Тишина бывает разной. Иногда в ней растворяешься, как в спасении, отдыхаешь от суеты, что царит вокруг. А порой она угнетает, давит и рвет барабанные перепонки. Такая тишина становится медленной убийцей.
Панси Паркинсон сидела в гостиной Слизерина совсем одна. Все были на уроках, а ей с самого утра было плохо, и она, получив разрешение от мадам Помфри, освободилась от занятий.
Уже который день ее преследовала кошмарная головная боль. В висках стучало при каждом резком движении, а в ушах звенело от громких звуков. Поэтому она сначала почувствовала облегчение, когда осталась одна в тихой гостиной. Устроившись поудобнее в бархатном кресле изумрудного цвета, она изучала хитросплетенные узоры на стенах.
Еще пару минут — и голова перестанет болеть. Еще чуть-чуть.
Но боль не уходила, а тишина давила и оглушала. От нее было намного хуже, чем от громких криков сокурсников. И, самое главное, что ничего нельзя было сделать. Не с кем поговорить, чтобы отвлечься от адской муки.
— Панс, ты заболела? — в комнату вихрем влетела Дафна Гринграсс.
— Похоже на это, — прохрипела она.
Дафна села на диван к подруге и приложила холодную ладонь к ее лбу.
— Так лучше?
— Да, но ненамного, — Панси поморщилась.
— Бедняжка, — в ее голосе слышалось лживое сочувствие.
Но холодные руки Дафны все же сотворили чудо — Панси могла адекватно мыслить. Она села на диване и поправила растрепавшуюся прическу.
— Паркинсон, чего прогуливаешь? — Драко Малфой вошел в гостиную, а следом за ним и остальные однокурсники.
— Голова болит, — пожаловалась она.
— А, ну ясно. Значит, день рождение Крэбба праздновать не будешь? — протянул он. — Будет весело.
— Буду, — тут же ответила она. — Мне к вечеру станет лучше.
Драко недоверчиво хмыкнул и ушел в спальню для мальчиков.
Панси откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Она не понимала, почему ей всегда хотелось сделать так, как этого требует Драко. Этот человек был прирожденным манипулятором, и управлять Панси у него получалась лучше всего.
А эта вечеринка значила слишком много, чтобы вот так просто ее пропустить. И плевать на головную боль, от которой темнеет в глазах.
Важнее всего для Панси было, чтобы Драко не посчитал ее скучной или занудной. А он именно так и подумает, если она не явится на этот чертов день рождения. Вот ведь глупость: какая разница, что о тебе думают другие? Но Драко — не другие. И это меняло все.
Панси долго думала, что он для нее значит. Раньше — это была дружба, правда, односторонняя. То есть, она всегда готова была помочь Драко, прикрыть его, а он делал все с явной неохотой. А чаще — не делал вообще. Панси вообще не была уверена, что этот человек умеет дружить бескорыстно. Но что-то все равно держало рядом с ним.
Потом была попытка построить отношения, которая тут же с треском провалилась. Драко не нужна девушка, ему нужно всеобщее внимание и признание, он всегда любил только себя.
— Панс, как же ты пойдешь? У тебя такой вид, будто ты уже умерла, — спросила Дафна, отвлекая ее от мыслей.
— Нет, все нормально. Мне уже лучше. А вечером я выпью обезболивающее зелье, — Панси натянуто улыбнулась.
Конечно же, она не будет ничего пить — это зелье абсолютно не помогает. Как и то, что дала ей мадам Помфри. Но Дафна Гринграсс давно положила глаз на Драко, а значит, была бы очень рада, если бы Панси не появилась на вечеринке.
Не дождется.
— Паркинсон, прикроешь меня, если что? — спросил Драко, выходя из спальни. — Я за алкоголем в Хогсмид, — тут же пояснил он.
— Конечно, без проблем.
А их отношения так и остались на стадии Паркинсон-Малфой. Никаких имен, только фамилии. Никаких чувств, по крайней мере, не с обеих сторон.
* * *
Гермиона наблюдала за толстым рыжим котом, который пытался поймать маленький солнечный лучик. Он двигался очень плавно и, несмотря на свою грузность, легко прыгал.
Гермиона тоже хотела поймать этот лучик, ощутить его прощальное тепло — вряд ли еще будут столь же солнечные дни в этом октябре. Но она знала, что это не по правилам. А правила такие: догнать лучик нельзя.
Вообще, правил в жизни оказалось намного больше, чем предполагалось. И на смену детским «хочу» пришли взрослые «нельзя». А амбиции остались те же: все самое лучшее и прямо сейчас.
— Гермиона, о чем задумалась?
На диван рядом с ней приземлился Рон, взлохматив свои солнечно-рыжие волосы. Почему-то, обычно такой цвет сравнивают с огнем. Но Гермиона точно знала, что это не так.
— О солнце, — честно ответила та.
— Может, партию в волшебные шахматы?
— Ты же знаешь, что я не люблю эту игру, — улыбнулась Гермиона.
— Хм, — Рон задумался, — тогда пошли, погуляем, пока погода хорошая? Сама говоришь — солнце.
— Ты иди, я собиралась доклад по Астрономии закончить.
Но он не уходил. Гермиона знала, что Рон хочет поднять ей настроение, или как-нибудь развлечь. Они с Гарри давно говорили, что учеба убивает те клетки ее мозга, которые отвечают за веселье.
— Библиотека переживет без тебя денек, — сказал, наконец, он. — И это не обсуждается, мы идем гулять. Гарри закончит отработку у Снейпа и тоже придет.
— Ладно, — сдалась Гермиона.
Погода и, правда, хорошая. И Рона обижать совсем не хотелось.
До выхода из замка три пролета. Осталось поменять несколько движущихся лестниц, и они будут на улице. Рон оживленно болтал, рассказывая смешные истории, а Гермиона тихо смеялась, слушая своего друга. С ним легко. Можно быть самой собой, не стесняться любви к знаниям и глупых страхов. Он — первый, кого она впустила в свой сложный внутренний мир.
И как-то незаметно он перешел из ранга «друг» в ранг «что-то большее». Гермиона сама боялась думать об этом, но считала, что они будут идеальной парой. К тому же, Джинни давно говорила, что она нравится ее брату.
— А на самом деле этот бладжер попал ему прямо… ну ты поняла. Тренировку пришлось прекратить, — Рон развел руками.
— Это очень серьезно, между прочим, — засмеялась Гермиона вопреки своим словам.
— Конечно, серьезно. А главное — больно.
Она легонько пихнула его в бок, как вдруг ее внимание привлек странный звук.
— Ты слышишь? — шепотом спросила она у Рона.
— Что? — так же шепотом спросил он.
Вместо ответа она прислонилась в деревянной двери кабинета. Оттуда доносились приглушенные всхлипывания.
— Плачет кто-то, — ответила она.
— Ну, плачет и плачет, человеку нужно побыть одному, раз он заперся в этом кабинете, — серьезно сказал Рон.
— А вдруг что-то серьезное? И помощь нужна? — заупрямилась Гермиона.
— Ты хочешь, чтобы мы зашли туда? — в его голосе явно слышалось сомнение.
— Нет. Я сама зайду, я читала на каникулах краткий курс психологии, и смогу помочь.
— Если это твои попытки увильнуть от прогулки… — Рон пригрозил ей пальцем.
— Нет, — улыбнулась она. — Я только посмотрю, и сразу приду к вам.
Как только рыжие волосы скрылись за поворотом, Гермиона достала палочку.
— Алохомора!
Дверь с тихим скрипом открылась. В большом и светлом кабинете было солнечно, и в теплых лучиках танцевали пылинки. Омрачала картину девушка, которая сидела на подоконнике, обхватив ноги. Она содрогалась в беззвучных рыданиях, изредка всхлипывая.
— Прости, — тихо начала Гермиона, — что-то случилось?
Девушка подняла голову, вытирая ладонью слезы. Это была Панси Паркинсон, которая смотрела на Гермионы со смесью удивления и злости.
— Не твое дело, — грубо, и как-то устало, ответила она.
Гермиона поняла, что на этом разговор закончился, и поспешно покинула кабинет.
Было в этом что-то странное: Паркинсон всегда казалась ей сильной, непробиваемой, а такие не плачут. Это тоже правило, и оно никогда никем не нарушалось. До сегодняшнего дня.
Гермиона вспомнила, что обещала Рону погулять, и отправилась на улицу. Ветер ласково трепал ее волосы, а солнышко улыбалось из-за набежавших облаков.
Рон стоял у озера с какой-то девушкой, увлеченно ей что-то рассказывая. Видимо Гарри еще не вернулся с отработки. Гермиона подошла ближе и увидела, что это была Лаванда Браун.
— Привет, — кивнула она ей.
— Привет, — кисло ответила Лаванда.
Она явно была не рада появлению своей однокурсницы.
— Ну, спасла еще одну заблудшую душу? — широко улыбаясь, спросил Рон.
— Это была Паркинсон, — ответила Гермиона.
— О, ну я же говорил, что не надо было идти.
— Паркинсон? Она ужасная дура, — тут же встряла Лаванда. — Парвати недавно рассказала, что она переспала с Ноттом, хотя все время ходит за ручку с Малфоем, представляете?
Сплетни были родной стихией Браун. Она могла часами обсуждать кого-нибудь, при этом, совершенно забывая, что было на самом деле, а что придумалось после.
— Господи, ну какая разница, кто с кем спит? — фыркнула Гермиона.
Она ненавидела сплетни. Особенно после того случая, как та же Парвати с Лавандой распустили слух, что она спала с Виктором Крамом. Неужели нельзя придумать что-нибудь оригинальное? Гермиона переспала с Крамом, Джинни — с Дином, Панси — с Ноттом. Как же это интересно — давайте расскажем всем.
— Никакая, — Лаванда недобро посмотрела на Гермиону. — Просто это же аморально! Правда, Рон? — она с надеждой на него посмотрела.
— Да, да. Согласен, — кивнул тот.
Гермиона подозревала, что самому Рону глубоко фиолетово: кто, что и с кем. А согласился он просто так, чтобы не обижать Лаванду.
Про себя Гермиона подумала, что ни разу не видела Паркинсон и Малфоя, идущих за ручку.
— А ты разве не идешь в библиотеку? — невинно поинтересовалась Лаванда.
— А что, должна? — удивилась Гермиона.
— Я просто спросила. Мне казалось, что ты только там все свободное время проводишь, — ответила она улыбаясь.
С первой минуты было понятно, что ее планы нарушены. Гермиона была тут лишней, так считала Лаванда.
А что считала Гермиона, кажется, никого не волновало. Вот и Рон смотрел на озеро, не вклиниваясь в разговор однокурсниц.
— Да, пожалуй, ты права. В библиотеке, конечно, не так интересно, как с вами. Но там хотя бы нет непроверенных и глупых сплетен.
Гермиона задрала подбородок и быстрым шагом направилась к замку. Она сделала все правильно, это точно. И пускай Лаванда остается с Роном, он все равно ценит больше ум, чем красоту. Ведь, правда?
25.04.2012 Разбитые ожидания
Ты не поймёшь во сне
Если любовь — значит всё сгорает
Зайчики на стене
После заката умирают
За окном с самого утра лил дождь. Гермиона стояла у окна и наблюдала за соревнующимися друг с другом капельками дождя на стекле. Она никогда не любила холодную осень с ее разноцветными листьями на узких аллеях, в это время года ее всегда поглощало уныние.
— Ты не видела Рона?
Гермиона и не заметила, как к ней подошел Гарри.
— Нет, не видела. Он с самого утра куда-то ушел, — она пожала плечами.
— Тогда, может, ты сходишь со мной к Хагриду? Он попросил нас с Роном помочь ему с новым животным. Даже страшно представить, кого он завел на этот раз.
— Точно, — засмеялась Гермиона.
Она сразу вспомнила огнедышащего дракона, которому лесничий так умилялся.
— Оденься теплее, на улице холодно, — предупредил Гарри, — я подожду тебя на выходе.
Гермиона улыбнулась. Между ней и Гарри всегда была невидимая связь, он понимал ее без слов. От Рона нельзя было дождаться такой заботы, но Гермиону это не сильно расстраивало. Они были слишком разные, чтобы их сравнивать.
Иногда она задавалась вопросом, что же объединяет их, таких непохожих друг на друга людей, вместе уже который год? Гермиона, всегда слишком правильная, рядом с мальчишками забывала обо всем. О том, что нужно слушать учителей, что врать нельзя, что еще одна выходка может служить отчислением. Это всегда отходило на второй план, когда друзьям требовалась помощь.
Гермиона вспомнила начало их общения, когда Гарри и Рон спасли ее от тролля в подземельях. Тогда ее охватил неописуемый восторг оттого, что кому-то была небезразлична ее жизнь. Она, недолго думая, соврала Макгонагалл, чтобы прикрыть новоиспеченных друзей.
От этих воспоминаний на душе сразу потеплело, словно и не было за окном хмурой осени с ее сильными ветрами.
— Гермиона?
Она обернулась и увидела Рона, который шел ей на встречу. Он улыбался так заразительно, что Гермиона и сама не удержалась от улыбки.
— Привет! Ты где пропадал? Гарри тебя искал, — она легонько потрепала его рыжие волосы.
— С Лавандой гулял, — все также улыбаясь, ответил он.
— С Лавандой?
Удивительно, как много времени он уделяет этой пустышке. Гермиону это жутко раздражало, хотя она и не могла понять, почему.
— Да, она такая замечательная. Я и не знал, что у нас столько общего.
— Ты о Браун говоришь? — уточнила Гермиона.
Она поймала себя на мысли, что слушать Рона ей было неприятно. Как будто он говорил что-то обидное.
— Ну конечно, а какие у нас еще Лаванды есть? — пришла его очередь удивляться. — Кажется, она мне нравится, — доверительно сказал он тихим голосом.
— Я рада за тебя, — надломленным голосом ответила Гермиона.
Больше всего на свете ей хотелось крикнуть, чтобы он посмотрел на нее. Увидел, что она тоже девушка, а не просто лучший друг. Но Гермиона подавила свой внутренний крик, потому что это было неправильно.
Когда она думала о Лаванде, то та заметно проигрывала на ее фоне. Хотя бы потому, что с Гермионой было о чем поговорить, и она не распространяла сплетни подобно Скитер.
— Спасибо, — Рон, кажется, совсем не заметил резкой перемены в ее настроении. — Только вот я не знаю, как ей об этом сказать. Гермиона, ты же мне друг? Помоги, а! Ты же должна знать все эти романтические штучки.
Гермиона бы громко засмеялась в ответ на его последнее заявление. Откуда ей знать о романтике? Крам был мимолетным увлечением, которое нельзя назвать любовью. Ей просто было приятно, что кто-то обратил на нее внимание.
«Друг» — почему-то, именно сейчас это слово казалось ей таким жалким, что захотелось плакать. Просто дать волю эмоциям, забыв обо всем. Но мама с детства учила ее не показывать слабость, а значит, нужно было держать все в себе.
— Спроси Гарри, думаю, он сможет тебе помочь, — холодно ответила она. — Он сейчас у выхода из Хогвартса.
— Хорошо, спасибо, — Рон немного удивился ее резкому тону, — Слушай, а ты…
Но она его уже не слышала. Быстро развернувшись, Гермиона шла прочь из этого коридора. Она хотела бы убежать и от своих мыслей, но, увы, это невозможно. Перед глазами до сих пор стояло счастливое лицо Рона и его слова о Лаванде.
«Наверное, она действительно лучше меня», — подумала Гермиона, старательно пытаясь не разреветься.
Наверное, Рон ценит не только ум.
Наверное, Гермиона ничего не понимает в людях.
* * *
День рождение Крэбба Панси может смело занести в список самых худших дней. Мало того, что каждый громкий звук отдавался в висках, так еще и Драко с Дафной официально объявили себя парой. Та самая Дафна, которую Драко считал полной дурой, вешалась на него весь вечер.
Это было бы смешно, если бы не было так больно.
Жаль, что Авада является непростительным. Глупо губить свою жизнь из-за Гринграсс.
— По-моему, ты нравишься Забини. Почему бы вам не начать встречаться? — бросил Драко, лениво развалившись на изумрудном диване.
— Потому что он мне не нравится, — отчеканила Панси.
— Глупая, любви не существует.
— Если ты никогда не влюблялся, это не значит, что любви нет, — устало сказала она и пошла в спальню.
Этот день потерял все краски, став таким же серым, как остальные.
А может, любви и правда нет? Есть только маниакальная зависимость от человека, острое желание им обладать. И весь этот романтичный бред выдумали глупые люди, знавшие это чувство лишь по любовным романам. А Панси так плохо сейчас только потому, что в ней взыграло чувство собственности. Тогда все было бы просто и логично. А главное — никаких забот, совсем как у Драко.
Панси смотрела в потолок, чувствуя, как горячие слезинки щекочут ее уши.
Любви нет, сказал Драко, и она ему поверила.
* * *
Когда холодно в душе, не поможет ни теплое одеяло, ни горячий чай. Даже жаркое летнее солнце не сможет растопить этот суровый лед. Когда холодно в душе, нужно живое тепло.
Панси задумчиво рисовала цветы на полях своей тетради. Но все ее розы выходили слишком вялыми, а лилии казались засохшими. Узоры в уголках страниц становились похожими на иней, который появлялся на окнах морозным утром.
В классе было жарко, но Панси замерзала изнутри.
— Сегодня мы будем проходить заклятие умножения, — начал профессор Флитвик. — Все необходимое вы найдете в учебнике, и предоставьте мне к концу урока две копии ваших конспектов. Приступайте.
Панси вздохнула. С заклинаниями проблем у нее не было, поэтому с этим заданием она справиться быстро. Быстро написав конспект, она взмахнула палочкой:
— Джеминио!
Но ничего не произошло. Ее тетрадь все так же одиноко лежала на столе.
Она удивленно посмотрела на Миллисенту, которая сидела рядом с ней. Та, неуверенно держа в пухлых пальцах палочку, взмахнула ею и произнесла заклинание — тетрадей стало две.
— Джеминио! — повторила Панси.
— Мисс Паркинсон, у вас получилось?
Профессор Флитвик подошел ближе, чтобы посмотреть на ее результат.
— Нет, сэр, — раздраженно ответила она.
Панси всегда получала хорошие оценки на Чарах. Что тут сложного? Взмахнул палочкой, сосредоточился, и чудеса творятся сами. Но сегодня у нее ничего не получалось.
— Это простейшее заклинание, которое не требует сильных умений. Очень жаль, что у вас не получается. Мисс Патил, помогите мисс Паркинсон разобраться с этим заклинанием, — Флитвик огорченно покачал головой и засеменил по ряду, проверяя результат остальных.
— Панси, даже у Гойла получилось! — крикнула ей Дафна с другого ряда.
— Я безумно рада, — огрызнулась она.
Гойл, и правда, сделал копии своего конспекта, только намного больше, чем было нужно — перед ним лежала целая кипа тетрадей.
Панси задумчиво повертела в руках палочку — может, с ней какие то проблемы?
— Попробуй моей, — предложила Миллисента.
— Спасибо, не нужно, — процедила Панси и направилась к Патил, как и велел Флитвик.
Та испуганно подвинулась, когда Панси села с ней, но ничего не сказала. Она тихо произнесла нужное заклинание и дублировала тетрадь.
Панси нетерпеливо забарабанила ногтями по столу. Ей не нравилось принимать чью-то помощь, потому что это значило быть кому-то обязанной.
— Ты вообще собираешься мне помогать? — грубо спросила она.
— Да, конечно, — торопливо ответила Патил. — Взмахиваешь палочкой: сначала вверх, а потом резко указываешь на нужную вещь и произносишь заклинание…
— Ты за дуру меня держишь? Думаешь, я не в состоянии прочитать учебник? — разозлилась Панси.
От того, что она повысила голос, ее голова снова стала раскалываться. Хотя, эта боль уже стала неотъемлемой частью ее жизни.
— Тогда я не знаю, как тебе помочь, — виновато сказала Патил.
Панси застонала и опустила голову на стол. Почему это происходит именно с ней? Теперь Малфой будет думать, что она совсем дура, раз не справляется с элементарными вещами. Самое печальное, что даже после того, как он начал встречаться с Дафной, его мнение все еще много значит для Панси. Слишком много.
— Мисс Паркинсон, как успехи? — Флитвик подошел к их парте.
— Никак, вы бы меня еще к Уизли посадили, — фыркнула она.
Патил залилась краской, а Флитвик неободрительно покачал головой.
-Пересядьте к мисс Грейнджер, она как раз выполнила свою работу и работу Поттера с Уизли заодно.
Грейнджер вспыхнула, когда услышала свою фамилию, и поспешно отодвинулась от своих друзей.
— К Грейнджер? Вы издеваетесь? — ужаснулась Панси.
Это явно не ее день. Краем глаза она заметила ухмылку Драко и разозлилась еще больше.
— Пять баллов со Слизерина за пререкания. И хватит разговоров.
Профессор Флитвик направился к своему столу, а Панси, тяжело вздохнув, стала собирать свои вещи.
Посадить ее к Грейнджер однозначно было его худшим решением. Зачем ей вообще помогать, она и сама справится. Нужно только немного времени и терпения.
Швырнув учебник и тетрадь на стол, Панси села за парту, явно выражая крайнюю степень неудовольствия.
— Что именно у тебя не выходит? — спросила Грейнджер.
Всем своим видом она напоминала Макгонагалл — тот же воспитательный тон и та же сдержанность. Панси фыркнула:
— Все не выходит.
— А другие заклинания у тебя получаются? — поинтересовалась Грейнджер.
— Какая тебе разница до других? — раздраженно спросила она.
— Попробуй левитировать перо.
Панси нервно взяла палочку дрожащими руками и произнесла нужное заклинание — перо осталось лежать на столе. Даже после многочисленных попыток у нее ничего не выходило.
В глазах предательски защипало. Что же она за волшебница, раз колдовать разучилась? Да еще и Грейнджер все видит — отличный способ высмеять Панси.
— Странно, может, дело в твоей палочке? Дай ее сюда.
Не дождавшись ответа, Грейнджер аккуратно взяла ее палочку и взмахнула ей — перо плавно взлетело вверх. Она нахмурилась, но ничего не сказала.
— Что, Грейнджер, упиваешься своим превосходством? — горько усмехнулась Панси.
— Я всего лишь пытаюсь помочь, — холодно ответила та.
— Да не нужна мне твоя помощь!
Панси была на грани истерики. Хотелось расшвырять все вокруг, разбить все стекла, разорвать все конспекты — только бы избавиться от злости, которая наполняла ее изнутри. Только бы убежать от этого разрывающего чувства, спрятаться от боли, которая уже который день ее не покидает.
— Мисс Грейнджер, не могли бы вы позаниматься с мисс Паркинсон? Помнится, мистера Лонгботтома вы вытянули на твердое «хорошо», — Флитвик выжидающе посмотрела на свою лучшую ученицу.
— Но я…
— Очень рад, что вы согласны. Приступайте завтра
Панси откинулась на спинку стула. Ее мнения, как всегда, никто не спрашивал, и теперь ей придется проводить время с этой копией старой кошки.
Отлично. Лучше некуда.
Грейнджер тоже не выглядела счастливой от свалившегося на нее задания, и от осознания того, что плохо не только ей, Панси получала какое-то извращённое удовольствие. В конце концов, если заучка разберется с ее проблемой — а она обязательно разберется, библиотека ей в помощь — то Панси сможет наслать на Дафну какое-нибудь проклятие.
Скинув свои вещи в сумку, Панси вышла из кабинета, не обращая внимания на зовущую ее Миллисенту, сейчас ей больше всего хотелось одиночества.
За окном светило яркое солнце, что пришло на смену утреннему дождю. А Панси зябко поежилась, ощущая отвратительный холод внутри.
29.04.2012 Неизбежное
Карты легли на такую наклонную плоскость,
Что мне удержаться не просто на тормозах.
В пустом классе стояла тишина, даже было слышно тиканье маленьких часиков на руке Гермионы. Он сердито постучала ногтями по столу — Паркинсон опаздывает.
Хотя, Гермиона надеялась, что она вообще не придет. Просто забьет на учебу и займется более важными для нее делами, так было бы лучше для всех. Гермионе совсем не улыбалось учить Паркинсон, и эта неприязнь была взаимной. Все-таки быть лучшей ученицей в классе не всегда хорошо.
В коридоре послышался стук каблучков, и Гермиона тяжело вздохнула. Похоже, что заниматься все-таки придётся.
Дверь со скрипом открылась, и Паркинсон вошла в кабинет. Она состроила недовольную мину и села как можно дальше от Гермионы.
— Ну, давай, учи. Только быстрее, я не собираюсь торчать тут целый день.
Гермиона пожала плечами.
— Сколько мы здесь пробудем — зависит только от тебя, — холодно сказала она. — Давай начнем с элементарных упражнений, может, сегодня у тебя получится. Попробуй Репаро.
Гермиона указала на хрустальные осколки, лежащие на столе.
— Репаро, — Панси взмахнула палочкой. — Черт!
Осколки тихо звякнули, но остались на месте.
— Я подумала, — осторожно начала Гермиона, — что дело вряд ли в палочке. Наверное, это с тобой что-то не так.
— Не так?! Я — волшебница, в черт знает каком поколении, и не могу выполнить элементарных заклинаний! Ты это называешь «не так»?
Панси и сама понимала, что с ней что-то произошло. Но она была уверена, что всезнайка Грейнджер сможет разобраться в этом.
— Тише, Паркинсон, — спокойно сказала Гермиона.
Она все делала спокойно.
Говорила, улыбалась, смеялась. И Панси раздражало это отсутствие эмоций, когда внутри нее происходили взрыв за взрывом.
— Не надо меня успокаивать, — грубо отрезала она. — И зачем нужны эти занятия, если ты сама ничего не знаешь?
— Меня просили позаниматься с тобой, а не искать причину, почему ты не можешь колдовать, — медленно, словно объясняя что-то непослушному ребенку, сказала Гермиона.
— Да иди ты к черту со своими занятиями! — взвилась Панси и выбежала из кабинета, громко хлопнув дверью.
Гермиона глубоко вздохнула. Такой вариант событий ее устраивает больше всего — Паркинсон сама отказалась от занятий — ее проблемы. А ей, Гермионе, есть чем заняться.
Правда, сейчас безумно захотелось отказаться от библиотечного времяпрепровождения и погулять с друзьями. Иногда очень важно чувствовать себя не одинокой, понимать, что кому-то ты все-таки нужна.
Гермиона превратила хрустальные осколки в вазу и вышла из кабинета.
— Здесь холодно, пошли в гостиную? — услышала она высокое сопрано.
— Я тебя согрею.
Там, за углом, стояли в обнимку Рон и Лаванда. Они смеялись, дурачились и целовались. Они были счастливы.
Гермиона застыла как вкопанная. Ей казалось, что подглядывает в замочную скважину, настолько личными и интимными были их прикосновения, взгляды, слова.
А на нее Рон никогда так не смотрел.
А с ней Рон никогда так не смеялся.
Резко развернувшись, она побежала в гостиную Гриффиндора, радуясь, что они были настолько увлечены друг другом, что даже ее не заметили.
И что он только в ней нашел? Сначала Гермиона думала, что это все назло ей. Просто, чтобы она обратила на него внимание и поревновала. Было так привычно думать, что все крутится вокруг тебя. Что есть Рон, и он никуда от тебя не денется. И так будет всю жизнь: они втроем всегда будут вместе. Но это все неправда.
Назло так не целуют.
Рон был ее солнышком. И если раньше она чувствовала его тепло, она согревалась им, то сейчас он лишь слепил глаза. Солнце, на которое нельзя смотреть.
— Гермиона, что-то случилось? — Гарри вскочил с кресла, когда она забежала в гостиную.
Наоборот, не случилось. Рон — не случился.
— Нет, — замотала она головой. — Гарри, ты только пообещай, пожалуйста, что все равно будешь рядом, что не бросишь меня…нас. Даже когда с Джинни вместе будешь.
— Я не… Что? Джинни?
— Я же вижу, как ты на нее смотришь, — грустно улыбнулась Гермиона.
Как Рон смотрит на Лаванду.
— Я всегда буду рядом, — твердо сказал Гарри.
Это были всего лишь слова, и Гермиона заранее знала, что они лживы. Пообещать — проще простого. Клясться, глядя в глаза, а за спиной скрещивать пальцы. Но именно сейчас она ему поверила.
* * *
Вдох-выдох.
Это совсем не страшно, просто нужно узнать правду.
— Проходите, мисс Паркинсон. Вас снова что-то беспокоит?
— Я не знаю, что со мной происходит, — сбивчиво начала Панси. — Но голова болит уже очень давно и почти не проходит. И еще у меня не получаются самые простые заклинания… я правда не знаю, связано ли это.
Мадам Помфри нахмурилась и скрылась за белоснежной ширмой.
— Скажите, мисс Паркинсон, и давно это у вас началось? Потеря магических способностей, я имею в виду.
Панси вздрогнула.
— Что? Нет, это не потеря. Я не знаю, может, усталость какая-нибудь.
— У вас случались какие-нибудь серьезные потрясения в последнее время? Или, может, вы чем-нибудь серьезным болели?
— А что со мной? Это что-то серьезное?
Сердце у Панси бешено застучало. Она одновременно хотела и не хотела знать, что с ней происходит.
— Мисс Паркинсон, присядьте, пожалуйста.
Панси послушно села, нервно сглотнув ком, вставший в горле.
Мадам Помфри поводила вокруг нее палочкой, что-то тихо пробормотав.
— Все понятно, — сказала, наконец, она.
— Что со мной?
— Это потеря магических способностей, на фоне сильнейшего стресса или серьезной болезни, — ответила мадам Помфри.
Панси дрожащими руками покрепче сжала в руках палочку. Магия — это вся ее жизнь, и ее пытаются отнять.
Нет, не так. Ее уже отняли.
— Давно у вас появились головные боли?
— Месяц назад, но тогда я могла колдовать, — хрипло ответила она.
— Вспомните, может, что-то произошло в то время? Что-то, отчего вы могли потерять магию? Она никогда не исчезает сразу, обычно, это происходит постепенно.
— Я… простите, мне нужно на воздух, — Панси вскочила с кровати и убежала из больничного крыла, даже не слыша того, что кричала ей вслед целительница.
Что произошло месяц назад, она знала. Тогда ей пришло письмо с известием о смерти матери.
А Панси даже не разрешили прийти на похороны. Ее отец сказал, что сейчас слишком опасно, чтобы покидать Хогвартс. И было невероятно тяжело, но рядом оказалась Дафна, которая не позволила Панси совершать глупости. А потом появились головные боли, но кто же знал, что они повлекут за собой?
А как она без магии? Грядет война, на которой каждый сам за себя. А она будет абсолютно беззащитна. Ей уже подписан смертный приговор.
Панси влетела в гостиную Слизерина и, опустившись на диван, зарыдала.
— Паркинсон, ты чего? — Драко сел с ней рядом.
Она замотала головой, не в состоянии что-нибудь ответить. Да и что говорить? Диагноз мадам Помфри не укладывался в голове. Этого просто не могло быть.
— Ну что у тебя стряслось, выкладывай, — настойчиво потребовал он.
— Малфой, я больше колдовать не могу, — всхлипнула Панси.
Ей ужасно хотелось, чтобы он ее обнял, погладил по спине, сказал какую-нибудь успокаивающую глупость, которой она бы тут же поверила. Но Драко сидел рядом с ней и, морщась, смотрел на то, как она ладонью вытирает слезы.
— Палочку что ли отобрали? Натворила что-то? Ну ты даешь, Паркинсон, — присвистнул он.
— Да нет же, — перебила его Панси. — Я вообще не могу, понимаешь?
— То есть как, не можешь? — не понял Драко.
Панси вздохнула. И, правда, как? Как такое вообще может быть?
Она не хотела посвящать Драко во все подробности, да и вряд ли ему было бы интересно. Он и сейчас рядом с ней сидит только потому, что так надо. На самом деле, ему глубоко безразлично, что там, у Панси случилось.
— Я магию потеряла, — прошептала она, закрыв лицо руками.
Слезы потекли с новой силой.
— Потеряла? Ты что, сквиб теперь? — удивился Драко.
— Сквиб? — она вздрогнула. — Нет, конечно, нет. Просто магия исчезла, и я колдовать не могу…
— Ну точно — сквиб, — презрительно выплюнул Драко.
— Что мне теперь делать? — Панси умоляюще на него посмотрела. — Ты мне поможешь?
Драко медленно встал с дивана и отряхнул несуществующие пылинки с мантии. Словно он мог испачкаться, сидя рядом с ней.
— Сама разбирайся или Филча попроси, вы с ним теперь похожи, — ухмыльнулся он. — Кстати, отец говорит, что сквибы на одном уровне с грязнокровками, Паркинсон. А я, уж извини, не хочу портить свою репутацию, — протянул Драко, выходя из гостиной.
Панси ошарашено смотрела ему вслед. Каждое слово — будто острый нож, пронзало ее насквозь.
Драко был единственный человек, чье мнение что-то значило для нее. И его презрение окончательно ее сломило. Наверное, он даже рад, что все так вышло. Панси была для него лишь обузой, но никак не другом.
— Господи, за что мне это, — прошептала она, глотая соленые слезы.
У нее не осталось никого. Дафна примет сторону Драко, да и вообще, любой слизеринец будет смотреть на нее с нескрываемым презрением — чистокровный сквиб, позор рода. Она, действительно, как Филч. Панси всегда презирала его за слабость, а сейчас сама оказалась такой же.
Такой же жалкой.
Панси было плевать, что там думают о ней другие. Но Драко… он забыл обо всем, что их связывало. Разорвал все нити, и оставил ее загибаться одну. Без магии, без поддержки, без друзей. Он сделал это так легко, словно она никогда и не была важна для него.
Словно она — пустое место.
Но ведь не может быть такого, чтобы магия пропала бесследно. Значит, есть вероятность ее возвращения. И Панси обязательно придумает, как это сделать. Может, не сама, но придумает.
— Как ты там сказал? Сквибы на одном уровне с грязнокровками, — сквозь слезы усмехнулась Панси.
Она выбежала из гостиной Слизерина и направилась в библиотеку.
Как Панси и ожидала, Грейнджер сидела там и читала увесистый том «Всевозможных заклинаний». Это будет просто, просить о помощи грязнокровку, когда она сама ничем не лучше нее. А может даже и хуже, Грейнджер ведь может колдовать.
Глубоко вздохнув, Панси села напротив нее.
— Грейнджер.
— Чего тебе, Паркинсон? — нахмурилась та, оторвавшись от книги.
Только бы согласилась. Только бы согласилась.
Панси ненавидела Грейнджер, но только потому, что ее ненавидел Драко. Она уже и забыла, как относилась сама к окружающим ее людям. Забыла, как это, не зависеть от чужого мнения.
— Грейнджер, а помнишь, ты предлагала помощь?
Гермиона помнила. Но это была лишь дань правилам, которые нельзя нарушать. Просто нужно предложить помощь, заранее зная, что тебе откажут.
Vova
