Роза — неконтролируемый сгусток истерики, который в любой момент может обрушиться на кого-то слезами Ниагарского водопада.
И это всё ужасно неправильно, Роза знает. Знает и понимает, и осознаёт, но что толку-то? Сердце живет своей глупой жизнью, провозгласив если не независимость, то уж точно автономию.
Роза очень умная, хоть и немного странная. Так Джеймс говорит, но ему верить нельзя, он даже Скорпиуса, своего лучшего друга, называет шизанутым. А всем ведь известно, что Скорпиус Малфой — образчик трезвого ума и высокой нравственности. Так все учителя говорят, даже строгая директор Макгонагалл, которая всё еще преподает трансфигурацию на дополнительных занятиях.
Роза учителям верит. И Джеймсу тоже. Потому что сама чувствует себя немного шизанутой. Даже хуже.
Потому что даже шизанутые наверняка знают, что так смотреть на Лили нельзя. И не смотрят.
И Роза ведь тоже знает, что нельзя, да только ничего с этим поделать не может.
Роза очень умная, но вот сердце её, стучащее отчаянно в грудной клетке, глупое совсем.
Розе уже шестнадцать, Роза уже взрослая, бабушка Молли говорит — невеста, а Лили всего четырнадцать. Лили мелкая, худенькая. Кнопка. Рыжая-рыжая, как лисица. И такая же хитрая.
Лили стрижется под мальчика, играет в квиддич не хуже старших братьев, грызет ногти и белкой лазит по деревьям. Лили всегда приходит домой поздно, с ободранными в кровь коленями, а на её лице сияет белозубая победная улыбка. Её наказывают даже чаще, чем Джеймса в своё время, но, несмотря на то, что Лили ведёт себя как дикарка иногда, её всё равно все очень любят. Особенно бабушка Молли, которой Лили очень напоминает маленькую Джинни. Лили все очень любят. Особенно Роза.
Над головой пронзительно кричат ласточки. Роза вздрагивает от этого звука и трясет головой, словно пытаясь вытрясти из воспоминаний лицо сестры. Нельзя, нельзя, нельзя.
Иногда Розе становится очень страшно. Иногда Розе кажется, что её мысли могут прочесть, и она торопливо напевает про себя детскую прилипчивую песенку. Роза просто физически не может не думать об этом.
По спине тонкой струйкой стекает пот, Роза судорожно вздыхает.
Пробираясь до калитки
Полем вдоль межи,
Дженни вымокла до нитки
Вечером во ржи.
Лето в самом разгаре, воздух тяжелый и пыльный, руки и ноги тяжелые, словно налитые свинцом. Мысли текут вяло, заторможено, мысли вязкие, унылые. В них количество слова «нельзя» может сравниться только с количеством слова «дура». Имя же Лили вообще считать глупо. Ученые еще не придумали названия этому числу. Разве что... «бесконечное множество». Разве что — «сумасшествие».
Роза сидит в саду и смотрит в небо. Там, в нескольких десятках метров от земли, со скоростью ветра рассекают воздух рыжеволосые фигурки на дорогих спортивных мётлах. Поттеры и Уизли играют в квиддич.
Лили носится среди них, весело смеясь и что-то крича Альбусу. Её короткие волосы треплет ветер.
Лили спрыгивает с метлы, закидывает древко себе на плечо, а Роза все не может отвести взгляд, наблюдая, как двигаются её губы. Лили что-то кричит. Роза не слушает, вокруг Розы вязкий туман. Роза падает в пропасть. В её ушах звенит пустота, сердце пропускает удар.
Роза не смотрит на Лили. На то, как она потягивается, а затем одергивает старую футболку, как улыбается. И на то, как Лили задумчиво прикусывает нижнюю губу, Роза уж точно не смотрит. Нет. Нет. Нет.
Ладони мокрые, тонкие страницы книги стали волнистыми, они липнут к коже, оставляя тонкие бумажные ворсинки.
Мимо проходит мокрый, как после дождя, Джеймс. Он говорит что-то Розе, ухмыляется нагло, но Роза не слушает, уткнувшись глупым взглядом в книгу. Строчки расплываются перед глазами, буквы скачут с начала слова в конец, словно зачарованные, пальцы белеют, с силой стискивая края книги. Вся сила воли призывается на помощь, дурацкая прилипчивая детская песенка как по заказу врубается в голове на полную мощность... Только бы не поднять взгляд. Лили Поттер шнурует голубые кеды, но Роза не смотрит. Не смотрит, но почти наяву видит загорелую полоску кожи, которая выглядывает из-под задравшейся футболки и худенькую шею с маленькой родинкой. Господи боже.
— Роззи, тебе передать хлеба? — весело спрашивает Лили за ужином. Поттеры гостят в «Норе» уже неделю, Лили же гостит в голове у Розы несколько дольше и, кажется, совсем не собирается оттуда убираться.
У Лили звонкий голос, но в ушах у Розы он отдается гулом. Кровь приливает к щекам почти мгновенно, они горят, и Роза почти уверена, что по цвету она сейчас напоминает свежевыкрашенный «Хогвартс-Экспресс».
И кого-то обнял кто-то,
Что с него возьмешь?
Роза хрипит что-то невразумительное, затем быстро отворачивается к бабушке, делая вид, что очень увлечена новостью о новом муже Селестины Уорбек. Бабушка смешно хмурит брови и говорит, что этот новый муж намного младше, да и вообще, поговаривают, что они кузены. Роза моргает растерянно и бледнеет.
Вечером, оторвавшись от судорожного битья по кнопкам приставочного джойстика, Джеймс говорит Розе, что у неё такое унылое лицо, что, глядя на него, хочется повеситься.
Джеймс всегда умел подбирать правильные слова. Лили хлопает Джеймса по затылку ладонью и называет придурком. Лили улыбается Розе и говорит, что она, наверное, влюбилась.
Когда Лили так улыбается, Розе кажется, что скоро наступит Апокалисис, а её саму поразит удар грома. Потому что тогда в голове Розы появляются жуткие мысли. Коснуться, просто протянуть руку и... Тайфуны проходят внутри, а снаружи Роза впадает в анабиоз и только глазами клипает испуганно, нервно облизывая пересохшие губы.
Ночью Роза усердно ищет на стене место для удара головой, потому что смех Лили звучит в ушах с новой силой. Роза боится закрыть глаза. Роза боится даже подумать о том, что так заботливо подсовывает ей воображение. Роза держится изо всех сил и пытается представить себе что-то гадкое.
Роза бьется об частокол собственных желаний, окруживший её, как стены тюрьмы, словно золотая рыбка о тонкий лёд прозрачных стен аквариума. Глупая рыбка, попавшая в ловушку. Глупые глупости.
И какая нам забота,
Если у межи
К полуночи она сдаётся, закусывая уголок подушки зубами. К полуночи она изо всех сил сдерживает усталый стон, проводя тонкими влажными пальцами по всё еще дрожащему животу, а затем начинает рыдать так, что грозит затопить «Нору» слезами. Розе жалко саму себя, жалко родителей, которые не знают, что породили на свет, жалко Лили, которая ничего не знает. Разбуженному её истерикой Хьюго она шепчет, что просто приснился страшный сон. Роза действительно надеется, что это всего лишь затянувшийся ночной кошмар и скоро она проснется от звука фиолетового будильника.
Роза несовершеннолетняя, ей еще нельзя колдовать летом, её дядя — глава отдела Мракоборцев, тётя — не последний человек в журналистском мире, отец — бывший мракоборец, а мать — одна из самых известных политиков магического мира. Роза знает, что если она сбежит, то её вернут домой в течение суток. Розе очень хочется сбежать. Куда-нибудь в леса, подальше от людей, или в горы. Она бы жила там, в пещере, без солнечного света, а в приступах ночного безумия волком выла бы на луну и царапала бы лицо отросшими ногтями.
Безвыходное положение из дома кажется самым приемлемым вариантом событий. Да, так она и поступит. Запрется в собственной комнате, пока Лили не уедет, а потом... Потом что-нибудь придумает.
Роза лежит на кровати, раскинув руки в стороны, и смотрит в потолок. Она чувствует себя бракованной. Может, в прошлой жизни она совершила что-то ужасное? Или это какая-то болезнь, вроде кори или ветрянки?
Как это лечится? Трепанация? Быстрое вскрытие? Пересадка мозга? Электрический стул?
Ночное солнце вверчивается под кожу шурупами-гвоздями-саморезами, звёзды насмешливо сверкают на синем полотне неба. В ушах Розы звенит смех Лили, но ей кажется, что это всё те же звезды надрывают животы, захлебываясь истеричным хохотом.
Розе хочется проснуться на пустынном острове, в чаще глухого леса, в кукурузном поле, да хоть на дне морском. Лишь бы подальше от Лили и от этих внимательных карих глаз, обрамленных густыми иголочками ресниц.
Роза чувствует себя ощипанной гусыней, которую приговорили к варке на медленном огне до полного приготовления. Розу скручивает в узел и выворачивает наизнанку от полубезумного желания коснуться этих ресниц и проверить, правда ли они такие острые, какими кажутся.
Перед рассветом в голове только одна мысль — побег. Бежать. Бежать от неё, от Лили, от этих эмоциональных апокалипсисов. Внутри Розы проходят бури, с громом и молниями, Розу ломает.
В параллельной реальности Роза — не Роза. Не совокупность папиных и маминых недостатков, не рыжая девчонка с длинной толстой косой и васильковыми глазами. В параллельной реальности у этой девочки нет младшей сестры. Роза хочет завидовать этой не-Розе, но чем больше она думает об этом, тем яснее понимает — не может. Потому что у не-Розы нет Лили.
Роза насквозь простуженная, зараженная вирусом под кодовым названием «Лили Луна Поттер», и чем яснее она это осознаёт, тем сильнее ей хочется понять, что с этим делать, а ещё сильнее — вернуть всё на свои места.
Розе хочется протянуть руку и...
Целовался с кем-то кто-то
Вечером во ржи!
Розе кажется, что во всем виновата летняя жара, расплавляющая мозг.
Роза ждёт сентября в отчаянной надежде, что с осенними ливнями к ней вернется здравый рассудок.
Vova
