Тень Астрономической башни

Он уже час неподвижно лежит на кровати, отвернувшись к стене. С тех пор, как я стащил его с Астрономической башни, не проронил ни слова. Молча позволил увести себя за аппарационный барьер Хогвартса, не ответил на, несомненно, вдохновенную речь Поттера, пытающегося остановить нас моим же заклятием. Даже многочасовые Круцио Тёмного Лорда, в бешенстве накладываемые раз за разом на провинившегося слугу, не заставили его раскрыть рта. А чем, собственно, он провинился? Тем, что в наказание за провальную операцию своего отца получил смертный приговор и остался жив, несмотря ни на что? Или тем, что не смог стать убийцей?

Но он винит себя. Винит за слёзы матери, за собственную слабость. Бедный, сломанный мальчик. И сломался не сегодня, стоя на ветру напротив слабого, умирающего старика, это случилось задолго до того. Он, конечно, достойный сын своего отца, но не хладнокровный убийца, каким является Люциус. Этот юноша не должен был становиться Упивающимся, чёрный плащ и нелепая белая маска губят эту нежную душу.

* * *

— Драко, дай я тебя осмотрю, — Северус Снейп тихонько потряс лежащего за плечо.

— Зачем? – голос Драко звучал глухо, безжизненно.

— Мне нужно залечить твои раны.

— Зачем? – всё тот же равнодушный тон.

— Не будь глупцом, раны могут воспалиться. К тому же, Тёмный Лорд может вызвать в любой момент для участия в очередном рейде. Не думаю, что у тебя будет много шансов остаться в живых, если ты будешь едва держаться на ногах.

Снейп не ожидал, что лежащий до того совершенно неподвижно Малфой резко вскочит с кровати, и тишину комнаты разорвёт срывающийся голос, переходящий в крик:

— Зачем меня лечить? Зачем? – Драко стоял посреди спальни, уперев руки в бока. Щёки раскраснелись лихорадочным румянцем, глаза блестели безумным блеском. – Я никому не нужен. Ни для чего не годен. Не умру сейчас от ран, меня заавадят в первом же рейде, или арестуют. Если я не смог убить безоружного старика…

Слова потонули в потоке слёз и рыданий, прорвавших, наконец, плотину равнодушного молчания, сдерживающую чувства. Закрыв лицо окровавленными, со сбитыми костяшками пальцев руками, Драко бессильно опустился на колени. Плечи его вздрагивали. Снейп быстро подошёл к нему, обнял за плечи, поднимая с пола. Усадил на кровать, быстро шепча кровоостанавливающие, заживляющие, обезболивающие заклинания. Потом отнял тонкие кисти от лица, убрал светлые пряди, падающие на покрасневшие серые глаза, и, пристально глядя на притихшего Драко, проговорил:

— Не смей так говорить. Слышишь? Не смей! Может, ты не самый сильный боевой тёмный маг. Возможно, ты им никогда не станешь, — зельевар легонько гладил светлые волосы, пальцами разбирая спутанные пряди. — Но это не значит, что ты никому не нужен. Нарцисса взяла с меня Непреложный обет ради спасения твоей жизни.

— А без этого обета, — Драко с силой сбросил чужие руки со своей головы, — ты стал бы рисковать жизнью ради меня?

С десяток секунд Снейп молчал, подбирая слова.

— Да. Я пошёл бы за тобой, даже без обещаний, данных твоей матери и директору Дамблдору.

— Почему? – самый сложный вопрос, на который он и сам себе боялся ответить, был задан шёпотом.

Повисло неловкое молчание, прерванное всё тем же шёпотом:

— Докажи, что я тебе небезразличен.

От этих простых слов стало трудно дышать. С трудом разлепив резко пересохшие губы, Снейп хрипло спросил:

— Какого рода доказательства тебе нужны? – вопрос был задан лишь для того, чтобы сам Драко полностью осознал, о чём он сейчас попросил.

Не дождавшись ответа, Снейп обхватил ладонями горячие, всё ещё влажные от слёз щёки, и, не гладя в растерянно бегающие глаза, смял подрагивающие тонкие губы властным поцелуем. Переместив одну ладонь на светловолосый затылок, а вторую положив на острые лопатки, прощупывающиеся под тонкой тканью шёлковой рубашки, он углубил поцелуй, проводя языком по гостеприимно раскрывшимся навстречу губам, проникая за преграду ровных зубов, проводя кончиком по нёбу. Какое-то время Драко безучастно стоял, но потом, словно очнувшись, обнял за широкие плечи, до боли впившись длинными пальцами. Серые глаза закрылись, а тишину комнаты разорвал низкий грудной стон. С огромным трудом оторвавшись от сладкого жаркого рта, Снейп рванул уцелевшие пуговицы на рубашке Малфоя, сдернув её остатки с угловатых плеч. Под пристальным взглядом глаз, опушённых длинными густыми ресницами, не спеша расстегнул учительскую мантию, отбросил её на кресло. За ней последовали сюртук и рубашка. Скинув обувь, взмахнул палочкой, приглушая огонь в камине и убирая ставшие ненужными свечи.

— Ты всегда можешь остановить меня, — голос звучал спокойно и уверенно, хотя его обладатель сильно сомневался в том, что сможет исполнить своё обещание.

— Я не хочу, чтобы ты останавливался, — в голосе Драко, наоборот, явно слышалась неуверенность и даже ощущался некоторый страх, но было абсолютно ясно, что он ни за что не попросит остановиться, — только не будь со мной груб.

Драко привлёк Снейпа к себе, и сам потянулся к его губам. Неуверенные поначалу движения языка, пробравшегося между сухих тонких губ, становились всё более настойчивыми. Тонкие аристократические пальцы беспорядочно шарили по спине, плечам, опускаясь всё ниже, пока не добрались до пояса брюк. Ухмыльнувшись, Снейп перехватил нахальные руки:

— А ты смелый мальчик. Но главный здесь я, — он провёл ладонями по безволосой груди, подтянутому животу, тут же покрывшемуся мурашками, — по крайней мере, сегодня.

Придерживая извивающегося и тяжело дышащего Малфоя за плечи, Снейп снова завладел его губами, с легкостью проникая языком в податливое тепло. Выпустив припухшие от поцелуев губы, он усмехнулся, услышав недовольный стон:

— Не жадничай, малыш, у нас вся ночь впереди, — и, мягко опрокинув потянувшегося за ускользающей лаской мелко дрожащего Драко, приник губами к гладкой, горячей шее.

Целовать, покусывать, тут же зализывая ранки, оказалось так сладко, так возбуждающе. Стоны, переходящие в рычание, казалось, пропускали электрический ток по венам, концентрируясь в паху, заставляя собственный член упираться в пояс брюк, а яички поджиматься, наливаясь тяжестью.

Оставляя на бледной коже красные следы от зубов, Снейп спустился дальше, к выступающим косточкам ключиц, оглаживая широкими ладонями худые бока, трогая чуткими пальцами обтянутые тканью бёдра. Проведя языком длинную влажную дорожку, спустился к плоскому розовому соску, легонько сжав маленькую горошину на его вершине зубами. Чувствительная плоть тут же напряглась, и теперь он с удовлетворением перекатывал языком довольно ощутимую выпуклость, пальцами руки теребя её близнеца с другой стороны груди. Руки Драко беспорядочно шарили по спине, зарывались в волосы, временами ощутимо их потягивая.

— Северус… Северус… — хриплый шёпот, больше похожий на стон, заставлял кровь в теле двойного шпиона кипеть, а мускулы сворачиваться под кожей в тугие клубки.

Такой раскрытый, отзывчивый Малфой больше не походил на ту тень самого себя, что лежал здесь полчаса назад. Снейп, проведя шершавым подбородком от мечевидного отростка до пояса тонких шерстяных брюк, оставляя на бледной коже красноватый след, прошептал:

— Я здесь. Я с тобой.

Драко не ответил, только совершенно по-детски всхлипнул, прогибаясь вслед за ускользнувшим наслаждением. Сильные пальцы Снейпа расстегнули и стащили брюки и бельё, и перед всегда невозмутимым профессором Хогвартса предстала картина, которой он уже не сможет забыть никогда – раскинувшийся на персиковых льняных простынях белокожий юноша, высокий, ладный, стройный. Длинные ноги слегка раскинуты, открывая жадному и голодному взору упругие ягодицы, совершенно лишённую волос промежность, тяжелые яички и длинный, ровный член, с проступающими сквозь полупрозрачную кожу голубоватыми венками и розовой, блестящей головкой, прижавшийся к животу. От такого приглашения не устоял бы даже святой Мерлин. Снейп не был святым, да и не планировал им становиться. Остервенело рванув пуговицу на поясе брюк, он поспешно выпутался из мешающей одежды. В тот момент, когда на свободу выбрался, тяжело качнувшись, крупный налитой член, мягко блеснув влагой желания на тёмной головке, Драко резко, с присвистом, вдохнул через сжатые зубы.

— Не бойся, малыш, я не обижу тебя, — Снейп мягко опустился на кровать, тёплыми руками оглаживая трепещущее тело.

— Я не боюсь. Это… Это же ты. Он… он прекрасен, — Драко шептал бессвязные слова в перерывах между глубокими, долгими поцелуями.

Такой безыскусный комплимент оказал действие, подобное старому эльфийскому вину, с незапамятных времён хранившемуся в бесконечным погребах Малфой Мэнора, вызвав головокружение и лёгкость во всем теле. Умостившись меж доверчиво раскрытых бёдер, Снейп легонько оградил горячий и напряжённый член, придерживая другой рукой взметнувшиеся вверх узкие бёдра. Ещё раз с нажимом проведя по твёрдому стволу, он опустил руку вниз, к поджимающимся в такт дыханию Драко яичкам, невесомо погладив их бархатные убежища и прошептав:

— Любрикус, — скользнул осторожными пальцами по ставшей влажной и скользкой промежности к маленькому, скрытому мелкими складочками чувствительной кожи, отверстию.

Теплые тугие стенки, неохотно расступаясь, с трудом пропустили внутрь, судорожно сжавшись вокруг. Снейп наклонился к резко поникшему члену, приласкал его свободной рукой, сглаживая неприятные ощущения привычным и ярким наслаждением. Тихонько, стараясь унять дрожь в голосе, прошептал в закушенные губы:

— Расслабься. Я не буду спешить, — и был поощрён тягучим, долгим поцелуем, тихим стоном и вновь отвердевшим членом вкупе с нетерпеливым толчком бедёр.

Неотрывно глядя в затянутые дымкой желания глаза, он постепенно начал двигать пальцем внутри чутко отзывающегося тела, пока не нащупал упругий бугорок, мягкое и нежное поглаживание которого отозвалось хриплым вскриком. Не обращая внимания ни на становящиеся всё более громкими стоны, ни на просьбы Драко: «Северус!», неторопливо растягивал непривычные к вторжению мышцы, добавив сначала второй, а затем и третий пальцы. Внезапно Малфой резко схватил ласкающую его член руку, сжал ласкающие пальцы своими на самом основании.

— Северус, я сейчас кончу. Возьми меня… Не мучай…

Последние слова были сродни просьбе умирающего, такими рваными они были. Осторожно вынув пальцы, и хорошенько размазав скользкую влагу по головке собственного, ноющего от возбуждения члена, Снейп развёл бёдра Малфоя пошире, и, подхватив под ягодицы, прикоснулся к блестящему, расслабленному анусу. Двинулся внутрь, не спеша, слушая дыхание распростёртого под ним мальчишки, давая возможность привыкнуть к ощущению заполненности, а себе время успокоиться и передохнуть. Он давно считал, что годы, когда можно было кончить, едва только прикоснувшись к заветному сморщенному колечку, прошли, принеся вместе со зрелостью выдержку и стойкость, но сейчас, казалось, это ему, Северусу Снейпу, было шестнадцать, а не Драко Малфою, тихонько поскуливающему в такт неторопливым, выверенным движениям.

Обретя, наконец, необходимое внутреннее спокойствие, и чувствуя, что Малфой совершенно расслаблен вокруг него, Снейп сделал первый настоящий толчок, выйдя до самой головки и мощно рванув обратно, задевая разбуженную ранее простату. Постепенно увеличивая амплитуду движений и ускоряя ритм, он обхватил мокрый от выступившей прозрачной и тягучей влаги член, и стал поглаживать его выверенными движениями в такт своих фрикций.

Драко метался под ним, бессвязно бормоча то какие-то ласковые глупости, то совершенно невообразимые ругательства и пошлости. Долгое время его чувства словно погружались во всё более глубокую спячку, и Малфой уже уверился в том, что они больше никогда не проснутся. События сегодняшнего дня, казалось, происходили не с ним. Ни слова старика, ни смешки безумной Беллатрисы, ни крики ополоумевшего Поттера, ни холодное шипение Тёмного Лорда, ни даже его Круцио, выкручивающее суставы и рвавшее мышцы, не задевали, а тихая фраза, сказанная с неподдельной тревогой и участием, сорвала так тщательно выстраиваемые баррикады. Прося своего декана о непозволительном одолжении, он отчаянно боялся отказа, однако неизведанность грядущего в случае согласия пугала не меньше. Но сейчас, когда в его теле, казалось, не осталось ни одной косточки, а по венам вместо крови текла раскалённая лава чистого удовольствия, в душе не осталось ни страха, ни неуверенности, ни горечи поражений.

— Северус, я сейчас… — Драко выгнулся, словно натянутая до предела тетива лука, до боли впившись пальцами в плечи мужчины.

— Да, мой хороший. Для меня. Давай, — Снейп прекрасно понял, о чём шла речь. Он несколько раз резко и глубоко толкнулся в него, дублируя движениями руки на члене, и с наслаждением наблюдал, как мелко задрожало в судороге оргазма тело под ним, чувствуя, как сжались мышцы вокруг члена, а пальцы оросила горячая, остро пахнущая сперма.

Исступлённый вопль, сорвавшийся с искусанных губ, словно дал команду собственному удовольствию, разбив тело на множество острых осколков, чтобы потом постепенно снова собрать их воедино.

Покинув обмякшее тело, Снейп со стоном перекатился на спину, притянул сверху на себя всё ещё дезориентированного Драко, удобно устроив светлую голову на груди. Эти двое, казалось, провалились в некое безвременье, где даже собственное сердце не бьётся и организму совершенно не нужно дышать. Поглаживая вздрагивающую спину, собирая кончиками пальцев капельки пота в ложбинке позвоночника, Снейп баюкал своё растрёпанное счастье, тихонько шепча в тёплую макушку:

— Хороший мой мальчик. Красивый. Спи. Теперь ты больше не один.

Позже, наложив очищающие чары и перекатив задремавшего любовника на спину, Снейп залечил многочисленные засосы и укусы, оставленные в горячечном наслаждении на безупречном теле, пообещав себе, что сделает всё от него зависящее, чтобы этот хрупкий юноша никогда больше не становился игрушкой в безжалостных руках судьбы. Этот лучик света стал слишком дорог ему, чтобы позволить какой-либо тени растоптать его.