Вновь ты смотришь на него с восхищением, а я любуюсь тобой. Растрепанные, непокорные и… прекрасные волосы, дьявольская улыбка в предвкушении новых пыток и страстный огонь в глазах. Твои глаза черные, как глубокая ночь, но в них – отблески темного огня. За одни эти глаза тебя можно полюбить или возненавидеть, к тебе невозможно остаться равнодушным.
Твои пальцы нервно крутят волшебную палочку в ожидании. Она вращается так, что за ней уже сложно уследить – начинает мутиться в глазах. А ты… ты похожа на дикую кошку, совершенную и неукротимую, по-королевски изящную, но свирепую. Ты презираешь всех, но ему, лишь ему готова служить… за него ты отдашь свою жизнь, а перед тем – несметное число других жизней. Ты будешь пытать, и это вновь и вновь будет приносить тебе особое, страстное и странное наслаждение. И на губах будет играть эта безумная улыбка, а в глазах гореть неуемное, неуправляемое темное пламя. Потом ты захохочешь, дико и безумно, но красиво – те, кто будут пред тобою, будь то союзники – друзей у тебя нет – или враги, вздрогнут от твоего смеха. Безумная. Безумная Белла – так тебя называют те, кто шепчется за твоей спиной.
Любишь ли ты его? Своей страстной, дикой любовью, сжигающей все – любишь ли? Кто знает, ведь сам он холоден, а единственное чувство, которое он может испытывать, – гнев. А ты преклоняешься перед ним и никогда не оскорбишь его ничем, пусть даже любовью. Ты преклоняешься перед его жестокостью и беспощадностью… если он захочет убить тебя, то ты отдашь свою жизнь с восторгом упоения агонией, даже если она будет длиться какой-то миг – миг перед заклятием – и свершится лишь в твоей душе. Если он захочет убить кого-то из твоих близких, то ты как милости будешь просить позволения сделать это самой – ты не знаешь родства с теми, кто недостоин.
Кто ты… что ты такое? Воспитанная в аристократической холодности древнего рода волшебница с горячей кровью. Почему ты любишь и ненавидишь, восхищаешься и презираешь? Одна твоя сестра – мраморная статуя изысканности, другая – проклятая предательница и, что ты не можешь не чувствовать, все же такая же бунтарка, но заслуживающая лишь смерти. Ты не любишь их обеих – но одну станешь защищать, как защищают свой Дом, а другую с наслаждением убьёшь.
Убьёшь. Вся твоя жизнь в пытках и убийствах, но ты счастлива этим – та, которую в детстве учили выбирать лучшие ткани и наряды, вышивать и обращаться с прислугой и будущим мужем. Ты ли та Белла, уже тогда стоявшая в стороне от тех, кого мать называла твоими подругами? Они восторгались шёлком и муслином бледных цветов, пока ты находила бархат глубокого винного цвета – бархат, который ты носила бы везде, если бы не этикет, требующий одной ткани для одного приема, другой – для другого. Холодный изумрудно-зелёный шелк, неестественно гладкий – «великолепная работа восточных мастериц, мисс Блэк, но для дам несколько более в возрасте, вам не стоит… да-да, конечно…» — и черный всех фактур. Маленькая Нарцисса в нежно-голубом восхищалась твоей яркости, потом потерянной в Азкабане, а бледная Мари, сестра Паркинсона, и невеста Забини, даже имени которой ты не помнила, смотрели с явным неодобрением.
Я помню это как сейчас. Уже тогда ты стремилась быть выше, не быть «девчонкой» — ты была Блэк, она. Она с большой буквы. Единственная, яркая и достойная. Ты не видела грязнокровок – ненавидеть их научил тебя уже Он: он был к ним ближе и он испытывал к ним хоть какие-то чувства. А для тебя они были просто ничем. Пустотой. Грязью. Пылью.
Чем привлекла тебя кровь на его руках? Твои глаза горят от самой мысли о пытках тех, кого раньше ты не замечала. Что они для тебя?
Что для тебя он?
Ты стала действительно безумна, Белла. Тебя не приводят в восторг страдания, свои и чужие: это не восторг уже, это наслаждение. Острое наслаждение. И он, везде он, угодить ему… Отчего? Из любви?
Откуда любовь в тебе, откуда в нем… её нет. Для тебя это звериное чувство привязанности к вожаку, к тому, кто сильнее, но рядом, для него – выгодная сделка. Порой он восхищен твоей преданностью, порой – не понимает твоей страсти. Он словно бы высечен изо льда, его поступки и мысли логичны, последовательны и необходимы – если ему кто-то мешает, он убьет его, а не будет пытать перед тем. Порой и ему хочется этого театра, этого эффекта – жалкое тщеславие высокомерного полукровки, борющегося за чистоту крови. Зачем он тебе? Порой и его охватывает гнев, порой и его поступки иррациональны, но он не ты…
Но ему не понять бури в твоей душе, волны ненависти – ненависти, вызванной к ним им. Он умеет злиться и ненавидеть, он живет этим… но совсем по-другому. Он не знает ни наслаждения, ни счастья. Он другой. Огонь лишь в тебе.
Полуприкрытые, горящие черные глаза. Беспорядок черных кудрей. Властная осанка. Низкий голос... Ты как зверь – зверь королевский и сильный, но неуправляемый и дикий, признающий только большую силу и власть, только Его. Его милость для тебя всего дороже, его высокое мнение о твоей преданности – цель твоей жизни. Ты предана ему, ты обожаешь его… а любишь ли? Знаешь ли ты любовь, Белла? Любишь ли своего мужа, любишь ли Его?
Огонь, темный огонь безумия в твоих глазах, завораживающе прекрасный. Ты счастлива своим безумием: ты счастлива страданиями других, ты счастлива его пыткой, как милостью… ты счастлива?
А ты снова хохочешь, дико и безудержно, страшно и странно. Другие боятся тебя, даже самые смелые, а палочка в твоих руках несет вечные страдания, которых не может вынести человек. Они доставляют тебе… свое, безумное счастье.
Vova
