Всегда, даже самому геройскому герою нужен тот, кто придёт и хотя бы чуть-чуть, на миллиметрик, на миллиграммик, самую капельку — поможет.
Смешарики.
Глава 1. Как ловить удачный момент
Дразните?
"Меньше, чем у нищего копеек,
у вас изумрудов безумий".
Помните!
Погибла Помпея,
когда раздразнили Везувий!
Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
В.В.Маяковский "Облако в штанах"
Если бы Драко Малфоя спросили, зачем он встал во главе Инспекционной Дружины Абридж, он бы не задумываясь ответил: "Чтобы избавиться от сумасшедшего старика-директора и насолить его любимому Золотому мальчику".
О, ответить Вам он мог что угодно, но на деле всё было с точностью до наоборот.
С самого первого дня преподавания дражайшая Долорес Амбридж готова была голыми руками придушить всех, кто верил в воскрешение Волдеморта. И – разумеется – особо упомянутой Министром и к тому же нарывающейся мишенью для неё был Гарри Поттер. О, конечно же, Малфой должен был быть счастлив такому повороту событий: в кои-то веки фавориты в этой школе не чёртовы гриффиндурки, а хитрые слизеринцы. Наконец-то можно устраивать Поттеру гадости на совершенно законных основаниях, можно снимать баллы и можно дарить Амбридж от великой доброты многочисленные поводы отработок для Мальчика-который-какого-то-хрена-выжил. Но Драко радовался своему высокому посту в Инспекционной Дружине по другому поводу. Почему же?
Начать надо с того, что одним прекрасным утром Драко Малфой понял, что он – гей. Тем же прекрасным утром он, судорожно роясь в библиотеке поместья, узнал много таких интересных терминов, как эякуляция, эрекция, мастурбация, простата и прочее, и прочее. Собственно говоря, он и термин «гетеросексуал», «гомосексуал» и «бисексуал» узнал в то же утро. И, не мудрствуя лукаво, отправился к маме за объяснениями (предварительно применив на практике теорию мастурбации), благо, произошло всё это летом. Мама разложила по полочкам, что чистокровные волшебники, которым надо продолжать род («Вроде тебя, сыночек») обязаны жениться и сделать наследника, но любить вольны, кого захочется.
Почему Драко узнал обо всём этом в столь позднем возрасте, история умалчивает.
В так испугавшем его сне (и в последующих тоже) он видел человека, который всегда пробуждал в нём бурю чувств, по-малфоевски умело прикрываемую кружевным платочком презрения. Кто бы это мог быть? Разумеется, Гарри Поттер. И вот, в лето с третьего на четвертый курс Драко осознал, что с первой встречи был как романтичная самочка книзла влюблён в Золотого мальчика, который тогда, в магазине Мадам Малкин, совсем не выглядел Золотым (хотя он и сейчас на баловня судьбы не особенно похож). Стоя на маленькой табуреточке и впервые в жизни болтая с незнакомым ребёнком, Драко хвастался метлой, говорил о Слизерине и магглах. Будучи членом древней чистокровной семьи, он чувствовал магическую силу, исходящую от маленького черноволосого ребёнка. Огромную, ещё не контролируемую, силу. Она была притягательно-ласкающей, невинной и чистой, такой непосредственной и щедрой… А мальчишка был такой милый, такой наивный, с такими глазами, с такими лохматыми волосами и… слушал Малфоя. (В силу того, что круг общения у Драко был крайне ограничен, как и темы разговоров, его редко слушали со столь глубоким интересом; да и вообще — слушали) И поэтому маленький аристократ разливался кликуном, стремясь понравиться и повторяя рассуждения отца о магглах, будучи уверенным, что ребёнок с таким потрясающим магическим резервом просто не может не быть чистокровным и разумеется придерживается того же мнения.
Драко сразу захотел подружиться с ним.
И всё-таки в волшебном мире брак свершается на небесах. Если Драко ещё тогда почувствовал, что это тощее недоразумение – его судьба, то что уж говорить? Однако когда он нашёл этого мальчугана в поезде, напротив того уже сидел Уизли и с открытым ртом пялился на лоб, прикрываемый чёрной чёлкой. И Драко понял, что лохматый парнишка – Поттер, что было, честно говоря, не очень хорошо. Отец сразу предупредил, что Тёмный Лорд ещё вернётся, и Драко встанет под его знамёна. Так что дружить с Поттером – всё равно, что признаться в предательстве ещё большем, чем ложь про Империус. Но в долгожданный миг новой встречи с тем мальчиком это было настолько неважно!
Когда Гарри отверг его предложение о дружбе, Малфой понял, что не может просто взять и оставить в покое вездесущего героя. Он говорил гадости, подначивал, хамил, лез драться, обзывался, устраивал мерзкие подставы, только чтобы эти зелёные глаза пронзали его пусть даже гневным, ненавидящим, презрительным, обиженным взглядом — главное, чтобы Гарри выделял его из толпы.
И упёртый Малфой добился того, что Поттер относился к нему как угодно, но только не равнодушно. Хотя, конечно, добился он этого весьма странным способом. Хотя почему странным? Даже у магглов есть поговорка – бьёт, значит любит. И, ну конечно, от ненависти до любви – один шаг. Так что маленький Драко избрал единственный оставшийся ему вариант: не любовь (ну, или дружба), так ненависть.
Разумеется, при этом его собственные чувства к Гарри классифицировались им как отвращение, презрение, омерзение, и, наконец, тоже ненависть.
На четвёртом курсе (сразу после осознания Малфоем себя и места Поттера в своей жизни) было ещё терпимо. Ну, если не считать первой после этого Осознания встречи на Чемпионате Мира по квиддичу.
В тот день Драко тщетно старался вспомнить, как надо вести себя с живым Поттером, а не с Поттером-в-фантазиях. Собственно, когда он увидел Гарри, память всё-таки подкинула ему нужные фразочки и взгляды, хотя при «приветствии» ими и не пришлось воспользоваться. Когда же Гарри завесился бахромой из слюней по этим жутким вейлам, то Драко захотелось заколотить его кулаками по спине и закричать сквозь горькие слёзы что-то вроде «Ну чем я хуже?! Посмотри на меня, Гарри!» Подавив сей недостойный порыв и раздумывая над собственным отсутствием реакции на белокурых созданий, Драко досидел до конца матча и ушёл в их с отцом шикарную палатку. До тех пор, пока тот не послал его погулять (именно так эта просьба и звучала) в соседнюю рощицу.
И только через полчаса Драко понял, почему отец это сделал. Конечно, Люциус Малфой ведь Пожиратель. А мама… А маму он просто отправил домой, чтобы она не смогла забрать Драко, ведь он – наследник Малфоев, ему дОлжно знать, чем достойно заниматься после (а то и во время, смотря как «повезёт») школы. А ещё через минуту после того, как он увидел чудовищную картину издевательства над слабыми и тем более над маленькими детьми, он понял, чем Пожиратели занимаются – ищут магглов. Грейнджер, чёрт побери!
Драко в тот миг так перепугался, что Указующее заклятье чуть ли не протащило его само сквозь всю рощицу на манер Акцио — он только успевал догонять свою ретивую палочку. И каково было облегчение, когда он услышал беспечный голос Уизли и на автомате съязвил! Значит, где-то рядом и…
Но Поттер отозвался, только когда Драко назвал магглорожденных магглами – ну да, к нему это оскорбление тоже в каком-то роде относится, он ведь полукровка. Малфою даже захотелось извиниться, но он вспомнил, что это, кажется, недостойно их блаблаблаблагородной семьи, и решил промолчать. Только велел Грейнджер не высовываться, а то не дай Бог ещё взбредёт ей в голову пойти помочь кому-нибудь, и кто её тогда спасать рванёт – угадайте-ка? Да сам Драко и рванёт, лишь бы не сумасшедший Поттер, который вообще свою жизнь не ценит!
К возвращению в Хогвартс Драко уже научился держать себя в руках и оттренировал на фотографии Поттера оскорбления, подначки и прочие необходимые в общении с придурком-гриффиндорцем словесные выпады. К сожалению, первый день прошёл – мягко сказать – не очень удачно. Сначала Драко взревновал к Уизелу, потом чуть не прибил Гарри за его наезд на Нарциссу (любовь-любовью, но честь мамы – это святое!), а потом его опозорил перед всей школой Грюм. Ну понятно, ведь Драко – сын Пожирателя, а Грозный Глаз жизнь положил на борьбу с ними (как потом выяснилось, всё было ещё более запущено — свихнувшийся на почве Волдеморт Крауч). Но хорёк… это же надо было животное подобрать такое… приедливое!
Потом Драко пообвыкся со своей любовью. Запрятал её под слоями малфоевской фамильной гордости, чести и прочей ерунды и продолжил портить Гарри жизнь. Хотя не только Гарри: каждый удар по любимому грифу был таким же весомым пинком и по самому Драко. Возможно, Поттеру было бы легче, знай он это, но Драко небеспочвенно полагал, что тот ещё не готов к таким откровениям. В конце концов они (в одностороннем порядке) продолжали друг друга ненавидеть, и Поттер не то чтобы общаться — даже смотреть спокойно на Драко не мог. Подойди тогда Малфой к нему и предложи мир — храбрый спаситель мира просто послал бы его к мантикорам. Так что Малфой, рассмотревший эту печальную ситуацию со всех возможных точек зрения и под всеми существующими приправами, тешил себя надеждой, что однажды у него будет шанс протянуть Поттеру руку помощи. Просто помочь – безвозмездно, не ожидая и не прося ничего в ответ… ну, может, кроме парочки шагов навстречу. Может, тогда Гарри станет относиться к нему по-другому…
На пятом курсе пришлось после матча вылить на чёртова кретина литры дерьма – только бы того отстранили от квиддича. Когда в Поттера попал бладжер, когда этот проклятый герой свалился с метлы, когда судорожно пытался вдохнуть, лёжа на земле… тогда Драко понял, что ни за что не позволит Гарри продолжать играть, пока Амбридж только и мечтает о том, чтобы покалечить или убить этого зеленоглазого дурика. Нет-нет-нет. Драко так перепугался, что даже взбесился – и это странное, но действенное сочетание обеспечило голове полное отключение, а языку движущую силу и мерзостные слова (от которых потом, когда вспоминал, самому хотелось сходить к какой-нибудь Миртл и показать её белым друзьям, что он ел на завтрак). И конечно, первое время после матча – пока Малфой не успокоился – загонщику Крэббу, чуть не убившему гриффиндорского героя, было ооооочень плохо, хотя он и не знал, почему его железный желудок вдруг стал таким слабым, всё тело частенько ломило, а лицо частенько покрывалось страшнейшей сыпью. Панси, конечно, догадалась, что это какой-то поттеровский фанат буянит, но её хватил бы инфаркт, если б она знала, кто этот фанат на самом деле.
Больше всех на свете в то время Драко ненавидел Амбридж. За отношение к Поттеру в целом и за применение к нему Кровавого Пера в частности. Просто однажды Малфой патрулировал коридоры, а Гарри как раз шёл с её отработки. И Драко заметил на смуглой руке, с пальцев которой на пол капала кровь, глубокие порезы, складывающиеся в какую-то надпись… Он сразу понял, что эта мерзкая тварь применила к Поттеру – к его Гарри! – Кровавое Перо: средневековый пыточный артефакт, соплохвост её подери! Сначала Драко заставил себя убрать уже выхваченную и дрожащую от нетерпения палочку в карман, подавив страстное желание круциатнуть пару раз омерзительную жабу. А потом отбросил мысль сходить с жалобой к Дамблдору: всё равно Гарри и сам сходит, а ему директор доверяет куда больше. Но через неделю ничего не изменилось. Решив, что у Дамблдора есть свои причины оставить Амбридж в школе, а раз так, то никто ничего не сможет сделать, Драко тяжко повздыхал и взял ситуацию в свои (почти) руки. Пришлось незаметно подкинуть бестолковой Грейнджер медицинскую книгу, где описывались свойства растопырника – надо отдать заучке должное, она действительно перевернула библиотеку в поисках чего-нибудь полезного для друга. И только тогда Гарри перестал прятать ладонь в рукаве, хотя шрамы всё равно были видны – тем, кто о них знал.
Так что когда розовая сука набирала Инспекционную Дружину, Драко сделал всё, чтобы стать лидером этой милой студенческой организации, ведь чем сильней тебе доверяет враг, тем легче видоизменить его планы. Так что Малфой рассчитывал поумерить пыл министерской прихлебалы, если она совсем зарвётся в отношении одного крайне небезразличного ему Спасителя мира.
А ещё Драко ненавидел Чжоу Чанг. Оооо, с каким удовольствием он штрафовал её саму и Рейвенкло в целости! Радовало одно – Гарри бросил её практически сразу после того, как они начали встречаться. Очевидно, Чанг не могла забыть своего дражайшего Седрика и постоянно вспоминала о нём, когда была вместе с Гарри. И имела своему парню (на минуточку!) этим (своим прошлым парнем, вообще-то) мозги. Во-первых, она не могла понять, виноват Гарри в смерти Диггори или нет – ведь он был на злополучном кладбище с её хаффлпаффским лопушком и остался жив. Во-вторых, она не могла разобраться, кто же ей больше нравится; считала, что порочит память Седрика, боялась слухов и тряслась над своим местом ловца в команде, потому что из-за этих истерик совершенно разучилась сидеть на своей метёлке. Такого эмоционального бреда не вынес бы никто – и даже сверхтерпеливый Гарри. Одним субботним вечером Панси, восхищённо захлёбываясь от счастья рассказала, что эта корейская овца разрыдалась прямо на свидании и Поттера же в этом и обвинила. Как будто он создан для того, чтобы бы быть её жилеткой! Гарри остался без поддержки родителей, он – главный враг ужаснейшего тёмного мага современности, его ненавидит весь магический мир, он винит себя в смерти Седрика, боится до дрожи за своего крёстного (это Драко мать рассказала, что Блэк – крёстный отец Поттера), живёт с постоянной головной болью (как будто Драко это не понял по разбитости Гарри и хватаниям за шрам), и это только краткий списочек из всех ужасов, что на нём навалены. В общем, эта эгоистичная узкоглазая идиотка, кажется, перепутала Поттера с ишаком и вздумала переваливать на него и свои псевдозаморочки. Нет, честно, сравнила!.. Драко был совершенно счастлив, когда увидел после расформирования Отряда Дамблдора безразличие в глазах Гарри, когда его взгляд натыкался на Чанг. День, когда Драко случайно услышал, как Поттер, наконец, заявил ей: «У меня сейчас и без того хватает проблем», стал одним из немногих триумфальных дней его жизни.
А Драко всё ждал удачного момента…
Итак, Гарри Поттер, удачно и не очень, сдал СОВы, и теперь у него было не так уж много поводов для волнения: живой и деятельный Волдеморт и задыхающийся от безделья Сириус. Оба эти стихийные бедствия занимали практически равные части оперативной памяти бедного героя. Когда же они явились в сознание Поттера вместе, в нём совершенно отказало разумное начало, подчинившись чувствам и эмоциям.
Гарри тут же собрал друзей в кучу и, выработав «гениальный план», они направились в кабинет Амбридж. Но министерская жаба оказалась сообразительней, чем рассчитывали бывшие члены Отряда Дамблдора, и поймала их прямо на месте преступления – то есть в её собственном кабинете. Неизменная Инспекционная Дружина была рядом.
Малфой прислонился к подоконнику; ухмыляясь, он подбрасывал палочку Гарри в воздух и снова ловил ее. Отлично, палочка Поттера у него, если что, можно будет якобы случайно уронить её прямо неуклюжему герою под ноги. Малфой привычно угодливо смеялся на замечания об Уизли, о Хагриде, о МакГонагалл, думая при этом, что эта розовая министерская подстилка дальше своего носа не видит. Через полминуты к его недовольству она отослала Драко за Снеггом, ведь ему надо было видеть, что там эта жаба будет творить с Поттером. Он опасался, что чёртова Амбридж успеет сделать с Гарри что-то непростительное или даже Непростительное. Эта тварь без даже самой малюсенкой горошинки мозгов вполне на такое способна… Вернувшись, Драко с талантливо изображаемым алчным нетерпением следил за каждым движением прихлебалы министра, пока она…
Пока она всё-таки не вздумала использовать на Поттере Круциатус.
Как только эта угроза сорвалась с грязного языка, Драко вцепился в поттеровскую палочку, вспоминая редкое и опасное для применяющего заклинание щита против Непростительных, которым, правда, нельзя укрыть самого себя – только другого. А ещё за использование заклинания ты платишь несколькими годами своей жизни. И если, например, Драко суждено погибнуть сразу после седьмого курса – от поцелуя дементора, например, то он упадёт замертво прямо здесь, возле подоконника.
Хотя когда Амбридж призналась в натравливании на Гарри дементоров, он решил-таки, что лучше как-нибудь выключить её саму. Как-нибудь поболезненнее…
А в следующую секунду он почти готов был расцеловать Грейнджер. Наконец-то она поставила жизнь Гарри выше интересов их мордредовой шайки имени Феникса! А то вечно им куда важнее их орден во благо человечества… тайный орден, о котором знает полминистерства и все Пожиратели во главе с бледнолицым вождём. Пф. Тайный-претайный, тайнее некуда, самый наитайнейший, ну да.
Но Драко забеспокоился лишь ещё сильней, когда проклятая жаба отказалась взять его в Запретный Лес, а ведь там она могла сделать с Гарри что угодно. Он, конечно, сильный мальчик, но Амбридж всё-таки не только за профессиональное лизание задниц поднялась так высоко в Министерстве. Драко перепугался не на шутку и решил дать пленным бежать. Ведь если это случится, то и он сможет улизнуть отсюда, поближе к Гарри.
Снять Летучемышиный сглаз мелкой Уизлетты – раз плюнуть. Как только гриффиндурки исчезли из поля зрения, Драко сразу помчался в Подземелья – ясно же, как день, что Поттер, очкастый придурок, попёрся в Зал пророчеств (спасибо папаше за хвастовство новым заданием Лорда)! Решил, что там его крёстный – догадаться об этом легче простого, если знаешь анимагическую форму Блэка (тут уж спасибо матушке). Так, Драко, бегом-бегом за Зельем невидимости, притащенным из дома (ужасно сложным, и потому ужасно редким. Но Драко же не за красивые глазки лучший ученик декана!), бегом-бегом за метлой и бегом-бегом искать Гарри.
Драко наткнулся на сумасшедшую компанию в Запретном лесу. Эти отчаянные головы решали, кто летит на помощь Блэку, а кто нет. Орали они друг на друга так, что не нашёл бы их только глухой. Драко с горечью и тихим восхищением наблюдал за тем, как Гарри отговаривает всех лететь с ним. Вот же глупое создание, благородный рыцарь в сияющих доспехах, соплохвоста ему в ухо… Нет, чтобы обратиться к кому-нибудь из преподавателей, всё сам, сам! Хорошо хоть, что то же самое благородство не позволяет дружкам бросить Гарри одного – даже рейвенкловке Лунатичке.
Вдруг Драко почувствовал дуновение воздуха, как будто бы мимо него кто-то прошёл. Фестрал! Но с чего бы…
— Потому что вы с Гермионой, к твоему сведению, Гарри, заляпаны кровью, — невозмутимо объяснила Лавгуд, будто отвечая на его безмолвный вопрос. — А фестралы едят сырое мясо. Вот из-за чего явились эти двое.
О, спасибо за разъяснение, Лунатичка. КРОВЬЮ?!!
Драко подбежал поближе к компании и попытался рассмотреть, не ранен ли этот шрамоголовый умник. Поняв, что нет, он успокоенно выдохнул – с лохматым чудом всё в порядке, а кровь может быть хоть волдемортовская – плевать.
Что ж, путешествуем на фестралах — так на фестралах.
Дезиллюминированную метлу пришлось обработать заклятьями уменьшения и облегчения (надеясь что стационарным полётным чарам от такого скопа магии плохо не станет) и положить во внутренний карман. Потом, осторожно, но уверенно двигая вокруг себя руками, Драко на ощупь нашёл себе фестрала. Судя по всему, крылатый конь не очень удивился тому, что не видит того, кто хочет его оседлать. А может, он видел – кто их знает, этих странных кобыл. Драко отыскал рептилью голову, скривился от прикосновения языка и с трудом взобрался на шелковистую спину. Потом огляделся и понял, что справился даже лучше некоторых.
Лонгботтом уже навалился животом на спину соседнего фестрала, но никак не мог перекинуть через нее свою коротенькую ногу. Лавгуд, оценив масштаб безмозглости своих соратников, с готовностью направилась к ним и по очереди помогла гриффиндуркам взобраться на спины лошадей и нащупать руками гривы, — при этом вид у троих храбрецов был очень испуганный. Драко прислушался к указаниям Лавгуд и, схватившись за жёсткие волосы лошади и упёршись коленями в основания крыльев, решил, что эта живая табуретка может быть даже удобной, если очень постарается.
Когда клин из шести фестралов – верней, людей, как видел это Драко – взмыл в воздух, Малфой попросил своего коня как можно незаметней двигаться за ними. С трудом умудрившись не свалиться при взлёте, Драко вцепился в шею животине. Позже он удивлялся, как не придушил несчастного хагридовского питомца.
К концу полёта Драко начало казаться, что его кожа покрылась корочкой льда, а суставы не разогнутся ни при каких условиях. А когда у него даже мысли в голове выдулись или замёрзли, остались только две: «Надо спасти Гарри» и «Мерлин, как холодно», — фестрал под ним вдруг исчез. Драко беззвучно из-за долгого молчания и холода вскрикнул от ужаса, но тут же вновь почувствовал надёжную спину. Оказалось, крылатый конь пошёл на снижение, да так резко, что закостеневшие пальцы Драко не удержали гриву, и он на мгновение просто завис в воздухе. Благо, фестрал оказался умным созданием и догадался, что без его помощи седок в неразобранном виде не приземлится, и надо бы его подхватить. Поблагодарив всех богов и летучий кошмар заодно, Драко вцепился ногами в тощие бока снижающегося коня и постарался не потерять в этом почти вертикальном падении свой обед.
Умная лошадка мягко приземлилась за углом от входа в Министерство. Драко убедился в том, что прибыл, куда надо, когда услышал от мусорных баков чавканье и тихий перестук копыт. Набрав с детства знакомую по папочкиным рассказам комбинацию, зло прошипел дамочке своё имя, и что цель визита «Спасти любимого кретина от глупой смерти, хотя спасением вообще-то должны заниматься ваши министерские ленивые задницы!». Получив дурацкий значок с надписью «Драко Малфой, рыцарский подвиг» («При чём тут это?!» — мысленно возопил он), Драко тоже спустился в атриум. В атриуме было пустынно.
«…надо пройти насквозь Комнату Времени, и там будет вход в Зал пророчеств. Это на девятом уровне, в Отделе Тайн. Запомни, Драко, состоять в этом отделе – величайшая честь, хотя на деле это бубонтюбера выдавленного не стоит. Куча работы, мало отдыха и совершенно отвратительная атмосфера равноправия. Мерзость», – всплыли у Драко в голове слова отца, хваставшегося перед сыном новым заданием своего безносого Лорда.
Значит, девятый уровень.
Наследник древней фамилии Малфоев, задыхаясь от волнения и страха, влетел в лифт, споткнувшись и чуть не повстречавшись с панелью управления носом, и со всей силы ткнул нужную кнопку. Тут ему вспомнилось, что действие Зелья невидимости всё же не бесконечно, и он выпил одну из захваченных с собой порций. Еле дождавшись, пока прохладный женский голос договорит недолгую, в общем-то, фразу «Отдел тайн», Драко выскочил в коридор с совершенно голыми стенами и выпалил указующее заклятие; конечно, здесь оно сработает не в полную силу – Отдел тайн, как-никак, но хотя бы начальное направление выдаст. Так и случилось: лучик света вёл направо. Влетев в зал с множеством дверей, Драко облегчённо выдохнул: одна из них была открыта – спасибо гриффиндорской безалаберности!..
И вдруг мимо него проскочил Поттер и рванулся к этой самой двери, а вслед за ним устремились Пожиратели в количестве аж пяти штук. Выйдя из секундного ступора, Драко ворвался в ту же комнату и оказался в большом зале с Аркой Смерти в центре. О, Драко отлично слышал её Зов. Как, вероятно, и все Пожиратели, как Уизли и Лонгботтом, как и Лавгуд, как и Поттер; ведь через эту Арку предки-волшебники говорят со своей кровью. А вот Грейнджер вообще их не слышит, потому что у этой магглы вообще волшебников в роду нет, ей не понять, что такое Зов. И хотя Поттер и Уизли по незнанию уверены, что магглорожденные равны чистокровным (или же полукровкам с древней кровью), это не так. Причём в начале четвёртого курса Драко видел по читаемым Грейнджер книгам, что она как раз знакома с правдой и очень боится, что её друзьям станет известно об этом неравенстве, так что ей пришлось искать хитрые трюки для грязнокровок, помогающие скрыть свою неполноценность. Вроде артефактов и различных заклинаньиц.
Драко наблюдал, как десять Пожирателей спускались к Поттеру, перепрыгивая со скамейки на скамейку, а он нетвёрдо поднялся на ноги и, отступая спиной, взобрался на парапет Арки.
У Драко перехватило дыхание. Этот… ЭТОТ! Если он упадёт в Арку… Нет, нет, НЕТ!
Малфой буквально слетел вниз и вспрыгнул на платформу позади Поттера. Оттолкнуть его, если начнёт падать, не позволить, не дать умереть! Только б жив остался, придурок!
Пока Драко успокаивал шум в ушах, пристально следя за Пожирателями вокруг и поражаясь безрассудству – читай, тупости – и недальновидности припёршегося на убой неуклюжего идиота Лонгботтома, отец, похоже, всё-таки сумел заставить Поттера отдать Пророчество. Верней, не отец, а Белла, забавляясь с Лонгботтомом, конечно.
Тут в зал вбежали члены птичьего Ордена. А в следующий миг в Драко попал Ступефай Люпина и отбросил на пол. Малфой сумел-таки скинуть заклинание (благо, Люпин был мало того, что полукровкой, так ещё и оборотнем, а у них очень нестабильная магическая сила) и вскочить на ноги точно в тот момент, когда появился Дамблдор. И тут же Драко увидел, как Сириус (которого Гарри просто обожал, судя по всепоглощающему страху за крёстного в направленных на него глазах) стоит спиной на парапете Арки там же, где только что был сам Гарри. И не просто стоит – а сражается с Беллой.
«Если Белла попадёт в него хоть каким-то заклинанием, он свалится в Арку – умрёт – он семья Гарри, Гарри его любит – Гарри будет уничтожен горем – надо спасти Блэка, Гарри не должен плакать, хватит с него печалей» — мелькнуло у Драко за те полсекунды, пока он вновь залезал на платформу и ставил за своей спиной щит, отгораживаясь от чёртовой Арки и накладывая вокруг Отвлекающие чары. Оказалось, вовремя. В следующую секунду в Сириуса попало заклинание, и он упал на Драко. Однако тот не зря считался одним из самых талантливых волшебников за всю историю рода (чем Люциус неимоверно гордился, приписывая это своим воспитательным способностям), он мгновенно наложил иллюзию того, что Сириус падает в Арку, и следом влил ему в глотку содержимое ещё одного флакона с Зельем невидимости. Для тех, кто был вокруг, это должно было выглядеть так, будто занавес сильно колыхнулся, словно от внезапного порыва ветра, и сразу же успокоился опять, медленно принимая в свою утробу последнего Блэка...
Ещё через секунду младший Малфой взглянул на Гарри… и отвернулся. Слыша, как Гарри отчаянно зовёт Сириуса, как он умоляюще твердит, что сейчас они вытащат крёстного, сейчас, ещё минутку…
Драко упал на колени, сжимая в руках безвольное тело своего дяди, и уткнулся в его плечо лицом. Только бы не взглянуть на своего зеленоглазого ангела. Если посмотрит ещё раз, то напоит Блэка к Мордредовой бабушке антидотом, только бы Гарри его увидел, но нельзя… Нельзя, дядюшку тогда добьют, нельзя, нельзя… Драко повторял это как мантру: нельзя, нельзя, нельзя, нельзя… А потом нащупал на груди порт-ключ и сжал, прошептав пароль.
Материализовались они с Блэком – всё ещё невидимые, правда – в старом поместье, которое принадлежало Нарциссе. Это было поместье её прадеда Кигнуса Блэка, доставшееся по наследству. Неоспоримое преимущество этого дома перед, например, Малфой-мэнором и многими другими поместьями их семьи, было в том, что о нём не знал отец, а значит, здесь можно оставить Блэка. Они с матерью частенько здесь бывали, когда им было всё равно, куда идти, лишь бы подальше от Люциуса.
Драко выпил антидот к Зелью невидимости и перенёс дядю в одну из гостевых комнат. Уложил, влил антидот и ему, а затем, прошептав «Финита», приготовился ставить щиты.
Блэк подорвался и начал озираться. Увидев Драко, схватился за палочку и… замер.
— Почему моя палочка у меня?
Драко подавил недостойный порыв уронить от удивления челюсть.
— Вы поразительно догадливы для того, кто пришёл в сознание секунду назад.
Измождённый – Малфой только сейчас заметил, насколько – мужчина опрокинулся обратно на кровать. Увидев над головой герб семейства Блэков, нахмурился.
— Так. Непохоже, что ты собираешься меня убивать или сдавать властям. С этим разберёмся позже. А где… — Вдруг он опять вскочил. – ЧТО С ГАРРИ?!!!
Малфой испуганно отшатнулся от непредсказуемого дядюшки. Потом понял вопрос и улыбнулся.
— Ну, я перенёс нас порт-ключом, когда битва ещё не была закончена. Но там уже появился Дамблдор, так что, думаю, всё хорошо.
Блэк снова упал на подушки и облегчённо выдохнул.
— Фуууф… Слава Мерлину. Тогда вернёмся к предыдущему вопросу. Где мы?
— В поместье Кигнуса Блэка. Не деда, а пра-прадеда!.. Хотя и деда потом тоже.
Сириус хмыкнул.
— О. Вот как. И долго?
— Минут десять уже.
Нахмурился.
— Значит, через час можно отправляться…
Драко недоумённо склонил голову.
— Куда это?
По лицу Блэка скользнула грустная улыбка.
— Гарри считает меня единственной оставшейся семьёй. Боюсь, он сейчас очень расстроен моей смертью.
Драко натужно сглотнул. Дядя перевёл на него взгляд, и их глаза встретились. Тут же Малфою вспомнились отчаянные крики любимого, драгоценного, бесценного…
КАКОГО ЧЁРТА?!
У проклятой шавки Блэка — ну не мог сейчас Драко называть своего ненаглядного дядюшку иначе — глаза были полны слёз.
— Я недостоин его, согласись?
О, отлично. Сначала залез к племяннику в память, а теперь устраивает сеанс самобичевания. Просто прекрасно.
— Какой из меня крёстный… В Годриковой Памяти отправился мстить вместо того, чтобы остаться с малышом. Просидел двенадцать лет в Азкабане, пока он был с этими свиномагглами, пока он жил в чулане и голодал... И решил подохнуть именно тогда, когда нужен ему! Молодец, что сказать. Отец, называется.
Драко пропустил половину исповеди Блэка мимо ушей.
Жил в чулане, голодал. Жил… в чулане и голодал? Его любимый жил в чулане и голодал. Интересно, где можно достать адрес этих родственников?
— Ты его больше достоин. Ты не станешь рисковать собой из скуки.
Дааа… Слизеринец из этого Блэка не получился бы.
— Простите, мистер Бл…
— Иди ты, какой мистер. Зови меня Сириусом.
И правда, «мистер» из него тоже никакой.
— Хорошо, Сириус. Но… при чём тут я?
Змеиная усмешка скользнула по тонким губам.
— Милый мой племяша, я ужасный окклюмент, но зато легилимент высшего класса. Яркие эмоции я чувствую как свои. А у тебя они очень яркие, поверь. Отношение к Волдеморту, к Нарси и к Гарри. Поэтому я не брызжу слюной и не машу палочкой, обзывая тебя подлым Пожирателем. Более того, я поручусь за вас с Нарциссой перед нашими.
Драко вспыхнул как мак.
— С чего… С чего бы мне доверять тебе?
Многообещающая ухмылка дядюшки заставила парня пересмотреть своё мнение о его слизеринских качествах.
— А почему бы нет? К тому же не забывай, что я – почти официальный опекун Гарри.
Ошеломлённый Малфой не мог сказать ни слова.
— Это… это шантаж!
Брови Сириуса взметнулись вверх.
— Разве? Я имею в виду то, что ты защищаешь Гарри, и ради этого я готов поручиться за вас вплоть до Непреложного обета.
Драко потерял дар речи. Ну ничего себе — Гриффиндор! Интересно, это в Блэке гены заговорили или в их львятнике и такому научиться можно?.. Такому… изящному, подлому шантажу, иначе и не назовёшь! Немного успокоившись, он спросил неожиданно хриплым голосом:
— То есть Орден примет нас?
Сириус нахмурился и тяжело вздохнул.
— Понимаешь, я, к сожалению, не такой уж надёжный и важный кадр. Так что даже не знаю…
Внезапно Драко замер. А ведь есть один вариант… Он перебил дядю:
— Сириус, если я на полчаса отлучусь, ничего?
Тот хмыкнул.
— Да на здоровье. Ничего не буду трогать, четное слово.
Драко пулей вылетел из гостиной, опрокинул в себя ещё один бутылёк Зелья невидимости и аппарировал (разумеется, его ещё в детстве научили).
В очередной раз возблагодарив болтливую хвастливую натуру и домашнюю расхлябанность отца, Драко оказался прямо перед воротами в поместье Реддлов (куда однажды уже приводил его Люциус). Он спокойно вошёл в дом, находящийся под Фиделиусом (хранитель – Белла; но отец сохранил написанный её рукой адрес, в одном из ящиков стола — даже в рамочку вставил. Ну и кретин, а ещё Малфой). Тихо-тихо крадучись по тёмному холлу, Драко вошёл в большую комнату – очевидно, гостиную. Рядом с камином сидел Хвост. Он был до ужаса похож на крысу: согнув ноги в коленях и прижав их к бокам, держа руки у груди и втянув голову в плечи, он пялился в огонь водянистыми глазами. Верхняя губа, поднятая почти к самому носу, подрагивала, мерзкие спутанные волосы выглядели так, как будто по ним долго ползали бандиманы. Судя по всему, двенадцать лет в виде грызуна очень сильно повлияли на повадки Питера Петтигрю, когда-то неизменного друга блистательных Мародёров.
Драко шепнул «Петрификус тоталус» и губа перестала подёргиваться. Драко тут же выпалил заклинание принудительного превращения анимага в его форму. В конце концов, крысу нести удобней, чем переносить человека.
Вдруг в коридоре раздалось возмущённое шипение Волдеморта:
— Этот старик… Опять всё сорвал мне! И Люциус поплатится за… Хвост!
Драко быстро применил к крысе Заклятие исчезновения. Не хватало ещё, чтобы Волдеморт увидел своего слугу замороженным. Лорд стремительно зашёл в гостиную и замер.
Ну конечно, он смертельно сильный волшебник, да ещё на него ещё и настроены охранные чары! – Драко мысленно застонал и пообещал себе побиться потом головой о ножку стола в лучших традициях домовых эльфов. Если выберется живым.
Волдеморта зашипел на все лады.
Нагайна! Мордред подери!
Драко понял: сейчас он или рискнёт, или сдохнет. Потому что от Нагайны ему не спрятаться.
Невербальное Протего на себя, Петрификус в Волдеморта и быстрый прыжок к Хвосту, схватиться за портал, шепча пароль…
Драко упал на пол в своей гостиной, крича от убивающей боли. Через полминуты где-то рядом появился ошарашенный и полуобморочный от испуга Сириус.
Единственное, на что хватило Драко, – достать из кармана и, захлёбываясь, выпить антидот к Зелью невидимости.
В следующий миг он потерял сознание.
01.04.2012 Глава 2. Как мириться со слизеринцами
Today, I'm gonna love my enemies
Reach out to somebody who needs me
Make a change, make the world a better place
'Cause tomorrow could be one day too late
One day too late, one day too late
Tick tock, hear my life pass by
I can't erase and I can't rewind
Of all the things I regret the most I do
Wish I'd spent more time with you
Here's my chance for a new beginning
I saved the best for a better ending
In the end I'll make it up to you
You'll see, you'll get the very best of me
Skillet, «One Day Too Late» (5*)
Сириус перепугался до тёмных пятен перед глазами.
Он никогда себя не простит, если этот мальчик умрёт у него на руках! Мальчик, влюблённый в Гарри до умопомрачения, спасший ему крёстного… А теперь, даже будучи без сознания, Драко содрогается от боли. Судя по тому, что наружных ран нет, это последствия какого-то очень тёмного заклятия, воздействующего на внутренние органы. А значит, осталось парнишке не так много времени…
Нужен Дамблдор! Или же Снейп! В Защите Снейп лучше. К тому же, где директор, Сириус не знал. А вот в комнаты Нюнчика у него порт-ключ был: помнится, тот устроил знатную истерику, когда Блэку выдали это кольцо с тяжёлой печаткой. Но Дамблдор был, как всегда, непреклонен и доступно объяснил зельевару, что если на штаб нападут, в Хогвартсе Блэку будет безопасней всего. У Минервы мало места, а вот в Подземельях полно комнат, и все они связаны тайными ходами. Снейп тогда пообещал выделить шавке конуру с ошейником на цепи, которая раньше сулилась его дружку-оборотню и не получил в глаз только благодаря отменной реакции и непробиваемым щитам Дамблдора.
Сириус как можно осторожнее обнял Драко и выпалил пароль от порт-ключа.
Следующее, что он увидел, были круглые глаза Нюнчика.
— В Драко попало какое-то проклятье!
Да, в чём слизеринцам не откажешь, так это в способности незамедлительно переключаться в режим «чрезвычайная ситуация». Откинув все вопросы – а их должен был быть миллион с большим прицепом – зельевар сразу наложил на подопечного диагностическое заклинание.
И очень нехорошо выругался.
«Вот что такое отец-маггл», – с иррациональным и совершенно несвоевременным восхищением подумал Сириус.
В следующий миг Снейп уже испарился в сторону лаборатории, и оттуда донёсся страшный грохот.
«Кажется, какому-то стеллажу не повезло. Наверное, он загораживал тайник…»
Ещё несколько секунд спустя Снейп вылетел оттуда весь в зельях, с пыльным пузырьком в руках.
— Посади его ровно и открой рот.
Сириус тут же приподнял Драко и облокотил на себя, поддерживая его голову в вертикальном положении. Зельевар резко кивнул и упал на колени напротив юноши.
Он медленно выдохнул, очевидно, очищая сознание и припоминая формулу нужного заклинания. Потом вытащил палочку и зубами выдернул пробку из флакона.
Следующие минут пять он нараспев читал какое-то совершенно невероятное заклинание. Это была точно не латынь, вероятно даже не европейский язык – Сириус не смог узнать ни одного слова. Три раза Снейп вливал странное, прозрачно-розовое, как клубничный сок, зелье Драко в рот. Он выделывал напротив живота Драко какие-то странные пасы рукой, как будто писал палочкой руны – а может, и правда писал. Минуте на четвёртой силы у Снейпа очевидно заканчивались: у него начали дрожать руки, в краткие мгновения голос срывался на шёпот, на лбу выступила испарина.
В этот миг Сириус вспомнил, что Сопливус – полукровка, а значит, у него не такая уж и сильная аура… Бродяга положил руку на плечо Снейпа и раскрыл ему свой магический резерв, облегчённо радуясь, что они с Нюнчиком оба хороши в легилименции. Благо, тот уже напрочь забыл, кто ещё есть рядом помимо Драко, и просто принял предложенную помощь, жадно подпитываясь от чужой ауры. Ему тут же полегчало – даже заклинание начало звучать мягче и ровнее.
По истечению пяти минут даже чистокровный из чистокровнейших Блэк был на грани потери сознания. Мысль, что Снейп собирался вылечить Драко в одиночку, тянула за собой мысль о его запланированном самоубийстве. Поневоле Сириус начал восхищаться сальноволосым ублюдком.
Во-первых, тот сумел выучить такое нейтрализующее заклятье (кажется, всё-таки индийское), на это не у каждого хватит терпения. Пожалуй, надо будет покапать Дамблдору на мозг, чтобы он-таки принял Снейпа учить малолетних разбойников ЗОТИ... Хм, а что там насчёт проклятия должности преподавателя Защиты? Да чушь, небось.
Во-вторых же, Нюнчик, ни на мгновение не усомнившись, собирался пожертвовать собой во имя Драко – и сдох бы, если б Сириус вовремя не спохватился.
Как – вот КАК?? – Снейп умудрился оказался в Слизерине? Рейвенкло – обязательно. Гриффиндор – да без проблем! Вот Хаффлпафф – совсем ни в какую, но это не важно. Но Слизерин? Разве что…
Размышления Сириуса прервал тяжёлый судорожный вздох. Снейп выпустил из рук и палочку, и флакончик от зелья и, сбросив ладонь Блэка с плеча, переместился к дивану. Упав на мягкое сиденье, откинулся на спинку и закрыл глаза.
Сириус немного помолчал, ожидая ругательств или вопросов. Не дождавшись, тихо спросил:
— Получилось?
В ответ услышал едва слышным шёпотом:
— А то ты не знаешь Диагностирующее, шавка.
Сириус оценил состояние самого Снейпа как удовлетворительное и воспользовался советом.
Диагностика показывала, что Драко в норме и просто спит.
— Куда его уложить?
И снова пришлось очень сильно напрягать слух, чтобы услышать ответ:
— У огня. Ему надо согреться.
Сириус из последних сил трансфигурировал одно из кресел рядом камином в кровать, а подушки с другого кресла — в несколько тёплых одеял. Затем с огромным трудом понялся, подхватывая Драко на руки; племянник весил как-то совсем уж мало, не смотря на высокий рост. Уложив парня в кровать и укутав, Блэк повернулся к Снейпу, чтобы выразить… и увидел, что тот спит.
Да, всё-таки измучился.
Не то чтобы Сириус воспылал любовью к Сопливусу – о нет! Но понял, что того есть за что уважать. А это разные вещи. Мать свою Сириус, хотя ненавидел и презирал, всё-таки ценил. Она умудрялась, спасая от полного упадка, держать всю огромную семью под своим контролем. Почти всю, – Сириус победно ухмыльнулся.
Мобиликорпусом уложив Снейпа всё на том же диване, Сириус вышел из комнат зельевара. В коридоре с облегчением обернулся собакой (в этой форме аура почти не чувствовалась) и побежал к кабинету директора.
* * *
Гарри миновал горгулью у движущейся винтовой лестницы, ненавидя всех, кого только мог обвинить: Кричера, Снейпа, Дамблдора, Волдеморта, Дурслей… Но на самом деле только себя. Сколько бы он не пытался перевести стрелки, он САМ был виноват в смерти крёстного. Он, он и только он. Он, Гарри Поттер, убил единственного близкого и родного ему человека. И ни Снейп, ненавидящий Сириуса всей душой и вполне логично прекративший бесполезные занятия окклюменцией, ни Кричер, который по понятным причинам не ценил хозяина, ни Дамблдор, умолчавший важные сведения… никто не виноват, кроме Гарри.
Он повернул к башне, ощущая мир вокруг как сквозь толстый слой ваты и краем глаза отмечая, что горгулья пристально смотрит на него, но вдруг его ладони коснулось что-то мокрое и холодное. Гарри повернул голову и увидел Бродягу.
Поттер сел возле стены, влюблённо глядя сквозь слёзы в светлые собачьи глаза.
«Прости, что я убил тебя… О, а может, это призрак?»
Такой знакомый Грим подошёл поближе и слизнул с щеки юноши солёные капли. Гарри истерично хихикнул. А потом поражённо замер. Поднял руку к щеке, провёл по ней.
Влажная.
— Сириус?
Пёс вывалил язык и помахал хвостом.
— С… Си… СИРИУУУУС?!
Бродяга ещё раз лизнул его, на этот раз в нос.
Гарри с полминуты, будто задыхаясь, хватал ртом воздух. А потом обхватил Бродягу за шею, прижимая к себе, зарываясь лицом в чёрную жёсткую шерсть.
— Сириус, Сириус, Сириус, Сириус… Сириус, прости меня, я так виноват: забил на окклюменцию, полез куда не надо… Ты говорил мне, а я не послушался, прости меня, извини, мне так жаль, я так счастлив, что ты жив, Сириус…
Пёс тихо сопел ему на ухо и ободряюще поскуливал. А потом отстранился и неуклюже сев на пол, опустил уши и склонил голову.
— Нет, Сириус, только я виноват! Только я – и никто больше! Что ты, что ты, это я не послушал, не смей себя…
Вдруг горгулья отпрыгнула, и из-за неё с круглыми от шока и покрасневшими от слёз глазами выскочил Дамблдор.
— Бродяга?!
Тот согласно тявкнул.
На портрете, напротив которого сидела кающаяся парочка, внезапно появилась женщина в платке, закрывающем всё лицо, кроме глаз:
— Как я и говорила, директор! Что здесь делает это грязное животное?
Но Дамблдор не обратил на неё ни малейшего внимания. Он только выдавил:
— Быстро в кабинет. Оба.
Взбежав по лестнице, Сириус перевоплотился в человека. Гарри стоял возле него и смотрел как на чудо… хотя почему как. И всё не решался подойти – ведь он виноват, так виноват!..
Сириус лишь стремительно обнял крестника.
Через полчаса взаимных извинений, слёз, обещаний и ошеломлённо-счастливых улыбок Дамблдора, они всё-таки успокоились. Тогда директор спросил:
— Как ты всё-таки выжил, Сириус? Мы видели, как ты упал в Арку Смерти.
Сириус нахмурился. Припомнив, что в думосбросе не выявляются чувства хозяина воспоминаний, он сказал:
— Пожалуй, я лучше покажу.
Дамблдор передал Блэку серебряное блюдо, и он сбросил воспоминания Драко, а потом сцену в комнатах Снейпа.
Когда Гарри вынырнул из серебристой жидкости, он выглядел так, будто его прежний мир поставили не просто с ног на голову, но ещё как минимум вывернули наизнанку. Малфой, спасший его крёстного, и Снейп, чуть не отдавший жизнь за студента.
Сириус сразу понял, что Гарри поверил. Конечно, в обычной ситуации крестник долго кричал бы что-то вроде «да это ловушка, это просто спектакль, им нельзя верить» и всё такое, но тут… В зелёных глазах сияла решимость как можно скорее помириться с обоими слизеринцами – ну да, это вполне в духе Гарри. Он выпалил:
— Скажите, директор, почему эти двое в Слизерине?
Сириус рассмеялся:
— Знаешь, полчаса назад я думал об этом же.
Дамблдор сверкнул глазами:
— А почему тебе шляпа предлагала этот факультет, Гарри?
Гарри удивлённо воззрился на директора.
— Потому что у меня есть шрам от*…
— Нет.
— А?
Зелёные глаза удивлённо расширились.
— Нет, Гарри. Подумай: у Сириуса вся семья слизеринцы, его связь с этим факультетом куда крепче, чем твоя, а он всё равно гриффиндорец. Дело в том, что Слизерин – это тот факультет, на котором каждый за себя, и принято доверять только родственной крови. А у ребят с тяжёлым детством проблема именно в доверии, поэтому они часто попадают к Салазару под крылышко. В их оправдание можно сказать, что у тебя была светлая память о прекрасных родителях, и ты почему-то пронёс способность верить людям через годы у Дурслей. Том Реддл же вырос в сиротском приюте, где его ненавидели и боялись. Северус же…
— Я знаю.
Дамблдор удивлённо поднял брови.
— Я… видел во время занятий окклюменцией. Ему... не повезло отцом.
— Верно. На самом деле, у мистера Малфоя та же проблема, хотя на выбор факультета повлияло не это. Его мать – прекрасная женщина…
— Она тайно помогала мне, когда остальная семья отреклась, не считая дядюшки, конечно — глядя в окно, ровно проговорил Сириус. Дамблдор сочувственно покивал.
— А для Люциуса сын – не любимый ребёнок, а просто преемник, которого нужно достойно воспитать. Усугубляет положение то, что Люциус – Пожиратель, причём, Пожиратель идейный, поддерживающий Волдеморта во всём**. Так получилось, что вплоть до поступления Драко в Хогвартс его воспитывал отец, и только после этого мать всерьёз допустили до ребёнка. Так что изменился Драко позже… хотя мне кажется, что главным толчком стала некая встреча, – голубые глаза озорно блеснули.
Гарри обдумал всё, что услышал. Кажется, отец Драко был жесток с ним. А мать – наоборот, желала сыну только счастья. Малфой метался между двумя огнями и избрал Нарциссу – в этом его можно понять.
— А что за встреча? — недоумённо нахмурившись, вдруг спросил Гарри.
Дамблдор улыбнулся и покачал головой:
— Поинтересуйся у Драко сам, Гарри. Я не вправе рассказывать, к тому же, это лишь смутная догадка… Думаю, рано или поздно он сдастся и признается.
«Ну да, конечно», – кисло подумал Гарри.
* * *
Драко очнулся и не понял, где находится. В кровати, под несколькими тёплыми одеялами, перед огнём… и ему не жарко. Что за бред? Он что, на Северном полюсе?
Потом он повернулся на другой бок и увидел Снейпа, измождённого до синевы и спящего на диване.
«Ага, я в его комнатах», – догадался парень. — «Из-за проклятья»
Не придумав, что можно было бы сделать в такой ситуации и не желая идти в свою слизеринскую спальню, Драко решил ещё поспать. Но через несколько минут дверь в комнаты декана тихонько скрипнула, впуская огромного чёрного пса и…
Гарри Поттера.
Ух ты.
Очевидно, Герой пришёл мириться. Ничего, вот он ещё посмотрит, какой Драко ему сюрприз приготовил…
Тут Малфой вскочил.
Хвост! Один! В его доме!
Драко бросился к уже превратившемуся Сириусу:
— Пожалуйста, дай мне порт-ключ сюда и пароль! Мне нужно срочно сгонять в мой дом, это очень важно!
Испуганно-шокированные Гарри и Сириус уставились на него как на психа. Драко выругался.
— Мерлиновы подштанники, Сириус, ну пожалуйста, будь человеком, мне очень надо!
В голове Сириуса мелькнула мысль: «К чёрту, почему бы просто не поверить!»
Сириус снял кольцо и вручил его племяннику. Потом призвал пергамент и написал пароль.
Драко умоляюще уставился на Гарри:
— Пожалуйста, может понадобиться твоя помощь.
Гарри решил удивляться всему постфактум. Потому что если удивляться сразу, то он впадёт в шоковое состояние на ближайшие полчаса – Малфой попросил о помощи!
Поттер подошёл и взялся за протягиваемый ему медальон, а потом Драко громко и чётко произнёс пароль от порт-ключа в своё тайное убежище.
Малфой огляделся и облегчённо выдохнул. Петтигрю, всё ещё обездвиженный, лежал на ковре.
Поттер побледнел и молниеносно выхватил палочку.
Драко рванулся, загораживая крысу.
— Не трожь его! Убьёшь – и не видать твоему крёстному свободы!
Гарри удивлённо глянул на собеседника.
— Я и не собирался. Просто я давно готовился к тому, что будет, если поймаю его. И выучил парочку ооочень полезных заклинаний. Например, создание клетки с антитрансфигурационными чарами. — Тут Гарри понимающе улыбнулся. — Мне гораздо важней освободить Сириуса, чем убить кого-то из мести. К тому же, я вряд ли смогу… Подвинься, пожалуйста.
Драко кивнул и отошёл. Гарри сначала превратил Петтигрю обратно в человека, забрал палочку, а потом вновь обернул крысой и наколдовал клетку с Заглушающим. Укрыв её наколдованной тёмной тяжёлой тканью, перенёс клетку в самый дальний угол гостиной.
Малфой же всё это время наблюдал за своим гриффиндорским наваждением. Может, он спит? Гарри спокойно общается с ним, без нервов, без крика. Кажется, жизнь налаживается?
Тут Поттер смущённо кашлянул.
— Эм, Малфой… Спасибо. Я уж не знаю, зачем тебе это понадобилось, но…
Драко фыркнул.
— Сириус — мой дядя и один из немногих адекватных родственников. Так что не благодари, я сделал это для себя.
Гарри протянул ему руку:
— Всё равно спасибо. И я твой должник.
Драко ответил на рукопожатие и подсознательно взялся исследовать ощущения: широкая, прохладная, сухая ладонь с сильными пальцами, и мозоли от метлы слегка царапаются (сам Драко от них избавляется с помощью зелья)…
Вдруг Гарри вздрогнул и приложил руку ко лбу Малфоя:
— Ты горишь! Ах, да, Снейп же говорил, тебе надо согреться… Сейчас, — толкнул Драко в кресло перед камином, — момент! — Трансфигурировал из чего-то одеяла и укутал ими до самого подбородка. Тут Малфой сообразил, что ему действительно было холодно после того, как он вылетел из постели в комнатах Северуса.
— Извини, кресло в кровать пока не могу. Хотя…
Гарри нахмурил брови и, вложив всё своё желание в это заклинание, наколдовал-таки широкую кушетку с мягким матрасом, потом занялся подушками.
Драко умилённо смотрел, как Гарри ухаживает за ним. Может, однажды это будет в их собственном доме? Тогда Гарри будет носить ему чай, варить бульончики, заботливо целовать в лобик…
Пф, бред.
Но всё-таки жаль, что в волшебном мире немагический озноб лечится одной порцией зелья.
— Как позвать твою маму?
— Э… давай лучше я сам схожу?
Гарри мотнул головой:
— Только если меня совсем не пустит магия. Тебе надо полежать – ты ужасно горячий. К тому же не оставишь же ты меня одного в своём убежище! — Гарри рассмеялся. Однако лицо Драко, явно не понявшего, что здесь смешного, заставило его передумать.
Поттер уткнулся лицом в ладони.
— Неееет, не добивай меня такими новостями!
Драко усмехнулся и сунул Поттеру карманные часы:
— Нажмёшь на семёрку и попадёшь в мамину гостиную. Люциус там никак не может оказаться – брезгует.
Гарри несколько удивлённо открыл крышечку и ткнул в нужную цифру. И исчез. А Драко наконец-то смог счастливо улыбнуться. Мерлин и Моргана, спасибо за это лохматое счастье! Как давно он мечтал вот так просто поболтать с Гарри, чтобы не надо было опускать его и чтобы он не взрывался оскорблениями в ответ…
Драко мгновенно заснул.
Гарри очутился посреди роскошной комнаты с гигантским диваном, вычурным камином, окном во всю стену и всё такое в том же духе – даааа, очевидно малфоевская гостиная. Он набрал воздуха в лёгкие и позвал:
— Миссис Малфой!
Донельзя перепуганная женщина вылетела из боковой двери.
— Где Драко?!
Гарри сморгнул. Да, у этой дамы было очень мало общего с той, что он видел на Чемпионате Мира по квиддичу.
— Он в Вашем тайном доме. Я только что оттуда, Драко дал мне порт-ключ к Вам…
Нарцисса стремительно приблизилась к Гарри, схватила его за руку, сжимая между их ладонями резную заколку для волос, и через секунду они стояли напротив кровати со сладко спящим Драко.
Мать нахмурилась и, прошептав какое-то заклинание, прикоснулась кончиком палочки к внешнему уголку правого глаза.
— Миссис Малфой! — укоризненно-шокированным шёпотом воскликнул Гарри. Он знал, что это заклинание даёт способность видеть сквозь предметы. Но учитывая, что оно – это весьма забавно – настроено так, что не может просвечивать одежду, то Нарцисса поверяла именно наличие её у сына.
Взмахнув несколько раз палочкой, женщина наколдовала пузырь заглушающего вокруг кровати. А затем высокомерно оглядела Гарри.
— Итак, поскольку подходящий для приветствия момент упущен, перейдём сразу к делу. Что Вы здесь делаете?
Кажется, Нарцисса вновь обрела душевное спокойствие и вернулась к привычной манере поведения.
— Нуу… — Гарри попытался придумать, как бы так выкрутиться, чтобы Малфой рассказывал матери сам только то, что ей не повредит. — Нууу… Я, честно говоря, почти ничего не знаю. Только то, что Драко во время битвы в Министерстве, будучи невидимым, спас моего крёстного – ну, Сириуса Блэка. И потом они переместились к Снейпу. Сириус сходил к Дамблдору за мной и отвёл к профессору, там был Драко, лежал почему-то под одеялами возле камина, профессор ещё сказал, что Драко надо согреться – не знаю, зачем. А Драко вскочил, подбежал ко мне и сказал, что ему может понадобиться моя помощь. Я согласился, и он перенёс нас сюда. Но поскольку здесь никакой чрезвычайной ситуации не наблюдается, я уложил его в кровать. И судя по тому, что он спокойно уснул… ну, видимо, это было не так уж и важно. — Гарри мило улыбнулся, искренне надеясь, что миссис Малфой поверит его честным геройски глазам.
Скептически заломившая бровь миссис Малфой, разумеется, не поверила. Но очевидно решила, что Поттер ей правду всё равно не расскажет и что лучше дождаться пробуждения сына.
— Мистер Поттер, я пойду в свою спальню. Оставляю Драко на Вас, если что-то случится, тут же зовите.
Гарри посерьёзнел и склонил голову:
— Благодарю за доверие, миссис Малфой.
Та отрывисто кивнула и удалилась на второй этаж.
Гарри снял с Малфоя заглушающее, разулся и лёг на диван. Устроив голову на подлокотнике поудобней, он тоже уснул.
* * *
Драко проснулся поздно вечером от того, что ему было ЖАРКО. Ужасно жарко! Он открыл глаза и…
Умилился.
Напротив него, очаровательнейшим образом подложив ладони под щёку, спал Гарри Поттер. Конечно, умаялся после сегодняшней битвы, переживаний… Не меньше полутора суток без сна, ещё бы! Драко не мог отвести взгляд от пушистых коротких прядок, закрывающих лоб, от складки между бровей, от сердито сжатых губ – похоже, весь последний год его чудик гриффиндорский спал с таким выражением лица.
Тут Поттер тихонько всхрапнул. Драко почему-то вспомнил крупного щенка ньюфаундленда(3*), которого увидел однажды в зоомагазине, хотя это и немагическое животное. Как же он тогда хотел себе эту сопелку…
Гарри сейчас был до ужаса похож на этого щенка.
Вдруг Поттер открыл глаза и встретился со взглядом Драко. Тот попытался сделать выражение своего лица менее умилённым, но не преуспел. Поттер насупился:
— Я когда сплю, вечно похож или на ребёнка, или на буйно-помешанного. — Тут он замер. Коснулся лба, помотал головой и… засмеялся. — Вау, у меня не болит шрам!! Чёрт подери, шрам не болит! Впервые за год!
Драко искренне поблагодарил волшебников древности за то, что Поттер переключился на свою голову, забыв о соседе. Малфой сел на кровати и потянулся.
Гарри тут же перестал скакать:
— Куда! Ну-ка, давай обратно в кровать!
Ответом ему была вздёрнутая бровь:
— Со мной уже всё в порядке. Иди температуру попробуй. — И Драко, поставляя лоб Поттеру, закрыл глаза. Только чтоб не видеть так близко зелёные глаза, полные беспокойства.
Параллельная вселенная какая-то!
Гарри решил не акцентировать внимание на умилении Малфоя его спящей рожицей. Тот вообще странный: спас Сириуса, отправился к Волде за Хвостом, не ругается с Гарри, доверяет ему…
А Малфой ли это?
Поттер попробовал бледный лоб, откинув светлые пряди, – действительно, температуры нет.
— Эммм… Малфой… О чём ты мне рассказывал в магазине Малкин?
Драко удивлённо открыл глаза. А потом ехидно ухмыльнулся.
— Согласен, происходящее слабо похоже на правду, Поттер! Я рассказывал тебе о своих прекрасных навыках полёта и о том, что нельзя брать в Хогвартс магглорощеннных. Интересно, что бы ты делал, если бы у меня была не такая прекрасная память? — Гарри насупился. — Да ладно, мне тоже приходят мысли о параллельной вселенной. И если бы ты не уложил своего врага в постельку, укрыв одеяльцем, и не взял с бесконечной доверчивостью у меня из рук порт-ключ неизвестно куда, я б тоже спросил, Гарри ли ты Поттер.
В ответ – хмурый взгляд зелёных глаз из-под коротких густых ресниц.
— То есть я беспринципный и недальновидный.
Драко прокрутил ещё раз свою реплику в голове и поразился, как Гарри сумел исковеркать его слова.
— Нет, Поттер, ты баба, потому что слышишь гадости вместо комплиментов. Я говорил о том, что ты гиперзаботливый, а ещё слишком веришь людям. И то и другое – хорошо, когда не в превосходной степени.
Поттер слегка… удивился. Верней, эта реплика Малфоя убила его ощущение реальности сильней, чем всё произошедшее за этот день. А ещё, кажется, он отключился после первой фразы, не дослушав собеседника до конца.
— Ко…к… комплим-мент, М-малфой?..
Драко взметнул брови.
— Ты действительно думал, что сын фанатика-Пожирателя должен был подружиться с Гарри Поттером, полукровкой, убийцей Лорда? Не воевать – не значит дружить, Поттер. К тому же отец сумел научить меня, что надо ненавидеть магглов. Правда я так и не понял, за что. Вероятно, потому, что он мало объяснял.
Гарри внимательно посмотрел – всё ещё сверху вниз – в то ли светло-серые, то ли светло-голубые глаза Малфоя. Пожалуй, первую реплику можно пока пропустить мимо ушей, звучит как глупость. А вот вторая… Интересно, он сам-то понял, о чём только что рассказал? Конечно, он же слизеринец. Не мог не понять.
— Он был жесток с тобой?
Взгляд Драко заледенел.
— Не твоё дело, Поттер.
«Спасибо», – подумал Гарри, причём очень чётко, догадываясь, что Малфой немного знаком с легилименцией. (Слишком уж долго тот не моргает) Если бы Драко действительно не хотел, чтобы чёртов Поттер знал о жестокости отца, он бы просто расхвалил своего папочку. Но не сделал этого.
— Понял, не лезу.
Тут Гарри вспомнил о разговоре с Нарциссой. Надо решить, что рассказать ей, и у Малфоя это получится куда лучше. Повернувшись, оглядел гостиную в поисках стула, но в следующий миг его схватили за руку, больно впиваясь ногтями в запястье. Гарри тут же дёрнулся обратно:
— Ауч, Малфой, свихнулся?!
И натолкнулся на взволнованный, перепуганный и яростный взгляд светло-серых глаз на абсолютно спокойном лице – слишком спокойном.
— У тебя кровь.
Гарри недоумённо моргнул.
— Что?
Малфой слегка махнул головой:
— У тебя кровь на затылке, Поттер.
— Да?..
Гарри, повернув голову к плечу, потянулся к ране на затылке, вспоминая, где заработал…
— Ещё тебя кто-то душил.
И другой рукой схватился за горло.
А, это результаты полёта в кладовке и попытки Пожирателя вытрясти из него Пророчество – в прямом смысле слова.
— Да, было такое. Где у тебя тут можно смыть…
— Ты рехнулся?! Сядь на стул, быстро.
Малфой тут же убежал куда-то вниз по лестнице. Гарри непонимающе проводил его взглядом. Пожал плечами и, найдя-таки какую-то табуретку, взгромоздился на неё.
Вернулся Драко уже с несколькими баночками, миской воды и парой тканевых мягких салфеток. Он поставил всё на широкий деревянный подлокотник дивана и развернул Гарри к себе спиной. Гарри же решил не противиться колдомедиковским инстинктам Малфоя, ведь тот, кажется, не хочет ему зла?
Сначала Драко дал Поттеру Обезболивающее зелье (которое тот пил в своей жизни чаще, чем сливочное пиво), а потом начал смывать салфеткой кровь. Причём Гарри заметил, что действовал Малфой очень аккуратно, не смотря на то, что пациент в принципе уже боль почувствовать не мог. Затем, согрев зелье заклинанием, Драко смазал им многострадальный поттеровский затылок.
Вдруг Гарри почувствовал лёгкую щекотку диагностирующего заклинания, а потом несколько хмурый «медсестричка» встал напротив него:
— У тебя поперёк груди огромная гематома.
Тот смутился.
— Это меня Люпин держал.
— О, понятно, у оборотней же силы не меряно. Хочешь, я тебе после синяка на шее и этот залечу?
Гарри растерялся. Честно говоря, рёбра побаливали и мешали дышать, но раздеваться перед Малфоем…
— Да нет, спасибо, оно не чувствуется даже.
Драко иронично выгнул бровь и так понимающе улыбнулся, что бедный невинный гриффиндорец даже слегка покраснел.
— Конечно не чувствуется. Голову подними, герой!
Драко не мог решить, рад он отказу Гарри или нет. С одной стороны, вживую увидеть любимого (великолепного квиддичного игрока и дуэлянта между прочим) без рубашки – соблазнительная перспектива. С другой же – неохота потом всеми возможными способами прятать возбуждение. Но поскольку Гарри отказался (его можно понять, они только-только мир заключили, а тут уже заголяться), Драко досталось весьма невинное, но не менее чувственное зрелище – Гарри, доверчиво подставляющий прикосновениям Малфоя горло. Приоткрытые сухие губы обнажали тонкую полоску зубов, по которой так хотелось провести языком…
Так, прекрати, Драко, пока не потерял крышу. Она ещё может понадобиться.
Драко стёр лечебное зелье салфеткой и делано официальным тоном произнёс:
— Ну всё, пациент. Можете расслабиться.
Гарри опустил голову и подвигал подбородком, потягивая шею.
— Даа… Пожалуй, умение лечить незаменимо. Особенно в моём случае. А то мадам Помфри вечно кудахтает из-за каждого синяка! Надеюсь, хоть дети у меня такими неуклюжими не будут. Спасибо большое, Малфой! Ты прямо мастер на все руки.
Драко мгновенно и привычно представился мальчишка с чёрными лёгкими волосами и зелёными глазами, который со слезами прибежал к нему, жалуясь, что старший брат толкается, и показывая ручку, на которой появлялся синяк. Следом зашёл сердитый мальчик, неловко ероша жёсткие тёмные волосы, стоящие торчком – на них не действуют никакие снадобья, не говоря уж о чарах. Потом влетела светловолосая девочка и, умоляюще всхлипывая, попросила папу не очень сильно наказывать братиков за то, что они разбили вазу. И когда Драко уже хотел было поинтересоваться, не та ли это ваза эпохи Основателей, которую им подарила мать, от двери донёсся смех, и четверо заметили второго папу, ещё не снявшего мантию главного аврора…
— Малфой, эй, Малфой! – Замечтавшийся Драко резко переводит взгляд на… ну да, ну да, он не твой муж, Драко, и просто не твой. – О, очнулся. Ты же знаешь легилименцию?
— Ну да. Чуть-чуть.
Гарри кивнул своим подозрениям.
— Тогда посмотри вот это.
И сосредоточился на разговоре с Нарциссой. Драко, шепнул «Позволь» и дотронулся до его виска, сдвинув тёмную (Мерлин, эти жёсткие, густые, такие шикарные волосы!) прядку.
Просмотрев воспоминание, Драко спросил:
— Есть идеи?
— Ага. Ты можешь ещё остаться… на нейтральной стороне?
Драко закрыл глаза и понял, что душу изливать всё-таки придётся. Хотя почему душу? Факты.
— Этим летом отец собирается поставить мне метку. — В ответ – молчание. Посмотреть на Поттера не решился, уставился на огонь в камине. — Я откажусь.
И услышал облегчённый вздох. Распахнул глаза и увидел на лице Гарри счастливую улыбку. Тот встал и крепко схватил Драко за плечи:
— Лишишься отца, знаешь? Уверен??
Удивлённый взгляд светло-голубых глаз.
— Конечно. К тому же, за то, что он натворил в Министерстве, он сядет в Азкабан, хотя скорей всего ненадолго.
— Ты просто что-то, Малфой! — Зелёные глаза лучились, грея Драко лучше, чем одеяла и огонь. Но он лишь кивнул Гарри на диван, а сам сел на кресло. — А, ещё. Белла же знает об этом доме?
— Разумеется. Она здесь родилась.
— В таком случае, ты позвал меня, чтобы спросить, кому можно доверить Фиделиус, вам он необходим. Сразу говорю: только не Дамблдору! Если это будет выгодно в масштабе войны, он вас продаст. Лично я предлагаю Сириуса.
Драко очень долго и пристально смотрел на Гарри.
Вдруг с лестницы прозвучал голос царственно спускающейся Нарциссы:
— Думаю, выскажу наше общее с сыном мнение, если попрошу Вас, мистер Поттер, быть нашим Хранителем.
Тот замер, ошарашенно хлопая глазами на женщину.
— У нас с Вами нет общих воспоминаний, но, думаю, сын может подтвердить мою личность. Как только перестанет недостойно хихикать!
Гарри ожил одновременно с тем, как Драко взял себя в руки.
— Вы хотите, чтобы я стал х-хранителем, по сути, ваших жизней? Я... я не смогу. Подумайте, если кого-то будут пытать, чтобы только узнать этот адрес, я же выдам вас!
Драко покачал головой.
— Боюсь, ты не совсем понимаешь принцип Фиделиуса. Шантаж – тоже давление. Не поможет.
Гарри зажмурился и прижал ладони к глазам, сдвинув очки.
— Решать вам. Как хотите.
Нарцисса ответила:
— Мы уже сказали, как мы хотим. Мистер Поттер, чем раньше Вы укроете наш дом Фиделиусом, тем больше у нас шансов выжить.
— Хорошо, — устало проговорил Гарри. — Хорошо. Хоть сейчас. Только покажите мне, где тут кухня, а? А то у меня со вчерашнего дня во рту ни крошки не было. Да и у Малфоя в желудке только зелья. А потом я сразу проведу ритуал… только я не знаю, как.
Нарцисса направилась куда-то вглубь дома и приказала:
— Идёмте.
Следующие полчаса Драко, сидя за столом, наблюдал за Гарри. Тот, наученный Молли и одно время читавший книги (просто интересно было) с бытовыми заклинаниями(4*), готовил ароматно пахнущее жаркое с каким-то сливочным соусом. А в кастрюльке, куда юноша периодически заглядывал, варился рис. Попутно ещё готовилось несколько салатов и некое овощное рагу.
Перед тем, как взяться за сковородки, Гарри спросил у Малфоев, всё ли им можно в пищу. Драко удивлённо посмотрел на зеленоглазого героя.
— В смысле?
— Ну… — несколько смущённо протянул тот. — Просто иногда представителям определённых… общественных групп нельзя что-то есть. Свинину там, рыбу, вообще мясо, картошку, может…
У Драко на лице появилась растроганная улыбка, которую он быстро превратил в ехидную ухмылку, а Нарцисса обречённо вздохнула:
— Нет, мистер Поттер, волшебники едят всё. И аристократы тоже – если Вы об этом.
Тот ещё раз скованно кивнул и хотел было отвернуться, но что-то вспомнил.
— Эммм, миссис Малфой, если Вам не сложно, не могли бы Вы пока рассказать мне о Фиделиусе? Только я буду стоять к Вам спиной, так что, если это не…
— Успокойтесь, мистер Поттер, всё в порядке. Расскажу. Сожалею, эльфов здесь нет.
Гарри улыбнулся:
— Да я вроде неплохо готовлю.
Нарцисса невербально призвала пергамент. И, не отрываясь от объяснения Поттеру ритуала, взмахнула над клочком палочкой и под столом передала записку Драко.
«Подозреваю, что ты не против Хранителя-Поттера?»
Драко фыркнул и наколдовал ответ:
«Конечно, нет»
Нарцисса прочитала и, переводя дыхание, иронично хмыкнула.
«Почему-то я так и думала», – Драко смутился. – «И ещё. У Поттера, конечно, весьма хорошая фигура, но пожалуйста, перестань пожирать мальчика глазами.»
Драко смущённо закусил губу.
«Мама! А что мне ещё остаётся делать?..»
Нарцисса огорчённо нахмурилась.
«Всё будет хорошо, сынок. Видишь, от Люциуса мы уже избавились – разве не радость? И с Поттером вы подружились. Вот увидишь, он ещё будет готовить твой любимый рататуй только для тебя. И, может, для парочки маленьких Поттер-Малфоев. Хотя, пожалуй, всё-таки Малфой-Поттеров, он больше похож на жёнушку»
Драко вспыхнул до корней волос и спрятал лицо в сгиб локтя. И разумеется, именно этот момент Поттер выбрал, чтобы обернуться.
— Эээ… Малфой?
— Да Драко я! — сердито рыкнул тот.
Гарри опешил.
— Хорошо, хорошо, только не нервничай. Так что такое? Тебе плохо?
Драко честно попытался вновь принять невозмутимый вид и поднял голову.
— О, ты покраснел. — Тот со стоном снова уронил голову на руку. — Понял, молчу. В принципе, почти всё готово. Что Вы будете из напитков? У вас здесь чаи хорошие. Кофе, опять же.
Нарцисса внимательно посмотрела на Гарри.
— Мистер Поттер. У Вас сегодня выжил крёстный, а мы сбежали от Люциуса. Как Вы относитесь к вину?
Гарри опешил.
— Ну… Я не знаю, я никогда не пробовал. А оно, ну, нормально с?.. — он указал на сковородку.
Драко поднял голову и выгнул брови.
— Ты никогда не пробовал вино? А откуда тогда знаешь о его совместимости с едой?
Гарри скривился.
— Ниоткуда. Просто когда нам подают тыквенный сок к мясу, маринованному в мяте с лимоном, мне хочется убить кого-нибудь об стену.
Нарцисса легко улыбнулась.
— Вы были бы прекрасным метрдотелем, мистер Поттер.
Тот засмеялся.
— Вам не нужен, часом?
Женщина абсолютно серьёзно слегка наклонила голову:
— Не откажусь.
Поттер поперхнулся и сглотнул. Потом выпалил:
— Прошу прощения, я…
— Так вот, вино к такому мясу вполне подойдёт. Думаю, белое. Сынок, не мог бы ты сходить и взять бутылочку? И захвати с собой мистера Поттера, ему будет интересно.
Драко поднялся и махнул гостю идти за собой.
Через пару минут они были в просторном, холодном погребе.
Драко попутно читал Гарри лекцию.
— Здесь всегда должна быть примерно одна и та же температура – меньше одиннадцати градусов. Вот на этом стеллаже стоят красные вина, на этом – белые, чуть подальше — игристые. Розовых у нас нет – это плебейство, не обессудь. Но как-нибудь попробуем, мне тоже интересно. Некоторые полки для французских вин, некоторые для итальянских… ладно, это неважно. Чем глубже в погреб, тем вино старше. Некоторые вина с течением времени приобретают вкусовую глубину… — Драко взглянул на собеседника и оценил выражение лица. — Пожалуй, не буду тебя сейчас грузить, расскажу только о том вине, которое мы возьмём наверх. Это вино совсем молодое, ему чуть больше года. Французское, сухое, как и большинство их вин. Это значит…
К концу рассказа у Гарри голова шла кругом. Мама дорогая, это всего-то забродивший сок! И как можно отличить вино одной области от вина соседней? Или одного винодела, но разных годов. И зачем?..
Малфой, верно истолковав ужас на лице Гарри, пояснил, что лично Драко отличать их и не надо, для этого есть сомелье. Просто знание дорогих вин считается одним из умений аристократии, так что ему как наследнику Малфоев пришлось научиться. Затем он повёл гостя обратно.
Как только Драко попробовал стряпню своего ненаглядного солнца, ему тут же опять пришла в голову картинка их с Гарри уютного дома – такая знакомая картинка, такая привычная, так часто видимая в фантазиях, такая нереальная…
Нарцисса попросила гостя найти «где-то там штопор», хотя для того, чтоб открыть бутылку, существовало специальное заклинание. Как только Гарри ушёл на кухню, она взлохматила сыну волосы и тихо-тихо шепнула:
— Всё будет хорошо, милый, не раскисай.
Драко глубоко и сердито вздохнул, ругая себя за то, что не вовремя вздумал вспоминать о своих фантазиях. Мало ли какое выражение лица чуть не увидел Поттер — и доброе, и весёлое мог... А мог и печальное. А чего печалиться-то? В конце концов, Гарри в его поместье, приготовил ему ужин, называет его по имени, согласен стать Хранителем дома… Пока что всё хорошо!
Драко тут же улыбнулся не мечтательно, а привычно-холодно. Мама одобрительно кивнула, мол, то-то же, а то развёл депрессию.
Поттер вернулся со штопором и удивлённо глянул на только что грустного, а теперь вполне довольного Драко. Потом умело открыл бутылку и налил в бокалы ровно столько, сколько требуется по дружному мнению всех сомелье.
Нарцисса, нахмурившись, наблюдала за привычными и чётко выверенными движениями Гарри. А когда тот обернул салфеткой горлышко и поставил бутылку в заранее подготовленное ведёрко со льдом, не выдержала:
— И ты говоришь, что никогда не пил вино?
Гарри поднял глаза на неё, перевёл взгляд на стол и покраснел. Потом посмотрел на, мягко сказать, шокированного Драко и снова на женщину.
— Нет, не пил. Простите, очень странно получилось. Я просто задумался, и по привычке…
У Драко скул свело от гнева.
— Хорошие тебе привычки привили.
Конечно, где бы парню пятнадцати лет научиться манерам официанта! Явно не в школе! Угадайте-ка с трёх раз?.. О, у Уизли, точно! Или в штабе Ордена, ну конечно!
Сириус очень правильно назвал ту семейку. Свиномагглам не жить.
Гарри расширившимися глазами уставился на Драко, сразу очень правильно расшифровав его фразу:
— Откуда ты знаешь? Кто тебе сказ…
— Логическое мышление, Поттер, — спокойно ответил тот, взяв себя в руки. — Давайте уже начнём?
Гарри болезненно поморщился, но молча приземлился напротив хозяев.
А потом выдал:
— И я Гарри, помнишь, Драко?
* и ** и (4*) Надеюсь, читатели простят мне подобные вольности… и то, что больше я не буду отмечать их звёздочками -_-
(3*) ой я нимагу, они очаровательные! http://images04.olx.ru/ui/4/33/83/50993083_4–3–.jpg http://images02.olx.ru/ui/1/44/81/9804381_1.jpg
05.04.2012 Глава 3. Как защитить двух Малфоев и одного Поттера
Я немного поправил прошлые главы, а то самого от малфоевской слащавости морщило. Правда, совсем чуть-чуть поправил. Только трошки. Но всё-таки поправил.
Cura me, defensor, qui a me est amari.*
Я просто выгляжу как лось, а в душе я бабочка!
Лосяш, «Смешарики»
После ужина трое волшебников переместились в гостиную и продолжили обсуждать ритуал. Верней, двое обсуждали, а третий нежился в тепле камина и аурах дорогих ему людей.
— Мистер Поттер, что Вы знаете о моменте своего рождения кроме даты? В частности, время рождения, в этот час сила волшебника достигает пика… О, всё ясно, — хмуро резюмировала Нарцисса, встретив шокированно-недоумённый взгляд гостя. — Вы не могли бы сейчас привести сюда моего дражайшего кузена – я уверена, что Вы знаете, где он.
И только тут Гарри понял, что никто – НИКТО – в Хогвартсе и понятия не имеет, куда они с Драко девались. Судя по тихому «Соплохвста за жало…» раздавшемуся со стороны Малфоя, ему тоже как раз пришла в голову эта мысль.
Нарцисса закатила глаза:
— Ну конечно. Крёстный сходит с ума, Дамблдор поставил на уши всю школу, друзья Поттера носятся по коридорам с визгами, а скоро и Аврорат явится в полном составе в пустующий Малфой-мэнор и начнёт распугивать домовиков, просто прекрасно. Идёмте, будем надеяться на моё обаяние и наши с сыном дипломатические таланты.
Пристыженный Драко достал из кармана кольцо и записку с паролем.
Несколько секунд спустя все трое стояли посреди Снейповой гостиной.
Оказалось, Нарцисса была неправа. Сириус – по вполне понятным причинам – настолько доверился Драко, что соврал Дамблдору, что тот спит у Снейпа, а Гарри в доме на Гриммо.
— Правда по-моему, старик мне ни на секунду не поверил, и приблизительно знает, как всё на самом деле. Но он не возмущался, так что всё в порядке.
— А может он тебя легилименцией прочитал?
Сириус мотнул головой:
— Не. Я, конечно, окклюмент не то чтобы очень хороший… — и тут он понял, кто его сейчас услышал. Гарри смотрел на крёстного с такой горечью и обидой, что тому стало физически больно. — Гарри, ребёнок, ты ведь не мог бы бегать полгода туда-обратно несколько раз в неделю, тем более после того, как Дамблдора выгнали. Ты же понимаешь это, правда?
Гарри постарался взять себя в руки. Он ведь действительно не мог. А если кто-нибудь всё-таки вычислил бы дом? Они ведь с друзьями сами ругали Сириуса за неосмотрительность…
Хотя менее обидно после этого самовнушения не стало.
— Да, прости. Продолжай, пожалуйста.
— А… ну да. Так вот, поскольку я хороший легилимент, я бы почувствовал, если бы директор залез мне в голову.
Драко понимающе кивнул. А потом, спохватившись, спросил:
— А где профессор Снейп?
Сириус ухмыльнулся:
— Заявил, что я ему вконец надоел, и удалился спать. Сдаётся мне, он просто жутко устал после… — Заметив, что мальчишки подобрались и предупреждающе нахмурились, он быстро глянул на Нарциссу, — …приготовления зелья для Ремуса. Это ж вам не настойка от прыщей. Так, а зачем вы пришли?
Драко слегка хлопнул по подлокотнику обратно превращённого из кровати кресла.
— Точно! Давай мы тебе подробности ТАМ расскажем? — И со вздохом достал порт-ключ. — Сколько же раз я за сегодня его уже активировал. Полетели, — и вытянул руку с медальоном вперёд.
* * *
Рассевшись в гостиной поместья Малфой-Блэков, они продолжили разговор. Нарцисса, глядя кузену в глаза, начала.
— На данный момент наш дражайший глава семейста, вероятней всего, ещё не пришёл в себя после наказания за провал миссии и вполне может полагать, что мы с сыном просто отсиживаемся в безопасном месте. В принципе, так и есть, вот только прячемся мы от него самого. Поскольку этот дом известен Беллатрисе, нам необходимо наложить Фиделиус…
Вдруг она, слегка задохнувшись, услышала мысль Сириуса:
«Я знаю об отношении Драко к Гарри.»
И понимающе моргнула.
— …и поскольку мы доверяем мистеру Поттеру, — Нарцисса быстро скосила глаза на сына, объясняя причину этого доверия, — мы бы хотели, чтобы он стал Хранителем нашего дома.
В ответ Сириус нахмурился.
— Это очень сложный ритуал. Гарри всего пятнадцать, ему не хватит умени…
Но кузина прервала его с вежливой улыбкой:
— Заткнись, Сириус, будь так добр. Мы говорим о ребёнке, который в двенадцать лет победил василиска, в тринадцать отогнал Патронусом сотню дементоров и спас тебя от смерти, в четырнадцать выиграл Кубок Трёх Волшебников, а в пятнадцать стал преподавателем ЗОТИ. Ты смеёшься надо мной, мой кузен?
Пока Драко тщетно попытался загасить вечное восхищение Золотым мальчиком, чтобы оно хотя бы не отразилось на его лице, Гарри, решив не выяснять, откуда Нарцисса знает такие подробности его жизни, встрял в разговор.
— Послушайте, это всё были счастливые случайности, честное слово! Убить василиска мне помогли Фоукс и Шляпа, Сириуса я спасал вместе с Гермионой, по Турниру меня провёл Крауч, а преподавателем ЗОТИ я стал только потому, что я символ света!
— Который пять раз выживал после встречи с Тёмным Лордом! Мистер Поттер, не выдумывайте ерунду. Сириус, ты даёшь согласие? Гарри не против, мы уже говорили.
Сириус задумчиво смерил взглядом дрожащего от несправедливости крестника.
— Пожалуй, ты права…
— Сириус!
— Хорошо, я согласен. Гарри, мы потом поговорим, ладно?
Гарри возмущённо фыркнул:
— Будь во мне хоть что-то особенной кроме шрама, я был бы старостой.
Драко удивлённо подумал, что Поттера очень уязвило назначение Уизела на эту должность. Впрочем, как и Драко в начале года. Он был абсолютно уверен, что вслед за Грейнджер в вагон старост войдёт лохматый герой и был просто шокирован, когда понял, что за её спиной маячит огромная рыжеволосая фигура. Впрочем, не он один – у всех остальных глаза были с галлеоны. На что Уизел только раздражённо вздохнул, но ничего не сказал.
Тогда Драко было обидно и противно: какого Мордреда, почему не Гарри!.. Сейчас же у него потеплело на душе от понимания, что Поттер разделил его чувства. Частично.
— Дамблдор объяснил тебе, почему ты не староста.
— Ну да, ко… — Гарри вскочил. — СИРИУС!! ЛЕГИЛИМЕНТ ЧЁРТОВ!
Крёстный же, давя широкую усмешку, холодно пожурил:
— Не кричи, Гарри, здесь дама.
Трясущийся – теперь уже от ярости – Гарри повернулся к женщине и склонил голову:
— Прошу прощения, миссис Малфой.
Вдруг по её губам скользнула лукавая улыбка:
— Ничего, Гарри, я тебя понимаю. — Нарцисса решила, что имеет право обращаться по имени к будущему зятю. — Пожалуй, окклюменция – полезное умение?
— Весьма. Жаль, что мне она не даётся. — Гарри снова опустился на диван, где они сидели вместе с Драко.
— О, полагаю, тебе пытался преподать её Северус. Могу поспорить, в отношении тебя его методы были не совсем… профессиональны. Летом позанимаешься с Сириусом, а в школе сможешь практиковаться с Драко. Он весьма неплох в этом, но и легилименция у него неплоха.
Гарри смущённо потупился.
— Только если для вас обоих это будет не опасно и если Драко не против.
«Да щас прям, против!», — восторженно подумал Драко, ловя ироничные взгляды матери и дяди.
— Не думаю, что это опасно, и я за. Но полагаю, мы далеко заглядываем. Давайте пока остановимся на Фиделиусе.
* * *
В десять минут четвёртого утра Гарри Поттер и Драко Малфой были готовы. Для ритуала нужно было помещение, как можно ближе расположенное к земле, на которой стоит здание, и для этой цели подвальные помещения подходили лучше всего. Ещё необходим был безлюдный дом и один хозяин. Нарцисса заявила, что хозяин – Драко, так что пусть они тут вдвоём и разбираются.
Последние три часа Гарри зубрил формулы, порядок действий и прочую нудятину. Они уже так навязли у него в зубах, ушах и голове, что Поттер был совершенно уверен, что что-нибудь напутает и прочитает вместо, например, формулы Маскирующих чар формулу Разматериализующих.
Он глубоко вздохнул, стараясь собрать мысли в кучу… верней, в стройную линию, и тихо спросил:
— Ну что, начинаем?
Малфой кивнул и протянул ему руки.
Гарри ещё раз вздохнул и крепко сжал изящные ладони в своих, и два парня посмотрели друг другу в глаза.
Первым должен был говорить Малфой.
— Я – хозяин этого дома, Драко Люциус Малфой, законный сын Нарциссы Малфой, в девичестве Блэк, прямой наследницы основателя этого дома Кигнуса Блэка, отца её отца по мужской линии. Я желаю сделать свой дом недоступным для тех, кого не желаю видеть в нём. Я избираю своим Хранителем Гарри Джеймса Поттера.
Во время этой маленькой речи Гарри шептал нужные формулы, дабы призвать Магию в свидетели. Когда Драко закончил, он продолжил:
— Я, Гарри Джеймс Поттер, согласен стать Хранителем этого дома. Клянусь хозяину дома Драко Люциусу Малфою, что раскрою Тайну только не желающим ему зла людям и только по доброй воле. — Вокруг их запястий, как во время Непреложного Обета, обвились сияющие ленты.
— Принимаю клятву.
Гарри зашептал формулы Маскирующих чар, чар Забвения, чар Помех, чар Отвода глаз и многих-многих других.
Заканчивали ритуал новоиспечённый Хранитель и хозяин единственным не выверенным до буквы обменом репликами:
— Доверяешь ли ты мне, Драко Люциус Малфой, настолько, чтобы отдать под защиту свой дом, свою семью и свою жизнь?
— Доверяю во всём больше, чем кому-либо на этом свете.
Вокруг сцепленных ладоней сверкнула лента и взорвалась маленькими золотыми искрами.
Парни упали на пол.
Потирая ушибленную коленку, Драко проворчал:
— По-моему во время ритуала свершающие его не должны воспарять над землёй.
А Гарри…
А Гарри ошеломлённо смотрел на Драко.
Во-первых, что только что сказал Малфой? Достаточно было сказать «Вполне», «Да» или на крайняк «Доверяю», но что выдал этот умник! «Больше, чем кому-либо на этом свете»
Малфой. Поттеру. Да, Гарри, ты действительно свихнулся и у тебя на самом деле галлюцинации.
Потому что эта фраза ко всему прочему – фраза жениха в волшебной свадьбе.
Перед глазами всплыло прочитанное однажды во время подготовки эссе по Чарам описание уже почти забытого брачного обряда:
«— Мой суженый, доверяешь ли ты мне, вступающей в твой род, настолько, чтобы дать хозяйствовать в доме нашем, заботиться о детях наших, хранить очаг наш и в случае битвы прикрывать спину твою?
— Доверяю во всём больше, чем кому-либо на этом свете»
Таааак. Помнится, после этого между брачующимися должна установиться связь. Какая же, кретин, вспоминай, вспоминай!
Гарри, совершенно не слушая уже переполошившегося и пытающегося докричаться до него Малфоя, судорожно рылся в памяти и, наконец, нашёл:
«И тогда становилась жена продолжением мужа своего, и делила с ним радость и горе…»
Точно, чёрта с два это просто красивое словцо. У древних ничего не бывало просто так.
К тому же, вопрос, заданный самим Поттером, был слишком похож на вопрос невесты. Да и в свадьбе свидетельствовала в основном магия, хотя рядом и присутствовал третий волшебник…
Правда, Фиделиус слабо похож на свадьбу. Может, не прошло?
Гарри резко поднял голову и, уставившись Малфою в глаза, попытался сосредоточиться на его эмоциях.
Вот чёрт.
Драко был ужасно счастлив, но это счастье перебивалось резко вспыхнувшим волнением – нет, животным страхом за него, Гарри.
Тот вскочил и, ошарашенно глядя куда угодно, только не на Драко, попытался успокоиться.
«Всё хорошо, только не смотри ему в глаза и всё будет в ажуре! Соберись, тряпка!»
Стараясь отдышаться после шока, Гарри подумал, что это, кажется, единственный побочный эффект. Что не может не радовать. И скоро он тоже пройдёт – кажется, три лунных месяца, начиная со следующего, всего-то…
ТРИ ЛУННЫХ МЕСЯЦА, ВАШУ МАТЬ! А значит, когда они встретятся в школе, эта хрень ещё будет продолжаться!..
Гарри подумал, что, наверное, уже достаточно испугал Драко.
Поднял соскользнувшие очки, привычно бросил в них «Репаро» и подал Малфою, всё ещё обескураженно сидящему на полу, руку.
— Вставай, хозяин. Приведём сюда твою маму… Ах да, ещё.
Гарри поднял Драко и достал из кармана мантии бумажку. Написав на ней адрес, отдал Малфою:
— На всякий случай. Вдруг понадобится, а меня рядом не будет. Не совиной же почтой слать!
Тот облегчённо усмехнулся:
— Да уж, совиной почтой точно не надо. Пойдём за родными. И Хвоста захватим заодно… Надо бы наложить на клетку Дезиллюминационные чары.
Переместившись к Снейпу – на этот раз через камин, Драко показал матери и Сириусу бумажку и убедился, что они запомнили адрес. А потом попросил Гарри передать её профессору и, вслед за матерью шагнул в камин, оставляя крёстных сына и отца наедине.
Гарри тут же кинулся к Сириусу и рассказал про ситуацию с пересечением ритуалов:
— Потом он ответил свадебной фразой полного доверия, и теперь я ещё три месяца смогу слышать эмоции Драко, как только посмотрю ему в глаза! Сириус, что делать!! Это же подлость!
Но прежде, чем крёстный ответил, юноша услышал за спиной холодный голос:
— Прекратите истерику, мистер Поттер. — Парень молниеносно обернулся и увидел, как профессор Снейп выходит из спальни и направляется к дивану. — Драко произнёс не то, что прочитал когда-то в книге, а то, что считал верным. А раз так, то уж эмоции – только очень яркие, должен заметить – он точно согласен Вам доверить.
Гарри шокированно моргнул. А с этой стороны он произошедшее не рассматривал. Так это что, Драко доверяет ему во всём, доверяет больше чем кому-либо?! Господин Бог, переключите миры, Гарри, кажется, не в свой попал!
— Но я всё равно должен сказать ему!
— НЕТ! — одновременный рявк с обоих сторон.
Поттер втянул голову в плечи:
— Но почему?..
— Потому что тогда, мистер Поттер, Драко будет очень неуютно с Вами общаться! А поскольку он зачем-то хочет поддерживать вашу резко возникшую… дружбу, то потрудитесь не заикаться об этой способности до тех пор, пока она не исчезнет! Смею надеяться – совершенно безосновательно, между прочим – что уж на это ваших мозгов хватит!
Гарри повернул голову к Сириусу, совершенно ничего не понимая. Как может дружба с ним быть важней собственных почти что мыслей?
Крёстный вздохнул.
— Гарри… Ты знаешь, что Люциус Малфой поддерживает Волдеморта во всём, разделяя идеалы и точку зрения на методы воплощения желаний в жизнь?
Поттер настороженно кивнул.
— А ещё Люциус знал, что однажды его дражайшая змеюка вернётся. И неужели же сыну правой руки Тёмного Лорда приказали сойтись с Гарри Поттером?
У Гарри упала челюсть.
— Ну, вообще-то я так и… Погоди, то есть Драко хотел подружиться со мной вопреки отцу?
Сириус досадливо мотнул головой. За него ответил Снейп:
— Нет, мистер Поттер. Люциус здесь вообще не при чём. Драко просто хотел подружиться с ВАМИ. Глупость маленького мальчика… А знакомился как умел – тут ничего не поделаешь.
А крёстный решил совсем добить Гарри:
— Кстати, Драко – главный в компании Пожирательских детей. А поскольку он главный, то Золотое трио – его противники, и никто не имеет права лезть в вашу войну. Если бы Драко был на нашей или даже на нейтральной стороне, тебя бы не оставили в покое, Гарри. Только вероятней всего дуболомы Гойл и Крэбб вместе с садистом Ноттом применяли вместо сарказма и гадостей проклятья и кулаки.
Снейп, индифферентно наблюдающий за пытающимся впихнуть услышанные слова в одну смысловую фразу Поттером.
— А все, кто усомнился в способности Драко Малфоя быть жестоким и изощрённым противником для Гарри Поттера, стал потом объектом прилюдных испытаний самых унизительных и неприятных проклятий и сглазов.
Гарри схватился за голову.
— Так. Малфой хотел РЕАЛЬНО подружиться. Малфой пять лет защищал нас с друзьями от своих прихлебал – выливая на нас океаны грязи, пофиг. Малфой, чёрт побери, доверяет мне, как муж жене – тьфу ты, Господи… — Гарри поднял отчаянные глаза. — И как тут не свихнуться?!
Вдруг его словно озарило.
— Погодите. Так это что же… Драко теперь предатель! И… это же так опасно, нельзя его снова в Слизерин, как же…
Снейп приподнял брови:
— Да неужели, мистер Поттер. — Ничего уничижительного тот вроде бы и не сказал, но Гарри снова почувствовал то премерзкое ощущение своей неполноценности. – У Драко есть там близкий друг, Блейз Забини. Он никогда не поддерживал Тёмного Лорда, более того, он в курсе всех душевных метаний Драко.
Вдруг Сириус зевнул. Совсем как собака, зажмурившись и широко-широко открыв рот:
— Снейп, а, Снейп? Где у тебя тут можно упасть? А то я двое суток не спал, а на Гриммо небось сейчас толпа, а мне так неохота им всё объяснять!..
Зельевар глянул на него убивающим взглядом – Гарри подумалось, что даже василиску было бы чему поучиться.
— Если тебе всё равно, в какой форме спать, то я бы предпочёл твою истинную, потому что вон за той дверью есть кладовка с ковриком.
Гарри был уверен, что крёстный оскорбится. Но тот, видимо, слишком устал. Поэтому просто кивнул и пошёл к кладовке.
— О, шавка, даже ты поддаёшься дрессировке.
Сириус только не оборачиваясь помахал ему рукой и заглянул в пыльную грязную комнатку.
— Даже мягкий, ну ты и расщедрился. Ладно, всем спокойной ночи. — И закрыл за собой дверь. А потом прозвучало двойное заглушающее.
Но Снейп, не доверяя школьному врагу, наложил ещё одно снаружи – на проникновение в кладовку звуков.
И тут Гарри как прорвало:
— Простите, профессор, за то, что я залез в Ваш думосброс. Я был так зол на Вас, на Малфоя, на Волдеморта, на Дамблдора… особенно на Вас, но мне не следовало лезть в ваши воспоминания, тем более, спрятанные. Я искренне прошу прощ…
— Заткнитесь, Поттер. Я сполна отплатил Вам за это.
Гарри икнул. От шока. Так, он ничего не путает? Снейп, не считавший смерть достойной выплатой Джеймса Поттера по долгам и потому продолжавший мучать его сына, только что сказал, что больше не в обиде на этого самого сына?..
— Поттер, хотя Вы – самовлюблённый, жадный до славы, высокомерный подросток, моё отношение к Вам тоже частично продиктовано моей близостью к Тёмному Лорду. Отдать Вас для обучения окклюменции мне было самой идиотской ошибкой директора: ученик должен доверять учителю, и наоборот. Понадеяться, что мы с Вами резко подружимся на почве ненавистных для обоих уроков – типичная наивность Дамблдора. Я опасался, что однажды Лорд увидит наши занятия в Вашем сознании и тогда меня ждёт очень весёлая жизнь предателя. Верней, очень весёлый – для остальных членов Внутреннего Круга – конец, а для Нагайны – сытный обед. Поттер, да закройте Вы уже рот! — Звучный «щёлк» сомкнувшихся зубов. — Раз Вы стали поверенным лицом Драко, я не могу относиться к Вам так же, как раньше – по крайней мере, не на людях. Нам придётся довольно часто встречаться, потому что Драко мне особенно дорог – наверное даже почти как сын. И окклюменции обучал его я.
Гарри переварил всю эту информацию. Это всё очень-очень странно. Снейп откровенничает с сыном Поттера…
— Напоминаю, что Вы ещё и сын Лили. — Чёрт бы их побрал всех этих легилиментов! Надо будет постараться с окклюменцией. — А с ней мы даже одно время общались.
Конечно, холодная маска как всегда безупречна. Слизеринец во всей красе. Но Гарри всегда умел читать между строк, если только это не касалось его самого. Поэтому он просто кивнул.
— Понятно.
Снейп, глядящий ему в глаза, внезапно нахмурился.
— Чёртов щенок.
И Гарри улыбнулся.
— Не волнуйтесь, профессор. К началу шестого курса Вы уже вряд ли сможете так легко читать мои мысли. Честное гриффиндорское. — Снейп фыркнул в том смысле, что с каких это пор он доверяет обещаниям гриффиндорцев, а Поттер встал и потянулся. — Я пойду, пожалуй, в башню, скоро завтрак опять же. Ой! — он хлопнул себя по лбу, достал бумажку с адресом и отдал Снейпу. Тот пробежал по строчкам глазами и бросил обрывок в камин. Гарри благодарно кивнул. — Всего доброго, профессор!
Не дожидаясь ответа и не надеясь на него, подхватил невидимую клетку с Хвостом и вышел.
Но направился он, разумеется, не в спальню, а к Дамблдору.
Благо, директор не спал.
— О, Гарри, мой мальчик. Ты вернулся. Выспался?
Тот, ничем не выказав стыда от лжи старому волшебнику, кивнул.
— Профессор… Я тут кое-что принёс. Собственно, добыл-то Драко… Ну, в общем, вот.
Гарри поставил невидимую клетку на директорский стол прошептал «Финита» и сдёрнул ткань.
Дамблдор удивлённо воскликнул «О!» и грустно улыбнулся.
— И правда, ЧТО мистер Малфой, храбрый и самоотверженный мальчик, делает в Слизерине? Хорошо, Гарри. Фадж сейчас на всё согласен. Хотя это – даже юрисдикция не его, а Кингсли.
Гарри благодарно кивнул. Потом спохватился и продолжил:
— Профессор, по плану Люциуса Драко Малфой должен принять метку этим летом. Но Люциус вероятней всего вскоре окажется в Азкабане, а Драко не имеет никакого желания являться пред алы очи, поэтому спрятался с матерью в тайном доме, под Фиделиусом какого-то старого друга. Но меня немного… сильно беспокоит, каково Драко будет в Слизерине, когда он вернётся в школу?
У Дамблдора в глазах мелькнули хитрые искорки.
— Ты очень быстро ему поверил, Гарри.
Тот серьёзно ответил:
— Согласитесь, у меня есть для этого причины.
— Пожалуй. Я укрою его сильными защитными заклинаниями, его никто не сможет тронуть.
— Он не согласится.
Дамблдор помрачнел. А потом снова хитро улыбнулся.
— Ты ведь весьма расстроишься, если Драко пострадает, так?
Юноша неуверенно кивнул.
— Попробуй донести это до него. Скажи, что тебе будет очень больно и горько… Ну в общем, у тебя получится его убедить, поверь мне.
Гарри посмотрел на директора как на человека, который очень устал от жизни и начал путать людей и понятия.
— Хорошо, попробую, конечно. Эм, а я должен вернуться к Дурслям, конечно же?
— Только на две недели, мой мальчик. Потом мы тебя заберём и отведём к Сириусу. Думаю, дольше он нам не позволит тебя там держать.
Гарри сначала робко улыбнулся, а потом рассмеялся от счастья. У него есть дом, и этот дом – не дом Дурслей. Его дом – там, где Сириус, на Гриммо. Потому что теперь Сириус станет его опекуном, и родовая защита Блэков частично покроет и Гарри.
— Я пойду, профессор?
— Конечно, иди, мой мальчик.
Он направился к двери, но потом снова обернулся и выпалил:
— Если Драко появится в Хогвартсе без защиты, то я…
— Спокойно, мой мальчик. Этого не будет. Я тебе обещаю.
Оценив серьёзное выражение глаз директора, тот кивнул.
Гарри миновал горгулью с лёгким сердцем. Всё в порядке. Все глупости, что он сделал, почему-то закончились почти хорошо. Благодаря Малфою.
Только вот…
Ребята все в Больничном крыле… Гарри почувствовал, как сердце сжалось от страха, и со всех ног полетел к друзьям.
* * *
Отбившись от мадам Помфри, сначала вылечившей его синяк поперёк груди (Гарри с радостью наконец вздохнул полной грудью), а потом чуть не выкинувшей его из палаты под предлогом покоя пациентов, Гарри облегчённо смотрел на вполне живых, хоть и израненных, друзей. Дожидаясь их пробуждения, он обдумывал всё произошедшее сегодня. Ну, и чуть-чуть вчера.
Сначала он повёл своих друзей в ловушку. Повёл почему? Потому что не пожелал нормально заниматься со Снейпом, позволил Волдеморту управлять своим сознанием. Как результат, его крёстный умер (почти), Гермиону поразило страшное заклятие, Рон опутан каким-то жутким изобретением Отдела тайн, Джинни, Невилл и Луна ранены, но, похоже, не настолько сильно, чтобы оставаться в больничном крыле.
Единственный, кто чувствует себя относительно неплохо – сам Гарри. Более того, его уже вылечили Драко и мадам Помфри, так что даже ничего не болит.
Слава Богу, ещё Сириус жив. Если б кто-нибудь только знал, как Гарри благодарен Малфою! Наложить Фиделиус – самое меньшее, из того, что Гарри мог сделать в благодарность, к тому же сам он вообще-то считал это честью. Надо будет засадить Люциуса так, чтобы тот даже мечтать о свободе не смел. Остаётся надеяться, что чёртов ублюдок не успел заблокировать для семьи счета, исправить завещание или замутить ещё какую-нибудь подляну в этом духе до того, как Драко на правах наследника перепишет на свой собственный счёт положенную ему по законам Гринготтса треть малфоевского состояния, а Нарцисса себе – свою. По промежуточным разговорам Гарри понял, что они собрались отправить запрос сегодня совиной почтой.
Итак, пока Гарри истерил и громил кабинет директора, произошла целая куча вещей. Драко Малфой выкрал у Волдеморта и его змеюки одного из самых верных Пожирателей прямо из-под носа – верней из-под того, где нос должен быть. Поймал смертельное проклятие, и Снейп еле вытащил ученика, не покинув бренный мир только потому, что помог Сириус. И да, это надо упомянуть отдельной строкой – Сириус Блэк не дал Северусу Снейпу умереть.
Следом Гарри доверили быть Хранителем Малфоев, и Малфой заявил, что доверяет Поттеру во всём и больше всех.
И завершающим аккордом вечера было известие о том, что Драко пять лет спасал Гарри от жестокой травли, а Снейп не ненавидит его и опускает только из-за Волдеморта.
Атас.
О, Гермиона проснулась.
Гарри рванулся к подруге:
— Привет! Как ты?
Она потёрла глаза, сфокусировала взгляд на герое и светло улыбнулась:
— Вполне неплохо, только рёбра болят немного. А ты в порядке?
Он подавленно кивнул:
— А мне-то что будет?..
Гермиона одарила его укоризненным взглядом:
— Не вини себя. Просить тебя об этом, конечно, бесполезно, но всё-таки не вини. Мы тоже хотели спасти Сириуса, точно так же рвались в Министерство, да и Кричер сказал ведь, что хозяина нет дома, так что ты тут точно не при чём. — Она махнула рукой. — Ай, ладно, забудь. Все живы и здоровы, видишь? Не мучай себя.
В этот миг Рон разлепил глаза и мутно глянул на ранне-утреннего гостя.
— О, Гарри… Привет.
— Здравствуй, Рон! — радостно улыбнулся тот в ответ. — Скоро вас выпишут-то, ребята?
Гермиона подняв подушку под спину, села прямее и поморщилась.
— Мадам Помфри обещает нас продержать до самого конца семестра. Хорошо, что Волдеморт вошёл в наше положение и подсунул тебе видение уже после экзаменов, а то я даже не знаю, что бы мы делали.
Юноши сначала честно старались сдержаться, но потом всё-таки расхохотались. Рон проговорил сквозь слёзы:
— Это наша Гермиона, битва с Пожирателями – ерунда, а вот экзамены!..
Она сердито нахмурилась:
— Ха-ха-ха, сейчас умру от смеха! Гарри, что было после того, как мы с Роном… выбыли?
Гарри честно рассказал всё, что помнил, как можно подробней. Причём так же, как переживал это сам.
— Как упал в Арку?.. И не погиб? Но как? И что это за Арка?
— Что за Арка, не знаю. А как выжил – я чуть позже расскажу.
Когда же Гарри перешёл к пересказу воспоминаний Сириуса, Рон выдал:
— Врёт.
Гарри затих на половине слова.
— Кто? Сириус?
— Нет. Хорёк.
Гермиона обречённо вздохнула и лекторским голосом объяснила Рону, что воспоминания нельзя подделать, потом разжевала, почему их нельзя подделать, и добавила:
— Тем более добыты они с помощью легилименции… — на удивлённый взгляд Гарри, она с раздражённым фырком выпалила. — А ты думал, откуда у Сириуса в голове малфоевские мысли? Палочкой переложил, ага, очень смешно. — Гарри решил не спрашивать, что здесь такого смешного, хотя так и не понял. — Продолжай. Малфой активировал порт-ключ.
На моменте, где Гарри описывал полумёртвого Снейпа, Гермиона сочувственно кивала, а Рон, кажется, терял под ногами почву принципов и предрассудков – в общем, чувствовал себя так же, как некоторое время назад Гарри.
А вот дальше Поттеру пришлось сильно и много врать.
— И вот, мы с Сириусом спустились в подземелья. Снейп дрыхнет на диванчике и выглядит как несвежий инфери. А возле огня, спелёнутый одеялами, лежит Драко Малфой. Когда мы вошли, он вскочил как соплохвостом ужаленный и кинулся к Сириусу, прося порт-ключ до Хогвартса. Сириус сразу отдал и пароль написал. Потом Драко подбежал ко мне и умоляющим-преумоляющим тоном сказал, что там, куда он сейчас пойдёт, может понадобиться моя помощь…
— И ТЫ СОГЛАСИЛСЯ?! — громогласно возопили друзья.
Гарри обескураженно переводил взгляд с одного на другого.
— Ну да, а что такого? Не перебивайте меня. И вот, мы очутились в каком-то маленьком домике, принадлежащем исключительно Драко. А там на ковре обездвиженный лежит… Хвост. — Вдоволь насладившись шокированными лицами друзей, Гарри продолжил. — Ага, Хвост. Оказалось, Драко попёрся за ним к Волдеморту, и там схлопотал то жестокое проклятье. А потом я опять уложил его под одеяла и сам уснул на соседнем диване. Я поэтому так долго не приходил, простите, я просто выключился, а когда проснулся – Хвоста надо было вернуть и…
— Эм. Ладно. Ну вот, потом Драко отправился за матерью, а я с невидимым Хвостом под мышкой обратно в Хогвартс.
Дальше Гарри вкратце передал разговор с Сириусом и Снейпом.
После таких откровений даже Гермионе пришлось приходить в себя.
— Это он, называя меня грязнокровкой, нас так защищал, простите?..
Гарри оправдывался:
— Ну согласись, звучит это весьма правдоподобно. Нотт или Паркинсон просто насылали бы на нас такие проклятья, что уже к концу первого курса мы бы нескончаемо дрожали от ужаса, предусмотрительно заглядывая за каждый угол и проверяя, где поджидает враг. По сути, нам никакого реального вреда он не причинял – по крайней мере, в последние два года – точно.
Гарри казалось, что у находившегося в прострации Рона слова просто текут из одного уха к выходу другого и уже не задевают никаких мыслительных нервов. Гермиона же задумчиво почесала подбородок.
— Кстати, помните нашу с ним встречу в рощице на Чемпионате Мира по квиддичу? Он сказал мне не высовываться. Наверняка он тебя так спасал, Гарри.
Поттер поднял брови.
— Не высовываться сказали тебе, а спасали меня? О, кажется, женская логика пришла в действие.
— Ну Гарри… Позволь мне не упоминать о твоём комплексе героя и догадайся сам! Я – маггла, ему до меня меньше дела, чем до флобберчервя – того хоть в зелье можно использовать. Воспитание всё равно даёт о себе знать. Зато если бы меня схватили, кинулись бы вы меня спасать?
— Конечно! — оскорблённым хором ответили парни.
— Верно. За кого-то из Уизли Малфой не стал бы беспокоиться – упаси Бог. А вот за тебя, Гарри, особенно учитывая его к тебя особое внимание, впол…
Вдруг Гермиона прервалась.
Гарри всполошился:
— Рана заболела? Позвать мадам Помфри?..
Гермиона только вскинула руку, прекращая его излияния. Потом перевела шокированный взгляд только что осознавшего невероятную истину человека на Гарри и прошептала:
— Неужели же… Скажите, почему у вас с Малфоем в поезде – тогда, давно – началась перепалка. Как можно точней вспомните!
Парни изо всех сил напрягли мозги.
— Нуу…. Он зашёл, спросил, здесь ли Гарри Поттер. Представил Крэбба с Гойлом и представился сам…
— Потом начал поливать нашу семью дерьмом…
— Нет, он… Там что-то было… Он сначала вообще тебя не видел... А! Ты засмеялся, услышав его имя. Тогда он действительно облил тебя дерьмом. Потом начал меня поучать. Мол, я скоро узнаю, что бывают великие фамилии и он поможет мне разобраться. А я ему отказал.
Гермиона, слегка прищурившись, вгляделась в друга:
— Вот как… А ещё он всегда начинает перепалки первым. Может, ему не хватает твоего внимания?
— Да, конечно! Не хватает! Видимо, Драко Малфой влюблён блин в Гарри Поттера!
Как только за Поттером закрылась дверь, Северус обмяк в кресле. У него всё ещё всплывали чёрные круги перед глазами, тряслись руки и подгибались ноги от слабости. Только ни Поттеру, ни Блэку об этом знать не…
Снейп взметнулся и спустя миг стоял с палочкой наизготовку лицом к Блэку, только что вышедшему из кладовки и протягивающему тёмный бутылёк.
— То есть ты и не собирался спать.
— Точно.
— Подслушивал.
— Конечно.
— Разумеется! Ещё бы! – Снейп как всегда готов был свернуть шею чёртову кобелю, который опять влез не в своё дело. – Благородный гриффиндорец!
— Я думал, ты ему признаешься, кто рассказал Волдеморту о Пророчестве.
Снейп побелел и сильно покачнулся, а Сириус в этот миг вскрикнул «Экспеллиармус». Зельевар зашипел и бросился было к своему врагу, но тот только перехватил обессиленного мужчину, скрутил руки за спиной и усадил в кресло. Потом влил в глотку Укрепляющее и сам приземлился напротив.
— Успокой свои гормоны. Ты еле стоишь. Тебя надо сейчас оттащить к Помфри, а то сам будешь долго очухиваться.
— Чёртова шавка, ублюдок, я тебя по кабинету распылю, трусливая псина!
— Конечно, распылишь. Но сначала – к Помфри.
Разумеется, зельевар сопротивлялся всеми конечностями, плевался ядом и убивал взглядом. Но Блэк как будто резко поумнел – совершенно перестал реагировать на оскорбления. Но в результате, получив ногой по коленной чашечке, он просто заявил:
— Мне было бы гораздо проще наложить на тебя Сонное заклинание и использовать Мобиликорпус. Лучше благодари меня.
Снейп оценил глубину псовой доброты и умолк.
Когда они уже подошли к двери в больничное крыло, оттуда внезапно донёсся вскрик:
— Видимо, Драко Малфой вообще влюблён в Гарри Поттера! — Оба мужчины замерли, а возмущения продолжились. — Не надо нести ерунду, а? Внимания ему моего не хватало, о чём ты, Гермиона? Ему реально будет выгодней на нашей стороне – вдали от отца, от Волдика, в безопасном доме… и я тут не при чём! Может, он когда-то и хотел со мной дружить, но сейчас – вряд ли! Что бы мне не говорили, я знаю! Он смотрит на меня не с любовью и нежностью, — пропел Гарри сладеньким голосочком, — а с ненавистью и презрением, даже если и доверяет. Не неси бред, пожалуйста…
Дальше ненадолго установилась тишина.
Снейп предупреждающе посмотрел на Блэка, и тот, верно истолковав взгляд, укрыл их обоих, отошедших подальше от злополучной двери, Отводом глаз и наложил на обоих Заклятье сверхчувствительности, чтоб слышать, что происходит за дверью.
С той стороны двери донёсся еле слышный голос Гермионы:
— И ты не хочешь подружиться с ним?
Сириус прямо увидел, как его крестник вздыхает и зарывается пальцами в волосы.
— Зачем этот бессмысленный разговор? Честно говоря, я вчерашний день провёл с каким-то другим человеком, не с Драко Малфоем. Он отличный актёр, это ясно. Вопрос только в том, какая из личностей – настоящая, а какая – роль. И с новым Драко я бы хотел дружить – он такой… какой-то мечтательный, необычный. Я до сих пор никак не очухаюсь от того, что он меня вылечил! Даже его сонная улыбка и растрёпанная шевелюра меня не настолько поразила. Я почему-то уверен, что в школе он станет таким, каким был всегда.
— Не станет. Помнишь, он предатель? Ему нет дороги в Слизерин.
Именно! Гарри вскочил:
— ВОТ! Я о том же говорил Дамблдору! А он в ответ – ничего, я его укрою заклинаниями, всё хорошо будет… А я боюсь за этого убл… за Сириуса! Его долг жизни тогда перейдёт к Люциусу, так что…
Поймав скептический взгляд Гермионы и мрачный Рона, Гарри зарычал:
— Ладно! Да, я боюсь за Драко Малфоя! За того, который хороший! Но… — Гарри обессиленно упал на стул. — Он же снова станет мерзкой язвой, когда вернётся в Хогвартс. А мне так понравился тот солнечный, весёлый… — Гарри уронил голову на руки. — И о ком я говорю, а?
Гермиона грустно улыбнулась:
— О мальчике, у которого никогда не было счастья. Гарри, вокруг тебя всегда была куча людей, тебя действительно все любят.
— О, да, конечно. Особенно это было заметно до Хогвартса, на втором курсе, в начале прошлого года, — Рон вспыхнул, — и в этом! Меня просто обажаааают! Весь волшебный мир – оооо Мальчик-который-выжил стал Мальчиком-который-свихн…
— Гарри! Прекрати! — прервала его Гермиона. — Не надо. Ты же знаешь, что ты тут не при чём. И к тебе действительно тянутся не потому, что ты Золотой Мальчик-Который-Выжил! Твоей непосредственной неуклюжестью и наивностью нельзя не умиляться, а внутренней силой и твёрдостью вкупе с упорством нельзя не восхищаться. Под это обаяние Малфой попал ещё тогда, в магазине Малкин…
— Гермиона, — вдруг подал голос Рон.
— Что?
— Гарри-то пожалей.
Девушка, развивая свою мысль и подзабыв об адресате речи, глянула на друга и действительно его пожалела. Он, смутившись и заалев чуть ли не до слёз, испуганно уставился на девушку.
— О, Гарри, во имя всего святого! Неужели ты этого никогда не замечал?! И не говори мне о проклятых Дурслях! Я уверена, что в глубине души они тебя любят – и это сто процентов так и есть!**
Тот даже не смог ничего ответить. Рон вздохнул.
— Гарри, ты действительно считаешь, что я с тобой познакомился только из-за шрама? Да я бы вряд ли к тебе даже подойти осмелился в нормальной жизни. Ты же Гарри Поттер! Мерлинова борода, да это как… Как если бы Гермиона полезла знакомиться к Локхарту где-нибудь в Косом Переулке! А я как-то вообще не видел в тебе героя – ты уж извини. Ты был просто скромным милым парнишкой. Да ты и сейчас такой.
Гарри наконец-то обрел дар речи.
— Как много узнаешь о себе, предварительно увидев с другой стороны Драко Малфоя.
Тут открылась дверь и вошли Сириус и Снейп. Причём у второго руки почему-то были за спиной.
Гарри нахмурился.
— Профессор Снейп, а что у Вас с руками?
Лицо зельевара тут же приобрело выражение «ещё полминуты и я одарю каждого из вас невербальную Аваду».
— Мистер Поттер, даже Вы со своими куриными мозгами могли бы догадаться, что…
— О, Гарри, просто Снейп пытался меня убить и ему немного не повезло. — Сириус пошёл вдоль кроватей, выкликивая мадам Помфри.
Снейп же немного успокоился и обратился к шокированному Гарри:
— Мистер Поттер!
Тот понял, что от него хотят и, вскочив, быстро развязал узел из рукавов, стараясь не заржать.
— Всё, профессор.
Тот хмуро кивнул:
— И если я увижу на ваших лицах хоть подобие улыбки, будете оставшуюся неделю сидеть в отработках.
Гарри вздрогнул и потёр тыльную сторону ладони, шрамы на которой стабильно зудели при упоминании даже слова «отработка». И серьёзно ответил:
— Конечно, профессор.
Снейп развернулся, хлестнув полой плаща, и стремительно направился к кабинету мадам Помфри – в строго противоположную сторону от той, куда пошёл Сириус. И как только за ним хлопнула дверь, тот сразу вернулся к ребятам, уже ухохатывающимся над спелёнутым как смирительной рубашкой Снейпом.
— Ну как вы?
Гермиона и Рон выдавили:
— Всё в порядке, Сириус, спасибо.
Тот удовлетворённо кивнул и, вызвав себе из воздуха табуретку, сел рядом с крестником.
— Что, племянничку кости перемываете?
Гарри смущённо опустил глаза долу, и крёстный понимающе усмехнулся:
— Настоящим он был именно вчера, Гарри. Поверь и ему и мне – я слишком хорош в легилименции, опытен и стар… — Золотое трио дружно фыркнуло, а Сириус якобы удивлённо поднял брови, — чтобы он так легко меня обманул. Ты хочешь подружиться с Драко – вперёд. У вас получится даже лучше, чем тебе кажется. И поверь, он совсем не против.
Гарри досадливо передёрнул плечами:
— Да попробовать-то я попробую.
Сириус нахмурился:
— А что тогда не так?
Крестник только махнул рукой. Ответила за него Гермиона:
— Да всё просто. Он ненавидит лицемерие – что мы уже уяснили по ситуации с Амбридж. Так что дружба с Драко наедине и войны с ним на людях – совсем не то, чего хочется Гарри.
Мужчина вздохнул и потёр глаза ладонями.
— Ладно, я не буду ничего говорить. Лучше вы с Драко сами разберётесь.
В ответ раздался вздох:
— Если он захочет разбираться.
Крёстный усмехнулся:
— Захочет-захочет, поверь. Он будет сооовсем не против.
Гермиона вдруг резко повернула голову к Сириусу и внимательно на него уставилась.
Тот спохватился: «Вот чёрт, она же сейчас всё поймёт!»
Но поздно. Проницательная Гермиона уже обо всё догадалась.
Карие глаза удивлённо расширились, а потом она незаметно коротко кивнула и показала Сириусу «Ок». И очень хитро улыбнулась.
Сквозь самоугрызение за неосмотрительность и бездумное разбрасывание намёков Сириусу подумалось, что Гермиона может неплохо поработать над идеологией Гарри и в частности над его отношением к нетрадиционной ориентации, например. А ещё, кажется, с заниженной самооценкой. И предрассудками Рона…
— Пойду, проверю, не убила ли ещё мадам Помфри Снейпа.
Ребята усмехнулись, а он ретировался в кабинет колдомедика.
Гарри зевнул.
— А вы-то тут как?
Рон скептически оглядел друга:
— Хорошо мы, хорошо. А ты иди поспи. Провести день с Малфоями – это даже не с Волдемортом сразиться. Давай-давай!
— Ладно, — не стал спорить Герой.
Распрощавшись, он ушёл в гриффиндорскую башню. Благо, там уже никого не было – и он смог упасть в свою постель. Поначалу дёрнулся было раздеться, но так и не смог даже встать. Только тогда понял, насколько устал и… отключился.
* Позаботься обо мне, любимый мною защитник.
**Здесь хочу напомнить благосклонным читателям о душещипательной сцене прощания в седьмой книгес Дурслями , после которой я вытирал с глаз слёзы и прогонял из головы мысль "Кровь — не вода, вон, даже Дадли с Петуньей это чувствуют"
11.04.2012 Глава 4. Как распутывать смертельные тайны
Если б не было тебя, я знаю, что не смог бы ждать.
Разгадал бы секрет бытия, только чтоб тебя создать
И видеть лишь тебя.
«Несчастный случай», «Если б не было тебя»
« …Как ты можешь позволять этим людям марать твою память о Дамблдоре?»
Все то же самое: выбор веры. А ему нужна истина. Почему все с таким упорством стараются не подпустить его к ней?
Джоанн К. Роулинг, «Гарри Поттер и Дары смерти»
Драко шагнул из камина в дом – СВОЙ дом – и сразу каждой клеточкой тела ощутил силу Поттера. Такую добрую, надёжную…
— Поразительно, магия Гарри чуть ли не плещется вокруг, — услышал он и удивлённо обернулся.
— Да-да я тоже это почувствовала – сложно было бы не заметить такую мощь. Ты понимаешь, сын? Нас защищают силы Слизерина и Певерелла; о, нас ни за что не достанут!
Однако у сына было очень хмурое выражение лица:
— Мам, ты как хочешь, но меня защищает сила Гарри.
Та нежно улыбнулась.
— Конечно. Его магию нельзя не узнать, верно? Раз почувствовав, запоминаешь навсегда. Ладно-ладно, не буду бередить твою душу лишний раз. Ты идёшь спать?
— Нуу… может быть.
Нарцисса кивнула:
— Как хочешь. Я, пожалуй, сразу поднимусь к себе. Спокойного сна, сынок.
— Спокойного, мама.
Женщина поцеловала его в щёку и направилась наверх.
Драко же сразу рванулся в подвал. Остановившись там, где Гарри проводил ритуал, он сел на пол, укрыл себя согревающим заклинанием и очистил сознание.
И его тут же заполнила магия Гарри. И это было так странно… разум, душа целиком заполнились любимым. Драко чувствовал себя действительно за пазухой – только не у мифических Игнатуса и Салазара, а у родного настоящего Гарри. Светлая сила, затопившая дом, поклялась защищать его обитателей любой ценой, успокаивающе укутала в свою мягкость и ласку, заслонила щитом…
Это было так прекрасно.
А Драко тут же вспомнил кое-что странное, произошедшее после ритуала.
Гарри сначала выглядел как мраморной плитой по голове ударенный. А потом уставился ему в глаза, и Драко мимолётно почувствовал его эмоции – шок, ужас, страх, стыд – какая-то бешеная мешанина. Не мудрствуя лукаво, Малфой списал эту кратковременную эмоциональную связь на последствия ритуала. Но необычное чувство, как будто он эти эмоции делит с Гарри, осталось…
Драко улёгся на пол и, закрыв глаза, позволил уже такой знакомой картинке их с Поттером дома всплыть в сознании.
Вот Драко просыпается утром и чувствует, что кроме магии дома его согревает крепкое тело за спиной. Сладко потянувшись, слышит по коридору топот маленьких ножек – и в кого старшенький жаворонком родился? Счастливый отец поворачивается в горячем кольце рук и долго-долго любуется широкими скулами, короткими густыми чёрными ресницами…
Проснувшись днём, часов в двенадцать, Драко Малфой обнаружил счастливо улыбающегося себя в подвале. Ему опять снился лишь прекрасный сон. Он почему-то не чувствовал по этому поводу прямо всепоглощающего отчаяния. Вчера у него появилась надежда, и картины счастливой семейной жизни выглядели вполне живо и реалистично.
Недовольно ворча и растирая затёкшие мышцы, Драко поднялся и направился в свою спальню. Что бы то ни было, а в школу возвращаться надо.
Но светлому стремлению к знаниям суждено было накрыться медным котлом: в гостиной сына ждала Нарцисса. На то, что он появился из подвала, она только иронично приподняла изящную бровь, но промолчала.
— Доброе утро, мама.
— Доброе, сын. К камину можешь даже не подходить, в Хогвартс ты вернёшься только осенью.
Он недоумённо нахмурился:
— Что?
— Я утром переговорила с директором, и он запретил тебе приходить. В качестве причины он привёл воинственно настроенного Поттера.
У Драко привычно, но от того не менее горько-сладко трепыхнулось сердце при воспоминании о любимом. Потом он осмыслил фразу и попытался глубоко вдохнуть. Почему-то не получилось. И вопрос прозвучал несколько глухо:
— В каком смысле?
Нарцисса тонко улыбнулась.
— В самом интересном. Он угрожал Дамблдору бесчинствами, если тебя пустят в Хогвартс без защиты. — Улыбка стала тёплой. — Поттер уже беспокоится за тебя, сынок.
Драко закрыл лицо руками. Гарри боится за него. Гарри не хочет, чтобы с ним произошла беда. Гарри потребовал у директора обещание защищать его. Гарри он не безразличен. Гарри, возможно, захочет стать его другом…
Драко сдержал счастливый хохот.
— Сынок, солнышко… Иди ко мне.
Он взглянул на Нарциссу и увидел, как она протягивает к нему руки, желая обнять. И почувствовал себя тем пятилетним мальчиком, которого опять отругал отец за полёты по коридорам поместья. Которого изредка – когда удавалось – утешала мама, прижимая к себе…
Драко опустился перед с креслом, утыкаясь в колени и чувствуя успокаивающие мамины ладони на спине и затылке. Даже не пытаясь сдерживаться, Драко всё-таки рассмеялся. Как давно он рассказать Нарциссе всё, что чувствует, и попросить прощения…
Через несколько минут он начал свою исповедь:
— Я люблю его больше жизни, мне просто НЕ НУЖЕН никто другой. Я не представляю никого, кто может быть таким, как он, или хотя бы чуть-чуть на него похож. Не знаю, что со мной будет после выпускного, потому что без него я долго не протяну – он как наркотик. Если бы у нас в роду были вейлы, я бы знал, что он мой партнёр. Так ведь нет, я проверял, Зелье выявляет даже самые незначительные примеси – ни капли их крови, мам! Такого не бывает – невозможно так любить кого-то, это слишком больно и ярко. Иногда я удивляюсь, как я ещё не сгорел изнутри или как у меня ещё не остановилось сердце. Ты прости меня, у нашей семьи не будет наследника, я не могу, я пробовал! Оборотное, афродизиаки, иллюзии – я перепробовал всё! Я просто не могу. Или он – или никто. Мамочка, никогда я не смогу… иногда я хочу умереть пораньше. Я долго думал, и единственное, к чему пришёл – это каким-то образом переспать с ним один раз и забеременеть. И надеяться, что родится наследник мужского пола…
Вдруг Нарцисса подняла голову сына и поцеловала в лоб. Вытирая ладонью слёзы со щёк внезапно для самого себя расплакавшегося во время этой речи сына, она успокаивающе прошептала:
— Драко, не наследник, а ребёнок, не повторяй ошибку Люциуса. Сын или дочь, внук или внучка – как хочешь. Только ты драматизируешь. Подумай, за один-единственный день ты смог стать для него ценным. Один единственный! Так что всё будет прекрасно.
Драко судорожно вздохнул.
— Сынок, пообещай мне, что ты попробуешь. Что ты не спрячешься испуганно в своих мечтах, что ты попробуешь жить в реальности. Драко, милый мой, скажи, что ты готов стать счастливым. Вы с Поттером идеально подходите друг другу. Вы слишком разные, и потому подходите, как детальки паззла. На людях он вечно неуклюжий, стеснительный, немного истеричный мальчишка, а ты одеваешь малфоевскую маску холода и циничности. А на самом деле Гарри упёртый, сильный, готовый защищать до последнего вздоха. Так что мечтательный, нежный ребёнок Драко Малфой – идеальная пара для него. Понимаешь? Вы дополняете друг друга. Если ты захочешь, если ты постараешься, вы сможете быть вместе. Пожалуйста, не испугайся перед лицом любви, хорошо? Умоляю тебя.
Драко заворожённо слушал мать. Дойдя до осмысления последней фразы, он кивнул. Потом кивнул ещё раз и пылко схватил Нарциссу за руки:
— Я постараюсь. — И спокойно улыбнулся. — Обещаю, что постараюсь!
Та погладила его по голове.
— Вот и хорошо. Пойдём обедать, у нас ещё остались кулинарные творения твоего избранника.
Драко укоризненно поднял брови:
— Да, конечно, пойдём…
Часа в четыре дня из камина раздался голос:
— Миссис Малфой! Драко!
Драко тут же рванулся в гостиную, но, чуть не свалившись второпях с лестницы, взял себя в руки и перед камином появился уже спокойным, как горная речка зимой:
— Здравствуй, Гарри.
На лице героя расплылась улыбка:
— Привет! Слушай, можно к вам на пару минут? Просто кое-что обсудить надо, а через…
— Пожалуйста.
Гарри кивнул и исчез. Через полминуты он уже стоял в гостиной, а Драко внимательно смотрел на него. Но когда Поттер одарил его радостной улыбкой, он сдержанно приподнял уголки губ в ответ.
— В принципе, мы с тобой и сами разберёмся, но, если хочешь, позови миссис Малфой.
Драко чуть нахмурился:
— Да ладно, не обязательно. А что случилось?
— Надо перенести сюда твои вещи. И я хочу предложить тебе вашего бывшего эльфа – Добби.
Драко нахмурился, припоминая.
— Добби? Какого Добби?
На него непонимающе уставились.
— Что значит «какого»? Это ваш, малфоевсий домовик, которого Люциус… Ну, или не Люциус… В общем, освободили в конце нашего второго курса!
Малфой пытался вспомнить, что же за Добби. И потом понял:
— Он, наверное, был помощником отца. Потому что после второго года с кухни исчез Тринки. Видимо, отец взял его вместо этого Добби… Так, ещё раз, что ты предлагаешь?
Гарри замялся.
— Ну, чтобы он стал вашим эльфом. Только он свободный домовик и работает за зарплату. Но при этом искренне ненавидит Люциуса и ни за что вас не предаст. Как?
Драко обрёл дар речи:
— За зарплату?
Гарри нахмурился:
— Да, за зарплату!
В ответ он получил утомлённый вздох:
— Гарри, Добби – псих, точно тебе говорю. Его сила какая-то неправильная. Потому что домовик с хозяином связан магически, он просто не может жить без этой связи и без хозяина. — Прям как я без тебя, хмуро подумалось Драко. — Эти узы сложней, чем рабство у магглов, поверь.
Гарри нахмурился и задумчиво склонил голову:
— Добби долго хранил какой-то тёмный артефакт, носивший кусочек личности Волдеморта. Верней, Тома Реддла школьного времени…
Сердце пропустило несколько ударов и Драко, кажется, забыл, как дышать.
— Что… — Откашлялся, а то голос ужасно хриплый. — Что-что? Кусочек личности?..
Гарри удивлённо посмотрел на Драко.
— Ну да. Это из-за него на втором курсе были эти надписи, жертвы и всё такое. Он завладел разумом… ну, одного студента. Драко, что с тобой? — Гарри схватил ошарашенного Малфоя за плечи и усадил в кресло. — Эй, что случилось? Тебе плохо? Проклятье активизировалось? Воды? Успокоительного? Обезболивающего?
Драко поднял руку, прерывая его.
— Всё в порядке. В порядке, правда. Давай так: ты сейчас приводишь этого Добби, мы с ним разбираемся, а потом я объясню, с чем ты на самом деле столкнулся, договорились?
Гарри удивлённо кивнул и поднялся.
— Я быстро.
И исчез в камине.
* * *
Гарри вышел в гостиной Снейпа. Тот усиленно ругался на Сириуса и ворчал, что из его комнат сделали постоялый двор: ходят туда-сюда, спят где попало… Это было настолько не по-снейповски, так уютно и слегка печально, что сразу было понятно, что профессор наоборот доволен такой бурной жизнью вокруг. Гарри почувствовал себя немного неуютно из-за этого, как будто он забежал к лучшему другу, но лишь за кое-какой полезной книгой, которая у того есть, а друг старается не показать, как ему обидно.
Гарри сразу вызвал Добби, рассказал ему в общих чертах о ситуации с Мафоями и, дождавшись окончания восторженных криков, вместе с домовиком снова шагнул в камин.
В доме Блэков Добби сразу метнулся к Малфою и обнял его колени:
— О, молодой хозяин, я помню молодого хозяина! Вы так любили эльфов, так часто бывали у нас на кухне!
Драко же предсказуемо смутился и почти вежливо попросил Добби отлипнуть. Потом обсудил с ним жалование и велел после того, как тот перенесёт из Хогвартса вещи, приготовить что-нибудь, а то «поттеровские шедевры уже закончились».
Отослав, наконец, домовика, Драко усадил Гарри в кресло и сам сел напротив. И глубоко вздохнул. Поттер приготовился к очень долгому рассказу, скорей всего, прольющему свет на жизнь и смерть Волдеморта.
— Итак, Поттер. Что ты знаешь о душЕ?
— Ну… Это личность человека. Мы ею чувствуем, живём. Он бессмертна.
Драко жестом прервал его:
— Сразу нет: у волшебников душа может погибнуть, но для этого её сначала надо разделить с помощью ритуала. Это создание крестражей – ужаснейшая, темнейшая и омерзительнейшая магия. Нужно заключать сделку с магией, и платой со стороны волшебника становится человеческая жизнь – то есть для деления своей души нужно совершить убийство. С чего ты взял, что в той вещи был кусочек личности…— Драко замялся, — Реддла?
Гарри недоумённо склонил голову:
— Нуу… Например, я его видел, говорил с ним. Он управлял василиском. Он почти стал материальным – даже мог держать палочку.
Драко судорожно вдохнул и сжал подлокотники кресла.
— Ага. А сколько было лет той копии?
— Ну… Лет пятнадцать, а что?
— А когда убили Миртл?
— Ну, вообще-то он и убил. А откуда ты знаешь про Ми…
Драко пропустил мимо ушей конец фразы и поднял палец:
— Верно. И создал крестраж.
Гарри опешил.
— То есть… Эта штука могла помочь ему вернуться, если он откинется?
Драко кивнул:
— Точно. А как он воскрес в прошлом году? Прости, пожалуйста, но тебе придётся вспомнить это. — Судя по выражению лица, Драко действительно было жаль.
Гарри пожал плечами.
— Сначала Хвост кинул в котёл с кипящей водой… ну вроде как младенца, только очень противного. Потом кость отца, плоть слуги и кровь врага, — Гарри всё-таки содрогнулся от воспоминаний.
Драко снова его остановил:
— Всё, я понял. В одном из людей, чьи силы и части были использованы, был крестраж. Верней, в нескольких и не всегда людей. Скорей всего, тот отвратительный младенец был создан с помощью Нагайны – что-то вроде гомункула – и поддерживался её ядом. Кстати, Найгана должна быть носителем его частицы, слишком уж рьяно Реддлеё вечно защищает. И скорей всего крестражем был и ты, Гарри. Правда, Реддл этого не понял, но ты был: обряд просто не сработал бы без мощной магической пуповины вроде этой. Сейчас связь межу вами сохранилась из-за крови. Так что у меня две новости. Первая – плохая: ты являлся крестражем. Вторая – хорошая: теперь нет. Ты рад?
Сказать, был ли Гарри рад, сложно. Первое, что он ощутил, это острое желание сходить в душ. Глупо, конечно, но хотелось смыть с себя эту гадость – скрести, пока кожа не станет красной, хоть до крови. И в то же время хотелось облегчённо обрушиться на пол – отныне всё в порядке.
Стоп.
— А если бы он ожил без использования части души во мне?
Драко пожал плечами.
— Ты должен был бы погибнуть. От его руки.
Гарри зажмурился. Ну сейчас-то жив, здоров, всё нормально… Он случайно глянул Драко в глаза.
И с удивлением понял, что никаких эмоций не чувствует.
«А, ну конечно, я же тогда без очков был. Фуф, отлично!» Он улыбнулся:
— Ладно, теперь-то всё хорошо. Так что дальше?
— Дальше… А вот дальше совсем интересно. Создание крестража отрезает от личности кусочек человечности: и разума, и души, и внешности. Вспомни, как выглядит Волдеморт. Он создал не меньше пяти крестражей, даже больше. Плюс один – ты, случайный крестраж. То есть их шесть-семь. Один известен – Нагайна. Ещё один ты уже уничтожил – что там это было?
— Дневник.
— Хорошо, дневник. Значит, остались ещё около четырёх. Ужас…
Гарри внимательно смотрел на Драко:
— Откуда ты всё это знаешь?
Ответное фырканье означало ни много, ни мало «Ну ты и кретин, Поттер».
— Отец заставлял меня читать монографии по темнейшей магии. А количество крестражей вычислить элементарно: идёшь по пути человеческой эволюции в обратном направлении и по очереди отнимаешь всё, что она дала. Кожа, ногти, череп… и так далее.(*1)
Восторг в глазах Гарри наверное, можно было черпать вёдрами, но у него никак не получалось выглядеть хотя бы чуть менее восхищённым.
— Ты просто супер, Драко! Слушай… если ты столько знаешь по тёмной магии, да и вообще… Будешь хоть иногда помогать мне?
Тот снисходительно кивнул:
— Так и быть. Должен же я тебе как-то отплатить за Фиделиус… — Заметив, что Поттер болезненно поморщился, он нахмурился. — Эй, что не так?
Конечно, что не так? Как будто Гарри продаёт свои услуги Хранителя направо и налево и не может сделать что-то просто потому, что считает это правильным.
— Да ну тебя. При чём тут Фиделиус… Я просто не хочу, чтобы с тобой и миссис Малфой, что-то случилось. Дело даже не в Сириусе… А, забудь.
Драко непонимающе моргнул. Потом только пожал плечами и согласился.
Гарри всё-таки решился. Ну это же важно, да?
— Послушай. Если ты… Ну, если у тебя есть девушка, ей наверное надо сказать адрес?
Гарри стеснялся глядеть на Драко и поэтому разглядывал какой-то натюрморт за его спиной.
— Поттер, посмотри на меня. — Пришлось перевести взгляд и уставиться на острые малфоевские коленки, очень уж неуютно было после такого откровенного вопроса. — Нет, в глаза.
Гарри встретился со светло-голубым взглядом. И увидел, (хотя Малфой старательно скрывал это) что Драко почему-то обидел этот вопрос: маленькая складочка между бровями, сжатые губы и чуть надутая нижняя. Как будто предположение о наличии девушки было для Драко оскорбительно. А в глазах плескалась такая безнадёжность, что Гарри не смог сдержаться. Он опустился перед Драко на колени и взял его руки в свои. И тут же отдалённо почувствовал его эмоции. Прибавил ко всему тому, что у Драко отразилось на лице, ещё и боль – усталую, привычную, но от того не менее острую.
— Драко, она не отвечает взаимностью?
— Он, Поттер! Я гей!
Гарри честно постарался не сказать от неожиданности что-нибудь нецензурное. И у него вполне получилось.
— О. Понятно. – Гарри почувствовал испуг и злость на себя. Понимая, что ему эти эмоции принадлежать не могут, определил их как малфоевские. И, беззастенчиво пользуясь связью, решил дожать новоиспечённого друга:
— Так что, ты ему не нравишься?
— Я, по крайней мере, об этом не знаю, — Драко хотел было отвести взгляд, но Гарри движением головы попросил этого не делать. И тот почему-то подчинился.
— Кто-то из наших? Ты из-за него решил перейти к нам?
А вот теперь Драко чувствовал самый настоящий ужас, очень явственный ужас. Видимо, Гарри был на верном пути, но Малфою так не хотелось раскрываться…
— Ну же, Драко? А если я смогу помочь? Кто это?
Тот мелко дрожал и смотрел на собеседника с испугом. И Гарри вдруг стало так жалко этого чувствительного, влюблённого, несчастного мальчишку, что он просто встал и притянул к себе, обнимая за плечи и прижимая к груди. Драко облегчённо вздохнул, и Поттер устыдился. Похоже, обряд дал не только эмоциональную связь, но ещё и какую-то власть над «женихом». А может, просто над тем членом пары, который магически слабей.
— Прости, Драко. Не хочешь – не говори, я больше не буду у тебя это выпытывать. Но всё-таки, надо ему адрес дать?
В ответ – сбивчивый шёпот:
— Не надо. Он не поймёт. И к тому же это опасно.
Гарри вновь погладил Драко по светлым волосам, пытаясь успокоить, ощущая чужие эмоции почти так же ярко, как свои. Юноша в его руках был умиротворён, доволен, нежился под прикосновениями и в то же время тщился спрятать бесконечную тоску куда-то глубоко-глубоко. Как будто убеждая себя, что ему должно хватать и чужих ободряющих объятий, а на страстные объятия любимого и рассчитывать не стоит.
И Гарри прижался щекой к светлой макушке. Ему жалко – до слёз жалко было этого колючего, но такого трогательного и нерешительного юношу.
— Эм, Драко. Мне пора.
В ответ Гарри поначалу почудилось тихое, не слышней дыхания, «Останься», а потом Драко отодвинулся, и Поттер решил, что всё же именно почудилось:
— Да, пожалуй. Не хочешь пообедать?
Гарри улыбнулся:
— Нет, спасибо. Я пойду, а то меня ребята уже обыскались, наверно.
На лице собеседника Гарри чётко прочитал «Ах, ну да, лохматая и рыжий» и нахмурился.
— Пожалуйста, относись к ним нормально, хорошо?
— О, конечно. Непременно.
Гарри взвился:
— Да в чём твоя проблема?
Драко хмуро огрызнулся:
— Ни в чём. Всё в порядке, Поттер. Я буду с ними предельно вежлив, когда встречусь – обещаю. Но воспылать к ним чистой бескорыстной любовью я пока не смогу, уж как есть. Ты, кажется, собирался идти к ним, вперёд.
Почему-то в этот миг Гарри показалось, что Малфою не хочется делить его с другими людьми. Глупости, глупости, что за самовлюблённость. Просто остаться на всё лето в четырёх стенах наедине с матерью, пожалуй, не очень весело.
— Эм… Я хотел предложить. Когда я перееду к крёстному…
Драко вскинулся:
— Ты что, к свиномагглам сначала едешь?
Тот опешил:
— Конечно. Там должна защита обновиться, так что…
— И после всего тебя отправляют к чёртовым свиньям?! Чем этот ваш хвалёный Дамблдор думает?! Да почему они ещё…
И, судя по всему, в этот миг понял, на кого кричит, почему кричит и зачем.
— Эм, прости. Я просто не совсем понимаю, зачем тебя ежегодно мучать и отправлять к ним.
Герой совсем не по-геройски почесал в затылке.
— Да я, собственно, не особо-то и мучаюсь… Забудь! Я говорил о том, что когда я приеду к Сириусу, то могу прийти к тебе, если не помешаю… Ну, в смысле, если ты захочешь… Ну… да. На мётлах там погонять, в шахматы… — Он совсем смешался и смущённо замолчал.
Драко Малфой, с трудом подавив недостойный порыв с криком «Да-конечно-приходи-ночуй-переселяйся-женись-на-мне» и счастливой улыбкой от уха до уха повиснуть на шее у Гарри, лишь сдержанно, но всё-таки радостно приподнял уголки губ:
— Было бы чудесно.
Гарри довольно кивнул и подошёл к камину. Потоптался и выпалил:
— Если что-то случится – пиши, ладно? Только не отсылай совой из этого дома, чтобы вас не засекли, передавай через Сириуса или Добби, но всё-таки пиши. И если ничего не случится, всё равно пиши, я буду рад, — совершенно твёрдым, без капли неуверенности голосом выдал Поттер. — Пока! Передавай миссис Малфой наилучшие пожелания! — И, назвав адрес Снейпа, шагнул в камин.
Драко запутался. Только что Гарри смущался, напрашиваясь на каникулах в гости. А через полминуты он уже чуть ли не приказным тоном велел писать как можно чаще, потому что он так хочет.
О Мерлин, как понять этих гриффиндорцев?..
(*1) Чесслово, в биологии я силён примерно в той же степени, что Рон Уизли в Прорицаниях. Так что для меня это весьма смутно-туманный образ, что там и куда прибавляла эволюция.
19.04.2012 Глава 5. Как искать правду за предрассудками
Крупномасштабный ОСС: слишком понимающая Гермиона, чувствительный Драко и неуверенный Гарри. И очень много эпиграфов. Боюсь, однажды станет ещё больше — очень уж я их люблю.
Глава 5. Как искать правду за предрассудками.
«...Саруман усмехнулся. – Белый цвет нужен Мудрым только для начала. Отбеленная или попросту белая ткань легко принимает любой оттенок, белая бумага – любую мудрость».
«Потеряв белизну, – упорствовал я [Гэндальф]. — А Мудрый остаётся истинно мудрым, лишь пока он верен своему цвету».
Дж.Р.Р.Толкин, «Властелин колец»
Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. Гарри сидел и не знал, смеяться ему или нет.
— Он… он немного ненормальный? — неуверенно спросил Гарри, обращаясь к сидевшему слева от него Перси
Дж.К.Роулинг, «Гарри Поттер и философский камень»
Его присутствие раздувало горящий во мне пламень и зажигало какие-то потухшие огни, если такие были; но сколь радостно было начало, столь печален был конец, когда я лишалась его лицезрения; тогда глаза, лишённые отрады, несносную причину скорби давали сердцу, всё чаще и тяжелей я вздыхала, и желанье, всеми чувствами моими овладев, делало меня как бы вне себя...
Д. Бокаччо, «Фьяметта»
Дурсли, к огромной радости Гарри, вообще не лезли к нему. Может, это потому, что на платформе 9¾ перед тем как передать Поттера с рук на руки, Грюм и Люпин мило поболтали с его родственничками. А может потому, что Гарри всю дорогу от вокзала умилённо рассказывал, как его крёстный размазал несколько страшных плохих Пожирателей по стенке за то, что они посмели даже направить палочку на его крестника. Но что бы ни стало причиной, теперь Дурсли были тише и незаметней лунных тельцов*.
Гарри делал домашку и писал письма, писал письма и делал домашку. Писал всем: друзьям-гриффиндорцам, Луне, Сириусу, Ремусу, даже Снейпу и, конечно, Драко.
Письмо для дражайшего профессора зелий потребовало очень долгого обдумывания и в результате Гарри высказывал в нём надежду на то, что у него будет «Превосходно» и он сможет продолжать Зелья. Снейп, конечно, ничего не ответил, но Гарри чувствовал ехидное удовлетворение. По сути, письмо было предельно вежливым и содержало благодарность за глубокие знания, полученные на занятиях профессора. Но Снейп наверняка ужаснулся перспективе видеть Поттера у себя в течение ещё двух лет (на что письмо и рассчитывалось), так что на деле это было очень ироничным посланием.
Но если для Снейпа письмо было просто очень сложно придумать, то послание к Драко Гарри вымучивал вообще несколько дней. Ему хотелось, чтобы оно было доброжелательным, немного язвительным, и в то же время очень искренним и не натянутым. Судя по тому, что ответа Гарри не получил, провалился он по всем пунктам. Это его расстроило и даже обидело, ему же действительно хотелось пообщаться с Драко.
К тому моменту, как деловитая школьная сова принесла тугой свиток дамблдорова письма с уведомлением о досрочном освобождении из дома 4 по Тисовой улице, Букля уже готова была выклевать своему хозяину и его собеседникам по переписке глаза. Даже добросовестный, трудолюбивый и энергичный Сычик периодически до крови щипал и царапал Гарри пальцы, когда тот привязывал очередное длиннющее (и тяжеленное) письмо.
По плану директора после вызволения из-под трепетной опеки Дурслей Гарри должен был неделю провести у Уизли, а потом до конца лета отправиться к крёстному. Он как раз к тому моменту дооформит опеку…
То, что Сириуса оправдали, передали даже по телевидению. В тот вечер Дурсли с совершеннейшим ужасом на лицах наблюдали, как их ненормальный племянник слетел со второго этажа, после раздавшейся из телевизора фразы «Смертельное заблуждение Скотланд-Ярда насчёт Сириуса Блэка».
Репортаж был просто огромен и состоял исключительно из нижайших извинений перед «лордом Блэком» (Ну конечно, хмыкал про себя Гарри, он же богат как султан), так что общий смысл сводился к следующему:
«Произошла чудовищная ошибка. Из-за подкупа свидетелей невиновный человек был объявлен убийцей. Правительство и вся английская общественность приносит Сириусу Блэку извинения»
К вящему ужасу Дурслей их племянник с восторженным воплем «Крёстного оправдали!!» схватил в охапку тётушку, в счастливом угаре не обращая внимания на то, что делает, и начал кружить её по комнате в некоем подобии вальса. Потом галантно опустил на место и утанцевал к себе наверх. Там он на коленях умолял Буклю отнести письма друзьям «Только Сириусу! Ну и Уизли и Гермионе, Букля, пожалуйста! Обещаю тебе по прилёту обратно огромный мясной торт и гору мышей, хорошо? И Луне отнеси. И Неви… Ауч, Букля, моё ухо! Ну ладно, можешь исключить Луну и Невилла!».
Гарри очень много переписывался с Джинни; они окончательно и бесповоротно сошлись во мнении, что друг к другу ничего не испытывают. Не то чтобы у них когда-то были какие-то сомнения… То есть у Джинни-то были, но они клятвенно утверждали, что вместе не будут. Джинни, как оказалось, уже души не чает в Дине: «Он добрый, милый, ласковый, вежливый – настоящая душка!» А Гарри понял, что вообще ни в кого не влюблён. То есть, если б у него было время, он бы конечно нашёл свою любовь, но это самое время надо было тратить на изучение ЗОТИ. Не было и достаточной бессовестности на то, чтобы привязать кого-то к смертнику-Избранному.
На этом моменте Гарри неизменно вздыхал, стирал последнее предложение и писал что-то вроде «Ничего-ничего, будет и на моей улице праздник! Вот увидишь, у меня ещё будет самая красивая девчонка. Или парень, ха-ха»
Дамблдор самолично пришёл за Гарри ровно через две недели после «счастливого» возвращения племянника в дом родственников и потащил к новому преподавателю зельеварения. Гарри же искренне недоумевал, зачем надо искать нового зельевара и доверять Снейпу Защиту, если можно просто вернуть Люпина. Ведь весь волшебный мир сейчас даже не заикнётся о его мохнатой проблеме после лживых обвинений старика в сумасшествии, а Блэка в убийтве. Но Золотому мальчику всё-таки пришлось пообщаться со Слагхорном, успешно вынудив тщеславного старика вернуться в Хогвартс.
Директор отаппарировал Гарри в Нору и оставил на попечение Молли Уизли, как всегда видящей в Поттере лишь оживший скелет, заветной мечтой которой было скормить ему больше, чем три полноценные порции ужина за раз (которые пока были рекордом). Впрочем, в момент встречи с деятельной домохозяйкой Гарри был совсем не против этого – слишком уж громко и требовательно жаловался пустой желудок.
Своими СОВами Гарри был вполне удовлетворён. Ничего неожиданного он в списке результатов не увидел… ну, кроме Выше ожидаемого по зельям. Хотя, конечно, всё же было немного обидно, что не Превосходно. И чуть горько, что с мечтой стать аврором на этом покончено… Хотя самая большая заноза аврората – красноглазая и безносая – всё равно оставалась на совести Гарри.
Всю следующую неделю Избранный целыми днями играл с друзьями в квиддич и наслаждался вкусностями миссис Уизли. Это были бы совершенно беззаботные дни, если бы почти в каждом выпуске «Пророке» не писали о нападениях Пожирателей. Гарри понимал, что должен чувствовать себя виноватым, ведь это его участь – убить Волдеморта, и помнил, что раньше так и было… но почему-то не чувствовал. То ли потому, что теперь это действительно было ЕГО работой и геройствуй-не геройствуй, ничего это не изменит. То ли просто он изменился.
На исходе недели, по окончании которой Гарри должен был отправиться к Сириусу, Гарри и Гермиона на полчаса были предоставлены друг другу. Рона с Джинни миссис Уизли рекрутировала помогать на кухне, а их, порывавшихся было помочь, остановила осуждающим взглядом и велела «идти отдыхать, они же гости».
Поэтому они вдвоём пролёживали бока, валяясь прямо на траве и греясь на летнем солнышке.
Вдруг Гермиона спросила:
— Как там Малфой?
От удивления Гарри чуть не поперхнулся травинкой, которую лениво покусывал.
— Драко? — Он глянул на невинно любующуюся проплывающими облаками Гермиону и по фальшивой беззаботности на её лице понял, что его ждёт очень серьёзный разговор. «А почему бы и нет?» – мелькнула меланхоличная мысль. — Не знаю. Он ведь не ответил на моё письмо. Видимо, не хочет общаться.
В ответ раздалось насмешливое фырканье.
— Сдурел? Конечно, сначала пытаться с тобой подружиться, а потом резко расхотеть. Знаешь ли, не похож Малфой на ветреную дамочку, меняющую мнение миллион раз на дню. Если не ответил, значит, просто не получилось написать.
Гарри вскочил.
— Как же я раньше-то не подумал, с ними, наверное, что-то случилось!
Но был прерван сердитым возгласом:
— Успокойся! Если бы это было так, то их Хранитель – это же наверняка Снейп! – сразу пошёл бы к Дамблдору. А уж Дамблдор-то точно тебе бы рассказал.
Гарри решил не комментировать, что там ему рассказал бы Дамблдор, потому что был совершенно не уверен, что хоть что-нибудь узнал бы от директора. «Мой мальчик, я не хотел, чтобы ты волновался, ведь это испортило бы тебе каникулы, а следующий год у тебя такой трудный…» Подавив острое желание презрительно сплюнуть после воспоминания о счастливом детстве у Дурслей как следствии дамблдоровой заботы, Гарри спросил:
— А откуда бы Снейп узнал, что что-то случилось, если бы был не у них? Он же не ночует там.
Гермиона привычно-раздражённо вздохнула.
— Элементарно, Гарри! Просто Хранитель чувствует, когда что-то происходит с домом.
Гарри прислушался к себе. Да ладно, чувствует?
— А если ничего не происходит? Может, они сами впустили кого-то в дом, а он их как-то предал?
— Смеёшься? Чтобы Малфои приглашали в дом кого попало? Я почти уверена, что в их поместье можно только тебе и Снейпу.
«А вот и нет, ещё Сириусу»
— Ну ладно. Но почему же он тогда не ответил?..
Гермиона издала странный звук, подозрительно похожий на утомлённый рык.
— Не знаю. Но с ними всё в порядке, точно тебе говорю. Ты так боишься, что с Малфоем что-то случится?
Гарри снова упал на спину.
— Забавно, да? Знаешь, он такой милый, ты просто не представляешь. Он словно… как не повзрослевший ребёнок. И он, бедняга, безответно влюблён в кого-то с нашей стороны. Даже плакал у меня на руках! Представляешь, плачущий в объятьях Гарри Поттера Драко Малфой! А ещё он…
Тут Гарри замолк. Нет, не надо Гермионе знать о крестражах. Хватит с неё и Пророчества, а пугать ещё сильней, чуть ли не снова увлекать за собой в смертельно-опасную авантюру…
— Что, Гарри?
— Я не могу сказать. Извини, ладно?
Гермиона понимающе улыбнулась и кивнула:
— Конечно. Не удивляйся так, я уже поняла, что у тебя появился новый… защитник.
Гарри недоумённо похлопал глазами.
— Что-что?
— Защитник. Новый защитник. — Оценив непонимание и чуть ли не испуг в зелёных глазах, Гермиона вздохнула и начала объяснять. — Ну понимаешь, в тебе необозримые запасы гриффиндорской неразумности, так что тебе нужен некий… портативный здравый рассудок, способный подавлять самые глупые порывы. Малфой в этом плане будет действовать даже результативнее, чем я, потому что меня ты уже привык игнорировать, а к нему всё-таки прислушаешься. Ну что, понял?
«Ещё бы», – жалобно подумал Гарри.
— Куда не понять… Я у тебя получаюсь какой-то овчаркой, которой надо иногда командовать «Место!»
Гермиона удовлетворённо улыбнулась.
— Молодец, ты всё верно понял. И кстати не смей обижаться. Раз уж я передаю тебя в другие руки, то дай напоследок высказаться. Смею надеяться, Малфою ты откроешь больше, чем нам, потому что он не будет бездумно кричать «Неееет не делай этого!», а умудрится ТАК аргументировать, почему это не надо делать, что тебе потом будет даже стыдно за свои дурацкие идеи. В общем, друг-слизеринец тебе просто необходим. А самому Малфою необходим как раз друг-гриффиндорец… нет. Необходим как друг именно ты, Гарри. Потому что с типичным гриффиндорцем вроде Рона Малфою будет скучно. А в тебе хватает слизеринского, чтобы вы умудрялись интриговать друг друга с каждым днём всё сильней. Так что всё будет хорошо, Гарри, поверь. И в Хогвартсе Драко от тебя не отвернётся.
Гарри искренне постарался не обижаться на первый пассаж про сажание его на короткий поводок и воспринять его всерьёз. Верней, решил отложить его в сторону, а потом как-нибудь обдумать. На рассуждения же о друзьях он обнадёженно улыбнулся.
— Пожалуй.
Гермиона почему-то снова фыркнула:
— Я уверена. Слушай, а ты… кто тебе сейчас нравится?
Он настороженно покосился на подругу:
— Меня пугает такая смена темы. Волдеморт в гробу и белых тапочках, вот кто.
Устало поморщившись, Гермиона укоряюще посмотрела на Героя:
— Успеешь ты ещё за ним набегаться. Нет, серьёзно. Просто ты за две встречи так привязался к…
— Откуда ты знаешь про вторую встречу?!
Выражение лица «Какой же ты недогадливый чурбан!» не вдохновляло Гарри на дальнейшие расспросы.
— В первый раз ты не рассказывал о том, что он плакал в твоих объятиях. А смолчать о таком ты точно не смог бы! Так вот, если ты так быстро к нему привязался, может, ты попробуешь…
— Гермиона, НЕТ! — Гарри взметнулся на ноги. — С какого перепуга! Подумай, это Малфой, слизеринец, у которого не поймёшь: что – лицо, а что – маска! Нет, ладно, милый Дракуля просто прелесть. Но нельзя забывать о злобном Малфое, который был вполне реален аж пять лет! Даже если меня привлекает одна сторона Драко, меня совсем не привлекает другая, с которой надо долго свыкаться и… — Гарри захлебнулся словами, заметив, что Гермиона смотрит на него с понимающим сочувствием, как психотерапевт на пациента: ты пока бесись, а потом я объясню, что с тобой происходит, и ты осознаешь всю свою недалёкость.
— По-моему, ты занимаешься поиском отговорок, Гарри. Проблема всё та же – ты боишься, что он сам тебя оттолкнёт. И малфоевская, — девушка хихикнула, — тёмная сторона – просто предлог не сближаться с ним. Тебе не кажется, что это как-то не по-гриффиндорски?
Гарри опешил:
— А Гриффиндор тут при чём?
— Ну как, — снова взялась за разъяснения Гермиона. «Кажется, в ней опять проснулся Рейвенкло», обречённо подумалось Гарри. — Гриффиндорцы бла-го-род-ны. Так что ты не можешь просто забить на Малфоя, тем более, что он буквально вернул с того света твоего отца, ну, Сириуса. Добавь ещё то, что он станет изгоем в Слизерине – наверняка добрый папочка уже нажаловался на сыночка взрослому красноглазому дяде и тот приказал прихлебателям надавать сыночку по ушам. В идеале – Империо и привести к отцу, но можно и Круцио или Авадой. Ты понимаешь, что если ты не хочешь Малфою смерти, его надо буквально переселить в нашу башню?
В отчаянии схватившись за голову, Гарри плюхнулся обратно на траву и простонал:
— Да понимаю, но… Директор сказал, что наложит на него защитные заклинания. Может, всё не так плохо?
Гермиона поджала губы, будто на что-то решаясь. Потом глубоко вздохнула.
— Послушай, Гарри… У меня, конечно, стороннее мнение, но! Дамблдор уже дважды прятал твоих родных. Попробуй абстрагироваться от вины Петтигрю, Волдеморта, Кричера и так далее и посмотри на это объективно. Дамблдор спрятал тебя и твоих родителей в Годриковой Впадине, хорошо. Правда я до их пор не понимаю, почему не стал Хранителем, ну да ладно. Волдеморт нашёл вас. Дамблдор хотел защитить твоего крёстного и велел ему сидеть на Гриммо – казалось бы, почему бы не наложить какие-нибудь Запирающие? Нет, ему якобы не хотелось играть в тюремщика. Но ведь ясно же, что Сириус мгновенно рванёт в бой, если что-то случится. После Азкабана, путешествий по Англии и года в обнимку с выпивкой он мог разве что выколоть своей палочкой глаз домовику. Сириус в бою был просто обречён, хотя ему и везло поначалу. Помилуй, да в начале этого года на тебя напали дементоры! Где был наш несравненный Орден, Гарри, где?! Да тебя должен был полк охранять, а на деле дежурила только бабка-сквиб и вор-алкоголик! Если ты хочешь защитить Драко, то давай сами поищем какие-нибудь чары, щиты, зелья, артефакты – что угодно, я рада буду помочь… Но не доверяй это директору, ладно? Верней, не доверяй это директору целиком и полностью.
Почему же Гарри никогда не задумывался об этом? Почему никогда не подвергал сомнению всесилие и всемудрость Альбуса Дамблдора? Верней подвергал, но не так всеобъемлюще. А Гермиона вот, похоже, много размышляла об этом и сделала выводы.
А ещё Гарри никак не мог простить директору утаивание истории о крестражах. И того, почему Снейп его ненавидит на самом деле. И того, что у него есть крёстный. А ещё жизнь у Дурслей. И…
Да, действительно.
Как-то всё неправильно вышло, криво. Почему-то в те переломные дни, когда Гарри переживал воскрешение Сириуса, мирился с Малфоями и Снейпом и накладывал Фиделиус, ему казалось, что его прежний мир разваливается по кирпичам. Теперь он понял, что это было не так. Наоборот, внутри старых стен выстроилась более мощная крепость – появились новые люди, которым можно доверять и на которых можно опереться; люди, не изображающие добрячков и не отвечающие на вопросы раз в год, и то лишь после смертельных испытаний, а воспринимающие Гарри как равного. И вот сейчас разрушились те самые ветхие, которым не хватало лишь лёгкого дуновения, стены беззаветной веры в великого директора, вечную невинность Гриффиндора, святость родителей, ублюдочность всех слизеринцев и прочих предрассудков.
Гарри почувствовал, что у него в душе открывается что-то новое, что-то переворачивается.
Оказывается, он всегда просто вторил чужим словам – Хагрида и Рона, заставивших поверить в мерзость Малфоев; якобы сострадающим объяснениям Дамблдора и даже маске профессора Снейпа, убеждавшего всех, что он бесчувственная летучая мышь. Пожалуй, в почти шестнадцать лет пора бы уже начинать формировать собственное мнение об окружающих людях.
И Гарри почувствовал себя новым. Перерождённым. Воскресшим из мёртвых, как Сириус.
Каким же незначительным может быть толчок к перевороту мира с ног на голову. Но ведь новый отец (пусть и крёстный), новый друг, новый наставник, новая люб… нет, вот этого не надо, – не достаточная причина для того, чтобы поумнеть?
Гарри улыбнулся и выдохнул:
— Ты, как всегда великолепна. Нет, правда! Ты сокровище, знаешь?! — Он бросился к подруге и крепко-крепко её обнял. — У Сириуса в доме куча всяких книг, я обязательно поищу. И ты к нам приходи, там библиотека же огромная, тебе интересно будет!
Несколько опешившая от такого восторженного напора Гермиона только бормотала что-то вроде «Да, конечно, Гарри, большая библиотека, приду разумеется» и удивлённо хлопала глазами.
Тут до них донёсся голос Рона, зовущего за стол.
В конце недели мужественно вытерпевший все пытки тройными порциями – хотя готовила мама Рона как всегда превосходно – Гарри наконец-то был передан Сириусу.
Вот тут-то они с крёстным и пошли бедокурить.
Первые два дня они сходили с ума: носились по поместью, пугая до полусмерти Кричера и беся Вальбургу; исследовали заселённые кем-то жутким подземелья и улепётывали потом от странных существ; регулярно валялись на крыше, гоняли докси и прятались друг за другом от боггартов, перемывали кости всем, кого только могли вспомнить и рассовывали ассортимент магазина Умников Уизли везде, куда могли заглянуть Орденцы. Истратив излишки бешеной энергии, они перешли к более полезному времяпрепровождению: следующие дни по большей части проходили в библиотеке – даже кричерово бормотание про непутёвых хозяев стало чуть менее неодобрительным. Гарри с Гермионой отыскали кучу сильных заклятий. Надо сказать, что отобрать из них самые нужные было не так легко: какие заклинания подойдут, а какие нет, спорили до хрипоты, к тому же не все формулы совмещались между собой без побочных эффектов. Но в результате список всё-таки был готов, а Гарри взялся тренировать использование заклинаний. Решили, что поскольку у него самый большой магический резерв, его защита будет надёжней остальных.
Крёстный с сыном много разговаривали о серьёзном: о крестражах, о том, что может ими быть, о Дамблдоре, об «одногодовом» проклятье поста преподавателя ЗОТИ – читай о том, останется ли Снейп…
И очень много о Малфоях. Правда, честней будет сказать, что болтал о них (верней, о Драко) Гарри, а Сириус довольно щурился и очень хитро ухмылялся. Но его терпение оказалось тоже не безгранично, и наконец одним солнечным (хотя на Гриммо-12 всегда был пыльный полумрак) утром Сириус заявил, что сегодня они идут в гости к Малфоям и что он уже обо всём договорился.
А потом долго смеялся, когда крестник дёрнулся сначала в сторону спальни, потом в сторону ванной, а потом, что-то сообразив, всё-таки забежал в спальню и помчался в ванную.
Через полчаса Гарри вышел из клубов пара, радостно рванувшихся через открытую дверь душевой, кристально чистый, как память Локонса. Волосы, которые он явно пытался причесать, почти лежали и даже практически в одном направлении. Новенькая мантия, которую они с Сириусом в числе нескольких других заказали ещё в первые два дня, добросовестно спускалась элегантными складками с неожиданно широких плеч щуплого Гарри .
Сириус окинул крестника придирчивым взглядом и задумчиво произнёс:
— Если после такого тебе никто не бросится на шею, придётся переходить к крайним мерам…
— Сириус! — укоряюще воскликнул Гарри. — Я не за тем…
Под насмешливым взглядом тёмных глаз он смешался.
— Ну правда ведь. Просто неудобно было бы в гости идти чёрте как, чёрте в чём…
— Да успокойся, я понял. Я вот тоже с утра в ванной долго сидел.
Гарри поднял на него глаза:
— Серьёзно? — И пригляделся. — О, и правда. Побрился, неужели…
Крёстный показал ему кулак.
— Не нарывайся, зануда. Думаешь, я не знаю, что ты с самого приезда не брался за расчёску? До сегодняшнего дня. Ладно, идём. Нам пора.
И, оставив оскорблённого крестника позади, шагнул в камин.
* * *
Драко Малфой был смертельно обижен.
Сириус с Северусом уже по очереди наведались к Драко и с почти одинаковыми ироничными усмешками рассказали о стремлении Гарри дружить с ним. Разумеется, Малфой только сурово смотрел на своих информаторов, и они, надеявшиеся увидеть растаявшего от счастья Драко, ушли разочарованные.
Потому что улыбался от уха до уха и смеялся в подушку Драко потом, когда оставался один.
Порой он злился сам на себя за такую чувствительность. Мерлин и Моргана, да даже вейла перед партнёром не вела бы себя настолько по-дурацки! Драко, ты же слизеринец, привязать к себе этого парня – да раз плюнуть! Даже принципиальный натурал Нотт сдался, когда Драко надо было на спор его в себя влюбить. А уж Поттер…
Но подобные проблески идеально-малфоевского разума бывали очень редко. Обычно Драко просто умилённо вспоминал маленького уверенно смотрящего ему в глаза Гарри – своего соперника по квиддичу; сердито и презрительно сверлящего его взглядом Гарри; недоверчиво и опасливо слушающего Гарри; с понимающей жалостью мысленно благодарящего его Гарри… И совершенно не идентифицировались воспоминания о последнем его визите. Поттер обнимал его, гладил по голове и прижимал к себе так надёжно и как-то знакомо, что Драко даже запутался, где реальность, а где его мечта. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы откинуть в сторону такие родные фантазии о семье и доме, чтобы не поднять голову и не чмокнуть Поттера в чётко очерченный подбородок. Вряд ли бы герой оценил такие жесты.
Теперь же воспоминание о тёплых надёжных руках на плечах и нежных пальцах в волоса стало одним из самых ценных в копилке Драко.
«Ты чёртова слюнявая хаффлпаффка, Драко Малфой», — ругал себя он после таких мыслей (а значит прерываясь только на сами воспоминания).
А ещё Драко почему-то побоялся писать Гарри. Ему и мать постоянно напоминала об этом, и Северус, и Сириус… Но он боялся. В конце концов, приятней считать, что Гарри БЫ ответил, чем пытаться не обращать внимание на боль, когда он проигнорирует письмо.
В результате он убедил себя, что Гарри должен сам ему написать. Ведь если тот хочет дружить, то уж наверняка пришлёт хотя бы маленькую записочку?
Не прислал.
Так что Драко Малфой был смертельно обижен.
Одним вечером Нарцисса постучалась в дверь сына:
— Милый, прекращай дуться и выходи. У нас гости.
Драко застонал и ткнулся лицом в подушку.
Опять Сириус или Северус – неважно, ведут себя почти одинаково – буду намекать на всё подряд, выпытывать, каково Драко без любимого и нет ли у него в предках всё-таки вейл – разумеется, шутя. Умереть со смеху можно.
Поттера им для издевательств не хватает, видите ли.
Обречённо вздохнув, Драко сел на кровати и ответил матери, что скоро придёт.
Потом поплёлся в ванную, приводить себя в порядок.
Он уже спускался в гостиную, когда вдруг услышал такой знакомый идорогой голос:
— А где Драко?
Назвать наступившее состояние Драко удивлением – значит слегка приуменьшить проблему. Пожалуй, он впал в глубокий шокированный ступор.
Гарри? Здесь? Но почему? И почему мама не предупредила? А почему он не написал, не сказал? И почему эти два партизана не рассказали? И с какого перепуга он вместо этой уизлевской берлоги выбрал малфоевское поместье? И как…
— Ммм, думаю, ты можешь пойти позвать его. Его покои…
Драко бесшумно рванул обратно и скользнул в свою комнату.
Дёрнулся к зеркалу – нет, он всегда выглядит великолепно. В комнате бардак... нет, неизменный идеальный порядок.
В результате Малфой решил пока скрыться в ванной.
Буквально через полминуты раздался стук в дверь.
— Драко? Ты скоро?
Тот вздохнул поглубже и громко сказал:
— Заходи, я сейчас.
Драко ещё раз пригладил волосы, осмотрел себя и открыл дверь.
Гарри стоял посредине комнаты и оглядывался.
Он был такой…
Пытаться перечислить все эпитеты, возникшие у Драко в мозгу в данный миг – значит потратить чертовски много времени и придумать пару сотен новых слов.
Ему было очень приятно, что Гарри явно подготовился к встречи с ним. Или с матерью – всё равно. Новая мантия, меньше чем обычно растрёпанные волосы, лёгкий аромат парфюма, начищенные ботинки.
Мммм, с таким мужем хоть к королеве на приём.
Драко, успокойся! У тебя нет мужа, а с Поттером вы просто… стоите и смотрите друг на друга. Верней, ты пытаешься поймать упорно ускользающий зелёный взгляд.
— Здравствуй, Поттер.
Тот вздрогнул и перевёл на Малфоя обиженный непонимающий взгляд.
— Привет. Но мы же, вроде, по именам обращались…
— О, конечно. Я думал, мы собираемся стать, — Драко слегка поморщился, — друзьями. И почему-то я считал, что друзья хотя бы переписываются на летних каникулах. Учитывая, что я уже достаточно ярко показал своё стремление к подобным отношениям, была твоя очередь предпринять хоть что-нибудь. Ещё вопросы?
Гарри выглядел так, как будто пытался сходу сварить Живой глоток смерти: вроде слова знакомые, а смысл почему-то не ясен.
— Погоди, но я писал тебе! Это ты не ответил! И я решил, что тебе не хочется переписываться с… ну, со мной.
Что?
Драко уставился на любимого, стараясь отыскать в его лице хоть малейший намёк на смех. Но нет, тот был серьёзен и взволнован. Он действительно писал и действительно решил, что Драко расхотел общаться с недалёким гриффиндорцем.
Пф, конечно, щас прям. Не дождётся.
А ещё, похоже, Поттера несколько обидело игнорирование его персоны.
— Я не получал от тебя никаких писем.
Гарри шокированно уставился на Драко.
— Что?! Но… но я передавал письмо через Сириуса! Он должен был принести!
Хм, Сириус хоть и вредина, но действительно не стал бы мучать племянника, отдал бы послание от Гарри Поттера сразу.
— Пойдём вниз, там всё и выясним.
Сириус долго недоумевал, куда могло деться письмо. Гарри расстроенно сопел, а сам Драко не мог понять, какое чувство сильней: радость от того, что Гарри всё-таки сделал шаг навстречу ему, или огорчение от утери письма.
Вдруг Сириус с диким взглядом вскочил и, чуть ли не запрыгнув в камин, рыкнул «Площадь Гриммо, 12». Оставшиеся недоумённо переглянулись и молча пришли к соглашению продолжать ужин как ни в чём не бывало. Сириус вернулся минут через десять, злой как тысяча чертей и хмурый как грозовое небо над Лондоном.
Плюхнувшись на своё место, он положил перед племянником письмо, на котором были очень старательно выведены адрес и имя получателя.
У Драко от умиления чуть сбилось дыхание. Он отлично знал почерк Гарри – Северус иногда допускал его до проверки эссе по зельеварению (разумеется, всё равно потом быстро проглядывая все работы). И домашние сочинения гриффиндорского героя были написаны далеко не таким же аккуратным почерком, хотя вообще-то Снейп вовсю снимал баллы за неразборчивость.
Драко сдержал недостойный порыв прижать к груди сначала письмо, а потом и его автора… который как раз несколько нервно провёл рукой по волосам, взъерошивая их. Потом тихо ойкнул и пригладил обратно, пытаясь придать им приличный вид.
Драко мечтательно вздохнул, благодарно кивнул тщетно прячущему ироничную, но сочувствующую ухмылку дяде и отнёс письмо на каминную полку.
— Надеюсь, Гарри, ты не будешь против, если я его потом прочитаю? Раз уж оно всё-таки попало ко мне в руки? — И встретился с зелёными глазами, будто светящимися мягким сиянием.
— Да, конечно. Сириус, а где оно было?
Тот яростно рыкнул:
— Проклятый Кричер! Он забрал у твоей совы почту. Увидев, что благороднейшему наследнику Блэков – это тебе, Драко – пишет грязнокровный враг «великого Тёмного Лорда», он решил, что имеет полное право не отдавать это письмо. Но поскольку уничтожать почту он не имеет права – я уже давно запретил, он только спрятал его в библиотеке, среди книг. Извини, Драко, я понятия не имел, что он настолько свихнувшийся.
Драко подавил кровожадное, но закономерное желание сходить на Гриммо-12 и сказать Кричеру, насколько он разочаровал «благороднейшего наследника Блэков». О, он отлично представлял, КАК домовик потом себя накажет.
Но бросать гостей было как-то неправильно. К тому же, тот дом под Фиделиусом.
А жаль.
— Да ничего. Прочитаю ещё.
Гарри скомканно выпалил:
— Да там ничего особенного, в общем-то. Так, просто… — и смешался.
Драко усмехнулся. А потом повернулся к взрослым:
— Мы вам ещё нужны или можем идти? — На удивлённый взгляд Гарри, он спросил. — Что насчёт того, чтобы полетать?
Поттер нежно улыбнулся.
Драко растаял.
«Как медуза на жарком солнце», в который раз хмуро подумалось ему. «Очень лучистом и радостном солнце».
Мысленно с тоской вздохнув, Малфой поднялся и отправил Поттера за его Молнией.
Уже вечером Драко сидел в своей комнате и, держа в руках письмо, вспоминал прошедший день. Поттер поразительно быстро откинул всё, что было раньше. Все оскорбления в сторону его самого, подружки-зубрилки, всей рыжей семейки, даже в сторону матери… Гарри просто простил ему. Разумеется, Драко был счастлив, но его почему-то не оставляло ощущение ирреальности происходящего. Ну не может быть всё так просто и так хорошо…
Как оказалось, вполне может. Поттер действительно легко общался с Драко, даже когда тот вернулся к привычной манере поведения: язвил, подкалывал Золотого мальчика и с завидной регулярностью говорил о своей неотразимости. Но на сарказм Гарри лишь отвечал не менее ядовито, на каждую издёвку выдавал свою шпильку, а на самовлюблённые фразочки лишь усмехался.
Они, разумеется, не затрагивали никаких щекотливых тем. Хотя оказалось их как-то очень уж много: начиная с родителей и детства и кончая нынешними друзьями. Но, тем не менее, они действительно вполне по-дружески болтали и даже порой сходились во мнениях.
Уже перед уходом Гарри поинтересовался у Малфоев, не хотят ли они прийти на какое-то празднество в честь его шестнадцатого дня рождения. В ответ на одинаково бесстрастные лица он уверил, что отказ нисколько его не обидит. Потому что он прекрасно понимает, как неуютно им будет в толпе шумных Орденцев.
Нарцисса согласилась с ним и велела прийти в начале августа за подарком. Ошарешенно распахнутые глаза Гарри совсем немного не дотянули до диаметра очков.
— Подарок? Но…
— Разумеется, подарок, Гарри. Вы неумолимо становитесь другом нашей с Драко семьи, так что нам бы хотелось сделать Вам приятно.
Гарри благодарно глянул на Нарциссу, а потом на её сына, скомкано бормоча.
— Да, спасибо, конечно, буду очень рад…
Сириус дал крестнику шутливый подзатыльник:
— Успокойся. «Спасибо» было вполне достаточно.
И вот, Гарри пообещался прийти к ним с праздничным тортом, а Сириус шепнул Нарциссе, что заглянет обсудить подарок. Та еле заметно кивнула.
И засим они отбыли.
Драко мечтательно вздохнул. Отчасти по привычке, отчасти под светлым впечатлением сегодняшнего дня.
И раскрыл письмо.
«Привет, Драко!
Думаю, не удивлю, если признаюсь, что совершенно не представляю, о чём тебе писать. Но я честно постараюсь.
Как у Вас дела? Ты там не скучаешь? Я слабо представляю, чем можно заниматься в волшебном мире, когда остаёшься один – читать и летать? Не то чтобы летать было неинтересно – но не всё же время?
Как там Снейп? Разумеется, меня не очень-то интересует, как у него дела, но надо же соблюсти «приличия». Надеюсь, он вас частенько навещает, как и Сириус. Это я к тому, что у них всегда можно попросить что-нибудь.
Кажется, я веду себя как заботливая мамашка, извини. Просто мне действительно интересно и я действительно волнуюсь.
Да-да, мамашка, конечно.
В таком случае, как поживает твоё домашнее задание, Драко? Зельеварение, например?
У меня получается совершенно невероятное соотношение ингредиентов в том эксперименте над Зельем Бодрости. Здесь можно злорадствовать – специально отведённый момент. Постарался для тебя.
Фиделиус в порядке? У меня пока не было возможности почитать про него поподробней, хотя, конечно, надо бы. Доберусь до Сириуса – обязательно возьмусь!
Мне безумно одиноко, поэтому я и пытаюсь завести культурный разговор – как умею. Можешь уничижительно фыркать, но не ругайся.
Какой у тебя всё-таки любимый предмет? Зельеварение? А какой у тебя Патронус?
И ещё один вопрос, больше отвечающий моим личным интересам. Как ты обучался окклюменции?
Всё, пожалуй, идеи закончились. Верней, не закончились, конечно, но скоро я понесу такую чушь, что ты утонешь – если дочитаешь досюда.
Надеюсь на ответ,
Гарри.»
Драко, прижимая письмо к груди, запрыгнул на кровать, уткнулся лицом в подушку и рассмеялся от счастья. Ну как – КАК – такое солнышко не любить? Письмецо немного натянутое получилось, но было бы странно, если бы Поттеру удалось сочинить что-то лёгкое и непринуждённое. Тогда Драко вообще усомнился бы в авторстве.
Но до чего же мило! И почерк…
Драко глянул ещё раз в письмо.
… такой аккуратный, прямо каллиграфический. Очевидно же, что Гарри, волнуясь, выводил каждую букву.
А ещё он попросил ответить. А Драко не ответил.
У Малфоя кольнуло где-то за рёбрами. Нет, понятно, он не виноват. Но Гарри есть Гарри, небось сразу решил, что письмо только вызвало у Драко раздражение.
А ещё Гарри волнуется.
Наследник благородного семейства Малфоев хихикнул в многострадальную подушку.
За него, Драко, волнуется. И за его мать. Волнуется. Боится, что с ними что-то случится. Хочет стать причастным к их жизни. Придёт отпраздновать день рождения…
Раздался тихий стук в дверь, и вошла Нарцисса.
Увидев письмо в руках сына, она вздохнула:
— Только не вешай его в рамочке на стену, хорошо? И под подушкой не храни.
Она скользнула взглядом по кровати. Чуть нахмурилась.
— Надеюсь, когда Поттер сюда приходил, его фотография не валялась так же, как валяется сейчас?
Драко замер. И резко сел:
— Мерлиновы подштанники!
Мать снова вздохнула и, подойдя, ободряюще положила руку на плечо.
— Тихо, милый. Ты же понимаешь, что если бы Поттер увидел это, — она кивнула на рамку с фотографией, — он бы не был так спокоен потом. Краснел, бледнел, смущался – ну, ты и сам понимаешь.
Драко судорожно обдумал эту теорию и облегчённо выдохнул. Да, действительно. Это же Гарри.
— Я пришла позвать тебя на ужин. Спускайся, милый. – Она поправила его чёлку и, улыбнувшись, ушла.
Драко взял в руки ту фотографию. Да, в рамочке, да, под стеклом. Да, Поттер полуголый… И что? Спасибо вездесущему Криви. И умению легилименции. Чёртов малявка теперь уверен, что кто-то украл негативы и все копии. Но не может же он пожаловаться преподам на воровство – только надают по макушке за вмешательство в личную жизнь Золотого мальчика.
А записка о том, что ещё один снимок Поттера будет отомщён унизительнейшим заклятием, смогла отвадить горе-фотографа от фотоохоты за своим кумиром.
А Драко получил несколько изображений Поттера в естественной среде обитания.
Например, спящий четверокурсник Поттер. Трогательней этого Драко ещё ничего не видел. Во сне Гарри выглядит очень грустным и одиноким. Странно, что друзья этого не замечали – только вечно требовали от него что-то, вместо того, чтобы самим давать.
Или вот Поттер, пишущий эссе Снейпу. Очаровательная картина, как он недовольно дует губы и хмурит брови, сменяется тем, что он зарывается пальцами в волосы и обречённо стонет.
Ещё Поттер, почему-то сердитый на своих друзей. Драко всегда было ужасно интересно, что же они сморозили, что у Гарри на лице такое выражение: отчаяние, боль, вина, непонимание, злость и бесконечная неуверенность в себе. Почему-то Драко казалось, что это тот самый момент, когда Поттеру предлагают стать тренером в этой их подпольной учебной организации.
На следующем снимке Гарри сияет от счастья. Драко не был уверен, в чём причина, но думал, что в Чанг. Драко вообще не понял, как Гарри умудрился начать с ней встречаться – более неудачного варианта просто не существовало. К тому же заливать своего парня слезами – не самая лучшая тактика соблазнения.
Бесценная фотография – ликование всего факультета Гриффиндор после победа их чемпиона во втором туре Турнира Трёх Волшебников и сам Гарри, которого восторженно качают на руках.
Сколько же во время Турнира Драко страху натерпелся!.. Хвосторога эта, потом русалки долбаные, Тёмный Лорд, чтоб ему пусто было, психованный Крауч…
Но ведь для Гарри хуже всего было убеждение, что он мог что-нибудь сделать, но не сделал, хотя Диггори сам без мозгов был и вины Гарри здесь нет ни капли. Драко не встал во время минуты молчания в честь Диггори не столь потому, что не уважал его, (хотя ему действительно и не за что было, хотя Диггори разделял его тёплые чувства) сколь потому, что один человек по сравнению со всеми, кого уже убили… и кого ещё убьют – только один человек. Да и гораздо больше, чем Диггори, Драко было жаль Гарри. Тот убивался по хаффлпаффцу – было видно невооружённым взглядом. В первую неделю после последнего тура Гарри было плевать и на Волдеморта, и на Турнир, и на друзей – он всё время был там, на кладбище. Всё время думал, как можно было бы спасти этого Седрика. Да хотя бы заслонить собой… Разумеется, Драко не применял к любимому легилименцию. Но понять течение мыслей Гарри было не так уж сложно.
И венец коллекции (ранее Криви теперь Драко) – фотография Гарри в квиддичной раздевалке. Без рубашки, в обтягивающей форме, раскрасневшегося, уставшего, но весёлого и довольного. И хотя эта фотография не была любимой в копилке Драко, случались моменты, когда от отчаянной нехватки Гарри его спасала именно она. Тогда Драко мечтал, каково будет засыпать и просыпаться рядом с таким Поттером, и неизменно приходил к выводу, что восхитительно.
Драко ещё раз покрепче прижал к себе и фотографию, и письмо. Слава Богу, что у Гарри зрение отвратительное. А может, он увидел фотографию и решил не смотреть из гриффиндорского благородства? Да, это вероятней.
Драко аккуратно спрятал письмо со снимком под подушку и пошёл ужинать.
27.04.2012 Глава 6. Как отмечать один день рождения дважды
— …Гарри, как ты хочешь отпраздновать свой день рождения. Семнадцать лет, такая важная дата…
- Я хотел бы обойтись без всякой шумихи, — быстро ответил Гарри, сразу представив, сколько новых забот прибавит всем это празднование. — Нет, правда, миссис Уизли, хватит и обычного обеда. Только прошу вас, не наваливайте на себя лишних хлопот.
Довольно долгое время Миссис Уизли пристально вглядывалась в него, потом улыбнулась немного печально и пошла по двору. Гарри смотрел, как она помахивает у бельевой веревки волшебной палочкой, как влажное белье поднимается из корзины и развешивается по местам, и вдруг ощутил сильнейший прилив раскаяния за все неудобства и страдания, которые он ей доставляет.
Дж. К. Роулинг, «Гарри Поттер и Дары смерти»
— Юм-юм, Мирамис может летать над облаками!
— А ты разве не знал? — спросил Юм-юм так, будто Мирамис только и делала, что летала по воздуху.
— Нет, откуда же мне знать, — ответил я.
— Ты ещё так мало знаешь, Мио! — сказал Юм-юм.
Астрид Линдгрен, «Мио, мой Мио!»*
Гарри валялся перед камином, раскинув руки и что-то тихо напевая. Он был доволен и счастлив: Малфой оказался совсем не гадиной. Язвой — да, но это не так уж и плохо. Соревноваться с ним в остроумии весьма забавно, хоть и заранее проигрышно.
Конечно, была парочка вещей, которые очень взволновали Гарри. Например, фотография в аккуратной рамочке какого-то полуголого парня, лежавшая на подушке Драко. Поттеру пришлось собирать в кулак всю свою силу воли и всё воспетое Гермионой гриффиндорское благородство, чтобы не рвануться и не глянуть, кто же там на снимке.
Вторая напрягшая вещь — то, что Драко заговорил про «шаги навстречу». В конце концов, это глупо. Дружба — не бартер, здесь не должно быть места всяким «теперь твоя очередь мне хорошее делать». Хотя Гарри уже начал понимать, что Драко просто боится снова быть отвергнутым, и этот «шаговый» бред вызван желанием хоть как-то объяснить то, что сам не написал. Перевод стрелок, мол, ты сам виноват, — это, конечно, глупо, но какое-никакое оправдание.
Гарри удовлетворённо улыбнулся.
— Эй, Гарри!
О, конечно. Он совсем забыл про сидящего рядом Сириуса.
— Мм?
— Ты кажется хотел заниматься окклюменцией?
Ответом на этот вопрос был обречённый вздох. Гарри тяжело сел и, изобразив самые жалобные глаза, посмотрел на крёстного.
— Кажется, было такое. Что, прямо сейчас?
Взгляд побитого щенка не произвёл на Сириуса должного впечатления («Мне ещё тренироваться и тренироваться», — печально подумал Гарри), он лишь дёрнул плечом.
— А почему бы и нет? Сегодня объясню тебе основы. Например, научу очищать сознание.
Крестник непонимающе уставился на него.
— Основы? Научишь?!
— Мдааа, пожалуй вопрос о знании теории я отложу в сторону сразу. Видимо, Соп… Снейп не удосужился даже назвать книги, где можно посмотреть технику и ход процесса. Итак, как надо очищать сознание…
Оказалось, окклюменция даётся легче, когда не воспринимаешь каждое слово обучающего в штыки — не то чтобы Снейп много объяснял, конечно. К тому же весьма затруднительно было избавиться от эмоций, если хотелось только разорвать его на мелкие клочки. Или утопить. Или отдать василиску. Или…
— Гарри! — Сириус, конечно, увидел романтичные картины, всплывшие в фантазии у Гарри, в которых главное место занимала огромная мясорубка, постепенно пережёвывающая профессора. — Я, пожалуй, прекрасно тебя понимаю, но давай-ка заниматься окклюменцией. И Снейп был не таким уж ублюдком в последний раз, когда мы его видели.
Действительно, «не таким уж» — совесть что ли проснулась? А последний раз был, когда ему зачем-то понадобилось посетить штаб Ордена в частном порядке. Они весьма мило нахамили друг другу и профессор снова в разобиженных чувствах ретировался в свою Хогвартскую нору. Гарри хихикнул. Это было забавно. А ещё если воспринимать подколки Снейпа не как личное оскорбление, а как желание выплеснуть яд… в общем, с профессором вполне можно общаться. Даже интересно. Но тем не менее со своим периодически всплывающим желанием скормить Снейпа смертофагу Гарри ничего не мог поделать и подозревал, что иногда это обоюдно. Хотя если приглядеться к профессору и заметить, как часто он дуется — вот прям именно дуется,слова другого не подберёшь! — то становится совсем невозможно сдержать хохот.
Вот Поттер и разулыбался от уха до уха.
— Гарри! Легилименс!
Крестник успел только закрыть глаза и выбросить все глупые мысли про то, какой Снейп внезапно оказался ранимый и понятный.
В этот раз почти удалось поставить блок — Сириус увидел только момент во время установления Фиделиуса, а потом ему снова пришлось любоваться на цветы тёти Петуньи. Гарри решил, что этот образ — самый удачный для успокаивания своих нервов и заморочивания мозгов легилиментам. По крайней мере, работа на клумбах всегда дарила ему некое умиротворение, да и насмотрелся он на них в своей жизни достаточно, чтобы вызывать в памяти гортензии, нарциссы, флоксы, ирисы и прочие несчастные растения без проблем. К тому же это были настолько реалистичные картины, что у Волдеморта вполне могло сложиться впечатление, что Гарри Поттер действительно постоянно думает о прекрасных цветах в саду любимых родственников.
Сириус вздохнул.
— Знаешь, Драко с лёгкостью будет тебя читать. Я слабый легилимент, очень слабый. Драко много сильней. Если ты со мной едва справляешься, то советую не приобретать воспоминаний, которые надо прятать от него.
Гарри недоумённо воззрился на крёстного.
— Например?
Тот якобы задумался.
— Ну, например… Легилименс!
«…Гарри снова упал на спину.
— Знаешь, он такой милый, ты просто не представляешь. Он словно… как не повзрослевший ребёнок. А ещё он, бедняжка, безответно влюблён…»
— Нет!
А в следующий миг Гарри уже подбежал к крёстному и помог ему подняться. Сквозь наигранно старческое кряхтение Сириус, потирая бок, которым врезался в спинку дивана, пробормотал:
— Вот такие, например. Или ему можно смотреть?
Гарри смутился.
— Не... Нет, конечно, нет! Ни за что, это же…
Крёстный усмехнулся:
— Вот видишь. Аааа в кого он там безответно влюблён?
— Эээ… я знаю только, что в кого-то с нашей, дамблдоровой стороны.
Гарри показалось или этот выдох Сириуса был облегчённым?
Вероятно, показалось.
— О, вот как! Какой у нас шустрый слизеринец. Ладно, давай на сегодня закончим с окклюменцией и поговорим о более приятных вещах. — Сириус упал на диван, а Гарри снова лёг на ковёр. Ему почему-то очень нравилось вот так валяться возле камина. Это дарило некое ощущение своего, родного незабвенного Дома-Крепости, что ли. — Как ты собираешься справлять день рождения? Кого пригласишь, что хочешь в подарок, опять же?
Гарри резко сел.
— Ээээ ты такие вопросы задаёшь. А где можно справлять? Не у Фортескью же.
Крёстный усмехнулся.
— Можно справлять и здесь. Когда ты уже доберёшься до книг о Фиделиусе? Если перенести сюда кого-то, то ничего страшного. Он ведь так и не будет знать, где дом находится, не сможет найти его сам. А адрес может раскрыть только Хранитель, верно. Так что по сути можешь позвать кого хочешь.
Гарри просиял. А потом снова помрачнел.
— Я совершенно не умею организовывать все эти праздники. Что мы будем делать — не только есть и болтать ведь? Надо какую-то культурную программу наверное…
— Гарри, не говори чушь. Праздник тебе организуют, хотя вряд ли нужна будет эта «культурная программа». Ты только реши, кого пригласишь.
Выражение лица у Гарри было какое-то странное. И радостное, и шокированное, и горькое… Сириус сел рядом с ним и погладил по спутанным волосам.
— То, что чёртовы магглы не уделяли тебе должного внимания и не дарили любви, это их вина. Надеюсь, они ещё помучаются за это. Но мы-то все тебя просто обожаем, малыш, и хотим устроить тебе праздник с гостями, подарками и огромным тортом. Мы сами хотим. Поэтому я и не спрашиваю, против ты или за. У тебя БУДЕТ день рождения, такой, какой и должен быть. Итак, кого ты пригласишь?
Гарри только выдохнул, глотая непрошенные слёзы и не давая им навернуться на глаза.
— Уизли. Чем больше, тем лучше. Гермиону, ну, ты и сам понимаешь. Можно и Флёр, хотя не думаю, что это будет правильно. Луну. Невилла. Симуса. Дина. Люпина. Тонкс. Кингсли. Профессора Грюма. Директора?.. — Гарри хихикнул. — Снейпа.
Сириус усмехнулся.
— Давай ещё разок подумаем. Против первых пунктов вплоть до Тонкс не имею ничего. Флёр — думаю, они с Биллом и так не придут, у него по-моему дежурство в Гринготтсе тридцать первого. А вот насчёт Кингсли, Грюма, Дамблдора и, светел Мерлин, Снейпа… Гарри, это будет вечеринка…
— Но если миссис и мистер Уизли будут.
Сириус недоумённо похлопал глазами.
— Э. Да, действительно. Ну хорошо, но всё-таки Снейп, Гарри! Он будет совершенно лишним!
Гарри хитро прищурился и с невинной мордашкой кивнул:
— Знаешь, Сириус, а ты прав. Его ведь можно будет пригласить потом к Малфоям, как думаешь?
— Нет! — выпалил тот, поняв, что тогда они будут куковать втроём со Снейпом и Нарциссой — наверняка эти два пострелёнка мгновенно сбегут. — Ты прав, лучше сюда.
— Спасибо. А ещё вы сможете посостязаться в легилименции. Опять же.
Крёстный обречённо покачал головой.
— Что ты делаешь в Гриффиндоре, чучелко?
Гарри горделиво улыбнулся и поднял нос к потолку, подражая небезызвестному Серебряному Принцу.
День рождения прошёл на ура. Молодёжь носилась по поместью, залезая во все комнаты; особенно им полюбился чердак. Помимо вековой пыли там была куча всяких шкафов, полок с книгами и стеллажей со странными артефактами. Только благодаря неимоверным усилиям Гермионы, Луны и немного Невилла никто из ребят не схватился сдуру за какую-нибудь прОклятую вещь.
Пока они исследовали дом вдоль и поперёк, наконец-то не подчиняясь указам старших, в столовой разыгрывалось цирковое представление.
Руководителем-дрессировщиком выступал Дамблдор. Клоунами-антагонистами — Сириус и Северус. Молчаливая публика, представленная четой Уизли в количестве трёх штук, Кингсли, Тонкс, Люпиным и Грюмом, потягивая из бокалов и стаканов сливочное пиво, вино или огневиски, с наслаждением наблюдали за разворачивающимся представлением. Сначала Блэк и Снейп просто обменивались колкостями, издёвками и остротами. Потом Сириус, видимо, вспомнив об интересной мысли Гарри, предложил что-то вроде дуэли окклюментов. В качестве судьи и экзаменатора на правах единственного присутствующего легилимента (не считая Северуса) собственно выступал Дамблдор. В результате соревнование превратилось в перебранку через третьего человека — директора, который всё, что смог услышать радостно озвучивал, чем неимоверно злил обоих мужчин — их блоки рвались с лёгкостью рисовой бумаги.
Всё бы хорошо, но Сириус так и не смог понять, почему Снейп вдруг позволил втянуть себя в этот театр абсурда?
Младшее поколение, устав исследовать закоулки дома, спустилось в гостиную и взялось играть в «Правда или действие». Игра, конечно, маггловская, но прелесть её в том, что волшебники солгать друг другу не могут. Им магия не даст — хотя бы потому, что перед началом игры все дали краткие клятвы «говорить только правду и терпеть бесконечную Риктусемпру, если не выполнили вызов».
Начинал, разумеется, именинник. Почему-то игра из «Правда или действие» стремительно превратилась в «А у кого будет самый постыдный секрет?». В ходе игры все узнали мнение всех присутствующих о самых сексуальных людях Хогвартса, и о том, кто с кем, что, где и когда.
Потом же перешли к «серьёзным» вопросам из серии «А тебе кто нравится?»
Симусу нравился какой-то рейвенкловец на курс старше. После этого откровения Рон долго буравил ирландца испуганным взглядом, до тех пор, пока тот не успокоил Рона заявлением, что соблазнительней всего в людях ум, так что тот может расслабиться. Машинально переведший дух Рон, сразу взвился, как только понял смысл фразы, но его не стали слушать и обратились к следующему в круге. Луна, глядя в потолок, индифферентно молвила, что пока не поймает морщерогого кизляка, замуж не выйдет. Гермиона приложила немало усилий, чтобы после этой фразы не закатить глаза или фыркнуть. Когда же Луна обратилась с соответствующим вопросом к ней, она заявила, что сначала — Т.Р.И.Т.О.Н.ы, потом академия, потом карьера, и только потом, может быть, семья и дети. Гарри снисходительно смотрел на амбициозную подругу, почти на сто процентов уверенный, что она выскочит замуж раньше всех. Гермиона могла сколько угодно строить учёного, но она была неисправимым романтиком. Заметив этот взгляд, Гермиона обратилась к Гарри.
И вот тут произошло непредвиденное.
Гарри уже снова хотел было сказать что-то в роде приглянувшегося в разговоре с Гермионой «Волдеморт на виселице», но слова просто не шли изо рта.
Подруга хитро усмехнулась.
— Что такое, Гарри? Ты влюбился и не знаешь, в кого?
«Вот это я попал», понял Гарри. Потому что все обернулись к нему с такими жадными выражениями лиц, что стало понятно: Гарри будет пытаться перечислять все известные окружающим имена до тех пор, пока одно из них не прозвучит вслух. А верней… Он был почти уверен, что перечисление закончится в момент, когда подруга попросит его назвать имя Драко.
Но спасла его, как ни странно, сама Гермиона. Она заявила, что не имеет ни малейшего желания вспоминать поимённо весь Хогвартс, так что лучше устроить чемпионат по шахматам. Гарри немного удивлённо, но облегчённо вздохнул.
Позвали заодно и взрослых. Всего оказалось восемнадцать человек, учитывая отказавшихся Дамблдора, немного уставшего после борьбы с двумя сильными окклюментами, и троих Уизли.
Гермиона предложила, дабы сократить время «чемпионата», разделиться всем на пары и играть сначала двое на двое. А потом, уже в финале, разделить оставшиеся две пары и провести ещё один полуфинал. Все решили, что это логично.
В результате, по причине добровольной сдачи Луны и Гарри в пользу своих бывших коллег, в финале встретились Рон и Снейп.
Когда Рон это понял, он, как показалось Гарри, тщетно постарался слиться цветом лица с молочной обивкой кресла. Но поскольку рыжая шевелюра этому мешала, тот решил, что надо другу помочь каким-нибудь другим способом, и шепнул на ухо:
— Ты играешь не против профессора Снейпа, Рон. Ты играешь против чёрных фигур. Ну же, соберись, ты не хуже его.
Как ни странно, это помогло. Очевидно, Рон всё-таки сосредоточился на доске и практически забыл, кто сидит напротив, потому что почти перестал нервничать.
Это была эпохальная битва. Разворачивались стратегии в несколько десятков ходов, просчитывались действия противника, делались обманные ходы, воины-фигуры заходились в экстазе от таких талантливых игроков…
Если бы среди зрителей были ценители шахмат, они бы восхищались беспрестанно. Однако зрители были неблагодарные и постепенно переключались друг на друга, болтая, подшучивая, сплетничая…
— Всё. Ничья.
Все удивлённо повернулись на голос, судя по всему, они уже забыв об игроках.
Снейп поднял брови и повторил:
— Ничья.
Рон упал на спинку кресла, откинул голову и вывалил язык на манер утопленника, напоказ измождённый битвой.
Гостиная взорвалась аплодисментами.
Гарри подбежал к другу и ткнул его под рёбра:
— Да ты просто монстр!
С другого бока подбежал Невилл:
— Рон, ну ты даёшь!
Тот пожал плечами:
— Профессор поддавался.
Со стороны Снейпа донёсся холодный голос:
— И зачем бы мне это делать? Мистер Уизли, не оскорбляйте моё чувство такта. Это была честная ничья.
Рон поднял голову и почти круглыми глазами уставился на профессора.
— Правда?..
Тот лишь поджал губы и рассказал привычно холодным голосом, что думает о мыслительных способностях Рона Уизли, чей мозг не способен обрабатывать даже простейшую информацию.
Когда все гости уже ушли, а Сириус поплёлся спать, Гарри взялся разбирать подарки. Когда он сдирал обёртку с маггловской книги от Симуса, на обложке которой была какая-то странная радуга, Гарри только пока не понял, чем же она странная, в окно постучалась сова.
Оказалось, письмо от Малфоя. Гарри аккуратно снял ленту и развернул пергамент.
«Здравствуй, Гарри.
Вопросов у тебя действительно достаточно, но начинать общение действительно лучше всего именно с них.
Дела — отлично, ты видел сам. Все живы и здоровы. Снейп тоже вполне неплохо себя чувствует, жалуется, что Волдеморт истратил остатки своего когда-то гениального разума.
А мамашка — это не самое пугающее твоё амплуа. По крайней мере, оно лучше, чем Герой Магического мира с полным отсутствием инстинкта самосохранения. Да и мне приятно твоё беспокойство.
Каникулы действительно скучные. Домашнее задание у меня уже сделано, и да, зельеварение на Превосходно. Злорадствовать не буду, потому что, например, с ЗОТИ у меня отношения сложные.
В качестве литературы у меня школьные учебники и любимые труды по зельеварению. Они весьма интересны, но когда читаешь одно и то же круглыми днями, становится не на шутку тоскливо. Художественной литературы в магическом мире мало, а та, что есть, либо для детей, либо для барышень в возрасте бесконечного слёзовыделения.
Фиделиус тоже в порядке. И можешь не читать, я тебе всё расскажу... и вообще, лучше забудь. Мы и так тебе безоговорочно доверяем.
Думаю, ты удивишься, но мой любимый предмет — арифмантика. Да, зельеварение — это прекрасно, заниматься им в будущем — отлично. Но арифмантические уравнения для меня отдых и просто приятное времяпрепровождение.
Патронуса у меня нет, Поттер, это не такая уж простая магия, как ты думаешь. При случае научишь, кстати. Я надеюсь, что у моего-то Патронуса рогов не будет.
Ты ведь занимался с профессором Люпиным? На тебя так сильно влияют дементоры? Конечно, сильно, ты ведь даже падал в обморок. Но почему?
Обучение окклюменции прошло весьма мирно. Профессор узнал только мою самую серьёзную тайну. Она занимает все мои мысли, так что это было не удивительно. А по мелочи — из серии, где лежат осколки любимой маминой вазы, с десяток лет назад неудачно попавшейся на пути моей игрушке, летающему джаббернолу, — остались при мне. А как дела с окклюменцией у тебя?
Драко
P.S. С днём рождения, кстати.»
— Даа… Малфой такой Малфой.
Гарри обречённо вздохнул.
Ясно же — очевидно просто! — что это не первый вариант письма. И в черновом поздравление с днём рождения наверняка было в самом начале. Драко не потом вспомнил, что ах! кажется надо проявить вежливость, он специально отправил письмо сегодня — как поздравление… хитрый слизеринец.
Гарри снова издал душераздирающий вздох .
Решив, что читать на каникулах учебники и монографии по зельеварению— это жестокая пытка, наш герой взял пару завалявшихся фунтов, мантию-невидимку, метлу и вышел из дома, щурясь на встающее солнце.
«Хорошо, что Сириус будет спать допоздна. Надеюсь, я успею, пока он не проснётся. Интересно, что Драко понравится?..»
Днём довольный Гарри уже строчил письмо, старательно держа глаза открытыми — очень уж в сон клонило.
«Здравствуй.
Если ты хотел поздравить меня, то не надо было делать вид, что якобы вздумал дописать строку «С днём рождения», только когда привязывал письмо к лапе совы и то по напоминанию домашнего эльфа.
Снейп жалуется на Волдеморта? Что там творит этот красноглазый ублюдок? Побыстрей бы добраться до его крестражей и его самого. И так натерпелись… Да-да, я помню про амплуа героя. Но кто ещё кроме меня?
Да ладно, арифмантика любимый предмет! Ты просто что-то! Я не понимаю ни единого символа, которые вы там используете, а уж заниматься уравнениями для расслабления на досуге… Упасть — не встать.
У тебя проблемы с ЗОТИ, смеёшься? Профессор Снейп же великолепный дуэлянт! (Его Экспеллиармус, столь зрелищно вырубивший Локонса на втором курсе, стал моим фирменным заклинанием. Я сам это только недавно понял, не удивляйся) Да и со мной ты сражался не так уж плохо. Так что разве что потрясающая программа Амбридж притупила твои навыки. А Патронуса вызовем. И чем тебе не нравится рогатый? Это же красиво!..
Кстати, Отряд Дамблдора накрыли именно в то занятие, когда мы тренировали это заклинание. И у большинства получилось. Так что уж у тебя-то он легко пойдёт, учитывая, что ты Серпентсортию на втором курсе использовал.
Дементоры действительно вызывают мои худшие воспоминания, даже почище тех, что вызывал Снейп, ну, ты знаешь. Но я пока не могу рассказать тебе о моей реакции на дементоров. Как-нибудь потом, хорошо?
И, м, знаешь, ты уверен, что стоит так уж мне доверять? Ну насчёт тайны… Просто ты так непоколебимо говоришь. Я считаю, что это не совсем справедливо.
Я честно крепился, но… А что за большааая тайна, о которой узнал Снейп?
Отправляю тебе несколько книг. Надеюсь, понравятся.
До завтра!
Гарри.
P.S. Ещё раз пришлёшь письмо с совой — я тебе голову оторву»
Гарри спустился в гостиную. Там он ещё раз аккуратно уложил купленные для Драко книги в пакет и хотел было кинуть туда же письмо. Но, поразмыслив, приписал:
«P.P.S. В дом я к вам не заходил, просто пакет поставил. Честно»
Потом через камин отправил всё это Малфоям.
И наконец отправился спать.
* * *
Завтра придёт Гарри, завтра снова придёт Гарри. И они снова будут летать, разговаривать, спорить. Может, обсудят домашнее задание по зельеварению и ЗОТИ. Может ещё что-то…
Да не всё ли равно, чем заниматься, если с Гарри?!
Нет, не всё равно, конечно. Вот летать с ним гораздо интересней чем, например, говорить о друзьях. Не то чтобы Драко не о чем было говорить — ближе и верней Блейза ему не найти да и не хочется — но слышать периодически затаённый восторг в голосе Поттера, когда он говорит о Грейнджер, Лонгботтоме, Финнигане (Весь Хогвартс в курсе его бисексуальности!) и всех Уизли (особенно мелкой) неприятно, грустно, обидно и больно.
А что делать? Других тем для разговора у них нет. Как и точек соприкосновения. Хотя завтра Драко собирается расспросить Гарри о его похождениях. Да, конечно, придётся сразу выпить какое-нибудь притупляющее чувства зелье. А то он несколько раз, перепугавшись, точно грохнется в обморок. Например, так случилось, когда отец с мерзким самодовольным выражением лица, к которому примешалась рабская влюблённость в господина (Драко с трудом сдержал тогда брезгливую гримасу и рвотный рефлекс), рассказывал, как в Поттера кидались Круциатусами и Авадами.
В тот раз Драко действительно лишился чувств. Благо, отец решил, что от счастья за Лорда и злости на Поттера, хотя всё равно потом наорал за несдержанность.
С тех пор, как Драко принял свою влюблённость в Гарри, нервы стали совсем ни к чёрту. За один только Турнир трёх волшебников Драко три раза чуть не скатывался в истерику. Спасали только зелья, Блейз и Снейп. Летом отец добавил, постоянно напоминая наследнику Малфоев о его главном долге — избавить мир от всех нечистокровных и рассуждая о мерзости тех, в ком течёт маггловская кровь. Сдерживаться очень помогала окклюменция — спасибо Северусу. Пятый курс: со шрамами «Я не должен лгать» на тыльной стороне ладони, с угрожавшей Гарри Круциатусами Амбридж, с периодическими обмороками Поттера — тоже здоровья не прибавил.
Это ещё не учитывая влияния магии. А ведь аура влюблённого Драко прямо-таки тянулась к ауре Гарри, но поттеровская — могущественная, сильная и потому опасная — буквально обрубала нежелательные связи. Страдали от этого и магия Драко, и психика, и нервы. А что делать?
И из-за всего этого Малфой потихоньку становился истеричным подростком, мучал мать, Снейпа, Блейза и больше всего — себя.
Но теперь вроде положение улучшается? По крайней мере, последние два месяца волшебство у Драко стабильно. Значит, Гарри уже не против подсознательных магических контактов. Это радует.
И вот, Гарри придёт в гости и будет рассказывать, кто и когда хотел его убить… Драко решил заранее запастись Успокоительным и Подавляющим эмоции зельями.
Вдруг в дверь постучали. Драко разрешил войти: это оказался Добби.
— Хозяин Драко, сэр, камином пришла посылка. От кого — не написано, и в дом никто не заходил, только посылку поставили, хозяин Драко, сэр.
Недоумённо похлопав глазами, тот велел принести её.
Это оказалась сумка из какого-то странного материала — очевидно, маггловская. Значит, это от Гарри!
— Спасибо, Добби. Можешь идти.
Домовик поклонился и исчез.
А Драко рванулся разворачивать.
Внутри оказались несколько неизвестных ему книг и письмо.
Разумеется, начал Драко с письма.
После первых двух строчек он вспыхнул и уткнулся носом в письмо. Этот… зеленоглазый подлец. Ну вот зачем он так?! Зачем надо было тыкать Драко носом в его кажущуюся холодность… Неужели слабо было подыграть? Вот же вредина. Читая дальше, Драко мысленно комментировал написанное.
«Что значит: кто кроме тебя уничтожит Лорда? Разве мало авроров, дамблдоров и прочих гениев современности?!»
«Почему у меня проблемы с ЗОТИ, спроси у своей хлещущей магии! Это она мне бреши пробивала! Протего уже даже против Грейнджер не сработает… Ну и Амбридж тоже, конечно.»
«Нет-нет-нет. Рогатого патронуса у меня точно не будет. А вот олениха — с полпинка. Я почти уверен в этом»
«Мерлинова борода, Поттер сделал комплимент моим умениям. Этот день станет моим маленьким праздником, ха-ха»
На замечании про письма с совами Драко тихо и счастливо засмеялся. Действительно, Гарри волнуется. Может, прислать ещё что-нибудь со своим уникальным филином — просто чтобы увидеть, как Поттер будет ругаться из серии «что за дурацкая безбашенность и безалаберность, ты же слизеринец, чёрт тебя дери, что за замашки!»
Надо будет серьёзно поговорить с Гарри с глазу на глаз. И начёт «серьёзной тайны», и насчёт вытащенных Снейпом воспоминаний, и насчёт дементоров, и насчёт второго постскриптума, и, может, попросить снять очки, чтобы проверить свою дурацкую теорию.
И — обязательно — поразмышлять над крестражами.
Собственно, на следующий день, придя в гости к Малфоям, Гарри не был особо против этой идеи. Так что парни ушли во внутренний дворик (как же Драко был рад его существованию, ведь он мог проводить там кучу времени, а не просто сидеть взаперти в четырёх стенах и вылетать под Дезиллюминационными чарами) и улеглись под Кормилицей-Яблоней, которая очень любила опускать людям ветки со спелыми медовыми плодами. Гарри тихо хихикал над «модником Малфоем», пока Драко усаживался поудобней, старательно расправляя мантию, за что добросовестно получил тычок под рёбра. В результате Драко уселся, а Гарри улёгся и спросил:
— Ну что там у тебя в твоём большом списке?
Драко вздохнул поглубже.
— Давай начнём с моей большой тайны, чтобы ты больше меня о ней не спрашивал. Ты правильно понял, что я влюблён в парня с вашей стороны. Снейп увидел в моей голове, в кого. Поначалу он чуть не убил меня за такую глупость, потом подумывал убить его, а потом смирился. Вопросы?
Гарри смотрел на него, будто пытаясь прочитать мысли. А может, и правда пытаясь, но щиты были на месте. Потом вздохнул.
— Поскольку имени ты не скажешь, хотя я вообще-то мог бы помочь, вопросов нет. Что у тебя дальше по списку?
Драко хмыкнул и изящным движением руки откинул с глаз прядку отросших волос.
— Какие воспоминания из тебя вытащил Снейп?
Ответом ему были удивлённо поднятые брови и недоумённый взгляд:
— О, так он не кричит об этом на каждом углу? Это не может не радовать. В таком случае — забудь, что я говорил об этом. Это не то, чем хочется делиться с кем бы то ни было. Раз уж профессор никому не говорит, то он единственный знает. Чему я очень-очень рад. Дальше?
Значит, это про Дурслей, мысленно рыкнул Драко. Что же творили эти ублюдки, что Северус даже не поделился, против обыкновения? Ну всё, дорогой профессор, Вас ждёт несколько дней нытья в качестве пытки. Срабатывает безотказно.
— Дальше. Про дементоров ты не хочешь рассказывать?
Драко сразу пожалел, что задал этот вопрос. Сияющий и лучистый взгляд Гарри тут же заледенел, а расслабленно-радостное выражение лица стало бесстрастным.
— Не хочу, но расскажу. Когда рядом дементоры, я вижу, как умирают мои родители. Слышу их крики и мольбы пощадить сына.
По тугому комку в корле и чёрным кругам перед глазами Драко понял, что обморок всё-таки недалёк.
Гарри закрыл глаза, видимо, вспоминая. Драко же быстро отхлебнул из предусмотрительно захваченного пузырька Успокоительное.
Потом подвинулся к безучастному Гарри и положил руку ему на плечо.
Зелёные глаза распахнулись и уставились на Драко. Тот сглотнул и тихо шепнул: «Извини». Малфой не знал, что там Гарри сумел разглядеть в нём, но через несколько секунд тот понимающе и благодарно усмехнулся.
— Не за что извиняться… Спасибо. Что у тебя там ещё в списке?
Драко понял, что Поттер хочет быстро увести разговор в сторону. Что ж, его можно понять.
— Ну, например, насчёт твоего пост-постскриптума. Гарри, ты — наш Хранитель и желанный гость. Прекрати прибедняться, ладно? И да, я не буду больше слать сов. Пожалуй, не буду. — Драко изобразил задумчивость, в расчёте на…
— Я тебе дам, «пожалуй»! — Гарри резко сел. — Чтоб никаких сов, слышишь?! Если ещё хоть раз…
Негодующего Гарри прервал тихий довольный смех. Ну не смог Драко сдержаться! Ему было так хорошо от тревоги Гарри, защищённо, как в своём родном доме – не родительском, а своём. И окончательно исчез этот стылый, прогорклый бесконечный страх перед человеком, которому всё равно до тебя лично и который сделает из тебя настоящего наследника любыми способами вне зависимости от твоего желания. Люциус остался так далеко со всеми его уничижительно-презрительными и недовольными взглядами на сына…
Драко должен был быть лучшим и желать, требовать всегда всего, чего захочет. Поэтому он рос в какой-то странной атмосфере: с одной стороны, исполняли его любые прихоти, а с другой стороны у него был нешуточный список правил и обязанностей, за несоблюдение которых наказывали… весьма строго.
Тут улыбающийся от уха до уха Малфой наконец соизволил обратить внимание на хмуро надувшегося Гарри, не понимающего почему над ним смеются.
— Прости, прости, просто мне очень приятна такая забота. Я помню, ты мне голову оторвёшь. Я рад, что попал в круг твоих людей. — Тут Драко понял, что сказал, и с трудом сумел не покраснеть. — В смысле, защищаемых тобой.
«Твои люди» — вообще-то Малфой имел в виду не что иное, как «те, кому ты дорог и кто дорог тебе. А ну и те, кто готов отдать ради тебя жизнь, что уж там». Судя по поражённо-умилённому выражению лица, Гарри понял всё правильно — то есть совсем не так, как, быстро поправившись, попытался представить Драко.
Но, благо, промолчал. Малфой же смущённо кашлянул, увлечённо рассматривая траву под ногами.
— Эм, да, ну что же. И я хотел провести кое-какой эксперимент… Не мог бы ты снять очки и посмотреть мне в глаза?
Травинка, которую Гарри крутил в пальцах, замерла.
— Что, — Поттер откашлялся, услышав, как хрипло это получилось. — Что, прости?
Драко нахмурился. Да, пожалуй, эта просьба звучала несколько странно.
— Ну… понимаешь, по-моему, во время ритуала что-то произошло. Мне показалось, что когда ты был без очков, я слышал твои эмоции. Может, проверим?
Гарри вдруг уткнулся лицом в ладони и упал спиной на траву. И тихим подрагивающим голосом прошептал:
— Драко, прости меня. Извини. Пожалуйста, не обижайся, хорошо?
«Мерлина через колено!» Какое там обижаться, он же испугался — это что ещё за истеричные замашки у гриффиндорского героя?
— Я тоже твои услышал.
— И что?
Гарри вновь подорвался, резко повернулся к Малфою и жёстко проговорил:
— Я даже не собирался тебе говорить! Я знаю, почему это произошло и сколько это будет длиться, но я не собирался тебе рассказывать!
О. Значит, Малфой не достоин знать, когда его мысли… ну или не мысли читают.
— Прости, я долго раздумывал, но решил, что вряд ли я буду так уж часто снимать очки, а если сказать, то мы будем нервничать друг рядом с другом… — и всё это время Гарри отчаянно смотрел Драко в глаза, схватив за лечи и сжимая их всё сильней. — Драко, честно, я просто хотел, чтобы мы нормально общались, без напряга. Веришь? — Драко же протянул руку и аккуратно стянул упомянутые очки, не разрывая зрительного контакта с зелёными глазами напротив. Он знал, что Гарри сейчас затопили его обида, и грусть, и боль, и горечь…
А сам он почувствовал безграничную вину. Зеленоглазая прелесть напротив действительно корил себя, злился, стыдился и очень боялся.
Драко улыбнулся и, отцепив от своих плеч ладони Гарри, взял их в свои.
— Верю. Не беспокойся так. Ты почему-то твёрдо уверен, что скажи ты хоть слово — я оболью тебя презрением и уйду… к Блейзу, Снейпу и матери, ну да. А я боюсь, что скажи я слово — ты поймёшь, что со мной нельзя иметь дел и усвистаешь к толпе друзей и поклонников. Давай просто перестанем бояться? Непреложный обет, обоюдный шантаж — да что угодно.
Гарри бесстрастно смотрел на Драко, внезапно успокоившись.
«А, окклюменция. Молодец, неплохо получается»
— Давай. Допустим… ты уже рассказал мне об этом, так что теперь моя очередь. Я бисексуал.
Драко честно постарался задавить в себе ревность и ужас: как Поттер это выяснил?
Тот же вдруг смутился — даже покраснел.
«Мм, щиты всё-таки дали сбой. Ну ничего, я тебя ещё натаскаю»
— Ну. Ты же гей. Я думал, тебе не будет противно, что я... Но если всё-таки…
Возведя очи горе, Драко прервал почти хаффлпаффские излияния:
— Брось. Только вот, — он придирчиво оглядел фигуру Поттера (знал бы тот, в который раз), — теперь можешь меня бояться.
Гарри рассмеялся и потянул Драко лечь на землю.
— Не, тебя я не смогу бояться. Симуса, Джастина — да, а тебя бояться глупо. — Он покраснел ещё сильней и быстро выпалил. — Так ты хочешь знать, почему мы читаем эмоции друг друга?
Драко удивила столь резкая перемена темы, к тому же он так и не понял, почему «его бояться глупо», но Гарри всё равно явно не собирался объясняться.
— И почему?
— Это из-за Фиделиуса. Верней, из-за сильного сходства с древним свадебным обрядом.
Ощущение удара под дых было на удивление реальным. Драко с трудом прошептал:
— С каким-каким обрядом?
Гарри понимающе усмехнулся.
— Да-да, свадебным. Мой вопрос о доверии был схож с вопросом невесты. Твой ответ чётко повторял ответ жениха. И магия, решив, что это неспроста, на три лунных месяца соединила нас такой вот недосвязью. Ну что, Драко? Эй, Драко?
Драко же разгонял сияющие звёзды перед глазами и кидал все силы на совладание с мышцами лица, которые предательски собирались выдать улыбку.
Он почти женат на Гарри Поттере.
Не сдержался. Гарри поначалу непонимающе смотрел на смеющегося Малфоя, а потом хихикнул:
— Ну да, ты теперь вроде как мой муж. Надеюсь, ты не будешь требовать колец и клятв в вечности?
Чуть подуспокоившийся Драко ехидно выдал:
— А почему бы и нет? А ещё детей! Всё, Поттер, не отвертишься!
Гарри буркнул:
— Издевайся-издевайся. Над собой издеваешься, между прочим.
— А если я серьёзен?
На Драко посмотрели как на душевнобольного.
— Помилуй, какое серьёзно? Гриффиндорец-полукровка, которого в ближайшие два года убьют? О, ещё я сделаю тебе кучу детей. Теперь посмеюсь я.
Драко с трудом подавил порыв отхлебнуть ещё Успокаивающего. Убьют его, как же, как будто Малфой это позволит…
Он вздохнул поглубже и решил впечатлить Поттера до шока. Пусть решит, что Драко и в самом деле серьёзен. То есть, конечно, всё и так серьёзней некуда, но Гарри-то это невдомёк.
— Что-что? Гриффиндорец? Да в тебе полно слизеринского, хитрюга. Полукровка? Упал что ли, у тебя родители волшебники, ты чистокровный, хоть и в первом поколении. Да ещё и потомок Поттеров. Тебя убьют? Чёрта с два, полмагического мира с радостью закроет тебя собой. Родишь детей? Да без проблем, Зелье мужской беременности не такая уж редкость.
Через пару минут Гарри тихо спросил:
— Ты же сейчас пошутил про Зелье, верно?
Неужели всё остальное вообще не задержалось у Поттера в мозгу, Мерлин и Моргана!
— Пф. Гарри, ты живёшь в мире, в котором есть Оборотное зелье и Жабросли. И почему же ты в таком случае не веришь в мужскую беременность? Всего-то вырастить на годик матку и на пару лет молочные железы.
После этой реплики прошла почти минута, прежде чем Поттер, очевидно, созрел. Драко почему-то опасался смотреть на него.
— Надеюсь, ты не зовёшь меня под венец.
Драко якобы задумчиво протянул:
— Ну, не сейчас… Мы же ещё несовершеннолетние.
Когда он всё-таки посмотрел на Гарри, то увидел очень печальные и очень отчаянные глаза с горестно изломленными бровями.
— Ой, Поттер, успокойся. Я пошутил. — Увидев блаженное облегчение героя, Драко с трудом задавил вспыхнувшую в груди выжигающую всё боль. Ну неужели было так сложно не показывать своё презрение, свою нелюбовь так явно, Гарри, за что? — Но зелье беременности существует. — Ужас вернулся на лицо героя почти в той же степени. А, так он испугался не замужества, а беременности? Это… радует! — Ну у тебя и реакция, Поттер! Неужели у магглов нет ничего такого? Как они решают проблему с детьми у однополых пар?
Гарри впал в ступор.
— Ну, суррогатное материнство или там...
— Ой, всё, хватит! — Омерзение Малфоя был столь явным, что Гарри расхохотался. — Нет, Поттер, ты серьёзно? Они берут чужого ребёнка?!
— Ну как, чужого. Он быстро становится родным. Ладно, давай сворачивать этот идеологический спор…
— Нет, подожди! — Драко горел гневным желанием выяснить всё до конца. — То есть мать или отец сами отдают своего ребёнка каким-то чужим людям? Ты серьёзно? — Когда Гарри осторожно кивнул, Малфой вскочил на ноги. — Да это хуже чем… чем… чем контрацепция!
Судя по непонимающе поднятой брови, контрацепция у магглов — это нормально.
Драко со стоном осел на землю.
— Какой ужас. Варварство. Кошмар… Послушай, Гарри. Маги никогда не мешают зарождению жизни. Это… это мерзко и подло. Это убийство беззащитного, невинного ребёнка… Бррр. — Драко с то ли страхом, то ли жалостью на лице совершенно искренне содрогнулся, представив это. — Да и потом, магия всегда мстит за это. Тот, кто вздумает пользоваться Контрацептивным зельем — да, всё-таки оно есть — будет потом долго затягивать дыры в ауре. К тому же магам не обязательно заниматься физическим сексом так же часто как магглам, потому что переплетение аур дарит не меньшее наслаждение. Ты вообще знаешь, что такое аура?
— Ну да. Личное пространство людей, что-то вроде... излучения. Кажется, разного цвета может быть, а ещё…
— Так, понятно. Хочешь лекцию по магическому миру, Гарри? Раз уж некому тебе рассказать об этом и пока я в настроении. Но ты можешь спросить потом Сириуса, если хо…
— Нет, расскажи ты!
Драко радостно усмехнулся. Потом вдохнул поглубже и начал:
— У каждого мага есть аура. У неё нет цвета, это, видимо, маггловские прибаутки. Верней у неё есть цвет… но он не цветной, его не видно. Я не знаю, как объяснить, тут дело не в цвете как таковом. Аура мага — это его сила и жизнь. Тот, кто знает, как читать ауру, — например я — может на полном серьёзе рассказать о друзьях человека, его врагах и других эмоциональных связях, зная, правда, их ауры. Ауры друзей обмениваются силами. Враги же выбивают друг из друга куски. Знаешь, сколько у меня было проблем с магией к концу этого курса? Ты чудовищно сильный волшебник, так что каждая наша стычка оборачивалась для меня брешью — спасибо Мерлину, если одной. А сейчас ты вроде не против со мной общаться, а твоя аура совсем не против касаться моей. Только не жужжи, я не выдумываю, а вижу это.
Но Гарри всё-таки перебил:
— Я совсем не против с тобой общаться! — Он нахмурился, будто пытаясь сдержаться, а потом выпалил. — И как выглядит аура?
Драко задумчиво вздохнул.
— Не то чтобы я это вижу глазами. Скорей, чувствую. Ладно, я тебе расскажу, что знаю, но ты сидишь и молчишь! И не смей перебивать! Понял? Пообещай!
Гарри недоумённо смотрел на Драко: что за нервы, в самом деле? Но пожал плечами и кивнул.
— Всё, ты пообещал. Пожалуйста. Хоть руками себе рот заткни. Эта способность — чувствовать ауры — присуща только чистокровным. Ты действительно думаешь, что понятие магглорожденности взялось с неба? Чем чище род, тем ближе люди к магии. Я не хочу нервировать тебя родословной Блэков и Малфоев, так что давай будем приводить пример из Уизли. Итак. Если я правильно понимаю, познакомился ты с Уизелом в поезде. Учитывая особенности его характера, он скорей должен был себя вести как близнецы — бегать, прыгать и бездарно глупо шутить. Но магия близнецов — магия созидания, что бы они там ни созидали. Рон же твой с детства ориентирован на людей. Из-за этого у него сильна подсознательная способность к исследованию окружающего мира, так что он сразу почувствовал твою силу и потому вёл себя до ужаса прилично, даже при том, что стеснялся твоей известности и стыдился своей несуразности. Но про Грейнджер, например, он делал нелестные замечания за спиной и поначалу обходился с ней весьма не по-джентельменски. Тебя он сразу зауважал совсем не потому, что ты Гарри Поттер. Если бы ты ехал в купе, например, с Финниганом, он бы утопил тебя в вопросах, потому что знает твою историю, но полукровка, и потому тебя не чувствует. Когда я к вам зашёл, твоя неконтролируемая магия заполняла всё купе. Уизли будто и не было там, я его даже не заметил — зато ты чувствовался каждой клеточкой тела. Это такое восхитительное и упоительное ощущение, будто… тебя будто рассматривают, изучают, интересуются и желают добра… — Гарри издал то ли всхлип, то ли стон. Драко удивлённо глянул на любимого и впечатлился ужасом в зелёных глазах вкупе с каким-то стыдом на лице. Бедный-бедный Гарри, он так и не понял, что его есть, за что уважать и без шрама на лбу. — Ладно, давай дальше. У чистокровных хватает и других талантов. Например... Если я правильно понимаю, мать семейства Уизли всегда готовит сама на свою огромную семью. Знаешь, что на это способны далеко не все волшебницы? Подумай, сколько ей приходится одновременно поддерживать чар: там режется, там мнётся, там моется, там мешается в кастрюле и так далее. Это ужасно сложно и требует колоссальных затрат магии. Молодая волшебная кровь так не умеет, у неё нет памяти, опыта, так что Грейнджер так не сможет. Кстати, помнишь, в Отделе Тайн ты слышал, как за Аркой Смерти говорили голоса? Это были твои предки. Вот Грейнджер их не слышала, потому что её предков там нет. Потому что у неё нет наследия. Ладно, теперь, пока ты ещё не вздумал выцарапывать мне глаза, закончим с Грейнджер. Да и с Уизли тоже, они хотя и чистокровные, но ведущие к магглам ветки родового древа несколько купируют их способности. Так что теперь перейдём к Малфоям и лично ко мне.
Драко перевёл дыхание. Гарри всё это время очень внимательно слушал, хмуря брови и теребя край рубашки. Заметив изучающий взгляд Малфоя, он улыбнулся:
— Я слушаю и молчу. Ты отлично рассказываешь.
Мысленно умилившись, Драко кивнул и продолжил:
— Если помнишь, впервые мы встретились в магазине мадам Малкин. Сомневаюсь, что ты анализировал этот случай, так что позволь кое-что прояснить. Ты был одет в маггловскую и, прости уж, не очень-то презентабельную одежду. В нормальной ситуации я должен был окатить тебя океаном презрения и гордо молчать, периодически возмущаясь нерасторопностью швеи. Но твоя магия, ощупывающая всё вокруг, включая меня, отбила весь здравый смысл. Я не смог смолчать. Не знаю, понял ли ты, но я вообще-то пытался тебе понравиться. Я красовался, хвастался, хотел дружить. Но вбитые отцом правила знакомства, которым я следовал, разумеется не работали с тобой, так что я провалился по всем фронтам. Суть в том, что ты настолько очаровал меня, что я мгновенно забыл годы малфоевской муштры. Вот что делает способность к ощущению аур — затмевает сознание. В завершение скажу, что ты тут хвалил меня за Серпентсортию на втором курсе. Не буду кокетничать, хвалил не зря. Это заклинание обычно удаётся не раньше четвёртого, просто во мне наследство мощнейших родов — Малфоев и Блэков, так что я умею чуть больше, чем остальные.
Гарри вопросительно склонил голову к плечу. Драко усмехнулся:
— Да, я закончил. Ваши вопросы, аудитория?
Подавив улыбку, Поттер с утрированно серьёзным выражением лица по-детски чётко произнёс:
— А почему я такой прям сильный, учитель?
Драко хмыкнул:
— В роду Поттеров — когда-то многочисленном — ты умудрился остаться последним. Так что все их умения, знания, опыт и магия — всё наследие досталось тебе. А Поттеры кстати — потомки Певереллов, это кое-чего да стоит. И в тебе часть силы Волдеморта. Хм, что ещё… А, ну да. Ночь Самайна — это время, когда магия буквально разлита по миру. И в такое-то совершенно фантастическое время ты победил смерть…
— Стоп, я тут не при чём! Это только потому, что мама… — Гарри натужно сглотнул, — мама отдала за меня жизнь. На первом курсе я убил этой магией любви и защиты Квирелла. И из-за этого Волдеморту нужна была моя кровь для возрожде...
Драко жестом прервал Гарри.
— Ты действительно считаешь, что ты первый ребёнок, которого мать закрыла собой?
Судя по удивлённо расширившимся глазам, Гарри никогда не задумывался об этом.
— О Мерлин, Поттер, есть ли предел твоей доверчивости? Кто это говорил?
— Дамблдор.
Драко обречённо вздохнул.
— Ну да, конечно. Тебе перечислить списком всё, в чём он тебе наврал? — Драко потихоньку распалялся. — И ложь ещё не всё! Он толкнул тебя к Волдеморту и в зубы василиску, если помнишь! Он сунул тебя, Мордред дери, к фоморовым магглам работать вместо домового эльфа! Он Сириуса за решётку засадил!! Он спрятал вашу семью так хорошо, что…
Вдруг Гарри, притянув Драко, ткнул носом себе в грудь. И начал успокаивающе гладить по волосам.
— Ну чего ты так разволновался. Не бойся, о вас я директору ни за что не скажу. И чего-то я ему никогда не прощу, не считай меня наивным.
Драко не сразу переварил то, что там сказал Гарри. Ему было не до того — он дышал. Наполнял лёгкие, кровь, самого себя пленительным ароматом. Гарри пах очень странно, с кучей оттенков: Драко показалось, он почувствовал густой аромат лилий, тающий снег, больничную стерильность… но всё перекрывал другой оттенок — дым и гарь, как будто Гарри долго стоял рядом с костром. Но Драко сразу понял, что это собственный поттеровский горький, грустный и давящий запах — запах пожарища.
Сглотнув слёзы, Драко вник в произнесённые Гарри слова.
— Ладно, хватит, всё со мной нормально. Ты будешь каждый раз лезть обниматься, когда я нервничаю?
Вот такая вот Малфой вредная заноза. Так-то, Поттер.
Но Драко было суждено приятно удивиться.
— А если так, то что? Кто тут угрожал мне приставаниями?
И смутиться. Как удобно, что Поттер сейчас не видит его лицо. А то покрасневший Малфой — слишком редкое зрелище, чтобы оставить в живых увидевшего его.
— Смотри, Поттер, а то я стану серьёзным. Думаешь, много у голубого пожирательского сына, у которого все знакомые — аристократы, потенциальных партнёров? Мы ж до свадьбы ни-ни. Так что осторожней, или однажды твоя девственность пострадает.
— Ха! Почему это моя?
— Потому что я выше и сильнее, кретин.
Судя по молчанию в ответ, Поттеру было, что сказать на этот аргумент, но, кажется, разговор был отложен. Гарри отпустил Драко (уже вернувшего своему лицу обычный цвет) и деланно безразлично опять улёгся на траву.
— Ты, помнится, хотел объяснить мне, почему я выжил в ту ночь.
Драко кашлянул.
— Ну да. Твоя мать наверняка провела какой-то обряд на крови. А ещё я бы сказал, что Поттеры владеют одним из Даров Смерти… Ой, убери эти недоумённые глаза, как-нибудь потом объясню, пожалуйста, не сейчас. Непобедимая волшебная палочка, воскрешающий камень…
— Воскрешающий? Он действительно воскрешает?
Драко нахмурился.
— Только безмолвные загробные души. Это как иллюзия, они — ничто на самом деле. А третий дар Смерти — мантия-невидимка.
Вдруг его осенило. Ну конечно, мантия-невидимка! Случай на третьем курсе! Когда Драко увидел голову без хозяина…
— Поттер! Ты ничего не хочешь мне сказать? — Гарри выглядел настолько уморительно невинным, что Драко даже ответ не понадобился. — У тебя есть мантия-невидимка! Та самая мантия-невидимка!
— Что значит та самая?
— Невидимка, не выцветающая, не теряющая волшебных свойств, прячущая хозяина от любых выявляющих заклинаний. Такая? Такая у тебя? Конечно, а какая же ещё! Я не сошёл с ума, Поттер, я тебе потом почитать об этом дам, пока расслабься. Ваааау, просто фантастика! Тогда понятно, почему все последствия ритуала свелись к одному маленькому шраму на лбу… Так ты никогда не удивлялся, что от Авады осталась только молниеобразная метка? Всё-таки ты доверчив, как щенок, Поттер. Надеюсь, по крайней мере я твоё доверие оправдаю.
Гарри слегка ткнул его локтем.
— Наоборот, это вы мне доверились.
О, ну да. А Гарри — это так, ошибка природы, он верит всем и никуда не денется.
— С тобой спорить — себе дороже. Пусть так, мы тебе. Хотя у меня другое мнение.
Драко каждую секунду надо было сдерживаться, чтобы не ляпнуть что-нибудь компрометирующее, вроде «И вообще, я тебя люблю», или «А выходи-ка ты за меня замуж», а ещё «Я тут от тебя детей хочу, знаешь» и тому подобное. Только фамильная малфоевская выдержка ещё спасала его от побега испуганного Поттера в камин.
Гарри тяжело вздохнул. Драко краем глаза отметил поднявшиеся и опустившиеся рёбра. Улечься бы…
Хм. Он же обещал приставать. Так что мешает?
— Поттер, а, Поттер? Не против поработать подушкой?
Ещё один горький вздох.
— Ложись, что уж там…
Довольный Драко переместился и бодренько улёгся затылком на живот Гарри.
— Не тяжело?
Гарри промычал что-то отрицательное.
— Отлично.
Несколько минут они просто лежали, глядя в небо, мелькающее меж малахитовых ветвей с золотыми плодами. Яблоня опустила к ним ветки, предлагая яблоки. Гарри только мягко погладил шершавую кору ветки — в конце концов лёжа есть неудобно, а вставать не хотелось. У Драко же глаза и вовсе были закрыты.
Он хихикнул:
— У тебя живот бурчит.
Гарри недовольно фыркнул.
— Спорим, у тебя тоже. Это проходят нормальные физиологические процессы.
— Да ладно, ладно. Я же не возмущаюсь. Просто это забавно.
Недовольно вздохнув, Гарри спросил:
— Так что там с крестражами?
Драко потёрся затылком о напрягшиеся мышцы поттеровского живота.
— Что-что. Откуда ж мне знать, где их искать? Единственная зацепка — дневник. Где он был до того, как попал в Хогвартс?
— Ну как, где… Я своими глазами видел, как его твой отец подкинул.
Где же Гарри перед вторым курсом встречался с Люциусом?
А, Косой переулок, книжная лавка. Уизли. Видимо, Волдеморт чуть не поглотил мелкую.
— Значит, ближайшие прихлебатели Волдеморта.
Гарри хмыкнул.
— Знаешь, а не может быть какой-нибудь крестраж в Гринготтсе? Просто знаешь, Волдеморт небось считал ключик от сейфа знаком принадлежности магическому миру. Наверное, ужасно завидовал тем, у кого он есть… Он не мог отдать крестраж Лестренжам?
Драко хмыкнул.
— Ты неплохо его понимаешь… Знаешь, а мог. Потому что если уж он моему перебежчику-отцу доверил часть души, то уж тётке Белле точно отдал. Надо бы попасть в её сейф… Что ещё у нас есть? Что мы вообще знаем о змеелицем лорде?
Гарри призадумался и выдал всё, что смог вспомнить:
— Его настоящее имя — Том Марволо Реддл. Отец-маггл сбежал по окончанию действия приворотного. Мать-ведьма рано умерла. Назван Марволо в честь деда. Потомок Слизерина. Вырос в приюте.
Драко нахмурился, припоминая.
— Марволо, Марволо… Потомок Слизерина. А! Ничего себе! Это же Гонты! Неплохая родословная, вот почему маггловская кровь ничего не решала. К тому же Том последний в роду. Кстати, сомневаюсь, что тебе это понравится, но у него тоже хранится артефакт Певереллов, кажется, некое кольцо.
Гарри призадумался.
— Объясни мне потом кто такие Певереллы. И давай мы крестражи обсудим как-нибудь вместе со Снейпом и Сириусом, а? Мы ведь не можем сами проверять наши теории. Так что уж дёргаться…
— Знаешь, вчера Снейп был какой-то очень странный. Обычно он любит ходить к нам в гости, заниматься со мной, говорить с мамой… А выглядел так, как будто просто выполняет надоедливую работу и ему не терпится вернуться обратно в свою нору.
— Эээ… — недоумённо протянул Гарри. — Может он девушку нашёл? — И даже раньше, чем Драко высказал своё объективное мнение по поводу это теории, сам себя прервал. — Да, глупая мысль. Какое-нибудь очень серьёзное исследование?
Драко задумчиво покачал головой.
— Я бы знал. Он всегда рассказывает мне о своих научных идеях. Даже если у него что-то очень интересное получилось внезапно, он вызывает по камину или присылает сову. Нет, дело не в этом. Он очень странно выглядит, как будто он живёт в иллюзорном мире мечты и ради нас — будто от будильных чар — из него вынырнул.
— Ну, может, ему скучно. Вот начнётся учебный год — посмотрим, хорошо? А сейчас пойдём на мётлах погоняем… или ты хочешь поговорить о Снейпе?
У Гарри был такой недоверчиво-испуганный голос, что Драко рассмеялся.
— Ладно, сжалюсь над тобой, доблестный гриффиндорец. Давай летать.
Он с сожалением поднялся с на удивление удобного в качестве подушки живота и направился в дом за метлой.
* А вообще, почитайте «Мио, мой мио!», люди, кто не читал. Увидите много-много параллелей…
Кстати! Приветствуется критика и поправки, если вдруг захотелось. Это мой первый опыт макси без беты, так что я малец стремаюсь. (Ну, сообщить об этом в шестой главе — это самое оно.)
И ещё. Если не лень будет кому ответить... Как лучше: выставлять главы ТАКОГО размера раз в неделю или раза в три поменьше и в столько же раз чаще?
Спасибо за внимание.
05.05.2012 Глава 7. Как вытаскивать из могилы смертельно влюблённого
Потом Снегг сказал:
— Все эти годы… я думал… что мы оберегаем его ради нее. Ради Лили.
Снегг смотрел на него [Дамблдора] с ужасом:
— Так вы сохраняли ему [Гарри] жизнь, чтобы он мог погибнуть в нужный момент? Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас.И думал, что делаю все это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили.
Дж.К.Роулинг «Гарри Поттер и Дары Смерти»
Такой вот парадокс: мы совершаем подвиги для тех, кому до нас нет никакого дела, а любят нас те, кому мы нужны и без всяких подвигов.
Лосяш, «Смешарики»
Любит, потому что любит; не любит, потому что не любит – логика чувств и страстей проста.
Александр Герцен
Почти весь оставшийся до учёбы месяц прошёл для Гарри в метаниях между Сириусом, Уизли и Малфоями. Но он ничего не имел против, это было весьма весело.
Он радовался своим успехам в окклюменции и улучшению отношений с Драко… А вот поведению друзей радоваться не очень получалось. Рон беспрестанно бурчал что-то про хорьков, а Гермиона многозначительно (а для Гарри весьма однозначно) улыбалась, подмигивала и игриво поднимала брови, как только в разговоре хоть как-то упоминался любой из Малфоев.
На исходе каникул, уже после посещения Косого переулка, произошёл сдвиг в деле с крестражами.
Гарри полусидел-полулежал на диване в гостиной, тоскливо глядя на «Родословную чистокровных семейств», открытую на описании древа Блэков.
Мимо брёл Кричер и неодобрительно бормотал что-то про чёртовых полукровок, оскверняющих древние фолианты. А Гарри вдруг его спросил:
— Скажи, Кричер, а что произошло с Регулусом? Ты ведь наверняка знаешь.
Домовик захлебнулся оскорблениями (чего с ним никогда не бывало) и наступила тишина. Гарри, испугавшись такого резкого выключения звука, оглянулся на несчастное создание. Кричер широко (хотя куда уж шире) распахнутыми глазами смотрел на Поттера.
— Кричер, пожалуйста, расскажи.
То ли слово «пожалуйста» повлияло на домовика совершенно волшебным образом, то ли ему уже давно надо было с кем-то поделиться, но старичок выложил всё. Как Волдеморт заставил Кричера выпить зелье, как забеспокоился хозяин Регулус, а потом подменил медальон в странной пещере на берегу моря, как он погибал от яда и как Кричер не смог исполнить волю хозяина. Что медальон периодически начинает излучать очень тёмную ауру, так что даже Кричеру становится страшно.
Гарри с трудом переварил всю эту сногсшибательную информацию. Потом вспомнил, что Добби, пообщавшись с крестражем – дневником Реддла – перестал уважать и слушаться хозяев, прямо ка Кричер сейчас… Истончилась его связь с кровью владельцев.
Или это совпадение ничего общего с крестражами не имеет?
А может, этот медальон действительно крестраж? Вполне в духе Волдеморта засунуть кучок своей пропащей душонки во что-нибудь в меру древнее и ценное…
— Скажи, Кричер, а где сейчас медальон? Я знаю, как его уничтожить.
Эльф убежал в свою кладовку, а потом вернулся и дрожащими руками протянул Гарри массивный, такой знакомый…
— Хей, а я помню этот медальон! Его ещё никто не мог открыть, верно?
Кричер медленно покивал, уши трепетали от каждого движения.
Гарри задумчиво провёл пальцем по змеистой букве S. Слизерин, видимо. Салазар Слизерин. Да, пожалуй, крестраж. Вот это да…
Он слегка стукнул по изумрудам пальцем и повернулся к Кричеру:
— Спасибо тебе. Не расстраивайся, уничтожить такой артефакт очень сложно. Он страшно тёмный. Но мы это сделаем. Хочешь увидеть?
На этот раз домовик так сильно замахал головой, что пучки волос в его ушах образовали две белые полоски в пространстве.
— Кричер хочет, ведь Кричер не исполнил приказание хозяина…
— Тогда Сириус обязательно призовёт тебя, когда надо будет. И ещё раз спасибо. Ты молодец.
Кричер не выказал особенного восторга по поводу похвалы и, будто забыв, что сейчас произошло, побрёл дальше, продолжая бормотать про честь Блэков и «чёртовых грязнокровок».
Гарри же побежал к Сириусу. Через пару минут они уже вызвали Драко, и он велел им немедленно приходить. Из Блэкомалфой-мэнора (как окрестил про себя этот дом Гарри) они попытались вызвать Снейпа, но не смогли. Удивлённо переглянувшись, устроили маленький совет. Решили постараться дозваться Дамблдора и воспользоваться его камином. А если он не ответит – то Сириус аппарирует к воротам.
Дамблдор ответил.
— Да, молодые люди, в чём дело?
Переговоры взял на себя Гарри.
— Здравствуйте, профессор Дамблдор. Можно нам пройти через Ваш камин к профессору Снейпу?
Удивлённый директор, разумеется, позволил.
К этому моменту плохое предчувствие всерьёз холодило Гарри кровь, так что он буквально вылетел из кабинета директора и понёсся в подземелья. Почти до обморока перепуганный Драко ненамного отставал от него, а чуть впереди легко бежал чёрный пёс.
Добравшись до покоев Снейпа, остановились, прекрасно понимая, что на двери висит с десяток заклинаний. Сириус, как самый опытный в плане защиты и взлома её, взялся за дело. В списке охранных чар параноика-зельевара оказались пароль, двустороннее заглушающее, три оповещающих, два отталкивающих (даже постучаться нельзя!), одно распознающее личность и даже одно специфически легилиментативное. К концу вскрытия всего этого набора Сириус уже стирал пот со лба:
— Да зачем же столько-то? Что он там хранит, галлоны ядов?
Драко хмыкнул.
— Да вроде нет. Ты закончил?
Сириус устало кивнул:
— Да, можно заходить.
Юноши аккуратно заглянули. За дверью оказалась на редкость мрачная прихожая, а напротив – короткий коридор. Сириус, из каких-то собственных соображений обратившийся собакой, бесшумно следовал за ними. Пройдя коридор, они оказались в гостиной – хотя гостей тут вряд ли так уж часто принимали – слишком пыльно, холодно из-за не горящего камина и душно (Драко сердито проворчал, что Проветривающие чары не такие уж сложные и тут же их использовал).
Гарри почему-то шёпотом спросил:
— И где же может быть Снейп?
Драко задумчиво потёр лоб.
— Кухню он не уважает, а личная лаборатория не здесь. Вешать Заглушающее на дверь он бы не стал, если бы был не в комнатах. Видимо, он в спальне.
И Драко повернул направо, в маленький переходик, закончившийся тяжёлой дверью, из-за которой, прислушавшись, они услышали голос Снейпа. Что-то вроде «Прости меня, будь со мной, я знаю, что ты меня ненавидишь, но чем этот напыщенный болван лучше, Лили?»
Только Гарри начал задумываться, при чём здесь его мать, как увидел на лице Драко выражение чистейшего шока: приоткрытый рот, будто парню было сложно дышать и почти круглые ошеломлённые глаза. Малфой, уже совершенно не скрываясь, рванул дверь и влетел в комнату.
Сириус, прижав уши и, тихо поскуливая, последовал за ним. Если Гарри хоть что-то понимал в реакции собак, то Гриму сейчас было стыдно и грустно.
Глубоко вздохнув, он тоже шагнул в спальню и с трудом сдержался, чтобы не выскочить обратно.
Северус Снейп – сальноволосый ублюдок, летучая мышь подземелий, бессменный двойной шпион, один из самых сильных людей, которых знал Гарри; Северус Снейп стоял на коленях и плакал.
Он стоял так, будто на кровати перед ним кто-то сидел. Смотрел с невероятным отчаянием, бесконечной горечью этому несуществующему человеку в глаза. И со слезами на щеках уговаривал вернуться, простить, быть с ним… Обещал, что сделает счастливой, исполнит все желания, убьёт Волдеморта… Но судя по какой-то почти звериной тоске, сквозившей в его взгляде, движениях и словах, сидящая на кровати не желала соглашаться.
Драко дышал через раз, стоя рядом с Гарри будто громом поражённый. Сириус лёг на пол и спрятал голову под лапами и хвостом. А Снейп… Снейп даже не заметил, что кто-то пришёл. Кажется, он сейчас не обратил бы внимания даже на разрушение Хогвартса.
Гарри нахмурился. С кем это говорит Снейп? И что у него с мозгами?...
Вдруг он заметил, что на длинном пальце с тёмным от изготовления множества ингредиентов ногтем, надето кольцо…
Гарри почувствовал, как на лбу выступает холодный липкий пот, а руки начинают мелко дрожать. Если он прав, то Снейпа, может, уже и не вернуть…
— Драко. Скажи, какой у Певереллов герб?
Тот, с трудом оторвавшись от профессора, перевёл отчаянный взгляд на Гарри.
— Что? Герб Певереллов? Но зачем…
— Драко, быстро.
Тот пожал плечами, достал палочку и вывел в воздухе круг и пересекающую его вертикальную черту, заключённые в треугольник.
Гарри обречённо застонал.
— Видишь кольцо у Снейпа на пальце? Я готов поспорить, что в него вставлен Воскрешающий камень. Проклятая смертельная обманка…
Драко совершенно сумасшедшим взглядом глянул на кольцо.
— Спаси нас, светел Мерлин… Да это же тот самый, что хранился у Гонтов! Неважно. — Он резко повернулся к Гарри. — Так, Поттер. Во-первых. Поклянись, что ты никогда не будешь говорить Снейпу о том, что слышал здесь! Это важно!
Ошеломлённый Гарри пообещал. Драко как-то очень странно улыбнулся.
— Если будет спрашивать, то скажем, что он только что-то беззвучно шептал. Сириус, ясно?
Усевшийся рядом с ногой крестника пёс кивнул.
— Отлично. Сейчас я сниму этот чёртов перстень и останусь со Снейпом. Вот только боюсь, иллюзия не исчезнет. Так что вам надо будет как-нибудь уничтожить камень. Желательно чем-нибудь необратимым, типа Адского пламени. Сириус, ты умеешь..?
— Я знаю, где достать яд василиска, — невозмутимо отрапортовал Гарри. — И ещё, крестражи ведь можно им убить?
Драко удивлённо и уважительно глянул на Гарри. Тот иронично-вопросительно поднял брови.
— Ну да. Тогда уничтожите эту каменюку с помощью василиско…
— Стой, дай мне полминуты, надо сгонять домой. Через камин Снейпа можно сейчас пройти?
Сириус тихо гавкнул, кивнул и побежал обратно в гостиную. Гарри устремился за ним.
Крёстный включил камин Инсендио, а Гарри призвал Летучий порох. Выпалив адрес, вывалился на Гриммо-12 и метнулся в свою комнату за метлой.
Уже вернувшись обратно к камину вдруг остановился.
— Кричер! Скорей сюда!
Домовик с натужным хлопком материализовался рядом.
— Я сейчас иду уничтожать тот медальон. Пойдёшь со мной?
— Да, да, Кричер хочет, Кричер пойдёт...
Эльф схватил Гарри за руку, кривясь от омерзения – прикасаться к сыну грязнокровки, какая гадость... Поттеру было сейчас не до идеологии Кричера, поэтому он кивнул и нырнул вместе с ним в камин.
Не слушая возмущений Сириуса по поводу «этого маленького рассыпающегося предателя», Гарри рванул к Снейпу и Драко. Только увидев Гарри, Малфой тут же стянул с пальца профессора кольцо. Судя по не изменившемуся поведению Снейпа, иллюзия, как Драко и боялся, не исчезла.
Гарри поймал брошенный ему перстень и побежал прочь из апартаментов профессора, кликнув за собой Сириуса и Кричера. Минут через десять бега они с крёстным уже стояли в туалете Плаксы Миртл и пытались отдышаться. Тут же рядом материализовался эльф. Когда Гарри смог-таки наполнить лёгкие, он приказал входу открыться. По взгляду, которым уставился на него Кричер, Поттер понял, что только что стал для этого старого чудика новым богом. Ну да, темнейший дар чистокровных семей… Хотя совершенно не понятно, что же в нём такого тёмного.
Вдруг в карманах что-то ощутимо потяжелело. Гарри понял, что медальон отозвался на талант, принадлежавший только потомкам его создателя – Салазара Слизерина. Ладно, это легко объяснить. Но почему тогда кольцо тоже отреагировало на серпентарго? «Ай, ладно. Пусть только эта чёртова салазорова висюлька ничего не придумает, пока мы не дойдём до василиска», — взмолился Поттер. Они нырнули в лаз и побежали к следующему проходу. После второй фразы на серпентарго Гарри начал чувствовать, что внутри медальона – тяжёлый, злобный, жаждущий крови и смерти обломок волдемортовой души. И, что самое странное, то же самое ощущалось и в перстне.
Первый ядовитый клык Гарри воткнул в камень кольца. И тут же по пещере разнёсся почти такой же предсмертный леденящий душу вопль, что и на втором курсе.
Крестраж! Это был крестраж!!
Гарри ошеломлённо смотрел на обломки камушка. Он был одним из Даров смерти, он был артефактом Мраксов, он был крестражем Волдеморта и он чуть не стал причиной смерти Снейпа. Перстень Гонтов, законное кровное наследство Тома Реддла, пришедшее от Певереллов.
«Простите, прадеды Певереллы, но так будет лучше», — мысленно обратился к предкам Поттер, про которых уже знал достаточно.
Вдруг его в его голове раздался отчаянный вопль Драко: «Гарри!».
Памятуя о существующей между ними связи, Поттер не решился игнорировать его. И потому снял рубашку, накидал туда клыков и выпалил:
— Нам срочно надо вернуться! Кричер, ты можешь перенести нас с Сириусом в ту комнату, куда мы пришли?
Домовик закивал головой («И как она не отваливается», – чиркнула у Гарри по краю сознания мысль), вцепился на удивление крепкими пальцами в руку Поттера и загривок Сириуса, и через секунду они стояли в гостиной декана Слизерина.
Из спальни доносились очевидные звуки дуэли.
Бросив метлу и импровизированную сумку, Гарри сунул Сириусу медальон со словами «Всади в него клык тоже», прошипел медальону «Откройся», догадываясь о защите на нём, и рванул в спальню. Зрелище его ожидало пугающее: Драко был зажат в угол и отбивался только чудом. Снейп с совершенно безумным выражением лица кидался в него помимо Круцио ещё множеством неизвестных Гарри («Смертельно пыточных, если верить моим знаниям латыни», — испуганно подумалось герою) и чаще всего мелькала некая «Сектумсемпра».
Гарри выпалил «Петрификус Тоталус» и Снейп упал. А следом за ним и Драко сполз по стене, к которой прижимался. Он обхватил голову руками так, будто боялся, что она сейчас расколется на несколько частей. Гарри спеленал профессора Инкарцеро, подошёл к Малфою и сел напротив, положа руку на плечо.
— Что с тобой?
Драко пустыми глазами смотрел в пол:
— Легилименция. Он мне мозг наизнанку вывернул.
Гарри всполошился:
— Что сделать? Мадам Помфри? Какое-нибудь зелье из снейповых запасов?
Малфой чуть нахмурился. Он говорил с паузами, тяжело и немного невнятно:
— Пожалуй, второе. У Северуса наверняка должно быть что-то, что помогает после такой атаки. В конце концов, Волдеморт тоже легилимент, а Снейп двойной шпион… Двойным шпионам никогда не доверяют полностью.
Гарри кивнул и подбежал к тумбочке возле кровати, бормоча:
— Простите, профессор, потом меня отругаете, если сможете…
Не рассчитав силы, резко выдвинул нижний ящик и выдернул его из тумбочки совсем. Гарри удивился тому, что уловили его уши: он не услышал страшный грохот ящика, но прекрасно услышал мучительный стон Драко, которому столь громкие звуки приносили дикую боль. Никаких зелий в этом ящике не было, только бумаги. Во втором оказалось лишь несколько фотографий, но Гарри было не до них. А вот в верхнем он нашёл несколько рядов разных зелий. Он схватил по одному из каждого ряда.
— Ладно, Драко, ты же знаешь, я идиот в зельях! Скажи, от чего они могут быть?
Гарри откупорил все пузырьки и дал понюхать Малфою. Первое тот определил как обезболивающее и выпил. Когда ему сунули второй, он тут же отшатнулся и понимающе-горько хмыкнул:
— Яд. Маленькая уловка, чтобы казаться самому себе хозяином своей жизни… Я понимаю Северуса. Убери это обратно, Гарри. Давай следующий.
В нём оказалась та же основа, что и в Эликсире улучшения памяти, Сыворотке правды и Зелье против заклятий подчинения.
— Логично предположить, что это то, что надо. Никаких вредных ингредиентов я не чувствую, судя по цвету и консистенции оно лечебное. Давай.
Гарри аккуратно влил его Драко в рот. Через минуту тот с блаженным вздохом распрямился.
— Да, отлично. Ох, бедный Снейп, сложно быть шпионом!
Тут в комнату зашёл совершенно никакой Сириус и плюхнулся на кровать зельевара. Потом посмотрел на самого хозяина и левитировал его, уложив рядом.
— А то чего он тут на каменном полу валяется… Гарри, что это была за чертовщина?
Крестник мило улыбнулся.
— Крестраж Волдеморта, я же говорил.
Сириус устало застонал.
— Ты бы слышал, что он мне обещал. Вылечить Ремуса и Лонгботтомов, вернуть Джеймса, вернуть Лили… К счастью я вовремя вспомнил, что это невозможно… — будто бы глядя в себя, пробормотал Сириус и ненадолго умолк. — А как он дёргался, когда понял, что это не помогает и его сейчас прихлопнут! Кстати Кричер теперь смотрит на меня влюблёнными глазами – я ведь исполнил последнюю волю своего брата. Может, этот чёртов домовик наконец перестанет плевать в мой суп, а?
Гарри улыбнулся:
— Только если ты перестанешь над ним измываться. А где он?
Сириус махнул рукой:
— А, там, над остатками медальона плачет. От счастья. Или не от счастья? Мордред его знает. Что у вас тут произошло?
Гарри резко посерьёзнел.
— Знаешь, Снейпу этот камень совсем мозг запудрил. Ты же легилимент, может, сможешь разобраться, что там к чему?
Сириус сел на кровати и уставился на крестника.
— Что, прости?
Гарри отчаянно воскликнул:
— Ну пойми, он почти свихнулся! Куда его, в Мунго? Он из-за этой иллюзии чуть Драко не прикончил. Можем тоже дать ему выпить это вот зелье, против вторжений в разум, но оно ведь не поможет от сдвига в мозгах. Довериться Дамблдору? Да он там поправит всё так, что Снейп вообще всё, кроме высшей цели забудет! Драко, скажи, это так?
Тот серьёзно смотрел на Гарри.
— Учитывая то, что я знаю, кого возвратил Северус…
Сириус перебил:
— Я тоже.
Драко как-то сразу просветлел:
— О, вот как? То есть это для тебя не новость? — На хмурое покачивание головы Сириуса, он почти радостно выдал. — Тогда я полностью согласен с Гарри. Даже при том, что ты Сириус Блэк, ты лучше, чем директор. Так что давай, как ближайший его родственник из всех несуществующих, я даю тебе добро. Сам я, извини уж, вряд ли сейчас способен, мне от него отбиваться пришлось.
Оглядев юношей тяжёлым взглядом, Сириус на этот раз без споров направил палочку на Снейпа и шепнул «Легилименс».
Следующие несколько минут, судя по вздувшимся венам и вспотевшему лицу, ему пришлось ломать ментальные баррикады. Но из-за слегка тронувшегося разума Снейпу не удалось поставить достаточно сильные блоки, так что даже слабый Сириус смог-таки к нему пробиться: этот момент ознаменовался криками боли и яростным рычанием профессора. Петрификус уже потихоньку начинал ослабевать, а накладывать в данный момент новый было весьма опасно, так что Гарри и Драко вынуждены были навалиться на тощего, но пугающе сильного Снейпа, который даже в верёвках бился так, будто угрожали его жизни. А может, он действительно так считал. Минут через десять звериной борьбы и рычания зельевар начал успокаиваться, а Сириус уронил палочку и осел на пол.
— Всё, — хриплым голосом выдавил он и откашлялся. — Убить мало этого чёртова сентиментального нытика. — Сириус устало посмотрел на племянника. — Драко, дай ему это ваше зелье и усыпи часиков на двенадцать. Мы, пожалуй, тоже тут останемся, пока он не проснётся, посидим в гостиной – мало ли что.
Пока Малфой обнимал и благодарил дядюшку в самых слёзных выражениях, Гарри разбирался с профессором. Он, сам себе поражаясь, умудрился вспомнить прочитанное в одной книге по ЗОТИ заклинание введения зелья бессознательному человеку, с удивлением проследил за процессом применения этого заклинания, стянул со Снейпа мантию, расстегнул особо тугие пуговицы сюртука и закатил бессознательное тело под одеяло и покрывало – чисто из маггловского инстинкта согреть больного человека.
— Драко, дай зелье Сна без сновидений.
Тут только благородный наследник Малфоев отлип от устало-смущённого дяди и, глянув на кровать, рванул в лабораторию. Через полминуты он уже протягивал флакон Гарри. Тот вздохнул и ехидно усмехнулся:
— Шустрый какой.
Потом снова переместил зелье тем таинственным заклинанием профессору в желудок (хотя, честно говоря, Гарри не был уверен, что именно в желудок), заработав два удивлённо-восторженных взгляда. Причём во взгляде Драко было ещё какое-то очень странное выражение… в общем, Гарри порадовался, что он в очках и не может прочитать малфоевские эмоции. И немного пожалел. Совсем чуть-чуть.
— Сколько он проспит? И мы его не разбудим, если будем тут сидеть?
Немного притушивший восхищение Драко смог понять вопрос и даже сформулировать ответ:
— Разбудить его сейчас не так просто. По крайней мере, первые часов пять-шесть, на которые рассчитано зелье, а потом волшебный сон перейдёт в обычный. Учитывая постоянный недосып Северуса, даже предположить не могу, когда он на самом деле очнётся.
Гарри вздохнул.
— Чувствуется, придётся нам в гостиной разбить лагерь. Давайте будем дежурить возле профессора?
Сириус нахмурился:
— Да зачем? Ничего непредвиденного не случится, зелье – надёжный тому аргумент. И разум, и организм сейчас выключены. Но если тебе так надо – посади возле него Кричера.
Гарри покачал головой:
— Не надо Кричера. Ему и так на сегодня хватит переживаний. Драко?
Тот неуверенно поджал губы.
— Вообще Сириус абсолютно прав, но… у меня нехорошее предчувствие. Я посижу, а вы идите…
— Угу, значит, дежурим по два часа, чтоб не заснуть здесь. Как вам?
Сириус пожал плечами, мол, я уже всё сказал. Драко согласно кивнул.
* * *
Первым вахту нёс Драко.
Гарри и Сириус примостились на диване в гостиной. Гарри левитировал спавшего на полу в обнимку с остатками медальона Кричера на кресло – а то в этих подземельях полы ледяные – и поставил вокруг него купол тишины. Потом вздохнул и обратился к крёстному:
— Так что произошло?
Сириус устало откинулся на спинку дивана.
— Ты же читал «Сказку о трёх братьях»?
— Угу. Драко давал.
Крёстный усмехнулся.
— Он у тебя умница. — И, не дожидаясь недоумённых восклицаний Гарри вроде «Почему это у меня?!», приложил палец к губам. — Просто слушай. Если помнишь, обладатель второго Дара сошёл с ума, и то же самое чуть не произошло со Снейпом. Но мы успели его спасти – ценой всего-то моей бодрости… Гарри, не дёргайся, это был не сарказм. Если я сказал «всего-то», то именно это я и имел в виду. Это невысокая плата за жизнь человека – мне-то просто надо выспаться. Так вот Снейп вызвал к жизни дух той, кого он когда-то в школе любил.
— Так и знал, что надо было молчать. Да, она. Ты же видел эту… сцену. Когда она его защищала. — На скулах Гарри заиграли желваки. Сириус мысленно вздохнул: «Прости, малыш. Конечно, ты ненавидишь упоминания об этом …» — Я знаю, что ты хочешь сказать, и на этот раз я со всем согласен. Собственная смерть заставляет пересмотреть морально-этические принципы. Вообще-то они были очень близкими друзьями. Верней, для Лили Снейп был другом, а она для него… ну, ты видел. После того случая Снейп с Лили так и не помирились, потому что она просто устала прощать ему всё. И, кажется, перед шестым курсом Снейп принял метку – думаю, от безысходности. Понимаешь, Гарри, в тот момент он остался один.
Гарри смотрел перед собой остановившимся взглядом. Он почувствовал эту безысходность. Звериное отчаяние, ужасный стыд и всепоглощающую любовь.
И украдкой стёр слёзы с глаз.
— Да, ты всегда умеешь понять любого человека, Гарри. Если собственные эмоции не туманят твоё сердце, ты можешь разделить боль с любым. Знаешь… я хочу тебе кое-что показать. Позволь?
Гарри кивнул, но потом спохватился:
— Нельзя, ты и так вымотался! Ты же совсем отключишься…
Сириус отмахнулся.
— Всё в норме. Просто дай мне показать свои воспоминания. Чтобы ты кое-что понял.
Его долго-долго сверлили взглядом зелёные глаза, но потом Гарри всё-таки кивнул.
— Хорошо. Сними щиты… Легилименс.
Гарри увидел перрон Хогвартс-Экспресса и болезненно-худого, маленького мальчика в потрёпанной, явно с чужого плеча одежде. С сальными волосами, большим крючковатым носом…
Несколько секунд спустя Гарри понял, что это Снейп, и задохнулся от понимания. Сириус тут же выскользнул из его разума.
— Он… Так же, как я… Я был такой же! Мы… а вы…
Сириус грустно кивнул.
— Да, Гарри. Мы. Я не буду оправдываться, потому что совершенно не представляю, что могло бы нас оправдать… Так что давай лучше поговорим о Снейпе. Вы действительно похожи – с виду. Только вот у тебя теперь много товарищей. А у него с первого курса – никого, кроме Лили. Слизерин – не то место, где легко найти искренних друзей, это реально, но совсем непросто. К тому же первоначально их отношения строятся по принципу бартера. Дружба – это постоянный обмен: ты – мне, я – тебе. Сотрудничество. Снейпу нечего было предложить своим сокурсникам, кроме знаний да взращённой с детства ненависти к магглам, не уменьшившейся от общения с Лили. А для чёртовых змей этого слишком мало… Лили – вот, кто был его соломинкой, Гарри. Он старался, но с факультета ему некуда было бежать. И от привычек не так легко избавиться, в частности от привычки называть магглорожденных грязнокровками. И в тот раз, когда ему было нестерпимо стыдно и больно – его опозорили перед любимой девушкой – он не смог сдержаться.
Гарри с трудом дышал. Он понимал – о, как он понимал Снейпа!.. Хотя с ним такого и не было, он всё равно понимал.
Сириус с хрипом втянул воздух.
— Видишь, Гарри. Я поумнел. И ты просто не представляешь, как мне теперь стыдно за то, что происходило в школе. А тот случай, когда я чуть не убил Снейпа… Ладно, не будем превращать вечер воспоминаний в вечер покаяния. Я это к чему: если Снейп сможет-таки отбросить все предрассудки по поводу того, чей ты там сын, он может стать неплохим наставником. Только вот тебе совет – почаще смотри ему в глаза. Не спрашивай, почему, просто поверь.
В глаза? Гарри недоумённо моргнул, пожал плечами и решил не заморачиваться. Почаще, так почаще.
Он повернулся к крёстному, чтобы спросить ещё, почему… и увидел, что тот спит.
Умилённо улыбаясь, Гарри уложил Сириуса на диван. Потом трансфигурировал из своей мантии покрывало – оно получилось какое-то кривое, не прямоугольное. «Зато тёплое», — утешил себя Гарри и укутал им отца.
А потом пошёл к Драко.
Драко оказался в очереди на дежурство первым и сейчас сидел и смотрел на Снейпа. Обычно такой сильный и жёсткий человек, сейчас тот выглядел как тяжелобольной при смерти – круги под глазами, впавшие щёки…
«Интересно, когда он в последний раз ел? Проклятый камень! Чёртова Лили! И чтоб этого её Поттера фоморы побрали!»
Но вспомнив, что Поттера уже побрали – может, и не фоморы, но Смерть так точно, Драко несколько устыдился. Вот уж Поттер тут не при чём. Если кто и виноват…
Да никто не виноват! Просто Лили не любила Снейпа. Всё так просто. Просто-просто не любила. И что ей было, убиться из-за этого? Амортенцию выпить? Нет, конечно, профессора жалко до слёз. Это же надо так – до сих пор любит, всегда любил, и будет любить; даже поддался камню. А ещё шпион, профессионал называется. Аккуратный, расчётливый, дальновидный… Хотя куда-то же должно деваться его безрассудство (оно ведь у каждого есть). Вот сюда и делось. Дай Мерлин, чтоб теперь ему надолго хватило таких приключений!
Драко с болью и поистине бездонной тоской подумалось, что его наверняка ждёт та же участь. Всю жизнь любить одного и того же человека, при том, что тот будет счастлив с кем-нибудь другим. Например, с Уизлеттой. Или вон с Финниганом чёртовым… Драко сжал зубы, сдерживая рвущееся наружу рычание. Как же он ненавидит их всех, всех, всех, кто вьётся вокруг Гарри! Чёртову расчётливую рыжую стерву Уизли, падкую до власти и славы продажную тварь Чанг, похотливого ирландского кобелька Финнигана, беспринципного слабака грязнокровку Финч-Флетчли, мелкого безмозглого кретина Криви, шизанутую заучку-бобриху, ласку-подпевалу без капли собственной воли, слишком мать её понимающую лунатичку Лавгуд, и даже неуклюжего остолопа Лонгботтома. И совсем уж до дрожи в пальцах хотелось собственными руками придушить Волдеморта, Дамблдора, Амбридж, Фаджа, Дурслей, Петтигрю, а если б возможно было, то и Крауча, и Квирелла…
В общем, порой Драко удивлялся, как же так получается, что любовь к Гарри затмевает ненависть ко всем остальным. Волшебство прям какое-то.
Драко усмехнулся. Теперь его мысли потекли в более приятном русле.
Самое интересное, что Гарри не противны прикосновения и приставания. Он и сам обнимает Драко.
«Хм, может, у меня есть шанс?»
Только надо очень хорошо всё продумать и спланировать…
— Драко.
Он резко обернулся. В дверях стоял Гарри. Продумать и спланировать, как же. Особенно когда рядом с Поттером отказывают к фоморовой матери мозги и остаются только эмоции.
— О, привет. А ты чего тут?
Тот улыбнулся.
— Да Сириус вымотался, уснул. И Кричер… Так что я к тебе пришёл. Ты же в курсе, что мы ещё два крестража уничтожили?
Что?..
Драко, заикаясь, выдавил:
— К-крестража?.. Но ко-когда?!
Гарри тихо рассмеялся над его реакцией. Потом подошёл к креслу, в котором сидел Драко, и приземлился рядом, сдвинув слизеринца к подлокотнику.
— Хорошо, что мы оба худые, одного кресла хватает… Кольцо было крестражем. Во-первых, оно отозвалось на серпентарго, а во-вторых, визжало не хуже дневника. Ну и медальон.
Отчаянно сдерживая порыв положить голову Гарри на плечо, Драко продумал всю серьёзность ситуации.
— Ага, значит, четыре уничтожены, один – Нагайна, осталось ещё два вычислить.
Гарри откинул голову на спинку кресла. Когда он заговорил, Драко краем глаза видел, как шевелится кадык под смуглой кожей…
— Почему ты так уверен, что крестражей было семь?
Тот пожал плечами.
— Предчувствие.
Гарри закатил глаза.
— Тебе лавры Трелони не дают покоя? Или Флоренса? Что ты всё со своими предч…
Вдруг Снейп захрипел и выгнулся на кровати.
Парни на секунду замерли, а потом подлетели к профессору. Тот начал метаться по кровати.
Гарри безумным взглядом впился в Драко:
— Звать Сириуса?
Тот покачал головой.
— Он уже не сможет. Давай так. Я попробую, но ты держи меня за руку, чтобы если что я подкачал у тебя энергии, ладно?
Гарри обеими руками схватил узкую ладонь. Драко глубоко вздохнул, достал палочку и произнёс «Легилименс».
В следующий миг его затрясло. Гарри обхватил его руками, прижимая к себе и не отпуская рукИ. Он чувствовал ужас, отчаяние и глубочайшую жалость, которые испытывал Драко.
«Видимо, у Снейпа видения из прошлого. Чёртов каменюка…»
Вдруг Драко начал тихо шептать:
— Тихо, тихо, ты не виноват, Северус. Она тебя простила. Ты же знаешь, что глаза – зеркало души, так посмотри в глаза её сына. — «А, точно, у меня же глаза как у мамы. Вот почему Сириус сказал смотреть в снейповские почаще», – понял Гарри. — Она тебя простила, ты ни в чём не виноват. Живи, чтобы жить, ведь есть ещё столько хорошего на этом свете! — Тут Гарри посетило странное ощущение. Как будто из него высасывают жидкость, или кровь... Видимо, Драко взялся за его резерв. — Северус, всё хорошо. Скоро всё закончится, Волдеморт сдохнет уже наконец. Ну же, живи, ты нужен нам, Северус… Ты ещё станешь крёстным наших детей – наших с…
Тут Снейп затих, а Драко выронил палочку на кровать и обмяк в руках Гарри.
— Чёрт подери, вы тут все отрубиться решили? — пробурчал тот. Интересно, куда теперь девать Малфоя? Так, ладно. Гарри схватил палочку и уже практически профессионально трансфигурировал кресло в диван. Уложил Драко, укрыл снейповским покрывалом («Хватит с профессора и одеяла, от него не убудет!») и подложил под голову его собственную мантию. Но Драко не выглядел спящим. «Больше похоже, что он потерял сознание», — недоумённо подумалось Гарри. Лаадно.
— Энервейт.
И это сработало. Драко распахнул глаза и хотел было сесть, но Гарри удержал его в лежачем состоянии.
— Не дёргайся. Всё хорошо, Снейп спит и даже улыбается.
Драко несколько раз моргнул.
— Поттер, я из тебя столько силы вытянул! Как ты ещё стоишь?!
Гарри наклонил голову.
— Да нормально всё. Видишь, мне даже на диван тебе хватило, — он обвёл волшебной палочкой Драко.
Тот глянул на неё и удивлённо распахнул глаза.
— Это моя.
— Что? — непонимающе похлопал ресницами Гарри.
— Палочка. Моя. Ты провёл трансфигурацию чужой палочкой после вливания в меня колоссальных объёмов магии. Настолько колоссальных, что я потерь в своей ауре даже не чувствую.
Драко еле удержался от того, что не взвыть «Поттер, да ты круче Мерлина!», а Гарри положил его палочку рядом с подушкой и пожал плечами:
— Ну и хорошо. Могу тебе свою дать, если это тебя уязвляет.
О Моргана, святой гриффиндорец. Хотя… А что, если дело не в его особенной силе, а в том, что их палочки схожи?
— А давай. Посмотрим, что получится.
Гарри с готовностью протянул ему свою.
Драко осторожно взял её. Конечно, Поттеру не понять – он же среди магглов вырос, но палочка – это самое дорогое, это единственное, что всегда с тобой, чему ты доверяешь свою жизнь. И кстати Гарри сейчас совершенно безоружен.
— Смотри, сейчас врежу тебе Ступефаем промеж глаз и оттащу к Реддлу.
Тот усмехнулся.
— Вот когда начнёшь называть его Тёмным Лордом, тогда я, пожалуй, испугаюсь.
Тьфу ты. Разве ж можно так людям доверять, Поттер? Ладно.
Драко сжал покрепче в пальцах полированное дерево и сразу понял, что эта палочка будет слушаться не хуже его собственной.
— Знаешь, Гарри, — задумчиво протянул он, взмахнув рукой и этим вызвав водопад искр, — я начинаю думать, что рядом с тобой все законы катятся к Мордреду. По крайней мере, законы магии точно. Ты знаешь, что вообще-то воспользоваться чужой палочкой не так-то уж и легко? Особенно если она взята не в бою? Обычно на такое способны только чрезвычайно сильные маги – вроде Дамблдора или Волдеморта. Или тебя.
— Но на третьем курсе Сириус пользовался палочкой Снейпа…
— Помилуй, у Сириуса к тому моменту аура совершенно потеряла форму, у него от магии осталось бесформенное, бесцветное облако. А вот я по логике совершенно не имею шансов с успехом пользоваться твоей палочкой. Но, — Драко взмахнул ей и преобразовал один из пустых флаконов в букет цветов, — вуа-ля. Ни малейшего сопротивления… Либо наши ауры настолько похожи, что будто принадлежат одному человеку.
Гарри склонил голову к плечу:
— А это можно как-то проверить?
Драко хмыкнул.
— Тебя так интересует эта перспектива?.. Расслабься. Вполне вероятно, что это влияние ритуала.
«Но скорей всего моя аура просто потихоньку подстраивается под твою», — мрачно подумал он.
Но Поттер удовлетворился и таким объяснением. Он снова взял палочку Драко.
Хм.
— Боярышник и волос из гривы единорога. Десять дюймов.
Гарри поднял на него восхищённые глаза.
— Кстати, у Рона тоже волос единорога. Правда, — Гарри усмехнулся, — из хвоста. Волос единорога… — Потом хихикнул.
— Хоть одно слово про прекрасных девственниц и получишь в нос, понял? — хмуро пригрозил Драко.
В ответ он получил слишком невинный взгляд зелёных глаз.
— Даже и не собирался. Но единорог – это прекрасно! Это же воплощение волшебства!.. Потрясающе. Правда.
Драко была приятна такая реакция, потому как он на самом деле очень гордился сердцевиной своей палочки. В конце концов, единороги – символ света, и доверяются немногим. Ему было бы стыдно запятнать такую палочку тёмной магией.
К тому же волос из гривы – редкость.
Он хотел было спросить у Гарри про его, но опоздал:
— Остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов. Перья в этой палочке и палочке Волдеморта дал один феникс – Фоукс Дамблдора. Так что они в каком-то роде сёстры.
Драко широко раскрытыми глазами уставился на Гарри. Тот саркастично усмехнулся:
— А ещё у нас в жилах течёт практически одна кровь. А ещё я говорю на серпентарго и периодически слышу Волдеморта через шрам. Что ты теперь обо мне думаешь?
— Что ты идиот, успокойся уже. А у Снейпа вон метка на руке, но от этого он не стал злее или преданнее своему Лорду. Так что не говори глупостей, хорошо? Ты – тот Гарри, с которым я хотел, хочу и буду хотеть дружить. А змеелицый господин – наша общая проблема. — Драко взмахнул палочкой. Она отозвалась золотой сверкающей линией в пространстве. — Она мне нравится.
Гарри улыбнулся и сел на кровать, подвинув малфоевские ноги к спинке.
— А мне твоя нравится. Она такая… определённая, уверенная. Строгая. — Тут он обиженно надул нижнюю губу. — И она мне не очень-то доверяет.
— Хех. Это вполне объяснимо.
Ну да, ещё бы. Уж мой-то единорог знает, кто мне ауру подпортил на пятом курсе.
Гарри заинтересованно поглядел на Малфоя.
— Да? И почему же?
Драко прикусил язык. Теперь придётся что-то срочно врать, и врать правдоподобно.
— Ты накладывал на меня больше заклинаний, чем кто бы то ни было. Она просто помнит твою силу и недовольна, что тот, кто нападал на её владельца, теперь держит её в руках.
Гарри задумчиво нахмурился:
— Лааадно, а что тогда с моей?
Малфой прислушался к частичке феникса.
— Ну, во-первых, она у тебя доверчивая, прямо как ты. А во-вторых, я-то не со зла тебя заколдовывал.
Поттер хмыкнул. А потом ещё подвинул Драко и улёгся так, что голова была рядом с малфоевским животом, а ноги закинуты на подлокотник.
— Интересно, а можно колдовать одновременно двумя палочками?
Нежащийся в тепле любимого Драко постарался не мурлыкать:
— Можно. Только неудобно и смысла нет.
— Ну почему же. Если я говорю заклинание с двумя направленными в разные стороны палочками, то разве оно не поразит две цели?
Драко вздохнул:
— И ещё парочку направлений задаёшь беспалочковой магией, да? Учитывая, что на такое способны только люди с чрезвычайно высокой концентрацией, чувствующие свою магию до последней капли, я сомневаюсь, что у тебя получится. Ибо с окклюменцией у тебя проблемы, а уж это – концентрация в чистом виде.
Гарри хмыкнул.
— Ну и ладно.
Драко повернулся на бок. Какие у Гарри волосы густые… Малфой коснулся их и тихо спросил:
— Можно?
Гарри удивлённо пожал плечами:
— Конечно.
В ответ Драко только улыбнулся. «Конечно». Как само собой разумеющееся. Может, и есть шанс. В конце концов, такие знаки внимания вряд ли обычны между Гарри и тем же Уизелом. «Светел Мерлин, что за ужасы я представляю»
Он начал перебирать меж пальцев жёсткие тёмные пряди. Гарри шутливо мурлыкнул и засмеялся. А Драко пришлось бороться с желанием обнять Поттера и уткнуться в его волосы носом.
Но ему было не впервой приструнять свои разбушевавшиеся гормоны.
— Слушай, вот где бы ты спрятал крестраж, если б он у тебя был?
Дыхание Гарри прервалось, а потом он закашлялся.
— Ч…что?
Драко нахмурился.
— Ну… Допустим, у тебя есть часть твоей души. Отдельно от тебя. Где бы ты её оставил?
Гарри хмыкнул:
— В Хоге. Здесь мой дом.
— Угу. А у Тома, думаешь, дом – сиротский приют?
Поттер судорожно замотал головой:
— Нет-нет-нет! Он Хагрида в Азкабан засадил, чтобы туда не возвращаться!
— Вот.
Тёмные брови озадаченно нахмурились.
— То есть, ты думаешь, что один из крестражей спрятан где-то здесь? В этом есть смысл. А учитывая страсть Волдеморта к тайнам Хогвартса… В общем, он наверняка нашёл очередную тайную комнату и оставил крестраж там. Хм… Слушай а Выручай-комната не могла стать таким тайником?
— Какая-какая комната?
Гарри замялся.
— Ну. Выручай-комната. Где вы с Амбридж нас ещё поймали… ай!
— О, прости. — Драко даже не заметил, как при упоминании розовой жабы вздрогнул и сжал пальцы. Он тут же аккуратно погладил макушку, из которой чуть не выдернул прядь. — Прости, пожалуйста. Просто… мне всё сильней хочется её убить. Она такая сука… Я случайно.
В ответ его понимающе похлопали по ноге.
— Знаешь, она сейчас и так неадекватная. Хотя она очень забавно реагирует на цоканье. Жаль, что ты этого не видел, — Гарри усмехнулся, а Драко, пользуясь тем, что у Поттера закрыты глаза, наконец-то ласково улыбнулся, продолжая нежно перебирать чёрные волосы.
«Ещё чуть-чуть и мне придётся привязать себя к дивану Инкарцеро, чтобы не броситься на Гарри с поцелуями», — мелькнула меланхоличная мысль.
— Драко, ещё чуть-чуть и усну.
— Ну и спи.
Гарри боднул его в живот.
— Драааако! Не хочу я спать!
Драко мстительно дёрнул прядку.
— Ауч! Я просто не хочу тебя бросать одного. Подумай сам, ещё часов одиннадцать тусоваться!
— Зачем? А, ну да! Да нет, теперь Снейпа уже можно оставить.
— Предчувствие?
Драко дал Гарри щелбан и хмуро ответил:
— Именно.
— Да что ж ты меня избиваешь! Я ему теперь верю. Как ты, кстати?
Удивлённо посмотрев на запрокинувшего голову Гарри, Малфой поднял брови:
— Да нормально всё, ты же мне почти весь резерв магией наполнил – уж не знаю, где взял. А, ты про обморок!.. Это я просто перенервничал! Ну…
Драко глубоко вздохнул. Ну как объяснишь, что его просто затопило тоской. До таких глубин отчаяния, как Снейп, он, конечно, ещё не дошёл, но боялся, что не подружись они так внезапно с Поттером, недолго бы осталось.
— Он не хотел возвращаться. Верней, он понимает, что это правильно, что надо. Но видеть её снова было так хорошо, что ему плевать на себя. Он плачет по ней, ему больно, ему горько, стыдно, обидно. Он любит и злится, винит себя и того, кто украл счастье. Ненавидит его.
— И меня, — обречённо вздохнул Гарри.
— Тебя? — Драко непонимающе нахмурился. — О Мерлин, ты тут вообще не при чём.
— Но ведь я его копия. Этого, ненавистного.
Сириус, трепло! Если он к Рождеству не разболтает крестнику про влюблённого Малфоя, ему можно будет памятник ставить! Вот чёрт!
— А ещё ты её сын. А ещё ты спас меня от смерти. А ещё вы со Снейпом до ужаса похожи. Он не ненавидит тебя, Гарри. Единственное, что его действительно раздражает, так это твоё внешнее сходство с отцом. А всё, за что Снейп тебя оскорбляет – это то, что он не понимает. Например, что ты действительно лезешь защищать всех, кто в пределах видимости, рискуя своей шеей. Даже своих же врагов. Это нормально?
— Вполне, — огрызнулись в ответ.
— Эх, ты. — Драко ткнул Гарри коленом. — Если не станет тебя, наш мир пойдёт к чёрту. Ты – надежда. Ты – светлый символ. Куда мы без тебя? Это уж не говоря обо всех людях, которым будет больно, если ты погибнешь. Начиная с твоих друзей и заканчивая Снейпом и мной.
Гарри перевернулся на живот и уставился в серые глаза напротив. Его рука дрогнула, и Драко понял, что тот хотел снять очки но вовремя себя одёрнул. Тогда Малфой сам стянул дурацкие стекляшки и мило улыбнулся. И почувствовал растерянность и благодарность. Ой, Поттер сейчас такое поймает! И умиление, и грусть и тоску опять же… и стоооолько любви!
«Кажется, это я зря сделал»
Чтобы смазать для Гарри свои эмоции, он ухмыльнулся так саркастично, как мог.
Судя по недоумённому хлопанью тёмных ресниц, ему удалось. Драко тут же отвёл глаза, чтобы Поттера не «смыло» волной восторженной нежности. Гарри тут же выхватил у него очки и выпалил:
— Всё, я их одел, можешь смотреть. Так… подожди, то есть, тебе было бы жалко, если бы меня не стало?
Не стало. Не стало бы этого зеленоглазого солнца, такого лучистого и любимого…
Драко еле сдержал истеричный вздох и крупную дрожь. Но вот мороз по коже продрал.
«Тогда и меня не стало бы»
— Да, жалко. Ты вообще слушал, когда я тебе душу изливал?
Поттеру достало совести смутиться.
— Ну я просто думал, со мной вроде как интересно, но не то чтобы прямо…
«Кретин. Вот же идиот…»
— Ты дорог мне. Даже домовые эльфы ценят себя выше, чем ценишь себя ты, Поттер! За кого ты себя принимаешь?
Вдруг Гарри снова упал на спину и рассмеялся. Через несколько секунд он запрокинул голову и радостно сказал:
— Драко, ты просто что-то! Давай спать?
Малфой сдержал желание помотать головой: Поттер иногда меняет тему со скоростью света.
— Давай. Только надо бы Будильные чары поставить. Ну пусть часов через пять нас разбудят, пожалуй.
Гарри кивнул. А потом смущённо закусил губу:
— А мы так и будем вместе спать?
— А ты внезапно стал против? – Драко иронично поднял бровь.
А в ответ с удивлением услышал смешок:
— Нет, ну почему же. Но всё-таки несколько тесновато, ты не находишь?
— Если ты сможешь трансфигурировать этот диван во что-то пошире, будет, конечно, очень мило.
Нифига не мило, конечно, Малфою и так нравится. Но Гарри фыркнул в том смысле, что «Для нас нет ничего невозможного», взмахнул палочкой Драко и диван преобразился в огромную кровать – метра два наверное. Как раз от двери до постели профессора.
— Даааа, Поттер. Мыслишь масштабно. Что ж, давай спать.
Драко переполз ближе к двери, а Гарри остался со стороны Снейпа.
«Дай Мерлин, чтобы я не перекатился к Гарри во сне!»
А через несколько секунд он тихо снял с Поттера Будильные чары. «Пусть поспит, он просто не понимает, сколько я у него энергии забрал»
14.05.2012 Глава 8. Как смотреть на одно с разных точек зрения
A chair is still the chair even when there’s no one sitting there.
But a chair is not a house and a house is not home,
When there’s no one there to hold your tight,
And no one there you can kiss good night
A room a still a room, even when there’s nothing there, but gloom
But a room is not a house, and a house is not a home
When the two of us are far apart
And one of us has a broken heart
I’m not mean to live alone turn this house into a home
When I climb the stairs and turn the key,
Oh, please be there still in love with me (*1)
Dionne Warwick «A house is not a home»
Папа может, папа может быть кем угодно
Плавать брассом, спорить басом, дрова рубить!
Папа может, папа может быть кем угодно,
Только мамой, только мамой не может быть!
М. Танич, «Песенка про папу»
Брак по расчёту, какая жестокость.
Нарцисса Малфой сидела – неизменно царственно, с идеально прямой спиной, изящно лежащей на подлокотнике мягкого кресла тонкой рукой – отстранённо рассматривала маленький семейный портрет.
Их существует… существовало всего три в природе. Может, один из них сожжён, порван, выкинут в реку… А так их три. Один у неё. Другой – у Драко. Третий – у Люциуса.
Нарцисса считала слабостью то, что сохранила этот потрет. Ведь они порвали с Люциусом и родом Малфоев, порвали навсегда. И было легко с гордо вздёрнутым подбородком высказать всё, что думала о мужниных методах воспитания, политических пристрастиях и его холодности.
И передать это как воспоминание с запиской через домовика.
И совсем не так легко оказалось пережить то, что нет больше рядом уверенного, надёжного и прекрасного Люциуса.
В конце-то концов Нарцисса прекрасно помнила, как нежно лет двадцать назад Люциус обнимал её, целовал и ласкал. Помнила, как таяла и радовалась такому удачному и счастливому браку по расчёту. Помнила, как позже муж начал отдаляться от неё и взялся тиранить сына, которого любил больше жизни – о, в этом она была уверена.
Нарцисса прекрасно знала, в чём причина такого охлаждения: Тёмный Лорд Волдеморт. Ведь метка – это не просто татуировка и поводок, по крайней мере, у Люциуса. Метка ещё и ломает, подчиняет. А в том случае, если носитель начинал усомняться в хозяине, это происходило в разы быстрее. Люциус получил метку один из первых в их поколении – ему было семнадцать. И его метка (как и метка Беллы) была всё ещё клеймом, заставляющим обожать хозяина. Но столкнувшись с несколько неадекватной реакцией на эту метку (в частности у почти свихнувшейся Беллы), Реддл переработал чары, и метки стали просто чем-то вроде передатчиков. Так и оказалось, что чем старше метка, тем верней и неадекватней почитатель.
Поначалу Люциус верил в Волдеморта и оставался тем хорошим Люциусом, которого любила Нарцисса. Но в один прекрасный момент Лорд сгинул. И Люциус отрёкся от него.
И только тогда Метка стала завладевать его разумом…
Драко, в отличие от Нарциссы, не знал, что Люциус бывал в поместье, где они теперь прятались. Он специально оставил им дорогу для побега, он спас их.
К тому же родовых обрядов на крови, которыми можно вскрыть даже поттеровский Фиделиус, полно (просто только Драко о них не знал). Но Люциус ещё в самом начале своей «пожирательской карьеры», когда мог не подчиняться Метке, если считал, что имеет полное право промолчать, заявил Лорду, что Малфои ещё в детстве обучаются заклинаниям сокрытия от кровной магии. Разумеется, это была полная чушь, и Нарцисса была поражена, что Реддл поверил.
А вот почему Люциус не использует эти чары теперь, когда Метка проникла в каждую его мысль…
Нарцисса очень надеялась, что знает, почему.
Ведь Люциус – её муж, её возлю… нет, не стоит.
Миссис Малфой не хотела бы с ним расставаться всю жизнь. Она знала, что он не изгнал их из рода, а лишь формально выписал. И потому постоянно надеялась, что в один прекрасный момент они с Драко вернутся, а Люциус прижмёт к себе её и сына так, как делал когда-то давно, шестнадцать лет назад, и тогда всё будет хорошо-хорошо.
Ведь ты тоже сохранил у себя этот портрет, правда, Люциус?
Брак по расчёту: казалось бы, какая жестокость…
* * *
С детства идти по стопам отца – вот в чём истинный ум.
Люциус сидел за внушительным столом, глядя на маленький семейный портрет.
Неизменно прекрасная Нарцисса, ангел, которым невозможно не восхищаться. Дорогая, милая Нарцисса… И Драко – ему здесь всего девять, но в глазах уже грусть и такое большое желание маленького ребёнка быть просто любимым сыном, а не наследником рода. Это неофициальный портрет, поэтому мальчик сидит на коленях у отца… и только чуткая Нарцисса, наверное, знала, что Люциус безумно рад возможности обнять сына, потому что любил его до умопомрачения.
И из любви он был жестоким. Нельзя было дать Драко привязаться к отцу, а то мало ли какие гриффиндорские мысли могут прийти парню в голову, когда начнётся кошмар с воскрешением Лорда. Люциусу надо было, чтобы его мальчик никогда не захотел быть Пожирателем и однажды сбежал от ненавистного отца.
Конечно, это раздирало сердце, но так было надо.
Сложней всего было убедить в этом свою Метку. Потому что даже после падения Лорда Люциус чувствовал её власть, давящую всё тяжелей: Метка стала даже сильней, чем была до исчезновения Лорда. Помог Северус – изобрёл специально для друга Блокирующее зелье. Действует недолго, ужасно токсичное, но его хватает, чтобы помнить о любви к семье.
Метка… С какой гордостью Абраксас привёл семнадцатилетнего сына к Лорду, с каким предвкушением Люциус протягивал руку для Метки. И с какой горечью потом чувствовал, что нежность к жене заменяется слепым обожанием чёртовой змеерожей твари, что любовь к сыну затмевается страстными порывами услужить проклятому Лорду.
Так и получилось, что ненаглядную жену Люциус стал отталкивать, а сына муштровать так, как этого не делал с ним даже повёрнутый на наследии Абраксас.
Как же хорошо, что Драко с Нарциссой сбежали от него.
Разумеется, все вокруг были уверены, что изгнание обоих предателей из рода окончательное и бесповоротное, с посмертным отъятием прав. Сколько же раз Люциус благодарил богов за то, что гоблины всегда держат дела своих клиентов в строжайшей тайне.
Потому что изгнание из рода было не кровным, лишь формальным. Кровное изгнание должно проводиться рядом с древнейшей реликвией рода, а она хранится в сейфе Гринготтса. И Люциус не забирал её оттуда и даже не ходил в сейф уже года три. И когда подозрительная Беллатриса как-то сумела отловить главного гоблина и спросила, выносил ли Люциус артефакт… хранитель банка лишь ответил «Простите, миссис Лестренж, но это касается лишь хозяев сейфа, Вам незачем это знать» И, так и не рассказав ей ничего, попал на следующий день в больницу почти сойдя с ума от боли. В тот день Люциус перевёл на счёт банка кругленькую сумму в качестве благодарности и извинения. Верней, чтобы не оскорблять чувства гоблинов, в качестве восхищения их умением выполнять свои обязанности и быть верными делу.
Люциус считал, что Нарцисса – понимающая, всевидящая Нарцисса – догадывалась о лишь формальном изгнании и неизменности родового древа.
И потому до слёз смешно и больно было ему смотреть в думосбросе гневную отповедь драгоценной жены. И как радостно было видеть мельчайшие подтверждения того, что ей и самой противно обвинять и оскорблять его, как вдохновляюще было замечать тоску в любимых глазах цвета зимнего чистого неба…
Люциус зажмурился и прижал ладони к лицу. Всё, действие зелья заканчивается, пора становиться Пожирателем.
Быстро спрятал портрет в нижний ящик стола и стремительно вышел, хлопнув дверью.
С детства идти по стопам отца: ну да, конечно, вот в чём истинный ум. Как же.
* * *
Северус Снейп проснулся с шёпотом «Лили» на губах. Он улыбнулся. Сейчас он откроет глаза и увидит её, прекрасную, ничуть не изменившуюся с той ужасной октябрьской ночи. Теперь она с ним, теперь ей дела нет до этих Поттеров… Однажды она простит его, однажды…
Медленно, словно боясь спугнуть чудо, Северус открыл глаза.
И увидел метрах в полутора от себя спящего Поттера.
Северусу тут же захотелось вскочить, заорать «Сдохни уже, опять ты украл её, опять…» и кинуть в ублюдка самым мерзким проклятием из своего арсенала.
Но тут он заметил на лбу Поттера шрам в виде молнии. И походя отметил короткие густые ресницы, такие же, как у Лили.
А, это же Гарри. И спиной он прижимается к Драко. Но что он здесь делает, ведь на двери была чёртова уйма заклинаний? Хотя что Поттеру заклинания: бетонная плита против него была бы надёжней.
Но где же Лили?
Вдруг Северус увидел рядом со своей подушкой знакомый перстень… а рядом разбитый камень с символом Даров Смерти. И флакон с фиолетовым густым варевом.
Через несколько секунд после того, как Северус выпил зелье, он понял. Он же вызвал Лили с помощью камня! Значит, теперь её нет здесь?
Но тогда она и не оживала. Ведь он помнил, что вернул Лили с помощью камня. Но если они уничтожили камень, значит и её… нет, этого слова он сказать не сможет.
Значит, Лили была лишь иллюзией? Да, понятно теперь, зачем было нужно Успокаивающее.
Северус сел и увидел, что мальчишки спят на кровати, занявшей всю комнату – ни много ни мало. Видимо, у Поттера после счастливой жизни в чулане развился синдром монументаллизма.
Поняв, что, не разбудив парней, выбраться не получится, Северус обречённо вздохнул.
Ну что поделать, значит, посидим, подумаем. Он уставился на мальчишек. Наверняка такая огромная кровать нужна была для того, чтобы они не мешали друг к другу. Вот только Поттер, как-то умудрившийся перекатиться на чужую половину, прислонился спиной к спине Драко. Проползти во сне полтора метра чтобы закрыть спину?
Снейп нахмурился.
Что-то это напоминает. Ненавязчиво так. Например, собственную детскую привычку прижиматься во сне к стене. А за неимением стены закутываться в одеяло как гусеница в кокон…
Неужели же Дурсли били собственного племянника?
О, нет, Северус. Они его обожали. Особенно это было заметно по тем картинам, которые ты вытянул из Поттера во время уроков окклюменции. Ты же с самого начала думал, что он избалованный, заносчивый, самовлюблённый выродок Джеймса Поттера. И почему-то никак не мог осознать, что избалованные детки – каким был Поттер-старший – не будут носить школьные штаны и рубашку и по выходным, так же, как это делал ты, Северус. Помнишь, почему ты это делал? Да тебе стыдно было доставать ту одежду, что ты взял из дома. И ты почему-то не понял, что заносчивые мальчишки – каким был Блэк – не будут прятаться от людей, когда о них говорят гадости. Они просто пойдут и вобьют всем свою точку зрения в головы. Что самовлюблённые малявки – какими были оба главных Мародёра – не будут стыдиться статей о себе в газетах, что бы там ни писали.
Жизнь в чулане, издевательства родственников, голодовки…
Вот почему он такой худой. И такой герой. В одном Дамблдор был прав – мальчишка действительно не вырос эгоистом. Какая ирония судьбы. Прямо-таки сарказм или чёрный юмор. Ребёнок, которого превозносят ни за что незнакомые волшебники, ни за что же и ненавидят родственники-магглы. Какая же глупость, несправедливость… ребёнок и так остался без родителей, как будто он мог вообще вырасти эгоистом… Да странно, что он вторым Лордом не вырос в такой-то обстановке!
У Северуса всплыла ещё одна картина из воспоминаний Гарри. Мальчик вцепился в стул, зажмурился и мысленно повторяя «Только не в Слизерин». А шляпа вкрадчиво уговаривает: «Слизерин поможет тебе достичь величия…»
Да даже сам Снейп лучше воспитал бы паршивца, чем эти ублюдочные…
Северус обхватил голову руками. Хватит.
И Драко. Да, Северус прекрасно знал, что Люциус ненавидел Метку. Когда они виделись в неформальной обстановке, лорд Малфой позволял себе рубашки с короткими рукавами, и тогда зельевар замечал желтоватые неровности шрамов поперёк Метки – ногтями расцарапывал её Люциус, сдирал это мерзкое тавро…
А Драко на полном серьёзе считал, что отец презирает его, что не считает достойным. Что отец до потери сознания обожает своего Лорда… Как мальчик ошибался! Лишь Северус и Нарцисса знали, как он ошибался.
Ничего, придёт миг, когда Гарри Поттер убьёт Волдеморта. И тогда последними словами Пожирателя смерти Люциуса Малфоя на плахе будут «Нарцисса, Драко… я любил вас всегда и буду любить за гранью смерти»
Нарцисса разрыдается, а Драко поймёт, что всё было совсем не так, как казалось, и будет чувствовать вину до конца жизни. И Поттер тоже.
Северус потёр лицо ладонями.
Нет, нельзя позволить казнить Люциуса. Надо бы пообщаться по этому поводу с Поттером: вот уж кто-кто, а этот сможет помочь.
* * *
Сириус Блэк проснулся отдохнувшим и довольным. Поняв, что не знает, где он, тут же взметнулся на ноги с палочкой наизготовку.
Через несколько секунд его взгляд упал на всё ещё спящего Кричера, и до Блэка дошло, что он у Снейпа, потому что этот сентиментальный хрен нашёл Воскрешающий камень и чуть не окочурился, кретин слизеринский.
Потом Сириус вспомнил, что рассказал Гарри кучу всего, что никогда не открыл бы в нормальном состоянии. Хотя это, пожалуй, даже к лучшему, да и оправдание есть…
А где же Гарри?
Глянув на часы, Сириус понял, что с момента поправки Снейпу мозгов чуть ли не хирургическим способом прошло уже семь часов. Он спрятал волшебную палочку и направился в спальню, где сидели, видимо, остальные. Открыв дверь, в недоумении замер.
Измученный и хмурый Снейп не спал, а сидел и о чём-то напряженно думал. Ответ на вопрос, почему он сидит тут, а не идёт в гостиную или кухню, нашёлся быстро. Все входы и выходы из комнаты перегораживала откуда-то взявшаяся кровать поистине колоссальных размеров, на которой безмятежно дрыхли двое парней.
Судя по всему, Драко спал на своей половине. А вот Гарри, кажется, прокатился полтора метра и прилип к Малфою со спины. Тоже спиной.
Сириус с застывшей улыбкой смотрел на крестника: ну да, он всегда так спит. Сколько ночей Сириус проводил, сидя у кровати Гарри и наблюдая за ним, стараясь отгонять видения Волдеморта – обычно безуспешно. Как горько кололо его сердце, когда Гарри беспокойно возился на кровати и успокаивался только тогда, когда прижимался спиной к стене – наверняка ведь привык к этому у Дурслей. И сейчас вот тоже – прислонился к Драко и улыбается.
— Эй, Блэк.
Сириус вздрогнул и поднял на Снейпа взгляд. Уже не шавка и не псина. Порадоваться, что ли. Он приложил палец к губам, прося говорить потише. Зельевар лишь махнул рукой.
— Они под заглушающим. Мне-то куда теперь деваться? Поттер этим столярным чудом меблировки всю комнату перегородил!
— Гарри? Ты уверен?
— Абсолютно. У Драко ЕСТЬ вкус, так что это анти-искусство не его работа, — фыркнул тот и кивнул на узорчатую спинку.
Пожалуй. И тут Сириус оценил весь комизм ситуации для Снейпа и расхохотался.
— Хватит ржать! Мне ещё зелье твоему волчонку варить, полнолуние на носу!
— Какой ты заботливый… Ты ничего не хочешь мне сказать для начала? — нахмурился Блэк и опёрся плечом на косяк.
Взгляд Снейпа прямо-таки ощутимо потяжелел.
— А я ничего тебе не должен.
— То есть ты считаешь, что был во всём прав? Когда забыл про Гарри, Драко, Нарциссу и напялил это кольцо, прекрасно зная, к чему это приведёт? Или ты надеялся на умения в окклюменции? Думал, сильней Певереллов?!
Его прервал грозный рявк.
— Заткнись!
Но Сириус пока не собирался затыкаться
— Или то, что ты чуть…
Окончание фразы «…не убил Драко» он оборвал. Не надо об этом говорить. А что, если Снейп об этом не помнит? Даже более того, судя по всему, он действительно этого не помнит. Раз так, то не надо будит в нём вину, мало ли куда она его заведёт…
— …чуть не откинул копыта ты считаешь верным?
— Тебя, шавка, моё мнение не касается! — в лучших традициях символа своего факультета прошипел зельевар.
Сначала Северус хотел было послать тупую псину куда подальше, но потом перевёл взгляд на юношей…
И решил вытянуть из Блэка всё, что сможет.
— Поттер. Он всегда так спит?
— Как – так?
— Не разыгрывай из себя дурочку с переулочка, Блэк. Ты прекрасно понимаешь, как – ТАК.
Тот усмехнулся.
— Как ты с такими манерами вообще умудряешься, например, с Люциусом общаться? — И тут же посерьёзнел. — Всегда. Что, знакомо?
Снейп глухо зарычал.
— Умолкни, пока жив. Ты небось знаешь, почему он такой тощий, да?
Сириус несколько спал с лица.
— Немного. Скорей предполагаю. Его морили голодом.
— Заставляли делать всю работу по дому вплоть до самой опасной. Поселили жить в чулане с пауками и без света. Измывались всем городом: семья, одноклассники, соседские дети…
Снейп твёрдо встретил почти безумный от отчаяния и тоски взгляд серых глаз.
— Что такое, Блэк. Верно, ты ведь должен был быть его опекуном. Но ты помчался мстить предателю, загремел в Азкабан и передал мальчишку в руки садистов. Ты потрясающе ответственный опекун. Да и почему ты не знаешь об этих милых картинах его жизни? Ты же занимаешься с ним окклюменцией?
— Знаешь что, у меня он с третьего раза блок поставил! Я не знаю, чему ты учил его месяц!!
Северус горько усмехнулся.
— Думаю, он просто очень хотел спрятать от тебя всё, связанное с проклятыми магглами. Против Драко он вообще выставит щит сразу, без сомнений. А от меня всё это прятать смысла не было. К тому же я сильней тебя.
Сириус рванулся было к зельевару, чтобы вытрясти из него всё, что то знал о жизни Гарри, но наткнулся коленом на кровать.
— Что именно ты видел, Снейп? Говори!
Тот покачал головой.
— Не буду.
Зашипев от безысходности и ярости, Сириус уже подумывал достать палочку и устроить дуэль, но…
Внезапно у него в голове заговорил голос, похожий сразу на голоса и Луни, и Сохатого.
«Хватит, ну-ка. Гарри тебе ничего этого не рассказывал. Конечно, ты хочешь знать, ты хочешь разделить… вот только в первую очередь этого должен хотеть сам Гарри. Сам его спросишь, может, доверится. А к Сопливусу не лезь»
…но успокоился.
— Понятно.
Подняв брови, Снейп наблюдал за мгновенным стиханием эмоций Блэка.
— Да ты поумнел, псина.
— Вполне.
Конечно, это был намёк на школьные эскапады Мародёров. Конечно, оба они понимали, что вздумай Блэк или Люпин, или – светел Мерлин – Петтигрю начать извиняться, это ничего бы не изменило. Единственное, чем Сириус мог искупить вину перед Снейпом за публичные издевательства – постараться быть внимательней и доброжелательней теперь.
— Снейп, ты… Не надо ненавидеть Гарри. Пожалуйста. Или ещё хуже – ненавидеть Джеймса в нём. От молодого Джеймса в нём нет ничего, кроме безграничной любви к друзьям. Ты же и сам видишь, что от Лили в нём гораздо больше.
Тот вдруг тоскливо вздохнул и сгорбился.
— Не надо говорить очевидного, Блэк. Я умею быть честным с собой. Иногда.
— Так значит, ты ненавидел Гарри за то, что он оказался не таким, каким ты его ожидал увидеть? Оказался не-Джеймсом?
Снейп процедил:
— Не пытайся казаться понимающим. У тебя плохо получается.
Но Сириус будто и не слышал его.
— Я тоже испытал нечто подобное. Я ведь тоже ожидал увидеть вернувшегося Джеймса, яркого, самоуверенного, безрассудного… А увидел нежного, сострадающего и болезненно честного ребёнка. Помогай им с Драко, Снейп. Мы с Нарциссой не будем рядом, так стань им… другом.
— Не указывай, что мне делать, Блэк, и я не скажу, куда тебе идти. Просто отвали от меня.
Сириус долго смотрел на полуживого Снейпа. Чтоб его, этого упрямца, фоморы закусали… Он достал палочку, как бы непринуждённо крутя её в пальцах. Припомнив Сонное заклятие, со злорадной ухмылкой невербально кинул его в чёртова упрямца. Разумеется, тот ждал Ступефая, Петрификуса, Экспеллиармуса и выставил дуэльный щит… Но серый туманный луч Somnia**, медицинского заклинания, не останавливаемого боевыми блоками, настолько обескуражил Снейпа, что он даже не успел сменить щит на другой и отключился.
Сириус довольно кивнул. Вот и отлично, вот и хорошо, все спят, ай какие молодцы. Пойти что ли, попробовать приготовить что-нибудь? Умел ведь, когда жил на наследство дядюшки…
* * *
Драко проснулся и почувствовал, что спине как-то очень тепло. Он аккуратно повернул голову и, увидев чёрную шапку поттеровских волос, по достоинству оценил идиотизм Северуса, повлёкший за собой такие прекрасные последствия.
Глянув на часы, Малфой понял, что они спали гораздо дольше, чем рассчитывали – зелье Сна-без-сновидений закончило действовать уже три часа назад… А, ясно. Поттер, видимо, тоже снял с Драко Будильные чары. Вот же два заботливых неуклюжих умника. Ладно, надо вставать. Ну… разве что ещё минуточку.
Он повернулся к Гарри лицом. Какой же он худой, солнце ненаглядное…
Поттер заворчал и подался назад, прижимаясь лопатками к груди Драко. Задохнувшись, Малфой попытался утихомирить реакции своего постоянно неудовлетворённого тела. Но тут его нос защекотал уже знакомый запах дыма, лилий, снега…
Тут Драко почувствовал, что ему мешает дышать вставший в горле комок. А желудок сжался до размера, наверно, снитча. Он сгорал от нежности и любви, чувствуя как этот пламень опаляет щёки жаром, а на глаза наворачиваются слёзы бессильного слепого обожания. Хотелось мягко-мягко прижать к себе Поттера, но так крепко, чтобы никто на свете не смог забрать его у Драко, и целовать сонные глаза, приоткрытые губы, чуть красные со сна щёки, отпечатавшиеся складочки подушки на подбородке, наслаждаясь отсутствием царапающих щетинок. Хотелось лежать у его ног и жертвовать собой, хотелось…
И глубоко-глубоко дыша головокружительным поттеровским ароматом, Драко приподнялся и, чтобы не стать пеплом от своей горячей любви, коснулся губами виска с чёрной пушистой прядкой, лежащей маленьким крестиком на пульсирующей голубой венке…
Гарри засопел и шевельнулся, подавшись головой навстречу поцелую.
Драко тут же, перепугавшись до смерти, упал за спину Поттеру, отчаянно пытаясь отдышаться и прижимаясь к нему, чтоб не вздумал проснуться. Через несколько минут, вернув лицу нормальный цвет, а лёгким способность набирать воздух, он сел и тихонечко выполз в коридор, стараясь не разбудить Гарри. Пусть поспит, жалко, что ли…
Тут заметил, что на кровати лежит сложенный вчетверо маленький холст. Судорожно схватил его и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Тяжело вздохнув, Драко сполз по стене и развернул тряпицу. Грустно и мрачно глядя на маленький семейный портрет, Малфой обновил на нём Чары сохранности от разрушения.
Мама была на нём такая счастливая-счастливая!
Да и отец выглядел так, будто пытался скрыть радость и удовлетворение.
А сам Драко… он, помнится, очень удивлялся, какую отец выбрал композицию портрета: обнимающая за плечи жена и сидящий на коленях, а не стоящий сбоку, не касаясь его ни пальцем, сын. Мальчик помнил, что отец держал его крепко и аккуратно, даже нежно. И с тех пор он тешил себя надеждой, что папа просто притворяется, что на самом деле любит сына, что…
Да и вообще. Как наследник рода, Драко должен, ОБЯЗАН почувствовать изгнание! Он не мог пропустить этот момент, потому что изгнание чрезвычайно болезненно – Драко знает, Драко читал. А значит… изгнания не было.
Не было.
Он всё ещё наследник рода.
Вот только вряд ли кому бы то ни было следует знать об этом. Это тайна их с отцом, который и сунул когда-то ему книгу про изгнание из рода в руки.
А отец… Драко всё ещё наделся, что однажды они с мамой вернутся домой и тогда отец обнимет их. Так же крепко и нежно, как обнимал Драко, когда их рисовали…
Тут Малфой услышал тихий перезвон тарелок на кухне.
«Да ладно, Сириус там?!»
Оказалось, там.
Драко долго оправлялся от шока: Сириус, готовящий оладушки и даже что-то мурлыкающий себе под нос.
Над лицом племянника, когда он увидел эту ирреальную картину, Блэк хохотал до упада, держась руками за живот и забыв о сковородке напрочь.
* * *
Второй раз Северус проснулся с большей упорядоченностью в голове.
Блэк посмел вырубить его Сонным заклинанием! Совсем сукин сын потерял совесть. Надо будет ему как-нибудь подло отомстить.
Хмурый Снейп сел и глянул на кровать перед собой.
Оказалось, Драко уже сбежал.
А Поттер спал, будто и совсем не шевелился, словно за его спиной ещё кто-то есть. А Северус подавил в себе странную нежность, поняв, что Гарри обнимает одеяло так же, как это делала Лили: однажды – только однажды – ночью Северус заглянул к ней в окно, чтобы увидеть спящей.
Он вздохнул и, кашлянув, позвал:
— Эй, Поттер.
Мальчишка резко сел и уставился на Северуса. Потом зажмурился, помотал головой и снова опасливо поднял на зельевара взгляд таких глубоких, зелёных глаз. Таких знакомых, что Снейпу пришлось сильно потрудиться чтобы то ли не отшатнуться, то ли не рвануться вперёд и упасть на колени совсем. Изумрудные, глубокие глаза, совсем как у…
— Быть разбуженным профессором Снейпом, всегда об этом мечтал. — Невнятно со сна пробормотал паршивец. И тут же улыбнулся. — Как спалось, профессор?
Северус вздёрнул бровь:
— Маленький наглец, побольше уважения в голосе и словах.
Улыбка тут же исчезла с лица Гарри и он вздохнул.
— Хорошо, профессор. Подождите немного, я сейчас расколдую кресло и Вы выйдете.
Он выполз в коридор и, сосредоточившись, сделал несколько чётких движений палочкой. Кровать тут же стала креслом, пройдя стадию дивана, которым уже, видимо, тоже успело побывать.
— Вот. Простите за неудобства…
— Поттер, замолчите и сядьте. — Снейп строго кивнул на расколдованное кресло.
Гарри неуверенно и немного хмуро зашёл в комнату и плюхнулся на мягкое сидение. Верней попытался, чуть промахнулся и не приложился копчиком об пол только благодаря квиддичной реакции – успел подставить руки.
И покраснел от стыда.
Северус только закатил глаза: ох уж этот неуклюжий гриффиндорец!..
— Итак. Что Вы знаете о Тёмной Метке, Поттер?
Алый Гарри, устроившись-таки в кресле, ошарашенно распахнул на профессора глаза.
— Это клеймо Волдеморта, которое он ставит Пожирателям. Через неё он призывает их, пытает… Так?
Выражение какого-то меланхоличного удовольствия на лице Снейпа немного напугало Гарри. Что это происходит с хладнокровной летучей мышью-вампиром подземелий?..
— Профессор, с Вами всё в порядке?
— Ммм да, Поттер. Всё отлично Просто я впечатлён тем, что описание сломавшей мою жизнь к чёртовой матери вещи умещается в пару предложений. У меня бы вышло много пространней. В сущности, Вы правы, но есть ещё кое-что. Если помните, я пытался научить Вас не называть при мне Лорда его тёмным именем. Всё потому, что Метка реагирует на него. Когда я слышу его самопровозглашённое имя, она весьма чувствительно влияет на мою нервную систему. Сами понимаете, что на букву «В» Лорда называют только его самые ярые противники, с которыми Пожиратели вообще-то не должны якшаться.
Гарри сглотнул.
— Простите. Больше не буду. Давайте все дружно звать его Реддлом, а?
Снейп индифферентно пожал плечами.
— Хорошо. Но и это ещё не всё о Метке. Моя Метка – младшая. Она действительно работает только как… поводок. А вот старшие Метки старательно перестраивали мозг их носителей, делая рабами Лорда, почитателями и обожателями. Но ты и сам понимаешь, что это не может происходить мгновенно. Обычно эти чары просто поступательно работали, не затрагивая личность, но бывали и ситуации форс-мажоров. Тогда Метка начинала наполнять носителя злобой и ненавистью.
Гарри, слегка склонив голову, размышлял.
— И когда Реддл понял, что ему не нужны манкурты?
Снейп хмыкнул.
— Когда у Беллы прошла нестандартная реакция. Так получилось, что у её Метка с первого дня почему-то заработала в режиме форс-мажора, и… ну, ты сам видел, что получилось из талантливой умной женщины. — На удивлённо-испуганное выражение лица Гарри Снейп покивал. — Да, Поттер. Белла не всегда была сумасшедшей. Думаю, когда Лорд погибнет, она придёт в себя. Если доживёт.
Гарри задумчиво смотрел будто сквозь профессора.
— Но ведь получается все они не виноваты.
— Неверно. Они… мы приняли Метки добровольно – иначе не получится. Мы хотели этого и разделяли идеалы Лорда. Всё, подумайте об этом на досуге, Поттер. Свободны.
Гарри поднялся и, улыбнувшись наигранно недовольному профессору, ушёл. А тот пробурчал:
— И только попробуй не сопоставить факты, маленький болван.
* * *
Чашку чая и несколько оладушков спустя в кухню вошёл Гарри.
— Всем привет. О, у нас пиршество! Я тоже хочу! Только сейчас понял, что я голодный, как соплохвост после прогулки. — И плюхнулся рядом с Драко, содрогнувшимся от воспоминаний о милых зверюшках Хагрида.
Усмехнувшись, крёстный отлевитировал Гарри тарелку с вилкой. А тот обратился к Драко:
— Скажи, когда твоему отцу поставили метку?
Драко замер. Сириус тоже. Гарри дотянулся до зависших над ним приборов и поставил перед собой на стол.
— Драко, это важно. Пожалуйста.
Тот сглотнул.
— В семнадцать лет.
Гарри хмыкнул.
— Ага. А Беллатрисе?
Совершенно ничего не понимающий и перепуганный Драко бездумно ответил:
— В тот же год.
— Всё ясно. — Гарри кивнул и перетащил себе на тарелку пару оладушков. — Это хорошо. Да вы кушайте, кушайте…
А мозгами Гарри пошёл в мать, а не рогатого дебила-отца. Быстро сообразил, к чему клонил Северус.
Зельевар довольно хмыкнул и отправился в ванную.
Через полчаса он появился на кухне во всём своём слизеринодеканском великолепии.
— Доброе утро! — хором поприветствовали его гости, не обращая внимания на часы в гостиной, громко отсчитывающие семь вечера.
— Присаживайтесь, профессор!
— Северус, как ты себя чувствуешь?
— Не бойся, Снейп, ешь, не отравлено.
Тот хмуро прислонился к косяку двери:
— Итак. Мне казалось, я в своих апартаментах.
Драко кивнул:
— Вроде да.
— Угу. А мой дом – это моя…
Тут встрял Сириус:
— Если ты опять начнёшь нас в чём-то обвинять, то схлопочешь ещё одно Сонное, ясно? Мы знали твою точку зрения ещё до того, как сюда вошли. Это было легко понять по тридцати трём заклятиям на двери.
Снейп, судя по выражению лица, еле удержался от того, чтобы зарычать и придушить чёртову псину голыми руками. Но потом лишь устало вздохнул и, опустившись за стол, призвал тарелку с вилкой и перетащил с большого блюда себе на тарелку несколько оладий.
— На камине тоже были заклятья.
Гарри удивлённо глянул на него:
— Правда? А я спокойно прошёл…
— Я не ожидал, что через щиты, достаточно надёжные против гиппопотама, попрётся перепуганный слон, заряженный стихийной магией, мистер Поттер. — Фантазия Гарри забуксовала. Снейп раздражённо вздохнул и пояснил. — Мои заклинания не рассчитаны на вашу силу, к тому же из-за страха выплеснувшуюся стихийно. На такие у меня просто магического резерва не хватит.
Гарри смущённо заёрзал на стуле.
— Извините, пожалуйста. Хотите, я Вам новые поставлю?
Снейп кисло поглядел на него.
— Так не терпится взять под своё крылышко всех? Вы лев или курица? В любом случае, боюсь, Вам не хватит техники. Но попробовать можете – я достаточно дальновиден, чтобы ставить свою безопасность выше личных чувств. — Получив в ответ три взгляда из серии «Что-что-не-могли-бы-вы-повторить-кажется-мы-не-расслышали», он подумал об инциденте с Воскрешающим камнем и раздражённо скрипнул зубами. — Почти всегда.
— Мы тут, кстати, два крестража уничтожили.
И Сириус и Северус одинаково ошарашенно уставились на Гарри.
— Когда это?!
— Ну как. Один – медальон Блэков, — пояснил он. — Мы с ним к Вам и пришли, профессор. Хотели спросить, можно ли как-то проверить: крестраж это или нет?
— А другой, — продолжил Драко, — как раз кольцо.
Снейп тут же помрачнел.
Сириус же нахмурился:
— Значит, кольцо Певереллов, медальон предка-Слизерина, фамилиар и собственный дневник Волдеморта, активировавшийся в Тайной комнате Слизерина. Вам не кажется, что упоминания основателя на что-то намекает?
Гарри кивнул.
— Мы говорили об этом. У Драко есть интересная идея…
— …что один из крестражей где-то в Хогвартсе. Профессор?
Снейп задумчиво кивнул.
— Пожалуй, в этом есть смысл…
Драко тут же продолжил:
— А Гарри думает, что ещё один крестраж может быть в Гринготтсе. Например, у Лестренжей.
Следующие часы прошли в обсуждении крестражей и возможностей до них добраться.
* * *
На платформе 9 3/4 большинство людей испуганно отскакивало с дороги Сириуса и отважно прятало за своими спинами детей, всё ещё помня листовки, на которых он что-то орал и выглядел полным психом. Но счастливая физиономия Гарри Поттера, идущего с ним рядом, меняла мнение большинства этих сомневающихся.
Распрощавшись с крёстным, Гарри влез в поезд и пошёл искать друзей – они с Сириусом прибыли поздно, к самому отъезду Экспресса. Пройдя вагона два и прилежно отвечая на приветствия всех здоровающихся, он-таки нашёл своих ребят. Вопрос «А где Джинни и Дин?» он благоразумно оставил при себе, не горя желанием слушать, в каком именно купе они уединились и чем, по мнению друзей, там занимаются. Ещё раз поблагодарив всех за подарки, Гарри примостился под бок к Симусу, и начались обычные разговоры о прошедших каникулах, оценках за С.О.В.ы и будущем учебном годе.
Прошло немного времени, прежде чем Гермиона позвала Гарри выйти поговорить. Прекрасно понимая, что ему сейчас опять будут промывать Малфоем мозг, Герой обречённо вздохнул, утешился ободряюще-сочувственным взглядом Рона и поплёлся за подругой.
Гермиона загнала его в одно из свободных купе и уселась напротив с деловым видом.
— Ну что? Ты подумал насчёт Малфоя?
Гарри мученически застонал:
— Что конкретно ты имеешь в виду?
— Ну Гарри! — Гермиона досадливо поморщилась. — Я говорю о том, что тебе нужна девушка. Или парень. А учитывая контекст твоей жизни в целом… В общем, лучше парень. И поведение Малфоя почему-то наводит на интересные мысли. Итак?
Поттер долго задумчиво смотрел на подругу.
«Пожалуй, ей можно довериться. В конце концов, мне действительно хотелось бы с кем-то советоваться… Не с Сириусом же. Или со Снейпом» Гарри представил эту картину и еле сдержал нервный смех. «А Гермиона много знает, и может помочь. А то, что она пока никого не любила, только поможет… Как-то легче препарировать других, когда сам себя ещё не пытался. А, была не была!»
— Ладно. Я же тебе уже говорил, что я не против. Сейчас Драко снова стал собой и бесконечно подкалывает меня, но это лишь забавно, а не оскорбительно. Он не опускает ниже плинтуса ни вас, ни моих родителей. С ним интересно. Он много знает. Ммм у нас периодически бывают моменты лёгкого флирта. — Гарри вспомнил, как Драко перебирал его волосы, как острое колено упиралось в его бедро, а сам Гарри еле сдерживался от того, чтобы ткнуться носом в плоский живот или укусить кое-кого за ребро. — Или не очень лёгкого. Но ты же помнишь, я рассказывал, Драко влюблён. Я ему не-ну-жен. Чего дёргаться-то? И Пророчество, знае…
— Хватит! — раздражённо воскликнула Гармиона. — Прекрати. Достаточно. Почему-то когда ты встречался с Чжоу, ты не думал о своей великой миссии. Нет, молчи! — Она махнула рукой на попытавшегося начать возражать Гарри. — Да-да, тогда не было никакой миссии, но дело-то не в этом. Позволь себе быть счастливым. И сделай счастливым Драко, помоги ему выкинуть безнадёжно возлюбленную или возлюбленного из головы. Просто попытайся, пообещай, что попытаешься, м? Будешь проводить с ним больше времени, флиртовать, намекать, ухаживать. Я знаю, что соблазнительиз тебя как из Волдеморта медсестра, но твоя естественная забота тоже весьма мила.
— Э… естественная забота?
— Ну… например, во время наших занятий ты всегда дёргался и волновался, если кому-то доставалось. Ты расстраивался, когда Чжоу плакала. За Сириуса волновался как за ребёнка... ну и много ещё моментов. В общем, веди себя так, как привык. Верней так, как хочешь, не зажимайся.
Гарри задумчиво пожевал губу.
— Хм. Я попробую, конечно, но ничего не обещаю. Собственно, почему бы и нет? Драко-то не против, вроде.
Гермиона радостно улыбнулась. А Гарри решил отомстить. Ну, или помочь:
— А тебе-то кто нравится?
Подруга недоумённо посмотрела на него.
— Гарри, сначала – Хогвартс. Потом – Академия при Министерстве. Потом…
— Да-да, это я слышал. А нравится-то кто? — На укоряющее выражение лица Поттер покачал головой. — Кстати, тебе Крам давно писал?
Она смешалась.
— Я… Д-да, давно.
Подняв бровь, Гарри пристально смотрел на подругу. Гермиона не выдержала:
— Ладно, в июне!
— Очень давно! — укоряюще фыркнул Гарри. — И ты, конечно, не ответила. Он тебе разве не нравится?
Гермиона нахмурилась, не собираясь об этом говорить. Но потом вздохнула и, судя по всему, пришла к тем же выводам, что и Гарри: а с кем же ещё делиться, не с Роном же.
- Нравится. Очень. И не надо всяких «Ну так что?» А то ты не понимаешь, что! Он квиддичная звезда. Гарри, мне хватило ерунды на четвёртом курсе, я не выдержу, я боюсь…
Под внимательным и укоряющим взглядом зелёных глаз Гермиона замолчала.
— Я слабая, Гарри.
— И это говорит мне та, кто выдержал бок о бок со мной травлю первого, второго и четвёртого курсов? Та, кто придумал, как обдурить Амбридж и был на битве в Министерстве? Слабая? Ты боишься – это верно. Но ты боишься не проблем – да плевали и ты, и Виктор на мнение окружающих! Ты боишься, что не удержишься и рано или поздно вы разойдётесь. Ты боишься расставания! Тебе не кажется, что это глупо?
— Да с чего ты вз…
— А чего тогда?
Гермиона хмуро смотрела в окно.
— Я боюсь, что Виктор разочаруется. С ним я вела себя не так, как обычно.
Гарри кивнул.
— Конечно. А знаешь почему? Потому что рядом с нами ты чувствуешь себя воспитательницей. Материнский инстинкт и всё такое. А рядом с Крамом ты, наоборот, чувствуешь себя девушкой – настоящей. И он прекрасно видел, как ты нас с Роном строишь, или как ты Скитер укротила… Ну что?
Вид у девушки был на редкость задумчивый и мечтательный.
Гарри решил пойти на последнюю уловку.
— Послушай, если ты не поспешишь, то влюбишься в Рона. — Она содрогнулась и с ужасом уставилась на друга. — Точно тебе говорю. Потому что если у него появится девчонка, ты почувствуешь себя покинутой… и неправильно интерпретируешь свои эмоции. И влюбишься. А потом вы поженитесь и у вас будут дети. — У Гермионы было такое лицо, будто у неё на глазах Гарри поймал бандимана и с наслаждением съел. — Напиши Краму прямо сейчас. А я отправлю письмо с Буклей сразу, как приедем. Давай? Ну же, смелей. Ты же соратница Избранного, — он шутливо выпятил грудь.
Гермиона не засмеялась.
— Как-то у тебя всё это легко.
Он фыркнул.
— Конечно. Это же не я собираюсь добиваться парня и попутно убивать Тёмного Лорда всея Британии. Слушай, давай заключим договор. Раз мы оба так боимся отношений, то давай помогать друг другу. Я буду отправлять твои письма – так и быть, не читать. А ты будешь пинать меня к Драко, когда… когда момент подходящий. М?
Они очень-очень долго смотрели друг другу в глаза. И вдруг Гермиона как-то очень открыто улыбнулась, Гарри даже не смог вспомнить, когда она последний раз так улыбалась. Кажется, на четвёртом курсе, на балу…
Она протянула ему руку.
— И никаких увиливаний, Гарри Джеймс Поттер.
Гарри сжал тонкую ладонь.
— Вот именно, Гермиона Джин Грейнджер.
Он преувеличенно важно склонил голову, девушка ответила не менее надменным кивком. Сдерживаться получилось совсем недолго, и друзья расхохотались.
* * *
На крайне дурацкой встрече в купе Слизнорта Гарри чувствовал себя говорящим клаббертом, которого показывают на потеху себе и публике. И не мог отогнать мысли, что уж Перси-то небось наслаждался бы этим бредом-обедом. Если бы оказался здесь.
Единственное, что его порадовало, это шанс поговорить с Тем Самым Забини. Верней, для начала познакомиться.
Так что когда Блейз, выходя из купе с яростным взглядом отпихнул Гарри, тот, вместо того чтобы разозлиться, окликнул слизеринца. На вопрос Забини с ехидной ухмылкой «Чего от меня хочет их высочество герой?» Гарри тихо, стараясь, чтобы никто вокруг не услышал, ответил:
— Да так… Тебя не интересует нынешнее местоположение одной небезызвестной нам блондинистой личности?
Чёрные глаза распахнулись. И Забини почти одними губами произнёс:
— Через пять минут возле багажного. — А потом с ироничным подобострастием кинул. — Если Вам, мой господин, нечего мне сказать, я, пожалуй, пойду!
Но Гарри углядел, что брови парня были слегка изломлены от беспокойства, а руки едва заметно дрожали.
— Захлопнись, Забини, — решил не оставаться в долгу Поттер.
А потом он, Джинни и Невилл, как и Блейз, направились в конец поезда.
Когда тот скользнул в купе, Поттер прошёл с друзьями совсем немного.
— Встретимся позже, — шепнул Гарри, вытащил мантию-невидимку и набросил ее на себя.
Не отвечая на отклики друзей, он побежал в сторону багажного, по пути заглядывая в купе – вдруг найдётся пустое. Нашлось буквально через шесть дверей от слизеринского. Не снимая мантии, Гарри подождал Забини в коридоре и, когда тот проходил мимо, втащил его внутрь.
Тот всполошился и выдернул из своего рукава палочку:
— Кто здесь?
Гарри запоздало понял, что показать слизеринцу мантию-невидимку было категорически глупо. Но отступать было уже некуда и он просто стянул её с себя.
Забини тут же выдохнул и опустил палочку.
— А, Поттер. Здравствуй. — Заметив то, как Гарри сжимает тонкую ткань мантии, он спрятал палочку и махнул на него рукой. — Успокойся, мне нет резона выдавать тебя Сам-Знаешь-Кому или его приспешникам. Хоть владей ты Бузинной палочкой, мне всё равно. Рассказывай, что ты знаешь о Драко.
Но встретив недоверчивый и хмурый взгляд зелёных глаз, он понимающе вздохнул и протянул руку.
— Давай. Обоюдный Нерушимый обет, что сказанная здесь информация останется только между нами двумя. Сойдёт?
— Да. — И Гарри сжал костлявую ладонь.
Когда с чарами было покончено, Гарри рассказал Забини, что Драко бежал от отца («Ну наконец-то, я уже давно ему говорил – спасайся от этого маньяка!»), что прибыл в Хог камином, что неплохо общается с ним, Гарри…
На этих словах у Блейза появилось на лице какое-то странное выражение.
— Неплохо – это как? И… что ты знаешь о причинах его перехода к вам помимо ублюдочности отца?
— Ну… Он в кого-то из наших влюблён.
Брови Забини поползли вверх.
— Это он тебе сказал?
Гарри достало совести смутиться.
— Нет. Я догадался… ну так получилось, что я догадался, а он подтвердил.
Тут, к удивлению Поттера, Забини прошипел «Вот же идиот белобрысый». Потом сцепил руки в замок, установил на пальцах подбородок и в упор уставился на Гарри.
— Ладно. Плевать. Перейдём к более важным вопросам… Беззащитный предатель Драко будет жить в слизеринских подземельях?
— Щас прям, беззащитный, — фыркнул Гарри. — Ты б знал, сколько я чар на него понавесил. Ещё Дамблдор обещал к ним прибавить! И, честно говоря, — смущённо почесал в затылке, — я думал, ты будешь помогать ему.
— Ну это-то само собой. Он же только кажется гадюкой, на самом деле так, милый ужик… Он до ужаса умный, но вечно попадается на самые дурацкие уловки. Так что ему просто необходим здравый смысл в лице меня. Что за защита на нём?
Гарри наморщил лоб, припоминая.
— Первое. Против недоброволь… Стоп.
Он быстро нарисовал вокруг них купол тишины. Блейз одобрительно кивнул, а Гарри уставился в окно и продолжил.
— Итак. Против недобровольной аппарации и переноса порт-ключом. Против несогласованных с ним заклинаний, меняющих структуру или работоспособность клеток. Не всех, конечно: то есть Аваду грудью отбивать не сможет, только всякие там заглушающие, ослепляющие… Но заклинание древнее, так что от, — Гарри горестно зажмурился, — новомодного Круцио не спасёт, к сожалению. Ещё мы вручили ему проявитель зелий. Любых. Колечко такое, нагревается, если где-то рядом не использованное ещё зелье. Правда, придётся его снимать в классе у Слагхорна, иначе будет ожог. Бесполезная, по-моему вещь… Она показывает, что есть зелье, но не показывает, какое. Так что в Больничном крыле – хотя я искренне надеюсь, что Драко туда не попадёт – этот артефакт ничем не поможет. А, ещё одно заклинание было… Погоди, сформулирую. В общем, против физического насилия, это разновидность Импендименты. Если Драко захочет, любого, кто до него дотронется, просто откинет. Но эта защита управляется его разумом, так что от нападения со спины или уже в бессознательном состоянии она его не спасёт. Но мне кажется, он достаточно осторожен и внимателен, чтоб до такого не докатиться. Потом чары на сон – ночью его вообще никто не может коснуться. Кроме меня, правда. — Блейз игриво хмыкнул, а Гарри хихикнул, осознав двусмысленность этой фразы. — Да-да, приду и изнасилую его ночью. Хорошая идея, кстати… Так, ещё на нём висит что-то вроде сигнальных. Если что-то случится, он скажет пароль, и я сразу прибегу. Это если он сможет сказать пароль. Как видишь, чар куча, но все они какие-то… половинчатые, не полностью безопасные.
Забини поражённо фыркнул. Гарри удивлённо посмотрел на него и увидел недоверчивое выражение лица.
— Все чары накладывал ТЫ, Поттер?!
Тот нахмурился.
— Ну да. Не Гермиона же.
Откинувшись на спинку сиденья, Забини восхищённо оглядел Гарри с ног до головы, будто в первый раз увидел.
— Дааа, угораздило же Драко… Но его можно понять… Поттер, если ты ещё сейчас скажешь, что ты ещё поддерживаешь что-нибудь стационарное, вроде Фиделиуса, я тебе скажу, что ты сильнее Волдеморта, и ему точно не жить.
Гарри прикусил язык, чтоб не сболтнуть лишнего, и часто-часто заморгал.
— Но мы ведь равны!
— Ага, значит, Фиделиус Малфоев на тебе…
Гарри растерялся:
— При чём тут я? Как будто они бы мне доверились…
Но наткнувшись на ироничный взгляд напротив, Поттер смешался.
— Да без раздумий. Ладно, всё с вами понятно, братцы-кролики. За Драко мы с тобой, разумеется, будем приглядывать. Я постараюсь следить за ситуацией в Слизерине, но меня всегда оставляют сбоку при обсуждениях важных вопросов – я ведь не поддерживаю Сам-Знаешь-Кого. А теперь пойдём, уже подъезжаем к Хогу.
На выходе из купе Забини обернулся.
— А, кстати. Я Блейз, — и на глазах уже выходящих из купе школьников протянул Гарри руку.
Тот улыбнулся и пожал её.
— Гарри. Приятно познакомиться.
И разошлись в разные стороны.
(*1) Стул – это всего лишь стул, даже если никто на нем не сидит,
Но стул – это не дом, а дом – это еще не семья,
Когда некому обнять тебя покрепче,
И некого поцеловать перед сном
Комната – это всего лишь комната, даже если в ней нет никого и ничего, кроме темноты,
Но комната – это не дом, а дом – это еще не семья,
Когда мы отдаляемся друг от друга,
И у одного из нас разбивается сердце
Я не привыкла жить одна,
Преврати этот дом в семью,
Чтобы когда я поднимусь по лестнице и поверну ключ в двери,
О, пожалуйста, будь дома и будь по-прежнему влюблен в меня
20.05.2012 Глава 9. Как перестраивать свою жизнь ради нового друга
Тот, кто любит, согласен и на малое. Но всегда-всегда мечтает о чём-то большем.
Сёстры Воробей «Дневник Барби»
Мои друзья – это часть меня, а меня не обижают.
Д. Емец
Прощение врагов – прекрасный подвиг; но есть подвиг ещё более прекрасный, ещё больше человеческий – это понимание врагов, потому что понимание – разом прощение, оправдание, примирение.
А.Герцен
Большинство людей видят лишь то, что лежит на поверхности. И вполне довольствуются этим.
«Крутой учитель Онидзука»
Пусть лучше меня ненавидят за то, кто я есть, чем любят за то, кем я не являюсь.
Артур Шопенгауэр
Вот так всегда: для кого-то балласт, а для кого-то – сокровище.
Нюша из «Смешариков»
Драко лежал на своей кровати в родной слизеринской спальне и думал.
Думал, разумеется, о Гарри. Иногда Драко казалось, что как только он остаётся один на один с собой, его мысли стопорятся ТОЛЬКО на любимом, ненаглядном лохматом гриффиндорском наваждении.
У беды глаза зелёные.
Хотя почему беды?
У Драко в голове всплыло восхитительное воспоминание доверчиво мурлыкнувшего от его ласк Гарри. А потом прижавшегося к его спине…
Судорожно вздохнув, Драко обругал себя за несдержанность. В самом деле, взрослый парень, совершеннолетие уже на носу, а теряет самообладание от одного только воспоминания о чёрных густых волосах, так легко скользящих меж пальцев…
Да что б тебя, Малфой ты или нет, в конце-то концов!
Малфой. Вот именно, ты ещё Малфой. Ой, папа, спасибо, что не изгнал из рода и оставил такое удобное средство для совладения с эмоциями.
Но тут Драко вспомнил о том, что они с Поттером почти женаты, и весь самоконтроль покатился к чертям. А наследник древнего рода засмеялся и чуть ли не захлопал в ладоши. Да! Ещё круче то, что Гарри пугает не перспектива стать мужем Драко, – хотя он просто мог не принять всерьёз то предложение – а перспектива быть беременным.
Скажем честно, когда Драко рассказывал о контрацепции в мире магов, он немного сгустил краски. Верней, отобразил ту картину, какую видели консерваторы. А именно: или делай детей и бери ответственность на себя, или не трахайся вообще. Конечно, даже учитывая наличие такого явления, как слияние аур – читай магический секс – люди всё равно хотели стать как можно ближе друг к другу физически. Особенно подростки. Так что Контрацептивное зелье было далеко не таким страшным грехом, каким его расписал Драко, хотя ауру действительно после его применения приходилось латать. Но, в конце концов, всегда есть специальные чары, которые блокируют способность оплодотворения до определённого возраста – и эти чары уж точно не приводили ни к какимнегативным последствиям.
Драко и сам не смог бы объяснить, зачем соврал Поттеру. Зачем начал нести всю эту пургу про омерзительность препятствования зарождения жизни…
Хотя, может, и мог. Когда Гарри заговорил о том, что в маггловском мире родители сплавляют детей кому-то, Драко реально передёрнуло. Это отвратительно: заботливо вынашивать и в муках рожать дитятолько для того, чтобы отдать. Мерлин, какой ужас…
Драко потряс головой, отгоняя эти мысли. Ладно. Ну нечего магглам больше делать, как только забирать чужих детей – что поделать? Так получается.
Он хмыкнул и перевернулся на другой бок.
Гарри, Гарри, милый Гарри…
Не далее как пару дней назад пришёл в Блэко-Малфой-мэнор, стянул с Драко мантию, оставив в одних домашних бриджах, и велел стоять, не двигаясь. Следующие минут пятнадцать Малфой старательно изображал прототип для да Винчевского «Витрувианского человека», а Гарри шептал формулы и водил палочкой вдоль всего тела Драко, обводя то по спирали, то по диагонали, то просто полосками, то тыкая кончиком палочки, при этом регулярно поглядывая в какой-то листочек – очевидно, с записанными заклинаниями…
Когда Малфой был уверен, что ещё чуть-чуть и руки просто отвалятся, Гарри наконец, закончил. Обведя левую ногу Драко спиралью и пробормотав последнее слово, поднялся с колен и потёр спину.
Потом похлопал Малфоя по плоскому животу.
— Всё, готово. Одевайся. А можешь и не одеваться, мне и так нравится.
Опустив руки и разминая их, Драко смерил наглого Поттера укоризненным взглядом.
— Ладно-ладно, одевайся. Но я серьёзно.
Улыбнувшись ему, а мысленно заливаясь торжествующим смехом, Драко нырнул в мантию.
— Это ты на меня защиту навёл?
Гарри кивнул:
— Именно. Я бы не сказал, что ты теперь как в танке… эээ неуязвим. Но так гораздо безопасней, чем пускать тебя в Подземелья только под директорской защитой.
— Хм. И что же это за защита?
Гарри быстренько перечислил всё и тут же предупредил:
— Только вся эта защита не сработает против меня. Так что очень надеюсь, что на меня Империо не вздумают наложить. Хотя я умею его сбрасывать – не правда ли, удобно?
Драко сглотнул.
— Действительно.
И теперь Малфой боролся с желанием произнести пароль от сигнальных чар, чтоб Гарри прибежал и побыл с ним.
Но у Поттера сейчас Чары, так что не надо его дёргать просто так.
Хорошо, что к Драко уже не лезут. Сначала конечно, попытались и директорский щит пробили на раз-два. Использовали древние заклятия, потому что было совершенно очевидно, что уж от ерунды вроде Ступефаев, Петрификусов и прочего детского сада, Малфой укрыт точно. Дамблдор, кажется, думал явно не головой, когда решил, что этого щита хватит. Так вот когда в Драко попытались вцепиться двое слизеринцев и отлетели, когда в него попали-таки Коньюнктивитусом и тот отразился в сторону, когда через пару минут дуэли прискакал по вызову яростный Поттер…
В общем, с тех пор Драко не трогали. Ясно же, что с кем-с кем, а с Героем Всея Британии, лучшим в ЗОТИ, Дуэлях и проклятиях, лучше не ссориться. Драко даже немного обидело такое пренебрежение к своей персоне: неужели за него так мало назначил Лорд, что нападать больше даже не пробовали? Но, тем не менее, его всё равно передавали из рук в руки Гарри и Блейз, когда у того были другие занятия. Например, как сейчас, Чары. Хотя у Блейза тоже сейчас Предсказания… Но Драко честно отсиживался в спальне, как и обещал им обоим. И Северусу. И матери. И Сириусу.
Ой, сколько же людей за него волнуется…
Но важнее всех – Гарри.
Теперь, когда они проводили столько времени вместе, Малфой становился всё более ненасытным. Раньше ему хватало встретитьсердитый взгляд зелёных глаз хоть раз в день. А теперь ему было мало лежать на поттеровских коленях и наслаждаться тёплыми пальцами в волосах…
Хм, а что если поискать какие-нибудь сопутствующие образовавшейся между ними связи заклинания? Наверняка ведь должны быть!
А это идея.
Драко вскочил и уже собрался было направиться в библиотеку... Но тут вспомнил, что он вообще-то честно отсиживается в спальне, как обещал очень множеству людей.
Он застонал и упал обратно на кровать. Так, а что у Гарри следующее? У Гарри следующая Трансфигурация! А у Блейза и Драко – окно. Супер.
* * *
За обедом Драко раздумывал о найденных заклинаниях. Их было пруд пруди!.. Более того, сначала пришлось отыскивать этот древний обряд, а потом уж заклинания к нему. Но оно того стоило. Например, связь позволяла общаться даже на большом расстоянии при желании обоих. Ещё через неё можно было – на расстоянии же – переливать энергию, отыскивать… супруга (на описании этого заклинания Блейз катался со смеху, выводя мадам Пинс из себя), где бы тот ни был и ещё куча всяких возможностей.
Драко как раз раздумывал над тем, чтобы отловить Гарри и пойти с ним в Выручай-комнату, почти ставшую их вторым домом, как вдруг прям за ним раздался такой знакомый голос:
— Привет, Драко, Блейз. Приятного аппетита!
И, раздвинув их, на лавку примостился Гарри Поттер. Он привычно притянул к себе руку Драко, на которой было кольцо-зельевыявитель. Положив на него ладонь и почувствовав, что полоска металла тёплая, Гарри нахмурился и пробормотал распознающее заклинание, обведя палочкой всю еду вокруг. Оказалось, что в бокале какого-то очень ухоженного семикурсника, сидящего через два места от них, приворотное зелье. И этот семикурсник с ужасом понял, что если бы не Гарри Поттер, ходить ему сейчас влюблённым в…
Оглядевшись, бедняжка чуть не лишился чувств: Миллисент Буллстроуд как раз переводила ненавидящий взгляд с Поттера на него и чуть ли не плакала.
Выглядело это жутко.
Гарри хмуро шмыгнул носом.
— Вы знали, да?
Драко фыркнул.
— Разумеется. Я видел, как Милли подливает зелье. Жаль, что ты не спросил сначала меня: этот Мариус – противный напыщенный болван. Мне так хотелось, чтобы у них с Милли была любовь до гроба…
Сидящий справа от Драко Нотт фыркнул, сдерживая смех, и еле слышно согласно хмыкнул.
Он действительно уважал Драко и когда-то любил поговорить с ним о чём-нибудь серьёзном. Но совершенно не желал ради этого эфемерного товарищества лишаться наследства, титула и семьи, открыто приняв сторону предателя. Драко его прекрасно понимал.
Но на всех завтраках, обедах, ужинах и так далее Нотт неизменно садился по правую руку от Драко и незаметно ото всех они иногда обменивались парой реплик.
Гарри улыбнулся.
— Ты как всегда несёшь добро людям, да, Драко? Ты поел?
С сомнением глянув на наваристый бараний бульон в своей тарелке, Малфой отодвинул её и, поморщившись трагически выдал:
— Раз сегодня такой калорийный обед, я, пожалуй, удалюсь, — Чуть повысив голос, радостно провозгласил, — приятного растолстения, милые сокурсники!
И, встав из-за стола, грациозно пошёл к выходу.
Блейз зажмурился и сокрушённо сжал пальцами переносицу, Нотт хихикнул в бокал с соком, а Гарри со вздохом покачал головой и направился за Драко.
— Ты ужасная вредина, Малфой.
Тот самодовольно улыбнулся.
— Именно так. Ну что, идём?
— Идём…
* * *
Драко радостно поделился с Гари своими изысканиями в плоскости постобрядовых заклинаний для связи. Поттер восхищённо присвистнул:
— Шикарная идея! Ну-ка, ну-ка, дай-ка я к тебе в голову постучусь…Cerebrumtuiaperietunitassimus*.
Драко тут же почувствовал присутствие в своём разуме кого-то чужого. Такое уже давно забытое ощущение, неизменно бесившее и выводившее из себя…
Но сейчас казалось, что этот неведомый кто-то занял своё место в голове Драко. Будто бы там его всегда и ждали.
Наслаждаясь этим странным единением, Драко совсем забыл о Гарри. До тех пор, пока тот не подёргал замечтавшегося Малфоя за рукав и не сунул под нос бумажку, тыкая пальцем в заклинание ответа.
— Cerebrum mei aperio et cum te cohaerescere volo*.
И тут же в голове Драко раздался недовольный голос Гарри: «И чего ты тут замечтался, принцесса?»
Драко хотел было подумать, что «Тебя жду, мой принц», но вовремя вспомнил, что, наверное, его мысли сейчас видны и Поттеру. Хотя поттеровские-то ему не видны, так что…
Всё-таки подумал, стараясь будто бы отделить эту мысль от связи.
«Эээй, Драко. Ты тут? Или ты покинул собственную черепную коробку и уступил мне?»
«О нет, ничего подобного. Но склоняюсь к мысли, что мы всё-таки в твоей черепной коробке, потому что в моей нам обоим было бы тесновато, а вот в твоей ещё для пары человек места навалом»
Гарри оскорблённо фыркнул.
* * *
С тех пор они почти постоянно трепались по этой связи. Ребята уже привыкли, что если Гарри вдруг ни с того, ни с сего засмеялся, значит, он опять не с ними.
Вообще друзья Гарри относились к его отношениям с Малфоем очень разнообразно.
Рон, понятное дело, был категорически против. Поначалу. То есть он искренне считал, что хорёк — не более, чем Пожиратель, портивший им жизнь в течение пяти лет, и что ничего хорошего от него ждать не стоит. Его мнение не изменялось вплоть до того момента, как однажды он столкнулся в узком коридорчике с пятью слизеринцами во главе с Панси Паркинсон. Те дружно наставили на него палочки и произнесли шесть разных заклинаний.
Благо, тренировки в ОД принесли свои плоды: Рон молниеносно упал на пол, перекатился и как ласка скользнул в соседний проход. Там, благодаря небеса за друга, у которого есть карта тайных ходов, открыл один из них и спрятался в нём.
В тот же вечер он признал, что малфоевское выражение ненависти сильно не дотягивало до такого ужаса. Так что при следующей встрече с Драко он даже сумел изобразить на лице дружелюбие, чем тот долго, многословно и очень ехидно восхищался.
Вообще у Рона жизнь набирала обороты.
Уже во вторую неделю сентября он начал встречаться с Лавандой Браун – уж больно восхищённо та отзывалась о его вратарских способностях. Верней, сначала Уизли немного опасался щенячьего восторга в её глазах, но когда узнал, что из Золотого Трио он один остался нецелованный…
В общем, они с Лавандой тут же начали встречаться.
Потом Гарри только закатывал глаза, когда ему попадалась эта парочка, слипшаяся, как шоколадные конфеты в кармане маленького ребёнка.
Гарри опасался, что то, о чём он предупреждал Гермиону в поезде – мол, она может заревновать Рона и запутаться – сбудется. Но всё прошло как нельзя более мирно. Во-первых, Гермиона кучу времени проводила с Блейзом. Они говорили только о трансфигурации, заклинаниях, прорицаниях… но больше всего об арифмантике. Самое забавное с точки зрения Поттера было то, что спорили они вне зависимости от своего мнения. То есть один отстаивал их общую точку зрения, а другой брал прямо противоположную теорию, выдуманную когда-то каким-нибудь учёным, и давай её отстаивать, даже не веря. В общем, с Блейзом у Гермионы сложились несколько… полемически-фехтовальные (всё невинно, никакого металла – лишь свитки с формулами) отношения.
Во-вторых, когда Гарри в очередной раз расспрашивал про переписку с Крамом, Гермиона блаженно улыбалась.
— Знаешь, Гарри, с ним потрясающе интересно даже просто переписываться. Он совсем не изменился, всё такой же вежливый, неуклюже-ласковый. Очень волнуется насчёт того, что у нас тут в Англии происходит, и просит при малейшей опасности переезжать с семьёй в их особняк. Представляешь, у него особняк! Знаешь, я удивилась, но у них не эльфы прислуживают, а некие… домовые. Я не совсем уверена, кто это…Что-то вроде мэничка фея. Ну как-то так. И выглядит это существо совсем по-другому. Маленький, мохнатый, с бородой, крепенький и хмурый. Но он скорее друг семьи, чем слуга. Он помогает им потому, что хочет. А поскольку он повсеместно использует собственную магию, то его и одного на всю семью хватает.
Гарри был в восторге. Он пообещал себе, что обязательно почитает про культуры других народов. А то что это такое – как будто магов кроме как в Англии больше нет!
Ладно, потом.
— Это всё прекрасно, но что у тебя с Крамом?
— С Виктором… — вновь мечтательная улыбка. — Прекрасно. Ты был прав, я действительно чувствую себя слабой. Это в каком-то роде приятно. Недавно пожаловалась ему на Забини; что мол он древними свитками дерётся. Что мол, это манускрипты из давних веков, а он меня ими в живот тыкает и по голове хлопает. Так Виктор… Сейчас, подожди. — И Гермиона, вытащив из сумки пергамент, развернула и сложила так, чтобы видно было только кусок письма. — Вот, читай.
«Кто такой этот Забини? Надеюсь, ты познакомишь нас, и я вежливо объясню ему, что он не имеет права так обращаться с девушкой. А вы с ним очень много времени проводите вместе?»
— Ого! — присвистнул Гарри. — Я предупрежу Блейза, чтоб он опасался Крама. Шучу, шучу. Кстати, последняя фраза…
Гермиона вспыхнула.
— Ревность?.. Мне тоже так показалось, — и очень мило хихикнула.
* * *
Гермиона упорно заставляла Гарри чуть ли не прижать Драко в каком-нибудь укромном уголке к стене и лишить девственности. Или лишиться самому. А сначала один другого поставит на колени, запустит пальцы в мягкие волосы…
Гарри лишь хмуро говорил, что всему своё время и что они ещё даже не целовались, так что хватит этих странных идей, Гермиона. И вообще, где ты этого понабралась?
На этом вопросе девушка всегда делала невинные глаза и старательно испарялась в неизвестном направлении, бормоча что-то про какую-то литературу эл-джи-би-ти**.
Невилл искренне считал, что Гарри и сам способен разобраться, с кем ему дружить, а с кем нет. Тот как-то раз рассказал Невиллу про разные модификации Метки. Не для того, чтобы Невилл простил Беллатрис – Боже упаси, Гарри и сам её придушить был готов, она чуть Сириуса не убила… но чтобы хотя бы чуть-чуть понял. И, может, пожалел.
Потому что сам Гарри жалел. У женщины жизнь была сломана из-за экспериментов полукровного лжеца. Может, она всегда хотела счастливых детишек, сад с сакурой и трёх кошек в доме. А получила – кровь на руках, камеру в Азкабане и толпу мстителей.
Гарри очень постарался в безличной форме описать это Невиллу. И ему показалось, что тот проникся.
И лишь сильней утвердился во мнении, что Гарри сам волен решать, с кем дружить. Только сам наивный Невилл не сможет ужиться с ехидным язвой Малфоем, так что пусть Гарри не обижается, что они даже товарищами не станут…
Луна тут же завела свою шарманку, вещая о том, что вокруг Гарри раньше летало очень много мулкодуков, прямо целые толпы. А после четвёртого курса их стало гораздо меньше. А вокруг Драко они почти исчезли с этого года… Видимо, Гарри хорошо влияет на Драко, так что пусть они и дальше дружат. Только пусть тогда Гарри и с профессором Снейпом подружится, потому что его мулкодуки тоже очень любят.
Гарри, чувствуя, как холодеют от ужаса руки, понял, что мулкодуки – ни много ни мало показатели близости к Волдеморту. Ведь на четвёртом курсе Гарри перестал быть крестражем…
И по секрету Гарри рассказал Луне, что они со Снейпом уже немножко общаются, но очень потихоньку и редко.
Луна важно покивала и похвалила Гарри. А потом начала рассказывать ему про то, как они недавно с папой услышали про появившееся на севере Уэльса некое существо, очень похожее на морщерогого кизляка…
Тут Гарри выключился и лишь мило улыбался, кивал и иногда восхищённо охал, думая в это время о домашнем эссе по трансфигурации.
Блейз же вёл себя почти так же как Гермиона. Ангельски улыбался и периодически задавал какие-то странные вопросы из серии «Когда уже свадьба» и «А можно я буду крёстным первого ребёнка». Гарри поначалу воспринимал всё всерьёз и косился на Драко в поисках подмоги. Но потом научился отвечать что-то вроде «Не раньше чем похороны Волдемерта» и «Это мы уже пообещали Снейпу» (Гарри-то было невдомёк, что Драко действительно пообещал…)
Блейз после таких ответов был неизменно доволен, чем безмерно удивлял и пугал Гарри, а окружающие выпадали в осадок и начинали шёпотом обсуждать свадебные наряды Малфоя и Поттера или имена детей.
Симус, конечно, был совсем не против дружбы с Драко. Абсолютно не против! Более того, судя по всему, он был за всеми четырьмя… пятью конечностями?
Гарри совершенно не понимал, что происходит с Симусом, но, кажется, это прекрасно понимал Драко.
…Малфой вышел из Большого Зала, плечом к плечу с Гарри. Они обсуждали последнюю зверушку, которую Хагрид радостно притащил на урок. Выглядело это чудо чуть менее ужасающе, чем соплохвосты, но на деле было куда ужаснее: оно умело биться током.
Когда студенты это обнаружили, магглорожденные, с детства знакомые со светлыми историями про скатов, угрей и розетки, устроили чуть ли не истерику. А Хагрид только добродушно хохотнул:
— А я-то думаю, что это так щипается, когда я их в руки беру.
Драко как раз высказывал Поттеру, доедающему стянутый с завтрака пирожок, всё, что думает о методах обучения лесничего, как вдруг их догнал Финниган и приобнял Гарри за талию. А потом, склонившись к самому его уху, с каким-то похабным придыханием, протянул:
— Ну что, куда вы сейчас, молодые люди? Может кое-то уделит мне пару минут? — и облизнулся.
Гарри кисло покосился на друга и фыркнул:
— Как-нибудь в другой раз. У тебя сейчас прорицания вообще-то. Попроси Трелони, ей будет приятно.
Ирландская шлю… то есть Финниган (Драко старался поправлять себя даже мысленно, чтобы случайно не проговориться перед Гарри — уж очень тот сердился на обзывательства своих друзей) якобы надулся и толкнулся в бедро Гарри пахом.
— Фу, бука. А ты, Малфой? Ты же вроде не по девочкам?
Гарри рыкнул и затолкал Симуса в ближайший коридор:
— Вот ты ещё к Драко не лез, придурок.
С одной стороны Драко было приятно как то, что Гарри не горел желанием «уделить минутку» Финнигану, так и то, что он защищал своего Малфоя.
С другой стороны Драко чуть не кинул в ирландца Авадой, когда он взялся лапать Поттера и когда Поттер не сделал ничего, чтобы высвободиться из объятий, хотя голову, спасаясь от щекочущего дыхания, отодвинул.
И пусть это заигрывание было больше похоже на дружеское, шутливое, всё равно было очень обидно и хотелось порвать кого-нибудь так, чтоб утолить жажду крови...
Но в следующий момент Драко подумалось, что от него самого Гарри никогда не отодвигался, противясь прикосновениям.
В тот день ему привелось пережить ещё одну опаляющую вспышку ревностной ненависти.
На ЗОТИ Гарри как всегда стоял в паре с Симусом (Малфою Снейп, разумеется, велел заниматься отдельно – какой толк в дуэлинге, если от тебя и так большинство заклинаний отскакивают). Вдруг Гарри бросил перед Драко Протего, от которого в тот же миг отразилось странно-кислотного цвета заклинание, и упал от симусовского невербального Ступефая.
Драко рванулся к Гарри, но наткнулся на щит, Снейп рванулся к Буллстроуд – автору «кислотного заклинания», а Симус рванулся смотреть, что там с его напарником.
Щит Финитой не снялся, и Драко просто молча, с каменным лицом наблюдал, как проклятый ирландец закидывал себе на шею руку старающегося не касаться правой ногой пола Поттера и прижимал его к себе.
А Гарри судорожно хватался за плечо Финнигана и, от боли не понимая, что делает, сжимал пальцами снова лежащую на своей талии широкую ладонь ирландца…
Не зарычать Драко помогла только бессменная малфоевская выдержка. Нельзя показывать слизеринцам, насколько Поттер на самом деле для него важен. Нельзя, нельзя…
На следующий день, в воскресенье, преисполненный решимости Драко, решил проверить свою теорию. Когда Гарри по обыкновению подошёл к слизеринскому столу и присел рядышком на скамейке, Малфой притянул его к себе за шею и, касаясь губами аккуратного уха, чувствуя, как переносицу щекочут кончики чёрных волос, дыша небесным запахом, тихо проговорил:
— Пойдем, полетаем сейчас.
Не постеснявшись Большого Зала: преподавателей, студентов, призраков, сов, чёрт побери! – этот невыносимый Поттер опёрся рукой о его бедро, прижался щекой к щеке, сдул с уха прядку светлых волос и шепнул:
— Пойдём.
Драко показалось, что у него растаяли мозги. Гарри, так близко, так открыто, так… так!
В следующую секунду проклятый гриффиндорец отодвинулся и уложил ему на плечо голову.
— Вот сейчас как засыплю кое-кому в шевелюру кучу крошек от круассана.
Гарри фыркнул и ткнул его локтем в бок.
— Засыплешь крошек, свалю с метлы в грязь.
Дальше Драко уже не очень вникал в свою словесную перепалку с Гарри.
Он старался запомнить это умилительное чувство ласкающегося Поттера. Мерлин, Моргана, Мордред, Господь, Дьявол… пусть это будет в будущем между ними обычным делом. Пожалуйста.
* * *
Дин отнёсся к дружбе с Малфоем совершенно индифферентно. Сказал, что это дело Гарри, в конце концов они не так уж часто пересекаются, пока Джинни не начинает пылать желанием всех помирить. А Малфой – ну Малфой, бывает и хуже. Не сам Волдеморт же.
Джинни чуть ли не с истерикой регулярно заявляла, что Малфой – хорёк, что сквиба только могила исправит, и что ничего хорошего от него ждать не приходится. Как Гарри ни бился, что ни говорил – всё было без толку. Джинни упёрлась рогом («Рогами», – сердито думал Гарри, – «коровьими, овца этакая») и не желала даже слушать, что говорит её друг. Наоборот, пыталась убедить, что хорёк пудрит ему мозги, что хочет втереться в доверие и утащить к Волдеморту, что хочет сам убить…
В первый раз Гарри наорал на неё и хлопнул дверью класса, где они разговаривали. Верней, куда Джинни затащила Гарри, чтобы научить жизни. А потом просто уходил, даже не дослушав до конца предложения.
Вообще школа очень отрицательно восприняла новость о том, что Гарри Поттер дружит с Драко Малфоем. Уже привыкнув обвинять во всём Поттера, они быстро приучились называть его предателем и постоянно напоминали о том, кто убил его родителей.
Гарри стоически переживал все нападки, а потом Драко находил его одного в Выручай-комнате, съёжившегося в углу и уткнувшегося носом в колени.
В первый раз, когда так получилось, он ошарашенно остановился на пороге.
Потом тихо подошёл к свернувшемуся парню, присел напротив и осторожно положил руку на худощавое плечо, шепча:
— Гарри, что с тобой?
Было слышно, как тот сглотнул. А потом поднял голову с абсолютно спокойным выражением лица и отрапортовал:
— Репетирую тоскующего ребёнка. Как получается?
Драко тщетно поикал следы слёз, провёл рукой по непослушным чёрным волосам и приложил ладонь к холодной поттеровской щеке.
— Ну не ври мне. Тебя так ранит, что тебя называют предателем родителей?
Гарри криво ухмыльнулся.
— О нет, кем меня только не называли. Меня бесит, что они смотрят на тебя через твоего отца. А ещё хочется убить каждого, кто вообще смеет говорить о моих родителях, проклятые трусливые…
Драко быстро встал на колени и обнял Гарри.
— Они не понимают, да, Гарри? И я не понимаю. Нам не понять, что ты чувствуешь, что переживаешь… Прости, что тебе это поминают. Я знаю, что я тут не при чём, но чувствую вину. Гарри…
Он прижался щекой к жёстким волосам. Гарри шмыгнул носом.
— Я тут себя жалею. Я не помню родителей, ведь жил с родственниками… Знаешь, что самое обидное? Я бы понял, если бы меня упрекал Невилл – вот уж кто пострадал из-за Волдеморта. Или Ханна. Но ведь это люди, которые вообще не… Драко за что, скажи, за что? Я, конечно, привык, что меня обвиняют просто потому, что я рядом оказался, но опять…
Драко еле сдерживал слёзы. Нечего Гарри знать о его истеричной натуре, не надо рыдать. Надо поддержать любимого.
— Ну же, Гарри. Ты ведь не один. Ты же знаешь, что все эти кретины–просто стадо. Они даже не знают, что ты всё это время спасаешь их жизни.
— Мы ищем крестражи вместе. Чёрт подери, ты для них такой же спаситель, как и я, так за что они тебя!..
— Тихо, тихо, ну. Тихо же. Ты ведь тоже страдал за то, кем были твои родители. За отца тебя ненавидел Снейп. За мать, видимо, родственники. Теперь пришла моя пора – понять, что это значит. Не сказать, что я рад перспективе, я же не мазохист, в самом деле; но я не против. Так мы с тобой станем ближе. И Гарри…
Драко отодвинул от себя любимого и посмотрел ему в глаза.
— В следующий раз позови меня с собой. Пожалуйста. Я хочу быть рядом.
Гарри улыбнулся. Губы у него дрожали.
* * *
На первой же неделе Драко взялся заниматься с Гарри окклюменцией. Гарри очень долго ломался, уверял, что нет никаких проблем, что Волдеморт больше не лезет, что…
Но Драко был непреклонен, так что пришлось Поттеру встать напротив него.
— Ну что, готов?
Гарри страдальчески застонал.
— Отлично. Легилименс.
Блок стоял, и блок стоял надёжный. Поттер тут же представил клумбы с цветами, чтобы отвлечь Драко от щита. Удалось: Малфой фыркнул, хихикнул, а потом и вовсе захохотал.
— Ну ты даёшь, Гарри! Клумба с цветами, упасть не встать! Реддл будет сражен.
Гарри улыбнулся.
— Так что, тренировки не нужны?
Драко резко выпрямился.
— Сейчас прям, не нужны. Давай, может, в этот раз я не засмеюсь.
В этот раз Малфой действительно не засмеялся и щитам пришлось туго. Гарри, чтобы стоять насмерть, поднялсвоё самое постыдное воспоминание: как он вчера принимал душ, думал в это время о голом торсе Драко, и… ну, понятно, чем можно в душе заниматься.
Удалось. Щита встали – не пробить.
Надутый Драко отступил.
— Ну и ладно. Похоже, против меня тебе спокойно удаётся стоять. Попробуй поговорить со Снейпом и попросить его поатаковать.
Гарри довольно улыбнулся.
— Хорошо! А что насчёт Патронуса?
Драко вздохнул.
— Я сейчас немного вымотался, давай завтра.
* * *
Драко, на полном серьёзе боявшийся, что Патронусом у него будет олениха, искренне надеялся, что Гарри забудет про занятие. Но не тут-то было.
Как только они зашли в тренировочный класс (ребята всё-таки старались как можно меньше использовать Выручай-комнату, мало ли, кому она ещё понадобится) и Драко привычно плюхнулся на любимый длинный диван, давным-давно пристроенный вдоль стены не без помощи Добби, а Поттер встал напротив и выдал:
— Итак, Патронус.
Малфою стоило немалых усилий не отреагировать на это заявление так же, как Гарри вчера на упоминание об окклюменции – не застонать обречённо.
Он лишь вздохнул и поднялся на ноги.
— Патронус. Ну, и что там надо делать?
Гарри толкнул его обратно на диван и приземлился рядом.
— Для начала расслабься. И вот, — Поттер порылся в карманах и вытянул наружу плитку шоколада. — На. Шоколад же вроде как поднимает настроение. Итак, подбери самое своё счастливое воспоминание. Где тебя прямо пронзают лучи радости и надежды… Причём в основном – надежда.
Драко хмыкнул.
Вот он открывает дверь в купе Хогвартс-Экспресса и видит того самого мальчонку с чёрными волосами, в забавных круглых очках… и думает: «Наконец-то мы с ним подружимся».
Пожалуй, счастливей этого воспоминания нет ничего.
— Подобрал.
— Хорошо. А теперь заклинание: Экспекто Патронум.
Полчаса спустя из палочки Драко уже стабильно появлялся серебристый дым – плотный, сияющий.
Правда, ему всё-таки пришлось сменить воспоминание. Как оказалось, случай в купе тянул за собой слишком много отрицательных эмоций и потому не подходил. В результате Драко с опаской попытался вспомнить, как чувствовал себя на коленях отца, в его сильных объятиях.
И это воспоминание оказалось куда надёжней. Но форму Патронус всё-таки принимать никак не желал. Гарри хмурился, но подбадривал Малфоя. А тот был уверен, что Патронус не материализуется только потому, что сам Драко того не хочет.
В конце концов Гарри вздохнул:
— Так, хватит на сегодня, а то ты вообще не дойдёшь до спальни. Садись и вот, на ещё шоколадку.
Драко фыркнул.
— Ты решил сделать из меня Лонгботтома?
Гарри толкнул его на диван и сунул кусок шоколада в рот.
— Пусть так. Тогда на тебя никто кроме меня вешаться не будет, ха-ха. Давай жуй, мне всегда помогало. — Сел рядом и задумчиво откинулся на спинку. — Почему-то мне кажется, что формированию животного мешаешь ты сам.
— Хм. — «Потрясающая догадливость, Поттер» — Не знаю. По крайней мере, не сознательно.
Снова сокрушённо вздохнув, Гарри потянулся. А потом вдруг ткнул Драко пальцем в бок.
— Ауч! Поттер, в нос хочешь?
— Нет, хочу, чтобы ты расслабился. Ты какой-то дёрганый. Может, ты не хочешь, чтобы я видел твоего Патронуса? Ну тогда потренируйся один. Или ты реально боишься, что он будет рогатым, и стыдишься?
О, Мерлин, ну и зачем ты сделал Поттера таким насквозь-видящим?
— Стыжусь, но не рогов. Я… Правда, наверное, лучше я один потренируюсь, ты прав.
Гарри улыбнулся и кивнул, стараясь не показывать, как его это уязвило. Ему казалось, что Драко нечего от него скрывать, что он готов делиться тайнами…
Заметив, что улыбка Поттера какая-то натянутая, Малфой понял, что тому обидно.
«Ну что, Драко? Теперь ты будто ему не доверяешь»
— Гарри, ты хранитель моей жизни. Может, ты не будешь дуться по поводу таких мелочей?
Гарри понял, что план «не показать обиду» провалился и тут же чуть нахмурился.
— Я понимаю, просто это, так… не обращай внимания. В общем, если тебя устроит твой Патронус, покажешь его, пожалуйста?
Драко с готовностью кивнул.
— В первую очередь. И честное слово, не смей обижаться.
Тот уже открыто улыбнулся, надеясь, что действительно будет первым, кто увидит малфоевского Патронуса.
* * *
Следующие пару дней Драко с всё растущим раздражением жаловался, что ну не даётся ему телесный Патронус. Дымок во что-то оформляется, но столь размытое, что сложно понять даже какого оно размера.
К концу второй недели Гарри уже с опаской входил в тренировочный класс, потому что Малфой стал абсолютно непредсказуемым. Видно, его очень бесило, что Патронус не формируется, но при этом он знал, что сам этому противится и злился на себя. И в результате срывался на окружающих.
Гарри остановился рядом со знакомой дверью и услышал голоса.
Конечно, подслушивать плохо, мало ли о чём они там говорят, но…
Это же Драко и Блейз, так что к чёрту.
Гарри прильнул ухом к двери.
Блейз яростно выговаривал Малфою:
— Да просто наколдуй ты его! Задолбал уже своими срывами всех: и Поттера, и меня, и Грейнджер и даже Снейпа! Как баба с месячными! Да и вообще, посмотри, он маленький, от земли чуть полметра, не будет у него рогов, как ни крути!
Гарри беззвучно фыркнул от смеха. Неужели Драко и вправду этого боится?
Но получается…
Получается, что с Забини он не против тренироваться, а с Гарри – против?
Пытаясь убедить себя, что Драко имеет полное право решать, кому открывать тайны, а кому нет, Поттер старательно убивал в себе горечь обиды и червячка – хотя какого червячка, целоговасилиска – зависти. Честно говоря, Драко вообще больше нравилось проводить время с Забини, чем с Гарри…
Но тут из-за двери раздался трагический вздох.
— Ладно, ладно, я понимаю. Но ты подумай, какой он крошечный, да что он может… Ладно, молчу! Всё. Пусть сейчас всё получится… Экспекто Патронум!
Следующие несколько секунд за дверью стояла гробовая тишина, а потом она взорвалась хохотом Блейза. Гарри уже был знаком с некоей особенностью характера темнокожего слизеринца: чтобы рассмешить Забини хватало детской бородатой шутки про дискотеку червячков. Но такой полу-истеричный полу-сумасшедший ржач Гарри слышал от слизеринца впервые.
«Мама, что ж там у Драко за форма?»
— Мееерлиииин! У тебя получилось! Но Малфой, ты бесконечно тупой влюблённый придууурок! Это же нааадо…
Блейз всхлипывал, подвывал, икал и колотил по столу. А Драко только что-то невнятно бормотал.
Гарри решил, что самое время зайти.
Стучаться он – как и всегда – не собирался, просто потянул дверь на себя.
Драко стоял посреди класса алый, как гриффиндорский флаг, и не отрывал взгляда от крупного, большелапого и немного неуклюжего мохнатого щенка-Патронуса, увлечённо бегающего вокруг.
Гарри, уставился на это очаровательное чудо (Патронуса, а не Малфоя – хотя по скромному мнению Гарри тот тоже был весьма мил) огромными глазами, не зная, что и сказать.
Почти рыдающий от смеха Забини простонал:
— Привееет, Поттер… ты вовремя, ахаха!
Драко вскинул голову и оценил ошарашенный вид спасителя Британии.
Гарри медленно прошагал к дивану, утягивая за собой Драко, и упал на подушки, плюхая Слизеринского Принца рядом.
Под аккомпанемент хохота всё никак не утихомиривающегося Блейза Гарри отрешённо поинтересовался:
— И почему же щенок нуфан… ньюфауне… ну в общем, почему именно он?
Драко потеряно потёр всё ещё стыдливо красные щёки холодными от шока ладонями.
— Ну. Когда-то давно я видел такого щенка в витрине зоомагазина. И мне кажется, что тот парень, который мне нравится, иногда похож на это чудо.
Гарри постарался не заскрипеть от ярости зубами.
— А, ясно. Кажется, я действительно почти первый его увидел.
Драко совсем не аристократически шмыгнул носом.
— Понимаешь… Я чего-то подобного и ждал. Я был уверен, что у меня будет или хорёк, или енот-полоскун какой-нибудь, или утконос… ну стыдно мне. Такой представительный, гордый Малфой и такой Патронус… А Блейз он как глупый младший братец. Вроде бы и поддержка, но в то же время и убить его можно, если что. Ты – другой, у нас с тобой всё совсем иначе. И я действительно пошёл бы тебя сейчас искать и показывать Патронуса.
— А если бы это был хорёк?
Драко вздохнул.
— Тогда вряд ли. Не обижайся. Просто мне действительно не хочется, чтобы…
Но Гарри не стал слушать эту ересь, а просто уронил Драко к себе на колени и отвесил пару шлепков по мягкому месту. Малфой тут же яростно взвился и повалил Гарри, оседлывая живот и начиная щекотать. Гарри взвыл и попытался скинуть Драко…
Через пару минут шутливой драки они, взъерошенные, стояли друг напротив друга. Тут раздался почти спокойный голос совершенно позабытого Забини:
— Можно я буду свидетелем?
Гарри удивлённо обернулся:
— Каким свидетелем?
Блейз пожал плечами и, игнорируя грозно шипение Малфоя, лениво пояснил:
— На вашей свадьбе.
Гарри резко вздохнул и покраснел.
— Только если вторым свидетелем будет Луна Лавгуд!
Тут уже фыркнул Драко:
— О нет, через мой труп. Лучше уж Лонгботтом.
Гарри шутливо упёр руки в бока.
— Ах так! Всё, развод и девичья фамилия, и тапки с полки забери!
Драко удивлённо поднял бровь.
— Тапки с полки?
Забини пакостно захихикал.
— Расслабься, Драко, тебе не понять. Гарри, я хожу на маггловедение, я знаю, о чём ты. Я же молодец? Выходи за меня!
Гарри несколько хмуро на него глянул.
— Пожалуй, откажусь, спасибо.
Блейз мысленно удивлённо поднял брови. Вот так-так, похоже, Гарри Поттер сердится на него. Или не на него?.. А, Драко же показал Патронуса Забини раньше, чем ему! Иначе почему бы вдруг Избранный стал таким хмурым – они же вроде с ним неплохо общались…
Вот это супер!
Еле удержавшись от того, чтобы счастливо захлопать в ладоши и рассмеяться (опять), Блейз поднялся на ноги.
— Оооотлично. Ладно, я вас оставлю, решайте, кто будет моим коллегой. Удачи!
И вышел из класса, плотно закрыв дверь.
Отойдя подальше, подпрыгнул на месте и крикнул от радости:
— Да!!
— Чего «да»-то?
Испуганно обернувшись, увидел Грейнджер.
— Гермиона! Там Драко и Гарри! Эти два кретина ведь…
Её глаза расширились, а рука быстро прижалась к его губам.
— Заткнись. Мы в паре метров от Главной лестницы, крикни ещё громче и все портреты узнают, что Малфой с Поттером друзья.
Блейз нахмурился. Он совсем другое хотел сказать, а насчёт этого и так весь Хогвартс в курсе. Но тут Гермиона прошипела ему на ухо:
— В Выручай-комнату, быстро. Там обсудим и придумаем план. Я всё знаю и всё тебе расскажу. Вперёд.
Блейз широко улыбнулся.
— Класс! Побежали!
И потянул девушку за собой на восьмой этаж.
Тем временем в тренировочном классе Гарри вздохнул и уселся на пол, на мягкий ковёр, тоже давно поселившийся здесь.
— Ну что, невеста. Я хочу свидетелем Луну!
Драко фыркнул.
— Чего это я невеста? Я, между прочим, готовить не умею в отличие от некоторых. — И тоже уселся на пол, удобно оперевшись спиной на ножку стола. — Так что я – жених.
Гарри окинул его странным взглядом с головы до ног.
— Это не аргумент, так что посмотрим. Слушай, если уж заговорили о свадьбах… То есть в магическом мире тоже есть свидетели?
Следующий час был посвящён обряду бракосочетания.
— Современному, Поттер, а не тем, про которые ты читал у Сириуса!
Гарри хмыкал и внимательно слушал.
Но к концу не смог сдержаться:
— Какая всё-таки дикость, брак по расчёту! Просто варварство какое-то! Видел я эту твою Асторию, физиономия рыбья, ни одной мысли в глазах…
— Гарри, да успокойся ты. Я не собираюсь на ней жениться, чего взбеленился. Мне и самому она не нравится.
— Ага. А Паркинсон? Помню я, как она…
«…висла на тебе во время Святочного бала, и чуть ли не в штаны лезла на пятом курсе!» Гарри спохватился. Ой-ой, надо запихнуть это внезапно выпрыгнувшее ревнующее животное поглубже. Не надо тут устраивать неоправданных… то есть оправданных, конечно, но не обусловленных их отношениями сцен.
— …смотрела на тебя в начале этого года, будто мечтала разделать на ингредиенты.
Драко махнул рукой.
— А. Это потому что отец всешестнадцать лет умудрялся изящно лавировать между Гринграссами и Паркинсонами, одновременно обещая меня обоим родам. А тут… Ну, в общем, с моим побегом это вскрылось и обе семейки отца возненавидели.
Гарри захохотал.
— Вот это предприимчивость! А что бы было, если тебе пришлось бы жениться?
Драко фыркнул.
— Отец отдал бы меня какой-нибудь бизнес-семье вроде Урхартов. У них там как раз дочка на пару лет нас младше, рейвенкловка. Не помнишь? Да не важно. И вообще, я готов выйти за тебя, Поттер, только предложи.
Малфою отчего-то нравилось вот так ходить по лезвию ножа. В миллиметре от правды, слегка заступив за границу позволенного.
Как говорится, в каждой шутке есть доля шутки.
А Гарри задумался. В конце концов они и так живут сейчас с Драко чуть не как жених с невестой. Проводят всё время вместе, Гарри только на ночь возвращает Малфоя «папочке»-Блейзу, провожая до спальни…
— Знаешь. По-моему, нам с тобой осталось только расписаться и заняться сексом. Мы и так как молодожёны живём, ты посмотри.
Изо всех сил стараясь, чтобы на лице не проявилась ни одна из тех мыслей, что крутились у него в голове – вроде «Так возьми меня, Поттер» или «Мерлин, как он может так спокойно об этом говорить?!», Драко хмыкнул.
— Мне позвать Блейза и Лавгуд?
Гарри улыбнулся.
— Давай сначала станем совершеннолетними, я убью Волдеморта и тогда посмотрим, хорошо? А теперь, милый женишок, идём спать. Отбой через полчаса.
Он поднялся и подал руку Драко.
Тот, решив обдумать весь миллион вопросов, роящихся в голове, и пережить все чувства, которые словно ураган взмелись в душе после слов Гарри, позже – гораздо позже; просто схватился за поттеровскую горячую, сухую ладонь и поднялся.
— Идём. Вот же чудеса, невеста провожает жениха до дома.
Гаррифыркнул.
*Разум свой открой и да станем единым целым.
Разум свой открываю и с тобой соединиться хочу.
**LGBT — lesbian, gay, bisexual, and transgender. ЛГБТ-движение, соответственно, – движение за соблюдение прав человека в отношении лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров. http://ru.wikipedia.org/wiki/Портал:ЛГБТ
В общем, Гермиона продолжает защищать права всех, кого только можно. Ну греет автора мысль о Гермионе-слэшере.
29.05.2012 Глава 10. Как заглядывать под чужую маску
Никогда не судите о человеке по его друзьям. У Иуды они были безупречны.
Поль Валери
— Посмотри на него, он летит уничтожать города и людей.
— Это враги или наши?
— Все они одинаковые.
Хаяо Миядзаки, «Ходячий замок Хаула»
Если Вам плюют в спину, значит, Вы идете впереди.
Конфуций (Кун Цю)
Учёба давалась Гарри не то чтобы очень легко, но и не очень напряжно. Сюрпризом для него стало то, что он мог взять для изучения Зельеварение –оказалось, что дедушка Слагхорн принимает в свой класс и с оценкой Выше ожидаемого.
Узнав, что Гарри тоже собирается продолжать курс Зельеварения, Драко был ошеломлён.
— Что у тебя? Выше ожидаемого?! Да ладно, Поттер, ты экзаменатора Конфундусом шарахнул? Или Заклятье очарования на себя наложил?
Гарри засмеялся.
— Не то чтобы. Я действительно сдал на Выше ожидаемого, и искренне надеюсь, что метка Волдеморта, — он постучал по своему лбу костяшкой большого пальца, — не повлияла на оценку. Ну, в любом случае, неужели ты настолько против того, что мы будем заниматься вместе?
Драко хмуро глядел на обнаглевшего гриффиндорца. Против, как же.
— Я рад. Правда. Просто это неожиданно... Стой-ка, а кем ты хочешь стать?
Гарри откинул голову на спинку дивана и задумался. Аврором – не аврором…
Вальяжно лежащий на диване Драко слегка ткнул его пяткой в бедро.
— Не спи, замёрзнешь.
Гарри улыбнулся.
— Аврором. Я летом всё сомневался: думал о квиддиче, о драконологии, об изготовлении артефактов, о целительстве, о работе с детьми, – но почему-то постоянно возвращаюсь к аврорату. Конечно, я понимаю, что заниматься вероятней всего придётся ловлей магов-жульников, но мне и этого достаточно. А помогать маленьким магам-сиротам я и так могу, в качестве внеурочной работы. Это я к тому, что не хочется, чтобы ещё кто-то рос как Реддл, как Снейп или как я; чтобы даже моя не такая уж и жестокая, хотя и горькая, участь постигла ещё кого-нибудь. Лучше уж какой-нибудь магический сиротский приют, чем ненависть родственников-магглов… Ладно. А ты кем будешь? Зельеваром?
Успешно скрыв своё восхищение поттеровской серьёзностью, Драко хмыкнул.
— Пожалуй. Мне это нравится... Но для начала я буду отцом, Поттер. Я не хочу, чтобы о моих детях заботилась какая-нибудь няня, поэтому я буду, скажем так, изобретателем на дому.
Улыбнувшись, Гарри похлопал Драко по колену.
— Это правильно. Я тоже хочу своих детей сам воспитывать, — он глянул на часы, стоящие на каминной полке. — Ну что, идём, папаша. Сейчас Защита, а потом Зелья.
На первой Защите Снейп увлечённо играл привычную всем гадину, да так успешно, что Гарри приходилось собирать весь свой самоконтроль в кулак, чтобы по привычке ему не нахамить. Хотя в конце занятия профессор мысленным рыком прямо-таки приказал это сделать, чтобы у Гарри был официальный повод прийти к нему на отработку. Так Гарри высказал всё, что накопилось за урок, да так изящно, что вечером Снейп чуть ли не похвалил его за реплику «Совсем не обязательно называть меня «сэр», профессор». Гарри даже снова заволновался, не повредилось ли у него что-нибудь там в голове от вторжений камня, Сириуса и Драко.
На Зельеварении Гарри, сидящий рядом с котлом Амортенции, с удивлением открыл для себя любимые запахи: кофе, пирог с патокой и… доксицид?
Гарри чуть не скатился под стол, давясь от смеха. Ну конечно, у Сириуса же всё поместье провоняло доксицидом! Так это для Гарри теперь запах дома?.. Он улыбнулся, набирая полные лёгкие дымка Амортенции.
Драко же наслаждался ароматом базилика и масляной краски. Базилик –ясно, Гарри им пахнет. Но он никак не мог понять, откуда масляная краска. Вдруг, как-то неудобно обернувшись к Поттеру, Драко почувствовал во внутреннем кармане…
И понял. Ну конечно, семейный портрет, масляные краски. Фантастика. Вот он – любимый запах, запах семьи.
После занятия Гарри, внезапно идеально сваривший Глоток Живой Смерти, поделился секретом, смущённо показав учебник. Драко восхищённо пролистал книгу и замер над подписью владельца.
— Принц-полукровка… Гарри, да это же учебник Северуса! У него мать из рода Принцев — жутко сильного и влиятельного кстати, а сам он полукровка!
Поттер горестно вздохнул.
— Тебе отдать?..
— Нет! Ни в коем случае! Давай так: ты будешь вычислять, к чему приводят эти изменения – вот и сам заодно поучишься – и говорить о них мне. А я буду пытаться добиться тех же результатов сам…
Уже к декабрю Драко далеко обгонял Принца-полукровку в своих экспериментах.
* * *
У Гриффиндора на носу была игра со Слизерином, и Гарри был крайне доволен тем, что Драко не играет. Конечно, с одной стороны, всенародный Герой просто волновался за близкого человека: Малфоя заколдовать, может, нельзя, но бладжер-то или его метлу вполне можно, уж Гарри-то это знает лучше всех. («Богатый у тебя опыт», – вздыхал Драко) А с другой стороны, Малфой оставался одним из сильнейших ловцов Британии, неизменно составляя для Гарри серьёзную конкуренцию, так что его неучастие в играх давало Гриффиндору дополнительные шансы. Особенно после того, как Гарри получил травму плеча и выбыл из турнира.
Поттер был очень смущён, когда однажды, после его возвращения с тренировки, Драко фыркнул и ехидно протянул:
— Всё-таки ваша Уизлетта ничего не смогла бы против меня на поле сделать. Хитрый ты, Поттер, настоящая змея.
Достававший из сумки учебники Гарри никак не ответил на эту реплику, но заалевшие уши сказали Драко всё, что ему нужно было знать: может, Поттер и хитрый, но лгать и скрытничать не умеет совершенно.
Хотя Гарри играть и не мог, капитаном он оставался. Тренировать свою команду ему пришлось, зависая высоко над полем и используя Сонорус.
Вторым охотником он, не проводя новые отборочные испытания (о сентябрьских-то вспоминал с дрожью ужаса), поставил Дина. К сожалению, это подпортило отношения с Симусом – в начале года тот тоже пробовался на эту позицию, и ему, как и Дину, было отказано. Но Гарри было не привыкать слышать о себе гадости и похлеще того, будто он ведёт в команде протекционистскую политику, так что он не обращал на шепотки внимания.
Победа в матче со Слизерином оказалась за львами, по поводу чего Драко и Блейз веесь следующий день ходили сердитые и насупленные, дружно заявляя, что если бы на позицию ловца вышел Малфой, гриффиндурки не успели бы и с поля подняться, как он уже поймал бы снитч.
В общем-то, им не особо и перечили.
* * *
Вскоре всё вернулось на круги своя. Приближался декабрь.
После особенно тяжёлого и какого-то утомительного дня Гарри привычно сдал Драко Блейзу, поджидавшему возле Слизеринской гостиной.
Блейза на факультете, что интересно, не гнобили. Он связался с предателем, с грязокровкой, с Лунатичкой, с главным врагом Лорда, с неуклюжим любителем магглов и Уизелами… Но будучи сыном женщины, чьи предыдущие семь мужей умерли при таинственных и – главное! –невыясненных обстоятельствах, Забини находился в полной безопасности: его просто боялись трогать.
Гарри шёл обратно в гриффиндорскую башню и вспоминал не самые приятные для него ситуации, связанные с Блейзом.
Например, как пару месяцев назад, когда первым Патронуса-щенка увидел именно Забини. Ну да, Драко объяснил это как-то очень приятно для Гарри, и потом у них был удивительно-доверительный разговор, но почему-то не верилось, что Поттер внезапно стал дороже Блейза.
Или вот ещё.
Гарри видел особое очарование в том, чтобы проводить с Драко вечера. К его огромному удовольствию они умудрились устроить в Тренировочном классе камин, и теперь Герой всея Британии почти постоянно базировался рядом с ним на коврике, даже домашку делая на полу – лишь бы рядом с огнём. Малфой неизменно называл его то пеплозмейкой, то саламандрой, то огнекрабом, на что Гарри лишь насмешливо фыркал.
Сам Драко в такое время обычно читал какие-нибудь жутко древние и редкие фолианты. И всё было бы ничего, если б он периодически не оборачивался так, будто ему хочется окликнуть кого-то, чтобы обсудить книгу, но внезапно оказывается, что рядом никого нет. Тогда он досадливо щёлкал языком и возвращался к хрупким страницам.
Однажды Гарри надоело это наблюдать. Он спросил:
— Что читаешь? Труды по зельеварению?
Драко поднял на него глаза.
— Угу.
— И что, что-то не так?
Смахнув изящным жестом со лба тонкую прядь, Малфой вздохнул.
— Да понимаешь… Автор сам себе противоречит.
Гарри склонил голову.
— И в чём же?
— Ну…
В этот момент открылась дверь и зашёл Забини. Драко тут же радостно вскочил и метнулся к нему, бережно держа в руках книгу.
— Блейз, смотри сюда, это просто обхохочешься!..
Гарри сжал зубы до скрипа.
Это жестоко, Драко Малфой. Очень жестоко.
Блейз стоял и первые пару минут совершенно непонимающими глазами смотрел то на Драко, то на листы книги. И только потом начал понемногу вникать.
«Ну конечно», – устало-горько думал Гарри. –«Куда гриффиндорцу Поттеру до слизеринца Блейза Забини, старого друга и просто умного парня. Пф, да он этого зельеварения боится чуть ли не сильней меня, да и знает не особо лучше. Это ведь только его мать настояла на продолжении этого курса, мы с им на одном уровне, так почему бы не со мной…»
Гарри повернулся к склонившейся на фолиантом парочке спиной и уставился в огонь.
Было бы здорово однажды стать для кого-то тем человеком, с которым можно, смеясь, поделиться мнением о книге. Жаль, что у Драко, похоже, это место уже занял Блейз.
Гарри выдержал тогда только минут пять тихого смеха двух парней. А потом встал.
— Ладно. Я пойду, пожалуй, на завтра ещё трансфигурацию делать.
Но когда Драко тут же уставился на него тревожным взглядом, Гарри смог себя пересилить и улыбнуться.
— МакГонагалл в последнее время задаёт на дом огромные эссе, а я учебник в башне забыл. Пойду я.
И ушёл, не прощаясь. Слишком уж обидно было от воспоминаний того, с какой неохотой Драко взялся объяснять книгу Гарри и с каким восторгом рванулся к Забини. И вот так было каждый раз. И сегодня перед тем, как Забини ускакал на свою гербологию. Правда, сегодня это был труд даже не по зельеварению, а по чарам. По чарам, в которых Гарри довольно хорош! И всё равно – Блейз! Блейз, а не Гарри!
Поттер вздохнул и, яростно и обиженно пнув стену, продолжил медленно шагать в свою башню.
Жаль, что их с Драко постобрядовая связь уже разорвалась.
Хотя как сказать, жаль. Однажды Гарри прочувствовал и отрицательные стороны её наличия.
В те недели, когда парни уже начали чувствовать, что связь ослабевает, они почти её не прерывали. В один вечер Гарри, уставший и выжатый как стручок бубонтюбера, упал на свою кровать. И сунулся к Драко пожелать спокойной ночи.
Но у Драко в сознании такое творилось…
Гарри увидел какой-то заброшенный класс, судя по всему, находящийся в очень дальнем крыле Хогвартса. Посреди класса стояла парта, а на ней был распластан он, Гарри. Обнажённый, с раздвинутыми ногами, он держался за край парты над своей головой; с пылающими щеками и вылетающими из приоткрытых губ сладострастными стонами…
А прижимал его к парте сам Драко. А судя по движениям, которые он совершал…
Гарри мысленно взвыл:
«Малфой!! Это не смешно, твою налево!!»
Драко чуть не схватил инфаркт, когда прямо посреди увлекательного процесса в его разум ворвался перепуганный вопль Поттера.
Мордред подери, он забыл оборвать связь перед тем, как начать… фантазировать! Вот же…
Ладно, Малфой, ты же Малфой, ты выпутаешься.
Он ехидно подумал:
«О, правда? А по мне забавно»
Истеричный всхлип Поттера заставил его зажмуриться:
«Ну конечно, а если перевернуть, тебе тоже забавно будет?»
Ну, Драко же не мог сказать Поттеру, что он не против бы и поменяться местами. В реальности.
Хм.
«Можно и перевернуть»
Теперь Гарри держал Драко на руках, опирая спиной о стену, и резко врывался в него с низкими стонами. А сам Драко, скрестив ноги у него на пояснице и судорожно обнимая за шею, рвано дышал и коротко вскрикивал, с жадностью принимая в себя разгорячённого партнёра...
Поттер в его голове нервно выругался и разорвал связь. Драко хмыкнул.
Эх, Гарри, Гарри, знал бы ты, как вовремя вмешался… Малфой несколькими движениями довёл себя до разрядки и облегчённо осел на кафельный пол. Благо, наивный гриффиндорец не заподозрил ничего… романтичного.
А Поттер, ругаясь сквозь зубы, побежал в душ, провожаемый удивлённым взглядом Рона.
* * *
Был самый конец ноября. Драко проснулся в чрезвычайно светлом настроении. Это нельзя было называть радостью, счастьем, весеотем или чем-то таким. Настроение было просто светлое, будто ажурное; как иней на стёклах в рождественскую ночь. Необычное.
Драко с блаженной улыбкой глянул в зеркало, висящее над раковиной, и плеснул себе в лицо водой.
В ванную вполз чуть ли не пальцами открывающий глаза Блейз – ему всегда с трудом давались утренние подъёмы.
— Ну как у вас с Поттером вчера высший щит? Вы же его тренировали?
Драко нервно хихикнул.
— Не спрашивай. Гарри меня совсем загонял. Понятно, почему его ученики из ОД так быстро всему обучились! Требовательный до ужаса…
В Большом Зале Драко первым делом по привычке нашёл взглядом Гарри.
Верней, не нашёл.
И тут же перепугался: что с ним, где он, уже самый разгар завтрака, он должен быть здесь!..
Беспокойство всё усиливалось, Драко почти не откликался на призывы раздражённого Блейза и пустого желудка. Что же с этим чёртовым Поттером?.. Причём он явно не проспал – дружков тоже нет. По крайней мере, ласки и бобрихи… тьфу ты, Уизли и Грейнджер, остальные-то тут, но…
Вдруг в Большой Зал в прямом смысле влетела вышеупомянутая парочка.
И в этот момент стало ясно, что с Гарри действительно что-то случилось.
Они подбежали к Невиллу, Луне, потом к учительскому столу, и снова умчались из Зала, сопровождаемые перепуганным Лонгботтомом и как будто бы сердитой Лавгуд.
Взгляд Дамблдора, когда он выслушал их, стал жёстким, властным и холодным. А Драко тут же вспомнил, что этот полусумасшедший старик считается сильнейшим волшебником современности.
Директор поднялся со своего места, и встревоженный Зал смолк.
— Сегодня ночью на Гарри Поттера было совершено зверское нападение, равное по подлости и жестокости преступлениям Пожирателей смерти. Студенты, виновные в этом, будут наказаны по всей строгости соответственно с магическим кодексом.
Драко почувствовал, что голова вдруг стала тяжёлой-тяжёлой, а тело – лёгким-лёгким. Мир закрутился в пятнах чёрного цвета, а из груди готов был вырваться нечеловеческий крик.
Но тут его руку до боли сжали, возвращая в реальность.
Малфой повернул голову к Блейзу.
Тот выглядел совершенно безучастным, если не считать мелкой дрожи в пальцах, которую Драко ясно чувствовал.
Забини прошипел ему на ухо:
— Спокойно, Драко. Никаких обмороков, никаких истерик. Сейчас мы невозмутимо встанем и пойдём в больничное крыло, как и подобает наследникам влиятельных магических семей. Давай, мой хороший, чтобы Поттеру было, за что тебя уважать…
К их столу подошёл Северус. Он тихо сообщил Драко:
— Несколько Круцио, пыточные заклятия и просто физические удары. Но состояние стабильное.
Драко вскочил, взметая стихийной магией вслед за собой и парочку тарелок.
С тех пор, как они с Гарри сблизились, он почти разучился сдерживать всплески, а ведь когда-то умел.
Подбежав к выходу из зала, Драко обернулся. Окинув потерянным взглядом студентов, часть из которых была вполне себе довольна новостью…
Приставил палочку к горлу.
— Сонорус. Как быстро же вы забыли, у кого родители погибли от рук Волдеморта и кто рос сиротой, забыли, кто рисковал жизнью ради вас, забыли, кого пару недель назад льстиво и лицемерно называли Избранным, надеясь, что он снова положит себя на алтарь победы… и ведь положит. А, вы забыли, как качали его на руках во время Турнира Трёх Волшебников после месяца травли! Ну-ка хоть кто-нибудь хоть раз пытался увидеть Гарри, а не шрам на его лбу?! И за что вы его сейчас презираете? За дружбу с сыном Пожирателя? Так чем вы отличаетесь от проклятых рабов Волдеморта, если готовы меня ненавидеть за чистокровность? А Поттералишь за дружбу! О, скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!.. Вы же все читали летом в вашем любимом Пророке, когда наконец-то рассказали правду о невинно измученном Сириусе! Сириусе, которого предал Петтигрю. А ведь друзья этой мерзкой крысы не были предателями и вряд ли по ним можно понять, что из него выросло. Так какого черта все вы обвиняете Гарри... — тут Драко будто очнулся. — Мерлин, да почему я вообще с вами разговариваю, тупой скот Министерства...
И выбежал.
А следом выскочил и хмурый Блейз.
И будто прокалывая густую тишину сердитым стуком каблуков, удалился и Северус степенной походкой.
Степенной ровно до того момента, как за ним захлопнулась дверь. Там хладнокровный слизеринский декан приподнял мантию и побежал, как мог быстро, в больничное крыло по знакомым потайным ходам, костеря сквозь зубы проклятую школу, дьявольское Министерство и чертову безалаберность Гарри.
Да даже не Гарри! Как он сам, шпион, не смог здраво оценить ситуацию в школе? Как он вообще посмел забыть, что Гарри тоже постоянно в опасности, что он же –Мальчик-который-выжил-чтобы-получать-все-шишки-какие-только-можно...
Северус остановился недалеко от Больничного крыла и прижался спиной к стене, стараясь побыстрей отдышаться.
Ты должен был защитить его, Северус. Ты обещал.
Тут он словно услышал голос Лили, оттуда, из прошлого:
«Опять ты: я должен потренироваться, надо не опозориться, нельзя же свалиться с метлы!.. Хоть раз просто признайся, что тебе нравится небо!» Ну признался. А потом метла начала брыкаться (интересно, чья бы это могла быть вина!), он свалился, сломал уже в который раз нос и разлюбил полеты на самом деле.
Северус улыбнулся.
Не ври себе, одинокая старая мышь. Ты будешь защищать Гарри потому, что хочешь видеть его живым и счастливым. Ведь когда Дамблдор недавно рассказал тебе про крестраж в мальчике... ты заявил, что не привязался к Поттеру, что просто выплачиваешь долг возлюбленной, но ведь ты солгал. Этот мальчишка, это маленькое солнце, греющее всех вокруг, умудрился и тебя сделать своим другом. Как же ты раньше этого не видел, злобный зельевар?
Все, хватит рефлексировать, Снейп. Пора в больничное крыло.
Драко мчался по длинному коридору к больничному крылу.
Вдруг сзади донёсся разъярённый рык Блейза:
— Драко Малфой, кретин, немедленно остановись!
Иногда в Блейзе просыпалось что-то такое, отчего Драко начинал друга побаиваться – южная кровь, наверное. Вот как сейчас.
Поэтому Малфой просто замер.
— Да, Блейз?
Тот догнал друга и, упёрся руками в колени, тяжело дыша.
— Фух-ты светел Мерлин. Драко, Поттеру сейчас не нужны твои истерики и стихийные всплески, понял? Будь так добр, утихомирься, или я возьму у мадам Помфри галлон успокоительного и волью его в тебя. Приходи в себя и пойдём – п о й д ё м, слышишь?
Драко обессиленно опёрся плечом о стену.
— Знаешь, мне не следовало сближаться с Поттером. Ведь я понимал, чем это может кончиться…
Блейз вздохнул.
— Не ломай комедию. Ты же прекрасно знаешь, что я не скажу «Да, конечно, ты прав».
— Знаю. Считай, что я с собой разговариваю.
И тут же получил лёгкий подзатыльник. Обернулся. Забини смотрел на него как на душевно тяжелобольного.
— Скажи это Поттеру, и я уверен, он заставит тебя побегать от Риктусемпры. Или от чего похлеще.
— Я знаю. Но факт остаётся фактом – мне нельзя было дружить с ним.
— Тут же всё сложней, Драко. — Блейз взял друга за руку. — Как ты думаешь, почему у Поттера нет девушки? Не потому, что нет на неё времени. А потому, что он не хочет никого подвергать опасности. Ты не забыл, что для Тёмного Лорда он – Мальчик-В-Каждой-Бочке-Затычка? Гарри не нужны твои самобичевания. Гарри нужны дружба и поддержка, Драко. И нужно, чтобы ты никогда не говорил ничего вроде «Если надо, я умру за тебя», даже если так считаешь. Ему нужны люди, которые не погибнут раньше него, Драко, это же очевидно. Сильные и мудрые люди. Так что идём. И не смей терять самообладание.
Блейз сжимал ладонь друга до самых дверей в Больничное крыло. Драко был ему благодарен: эта молчаливая поддержка помогла ему взять себя в руки.
Когда они зашли в Больничное крыло, пробегавшая мимо мадам Помфри бросила на ходу:
— За мной.
Драко придержал женщине дверь в палату и зашёл следом. Там уже остался только Снейп – видно, остальных мадам Помфри прогнала.
Бледный до синевы Гарри лежал на кровати, практически всё его тело покрывали бинты.
Драко всхлипнул.
Кто же это с тобой сделал, Гарри, солнце…
— Мадам Помфри, могу ли я чем-то помочь?
Ответил Северус:
— Да, поможешь мне с зельями. У Поппи некоторых нет в запасниках, а новые ей пока некогда варить. Идём в лабораторию прямо сейчас, нечего терять время.
Уже распахнув дверь, он добавил:
— Мистер Забини, отправляйтесь на занятия. Я знаю, что Вы уже опоздали, но думаю, Вас поймут.
И, не слушая ответа, увлёк Драко куда-то в закоулок, чтобы воспользоваться потайными ходами.
Растирая в ступке панцирь огнекраба, Драко отрешённо спросил:
— Как он?
Снейп вздохнул.
— Сам понимаешь, что плохо. Ему надо выпить очень много зелий, а некоторые из них несовместимы. Перечислить все повреждения я не смогу, слишком много. Но одни из самых неудачных – повреждение связки в левом плече, перелом бедра и вывих правой стопы.
Драко замер.
— А у него уже был недавно вывих стопы.
— Поэтому она будет залечиваться дольше всего, разве что быстрей плеча. А повреждение связки означает, что Гарри не сможет в ближайшее время играть в квиддич.
Северус мрачно помешивал зелье, как вдруг услышал какой-то странный звук.
Подняв голову, он увидел, что Драко плачет. Не истерит, не кричит, не рвётся убить кого-нибудь, а просто тихо плачет, до дрожи сжимая челюсти и даже не пытаясь стереть слёзы со щёк.
Закончив цикл помешиваний, Северус забрал у юноши ступку и прижал его к себе.
— Ну что ты, Драко. Поправится твой Поттер, ещё станет ловцом английской сборной. А я теперь буду внимательней за ним следить, чтобы не попал ещё в какую-нибудь передрягу.
— Да… ты тут… при чём…
— Так ты что, себя винишь? Ну ты и глупенький, малыш. Забудь про это, слышишь? И давай-ка, это зелье я уже и сам доделаю, а ты иди поспи…
Драко вскинулся:
— Нет, ни за…
Но Северус уже выхватил из кармана припасённое Сонное зелье и влил ему в рот. А потом отнёс парня на свою кровать и бережно укутал.
«Эх, Драко, ну что за максимализм: винить себя во всём подряд?»
Доделав зелье, Северус поспешил с порциями в Больничное крыло. Там уже собралась вся свита Гарри Поттера.
Хмурые и перепуганные подростки с тревогой смотрели, как мадам Помфри переносит зелья в желудок Гарри.
Северус опёрся на подоконник.
— Драко не пришёл, потому что я очень убедительно попросил его поспать.
Гермиона слабо усмехнулась.
— Насильно усыпили, называйте вещи своими именами. Да он и не смог бы сейчас спокойно рядом с Гарри находиться.
Со стула в углу раздался тихий отстранённый голос Луны:
— Бедный Драко, наверное, себя во всём обвиняет. Он такой весь наглый, но такой неуверенный в себе…
Северус понадеялся, что удивление такой проницательностью отразилось на его лице не очень ярко. Блейз примостился рядом и шепнул ему:
— Она потрясающая. Видит же всех насквозь.
— Кто-нибудь хотя бы подозревает, кто это мог быть? — Снейп мрачно оглядел поттеровских друзей.
Все дружно пожали плечами, помотали головами или грустно вздохнули. Только Рон сидел задумчивый.
— Пожалуй, я знаю. Даже уверен и у меня есть доказательства. Мы должны сказать директору, да? Только мне надо сбегать в спальню.
Северус оттолкнулся от подоконника.
— Да. Тогда сейчас в башню, а потом в кабинет директора. Пароль, — он быстро призвал пергамент и, взмахнув над ним палочкой, передал Рону. — Вот. Все остальные – на занятия.
И стремительно покинул Больничное крыло.
* * *
— Директор, я знаю, кто напал на Поттера.
Дамблдор поднял усталые глаза на зельевара.
Последнее время в этом замке происходит что-то очень странное. Верней, у самого директора всё в порядке, но вот вокруг всё очень подозрительно. Гарри подружился с Малфоем – ну, это-то можно понять, как и то, почему Драко сбежал от отца, бедный мальчик.
Непонятно другое – почему Альбус перестал чувствовать в Гарри темноту, читай, крестраж? Не мог же мальчик просто отплюнуть кусок Волдеморта, как вырванный зуб, в самом деле. Директор подумывал об обряде возрождения на кладбище, но ведь там и без того использовалась частица Тома: Нагайна отдала свою при создании гомункула.
Или Гарри, сам того не подозревая, одолел эту тьму? Но ведь кусок чужой души не должен особо влиять на стороннего носителя, он как капсула – лежит в уголку, никого не трогает. А если не влияет, то и сражения никакого не могло быть…
Ерунда.
Теперь вот ещё Северус внезапно перестал отзываться о Гарри как о бесполезном выродке Джеймса Поттера. Нет, оно и к лучшему, но вдруг теперь Снейп не скажет мальчику о крестраже? Что тогда делать? Верней, директор-то уже ничего делать не будет, он будет на том свете: пора уже, надоело играть в верш… нет, надоело быть вершителем судеб. Конечно, его совести уже ничто не поможет – да и хуже тоже ничто не сделает, но каждый раз, ловя доверчивый взгляд Гарри и понимая, как предаёт его, Альбус всё сильней хотел умереть.
А ночью, поди ж ты, Гарри чуть не убили. Нет, ну надо же –как вообще додумались, неблагодарные щенки? Этот парнишка их защищал, оберегал, спасал, терпел, любил, а, пожалуйста – Круцио, пытки, и переломанные кости. Достойное вознаграждение.
Объявляя о нападении, Альбус смотрел на сидящих перед ним школьников и видел в каждом Геллерта. Беспощадного, мстительного, жестокого, амбициозного, самовлюблённого.
А Драко, наверное, оскорбился бы, если бы узнал, что напомнил директору брата – глуповатого простеца, любителя коз бармена Аберфорта. Такого честного и прямолинейного, много лучшего, чем старший брат...
А сам Альбус чувствовал себя так, будто он опять вернулся в тот страшный вечер, когда он и Геллерт затеяли с Аберфортом дуэль, а Ариана…
Святая мученица Ариана, беззаветно доверявшая всем и не знающая, какую опасность носит в себе... В этот раз твой брат снова убьёт тебя своими руками, добровольно толкнёт на смерть…
Как же Альбусу хотелось, невзирая на собственное хладнокровие и выработанное опытом безразличие, наложить на всех сидящих перед ним детей Чары Переноса Боли.
Чтобы знали, что Гарри чувствует. Может, хоть так бы поняли, что не такого он заслуживает, а уважения, любви и нежности.
Директор тяготился всем тем, что сотворил с когда-то солнечным, счастливым зеленоглазым малышом.
Зачем забрал у Поттеров мантию-невидимку, старый дурак?
Почему не стал хранителем дома?
Зачем, Альбус, отдал ты Гарри в эту бесчестную жестокую семью? А как ты сказал тогда? Чтобы он не вырос эгоистичным и избалованным сопляком. Нет, ну конечно, то, что он теперь ценит себя не выше кната – это ничего, это хорошо, конечно, ведь такой легко пойдёт на убой... то есть на бой с Реддлом.
Почему не допросил Сириуса с Веритасерумом? Плевать на тайны Ордена, Гарри был важней! Уехал бы мальчик со своими крёстными в какое-нибудь европейское поместье Блэков и не узнал бы никогда о том, что он звезда в Британии, рос бы в тишине, покое и любви.
Да, Альбус, именно так ты думал шесть лет назад. А сейчас? А сейчас у тебя вместо совести осталась только горькая, засохшая корка вины перед Арианой, а внутри вместо души – пустота. И больше ничего.
И теперь ты беспокоишься о том, что Северус наконец-то стал принимать Гарри, боишься, что они привяжутся друг к другу и твой личный раб-зельевар не скажет мальчику о его миссии жертвенного тельца.
У Тома, говоришь, души нет? Говоришь, он чудовище?
А ты кто, Альбус, взгляни в зеркало, там ничего нет…
Вроде бы добрый старичок с запасом лимонных долек, а на самом деле всё тот же мальчишка, который мечтал о власти и «всеобщем благе», забыв о сестре и строя грандиозные планы на пару с Геллертом, тем самым Геллертом, таким…
Снейп тревожно глядел на ушедшего в себя Дамблдора. Потухшие немигающие глаза… Бррр, ну и жуть.
— Ммм, директор?
Тот встрепенулся.
— Да, Северус. И кто же по-твоему напал на Гарри?
Зельевар опустился в кресло напротив директора.
— Это нам с Вами сейчас сообщат.
Тут в дверь постучались.
Директор удивлённо позволил войти.
Рон осторожно и неловко протиснулся в дверь.
— Здравствуйте. Я тут…
— Да-да, Уизли, давайте сюда. Ооо, конечно, это тот самый пергамент, который несколько лет назад я отнял у Поттера и на котором увидел происходящее в Воющей хижине… да-да. Итак, активируйте его.
Рон замялся.
— Это вещь Гарри, понимаете, я не совсем…
Директор улыбнулся и, взмахнув палочкой установил вокруг Рона купол тишины. Юноша, похоже, сразу понял, что к чему и что-то пробормотал, коснувшись пергамента.
И, увидев смертельный взгляд разозлённого такой секретностью Снейпа, поёжился.
Дамблдор снял купол и с интересом взглянул на внезапно покрывшуюся точками и надписями… карту?
Рон разложил пергамент перед директором.
— Вот. Это Карта Мародёров, она показывает весь замок и всех его обитателей. Я, конечно, привык, что Гарри обычно опаздывает, но в сегодня он опаздывал уж слишком сильно и я решил посмотреть, где он. И в то время, когда Гарри должен был быть уже в башне, он был вот здесь, — Рон указал пальцем, — вместе с Джастином Финч-Флетчли. Это хаффлпаффец, и он гей. Я решил, что они там с Гарри, ну… — Рон замялся, — …в общем, милуются, и пошёл спать. Я же последнее время не очень много с Гарри общаюсь, и подумал, что пропустил момент, когда они начали встречаться. Гарри же би. И мне кажется, что это именно Джастин искалечил Гарри. За завтраком он выглядел… слишком довольным. И утром мы нашли Гарри на том же месте, где они были с Джастином.
Дамблдор хмуро кивнул. По какой-то случайности он тоже задержал утром свой взгляд на мистере Финч-Флетчли. Тот выглядел как отомстивший человек – со злым, беспощадным, ненавидящим, мёртвым взглядом. Это предположение похоже на правду.
В любом случае, если это так, то оставшись в таком состоянии, в каком был за завтраком, мальчишка выложит всё.
Не будь Альбус главой Визенгамота. А навыки допроса не забылись.
Дамблдор достал из ящика стола пергамент и чётко написал на нём изумрудными чернилами:
«Мистер Финч-Флетчли.
Будьте так добры немедленно подняться в кабинет директора.
Пароль: Имбирный пряник»
И поставил магическую подпись, если вдруг ученику придётся отпрашиваться с занятия. Подозвав Фоукса, директор попросил его отнести письмо. Фениксы, конечно, не почтовые совы, но связываясь через директора с магией замка, Фоукс вполне способен был найти адресата.
Спустядвадцать минут нервов и несколько чашек чая в дверь снова постучались.
— Войдите.
Джастин был совершенно спокоен и расслаблен.
А Альбус сразу понял, что кровь именно на его руках.
— Что ж, мистер Финч-Флетчли. Зачем Вы напали на Гарри?
Невозмутимо вздёрнутая бровь.
— Мы с Гарри неплохо общались, действительно, зачем бы мне это.
Рон фыркнул.
— С начала года вы не перемолвились и словечком, лапшу-то не вешай.
— Раньше, — беззаботно пропел тот. — Раньше мы неплохо общались. Ведь я состоял в ОД, мы дружили.
Директор кивнул. А потом указал на карту.
— Этот артефакт показывает, где сейчас находятся все обитатели замка. И знаете, кого этой ночью видели вместе с Гарри?
— Ну меня. Гарри же би, ему просто надо было…
— И мазохист, по-видимому.
Рон будто от холода содрогнулся, Джастин сглотнул, а Альбус удивился, как у него окна инеем не покрылисьот такого льда в голосе Северуса.
— Вот уж чего не знаю. Но когда мы были с ним, он был в порядке. Видимо, на него напали потом.
Директор безмятежно улыбнулся.
— А Вы знаете, что каждое заклинание несёт отпечаток ауры его накладывавшего? Если только он не знает скрывающих заклятий.
Финч-Флетчли тщетно постарался скрыть, как спал с лица.
— Да, прекрасно знаю, — хотя очевидно было, что впервые об этом слышит.
— В таком случае Вы будете столь добры и оставите мне отпечаток её. На всякий случай. В конце концов, Вы подозреваемый.
Джастин нервно облизнул губы.
Он уже понял, что его поймали. У каждой ауры индивидуальный отпечаток, об этом он помнил, читал где-то. И конечно, способов его скрыть Джастин не знал.
— Я ничего не подтверждаю, но смягчит ли чистосердечное признание наказание?
Рон взрыкнул, но получил Петрификус от Северуса. А сам зельевар сразу же сжал подлокотники так сильно, что костяшки пальцев почти побелели, думая, а не связать ли и себя на всякий случай.
Альбус вздохнул.
Эгоистичный, маленький, жестокий мальчишка.
— Вам уже есть семнадцать, а чистосердечное признание лишь позволит заселиться в чуть более комфортабельную камеру в тюрьме при Министерстве – до Азкабана Ваше преступление не дотягивает. А более комфортабельная – это тонкий матрас на койке. Кроме того, на чистосердечное признание это уже не похоже, и я сумею убедить в этом судей, когда буду выступать в качестве обвинителя. Ну так что? Оставляете отпечаток ауры?
Джастин сжал зубы.
— Это я напал на Поттера. Он сам виноват, нечего было спутываться с этим чёртовым Пожирателем.
Рон воскликнул:
— На себя посмотри, чем ты лучше!
А Альбус вздохнул.
— Летом Драко захватил в плен Питера Петтигрю. А потом его изгнали из рода за то, что он отказался принимать метку. Инкарцеро максима. Силенцио.
Шокированные глаза Джастина сказали за него всё, что он понял после этой реплики.
Драко Малфой не Пожиратель, а самый что ни на есть герой. Как и Гарри Поттер. А Джастин –просто зазнавшийся эгоист, которого уязвил отказ Гарри Поттера на предложение встречаться в начале года...
И преступник.
04.06.2012 Глава 11. Как плевать на общество
Но у твоей Москвы и его Невы
Стало общее что-то, наверное, вы.
Ты светла, он хмур,
В споре двух культур он опять за поребрик, а ты за бордюр.
Ты привыкнешь зимой согреваться зенитовским шарфом,
Он пройдёт по Дворцовой в твоих красно-белых штанах.
Валерий Сюткин и Ромарио
— Если мы выживем, нам будет всё нипочём!
— А если нет?
— Давайте о скучном сейчас не будем.
Крош, «Смешарики»
Проснувшись, Драко почувствовал тяжесть в голове и привкус перепрелой мяты во рту – классические побочные эффекты Сонного зелья. Оглядевшись, увидел знакомые бесцветные занавески и то самое кресло, которое этим летом успело побывать и диваном, и спальным ложем для…
«Да, кхм» Драко осознал себя в комнатах Снейпа, и сердито заворчал. Вечно у Северуса вылезает привычка насильно лечить названого сына (если можно так назвать их странные отношения). Конечно, хотел как лучше, но всё-таки…
Ай.
Ладно, нервы вроде в порядке: скручиваться в позу эмбриона, отчаянно вцепляться пальцами в волосы и биться в истерике не тянет, – так что можно пойти к Гарри.
Как оказалось, спал Драко очень долго – прошли почти сутки (только что закончился завтрак и вот-вот должна была начаться Арифмантика), но Гарри ещё почему-то в себя не пришёл, хотя вообще-то должен был. Когда Малфой, удивлённо хмуря брови и недоверчиво осматривая батарею пузырьков на тумбочке рядом с поттеровской кроватью, спросил об этом мадам Помфри, она со вздохом объяснила:
— Понимаете, мистер Малфой… Гарри пережил неимоверные муки, и я рада уже тому, что его психика не пострадала после такой боли. Но я не имею ни малейшего представления, когда он захочет вновь вернуться к нам, туда, где он испытал подобные ужасы. Но конечно ему поможет знание, что его здесь любят и ждут, так что если Вы будете приходить и говорить с ним, это будет прекрасно.
Во рту было сухо, как в пустыне Сахара. Драко сглотнул, и почувствовал привкус крови.
— А если легилименцией? Летом она вполне помогла профессору Снейпу вернуться в здравый рассудок.
Мадам Помфри задумчиво поцокала языком.
— Только если Вы абсолютно уверены в успехе. Ну или хотя бы в том, что не сделаете хуже. Конечно, как колдомедик я должна самыми суровыми проклятиями отгонять Вас с такими мыслями от пациента, но мне кажется, что Вы не причините Гарри вреда. И я привыкла доверять интуиции.
Драко кивнул.
— Благодарю.
Вдруг женщина улыбнулась и потрепала его по щеке.
— Вытащи его, Драко. Он нужен всем нам, но ещё больше ему самому нужна любовь.
И, оставив ошарашенного такой доверительностью и дружелюбностью Малфоя рядом с кроватью своего пациента, закрыла за собой дверь в палату.
Драко сел на краешек кровати Гарри, внимательно разглядывая его.
Измученный?
Да нет, вовсе нет. Мадам Помфри от души похлопотала над всенародным героем. Он выглядел так, будто просто прилёг подремать – полная безмятежность на лице.
Но крепко перебинтованное плечо щуплого Поттера и полная неподвижность будто кричали, что он болен, болен, ему плохо и больно!
Драко, едва касаясь, провёл ладонью по плечу Гарри, остановив ладонь на сгибе локтя. Мягко поглаживая большим пальцем нежную кожу, он старательно сдерживал слёзы и судорожно шептал всё, что крутилось на языке.
— Гарри, Гарри, милый, как же это больно... Вернись, пожалуйста, ты нужен мне. Я всё сделаю, только умоляю: открой свои колдовские зелёные глаза, улыбнись, как всегда… Прошу, я не дам больше тебя в обиду. Я буду защищать тебя, и никто не осмелится тронуть возлюбленного Драко Малфоя, уж в этом-то можешь мне доверять. Вернись, Гарри, солнце, я ещё не сказал, что я люблю тебя. Я ещё столького не сделал…
Он согнулся и уткнулся лбом в холодную простынь. Касаясь губами крепких смуглых пальцев и дрожа от горя и нежности, Драко всё умолял и умолял Гарри не бросать его, быть с ним, быть е г о, сотрясаясь от беззвучных рыданий и сухих слёз.
Тот, кто сотворил эту жестокость с Гарри, не представлял, скольких людей ещё согнёт несчастье Поттера. И насколько серьёзно оно согнёт особенно одного из них. Практически морально убьёт.
Но нет, Драко ведь отныне не один. А несколько тростинок сломить уже не так легко, как одну. Это раньше ему не за что было держаться, даже при дружбе с Блейзом, Северусом, любви к матери и слепом восхищении отцом. (Тем, который без метки: в сознании Драко Люциус-Пожиратель и Люциус-без-метки всегда были двумя разными, диаметрально противоположными людьми)
Придя через несколько минут в себя, он несколько устыдился такого прорыва эмоций. В конце концов, Драко Малфой всегда умел отделять те чувства, которым можно выйти наружу от тех, которые останутся в его душе. Или же выплеснутся потом, когда он будет совсем один, чтобы никто-никто не знал, что именно творится в его душе.
Всё ещё мелко дрожа от пережитой истерики, Драко придвинулся поближе к Гарри. Он ласково пригладил чёрные вихры, пропуская прямые, жёсткие волосы меж пальцев. Потом наклонился и, не чувствуя ни малейшего стыда от того, что пользуется беспамятством больного, поцеловал его в лоб. Сначала хотел было попробовать на вкус такие манящие чувственные губы, но потом решил, что первый поцелуй у них будет по обоюдному согласию, но никак не такой – украденный, полученный без желания.
Собравшись с духом и сосредоточившись, Драко коснулся пальцами холодного – слишком холодного! – виска и шепнул: «Легилименс».
Аккуратно, на самой поверхности сознания…
— Гарри, солнце, ты меня слышишь?
У Драко создалось ощущение, что к нему обернулись сотни глаз. Да, странно это – находиться в чужом сознании, хотя уже и не в первый раз.
— Драко, милый, это ты?
Милый?! Ладно, спокойно, Малфой, не нервничай, ты его тоже солнцем назвал…
— Да, Гарри. Почему ты здесь, почему не идёшь ко мне?
— А зачем? У тебя есть Блейз, я только мешаю.
У Драко недоумённо поджал губы. Что?.. Мешает? И при чём тут Блейз?.. Ладно, всё потом.
— Нет, Гарри. Мне нужен т ы, иди ко мне.
Вдруг голосок стал детским-детским, будто Поттер вернулся на десять лет назад.
— Правда? Я нужен? Именно я? Но ведь со мой совсем не интересно.
Драко Малфой, ты эгоистичный ублюдок. Ты же даже прекрасно видел, как Гарри горько от твоего игнора в пользу книг и Блейза. Конечно, привычки ломать не так-то легко… Почему именно ты, кто ценит его дороже, чем всё на свете, умудряешься делать ему больнее всего? Но, ах ты слизеринская проклятая змея, что же ты с ним сделал, со своим любимым, ненаглядным, сияющим, неотразимым…
— Только ты, Гарри. Иди сюда, пожалуйста, — и раскрыл мысленные объятия. Тут же в них кинулся маленький ребёнок в огромной, висящей мешком одежде, явно с чужого плеча, в сломанных очках, еле держащихся на одной дужке, и с расцарапанными руками и лицом.
— Что с тобой, малыш?
— О, это Дадли, — тихо и спокойно, будто это само собой разумеющееся, пояснил маленький Гарри, доверчиво прижимающийся к Драко. — Я ничего не могу сделать, когда он с дружками зажимает меня в углу и начинает бить. — Малыш уткнулся носом в грудь Драко. — У меня всё очень болит. И я совсем-совсем один…
— Ты не один. Я всегда буду с тобой, честно-честно. Идём? Тебя ждут друзья, их много. И скоро совсем не будет больно. И я никогда тебя не оставлю… Веришь?
Мальчик поднял голову и тоже улыбнулся в ответ на потерянную, виноватую, слёзную улыбку Драко.
— Я хочу тебе верить. Идём.
И Драко сразу аккуратно выскользнул из сознания Гарри, стараясь утянуть его за собой, но при этом оставить там, где надо.
Гарри судорожно откашливался.
— Ох ты ж ё-моё… Кха! Как будто из воды вынырнул. О, Драко? Э… Привет.
«Как-то Гарри не особо рад меня видеть» Мысль отдавала горечью и чувством вины. Драко клятвенно пообещал себе, что постарается меньше сидеть за монографиями и больше быть с Гарри: летать, гулять, играть в шахматы…
— Привет. Мне уйти?
— Ну, если тебе так хочется... — Но увидев, что Драко мотает головой, Поттер улыбнулся. — Тогда сиди. А почему ты тут? И где тут?
Гарри лишь сейчас осмотрел поначалу незнакомое помещение – раньше-то он всегда лежал в общей палате – но быстро догадался, где он, и обречённо застонал.
— Что б его, соплохвоста под арахнида, опять больничное крыло! — воскликнул он.
Из-за двери донёсся голос колдомедика:
— Я здесь, Гарри!
— Я тоже рад Вас слышать, мадам Пофри! Но больничное крыло, что ж за проклятие…
Драко вздохнул.
— Действительно проклятье, Гарри. И не одно.
Наморщив лоб, Поттер попытался вспомнить, что произошло.
— А, точно. Я шёл от тебя и Блейза в башню… и в один прекрасный момент мне вдруг наколдовали повязку на глаза. А потом… Ой, — он передёрнулся и обнял себя. — Я лучше не буду вспоминать, что было потом. А почему ты здесь? У вас с Блейзом сейчас вроде как арифмантика?
Драко немного рассердился от такого «слияния» их с Блейзом.
— Вот пусть Блейз и сидит на этой арифмантике, а я с тобой побуду!
Гарри будто бы просветлел.
— Да? О, ну хорошо, я только за. А что у меня не в порядке… в результате?
Драко вздохнул.
— У тебя очень-очень много всего. Но самое проблемное – это медленно и печально заживающий вывих стопы. И… повреждена связка в плече. Ты теперь ещё долго не сможешь играть в квиддич.
К шоку Драко, уже готового утешать и ободряюще обнимать расстроенного Гарри, тот лишь радостно улыбнулся и облегчённо вздохнул.
— Ну слава Богу! Честно говоря, в последнее время меня на квиддич просто не хватает! Теперь будет убедительная причина не играть, а быть только тренером. Класс. И кому я должен сказать спасибо?..
Тут от двери донёсся жёсткий голос Снейпа.
— Джастину Финч-Флетчли.
Драко не изменился в лице ни на йоту, но тут же вспомнил, как этот хаффлпаффский ублюдок выглядит, и пообещал себе отомстить ему со всей жестокостью, на которую способен.
Но зельевар продолжил:
— Его уже забрали авроры.
А вот разочарования Драко скрыть не смог и обиженно застонал, так что Северус рыкнул на него:
— Драко, не гриффиндорь. Глупый мальчишка и так за всё поплатится. И вообще, что ты делаешь здесь, если сейчас у тебя арифмантика?
— Сижу, — хмуро ответил Малфой.
Тут, спасая Драко от неминуемой взбучки за прогул, встрял Гарри:
— Скажите, профессор, а как узнали, что это Джастин? Нас кто-то видел?
Снейп уклончиво мотнул головой.
— Как сказать. Вас видел Рональд Уизли на Карте Мародёров. Правда, он подумал, что вы с Финч-Флетчли заняты несколько… более приятными вещами.
Гарри скривился.
— Вот какого Рон мнения о моём вкусе?
Драко же смотрел на Северуса огромными глазами. Тот глянул в ответ и Малфой услышал в голове его голос:
«А ты думал, что ты единственный в Хогвартсе, кто засматривается на Поттера? Вот и жди у моря погоды, пока его не украдёт какая-нибудь Уизли или Вейн»
Взгляд Драко наполнился укоризной, а Снейп фыркнул и отвернулся. Казалось, он недоволен своим подопечным. Гарри несколько удивлённо похлопал глазами, но промолчал.
— Ээээ, а как меня нашли?
— Несложно догадаться: тоже по Карте. Видимо, поэтому у Уизли и зародилось подозрение в сторону Финч-Флетчли.
Гарри вздохнул и завозился, поудобней устраиваясь на подушках. Малфой метнулся к нему, чтобы помочь, но Поттер только обиженно фыркнул.
— Я не умирающий, Драко, не преувеличивай. Но спасибо. Слушай, а ты не мог бы принести мне мои учебники? — Драко пожал плечами и кивнул. Гарри дотянулся до висящей на стуле сумки и вытянул из внутреннего кармана мантию-невидимку. — Вот, бери. Я вчера был несколько… взволнован… и забыл её одеть. А, пароль – «Песня вупера».
Малфой, забирая мантию невидимку, ободряюще сжал пальцы Гарри. Тот улыбнулся так светло и радостно, что у Драко горло сжалось от нежности, любви, вины, счастья… и желания прижать к себе это лохматое чудо и никогда-никогда не отпускать.
Поэтому он просто резко встал, кивнул им и вышел.
Снейп тут же обвёл дверь заглушающим заклинанием.
— Ну что, мистер Поттер. Я так понимаю, Вы горите желанием со мной пообщаться.
Гарри невинно улыбнулся.
— Точно! Только если Вы перестанете каждое моё слово воспринимать как личное оскорбление, профессор. Ну как, сможете?
Снейп хотел уже было поставить обнаглевшего мальчишку на место: неужели этот паршивец смеет обвинять его в…
И тут же мысленно хмыкнул. Кажется, у него есть на то причины и основания.
— Я постараюсь. Что бы Вы хотели узнать?
Гарри почесал локоть.
— Я не совсем уверен, но… Скажите, Вы росли вместе с моей мамой?
Трепливая блохастая псина, чтоб его наизнанку вывернуло!
Северус надел маску побесстрастней и ответил.
— Да.
— А расскажите мне о ней? Или… о дедушке с бабушкой? Просто я их совсем не знаю, и даже не видел. На фотографиях Дурслей не найдёшь никого кроме Дадли, а к моменту свадьбы моих родителей они были уже мертвы…
Северус вздохнул.
— Мы с Лили дружили, так сказать, подпольно. Со Снейпами люди старались не связываться, тёмная ненормальная семейка. Скажем честно, поначалу твои дедушка с бабушкой не были исключением, и их можно понять: ведь они боялись за дочерей. Но однажды Лили с мамой шли из магазина, а я попался им на пути, убежал на улицу после очередной вспышки бешенства моего отца. И Лили, не стесняясь, радостно меня поприветствовала. Я уж не знаю, что там у меня нарисовалось на лице (хотя искренне сомневаюсь, что это выглядело умилительно – не смейте смеяться, Поттер) помимо отцовских подарков, но Ваша бабушка внезапно воспылала ко мне то ли жалостью, то ли материнской нежностью и взяла под крылышко. Разумеется, в силу моего характера, сформировавшегося ещё тогда, (и саркастичные улыбки тоже придержите, мелкий паршивец) я сопротивлялся как мог, но… в конце концов не смог устоять. И был у них частым гостем вплоть до того момента, как отец в очередной раз попытался заставить меня обокрасть Эвансов. На этот раз настолько убедительно, что матери пришлось втихаря припоминать лечебные заклинания. После этого я упёрся ногами и руками и больше никогда не ходил к ним в гости. Но с Лили мы общаться продолжали. Однажды я в запале рассказал ей, что произошло, но она и тогда от меня не отвернулась. А вот Петунья была каким-то озлобленным ребёнком – совершенно не понятно, как у Эвансов могла появиться и вырасти такая мегера. Может она бесилась потому, что завидовала способностям сестры. Она постоянно обзывала меня и ругалась с Лили, получая за это от меня всплесками стихийной магии.
Гарри завороженно слушал безэмоциональный рассказ Снейпа о том, во что они играли с Лили, где гуляли, как Лили восторженно говорила о своей магии, мечтала о Хогвартсе… И представлял себе того забитого, хмурого мальчишку, которого увидел в воспоминаниях Сириуса, рядом с маленькой рыжеволосой девочкой. Как они лазали по оврагам и деревьям, как…
Но финальным аккордом стало сногсшибательное признание Снейпа, вообще не вязавшееся с остальным рассказом:
— Честно говоря, если бы я вернулся сейчас на шестнадцать лет назад, я бы потребовал Дамблдора отдать тебя мне. Так было бы всё лучше, чем у этих магглов. И я очень сомневаюсь, что со мной ты вырос бы избалованным и эгоистичным. Иногда мне кажется, что Дамблдор так и хотел сделать, но почему-то не сделал.
Взглянув на Поттера, Северус увидел совершенно неописуемое выражение лица: круглые глаза, упавшая челюсть и чуть подёргивающееся веко.
— Что, рад, что я не могу туда вернуться, вредный мальчишка?
Но Поттер так яростно замотал головой, что Снейпу даже стало приятно.
— Я жалею об этом. Мне действительно интересно, что же выросло бы из меня и как это повлияло бы на Ва…
Тут распахнулась дверь и ввалился Драко.
— Заглушающие они вздумали ставить, партизаны… Бери свою сумку, Поттер. Как вы, гриффиндорцы, умудряетесь жить в таком бардаке, я просто поражаюсь! Даже если не говорить о том, что творится на полу, кроватях, тумбочках, подоконниках, сундуках… У Уизли носок лежит поверх полога, зачем он туда его закинул?!
Гарри почесал в затылке.
— А, это носок Дина. Мы недавно убирались, и он не смог найти второй… Теперь мы если видим какой-то без пары, сравниваем…
Наверное даже увидь Драко василиска, на его лице был бы не такой ужас.
— Поттер, это же просто ужасно!! Гриффиндорцы…
— О, да ладно. А кровать Гойла у вас просто эталон порядка!
Драко хмуро глянул на ухмыляющегося гриффиндорца.
— Гойл – это Гойл. Он уникум среди слизеринцев. Но бардачит он только на своей кровати, и уж точно не забрасывает носки на чужой полог!
Северус еле сдерживался, чтобы не улыбнуться и не разрушить в конец свой имидж. Какие же они очаровательные, эти две противоположности. Никуда не денутся, будут вместе, нарожают детей и у первого крёстным будет он, Северус. Драко уже обещал, он помнит.
Зельевар поднялся.
— Ладно, молодые люди. Я удаляюсь.
И, развернувшись, всё-таки улыбнулся. Но улыбнулся как истинный хладнокровный слизеринец – лишь слегка приподнял уголки губ, но и этого было достаточно, чтобы испугать до икоты встреченного в коридоре второкурсника – чему может радоваться жестокий Пожиратель Смерти, как не кровавым пыткам невинного студента?..
Когда Гарри вышел из больничного крыла, его ждал один из самых больших в жизни сюрпризов.
Он спустился к завтраку, по традиции соответствуя фразочке «Поднять – подняли, а разбудить забыли» – потирая глаза, раздвигая веки пальцами и прикрывая ладонью зевоту. После сладкой недели в больничном крыле (когда у него уже ничего не болело, но ходить ещё было нельзя) где он мог просыпаться, когда хотел – если хотел, есть по желанию, читать только то, что было интересно, возвращение в школьную жизнь оказалось сущей мукой, даже не учитывая того, что вывих всё-таки чувствовался.
Как только Гарри толкнул тяжёлую створку дверей, на Большой Зал толстым одеялом упала тишина. Поттер замер от неожиданности и даже проснулся. В следующий миг кто-то одиноко захлопал в ладони, а потом встал весь Зал и дружно зааплодировал.
Гарри попятился к двери, но позади была Гермиона.
— Тихо. Они говорят тебе спасибо за предыдущие пять лет.
Паникующий взгляд друга заставил девушку рассмеяться. Она подтолкнула Поттера к столу. Зал потихоньку стал успокаиваться, а перепуганный, ничего не понимающий Избранный уселся на своё место. Гермиона объяснила:
— Понимаешь, Драко тут в день нападения произнёс в запале обличительную речь… В общем, ты теперь и в самом деле – герой. А когда директор сказал, к т о летом поймал Петтигрю, Драко тоже стал героем. В общем, у вас теперь миллион поклонниц… и поклонников. А, ещё есть ваш фан-клуб.
— Фан… — Гарри прокашлялся, избавляясь от хрипа в голосе. — Фан-клуб?!
— Ну да, — невозмутимо подтвердила Гермиона. — Так что советую вам поскорей официально назваться парочкой, Гарри. Иначе завалят, наделают детей и женись потом на половине Хогвартса…
Паникующий Поттер обернулся на Драко, а тот ответил ему понимающим взглядом.
А Гермиона продолжила:
— Ты просто не представляешь себе, как сложно было мадам Помфри держать оборону. Ты, наверное, не заметил, но к тебе даже на мётлах через окно пытались влететь.
Гарри всхлипнул:
— Они тут свихнулись что ли?!
— О, да ладно, вспомни, как к тебе уже в поезде лезли, Гарри. Ты симпатичный, весёлый, добрый, сильный, родовитый, богатый, известный… Выгодный брак, Гарри, выгодный. Да и Драко – красивый, сексуальный, взрослый, умный, с деловой хваткой, из семьи Малфоев (это отдельной строкой), друг Избранного – уникально полезный набор характеристик. К тому же ходят слухи, что он уже сколотил себе немалый капитал. Вот так-то!
Поттер уронил голову на стол.
— Господи, за что мне это?!
* * *
В середине декабря случилось совершенно поразительное происшествие.
В одну прекрасную субботу за окнами Большого Зала крупными хлопьями шёл снег, и будет просто потрясающе валяться в сугробах и лепить из Малфоя снеговика, а потом удирать от него по белому пушистому полю, отстреливаясь снежками. Гарри хмыкнул своим мыслям. Наконец-то пришла зима. А то в прошлом месяце из-за мерзкой погоды они круглыми днями сидели в замке, не считая квиддичных тренировок.
Сегодня выходной, и они с Драко решили сразу после завтрака отправиться гулять, так что взяли верхнюю одежду с собой. Ой! Гарри еле успел подхватить падающий со скамейки на пол слизеринский шарф.
Да, слизеринский. В тот день, когда пошёл снег, они обменялись шарфами, оставив, правда, эмблемы. Так что теперь у Гарри Поттера над шерстяными серо-зелёными кистями красовался лев, а у Драко на жёлто-красном фоне – змея.
Гарри почему-то казалось, что этот новый шарф греет гораздо лучше, чем старый. А Драко однажды сердито проворчал что-то вроде «И почему гриффиндорские шарфы теплее, чем наши, слизеринские? Что за дискриминация?» И Поттер понял, что видимо дело тут не в шерсти, а в том, чей это раньше был шарф. И ему стало дико приятно, что Малфой тоже это почувствовал.
Радостно усмехнувшись, Гарри снова вернулся к планам на сегодняшний день. Ой, Драко небось мёрзнет в своих тоненьких перчаточках. Конечно, он утверждает, что в изделиях из кожи саламандр холодно не бывает, но выглядели они всё равно очень удручающе. Надо будет ему на Рождество подарить варежки. Не, ну а что? Малфой в варежках, забавно будет. Больших таких, пушистых.
Умилённо захихикав, Гарри потянулся за молочником, не замечая подозрительных взглядов соседей по столу. Но тут услышал позади знакомый мечтательный голос:
— Доброе утро, Гарри. Не могу бы ты выйти со мной, я хочу тебе кое-что сказать.
Гарри радостно вскочил и последовал за Луной.
За дверью Большого Зала она обвела их Заглушающим:
— Знаешь, Гарри, я иногда разговариваю с приведениями. Они очень много знают, а некоторые даже видят нарглов и помогают от них избавляться. Приведение нашей башни – Серая Дама, Елена Рейвенкло – попросила передать тебе, что хочет поговорить. Она сказала, что это связано с ужасно тёмной магией и диадемой её мамы. Что рядом с ней, после того как она побывала у Волдеморта, стало летать очень много мулкодуков.
У Гарри тут же будто щёлкнул переключатель.
Ужасно тёмная магия. Небольшая диадема. Медальон Слизерина – основателя Хогвартса. Ровена Рейвенкло – тоже основатель. Да и, кхм, мулкодуки…
Ого, крестраж.
— Ммм, Луна, а Серая Дама не будет против, если я приду не один?
Та только индифферентно пожала плечами.
— СпрОсите у неё сами.
Драко недоумённо смотрел, как буквально через минуту после того, как вышел из Зала, Гарри уже возвращается. И непонятно: мрачный или радостный.
Поттер подлетел к нему и привычно окинув еду и напиток невербальным Распознающим зелья – уже не доверяя кольцу – удовлетворённо кивнул и присел рядом с Драко. С игривой улыбкой склонился к нему:
— У меня новая информация про украшения, змеек и тетрадки. И чуть-чуть обо мне самом.
Как Гарри и ожидал, Малфой сразу понял, о чём речь. И предсказуемо застыл, не донеся ложку до рта. Правда, быстро взял себя в руки и нашёл силы невозмутимо прикончить тарелку овсянки, пока Гарри доводил Блейза всякими плоскими гриффиндорскими шуточками. Потом встал, пожелал персонально Забини приятного аппетита и направился к выходу из Зала, буксируя Гарри за рукав.
Как только массивные двери закрылись за ними, Малфой стремительно потащил Поттера в ближайший пустующий класс.
Кинув Заглушающее на дверь, Гарри рассказал Малфою, что говорила Луна. Сначала тот скривился при упоминании Лунатички Лавгуд, но потом понял, что она ниоткуда не могла узнать про крестражи, а значит, действительно…
Он поднялся:
— Быстро к этой Серой Даме. Срочно. Идём, идём!
Серая Дама печально покаялась в том, что украла диадему у матери и рассказала, как Кровавый Барон разыскал свою возлюбленную. На этом моменте она начала рыдать, а Драко задумался над теорией использования успокаивающих заклинаний на привидениях, при этом стараясь не зарычать на чёртову женщину, вроде бы рейвенкловку, ведущую себя как хаффлпаффка, как вдруг Гарри спросил:
— А ведь Волдеморт однажды уже возвращался в школу, да?
Призрак подняла на него бесцветные глаза.
— Ну да. Тогда я и почувствовала у него диадему матери. Запятнанную. Грязную. Осквернённую...
Драко, поняв, к чему клонит любимый, задумчиво потирал подбородок, Гарри судорожно размышлял.
Значит, Реддл наверняка оставил её где-то на пути от кабинета директора к выходу школы. Ну или, по крайней мере, вряд ли сильно отклонился от этого пути…
Где же, где же!
А может…
Ну конечно. Всё так просто.
Гарри засмеялся.
— Большое спасибо, Елена! Вы… хотите посмотреть, как мы будем уничтожать диадему… верней, то, что от неё осталось?
Призрак долго сверлила его взглядом.
— Нет, благодарю. Я поверю вам на слово, Гарри Поттер.
Он поклонился и, схватив за руку онемевшего от удивления Драко, потащил его на восьмой этаж.
Тот почти сразу всё понял.
— Выручай-комната! Точно! Поттер, молодец! Только вот…
Но они уже подошли к гобелену с Варнавой Вздрюченным, и Гарри начал расхаживать перед стеной.
Сначала он хотел попросить показать комнату, где спрятан крестраж… но быстро понял что это не пройдёт.
«Мне нужна комната, где в последний раз был Том Реддл, мне нужна комната…»
Вскоре Драко хмыкнул.
— Как-то она не очень приглядно выглядит.
Гарри резко развернулся и увидел пошарпанную дверцу.
— Мда. Ну что ж, идём.
Но когда они вошли, ни Гарри, ни Драко не смогли сдержать проклятий.
Вокруг них был целый город из спрятанных вещей. Их была… бесконечность. Огромные горы, между которыми были улицы и проулки: тысячи и тысячи книг, какие-то странные растения, мебель, скульптуры, картины, записки…
Первым очнулся Драко.
— Наверняка Реддл оставил его так, чтобы и сам мог найти. Значит, она лежит на видном месте – вероятней всего. Хм. Давай пока надеяться, что это так, хорошо?
Гарри кивнул. Драко направил себе под ноги палочку и шепнул: «Coloro». Из кончика его палочки полилась тонкая струйка белого света, тут же оседающая на камнях ровной полосой.
— Вот. Мы будем помечать эээ… проходы, где уже были, этим заклинанием. Не бойся, мы справимся!
Но ни в этот день, ни в несколько следующих они не справились. Они исследовали только, наверное, сотую часть комнаты, но уже начали отчаиваться.
В понедельник после ужина Гарри решил остановиться у огромного чучела тролля. Уже почти ночь, им с Драко пора по кроватям… Тут он услышал, как тот зовёт:
— Гарри! Ты где?
— Я здесь! — откликнулся он. Свернул налево у разломанного Исчезательного шкафа, двигаясь на голос, и вдруг споткнулся о плиту и упал.
Гарри перекатился на бок, прижимая колено к груди и сдавленно шипя ругательства. И вдруг увидел под стоящим недалеко диваном приклеенную к сиденью снизу бумажку…
Заинтересовавшись, он протянул руку и сорвал её.
Оказалось, фотография.
Тут прибежал на его «Ауч!» Драко. Увидев вместо ожидаемого чуть ли не бьющегося в агонии Поттера то, как он просто сидит на полу и рассматривает картонный прямоугольник, Драко рыкнул:
— Что это ты нашёл?
Задумчивый, потерянный и какой-то странный Гарри пробормотал:
— Да как сказать…
Он выглядел так непривычно, что Драко даже раздумал ругаться. Он подошёл и встал рядом, склоняясь над костлявым плечом и глядя на… фотографию.
Там обнимались двое молодых, счастливых и влюблённых юношей. Они улыбаясь глядели в объектив. Один, тот, что повыше, с нашивкой льва на груди, что-то шептал своему более утончённому партнёру-слизеринцу, с наслаждением зарываясь носом в его волосы, а тот, чуть жмурясь, смеялся.
Гарри завороженно перевернул фотокарточку. Сзади было подписано: «Наша любовь спрятана и похоронена в этой комнате. Пусть же тем, кто идёт за нами, повезёт больше»
Драко горько вздохнул и сел рядом с Гарри на пол.
— Этот снимок сделан до изобретения Зелья мужской беременности, где-то в начале семидесятых. Сам видишь, что это зелье – счастье, а ты так его боишься.
Гарри с какой-то странной, потерянно-удивлённой улыбкой обернулся.
— Я не боюсь. Просто это настолько непривычно, что напрягает. Мне жаль магглов, что у них его нет.
Он снова перевернул карточку и облокотился на какое-то кресло, розовый полосатый бархат которого очень не понравился кому-то когтистому. Разглядывая двух юношей, таких одиноких в своём счастье, он с трудом сглотнул горький комок, подступивший к горлу. Бедные парни, не могли быть вместе… Женились наверное, так же как Драко должен был, на нелюбимых женщинах, по расчёту. Должны были жить с ними, но при этом всё время помнить о нём, об этой фотографии и любви, «спрятанной и похороненной в Выручай-комнате».
Вдруг Драко фыркнул.
— Поттер, как ты умудряешься?
И склонился над стёртым в кровь коленом, доставая палочку и припоминая лечебные заклинания. Гарри с потерянной улыбкой откинул голову на подлокотник кресла, бездмно глядя перед собой. Напротив стоял огромный буфет, а на вычурной безвкусной ручке висела какая-то древняя тусклая тиара.
«Красивая какая… Интересно, кто это её оста…»
Мысль оборвалась, оставив в сознании вакуум. Несколько секунд спустя Драко случайно ткнул кончиком палочки в самую рану Гарри, но тот даже не почувствовал боли и не услышал извинений. Он уже разглядел на тонком ободке тиары витиеватые буквы, складывающиеся в начало такого знакомого девиза «Ума пала…»
— Драко… Эй, Драко…
Гарри, не глядя, протянул руку, чтобы подёргать Драко за рукав.
— Ай, Поттер, убери свои пальцы, ты мне сейчас глаз выколешь! Да что ты как будто Мерлина увидел, что там та… — Драко уже обернулся и понял, ЧТО там увидел Поттер. Немного нервно облизнув губы, он то ли вздохнул, то ли всхлипнул. — Знаешь. Думаю, нам надо пересмотреть твою концепцию неудачливости. Через синяки к светлому будущему. Удобно.
Он невозмутимо долечил поттеровскую коленку и, взяв диадему в руки, уселся рядом.
— Ничего особенного. У Ровены был не вкус, а цвет! Медальон Салазара гораздо изящней.
Гарри хмыкнул.
— А мне нравится. Вот погоди, ты ещё меч Годрика не видел. Думаю, в обморок грохнешься от его художественных достоинств.
Он встретился взглядом с серо-голубыми глазами, вспоминая достопамятный клинок. Драко скривился.
— Фу, какая гадость. Это не оружие, а бред сивой кобылы. Интересно, а артефакт Хаффлпафф тоже из этой же серии?
Гарри засмеялся:
— Ну ладно, хватит тебе вредничать. Как видишь, Волдеморта тоже не особо волновал вопрос стиля. Куда сунул кусок своей душонки – туда сунул. Теперь надо идти к Снейпу за ядом василиска.
— Угу. Остались Нагайна; тот, который у Беллатрисы, и сам Волдеморт. Не так плохо. К концу года можно и управиться!
Гарри хмыкнул.
— Одной левой, действительно. Ладно, подъём…
Визжал крестраж знатно, даже Заглушающее не помогло. К профессору даже прибежали жаловаться его змейки, что у Барона, кажется, совсем крыша съехала. Снейп всех успокоил тем, что это расшалился Пивз, и как раз Барон уже даёт ему по ушам. Когда Драко уже ушёл потайным ходом в свою спальню, Снейп достал из бара пузатую бутылку и плеснул себе янтарной жидкисти. Опустившись в кресло, обратился к лежащему перед камином Поттеру.
— Ну что, герой? Если не хотите выпить за ещё один шаг к победе, то марш в башню!
Гарри обратил тусклые глаза на профессора.
— Скажите, а когда изобрели Зелье мужской беременности?
Снейп чуть не поперхнулся набранным в рот скотчем.
— Ну и вопросы у Вас, Поттер.
— Я – Гарри.
Зельевар одарил его холодным взглядом. Но Поттер выглядел таким измученным и безразличным, что он только вздохнул.
— Ну и вопросы у Вас, Г а р р и. С чего это Вы вдруг заинтересовались?
— Просто так.
Снейп хмыкнул про себя, что просто так такие проблемы в мозгу не всплывают. Тем более в таком морально убитом состоянии, в котором почему-то находится Поттер. Он ответил:
— В восьмидесятых.
Гарри потёр ладонью нос. Потом вытащил фотографию и протянул Снейпу.
— Вот. Я увидел и мне… так обидно стало, так пусто. Так жалко их.
Северус взял в руки фотографию и охнул от неожиданности.
— Вот это новости. Этот парнишка, — он указал на того, что поменьше, — Регулус Блэк.
Гарри поднял удивлённый взгляд на зельевара. Тот удовлетворённо порадовался, что у паршивца наконец-то вновь появились эмоции.
— Регулус? Ух ты. Получается, он… вообще недолго после появления этого снимка прожил…
Северус тяжело вздохнул.
— Именно так. Но знаете, и это ещё не всё. Другой юноша – Спирос Медоуз, сын ведьмы из Ордена Феникса. Как Вам такие Ромео и Джульетта?
Гарри безэмоционально усмехнулся.
— Действительно, впечатляет. Оказались по разные стороны баррикад, да? И в школе, и на войне… А при этом – какая к чёрту разница, главное, смогли, хоть и недолго, быть счастливыми. Вы не знаете того, кто изобрёл это Зелье?
— Vir Gravida? То есть, мужской беременности? Знаю. Более того, могу познакомить. А что, хотите сказать ему «спасибо»?
Вообще-то Северус шутил. И уж никак не ожидал, что измотанный, измученный Поттер серьёзно кивнёт в ответ.
Добравшись до своей башни, Гарри под струями душа долго-долго отскребал от себя многовековую пыль Выручай-комнаты. Потом, захватив из тумбочки зеркало Сириуса, закрыл полог и кинул на него заглушающее. Натянув дежурную улыбку – настоящая почему-то никак не хотела выходить после происшествия с фотокарточкой – следующие полчаса он болтал с Сириусом о Выручай-комнате, Серой Даме и Бароне. Насчёт сейфа Лестренжей крёстный предложил им поговорить с Нарциссой, чтоб она сама всё устроила с сестричкой, а Гарри же переложил эту ответственность на самого Сириуса. Тот сначала нахмурился, но потом со вздохом согласился, что чем ждать им всем аж рождественских каникул, логичней ему самому обратится к кузине. Всё ещё под впечатлением от найденной фотографии (хотя чувства уже начинали стихать, а ледяная корка презрения к прошлым нравам – стаивать), Гарри начал тихонько выезжать на интересующую тему.
— Слушай, я вот о чём подумал. Мне показалось, что среди магов альтернативная ориентация считается нормальной. Это так?
Сириус ухмыльнулся.
— Так, так. А когда Vir Gravida изобрели, совсем хорошо стало.
— А… ты часом не был знаком с такими людьми?
Сразу стало ясно, что Гарри задел неприятную тему, но крёстный всё же ответил. Врать сыну он не хотел, да и не видел смысла.
— Был. С моим братом…
Оказалось, одно время Регулус заявлял, что ни за что не женится, потому что у него уже есть любимый человек. Родители молчали, мол, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось. Сейчас нагуляется до постоянного рвотного рефлекса, тогда и можно будет толкать тёпленьким к молодой жене. Хотя мать и была очень властной, Рега она любила, так что потакать его слабостям порой соглашалась.
И потакала вплоть до того момента, как Регулус признался, что его любовь – тоже парень. Да ещё и какой парень – сын одной из самых ярых врагов Волдеморта. Медоуз был старше на несколько лет и был уже выпускником, тогда как Регулус только на пятом курсе. Вальбурга спокойно заявила, что если они хотят быть вместе, то пусть готовятся к тому, что их вечно – нескончаемо – будут преследовать наёмные убийцы, посланные ею самой. Им не дадут спокойно жить… им вообще жить не дадут.
Регулус, прекрасно понимая, насколько сильна материнская власть в магическом мире, сразу понял, что если он хочет, чтобы его любимый жил, то надо расстаться с ним. Разошлись они с опустевшими сердцами, но мирно – каждый понимая, что жизнь любимого важней, чем их отношения. Сириус прекрасно видел, как изменились они оба после расставания. Со Спиросом они были дружны из-за желания вступить в Орден Феникса. С Регулусом… Ну, хотя у них и были некоторые, ну хорошо, ладно, Гарри, не надо так на меня смотреть, постоянные разногласия, Сириус брата знал хорошо, даже очень. Медоуз сразу стал выплёскивать всего себя в окружающий мир – помогал старостам, учителям, нескончаемо учился – лишь б не оставаться наедине с самим собой. С Регом же было наоборот. Словно из звезды сделали чёрную дыру. Он стал уделять очень много – нет, вру – всё своё время «поднятию связей» и ухаживанием за будущей невестой.
Уже после окончания Хогвартса Сириус видел, как они встречались в боях. Они всегда сражались рядом. Как только они видели друг друга, все люди вокруг переставали быть Пожирателями и Орденцами и становились просто безликой серой массой, от которой надо защитить того, кто напротив, чьи глаза всё так же нежно и печально глядят на тебя. Конечно, они продолжали сражаться и сражаться превосходно, но при этом обе стороны знали, что если Регулус и Спирос сошлись в битве рядом, то вокруг упадут – пусть даже от Ступефаев или Петрификусов – не только их противники.
Наверняка с Регулусом не раз проводили «воспитательные беседы» и Вальбурга, и Орион, и сам Волдеморт… Последнему, наверное, проще было убить маленького недоумка, но он боялся потерять поддержку влиятельной семьи Блэков. Так что на полях сражений ничего не менялось, и в конце концов этих двоих просто перестали брать на вылазки, отправляя на всякие одиночные задания.
Сириус печально вздохнул.
— Спирос тоже не успел жениться. И знаешь… я верю, что они сейчас там, в потоке магии, вместе.
Гарри светло улыбнулся. Наконец-то этот мерзкий горький комок в горле исчез. Тут он зевнул так широко, что Сириус насмешливо восхитился и отправил крестничка спать. Крестничек против ничего не имел и, попрощавшись с отцом, уснул, только коснувшись головой подушки.
На следующий день Гораций Слизнорт опять зажал Гарри в углу, приглашая на вечеринку. До этого Гарри упорно отказывался, мотивируя это то квиддичными тренировками, то отработками у Снейпа, то тем, что Драко он не бросит, на что старый профессор горестно или понимающе кивал, начиная нести какую-то высокопарную чушь про настоящих друзей. Но в этот раз он решил протрубить общий сбор и, видимо впечатлившись последними успехами Малфоя в зельеварении, или же желая видеть у себя Избранного любой ценой, широким жестом пригласил и его тоже. На это ни Драко, ни Гарри ответить было нечего, и им пришлось согласиться.
Поттер сразу, как вышел из больничного крыла, прочувствовал весь кошмар, который его ждёт после признания героем.
Девчонки регулярно пытались его обнять, поцеловать, затащить в закоулок. Они прижимались к Гарри всеми частями тела, а он постепенно убеждался что он, кажется, гей. Они предлагали такое, что он готов был сгореть на месте от стыда и мечтал уметь обращаться со всей отарой овец так же изящно, как и Драко.
Тот умудрялся ублажать дамочек словами. Они предлагали какую-нибудь развратность, а он умудрялся ответить ТАК, что они удовлетворялись ответом и, сладострастно вздыхая и обсуждая между собой, какой Драко опытный, сходили по нему с ума. У него вообще получилось приручить девчонок с лёгкостью. Гарри не совсем понимал, как ему это удаётся, но факт оставался фактом. Стайки девушек млели от одного его взгляда, считая мимолётно пойманную улыбку подарком богов и величайшей честью.
Разумеется, даже прикасаться к такой святыне строго воспрещалось. А Гарри же оставалось только каждый раз плакаться Драко, что его опять зажали в углу и даже начали расстёгивать ширинку.
11.06.2012 Глава 12. Как уходить на каникулы с праздничным настроением
Я,
Я забыл что кроме зрачков
У тебя в глазах треугольники
Все равно тебя не понять,
Непроста эта девушка,
Да, эта девушка,
Да, эта девушка...
Головоломка.
Братья Грим «Галлюциноген»
I see your true colors
Shining through
I see your true colors
And that's why I love you
So don't be afraid to let them show
Your true colors
True colors are beautiful
Like a rainbow*
Синди Лоупер «True colors»
Мы ответственны за тех, кого приручили, но не обязаны церемониться с теми,
кто притворяется приручённым, чтобы приручить нас.
Йозеф Эметс
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
А. С. Пушкин, «Евгений Онегин»
Мне бы не было печали, если б мы не повстречались.
Мне бы не было печали всеми тёмными ночами.
Премьер-министр «Ай-ай» или «Не было печали»
Уже за неделю до слизнортовой вечеринки Гермиона начала закидывать парней советами побыстрей выбрать партнёрш. Она рассказала грустную историю о том, какие поистине наполеоновские планы строят девушки по охмурению звёздных красавчиков. Когда же эти девушки с милыми улыбками начали предлагать Гарри (и – изредка, самые смелые или наглые – Драко) тыквенный сок, сладости, «мамины деликатесы по семейному рецепту» и так далее, он понял, что именно имела в виду Гермиона: близнецы Уизли нашли способ передавать в школу Любовный Напиток. Первой энтузиасткой-соблазнительницей была Ромильда Вейн, которая сначала дружелюбно предложила ему «горной воды», а потом резко сунула коробку «Шоколадных котелков». Гермиона, довольная собой, предрекла ещё много проблем. А идущий рядом Драко тут же приложил перстень-выявитель к руке Поттера – тот был горячим.
Сумасшедшие девчонки…
Гарри приходилось из чувства самосохранения сначала набирать тарелку, наполнять кубок, проверять всё диагностирующим заклинанием, и только потом начинать есть. А зачастую выяснять, что же именно отравлено, выкидывать его из тарелки… и тогда приниматься за еду. Драко же жаловался, что у него скоро ожог будет от перстня – на обедах он постоянно горячий. Гарри повздыхал-повздыхал и предложил Малфою есть на кухне – конечно, не хотелось снова чувствовать себя изгоем, но влюбляться в какую-нибудь Вейн не хотелось больше.
Узнав, что есть свободный проход на кухню, и что местные эльфы будут счастливы увидеть того, кто нанял Добби и освободил их от пагубного влияния домовика-революционера, Драко просиял.
— Ну, наконец-то! А то меня уже порядком утомили эти психованные самки… жуть какая-то. Они смотрят, как я ем с таким видом, как будто присутствуют на каком-нибудь таинстве. Это невыносимо! — Он брезгливо скривился, а Гарри завистливо вздохнул.
— Везёт тебе. На меня они пялятся как на лакомство, которое хочется съесть.
Но уход в подполье – то есть, на кухню – их не спас. Следующие дни представительницы женского пола активно пытались выловить каждого из них в коридоре под омелой. Больше всего подобных перспектив боялся Драко. Целоваться с девчонкой – Мерлин помилуй! Или ещё хуже: смотреть, как Поттер целуется с девчонкой. Кто-то живым ведь да не выйдет. Он даже всерьёз подумывал над тем, чтобы официально объявить о своей ориентации, но мрачный Гарри убедил его, что лучше не надо. Волшебники волшебниками, а магглорожденные или магглорощенные не обладают достаточной толерантностью и адекватностью, чтобы удержать свои гормоны, если вдруг захочется трахнуть соблазнительного и чертовски сексуального Драко Малфоя. Драко же (мысленно млея и растекаясь от такой характеристики) удивлённо напоминал Поттеру о своей защите, на что тот только хмуро вздыхал и бурчал что-то вроде «Делай что хочешь, девственность твоя». А Драко каждый раз подмывало ответить, мол, «Да ладно загонять. Моя девственность принадлежит тебе – только попроси», но, разумеется, молчал.
В результате этих ковбойских скачек им пришлось судорожно подбирать пары в сам день вечеринки. Гарри совершенно неожиданно для самого себя, но, как решил позже, чрезвычайно удачно предложил сопровождать его Луне. Драко же, понадеявшись, что новая реакция девушек на него окажется сильней слов родителей, пригласил аполитичную полукровку-загонщицу из своей команды, и она согласилась.
На вечеринке было невыразимо скучно. Как Гарри ни пытался забиться в угол и спрятаться, они с Полумной-таки попали сначала в руки приглашённой Слагхорном звезды-писателя, горящего желанием написать биографию Мальчика-Который-Выжил и попутно сердито рычащего на явно голодного друга-вампира. Еле отпинавшись от писаки Гарри утащил Луну в другой конец комнаты, и там они напоролись на Трелони, от которой исходил удушливый запах столового хереса и которая тут же начала перемывать кости кентавру Флоренсу, оставшемуся в Хогвартсе преподавать Прорицания. Через несколько минут как из-под земли возник растрёпанный Слагхорн и, выудив из толпы Снейпа со словами «Бросьте дуться, Северус» (Гарри потом очень долго хихикал над сопутствующим этому заявлению выражением лица Снейпа), взялся расписывать ему успехи Гарри Поттера в зельеварении, он прочитал в чёрных глазах обещание выпытать причину. Подавив первый приступ ужаса, всегда рождающийся после таких взглядов Снейпа, Гарри решил, что ничего страшного в том, что зельевар узнает о своём учебнике, нет.
Так что когда лучезарный старик, наконец, отошёл, а Трелони, схватив Луну по руку, испарилась куда-то в сторону столов с напитками, Гарри обезоруживающе улыбнулся профессору.
— Итак, Поттер? Идеальный Глоток живой смерти с первого раза?
Тот изобразил смущение.
— Ну да, видите, как получилось…
— Оставьте лапшу для других ушей. Хотите сказать, Вы намеренно скрывали свои грандиозные познания?
Кажется, профессор начинает раздражаться. Тьфу ты, как всегда с полоборота заводится.
— Северус, спокойно. Это такой же школьный учебник, как и все другие!
— Маленькие идиоты, там тёмные заклинания…
— Мы знаем, что они тёмные, и мы не настолько идиоты, чтобы ими пользоваться.
Снейп, казалось, готов был лопнуть от ярости. Крылья носа трепетали, чёрные глаза яростно сверкали, а губы сжались в тонкую линию.
И вдруг Гарри – совершенно не вовремя, не к месту и не в тему, глядя на гладкий лоб профессора, худые щёки, – со всей отчётливостью вспомнил, что тому всего лишь тридцать шесть.
Тридцать шесть – жизнь не то, чтобы только начинается, но заканчиваться ещё явно не собирается. Тем более у волшебников. А Снейп же молодой, как же ему…
— Поттер, Вы слишком громко думаете! — ой, Гарри и забыл, что смотрит зельевару в глаза. Он быстренько восстановил ментальные щиты, ослабленные легилименцией Снейпа.
— Простите, профессор. Но Вы же понимаете, что Ваш учебник пробудил в нас стремление к познанию зелий? Было бы непедагогично отнимать у нас такой стимул.
Драко фыркнул, а Снейп сначала долго смотрел на усиленно-невинно хлопающего ресницами Поттера, а потом вздохнул.
— Драко, ты тоже делаешь по моим рецептам?
Тот яростно замотал головой.
— Это не интересно.
Он объяснил свою схему, похвастал новыми преобразованиями, и…
И эти двое погрузились в дискуссию о зельях. Гарри почувствовал себя стенкой, о которую горохом щёлкают все термины и названия ингредиентов. Он вздохнул и отошёл от увлекшихся модификацией Расслабляющего настоя слизеринцев.
Вдруг на Гарри налетела Гермиона. Выглядела она на редкость потрёпанной.
— О, прошу про… Гарри! Слава Богу, ты пришёл! Помоги мне, спаси от этого чокнутого!
— Что с тобой?
— Я еле вырвалась от этого Скоткинса! Из-под омелы, — сердито добавила она.
— Скоткинс, Скоткинс… А, это тот хаффлпаффский охотник, пятикурсник, большой такой? А почему ты пригласила именно его?
Гермиона пожала плечами.
— Он показался достаточно неразумным, чтобы не принять это всерьёз. Как же я ошиблась!.. Ой, мамочки, он сюда идёт! — и она метнулась в толпу со скоростью, близкой к аппарации.
К Гарри подошёл тот самый Скоткинс. На вопрос, не видел ли он Гермиону, Гарри ответил, что нет. А потом проникновенным голосом с благодарной улыбкой добавил:
— Как хорошо, что Гермиона может пригласить тебя. У неё же есть парень, а ты не собираешься встречаться с ней… Это так благородно! Спасибо тебе!
После этой фразы Скоткинс настолько сник, что почти сравнялся в росте с Гарри. Тут же будто из воздуха появилась Гермиона.
— О, Крис, вот ты где, а я тебя обыскалась!
И уводя опечаленного парня, обернулась и, сделав большие глаза, губами сказала «Спасибо».
Сбоку от Гарри раздалось хихиканье.
— Спас подругу от злобного домогателя?
Гарри закатил глаза.
— А ты уже всех девушек в радиусе километра соблазнил, Забини?
Тот хмыкнул.
— Хорошего же ты обо мне мнения. Моя природная чувственность, — он притворно эффектно отставил бедро и изящно опёр на него руку, — никак не влияет на мою разборчивость.
— Конечно, конечно, — усмехнулся Гарри. — Свою партнёршу-то где бросил?
Блейз поднял брови.
— А ты свою?
— Туше.
Они какое-то время поболтали, обсуждая пройденное на последних уроках и домашку. В какой-то момент Гарри огляделся и увидел, что Трелони спит за столом, а Луна говорит с Маклаггеном, причём этот дальний родственник троллей выглядит на редкость жалко.
— Вау! Знаешь, я всё больше убеждаюсь, что пригласить Луну было, по меньшей мере, гениальной идеей.
— Да как сказать… — Гарри помрачнел. — Он периодически тренируется с нами в качестве запасного вратаря. У него неплохие навыки, но как только он становится перед кольцами, тут же забывает о том, что он вратарь, и пытается стать капитаном. И тогда тренировка превращается в цирк… Так что пусть послушает про мозгошмыгов, ему полезно.
Но тут Кормак открыл рот и с крайне недружелюбным видом начал что-то говорить. Гарри тут подбежал к нему со спины.
— …и твой папочка совсем чокнутые!
Гарри позволил палочке скользнуть в руку.
— Маклагген, а, Маклагген.
Тот обернулся. После последней тренировки, на которой он, пытаясь показать Пиксу, как надо правильно держать биту, случайно врезал капитану Поттеру бладжером и одарил трещиной в черепе, он побаивался такого тона Золотого мальчика.
— Что?
— Оскорбляешь мою партнёршу? Давно не тренировался в Защите?
За спиной Гарри хихикнула Джинни. Теперь Кормаку было некуда деваться: или позорно сбежать, или принять заведомо проигрышную позицию соперника Поттера в дуэли. Разумеется, чувство самосохранения возобладало над гордостью.
— Да иди ты.
И, сгорбившись, отошёл к столам. Джинни нарочно громко засмеялась ему в спину. Она терпеть не могла Кормака за то, что он усиленно унижал Рона. Гены миссис Уизли бесновались, когда какая-нибудь тварь осмеливалась оскорблять родную кровь или друзей. Именно поэтому Захария Смит закончил свою карьеру диктора погребённым под досками снесённой Джинни комментаторской вышки.
Луна смотрела на Гарри сияющими глазами и радостно улыбалась.
— Спасибо, Гарри. Мне неприятно, когда так говорят, хотя я уже привыкла…
— Поттер, спаси меня тоже от кого-нибудь! — подошедший Блейз вытирал слёзы смеха. Гарри неодобрительно покосился на него.
— У тебя опять истерика, Забини?
Луна посмотрела на него.
— Здравствуй, Блейз.
Тот приветливо кивнул.
— Здравствуй, Луна. Как ты? Не обращай внимания на всех этих недоумков…
Гарри тоскливо вздохнул. К его – и не только его – удивлению Забини с Луной общались весьма неплохо. Блейз даже считал некоторых из лавгудовских нео-животныхсуществующими. Например, убеждал всех, что мулкодуки весьма и весьма реальны, потому что Луна без проблем отличала детей Пожирателей от остальных. Он подозревал, что и мозгошмыги тоже живут и здравствуют. Луна же, нашедшая, наконец, интересующегося человека, почти сразу вписала Блейза в список друзей и привязалась всем сердцем, чего как раз Драко пока так и не удостоился.
Какое-то время Гарри потоптался рядом с этими двумя, слушая аргументы за и против того, что Скримджер – вампир. Когда же он понял, что совершенно утонул в этом бреде, Гарри оглянулся на Снейпа и не увидел Драко. Он тут же взвился и начал бешено озираться. Где, куда, что могло случиться…
Над ухом фыркнули:
— Спокойно, мой герой, я здесь.
Гарри выдохнул.
— Что ж ты исчезаешь-то так внезапно.
— Да ладно, ладно, не волнуйся. Что мне будет, если я даже у Волдеморта в логове выжил…
Малфой ойкнул и прикусил язык.
— Ах вооот как… — Поттеровский голос обещал долгую смерть. — Вот, значит, где ты Петтигрю нашёл. Значит, не было его в Министерстве. Значит, кто-то мне лапшой уши увешал… Ну-ка пошли.
Гарри схватил обречённо вздохнувшего Драко за руку и потащил к пустому учебному классу, вход в который был рядом со шкафами для зелий. Захлопнув за ними дверь, Поттер мрачно навесил на неё Оглушающее.
— ТЫ ХОДИЛ В ЕГО ЛОГОВО?! — Гарри от души потряс Малфоя за плечи. — ТЫ СВИХНУЛСЯ, ДРАКО МАЛФОЙ?!
С одной стороны, Драко было приятно, что зеленоглазый ангел так волнуется за него, хоть и прошло уже почти полгода. А с другой стороны на плечах, кажется, останутся синяки.
— То есть тебе можно, а мне нет?
— Но я уже много раз… И это не одно и… Ты бы о матери подумал!
А вот тут Драко захотелось убить кого-нибудь, например, свиномагглов, но не потому, что он о маме подумал, а потому, что по Поттеру, как он, очевидно, считает, никто страдать не будет.
Драко наклонился, прижался лбом ко лбу Гарри, вцепившись пальцами в чёрные волосы.
— Поттер, будет опечалено гораздо больше людей, если погибнешь ты.
Тот только ещё сильней разозлился:
— Да… какая разница! Я – это… не то! Но ты…
И тут же получил по голове. Почему, ну почему этот придурок считает себя чуть ли не пушечным мясом? Неужели не понимает, что куча народу будет рыдать и биться в агонии, если его не станет?! И дело не священной миссии кокнуть змеелицего и потере надежды или что-то такое, дело в нём самом.
Поттер замер. Драко решил, что это самый подходящий момент для логического штурма.
— Скажи мне, Поттер, если у тебя был бы написанный рукой Хранителя адрес дома Реддлов, ты бы туда не пошёл?
— Пошёл, конечно. Но не за Хвостом.
— Да, потому что у тебя комплекс героя. А мне надо было всего лишь помочь своему дяде. Так что давай не будем меряться брёвнами в глазах, оба хороши. Только в следующий раз, когда попрёшься рисковать своей шеей, вспомни, как испугался за меня, и подумай, как испугаются за тебя. Как испугаюсь я.
Гарри улыбнулся и положил ладони на щёки Драко.
Мысль, что они сейчас слабо похожи на двух мужиков-друзей, перебилась напоминанием, что Драко – гей, а сам Гарри – би, неровно дышащий к этому самому гею.
Первым и главным откровением в пользу того, что Поттер не натурал, была его реакция на Билла Уизли. Ну, то есть поначалу Гарри показалось, что это просто восхищение необычным, смелым в своих пристрастиях юноше. Но потом, несколько разобравшись в себе, он осознал, что «крутость» старшего Уизли родила в нём не совсем уважение… Да и то, что он внимательно разглядел Чарли и Билла с ног до головы, заставило поспрашивать у Рона об отношении к однополым парам в магическом мире…
Вдруг Гарри почувствовал слабый хвойный запах и ещё до того, как поднял голову, всё понял.
Омела. Ну конечно. Откуда она тут?..
Драко, расширенными глазами уставившийся на венок над их головами, прошептал:
— И что нам делать?
Гарри фыркнул, а Драко сглотнул, почувствовав горячий всплеск дыхания на своей щеке.
— А то ты не знаешь. Ты же не предпочтёшь остаться здесь вплоть до того момента, как выдохнется заклинание? Ну же, не бойся. Не думаю, что у меня так уж сильно воняет изо рта.
Драко подумал, что если бы Поттер знал, чего на самом деле он боится, то сильно удивился. Слава Мерлину, что волшебники носят широкие мантии…
Малфой якобы раздражённо вздохнул и, закрыв глаза, прикоснулся к тонким губам Гарри.
Прикосновение было будто обжигающим, по телу пронеслась горячая волна. Драко чувствовал всем телом подавшегося навстречу Поттера…
Буквально в тот же миг, как их губы соприкоснулись, омела исчезла с тихом хлопком, осыпав юношей искусственным снегом.
Но ни один из них не отстранился, а Поттер даже крепче сжал лицо Драко в ладонях. Чтобы не убежал. Нежно погладив большим пальцем светлую бархатистую кожу, Гарри чуть приоткрыл рот, и губы Малфоя, восхищённого такой отзывчивостью и открытостью, готового обменять всю свою жизнь на ещё несколько секунд такого блаженства, дрогнули, приглашая, разрешая…
Но тут Гарри отстранился.
— Я просто не смог оторваться сразу, прости, — он облизнулся. — Ты, наверное, пил горячий шоколад? У тебя такие губы сладкие.
Малфой судорожно вздохнул, осознав что во время поцелуя (О, все герои древности, поцелуя! С Гарри!) совсем-совсем не дышал.
— Угу, конечно. Леденец на палочке сосал.
И только вся сила воли, которую Драко только смог найти в себе, помогла ему не покраснеть от услышанного им в своей же реплике похабного намёка.
Но Поттер, снова лизнувший нижнюю губу («Да что ж ты творишь, враг народа!», – мысленно застонал Драко, теряющийся в развратных мыслях о том, на что ещё способен был этот шустрый язычок… в другой вселенной), очевидно, ничего не заметил. Только мягко взял Драко за руку и потянул обратно, в личные покои Слагхорна.
Передав мысленно блаженствующего Малфоя Блейзу, Гарри отправился разыскивать Гермиону.
Та мило болтала с Луной о последнем матче Рейвенкло-Хаффлпафф.
Гарри подошёл и невинно улыбнулся.
— Луна, можно я украду на минутку Гермиону?
— Да, конечно… Только верни, а то она не верит, что нашему вратарю помешал мозгошмыг.
— Конечно-конечно. Ну-ка пойдём, милая…
Оттащив Гермиону за локоток в безлюдный угол, Гарри всё с той же улыбкой очаровательной улыбкой спросил:
— И как тебе удалась эта омела?
Судя по выражению лица, сначала Гермиона хотела притвориться шлангом и удивиться, какая такая омела и что это вообще за животное. А потом, видимо, передумала.
— Через замочную скважину. Люби меня и обожай, Гарри. Как хоть… получилось?
Гарри ехидно усмехнулся.
— Как-то ты её слабо настроила! Она исчезла сразу, как мы только соприкоснулись губами, — и он снова провёл кончиком языка по губам.
Гермиона нахмурилась.
— Я поработаю над заклинанием. Но Драко ведь всё равно не оттолкнул тебя. Так что у тебя есть шанс, м?.. Гарри, ты похож на чеширского кота, объевшегося сметаны.
— Хе-хе-хе. Всё, Малфой не отделается. В Рождественские каникулы я буду его грязно домогаться. После того, как разведу на парочку поцелуев… Ладно. Вы с Крамом когда встречаетесь?
— Двадцать девятого, и он приедет к нам на Рождество…
У Гарри упала челюсть.
— Шустро… Погоди, прям к вам домой?!
Гермиона кивнула.
— Ну да. На праздничный ужин. Я так волнуюсь, знаешь… И мы так давно с ним не виделись. Но вообще Виктор не хочет приезжать. Верней, боится, что может кого-нибудь навести на наш дом. Кстати из-за этого же я поеду от Хогвартс-Экспресса сама и под скрывающими чарами.
Гарри нахмурился.
— Знаешь, в опасениях Крама есть резон. Он может не знать, что на нём висят, например, какие-нибудь следящие заклинания.
Она улыбнулась.
— Не бойся. Я всё тщательнейшим образом проверю, прежде чем перенести Виктора в наш дом. Хватит квохтать, иди вот Драко хомутай, а то он как-то очень уж близко с…
Гарри не дослушал и резко обернулся. Драко рассказывал что-то на ухо Блейзу, а тот обнял его за плечи, чтобы лучше слышать…
Поттер почувствовал, как в груди зашевелилось какое-то когтистое чудовище, обещающее Блейзу весёлую жизнь – или смерть, если он сейчас Драко не отпустит. Забини очень вовремя поднял глаза и увидел мрачного, как зимнее английское небо, героя, переводящего взгляд с него на спину Драко и обратно. Брови Блейза взлетели вверх. Он медленно убрал руку с плеча Драко, продолжая слушать того и поддакивать. Потом склонил голову, якобы спрашивая, так лучше? Гарри довольно кивнул – лучше.
На лице у Забини расплылась такая счастливая улыбка, что он разве что не засиял.
«Поттер ревнует Драко! Сначала он его целовал, теперь ревнует! Надо срочно переговорить с Грейнджер; наверняка эта омела – её рук дело!»
Поттер сердито отвернулся и ушёл к Луне, а Грейнджер с многозначительно улыбочкой покивала и, изобразив радостное выражение лица под стать пятилетней девочке, погладила себя по голове.
«Вот это да. Так значит, их осталось только столкнуть вместе… Опять нужен план. Хотя ни один из тех, что мы придумывали, не сработал…»
Драко ненавидел этот венок омелы за то, что он так быстро исчез.
Мерлин, он же теперь себе всю руку сотрёт, вспоминая о всего лишь маленьком, невинном как слеза младенца поцелуе! О том, как Гарри призывно приоткрыл губы, приглашая Драко. Или мечтая о том, что эта омела не была бы такой недолговечной… И Гарри явно был не против целоваться с ним, а Малфою так хотелось проверить границы желаемого. Верней, границы дозволенного Поттером, потому что границ желаемого у Драко не существовало в принципе. Гарри первым захотел углубить поцелуй, но он первый же и отстранился, извиняясь за несдержанность. Несдержанность, светел Мерлин!.. Драко всерьёз начинал задумываться, не перейти ли в наступление. После рассказа о произошедшем, Блейз с каким-то странным счастливо-пристукнутым выражением лица согласился, что пора уже начать что-то делать, а не только принимать с радостным скулёжем дружеские подачки. За это сравнение Забини схлопотал сглаз (огромный прыщ на носу) и обиделся.
Последним номером театра абсурда стало появление Луны Лавгуд. Драко ожидал лекции о мозгошмыгах, нарглах и морщеногих кизляках, но получил прямо обратное.
— Драко Малфой, я хочу тебя попросить быть осторожней с Гарри. Он очень сильный, но ранимый. А ты слишком легко говоришь то, что на самом деле не думаешь, и это часто делает больно вам обоим. Пожалуйста, будь честнее.
Оставив онемевшего от шока Драко позади, она исчезла в толпе.
Он сглотнул и почувствовал, что во рту пересохло.
— Интересное ощущение, да? Как будто мозгошмыг исследовал тебя до самых глубин, Лавгуд мило пообщалась с ним и высказала тебе, в чём ты неправ… Она потрясающий человек, верно?
Тот смог только кивнуть на эту реплику Блейза.
В этот миг Слагхорн громко захлопал в ладоши.
— Что ж, наш вечер подошёл к концу. Всех благодарю за посещение и надеюсь, что вы прекрасно провели время! Спокойной ночи.
«Воистину прекрасно», – вздохнул Драко, вспоминая ласковые ладони Поттера на щеках и его обжигающее дыхание.
«Да, весьма прекрасно, спасибо, Слиззи», – радостный Гарри снова облизнулся. Ему всё казалось, что сладкий, дурманящий разум вкус Драко до сих пор чувствуется на его губах.
За завтраком следующего дня Снейп велел Гарри захватить свой (специально выделено голосом) учебник по зельям и прийти к нему в кабинет.
Поттер тяжело вздохнул и поплёлся в башню за книгой Принца-полукровки. Драко шёл рядом, грустно посмеиваясь. Оба были уверены, что учебник сейчас отнимут – и прости-прощай успешные и интересные уроки зельеварения.
Оказалось всё не так. Снейп только пролистал весь учебник, стирая некоторые заклинания и хмуро объясняя:
— Это был год моего увлечения самыми тёмными искусствами. Некоторые проклятия вам лучше даже не читать. А если уже прочитали, — он поднял пронзительно-чёрные глаза на Поттера, а потом перевёл взгляд на Драко, — то забыть. Что там с крестражами?
Гарри вздохнул.
— Ну, Сириус уже поговорил с миссис Малфой по поводу того, который может быть у Лестренжей. Миссис Малфой припомнила, что сестра до определённого момента обожала буквально водить по своему гринготтскому сейфу экскурсии и хвастаться фамильными ценностями. Но незадолго до падения Лорда прекратила пускать туда кого бы то ни было, чуть ли не даже мужа. Конечно, это не указывает прямо на наличие крестража, но, скажем так, играет в пользу данной версии.
Северус потёр подбородок.
— Пожалуй. И что решили?
— Хм, что решили. В один прекрасный день, постараясь не совпасть с Рудольфусом по времени, миссис Малфой придёт к Беллатрисе. С ней будет и Сириус под мантией-невидимкой.
Драко добавил:
— Если на доме стоит кровная защита, то маму с Сириусом она всё равно скорей всего пропустит. Сестра и кузен – довольно близко. Тем более что родители Сириуса троюродные брат и сестра.
Северуса передёрнуло. Видимо, с его точки зрения это было слишком близкое родство для заключения брака… Гарри считал так же, но Драко в своё время лишь индифферентно прокомментировал этот факт тем, что бывает и хуже.
— Неплохо… Позже поточней обговорим число в зависимости от заданий Реддла для Рудольфуса. Кроме того, я на всякий случай буду где-нибудь неподалёку.
Улыбнувшись, Малфой облегчённо кивнул.
— Звучит разумно. Спасибо, Северус.
В последний день перед Рождественскими каникулами Гарри с Драко пробрались по тайному ходу за статуей горбатой ведьмы в Хогсмит. Там они быстренько под мантией-невидимкой выдрали пару волосков у простых жителей, выпили Оборотное (абсолютно честно стыренное у Слагхорна) и пошли по магазинам затариваться подарками на Рождество. Их предстояло купить очень много.
Гарри мысленно перечислил всех друзей, добавив к ним Сириуса, миссис Малфой, Кричера, Добби, и, сильно поразмыслив, Снейпа. В скобках и под звёздочкой. Если вдруг найдётся что-нибудь подходящее…
В результате, убив в Хогсмиде три часа и несколько порций Оборотки, парни наконец-то вернулись в Хогвартс. Вечером довольный закупками Гарри распихивал их по углам чемодана.
Для Гермионы Гарри, следуя совету Драко, купил какую-то книгу по арифмантике, для Блейза – по трансфигурации. Уже кинув два кирпича на дно, он, недовольно ворча, что этим книгочеям кроме букв ничего не интересно, Гарри взялся заворачивать в фирменный свитер миссис Уизли хрупкую фигурку вратаря Пушек Педдл для Рона.
Следом отправилась… отправилось… в общем, Гарри не знал, что это, но оно было очень стеклянным, жутко разноцветным, сильно сияющим, плавно движущимся, категорически странным и… восхитительно красивым. В общем, он был уверен, что Луне понравится.
Для Джинни Гарри нашёл хитрый медальон на две фотографии, который можно превращать по нажатию на краешек крышки в очаровательную подвеску-маргаритку. Опасаясь, что девушка как-нибудь не так его поймёт, Гарри выпросил у Колина колдографии Джинни и Дина и занял ими обе маленькие рамочки.
Для Хагрида Гарри уже давно припас манок. Он не знал точно, кого именно этот манок приманивает, но решил, что Хагрид сам разберётся. Главное, чтобы не кого-нибудь хищного. Хотя для Хагрида же – чем хищнее, тем милее.
Над подарком миссис Малфой Гарри ломал голову долго, упорно и абсолютно безрезультатно. Он так и не смог бы ничего придумать без помощи Драко. Тот посоветовал какое-то хитрое волшебное зеркальце. Опять же Поттер не вник во всё, что оно может, но Драко уверил, что такой подарок его матери точно понравится и купил такое же для Гермионы.
А вот братьям Уизли и их родителям, напротив, подобрать подарки было вполне легко. Сириусу Гарри, не мудрствуя лукаво, купил дорогущее кольцо – основу под печатку. Инструкция по созданию рисунка прилагалась, а крестник знал точно, что печатка отцу нужна, хотя герба у него пока нет.
На удивление подарок нашёлся даже Снейпу. Они с Драко шли из магазина бижутерии в канцелярский, как вдруг Малфой рванул через улицу к аптеке. Гарри только успел увидеть, что над дверью висит какая-то яркая реклама.
Драко стоял у витрины и зачарованно глядел на белый, до жути непрезентабельно выглядящий сморщенный камушек.
— Как ты думаешь, что это?
Гарри озадаченно разглядывал невзрачный кусочек чего-то непонятного.
— Честно говоря, похоже на безоар, но цвет…
— Умница, всё верно. Это королевский безоар. Он обладает ещё миллионом всяких свойств в дополнение к обычным и используется в некоторых зельях… Ты, кажется, хотел сделать подарок Снейпу? Если не задушит жаба, предлагаю тебе вот это. Поверь, королевские безоары слишком редки, чтоб профессор вздумал отказаться. Верней, они слишком редки не в Лютном переулке.
Поттер хмыкнул.
— Если он тебе так понравился, может, я тебе его подарю?
Драко засмеялся.
— Я пока не могу достойно воспользоваться подобным сокровищем.
Гарри пожал плечами и, взглянув на цену, пошёл выкликивать из глубин магазинчика аптекаря.
Порасспрашивав потом Драко об уже лежащем в его пакете чудо-камушке, он понял, что действительно этот безоар обладает в тысячу раз более сильными и разнообразными свойствами, чем обычный. Да и выяснилось, что он очень активный – даже самой маленькой крошки хватит, чтобы остановить действие сильнейших ядов. Хотя на вопрос, откуда же его достают, если обычный – из желудка козы, Малфой так и не смог ответить.
Вопрос, что подарить Драко, выработал ещё в прошлом месяце у Гарри стабильную головную боль. Но в результате Поттер уже давно придумал, что это будет.
Памятуя об очень милой и красивой фигурке Венгерской Хвостороги, оставшейся ему после Турнира (куда она потом делась, Гарри так и не вспомнил) и об имени Малфоя, он сходил к Хагриду и расспросил, какой дракон самый красивый. Хагрид поначалу долго возмущался, мол, все драконы красивы по-своему. Но потом всё-таки назвал Опалоглазого Антипода**. Когда Хагрид начал неуклюже описывать радужно-перламутрового дракона с цветными глазами без зрачков, Гарри понял, что это – то, что надо.
В тот же вечер он спросил у Сириуса, где такого можно заказать. Крёстный, долго хмурившийся и потиравший подбородок, в конце концов посоветовал написать в магазин игрушек. По крайней мере они должны знать хотя бы, кто может это делать.
Сам по себе магазин подобные заказы не исполнял, но действительно предложил мастера, специализирующегося на таких движущихся фигурках: оказалось, именно он и создал в своё время дракончиков для Турнира. Гарри тут же написал этому мастеру, и вскоре получил ответ с подтверждением и ценой. И с заинтересованной фразой «Пожалуй, это весьма любопытный заказ. Опалоглазый потрясающе красив».
Заказанного дракончика Гарри прислали уже неделю назад (он был неимоверно счастлив, когда узнал что дракончик будет готов до Рождества. Поттеру почему-то казалось, что такая фигурка должна делать очень долго). И теперь, уложив все покупки, он с восхищением и трепетом любовался на малыша. Дракон действительно оказался великолепен, а талантливый мастер изобразил его совсем как живого. Многоцветная чешуя, оттенённая перламутром, не сверкала, а мягко светилась жемчужным светом. Поттеру этот дракончик казался воплощением самой магии – неопределённый, яркий, прекрасный… Глаза же у него были просто потрясающие. Если бы Гарри не хотел стать мракоборцем, он мечтал бы уехать в Новую Зеландию и ухаживать за этими восхитительными созданиями лишь ради того, чтобы смотреть им в глаза.
Рон, увидевший это чудо, спросил:
— И какой же девчонке так повезло? Или… — он прищурился и недовольно поморщился, — не девчонке?
Гарри хмыкнул.
— Может, это Хагриду. Или Луне.
— Ха-ха-ха, — мрачно уронил Рон. — Ага, конечно. Снейпу. Подари мне, раз не знаешь, кому! Он явно давно задуман и сделан на заказ, да и выбранный дракон… — тут Рон замер. Гарри невинно улыбнулся. — Дракон. Ну конечно, Малфой. Как я сразу не догадался? Кажется, уже бесполезно уговаривать тебя не связываться с ним.
В ответ жизнерадостный кивок.
— Совершенно бесполезно.
Рон пристально рассматривал лицо друга.
— Он тебе нравится, да, Гарри? По-настоящему нравится?
Подставляя коготкам дракончика ладонь, Гарри кивнул.
— Нравится. И всерьёз. Ты… — он замялся. — Ты против?
Гарри поднял глаза на Рона и увидел, что тот очень, очень хмуро рассматривает его.
— Разумеется, я против. Но я не стану скандалить или пытаться поссорить вас. Я уже однажды не поверил тебе и оказался глубоко неправ. Я поддержу тебя во всём, чтобы ты не задумал. Почти во всём. — Гарри растроганно улыбнулся. Рон сглотнул и, подавив гримасу отвращения, умоляюще сложил брови домиком. — Только не умиляйся Малфою при мне, ладно?
Поттер засмеялся.
— Да, пожалуй, такого твоя психика не выдержит. Не буду, не буду.
Рон кисло кивнул и спросил:
— А Гермиона ведь уже давно знает, да? Она такие намёки иногда странные делает…
Поттер ухмыльнулся.
Гарри рычал, ругался, скандалил, умолял и чуть ли не стоял на коленях, но Драко всё равно поехал домой на Хогвартс-Экспрессе, а не отправился через камин или порт-ключом. В честь этого Избранный самозабвенно дулся, как Драко ни пытался его разговорить. Даже на сакраментальную фразу «Я хотел поехать с тобой, Поттер, а ты не ценишь!» тот только насупился ещё больше и уткнулся совсем в угол. Грейнджер объяснила, что подвергнуть жизнь Драко опасности – не достойная цена за ещё пару часиков, проведённых вместе. К тому же, они ведь всё равно встретятся на каникулах. Следующие пять минут были наполнены криками Драко из серии «Ах значит ему можно, а мне нельзя», «То есть я за себя постоять не способен» и в том же роде. Но на реплику Грейнджер «Малфой, прекрати истерику», он фыркнул и мгновенно перешёл в состояние арктического холода. В результате Гермиона тяжело вздохнула, взяла Блейза под локоток, и они вместе вышли, громко и возмущённо хлопнув дверью.
Конечно, провести всю дорогу в молчании было бы глупо, и Гарри с Драко хочешь-не хочешь пришлось мириться.
Они взялись обсуждать подарки на Рождество, потому что по магазинам почти всё время ходили раздельно. Гарри с восхищением выслушал, что Драко приготовил для ребят и понял, что умение выбирать подарки то ли врождённое, то ли ему надо учиться с детства. Малфой поразмыслил над этим утверждением и сказал что, вероятней всего, с детства. А потом оправдался:
— Просто ты знаешь всех свои друзей лучше, чем я. Ты руководствовался их характерами и интересами, а я только поверхностным мнением и советами словаря этикета. Так что подарки мои, может, и хороши, но надолго в памяти не задержатся…
Рон искал Гарри, чтобы напомнить о приглашении в Нору. Он прошёл Экспресс уже почти насквозь, когда открыл дверь очередного купе и тут же захлопнул.
«Вот же расплодились гоми…»
Стоп.
Он распахнул дверь снова.
Да, точно.
Гарри и Малфой лежали на купейном сиденье лицом друг к другу и мило болтали. Колени их соприкасались, пальцы руки Гарри, на которой он лежал, чуть ли не перебирали белые волосы, а малфоевской ладони оставалось совсем немного, чтобы после очередного экспрессивного жеста улечься на худую геройскую талию.
Гарри лежал у стенки и увидел Рона первым. Приподнявшись на локте, улыбнулся и спросил:
— Ты нас искал?
Малфой повернул голову. Увидев Уизли, дёрнулся и чуть не свалился с сиденья – благо, Гарри удержал за плечо.
Рон понял, что настал момент истины.
Если он действительно не против отношений Гарри и Малфоя, то сейчас надо просто сказать «Ага» и сесть напротив них. Судя по серьёзным глазам Гарри, он тоже понял, что в данный миг решается не то чтобы вопрос их с Роном дружбы… но честности и откровенности точно.
Уизли вздохнул.
— Ага.
И сел. Малфой сделал то же самое и непринуждённо откинулся на спинку диванчика – по совместительству стену. А Гарри наоборот, улёгся, вытянув ноги.
— Ты помнишь, что в Сочельник вы с Сириусом к нам приходите?
Гарри улыбнулся.
— Помнишь, помнишь. Во сколько кстати?
— Да к обеду где-нибудь… Ну как получится. Всё равно у нас в любое время будет сумасшедший дом! Фред с Джорджем же придут. А вот Перси с Чарли нет.
Вздохнув, Поттер обречённо поинтересовался:
— А Флёр, конечно, всё ещё у вас?
Рон просиял.
— Ага! — И тут же помрачнел. — Только она как всегда возьмётся курлыкать «’Арри, ’Арри», а меня и замечать не будет.
— Флёр? Флёр Делакур? Чемпион Шармбатона?
Рон поднял глаза от пола и осознал свою ошибку. Гарри смотрел на него с укором, а Малфой, хоть и выглядел безразлично-незаинтересованным, мол, спрашиваю только из вежливости, как-то уж очень внимательно и напряжённо разглядывал Уизли, ожидая ответа.
«Оп-па…»
Конечно, Рональд Уизли никогда не мог похвастаться особыми талантами в психологии, но эту свою теорию он не мог не проверить.
— Ну да, она, у которой ещё бабушка вейла… а, кому я рассказываю. Просто она, видимо из благодарности за спасение сестры, постоянно старается сделать Гарри что-нибудь приятное. — А вот взгляд друга за такие откровения не обещал ничего хорошего.
Малфой холодно приподнял брови.
— Вот как? Очаровательно.
Но Рон, обладавший феноменальной внимательностью (необходимой для шахматиста) и следивший за малейшей его реакцией, заметил, как на доли секунды вздулись желваки на острых скулах и сжались губы.
«Меееерлин, да он же злится! Теперь я понимаю, почему Гермиона не против их парочки…»
— Да не совсем. Гарри-то это не очень-то приятно… Не знаю, может, потому, что он и по мальчикам тоже. Такое ощущение, что вейлы влияют на него не так сильно, как на меня. По крайней мере, Флёр.
Рону показалось или в купе как-то потеплело?
И взгляд Гарри перестал обещать мучительную смерть, и холодность Малфоя стала не такой «холодной»… «Прям другой климатический пояс», — хмыкнул про себя Рон, слышавший когда-то рассуждения Гермионы о погоде и климатах.
Он встал.
— Ладно, пойду я, пожалуй.
И открыл дверь купе. Малфой кивнул ему в знак прощания и отвернулся к окну. Тут на лице Рона появилась ехидная усмешка.
Гарри, очевидно, поняв, что сейчас в мыслях у его друга, поднялся на локте, сделал страшные глаза и замотал головой.
Бесполезно.
— Милуйтесь дальше, голубки.
И, давясь от смеха, вышел в коридор.
Направляясь к своему купе, где его ждали Лаванда, Джинни, Дин и Симус, Рон раздумывал над происходящим.
Разумеется, он давно знал, как его сестричка Джинни смотрит на Гарри. Более того, в его мечтах у Гарри и Джинни были дети, они приходили к Уизли на обеды и ужины, Рон возился с маленьким крестником…
Но, судя по всему, рыженького крестника ему точно не видать. Только если в Гарри взбунтуются гены Лили – всё, конечно, возможно.
И вообще, Гарри куда больше подходила Джинни, чем этот… этот! Хорёк! Мерзкий слизняк!
Спокойно, Рон. Гарри лучше знать, кто ему подходит больше. Да и Джинни как-то странно ведёт себя в последнее время… Например, сверлит ненавидящими взглядами Чжоу Чанг, Ромильду Вейн и всех-всех клиенток «Ужастиков Умников Уизли»… но особо «нежные» взгляды доставались хорьку.
Видимо, Джинни подсознательно чуяла в нём куда большую опасность, чем во всех этих девчонках.
И не зря. Более того, однажды за обедом Лаванда устало потёрла виски и тихо пробурчала рыжеволосой девушке:
— Уизли, прекрати беситься. Я чувствую твои эмоции и у меня от них болит голова. Тебе до Малфоя как Маклаггену до Рона. У Гарри и так проблем хватает, так ещё ты добавляешь своим психозом…
Джинни, мгновенно вспыхнувшая до кончиков ушей, вскочила и вылетела из Зала.
А Лаванда грустно пробормотала:
— Бедный Дин…
Рон тогда крепко прижал свою девушку к себе.
— А что делать. Джинни у нас избалованная…
Рон глубоко вздохнул и открыл дверь в купе.
— Я вернулся.
Симус фыркнул.
— Мы заметили.
Джинни обратила на брата сияющий взгляд.
— Ну как, нашел Гарри?
Рон потёр шею.
— Угу. Они там с Малфоем болтают.
Джинни тут же изменилась в лице. Как так, её Гарри опять с этим проклятым…
Вдруг Лаванда чмокнула Рона в щёку и прощебетала:
— Ро-ро, мы скоро вернёмся.
А потом совсем неженской хваткой сдёрнула Джинни с коленей Дина и вытащила за дверь.
«О, сейчас кое-кому буду промывать мозги. Может, поможет?»
Дин грустно и устало проводил девчонок взглядом. Как ему это надоело... Надоело чувствовать себя заменой Золотому мальчику, надоело почти ненавидеть Гарри просто за то, что он есть на этом свете – ведь если его бы не было, Джинни была его, только его. ДО Джинни Дин всегда относился к Гарри очень нежно, как к младшему брату. Тот порой был таким неуклюжим и бестолковым, капризным и запутавшимся, но при этом оставался огромным генератором энергии, позитива и добра.
Конечно, Дин понимал, что эта болезненная увлечённость его девушки другим парнем – чёрт подери, бред какой-то! – совсем не нормальна.
Дин закрыл глаза и прижался затылком к стене.
Хорошо, что у Гарри есть Малфой.
Может, кого-то и могла обмануть ненависть Малфоя к Золотому мальчику, но не Дина. Он был единственным – старшим – сыном в семье, где было четыре девчонки. Они вечно скандалили друг с другом, тягали за волосы, дрались, визжали... Дин на полном серьёзе боялся девчонок. Но он умудрялся понимать без слов, когда с кем что случилось. И видел, как поддерживают они друг друга на самом деле. Просто смотреть надо внимательней, чем в простой жизни…
Не веря, что реально быть таким ублюдком, каким является Малфой, Дин приглядывался к нему. Причина тому была проста.
У Томаса была кузина, на три класса старше него, когда он ещё учился в лондонской школе. И он постоянно видел, как её задирал какой-то кретин: оскорблял, дёргал за косички, поднимал юбку, подкладывал всякую фигню в сумку и прочее.
А на рождественские каникулы четвёртого курса эта кузина пришла к Дину – он всегда умел успокаивать. И рассказала, как ТОТ САМЫЙ кретин по традиции шёл за ней от школы. Он частенько это делал – чтобы покричать вслед оскорбления, попугать. В общем, она уже научилась не обращаться внимания. Но когда она вдруг поскользнулась на льду замёрзшей лужи, то, упав, обнаружила, что лежит на чём-то мягком. Оказалось, Тот кретин. Он стонал, зажмурившись, и просил не трогать правую руку, вывернутую под каким-то совершенно неестественным углом…
Сломал. Сломал, когда ловил ту, кто раздражала его одним своим существованием.
Когда она пришла к нему в больницу, он, глядя на мокрый снег, залепляющий маленькое окно больницы, тихо признался, что просто всегда был к ней неравнодушен. Неравнодушен, в смысле нравилась она ему, а не в смысле терпеть не мог, – поправился тогда он с опустошённой улыбкой. Рассказал, почему нравилась, когда начала, и… извинился, что всё-таки признался.
После того случая Дин, спровадив кузину к назревающему счастью, очень серьёзно задумался над ненавистью Малфоя. И заметил, что тот действительно слишком – слишком! – много времени уделяет школьному врагу…
А в сравнении с тем, чтобы разобраться с чувствами четырёх маленьких сестричек на краю переходного возраста, разложить по полочкам чувства Малфоя для Дина оказалось совсем просто.
Слизеринский принц просто по уши втюрился в Гарри. Симус сначала не верил другу, считал, что он городит чушь, но потом они оба уверились в этом. А замечая реакцию Гарри на Малфоя в этом году, друзья уже не сомневались, что в один прекрасный момент эти два барана поженятся и нарожают детишек. Так что за отношения Гарри с Джинни Дин не волновался ни в коей мере – он был на все двести процентов уверен, что их никогда не будет. Чтобы Малфой отпустил добычу после двух лет безответной любви?.. Пф, он скорее привяжет Гарри цепями в подземельях Слизерина и залюбит до смерти, чем даст уйти к Джинни, Чжоу, Вейн, Симусу…
Малфой вообще оказался странным человеком. Он всегда вёл себя довольно импульсивно, совершенно не умел сдерживать эмоции, хамил преподавателям… В общем, был редкостным отморозком. Верней, не совсем всегда. Чувства он проявлял, казалось, только когда видел Гарри – будто тот был катализатором, усиливающим их яркость. От любого слова, жеста, поступка Гарри он заводился с полоборота: злился, смеялся, издевался… И такое только с Поттером.
Да и когда он сдружился с Гарри, ничего не изменилось. Серебряный принц всё так же фонтанировал радугой эмоций только, когда рядом был Гарри. Будучи с остальными, Малфой будто чувствовал в пол-души. Это было так странно…
Дин вздохнул.
Да, за отношения Гарри с Малфоем волноваться не стоит. И за отношения Джинни с Гарри тоже. А вот за отношения Джинни с самим Дином – пожалуй, надо бы!..
* * *
Драко искренне надеялся, что жар, опаливший его щёки, не окрасил их в красный цвет. Поттер с обречённым стоном упал на сиденье.
— Рон… как всегда. Извини, что он так…
Но его перебили:
— О, прекрати. Какая разница, что думает Уизел? Даже если и милуемся, ему какое дело?
Теперь уже Гарри надеялся, что он не заалел.
— Действительно. Тогда давай помилуемся ещё. Ты, кажется, закончил на том, что собираешься…
— Погоди, погоди, погоди! — Драко махнул на него рукой. — Ты объясни, откуда эта француженка у Уизли в доме взялась?
— Ааа… Она невеста Билла, старшего сына. — Гарри ухмыльнулся. — Он очень… клёвый. По крайней мере, я впечатлился. — На многозначительно поднятую бровь и игривую усмешку Драко Поттер закатил глаза. — Всё-то тебе переводить в эту плоскость… Но в этот раз ты прав, впечатлился действительно в этом самом смысле. Мне было четырнадцать, когда мы встретились. Я был удивлён: он бывший староста, работает в Гринготтсе, а выглядит как рок-певец. — И тут же поспешно объяснился. — Ну, весь в коже, с серьгой в ухе, длинными волосами… я ожидал совсем другого.
Судя по недоумению в глазах, Драко так и не понял метаний Гарри. Тот улыбнулся:
— Забудь. Маггловские стереотипы. Падай уже обратно, а то мне на тебя смотреть неудобно.
Малфой якобы раздражённо вздохнул и снова примостился напротив Поттера.
Он обожал такие моменты. Гарри не было неуютно, когда они лежали, вот как сейчас, или сидели, тесно прижимаясь бёдрами, или даже если Драко укладывал голову ему на колени, на живот, на грудь – а иногда это же делал Поттер. Но после поцелуя под омелой их невинные касания перестали быть столь же невинны... Или влюблённому аки хаффлпаффка слизеринцу хотелось так думать.
Например, сейчас Драко чувствовал, что пальцы Поттера чуть ли не зарываются в его тонкие волосы. А сам герой согнул ногу, почти упираясь коленом в бедро Малфоя.
Уже наловчившись не возбуждаться в таких ситуациях, порой Драко всё-таки не мог сдержать естественную реакцию тела на близость ненаглядного героя. Вот как сейчас. Так что он непринуждённо поправил мантию, чтобы спрятать неуместную эрекцию, и спросил:
— Ладно, про прелести Билла я всё понял, — игнорируя возмущённо-смущённое «Эй» Поттера, продолжил, — а чего Делакур от тебя-то хочет?
Гарри вздохнул.
— Да она… Знаешь, вечно пытается со мной поболтать и лезет с поцелуями. — Драко искренне надеялся, что жгучее желание кинуть Делакур в поле к Красным Колпакам не отразилось на его лице. Видимо, частично отразилось, но Поттер не распознал эмоцию. Он засмеялся. — Согласен, это не очень-то приятно. Верней, приятно, но раздражает, что ты чувствуешь себя куклой. Тебя прямо опутывает сеть, и, пока Флер рядом, ты не можешь очухаться от глупого восхищения ею. Это так мерзко…
Драко улыбнулся. Этой репликой Гарри вернул ему душевное спокойствие – Делакур не опасней, чем Грейнджер. Чего, кстати, не скажешь о мелкой Уизли, с которой Гарри проведёт Сочельник…
Привычно отогнав мысли об этой рыжей занозе, Драко сочувственно вздохнул.
— Женщины!.. Они все такие. Просто в вейлах это ярче всего проявляется.
— Ну не знаю. Некоторые парни тоже вызывают восхищение. — Только Драко собрался начать убеждать себя, что Поттер имел в виду кого угодно, только не… — Как ты, например. — Гарри невинно улыбнулся.
Честно подавив грозящую расцвести на лице недостойную широкую улыбку, Малфой лишь приподнял брови.
— О, комплимент от Надежды магического мира. Пожалуй, упаду в обморок от счастья.
И не стал расписывать Гарри всё, что в нём восхищает самого Малфоя.
Тот хихикнул и растрепал его волосы.
— Всегда пожалуйста. Встретимся на каникулах?
Драко фыркнул.
— И дома от тебя отдыху не будет, да? — Гарри рассмеялся. — Ну давай встретимся. Но не смей приходить без подарка, Поттер.
Хитрый и многообещающий взгляд зелёных глаз заставил его нахмуриться.
— Не бойся, я уже приготовил подарок. И очень надеюсь, что он тебе понравится.
Задавив мысль, что в качестве подарка от Гарри ему понравилось бы даже совиное пёрышко, Драко ухмыльнулся.
— Надеюсь.
Вдруг дверь купе снова распахнулась. На пороге стоял Блейз.
— Подъём, парни. Подъезжаем.
Гарри с видимым сожалением напоследок пропустил меж пальцев волосы Драко. Тот поднялся на ноги и пригладил причёску.
— Ты опять сделал из меня пуделя, Поттер.
— Надо бы как-нибудь действительно тебя завить как пуделя, чтоб не путал понятия.
Малфой оскорблённо фыркнул. Гарри хихикнул и тоже встал.
Блейз закатил глаза.
— Давайте, давайте, оправляйтесь, сводите засосы и идём.
И тут же захлопнул дверь, спасаясь от малфоевского Фурункулюса. А вот поттеровская Риктусемпра в него попала.
Из-за двери послышался хохочущее восклицание Блейза: «Истерички две!».
Гарри демонстративно подул на кончик палочки.
— Забодали уже. Поставить тебе, что ли, парочку засосов, чтоб эти придурки хоть голословны не были?
— Ха, Поттер, кто кому ещё наставит!
Пряча палочку, Драко удивился, как они оба, ещё несколько минут назад заалев после фразы «милуйтесь дальше, голубки», так спокойно говорили сейчас о том, чтобы куда-нибудь друг друга поцеловать и заявить об этом всему миру.
— О, да ладно, куда тебе.
Хм.
— А что, Поттер? Оставишь на память?
Оценив игриво вскинутую бровь и склонённую влево голову Малфою, Гарри слегка приподнял уголки губ.
— А хочешь?
И сделал шаг ему навстречу.
Драко сглотнул.
— Стреманёшься ведь.
Но хищная улыбка Поттера показала, что НЕ стреманётся.
Драко только и успел, выхватив у Поттера палочку, запечатать дверь, как Гарри уже притянул его рывком к себе и впился поцелуем в шею.
Гарри увлечённо исследовал языком захваченную губами кожу. Отстранившись, слегка прикусил наливающийся красным след. А потом лизнул чуть выше, ближе к аккуратному уху; вкус малфоевской кожи оказался очень странным: вроде бы и резкий, мужской, но если ещё раз провести языком, попутно наслаждаясь прерывистым дыханием и напряжением мышц под руками, то становятся явственней мягкие, нежные, трепетные нотки, которых хочется распробовать как можно больше, узнавая некоторые – кофе, вишнёвый пудинг, так любимый Малфоем, страницы старых книг…
Драко вздрогнул и чуть не зарычал от разочарования, когда кто-то попытался открыть дверь.
Гарри напоследок впился в соблазнительное местечко на изгибе прямо под подбородком и отступил, глубоко дыша и стараясь успокоится, чтобы не наброситься снова. И поправляя мантию, чтобы скрыть возбуждение – чёртово буйство гормонов. Отчего-то дрожащий Драко поднял брови и, расстегнув ещё одну пуговицу на воротнике, раскрыл его шире, проводя пальцами от подбородка по шее к ключице. Гарри ухмыльнулся, глядя на результаты своих трудов и медленно облизнулся, вновь наслаждаясь божественной сладостью.
Драко провёл пальцами по отметинам:
— Вкусно?
— Весьма, — ответил Гарри, глядя Малфою прямо в глаза. Потом, взволнованно нахмурившись, чуть наклонился к нему. — Драко….
У Драко сердце сделало кульбит от проникновенного голоса и серьёзного, но плещущего эмоциями взгляда зелёных глаз, но тут в дверь заколотили:
— Да выйдете вы или нет, мы приехали уже давно!!
Поттер тяжело вздохнул. В следующий миг он вдруг быстро и мягко поцеловал Драко в губы и, забрав свою палочку, открыл дверь. В купе тут же ввалились, видимо, все вместе дёргавшие ручку Гермиона, Блейз и Рон. Над этой кучей-малой стояла Джинни.
Драко хмыкнул.
— Появление вполне в стиле Грейнджер и Уизли, но Блейз!...
Уизлетта хихикнула, но буквально подавилась, увидев на шее Драко…
— Это что, засосы?!
Барахтающаяся на полу троица дружно замерла и подняла головы. Где искать вышеупомянутые засосы, они поняли быстро.
Блейз хрипло проговорил:
— Вообще-то я пошутил, когда говорил вам…
Гарри усмехнулся.
— А ещё мы всю дорогу миловались. Может, мы уже отправимся на рождественские каникулы?
И протиснулся мимо троих в коридор, Драко невозмутимо последовал за ним, отбрасывая волосы назад, чтобы выставить напоказ отметины, с трудом удержавшись и не толкнув Уизлетту плечом. Ему очень не понравилось, каким взглядом она проводила их двоих, но ему сейчас было не до анализа той каши в её голове, которая по недоразумению называется мыслями.
* * *
Драко лежал в своей кровати и вспоминал произошедшее в поезде. Гарри увлечённо, с удовольствием нацеловывал шею тающего от его близости Малфоя, ничуть не смущаясь этого.
Не то чтобы Драко никогда не мечтал о том, как Гарри будет оставлять на нём свои метки, но он надеялся что это будет несколько не так – не когда Поттера взяли на «слабо». Одно ясно точно – в сексуальном плане он Гарри явно привлекает. Непонятно только, захочет ли он сам отношений основанных только на физическом удовольствии. Хотя почему только на физическом? Они же смогут продолжать дружить, бывает же, что одно другому не мешает…
Эх.
Драко искренне хотел и того, и другого, и ещё и нежности – стереотипно слюняво-хаффлпаффской нежности. Чтобы с цветами, целомудренными поцелуями под луной и воркованием в укромных уголках.
Ээээх…
Гарри сейчас у Уизли. Драко, конечно, знал, что Уизлетта уже капитально встречается с… кажется, Томасом, но почему-то был уверен, что в действительности она от героя так просто не отступится. У Уизли крепкая хватка – если вцепились, не отдадут. Вот и мелкая, однажды мысленно вцепившись в Гарри, не отдаст его без боя. Она вполне могла надеяться, что, встречаясь с Томасом, вызовет ревность Гарри, и он, воспылав к ней светлой и чистой, в один прекрасный момент ответит на чувства.
Вот только Поттер совсем не собирался этого делать. Предпочитая проводить свободное время с Драко, Блейзом, Гермионой, Роном, Луной, Невиллом, даже Снейпом, но только не с Джинни. В последнее время он гораздо теплей относился даже к мелкому придурку с фотоаппаратом, чем к ней. На вопросы о таком охлаждении отношений Поттер только бурчал что-то про её стереотипы и зашоренность, из чего Драко сделал вывод, что причина – он. Верней, его сексуально нетрадиционная ориентация, его родители и близость к Гарри. То, что Поттер предпочёл Малфоя, а не Уизлетту, было приятно и рождало любимые светлые надежды на прекрасное будущее.
Но ведь от привычки подкалывать Поттера Драко так и не избавился, а кому захочется, чтобы на нём бесконечно упражнялись в остроумии? Хотя ему казалось, что Гарри даже нравятся их дружеские перепалки. По крайней мере, в них он вступает гораздо охотней, чем в беседы с Уизлеттой... Но ведь Гарри же би, а рыжая, как ни крути, привлекательна и соблазнительна – это даже гею-Малфою ясно. Завалит Поттера, а потом он уже никуда не денется…
Драко накрыл голову подушкой. Эти мысли у него возникали каждый раз, когда Гарри уходил от него в свою башню. Проклятая рыжая тварь…
* * *
Гарри отлевитировал свой школьный чемодан в дом и с грохотом обрушил в коридоре. Сириус с готовностью зажал уши, а крестник целеустремлённо направился к визжащему портрету бабули.
— Здравствуйте!
— Ах ты отродье грязнокровки, заполонили наш дом…
Гарри вздохнул, навёл на неё палочку и почти ласково прошептал:
— Силенцио.
И наступила тишина.
Сириус издал какой-то странный звук, будто всхлипнул.
— Ух ты. У нас никогда не работало на ней Силенцио…
Гарри улыбнулся во весь рот.
— Погоди, я думаю, это ещё не всё!
Он подошёл к портрету сбоку.
— Есть какое-нибудь отменяющее Заклятия вечного приклеивания?
Сириус задумался.
— Честно говоря, не уверен. На то оно и вечное… Но если и есть, то это простая Финита.
Гарри глубоко вздохнул, сосредоточился и постарался почувствовать свою магию. Ту, о которой говорил Драко, которая течёт в венах, которая выплёскивается наружу аурой…
И чётко произнёс:
— Финита.
И картина отвалилась, падая на пол и ломая раму о стенку напротив.
Гарри подпрыгнул на месте и радостно возопил: «Йаааху!»
Сириус счастливо, но поражённо смотрел то на холст, то на стену.
— Но как… почему… мы же вместе пробовали…
Гарри закатил глаза.
— Магия не суммируется. Она всё равно воздействует двумя лучами, а вы слабее Вальбурги. А мне вот Драко сказал, что я сильней. И мне показалось, что может сработать… Сработало!
Гарри широко улыбнулся, а Сириус захохотал.
— Ты только подумай, полукровка сильней её, потрясающе, Гарри, ты – что-то! Дай посмотреть на её рожу!
Сириус вытянул холст из рамы и повернул к ним. В общем-то портрет ничуть не изменился, только казалось, что нарисованную мёртвую старуху сейчас снова хватит удар.
Благодарный сын хмыкнул:
— Интересно, а может быть такое, что она сейчас ещё раз помрёт? А то я прошлый праздник по случаю её отхода в мир иной пропустил… В смысле, похороны. Устроить, что ли, поминки, повеселиться.
Гарри рассмеялся.
Двадцать четвёртого они с Сириусом захватили большой мешок подарков и отправились к Уизли.
Фред и Джодж чуть ли не хором обозвали Сириуса Дедом Морозом (он спокойно промолчал, но за ужином вилки и ложки близнецов, танцуя, целиком забрызгали их протёртым пастернаком, а Гарри заметил, что Сириус мгновением позже, невинно улыбаясь мистеру Уизли, прячет палочку в рукав).
Флёр тут же бросилась расцеловывать Гарри в обе щеки. Первые мгновения он поплыл от того, что такая потрясающа девушка целует его, что он ей нравится…
Потом привычно стряхнул наваждение и постарался её отодвинуть с вежливой улыбкой и словами приветствия. Когда это удалось, Гарри увидел уважение в глазах её жениха. То ли потому, что Гарри захотел отстраниться, то ли потому, что он вообще смог сопротивляться бесконтрольно выплёскивающимся вейлочарам.
Посреди весёлого ужина, отсмеявшись над местью Сириуса близнецам, Гарри шёл по коридору в сторону ванной комнаты. Вдруг его остановил звонкий голос:
— Гарри, подожди!
Обречённо вздохнув, он обернулся.
Конечно, Джинни. Судя по тому, о чём она вечно пыталась говорить с ним в Хогвартсе, она не отказалась от надежды завоевать его и так и не приняла Драко. Так что Гарри совершенно не представлял себе, чего нового она может поведать теперь.
— Да?
— Знаешь, я хотела извиниться. Кажется, Драко вовсе не так плох, как казалось…
Врёт.
— И с чего же ты это взяла?
Она смешалась.
— Ну, ты же ему доверяешь…
— Предыдущие полгода тебя это никак не убеждало. Чего же ты хочешь теперь?
— Не придумывай! — зло прервала его Джинни. — Я ничего не хочу. Просто хватит обращаться со мной как с главным своим врагом.
Ах вот как? Гарри яростно подумал, что она пытается его ещё в чём-то обвинить!
— Вот когда закончишь пытаться пудрить нам с Дином параллельно мозги, тогда мы и вернёмся к этому разговору, Джинни! Всё!
— Да зачем я вообще тебя встретила!..
Чувствуя острую, пронзающую как иглы морского ежа боль в груди, Гарри шёл сквозь полумрак коридора и думал «Зачем, действительно…»
О, будто он не замечал, что она вечно пытается поправить его сумку, снять пылинку с плеча, обнять после матча – и всё это на глазах у своего парня! Гарри поражался такому поведению, и ему было ужасно жаль Дина. Но тот то ли не замечал ничего, то ли не хотел замечать, то ли всё замечал и игнорировал, надеясь, что Джинни перебесится. Гарри тоже на это надеялся. К тому же, из-за этого его отношения с Дином охладились – не ощутимо для остальных, но очень даже ощутимо для них самих.
К концу ужина близнецы, наконец, поняли, кто закручивает их волосы в подобия рогов громамонта, пишет в тарелках овощами, оживляет столовые приборы и заставляет стаканы отпрыгивать. В результате они чуть ли не на коленях умоляли Сириуса помогать им в магазине хотя бы идеями. Сириус для виду долго ломался, но в результате согласился.
Гарри, посмеиваясь, наблюдал за этой картиной. Его порой очень волновало, чем же Сириус занимается дома, ведь прошлый год, помнится, прошёл у него… не очень плодотворно, в компании стакана. Но эти полгода он перестал быть бесполезным Ордену и потому ожил, а теперь, когда есть, куда деть его талант к розыгрышам, он будет ещё довольней, а Гарри успокоится совсем.
Уходили в камин они тоже с мешком подарков. Даже двумя.
** Внезапно нашёл параллель с восхитительной историей уважаемой Tansan "Команда". У меня тоже Драко ассоциируется с Опалоглазым Антиподом. Вот самые милые, которых я нашёл.
14.06.2012 Глава 13. Как делать Рождество запоминающимся
П/А Глава (особенно некоторые сцены) — типичный пример конвейерной штамповки
Любишь ты меня или нет?
Ответ не важен мне, просто скажи его!
Не важно, как сильно я хочу быть с тобой,
В этом мире мы многое не можем изменить.
Так же как и мою любовь к тебе
никто никогда не сможет остановить!
Даже если пройдет тысяча ночей, я все равно тебе скажу
то, что давно хотел сказать.
"Я хочу, чтобы ты меня полюбила, но это невозможно."
Я все хожу и повторяю это себе.
Я хочу услышать твой ответ, пусть даже он причинит мне боль.
Я все равно скажу: "Я люблю тебя" *.
AquaTimez "Даже если пройдет тысяча ночей"
Ты находишься в постоянном поиске.
Неужели ты не знаешь, что я мог бы стать тем, кто будет обнимать тебя?
Каждый день
Мне тяжело сказать,
Что я мог бы стать твоим единственным.
Придёт день и ты увидишь,
Что я всегда
Был создан для твоих объятий,
Был создан для твоих объятий.
Я протягиваю руку, но ты недосягаема.
Ты должна знать:
Я буду готов, как только ты будешь готова ко мне,
И я лишь жду момента,
Дня, чтобы поймать твой взгляд
И дать тебе понять, что я был создан для твоих объятий.
Skillet, «Созданный для твоих объятий»
Я говорила, что нелепо
Дождаться, чтоб тебя скрутило так!
…Просто крыша едет
От такой любви навеки –
Вот, вот, вот ответ.
Мег и Музы, мульт «Геркулес»
Гарри и Сириус потратили целый вечер на то, чтобы нарядить почти двухметровую ёлку, которую по просьбе Гарри притащил Кричер. Пушистая, ароматная, с ещё холодными с мороза лапами, она на удивление уютно вписалась в угрюмо-помпезную обстановку блэковской гостиной. Гарри с Сириусом долго думали, как бы так сделать, чтобы хвоя не опадала и не впивалась предательскими иглами в голые пятки. В результате, пусть и не хотелось консервировать прекрасное деревце, наложили Чары сохранности.
Потом выяснилось, что у Блэков не было традиции наряжать на Рождество ёлку, а значит, и игрушек нет. Расстроенный Гарри хотел было пойти в магазин, но Сириус вовремя остановил его напоминанием о том, что он вообще-то слегка волшебник.
Счастливый Гарри тут же выкликал Кричера и попросил ему помочь. Домовик, хотя совершенно не понимал, зачем в гостиной дерево и зачем на него что-то вешать, помочь согласился. Через полчасика он даже, поддавшись на уговоры Гарри, трансфигурировал несколько игрушек на свой вкус. Поттер мысленно усомнился, что маленькая копия засушенной головы Кричеровой матери, объёмный герб и крошечное фамильное древо Блэков, фигурка Вальбурги и ещё несколько украшений из этой же серии станут удачным дополнением к Рождеству, но, успев залепить ладонью крёстному рот, решил, что у Кричера тоже должен быть праздник. Пусть даже домовик об этом и не подозревает.
И потом, когда частенько видел перед ёлкой сухонькую, старческую фигурку домовика, бесцветными глазами глядящего на символы его канувшей в небытие счастливой жизни, Гарри, сглатывая горький комок и сжимая зубы до скрипа, понимал, насколько был прав.
Вообще в последнее время старый эльф был почти вежлив и с хозяином, и с «мерзким полукровкой». Даже учитывая то, что они сняли портрет Вальбурги. Хотя последнее объяснялось легко: с его точки зрения это было только хорошо, ведь портрет они собирались сплавить Беллатрисе – домовик был уверен, что госпоже будет гораздо лучше у её племянницы. Сириус с Гарри тоже.
После исполнения предсмертной воли хозяина Регулуса Кричер стал гораздо адекватней – даже помылся и переоделся; теперь шерсть в ушах и бакенбарды были у него сияюще-белые и пушистые, как мех клубкопуха, а полотенце чуть ли не хрустело от чистоты. Да и к тому же в нём внезапно проснулся гениальный повар. Гарри был очень доволен, а Сириус бурчал, что мол, восхищён решением Кричера прекратить плевать в их тарелки – и на том спасибо.
Когда глубокой ночью ёлка наконец была готова, Сириус и Гарри взялись разобираться с подарками. Гарри достал список адресов и каминных паролей на неполный переход. Они поставили свои подарки к каминам Невилла, Луны и Снейпа. Сириус долго хихикал, раздумывая, какое лицо будет у слизеринской гадюки, когда он увидит шотландский огневиски от Блэка и осмелится ли он его вообще пить. Или только исключительно с безоаром от блэковского крестника? Будет жаль, если не осмелится, вздыхали они с Гарри, этой бутылке столько… нет, СТОЛЬКО лет!
Отдав Букле манок, Гарри, поздравив её саму с рождеством и отправив к Хагриду, завалился спать. Завтра насыщенный день: к ним на праздник придут Малфои. Вон, Добби с Кричером уже кашеварят на кухне…
Сон у Гарри был крайне странный, но очень светлый. Он видел отца, прижимающего к себе Лили. Родители здоровались за руку со счастливым Драко, и все трое улыбались друг другу. А рядом стоял довольный Сириус и чуть менее чем обычно хмурый Снейп, которому Лили, подойдя, ободряюще сжала руку.
Потом Гарри приобнял Драко за талию и чета Поттеров пошла к платформе 9¾, чтобы уехать куда-то далеко-далеко…
Проснулся Гарри в тот миг, когда родители прошли барьер.
Удивление («При чём здесь платформа 9¾?!»), мелькнуло и тут же растворилось в гораздо более сильных эмоциях. В первую очередь Гарри задумался, а просто ли это сон? Довольно редко он видит родителей во сне. В смысле, именно таких родителей, счастливых, довольных, влюблённых, а не ту мать, которая заслоняет его собой, или отца, который кричит бежать… Да, очень нечасто. Честно говоря, только после очень ярких, будоражащих событий. Да ещё так реалистично, чётко. Такими Гарри видел их на кладбище, когда они появились из палочки Волдеморта. Почти живыми.
К завтраку Гарри спустился очень задумчивым.
Сириус удивлённо глядел на шлёпающего ложкой в хлопьях с молоком крестника. Не очень-то часто Гарри спал с открытыми глазами, не замечая происходящего вокруг – например, восхищённого, пытающегося заговорить с ним Добби. Честно говоря, такое происходило вообще впервые на памяти Сириуса.
Он вздохнул.
— Эй, Добби. — Тот, до влажных глаз огорчённый отсутствием реакции у своего кумира, обернулся. — Не мог бы ты оставить нас минут на десять? Думаю, я расшевелю его.
Эльф тут же исчез с трагическим хлопком.
Сириус меланхолично поскрёб щетину на подбородке. Так, и что же делать?
Он наклонился через стол и пощёлкал перед лицом Гарри пальцами. Он тут же встрепенулся и уставился на крёстного.
— О, ты снова с нами. Доброе утро!
— Э... А-а, да, доброе утро, Сириус.
— Тут Добби ушёл в слезах. Гарри Поттер не хотел с ним разговаривать…
Зелёные глаза расширились от ужаса.
— Ой! Нет, я просто не слышал! Надо пойти извини…
— Погоди немного. Сначала давай разберёмся, что с тобой.
Гарри ещё раз огорчённо шлёпнул ложкой в молоке и, тяжело вздохнув, пересказал сон и объяснил причину своей задумчивости.
— Просто это не было похоже на обычный сон, мне такие не снятся. Мне вообще сны почти не снятся! А тут такое, философское что-то… Мне показалось, что это некое видение.
Сириус щёлкнул языком и хмыкнул.
— Знаешь, Снейп сейчас сказал бы что-нибудь вроде «Поттер, всё у Вас не как у людей!» Давай начнём с того, что полгода назад ты увидел Арку Смерти. Это не так уж давно.
Гарри кивнул.
— Гермиона с трудом оторвала меня от неё.
— Точно, — улыбнулся Сириус. — Пожалуй, это создало короткую связь между тобой и родителями. Видимо, в Йоль связь укрепилась, а сегодня они смогли ну… достучаться до тебя из того мира, что ли. Странно только, что не в Самайн – он гораздо ближе подходит по состоянию природы, да и вообще. А, мы же ещё пересекались с Лили у Снейпа. Кстати, передай ему, что она его прощает, угу?
Ошеломлённо хлопающий глазами Гарри не услышал, кажется, половину реплики крёстного.
— То… того… того мира? Что?!
Сириус почесал в затылке.
— Ну, после смерти маги ведь возвращаются в потоки магии. Той самой, которую ты, например, призывал засвидетельствовать Фиделиус, — крёстный хихикнул, — или брак. — Гарри смущённо-сердито фыркнул. — Так что контакты с ушедшими в мир иной – не так уж и странно. Призраки ведь существуют и это никого не удивляет. В общем, Лили и Джеймс вас с Драко благословили.
Гарри вспыхнул.
— Эм… да… я рад.
Прошло несколько минут, они молча поглощали хлопья. Вдруг Сириус со звоном бросил ложку на край тарелки и серьёзно посмотрел на крестника. Тот, несколько нервно от такой перемены настроения, выпалил:
— Что такое?
— Скажи, Гарри, что ты чувствуешь к Драко?
Сбитый с толку темой разговора Поттер, заикаясь, переспросил:
— В смысле?
— Что ты чувствуешь к Драко? Чего ждёшь от ваших отношений, если вы начнёте встречаться?
— Эм. Он очень нужен мне. Ну, — Гарри начал медленно и неуклонно краснеть, но увильнуть не пытался. Может, если он выскажется, ему и самому станут понятней его чувства? — Мне хорошо с ним. Я даже не думал, что может быть так спокойно и ярко с кем-то. Хотя он вечно зарывается в свои книги или треплется с Блейзом, мне всё равно гораздо приятней валяться перед камином и наблюдать за ним, чем… ну, например, гонять на мётлах с Роном или болтать с Гермионой. Конечно, мне хочется и… — он спрятал окончательно заалевшее лицо в ладони, — …и целовать, и обнимать, и раздевать, и… Ну ты понимаешь.
Сириус хмыкнул.
— Понимаю. Ты хочешь с ним надолго или… ну, годика хватит?
— Какого на хрен годика? — резко взрыкнул Гарри и тут же смутился. — То есть… нет, разумеется, больше, чем год. Может, для тебя это выглядит юношеским максимализмом, но я почти уверен, что мы будем с ним жить вместе – если будем – очень долго. Может быть даже, — он смущённо покусал губу, — очень-очень долго.
— Ага. А о детях ты не думал?
Гарри умилённо улыбнулся и хмыкнул.
— Думал. И представлял. Нуу… троих. Двух мальчиков и маленькую милую блондиночку. — Он был прерван каким-то странным звуком. Подняв глаза на крёстного, Гарри увидел, что тот смотрит на него совершенно круглыми глазами.
Блэк постарался проглотить необдуманно откушенный кусок хлеба. Нет, честно, это было слишком шокирующе для его измученной дементорами и соседями по камерам нервной системы.
«Да ведь Драко хочет того же! Во имя Мерлина, как они умудряются мечтать об одинаковых детях?!» Сириус порой заглядывал в мысли Драко, когда тот уходил в свои мечты. Может, это было и не очень этично, зато убедило Блэка в чувствах племянничка к Гарри на все двести процентов и сделало ярым борцом за их общее счастье.
— Ничего-ничего, Гарри, всё в порядке, просто я немного… неважно. Забудь. Ты не пробовал ему предложить встречаться?
Решив не обращать внимания на странное поведение крёстного, Гарри обречённо покачал головой:
— Разумеется, нет.
Сириус поднял брови:
— Почему?
— Что значит «почему»?!
— То и значит, — крёстный с полным спокойствием отпил чаю из чашки, — «почему?» Боишься? Стесняешься? Вы же вроде достаточно сблизились.
Гарри не мог решить, он удивлён или всё же в ярости. В конце концов, махнув рукой на разбирательства в себе, просто возмутился:
— Как-то у тебя это просто, тебе не кажется? Снейп вон, например, так никогда и не признался…
— Не, ну ты и нашёл примеры для подражания! — ошарашенно воскликнул Сириус. — Пойми, Снейп и Лили… нуу… в общем, это плохой пример, Гарри. Ты действительно хочешь, чтобы у тебя всё закончилось, как у Снейпа? Верней, ты, конечно, найдёшь себе жену – вон, Джинни только того и ждёт, но… Гарри, это даже не смешно!
На это сынок не нашёлся, что ответить, и хмуро потупился.
Крёстный вздохнул и, подойдя к нему, прижал к себе. Гарри неловко обхватил его за талию, прижимаясь щекой к жёстким рёбрам.
— Ты действительно слишком похож на него. Послушай, ребёнок… Поверь мне, я не посоветую тебе плохого. — Потом подумал и поправился. — Намеренно, по крайней мере. Но в этом я уверен – предложи Драко… да хоть сегодня! Предложи Драко встречаться. Даже если он откажется, это никак не повлияет на вашу дружбу. И нечего фыркать, я серьёзно. Понимаешь, он, даже если сам этого хочет, никогда не осмелится, потому что в действительности он очень нерешительный. Ещё нерешительней Снейпа. Он такой, что скорее будет пускать издалека слюни и провожать объект обожания тоскливыми взглядами.
Гарри вздохнул.
— А что я буду делать, если он не хочет?
— Ничего. Улыбнёшься, скажешь «Жаль» и постараешься свыкнуться с этой мыслью. Лучше жалеть о том, что сделал, а не о том, что не сделал.
— Лучше я буду жалеть о том, что промолчал.
Сириус нахмурился.
— Попробуй хотя бы ради Джеймса и Лили. Они не зря решили прийти к тебе во сне.
И этот аргумент подействовал на Гарри мощнее всех остальных. Он тут же отстранился от крёстного и серьёзно поглядел на него.
— Да. Ты прав. Я действительно хочу этого, и полгода – вполне достаточный срок для прелюдии. А раз уж меня благословили… — он судорожно вздохнул, — родители, то я не могу не попробовать.
Сириус потрепал решившегося сына по волосам.
— Вот и отлично. А теперь идём разбирать подарки!
И вытянул Гарри из-за стола.
Сириус был просто в восторге от продуманности и ценности подарка Гарри. Когда он устал прыгать от счастья, тискать крестника и хвастаться портретам родственников, он долго разъяснял всю прелесть такого сюрприза. Оказалось, что из-за каких-то магических вывертов последний представитель рода не может просто так сменить герб, а значит, и печатку. Для этого надо, чтобы кто-то ему её подарил, причём по собственной догадке, без просьб и намёков. Поэтому Сириус рассыпался перед крестником в восторгах и благодарностях за то, что может избавиться от мрачного герба Блэков, до тех пор, пока Гарри не сбежал в смущении к себе наверх. Все подарки, что лежали под ёлкой для него, были интересны, но больше всего Гарри впечатлился подарком Невилла. Тот прислал, что не удивительно, волшебное растение. Это был цветок совершенно восхитительной красоты – белые, казалось, почти прозрачные лепестки в два ряда складывались в трогательный бутон, который хотелось только положить на бархатную подушку и любоваться.
Или прикрепить к волосам Драко.
Покраснев и отогнав от себя образ Малфоя с дивным цветком в волосах, Гарри прочитал записку Невилла.
«Этот сорт я вывел сам. Для каждого он пахнет так, как тому хочется – один из его родителей используется в Амортенции.
Счастливого Рождества, Гарри!
P.S. Не удивляйся, если увидишь его у других – мне показалось, что это хороший подарок для любого»
Гарри стало немного стыдно за свой совершенно непродуманный подарок для Невилла – семена странных необычных растений, найденных в подвале особняка Блэков. Судя по всему, для Лонгботтома просто не существует необычных растений.
Он сунул нос в бутон цветка и тут же был укутан уже знакомыми ещё с первого урока у Слагхорна запахами…
Тут раздался голос Сириуса:
— Гарри, иди готовься. Малфои через полчаса придут.
Гарри сорвался в ванную, а после вновь улетел в комнату. Но буквально через пять минут, укутанный в огромный банный халат, сполз к крёстному со стонами «Сириус, помоги, я не знаю…» И Сириус, уже в парадной мантии, посмеиваясь, направился за крестником.
* * *
Как всегда ухоженный Драко вышел из камина в доме на Гриммо-12, осознавая всю ценность этого момента – его с матерью допустили в штаб Ордена Феникса, наплевав на Дамблдора, Грюма, Кингсли и прочих параноиков. Гарри, тщательно наряженный, с чуть менее чем всегда лохматыми волосами, как раз отпускал руку Нарциссы после церемонного поцелуя кисти.
Драко дождался, пока герой обратит на него внимание, и склонил голову в приветствии. Тот радостно улыбнулся:
— Здравствуй! Как ты?
Следующие полчаса они провели в обсуждении прошедших дней каникул. Драко увлечённо рассказывал, какие ещё монографии он откопал в доме своего пра-прадеда, а Гарри с добродушной усмешкой выслушивал восторги Малфоя. Но в результате он устал притворяться, что ему интересно слушать про взаимодействие когтя нунды с перетёртыми в слюне гиппогрифа спорами прыгучих поганок, и он потянул Драко за стол. Драко поначалу возмутился тем, что его так грубо прервали, но потом вздохнул и смирился, благодаря небо, что ему не начали в таком же духе промывать мозги любимыми поттеровскими маггловскими детективами.
Отужинав божественной запечённой говядиной, опробовав множество разных закусок и гарниров и расхвалив эльфов на все лады (отчего Добби чуть ли опять не залился слезами, а непривычный к такому Кричер смущённо ушёл в свою кладовку), они переместились в гостиную. Ёлка уютно возвышалась посреди неё и неустанно восхищала Драко переливающимися элекстрическими огоньками, за которыми Гарри ещё несколько дней назад сходил в маггловский магазин. Конечно, для этакой иллюминации существовали и заклинания, но Драко и представить себе не мог, что магглы тоже придумали что-то подобное…
И, разумеется, даже не задумывался, с чего – верней, от чего вдруг маггловская гирлянда заработала в магическом доме. А это был результат эксперимента Гарри и Сириуса: они купили маленький генератор электричества, заряжаемый от того, что крутишь ручку. Несколько раз спутав плюс, минус и все цвета двухцветных проводов, прицепили к нему гирлянду. Заклинанием запустили ручку крутиться самовольно, сделали генератор невидимым и – вуа-ля. Они были очень горды, что эта нереальная конструкция внезапно заработала.
Постепенно разговор перешёл к серьёзным темам, и в частности, к крестражу Лестренжей.
Действовать решили по уже продуманной схеме – сначала Нарцисса является к сестре, слезами, убеждениями, скандалом или Империусом заставляет её подписать разрешение на вход в её сейф в Гринготтсе. Всё это время рядом стоит Сириус с палочкой наготове, а неподалёку от поместья, готовый среагировать на призыв, бродит Снейп.
После ужина, усадив Сириуса и Нарциссу перед камином и всучив им парочку настолько старых бутылок вина, что на год даже смотреть было страшно, Гарри потянул Драко наверх, к себе в комнату.
Поначалу Драко хотел было сопротивляться – ну что это такое, в самом деле, может, ему тоже хотелось попробовать вино, закупоренное ровесниками Волдеморта или даже его предками… Но потом, подумав, он вспомнил, что ещё не вручил кое-кому подарок, да и проводить время в компании Гарри куда интересней, нежели распивать алкоголь с матерью и дядюшкой. Так что Малфой великодушно позволил утянуть себя прочь из гостиной. Поймав лукавые взгляды матери и Сириуса, провожающие их парочку, показал им язык. Сириус ответил тем же, а Нарцисса погрозила пальцем, мол, где Ваши манеры, мистер Малфой!
Зайдя в комнату, Гарри плюхнулся на кровать, предоставив Драко оглядываться. Малфой прошёлся по комнате, оглядел стол, сунул нос в лежащую сверху тетрадь. Минуя прикроватную тумбочку, почитал названия лежащих на ней книг и не понял ни слова. Видно, маггловские какие-то… Вроде тех, что Гарри тогда, летом, прислал ему. Нет, никто не спорит, книги были интересные – разумеется, Драко их прочитал – но всё-таки было очень неуютно переходить от привычки последних шестнадцати лет читать научные работы к пустому времяпрепровождению за историями о путешествиях каких-нибудь моряков, рассказами о мальчишках и прочем.
Драко посмотрел в окно, а потом оглядел комнату снова.
Ничего необычного, типичная комната мага-подростка: учебники, совиная клетка, метла в углу, квиддичные плакаты, огромный сундук, повязанный на лампу гриффиндорский шарф, фотографии на стенах… Он подошёл поближе. Родители, Мародёры, Сириус, все Уизли, Уизел и Грейнджер по отдельности, Лонгботтом, Лавгуд, квиддичная команда, некоторые преподаватели и… сам Драко. На одной – с матерью, на другой – один.
Он в ужасе отшатнулся.
— Драко, эй, Драко!.. Ты чего? — Проследив за негодующе указующим перстом Драко, Поттер смутился. — А, твоя фотография… Я у миссис Малфой попросил и она прислала. Ты здесь очень красивый.
Драко так не считал. Это была одна из тех фотографий, про которые говорят «Ужас, ты только посмотри на меня, страх, да Кровавый Барон бы лучше получился, кошмар на улице Дракучих Ив, порви и выкини». Хозяин лавки умудрился сфотографировать наследника Малфоев в тот момент, когда тот играл с щенком ньюфаундленда. Широкая улыбка, восторг в глазах… Драко терпеть не мог эту фотографию.
А Поттеру вот понравилась.
— Просто ты тут такой живой… Так, ладно, забудь. Подарки, подарки!
Драко обернулся.
— Давай сначала я. Если ты не против.
Гарри довольно улыбнулся.
— Не против. Я сам хотел попросить.
Драко вздохнул, набираясь храбрости, и вытащил из кармана маленький свёрток, который молча протянул Гарри.
Тот развернул многообещающе хрустящую обёртку и на широкую ладонь выпал изящный матово-металлический медальон-лилию.
Драко вздохнул ещё раз и пустился в объяснения.
— Ну, почему именно лилия, мне кажется, понятно: я думаю, для тебя это особенный цветок. Но это не просто подвеска, сам понимаешь. Вообще-то это порт-ключ, причём, на несколько пунктов. Только не спрашивай, как это возможно, хорошо? Один лепесток… — Драко стоял неподвижно и чуть ли не звенел от напряжения, как струна. «Нервничает», – мелькнуло в голове у Гарри. — …вот этот, с капелькой, в наш с матерью дом. Пароль «Vae soli**» Маленький лепесток – к Северусу в комнаты, на самый-самый крайний случай. С самим Северусом обговорено. Лепесток, который между маленьким и с капелькой, – на окраину Запретного леса. К этим двум порт-ключам придумай пароли, я помогу установить. И у тебя есть ещё два свободных…
— Погоди-погоди… — Гарри не сумел воспринять всю информацию за раз. — Порт-ключ в ваш дом?..— Он только-только очнулся.
Драко кивнул.
— И можешь не предупреждать, когда приходишь. Вряд ли ты застанешь меня за тайными переговорами с Волдемортом или…
Гарри засмеялся и обнял Малфоя, так что конец фразы он уже не услышал, потому что Драко уткнулся лицом ему в шевелюру.
— Спасибо большое. Спасибо-спасибо…
Потом отпустил и, метнувшись, схватив со стола коробочку, открыл, шепнул несколько заклинаний и протянул Драко. Тот недоумённо заглянул в неё и…
Пропал.
Дракон. Потрясающей красоты маленький дракончик, сонно потягивающийся, зевающий и жмурящийся. Радужно-перламутровая чешуя переливалась в дневном свете, а разноцветные глазки без зрачков, внимательно глядящие на Драко, восхищали своей необычностью.
— Это Опалоглазый Антипод… хотя ты, наверное, знаешь. Он совсем не опасный и считает тебя своим хозяином. А кормить его не надо…
Драко сглотнул и протянул малышу руку. Тот, расправляя крылышки, переполз на раскрытую ладонь. Чуть-чуть повозился и как-то по-кошачьи уселся на ней.
— Гарри, это… потрясающе!
Глядя на сияющего восторгом Драко и чувствуя какое-то небывалое воодушевление, Гарри решил, что все усилия стоили реакции Драко. Это было такое счастье – видеть, как Серебряный принц умилённо разглядывает прелестное создание на своей ладони. К тому же, Гарри побаивался, что гордый Малфой посчитает подарок девчачьим – откровенно говоря, он таким и был. Но, видимо, это проблем не вызвало.
Драко сел на кровать и устроил малыша у себя на коленях. А потом, постаравшись взять свои эмоции под контроль, поднял голову.
— Спасибо. Это просто прекрасно, Гарри, спасибо.
Тот с широкой улыбкой кивнул. Да какое спасибо, Гарри рад этому подарку ещё больше, чем Драко! Верней, рад сверкающей благодарности в серо-голубых глазах, которая грела почище камина или…
Так, хватит увиливать, Гарри Поттер. Вперёд. Ты же герой, Избранный, гриффиндорец, в конце концов, так не смей трусить!
Он на деревянных ногах, стараясь не показывать дрожи в руках, приблизился к Драко и встал перед ним на колени.
Выглядел он при этом взволнованным и немного испуганным. Малфой чуть склонил голову, непонимающе глядя на Гарри. У него тёплой искоркой вспорхнула в голове мысль:
«Неужели?..»
— Драко, у меня к тебе... надо поговорить. Верней, я хочу тебе… хочу… — он рвано выдохнул, на несколько секунд зажмурился, а потом быстро выпалил. — Не согласишься ли ты со мной встречаться?
«Ужели», – единственное, что Драко смог подумать на это.
Из ступора вывело то, что маленький дракончик, недовольный тяжестью безвольной руки на своей спинке, укусил его за палец. Малфой осознал, что несколько минут просто сидел без движения и даже мыслей, а на лице Гарри всё явственней проступала горечь, хотя он и пытался выдать её за наигранную. Мол, ну, не хочешь, как хочешь, и так живём неплохо…
Драко отложил дракончика на кровать и, соскользнув на пол, притянул к себе Поттера. Аккуратно, мягко держа за плечи, глядя во вспыхнувшие радостью зелёные глаза… На мгновение замер, сладко дрожа от предвкушения и боясь уже непонятно чего, и прижался губами к приоткрывшимся навстречу губам Гарри.
Трепетный, плавный, полный надежды поцелуй, полуопущенные веки, немного неумелые движения, скользнувшие на точёную спину смуглые ладони…
К пикси, просто счастье. Всё это – счастье.
Когда кроткий поцелуй прервался, Драко жадно втянул внезапно ставший нектаром богов воздух, прижал к себе Гарри и, зарывшись носом в пахнущие каким-то свежим шампунем жёсткие волосы, горячо зашептал:
— Конечно соглашусь, придурок гриффиндорский. Куда же я от тебя денусь, чтоб тебя мордредовы слуги пожевали, неужели же…
— Драко?
Тот быстро сглотнул и чётко произнёс, хотя из-за лохматых поттеровских волос получилось несколько глухо.
— Что?
Гарри потёрся щекой об острую скулу.
— Я очень рад.
— Угум. Кстати порт-ключ у тебя в мою комнату.
Тихое «Эээ» очевидно выражало просьбу пояснить.
— Порт-ключ, который я тебе подарил. Лепесток с капелькой перенесёт тебя в мою комнату.
— Но… почему?
Драко фыркнул.
— А куда надо было? В гостиную? А если там мама со Снейпом – чтоб их инфаркт хватил? Или на кухню в объятия Добби? Нет уж, ко мне и только ко мне.
И, пьянея от чувства дозволенности, склонил голову и мягко поцеловал родинку на сгибе шеи, как давно мечтал.
Гарри резко вздохнул и зарылся пальцами в светлые волосы. А потом тихо произнёс:
— Я давно уже хотел тебе предложить. Верней… — Гарри подумал, что фраза «Ты мне нравишься, позволь заменить того, кого ты любишь, но кто не хочет быть с тобой» не самая лучшая для подобных объяснений. — Ну да. Хотел стать ближе.
«Кажется, пылкого признания в любви я не получу», – мысленно огорчился Драко.
— Я не против. Так нормально или ещё ближе?..
И прямо почувствовал, как щёки Поттера опалило жаром. Отодвинувшись, увидел румянец и улыбнулся.
Гарри ехидно ухмыльнулся.
— Иди-ка сюда.
И снова притянул Драко к себе.
Когда юноши спустились в гостиную, Нарцисса, заметившая, как аккуратно что-то несёт в руках сын, удивлённо приподняла тонкие брови. Драко с улыбкой подошёл к ней и показал дракончика. Судя по всему, миссис Малфой тоже еле удержалась от того, чтобы не начать умилённым голосом восторгаться этакой прелестью.
— Очаровательное существо. Где Вы его нашли, мистер Поттер?
— Ээээ… — протянул тот в ответ. Ему почему-то не хотелось, чтобы Драко знал, что дракончик сделан на заказ. Но тот уже обернулся, заинтересованно глядя на... ну да, ну да, своего парня.
— Секрет. Вы же не думаете, что я так просто его открою?
Судя по многообещающему прищуру серо-голубых глаз, Драко ещё постарается выпытать у него ответ. Гарри, конечно, скажет название игрушечного магазина, но вряд ли Драко найдёт там что-то.
Нарцисса лишь слегка подняла уголки губ.
— Что ж, секрет так секрет. Сын, поправь воротник.
И только небо знало, ЧЕГО Драко стоило не покраснеть после этой реплики – Поттер опять поставил ему парочку засосов, и видимо, один из них мама всё-таки разглядела. Правда, Драко и сам ему тем же ответил… Пытать Гарри, как с полчаса назад, неторопливостью оказалось очень захватывающим процессом.
Малфой решил, что своё трёхлетнее ожидание вполне восполнит, если отомстит в ближайшие несколько минут.
Безропотно получив несколько засосов там же, где были предыдущие, Драко резким движением опрокинул Гарри на пол. Лениво нацеловывая смуглую шею, он расстегнул мантию Поттера. О, тот уже становится настоящим волшебником – носит под мантией только бельё, никаких вам штанов, рубашек…
Оглаживая кончиками пальцев живот и бока Гарри, Драко склонился к его торсу. Как и на фотографии, это было прекраснейшее зрелище – мускулистая, несколько худощавая грудь с мягкой порослью тёмных волос, уходящих соблазнительной дорожкой к паху, и тёмными сосками, к одному из которых Драко тут же прикоснулся губами.
Поттер, уложенный на ковёр, не мешал ему знакомиться со своим телом, сжимая в пальцах длинный ворс, стараясь сдержаться и не вцепиться вместо этого Драко в волосы. Тот же с блаженной улыбкой сумасшедшего, которую, к счастью, не видел Гарри, наслаждался запахом, вкусом и силой желанного тела. Периодически он оставлял на горячей коже свои метки с упоением, достойным самого вдохновенного художника. Ещё бы, у него ведь самый восхитительный холст, который можно представить… Драко дразняще-лёгкими прикосновениями ладони и пальцев гладил вставший член Поттера. Гарри хныкал, вскидывал бёдра, стонал «Сильнее» и каждой клеточкой тела, каждым движением, каждым вздохом и каждым взглядом молил... Конечно, это была невероятно сладостная пытка, но от того не менее жестокая. Гарри чувствовал, как превращается в сгусток неутолимого, бесконечного желания. Ему хотелось быстрей, сильней, грубей, больше, ему хотелось ДРАКО, но тот лишь будто издевательски нежно ласкал его тело. Казалось, он касался нервных окончаний напрямую, а те предательски умножали удовольствие на сотню и уже тогда посылали его в мозг… Поттер плавился в экстазе, как шоколад на солнце. Ему казалось, что он способен кончить от одного только дуновения воздуха, если бы Малфой частенько не касался его возбуждённой плоти.
Когда Драко, сходя с ума от отзывчивости крепкого тела под ним, резко, но мягко прикусил очаровательный сосок, Гарри всхлипнул:
— Драко!
— Мммм? — вопросил тот, проводя языком по бархатистым бугоркам ареолы.
— Я… нет, не надо, пожалуйста, хватит... умоляю, иди сюда, ну же! — И притянул Драко к себе, тут же впиваясь в губы и вжимаясь бёдрами в его. Малфой, с одной стороны, с сожалением оставив столь затянувшую игру, а с другой, уже давно готовый, распахнул свою мантию и, освободив оба члена, сжал их рукой. Гарри громко и облегчённо застонал ему в рот. А сам Драко наслаждался ощущениям нежной и твёрдой плоти, трущейся о его собственную, наслаждался сладостными вздохами и всхлипами, издаваемыми Гарри, наслаждался наконец-то его – ЕГО! – только ему принадлежащим телом: как оно извиваетсяв льющемся из окна зимнем закатном свете, как рельефно напрягаются тренированные мышцы, как капельки пота стекают по виску, как зелёные глаза не отрываясь глядят на лицо Драко, зажмуриваясь лишь в моменты особо острого удовольствия…
Драко не выдержал и кончил с протяжным стоном, уткнувшись носом Гарри в шею. Было так тепло, хорошо, спокойно, ПРАВИЛЬНО прижиматься, будучи истощённым, почти утонувшим в счастье и наслаждении после оргазма, к этой крепкой и хрупкой фигуре … Очнувшись через пару секунд, Драко довёл до разрядки и любимого.
Придя в себя после всеразрушительного оргазма, в который вылилось всё накапливаемое с пытками-касаниями Драко желание, Гарри прижал к себе вредного слизеринца и взялся целовать его, куда мог достать: в макушку, виски, лоб, глаза... Расслабленный Малфой нежился под этими ласками, как под солнышком, его тёплыми и добрыми лучиками.
— Драко, Драко…
Поттеру хотелось плакать от осознания, что для Драко он лишь замена. То, с какой трепетностью Малфой смотрел на него – будто выискивая в его лице черты кого-то другого, того, кого любил – огорчало н на шутку.
— Драко…
Драко же только глубоко дышал, не веря сбывшейся мечте. Гарри в его объятьях, отвечает на поцелуи, принимает ласки, взлетает к вершине наслаждения под его руками… Ему иррационально хотелось смеяться и бегать по летнему цветастому лугу бок о бок с Гарри, и чтобы потом упасть где-нибудь в мягкую траву и целоваться, целоваться, целоваться!.. Пока голова не закружится от хмельных запахов и ощущений, пока не сойдёт с ума от безумной радости, пока…
Малфой поднял голову и поцеловал Гарри медленно, тягуче, долго, будто рассказывая, чего хочет от него, от жизни, от сценаристки-судьбы.
От тихого хмыка матери Драко рухнул с небес на землю. Да. Пожалуй, надо будет выпытать у Гарри, где он нашёл такой подарок. И надо будет пытать подольше.
Поттер, увидев предвкушение на лице Драко, тяжело вздохнул и улыбнулся. Ну как-то не ожидал он, что окажется в постели ведомым.
Перед тем, как перешагнуть порог камина, Драко мимолётно коснулся своей груди там, где у Гарри теперь висела лилия. Тот с ироничным и многообещающим блеском глаз еле заметно кивнул.
Как только после Малфоев огонь вновь запылал алым, Сириус набросился на крестника с расспросами:
— Ну что? Ну как? Что это за переглядки у вас были? И откуда у Драко ещё букет засосов?
— Откуда-откуда, Сириус! — Гарри даже немного рассердился. — Осьминог его пытался придушить, разве не ясно?
Крёстный сначала недоумённо поморгал глазами, а потом хихикнул. И ещё раз…
И через несколько секунд оба уже просто вповалку хохотали друг над другом.
— Ось…осьминог… это же надо – осьминог!..
Вдруг раздался хлопок и скрипучий голос Кричера, перебивая смех, провозгласил:
— Ужин готов!
Кричер старательно заботился о рационе отца и сына, всегда гоня их на ужин, ланч, полдник и обед в строго положенное время. Вот и сейчас – семь вечера, хозяева за стол, несмотря на то, что не так давно встали из-за праздничного банкета.
За ужином Сириус продолжил допрос и не успокоился, пока не вызнал всё чуть ли не в физиологических подробностях, вогнав своего крестника в стойкую краску. Гарри смущался, порывался сбежать и пытался игнорировать крёстного, но в результате выложил всё. И о чём они болтали, и что Драко подарил, и как Драко отреагировал на поттеровский подарок, и каков был ответ на предложение… и что потом они…
Из следующего бормотания Сириус не понял ничего, кроме того, что девственность обоих осталась при них, и что вёл, кажется, Драко. Не удивившись этому обстоятельству, махнул рукой и решил, что парни сами разберутся, только от души порадовался за обоих.
* * *
Северус сидел на кровати, лениво опираясь на подушки и задумчиво крутя в руке бокал с ОЧЕНЬ древним огневиски от Блэка, и мечтал о том, в каких зельях можно использовать королевский безоар. Это же надо, такая редкость и не контрабанда. А он-то точно пропустил бы – в Хогсмид ведь вообще не ходит.
Вдруг из гостиной донёсся звонкий и холодный голос Нарциссы:
— Северус, ты свободен?
Северус с сожалением отставил бокал с божественным напитком, потянулся и пружинисто поднялся на ноги.
— Иду.
Через несколько минут он уже разливал гостям чай на кухне.
Поставив перед Блэком и Нарциссой кружки, он отметил безмятежное выражение лица давней подруги и удовлетворённую ухмылку у проклятой псины, знакомую ещё со школы. Именно такая каждый раз появлялась на ненавистной физиономии после очередного издевательства над Снейпом.
Нарцисса расплылась в совершенно нехарактерной для неё счастливой улыбке, а Блэк уткнулся носом в чашку и захихикал.
— Ты и сам можешь легко догадаться!
Северус недоумённо поднял бровь…
И тут в комнате взревел огонь и что-то упало.
Поняв, что кто-то что-то передал через камин, Снейп сходил в гостиную. Это оказалось письмо от Драко, небрежно набросанное на небольшом пергаменте.
«Северус!
Гарри предложил мне встречаться и я, разумеется, согласился.
Я просто хотел, чтобы ты знал»
Так вот почему эти двое сияют как начищенные котлы.
— Надеюсь, от меня вы не ждёте, что я буду семафорить улыбкой только потому, что Драко стал… парой Поттера?
Блэк закинул руки за голову и фыркнул.
— Нет уж, спасибо. Тогда бы надо было забеспокоиться о приближающемся конце света. Мы к тебе вообще-то не за тем, чтобы обсуждать личную жизнь наших мальчиков. Как там расписание Рудольфуса?
Аккуратно отложив записку, Северус сделал ещё глоток крепкого чая.
— Тридцать первого числа Лестренж дежурит возле Министерства Магии. Даже если случится что-то сверхнеожиданное с одним из министерских информаторов, дежурящий не имеет права уйти оттуда, потому что всегда может случиться что-то ещё более неожиданное с каким-нибудь другим. Так что с утра до вечера Рудольфус занят железно. Белла же точно будет дома: я лично слышал, как она обещала мужу подождать его там, а потом отправиться вместе к Лорду.
Сириус щёлкнул пальцами и расцвел в широченной улыбке.
— Отлично!
Нарцисса, бездумно водя пальцем по ручке кружки, горько вздохнула.
— Хорошо. Договорились.
* * *
Утром тридцать первого декабря Северус Снейп вышел из дома Лестренжей. Те славились своим собранием книг по зельеварению, так что найти повод наведаться к ним было нетрудно. Спустившись чуть вниз по улице он остановился рядом с раскидистым деревом, затерявшись в неверных зимне-утренних тенях.
Нарцисса и Сириус под мантией-невидимкой появились через пару минут. Северус, проверявший, дома ли Беллатриса, лишь кивнул.
Двое подошли к крыльцу небольшого поместья. Сириус, прекрасно понимая, что кузина сейчас чувствует себя предательницей, ободряюще погладил её по плечу. Она глубоко вздохнула, зажмурилась на секунду, собираясь с мыслями…
И вошла в дом в нажитом с годами облике королевы мира. Беллатриса завтракала в столовой, когда на пороге появилась сестра.
— Оооо, предательница пожаловала! Чем обязаны?
А в следующий миг просто застыла с направленно на Нарциссу палочкой. Та блаженно улыбнулась.
— Думаю, ты не помнишь, как я в далёком детстве сняла тебя заклинанием во время грозы с квиддичного кольца? Ты не увидела, но в следующий миг в то место, где была ты, ударила молния. У тебя передо мной Долг жизни, о котором никто не знает, дорогая сестрица. Долг жизни перед чистокровной близкой родственницей – я могу попросить у тебя что угодно и я это сделаю. Ты будешь чувствовать себя домовиком, подчиняющимся приказанию хозяина… Быть может, заодно проникнешься к ним пониманием. Отдай палочку. — С перекошенным от бешенства лицом Беллатриса протянула сестре палочку. — Умница. А теперь садись и пиши мне разрешение на посещение и изъятие из гринготтского сейфа, в котором хранится нечто очень-очень важное для Лорда, всего, чего я пожелаю.
Беллатриса затряслась. Через несколько секунд Нарцисса поняла, что от страха, а не от ярости:
— Нет… Цисси, нет… Пожалуйста, что угодно… Я не предам моего Лорда, нет!
— Акцио пергамент и перо. Пиши.
Трясущейся рукой Белла вывела разрешение. Забрав пергамент, Нарцисса кинула в сестру сонное заклятие. Та обмякла. Горько закусив губу, Нарцисса стёрла дорожки испуганных слёз с бледных щёк сестры и уложила её на стол так, будто бы та просто задремала.
— Сириус, ты можешь поправить Белле память?
Из пространства донеслось оскорблённое фырканье, а потом тихое «Легилименс».
— Всё. Она уверена, что просто задремала после того, как проглотила кусок отбивной. Хотя она и прекрасный окклюмент, но только не после долгой борьбы с мощным Долгом жизни.
Нарцисса коротко выдохнула.
— Отлично.
И активировала порт-ключ в Косой переулок, слыша вдогонку оскорблённый возглас кузена. Нет, если уж она начала так подло пользоваться Долгом жизни Беллы, то сделает это сама и до конца.
Гордо прошествовав к стойке гоблинов, Нарцисса произнесла:
— Сейф Лестренжей.
И положила перед старым гоблином разрешение. Тот кивнул в ответ и вызвал другого.
— Следуйте за ним, миссис Малфой.
Спустя десяток минут тележка мягко подкатилась к нужному коридорчику. Вскоре Нарцисса поняла, почему он был таким узким и извилистым – за одним из поворотов сидел дракон. Молодой гоблин тут же достал из карманов два странных инструмента и, гремя ими, пошёл вперёд. Нарцисса осторожно последовала за ним. Дракон испуганно взревел и прижался к дальней стенке залы, мелко дрожа.
Приложив ладонь к одному из сейфов, гоблин пропустил женщину перед собой и тут же за ним захлопнулась дверь. Нарцисса огляделась. Им читали в детстве, что после Хельги Хаффлпафф – предположительной хозяйки основы для этого крестража – остался только один артефакт, чаша. Нарцисса зажгла огонёк на кончике палочки и принялась оглядывать полки. Галлеоны, кубки, мечи, доспехи – ох, ну и рухлядь. Лестренжи невероятно ценили наследие рода – вплоть до скабрёзных записочек какого-то предка, жителя семнадцатого века. Вон, кстати, лежит эта кипа мукулатуры под Сохранными чарами… вдруг под самым потолком блеснул в лучике Люмоса маленький барсук.
— Мне нужна та чаша, — высокомерно, в лучших традициях семьи своего супруга, приказала она гоблину. Тот приманил её и передал Нарциссе. Она шепнула заклинание Истинной сущности и увидела отвратительную смолисто-чёрную ауру… И еле удержалась от того, чтобы отбросить артефакт в сторону. Омерзение на лице гоблина полностью повторяло её собственное.
— Какой ужас… Унесите это отсюда скорей, миссис Малфой. Осквернили гоблинскую работу, эти люди…
Нарцисса потерянно покивала и сняла заклинание. Потом вытащила из кармана маленький сложенный кусочек ткани – не больше носового платка. Бросив на груды золота, увеличила, и он внезапно оказался портретом Вальбурги Блэк.
— Здравствуйте, тётушка.
— О, Нарцисса… Мерзкая предательница крови, как ты посмела!..
Но та только повернулась к гоблину и велела выводить, ехидно думая, что дракона теперь ждёт очень весёлое соседство портрета сумасшедшей старухи.
Да-да, Нарцисса никогда не любила свою тётушку.
* * *
Когда она перенеслась в свой особняк, первое, что она увидела, были страстно сплетшиеся на ковре у камина Гарри и Драко.
Громко кашлянув, она вдоволь насладилась их шокированными, а потом смущённым поттеровским и горделивым, истинно малфоевским, выражениями лиц.
— Что ж, приятно знать, что вы искренне беспокоились и с нетерпением ожидали нас обрат…
— А где Сириус?
Но Гарри тут же ойкнул и начал извиняться за то, что перебил.
Нарцисса нахмурилась.
— Думаю, на Гриммо-12.
Гарри тут же дотронулся до лепестка лилии, лежащей на зацелованной груди, выпалил «Domus mea est, ubi familia habeo(*3)» и исчез. Через несколько минут, когда они с крёстным появились уже из камина, Нарцисса полулежала на диване, старательно пряча усталость, и маленькими глотками пила молоко с Тонизирующим зельем, а Драко сидел рядом и хмурился, крутя в руках чашу Хаффлпафф.
Гарри склонил голову:
— Что-то не так?
— Да нет, всё нормально… Просто она слабо похожа на что-то очень тёмное и страшное. Как и перстень, впрочем. И медальон. Да и диадема.
Нарцисса вздохнула и взмахнула палочкой, второй раз за сегодня раскрывая Истинную сущность артефакта. Драко тут же с приглушённым ругательством откинул его на ковёр.
— Ещё сомнения, дорогой сын?
— Пожалуй, я схожу за клыком василиска, матушка.
И направился к себе.
Гарри обеспокоенно смотрел на Нарциссу.
— Вы в порядке? Крестраж мог на вас повлиять.
— Не думаю, что повлиял. Скорей меня подкосила утрата Долга жизни Беллы. В конце концов магически сестрица гораздо сильней меня, так что я вполне могла несколько от неё зависеть. Скоро приду в норму.
Гарри, немного поразмышляв, взял её хрупкую руку в свои и пожелал всем сердцем помочь миссис Малфой, надеясь, что получится подлатать потрёпанную ауру.
Через несколько секунд Нарцисса удивлённо подняла брови.
— О, спасибо, Гарри. Мне много легче.
Тот несколько смутился.
— Эм, да не за что. Я, наверное, пойду, Драко помогу.
Сириус уткнулся в диванную подушку и засмеялся, а Нарцисса совершенно не аристократично хмыкнула.
— Ну помоги. Вдруг не справится. Клык принести, неподъёмная ноша…
Гарри укоризненно посмотрел на них и, подобрав чашу, оскорблённо ушёл наверх.
* * *
Половину утра Нового года Гарри потратил на то, чтобы спрятаться от настойчивых солнечных лучей. Найдя убежище под подушкой, он хотел было уже погрузиться обратно в мир грёз о мёртвом Волдеморте… Но его разбудил стук в окно.
Крайне нехорошо для наследника древнего рода и спасителя магического мира выругавшись и пообещав себе свернуть сове шею, Гарри, мрачный как десять Грюмов Грозных Глазов, подполз к окну и открыл форточку, впуская странную птицу и морозный – очень морозный воздух!
Осознав, что куда важней письма сохранить хоть капельку тепла в комнате, Гарри захлопнул окно, отгораживая сырой, студёный, ворвавшийся ветром воздух от тёплой спаленки.
И тут же влетел под одеяло, стуча зубами. Немного отогревшись, откинул одеяло и подозвал невозмутимо чистящую перья птицу. Та послушно спланировала ему на колени. Выглядела она крайне хищно, похожа на ястреба, но почему-то светлая.
Решив не углубляться в орнитологию, но побаиваясь мощного клюва, Гарри протянул руку:
— Позволишь забрать письмо?
Птица подала ему лапу. Гарри быстро отвязал свиток и позвал Кричера.
— Кричер, накорми его пожалуйста. А ты будь послушным, и тебе дадут мяса, хорошо?.. Лети за Кричером.
С тихим вскриком птица закружилась над эльфом. Старик испуганно прижал уши, но пошёл на кухню.
Гарри раскрыл пергамент, оказалось, письмо от Гермионы.
«Здравствуй, Гарри!
С Новым годом тебя! Честно, я просто не могла дотерпеть до конца каникул!
Ты кругом прав.
Во-первых…»
Гарри фыркнул. Гермиона такая Гермиона… Если он не увидит в письме ни одного «из этого следует», он будет аплодировать ей стоя, когда они увидятся.
«Во-первых, Виктор действительно мне нравится. Я не знаю, почему так, но он просто мечта! Внимательный, вежливый, заботливый, начитанный… правда, немного слишком молчаливый – но это его не портит. Скорей, это портит меня: я становлюсь жуткой болтушкой.
Во-вторых, рядом с ним я и впрямь начинаю чувствовать себя девушкой. Это так захватывающе, когда ты понимаешь, что одной вроде бы ничего не значащей фразой или жестом ты можешь… ай, ну не важно»
Гарри широко ухмыльнулся. Забавно. Судя по всему, он рядом с Драко тоже чувствует себя девушкой. Хотя и у Драко так же…
«В один прекрасный момент я случайно проговорилась, что волнуюсь за реакцию СМИ. На что Виктор только сказал, что если что он всегда готов уйти из квиддича, в конце концов, мозги у него тоже есть – найдёт чем заняться.
С ним просто невероятно интересно. Мы спорим о каких-то трудах, обсуждаем книги (Виктор читает маггловскую литературу!), летаем… Боже мой. Да я начинаю любить полёты! Правда, сама летать я всё равно боюсь, Виктор меня катает на метле…»
Гарри захихикал. Ещё бы она не любила полёты! Когда ты с таким профессионалом, чувствуешь себя, наверно, как в облаке – и воздух мягкий, и метла как подушка…
«О, я тут отыскала в одном новейшем труде – так, случайно наткнулась – анкету профессора Снейпа. У него день рождения девятого января! Совсем скоро. Просто раз уж ты подарил ему подарок на Рождество, мне показалось, ты и с Днём Рождения захочешь его поздравить. Правда, это уже личный праздник… Но всё равно. Удачи, конечно.
Виктор рассказывал, что у них зельеварение преподаётся совсем иначе, у них больше теории. Как связать зелья с гербологией, астрономей, чарами, предсказаниями, обрядами… Ну, ты понял. То, чего у нас нет в принципе – а жаль.
Виктор… ой, опять я. Просто знаешь, так не бывает. Таких идеальных людей просто не бывает! Верней, я не верю, что они бывают, но вот один – спит в кресле, а я тебе пишу в порыве вдохновения.
Мне порой кажется, что я всерьёз влюбилась, впервые в жизни. Просто даже если сейчас окажется, что он… Ну не знаю. Что он притворяется, или что он бабник, или что он помогает Волдеморту… Гарри, я прощу ему всё. И это пугает.
Я у него в гостях, не сказала? Поэтому и почтовая птица такая… странная. В смысле, не сова. Она сейчас сидит на подоконнике и смотрит мне прямо в душу своими глазищами, жуть просто.
Наверное, я всё рассказала! Верней, я не рассказала ничего, но эмоции выплеснула. И напиши мне, как там у вас с Драко дела. Ну и у Сириуса тоже.
Всего хорошего!
Гермиона»
* * *
Она запечатала письмо и несколько опасливо подошла к не моргающей птице. Та протянула лапу. Гермиона аккуратно привязала свиток и прошептала, к кому лететь. Еле слышно курлыкнув, почтальон вылетел в окно, провожаемый внимательным взглядом новой, похоже, хозяйки.
— Ты всё?
Гермиона вздрогнула и с улыбкой оглянулась к Виктора.
— Да. Я думала, ты спишь.
Она подошла к креслу, и Крам взял её руку в свои.
— Не хотелось.
Гермиона погладила большим пальцем тыльную сторону широкой ладони. Виктор потянул девушку к себе на колени и зарылся лицом в облако каштановых непослушных волос. Она хмыкнула и потёрлась щекой о колючую макушку. Ну как это ласковое и нежное создание может быть тем суровым и жёстким ловцом болгарской сборной, которого она увидела два с половиной года назад на чемпионате? То есть это он и есть, конечно, но такое вечатление, что в этом теле живут две личности.
Чуть позже, вовлечённая в глубокий поцелуй, Гермиона даже не пыталась останавливать сильные руки, уже забравшиеся под свободную рубашку. Трепетные ладони, будто воздающие своими касаниями хвалу богине – возлюбленной, прекрасной, несравненной, единственной и неповторимой… Каждый раз эти эмоции невероятно смущали и кружили голову, а за ними следовала неконтролируемая дрожь во всём теле, сладкое томленье, учащённое дыхание, чёрные пятна перед глазами и облегчающий пугающе острые ощущения пробегающий по телу холодок.
* 1 эпиграф.
Не знаю уж, чей изначально перевод (с японского), но не мой.
Anata ga boku wo aishiteru ka aishitenai ka
Nante koto wa mou docchi demo ii n da
Donna ni negai nozomou ga
Kono sekai ni wa kaerarenu mono ga takusan aru darou
Sou soshite boku ga anata wo aishiteru to iu jijitsu dake wa
Dare ni mo kaerarenu shinjitsu dakara
Sen no yoru wo koete anata ni tsutaetai
Tsutaenakya naranai koto ga aru
Aisaretai demo aisou to shinai
Sono kurikaeshi no naka wo samayotte
Boku ga mitsuketa kotae wa hitotsu kowakutatte kizutsuitatte
Suki na hito ni wa suki tte tsutaerunda
Aqua Timez "Sen no yoru wo koete"
2 эпиграф
You're going through so much
Don't you know that I could be the one to hold you?
Every single day
I find it hard to say
I could be yours alone
You will see someday
That all along the way
I was yours to hold
I was yours to hold
I'm stretching but you're just out of reach
You should know
I'm ready when you're ready for me
And I'm waiting for the right time
For the day I catch your eye
To let you know that I'm yours to hold
Skillet, «Yours to Hold»
Источник: Amalgama-lab.com
** Горе одинокому. http://dic.academic.ru/dic.nsf/latin_proverbs/2595/Vae
(*3) Дом мой там, где семья
21.06.2012 Глава 14. Как понимать другого
П/А И тоже типичный пример конвейерной штамповки. И по-моему у моих мальчиков скоро дойдёт до розовых соплей ~.~
Хороший друг должен на веселие являться по зову,
на бедствие же друга приходить без зова.
Демокрит
Чего желается и что нам толь приятно,
То кажется всегда нам быть невероятно
И зрится, как во сне.
А.П.Сумароков, "Хорев"
Снег, снег залепит глаза,
Ты же знаешь, мы оба с тобой тормоза.
Снег, снег ведь я человек,
Только, знаешь, тебе не скажу никогда.
Братья Грим «Снег и вечер»
В Хогвартс-Экспрессе Драко ушёл к Блейзу, объяснив, что они все каникулы ни словечком не перекинулись. Гарри считал, что и не велика потеря, если Драко ради этого надо его оставить, но тот сердито сказал «То есть тебе с Грейнджер можно трепаться, а мне с Блейзом нельзя? Это ещё кто кого должен на цепь к себе привязывать!» и, сердито хлопнув дверью, ушёл. Гарри даже не успел спросить, при чём тут Гермиона и цепи. Но через пару минут действительно пришла Гермиона, и он решил, что с Драко можно будет и потом поговорить.
Гермиона была смущённая и радостная. Гарри ехидно протянул, подражая известной манере говорить известно кого:
— Ну, и как далеко вы зашли с Крамом?
Она вспыхнула. Гарри уронил челюсть.
— Да наша Гермиона шалунья!
Она вскинулась.
— Нет, мы не…нет! Я всё ещё… Ну… — Гарри икнул.
— Ладно, давай забудем, а то ещё начнёшь спрашивать, что делали мы…
— Гарри!! — И сама засмеялась. — Ну и бестолковые же мы с тобой… Озабоченные!
— Да ладно. Зато счастливые. Мы вот ещё один крес…
Спохватился и замолчал.
— Что?
— Забудь. Пожалуйста.
Гермиона, видимо, решила, что он чуть не сказал о чём-то очень-очень личном, и закатила глаза.
— Ладно. Итак, что ты написал в эссе по чарам?
Гарри обречённо застонал.
* * *
— Блейз, он сам – САМ! – предложил встречаться. Нет, просто представь: вручает мне эту прелесть, — Драко чуть ли не чмокнул сердито фыркающего дракончика в нос — встаёт, значит, на колени и просит стать парочкой. Я чуть от счастья прям там не умер!
Забини широко раскрытыми глазами взирал на друга:
— Сам? Поттер сам?!
— Ага. А потом мы немножко помиловались, но этого я тебе не буду рассказывать.
Блейз хмыкнул:
— Да уж, пожалуйста. Так ты ему нравишься? Или это просто… потешить гормоны?
Драко пожал плечами.
— Не знаю, мы как-то не очень много об этом говорили…
— А вы вообще много говорили?
Драко поморгал.
— Да нет. Только о Реддле… ну, Том-Кого-Нельзя-Называть. И всё.
— И всё?!
На шокированный тон Блейза Драко ответил удивлённым взглядом.
— Ну да. А о чём ещё? Да и вообще, мне не важно, пусть даже если гормоны. Тогда мы точно однажды разбежимся, но все же лучше, чем ничего. Правда, в один прекрасный момент я не удержусь и признаюсь ему, но это будет через месяц-полтора, не раньше.
В ответ насмешливое фырканье.
— Даааа, ещё полно времени.
Драко вздохнул.
— Да что ж ты так упорно настроение-то портишь. Да, полно времени. С моей точки зрения – полно.
— Ну как пожелаешь. — Блейз пожал плечами. — А чего ты боишься? Думаешь, узнав, что ты серьёзно, он тебя пожалеет и бросит?
Драко хмуро кивнул.
— И вообще, он опять там со своей Грейнджер сидит треплется, видел я, как она зашла.
— Пфф… А ты со мной.
— И что?! — вскинулся Малфой. — Мне уже нельзя с тобой поболтать?
— Да я не о том. Чем тебя Грейнджер не устраивает?
Драко надулся.
— Она слишком много времени проводит рядом с Гарри.
— А ещё? — Блейз испытующе смотрел на друга. Тот крепился, но в результате взорвался:
— Да, да, да! Тем, что она девчонка! Да, я ревную!! Доволен?
— Да, — удовлетворённо кивнул Забини. — А я вот парень. А ты гей. Тебя ничего не смущает? И времени ты со мной проводишь куда больше, чем Поттер с Грейнджер.
Драко шокированно распахнул глаза.
— Так он что… ревнует?
Блейз уклончиво мотнул головой.
— Я не утверждаю, но полагаю, что это возможно.
Драко потерянно смотрел куда-то сквозь Забини. Потом вскочил, схватил того за руку и побежал к своему купе. «Гарри, Гарри, я такой дурак, прости… А я ещё на тебя сорвался, чёрт!»
Прямо возле двери Блейз его тормознул и заставил послушать, о чём говорят внутри, чтобы не ворваться в неподходящий момент.
Или просто из интереса.
* * *
— …Хм, я даже не думала об этой теории. Выходит, такие оживляющие чары, как на том дракончике, из оживляющих уподобления? Удивительно! Где ты это раскопал? О, стой, кстати о драконах. А где Малфой? — поинтересовалась Гермиона.
Гарри посмурнел.
— К Блейзу пошёл.
Гермиона поперхнулась:
— К Блейзу?! Вы на каникулах виделись всего два раза, а он пошёл к Блейзу?!
— Не сыпь соль на рану, Гермиона! — воскликнул Гарри. — Они, видите ли, вообще не общались в эти две недели… Я и так жутко ревную. Но ведь если покажу это Драко, то он будет бурчать, что я ему не доверяю… но дело ведь даже не в этом. Мне просто обидно было в прошлом семестре, когда во время чтения какой-нибудь монографии меня Драко отсылал, а как только приходил Забини, сразу давай к нему обсуждать. Так горько, знаешь. Я так, сбоку… ну глупый я, недалёкий. Конечно, я ничего в зельях не смыслю, но ведь и Блейз не блещет. Почему бы не обсуждать тогда с тобой? А Драко же ведь по мальчикам, а Блейз, блин, симпатичный, да ещё и давний друг…
Гарри уткнулся лицом в подтянутые к груди колени.
— Я понимаю, что как собеседник я для Драко… далеко не лучший вариант. Со мной, наверное, скучно, тем более для чистокровного. А так, в кровати, видимо, я ему физически просто подхожу. Поэтому я и не ругаюсь, не спорю. С кем-то же ему надо общаться, раз уж со мной не получается.
У Гермионы сердце кровью обливалось, пока она слушала друга. Этот Малфой, чтоб его черти драли, так и продолжает по старой памяти быть ублюдком рядом с Гарри, становясь ласковым и нежным только «в кровати», как метко подметил тот. И если это будет продолжаться, то она сделает всё, чтобы они расстались. Как бы не было от этого плохо всем участвующим.
* * *
Драко отчаянно смотрел на Блейза, а в глазах чуть ли не слёзы стояли. Тот покивал в ответ на невысказанный вопрос «Неужели это правда?»
Значит, Драко, даже не подозревая и, конечно, не желая, делал Гарри ТАК больно? И делает? Значит, Поттер неподходящий для Малфоя собеседник? Недостойный? Значит, только физически? Да с какого…
«А почему нет?» – тут же оборвал себя он.
И вспомнил, как Гарри, когда они ждали мать и крёстного, начал рассказывать о каких-то древних монографиях, найденных у Сириуса в библиотеке, а Малфой, убеждённый, что Гарри начнёт говорить о квиддиче или традициях чистокровных, тут же поцеловал его и занял более интересными вещами…
Из-за двери донеслось:
— Я уверена, что всё совсем не так, Гарри.
— А как, Гермиона, как? Я понимаю, что мы с ним не пересекаемся, например, в любимых предметах. И в любимых книгах. И в музыке. И в фильмах, которых у магов в принципе нет! О чём нам вообще ещё говорить, как не о Защите, или Зельеварении, или Чарах, или Трансфигурации? О политике? О школьных сплетнях? Я не знаю, что с этим можно поделать, я не хочу, чтобы мы всё время только… в кровати тусовались. Он ведь любит Зелья и Арифмантику, а я же ноль в них. Конечно, я не такой умный, как…
— Даааа, Драко Малфой. Ты круглый идиот, — протянул Блейз. Поняв, что убитый горем Поттер пошёл по второму кругу, он укрыл себя и Малфоя заглушающим.
Драко же стоял совершенно потерянный, ему хотелось ворваться в купе и прижать к себе Гарри крепко-крепко, чтобы тот понял, что несёт полную глупость. Чтобы почувствовал, как нужен Драко – да сильней всего на свете! А с другой стороны хотелось убежать куда-нибудь на край Земли, потому что Драко понимал, что действительно предпочитал обсуждать все интересные вопросы с Блейзом, а не с Гарри. Даже если эти вопросы касались НЕ Зелий и Арифмантики…
Он со стоном сполз по стенке.
— Как же я умудрился…
— Да спокойно. Просто ты подсознательно считаешь Поттера не очень умным. Того Поттера, который весь первый семестр учился рядом с тобой на неплохие оценки, почти не прибегая к помощи Грейнджер! — рыкнул Блейз. — Неплохие, а не отличные лишь из-за лени. Вот только ты как-то умудрился этого не замечать. Скотина ты, Малфой! Никого кроме себя как не видел, так и не видишь! И Поттер у тебя – как кукла, подарочек на Рождество, который ты наконец-то выпросил у папочки!
Забини был действительно зол, чуть ли не драться лез. И Драко мог его в этом понять. Ведь сам видел, как Гарри применяет сложное медицинское заклинание (в тот день, когда Снейпа оживляли от влияния камня), и поднимал с пола челюсть. Слушал его рассуждения о крестражах и удивлялся ясности мысли. Но почему же, почему он так…
А сколько горечи было в голосе Гарри. Обиды, боли. И какой-то обречённой безнадёжности.
«У него итак самооценка ниже плинтуса, а ты…»
Драко очень хотелось побиться головой об стену или расплакаться, как в детстве, когда ты смотришь на красивый цветочек, ухаживаешь за ним, поливаешь каждый день, а однажды случайно видишь его мёртвым и узнаёшь, что перелил его.
— А ещё Поттер ревнует. Но не хочет этого показывать.
Нет, пожалуй, расплакаться хотелось больше.
Пока совсем не расклеился, Драко унял уже зарождающуюся знакомую по убийственному пятому курсу дрожь в пальцах и вскочил.
— Идём.
Забини только успел снять заглушающее, как Малфой уже дёрнул дверь купе.
Гарри тут же разогнулся из позы эмбриона, резко ударившись коленом о столик. И зашипел от боли. Драко схватился за палочку и вылечил заклинанием синяк.
Поттер благодарно улыбнулся:
— Спасибо, Драко.
Тут слева донёсся холодный – леденящий просто – голос Грейнджер.
— О, Гарри, помню тот светлый момент, когда на первом занятии Отряда Невилл ударился о стену и ты так же молниеносно выпалил это заклинание…
Драко зажмурился. Ну вот, опять.
Гарри смутился, а Малфой обернулся к гриффиндорке. Та, кажется, готова была уничтожить его взглядом. Драко сглотнул и решил придерживаться привычной линии поведения, ибо куда ещё деваться.
— Здравствуй, Грейнджер. Чего смотришь на меня как Амбридж на кентавра?
Она медленно моргнула.
— И тебе не хворать, Малфой.
Сказала бы сразу «Чтоб ты сдох, ублюдок», честнее бы было. Гарри укоризненно пробормотал:
— Гермиона.
Она резко повернула голову к окну, возмущённо фыркнув.
Блейз присоединился к ней почти с тем же выражением лица. Драко же упал на сиденье напротив, рядом с Гарри.
Но через минут пять тяжёлого молчания не выдержал Блейз.
— Драко, покажи Антипода. Очень уж мне интересно…
Тот тут же (да всё угодно, только бы не задохнуться в этой давящей тишине!) полез в дорожную сумку и осторожно извлёк маленькую светлую фигурку. Вскоре малыш жизнерадостно летал по купе, снуя от одного человека к другому и сея искорки радости.
Блейз задумчиво протянул:
— Интересно, что же это всё-таки за чары такие… Он почти как настоящий.
Гермиона вызывающе выпалила:
— Спроси у Гарри, он уже всё нашёл про них.
Гарри хмуро посмотрел на неё, но в ответ получил только яростный взор из-под возмущённо заломленных бровей и вздохнул.
— Это чары из той группы оживляющих, по которой нам задали эссе на каникулы – то есть уподобления. Конечно, догадаться нелегко – ведь игрушка ведёт себя совсем не так, как взрослый дракон, не бросается кусаться, не плюётся огнём, не охраняет яйца, — все дружно фыркнули, вспомнив Хвосторогу, — и всё такое. В действительности это комбинация уподоблений. Если я правильно понял, уподобление котёнку и чему-то летучему вроде попугая.
Тут дракончик совсем по-попугайски взмахнул крыльями, приземляясь на стол.
— Да, пожалуй, попугая, — хмыкнул Блейз. — А где ты это раскопал?
— У Исократа Животновода. Он, конечно, считается тёмным магом, но на то они и Блэки.
Блейз промычал что-то в ответ, а Драко нахмурился.
— Погоди, так ведь Исократ Животновод римлянин.
— Ну да, — Гарри недоумённо посмотрел на него.
— И его труды не переводились.
Гарри закатил глаза.
— Смеёшься? Мы знаем столько заклинаний, что нам уже никакие словари не нужны, только латинская грамматика. Знаете, какие он эксперименты ставил фантастические?..
Дальше Гарри начал что-то восторженно вещать, а Драко выпал в осадок.
Он что, слепой? И кто тут ещё недогадливый? Гарри может ВСЁ, при том условии, что ему интересно. А если не интересно – как на гербологии, – то он будет резать стебли Струйницы Маслянистой поперёк с полной уверенностью, что так и надо, хотя это строго воспрещается.
Драко поймал тяжёлый взгляд Блейза. Заглянул к нему в мысли и увидел чётко:
«Он для тебя рассказывает, кретин белобрысый, а ты в облаках витаешь и на меня пялишься»
Драко резко вздохнул и присоединился к спору Гарри и Грейнджер о морально-этической стороне экспериментов Исократа над животными.
Конечно, на стороне Гарри. Но ведь он действительно был прав!..
* * *
То, что Малфой и Поттер встречаются, узнал весь Хогвартс на следующий же день. Колин Криви, тайком следующий за своим кумиром везде (да-да, ныне принадлежащая Драко фотография из квиддичной раздевалки!..), увидел их целующимися в каком-то закутке и чуть ли не со слезами на глазах побежал рассказывать каждому встречному.
Рон только вздохнул и посетовал, что узнал об этом из слухов, а не от Гарри лично, отчего самому Гарри стало стыдно. Он даже не подумал о том, чтобы написать другу. Невилл пожал плечам и удовлетворённо улыбнулся, радостно восклицая «Наконец-то ты нашёл себе достойную пару, Гарри!» Луна оглядела их обоих и сказала, что мулкодуки вокруг них совсем исчезли, так что им действительно полезно быть вместе. Весь остальной Хогвартс почему-то был уверен, что страстная любовь началась ещё курсе на третьем, просто они тщательно скрывались.
Их это, в общем-то, не напрягало. Пусть думают, что хотят, идиоты…
Драко, внезапно найдя в Гарри потрясающего собеседника, не раз из-за своей былой близорукости чувствующего себя последним подонком, стал ещё счастливей. Гарри избавился от одной из причин расстройств, даже двух – якобы собственной несостоятельности по части ума и от Блейза. Нет, он Блейза уважал, даже очень… но видеть его рядом с Драко половину времени, что они проводят вместе, было очень нерадостно, и однажды это могло кончиться неприятно ещё и для Блейза.
На второй неделе произошло совсем уж восхитительное событие.
Гарри болтал с Невиллом и Луной, сидя за столом в Большом Зале. Вдруг Луна выдала:
— А Невилл спас меня из логова Пожирателей.
Гарри тщетно попытался откашлять попавшую не в то горло цветную капусту, а Луна продолжила:
— Да. И сжёг всех, кто там был. И большую такую змею!
Замерев, Поттер даже забыл о том, что не может дышать.
— Нагайну? Сжёг?
И снова закашлялся.
Луна махнула палочкой, прочищая ему дыхательные пути.
— Спасибо. Погоди-ка, а поподробней?
В следующие пятнадцать минут он услышал совершенно очаровательную историю.
Оказалось, Невилл в Рождество гостил у Луны. Они вместе помогали Ксенофилиусу с газетой и очень много гуляли, как сказала Луна. Но однажды, сразу после Нового года, пришли Пожиратели.
Они напали ночью – конечно, храбрецы. Они долго издевались над Ксенофилиусом, пытаясь заставить его прекратить писать против их Лорда. Но когда не получилось, схватили Луну, не заметив Невилла, и аппарировали. Но Невилл уцепился за одного, и ему повезло даже прибыть в пункт назначения нерасщеплённым.
Материализовались они в тёмной комнате, посреди которой свилась кольцами гигантская змея. Она, шипя, поползла к Луне.
Пожиратели ещё даже не успели сообразить, что что-то случилось, как Невилл уже вытащил палочку, дёрнул к себе Луну и выкрикнул формулу Адского пламени. Просто огненные заклинания – специализация семьи Лонгботтомов, так что он их много знает.
И тут же активировал порт-ключ домой. Бабушка гордилась своим доблестным внуком, хвасталась им перед всеми портретами в доме и всё повторяла, что он становится похожим на своих родителей, а внук только очень хотел спать.
— Змея… — прошептал Гарри. — Сгорела в Адском пламени?!
Невилл почесал затылок.
— Ну, поскольку палочку я на неё направлял, то, пожалуй, да.
Гарри в порыве чувств обнял друга.
— Ты… ты просто не представляешь!!
Луна индифферентно сообщила:
— Эта змея так громко визжала…
Поттер выскочил из-за стола и еле сдержался, чтоб не начать прыгать и орать от радости.
— Невилл, ты просто не представляешь, что на самом деле сделал! Просто не представляешь!
Гарри обернулся к слизеринскому столу и увидел, что Драко смотрит на него как на сумасшедшего. Тут же махнул головой, мол, идём. Малфой со вздохом положил вилку и поднялся.
Как только они вышли из Зала, Гарри тут же воскликнул:
— Невилл уничтожил змею! Адским пламенем!
Драко порадовался, что он ничего не ест, а то сейчас ему надо было бы вспоминать то заклинание, которым, похоже, Лавгуд помогла Гарри.
— Лонгботтом… Нагайну… Как?!
— Пойдём.
Когда Драко вдоволь наудивлялся произошедшему, Гарри тихо произнёс:
— Остался только сам Волдеморт.
Драко вздохнул и обнял сидящего у него на коленях Гарри покрепче, прижимаясь подбородком к пушистой макушке.
— Не бойся, всё хорошо будет. Убьём мы Волдика и будем жить долго и счастливо.
Гарри улыбнулся.
— Ага. Женимся и нарожаем кучу детей.
И засмеялся.
Драко сглотнул. Ну не мог он сейчас так же засмеяться. Ведь для него это были никакие не шутки, это были мечты, желания и единственно возможное будущее. Или такое, или никакого не надо.
Он знал, он чувствовал, что рано или поздно не выдержит, признается, раскроет свои безудержные чувства Гарри. И пусть, если Гарри потом его бросит, из жалости, пусть! Но почему-то казалось, что не бросит. Верилось в лучшее, ведь эти две недели Поттер, казалось, любил его. Целовал, нежил, доверял…
Драко зажмурился, закусывая губу почти до крови. Ему нужна была любовь Гарри. Прямо сейчас.
— А почему бы и нет. Знаешь, какой у меня был щенячий восторг, когда я узнал, что мы с тобой почти муж и жена? Ну, после неправильного Фиделиуса. Я же люблю тебя, Гарри, как же я тебя люблю…
Гарри замер.
Как это – любит? У Драко же есть кто-то, в кого он влюблён, а Гарри ведь просто замена. Качественная, согласная на всё, готовая ко всякому замена!
— Драко, ты чего? Я же помню, как ты летом плакал о том, кого любишь, у меня на груди. Ты же ещё его не забыл, я частенько вижу это… Но я рад, что тебе уже настолько легче. Ну, что ты можешь признаться кому-то другому… Я понимаю, что для тебя я больше так, успокаиватель гормонов, и ладно ведь, да?
Прямо перед глазами прижатого к худощавому телу крепкими руками Поттера медленно дёрнулся кадык Драко. Потом Малфой разжал объятия и с улыбкой посмотрел в отчаянно-тоскливые зелёные глаза.
— Пожалуй. Жаль, что ты не воспринял всерьёз, было бы легче. Ладно, пойду я…
Поднялся и ушёл из комнаты.
А Гарри уткнулся лбом в подушки, валяющиеся тонким слоем по полу.
Ведь он, Гарри, любит Драко. Любит, как сумасшедший, до умопомрачения, до... Как Драко узнал? И почему так жестоко шутит? Ведь ясно же: зачем ему бестолковый, неуклюжий смертник Поттер…
Вдруг Гарри начало потихоньку осенять.
«— …Так получилось, что вплоть до поступления Драко в Хогвартс его воспитывал отец, и только после этого мать всерьёз допустили до ребёнка. Так что изменился Драко позже… хотя мне кажется, что главным толчком стала некая встреча, – голубые глаза Дамблдора озорно блеснули…»
«— …Доверяешь ли ты мне, Драко Люциус Малфой, настолько, чтобы отдать под защиту свой дом, свою семью и свою жизнь?
— Доверяю во всём больше, чем кому-либо на этом свете…»
«…Дамблдор помрачнел. А потом снова хитро улыбнулся.
— Ты ведь весьма расстроишься, если Драко пострадает, так?
Юноша неуверенно кивнул.
— Попробуй донести это до него. Скажи, что тебе будет очень больно и горько… Ну в общем, у тебя получится его убедить, поверь мне…»
«— …Кстати, помните нашу с Малфоем встречу в рощице на Чемпионате Мира по квиддичу? Он сказал мне не высовываться. Наверняка он тебя так спасал, Гарри. — Гермиона, слегка прищурившись, вгляделась в друга. — А ещё он всегда начинает перепалки первым. Может, ему не хватает твоего внимания?..»
«…Сириус вздохнул и потёр глаза ладонями.
— Ладно, я не буду ничего говорить. Лучше вы с Драко сами разберётесь.
Гарри вздохнул:
— Если он захочет разбираться.
Крёстный усмехнулся:
— Захочет-захочет, поверь. Он будет сооовсем не против…»
«…Гарри вновь погладил Драко по светлым волосам, пытаясь успокоить, и ощущая чужие эмоции почти так же ярко, как свои. Юноша в его руках был умиротворён, доволен, нежился под прикосновениями и в то же время тщился спрятать бесконечную тоску куда-то глубоко-глубоко…»
«— … Я рад, что попал в круг твоих людей. — Тут Драко понял, что сказал, и с трудом сумел не покраснеть»
«— Ну да, ты теперь вроде как мой муж. Надеюсь, ты не будешь требовать колец и клятв в вечности?
Чуть подуспокоившийся Драко ехидно выдал:
— А почему бы и нет? А ещё детей! Всё, Поттер, не отвертишься!
Гарри буркнул:
— Издевайся-издевайся. Над собой издеваешься, между прочим.
— А если я серьёзен?..»
«— Все чары накладывал ТЫ, Поттер?! — Откинувшись на спинку сиденья, Забини восхищённо оглядел Гарри с ног до головы, будто в первый раз увидел. — Дааа, угораздило же Драко… Но его можно понять…»
«Но у Драко в сознании такое творилось…
Гарри увидел какой-то заброшенный класс, судя по всему, находящийся в очень дальнем крыле Хогвартса. Посреди класса стояла парта, а на ней был распластан он, Гарри. Обнажённый, с раздвинутыми ногами, он держался за край парты над своей головой; с пылающими щеками и вылетающими из приоткрытых губ сладострастными стонами…»
Гарри помотал головой, собирая в кучу и осмысливая все собранные воспоминания.
Это правда.
Драко его любит. Его. И тогда, летом, плакал из-за него. И сейчас…
Поттер схватился за голову.
«Это же что я сейчас ему сказал… Что меня более чем устраивает роль «успокаивателя гормонов» и что большего мне не надо, чёрт подери! Быстро!»
Гарри рванулся к школьной сумке и молниеносно вытащил карту Мародёров. Где же ты, где же ты, где же ты…
«Нет, нет, НЕТ!»
Гарри увидел точку «Драко Малфой» на Астрономической Башне. Но куда хуже было то, что по лестнице этой башни медленно-медленно поднималась точка «Теодор Нотт».
Нотт, сын одного из ближайших соратников Волдеморта, пусть и скрыто лояльный к Драко…
Эту мысль Гарри додумывал, уже летя к башне.
У подножья лестницы он развернул карту и увидел, что Нотт уже на середине площадки, а Драко всё ещё у края, очевидно, даже не замечая угрозы. Тогда Гарри, взмывая вверх по лестнице закричал так громко, как мог:
— Драко!! Обернись!!
Когда же он влетел на площадку, Драко уже прижимался к спиной к стене, отбежав от парапета. Гарри вытащил палочку.
— Теодор Нотт…
Тот, показывая пустые руки, сквозь зубы процедил:
— Ты не понял.
— …ублюдочный Пожиратель…
— Поттер, ты не так всё понял!
— …ты собирался убить Драко!
— Нет!
В следующий миг Гарри наконец вскинул палочку на уровень груди, выкрикивая «Петрификус Тоталус», а Нотт вздёрнул рукав мантии, обнажая левое предплечье.
С уродливой чёрной меткой.
— Нахрена, Тео… — простонал Драко и сполз по стене. — Гарри, расколдуй его, пожалуйста.
Поттер подчинился, и Нотт устало сел.
— У меня не было выбора. Отец не хочет предавать Лорда. Но если я не выполню задание, его убьют.
— Какое задание, — Драко вздрогнул, услышав голос Гарри – тот хлестал как плеть.
— Провести в школу Пожирателей.
— Что-то не вижу в этом задании подпункта «Убей Драко Малфоя».
— Да кто тебе сказал, что я собираюсь убить Драко?
Гарри зарычал.
— А что, все слизеринцы мило болтают друг с другом, прижавшись спиной к стене, — он указал рукой на Драко. — Я не удивлюсь!
— Я просто… — Теодор вздохнул. — Я показал вам, что Драко всё равно не в безопасности, будьте осторожней. Я не хотел и не хочу убивать его. Вообще-то я просто собирался попросить о помощи.
Гарри яростно смотрел на сидящего на полу юношу с пустым взглядом. Тот бездумно общипывал мех с подкладки в левом рукаве и выглядел как человек, которому уже нечего терять. И жизнью-то своей уже не распоряжается, отдал её в залог за жизнь отца.
Гарри чувствовал, что верит Нотту.
— Какой помощи? Провести в Хогвартс Пожирателей?!
— Ну да. Они должны будут убить Дамблдора.
— Мы подумаем. Сгинь в туман, Нотт, не до тебя сейчас!
Тот удивился, но всё же поднялся и, окинув парней понимающим взглядом, ушёл с башни.
Драко вздохнул.
— Что с тобой, Гарри?
Тот только подлетел и схватил своё белобрысое чудо в объятия.
— Драко, я же люблю тебя! Я люблю так сильно, что ещё чуть-чуть и просто свихнусь! — И начал целовать лицо Малфоя, в промежутках шепча. — Не уходи от меня, пожалуйста, я люблю тебя, веришь, милый мой, солнце, люблю тебя, прости…
Драко очнулся не сразу и тоже обнял Поттера, прижимая героя к себе и с улыбкой нежась под горячими поцелуями.
— Ты же сказал, что тебя устраивает роль постельной грелки Малфоя.
— Нет, не устраивает! Я сказал это, чтобы тебе не было неудобно, я ж соврал… — Гарри пристально смотрел в сияющие счастьем светло-голубые глаза. — Меня устроит только быть твоим мужем и… — он громко сглотнул, — родителем наших детей. Ох…
Счастливый Драко, которому казалось, что он просто сейчас или взлетит, или засияет или сделает ещё что-нибудь в духе волшебных фей, зарылся носом в чёрные волосы и сдавленно засмеялся.
— Ну не прямо же сейчас! Но когда-нибудь обязательно. У нас будут два чёрненьких мальчика и белокурая девочка, Поттер, слышишь?
Гарри совершенно ошеломлённо взглянул на него.
— Драко, ты будешь смеяться но… Смотри, — и широко распахнул зелёные глаза серо-голубым.
Малфой обескураженно коснулся его виска.
И тут же увидел привычную мечту. Только вот у старшего сына были светло-голубые глаза, совсем как у него.
В голове Поттера пронеслась мысль: «Так я представляю себе наших с тобой детей»
Драко снова засмеялся и прижал Гарри к себе крепко-крепко. А потом схватил за руку и потащил в Выручай-комнату.
Тот испуганно шмыгнул носом.
— Надеюсь, ты не собираешься прямо сейчас их делать?
— Не совсем.
В Выручай-комнате Драко даже не задумал кровати. Пол был устлан матрасами, на которые Гарри сразу и повалили.
Тот притворно недовольно пробурчал:
— Хорошо хоть не вздумал прямо там, на башне…
Драко умилённо поцеловал его в щёку.
— В следующий раз – обязательно, — и заткнул начавшего возмущаться Гарри поцелуем. Тот решил, что повредничать можно и после, и пылко ответил. Драко тем временем мягко расстегнул форменную поттеровскую мантию и тут же запустил под неё руки. Такой нежный, такой тёплый Гарри…
И любит.
Малфой оставил сладкие губы и начал покрывать мелкими поцелуями всё, что привлекало его внимание: зарозовевшие щёки, веки прикрытых зелёных глаз, узкий лоб, тонкий нос, подбородок, кадык, ключицы... Гладя при этом такое отзывчивое тело, чуть царапая, щекоча, надавливая, пощипывая соски, спускаясь к таким соблазнительным ягодицам, лаская смуглую кожу. Прикусив сосок, Драко сорвал с тонких губ Гарри тихий стон – всё-таки этими звуками можно наслаждаться вечно. Он лизнул ареолу и подул на неё, вызывая рваный вздох. «Ах, Гарри, что ты со мной делаешь…» Драко прошёлся по прессу, старательно нацеловывая каждый напрягшийся кубик, и тронул языком ямку пупка – Гарри всегда улетал с этого, жалобно всхлипнул и в этот раз. Даа, так!.. Никому не отдаст. Драко никому не отдаст Гарри, и пусть катятся все рыжие суки и волдеморты в тартарары.
Гарри – его. И Гарри его любит. Ясно вам всем?
Драко спускался всё ниже, покусывая кожу низа живота, языком следуя за полоской волос к паху. И потирая, пощипывая и оглаживая торс Гарри.
Поттер же, кажется, забыл все слова кроме «Драко» и «Пожалуйста». Драко был бы совсем не прочь лишить его членораздельной речи вообще и слушать лишь всхлипы, стоны, вскрики и бессвязный восхищённый лепет. Гарри запустил пальцы в волосы Драко, пропуская между пальцев светлые прядки и вцепляясь в них в моменты особо острого удовольствия.
Драко приподнялся и заглянул Гарри в глаза. Порочно и озорно улыбаясь, он поцеловал искусанные губы и стянул с любимого бельё. Гарри решил не оставаться не у дел и распахнул мантию Драко, тут же пробираясь руками ему на спину и пересчитывая позвонки. Драко тихо ахнул в поцелуй. Да, Поттер тоже неплохо изучил его тело… Тут Гарри оторвался и с невинной улыбкой сказал:
— Тебе о чём-нибудь говорит число шестьдесят девять?
Говорило. Задохнувшись от представляющихся перспектив и почувствовав, как вспыхнули щёки, Драко впился Поттеру в губы и провёл языком по его нёбу, а тот огладил кончиком своего языка низ его.
Разорвав поцелуй, Драко посмотрел в лукаво-восторженные глаза Гарри.
— Давай. Если не боишься. Или хочешь, сначала я, а ты можешь после… — Гарри покачал головой. — Ну хорошо.
Драко, чувствуя себя как-то неуютно, немного неуклюже переполз. Вдруг он почувствовал, что Гарри поглаживает его спину и ягодицы. Удивлённо обернулся и усмехнулся озорному блеску зелёных глаз. Поттер игриво облизнулся и провёл языком вдоль позвоночника к копчику. Драко сглотнул – жаркое ощущение заставило его сглотнуть и рефлективно прижаться пахом к худощавой груди, подумывая, куда бы пристроить ноющий член. Но вопрос решился просто. Внезапно осмелевший Гарри приподнял его бёдра и заставил передвинуться. Теперь лохматая черноволосая голова была между коленей Драко, а лицо самого Малфоя находилось прямо над стоящим членом Поттера.
Он сглотнул предвкушающую слюну и слизнул капельки смазки. Рвано вдохнувший Поттер несмело обвёл его головку языком, а потом взял в рот и взялся осторожно посасывать.
Теперь самой сложной задачей на памяти Драко стало не начать толкаться в гостеприимный рот, чтоб не напугать – Гарри должен сам всё опробовать и прочувствовать.
Он склонился к эрекции Поттера, проводя кончиком языка от основания члена к самому кончику, сдвигая морщинистую кожу. И тут же почувствовал, как Гарри прижал его головку к нёбу, старательно сжимая и облизывая. С низким рычанием он взял в рот столько, чтобы не вызвать рвотный рефлекс, крепко обхватил ствол губами, сжал в ладони яички и начал опускать и поднимать голову, стараясь с каждым разом впускать член глубже, глубже...
Тут же почувствовал, как гортанный стон Поттера послал по его телу сладкую вибрацию и с всхлипом выгнулся, неосознанно толкаясь в горло Гарри. Тот поперхнулся, но отстраниться не дал, схватив за бёдра. Справившись с рефлексами, аккуратно сглотнул и с трудом удержал Драко от нового толчка. И потом, сглатывая и скользя языком вдоль взбухшей вены, начал осторожно двигать головой.
С каким-то исступлением Драко заглотил его член чуть ли не целиком, почти уткнувшись носом в свои пальцы, ласкающие яички Гарри.
Твёрдый, но чувствительный орган у него во рту и влажный, сладостный, дарящий наслаждение жар вокруг его эрекции… Драко опасался, что кончит прямо сейчас, и сдерживался, как мог.
Вдруг Гарри ненавязчиво скользнул рукой по его ягодице. А в следующий миг Драко почувствовал странно-приятное прикосновение к своему анусу – щекотное, но такое… ласковое и дарящее удовольствие.
Он застонал. Это было так неимоверно сладко, что ему пришлось оторваться от своего занятия, чтобы проговорить:
— Гарри… Я сейчас…
Гарри тут же отстранился, схватил свою палочку и, зачем-то шепнув Очищающее, сжал у основания его член. А в следующий миг Драко почувствовал, что Гарри чуть потянул вниз его бёдра и…
Малфой вскрикнул от неожиданности, выгибаясь всем телом и поражаясь поттеровской смелости.
Тот же, довольный реакцией на свои действия, продолжил нежно разглаживать языком складочки ануса. А Драко на полном серьёзе считал, что сейчас умрёт либо от сжигающих разрядов удовольствия, либо от желания кончить.
— Га… рри… Ааах…
Вдруг Поттер отстранился и слегка подул на влажное от слюны местечко, а у Драко пробежались по телу мурашки в компании будто электрических разрядов и перехватило дыхание. Он потянулся было к своему члену, но Гарри быстро перехватил руку:
— Но-но-но. Я сам.
Сходя с ума от свой беспомощной позы и дыхания Гарри на, как оказалось, чрезвычайно чувствительной коже, Малфой захныкал.
— Гаа-аа-арри, пожалуйста…
Тот грустно и тяжело вздохнул, обдав волной горячего воздуха анус Драко, отчего тот издал какой-то странный гортанный звук, и уронил парня спиной на матрас. А потом склонился над истекающим смазкой членом и резко вобрал в рот. Драко кончил через несколько секунд прямо в глотку своему Поттеру.
Глядя на откашливающегося Гарри, Малфой всё никак не мог понять, за что же ему это проблемное восхитительное счастье?..
Тут к размякшему Драко деликатно постучались разумные мысли во главе с «Ой, про Гарри-то я и забыл». Он тут же перекатился на живот, приближая лицо и паху Гарри, и медленно лизнул головку. А потом тоже скользнул пальцем за яички Гарри, туда, где оказалось такое нежное и чувствительное местечко. Когда Драко, вдоволь нагладив вокруг входа и наслушавшись хныкающего шипения своего мальчика, протолкнул внутрь кончик пальца, не прекращая мягко посасывать пульсирующий член, Гарри вцепился пальцами ему в волосы и воскликнул что-то невнятное. А через несколько секунд поглаживания Малфоем бархатных стенок, кончил с будто удивлённо-испуганным стоном.
Драко приподнялся и напоказ облизнулся. Гарри засмеялся и притянул его к себе для поцелуя. И шепнул, почти не отрывая губ от его:
— Я люблю тебя, Драко Малфой. Очень-очень люблю.
Прижав к себе чёртова Поттера, за которым стоило побегать несколько долгих лет хотя бы ради таких моментов, Драко ласково погладил его по спине.
— А я уже три года схожу по тебе с ума, Гарри.
Через несколько минут юноши уснули.
* * *
Гарри проснулся раньше Драко любимого, и обнаружил себя прижатым спиной к нему.
«…уже три года схожу по тебе с ума…»
Вот так. И тогда все подначки, издевательства и наезды раскрываются в другом свете. На четвёртом курсе – попытка выплеснуть страх и раздражение. На пятом – особенно скандал, после которого Гарри запретили играть в квиддич, – опасение за его жизнь. Вот так, Гарри Поттер. А ты так легко ненавидел Малфоя просто за то, что когда-то на первом курсе Рон посмеялся над его фамилией и получил за это отменную порцию яда.
А теперь эта блондинистая и такая родная язва обнимает Гарри, прижимая к себе даже во сне так крепко и осторожно, будто он из тончайшего стекла, а не плоти и крови.
Поттер положил ладонь на худое, но сильное предплечье Драко.
Интересно, а каков будет секс с Малфоем? Не то чтобы Гарри особо спешил – куда уж теперь, точно всё успеют, раз даже жениться решили. Но ему было интересно.
Он вздохнул и попросил у комнаты часы.
И тут же подскочил.
— Драко, Драко, подъём! Давай вставай, а то проспим! Драко!
Тот что-то недовольно заворчал и потянулся.
— Сколько времени?
— Пять минут до начала завтрака, поднимайся!
Драко ещё раз потянулся. А потом подтащил к себе Гарри, даря сонный поцелуй. И выдохнул:
— У меня проблема.
Тот фыркнул.
— И у меня. — И сразу скользнул меж ног Драко, склоняясь над его членом и сжимая ладонью свой.
Только через пять минут, удовлетворённые и счастливые, когда завтрак уже начался, они попросили у комнаты душ.
Гарри выпалил:
— Два душа. А то мы вообще не поедим.
Драко с грустью согласился.
И вскоре они уже неслись в Зал. То, что они вбежали поздно и вдвоём, уже никого не удивило. В конце концов, Поттер с Малфоем постоянно то зажимаются по углам, то на уроки опаздывают… Гормоны, что уж там.
Гарри плюхнулся на скамейку между Симусом и Гермионой.
— Всем доброе утро и приятного аппетита!
Тут же кинул себе на тарелку пару тостов, много ветчины и начал всё жевать.
Ближе к концу завтрака Симус, всё это время пристально наблюдавший за его действиями, развернул к себе черноволосую голову, рассматривая губы друга. Разумеется, Гарри тут же понял, что именно увидел ирландец – раздражение. А как не появиться раздражению, если ты тщательно и плотно скользишь губами по кое-чему толстому и твёрдому, ещё и без смазки поначалу?.. А Симус, убеждённый би, уж точно знал, отчего после бессонной ночи губы красные.
Поэтому он, подняв брови чуть ли не на середину лба, удивлённо-восхищённо произнёс:
— Гаааарри, да вы с Малфоем уже перешли к…
Гарри только успел заткнуть ему ладонью рот и выразительно показать глазами на сидящего напротив Рона, к счастью, занятого Лавандой. Симус скривился и кивнул.
— Потом ты от меня не отвертишься.
Судя по непонимающему взгляду Гермионы на него, ей тоже было интересно.
Гарри почесал в затылке.
— Гермиона, поверь, ты не хочешь этого знать.
Она приподняла брови…
А потом понимающе фыркнула.
— То же мне, секрет Полишинеля. Вы взрослые парни, рано или поздно это должно было случиться.
Гарри удивлённо моргал.
— Ты как-то очень спокойно отнеслась, нет?
— Да. А чего волноваться-то?
Она аккуратно отрезала кусочек оладьи и отправила его в рот.
Недоумённый Гарри пожал плечами и принялся за свой омлет.
Тут его ухо обожгло дыхание и шёпот:
— Гарри Поттер отсасывал Драко Малфою, наслаждаясь этим... Сказать кому – будет в восторге…
Гарри шарахнулся от соседа к Гермионе. Она сначала возмущённо воскликнула, но потом оценила по достоинству похабную улыбку на лице Финнигана и зарычала:
— Да дайте же мне поесть, чтоб вас! Симус, просто свали в туман!
Вдруг у Симуса широко и испуганно распахнулись глаза, и он схватился руками за живот.
— Ой-ой…
Скрючившись, он рванул к дверям Большого Зала.
Дезориентированный гневным вскриком Гермионы Гарри, в конце концов, догадался обернуться к слизеринскому столу и увидел то, что и ожидал увидеть: мрачный Драко прятал палочку в крепление на предплечье. На укоризненный взгляд зелёных глаз он поднял брови и горделиво отвернулся.
Гермиона проворчала:
— Интересно, он когда-нибудь перестанет отгонять от тебя всех? А то я начинаю опасаться за свою безопасность.
Гарри фыркнул:
— Ну уж нет. Если он тронет тебя, то я трону Блейза – Драко прекрасно это понимает. Да и к тому же… — Гарри улыбнулся от уха до уха и склонился к подруге, шепча. — Представляешь, он, оказывается, меня любит. Я думал, кого-то другого… А он – меня. Уже три года.
Гермиона, индифферентно хмыкнув, невозмутимо отпила молока из стакана.
— Ну, наконец-то вы созрели. — Глянула на друга и вздохнула: радостная улыбка застыла на его лице, а глаза были ошеломлёнными. — Только вы вдвоём не поняли, что без ума друг от друга. А может и вообще только ты. Вы ещё предложение-то друг другу не сделали?
Очухавшись от новости, Гарри покачал головой. А потом задумался.
— Ну как. Мы вроде как шутили о замужестве, детях. Но шутки какие-то не шуточные были.
Девушка протянула:
— Ммм… Ну и слава Богу.
Гарри улыбнулся и уткнулся лбом в столешницу.
— Я такой счастливый, ты не представляешь…
Гермиона взъерошила его волосы.
— Я рада за тебя. Надеюсь, физкультура вчера вечером не помешала тебе написать эссе по Защите.
И вздохнула, увидев, как замер друг. А потом он начал методично стучаться головой о стол.
— Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт… Снейп меня расчленит, сошьёт, отравит, оживит, расплющит и распнёт на стене над входом в класс в назидание остальным… Чёёёрт…
Вдруг сзади раздался холодный голос.
— Ты решил поиграть в домовика?
Гарри представил это и широко ухмыльнулся. Обернувшись, он ехидно глянул на Драко. Малфой, тут же верно поняв, о чём тот подумал, представил Поттера в коротком полотенце, говорящего «Чего бы Вы хотели, хозяин Драко, сэр?», и, сглотнув сухость во рту, сжал пальцами переносицу.
— Просто идём.
Провожаемый недовольным бурчанием Гермионы, посмеивающийся Гарри направился за ним, мягко беря за руку и переплетая пальцы. Драко тихо спросил:
— Чего ты так убивался?
Поттер тяжело вздохнул и толкнул дверь в Зал, выпуская перед собой любимого.
— Я забыл сделать эссе Снейпу. Верней, доделать: мне только заключение осталось.
— Хммм… До урока сделать не успеешь? — Гарри покачал головой. — Тогда беру на себя. Иди за учебниками и не забудь, что мы сегодня вместе сидим. И постарайся написать, сколько сможешь…
И, чмокнув Поттера в губы, направился в Подземелья.
Надо обработать Северуса.
Быстро покидав нужные учебники в сумку, Драко тайными переходами помчался в комнаты декана. Тот, к счастью, был ещё у себя.
Драко тут же схватил почти-отца в охапку.
— Северус! Гарри мне признался, представляешь!
Тот фыркнул:
— Представляю. Отпусти меня, будь добр. Надеюсь, тебя никто не видел?
Драко надулся и разжал руки.
— Разумеется, нет.
Снейпу приходилось и на уроках, и в остальное время играть с Драко ту же старую добрую сволочь, с которой так знаком Гарри. В конце концов, Малфой – предатель, а сам он – один из ближайших помощников Лорда.
Драко засопел:
— Ты совсем за меня не рад?
Снейп обречённо вздохнул:
— Рад, рад, честное слово. Но это всё равно рано или поздно произошло бы.
— Ну, наверное, не знаю. Я как-то не был в этом так уж уверен.
Хмурящийся Драко повернулся к двери.
— Ладно, пойду я.
— Драко, да погоди ты дуться!.. Зайди.
Снейп повёл его на кухню и, усадив напротив, продолжил завтрак.
— Рассказывай.
Драко тут же выложил всё произошедшее вчера. Когда же он перешёл к завершающей части в Выручай-комнате, Северус поспешно оборвал его:
— Будь добр, это оставь для мемуаров! Так вот почему тебя не было в спальне… Мне пришлось даже проверять твою Сферу жизни. Погоди, так Поттер тоже не вернулся в башню? И никто не носился по Хогвартсу с безумными криками? Вроде МакГонагалл или Дамблдора?
— Да нет. Вообще его соседи давно уже перестали следить, когда он возвращается.
Снейп фыркнул.
— Безответственные гриффиндорцы. И что, у вас обоих сделано всё домашнее задание, что вы так гордо загуляли?
Драко невинно заморгал глазами.
— О, оставь. Теперь ясно, зачем ты пришёл – попросить за своего Поттера.
— Ну, вообще-то не только. Мне действительно хотелось тебе рассказать о вчерашнем. А у него эссе почти готово – только заключение не дописано.
— Хм. Хотелось, значит... — Северус тоскливо помянул свой былой авторитет бескомпромиссного ублюдка в глазах Поттера. Эх, пусть. В конце концов, хоть Драко осчастливил. — Ну ладно, останется после урока, допишет.
— Спасибо, Северус! — улыбнулся Драко. Дождался, пока Снейп проглотит, и выпалил. — Кстати, Лонгботтом уничтожил Нагайну.
Чашка хлопнулась о стол так, что даже чай немного расплескался.
— Лонгботтом.
— Угу.
— Уничтожил Нагайну. Так ты сказал, у меня не галлюцинации?
Драко усмехнулся.
— Откуда бы, здоров как лось. — Оценив гневный прищур Снейпа, Драко быстро поправился. — Ну, хорошо, как бык. Из крестражей теперь остался только сам Реддл. Кстати, Нотту велено было провести в Хогвартс Пожирателей. Я так понял, ты не в курсе.
Северус помрачнел.
— А я-то думал, почему он так упорно меня избегает. Теперь в курсе. Думаешь, стоит ему помочь?
Драко протянул:
— Ну не то чтобы помочь… Я не знаю. Можно подстроить так, что однажды он пойдёт на встречу с Реддлом, а мы уцепимся за него.
Снейп решил оставить без внимания, кто там за кого уцепится. Как будто кто-нибудь пустит Драко с Поттером. Как будто сам Поттер позволит Драко пойти с ним. Да и вообще.
— Нет. Последний поединок Гарри с Реддлом должен происходить перед толпой – чем больше людей, тем лучше.
Драко нахмурился. Это звучало более чем логично, а то некоторые министерские психи вроде Амбридж могли устроить убийце – пусть даже Волдеморта – весёлую жизнь. Например, заявить, что теперь Гарри Поттер носитель части личности или же сил змеелицего. А испуганная общественность, падающая в обморок от каждого упоминания о былом, обязательно поверит Министерству и будет дружно ловить Гарри.
Да. Зрителей должно быть очень много.
— Значит, надо как-то затащить его в школу? Или в Министерство и там поймать?
Северус задумчиво крутил в руках чашку с чаем.
— Что-то в этом роде. Пожалуй, надо Лорда позлить, чтобы он сам начал искать Поттера… — Он устало потёр лицо руками. — Может, написать в газету что-нибудь… постыдное. Если есть что-то.
Драко криво усмехнулся.
— Например, что он – полукровка? Или что пятьдесят лет назад выпустил василиска и убил несчастную Миртл, скинув вину на растяпу-сокурсника?
Снейп кивнул и хмыкнул.
— Да, неплохо.
Подперев подбородок рукой, Драко начал размышлять.
— А куда написать? Скитер? Но её тут же убьют, и анимагия не спасёт. Анонимно написать в Пророк? Вряд ли они выпустят. Но не в Придиру же опять! Этот псих Лавгуд не согласится после того, как его дочь похитили Пожиратели.
— И его можно понять. Придира не вариант, Пророк не пропустит, а если не пропустит Пророк, то и другие издания тоже. Может, издать собственный буклет? И без ограничений места, и без цензуры получится.
Драко щёлкнул пальцами:
— Северус, да ты гений! И правда! А Выручай-комната нам всё поставит, что надо. Всё, засаживаю Поттера писать текст. Потом Лавгуд нас проверит, она у нас великий писатель…
Драко глянул на часы.
— О, нам пора. До встречи на уроке?
И выскользнул из комнат Северуса через потайной ход.
Снейп вздохнул, поднялся и направился к кабинету Защиты.
Это, конечно, хорошо, что Драко теперь счастлив. Но всё-таки с Поттером!..
ПА. 1) Наверное, для шестнадцатилетних мальчишек тут многовато разговоров про детей… но просто примите это, ладно? Это у меня такой вечный бзик ”
2) Я тут долго думал, говорить или нет. Потом решил, что всё-таки очень хочется, да и вообще...
В общем, у меня есть подозрение, что мой Драко — такой вот нежный, немного истеричный и крайне нерешительный — вырос из шедевров Автора Olga23. А может даже и Блейз оттуда же... Просто я недостаточно смелая, чтобы это было сильно видно.
22.06.2012 Глава 15. Как учиться искренности
Ты боец,
Ты должен быть как тайфун опасен,
Неукротим, как лесной пожар.
Ты будешь, парень, в бою прекрасен!
Никто отразить не сможет твой удар!
«Мулан», Шанг, «Ты боец»
Что-то же делать придётся, хоть зло
Старается пуще добра.
Воскресение, «Один взгляд назад»
— Жалеешь? — спросил Гарри.
— Риддла? Нет, конечно, но это просто ужасно.
— Да, он довольно ужасен, если ты не заметила. Лучше жалей. Жалость унижает.
Lampochka, «Окклюменция»
Гарри с удивлением узнал от Драко, что Снейп разрешил ему – Поттеру! – доделать домашнее эссе на перемене после занятия. Но по довольной мордашке Малфоя, он быстро понял, в чём причина такой благосклонности и у него мелькнула шуточно-меркантильная мысль, что с Драко встречаться ко всему прочему ещё и выгодно. Но он с усмешкой отогнал её.
— Это круто. К тому же мне действительно там совсем немного надо закончить. Спасибо!
Драко игриво подмигнул:
— Потом отблагодаришь.
Из-за спины Гарри раздался ироничный голос:
— Ооо дааа, отблагодарит. Как этой ночью?
Гарри закатил глаза и обернулся:
— Симус, не наглей, честное слово.
У Драко от негодования расширились глаза.
— Ты рассказал ему?!
Симус оскорблённо фыркнул и, подойдя ближе, доверительно сообщил:
— Я и сам понял. Вообще-то есть лечебное зелье, не обязательно светить вот этим, — он быстро провёл большим пальцем по своим губам, — на весь Хог. Есть люди, которые понимают, после чего такое берётся. После сладких леденцов из Зонко, например.
Гарри вспыхнул, а Драко лишь высокомерно вздёрнул бровь.
— Умри, Финниган. — И быстро облизнул губы, не понимая, почему у него нет раздражения. Наверное, потому, что Гарри ещё и утром… трудился, а он только вчерашним вечером. — Завидуй молча.
Тот индифферентно пожал плечами.
— Как будто вы такие исключительные. Правда, у меня всего один раз проявлялись такие последствия… в тот же день. Я смотрю, Малфой, утро было хорошее, мм? — Поймав обещающий долгие пытки и нескорую смерть взгляд объекта насмешки, он подавил широкую ухмылку. — Ладно, добрый дядюшка Симус оставил вам совет и ушёл. Бывайте.
Когда ирландец удалился, Драко быстро повернул к себе голову Гарри и вгляделся в его губы. Потом уткнулся лбом в его плечо.
— Прости. Я даже не ожидал, что такое возможно, я бы дал тебе зелье, у меня есть…
Гарри фыркнул.
— Да пофиг, расслабься. Только смущает немного, когда это замечает кто-то, кто понимает. Симус это ещё ничего, он свой. Но ведь и без того народу небось хватает… Ай, ладно. Забудь. — Гарри склонился к самому уху Драко и прошептал, касаясь губами мочки. — А если будешь убиваться, решу, что тебе не понравилось то, что было утром. Или то, что было вчера, м? Ох, как сладко Драко Малфой прогибался, подставляясь…
Драко резко вцепился руками в плечи своего ненаглядного провокатора.
— Стой. Не надо. Если ты скажешь ещё что-нибудь подобное, я поставлю тебя на колени прямо здесь и докажу, что мне очень понравилось, понял?
Гарри сглотнул, представляя себе, как он отсасывает часто дышащему и сладострастно постанывающему возлюбленному при всём честном народе, а у народа в это время овальные по вертикали глаза и всеобщее звонкое падение моральных устоев.
Что-то в этом есть.
— Соблазнительная перспектива. Но давай пожалеем нервы окружающих, хорошо? Обязательно поставишь и непременно докажешь, но только как-нибудь наедине. Я даже не буду сопротивляться. Или надо?
Малфой сжал руки ещё сильней.
— Пожалуйста, хватит говорить об этом.
Гарри поднял брови.
— Неужели ты сейчас возносишь хвалу изобретателям мантий?
Вообще-то он пошутил, так что когда Драко кивнул, а потом стыдливо спрятал лицо у него на плече, Поттер поразился.
— Ну ничего себе. Ладно, ладно, молчу. Сменим тему. Хмм, как у тебя с невербальной Импендиментой?
Драко вздохнул, отстранился и начал самозабвенно жаловаться.
А Гарри, не сильно прислушиваясь, поражался малфоевской ненасытности. Интересно, это из-за какой-то особо бурной наследственности или из-за нескольких лет ожидания? А может, и того и другого сразу? И как Гарри вытерпеть такие темпы? Из него же тогда скоро все соки высосут!
В самом прямом смысле слова.
Хмм… Ладно. Там посмотрим.
После урока Снейп с самым брезгливым в своём арсенале выражением лица попросил Гарри остаться. Драко задорно подмигнул любимому и, собрав сумку, ушёл на зелья.
Когда класс опустел, Снейп посмотрел на Гарри устало и сердито.
— Поттер, надеюсь, мне не надо объяснять вам, что если обидите Драко, познаете все круги ада?
Это было произнесено столь уверенным и вкрадчивым тоном, что даже Гарри, давно привыкшего к вредности профессора, до самых костей пробрал мороз, а пробежавшиеся по коже мурашки только убедили в нежелании проверять правдивость угрозы.
— Конечно. Спасибо за заботу.
Снейп фыркнул, с наслаждением припоминая рассказ о пытках лгунов.
— Всегда пожалуйста. Итак, у Вас десять минут, чтобы дописать эссе. Время пошло. — На возмущённое выражение лица Гарри, хотевшего напомнить, что перемена идёт гораздо дольше, он поднял руку. — Вы же не думали, что я дам Вам неограниченный лимит? Так что не тратьте своё время.
Гарри тут же склонился над пергаментом.
* * *
Не так давно случилось ещё одно примечательное событие, внесшее в размеренную (или не очень) школьную жизнь Гарри ещё одну деталь.
Почти сразу по возвращению его из каникул, Дамблдор прислал записку с просьбой прийти к нему. Не то чтобы Гарри ненавидел директора… но доверять стал куда меньше, так что на встречу (благословлённый обеспокоенно кусающим губы Драко) шёл с не очень-то большой охотой. А честно говоря, ему просто не хотелось отрываться от на удивление ласкового Малфоя и переться к многоуважаемому любителю лимонных долек и задушевно-шпионских бесед.
Гарри обречённо пробормотал горгулье пароль и встал на вращающуюся лестницу.
Горестно вздохнув, постучал.
— Да-да, войдите!
Одев на лицо выражение позаитересованней (при полном отсутствии какого бы то ни было интереса), Гарри кротко заглянул в комнату.
— Здравствуйте, профессор Дамблдор.
Голубые глаза грустно сверкнули за теми самыми стёклами очков, которые Гарри частенько подозревал в даровании директору способности видеть сквозь мантию-невидимку.
— Здравствуй, Гарри. Заходи, присаживайся.
Гарри аккуратно закрыл за собой дверь и примостился в кресле напротив древнего волшебника. Портреты поглядывали заинтересованно и почему-то недружелюбно: с чего бы это?
— Скажи, Гарри, тебя никогда не интересовало, что ты будешь делать, когда встретишься с Волдемортом? Или, например, что он делал до того, как встретился с тобой?
— Да. И это тоже. Но я хотел показать тебе несколько другое… чуть позже. В первую очередь давай поговорим о первом вопросе. Верней, о моём предложении. Что насчёт того, чтобы заниматься со мной дуэлями?
Не то чтобы Гарри не хотел: Дамблдор опытный волшебник, мудрый и сильный. Но всё-таки…
— А Вам не кажется, что это будет несколько затруднительно… Н-ну…
Смешинки мелькнули и пропали в глазах директора, а по портретам пробежалась волна ехидных шепотков.
— Если ты говоришь о моей физической форме – то нет, мне не кажется, что это будет затруднительно. Более того, мы закончим свои дуэльные занятия в тот миг, когда ты меня обезоружишь, мой мальчик. И я думаю, что это случится далеко не сразу. Но это не будет означать окончание наших встреч. Иди сюда.
Дамблдор встал и подозвал Гарри к уже знакомой чаше Думосброса. Гарри мысленно выругался – как только в зоне видимости Думосброс, жди беды. Прям символ несчастья какой-то!
Про Крауча на четвёртом курсе, про Снейпа и Пророчество на пятом… что же покажет проклятая ртутная жидкость на этот раз?
Вечером, лёжа у Драко на коленях и рассказывая ему обо всех мерзостях, что узнал сегодня, Гарри начал понимать, почему Реддл двинутый. С такими родственничками… Драко одной рукой успокаивающе гладил его по спине, а другой ерошил волосы на затылке. Ощущение тёплых ладоней и нежных пальцев изрядно помогало не проваливаться раз за разом в воспоминания о тёмной лачуге со змеёй на двери.
Драко ругался.
— Какая же гадость и глупость, фу, под приворотным зельем держать, а ребёнок как… Меропа идиотка просто. Кретинка в кубе. Ужас. Кошмар.
Ободрённый этим сердитым бормотанием, Гарри приподнялся и уткнулся носом в тут же напрягшийся малфоевский живот, обнимая стройное тело.
— Хорошо, что мы с тобой друг друга любим, да, Драко?
Вместо ответа Драко, у которого перехватило дыхание от таких простых, но невероятно уверенных и умиротворённых слов, наклонился, обхватывая голову своего бестолкового, милого, неуклюжего и охренительно честного Поттера обеими руками, и прижался к черноволосой макушке губами.
— Конечно, хорошо. Разве это может быть плохо, глупый ты грифф? Просто забудь о Реддлах. Сейчас рядом с тобой я.
* * *
Дамблдор почему-то очень спешил рассказать Гарри всё, что знал о Реддле. «На тот свет, что ли собирается», – удивлялись они с Драко. Ведь поначалу они были уверены, что между милыми свиданиями в компании Омута и призраков прошлого будет проходить не меньше двух-трёх недель, но нет, к Дню святого Валентина Гарри уже знал о крестражах всё. А впрочем, даже больше, чем показывал директор – ведь он знал ещё и о крестраже в себе. Бывшем. И о скончавшейся Нагайне. И о том, где хранились чаша Хаффлпафф с диадемой Рейвенкло… ну и так далее. Оказалось, что он знал намного больше Дамблдора, что невероятно его радовало.
Гермионе и Рону он рассказывать ничего не спешил. С одной стороны, директор ясно дал понять, что о крестражах и детстве Риддла они знать должны. С другой стороны, Гарри не хотелось дезинформировать друзей, а раскрывать все карты их маленькой Поттер-Снейпо-Блэко-Малфоевской компании уж точно никто не собирался.
А вот со Слагхорном пришлось помаяться. Вредный старик никак не хотел делиться воспоминаниями; на него даже пришлось потратить полбутылька Фелициса, из-за чего Драко жутко злился, тогда как самому Гарри было как-то параллельно.
Дуэль с Дамблдором оказалась похожа на драку малолетки с рослым боксёром Дадли. Ну как, драку… именно избиение.
Гарри вообще сомневался, что сможет хоть когда-нибудь выбить-таки палочку из сухой, сморщенной, такой слабой руки без поддавков со стороны её обладателя. Невозможно, совершенно нереально! Казалось, директор колдует не из одной палочки, а как минимум из четырёх, и при этом одновременно произносит по четыре же заклинания – и все невербально! Каждый раз Гарри приходилось собирать всю силу воли, чтобы не прятаться за колоннами дуэльного зала, в нишах или даже под помостом. Внезапно Волдеморт показался неуклюжим карапузом по сравнению с ТАКОЙ мощью.
Хотя так, в общем-то и было. Пятидесятилетний мальчик. Совсем не вырос, отлупить его некому! Подать мне ремень!– мрачно шутил Драко.
С его точки зрения и экскурсы в прошлое Реддла, и дуэли и сильнейшим волшебником столетия были только к лучшему. Биографические справки прекрасно подходили для той идеи, которую столь блестяще подкинул Северус. Ну а дуэли…
Всё тот же Северус небезосновательно полагал, что Дамблдор – хозяин Бузинной палочки. Тогда становилось понятно условие «Занятия оканчиваются, когда обезоружишь директора». Но Северус взял с Драко серьёзную (хоть и не Нерушимую) клятву не говорить об этом Гарри, и вот этому запрету Малфой объяснения не мог найти.
После первой дуэли с директором Гарри еле приполз в Тренировочный класс. Драко отпаивал его Общеукрепляющим и Бодрящим, уложив на диван и гладя по голове. Очухавшись, Гарри скорбным голосом поведал, что битвы с Дамблдором – самая выматывающая вещь на свете. Он немного подумал и добавил:
— Из того, что я уже пробовал, — игриво подмигнув Драко.
Тот вздохнул и нахмурился. Разумеется, Поттер опять о сексе. Дело в том, что Малфой пока не рвался переходить на следующую стадию отношений. Желал следовать традициям: до совершеннолетия – ни-ни. Отчасти из благодарности отцу за сохранение статуса наследника рода, а отчасти из каких-то собственных внутренних преград. Ну, воспитание, куда от него деваться.
Гарри со вздохами и трагичным заламыванием рук соглашался на минет и дрочку, но постоянно намекал на полноценный секс, причём чем дальше, тем понятней становились намёки и тем чаще они выносились в места, где народу было много (и это при том, что в их паре именно Малфой был куда ненасытнее и почти всегда лез к партнёру первым). Если бы Драко не любил своего врединку больше жизни, он бы его просто затащил в тёмный уголок и как-нибудь жестоко отомстил за все эти неизменно возбуждающие подколки. И хотя Малфой совершенно не был против пассивной роли (как и сам Гарри, в принципе), он всё равно ждал своего семнадцатилетия.
Когда биография Реддла была изучена, Драко, наконец, решил рассказать Гарри о той дерзкой затее.
* * *
Как-то вечером Гарри и Драко, раздетые и уже удовлетворённые по самое малфоевское не-балуй (Поттер же опять чувствовал себя лимоном после соковыжималки), валялись в Тренировочном классе. Драко собрался с духом, потряс усталого до смерти и засыпающего Гарри за плечо и выдал:
— Слушай, давай издадим биографию Реддла?
Гарри аж проснулся.
Непонимающие зелёные глаза уставились на Малфоя, опять пробуждая звериные желания. Да что ж за цвет-то у них такой колдовской!
— Ты же знаешь, что он утверждает, что он чистокровный? А он ещё гряз… ну в общем ты чистокровней его. Это я к тому, что у него же последователи почти все из уважаемых древних семей, считающих магглов болезнью нашего мира. И если они узнают, что их несравненный Лорд – сын маггла, да ещё и маггла, привороженного зельем!.. Гарри, они его сами на клочки разорвут.
Следующие минут пятнадцать Драко продолжал доказывать необходимость этой книжки. Помянул и последнюю битву при свидетелях, и заманивание Волдеморта в Хогвартс… А Поттер хмурился, кусал губы – припухлые и ярко-алые, от одного взгляда на которые Драко патологически хотелось целоваться – переспрашивал и, в конце концов, согласился издать брошюрой краткую биографию Волдеморта.
Следующую неделю они пропадали в типографии-Выручай-комнате, отвлекаясь от издательской деятельности только на маленькие подростковые радости. Ну как, маленькие... Хотя, пожалуй, не такие уж и маленькие.
Когда же биография была выпущена, весь магический мир взорвался.
На обложке можно было налюбоваться на самого Волдеморта во всей его бледнолысой красе. Он мечтательно (Тонкс очень старалась изобразить мечтательность поубедительней) взирал на фотографию Гарри Поттера. Гарри был категорически против последнего штриха, но Драко, не слушая возражений своей большой и чистой, напечатал именно её. Под обложкой же было всё, что Гарри знал о Волдеморте, включая описание их встреч. Сухая, с трудом и горечью вымученная текстовка Гарри подверглась чистокровно-саркастичной обработке Драко и в результате биография получилась остро-издевательская. Гарри считал, что так её не воспримут всерьёз, но Снейп и даже Сириус успокоили его, убедив, что всё будет в ажуре. Что мол если хочешь взбесить самовлюблённого тирана – подними его на смех.
И всё действительно было в ажуре.
Общество – в панике, шоке и восторге, Пророк захлёбывается слюной и одами храбрецам, осмелившимся на столь дерзкий поступок, а Пожиратели усомняются в своём предводителе и думают, где бы достать его волос (три «ха») или кровь для уточнения наследственности.
Сам Волдеморт, конечно, был в ярости. Об этом поведал Гарри и Драко устало потирающий плечи Снейп. Оказалось, в последнюю встречу Пожирателей ему было совсем тяжело – и Круцио, и бесчисленные поклоны, и бесконечное ползание на коленях, чтобы объяснить «Почему не остановил чёртова Поттера» и «Как этот мелкий ублюдок умудрился выпустить у тебя под носом эту чёртову ересь». Но, как оказалось, своей задачи они достигли – теперь Лорд готовил уже не тихое проникновение в замок, а полномасштабную атаку.
* * *
Панси Паркинскон устроилась перед камином в любимом резном кресле. Она собиралась поразмышлять, а весь Слизерин знал, что если спутница (бывшая) Серебрянного принца (бывшего) в этом кресле, то трогать её – дороже своему здоровью и психическому состоянию. Так что уж тут-то её никто не побеспокоит.
Раньше Панси казалось, что она нравится Драко. В конце концов, они даже ходили вместе на Святочный бал, гуляли в Хогсмиде, проводили вечера на двоих… Вот только ей всегда казалось, что Драко совсем не таков, каким она его видит. Верней, даже не так.
Он совсем не таков, каким он ей показывается, и она это знала на все сто процентов. Ха! Как будто она не была в курсе фотографии какой-то девчонки у него под подушкой. Узнать об этом на четвёртом курсе стоило пяти убитых вечеров на эссе по трасфигурации для Нотта, который поставил маленький следящий артефакт у Драко под пологом и ничего ему не сказал. К сожалению, Драко коротко коснулся палочкой аккуратной рамки прежде, чем взять её в руки – верный признак целого букета славных охранных проклятий из арсенала Серебряного Принца Слизерина. Панси-то рассчитывала на умильную картину спящего Дракуси, а получила отменный компромат – не то, чтобы она собиралась шантажировать Малфоя.
В пользу версии о тайной влюблённости Драко в неё саму говорило то, что брачный сговор у Малфоев был с Гринграсс насчёт их мелкой девчонки – ещё бы Панси не знала об этом. Но её романтичной, воспитанной на рыцарских романах душе казалось, что Драко любит её и в один прекрасный момент просто откажется от помолвки, заявив родителям, что «или Панси, или смерть!» ну или как-то так.
Драко был неизменно саркастичен, хотя и не всегда удачно – честно скажем, с чувством юмора у него были проблемы. Зато не было никаких проблем с мозгами и зубами – ну или с чем там. Учитывая то, с каким усердием он грыз древние науки, забывая о насущных школьных предметах, немного пугало и очень завораживало.
Он был импульсивным, нервным, немного истеричным, самовлюблённым, но порой невероятно ранимым и трогательным ребёнком. Иногда Панси казалось, что её слепая влюблённость в него – чуть ли не материнский инстинкт. Как очаровательно по-детски Драко бесился, когда Поттер превосходил его хоть в чём-нибудь – даже на пятом курсе, пятнадцать лет, уже здоровый парень!
Он позволял видеть свои самые яркие эмоции всем, но лишь очень немногие удостаивались чести видеть помимо прочего и слабости Малфоя.
Настоящим триумфом для Панси стал день, когда Драко после окончания третьего этапа Турнира Трёх Волшебников (ах, пардон, четырёх, как же это она забыла великого героя!) уткнулся ей в плечо и заплакал.
Злостный, жестокий и ненавидящий всех Драко Малфой плакал у неё в объятиях от страха. Именно в тот момент Панси поняла, что этот парень вовсе не такой холодный, каким хочет казаться.
Мерлин, плачущий Драко… В тот миг она подумала что-то вроде «Ну всё, теперь меня ничем не удивишь». А Драко сбивчиво шептал, что теперь отец опять пойдёт на службу к Лорду, а он не хочет метку, а ему страшно за семью, а он знает, что если Лорд вернётся, то тогда этому тупоголовому придурку, кретину недалёкому, безмозглому…
На этих словах Драко задохнулся и зарыдал с новой силой.
Панси же качала его в своих объятиях и думала, кто ещё удостаивался столь высокой чести быть носовым платком самого Драко Малфоя?
Но тот раз был первым и последним, когда Драко так расчувствовался.
Пятый курс был какой-то странный – Драко будто сходил с ума. И магия его тоже сходила с ума – то чуть ли не выплёскивалась наружу стихийными всплесками, то почти исчезала. А иногда Панси ловила ненавидящие, презрительные, сжигающие и полные омерзения взгляды серо-голубых глаз, бросаемые на…
Поттера? О, нет. Всё не так просто.
На саму Долорес Амбридж.
Ответ на вопрос «Какого хрена?» Панси получила на шестом курсе. И готова была побиться головой об стену – Мордред раздери, ведь это было так просто!
Рядом с кем Драко всегда просто съезжал с катушек, буквально фонтанируя эмоциями?
Рядом с Гарри Поттером.
Почему Драко ненавидел Амбридж настолько сильно, что даже не мог сдержаться от почти открытого выражения своего к ней отношения?
Потому что она, хо-хо, обижала Гарри Поттера.
Почему Драко ТАК расклеился в конце четвёртого курса, что даже рыдал на плече Панси?
Потому что Волдеморт чуть не убил Гарри Поттера. И все нелестные эпитеты, которыми награждал Драко непонятно кого, относились именно к нему.
Почему он никогда не отвечал на чувства Панси, не желая подарить даже поцелуй в щёку?
Да потому что он гомосексуалист. Или не ярко выраженный бисексуал. Ну или же, что вероятней… Хм, как бы это. Поттерсексуал?..
Пф.
Сойдясь с Поттером, Драко не стал открытей или чувствительней. О, нет. Его лицо продолжало выражать только спектр эмоций от саркастичного сочувствия до ненависти.
Но его глаза. Панси нельзя было обмануть – она слишком много времени провела, любуясь этими волшебными глазами.
Эта одинокая, грустная, тоскующая, трогательная серо-голубая глубина заполнилась почти невероятным счастьем. И это при том, что Панси знала – никаких отношений у Драко с Поттером пока что нет. Уж что-что, а скрываться Драко совершенно не любил. Да и сам Поттер не стал бы.
Но это не отменяло того, что она возненавидела всю шайку Золотого мальчика до глубины души и потому старалась покалечить их как можно сильней, больней, жёстче этих грязнокровных ублюдков!..
Правда, самого Поттера она не трогала. Слишком уж радостно было каждый раз видеть в глазах Драко счастливый свет.
А после рождественских каникул Панси готова была сама подойти к Поттеру и расцеловать его в обе щеки.
Казалось, Драко стал ощущать себя… Нет, не так.
Казалось, Драко наконец-то стал ощущать себя. Чувствовать свою ценность, свою нужность, понимать, что он не один, знать, что есть кто-то, а верней, не кто-то, а Поттер… что есть Поттер рядом. Что этот полукровный придурок наконец-то занял подобающее место рядом с Драко.
Панси хмыкнула.
Место под Драко. И дураку будет ясно, что Малфой сверху.
Панси надеялась, что лохматый чудик долго ползал перед Драко на коленях, умоляя встречаться с ним… но понимая весь масштаб проблемы, в реальности она опасалась, как бы это было бы не наоборот.
Хотя нет. Драко никогда не осмелился бы. Скорей всего, именно Поттер стал инициатором, так что Панси даже готова оплатить ему хороший надгробный памятник. Из своих собственных сбережений!
А Драко… Его эмоции остались почти непроницаемыми для нежных чувств. И лишь когда он был рядом с Гарри этот мыльный пузырь, на котором разводами расплывалась злость и презрение, скрывая правду от всех вокруг, казалось, захватывал и Поттера. И тогда Драко вспыхивал, как Люмос, от счастья, от нежности, от любви и…
Панси сердито рыкнула. Если Поттер станет виной хоть на миг угасшей улыбки Драко, она ему его же яйца вместо глаз вставит, этой маленькой чернопатлой твари.
Вдруг рядом кто-то присвистнул.
— Хей, Панси, милая. Если ты не прекратишь злиться, то мы все сгорим.
Она встряхнула головой и увидела, что языки пламени тянутся уже далеко за пределы камина. Мгновенно взяв себя в руки, Панси с облегчением проследила за «втянувшимся» обратно к поленьям огонь.
— Это кто же тебя так взбесил, что даже до стихийного всплеска дошло? Не Поттер ли?
Панси удобно пристроила голову на спинке.
— Будешь много знать, скоро состаришься, Нотт.
— Ну-ну. Если не умру раньше.
Панси фыркнула и поднялась на ноги.
— Или я тебя сама не прикончу, когда у тебя будет особенно любопытный нос.
Тео сокрушённо вздохнул.
— Вот почему для всех ты глуповатая романтичная девушка, а персонально для нас с Блейзом– неизменно раздражённая фурия?
Хихикнув, она подошла к его креслу и оперлась руками на подлокотники. И шепнула на ухо:
— Оцени такой презент – открыть настоящее лицо перед слизеринцами…
И мягко провела по его левому предплечью, где прятался чёрный череп со змеёй.
Отстранившись, оценила выражение ноттовского лица.
Абсолютно нейтральное выражение. Как же с ними скучно… Драко вон был больше похож на хаффлпаффца, чем на слизеринца, и это было чертовски захватывающе и притягательно.
Она повернулась к Тео спиной, собираясь пойти и от души вздремнуть перед завтрашней контрольной по Трансфигурации, но тут Тео ухватил её за мантию.
— Знаешь, в Хаффлпаффе есть один юноша, чистокровный и богатый потомок Селвинов. Я не совсем понимаю, как он туда загремел, но… думаю, тебе будет интересно.
Застывшая на мгновение Панси почти улыбнулась.
Она положила ладонь на держащую её мантию тощую руку, благодарно сжимая.
— Спасибо, Тео.
И ушла к себе.
А Нотт остался раздумывать, под каким бы соусом подать своим тайным друзьям Поттеру и Драко то, что из-за их «милой шутки» с биографией Лорда (слов нет, он и сам хохотал до упаду, когда читал брошюрку. И разумеется, ни на миг не усомнился в истинности каждого слова) у него изменилось задание.
* * *
Лорд Волдеморт старательно наказывал еретиков-подчинённых и хулил обманщика Поттера.
Помимо этого яркого проявления ярости, которое видели все его слуги, Том Реддл тосковал по единственной родственной душе Нагайне и удивлялся, где проклятый мальчишка выкопал столь подробную его биографию.
Хотя нет, не удивлялся. Этот вездесущий бородатый маразматик сидел у Тёмного Лорда уже не только в печёнках, но и во всех остальных органах тоже. Надо было его кончать и побыстрее. Но куда важней было то, что проклятый рождественский дед, похоже, обладал Бузинной палочкой, о которой Том безуспешно собирал слухи уже несколько десятилетий. И последним хозяином первого дара Смерти был, если верить молве, как раз Дамблдор. Более того, не так давно Волдеморт видел эту палочку своими глазами, а Грегорович, у которого палочка точно когда-то обитала, поделился воспоминаниями о ней. Почти добровольно поделился
И выглядела она точно так же.
Так что не так давно Тёмный Лорд велел своему молодому слуге Теодору отнять у директора палочку и принести ему. В процессе разговора с мальчишкой, великий и ужасный выяснил, что у Гарри Поттера появился парень, и парень этот – Драко Малфой.
Поначалу выросший среди магглов Том мысленно скривился от отвращения. Потом вспомнил, что его «чистокровность» подразумевает толерантное отношение к… подобным… забавам и лишь выжидающе склонил голову.
Нотт поспешно затараторил:
— Они начали встречаться на каникулах, видимо. И последние несколько недель их действительно почти не было видно в коридорах, наверное, занимались этой мерзкой книжкой.
Лорд еле сдержался от того, чтобы не проклясть мерзкого мальчишку. Нельзя, чтобы Нотт выглядел больным или измученным, потому что тогда он попадёт в Больничное крыло, а если попадёт, то сразу же заметят метку на его руке, а если заметят, то Лорд лишится такого удобного и самоотверженного раба…
— Не важно. Убей Дамблдора и принеси мне его палочку как можно быстрее. Иди.
— Да, мой Лорд…
* * *
Гарри и Драко пропустили один из квиддичных матчей ради планового собрания посвящённых в тайну крестражей шестерых людей. Гарри рассказал, что Дамлбдор всё-таки раскололся насчёт крестражей и даже позвал его за одним из них.
— Судя по всему, за медальоном, — задумчиво вздохнул он. — Добудем – подарю Кричеру, пусть порадуется.
Сириус усмехнулся, представляя себе восторженную истерику старого эльфа, когда это случится.
— Да уж. Может, тогда он вспомнит ещё и как убираться, а не только готовить. А то уже даже мне грустно смотреть на кубометры пыли.
Северус одарил Блэка непередаваемым взглядом.
— Скажи, псина, а что ты делал на том уроке Чар, когда мы проходили очищающие всех видов?..
Невинно-чистый взгляд Сириуса объяснил всем, что его либо там не было, либо занимался он совсем не записью лекции и отработкой заклятий.
Завершив планёрку решением действовать по ситуации, все дружно разбежались по домам.
Направляясь из комнат Снейпа на улицу, навстречу болельщикам, Гарри с Драко выяснили, что матч закончился очень быстро, и что все уже празднуют в гостиной. Вот только кто именно празднует, Гарри и Драко так и не поняли.
Гарри долго мялся, не решался и взволнованно лохматил волосы, невероятно забавляя всеми этими жестами Драко, но, в конце концов, вздохнул, огляделся по сторонам и, вытащив из сумки и набросив на Драко мантию-невидимку, прошептал:
— Слушай, я сбЕгаю к нашим, ладно? Очень уж интересно узнать, кто выиграл.
Драко хмыкнул:
— Хорошо, давай. Подожду здесь.
Гарри кивнул и побежал к башне.
Драко решил, что ничего страшного не произойдёт, если он тоже узнает результаты пораньше, и, наложив на себя Заглушающее, направился за любимым.
Гарри попытался было выпытать у Полной Дамы, визжат ли в гостиной от восторга, качая на руках игроков, или сидят по углам и оплакивают кубок, но та лишь с непроницаемым лицом открыла проход даже без пароля. Драко задержал дыхание, волнуясь за результат…
И в тот же миг стало ясно, что команда Гриффиндора сыграла на «Ура». Уизел подбежал к Гарри, размахивая кубком и во всю мощь своих лёгких («Да там кузнечные меха!..» — ошеломлённо подумал Драко) вопя разгромный для Рейвенкло счёт. Потирая пострадавшие от такой волны децибелов уши, Малфой решил, что даже если бы он использовал на себе не Заглушающее, а Сонорус, буйные гриффиндорцы всё равно не услышали бы его шагов и дыхания. В Слизерине вечеринки больше походили на светские рауты.
Правда, лишь до тех пор, пока кто-нибудь не достаточно вымуштрованный родителями (вроде Блейза) не доставал бутылку Огневиски, неясно как пронесённую в Подземелья мимо установленных самим Снейпом антиалкогольных заклинаний. И после того, как пробка вылетала из узкого горлышка, и янтарный напиток разливался по бокалам якобы презрительно глядящих на такое богохульство аристократов? в гостиной резко становилось веселее и можно было начинать собирать компромат.
У гриффиндорцев же, кажется, в принципе не было понятия «трезвая радость», потому что не под градусом были, похоже, только первый и второй курс, да и те баловали своё самолюбие сливочным пивом. Если Годрик Гриффиндор был такой же, то просто поразительно, почему от его Распределяющей шляпы не воняет виски. Хотя столько лет прошло, небось, уже выветрилось…
Вдруг Драко почувствовал, что вместо удара сердца у него в груди прозвучала тишина. Если он сейчас умрёт, то найдут его не сразу – почему-то думалось именно о таких глупых вещах, как собственная смерть, а не…
Драко отвлёкся всего на секунду, с брезгливым восхищением глядя на соревнование Финнигана и какого-то старшекурсника в выпивке. Если Малфой правильно понял, то проигравший должен будет поцеловать какого-нибудь парня в Большом Зале.
Драко отвёл взгляд от своего ненаглядного совсем ненадолго, но этого с лихвой хватило.
Когда он снова нашёл в толпе Гарри, то увидел, что он слился в страстном поцелуе с Уизлеттой.
Да. Конечно. Ну, не то чтобы Драко не доверял Гарри, но ему почему-то казалось, что рано или поздно всё кончилось бы именно этим. Гарри находит девушку, они встречаются, рожают детей, живут долго и счастливо…
Он даже раздумывал, как будет лучше – покончить с собой сразу или всё-таки пытаться соблазнить Гарри.
В общем-то Уизлетта даже ожидаемый вариант невесты. Красивая, сексуальная, забавная, сильная… влюблённая в Гарри, опять же.
Драко старался только думать, закрыв, отключив, спрятав, заморозив чувства. Потому что если их снова достать на поверхность…
Нет! Не надо! Он не выдержит же, нет!..
В следующий миг Поттер с даже неожиданной для Драко грубостью отодрал от себя рыжую и, радостно улыбаясь безмолвной (у Малфоя достало сил удивиться тишине в Гриффиндорской гостиной) публике, потянул счастливую, обескураженную и дезориентированную Уизлетту прочь из Гостиной.
Драко даже не знал, чего ему больше хочется: пойти следом и выслушать все слюнявые и слёзные признания, что там будут сейчас произнесены, или просто направить на себя палочку и сказать Авада Кедавра.
Вдруг у Драко в голове голос, подозрительно похожий на блейзовский, яростно прошипел: «Какого Мерлина ты смеешь подозревать Гарри во лжи? Он же признавался тебе в любви, кретин, он хочет от тебя детей, да Вы же даже о свадьбе уже сговорились!»
И Драко решил, что лучше услышать всё до конца. И всё равно поговорить с Гарри.
Выйдя в коридор, он с надеждой услышал яростный рык Гарри:
— … охренела! Я тебе уже говорил, что между нами ничего нет и не будет!
— Гарри, милый…
— Не трогай меня, я сказал!
— Ладно, не буду, просто послушай! Хорё… Малфой заколдовал тебя. Понимаешь, за-кол-до-вал. Я это знаю. Ты не любишь его, это просто магия, приворот. Видишь? Тебе надо просто перебороть это, вот и всё. А мы с тобой прекрасная пара, поверь. Мама очень любит тебя, Рон не будет против, а Малфою, наконец…
— Заткнись.
Драко стоял за спиной Гарри и видел только лицо Уизлетты, на котором расползался испуг. Она, заикаясь, попыталась вякнуть:
— Он ж-же просто м-мерзкий хорёк, ты не можешь л-любить его, поверь мне…
— Заткнись, Уизли.
От хлёсткого, жестокого голоса Гарри даже Драко стало жутко.
— Не тебе решать, кого я могу, а кого не могу любить. Я безмерно благодарен вашей семье, но я не обязан и не собираюсь из благодарности брать тебя, вздорную, самовлюблённую, эгоистичную, тщеславную девчонку, в жёны. Я люблю Драко, и я буду с ним, пока могу, пока он этого хочет. Я не знаю, с чего ты решила, что я околдован, но это не так. Всё. Хватит. А, и ещё… ты очень мерзко поступила с Дином. Мне искренне жаль его.
Гарри хотел было уйти, но уже разрыдавшаяся Уизлетта (до которой, похоже, совершенно невозможно достучаться не физическими методами!) снова попыталась повиснуть у него на шее, потянувшись губами к его.
Драко не выдержал:
— Capitis dolores habe*!
Рыжая схватилась за голову и согнулась, хныча от боли. Гарри обернулся и усмехнулся. А потом прошёл мимо Драко за поворот коридора. Там спросил:
— Ты всё-таки не дождался меня?
Драко мрачно стянул мантию-невидимку.
— Более того, я пошёл за тобой в вашу безвкусную Гостиную.
Гарри улыбнулся.
— Мы выиграли, представляешь! Потрясающе! Они такие молодцы!
В ответ на свою радость он услышал только хмурое:
— Особенно Уизлетта.
Поттер удивлённо обернулся к Драко. И увидел на до боли знакомом лице недовольство, обиду и грусть. Ах он… Так значит этот умник решил… да что он вообще решил! Неужели эта сцена была вообще хоть сколько-нибудь двусмысленной, Гарри же…
Значит, ни капли доверия Гарри Поттеру, да? Значит, если… чтоб тебя!
Малфой осознал, что сделал, только тогда, когда на лице Гарри явственно проступили злость, обида, горечь, но ярче всего на него подействовали блеснувшие за стёклами очков яростные слёзы.
— Вот как? Значит, вот как? Ну и ладно, ну и пусть!
Гарри развернулся и рванул в свою Гостиную.
Драко обескураженно остался стоять посреди коридора. Ничего себе, Поттер взбесился. Конечно, Драко не понравилось, что он увидел. Неужели же он должен был просто улыбнуться на эту сцену?..
Малфой уселся возле стены и накрылся мантией-невидимкой.
«А если бы ты попал в такую ситуацию, что бы сделал Гарри?
Он бы убил эту девчонку, загородил тебя собой и долго спрашивал, всё ли с тобой хорошо и поливал ей голову ядом.
А что сделал ты? А ты просто обвинил Гарри в обмане и измене. Он никогда не давал повода, ведь Уизлетта действительно его бесит до чёртиков, а ты вдруг недоволен!
И ты опять ублюдок, Драко Малфой. Сколько ещё раз ты заставишь своего мальчика страдать? Почему он тебя холит, лелеет и носит на руках, а ты только обижаешь и оскорбляешь его?
Но ведь Гарри так мило улыбался в Гостиной, когда отлепил чёртову Джиневру от себя.
Может, чтобы не портить её отношения с остальными? Да, наверное, так…»
Драко вскочил.
Так, сейчас он пойдёт к Гарри, за Гарри, чтобы Гарри… Вперёд, в логово гриффиндорцев!
Ну, в последнее время оно в любом случае безопасней, чем логово слизеринцев.
На счастье Драко в Гостиную как раз возвращалась Уизлетта. Тяжко держащаяся за уже не ноющую голову («Додумалась Финиту применить, неужели», — устало-презрительно мелькнуло у Драко), потрёпанная, грустная, злая, обиженная и очень оскорблённая. Драко скользнул вслед за девчонкой сквозь портретный проём. В почему-то опустевшей Гостиной– осталось только человек десять – тут же наступила гробовая тишина.
Рыжая замерла.
— Где вечеринка? Чего вы все замолкли?
Из угла донёсся абсолютно спокойный голос – верней, пугающе спокойный голос:
— Действительно, чего? Веселимся, братцы кролики. Домогательство занятой девушки до чужого парня никого не должны волновать. Ведь ей можно всё, прекрасной принцессе Гриффиндора – Джиневре Уизли. Пойдём, поговорим, милая. И расстанемся уже, в конце-то концов.
Томас поднялся и с ласковой – слишком ласковой улыбкой для того, кто сейчас стал свидетелем крайне мерзкой сцены – улыбкой направился к своей девушке. Или уже своей бывшей девушке?
Тут вдруг поднялся Уизел.
— Не возражаешь, если я с вами?
Дин оглянулся:
— Возражаю. Потом пообщаетесь.
Но тут подала голос какая-то девчонка с тёмными волосами и выступающим подбородком:
— А мне тоже есть, что сказать рыжей мисс. Например, то, что многие из нас тоже хотят повиснуть на шее у Гарри Поттера и зацеловать до смерти. Только мы не опускаемся до столь беззастенчивой мерзости. Ты не умеешь отпускать, Уизли. Слабачка.
К огромному удивлению Малфоя Томас выслушал всё это с той же ласковой улыбкой. А потом спросил:
— Так что, все хотят завершить празднование победы некрасивым скандалом?
Кто-то фыркнул, что те, кто хочет, остался; а потом крепенький гриффиндорский загонщик вздохнул:
— По-моему веселье завершилось в тот момент, когда Гарри хотел поздравить нас, а его очень грубо заткнули.
Горестно вздохнув, другой загонщик подтвердил:
— Факт! Давайте хоть избавим Драко и Гарри от этой проблемы.
Дин благодарно кивнул и обернулся к своей – теперь уже точно БЫВШЕЙ –девушке.
Та стояла красная, под цвет убранства Гостиной. Багровый румянец омерзительно сливался с морковно-рыжими волосами, и Драко поморщился.
Вдруг Уизлетта срывающимся голосом взвизгнула:
— Да что с вами со всеми?! Хорёк, слизеринская гадюка, Пожиратель! Да как вы…
Её прервала Грейнджер, тихим голосом напомнив:
— Мне кажется, или Джастин считал так же? Помнится, он сейчас в тюрьме.
Глаза Уизлетты расширились, а крылья носа гневно затрепетали.
— И что? Я только хочу спасти Гарри…
— От чего? От счастья? — вокруг раздались саркастичные смешки.
— Да какое счастье может быть с хорь…
Рон хмыкнул:
— Можешь спросить у Гарри, но не думаю, что он расскажет тебе в подробностях. Я теперь сомневаюсь, что он вообще будет с тобой разговаривать. Сестрёнка, ты зашла слишком далеко.
Драко считал, что Рон абсолютно прав. В кои-то веки.
Тут снова заговорил Томас.
— Я понимаю, что мне далеко до Гарри. Я не знаменит, не столь красив, хуже его в учёбе… скучней, видимо. Но у меня тоже есть чувства и даже, представь себе, гордость. И мне противно, что моя девушка… бывшая девушка приставала к чужому парню из гипотетического желания помочь ему расстаться с любимым. Потому что теперь до жути неуверенный в себе Малфой начнёт ревновать его к каждому столбу…
На этом откровении перепуганный Драко, боясь услышать про себя ещё что-нибудь из этой же серии, взбежал по лестнице в спальню шестикурсников – благо, они находились там же, где и в их Подземельях.
Никто из сидящих в Гостиной не заметил, что дверь тихо скрипнула. Что странно, не заметил этого и Поттер.
Драко оглядел комнату с пятью кроватями и подошёл к той, у которой был опущен полог. В конце концов, остальные были свободны. Драко прислушался, но не уловил ни звука. Видимо, Заглушающее.
Он тут бросил на дверь спальни такое же Заглушающее, а в полог – невербальное Фините Инкантатем.
И тут же по спальне разнёсся сердитый, обиженный, возмущённый голос:
— …же сплю и вижу, как ему изменить! И Джинни вот прямо лучшая кандидатура! Да с чего он вообще взял, что мне его не хватает… ну да, в этом смысле не хватает, но не настолько, чтобы я не мог потерпеть! Всего-то пару месяцев, это же не смертельно!
— Приятно, что ты умеешь вычленять главное. — Гарри вообще-то не собирался мириться. Верней, собирался обижаться до последнего, не разговаривать с Драко, дуться и вредничать! Но у Драко, кажется, действительно был талант вычленять главное! Не то чтобы главным было то, что он дурак, упаси Господи. Но вряд ли Малфой смог бы найти другую столь же действенную фразу. Потому что Поттер вздохнул и поднял полог. — Лезь сюда, а то ещё сейчас парни придут – вот уж не хватало нам сурового Рона и вдохновлённого Симуса.
Драко с готовностью влез к Гарри на кровать. И тут же кинул Заглушающее на полог, объяснив это подозрительно поднявшему бровь Поттеру тем, что когда тот высунулся, его собственное Заглушающее разрушилось.
Малфой вздохнул поглубже и заговорил.
— Знаешь, я очень долго думал, что просто недостоин тебя. Верней, сначала я думал, что это ты меня не достоин, но через пару лет решил, что наоборот. Ведь ты – всеми любимый, добрый, честный, открытый… не буду сейчас перечислять все доводы, но, в общем, ты – чудо. — Гарри так не считал, разумеется, но ему не дали высказаться, приложив палец к губам. — Тихо. А я? Замкнутый, язвительный, жестокий сын Пожирателя. И тут ты вдруг говоришь, что любишь меня. Нет, я верю тебе, просто такой, как я…
— Неуверенный в себе, но целеустремлённый, яркий, независимый красавчик? Ты знаешь, что полгриффиндора стали твоими фанатами?
Драко даже не знал, таять ему от характеристики Поттера или каменеть от ужаса.
— Что?..
Гарри пожал плечами.
— Ну да. Например, одна из самых преданных – Вейн. Она постоянно рассказывает всем вокруг какой ты замечательный, какой красивый, какие у тебя глаза, губы… В общем, иногда мне хочется её придушить.
Драко нахмурился.
— Это не та, которая подсунула тебе шоколадные котелки с любовным зельем? Только что внизу она говорила, что половина девчонок, включая её саму, хочет зацеловать тебя до смерти, и придушить её хотел я.
Гарри усмехнулся.
— Понимаешь, у нас тут есть что-то типа фан-клуба нашей пары… — Он пожал плечами. — И Ромильда вроде как их глава.
Драко потёр ладонями глаза.
— О Мерлин, я кумир гриффиндорцев, спасите мою душу…
Гарри тихо рассмеялся.
— Это произошло сразу после той пламенной речи в Большом Зале, я просто не хотел тебя травмировать рассказом об этом. Но вообще-то они уже тогда шептались по углам о том, что за холодной маской Серебряного Принца скрывается пламенное сердце рыцаря.
Ужас и мольба на лице Драко заставила Гарри ехидно улыбнуться.
— Считай этот рассказ моей маленькой местью за то, как ты отреагировал на ситуацию с Джинни.
Драко постарался успокоиться и грустно улыбнулся.
— Прости. Правда, дело не в том, что я тебе не доверяю! Честно! Просто…
Гарри притянул его к себе, заставив оседлать колени. Драко как всегда оказался намного выше, но это ни одного из них не смущало.
Брови у Гарри были подняты домиком, а на губах была нежная улыбка.
— Драко, я люблю тебя. Ты самый лучший на свете. Забудь обо всех своих комплексах, страхах, неуверенностях… Мне никто кроме тебя не нужен. Не забывай об этом, милый. — Поттер провёл пальцами по светлым волосам Драко.
Тот долго-долго смотрел Гарри в глаза, неосознанно подаваясь за ласковой рукой, а потом уткнулся ему в плечо. И вскоре Поттер, нежно поглаживающий подрагивающую худую спину с остро выступающими лопатками, почувствовал, что… его плечу мокро?
— Драко… Солнце, ну что ты? Что не так? Что с тобой? Я что-то не то сказал? — переполошился он.
Малфой только покачал головой и всхлипнул.
— Я тоже люблю тебя Гарри. Я так тебя люблю…
Поттер улыбнулся и зарылся носом в мягкие светлые волосы, тоже еле сдерживая слёзы. Верней, сдерживая их только потому, что одновременно утешать друг друга было бы совсем неудобно. От обиды на Драко за дурацкую ревность уже не осталось ни крохи – просто это самое прекрасное создание на свете кошмарно неуверенно в себе, и уж за это Драко сложно винить. Скорей Гарри, раз уж у него не получилось убедить Драко ни в его превосходности, ни в любви Гарри.
Когда Драко выплакался, они с Гарри решили, что к чёрту всех, а спят они сегодня вместе, разделись и залезли под одеяло. Причём сначала долго сражались, кому достанется маленький кусок, потому, что обоим парням укрыться явно не хватало. В результате Драко раздражённо вздохнул, уложил голову Гарри к себе на грудь, заставил закинуть на себя руку и ногу и без проблем укутался.
— Ну вот, а то спорим… Тебе удобно?
Идиллически улыбающийся Гарри блаженно вздохнул:
— А то. Уверен, на такой подушке я смог бы заснуть даже на тонком стекле над пропастью.
Драко, слегка содрогнувшись от возникнувшей перед глазами картины, усмехнулся и обнял Гарри одной рукой за плечи, а другой сжал смуглую ладонь.
— Спи, мой рыцарь в сияющих доспехах.
Гарри фыркнул и поцеловал острую ключицу, такую соблазнительно тонкую.
— Конечно, милая принцесса. Всё, что Вы пожелаете…
Драко, у которого сердце сжималось от нежности и вины за своё сегодняшнее поведение, зарылся пальцами в тёмные волосы и прижался к макушке губами. Солнце, какой же ты светлый, добрый; ангел, за какие же заслуги небо подарило мне тебя, ненаглядный мой…
Гарри прижался щекой к твёрдым рёбрам, каждой клеточкой тела наслаждаясь горячим и сильным телом под собой. Яркий, самоотверженный, сияющий дракон, да зачем я тебе вообще нужен, несравненный мой…
Вдруг Гарри почувствовал нечто странное. Всё его существо заполнила такая щемящая нежность, что на глаза слёзы навернулись и понадобилось не меньше полминуты на то, чтобы заставить их отступить. Поттер даже испугался – это никак не могли быть его эмоции, ведь…
Драко неожиданно ощутил восторженное преклонение перед божественным созданием в его объятиях, но сразу вспомнил, что к Гарри он чувствует совсем не это. В таком случае, что же…
О!
Осознав происходящее, Драко успокаивающе переплёл пальцы с пальцами с дрожащими пальцами испуганного странностями Поттера.
— Тихо, мой хороший, сейчас всё поймёшь…
Гарри нервно облизнул губы, задев кончиком языка сияюще-белую кожу любимого, отчего Драко быстро втянул воздух.
Поттеру казалось, что все чувства, которые Драко испытывает к нему, читаются в его собственной душе. Он видел, насколько дорог Драко, как сильно нужен и до какой невероятной степени любим. И с каждой новой страницей этой потрясающей книги о любви к нему Малфоя он всё ярче горел в безумном огне страсти. И прогонял картинку, встававшую перед глазами: будто Драко держит в руках его сердце и шепчет все самые прекрасные слова признания, которые только можно было бы сказать.
Считая плавающие от нестерпимого наслаждения круги перед глазами, Гарри сладострастно застонал на вдохе.
— Дра… ахххх… Дракоооо… Что это… что… происходит?..
Взгляд на ненаглядного слизеринца, только ухудшил ситуацию. Полуприкрытые глаза, дрожащие губы и ресницы, до смерти соблазнительно мелькающий меж зубов кончик что-то беззвучно шепчущего языка…
Драко, будто снова вернувшись в незабвенные месяцы «недобрака по Фиделиусу», видел мысли Гарри и совершенно не мог теперь понять, как же он мог ревновать к кому бы то ни было? Ведь абсолютно ясно: кроме него самого Поттеру никто не нужен. Кроме него, самого обворожительного и восхитительного, сексуального и желанного, нежного и чудесного… самого-самого.
Когда Гарри уткнулся носом Драко в шею, жадно дыша им, все его эмоции слились в один сгусток ощущений, обрушившийся на Малфоя миллионом Круцио, несущих наслаждение. Это было настолько ошеломляюще, что Драко закричал, задыхаясь от разливающегося жидким азотом по венам кайфа.
Гарри сжал руку Драко в своей, а другой схватил за ягодицу, притягивая изящное хлёсткое тело к себе тесней и сходя с ума от малфоевского крика, буквально состоявшего из чистейшего удовольствия. Несколько секунд спустя, чувствуя, как вокруг них двоих спиралями свивается магия, Гарри во всю глотку зарычал от ощущения на пике куда выше Эвереста, пике экстаза. Он сжал в объятиях своего слизеринца так жёстко, что у того перехватило дыхание, но при этом даже мысли не появилось, чтоб отодвинуться от внезапно оказавшегося чудовищно сильным Поттера.
Через какое-то время, оказавшееся обоим юношам не просто веками, а несколькими вечностями, сплетёнными в тугой канат нескольких параллельных вселенных, кокон из аур влюблённых будто взорвался, плеснув первобытной магией желания на своих обладателей и обрушивая их в бездну сумасшедшей любви и бешеной необходимости друг в друге.
В этот миг они не почувствовали себя единым целым, упаси Мерлин, нет. Напротив, разница меж ними, то, что стало причиной притяжения, стало столь материальным, что даже падающий на голову кирпич показался бы лишь бледной тень по сравнению с чёткостью, яркостью, незамутнённостью и честностью этих образов.
Гарри медленно открыл глаза, зажмуренные до выступивших на ресницах слёз, и попытался вновь вернуться к этому всего лишь четырёхмерному миру, в котором они с Драко и другими людьми находились в обычное время. После миллионов измерений, даруемых магией, реальный мир казался плоским, картонным.
Вопреки ожиданиям, никакой усталости не чувствовалось. Напротив, Гарри готов был провести пару квиддичных матчей, а потом и погулять за раз с несколькими хагридовскими соплхвостами.
Драко громко сглотнул и Гарри глянул на своё нестоящее и будущее, свою жизнь и свою же смерть – от счастья, не иначе.
На обычно надменном лице Драко выражение неземного блаженства выглядело настолько неуместно, что Гарри хихикнул. Малфой удивлённо глянул на него и, ласково улыбнувшись, пригладил чёрные вихры.
— Помнится, я уже упоминал магический секс.
Гарри поднял брови.
— О. Ясно.
— Теперь понимаешь, почему волшебницы залетают гораздо реже? — фыркнул Драко, вновь с ужасом вспоминая о страшных рассказах про аборты и презервативы. — Когда ты можешь с магией прочувствовать столько, сколько мы сейчас, физическая близость не всегда и нужна.
Гарри хмыкнул.
— А что, разве этот магический секс не случается непроизвольно?
— Нуууу, — протянул Драко. — Скорее нет, чем да. В принципе погрузиться в него не так уж сложно. Тем более, если чувствовать свою ауру и ауру партнёра. Я вот тебя чувствую.
Гарри хмуро шмыгнул носом.
— А я тебя нет. Это из-за моей крови, да?
Но к его удивлению Драко покачал головой.
— Я уже говорил тебе, что ты чистокровный в первом поколении. Нет, это из-за воспитания. Ты спрятался в себе, и там, где у того же Уизела любопытство и пытливость, у тебя — скрытность и скромность. Если что, я без проблем могу инициировать… магический акт…
Хитрая улыбка Гарри вселила в Драко воодушевление. Похоже, это надо будет делать не так уж и редко!..
— Это хо-ро-шо. А теперь давай спать? Хоть я и стал каким-то сильно бодрым, но здоровый сон необходим.
Драко снова уложил лохматую голову Поттера к себе на грудь и обнял двумя руками его за плечи.
— Хорошо, солнце. Спокойной ночи.
— Приятных снов, милый.
Дружно фыркнув от таких обращений, парни устроились поудобней и отправились в царство Морфея.
Проснулся Драко от ощущения чужого взгляда. Прежде, чем открыть глаза, вспомнил, что он в гриффиндорской спальне, спит с Гарри, обнимая его и прижимая к себе спиной. Кажется, засыпали они немного в другой позе, но неважно.
Наверняка это Уизел на них пялится, кретин рыжий. Нет, чтобы идти… на завтрак там, например, просто оставить их наедине, в конце концов!
Драко недовольно нахмурился и распахнул глаза, укоризненно уставившись на…
Действительно, Уизел, сидящий на кровати напротив. Настолько мрачный, что, кажется, даже в комнате темней, чем надо. А рядом с ним примостился какой-то очень уж печальный Финниган.
— Привет, Малфой. Как спалось?
Драко зажмурил и снова распахнул глаза в попытке сфокусироваться на фигурах. И шёпотом, чтобы не разбудить своего собственного гриффиндорца, ответил:
— Чудно. А вам?
— Тоже неплохо. Через пятнадцать минут начинается завтрак, пора вставать. И тебе ещё в свои подземелья топать…
Тут раздался сонный голос Гарри.
— А там его поймает озверевший Снейп и надерёт уши – где ты был ночью. Доброе всем утро.
Он сел, высвобождаясь из объятий Малфоя и оставляя ему лишь ощущение холода и пустоты. Потерев кулаками глаза, надел очки и оглядел друзей.
— Вы чего такие хмурые с утра пораньше?
Рон индифферентно посмотрел в потолок и, скривившись, выдал:
— Надеюсь, вы тут ничего за заглушающими чарами не устраивали?
Гарри фыркнул и расхохотался. Чуть успокоившись, выдавил:
— Рон, помимо наличия у нас благоразумия, мы вообще-то одеты!
Тут уж фыркнул Симус:
— Вот уж точно не аргумент.
Несколько удивлённый Поттер обратился к нему:
— А ты-то чем недоволен?
Финниган задумался.
— Ну, если ничего не было, то всем доволен. Я-то думал, что пропустил восхитительное зрелище…
Мигом воцарилась тишина.
Гарри проговорил:
— Ч-что?
И схватился от испуга за руку ошеломлённого откровениями пугающего страшного ирландца Драко.
Симус вздохнул.
— Ну. Вы двое в прекрасной физической форме, так что ваше… сплетение выглядит наверняка просто прекрасно. И мне крайне жаль, что я такое пропустил.
Уже до боли вжавшийся в безмолвно лежащего Драко Гарри сильней сжал тонкую ладонь и тихо проговорил:
— Бежим в ванную.
В ответ донеслось глухое «Угу» и они сорвались с места, прячась в ванной комнате.
Возмущённый вскрик Финнигана был заглушён запертой Коллопортусом дверью.
Гарри с ужасом сглотнул.
— Хорошо, что мы вчера ничего такого не делали. А то как представлю, что Симус капает на нас слюнями, так плохо становится.
Драко застонал:
— Сжалься над моими нервами, не надо!.. Забудь про Финнигана, это был ночной кошмар, мы ничего не слышали…
Поттер тихо засмеялся и, притянув к себе Драко, идиллически чмокнул в щёку.
— Даааа, сумел наш милый ирландец нагнать на нас страху… Ну что, давай мыться. Позови что ли Добби, пусть быстренько твою мантию почистит.
* Получи головную боль! (ну как-то так)
26.06.2012 Глава 16. Как не винить себя и других
Остерегайтесь тех, кто хочет вменить вам чувство вины,
ибо они жаждут власти над вами.
Сергей Нежинский
Прощение врагов – прекрасный подвиг; но есть подвиг ещё более прекрасный,
ещё более человеческий – это понимание врагов,
потому что понимание – разом прощение, оправдание, примирение.
А. Герцен
Может, оно и не надо, чтобы весь мир любил тебя.
Но необходимо, чтоб кто-то один...
«Маппеты», Кермит
— Ну что, мой мальчик, сегодня мы отправимся за крестражем.
Гарри стоял рядом с насестом Фоукса и равнодушно отвечал «Да» на все возможные приказы директора, поглаживая прекрасную птицу и радуясь, что гордое создание прислоняется маленькой головкой к его щеке. Это дарило надежду, силу духа, ощущение магии…
Гарри вздохнул.
— Профессор, давайте возьмём с собой что-нибудь похожее на крестраж? Ну, оставим потом вместо него. Чтоб не так заметно было его отсутствие.
Дамблдор одобрительно кивнул и трансфигурировал одну из лимонных долек в медальон Слизерина, а сверху накинул Укрепляющие чары. Директор уже несколько месяцев не сверкал на своего подопечного глазами, выглядел осунувшимся и усталым. Гарри предполагал, что он ищет крестражи (которых больше не осталось) и, разумеется, найти не может.
Не так давно Поттер, наконец, смог обезоружить директора, и в тот момент их встречи действительно закончились, хотя Гарри не понимал, в чём смысл занятий, если он не закрепляет результат. У Драко, кажется, были какие-то догадки на эту тему, но он молчал в тряпочку с упёртостью партизана — хотя куда там, настоящего осла! — чем не раз злил и обижал Поттера.
Гарри снова вздохнул.
Шагая вслед за директором, он размышлял, когда же восхищение старым волшебником перешло в отстранённое уважение, практически лишённое чувств. Наверное, в тот миг, когда он узнал о крестраже в себе? Или когда Гермиона разложила по полочкам, кто такой Дамблдор и чего он хочет? Кто знает!
Вытерпев аппарацию и печалясь о мокрых ногах, Гарри усиленно занялся тем, что ужасался защите крестража.
Он, конечно, знал, что Том Реддл — псих. Но совершенно не ожидал увидеть того, что увидел.
Озеро инфери… Волдеморт просто монстр! То есть это-то, конечно, не новость. Но инфери – мёртвые люди, которые наверняка хотели быть погребёнными соответственно обрядам, чтобы попасть — куда там: на небо, в Нирвану, к Будде, в Вальгаллу… пень их знает, но они явно не собирались после смерти охранять кусок души сумасшедшего безносого ублюдка.
Да откуда у него вообще душа вдруг взялась?
Зелье в чаше не внушало никакого доверия. Даже Гарри было ясно, что свойства у него самые омерзительные из омерзительнейших – на то он и Реддл. Но, уже поклявшись выполнять всё, что бы ему ни приказали, Гарри склонялся к идее признания директору в том, что в этой чаше фальшивка. Но решив, что Дамблдор чёрта с два ему поверит, а легилиментативного контакта никак нельзя было допускать, Гарри вынужден был поить старого профессора ядом. Поттер страшно перепугался, когда директор вдруг словно маленький мальчик начал плакать и умолять кого-то незримого, скорей всего в своей собственной памяти, остановиться, обвинял себя и корил, желал погибнуть, не вынося такого гнёта вины…
Гарри, рванувшись за водой для погибающего профессора и познакомившись с чудовищной силой мертвецов, уже готов был смириться с тем, что сейчас пополнит армию охранников проклятой чаши, но вдруг директор очнулся и отогнал всех мертвецов огнём, о возможностях которого Поттер начисто забыл. Затем он вывел директора наружу и вложил всё своё страстное желание спасти старика, ещё одного доверившегося ему человека, в аппарацию.
Через несколько секунд бешеного кручения и бросания, они материализовались посреди ветреной улицы, и Гарри тут же понял, что всё удалось. Мысль, что до Хогвартса директор может и не дожить, подстегнула Гарри повести его к ближайшему трактиру — Кабаньей голове, который был буквально в десятке метров от места прибытия.
Гарри стучал в окно и кричал, что здесь умирает человек, чтобы вышли, помогли… но никого не было. Уже слабым голосом зовя кого-то, стуча бешено дрожащими от страха руками и дыша через раз, Гарри услышал хмурый грубый голос, донёсшийся откуда-то справа.
— Эй, Поттер, давай сюда.
Это оказался мужчина, до ужаса похожий на Дамблдора. Он очень мрачно взирал на них двоих и стоял рядом с приглашающе распахнутой дверью.
Гарри было не до подозрений и сомнений, он тут же ввёл еле стоящего на ногах директора внутрь. Старик пробормотал:
— Не надо, Аберфорт, пожалуйста…
И это было так похоже на то, что он говорил в пещере, что Поттер удивлённо посмотрел на него, а потом и на незнакомого мужчину. Тот указал на низкий диван, веля уложить директора и буркнул:
— Зови, давай, кого-нибудь из умников, Снейпа там…
Гарри тут же метнулся к камину и, бросив щепотку порошка из большой банки на полке, выпалил адрес профессора. Через несколько минут тот, наконец, появился из знакомого маленького коридорчика. Шипел он так яростно, как не умел, пожалуй, сам Волдеморт.
— Поттер, ты знаешь, сколько времени, какого чёрта ты поднимаешь такую панику, как будто где-то пожар!!!
— Профессор Дамблдор умирает, сэр! Пожалуйста, идите сюда!
Снейп тут же посерьёзнел и стребовал адрес.
Пока осматривал директора, бормотал что-то вроде «Сумасшедший старик, да ни в чём ты не был виноват, далось тебе это зелье, вот же захотелось ему потыкать свою совесть иглой…». Гарри ничего не понял, кроме того, что Дамблдор за что-то себя винит, а зелье разбудило воспоминания.
Тут ему на плечо легла тяжёлая рука.
— Идём, парень. Мы здесь только помешаем.
Директор проводил уводящего Поттера мужчину отчего-то отчаянно-тоскливым взглядом потухших голубых глаз.
Аберфорт увёл Гарри чуть ли не в другой конец дома, усадил возле ещё одного камина и вышел. А через несколько минут плюхнул на столик перед ним поднос с буханкой хлеба, сыром и бутылкой сливочного пива. Гарри только сейчас понял, насколько голоден и, обескуражено пробормотав «Спасибо», набросился на еду. Наевшись, он спросил:
— А кто Вы?
Устроившись рядом с камином и вытянув к нему ноги, мужчина безразлично ответил:
— Аберфорт Дамблдор, брат Альбуса. Не удивляюсь, что ты никогда обо мне не слышал. Я хозяин этого трактира.
— О.
Гарри помолчал. В его голове творился такой разброд, что даже голова Невилла по сравнению с этим посчиталась бы упорядоченной как зал Пророчеств. Видимо этим, да ещё и эмоциональным шоком можно было объяснить то, что Гарри взялся откровенничать вопреки своему обыкновению. Он потерянно и ровно говорил:
— Знаете, мы были в пещере. Там зелье… в общем, вызывало плохие воспоминания. Профессор его пил и умолял не трогать кого-то. Нескольких людей. Говорил, что он виноват, просил убить его. Умолял…
- Я… Нет, оно не легкое, — сказал Гарри. — Но я должен…
— Кому ты должен? Сейчас его откачают, вот пусть и заканчивает сам.
Гарри покачал головой.
— Нет. Это должен сделать именно я. И профессор в этом вовсе не виноват.
— Найдутся люди, которые сделают это за тебя мальчишка! Брось, беги!
— Я не могу! — с горечью воскликнул Гарри. О, как он хотел бы взять Драко под мышку и свалить хоть в Антарктиду! Да это было его самая заветная мечта, дня не проходило, чтоб он не представлял, как бы это было. Но ему надо убить Волдеморта. Ему, и никому другому. И чем дольше он тянет, тем больше погибнет людей. Вот вчера опять было нападение на маггловский квартал… — Я не могу сбежать. И не сбегу. Профессор знает, что делает, в конце концов, он даже заботится обо мне.
«Когда умалчивал про крестражи, про пророчество, ну да…»
Аберфорт зло бросил:
— Почему-то всем, о ком он заботится, от этого совсем не хорошо.
— Что Вы имеете в виду? — Гарри непонимающе смотрел на Аберфорта. Тот выглядел так, будто смотрел куда-то в себя, на давнее прошлое.
Потом поднял голову и указал на картину над камином.
— Это наша сестра, Ариана. Когда ей было шесть лет…
К концу рассказа Гарри хотел забыть обо всём, что услышал. Ему было противно и горько узнавать такое о Дамблдоре. Конечно, он уже давно не считал директора светлым добрым дедушкой, но такое…
Совсем не хотелось узнавать ТАКОЕ о том, кого уважал, ценил и в чём-то даже любил.
— А Альбус, наконец, получил свободу от больной сестры, свободу стать величайшим…
Гарри сглотнул мерзкий ком в горле и хрипло пробормотал:
— Он никогда уже не получил свободы. Сегодня… профессор кричал «Не тронь их, ударь в меня». Он ненавидит, нет, презирает себя. Мистер Дамблдор, ваш брат… ладно. Что я. Пойдемте, посмотрим, как они.
Гарри поднялся и направился к двери. Аберфорт спросил:
— Ты хочешь убить Сам-Знаешь-Кого?
Вздохнув, Гарри ответил:
— Да. Хочу или не хочу, это моё предназначение. Рано или поздно мы с ним сойдёмся и выживет только один.
Аберфорт фыркнул.
— Пророчество, да? Ох уж эти предсказательницы… особенно эта, стрекоза ваша.
Гарри обернулся:
— А что с ней? Однажды она сделала вполне правдивое предсказание.
Аберфорт откинул голову на спинку.
— Знаю. Похоже то, которое здесь, в моём трактире. Я услышал замогильный голос, которым все эти ненормальные вещают будущее. И поймал под дверью Снейпа. Он подслушивал, что там происходит и даже успел услышать часть пророчества. Вот так парень… парень?
Аберфорт обернулся и увидел, что Гарри застыл с белым лицом, остановившимися глазами глядя перед собой.
— Эй, что с тобой, Поттер?
Снейп слышал часть пророчества. Снейп тогда был слугой Волдеморта. Это Снейп рассказал Волдеморту начало пророчества. Это из-за него чокнутая змеюка вздумала убить Поттеров!
Это Снейп и Петтигрю виноваты в смерти его родителей!
Стой, Гарри, не кипятись. Ты же сам видел, что он чувствует к Лили, тогда, в конце лета, с камнем… Наверняка всё не так просто. К тому же Снейп, наверное, раскаивается…
Да плевать, что он там, пусть сдохнет!
Гарри сглотнул. В данный момент ему лучше побыть подальше от Снейпа и хорошенько остыть.
— Мистер Дамблдор, можно, я уйду через камин? Пожалуйста.
— Да вперёд.
Гарри шагнул в камин и тихо, но чётко проговорил «Гриммо, 12»
Сириус сидел в гостиной, пустым взглядом уставившись в камин, когда вдруг там появился Гарри. Мужчина, не показав шока от появления крестника, тут же ожил и, разулыбавшись, метнулся к крестнику.
— Гарри, здравствуй! Э… Что с тобой?
Гарри, не находя в себе силы стоять, ходить… да жить, почти упал на крёстного, всхлипывая в костлявое плечо.
— Снейп… Рассказал Пророчество… Я не знал…
— Он признался?
Гарри, решив не заострять внимание на том, что Сириус-то всё знал, помотал головой.
— Я узнал от… Аберфорта… брата Дамблдора…
Сириус печально вздохнул и, попятившись, уселся на диван, примостив рядом крестника и не выпуская из объятий.
— Я надеялся, он сам тебе скажет. Слушай, он не знал, что это Поттеры. А когда узнал, продался в рабство Дамблдору, чтобы спасти Лили. Не вини его. Всё равно сильней, чем он сам себя винит, не сможешь.
Юноша в его руках потихоньку успокаивался.
— Да что ж за день-то такой! Сначала про Дамблдора, теперь про Снейпа… не хочу всё это знать. Сириус, я не хочу…
Через несколько минут Гарри уснул. Сириус покачивал его в своих руках, прислушиваясь к прерывистому дыханию, в котором ещё улавливались тихие сухие всхлипы. Он даже представить себе не мог, что же чувствует сейчас Гарри. Если бы малыш узнал об этом год назад, ему было бы просто. Есть мерзкий профессор зельеварения, ублюдок, которого бесят все Поттеры и который бесит Гарри. Пророчество просто стало бы ещё одним весомым камнем в стену ненависти между ними. Но теперь ведь всё иначе. Во-первых, Гари знает о чувствах Снейпа к его матери. Знает, насколько сильно тот любил Лили. Во-вторых, он уже общался с самим Снейпом и начал его уважать и ценить. Сложно опять начать ненавидеть того, к кому обрёл доверие, и кто внезапно как будто повернулся к тебе другой стороной своей личности. Ну и нельзя откидывать в сторону третий фактор — Драко. Ведь он просто обожает своего почти-дядюшку, и Гарри прекрасно знает об этом. И теперь разрывается между двумя «личностями» Северуса Снейпа. На первый взгляд — сальная мышь подземелий, проклятый Пожиратель, виноватый в смерти родителей Гарри. Но стоит хотя бы чуть-чуть внимательней приглядеться — ответственный, надёжный человек, любивший больше своей жизни Лили (даже до сих пор) и души не чаявший в Драко.
Эх, Гарри, вот и ты взрослеешь. Теперь тебе чаще придётся смотреть на людей с нескольких точек зрения. Джеймса, к сожалению, ты так уже видел, хотя видит Мерлин — Сириус не хотел бы, что бы его крестник знал о тех мерзостях, что творили Мародёры. Дамблдора Гарри тоже уже рассмотрел. Теперь вот Снейп…
Сириус достал палочку и тихо прошептал:
— Легилименс. — Через пару минут он опустил палочку и шепнул. — Прости, но пусть Снейп сам тебе об этом расскажет. Это дело лишь вас двоих, Аберфорт не знал, во что вмешался.
Сириус прижался губами ко лбу крестника.
— Гарри, Гарри…
Незадолго до отбоя Драко, белый как мел, растрёпанный и перепуганный прибежал к Снейпу:
— Северус, где Гарри?! Дамблдор его после занятий увёл, но он-то у себя в кабинете, а Гарри до сих пор нет в замке, мы проверили по Карте! И в Выручай-комнате тоже нет!
Профессор хмуро прошагал к камину и вызвал Гриммо-12.
— Эй, Блэк.
Тот мгновенно появился в рамке, прижимая палец к губам. Потом прошептал Заглушающее, глядя куда-то назад.
— Всё, можешь говорить. Чего тебе?
— Значит, Поттер всё-таки у тебя?
Сириус вздохнул.
— У меня. Аберфорт рассказал ему, кого поймал за подслушиванием двадцать лет назад и он пришёл ко мне весь в слезах.
Снейп побелел.
— Нет… Я хотел…
Сириус махнул рукой.
— Я знаю. Поэтому… надеюсь, он мне простит небольшую правку памяти. Только поторопись, Снейп. Не думаю, что у Гарри долго продержится эта блокировка. С его-то мощью…
Снейп только сжал губы.
— Ладно. Постараюсь.
И отключился.
— Поттер у своего блохастого крёстного.
Драко подозрительно нахмурился на почти испуганный вид Северуса.
— О чём вы говорили?
Снейп тяжело покачал головой.
— Может, потом узнаешь от Гарри. Всё, иди.
Драко понял, что ему ничего не скажут и, вздохнув, удалился.
Снейп осел на диван.
Рано или поздно это должно было случиться — в конце концов, он и сам собирался рассказать Поттеру о том, кто именно донёс о пророчестве Волдеморту.
Он просто никак не мог собраться. При ближайшем рассмотрении Поттер оказался умён и остроумен, когда не зол. И в один момент Северус внезапно осознал, что у него с Поттером установились странные отношения: язвительные, порой скандальные и яростные, но, тем не менее, они оказались ценны для зельевара. Ведь Гарри был сыном Лили.
И в нём с каждым днём обнаруживалось всё больше от матери и всё меньше от отца. Когда мальчишка захотел понять Северуса, он его понял. С одной стороны это напрягало, потому что в знакомых зелёных глазах слишком часто мелькала жалость, так больно бившая Северуса в школьные годы. А с другой, это было ценно.
В детстве часто бывало, что Северус говорил туманные фразы, из тех, которые сложно понять, если не знаешь человека очень хорошо. Лили понимала его далеко не всегда и это тоже очень печалило. Её же сын читал не просто между строк, но ещё и поверх и из-под них. Иногда он видел Северуса насквозь, и тот исподволь радовался, что наконец-то может поделиться, может высказаться, может… да, пожаловаться, чёрт возьми! И всё это не теряя гордости. Только благодаря тому, что Поттер понимает его без слов.
Но сегодня, наконец, придётся прибегнуть к душещипательным признаниям, а то ты слишком разбаловался. Потому что Поттер совсем не будет настроен на то, чтобы понять Снейпа, скорей, на то, чтобы его придушить.
Северус ещё раз тяжело вздохнул.
«Господи, дай мне сил…»
Гарри проснулся в каком-то странном настроении. Ему казалось, что перед тем, как уснуть, он долго плакал и жаловался, но при этом совершенно не мог вспомнить, когда это было и было ли вообще.
Недоумённо хмыкнув, он сел и потянулся.
Напротив в кресле спал Сириус, очевидно, всю ночь просидевший рядом с крестником.
Гарри почувствовал, что заливается краской от стыда. И чего он так расклеился из-за рассказа о сестре Дамблдоров, что аж к крёстному пришёл… Ну молодец!
Он мягко левитировал Сириуса на освободившийся диван, и увидел клочок пергамента, на котором Сириус написал, чтобы Гарри шёл к Снейпу.
Потом вдруг почувствовал, что по бедру бьёт что-то тяжёлое. Сунул руку в карман мантии и выудил медальон.
«Хм, даже близко не похож на оригинал»
Он открыл его и увидел записку от Регулуса — ну да, конечно. Так, ладно, записку — Дамблдору, а медальон…
Гарри подошёл к каморке Кричера и постучался. Дверь тут же распахнулась, и на пороге возник старый эльф.
Поттер прошептал:
— Здравствуй, Кричер. Там Сириус спит, давай не будем его будить… Вот, смотри. — Он протянул медальон домовику. — Это принадлежало Регулусу. Я отдаю это тебе, потому что ты хорошо поработал над тем крестражем и сохранил его до тех пор, пока мы не смогли его уничтожить. Ты молодец.
«Даааа, кажется, это я переборщил», — обескураженно подумал Гарри, когда Кричер в обнимку с медальоном скатился ему под ноги и начал поливать пол слезами.
Минут пятнадцать ушло на то, чтобы успокоить расчувствовавшегося домовика, уже несколько месяцев называвшего Гарри не иначе как «мистер Поттер-Салазар, сэр». Наличие «Салазара» он объяснял поттеровской змееустостью, это ведь дар только потомков Слизерина. А Гарри втайне (хотя Сириус ехидно подметил это) наслаждался таким именованием — в конце концов, Слизерин — основатель Хогвартса, один из величайших волшебников.
Запихав счастливого до истерики домовика в его коморку, Гарри вернулся в гостиную. Там черкнул пару строк Сириусу и ушёл через камин к Снейпу.
Снейп с пустым взглядом сидел в кресле напротив камина.
Это остро напомнило Гарри то, каким он вчера увидел Сириуса.
Два одиноких мужчины, живущих лишь от прихода до ухода детей… Сириусу даже хуже.
— Профессор? Добрый вечер.
Снейп будто очнулся. Он поднял хмурый взгляд на Гарри и как-то обречённо вздохнул. Потом кивнул на кресло напротив.
— Уже почти утро. Сядь. Пожалуйста. Мне надо кое-что тебе рассказать.
Удивлённый столь радикальной сменой манеры общения Гарри плюхнулся на предложенное место.
Снейп серьёзно смотрел на юношу напротив.
— Скажи, Поттер. Если я у тебя на глазах убью директора, что ты сделаешь?
Гарри, ошарашено распахнув глаза, прохрипел:
— Что-что?..
В лучших своих традициях Снейп закатил глаза, безмолвно говоря «За что мне достался этот осёл». Поттер такой Поттер. Северусу даже полегчало.
— Если ты будешь свидетелем тому, что я убью Альбуса Дамблдора, что ты сделаешь?
Гарри нахмурился. Вряд ли профессор просто так завёл бы такой разговор. Значит, что-то важное…
— Я бы догнал вас и узнал, что это значит.
— А что насчёт засадить меня за решётку?
Глубоко вздохнув, Гарри закрыл глаза и постарался представить себе эту ситуацию.
Вот Снейп убивает беззащитного Дамблдора (потому что если директор будет защищаться, то чёрта с два Снейп его тронет), убегает, Гарри бежит за ним.
— Нет, никаких решёток. Наоборот, я постарался бы Вас защитить. Например, сказать, что это был приказ профессора Дамблдора или же что Вы избавили его от мучительной смерти из-за долговременного проклятья… я верю Вам. И мне… порой мне даже интересно с Вами. Когда Вы не очень усердно опускаете меня ниже плинтуса.
Гарри растянул губы в хмурой ухмылке.
Снейп смотрел на него тяжёлым многообещающим взглядом. Насколько Гарри знал, такое выражение появлялось у профессора, когда он смущался. Потом Северус глубоко вздохнул.
— Знаешь ли ты, где и когда было прочитано Пророчество?
Настороженно кивнув, Гарри ответил:
— В «Кабаньей голове», осенью1980 года.
— Именно. А когда я перешёл на светлую сторону?
Почесавший в затылке герой хмыкнул:
— Осенью восемьдесят первого?
— Да. А почему?
Тяжело вздохнувший Гарри решил, что раз уж Снейпа потянуло на откровенность, то и он не будет ничего утаивать.
— Потому что Волдеморт решил, что ребёнок из Пророчества — сын Лили Эванс.
Зельевар смотрел не столь на Гарри, сколь в себя, в свои воспоминания.
Поттер уже ожидал скандала и шипения в сторону Сириуса, Драко, Нарциссы и так далее, но не дождался — к своему удивлению и страху. Страх потому, что если Снейп не плюётся ядом, значит, разговор будет очень серьёзным. Крайне.
— Да. Именно так. Дело в том, что ту часть Пророчества, в которой говорится о том, кто будет рождён на исходе седьмого месяца, он узнал от меня.
Глаза Гарри расширились.
Значит, значит…
Тут Гарри понял, что он где-то это уже слышал… Верней, не слышал, а к таким выводам уже точно приходил.
А… Ну да, точно, вчера. Аберфорт сказал. А Сириус подтёр своему крестнику память. Он прав… и почему-то даже ругаться на него за это не хочется.
Вдруг Поттер заметил, что профессор смотрит на самом деле не на него, а чуть правее, и подавил жгучее желание обернуться, чтобы посмотреть назад. Но быстро понял, что Снейп смотрит не «на что-то», а «лишь бы не на кого-то». Для профессора, который всегда смотрел в глаза, это было настолько странно, что…
Вдруг Гарри озарило.
А Снейп-то боится! И вовсе не того, что Поттеру вздумается засадить его в Азкабан. Он боится, что Гарри сейчас встанет и свалит к чёртовой матери, что больше никогда…
Гарри помотал головой. Честно, насколько проще было раньше, когда он не понимал Снейпа, не видел его (фантастика, но факт) насквозь.
Тут Поттеру вспомнилось, каким его встретил профессор пять минут назад, когда он вышел из камина — с пустым взглядом, потерянным, одиноким и совершенно отсутствующим.
Надо просто успокоить Снейпа. В конце концов, в последнее время между ними установились какие-то странные, дружески-скандалистские отношения… зятя-тестя? Ну, как-то так. Гарри вдруг показался таким милым этот испуг профессора. Именно так чувствовал себя Гарри, когда ему не приходило ни одного письма от друзей в каникулы между первым курсом и вторым. Будто ты никому не нужен.
— Нет, профессор, я не хочу Вас убить. Я не смогу ненавидеть Вас сильней, чем ненавидите себя Вы сами. Это мне Сириус вчера сказал и, боюсь, это правда. И моя ненависть к Вам не изменит того, что мои родители мертвы. К тому же они всегда со мной, в моей душе. И Вас я из туманной мести за то, за что Вы и сами себя казните, не могу и не хочу корить. Вот.
Гарри нервно сжал ладони между коленями. Ему казалось, что Снейп его сейчас просто выставит его за такую наглость. В конце концов, откровенность откровенностью, но в душу-то не лезь. До этого они умудрялись общаться туманными фразами, понятными только им двоим и оставляющими тёплое чувства понимания тебя другим человеком, но вот так открыто они говорили впервые.
Снейп не выставил. Он вздохнул и единственное, что сказал:
— Неужели, у твоего блохастого крёстного появилась чуткость? Наверное, Хагрид сегодня хоронит Грохха.
Гарри тихо засмеялся.
— Вы почти угадали, профессор. Грохх — не Грохх, а позавчера умер Арагог. Я пробрался ночью к Хагриду втайне ото всех, чтобы помочь с похоронами.
Снейп снова вздохнул. Гарри отстранённо подумал, что это редкое зрелище — тяжело вздыхающий профессор.
— Хагрид часто водил меня к нему за ядом, шерстью и всяким таким. А на фоне своего потомства Арагог выглядел ангелом. Жаль, я не смог тоже с ним проститься.
Гарри понимающе кивнул. Потом повёл плечом:
— Честно говоря, ничего особенного в этом не было. Хагрид плакал, а я стоял рядом и пытался его успокоить. Мда. Ммм, профессор, так как, мы разобрались с Вашей совестью и моими провалами в памяти?
Северусу сначала привычно захотелось воткнуть маленького наглеца в котёл с тем самым ядом, который недавно заказал Тёмный Лорд… Но он взял себя в руки и лишь повёл бровью.
— Пожалуй. Только не вздумай считать это позволением хамить.
Гарри шмыгнул носом.
— Хорошо-хорошо, простите. Профессор, я, наверное, пойду? А то у нас Трансфигурация первая…
— Идите, Поттер.
С меланхоличной и ностальгической грустью отметив снова вернувшееся «Вы, Поттер», Гарри поднялся, распрощался с зельеваром и ушёл в башню.
Верней, пошёл к башне, а потом передумал и развернулся к слизеринской Гостиной.
Шепнув пароль и радуясь, что у слизеринцев не разумный портрет, который удивился бы звучащему из ниоткуда голосу и чёрта с два бы впустил, а «автоматическая» стена, Гарри скользнул внутрь.
Бесшумно поднявшись по ступеням к спальне шестикурсников, он открыл дверь. К счастью, Поттер уже ночевал пару раз в спальне слизеринцев, так что знал, на какой Драко спит кровати и какие ставит чары. Снять их заняло от силы пару минут. Налюбовавшись своим перепуганным, взволнованным ангелом, Гарри быстро свернул валяющуюся на коленях любимого Карту Мародёров, подлез к Малфою под бок и замер в испуганном ожидании, что тот проснётся. Но не дождался.
Взволнованно нахмурившись на беспробудность обычно чутко спящего Драко, Гарри кинул в него Диагностическое.
«Ого, Сонное зелье! Видимо, не желал засыпать, пока не увидит меня, вот же. Вряд ли Драко выпил бы что-то из рук врага… Блейз? Но кто тогда наложил заклинания на полог?»
Тут Гарри почувствовал запах сливочных помадок и увидел парочку рядом с отложенным свитом карты. А, ну конечно, Драко же от них без ума. Захомячился под пологом, открыл Карту Мародёров и взялся за помадки, любезно предложенные Блейзом, чтобы не так сильно волновался.
«Какой Забини молодец! Надо будет его отблагодарить»
Поверх стандартной защиты Драко Гарри бросил Заглушающее и, крепко обняв ненаглядного слизеринского принца, погрузился в сон.
Драко проснулся от кем-то настроенных Будильных чар. Сам он никогда эти чары не ставил — биологические часы (как их сложно и непонятно называл Гарри) у него работали лучше часов механических. Значит, Чары навесил кто-то другой.
Кто бы?
Во рту почему-то был характерный для Сонного зелья привкус перепрелой мяты. Но Драко ведь уже сто лет не пил Сонное зелье, с тех самых пор, как увидел изуродованную абриджевским пыточным инструментом смуглую руку.
Сонное зелье.
Тогда зачем?
Гарри! Он же ушёл с Дамблдором, и так и не вернулся!
От того, чтобы мгновенно взвиться и прикончить Блейза за отравленные сливочные помадки, Драко удержало ощущение обнимающих его за талию крепких рук.
Это ещё что за новости? Но ведь на нём самом, да и на пологе сильнейшие чары, о которых может знать только…
О.
Драко с нежностью скосил глаза на крепкие предплечья и увидел на запястье знакомые часы, подаренные Поттеру Блейзом. Гарри с удивлением и некоторой обидой признался, что Забини попал в самую точку, подобрав часы просто идеально под вкус Поттера.
«Хм, через час завтрак»
Как бы ему ни хотелось оставить Гарри в своей постели навсегда, Драко понимал, что если его избранного увидит кто-нибудь из слизеринцев… в общем, даже со всей защитой им обоим не поздоровится.
Тот забормотал что-то невнятное. Он каждый раз так просыпался, чем невероятно умилял партнёра. Чуть ли не до слёз умилял.
— Давай-давай, просыпайся, чудик гриффиндорский, — охладил язвительностью разгоравшийся в своей душе огонёк страсти Драко. Он постепенно брал себя в руки, преодолевая щенячий восторг.
— Не ворчи… — Фыркнул Гарри в затылок Драко, опаляя горячим дыханием и прижимая обеими руками к себе покрепче. В следующий миг Драко почувствовал меж своих ягодиц твёрдую возбуждённую плоть, и самого его ещё сильней раздразнил игривый шёпот. — Буди меня.
Драко закатил глаза.
— Ты ко мне только за этим пришёл?
Поттер засмеялся и отпустил своего парня.
— Нет, конечно, забудь. Извини, что заставил вчера волноваться. Просто… там проблемка вышла с призраками прошлого.
На серьёзный вопрос в светло-голубых глазах Гарри повёл плечом:
— Как-нибудь расскажу, честное слово. Но не сейчас. Потому что сейчас я иду в свою спальню…
Он сел, потянулся и нащупал мантию-невидимку.
Огладив жадным взглядом бесстыдно и непроизвольно-соблазнительно изогнувшееся тело, Драко быстро облизнулся, сглотнул слюну и поднял бровь:
— Ну-ка стой. — Он опёр своего личного гриффиндорца на спинку кровати. — Уйдёшь не раньше, чем мы оба успокоимся, — и дразняще-легко провёл ладонью по поттеровскому члену. Гарри рвано вздохнул и криво улыбнулся.
— Ладно. — Потом резко притянул к себе Драко и обхватил рукой его каменную эрекцию. Малфой уткнулся лбом в шею Гарри и провёл языком вдоль бьющейся венки. — Но не я один.
Драко усмехнулся и отстранился. Ну нет. Сегодня (как и почти всегда) всё будет так, как захочется ему. А ему хочется поиграть.
— Что ж. Тогда сиди здесь. А я сяду вот тут… — Он отполз на другой конец кровати и устроился напротив Гарри так, что между их согнутыми ногами был почти метр. Стянув с себя мантию с бельём и пошире разведя ноги, Драко медленно и изящно провёл кольцом из двух пальцев от основания своего члена к самому кончику, наблюдая за лицом Гарри.
У того на лице было такое голодное выражение, будто он хотел наброситься на Драко, наплевав на его условия, и отлюбить так, чтоб он ещё долго не мог встать с постели. Хотя почему же будто?
Оглаживая эрекцию одной рукой, другой Драко скользнул за яички и начал осторожно и будто пугливо кружить пальцем вокруг своего входа, с наслаждением наблюдая, как у Гарри расширяются зрачки и играют желваки.
— Драко… — хриплый голос пронзил Драко разрядом удовольствия от ощущения неимоверной власти над сильным и несгибаемым героем Поттером. — Если ты не прекратишь, я просто отымею тебя. Ты просил, и я сдерживаюсь, но я же не железный, прошу тебя. Не дразни меня, не надо… Или просто возьми меня уже.
Теперь уже судорожно сглотнул Драко. Любить Гарри, скользить в его горячем теле, наслаждаться стонами и нежно обхватывающим жаром…
— Ладно, понял. Иди сюда, давай просто отдрочим друг другу.
Гарри поднял почти чёрные из-за страстно расширившихся зрачков глаза с тонким зелёным ободком вокруг них.
— Ну неет… Раздвигай ноги шире.
И скользнул к нему. Драко некуда было деваться: Поттер отчего-то очень любил делать и минет, и… как его, римминг. Не то чтобы Драко был против, но ему хотелось бы чаще быть в этом плане сверху.
Ладно, раз уж ему так хочется.
Драко вздохнул и перехватил руки Гарри на полпути к своей груди. Тот удивлённо поднял глаза.
— А? Но как…
— Пусть так, пожалуйста.
Гарри пожал плечами и, переплетя их пальцы, почти целиком взял член в рот Драко и тут же сглотнул.
— Ахххгрх… Гарри…
Контраст жёсткого, неудержимого скольжения кольца холодных губ и щекотно-нежных касаний языка выносил мозг. Некоторое время спустя Поттер тронул острым языком маленькое отверстие на кончике головки, размазывая капельки смазки, и отстранился, любуясь проделанной работой. Драко, сжимая пальцы чуть ли не до хруста костей, почти взвыл:
— Чёрт тебя дери, Поттер! Ну же, давай, ну… пожалуйста!
Медленно проведя кончиком языка от основания к головке, Гарри снова плотно обхватил ствол губами, прижимая его языком к нёбу. Драко задыхался, чувствуя, что совсем немного, совсем чуть-чуть…
И тут его ускользающее сознание отметило, что Гарри ласково, трогательно и очень-очень нежно поглаживает большими пальцами тыльные стороны его ладоней.
Это стало последней каплей, и Драко кончил.
Гарри закашлялся, отстранился и облизнулся. А потом поднёс руки Драко к своим губам и трепетно, благоговейно поцеловал каждую костяшку худощавых кистей. Глядя, как Поттер целует ему руки с видом блаженного, прикасающегося к святыне, Драко на полном серьёзе опасался, что сейчас просто разрыдается от такой бессовестной поттеровской нежности. Прижав голову Гарри к своей груди, он шепнул в аккуратно ухо:
— А теперь моя очередь. Ложись…
Поттер, на последок прижавшись губами к острым рёбрам любимого, с готовностью плюхнулся на спину, чуть подпрыгнув на пружинах матраса. Драко усмехнулся.
- Трахаться, конечно, не будем, но кое-что немного новенькое попробуем…
В конце концов, не зря же он, хмурясь и недоверчиво морщась, читал руководства для гомосексуалистов, заботливо подаренные на Рождество Блейзом. Вроде как в шутку, но ведь все знают, что в каждой шутке есть доля правды.
Так вот выпуклость на стенках ануса со стороны живота, вроде как дарящая неземное наслаждение, которую брошюры дружно называли простатой, можно было ласкать в конце концов и пальцем. И уж малфоевская-то невинность от этого не пострадает.
Разумеется, Малфой и сам не мог точно объяснить, почему за неё цепляется, но почему-то казалось, что так надо. И отец, и мать, и воспитание, и традиции… Да и просто мироощущение — он всё ещё чувствовал себя мальчишкой, не готовым к взрослым отношениям. А он к полноценному сексу относился куда серьёзней, чем Гарри, что было, несомненно, странно.
Гладя Поттера по животу, бокам, груди, нарочно задевая соски, Драко припоминал нужные заклинания. Потом улыбнулся и склонился к Гарри за поцелуем. Насладившись медленными, ленивыми ласками губ и скольжением языков, он сдвинулся к смуглой шее, оставляя несколько засосов. У их парочки ни разу не было так, чтобы оба уходили без этих меток. По Хогвартсу даже шутки уже пошли на эту тему. Некоторые особенно остроумные клоуны даже придумали что-то вроде «предсказаний» по количеству засосов у Гарри на шее.
Конечно, светить этими метками на всю школу было крайне неприлично, и парни старались маскировать засосы чарами… но ведь косметические чары снимаются простой Финитой. С тех пор, как кто-то из хогвартсцев догадался об этом, на каждом завтраке какой-нибудь умник обязательно направлял на Гарри палочку, шепча заклинание отмены. С Драко это, конечно, не прокатывало — защита есть защита.
Ущипнув губами коричневый сосок и сорвав тем самым с поттеровских губ резкий вздох, Драко укусил любимого за острое ребро. Услышав тихое хихиканье, улыбнулся и ответил проникновением языка в аккуратную ямку пупка. Судя по судорожному всхлипу, Поттеру тут же расхотелось смеяться. Ну да, как же это… эрогенная зона. Драко кажется, что он может перечислить все, какие они есть на теле партнёра. Ехидно ухмыляясь и почти невесомо поглаживая член партнёра, Малфой взял палочку, шепнул Очищающее, а потом набросил на свои пальцы Смазывающее.
Разумеется, Драко прекрасно знал, что Гарри терпеть не может щекотки, мягких касаний и тому подобного — ему пожёстче подавай. Поэтому сейчас Поттер сердито взрыкнул, вскидывая бёрда и толкаясь в еле сжатый кулак Драко. Ухмыляясь, слизеринец шепнул:
— Ну до чего же ты нетерпеливый. Что ж, ладно.
Он медленно начал вбирать в рот член Гарри, одновременно с этим касаясь средним пальцем его ануса, кружа вокруг и расслабляя. Черноволосая голова удивлённо поднялась, и Поттер пронзил любовника удивлённым взглядом зелёных глаз. Малфой поднял голову и обнадеживающе улыбнулся:
— Поверь мне.
Гарри, впечатлённый немного безбашенным и счастливым видом любимого, пожал плечами, откинулся и сильней раздвинул ноги, чуть приподнимая ягодицы над одеялом. Драко оценил глубину доверчивости партнёра вместе с открывшимся видом и почти грубо сжал основание поттеровского члена, чтобы чувствительный гриффиндорец раньше времени не кончил. А то такой облом будет…
И тут же проник кончиком пальца сквозь плотно сжатое колечко мышц, оглаживая нежные стенки прохода.
Судя по звукам, Поттеру кто-то резко перекрыл воздух. Наслаждаясь столь бурной реакцией, Драко двинул пальцем дальше, гадая, долго ли будет искать эту самую простату.
Оказалось, нет. Выпуклость была там, где и обещали книги. Когда Драко с силой провёл по ней подушечкой пальца, Гарри сладострастно и шокировано вздохнул, широко распахнув глаза. Через полминуты массирования этого сладкого местечка Поттер уже исступлённо постанывал, подаваясь бёдрами к Драко, насаживаясь на палец, хныкая и умоляя дать ему кончить.
Восхищённый такой чувственной, прекрасной, очаровательной, возбуждающей… ТАКОЙ реакцией, Малфой начал сомневаться, а нужна ли ему к фоморам эта девственность, если он упускает такое.
Тут Поттер застонал особенно громко и выгнулся всем телом.
Вау. Впечатлённый картиной, поистине достойной величайших полотен этого мира, ярчайшим изображением чистого желания и страсти, чистейшим сгустком кайфа и любви, Драко, наконец, разжал пальцы и вобрал член Гарри в рот. Хватило нескольких секунд, чтобы ему в горло выплеснулась густая струя знакомо-горьковатой спермы.
Гарри лежал, всё ещё вцепившись пальцами в покрывало, и тяжело прерывисто дышал. Потом притянул Малфоя к себе и прижался губами к его. Видимо, сил на настоящий поцелуй не было, потому что он просто слегка раскрывал рот навстречу гибкому малфоевскому языку. Потом оторвался и невнятно пробормотал:
— Это было что-то. Я чувствую себя нимфоманкой — хочу ещё и ещё, ещё и ещё… Хотя нет. Теперь… теперь я хочу почувствовать внутри себя твой член, Драко Малфой. Как же я хочу…
И потёрся своей щекой о малфоевскую. Драко блаженно улыбнулся.
Ну разве он мог подумать, предположить, что с Поттером будет вот ТАК. Так ярко, так нежно, так горячо и так тепло, так защищённо и заботливо, так…
Так.
Никогда. Встречаться с Гарри оказалось в миллион раз восхитительней, чем он представлял. Узнавая это чудо с каждым днём всё лучше, Драко удивлялся, как ему могло настолько повезти, что идеальный герой влюбился именно в него.
Он прижал к себе Гарри, с наслаждением зарываясь носом в остро пахнущие потом волосы, и прошептал:
— Люблю тебя, Гарри, солнце, как же я тебя люблю…
Возвращаясь в Гриффиндорскую башню, Гарри неспешно размышлял о произошедшем. С одной стороны то, что у него в заднице побывал аристократический палец Драко, вознеся на вершины блаженства, ничего не изменило. С другой же стороны нежные мышцы ануса приятно зудели от сладкого дискомфорта, когда Гарри шёл, и почему-то ему казалось, что он впервые познал, что такое секс, и из этого следовало странное ощущение своей распутности. Почему-то до этого утра, что бы они с Драко не вытворяли, ничего такого Гарри не чувствовал.
Так странно.
«Надеюсь, Драко не вздумает, вдохновясь моей реакцией, экспериментировать в одиночку»
О чёрт, а ведь может. Один, без Гарри… Ну нет.
«Хоть Непреложный обет с него возьму, но чёрта с два позволю не при мне пробовать!»
Когда Гарри пришёл в свою спальню, он был уверен, что все поголовно парни заметят его окосевший от кайфа взгляд и по-особенному красные уши. Не заметил никто.
Друзья спустились в Большой Зал на завтрак, и там Гарри рассказал Рону с Гермионой о том, что произошло с крестражем прошлой ночью, не утаив и про сестру Дамблдора.
Только решил, что откровения Снейпа он обязан оставить при себе. Ему казалось, что это уж точно не для чужих ушей. Гарри даже не был уверен, стоит ли рассказывать Драко, и склонялся к тому, что не стоит.
Гермиона задумалась.
— Интересно, что же за артефакт Волдеморт там спрятал?
Гарри постарался не переборщить с невинной честностью во взгляде: он так и не рассказал друзьям о крестражах. Рассказывать то же, что говорит Дамблдор, — значит, утаивать правду. Рассказывать всё… ну, тоже не очень хорошо.
Рон начал строить гениальные догадки по поводу природы артефакта, а Гарри вдруг остро захотелось посмотреть на преподавательский стол.
А, неспроста. Это странное желание у него создал явно профессор Снейп, который звал его легилименцией. Гарри тут же раскрыл сознание, ловя чёрный взгляд. И понял, что ночью было собрание Пожирателей и что произошло что-то чудовищно важное. Потом он увидел снейповскую гостиную и часы, показывающие семь часов.
Вынырнув из водоворота чужих мыслей, Гарри кивнул, и они со Снейпом тут же отвели взгляды друг от друга.
Рон как раз разглагольствовал о том, что медальон наверняка даровал своему владельцу младенчески-нежную кожу, по которой так соскучился Волдеморт, и Гарри понял, что не пропустил ничего особо важного.
А потом представил Кричера, у которого теперь этот медальон висел на груди, и рассмеялся.
Рон обиженно на то, что его прервали, покосился на друга.
Гарри, хихикая, пояснил:
— Я отдал эту подделку Кричеру. Нежная кожа говоришь?..
И все трое расхохотались, представив картину.
Встревоженный, испуганный, уже накрутивший себя до состояния туго натянутой пружины, Гарри торчал под дверью у Снейпа с полседьмого. Драко после того, как за ужином яростно жестикулировавший Блейз случайно облил его тыквенным соком и получил за это тычок под рёбра, пошёл к себе переодеваться и собирался прийти сразу к Снейпу через тайный проход.
Профессор, видимо, откуда-то знал, что под его дверью топчется герой-всея-Британии потому что без двадцати распахнул-таки дверь и с обречённым видом протянул:
— Да заходите уже, Поттер. Поможете заодно…
Ошарашенный Гарри протопал внутрь и стянул мантию-невидимку.
— А с чем помочь, сэр?
Какой-то измученный Снейп махнул рукой, приглашая следовать за собой, и направился в гостиную, значительно посвежевшую после первого появления здесь Гарри почти год назад. Там он сел на табуретку и снял плотную шерстяную мантию.
— Обычно меня лечат Нарцисса или Драко, но раз уж ты тут…
Гарри с ужасом смотрел на исполосованную худощавую спину, выглядевшую так, будто Снейпа все Пожиратели дружно хлестали плетьми.
«Так. Сначала помочь, потом — спрашивать»
— Да, что надо делать? — будто со стороны услышал он свой глухой голос.
Снейп махнул рукой на журнальный столик. Там стояло несколько склянок.
— Сначала вот это, бесцветное зелье, просто поливай. Потом зелёное и коричневое.
— А их чем?
Профессор хмыкнул.
— Как хочешь. Можешь ваткой — вон на диване лежит. А можешь руками, только помой их сначала.
И Поттер, тут же поняв, что с ватой он тут провозится до утра, пошёл мыть руки.
Вернувшись, взялся за прозрачное.
Как выяснилось, это было обеззараживающее, потому что профессор сильно напрягся, а цвет жутких ран стал как-то ярче.
Зелёное казалось, наоборот, навредило: из нескольких разрезов пошла кровь.
Перепуганный Гарри немного истерично выдохнул:
— Профессор, стало только хуже, они раскрылись, и…
Снейп фыркнул.
— Это зелье убирает остатки магии. Я наложил что-то вроде Консервирующего и Кровоостанавливающего заклинаний — перед завтраком не было времени заняться собой — и теперь они тоже сошло. От этого и кровь.
Понятливый Гарри кивнул и, стараясь не представлять, как Снейп спокойно завтракал с такими ранами…
Нет, не надо. Он домазал зелёное зелье и откупорил пузырёк с коричневым. Вот зачем было нужно оно, понятно было сразу: порезы затягивались на глазах. В момент смазывания особенно глубокой раны под лопаткой пришёл Драко. При виде заботящегося о Снейпе Поттера (сюрреализм в чистом виде!) он усмехнулся, но, воздержавшись от комментариев, тихо сел в уголке.
Без пяти семь последний кровавый росчерк был залечен. Зельевар, сначала осторожно повёл плечами, а потом, наслаждаясь своей целостью и сохранностью, довольно потянулся.
— Не так плохо, Поттер. Я думал, придётся что-нибудь закусывать, чтоб не орать от боли, если учитывать вашу неуклюжесть.
Гарри пожал плечами в том смысле, что это только Ваши предрассудки профессор, ибо руки у меня растут откуда надо; и ничего не ответил. А что можно ответить на такую благодарность? Не за что? Всегда пожалуйста? Обращайтесь?
Он подавил желание насмешливо фыркнуть.
Снейп оделся, взял склянки и удалился в свою спальню. Когда он вернулся, Гарри спросил:
— А что это было, профессор? — И после паузы. — И часто вас так?.. — Добавил он, пораздумав. Ну, если Снейп говорил, что «обычно его лечат Драко или Нарцисса», то, видимо, часто.
Хмыкнув, против ожиданий Гарри, решившего, что по его умственным способностям сейчас пройдутся от души, зельевар просто ответил:
— Это последствия заклинания, которое выявляет тех окклюментов, кто закрыл свой разум от хозяина. В понимании Лорда они предатели. От этого проклятия по его разумению, тут же должны умирать в страшных муках. Но лично я уже давно пью перед собраниями целый букет защитных зелий и ничего не чувствую, когда он применяет эти чары, так что Лорд просто слепозмейка, раз до сих пор верит в результативность своих методов.
Гарри вздохнул.
— Ну да. Опыт показывает, что сладости, задушевные разговоры и эмоциональный шантаж куда действенней.
Они дружно помрачнели, думая о том, что являются королём и ферзём гроссмейстера Альбуса.
Драко непонимающе переводил взгляд с одного на другого, а потом махнул рукой:
— Опять вы туманными фразами общаетесь.
Гарри улыбнулся. Вот именно это ему и нравится в его отношениях со Снейпом.
Профессор погнал парней на кухню. Пока энтузиаст-экспериментатор Поттер намешивал и заваривал травяной чай, подошли Нарцисса и Сириус.
Когда все расхвалили вкус Гарри к чаю, а Снейп даже промолчал вместо ворчания на бесполезную трату трав, перешли, наконец, к делу.
Начал Снейп.
— Реддл назначил атаку на середину июня. Теодору Нотту вчера перепал фирменный Круциатус за промедление. Больше всего Реддла волнует палочка Альбуса, он постоянно напоминает о ней Теодору.
— Так пусть он принесёт. Мы поможем — скрутим Дамблдора, заберём палочку, поправите легилименцией Нотту воспоминания и вперёд, — несколько удивлённо пожал плечами Гарри.
На него уставились четыре пары глаз.
— Что, прям такая глупая идея? — стушевался он.
Драко несколько нервно сглотнул.
— Вообще-то отличная. Только как нам скрутить Дамблдора? Я бы не сказал, что это так уж прямо легко.
Гарри мысленно застонал — уж он-то знал это лучше всех!
Сириус хмыкнул.
— Пожалуй. А что, если так? Подловить, когда директор будет вести душеспасительный разговор с Ноттом, он же в это время всегда легилименцией пользуется, так что отвлекаться не будет. Поставить где-нибудь в нише Снейпа, пусть…
Тот зашипел:
— А что это я сразу левый?
— Просто наши ауры Дамблдор учует мгновенно. А ты полукровка, и в роду не последний… в общем, тебя почувствовать будет сложней, тем более на фоне Нотта, единственного потомка неполной семьи.
Хмурый Снейп вынужден был согласиться.
С Ноттом договорились, даже скрепили план «скручивания Дамблдора» Непреложным обетом (ну не собирался Тео просто так им доверять).
В результате за неделю до дня атаки войска Влодеорта, вытерпев ещё множество Круцио на собраниях Пожирателей и несколько воспитательных разговоров с отцом, Тео поймал, наконец, одним поздним вечером директора в холле. Снейп уже стоял, сгорбившись, под мантией-невидимкой в нише неподалёку.
Нотт попытался напасть со спины на директора:
— Петрификус тоталус!
Но Дамблдор, очевидно, не за просто так был единственным человеком, которого боится Тёмный Лорд: в доли секунды обернулся так, что мантия над полом взметнулась, и непринуждённо отбил заклинание. Потом с доброй улыбкой на лице взялся сверлить парнишку голубым пронзительным взглядом.
— Добрый вечер, Теодор. Вы наконец-то вышли из тени. Что ж, теперь мы можем поговорить об этом…
— Мы ни о чём не будем говорить! Экспеллиармус!
Еле заметное движение кончиком длинной, какой-то узловатой палочки, и заклинание ударилось о щит.
— Ну, ну, Теодор, Вы же не убийца. Зачем Вам это?..
— Он замучает до смерти моего отца. И меня!
Дамблдор сочувственно покивал головой.
— Да, это весьма жестоко. Именно поэтому я не решался говорить с Вами раньше, боялся, что Волдеморт применяет к Вам легилименцию и убьёт Вас. Я могу Вам помочь, Теодор. Вот сегодня же пошлю членов Ордена за Вашим отцом, его укроют даже против воли… Ну же.
Нотт нервно хохотнул:
— Я не столь наивен. Мы с отцом, может, и останемся на свободе, но только если Вы погибнете, а во главе светлых сил, — последние два слова Тео выделил кавычками, ехидно изобразив их пальцами, — встанет Поттер. Вот ОН вытащит всех, даже если есть всего лишь капля мёда на озеро дёгтя. Вы же, может, и оставите нас на свободе, но обложите такими ограничениями, что мы будем считать за счастье уход к магглам! Вы должны умереть! Ступефай!
И в тот же миг, когда Дамблдор бормотал заклинание, выставляя щит перед собой, ему в спину прилетел Петрификус Тоталус, и тут же Экспеллиармус.
Снейп сжал в ладони один из Зачарованных галлеонов и пару секунд спустя в холл влетел Поттер и кинул в Дамблдора ещё одно Парализующее и Связывающее. Глаза у директора были ошарашенные — кажется, такого поворота событий он ну никак не ожидал.
Сухой смешок обратил внимание присутствующих на Нотта. А он только зло сверлил взглядом Дамблдора.
— Раз уж вы знали, что моего отца держат в заложниках… Что ж вы раньше-то не взялись прятать невинных людей? Да, он помогает Волдеморту, но не хочет! Не верит в него! Ваш Орден Феникса просто ещё одна диктаторская группка. Ничем не лучше Ордена Пожирателей.
Он презрительно усмехнулся и, резко развернувшись и забрав у Снейпа палочку, гордо прошагал на улицу, чтобы отправиться к Реддлу.
Гарри понимающе вздохнул.
— Так и есть. Что ж, профессор Дамблдор, отправляемся.
Он вытащил заранее заколдованную ленту — порт-ключ, протянул один конец Снейпу, другой зажал между своей и дамблдоровой ладонями и скучающе произнёс пароль.
Когда они упали в камере подземелий Гриммо-12, Гарри сразу вытолкал зельевара из комнаты, захлопнул дверь на пару засовов и замков и начал шептать формулы щитов, помех, сетей… А внезапно обнаружившийся рядом Блэк коснулся рукой холодной стены и хмуро начал кого-то в чём-то убеждать.
«А. Направляет сюда родовую магию дома. Очень интересно, как он собирается это сделать, ведь Дамблдор же Хранитель… ну да, а псина — хозяин. Его слово весомей».
Тут Блэк отступил от камеры и опёрся спиной о стену. А через пару минут закончил с защитой и Поттер. Коротко выдохнув, он обернулся:
— Всё. Идёмте.
Сириус повёл их наверх по длинному и извилистому коридору, при этом не отнимая правую руку от стены. Снейп холодно спросил:
— Надеюсь, ты всё-таки верно знаешь, куда идти?
Обернувшись, Блэк удивлённо глянул на него. Гарри, иронично улыбаясь, пояснил:
— Магглы считают, что если ты не знаешь, где выход из лабиринта, то надо просто вести правой рукой и рано или поздно ты выйдешь.
Крёстный фыркнул и снова пошёл вперёд. Но объяснить-таки соизволил.
— Мои предки были параноики, каких поискать. Если я сейчас отпущу стену, то коридоры опять перемешаются, так что не-Блэк отсюда сам выбраться не может. Подземелья сами по себе довольно небольшие, но эта магия делает лабиринт бесконечным и не имеющим выхода. — Тут они подошли к лестнице. — А для нас выход есть. Так что сами сюда не ходите.
В гостиной Сириус недоумённо глянул на большую перевёрнутую миску, лежащую на столе. Гарри, поняв его затруднение, хмыкнул:
— Это звонок. Если хоть одна ниточка защиты будет разорвана, эта штука загремит так, что поднимет мёртвого.
— О. Кричер! — Перед ними с хлопком возник домовик. — Там в подземельях сидит Дамблдор. Проследи, чтобы он никуда не делся, хорошо?
Мутные глаза эльфа засияли.
— Оооо, хозяева схватили любителя грязнокровок! Конечно, Кричер ни за что его не упустит.
— Только если он вздумает ускользнуть, не убивай его! — выпалил настороженный такой радостной реакцией Гарри. И тут же добавил, чтобы у домовика не поубавилось энтузиазма. — Вдруг нам придётся ещё его пытать.
Сначала погрустневший эльф тут же вновь засиял.
Северус удовлетворённо кивнул. В конце концов, домовика, получившего приказ «не выпущать» даже великий победитель Гриндевальда минуть не сможет.
12.07.2012 Глава 17. Как проводить время перед решающей битвой
Под солнца бубны и зноя литавры
Я буду любить тебя, нежить коварно.
И склеятся губы, рассыпятся мысли…
Братья Грим, "Жара"
А на дереве хорошем и повеситься не жаль.
Аристофан, «Лягушки»
Сие, подлинно, весьма трудно, но сил человеческих не выше.
В.К.Тредиаковский, «К читателю»
Тео с Драко дружили с детства, и Нотт всегда уважал в Малфое схожий образ мыслей.
Не то чтобы Теодор Нотт был геем или даже би, нет. Абсолютный гетеро. Но перед притягательно-соблазнительной аурой Драко мало кому из слизеринцев удавалось устоять, вот и Тео тоже не повезло – он тонул в этой влюблённости как пчела в меду – умирая от счастья. Конечно, он не пытался добиться Малфоя; ему достаточно было спать с ним в одной спальне, обсуждать способы убийств магглов (прекрасно понимая, что ни один из них двоих даже не думал о таком), придумывать подставы для Золотого Трио…
И ощущать на шестом курсе поразительное единодушие с Гарри, слишком явно любившего Драко, при этом понимая, что его собственные чувства просто не сравнимы с поттеровскими; и если когда-нибудь случится чудо и Драко Малфой взглянет на кого бы то ни было кроме Гарри как на партнёра в любви, то Теодор Нотт ничем не покажет своей по-девчачьи глупой влюблённости и будет помогать им соединиться, потому что эти двое предназначены друг другу. Да и сложно сказать, была ли это влюблённость. Быть может, просто тоска по другому миру. Ведь Тео жил в замкнутой клетке, его жизнь была распланирована до старости – верней, до камеры в Азкабане за пособничество Волдеморту. Потому что Тео ни за что не бросил бы своего одинокого отца на произвол судьбы, ведь у того уже была метка – значит, его просто могли замучить до смерти. У Тео просто не было иного выхода, кроме как принять метку, и пытаться крутиться уже с ней на руке. А Драко…
А Драко смог бежать из этого замкнутого круга ненависти.
Но, в конце концов, теперь Тео тоже иногда встречается с Драко – порой даже наедине – чтобы обсудить что-нибудь насчёт Волдеморта, и Тео каждый раз надо себя останавливать, чтобы не пульнуть в Драко Инкарцеро, Силенцио, а после того, как вдоволь наскачется на его члене, и Обливиейт.
Он считал это самой плохой идеей из всех, какие только могли были родиться в его воспалённом мозгу, но тем не менее с каждым разом этого хотелось всё больше.
И вот он в расстроенных чувствах, сжимая в руке палочку Дамлдора, летел в Подземелья, когда вдруг ему вдогонку донёсся родной голос, который Нотт мог различить в любой какофонии звуков:
— Эй, Тео, ты чего? Всё нормально прошло?
Тео замер и медленно обернулся.
Сейчас то самое, вечно отгоняемое желание, было сильней его.
— О, Драко. Да, вот палочка. Поттер с компанией пошли запирать Дамблдора.
От спокойной и радостной улыбки Драко внутри всё сладко растеклось, а от мысли о Поттере застыло колкой и колючей коркой льда.
— Отлично! А чего ты такой разбитый тогда?
В ответ Нотт крепко обхватил пальцами светлое запястье и потянул Драко к ближайшему пустому классу. Не понимая, что происходит, Малфой не стал сопротивляться.
Но крупно пожалел об этом пару минут спустя.
Тео втянул его в класс и тут же выпалил:
— Инкарцеро! Экспеллиармус! Силенцио!
Драко только и успел, что глаза распахнуть от шока, а Нотт уже запер Коллопортусом дверь и наложил Заглушающее.
— Прости Драко, — горячо шептал он, до колен стягивая со связанного Малфоя штаны. — Я больше не могу; всё, о чём мои мысли, это как ты меня трахаешь…
Малфой вздохнул и откинул голову.
Мда. А он ведь всё ещё девственник. С его дня рождения прошло полторы недели, но у них с Гарри было столько дел, что они ещё даже не успели заняться сексом. Нет, конечно, вымотанный вконец Поттер каждый вечер плакался, что хочет Драко до судорог в сжатых кулаках, но у него нет никаких на это сил, а потом их единые чувства вызывали магический секс.
«С другой стороны, — лениво думалось Драко, пока Нотт старательно вылизывал и обсасывал его член, — я-то знаю, что ничего не могу, когда это не Гарри. Так что единственное, что Тео может сделать, это поиметь меня. Тогда Гарри всё равно будет тем, кому я отдам... эту свою девственность. Не так плохо, но Гарри расстроится»
Вдруг Тео оторвался от своего увлекательного занятия и уткнулся носом в острую тазобедренную косточку Драко.
— Прости меня. Я знаю, что ты хотел со мной дружить, и мы дружили. Я знаю, что ты любишь Поттера, я знаю, что он любит тебя, знаю, что только вы вдвоём друг другу нужны… Но я не мог больше терпеть. Просто возьми меня, Драко, прошу тебя…
Горько вздохнув, Малфой признался:
— Я не смогу, Тео. У меня не встанет.
В ответ была лишь тишина. Но через несколько минут Драко почувствовал на своей коже тёплые капли…
— Эй, Тео! Ты что, плачешь?!
Малфой изогнулся и уставился на русую макушку и подрагивающие плечи.
— А… А мне-то… Ты не можешь, а мне-то куда деваться…
«Финнигана попроси», – хмуро подумал Драко.
И тут же оценил эту мысль по достоинству. А ведь это идея…
— М. Как ты думаешь, а вдруг перед тобой не Драко Малфой?
Тео поднял шокированный взгляд.
— Прости, что?
— Ну, просто Драко хотелось побыть с Гарри, а меня вот оставили взамен… Кстати, скоро кончается час. Я рада, что смогла обдурить старого друга Драко, но всё-таки отпусти, пока не узнал мою личность, этого нельзя допустить!
Малфой ещё долго недоумевал, какого фига слизеринец Нотт поверил в эту явную чушь, но тот просто развязал Драко и отдал палочку.
И вот не было ж другого момента!
Внезапно дверь просто слетела с петель, и в дверном проёме, среди клубов оседающей пыли обрисовалась фигура Поттера.
Когда развелась дымка, Гарри понял, что зря бежал сюда сломя голову. Кому он нахрен нужен…
Стой, Поттер! Когда Драко тебя подозревал, ты бесился! А теперь что?! Сам будешь ревновать?
Но ведь у него с Джинни была недвусмысленная сцена, он просто отшил девчонку. А тут что? Теодор Нотт стоит на коленях, светя ярко-красными припухлыми губами, а напротив возвышается Драко со спущенными штанами и членом прямо напротив ноттовского лица! Эта сцена тоже крайне недвусмысленна, только… в обратную сторону.
Но решив дать Драко возможность объясниться, взбешённый Гарри уставился в серо-голубые любимые глаза, давно ждущие момента, когда можно будет перехватить зелёный взгляд.
«… ттер, да успокойся ты, ничего не было, клянусь тебе! Правда! Мне никто кроме тебя не нужен, ты же знаешь, пожалуйста! Сделай вид, что я – это кто-то под Оборотным зельем и подожди меня в моей спальне. Гарри, умоляю…»
Не ответив ни словечком, Поттер рявкнул:
— Где Драко, куда вы его дели, чёрт подери!
Сам Драко облегчённо выдохнул, поблагодарил небеса за Гарри и показательно закатил глаза:
— Гарри, помилуй, он ждёт тебя в спальне... Я сейчас же пойду домой. И не кричи, пожалуйста.
И Поттер унёсся, оставляя Малфою ощущение надежды на благополучный исход и острого стыда. Ведь сам он отреагировал на гораздо более адекватную сцену с Уизлеттой яростней и хуже.
Застегнув-таки штаны, Драко посмотрел на часы и по-девчачьи взвизгнул:
— Ой-ой, мне пора! Разберитесь там с Драко сами, бай-бай!
И убежал вроде как к Снейпу, в камин.
На деле же скользнул в тайный ход недалеко от снейповских комнат и появился парой минут позже прямо рядом с гостиной Слизерина.
Остановившись перед комнатой шестикурсников и промотав в голове уже выдуманную линию поведения с Гарри, выдохнул и открыл дверь.
Полог его кровати был опущен.
Нет, не так.
Полог его кровати был сердито опущен, и из-за него буквально лились волны ярости.
Драко улыбнулся. Если Поттер злится, значит, всё в порядке. Ну, в смысле, если бы всё было серьёзно, то он был бы скорей печален и потерян. Но злость – это хорошо.
Минуя дрыхнущих без задних ног сокурсников (кроме, разумеется, Нотта), Драко подошёл к своей кровати и тихо постучал по её деревянному столбику.
И снова, поднимая воспоминания о том вечере ссоры из-за Уизлетты, в разрез полога высунулась лохматая голова сердитого Поттера.
— Не знаю, кто ты, никого не жду. Моего Драко, обещанного мне ожидающим, тут нет.
И снова спряталась.
Малфой хихикнул и полез на свою кровать, попутно сматывая слабо сопротивляющегося Гарри одеялом.
Заглянув в любимые зелёные глаза, шепнул:
— Давай.
Тихо-обиженное «Легилименс» таким нужным голосом.
А через пару минут тихий вздох.
— Ладно, основную канву я понял. Проклятый Нотт… А при чём тут Оборотное Зелье?
Драко хмыкнул.
— Как думаешь, Финниган не против под Обороткой поиметь Тео?
Гарри подозрительно нахмурился.
— Тебе не кажется, что это будет подло по отношению к Нотту?
Драко возмущённо выдал Поттеру щелбан по лбу и шёпотом возопил:
— То есть насиловать меня – это ничего, а успокоить гормоны – хоть и с Финниганом – проблема?!
С такими доводами Гарри не мог не согласиться.
— Думаю, прокатит. Но твоё божественное тело…
Печально подняв бровки домиком, Гарри полез Драко под мантию. Тот поощрительно прогнулся, подаваясь к требовательным рукам, и тихо отметил:
— Но лучше так, чем я лично исполню желание Тео.
Гарри рванулся вперёд и сильно укусил нежную кожу возле пупка, вырвав из Драко болезненное «Ауч!».
— Даже думать не смей, — прорычал он.
Малфой нежно улыбнулся и, положив руки на щёки Поттера, мягко огладил возбуждённый румянец, а потом прижался к ждущим губам в извиняющемся поцелуе.
— Не буду. И прости меня за эту сцену, я правда не ожидал такого от Тео. И знаешь… Я думаю, мы очень затянули с потерей девственности, как считаешь? Ты в силах?
Гарри снова рыкнул, выхватил подвернувшуюся под руку палочку из малфоевского кармана и наложил полный список защитных чар на полог.
— После того, что я увидел, — он неприязненно скривился, — более чем в силах. Лучше я сдохну от переутомления, чем ещё какой-нибудь ублюдочный маньяк попытается тебя разложить до того, как это сделал я!
Он упал на спину и раздвинул ноги. Зажмурив глаза и поднапрягшись, Гарри смог создать стихийный всплеск и сорвать с них обоих одежду.
— Вперёд, взрослый мальчик.
Но тут Драко сделал то, чего Гарри ну никак от него не ожидал. Верней, ожидал, но не так сразу.
Малфой обнял Гарри, зарываясь носом в жёсткие тёмные волосы, и резким кувырком перевернул их обоих, оказываясь снизу.
— Гарри, честное слово. Я понятия не имею, почему ты видишь во мне грозного мачо-самца… то есть я, конечно, обычно такой и есть – в постели, по крайней мере, — хмыкнул он, — но я хочу, чтобы в наш первый раз сверху был ты. Пожалуйста. Ты говорил, что для тебя это не важ…
Но тут его очень грубо и невежливо заткнули поцелуем. Очень мягким и деликатным поцелуем. Драко улыбнулся, чувствуя, как член Поттера уже напрягся до каменного состояния, а сильные руки подрагивают, выдавая плещущуюся в крепком смуглом теле звериную страсть.
Гарри провёл руками по стройному торсу, останавливаясь на груди и двигаясь губами туда же, но Драко притянул лохматую голову обратно:
— Вот честное слово, Гарри, давай без особых ласк! Просто возьми меня… но всё-таки подготовь сначала.
Кадык на смуглой шее дёрнулся, выдавая нервную напряжённость гриффиндорца.
А потом Драко почувствовал уже отчего-то смазанные холодные пальцы возле своего входа и поощрительно раздвинул ноги шире.
Гарри вновь поцеловал его и проник одним пальцем…
Просто прекрасно.
* * *
Блейз Забини был ранней пташкой. И вот в это чудесное летнее утро он потянулся, вскочил на ноги и привычно начал делать зарядку. В конце концов, это только у Драко была такая волшебная фигура, что он мог не заботиться о ней отдельно – только играть в квиддич, и вот он уже становился мечтой любого и любой. Простым же смертным приходилось трудиться в поте лица…
Нотт сопел с обе дырочки со странно-отчаянным выражением лица, а Крэбб и Гойл как всегда выглядели во сне мёртвыми – даже грудные клетки не двигались. Драко…
Вдруг полог кровати Малфоя натянулся и собрался в складки вокруг одного места, будто кто-то схватился за него изнутри и со всей силы сжал. Рука эта двигалась вперёд-назад, вперёд-назад… Из-за полога не доносилось не звука, но вот ножки вдруг проехались на пару сантиметров от стены… ещё на пару сантиметров – вчера они были явно ближе к плинтусу!
Блейз был крайне догадливым мальчиком.
Он застыл в глупой позе с наклонённым туловищем и рукой над головой.
Вашу же мать!!
Он тут же подскочил к малфоевской кровати, бросил в остальных сокурсников Сонные заклинания – благо, до подъёма было ещё далеко – и начал самозабвенно пинать каркас кровати, предусмотрительно не трогая полог.
Пару минут спустя, когда вышеупомянутая рука потянула полог вниз так сильно, что Блейз даже испугался, что ткань оборвется, и он увидит то, чего видеть совсем не хочет; когда он уже отколотил все пятки о дерево и когда он даже начал раздумывать над прелестями гомосексуальной любви, к нему выглянул Гарри.
О да, выглядел он впечатляюще.
Лохматый настолько, что Эйнштейн (да здравствует маггловедение!) выглядел перед ним образцом причёски для светского раута. С губами настолько алыми, будто кое-кто, кто был в этом виноват, пользовался яркой помадой. С глазами настолько сверкающими, будто на каждой зелёной радужке зажгли по нескольку галактик…
Блейз от избытка чувств хлопнул ладонью по своему лбу.
— Ты б себя видел. Парни, скоро подъём, заканчивайте…
Тоску на лице Поттера можно было измерять тоннами, световыми годами и гектолитрами. Блейз взрыкнул:
— Слушайте, братцы-кролики, если Поттера выловят на слизеринской территории, то ему не жить! Драко честное слово, включи голову! — И тут же добавил. — Желательно ту, которая на плечах, а не ту, что между ногами…
Гарри печально обернулся к, по-видимому, что-то говорящему Драко – заглушающие всё ещё работали. А потом вновь глянул на Блейза, грустно кивнул и вновь исчез за пологом – видимо, отправился одеваться.
По крайней мере, Забини на это надеялся.
Ушёл Гарри минут через пять (в общем-то, в рекордные сроки, по мнению Блейза) в расстроенных чувствах и мантии-невидимке, предварительно сняв всю защиту с малфоевской кровати.
Как только за горе-героем захлопнулась дверь, Блейз заглянул к другу за полог и выпал в осадок.
Нет, всё, что могло смутить глаз, было спрятано под покрывалом. Всё, кроме половины самого Драко. Вот его вид смущал в момент.
Обалдевший, с блаженной улыбкой, весь в засосах и укусах, растрёпанный, с подёрнутыми сладкой дымкой глазами, раскинувший руки и ноги, Малфой лежал совершенно никакой – казалось, его вынесло в астрал.
Блейз присвистнул и тихонько пролез под полог. Поразглядывав впечатляющую картину, он покачал головой и тихонько похлопал друга по щеке.
— Эй, герой-любовник. Вставай, пойдём тебя готовить к трудовым будням. Сегодня экзамен по нумерологии.
В себя Драко приходил долго. Видимо мозговнушение, прогнавшее Поттера в башню, было лишь в изнеможении поднявшим голову инстинктом парнесохранения, а собственный разум ещё не очнулся.
Первый вопрос, на который Драко смог дать более-менее внятный ответ, был:
— Вы что, всю ночь на фиг трахались?!
Драко с совершенно ненормальной улыбкой сел и вцепился в Блейза обеими руками, чем напомнил тому инфери из страшных детских сказок.
— Ооооо даааа! И это было совершенно потрясающе, фантастически, великолепно…
Когда эпитеты закончились, Малфой снова рухнул на подушку и продолжил восхищённо подвывать в пространство.
Блейз подозревал, что Драко был в таком неадеквате из-за магической силы Поттера. Небось чёртов герой, сам того не подозревая, как-то исподволь повлиял на Малфоя, и тот теперь был в полном улёте.
Но минут через пятнадцать Драко-таки пришёл в себя настолько, чтобы прошаркать, немного пошатываясь, под чутким руководством Блейза в ванную.
Тут же, при ближайшем осмотре друга, Забини ещё и поблагодарил поттеровскую ауру. Видимо, тот умудрился обезболить все последствия анального секса, так что Драко не чувствовал своей разработанной задницей совершенно ничего необычного. Конечно, самого Поттера, когда он тоже ляжет под жениха, вряд ли ждёт такая сладкая участь – в конце концов, Драко далеко не столь же магически силён.
Через полчасика водных процедур Малфой уже совсем пришёл в себя и смог говорить связно и по теме. Сказал, что ничего не болит, что это действительно было потрясающе, что да, они трахались всю ночь и ничуть об этом не жалеют. Верней, жалеют о том, что им не дали на это ещё и весь день. Драко даже смог вспомнить, о чём они с Гарри говорили перед тем, как перейти к активным действиям, за что Блейз его чуть ли не зауважал.
Гарри шёл по коридорам Хогвартса, натыкаясь на стены и на каждом портрете видя Драко. Белобрысый восхитительный слизеринец заслонил собой весь мир, но Гарри как-то не особо и сопротивлялся.
Кто же знал, что Драко окажется таким сладким пассивчиком? Его хотелось брать снова и снова; как только Гарри изливался в горячее тело, то после одного единственного взгляда на своего любовника он снова был готов к великим свершениям, и конца-краю этому замкнутому райскому кругу видно не было.
Хорошо, что Блейз их разнял…
Ни фига это не хорошо! Это плохо-плохо-плохо!!
Так, успокойся, включи мозги и заставь уже опуститься свой член, Гарри Поттер! То, что Драко Малфой оказался человеком-афродизиаком, совсем не позволяет тебе шляться с эрекцией по Хогвартсу.
Придя в спальню, Гарри первым делом направился в душ. В кровать уже не было смысла ложиться, так что он решил просто вернуть мозги и член на место. Вскоре в ванну просочился Симус, и Гарри решил поговорить с ним о Нотте.
— Симус, доброе утро! Скажи мне, а что ты думаешь о Теодоре Нотте?
Гарри хмыкнул и продолжил вещать, перекрывая голосом шум душа.
— Ну, понимаешь. — Следующая его откровенность, очевидно, объяснялась ещё не вставшими на место мозгами. — Он чуть не изнасиловал Драко, но имел на то веские причины. И мы подумали, может, тебе захочется секса с Ноттом под Обороткой Драко? Это вроде бы и месть, но такая сладкая будет…
Гарри выключил воду и выглянул из душевой. Симус смотрел в пространство круглыми глазами. И тут же добавил:
— Ты сверху.
Финниган обернулся:
— Разумеется, я за! Нотт вполне… мил, и… да, я хочу! Да!
Гарри кивнул.
— Супер. Тогда мы с тобой продумаем детали и сегодня… — он вспомнил о собрании Внутреннего Круга. Вот чёрт, как не вовремя этот Волдеморт вздумал свинствовать! Честное слово, ну и без него есть чем заняться! Прогнав из головы соблазнительные воспоминания, Гарри покачал головой. — Нет, мы завтра вас сведём, ага?
— Да, хорошо, я только за… — Тут Симус подозрительно прищурился и резко распахнул дверь душевой. — Ого!
Гарри посмотрел на себя, гадая, что же там такого увидел…
— Огого!
Он весь был покрыт царапинами и укусами, а кое-где даже синяками от слишком сильных пальцев Драко.
Симус прокашлялся.
— Ты посмотри, сколько их… Поттер, вы что, всю ночь?..
Гарри вздохнул. Ну не рассказывать же Симусу, что они с Драко не знают, выживут ли после атаки на Хогвартс и потому отрываются заранее.
Интересно, а как прятать все эти… художества?
* * *
Через день за завтраком Симус выглядел обалдевшим и окайфовевшим.
Гарри с ухмылкой смотрел на него и на не менее ошеломлённого Нотта рядом с Драко.
— Ну, как вчера всё прошло?
Симус отхлебнул чая, но, похоже, даже не заметил, что пьёт почти кипяток.
— Супер. Класс. Охеренно. Гарри, я на вас с Малфоем молиться готов!
Гарри усмехнулся.
— Думаю, ему это будет приятно. А поподробней, что там было?
Симус глубоко вздохнул.
— Ну, первый час я был, конечно, под Обороткой Драко. Когда я превратился обратно, Тео не убежал с криками ужаса, а остался и сначала долго плакался мне в плечо... Поттер, ты знаешь, что Тео был влюблён в Драко ещё до первого курса? Ладно, не важно. А потом как-то так получилось… В общем, мы, наверное, встречаемся. Попробуем встречаться. Он такой очаровательный!.. — Симус мечтательно вздохнул, растекаясь счастливой лужицей по столу.
Расплывшись в широкой счастливой улыбке, Гарри хлопнул ирландца по плечу.
— Отлично! Я рад за вас, правда!
Симус мягко улыбнулся.
— Я тоже. Его же вчера приняли во Внутренний круг по-настоящему, не только в качестве забавной игрушки для ближайших соратников. Да, он рассказал мне про Дамблдора, но под Непреложным обетом, не беспокойся. Так что осталось для полного счастья только от метки Тео освободить.
Гарри помрачнел.
До атаки Пожирателей оставалось пять дней, а Хогвартс совершенно не был к ней готов.
* * *
В тот же вечер Гарри и Драко отправились в Хогсмит, проверяя сохранность тайного хода, кое-где укрепили его и расширили. Через него будет проходить эвакуация младших курсов, нельзя допустить, чтобы что-то случилось.
В тот же вечер Северус собрал Орден и сообщил всем, когда будет нападение на Хогвартс. Разумеется, все требовали сказать, где Дамблдор (который в это время сидел где-то под ними), но получили в ответ только сердитый взгляд Северуса и холодный ответ:
— Вот когда он появится, тогда у него и спросите. К сожалению, мы его не дождались, и пришлось собирать Орден без него. Советую мне всё-таки поверить, ведь это ваши дети учатся в Хогвартсе.
Уизли дружно возопили, что «даже если это ловушка, мы пойдём и точка». Северуса всегда поражала сила родственной любви в этой семье. Только Артур был несколько не уверен по этому поводу, но явно рвался за своей женой и старшими сыновьями.
Тонкс и Люпин явно считали так же, как и Уизли – пусть ловушка, но если вдруг правда, то они обязаны защитить детей.
Северуса сильней всего напрягали во всех этих репликах слова «а вдруг ловушка». Ему что, в этом чёртовом Ордене вообще никто не доверяет?
Грюм ожидаемо заявил, что Снейп – Пожиратель, всё это ловушка, и пока они будут ждать атаки в Хогвартсе, они возьмут, например, Министерство. На его стороне оказался и Наземникус, готовый на что угодно, лишь бы только не идти в сражение.
Кингсли склонялся Грюму, но больше было похоже, что он воздерживается. Остальные члены, вроде Дожа, Дингла, Вэнс скандалили с громогласным Грюмом и заявляли, что дети важней Министерства.
В общем, Орден кричал, скулил, ругался и бился.
Но, в конце концов, Грюм (весомая, между прочим, сила) сдался и Орден согласился втихаря пройти в Хогвартс ночью перед атакой.
* * *
Днём в знаменательную дату, когда ни Тео, ни Северус не вернулись с собрания – Лорд собирал всех Пожирателей под своим крылышком – преподаватели вывели младшие курсы и тех ребят со старшего, кто не видел смысла оставаться. Сложней всего оказалось выпинать пятый курс Гриффиндора, особенно мисс Уизли и мистера Криви. Они встали насмерть и буквально ногами упирались, лишь бы их не выгнали.
МакГонагалл даже пришлось подвесить их на Мобиликорпусе и собственноручно вынести в Хогсмит.
Слизеринцы, особенно дети Пожирателей, содержались в крепком подвале Кабаньей головы, укреплённом топорными, но мощными запирающими заклинаниями Аберфорта.
В замке не осталось ни одного слизеринца, кроме Блейза.
Рон, Гарри и Гермиона сидели на крыльце замка и скучающе наблюдали, как профессора наводили мощную защиту. Минут пять назад у Гарри в ладони нагрелся Заколдованный Галеон, магическая ниточка к которому тянулась от Галеона у Снейпа, что значило, что армия Пожирателей выдвинулась к Хогвартсу.
Рон вздохнул.
— Везёт тебе, Гарри.
Тот вопросительно хмыкнул.
— Ну. Малфой твой в безопасности.
Гарри улыбнулся. Да, везёт.
И тут же мрачно вспомнил, как ушёл Драко.
…Почти сутки назад, комнаты Северуса. Гарри, Драко и Сириус.
Драко устало потянулся.
— Оооо, ещё парочка чар и у меня отвалится рука.
Сириус строго посмотрел на своего крестника и тот тяжело вздохнул.
— Мм… Драко… Слушай… М… Ты… Э…
Удивлённый таким упадком красноречия своего любимого, Малфой ошарашенно наблюдал за его жалкими потуги в чём-то, видимо, признаться.
— Гарри?
Сириус кашлянул и в этом кашле ясно различалось слово «Авада»
Малфой ещё более удивлённо посмотрел на дядюшку, но тут Гарри собрался с силами.
— Драко, ты не участвуешь в битве.
Драко склонил голову и улыбнулся.
— Смешно.
— Я не смеюсь. Ты не участвуешь. Ты сейчас отправляешься в своё или блэковское поместье и ждёшь там. Если ты откажешься, всегда существует Сонное заклятие, и я не остановлюсь перед тем, чтобы злоупотребить своим особым положением в плане твоей защиты, чтобы тебя усыпить.
— Какого…
Гарри вздохнул и растерянно взъерошил волосы.
— Во-первых, на тебя будут охотиться все Пожиратели. Или чтобы пленить и отдать Волдеморту, или чтобы убить. Они будут применять Непростительные – только Непростительные, потому что знают, что от остальных ты защищён. В случае если тебя доставят к Волдеморту, я боюсь даже представить, что он с тобой сделает. Если убьют… то я даже не знаю, что лучше. То, что ты ко всему прочему ещё и мой парень, только усилит на тебе внимание Пожирателей. Ты понимаешь, что ты будешь их главной целью? Потому что если они тебя поймают, я же сам приду и… и у нас только одна мантия невидимка, а мне просто надо как можно ближе подобраться к Волдеморту…
— Я никуда не пойду. Можешь меня усыплять или что ты там хотел, но добровольно я отсюда не уйду, слышишь, Гарри Поттер? Если это будет нужно, если это спасёт тебя или поможет победить Реддла, я не против и жизнь отда…
— Я ПРОТИВ!
Драко отшатнулся, ошарашенный такой силой эмоций Гарри.
— Я не позволю этому произойти, Драко. И я предельно серьёзен. Ты не будешь участвовать в битве, потому что ты в самой большой опасности из всех. Как только ты уйдёшь – или уплывёшь без сознания – в этот камин, Кингсли запечатает каминную сеть. Я всё сказал. Решай.
Пораскинув мозгами, Драко решил, что лучше он уйдёт в здравом уме и при полной памяти. Потому что в этом случае всегда останется возможность втихаря пробраться в замок. А вот если он уснёт, то проснётся не скоро.
— Хорошо, Поттер. — Его голосом по ощущениям приближался по температуре к абсолютному нулю. — Я уйду. Но если ты не придёшь за мной через сутки, будь готов к серьёзным последствиям.
И яростно, гася кипящее бешенство, шагнул в камин, сквозь зубы цедя адрес их с матерью дома.
Гарри был уверен, что серьёзные последствия включали как минимум чуть ли не пеший турпоход до Хогвартса и таки вступление в битву.
Гермиона вздохнула.
— Даже не представляю, как ты умудрился его выгнать.
Гарри шмыгнул носом.
— Я угрожал. И он мне угрожал. И все мы друг другу угрожали, но это не важно. А Лаванда разве не ушла? У неё же мать-одиночка и младшие братики, не может же она их совсем бросить…
Рон снова вздохнул.
— Нет, она осталась. Припомнила из какой-нибудь приключенческой книги цитату и заявила мне, что если Волдеморт победит, то она всё равно умрёт – раньше или позже. И что, мол, негоже оставлять своего парня… ужасно за неё боюсь.
Гарри обнял уткнувшегося лбом в кулаки друга за плечи и тихо спросил:
— Вы думали о помолвке?
Рон покивал.
— Из-за этого я только сильней боюсь. Ладно, уже никуда не деться, она осталась. Только если спрятать её в Тайной комнате, ха-ха-ха.
Вдруг за их спинами раздался тяжёлый, низкий голос:
— Гермиона?
Сочувственно гладящая Рона по руке Гермиона застыла. И медленно обернулась.
— Виктор, нет…
Он метнулся к ней со скоростью достойной гениальнейших игроков квиддича всех времён и народов и прижал к себе.
— Виктор, зачем, нет, не ты, зачем…
Крам качал её в крепких объятиях.
— Когда узнал об этой битве, не смог усидеть дома.
И начал что-то тихо шептать Гермионе на ухо, отчего она только всхлипывала, уткнувшись лицом в широкое плечо и всё повторяла:
— Зачем, зачем…
Гарри отвернулся и ударил кулаком по каменной ступени.
— Надо было и Гермиону к Краму.
— Жаль, мы не отправили её к Виктору.
Одновременно выпалили они с Роном. И дружно ухмыльнулись.
— Проклятье…
Гарри потёр руками лицо.
— Надо будет прикончить этого змеерожего ублюдка поскорее. Пойду-ка я в лес схожу…
И, потерянный, поднялся.
Гарри очень запоздало понял, что они забыли о ходе под корнями Гремучей Ивы. Понял лишь тогда, когда с ним рядом из травы внезапно выскочил Тео Нотт.
— Поттер слушай сюда. У меня порт-ключ к Волдеморту, я должен тебя ему доставить. Когда я уходил, он был один, все Пожиратели летят в Хогвартс с приказом убивать как можно меньше. Он же пока надеется на меня, но если я тебя не приведу, он придёт сюда сам и устроит резню.
Гарри задумался, глядя куда-то в себя.
Он вспомнил, как Драко рассказывал о возможных извращениях Министерства, могущего обвинить Гарри Поттера в присвоении себе силы Реддла.
И тут же вспомнил плачущую, как маленькая девочка, Гермиону на руках Крама. Испуганную Гермиону – не только за Виктора, но и за себя, за всех.
— Почему он отдал приказ убивать как можно меньше?
Нотт дрогнул уголком губ.
— Мол, ему дорога каждая капля волшебной крови, даже предательской, даже грязной.
Гарри кивнул.
— Если я пойду с тобой, то что?
— Приказ не изменится, битва будет продолжаться до тех пор, пока он не отзовёт Пожирателей. Он сразу отберёт у тебя палочку и будет долго-долго мучать.
Гарри усмехнулся.
— Так, Тео. Слушай сюда… Стоп. — Тут Поттера озарило. — Стой. Что ты знаешь о Бузинной палочке? Она передаётся от побеждённого к победителю, так?
Не сумевший от шока задать логичный вопрос Тео, только пробормотал что-то подтверждающее.
Гарри нехорошо ухмыльнулся.
— Прекрасно… Так вот зачем… И Драко, этакая вредина, партизан, а… Слушай, Тео. У меня для тебя крайне важное задание. Сохрани мою палочку.
— ЧТО?!
Сказать, что Нотт был в шоке, значило ничего не сказать.
— Сохрани у себя мою палочку. Я клянусь тебе, что рано или поздно мы с Реддлом здесь появимся, и тогда она мне понадобится. Можешь спрятать где-нибудь… Просто, чтобы на неё смогло сработать Акцио, хорошо? Это очень важно.
Тут Тео начал догадываться.
— Всё, лишь бы Реддл не забрал её у тебя, верно? Хорошо, Гарри. И… спасибо тебе.
Гарри светло улыбнулся. У знающего, что его сейчас ждёт, Тео от боли перебило дыхание.
— Не за что пока. А, и Тео. Драко…
Тот отмахнулся:
— Сейчас в своём поместье, но наверняка ищет пути оттуда сбежать, при этом являясь самой нужной Пожирателям целью, я всё понимаю. Не бойся, мы с Симусом его защитим, если что.
Гарри кивнул. Потом снова воскликнул:
— О, и ещё! На мантию-невидимку. Вряд ли она мне там поможет, так что пусть побудет у тебя… Я надеюсь на твоё благородство, Теодор Нотт.
Тот ухмыльнулся и шутливо отсалютовал.
И прилепил к рукаву Гарри тоненький клейкий листок.
— Ну что, удачи?
Поттер кивнул.
— Да. И тебе тоже, Тео. Отправляй.
Тот сглотнул и через силу ободряюще улыбнулся.
— Pensum factus est*.
И в этот же миг Гарри исчез, оставив после себя Тео только палочку и мантию-невидимку.
* * *
Первое, что услышал Гарри, материализовавшись, было шипящее «Экспеллиармус».
Первое, что увидел Гарри, материализовавшись, был соответствующее заклинанию движение знакомой узловатой палочки.
Первое, что увидел Волдеморт, произнеся заклинание, ироничная ухмылка Гарри Поттера.
— Нету у меня палочки, мистер Реддл. Честное слово.
Волдеморт действительно был в комнате один. Гарри даже интересно стало, что же он собирается делать, если для этого не нужно подбадривающее улюлюканье приспешников.
Тут его взмахом палочки развернули и прижали лицом к стене, раскинув руки и ноги в стороны.
— Инкарцеро. А теперь я буду развлекаться.
* Задание выполнено (лат.)
12.07.2012 Глава 18. Как убивать тёмных лордов
ПА ну не получается у меня экшн, ну вот никак...
Дмитрий
…Терзайся, рвись и сетуй перед Богом,
А мне приятно то, когда страдаешь ты…
Георгий
Не чтя бессмертного и смертных ненавидя,
Довольствуйся, тиран, моё мученье видя.
А.П.Сумароков, «Дмитрий Самозванец»
Не только ты такой, Лео. И у меня внутри есть зверь. Чтобы защитить себя и то, что дорого нам, мы всегда храним частичку зверя в себе.
Мотоми Кёске, «Укротительница», перевод команды KoRiShi
Драко Малфой предельно спокойно выжидал. Он уже вычислил, где Гарри (кровь – не водица, Поттер всё ещё оставался чем-то вроде его троюродного дяди – уж сколько Гарри над этим насмеялся!), и, поняв, что в Малфой-мэноре – видимо, с Волдемортом – ждал, пока пройдут те самые сутки. Оставалось, в общем-то, буквально полчаса, и Драко перенесётся в свой дом – уж Мэнор-то принял бы его вне зависимости от наличия в нём Волдеморта и исключения из рода. Ибо опять же, кровь – не водица.
Драко прекрасно понимал, почему Гарри добровольно пошёл к Волдеморту даже при том, что Малфой чётко ему сказал: чем больше народу видит поединок, тем лучше.
Более того, он был почти уверен, что у Гарри палочки с собой нет – он же у Драко слишком умный мальчик, чтобы не сообразить вовремя, к чему были эти занятия с директором, и почему у Нотта было такое странное задание.
Хм, ещё двадцать минут.
И Гарри наверняка сбежит, когда будет возможность, в Хогвартс, призовёт припрятанную палочку и кокнет Лорда. Вот только он, небось, считает, что Драко тоже отправится в замок, чтобы сражаться.
Фига с два. Драко отправится туда, где он нужней всего – к своему зеленоглазому чуду.
Он ненадолго прикрыл глаза, ещё раз продумывая, куда аппарировать, если Гарри и Реддл в ритуальной.
Осталось десять минут.
Ну, надо же сдержать обещание вытерпеть сутки.
Главное не думать о том, что там Волдеморт творит с Гарри. Потому что иначе забываются все правильные мысли об обещаниях и остаются только «Спасти!!! Срочно!»
Вот бы сейчас Волдеморту какой-нибудь метеор на голову свалился.
Ну что ж, пора.
Драко поднялся и дизаппарировал под укоризненным взглядом сидевшей напротив матери, не возымевшим никакого действия.
* * *
Перенёсся он ко входу в подвалы Мэнора. Пять минут пешком или две бегом – и он будет на месте.
Всего минуту спустя он прикоснулся ладонью к замку двери и приказал открыться.
Дверь распахнулась с внушительным грохотом.
А от того, что Драко увидел за ней, по ритуальной пронёсся самый настоящий смерч, которому Волдеморт ничего не смог противопоставить и просто размазался по стене.
— Гарри!
Драко метнулся к распластанному на стене нагому Поттеру. Всё его тело было покрыто кровью из множества порезов, ран…
Но ужасней всего на Драко повлияли всего одно.
То, что на ресницах Гарри подрагивали слёзы…
О, Малфой был готов растереть этого грёбаного Лорда тонким слоем по всем поверхностям комнаты одним лишь стихийным всплеском. Он уже даже обернулся к нему, но тут услышал родной голос. Гарри почти бодро спросил:
— А что, сутки уже прошли?
Поттер крепился, как мог. Ему было не просто больно, нет, боль уже давно прошла. Он просто не чувствовал себя. Не чувствовал мышц, нервов, костей… даже мозга не чувствовал – казалось, даже думать разучился.
Единственная мысль, бившаяся в его голове, – ещё жив, ещё жив, ещё жив, ещё жив…
Гарри уже и не помнил, почему вдруг решил, что перетерпит пытки в авторстве Волдеморта с лёгкостью. Он даже не помнил, как здесь оказался. Всё тело превратилось в один пульсирующий комок боли, уже не воспринимавшейся как боль.
Но хуже всего были горчащие на языке обида и жгучая печаль – Гарри тоже уже не помнил, отчего, почему.
Он не знал, что просто уже начал сходить с ума.
Совершив почти чудо, его вернула в себя такая простая, но такая невыносимо нужная вещь – голос любимого Драко, которому ни за что нельзя было показывать, насколько Поттеру плохо.
Гарри собрал все свои силы, всю волю, все почти отсутствующие навыки к окклюменции и запер боль, отгородился от неё, задвинул в дальний ящик, чтобы разобраться потом. Сейчас было точно не до неё. Подхлёстывая себя едким сарказмом и иронично глядя на мир вокруг, Гарри потихоньку приходил в себя, начинал снова видеть мир не в плавающих цветных кругах, а таким, каким он был на самом деле.
Но всё равно на каждое движение приходилось тратить помимо физических ещё и умственные усилия – просто вспоминать, как именно он шевелился, какие мышцы и в каком направлении напрягал раньше – до почти утопившего в себе океана боли.
И у Драко, и у Волдеморта просто упали от шока челюсти.
Гарри вздохнул.
— Видимо, да. Ладно, милый, давай мне свои серьёзные последствия… ой, да перестань ты с таким ужасом смотреть на эти царапинки, у меня болевой порог высокий. Вспомни моих родственников…
Нет, конечно, Дурсли были и остаются садистами, но не настолько же. Хотя Драко не знал, что на самом деле происходило с Гарри в доме тётушки так что… на этом удалось сыграть.
Малфой сердито и хмуро взмахнул волшебной палочкой, обрывая путы.
Гарри, не способный ещё так быстро включать мышцы, упал мешком на пол и зашипел от боли. Драко молниеносно метнулся к нему, но быстро остановил свои руки, боясь прикосновениями сделать ненаглядному гиффиндорцу ещё больней.
Тут внезапно решил дать о себе знать Волдеморт.
— Драко Малфой, предатель и мерзкий прихлебатель Пот…
Но тут Гарри, не дослушав его до конца, обратился к Драко:
— Всё, давай обратно, а я его кокну и приду к тебе, ладно?
Драко фыркнул и скомандовал:
— Акцио, медальон Гарри!
Тут же в дверь влетела маленькая лилия.
— О, действительно. Драко, ты умница! А одёжку какую-нибудь? А то моя немного… — Гарри косо глянул на окровавленные тряпки, валяющиеся на полу. — …Немного потрепалась.
Драко оценивающе хмыкнул и призвал одну из своих мантий.
В этот миг совершенно шокированный таким бессовестным игнором своей божественной персоны Волдеморт решил-таки перейти к активным действиям.
— Круцио!
Гарри, вовремя припомнив, как двигать ногами и сохранять равновесие туловищем, бросился между ним и Драко, и тут же упал, безумно крича в неистовой агонии, чувствуя, что опять, снова сгорает от чудовищной боли, воспринимая каждый нерв как раскалённую струну…
Но внезапно всё закончилось. Он лежал на полу, судорожно пытаясь вновь научиться дышать, а перед ним стоял Драко, прямо напротив Реддла…
Гарри рванулся к Тому, прижимая ладонью лилию к его ноге, и выпалил пароль от лепестка, переносящего на окраину Запретного леса.
Пока Реддл очухивался от непередаваемых ощущений неожиданного порт-ключа, Гарри, движущийся после всего перенесённого только на одной силе воли (которой даже в себе не подозревал) и окклюменции, быстро натянул мантию и припустил к замку, туда, где много людей.
Но недалеко от Гремучей Ивы он замер, вскинул руку и сосредоточился.
— Акцио, палочка.
И тут же с нежностью почувствовал, как она отозвалась и рванулась к хозяину. Правда, пока она летела, Гарри успел схлопотать в спину ещё одно Круцио, и ловить свою палочку пришлось уже дрожащими руками, на ощупь, не видя ничего за алой пеленой боли.
Кажется, сейчас Гарри был способен обрабатывать только по одной мысли за раз. Он ещё раз поблагодарил Драко и Снейпа за спец-курс сарказма и самокритики – без них он бы сейчас вряд ли сдвинулся хоть на несколько сантиметров. Тело уже не повиновалось, казалось, что он чуть ли не накладывает на самого себя Империо.
Или уже создал из себя инфери, Мерлин помилуй?.. Ощущение было именно такое.
Тут Круцио оборвалось, но ничего в окружающим мире, да и в самом Гарри особо не изменилось. Каждая клеточка его измученного тела буквально кричала от боли и неспособности на какие бы то ни было действия.
На несколько мгновений Гарри даже ощутил, как замерло его сердце… но, к счастью, почти сразу включилось вновь.
Ощутив знакомое полированное дерево остролиста под пальцами, Гарри смог собраться с немногими оставшимися мыслями и бросил в Лорда одно древнее заклятие, от которого спасал не каждый щит, вот и реддловский не помог. Великого Волдеморта отнесло на несколько метров и пару раз ударило об землю. Гарри же снова поднялся и, призывая мантию-невидимку, направился к гуще народа, хромая на обе ноги, шатаясь, держась за сердце, дыша через раз…
Он еле успел спрятаться под отцовской мантией и уклониться от очередного Круциатуса. Да что ж такое, Реддл что ли других заклинаний не знает?
Хотя нет. Собственное плачевное состояние подтверждало, что вполне себе знает.
И тут Гарри сумел вспомнить, отчего так горько было во время пыток. Из-за того, что проклятый старый мудак сделал в первую очередь. И откуда только заклинания такие знает, унизительные, мерзкие… Ну хоть не сам полез (Гарри содрогнулся), и на том спасибо.
Вот же Драко разозлится.
Гарри заставил себя забыть об этом и оглянулся на Волдеморта, позволив себе насладиться мерзким зрелищем растерянности на лице врага. Но тот внезапно остановился.
Гарри тоже растерянно замер.
Реддл приставил палочку к горлу и прошептал: «Сонорус»
— Я Тёмный Лорд Волдеморт. Гарри Поттер позорно бежал, прикрываясь вами, доблестные защитники Хогвартса… я приду к главному входу замка и дам вам шанс сдаться и примкнуть ко мне. Если вы откажетесь, я лично уничтожу всех до единого: мужчин, женщин и детей, которые отказались стать под мои знамёна. Время пошло. Ко мне, мои верные слуги!
Убрав палочку он просто сказал в пространство:
— Вот так-то, Гарри Поттер. Что ты будешь делать теперь? Да ты уже и не жилец, даже если пока двигаешься.
Ну, для Гарри всё было сравнительно просто. Он должен выйти к Волдеморту и избавиться от него. А потом он вернётся уже в конце концов за Драко, наверное таким сердитым…
Если сможет. Если встанет. Если вообще доживёт.
Вот уж никогда Гарри не представлял, что умрёт от чёртовых пыток, а не в бою. Не бывать этому, он гриффиндорец! И если его душа и улетит к родителям, то только после того, как он собственноручно отправит в небытие Тома Реддла!
А к Тому начали слетаться тёмные тени. Когда толпа их замерла, Волдеморт обвёл всех алым взглядом и спросил:
— Где Теодор Нотт?
Белла подобострастно склонилась перед Реддлом, и Гарри вдруг стало так её жаль… Вряд ли благородная, сильная, яркая дочь древнего семейства Блэков хотела провести свою жизнь вот так – пресмыкаясь перед сумасшедшим полукровкой.
— Я убила его, мой повелитель! Он предал нас, он был с этими магглолюбцами, защищал их!
Том медленно проговорил:
— Вот как… Что ж. Идите все, кроме моей верной Беллы, к крыльцу замка. Мы будем.
Пожиратели склонились в поклоне и улетели друг за другом прочь. Остались только Белла, Том и Гарри – как безмолвный зритель.
Он совершенно не мог понять, зачем Реддлу Тео? Или зачем теперь Белла? Впрочем, с умственными процессами сейчас были определённые проблемы. Как и со всеми остальными. Вот, зрение в правом глазу что-то отказывает…
Эх ты, не Гарри Поттер, а чучело, которое Хагрид совал в клетки к соплохвостам, чтоб детки порезвились.
Слабак ты. Терпи, Гарри терпи, ты сможешь. Кто, если не ты, избавится от ядовитой змеюки?
— Белла, моя милая Белла… Уверена ли ты, что убила Теодора Нотта?
— Он получил Аваду от моей руки, мой Повелитель! Я не промахиваюсь.
Гарри вспомнил родителей Невилла.
Гарри вспомнил чуть ли не убитого Сириуса.
Гарри вспомнил такого хорошего и милого Тео.
И у него затряслись руки – ещё и от гнева помимо измочаленных мышц – ему хотелось сомкнуть пальцы на шее этой ублюдочной мерзавки, услышать хруст её позвонков…
Реддл вздохнул и направил палочку на свою самую верную помощницу.
— Авада Кедавра.
Белла как была с подобострастным выражением на лице, так и упала.
Не было больше Беллы. Такой преданной Беллы.
Гарри с ошарашенно раскрытыми глазами глядел на произошедшее. Что за…
Бузинная палочка. Ну конечно. Проклятье… Ради этого умерли двое неви…
Нет.
Один невинный человек и Беллатриса Лестренж.
Проклятый дар смерти.
Гарри рванул – как смог – ко входу в замок. Надо было успеть туда раньше Реддла!
Каково же было его счастье, когда он внезапно наткнулся под каким-то особо раскидистым кустом на Симуса и живого-здорового Нотта.
Не обращая внимания на то, что им было в каком-то роде не до него, Гарри рванулся под этот куст и, сдёрнув капюшон навис над целующейся парочкой.
— Тео, как я рад, что ты жив! Как ты… Белла была уверена, что убила тебя!
Перепуганный внезапным появлением в пространстве хрипло-каркающе-орущего, выглядевшего ни много ни мало настоящим живым мертвецом Поттера, Нотт не сразу смог ответить.
— Ну… Понимаешь… Это Симус навёл иллюзию, он в этом, оказывается, спец. Мы не хотели друг против друга сражаться, и я был под мантией-невидимкой, пока ты её не забрал. Надеюсь, ты не в обиде, что я ей попользовался… Вот, а теперь мы тут. Отсиживаемся…
И заалел.
Гарри озорно усмехнулся.
— Ну, отсиживайтесь! Я пойду Волдеморта быстренько уложу и тоже пойду… отсиживаться.
«Надеюсь», – добавил он про себя, вновь мысленно проходясь крепким словом по своему состоянию плохо склеенного бумажного человечка.
Он подмигнул друзьям, натянул капюшон, запахнул мантию и ухромал к крыльцу.
Успел он всё-таки раньше Волдеморта.
Мелькнув мимо Снейпа, Гарри дёрнул того за рукав и тихо шепнул:
— Это я, профессор. Скоро всё будет хорошо.
И вот, пока Том Реддл разгуливал и разливался соловьём перед горсткой фениксовцев и старшекурсников (Поттера дико позабавила эта картина), он пробрался в глубину войска света, встал между Луной (он так и не понял, как она оказалась на битве вместе со старшими курсами) и Дином и стянул мантию. Как и ожидал, те почти никак не отреагировали. Гарри бессменно уважал этих двоих за спокойствие и плавность мысли. Нежно улыбнувшись и отметив, что дышать становится как-то тяжело, Поттер натянул капюшон малфоевской мантии поглубже на лицо, услышал ободрительное томасовское «Сделай его, Гарри», сунул невидимку Луне и начал пробираться к центру событий.
На словах «неужели вы и правда думаете, что он способен подняться на ноги после нескольких часов пыток от меня лично» Поттер, уже стоявший во втором ряду войска, прямо за спинами взрослых орденцев рядом с Наземникусом, собрался с силами и звонко рассмеялся. А потом по возможности пружинистым шагом (замечая, что левое колено уже не сгибается), смахивая лёгким движением руки с головы капюшон, вышел в центр.
— Я поднялся, Том. А вот тебе уже недолго осталось. Скажи, твои Пожиратели знают, что ты убил Беллу?
Из толпы чёрных мантий донёсся сдавленный мужской вскрик «Как!». Гарри подозревал, что он принадлежал Рудольфусу Лестренжу.
Не глядя, Том кинул за спину Аваду. Кто-то упал. Мёртвым.
Гарри нахмурился.
— Интересная у тебя кадровая политика.
Правая рука начала страшно дрожать. Он же так и прицелиться не сможет…
— Скажи, Том, а с чего ты взял, что именно Тео победил Дамлдора? Да и вообще, что директор мёртв? Он в полном здравии и отдал палочку почти по доброй воле. А последним, кто его победил был… я. На тренировочной дуэли.
Скупо улыбнувшись, Гарри поднял палочку, прижимая локоть к боку – чтоб не было особо видно, как трясётся рука…
Волдеморт растянул безгубый рот в подобии ухмылки.
— Тогда всё, что мне надо сделать… Это убить тебя, Гарри Поттер.
— Хм, действительно. Только ты уже пытался сделать это… Дай-ка посчитаю… пять раз, ого. Или уже шесть? Будем считать последние несколько часов за попытку?
Правый глаз видеть перестал совсем.
Гарри уходил в иной мир плавно, будто кто-то медленно перерезал проводочки питания, ведущие к частям его тела. И Поттер не чувствовал ни малейшей надежды на возможность восстановления этих проводочков – слишком уж необратимыми были повреждения. Проклятая змеюка всё-таки почти добилась своего, поттеровский мозг теперь просто не мог управлять всем этим сложным организмом и выключался, но постепенно, давая-таки своему хозяину шанс закончить бой.
Оставалось совсем немного до конца битвы, но и… до конца жизни, кажется, тоже.
Жаль Драко…
Волдеморт прошипел:
— Не думай, что глупая бравада тебе поможет. И посмотри сюда: Бузинная палочка у меня. Ты ошибаешься.
Гарри покачал головой, радуясь, что ещё может это сделать.
— Она у тебя в руках, но ты получил её не в бою. Как думаешь, знает ли палочка, кто её истинный хозяин?..
И в следующий миг они в унисон выкрикнули: «Авада Кедавра» и «Экспелиармус».
Левая рука уже не шевелилась в принципе. Это был последний шанс одолеть Тёмного Лорда…
И Поттер оказался прав.
Бузинная палочка выскользнула из руки Тома Реддла и мягко проплыла к Гарри. Он последним движением правой руки поймал её.
А Волдеморт упал, уже бездыханный.
Его собственное заклинание, собственная вложенная злоба, обратилась на него самого.
Гарри улыбнулся.
— Может, надо было предложить ему раскаяться?
В этот миг мир вокруг взорвался криками – облегчения, шока, радости… Но Гарри их не слышал. Он выпустил всю боль из того уголка сознания, где она пульсировала, дожидаясь своего часа, и упал напротив Волдеморта.
Драко, уже давным-давно пришедший Хогвартс, с криком «Нет!» рванулся к Поттеру, расталкивая обнимающихся и счастливых людей. Лучше, чем все они, Драко знал, что пережил его Гарри, и насколько он был близок к смерти.
— Нет, живи, живи, живи…
В миг, когда Драко подбежал к любимому, из толпы выскочили Гермиона, Крам, Уизел, Лавгуд, Блейз, Лонгботтом, Тео, Финниган, Томас…
Драко не знал, как бы взять Гарри, чтоб не сделать хуже, и отгонял его друзей, чтоб не трогали. Тогда Грейнджер, уже злая, выхватила палочку и взметнула Гарри в воздух Мобиликорпусом.
— Быстро в Большой Зал, мадам Помфри там.
* * *
На следующий день в Больничное Крыло забежала МакГонагалл, чтобы узнать состояние пострадавших, а особенно героя – чтобы было, что сказать проклятым журналистам. Увидела она совершенно странную картину.
Поппи поила Костеростом хаффлпаффца-старшекурсника. Неподалёку от неё подпирал стену Северус, а над душой стоял Сириус, нервно потирая руки.
— Что происходит? — шёпотом возопила заместитель директора.
Уложив старшеклассника, Поппи отставила пустую склянку и сердито подошла к МакГонагалл.
— Минерва, спаси меня от этих трёх истеричек, я уже не могу!
Декан Гриффиндора и не помнила, когда ей надо было с таким упорством сдерживать рвущийся наружу смех.
— Так, с Сириусом и Северусом понятно, а кто третий… истеричка?
Снейп раздражённо фыркнул.
Поппи яростно прошествовала в дальний конец палаты, отгороженный ширмой, жестом веля МакГонагалл идти за собой.
За ширмой лежал Гарри…
По крайней мере, Минерве так показалось. Это был кто-то почти с ног до головы облепленный залечивающими повязками, перебинтованный, и с таким измождённым лицом, что ярко-эмоционального Гарри узнать можно было только по шраму-молнии на лбу.
И тут же обнаружился третий раздражающий Поппи фактор. Белый как свадебная фата Драко сидел рядом с кроватью и сверлил взглядом своего избранника.
Так, ясно.
— Северус, полнолуние через полторы недели. Ты уже начал варить аконитовое зелье?
— Не до того было.
— Насколько я помню, вчера в замке был Фенрир Сивый, да? И не он один.
Уже зная, что она скажет дальше, Снейп помрачнел ещё сильней.
Минерва умилялась тем, как явно он волнуется за Гарри, но Поппи совсем не нужны были лишние персонажи в медпункте, так что надо было их выгнать.
— У нас есть заражённые ученики. Прошу тебя приготовить столько зелья, чтобы хватило на много человек. Ты и сам знаешь, что через три дня его уже пора будет начинать пить.
Северус коротко кивнул, развернулся в своём фирменном стиле, задев мантией ширму, и улетел в Подземелья.
Понимая, что следующим будет он, но будучи готовым держаться всеми конечностями, Сириус мрачно смотрел на своего бывшего декана.
— Сириус, найди директора Дамблдора.
От такого задания он не мог отказаться…
Выругавшись, он вылетел из Крыла.
Драко за всё это время пошевелился только для того, чтобы убить летавшую над Гарри муху.
Минерва умоляюще посмотрела на Поппи. Ей совсем не хотелось разделять этих двоих сейчас, да и кто лучше колдомедика знал, что Драко сейчас вытаскивает Гарри; снова, как тогда, после нападения Финч-Флетчли, помогает не уйти от них навсегда.
Поппи улыбнулась и увела Минерву в свой кабинет.
МакГонагалл села на кушетку.
— Ну, что у нас?
— У нас… — Поппи, вздыхая, мыла и вытирала руки. — У нас действительно есть несколько новых ликантропов. Я очень счастлива, что Северус будет готовить им зелье, и они пока не узнают, что это такое – по-настоящему быть оборотнем. В остальном переломы, ушибы, раны – не сильно проблемно. Страшные проклятия – да, есть, но ко всем мы с Северусом уже нашли обратные заклинания. Пожалуй, на данный момент Гарри действительно тяжелее всех. Минерва, он умер за нас, ты это знаешь? Когда Гермиона опустила его передо мной, у него остановилось сердце. А он улыбался. — Поппи зажмурилась, прогоняя непрошенные слёзы. — Слава Мерлину, ребята успели вовремя. Я ввела Обезболивающее и запустила сердце вновь, к счастью, помогло. Остановка была последствием реакции мозга на боль…
МакГонагал вскинула дрожащую от горя руку.
— Так, погоди, прошу тебя. Скажи мне, что с ним сейчас?
Поппи вздохнула.
— Он держится на Обезболивающем. Я боюсь, что при малейшем болевом импульсе Гарри сдастся – поражает только, как он не сделал этого во время битвы. Ты сама поняла, что Драко держит его здесь, не даёт уйти. Я уже проинструктировала его, что надо делать, и его помощь весьма ценна, потому что за Гарри надо постоянно следить, а у меня, сама видишь, и так много дел… Ах да, что с ним. Сейчас просто планомерно вылечиваются все его повреждения. Когда будут залечены телесные, я приступлю к мозгу – он несколько повреждён. Журналистам скажи, что Гарри переутомился, почти иссушил магический резерв и сейчас просто восстанавливается. Его травмы крайне сложны, но не неизлечимы. Если всё пройдёт так, как надо, то через недельку я уже смогу его отпустить. Давай на это и надеяться, хорошо?
Минерва кивнула.
— Договорились.
Тут в палату заглянул перепуганный Драко.
— Мадам Помфри, там Гарри…
Она выбежала за ним.
МакГонагалл решила, что не помешает, и тоже направилась к кровати своего ученика.
Поппи делала какие-то пассы палочкой над грудной клеткой Поттера, в то время как Драко прижимал кончики пальцев к смуглым вискам, что-то судорожно и невнятно шепча.
Драко вновь нырнул в сознание Гарри. На этот раз там было гулко и пусто, словно в нежилом помещении.
— Гарри… Гарри, ты слышишь меня?
Голос Драко вяз, будто в вате.
— Гарри, отзовись. Это Драко…
В этот миг его имя будто зависло напротив него… и бросилось во все стороны, разгоняя тишину. И раздался тихий безэмоциональный шёпот Гарри.
— Драко… Мне жаль… Я не хочу, чтобы Драко плакал. Но я не могу больше жить, больно, так больно, Драко…
— Тихо, Гарри. Скажи, милый мой, где тебе больно? Скажи мне, я помогу тебе, я обещаю, только скажи!
Вокруг звенело молчание. Но вдруг будто удивлённый любимый голос сказал:
— Нигде. У меня ничего не болит! Значит, я ещё могу…
Но тут Драко просто вытолкнуло из сознания Гарри.
Он помотал головой и посмотрел на Помфри.
Та тяжело дышала.
— Это снова была остановка сердца. До этого оно работало как-то неуверенно, а сейчас… сейчас будто ничего больше и не угрожает.
Драко кивнул.
— Судя по тому, что я услышал сейчас от Гарри, это были фантомные боли. А теперь он понял, что на самом деле у него ничего не болит.
Помфри улыбнулась.
— Это хорошо. Что ж, осталось только долечить его многострадальное плечо… и тогда перейдём к мозгу.
Не найдя в себе душевных сил ответить на улыбку, Драко только ещё раз кивнул.
— Спасибо.
И снова повернулся к Гарри.
Поппи вытерла рукавом пот со лба и обернулась. И тут же испуганно вздохнула, когда увидела МакГонагалл.
— Фуф, Минерва, что ж ты так подкрадываешься. Вот видишь, теперь всё точно будет хорошо. Обещаю.
Та скупо улыбнулась и вышла из Больничного Крыла.
* * *
Гермиона обессиленно привалилась к плечу сидящего на полу Виктора.
— Мы эти школьные развалины будем ещё очень долго восстанавливать…
Он осторожно обнял её.
— Много людей поможет.
Улыбнувшись, она покивала.
— Это да. — И вдруг, неожиданно для самой себя спросила. — А как по-болгарски будет «Я тебя люблю»?
Крам усадил Гермиону к себе на колени и зарылся лицом в её волосы.
— Обичам те.
Уже засыпая, смертельно уставшая Гермиона, обняв Виктора за шею, прошептала в ответ:
— Обичам те…
* * *
Проснулся Гарри живчиком.
Ну вот не приходило ему в голову никакое другое слово кроме этого привязчивого «живчика».
Растрёпанный, бледный (ещё сильней обычного), с тёмными кругами под глазами Драко обнаружился рядом на стуле. Он буквально гипнотизировал своего парня воспалёнными с недосыпу глазами и безумно-радостно улыбался.
Гарри даже ничего не сказал, просто сдёрнул родного Малфоя со стула к себе на кровать, укрыл, уложил, и шепнул:
— Я в порядке, теперь спи.
И Драко мгновенно выключился. Гарри лежал рядом и с невыносимой нежностью рассматривал своего слизеринца. Конечно, он помнил, как тот вытаскивал его, как избавлял от боли, как обещал, что всё будет хорошо…
— Спасибо тебе, ненаглядный мой.
Тут за внезапно обнаружившуюся ширму заглянула мадам Помфри. Гарри успел приложить палец к губам прежде, чем она возмутилась.
— Я сам его уложил, мадам Помфри, — шёпотом объяснился Поттер. — Я в полном порядке, честное слово. А вот по виду Драко этого не скажешь.
Колдомедик улыбнулась и кивнула.
Потом подошла к Гарри, уложила на спину и начала диагностировать. Он послушно лежал и терпел щекотку заклинаний, поднимал руки, ноги, находил указательными пальцами нос, потом приседал, отжимался и даже прыгал.
Мадам Помфри пожала плечами, левитировала на тумбочку поттеровскую одежду и сказала:
— Когда мистер Малфой проснётся, можете идти. Ты же его не оставишь здесь?
Гарри оскорблённо воззрился на неё укоризненным взглядом. Колдомедик кивнула:
— Почему-то я так и думала. О, и ещё. — Она тихо что-то пробормотала, и поймала внушительных размеров банку, прилетевшую откуда-то. — Как видишь, у тебя очень много шрамов. Если ты, конечно, не хочешь их сохранить, в чём я сильно сомневаюсь, то мажь их каждый день вот этим. — Она вручила Гарри банку. Он отвинтил крышку и тут же еле сдержался, чтобы не опустошить и так пустой желудок рядом с кроватью от едкой вони. Мадам Помфри мило улыбнулась и похлопала судорожно закрывающего банку пациента по плечу. — Ну-ну, это ещё не самое ароматное зелье на свете. Но ты же не предпочтёшь оставить все эти шрамы себе на память?
Гарри скривился.
— Конечно, нет. Спасибо, мадам Помфри.
Она кивнула и удалилась.
* * *
Люциус сидел в камере при министерстве и ждал допроса. Не то чтобы эта конура два на полтора была сверхсветлой и удобной, но Люциус наслаждался этим заключением... Когда вспоминал предыдущее. По крайней мере, по сравнению с Азкабаном и его собственным Мэнором, где последние месяцы перед своей радостной кончиной ошивался Лорд, здесь был самый настоящий курорт — ни дементоров, ни волдемортов – спасибо парню его сына, как и за исчезновение метки.
Видит Мерлин, Люциус сомневался, что Поттер – подходящая кандидатура на роль супруги Малфоя. В конце концов, Драко – умный (втайне ото всех Люциус считал своего сына просто гениальным, восхищался его упорством, работоспособностью, талантом… всем восхищался), интеллигентный, красивый молодой человек из аристократической богатой семьи, и должен он был жениться на девушке под стать ему, но лучше всё-таки не столь умной. И блондинке.
А Поттер – это же недоразумение на недоразумении!
Ну, для начала давайте вспомним его отца. Сын предателей крови, избалованный, наглый и самовлюблённый. Единственная правильная вещь, которую он сделал в своей жизни, – это влюбился в Эванс. Но и та – грязнокровка! Более того, не менее эгоистичная, гордая, вздорная девчонка, хотя и обладающая интеллектом. И красотой. Да, воистину, последним в особенности...
Но право. Гарри Поттер – вот уж достойное творение этих двух оболтусов. Магглорощенный, наивный, как верящая в бесплатный сыр мышь, неухоженный и ко всему прочему... гриффиндорец. Люциус мог бы смириться с чем угодно, но только не с этим.
Ладно, будем объективны. Проклятый Поттер обложил его сына такой защитой, что даже самые беспринципные дети самых жестоких Пожирателей не смогли сквозь неё пробиться. Плюс к тому, даже сам Люциус не сразу смог это сделать – и это с кровной-то магией!
Самый сильный маг нынешнего времени – раз.
Поттер припёрся в Отдел тайн с компанией из пяти подростков и, Мордред подери, они полчаса продержались против боевой группы Пожирателей во главе с Люциусом и Беллой, и ВСЕ выжили! Малфой даже не знал, на что списывать это происшествие: на сообразительность, на удачу?
В любом случае, и то, и другое присутствовало – это два и три.
Поттер умел сбрасывать Ииперио (отдельной строчкой, потому что важно) – это четыре.
У него были деньги, слава и влияние – это пять.
Он был чистокровным, хоть и в первом поколении. Если забыть о грязнокровке Эванс и предательстве крови, то Поттеры – мощный род с древними корнями. С Драко Гарри был не в очень близком родстве, и мог принести в род Малфоев хорошую кровь.
А не хватит ли этого, Люциус?
Нет, ну, можно ещё отметить чисто для галочки, что Поттер довольно симпатичен – это значит, детки выйдут милые (лишь бы только не черноволосые!)
В общем, по зрелому размышлению Люциус Малфой пришёл к выводу, что Гарри Поттер не такая плохая партия его сыну, как он считал. Жаль, конечно, что он не увидит внуков, старую змею Северуса, свою невестку... или зятя?
И особенно жаль было, что он не увидит больше сына и Нарциссу. Жаль?
Не жаль. Это не то слово.
Именно это рвало к фоморовой матери вымуштрованное годами служения метке самообладание Люциуса, его решение идти на поцелуй вопреки всем оправданиям, если такие последуют, и его желание умереть с гордо поднятой головой. Ему хотелось падать перед тюремщиками на колени, рыдать и умолять всего лишь разочек увидеть свою семью, хотя бы на миг, хотя бы вдали, в конце коридора... Он бы отдал за эту возможность что угодно, он был готов умирать в муках, если понадобится.
Но он не падал на колени, не рыдал и не умолял. Он не хотел оставлять сыну и любимой женщине гнетущее чувство вины. Он хотел, чтобы они видели, как умирает не муж и отец, а подлый убийца, просто Пожиратель смерти.
Сложно сказать, откуда в потомственном тёмном маге Люциусе Малфое взялись такие благородные чувства. Он подозревал, что от Северуса. Этот мальчишка должен был оказаться в Гриффиндоре, а вместо этого размягчил сердце своего покровителя Люциуса. Мерлин знает, как ему это удалось.
Так что, учитывая желание умереть ублюдком, единственное, на что Малфой-старший ещё надеялся, это на возможность посмотреть перед смертью на свою семью во время суда.
Этим он сейчас и жил.
Когда его ввели в огромный зал, он был ошарашен количеством зрителей. С каких это пор суды над Пожирателями проходят публично, в присутствии толп журналистов?!
Его усадили в такое знакомое кресло, и оно тут же сковало его цепями.
Его буквально прошило током, когда он увидел Нарциссу. Она смотрел, чуть склонив голову прямо ему в глаза.
И улыбалась. Так понимающе и радостно, будто они вернулись на двадцать лет назад и сидели сейчас не в зале суда, а в их любимой беседке Малфой-мэнора...
Люциус напомнил себе о благородстве и презрительно ухмыльнулся. На что сама Нарцисса только насмешливо закатила глаза и явственно фыркнула.
Она всё знает – понял Люциус. И про подчиняющую метку, и про изобретенное против неё зелье Северуса, и, может быть, даже про картину в ящике стола.
Его ненаглядная, любимая Нарцисса тихо засмеялась, увидев на обычно бесстрастном лице никому не заметное выражение паники. И послала воздушный поцелуй...
Из астрала Люциуса вернул вопрос судьи, известного тем, что он ненавидел всех Пожирателей до одного – однажды вечером он нашёл свою семью мёртвыми в доме, над которым витала метка.
Хотя он всегда был весьма объективен.
Он холодно произнёс:
— Люциус Абраксас Малфой, подтверждаете ли Вы своё добровольное состояние в так называемом Ордене Пожирателей Смерти?
Понеслась.
— Подтверждаю.
— Признаёте ли Вы свою вину во всех вышеназванных преступлениях?
О, а их уже назвали? Как-то быстро.
— Признаю.
— Согласны ли Вы принять Веритасерум, чтобы перечислить других ваших соучастников и ответить на несколько вопросов суда?
Интересно, а Люциус может ответить "Нет"?
— Согласен.
Буквально в этот же момент к нему с некоторой опаской приблизился судебный пристав и влил в горло полбутылька Веритасерума.
В этот момент Люциус понял, что общаться с ним будут очень долго, потому что такая доза сыворотки подразумевает около получаса откровенностей. По крайней мере, обычно действительно хватает трёх капель.
Вот черт.
Но в следующий миг Люциус отключился.
— Ваше имя?
— Люциус Абраксас Малфой.
— Ваша семья.
— Лакерта Нарцисса Малфой и Драко Люциус Малфой.
Уже этот простой ответ вызвал волну ахов вздохов и прочих междометий в зале.
Если Люциус изгнал обоих из рода, то он должен был ответить что-то вроде "У меня нет семьи", а тут...
Вдруг откуда-то донеслось: «Предатель! Ты солгал нашему Лорду!»
В сторону голоса сразу метнулись несколько авроров, а допрос продолжился.
Драко решил не обдумывать сейчас всё, что слышит, и оставил это на потом.
— Были ли Вы Пожирателем смерти?
— Был.
— Добровольно ли Вы им стали?
— Почти.
— Поясните.
— Изначально не было названия "Пожиратели смерти". Мы просто становились официальной поддержкой политического деятеля, называвшего себя Волдемортом.
— Знали ли Вы его биографию?
— Нет.
— Когда и откуда узнали?
— Этой весной из анонимной брошюры Поттера.
Из зала раздались напополам смешки с ошарашенными возгласами.
Смешки потому, что фраза «Анонимная брошюра Поттера», несмотря на явную нелогичность, звучала забавно.
Ошарашенные возгласы потому, что если Люциус Малфой был верным Пожирателем, то ни за что не поверил бы с такой непоколебимостью в информацию из этой брошюры.
Судья, казалось, не фиксировавший того, что говорит подсудимый, продолжил:
— В каких именно пунктах политической программы Вы соглашались с Томом Марволо Реддлом?
— Необходимость отделять магглорощенных. Они ничего не знают о нашем мире и лишь разрушают его. Или учить их традициям отдельно, до школы. Невнимательность Министерства к маленьким волшебникам. Желание некоторых дураков раскрыть наш мир магглам.
— Почему последнее Вас не устраивало?
— Магглов слишком много. Они либо уничтожат нас из страха, либо подчинят.
— Что насчёт Вашей общеизвестной ненависти к грязнокровкам?
— Привита отцом, сам я никогда этого не чувствовал.
Из зала донёсся насмешливый голос: «А Веритасерум-то настоящий?»
— Использовали ли Вы непростительные?
— Да.
— Когда?
— После воскрешения Волдеморта.
— А раньше?
— Нет.
— Почему начали?
— Перестал видеть в этом нарушение закона.
Неподалёку от Драко кто-то зарычал от ярости: «Ублюдок!»
— Почему?
— Механизм метки возобладал надо мной.
— Поясните.
— Для первых своих сторонников Волдеморт использовал подчиняющую версию метки. Как только сторонник начинал сомневаться в своём хозяине, она активировалась и затмевала сознание.
На этот раз после его слов просто застыла гробовая тишина.
Даже судья как-то судорожно сглотнул.
— Когда перестала использоваться эта версия?
— После сумасшествия Беллатрисы Инулы Лестренж.
— Почему она сошла с ума?
— Волдеморт неправильно наложил чары, и метка заработала сразу на полную мощность. После этого единственным смыслом жизни Беллатрисы был повелитель.
Судья ненадолго прикрыл глаза. Потом спросил:
— Когда Вы сами начали испытывать влияние метки?
— В конце семидесятых годов.
— То есть… до рождения сына?
— За несколько лет.
Драко судорожно вцепился в сиденье деревянной лавки. Гарри, который наотрез отказался оставаться дома, положил ладонь на его напряжённую руку.
Это помогло. Немножко.
— Кто может подтвердить реальность влияния усиленной метки?
— Любой, кто носил её.
— А ещё?
— Северус Тобиас Снейп.
У Драко расширились от шока глаза. Это что же, Северус всё знал, но ничего не говорил?.. Верней, сказал только Гарри?!
— Почему он?
— Он готовил для меня зелье притупления влияния метки.
— Почему тогда она продолжала на Вас влиять?
— Время действия зелья очень кратковременно, а последствия для организма ужасны.
— Часто ли Вы его принимали?
— Раз в две недели.
— Зачем?
— Чтобы не забывать о семье.
Нарцисса коротко всхлипнула. Рядом с ней сидел Сириус, он обнял её за плечи и прижал к себе, ободряюще шепча: «Ну же, Нарси, ты же сама знаешь, что после таких признаний они не смогут посадить его за решётку»
— Но забыли?
— Нет.
— Тогда почему отреклись от них?
— Лишь на словах. Я не изгнал их из рода, и продолжал перечислять на счёт сына деньги.
Гарри замер и повернул к Драко голову.
Тот с понимающей улыбкой смотрел на отца. И Гарри осознал: это было что-то вроде молчаливого семейного секрета. И решил не обижаться на Драко за молчание.
Вслед за Люциусом на вопросы отвечал Северус и подтвердил всё, что было сказано.
Только ещё добавил к этому объяснение жестоко поведения Люциуса с сыном.
Когда замерший зал обернулся к Драко Малфою, то на скамье его не увидели. Он был там, но они сидели с Гарри под мантией-невидимкой, тесно-тесно прижавшись друг к другу, и Драко плакал, рыдал у Поттера на плече от несправедливости, от тоски по отсутствующему детству, от…
Гарри же гладил его по голове и обещал, что теперь они с отцом всё восполнят, честное слово, они просто не могут быть не вместе.
Вот увидишь, Драко.
Люциус Малфой не был оправдан в полной мере. Но был приговорён к… оплате ремонта Хогвартса.
Даже Грюм, Аластор Грюм впервые в своей жизни не протестовал против не применённого к Пожирателю поцелуя дементора. Вообще, вся общественность, присутствовавшая на суде, была в таком глубоком шоке, что статью в «Пророк» написали сухую, включавшую в себя лишь констатацию фактов и новую информацию о Пожирателях. Хотя даже над этой статьёй Гермиона сидела неподвижно несколько минут, Молли Уизли пролила ручьи слёз, а Луна Лавгуд горько закусила губу.
Сам Люциус, протрезвев после Веритасерума, схватился за голову. Ну, и что теперь делать с благородным решением скончаться и не мешать своей семье быть счастливыми?
Но в тот миг, когда у него на груди разрыдалась Нарцисса, взахлёб рассказывающая, что она всегда знала правду; когда Драко тихо сел рядом и трогательно прижался к худощавому отцовскому боку, Люциус понял, что надо делать.
Он готов был умереть ради того, чтобы сделать этих двоих счастливыми. Но теперь он должен был ради них жить.
ПА «Обичам те» – 'Я люблю тебя'.
Судя по моим записям лекции о болгарском (по-моему, на ней я не спал), это действительно выглядит именно так. Но если кто-то болгароязычный знает истину, я с радостью поправлюсь и скажу ему большое спасибо.
ПА-2 Насчёт физических повреждений Гарри. Они мне показались несколько странными, и я даже полезла в медицинский словарь… но поняв после его недолгого штудирования, что моя писанина не имеет к реальной анатомии НИ МАЛЕЙШЕГО отношения, махнул рукой и оставил так. Не обессудьте.
12.07.2012 Эпилог. Парад свадеб при их фактическом отсутствии или как писать сахарный сироп
...В унисон улыбка, одна на двоих слеза.
Напевая песни, мечтаем лишь об одном:
Лет так через двести состариться вдвоём,
Вместе.
Как здорово, что ты есть у меня, Аллилуйя
Пусть бури и беды обходят нас стороной...
...Как здорово то, что ты есть у меня, воздух мой.
Годы и секунды, спеша, ускоряют шаг.
Без тебя мне трудно искать, творить, дышать.
Мы и не заметим: в миг пролетят огни.
Будут наши дети отзвуком любви
Этой.
Братья Грим, "Аллилуйя"
"Кто же тот пилот, что меня сбил?"
Одного вьенамца я спросил
Отвечал мне тот раскосый,
что командовал допросом:
"Сбил тебя наш лётчик Лисий Цын"
"Это вы, вьетнамцы, врёте зря!"
В шлемофоне чётко слышу я
"Слава, бей, а я накрою,
Коля, жми, я хвост прикрою"
Русский ас Иван подбил меня.
Чиж, «Фантом»
— Гермиона?
Она резала аккуратными кольцами лук, готовя ужин к приходу родителей в гости.
— Да, Виктор, я здесь! Поздравляю с победой, кстати!
Крам заглянул на кухню и улыбнулся. Уже, наверное, миллиарды раз поблагодарив небо за такой подарок судьбы, он шепнул ещё одно «спасибо», и подошёл к своему подарку, заглядывая через плечо на доску. Потом потянул носом воздух.
— Спасибо. Мм, вкусно пахнет.
Гермиона улыбнулась.
— Стараюсь!
Потом обернулась и невинно поцеловала своего парня в щёку. Он скупо улыбнулся (ну не умел он по-другому, что?), уложил подбородок на её плечо и осторожно обнял милую за талию.
— Давай, помогу?
— Давай. Нужны напитки к ужину. Ты сам знаешь, что мне во всём это многообразии не разобраться, не мог бы подобрать что-нибудь?
Виктор поцеловал нежную шею, будто с ума сходя от счастья, и кивнул.
— Сейчас схожу. А ведь завтра Рон с Лавандой собирались прийти?
Гермиона вздохнула и уложила лук на рыбу в противне.
— Они забыли, что это как раз полнолуние. Так что если мы не хотим кормить Лаванду из собачьей миски, с их визитом придётся повременить. Рон уже очень многословно извинился, и даже сама Лав жалобно скулила, пока их близняшки тягали её за уши.
Ой. Гермиона спохватилась. Вечно у неё, что ни начнёт говорить, дети мелькают. Давай, мисс Грейнджер: академия (благо, уже закончила), карьера (маленькие волшебники в детском саду в ней души не чают — какая тут карьера) и тогда дети. Свои.
Вспомнив о тоскливо-извиняющемся выражении глаз Лаванды, Гермиона нежно улыбнулась.
Благодаря Снейпу становление оборотнем оказалось для неё не таким страшным, как могло бы. Он вообще хорошенько поработал над зельем и заменил ингредиентами попроще все дорогие и труднодоступные. Из-за этого Аконитовое зелье теперь продавалось в аптеках и стоило не больше Зелья от мигрени. Да и сделал так, что пить его можно было только непосредственно перед превращением, а не ещё и всю неделю до этого…
Виктор понимающе хмыкнул. Вот уж кто неизменно видит Гермиону насквозь…
— Если хочешь, и у нас будут.
Она улыбнулась.
— Хочу, но прямо сейчас я делаю ужин, извини уж.
Что-то промычав, Крам потёрся щекой о хрупкое плечико и снова поцеловал свою девушку в изгиб шеи.
Она тихо вздохнула и задумчиво протянула:
— Хотяяяя… Ужин, в общем-то, готов, а рыба и сама испечётся. Так… — Гермиона обернулась к своему неловкому счастью, обвивая его шею руками и вопросительно склоняя голову на бок. — … Сколько у нас времени до прихода родителей?
Вот уж на то, чтобы взглянуть на часы, у Виктора не было сил отвлекаться.
Вернулись в бренный мир они лишь тогда, когда духовка запищала, оповещая о готовности рыбы.
* * *
Блейз потянулся, открыл глаза и вновь, как и в каждое утро этой счастливой жизни, был встречен восходом.
Нарисованным на потолке столь нежными красками, которых не знал до того ни один художник.
Когда первое, что ты видишь, просыпаясь, такое очарование, то никак не можешь понять людей, которые якобы встают не с той ноги. Ведь так просто улучшить себе настроение!
Блейз ещё раз потянулся и повернул голову, смотря на своё ненаглядное чудо.
Луна Лавгуд спала как ребёнок, положив кулачки на подушку. Блейз не раз ворчал на то, что у них разные фамилии, но Луна считала, что для творческих людей, какими были они, это идентификатор, да и ничего особенного в этих фамилиях нет. Тем более с таким популярным именем, как у него.
Блейз вздыхал, но в глубине души был, конечно, с женой прав.
Она на самом деле вертела им, как хотела, только не знала этого. Потому что в той самой глубине души Блейз всегда был с ней слепо и восторженно согласен, хотя голос разума обычно возобладал.
Честно говоря, он и сам не помнил с какого перепугу он вдруг предложил Луне, буквально на следующий год после выпуска, выйти за него замуж. Правда, удивление от того, что он говорит, не перебило тогда понимания, что это будет самым правильным решением в его жизни, потому что видеть Луну Забини рядом с собой круглые сутки, целыми неделями, все годы до конца жизни действительно хотелось больше всего на свете.
И хотя Блейз не понял и почему Луна согласилась, он был самым счастливым человеком из всех, что жили с начала мира.
Этот ангел, это восхитительнейшее существо не от мира сего была его прекрасной дамой. Он пел её, он хвастался ею, он не понимал за что ем такое счастья и превозносил её выше всех благ человеческих. Гарри и Драко не раз всерьёз беспокоились за его психическое состояние, растревоженное мозгошмыгами, но он быстро возвращал их на землю едкими прозорливыми замечаниями.
Тут по коридору раздалось топанье маленьких ножек. Блейз вздохнул. Сынок проснулся.
Плод их с Луной любви…
Никто не мог себе представить, с каким испугом Блейз думал о — Мерлин, помоги! — сексе с Луной. Это же… неправильно, так нельзя, она богиня, разве же…
На деле оказалось, что думать ни о чём не надо и что богиней Луна быть не перестала. Наоборот, через несколько лет забеременев, стала ещё лучистей, светлей и солнечней. Будто фея, сошедшая из сказки в этот скучный мир.
Луну, казалось, совсем не напрягала роль штатной богини. Хотя, быть может, она и не замечала в поведении мужа ничего странного, ведь, пообщавшись с Ксенофилиусом, Блейз понял что тот к своей жене относился точно так же. Внучок его был темноволосым, светлокожим и голубоглазым. Блейз мог смотреть на него часами — а лучше на него вместе с Луной.
Тут малыш забежал в комнату. Увидев, как папа прижимает палец к губам, он понимающе кивнул, но запрыгнул к нему на живот и забрался под одеяло. Пока Блейз восстанавливал дыхание после удара совсем не невесомого ребёнка, кроха уже задремал на отцовской груди, вызывая у того просто невыносимое умиление, от которого на глаза наворачивались слёзы.
Вдруг худая белая рука погладила его по ёжику волос. Он вздохнул от неожиданности и повернулся к Луне. Она, со своей так и не изменившейся за годы мечтательно улыбкой, прошептал:
Младший сын явно буянил. Ему было скучно, все ещё спали, а папа Гарри с рождения был для него самой любимой игрушкой, так что его будить можно. Гарри снова вздохнул, повернулся к сыну лицом и, протянув руки, быстро затащил дитё на кровать, щекоча.
Малыш заливисто рассмеялся и, повизгивая, начал отпихивать смуглые руки.
— Не наадо! Щекооотно!
Гарри улыбнулся и чмокнул ребёнка в лоб.
— Ладно, маленький мой хулиган! Пойдём готовить на всех завтрак. Ты же поможешь папе?..
Если день Драко начинался с вида нарисованного на потолке Поттер-Малфоевского герба, значит, он начинался плохо. Потому что на спину Драко переворачивался только тогда, когда в кровати был один, ибо в остальное время они с Гарри сплетались как две змеи кадуцея и просыпались так же, нежно глядя друг другу в глаза.
Все без исключения выходные неизменно начинались с герба на потолке. Наверное, опять разбойник Джейми Гарри утащил… Гарри был у него любимчиком. Да, в общем-то, и не удивительно — он был почти точной копией Джеймса Поттера. Более того, он же был любимчиком Сириуса, потому что и характер у него тоже был дедовский, озорной. Уже сейчас.
Вообще Сириус крупно помогал им, сидя с детьми, когда парни были на работе.
Тут Драко кто-то подёргал за рукав, и он понял, почему проснулся.
Он повернул голову и улыбнулся:
— Доброе утро, Мира.
Рыжеволосая — вся в бабушку по поттеровской, опять же, линии — и зеленоглазая девушка, старшенькая, была просто до невозможности скромной. Драко не мог найти этому иного объяснения, кроме того, что она ещё застала пик популярности своего второго папы, а эти журналисты и эти фанаты…
Верней, не так. Сначала газеты почему-то возносили Дамблдора. За создание супер-секретного тайного Ордена Феникса все журналисты хором его хвалили, хвалили и за силу, и за Бузинную палочку, и за охрану Хогвартса, и почему-то за воспитание героя.
Герой был счастлив, что внимание сосредоточено не на нём, но в один прекрасный момент Сириус случайно проболтался перед прессой, что мол Волдеморт был такой страшный, что специально создал шесть крестражей, а вот они их уничтожили. Дамблдор? Пф, помилуйте, он про них рассказал-то только тогда, когда их уже больше не существовало.
Тогда СМИ разбили лагерь вокруг Малфой-мэнора. Там уже Нарцисса, поняв, что недопонимание журналистов произошедшего может сыграть плохую шутку, надавала кузену пощёчин за трепливость и пошла давать интервью, чтобы исправить положение. Так мир узнал правдивую историю, а к Дамлдору больше не приходил ни один журналист, ибо газеты бросали все силы на то, чтобы разузнать, где живёт Гарри Поттер-Малфой.
Невилл в день опубликования интервью с круглыми глазами вызвал Гарри через рабочий камин и сказал «спасибо» за то, что ему раньше не объяснили, ЧЕМ была Нагайна.
Следующей была Гермиона. Гарри ожидал, что она обидится, но она только пожала плечами:
— Я ничем не могла тебе помочь, потому что это настолько тёмная магия, что в библиотеке про неё ничего нет. Так что я не в обиде! Да и не могли же мы бросить школу и отправиться искать крестражи в одиночку, правда?..
Гарри решил не говорить, что, похоже, по мнению Дамблдора примерно это они и должны были сделать — пару раз он делал какие-то такие странные намёки…
Рон же был менее всепрощающим. Он даже спустился на пару этажей в офис Главного Аврора и устроил другу полноценный скандал. Вопрошал, за что ему так не доверяли и потрясал руками, взывая небо в свидетели такому предательству.
Но потом, когда выдохся и успокоился, недовольно фыркнул, что, мол, да, понимает Гарри и так уж и быть прощает его. Верней, простит, если они с семьёй придут завтра на ужин… Близнецам ужасно нравился их ровесник Скорпиус, который обычно был неразговорчив и предпочитал слушать, но если уж что-то выдавал, то это можно было сразу выписывать в цитатник (честно говоря, у Гарри даже была для этого тетрадочка).
На ужин этого дня пришёл Снейп. Выглядел он как перекрученный через мясорубку банан — совершенно никаким. Ещё маленькая Мира тут же восторженно к нему выбежала и уселась на колени, а Северус начал рассказывать, как днём к нему на огонёк заглянул Дамблдор. Как выкручивал задушевными разговорами, пронзал добрым взглядом и пытался подкормить дольками. Пока Мира проводила ревизию в карманах дяди Сева, сам дядя трагически рассказывал о том, как его обвиняли и укоряли, усовещивали и стыдили.
А Мира потихоньку перекладывала конфеты (разумеется, специально для неё припасённые) из зельеварских карманов в свои, пока Северус упорно делал вид, что ничего не видит.
Да, малышка Мира была любимицей Снейпа и не только потому, что была похожа на Лили (на это надеялся Драко). Тогда она только начинала любить зелья… А уж каким счастливым хмурый проф… ах, нет, хмурый директор рядом с ней становился — ни в сказке сказать, ни пером описать. И почему-то именно с ним девочка начинала безудержно болтать, рассказывая всё, что могла вспомнить.
Мира снова дёрнула замечтавшегося Драко за рукав и улыбнулась.
— Папа зовёт кушать.
— Конечно, иду. Буди Скорпиуса, пусть идёт умываться, я за ним…
— Я знала, что ты это скажешь, так что Скорпиус уже умылся.
Драко рассмеялся и сел.
— Молодец! Тогда иду.
Вот же змейка! Драко ни разу не удивился, почему она попала к Слагхорну под крылышко. Она-то была гораздо большей Слизеринкой, чем оба её папаши вместе взятые.
Когда он спустился-таки к завтраку, Гарри сосредоточенно намазывал Скорпиусу хлеб шоколадной пастой, Джейми старался дотянуться измазанной в каше ручкой до светлых волос старшего братика, а Мира втихаря под столом читала книгу.
Наверняка, по зельеварению.
Драко широко улыбнулся. Разве есть в этом мире кто-то счастливей его? Да щас прям!
Гарри отдал Скорпиусу тост и взглянул на мужа.
— Доброе утро! Садись давай, завтракай. Сегодня же Нотты придут.
Хм.
Проходя мимо своего ненаглядного, Драко поцеловал его в макушку и сел рядом.
— Если у мистера Главного Аврора не будет срочных вызовов.
Гарри закатил глаза.
— А у мистера Кажется Единственного Дельного Колдомедика Святого Мунго внезапных пациентов.
Драко потёр подбородок, а Мира, так и не отрываясь от книги, хмыкнула:
— Боюсь, эти факторы взаимосвязаны. Срочный вызов подразумевает внезапных пациентов.
Гарри пугала снейповская манера дочери разговаривать…
— Пожалуй, — вздохнул Драко.
— Так, все дружно сплюнули. Сегодня приходят дядя Симус и дядя Тео, так что никуда нас не вызовут.
Драко взъерошил тёмные волосы мужа и фыркнул:
— Я тебе верю, мой великий предсказатель.
Тут Джейми-таки дотянулся до волос Скорпиуса, размазывая кашу по тщательно уложенной причёске парнишки. Тот в отместку дал брату щелбан, а Мира, защищая младшенького, ткнула его локтем в бок.
Гарри нахмурился, что-то припоминая.
— А, точно! Сегодня ещё Тедди придёт!
Мира покраснела, выронила книгу, резко наклонилась, чтобы её поднять, ударилась лбом об стол, зашипела от боли…
С хитрой улыбкой Драко наблюдал за всем этим.
Он готов был поспорить на что угодно, что лет пять спустя они будут праздновать свадьбу Миры Поттер-Малфой, наследницы состояния Блэков (Сириус пообещался написать завещание на старшего ребёнка), и Теда Люпина.
Ну, он и не ошибся.
Не хочется писать «конец», но моё повествование на этом завершается ;)
* Мира Поттер-Малфой. С чего-то захотелось объясниться, почему именно Мира… Поскольку Сириус составлял завещание на первенца, то в каком-то смысле этот первенец становился Блэком. А Мира… Звезда есть такая =)
П/А Большое спасибо любимым читателям, особенно комментаторам! Меня очень поддерживали ваши благодарности и живой интерес. Я рад, что данный плод моего воображения нравится вам. И снова хочется поблагодарить Авторов, чьи произведения служили для меня источником вдохновени и идей.
”
Vova
