Северус Снейп любил свою кухню. Не слишком большая, но и маленькой ее тоже не назовешь. Кухня нравилась хозяину своей логичностью. Каждая вещь знала свое место, пространство было скрупулезно спланировано, все технические новинки присутствовали… Чего еще желать? И процесс приготовления пищи тождественен зельеварению — та же точность рецепта и тщательность подготовки ингредиентов, то же внимание и чувство меры. На кухне мастер зелий ощущал себя в своей тарелке. Он сделал музыку погромче, чтобы заглушить посторонний шум. Из классической музыки он предпочитал то, что предпочтет плохо разбирающийся, но тянущийся к прекрасному человек — Моцарта, Вивальди, Бетховена… Скрипки и фортепиано… Классика.
Чудесный вечер. В духовке дозревает утка. Через полчаса придет Грейнджер… Девочка, которая, не думая об этом, помогла ему встряхнуться, избавиться от теней прошлого и жить дальше. Вдруг раздался звук бьющейся чашки. Северус, не глядя, бросил через плечо Репаро, потом вздрогнул и обернулся. Картина завораживала… В небольшом окошечке над мойкой трепыхалась задняя часть мисс Грейнджер.
«Хорошо, что она в этих маггловских джинсах, — мелькнуло на краю сознания. — Нет! Плохо! Чертовски плохо! Эти маггловские тряпки больше демонстрируют, чем скрывают!» — с отчаянием думал Северус.
Он еще в больнице оценил достоинства своей бывшей студентки, когда она с энтузиазмом вертела своей кормовой частью у него перед носом, доставая из-под кровати тапочки.
«Я же живой человек! Как мне с ней теперь общаться? Она нарочно задумала эту провокацию?»
Он размышлений его оторвал жалобный голос, глухо доносящийся с улицы:
— Сэр, я стучала, стучала, а потом решила, что вам стало нехорошо…
— Что, простите? Вас плохо слышно.
— Как вы себя чувствуете? Вам плохо?
— Нет, мисс Грейнджер, мне хорошо. Я всю жизнь ждал, чтобы меня кто-то удивил. И наконец свершилось… Вы все же определитесь: зайдете или так и будете здесь торчать?
— Я застряла... сэр. Ваша форточка меня придавила…
— И как вас теперь доставать?
— Ну, хоть как-нибудь…
— Первый раз вижу такую нерешительную гриффиндорку. В больнице вы были посмелее. Объясните конкретнее, каким местом вы застряли?
— А разве не видно? И хватит уже комментировать. Освободите меня быстрее!
— Будете огрызаться, оставлю вас здесь до утра. Подумать над своим поведением! И без сладкого!
— А ужин?.. Я уже проголодалась.
— Тогда в следующий раз вы не пролезете в окошко. Или вы планируете остаться на ночь?
— А зачем мне лезть в окошко?
— А я знаю? Может быть, вы ненавидите двери. Или не умеете ими пользоваться.
— Да вытащите меня уже отсюда, невозможный вы человек! Я же к вам в гости пришла.
С улыбкой чеширского кота, благо, Гермиона не могла его видеть, Северус аккуратно приподнял раму, ухватил девушку за талию и втащил в окошко. Он немного помедлил, перед тем как отпустить ее, совсем немного… Чтобы слегка смутить… А затем как ни в чем не бывало прошел в комнату.
— Прошу вас, мисс Грейнджер.
— О-о-о…
— А вы ожидали, что я живу на чердаке и сплю вниз головой?
— Нет, сэр.
Гостиная была небольшой, но очень уютной. Может быть, потому, что ее освещали лишь свечи и огонь камина? Мысль о том, что бывший профессор специально создавал романтическую обстановку, была отметена немедленно: «У него же нет электричества». Зато был небольшой столик между двумя креслами, покрытый белоснежной салфеткой. И на нем — две тарелки, две вилки и два ножа, пара высоких бокалов и бутылка вина.
«Все правильно, никаких излишеств», — думала Гермиона, с интересом наблюдая за левитированным на стол блюдом с уткой. От вида лежащей на спине запеченной тушки с хрустящей корочкой у девушки потекли слюнки. Неизвестно откуда на столе возникли две розетки с черносмородиновым желе и брусничным соусом.
А Снейп начал колдовать. Утка была положена грудкой вниз, и по всей длине ее позвоночника Северус сделал разрез, ловко перекладывая птицу на спину. Затем точными движениями очистил каркас от мяса, держа нож очень близко к кости. Дойдя до хвоста, аккуратно разделил хрящ, после чего разрезал каждую половину утки на небольшие порционные кусочки и, в заключение, театральным жестом разломил грудку пополам.
Гермиона поймала себя на мысли, что любуется элегантными отточенными движениями рук профессора. Это было завораживающе красиво. Северус оценил произведенный на гостью эффект и слегка усмехнулся:
— Желаете что-то сказать, мисс Грейнджер?
— Где вы этому научились?
— Чему «этому»?
— Ну, вот так… — И Гермиона сделала неопределенный взмах рукой.
— Вас удивляет, что я умею готовить?
— И это тоже. Но вот так разрезать птицу… Я как-то резала гуся на Рождество, и кроме неровных, неаппетитных фрагментов у меня ничего не получилось.
Северус был доволен.
— Это проще, чем вы думаете. Все дело в практике.
— Но когда?..
— А что вас удивляет? Уверяю вас, я обычный человек.
— Вы обычный?! Более загадочного человека я не встречала. — Испугавшись, что сказала лишнее, Гермиона потянулась к бутылке.
— А вот вашими манерами, мисс, похоже, никто не занимался.
Северус перехватил руку девушки, заметив, что Гермиона слегка затрепетала и смутилась от его слов.
— Юной леди достаточно одного взгляда на бокал, чтобы его наполнили. — И он медленно, словно нехотя, отпустил ее руку. — Вы же доверяете мне в выборе вина?
— Я никогда…
— Конечно, никогда, — вкрадчиво оборвал Снейп.
Щеки Гермионы пылали.
«Он что, пытается меня соблазнить? А я? Черт. Черт. Черт. И как в таком случае должна себя вести гипотетическая леди? С манерами, которым учил Снейп…»
Гермиона фыркнула и еще больше смутилась. Как утопающий за соломинку, она схватилась за высокий бокал. Набравшись решимости, она взглянула прямо в глаза визави. Прочитать что-либо на лице Снейпа было невозможно.
«Да нет! Не может быть! Снейп и соблазнить… Что за чушь в голову лезет? Хотя… Интересно, а у него есть женщина?»
Северус, заметив нерешительность гостьи, поднял свой бокал:
— Белое вино следует подавать охлажденным, где-то до двенадцати градусов. В слишком холодном вине букет не сможет раскрыться в полную силу. А в перегретом аромат испарится слишком быстро. Сначала бокал подносится на уровень глаз, и оценивается прозрачность и цвет вина. Некоторые выдержанные коллекционные вина могут не иметь...
Гермиона зачарованно слушала мурлыкающий голос профессора, с интересом наблюдая за его действиями. Вот он смотрит на нее сквозь вино, затем опускает бокал, невзначай проводя кончиком пальца по его ободку. Вот она уже ничего не слышит, лишь только видит, как красиво очерченные губы что-то говорят, иронично усмехаются… Что за наваждение? Но Снейп, казалось, не замечал ее повышенного внимания и увлеченно продолжал:
— После визуального осмотра вина в бокале переходят к оценке обонянием. Букет и называется букетом потому, что представляет собой целый набор постоянно меняющихся ароматов, которые постепенно появляются один за другим под воздействием температуры. Для полноты восприятия сначала следует оценить неподвижное вино, а затем слегка поиграть бокалом: наклонить, покрутить.
И он демонстративно подносил бокал к лицу, наклонял его, слегка вращал. Желудок Гермионы сделал сальто, и в животе заурчало.
«Вот дракл! — мелькнула мысль у девушки, но тут же сменилась более интересной: — И почему мы никогда не замечали, какой он… необычный? Или кто-то замечал?»
Северус отпил из своего бокала и положил кусочки утки на тарелку Гермионе.
— Угощайтесь.
— Спасибо! — она быстро глотнула из своего бокала и принялась за птицу. — М-м-м… Как вкусно! Вы продолжаете меня удивлять…
— Мисс Грейнджер! Вы думаете, это комплимент? Какого же вы были обо мне мнения?
Но, несмотря на ворчание, он выглядел довольным. Видеть, как девушка уплетает утку, было очень приятно. Он вновь наполнил бокалы. Разговор становился более непринужденным. Грейнджер вне урока производила совсем другое впечатление. С ней можно было поговорить не только про погоду и угощение, но и об эвристическом потенциале историософской традиции постижения динамики культуры, о ментальности и менталитете, как метаисторических дефинициях и об историческом контексте культуры. Интересная девушка. И так непосредственно реагирует на осторожные попытки… м-м-м... сближения? Все же очень приятно получать такое неприкрытое восхищение. Пусть даже кулинарным талантом. И как жалко, что вечер подошел к концу…
— Ну что, мисс Грейнджер, вы поняли, какой должна быть настоящая еда?
— Конечно же! И, пожалуйста, зовите меня Гермионой.
— С удовольствием, но и вы тогда называйте меня по имени. Как в госпитале. Решитесь?
— Хорошо… Се-ве-рус.
Снейп хмыкнул:
— Сойдет. Позвольте проводить вас.
— Мне будет очень приятно…
Они вышли на улицу. Стоял тихий теплый вечер. В саду и на пустыре стрекотали цикады.
— Северус?
— Да?
— А у вас есть свободное время?
— Простите?
— В выходные я иду гулять с племянником. Такой избалованный мальчишка. Совсем меня не слушается. А отказать было неловко. Вы не составите мне компанию? Чисто в воспитательных целях.
— Ну разве что в воспитательных…
— Спасибо огромное! — И Гермиона невинно чмокнула в щеку своего бывшего профессора. — Ой, простите! Это я от радости…
— Запомню на будущее. — Северус потер щеку. — До встречи.
— До встречи, — быстро согласилась девушка и аппарировала.
Северус направился в дом, когда услышал за спиной хлопок аппарации. Стремительно развернувшись, он с удивлением увидел Гермиону.
— Что-то забыли?
— Мы же так и не договорились о времени.
— Я ждал сову.
— Но так ведь быстрее. В общем, в субботу, через неделю, в половине одиннадцатого утра.
— Хорошо. Где?
— Ну конечно же у Арки Веллингтона в Гайд-Парке. Найдете?
— Все же за кого вы меня принимаете? А что мы там будем делать? Неужели кормить уток?
— Вы и про уток знаете?
— Мисс Грейнджер! — по привычке зашипел бывший профессор.
— Все-все-все! Молчу! Значит, договорились! — И Гермиона поспешила исчезнуть.
Vova
