Ворота кладбища скрипнули, нарушив тишину. Потревоженный ворон, устроившийся на ближайшем надгробии, возмущенно каркнул. Черные глаза птицы осуждающе посмотрели на вошедшего человека. Ворон проводил его взглядом и, лишь когда тот остановился, улетел прочь.
Могила, у которой замер человек, выделялась на фоне остальных. Мраморные серые плиты, кресты, даже статуи ангелов смотрелись жалко рядом с ней. Ее трудно было не заметить: на трехфутовом подиуме, вытянув палочку, стоял волшебник в боевой стойке. Он не нападал. Он защищал. Нелепые круглые очки и шрам в форме молнии, прикрытый свинцовыми прядями, выдавали в нём знаменитого героя.
На небе застыли серые тучи. Изредка поднимался легкий ветер, тревожа полы черного плаща единственного живого человека на кладбище. Он стоял, не шевелясь, пальцы левой руки сжимали две белые лилии. Голова была чуть приподнята, и создавалось впечатление, что незнакомец смотрел в небо, но взгляд серых глаз уперся в голову статуи-волшебника.
Человек долго не двигался, не подавал никаких признаков жизни. Казалось, даже не дышал. Он сам был похож на статую, которая тянется к волшебнику, но тот возвышался всё выше и выше, ускользая от незнакомца с лилиями.
Но вот он ожил: оторвал взгляд от лица статуи и, подойдя чуть ближе, положил цветы у её ног. Длинные пальцы осторожно погладили тонкие зеленые стебли.
— Не люблю лилии, — неожиданно произнес он. Его голос звучал равнодушно. — А ты любил. Зато ненавидел нарциссы, которые обожал я. Мы могли поссориться даже из-за таких пустяков как цветы. В твой День Рождения весь дом был обставлен вазами с лилиями, и мне приходилось морщиться из-за этого ужасного запаха. Ты был таким идиотом.
Он замолк. Отошёл и, засунув руки в карманы, опустил голову на грудь. Снова заговорил, ровно, иногда делая паузы. Но теперь в его голосе четко слышались нотки боли, отчаяния и подавленности. Голос звучал устало, будто его обладателю надоело жить.
— Почему ты меня не слушал? — пауза. — Ты никогда не слушал меня, — снова пауза. — Почему не бросил эту проклятую работу? К Мерлину нужно было послать Аврорат. Они прекрасно обошлись бы без тебя. Ведь сейчас справляются.
Он стиснул зубы. Вскинул голову и, прямо посмотрев в лицо статуи, произнес:
— Чертов придурок с комплексом героя! Тебе обязательно нужно было спасти всех! Ты ненавидел славу, бежал от известности, хотел быть как все, но делал совершенно противоположное. Спасал, защищал, помогал всем, кто приходил к тебе.
По раскрасневшимся щекам катились слезы. Серые глаза метали молнии. Он был разгневан.
— А как же я?! — выкрикнул он. — Кто теперь меня спасет? Где ты теперь?.. Чертов герой, — уже тихо произнес незнакомец. – Как же я теперь без тебя? Кому я теперь нужен? – сорвалось с губ.
Он стоял тихо какое-то время, изредка всхлипывая. А потом кладбище вздрогнуло от отчаянного, похожего на последний стон раненого животного воя:
— Гарри…
…Гарри резко открыл глаза, и тьма поглотила его. Рука метнулась к прикроватной тумбочке, шаря в поисках палочки.
— Люмос, — произнес сиплым голосом Гарри. Комната осветилась. Он был в своей спальне.
Гарри сел и провел ладонью по потному лицу. Грудь ныла, а кожу висков неприятно стягивало. Глаза были влажными. Мысли беспорядочно метались в голове. Хотелось закричать. Точнее выкрикнуть одно имя. Гарри повернул голову: Драко, бережно укрытый одеялом, мирно посапывал на боку. Лицо, расслабленное и потерявшее на время ночи свое высокомерие, выглядело безмятежным. Такой умиротворенный, родной и любимый. Гарри осторожно наклонился к Драко и прикоснулся губами к его щеке. Тот недовольно поморщился и пробормотал что-то во сне, попытался перевернуться на другой бок, но в итоге открыл глаза и увидел перед собой Гарри. Драко рассеянно улыбнулся ему, но заметив покрасневшие глаза, нахмурился.
— Просто страшный сон, — успокоил Поттер.
Драко промолчал. Он пристально смотрел на Гарри, пытаясь разгадать, что могло вызвать такое беспокойство, такой лихорадочный блеск в зеленых глазах.
— Успокойся, — Гарри нашел руку Драко и сжал. — Давай спать.
Поттер погасил палочку и лег обратно, а Малфой положил голову к нему на плечо и закрыл глаза.
Но сон к Гарри не шёл. Он немного успокоился после кошмара — а ничем иным, кроме кошмара, это не было, считал Поттер, — но мысли так не пришли в порядок. Образ ТОГО Драко не хотел покидать его. Возможно, когда-то Гарри снились сны о своей смерти, но они быстро уходили из памяти. А этот… Четкая, слишком ясная картина для сновидения. Поттер запомнил всё: начиная с ворона и заканчивая душераздирающим стоном. Опыт с Волдемортом научил его, что все плохие сны пытаются что-то сказать, предупредить. Гарри понимал, что такой сон не мог присниться просто так.
«Может, это знак свыше…»
— Эй, — раздалось откуда-то справа, и Гарри почувствовал слабый тычок в бок. — Ты слишком громко думаешь.
— Прости, — Поттер уткнулся носом в светлые волосы и вдохнул приятный аромат яблочного шампуня.
— Спи.
Часы пробили три. Гарри спал.
* * *
— Поттер, что это? — с недоумением глядя на пергамент, спросил Нильсон.
— Заявление о переводе в другой отдел, — спокойно ответил Гарри.
— Менее опасный отдел, — подчеркнул Нильсон, пробежав глазами по бумаге. — Поттер, я чего-то не понимаю.
— Я просто не хочу больше рисковать своей жизнью.
— Ах, ты не хочешь рисковать?! — взревел Нильсон. — Ты готов бросить Уизли, Томаса, Креймана, спокойно перебирать бумажки, пока они рискуют своей жизнью?! — он ударил кулаком по столу. Грозное лицо начальника выражало презрение. — Мальчик-Который-Выжил трусливо прячется в кустах? С каких пор тебе стало плевать на свою родину? — спросил Нильсон. Он прищурился и, глядя Гарри прямо в глаза, прошипел: — Может с тех пор, когда ты связался с мелким Пожирателем?
Поттер вспыхнул. Он всегда пытался не обращать внимания на выпады в сторону Драко и его прошлого. Каждый волен говорить, что ему вздумается, считал Гарри, но оскорбления, высказанные в лицо людьми, которых уважал и почитал, он не терпел. «Я уважаю тебя и стараюсь не говорить при тебе того, что обидело бы тебя. Будь добр, делай также», — сказал Поттер однажды Рону, когда тот нелестно высказался о Драко после их свадьбы.
Нильсон смотрел на закипающего Поттера: лицо покраснело, ноздри раздулись, губы побледнели. Прищуренные глаза злобно смотрели на начальника, ладони сжались в кулаки. Гарри был возмущен и разгневан.
— Да, — произнес он, от чего Нильсон невольно вздрогнул. — Да, Драко тоже имеет к этому отношение. Именно из-за него я хочу перевестись. А знаете, почему? Если вы думаете, что я боюсь, то совершенно правильно думаете. Но причина этого страха вовсе не смерть, — Гарри приблизился к столу начальника. — Я даже не буду распинаться и рассказывать, что да как. Если вы не подпишите заявление, я просто уйду из Аврората.
С секунду разозленный Поттер смотрел на Нильсона, а потом в его лице произошла резкая перемена: черты разгладились, в глазах потухло яростное пламя. Он смутился и, запустив пятерню в волосы, произнес:
— Знаете, не так я хотел, чтобы всё прошло.
Нильсон заливисто засмеялся.
— Поттер, только ты можешь сначала брызжать слюной, а спустя секунду просить за это прощения, — вытирая слёзы, проговорил начальник. — Ты меня тоже прости. Не стоило вспоминать твоего мужа. — Он взял перо. — Я подпишу твоё заявление. Жаль, конечно, терять такого сотрудника, но ты сам волен выбирать, каким путём идти по жизни.
Протянув счастливому Поттеру пергамент, Нильсон всё же задал вопрос, который хотел задать в самом начале:
— Гарри, почему?
Поттер замялся и, глядя куда-то в стол, ответил:
— Мне приснился сон. Там был Драко. Такой молодой и красивый, — кроткая улыбка исчезла также неожиданно, как появилась. — Он стоял перед могилой и разговаривал с тем, кто лежал в ней. А потом он позвал меня. Этот сон заставил вспомнить все наши ссоры по поводу моей работы. Драко очень беспокоится, хоть и не говорит этого. Я знаю, скольких усилий ему стоит скрывать свой страх за меня. Не хочу видеть его таким.
— А ты сам хочешь уходить?
— Нет, — безмятежно улыбнулся Гарри. — Конечно, нет. Я не хочу увольняться из Аврората. Мне нравится работать здесь. Но быть оперативником с некоторых пор утомительно для меня. Много времени приходится тратить на дела. Для отдыха остаются часы, а для Драко ещё меньше.
В кабинете повисла тишина. Поттер выжидающе смотрел на начальника, который опустив глаза, думал о чем-то своём.
— Хороший тебе сон приснился, Поттер, — вполголоса произнес он. — Полезный. Приснись мне такой, возможно, Криси была бы жива. Ну ладно, — встряхнувшись, произнес Нильсон, — удачи тебе, Поттер. Беги, порадуй мужа, — усмехнулся напоследок он.
Гарри вышел из кабинета, аккуратно закрыв дверь. Таким Нильсона он ещё никогда не видел. Разговоры о его жене, Кристине, были запретом для всего Аврората. Она погибла во время учебы Гарри в академии. Ходили слухи, что в смерти женщины были виноваты приспешники банды, задержанной Нильсоном.
Поттер помотал головой, прогоняя лишние, никак его не касавшиеся, мысли. Всё складывалось, как нельзя лучше. Посвистывая, Гарри направился в отдел Комплектации служащих, чтобы поменять форму и сдать набор оперативного аврора.
Снимая мантию, он обратил внимание на чуть заметную белую линию и провел по ней пальцем. Шов, сделанный Гермионой, после очередного рейда на контрабанду редких магических животных. «Да, было время…» — воспоминания накатили на Гарри. Это была часть его жизни, с которой он не мог расстаться, поэтому не уволился, а перевелся в другой отдел.
Когда все формальности были улажены, Гарри направился к границе антиаппарационного барьера. Он твердо решил больше никогда не рисковать своей жизнью. По крайней мере, осознано. Ведь никто не застрахован от падающего кирпича.
Аппарировав в гостиную, Гарри застал Малфоя в непривычной для того позе: развалившись на диване, он читал утренний номер «Ежедневного пророка».
— Здравствую, любимый, — пропел добровольно пониженный в должности аврор.
— Поттер? — Драко посмотрел на часы. — Что-то ты рановато. Неужели тебя уволили? — с издевкой поинтересовался он.
Гарри промолчал. С сияющим лицом он передал Драко свое заявление.
Малфой с опаской принял бумагу. Его глаза забегали по строкам. Лицо Драко, выражавшее поначалу беспокойство, просветлело. Он хмыкнул и пробормотал:
— Дошло, наконец. Давно пора, но было бы лучше, если бы ты совсем оттуда уволился.
Гарри опустился на корточки:
— Я не могу сидеть дома целыми днями, как ты.
Драко недовольно взглянул на мужа. Откинувшись на спинку дивана и положив ногу на ногу, он усмехнулся:
— Нужно сообщить маме и огорчить отца.
— Огорчить? — удивленно вскинул брови Гарри, опускаясь на диван рядом с мужем.
— Он надеялся, что на одном из рейдов ты попадёшь под Аваду, и тогда я женюсь на девушке.
— Оу. Надеюсь, не мне одному так повезло с тестем. Уверен, что он на мне оторвется, когда узнает, что меня понизили в должности. Кстати, — вспомнив, начал Гарри, — мне и отпуск дали. Съездим куда-нибудь, где тепло.
— Нет, где много снега, — тоном, не терпящим возражений, сказал Драко. — Хочу покататься на лыжах.
— Я не умею, — угрюмо ответил Гарри.
— Я тебя научу, — прошептал Драко в самые губы и нежно поцеловал.
Гарри крепко, но бережно сжимал в объятьях счастливого мужа и постепенно забывал того, скорбящего и разбитого.
Vova
