В большой светлой комнате, на мягком ковре играла девочка. Рядом полукругом сидели плюшевые кролики Банни и медведь по имени мистер Браун. На улице стоял солнечный май, и в открытое настежь окно ворвался ветер, не тронув ни один локон своим порывом. Девочка мечтательно улыбнулась, запрокидывая голову:
— У нас гости, мистер Браун! – её звонкий смех колокольчиком зазвенел в комнате. – Нам надо позвать его. К нему пришел друг. Альбус, Альбус, иди скорей сюда, здесь снова ветер! Альбус! – девочка подвернула одну ногу под себя, прикрыв тонкую коленку голубым ситцевым платьем в белый горошек. Плюшевый кролик решил завалиться на бок. Одно его ухо было пришито толстыми нитками, а второе свисало до самых пят.
— Ариана, — раздался строгий голос над головой, тяжелый черный сапог раздавил одну из фарфоровых чашек, которые стояли перед игрушками, — сколько раз я предупреждал тебя не заходить в мамину комнату, несносный ребенок! Уходи отсюда!
Девочка протянула дрожащую руку к осколкам фарфора, брат снова был ею недоволен. Уже прошло два месяца с тех пор, как мама ушла на небо, а он всё время хмурится. Только друг может рассмешить его. С ним всегда весело…
— Но Альбус, пришел твой друг! Здесь был ветер, только что! Я знаю, ты ждешь его все время! – на маленькой ладошке появилась едва заметная красная ниточка: фарфор не различал, где разрезать тонкую кожу с голубыми прожилками. Девочка подняла светлые голубые глаза на брата. Альбус был прекрасен. Высокий, сильный, с замечательными светлыми глазами… Мама и папа любили его, ветер тоже любил его. Ариана, хоть брат и сердился на нее, тоже любила. Ей больше некого было любить, ведь мистер Браун неживой. Он не умеет дышать, и никогда не пьет чай, который каждое утро предлагает ему девочка.
— Немедленно убирайся отсюда, сюда никому нельзя заходить! Это комната мамы! – страшным голосом закричал Альбус. От резкого взмаха руки захлопнулось окно. Он подошел к сестренке и рывком поднял её на ноги. Она вскрикнула от боли в руки. Прошлый раз доктор неделю прикладывала ей компрессы с мазью. Такого Альбуса она боялась.
— Это нечестно! – с отчаянием воскликнула девочка, вырывая руку из железной хватки брата. – Я тоже скучаю по ней. Ты не можешь быть тут один! Мама любила нас обоих!
На лице мага выступили красные пятна, его губы побелели от гнева и бессильной ярости…
— Да! Ты права, она любила нас обоих! Но ты, именно ты, убила её! Из-за твоей магии она умерла! Я ненавижу тебя!
Ужас сковал девочку. Она в страхе зажмурилась от поднятой руки Альбуса, но удара не последовало. Ветер снова ворвался в окно, взлохматив прямые, красиво уложенные волосы мага. Он опустил руку.
— Прости, Ари, я не должен был кричать на тебя. Я испугал тебя, — Альбус сел на колени, напротив стоящей девочки. Она неуверенно подошла к единственному, кто заботился о ней, после смерти мамы.
— Ты же любишь меня, Альбус? – робко прошептала белокурая принцесса, с заплаканным личиком.
Он обхватил её хрупкие плечи и прижал к себе. Так сильно, насколько мог, но в то же время бережно, чтобы не навредить. После долгих минут родственных объятий, он стер слезы с покрасневших глаз ребенка:
— Конечно люблю, моя маленькая Ари, люблю больше жизни. Мне нужно идти, а ты,… если хочешь, можешь спать сегодня здесь, — отсутствующая улыбка скользнула по его губам, когда он выходил.
* * *
Юноша вышел во двор. Пройдя немного по саду, он остановился возле старой скамейки в тени дубравы. Это была только его скамейка: все доски, гвозди, и краску Альбус достал у соседских мальчишек магглов. Два дня напряженной работы, спина, сгоревшая под лучами беспощадного, обжигающего солнца, пот, стекавший по позвоночнику, с висков, с шеи… Мозоли, покрывшие ладони, не сходили еще неделю.
Он скинул рубашку, подставив плотный торс майскому зною, и присел на нагретые доски, откидывая голову на спинку. Ветер охладил горячую кожу, жилка на шее пульсировала теперь немного тише. Время словно остановилось: сухой, не по-весеннему жаркий воздух плавил легкие, шумела листва, молчали птицы.
— Геллерт, уходи, я прошу, — ветер усиливался, но волшебник задышал тяжело, словно ему не хватало воздуха. Он открыл глаза.
Перед ним, поигрывая палочкой, стоял молодой человек. Он был одет в просторную белую рубашку с расстегнутыми верхними пуговицами: на шее сверкала серебряная цепочка. Коротко стриженые черные волосы, аккуратно зачесанные назад, придавали ему несколько высокомерный вид, а насмешливые холодные глаза и вовсе представляли миру опасного, двуличного человека.
— Ал, ты разве не рад меня видеть? – протянул он, ставя ногу на скамейку, рядом с бедром Альбуса. Тот болезненно сморщился, но промолчал.
— Уходи, мне сейчас не до игр, — юноша попытался подняться, но был остановлен жесткой рукой и грубо откинут на твердую спинку.
Геллерт вытащил из кармана пачку сигарет и закурил:
— Хочешь?... Нет? Ну как знаешь… — и выпустил струю дыма в лицо Альбуса. Тот согнулся пополам и закашлялся. Маг нежно провел рукой по сильной спине, тихо похлопывая по ребрам: — Ну же, Ал, что с тобой? Все еще переживаешь по своей любимой мамочке?
Альбус мгновенно оказался на ногах, и только исключительная реакция стихийного мага спасла Геллерта от удара. А вот Альбус не мог управлять стихиями, и отлетел к стволу ближайшего дерева.
— Ути, наш маленький, обиженный Альбус, иди ко мне, я тебя пожалею… — волшебник холодно смотрел, как юноша стирает с подбородка струйку крови. – Ты забыл про наши развлечения? Ты решил всё бросить? Всё, к чему мы шли эти месяцы?
Да, они читали сказки Биддля, искали Дары Смерти, нашли,… Но Гел захотел создать свой собственный, Четвертый дар, хоркрукс — убить человека, чтобы сохранить в нём частичку себя – на будущее. Чтобы вернуться спустя столетия. К такому поступку со стороны друга Альбус был не готов. После смерти матери, он понял, что темная магия несет не только смерть, но и нечто худшее: одержимость, зло, величайшее могущество, полученное ценой безумия.
Альбус отползал в сторону, подальше от этого ужасного человека, когда тонкие пальцы подцепили его подбородок:
— Только вот ты не учел, — под губами останутся красные полосы от ногтей, — что я забывать не собираюсь! – пнув юношу под ребра, Геллерт резко дернулся вперед, чтобы прокусить тонкую губу перед ним. Альбус взвыл от неожиданной боли, и попытался увернуться, но получил удар кулаком. На скуле расцвел лиловый синяк.
— Я не хочу никого убивать, Геллерт! – взмолился он. – Оставь это, прошу тебя!
К своему ужасу Альбус почувствовал, что удары старшего волшебника вызвали абсолютно неуместную и… о Боже! Как?!... невозможную реакцию молодого тела. Он возбудился.
Альбус лежал на земле, его ноги были согнуты от боли в ребрах, а спину жутко саднило: на тонкой коже смешались кровь, пот и дорожная пыль.
— Ал, ты не устаешь меня поражать, — с наслаждением бросил молодой человек, алчно пожирая глазами мускулистое, притягательное тело, раскинувшееся перед ним. Альбус только зло застонал в ответ. Боль и унижение лишили его последних сил.
— Я ненавижу тебя! – прошептал голубоглазый юноша.
— О да, я вижу. Продолжай меня ненавидеть, умоляю, — ухмыльнулся Геллерт, снимая рубашку через голову и отшвыривая ее в заросли кустарника. Звякнула пряжка ремня, он медленно спустил брюки и перешагнул, едва задев ногой лодыжку Альбуса.
— Не смей, не подходи ко мне, слышишь! – юноша держался в сознании на одном страхе. Отвращение странным образом перемешивалось у него с возбуждением, он ничего не мог с собой поделать. Его запястья прижали к земле прохладные ладони. Он распахнул глаза, над ним склонился человек с демонически горящими глазами и безумной улыбкой на белых губах. Альбус почувствовал, как в живот уперлось что-то твердое и горячее, и закричал…
* * *
— Альбус, Альбус, иди сюда скорее! Посмотри, какой подарок я тебе приготовила! – девочка вприпрыжку спускалась по широкой винтовой лестнице, держа в руке небольшой сверток. В доме было пусто, и она выбежала в сад.
Альбус стоял с вытянутой в руке палочкой. Крепкие руки обнимали его тело, а в ухо нашептывал горячий, наполненный страстью голос:
— Из-за нее умерла твоя мать, Ал. Она недостойна жить…
— Но, я… я же люблю её, я не могу, она моя сестра, — слабо задрожал голос бледного истерзанного юноши.
— Оставь, она никогда не заменит тебе Кендру, пусть даже и очень на нее похожа, — настойчиво, с нотками нетерпения убеждал бархатный голос за спиной. — Просто сделай это, Ал. И мы навсегда останемся вдвоем: только ты и я...
— Геллерт, но она же совсем юная, — бессильные слезы стекали по искаженному болью лицу. Его запястье внезапно обхватила чужая пылающая рука, посылая мурашки по всему телу. Впереди раздался знакомый тоненький голосок:
— Альбус! Ну, где же ты? Я связала тебе носки! Шерстяные, как ты любишь! Ау! Ты где? – из-за поворота выбежала Ариана.
— Давай же, — прошипел на ухо раздраженный рык. Альбус вырвался из горячих рук и направил палочку с лицо своего когда-то лучшего друга. Геллерт хищно улыбнулся: — Что? Заговорила совесть? Не можешь тронуть девчонку, которая своим сумасшествием убила родную мать, а мне угрожаешь? Что ж, мне жаль Альбус, но ты проиграл. Ava…
— Ариана, Альбус, вы где? Встречайте своего любимого Аберфорта! Я вернулся! – раздался зычный голос младшего из Дамблдоров. Геллерт настороженно опустил палочку. Через несколько секунд взору молодых людей предстал запыхавшийся с дороги широкоплечий парень с чемоданом в руке.
— Аберфорт! – с облегчением выдохнул Альбус, отступая на пару шагов от другого мага. Новоприбывший с подозрением оглядел место действия. Взгляд его голубых глаз остановился на Гриндевальде и сразу же заледенел. Атмосфера определенно накалялась.
— Мистер Гриндевальд, — едко произнес он, — Какими судьбами в нашем скромном жилище?
В ответ на дипломатическое предложение попрощаться, Геллерт отвесил насмешливый поклон и заметил:
— Мистер Дамблдор, очень приятно. Мы тут с Альбусом заговорились и так увлеклись, что пропустили ваше прибытие. Смею просить о снисхождении. Маленькое голубоглазое сумасшествие сильно отвлекало нас от более насущных дел.
Аберфорт побледнел от ярости и достал палочку:
— Альбус, Ариана, быстро вернитесь в дом! А ты, убирайся вон! – он начал сложный пас, но молодой Гриндевальд оказался быстрее.
— Crucio! – Альбус с ужасом смотрел, как брат падает на землю, надрывно крича от дикой боли и судорог, скрутивших его тело.
— Нет, Геллерт, не смей этого делать! Petrificus Totalus! – в панике юноша промахнулся, но это отвлекло противника, и Аберфорт смог ненадолго прийти в себя. Гриндевальд злобно ухмыльнулся:
— Это всё? Всё, на что ты способен? Detriome faccate! – сверкнула яркая вспышка проклятия. Навстречу летели два луча из палочек братьев. Образовался огромный сияющий кокон, который взорвался, откинув сражавшихся магов в разные стороны.
Последнее, что услышал Альбус, перед тем как потерять сознание – это глухой звук упавшего тела. И радостный, наполненный безмерным ликованием смех…
* * *
Гарри отошел от зеркала Еиналеж. В его изумрудных глазах стояли слезы. Он только что увидел своих родителей. Они улыбались ему, обнимали его за плечи, и это было просто невероятно.
— От этого зеркала многие сходили с ума, Гарри, — мальчик подпрыгнул, когда сзади раздался мягкий голос директора Дамблдора.
— А что оно показывает, профессор? – наконец, решил спросить гриффиндорец. Старик только покачал бородой и бросил пронизывающий взгляд поверх очков. Гарри смутился.
— Оно показывает наше самое сокровенное желание, мой мальчик. Вот ты, наверное, видишь свою семью? – добродушно улыбнулся директор.
Мальчик застенчиво кивнул.
— А что зеркало показывает вам, профессор? – поинтересовался он, но секунду спустя уже отчаянно покраснел: — Простите, это все ваше личное желание! Не стоит, профессор! Это ваша тайна.
Под толстым слоем многовековой пыли, в тусклом стекле на старого одинокого мага смотрели васильковые глаза девочки, которая легко и счастливо улыбалась, легкое ситцевое платье едва прикрывала коленки, в руках она держала…
— Носки, — неожиданно ответил Дамблдор.
— Что? – удивился Гарри, — Вы шутите?
— Нет, — грустно рассмеялся директор. – Мой мальчик, как бы объяснить… Вот, что бы ты подарил мне на День Рождения?
— Ммм, книгу, наверное, — призадумался Гарри.
— Вот именно! — воскликнул Дамблдор, — И так рассуждает подавляющее большинство волшебников! Книги, книги, книги,… Причем одни и те же. У меня в кабинете стоят три энциклопедии насекомых и пятнадцать экземпляров «Законная эксплуатация кентавров»! Все дарят мне книги. А я всегда хотел носки… — седой маг сокрушенно покачал головой.
Гарри отступал к двери.
— Хорошо, сэр, мне уже пора. Спокойной ночи, сэр, — в ответ на кивок гриффиндорец вылетел из заброшенного класса.
Усилием воли Альбус отвел глаза от потускневшего стекла. Этой ночью он снова увидит во сне горящие дьявольским огнем глаза…
Vova
