Оливер Вуд шел из Больничного Крыла. Они выиграли этот матч, но Поттера все же было жалко. Странный бладжер, гонявшийся за ловцом, как приклеенный, странная игра. Но главным все же было то, что они выиграли. Перспектива получить, наконец, Кубок заиграла новыми красками. И хотя впереди еще две игры: с Когтевраном и Пуффендуем, самое сложное позади. Слизеринцы всегда были самыми сильными их соперниками.
Мысли о слизеринцах и квиддиче сами собой переключились на капитана команды-соперника. Флинт давно уже занимал мысли Оливера. У этих двоих было много общего, а все, что их различало – факультет.
От мыслей о Маркусе Вуда отвлекло появление Маркуса прямо перед ним.
— Куда направляемся, Вуди?
Опять этот насмешливый голос. Только теперь в нем много злости. Малфой не справился, не смог обыграть Поттера. Флинт злился из-за проигрыша, но не собирался упускать шанс погрызться с Вудом, вечным врагом.
— Тебе-то какое дело, Флинт? Я бы на твоем месте сейчас был на поле вместе с ловцом и учил его летать.
Лицо слизеринца побагровело, чего и добивался Оливер. Они с Флинтом всегда враждовали, с тех самых пор, как впервые встретились на поле. А когда оба стали капитанами, все стало еще сложнее. Они ни разу не смогли спокойно разойтись в одном коридоре, не отпустив в адрес друг друга пару злобных шуток, а если было время и не было свидетелей, то и заклинаний. Лишь недавно Оливер осознал, что ему это надоело. Издевка вырвалась привычно, автоматически. Вуд просто не привык говорить слизеринцу что-то другое. Но сейчас захотелось.
— Слушай, Флинт, а почему мы все время грыземся?
Флинт, который как раз собирался сказать что-то уничижительное, удивленно посмотрел на гриффиндорца.
— Вуди, тебя того, бладжером по голове не стукнуло? Память отшибло?
— Каким еще бладжером? Блад был занят, ему было некогда, он за Поттером гонялся. Я просто понять пытаюсь. Ну ладно, мы капитаны соперничающих команд. И что? В этом году наше состязание окончено. Так почему бы нам не успокоиться? Надоело соревноваться в остроумии.
— Что запасы шуток иссякли?
— О тебе беспокоюсь, Флинт, ты не общаешься так тесно с близнецами.
— И что ты предлагаешь? – Флинт выглядел немного пришибленным. Его в целом устраивало текущее положение вещей. И слова Вуда казались странными. Но что-то в них было…
— Я предлагаю соревнование. Мы попробуем целый день – всего один день, Флинт! – не говорить друг другу гадостей и не делать подлянок. Кто сорвался – тот и проиграл.
— И что должен будет сделать проигравший? – мысль заинтересовала Маркуса, он уже собирался предложить наказание проигравшему посмешнее, но ответ Оливера заставил его глаза полезть на лоб. Уж до такого он бы точно не додумался.
— Если ты проиграешь, придешь на следующую игру Гриффиндора с нашим флагом или плакатом в поддержку моей команды. Если проигрываю я – значит, я прихожу на твою игру с соответствующим флагом. Идет?
Парни пожали друг другу руки, впервые – не на поле перед началом игры. Осуществление плана было назначено на понедельник. Вуд отправился в гостиную, а Маркус еще долго стоял в том коридоре, пытаясь понять, почему согласился на такое.
* * *
Ну конечно, у них ничего не получилось. Оба мужественно терпели во время завтрака, общего Зельеварения и обеда. Но после обеда Поттер и Малфой решили немного подраться, и капитанам пришлось разнимать своих ловцов. Слово за слово, и вот уже дерутся сами капитаны. Затея с «днем вежливости» завершилась провалом. Остался нерешенным лишь один вопрос: кто именно проиграл? Выяснять это парни не стали. Но Вуд не был удовлетворен.
Оливера захватила идея подружиться с этим несносным слизеринцем. Чем больше он думал об их отношениях, тем больше убеждался в том, как они похожи. Если бы они учились на одном факультете или хотя бы не на Гриффиндоре и Слизерине, они могли стать лучшими друзьями. Вечное противоборство факультетов разделило ребят на два вражеских лагеря, но Оливера это не устраивало. И он уже знал, что делать.
Накануне матча Слизерин — Пуффендуй Вуд устроился в углу гриффиндорской гостиной с большим куском зеленой материи. Он усердно водил по ткани то кистью, то волшебной палочкой. Гарри увидел его там и подошел:
— Лив, что ты делаешь?
— Я делаю плакат к завтрашнему матчу.
— А почему он зеленый?
— Потому что я собираюсь болеть за Слизерин.
— За Слизерин?! – Гарри был просто ошарашен таким ответом. Гриффиндорцы не могут болеть за Слизерин просто по умолчанию, никто не может болеть за Слизерин, кроме самих слизеринцев!
— Да, за Слизерин. Подумай сам, ведь они ничего не делали для того, чтобы стать нашими врагами. Мы просто враждуем, потому что так было всегда. Я просто недавно понял, что мой самый большой враг в этой школе мог бы стать моим лучшим другом, если бы не факультет.
— Лив, ты хочешь помирить факультеты? У тебя вряд ли получится.
— Я не собираюсь мирить всех, но подтолкнуть к этому можно, ведь так? Подумай о своих отношениях, ну, скажем, с Малфоем. Вы ведь с ним похожи на самом деле.
— Похожи? Мы с ним? Лив, ты ошибаешься, мы не можем быть похожи с этим заносчивым идиотом!
— Его так воспитали, Гарри. Ты видел когда-нибудь его отца или мать? – Гарри кивнул – Значит, ты понимаешь, что он просто не мог стать другим в такой семье. Он всеми силами пытается оправдать ожидания родителей. А на самом деле он обычный одинокий мальчик.
— Одинокий?
— Ну да. Или ты думаешь у него куча друзей? Я в этом сомневаюсь.
Над этими словами стоило задуматься. Рядом с Малфоем вечно кто-то ошивался, те же Крэбб и Гойл не отходили от него, но можно ли назвать их отношения дружбой? Вряд ли. Гарри вспомнил взгляды, которые блондин бросал на них с Роном и Гермионой. Он смотрел так, словно завидовал. Может, у него и правда нет друзей? Может он и правда одинок? Неужели он на самом деле не такой, каким Гарри привык его видеть? Неужели и правда?...
В двенадцать лет все еще максималисты. Или друг, или враг, третьего не дано. Оливер только что доказал Гарри, что Малфой ему не враг. Конечно, доказал – это слишком сильно сказано, но этого было достаточно, чтобы Гарри проникся. Гарри вспомнил Малфоя, протягивающего ему руку. Ему показалось, или мальчик тогда смотрел на него с надеждой? Что ж, теперь очередь Гарри надеяться.
— Лив, у тебя есть еще кусок такой ткани?
* * *
На гриффиндорской трибуне на них смотрели, мягко говоря, с недоумением. Что делают тут эти двое в слизеринских шарфах и с зелеными плакатами? Они ничего не перепутали? Стоп, это ведь Вуд и Поттер! Что это с ними?
Рон и Гермиона тут же налетели на Гарри с расспросами, но он только отмахнулся, сказав, что позже все объяснит. Близнецы в это время наседали на Оливера, который пытался им что-то втолковать о вражде факультетов и о том, что они не виноваты, что оказались со слизеринцами по разные стороны баррикад, и что слизеринцы тоже в этом не виноваты. Когда запас аргументов закончился, он просто рявкнул на Фреда с Джорджем:
— В конце концов, они наши самые сильные соперники! Вы гордиться должны тем, что играете против такой команды, да еще и выигрываете! И они, как минимум, достойны уважения!
Эти слова заставили неугомонных близнецов затихнуть. Они всерьез задумались над словами капитана и пытались пересмотреть свое отношение к некоторым людям.
Когда Флинт вышел на поле, первым, что он увидел, была трибуна гриффиндорцев. Он замер, разглядев на ней два крупных зеленых плаката. На одном было написано: «Мы гордимся такими соперниками!», на другом изображен снитч, а надпись гласила: «Малфой! Просто поймай его!». Маркус несколько секунд не отрываясь смотрел на эти плакаты, а потом подозвал Драко:
— Ты это видишь?
— Вижу.
— Он верит, что ты поймаешь снитч. Я верю, что ты поймаешь снитч. Знаешь, что это означает?
— Это значит, что я поймаю снитч!
— Верно. Ты поймаешь его.
Флинт понял, что эти зеленые пятна греют ему душу. Он даже начал придумывать плакат, с которым придет на следующую игру Гриффиндора. Но размышления прекратились, как только началась игра. Флинт был в своей стихии, он не играл – он жил игрой. И не смог скрыть своего разочарования от того, что игра закончилась всего через двадцать минут.
Гарри заметил снитч раньше, чем Малфой, но ненамного. Через несколько секунд мимо него пулей пронесся слизеринец. Драко схватил золотой мячик возле самой земли. Игра закончилась. Слизерин победил.
Оливеру оказалось сложно пробраться сквозь толпу поздравлявших свою команду слизеринцев. Но у него получилось. Капитан выигравшей команды тут же заметил его и подошел ближе:
— Это что было там?
— Я просто решил, что мы тогда оба проиграли.
— Как это?
— Ну мы ведь не договаривались, что проиграл тот, кто первый сорвется. Кто сорвался, тот и проиграл. Так что проиграли оба, просто ваш матч был раньше!
— О, так что я не зря плакат придумывал? – оба парня внимательно посмотрели друг на друга и расхохотались. С многолетней враждой было покончено. И для этого было нужно совсем немного, как оказалось.
* * *
Оливер и Маркус много времени стали проводить вдвоем. Они сами себе не пытались объяснять, почему их так тянет друг другу. А может, они просто боялись ответа на этот вопрос. Но за шесть лет вражды у них накопилось множество тем для разговоров. А еще было здорово летать вдвоем. Можно было незадолго до отбоя выбраться из школы и долго кружить над Запретным Лесом, а потом устроиться на берегу озера и проговорить до утра. И все же обоим чего-то не хватало.
Однажды во время такой прогулки, когда оба уже устали от сидения на метле и приземлились, Маркус не выдержал и спросил:
— Лив, почему меня так тянет к тебе?
Оливер посмотрел на друга непонимающими глазами. Марк вздохнул.
— Мы столько времени проводим вместе, даже вот уроки начали вдвоем делать, а мне все равно мало. Хочется быть рядом с тобой все время.
Флинта самого пугали слова, которые он говорил, но он не привык обманывать себя, а молчать ему надоело. Он боялся, боялся, что Оливер посчитает его ненормальным и сейчас уйдет. А это будет значить, что их дружбе конец. Но этой дружбы было так мало, так невероятно мало! И Марк сам не знал, чего именно ему не хватает.
— Еще скажи, что влюбился в меня – хмыкнул Вуд, но осекся, увидев лицо Флинта. – Извини, я не это хотел сказать!
— Ну чего ты извиняешься. Ты ведь прав на самом деле. Я просто сам себе в этом признаваться не хотел. – Марк отвернулся, сделал шаг прочь. Оливеру захотелось немедленно остановить его, но тот не собирался уходить. Ему просто неуютно было стоять так близко. – А теперь скажи это. Скажи, что я сошел с ума, что я ненормальный и мне надо лечиться. Давай, не сдерживайся, я ведь знаю, что ты думаешь.
— Нет, не знаешь. Я вовсе не считаю тебя ненормальным. Просто ты… такой. – ему нестерпимо захотелось подойти вплотную к Флинту, что он и сделал. И даже положил руки ему на плечи.
Маркус резко развернулся, сбрасывая с себя руки Оливера. Но, оказавшись лицом к лицу с другом, отпрянул назад. Вуд остановил его.
— Перестань, Марк. Ты не можешь знать, что я думаю. Я, может, тоже… — он сглотнул.
— Что, тоже?
— Я тоже все время думал, чего мне не хватает в отношениях с тобой. И вот теперь понял, чего…
И пока Марк не успел ничего возразить, Оливер потянулся к нему и поцеловал.
— Лив… Что ты делаешь, Лив?... – прошептал Маркус, с трудом оторвавшись от этих сладких губ.
— Целую тебя, разве не заметно? – Вуд усмехнулся, видя смущение на лице непробиваемого Флинта. И снова поцеловал. Этот поцелуй длился очень долго, оба не могли оторваться друг от друга. Они обрели, наконец, то, что искали друг в друге уже долгие месяцы, но не могли отыскать. Просто раньше они боялись сами себя. Собственные чувства пугали их. Общепринятые нормы гласили, что так быть не должно.
Но сейчас они тесно прижались друг к другу и не могли разорвать объятия и перестать целоваться. Потому что они и так размышляли об этом слишком долго. Они рядом друг с другом, они вместе, они целуются, и это – правильно. Потому что так и должно быть.
Потому что затея с «днем вежливости» была вовсе не так уж плоха.
Vova
