Первая кровь

– Целитель, срочный пациент, прошу пройдите в смотровую.

– Хорошо, мисс Принси, я сейчас буду.

Этот день для главного целителя отделения акушерства клиники Святого Мунго начинался совершенно обычно и не предвещал ничего из ряда вон. Возможно, если бы молодой мужчина, облаченный в нежно-зеленую мантию, спешащий по коридору знал, чем грозит ему звонкий голос его помощницы Принси, он бы сказался больным или взял отгул, вспомнив о каком-либо важном деле, но не остался бы на работе. Хотя, зная свой характер и помня обещание, данное самому себе одним майским днем, колдомедик предпочел бы сто раз пожалеть, чем поменять что-то.

Но будущее даже профессору Трелони подчас не желало открываться, а уж от ее самого неспособного, если не сказать бездарного, студента, оно предпочитало скрываться в самых дальних уголках чайной гущи. Поэтому, в это раннее утро, целитель Поттер, а это был именно он, широким шагом спешил в неизведанное.

Пожалуй, в послевоенной Магической Британии новость о том, что Мальчик-который-выжил-и-так-далее-в-меру-фантазии-репортера решил посвятить свою дальнейшую судьбу не обеспечению магического правопорядка, где в должности непременно главного аврора его видела большая часть магов и даже не квиддичу, куда ловцом Пэддлмир Юнайтед зазывал Оливер Вуд, а колдомедицине, была сродни взрыву. А уж специализация, выбранная героем, и вовсе выбила землю из-под ног, особенно долго плевался Рон, чуть ли не обвиняя своего друга в предательстве их «детской мечты стать борцами со злом».

Кто-то надеялся, что мальчик скоро наиграется и вернется к тому, что ему удавалось лучше всего – быть мечом и руками правосудия, кто-то вздохнул с облегчением, что крайне сильный маг самоустранился с политической арены, а остальные махнули рукой – пусть занимается хоть чем, лишь бы продолжал жить. Вот только никто, даже вечно сующая во всё нос Гермиона, не догадался спросить Гарри: «Почему?».

А он смог бы ответить. Ему постоянно снились люди, которые отдали жизни за него, ради него, часто вместо него. Не проходило и ночи, чтобы в ушах не звенели слова Волдеморта: «Ты позволил другим умирать вместо себя». Седые нити в волосах Джорджа, пустующее место рядом с ним за столом, постаревшая за один день Молли, плачущий и зовущий по ночам родителей Тедди, который никак не мог понять, почему мама и папа не придут и падающий за арку Сириус… Тем майским днем, пахнущим гарью, кровью, смертью и свободой, Гарри поклялся себе, что отныне он будет созидать и охранять жизнь, а не отбирать ее. Решение о колдомедицине пришло само собой.

У целителя Поттера оказались поистине волшебные руки, отзывчивое сердце и крайне упорный ум, которым он впитывал знания, не жалея времени, потраченного в библиотеке или в лаборатории, так что немудрено, что в Ежедневном пророке вскоре снова с завидной регулярностью стали появляться многочисленные статьи. Вот только теперь репортеры уже не смеялись над выбором героя войны. Поттер бился за каждого пациента, даже самого безнадежного — в поствоенные годы роды были очень тяжелыми, недоношенный младенец был, пожалуй, самым легким случаем. А он работал без сна и отдыха, стремясь помочь всем, кто нуждался. И пост главы отделения был справедливой платой за бессонные ночи у операционного стола или кувеза с новорожденным.

– Доброе утро, Грейс, что случилось?

– Мистер Поттер, только что доставили, миссис Малфой, срок десять недель, кровотечение. Боюсь, что слишком поздно…

– Сердце еще бьётся?

– Да, но посмотрите…

Гарри повел палочкой над лежащей перед ним на кровати бледной Асторией Малфой, накладывая диагностические чары. Большая потеря крови, слабый пульс, редкое дыхание и нарушение целостности магического поля. «Не может быть»… Сконцентрировавшись, мужчина сдвинул палочку на живот женщины – черные всполохи ауры, разорванные каналы связи.

— Грейс, выйди, я тебя позову.

— Хорошо, целитель Поттер, — медиведьма ничуть не была удивлена тем, что ее отослали из смотровой. Наедине с главным целителем пациентки лгали гораздо реже, чем при скоплении персонала.

Беда была в том, что миссис Малфой была без сознания и по определению ничем не могла помочь найти объяснение происходящему. Едва за медиведьмой закрылась дверь, Гарри направил палочку на висок лежащей женщины и произнес:

— Легилиментс!

Несколькими мгновеньями позже, вынырнув из сознания Астории, мужчина еще раз наложил чары и потрясенно посмотрел на миссис Малфой. Отойдя от кровати, он с абсолютно пустым взглядом уставился в окно. Тихий стон, раздавшийся с кровати, вывел побледневшего мужчину из оцепенения. Он подошел снова к кровати, поднял палочку и прошептал:

— Комнутациум.*

Пациентку объяло радужное сияние, постепенно перешедшее и на целителя. Отделившаяся от ведьмы сфера поплыла по направлению к напряженному магу, словно впитываясь в его тело. Гарри почувствовал, как в его живот впивается тысяча раскаленных иголок, смещая и видоизменяя внутренние органы и трансформируя кости. Резко накатила и отступила дурнота. Справившись с неприятными ощущениями, он отправил сноп желтых искр на дверь. Быстро пришедшая на вызов Принси была проинструктирована уже твердым голосом:

— Грейс, переведи миссис Малфой в палату, дай ей порцию кроветворного и восстанавливающего зелья, после погрузи в лечебный сон. Как только прибудут ее родные, проводи их в мой кабинет. Я сделаю обход и подойду. К ней никого не пускать, ничего не говорить. Я сам разберусь.

— Хорошо, целитель Поттер.

Гарри неспешно обходил палаты, учтиво выслушивал жалобы пациенток, внимательно изучал записи в историях болезни, дотошно выспрашивая своих подчиненных об исполнении назначений, попутно устроив и глобальную ревизию лекарств и оборудования, но мысли его были совсем далеко от столь любимой им работы. В голове раз за разом прокручивался предстоящий разговор с мужем его утренней пациентки — Драко Малфоем. Их отношения после войны так и не стали не то что приятельскими, но даже нейтральными. Даже с Северусом Снейпом найти общий язык оказалось намного проще. Возможно, директор Хогвартса оценил способность студента Поттера не только читать учебники, но и запоминать и применять на практике их содержимое. Как бы то ни было, но фраза «Просто суй им в глотки безоар»**, написанная когда-то на полях книги, спасла профессору жизнь в Визжащей хижине, а Гарри помогла осознать свое призвание к целительству. Но Малфой так и остался недругом и пусть они с Поттером больше не пытались вступать в открытые конфликты, легкого разговора ожидать не приходилось.

Гарри уже заканчивал инвентаризацию обширной аптеки отделения, заставив дежурного зельевара проверить каждый флакон с зельями на пригодность и свежесть, а так же составить список того, что необходимо докупить, когда голос дежурной медиведьмы оповестил его о том, что родственники миссис Малфой ждут его в кабинете. Кивнув с облегчением вздохнувшему подчиненному, Поттер покинул аптеку и аппарировал в свой кабинет.

Вынырнувшего из аппарционного потока целителя ожидал сюрприз: вместо ожидаемого Драко его поприветствовали Люциус и Нарцисса Малфой.

— Добрый день, мистер и миссис Малфой. Признаюсь, я ожидал встретить здесь в первую очередь Драко, но, возможно, будет лучше обсудить сложившуюся ситуацию именно с главой рода, — Гарри присел в свое кресло и призвал историю болезни Астории. Пусть все записи в тонкой папочке он знал наизусть, но ему нужно было чем-то занять руки.

— К сожалению, Драко сейчас нет в стране, он отбыл по семейным делам, а все случилось так неожиданно, что вызвать его мы просто не успели, — откликнулась Нарцисса, комкая в руках кружевной платочек, а Люциус добавил с присущим ему спокойствием:

— К тому же, он уже сделал все от него зависящее, и его физическое присутствие вряд ли может что-то изменить.

Нарцисса бросила на супруга удивленный взгляд, на искусно напудренных щеках вспыхнул румянец, впрочем, очень быстро сменившийся привычной аристократической бледностью. Несмотря на видимое спокойствие всех присутствующих, напряжение витало в воздухе, и Гарри, наведя на кабинет запирающие и заглушающие чары, решился начать:

— Сегодня утром Астория Малфой, была доставлена в мое отделение с маточным кровотечением. Срок беременности был чуть больше десяти недель.

— Был? – Нарцисса испуганно вскинулась и впервые даже не пыталась скрыть тревогу.

— Нарцисса, давай дадим целителю договорить, тем более ты смотрела на родовой гобелен перед тем, как мы отправились сюда, — Люциус с неожиданной для него нежностью погладил тонкую кисть супруги, послав Гарри тяжелый холодный взгляд, явно не обещающий ничего хорошего любому, кто вздумает портить настроение женщине, сидящей в соседнем кресле.

— Ничего, спрашивайте, если что-то будет непонятно. Обследование выявило наличие нарушения магического поля и разорванную связь с плодом.

— На нее кто-то напал? – вот теперь и Люциус перестал держать лицо.

-Нет, все намного неприятней, — Нарцисса крепко сжала руку супруга. Гарри сглотнул, мысленно вздохнул и продолжил. — Астория к этому времени была без сознания и, поскольку ситуация была угрожающая как для нее, так и для ребенка, я на правах главного целителя отделения применил лигилименцию. Предупреждая возможные неудобства, сразу оговорюсь, что на меня наложено заклятье, запрещающее получать при проникновении в сознание пациентов иные сведения, кроме причины недуга.

- И что же произошло? – Люциус напоминал хищного зверя перед прыжком.

— Она выпила зелье Старкса.

Несколько секунд Малфои молчали, потом Нарцисса заговорила срывающимся голосом:

— Но как? Зелье Старкса… Это невозможно… Его действие необратимо… Почему?

— Поттер, ты обследовал ребенка? Это был не мальчик?

Из голоса Люциуса мгновенно пропали светские ноты, он звучал грубо и жестко. Гарри на мгновение почудилось, что он снова очутился в Отделе тайн и ему пятнадцать, а на его собеседнике вместо атласной мантии стального цвета черный плащ Упивающегося.

— Мистер Малфой, по роду деятельности мне жизненно необходимо быть крайне осведомленным в тонкостях кровной магии чистокровных родов и я знаю о Первой Крови. Поэтому я выполнил указанные Вами обследования. К моему сожалению, это был мальчик, — Гарри до последнего пытался оттянуть главную новость, но видя, как побледнело лицо Нарциссы, а Люциус, казалось, постарел на пятьдесят лет за один миг, договорил на одном дыхании. – Я знаю, чем могла бы обернуться потеря первенца мужского пола для рода Малфоев, поэтому применил заклятие Комнутациум.

— Поттер, Комнутациум применяют только на родственниках!

— Люциус, я не понимаю, что это заклятие?

Вот и началось самое трудное. Гарри сжал историю болезни в руках так, что побелели костяшки пальцев, и попытался ответить и Люциусу и Нарциссе максимально быстро, полно и вежливо:

— Миссис Малфой, Вам известно, родовая магия семьи Малфоев признает наследником только первенца мужского пола, Первую Кровь. Если первенец погибнет, род прервется, младшие дети не смогут вступить в наследие. В критических ситуациях, когда мать не могла выносить ребенка, применялось заклятие Комнутациум – младенец менял утробу, то есть его вынашивал кто-то другой. Чаще всего отец ребенка или другой ближайший родственник, сестра например. К сожалению, сегодня на принятие решения у меня было не более трех секунд, Астория тянула до последнего с обращением к колдомедикам, причин такого поведения я не знаю и не могу предположить. Я не мог успеть вызвать кого-либо из Вас, но и потерять этого ребенка я не мог. Надеюсь, Вы поймете причины моего поступка.

— Поттер, кто принял моего внука?

— Мистер Малфой, учитывая все обстоятельства, рисковать я не мог, поэтому применил заклятие к себе.

Облегчение от того, что он наконец-то сказал вслух то, что он носит под сердцем наследника рода Малфоев, было слишком коротким и не могло замедлить бешено бьющееся сердце. Сидящий перед ним мужчина вполне мог предпочесть прекратить род, но не принять внука, выношенного человеком, с именем которого связывались самые большие неприятности для его семьи. Если бы Люциус потребовал прервать столь необычную беременность, даже главный целитель Поттер не смог бы ему противоречить. Вот только как убить жизнь, ради спасения которой он уже приложил столько стараний, Гарри представить себе не мог.

Сидящие перед ним супруги молчали. Лицо Люциуса не выражало никаких эмоций, только руки, судорожно сжавшие трость, заметно подрагивали. Нарцисса теперь только тихонько плакала, вот только вырывающиеся из ее горла редкие всхлипывания говорили о подступающей истерике. Инстинкт целителя требовал оказать ей помощь и Гарри рывком поднялся со своего места, открыл шкаф, в котором всегда хранил изрядный запас успокаивающего зелья, сваренного Снейпом, и протянул женщине пузатый фиал:

— Миссис Малфой, прошу Вас, это успокоительное.

— Гарри, ты ведь понимаешь, что повторно применять заклятие нельзя, младенец слишком слаб, и ты обязан выносить ребенка? Ты отдаешь себе отчет о последствиях твоего поступка? Ты знаешь, что нам придется провести ритуалы вступления тебя в род? Ты понимаешь, что я не могу принять тебя иначе, как супруга своего сына?

Гарри, впервые в жизни услышав из уст Люциуса свое имя, метнулся к шкафу за второй дозой зелья, так как все признаки истерики наблюдались и у несгибаемого мистера Малфоя.

— Я был слишком хорошим учеником, чтобы этого не знать. Просто жизнь малыша в данном случае важнее всего, даже если бы он не был единственным наследником рода. Я готов дать Вам любые клятвы и обеты, и я отдаю себе отчет в том, что я обязан выносить и родить этого ребенка.

— О, Мерлин, Герой магического мира будет беременным мужиком! Да еще носящим чужого ребенка, которого он не планирует воспитывать! Поттер, тебе, видно, скучно жить без приключений и пристального внимания прессы?

Гарри почувствовал, как к лицу приливает кровь, а сознание заполняет обида и раздражение. Не то, чтобы он ожидал услышать от Малфоя слова благодарности, но и подобных оскорблений как-то не предвидел. И если глава рода, ради спасения которого он и поставил себя в столь щекотливое положение, способен только язвить, то внезапно накатившееся осознание того, что он услышит от Рона, да и любого встречного мага, прочитавшего в Ежедневном Пророке статью, будет во сто крат больнее и беспощаднее. Поддержку ему могут оказать разве что умница Гермиона, да и желчный друг Снейп. А вот Джинни… Да уж, Джинни, уже не раз весьма недвусмысленно дававшая понять, что видит себя миссис Поттер еще до окончания этого года, точно будет не в восторге. Усталость накатила со скоростью Хогвартс-Экспресса, эхом ей вторила тошнота, заставив сесть и безвольно опустить голову на руки.

— Гарри, не нужно волноваться, — Нарцисса подошла к Гарри, положила руку ему на плечо, послав бледному сильнее обычного супругу укоряющий взгляд. — Люциус немного не так хотел выразиться. Да, проблемы, конечно, возникнут, но нет ничего в этом постыдного или предосудительного. К тому же, в этой ситуации нет твоей вины, только стремление помочь. Родовая магия, тем более такая древняя и сложная, как в семье Малфоев, мало кому знакома, нам повезло, что ты был осведомлен, иначе могло произойти непоправимое. Мы постараемся свести к минимуму все неприятности, подстерегающие нас в течение следующих месяцев. Но нам всем нужно успокоиться и придти к соглашению относительно всех аспектов ситуации.

За время монолога миссис Малфой мужчины успели взять себя в руки и брюнет начал первым:

— Астория еще ничего не знает – она погружена в лечебный сон, поэтому, чтобы не смущать вас и Драко в глазах общественности, можно обязать ее поддерживать иллюзию, пока малыш не родится. Не думаю, что убедить ее сотрудничать будет трудно, не стоит забывать, что применение зелья Старкса карается заключением в Азкабан сроком на десять лет и лишением палочки. Я могу находиться под Маскировочными чарами. И тогда наследника рода Малфоев не будут связывать с именем Гарри Поттера иначе, как только в связи с оказанием медицинской помощи будущей матери. Вступление в род необходимо, это знает даже настолько несведущий волшебник, как я. Но его можно провести не публично, информация о подобных событиях хранится только у гоблинов Гринготса, а всем известно, что они умеют хранить тайны. Главное, чтобы Драко воспринял все это как можно более спокойно. У него не может быль одновременно два супруга и на время беременности с Асторией придется развестись. После рождения ребенка Вы, Люциус, проведете ритуал изгнания меня из рода и мы освободимся от взаимных обязательств.

— Идея неплоха, но ты не забыл, что в род тебя кто-то должен отдать. Кому окажешь эту честь? Грейнджер или Уизли? – Люциус уже полностью успокоился и теперь четко и планомерно поднимал вопросы, которые волновали самого Гарри сильнее всего. — И тебе нужен будет колдомедик, ты сам не сможешь накладывать на себя диагностические чары, да и принимать роды ни я, ни Нарцисса, ни, тем более Драко, не умеем.

— Если вы не будете возражать, я бы попросил Северуса Снейпа и о первом и о втором. Прошедшие годы показали, что в искусстве сокрытия информации равных ему нет, да и колдомедициной он владеет в совершенстве.

— К Северусу я бы и сам обратился в первую очередь, хотя бы на том основании, что он крёстный Драко, так что родовая магия не увидит в нем чужого. Осталось сказать еще одно: ни Астория, ни Драко не знают о Первой крови. Информация открывается только при имянаречении наследника. Или при вступлении в права Лорда. И даже если бы я очень хотел, заклятие не даст возможность ни мне, ни кому бы то ни было сказать ему раньше. Вступить в права Лорда он тоже не может, потому что я пока умирать не собираюсь. Мистер Поттер, придется принять то, что реакция Драко на все происходящее будет отнюдь не спокойной. Да, в моих силах свести ваши с ним встречи к минимально возможному количеству, но я бы на Вашем месте не стал сильно обольщаться, что даже они пройдут спокойно.

Вот тут-то Гарри по-настоящему испугался и очень обрадовался тому, что в силу стечения обстоятельств, этот разговор состоялся именно со старшими Малфоями, а не со старым школьным врагом.

— В этом вопросе я всецело полагаюсь на вас, мистер и миссис Малфой. И я бы был очень признателен, если бы Драко и Астории вы рассказали все сами. Директора Снейпа мы могли бы навестить вместе.

Большая стеклянная сфера на столе главного целителя, подёрнулась туманом и голос дежурной медиведьмы сообщил, что миссис Астория Малфой проснулась и просит аудиенции с целителем. Все присутствующие в кабинете тут же поднялись из кресел, однако, утомлённый долгим и тяжелым разговором, а также мучимый болью в трансформирующихся внутренних органах, Гарри не удержался на ногах: головокружение и резко подступившая дурнота заставили его бессильно опуститься обратно. Внезапно на своих плечах он ощутил тяжелые широкие ладони аристократа.

— Поттер, тебе нехорошо? Мы действительно можем сами поговорить с девчонкой.

В ту секунду человек в Гарри отдал бы все за возможность не идти, улыбаясь, по длинным коридорам отделения, раскланиваясь с персоналом и пациентками, а просто посидеть в своём кресле, отдохнуть, не думая ни о темных зельях, ни о родовых ритуалах, но целитель Поттер быстро задушил в себе эти малодушные порывы. Тряхнув не по уставу лохматой головой, он водрузил на нос минуту назад сдернутые очки и без труда поднялся на ноги.

— Я думаю, еще один раунд беседы я смогу выдержать. К тому же, я должен ее осмотреть, это мой профессиональный долг, она потеряла критическое количество крови. Идемте, аппарировать здесь может только персонал.

* Комнутациум – замена.

** "Гарри Поттер и Принц-полукровка", Дж.К. Роулинг, изд. Росмэн, 2005 г.

Драко Малфой проснулся от собственного крика. За окном было еще темно, но заснуть снова едва ли было возможно. А ведь кошмары перестали сниться ему сразу после Выручай-комнаты, как будто Адское пламя не только уничтожило старые вещи и поглотило Крэбба, но и очистило его душу. Однако, сегодняшний сон однозначно относился к категории кошмаров, причем, не имеющий ничего общего с привычной сценой на Астрономической башне Хогвартса. Это было ни с чем не связанное, жуткое, обрывочное, иррациональное видение. Чья-то холодная черная рука безжалостно вырвала сердце из груди Драко. И он ничего не мог сделать: ни шевельнуться, ни закричать, только стоять и смотреть на судорожные сокращения, истекающего кровью органа. На самой грани безумия, на, казалось, последнем движении обескровленных мышц, Малфой заметил другую руку — горячую, светлую, — она схватила сердце, и… поместила его в чужую грудную клетку. Потрясенный Драко ощутил, что его сердцу хорошо и спокойно, но оно отдельно от него.

— Потерянное вернется к тебе между Рождеством и Новым годом. — Шепнул бестелесный голос, не имеющий никаких эмоций и признаков пола. В то же мгновенье, мужчина понял, что может кричать…

С криком и зажатой палочкой в руке, наследник рода Малфоев проснулся в шикарном номере отеля в Римини. Пребывая еще на границе сна и яви, он то ощупывал себя, проверяя пульс на запястье, то осматривал грудь, ища следы от когтистой черной руки, пока сознание не донесло до него, что это был всего лишь сон. Нервно взмахнув палочкой, он призвал пустой стакан со стола.

— Агуаменти. — Руки все еще тряслись, поэтому наколдованная вода в стакане получилась отвратительно теплой, да еще с неприятным привкусом тины.

Утолив жажду, Драко достал сигареты и закурил. Да, он обещал себе, матери и Астории перестать травиться этими маггловскими штуками, но сегодня можно было сделать исключение. Вчерашние переговоры заняли намного больше времени, чем он предполагал, да еще из-за отъезда он повздорил с молодой супругой. Возможно, не стоило повышать на неё голос, учитывая её положение и неважное самочувствие, но дела в Римини не терпели отлагательств. Пошатнувшиеся после Второй магической войны позиции семьи Малфоев необходимо было восстанавливать вновь.

И он уехал, обещая вернуться через день. Сейчас, окончательно проснувшись и стряхнув с себя остатки недавнего кошмара, аристократ ощутил, насколько соскучился по своей очаровательной жене. Несмотря на истинно «малфоевскую» породу – светлые волосы, серые глаза, стройная фигурка с царственной осанкой – нрав Астории был совершенно далек от стандартов древнего рода. Эта девушка была подобна маленькому вулкану, который мог взорваться в любой момент – не проходило и получаса, чтобы в Малфой Мэноре не раздавался её заливистый смех или тонкие каблучки не стучали по лакированному паркету, когда молодая хозяйка бежала через залу, потому что на подоконник села красивая бабочка. Предпочитая женщин, похожих на мать — степенных, рассудительных, хладнокровных, Драко был уверен, что его супруга будет такой же невозмутимой аристократкой. Но, возвращаясь каждый вечер домой, он испытывал невообразимое счастье, когда к нему белокурым вихрем летела, а не шла, прелестная Астория, неизменно радостно встречая своего мужа. Иногда по ночам, мучимый бессонницей, не поддающейся даже зелью Сна-без-сновидений, эксклюзивно варимого для него крестным, Драко представлял себе, как очень-очень скоро в Малфой Мэноре появится еще пара маленьких проворных ножек и по вечерам его будут встречать уже два белокурых вихря.

Прогнав от себя ночные страхи, неподобающие волшебнику его возраста, Малфой направился в ванную комнату. Закончив с водными процедурами, он велел, появившемуся по щелчку пальцев, местному эльфу подать завтрак и начал собираться домой. Его миссия здесь была успешна, хоть и не столь легка, как того хотелось бы. До срабатывания стандартного порт-ключа было еще пару часов, которые он решил провести бродя по местным магазинам: вдруг, там найдется что-нибудь удивительное для оформления детской?

Да, это была, наверное, самая тщательно охраняемая тайна Драко Люциуса Малфоя, который с первой недели тайком обустраивал детскую в одной из комнат своего крыла. Скрывая это даже от Астории, он почти каждый день приносил что-нибудь новое, что любовно расставлялось или раскладывалось в светлой просторной комнате с чудесным видом на розарий Нарциссы. Драко представлял, как однажды расскажет сыну или дочке историю каждой вещицы в этой комнате, сидя у открытого окна и вдыхая чудесный аромат цветов.

* * *

Искомая вещица нашлась в самом последнем, ближайшем к морю, магазине: раковина диковинного морского животного, переливающаяся всеми оттенками золотого, издавала нежнейшую мелодию, прекрасную, как колыбельная русалки. Для Астории там же приглянулся гребень для волос — неброский, элегантный, он бы изумительно смотрелся с ее светлыми волосами. Драко уменьшил покупки и, улыбнувшись в предвкушении сладкого примирения с супругой, сжал порт-ключ.

В первое мгновение он подумал, что порт-ключ сломался и перенёс его не туда. Его встретила тишина — тревожная, душащая, гнетущая. Мигом вернулись ощущения опасности и неотвратимости беды, как в далекие военные годы. Сглотнув тягучую слюну, Драко прохрипел осипшим голосом:

— Винки!

— Да, мастер Драко, чем Винки может служить?

Эльф-дворецкий Винки, ровесник самого Мэнора, склонился перед Драко в поклоне, теребя край своей коротенькой наволочки.

— Винки, дома кто-нибудь есть?

— Мастер Драко, хозяева ушли почти с самого утра, они не оставили Винки каких-либо инструкций... — уши эльфа затрепетали, а сердце Драко кольнуло нехорошим предчувствием. Сразу вспомнился и ночной кошмар. Не слушая пространные объяснения домовика, Малфой аппарировал к родовому гобелену. Сердце успокоилось, едва глаза увидели молодую упругую веточку с пустым пока листочком, идущую от его имени.

Желая себя чем-то занять в ожидании появления родных, Драко приказал подать ему кофе в главную гостиную и, вооружившись свежим номером Пророка, устроился в мягком кресле у камина.

* * *

Разговор с Асторией получился более коротким, чем ожидал Поттер, но и более тяжелым. Люциус не стал тратить время на приветствия и дежурные фразы и, не глядя наложив на дверь палаты запирающие и заглушающие чары, устремился к кровати девушки.

— Миссис Малфой, потрудитесь ответить мне, главе рода Малфоев, чьей частью Вы пока являетесь, как в Ваш беременный моим внуком и наследником организм попало зелье Стракса? Не нужно так усиленно хлопать глазами, у целителя Поттера есть полномочия на выборочную легилименцию, а у сотрудников аврората есть право полностью вывернуть наизнанку твой, девчонка, гнилой мозг, поскольку для тебя сейчас резервируют чудный одноместный номер с видом на море на всемирно известном курорте под именем Азкабан.

Астория побледнела настолько, что, казалось, ей с минуты на минуту потребуется добрый славный Эннервейт, но через мгновение ее лицо стало совершенно неузнаваемым: бледность уступила место лихорадочному румянцу, мягкость линий вдруг сменилась острыми линиями скул и плотно сжатых губ, а взгляд из кукольно-невинного стал злым, колючим и очень опасным.

— Всемогущий Люциус Малфой! Весь твой чистокровный до Мерлин-его-знает какого-колена род! Ну и что ты можешь теперь? Думаешь, только ты да кучка твоих лизоблюдов знает о проклятии Первой крови на вашей прогнившей насквозь семейке? Не ты ли не гнушался тайком накладывать на сыночка контрацептивные чары столько лет, чтобы он ненароком не состряпал бастарда? Притом, что Драко трахал все подряд в Хогвартсе, не разбирая пола и родословной, хорошо, хоть в связях с преподавателями и магическими животными замечен не был. А потом ты решил, что, наконец, подобрал ему нужную племенную кобылку, послушную марионетку сродни твоей жене и даже не спросил у будущих супругов, переносят они хотя бы друг друга! Ты знаешь, чего мне стоило отказаться от того, которого я любила? Почему я должна была жить с человеком, который мне противен? Просто потому, что меня выбрали для улучшения породы Малфой? А вот хрен вам всем! Не будет у вас ни наследника, ни рода, грязные...

— Силенцио! Протего максима!

Гарри интуитивно разделил палату надвое щитовыми чарами и очень вовремя, потому как Лорд Малфой уже протягивал к шее сидящей на кровати женщины руки, собираясь, по всей видимости, ее просто-напросто придушить, совершенно по-маггловски, без применения магии. А лишающее голоса заклятие дало ему возможность внести свои коррективы в разговор:

— Мистер Малфой, как главный целитель отделения, я призываю Вас соблюдать порядок. Вы все-таки находитесь в лечебном учреждении. — Гарри схватил растрепанного и тяжело дышащего мужчину за плечо и силой усадил его в плетеное кресло в дальнем от кровати углу. Дождавшись, пока дыхание того выровняется, тихо продолжил. – Она нужна нам живая, вспомните о плане. В крайнем случае, Вы всегда сможете поднять руку на женщину где-то в начале будущего года. А, Вам, миссис Малфой, следует быть более осторожной в словах, если Вы хотите остаться живой.

Отповедь подействовала. Перед испуганной Асторией и ошеломлённой Нарциссой сидел невозмутимый аристократ, прическа и одежда которого были в идеальном порядке, а выражением лица можно было заморозить Ниагарский водопад. Удостоверившись, что убийство и членовредительство в ближайшие планы присутствующих не входят, Гарри убрал чары.

— Спасибо, целитель Поттер. Итак, пока еще миссис Малфой, продолжим. Как я предполагаю, Вы хотели своим поступком нанести непоправимый вред моему роду, за сим последовал бы развод, пусть и со скандалом, после которого Вы обретаете свободу, а мы погружаемся в пучину печали, как и положено поверженным Упивающимся. Прекрасный план. Маловероятно, что ты, девочка, в состоянии была осуществить его в одиночку, учитывая, насколько сложно сейчас достать любое тёмное зелье, не говоря уж о Старксе. У меня будет время и возможность узнать обо всем. А сейчас, слушай меня внимательно: или ты остаешься в моём доме до рождения ребёнка, играя роль счастливой будущей матери или Авада и мне совершенно не будет жаль провести остаток жизни в Азкабане.

Нарцисса бросила на супруга тревожный и умоляющий взгляд. Упоминание Азкабана и Люциуса в одном предложении явно было не по вкусу старшей миссис Малфой.

— Зелье Старкса подействовало, ребенок мертв или ты решил усыновить какого-нибудь грязнокровку? – Астория нехорошо рассмеялась, чем-то до боли напомнив Гарри покойную Беллатрису.

— Если бы ты действительно хороша изучила родовую магию семьи, в которую тебя приняли, с радостью, заметь, то ты бы узнала не только о Первой крови, но и о Комнутациум.

Женщина замерла, недоверчиво смотря на собравшихся:

— Не нужно пытаться меня обмануть. Комнутациум может наложить только очень сильный маг. Что-то не видела возле кровати Дамблдора, или — как вы там его называли? - Темного Лорда.

— Миссис Малфой, Вы не забыли о присутствии в отделении Гарри Поттера? – Гарри даже не пытался скрыть свои чувства: в данный момент он её по-настоящему ненавидел, как целитель, превыше всего ставящий жизнь, и как человек, смотрящий на женщину, решившуюся ради эфемерной мести на убийство собственного ребенка.

Вот тут в палате наступила полнейшая тишина. От невысокого стройного мужчины исходила огромная сила, от которой закипела вода в графине на тумбочке, лопнул хрустальный стакан и занавески на окнах вдруг сменили цвет с нейтрально-бежевого на насыщенно-оранжевый.

Первое время никто не в состоянии был двинуться с места, а потом Нарцисса тихонько произнесла:

— Гарри, мы все знаем о том, какой силой ты обладаешь, а если кто из-за недалекости своей не осведомлен, ему же хуже. Не думаю, что тебе и мальчику будут на пользу подобные эмоции. Может, мы с тобой пойдем, а Люциус закончит беседу тет-а-тет? Не волнуйся, не в его интересах совершать необдуманные поступки.

Предложение было на редкость заманчивым. Гарри проголодался, устал и был крайне зол. А ведь на повестке дня ещё разговор со Снейпом и Драко. И если от первого он наверняка услышит в свой адрес не один десяток саркастических и ехидных эпитетов, но, тем не менее, получит максимальную поддержку и помощь, то вот возможная реакция бывшего однокурсника откровенно напрягала. Но обязанности целителя требовали его нахождения в палате, поэтому, отогнав дурноту, он покачал головой:

— Всё в порядке, спасибо за заботу. Но наше присутствие здесь необходимо – кто-то должен засвидетельствовать Непреложный Обет, да и мне необходимо еще раз провести осмотр.

Нарцисса все-таки усадила бледного до синевы Поттера в кресло, из которого незадолго до этого поднялся Люциус, и, подняв на невестку ледяной взгляд, произнесла:

— Итак, мы уже все выяснили. Да, мистер Поттер, как и полагается величайшему светлому магу современности, не дал свершиться непоправимому и применил чары смены утробы. Сейчас ты дашь требуемый обет, который наложит мой муж и скрепит целитель. Это даст нам гарантии, что никто и никогда не сможет снять его с тебя до исполнения всех условий. Потом ты подвергнешься медицинскому осмотру и, если по его результатам окажешься в состоянии покинуть клинику, немедленно вернёшься в Мэнор для продолжения нашей занимательной беседы в присутствии уже всех заинтересованных лиц. Драко по моим расчетам должен был вернуться час назад.

Перечить разгневанной леди никто не осмелился, поэтому Люциус схватил несопротивляющуюся Асторию за руку и начал ритуал:

— Астория Малфой, урожденная Гринграсс, обещаешь ли ты предпринять всё возможное, чтобы возместить ущерб, нанесённый роду Малфоев?

— Обещаю.

— Услышано, — Гарри наложил вязь скрепляющего заклинания и сцепленные руки опоясала серебряная цепь.

— Обещаешь ли ты вечно хранить тайну всего происходящего?

— Обещаю.

— Услышано. — Цепь стала золотой.

— Обещаешь ли ты в счёт уплаты долга лишиться магии навечно?

— О...обе-щаю.

— Услышано.

Гарри сделал заключительное движение палочкой, цепь вспыхнула огнем и впиталась в запястья. Договор вступил в силу.

Вырвав свою ладонь, Астория отшатнулась от Люциуса и палату наполнил её крик:

— Н-е-ет!

В глазах Нарциссы читалось явное удовлетворение условиями Обета, наложенного супругом. Гарри пообещал себе на будущее ни при каких обстоятельствах не ссориться с Малфоями. Быстро осмотрев еще не отошедшую пациентку, он вынес вердикт:

— Миссис Малфой, я могу Вас выписать прямо сейчас. От утреннего инцидента вы полностью оправились.

— Отлично, мистер Поттер, хоть в чём-то газеты абсолютно правы — Вы непревзойдённый целитель. Нарцисса, помоги миссис Малфой привести себя в порядок. Мы с мистером Поттером будем ждать вас возле камина, если у него нет более важных дел.

— Если это удобно, я хотел бы отдать распоряжения персоналу. Откройте камин, я прибуду примерно через час.

— Поттер, насколько же ты маггл! Ты носишь кровь Малфоев, поместье открыто для тебя в любое время. Ты теперь навеки связан с родом, даже когда ребенок родится. Но не обольщайся, вместе с этим причинить вред моей семье ты не сможешь. Мы ждем тебя.

Насмешливый тон монолога вкупе с ледяными нотками голоса призваны были смутить Мальчика-который-выжил. Вот только на героя второй магической они не подействовали.

— Может я все еще маггл, но я уже давно навоевался. Не причиняйте вред мне, и я никогда не обижу вас. Я не воин. Я целитель.

Не глядя на опешившего собеседника, Гарри удалился в свой кабинет. Необходимо было удостовериться, что за время, которое он потратил на продолжение чистокровного рода, не случилось ничего нового и неприятного, и раздать указания и назначения до следующего дня. Полыхнувшие сигнальные чары на камине оповестили о том, что его посетители отбыли домой.

* * *

Драко отложил прочитанный от корки до корки Ежедневный Пророк, включая колонку светских новостей, допил остывший кофе и в который раз посмотрел на часы. С момента его возвращения прошло два часа, но никто из членов его семьи так и не вернулся домой. Улегшаяся было тревога вновь подняла голову и Малфой задумывался о повторном посещении гобелена, попутно ругая себя за мнительность и неприсущую аристократу истеричность. Его тяжелую борьбу прервало шипение камина и Драко успел повернуть голову, чтобы увидеть зеленую вспышку, из которой на ковер шагнул сначала Люциус, потом Нарцисса, и, под конец, Астория. Причём вид у последней был весьма плачевный: безжизненно повисшие светлые кудряшки, бедное осунувшееся лицо и плотно сжатые искусанные губы.

— Отец, мама, добрый день. Астория, душа моя, здравствуй, родная. Что-то случилось? На тебе лица нет.

Драко учтиво, но торопливо кивнул головой отцу, запечатлел на щеке матери невесомый поцелуй и рванулся было обнять супругу, но был удержан за плечи отцом, который не дал даже дотронуться до испугано замершей и сжавшейся в комочек жены.

— Добрый день, сын. С возвращением. Надеюсь, поездка была приятной и успешной. К сожалению, я не могу назвать наше утро именно таким. Нам предстоит неприятный разговор. Прошу пройдем в мой кабинет, мне бы не хотелось разговаривать стоя.

Лорд Малфой, не убирая руки с плеч мужчины, аппарировал вместе с ним в кабинет, где спустя секунду появились и Нарцисса с Асторией. Усадив сына, хозяин кабинета призвал два кресла для женщин, скинул уличную мантию, ослабил галстук и, с видимым наслаждением, уселся сам.

— Отец, могу я спросить, что случилось. У всех вас такой вид, как будто кто-то умер. Что могло приключиться за время моего отсутствия. Мама, Астория, может вы объясните, что происходит? — Драко разволновался не на шутку. Утренний кошмар словно становился явью. Паника охватила его существо, стянув сердце ледяными обручами. – Мама, не тяните, ЧТО?

— Сегодня утром леди Астория Малфой была доставлена в клинику Святого Мунго в отделение акушерства. Проведенные мероприятия по спасению беременности не принесли успеха в виду того, что твоя супруга приняла зелье Старкса. Если ты достаточно хорошо слушал своего декана, мне нет нужды объяснять, что это за зелье, — Люциус, произнеся наиболее драматичную, но наименее трудную часть новостей, умолк, собираясь с силами для следующего рывка, но, видя застывшее лицо сына, быстро продолжил, особо не подбирая слова. – По удачному стечению обстоятельств, целитель был достаточно сильным магом и он наложил чары Комнутациум.

Фарфоровая статуэтка на камине разлетелась на тысячи мельчайших кусочков, осыпав острыми осколками всех в комнате, а стены старинного здания вздрогнули от крика Драко:

— Единственный маг, обладающий подобной силой, это Поттер! Зачем ему приспичило спасать этого младенца? Не получилось родить этого, родили бы другого наследника. Наше с Асторией здоровье и возраст позволяет родить столько детей, чтобы сделать детскую из каждой свободной комнаты этого дома. А я должен мило улыбаться и благодарить Мерлина и чертова четырехглазого придурка за то, что моего долгожданного наследника выносит и родит не моя жена, а какая-нибудь грязнокровка? И кому он передал бремя? Надеюсь хотя бы не Грейнджер? Хотя, если я его хоть немного знаю, могу предположить, что он решил погеройствовать на полную и подверг чарам себя. А что, беременный Мальчик-который-выжил! Репортеры будут в экстазе…

Звук пощечины словно заморозил всех, кто находился в кабинете. Драко замер, не в силах дотронуться до пылающей щеки, на которой остался чёткий отпечаток узкой ладони его матери. Нарцисса, впервые в жизни поднявшая руку на сына, рухнула в кресло и в ужасе смотрела на руки, Астория подняла глаза на каменное лицо свёкра с обречённостью приговоренного с смерти, а хозяин кабинета устало потёр виски и тихо произнёс:

— Драко, любая жизнь бесценна, мне казалось, ты усвоил это после недавних событий. Скажи, что было бы, если бы твоя мать, так тяжело переносившая беременность, решила, что раз это так неудачно, может и не стоит мучиться, начнём сначала, родим другого малыша, а этого скормим домашнему крапу* на обед. Целитель Поттер делал всё от него зависящее в первую очередь для спасения жизни ребенка. Пусть и таким радикальным способом. А что касается того, кто принял бремя… Если бы ситуация была не столь критичной, он вызвал бы кого-либо из нас, это устоявшаяся традиция. Но так сложилось, что времени у него не было совсем. Да, он принял ребёнка. И тебе придётся с этим смириться. Чтобы ты не сказал ту глупость, что так и рвётся с твоего языка, как глава рода я запрещаю пытаться причинить вред этому младенцу. Наследник рода, зачатый в последний день марта этого года, родится на свет.

Малфой-старший поднялся с кресла.

— Уверен, тебе не нужно объяснять дальнейшие действия. Нарцисса, думаю, мы можем оставить молодых людей на некоторое время. Предлагаю сделать перерыв и вернуться к обсуждению существующей ситуации в присутствии остальных. Через пятнадцать минут обед. Настоятельно прошу всех присутствовать.

Лорд Малфой покинул кабинет, следом за ним вышла Нарцисса.

* Крап – магическое животное, собака породы терьер с раздвоенным хвостом.

Едва родители покинули кабинет, Драко, не в силах находится с Асторией больше в одном помещении, молча вышел вслед за ними, оставив ту сидеть в одиночестве. Тихий стук вырвал девушку из оцепенения. Песочно-серая совка стучала в окно. Короткая записка без подписи гласила:

«Не принимай зелье, что я тебе прислал. Родители никогда не дадут согласие на брак с женщиной, изгнанной из рода Малфоев. Моя помолвка уже назначена.

P.S. Прости за бесплодные надежды. Иногда обстоятельства сильнее чувств».

Через пять минут в обеденный зал спустилась спокойная, даже несколько отрешенная от мирской суеты, леди. Только домовик, зашедший напомнить молодой хозяйке, что её ждут за столом, видел, как содрогалось в конвульсиях безудержной истерики хрупкое тело.

По веками заведённому распорядку во время приёма пищи следовало поддерживать непринуждённую светскую беседу на отвлечённые темы. Сегодня правилу следовали только Люциус и Нарцисса. Астория выпила лишь стакан воды и даже не притронулась ни к супу-пюре из спаржи, ни к цыплёнку по-гурийски, ни к чизкейку. Драко, даже не пытаясь делать вид, что ест, методично измельчал еду в тарелке. Он был крайне напряжен, о чем свидетельствовали наливающиеся кровью глаза и бьющаяся жилка на виске.

Затяжной семейный обед, больше похожий на пытку, уже подходил к завершению, когда холодный ветер пронёсся по залу, сметя за собой все столовые приборы и опрокинув бокалы. Драко вскочил с места:

— Отец, прошу меня извинить. Могу я уйти?

— Драко, ты не позволял себе спонтанных магических выбросов с пяти лет, не думаю, что обстоятельства могут извинить твою несдержанность. Вернёмся в кабинет, нам еще многое нужно сегодня успеть. — Люциус поднялся из-за стола, поцеловал руку жены.— Дамы, вы можете быть свободны. Нарцисса, ты выглядишь утомлённой. Мне вызвать семейного колдомедика?

— Спасибо, всё хорошо. Я дождусь мистера Поттера. Кто сообщит Северусу?

— Я отправлю ему Патронуса. Сегодня вроде бы он не мучает студентов продвинутым курсом, а за один вечер вряд ли в Хогвартсе случится что-то из ряда вон. Как только прибудет мистер Поттер, пусть его сразу проводят к нам.

Поняв, что у нее не будет больше возможности переговорить с мужем, Астория рванулась из-за стола:

— Драко, я… — Грохот упавшего стула, нелепо воздетые руки и полная тишина. Момент был упущен. На лице замершего мужчины читалось неприкрытое отвращение. Не вымолвив ни слова, он развернулся и вместе с отцом вышел из зала.

Нарцисса тоже не стала задерживаться, лишь распорядилась о чае и, взметнув полой длинного шелкового платья, удалилась к себе. Домовики уже заканчивали уборку, а миссис Малфой всё еще стояла в той же позе, словно маленькая куколка, которую, отобрав у младшей сестры, сломал и бросил в тёмном углу какой-нибудь несносный мальчишка.

* * *

В кабинете Люциус вызвал Патронуса, надиктовал важному серебристому павлину дежурное сообщение для Снейпа с просьбой посетить Малфой Мэнор, а потом резко встряхнул сына за плечи.

— Приди в себя. Если уж допустил, что твоя баба позволяет себе решать, будет ли рождён на свет твой ребёнок, то будь хотя бы мужчиной чтобы разобраться с последствиями. Тебе никогда не приходило в голову вникнуть в суть понятия «Глава семьи»? Ты не только не смог стать для своей женушки тем, чьё мнение она не может оспорить, но и не привил ей элементарное уважение к роду мужа. Как ты мог допустить, чтобы она даже подумать смогла о том, чтобы опозорить и унизить нас подобным образом? А теперь ты развлекаешься стихийной магией, словно грязнокровка какая-нибудь, ни разу в жизни не державшая палочки, а не дипломированный маг. Возьми себя в руки, ты Малфой, а не размазня.

Драко, сидевший до того поднимая головы, поднял на отца яростный взгляд:

— Ну да, давай продолжать делать вид, что всё нормально. Наверное, мне стоило применять к Астории те же методы воспитания, что и ты ко мне. Скажи мне, отец, а ты никогда не ошибался? Почему я не могу снять рубашку даже в спальне, не услышав испуганного вскрика, не говоря уж о том, чтобы пройти по улице без мантии? – Жестокие слова сорвались раньше, чем Драко успел совладать с собой. В ту же секунду он уже корил себя за неосторожность и несдержанность. – Отец, прости меня, я не должен был этого говорить. Ты прав, нужно в первую очередь думать о решении проблемы. Положение нашей семьи без того достаточно шатко и скандал нам сейчас совсем ни к чему. Но зачем мы впутываем крёстного? Чем уже круг, тем меньше протечек.

— Я, наконец, слышу рассуждения мужчины из рода Малфоев. Скандала не будет. Поттер, как и все прочие целители, приносил клятву Асклепия, поэтому он не может рассказывать ничего из того, что узнает от пациентов. Да и не думаю, что это в его интересах. Помощь Снейпа нам необходима – он единственный, кто обладает не только хорошими познаниями в колдомедицине, но и умением держать язык за зубами. Все последующее время Поттер будет под маскировочными чарами, а Астория под иллюзией, разыгрывая роль счастливой жены и будущей матери вплоть до рождения ребёнка, а после будет хранить молчание и чудесные воспоминания о магии.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Твоя м-м-м… жена дала мне сегодня Непреложный Обет в обмен на то, что я не вызвал авроров. За зелье Старкса полагается Азкабан, без права помилования. Поверь, за ее поступок можно было бы объявить войну всему роду, но поскольку она одна из ключевых фигур в нашем спектакле, то лишение магии вполне приемлемая плата в обмен на жизнь.

— Она что… сквиб? – Драко на секунду представил, что его в одночасье лишили магической силы, поёжился и наложил на себя согревающие чары, просто чтобы ощутить, что он может это сделать.

— Стала, как только принесла Обет.

— Кто скреплял?

— Поттер.

— Значит, чары никак не обойти. Ты жесток, отец.

— Её поступок не менее жесток.

В кабинете повисло молчание. Страх, накативший на Люциуса, едва Поттер произнёс название этого мордревого зелья, что где-то раздобыла и выпила его безмозглая невестка, постепенно отступал. Как же он мог настолько ошибиться в ней? Драко, конечно, тоже виноват — позволил хорошенькой вертихвостке слишком много, но вот он, Люциус, с его-то нюхом на ловушки, как мог не заметить надвигающейся трагедии? Мысль о том, что Поттер мог сегодня не поддаться, как выражается Северус, гриффиндорсокому идиотическому желанию кидаться во всевозможные неприятности, пугала его до неприятных мурашек по холёной коже. Кольнуло сердце и воспоминание о том, как сын ткнул его лицом в Тёмную метку. А он ведь даже ни разу не спросил, каково было Драко, единственному в Хогвартсе носителю этого уродливого клейма, на восьмом послевоенном курсе. Северус как-то обмолвился, что старосту Слизерина частенько колотят даже представители его Дома, не говоря уж о Гриффиндоре, но сам Драко никогда не жаловался, а Люциус не считал нужным поднимать щекотливую тему. Как выясняется, напрасно.

Из задумчивости его вывел вопрос сына:

— Тогда зачем мое присутствие? Поттер отдаст нам ребенка через полгода и дело с концом.

— В твоей голове совсем ничего не осталось из истории рода? Носитель крови Малфоев должен быть принят в род. Самый идеальный вариант – брак. Но, как ты понимаешь, двух жён одновременно у тебя быть не может, поэтому, нам предстоит провести сегодня все необходимые ритуалы.

— Отец, что ты имеешь в виду, говоря о том, что у меня не может быть двух жён?

— Драко, при срабатывании порт-ключа ты получил сотрясение мозга? Или у тебя проблема со слухом и ты не расслышал слово «брак»? Безусловно, все оставшееся до рождения ребёнка время Поттер будет твоим супругом!

— Отец, ты этого не сделаешь! Я не хочу, чтобы Поттер приближался ко мне ближе, чем на полмили!

— Предлагаешь мне выйти за него замуж?

— Это не единственный способ!

— Обряд усыновления проводить опасно, никто не знает, как поведет себя магия. Драко, начни, наконец, думать головой!

Второму за день выбросу стихийной магии помешало громко зашипевшее в камине пламя, которое явило двум мужчинам угрюмого больше обычного директора Хогвартса Северуса Снейпа.

— Люциус, надеюсь, что ты так бесцеремонно оторвал меня от проверки трёх сотен колб с подозрительным варевом, по иронии судьбы именуемым моими учениками зельями, для того, чтобы испить доброго огневиски из подвалов Малфой Мэнора, потому как спасать мир я сейчас не хочу и не буду.

Вопреки своему сварливому тону, во многом обязанному особенностями его голоса, который после встречи с Нагайной навсегда приобрёл неуловимые оттенки скрипа старой оконной рамы с проржавевшими петлями и болтающимися стёклами, Снейп радостно улыбался. Пожав руку Люциусу и похлопав по плечу Драко, бывший шпион (хотя где вы видели бывших шпионов?) уселся в излюбленное кресло у самого камина и взглянул на Малфоев с плохо скрытым беспокойством.

— Мерлина ради, не сидите истуканами. Что-то с Нарциссой? Или с Асторией?

— С ними всё в порядке. Пока мы не хотели предавать огласке этот факт, но у Драко ближе к Сочельнику должен родиться наследник.

— Наследник? Драко, поздравляю! Так я стану крёстным дедом? Люциус, старый лис, ты позвал меня напиться по этому поводу?

— Увы, не совсем.

Снейп мгновенно изменился. Из позы исчезла расслабленность, лицо посерьезнело, а глаза уже пытливо и внимательно смотрели на собеседника.

— Что не так, Люциус, не тяни.

— Да куда уж. До сегодняшнего дня всё шло просто превосходно, но утром молодая миссис Малфой отчего-то решила круто изменить свою судьбу и судьбу рода Малфоев и хлебнула зелья Старкса. Как видишь, ты не единственный зельевар, кто смог его сварить. – Люциус некоторое время полюбовался выражением неподдельного ужаса на лице старого друга и, вздохнув, продолжил. — К счастью, Астория не стремилась умереть сама, поэтому обратилась в клинику Святого Мунго к целителю Поттеру. А он прилежно учился в Академии Медицины и Врачевания и скучные лекции по особенностям продолжения чистокровного рода не прогуливал, к тому же, у него просто непреодолимая тяга спасать всех и вся.

— Комнутациум? К кому? К Нарциссе? Или к Драко?

— У него не было времени, чтобы разыскивать кого-либо из нас, и он не придумал ничего лучше, как применить это заклятие к себе.

Кабинет огласил громкий хохот непробиваемого профессора зельеварения, прерванный криком Драко:

— Профессор, не кажется ли Вам, что это не смешно?

— Прости, Драко, это действительно не смешно. О поступке твоей жёнушки позже, хотя я всегда знал, что человек, ни разу не сваривший ни одного мало-мальски приличного зелья, не самая выгодная партия для вашей семьи, но сделанного не воротишь. Ты можешь гордиться тем, что ты заманил Героя под венец. Мисс Уизли вон пытается не один десяток лет, а колечком на безымянном пальце так и не обзавелась. Какая роль уготована мне, джентльмены?

— Профессор, мне совершенно не интересны матримониальные планы Уизлетты и, тем более, семейное положение Поттера, — практически орал Драко, порываясь постучать кочергой по голове своего крестного.

— Сын, перестань вести себя как глупый мальчишка. Не вынуждай меня повторять нашу беседу при Северусе. Поверь, твоему самолюбию не станет от этого лучше, — Люциус надавил Драко тростью на плечо, вынуждая глубже откинуться в кресле и продолжил, обращаясь к нехорошо ухмыльнувшемуся Снейпу. — Северус, когда я спросил мистера Поттера, кто отдаст его в мой род, он назвал твоё имя. На вопрос о том, кто будет помогать ему во время беременности и родов, он также назвал тебя. Я согласен с его выбором и уже от своего имени прошу твоей помощи в нашей не простой ситуации.

— После второй Авады в этой лохматой голове иногда появляются здравые мысли. А то я уж опасался, что в Малфой Мэнор зачастит Грейнджер с клистирами и распашонками. — Снейп хмыкнул, задумчиво потёр шею и не удержался от язвительной реплики, — А Поттер уже придумал, как будет объяснять госпоже Скиттер и сотоварищам своё округлившееся брюшко? Хорошее питание и спокойная жизнь или сквозняком надуло?

Старший Малфой разразился оглушительным смехом, совершенно неподобающим для аристократа, а младший покраснел до самых корней своих светлых волос. Отсмеявшись, Люциус, предвкушая, как впечатлится зельевар наказанием, наложенным на соплячку, посмевшую пойти против Малфоев, изрек немного пафосно:

— Поттер, конечно, готов был геройствовать до конца и прикрывать задницу моего сына до последнего вздоха, но я уговорил его не шокировать общественность. Маскировочные для героя и чары Иллюзии для виновницы торжества.

— Ты опасный человек, Малфой.

— Не более чем ты, Снейп.

Обмен любезностями между мужчинами, аккомпанируемый раздражённым фырканьем Драко, прервало появление так часто поминаемого сегодня Гарри Поттера в сопровождении дворецкого.

— О, вот и последний участник нашего небольшого собрания. Поттер, мне казалось, что за те без малого двадцать лет, что я знаю тебя, ты показал всё, на что способен. Но ты меня удивил. Неужели стало скучно? Или для повышения квалификации решил испытать на себе все аспекты своего профессионального интереса?

Началось. Именно этот момент Гарри оттягивал, как мог.

— И Вам, профессор, добрый вечер. Сегодня Вы не поставили ни одного Тролля? Или не сняли ни одного балла с несчастных учеников? Вы можете сцеживать свой яд на мне, хуже уж точно не будет.

Гарри плюхнулся в первое попавшееся кресло, не дождавшись пока ему предложат присесть. Перед тем как шагнуть в камин, он принимал очень тяжелые роды у пациентки, серьёзно пострадавшей от Круцио Долохова, для которой этот шанс был единственным. Несколько напряжённых часов в операционной вкупе с нестандартными событиями дня, постоянными приступами дурноты и ломоты во всём теле не оставили сил ни на какие эмоции.

Правда, не все в комнате готовы были посочувствовать несчастному целителю. Драко подскочил к полулежащему мужчине, больно ухватил длинными пальцами за подбородок, задирая и без того гудящую голову, и прошипел в самые губы:

— Ну что, жёнушка, привет, моя дорогая. Я люблю покорных, заботливых и горячих в постели красавиц. Так что учись соответствовать запросам, четырёхглазый.

Всё. Организм решил за него, активировав экстренную систему жизнеобеспечения. Картинно закатив глаза, Гарри обмяк в руках изумлённого Малфоя и провалился в спасительный обморок.

— Нда. Еще и в обмороки падает, как барышня кисейная. А у нас ещё брачная ночь в планах! – Драко убрал руку и, лишившаяся опоры, темноволосая голова безвольно откинулась на спинку кресла.

Дальнейшие события можно описать одним словом – паника. Люциус спешно трансформировал кресло, которое облюбовал незадачливый посетитель, в кушетку, а Снейп с грацией пантеры на охоте исчез в камине, откуда появился несколькими минутами спустя с множеством различных склянок в руках. Резко остывший Драко держал в трясущихся руках зачем-то наколдованный стакан воды и нервно кусал губы.

— Ещё не пришёл в себя? Ну, оно и к лучшему, заодно проведу полное обследование организма. А то очухается и начнёт умничать. Выучил на свою голову. То уберите руки от моей печени, профессор, она здесь ни при чём, то состояние моего позвоночника никак не отразится на моей способности к зельеварению. Никакого уважения к авторитетам. Удивляюсь, как мадам Помпфри умудрялась его лечить.

Ворчание хоть и слышалось угрожающим, но было совершенно беззлобным, скорее, оно было призвано скрыть явную тревогу. Снейп споро махал палочкой над распростёртым на кушетке мужчиной, вычерчивая в воздухе сложную вязь диагностических чар, подкрепляя свои действия не менее заковыристыми заклятиями. Едва профессор произнёс последнее из них, ресницы Гарри затрепетали, лицо стало приобретать здоровый цвет. Спустя секунду он открыл глаза и хрипло прошептал:

— Простите за беспокойство. Я несколько устал сегодня. Да ещё эта тошнота не отпускает. Ничего не удалось съесть.

— Вот дурак ты, Поттер. Как был мастером дешёвых уловок, так и остался. – Испуг прошел и к Драко вернулся сарказм. — Держи, раз уж муж ради тебя его наколдовал, ты обязан, как примерная жена, выпить. — Блондин всунул близоруко щурящемуся в поисках своих очков Гарри воду и, усевшись в самое дальнее от него кресло, спросил тоном прокурора. — Крёстный, ну так что ты там понаходил у всенародного героя?

— Мистер Малфой, спасибо, что озаботились приготовлением воды. Гарри, я бы посоветовал тебе некоторый коктейль из зелий – укрепляющее, противорвотное и витаминные, чтобы неприятные симптомы тебя не беспокоили. И умиротворяющий бальзам для вас обоих, а то страсти кипят испанские.

Люциус издал непонятный звук, пытаясь скрыть смешок, а из кресла Драко послышалось сердитое сопение. Снейп, словно шумового сопровождения его предыдущих фраз не было вовсе, продолджил:

— К заклятию претензий нет, наложено просто безупречно. Если бы не... содержимое твоих брюк, можно подумать, что предо мной здоровая беременная ведьма. Всё хорошо. Старайся только особо не геройствовать. И теперь, на правах твоего целителя, я хочу еженедельно видеть твою стремительно растущую тушку перед своими глазами.

— Спасибо, профессор. Вы неподражаемы, впрочем, как и всегда. Что ж, если содержимое моих кишок более не интересно, давайте закончим все запланированные на сегодня дела. У меня завтра несколько тяжелых случаев.

Гарри выпил столь любезно предложенную ему воду, куда Снейп накапал различных зелий из пяти или шести принесенных флаконов, с осторожностью сел и, не ощутив более ни слабости, ни усталости, ни дурноты, поднялся с импровизированного ложа.

Люциус, тем временем, на пару с вездесущим Снейпом, развили бурную деятельность. Из большого шкафа были призваны семейные артефакты, на свиток пергамента поставлено самопишущее перо, из ящика огромного письменного стола извлечён маленький серебряный кинжал.

— Предлагаю начать. – Лорд Малфой извлёк палочку из трости и начал читать распевные заклятия отречения от рода. Несколько минут в комнате стояла тишина, прерываемая только негромкими фразами Северуса, подтверждающего и скрепляющего обряд. Когда же воздух перед небольшой малахитовой чашей сгустился и на её дно со звоном упало тонкое обручальное кольцо, а второе такое же сорвалось с пальца застонавшего от бессильной злобы Драко, Люциус выдохнул: — Так, с самой неприятной частью покончено. Прошу, сын, мистер Поттер, подойдите. Драко, смени выражение лица. Мы и так порядком задержались и мне бы не хотелось волновать твою маму сверх того, что ей пришлось пережить сегодня.

Молодые люди, одарив друг друга неприязненными взглядами, встали пред старшими мужчинами рука об руку. Под сводами многовекового замка снова зазвучали певучие слова обряда, на сей раз, уже обручения. Словно сквозь толщу воды, Гарри услышал голос Малфоя-старшего:

— Кто отдаёт Гарольда Джеймса Поттера в род Люциуса Малфоя?

— Северус Тобиас Снейп.

— Гарольд, отныне и вовеки ты принадлежишь роду Малфоев. Да будут все твои помыслы и стремления направлены на процветание рода. Скрепи договор.

Снейп протянул Гарри кинжал и тот, с молчаливого одобрения Люциуса, рассёк запястье и позволил нескольким каплям крови упасть в чашу. Тотчас из неё стал подниматься туман, окутавший обручаемых, и на их безымянных пальцах засветились тонкие кольца.

По завершению ритуала Люциус взмахом палочки убрал обратно артефакты, спрятал скатанный в трубочку пергамент с написанным свидетельством и наколдовал Темпус.

— До ужина еще три часа. Гарри, домовики проводят тебя в покои супруга. Драко, проследи, чтобы мисс Гринграсс перенесла свои вещи в отведенное ей гостевое крыло. Северус, я надеюсь, ты останешься на ужин. Я настаиваю, в мои планы входит распить после него бутылочку огневиски из старых запасов. А сейчас, если нет возражений, я откланяюсь. Меня ждет Нарцисса.

Возражать никто не стал и Люциус спокойно аппарировал из кабинета, в котором сегодня происходило столько событий. Драко, окинув тяжелым взглядом крестного и Поттера, молча встал и вышел, от души хлопнув массивной дверью. У пылающего камина остались только Гарри, растерянно смотрящий на обручальное кольцо, и устало прикрывший глаза Снейп.

Добравшись, наконец, до своей спальни, Драко намеревался время до ужина посвятить сну. Но его планы были нарушены Асторией. Она сидела на кровати, и то растерянно оглядывала пустой безымянный палец левой руки, то гладила бесполезную теперь палочку. При виде бывшей жены в душе Драко поднялась буря, так долго удерживаемая силой воли и окриками отца. Теперь, когда сдерживающих факторов более не было, эмоции нашли выход. Схватив побледневшую и испуганно вскрикнувшую Асторию за волосы, Малфой одним движением сильной руки сбросил её с кровати на пол, и, встав над рыдающей женщиной, прорычал:

— Объясни мне, Мордред тебя раздери, зачем? Почему было необходимо подвергать меня унижению? Неужели тебе было так плохо со мной? Я взял тебя в жёны, несмотря на твою не самую благовидную репутацию, и уж тем более не за приданное. Чистокровный род Гринграссов еще более беден, чем Уизелы. Я любил и оберегал тебя, исполнял любые твои капризы. И что я получил взамен? Если уж и решила скинуть ребёнка, зачем потащилась в Мунго? Что, кишка оказалась тонка? Сделала бы вид, что свалилась с лестницы. Наш семейный колдомедик слишком стар и слишком слабый маг, чтобы копаться в твоих мозгах, и уж тем более не способен на фокусы целителя Поттера! – Драко выдохся, и обессилено рухнул на кровать, закрыв лицо руками.

Собственная гордость не позволяла расплакаться, но горькая обида душила, не давая вздохнуть. Еще утром у него была любимая жена, они ждали ребёнка. Было счастье. А что осталось к вечеру? Поттер в качестве жены и будущей матери? Некстати вспомнилась обязанность скрепить брачные узы физической близостью, и мужчина отдался неотвратимо накатившим сухим рыданиям, рвущим горло и выворачивающим душу.

Астория, до этого молча лежавшая на полу, осторожно поднялась и подошла к кровати. Коснувшись плеча бывшего супруга, прошептала:

— Драко… Я знаю, я очень виновата… Просто… Просто я не была готова стать матерью… я боялась, что ты разлюбишь меня, когда я стану толстой и неповоротливой. С тех пор, как мы узнали о малыше, ты всё чаще стал уезжать из дома, ты избегаешь близости… Я противна тебе … но больше всего на свете я боюсь тебя потерять…

Рыдания прекратились, словно по мановению волшебной палочки, и на Асторию с совершенно спокойного и равнодушного лица взглянули два холодных, колючих глаза.

— Мисс Григрасс, в покоях женатого человека Вам делать нечего. Ещё не хватало, чтобы Поттер, носящий моего наследника, застал Вас здесь. Что хлопаешь глазами? Убирайся. Тебе приготовили гостевое крыло, до Сочельника ты живёшь там. Постарайся не попадаться мне на глаза, сквиб. Твои вещи перенесут домовики. ПРОЧЬ!

Гневная отповедь, казалось, отняла последние силы, он уронил голову на подушку, давая понять, что продолжать беседу не намерен. Астория, предприняла последнюю попытку выправить свое положение:

— Сейчас ты зол и устал. Возможно, позже ты сможешь меня простить… — не дождавшись реакции, она сочла за благо удалиться, аккуратно прикрыв за собой дверь. Жизнь нужно как-то устраивать, не возвращаться же, в конце концов, в родительский дом. До Сочельника еще уйма времени, а за время совместной жизни она неплохо изучила болевые точки мужа. Это будет даже слишком просто. Даже хорошо, что малявка остался жив. Поттер ей не соперник, тем более и сам не претендует на постоянное проживание в Малфой Мэноре. Кто знает, может и от Непреложного Обета удастся избавиться.

* * *

Тем временем атмосфера в спальне главы рода Малфоев была совершенно противоположной. Увидев супругу, читающую книгу, Люциус некоторое время любовался точеным профилем, пока его присутствие не было замечено.

— Ты меня напугал. Прошло уже столько времени, я начала беспокоиться, – женщина отложила книгу, с лёгкостью двадцатилетней подбежала к снявшему сюртук супругу и обняла за плечи, заглядывая в глаза. – Всё хорошо? Драко и мистер Поттер, я надеюсь, пришли к соглашению?

— Да, дорогая, всё в порядке. Ну, до соглашения им ещё очень далеко. Я бы не рассчитывал на то, что эти двое хотя бы начнут общаться, но они будут вынуждены заключить перемирие.

— Надеюсь, они не разнесут поместье перед этим. Люциус, меня крайне тяготит присутствие Астории в нашем доме. Да, я знаю, это неизбежно, просто у меня нехорошие предчувствия. Не считай мою просьбу странной, но не мог бы ты снова наложить контрацептивные чары на Драко? Так мне будет спокойнее.

Люциус, усевшись в широкое кресло возле камина, притянул супругу к себе на колени, невзирая на тихое возмущение по поводу смятого платья и нарушенной прически, уткнулся лицом в светлые волосы, источавшие тонкий цветочным аромат, и, перебирая тонкие пальцы супруги, пробормотал хриплым голосом:

— Даже так? Женская интуиция и женское коварство. Я бы очень разочаровался в нашем сыне, если бы узнал, что он снова пустил мисс Григрасс в свою постель, но будь по-твоему. А сейчас давай забудем обо всём. Они уже взрослые, пускай разбираются сами. Я соскучился и замёрз, миледи, согрейте лорда Малфоя!

Нарцисса рассмеялась, перехватила руку Люциуса, проворно расшнуровывавшую корсет, и, поднявшись на ноги, потянула супруга за собой на огромную кровать под светлым балдахином.

* * *

В кабинете остались лишь Снейп и Поттер. Они сидели, молчали и смотрели на огонь, но это было уютное молчание.

Гарри сидел, прикрыв глаза. Казалось, он задремал, но сон и усталость как рукой сняло после зелий, которыми напоил его Северус. Да, сейчас их общение – спокойное, дружелюбное, почти родственное было обычным и естественным. Но так было далеко не всегда. Об их взаимной неприязни в те времена, когда Гарри был студентом Хогвартса, а Северус Снейп деканом Слизерина, знали все. Мало кто догадывался об истинных причинах такого отношения со стороны Снейпа. Старая неприязнь к Джеймсу Поттеру, которую не смогла смягчить даже смерть. Вкупе с огромным чувством вины по отношению к Лили, чью дружбу он так жестоко оскорбил необдуманным словом, за которое никогда не сможет простить себя. Для Северуса Гарри был живым напоминанием и об оскорблениях, что терпел щуплый нелюдимый подросток от уверенного в себе негласного лидера Гриффиндора, и о неразделённой любви к зеленоглазой девушке, чью жизнь он так неосторожно оборвал.

Гарри же, натерпевшись оскорблений от Дурслей, отчаянно противился любому замечанию, брошенному в свой адрес. К тому же, не помнящий родителей, но, тем не менее, горячо любящий их, он крайне болезненно отзывался на любое колкое замечание ненавистного профессора о том, каким неидеальным человеком был Джеймс Поттер.

Пружина их противостояния затягивалась с каждым днём. Апогеем стала битва за Хогвартс. Тогда, в Визжащей хижине, Гарри спасал не Снейпа, не директора школы и даже не предателя. Просто человека. Не требуя ничего взамен. Дав ему безоар и получив фиал с воспоминаниями, он оставил раненого на попечение Рона и Гермионы, а сам шагнул навстречу судьбе.

Увиденное в думосборе поразило его даже не столько тем, что взрослые волшебники видели в нём только смертника, разменную монету в грязной борьбе за власть. Поразили слёзы и горе Снейпа. Стало понятно, что он, в первую очередь, мстит самому себе. Идя к Запретному лесу, чтобы никогда уже оттуда не вернуться, Гарри вспоминал слова из белёсого тумана воспоминаний: «Что угодно, только спасите её», «Должен умереть?!». И стоящие в ушах хриплые из-за порванного змеиными зубами горла слова: «У тебя глаза матери». Да, в первую очередь Снейп видел в Гарри сына Лили, и именно это причиняло самую сильную боль его истерзанной душе. На мгновение стало жаль, что они так и не успели поговорить. Не кричать друг на друга, не оскорблять. Именно поговорить. Зелёный луч Авады уже летел точно в сердце, когда затухающее сознание озарила мысль: «Прощай, Северус!»

Вспомнить о Снейпе в следующий раз удалось, только снова очутившись в кабинете директора Хогвартса, куда Гарри привел друзей по окончании битвы. Рассказав им о Дарах Смерти и о решении не пользоваться Бузинной палочкой, он вдруг услышал слабое, скрипучее, но такое долгожданное:

— Да, всё правильно. Другого я от тебя и не ждал… Оленёнок.

Из воспоминаний Гарри вывел негромкий голос оторвавшегося от созерцания огня в камине Снейпа:

— Оленёнок, как ты умудряешься попадать в столь пикантные приключения? Раз от раза мне всё труднее прикрывать твою героическую пятую точку, — Снейп с улыбкой глянул на бывшего ученика и продолжил с теми же тёплыми нотками в сорванном голосе: — Но сегодня филейную часть твоей анатомии я прикрыть не могу, надеюсь, ты хоть немного осведомлён об этой части принятых обязательств.

Лицо Гарри затопил жаркий румянец.

— Целитель Поттер, Вы покраснели как пятикурсник, пытающийся купить в аптеке любрикант. Право, Гарри, если ты и во время приёма пациентов так смущаешься, я не понимаю, как ты мог стать заведующим отделением. Перестань. Я уже понял, что твои сведения отрывочны и неполны. Минус десять баллов с Гриффиндора за преступное невнимание к мисс Уизли. Оленёнок, я не пытаюсь тебя обидеть, просто лучше быть готовым. Не думаю, что Драко станет трястись над тобой.

— Профессор, почему Вы настойчиво зовёте меня этим смешным прозвищем? Осторожно, а ну как мистер Малфой услышит, и всё, прощай репутация ужаса слизеринских подземелий, – в голосе Гарри не было ни намёка на насмешку или обиду, скорее можно было услышать мурлычущие нотки.

— А как я могу называть сына Лили и Сохатого? Только Оленёнок, даже когда ты будешь седым старым брюзгой с отвисшим пузом. А насчет репутации – пусть только юный Малфой попробует обидеть моего Оленёнка, и посмотрим, так далеко ли он ушёл от того первокурсника, что готов был обмочиться при одном только взгляде на меня за кафедрой. – Северус честно пытался «держать лицо», но эмоции взяли верх, и он совершенно непристойно заржал.

Против такого заразительного смеха не смог бы устоять даже Мерлин. Гарри им явно не был, хоть некоторым и хотелось в это верить, и вот уже двое хохочут до слёз, но это слёзы облегчения и радости. Отсмеявшись, Снейп порылся в карманах мантии, выудил оттуда неприметного вида плоскую склянку и протянул собеседнику:

— Это расслабляющий бальзам с сильным обезболивающим эффектом. Воспользуйся им перед тем, как Драко реализует своё право первой брачной ночи. Мне бы не хотелось завтра увидеть, как ты ешь стоя. Сегодняшняя ночь обязательна, но дальнейшее зависит только от тебя. Хотя ночевать вам лучше в одной постели. Ребёнку нужен контакт с родителем, а я сомневаюсь, что наш папаша будет гладить тебе пузо даже в лечебных целях. И ещё, Гарри, — Снейп замялся, подбирая слова, и продолжил несколько неуверенно: — пожалуйста, каждую минуту помни о том, что это не твой ребёнок и тебе придётся его отдать. Не позволяй себе привязаться к нему. Иначе ты оставишь в Малфой Мэноре своё сердце. Мы с тобой не первый год знаем моего крестника, к тому же ваши личные отношения никогда не были ни дружескими, ни даже терпимыми, поэтому крайне маловероятно, что тебе оставят хоть призрачный шанс видеться с малышом. Мне бы не хотелось, чтобы тебе было больно. Задумайся о том, что я сейчас сказал.

Снова повисло молчание, на этот раз более напряжённое. Спустя несколько бесконечных минут Гарри сумел облечь в слова мысли, хаотично роящиеся в голове:

— Да, Северус, я прекрасно понимаю, о чём ты хочешь меня предупредить. Я постараюсь, обещаю. Сразу после окончания всей этой истории мне хотелось бы завести семью и родить своего ребёнка… Если Джинни к тому времени останется со мной… Ты мне свои волшебные зелья оставишь? – от резкой смены тона с удручённого на шкодливый Снейп даже вздрогнул, но, быстро взяв себя в руки, поспешно закивал головой. – Ты просто волшебник! Я прекрасно себя чувствую, есть хочу. Надеюсь, в этом доме не станут морить голодом … будущую мать. Идем искать пропитание!

Такой Поттер нравился гораздо больше, чем та обморочная моль, что явилась в этот кабинет несколько часов назад. Северус взял голодного, но воинственного героя под руку и аппарировал в столовую.

* * *

Атмосфера за ужином разительно отличалась от обеда. Северус и Люциус увлеклись обсуждением нововведениям в законодательстве, а Гарри, вопреки ожиданиям всех присутствующих, не испытывал никакого стеснения и смущения. Его манеры составили достойную конкуренцию Драко, а чувство юмора доставило Нарциссе истинное удовольствие. Избавленный от тошноты, он отдавал должное искусству приготовления пищи домовиками Малфой Мэнора, с аппетитом поглощая виртуозно приготовленную оленину под клюквенным соусом, паровые овощи и нежнейшие эклеры. За столом царила непринуждённая атмосфера, и комнату то и дело оглашал то басовитый хохот мужчин, то звонкий смех Нарциссы. Только один участник трапезы не проронил ни слова за всё время ужина. Астория, чье место супруги слева от Драко занял Поттер, сидела в самом конце стола, и, казалось, в параллельной реальности. Никто не обращал на неё внимания, лишь профессор Снейп сухо поприветствовал бывшую студентку. С ней не пытались заговорить и точно так же её не стали бы слушать. Но, едва она сложила салфетку, намереваясь уйти в отведённое ей крыло, ледяной голос Люциуса пригвоздил её обратно к стулу:

— Мисс Гринграсс, прошу Вас завтра в два часа пополудни быть готовой к встрече с прессой. Пора объявить миру, что род Малфоев скоро пополнится.

Тон, которым это было сказано, не подразумевал ответа, и Астория ушла. Её проводили взглядами: Драко – с ненавистью, Гарри – с недоумением, Люциус – с презрением, Снейп – с равнодушием, а Нарцисса – с тревогой.

Повинуясь негромкому приказу хозяйки, домовики подали в гостиную кофе и огневиски, приглашая мужчин к более неформальному проведению времени. Гарри, сославшись на усталость, попросил проводить его до спальни.

— Пойдем, жёнушка, уложу тебя в кроватку, заодно и одеяло подоткну. Отец, крёстный, если вы не возражаете, я присоединюсь к вам позже. Идем, четырёхглазый.

Не дав Гарри опомниться, Драко ухватил его за локоть и аппарировал в свою спальню.

— Вот эта дверь – ванная и туалет. Можешь сложить свою одежду в ближайший к окну шкаф. Поттер, давай быстрее закончим со всем этим. И можешь не кривить лицо, меня совершенно не впечатляет перспектива секса с тобой. Иди уже в ванную пудрить носик. Пижамы у меня нет, но халат, так уж и быть, я тебе одолжу.

— Я всегда сплю только в нижнем белье.

— Что, наш Поттер горячая штучка? – тон Драко был столь язвителен, что Гарри посетило чувство дежавю относительно школьных лет.

— Нет, — злить Малфоя сейчас было крайне неразумно, и Гарри решил немного охладить обстановку, — просто однажды я несколько месяцев подряд не снимал одежду ни днём, ни ночью, и теперь заснуть в пижаме я не могу.

— Иди уже, пока я добрый.

Гарри не стал пререкаться дальше, а направился в роскошную ванную комнату, отделанную в фисташковых тонах. С наслаждением забрался под тугие струи воды в душе, вымыв голову шампунем, без зазрения совести позаимствованным с полки, воспользовался душистым мылом, найденным там же, и долго плескался и фыркал, смывая напряжение прошедшего дня. Почувствовав, что начинает засыпать, расслабленный тёплой водой, он выключил воду и принялся сушить себя палочкой, привычно оглядывая стройное тело в огромном зеркале, пробегаясь пальцами по рёбрам, растирая мускулистые ноги и поглаживая плоский живот. Пока ещё плоский, но это ненадолго. Пожалуй, именно здесь, в ванной Малфой Мэнора, Гарри по-настоящему осознал произошедшее. Пока перемены коснулись только семейного положения, места жительства и самочувствия, но скоро начнёт меняться внешность… Решив, что проблемы будет решать по мере их поступления, он, горестно вздохнув, вытащил из кармана снейпов подарок и, осторожно понюхав, окунул в тонко пахнущую мятой и душицей субстанцию палец.

— Ну что, Гарри, ты соскучился по приключениям? – повздыхав, мальчик-который-всегда-влипает-в-неприятности изогнулся под довольно опасным углом и с чисто медицинским педантизмом осуществил подготовку к грядущему. – Так, унизительнее, чем мазать себе задницу расслабляющей мазью, придумать что-то сложно, поэтому вперед, герой.

Ободрённый собственным напутствием к самому себе, Гарри завернулся в халат, доходящий ему до щиколоток, и решительно шагнул в неизбежное.

Драко абсолютно голым лежал на кровати, повернувшись на бок, и явно поджидал появления добычи. Добыча, растерянно моргая, застыла на пороге ванной, как щитом закрываясь собственной мантией.

— Поттер, ты же колдомедик. Неужели у тебя никогда не было пациентов-мужчин? Что ты застыл, словно в воротах ада? Смотри, я могу подумать, что вы с Уизлеттой дальше поцелуев в щёчку так и не продвинулись. Ой-ой-ой, дыши ровнее, если ты у меня сейчас опять хлопнешься в обморок, и мне придётся скакать без штанов за помощью, Снейп с отцом будут мне вспоминать это до седых волос.

Почему-то резко расхотелось язвить. В чем никогда нельзя было обвинить Драко, так это в грубости в постели. Даже если в обычной обстановке он бывал и жесток, и циничен, переступая порог спальни он становился нежным и заботливым, и неважно, был ли это постоянный партнёр или трах на одну ночь. Неспешно подойдя к застывшему со своим импровизированным щитом наперевес Гарри, Малфой легонько подтолкнул его к кровати, одновременно отбирая мантию.

— Ну не бойся, я не варвар. К тому же ты носишь моего ребёнка. Давай сейчас ради его благополучия трахнемся уже, наконец, ты пойдешь баиньки, а я напьюсь. Ну что ты весь как пружина-то, я не кусаюсь. Да не вздрагивай так, это всего лишь пожизненное напоминание о том, как глуп я был, — прошептал он, когда Гарри отшатнулся от руки, распутывающей пояс халата, чьё предплечье было изуродовано потускневшей, но всё равно слишком хорошо заметной на бледной коже Тёмной меткой, — тихонько, ложись. Я погашу лишние свечи. Так лучше? Отлично. Тебе не холодно? Тогда чего дрожишь? Не дрожи, я не обижу тебя. Такой хрупкий, такой тонкий. Тихонько, Поттер, я осторожно.

Почему его вдруг прорвало, Драко впоследствии не мог объяснить даже сам себе. Возможно, он перенес на этого несносного Поттера нежность к пока не родившемуся, но такому родному, такому любимому малышу, которого мог лишиться сегодня, а может виной всем стал вид самого победителя Волдеморта, скукожившегося на пороге ванной с босыми ногами и влажными торчащими волосами. Да, утром он снова начнёт свою излюбленную игру «Достань Поттера» но сейчас ничего, кроме романтических глупостей, на язык не приходило.

Не переставая нести нежную чушь, Малфой уложил опешившего от подобного обращения и потому несопротивляющегося Гарри на кровать, выпутав его из треклятого халата, и стал тихонько поглаживать теплую золотистую кожу. Прекрасно понимая, что возбудить напуганного до нервной икоты Поттера вряд ли получится, Драко старался своими действиями хотя бы расслабить. Легонько пощипывая и поглаживая грудь, руки, сбивчиво шептал:

— Ты так и остался костлявым, как и на шестом курсе… Но мне нравится… Красивый… Позже ты всё-таки округлишься… Ну не смущайся, пожалуйста, ты безупречен.

Шёпот становился всё более хриплым, дыхание обоих всё более тяжелым. Лаская подрагивающий живот, Драко провел пальцами по дорожке шелковистых волос, спускающихся от пупка к паху, и с изумлением услышал сдавленный стон, а нетерпеливые пальцы запутались в светлых волосах.

— Отзывчивый мой, ласковый, тихонько, тихонько, не будем спешить, я не хочу причинять боль, — Малфой, не отрываясь, смотрел на расслабленное тело под ним, на закушенную губу, на зелёные глаза в окружении длинных пушистых ресниц, смотрящих сейчас с удивлением и недоверием. Одна рука Драко тихонько поглаживала живот, а пальцы другой зарылись в курчавые завитки в самом его низу, обхватили искомое и, найдя пульсирующее подтверждение правильности своих действий, двинулись дальше, к конечной точке своего путешествия.

— Я… Северус дал мне расслабляющий бальзам… Так что тебе не будет трудно…

Поначалу в этом низком, бархатном баритоне Драко даже не признал голос своего извечного соперника, но, справившись со смыслом фразы, он совершенно не по-малфоевски открыто улыбнулся, развёл Гарри ноги, удобно устроившись между ними, помог обнять коленками себя за талию, и легонько надавил на расслабленный и податливый анус. Мышцы, смазанные чудодейственным составом профессора зельеварения, пропустили, не сопротивляясь. Коснувшись тёплых упругих ягодиц, он замер, давая возможность Гарри привыкнуть к ощущениям, а себе успокоить бешено бьющееся сердце, и, получив нетерпеливый удар пяткой по пояснице, сделал первый лёгкий толчок. Тихий всхлип удовольствия дал ему понять, что он на верном пути. Дальнейшее осталось в памяти ритмичными стонами, своими или партнёра, непонятно, ощущением того, что лёгкие вот-вот разорвутся и искрящимся, всё поглощающим наслаждением. Чувствуя, что по телу уже начинают разливаться первые раскалённые нити оргазма, Драко обхватил дрожащую плоть супруга, получив рык одобрения, и стал разминать мягкими, выверенными движениями. Спустя несколько мгновений пальцы оросила теплая тягучая влага, и лишь тогда собственному удовольствию было позволено выплеснуться глубоко внутри так доверчиво раскрытого для него тела.

Отдышавшись, Гарри услышал, как Драко шепнул очищающие, и пристроился рядом, накрыв их теплым пушистым одеялом, сонно пробормотал, возвращаясь к привычной язвительной манере:

— Нет, не пойду пить. А ты ничего, Поттер, ещё бы практики побольше, цены бы тебе не было. Спи, я никогда не знал, какие слова говорить после того, как кончу.

Гарри поплотнее завернулся в одеяло, пытаясь осознать произошедшее. Из плюсов – не покалечил, не оскорблял, даже удовольствие доставил. А из минусов – он изменил Джинни, и с кем, с Малфоем! И ему понравилось. Можно было бы и дальше корить себя за содеянное, но усталость взяла свое, и Морфей раскрыл перед ним свои ласковые объятия, оставив моральные муки на утро.

* * *

А двумя этажами ниже двое мужчин, неторопливо потягивающие огневиски за неспешным обсуждением возможных проблем следующих месяцев, из незакрытой каминной трубы услышали два звучных низких стона, содрогнувших кирпичи в многовековой постройке и понимающе переглянулись.

— Люциус, а возможно не так уж всё и плохо, ну, по крайней мере, первая брачная ночь удалась! – Снейп отпил из бокала, с подозрением посматривая на камин, и выглядел так, будто только что получил звание зельевара года.

— Да, пожалуй ты прав, даже заглушающие не навели. Молодость, что с них взять. Что-то мне подсказывает, что пить с нами сегодня уже никто не будет. Нарцисса опасается, что эти двое разнесут Малфой Мэнор, но может, всё обойдется? Пойдём-ка мы спать. Ты останешься, или в свои подземелья поползёшь, змей?

— Поползу к себе, завтра много дел. Спасибо за приятный вечер. Если понадоблюсь, не присылай сов или патронуса, используй камин. Я попрошу Добби дежурить. Мои наилучшие пожелания Нарциссе.

Камин унёс директора Хогвартса к месту его службы, а Люциус, мечтательно прикрыв глаза, аппарировал в спальню, искренне надеясь, что супруга еще не уснула.

Утро наступило непростительно быстро. Повинуясь безупречным внутренним часам и настойчивому требованию организма посетить туалет, Гарри оторвал голову от подушки, и, привычным жестом выудив из-под подушки очки, пошлёпал босыми ногами по расчерченному солнечными зайчиками полу потакать зову природы. Омыв заспанное лицо ледяной водой, он увидел оставленную вчера на краю раковины склянку с бальзамом. Воспоминания о произошедшем накатили с неотвратимостью Хогвартс-экспресса, заставив покраснеть и судорожно сжать кулаки. Он, Гарри Поттер, воспитанный в пуританской атмосфере семьи Дурслей, занимался любовью с мужчиной. Фактически по доброй воле. Да еще и испытывал удовольствие при этом. Что теперь? Терпеть язвительные замечания от Малфоя о страстности молодой супруги? В том, что они непременно будут, сомневаться, увы, не приходилось.

О причинах поведения самого Малфоя вообще не хотелось думать. Почему он вдруг стал таким? Перепуганный Гарри был настолько жалок? Пожалуй, было бы даже лучше, если бы вчера в постели с ним был бы всё тот же сволочной Малфой, что шипел ему мерзости в кабинете и делал гадости на протяжении многих школьных лет, чем понимать, что его просто пожалели, как лабораторного мышонка, купленного на корм питону.

Как бы то ни было, времени на самоанализ не оставалось вовсе. Нужно было каким-то образом добраться до гостиной, именно там был подключённый к внешней сети камин. Пациентки Святого Мунго и их малыши не должны были страдать оттого, что на их целителя неожиданно обрушились неразрешимые личные проблемы. Отказавшись от идеи плутать по поместью в одиночестве, одевшийся и кое-как пригладивший непокорные вихры Гарри вернулся в спальню, старательно не глядя на безмятежно спящего в кровати белокурого демона, и щёлкнул пальцами, вызывая домовика. Старый эльф-камердинер, наверняка ровесник Мэнора, немедленно появился с негромким хлопком и склонился в глубоком поклоне:

— Чем я могу служить Вам, мастер Гарри?

— Проводи меня к камину. Передай мистеру Малфою, что я ушёл на работу.

Эльф протянул свою маленькую ручку и Гарри рванул аппарационный вихрь, перенесший обоих в гостиную. Минуту спустя, шагнув в камин, целитель Поттер забыл и о Драко Малфое, и о браке с ним, в голове остались лишь запланированные на сегодня консультации, операции и непростой разговор с членами Попечительского совета на предмет увеличения финансирования отделения.

* * *

Драко проснулся в прекрасном настроении. В окно ласково светило солнышко, а предупредительны домовик, зная привычки своего хозяина, открыл створку, впуская в комнату тёплый летний ветер. Не открывая глаз, Малфой протянул руку на противоположный край постели, пытаясь ухватить стройное тело.

— Любимая, доброе утро.

Рука нащупала лишь пустоту, и окончательно проснувшийся мозг услужливо подкинул своему владельцу воспоминания вчерашнего дня. От хорошего настроения не осталось и следа. Нет у него больше любимой. И жены больше нет. Вместо красивой, элегантной и улыбчивой Астории рядом с ним теперь будет просыпаться растрёпанный Поттер, выражение лица которого меняется лишь с «Зааважу любого, кто подойдёт на расстояние поражения» на «Я герой и всех спасу». От души запустив в дверь ванной халатом, сиротливо валяющимся на полу, Драко рявкнул появившемуся на шум домовику:

— Куда делся четырёхглазый? Или он тоже решил сбежать? Мою следующую дражайшую половину я буду привязывать к кровати за ногу!

— Мистер Поттер просил передать Вам, хозяин, что он отправился в клинику.

— О, я ж совсем забыл, без его непосредственного участия в магической Англии случится демографическая катастрофа! Ладно, приготовь мне парадную мантию, мне ещё тираж Ежедневному Пророку делать.

В дурном расположении духа он аппарировал в столовую, искренне надеясь, что остальные уже позавтракали. Меньше всего хотелось сейчас общаться с кем-нибудь. Надежда умирает последней, но в Малфой Мэноре она явно была при смерти. Люциус и Нарцисса пили кофе, оживлённо что-то обсуждая, а Астория орудовала ложечкой в грейпфруте с таким лицом, словно собиралась наложить на несчастный фрукт Круцио. Сдержанно поприветствовав присутствующих, Драко поспешил усесться на своё место, изображая зверский голод.

— Драко, почему Гарри не спустился к завтраку, – Нарцисса выглядела обеспокоенной, — он плохо себя чувствует?

— Ты заездил его настолько, что он не в состоянии подняться с кровати? – в голосе Люциуса, напротив, сквозила плохо скрываемая насмешка.

— Не волнуйтесь, наверняка Поттер бодр и здоров, раз рванул исполнять свой служебный долг, встав с первыми петухами. И, отец, я не думаю, что нам есть, что обсуждать относительно вчерашнего вечера.

— Не было бы, если бы ты удосужился закрыть камин, — старший Малфой приглушённо фыркнул, — но, видимо, тебе настолько не терпелось, что звуковые волны распространялись по всему поместью. Удивляюсь, что домовики не устроили овацию.

Серебряная ложечка, неловко сорвавшись с измученного грейпфрута, упала на пол, и в наступившей тишине этот звук был сродни взрыва Бомбарды. Отбросив стул, Астория выбежала из столовой, оглушительно хлопнув дверью.

— Вероятно, мисс Гринграсс расстроена тем, что пропустила всё самое интересное, — Люциус, отставил кофейную чашечку, и, загородившись свежим номером Ежедневного Пророка, настороженно наблюдал за реакцией сына.

Драко покраснел самым неаристократичным образом, терзая свою половинку грейпфрута, но сумел воздержаться от встречной колкости. Перед внутренним взором стоял Поттер, но не в образе Золотого мальчика, или Героя Британии, или постоянного посетителя Больничного крыла, а какой он был вчера – раскрасневшийся, с покрытым испариной лбом, судорожно дышащий сквозь закушенные дрожащие губы… Рассердившись на самого себя за несвоевременно разыгравшееся воображение, Малфой решил сменить тему разговора:

— Папа, ты уже договорился о сообщении в Пророке? Надеюсь, что интервью не понадобится, достаточно будет колдографии счастливого семейства?

— Да уж, если мой сын настолько смутился, что забыл правила хорошего тона за столом, то у мистера Поттера точно не стоит спрашивать о том, как прошла первая брачная ночь. — Люциус явно получал удовольствие от вида негодующего отпрыска, но, почувствовав, как в его руку легла прохладная ладонь супруги, произнес более миролюбиво: — Так уж и быть, оставим эту тему. Отвечая на твой вопрос, да, госпожа Рита Скиттер явится сегодня в три. Я подготовил текст сообщения от имени главы рода, фотограф сделает пару снимков. Не хочешь общаться с прессой – я не дам разрешения на интервью. И, Драко, я очень надеюсь на твое благоразумие. Следующие месяцы не обещают быть лёгкими, но оно того стоит, не правда ли?

— В моём благоразумии, надеюсь, ты смог убедиться ещё вчера, подслушивая у камина. Прости, я просто нервничаю. Скиттер не самая приятная особа.

Нарцисса подошла к сыну, взъерошила его волосы, легонько поцеловала в светлую макушку, положив руки на его плечи.

— Сынок, я знаю, что всё будет хорошо. Просто немного потерпи. И не такое случалось.

Драко накрыл ладони матери своими, принимая нежную ласку.

* * *

День выдался более тяжелым, чем он ожидал. Правда, тёмные круги под глазами и осунувшийся вид не успевшего пообедать целителя Поттера убедили Попечительский совет не только в необходимости увеличения финансирования, но и в том, что штат персонала явно недостаточен. Вступая поздним вечером в камин, чтобы отправиться за вещами на Гриммо, Гарри усмехнулся мысли о том, за увеличенный втрое бюджет и пятерых дополнительных колдомедиков он должен благодарить свой токсикоз. Зелья Снейпа облегчали симптомы, но спать хотелось немилосердно.

Ожидая, пока Критчер упакует вещи, успевший задремать Гарри был разбужен шипением камина. Он едва успел взмахнуть палочкой, давая доступ в дом, как на него наскочил рыжий ураган, ожесточённо пинающийся острыми локотками и коленками и громко ругающийся.

— Гарри! Поттер! Где носит тебя Мерлин? Камин закрыт, в клинике тебя нет! Я и Гермиона вчера искали тебя. Ты обещал прийти на мой матч, или ты уже забыл? Если тебя интересуют только беременные ведьмы, так давай поженимся, и я буду регулярно посещать твое отделение.

Заманчивая перспектива горячей еды и тёплой кровати сделала ручкой. Разговоры с Джинни о свадьбе и детях всегда заканчивались громкими ссорами, битьём посуды (за что Гарри впоследствии получал обидные отповеди от своенравного домовика), не менее бурными слезами и выматывающими истериками. Сколько раз Гарри спрашивал себя, почему их любовь превратилась вот в такие ссоры, винил себя в том, что уделяет любимой слишком мало внимания, но между ними как будто что-то сломалось. Как сказала Гермиона в день, когда Гарри нашёл её в Дырявом котле после разрыва помолвки с Роном: «Нас разлучила битва за Хогвартс». Семья Уизли так и не оправилась от потери Фреда. Конечно, вслух никто и никогда этого не говорил, но Гарри точно знал, что мысль о том, что если бы его дуэль с Волдемортом состоялась бы до начала штурма, то Фред остался бы жив, посещала каждого живущего в Норе. Джинни, его милая, любимая, нежная девочка, вдруг превратилась в холодную, расчётливую бизнес-леди. Она постоянно говорила о свадьбе, но чаще это звучало примерно так: «Давай устроим свадьбу в первую годовщину победы. В Лондоне соберутся все журналисты мира, и моя колдография будет на каждом печатном листе», «Наша свадьба должна быть лучше, чем у Мэри (Катрин, Дерека, Сэма…), я же выхожу замуж за героя!», «Как миссис Поттер они должны будут увеличить мне жалованье втрое!», а так хотелось услышать: « Я люблю тебя и хочу быть твоей женой». Так не хотелось в очередной раз быть инструментом для достижения чужих целей. В пылу особенно жаркой ссоры Гарри, пытаясь погасить конфликт, завёл речь о ребёнке, о том, что он хотел бы подержать на руках не чужое, а своё новорожденное счастье, но Джинни только повысила обороты скандала, сказав, что она слишком молода, чтобы портить фигуру. Потом, остыв, она, конечно, просила прощения и обещала осчастливить мистера Поттера парой сопливых носов, но попозже. Так и провели они эти годы: Гарри – давая обещания подумать о дне свадьбы, а Джинни – запланировать материнство.

— Гарри, Гарри, ты не слушаешь меня? Опять, наверное, витаешь в своих целительских облаках! Я уже час говорю тебе о том, что на твой день рождения в этом году мы могли бы пожениться! А что, отличная дата! Герою магической Британии исполняется тридцать лет, репортёров будет…Можно даже сэкономить на фотографе – колдографий будут миллионы! Гарри, об этой свадьбе будут слагать легенды!

К тошноте, вызванной головной болью, добавился горький привкус обиды и разочарования.

— Джинни, родная, к сожалению, весь этот год я буду слишком занят. У меня сложный проект, в отделении необходима серьёзная реорганизация. Ты же не хочешь, чтобы на свадьбе твоей мечты жених упал в обморок от усталости, а медовый месяц ты провела под дверью лаборатории, пытаясь выкурить оттуда новоиспечённого супруга, облитого экспериментальными зельями и пахнущего палёными волосами? Зачем нам экономить на фотографе? У меня достаточно средств, чтобы нанять всех фотографов в мире, и не только магических.

— Поттер, я хочу свадьбу 31 июля 2010 года! И…Что у тебя на руке?!

О, Мерлин! Гарри совершенно забыл о кольце Малфоя на безымянном пальце! Как можно объяснить Джинни наличие обручального кольца, надетого не ею? Паника готовилась вылиться стихийным выбросом, но кольцо, словно прочитав мысли своего носителя, вдруг впиталось в палец, мгновенно спрятавшись под кожу. Джинни, крепко ухватив Гарри за руку, растерянно осматривала её, бормоча:

— Ну вот, у меня развивается паранойя. Представляешь, мне показалось, что у тебя на руке обручальное кольцо. Разве ты не видишь, как нам нужна свадьба? Мне уже мерещатся кольца!

Невероятное облегчение, свалившееся на несчастного Гарри вслед за сильнейшим выбросом адреналина, лишило его последних сил. Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, он закричал почти в отчаянии:

— Джинни, я не женюсь на тебе до конца этого года. Если это единственная причина твоего визита, давай продолжим ссору в следующий раз. Я очень устал, — успокаиваясь, говорил он всё тише, — пожалуйста, дай мне отдохнуть.

Джинни не сказала больше ни слова. В камине заревело пламя, и Гарри остался в одиночестве, бессильно упав на диван.

— Критчер уложил вещи, которые просил хозяин Поттер. Хозяин покидает Критчера?

Старый домовик почтительно склонился перед диваном, теребя кончик длинного уха. Какими бы натянутыми не были его отношения с новым владельцем фамильного особняка Блеков, вновь оставаться на неопределённое время в необитаемом доме ему не хотелось.

— Нет, Критчер, я поживу у друзей до Сочельника. Профессиональный долг. Возможно, время от времени я буду заходить. Держи для меня своё бесподобное печенье.

— Критчер каждое утро будет печь свежее.

Гарри ещё пару минут посидел, собираясь с силами, затем уменьшил заклинанием объёмистый сундук, собранный эльфом, убрал его в карман, и вступил в камин. Выйдя из его собрата в гостиной Малфой Мэнора, первым делом он наткнулся на развалившегося на кушетке разъярённого Драко.

— Где ты шляешься столько времени, позволь полюбопытствовать? Или, может, ты отрабатывал на Уизлетте полученные вчера знания? – этот манерный голос и язвительные, обидные слова словно повернули время вспять, и позабытые было обиды опять больно обожгли сердце.

Ярость придала сил, усталость, и голод ушли на второй план. Стремительно подойдя к ухмыляющемуся Малфою, Гарри схватил его за лацканы пиджака, притянул к себе и прошипел, смотря в серые глаза:

— Малфой, я не твоя собственность. Я не обязан отчитываться в том, как провожу время. И в самую последнюю очередь тебя касается моя сексуальная жизнь. В этом смысле я тоже тебе не принадлежу! Вчерашний вечер был необходим, но тебе не стоит ожидать его повторения! Оттачивай свое злословие на Гринграсс, а меня оставь в покое. Сейчас я устал, голоден и испытываю непреодолимое чувство тошноты, и если ты не желаешь любоваться моим завтраком, потому что пообедать я не сумел, дай мне уйти!

— Не забывайся, я не посмотрю, что ты у нас беременный. Давно не ломал нос? – Процедил в ответ Драко, отдирая о себя держащие его руки. – Почему ты снял кольцо? Оно поддерживает связь с ребёнком, неужели ты можешь этого не знать!

— Я прекрасно осведомлён о свойствах магических обручальных колец. Оно просто спряталось под кожу, чтобы мне не пришлось давать пояснения Рите Скиттер об обстоятельствах, при которых я обзавёлся колечком рода Малфоев. Я могу, наконец, поесть?

Не дав сопернику возможности продолжить спор, Гарри аппарировал в столовую, где попросил у домовика подать ужин. Кое-как запихнув в себя йоркширский пудинг и холодный ростбиф, он наскоро выпил чаю, отказавшись от десерта, принял зелья и удалился в спальню. Воспользовавшись отсутствием хозяина спальни, залез в душ, снова разграбив косметические запасы Малфоя, и с наслаждением рухнул на хрустящие белоснежные простыни. Пришедший пятью минутами Драко застал его уже спящим.

— Мистер Поттер, можно задать пару вопросов? Почему Вы решили лично наблюдать за беременностью миссис Малфой? Есть основания для беспокойства? Вам нравится жить в Малфой Мэноре? Вы дадите мне эксклюзивное интервью?

Если что и не меняется с годами, так это Рита Скиттер. Едва выйдя утром из камина, Гарри был атакован назойливой дамой, сующей ему в лицо свежий номер Пророка, и пытающейся удержать за локоть, чтобы дать возможность фотографу сделать удачный кадр. Потратив пару секунд на то, чтобы прийти в себя от столь неожиданного нападения, целитель Поттер произнёс ледяным тоном, от которого стыла кровь в жилах всех его подчинённых, а даже самые истеричные роженицы мгновенно начинали слушаться:

— Мисс Скиттер, хочется Вам напомнить, что это территория лечебного учреждения, где маги и ведьмы вправе рассчитывать на квалифицированную помощь и благожелательную обстановку. Присутствие прессы здесь недопустимо, только если оно не было заранее одобрено главой Клиники Святого Мунго. Так же я не намерен обсуждать с кем бы то ни было своих пациентов. Раз уж для Вас нет понятия «неприкосновенность личной жизни», уважайте целительскую этику. Попрошу пройти к камину, или я применю к вам Ступефай!

За годы общения с репортёрами Гарри выработал несколько приёмов, безотказно действующих даже на самого назойливого и наглого представителя этой, безусловно, славной профессии. Вот и сейчас Рита безропотно шагнула к камину, где уже ревело пламя. Секунду спустя о визите напоминал только брошенный на журнальный столик Пророк.

В звенящей тишине коридора, нарушаемой только потрескиванием очищающих и дезинфицирующих чар, спешно накладываемых исполнительной медиведьмой, Поттер произнёс, стараясь при этом не быть излишне резким:

— Миссис Стоун, пожалуйста, попросите отдел охраны наложить на камин ограничения допуска колдокамер. Нашим пациенткам в первую очередь нужен покой, и мы обязаны его обеспечить. Если кто-то ещё из репортёров попробует вам досаждать, сразу зовите меня. Никаких интервью и объяснений не давать, это официальный приказ для всех. За нарушение я буду увольнять. Спасибо за понимание.

Подхватив Пророк, Гарри удалился к себе в кабинет. Увидев, что на подоконнике его ожидают несколько сов, нетерпеливо выщипывающих друг у друга перья из хвостов, он нахмурился, забрал у них корреспонденцию, запечатав дверь, и, проверив корреспонденцию на наличие чар или зелий, принялся читать.

Статья в Пророке была напечатана на самой последней полосе, в колонке светских новостей. Небольшая колдография улыбающихся Астории и Драко, нежно смотрящих друг другу в глаза, и несколько выверенных слов о том, что мистер и миссис Малфой ожидают появления первенца в канун Сочельника. По медицинским показаниям будущей матери необходимо постоянное наблюдение колдомедика, которое любезно согласился осуществлять целитель Поттер, в связи с чем для него подготовлены комнаты в гостевом крыле Малфой Мэнора. Ни одного лишнего или двусмысленного слова.

Содержание записок, и писем, принесённых совами, было гораздо более разнообразным. Шелкбот, например, писал о том, что проявление подобной лояльности даже к не самым благонадёжным членам общества способствует окончательному примирению враждовавших сторон. Гермиона недоумевала, зачем он согласился на проживание в Мэноре, ведь добраться по камину можно в считанные минуты. Невилл интересовался, а если подобная помощь понадобится Луне, может ли он рассчитывать на переезд целителя Поттера в Северную Африку, где они сейчас ищут морщерогих кизляков. Гарри уже почти расслабился, когда на подоконник опустился до боли знакомый маленький комок перьев. Птица, казалось, очень стеснялась своей ноши, и сомневалась, отдавать ли её.

— Сычик, если ты, для которого обязанность разносить почту более привлекательна, чем возможность поймать жирную полёвку, не спешишь отдать мне приношение, значит это по меньшей мере громовещатель. Не бойся, давай я отвяжу его, и ты быстро улетишь, пока он не активировался. Иди сюда, малыш.

Совёнок протянул лапку с небольшим красным конвертом, из-под сургучной печати которого уже начинал просачиваться дымок. Гарри ловко отвязал бечёвку и, схватив заверещавшего Сычика в пригоршню, с силой бросил птицу в окно, придавая ускорение и помогая быстрее покинуть опасную зону, и повернулся к опасному письму как раз вовремя, чтобы увидеть лопнувшую печать, разворачивающиеся страницы и услышать взбешённый рёв Главного аврора Рона Уизли:

— Гарри, ты там среди своих беременных баб совсем растерял гордость? Или тебе отшибло память? Скажи мне, зачем тебе помогать размножаться Упивающемуся? Или ты соскучился по Тёмным меткам над домами? Это именно та важная работа и новый проект, ради которого ты бросил мою сестру у алтаря? Когда она, наконец, уже наденет твоё обручальное кольцо? Или тебе нравится держать её в качестве вечной невесты?

Конверт взорвался, осыпав всё вокруг обгоревшими обрывками. Посидев некоторое время, едва сдерживая непрошеные слёзы, Гарри взялся за самое последнее послание. Оно было коротким, но самым горьким.

«Или мы поженимся 31 июля 2010 года, или пошёл ты к чёрту, безмозглый герой. Дай ответ в течение суток. Джиневра Уизли».

Отвечать смысла не было.

Позволив нескольким слезам упасть на измятый пергамент, Гарри уничтожил все послания и встряхнул головой. Реакция Рона его мало удивила, прошедшие годы не добавили вспыльчивому рыжему юноше ни терпимости, ни такта, но его главной и самой лучшей чертой была отходчивость. Пройдёт несколько дней, возможно недель, и он остынет, успокоится, и напишет другое письмо, которое гордый и вальяжный Сычик с удовольствие протянет Гарри.

А Джинни…Возможно, ей просто нужно дать время. До родов еще ой как много времени, всё может случиться. И они назначат свадьбу, и устроят самый лучший и красивый праздник, и счастливая новобрачная примется за ремонт в мрачном пустом доме на Гриммо, доводя до нервных припадков Критчера и опустошая хранилище Поттера в Гринготсе.

* * *

Даже самая сильная буря когда-нибудь заканчивается. Вслед за безумием первых дней в Малфой Мэнор пришло неторопливое спокойствие будней и безмятежная нега выходных, нарушаемых только визитами Снейпа, который водил вокруг Гарри палочкой, шептал над ним сложные заклятия, и мял длинными пальцами поджарый живот. Гарри по-прежнему много времени проводил в отделении, помогая новым сотрудникам освоиться, стараясь меньше времени проводить на ногах в операционной, а ограничиваться проведением консультаций и осмотров. Он принимал зелья, которые ему вдохновенно варил сам директор Хогвартса, выкраивал время на прогулки по летнему парку Мэнора, и пытался хотя бы сохранять видимость перемирия со своим строптивым невольным супругом.

После стычки, произошедшей между ними в гостиной, Драко перестал выговаривать ему за поздние возвращения домой, правда, Гарри ежедневно натыкался на него в гостиной с наколдованным Темпусом в воздухе. Каждый раз, пока целитель отряхивал каминную сажу с уличной мантии, Драко презрительно фыркал и, не говоря ни слова, уходил. Не считая первой ночи, они больше не прикасались друг к другу. Вымотанный работой и непреходящей усталостью первого триместра беременности Поттер засыпал, едва его голова касалась подушки, а Малфой старался приходить в спальню как можно позже, допоздна занимаясь с документами в библиотеке. Это была самая настоящая холодная война, но она устраивала обе стороны, и никто не пытался ни обострить конфликт, ни искать пути к примирению.

Во второй половине июля талия Гарри, на радость придирчивому Снейпу и к умилению искренне беспокоящейся Нарциссы, стала терять свои контуры, округляясь и сглаживая кубики упругих мускулов. Тошнота и усталость прошли, тело, казалось, налилось невиданной ранее энергией. С толком подобранные сотрудники, с жадностью перенимавшие знания и опыт, накопленные их начальником, позволили с лёгкой душой покидать отделение сразу после обеда. Теперь Гарри все чаще присутствовал на семейных обедах и ужинах в Малфой Мэноре, оживляя трапезы искромётным юмором и интересными темами для разговора. У старшего Малфоя даже появилась привычка беседовать с бывшим неприятелем, подолгу засиживаясь в малой гостиной за бокалом огневиски для одного, и чашки травяного чая с выпечкой Критчера для другого. Старый домовик, заскучав без своего хозяина, завёл незыблемую традицию каждое утро доставлять на кухню Мэнора корзинку ароматного, свежего печенья. Лакомство быстро стало предметом страстной охоты для Нарциссы и Драко, ведущих в неравное сражение с Гарри, чьи права на сладкое угощение, впрочем, соблюдались неукоснительно.

Только один обитатель замка, казалось, не только не питал к улыбчивому парню симпатии, но с каждым днём проникался к нему всё большей неприязнью. Астория, круг общения которой свёлся к домовикам и конюху, седлавшему для неё серую кобылу, каждый раз сверлила Поттера ледяным взглядом, или презрительно кривила губы в ответ даже на самые удачные шутки. Выйдя за Драко Малфоя замуж, мисс Гринграсс отвергла тех немногих подруг, что у неё были ввиду их неаристократических манер и недостаточно громких имён, а завести новых из окружения, которое она считала для себя приемлемым, она не смогла. Раньше ей хватало общества Нарциссы и Драко, тем более что были тайные, жаркие послания от того, другого, но теперь она осталась в одиночестве. Первые несколько дней после принесения Обета она, надеясь на чудо, периодически брала палочку в руки, пытаясь почувствовать привычное тепло и покалывание в пальцах. Но в руках был только бездушный кусок древесины. Неудачи раз за разом вызывали приступ бессильных слёз или злых рыданий. Постепенно рыдания стихли, палочка была заброшена в дальний угол, а вот планы относительно того, как остаться в семье Малфоев, стали обретать всё более чёткие контуры.

* * *

Солнечным субботним утром 31 июля Гарри проснулся от болезненных щипков за ухо. Нехотя открыв глаза, он увидел сову, державшую в лапах увесистый свёрток. Внутри него оказались традиционные кексы Хагрида и короткая записка:

«Наверное, сейчас тебя угощают самыми изысканными лакомствами, но мне хочется, чтобы эти кексы напомнили тебе о школе. С днём рождения, Гарри.»

Вместо подписи нижний край пергамента был неровно оторван, явно Клыком. Рассмеявшись, Гарри впился зубами в твердокаменный кусочек сдобы, осыпая простыню вокруг себя колкими крошками.

— Поттер, неужели семь лет обучения в Хогвартсе не привили тебе хотя бы элементарных правил приличия! Для приёма пищи существуют специально отведённые помещения! Как я теперь должен здесь спать?

— А ты не вертись, Малфой, и крошки тебе не помешают. А простыни всё равно домовики каждый день меняют.

Растрёпанный и злой Драко хотел выпихнуть с кровати нарушителя его чуткого сна, но ему помешала очередная сова, при приземлении задевшая его плечо острым углом свёртка. Раздражённо вскрикнув и потерпев сокрушительную неудачу в попытке ухватить неуклюжую сипуху за хвост, он вскинулся на жующего супруга:

— Потти, теперь я понимаю, почему Уизлетта так и не стала твоей женой. Её достали совы, гадящие на свежие простыни. Неужели в твоей клинике больше некому лечить и принимать роды?

Вдохновенную речь аристократа прервал громовещатель, рассыпавшийся по утренней тишине голосом Гермионы:

— Гарри, поздравляю тебя с тридцатилетием! Сегодня в восемь мы с Роном ждём тебя в кафе у Фортескью, и попробуй не явиться, я лично явлюсь в Мэнор и вытащу тебя за твои косматые лохмы!

В наступившей тишине, нарушаемой лишь гомоном птиц за окном, Гарри ушёл в ванную. Вернувшись умытым и полностью одетым, он застал пустую комнату и рассыпавшиеся по всему полу осколки хрустального подсвечника.

Весь последующий день Национальный Герой провёл в доме на Гриммо, получая подарки и отвечая на поздравительные письма, в сотый раз перелистывая альбом с немногочисленными колдографиями. Постепенно поток сов всех пород и расцветок иссяк, и Гарри, накормленный до отвала соскучившимся домовиком, задремал на диване в комнате Сириуса. Здесь и нашёл его Снейп, явившийся из Мэнора.

Мужчина не стал будить спящего, только укрыл пушистым пледом, трансформированным из салфетки, и, придвинув кресло вплотную к дивану, уселся ждать пробуждения Гарри. Осторожно подняв выпавшую из расслабившихся пальцев колдографию улыбающихся Джеймса и Лили, он с грустью смотрел на потускневшее с годами изображение, не замечая, что по щеке сбежала слеза.

— Ты так и не смог простить себя?

— Студент Поттер, Вам не говорили, что подглядывать за старшими некрасиво.

— Простите, СЭР!

— Мерлин, Оленёнок, к тридцати годам ты научился учтивости! С днём рождения! Пациент Поттер, объявляю выговор за неявку на осмотр! Я обегал весь Мэнор в поисках беременного героя, пока некий аристократ не посоветовал мне поискать здесь.

— Северус, я очень хотел бы хоть однажды увидеть, как директор Снейп бегает по древнему замку, пугая привидения и вызывая хохот у изображённых на портретах пращуров семейства Малфой. Я не делал секрета в месте своего пребывания. Не сердись, просто мне не хотелось быть там сегодня.

— Я знаю. Дай я тебя осмотрю. Ты стал лучше выглядеть. Старайся отдыхать и помни о нашем разговоре. Всё пройдёт, Оленёнок, всё пройдет, — Снейп, поднявшись с кресла, обнял вставшего Гарри и прошептал в его макушку: — Некоторые поступки невозможно исправить. Но я рад, что судьба дала мне ещё один шанс, и ты оказался более сыном Лили, чем Джеймса. Только она так умела прощать. Всё пройдет.

Затянувшиеся объятия разорвал домовик, принёсший чай и выпечку. Колдография была позабыта на столике, чтобы поздним вечером быть любовно уложенной в альбом кряхтящим и высунувшим от усердия кончик языка Критчером.

* * *

Вечер у Фортескью с его неистощимым ассортиментом мороженого, сладостей и выпечки, с газировкой всех цветов радуги и чаем самых невообразимых сортов и вкусов напомнила Гарри торжественные ужины в Хогвартсе. Рядом были самые близкие друзья, решившие в этот день забыть как обиды друг на друга, так и события последних недель. Рон, притащивший с собой кучу товаров из магазина Умников Уизли, развлекал посетителей и друзей, отрастив себе то кошачьи уши, то свиной пятачок, а Гермиона заказывала всё новые угощения, с каждым разом всё более невероятные.

— Почему вы решили организовать вечеринку в стиле первого курса? Я ожидал весёлую попойку в Дырявом котле, – Гарри ухватил за талию смеющуюся подругу, усаживая себе на колени, — а тут я чувствую, что мне снова одиннадцать и сейчас за мной Хагрид придёт!

— А как ты догадался? – раздался за спиной Гарри бас полувеликана, и кафе наполнилось хохотом, звуком взрывающихся хлопушек и разноцветными всполохами конфетти. Хагрид сгрёб именинника в охапку, тормоша и ласково похлопывая по плечам и спине.

— Гарри, мы слишком рано повзрослели. В семнадцать мы пили огневиски, стараясь отогнать кошмары, принимали взрослые решения и рисковали жизнью. Давай сейчас побудем детьми! Напиться до потери способности к самостоятельному перемещению мы можем в любой день, — Гермиона со смехом увернулась от пукающей подушки, метко запущенной в неё Роном, — а когда ты ещё по доброй воле придешь в детское кафе?

Вечер закончился грандиозным тортом, который в зал выкатил сам хозяин заведения, обязательной фотосессией для вездесущих журналистов, впервые за очень долгое время заставших Золотое трио в полном составе и прогулкой по Косому переулку до лавки «Всё для квиддича», где мужчины наравне в десяти-двенадцатилетними подростками припали к витрине с Нимбусом-3500, на все лады обсуждая умопомрачительную скорость и непревзойдённую манёвренность новинки. Оторваться от этого занятия заставило только презрительное фырканье Гермионы и сгущающиеся сумерки. Уходить не хотелось, но усталость брала своё, и организм настойчиво требовал отдыха. Тепло попрощавшись с друзьями, Гарри аппарировал на Гриммо, чтобы оттуда камином отправиться в Малфой Мэнор.

Вопреки сложившейся традиции, гостиная была пуста. Чувствуя облегчение оттого, что ему не пришлось терпеть надменный взгляд Драко, Гарри поспешил в спальню, надеясь, что и там окажется в одиночестве, однако удача решила ему изменить, и он был встречен Малфоем, читающим длинный свиток сидя в кресле у распахнутого окна.

— Ты быстро. Я думал, что Уизел и Грейнджер будут таскать тебя по всем злачным местам Лондона до утра.

Ленивый тон мужчины плохо сочетался с напряжённой позой, и уставший, мечтающий поскорее обнять подушку Гарри воспринял фразу как упрёк

— Знаешь, Малфой, если тебе и беременность не помешает искать развлечений в злачных заведениях, мне же как-то недосуг. Вот после Нового года я, пожалуй, и совершу загул, а пока уволь меня от своих грязных намёков!

Едва сдерживая клокотавшую ярость, копившуюся со дня переезда сюда, Гарри резко взмахнул палочкой, снимая с мантии маскирующие чары, затем, совершенно не стесняясь выступающих рёбер и торчащего животика, разделся до нижнего белья и скрылся в ванной, не преминув выместить злость на двери.

Оставшийся сидеть в кресле Малфой недоумённо посмотрел вслед удалившейся фурии, а затем, закатив глаза, пробормотал, обращаясь к домовику, поспешно подбирающему раскиданные именинником вещи:

— Ну, с чего он так завёлся? Неужели он подумал, что я заподозрю его в желании причинить ребёнку вред? Вот, правда, тупой и недалёкий гриффер.

А поносимый субъект плескался в тёплой воде до тех пор, пока кожа на подушечках пальцев не пошла некрасивыми морщинами от влаги. С сожалением закрыв краны, Гарри стал яростно сушиться. И, уже надевая халат, навсегда экспроприированный у хозяина спальни, он вдруг ощутил, что в животе вдруг взмахнула хвостиком маленькая рыбка. Поражённый, он застыл, боясь спугнуть волшебное ощущение, улыбаясь своему отражению в зеркале.

Дверь в ванную тихонько отворилась, и Драко со стремительно поднимающейся в душе паникой наблюдал, как растрёпанный Поттер в халате нараспашку мелкими шажочками вышел в комнату и медленно, словно боясь расплескать полный котёл с кипящим зельем, направился к своей половине кровати.

— Поттер… Гарри… Не пугай меня, пожалуйста! Тебе нехорошо? Что-то болит? Позвать крёстного? Да не молчи уже, гриффиндорский ты придурок!

На него взглянули два огромных зелёных глаза, не скрытых стёклами очков, и, когда рука уже тянулась за палочкой вызвать Патронуса, раздался хриплый шёпот:

— Малфой, он шевелится! Драко…

С груди как будто сорвали раскалённые обручи, сердце вдруг забилось быстро-быстро, а руки вопреки приказам разума сгребли в охапку смущённо краснеющего Поттера.

— Да уж, умеешь ты напугать. У меня чуть сердце не остановилось! Ты бы себя видел! Если бы ты с таким лицом вышел на дуэль с Волдемортом, он умер бы от беспокойства! Ну не смущайся, целитель, это же хорошо. Ведь хорошо?

Драко отпустил изрядно помятого и потерявшего тапок Гарри, и, став серьёзным, протянул небольшой свёрток, который достал из кармана мантии.

— С днём рождения. Это поможет тебе, — с этими словами он развернул свёрток и накинул Гарри на шею цепочку, на которой болтался маленький серебристый скорпион. — Он пустотелый, и внутри залит Феликс Фелицис, сваренный стариной Снейпом. Проникая сквозь поры металла, он будет поддерживать твою удачливость.

— Спасибо. – Гарри не смог выдавить из себя больше ничего, опустошённый эмоциями последних минут. Он погладил медальончик, ощущая его приятную тяжесть и тепло, исходящий от неизвестного металла. – Можно я лягу? Очень устал.

Не дожидаясь ответа, Гарри окончательно избавился от халата и забрался в вожделенную кровать. Уже почти заснув, он услышал:

— Поттер, а можно мне…потрогать?

Нехотя выплывая из уютной дрёмы, кивнул, и пробормотал:

— Конечно. Только не ожидай, что сразу почувствуешь, он может спать или быть не в настроении.

Драко с готовностью запрыгнул в кровать, подкатился к свернувшемуся калачиком супругу, прижался грудью к спине и накрыл тёплой ладонью поджавшийся от неожиданности живот. С минуту ничего не происходило, и спугнутая дрёма опять начала подкрадываться к Гарри, но вот сначала тихонько, а потом всё более явственно почувствовался толчок, другой.

— Малыш рад папе, — прокомментировал Гарри, неоднократно произносивший эту фразу в клинике магам и ведьмам, но осёкся, осознав, что только что ворковал со своим самым непримиримым соперником. Он уже хотел извиниться за сюсюкающий тон, когда почувствовал спиной, что грудь прижимающегося к нему сзади Малфоя судорожно задёргалась, а на плечо попали несколько горячих капель. – Эй, принц подземелий, ну ты чего? Да не отрывай руки, лежи уже, ты не первый папа, кто расчувствовался, впервые ощутив движения ребёнка! Эй, ну что с тобой?

— Оставь свои акушерские словечки для своих беременных ведьм и их слюнявых муженьков, Поттер, — Драко резко вскочил с кровати, намереваясь выбежать из спальни, но был остановлен босым и недоумевающим Гарри, — отстань!

— Прости, я не хотел тебя обидеть! Просто привычка. Здесь действительно нечего стесняться. В том, что ты любишь своего ребёнка, нет ничего зазорного. Если этого маленького человечка никто не любит и не ждёт здесь, зачем тогда все наши усилия? Ведь ты любишь его и ждешь?

Драко молчал, пристально смотря в глаза собеседника, ища во взгляде ложь или насмешку, но вдруг обмяк и тихо прошептал:

— Я и сам не знал, насколько я его люблю.

— Вот и люби. Люби сильнее всего на свете, сильнее самого себя. Ему это так нужно, люби его.

Гарри лёг в кровать, закутавшись в одеяло, и, засыпая, почувствовал, как Драко улёгся рядом, прижавшись к спине, и положив руку ему на живот.

Следующие недели прошли в относительном мире и спокойствии. Нет, Малфой по-прежнему дежурил по вечерам перед камином, если Поттер задерживался в клинике, и бросал всё такие же убийственные взгляды, дождавшись возвращения припозднившегося целителя. Снейп, отпуская язвительные комментарии, являлся в Мэнор каждую субботу. Гарри, ненавидящий пристальное внимание к своей персоне, пробовал пару раз увильнуть от очередных порций ощупывания теперь уже совсем очевидного пузика и надоевших диагностических чар, но, получив от пышущего праведным гневом профессора отповедь, живо напомнившую о славных уроках временах ученичества, смирился. Лето катилось к закату, на деревьях уже появлялись жёлтые листья, а груши и яблоки истекали соком, так и просясь их съесть.

Но было и то, что заставляло Гарри тревожно хмурить брови и нервно кусать губы. После той памятной сцены Малфой завел привычку класть руки ему на живот. Малыш внутри сразу же реагировал радостными пинками по бокам, заставляя ойкать и, а будущий папаша растекался в довольной улыбке. Гарри часто задавался вопросом, а видел ли ещё кто-нибудь этого холодного и надменного человека таким. За дверями спальни он по-прежнему обидно обзывал и четырёхглазым, и жёнушкой, но вечерами притискивался в уже ставшую привычной позу, укладывал горячие ладони на живот и умиротворённо вздыхал. Получив пару пинков от маленьких ножек и ручек, Малфой переворачивался на другой бок, и засыпал буквально минуту спустя поистине мертвецким сном. А вот несчастный Гарри уснуть не мог подолгу. И дело было даже не в расшалившемся малыше. Второй триместр ознаменовался резким изменением гормонального фона. Кожа как будто стала тоньше, обнажив все нервные окончания, а некоторые вещи заставили усомниться в своем возрасте. Казалось, что он снова вернулся на шестой курс. Когда задравшаяся выше колен юбка однокурсницы заставляла краснеть и покрываться холодным потом, от ощущения волос Джинни под своими пальцами дрожали колени, а одно неосторожное прикосновение к ее руке за завтраком вынуждало сидеть за столом гораздо дольше остальных, или особо тщательно одёргивать мантию спереди. С той только разницей, что сейчас бешеные скачки сердца и мокрые, душные сны вызывали руки Малфоя на собственном животе. После одной бессонной ночи, когда Драко, пытаясь поймать ускользающие толчки, опустил руку на самый низ живота, к границе жёстких завитков, Гарри попросил у Снейпа что-нибудь «притупляющее ощущения». Зельевар внимательно посмотрел на отчаянно краснеющего собеседника, а потом сказал без намёка на издёвку, скорее сочувственно:

— Прости, Гарри, здесь я вряд ли смогу тебе помочь. Ты сам знаешь, что причина твоего… беспокойства – гормоны, в том числе и ребёнка, которого ты носишь. Если сейчас я влезу в эту хрупкую систему, ты-то справишься, большой уже, хвала Мерлину, а вот наследника рода Малфоев после рождения можно будет смело одевать в платьишки и бантики завязывать – как представитель сильного пола он будет потерян безвозвратно. Может, тебе стоит чаще навещать мисс Уизли? – услышав недовольное шипение, Снейп примирительно поднял вверх руки. — Что я такого сказал? Ладно, не сердись. В конце концов, у тебя есть супруг, это из-за него ты страдаешь, пусть он… облегчит твоё состояние.

Гарри со всей силы запустил в стену чашку с чаем, которым наслаждался за минуту до этого и выскочил из комнаты, едва не сбив с ног входящего Люциуса. Лорд Малфой, схватившись за дверной косяк, разумно решил с разъярённым магом в переговоры не вступать, а, дождавшись, пока торопливые шаги и невнятные ругательства в коридоре стихнул, поинтересовался у мрачного Снейпа:

— Что ты такое ему сказал? Я уж думал, мне Авада беспалочковая достанется.

— А что ты хотел? Он молод, и у него есть определённые желания, которые в силу известных нам причин он не может осуществить. Ты уж, наверное, и забыл, каково это.

— Зато ты в этом эксперт. Вся жизнь сплошные причины, – Люциус уселся в кресле, из которого так поспешно стартовал Гарри и, прищурившись, посмотрел на покрасневшего Снейпа.

— Люциус, от шага в камин меня удерживает только опасение за жизнь и здоровье Гарри и твоего внука, а вот некоторым несносным белобрысым гадинам я могу и какое-нибудь неловкое заклятие подбросить!

— Прости, друг, я никого не хотел обидеть. Но помочь-то я ничем не могу, может ему стоит к супругу обратиться? – Малфой явно развлекался.

— Я уже дал ему этот совет, результат ты видел, — кивнул Снейп в сторону входной двери, — и если ты не хочешь чтобы Драко принял титул лорда Малфоя лет на сорок раньше положенного срока, я бы не рекомендовал повторять моей ошибки.

— Это я уже понял, благо, знаю нашего всенародного героя не первый год. Может, ему развеяться? Возьми его на пару дней в школу. Благо, начало учебного года на носу. Пускай он приедет, скажем, 30 августа, побродит по замку, побеседует с Добби, с привидениями, у Хагрида побудет, можешь ему даже ностальгическую ночёвку у Помпфри организовать, в конце концов, в Больничном крыле он спал чаще, чем в гриффиндорской спальне, потом толкнёт речь вместе с тобой. Глядишь, отвлечётся, подобреет.

— Идея неплоха, да только он же сразу на могилу к Дамблдору пойдёт, – Снейп болезненно поморщился, — стаскивай его потом с холодных камней. Опять же разпсихуется, а мне лечи. А потом, вернувшись, в приступе ностальгии Драко не придушит? Пусть уж здесь сидит, со своими пациентками нянчится. Ладно, я пошёл искать и успокаивать, думаю, он уже достаточно остыл. Но, если что, мой призрак будет приходить к тебе каждую ночь, учти.

Вопреки опасениям, нашедшийся в гостиной с корзинкой ароматных яблок Гарри был мил, спокоен и расслаблен. Снейп ничего не стал говорить, только, утащив самое большое яблоко, сел рядом, притянув к себе за худые плечи.

* * *

Наследник Малфоев тем временем в очередной раз ударял каблуками высоких сапог бока огромного белого жеребца, побуждая его ускорить и без того резвый галоп. Многочасовые прогулки перед ужином с некоторых пор стали неотъемлемой часть распорядка его дня. Даже под Веритасерумом Драко никогда бы не признался в том, что причина его интенсивных занятий спортом, граничащих с самоистязанием – Гарри Поттер. Каждый раз, почувствовав движения сынишки, Драко торопливо отворачивался спиной к расслабленному и сонному Поттеру, и делал вид, что мгновенно засыпал. Он не допускал промедления, потому что с каждым днём не поддаться искушению, не прижаться пахом к аппетитно обтянутым тонкими плавками ягодицам, не прикусить мочку маячащего возле самых губ уха, не опустить руку ниже оттопыривающегося живота становилось всё труднее. Сон подолгу не приходил, и, дождавшись, пока сосед по кровати перестанет возиться и задышит глубоко и размеренно, Малфой уходил на балкон, дышать одуряюще пахнущими розами и слушать ночных птиц. В те же немногие ночи, когда Морфей всё же брал верх над бунтующей плотью, приходили сны. Кошмарами они не были, но он дорого отдал бы за то, чтобы от них избавиться. В этих снах раз за разом являлось повторение их с Поттером первой брачной ночи. Просыпаясь в поту и с мокрыми пятнами на пижамных штанах, Драко подолгу не мог восстановить сбитое дыхание, пытаясь отогнать образ разметавшегося Гарри, стоящий перед глазами.

Вот поэтому Альфинет, сердито фыркая, совершал уже третий круг по заброшенным лесным тропинкам, а его всадник пытался решить, как вести себя оставшееся до рождения ребёнка время. С одной стороны, Поттер ясно дал понять, что уступил Малфою только раз, и то ради того, чтобы родовая магия приняла его в род, но с другой, сильного отвращения на его лице в тот момент не было. К тому же, он оказался ещё большим, нежели чем сам Драко, заложником ситуации. С его-то всё увеличивающимся пузом уж не до любовных похождений, Уизлетта мигом уличит в «измене», ведь Маскировочные чары – лишь оптический обман. Может, предложить взаимовыгодное сотрудничество, так сказать. Хотя кто их беременных знает, может там всё отсохло за ненадобностью, и в ответ Драко получит очередной скандал или истерику.

— Помогите!!!

Истошный женский крик, разрезав тишину заповедного леса, заставил могучего коня застыть на месте, а его всадника, пригнувшись к роскошной гриве, настороженно заозираться вокруг. Какое-то время стояла тишина, нарушаемая лишь тяжелым конским дыханием, и гомоном птиц в кронах высоких деревьев, а затем Драко услышал уже более тихое:

— Помогите, моя лошадь убежала!

Пустив коня осторожным шагом по направлению к самому большому кусту, Драко выхватил палочку, свободной рукой отодвигая низко свисающие ветки, давая себе возможность осмотреться. Обогнув куст, он увидел Асторию, сидевшую на траве. Её платье было порвано в нескольких местах об острые ветки, прическа растрепалась, на коже виднелись зеленые пятна от травы, а в огромных глазах стояли слёзы. Увидав, кто откликнулся на зов о помощи, она опустила голову, и, смахнув соленые капли с оцарапанных щёк, тихо сказала:

— Прости, я не знала, что это именно ты. Просто услышала лошадь, подумала, это конюх отправился на поиски, увидав, что Графиня вернулась одна. Если не трудно, когда вернёшься, попроси его приехать за мной.

Драко спешился и сухо сказал:

— Астория, если ты считаешь, что я могу оставить женщину одну в лесу, то ты, похоже, совсем не знаешь человека, с кем пять лет делила одну кровать. Вставай, Альфинет вполне может выдержать двоих всадников. Почему ты не аппарировала?

— Как я могла сделать это без магии? Ой, нога! – Астория, попытавшись подняться, неловко наступила на правую ногу и тут же опустилась обратно, утягивая за собой потерявшего от неожиданности равновесие Драко. – Прости, кажется, я её подвернула. Графиня испугалась оленя, выскочившего наперерез, встала на дыбы, а я не смогла удержаться.

Бормоча невнятные извинения, Астория легонько, словно невзначай, обхватила Драко за шею, нежно щекоча ямочку в основании шеи, там, где светлые волосы самые мягкие.

Запах любимых духов, привычные изгибы отзывчивого тела в руках, и эта особая ласка вкупе с неудовлетворённым напряжением последнего времени сыграли с всегда собранным и рассудительным Малфоем злую шутку. Разум ещё пытался кричать о том, что нельзя, нужно отодвинуться, убрать руки, бежать с этой укромной опушки, а дрожащие от нетерпения руки расстёгивали замысловатое платье, срывали нижнее бельё, подминали послушное тело, торопясь погладить, потискать, прижать посильнее. Удовольствие, слишком горячее, слишком стыдное, слишком неправильное, рвануло внутри, заглушая последние доводы разума, оставив после себя только пустоту и желчную горечь. Закрыв глаза, Драко лежал на спине, раскинув руки и даже не пытаясь привести в порядок измятую и перепачканную одежду. Из неуютного забытья его вывел насмешливый голос:

— Фи, мистер Малфой! Поттер настолько не удовлетворяет тебя, что ты набросился на первый попавшийся аппетитный кусок? Хотя, что может быть возбуждающего в тощем костлявом неряхе, с беременным брюхом наперевес? Бедный Малфой, ты хоть в бордель ходи, а то скоро Снейпа в коридоре у портретов завалишь.

На то, чтобы вскочить и выхватить палочку, понадобилось три секунды. Наставив её на бывшую жену, Драко процедил ледяным тоном:

— Астория, я никогда не позволял себе поднять руку на женщину. Но я могу изменить своим принципам, если ты скажешь еще хоть слово. Я не желаю обсуждать с тобой Поттера, и его живот в особенности. Сейчас я помогу тебе с одеждой и ногой, ты вернёшься на Альфинете в Мэнор и постараешься больше мне не попадаться на глаза.

— А ты не боишься, что здоровье твоего дражайшего супруга подкосится, если он узнает о твоих шалостях?

— Давай попробуй. Посмотрим, сможешь ли ты, лишённый магии сквиб, пробиться сквозь Непреложный Обет, принесённый Малфоям и скреплённый самым сильным магом современности. Я сожалею о своей несдержанности. Но не говори, что ты не подстроила это специально. Какие бы цели ты не преследовала, у тебя ничего не выйдет. И не приближайся ко мне, никогда, слышишь?

Дёрнув притихшую Асторию за руку, он наложил очищающие и Репаро на ее платье, заживляющее на лодыжку, и забросил несопротивляющуюся женщину на лошадь. Затем привел в порядок себя, вытряс листочки и веточки из обуви, сел в седло и тронул коня в неспешный галоп.

* * *

Оставив Альфинета и спутницу на попечение конюха, Драко аппарировал в спальню. Яростно содрав с себя одежду, разорвав её едва ли не в клочья, он скрылся в ванной, где, открыв кран с ледяной водой, стоял под душем до тех пор, пока замёрзшие пальцы рук и ног не потеряли чувствительность. Высушившись, он надел свой старый халат, в который теперь неизменно кутался Поттер, и бросился на кровать. Тяжёлая махровая ткань хранила слабый запах такого знакомого теперь лосьона после бритья, и, вдохнув запах, теперь прочно ассоциирующийся у него с образом сына, Драко не смог сдержать горьких рыданий. Слёзы текли по щекам, капали на покрывало, но он даже не пытался их вытирать, он скулил, выл, колотил подушку, пока над ним, обессиленным и опустошённым, не сжалился сон и не окунул его в спасительное забытье.

А в покоях гостевого крыла Астория, сменив платье и смыв с себя ненавистные ей духи, которые с маниакальным упрямством дарил ей супруг, разбила на самые мелкие осколки пустой фиал из-под зелья Прегнатис*. Предусмотрительная мать подарила его ей на свадьбу, сказав, что это страховка на случай непредвиденных осложнений. Что ж, мама, вот и страховочка пригодилась. Если ради одного ребёнка Малфой готов терпеть в своей постели гриффиндорского придурка, несмотря на то, что они пяти минут не могут провести без взаимных оскорблений, то покладистая и обладающая безупречными манерами мать его детей, пусть и в гостевом крыле, ему не помешает. А там, глядишь, Поттеру оторвут его бестолковую башку в каком-нибудь тёмном переулке, и Обет спадёт.

Проснувшись в полной темноте, Драко понял, что безнадёжно пропустил ужин. Вряд ли он смог сейчас поддержать светскую беседу или был способен проглотить хоть кусочек чего-либо, но пустующая половина кровати заставила сердце пуститься в бешеный галоп. А что если через Обет можно пробиться? Что, если с несносным школьным врагом что-то стряслось? Одевался Драко быстро, но постарался выглядеть максимально аккуратно и собранно. Если целью Астории было вывести его из равновесия, то она явно проиграла. Слишком часто в жизни приходилось производить впечатление холодного аристократа, невзирая ни на какие жизненные неурядицы, и с годами маска равнодушия намертво приросла к коже.

Закончив с туалетом, он вызвал домовика:

— Где мой супруг?

Домовик не выказывал никого беспокойства, и от сердца отлегло.

— Мастер Гарри сообщил по камину, что у него сложный случай, и он задержится.

— Иди.

Настроение резко улучшилось, дав Драко ощутить всю тяжесть груза вины, что тяготил его плечи. Тряхнув головой, он аппарировал в гостиную и в компании незыблемого Темпуса приготовился ждать. Сегодня не хотелось ни оскорблять, ни ругать, ни унижать запоздавшего великого акушера, просто хотелось знать, что с ним всё хорошо.

* * *

Операционную огласил сердитый рёв долгожданного младенца, чьё нестандартное видение позы, достойной столь важного процесса, как рождение на белый свет, заставило понервничать и напрячься главного целителя, побегать и устать персонал и изрядно помучиться его новоиспечённую маму, и Гарри в изнеможении отошёл от операционного стола. Ноги налились свинцовой тяжестью, маскировочные чары на животе, казалось, не давали вздохнуть, а голодный обитатель его утробы мстительно отбивал чечётку на несчастном и без того излишне впечатлительном в последнее время мочевом пузыре. Всё, пора домой. Выслушав сбивчивые слова благодарности от счастливой мамы, то и дело прерываемые оглушительным плачем строптивого новорождённого, восторженные признания мастерства от медиведьм, Гарри собрал последние силы и бросив короткое:

— Всем спасибо, — почти бегом добрался до камина, даже не сняв окровавленной мантии.

Драко, едва не задремавший вновь, был растревожен гудением каминного пламени и появлением бледного до синевы Поттера в заляпанной кровью одежде.

— Впечатляет, Поттер, — за сарказмом спрятать испуг было гораздо проще, — тебе нечем кормить пациенток и ты подрабатывал на бойне, чтобы сэкономить на продуктах?

Совершенно забывший о том, как выглядит, Гарри с недоумением посмотрел сначала на Малфоя, потом на себя, а затем наложил очищающие.

— Прости, Малфой, все гораздо прозаичнее. Тяжелые роды, я устал и напрочь забыл о шокирующих кровавых подробностях работы акушера.

Теперь оба цветом лица напоминали столовый фарфор Мэнора.

— Ты хочешь сказать, что это… человеческая? – заикающийся шёпот был подстать цветовой гамме лица, довершая картину сильнейшего шока. – Это что, так всегда?

— Кто тут обзывался кисейной барышней? – чрезвычайно остро относившейся к любым попыткам пошутить над выбранной им профессией, Гарри мигом рассердился. – Да, так всегда. А ты, наверное, думал, что я глажу ведьм и магов по животикам, машу палочкой, и в руках у меня тут же оказываются розовощёкие улыбающиеся карапузы? Нет, супруг, это боль и кровь родителей, и пот и нервы целителей.

— Прости, я не хотел обидеть, – впервые в жизни Драко было по-настоящему стыдно, — ты же голодный. Идём ужинать.

Расслабившийся Гарри, активно пинаемый голодным ребёнком, позволил снять с себя злополучную мантию и проводить в столовую, где расторопные домовики уже сервировали поздний ужин на двоих. Злость улетучилась, и беседовать со странно притихшим Малфоем было легко и приятно. Темы целительства они больше не касались, ограничившись веселыми подшучиваниями над размером аппетита беременного и всклокоченной не по семейному уставу шевелюрой некого аристократа.

Утолив голод, мужчины направились в спальню, где Гарри сразу оккупировал ванную, а Драко развёл бурную деятельность, расстилая кровать, поправляя подушки и встряхивая одеяло. От этого, несомненно, важного занятия его отвлёк смущённый голос из-за двери:

— Малфой? Я где-то оставил халат. Ты не мог бы его принести?

Воспоминания о несчастном халате заставили покраснеть удушливой волной. Помедлив, справляясь с эмоциями, Драко отчего-то хрипло ответил:

— Да выходи ты так, я не смотрю.

И он действительно отвернулся, чутко прислушиваясь к шарканью тапочек, шороху простыней и легкому поскрипыванию матраса под уютно сворачивающимся в клубочек телом. Дождавшись тишины, мигом скинул мантию, забрался в кровать, привычно обнимая животик. Гарри лежал тихо, словно затаившийся мышонок. Малыш, получивший требуемую дозу питательных веществ, лениво толкнулся в отцовскую ладонь, и, по всей видимости, завалился спать.

— Ты спишь?

— Почти, а что?

— Тебе никогда не бывает…

— Противно? – Гарри развернулся к недоуменно глядящему на него Малфою, смешно щуря близорукие глаза.

— Нет. Страшно.

— Когда практикантом первый раз попал в операционную, думал, что от страха и ужаса наложу в штаны. На тот момент мне казалось, что страшнее ничего не может быть. Но потом роды подошли к своему логическому финалу, и мне на руки дали маленькую девочку. Она тихонько плакала, смешно хмурила бровки и размахивала красными кулачками. И тогда я ощутил, какое это счастье – рождение ребёнка. Пусть через кровь и боль, но в мир приходит новый человек.

Драко смотрел на Гарри и не мог узнать в этом человеке, так проникновенно рассказывающем о своей работе, о радости, которую он испытывает, принимая чужих детей, Золотого Мальчика Гриффиндора. Почему-то он вдруг ощутил себя обделённым этим огромным счастьем, что плескалось вокруг сидящего на кровати Поттера, и стало так тоскливо и одиноко. Рассказчик же, мгновенно уловивший изменение настроения собеседника, обхватил ладонями его лицо, разворачивая к себе, и, расфокусированно глядя в глаза, тихо-тихо сказал:

— Скоро ты тоже сможешь это оценить. Скоро родится твой малыш, и ты возьмёшь его на руки. Потерпи.

По венам разлилась горячая волна нежности и абсолютного, необъятного счастья. Этим счастьем так хотелось с кем-нибудь поделиться и Драко, притянув Гарри за плечи, легонько коснулся губами пухлых тёплых губ.

Гарри, так и не надевший очки, не мог в достаточной мере отследить перемещения блондинистого неврастеника, поэтому ощущение чужих губ, прикоснувшихся к его собственным, было неожиданностью. Нужно было отпрянуть, скинуть с плеч чужие руки, но губы были настолько мягкими, настолько нежными, что единственным желанием было продлить этот робкий поцелуй, углубить его, раздвинув их языком, пробираясь в жаркий гостеприимный рот. И держать, не отпускать, никогда не отпускать.

Драко был бы рад, если бы его внезапный выпад хотя бы не стоил ему Ступефая. Ощутив на своих губах юркий и настойчивый язычок, ловко пробравшийся внутрь, приносящий с собой легчайшую ласку, на миг растерялся, но, быстро сориентировавшись, ответил на такой нежный, тягучий, сладкий поцелуй, от которого закружилась голова, и задрожали ноги.

Они оторвались друг от друга, когда стало совсем нечем дышать. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, а потом Драко, боясь спугнуть волшебство момента, прошептал:

— Гарри. Тш-ш! Все разговоры завтра. Ты устал, давай спать.

* Прегнатис — зелье, беременности.

Наступившее утро преподнесло Гарри не самый приятный сюрприз. Вопреки обычаю, Малфой не спал на противоположной стороне кровати, а прижимался к нему всем телом, заключив в кольцо горячих рук, и даже закинув поверх свою ногу. Округлая коленка упиралась в пах, и давление тёплой плоти вызвало закономерную реакцию. Пытаясь избежать конфуза, Гарри, извиваясь в меру возможностей оплывшего тела, попытался вывернуться из-под обвивших его конечностей, стараясь при этом не разбудить их владельца. В результате устал, взмок, у него заныл затылок, вдобавок в животе недовольно заворочался малыш, разбуженный акробатическими этюдами своего пристанища, и в довершение всего Малфой, обхватив ещё сильнее, мгновенно открыл глаза.

— Поттер, ну вот что ты вертишься? Домовики не смогли вытряхнуть из кровати все крошки от твоих кексов и сейчас какая-нибудь впилась тебе в пятую точку? — проворчал он, еще сильнее сжимая в объятиях. – Или ты в туалет хочешь? Тогда сразу отпущу. Если нет, то сегодня у тебя выходной. Выходной, я сказал, а то Северусу наябедничаю, что ты до полуночи в клинике торчишь.

От неожиданности недавнюю проблему как рукой сняло, дав возможность размышлять здраво. Усталость действительно никуда не делась за ночь, спина болела, а ноги порядком отекли. Решив, что вполне заслужил отдых, Гарри ухватил поднявшегося Малфоя за низ пижамной куртки и резким рывком заставил опуститься обратно.

— С чего вдруг такая перемена. Стоило увидеть меня по локоть в крови, как тут же решил зарыть топор войны?

— Вот ты такой чудной: спросонок, беременный, или вообще по жизни? Хотя о чём я спрашиваю, учились ведь вместе. Начнём по порядку. Ты хреново выглядишь, устал. Я не хочу, чтобы ты трупом тут валялся, мне с тобой здоровым и злобным гораздо веселее. И потом, если ты думал, что после такого поцелуя я тебя выпущу из кровати, то сильно ошибаешься, жёнушка.

На этот раз обидное прозвище прозвучало совсем по-другому. Оно заставило едва ли не застонать от томности и ощущения чужого желания.

— А что, поцелуй был не так плох, муженёк? – Гарри играл ва-банк, намеренно дрязня раскрывшего рот Малфоя. Устав бороться с непреходящим возбуждением, он сдался на милость вот такому домашнему, неторопливому и совершенно растерявшему свою язвительность супругу.

Поперхнувшийся воздухом Драко панически пытался сообразить, что только что он услышал. Флиртующий Поттер? С ним? С Малфоем? По доброй воле, что совершенно очевидно. Может, за ночь мир перевернулся? Искренне пожелав навсегда остаться в этом мире, Драко наклонился к лежащему на спине Гарри и прошептал:

— Он был самый лучший на свете, жёнушка, — и впился в такие манящие, такие сладкие, такие тёплые губы жадным, голодным поцелуем.

О, да, в этот раз Драко не осторожничал, не спрашивал разрешения. Он прекрасно знал, что разрешение получено, да что там разрешение, ему только что выдали полный карт-бланш, и он заявлял свои права на отвоёванную территорию. Он покусывал, ласкал, облизывал губы, заигрывал с проворным язычком, нахально пытавшимся перехватить инициативу. Когда воздуха решительно не осталось, переместился к вожделенному ушку, обведя по контуру аккуратную раковину, с наслаждением прикусил маленькую мочку, и тут же, услышав недовольный возглас, аккуратно поцеловал укушенное местечко, чтобы тут же прикусить пряно пахнущую кожу на шее. Руки лихорадочно гладили, мяли, ласкали выгибающееся тело, а собственная плоть млела под нежными поглаживаниями горячих ладоней, и жаждала, жаждала прикосновений в единственном месте, где сейчас сосредоточились, казалось, все нервные окончания.

Гарри таял под умелыми руками, ему казалось, что тело лишилось всех костей, и способно просочиться сквозь ласкающие пальцы как вода. Мысли куда-то разбежались, и остались только ощущения собственного удовольствия и потребности доставить равнозначное наслаждение партнёру. Нет, не партнёру, одернул он себя, а именно Драко. Это его светлые пряди щекотали сейчас нос, это его руки и губы заставляли стонать, хрипеть и метаться на кровати. Опустив руку, он обхватил жаждущее, пульсирующее, вызывая ответный стон, и хриплое дыхание, и горячую влагу на дрожащих пальцах. Когда же, наконец, холёная рука, погладив круглый живот, скользнула вниз, оставалось только жадно хватать воздух, цепляться за мокрое от пота плечо и стонать, вместе с горячим семенем сбрасывая всё напряжение и горечь последних месяцев.

Неспешно поцеловав теперь уже своего Поттера, Драко наложил очищающие. Удобно устроил темноволосую голову у себя на руке, призвал сброшенное в порыве страсти на пол одеяло и прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной и расслабленностью.

— Гарри, останься сегодня дома. Тебе, правда, не мешало бы отдохнуть.

— Да не пойду я никуда. Какой из меня целитель сегодня, у меня ж вместо мозгов сейчас малиновое желе. АЙ!

— Что? Я тебя придавил? Или больно сделал?

— Когда твой сын пойдёт в Хогвартс, пусть пробуется в квиддичную команду на роль охотника. Голы забивает на раз. Вместо кольца, правда, сейчас попалась моя простата, — несмотря на ворчливый тон, Гарри улыбался, — вот я влип, два Малфоя в моей постели! Пойду зааважусь в туалете!

— Не говори так даже в шутку. А за твою простату мне обидно. Мне бы хотелось применить к ней гораздо более деликатные методы воздействия… Если ты позволишь, конечно.

Подняв голову и внимательно посмотрев совершенно серьёзному Малфою в глаза, Гарри тихо сказал, отчаянно стесняясь:

— Чуть позже. Дай мне немного времени. Я всегда считал, что абсолютно гетеросексуален. Но мы обязательно попробуем, я обещаю. А сейчас пусти меня в туалет, или случится непоправимое!

Глядя на смеющегося и прячущего под халатом пузико Гарри, Драко гадал, чем он заслужил такое счастливое утро. Протянув левую руку за рубашкой, он в который раз наткнулся взглядом на позорящее клеймо, но этим солнечным утром оно как будто померкло, словно отбелённое лаской близорукого создания.

* * *

Лорд Малфой неторопливо целовал изящные тёплые пальцы безмятежно спящей Нарциссы, наслаждаясь негой и теплом раннего утра, когда из камина посыпалась зола, а потом раздались сначала непонятные, а потом не оставляющие никаких сомнений в их происхождении звуки. Разбуженная шумом Нарцисса недоумённо спросила:

— Люциус, у нас испортился камин?

— Нет, дорогая, у нас испортился сын.

— Ты хочешь сказать…

— Да, Гарри, похоже, внял совету профессора Снейпа, — на лице мужчины расплылась улыбка, – а наш нетерпеливый отпрыск опять не закрыл камин.

— Что за совет? Что вы задумали, два старых интригана? – Нарцисса упрекающе упирала пальчик с длинным ноготком в обнажённую грудь мужа. – И потом, наш-то камин закрыт, я проверяла!

— Проверяла? Значит, заглушки сорвало. Сильны, ничего не скажешь! И ничего мы не задумали, а целительские тайны я не выдаю! – Люциус резко опрокинул немилосердно щекочущую его Нарциссу, накрывая её губы своими, зарываясь пальцами в светлые волосы, и осторожно потягивая ленточку на кокетке тонкой ночной рубашки.

— Тебя так впечатлило? Да ты извращенец! – Вопреки сварливым ноткам в голосе руки нежно поглаживали широкую мужскую спину, а грациозное движение округлых плеч помогало сорочке соскользнуть вниз, открывая молочного цвета кожу. — Я всё сыну расскажу!

Прежде чем позволить раскрасневшейся Нарциссе распустить пояс его пижамных брюк, Люциус запечатал камин тройным слоем чар.

Позже леди Малфой сидела у туалетного столика, накладывая невесомый макияж, когда хлопок оповестил о появлении старшего домовика.

— Хозяйка, позвольте сказать!

— Да, Поппи, я слушаю.

— Эльфы доложили мне, что в покоях мисс Григрасс были обнаружены осколки фиала из-под опасного зелья.

По спине напрягшейся Нарциссы пробежал холодок. Старясь не показывать беспокойства, она спросила:

— Ты смог определить, что это за зелье?

— Да, миледи. Это Прегнатис. И конюх сегодня доложил о некоторых событиях, имевших место вчера.

От предчувствия беды потемнело перед глазами. Бросив взгляд на закрытую дверь ванной комнаты, где сейчас безмятежно предавался гигиеническим процедурам супруг, Нарцисса взяла домовика за руку:

— Перенеси меня в конюшню. Никому ничего не говорить. Прикажи подать завтрак через час, стол сервируйте на четыре персоны.

В конюшне Нарцисса провела несколько минут, выясняя подробности событий, так встревоживших прислугу, и с каждым новым фактом складка между безупречных бровей становилась всё глубже, а красиво очерченные губы сжимались во всё более жёсткую линию. Выслушав рассказ до конца, она аппарировала в гостевое крыло. Несомненная виновница испорченного настроения миссис Малфой нашлась валяющейся в кровати. Сухо поздоровавшись, Нарцисса холодно поинтересовалась:

— Сегодня утром я услышала интересную историю о твоём вчерашнем спасении. Может, и ты мне её расскажешь?

— Меня сбросила лошадь, — Астория даже не делала попытки встать с кровати, надменно глядя на бывшую свекровь, — я повредила ногу, без магии не смогла добраться домой, и меня любезно подвёз Драко.

Паршивка бессовестно врала, и на щеках хозяйки дома заиграли желваки.

— Конюх рассказал, что каждый раз давал тебе с собой портключ именно на этот случай. И каждый раз после прогулки ты его возвращала. И вчера вернула. И почему, скажи мне, если Драко просто тебя подвез, у него был такой вид, как будто он снова должен был убить Дамблдора?

Ответом было молчание. Крепко ухватив пышные белокурые пряди, хозяйка дома вытащила незадачливую мстительницу из кровати.

— И, Астория, потрудись объяснить мне это, — Нарцисса достала из кармана восстановленный домовиком фиал.

— А нужно что-то объяснять? – Астория вывернулась из цепких рук и теперь смотрела с выражением абсолютного торжества на лице. — Твой сын крайне неразборчив в связях, дорогуша. Как не умел держать своего зверя в штанах, так и не научился. Теперь он будет дважды счастливым папашей. Как мать его детей я собираюсь задержаться в Мэноре на неопределённое время.

Звонкая пощечина отбросила Асторию к стене, а, когда шум в ушах прекратился, она услышала слова, разом разрушившие такие грандиозные планы.

— Я думала, что ты немного умнее. Многие годы ты жила в Меноре на правах хозяйки, последние три месяца – на правах гостьи. Следующие три проведёшь на правах пленницы. Отныне ты не сможешь выйти из своего крыла. Еду будут доставлять сюда. У тебя в услужении останется Липпи. Если ты ослушаешься моего приказа, я отменю обещание Люциуса не предавать огласке факт использования Старкса. И, Астория, фамильные контрацептивные чары Малфоев каким-то Прегнатис не пробить.

Нарцисса поспешила аппарировать. В столовой её уже ожидали супруг, безмятежно читающий свежий номер Пророка, Гарри, выглядевший более усталым, чем обычно, но и более умиротворённым, и Драко, на лице которого застыло благостное выражение. Волна обиды на сына затопила разум, хотелось тут же стащить с бестолкового мальчишки штаны и применить чисто маггловские способы воспитания. Так, чтобы неделю он вспоминал вложенную в него мудрость всякий раз, как садился. Пожалуй, от публичной порки молодого Малфоя спасло только присутствие беременного Поттера, чьим спокойствием и хорошим самочувствием Нарцисса рисковать не собиралась.

— Драко, мы могли бы поговорить до завтрака? Люциус, мы воспользуемся твоим кабинетом и вернемся не позднее, чем через десять минут, – не дав возможности кому-либо возразить, Нарцисса ухватила растерявшегося сына за локоть и аппарировала.

Гарри тут же засобирался куда-то.

— Мистер Поттер, может, сначала завтрак? Миссис Малфой отчего-то не в духе, боюсь, она обвинит меня в том, что я морю супруга своего сына голодом.

— Мистер Малфой, я только скажу, чтобы меня сегодня не ждали в клинике. А то, боюсь, мои подчинённые уже штурмуют аврорат с требованиями разыскать пропавшего целителя.

Гарри с неожиданной для человека в его положении прытью умчался прочь из столовой. Люциус покачал головой и снова погрузился в статью об изменении правил хранения и применения некоторых зелий. Хлопок двойной аппарации возвестил о том, что вернулись Драко и Нарцисса. Последняя по-прежнему выглядела озабоченной, а вот при взгляде на наследника на душе стало как-то холодно и неуютно.

— Мерлин, Нарцисса, Драко, что могло случиться за то время, пока я принимал ванну? Такое ощущение, что у нас в Мэноре завалялся труп, и сильно воняет.

— Отец, где Гарри? – Имя Золотого мальчика, услышанное из уст собственного сына, заставило удивлённо поднять бровь.

— Уже Гарри?

— ГДЕ?

— Где твои манеры? Ушёл в клинику сказать, что взял выходной. А теперь потрудитесь оба объяснить мне, какого драккла с утра пораньше в моём доме шмыгают испуганные домовики, моя супруга бросает меня в одиночестве, а сын ведет себя как последняя истеричка.

Четверть часа спустя запоздалый завтрак, наконец, начался. Вернувшийся Гарри застал идиллическую картину светской беседы семьи аристократов. За неизменной овсянкой обсуждали приём в Министерстве, посвящённый визиту министра Магии Соединённых Штатов Америки. И никогда не узнал о том, что, вернись он минутой раньше, то увидел бы совершенно иную картину – всклокоченного Драко, удирающего от заклятий взбешённого Люциуса, который в сердцах пытался наложить на сына чары импотенции и удовлетворённо взирающей на это действо Нарциссы.

Проголодавшийся Гарри, уплетая омлет, который вместо ненавистной овсянки специально для него пекли эльфы, не замечал ласковых осторожных взглядов, что бросал в его сторону Драко, как не заметил он и отсутствия мисс Гринграсс за завтраком.

* * *

Внеплановый выходной и вправду пошёл Гарри на пользу, он проспал большую часть дня, и совершил неспешную пешую прогулку по саду. Он виртуозно обыграл Люциуса в магические шахматы, превратив армию противника в горку жалких обломков всего за каких-то четверть часа. Вышедший из камина хмурый Снейп застал самый финал этой драмы, когда ферзь Гарри с громким треском разбил короля Люциуса.

— Поттер, ты играешь нечестно, — проигравший в шутку наставил на победителя палец.

— Ага, ты еще скажи, что мне помогают! – раскрасневшийся и возбуждённый Гарри, смеясь, откинулся в кресле, поправляя подушку под поясницей. – Профессор, добрый вечер!

— Ну, у вас он может, и добрый, а у меня сегодня ученики три котла взорвали!

— Не распространяй тут вирус хандры и уныния! – Люциус поднялся поприветствовать гостя.

Чувствуя, что Снейп пришёл поговорить с Люциусом, а не с ним, Гарри галантно скрылся в библиотеке, где, по его словам, он обнаружил сборник шикарных зелий для облегчения родов, а мужчины, рассевшись в кресла и приняв у расторопного эльфа по бокалу огневиски, только многозначительно переглянулись.

— Северус, я не могу поверить, что ты вылез из подвалов только ради стаканчика огневиски. Выкладывай, не тяни. Я сегодня и так уже слишком много узнал.

— Что ещё стряслось?

— Мой сын бестолковая сволочь.

— Ах, это… — Снейп ухмыльнулся, — ну это не секрет. В школе о нём до сих пор слагают легенды. А кто теперь? Ты хочешь сказать… Я убью его, если он причинит вред Гарри!

— Вставай в очередь. Будешь третьим за Нарциссой и мной.

— Ты переменил свое мнение о Поттере?

— Он хорошо играет в шахматы, –кивком головы Люциус указал на столик, где на обломках поверженной армии белых гордо стоял черный король, – а потом, эти звуки из камина, они так…стимулируют, — он мечтательно прикрыл глаза

— Подожди, — Снейп подобрался, словно зверь перед прыжком, — объяснись. Они что…

— Что…что… а что ещё они могут делать, если им приходится уже четвёртый месяц спать в одной кровати? – Люциус отчаянно жестикулировал, словно пытаясь хаотичными движениями рук объяснить то, что никак не мог выразить словами.

— Люциус, если ты не забыл условия сделки, которую ты заключил с Гарри, — льда в голосе зельевара хватило бы, чтобы заморозить Ла-Манш, а на полочке у камина жалобно затрещали статуэтки, — то после рождения ребёнка он покинет твой род. Зачем сейчас привязывать его к семье, которой он не нужен и к дому, в котором он не самый долгожданный гость? Он носит под сердцем ребёнка, которого никогда не сможет взять на руки, зачем ему давать ложные надежды? Или ты всерьёз полагаешь, что такой, как Драко, пойдёт на то, чтобы во всеуслышание объявить о своих предпочтениях и неземной страсти к давнему недругу? Ты хоть задумывался, что будет с Гарри, когда вы, Малфои, в его услугах нуждаться перестанете?

Статуэтки не выдержали и рассыпались, усеяв осколками всю комнату. Люциус долго молчал, прежде чем тихо сказать:

— Если мой сын не полный идиот, то он сделает всё, чтобы удержать Гарри. Если решит по-другому, я ничего не смогу противопоставить. Сегодня я уже имел с Драко неприятный разговор о человеческих ценностях, сейчас он не будет слушать никого. Пытаться что-то сказать Гарри – он, по всей видимости, обдумал твой совет и внял ему. Я не знаю, что здесь можно предпринять. Одно я могу сказать точно – Драко не намеревается причинять боли Гарри. По крайней мере, сейчас.

— Вот и я не знаю, чем им помочь. – Снейп развёл руками.

В комнату, шурша пышной юбкой платья, вошла Нарцисса.

— Кому помогать собираемся, мальчики?

Протянув галантно поднявшемуся Северусу руку для поцелуя, Нарцисса села на диван, переводя заинтересованный взгляд с одного на другого.

Мужчины обменялись долгими взглядами, прежде чем Люциус ответил:

— Северуса беспокоит, то Гарри может привязаться к Драко.

— Ну, может это и неплохо. Я знаю, что тебя тревожит. Характер моего сына, — помолчав, ответила Нарцисса и продолжила: — Мальчики, а давайте дадим им время самим разобраться. Если что-то пойдёт не так, вмешаться мы успеем всегда. К тому же, Северус, ты не думал, что Гарри может захотеть уйти сам? Сейчас, насколько я понимаю, его отношения с Джинни замерли, но, возможно, они разгорятся с новой силой. Не паникуйте раньше времени. Я буду начеку.

* * *

За тёплым и сухим сентябрём пришёл дождливый промозглый октябрь. Округлившемуся уже не на шутку Гарри становилось всё труднее ходить в клинику. Воспользовавшись тем, что Министр Магии Шелкбот, явившийся в Мунго с инспекцией, высказал опасения за здоровье национального героя, он выправил себе длительный отпуск до самого Рождества. Теперь он спал большую часть времени, доводя Драко, который был вынужден вставать ни свет, ни заря, улаживая проблемы с имуществом Малфоев во Франции, до завистливых стонов. Правда, однажды вспыливший Гарри пожелал Малфою тоже попробовать как-нибудь поспасть в обнимку с блаждером, который скачет день и ночь, невзирая на все просьбы и уговоры, и Драко больше никогда не ворчал на соню, только плотнее подтыкал одеяло под костлявую спину, худенькие ступни, угловатые колени и круглый, тёплый живот.

Теперь он не упускал случая класть руку на живот не только наедине, но и за пределами спальни. Если в первый раз, когда, сидя в гостиной вместе с Гарри, родителями и крёстным, Драко приложил руку на скачущий во все стороны живой мячик со словами: «Чадо, перестань колошматить Поттера, ему тебя ещё рожать!» Люциус опрокинул на себя огневиски, Снейп, не успевший проглотить напиток, жутко поперхнулся, а Нарцисса больно уколола палец осколками лопнувшей в руке чашки, то парой недель спустя зельевар, пытающийся поймать малыша, ощупывая Гарри, совершенно серьёзно рявкнул:

— Драко, иди и сам его держи. Мне его измерить надо, а я чары не успеваю наложить, он удирает!

В старом Мэноре поселилось ощущение тёплого ласкового солнышка, не зависящего от погоды за окном.

Вечером 31 октября буквально вывалившийся из камина усталый Малфой удивился ощущению неприятной тишины, застывшей в доме. После продолжительных поисков он нашёл мрачного отца в кабинете, в одиночестве пьющего огневиски.

— Отец, почему ты пьёшь один. Позови крёстного. И где Гарри?

— Северус в Хогвартсе. У него сегодня бал по случаю Хеллоуина, А Гарри… Я думал, ты догадаешься.

— Погоди, сегодня последний день октября. Ты хочешь сказать, что он в Годриковой Впадине? – усталость отошла на второй план. – Я иду за ним.

— Да, сын, только сначала загляни на Гриммо. Не думаю, что Гарри до сей поры морозит нос на кладбище, а вот горевать, закрывшись дома, может вполне. Иди за ним, ему сегодня очень плохо, – Люциус не вполне твёрдо поднялся на ноги, крепко обнял сына, и, дождавшись, пока он скроется в камине, аппарировал в спальню.

Первое что увидел Драко, выйдя из камина на Гриммо – Гарри, уснувший на диване и сидящий рядом с ним Критчер.

— Мастер Драко, – прошептал эльф, — хозяин Гарри устал. Я сварил ему куриного супа, и он уснул.

— Спасибо, Критчер. Я посижу с ним. Отдыхай.

Драко присел на ковёр возле дивана, поднял упавший альбом и стал рассматривать колдографии. Улыбающаяся Лили Поттер с маленьким Гарри на руках, смешно дурачащиеся Мародёры. Такие молодые, счастливые. Не подозревающие, что судьбы уготовила им: кому участь погибнуть в самом начале жизни, кому стать безвинным узником Азкабана, а кому оказаться самым мерзким предателем.

Задумавшись, Драко не заметил, как зеленые глаза приоткрылись и тёплая рука, высунувшись из-под одеяла, легонько погладила по светлой макушке.

— Ты меня искал? Я зашёл колдографии посмотреть и уснул.

— Ничего, – устало поднявшись, Драко положил альбом на столик. – Твоя мама такая красивая. Я не знаю, что говорят в таких случаях. Мне очень жаль. И стыдно за те слова, что были сказаны мною когда-то. Давай руку, пойдём.

Вместо ответа Гарри протянул руки к наклонившемуся Драко, обнял его и, уткнувшись в шею, тихонько произнёс:

— Обними меня. И не отпускай. Никогда не отпускай.

Всю дорогу до своей спальни Драко прижимал к себе льнущего к груди Гарри с такой силой, и в то же время с такой осторожностью, словно это была самая великая драгоценность во всём мире.

По мере приближения Рождества, и, вместе с ним, момента, когда должен был родиться его ребёнок, Драко всё чаще задумывался о том, чего он хочет больше – чтобы время пролетело быстрее, или остановилось вовсе.

Быстрее – потому что так хотелось поскорее взять сыночка на руки, не только почувствовать, но и увидеть его, потому что Гарри с каждым днём становилось всё труднее и тяжелее. Никто и никогда не слышал ни одной жалобы, не было никаких капризов, но это знали все. И Снейп, который приходил теперь дважды в неделю, частенько просто взглянуть, как дела. И Драко, который с готовностью помогал подняться с кровати или принять душ. И Люциус, который вместо долгих партий в шахматы за низким столиком все чаще предлагал обсудить какой-нибудь редкий фолиант, сидя в огромных удобных креслах библиотеки. Нарцисса трансфигурировала диванные подушки в причудливые валики, идеально поддерживающие поясницу. Люциус, задавший ехидный вопрос, почему она не поручила эту работу эльфам, получил сильный удар в живот самым большим валиком и обиженный ответ, что из всех обитателей Малфой Мэнора именно она, Нарцисса, знает, каково это, быть на девятом месяце беременности. Домашние эльфы готовили для Гарри его самые любимые блюда, видя его плохой аппетит. С этим и правда была беда, казалось, что ребёнок тянет из несчастного носителя последние силы и питательные вещества. Всегда отличавшийся худобой, теперь он казался просто прозрачным. Только живот, согласно своему расписанию, рос, становился всё более округлым и упругим. На отчаянную речь Драко о том, что раз Северус такой замечательный зельевар, пусть он сварит что-нибудь, чтобы изменить ситуацию, Снейп только беспомощно всплеснул руками:

— Я ничем не могу помочь. Дело не в том, что Гарри не хочет есть. Понимаешь, мужской таз гораздо уже женского, и ребёнку, который в обычном случае сейчас уже опустился бы ниже, не мешая органам матери, деваться некуда. Он очень высоко, своим телом он занял всё пространство, и для еды просто нет места.

— И что, ты дашь Гарри умереть голодной смертью? – бледный Драко выглядел потерянно.

— Не всё так печально, крестник. Осталась пара недель, твоё прожорливое создание явит себя миру, и тогда я применю всё своё умение, чтобы поскорее возместить ущерб. Просто немного подожди.

И всё же Гарри не унывал. Худой, неповоротливый и быстро устающий, он приносил радость в любое помещение, где находился. Под его руководством домовики наряжали ёлки в парке Мэнора, вешали гирлянды на деревьях, зачаровывали омелу над дверными проёмами в замке. Благодаря валикам, изготовленным Нарциссой, он, с комфортом разместившись в кресле, изучал библиотеку Мэнора, шутя, что как бонус получил бесплатные курсы по повышению квалификации.

А Драко всё чаще можно было застать в глубокой задумчивости. На все расспросы он неизменно отвечал, что прикидывает, как вернуть имущество, отобранное после войны, но тревожило его совсем другое.

Он привязался к Поттеру. К этому несносному, лохматому очкарику и непримиримому врагу. Хорошо, пусть не врагу, ну приятелями они точно не были. Мысль о том, что после рождения ребёнка Гарри потребует вернуть ему свободу и уйдёт к Уизлетте, не давала спать ночами и терзала похуже, чем Тёмная метка во время вызова. Хотелось каждый день, просыпаясь, видеть рядом растрёпанную темноволосую голову, и слышать хриплое со сна:

— Доброе утро.

С Гарри оказалось интересно говорить и уютно молчать, его рассудительное спокойствие дисциплинирующе действовало на истеричного от природы Малфоя, а ласки и отзывчивость в постели сводили с ума, заставляя тело гореть огнём, а разум плавиться от счастья.

Но сам Гарри никогда не заводит разговор о том, что будет с ними после того, как малыш появится на свет. Также он никогда не говорил о ребёнке, как о части себя. Услышать: «Мой ребёнок», «Дитя моё», «Маленький мой» было невозможно. Нет, он относился к своему состоянию трепетно, смешно уговаривая шалуна не бить сильно, или перестать икать, или перевернуться на другой бочок, чтобы не давить локтем на печень, но ни разу не обозначил отношение к младенцу как к части себя. Скорее как к сыну близких друзей, которого очень любишь, и тискаешь, и устраиваешь игры, но никогда не назовёшь своим ребёнком. Для самого Драко у Поттера всегда было «мужёнек», но это была лишь констатация факта того, что они состоят в браке, но не в супружеских отношениях. Только однажды, в тот холодный дождливый вечер Хеллоуина Драко услышал, что он нужен, а так хотелось услышать: «Любимый».

Может быть, стоило самому рассказать о своих чувствах, но горечь недавнего предательства словно воздвигла преграду на пути таких простых слов, как: «Ты мне нужен», «Я люблю тебя», «Я хочу воспитывать сына вместе с тобой». Пробиться сквозь неё не давал страх того, что Гарри здесь только из-за своей извечной привычки помогать всем нуждающимся, и, выносив ребёнка, с радостью расторгнет навязанное супружество, оставив на память о себе белокурого мальчика и разбитое сердце его отца. Иногда Драко казалось, что он навсегда готов остаться именно в этом моменте неизвестности, только бы не услышать горькое: «Прощай, Малфой».

Из очередного приступа задумчивой тоски Драко вывел негромкий оклик:

— Эй, ты здесь? Я тебя уже несколько минут зову. Мне нужна помощь! – было видно, что Гарри смущён.

— Прости. Что случилось?

— Понимаешь, скоро Рождество. Мне необходимо купить подарки. Но с таким барабаном даже под Маскировочными я не смогу одолеть поход в Косой Переулок. Я отправил заказы знакомым лавочникам с совой, но забрать и оплатить их придётся тебе. Поработаешь для меня, а, муженёк?

Гарри, наконец, произнёс неудобную просьбу, и теперь развлекался, гладя на оторопело раскрывшего рот Малфоя. Впрочем, Драко быстро взял себя в руки. Во-первых, ничего противоестественного в просьбе не было, ему совершенно не трудно обойти несколько лавок и забрать свёртки с подарками, а, во-вторых, он, олух, про Рождество и необходимость запастись подарками совершенно забыл. И выставил бы себя совершеннёйшим идиотом перед родителями, супругом, крёстным и друзьями, не обратись Гарри именно к нему. Рассмеявшись собственному упущению, он кивнул головой.

— Конечно. Сразу отвечу на вопрос, что сейчас вертится на твоём языке, не трудно. Я и сам собирался туда, ещё не всё купил, — ну не признаваться же, что страдаешь склерозом?

— Ну, раз ты всё равно туда идёшь, купи у Фортескью мороженого с фиалками.

— Потти, я тебе не эльф!

— Знаешь, я эти фиалки на дух не переношу, но вот сейчас я уже почти при смерти, потому как третий день хочу этого дракклового мороженого и этих мордревых фиалок. Желание умирающего – закон! – Гарри скорбно сложил руки на животе, опустил голову, и прошептал: — Пожалуйста.

Усадив в глубокое кресло зацелованного супруга, Драко подумал о том, что при необходимости сам будет собирать фиалки, но принесёт их сегодня.

Косой переулок встретил припозднившегося охотника за подарками радостной суетой, россыпью конфетти и оглушительными разрывами хлопушек. Быстро пройдя по указанным Гарри адресам и забрав у радостных торговцев требуемые товары, Малфой приступил к увлекательному поиску самых лучших и самых волшебных вещиц и предметов. В огромном магазине «Флориш и Блоттс» нашлась огромная полка с новинками литературы, так и манящая ознакомиться со своим содержимым, обещая несметные сокровища. Устоять перед искушением новыми хрустящими страницами оказалось невозможно, и Драко, позабыв обо всём, отдался во власть печатного слова. Правда, вскоре удовольствие скоро оказалось испорченным знакомым голосов Рона Уизли:

— Джинни, а не пора бы тебе уже сменить гнев на милость и помириться Гарри? Ты же знаешь, что он упрямый, и первый мириться не пойдет. Полгода уже прошло.

— Рон, я не уверена, что всё еще хочу за него замуж. Последние полгода, когда я стала свободной, показали, что, собственно, свет на несчастном затюканном обстоятельствами колдомедиком клином не сошёлся. Пусть сам приползёт, посмотрим, что сможет предложить.

До ощущения боли в сжатых кулаках захотелось догнать эту рыжую паршивку, встряхнуть хорошенько, чтобы жестокие слова, вертящиеся у неё на языке, укололи её саму. Драко дождался, пока брат с сестрой выйдут из магазина, купил понравившиеся книги и всё ещё немного оглушённый услышанным, пошел к Фортескью, покупать фиалковое мороженое. Нужно было каким-то образом предостеречь Гарри от боли, которую непременно причинит ему Джинни, но как это сделать, чтобы не выставить себя ревнивым собственником при абсолютной эфемерности прав на него, идей не было.

* * *

Долгожданное рождество обрадовало крепкими морозами, пушистым снегом и непередаваемым ощущением праздника и веселья. Все словно сбросили прожитые годы, и теперь вели себя как пятнадцатилетние подростки. В длинных светлых волосах Люциуса были заплетены разноцветные блестящие ленты, Нарцисса облачилась в воздушное платье, в котором она впервые танцевала с Малфоем в качестве его невесты. Даже Снейп пришёл в черной мантии, на которой были нашиты серебряные снежинки. Драко оставил волосы свободными и теперь до боли напоминал хорошенькую девчоночку, а Гарри, наложив согревающие чары, укоротил рубашку и опустил талию на брюках, полностью открыв тем самым большущий живот, кожу которого он очень натуралистично раскрасил на манер тыквенной кожуры. Иллюзия удалась на славу, особенно всех радовал черешок этой тыквы, вызывающе пририсованный снизу.

Явление этого славного персонажа не могло пройти в тишине. Люциус, смеясь, спросил:

— Господин тыква, если я за черешок подергаю, вы мне сока нальёте?

А Снейп ехидно поинтересовался:

— Когда созреть планируешь? Очень на семечки полюбоваться хочется.

Горы подарков, стаи заметённых снегом сов. Совершенно заледеневший, но крайне гордый собой Сычик, принесший поздравление от Рона. Смех и шутки. Ставшие такими родными руки Драко на голой коже «тыквы», и пусть и болезненные, но радующие пихания новой жизни внутри собственного тела. Если бы у Гарри спросили, что же такое счастье, он бы, не задумываясь, ответил, что это Рождество, проведённое с Малфоями и Снейпом.

Разошлись уже далеко за полночь, а заснуть удалось и вовсе под утро, потому как Драко, до предела возбуждённый тыквенным хвостиком, ещё долго не разрешал смыть узор, целуя, лаская смеющегося и жмурящегося от удовольствия Гарри, а потом, когда смешки стихли и остались только тяжелое дыхание, и тихие стоны, он попросил:

— Гарри, я хочу тебя…внутри.

Выступающий животик и недовольный долгим бодрствованием своего «домика» малыш, настойчиво таранящий маленькой пяточкой рёбра, не помешали подмять горячего, дрожащего от нетерпения Малфоя под себя. Погладить давно известные чувствительные местечки, вызывая оханье и стоны, и, легко проникнув в расслабленное, жаждущее принять его тело, поддаться старому как мир ритуалу, чтобы почувствовать, как сжимается от нестерпимо яркого наслаждения плоть вокруг него, выдаивая из тела драгоценный сок.

Позже, когда Гарри уже спал, пристроив на груди партнёра, Драко пообещал себе и своему сыну, что сделает всё, чтобы этот его брак был последним и очень счастливым.

* * *

Утро для Гарри началось с неприятного ощущения разрываемой кожи в промежности и незамедлительно ворвавшейся в тело боли. Кое-как поднявшись с кровати, он тронул спящего Драко за плечо:

— Малфой, иди за крёстным. Твой сын решил выбираться.

Снейп явился незамедлительно. Выслушав Гарри, он кивнул:

— Да, началось. Итак, мистер Малфой, сегодня вы сегодня станете папой. Гарри ждёт непростой день. По моей просьбе эльфы подготовили комнату, там нам будет удобно. Идём, – зельевар взял собранного, но не на шутку перепуганного Гарри под руку, собираясь аппарировать, — Драко, я сообщу тебе сразу же.

Решение пришло мгновенно, и оно сейчас казалось самым правильным, самым необходимым:

— Я иду с вами. Я хочу присутствовать.

— Драко, ты не обязан, — несмотря на твёрдый и решительный тон, в голосе Гарри явно слышалась просьба: «Не отпускай!», — это долго и …

— Я иду с вами, и точка. Я тебя не отпущу.

В светлой, стерильно чистой комнате, где из мебели были только узкая кровать, стол и пара простых кресел, Гарри снял одежду и нижнее бельё, чтобы дать возможность Снейпу осмотреть себя и попросил Драко, помогающего лечь на твёрдый матрас:

— Пожалуйста, не смотри, это не самое приятное зрелище.

Чтобы не смущать супруга и не отвлекать крёстного, Малфойн уселся на середину кровати спиной к изножью, и, сжав холодную и липкую от пота руку, уверенно сказал:

— В процессе появления человека на свет нет ничего неприятного. Но, я согласен, некоторые подробности мне лучше не знать. Я думал, что ты предпочтёшь чревосечение. Ведь это стандартная практика при мужских беременностях.

Снейп отвлёкся от производимых манипуляций, опустил дрожащие колени родящего и укрыл его лёгким одеялом.

— Крестник, где ты видел работающие стандарты в случае с мистером Поттером? Если его аж две Авады не пробрали? Увы, твой наследник выбрал наилучшее место для себя, но самое неудачное для Гарри. Я не могу достать малыша, не повредив крупные нервы в малом тазу, что приведёт к необратимому параличу. Новый Малфой должен родиться сам.

— А что-нибудь, что снимет боль? – от ощущения собственного бессилия пересохли губы, и противно сжалось сердце.

— Увы, и здесь я бессилен. Заклятье Комнутациум настолько сильная магия, что сейчас в неё вторгаться нельзя ничем. Мы можем только ждать.

День и вправду оказался длинным и тяжелым. Особенностью беременности Гарри было то, что его организм не готовили заранее с помощью зелий и чар, поэтому ни матки, ни родовых путей у него не было. Был только плодный пузырь – тонкая оболочка, совершенно лишённая мускулов. Сейчас Гарри не испытывал схватки, как роженица. Тело выкручивало от боли, вызываемой формирующимся родовым каналом. Повинуясь магии, мышцы, связки, кожа медленно разрывались, давая возможность вытолкнуть из организма спешащего на волю младенца. Беспомощные мужчины только сидели рядом, время от времени с величайшей осторожностью приподнимали Гарри, давая воды, обтирая липкое от пота и крови тело, и меняя простыни. Час проходил за часом, без передышки, без облегчения.

Солнце уже клонилось к закату, когда ситуация переменилась – раздался хлопок, и на пол с кровати хлынула вода. Не проронивший до этого ни звука Гарри застонал, скручиваясь в тугой комочек от сильнейшей боли.

— Оленёнок, канал полностью сформирован. Теперь только от тебя зависит, сколько времени нам нужно. Необходимо поработать. Ты знаешь, ты умеешь, ты сильный и очень-очень смелый.

Негромко говоря различные слова ободрения, Снейп помог улечься на спину, использовав отчаянно волнующегося Драко как опору, притянул ноги Гарри к его груди, уперев узкие ступни в свои плечи, и, волнообразно проводя по напряжённому животу сжатыми в замок руками, помогал мышцам пресса толкать. Пот ручьями лил со всех троих, тихие стоны уже превратились в громкие крики, на плечах зельевара были синяки от упирающихся пяток, и казалось, пытка не кончится никогда, но вдруг лицо Гарри озарила улыбка облегчения, а мгновенно наступившая тишина огласилась громким звонким плачем.

— Молодец, Оленёнок, ты просто молодец! У тебя получилось! – Снейп с трудом подавлял собственную истерику.

Он быстро перерезал пуповину, завернул младенца в теплую чистую ткань и передал отцу. Не тому, кто его родил, а отцу. Гарри, казалось, отгородился от всего происходящего. Он лежал, закрыв глаза, но не спал и не потерял сознание.

Драко, сотню раз пожалевший, что не остался ждать в гостиной, как полагалось в соответствии с семейными традициями, и в то же время не готовый уйти и бросить Гарри один на один с этой болью, услышав плач своего сына, казалось, забыл обо всём. Приняв на руки самый ценный во всём мире груз, он, совершенно не обращая ни на кого внимания, целовал маленькие пяточки, трогал смешно курносый носик и поглаживал светлый пушок на макушке. Молчание в комнате прервал Снейп.

— Мистер Малфой, примите мои поздравления в связи с прибавлением в семействе. Драко, сейчас ты можешь показать малыша Люциусу и Нарциссе, а потом нам предстоит последний акт нашего спектакля. Сейчас я дам Гарри зелья, и мы будем готовы к выходу, – в голосе говорившего почему-то слышались нотки отчаяния.

Драко аппарировал, и в комнате послышались рыдания.

— Северус, я не знал, что это так тяжело, — слова едва ли можно было разобрать, но смысл Снейп понял сразу.

— Оленёнок, мы говорили об этом. Ты сильный, ты справишься. Ты отлично держался. Осталось совсем чуть-чуть, сегодня вечером ты будешь у себя дома. Потерпи, малыш. Жаль, я не могу наложить на тебя Обливиейт, это невозможно забыть, если только не стереть всю память. Терпи. Всё пройдёт. Нам нужно спешить. Ребёнка, родившегося пять часов назад, легко отличить от только что пришедшего в этот мир. Идём.

— Да, Северус, я всё понимаю. Идём.

Дабы избежать каких-либо подозрений, ещё в самом начале было решено сразу после рождения ребёнка отправиться в Клинику Святого Мунго, где целитель Поттер блестяще «примет роды» у «миссис Малфой».

Четверть часа спустя в камине отделения акушерства появилась взволнованная миссис Малфой, поддерживаемая сосредоточенно-напряжённым мистером Малфоем в сопровождении спокойного и уверенного в себе целителя Поттера. О том, что в этой группе были еще двое, никто и никогда не узнал. Северус Снейп с младенцем на руках шел под мантией-невидимкой, одновременно поддерживая Гарри под руку и не давая ему упасть.

— Целитель Поттер, мы ждали миссис Малфой только после рождества! – дежурная медиведьма радостно улыбнулась.

— Не всё получается так, как предполагаешь. Иногда младенцы так нетерпеливы! Грейс, мы идем в родильный зал. Никого не впускать под угрозой увольнения. Если что-то будет нужно, я сообщу сам. А сейчас не будем мистера и миссис Малфой ждать.

Зайдя в палату и наведя запирающие и заглушающие чары, Гарри в изнеможении сполз на пол. Мгновенно снявший мантию Снейп передал безмятежно спящего сына отцу, подхватил лежащего без сознания мужчину на руки и осторожно положил на кровать. Нежно, но уверенно разжал зубы и влил в рот содержимое нескольких склянок с зельями, припасённых в бездонных карманах профессорской мантии

— Северус, он замёрз, я трансфигурирую одеяло, — от волнения у Драко получилось совершенно чудовищных размеров толстенное покрывало, под складками которого невозможно было угадать очертания худенького тела, — сколько он сможет отдохнуть?

— Часа три нам всё равно нужно здесь пробыть, чтобы дать возможность миссис Малфой, — в голосе зельевара прозвучала неприкрытая злость, — успешно «родить наследника». Ему должно хватить на то, чтобы немного восстановить силы.

Астория, молчавшая до этого, презрительно фыркнула:

— Тоже мне, великий святой. Дай хоть посмотрю, что за отродье он произвёл на свет.

В её грудь упёрлись сразу две волшебные палочки, и Драко прошипел:

— Закрой рот, или пресса узнает, что миссис Малфой скончалась при родах, оставив прелестного сына и безутешного вдовца. Астория, ты никогда не увидишь ребёнка. И ещё, подарок от меня лично. Из старых семейных запасов:

— Контрацептис*!

В живот Астории ударил луч черного света, женщина истошно закричала, а Снейп нехорошо захихикал:

— Эк Вы радикально-то, мистер Малфой. Но не скажу, что не одобряю. Женщине, чуть не убившей одного ребёнка, нельзя позволять рожать других. И, мне кажется, мисс Гринграсс, Вам уже говорили, что семейные малфоевские контрацептивные чары не обойти. Удачи Вам, мисс.

Проснувшийся два часа спустя Гарри застал странную картину: Драко кормил из заранее принесённой бутылочки малыша, нежно целуя крошечные пальчики, Северус казался летучей мышью, обожравшейся нектара, а Астория рыдала, скрючившись в плетеном кресле-качалке.

— Сколько я спал? – осторожно попытавшись сесть и поняв, что всё повреждения зажили, Гарри двигался уже более раскованно. – Боже, я могу видеть свои ноги! Как…малыш?

Драко поднёс сына к кровати, на которой сидел родивший его мужчина.

— Он прекрасен. Посмотри. Гарри…спасибо тебе.

С тоской, замеченной только напряжённо следящим за ним Снейпом, Гарри взглянул на спящего младенца, и тихо прошептал.

— Да, Драко, он прекрасен.

* Контрацептис – заклятие бесплодия.

У дверей палаты их ожидала Рита Скиттер.

— Мистер и миссис Малфой! Позвольте поздравить вас с прибавлением в семействе! Вы дадите эксклюзивное интервью Ежедневному Пророку? Позвольте сделать колдографию счастливого семейства и героического колдомедика!

Гарри, единственным желанием которого было отправить Малфоев и Снейпа камином в Мэнор, а самому очутиться в своей кровати на Гриммо, предварительно закрыв дом от посещений и сов, свирепо прорычал:

— Мисс Скиттер? Я, кажется, предупреждал Вас. На сей раз, своей беспринципностью и наглостью Вы переполнили чашу моего терпения. Завтра же я подам жалобу в Министерство. И если сейчас ваша колдокамера сделает хоть один снимок, или ваше перо напишет хоть одно слово, я постараюсь обеспечить вам камеру в Азкабане. ПРОЧЬ!!!

В ярости Поттер схватил опешившего Драко, стоявшего с ребёнком на руках посреди заполняющегося колдомедиками, медиведьмами и пациентами коридора, и подтолкнул его к камину. Асторию, пребывающую в глубокой задумчивости, мгновенно сориентировавшись, подтолкнул в спину Снейп, снова укрывшийся под мантией-невидимкой.

Рыкнув:

— Малфой Мэнор! — Гарри бросил в камин дымолёного порошка, и, не без незримой помощи Снейпа, процессия скрылась во взревевшем пламени, оставляя позади себя взбешённую Скиттер, колдокамера которой успела запечатлеть лишь пустой камин.

Проносясь по закоулкам каминной сети, Гарри всё ещё успокаивал себя, что сейчас он, сдав малахольного папашу на руки Люциусу, уйдёт на Гриммо, где его уже ждал давно заготовленный фиал зелья Сна без сновидений и порт-ключ в Новую Зеландию на ежегодный конгресс колдомедиков. Неделя, проведённая на другом конце земного шара, должна помочь забыть личико маленького мальчика, безмятежно спящего в крепких руках мужчины, который стал таким близким, оставаясь таким далёким.

Мальчик-который-выжил, забыл одну существенную деталь. Особенностью его жизненного пути было то, что судьба редко позволяла ему действовать по своему усмотрению, частенько вмешиваясь в распланированный ход событий самым бесцеремонным образом. Вот и сейчас, уже назвав адрес и шагнув одной ногой в камин, Гарри потерял сознание и осел на ковёр Малфой Мэнора.

В гостиной, где в напряжённом ожидании сидели старшие Малфои, воцарился хаос. Сдёрнувший мантию-невидимку Снейп подхватил падающего мужчину, Драко разрывался между сыном, беспокойно заплакавшим на его руках, и бледным супругом, сломанным солдатиком обмякшим на руках крёстного. Надвигающееся вавилонское столпотворение прервал Люциус, не терпящим возражений тоном отдавший распоряжения:

— Северус, помоги Гарри. Драко, вы с сыном идёте со мной. Необходимо как можно быстрее провести ритуал имянаречения и принятия в род. Нарцисса, дорогая, проследи, пожалуйста, чтобы мисс Гринграсс вернулась в родительский дом. Драко, не стой столбом, ничего страшного не случится, мистер Поттер крепкий орешек.

— Драко, это просто обморок, — Снейп ободряюще улыбнулся, — он отдохнёт и к утру всё будет в порядке. Иди, сейчас твой сын важнее.

Позже, устроив Гарри в своей комнате, проведя необходимые диагностические и лечебные мероприятия, Снейп уселся в глубокое кресло возле кровати и приготовился ждать. Палочка лежала на прикроватной тумбочке так, чтобы её можно было моментально схватить. Создавалось ощущение, что старый шпион ждёт нападение. А директор Хогвартса и впрямь опасался, что импульсивный Драко, узнав о Первой Крови, мог посчитать помощь целителя Поттера за издевательство и явиться выяснять отношения. Пусть на решение Малфоя относительно дальнейших взаимоотношений с человеком, выносившим и родившим его ребёнка, Северус повлиять не мог, но уберечь от лишних негативных эмоций своего Оленёнка он был обязан.

* * *

Нарцисса, презрительно скривившись, лично препроводила оцепеневшую Асторию в дом Гринграссов, предоставив ей самой объяснять причины расторжения брака с Малфоем. Вернувшись в Менор и попросив домовика подать ей в малую гостиную чаю с молоком и бисквитами, она, пытаясь скоротать обещающую стать бессонной ночь, перелистывала страницы свежего номера «Ведьмополитена», не пытаясь что-то читать, скорее чтобы занять руки. Знакомые лица, улыбаясь, мелькали на колдографиях; на нескольких разворотах подряд был подробный отчёт об очередной свадьбе мистера Блейза Забини, чьи жёны подозрительным образом умирали, оставляя в наследство красивому мулату огромные состояния. Теперешняя невеста, наследница империи, производящей скоростные «Нимбусы», совсем ещё юная и невинная, радостно махала ручкой, обнимала многочисленных гостей и посылала читателям журнала воздушные поцелуи. Рассматривая коглографии, Нарцисса заметила, что почти на всех присутствует эффектная девушка в компании с известным ловцом Пэддлмир Юнайтед Виктором Крамом. Рыжие волосы были искусно уложены, крутыми локонами спускаясь на оголённые декольте плечи. Взгляд невольно остановился на улыбающемся лице, и Нарцисса, сбросив сонливость, принялась внимательно читать статью:

«Сегодня состоялась свадьба мистера Забини. Своим присутствием торжество порадовал, среди прочих, лучший ловец этого сезона, несравненный Виктор Крам, представивший публике свою невесту, Джиневру Уизли…»

Журнал был небрежно отброшен на столик, а хозяйка Малфой Мэнора долго сидела, молча смотря на огонь в камине. Она никак не могла решить, это хорошая новость или плохая.

Если Драко, наконец, отбросит ненужную спесь, и озвучит то, что так явно читалось в его словах и действиях последние недели – его брак давно перестал быть фиктивным, то Гарри будет легче принять решение, не ощущая себя предателем по отношению к невесте. В том, что Гарри хочет остаться, и не только из-за ребёнка, ради рождения которого он перенёс столько физических и моральных страданий, но и из-за его отца, чувства к которому Нарцисса видела отчётливо, сомневаться не приходилось.

В противоположном случае, если её сын так и останется бессердечным болваном, идущим на поводу у эфемерных представлений о мотивации чужих поступков, предательство Джинни может сыграть роковую роль и нанесёт и без того истерзанной душе смертельный удар.

* * *

В кабинете Люциуса всё было готово для проведения торжественного ритуала. Многочисленные предки Малфоев, покинув на время свои портреты, сгрудились в узкой раме пейзажа, висящего над камином, и теперь негромко перешёптывались, гадая, на кого похож новый Малфой, черты характера кого из достойнейших представителей рода он унаследовал и, конечно же, насколько сильным магом он станет.

Дверь кабинета отворилась, и на пороге появился Драко с малышом на руках. Портреты перестали обсуждать новости, с благоговением взирая на сверток с бесценным сокровищем.

— Драко, покажи его нам, пожалуйста! – Абраксас Малфой, прапрадед Драко, слыл самым нетерпеливым из всех Малфоев, и сейчас уже не мог больше сдерживать своей экспрессивности.

— Абраксас, подожди, — голос Люциуса, в противоположность пращуру, был нетороплив и торжественен, — ты же знаешь правила. Сначала младенец должен стать Малфоем, войти в род и принять наследие. Потерпи совсем немного, он ещё успеет заляпать шоколадом весь твой портрет!

В наступившей тишине, нарушаемой лишь потрескиванием дров в камине, Люциус начал читать сложные древние заклятия, принимая новорожденного в род. Уколов пальчик спящего малыша серебряным кинжалом, он уронил капельку его крови в ритуальную чашу. Комната наполнилась серебристым туманом, прорезаемым всполохами маленьких синих молний.

— Первая кровь вступила в род Малфоев. Магия приняла новорожденного…Драко, ты думал об имени?

Услышав вопрос отца, Драко, зачарованно наблюдавший за ритуалом, на секунду растерялся. Но перед внутренним взором вдруг встал летний тёплый вечер, маленький серебристый скорпиончик на цепочке, и первый, робкий толчок в ладонь.

— Скорпион… — голос отказывался повиноваться, звучал хрипло и как будто сорванно, — Скорпиус.

— Будь по-твоему. Скорпиус Гиперион Малфой, я принимаю тебя. Отныне ты наследник рода!

С последним словом Люциуса все молнии устремились в грудь Драко, не причиняя боли, а наполняя древними семейными знаниями.

Туман впитался в маленького Скорпиуса, всё так же безмятежно посапывающего на руках отца, и в тяжелой и напряжённой тишине Люциус услышал то, чего так страшился в последние недели:

— Первая кровь? Так вот почему вы все так носились с этим ребёнком! Всего лишь продолжатель рода, наследник! Кто ещё знает об этом заклятии? Кто, отец, отвечай?

— Я, твоя мать, Северус как твой магический воспреемник, … целитель Поттер, и, к сожалению, Астория.

— Почему Поттер знал, а я нет? – Драко перешёл на крик, и разбуженный шумом Скорпиус на его руках заплакал.

— Существуют определённые этапы в постижении родовой магии, ты это знаешь. Невозможно знать то, к чему ты ещё не готов. Гарри…Мистер Поттер изучал особенности родовой магии чистокровных семей в рамках подготовки к служению целителем. На него наложены определённые ограничения в разглашении подобных сведений, если ты хочешь упрекнуть его в том, что он не просветил тебя. А мисс Гринграсс – источник её осведомлённости мне неизвестен, но именно эти знания вкупе с неприязненным отношением к роду, в который её приняли на правах супруги наследника, и явились причиной всех произошедших событий.

Люциус говорил спокойно, неторопливо, но внутри этого невозмутимого человека сейчас всё сжималось от предчувствия непоправимой беды. Он не выпускал из рук палочку, готовый в любую минуту наложить заклятие на сына, если бы заподозрил того в намерении совершить опрометчивый поступок.

Драко бессильно опустился в кресло, укачивая хнычущего Скорпиуса. Когда он заговорил, его голос звучал глухо, но постепенно становился все более звонким, ровным и уверенным:

— Неужели Поттер сделал это только из жалости? Нет, не похоже это на него. Этот упёртый гриффиндорец рисковал своим здоровьем и личным счастьем с Уизлеттой ради спасения жизни. Маленькой и беззащитной. И, вероятно, приди к нему любая грязнокровка, он бы без раздумий поступил бы так же. Отец, — Люциус, напряжённо слушавший сына, вздрогнул и направил палочку на Драко, — папа, спокойно, опусти палочку! Я хочу попросить тебя об одной просьбе, которая может показаться несколько странной. Не расторгай магическое обручение, как сильно бы тебя об этом не просил мой зеленоглазый супруг. Какими бы карами он тебе не грозил! Ты сможешь мне это обещать?

— Драко, — лорд Малфой заметно расслабился, — я периодически был обласкан фирменными Круцио одного очень сильного мага, поэтому всплески эмоций целителя Поттера, надеюсь, выдержать смогу. Только позволь дать тебе один совет: не жди утра, иди к нему прямо сейчас. В этой героической голове может родиться такое, что и Северус не отлегилиментирует. Давай, я отнесу Скорпиуса в детскую. Кстати, мы все, кажется, теряем сноровку. Мы не подготовили детскую!

Люциус потрясённо наблюдал за стремительно краснеющим сыном, прижимающим младенца к себе так, словно его пытались отнять.

— Я… детская готова уже давно. Я сам этим занимался… Хотел сказать позже… И мы пойдем к Гарри вместе со Скорпиусом. Спасибо, папа.

Шаги Драко, не решившегося аппарировать с сынишкой на руках, уже давно стихли в коридорах сонного Мэнора, а Люциус все потрясённо молчал. Как он умудрился не заметить, что его эгоистичный, злобный и циничный сынок вырос в чуткого и заботливого человека? Затянувшееся молчание прервал Абраксас, почти полностью высунувшийся из рамы:

— Люциус, сегодня твой мальчик наконец-то стал мужчиной!

* * *

Звук открывающейся двери заставил задремавшего было Снейпа подскочить, схватиться за палочку и направить её в грудь вошедшему.

— И это меня отец называл истеричным. Сами-то кто. Что вы палочками-то в меня тычете? А если Скорпиуса уроню? Ты чего вскинулся? Крёстный, я поговорить пришёл. С Гарри, – Драко бочком пробирался к кровати, на которой, укрытый тонким одеялом, беспокойно спал такой родной и такой нужный сейчас человек.

— Если ты пришёл говорить гадости, лучше уходи сразу. Не трави ему душу. Как только он будет в состоянии, мы покинем Мэнор.

— Северус, я не могу его отпустить. Я не смогу… без него.

Палочка дрогнула в руке зельевара и с глухим стуком упала на ковер. Несколько секунд Снейп внимательно смотрел на крестника, словно видел его впервые. Затем, изменившись в лице, он вышел, уже в дверях бросив:

— Драко, ты мой крестник, но за своего Олёненка я, не задумываясь, применю к тебе Аваду.

Накопившаяся за этот тяжёлый день усталость разом забрала все силы. Драко быстро скинул обувь и лёг на кровать рядом с Гарри, пристроив сына между ними. Мгновенно провалившись в тревожное забытьё, он снова увидел давний сон, что так напугал его. Только теперь неведомая рука вложила вырванное из груди сердце обратно, а голос произнёс:

— Ты получил больше, чем потерял и больше, чем заслужил. Докажи, что ты этого достоин.

Вскинувшись спросонок, он неловко задел спящего Гарри, разбудив его. Тот несколько секунд оторопело смотрел на него, потом на спящего ребёнка, затем поднёс к близоруким глазам левую руку, задумался о чём-то. Магическое кольцо проступило на коже, заиграв в отблесках каминного пламени. Гарри трогал кольцо пальцами правой руки, словно не верил органам зрения.

— Ты хочешь его снять? – задавать этот вопрос было очень горько, как и осознавать, что Гарри может действительно желать уйти.

— Нет. Никогда. Просто…Я думал, ты жаждешь расторжения обручения.

— Почему, Гарри? – неужели как супруг Драко был настолько безнадёжен? Мысль об этом заставила сердце болезненно сжаться, а по спине пробежал неприятный холодок.

— Ребёнок родился, твой род вне опасности. Зачем тебе дальше терпеть рядом человека, которого ты ненавидел большую часть своей жизни? – Гарри старательно не смотрел ни на Драко, ни на малыша, который, услышав громкие голоса, заворочался, и нахмурил светлые бровки.

Драко молчал. Он мучительно подбирал слова, что могли бы сейчас объяснить, как сильно нужен был ему этот мужчина, как не хотелось его отпускать, как сильно он его…

— Я люблю тебя, – правильные слова пришли внезапно, как озарение.

— Что? – Гарри потрясённо всматривался в серые глаза, пытаясь, насколько позволяли подслеповатые глаза, заглянуть, казалось, в самую душу.

— Я люблю тебя, Гарри. Я хочу прожить с тобой всю оставшуюся жизнь. Я хочу вместе с тобой воспитывать сына. Нашего с тобой сына. Ты сделал гораздо больше, чем это вообще возможно, для того, чтобы сегодня я смог взять его на руки, – слова спешили вырваться на волю, словно боялись, что потеряются, забудутся и не успеют быть произнесёнными и услышанными. – Гарри, что с тобой? Почему ты плачешь? Не молчи, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь! Гарри!

Драко лихорадочно сцеловывал с любимого лица солёные капли, гладил худые вздрагивающие плечи, взъерошенные волосы, пытался отогреть заледеневшие ладони.

— Драко…любимый…ты познакомишь меня с …с сыном?

Казалось, плотина, до этого запечатывающая эмоции и чувства, сорвалась, и сейчас они грозили смыть неосторожно попавшихся на пути. Постаравшись унять дрожь в руках, Малфой положил малыша в кольцо тёплых и уверенных рук супруга и дрогнувшим голосом проговорил:

— Любимый, позволь тебе представить нашего сына. Скорпиус Гиперион Малфой. Скорпиус, это твой…твой папа. Папа Гарри.

— Драко, у человека не может быть двух пап!

— Поттер, во-первых, ты маг и даже колдомедик, и должен знать, что может. А во-вторых, у тебя всё не как у всех. В твоей семье может быть всё! Ведь мы же семья?

— Семья!

— Семья. Так тому и быть!

Комнату озарила яркая вспышка, окутав всех троих мягким теплом. Когда волна магии рассеялась, поражённый Гарри воскликнул:

— Что произошло? Кольцо! Оно тёплое! И Драко, у тебя черная прядь в волосах!

Трансфигурировав стоявший на столике стакан в зеркало, Малфой полюбовался на своё отражение, подёргал тоненькую прядку черных волос на макушке, а потом повернулся к растерянному супругу:

— Жёнушка, похоже, магия Малфоев решила, что мы друг друга стоим и окончательно нас обручила. И ты знаешь, что у тебя две пряди белых волос на твоей черной головушке?

— Окончательно? Мне нравится это слово, муженёк, – Гарри притянул Драко к себе и накрыл его губы своими, – я согласен даже на звание жены. Я так люблю вас со Скорпиусом! Я боялся, что, узнав о Первой крови, ты придёшь в ярость и никогда не захочешь больше видеть меня. А я бы не смог без вас.

— Вот глупыш. Вчера днём я видел, через что ты прошёл, чтобы наше счастье появилось на свет. Неужели я бы смог сердиться на тебя. Отдыхай, я отнесу Скорпиуса в детскую, и выйду к обществу. Они там, похоже, к войне готовятся.

— Пусть он останется со мной. Я не могу привыкнуть, что он больше не пихает меня.

Укрыв свои сокровища одеялом, Драко отправился на поиски родителей и крёстного. Все трое нашлись в кабинете. Нарцисса беседовала с Абраксасом, взахлёб рассказывающим ей о малыше, а мрачные Люциус и Северус методично уничтожали содержимое погребов Малфой Мэнора.

Увидев Драко, Нарцисса всплеснула руками, Северус удивлённо заморгал, словно его обманывало зрение, а Люциус изрёк, не скрывая удовлетворения:

— Драко, судя по твоей прическе, ты не только не сглупил, но и взял героя тёпленьким и провёл ритуал магического брака?

— Не знаю, что там за ритуал, — Драко, с опасением погладывая в сторону Снейпа, присел в дальнее от него кресло, — но я крайне рад, что так случилось. Мама, папа, крёстный, я самый счастливый на свете!

Выспавшийся, отдохнувший и страшно голодный Гарри поздним декабрьским утром обнаружил троих мужчин, в обнимку спавших на полу кабинета, и Нарциссу, радостно кинувшуюся ему навстречу.

Эпилог.

— Поттер, давай ты не пойдёшь никуда?

— Родной, ты знаешь, мне нужно на работу.

Гарри поцеловал улыбающегося Драко, легонько потягивая чёрную прядку в его волосах.

Нужно было отдать должное Люциусу, при его участии процесс обнародования брака Героя магической Британии и бывшего Упивающегося прошёл легко и безболезненно. Несколько тщательно отрепетированных интервью в Пророке, десяток колдографий счастливого семейства с улыбающимся Скорпиусом на первом плане. Скупая статья о недостойном поведении мисс Гринграсс. Это всё, что понадобилось, чтобы новость из разряда шокирующих перешла в разряд вызывающих тайную зависть сентиментальных ведьмочек и уважение брутальных магов. Гермиона, проверив Гарри на предмет применения Амортенции или Империо, махнула рукой и попросила передать привет супругу. Рон был более резок в выражениях. Встретившись с Гарри в кафе, он несколько минут самозабвенно орал. Поток ругательств резко оборвался с появлением мальчишки, торгующего прессой, который нараспев рекламировал свой товар:

— Покупайте свежий номер «Ведьмополитена»! Только у нас эксклюзивные фото Виктора Крама и его невесты Джинни Уизли! Узнайте, почему она отказала Мальчику-который-выжил!

Рон купил сразу два журнала, бросил один Гарри, а сам дрожащими пальцами стал перелистывать страницы, пытаясь поскорее найти нужную. Прочитав коротенькое, интервью, данное его сестрой в канун рождества, он вырвал журнал из рук друга.

— Не читай. Я хочу, чтобы ты был счастлив, пусть хоть с хорьком. Но я лично спущу с него белую пушную шкурку, если он сделает тебе больно.

В тот день незадачливый целитель выпал из камина в Мэноре в совершенно невменяемом состоянии, отмечая примирение с лучшим другом.

— Гарри, а можно тебя попросить?

— Всё, что угодно, только не развод!

В лицо полетела подушка, сбившая очки и пребольно ударившая в нос.

— Даже слова этого не произноси! Гарри, ты колдомедик?

— Ну.

— Акушер?

— Ну.

— Потрясающий словарный запас! Поттер, в этом году на рождественском празднике я хочу быть тыквой…