Драко опять снился огромный дом-лабиринт из застывшего лунного света. Ночью он бродил по бесчисленным галереям, дворам и залам. Днём просыпался, пробуя шевелиться, вставать, двигаться вперёд…
Догоняя жизнь. Перегоняя и врезаясь в гладкую безбрежную пустоту — без видений, красок, боли. Снова оказываясь на постели.
Шаг вперёд и два назад…
Где-то рядом находилась — она. Облик её всякий раз плавно менялся, как картинки в талейдоскопе. Сквозь изломы зеркал и линз полусна Драко узнавал людей, виденных когда-то или совсем незнакомых. Будущее, прошлое и настоящее — всё переплеталось.
— Мама?
— Просыпайся, Драко. Пожалуйста.
Руки, слова, взгляды превращались в соломинку и помогали выбраться из омута…
Драко сел и посмотрел в окно.
— Хотелось бы знать какой сегодня… век.
Нарциссу давно не смущали странные вопросы.
— Ровно месяц с тех пор.
Женщина-зима. Когда она опускает голову и замирает, кажется, что это покрытая снегом круча. Осыпи и расщелины звенят от ветра. Хрусталики и линзы перемещаются, и можно различить рельефы губ, скальный выступ взгляда, пальцы, перо, конверт...
«Дорогой Драко! Дом, который я задумываю построить в Антарктиде, имеет бесконечное количество дверей, комнат и подземелий. С башни хорошо видно звёздное небо и океан. На водоёме — каток и горки. Ещё там будет интересно играть в прятки, догонялки, кричалки, загадки, танцевать и петь. В центре дома — главный зал, где будет храниться книга твоих предсказаний обо всём, что сделается в мире хорошего. Часовая стрелка будет разделять её на прошлое и будущее, и отсчёт начнётся с того дня, когда мы встретимся. Так откроется наша эра. Это будет очень длинная книга. Книга пребывания нас с тобой в мире. Книга о хорошем. А потом всё растает, и мы умрём…»
— С тех пор, как я сплю или с тех пор, как проснулся?
— С тех пор, как произошло это несчастное событие.
Я обязательно напишу ответ… Но — куда и кому?..
По дому ходила Элиза, сетуя на беспорядок. Всюду валялись осколки льда, стекла и зеркал... Она была в фартуке, с метлой и совочком. Тысячу раз вздыхала, что не осталось магической силы даже для того, чтобы всё это и прибрать.
«Дорогая Астерия! Ты снова снились мне. Или кто-то похожий на тебя. Или кто-то другой… Кто ты на самом деле? Хоть я никогда не видел тебя в действительности, ты всегда рядом и далеко»
— Где я?
— Милый, ты дома. Всё уже хорошо.
— Где мой дом?
— Там, где и всегда.
Башни, подземные гроты, бриллианты, хрусталь, серебро, рубины и аметисты… Элиза рассказывала, что раньше у неё было очень много слуг, которые добывали лёд, но теперь копи заброшены. Она просила Драко ни к чему не прикасаться, так как горячие пальцы могут повредить драгоценности.
Разговаривать шёпотом, ступать осторожно, не дышать…
«Дорогой Драко! Мне нравится сниться тебе, и если можно сделать так, чтобы сон никогда не кончался — сделай!»
— Тебе надо чаще вставать, бывать на воздухе и разговаривать, милый.
— Я обещал больше спать.
— Кому ты обещал?
— Не знаю… Не помню.
Мать брала Драко за плечо и от соприкосновения с её руками бриллианты таяли. Сон утекал как вода сквозь пальцы.
«Дорогая Астерия! Я должен покинуть тебя, чтобы снова встретиться с тобой. Потерять тебя, чтобы снова найти. Там, где тебя нет. Там, где нет ни меня, ни тебя. Нет никого…».
Иногда приходил доктор Корнель, и мать подолгу разговаривала с ним.
— Я борюсь уже две недели, чтобы он сам просыпался. Его трудно разбудить.
Склонившись на спинку кровати, Нарцисса прятала осунувшееся лицо в складках своего рукава.
— Вам надо отдохнуть, мадам, — голос доктора напоминал голос Снейпа.
— Нет, я не устала... Будет лучше, если... вы уйдёте. Люциус вернётся с минуты на минуту.
Сегодня доктор по какой-то невероятной причине не бубнил под нос свои обычные монотонные «мне бы ваши проблемы» и «неплохо-неплохо».
— Мне нужно ещё понаблюдать за вашим сыном, чтобы сделать дальнейшие выводы о том, что происходит и как лучше действовать, мадам.
— Хорошо.
Нарцисса вздохнула и побрела к выходу...
Мужчины-дети. Они дрались, безумствовали, влетали, падали, творили, разрушали... Нарцисса всегда была рядом. Она склеивала, сращивала, связывала, сшивала. Педантично, хладнокровно, терпеливо. Убеждала, бранила, утешала. Драко с детства знал, что мать была абсолютным оберегом в мире отцовского гнева, и потому бежал к ней, пока однажды не был чрезвычайно жестоко пристыжен. С тех пор гордость не позволяла ему хитрить подобным образом, и он аккуратно отдалился от матери.
— Ты должна, наконец, решить, кого тебе лучше спасать, — тихо добавил «доктор Корнель», когда мадам приоткрыла двери.
Несмотря на то, что последние пять лет Снейп вносил в дом разлад, он был единственным наперсником госпожи Малфой. Она поверяла ему свои тревоги, даже не вникая в конфликты и дела Пожирателей. Достаточно было того, что Снейп давал дельные советы. Семнадцать лет она училась у профессора не говорить и не делать лишнего, не строить фантастических теорий, не мечтать, не обольщаться, твёрдо стоять на ногах, называть вещи своими именами, глотать горечь несоответствий, набив оскомину о капризы переменчивой фортуны. Быть тем, ради чего необходимо держаться в рамках закона и приличия. Довольствоваться своей частью и не претендовать на всё. Загадка чудесных исцелений сына была ей доподлинно неизвестна, но это было и не нужно — она знала ровно столько, сколько требовалось для понимания серьёзности положения. Каждое утро она мысленно готовила себя к самому худшему и каждый вечер облегчённо вздыхала…
— Они для меня — одно. И я не стану делить их на большее и меньшее.
Когда всё было хорошо, она чувствовала себя немного одинокой и лишней. Но счастливой.
— Не волнуйся… Что бы ни случилось, я справлюсь.
Она любила мужа. Со временем дерзкий повеса-авантюрист превратился в задумчивого педанта и добропорядочного семьянина. С рождением сына в Люциусе тоже что-то родилось. Тишина, теплота, нежность... Нарцисса старательностью нянчилась и с тем и с другим сокровищем. Пока судьба не поставила под удар сначала одно, потом другое.
«Дорогой Драко! Я буду ждать нашей встречи!..»
Нарцисса понимала, что сохранила внимание Люциуса во многом благодаря болезни Драко. Несмотря ни на что, она была довольна результатом и никогда не жаловалась, что иногда не владеет сердцем мужа. Сердце Драко было важнее. И важно было, чтобы все сердца оставались в семье. Одно сердце, которое невозможно разорвать и поделить. Это было выгодно и опасно. Но Нарцисса отказывалась размышлять, где потеряла, а где приобрела, даже когда становилась совсем прозрачной на пути пересечения двух взглядов — тёмно-серого и стального. Она была линзой, которая, собрав лучи, живёт их светом, позволяя видеть главное.
31.03.2012 2
Сначала Люциус отправился с Яксли и Руквудом навестить общих знакомых, потом — на деловую встречу в Отдел магического правопорядка, затем прогулялся по Риджент-стрит…
Верхний ярус Азкабана был распечатан, и множество волшебников, оставшихся без крыши над головой и забывших свои имена, слонялись по городу в рваных плащах и робах. Министерство пыталось их контролировать, обучать пользоваться палочкой и метлой. Одних поселяли в гостиницы, других устраивали на работу, чтобы отвадить от грабежа. Третьи записывались новобранцами в армию Волдеморта… Всюду творилась мрачная неразбериха. То тут, то там появлялись дементоры, вампиры, сфинксы, отряды сопротивленцев. Куролесил какой-то маггловский праздник, бродили ряженые, туристы, авроры, фокусники, проповедники, музыканты… Люциус чувствовал себя во всей этой кутерьме довольно комфортно. Впечатление близкого конца света и пира во время чумы приятно грело душу. Он решил немного выпить и зашёл в первый попавшийся дешёвый подвал-ресторанчик. Сев за столик, заказал абсент и колоду карт.
У кого-нибудь есть часы? Какое сегодня число?.. Мои отстали на два дня. На два года. На месяц... Впрочем, какая разница... Теперь постоянно шесть часов вечера. Теперь всегда пора пить чай. Я вот сейчас, к примеру, битых два часа буду от-чаиваться с вареньем и сладкими булочками...
Люциус перемешал карты и осушил бокал неразбавленной «феи».
Вы никогда не разговаривали со временем?.. Будущее — как отражение в кривом зеркале. Настоящее — как прыжок в кроличью нору. Пешки, слоны, бармаглоты… Вот это я упал, так упал… Упасть с лестницы теперь для меня пара пустяков.
В клетке на треножнике, сидела болтрушайка.
Только прошлое прекрасно — не так ли моя синяя птичка?.. Оно неизменно. Мир, где всё знаешь наперёд — не так ли моя птичка счастья?..
Как же я любил бурные грязные пьянки в трактирах после роскошных светских балов!.. Я хотел бы привести тебя именно сюда, Драко, а не в светлые комнаты с хрустальными люстрами и золотыми ложами. Я научил бы тебя играть в баккара и марьяж, а ты бы раскинул кельтский крест или пирамиду. Ты знаешь меня как изысканного и утончённого мага-аристократа — гордишься мной таким… А я бы хотел, чтобы ты увидел меня разбойником и шулером, который забавляется, мороча магглов, а потом смеётся, когда тех отправляют в тюрьму, в преисподнюю, на костёр… Тебя ведь тоже всегда тянуло в такие места?..
Циркачи, головорезы, мошенники, хулиганы... Я люблю вспоминать путешествия, погони, кражи, горящие глаза, всполохи патронусов и авад, виселицы, море… Я первый снял маску и бросил вызов вашему прекрасному обществу, господа чаёвники. Je m'excuse. Вы такие же убийцы, как и те, кто в угоду вам, за ваши дары, по вашему сценарию, устраивает все эти роковые спектакли… Вы зло, вы демоны, вы химеры. Я это понимаю лучше остальных, так как был одним из вас. Теперь я актёр. Карта из вашей колоды. Но это мой выбор.
Мой вызов.
Вам нравится вновь и вновь собираться в гостиных, чтобы разбившись на жёлтых, синих, красных и зелёных, обсудить сюжет и план дальнейшей игры?.. Под покровом тонких чар вы стоите у краешка стола, где двое сцепились в поединке. Вы пытаетесь сбить их с толку заклинаниями. Изобретаете всё более и более изощрённые способы работы с сознанием, соревнуетесь друг с другом в мастерстве лгать… Я же, несмотря на вас и вопреки вам, буду играть... честно. Но не в вашу игру.
— Сэр? Если вам по нраву что-то покрепче пасьянса и у вас есть наличные, то могу предложить себя в качестве соперника. Я обыгрываю всех в этой округе и...
— Иди к чёрту! — Люциус снял перчатки, и собеседник быстро ретировался, увидев тёмные пятна и дорогой рубин на белых пальцах. — Болван…
Я не один. Уже то, что ты не видишь рядом бутылку чёрного абсента, говорит, что ты дилетант. Я с дамой, болван. Чёрное шёлковое платье, чёрная вуаль и шляпа с траурными перьями. Сегодня я буду её прекрасным принцем. А она моей феей.
Люциус ещё раз перемешал карты. Руки плохо слушались — суставы ломило, под ногтевыми пластинами запеклась кровь...
Выпьем. Увеличим концентрацию ядов в организме, чтобы было занятнее думать о будущем. В тупике. В уютной паутине воспоминаний… Я займусь вами, мистер лучший игрок, но чуть позже… Вами и ещё кем-нибудь.
Выпьем. Разрушение начинается внутри. Начинается тихо, медленно и незаметно. Потом появляются сильные боли, нарывы. Потом ты перестаёшь чувствовать, кожа становится чёрной и сухой. Потом…
Люциус осмотрел свои руки.
Потом, в конце концов, начинаешь принимать всё таким, какое оно есть. Каковым оно стало… И пока не отсекли эти омертвевшие части тебя, можно… сильно не волноваться. Твои пилюли, Нарцисса, отлично замедляют гангрену, а мой спирт промывает мозги.
Люциус вытащил из колоды королеву червей и положил в центр стола.
Сердце. Вот то, что вызывает азарт, не так ли, леди?
Женщина, сидевшая за противоположным концом столика, подняла вуаль. Её лицо и шея были чёрными. Кожа потрескалась и кое-где свисала лохмотьями, словно обожжённая… Демон, отсечённый от бытия. Отсекший сам себя. Лишённый тока живой крови. Демон, потопленный в собственной сере. Весь преобразившийся во мрак. В гангрену.
Ты сам выбрал масть, Люциус. Нет, не когда сердце твоего сына остановилось, и ты попросил у меня силы. А когда ты обманул меня.
У нас была сделка — ты помогаешь мне выбраться из Нижних этажей Азкабана, а я отношу за его стены несколько твоих заклинаний. Я никогда не говорил, что люблю тебя. Ты приняла облик той, которую я страстно желал. Я лишь позволил себе поддаться иллюзии.
Каждый видит во мне то, на что способна его душа. Хоть иллюзии и стали моим естеством, мне необходимо иногда охотиться на души, чтобы прокормить свою магию. Но я оставляю человеку жизнь. И даже более того — даю ему возможность быть счастливым. Он сам отдаёт мне свою душу. Этот долгий поцелуй я и называю любовью.
Когда-то я была заключена в клеть несправедливо. Гнев, обида и жажда мести сожгли меня — без маски я ужасна. Я родилась во времена, когда люди называли волшебников богами за пару молний, а эликсиры могли возвращать молодость и красоту. В награду за одну услугу я получила сердце, которое никогда не перестанет биться. Кто же знал, что остаток вечности я проведу в тюрьме, и оно станет моим проклятьем?.. Да, я помогла тебе бежать с условием, что ты отдашь мои заклинания ордену, а орден разрушит щит Азкабана и снимет печати. Но ты не отдал ордену и половины моих заклинаний, ты спрятал их и не воспользовался сам. Между тем, Люциус, я желала только одного — быть с тобой.
Ты лжёшь. Однако благодаря тебе, двадцать лет назад я понял одну очень важную вещь — я действительно любил Нарциссу. Ведь я увидел её в тебе. И я счастлив этим воспоминанием. Мои чувства не были только лишь хулиганством против навязываемого родителями брака.
Люциус выпил ещё и положил на стол вторую карту — червонный валет.
Королева рассмеялась и поднесла к губам белую розу, которую держала в руке.
Ах, Люциус! Проклятие Ждущей смерти и Магический брак — одни из лучших моих творений. И когда-нибудь я получу твоего сына, а тебя растопчут демоны. Посмотри на меня. Вот всё, что ты теперь видишь. Вот твоя любовь. Вот ты настоящий. Тот, кто променял истинную магию на тлен и червей, променял богиню на жалкую смертную женщину… Теперь я намерена сама стать главой ордена. Я оплету его сетью иллюзий. Каждый получит то, что желает. Ты же получишь то, что заслужил. Твой сын уже предсказал тебе судьбу? Мучение, которое станет причиной самоубийства, теперь видно воочию. Стоит лишь снять перчатки.
Я не собираюсь слушать ложь, которой ты снабжаешь Драко, королева червей.
Отчего же? Я была величайшей пифией своего времени, и могу сделать твоего сына знаменитым прорицателем.
Ты не получишь моего сына. И я не позволю тебе выйти. Твоё место в гробу. Мир, в котором вы правили, давно ушёл в прошлое. Земля погребена под песками и морем. Долгие кровопролитные магические войны тоже в прошлом. Ведомство, созданное после последней битвы, обезглавило магию и наложило запреты. Хоть оно теперь плохо контролирует даже то, что осталось, посты Азкабана стоят, покрытые сотнями печатей, хранящие своих пленников. И ты знаешь — недостаточно открыть один пост, чтобы освободить вас. По всему миру существуют ордена и волшебники, которые занимаются тем, что пытаются разрушить печати, но я больше не хочу в этом участвовать. Какие-то мыши и кролики мне не указ. Даже если все тёмные ордена объединятся, чтобы найти ключ и создать мощный магический круг — мне плевать. И моему сыну среди вас не место.
Но ведь ты всё ещё веришь, что это возможно?
Мир с каждым годом становится всё более плоским, волшебство исчезает. Скоро в мире не останется магии. Всё будет запрещено кроме способов приготовления шоколадных лягушек.
Я могла бы изменить ситуацию. Вместе мы могли бы перевернуть мир. Помоги же мне. Я обещаю, что Драко будет великим прорицателем.
Нет. Пусть мой мальчик сделает ещё одну попытку освободиться, и спокойно живёт в мире, где вовсе не останется магии. А мне ничего не надо.
Люциус выпил ещё. Снова посмотрел на свои руки.
Пусть любит меня таким, какой я есть, под масками иллюзий и без них. Рядом с ним я обретаю умершее сердце. И я никогда не заставлял никого сочувствовать мне в этой беде, в этой радости.
Все карты одной масти. Мы одной масти, Люциус. Я тоже имею право на Драко. Это договор, заключённый на крови. И я возьму себе то, что должно было принадлежать только мне. В память о тебе… Я бы не только сделала твоего мальчика величайшим, я бы... отпустила его. В том случае, если бы вы дали мне выйти через заклинание Ждущей смерти и стать главой ордена. Но теперь... возможно... печати Азкабана рухнут… Я всё равно выйду.
Так вы не знаете, случится ли это, госпожа Оракул?..
Люциус переложил вторую карту под первую и оглянулся на человека, который недавно предлагал ему партию. Тот походил своим видом на Петтигрю, который жил в доме Малфоев и, как водится, шпионил, изображая верного слугу.
Да, мистер соперник и игрок, мне сейчас не до вас. Это пасьянс Медичи. Я веду игру с судьбой.
Черви, трефы, бубны.
Против судьбы.
Десятки, шестёрки, тузы.
Нет, моя дорогая, печати Азкабана никогда не падут. И у тебя только один единственный способ выйти — стать дементором Верхних этажей. Неприкаянным среди демонов. Кого гнушаются даже демоны. Тем, у кого нет ни облика, ни имени. Никакой иной пищи, как только чужие воспоминания. Никакого иного могущества, как только поцелуй. Поцелуй… Самый страшный и сладкий, самый опасный и смертельный.
Внезапно раздались крики, и обитатели кафе выбежали прочь…
Господин в углу… беседовал с дементором.
Кто имеет четыре ноги утром, две днем, три вечером, и бывает самым слабым, когда имеет больше всего ног, Люциус? В младенческом возрасте он ползает, в расцвете сил он ходит на двух ногах, а в старости опирается на трость. Я вижу тебя уродливым полуразложившимся трупом с гниющей кровью, с облезлой кожей, с грубыми посиневшими шрамами от ампутаций. Ослабшего, беспомощного, никому не нужного калеку. Повествование, достойное древности! Сюжет, достойный постановки и рукоплескания из приватной золотой ложи! Эдип убил своего отца и женился на матери, которая повесилась, потом он проклял сыновей... Мне нравится это. И я жду от тебя, предатель крови, чего-то в этом духе. В духе Софокла и Шекспира. Запомни — есть загадка, есть и ответ. Есть предсказание, созданное химерами собственных ошибок и нечистот…
Надеюсь, со временем мы найдём более приличное занятие, чем убивать его загадыванием загадок, у которых нет ответа, леди.
Люциус встал, и, подойдя к шулеру, который недавно предлагал составить партию, швырнул на его столик перчатки.
04.04.2012 3
По комнатам чинно бродил месье Пеги с кропилом для разбрызгивания морового зелья.
Зелье предназначалось для саламандр. Долг дворецкого велел месье Пеги изводить проклятых тварей, однако, он любил их, как и всё в этом доме. В левом кармане он носил кормушку с перцем, имбирь, горчичные зёрна, какао и хрен, в правом — бутыль с ядом, а через плечо — мешок, чтобы складывать трупы. Старый перечник-затейник. Пока Люциуса не было дома, маленькие светящиеся дракончики безнаказанно грелись в камине и нежились на креслах. Полакомившись, они играли. Рискуя поджечь ковры и занавески, устраивали пышные фейерверки… Но по возвращении хозяина воцарялся обычный порядок — звери скрывались в каминных вытяжках, на чердаках и в подвалах, засыпая до следующего прикорма.
Среди саламандр крысой носился Петтигрю. Месье Пеги метил в него тапками. О, здесь требовалась особая сноровка! Нельзя было задеть саламандру, иначе та обидится, и бед не оберёшься... Анимаг, весь в синяках, убегал в подземелье, где жаловался привидению Лиры Малфой на то, что здесь, якобы, ненавидят животных, грозился регистрацией и членством в союзе по защите оборотней... Прозрачная девушка с длинными пепельными волосами была очень доброй, потому находила ласковый ответ даже для подлой мелкой крысы-пожирателя. Триста лет назад, после смерти мужа, благочестивая Лира замуровала себя в стене — там она пела, пока не задохнулась, навсегда заблудившись в здешних подземельях одинокой мелодией-фантомом.
...Драко проснулся в понедельник вечером.
Ещё один последний шанс начать новую жизнь с понедельника. Новую-старую жизнь.
Услышав музыкальный гул из подземелья, Драко тихонько, стараясь не разбудить задремавшую на стуле Нарциссу, выбрался из постели и вышел в коридор… Почему-то захотелось повидать Лиру, перед тем как окончательно и бесповоротно вернуться в настоящее.
Привидение сидело в глубине просторного каземата на куче сухой крапивы и, напевая «Про кого-то» Роберта Бёрнса, свивало верёвку.
— Здравствуй, Драко.
Девушка отложила рукоделие и подошла к решётке. Среди мрачного инквизиторского раритета, который Люциус приобрёл в качестве наглядного примера «любви» магглов к волшебству, её спокойные большие глаза напоминали бабочек, а забавные серьги в виде редисок что-то из сказок про Чиполлино. Одета она была в комбинезон для огородных работ.
— Ты кто?
— Относительно сложившейся ситуации с твоей стороны очень вежливо притвориться, что не знаешь меня. Ты совершенно верно счёл это за лучшее.
— Не могу вспомнить... Как тебя зовут?
Да, возможно, у неё есть ещё серьги-виноградинки и серьги-вишенки…
— Я узница, а это мои кандалы. Всё остальное уже неважно.
На запястьях у неё красовались браслеты из сена.
— Мне всегда нравился запах травы. Вот вереск… А это конопля… Мне хорошо здесь, не волнуйся.
А может быть, даже серьги-землянички и домик-тыква.
— Ты исхудал. И напоминаешь белого фестрала…
Она протянула Драко печенье сквозь прутья решётки.
— …И у тебя по всей шкуре — узоры.
— Узоры?
Драко только сейчас заметил, что тонкие перламутровые линии, покрывшие его тело полгода назад после неудачных попыток общения со своей Авадой, опять стали видны.
— Мне бы хотелось подробнее изучить это новое удивительное животное в тебе, но у меня недостаточно приборов и прикорма в лаборатории.
У неё глаза как две лупы и она похожа на сумасшедшую.
— Может, есть хочешь? — спросил Драко. — Ну, там… котлеты из гусиной печени…
Девушка пожала плечами.
— Нет. Лучше принеси снег.
— Зачем?.. Может, грелку?
Ленточки в непослушных волосах. Такие обычно вешают на сельское пугало.
— Не вижу ничего странного в желании последний раз подержать в руках снег.
Когда проснулась мать, Драко поспешил у неё поинтересоваться о «гостье».
— Её собираются убить? Когда?
— Не знаю. Умоляю тебя, Драко, не вмешивайся! Не навлекай на нас ещё большей беды! — сурово отрезала Нарцисса.
...Драко отправился в парк, где сделал неожиданное маленькое открытие…
Весна?
Почему меня всегда посылают за снегом в апреле, а за розами — в январе? Может, я тоже ненормальный?..
Драко прогулялся по аккуратным узким дорожкам… «Тот, кто помнёт траву, должен будет написать две тысячи раз слова: "Я — неблаговоспитанный мальчик»… Потом нарвал тюльпанов в оранжерее и принёс пленнице. Та улыбнулась, выдав новую порцию своего странного очарования.
— А морщерогие кизляки живут в этом вашем парке?
— Зелюки?
— Морщерогие кизляки — это самые волшебные звери на свете. Они иногда выходят из своих нор, если сыграть на рояле вальс.
Ненавижу вальсы.
— Не знаю. Сколько играю — не видел, — осторожно-задумчиво сказал Драко.
— Не замечал, — поправила девушка-редиска.
Пожалуй, один раз всё же было. Что-то наподобие змеиных морд и свиных рыл в партере. Или приснилось… Да, лука для прикорма было много, хоть снова пускайся в плач. Нет, назад, глупая слеза… Назад, глупая!..
Вернувшись в гостиную, Драко сыграл на память несколько вальсов.
Просто так.
Руки ослабли, клавиши казались тяжёлыми, пальцы ныли... Ненавижу вальсы, но ради кизляков можно постараться…
Нет, просто так.
— Ну, и где вы?..
Какой странный этот первый день жизни в настоящем. Быстрее, стремительнее догоняй каждую ускользающую секунду, каждую растаявшую в руках снежинку, каждый солнечный луч... Пока не спустилась ночь. Пока не наступило оно… Завтра. Там уже будет поздно.
— Если вы здесь — покажитесь!
...Музыка застала Люциуса врасплох.
— Вылезайте!
Он поднялся по лестнице с намерением пройти к себе в комнаты, но услышав звуки рояля, остолбенел...
— Выходите!
Когда пьеса закончилась, надел перчатки и вошёл в гостиную… Сбившиеся волосы, небритость и запах абсента в перчатки не уместились.
— Какой чудный день…
Люциус сбросил плащ и, вынув из кармана несколько волшебных палочек, швырнул на рояль.
— Магглы устроили праздник, обрядились в плащи и шляпы, бегали с мётлами и палочками… Это раздражает.
— Настолько хорошее настроение?
— Наоборот. Я на девятом небе... В созвездии Шумана и Шопена.
Драко осторожно повертел в руках пластмассовые «волшебные» палочки за десять пенсов.
— И что теперь будет?
— Такое происшествие в Аврорате на сегодняшний день считается мелким хулиганством и облагается крупным штрафом. Мне это по карману.
Люциус устало ухмыльнулся. Он облокотился на рояль, словно собирался спеть лебединую песню, и внимательно посмотрел на концертмейстера.
— Рад, что тебе лучше, mon cher. По такому случаю я готов отправить на тот свет кого-нибудь ещё…
Пятачок и усы спрятались.
— Если там вообще есть свет.
Драко закрыл крышку и вышел из-за инструмента.
— Мама сказала, что тебя опять сегодня вызывали в Министерство по делу Гойла… Но почему? Ведь следствие показало, что не ты убил Гойла и его сообщников. Ты пришёл потом. И даже твои признания суд счёл неуместными. Есть же факты.
Люциус притянул Драко к себе, чтобы не упасть.
— Какие такие факты, mon ange?.. Мне приятней думать, что я убил их. И это правильно в том отношении, что меня должны бояться, даже если я и пальцем не пошевелил.
— А сегодня ты опять немного опоздал? Они были уже мертвы? Так?
— Неважно. Дело Гойла лежит в Отделе Тайн. Любой нормальный страж правопорядка посмотрит сквозь пальцы на этот дурацкий случай с ряжеными и не станет утомлять меня по пустякам. Я убил Гойла. И я не раскаиваюсь. Меня оправдали и приняли закон о праве на кровную месть. Я доволен смертью этих ублюдков. В жизни должна быть хоть какая-то справедливость. И страх прикасаться к чужому. К моему. Остальное… неважно.
Что можно было ещё добавить к этому?.. Драко вдохнул и выдохнул аромат отцовских духов, смешанный с запахом дешёвого спирта.
— Пряный травяной сбор с нотками аниса, хвои, мяты, полыни и крапивы. Возможно, ещё венерин башмачок. И, конечно же, роза… мускатная.
Такой знакомый запах крайней опасности и крайней защищённости. И оба края острые.
— Ты почти угадал состав.
Почти.
— Это сложный состав. Он меняется?.. Мне кажется, что всякий раз появляется новый оттенок.
Это амортензия? Разновидность амортензии? Сколько она находится в крови? Она передаётся при поцелуе, как вирус, или только лишь через обоняние? Она течёт в жилах всех Малфоев?..
— Состав один, но оттенок меняется, когда я… хочу чего-то особенного, — Люциус тронул Драко пальцем за кончик носа, скрипнул перчаткой и улыбнулся.
Почти.
Лайковая кожа цвета мальтийского померанца с гладкой шёлковой строчкой, белым кантом и жемчужной пуговицей… Моя дорогая femme fatale, посмотри, как я безукоризненно прикрываю свои пятна игрой красок, слов и запахов.
То, что ты пытаешься скрыть, Люциус, всё равно скоро станет явным и перебьёт другие запахи. Какие острые шипы в волшебном парке самолюбования — тлен и распад.
Да, я прах. Перегной, грязь, бренные останки. Но я люблю. Поэтому зерно, которое посеяли ангелы среди сорняков и плевел, дало всходы. Скоро оно поднимется, расправит листья, расцветёт, и тогда ты узнаешь… Ты почувствуешь…
— И что это?
Не сегодня, mon cher... Я не в силах. Я не готов.
Снять. Перед ним. Эту последнюю и самую благолепную маску.
— Принять душ и помолиться.
Роза, ваниль, фиалка… Les Fleurs du mal. Жизнь, в сущности, прекрасна, Драко. Не думай о плохом…
Пока не думай.
— Хорошо.
Глубокий, грубый, бесприютный и пророческий запах высоких зарослей дикой травы, чёрные тени на заброшенной могиле... Знакомое ощущение из прошлой-будущей жизни. Что же это?..
Мой первый весенний день. С предчувствием надежды. С бурей в крови. С вихрем страха и удивления. С блаженно-беспечным погружением в ночь. Мой личный маленький пир во время чумы.
…Когда отец ушёл, Драко вернулся в свою комнату и разбудил Нарциссу.
— Мне срочно нужен Снейп, мама! Мне необходимо с ним поговорить! Он жив? Ты давно его видела? Когда и где?
— Ты обещал ни во что не вмешиваться! Не пробуй трансгрессировать, это опасно в таком состоянии.
Что-то происходит. Что? Что? Что?.. Почему? Как? Где?
— Да... Конечно. Да.
— Что тебя взволновало, милый?
— Ничего.
...«Кизляки!» — думал Питер Петтигрю, сидя под креслом в гостиной.
Как только стихло, он выбрался с намерением разыскать и открыть миру неведомых новых магических зверей, но… попал в банку.
— Выпусти меня! Выпусти! Выпусти! Руки прочь от меня!
— Цыц, свиное рыло!
Драко разобрал кресло и нашёл пропавшую связку хозяйских ключей.
Тут же, среди конфет, орехов, каштанов, сухарей, огрызков сыра, кусочков сала и куриных косточек из мусорного ведра, отыскались кольца с бриллиантами.
— Я покажу всем твою тайную комнату, сволочь! Отец из тебя живьём шерсть повыдергает! Стукач! Хомяк!
— Это подлог! Клевета! Я ничего не брал! У вас такой кавардак, что чёрт ногу сломит!
— У нас кавардак?!.. Заикнись об этом в присутствии месье Пеги и увидишь небо в алмазах, шушера! У нас сроду ни пылинки под креслами не было! Отъел себе брюхо на казённых харчах!
— Нет! Я ничего не брал! Это не моё! Я ничего не ел!
— Посиди под колпаком и подумай над своей ничтожной вонючей жизнью. Я буду играть тебе вальсы. А потом я убью тебя. Или сам сдохнешь с голоду… — ответил Драко, припомнив, как однажды побывал в шкуре хорька.
Если понадобится, я голыми руками совью из всего этого нить, которая поможет мне выйти из лабиринта.
18.04.2012 4
В пятницу Драко удалось незаметно отлучиться из дома, и он первым делом отправился в Хогвартс на поиски Снейпа.
Здравствуй, цивилизация. Добрая старая Англия, отуманенная ураганами и ливнями. Свобода, равенство и братство на бескрайних просторах одиночества после очередного кораблекрушения.
— Меня назначили старостой Слизерина… — сказал Теодор Нотт, появившись в гостиной под руку с Панси Паркинсон.
Плохо: я заброшен на этот унылый, обитаемый и густо населённый зверьми, людьми и призраками остров, и у меня нет никакой надежды спастись.
Панси высокомерно повела бровью, не удостоив Драко даже обыкновенного приветствия. На каждое слово Нотта её голова благосклонно и прочувствованно танцевала, словно в уши ей лилась райская музыка.
— …Никто не знал, когда ты вернёшься, и вернёшься ли вообще. В газетах писали, что тебя обвиняют в убийстве четырёх человек.
С начала учебного года Драко был старостой школы. Но что теперь?.. В любом случае эта должность выше, чем должность старосты Слизерина. Несанкционированное отсутствие было вызвано уважительными причинами, и если только не назначили кого-то другого…
— Мне нужно поговорить со Снейпом.
— Я не в курсе, появится ли сегодня Снейп. Когда его нет, все дела решаем с Кроули.
Драко не стал разыскивать Кроули. С угрюмым и деловым видом прошёлся по подземельям…
Итак, февраль-апрель такого-то дня, года, века, тысячелетия. Мой корабль, застигнутый в открытом море страшным штормом, потерпел крушение. Весь экипаж погиб, а я был выброшен полумертвым на берег этого проклятого острова, который сначала назвал островом Отчаяния, но потом — островом Надежды. Потому что настоящая надежда рождается только после того, как умирает настоящее отчаяние. С этого тысячелетия я оптимист, госпожа судьба.
— Тебя заменили на что-то более надёжное, исправное и безопасное, — от души выговорилась Панси, когда Драко вернулся в гостиную. Она сидела на кресле-троне и обмахивалась изысканным чёрным веером. — Слизерин многим тебе обязан, но твой стиль, увы, себя исчерпал. Видишь ли, времена меняются. И нужно уметь меняться вместе с ними. Нужно уметь не отставать от жизни, даже если ты умер.
Я побродил по острову с ружьем, надеясь подстрелить какую-нибудь дичь и осмотреть окрестности… Убил козу.
— Мне думалось, ты встретишь меня с пасхальными яйцами.
— Не смеши меня, Драко. Я три года впустую потратила на то, чтобы тебя отстранили. Но вот несколько простых тонких таинственных роковых комплиментов левой руки от жизни, и ты — никто, прошлое, труп. Ты сам дошёл до жизни такой и не надо никого винить.
Драко молча изумился поразительной способности Панси быть верной своим идеалам. Однако. Неужели за глупой попыткой убийства может каким-то образом стоять ревнивая Паркинсон? Как? Что она имеет в виду? Бред какой-то, моя госпожа…
— Я по-прежнему староста школы. Никто меня заочно не может ни снять, ни назначить. Только Тёмный лорд.
Леди Судьба. Таинственная леди Малфой.
— Даже если так, вряд ли ты сможешь теперь полноценно исполнять свои обязанности.
Ещё я выходил козлёнка, которого сам же и подстрелил. Он так привык ко мне, что постоянно пасся возле моей хижины…
В дверях появились Гойл и Кребб.
— Если ты на меня напряжён из-за отца, то я тебе лично ведь ничего плохого не сделал? — виновато спросил Гойл после осторожной и лаконичной церемонии обмена здравицами.
— Тогда пошли выпьем за встречу пятнадцать капель... газировки.
Крэбб, похожий на бочонок рома, стоял в стороне и поигрывал штопором.
— Очень мило! — не удержалась Панси. — Он убил твоего отца и ещё троих человек, а ты с ним на брудершафт!
— Не вижу в этом ничего умопомрачи-чи-тельного.
Панси взорвалась и, конечно же, подняла жуткий переполох. Сначала она пошла к Кроули и настаивала, чтобы Драко взяли под стражу, потом привела массу аргументов, почему нельзя допускать к занятиям преступников, и, в конце концов, нажаловалась мадам Помфри, что «мальчик» плохо выглядит. Последнее сработало, и мадам Помфри попросила Драко переселиться в госпиталь, пока не появится директор и не решит все вопросы.
— Тебе известно, что это за украшение? — со сдержанно-вежливым недоумением спросила мадам Помфри, когда заметила перламутровые линии на коже Драко.
— Наверное, что-то вроде схемы разделки туши волшебника. Шея, грудинка, вырезка, лопатка…
Мадам Помфри не отличалась чувством юмора, когда речь заходила о странных и крайне подозрительных вещах.
— Это так называемое Золотое сечение. Особый чертёж-пентакль, силовые линии которого создают поле, определяющее соотношения частей тела и создающее систему пропорций. Математика, оживлённая магией и отвечающая за рост организма по заданным интервалам. Она совершенствует тело, создаёт симметрию, гармонию, связь. Устанавливает соотношение света, тени и объёма.
— Зачем?
Я думал, что это следы «зубов» авадоеда, и только.
— Существует несколько причин использования этого заклинания. Одна из них — коррекция врождённых или приобретённых увечий. Вне всякого сомнения, тебе не стоит экспериментировать с оборотным зельем и занятиями анимагией, в основу которых положен похожий организующий элемент. Может случиться сбой и как следствие — сильные диспропорции. И особенно избегай круциатуса — оно расшатывает и дезорганизует даже самое сильное магическое поле.
Драко поёжился, вспомнив свои хулиганские выходки с оборотным зельем в "Кабаньей голове", ломку и судороги после трансгрессии… Хорька.
Сектумсемпру…
— Когда саламандра лишается хвоста или ноги, то через какое-то время она полностью регенерирует орган — вот принцип работы Сечения. Тело быстро восстанавливается, если травма совместима с жизнью. А уж вот такие эксперименты с внешностью…
Мадам Помфри ткнула пальцем в Тёмную метку.
-… это совсем верх легкомыслия в твоём случае.
Метка до сих пор болела. Она то вспыхивала без всякой причины, то тяжелела. Вены и кожа натягивались, стараясь побороть невидимого врага.
— Сбои… и эти диспропорции… если они появятся… Они лечатся?
— Я никогда не занималась этой проблемой.
Золотое?
Сечение?
Золотое сечение?
Золотое сечение и Золотой мальчик… Замечательно, Поттер. Наконец-то я переплюнул тебя в прямом значении. Прямее не бывает. Ещё один повод дождаться Снейпа. Ещё одна тема для размышления и разговора, мистер Снейп. Уж вы-то, наверняка, знаете — что, как и зачем меня позолотили.
Мадам Помфри принесла укрепляющее зелье и села заполнять журнал. У неё не было желания связываться с Пожирателем смерти и… отпрыском Нарциссы Блек. Чванливая студентка Блек. Не знающая, куда себя приложить от безделия, амбициозная молодая Малфой.
Мадам Помфри имела возмутительные споры с мадам Нарциссой по многим медицинским вопросам, но, несмотря на это, часто заходила в её лавки. Товары там были дорогие и качественные. Иной раз редкие, сомнительные, экспериментальные и запрещённые. Встречаясь ранее, женщины язвили, но потом успокоились, и дискуссии их сменились холодом. Мадам Помфри перестала сдавать купленное в Аврорат, а мадам Малфой перестала публично называть её санитаркой.
…Здравствуй, островок в океане цивилизации. Плен и свобода на бескрайних просторах одиночества после натиска кораблей и людей-призраков. Поднять паруса и вёсла.
В госпитале лежал Забини с очередным воспалением хитрости. Он знал способ поднимать себе температуру и пару дней лежал на больничной койке за рисованием и чтением газет. Особенно когда температура отношений в Хогвартсе тоже поднималась на десяток градусов. Да, здесь тебя точно не съедят друзья-каннибалы.
Якорь мне в глотку, паруса и вёсла. Затянем шанти о трёх лобстерах и леди-виски.
Интересно, зачем этот премудрый пескарь залёг под корягу… В общем, дважды есть чем заняться до прихода Снейпа.
Драко, Драко, бедный Драко! Бедный Драко! Куда ты попал? Где ты был?..
Высокий светлый мулат с раскосыми миндалевидными глазами умеет пригодиться, не навязчив, не приторен. В нём не было напряжённости, излишней претенциозности и отточенной фешенебельности Драко с его фантастическим мирозданием и болезненным чувством долга. В любой компании он вёл себя по-свойски, предпочитал мягкий бессмысленный юмор, имел естественные охотничьи навыки на сокурсниц и талант шаржиста-колдографиста.
— Благодарю, — сказал Драко так же сухо, в тон собеседнику.
Отдавая письма, Нотт слегка сжал пальцы, как бы удерживая их, и Драко пришлось поднять глаза, чтобы полюбопытствовать. Прямолинейный и серьёзный взгляд Нотта ни о чём конкретном не сказал. Вероятно, требуется благодарность не на словах и это надо запомнить — рассудил Драко. А что ещё? Письма не распечатаны… Удивительно, как они не попали в руки Паркинсон. Да, надо бы спросить потом, что нужно и отблагодарить.
Драко, Драко, бедный Драко! Бедный Драко!..
Нотт был абсолютно бесцветен и безвкусен — заурядный, худощавый, с болотного цвета глазами и ресницами, с тонкими светлыми волосами, с грубым подбородком и бесформенным носом. Он всегда был спокоен, скромен, солиден, деловит, практичен, опрятен, скуп на проявление эмоций, никогда не ввязывался ни в какие факультетские интриги, ко всему относился с терпимостью, ровно и вежливо, слыл человеком слова и дела. Да, выбор Снейпа был идеален. Об него Паркинсон точно зубы обломает, и он будет чётко делать то, что ему скажут — как робот. И будет лежать на пути у всех — как бревно.
— Думаешь, Нотт тоже Пожиратель? — спросил остронюхий Блейз.
Драко положил письма в карман и обошёл комнату.
— Не знаю, мой дорогой Пятница. Похоже, я больше не губернатор этой Баратарии.
Вполне может быть. Нотт подавал письма левой рукой, и всё это могло бы означать, что на руке у него метка, и он на это намекает. Или он просто левша?.. Почему бы сразу не моргнуть, что надо выйти и поговорить?
— Многие рисуют себе метки для красоты и солидности. Такая мода теперь. Так что если увидишь у кого, то не удивляйся.
Драко улыбнулся, представив шуточные черепушки в исполнении Забини на руках чопорных слизеринцев.
— Я в дружине, ловим партизан в малиновых шарфах. Мак-Гонагалл на днях раскланивались со Снейпом в коридоре — дети, якобы, должны спать и вводить ночные занятия противозаконно, ну и что что луна в зените, звёзды некому считать, а половина нововведённых заклинаний работают только с двух до трёх…
Забини Таймс. Немного поверхностно и брюзгливо. Зато потом можно сходить к Нотту и послушать голые цифры. Однако, судя по письмам и руке, у него что-то есть за пазухой поинтереснее. Или это ловушка Паркинсон?
— Что Паркинсон?
— Без тебя усмирилась и благодушествует…
Драко всегда был предметом интереса Панси. Девочки Хогвартса уяснили сразу и навсегда — Драко парень Панси. Изменить это нельзя, вмешиваться чревато, претендовать глупо и бессмысленно. Панси умело расправлялась с теми, кто делал попытки заинтересовать Драко или потворствовать интересу, который он к кому-либо проявлял сам. Её возмутил тот факт, что фамильное кольцо Драко на четвёртом курсе таинственным образом переместилось со среднего пальца на безымянный. Но потом она успокоилась и купила себе на безымянный палец изумруд.
— …Всё это время носит траур. Шикарное чёрное платье и чёрную шляпку с вуалью и перьями.
Шикарное платье? Помнится, ты хотела его надеть.
— Женщины — это зло. Поверь, я знаю, о чём говорю… — вздохнул Блейз и выдал серию приключенческих рассказов из жизни матери.
Мадам Забини была семь или восемь раз замужем, слыла кровожадной светской львицей и носила изумруды. Своей тонкой талией, закрученной в восточные шелка, и высокими глянцевыми скулами, она походила на Клеопатру. По тому, как Панси подводила глаза и зачёсывала волосы, Драко сообразил, что мадам Забини является её кумиром.
— Думаю, Паркинсон немного расстроилась, что меня не убили.
— Искренне соболезную.
Весёлая вдова в чёрном шикарном платье. Мадам Забини-Малфой. Миссис Малфой-Забини. Леди Авада. Страшная трагедия. Он был прекрасным человеком, надёжным другом и верным женихом. Образцом святости и милосердия.
— Она сама ко мне прицепилась. Потрошительница.
Надеюсь, с окончанием школы всё это, в конце концов, окончательно закончится.
— Изображай труп, когда поблизости хищница.
Драко решил последовать совету «премудрого трупа со стажем» — лёг в постель и попробовал заснуть, завернувшись в белый как снег постель-конверт…
Моя дорогая и единственная волшебная леди Малфой, мисс Малфой, мадам Малфой, Дульсинея… Скоро мы снова встретимся и снова построим дом. Из снега и огня.
— Я буду навещать его! — прослезилась Панси перед мадам Помфри в батистовый чёрный платочек. — Он такой слабенький! Нельзя же так сразу бросаться в заботы и учёбу! Ему нужен щадящий режим! Прошу вас, предоставьте мистеру Снейпу исчерпывающе полную картину о здоровье мистера Малфоя и повлияйте на решение о допуске к занятиям! Я очень беспокоюсь!
Да, похоже, сегодня действительно чёрная пятница.
— У нас с тобой были удачные моменты, Драко. Я думаю, тебе стоит их вспомнить и суммировать. Очень подходящее место. Расслабься и предоставь другим позаботиться о тебе, помочь, сделать необходимое добро.
Да уж, расслабишься с тобой, сестра… Сестры, братья, отцы, соратники, лорды и доны. Мне сдается, что на вашем острове донов куда больше, чем камней. Их тут такая гибель, то они, уж верно, надоели всем хуже комаров.
— Тебе невероятно идёт траурный гардероб, дорогая.
Расслабиться…
— Какой же ты всё-таки мерзавец!
Панси швырнула на тумбочку пакет с грушами.
Расслабиться. Просто дышать.
— Ты должен покаяться в том, что намеренно причиняешь мне боль. А если это не намеренно, то ты просто глуп — так унижать человека, который приносит тебе пользу.
Образцы добра и милосердия.
— Доказательств, что я глуп, и так вполне хватает. Что конкретно ты хочешь?
— Настало время всё попробовать по-настоящему, Драко. Мы совершили много ошибок, во многом разобрались. Нельзя останавливаться на полпути. Семь лет отношений — не шутка.
— А как же Нотт?
— Ты ревнуешь?
— Просто интересуюсь. На всякий чрезвычайный случай.
Панси была чрезвычайно колоритна — пышная грудь, маленькие усики над верхней губой, большие глаза и густые тяжёлые волосы. Недостатка ни в чём не было. Всюду переизбыток.
— Нотт — это временно. Это политическая необходимость. Тебя не было, а не нужен компаньон, чтобы блюсти достоинство Слизерина. Нотт благороден, чистокровен и рассудителен. Он никогда не завышает планку, как ты. Ты всех нас можешь погубить. Повести не туда, куда требуется. Ты утопист и теоретик, поэтому в столь опасной ситуации тебе нельзя доверять судьбу коллектива. Если уж только в совсем отдельных отчаянных и запутанных случаях, когда вообще никто ни в чём не видит просвета. К тому же ты не чётко придерживаешься политики Тёмного лорда и ставишь знак вопроса там, где уже есть конкретный ответ.
— В чём-то согласен с тобой, Карменсита.
Драко, Драко, бедный Драко! Бедный Драко! Куда ты попал? Где ты был? Куда ты идёшь? Зачем?..
— На сегодня свою миссию ты выполнил. Нужен другой человек. Не идол, не икона стиля и фетиш, а обычный исполнитель воли высшего начальства. Это всего лишь государственная программа, мои чувства к тебе никак не изменились. Скоро ты поправишься, бросишь свои глупые выходки и серьёзно подумаешь о дальнейшей счастливой жизни. А пока — кушай груши, они питают мозг.
Пришли Гойл и Кребб. Количество груш, если брать в расчёт Крэбба в сумме троих, было рассчитано верно. Да и питание мозга, по мнению Панси, требовалось всем. Крэббу — тройная порция. Группа второкурсниц, которая пришла навестить Драко, тут же вежливо шарахнулась, увидев баратарскую королеву.
— Надеюсь, что ты не выберешь себе одну из таких вот молчаливых серых мышек. Которые только и способны поедать хлебные крошки и вышивать крестиком, — сказала Панси перед тем как уйти управлять страной чудес.
Я сам скоро начну вышивать крестиком, дорогая.
… Когда посетители удалились, Драко сел на подоконник и вскрыл первое письмо.
«Мне понравились твои тюльпаны и Шопен. Так, что я написала тринадцать волшебных пятничных писем о том, как хорошо иметь глаза и уши. Живые глаза и настоящие уши. Всевидящие и всеслышащие. Твоя музыка оживляет меня… А сегодня я увидела мерцание воды и услышала крики чаек… Это означает, что очень скоро мы встретимся — не во сне, а наяву. Попутного ветра твоим крыльям!..»
Текст исчез. Словно его смыло прибрежной волной.
08.05.2012 5
Мадам Пинс никогда раньше не встречала живых грызунов.
Нет, она видела их в лесу, в лабораторных клетках, на картинках в волшебных книгах…
Услышав звук скребущих коготков среди родных библиотечных секций, она не придала этому особенного значения и осталась при мнении, что это текущие проделки Пивза. Затем звуки повторились... Мадам Пинс испытала некоторое беспокойство и на всякий случай взобралась на стул с ногами…
Святая Гертруда!
На картинках это было правильно и безопасно. Но в храме магических наук и искусств, рядом с уникальнейшими книгами… Что скажут толстые старинные фолианты с золотыми застёжками! Полное безобразие и без пяти минут пожар! Необходимо в спешном порядке принять меры. Поставить в известность мистера Филча и получить в Министерстве разрешение на Аваду, запастись валерьянкой…
Поиски вредителя не увенчались успехом. Острые коготки бродили тут и там, их сопровождали негласные сплетни о потомстве василиска, неудачных экспериментах Хагрида, нашествии анимагов-барабашек, а миссис Норрис тщательно патрулировала территорию. Свежие следы преступления вели на склад зелий, волшебный пароль от которого имелся только у мистера Снейпа. Но директор третий день в Хогвартсе не появлялся, и расследование зашло в тупик...
Мистер Филч умел наилучшим образом руководить домашними эльфами, всегда зная, что-где-когда требует уборки и починки. У него имелись свои способы чистить авгиевы конюшни. Он считал себя магом, и к этому была масса оснований. Родившись магом и поступив в своё время в Хогвартс, он по непонятному произволу судьбы способности эти постепенно утерял. Проблемы с учёбой немедленно дали о себе знать, и, в конце концов, стало ясно — к магии непригоден. Постепенно за Филчем закрепилась репутация сквиба, однако, в полном смысле этого слова сквибом он не был. Волшебного пороху едва хватало на то, чтобы пользоваться палочкой, метлой и заклинаниями, но постепенно и это сошло на нет. Если бы Филч знал, куда и кому подать жалобу, он бы сделал это… Магглов он ненавидел по причине чувства превосходства над ними, а магов по причине их превосходства над ним, а себя считал предназначенным для чего-то ещё более магического, чем вся магия вместе взятая. Говорили, что способности у Филча забрала кошка, что кошка им управляет, что он питомец кошки, что они поменялись с кошкой телами …
— Святая Гертруда! Я настаиваю на срочном заседании по вопросу засилия грызунов! Неужели здесь никто не понимает, как важно обезопасить книги?
— Мадам, ваши книги сами могут за себя постоять! — зловеще процедил Снейп, которого выловили по пути в Больничное крыло, окружив крепостными стенами из платьев и шляп. Затем повернулся к мадам Стэбль… — А ваши растения — тем более.
Вымокший под дождём директор напоминал чёрную водоросль.
— Мистер Филч и миссис Норрис отказываются помочь нам!
Филч, отважно прижав к груди свою кошку, едва не взорвался от возмущения.
— Вы сами можете наложить препятственные и охранительные заклинания! И не моё дело напоминать вам об их существовании! Моё дело лишь контролировать соблюдение правил и предписаний! Единственное, чем ещё я могу помочь — это собственноручно разложить мор по углам!
Далее последовал разговор о правилах и предписаниях, которым должна подчиняться магия — только тогда будет порядок.
— А что вы от меня хотите?
Под мышкой Снейп держал три увесистых коробки конфет, которые ему всучили дикие первокурсники в преддверии открытых семинаров по зельям. Да, мистер Снейп, директорство сделало вас более снисходительно-смиренным на предмет профессионального мученичества.
— Мистер Снейп, вы всегда лично выдавали мне яды из хранилища по распоряжению профессора Дамблдора!
— Хорошо, зайдите ко мне через час.
Дамы грозно нахмурились.
— Через полчаса…
Филч занервничал.
— …через пятнадцать минут… Не смейте лезть ко мне с подобной ерундой!
Мистер Снейп не был готов к столь серьёзной руководящей работе.
Поставив жирное двоеточие: «крысы!», он дал стрекача по лестнице, словно за ним гнались чудовища. В платьях и шляпах. Самые жуткие из тех, что обитают в Хогвартсе.
Необходимо отдохнуть от человечества. Забаррикадироваться на складе или в лаборатории, ничего не видеть и не слышать хотя бы час. Обсуждение школьно-орденских дел с Кроули можно отложить, остальное пусть катится к дьяволу. Есть маленькая уютная кладовка-планета, мой чуланчик-хранитель, каморка под лестницей, клетка с грызунами-мыслями, в которой мне спокойно. Я должен укрыться за кулисами театра кукол-теней, просушить плащ от весенних пряных дождей… Есть только одна моя огромная пустая вселенная, где яды, куклы-призраки и тридцать три звонко-безмолвных подзатыльника, от которых сыплется пудра. Но живых людей нет. И, возможно, уже никогда не будет…
Когда сова Нотта прилетела из Хогвартса с письмом под грифом «очень срочно», то в этот раз до вечера Снейп ждать не стал. Одного раза хватило, мистер Малфой.
— Я не допускаю вас к занятиям! И потрудитесь немедленно покинуть школу!
Чёрт бы побрал Малфоев. Наконец-то. Не прошло и сто лет одиночества.
Драко наспех оделся, раскланялся с мадам Помфри и вышел из лазарета.
Снейп на своих квадратных колёсах во весь опор мчался по коридору, волоча сладкие подарки в мокром подоле. Подождав, пока Драко нагонит, он втащил его на склад зелий и, плотно закрыв дверь, затих...
Вот так. Все посторонние грызуны-чудовища остались по ту сторону стены. Здесь только мои. Сладко-ядовитое тёмное королевство. Вам с коньяком или с орехами?
— У тебя пять минут для объяснения причин своего появления!
Снейп наколдовал свет, швырнул коробки на стол и, взобравшись на стремянку, принялся что-то искать на полках.
— Спасибо. Больше пяти минут я вас не задержу. Я вообще не собирался оставаться.
Моя крепость. Мой сейф. Сейф, где я храню самого себя. И ключи только у меня. Закроемся изнутри. Подсчитаем галлеоны несказанных слов за месяц твоего чудовищного отсутствия. Месяц моей чудовищной нужды в словах.
— У меня без тебя забот хватает!
Вот моё роскошное кресло-кровать, книги про вампиров и химер, полки, где я люблю шарить, чтобы успокоить нервы. Слизнорту здесь никогда не нравилось. Он предпочитал акцио, пухлые диваны с подушками, журналы «Путешествие на боку», шведские фрикадельки и гортензии в фарфоровых горшках.
— Меня собираются заключить под стражу, как только я поправлюсь? Поэтому отец разыгрывает убийцу? Чтобы отвести обвинения от меня?
На столе как стопка непрочитанных книг лежали коробок десять конфет, стояла клетка-дом с тряпицами, пылился древний сухарь. Если бы всё это хозяйство увидела мадам Пинс, она бы умерла от апоплексии. А я люблю этого мышонка. Более приятная компания, чем все прочие по другую сторону стены. Вредители. Грызуны. Кондитеры. Идиоты.
— Что и зачем ни делает твой отец, он рискует получить минус сто баллов. У Малфоев одна блистательная манера впадать в крайности.
Здесь у меня помещается органика, здесь — неорганика. Твёрдые и жидкие реагенты. Смеси, эфиры, индикаторы, биотесты. Очищенные, в мелкой таре, в капсулах, под сургучом. Редкие, очень редкие, редчайшие…
— Вы в курсе убийства магглов на Риджен-стрит? Что происходит? Можете мне объяснить?
Профессор спустился на пару ступенек и обшарил полку ниже.
— Убийство на Риджен-стрит — ход в мышиной возне Министерства. Политическая сатира месье Люциуса — заместителя главы палаты финансов. Твой отец известный ненавистник магглов. Магглы в костюме волшебников, волшебники-магглы… Люциус играет в опасные смысловые игры-ассоциации с Кингсли и Яксли. Это всех окончательно сведёт с ума.
Огнеопасные, взрывоопасные, ядовитые…
— Я ответил на вопрос?
Снейп оборотился и крайне вежливо ощерился, словно Драко был главным объектом планового отстрела студентов.
— Да. Но есть ещё вопрос.
— Я весь внимание.
— Кто глава ордена Феникса после смерти Дамблдора?
— Никто.
— Если Дамблдор перед смертью раскрыл вам карты, дал инструкции и рекомендации, научил управлять ситуацией, посвятил в замыслы и дальнейшие планы, то почему бы вам не рассказать об этом, мистер Никто?
— Дамблдор прекрасно знал, что моя карта бита.
Несколько наборов и раздач в закрытые и открытые, и в дураках останется тот, у кого кончатся все карты.
— Отлично придумано: руководитель ордена Феникса — Пожиратель и камер-лакей Тёмного лорда. Дамблдор просто гений, если у вас получается хоть как-то держать в руках тоненькие красные нити событий… В тот день, вечером, вы хотели рассказать мне что-то важное? Что?..
Снейп ткнул указательным пальцем в Драко и вскипел:
— Ты меня подвёл! Даже не надейся, что у тебя теперь есть хоть какие-то шансы на сотрудничество и разговор о делах! В постель! Возвращайся в постель, если не хочешь, чтобы тебя приговорили к смерти! Теперь так — никаких тюрем, круциатус, затем авада! Или пожизненный империус!
Да, мистер Снейп, хорошо, что у вас нет сейчас в руке волшебной палочки…
— Но со мной уже всё в порядке, я могу продолжить дела!
— Дела?!. Нет у меня с тобой никаких дел! Ты немедленно отправляешься домой! В постель!
Последовала пауза-попытка собрать воедино воспоминания, мысли и чувства.
— Ну, да… пожалуй… — Драко кивнул на узкую дверь, ведущую в подземный лабиринт несбывшегося вещего сна. — Отец был прав, когда хотел оставить меня там навсегда. Я только мешаю…
Не больше и не меньше, чем остальные вместе взятые идиоты, решившие угробить меня, скупив все сладости в волшебной Британии.
— …А теперь, может быть, снова понадобилась магия дементоров…
— На это и был рассчитан шаг с иранским чернокнижником! Надо совсем не иметь головы, чтобы так вляпаться!
— Отец обещал больше не применять заклинание, а значит, он не применял. Теперь моя рана зажила, и сердце работает само.
— Оно питается магией, чтобы работать! Магия должна течь через него как кровь! Вместе с кровью!
— Я очень сильно захотел, чтобы оно заработало, и оно заработало.
Феноменальный мистер Малфой.
— Захотел тот, кто стоит за магией!
— Отец не вызывал эту магию — ни тогда, ни теперь. И я не вызывал.
— Раз так, то это прямое доказательство, что демон стал самостоятельным!
В дверь постучали…
Но в какую?
В ту, которой они вошли? Или в ту, что могла бы стать выходом и дорогой в вечное безмолвное блаженство отстранённости?..
Рассеянные звуки слились в одну длинную ноту. Потом послышались шаги и стук сердца в такт. Потом все звуки погасли, растворились, исчезли. Пришедшие ниоткуда и ушедшие никуда.
— Существо приобретает мощь, — озвучил Снейп образовавшуюся тайну-тишину. — Оно убило Гойла с компанией. Демон готов выйти при первой же возможности. Возможно, это уже произошло.
— Как? Что он такое?
— Тебе лучше знать.
Драко подошёл к столу и тронул пальцем сухарь на тарелке.
— Я ничего не чувствую.
Он ещё раз оглядел стены и двери снейпова мышиного королевства.
— Раньше, когда я находился рядом с отцом или думал о нём, я чувствовал теплоту. Вот здесь. В груди. Иногда сильный жар. Как бы огонь… Теперь этого нет. Сердце работает само. Оно похоже на разбитый сосуд, который дал трещину. Трещину заделали, но всё содержимое из него вытекло. Сердце стучит и больше не болит. Но оно пустое. Это, может быть, немного напоминает поцелуй дементора. А в остальном… всё в порядке.
Госпожа Дементор. Нет, конечно же, это не любовь, не поцелуй и не смерть. Это выше любви и смерти. Это какое-то священное безумие. Это нельзя сдержать и выплеснуть. Нельзя простить…Спасибо, что тогда в подземелье не бросили нас, мистер Снейп. Я не мог идти, все кости мои стали мягкими как воск от тепла и пламени… Да, я помню, что отец нёс меня на руках, а вы шли рядом и освещали дорогу…
— Если создать тесный контакт с источником магии, способности усиливаются, — произнёс Снейп после некоторого раздумья. — Но если источник исчезнет или выйдет из-под контроля, можно вообще потерять волшебную силу. Выгореть. Даже простой люмос будет проблемой. Остаток жизни будешь пользоваться спичками…
К магии непригоден.
— …Умеешь?
Госпожа Магия. Госпожа Малфой. Мистер Филч.
— Мы можем остановить Тёмного лорда!
— Нет!
Снейп включил привычный маятникообразный ход из угла в угол.
— Это была глупость! Моя глупость! Пророчество гласит, что Тёмного лорда уничтожит Поттер!.. Надо ждать. Это дилемма.
Драко открыл конфеты от безысходности.
— Я хочу, чтобы ты поговорил с Трелони о своём даре. Прямо сейчас.
— Может ещё облачиться в белую простыню и закатить глаза?
— Как пожелаешь.
Да, помнится, Поттер, ты говорил, что шоколад помогает одолеть печаль. Сейчас самое время проверить.
— Если вы считаете, что свои пророчества я получаю от демона, то просто не верьте. Говорить об этом я ни с кем не стану.
Снейп остановился.
— Что ты ещё знаешь?
Драко отправил в рот трюфель амаретто.
— Много чего. Уизли — крышка.
— Какому?
— Они все на одно лицо.
— Значит, близнецам.
Груш ещё не хватает для когерентности мыслительных процессов.
— Вы, тётя Белла, Петтигрю…
Если учесть, что последний сдохнет дома в банке из-под заспиртованного плимпа, то прогноз абсолютно точный.
— Какая ещё банка? — оторвал Снейп кусочек его мысли.
— Никакая… Ладно. Я понял. Вы нашли себе нового компаньона — Нотта. Так?
Снейп кивнул.
— Он тоже умеет скрывать мысли?
— Нет. Но он умеет скрывать себя. Он незаметен даже громко поющим за первой партой. В то время как ты привлекаешь внимание, даже когда молчишь за последней. И он не задаёт лишних вопросов.
— Можно было бы об этом сразу сказать.
Предатель. Друг. Кондитер.
— Раз я не нужен — я уйду, не беспокойтесь. Можно последний лишний вопрос?
— Я весь обратился в слух.
— Что за такое Золотое сечение?
Снейп приторно усмехнулся.
— Ты как-то поранил руку по неосторожности, и Люциус наперёд решил оградить тебя от таких неожиданностей.
Драко посмотрел на свои ладони.
— Почему я не помню?.. Я ничего не помню.
— Я сам высчитывал алгоритм.
— Это тёмная магия?
— Вся магия стоит на грани, достаточно только чуть сместить акценты. Никто не знает, где источник силы и непонятно качество силы, пока не пропускаешь её через себя.
— Но что если человек сам источник силы?.. Возможно… я сам есть демон.
С пустотой в сердце. С даром хрупкого всемогущества.
— И я умею пользоваться спичками, сэр.
Драко набросил капюшон и дал понять, что уходит. Снейп открыл ему дверь…
Ещё пять минут. Смотреть, как ты уходишь по длинному коридору. И потом… вожделенный и приторный час молчания в мышиной норе. Ровно час к магии непригоден.
Господи, есть во мне хоть что-то моё, кроме печали? И останется хоть что-то после того, как испарится последняя капля страсти и сласти? Пусть останется право на чудо когда-нибудь воскреснуть. Проснуться. Разорвать чары.
Возле госпиталя ждал Грегори Гойл.
— Мой отец сам нарвался на твоего ручного дементора! Я ему говорил — не лезь к Малфою! Дурак! Я ни хрена не знал!
— Ты тут ни при чём.
— Если будешь ещё кого мочить — зови, я с тобой.
Феноменальный мистер Гойл. Ни крупинки психического расстройства на почве смерти близкого родственника.
— Что с тобой произошло на самом деле? Может, скажешь? — спросила Панси, когда староста школы перед отъездом заглянул в гостиную Слизерина.
— А что?
— Ты влюблён?
— С чего ты взяла?
— И кто она? У вас что-то было?
— Понятия не имею.
— Ты изменился.
Да. Вы правы. Как всегда правы и как всегда заблуждаетесь.
Ночь в пещере изменила всё, мистер Снейп. И вы действительно думаете, что я мог тогда не пойти за своими убийцами?..
Я не знал, как жить с тем, что происходило во мне. И не знаю, как жить без этого.
Я не знаю, где взять новое абсолютное мерило любви и смерти.
Но главное преображение, как мне кажется, произошло вовсе не со мной. А с вами. Вы окончательно поняли, что при всех пророчествах, разочарованиях и невзгодах, не имеете права жить и умирать без чьего-то катастрофического нежного вмешательства. Может быть, это и есть готовность к смерти? Готовность к любви.
27.06.2012 6
Дома по-прежнему царил мир и покой.
Люциус купил пепельного крылатого гранианского жеребчика и теперь разучивал воздушные пируэты. Паника Нарциссы, по всей вероятности, была подавлена и вытеснена куда-то за пределы замка: молчи, пусть, не трогай его, он сам…
Взрослый.
Самостоятельный. Независимый.
Свободный уйти, вернуться, сделать всё не так…
Но ведь ты хотел этого, папа. Несмотря ни на что, ты стремился именно к этому… Не волнуйся, мы создадим новую сказку, новую магию рук и сердец.
Невольный не любить. Обязанный быть любимым.
Не знаю, Драко, хватит ли оставшейся у тебя любви, чтобы терпеть мою боль. Лучше бы ты умер. Лучше бы я умер.
— Конь — красавец. Как его зовут?
Не знаю, хватит ли мне моей бесконечной холодной пепельной пустоты, чтобы терпеть твоё смирение.
— Бледность.
Да, лучше бы я умер, чем познать этот отвратительный животный ужас очередной ошибки… Там, в пещере, я почувствовал настоящую силу воспоминаний и чувств, понял, как применить, чтобы отразить атаку демона. Я выиграл. Кто-нибудь ещё знает, что поцелуй Драко Малфоя противоположен поцелую дементора?.. Ошибка в том, что моё сердце принадлежало демону, и демон по праву забрал его содержимое — подобно тому, как с собранного урожая платят феодалу оброк, оставив себе лишь десяток колосков на семена. Пожалуй, ещё пара таких визитов и я сам стану дементором-вампиром, пойду грабить и разбойничать на дорогах.
Одинокий. Забытый. Чужой.
Выпотрошен и готов к употреблению. На третье. На сладкое. Так, господин Волдеморт? На первое была история с Дамблдором, на второе — с Гойлом. И вот, наконец, близится время десерта. Время чая с конфетами. Тринадцать коробок шоколада на столе у Снейпа — воистину это знак беды. Однако боюсь вас разочаровать, дорогие гости. Я потерял весь свой вкус и аромат.
Когда соль и сахар теряют свою силу, то их выбрасывают свиньям и крысам. Так или иначе — всё сходится, господа пожиратели смерти…
Люциус был в белом жокейском костюме, идеально подчёркивающем его стать, высоких кожаных сапогах и чёрных перчатках с мягкими шипами.
Не волнуйся, Драко, мы создадим новую сказку рук и сердец…
— Куда ты исчез? — спросила Луна, сидя на низком зарешеченном окне. — Я беспокоилась.
Завтра. Вот оно и наступило.
— Было одиноко два дня умирать без тебя.
На полу ковром лежала полосатая тень.
— Ты мне кого-то напоминаешь. Всегда хотел сказать тебе об этом, но не было случая.
Кого-то. Не знаю кого. Оно преследует меня, оборачиваясь то светлой, то тёмной стороной.
— Хорошо, что ты сказал.
— Это не связано с тобой.
Тени и лучи. Когда они переплетаются, то можно видеть и слышать.
— Возможно, это... муза.
Блуждающая вокруг меня звезда, пленница ещё не открытого мною закона притяжения и преломления.
— Спасибо, что сказал именно здесь и именно сейчас.
В этой правильной тишине…
Около полудня Люциус поинтересовался про Петтигрю, и пришлось выдать заложника. Анимаг был так напуган, что требовал позвать своего защитника и благодетеля — Волдеморта. В адвокаты также призывалась Луна Лавгуд, которая кормила его творожником.
Люциус сидел на троне в гостиной, меланхолично поигрывая бутафорской волшебной палочкой, и вершил суд. Претенциозно растрёпанные длинные волосы, лёгкая белая рубашка с пятнами красного вина на груди и тончайшим кружевом по воротнику и манжетам... Не волнуйся, папа, мы создадим новую удивительную сказку рук и сердец.
Слушание дела закончилось тем, что Петтигрю было запрещено превращаться в грызуна на территории замка.
Ладно, будем считать, что одно моё пророчество не сбылось, мистер Снейп. Но ещё не вечер.
У вас дар наживать себе врагов, мистер Малфой.
И друзей.
Да, если только существует хоть какая-то загробная жизнь.
Главное, выбрать правильное время и правильное место…
— Я хочу показать Лавгуд наш дендропарк и библиотеку, — сказал Драко отцу после двухчасовой игры на рояле во славу морщерогих кизляков. — Обещаю, что она не сбежит.
— Свидание?
— Пожалуй.
— Её, скорее всего, убьют.
— Тем лучше.
Остаток дня маэстро посвятил чтению руководства по магической музыке. Он выпустил из бутылок джинов, при помощи которых создавалась когда-то музыка часовни, но получив смерч и какофонию, поскорее затолкал их обратно. Управлять воздухом было непросто.
— Тебе нравятся бабочки?
— Ненавижу тараканов. Особенно летающих.
Луна раздобыла мел и нарисовала на стене мозгошмыгов.
— Иногда моя голова полна красивых летающих тараканов. Они садятся на луга моих мыслей, пьют нектар и превращаются в фей фантазии.
— Наверное, здорово, когда в голове круглый год цветущий сад.
— Некоторые виды бабочек живут один день, и дата их рождения совпадает с датой смерти. Иногда один день — это целая маленькая бесконечность.
Муза-сестра.
— Мои бабочки летят к тебе, чтобы на своих крыльях разнести пыльцу. Теперь в твоей голове тоже вырастут цветы и травы, хочешь ты этого или не хочешь.
Пустота? Конечно, нет… Я просто падаю на землю, потому что мои пепельные крылышки теперь не выдерживают груза маленьких бесконечных дней. Так длится бесконечный, ужасный полёт ожидания чьей-то смерти… А ещё мне кажется, что сейчас, когда ты больше не ослепляешь меня, я начинаю видеть других людей. Может быть, кто-то из них придёт и временно заполнит эту бездну. Пусть даже своей смертью. Но полностью. Целиком. До краёв.
— Твоя фортепианная техника оттачивается. Рука не напряжена, пальцы не зажаты.
— Спасибо, что заметил.
Ни одной живой ноты. Такая математика внутри, что всё выстраивается в стройные ряды Фурье. Спасибо, что тогда сохранил мне руку.
— Мне нравится. Это именно то, чего я добивался.
Да, мне нравится, Драко. Мне нравятся трупы и гробы. Я больше не имею ничего против оторванных пальцев и отрубленных рук. И, слава Богу, что я смог научить тебя хоть чему-то кроме покера…
— Я возьму почитать вот эту книгу по небесной колдомеханике, — девушка достала с полки книгу на французском языке. — Возможно, она о том, как ускорить движение луны вокруг земли в фазе драконьего месяца.
— Зачем тебе ускорять луну?
— Может быть, это немного отвлечёт волшебников от их бранных забот. Высчитываем среднюю угловую скорость вращения луны и без учёта вековых ускорений фиксируем новую величину в системе гравитационного поля земли, затем меняем временные интервалы и получаем масштабный фактор равный двум наводнениям.
Море Спокойствия. Море Ясности.
— Блестящая идея.
Если тут вообще есть кому-то дело до апокалипсиса.
— Для этого, в первую очередь, нужно связаться с Лунным зайцем — не против ли он. Обычно я пишу ему по ночам, а письма относит ворон. Многие пишут Лунному зайцу. В основном просят у него магические лунные травы или зелье бессмертия. Но я пишу просто так. Зелье бессмертия он варит только для себя и семи добрых волшебников, имена которых никто не знает. Бывает, однако, что он высылает каплю и обычным волшебникам или магглам. Каплю, разбавленную в апельсиновом соке. Люди, которые пьют такой сок, живут намного дольше прочих.
Море Понимания.
— Мы изучали Зайца по зельеварению, но про апельсиновый сок я слышу впервые.
— У меня тоже есть конверт с травой.
— Я не сомневался.
— Было здорово узнать, что мой патронус в виде зайца.
…Капелле из голосов-призраков было почти четыреста лет.
Малфои коллекционировали всё самое лучшее. Покупали или просто брали. Певец, подвергнутый одной из самых редких и опасных разновидностей заклинания Silentium, либо вовсе терял голос, либо лишался его силы и звучности, болел и умирал. Основная трудность музицирования заключалась в том, что частичка души, отнятая и превращённая в струну, в воздушный вихрь-ручеёк, абсолютно не умела врать. Тончайший слепок вибраций мыслей, чувств и настроений — всё было собрано в один маленький звучащий комок нервов. Голоса-призраки были капризны и занозисты, когда не пели. Они болтали, сплетничали, ссорились, воевали. Необходимо было твёрдо знать магическую музыкальную грамоту, чтобы воцарился порядок.
— Due voci с третьей цифры!
Драко пролистал ноты.
— Нет, давайте уж сразу tutti! У меня нет времени рассиживаться на кафедрах! — проревел сочный амбициозный молодой басок.
— Есть ещё желающие обратно в бутылку?
— Ну, давайте уже петь! — прозвенел хрустальный колокольчик. — У меня мигрень от вас разыгрывается! Не мешайте работать, сэр дьякон!..
Запели первые и вторые сопрано.
— Леди Бержеретт молчит!
— Я пою! А если не воплю как ослица на сносях, то это называется искусством ансамбля!
— Как можно назвать ансамблем занижение на полчетверть тона?
— А вы верха не добираете!
— Такие, как вы, мне в театре клей с битым стеклом в туфли подкладывали!
— Я думала, что вы пели в трактире под шарманку!..
Драко постучал по столу волшебной палочкой.
— Так, стоп! Всё сначала! Повторить то же самое со штрихом после быстрого пассажа!
— Я сегодня не в голосе!
— Вы вечно не в голосе! Потому что у вас его попросту нет! Вообще не понимаю, как вы попали в нашу капеллу!
Да, очень сильный музыкально-магический приём — стучать палочкой по дубовой столешнице.
— Где у меня номер семь?
— Что значит «номер семь»? Меня зовут Хуан Рамон Федерико Карлос Перейра!
— Будете номером семь.
— Его акцент всё портит!
— Господин Малфой называл меня — дон Фаворито!
— Хорошо, будете дон Фаворито.
Далее шла непереводимая игра слов с использованием испанских идиоматических выражений…
— Дайте «ля»-фуршет!
— Мне нужна партитура квадратными нотами!
— Вы мне все уши оттоптали!
— Кхе-кхе!
После второго занятия с капеллой, Драко отчаялся и решил выпускать голоса парами.
— Филумена и Cинистра.
— Но наши тембры не сочетаются!
Да, похоже, что до музыки ещё далеко… Понятно теперь, почему отец ненавидит волшебную капеллу, предпочитая ей гармоники с инструментальными иллюзиями. Чтобы создать произведение, следуя толстому пособию-инструкции, требуется одна маленькая бесконечность, а не пара дней-попыток выбросить из головы все-все-все проблемы.
Филумена и Cинистра... Драко с детства знал эти имена. Под их колыбельные он засыпал, а утром его поднимала кипучая non je ne regrette rien.
На последней бутылочке было начертано — Силентиум. Драко извлёк джинна, но так ничего и не услышал… Очень остроумный каламбур.
Когда он вернулся в свои комнаты, то в окно светила полная луна, а на столе… лежало письмо.
Конверт с зелёной травкой-колоском.
— У нас есть возможность поговорить откровенно? — отвлекла его вошедшая в комнату Нарцисса.
Драко встал спиной к столу.
— Скажи… то, что между тобой и отцом — это действительно закончилось?.. Только не делай вид, будто не знаешь, о чём я. Не хотелось бы излишне упрощать или усложнять формулировки.
— Не знаю. Всё закончилось, потому что ничего не было.
— Хорошо.
— Да.
— Ты увлечён девочкой из темницы?
— Конечно.
— Будь осторожен в обоих случаях.
Когда мать ушла, Драко увидел, что конверт со стола… исчез вместе с лунным светом. Он подождал пока луна выйдет из-за облака, почти заснул, но… Конверт так и не появился.
Спустя четверть часа Драко спустился в гостиную.
— …в Министерстве будет создан отдельный комитет по этому вопросу.
За круглым столом сидели вампиры, а мать и Беллатриса обсуждали с ними какой-то план.
Заседание ордена?..
Разговор оборвался, но тут же вновь продолжился.
— Мы особая раса тёмных волшебников. Мы умеем пользоваться палочкой, владеем заклинаниями и силой. Чужая кровь лишь делает реальным бессмертие, даёт молодость и красоту, открывает новые возможности. Наша элита никогда без определённой цели и нужды не пила кровь магглов и полукровок, мы знаем настоящую алхимию крови. Поэтому наша магическая цивилизация продвинулась намного дальше вашей. Вы только сейчас начинаете касаться того, что мы уже давно имеем в избытке.
— Никто не собирается принижать статус вашей элиты, Аврорат лишь взвешивает угрозу, которую вы представляете, и принимает меры, хоть и не всегда разумные. Однако и вы не всегда принимали правильные решения, — сказала Нарцисса.
Никто никогда не смел сомневаться в интеллектуальных способностях миссис Малфой. Дружба со Снейпом определённо шла ей на пользу.
— Магия, которой вы пользуетесь, опасна и противоречива.
— Она опасна лишь простолюдинам, глупцам и невеждам. Речь идёт только о благородных волшебниках.
Люциус сидел чуть поодаль и вертел в руках колоду карт, делая вид, что присутствует. Свою любимую белую сорочку для верховой езды он небрежно-вежливо прикрыл дорогим щёгольским кашемировым пиджаком.
— Теперь, когда тёмная магия выходит из подполья, стоит пересмотреть вопросы официальной морали.
Привычная лёгкая фоновая музыка посторонних голосов и молчание Люциуса. Теперь тоже лёгкое и не заглушающее все остальные звуки.
— Другими словами, все волшебники должны стать вампирами, а мир магглов использовать для пропитания! — злилась на сестру пылкая Беллатриса.
— Правильно. И вопрос с бессмертием решится сам собою.
— Да, но если узаконить категорию вампиров, которые будут питаться только волшебной кровью, то мы автоматически получаем разделение на благородных и неблагородных, и тем самым приходим к тому, же, отчего ушли, а также подвергаем самих себя опасности.
Вампир, который говорил с Нарциссой, был, вероятно, самым влиятельным и мудрым членом тёмного сообщества.
— Любая социальная пирамида построена на неравенстве и стоит на прочном основании из большинства. Затем идёт группа меньшая по численности, но являющаяся основой для следующей ступени. Это закон природы. Мы не предлагаем ничего противоестественного. Никто из нас никогда не навязывал благородному волшебнику тёмную кровь. Мы равно чтим благородную светлую и благородную тёмную кровь. Вы используете тёмную кровь в своих лечебных зельях, и, согласитесь, мелкая жажда убийства ничто по сравнению с теми возможностями, которые могут открыться перед нами и объединить нас в мощное государство...
Когда собрание закончилось, Люциус отправился к винному шкафчику.
— Кто тебе разрешил спускаться? Я же послал сказать, чтобы ты ложился.
— С каких это пор мама интересуется безумными идеями тёти Беллы?
— Твоя мать давно покупает у вампиров компоненты для лекарственных снадобий.
— Раньше эти зелья были запрещены.
— Плевать на запрет, если зелье помогает.
— Но разве этот запрет только простая формальность? Тёмная кровь вызывает привыкание.
Люциус усмехнулся.
— Тёмный лорд просил передать, чтобы ты занялся сочинением мадригалов на день его победы. Ну и… что-нибудь для души.
— Я принят на должность придворного музыканта?
Блистательная карьера.
— Делай, что тебе сказано, в остальное не лезь.
Отец пил больше обычного.
— Про какую часть души Тёмного лорда идёт речь? Про ту, которая в Поттере или в Нагайне? Это существенная разница.
— Симфония в семи частях, mon ami. Сначала составь тему Тёмного лорда, затем покажи в развитии, как она переплетается с теми предметами, которые являются крестражами.
— Я сосредоточусь на восьмом предмете — диадеме Когтевран.
Люциус приподнял бровь.
— Диадема?.. Это интересно… Когтевран… Я бы не догадался.
Я бы тоже. Просто знаю.
— Передай Тёмному лорду, что в моих замыслах реквием — dies irae, confutatis maledictis.
— Кому-нибудь пригодится.
Отец сел в кресло и сделал глоток прямо из бутылки.
— Так кому нужны лекарства с запрещёнными компонентами? Мне или тебе? — задал Драко очередной вопрос.
— С чего ты взял, что мне нужны лекарства? Мне нужна только бутылка вина.
Из-за портьер, словно чёрт из табакерки, выскочил Петтигрю.
— Я тоже желаю выпить!
Толстяк окончательно выпутался из своего шпионского убежища и развалился на диване, одним глазом наблюдая за Люциусом, другим за Беллатрисой. — Я создам партию крыс! Орден крыс! Королевство крыс! Нас много — анимагов-крыс, только никто об этом не знает!
— Я бы поистребил всех анимагов, — измученно вздохнул Люциус. — Какое грязное занятие — превращаться в животное. Занятие, порочащее волшебника. Это отвратительно. Такая же вонючая мерзость как оборотни.
— Крыс жарят с чесноком, — поведал месье Пеги, проходя мимо с хрусталём на подносе. — Нужен ещё соус шассёр.
Петтигрю едва не рухнул с дивана от возмущения.
— Проклятые французы!.. Хм… Эээ… А может в картишки, мусьё?
— Да, на желание! — быстро ответил Драко и посмотрел на перчатки Люциуса.
Отец не снимал их последнее время.
— Хорошо, — так же стремительно поддержал Люциус, словно вытащил рыбу, попавшуюся на крючок. — Желание победителя — закон.
Петтигрю взял бокал с вином, встал и торжественно поклонился камину, откуда последний раз, по всей вероятности, появлялся Волдеморт.
— За нашего общего господина! — отсалютовал он волшебникам-вампирам искромётный чин-чин.
Люциус недовольно глянул на Драко… Вызов? Хорошо, принимается.
Ваша перчатка, сударь.
Твои перчатки, папа. Обе.
Ладно, если не боишься моих желаний.
Если больше не боишься своих…
Если больше не боишься своих желаний.
— Тёмный лорд — это величайший маг! Величайший! Такой чуткий человек! Я рыдаю, когда вспоминаю все его милости!
Хвост чмокнул свою серебряную руку, которую Волдеморт дал ему вместо отрубленной.
— Я так с ним сроднился! Плоть от плоти — как это глубоко сказано! И меня, низкую тварь, он отметил! Посмотрите на эту руку! Прекраснейшая работа! Сам Всевышний позавидовал бы такому совершенству!
Вампиры с любопытством смотрели на Драко, а не на Петтигрю.
— Как твоё пиаффе на Бледности, лорд Люциус? — поинтересовалась слегка опьяневшая Беллатриса.
— Лучше сразу купить хромую сумасшедшую лошадь и выгуливать её подшофе.
— Дорогой, умоляю тебя, пусть сегодня утром жеребец не слишком сильно стучит копытами по крыше, — попросила Нарцисса.
Рядом с взлохмаченной, одетой в пиратские шаровары сестрой, Нарцисса была безукоризненно элегантна, сдержанна и загадочна. Истинная принцесса — для неё не существовало мелких горошин. Это были отнюдь не капризы, а самые настоящие благородные манеры. Непрожаренный кролик, облупившаяся краска и пролитый кофе не имели право голоса. Капли воска на ковре и дешёвые туфли противоречили законам природы. Отточенные чёткие грациозные движения, при помощи которых Нарцисса открывала зонтик, взмахивала палочкой или придерживала платье, исключали возможность ошибки. Эти движения были молчаливой основой деятельности прислуги и составляли одно целое с богатой старинной мебелью из слоновой кости. На других стульях и за другими столами Нарцисса не смогла бы сидеть — сидеть правильно. Если же ей приходилось делать это, то своё неудобство она выражала кротким, изящно-презрительным жестом смирения с неизбежным кошмаром.
— Что-то сегодня с луной творится, — задумчиво произнес бледный черноволосый юноша-вампир, когда Драко сделал отпор его настойчивой легилименции.
Кажется, он уже видел этого юношу. На каком-то светском домашнем рауте. В детстве…
И не раз.
— Для полного состава нам не хватает ещё игрока, — с сожалением сказала спутница юноши — красивая плоская дама в норковом манто.
— Полагаю, мы можем пригласить… нашу пленницу. Ей, пожалуй, наскучило сидеть одной взаперти. Я уверен — она жаждет общества.
Люциус дерзко взглянул на Драко.
— Хвост, сходи за пастушкой! — моментально распорядилась Беллатриса.
Луна была как всегда спокойно-отстранённой. Она добродушно отвечала на общие вопросы и интересовалась деталями.
— Как называется эта игра?
— Семикарточный стад.
— Я никогда раньше не играла в карты.
— Отнюдь не лишне попытать один шанс из ста, — изрёк Люциус.
— Полагаю, проигрыш не принесёт мне ущерба большего, чем есть на данный момент.
— Как знать… Анте!
Первый набор решил кон в пользу Люциуса — он быстро просчитал все возможные комбинации, вычел, помножил и сложил всех присутствующих на масть.
Луна увлечённо рассматривала старинную колдографию на картах.
— А знаете, что мне больше всего нравится в этой игре?.. Возможность импровизировать, учиться и верить в чудо.
— По крайней мере, она не будет мухлевать! — ободрился Петтигрю.
Люциус улыбнулся.
— Этот стиль называется — везение дураков. Они делают иногда ошибки, которые нельзя просчитать. Я сам иногда выбрасываю шальную карту.
Последнее время довольно часто.
— Посмотрим, на чьей стороне сегодня ангелы, а на чьей демоны.
Второй кон, мадам дементор. Леди дементор. Сейчас ещё раз измерим глубину ваших поцелуев.
Сегодня я играю со светлой стороной луны и облаком.
— Моё желание вполне предсказуемо, — посмотрела дама-вампир на пленницу.
— Я учту это, разделив банк, сударыня, — ответил Люциус и посмотрел на Драко. — Мне «хай», а вам «лоу». Пусть это будет залогом нашей будущей конфедерации.
Дама рассмеялась.
Тем временем, Нарцисса выложила на стол кикер и нейтрализовала Петтигрю.
— Чёрт побери! Вот чёрт! Черти бубновые! Шулера! Семейка слизеринских жуликов и шулеров!
— Я не мухлюю, когда в этом нет необходимости, — лаконично закрыла Третью улицу Нарцисса.
— Это мошенничество! Махинация!
В другой раз Драко бы развлёкся. Но не сейчас. Его пронзило воспоминание о нелепой, нечаянной и внезапной смерти Элизы. Пронзило до мути и отчаяния. Кажется, только теперь…
— Быстрее сдавай, Драко! А то наши гости совсем проголодались! — по привычке подливала масло в огонь Беллатриса.
Драко встал…
— Что такое?
Подлец.
— У тебя флэш?
— Отстань от неё!
Он бросил колоду на стол.
— Если тронешь — я убью тебя!
— Сядь и играй! — отточено взглянув на Драко, Люциус переломил уголок рта в улыбке.
Повисло молчание.
— Это провокация и грязный приём! — возмутился Петтигрю.
— Если не оставишь её в покое… Я предупредил.
Драко вынул палочку.
— Если с ней что-то произойдёт… Я клянусь.
— Какие грязные приёмы! Попрошу быть аккуратнее! Тут я за всё перед Тёмным лордом отвечаю!
— Господа, раздавайте!— вскрикнула Нарцисса так резко, что все вздрогнули.
Луна сидела за столом, опустив глаза, словно речь шла о ком-то другом. О ком-то. Конечно — это не связано с тобой.
— Если эта тварь её тронет — ты пожалеешь.
Если здесь вообще есть кому-то дело до лун.
— Нашли тему ссориться! Ну, право же! Это уже чересчур!
Люциус ошпарил Петтигрю взглядом и поднялся.
— Хочешь пастушку — играй. У каждого здесь есть желания и свой шанс выиграть.
— Здесь ни у кого нет ни единого шанса. В том числе у тебя.
Драко поднял палочку.
— Мне плевать на Лавгуд, но ты не будешь использовать её в своих мелких грязных подлых играх.
Я ответил на все твои вопросы?.. На все ваши вопросы, господа игроки?
— Она же…
Чокнутая. Странная. Ненормальная. Беззащитная.
— …чистокровная.
Он швырнул волшебную палочку на стол и вышел из гостиной…
...Возможно, вы ожидали, что я ринусь спасать принцессу-пастушку из логова дракона, и теперь недоумеваете, почему же я этого не сделал?.. Ты бы не стал меня останавливать до определённой ступени — ведь так? Или вовсе не стал бы останавливать, гениально сыграв роль шанса. Одного из ста… Но дело в том, что я больше не хочу и не могу никого спасать. Рисковать спасать. Призрачным шансом из ста. Даже тебя. А потому — никого.
Подлые, дешёвые, фальшивые лицедеи. Знайте, что у меня нет, и не может быть ни одной грязной ноты.
Какое ужасное чувство… Какая отвратительная проверка. Какая важная и определяющая проверка, Судьба. Не волнуйтесь, леди, я по-прежнему на тёмной стороне луны. На твоей стороне, бледно-тёмный лорд. И никакие ангелы и демоны не могут меня изменить...
Выйдя из замка по боковой аллее, Драко заметил, что за ним следует уже знакомый юноша-вампир. Ночь освещала выразительно-бледное лицо в сумраке деревьев.
Вампир окликнул Драко, когда понял, что тот не собирается возвращаться обратно…
— Пойдём вместе?
— Куда?
— Но мы уже идём.
— Осталось понять куда.
— Есть только одна версия.
Юноша повалил его в высокую траву. Или Драко сам упал, оступившись о непроизвольное желание отпрянуть, а вампир его только придержал.
— Не бойся, я ничего не сделаю!
— Делай, что хочешь! Но тебе может быть плохо от этого!
— Нет.
Трава пахла полынью, мятой и… луной.
С нотками аниса, хвои и крапивы. Возможно, ещё венерин башмачок. И, конечно же, роза… мускатная.
— Когда такая луна, я сам не свой.
— Я тоже.
— Бежим за горизонт!
— А что там?
— Солнце…
Утро и дороги.
...Не знаю, луна, земля, солнце ускорили своё движение или я совершил ветреный побег на самый краешек ночи… Мои раны кровоточили — все до одной. Начиная с последних и заканчивая первой… И, конечно, кто мог быть со мной рядом в эти минуты кроме вампира?.. Ему не нужно было жалить меня в шею, он лишь осторожно прикасался губами и пил с кожи лиловые капли. Вместе с кожей…
Мои лиловые капли… Да, они иногда появлялись. С детства помню, как сильное переживание заставляло выступать на лбу, груди, пальцах что-то наподобие кровавого пота. Однажды лиловыми были слёзы и сопли…
Мои лиловые, розовые сопли… Да, я стал намного хладнокровнее. И нежнее.
20.07.2012 7
Драко пришёл в Паучий тупик поздно ночью.
Ливень заглушал работающую в ночную смену большую ткацкую фабрику, и, проходя мимо её окон, казалось, будто станки прядут печальные холодные нити твоей потерянной судьбы…
— Что случилось?
Снейп впустил его.
— Вы в курсе, что Лавгуд у нас в подземелье?
— Конечно. Но меня больше интересует старик.
— Старик?
— В подземелье должен находиться мистер Гаррик Оливандер.
— Я не видел других пленников.
Гаррик, мистер Гарик... Луна болтала сама с собой, и Драко только сейчас понял, что речь могла идти вовсе не о Поттере...
— Это может означать только одно — старика перевезли в мастерскую, где заставляют делать сильную палочку… Всё?
Говорят, убить паука — к дождю. Да, здесь явно было совершено это маленькое роковое преступление. Или вот-вот совершится.
— Если всё, то можно назвать сегодняшний день благополучным…
Драко сбросил мокрый плащ, прошёл в комнату и сел на стол.
— …сейчас выпьем кофе с сухарями, ляжем спать, а утром отправишься домой. Ты мне нужен там.
— Я не собирался домой. Я уезжаю.
Куда-нибудь. Надо подумать куда. Разработать маршрут.
— Понятно… Спасибо, что попрощался.
Снейп ушёл на кухню.
Драко провалился в глубокое стоячее болото ожидания кофе. Временная анестезия оторванности от мира закончилась, и наступил обычный ноющий кошмар необходимости думать и чувствовать…
Кухня была переоборудована в лабораторию. Повсюду стояли зелья, реактивы, порошки. На столе дымился котёл.
— Сделай кофе сам, тебя тут никто обслуживать не собирается… И мне налей.
Королевство мёртвого паука, ставшего ещё более ядовитым.
— Если хотите, помогу делать зелье. Но у меня нет палочки.
— Нет палочки?.. Хм… Мне не нужна помощь маггла.
Собрат по хорошему настроению. Он мог бы иметь вполне мирное лицо, если бы не раны глубокого недовольства на бледных худых щеках. Вероятно, когда-то, ещё до наступления мира, это были милые детские ямочки.
— Есть ещё чашка?
— Нет.
В этом никогда не было необходимости.
— Пианино в гостиной строит?
— Не знаю. Ненавижу музыку.
Драко обречённо посмотрел на каменную стену дождя за окном.
— Что случилось дома? — спросил Снейп спустя несколько световых лет молчания.
— Ничего особенного.
— Жаль. Особенности таковы, что и палочка уже не нужна.
— Моя палочка сама о себе позаботится.
…Как только Драко задремал на диване, Снейп бессовестно растолкал его.
— Я не успел сделать кое-что. Если путёвка не горит, свари мне зелье. Рецепт на столе.
Похоже, утро здесь начинается вне всякой закономерности.
— Куда ты?
Рабочий день на фабрике дождя.
— В библиотеку. И ещё — если придёт Нотт с посылкой, не веди себя как невообразимо дорогая шлюха.
Разразилась чудовищная непогода. Словно золушка, выбирающая горох из мешка с гречихой, Драко промучился над сложным незнакомым зельем до вечера.
Просто чтобы чем-то заняться. Неважно чем. Чем-нибудь…
— Не годится! Всё не так!
Ну, уж нет, крыс и карету я точно заслужил, мистер Снейп. Хрустальные туфли не предлагать.
— Я думал, что у тебя руки и без палочки тем концом вставлены! Ты почти аттестованный маг! По зельям всегда шёл на высший балл!
— Здесь нужен напарник, инструкция запутанная.
— Неужели? Если не получилось, то виноват напарник или инструкция? Я до всего додумывался сам, у меня не было напарников! Кручусь как белка в колесе, а ты опять подводишь! Тебе можно поручить хоть самую элементарную работу?
— Ладно, я переделаю.
Снейп скинул сапоги и залез на диван под плед, как змей в нору. Скользкий и злой.
— Да уж, сделай милость!.. Это ты хорошо придумал — уехать!.. На курорт? Великолепно! И пусть другие расхлёбывают эту кашу!
Драко ещё раз взвесил меры составов и проверил качество смесей. Зелье, выложенное слоями как торт, имело ступенчатую реакцию, поэтому надо было ждать три часа, пока невозбуждённые слои возбудятся.
Перевозбудятся. И взорвутся, оставив от этого дома глубокую дымящуюся воронку… Скоро изобрету новую кашу. Да здравствуют законы Малфоя. Горшочек, вари. Сделаем веселящий газ и пару окислителей для орбитальных вращений одного снейпова глазного яблока вокруг другого…
— Это ты замечательно придумал — навестить меня перед очередным демаршем! Сиди и жди, что кто-нибудь того и гляди заявится тебя разыскивать!
— Никто меня не будет разыскивать.
— Малфои, Пожиратели, Визенгамот…
Снейп чихнул.
— …дементоры.
Он распаковал почту и взялся за «Прорицателя», время от времени взрываясь раздражённым ворчанием и мрачно-едкими комментариями, словно осёл на уроке пения. Рядом на столике лежали чётки.
— Поставь чайник!
— Я не эльф.
— От тебя до тошноты пахнет Малфоями! Хоть в гроб ложись!
Драко захлопнул кухонную дверь.
Утром Снейп сказал, что зелье опять не получилось, и молниеносно трансгрессировал. В библиотеку.
…Драко проспал до полудня, потом ещё раз перечитал рецепт… Не может быть, чтобы дважды ничего не вышло… А что если добавлять компоненты в обратном порядке? Получится более чёткая пропорция…
В буфете на полке лежала колода карт.
Вот она, самая ядовитая капля в стенах этого дождя. Отыскала меня как пуля-дура среди мириадов утопленников и вонзилась в грудь. Бессмысленно, поздно и зря. Нечем составить вам компанию, уважаемый всемирный потоп. Заберусь на чердак, попробую спастись на подоконнике, слушая собственное молчание. Жаль, что здесь нет башни. Или лодки, чтобы уплыть ещё выше...
Вечером явился Снейп и опять взялся за крепкие выражения.
— Я делал всё как написано!
— Если бы мне нужен был механический исполнитель, я бы позвал Нотта! А мне нужен мудрец и философ!
— В таком случае, я не подхожу!
Драко разъярённо вылетел из кухни и содрал с вешалки плащ.
— Компоненты надо соединить в последовательности через один. Потом скрепить пером ворона-висельника… — послышалось вслед.
— Катись со своими виселицами!
— Затем по второму принципу нумерологии…
От неожиданности Драко замер, так и оставшись в одном рукаве.
— Это… магический напиток ордена?
— Догадливость на вторые сутки — явный признак ума.
— И что?.. Что ты задумал?
— Не ори…
Драко приладил плащ обратно и вернулся.
— Я по анализу своей крови определил примерный состав прошлых напитков. Все они идентичны за исключением трёх компонентов.
— Примерный состав? Тебе не известен состав зелья? И ты заставил меня варить, чёрт возьми?
— Это зелье, где комбинацию меняют, подбирая по жребию.
— И я два дня мучился с зельем, когда здесь совсем другая методика! Знаешь кто ты после этого?..
Все версии уже многократно обсуждались, мистер Малфой.
— Собрав зелье, я попробую найти элемент, который вызовет распад. Приму этот элемент и потом, когда на собрании члены ордена будут добавлять свою кровь в кубок для ритуала братания, моя капля вызовет реакцию.
— Зачем?
— Не произойдёт событие, которое будет приложением к собранию.
— Что должно произойти?
Над крышей заходили свирепые раскаты грома. Дождь кончился, и серые тучи то и дело напоминали о нескончаемом гневе паучьих богов.
— Слушай, Малфой, не заставляй меня рыскать по свету в поисках прорицателя-зельевара с навыками герметиста!
— Стало быть, я ненароком принят на работу в орден Феникса?
— Ещё чего!..
Неожиданно засуетился дверной колокольчик, пропахав борозду в затишье между старой и новой атакой небес.
Малфои... Дементоры….
Снейп отправил Драко на чердак, вооружился палочкой и пошёл встречать незваных гостей.
— Вероятно, у нас с тобой больше совпадают представления о том, где находится дверь.
Драко вздрогнул. Но потом разглядел человека, стоящего возле полуоткрытого окна.
— Я не собирался вас отвлекать. Но раз уж так получилось — доброй ночи.
Вдвойне оптимистично слышать это от вампира.
— Охотишься?
— Нет. Я не хищник, не новичок, не злодей, не бандит и не сумасшедший. У меня есть друзья, которые делятся со мной кровью добровольно.
— Скажешь, никогда не убивал, чтобы напиться крови?
На вид ему было лет двадцать.
— Последние сто лет не считаю кровопускание поводом лишать человека жизни. Кому-то нравится досаждать, выслеживать и нападать в подворотнях, а я общаюсь с теми, кто мне симпатичен, в удобное время и в удобном месте. Не кидаюсь на шею к первому встречному, и, как видишь, не брожу, вращая зрачками и скрежеща зубами.
Красивое смуглое лицо, выразительные вишнёвые глаза и кудрявая тёмная шевелюра.
— Моя мать предоставляет тебе услуги?
Чёрный замшевый блейзер, клетчатый шарф и рваные потёртые джинсы. Драко знал только то, что его зовут Эмиль.
— Мы работаем вместе. В области фармакологии. Или ты думаешь, что кроме как бегать сломя голову за глотком свежей крови, вампиры ни к чему не способны?
На лестнице появился Снейп.
— Очень дипломатичная речь, сударь. Если, конечно, опустить то, что вашим друзьям-добровольцам необходимо регулярно пить противоядие. Частицы тёмной крови, которые попадают в тело человека с укусом, малы, но имеют свойство накапливаться. Ходят тут всякие благородные ночные рыцари, а потом спину ломит и зрение снижается. Потому-то на ночь лучше поесть чеснока или надеть что-нибудь серебряное… Кстати, где твоё кольцо?
Драко только сейчас очнулся, вспомнив, что два дня назад, в траве, снял серебристую змейку по просьбе вампира.
— Серебро…
Гость положил на подоконник прозрачный пакет, который держал в руке.
— …это невинность, чистота, откровенность, мудрость, тишина и милосердие. Мне нравится серебро. Больше всего прочего… Именно серебро…
В пакете было кольцо. И травинки.
— Уходите отсюда, юноша. У нас нет времени на пустые разговоры.
…Эмиль пришёл вечером следующего дня. Снова в окно.
— Сыграем что-нибудь в четыре руки?
Чёрное, расстроенное, пыльное, слегка рассохшееся и дребезжащее пианино походило на хозяина дома. На нём не играли лет сто, и было странно смотреть, как клавиши оживают…
Драко снял панель и попробовал подкрутить колки висящими в шкафу железками. Снейп коллекционировал старинные кованые ключи, всевозможные молоточки, гвозди, отвёртки. Здесь были и ключи для настройки пианино.
Позже явился Снейп с распятием и свечками. Он долго скрежетал зубами и вращал зрачками, а потом заставил Драко выпить отвратительнейшую чесночную настойку.
— Мистер чёрный ящик! Не бойся, твоих струн касается рука мастера! — тихо сказал Эмиль недовольному инструменту. Он пробежался пальцами по клавишам и серьёзно улыбнулся.
— Скипидар, соль с марганцовкой, клык рыжей собаки, нить зебровидного паука, частица гроба оборотня, дерьмо кузнечиков... — вещал Снейп из кухни. — Что это ещё за раствор в банке с крышкой?
— Варенье.
— У меня есть варенье?
— Черничное.
— Развели бардак! И полейте колючки!
— Исключительно из-за любви к сладкоежкам, — шепнул Эмиль на ухо Драко и пошёл с кувшином на чердак, где Снейп разводил «цветы» — молочай, очиток, плющ, синеголовник, алоэ и верблюжье дерево. За свои труды вампир заработал порцию снейповых умозаключений по вопросам нечисти, и ушёл.
Пустыня. Людей нет. Только верблюды, кузнечики и человек дождя. Человек-паук.
— На этом столе должны стоять реактивы для зелий! — Снейп швырнул пустую банку из-под варенья в мусорное ведро. — Вурдалак!
Новая попытка пройти в игольные уши. Новая-старая смерть, новая-старая жизнь, новая-старая тайна. Снова убеждаюсь, что жизнь после смерти существует.
— Возьмём сначала жидкости. Три жребия, четыре точки судьбы.
Формула дождя.
— Мы должны узнать, что выпадет у Тёмного лорда, и подобрать к составу компонент, который вызовет реакцию распада или трансформации. Узнать его жребии твоими жребиями…
Пока Снейп разглагольствовал, Драко перетасовал карты и разыграл фигуру.
— Это что такое?
— Так… Карточный долг.
— Я тебе говорю о деле, Малфой! О деле!.. Где ответы на тест по проверке прорицательских способностей?
— Мы сдавали такой на уроке у Трелони.
Драко протянул лист бумаги, на котором записал ответы.
— Трелони говорила Дамблдору, что у тебя почти стопроцентное совпадение. Предупредила, что о плохом и тёмном в судьбе. Линии, звезды, карты…
— Звёзды, линии, карты… У меня сто процентов?
— Девяносто девять.
— Отец говорит, что существует пробел. Один процент, который он вне игры. Его нельзя просчитать. Лично меня он почти всегда подводит.
— Со дня на день заседание ордена!
— Я не настроен работать со жребием.
— В чём дело?
Драко вздохнул.
— Нет связи с высшим разумом.
— А кто говорил, что ему не требуется белая простыня и мухоморы?
— Я никогда серьёзно не занимался этим. И я…
Если вообще существует связь с разумом.
— …устал. Мне надо отдохнуть.
— Отдохнуть?.. Сколько это займёт времени? Пару сотен раскладов?
— Не знаю. Я есть хочу.
Имею полное моральное право на что-то кроме сухарей.
— Нервничаешь. Наконец-то ты понял, что тебе нужна подготовка к сеансам прорицания.
— А если мои способности пропали?
— Проверим на деле.
— Мне кошмары сегодня снились — уродство, чудовища, мутации… Как будто руки чернеют...
— Если бы пошёл кардинальный сбой в Золотом сечении, то было бы видно, а так… всё восстановилось и заросло. Иранец спутал знак магии дементоров со знаком Сечения. Не более чем грубый дилетант.
— А что со мной было?
— Я бы на твоём месте воздержался от любопытства. Потом будешь обналичивать фишки.
— Я должен отыграться сначала на своём столе... Сбой, распад, трансформация… Лучше последнее. Превратим всех в крыс и сказке конец.
Снейп уткнулся в справочник по реагентам.
— Когда я выпил это ваше зелье во второй раз, то почувствовал и увидел всё, что записано в крови участников собрания — прошлое, будущее, настоящее. Сквозь мясорубку. Или как в талейдоскопе.
— Верно, это из-за крови, — сказал Снейп. — Кровь в зельях используется как катализатор. Это канал для магии. Можно использовать заклинания большой мощности, если соединить кровь нескольких человек, а тем более — магов. По крови можно многое определить. Но в кубке, где всё перемешано — сложно.
— Думаете, Эмиль умеет читать кровь?
— Будь предельно осторожен с вампирами.
— Не волнуйтесь.
— Вампиру трудно читать незрелую, девственную кровь, а также кровь аскетов… — ответил Эмиль, затаившийся в тёмном углублении возле камина. — Кровь тех, кто подчиняется зовам плоти, легко уязвима. Вот главный реагент в Тёмной магии. Кровь младенцев и несовершеннолетних почти бесполезна.
Эмиль прошёл в середину комнаты и поставил на стол пакет с купленными в магазине продуктами. Потом сел рядом с Драко на диван и закинул ему руку на плечо. Рука была тёплая.
— Вы, профессор, многого достигли в деле обуздания и воспитания крови, но этого недостаточно, чтобы укрыться от того, кто обладает даром чтения крови в ордене Пожирателей.
Снейп внимательно посмотрел на юношу.
— Насколько мне известно, в ордене нет вампиров.
— Не стоит исключать вероятность подобной каверзы.
Пятьсот старательных попыток вытравить из себя по капле тёмную магию и её составляющие. Борьба с тёмными лордами в голове. Чтобы успокоить бешеную жажду и бешеную кровь...
— Останься!
Драко, почувствовал, что Эмиль хочет встать, и удержал его за плечо. Серебристая змейка нечаянно ужалила вампира. От неожиданности тот дернулся, словно к нему приложили калёное железо.
— Извини…
Снейп усмехнулся.
«Когда тебе был годик, ты забавлял всех до слёз, Драко… Стоило иной раз взять тебя на руки, как ты начинал целоваться — не оторвать»
«И с вами тоже?»
«Нет. Со мной никогда»
«Вы расстроены?»
«Это не по моей части. Удивительно, как тебе удаётся всякий раз покупать билеты не на те места для поцелуев…»
Снейп удалился на кухню, прихватив багеты с сыром.
— Он до сих пор сожалеет о своей умершей возлюбленной, — выровняв дыхание, сказал Эмиль. — Сложно сказать при такой защите.
— Тогда откуда ты знаешь?
Из-под кухонной двери потянуло чесноком.
— Обычно информация двадцатилетней давности в крови не хранится, но я иногда распознаю и то, что позже… Вина, обида, ревность… Хочешь, открою тебе твой секрет?
— Открой.
Послышался звук взведённого курка. Вероятно, Снейп на всякий случай припас серебряные пули и чесночную дымовую шашку.
— Тебе действительно вредит чеснок?
— Он вызывает панику в тёмной крови. Всё болит. Трудно сосредоточиться.
— А я читал, что чеснок успокаивает вампира.
— Это что-то вроде оцепенения от сильного испуга. Бывает до потери сознания. Ходишь вялый, ничего толком не соображаешь. Поэтому я сейчас немного… пьяный.
Эмиль нежно, просто и беззастенчиво погладил Драко по шее.
— Я хочу, чтобы ты был моим другом.
— Проще говоря — одним из твоих добровольных доноров?
— Всё равно, как это называется. Трудно найти человека, который приятен. Кровь которого хочется влить вовнутрь.
На сытый желудок он ничем не отличался от человека
— А что происходит с кровью, которую ты взял?
— В составе крови вампира есть частицы, которые питаются элементами человеческой крови. Я научился немного замедлять процесс поглощения жизни тёмными частицами. Это похоже на то, как рассасываешь леденец во рту. Когда в тебе кровь того, кто нравится, кажется, что попробовал рай… Голод ломает и подчиняет. Если не накормить тёмную кровь, то она начинает есть тебя самого. Можно потерять рассудок. Поэтому вампиры убивают. Но для меня это как болезнь… Когда кто-то нравится, то… становится легче переносить. Я выжил только за счёт этого.
Эмиль вынул из кармана монетку и положил на ладонь.
— Вот монетка встреч и разлук. Возьмёшь?
— Про монетки ты прочитал в моей крови? — сообразил Драко. — Привораживаешь людей тем, что рассказываешь им их собственные прошлые истории?
— А может быть, это была история о будущем? Ты протягиваешь руку, хватаешь пустоту, но время ещё не пришло, прорицатель. Путаешь время и место. Ошибаешься на год, на десять… Но я не ошибаюсь. Потому что я всегда — только настоящее. Я — настоящее этой истории.
Эмиль крепко сжал руку Драко.
— Всегда настоящее.
Он действительно чем-то отдалённо напоминал Поттера.
— История несбывшихся предсказаний о том, чего не было и не может быть, но происходит. С кем-то, кого нет. Уже нет. Никогда не было. Главное, что ничего не нужно объяснять сначала. И завтра начнём уже с основного, если захочешь.
— С моей тайны?.. Или с твоей?
— Пусть это решит партия в покер. Только пошли лучше на чердак к колючкам.
— Хорошо. Заодно оценишь мои шансы отыграться более сильным соперникам.
…Утром Драко нашёл в почтовом ящике письмо.
«Мне не важно, кто ты. Жив или умер. Существуешь или нет. Я есть. Потому что я всегда — настоящее. Тень, шорох, дождь, трава, след, луна… Всегда настоящее»
— Кто ещё может знать, что ты здесь?
Снейп сидел в гостиной на бамбуковом коврике и, перебирая чётки, изучал солнечный луч на занавеске.
— Никто.
«Драко Малфою. Паучий тупик, 11»
Ни обратного адреса, ни имени отправителя.
— Это от Астерии.
— Какая ещё Астерия?
— Во Франции есть три чистокровных клана, из которых Малфои издавна выбирают себе невест. Традиция прервалась, когда отец женился на маме, но сейчас он захотел всё восстановить.
Драко показал кольцо на безымянном пальце.
— Я всегда говорил, что Люциус женился на твоей матери из-за упрямства и вредности. Удивляюсь, как она до сих пор жива.
— Отец любит её.
— Нет.
— Да.
— Нет.
Да, потому что упрямство Малфоев бесконечно.
— Вы знаете, что случилось с его бывшей невестой? Кто она?
— Я слышал, что её посадили в Азкабан за какие-то грехи. Ты что же, сын мой, тоже не собираешься жениться на своей суженой?
— Магия жёстко нейтрализует соперниц, устраняет конкурентов и обостряет чувство партнёрства. Души брошенных и обманутых Малфоями принцесс взывают к отмщению. Живые и мёртвые. Некая Астерия пытается отвоевать себе своё законное место. Воистину ты родился под сильным влиянием Прозерпины. Сокровенное. То, что всегда скрыто за смертью — следующая ступень.
Снейп поднялся, скатал коврик и забродил из угла в угол. Вечность временно отменяется.
— Итак, что мы имеем?... Магический брак, который не был осуществлён, и магический брак, который находится под некоторой угрозой… Азкабан, утончённая мерлезонская магия, предательство, смерть… Кроме твоего отца в роду Малфоев бывали случаи расторжения такого брака?
— Давно. Я седьмое колено, если считать от Горго Малфоя.
— Седьмое колено — предел кровного родства. На нём сбываются проклятия, связанные с уничтожением рода.
— Я заметил. Владыки кланов отказали отцу, когда он пришёл к ним с повинной, но потом пришло письмо, что они дают Астерию. Девочка сказала, что выйдет замуж только за Драко Малфоя.
— Думаю, она феечка, лягушка или кентавр.
Драко положил письмо на стол.
— Её фамилия переводится как «зелёная трава».
— Хрен редьки не слаще.
Зарядил мелкий как пыль дождь. Снейп забрал письмо и ушёл, а Драко снова принялся варить зелье.
— У вас один ингредиент неправильный, — сказал Эмиль, выбравшись вечером из чулана под лестницей.
— С чего ты взял?
— Профессор перепутал чешуйчатый мох и скорлупу яиц чёрной мамбы.
— Ты знаешь это зелье?
— Это одно из зелий Гриндевальда.
Кожа смуглого волоокого юноши выцвела, лицо осунулось и поблекло, в волосах наметилась седина. Вероятно, он был голоден, но всё же остался помочь с зельем и жребиями.
— Не пойдёшь сегодня к друзьям?
Оставалось только опробовать реактив распада… Но сначала карету и туфли, мистер Снейп. С вас танцы.
— Да, конечно…
Эмиль побрёл в чулан за плащом.
— Подожди…
— Что?
— А как же карточный долг?
— У меня много тайн. Какую именно ты хочешь?
Драко сложил руки на груди.
— Ты один из тех, кто носит маску?
— Может быть.
— И какие особенные дела привели тебя в Паучий переулок? Вербуешь кадры для Отдела тайн?
Эмиль смело, но мягко прокусил Драко взглядом.
— Дела невыразимцев не могут быть выражены словами или как-то обозначены.
Вампира всегда можно узнать по голосу и взгляду. Голос и взгляд голодной тёмной крови. Декорации унесли, остался только железный каркас спокойствия и уверенности, что зверь не вырвется на волю и жертва никуда не денется. С ним было не страшно.
— Ты совсем не помнишь меня?
— Видел тебя в детстве, но не уверен.
— Возможно, ты не помнишь потому, что это был не ты.
— Что ты имеешь в виду?
— Младенец, которого я пробовал двенадцать лет назад, и ты — это разные люди.
— Ты пьёшь кровь младенцев?
Любитель серебра.
— Я тогда вступил в одно безумное сообщество… Неважно. Тебе было около четырёх лет. Но, возможно, тот мальчик… действительно умер.
Благородный вампир, предпочитающий только самую чистую кровь.
— Я не понимаю, что ты хочешь сказать... Я умер, я не тот, я…
— Это правда.
— Я знаю, кто я. И других правд нет.
Существует Драко Малфой мёртвый и Драко Малфой живой. Два в одном и один в двух.
— Да. Но ты не тот мальчик.
Драко немного рассеянно осмотрелся вокруг, словно пытаясь сообразить куда зашёл разговор. Главное не терять точку опоры…
— Ты хочешь сказать, что Драко Малфой умер в четыре года от сердечного приступа, а я — приёмный, фальшивый, ненастоящий, поддельный?
Звёзды. Я помню только звёзды. Мириады звёзд.
— Существует органический показатель. Здесь я не ошибаюсь.
— Но ведь я похож на отца!.. Или это какой-то трюк?
— В четыре года показатель был другим. А значит, ты не тот мальчик.
— Что за чушь… судить о человеке по какому-то одному показателю крови?..
Один процент… Он существует. Он не в нашей власти. Он почти всегда подводит меня.
— Да, трудно представить, что Люциус Малфой вместо своего умершего сына мог взять другого мальчика на воспитание.
Если только достал со звёзд. Потому что я помню только звёзды.
— Это невозможно…
Эмиль сделал несколько безмолвных шагов вперёд
— …И что мне теперь делать? Оплакивать свою смерть?
— Я до сих пор оплакиваю свою смерть. Пытаюсь смириться и полюбить свою смерть…
Вероятно, это был предел его способности говорить на тему любви и смерти, потому он вынужденно-уклончиво улыбнулся.
— Какая разница?.. В конце концов, гроб в часовне пуст… Главное — настоящее.
Да, не важно, кто я, что произошло или будет происходить — сейчас я имею полное право на судьбу Драко Малфоя. У меня нет другого имени и другой судьбы. Другой крови. Потому что в роде Малфоев течёт только кровь Малфоев.
Серебряная змейка на безымянном пальце подмигнула бриллиантом.
— Я больше не пожираю ни ангелов, ни младенцев… — Эмиль опустил глаза. — Но всё равно хорошо, что так получилось.
Оригинальный стиль избавляться от угрызений совести, друг.
— Если это всего лишь твой стиль добывать кровь, то не стоит настолько всё усложнять.
— Да, именно это я и хотел сказать.
Эмиль взял руку Драко, убрал рукав и, слегка коснувшись губами кожи на запястье, вдохнул ртом… Всё поплыло, перед глазами закружилась звёздная пыльца... Потом вампир что-то прошептал — рана затянулась.
Никто не умер. Потому что здесь не было ни живых, ни мёртвых.
…Вы наградили меня особенным безразличием, мистер Малфой. Таким, что я по сей день разрываюсь от мучительного желания быть рядом с вами хотя бы пустым местом… Особенности таковы, что не в моих силах стать для человека приятным. Простите мне мои бесчисленные, нелепые, неуклюжие, сумасшедшие попытки стать для вас необходимой мерой пустоты. Так было и с Лили. Вы всегда высмеивали мою влюблённость и говорили, что это безнадёжно. Конечно, вы были правы… Возможность отсутствия-присутствия, тепла-холода, веры — вот все мои требования. И тогда, и теперь. Быть рядом хотя бы в качестве пустоты. Я загнал себя в тупик всеобещающей безнадёжной необоснованной тоски по вас. Даже вашего сына я ненавидел за то, что он крал у меня часть принадлежащей мне вашей пустоты. Я испытал приятное облегчающее сострадание, когда он умер… Но чужого белокурого мальчишку вы полюбили ещё больше, чем своего. Я уже тысячу раз проклинал небеса за то, что натолкнулся на него ночью возле Кенсингтонского парка, принёс вам и предложил скрыть от Нарциссы смерть сына под Золотым сечением. Я смог успокоить и усыпить бдительность матери, а потом стёр ненужные воспоминания… Да, ночь была звёздная… Какая невероятная сказка про то, что Малфоями не рождаются, а становятся. Мы оба заблудились в ней.
— Я не смогу быть в числе твоих друзей.
— Я знаю.
— Если только единственным другом.
— Нет ничего невозможного.
За двадцать пять лет я научился пить кровь Малфоев — осторожно, незаметно, уверенно. Тем и живу. И я удивлён, что мальчик так похож на тебя. Но больше я удивлён, что он совсем другой.
* * *
Нарцисса знала, где искать Люциуса.
Ослабший, вывихнутый, с запрокинутыми чёрными руками, вокруг которых змейками обвились растрёпанные бинты и космы, он проводил дни на широкой белой постели Драко. В молчаливых битвах с тенью. В спокойной сосредоточенной лихорадке.
— Не подходи! Стой там!
Люциус открыл глаза и приподнялся. На груди чернели пятна, похожие на кляксы неосторожного писаря.
— Успокойся, это я… Нарцисса…
— Нет, ты не Нарцисса. Ты даже не женщина. Ты древний демон Азкабана, который привязался ко мне, принял форму моих грехов, моих страхов, моих ошибок, моей боли…
Люциус пристально изучал женщину в платье цвета маренго.
— Пусть я вхожу в список твоих самых ужасных грехов…
В руках у неё была чаша с густой тёмной жидкостью.
— …я не собираюсь спокойно смотреть на то, как пропадает снадобье, которое я с таким трудом добываю. Пожалуйста, выпей…
Нарцисса подошла ближе и протянула чашу.
— Мне больше не нужна помощь.
Убирайся прочь, демон моей немощи. Ангел или демон… Я сам. Сам…
Женщина усмехнулась.
Нарцисса или какая другая… Всё равно ты живёшь со мной. Нарцисса — это лишь глупый спор на тему, умеют ли Малфои любить по-настоящему, без магии. Но зачем? Разве можно разделить магию и мага?.. Нарцисса как плод твоего протеста против магии — вот чего я до сих пор не понимаю. Этот протест не принимается. Я закон, и буду судить тебя по закону родовой клятвы, кровавой клятвы. Твой единственный сын умер — никто не сможет вновь скрепить цепь. Даже если Драко-иллюзия, Драко-обман, Драко-блеф, женится на Астерии, у него нет шансов избежать последней участи. Участи, на которую ты так опрометчиво и безжалостно обрёк этого ни в чём не повинного, здорового мальчика. Ты проиграл спор. Ты рассердил меня...
— Оставь меня и уйди!
Тебя все бросят. И жена, и друзья, и Драко. Только я буду с тобой. Всегда. Оцени это, наконец.
— Я что-то себя неважно чувствую, — аккуратно произнесла Нарцисса. — Если опять не выпьешь зелье, я… рассержусь. Все узнают, что такое разъярённая мадам Малфой.
Леди Малфой. Госпожа Судьба.
Нарцисса поставила чашу на стол и вышла из комнаты…
Дрожь усилилась, но тут же отпустила. Словно вирус зла проник под кожу и теперь затаился, чтобы в положенный срок вырваться и завладеть всем телом.
Vova
