Будни Особого отдела

Мало кто знает, но при Отделе магического правопорядка существует еще один, изначально открывавшийся как экспериментальный, отдел. Его так и называют — Особый отдел, и там работают всего два человека, а курирует их лично Министр Магии Руфус Скримджер. Собственно, особисты — это была его инициатива. Эти люди не гоняют гадалок и шарлатанов в Лютном переулке, не занимаются кражами дурманящих зелий из аптекарской лавки, не штрафуют продавцов за просроченные лицензии, не прибывают на вызовы, если надравшийся огневиски муж бросается проклятиями в жену — это прерогатива Аврората. Особый отдел занимается расследованиями особо тяжких преступлений и преступлений в отношении несовершеннолетних. А еще — негласно — теми делами, которые заинтересовали лично главу Отдела — Драко Малфоя, или его помощницу — Сьюзен Боунс.

Семь лет назад, сразу после окончания Хогвартса, Драко пришел работать в Отдел магического правопорядка, а через пять лет, когда способному молодому человеку прочили в скором времени должность заместителя начальника, его вызвал к себе лично Министр Магии. Скримджера Драко знал достаточно хорошо — Министр дружил с Северусом, бывал у них дома, так что волей-неволей молодому человеку приходилось с ним общаться. Да и что таить, именно Скримджер после выпускного спросил Малфоя: «Куда ты хочешь пойти работать?», и, услышав ответ, тут же написал рекомендательное письмо. И последующие пять лет Драко приходилось доказывать всем вокруг, и в первую очередь самому Министру, что он держится на своей должности не благодаря влиятельной протекции и покровительству, а своим знаниям. И он действительно хорошо разбирался в своей работе.

Это было напряженное время — магическая Британия со скрипом, неохотно, страшно медленно, но менялась. После победы над Волдемортом, когда у Скримджера развязались руки, он практически полностью поменял министерский аппарат. Численность сотрудников была сокращена почти вдвое, а оставшиеся прошли жесткий отбор и переподготовку, после чего кое-кто, не выдержав напряжения или не справившись с требованиями, уволился сам. Новые законы принимались так часто, что Драко еле успевал за этим следить, а в старые вносились многочисленные поправки. Скримджер хотел с годами кодифицировать все нормы, опираясь в этом вопросе на опыт магических сообществ других стран, повторяя, что Британия страшно отстала в правовых вопросах от остальной Европы. Министр лично составил требования для поступления в Школу Авроров, и они были настолько значительными, что многие желающие отсеивались уже после сдачи ЖАБА, даже не подходя к Аврорату. Скримджер планомерно и кропотливо готовил из ведомства, которому отдал не один десяток лет, действительно элиту, только получалось это не так быстро, как того хотелось бы. И все-таки, прежде всего, авроры были бойцами, и Скримджер часто повторял, что ему катастрофически не хватает аналитиков, да и вообще толковых людей. И два года назад он напомнил об этом Драко.

— Я хочу в качестве эксперимента открыть новый отдел для аналитической работы, в помощь Аврорату, — сказал Министр. — Так уж повелось, что в Аврорате люди такого склада, что хорошо выполняют приказы, они работают с населением и прочее. Это, конечно, важные и очень нужные вещи. Но мне нужны сотрудники, способные работать не только ногами и руками, но и головой. А ногами как работают, так и будут работать авроры. Я сам был таким, и хорошо помню, что информация от аналитика — это половина дела. А еще есть категория преступлений, куда рядовых авроров не отправишь, я помню это по своему опыту. Есть особые дела. Особо тяжкие преступления, преступления против половой неприкосновенности, с участием несовершеннолетних. — Скримджер немного помолчал. — Для такого рода преступлений нужен особый отдел. И я хочу видеть там людей, которые будут думать, анализировать, выезжать на место преступления, если это понадобится, или опрашивать потерпевших и свидетелей, если того требуют обстоятельства. Конечно, основную работу по-прежнему будет делать Аврорат. Но, положа руку на сердце, иногда наш Аврорат ведет себя, как слон в посудной лавке. Есть закрытые категории преступлений, их не принято предавать огласке. И для этого мне нужны люди. Такие, как ты, — и Скримджер посмотрел на Драко в упор.

С тех пор Особый отдел успешно работал, помогая Аврорату. Подчинялись особисты напрямую Министру, что было очень удобно для Драко и вызывало неудовольствие у остальных. А когда зашел разговор о напарнике, Скримджер сказал:

— Ты помнишь Сьюзен Боунс? Она очень способная девочка.

Драко ее, конечно, помнил. Тихая, прилежная и немного стеснительная хаффлпаффка. С ней он, пожалуй, мог бы попробовать поработать. Но только с ней — он не готов притираться сразу к целой команде. К счастью, преступления, о которых говорил Министр, случались в магическом мире не так часто, так что двух человек должно было хватить, хотя бы на первое время. В любом случае, всегда можно попросить выделить кого-то дополнительно. И вот уже два года Драко и Сьюзен, с которой они почти моментально притерлись друг к другу, гордо именовались особистами.

Даже в Министерстве Магии не каждый знал, чем конкретно занимается Особый отдел, да и вход к ним был только по специальным пропускам. Сьюзен рассказывала Драко, что Гермиона Уизли, сотрудница Отдела по работе с маглами, не смогла скрыть раздражение, когда узнала о формировании нового подразделения. В свое время она страстно желала работать в Отделе магического правопорядка, но ей сказали, что такие порывы, конечно, похвальны, но ее желание не пропорционально ее возможностям. Поэтому ей пришлось довольствоваться гораздо более скромной должностью. Драко, узнав обо всем, был уверен, что Поттер, продающий сейчас товары для квиддича, исходит ядом от того, что Скримджер в свое время не только украл у него победу, убив Волдеморта, лишив тем самым Поттера звания Избранного, но еще и Малфой, хорек и давний школьный враг, идет на повышение, в то время, как Скримджер заявил, что пока он жив, ноги Гарри Поттера не будет в Аврорате. Почти год Северус и Скримджер потратили на то, чтобы извлечь хоркрукс из Золотого Мальчика, затем ему пришлось забыть мечту об аврорской мантии, а потом и с большим спортом не сложилось. В результате Гарри с женой, а женился он на рыжей Уизли, которую Драко терпеть не мог, открыли лавку товаров для квиддича, и зарабатывали весьма неплохо. Но до Малфоя все равно периодически доходили слухи о том, что якобы он специально воспользовался своими связями для того, чтобы Гарри не взяли в Школу Авроров. Но Драко только усмехался. Те, кто верил этим сплетням, просто не видели итоговые школьные оценки мистера Поттера.

Поэтому Малфой и Сьюзен Боунс продолжали работать в Особом отделе, и делали они это весьма успешно.

— Тебе нужно будет выехать в командировку, — говорит Гавейн Робардс. — В деревушке под Гримсби без вести пропал пятилетний ребенок. Он волшебник, маглорожденный, и сама деревня тоже магловская. Поэтому нас просили подключиться, но негласно, понимаешь?

Драко, конечно же, понимает.

— Значит, Сьюзен останется здесь за старшую, но ты каждый день должен будешь выходить с ней на связь. И вот еще что. Думаю, ты и сам понимаешь, но скажу еще раз. Деревня магловская. Поэтому не привлекай к себе внимания, магию используй только в случае необходимости. И будь предельно осторожен. Мы специально посылаем особиста, потому что в этом районе уже зафиксированы случаи исчезновения несовершеннолетних. За последний год исчезли трое детей, маглы. Наш случай — четвертый. Никаких следов, никаких зацепок. Тел не нашли, но, учитывая, сколько прошло времени, надеяться особо не на что. Все происходило по стандартной схеме: дети днем играли на улице, затем в какой-то момент их потеряли из виду. Никто ничего не видел и не слышал. Первые три раза местная полиция обошла каждый дом, прочесали лес неподалеку, были на ярмарке и железнодорожной станции. Дети как сквозь землю провалились. Четвертый ребенок пропал вчера, и подключили нас.

— Я все понял, мистер Робардс. Сегодня же вечером выеду, — Драко не улыбается перспектива в спешке паковать чемодан и тащиться на ночь глядя в какую-то дыру на другом конце страны.

Робардс пристально смотрит на Драко, потом вздыхает и тянется к ящику стола:

— Чтобы не аппарировать, тебе изготовили одноразовый портключ. Он перенесет тебя до шоссе, там придется пройтись пешком до гостиницы.

— Там есть гостиница? — Драко удивлен, что кто-то содержит подобное заведение в захолустье, где крайне редко бывают приезжие.

— Увидишь, — тон Робардса не предвещает ничего хорошего.

Северус даже не пытается помочь, просто следит взглядом за Драко, раздумывающим, что надо взять с собой.

— Свитер теплый положи, ведь придется обойтись без Согревающих чар, — наконец говорит Снейп и ухмыляется. Малфой про себя обещает ему это припомнить. — Еще водолазки возьми, а на ноги ботинки удобные надень.

По мнению Снейпа, удобные ботинки — это явно не те модные туфли, в которых щеголяет Драко в Лондоне.

В кармане у молодого человека лежит карманное зеркальце. Несколько лет назад Северус рассказал ему, что в свое время у Сириуса Блэка и Джеймса Поттера, отца Гарри, были подобные. Люди, у которых имеются эти зеркала, могут видеть друг друга и переговариваться. Визуальный контакт — вот главное достоинство, поэтому Северус изготовил такую пару — для себя и Драко, и с тех пор Малфой никогда не расставался со своим зеркальцем, так же, он это точно знал, как и Северус. Спустя пару лет Драко презентовал третье, замкнутое на себе, Сьюзен Боунс. Чтобы ни случилось — он всегда на связи.

Гостиница на деле оказывается комнатами над бакалейной лавкой, сдаваемыми хозяином внаем, обычно почасово — парочкам, которым надо провести часок-другой наедине, и не быть при этом застигнутыми своими благоверными. Сам хозяин, мистер Туми, которому Драко представился агентом по вопросам недвижимости (его клиент желает купить участок вдали от городской суеты, чтобы в деревенской тиши построить коттедж для отдыха), с удовольствием рассказывал о себе и своей семье. Этот огромный дом много лет принадлежал семье мистера Туми, его отцу, а еще раньше — его деду. Но Бог не дал им с женой детей, поэтому свободные комнаты они решили сдавать — все лучше, чем они будут простаивать и зарастать паутиной. Комнаты, кстати, пользуются спросом. То парочки снимут их на часок-другой, то поедет кто-нибудь в город без машины и остановится переночевать — поезда-то ходят редко, а вечерние рейсы, бывает, отменяют. Плата у Туми очень умеренная. А внизу они с женой открыли бакалейную лавку. Так и живут.

Когда Драко заходит в отведенную ему комнату, он понимает, откуда взялась такая маленькая цена.

— Столоваться можно у нас на кухне, это внизу. За отдельную плату жена вам будет готовить трижды в день.

Малфой надеется, что приготовленный миссис Туми обед он сможет съесть без последствий.

Драко поднимается засветло. Матрас тонкий, а подушка маленькая и неудобная, так что выспаться толком не удалось. За окном серость и размытая дорога, и больше всего ему хочется разобраться со всем поскорее и убраться отсюда. Местный пейзаж навевает на него тоску.

Внизу его встречает миссис Туми — невысокая, худенькая и очень добродушная женщина. Завтрак, конечно, не такой, к которому Малфой привык дома, но вполне сносен, во всяком случае, лучше, чем ему представлялось. Он болтает с хозяйкой, выспрашивая между делом о местных жителях. Миссис Туми, кажется, только рада поделиться новостями и сплетнями.

— Вообще-то, у нас очень спокойное место, мистер Малфой, даже немного скучное. Правда, знаете, весь последний год здесь творятся всякие ужасы, — миссис Туми нерешительно смотрит на Драко, и он понимает причину ее замешательства.

— Не волнуйтесь, мой клиент любит ужасы.

На лице женщины проступает облегчение.

— Вот как! Все понятно. Просто за последний год здесь пропали четверо ребят.

Драко старательно изображает удивление пополам с любопытством.

— Да, это такой кошмар, бедные родители! Но мы все в шоке! Сколько я себя помню, никогда такого не было. У подвыпившего вытащат деньги — уже событие. А тут дети. Пропали один за другим, с разницей в несколько месяцев, средь бела дня. Играли на улице, а потом словно испарились. Конечно, все всполошились, ведь деревня у нас хоть и большая, но все равно все друг друга знают, столько лет живем бок о бок. Поэтому и детей одних на улицу отпускали безбоязненно. А сейчас все боятся, сидят по домам.

Драко даже не приходится задавать вопросы — миссис Туми на редкость разговорчива, поэтому вываливает на него не только информацию о пропавших детях (всем от пяти до девяти лет, из благополучных семей, следов не нашли, тел тоже, родители убиты горем, полиция разводит руками), но и чуть ли не обо всех жителях деревни, так что к концу завтрака в голове Малфоя гудит пчелиный улей.

Хозяйка вдруг охает:

— Ой, совсем забыла…

Кидается к буфету и достает тарелку, заботливо покрытую салфеткой. Смотрит на Драко материнским взглядом и радушно говорит:

— Угощайтесь! Вот я старая стала, совсем забыла. Попробуйте, это фирменные, таких вы не ели.

На тарелке красуются пряничные человечки. Малфой хочет отказаться — он не любит сладкое, особенно пряники, предпочитая, если уж на то пошло, горький шоколад на десерт после обеда. Но миссис Туми так приветлива, что Драко не хочет обижать ее, и берет одного человечка.

— Возьмите побольше! Знаете, они просто тают во рту. У нас живет очаровательная женщина, мисс Флегг, она и печет этих человечков. Это просто райское лакомство, так говорят все, кто хоть раз отведал ее пряников. Я всегда специально заказываю у нее двойную порцию. Приятно иной раз выпить чашечку чаю с этими пряничками, — миссис Туми весело подмигивает Драко. — Мисс Флегг все делает сама, своими руками, поэтому они такие вкусные.

Драко кивает и заворачивает пряничного человечка в салфетку.

Весь день Малфой таскается под дождем по всей деревне, которая действительно оказывается довольно большой. Рука уже устала держать зонт, и он готов плюнуть на все и наложить на себя Водоотталкивающие чары, да еще и брюки забрызгались грязью, и он так измотался, что хочет только одного — лечь на кровать и позвать Северуса, чтобы тот раздел его и подоткнул одеяло. Но вместо этого он обходит деревню, якобы присматривая участок или дом, который можно купить, снести и на его месте построить новый. На самом деле Драко уделяет особое внимание домам, в которых жили пропавшие дети. Он не рискует сразу же по приезде заходить на разговор о продаже дома, попутно выпытывая информацию и делая выводы, так что пока стоит просто разведать обстановку.

Драко добирается до детской площадки. Из-за холода и сырости здесь никого нет, только одинокая карусель и пара качелей. Именно здесь играли все дети в день исчезновения. Убедившись, что поблизости никого нет, Малфой решает рискнуть. Из-за того, что он не всегда выполнял служебные инструкции, ему пару раз выпадал джек-пот. Кто знает, может, повезет и в этот раз. Можно хотя бы попытаться. Он достает палочку и выполняет особые Диагностирующие чары, которыми пользуются все авроры. Чары позволяют узнать, были ли здесь следы магического воздействия, и если были, то как давно.

Да, сегодня явно его день, потому что неожиданно чары фиксируют магию. Причем совсем свежую — буквально пара дней. Как раз в то время, когда пропал Дональд Дорган — маглорожденный мальчишка. И это не магия самого мальчишки, нет, это было целенаправленное воздействие со стороны. Воздействие взрослого и, что пугает, опытного волшебника. Потому что то, что нащупали чары Драко — всего лишь остаточные явления. Еще неделя, и не осталось бы вообще никаких следов. Да и сейчас то, что есть, мало может помочь. Тот, кто здесь побывал, явно знал, что делает, потому что затер за собой магический след, и теперь Драко не мог отследить маршрут этого человека. Он даже не мог определить, какие заклинания использовал неизвестный, кажется, что-то похожее на одно из заклинаний для отвода глаз и что-то еще… Но вот что конкретно? Да, этот некто явно принял все меры предосторожности.

Драко медленно бредет к гостинице, думая о том, что ему явно придется здесь задержаться, а еще о том, что дело примет опасный оборот, если выяснится, что к исчезновениям детей причастен волшебник. Надо связаться со Сьюзен.

Когда Малфой возвращается в гостиницу, выясняется, что ужин еще не готов. Придется подождать. В своей комнате он запирает дверь, скидывает промокшее пальто и ботинки, и нащупывает в кармане нечто липкое. Пряник. Пряник, которым его угостили за завтраком, с уже подтаявшей глазурью. Живот требовательно урчит, и Драко, вздохнув, откусывает кусочек. И выплевывает в ладонь, не успев проглотить.

Северус основательно поднатаскал его в зельях и на предмет распознавания различных инородных субстанций в еде и напитках, так что Драко моментально чувствует, что в пряничном человечке есть добавки, которым не положено быть в тесте. В голове сразу всплывает все, чему его учили, и через минуту Малфой уже почти уверен в своих подозрениях. Такой привкус и такие ощущения, что особенно хорошо чувствуют как раз волшебники, имеет только один компонент. На маглов этот компонент при особом применении будет оказывать примерно тот эффект, о котором говорила миссис Туми: человеку кажется, что он не ел ничего вкуснее. Маги же используют это вещество в темномагических ритуалах, ритуалах омоложения или подчинения. Это человеческая кровь.

Теперь мысли бегут, как сумасшедшие. Миссис Туми говорила, что эти пряники печет некая мисс Флегг. И от ее стряпни в восторге вся округа. Но эти пряники явно испечены колдуном, не маглом, потому что повар знал, что, в какое время и в каких пропорциях закладывать. И еще Драко точно знал, что для подобного подходит только свежая кровь, каким-либо образом консервировать ее нельзя. На площадке, с которой пропали дети, найдены следы магического воздействия. Да, Робардс говорил, что деревня магловская, но в магической Британии никто не проводил переписи населения, поэтому бывали случаи, когда волшебники, не захотевшие раскрывать место жительства, не регистрировались в ближайшем отделении Аврората. И по документам выходило, что в таких местах живут исключительно маглы.

Значит, кровь в пряничных человечков добавила либо сама мисс Флегг, либо кто-то из ее домашних. Так что надо срочно озадачить Сьюзен, чтобы она подняла все данные по этой Флегг. А тем временем ему, Драко, следует осторожно расспросить миссис Туми об этой женщине. Хотя, кажется, миссис Туми только рада лишний раз поболтать.

Малфой достает зеркальце и говорит: «Сьюзен Боунс». Лицо девушки появляется незамедлительно, и Драко, не желая терять время, вкратце обрисовывает ей ситуацию и свои подозрения.

— Не волнуйся, я все узнаю. Завтра свяжусь с тобой, — когда это нужно, Сьюзен становится очень целеустремленной.

Малфой кивает, убирает зеркальце в карман и спускается вниз.

— Вы правы, пряник потрясающий, — улыбается он хозяйке. Женщина в ответ сияет.

— Я же говорила, вам обязательно понравится! У мисс Флегг золотые руки.

— А вы можете дать мне ее адрес, — Драко улыбается своей самой обворожительной улыбкой.

— Конечно, — понимающе хмыкает миссис Туми. — Вам в Лондон обязательно надо взять с собой пряничных человечков. Вот угостите своего клиента, и он приедет к нам, хотя бы для того, чтобы еще раз отведать шедевров мисс Флегг, — и женщина смеется своей шутке.

Дом мисс Флегг стоит в самой глубине очень запущенного сада, и выглядит старым и темным. Драко долго стучит, но безрезультатно. Подозрения теперь переросли в уверенность, поскольку он не может открыть калитку и войти — вокруг дома установлена магическая защита, не позволяющая войти без разрешения. Драко понимает, что не может сейчас уйти — ведьма может скрыться, и тогда все пропало. Остается одно.

Через двадцать минут раздаются хлопки аппарации — прибыла вызванная через Сьюзен группа штурмовиков. Драко благодарит небеса, что уже вечер, темнеет рано, и все сидят по домам, хотя авроры и пользуются Чарами Невидимости. Еще через пятнадцать минут защита взломана, и глава отряда говорит Драко:

— Насчет вас нам поступил личный приказ Гавейна Робардса — ни в коем случае не брать вас на задержание. Лучше всего, подождите здесь, пока мы не закончим. Неизвестно, кто в доме, и для вас это может быть опасно. Свою часть работы вы выполнили.

Но Драко и самому не хочется соваться внутрь.

Вскоре из дома авроры выводят старуху, и Малфою странно видеть седую, морщинистую женщину в магических наручниках. Но в глазах ее горит такая злоба, столько там ненависти, что Драко отшатывается и чувствует омерзение. Один из авроров машет рукой:

— Никаких ловушек там нет, а то, что осталось, по вашей части. Мы уже вызвали мисс Боунс, будете работать.

К счастью, Сьюзен прибывает не одна, а с Северусом, и Драко безмерно рад видеть обоих. Но если появился Снейп, значит, внутри все действительно не так просто. Втроем они заходят в дом.

В подвале стоит большая печь, и Малфоя подташнивает, когда становится понятно, что там старуха уничтожала улики — с помощью специальных заклинаний сжигала трупы. На кухне обнаруживается чан, где она замешивала тесто, емкость с кровью, а в спальне — книги по Темной магии. Мисс Флегг была уверена, что ее никогда не поймают, поэтому не видела необходимости прятать следы в собственном доме. В кабинете на втором этаже Северус находит четыре глиняных сосуда, исписанных рунами.

— Посмотри, — говорит он Драко.

— Что это?

— Это души, — отвечает Северус, и Малфой с Боунс одновременно вздрагивают. — Старуха убивала не просто так. Почувствовав, что стареет, становится все более немощной, она решилась на радикальные меры. Есть древние заклинания, помогающие колдуну заточить душу убитого им человека в сосуд. Душа попадает к колдуну в рабство, и вынуждена до скончания веков исполнять приказы, сначала самого хозяина, а потом и его потомков, и так до бесконечности. Это очень темный и очень страшный ритуал. Ну а кровь своих жертв она использовала, во-первых, для поддержания собственных сил, а во-вторых, для того, что навести симпатию к себе на местных жителей, чтобы никому не пришло в голову подозревать в чем-либо милую старушку. Ну а сжигание — самый надежный способ избавиться от остатков, тем более, при использовании магического огня это не составляет никаких сложностей.

— Как же она прокололась в этот раз? — спрашивает Сьюзен.

Северус пожимает плечами:

— Конечно, душа волшебника имеет преимущества перед душой магла. Лакомый кусок. Поскольку родители Дональда Доргана были маглами, очевидно, мисс Флегг решила, что они не поднимут шум.

— Да она просто не знала Робардса! — восклицает девушка.

— Мы можем их освободить? — Драко кивает в сторону сосудов. — Они заслужили покой и свободу.

— Попробуем.

Снейп долго водит палочкой над сосудами, что-то шепчет себе под нос, и неожиданно начинает читать нараспев диковинные заклинания. Драко никогда таких не слышал, более того, он не может точно сказать, на каком они языке. Но воздух в комнате становится плотным, осязаемым, а само помещение словно сдвигается. Но страха нет. А потом Северус откупоривает сосуды.

Сначала ничего не происходит, а потом из горлышек практически одновременно вырываются серебристые облачка. Они кружат над Снейпом, словно хотят поблагодарить, а он распахивает окно, и души, в последний раз приблизившись к Северусу, совсем близко, замирают на мгновение, а потом вылетают в окно. И Драко видит, как они сияют на фоне темного неба и исчезают в направлении домов. «Полетели попрощаться», — думает Драко, и на душе у него становится почему-то радостно и грустно одновременно.

Первое убийство произошло в ноябре. Ллойд Элберт был найден мертвым в собственном доме. Он лежал в гостиной, рядом со столом — скорее всего, сидел и потом упал, потому что стул валялся рядом. Аврор откинул простыню, и Драко вздрогнул. Он никогда не видел такого почерневшего лица.

— Скорее всего, это отравление сильнодействующим ядом, — колдомедик из Аврората смотрит на труп через плечо Малфоя. — Завтра можете зайти за заключением. Но вообще-то, я впервые такое вижу. Если это яд, то из тех, которые запрещены к ввозу в магическую Британию, а за их производство или использование волшебник попадет к вашим коллегам.

Судя по всему, перед смертью Элберт действительно страдал. Лицо почернело и исказилось от удушения, но руки и ноги были переплетены так, словно тело покойного терзали страшные судороги. На шее Драко заметил кровавые полосы — такие остаются, если вцепиться в кожу ногтями. Задыхаясь, ничего не соображающий человек пытался разорвать себе горло в надежде, что это облегчит его муки.

Труп увозят в Мунго, а Малфой отправляется на работу — разбирать бумаги, потому что дело Ллойда Элберта решено было передать в Особый отдел. Драко до вечера изучает ничем не примечательную биографию, абсолютно скучную и стерильную. Полукровка, не женат, детей нет, в свое время работал колдомедиком в Мунго, имеет многочисленные благодарности и поощрения от начальства. Несколько лет назад вышел на пенсию. По месту работы и месту жительства характеризуется положительно. Тихий, неприметный, одинокий человек. Правильный. Таких сотни. Жил скромно, честно работал — кому он мог перейти дорогу? Просто так не будут убивать, по крайней мере, не таким изуверским способом. Это похоже на месть. Но кто и, главное, за что будет мстить человеку, в биографии которого нет, кажется, ни одного темного пятна?

-Ну-с, мистер Малфой, у меня есть для вас новости, — колдомедик хитро прищуривается. — Вот заключение, возьмите, — Драко берет густо исписанный пергамент. — Думаю, многое вам будет непонятно, поэтому объясняю в двух словах. Элберт, как я изначально и предполагал, умер от отравления. Это яд растительного происхождения, и он очень редок. Более того, растение, из корней которого можно получить данный яд, произрастает только на африканском континенте. В природе встречается редко, искусственно вывести его невозможно. Более того, надо иметь определенные навыки, чтобы выделить яд из самого растения, это очень кропотливый процесс. Естественно, этот препарат входит в список запрещенных к ввозу в Британию. А о действии яда, думаю, вам расскажет ваш друг, он более осведомлен о таких вещах.

Малфой кивает и уходит. Это невежливо, но он терпеть не может, когда кто-то посторонний хотя бы упоминает о его личной жизни. Какое им всем до этого дело? А у Северуса он бы и так все узнал.

— Я удивлен, что кто-то стал возиться с этим ядом, когда есть гораздо более простые и не менее эффективные средства, — Северус, в отличие от Драко, легко разбирает каракули колдомедика. — Его сложно достать, сложно изготовить… Нерационально, одним словом.

— А у этого препарата есть хоть какие-то преимущества перед другими? — с надеждой спрашивает Драко.

— Есть, — неожиданно кивает Снейп. — Мучения перед смертью. Естественно, существует огромное количество ядов, не дающих умереть быстро и безболезненно, но этот — особенный. Малое его количество дает такой эффект, для которого понадобится принять лошадиную дозу любого другого снадобья. Мучения длятся долго, человек умирает в страшной агонии, многие не выдерживают и сходят с ума, и умирают не просто в муках, а в ужасном кажущемся им мире, состоящим из первобытного страха. Яд, который тебя интересует, действует, по сути, на весь организм. После приема у человека начинаются жуткие судороги, причем, по нарастающей, вместе с этим он начинает задыхаться. Плюс к этому воздействие на головной мозг и, как следствие, галлюцинации, столь реальные, что несчастный даже не задумывается, что это происходит не на самом деле. Конец ужасен, но необратим. Противоядия не существует. Да и сам препарат не настолько хорошо изучен, чтобы можно было найти по нему мало-мальски толковые работы.

Северус говорит еще что-то, а Драко уже начинает взвешивать полученную информацию. Получается, главной целью была не просто смерть, а мучения перед смертью. Значит, это месть. За что — другой вопрос. Пока надо разобраться с тем, что есть. Итак, надо искать того, с кем убитый Элберт был знаком. Скорее всего, знаком, потому что магическая защита у дома не была взломана. Так бывает, только если хозяин сам впускает гостя в дом, или же это член семьи или добрый друг, на которых настроена защита. Но Ллойд Элберт жил уединенно, это подтверждается свидетельскими показаниями. Значит, к нему пришел человек, которого он когда-либо знал. Но это может оказаться практически любой — давний сокурсник по Хогвартсу, бывший коллега, просто кто-то, с кем Элберт мог познакомиться… да где угодно! Значит, разумнее всего дать задание ребятам из Аврората проверить список всех, даже шапочных, знакомств убитого на предмет мотива. Просто так, без веских оснований, такие преступления не совершаются.

Через два дня на столе у Драко красуется внушительный список. Аврорат действительно поработал на славу, и нашел даже тех, с кем конфликты (это и конфликтами-то назвать тяжело) убитого были настолько ничтожны, что, наверное, сам Элберт с годами об этом забыл. Зато Аврорат знал все обо всех. Да, разбираться со всем этим будет непросто.

— Сьюзен, иди на помощь! — кричит Малфой.

К вечеру из одного Драко делает два списка, которые не становятся от этого менее бесконечными. Первый — подлиннее — для авроров. Это люди, с кем у Элберта случались какие-то мелкие ссоры, трения, небольшие столкновения, словом, все то, что, по мнению Драко, не представляет такого интереса и чем вполне может заняться и Аврорат. Нет ничего сложного в том, чтобы допросить этих людей. Часть из них, наверняка, уже и не помнит Ллойда Элберта.

Второй список — покороче — пока не уйдет за пределы Особого отдела. Этими людьми Драко и Сьюзен займутся сами, потому что каждый из них внушает Малфою пусть и минимальное, но сомнение. Надо проверить.

Еще через несколько дней список уменьшается в разы. Особисты успели допросить не всех, но пока результат на нуле. У кого-то стопроцентное алиби, кто-то не имеет возможности по каким-либо причинам достать яд, кто-то уже так стар и болен, что с трудом выходит из дома. Конечно, все это не может полностью исключать их причастности к преступлению, но и никаких оснований для подозрений и более тщательной проверки у Драко нет. Это при Фадже каждый делал, что в голову взбредет, а при Скримджере и его новых порядках нужно разрешение на каждое действие, а уж для обыска, например, требуется «мешок доказательств», по словам самого Министра.

И когда Драко кажется, что дело постепенно заходит в тупик, поступает информация о новом убийстве.

Малфой не может отделаться от ощущения дежа-вю. Все то же самое. Убитый — Рэндалл Хэнрейд, тоже бывший колдомедик. Не просто колдомедик, а коллега Элберта, много лет проработавший с ним в одной бригаде. Драко видит Хэнрейда второй раз — первый был на допросе. Тогда мужчина заявил, что его напарник всегда был тихим, абсолютно неконфликтным человеком, которого уважали коллеги и любили пациенты за спокойствие и профессионализм. Ллойду Элберту не в чем себя упрекнуть, говорил Хэнрейд, всю жизнь он честно выполнял свой профессиональный долг. Теперь этот, недавно пышущий здоровьем человек, лежит на полу, скрючившись, напоминая Драко огромную, уродливую креветку, на губах пена, а глаза неестественно выпучились. И Драко понимает, что проигрывает. Этот кто-то хорошо подготовился. Он вычислил, когда Хэнрейд, будучи семейным человеком, остается дома один. Выучил распорядок дня. Он следил за своей жертвой. И он оказался хитрее.

Дома Драко плюхается на кровать и зарывается головой в подушку. Гавейн Робардс затребовал на завтра отчет о проделанной работе, а у него вместо этого два трупа и издерганные авроры. На спину ложится теплая ладонь и Драко, резко сев, обнимает Северуса за шею, кладя подбородок ему на плечо:

— Что посоветуешь? У меня вариант один — завтра сверять списки и выяснять, были ли у Элберта и Хэнрейда общие недоброжелатели. Ясно, что убийства связаны. Поэтому надо искать, что объединяло этих двоих.

— Это вы со Сьюзен особисты, так что не мне вас учить. Но я бы начал проверять еще и ближайший круг подозреваемых, то есть, их родственников. Ты можешь запросить такие данные?

— Они у меня с собой, — Драко тянется к кожаному портфелю и достает небольшой конверт, который после снятие Уменьшающих чар, превращается в кипу пергаментов. — Здесь краткие биографии, в том числе, члены семьи. Но мы смотрели, вроде бы чисто.

— Дай-ка сюда свои бумажки, — говорит Снейп.

Через полтора часа Северус удивленно хмыкает:

— Ты допрашивал человека по фамилии Дженкинс?

Драко трет лицо и устало говорит:

— Да, был такой. Наш доблестный Аврорат раскопал дела даже пятнадцатилетней давности. Если я не ошибаюсь, у этого Дженкинса умер сын в Мунго. Его доставили ночью, как раз дежурила смена Элберта и Хэнрейда, — молодой человек смотрит в бумаги. — История, конечно, неприятная, но будничная. Парень выпивал в баре в Лютном, повздорил с кем-то из посетителей, потом вышел на улицу. Был вечер, и его нашли только спустя какое-то время в ближайшей подворотне. Неизвестный, личность которого не была установлена, наслал на Дженкинса-младшего темномагическое проклятие. Довольно опасное, но летальный исход наступает, только если не оказать вовремя помощь. Но сам понимаешь, пока разобрались что к чему, пока вызвали авроров, те доставили парня в Мунго… В общем, протянули время и он умер. Вот и вся история. Никто ни в чем не виноват. Просто не успели вовремя.

Северус качает головой:

— Ты удивишься, но мне знакома фамилия покойной жены этого Дженкинса.

— Да, он вдовец, — кивает Драко. — Жена умерла девять лет назад.

— Его жена, миссис Дженкинс, в девичестве — Уэрвик. Я знаю человека с этой фамилией. Брэндон Уэрвик, был у меня когда-то давно такой поставщик редких компонентов для зелий. Вернее, он даже не поставщик. Вообще-то, он ученый, и крайне редко бывает в Британии. Когда мы с ним переписывались, он всегда был в разъездах, причем в самых глухих уголках земного шара. Нас свели через третьи лица, и лично я этого Уэрвика никогда не видел, но не в этом суть. Вам нужно проверить Дженкинса, его жену и ее родню еще раз. Конечно, это могут быть просто однофамильцы…

Драко вскакивает и бросается к камину.

— Брэндон Уэрвик — двоюродный брат Марты Уэрвик, которая впоследствии вышла замуж за Крейга Дженкинса, стала Мартой Дженкинс и родила сына Роберта, умершего пятнадцать лет назад, — вещает голова Сьюзен из зеленого пламени камина. — Не знаю, что ты там задумал, Драко, но помни, пожалуйста, что если ты собираешься заниматься самодеятельностью, то никому это не понравится, особенно Скримджеру и Робардсу.

— Просто пока никому ничего не говори. Прикрой меня. Просто не говори, — в это время все выводы Драко складываются в голове в ясную картинку.

Ранним, совсем ранним утром Малфой собирается к Дженкинсу. У него нет абсолютно никаких прямых доказательств, правда, косвенных тоже маловато, потому что это никакие не доказательства, а домыслы и подозрения. А еще он не поставил в известность начальство, и тем самым нарушил должностные инструкции. А еще он сейчас подводит Сьюзен Боунс, потому что велел ей молчать, и этим молчанием она покрывает его, также нарушая все мыслимые правила. Но у Драко нет никаких оснований затребовать в Аврорате ордер на обыск в доме Дженкинса. Более того, этот человек хорошо подготовился, поэтому не станет держать улики дома, а предпочтет избавиться от них. Поэтому надо сблефовать. Вряд ли человек с улицы знает работу авроров изнутри. Поэтому надо прийти так, словно постановление об аресте Дженкинса уже у Драко в кармане.

— Проходите, мистер Малфой, — Дженкинс, кажется, ни капли не удивлен.

Драко останавливается прямо перед ним, смотрит в темные, почти такие же темные, как у Северуса глаза, и твердым, уверенным голосом, в котором ничего, кроме спокойствия и стали, говорит:

— Я знаю, что это вы убили Ллойда Элберта и Рэндалла Хэнрейда. У меня есть неоспоримые доказательства. Так что, боюсь, остаток жизни вам придется провести на государственном обеспечении, — Драко позволяет себе приподнять уголок рта в улыбке.

Дженкинс смотрит равнодушно и так же равнодушно говорит:

— Да, это я убил их.

И Драко еле сдерживается, чтобы не выдать своего изумления.

— Да, я убил их, как они убили моих сына и жену. И я ничуть не жалею о том, что сделал, — теперь в голосе Дженкинса чувствуется усталость, и Драко неожиданно понимает, что это видимое равнодушие не от того, что человек уверен в своей безнаказанности. Нет, просто его больше ничего не трогает. Ему все равно.

— Я могу рассказать вам кое-что, пока аврорские молодчики не добрались до меня? — продолжает Дженкинс, и Драко молча кивает. — Я знаю, что даже приговоренный к казни имеет право последнего слова. Я не прошу ни снисхождения, ни сострадания, ни понимания. Я осознаю, что сделал, и нисколько не раскаиваюсь. Я просто хочу, чтобы вы меня выслушали. Да, я убил Элберта и Хэнрейда. Я ждал пятнадцать лет. Мой сын, мой Роберт умер из-за них. Они написали в заключении, что моего мальчика доставили слишком поздно, поэтому они не успели ему помочь. Я провел тогда свое расследование, мистер Малфой. Санитар по имени Ник, дежуривший в Мунго в ту ночь, рассказал мне, что Роберта еще можно было спасти. Но, поскольку процессы, запущенные заклятием, стали уже почти критическими, они не захотели вмешиваться. Не захотели возиться, не захотели брать ответственность. Они даже не дали ему никаких зелий. Просто смотрели и ждали, когда он умрет. Роберт кричал десять минут, а потом умер. А они написали: «Прибыл слишком поздно. Вмешательство колдомедиков не смогло остановить распространение темной магии».

Драко чувствует, как его внутренности словно сковывает льдом, и становится почему-то так горько и тоскливо, что хочется кричать. Голос Дженкинса звучит, будто из-под толщи воды.

— Тогда я сказал Нику: «Сынок, прошу, пойдем в Аврорат, пойдем в Визенгамот, куда угодно. Только расскажи о том, что видел». А он ответил: «У меня больная мать. Эти колдомедики дают мне зелья для нее, со скидкой, иначе на зарплату санитара я никогда не смог бы купить их в аптеке. Как я могу говорить против них? Мне очень жаль вашего сына, поэтому я и рассказал вам, как было дело. Но свидетельствовать я не буду. Дома меня ждет мать». А потом моего Роберта похоронили, а мне выдали бумагу, где говорилось, что никто не виноват. Марта, жена, вся почернела от горя. Потом, — голос Дженкинса на мгновение дрогнул, — словом, она не хотела жить. Но у нее ничего не получилось. Она лежала еще шесть лет, парализованная, и каждый день молила меня о том, чтобы я убил ее. А я не мог. Она мучилась шесть лет, это не было жизнью, так, существованием, и я существовал вместе с ней. Я ненавидел себя, потому что легко мог бы прервать ее мучения… Через шесть лет Марта умерла. Она сказала, что счастлива, потому что скоро встретится с Робертом.

Больше всего на свете Драко хочется сейчас оказаться подальше отсюда, подальше от этого дома и этого человека, у которого остались одни призраки и воспоминания.

— Тогда я решил отомстить. Ведь зачем-то остался я на этом свете. Я специально долго ждал, лелеял свою ненависть, пестовал, как любимое дитя. Со временем я узнал все о жизни Элберта и Хэнрейда. Я хотел дать им еще пожить, тогда бы моя месть получилась особенно сладкой. Я попросил помощи у Брэндона, кузена Марты. Он вечно ездил по каким-то экзотическим странам. Брэндон согласился, так четыре года назад у меня и оказался тот самый яд. Я выжидал. И, наконец, дождался. Я жалею только о том, что Марта не может радоваться вместе со мной. Но теперь они с Робертом могут быть спокойны. Эти ублюдки просили их не убивать, делали вид, что ни причем, что ничего не знают, — Дженкинс передернул плечами. — В конце концов, они оба просили о милосердии, они даже признали свою вину, в надежде на пощаду. Но ни один из них не раскаялся.

Дженкинс замолкает, а Драко почему-то не может думать ни о ком, кроме Северуса.

— Я готов отправляться с вами в Аврорат, мистер Малфой. Но я ничего не скажу ни на официальном допросе, ни на суде про Брэндона. Не стану тянуть за собой на дно ни в чем, по сути, неповинного человека, — и Драко, задумавшись, вздрагивает от неожиданности. Потом внимательнее смотрит на стоящего перед ним мужчину, и думает: «А что сделал бы я на его месте, если бы то же случилось с Северусом? Надеюсь, то же, что и Дженкинс. Смогу ли я спокойно спать, если отправлю этого человека в Азкабан? Он же уже наказал сам себя». И понимает, что здесь существует только одно, единственно верное решение.

Драко медленно качает головой:

— Нет, мистер Дженкинс. Нет.

Потом выходит, не оборачиваясь, и аппарирует. Домой. К Снейпу.

— Ну и погодка, — Робардс задумчиво постукивает пальцами по подоконнику. За окном ничего не было видно, сплошная белая пелена. Страшные снегопады не прекращались уже неделю, и, судя по всему, отступать не собирались, потому что с каждым днем становилось все холоднее, ветер, казалось, дул яростнее, а сугробы были такими, что для того, чтобы открыть входную дверь с утра, приходилось использовать чары.

— Значит, так, — голос главы Аврората навевает на Драко тоску, — сегодня ночью пропал еще один человек. Девушка, — Драко помнит, что до этого пропала только одна девушка, самая первая, и все тогда надеялись на сексуального маньяка, и это было бы легче и проще всего. Но потом пропали три ребенка, двое из которых — мальчики, и версий стало больше, а поиски от этого не стали быстрее, в результате чего весь Аврорат получил нагоняй лично от Министра Магии, а общественность подняла жуткий, не прекращающийся по сей день, вой. — От нас ждут конкретных действий. Мы должны найти преступника в кратчайшие сроки, поэтому сегодняшнее преступление должно быть последним. Министерство Магии обязано защитить общество от опасности, а мы, как слуги закона, должны эту самую защиту обеспечить. Поэтому я хочу, чтобы вы забыли обо всех своих личных делах, о женах, о любовницах, и накрепко запомнили, что первоочередная задача для всех нас — не есть, не спать, а этого похитителя найти. В ближайшие дни. И это не обсуждается.

Драко почти не слушает Робардса — практически то же самое он говорил на прошлом собрании. Малфой смотрит за окно на кружащиеся в бешеном вихре снежинки, и вздрагивает, когда понимает, что теперь Робардс обращается лично к нему.

— Для скорейшего раскрытия преступлений было решено, что целесообразно создать отдельную группу, которая бы занималась только поисками нашего похитителя, не отвлекаясь ни на что другое. По личной рекомендации Министра Скримджера руководителем группы назначается глава Особого отдела Драко Малфой, — глава особистов на этих словах не спешит выказывать энтузиазм. — Мистер Малфой, вы должны сегодня же распределить обязанности между вашими новыми подчиненными, а завтра предоставить мне план, по которому вы намерены работать. Обращаюсь к остальным, — Гавейн Робардс обводит взглядом присутствующих. — На то время, пока преступник не будет пойман, мистер Малфой ваш непосредственный начальник, и вы должны будете выполнять все его указания. И я не желаю слышать, нравится вам это или нет. Сейчас мы работаем сообща над одной проблемой. Поэтому мистеру Малфою вы обязаны подчиняться беспрекословно. От вас же, — глава Аврората поворачивается к Драко и смотрит ему прямо в глаза, — я жду плодотворной работы и результата. Положительного результата. А теперь можете быть свободны.

Все-таки приятно, когда дома тебя ждет кто-то, кто всегда поймет, всегда даст дельный совет, да и вообще выслушает твое нытье, когда невмоготу и поныть ну очень хочется, несмотря на то, что ты уже большой мальчик, между прочим.

Драко сворачивается на диване клубком, осторожно подвигается ближе, кладет голову Снейпу на колени. Хорошо лежать вот так, с любимым человеком, когда в доме тепло и уютно, и все мысли о том, что завтра снова на работу и опять задерживаться допоздна, улетучиваются, и хочется вот так вот лежать, ни о чем не думать, чтобы потрескивало пламя в камине, а за окном бушевала вьюга. Здесь, в этой гостиной, она не страшна. Драко сопит, устраивается поудобнее. У Северуса сегодня явно хорошее настроение, раз он никак не комментирует возню любовника.

— А знаешь, он сумасшедший, этот похититель. — Драко очень нужен трезвый взгляд на ситуацию со стороны. — Робардс злой, как горный тролль. Велел предоставить ему завтра план работы. Знаешь, кого мне дали в помощь? — Малфой теперь смотрит в лицо Северусу, снизу вверх. — Значит, один парень, Тэд Пэнгборн, маглорожденный, — он кривится, — манеры, как со скотобойни. Он работает в Отделе немедленного реагирования, а там сам знаешь, какие люди сидят. И этот Пэнгборн сегодня пришел ко мне в кабинет, развалился на стуле, ноги расставил и спрашивает: «Какие будут указания, мистер Малфой?». Но при этом такое выражение лица, как будто я его об услуге попросил… И второй экземпляр, некто Фредерик Коули. Этот получше, конечно. Такой тихий, скромный парень. Он работает на оперативно-розыскных мероприятиях. — Драко замолкает, обдумывает увиденное за день, потом говорит:

— Не успели нас представить друг другу, как Коули тут же стал выдвигать свои версии. Вообще, он хоть и тихоня, но при этом такой деятельный, и все время сам что-то обдумывает, прикидывает, у него куча идей в голове. Мне это нравится. А главное, знаешь, сразу понял субординацию, держится достойно. С ним приятно работать… И если бы нам не надо было раскрыть это дело в кратчайшие сроки, я бы с удовольствием отправил Пэнгборна обратно, в клоповник, из которого его нам кинули.

— Выходит, этот Коули нравится тебе больше, чем Пэнгборн? — скорее не спрашивает, а утверждает Снейп.

— Естественно, — фыркает Малфой. — Этому Пэнгборну больше подошла бы работа в коровнике, чем в Особом отделе. От него, кстати, и Сьюзен не в восторге.

— Драко, людям просто не нравится, что ими руководит человек, гораздо моложе их самих, — и Северус взъерошивает ему волосы.

Когда на следующий день Драко идет с докладом к Гавейну Робардсу, в папке в руках уже лежит четкий, расписанный по пунктам план работы. Утро выдалось плодотворным и неожиданно приятным, и во многом благодаря Фредерику Коули. Поразмыслив, Драко решил для себя, что сейчас они со Сьюзен, Коули и Пэнгборном — одна команда, и ни к чему мешать работу и собственные эмоции. Просто он постарается поменьше контактировать с Пэнгборном, а все ответственные задания, по мере возможностей, станет поручать Коули, который сегодня утром на деле подтвердил, что толковый малый, готовый думать, обсуждать и предлагать.

Драко показывает Робардсу выкладки. Команда по розыску таинственного похитителя предлагает следующее. Поскольку об этом человеке ничего неизвестно, примет никаких ( «Мы даже не знаем наверняка, мужчина это или женщина», — Малфой озвучивает мысль, поданную вчера вечером Снейпом), то фактически, единственное, что Аврорат может сделать на сегодняшний день — это профилактические меры. Нет, конечно, поимку преступника никто не отменял, но чтобы поймать, надо сначала его найти, а они толком не знают, кого искать. Поэтому план таков: начать с самого простого. Министру Магии оповестить население («В который раз, — закатывает глаза Робардс. — Сколько раз оповещали, а толку чуть»), предупредить, что надо усилить бдительность, не ходить по одиночке вечерами, палочку всегда держать наготове, чтобы похититель не мог застать врасплох. Защитные чары тоже не помешают. Спасти не спасут, но дадут выиграть время. Конечно, если кто-то увидит или услышит что-то подозрительное, даже если ему только покажется, что он что-то заметил, незамедлительно сообщать в Аврорат. И вообще внимательнее присматриваться к окружающим.

А еще он, Драко, просит выделить побольше людей, одеть их, разумеется, в гражданское, и пусть под видом обычных прохожих патрулируют улицы, особенно малолюдные, а под видом посетителей сидят в барах и ходят по лавкам — патрулируют.

— Так и сейчас авроров на улицах полно, но этот урод просто…мысли наши читает, что ли! — Робардс раздражен. — Конечно, я выделю еще людей, но вам надо искать. Ищите, ищите, хоть какую-то информацию, нам любая мелочь пригодится. Знаешь, что народ говорит? Что в газетах пишут? Это же форменная истерия! Обстановка нагнетается каждый день. А что это значит? Что преступник сейчас затаится, заляжет на дно. Он хитрая сволочь, дождется, пока все о нем забудут, расслабятся, и начнется все по новой. Поэтому брать его нужно сейчас. Потом будет поздно. А ваш план дельный, тут ничего не скажу. Но это все профилактика. Да, она важна, но преступник от этого не исчезнет. Думай, Малфой, кто это может действовать, зачем ему это нужно… План-то сам лично составлял?

— Сам, — кивает Драко. — Правда, Коули еще помогал, он же «на земле» работает, лучше соображает в таких вещах.

— И правильно, — глава Аврората немного успокаивается. — Главное, не снижайте темп. Нам этого похитителя нужно найти.

На следующий день утром Драко поставили в известность, что Робардса вызвал к себе Скримджер с докладом о проделанной работе. А уже вечером Малфой со Снейпом, сидя дома за ужином, слушали по колдорадио обращение Министра Магии к общественности. «Мы вынуждены признать, что не справляемся с ситуацией. Похититель, несмотря на все усилия, до сих пор не пойман. Поэтому я, как Министр Магии, прошу помощи у граждан. Принято решение создать народные добровольные отряды, в помощь аврорам. Все, кто имеют желание и возможность, могут прибыть в отделение Аврората по месту проживания, где получат весь необходимый инструктаж. Там же будет происходить формирование групп. Цель данного мероприятия — создание отрядов, которые могли бы патрулировать районы своего проживания в вечерние и ночные часы, тем самым, хоть насколько-то уменьшая вероятность новых исчезновений. Я надеюсь, что граждане магического сообщества отнесутся к данной мере с пониманием».

— Что скажешь? — спрашивает Драко.

Северус в ответ пожимает плечами:

— Руфус быстро работает. Посмотрим, что из всего этого выйдет.

Через два дня пропадает десятилетняя девочка. Это грандиозный скандал. Общественность не просто негодует, а грозится расправиться с преступником, когда того поймают. Скримджер вызывает Драко к себе, и он идет с гнетущим предчувствием.

— Ну что, надумали что-нибудь? — Скримджер начинает без всяких предисловий.

Малфой отвечает:

— Нет, сэр, пока ничего, но мы работаем, — и чувствует себя полным дураком.

— Плохо, — Министр Магии внешне спокоен, но он всегда спокоен, а Драко хорошо знает, что это обманчиво и внутри сейчас свирепствует настоящая буря. — Ну а ты сам-то что думаешь?

— Думаю, что тот, кто похищает, ненормальный. Потому что вменяемый человек такого делать не станет. Это мое личное мнение, сэр. Но это мы уже отрабатывали, как одну из версий. Проверили всех, состоящих на учете в Мунго, их там не так много. Но глухо. Все чистые, никаких подозрений. У всех оказалось алиби, — Малфой знает, что Скримджеру это уже докладывали, но он знает и то, что Министру интересно услышать информацию именно от главы Особого отдела, даже если он не скажет ничего нового. — Но если его больничной карты нет в Мунго, это может значить лишь, что данное лицо не обращалось за помощью к колдомедикам. Это одна из гипотез, пока неподтвержденная, только догадки.

Скримджер молчит, потом внимательно смотрит на Драко и говорит:

— А откуда такая уверенность, что преступник действует один?

Молодой человек смотрит непонимающе, а Министр поясняет:

— Вы все время говорите «он». Но с чего вы это взяли? Вполне возможно, что похитителей несколько. Это было бы даже разумно — в то время, когда один совершает преступление, другие обеспечивают прикрытие. Этим можно объяснить, почему мы не можем никого найти, и отсутствие следов. И подумай, пожалуйста, о том, что похититель необязательно должен быть мужчиной.

Драко мысленно стонет. Если бывший глава Аврората прав, а с его опытом это неудивительно, то особистам придется сбиться с ног, и неизвестно, когда будет положительный результат, и будет ли вообще. А Скримджер продолжает:

— И вот еще что. Ты глава группы поиска. Скажи, кто-нибудь, кроме наших ребят, в курсе подробностей дела? Может, ты рассказывал кому-нибудь, каким-то знакомым, например? Или не ты, а, скажем, Сьюзен? Может быть так, что информация ушла дальше стен кабинета?

Драко отрицательно мотает головой. Никогда и никому он не рассказывает о служебных делах. Северус, конечно, не в счет.

По возвращении от Министра Драко собирает своих людей на «пятиминутку», как это называет Сьюзен. Он рассказывает о разговоре со Скримджером, а по окончании в кабинете повисает тишина. Потом Тэд Пэнгборн хлопает себя по коленкам и невесело смеется:

— Да, хорошие идеи у нашего начальства. А если он и вправду действует не один, то дело — труба!

Драко смотрит на Пэнгборна, чувствует необъяснимую неприязнь и думает о том, что, наверное, не настанет тот день, когда он сможет отделаться от этого человека.

После того, как пропадает еще один человек, Сьюзен заходит к Драко в кабинет, плотно прикрывает дверь, накладывает Заглушающее, а потом абсолютно серьезно говорит:

— Я считаю, в Аврорате завелся крот. И что самое неприятное, у меня есть подозрение, что не просто где-то в Аврорате, а конкретно в нашем отделе.

И Драко понимает, что она права. Последние два преступления были, казалось, совершены с учетом того, где находятся аврорские и добровольческие патрули. Оба раза этот некто похищал людей именно там, откуда не могла незамедлительно прийти помощь. И если в первый раз все можно было бы списать на случайность, то второй раз наводил на мысли или о фантастическом везении, или о том, что преступник или преступники обладали необходимой информацией. Оба варианта имеют место быть, но во втором случае все оперативные разработки идут напрямую в чьи-то грязные лапы.

— Как думаешь, кто это может быть? — спрашивает Сьюзен.

Малфой быстро перебирает в памяти возможных кандидатов. Скримджер, Робардс и Северус отвергаются сразу, бесповоротно. Авроры, состоящие в патрулях… Маловероятно, так как они получают задания только на текущие часы, и сложно представить, что похищения будут планироваться и осуществляться второпях. Значит, скорее всего, это кто-то из тех, кто занимается непосредственно разработкой операций. Тогда знаешь все тонкости и есть время на подготовку.

— Только двое, — отвечает Драко. Себя и Сьюзен он, естественно, не считает.

Драко почти проваливается в дрему, пригревшись под одеялом, тем более, на улице похолодало еще больше, а Северус теплый, и рядом, тоже сонный, а потому почти не возражает, когда Малфой обвивает его руками и ногами, «чтобы спалось слаще», как он объясняет. После разговора со Сьюзен молодой человек тут же пошел к Робардсу, который внимательно все выслушал и обещал принять к сведению.

— Малфой! — Драко вздрагивает и не сразу понимает, что голос доносится из зачарованного зеркальца, того самого, которое у него парное со Сьюзен. Он хватает зеркальце, но вместо Сьюзен видит совершенно незнакомую девочку, действительно девочку, лет восьми. Сказать, что Драко безмерно удивлен, это не сказать ничего. Но он еще и напуган. Сьюзен всегда носит зеркало для связи с собой, и не во внутреннем кармане пиджака, как Драко, а прячет средство связи в бюстгальтер. Когда Малфой узнал об этом, то оценил логику девушки. В карман могут залезть, можно просто потерять, могут начать обыскивать и найти, а в бюстгальтер полезут в последнюю очередь, если вообще догадаются полезть. «Держу поближе к самому дорогому», — постоянно шутила Боунс. И теперь ее зеркало в руках другого человека. И это значит одно…

— Что случилось? — Драко соображает быстро.

— Дом Фредерика Кроули, — теперь девочка шепчет, словно опасается чего-то. — Пожалуйста, мистер, поторопитесь, вас очень ждут.

Драко не успевает ничего ответить, потому что на том конце прерывается связь.

Оповестить Робардса о том, что нужна группа захвата — минутное дело. Собраться — полминуты. Еще полминуты — объяснить Северусу, что здесь, дома, от него будет больше пользы, а Драко не может сидеть и ждать авроров, потому что прибудут они минут через десять, а у него нет твердой уверенности в том, что через десять минут Сьюзен будет еще жива. Впрочем, у него нет уверенности в том, что девушка, собственно, жива на текущий момент. Но это все потом. Сейчас главное сосредоточиться и аппарировать. Взломать защиту у дома Коули — еще полторы минуты. Сейчас Робардс уже должен поднять всех на ноги по тревоге.

Открыть входную дверь, осторожно, как учил в свое время Скримджер, соблюдая необходимые предосторожности, чтобы не получить Аваду точно в лоб. Палочка наготове.

За дверью обнаруживается зловещая тишина и уже знакомая маленькая девочка. «Они там», — шепчет малышка и показывает на маленький домик, больше похожий на сарай, в углу сада. Драко ступает тихо-тихо, и ему кажется, что сердце стучит так, что слышно на всю округу. В окнах домика невозможно ничего разглядеть — они завешены металлическими щитами. Малфой останавливается перед дверью и прислушивается. Ничего. Тишина. Секунду раздумывает, дать ли знать тем, кто находится внутри, что они здесь уже не одни? Или не стоит? Или они уже и так знают и ждут его? Решает, что будет нормально, если обойтись в этот раз без долгих разговоров.

Дверь слетает с петель и прямо перед собой Драко видит испуганную, связанную, но живую Сьюзен. А потом он видит тварь… Это уже не Фредерик Коули. То есть, оболочка-то осталась прежней, но теперь мужчину выдают глаза, и это меняет все на корню. Это глаза не человека и даже не зверя. У него неестественная, абсолютно инородная, золотистая радужка, и Малфою кажется, что на него смотрит не сам Коули, а кто-то изнутри, тот, кто обитает внутри этого тела, и теперь смотрит из своего жилища через чужие глаза как через окна, и видит перед собой врага, которого нужно уничтожить. Драко чувствует собственный страх и ненависть, которую излучает тварь. И когда тот, кто когда-то был Фредериком Коули, поднимает руку, молодой человек, уже не задумываясь, делает то единственное, что может сделать. Всего два слова. Те два слова, которые он когда-то давно так и не смог произнести на Астрономической Башне. Но здесь нет Северуса, зато есть Сьюзен и есть тварь, которая, и Драко точно знает это, готова кинуться на него, чтобы разорвать на куски.

Позже, когда уже прибыли авроры во главе лично с Робардсом, когда Драко убедился, что со Сьюзен действительно все в порядке, когда он сопроводил ее сначала в Мунго, потом домой и сдал родителям в целости и сохранности, он сидел в кабинете Руфуса Скримджера.

— Я убил человека, — его угнетает мысль об этом, а еще о том, что он, наверное, не годится для своей должности, если при задержании начал использовать Непростительные.

— Я тоже убивал, — Скримджер кладет руку Драко на плечо. — Я убивал не раз, потому что так было нужно и потому что у меня не было выхода. Я не горжусь этим, это была необходимость, но это было.

— Что случилось с Коули?

Скримджер вздыхает и запрокидывает голову:

— Полгода назад у него умерла жена. Та девочка, которую ты видел, их дочь. Коули, очевидно, очень любил покойную, поэтому решил заняться спиритизмом. Что-то пошло не так, скорее всего, из-за его неумения и незнания сути, и вместо призрака жены, с которой он жаждал пообщаться, пришла некая сущность. Я не могу точно сказать, что это было, но это темная тварь, из самых низших миров, потому что спиритизм затрагивает как раз такие слои. По каким-то причинам Коули не отослал эту сущность назад. Может, не знал, как это сделать, а может, вообще толком не понял, что произошло. В таких вещах человеку непосвященному сложно ориентироваться. Естественно, чтобы существовать в нашем мире, этому нечто нужно было чем-то питаться. А питаются они, как правило, отрицательной энергией. Сущность жила в Коули, завладевала его разумом, поэтому днем он был аврором, а ночами периодически становился тем, кого вы со Сьюзен видели. Он похищал девушек и детей, высасывал их эмоции, магию, жизненные соки. Мучил, наслаждаясь, и с каждым убийством сущность требовала большего.

— Как думаете, сэр, наутро он помнил о своих похождениях?

— Не знаю, Драко. Теперь мы этого не узнаем. Во всяком случае, думаю, догадывался, как минимум.

Драко задумывается. Сьюзен успела рассказать, что, когда Коули, улучив момент, оставшись с ней наедине и оглушив, аппарировал с бесчувственной девушкой, он, конечно, обыскал ее. Но зеркальца не нашел. А потом, когда мужчина вышел куда-то, в сарай заглянула девочка. Видимо, как отец ни скрывался, она смогла догадаться, что в сарае происходит что-то странное и страшное. И Сьюзен смогла умолить и упросить ребенка вытащить зеркальце и, не показывая папе, вызвать Малфоя…

— А что будет с ребенком?

Скримджер пожимает плечами:

— Сейчас этим занимается Отдел по опеке.

— А куда он прятал трупы? — это едва ли не главный вопрос, волнующий сейчас Драко.

— Робардс уже выяснил, то, что оставалось после, Коули трансфигурировал в деревяшки и сжигал там же в сарае, в печи. Безотходное производство. Надо сказать, в трансфигурации он преуспел.

Драко чувствует себя, как будто его вывернули наизнанку, постирали, выкрутили, вывернули обратно и повесили сушиться.

— Иди домой, — голос Министра звучит неожиданно ласково.

Малфой тяжело поднимается и выходит в коридор. И видит самое лучшее, что есть в жизни. Северуса, ждущего его.

— Тело шестилетнего Джорджа Нолана было найдено в кустах за местным квиддичным полем, — Робардс кладет перед Драко кипу колдографий, и к горлу подкатывает тошнота при виде того, во что превратилось тело мальчика. — Колдомедики установили, что травмы прижизненные. — Малфой думает, каким надо быть зверем, чтобы сотворить такое. На трупе живого места нет. Откуда такая ненависть? — Так что придется тебе посетить место убийства. Вот заключение колдомедиков, ознакомишься подробно, — глава Аврората выкладывает на стол все документы. — Поскольку это Хогсмид, то можешь действовать совершенно свободно.

Первым делом Драко внимательно изучает все предоставленные бумаги. Тело Джорджа Нолана действительно обнаружили в зарослях за полем около восьми вечера. Мальчик вышел погулять с собакой, через какое-то время пес вернулся домой один, и обеспокоенная мать отправилась на поиски. У соседей и знакомых сына не было, и тогда она обратилась в местный Аврорат. Было установлено, что к погибшему не применялось никакое магическое воздействие, и из этого обстоятельства вытекало два факта. Первый — найти преступников по оставленному магическому следу не представлялось возможным, так как этого следа попросту не было. И второй — Джорджа Нолана, в Хогсмиде, населенном волшебниками, попросту забили до смерти, вполне себе по магловски. Это тем более казалось диким и неестественным, что ребенку было шесть лет. Кому в этом возрасте он мог досадить или помешать?

Хогсмид встречает Малфоя неприветливо. После окончания Хогвартса он ни разу не возвращался сюда, не присутствовал ни на одной из встреч выпускников, как, впрочем, и Северус, которому все же приходили приглашения, в отличие от самого Драко. Но он и без того знал, как обстоят дела в бывшей альма-матер, благо, Скримджер, периодически посещавший Хогвартс, с удовольствием делился новостями. Драко вспомнил, как летом после убийства сначала Дамблдора, а затем и Волдеморта, Скримджер сказал Северусу: «Я хочу, чтобы ты стал директором Хогвартса». А Северус только покачал головой: «Нет, Руфус. Я знаю, что тебе нужен в школе свой человек, но в Хогвартс я не вернусь. Слишком много плохих воспоминаний связано с этим местом. Сейчас война закончилась, и я хочу начать забывать. Так что придется мне тебя огорчить». И директором стала Минерва МакГонагалл, а Драко вернулся доучиваться последний год. Это было тяжелое время, он скучал по Снейпу, писал ему каждые выходные, и уехал из школы сразу после экзаменов, не оставшись на выпускной бал. И был уверен, что никогда не увидит ни Хогвартс, ни Хогсмид, ничего, что было связано с тягостными годами учебы. Оказывается, он ошибался.

Родители Джорджа Нолана живут в красивом, чистеньком доме с покрашенным забором и ровно подстриженной лужайкой. Все аккуратно, почти стерильно. И сами они такие же опрятные и чистые, даже покрасневшее, опухшее от слез лицо миссис Нолан не меняет картины восприятия Малфоя. Мистер Нолан показывает колдографию сына — улыбающийся мальчишка, в нарядном костюмчике машет Драко рукой. На тех же снимках, которые ему дал Робардс, у Джорджа лицо покрыто коркой запекшейся крови.

— Он ушел гулять с Риком, — голос миссис Нолан дрожит. Драко вопросительно смотрит на нее, чувствуя нарастающее внутри нетерпение.

— Рик — это наш щенок, — глава семейства приходит на выручку. — Мы всегда отпускали Джорджа одного, знали, что ничего не случится.

Женщина прижимает руку ко рту, сдерживая рыдания, и выходит из комнаты. Нолан провожает ее взглядом, потом снова поворачивается к Драко:

— Здесь все друг друга знают. И все спокойно отпускают детей одних, — потом молчит, мнется, и Малфою в этот момент тоже нечего сказать. Он не умеет утешать и приносить соболезнования. — Вы найдете того, кто это сделал?

— Я постараюсь.

Местные авроры удосужились наложить вокруг квиддичного поля охранные заклинания, и Драко обнаруживает неподалеку компанию болтающихся без дела мальчишек. Они с интересом наблюдают за молодым человеком, а когда он собирается уходить, смелеют и подходят ближе.

— Мистер! — явному заводиле в этой компании на вид лет десять-двенадцать и он совсем не робеет перед особистом. — А скоро можно будет играть в квиддич? У нас в Хогсмиде поле одно.

Драко внимательно смотрит на мальчишку. Уверенный, прямой взгляд, никакой неловкости, явное превосходство над остальными ребятами… Все это он уже видел в свое время в школе, сам когда-то был примерно таким же. Единственное отличие — у него, Малфоя, никогда не было так явно написано на лице: «Мне скучно и я жажду развлечений». И внезапно ему хочется убраться подальше от этих детей.

— Не знаю. Это вне моей компетенции. Как только раскроют дело, охранные заклинания снимут. Пока займите себя чем-нибудь другим.

Драко проходит мимо компании, и вслед ему раздаются недовольные вздохи.

До обеда Малфой занят тем, что Робардс, обычно закатывая глаза, называет «работой с населением». А проще говоря, методично обходит каждый дом, пытаясь снять показания, но вместо этого выслушивая жалобы соседей друг на друга, сплетни, слухи, которыми уже успело обрасти убийство, и обиды, когда на все вопросы Драко отвечает, что это тайна следствия и разглашению не подлежит. Кое-кто помнит его еще школьником, и Драко неуютно под их испытующими взглядами. Они словно бы удивляются: наследник Малфоев — и в Аврорате. Последним на сегодня в списке значится некто Уильям Харгенсен. «Закончу с ним, и домой, — думает Драко. — Зато на сегодня все дела будут сделаны».

Харгенсен оказывается волшебником лет сорока, держащимся спокойно, даже несколько отстраненно.

— Чем могу быть вам полезен? — мужчина вежлив и смотрит на Драко без любопытства. Скорее, проницательно.

— Я расследую убийство Джорджа Нолана, — Малфой собран и официален.

— Боюсь, ничем не смогу помочь, к сожалению. Ведь ваши коллеги уже были у меня. Знаете?

Драко, конечно, знает. Он прекрасно обо всем осведомлен, напрасно некоторые обыватели думают, что отделы в Министерстве Магии не связаны друг с другом и с Авроратом. Связаны, и при необходимости нужная информация становится известна в считанные минуты, передаваясь по хорошо отлаженным каналам из одного отдела в другой.

— Вчера к вам приходили авроры из Отдела по расследованию тяжких категорий преступлений и из Отдела по опеке. У меня…более узкопрофильная специализация, скажем так. Я знаком с отчетами моих коллег, но это не освобождает меня от повторных обходов населения и снятия показаний.

— Все понятно, — Харгенсен усмехается. — Прошу вас, проходите. Но вряд ли я смогу что-то рассказать. Про обстоятельства дела, — он кидает на Драко быстрый взгляд, — кажется, так это у вас называется, мне ничего не известно.

Ему действительно ничего неизвестно, во всяком случае, то, что могло бы помочь. Показания абсолютно такие же, какие он давал предшественникам Малфоя. Драко задает дежурные вопросы и одновременно незаметным, уже наработанным, профессиональным взглядом осматривает комнату. Что-то ему не нравится, но что именно — понять никак не может. Кажется, ответ близко, на поверхности, просто он никак не может его схватить. И уже попрощавшись с хозяином и выйдя из дома, молодой человек понимает, что его смутило. Харгенсен говорил, что холостяк. Но в приоткрытую дверь Драко видел кухню, где на столе стоял поднос с грязной посудой, очевидно, после недавнего чаепития, который мужчина не успел убрать. И на подносе стояли две чашки.

На следующий день Малфою приходят результаты экспертиз. Поскольку магического воздействия на месте преступления обнаружено не было, пришлось подключить магловские методы, зато сразу же появились улики. Обнаружены следы обуви, оставленные на квиддичном поле и около кустов. Но не простой обуви. В заключении написано «детской», то есть, размер ноги подходит ребенку, а не взрослому. Но эти следы принадлежат не Джорджу Нолану, экспертиза говорит об этом со стопроцентной точностью. Слепки со следов его обуви не совпадают со слепками, изъятыми на поле. То есть, следы Нолана там тоже присутствуют, но в меньшей степени, и около кустов они не обнаружены.

Первый, и, как боится Драко, самый верный вывод — это следы предполагаемого преступника. Начать с того, что следы свежие, оставленные в двенадцатичасовом промежутке до времени наступления смерти Нолана. Второе, согласно показаниям свидетелей, на этом квиддичном поле собирается, как правило, одна и та же компания местных мальчишек. В тот день они тоже там были, ребята этого даже не отрицают, но, по их собственным словам, когда они давали показания представителю Отдела по опеке, они ушли с поля раньше, чем там появился Нолан. И у Драко есть большие сомнения насчет правдивости их слов, особенно с тех пор, как он увидел, что из себя представляют эти самые ребята. Уверенные, наглые, сильные. Те самые, которые затравят того, кто слабее, поэтому надо быть или очень сильным, не просто равным, а превосходить их, или иметь свою компанию. Джордж Нолан не обладал ни тем, ни другим. А следы с места преступления — еще одно доказательство. Косвенное, конечно, но зачастую именно на совокупности косвенных доказательств можно построить обвинение. Но даже если Драко и прав, то эти молодчики еще просто-напросто не достигли возраста уголовной ответственности. Поэтому максимум, грозящий им, — родительская порка. Впрочем, возможно, все не так плохо. Надо связаться с ребятами из других отделов и узнать, что они думают по этому поводу.

Вечером Малфой возвращается домой в пресквернейшем настроении. Робардс подписал необходимое распоряжение, и завтра с утра группа авроров отправится в Хогсмид для весьма неприятной процедуры — изъятия обуви у малолетних подозреваемых на предмет обнаружения на подошвах следов грунта и крови. Драко почти уверен, что эксперты найдут и то, и другое, даже если ботинки помыли. Остается надеяться, что никаких очистительных чар не применялось. «Это для бумажек, — заявил Робардс. — Если что и найдем, привлечь все равно никого не сможем. Так что вы там помягче».

Единственная радость — Северус уже дома, и даже ужин готов.

— На тебе лица нет, — замечает Снейп. — Что-то случилось?

Драко вместо ответа обнимает его и утыкается носом в шею. Словно и не уходил никуда.

Наутро, собираясь с группой следователей в Хогсмид, Малфой спрашивает у Снейпа:

— Как думаешь, если человек живет один, такой закоренелый холостяк, то зачем, во время чаепития, ему две чашки?

Северус усмехается:

— Ну, если он не женат, то, наверное, для любовницы.

Обувь изъяли. Мать Билли Росса, того самого, которого Драко про себя назвал «заводилой», протягивая аврорам ботинки сына, недовольно сказала:

— Не знаю, чего вы там себе напридумывали, господа, но мой Билли очень домашний, послушный мальчик, всегда мне помогает, а на будущий год ему идти в Хогвартс. Лучше бы вы делом занимались, чем мотать нервы честным гражданам.

— Мы здесь закончили, — сказал один из авроров, когда они вышли из дома Россов. — Теперь что, в Аврорат?

— Вы отправляйтесь, — машет Малфой рукой. — У меня еще кое-какие дела.

У него нет дел, просто неожиданно хочется вспомнить детство, школьные годы, в которых все же было что-то хорошее. И Драко идет в «Три метлы», где подают сливочное пиво — напиток, не имевший конкуренции среди учеников Хогвартса во время их походов в Хогсмид.

Разочарование — вот что испытывает Малфой, выходя из паба полчаса спустя. Пиво уже не кажется таким вкусным, как когда-то. Возможно, он разлюбил этот напиток, или просто отвык, или в детстве все казалось вкуснее, чем есть на самом деле, но приторное пиво вызывает тошноту и оставляет мерзкий привкус во рту, ничего больше.

Драко устал и собирается аппарировать, как слышит старушечий голос:

— Харгенсен-то в лавке женское белье покупал, представляешь?

Две старухи что-то оживленно обсуждают у «Трех метел». Одной явно не терпится поделиться новостями с подругой, а та с интересом кивает и охает.

— Вот тебе и тихоня Уильям! Поди, скоро женится.

— Давно пора, — соглашается вторая, — Сорок лет, а все один да один. А белье-то, подарок, что ли? В мое время даже мужья женам такое стеснялись покупать.

— Сейчас молодежь такая, что все покупают, — осуждающе говорит ее собеседница.

Вторая чашка в доме, где живет один человек, сама по себе ничего не значит. И сплетни старух, кто какие трусы покупает — тоже. Но Драко отлично знает, что такое совокупность доказательств. А еще помнит, как Скримджер в свое время говорил ему: «Не надо быть таким параноиком, каким был Моуди. Надо просто все подмечать и анализировать. И не стесняться своих предположений. Просто лучше иногда перестраховаться, потому что в нашей профессии все складывается из мелочей». Малфой этот урок отлично запомнил. И дал задание Сьюзен: пробить по сводкам, не было ли недавно каких-то происшествий и вообще чего-то подозрительного в Хогсмиде или его окрестностях. А потом он и думать об этом забыл, потому что пришли результаты экспертизы соскобов с подошвы обуви Билли Росса и его друзей. И на трех парах из пяти колдоэксперты обнаружили кровь, совпадающую по группе с кровью Джорджа Нолана.

Потом был вызов родителей с сыновьями в Аврорат, беседы, напоминающие допросы, на которых Билли пояснил, что щенок Джорджа вырвался от хозяина, выбежал на поле и мешал старшим мальчикам заниматься своими делами. Когда они поймали щенка, то Джордж закричал: «Пожалуйста, отпустите Рика!», и тогда Росс, держа собачку за шкирку, сказал: «Тогда ты сам иди сюда». Потом было обследование в Мунго, и колдомедик написал в заключении: «Вменяемы. Осознавали совершаемые действия». А после этого Билли Роса и его друзей отпустили по домам, потому что они были слишком малы, чтобы быть привлеченными к ответственности.

И Драко совершенно не ожидал, что спустя неделю Сьюзен скажет ему: «Два года назад в соседней с Хогсмидом деревне пропала женщина. Волшебница. И никаких следов».

Робардс дал ордер на обыск после того, как Драко впервые за все время работы повысил голос. Глава Аврората сунул ему в руки пергамент с печатью и заявил: «Основания совершенно надуманные. И я даю ордер только из-за того, что знаю, ты от меня не отвяжешься». «Не отвяжусь, конечно», — согласился молодой человек и спрятал пергамент в карман. Сьюзен увязалась следом, сказав: «Или ты берешь меня с собой, или я тебя никуда не отпущу».

Подойдя к дому Харгенсена, Малфой говорит напарнице:

— Не ходи со мной. Кто знает, что у этого Харгенсена на уме. Мерлин, да у нас ничего нет, кроме чашек и трусов! Так что жди здесь. Как будто я пришел один.

— Если не позовешь меня через десять минут, я зайду сама, — категорично заявляет Сьюзен.

Харгенсен открывает не сразу, а когда все-таки показывается в проеме двери, то Драко видит, что тот раздражен, и раздражен настолько, что с трудом это скрывает. Кажется, поднеси огонек, и все полыхнет Адским пламенем. На лице мужчины красуются царапины, свежие, длинные, кровавые, такие, как если бы кто-то смачно, со всей силы провел ногтями по коже.

— Кто это вас так? — Драко изумлен настолько, что забывает даже поздороваться. А в голове все моментально складывается в картинку.

— Знакомая, — Харгенсен выплевывает это слово. — У меня, знаете ли, тоже есть личная жизнь. Что вам нужно на этот раз?

— Я могу войти?

— Нет! — мужчина готов сорваться.

Малфой улыбается и вытаскивает из кармана ордер:

— Я думаю иначе, мистер Харгенсен.

Драко ожидал всего, что угодно, но только не того, что мужчина решится напасть. Тем не менее, он не зря возглавлял Особый отдел, чтобы его так просто можно было обезоружить. Приходится соответствовать занимаемой должности, поэтому на полу под Ступефаем сейчас лежит именно Харгенсен. Сьюзен, которая все-таки прибежала, не дожидаясь указаний патрона, цепко держит Малфоя за локоть. Шаг за шагом они осматривают дом, нарушая все служебные инструкции, и Драко уже прокручивает в голове, как будет объясняться с Робардсом. Но неожиданно в дальней комнате, под огромным количеством Запирающих и Заглушающих чар, они находят испуганную, изможденную, но, тем не менее, готовую сопротивляться молодую женщину, которая представляется именем Уэнди Старк. Малфой помнит это имя — так звали пропавшую два года назад волшебницу из соседней деревни.

— Он сначала ухаживал за мной, — Уэнди сидит в кабинете у Робардса и держит в руках чашку кофе. — Я ему отказала, потому что Харгенсен мне ни капельки не нравился. Потом умерли мои родители, и он зачастил, говорил, мол, давай я помогу. И действительно помогал, и не домогался. Я думала, он все понял, и мы останемся в хороших приятельских отношениях. И поначалу так и было, Харгенсен начал вести себя по-джентельменски, и я стала привыкать к нему, что он приезжает, помогает. Мы с ним ездили в Лондон, он меня развлекал, говорил, что не надо мне сидеть дома одной. А потом предложил пойти к нему в гости. Я, конечно, согласилась, на ту пору я была о нем хорошего мнения. Он меня чем-то напоил, наверное, подлил зелье в вино. Словом, я потеряла сознание, а очнулась уже без палочки в запертой комнате. Харгенсен сказал, что теперь я принадлежу только ему, и если захочу, то у меня будет все, как у принцессы. Я знала, что он живет уединенно, и не надеялась, что меня обнаружат, тем более, кроме родителей не было никого, кто мог меня хватиться. А недавно он рассказал, что убили местного мальчика, что к нему приходили из Аврората… В конце концов, у меня сдали нервы. Это просто чудо, что вы пришли в этот момент, мистер Малфой, и вы тоже, мисс Боунс, — Уэнди благодарно смотрит на Драко и Сьюзен.

— Ну что ж, мисс Старк, — Робардс встает из-за стола, — теперь Уильяма Харгенсена будут судить, и хочу вас заверить, он понесет заслуженное наказание.

Вечером Драко застает Северуса в лаборатории. Тихонько подходит сзади, хотя прекрасно знает, что Снейп его слышит, прижимается к спине, обнимает за талию. Наклоняется и шепчет в ухо:

— Я люблю тебя.

Когда Драко утром в пятницу входит в свой кабинет с мыслью, что хорошо бы сегодня закончить пораньше, он видит, что на столе лежит увесистая папка. Сверху красуется записка, на которой почерком Робардса выведено: «Срочно!». Это значит, что о коротком рабочем дне можно благополучно забыть. К обеду у Малфоя ноют шея и спина от сидения за столом, а очередное дело, которое кинули на их отдел, обещает быть нудным. Это типичный «висяк», поэтому Драко даже не надеется, что сможет что-нибудь сделать.

Арнольд Джерниган, полукровка, двадцати семи лет от роду, был найден мертвым в собственном доме. Следов насилия не обнаружено, следов взлома и применения темномагических заклятий тоже, кроме того, была найдена предсмертная записка. Джерниган написал: «Никто не виноват, кроме меня. Я просто устал. Простите», а затем выпил дозу сильнодействующего снотворного зелья, в таком количестве, что ею можно было усыпить лошадь. И, наверное, все этим бы и закончилось, если бы дело не попало в руки дотошному следователю по фамилии Каннингейм, который решил повозиться и не просто закрыть дело, а назначить сначала дополнительные экспертизы. Как говорится, во избежание.

Тут-то, к недовольству начальства прыткого следователя, которое вовсе не хотело портить себе статистику убийством, всплыли неприятные подробности, слишком хорошо замаскированные, а потому совершенно незаметные без тщательной проверки. Без проверки, которую организовывают только в случаях, если есть основания предполагать, что смерть наступила от насильственных действий и которую никогда бы не организовали в случае с Арнольдом Джерниганом, если бы не въедливость Каннингейма.

Почерковедческая экспертиза установила, что предсмертную записку погибший писал в состоянии сильного душевного волнения. И это было бы естественным, если бы эксперты не указали еще одно обстоятельство — по характеру почерка, по наклону букв, по нажиму и по множеству других мельчайших деталей, понятным только профессионалам, можно говорить о том, что текст был написан под давлением. Проще говоря, Джерниган написал записку не по доброй воле, а по принуждению. А с такой экспертизой дело уже нельзя было закрыть. Поэтому суицид превратился в убийство и пухлая папка отправилась по инстанциям наверх, чтобы в конце концов осесть в Особом отделе.

Итак, Арнольд Джерниган до момента смерти работал в частной магической клинике, специализирующейся на различного рода неврозах. Клиника дорогая и, судя по всему, закрытая, туда не так-то просто попасть, даже имея в наличии необходимую сумму. Желательно еще иметь рекомендации и знакомства. Главный врач заведения, некто Дэвид Гарденер, первым дал показания. Да, Джерниган работал у него четыре года. Он характеризовал погибшего исключительно положительно, как ответственного, в высшей степени компетентного работника, смерть которого — шок для окружающих и удар по клинике, так как Джернигана ценили в штате. По словам главного врача, погибший был общительным, компанейским человеком, без вредных привычек и склонностей к суициду, а, кроме того, его любили друзья и коллеги, и лично Гарденер не знает человека, который мог бы желать смерти молодому колдомедику.

Дэвид Гарденер оказался волшебником средних лет, с умным, живым лицом. Он встретил Драко на пороге клиники и сказал, пожимая руку:

— Я очень рад, что к нам прислали человека из Особого отдела. Поверьте, мистер Малфой, для меня большая честь, что вы решили заняться этим делом. Арнольд был прекрасным человеком и специалистом, и надо обязательно разобраться, что же произошло, чтобы виновные были наказаны.

— Когда мы найдем их, то накажем по всей строгости, — Драко не нравится, когда его так явно хвалят и переоценивают работу особистов, тем самым принижая все остальные отделы Аврората.

Гарденер показывает Малфою клинику, предварительно заставив надеть поверх костюма фирменный белый халат. Практически пустые, гулкие коридоры, одноместные палаты со всеми удобствами, улыбающиеся колдомедики, идеальная чистота…

В сами палаты Драко предсказуемо не пускают.

— Наши пациенты — люди особенные, — объясняет главный врач, чуть виновато улыбаясь. Глава Особого отдела все понимает и, откровенно говоря, эти самые пациенты его не очень-то интересуют. Гораздо больше его интересует…

— Вы проводите меня в кабинет Арнольда Джернигана?

— Да, конечно, — Гарденер охотно ведет молодого человека в сторону помещений для персонала. — Только следователи до вас уже там побывали, кабинет опечатали, но что толку? Они, кажется, ничего не нашли. Во всяком случае, ничего не изъяли. Да там и изымать нечего, наши колдомедики приучены держать на рабочем месте только дела пациентов, больничные карточки. Ничего лишнего. По правде сказать, мы не приветствуем личные вещи в кабинетах. Это отвлекает и сбивает с нужного настроя. У нас на первом месте всегда здоровье пациентов, — Гарденер улыбается.

Кабинет Джернигана оказывается таким же аккуратным и стерильным, как и все вокруг. Минимальная обстановка, очень простая, качественная, весьма недешевая мебель. Но только необходимое — стол, кресло, небольшой шкаф, два стула. Здесь все настолько вылизано, что вряд ли можно найти хоть какую-то зацепку. Драко просматривает содержимое шкафа — ровные папки больничных дел, какие-то справочники по медицинским чарам и зельям — стандартный набор колдомедика. В ящике стола обнаруживаются пустые бланки для рецептов, чернила, перья. Драко и без слов Гарденера знает, что не было обнаружено ничего, что хоть как-то могло бы указывать на причины случившегося. Собственно, как и в доме Джернигана, но туда он отправится позднее.

— Дела я забираю с собой, — Малфой указывает на папки. — Сейчас в вашем присутствии наложу копирующие чары.

— Это личные дела наших пациентов, — главный врач моментально становится жестким. — И вся информация в этих папках является врачебной тайной. Более того, наши пациенты платят нам, чтобы эта тайна не ушла дальше порога кабинета их лечащего колдомедика. Вы уверены, мистер Малфой, что обладаете достаточными полномочиями?

— Уверен.

Весь вечер Драко тратит на то, чтобы просмотреть каждую историю болезни, которую вел Джерниган за последний год. Из девяти папок две привлекают внимание. Некие Энн Лэбей и Рут Андерсон. Первая спустя месяц пребывания в клинике покончила с собой — перегрызла ночью вены. Вторая умерла от отека верхних дыхательных путей. В первом случае в карте стояла пометка «склонна к суициду», что хоть как-то объясняло произошедшее. Правда, объяснение это было весьма шатким и хлипким, ведь мисс Лэбей и положили в клинику для того, чтобы помочь ей избавиться от навязчивых состояний, а вместо этого колдомедики допустили то, от чего девушку долгое время весьма успешно ограждали родственники дома. В случае же с миссис Андерсон в карте было записано лаконичное и из-за этого подозрительное «аллергия на компоненты зелья». Какие компоненты и что за зелье — Джерниган почему-то не указал. Значит, надо отправиться к мужу, вернее, теперь уже вдовцу этой Андерсон и поговорить. Не могла женщина дожить до тридцати восьми лет и не знать, что у нее аллергия, да еще в такой агрессивной форме.

Драко закрывает папки и устало трет лицо. На сегодня все, пожалуй. А у Гарденера он пока спрашивать ни о чем не станет. Что бы ни было, а главный врач, прежде всего, будет заботиться о своей репутации. И еще хорошо бы встретиться со следователем Каннингеймом.

Муж Рут Андерсон кажется Малфою очень усталым человеком, каким-то согбенным и будто присыпанным вековой пылью. Во взгляде не мелькает ни малейшей заинтересованности, когда Драко показывает удостоверение и говорит, зачем он, собственно, прибыл.

— Мистер Малфой, — Андерсону, кажется, даже говорить тяжело, — я ничего не знаю. Если честно, и знать не хочу. С женой мы прожили пять лет, это для меня первый и, надеюсь, последний брак. Иногда Рут была неплохой женщиной, но крови она мне попила изрядно. Конечно, в своих недугах она не виновата, но мне от этого было не легче. Потом нам посоветовали эту клинику, сказали, колдомедики высочайшего класса, все на самом высоком уровне — и зелья, и проживание, и обслуживание. Полный пансион и под круглосуточным наблюдением. Рут согласилась. Про зелья я ничего не знаю, там пациентам вроде бы подбирается лечение индивидуально. Колдомедик ее посмотрел, они все обговорили. Когда я приезжал к Рут, она хвалила и персонал, и саму клинику. Ее лечащий врач, мистер Джерниган, уверил меня, что приступов у Рут не случалось, что все отлично и лечение дает положительные результаты. Жена выглядела спокойной. Тогда я уехал по делам в Германию, у меня бизнес, понимаете. Через несколько дней со мной по каминной сети связался Дэвид Гарденер и сказал, что Рут умерла. У нее была аллергия. Легкие отекли. Вот и все.

— А у вашей жены была аллергия? Индивидуальная непереносимость? Она вам жаловалась? — Драко не теряет надежды расшевелить Андерсона.

— Нет, — с безучастным видом говорит тот, — я ни о чем не знал. Думаю, Рут тоже. У нас никогда и речи не заходило о том, что у нее вообще на что-то может быть аллергия. Но мне в клинике сказали, что такое случается.

— Вот как? Значит, в клинике сказали? — спрашивает Малфой.

Муж Рут Андерсон кивает:

— Да, Гарденер мне объяснил.

Каннингейма Драко находит в тесном кабинете, заваленном бумагами и делами, где большую часть пространства занимает рабочий стол.

— Можно просто Питер, — следователь протягивает руку для пожатия, и когда Малфой отвечает, то чувствует сильную и теплую ладонь. — Это очень хорошо, что вы пришли. Если уж особисты взялись, значит, дело и правда темное. А ведь на меня поначалу, как на сумасшедшего смотрели, когда записку эту на экспертизу отправлял.

— Мне бы хотелось, — говорит Драко, — чтобы вы, Питер, ввели меня в курс дела. — И на недоумевающий взгляд поясняет: — Я понимаю, что наверняка в ваших отчетах есть далеко не все. И вы бы мне очень помогли, если бы поделились собственными соображениями.

— С удовольствием, — Каннингейм, кажется, искренне рад. — Что конкретно вас интересует? Не знаю, с чего начать… Давайте вы будете спрашивать, а я постараюсь отвечать по мере возможности.

— Договорились, — кивает Малфой. — Эта клиника, что вы можете о ней сказать? Нет, ее лицензии и прочее я видел. Что думаете лично вы?

— Ну, вы уже, наверное, поняли, что это заведение очень закрытое. Так сказать, для избранных. Так вот, когда выяснилось, что Джерниган не покончил с собой, а ему помогли, я задался вопросом: откуда у колдомедика такое сильнодействующее зелье? Вы, наверное, уже заметили, что это зелье используется довольно редко и продается исключительно по рецепту. Сначала я предположил, что Джерниган взял его в клинике, но Гарденер заявил, что такое зелье у них не используется, и в доказательство своих слов предоставил документы с перечнем всех зелий, которые клиника заказывала. Они же варят снадобья не сами, а заказывают у зельевара по имени Джеймс Маккосланд. У него своя лаборатория и заключен контракт с клиникой на поставки. Получается, Джерниган зелье где-то достал, возможно, на черном рынке, потому что при обыске у него в доме мы не нашли никаких следов того, что снадобье он варил самолично. Пока все понятно?

— Вполне, — Драко внимательно слушает Каннингейма.

— Тогда я продолжу. Словом, мне все показалось подозрительным, но начальство от моих действий было явно не в восторге, поэтому, каюсь, пришлось все делать в обход. Правда, узнать удалось не так много. Я решил проверить саму клинику. Сами подумайте, мистер Малфой, если Джерниган не был женат, конфликтов с друзьями не было, скорее всего, ниточки стоит искать в его профессиональной деятельности. Так вот, за последний год в клинике случилось три летальных исхода, два из которых с пациентами, прикрепленными как раз к Джернигану. Все три случая оформлены как суицид или несчастный случай…

— Я знаю случаи Андерсон и Лэбей, — перебивает Драко. — А третий?

— Некая Браун, выпала из окна и разбилась насмерть. Так вот, я беседовал с родственниками всех трех погибших женщин, и никто не показал, что при жизни женщины имели какую-либо аллергию или суицидальные наклонности, во всяком случае, настолько ярко выраженные. В их больничных картах все чисто, не придерешься, да вы и сами уже, наверное, видели. Но это же не значит, что ничего не было, верно?

Каннингейм подходит к окну, смотрит на улицу и продолжает:

— Я прикинул, что этим женщинам по какой-то причине могли назначить одно лечение, а на деле применяли другое. Или, может быть, женщины услышали или увидели что-то, чего видеть и слышать им было не положено. Я не верю в три подряд несчастных случая, слишком долго работаю на подобных делах. Уже профессиональный нюх, сразу чую, если что-то нечисто. А тут очень нечисто, мистер Малфой, поверьте мне. Не могу объяснить, но интуиция меня еще не обманывала. Короче, больше я ничего не смог узнать. Видимо, информация все-таки дошла до моего начальства и меня прижали к ногтю, дав понять, что дело ушло наверх и теперь это не моя забота. Собственно, больше я ничего не знаю.

— Спасибо, Питер, — Драко искренне благодарен. — Я приму всю информацию, которую вы мне передали, к сведению, и хочу вас заверить, что в моей компетенции как раз все выспросить, разведать и разнюхать.

Каннингейм улыбается.

Рано утром Драко и Северуса будит рев камина. Как есть, в одном белье, Малфой вскакивает с кровати, а из зеленого пламени выглядывает голова Сьюзен:

— Твоего Каннингейма убили. Собирайся и дуй на работу, я тебя буду там ждать. Потом вместе аппарируем на место происшествия. Робардсу я сейчас сообщу.

Драко бессильно опускается обратно на кровать. Он безнадежный, непроходимый дурак. Вчера вечером, после встречи с Каннингеймом, Малфой отправился прямиком на работу. Сьюзен, как и всегда, сидела за делами и отчетами до позднего вечера. Было уже около девяти, остальные давно разошлись и Драко, вкратце поведав напарнице обо всем, что удалось узнать, сказал: «Завтра утром хочу попросить Робардса о том, чтобы за Каннингеймом установили круглосуточное наблюдение. Думается мне, в этом деле все не так просто, как кажется, а значит, Питеру может грозить реальная опасность. Особенно после того, как я начну ворошить осиное гнездо. Более того, я не исключаю, что о моем сегодняшнем визите к нему уже стало известно…заинтересованным лицам. Так что надо будет объяснить все Робардсу и взять парочку ребят, чтобы приглядывали потихоньку за Каннингеймом. Не дай Мерлин, с ним что-то случится. Мы лишимся и союзника, и просто хорошего специалиста».

«Это точно подождет до утра? — спросила Сьюзен. — Ты уверен?». И Драко с легким сердцем ответил: «Уверен. Одну ночь мы переживем, а утром я пойду к Робардсу». Он сказал «уверен», а наутро дотошный следователь был уже мертв. Те, другие, не были так легкомысленны, они не стали ждать, не стали рисковать, они действовали оперативно, так, как должен был действовать он, Драко. И они убили Каннингейма, как только поняли, что тот начал болтать, чтобы не разглашал информацию, даже если та наполовину состоит из домыслов. И сегодня они убили двух зайцев, не только убрав досужего следователя, но и показав господину особисту, что теоретически может произойти с ним самим, если он не остановится.

И если бы Малфой жил один, он никогда бы не задумался над этим последним обстоятельством. Но вопрос в том, что он не один. У него есть Снейп, который вполне реально может пострадать из-за расследования, которое ведет его любовник. И теперь предстоит решить, что ему важнее — попытаться любой ценой раскрыть дело, где уже висит минимум два трупа, Джерниган и Каннингейм, и это то, что явно укладывается в одну цепочку. Или сдать дело, отстраниться, и неважно, сколько людей еще погибнет, ради того, чтобы не пострадал самый дорогой в мире человек, который роднее и любимее всех остальных, вместе взятых.

Северус проводил Драко на работу со словами: «Хочешь ты того или нет, но ты обязан пойти и сделать то, что должен. Поэтому отправляйся, а вечером поговорим, если захочешь». Когда Малфой пытается сказать ему, чтобы был осторожен, Снейп нетерпеливо закатывает глаза: «Уйдешь ты или нет?». И Драко шагает через камин прямиком в свой кабинет, где его уже ждет Сьюзен со словами:

— Оперативная группа готова. Робардсу я сообщила все, как есть, и после осмотра места происшествия тебе надо будет зайти к нему. Честно говоря, он очень недоволен нашей работой и тем, что ты так упустил Каннингейма.

Малфой и сам собой недоволен. Только вот вряд ли такое объяснение устроит главу Аврората.

Местом происшествия оказывается улица по соседству от того отделения Аврората, в котором работал убитый. Прибывшая группа с легкостью смогла проследить маршрут, которым Каннингейм каждый день шел на работу и обратно, благо, жил буквально в пятнадцати минутах ходьбы и поэтому, из-за сидячего, в общем-то, образа жизни, не упускал возможности лишний раз пройтись и подышать воздухом. Как оказалось, это знали буквально все вокруг, потому что коллеги Каннингейма говорили об одном и том же. Следователь не считал нужным скрывать подобное. Малфою остается слабое подобие утешения, что Каннингейма все равно убили бы, и неважно, где бы это случилось — на улице, дома или даже на работе. За годы работы в Особом отделе он уяснил, что если хотят убить по настоящему, то убивают, не останавливаясь ни перед чем. Правда, внутренний голос не забывает напомнить, что да, все так, просто это вопрос времени. И если бы он, Драко, вчера не поленился обратиться к Робардсу, наплевав на то, что рабочий день закончился, то Каннингейм, возможно, пережил бы сегодняшнюю ночь. А значит, у него был бы шанс пережить и все остальное. На карте стояла жизнь человека, а Драко отложил решение до утра. А утром стало уже слишком поздно.

Теперь авроры оцепили небольшой пятачок, где все еще лежит тело бывшего следователя. Это была Авада — быстро, бесшумно, надежно и не оставляет следов. Каннингейм вышел из здания Аврората, перешел дорогу и пошел по улице. Он немного не дошел до угла, за который должен был завернуть и откуда уже был виден его дом. Преступник или преступники, очевидно, хорошо знали распорядок дня убитого, возможно, следили за ним или имели осведомителя среди сотрудников Аврората. Скорее всего, они очень быстро узнали, кто такой Драко и зачем приходил. И решили не медлить.

— Можно забирать? — спрашивает один из авроров, указывая на труп.

— Да, конечно, — рассеянно кивает Малфой. — И не забудьте сообщить, как только колдомедики напишут заключение.

Драко вернулся вечером домой уставший и злой. Разговор с Робардсом состоялся, и все было хуже, чем он предполагал. Он надеялся, что глава Аврората начнет распекать работу Особого отдела вообще и Драко в частности, может быть, даже голос повысит, чего обычно не делал, сделает выговор, да все, что угодно. Вместо этого Робардс был, на первый взгляд, абсолютно ровен и спокоен, словно ничего и не случилось. Такое поведение могло обмануть кого угодно, но не Малфоя, который прекрасно знал, что это означает на самом деле. Это означало крайнюю степень раздражения, почти ярость, и давало четкую установку: «Или ты предпринимаешь меры к раскрытию преступления, или пожалеешь, что в свое время перешагнул порог Аврората». Драко это отлично понял и принял к сведению, и теперь лихорадочно думал, как поступить, чтобы еще больше не наломать дров.

Северус, как обычно, сидел за своими научными журналами. Малфой всегда радовался, когда в одном из них появлялась статья за авторством Северуса, правда, радовался он тихо, про себя, потому что любимый его восторга при виде подписи «С. Т. Снейп» внизу какой-нибудь умной, заполненной рассуждениями и формулами статьи, не разделял.

— У меня на работе неприятности, — Драко садится на подлокотник кресла, обнимает Снейпа и упирается подбородком о его макушку.

— Выкладывай, — голос абсолютно невозмутим — Северус уже привык, что молодой человек советуется с ним практически по всем вопросам, а уж когда дело заходит в тупик, Драко обязательно делает его причастным.

И Малфой выкладывает все, как есть, не стесняясь, говорит о своих ошибках и глупости, а потом задает такой знакомый вопрос:

— Что думаешь?

— Думаю, что все тянется из этой клиники. Подумай сам. Каннингейма убили, когда он все тебе рассказал. Значит, надо искать там.

— Я хочу потрясти главного врача, этого Гарденера, — говорит Драко. — Не может быть, чтобы он ничего не знал. В смысле, если все эти убийства действительно связаны с профессиональной деятельностью Джернигана, то все должно было происходить прямо под носом у Гарденера. Значит, либо он сам замешан, либо боится и потому что-то скрывает. Я не верю, чтобы он ничего не замечал. Тем более, если Каннингейма убили из-за того, что он начал копать, то Гарденер точно причастен, потому что Питер проверял только клинику и их поставщика зелий, больше он ничего не успел. Сначала на него поднажали, потом вот убили.

— А кто у них поставщик? — сказывается профессиональный интерес.

— А я тебе разве не сказал? — Драко удивляется, как мог забыть про это. — Некий Джеймс Маккосланд. Знаешь такого? Каннингейм говорил, у него своя лаборатория.

— Знаю, конечно, — Северус задумчиво прикусывает губу. — Когда-то, по молодости, я хотел попасть к нему в ученики. Он был, да и остается, достаточно известным в определенных кругах зельеваром. Правда, известен он, в основном, за счет того, что в свое время пытался осуществить довольно смелые, рискованные и по тем временам новаторские разработки. Но у Маккосланда мало что получилось. Отчасти потому, что на какие-то проекты не нашлось спонсоров, а его идеи были весьма дорогостоящи. А отчасти потому, что многие тогда посчитали его идеи в той или иной степени или фантастичными, или аморальными. Собственно, и тогда об этом было мало известно, а сейчас, как ты сам сказал, он открыл небольшую, но, насколько я знаю, приносящую стабильный доход лабораторию, и теперь ничем не отличается от любого другого зельевара. По крайней мере, ни о каких его разработках и новшествах я не слышал.

— А почему ты все-таки не пошел к нему в ученики? — Драко пытливо смотрит на Снейпа.

— Потому что понял, что он вряд ли даст мне те знания, которые я хотел бы получить. Да, Маккосланд талантлив, но не настолько, чтобы быть незаменимым.

Уже позже, лежа в кровати, Драко придвигается ближе к Северусу и тихонько говорит:

— Если завтра с утра я тебе дам посмотреть больничные карточки, сможешь сказать что-нибудь насчет назначаемого лечения?

Мужчина обнимает его и прижимает к себе:

— Посмотрю, конечно.

Утром Снейп и Малфой заходят в кабинет Скримджера.

— Что случилось? — Министр встает из-за стола и идет им навстречу. — Если вы оба появились у меня, значит, что-то серьезное.

— Руфус, нам нужно разрешение Визенгамота на эксгумацию, — Снейп не дает Драко и рта раскрыть.

— Все, что хочешь, — разводит руками Министр Магии. — Но сначала объясни.

Через сорок минут Скримджер в курсе всех подробностей «дела Джернигана», а Северус растолковывает ему, к каким выводам он пришел утром, просматривая копии медицинских карт.

— Ухудшение в психике, по крайней мере, до такой степени, как у Энн Лэбей и Маргарет Браун, не могли спровоцировать конкретно те препараты, которые указаны в их картах. По документам им назначали лечение, адекватное их состоянию. Но и на пустом месте подобные суицидальные наклонности развиться не могли, причем в столь резкой и острой форме. То есть, развиться они, конечно, могли, но не так неожиданно. Если они и были изначально у этих женщин, то все равно, пытаться наложить на себя руки и сделать это — разные вещи. И насчет Рут Андерсон. Поскольку дама не была аллергиком, то крайне мала вероятность, что у нее могла оказаться такая реакция на прописанные зелья. Во-первых, если бы что-то было, это сразу бы выявилось, после первого же приема. Но главное, в составе больничных зелий компоненты достаточно безвредны и хороши тем, что аллергические реакции на них случаются крайне редко. И это сыпь, покраснение, но не отек легких. Зато есть другие препараты, относящиеся к той же группе препаратов, что давали женщинам. Вот они как раз сильнодействующие, и от них могут быть и отеки, и удушье. Но знаешь, Руфус, что странно? Даже эти отеки не летальны, по крайней мере, не в больничных условиях. И уж тем более, они никак не воздействуют на психику.

— А есть препараты, как раз воздействующие на психику? — быстро спрашивает Скримджер.

— Есть. Только они из совершенно другой группы, — Снейп молчит и потом добавляет. — Нет известного мне зелья, вызывающего одновременно такие побочные эффекты. Это может означать одно из двух. Или женщинам, несмотря на то, что по картам им было прописано практически одинаковое лечение, давались разные препараты. Или это комбинация препаратов. И выяснить это обстоятельство мы можем, только проведя эксгумацию тел Лэбей, Андерсон и Браун. Я знаком с результатами вскрытия, Драко все мне показал. Главное, что упустили колдомедики, они не сделали углубленное изучение тканей погибших на наличие посторонних зелий. Хотя я не могу их винить за это, потому что если мои подозрения верны, то эти снадобья очень трудно идентифицируются.

— Конечно, — говорит Скримджер и проводит рукой по волосам, — конечно, я добьюсь разрешения на эксгумацию.

Через неделю у Драко в руках разрешение на эксгумацию, подписанное самим председателем Визенгамота. Родственников погребенных вызывали лично к главе Аврората, где после нескольких часов непонимания и вполне обоснованных возмущений, их все-таки убедили в необходимости столь неприятной процедуры, а затем взяли магическую клятву о неразглашении.

Еще через неделю приходят результаты экспертиз. Через камин Драко сразу же вызывает Северуса, а потом они вместе с Робардсом вторично идут к Министру — докладывать. А доложить есть о чем. В останках женщин действительно были найдены следы зелья, не указанного в больничных делах. И найденное зелье даже не для лечения. Более того, эксперты не смогли точно указать, что это вообще за препарат. Это неизвестная субстанция, как будто сочетающая в себе несколько абсолютно разных снадобий одновременно. Некоторые компоненты запрещены к использованию, так как относятся к категории особо ядовитых. В заключении эксперты смогли сказать точно лишь то, что препарат, скорее всего, влияет на психику, вызывая необратимые поражения головного мозга.

Скримджер перечитывает результаты исследования, а потом хмыкает:

— Что могу сказать? С этой бумажкой, Драко, тебе прямая дорога в лабораторию мистера Маккосланда.

— Мастер должен быть у себя. Давайте я вас провожу, — светловолосый полноватый парень, ученик Маккосланда, ведет группу под руководством Малфоя через просторную лабораторию в кабинет.

Драко опережает его, стучит:

— Откройте, Аврорат!

Тишина. Дверь заперта. Малфой вопросительно смотрит на парня. Тот выглядит испуганным:

— Не знаю, сэр, но мистер Маккосланд должен быть у себя. Незадолго до вашего появления он сказал, что ему надо поработать и просил не беспокоить без надобности. Вообще-то, он должен был видеть, сэр, как вы и ваши люди шли от границы антиаппарационного барьера. У него окна кабинета как раз туда выходят.

— Ломаем двери, — командует Драко.

В кабинете предсказуемо никого не обнаруживается. Зато имеется камин, значит, Маккосланд переместился через сеть. Только один вопрос — куда?

— Камин имеет прямую связь с домом Мастера, — подает голос ученик.

— Мистер Малфой, камин заблокирован. И кажется, с той стороны, — объявляет один из авроров.

Джеймс Маккосланд обнаруживается на полу ванной комнаты в собственном доме без признаков жизни. Рядом валяется пустая склянка. «Яд, наверное», — думает Драко, а вслух произносит:

— Сейчас все отправляемся в клинику. Навестим Дэвида Гарденера.

Главный врач не стал отпираться. Он сразу во всем признался. В том, что зельевар, с которым сотрудничала их клиника, однажды предложил испытать на пациентах новое зелье, которое могло бы стать прорывом в науке. Как Гарденер поначалу отказывался, но Маккосланд объяснил, что если все пройдет удачно и если колдомедик будет его слушаться, то никто ни о чем не узнает, зато после исследований они смогут выгодно продать зелье за границу и получить немалую прибыль. Конечно, в обход государства, это все незаконно, но правительство никогда не даст разрешения на подобные разработки, а если и даст, то потом захочет заполучить препарат себе. А так они, Гарденер и Маккосланд, озолотятся, если продадут препарат иностранным покупателям.

А потом что-то пошло не так, появились побочные эффекты, которых не должно было быть. Но Гарденер сумел все замять, представить, как несчастный случай, и Маккосланд продолжал бы работу и дальше, потому что он вознамерился убрать из зелья побочные эффекты, чтобы оно работало идеально, но обо всем узнал Джерниган. Гарденер не мог точно сказать, как Джернигану стало известно об их махинациях, но молодой колдомедик однажды появился в кабинете главного врача и потребовал свою долю в обмен на молчание. Он хотел стать полноправным партнером в их делах. Иначе обо всем узнает Аврорат.

Когда Гарденер рассказал обо всем Маккосланду, тот ответил: «Предоставь это мне. Забудь про Джернигана, словно ничего не было. Никто ни о чем не узнает». Через два дня колдомедика не стало. Гарденер никогда не спрашивал, как зельевар это провернул, отчасти потому, что испугался того, что может стать следующим. Поэтому он молчал, словно действительно ничего не было.

Тем не менее, о походах в клинику сначала Каннингейма, а затем и Малфоя Маккосланд узнавал всегда самым первым. Тогда же он дал понять главному врачу, что местный следователь у него под колпаком, и если начнет вякать, то будут приняты соответствующие меры. Гарденер не знал, следил ли зельевар за ним лично, или у него были свои каналы. Второе, скорее всего. А после убийства Канингейма, когда, казалось, все должно было нормализоваться, дела, наоборот, пошли под откос. Маккосланд впервые сказал: «Нас обложили со всех сторон».

Дальнейшую картину Аврорат воссоздал сам. Все просто. Маккосланд, увидев, что к нему идут люди в форменных мантиях, предпочел наложить на себя руки, чем предстать перед правосудием. В его спальне на комоде нашли кучу пепла. Поскольку не было найдено никаких документов с наработками, резонно было предположить, что перед тем, как выпить яд, зельевар использовал Инсендио, чтобы его идеи ушли вместе с ним в могилу.

Когда Драко рассказал обо всем Северусу, тот вздохнул:

— Жаль, что свой талант Маккосланд потратил именно так. И наше счастье, что он не успел продать препарат кому-либо.

— Я рад, что ты у меня есть, — ответил Драко совершенно невпопад и улыбнулся.

-Я переезжаю, — радостная Сьюзен водружает на стол роскошный шоколадно-вишнево-ромовый торт. — Доставай чашки, будем праздновать.

Драко сразу понял, что тортом дело не ограничится, скорее, наоборот, потому что в выходные ему явно придется помогать напарнице перевозить вещи в новое жилище, за отсутствием у оной какого-либо намека на молодого человека или жениха, которому можно было бы поручить это дело.

Еще полгода назад Сьюзен решила наконец съехать от родителей и жить отдельно. Тут-то и встал вопрос о покупке жилья, и главным требованием была умеренная цена. Драко был в курсе всех нюансов, выслушал множество жалоб на ушлых агентов и недобросовестных продавцов, а также подробнейшие сведения где, что и сколько стоит. А в конце прошлой недели Сьюзен буквально влетела в кабинет и заявила:

— Я его нашла!

— Кого — его? — искренне удивился Малфой.

Девушка, кажется, обиделась, потому что уже не таким радостным тоном объяснила:

— Дом своей мечты, конечно. Вечером еду смотреть и, если все сложится удачно, подписывать договор. Ты не представляешь, у этого дома одни достоинства! Недорогой, в хорошем состоянии, большая кухня, окна на север, чтобы по утрам солнце не лезло в глаза — все, как я хочу. Плюс далеко от Лондона, природа. Мне агент даже реку обещал неподалеку.

— Ну, раз обещал, значит, будет, — ухмыляется Драко.

— Дурень, — машет рукой девушка. — Лучше послушай, что я говорю. Там соседи — маги. Ну, каково?

Дом действительно оказался домом мечты, и Сьюзен Боунс стала счастливой обладательницей собственного жилья.

— Вашему отделу поручено курировать новое дело, — Робардс в понедельник утром не щадит никого. — Значит, так. Убита волшебница двадцати четырех лет по имени Нетти Прист. Тело нашли вчера вечером в парке. Мисс Прист сказала родителям, что идет на встречу с мужчиной, с которым познакомилась несколько дней назад в одном из кафе на Диагон-аллее. По показаниям матери, около семи вечера она вышла из дому и больше не вернулась. Нетти Прист была домашней девушкой, имела достаточно доверительные отношения с родителями, поэтому всегда говорила, с кем и куда идет. Мисс Прист пояснила матери, что ее нового знакомого зовут Дэнфорд Раск и он издатель. Раск пригласил ее посидеть в кафе, которое, — Робардс раскладывает на столе карту, — находится как раз в глубине парка, и чтобы добраться туда, надо пройти через всю главную аллею. Как вы видите, вход в парк только один и кафе находится в противоположном его конце.

Драко внимательно смотрит на карту. Да, все так. Не очень-то осмотрительно было выбирать для первого свидания подобное место. Одно дело лето, когда народу всегда хватает, даже ночью. А вот осенью там далеко не так многолюдно. Хотя, возможно, парочка просто хотела уединения и поменьше посторонних глаз?

— А что с этим Дэнфордом Раском? — спрашивает Сьюзен.

— Раска сегодня утром задержали и уже успели допросить. Он подтвердил, что назначил встречу Нетти Прист на половину восьмого вечера, но она не пришла. Он ждал ее сорок пять минут, то есть, по его же словам, до пятнадцати минут девятого, а затем отправился домой, решив, что девушка не захотела приходить. В конце концов, они были едва знакомы. Правда, после того, как он покинул кафе, никто не может подтвердить его алиби, так как Раск живет один, в тот вечер аппарировал домой и больше ни с кем не общался. В любом случае, он будет находиться в Аврорате до выяснения всех обстоятельств. Посмотрим, что нам скажут эксперты.

— А как была убита Нетти Прист? — Драко спрашивает, зная, что Робардс специально не обмолвился об этом еще в самом начале. Глава Аврората любил, когда подчиненные проявляли инициативу.

— Молодец, — губы трогает едва заметная улыбка. — Здесь все еще интереснее. Она была задушена. При первичном осмотре колдомедики предположили, что орудием преступления могло стать что-то типа шнура или бечевки. Точнее будет указано в заключение. И я предполагаю, что подобный способ убийства был выбран специально, чтобы закосить под какого-нибудь магла. Чистой воды инсценировка.

— То есть, — хмурится Драко, — вы думаете, это сделал все-таки Раск?

Робардс хмыкает:

— То, что думаю я, к делу не пришьешь. Твоя задача — найти доказательства вины Раска. Или же опровергнуть, как получится. Но послушайте, ребятки, что я вам скажу. Будьте с этим Раском повнимательнее и поосторожнее. На сегодняшний момент он — единственный подозреваемый, а отсутствие должного алиби не идет ему на пользу. Кто бы ни был убийца, действовал он расчетливо и хладнокровно. После убийства труп мисс Прист был оттащен от главной аллеи на боковую, авроры обнаружили следы волочения. Поэтому собачники, выгуливающие в это время питомцев в парке, и обнаружили тело погибшей с большим опозданием — мало кто ходит вечером вглубь парка. И нам еще повезло, потому что тело вполне могло бы долежать там до утра.

После обеда Драко получает на руки результаты экспертизы и увиденное говорит не в пользу Дэнфорда Раска. По результатам вскрытия, смерть Нетти Прист наступила между половиной восьмого и половиной девятого вечера. И это означало, что на момент убийства у Раска тоже нет алиби. Если он вышел из кафе в пятнадцать минут девятого, то у него в запасе имелся еще четверть часа для того, чтобы задушить Прист. Правда, оставался открытым вопрос, где сама девушка была столько времени, если вышла из дома около семи. С другой стороны, никто не мешал Раску сначала убить девушку, затем оттащить ее на боковую аллею и быстренько отправиться в кафе, чтобы посидеть там для отвода глаза, тем самым обеспечив себе алиби. На предварительном допросе, который проходил без привлечения особистов, выяснилось, что Дэнфорд Раск не знал о том, что мисс Прист рассказывает родителям о всех своих передвижениях. Возможно, он надеялся, что девушка ушла из дому, никому ничего не сказав, поэтому его никогда не найдут. Не многие из нынешней молодежи настолько доверяют родителям. В любом случае, Робардс прав, и этот издатель не просто единственный, а наиболее вероятный подозреваемый.

— Долго вы меня собираетесь здесь держать? — этими словами Дэнфорд Раск встречает вошедшего в камеру Драко.

— Мистер Раск, я лицо при исполнении, поэтому советую разговаривать со мной на тон ниже, это во-первых. А во-вторых, мы имеем право задержать вас до выяснения всех обстоятельств на трое суток. По истечении этого срока мы или предъявим вам обвинение, или отпустим. И в ваших же интересах помочь нам разобраться во всем, если хотите поскорее поехать домой. Все понятно? — Малфой привык, что в первые сутки после задержания практически все истерят и проклинают следователя, как будто это он принимал решение об аресте, поэтому научился абстрагироваться по мере возможности от криков и слез. Он должен обращать внимание на факты, а не на вопли. — Итак, расскажите, как вы провели вчера время, начиная с семи часов вечера?

— Я уже рассказывал вашим коллегам, и очень подробно, — Раск, кажется, приутих, но Драко прекрасно знает, что ненадолго. До первого неприятного вопроса, как и все остальные.

— Мне вы ничего не рассказывали. Вашим делом занялся Особый отдел. Вопрос помните или повторить?

— Помню. В десять минут восьмого я вышел из дома. Затем аппарировал к парку, немного за углом, где обычно ходит мало народу. Затем вошел в ворота и пошел до кафе. Мы с Нетти договорились на половину восьмого. Я ждал ее сорок пять минут, не дождался и отправился домой. Там я немного выпил и лег пораньше спать. Утром меня разбудили авроры. Вот и все. И да, это никто не может подтвердить, я не бегаю после неудачных свиданий по друзьям и кабакам, — Раск с вызовом смотрит на Малфоя.

— Ну что, это очень прискорбно. Дело в том, — Драко достает из папки копию заключения, — что эксперты установили время смерти Нетти Прист. Между половиной восьмого и половиной девятого вечера. Понимаете, мистер Раск? Пятнадцать минут — вполне достаточный срок для убийства. Или вы могли придти не ровно в половину восьмого в кафе, а на пять минут позже. Или раньше. Пять минут молодому здоровому мужчине тоже, в принципе, хватит. Наши люди допросили официанта из кафе, и он показал, что вы пришли в их заведение около половины восьмого. Около, но не с точностью до минуты.

Раск опускается на стул и обхватывает голову руками. Драко терпеливо ждет. Пусть так, все лучше, чем истерики, когда приходится звать на помощь конвой.

— Хорошо, — наконец произносит мужчина, — хорошо, допустим… Слышите, я сказал «допустим»? Так вот, допустим, это я ее убил. Но зачем? Мы были знакомы всего ничего, это должна была быть наша вторая встреча. Зачем мне ее убивать? Если вы предъявляете мне обвинение, вы должны предполагать мои мотивы, не так ли? Могу вас уверить, мотивов у меня не было, и быть не могло!

«А он соображает», — отмечает про себя Малфой. Он и сам думал о мотивах. И надо признать, во всей стройной теории, которую изложил Робардс, это было единственное слабое место.

— Мистер Раск, здесь вы отвечаете на мои вопросы, а не наоборот. Всему свое время. Думаю, после показаний ваших друзей, коллег и проработки ситуации в целом следствию все станет более понятно.

Когда Драко выходит из камеры, он отдает себе отчет в том, что в этом деле ни черта непонятно.

— Значит, так, — Сьюзен раскладывает на столе Драко кипу пергаментов. — Издательство принадлежит не одному Раску. Учредителей двое, второй — некто Брайан Пратт, по совместительству бывший одноклассник Раска, между прочим, — сразу после допроса Малфой распорядился предоставить всю информацию о подозреваемом, не только личную, но и по части работы. — Оба имеют равные доли в капитале. Издательство небольшое, такой научно-популярной направленности, известное, в основном, публикацией трудов Фрэнка Китона.

— Не знаю такого.

— Ну, он снискал признание своими разработками в области трансфигурации. Начал публиковаться несколько лет назад и приобрел популярность в определенных кругах. Насколько я слышала, у него интересные рассуждения.

— Поверю тебе на слово, — Драко устал за сегодня, но силы на то, чтобы улыбнуться Сьюзен, есть всегда.

— Так, и еще, — девушка возвращает ему улыбку, — Раск сегодня передал доверенность на имя Брайана Пратта, чтобы тот мог управлять всеми делами издательства и всем капиталом беспрепятственно, пока Раск находится у нас.

— Разумно. А он не очень-то рассчитывает выйти отсюда, не находишь? Надо завтра съездить и поговорить с этим Праттом.

— Дэнфорд честный, порядочный человек, могу за это поручиться, — говорит Пратт, пожимая Малфою руку. — Мы знакомы с одиннадцати лет, учились вместе, потом вот открыли свое дело. За это время мой друг ни разу не запятнал себя.

— Как вы можете охарактеризовать мистера Раска? Кроме того, что он честный человек. Каков его характер? — сейчас главное найти зацепку, потому что пошли вторые отпущенные Аврорату сутки. В принципе, Визенгамот по ходатайству может продлить арест еще на какое-то время, но для этого надо предоставить доказательства того, что подобная мера необходима.

— Только с положительной стороны, — разводит руками Пратт. — Надеюсь, что это недоразумение и его скоро выпустят.

— А вы знали о планах мистера Раска встретиться с девушкой? Какие у него вообще складывались отношения с противоположным полом?

— Да, знал. Дело в том, что Дэнфорд еще со школы пользовался большой популярностью среди девушек и активно этим пользовался. С годами это никуда не делось. Дэнфорд, как видите, наслаждался жизнью и не спешил связывать себя брачными узами. Ни одна женщина не задерживалась у него надолго, но, несмотря на это, он не обижал ни одну из своих подруг, вел себя с ними всегда достойно, был щедрым и я не помню случая, когда бы расставание сопровождалось скандалами и обидами. Со всеми он умудрился сохранить ровные отношения. Многие сейчас уже замужем.

— Он вам обо всем рассказывал? — уточняет Драко.

— Конечно. Мы же друзья.

— А про убитую он говорил что-нибудь?

— Говорил, что познакомился с хорошенькой девушкой и пригласил на свидание. Больше я ничего не знаю.

Когда Драко со Сьюзен выходят на улицу, она спрашивает напарника:

— Что ты об этом думаешь?

— Думаю, что вполне могло быть так, что Нетти Прист отказала Раску в чем-либо. Понимаешь? Или они поссорились, только не спрашивай, когда успели. А Раск не привык, чтобы ему отказывали. И он задушил ее, чтобы она больше слова не сказала. Больше я ничего думать не могу. Доложимся Робардсу, может, он что-то надумает.

— Мы с чистой совестью можем ходатайствовать перед Визенгамотом о продлении Раску срока содержания под стражей, — у Робардса весьма серьезный вид. — Выяснилось, что у нашего издателя в собственности дом в Ирландии, значит, он имеет потенциальную возможность скрыться от следствия. Поэтому выпускать его сейчас нельзя, по крайней мере, на время следствия.

— А потом? — Сьюзен, кажется, еще на что-то надеется.

— А потом мы его выпустим. Или поедет в Азкабан. Это зависит от того, как поработаете вы с мистером Малфоем, — глава Аврората буквально сверлит особистов взглядом. — Ты все понял, Драко? Хоть носом землю рой, а доказательства найди. Теоретически, я могу отправить дело в суд примерно в том виде, в каком оно находится сейчас. С доказательствами, шитыми белыми нитками, потому что других у нас нет. И других подозреваемых тоже нет. Только у меня есть основания предполагать, что в этом случае с Раска снимут все обвинения, потому что Визенгамот будет толковать любые сомнения в пользу подсудимого.

Да, это так, и Скримджер приложил немало усилий, чтобы магическая Британия в плане судопроизводства догнала другие, более развитые европейские страны, в первую очередь, отменив поцелуй дементора, посчитав это пережитком Средневековья, и выстроив систему государственных защитников для тех, кто не имел возможности самому нанять себе адвоката.

— Поэтому идите и работайте. Я хочу отправить дело в суд в надлежащем виде, — тон Робардса не прибавляет оптимизма. — Все, свободны.

— Мне надо тебе кое-что рассказать. Драко, мне нужна помощь, — иногда Сьюзен бывает очень настырной.

— Давай, выкладывай, — в последние несколько дней дело Раска не продвинулось ни на йоту, а сегодня голова с самого утра будто свинцом налита. Малфой массирует виски и смотрит на напарницу. — Что у тебя еще случилось?

— Слушай, — Сьюзен садится напротив, — помнишь, я говорила, что у меня новые соседи — маги? Так вот, когда я покупала дом, агент мне сказал, что рядом живут волшебники — отец с сыном. Конечно, я пошла познакомиться. И то, что увидела… Драко, это ужасно. В общем, раньше там действительно жил мистер Клаттербан с женой и сыном. Как я потом выяснила, жена умерла уже много лет назад. Все это время Клаттербан жил с сыном. Но несколько лет назад сын от него съехал, — Сьюзен вздыхает и долго молчит. — Словом, старик парализован. Он семь или восемь лет лежит, не встает, после того, как получил травму позвоночника, не видит ничего, кроме стен спальни. За ним ухаживает их домовый эльф, но, Драко, этому эльфу тоже Мерлин знает, сколько лет. Сын к старику приезжает редко. Но ты бы видел, что за человек мистер Клаттербан! Драко, это потрясающий, очень светлый и щедрый человек, очень мужественный и такой умница! Представляешь, в молодости он занимался наукой, хотел стать серьезным ученым, и к этому были все предпосылки. Он изучал трансфигурацию. Но потом появилась семья, ребенок, и мистер Клаттербан был вынужден найти что-то более денежное.

Драко, слушая Сьюзен, прекрасно понимает, как это бывает. Молодой перспективный человек занимается любимым делом, за которое ему поначалу не платят, но он рассчитывает стать успешным, просто нужно время. А потом жена говорит, что беременна и мужу надо не строить мифическую карьеру, а зарабатывать деньги для будущего наследника. И так потенциальные ученые становятся весьма заурядными обывателями, и с годами забывают, какими идеями бредили в молодости.

— Оказывается, мистер Клаттербан не до конца забросил науку. Он продолжал свои изыскания, занимаясь этим в свободное время. Ну, что-то вроде хобби, — Сьюзен улыбается. — И это все ложилось в стол. А когда его парализовало, он уже не смог работать, и его сын предложил попробовать опубликовать отцовские труды. Драко, представь, кое-что приняли, напечатали, правда, за совершенно мизерную плату. Всеми делами занимался сын мистера Клаттербана, и он рассказывал, что оббил пороги многих издательств, прежде чем в одном из них, далеко не самом популярном, согласились принять рукописи. Сын занимается всеми делами отца, но за публикации платят мало, хотя это колоссальный труд. Никому не нужен человек без имени, пусть у него и стоящие теории. Но мистер Клаттербан не сдается, мало того, он помогает детскому приюту, представляешь? Из своих скудных средств выкраивает деньги на чужих детей!

— А что с его собственным сыном? Они живут отдельно, так? — этот разговор нравится Драко все меньше.

— Да, — Сьюзен мрачнеет. — Его сын живет отдельно и навещает отца редко. В основном, когда забирает работы и привозит деньги. Мистер Клаттербан оформил на него все доверенности, потому что сам не в состоянии что-то контролировать. Так что старик почти все время один. Эльфа вряд ли можно назвать подходящей компанией. Сын купил ему самопишущее перо, он целые дни диктует, когда есть силы. Но он очень болен, Драко.

— И что ты хочешь?

— Я хочу, чтобы этот человек хотя бы остаток дней провел достойно. Хочу, чтобы ты помог мне найти специалиста, действительно грамотного и знающего, чтобы посмотреть рукописи. Возможно, они стоят дороже, чем их продает сын мистера Клаттербана. Я совершенно не разбираюсь в трансфигурации и не могу сказать, стоящие это работы или нет. Если стоящие, ему нужна достойная компенсация. Еще ему нужен нормальный уход. Домовый эльф уже слишком стар. Мистеру Клаттербану нужна сиделка, он очень нуждается в человеческом общении. Ты не представляешь, как он радуется, когда я прихожу. Драко, помоги, — Сьюзен смотрит почти умоляюще. — Давай в выходные съездим, я вас познакомлю.

— Подожди, — морщится Малфой. — Как ты сказала, его зовут?

— Мистер Клаттербан. Фрэнк Клаттербан. А что?

— То, что это не самая распространенная фамилия, согласись. А я ее уже слышал.

Через два часа копания в копиях документации из издательства Раска и Пратта, в руках особистов оказывается договор о напечатание статей и получения гонорара на имя Фрэнка Клаттербана. Правда, в договоре указано, что публикации будут выходить под именем Фрэнка Китона.

— Я ничего не понимаю, — говорит Сьюзен.

— Смотри, — Драко внимателен, — тут сказано, что автор в качестве псевдонима берет девичью фамилию матери. Но на самом деле он Клаттербан. Это что, совпадение? Мало того, что два Клаттербана, так еще оба занимаются трансфигурацией. Что происходит?

— Пойдем, надо дать запрос в архив. Я не буду ничего говорить мистеру Клаттербану, пока мы не выясним, что это за чертовщина.

— И пока мы не поговорим с Праттом, — добавляет Малфой.

— Вы публиковали труды отца, выдавая их за свои, так? — в голосе Драко звучит металл. Он не испытывает ничего, кроме омерзения, к человеку, сидящему напротив в комнате для допросов. — Вы присвоили себе чужие идеи, кидая настоящему автору этих статей жалкие копейки, да, мистер Клаттербан? Мистером Китоном вы были только на обложке, и мне думается, что ваша покойная мать устыдилась бы, узнав, для каких целей сын использует ее фамилию.

Фрэнк Клаттербан, единственный сын мистера Клаттербана и его полный тезка, молчит, только в глазах светится неприкрытая злоба.

— Не хотите отвечать? Что ж, имеете право, — Малфой откидывается на спинку стула. — Тогда я вам расскажу, как все было, потому что вы можете обвести вокруг пальца парализованного старика, но не Аврорат. Итак, когда ваш отец слег, и стал вам не нужен… хотя он, наверное, и до этого был нужен лишь в качестве источника дохода, вы решили попробовать подзаработать. Кстати, ваш подельник Пратт уже был допрошен, — Драко не говорит, что тот вертелся, словно на раскаленной сковороде, юлил и увиливал от ответов на прямые вопросы, ничего не подтверждая, но и не отрицая, потому что глупо отрицать очевидное. Поэтому Пратт выбрал тактику «я сам ничего не знал, меня обманули, мы работаем честно». — Раска по этому делу мы еще не допрашивали, но это вопрос времени. Так вот, мистер Клаттербан. Морально-этическую сторону вопроса я больше не затрагиваю, увы, это не в моей компетенции. Но зато я могу затронуть правовую сторону. И здесь все говорит далеко не в вашу пользу, — Клаттербан напоминает огромную сжатую яростную пружину. — Вы присвоили себе чужие работы. Вы присвоили фактически чужой гонорар. Мы подали запрос в Гринготтс. Оказывается, вы далеко не бедный человек, мистер Клаттербан, в то время как ваш отец вынужден едва сводить концы с концами. Моя помощница уже ищет издательство, которое заключит контракт с настоящим автором статей на достойной материальной базе. Кроме того, мы будем решать вопрос о выделении и передаче в Визенгамот дела, чтобы договоры, заключенные вами с издательством Раска и Пратта признали недействительными.

— Я не буду давать никаких показаний. Я не признаю себя виновным, больше не скажу ничего, — Клаттербана хватает только на это.

— Я уже говорил, это ваше право, — пожимает плечами Драко.

Когда он выходит из кабинета, в коридоре ждет Сьюзен.

— Ну, как?

— Ничего, — молодой человек пожимает плечами, — не сознался. Да это и не требуется, все указано в документации. Эти молодчики были уверены, что их никто не станет проверять. Смешно, Сьюзен, как Нетти Прист своей смертью помогла раскрыть финансовую аферу.

— А что мы скажем мистеру Клаттербану? Он же не переживет, если узнает, что творил его собственный сын.

— Я что-нибудь придумаю, — говорит Драко. — Обещаю.

Придумывать ничего не пришлось, потому что Фрэнк Клаттербан-старший умер через два дня во сне от остановки сердца. Драко пришел проводить старика в последний путь вместе со Сьюзен, потому что просто не мог бросить подругу одну. Клаттербан лежал в гробу маленький и сухонький, казавшийся очень уставшим, но, несмотря на это, Драко подумал, что редко видел такое спокойное лицо. А потом заколоченный гроб вынесли на улицу, где моросил мелкий, частый дождик, и Малфой, сжимая руку Боунс, сказал:

— Видишь, его провожает даже природа, значит, там ему будет хорошо, и он уже никогда не будет страдать. Этот мир оплакивает только достойных людей. А по Клаттербану плачет все вокруг.

И когда они уже хотели шагнуть за порог, ушастый, морщинистый домовик вложил своей маленькой лапкой в руку Сьюзен конверт.

— Мистер Клаттербан пишет, чтобы в случае его смерти, я отвезла деньги, которые он смог отложить, в приют, — Сьюзен поднимает на Драко покрасневшие глаза. — Ты поедешь со мной?

— Поеду, куда скажешь, — больше особист не успевает ничего сказать, потому что вспыхивает зеленым камин, и голова дежурного сообщает:

— Мистер Малфой, вас на проходной спрашивает какая-то дама.

Ожидающая дама представляется Эвелин Риджвик.

— Чем могу служить? — интересуется Драко.

— Вы ведете дело Дэнфорда Раска? — интересуется женщина, и после утвердительного кивка, говорит: — Я хочу дать показания.

— Тогда прошу за мной.

— Я невеста Фрэнка Клаттербана, — без лишних предисловий начинает Риджвик. — Точнее, теперь уже бывшая невеста, потому что отныне надеюсь не иметь ничего общего с этим человеком. Я собиралась, мистер Малфой, выйти замуж за крупного ученого, а не за подонка. Так вот, мне известны некоторые обстоятельства того дела, по которому сейчас обвиняют мистера Раска.

— Мисс Риджвик, вы понимаете, что даете показания под протокол? — Драко решает уточнить, чтобы избежать возможных проблем. — Все сказанное вами фиксируется. За дачу ложных показания вас ждет уголовная ответственность.

— Знаю, конечно, — Риджвик сама безмятежность. — Я и пришла сюда, чтобы вы все записали. Я могу продолжать? Как уже упоминалось, с Клаттербаном я состояла в близких отношениях. Так вот, однажды, незадолго до того, как арестовали Раска, я слышала разговор между Фрэнком и Праттом. Значит, Пратт говорил, что Раска надо убрать, потому что он не даст им как следует развернуться. И еще, что Дэнфорд обнаглел и требует увеличить его долю. Правда, я не поняла, о какой доле идет речь…

«О доле за молчание, конечно. Иначе он не стал бы скрывать, что у Клаттербана есть двойник», — думает Драко, а мисс Риджвик продолжает, как ни в чем не бывало.

— Я тогда значения этому разговору не предала. А теперь, когда задержали Фрэнка, когда всплыли все эти ужасные подробности, я решила прийти в Аврорат и все рассказать. Потому что все так завертелось — и эта история с убийством, и арест, теперь вот авторство это… Издательству, конечно, после такого конец. И я подумала, а если эти люди были способны обкрадывать старика, может, они способны и на что похуже. Так что вы уж проверьте, пожалуйста, что и как.

— Обязательно, — говорит Драко. — Обязательно, мисс Риджвик. Возможно, вы спасли человеку жизнь.

После того, как под напором свидетельских показаний Брайан Пратт сознался в убийстве Нетти Прист с целью отправить компаньона на долгие годы в Азкабан и получить возможность единолично распоряжаться бизнесом; после того, как с Дэнфорда Раска были сняты обвинения в убийстве, но предъявлены обвинения в махинациях; после того, как Сьюзен нашла издательство, готовое опубликовать труды Клаттербана-старшего посмертно с перечислением причитающегося автору гонорара на благотворительность, после всего этого Драко с напарницей отправились в приют.

Обреченность — вот лучшее слово, которым можно описать это место. Ни любви, ни радости, ни надежды.

— Я хорошо знала Фрэнка Клаттербана, — говорит пожилая нянечка. — Я сама сквиб, в магическом мире мне делать нечего, и вот уже тридцать лет работаю здесь. Не знаю, известно ли вам, но в наш приют привозят маленьких волшебников, лишившихся родителей. После окончания войны в восемьдесят первом таких было особенно много, но и сейчас бывает. А мистер Клаттербан приезжал, пока мог, помогал, хотя сам жил небогато. Знаете, он рассказывал, что сам рос с бабкой и дедом. Его отец умер вскоре после рождения сына, и мать вышла замуж повторно. Чужой ребенок оказался не нужен новому отцу… Так что мистер Клаттербан жил хоть и с родными людьми, но все равно всю жизнь ощущал себя брошенным. А когда вырос, стал помогать деткам. Я его очень уважала.

— А можно нам посмотреть детишек? — просит Сьюзен.

— Пойдемте. Эти дети в каждом незнакомом человеке видят маму с папой.

— Мы надолго не задержимся, — Драко самому здесь не по себе.

Ему неуютно среди этой серости, унылости, неловко перед маленькими любопытными глазами, которые словно просят: «Возьми меня». Малфой чувствует, как сзади кто-то дергает за пальто, оборачивается, не видя никого. Потом опускает взгляд вниз и встречается с карими глазами цвета горячего шоколада на умненькой мордашке. Драко опускается на корточки:

— Ты кто?

Малыш застенчиво сует палец в рот и продолжает разглядывать незнакомца. Драко проводит рукой по его мягким темным волосам. От мальчишки почему-то пахнет молоком и он такой теплый, что нестерпимо хочется взять его на руки и унести отсюда, пока он не слился с этими серыми стенами, пока не потух пытливый взгляд, пока он не разучился с таким интересом смотреть на окружающий мир.

— Это Кристиан, наш новенький, — раздается сзади голос нянечки.

Кристиан, значит.

— Мы должны его забрать, — Драко тушуется под скептическим взглядом Северуса.

Снейп долго молчит, поджимает губы, потом говорит:

— А меня с ним ты познакомить не хочешь? Для начала.

Несколькими днями позже, когда Малфой подводит к мужчине маленького мальчика, доверчиво вложившего крохотную ладошку в ладонь Драко, и говорит: «Вот он, наш Кристиан», Снейп пристально смотрит на ребенка, а потом его губы трогает легкая улыбка: «Да, наш».

— Мистер Робардс, у друзей моих родителей пропала дочь. Они просят нас помочь, — Сьюзен смотрит серьезно и чуть хмурит брови.

— Они подали заявление в Аврорат?— спрашивает Робардс. Девушка только кивает в ответ. — Так чего же они еще хотят? Если заявление приняли, значит, работа идет. Родителям остается только ждать.

— Но они просят, чтобы это дело взял наш с Драко отдел, — упрямится Сьюзен.

— А с какой стати? — глава Аврората передергивает плечами. — Особый отдел выполняет свои функции, а пропавшую девушку будет искать, вернее, уже ищет, оперативно-розыскная группа. Не вижу ничего чрезвычайного, чтобы подключать вас. Если тебя и твоих родителей это так беспокоит, могу взять дело на карандаш. Но я уверен, наши люди и без этого прекрасно справятся.

— Дело в том, сэр, что Рэйчел, это и есть дочь наших знакомых, она…Словом, она пропала примерно в том же районе, где до этого пропадали девушки. Помните? Поэтому родители и просят подключиться нас. Ведь никого из пропавших так и не нашли.

Робардс, конечно, помнит. Девушки стали пропадать около года назад. Достаточно часто, раз в два-три месяца, что для магического мира было существенным. В розыске на данный момент находилось четверо, и Аврорат почти сразу же убедился в том, что исчезновения связаны между собой. Пропавшие девушки были примерно одного возраста — до двадцати пяти лет, незамужние, а главное — исчезли в одном районе и при похожих обстоятельствах. Вернее, и обстоятельств-то толком не было, просто ушли из дома по своим делам и не вернулись. И все пропали днем, что не говорило в пользу первоначальной версии о маньяке — мало кто решился бы открыто напасть средь бела дня. Листовки с колдографиями были расклеены по Лондону и пригороду, но тщетно. Значит, если Сьюзен права, то это пятая жертва. Возможно.

— Хорошо, — говорит Робардс. — Я дам указания следователю. Подключайтесь.

— Итак, что мы имеем? — спрашивает Драко. — Свидетелей нет, никаких зацепок тоже. Так? А теперь скажи, Сьюзен, во что ты нас втянула?

Еще полчаса назад девушке было бы нечего ответить. А сейчас…

— Кажется, у нас есть свидетель.

Бен Петри оказывается волшебником сорока восьми лет, как гласит протокол. Он сидит на краешке стула, нервно комкая в руках шарф. Так ведут себя тихие, законопослушные люди, когда впервые попадают в Аврорат, который вовсе не располагает к радостным мыслям. Тем не менее, Петри пришел, и Драко заранее благодарен ему, даже если это ни на шаг не приблизит их к поискам пятерых пропавших вообще и Рэйчел Нортон в частности.

— Я увидел листовку, — Петри нервно облизывает губы. — Там было написано «разыскивается». А я видел эту девушку, и как раз, получается, в день ее пропажи.

— Почему вы ее запомнили? — перебивает Драко.

Петри смотрит со смесью испуга и удивления, и Малфою приходится растолковать.

— Это инструкция. Вы должны пояснить под протокол, почему из всех встретившихся вам людей, вы запомнили именно эту девушку. Какая-то странность или что-то еще? Так положено по форме, мистер Петри.

— Да, да, конечно, — мужчина трет лоб. — Значит, три дня назад я был в городе по делам. Шел по улице вдоль магазинов, а навстречу мне — две девушки. Точнее, пропавшая девушка, а ее спутница — молодая женщина, лет тридцати. А запомнил я, потому что обе такие красивые, эффектные, — тут Петри смущается, как будто аврорам есть дело до того, на кого он пускает слюни, — как тут не заметить? А потом гляжу, а она пропала, ищут. Думаю, надо пойти в Аврорат, может, найдут…Жалко девчонку, такая молодая, да и такую сейчас редко встретишь.

— А вторую женщину, спутницу, описать сможете? — спрашивает Драко с затаенной надеждой.

— Попробую, — пожимает плечами Бен Петри.

-Прекрасно! Только, пожалуйста, будьте внимательны.

— У нас появился свидетель, — Драко смотрит, как Крис в новеньких ботиночках с наложенными на них водоотталкивающими чарами радостно топает по лужам, поднимая вверх брызги. Северус тоже не спускает с малыша взгляда, но, тем не менее, внимательно слушает, что говорит супруг. Их отношения нисколько не изменились, и Малфой по-прежнему приносит домой все, что происходит на работе.

— И как, толковый? — в голосе Снейпа слышится скептицизм.

— Толковый. Дал показания, составили предполагаемый портрет неизвестной женщины, с которой видели Рэйчел Нортон в день исчезновения. Теперь нам надо эту даму найти, потому что родители Нортон говорят, что дочь им ни о чем, ни о какой встрече не говорила. И по описаниям не опознали среди знакомых Рэйчел похожую женщину. Но это не мы со Сьюзен ищем, а следственный отдел. У них там своя картотека, архивы, обещали поднять сведения по ранее судимым, отправить запрос в паспортный отдел. Так что это дело времени. Пусть ищут.

Через неделю на стол главе Аврората ложатся данные о некой Вики Мэндерс.

— Медленно, очень медленно работаете, — говорит недовольный Робардс. — Плохо. Целую неделю искали, а предполагаемый преступник или его сообщник гуляет. Как так можно?

Драко молчит. Что ему сказать? Что следственный отдел перед ним не отчитывается?

— Значит, Вики Мэндерс, полукровка. Двадцать девять лет. Замужем, детей нет. Не работает. Муж — обеспеченный человек, занимается торговлей. Судимостей нет, никогда нигде не проходила, даже по административным делам. Словом, не подкопаться, идеальная биография идеальной жены честного предпринимателя, — Сьюзен захлопывает папку и кладет сверху сцепленные замком руки. — У нас все, сэр.

— Какие у вас будут предложения, друзья мои? — Робардс встает с кресла и начинает прохаживаться по кабинету.

— Надо установить за этой Мэндерс слежку, — говорит Драко, когда понимает, что Сьюзен ждет действий именно с его стороны, как с главы их отдела. — Во-первых, мы не можем с уверенностью утверждать, что в тот день с Рэйчел Нортон была именно Вики Мэндерс, хоть Петри ее и опознал. Но он опознал ее по колдографии, это большая разница. Во-вторых, даже если это была Мэндерс, это еще ничего не доказывает. Они с Нортон могли вообще познакомиться за час до того, как их видел Петри, и уже через пять минут после этого разойтись. Случайные знакомые. И потом, Рэйчел была взрослой девушкой и не обязана была ставить родителей в известность обо всех своих контактах.

— Правильно мыслишь, — Робардс одобрительно хмыкает. — Что еще?

— Значит, надо пока просто последить. Кто такая эта Мэндерс, что из себя представляет, каков круг общения. Если мы сейчас ее вызовем на допрос, а она действительно как-то причастна к пропаже, то она постарается замести следы и залечь на дно. Поэтому главное — не спугнуть. Ну а если во время слежки не будет замечено ничего подозрительного, тогда можно будет с миссис Мэндерс и побеседовать.

— Хорошо, — Робардс останавливается прямо перед Драко. — Я лично распоряжусь организовать группу наблюдения. Посмотрим, что это за птица. Может быть, это вообще ложный след, — по тону главного аврора не заметно, чтобы он был уверен в последних словах.

Через две недели наблюдения смутные подозрения крепнут и обретают вполне конкретную форму. Регулярно, не менее двух раз в неделю, Вики Мэндерс, после того, как ее муж уходит на работу, выходит из дома, причесанная и красиво одетая. И всегда направляется в одно и то же место — антикварный салон, расположенный через несколько кварталов от дома. Но, вопреки ожиданиям, она заходит в салон не через главный вход, как и положено покупателю, а через черный, куда есть доступ только у персонала. И почти всегда Вики Мэндерс не задерживается внутри более чем на полчаса. Через некоторое время она выходит через тот же черный вход, такая же безупречная и сияющая, и отправляется ходить по магазинам, в кафе или просто гуляет по городу. Пару раз она аппарировала, и авроры не могли последовать прямиком за ней, но потом, когда был отслежен аппарационный след, выяснилось, что миссис Мэндерс проводила время в ресторанах или, если была хорошая погода, в парке. Она всегда возвращалась со своих прогулок, которые редко длились более полутора-двух часов, обратно в антикварный салон, точно так же заходила внутрь через черный вход, затем выходила, как ни в чем не бывало, и на этот раз всегда направлялась уже к себе домой.

Очень быстро авроры выяснили, что это за антикварный салон. По документам он принадлежал Норме Мейерс, и тут начиналось самое интересное. Дело в том, что Мейерс оказалась бывшей однокурсницей Мэндерс, с которой они семь лет проучились на факультете Райвенкло. Норме Мейерс было так же двадцать девять лет, не замужем, детей нет, судимостей и вообще какого-либо криминала в биографии тоже не было. Салон был куплен ею два года назад и, судя по всему, пока приносил больше убытков и мороки, чем прибыли. И самое главное — что нужно Вики Мэндерс в магазине своей знакомой?

Когда на летучке у Робардса Драко задает этот вопрос вслух, начальство реагирует молниеносно:

— Завтра пойдешь к этой антикварше и поговоришь. Больше мы тянуть не можем.

Норма Мейерс оказывается очень любезной женщиной, но только на первый взгляд. Драко сразу подмечает, что когда она улыбается, а улыбается она постоянно, глаза остаются холодными и…настороженными.

— Не знаю, что может понадобиться от меня Аврорату, — голос у нее тихий и мягкий, а движения плавные, особенно когда она протягивает Малфою чашку с чаем. — Я живу уединенно, все дни провожу в салоне, это мое детище…

— Я хотел бы узнать о Вики Мэндерс, в девичестве Рэйнберд. Насколько мне известно, вы учились вместе, так?

Мейерс удивленно поднимает брови:

— Вики Мэндерс? Конечно, конечно…Я знаю ее, она моя лучшая подруга, мистер Малфой. А что, с ней что-нибудь случилось? — в голосе слышится неприкрытое волнение. Слишком сильная эмоция для столь холеной и сдержанной дамы. Понимание этого далось Драко только годами наблюдения за людьми определенного круга.

— Скажите, мисс Мейерс, что ваша подруга дважды на позапрошлой и трижды на прошлой неделе делала в вашем салоне в промежутках примерно с часу дня до четырех? — если хочешь услышать правду, то вопрос лучше задавать неожиданно и в лоб, пока собеседник не успел подготовиться.

Норма пристально смотрит на Драко, а потом отвечает:

— Полагаю, ваши люди следили за Вики, если вы так осведомлены о ее распорядке дня. У меня нет причин что-то скрывать от вас, я лишь надеюсь, что вы поймете всю деликатность положения, вне зависимости от того, в чем подозревается Вики. Дело в том, мистер Малфой, что она, за неимением другого уединенного места, встречалась в моем салоне со своим любовником.

— С любовником, значит?

— Да, мистер Робардс, именно так, — Драко, как и его непосредственный начальник, уверен, что здесь все серьезнее, чем амурные дела. — По словам Нормы Мейерс, миссис Мэндерс состоит в связи с неким Куртом Берком, который работает продавцом в антикварном салоне Мейерс. В салоне они с Вики и познакомились. Как говорит Мейерс, этой парочке негде было встречаться, потому что в гостиницах Мэндерс мог увидеть кто-то из знакомых и донести мужу, а Берк приехал в Лондон в поисках лучшей жизни и сейчас снимает комнату на окраине. А его квартирные хозяева не позволяют никого приводить. Поэтому Мейерс предоставляла лучшей подруге помещение для персонала в качестве комнаты свиданий. С самим Берком я еще не поговорил, у него сегодня выходной.

— И не надо с ним говорить, — слова Робардса оказываются полной неожиданностью — Ты ведь взял с Нормы Мейерс магическую клятву о неразглашении? — Драко утвердительно кивает. — Ну и прекрасно. Это гарантия, что она не разболтает своей подруге лишнего. А с Берком мы пока повременим, потому что Мэндерс занервничает и уйдет, когда поймет, что мы прощупываем ближайшее окружение. Мы поступим по-другому. Самое лучшее в этой ситуации сделать вид, что мы больше не интересуемся дамочкой, как будто это была обычная, стандартная проверка. А сами в это время запустим приманку.

— Нет. Это мое последнее слово. Придумайте что-нибудь поумнее, — на памяти Драко, Скримджер впервые повысил голос. — А тебя, — Министр поворачивается к Сьюзен, — я вообще отстраню от работы на то время, пока дело не будет закрыто. С этих-то что взять, но как ты могла согласиться на подобное?

— Мистер Скримджер, я сама предложила свою кандидатуру на роль наживки. Мистер Робардс и Драко не виноваты, они сами были против. Это моя идея, — Сьюзен умоляюще смотрит на Министра Магии. — Ну, поймите, что других подходящих кандидатур нет.

— Вот как, — Скримджер заставляет себя успокоиться, но все знают, что этот покой обманчив. Министр просто не может позволить себе роскошь проявлять гнев. — А что, в Аврорате больше нет ни одного сотрудника женского пола?

— Есть, конечно, — Сьюзен терпелива. — Но я — не просто сотрудник, а сотрудник Особого отдела. И я подготовлена лучше, чем многие из тех, кого вы хотели бы использовать вместо меня. Но, мистер Скримджер, я уверена, что смогу принести больше пользы. Большая часть молодых девушек у нас работает или в секретариате, или в архиве. А те, кто занят на оперативной работе, как правило, старше и уже не подходят по возрасту. И потом, это Драко, как главу отдела, уже многие знают в лицо. А меня нет, я все время сижу в кабинете, что тоже сыграет нам на руку. И потом, — Сьюзен глубоко вздыхает, — Драко меня подстрахует, мы все распланировали, правда. Но Робардс сказал, что сначала вы должны дать добро.

— Ты хочешь, чтобы с тобой случилось то же, что и с твоей тетей? Ты этого хочешь?

Три месяца проходят впустую. Никаких исчезновений. Со стороны кажется, что дело спустили на тормозах. Никто из представителей Аврората не наведывается в антикварный салон Нормы Мейер, никого не интересует личность Курта Берка. Никто не вызывает на допрос Вики Мэндерс, которая сама стала вести себя несколько по-другому. Нет, она по-прежнему бегает на свидания к любовнику, и даже иногда совершает свои странные прогулки, только вот прогулки эти с некоторых пор стали заметно реже. И, тем не менее, придраться не к чему. Вики Мэндерс в целом ведет образ жизни, подобающий богатой, не обремененной детьми и заботами женщине. Только возникает у авроров мысль, ничем фактическим не подкрепленная, что женщина чувствует за собой наблюдение, каким-то необъяснимым, звериным чутьем, тем самым, которое помогает преступникам не вызывать подозрений.

Но кое-что все-таки изменилось. Теперь в районе, где происходили исчезновения, регулярно появляется девушка. Она красивая и изящная, в светлом пальто, а темно-рыжие волосы уложены в сложную прическу. Девушка прогуливается по улицам, разглядывая витрины магазинов, сидит, несмотря на осень, за уличным столиком в кафе и явно никуда не торопится, коротая время в свое удовольствие. Выглядит она так, словно привыкла, что в ее жизни всегда светит солнце. И никому из окружающих и в голову бы не пришло, что эта девушка — работник Аврората и сотрудник Особого отдела.

— Я спущу с вас три шкуры, если подставите Сьюзен, — Скримджер дал понять Робардсу и Малфою то, что они и без него прекрасно знали. — Глаз с нее не спускать! Вплоть до того, что в туалет с ней заходите. Как вы это организуете, меня не интересует. Но если не в состоянии контролировать Сьюзен каждую секунду, то скажите сразу, будем искать замену.

— Я лично буду руководить операцией, — Робардс решил, что это станет решающим аргументом. — Все под контролем, шеф. Мы следим за ней, глаз не спускаем. Все будет нормально.

Драко такой уверенности не разделял, но одно знал точно: что бы ни случилось, он в первую очередь бросится на помощь напарнице, а дальше пусть Робардс делает, что хочет.

С самого начала они прикрепили к цепочке на шее Сьюзен специальный маячок, такой крохотный, что заметить его вооруженным взглядом было невозможно. Прелесть была еще и в том, что маячок не могли засечь обычные чары обнаружения, а только профессиональные, не для всеобщего пользования, которыми владели исключительно в Аврорате. Когда Скримджер только начал проводить свои реформы, он дал задание изготовить подобные узкопрофильные, недоступные посторонним и крайне полезные в работе средства, такие, например, как этот маячок. Аврорат, которому Министр Магии отдал столько лет, должен быть оснащен лучшим и новым, что создали ученые магического мира, как британские, так и зарубежные.

Маячок, в свою очередь, специальными связывающими чарами был настроен на порт-ключ, который доверили Драко. Если со Сьюзен что-то случится, ее попытаются куда-то переместить или причинить вред, маячок активируется, и Малфой, у которого находится порт-ключ, перемещается на сигнал. За счет того, что происходит все очень быстро, удается минимизировать потери. Единственное, что внушало Драко беспокойство, все может пойти далеко не так гладко, как они распланировали. А возможно, это ложный след, и впервые за много лет глава Особого отдела хотел, чтобы все оказалось именно так.

Малфой уже так привык, что за три месяца ничего не происходило, что, когда в кафе к Сьюзен подходит Вики Мэндерс, он не верит своим глазам. А потом тело напрягается, все внутри сворачивается в тугой узел и Драко, кажется, забывает, как дышать, даже моргать не смеет, боясь упустить критический момент. Они долго сидят за столиком и о чем-то оживленно беседуют, и особист видит, как Мэндерс смеется и постоянно что-то говорит его напарнице, а потом они встают и идут вниз по улице. Драко под маскирующими чарами на расстоянии следует за ними, зная, что где-то неподалеку должны быть еще ребята из группы оперативного реагирования, но ему все равно очень страшно. Не за себя, а за девушку с рыжими волосами, идущую впереди рядом с женщиной, которая напоминает паука, терпеливо поджидающего в сетях жертву.

А потом Драко понимает, что они уже ушли с оживленной улицы и дошли до парка, где в это время года сыро и безлюдно, и тут можно сделать все, что угодно, и остаться при этом незамеченным. У Вики Мэндерс прекрасная реакция и Оглушающее в ее исполнении получается превосходным. Но авроры не зря считаются элитой. И когда Мэндерс в магических наручниках проводят мимо Драко, обнимающего испуганную Сьюзен, он видит в глазах женщины столько неприкрытой злобы, что про себя радуется тому, что сейчас Мэндерс не может ничего сделать. И, скорее всего, не сможет еще очень долго.

Через полчаса действие Оборотного зелья заканчивается. Норму Мейерс лишили возможности принять очередную порцию.

— Да, я специально это делала. Специально подставляла Вики, намеренно использовала для Оборотного ее волосы. Эта сука заслужила все! Марк должен был жениться на мне, это я должна была стать миссис Мэндерс! Мы с ним встречались два последних года в Хогвартсе, и Вики прекрасно знала, что Марк для меня значит. А у нее не было ничего, кроме хорошенькой мордочки, и перед выпуском она поняла, что внешность — единственная ее ценность, которую надо продать подороже. Я считала ее своей сестрой, делилась всем, а в результате на выпускной бал Марк пошел с Вики. А через год она уже гордо называла себе миссис Мэндерс, грязная подстилка! — Лицо Мейерс пошло от злости уродливыми красными пятнами. — Потом она как-то пришла ко мне, хотела помириться… Говорила, что Марк испортил ей жизнь и она бы ушла от него, если бы было куда. Конечно, я ее простила, — вместо улыбки выходит гримаса ненависти. — А больше я вам ничего не скажу.

Позже Норма Мейерс дала показания, как и Курт Берк, и это дело широко освещала пресса. Мейерс и Берк были самым низшим звеном в сети, занимающейся работорговлей. Схема была крайне проста. Антикварный салон был открыт, как прикрытие. Берк подстроил свое знакомство с Мэндерс, а Мейерс любезно предоставила любовникам место для встреч. Зато в ее распоряжение, благодаря Берку, регулярно попадали волосы Вики, которые она использовала для Оборотного зелья. Пока Берк и Мэндерс предавались любовным утехам, Норма выпивала Оборотное с волосами Вики, переодевалась в купленную, как у соперницы, одежду, и шла на охоту: высматривала в магазинах и кафе красивых молодых девушек, приглядывалась, и, если жертва была одна и подходила по всем параметрам, завязывала знакомство. Дальнейшее было делом техники. Потом девушек по специальным каналам переправляли в бордели, как правило, Ближнего Востока. Всех пятерых пропавших британок, включая Рэйчел Нортон, нашли живыми, хоть в тяжелом физическом и психическом состоянии. Все было продумано до мелочей, и если бы кто-то и заподозрил неладное, то под подозрение попала бы только Вики Мэндерс, у которой не было бы на момент совершения преступлений алиби. Естественно, Курт Берк знал, что надо говорить в случае вопросов: любовница пробыла с ним недолго, а затем ушла, сославшись на дела. Преступники просчитали все до мелочей, но не учли того, что среди девушек могут быть сотрудники Аврората. Сеть работорговцев накрыли и сумели взять практически всех, по крайней мере, верхушку. Кое-какая мелкая сошка смогла скрыться, но Робардс заверил общественность, что это ненадолго…

— Ну вот, теперь я наконец-то смогу немного отдохнуть, — сказал Драко. Они со Снейпом сидели на краешке кровати и смотрели на спящего Криса. Малыш сладко посапывал, подложив руку под щеку, и Драко подумал, что их сын еще долго не узнает о проблемах взрослых мужчин. Они с Северусом об этом позаботятся.

Первого сентября в Лондоне туманно и сыро — мелкий дождик моросит уже второй день, и Драко не верится, что еще неделю назад лето было в полном разгаре.

— Когда я впервые ехал в Хогвартс, — говорит Скримджер, обнимая крестника за плечи, — была точно такая же погода, и тоже шел дождь.

— Правда? — Крис задирает голову, заглядывая мужчине в лицо.

— Правда, — Скримджер улыбается. Драко, глядя на это, уже который раз думает, что если бы их увидел кто-то, кто не знает Министра Магии, то непременно подумал, что это идут дедушка с внуком, потому что так ласково умеют улыбаться только дедушки. Своего собственного деда Драко уже совсем не помнит — и без того расплывчатый образ окончательно стерся с годами.

— Давайте-ка, — подает голос Северус, шествующий в самом конце маленькой процессии. — Сначала проходите вы, потом мы с Драко. Держу пари, Руфус, ты произведешь фурор, — и ухмыляется.

— Естественно. Не каждое утро людям удается лицезреть перед собой главу магического мира, — Скримджер ухмыляется в ответ, и они с Крисом проходят сквозь разделительный барьер. Малфой, которому с самого начала доверили везти тележку с вещами Криса, присоединяется к сыну через секунду. Он очень давно не был на платформе девять и три четверти и уже, оказывается, успел забыть, как выглядит Хогвартс-экспресс, успел отвыкнуть от шума и гомона толпы, от уханья сов со всех сторон и от такого количества детских голосов за раз. В этом людском море он чувствует себя неуютно, и только присутствие рядом Северуса придает надежности.

— Идите сюда, — Руфус отзывает всех в сторону. — Здесь нет толчеи и все видно. Надо подождать твоих родителей, Драко.

Люциус и Нарцисса Малфои ради того, чтобы впервые проводить любимого внука в школу, сделали то, что не делали последние лет десять — приехали из Франции, где жили практически безвыездно, в Британию. Они уехали на Лазурный берег сразу после того, как Драко окончил Хогвартс, навещая сына раз в несколько лет. «Лучше ты приезжай во Францию. Здесь море и чудесный климат», — обычно говорила Нарцисса. Но Малфой-младший и так понимал, что слишком много неприятных минут пережили родители в Британии, и даже смена правительства не могла повлиять на это обстоятельство. Зато теперь они каждое утро могли видеть из окна море, бесконечное и успокаивающее. Но месяц назад Нарцисса сама связалась с Драко по каминной сети:

— Первого числа мы с отцом будем на Кингс-Кроссе. Задерживаться не станем, только туда и обратно. Ты ведь не думал, что мы не проводим Криса в Хогвартс?

От раздумий Малфоя отвлекает голос сына, обращенный к Снейпу:

— Как думаешь, я попаду на Слизерин? — за последнее время и Северус, и Драко слышали этот вопрос постоянно.

— Конечно, если захочешь, — говорит Снейп. — Я уверен, у тебя для этого есть все задатки. Но даже если Шляпа выберет другой факультет — не страшно.

— Но я хочу только на Слизерин, — упрямо повторяет мальчик.

— Значит, так и будет, — и Северус притягивает его к себе.

— А на Гриффиндор ты не хочешь? — спрашивает Скримджер, и в глазах его играют лукавые искорки. — Это мой факультет, будешь, как твой старый Руфус.

— Нет, я же не собираюсь становиться Министром Магии, — подхватывает игру Крис. Он хочет добавить еще что-то, но в это время к ним подходят Люциус с Нарциссой, и Скримджер первым протягивает руку старшему Малфою.

— Кажется, нам пора, — кивает Люциус в сторону поезда. Действительно, многие уже стали занимать места. — Надо найти Крису хорошее купе.

Сам Крис в это время одной рукой держит за руку бабушку, а второй — привезенные ею подарки.

— Откроешь в поезде. Чтобы не было грустно, — улыбается Нарцисса, а Драко думает, что его мать балует внука так же самозабвенно, как баловала в свое время его самого.

Наконец свободное купе находится, вещи Криса уложены, а Хогвартс-экспресс готов отправляться. Осталось самое важное — и мальчика по очереди целуют все провожатые, а кое-кто даже успевает давать последние наставления:

— Обязательно напиши, как доберешься. Мы хотим знать, что ты хорошо устроился, — Северус не так часто проявляет столь явную заботу, но Драко прекрасно знает, что именно Снейп беспокоится об их мальчике больше всех.

Прощальный свисток, и поезд набирает скорость. Скоро он исчезает из виду, а Нарцисса все еще машет, как будто Крис может увидеть ее. Потом поворачивается к остальным:

— Вот и уехал наш мальчик.

— Да, но обязательно приедет на Рождество, — тут же добавляет Руфус, и никто из присутствующих не сомневается, что крестный обязательно наверстает упущенное.

А Драко смотрит на самого дорогого ему человека, на Северуса, и знает, что впереди их ждет долгая счастливая жизнь, потому что в ней есть главное — их сын.