Главный аврор Гарри Поттер совершил ошибку. Даже не одну, а целую серию ошибок, привёдших его сейчас в крайне затруднительное положение. А вы бы не назвали своё положение затруднительным, окажись рано утром в малознакомом доме голым, без очков и без волшебной палочки, если в грудь вам упирается палочка начальника Отдела невыразимцев?
— Поттер, потрудись объяснить, почему я вижу тебя, шатающимся по Мэнору, в чём мать родила? Ты решил провести очередной обыск в поисках припрятанных Волдемортом артефактов? — голос хозяина дома не предвещал ничего хорошего. – Тогда, возможно, ты мне санкцию Министра Шелкбота на вторжение покажешь?
Гарри, беспомощно щуря близорукие глаза, пытался рассмотреть выражение лица собеседника, и спешно прикидывал, успеет ли он добраться до спальни, где осталась его одежда и палочка, раньше, чем его настигнет Третье Непростительное.
Ему, привыкшему к ощущению постоянной опасности и непреходящему ожиданию нападения, было совершенной глупостью оставить палочку и очки в комнате, отправляюсь на поиски кофе. Выходить голым, правда, тоже не стоило. Да и прийти сюда, в Малфой Мэнор, тоже оказалось не самой лучшей идеей.
Правда, вчера вечером ни одной причины, по которой он не стал бы это делать, не нашлось. Вчера вечером был Скорпиус, ласковый, жаркий, льнущий к нему и сводящий с ума. Его хотелось утащить ото всех, спрятать, как бесценный философский камень в хранилище Гринготса. Все доводы разума о том, что перед ним выпускник Хогвартса, ровесник его младшего сына, умерли, едва губ Гарри несмело коснулись мягкие, сладкие губы, а под руками оказались твердые, упругие ягодицы. Пока победитель Волдеморта боролся с искушением разложить мальчишку на столе в кухне на Гриммо, возле самого уха, на грани слышимости раздалось:
— Аппарируй нас. Я задам направление.
— Куда? – вопрос был задан просто по многолетней привычке всё держать под контролем.
— В Малфой Мэнор. Родители уехали, Люциус с Нарциссой не заходят в наше крыло.
Хриплый шёпот вкупе с шальными серыми глазами, горячечная дрожь собственных пальцев и сжимающее горло предвкушение задушили последние попытки аврорского разума помешать, предостеречь, предупредить.
— Веди нас.
— Поттер, в список моих достоинств не входит долготерпение, и, если не хочешь подвергнуться легилименции, советую ответить на вопрос. Что. Ты. Здесь. Делаешь.
Да, вот легилименции точно не хотелось. Мысль о том, что Драко, забравшись в воспоминания Главного аврора, узрит там собственного сына, раскинувшегося на кровати, стонущего, выгибающегося, мобилизовала все скрытые силы организма. С прытью, которой бы позавидовал Пивз, удирающий от справедливой расправы Кровавого Барона, Поттер рванул в сторону спасительной двери спальни, не заметив, что свернул не в тот коридор. Сопровождаемый лучами Ступефаев и Петрификусов, а также ругательствами, совершенно неприемлемыми в речи чистокровного волшебника, Гарри отворил знакомую дверь, влетел в светлую, просторную комнату и опрометью, пока преследующий его Малфой не успел ворваться и прикончить на месте, кинулся к креслу, где бесформенной кучей валялась одежда.
— Отец?!
— Петрификус Тоталус! Силенцио!
Малфою было совершенно незачем тратить драгоценные магические силы на наложение заклятия, потому что вид голого собственного старшего сына, пусть и размытый ввиду сильной близорукости, сидящего на кровати в незнакомой Гарри комнате, оказал действие, гораздо более сильное, нежели чем настигнувшее его-таки парализующее от бывалого невыразимца.
Транспортировку собственного одеревеневшего тела на кровать, равно как и одевание в нижнее бельё, принесенное прибежавшим на шум Скорпиусом, Гарри, по понятным причинам, перенёс стоически и молча. В ярости Драко наложил заклятие такой силы, что теперь потребовались все знания и умения целителя отделения Недугов от заклятий Клиники Святого Мунго Джемса Сириуса Поттера и всё того же невыразимца Драко Малфоя, чтобы спустя несколько часов Гарри, наконец, начал потихоньку приходить в себя.
Но, будучи неспособным ни пошевелиться, ни сказать хоть слово, слуха аврор Поттер не лишился. И все эти часы, в течение которых при помощи различных зелий и чар собственный сын и неизменный лучший враг пытались вывести его из состояния полного одеревенения, он мог наслаждать грандиозным скандалом в благородном семействе Малфоев и крупной ссорой между любовниками.
— Отец, ты не имеешь право вмешиваться в мою жизнь! Я же не швыряюсь Непростительными в Поттера, а, между тем, ваши с мистером Поттером детские разногласия и в подмётки не годятся претензиям, имеющимся у меня к этому лохматому придурку, заднице которого ты предпочёл общество моей матери! – Скорпиус говорил негромко, спокойно, даже несколько равнодушно, но от его голоса кровь стыла в жилах даже у окаменевшего Гарри.
— Скорпиус, я советую тебе тщательнее выбирать выражения и половых партнёров. Если ты ещё не забыл, у тебя есть некоторые обязательства перед родом. Заметь, я свои исполнил, и теперь имею полное право требовать от тебя того же, – голос Драко был столь же негромок, только чуть ниже, но так же, если не сильнее, холодил кровь.
В противоположность Малфоям, голос Джеймса был громким, напряжённым, он говорил отрывочно в перерывах между бормотаниями диагностирующих и исцеляющих заклятий.
— Чёрт, вы оба не могли бы заткнуться. Если я в течении следующего часа не смогу снять Петрификус, что ты так вдохновенно наложил, придётся тащить моего героического блудливого папашку в Мунго, иначе ему грозит стойкий паралич. Малфой, какого Мерлина ты выпустил его из комнаты? Что вам на Гриммо не сиделось, там нет никого!
— Я думал, что ТЫ там. Меня как-то никто в известность не ставил. А кто-то, -Скорпиус обличающее ткнул пальцем в скривившегося Драко, — сейчас вообще должен греть свой дряблый невыразимский зад в Ницце!
— Чей это зад ты назвал дряблым? – Джеймс напрочь забыл об отце, чьё беспомощное тело уже начинало немилосердно затекать от неудобной позы. – Я сейчас тебе покажу, змея слизеринская!
Младшее поколение участников этой драмы, стремительно и неизбежно скатывающейся в фарс, с упоением вцепились друг в друга, позабыв и о присутствии старших магов, и о наличии у них магических сил, и теперь с упоением выясняли отношения в тривиальной маггловской драке. Гарри, которого, наконец, стали слушаться некоторые мышцы, с огромным трудом сел на кровати, и всё ещё немного неуверенно покрутил головой.
— История повторяется, а, Малфой? – голос после нескольких часов молчания звучал хрипло.
— Поттер, не провоцируй меня. Похоже, мы с тобой сравняли счёт. Что предлагаешь теперь? Присоединимся к потомкам? – Драко, казалось, сбросил с плеч невыносимый груз, и теперь откровенно развлекался, глядя на катающихся по полу молодых людей.
— Дабы наши внуки не поубивали друг друга еще в Хогвартс-Экспрессе по дороге на свой самый первый курс, предлагаю подать пример и прийти к разумному соглашению.
Малфой нехорошо прищурился:
— То есть, ты предлагаешь мне спокойно отнестись к тому, что мой единственный сын – гей? Может, мне дать своё отеческое благословение?
На смену испугу, испытанному ранее, пришла ярость. Жалея больше всего на свете о том, что в данный момент он был единственным из присутствующих в комнате, у кого не было палочки, Гарри прошипел:
— Если я тебя правильно понял, то на основании того, что у меня двое сыновей, ты полагаешь, что я должен быть просто счастлив от осознания того, что моего сына трахает бывший Упивающийся?
Хорошо поставленный хук слева опрокинул на пол. Не ожидавший подобного от вечно хилого школьного неприятеля, чаще пользующегося заклятиями, нежели чем кулаками, Поттер пропустил еще несколько ощутимых ударов, прежде чем наотмашь ударить справа, с удовлетворением услышав сдавленный стон. Обмен ударами продолжался. Постепенно силы сторон иссякли и четверо изрядно помятых магов растянулись на светлом ковре, осматривая и ощупывая себя на предмет оценки причинённого ущерба.
— Поттер, я, конечно, понимаю, что без своих стёкол ты слеп как крот, но обязательно было бить в нос? – Драко держал платок с вышитым семейным гербом у окровавленного лица.
Джеймс, оторвавшись от залечивания рассечённой брови отца, переместился к любовнику, сосредоточенно осматривая и ощупывая пострадавший нос.
— Радуйся, Малфой, что я без очков промахнулся, я, вообще-то по яйцам бил. – Гарри, скривившись, поднялся, опершись на руку Скорпиуса.
Второму раунду выяснения отношений помешал лишь звук открывающейся двери. На пороге застыл, изумлённо выгнув бровь, сам глава рода Малфоев.
— Отец?
— Драко, эльфы доложили мне, что слышали шум. Я подумал, что кто-то проник в дом. Вижу, что не ошибся. Господин Главный аврор, господин колдомедик, чем обязаны столь раннему визиту.
Люциус, несмотря на едва занимавшуюся зарю, был тщательно одет и причёсан. И Гарри с ужасом понял, что он всё еще в трусах, Драко в халате, на Скорпиусе только домашние брюки, а Джеймс в пижаме.
Драко тоже внезапно осознал всю безвыходность ситуации, которую нужно было спасать. И спасать срочно.
— Прости, отец. Произошло недоразумение. Скорпиус, зайдя ко мне, застал…у меня в гостях Главного аврора. После чего нам всем понадобилась помощь колдомедика, ну не в Мунго же обращаться? А мистер Поттер так спешил по вызову отца, что не успел переодеться.
Несколько мгновений Люциус молчал, сверля глазами сына, но вдруг оглушительно захохотал:
— Не ожидал, не ожидал. И давно вы это, мальчики?
Гарри чувствовал, что нужно играть ва-банк. Замысел Драко он понял даже слишком хорошо. Если сыну интрижку с мужчиной Люциус простит, то с внуком он церемониться не станет.
— Очень давно, Люциус, ещё с войны, – слова вырвались сами собой, отрезая пути к отступлению.
Люциус перестал смеяться, пристально взглянув в глаза теперь уже аврору. Гарри почувствовал луч легилименции. Наскоро поставив щит, он прорычал:
— Мистер Малфой, вы забываетесь. Это нападение на главу Аврората.
— Простите, Поттер, не смог удержаться. Думаю, вы сможете разобраться сами. И Драко, постарайся не попасться матери или Астории.
Люциус аппарировал, оставив после себя неловкое молчание. Наконец её нарушил Драко:
— Поттер, тебе обязательно было говорить именно это. Не мог сказать, что мы упились, и это случилось только однажды. Теперь мое и без того бесславное военное прошлое в глазах собственного папаши ещё и окрасилось нотками любовной драмы!
— Мне нужно было позволить копаться у себя в мозгах? – Гарри снова разозлился. – В следующий раз я так и сделаю!
Драко закатил глаза, Скорпиус заметно побледнел. Стоявший в стороне Джеймс подошёл к аристократу, нежно обнял его за плечи и, коснувшись светлого виска губами, тихо проговорил:
— Драко, давай уже забудем и о моём отце, и о твоём сыне. Они и так отняли у нас слишком много времени.
Скорпиус, в свою очередь, приобнял отца, и сказал неожиданно твёрдо:
— Отец, я всё понимаю. Когда придёт время, я исполню долг наследника. Но сейчас…у каждого из нас есть свой Поттер, давай наслаждаться. – он оторвался от опешившего Драко, взял Гарри за руку, и, уже утягивая их обоих в аппарационный поток, со смехом добавил: — И, папа, Гарри, не попадайтесь больше, мальчики!
Vova
