Мы пришли в дом, где лежит покойник. Я не хотел идти, но Северус настоял. Он разбудил меня засветло и голосом твердым и не терпящим ни тени возражения, сказал: «Гарри Поттер умер сегодня ночью. Поднимайся и собирайся. Мы идем к нему». И я понял, что это не обсуждается. Я бы отдал все, чтобы не идти туда, куда идет Северус, а еще лучше — не пускать туда, в этот проклятый дом, и его. Но у меня не было выбора. Даже если бы я смог сказать «нет», Северус отправился бы один. А это еще хуже. Я не мог отпустить его в неизвестность. Поэтому сейчас мы находимся здесь вдвоем. Я сижу на жестком деревянном стуле в самом углу комнаты, темной из-за закрытых штор, затхлой и какой-то застывшей, и смотрю на кровать, где в полумраке белеет простынь. Под простыней лежит покойник — Гарри Джеймс Поттер. И в эту минуту я не могу ответить самому себе на вопрос: «Что мы вообще здесь делаем? А главное — зачем?»
Я смотрю, как Северус разговаривает с колдомедиком. У Северуса лицо спокойное и сосредоточенное, а у колдомедика — брезгливое и немного опасливое, и мне становится теплее от мысли, каким мой муж может быть властным и добивающимся своего, когда это нужно. А потом я вспоминаю, что это он привел нас сюда. И думаю о том, что я, очевидно, плохо знаю человека, с которым делю жизнь и постель вот уже пятнадцать лет. Потому что его чувство долга не нужно никому, кроме него самого.
Я смотрю на наручные часы. Половина десятого. На улице беснуется снежный буран, ветер такой силы, что тяжело даже вздохнуть, а лицо моментально немеет от холода. Я представляю, как могильщики будут в эту стужу, которая словно специально разыгралась именно сейчас, долбить землю, ставшую тверже камня, а потом опускать гроб в эту ледяную яму и наспех забрасывать могилу комьями земли. А мы с Северусом будем стоять и смотреть — он не допустит, чтобы было по-другому. Но сейчас, здесь, в этой затхлой комнате, застывшей во времени, с покойником на кровати, мне не хватает воздуха, не хватает движения, жизни, всего, что угодно, лишь бы не слиться, не раствориться в этом стоячем воздухе, в этом полумраке и в тенях, притаившихся по углам. И мне хочется подняться, сделать несколько шагов до окна, отдернуть шторы, чтобы серый свет дня все-таки прогнал тени из комнаты, и впустить в этот склеп, где добровольно похоронил себя Поттер, ледяной воздух, словно струю жизни, потому что сейчас весь этот дом мертв. Но я понимаю, что это неправильно. Все должно остаться, как есть. Гарри Джеймс Поттер должен уйти в последний путь так, как пожелал. Так, как ему удобно.
POV Снейпа
Я привел Драко в дом, где лежит покойник. Возможно, я не должен был этого делать. Драко этого не заслужил. Но я все-таки позвал его с собой. Не знаю, зачем он согласился, ради себя или ради меня. А возможно, ради Поттера, хотя это просто смешно. Но сейчас он сидит на стуле в углу и с тех пор, как мы вошли сюда несколько часов назад, я почти не слышал звука его голоса. Возможно, он ненавидит меня за то, что я привел его сюда, к этому человеку, покрытому белой простыней, тем самым сделав мой долг и его долгом тоже. Я знаю, что люди будут шептаться, выглядывать из-за занавесок, когда мы будем проходить мимо их домов, оборачиваться на улицах и, возможно, ненавидеть. И я знаю, что сегодня обрек Драко разделить со мной это будущее. И все-таки я взял его с собой, и он пришел, и теперь сидит, выпрямившись и положив руки на колени, на жестком стуле. У нас дома нет таких стульев. Я поворачиваюсь к колдомедику, чувствую запах его сомнения, страха, презрения, любопытства, и мне хочется, чтобы этот человек сделал то, что должен, и убрался отсюда, оставив нас с Драко с покойником. Я смотрю колдомедику прямо в глаза и говорю: «Вы закончили? Можно приказать, чтобы тело уложили в гроб? У нас давно все готово, а дело, кажется, ясное».
POV Драко
Я слышу, как Северус говорит колдомедику: «Вы закончили? Можно приказать, чтобы тело уложили в гроб? У нас давно все готово, а дело, кажется, ясное». Я замечаю, как пыжится этот тщедушный человек, который на голову ниже моего мужа, пытается показать свою значимость и компетентность. И мне становится сначала противно, а потом смешно. Этот колдомедик, серость в обычной жизни, рядом с Северусом просто жалок, и он сам это понимает. И от этого осознания пыжится еще больше, понимая, что по воле какого-то нелепого случая, в данный момент он не обладает большим умом или большими знаниями, чем Северус, но обладает полномочиями. И только из-за этого он на какой-то краткий миг может быть хозяином ситуации, может унижать и разговаривать непочтительно. Но это не продлится долго. Он плохо знает Северуса. Мой муж все сделает так, как надо, и никто не сможет ему в этом помешать. Он все сделает правильно, даже если его поступки не нравятся мне. Я все равно преклоняюсь перед ним. Он делает то, что не под силу никому другому.
Я поднимаюсь и неслышно выхожу из комнаты. Тяжело долгое время находиться в этой гнетущей атмосфере. Спускаюсь на первый этаж — деревянные ступени скрипят под ногами так, словно вот-вот обвалятся подо мной. В дома царит запустение. «Когда он выходил на улицу в последний раз?» — думаю я. Мне кажется, что очень давно. По темному, неуютному коридору прохожу на такую же мрачную, неухоженную кухню. Замираю на пороге и тупо смотрю на тяжелый деревянный стол. Пятнадцать лет назад я сидел напротив Гарри Поттера за этим самым столом, и это был последний раз, когда я видел его и разговаривал с ним, потому что вскоре Поттер закрыл двери своего дома для всех, кроме одного человека, который пришел сегодня сюда, чтобы исполнить свой последний долг и не дать разложиться мистеру Поттеру в собственной кровати. «А кто займется нашим погребением, когда придет время?», — думаю я, и надеюсь на маленького мальчика, который ждет нас дома, и у которого такие же черные глаза, как у Северуса.
POV Снейпа
Краем глаза я вижу, как Драко выходит из комнаты, стараясь не шуметь. Мне хочется последовать за ним, но вместо этого я в упор смотрю на колдомедика. Он тушуется, хотя это не мешает ему гаденько ухмыляться мне. «Я не могу просто так выписать свидетельство о смерти. Вы же понимаете, что погибший жил один, свидетелей нет. Сейчас приедут представители из аврората, посмотрят, тогда и решим». Я вижу, что колдомедик понимает, что здесь произошло самоубийство, просто хочет потянуть время и дать насладиться картиной следователю, которого он вызвал почти час назад. Придя сюда сегодня, я лишил этих людей зрелища, которого они, возможно, ожидали в глубине души. Поэтому в последний путь Гарри Поттер отправится не так, как мне хотелось бы.
POV Драко
Я бесцельно бреду по дому. Слава Мерлину, портреты спят — мне не хотелось бы разговаривать с ними. Менее всего этот дом походит на жилище, где пятнадцать лет безвылазно жил человек, лежащий сейчас наверху под белой простыней. Скорее это выглядит, как временное пристанище. Здесь мало личных вещей и всего того, что делает дом обжитым и уютным. «Может быть, ему было все равно, что его окружает?» — задаюсь я вопросом. Вполне возможно. Он попытался стереть все, что напоминало о прошлой жизни, но так и не сумел начать новую. Когда-то давно его называли Избранным, Золотым мальчиком, Спасителем магического мира. Он стал никем после того, как во время Битвы за Хогвартс Северус убил Волдеморта. Потому что иначе Волдеморт убил бы меня.
И только потом, спустя несколько недель, когда я увидел, что Северуса гнетет что-то и пристал к нему с вопросами, он рассказал мне о хоркруксах. Поттер узнал раньше меня — от портрета Дамблдора. Спасая меня, Северус не сделал того, что должен был сделать по плану покойного директора. Если честно, я нисколько об этом не жалею.
А потом было страшное, послевоенное время, которое я не люблю вспоминать. Родители покинули страну, а мне пришлось остаться, потому что Северус наотрез отказался куда-либо уезжать. Уже тогда мне стало ясно, что его желания значат для меня больше, чем мои собственные. В магическом мире царили хаос, разруха и страшная инфляция. Те, у кого были связи или деньги, выжили, остальные пошли ко дну. У меня деньги были — благодаря этому сейчас Северус владеет самой лучшей аптекой в Лондоне. Ни у кого больше нет такого выбора снадобий, многие из которых весьма редки и сложны в приготовлении. Я вложил свои деньги в его знания. Только поэтому мы смогли выжить тогда. Я знаю, что у Северуса много недругов и завистников, после окончания войны их количество не уменьшилось, а скорее наоборот. Я знаю, что есть люди, которые считают, что он специально отобрал победу у того, кто должен был победить, и я знаю этих людей по именам. Я знаю, что с ним здороваются на улицах только потому, что покупают зелья и порошки в его аптеке, ведь никто не станет отрицать, что другие аптеки на фоне его — просто захудалые лавчонки, поэтому они кивают Северусу, когда сталкиваются с ним лицом к лицу, но для них это не дань вежливости или дружелюбие, а необходимость. Я знаю, что есть такие, кто говорят, что если бы Волдеморта убил Гарри Поттер, то страна бы стала развиваться в другом, лучшем направлении, и не было бы ни кризиса, ни инфляции, ни дефицита. Хоть это и не так, но некоторые утешаются подобными мыслями. Я знаю, что они никогда не скажут это Северусу в лицо, потому что они боятся его, хотя никогда не признаются в этом в открытую. Меня они, очевидно, просто тихо ненавидят, но тоже не посмеют этого сказать, поскольку у меня есть деньги и определенная власть. То, чего нет у них. Поэтому они ненавидят молча. Но вряд ли завтра устроят день траура по безвременно почившему бывшему национальному герою. О живом, настоящем Гарри Поттере все давно забыли, он стал им не нужен еще тогда, пятнадцать лет назад. В памяти людей осталось только имя, которое в последние годы не имело ничего общего с человеком, жившим в этом доме и обрекшем себя на добровольное заточение.
POV Снейпа
Я понимаю, что от колдомедика ничего не добьюсь и надеюсь на то, что вызванный представитель аврората поторопится, чтобы можно было, наконец, упокоить этого человека, накрытого простыней. Я смотрю на то, что когда-то было живым человеком, Гарри Джеймсом Поттером, и думаю, сколько прошло времени с нашей последней встречи. Шесть, нет, семь лет. С тех пор я ничего не слышал о нем. Не знаю, покидал ли он эти стены. Вряд ли. Ему стало неинтересно, что происходит в мире, который находится за порогом его дома. И я знаю, почему так произошло. Сейчас, в этой душной и затхлой комнате, в ожидании аврора, я могу позволить себе роскошь — вспомнить, когда все началось.
Я вспоминаю, как пятнадцать лет назад убил Волдеморта. Я не должен был этого делать, это противоречило всем планам Альбуса, выверенным и просчитанным. Но на карте стояла жизнь Драко и я сделал выбор в пользу человека, который был и остается для меня самым дорогим существом на свете, и никакая победа не была так важна мне, как он. И если честно, несмотря ни на что, не было секунды, чтобы я усомнился в правильности своего выбора. И я убил Волдеморта, не уничтожив тем самым хоркрукс в Поттере и заслужив множество оскорблений и упреков в предательстве и бесхребетности от Альбуса. Ему было легко кидаться этими словами, ведь он никого никогда не любил, и перед ним не стояла дилемма — весь мир или один конкретный человек. Наверное, я эгоист, но я сделал то, что считал правильным. И прислушиваясь сейчас к тихим шагам внизу, я не представляю, как бы пришел сюда один.
Я вспоминаю, какое потерянное лицо было у Поттера, когда Альбус рассказал ему обо всем. Не знаю точно, что именно старик ему сказал, но не сомневаюсь, что версия несколько отличалась от той, что знал я. И Поттер смотрел на меня пустыми глазами, не зная, что ему делать, потому что Альбус уже успел накрутить мальчишку, что мне нельзя доверять, я ненадежен, но не потрудился дать Поттеру решение проблемы. Возможно, старик и сам его не знал. Не знаю, на что он рассчитывал, но у Поттера или, возможно, у Грейнджер хватило ума не послушаться Альбуса и все-таки обратиться ко мне. По большому счету, в тот момент Поттеру не к кому было больше пойти. Я вспоминаю, как после долгих поисков нашел способ извлечь из него хоркрукс, не повредив его личность и рассудок, но столь долгое воздействие такой темной магии не могло пройти бесследно, что бы там не думал дражайший Дамблдор.
Я вспоминаю, как пятнадцать лет назад сидел в этом доме на кухне, там, где сейчас бродит Драко, который первый и последний раз присутствовал на встрече между Поттером и мной. Я сказал Поттеру, глядя ему прямо в глаза, что никогда, никакими зельями и заклинаниями, нельзя будет полностью устранить последствия столь долгого нахождения хоркрукса в его теле. Я вспоминаю, как сказал, и это было истинной правдой, что не могу точно предугадать, когда и куда эти остатки темной энергии, незначительные на первый взгляд, но настолько ядовитые, что многого и не требуется, нанесут удар. А возможно, что никакого удара и не будет, просто изо дня в день этот червь будет точить изнутри тело и душу, тем более, что процесс уже идет, он начался тридцать первого октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года и с тех пор не прекращался ни на минуту. Не знаю, когда Гарри Поттеру стало все равно, что с ним происходит. Может быть, после того разговора, а может, и позже. Теперь я никогда этого не узнаю.
Единственное, что я знаю точно, так это то, что Джиневра Уизли, которая более всего на свете хотела выйти за Поттера замуж, оказалась умнее и дальновиднее, чем я себе представлял, а может быть, это была заслуга ее матери… Когда юная мисс Уизли поняла, что менее всего Гарри Поттер стремится связывать себя узами брака, она ушла от него. И кто сможет винить молодую девушку в том, что она не захотела тратить свои лучшие годы на человека, который на глазах превращается в равнодушного и ничем не интересующегося отшельника?
Я знаю точно, что через полгода после окончания войны Рональд Уизли и Гермиона Грейнджер поженились, невзирая на разруху в стране и безработицу, очевидно, думая, что вместе они переживут это, но жизнь показала обратное и спустя два года они развелись. Драко, который был более осведомлен о подобном, рассказывал мне, что сейчас Грейнджер, вернувшая девичью фамилию, работает в Министерстве Магии на какой-то не слишком приметной должности и на ее лице написано тягостное недовольство собой, поскольку амбиции этой девушки простираются куда дальше карьеры мелкой служащей. Но в сегодняшнем мире амбиции — это еще не все. Многое зависит от нужных знакомств и происхождения. Возможно, те, кто утверждает, что если бы Волдеморта убил Поттер, то все было бы по-другому, правы. Для Грейнджер — несомненно. В целом — не уверен.
Драко рассказывал, что его секретарь, зашедший однажды в паб пропустить стаканчик старого доброго виски, видел там Рональда Уизли, который выглядел так, будто не вылезает из этого заведения или, по крайней мере, очень часто там бывает.
POV Драко
Я вздрагиваю от неожиданного стука в дверь. Кричу «я открою» и ежусь от того, каким неестественно громким кажется мой голос в этих мертвых стенах. Открываю дверь, и в коридор врывается метель, из которой выступает аврор в форменной мантии с недовольным выражением лица. Камин в этом доме давным-давно отключен от сети, поэтому приходится аппарировать к воротам дома, а в такую погоду это не самое приятное занятие. Я поднимаюсь наверх и взмахиваю рукой, приглашая аврора следовать за мной. После того, как он заставил ждать себя целый час, я не собираюсь быть с ним любезным. Мы заходим в комнату, где лежит покойник, и господин аврор говорит: «Ну, и что тут у вас?». Я смотрю на своего мужа. Он абсолютно спокоен, а в голосе звучит непоколебимая уверенность в собственной правоте и немного горькой иронии: «Вы долго добирались до нас». И я вижу, что аврору нечего ответить на это.
Аврор подходит ближе к кровати и приподнимает угол простыни. Я подхожу к Северусу и осторожно касаюсь пальцами его ладони. Северус сжимает мою руку и я, глядя на лежащее на кровати тело, на бледное лицо с посиневшими губами, на какое-то вымученное, застывшее навеки выражение лица покойного вспоминаю, как за пятнадцать лет с момента нашей последней встречи Поттер дважды обращался к Северусу за помощью и Северус не отказывал. Я злился, а мой муж ровным тоном говорил мне: «Так надо, Драко. Потом ты поймешь». Я не знал и не узнаю никогда, что именно хотел Поттер, это навсегда осталось между ним и Северусом, но тогда мне хотелось, чтобы мой муж никуда не ходил, но он ничего не объяснял, только говорил: «Так надо». В каких-то вещах я так и не научился до конца понимать человека, которому вот уже пятнадцать лет отдаю свою жизнь.
Аврор смотрит на нас, а потом говорит: «Где именно он висел? Вы его сняли, а мне надо точно знать, как он висел. Вам бы надо было дождаться меня, а теперь я не могу удостовериться, что все было именно так, как вы мне рассказали». Аврор ухмыляется, а его глаза бегают из стороны в сторону. И Северус брезгливо кривит губы и спрашивает: «Сколько?».
POV Снейпа
Я смотрю в лицо аврора, который не вызывает у меня никаких чувств, кроме омерзения, и понимаю, чего он хочет. Спрашиваю: «Сколько?» и вижу, что угадал. На лице блюстителя порядка проступает облегчение. Я бы никогда не стал делать подобного, это не в моих принципах, но рядом со мной стоит Драко, которого я привел сюда и который не заслужил того, чтобы наблюдать этот фарс, а на кровати лежит человек, которому я должен обеспечить нормальные похороны, и будет чудовищно по отношению к нему начинать доказывать и показывать господину аврору, как висел умерший. Поэтому я решаю отделаться малой кровью.
Аврор отзывает в сторону колдомедика, они шепчутся о чем-то, а потом аврор возвращается к нам и говорит: «Все впорядке. Можете приступать». Я иду в соседнюю комнату, где сидят двое специально обученных эльфов из похоронной конторы, которых я привел с собой. «Можно начинать», — говорю я.
Эльфы убирают простыню и укладывают покойника в гроб. Мне кажется, что ему не слишком удобно там лежать, но вместе с тем появляется ощущение, будто он наконец-то отправляется в долгое странствие, в конце которого обретет покой. Эльфы заколачивают крышку, а я вспоминаю, как получил первое письмо от Поттера после того, как он заперся в этом доме. Это было тринадцать лет назад, и в тот день за завтраком белоснежная Хедвиг принесла записку от Поттера и улетела, не дожидаясь ответа. Драко спросил меня: «Что он хочет?». Я развернул пергамент и прочитал всего два слова: «Пожалуйста, приходите». «Ничего», — сказал я Драко, а он разозлился. «Почему ты должен помогать ему? Почему он присылает тебе письма совой, почему не придет и не попросит сам?» — воскликнул Драко, и тогда я сказал ему: «Так надо, Драко. Потом ты поймешь». Надеюсь, когда-нибудь он действительно поймет меня.
И я отправился к Поттеру, и это был первый из тех двух раз, когда мы виделись за пятнадцать лет, и когда он просил у меня помощи, хотя он знал, что может в любое время обращаться ко мне, и я не откажу, даже если это не нравится Драко. В тот раз Поттер был бледен и худ, и когда я спросил, в чем дело, он, помолчав, сказал: «Профессор, я не могу нормально спать, сидеть, двигаться. Да что там, мне иной раз просто лежать больно. Не знаю, как объяснить, но у меня такое чувство, будто позвоночник разрушается изнутри, будто что-то в костях, внутри, и это что-то прокладывает путь наружу». Как я и предполагал, хоркрукс может обнаружить себя в самых неожиданных местах. Тогда я сделал все, что мог, чтобы облегчить страдания Поттера, потому что исцелить его полностью было никому не под силу, но можно было продлить ему жизнь. Сейчас я думаю, что если бы можно было повернуть время вспять, то Поттер, вероятнее всего, решил бы не продлевать жизнь в мучениях, которые на какое-то время стали меньше, но мучения душевные, когда он каждый день просыпался с одной и той же мыслью, не уменьшились. Но тогда он попросил облегчения, и я дал ему его, насколько это было возможно.
Перед тем, как покинуть этот дом, я сказал Поттеру: «Вы можете писать мне в любое время, когда вам потребуется помощь». Вместо ответа Поттер просто кивнул и закрыл за мной дверь, и я ничего не слышал о нем еще шесть лет. А через шесть лет, солнечным утром, какая-то незнакомая сова принесла мне записку, и Драко опять спросил у меня: «Почему он не придет сам? Столько лет мы ничего не слышали о нем, а теперь он пишет, как ни в чем не бывало!». И я опять ответил, как и шесть лет назад: «Так надо, Драко. Потом ты поймешь». А Драко сказал: «Ты говоришь, словно Трелони»,— и вышел из-за стола.
Мне пришлось долго стучать, прежде чем Поттер открыл дверь. Он выглядел сломленным и жалким. Когда я спросил: «Где же ваша сова, Поттер?», он, казалось, не понял, о чем я говорю. И тогда я сказал: «Ваша сова, Поттер. Хедвиг. Помнится, в прошлый раз письмо приносила она», Поттер ответил как-то отрешенно: «Ах да, а я и забыл». И я понял, что бесполезно пытаться узнать у него что-то. Я сделал то, что от меня требовалось, как и в прошлый раз, с той лишь разницей, что теперь мои действия, к сожалению, принесли еще меньше пользы. Перед уходом я спросил у Поттера: «Когда вы в последний раз были на улице? Вы общаетесь с кем-нибудь?». И услышал в ответ: «Я не выхожу наружу, профессор, потому что мне нечего там делать. Меня не интересует, что происходит в мире. Я не хожу ни к кому и никто, кроме вас, не приходит ко мне. И меня это вполне устраивает». И тогда я понял, что Поттер уже давно знает, что обречен, более того, он уже похоронил себя и не живет, а доживает, потому что назвать его существование жизнью нельзя. Когда я уже переступил порог, Поттер сказал: «Профессор, прошу вас, когда я умру, позаботьтесь обо мне. У меня никого нет, кроме вас, кто бы захотел возиться с моим трупом. Мне бы не хотелось, чтобы мое тело лежало и гнило в кровати до тех пор, пока запах разложения не поползет по всему кварталу». Но он мог и не просить об этом, я и так сделал бы это по велению сердца и совести.
Помню, я решил тогда пройтись пешком, шел, вдыхая запах весны, и смотря на плывущие облака-бабочки, и знал, что мой дом наполнен жизнью и теплом, и там меня ждут мой супруг и крохотный человечек, у которого мои глаза, как любит говорить Драко.
POV Драко
Я смотрю, как эльфы заколачивают крышку гроба и думаю о том, что самое длинное и самое тяжелое путешествие у Поттера еще впереди, но в конце, возможно, он обретет то, чего не смог обрести в жизни. По крайней мере, больше ему не надо будет бороться с самим собой. Он точно знал, куда и зачем он отправляется в путь. Эльфы выносят заколоченный гроб из комнаты, и мы выходим следом, пропуская вперед колдомедика и аврора.
Я думаю о том, что совсем скоро могильщики будут долбить застывшую землю, хотя у них наверняка есть специальные заклинания для таких случаев. И Гарри Джеймса Поттера в деревянном ящике опустят в ледяную яму, и забросают сверху черной тяжелой землей, и нас с Северусом уже не будет касаться то, как лежит под землей этот человек, и мы отправимся домой, где нас ждет Тони, наш самый любимый и самый лучший мальчик на свете, у которого глаза моего мужа.
Сейчас Энтони девять лет, но я уверен, что в будущем это будет чрезвычайно талантливый и одаренный волшебник. Он уже сейчас умен не по годам и все схватывает на лету. Я горжусь им, и знаю, что Северус тоже гордится, хотя и не показывает так явно. Я хочу дать нашему сыну все самое лучшее. Я благодарен женщине, которая десять лет назад согласилась выносить для нас этого ребенка, и я рад, что эта женщина исчезла из нашей жизни, выполнив свои обязательства, потому что этот ребенок только наш, мой и Северуса, и ничей больше. Тони растет чудесным мальчиком, и я хочу отдать его учиться в Дурмстранг, как когда-то хотел отдать меня мой отец. В этом вопросе Северус более сговорчив, чем была в свое время моя мать. И теперь, когда у нас есть ребенок, я могу без страха смотреть в будущее. Тони — это лучшее, что случилось со мной. Нет, с нами.
Я смотрю на часы. Десять утра. Потом открываю дверь, беру Северуса за руку и мы вместе шагаем в метель.
Vova
