Хочу начать сначала

Что память есть?

Чтоб все начать сначала.

* * *

«В неведении — все наше прибежище. Воистину счастливы те, кто лелеют его».

(Джакомо Казанова, «Мемуары»)

Драко чувствовал себя идиотом. Не таким идиотом, когда не можешь ответить на вопрос учителя. Неееет, полным идиотом. В этой комнате все смотрели на него так, будто хотели убить. И надо ему было припереться на Поттеровскую свадьбу?! Но Гарри на удивление долго просил его, назвав это «актом примирения». Мантикраба ему в штаны, прошло уже жмыровых пять лет с окончания войны, а, кажется, ничего не изменилось. Его все так же считали врагом «Святого Поттера», хотя это именно он помог засадить добрую половину Пожирателей Смерти в Азкабан. «Вовремя переметнулся», — отвечали на этот аргумент.

Но вскоре на него перестали обращать внимание, потому что бокалы то и дело наполнялись шампанским и звучали веселые тосты в честь новобрачных. Драко уже порядком надоело подпирать стену, и он решил переместиться за один из небольших праздничных столиков. На его несчастье (хотя, трудно судить), единственным более или менее свободным был тот, за которым уже сидела Грейнджер. После Джинни она была сегодня второй девушкой — подружкой невесты. На ней было легкое золотистое, подвязанное красными лентами («Ну, конечно, гриффиндорка», — хмыкнул про себя Драко) платье. Обычно растрепанные, волосы были уложены в аккуратную прическу, сколотую живыми красными цветами так, что несколько прядей соблазнительно спадали на хрупкие плечи. Драко даже согласился бы признать, что она выглядела красиво и офигенно сексуально, потому что из-под полупрозрачной ткани платья якобы невинно проглядывало по-гриффиндорски красное белье, только вот ее постная мина…

— Привет, Грейнджер, — совсем не по-дружески бросил Драко. — Хреново выглядишь.

Он просто не мог ее как-нибудь не оскорбить. Драко чувствовал физическую необходимость того, чтобы хоть кому-то на этом празднике жизни было так же паршиво, как ему самому, а Грейнджер, кажется, была, как никто другой, к этому близка.

— И тебе того же, Малфой, — совсем безжизненно отозвалась Гермиона, чуть пригубив еще полный бокал шампанского. Напиваться она, несмотря на свое настроение, видимо, не собиралась.

— И кто у нас умер?

В общем-то, Драко было глубоко насрать, почему Грейнджер такая опущенная, но ему хотелось как-то развлечься самому. А что может быть лучше старых добрых издевательств над «Золотым трио»? Поттера сегодня трогать запрещалось (ничего, Драко еще отыграется на нем на работе, когда тот вернется из медового месяца), Вислого было почему-то не видно, хотя он вроде вечно таскался за своей подружкой, так что весь запас сарказма и желчи упал на хрупкие плечики Грейнджер.

— Гермиона! — к столику подлетел счастливый Гарри.

— Гарри, — девушка просияла, когда он опустился перед ней на колени и взял ее ладони.

— Пойдем танцевать! — весело предложил он.

— Я… не знаю… а как же Джинни?

— Гермиона Грейнджер чего-то не знает! — саркастически воскликнул Драко. — Есть здесь у кого-нибудь колдоаппарат? Нужно запечатлеть этот исторический момент!

— Драко, — обратился к нему Поттер (у славного потомка Малфоев просто челюсть отвисла, когда бывший враг назвал его по имени), — может, потанцуешь с Джинни? Я разрешаю. А то ты весь вечер как в рот воды набрал!

«Ты разрешаешь?! Ну тогда я…» — собирался уже наброситься на него Драко, хотя так и не придумал, что он «тогда», как Вислая вытащила его в середину круга, подхватив в танце. Рядом закружились Гарри и Гермиона.

— Ну и зачем ты это делаешь? — сухо поинтересовался Драко, умело ведя Джинни.

— Не для тебя, уж точно! — отрезала новоявленная миссис Поттер. — Гарри верит, что в тебе есть что-то хорошее, поэтому хочет, чтобы ты подружился… со всеми нами. Никто от этого не в восторге, поверь. Но для Гарри…

— Да, да, Мальчику-которого-так-и-не-смогли-угрохать все готовы лизать задницу, — не мог не съязвить Малфой. Вечеринка начинала становиться скучной, и необходимо было срочно искать новую жертву. — Кстати, про «лизать задницу», где твой братец?

— Который? — холодно спросила Джинни.

— Тот, который по ошибке родился парнем, но все равно клеится к их с Поттером подружке, — опять съязвил слизеринец, чувствуя, как на душе становится легче. Да, он сегодня определенно в ударе!

— Если ты про Рона, то я не знаю, был где-то здесь, а потом, как испарился. Они с Гермионой недавно расстались… — с грустью поведала Джинни.

— Что, всезнайка обнаружила, что он все-таки девушка, и не захотела продолжать эти лесбийские отношения? — третий мяч в кольцо Гриффиндора!

— Ты отвратителен, Малфой! — успела прошипеть миссис Поттер-Уизли, когда Гарри сменил Слизеринского Принца.

— И тебе счастья, Джинни, — намеренно произнеся ее имя, проворковал Драко.

Его настроение значительно поднялось и просто взлетело до невероятных высот, когда он увидел неуклюже мнущуюся Грейнджер посреди танцплощадки. Как джентльмен, он просто не мог не помочь и резво подхватил ошалевшую девушку.

— Что тебе надо, Малфой? — Гермиона была явно не в духе и глаз не сводила с Гарри. — Решил испортить мне настроение?

— А есть что портить? — блондин развеселился, и его серые глаза по-бесовски обаятельно заблестели.

Гермиона только бессильно покачала головой, но вынуждена была продолжить играть на публику, что ее нисколько не бесит танец со слизеринцем. С минуту они кружились молча, пока Драко опять не прошиб словесный понос:

— Почему ты не с Вислым?

— Тебе не все равно?

— Вообще-то, все равно. Но так как сейчас у меня нет личной жизни, то я развлекаюсь тем, что лезу в чужую, — Драко слишком заигрался и не заметил, как сболтнул лишнего.

— А знаешь, почему у тебя ее нет? — едко спросила Гермиона, которой уже порядком надоели его подколки. — Да потому что ни одна приличная девушка не захочет с тобой встречаться! Потому что ты остался все тем же мерзким Пожирателем! И все твои «хорошие поступки» лишь из желания защитить свою паршивую хорьковую задницу!

На Драко как будто ведро ледяной воды вылили. Он ожидал услышать эти слова от многих, но только не от Грейнджер! Не то чтобы Гермиона к нему как-то особенно хорошо относилась, но все же она была самой… терпимой. Он никак не мог забыть эти ее глупые значки общества защиты прав эльфов, еще помнил удар в челюсть на третьем курсе, но тогда… тогда они были детьми.

«Маленькая мерзкая грязнокровка!» — хотел было зашипеть Драко от обиды, но ничего не сказал, просто бросил Грейнджер на танцплощадке и ушел. Ушел, даже не попрощавшись с Гарри. Но в каком-то смысле он и сделал это ради Поттера. Мантикора его задери, он сделал что-то ради Поттера! От одной этой мысли становилось тошно, но Гарри… Василиска за хвост, а они ведь могли стать друзьями! Если бы Золотой Мальчик тогда, когда им было по одиннадцать, принял Драко, все могло бы обернуться иначе… И он сейчас развлекался бы вместе с Гермионой и Вислым… От последней мысли его чуть не стошнило. В прямом смысле слова.

Драко шел… по полю. Гребаное гавно, по полю! Естественно, ведь праздник-то проходил в Норе. Нарцисса предлагала сыну позвать Гарри в Малфой-Мэнор, на что он только криво ухмыльнулся. Ага, Поттеру бы понравилось! А Грейнджер так просто была бы счастлива, ведь она же ни разу не помнила, как ее пытали в гостиной вышеупомянутого поместья. Теперь у нее на предплечье тоже всегда будет красоваться метка — метка войны, бесполезной, унесшей столько жизни.

Левая рука у Драко заныла. Нет, знак больше не горел и вообще не подавал никаких признаков жизни с тех пор, как Темного Лорда не стало, просто… наверное, это психологическое.

«Ты остался все тем же мерзким Пожирателем!» — звучали в ушах слова Грейнджер.

Недолго думая, Драко аппарировал в поместье.

* * *

Следующие две недели прошли спокойно. Точнее, даже монотонно.

Каждую неделю в Малфой-Мэнор проходили вечеринки, устраиваемые Нарциссой. После смерти мужа она словно расцвела. Не подумайте, что миссис Малфой была последней тварью и устроила праздничный банкет по поводу кончины Люциуса, вовсе нет. Просто Нарцисса нашла в себе силы отпустить. Перед ней был теперь ее любимый сын, который в результате оказался не таким гадом, каким воспитывал его отец, хотя, надо сказать, Нарцисса сильно жалела, что не дала ему той материнской любви, какой он заслуживал. Но сейчас она видела, что Драко — достойный наследник. Блэков.

От одного только мягкое сердце Цисси разрывалось: она видела, как Драко одинок. У сына были женщины, их было много, но ни одна не задерживалась в его постели ровно как и в сердце больше одной ночи. Еще Драко никогда не встречался с хорошими девушками. А такие были рядом с ним! Даже на банкетах Нарциссы. Они не знали Драко по школе, поэтому не видели, какой откровенной сволочью он мог быть. Казалось, все двери были открыты, но… Увы! Очередная едкая колкость — и девушка убегала от него, как от прокаженного.

Драко только ухмылялся. Но было в этой ухмылке что-то неуловимо грустное. Он хотел, чтобы его принимали, но принимали таким: желчным, порою отвратительным, всегда высокомерным и колким. Нарцисса как-то пыталась объяснить сыну, что для того, чтобы нравиться людям, нужно как минимум быть с ними милым. Разговор этот ни чем не закончился, а точнее, не закончился ни чем хорошим, и Цисси потеряла вместе с любимой китайской вазой последние крохи доверия сына.

Близились очередная суббота и очередной соплохвостов благотворительный банкет. Сегодня в Малфой-Мэноре должны были собраться все главные министерские крысы.

Ох, с каким бы удовольствием Драко послал все это к мантикоре под хвост! Но… он не мог отказать нежно любящей его матери. Она так старалась. Он знал, ради него, пытаясь восстановить репутацию Малфоев или сделать ее хотя бы сносной для того, чтобы спокойно жить в магическом сообществе.

Сегодня Драко должен был разыграть роль гостеприимного хозяина, и с самого начала вечера он с добродушной (насколько ему это удавалось) улыбкой встречал гостей в своем дорогущем идеальном (как будто у него могли быть другие) костюме.

Все шло хорошо, пока не появилась она. Грейнджер шла под руку с новоизбранным Министром Магии Говардсом. Драко не мог не заметить, как она была великолепна. Платье нежно-розового цвета без бретелей оттеняло мягкий загар, полученный за лето, волосы спадали на худенькие плечи, но при этом не выглядели как обычно, то есть не представляли собой воронье гнездо.

— Министр, — чуть наклонил голову Драко, — мисс Грейнджер, рад Вас приветствовать.

Голос его был также холоден и никогда не смог бы обмануть Гермиону. Но Говардс был пока не столь хорошо знаком с личностью Малфоя-младшего, хоть и весьма наслышан об оной, поэтому горячо поприветствовал его, желая видеть другом или, по крайней мере, союзником наследника все еще влиятельной фамилии.

Дальше все происходило, как всегда, то есть до безобразия скучно.

— Мистер Малфой, — к Драко совершенно картинно подошел Блейз.

— Мистер Забини, — подыграл ему Драко.

Оба облегченно рассмеялись.

— Вечеринка — отстой, — признался Блейз.

— Спасибо, знаю, — невесело пробормотал Драко.

— Хотя кое-кому, кажется, весело.

— О чем ты? — Малфой удивленно вскинул брови: более скучающего сборища ему еще не доводилось наблюдать. Вероятно, даже Темный Лорд собственной персоной, опять восставший из гроба, не смог бы их растормошить.

— Наша очаровательная мисс Гриффиндористая Гриффиндористость решила утопить скуку в огневиски, — Блейз кивнул на Гермиону, которая как бы тайком залихватски поглотила уже далеко не первую порцию горячительного напитка. — А она неплохо выглядит… — протянул он, отпивая из своего стакана.

Драко прожег его взглядом, в котором явно читалось «Забини, не вздумай». Ему не нравилось это. Грейнджер, очевидно, не умела пить и могла натворить глупостей. Обычно на таких вечеринках она держалась Поттера и вообще не пила, а теперь… пока его не было, Драко чувствовал себя… ответственным за нее, что ли… Гиппогриф ее задери, да какого дракла?! Грейнжер видела в нем пустое место, почему он должен защищать ее?!

— Делай, что хочешь, — бросил Малфой и удалился, поцеловав прежде мать и сославшись на головную боль.

Перед тем как пойти в постель, он принял душ. Пока Драко стоял под теплыми струями, мысли о Грейнджер не давали ему покоя. Уровень моральных ценностей (ой, простите, ПРИНЦИПОВ) Забини вполне позволял ему поиметь охмелевшую девушку, а потом еще тыкать ей в это носом. Грейнжер в результате не выдержит и расскажет все Герою Магического Мира. «Святой Поттер» никогда не сможет обвинить в чем-то «не менее святую Грейнджер». В конечном итоге все шишки полетят в Драко, ведь это его дом, и их с Гарри хрупкое перемирие покатится дракону под хвост.

Вот только это Малфоя ни разу не волновало. По крайней мере, не должно было. Но он не хотел разрывать отношений с Поттером. Драко бы никогда никому, даже себе, в этом не признался. Работа вместе, взаимные подколки… В каком-то смысле, это даже можно было назвать… дружбой. Весьма извращенной и слабо поддающейся логике, но все-таки дружбой.

Драко резким движением поднялся с постели и набросил на шею полотенце. Он быстро шлепал босыми ногами по каменному полу коридора. Когда Забини соблазнял девиц на банкете Малфоев, он неизменно пользовался одной и то же гостевой комнатой.

Драко распахнул старинную дверь. Действо было в самом разгаре: Блейз придавил к кровати Гермиону, на которой к тому моменту остались одни лишь кружевные трусики («Неужели, Грейнджер носит дорогое белье?» — спросил у себя Драко). Малфой без особого труда скинул с сильно пьяной девушки своего приятеля.

— Найди себе другую сучку, — спокойно велел Слизеринский Принц, закинув на плечо нежно-розовое платье и без усилий подхватив на руки легкое тело девушки.

Гермиона слабо задергалась, но уже когда Малфой вынес ее из комнаты.

— Пусти! — она протестующе начала стучать кулачками по его груди. — Зачем ты меня забрал?! Паршивый хорек! Я хотела…

Драко вошел в свою спальню и, захлопнув дверь ногой, грубо бросил Грейнджер на кровать.

— Что тебе надо от меня, Малфой?! — не сдавалась она, хотя голос уже срывался на плач. — Я ХОТЕЛА трахнуться с Забини!

— Поздравляю! — не выдержал Драко. — Теперь ВЕСЬ Малфой-Мэнор осведомлен об этом.

Гермиона сжалась в комочек на шелковых простынях и тихо заплакала.

— Мне нужно… я не могу больше так… — тихо зашептала она.

— Я не знаю, что там у тебя стряслось, Грейнджер, — Малфой устало кинул ее платье на кресло, туда же полетело и полотенце, — но это не повод… спать с кем попало.

Последняя фраза далась ему с трудом. Во-первых, потому, что Драко в принципе впервые отучал кого-то от решения проблем таким способом. Во-вторых, он никогда бы не подумал, что наставлять на путь истинный ему придется всезнайку Грейнджер.

Гермиона притихла.

— Эй, Грейнджер, ты как там? Уснула что ли? — Драко почти безразлично присел на кровать и поднял ее голову.

На него смотрели большие карие глаза, еще влажные от слез. Малфой знал этот взгляд. Знал слишком хорошо, потому что видел его уже у многих женщин.

— Нет, нет, нет! — попытался отстраниться он, но Гермиона легко поймала своими губами его.

Его уже так целовали, страстно, исступленно. Но не она. Он даже и представить не мог, что зубрила Грейнджер так умеет. Тем временем Гермиона углубила поцелуй, дразня его язык своим. Драко даже не успел понять, как начал отвечать и как его руки оказались у нее на талии и уверенно полезли ниже, заставляя лучшую экс-ученицу Хогвартса стонать самым непристойным образом. Гермиона быстро оседлала Слизеринского Принца, зарываясь одной рукой в его влажные платиновые волосы. Другая ее ладонь отчаянно поползла вниз, оставляя горячие дорожки прикосновений на коже, и быстро добралась до его мужского достоинства. Драко уже был возбужден, она чувствовала это бедрами. Ее рука скользнула ему в брюки и начала поглаживать твердеющий член.

— Драко… — прошептала Гермиона ему в губы, — я хочу тебя… сейчас…

Он понимал, насколько это будет неправильно. Но, пикси его за волосы, Грейнджер сейчас была такая мягкая, податливая и соблазнительно влажная там, внизу, что захотелось откинуть все мысли о том, что сделает с ним Поттер, когда узнает об этом. Ее обнаженная грудь касалась его, возбуждая еще больше. Она вытащила руку и стала тереться о его член через ткань штанов и трусиков. Драко тихо по-звериному зарычал, и Гермиона ускорила темп, не отрываясь от его губ. Он до синяков сжал ее бедра, пытаясь взять себя в руки.

* * *

По осознанию того, как здорово проснуться в своей постели, потянуться и улыбнуться пробивающемуся в окно солнцу, людей можно разделить на три группы. Первые всю свою сознательную (а иногда и бессознательную) жизнь проводят в разъездах, поэтому у них и постели-то своей нет. Вторые, напротив, так давно приросли к одному месту, что для них «своя постель» стала вещью настолько само собой разумеющейся, что и задумываться о ней не нужно. И, наконец, третьи живут в целом на одном месте, но так часто срываются куда-то, что возвращение в родной дом и ночевку в «своей постели» уже можно почитать за счастье.

Гермиона относилась именно к третьему типу людей. Она любила родительский дом, куда приезжала на летние каникулы, любила и Хогвартс с его шикарными почивальнями под балдахинами, но теперь, когда она снимала собственную, хоть и небольшую квартирку, чувствовала себя по-настоящему дома. Хотя из-за последних событий в ее жизни, ночевала она в своей постели все реже.

Вот только этим злосчастным утром Гермиона проснулась там, где меньше всего ожидала и меньше всего хотела, честно признаться. Солнце косыми лучами проникало через толстые готические окна, освещая широкую кровать под зеленым пологом. Это первое, что бросилось ей в глаза — цвет. Не то чтобы Гермиона как-то очень не любила зеленый, просто за семь лет, проведенных в Хогвартсе тяги к цвету сочной травы у нее сильно поубавилось. Потом она поняла, что спит на чужих простынях, шелковых, а не своих льняных и даже не на ЕГО, хлопковых. Мозг соображал медленно, голова гудела, как будто кто-то поставил телефон на виброзвонок, и теперь на него упорно пытаются дозвониться. Гермиона закрыла глаза. Еще раз. Это сон. Однозначно сон. Этого просто НЕ МОЖЕТ БЫТЬ…

— Доброе утро, Грейнджер, — растягивая слова в любимой манере, из душа вывалился Драко, и от его зоркого взгляда не ускользнуло то, что девушка более или менее проснулась.

Гермиона тихонько вылезла из-под одеяла. Увы и ах! Это был не сон и не плод ее иногда больного воображения. Она была в доме Драко Малфоя и сейчас лежала в постели Драко Малфоя. А еще у нее раскалывалась голова, Гермиона только что поняла, что из одежды на ней только трусики, а также то, что она совершенно не помнит, что произошло вчера ночью. Кажется, к ней подошел Забини…

— Что вчера случилось? — голос прозвучал хрипло и неприятным эхом отозвался в ушах.

— Ты переспала с Забини, — спокойно поведал Драко, развернув очередной номер «Ежедневного пророка».

— Что?! — Гермионе хотелось провалиться сквозь землю. И не просто фигурально выражаясь. Она думала только о том, что хуже и быть не может. — Этого… этого просто не может быть… — замотала она головой.

— Ну, ладно, я соврал, — признался Малфой и перелистнул страницу. У Гермионы вырвался вздох облегчения. — Ты переспала со мной.

Оказывается, может быть хуже. Гермиона во все глаза смотрела на Малфоя. Слизеринский Принц остался таким же неестественно красивым, каким был в школе. Нет, пожалуй, он стал еще лучше: худощавое тело обросло крепкими мышцами, лицо уже не выглядело таким мальчишеским. Он спокойно развалился на кресле и читал газету, изредка делая по глотку кофе. Гермиона попыталась вспомнить. Был поцелуй, да такой, какого она не делила ни с кем, даже с НИМ. И она жалась к Малфою, как кошка ласкается к своему хозяину. И она чувствовала его, кожа к коже…

Из горла выкатился хриплый то ли крик, то ли визг, и Гермиона заплакала.

Как и большинство мужчин, Драко понятия не имел, что делать с женскими слезами. А он всего лишь хотел поиздеваться, как обычно…

— Да, расслабься, Грейнджер! — он резко отложил газету и бросился успокаивать ее. — Пошутил я!

Гермиона не сразу поняла, что сказал Драко. А он заворожено смотрел на ее беспомощное зареванное лицо со спадающими на него растрепанными прядями. Все это до дикости напоминало вчерашний вечер, вот только теперь Грейнджер не была пьяна и вполне могла за себя постоять…

— Ты! Упырев слизеринский хорек! — Гермиона кинулась на него с кулаками, не обращая внимания на то, что простыня соскользнула с ее обнаженного тела.

Драко уже привык к женским истерикам такого типа, вот только причина их обычно была другая — многие любовницы слизерница разочаровывались, когда с утра он заявлял, что хорошо провел время, но встречаться еще раз нет смысла. Он быстро перехватил гневные кулачки девушки и завалил ее на постель, чтобы она, не брыкаясь, остыла.

— Успокойся, Грейнджер! — заорал Драко, прижимая ее тело своим.

С ее губ сорвался стон. Драко не сразу понял, а потом заметил, что то мягкое, во что он упирался коленом, стало влажным и начало тихонько пульсировать. Потом он обратил внимание на еще один фактор, который заставил бы любого мужчину возбудиться — ее соски коснулись его. Пробежала та самая искра, которая сносит крыши сотням людей. Гермиона больше не плакала, не дергалась и не кричала. Драко сам не осознал, как его хватка ослабла, а кровь резко дернулась к паху.

Дверь неожиданно распахнулась.

— Драко, милый… Ой! Кажется, я помешала, простите, — Нарцисса исчезла в проеме так же быстро, как появилась.

Это было как поток свежего воздуха, помогшего Драко взять себя в руки. Он резко поднялся с постели и отвернулся от Грейнджер.

— Я в душ, — прохрипел Малфой и заскользнул в ванную.

Холодные струи быстро привели его в чувство, но он все еще физически ощущал ее тепло под собой. Это длилось всего с минуту вчера и того меньше сегодня, но теперь врезалось в память Драко, так что он не желал выбираться из душа, лишь бы не видеть грязнокровку. Хотя сейчас чистота крови едва ли была важна. Но должна была быть! Должна была быть! Ведь его так учили. Весь с таким трудом построенный мир иллюзий рухнул в один момент, оставив после себя холод, пустоту и непонимание того, что делать дальше. Малфой вспомнил, как Грейнджер корчилась на полу их гостиной от боли, пока тетушка Беллатрикс использовала любимое Круциатус.

Гермиона поежилась на кровати, опять запахнувшись в простыню. Внизу живота еще не ослаб ком, трусики были предательски влажными. Она все думала о том, что произошло. Драко не мог солгать. То есть, конечно, в теории мог он все что угодно, но… не в этот раз. Он не солгал. Она пыталась соблазнить его, но он… А причина?

— Конечно, не захотел спать с грязнокровкой, — пробурчала Гермиона и поднялась с постели.

Она быстро отыскала на кресле свое платье. Сдергивая его, она случайно уронила полотенце. Оно было чуть влажное и пьяняще пахло дорогим мужским одеколоном. Сразу вернулись тяжелые воспоминания: он прижал ее к кровати, такой сильный, горячий, такой… мужчина. Совсем не похожий на НЕГО. Гермиона почувствовала, как внизу стало еще более влажно.

— Да, очнись ты, Грейнджер! Это же Малфой!

Она натянула платье и, так и не найдя туфель, бросилась из комнаты ненавистного хорька.

Внизу Гермиона налетела на миссис Малфой.

— Простите, — пробормотала девушка.

— Уже уходите? — по-доброму и безо всякого сарказма спросила Нарцисса, заметив, что на Гермионе нет обуви. — Не останетесь на завтрак?

— Я? Нет, простите еще раз. Я могу воспользоваться Вашим камином?

— Да, дорогая, конечно, — Нарцисса все также добро улыбалась и провела девушку к одному из множества каминов для перемещения.

Цисси велела подать завтрак. На двоих. Она собиралась заставить Драко спуститься. Так или иначе.

Оказалось, что все не так уж и сложно. Сын сошел к завтраку в положенное время, как всегда гладко выбритый, в одном из своих идеальных костюмов и в вычищенных до блеска ботинках.

— Вчерашний банкет прошел хорошо, — попыталась хоть как-то завязать разговор Нарцисса.

Драко только неопределенно закивал головой, пережевывая яичницу.

— Министр Говардс пришел с такой очаровательной девушкой, — продолжала поднажимать Нарцисса. — Как ее зовут? Гермиона, кажется? Она ведь подруга Гарри…

Малфой закашлялся. Конечно, мать не могла не знать Грейнджер. И не могла не узнать ее, лежащую под ним, Драко, в ЕГО комнате на ЕГО постели.

— Святая грязнокровка из «Золотого трио», — прошипел Драко, отпив сок и наконец прокашлявшись. — Я ушел, — бросил он и быстро удалился.

— Сегодня воскресенье… — только и успела промолвить Нарцисса.

Драко помнил. И про воскресенье и про то, что на работу идти не нужно, просто… он хотел проветрить голову. Воскресенье официально считалось днем «свободным от женщин». Он не ходил в клубы, бары, он просто шлялся по городу и думал. Обо всем на свете. Об отце, о матери, о войне, о себе, о Поттере… фу ты! Нет, только не о Поттере. А с Золотым Мальчиком пришли мысли и о Грейнджер. Что она там лопотала вчера? Даже в бесконечно упоротом состоянии он не мог ожидать от нее такого…

Он остановился посредине дороги. Вдруг захотелось напиться. Ночка сегодня была еще та: хоть Драко и удалось оторвать Грейнджер от себя и уложить ее спать, но наличие довольно хорошенькой обнаженной девушки в его постели навевало определенные мысли… Малфой тряхнул головой. Нет, напиваться он сегодня не имел права: в понедельник на работу выходит Поттер, и никто не сможет выводить его из себя так, как это делал Драко, поэтому завтра нужно быть огурцом.

Оставалось одно место, куда он мог пойти: парк с прудом неподалеку. Там Драко часто дремал на скамеечке под кряканье уток. Хотелось аппарировать, но… магглам едва ли это понравится, поэтому мистер Малфой побрел в парк ленивыми шагами.

* * *

Просыпаться в понедельник всегда отвратительно, особенно когда выходные выдались… ну, скажем так, не совсем удачными.

Прибыв на работу в министерство, Драко первым делом хотел избавиться от коробки. Ее утром ему вручил домовой эльф, дрожащим голосом произнеся: «Мммолодая ммисс забыла свои туфли. Госпопппожа Нарцисса сказззала передать Вввам», — и аппарировав, от греха подальше. Малфой скривился: ему совсем не улыбалось видеться с грязнокровкой, тем более, что он уже встречался с ней сегодня ночью. Во сне, естественно. Но ладно это был бы просто один из тех, где Грейнджер только о чем-то трендела или сосалась с Вислым, но ЭТО… Это было уже слишком! Это был САМЫЙ эротический сон, который только приходилось видеть Драко. Утром пришлось сразу кинуть пижаму в стирку.

Он стоял перед дверью в кабинет Грейнджер и уже собирался нажать на ручку, чтобы побыстрее покончить со всем этим, когда услышал надорванный всхлип Гермионы:

— Гарри…

Ну, совсем отлично! Поттер тоже там. Неужели кто-то наверху решил так отомстить Драко за все его прегрешения? Впрочем, хоть покончить со всеми неприятными встречами за сегодня можно будет одним разом…

Он нажал на ручку и вошел. Драко ожидал увидеть то, что происходило в кабинете, но в то же время это вызвало у него какой-то когнитивный диссонанс. Гарри обнимал Гермиону. Ну и что с того, казалось бы? Они близкие друзья, уже больше десяти лет знакомы… Но вот только объятия эти были какими-то чересчур интимными. Может, ему только показалось? Может, это он конченный идиот, не способный понять ТАКУЮ дружбу?

— Малфой! — вскрикнула Гермиона, первая заметившая Драко, с непониманием застывшего в дверном проеме.

Гарри тут же отпрянул от девушки, его щеки загорелись.

— Драко, — как-то очень неестественно улыбнулся он, — я вернулся! Пойду… к себе в офис. Зайдешь ко мне потом?

Драко никак не мог прийти в себя и только удивленно кивнул. Он зайдет, ведь об этом и была договоренность… Тем более, что работы за две недели отсутствия Поттера накопилось немало.

Гарри поджал губы и быстро удалился, чуть не снеся Драко. Гермиона все так же стояла у своего стола. Малфой наконец смог очнуться. Глаза у Грейнджер были красными, а губы распухшими.

— Ты забыла свои туфли, — бросил он, со стуком поставив коробку на стол.

Драко ушел как можно быстрее, лишь бы не думать о Герми… тьфу ты! О Грейнджер, о Поттере, о том, что было, а главное, чего не было между ним и Герми… тьфу ты! Грейнджер!

Перед тем, как пойти к Поттеру, он заскочил к себе в кабинет и взял кое-какие бумаги. За эти пять лет Драко сильно повзрослел. Он перестал быть вздорным мальчишкой, но, увы, остался той еще сволотой… Воспитание, а может, жизнь… Короче, не получалось у него быть «хорошим мальчиком»!

Когда он вошел в кабинет к Поттеру, тот нервно мерил шагами комнату, беря то одну папку, то другую, но, кажется, не находя то, что искал.

— Как медовый месяц? — Драко лениво сел в кресло и кинул бумаги на стол. Ему было все равно, что ответит Поттер, просто так требовали правила приличия, которые он привык соблюдать с детства.

Вот только Гарри отреагировал как-то странно: он выронил папку, которую держал в руках, и поднял свои зеленые глаза, полные испуга, на Драко.

— Почему ты спросил?

Тот замялся.

— Ну… ты только что вернулся из медового месяца… — Драко просто напросто вышел из себя. Какого Мерлина?! Эти две недели именно он разгребал все дела за них обоих, и вот она, благодарность! — А что я должен был у тебя спросить?! Мне показалось, или ты правда трахаешься с Грейнджер?

Это первое, что пришло Драко в голову. Просто он уже сутки не мог перестать думать о Грейнджер в этом амплуа, а тут еще их «обнимашки» с Поттером…

— Откуда ты узнал? — Гарри во все глаза смотрел на Малфоя.

«Со мной всегда так бывает: стоит мне чем-нибудь заинтересоваться, как происходят десятки случайностей, имеющих к этому прямое отношение».

(Айрис Мердок, «Под сетью»)

Наверное, со всеми бывало, что человек, которого Вы считали непоколебимым и абсолютно непогрешимым, до тошноты идеальным, Вас ну… не то чтобы разочаровывал, но падал в грязь лицом и другими частями своего безупречного тела так, что самому себе Вы начинали казаться вполне чистеньким.

Теперь вот очередь такого «разочарования» дошла и до Драко. Он был уверен, что ослышался.

— Ты трахаешься с Грейнджер? — еще раз повторил он.

— Мы не… — Поттер начинал свирепеть. То, каким словом Малфой окрестил его с Гермионой отношения, Гарри было явно не по душе.

— Ну ладно, ладно! — Драко поднял ладони в примирительной позиции. — «Занимаешься любовью». Так тебя больше устроит?

— Откуда ты узнал? — Гарри бросился к Малфою и схватил его за лацканы пиджака (к слову, от мантий Драко уже давно отказался и надевал их только ну в ОООЧЕНЬ особых случаях, потому что на них, мало того, что уходило огромное количество ткани, так еще они вечно за что-то цеплялись, и в операции по поимке Пожирателей могли стоить жизни).

— Руки, Поттер! — Слизеринский Принц не привык, чтобы с ним ТАК обходились. — Я ляпнул, не подумав. Но, как оказывается, мой палец в небо довольно точен! — он уже избавился от вынужденных объятий с Золотым Мальчиком и теперь с достоинством стоял над ним, как богач над нищим. — Знаешь, Поттер… ты только что вырос в моих глазах!

Гарри сидел на полу с опущенными веками. Драко помнил его глаза. Такие зеленые, пылкие. Он ДОЛЖЕН был попасть в Слизерин! И что стало с его глазами? За семь лет они померкли, а за последние пять так вообще… И только незадолго до свадьбы Малфой заметил, что в них снова вернулся огонь. Он-то, дурак, думал, что это все заслуга рыжей, а оказывается, это Мисс Всезнайка вернула в Поттера жизнь.

— Ты издеваешься? — спросил Гарри, слабо подняв голову.

— Да! — Драко хотел сказать это короткое убийственное слово с любимой ухмылкой, но не смог, и голос сорвался. Гиппогриф его задери, не смог! Поэтому «Да» прозвучало почти даже с сожалением. Впервые за все годы гребаных сражений Драко видел Поттера таким, каким он был только для друзей. Глупо, конечно, банально даже, но в такие минуты он начинал понимать, что слабости — это нормально, и даже у самых сильных и смелых они бывают. Ему подумалось, что Герой Магического Мира наконец-то снизошел до него.

— Как так получилось? Мне казалось, ты счастлив с рыжей… — Драко постарался, чтобы его голос звучал как можно безразличней. Два «Ха» три раза! Ему было интересно, жгло любопытство, как Поттер, а главное, Грейнджер докатились до такого.

— Я был… — признался Гарри. — Мы все были… Я, Джинни, Гермиона с Роном… а потом…

— Потом вы выросли, — отрезал Драко, сосредоточенно глядя на стеллаж с книгами. Он чувствовал то же самое. Как-то резко все изменилось, когда кончилась война, когда они вернулись на последний год в Хогвартс.

— Да, — вздохнул Гарри. — Первый раз это случилось где-то за полгода до свадьбы. Мы с Джинни тогда поссорились из-за… не помню, кажется, цвета скатертей для свадебного стола. У Гермионы тоже начались проблемы с Роном…

— А что, когда-то их не было? — с ехидством поинтересовался Драко. Он чувствовал, что сболтнул лишнего, и стоило бы промолчать, но гадкая натура, позволявшая жить без угрызений совести, снова проснулась и позволила свободно вздохнуть.

Гарри, однако, никак не отреагировал на грубость и продолжил:

— Гермиона тогда много работала, помнишь, работы было невпроворот, все на ушах стояли. Нашли Пожирателей, которые сбежали из Англии. Она в Министерстве сидела день и ночь. Рону это, ясно, не нравилось.

— Конечно, ему-то нужна была домохозяйка, и Мерлину понятно… — пробурчал Драко под нос, чтобы Поттер его не услышал.

— Они повздорили на этой почве, — Гарри был так увлечен своим рассказом, что не обратил на реплику Малфоя и толику своего внимания. — Мы с Гермионой встретились в баре, начали пить, ну и…

— Закончилось все в постели, — с усмешкой закивал головой Драко. Он-то ожидал услышать что поинтересней. А тут такая банальщина! Не стоила даже его времени. — Ну а потом? Вам так понравилось, что решили повторить?

— Потом… — Гарри замялся, подбирая слова. — Потом это просто случилось снова. И понеслось… я не знаю, когда все успело стать так серьезно! Я люблю Джинни, я не хочу ее обманывать…

— А Гермиона? — Драко чуть ли не впервые произнес ее имя. Может, и было когда-то раньше, но тогда это не имело значения, потому что относилось к грязнокровке, магглорожденной, возомнившей себя настоящим магом. А вот теперь… Гер… ай! Грейнджер (пусть будет Грейнджер, а то как-то уж слишком фамильярно!) была ему коллегой и, как оказалось, любовницей его… о, Мерлин, пусть будет друга... -коллеги, хоть это и плохо укладывалось в голове у Драко. Как бы он хотел начать все сначала! С Поттером и… с ней тоже. Даже когда они заканчивали Хогвартс, она была похожа на подростка с копной соломы на голове. Но сейчас ее красота действительно сравнялась по уровню с IQ. За это она не могла ему не нравиться. Он чувствовал тягу к ее уму, знал, каким бы Грейнджер была интересным собеседником… Ах, если бы… но только история не знает сослагательного наклонения.

— Она, кажется… — Гарри опять замялся, — любит меня…

Драко горько усмехнулся. В этом вся проблема женщин: они не умеют разделять любовь и секс, плотское удовольствие и потребность просто быть рядом с кем-то. Да возьмите хоть его мать: Нарцисса спала с Люциусом, потому что была его женой, и в то же время любила его и поддерживала до самого печального конца.

— Ну… мне, конечно, инте… — Малфой не хотел выказывать что эта история возбуждает его любопытство. — Я, в общем-то, имел ввиду, что ТЫ чувствуешь к ней? — снова назвать ее Гермионой у него просто язык не повернулся.

Гарри поднял глаза на Драко и собирался уже ответить, но в кабинет ворвалась Грейнджер. Она была запыхавшаяся, вся возбужденная.

— Мы нашли их! — воскликнула Гермиона. — Пожиратели! Герберт и Салливан! Те, что бежали из Англии! Вернулись!

Девушка тяжело дышала и переводила взгляд от друга к Малфою и обратно.

— Гарри, почему ты на полу?

Поттер замялся. Ну не рассказывать же Гермионе про их откровенный разговор со слизеринцем!

— Искал мою линзу, — холодно ответил Драко. Уж он-то умел не терять самообладание, в отличие от Поттера, который заводился с полуоборота.

— Ты… носишь линзы? — удивилась Гермиона. Она была уверена, что во внешности мистера Малфоя нет ни единого изъяна.

— А что, мне в очках, как Поттеру, ходить? — Драко сложил руки на груди.

— Ладно… Нам нужно спешить! Идемте немедленно!

— Ага… — Драко подошел к Поттеру, заставляя его подняться. — Не думаю, что стоит брать… Грейнджер с собой, — шепнул он ему на ухо, — в свете открывшихся обстоятельств.

Гарри кивнул. Он прекрасно понимал, что Малфой имеет в виду.

— Гермиона… — попробовал начать Гарри.

— Я иду с вами! — твердо сказала она. — Однажды ты ушел один и чуть не погиб! — в ее памяти, как и в мыслях всех других, еще была жива битва за Хогвартс.

— Теперь со мной идет Малфой, — возразил Гарри, все еще надеясь переубедить девушку.

— Тоже мне защитник! — она почти с презрением посмотрела на него. Почти, потому что помнила, что он повел себя благородно и не воспользовался ее настроением. Но соплохвоста ему в штаны! Слова «Драко» и «благородно» никак не увязывались в одном предложении! — Хорек… — пробурчала она. Вот оно, самое обидное слово, которое Гермиона смогла придумать для ненавистного Слизеринского Принца! И смех и грех…

Драко, по правде говоря, начинал закипать, но упорно давил это чувство. Он уже большой мальчик. Нужно искать позитивные стороны: хорек — красивый (как и он сам), хитрый и увертливый (да, это тоже польстило его самолюбию)… нужно придумать что-то еще… ах, да, хорьки-альбиносы вроде как «элита» хорькового мира. Да, Драко Малфой — элита хорьк… тьфу ты! магического мира. Это заставило его успокоиться и даже ухмыльнуться, что не ускользнуло от внимания Грейнджер и чему она явно не порадовалась. Еще один плю… ну, ладно, это можно сосчитать как ничью.

— Я буду ждать тебя в холле через полчаса, — тоном, не терпящим возражений, сказала Гермиона, обращаясь к Гарри. — Так уж и быть, тебя тоже… — пробурчала она, мельком глянув на Малфоя, и покинула кабинет.

Драко хотел было спросить, на какого флоббера ей полчаса? Но потом вспомнил, с кем он имеет дело. Это же Грейнджер: она всегда готова, но нужно сто-пятьсот раз проверить-перепроверить, убедиться, что взяла ВСЁ. В прямом смысле, ВСЁ.

* * *

Ровно через тридцать одну минуту все трое стояли напротив большого заброшенного поместья. Еще пара деталей, и Драко подумал бы, что это Малфой-Мэнор.

— Ты уверена, что они укрываются здесь? — холодно спросил он.

— По нашим данным, — твердо ответила Гермиона.

Малфой усмехнулся. Грейнджер, конечно, все предусмотрела… кроме того, что данные могут оказаться неверными.

— Ну, вперед, — Драко приготовил палочку и направился было ко входу.

— У нас нет плана! — воскликнула Гермиона.

— Эммм… Об этом нужно было думать, когда ворвалась к Поттеру в кабинет с криками «Срочно идемте!»! — отрезал Драко. — Поттер, ты тоже предлагаешь посидеть и подумать над планом?

— Малфой прав, — серьезно сказал тот, — сориентируемся по обстановке.

— Гарри… — Гермиона придержала его за рукав. — Будь осторожен… пожалуйста…

Драко чуть не стошнило от этих соплей. И в то же время… он завидовал Поттеру. Малфой знал, что мать всегда переживает за него, но она никогда этого не показывала.

— Идемте, — кисло велел Драко.

Не прошло и минуты, как все трое оказались в одной из самых жарких переделок своей жизни. Во времена Темного Лорда Герберт и Салливан не особо высовывались, поэтому никто даже близко не представлял, насколько они сильны. Наверное, сам Волдеморт этого не знал, иначе бы живо нашел им применение.

В Гарри, Гермиону и Драко непрерывно летели заклятия всех калибров, но все чаще они слышали «Авада…». Мебель разлеталась по углам, будто в нее вселились полоумные полтергейсты. Гарри и Гермиона все больше отбивались, а слизеринец уворачивался. «Трус!» — Вы скажете. Ничего подобного, просто у него хватало ума не лезть на рожон. Может, именно поэтому он вышел из Второй Магической Войны целым и невредимым… ну, почти.

— Авада Кедавра! — послышалось из-за угла.

— Гарри!! — истошно закричала Гермиона и бросилась наперерез.

Драко, бывший от нее в двух шагах, вовремя удержал девушку. Поттер едва увернулся.

— Ты что, Грейнджер, совсем обалдела! — он прижал ее к стене, не позволяя шелохнуться.

— Но там был Гарри!

— И что?! — Драко уже чувствовал, что переубедить Грейнджер — попытка провальная. — Он уже большой мальчик! Тебя что, не учили: секс — отдельно, работа — отдельно!

Гермиона опешила и обмякла в его руках.

— Грейнджер! Мантикору за хвост, вернись ты! Чего застыла?! Пора сваливать!

Где-то через час все трое сидели в «Дырявом котле». По дороге им пришлось завернуть в Больницу Святого Мунго: в руку Гарри рикошетом попало какое-то заклинание. На щеке Гермионы тоже красовалась длинная красная полоска. Оба были темнее тучи. Драко, кажется, на это все было наплевать. Он преспокойно сидел, развалившись на стуле, и потягивал сигарету. Эту дурацкую привычку слизеринец увидел как-то в маггловском фильме и, попробовав, нашел ее довольно успокаивающей. Перед ребятами стояли нетронутые кружки с имбирным пивом.

— Как думаете, они останутся там? — спросил Гарри, пригубив немного.

Драко усмехнулся.

— Ага, нас там будут дожидаться, пока мы подкрепление не приведем. Ладно, к драклам вас обоих. Увидимся завтра на работе, — он затушил сигарету о стол и аппарировал домой.

Но только домом он все реже называл Малфой-Мэнор. Не так давно Драко снял квартирку в немагической части Лондона. Было в этом что-то особенное — жить среди магглов. Хозяйка квартиры его немного побаивалась. И было чего! Он вечно появлялся из ниоткуда, на кухне оборудовал маленькую алхимическую лабораторию, в комнате держал рунические книги. Хозяйка была уверена, что «бедный мальчик» увяз в какой-то странной религии, но пока последний платил, причем неплохо, можно было на это не обращать внимание.

Драко никогда не таскал в эту квартиру женщин. Здесь всегда был идеальный порядок, который он сам и наводил. Это был ЕГО дом, его крепость. Всем людям, магам, любым существам сюда был вход заказан.

Парочка Пожирателей не могли испортить ему жизнь, уже случалось. Как и в любой обычный день, Драко сел читать. Теперь он понимал Грейнджер, которая всегда спасалась книгами. Тишина успокаивала…

Дзиииинь! Проверещал звонок. Драко с удивлением посмотрел на часы. Хозяйка бы не заявилась так поздно. О квартире знала только мать…

Он поднялся с кресла, положил книгу на стол и проверил палочку в кармане. Медленно подойдя к двери, Малфой был готов отразить атаку. Он резко дернул на себя ручку и вытянул вперед руку с палочкой.

— Привет.

На пороге стояла Грейнджер.

«Эмма: Декс, мы просто много выпили.

Эмма: Ты просто расстроился из-за Сильвии, из-за развода.. Тебе нужно было поплакаться в жилетку, ну, или потрахаться. Ты нашел меня и.. потрахался в жилетку».

(«Один день»)

Каким бы общительным ни был человек, ему тоже хочется кусочек своего личного пространства. Там можно не притворяться и делать то, что захочется.

Драко в принципе общительным назвать было нельзя. И то, что Грейнджер заявилась к НЕМУ в квартиру, уже вообще ни в какие ворота не лезло!

— Привет, — Гермиона выдавила подобие улыбки.

Лицо Малфоя не выражало вообще ничего. Он уже смутно догадывался, что от него могло понадобиться Грейнджер, но не собирался разбираться с ее проблемами! Драко опустил палочку и, как ни в чем не бывало, захлопнул дверь прямо перед носом у девушки.

Та оторопела. Нет, Гермиона должна была ожидать чего-то подобного, ведь она имела дело с Драко Малфоем, так с какой стати он стал бы ей помогать?

Девушка еще раз нажала на кнопку звонка.

Он, на удивление, открыл дверь. Теперь на красивом аристократическом лице было только раздражение.

— По-моему, я ясно дал понять, что не хочу тебя видеть, — жестко заявил он.

— Можно войти? — Гермиона упорно смотрела в пол.

Драко просто не мог поверить в такую наглость! И это Грейнджер?! Сначала он хотел просто захлопнуть дверь и вернуть себе украденное спокойствие. Но потом… ему стало жаль Грейнджер. Мантикора его задери, ему стало ее жаль! Драко сам не успел понять, когда это чувство родилось в нем. Жалость — то, что было неприемлемо для Драко с самого детства, то, что было неприемлемо для Пожирателя…

Левое предплечье снова заныло. Он закрыл глаза, не веря в то, что говорит:

— Закрой за собой дверь, когда войдешь.

Большая часть Драко отчаянно надеялась, что Грейнджер не потерпит такой грубости и уйдет.

«Катись отсюда! Катись!» — вертелось в голове у Малфоя, когда он приземлился на любимое кресло.

Увы! Мы не всегда получаем то, что хотим. Так вот и Драко не суждено было провести столь желанный вечер наедине с книгой и своими фантазиями по поводу ее главной героини. Дверь в прихожей скрипнула, и оттуда послышались тихие шаги. Гермиона проскользнула в комнату и присела на краешек дивана, стоявшего рядом с креслом.

Несколько минут они сидели в полной тишине, которую разорвала Грейнджер:

— Не предложишь мне чего-нибудь выпить?

— Нет, — жестко отрезал Драко.

— Ты ведь знаешь…

— Я много чего знаю.

— Про нас с Гарри…

— Пикси тебя за волосы, Грейнджер! Я не хотел об этом знать! Я не хочу об этом думать! Да мне тошно от одной мысли об этом! — не выдержал Драко.

Гермиона подтянула коленки к груди и уткнулась в них лицом.

«Только не плачь! Только не плачь!» — взмолился Малфой.

И снова Грейнджер разочаровала его: тихие всхлипы наполнили комнату.

— Я не хочу… чтобы это продолжалось… Джинни моя подруга… И Гарри тоже мой друг…

— Тогда просто прекрати это! — Драко искренне не понимал, в чем проблема. Он вообще никогда особо не заморачивался по поводу отношений. У него даже было несколько «постоянных» девушек, но, рано или поздно, это начинало ему мешать, и тогда Малфой просто расставался с ними.

— Не могу! — Гермиона подняла на него полные слез глаза.

— Можешь, — безапелляционно отрезал Малфой, садясь рядом с ней. — Потому что ты — Гермиона Грейнджер. Потому что ты думаешь МОЗГАМИ, а не сердцем, — в его серых глазах плескался огонь негодования. Нужно было завалить ее еще тогда, в Малфой-Мэноре! Драко поймал себя на мысли, что опять ненавидит Поттера, но уже за совершенно другое.

— Мне нужна, — Гермиона осторожно приблизилась к Малфою и, обвив его шею руками, положила голову к нему на плечо, — замена, — тихо прошептала она ему на ухо.

Драко замер. Он прекрасно понимал, о чем говорит Грейнджер. У нее было аж четыре друга: Вислый, Поттер, миссис Уизли-Поттер и книги. С первым она недавно рассталась, второй, собственно, и стал ее главной проблемой, как и третья, а последние в данном деле не могли ничем помочь. Как ни странно, оставался только он, Драко Малфой.

— Я не буду с тобой спать, — он попытался оттолкнуть ее, но Гермиона только крепче прижалась к нему.

— Я видела, как ты смотрел на меня…

На секунду у Драко остановилось сердце, а потом забилось учащенно. Он не мог не признать. Да, краешком глаза Малфой всегда наблюдал за ней, видел, как она смеялась со своими друзьями, как переживала по поводу работы, как она ночами засиживалась в Министерстве, он мог бы поклясться, чтобы не идти к Вислому, как она уходила пораньше в последние полгода…

— Ты что, опять пьяна? — Драко постарался, чтобы его голос звучал как можно более безразлично.

Гермиона посмотрела в серые, как дождь, глаза.

— Я выпила только кружку пива, и то, для храбрости прийти сюда, — серьезно ответила девушка.

На самом деле, она сама не верила в то, что сейчас сидела на коленях у Малфоя и обнимала его за шею. Еще пару дней назад Гермионе казалось, что он был бы последним человеком, к которому она могла прийти за помощью. А теперь… нет, Слизеринский Принц, конечно, оставался той еще сволочью, но это и было его основным достоинством. Ей просто физически было необходимо избавиться от любви к Гарри (она все еще с ужасом думала о том, что ЛЮБИТ друга), а вытеснение — лучшая терапия, да и втрескаться в слизеринца ей не грозило НИ ПРИ КАКИХ обстоятельствах.

Гермиона приблизилась к его губам. Кажется, Малфой не возражал, он просто в оцепенении смотрел на нее. Она закрыла глаза и поцеловала его. Не так, как она делала это с Гарри. Сейчас Гермиона была на грани отчаяния, и ей хотелось такого же отчаянного поцелуя.

Драко не отвечал. Он просто пытался сообразить, что происходит. Еще несколько секунд, и Малфой отстранил ее от себя. Девушка не поняла. Он не хочет? Нет, вроде бы все в порядке, его зрачки сильно расширились, он тяжело дышал, капелька пота катилась по виску.

Слизеринский Принц резко встал с дивана, подошел к рабочему столу, отрыл в ящике пергамент и перо с чернильницей, сел на стул и начал писать.

— Как твое второе имя? — грубо спросил он.

— Джин, — Гермиона не понимала, к чему ведет слизеринец, сползя с дивана, подошла к столу и свесила свою кучерявую голову над пергаментом.

Малфой писал быстро, но его почерк был безупречным, заковыристым, красивым, строчка к строчке, без любых перекосов.

— Подпиши, — велел он, вручая Гермионе листок и перо.

Она с интересом взяла пергамент.

— Я, Гермиона Джин Грейнджер, — продекларировала девушка, — находясь в здравом уме и ясной памяти, осознавая значение своих деяний и руководствуясь ими, не ошибаясь в отношении обстоятельств, обусловленных ниже, действуя без влияния и обмана, признаю, что сама обратилась за помощью к Драко Люциусу Малфою, и клянусь не обвинять его в совершенном нами половом акте в ночь 17 сентября сего года. Также клянусь, что все, произошедшее здесь, останется в тайне и не достигнет ничьих ушей, в особенности, мистера Гарри Джеймса Поттера и мистера Рональда Биллиуса Уизли. Дата и подпись… Контракт? — Гермиона с интересом посмотрела на слизеринца. Она не могла не признать, что этот змей был дьявольски умен. — Может, мне еще Непреложный Обет дать?

— Думаю, этого достаточно, — снисходительно сказал Малфой.

Девушка окунула перо в чернильницу и, изобразив свою аккуратную подпись и поставив дату, отдала пергамент Драко.

— Ну что, пойдем в спальню или прямо здесь? — спросил он, довольно глядя на листок.

— Мог бы быть чуть понежнее, — прошипела Гермиона сквозь зубы.

— Я тебе не Поттер, — прыснул Малфой.

— Не… — она сжала зубы, потому что при одном упоминании о Гарри защемило в груди.

— С таким настроением можешь сразу разворачиваться и валить отсюда, — Драко переместился к дивану.

Гермиона сдержала подкатившиеся слезы и горько усмехнулась. «Секс — отдельно, работа — отдельно». Малфой прав. Это ведь ничего не значит, просто выброс гормонов в крови, который доставляет удовольствие.

Она подошла к Слизеринскому Принцу, развернула его к себе и, толкнув на диван, устроилась сверху.

— Все-таки, здесь, — хищно ухмыльнулся он.

Гермиона ничего не ответила, только прильнула к его губам. Драко было приятно. Не только приятно чувствовать ее жар, приятно не думать о последствиях, о Поттере, просто до синяков сжимать бедра Грейнджер. Он жадно ответил на поцелуй и стал атаковать ее рот языком. Гермиона пыталась перестать думать. Надо сказать, сейчас пара стаканчиков огневиски были бы весьма кстати, но не могла же она попросить Малфоя немного приостановиться, чтобы надраться до свинячьего состояния!

Драко не терял времени. Во-первых, он не привык быть снизу, поэтому быстро исправил положение, скатившись с дивана на мягкий ковер. Во-вторых, на Грейнджер было слишком много одежды, которая нисколько не возбуждала. У Драко не хватило терпения расстегивать все эти маленькие пуговички на ее рубашке, поэтому он просто разодрал их. Мимоходом он избавился и от своей тем же способом. Теперь еще джинсы. Черт, Мисс Всезнайка не могла одеть что-то более подходящее?! В положении, в котором они находились, было довольно непросто справиться с брюками. Но уж Драко был тертым калачом, поэтому через минуту стянул и их с обоих.

Оставалось только нижнее белье. На Грейнджер был простой хлопковый комплект без заморочек. Видимо, дорогое она приберегала для особых случаев. Не отрываясь от губ Гермионы, Драко без труда избавил ее от лифчика. «А грудь у нее особо не выросла», — отметил он про себя, до боли сжимая мягкие полушария руками.

Гермиона застонала и обхватила его торс ногами. Это было как раз то, что ей нужно. Жесткий, грубый Малфой, эйфория принадлежности, потому что хорек, казалось, не терпел превосходства партнера.

Он стал опускаться ниже, быстро добрался губами до груди и начал покусывать сосок. Гермиона томно извивалась под ним и крепче прижималась к его паху. Трусики уже совсем намокли, и ей хотелось почувствовать его в себе. Драко знал это, но нарочно тянул. Рукой он провел линию от подбородка по шее к груди, по животу и достиг лона. Она застонала еще сильнее и почти закричала, когда его шершавые пальцы коснулись уже возбужденного бугорка. Малфой нарочито медленно поглаживал клитор и размазывал пальцами выступающую жидкость. Девушка сжимала бедра и подавалась навстречу его руке. Он сам уже еле сдерживался, поэтому стащил с Грейнджер и себя трусы, и резким толчком вошел в нее по самое основание. Гермиона, которая и так уже была на пределе, кончила чуть ли не сразу, потому что Малфой попал как раз в ее точку G, и, пронзительно закричав, обмякла на полу.

Драко, естественно, было мало этого. Он все еще испытывал к сучке-Грейнджер ненависть. Он хотел измениться, он помогал им, но она обозвала его «мерзким Пожирателем»! Что ж, за это гриффиндорка вполне заслуживала, чтобы он затрахал ее до смерти. Он прекрасно знал, что Грейнджер будет жалеть. Несмотря на то, что подписала пергамент, несмотря на то, что ВСЁ прекрасно понимала. Да она себя живьем сожрет за то, что позволила Драко Малфою отыметь себя!

Эта мысль возбуждала еще больше. Он вышел из нее, а потом снова пригвоздил к полу. Его жесткие толчки заставляли Грейнджер кричать от боли и удовольствия. Она впервые поняла, что такое «животный секс». Никаких сопливых нежностей, только его член раз за разом заполняющий ее вагину. Гермиона чувствовала, как узел внизу живота завязался с новой силой. Милый и спокойный Гарри никогда не смог бы довести ее до оргазма в столь короткое время, а потом еще повторить это на бис…

Малфой сделал еще несколько резких выпадов, а потом полностью вышел из ее тела. Гермиона недовольно подалась вперед, нервно думая, что он решил оборвать новую накатывающую волну оргазма на середине. Но Драко лишь грубо поднял ее с пола, заставляя развернуться к нему спиной и упереться руками в диван. Он поцеловал ее в шею, оставляя крупную метку принадлежности, потом потянул за бедра к себе. Девушка подалась, пытаясь попкой найти его разбухший член. Но Малфой лишь подразнил ее, потеревшись им о половые губы.

— Драко… — выдохнула Гермиона его имя. — Пожалуйста…

Для него это был не просто шок. Его имя на ее губах… Как он ни глупо себя при этом чувствовал, но ничего лучше ему слышать не доводилось.

— Попроси, — прошептал Малфой ей на ухо, — еще раз.

— Драко, войди в меня… пожалуйста… — Гермиона задыхалась. Она знала, что не сможет заснуть не только сегодня, но еще несколько ночей подряд, если сейчас не дойдет до конца.

Он хотел этого. Сейчас ему казалось, что больше всего на свете. Драко насадил уже трясущуюся от слабости в коленях девушку на себя и начал быстро двигаться, приближая обоих к оргазму. Она двигалась ему навстречу и через несколько размашистых толчков сжала его член и известила комнату громким криком об отступившей тяжести. Драко, неожиданно для самого себя, не смог сдержаться и кончил в тот же момент, как Грейнджер зажала его в своих тисках.

Они обессилено стояли на коленях, опираясь на диван в попытке хоть чуть-чуть восстановить дыхание.

— Пойдешь в душ? — отрывисто спросил он ей в шею.

— Можно сразу спать? — Гермиона чувствовала себя такой уставшей, что заснула бы прямо здесь, с членом Малфоя в своей вагине.

— Можно, — Драко наконец смог дышать спокойно и, поднявшись с пола, подтянул ее. — Но в спальню я тебя не понесу.

Едва добравшись до постели, они оба устало повалились навзничь.

— Отлично потрахались, Грейнджер, — сонным голосом пробормотал Драко.

Гермиона ничего не ответила. Она подумает об этом завтра.

* * *

Когда тебя ничего не тревожит, даже просыпаешься с удовольствием. Гермионе следовало бы потревожится, но голова была на удивление легкой и пустой. Она переспала с Драко Малфоем, будучи «в здравом уме и светлой памяти» и прочее, и прочее. Ну и что! Пусть всё катится к драклам, ей понравилось!

Девушка встала с постели. Малфоя уже не было рядом («Не захотел лишнее время быть рядом с грязнокровкой», — по привычке подумала Гермиона). Она стянула простыню и поплелась на кухню, где и рассчитывала найти хорька.

И не ошиблась. Слизеринец сидел на кухне и, попивая черный дымящийся кофе, читал свежий номер «Ежедневного пророка». Сказать ему «Доброе утро» у Гермионы как-то язык не повернулся.

— Приходил Поттер, — за нее начал разговор Драко.

— Гарри? — удивилась она.

— Ты знаешь другого Поттера? — Малфой говорил совершенно без эмоций, не отрываясь от газеты.

— Что он хотел?

— С ног сбился, тебя искал.

— И что ты ему сказал?

— Что ты отсыпаешься после того, как я оттрахал тебя вчера у себя на полу в гостиной, — Драко произнес это так, как будто говорил о погоде на будущую неделю.

Гермиона чуть опешила, ее брови в ужасе поползли вверх, но потом она вспомнила, кто перед ней.

— И что он ответил?

— Предложил как-нибудь устроить групповуху. Я сказал, что в общем-то не против, но ты вряд ли согласишься, — он наконец оторвал глаза от газеты и осмотрел Грейнджер. — Ты выглядишь отвратительно. Иди прими душ.

— У меня нет чистого нижнего белья, и я не знаю, где взять полотенце.

— С первым ничем не могу помочь, второе в платяном шкафу в спальне.

— Может, одолжишь мне свои боксеры? — Гермиона встала в позу. После того, что между ними вчера произошло, она чувствовала себя на удивление легко при общении с хорьком. Взаимный стёб казался теперь совершенно нормальным делом.

— Максимум, на что ты можешь рассчитывать — чистая футболка, — едко ответил Драко. — И то, как замена рубашки, которую я имел неосторожность вчера порвать.

— Видимо, я найду ее в том же платяном шкафу?

Он ничего не ответил, только встряхнул газету, перелистнув страницу. Драко пытался довести Грейнджер до истерических воплей «Ах, что же я наделала!» все утро, но безуспешно. И это его злило. Она ведь должна ненавидеть себя и весь мир!

— Грейнджер, — окликнул он девушку, когда та уже отчаливала из кухни, сверкнув своими обнаженными ягодицами, с которых спала простыня. — А если бы я правда сказал Поттеру?

— Не сказал бы, — усмехнулась Гермиона. — Ты слишком дорожишь своим идеальным аристократическим личиком, — и она исчезла в дверном проеме.

* * *

Путь в Министерство не занял много времени, но перед тем, как отправиться туда, Драко даже напоил Гермиону даже свежесваренным кофе. Он умолчал о том, что СКАЗАЛ Поттеру о ее присутствии у него в квартире, с той только поправкой, что она приперлась к нему вчера «в говно упоротая» и почти сразу уснула. Зато рассказал, что пока он «ебал ее на полу» (никакой реакции Грейнджер!), Поттер с Вислым обнаружили место, где скрылись Герберт и Салливан, и разработали план по их поимке.

Гермиона без вопросов решила, что она участвует в этой операции. У Драко было возник порыв сказать, что это полный идиотизм и более тупого предложения сделать нельзя, учитывая ее «теплые» отношения с Поттером и Вислым, но потом здраво рассудил, что, может, хоть так они под смертельные проклятья кидаться не будут, дабы защитить друг друга. Эх, плохо он знал гриффиндорцев!

Мисс Грейнджер даже не захотела заскочить домой, чтобы переодеться. В конце концов, джинсы остались в целости (разве что Гермиона чувствовала себя немного непривычно без трусиков), а футболка, так милосердно одолженная Малфоем, явно больше подходила для очередной перестрелки, чем ее вчерашняя рубашка.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил девушку Гарри, когда они уже прятались за огромным валуном в заброшенной шахте.

— Расслабься, Поттер, я дал ей зелье, — прервал этот мыльно-ванильный диалог Драко. Он, в общем-то, не соврал. Он дал ей зелье (кофе с утра было неспроста), только вот не успокоительное и от головной боли, как должен был подумать Поттер, а противозачаточное. Драко ни морально, ни физически не был готов воспитывать светловолосых малюток, к тому же еще рожденных Грейнджер, да и она вряд ли этому порадовалась бы.

Операцию возглавлял Рон, как лучший стратег и тактик.

— Ровно одиннадцать, — объявил он. — Начинаем.

Гарри, Рон, Гермиона и Драко двинулись вперед. С другой стороны наступала еще одна группа Авроров.

Драка завязалась быстро. Герберт и Салливан явно ждали непрошеных гостей и были готовы их встречать. Опять полетели заклинания.

Малфой снова отсиживался в стороне. Но на этот раз не по собственной воле. Это Вислый решил сделать его «секретным оружием», считая что в открытой схватке Малфой бесполезен. И Рон не прогадал. Салливана быстро схватили члены Аврората. Герберт оказался поизворотливее, но даже он не мог ожидать Драко, появившегося из ниоткуда по его душу. Он почти уже справился с Пожирателем, как из-за угла выскочила Грейнджер. Для Герберта это был последний шанс «наследить» в истории.

— Класус мемориум! — выкрикнул он, направив палочку на девушку.

— Экспелиармус! — среагировал Гарри, но было уже поздно. Гермиона лежала без сознания.

* * *

В больнице Святого Мунго не помнили такого переполоха с Первой Магической Войны. Рон отчаянно мерил шагами коридор рядом с палатой, в которую поместили подругу. Гарри лихорадочно следил за другом глазами, отсчитывая секунды ударами ноги о пол. И только Драко был спокоен, как удав. Он-то, в отличие от этих двух идиотов, знал, что главное — заклинание было не из непростительных (ну и о Сектусемпре враги позабыли), а остальное Грейнджер переживет.

— Вы можете войти, — из платы вышла медсестра. — Она очнулась, но…

Поттер и Вислый, не дослушав, влетели в комнату. Драко ленивыми шагами последовал за ними. Как он и ожидал, волнения были напрасными.

— Гермиона! — наперебой восклицали Гарри и Рон, атакуя постель девушки, которая смотрела на них непонимающими глазами.

— Где я? — наконец спросила она.

— В больнице Святого Мунго, — спокойно объяснил Драко, потому что эти тупицы не могли и двух слов связать.

— А что случилось?

— В тебя шандарахнули заклинанием, — Малфой по-прежнему безразлично смотрел на нее.

— Чем? — удивилась Гермиона. — Вы что, с ума все посходили?! Кто вы вообще такие?! — девушка сжалась в дальнем углу кровати.

— Это же мы, твои друзья, Гарри и Рон! — закричали парни.

— Да? — на лице Грейнджер было все то же непонимание. — Но тогда… кто я?

«Мой учитель не похож на демона…

Он сам является самым настоящим демоном! И если вы хотите иметь с ним дело, то приготовьтесь заплатить намного больше!»

(D.Gray-Men)

Человеческий мозг — штука странная. И избирательная. Особенно, касательно воспоминаний. Самые страшные и неприятные он ревностно оберегает, все время возвращая нас к ним, чтобы мы не совершили какую-нибудь очередную глупость. Счастливые тоже хранятся, но в меньшей степени. За этим люди и изобрели фотоаппараты с видеокамерами.

— Но тогда… кто я? — Гермиона с недоумением смотрела на ребят.

— Гермиона, не шути так… — Поттер все еще не мог поверить.

А вот Драко уже давно подозревал. Он успел расслышать заклинание и понял, что оно так или иначе влияет на память. Похоже, это было что-то простое, типа «Обливиэйт», но заклинание Драко не знал. Значит, не такое уж и простое.

— Мистер Поттер, мистер Уизли, мистер… Малфой, — в палату вошел молодой колдомедик, — мне необходимо с Вами поговорить.

А чего тут говорить? Драко, не слушая, затягивался сигаретой. Сначала они просто его успокаивали, а потом ему понравился сам процесс курения. «Мисс Грейнджер потеряла память». Да, пикси тебе в штаны, спасибо, Капитан Очевидность! «Заклинание нам незнакомо, поэтому контрзаклинание мы тоже не знаем». Малфой всегда подозревал, что здесь работают одни идиоты. «Либо мисс Грейнджер вспомнит все сама, либо…»

— Короче, смысла держать ее тут нет? — наконец вклинился Драко, туша окурок о ботинок.

— Полагаю, мистер Малфой, Ваше утверждение верно, — подытожил целитель.

Драко усмехнулся.

* * *

Гермиона чувствовала себя неуютно. Во-первых, имя было какое-то дурацкое: Гермиона. Хотя, с другой стороны она не могла не отметить, что оно в какой-то степени уникально. Во-вторых… да она просто не помнила о себе ровным счетом ничего! Кто ее друзья, чем она занимается, где живет... Пока ее поселили под крышей у мужчины по имени Гарри Поттер и его жены Джинни Уизли Поттер, утверждавшей, что они с Гермионой давние подруги.

Было еще и «в-третьих», но об этом девушка вообще старалась думать как можно меньше. Гарри и Рон долго готовили ее к важному разговору, а светловолосый красавец (ну, не могла она этого не признать!) с именем еще похуже, чем у нее (хотя иногда Гермиона соглашалась, что Драко звучит очень мужественно, совсем как Дракон) спокойно и резко поведал ей о том, что она волшебница. Рон и Гарри долго бросали на него испепеляющие взгляды, мол «Ну, она же не готова!» или «Мог бы и помягче!» или «Почему вообще ТЫ ей сказал?!». А ему… ему было откровенно наплевать. Он бросал едкие фразочки, от которых Рон просто бесился и на которые Гарри, казалось, уже привык не обращать внимания. Но вот с ней… с ней он чаще молчал. Вроде бы и собирался что-то сказать, а потом останавливал себя и закрывал рот.

В такие минуты Гарри смотрел на Малфоя с удивлением. Рон вообще не замечал, но, кажется, слизеринец… старался быть с Гермионой вежливым? Нет, он не открывал перед ней дверей и не срывался с места по ее просьбе принести чашечку чая, но и НИ РАЗУ не сказал при подруге «грязнокровка» или даже «магглорожденная», а когда был готов сорваться от ее глупых замечаний (в силу того, что Гермиона вообще ничего не помнила о магии, она часто их делала), просто выходил из комнаты, вытряхивая по пути сигарету из пачки.

Девушке позволялось ходить в Министерстве туда, куда она захочет, и делать то, что ей вздумается. Гарри и Рон обучали ее простейшим основам, но выходило у них это из рук вон плохо, поэтому «хорек» (так на сероглазого блондина частенько шипел Рон) насмехался и с изяществом танцора показывал, КАК нужно было делать. А вообще, он старался не появляться рядом, поэтому Гермионе приходилось больше копаться в книгах, что она вскоре нашла очень даже интересным, но понимала, что живого учителя это заменить не может.

— Гарри, — однажды она заглянула к другу в кабинет, вернувшись из Министерской библиотеки, — можно поговорить?

Аврор с серьезным видом копался в бумагах, но сразу поднял на подругу свою темноволосую голову.

— Ты что-то вспомнила? — с надеждой спросил он.

— Нет, я… ммм… тут подумала, — Гермиона сгрузила тяжеленные книги на единственный не заваленный ничем стул, — было бы здорово, если бы кто-нибудь мог заниматься со мной.

— Но мы с Роном всегда помогаем тебе! Да и Джинни тоже…

— И это замечательно! — улыбнулась девушка. — Вы очень хорошо все умеете, но…

— Но?

— Но у вас нет преподавательского таланта, — закончила она, надеясь, что не обидела друга.

— Ты могла бы поехать в Школу…

— И чувствовать себя жалкой рядом с подростками, которые могут в тысячу раз больше меня? Нет уж, спасибо. Дети, в особенности тинейджеры, могут быть очень злобными, станут насмехаться надо мной, ну, ты знаешь…

— Да уж, — Гарри неловко улыбнулся и подумал, что если в Хогвартсе сейчас есть копия Драко Малфоя в его ученические годы, то и в правду лучше подруге там не показываться. — У тебя есть какие-то предложения по поводу кандидата?

Гермиона опустила глаза, а уголки губ поползли вверх.

— Есть…

* * *

— НИ ЗА ЧТО! — Драко произнес каждое слово отдельно, чтобы до Поттера дошел смысл сказанного в полной мере. — Я повторю, а то вдруг тебе сера уши забила: НИ ЗА ЧТО! Я не буду заниматься с Грейнджер!

— Почему? — Гарри недоумевал. Еще пару недель (да какой там недель, пару дней!) назад ему казалось, что они со Малфоем … коллеги-друзья, а тут вдруг он отказывает в такой невинной просьбе! Драко же никто не заставлял заниматься этим в дополнительное время, это стало бы просто очередным заданием… — Ты же был самым умным в школе после Гермионы. Никто не сможет обучить ее, как ты!

— Поттер, лизание моей задницы не поможет, ни в прямом, ни в переносном смысле! Я не собираюсь учить эту…

— Ну, давай, скажи! — сорвался Гарри. — Эту грязнокровку! Ведь так ты хотел ее назвать? Может, Гермиона была права, когда говорила мне, что ты ни капли не изменился. А я, как дурак, верил, что ты перешел на нашу сторону…

— И когда ж это Грейнджер успела поделиться такими соображениями? Уж не вовремя ли одного из ваших перепихов?

Драко едва успел договорить, как Поттер съездил ему кулаком по челюсти. Малфой не мог не заметить, что бил Золотой Мальчик получше своей подружки, поэтому ноющая боль и алая кровь не заставили себя ждать. А лучше бы Поттер просто оторвал ему язык… Драко так и не научился останавливаться вовремя. Ведь можно было бы немного попозерничать, а потом с выражением мученика сказать «Ну, так и быть»… Ага, сейчас же! Чтобы Драко Малфой, волшебник чистой крови, аристократ, учил магглорожденную, которой напрочь отшибло память, как леветировать перышко или приготовить какую-нибудь чушь вроде зелья для излечения фурункулов… Не бывать этому!

Часы легким перезвоном известили об окончании рабочего дня.

— На этот раз я спущу все на тормоза, Поттер, но сделай милость, не приближайся ко мне так долго, как только сможешь! Я ушел, — Драко пальцами стер кровь с носа, по которому пришлась часть удара, и хлопнул дверью.

Он аппарировал прямо к себе в ванную и, сразу включив холодную воду, принялся успокаивать ею ноющую челюсть. Хорошо же ему вмазали! А сегодня мама просила прийти на ужин, ведь она «так давно не видела сына». Порадуется же Нарцисса его «боевым шрамам»! Так не пойдет. Драко достал склянку с залечивающим зельем и, в очередной раз мысленно поблагодарив крестного, залпом осушил ее. Рубашка с каплями крови полетела в стирку. За ней же отправились и брюки, надетые только раз, но не в манерах Драко было появляться перед матерью в несвежей одежде.

Через полчаса сборов он пришел к выводу, что выглядит достаточно идеально и аппарировал недалеко от поместья, заскочив по дороге за любимыми матерью белыми розами. На букете не было бантиков и прочей сопливой атрибутики, просто несколько цветков, собранных вместе. Стильно, строго, в общем, очень по-малфоевски.

У места, куда аппарировал Драко, его встретил экипаж, доставивший славного потомка древнего магического семейства прямо в Малфой-Мэнор. На пороге дома его принял домашний эльф, забравший пальто, и сказал, что миссис Малфой ждет в гостиной, куда Драко и направился уверенными шагами.

Уже подходя к двери, он услышал смех. Не тот смех, которым вежливо отвечают дамы на неудачные шутки кавалеров на званых банкетах, нет. Это был живой, искренний девичий смех, давно уже не наполнявший особняк. Драко замер. Он не мог поверить. Этого просто…

Когда он влетел в гостиную, Грейнджер еще громко над чем-то хохотала. Нарцисса тоже смеялась, но сдержанно, как ее приучили в обществе.

— Кхе-кхе! — недовольно откашлялся Малфой, и дамы подняли на него глаза.

— Драко, — Нарцисса изящно поднялась с кресла и обняла сына. — Розы? Это мне? Спасибо, милый, — она по-матерински чмокнула его в щеку. — Рита! — на зов тут же появилась эльфиха. — Поставь цветы в вазу и вели подавать ужин.

— Да, госпожа, — с легким хлопком Рита исчезла с букетом.

— Мам, что она здесь делает, — процедил Драко сквозь зубы.

— Сынок, ты не заболел? — Цисси обеспокоенно приложила к его лбу ладонь. — Рита работает на нас, сколько я себя помню.

— Мама, — Драко немного резко убрал от себя заботливую руку, — я говорю о мисс Грейнджер.

— Гермиона…

— Ах, значит, Гермиона? — Малфой-младший уже начал вскипать. Ему на работе проходу не было от нее. Грейнджер шлялась по Министерству, заглядывая ко всем в рот. И это терпели. Потому что так попросил Святой Поттер. На своем же кабинете Драко каждый день порывался повесить огромный транспарант «Гермионе Джин Грейнджер вход ВОСПРЕЩЕН!», потому что она частенько совалась к нему со всякими соплохвостовыми вопросами, ответы на которые не находила в своих любимых книжках. Хотя ему уже казалось, что теперь девушку и танк не остановит (что бы это ни было, но насколько Драко мог судить по маггловским книгам, аллегория была верна). Она без зазрения совести совалась во все щели и вообще оказалась очень любопытной и непредсказуемой особой, которой он дал бы лет шестнадцать-семнадцать (и то, шестнадцать-семнадцать в измерениях какой-нибудь Панси Паркинсон), но никак не двадцать четыре, которые Грейнджер не так давно отпраздновала.

— Да, Гермиона зашла к нам на чай, — улыбнулась Нарцисса. — И я предложила ей остаться поужинать, — женщина повернулась к воодушевленной мисс Грейнджер, которая тотчас же опала под жестким взглядом Малфоя.

Ужин прошел бы в тяготящем молчании, если бы не Нарцисса. Она была истинной светской леди, способной поддержать разговор даже в самой неловкой ситуации.

— Так когда вы начинаете? — наконец спросила она, обращаясь к сыну.

— Не понял? — Драко с недоумением смотрел на мать. Потом перевел взгляд на Грейнджер, которая усердно прятала глаза.

— Ваши занятия, — объяснила Нарцисса. — Гермиона рассказала мне, что попросила тебя быть ее учителем.

— Не помню, чтобы я говорил «Да», — Драко сжал столовые приборы и посмотрел на Грейнджер своим самым уничтожающим взглядом.

— Но ты и «Нет» не сказал, — Гермиона выдержала. Как выдерживала и в школе. — Гарри мне передал, что ты подумаешь…

— Спасибо. Я сыт, — Драко бросил нож, вилку и салфетку на стол и вышел из комнаты.

Он не помнил, как очутился в кабинете отца, а теперь, его собственном кабинете, и, запрыгнув в камин, прокричал:

— Гостиная Гарри Поттера!

В комнате было тихо, слышались только негромкие женские стоны.

— ПОТТЕР! — яростно заорал Драко, врываясь в спальню.

— Оу! — Гарри скатился с кровати, утянув за собой простыню. — Драко!

— Малфой! — недовольно закричала Джинни, прикрывая наготу одеялом.

— Спасибо, я знаю свое имя! — Драко был не просто не в духе. Он был сложно не в духе. Оооочень сложно. — Нам нужно поговорить, Поттер. В гостиной! Сейчас же!

Когда завернутый в простыню Гарри, поправляя очки, вошел в СВОЮ гостиную, Малфой уже вальяжно развалился в кресле.

— Ну и какого черта?

— Какого черта я занимаюсь сексом со своей женой?!

— Какого черта я должен учить твою любовницу!

— Тише ты, тише!

— Я четко произнес…

— Драко, послушай… — Гарри был на удивление сдержан. — Она доверяет тебе. Я сам… поверь, немало обалдел, когда Гермиона попросила тебя в учителя. Драко… пожалуйста… мы далеки от того, чтобы быть друзьями, но я прошу тебя…

— Знаешь, Поттер, — Малфой встал и двинулся к камину, — ты просто чувствуешь вину перед ней. За то, что не смог держать свой хрен в штанах. Грейнджер… была феноменальна, против этого не попрешь. Но кто тебе сказал, что Я буду расчищать все то говно, которое ты оставил в ее жизни? Признай, Поттер, — он уже стоял в камине, — ты ведь скучаешь по ней? Кабинет Драко Малфоя!

Он никогда не любил камины, слишком уж много от них было сажи, пыли и прочего барахла, к которому холеный аристократ не испытывал теплых чувств.

— Грейнджер? Что ты здесь делаешь?

Гермиона застыла с книгой в руках.

— Твоя мама сказала…

— Я имел в виду Малфой-Мэнор в целом, — Драко устало сел в кресло отца.

Денек выдался не из легких: утром выполнялся очередной рейд, Герберт и Салливан были явно не последними, но и они теперь сидели молчком, отказываясь выдать заклинание, брошенное в Гермиону.

Пожирателей, на которых нападали сегодня, Драко знал лично. Они частенько появлялись у них в доме, поэтому было особенно тяжело. Направить палочку на тех, с кем делил обед, над чьими шутками смеялся, а потом… потом перебирать бумаги с описью имущества, думать о том, что «вот этот гребень был на миссис Вудсток во время последнего банкета», а «этим мечом мистер Брэдберри хвастался перед отцом»…

— Прости, — Гермиона тихо заговорила, не глядя Малфою в глаза. — Я знаю, что не нужно было приходить, просто… я хотела понять. За что ты меня так ненавидишь? — она подняла голову, голос предательски задрожал. Драко молчал. — Я… сделала тебе что-то? Я… просто не помню! Чем я так провинилась? Драко… — негромко позвала Гермиона.

Его прошиб холодный пот. Она сказал это так же, как тогда, ночью. Он давно пытался разобраться, чем ему так неугодна Грейнджер. Чистота крови потеряла для него смысл уже тысячу лет назад, когда он только начал всерьез думать о войне, о Лорде, об отце, о Снейпе, Гарри, Хогвартсе… Драко никогда не любил разматывать запутанные клубки загадок, терпение было не то. А более изощренно сплетенного, чем этот, он не встречал. Поэтому Драко откидывал мысли и просто действовал, как подсказывал ему внутренний голос, который твердил «Поттер борется за добро», «Твой отец фанатик», «Крестный не такой, каким кажется, прислушайся к нему»…

— Хватит! — это слово относилось скорее даже не к Грейнджер, а к нахлынувшим размышлениям, но девушка перестала смотреть на него и сжалась в другом конце комнаты. — Уходи, — строго велел Драко.

— Если будешь учить меня, я обещаю больше не спрашивать. Никогда. А еще у тебя будет непыльная преподавательская работа взамен ежедневному риску своей жизнью, — это был последний шанс Гермионы. Другие ничего не видели, а она заметила, как тяжело Драко даются вылазки. Когда он возвращался после них, то вальяжно уходил к себе, одаривая Гарри и Рона фирменной ухмылочкой. Но вот там слизернинец становился собой. Курил. Одну за одной, так что, когда Гермиона заглядывала к нему в кабинет якобы с вопросом, он всегда сначала щурился, пытаясь разглядеть гостью в облаке дыма, а потом гнал ее охрипшим голосом.

— Завтра в десять. В моем кабинете, — Драко поднялся с кресла и вышел вон.

«Как мир меняется! И как я сам меняюсь!

Не я один. Нас много. Я — живой!»

(Николай Заболоцкий, «Метаморфозы»)

Иногда хочется, чтобы в твоей гребаной жизни хоть что-то было идеально. В такие моменты появляются мании: начинает раздражать едва незаметное пятнышко на скатерти, неровно стоящие на полке книги, мигающая то и дело лампа.

Драко казалось, что сегодня мир официально объявил ему войну. Он уже в третий раз за утро убирался на столе, пытаясь разложить все по местам и выдворить из своего кабинета остатки прошлых дел. Но потом вспоминалась какая-нибудь маленькая ерунда, которую ни в коем случае нельзя «передать министерским идиотам, иначе месячный труд полетит насмарку», и стол опять превращался в хаос, ибо что и в какую кучу попало при предыдущей сортировке Малфой, естественно, не помнил.

А еще этот радостный Поттер. Драко едва сдержался, чтобы не разбить его сияющие от счастья очки. Акромантула ему на голову, Золотого Мальчика даже ни капли не смутило, что Малфой бросает ВСЁ, чем занимался до этого, а его работа, надо сказать, на научный труд потянула бы!

И Грейнджер. Драко сам не понимал, какого соплохвоста он сказал «Да». Конечно, перспектива не видеть «старых знакомых» не могла не радовать, но… она ведь существовала и до того, как Гермиона попросила его лично! Ему хотелось, чтобы все снова было просто: одни — враги, другие — дру… зья, пусть и с натяжкой, так можно навести порядок, хотя бы в голове.

Она явилась ровно в десять, с боем часов. Тихонько постучала в кабинет к Драко, не решаясь войти. Он как раз в четвертый раз разгреб «последние» документы и не собирался прикасаться к ним в ближайшее и как можно большее время. Конечно, он чувствовал, занятия с Грейнджер тоже принесут мало веселья, но из двух зол оба не выбирают.

— Заходи, — Драко наконец удалось выровнять перо с чернильницей.

Гермиона просунула в дверь свою голову. Он ожидал увидеть на ней привычный кудрявый кавардак, а на самой Грейнджер удобные джинсы и футболку. Каково же было его удивление, когда к нему в кабинет проскользнула ДЕВУШКА. Во всех смыслах этого слова. Непослушные волосы были выпрямлены и спадали на голые плечи. Платье сочного (Великий Мерлин!) ЗЕЛЕНОГО цвета пышной юбкой доходило до колен. Невысокие каблучки звонко прицокивали при каждом шаге. Даже бесконечное множество свитков в руках и невозможно тяжелая от всех запихнутых книг сумка не могли испортить образ. Да уж, Грейнджер постаралась на славу! Драко смотрел на нее глазами, в которых застыло выражение, будто подкинули камень, а он не упал.

— Привет, — Гермиона изящно пролетела через кабинет и по одному аккуратно опустила пергаменты на стол, а сумку — на пол, рядом со стулом.

«Это же Грейнджер! Грейнджер!» — заорал на себя Драко, пытаясь очнуться.

— Давай… начнем, — сталь, как всегда, проблеснула в его взгляде, но голос хрипло дрогнул.

Она села перед ним, и Малфою показалось, что он сейчас вцепится в ее шею губами, зубами, чем угодно, потому что пахла Гермиона так ускользающее сладко...

«Потереться носом о ее кожу… Драко, гиппогриф тебя задери, какого хрена?! Прекрати об этом думать! Это ГРЯЗНОКРОВКА Грейнджер!»

Вот только это слово больше не спасало. Оно давно перестало нести вменяемый смысл.

— Начнем с… — он достал с полки первую попавшуюся под руку книгу.

— Может, с вопросов? — кажется, у Гермионы был готов уж целый список. — Я тут кое-что прочитала, и не все понятно, — она протянула ему свиток.

Он недовольно взял его и развернул. Конечно, очень в стиле гриффиндорской всезнайки знать все, но спрашивать, спрашивать, перетягивая одеяло на себя. Интересовала ли Грейнджер какая-нибудь ерунда, которую Драко уже и не помнил, потому что ее проходили курсе на первом-втором? Пикси ей под юбку, нет! Она сразу полезла в высшую магию! Чего уж тянуть!

— Я так понимаю, теории у тебя достаточно, — Драко смял пергамент и, подкинув его, поджег, использовав невербальную магию. Вообще, все, что касалось того, чтобы помалкивать, у него получалось неплохо: зелья, легилименция, окклюменция… — Нужна только практика. Палочку тебе вернули?

— Да, Гарри отдал мне ее сегодня утром, — Гермиона нарыла оружие в сумке.

«Научу защищаться, а остальное не так уж важно. Заодно избавлюсь побыстрее», — подумал Драко.

— Вставай. Сегодня будем практиковать заклинание Экспеллиармус, — он быстро наколдовал возле двери чучело волшебника с палочкой в руке.

Гермиона с улыбкой поднялась и приняла боевую стойку. Драко свел брови, резко подошел к ней и выхватил оружие, которое девушка неуверенно держала в руке.

— Видишь, я и без заклинания справился, — едко прокомментировал он. — Кто так держит палочку? — Драко вернул ее в руку девушки и сжал ладонь Гермионы вокруг теплого дерева. — Вот так, крепче… — кожа была мягкая, по-девичьи ухоженная. Подушечки пальцев сразу словно загорелись на ней.

«Ты профессор! Профессор! — затвердил себе Драко. — А это Грейнджер! Десять баллов с Гриффиндора за то, что Вы такая невыносимая всезнайка!»

Удивительно, но слова Снейпа помогли. Драко вспомнил свою ухмылку, когда крестный проучил грязнокровку… и тут же ему стало стыдно. Он обещал себе начать с ней сначала. Как и хотел. Это ведь просто уникальная возможность! Но мысли в голове были такие противоречивые, что проще запустить в нее Авадой и покончить с этим. Или в себя.

Они занимались уже долго. Гермиона схватывала все налету. Ей нравилось. Каждое новое движение палочкой, и она чувствовала, как становится ближе к своим воспоминаниям, ближе к себе и этому миру. Девушка не могла бы назвать Драко идеальным учителем, но… было в нем что-то, чего не хватало всем остальным. Он не обращался с ней как с ребенком. Так делали Гарри и Рон. «Давай, Гермиона, у тебя все получится». Драко вел себя резко. Видимо, настолько, насколько привык. «Грейнджер, ты совсем тупая? Я сказал «рассечь воздух и взмахнуть», а не «долбануть мне в глаз, а потом то же самое с пером»!» Он ставил ее как равную, и Гермионе это… нравилось. И он нравился. Такой неестественно красивый с этими его глазами цвета дождя, постоянно расширенными от избытка не выплеснутых чувств зрачками, спадающими на лоб светлыми прядями волос. Такой закрытый в себе и в то же время несдержанный. Такой фантастически пахнущий дорогим одеколоном, что все три часа до ланча и еще четыре после Гермиона едва сдерживала себя, чтобы не уткнуться носом в его шею.

— Теперь попробуешь разоружить меня, — Драко убрал чучело и сам встал у двери.

Все время, пока они корпели над учебниками, он старался не смотреть на нее. Но что такое «старался»! Она была, василиска ему в спальню, охеренно очаровательной! Поэтому все его «старания» сходили на «нет», как только он нечаянно поднимал глаза, чтобы обратить внимание Гермионы на важную деталь, или неловко касался ее кожи. Драко пытался игнорировать то, как сердце бьется о ребра, не давая спокойно продохнуть. Игнорировать то, что не может не смотреть ей прямо в глаза; то, что он раз за разом вспоминает ту ночь, когда она сама пришла к нему, не будучи пьяной; то, как Гермиона целовала его, игнорировать зудящее желание сметнуть свитки со стола к чертовой матери, усадить девушку на него и прикоснуться к ней, неважно где, неважно как, просто почувствовать ее под собой, и чтобы она снова сказала «Драко…»

— Эксп… — только собиралась блеснуть Грейнджер, как ее отбросило на стол, и девушка застыла неподвижная.

Он сделал все быстро. Без единого слова. В последнее время Драко часто говорил сам с собой, ведь говорить было больше не с кем, но еще чаще он забывался. Если Вы когда-нибудь рассуждали вслух, прогуливаясь по улице, то знаете эти странные, полные выражения «Во дебил!» взгляды. Драко знал, поэтому приучился думать про себя. И делать все про себя.

— При реальном нападении ты была бы уже мертва, Грейнджер, — он смотрел на ее окаменелое лицо насмешливым взглядом. — Хреновая у тебя реакция. Фините инкантатем!

— Мог бы быть чуть понежнее, — прошипела Гермиона сквозь зубы, пока Драко помогал ей слезть со стола.

— Я тебе не Поттер, — прыснул он в ответ.

Гермиона застыла. И дело было вовсе не в том, что Драко стоял до опасности близко и еще не отпустил ее руку. Просто…

— У меня дежавю*, — она посмотрела в серые глаза, которые остановились на ней. В голове побежали смутные картинки: электрический камин, стол, диван… — Драко…

Он резко отскочил.

— Хватит на сегодня, — отрезал Малфой, отбрасывая ее руку.

Гермиона стрельнула глазами на часы, потом снова посмотрела на Драко.

— Ты должен дать мне задание на дом… — «И тогда твоя мечта избавиться от меня еще до конца рабочего дня осуществиться».

Из напряженного, лицо Драко стало почти расстроенным. Почти, потому что он не показал бы этого даже под пытками Темного Лорда. Избавиться… Да, он мечтал. Мечтал избавиться от жгущего пальцы чувства необходимости.

— Прочитай еще сто-пятьсот книг, напиши вопросы. Если там будет, на что отвечать, я отвечу.

— Тогда… увидимся? — Гермиона сгребла исписанные свитки и тяжеленные тома.

— Завтра в десять, у Малфой-Мэнора, — он думал, что сегодня будет там. Сегодня ему нужно. — В Министерстве с практикой не развернешься…

— Ладно, — Гермиона улыбнулась. Ему. — Увидимся, — и уже почти исчезла за дверью кабинета.

— Грейнджер, — тихо окликнул ее Драко, глядя в пустоту.

— Что? — Гермиона обернулась. С надеждой?

— Как тебе удалось выпрямить волосы?

— Ну… Я просто… нашла заклинание.

— Почему ты не использовала его в школе? — теперь Драко уже не мог смотреть в никуда и поймал ее непонимающий взгляд. Такие глаза! Про цвет — все брехня. Просто карие глаза не бывают красивыми, какие бы гребаные сравнения не придумывали: «цвета корицы», «теплые шоколадные», «ореховые», «кофейно-молочные»… Но у нее… Гиппогриф его задери, дело было не в цвете! Они блестели. Счастливые? Улыбающиеся? Теплые и спокойные. Как камин. Единственное, что могло согреть его в холодных слизеринских подземельях.

— Ну… я… не помню? — Гермиона словно не была уверена в ответе.

— Мм, — промычал Драко и закивал головой, усилием отводя взгляд.

— Пока? — она мялась в дверях. — «Спроси, спроси что-нибудь еще!»

— Пока, — жестко отрезал Малфой, разворачиваясь от выхода, чтобы не видеть, как Гермиона уходит.

«Ты еще можешь догнать ее!» — закричал голос в голове у Драко, когда дверь захлопнулась за спиной, но, честно сказать, сил уже не было. Все они ушли как раз на то, чтобы сдержаться и не делать этого.

Драко достал сигарету и уже собирался закурить, но его прервал гаснущий крик. Ее. Он уже его слышал. В Мэноре. Крики, «Круцио», опять крики, слезы, кровь. Грязная.

Еще секунда сомнения, и Драко сорвался с удобного кресла. Он вылетел в коридор и увидел то, что могло бы заставить просить Герберта пульнуть заклинанием и в него. Грейнджер лежала на полу, судорожно хватая воздух. Было холодно. То самое чувство, будто счастье навсегда покинуло мир. Скелет в черном балахоне парил над девушкой, вдохновенно присосавшись к ее рту. Драко замер, палочка в руке дрожала.

— Экспекто патронум! — повелительный голос Гарри Поттера разорвал звенящую тишину, серебряный олень без труда отогнал дементора. — Гермиона! — в одну секунду гриффиндорец оказался возле девушки, пока другие волшебники выпроваживали черное существо. — Как ты?

— Какого, василиска тебе в глаза, соплохвоста дементоры здесь делают?! — голос у Драко дрожал и хрипел. Он пытался прокашляться, не получалось. — Их же больше не используют, — голос не желал возвращаться.

— Был допрос… — Гарри рассеяно прижимал Гермиону к себе, поглаживая дрожащие плечи.

— Значит, на Пожирателях их можно использовать? — Драко совладал с собой. Дементор не прикоснулся к нему, скудная диета ему явно претила, зато Грейнджер была просто кремовым тортом для диабетика!

— Почему она не смогла себя защитить? — глаза Гарри горели. — Почему ты не научил ее Патронусу?!

Драко открыл рот. Но защититься было нечем. Только признаться Поттеру.

Он должен был научить ее «Патронусу». Как иронично! Иронично и, пикси ему в штаны, ни разу не смешно! Что там Грейнджер использовала в качестве Патронуса до того, как ей отшибло память? Выдру, кажется. А у Драко? Он задумался. У него никогда не было Патронуса. Это высшая магия. Высшая, гиппогриф ее задери, СВЕТЛАЯ магия.

И, наверное, до Гарри дошло. Да какие счастливые воспоминания могли быть у Малфоя? Как он издевался над ним в школе? Или как в его гостиной пытали магглорожденных? Или как умер Люциус… Гарри откинул эти мысли. Драко вел себя, конечно, как та еще сволота, но в последние годы гриффинорцу начало казаться, что это только показуха. Малфой был вроде как сложным. Сложнее, чем он. Потому что не мог точно сказать, что правильно, а что нет. Потому что всегда сомневался. Потому что за свои двадцать три года успел наворотить столько, что приличные маги не смотрели на него иначе как с презрением или жалостью. Именно с жалостью, а не сочувствием.

— Сам научи ее, — прошипел Драко и вернулся в кабинет. Перед глазами еще был Поттер, сжимающий Гермиону в своих объятиях. Поттер, указавший Драко его настоящее место в этой жизни, то, которое не имеет никакого отношения к чистоте крови.

А его любимый бар открыт. И там наверняка есть кто-нибудь женского пола. Просто кто-нибудь. Кто согласен на перепих. Просто чтобы он не думал о ней. И о том, насколько они разные. Так резко. Какого дракла?! Еще вчера он мог бы поклясться, что ему было наплевать на Грейнджер. Ну ладно, не мог бы. Девушка и вправду занимала его мысли уже некоторое время. Но не так. Она злила его, и, пикси ее за волосы, Драко нужно было понять почему.

И он думал. Думал, пока пальцы бежали по клавишам старого пианино в баре. Музыка не успокаивала, как сигареты, но сейчас необходимость была отнюдь не в пресловутом спокойствии. Драко хотел подумать. Он не смотрел на свои руки. И на клавиши тоже не смотрел. Ему достаточно было слышать и отстукивать ритм. В голову и сердце червем закрадывалось понимание, что он с новой силой ненавидит Поттера, который каждый раз провожал Грейнджер зелеными горящими глазами с такой тоской, будто имеет на нее право. И как он обнимал ее сегодня! Драко невпопад выделил место в мелодии, грубо нажав на клавиши. А Гермиона улыбалась. Золотому Мальчику. Ведь они друзья. Несмотря ни на что. Даже теперь.

Драко резко закончил мелодию, опять надавив на клавиши так, что костяшки побелели. Зал утонул в аплодисментах. У барной стойки сидела красавица-ведьма, неоднозначно поглядывавшая на Слизеринского Принца. Она была настолько идеальна, что он даже мог бы приравнять ее к себе.

— Можно Вас угостить? — Драко подошел к стойке, а девушка загадочно подняла на него темно-синие, в цвет платью, глаза.

________________________________

*Нет, здесь не будет пояснения, что такое "Дежавю". Просто хотелось напомнить, что сцена с теми же словами происходит между Гермионой и Драко в 3 главе.

* * *

Драко стоял на балконе и курил. Ничто не давало сил, как чертовы маггловские сигареты и свежий ночной воздух. За полчаса пребывания здесь губы посинели от холодного октябрьского ветра, но возвращаться в постель не хотелось. Там спала ведьма. Красивая. Миа. Ее чернильно-темные волосы были разбросаны по подушке. Она спала без сил. Еще бы! После того, что Драко сделал с ней. Прижался губами, и она ответила. Но не так. Разорвал синее платье, под которым оказалось дорогое белье. Но не то. Оттрахал ее со всей силой, на которую только был способен, так чтобы появились синяки, засосы и раны. Он не потащил девушку на кровать, а резко швырнул на холодный пол и вдавил в камни. И трахал ее, и трахал, пока она не закричала от боли, пока не заелозила под ним, пытаясь вырваться. Тогда он грубо поднял ее и прижал лицом к стене, заставляя задыхаться от оргазма в последний, победный раз, а потом кончил сам, не осознавая, как с его губ сорвалось «Миона!». Кажется, она не заметила, как исказили ее имя. Может, решила, что послышалось. Плевать. Все равно не то.

Заледеневшие пальцы едва двигались, когда он наконец вернулся в комнату. Тихо достал из шкафа свежие вещи, не пахнущие удушающе сладким парфюмом, оделся и ушел.

— Драко! — окликнул его Нарцисса. — Ты здесь? — она удивленно, но радостно обняла сына.

— Это все еще… мой дом, — Драко неловко обнял мать в ответ.

— Да... — Нарцисса улыбнулась. — Просто… сегодня среда. Ты обычно не приходишь по средам.

— Да, обычно, — замялся Драко. Еще бы он не замялся! Мать знала его «трахательное расписание». Рядом с ней Слизеринский Принц чувствовал себя мальчишкой, пойманным на очередной шалости. «Никто никогда не будет любить тебя так сильно, как мама». Она этого не говорила, но он чувствовал. Никто и никогда.

— Уже уходишь?

— Да… мне нужно…

— Понятно, — Нарцисса опять улыбнулась. Она знала, что Драко чувствует облегчение от ее улыбки. Когда Люциус был рядом, улыбаться почти запрещалось. По крайней мере, не искренне. Всегда только «для» и никогда «потому что». — Кстати, — Драко уже почти добрался до ненавистного камина, но чтобы аппарировать, пришлось бы тащиться по ночному поместью. Занятие не из приятных, — Гермиона заходила.

— Грейнджер? — он удивленно застыл.

— Знаешь другую Гермиону? — так вот откуда у него потребность отшучиваться! От матери, а он-то все думал…

— Что она хотела?

— Тебя искала.

— Я сказал в десять утра, а не вечера, — пробормотал Драко, не понимая, что ей могло от него понадобиться.

— Она была такая обеспокоенная… — протянула Нарцисса. Ему это не понравилось.

— Ты рассказала, где я живу? — с кислой улыбкой поинтересовался Драко.

— Ей нужна была помощь.

— В прошлый раз тоже ты?

Нарцисса ничего не ответила, только вздохнула.

— Поцелуешь маму на прощанье?

Драко нехотя подошел к ней и, чмокнув в щеку, покинул поместье. Через дверь.

* * *

Он аппарировал у самого входа в квартиру, надеясь, что у Грейнджер не хватило наглости открыть дверь «Алохоморой».

Конечно же, не хватило. Она сидела там. На пороге. В спортивных штанах и толстовке. Жалась к косяку. Гермиона спала, чуть подрагивая, свернувшись в клубочек. Волосы уже не были такими идеально гладкими, но, непослушно кудрявые, девушка затянула их в неаккуратный, сделанный наспех, узел. Сухие дорожки на щеках. Драко знал, что это значит. Всегда взрослая и сильная. Всегда способная принимать самые сложные и правильные решения. И такая хрупкая в своем беспамятстве.

Драко сел рядом. Она чуть дернулась, будто ощущая его присутствие. Незаправленная прядь упала на лицо. Драко хотел убрать ее за ухо. Коснулся кожи. Гладкая. Едва виднеющийся след на шее. Его. Драко оставил его две с половиной недели назад. Так хотелось прикоснуться снова. Бред. Он же Малфой. Он не должен поддаваться чувствам. Это было именно оно. В Мэноре, час назад, была похоть, вожделение, а здесь…

«Только один раз!» — взмолился голос в голове.

Гермиона проснулась и вздрогнула. Она не ожидала увидеть его, сидящего рядом на холодном бетоне.

— Драко? — девушка потянулась, задрожав.

«Мерлин, не называй меня так!»

Он поднялся. Резко и изящно.

«Не сиди на полу, простудишься».

— Хватит подпирать мою дверь, — равнодушно велел Малфой. — Какого дракла ты вообще здесь забыла?

— Я живу у Гарри… — Гермиона знала, что у нее есть всего несколько драгоценных секунд, пока Драко справляется с замком, чтобы объяснить кашу в голове.

— Это я знаю, — первый щелчок.

— Мне там неуютно, — второй щелчок. Пауза. Третий щелчок.

Драко открыл дверь и вошел в прихожую. Гермина мялась на пороге. Он ее не пустит. Конечно, нет. Кажется, она начала постепенно понимать, что такое Драко Малфой. Гарри много про него говорил, но всегда избегал личных ответов. «Малфой был Пожирателем, но теперь на нашей стороне. В школе мы… не ладили» «А мы?» «Вы… тоже. Но он изменился. Наверное». И Гермиона не спрашивала дальше. Боялась. Непросто, когда на тебя сваливается все сразу, вот так.

Гарри выдавал ей информацию кусочками. Она училась лучше всех в школе. Без нее они с Роном были бы уже мертвы. Да и не только они. Она прошла войну гордо. Она защитила своих родителей. Она — самое дорогое, что у него есть. После Джинни, конечно.

«Драко пытался тебя убить?» На этот вопрос Гермиона решилась только через неделю. Гарри задумался. Кажется, он не знал. «Нннеет», — протянул друг неуверенно. И Гермиона опять не стала спрашивать дальше. Ей казалось, не сможет понять. Мерлиновы подштанники, а она была старше их! Но не теперь. Драко усмехался своей красивой горькой ухмылкой и бормотал под нос что-то типа «Говна в жизни мало съела».

— Ну что ты застыла? Зайди уже, сквозняк, — его светлые брови недовольно сошлись на переносице. Гермиона не поверила ушам, но послушно ступила в квартиру. — Зачем пришла? — вот так с порога! Она опять не знала, что сказать. — Что такого неуютного в Поттеровском доме? По мне так он «миленький». И вообще, шла бы тогда к Вислому.

— Наверное, пожалуй, так и сделаю, — на глаза навернулись слезы. Это было равносильно «Катись из моего дома!». Гермиона знала, что обещала у него не спрашивать, но вопрос подкатывал приступом рвоты. Она сдержалась. За две с половиной недели девушка поняла — унижение она не вытерпит. Гермиона Грейнджер гордая. «Настоящая гриффиндорка», — улыбался Рон, обхватывая ее за талию и целуя в щеку. Нет, к нему она совершенно точно не пойдет. Между ними был роман. И он хотел его вернуть.

— Не сделаешь, — спокойно заявил Драко, закрывая дверь. — Заходи.

— Мне не нужно твоих одолжений, — Гермиона сказала это холодно и резко. Ее к нему тянуло, но терпеть это… Нет, ни одна девушка, наверное, не смогла бы. Она — тем более. Но слезы стояли в глазах, так что все плыло, как в тумане. Если сейчас сморгнуть, то остановиться уже будет невозможно.

— Долго ждала? — мягче, голос ниже и… ласковей? Драко сам от себя этого не ожидал. Он хотел ее унизить. Как всегда. Но не хотел ее выгонять. Вернулось то извращенное чувство удовольствия, которое он испытывал в школе, называя ее грязнокровкой при любом удобном и неудобном случае. Лишь бы Грейнджер обратила хоть капельку своего внимания на него, а не Вислого и Поттера.

Она не отвечала. Неужели, и правда уйдет? Перегнул палку? Девушка еще сама не знала. Он не извинится. НИКОГДА.

— Пожалуйста. Зайди в комнату, — Драко было это нужно. Если Гермиона будет в гостиной, то уже, скорее всего, не уйдет.

Она стянула кроссовки и прошлепала в квартиру. Такого облегчения Драко не чувствовал даже когда понял, что Лорд ОКОНЧАТЕЛЬНО мертв.

— Я не могу жить у Гарри, — заговорила сама. Еще лучше! — Сегодня я вернулась домой и услышала… — Гермиона замялась, — Гарри и Джинни… занимались любовью.

— Они муж и жена, — Драко пожал плечами, усевшись в кресло.

— Просто я… почувствовала… неловкость.

— Врешь. Ты почувствовала ревность, — ему было одновременно отвратительно и приятно говорить об этом вытаращившей на него глаза от удивления Гермионе. Отвратительно, потому что ее тело еще испытывало к Поттеру чувства, хотя мозг ничего не помнил. Приятно, потому что… Он расскажет ей про Легилименцию. Позже.

— Гарри мой друг… — Гермиона обвила руками колени, пряча в них глаза, из которых уже начинали сочиться слезы. — И Джинни моя подруга… Я не понимаю, что происходит! Я не помню!..

— Как я завидую тебе, Грейнджер, — Драко пустыми глазами смотрел в свой искусственный камин, вытряхивая из пачки сигарету.

— Это еще почему? — Гермиона даже плакать от удивления перестала.

— Ты ничего не помнишь, — он прикурил от палочки и сделал затяжку.

— Есть чему завидовать! — как же Малфой ее бесил! Было такое чувство, что он издевается над девушкой.

— Знаешь… Это что-то вроде шанса. Ты МОЖЕШЬ начать все сначала, — Гермиона смотрела на него во все глаза. Он впервые вел себя так… серьезно? Пустые и серые. Уставшие. На болезненно бледном лице. — Может, и не стоит вспоминать? А если твоя жизнь была полным дерьмом? Я бы многое забыл.

— А меня? — она не успела себя остановить прежде, чем вопрос сорвался с губ.

«Особенно тебя».

— Не говори глупостей, Грейнджер.

— Я не настолько важная часть твоей жизни, чтобы ты обращал на меня внимание?

Его слова. Именно так Драко бы выразился. Еще года два назад.

— Грейнджер, у нас был договор: я учу тебя, а ты не спрашиваешь меня о себе, — Драко знал, что чем глубже он увязает в этом, тем меньше у него шансов начать с ней сначала. «А что начать-то? — спрашивал голос в голове. — Неужели, отношения? Неужели, мистер Драко Люциус Малфой дойдет до того, что признается, что ему нравится грязнокровка?» — Ты хочешь спать? Постелешь себе на диване, — он встал и исчез в спальне. Через минуту Драко приволок оттуда аккуратные белые простыни, подушку и легкое покрывало, бросил их на кресло. — Спокойной ночи. — Ему и впрямь нужно было поспать, чтобы освободить голову от ненужных мыслей.

Гермиона осталась в комнате одна и, посидев еще минут десять в недоумении, принялась обустраивать «постель». Простыни были хлопковые. А она-то не сомневалась, что Драко предпочитает шелк! Может, он и прав. Зачем она пытается вспомнить? Нелегко начинать жизнь с чистого листа, но все же, многие люди мечтают об этом. Даже Драко. Черт, как ей хотелось вспомнить! Вспомнить то, что он пытался забыть.

Девушка бы еще долго вертелась на узком диване, но свет камина был таким успокаивающе мягким и теплым, а день долгим и утомительным, что глаза сами закрылись, и Гермиона спокойно уснула.

И снова Драко мог ей только позавидовать. Сначала он минут двадцать крутился в постели, но было так холодно, что он решил — горячий душ поможет. Еще пятнадцать минут под струями кипятка. Он даже не заметил, как совсем выключил холодную воду. Кожа покраснела, но Драко не мог согреться, никак. Сейчас бы чашку горячего какао… Закутавшись в полотенце покрепче, он быстрыми шагами направился на кухню.

В гостиной спала Гермиона. Собственно, там, где Драко ее и оставил. Девушка дрожала во сне. Значит, не ему одному сегодня холодно. И выглядела она такой же маленькой и хрупкой как тогда, когда он нашел ее у своей двери, как потерявшегося щенка. Он посмотрел, во что Гермиона куталась. Ну какой же он идиот! Такое легкое покрывало Драко использовал только летом, когда становилось чуть прохладно, просто это было первое, что попалось под руку.

Гермиона неловко дернулась и полетела на пол. Драко едва успел подхватить. Она сонно заморгала глазами.

— Диван такой неудобный, — пробурчала девушка под нос.

— Я отнесу тебя на кровать, — прохрипел Драко.

Дрожа, она прижалась к нему ближе и обвила шею руками.

— Угу, — уткнулась носом ему в грудь. — Ты вкусно пахнешь… Ты всегда вкусно пахнешь…

Драко уже сам весь дрожал. Он вкусно пахнет! Да это ОНА на вкус как райские небеса! Ее кожа и волосы…

Он опустил девушку на кровать и попытался поскорее ретироваться из комнаты, потому что сил на то, чтобы сдерживаться и не прижимать ее к себе, не избавить от этой нелепой одежды, не целовать, не целовать, уже катастрофически не хватало. Какое-то безумие! Медленно, но верно приходило осознание того, почему все так. Драко хотел ее. Обнимать, сделать своей. Но смысла в этом было в количестве «ноль».

— Не уходи, — сквозь сон пробормотала Гермиона. — Мне холодно, — она еще не расцепляла рук.

Одна часть его ликовала, а другая билась в истерике.

Из прихожей раздался звонок.

«Эллиот: Твой внутренний голос до сих пор тебя контролирует?

ДжейДи (мысленно): «Да она зашла слишком далеко! Врежь ей! Врежь ей по башке! Она слишком много знает!» (Вслух): Ну, нет, уже меньше».

(«Scrubs: Клиника»)

Хорошо бы научиться время от времени становиться невидимкой. А еще лучше несуществовашкой. Но только время от времени. И, конечно, только для отдельных людей. Например, для тех, кто ломится в твою квартиру, обрывая звонок, когда ты… ну, в общем, занят.

Драко шлепал босыми ногами по квартире, сжимая палочку в руке. Он оставил Гермиону одну в постели и, накрывая теплым одеялом, попросил ее спать.

«А чего в лобик то не поцеловал?» — съязвил внутренний голос.

«Пошел ты!» — мысленно ответил Драко. Он уже привык вести с самим собой такие перебранки и даже почти не чувствовал себя конченым психом.

— Драко, открой! — отчаянный голос Поттера заставил его остановиться. Может, все-таки притвориться несуществовашкой? — Я знаю, что ты дома!

— Акромантула тебе на голову, Поттер, я тоже это знаю! — Драко дернул на себя дверь, чтобы увидеть полные беспокойства зеленые глаза Золотого Мальчика. — Какого хрена ты орешь? Два ночи на дворе! И какого хрена ты делаешь здесь?

— Она у тебя? — Гарри вцепился Малфою в плечи и посмотрел в упор в холодные глаза.

Драко хотелось сказать что-нибудь до Мерлина остроумное, чтобы Поттер занервничал еще больше и начал раздражаться. Но в голову ничего не приходило. Потому что он сам был зол. У Поттера было удивительное умение появляться, когда это меньше всего нужно. Ну и что с того, что он герой?! Просто ему везло… а Драко? Ну… в общем-то, везде есть плюсы и минусы. Только одно Драко знал наверняка: он не хотел бы вот так потерять родителей. Особенно, маму.

— Да, — уже спокойно ответил он. — Она спит.

Гарри заглянул Малфою через плечо. В гостиной никого не было, поэтому в голову начало закрадываться подозрение, но мужчина гнал его от себя. Когда очень не хочется во что-то верить, то ты готов находить любые аргументы, чтобы оставаться в блаженном неведении. Гарри знал, что ему нужно отпустить Гермиону. Они были друзьями больше десяти лет. И казалось, что так будет всегда. Сейчас он не мог понять, что чувствует к ней. В нем жила стопроцентная уверенность, что он любит Джинни. А Гермиона… она тоже была ему нужна, хотя Гарри никак не понимал, зачем.

Драко быстро бы ему объяснил. Собственность. Вот так жестоко и эгоистично. Поттер не хотел отдавать то, что вроде как стало принадлежать ему. С Гермионой дела обстояли как-то по-другому, не так как с Джинни. Его жена была огнем. Во всех смыслах. Иногда Гарри казалось, что эти отношения не могут состояться, потому что оба слишком вспыльчивы, импульсивны. Но брак с Джинни представлялся таким естественным и логичным… Гермиону никто не мог бы назвать страстной, хотя ощущение нарушения правил ее явно возбуждало. И с ней он всегда хотел еще, потому что не мог дойти до конца. Физически все было прекрасно, нежно, мягко, но внутри… оставался какой-то когнитивный диссонанс, который Гарри раз за разом пытался исправить, а потом так привык, что это стало необходимостью. Но возможность удовлетворять эту необходимость исчезла одним коротким заклинанием. Гарри пытался найти замену. Он не перебирал любовниц, как это делал Драко, но, надо сказать, Джинни была несколько озадачена откровенно животными позывами мужа, который занимался с ней сексом каждый день, а то и не по разу. Но для Гарри это было не то…

— Где?

— В постели, — Драко начинало надоедать. Вышвырнуть Поттера стало единственной мечтой на данный момент. Но вместе с тем он не хотел окончательно рушить их… отношения.

Странное это чувство, когда пытаешься кому-то понравиться и не можешь объяснить причину этого желания. Может, ему просто не хватало внимания? Хрена с два! Вокруг Драко всегда вились люди, причем только самые «отборные», из высшего общества. Но ему нужно было не это внимание. Он прекрасно знал, что такие как Поттер однажды вырастут, а ЕГО лизоблюды навсегда останутся набитыми дураками, которые найдут кого-то с IQ на пару пунктов выше и будут подхалимничать перед ним. Иногда Драко были противны эти идиоты, потому что он чувствовал себя умнее, но не настолько, чтобы извиниться перед той же Грейнджер и пойти на мировую с Золотым Мальчиком. Жизнь сама вынесла его к этому. Проблема была только в том, что для соответствия им Драко пришлось бы делать такие вещи, от которых ему становилось тошно. Но все же он был с ними… и в то же время как бы и не был.

— У тебя есть гостевая? — с подозрением спросил Гарри.

— Она спит в МОЕЙ кровати.

— А ты?

Попытка Малфоя сорваться не удалась. Поттер отказывался смотреть правде в глаза. И Драко решил, что слишком устал, чтобы устраивать шоу перед ним прямо сейчас. Он схватил Золотого Мальчика за плечо и втолкнул в гостиную, демонстративно махнув рукой на диван. Гарри облегченно вздохнул. Технически Драко не соврал, потому что не говорил, что сам спит на диване. Для себя он решил, что не соврал даже фактически, ведь с Гермионой у него ничего не было. По крайней мере, сегодня.

— Оу… — Гарри расслабился. — Ты уложил ее на кровать? Может, ты и вправду изменился… — он усмехнулся.

— Если это все, ты можешь валить, — Драко разлегся на диване.

Гарри не собирался уходить. Он хотел просто понять, что стало с Малфоем. Гарри простил слизеринца уже тогда, когда Драко «не смог» опознать его в Мэноре. А потом он остановил Крэбба с Гойлом: «Не трогайте его! Темный Лорд сам хочет убить Поттера». Гарри долго думал над этим и все-таки пришел к выводу, что Драко спас ему жизнь. Но сейчас он вел себя уж очень странно: участвовал в рейдах, ничего никому не рассказал про то, что Гарри спал с Гермионой, согласился учить ее после потери памяти и относился к ней даже больше, чем просто сносно…

— Не хочешь выпить?

Малфой покосился на Гарри.

— Тебе что, поговорить не с кем?

-Слушай…Драко, я пытаюсь быть тебе другом. Ты можешь не вести себя при этом как сволочь?

— Ты предлагаешь мне дружбу? — ехидно улыбнулся тот. Ему все еще было не по себе, когда Поттер называл его по имени. — А Вислый тебя за это не возненавидит?

— Рон не дурак, (у Драко чуть не вырвалось «Неужели?») и пока я не начну вести себя, как ты, он будет знать, что все в порядке.

— Как я, в смысле как сволочь?

— Именно. Так что, хочешь выпить? Здесь неподалеку вроде есть паб.

— Я только переоденусь, — Драко встал с дивана и направился в спальню, — и подоткну одеялко Грейнджер, — не мог не бросить он напоследок.

* * *

Они сидели в пабе уже минут двадцать. Гарри периодически подносил свой бокал с пивом ко рту, Драко только курил, и его стакан с виски стоял нетронутым.

— Хочешь поговорить? — нарушил тишину Гарри.

— Мы не разговариваем, — еще одна затяжка, и Драко кинул окурок в пепельницу, — мы пьем.

— Ты не пьешь.

— Твое здоровье, — Драко поднял стакан с виски и пригубил немного.

— Ты влюбился.

Слизеринский Принц зашелся кашлем, а Гарри улыбнулся. Пока они с Драко молча шли к пабу, он все думал, думал и посматривал на грустную сосредоточенность в серых глазах. Гарри знал, что была на свете только одна вещь, способная изменить человека и перевернуть его жизнь с ног на голову. Вещь, о существовании которой, он мог бы поспорить, Драко даже не догадывался.

— Сколько ты выпил до того, как прийти ко мне? — слизеринец наконец прокашлялся и косо взглянул на Поттера.

— Я серьезно, Драко, — Гарри избегал смотреть ему в глаза. — Ты изменился за последнее время. И я имею в виду не только эти пять лет с конца войны. Ты как будто пытаешься кому-то понравиться, стал сдержаннее, ты даже иногда улыбаешься! И не так, по-малфоевски, а… искренне.

— Предположим на одну сумасшедшую секунду, что ты, возможно, прав, — Драко с силой сжал стакан. — Тебе какое дело?

— Хочу помочь, — Гарри видел, как Малфой нахмурил лоб, а желваки заходили на скулах. — Когда влюбляешься, становишься счастливым. Но это в пятидесяти процентах случаев. В остальных пятидесяти ты понимаешь, что не можешь быть с человеком, в которого влюблен. Из чего я делаю вывод, что она не просто волшебница, — Драко выпрямил спину и напрягся еще больше. — Возможно даже, она магглорожденная, — Гарри внимательно смотрел за реакцией слизеринца и находил, что он, кажется… прав? — Неужели…

Драко со стуком поставил стакан на стойку. Поттер подобрался слишком близко.

«Когда он вообще успел стать таким проницательным? Вот Грейнджер могла бы сделать последовательные выводы… Секундочку… Видимо, они не просто трахались. Ну, хоть чему-то она его научила».

— И ты не подходишь к ней именно поэтому? Она знает, как ты относился к магглорожденным?

Драко едва покачал головой. В этом и состояла вся проблема: ОНА знала, но не помнила. И было бы все предельно просто, если бы Гермиона продолжала игнорировать его, как в школьные годы. Он пометался бы немного и забыл. Добиваться, долго, настойчиво — слишком много усилий, и еще не ясно, увенчаются ли они успехом. Но то, что он хотел, по счастливому случаю, тоже хотело его и подавало недвусмысленные сигналы.

— То есть она не знает, что ты вроде как нацист?

— Я кто? — Драко заметно оживился при незнакомом маггловском термине.

— Не важно, — Гарри отмахнулся рукой. — Она нравится тебе, но тебя бесит, что эта ведьма магглорожденная?

— Поттер, пикси тебе в штаны… — у Драко не нашлось других слова, чтобы выразить свои эмоции. Его уже порядком задолбало, что на лоб поставили невидимое клеймо «Магглоненавистник» (на видимое клеймо он старался не смотреть, футболки с длинными рукавами стали просто любимыми, благо лондонская погода их позволяла, но каждый раз он вздрагивал, случайно взглянув на него). — Чистокровные, полукровки, грязнокровки… Какая, на хрен, разница… Темный Лорд был полукровкой. Ты… тоже. Я раньше думал… а потом понял. Вот только это… как будто идешь по канату, а у тебя отняли эквилибристический шест…

— Я не совсем понял, что значила эта твоя тирада, но, видимо, ты не называл ее «Маленькая мерзкая грязнокровка», и, значит, у нее нет повода тебя ненавидеть?

«Называл», — подумал Драко, качая головой в такт мыслям.

«Но повода все-таки нет», — ответил голос в голове.

— Так вперед! — Гарри был уверен, что кивком Драко подтвердил его предположение. — Если есть шанс стать счастливым…

— Ага, прям как ты стал…

— Не можешь не быть сволочью, да?

Драко ухмыльнулся в привычной для себя манере.

— Я иду домой, — он поднялся с высокого стула.

— Драко, — окликнул его Гарри уже в дверях. — Ты сволочь. Но идиотом не будь.

За одно Драко был благодарен Поттеру — тот не последовал за ним. Гребаная Грейнджер! Гребаный Поттер! Понятия Драко о мире стремительно катились в тартарары. Мантикора его задери, Поттер решил поговорить с ним о любви! И еще дал «зеленый свет» на то, чтобы устроить трах с его любимой подружкой…

«В том то и дело, что не о трахе он говорил», — заметил голос в голове.

Да пошли они оба!

«И если бы пошли! — вздохнул внутренний голос. — А то ведь Грейнджер сейчас спит в твоей кровати…»

Драко резко остановился, посмотрел на часы. Три утра. Зевнул. Зябко. Он аппарировал сразу в гостиную, швырнул ботинки в угол и, завалившись на диван прямо в одежде, крепко уснул.

* * *

Что может быть приятней с утра, чем свежесваренный кофе? А сигарета с хорошим табаком к нему в дополнение — так вообще блеск!

Драко знал, что более идеального сочетания не найти. Он потянул носом в ту сторону, откуда приплывал терпкий аромат. «Мммм… такой охеренный сон, что просыпаться не хочется…» Во сне Гермиона выпорхнула к нему в одних кружевных трусиках, стыдливо прикрывая грудь подносом с кофейником. «Драко», — мурлыча, позвала она. Он потянул руку, чтобы ущипнуть ее за соблазнительно оголенную ягодицу и… шлепнулся с дивана.

Под ним что-то двигалось. Мягкое, теплое. Драко открыл глаза. Его встретил недоумевающий карий взгляд.

— Я еще сплю, — пробормотал Драко себе под нос и, обняв, как ему казалось, подушку покрепче, уткнулся в нее носом. Но когда это его подушки стали пахнуть легкими женскими духами? Драко сильнее втянул воздух и потерся о «ткань». Как будто из шелка…

«Долбоеб! У тебя здесь все белье хлопковое!» — заорал внутренний голос.

Драко начал мучительно вспоминать. Он не притащил ни одной гребаной наволочки из Малфой-Мэнора. Хлопковые простыни он купил в маггловском магазине, выбирая их с такой тщательностью, будто приобретал что-то не меньше обручального кольца для любимой женщины. Зато с ними было уютно. Теплее, чем с шелком.

— Драко… — его снова звал неуверенный голос Гермионы.

Он едва разлепил глаза. В двух сантиметрах от него было ее лицо.

— Знаешь, ты довольно тяжелый, — призналась девушка.

Драко окончательно продрал глаза и смог проснуться. Он резко вскочил и даже помог подняться девушке.

— Пахнет кофе, — как ни в чем не бывало, сказал Драко, хотя сердце еще бесилось в груди, и он мог физически ощущать прикосновение к ее коже.

— Надеюсь, ты не против, что я воспользовалась твоей кухней и сварила его.

— Это меньшее, что ты могла сделать в благодарность за ночь в моей постели, — бросил он, направляясь в свою алхимическую лабораторию, которая кухней являлась, в общем-то, только по совместимости.

Гермиона тут же покраснела до кончиков ушей. Он всегда говорил вещи, которые заставляли ее смущаться, даже когда не имел в виду ничего пошлого, и она это знала. Словно Драко «приглашал» ее к той реакции, которую мечтал лицезреть. Но девушка ничего не ответила, начиная привыкать к подколкам и совершенно не желая удовлетворять его извращенное эго.

— Можно мне принять у тебя душ? — спросила она вместо возмущенных вздохов, заглядывая на кухню, где Драко уже наливал себе кофе.

— Да, полотенце…

— В платяном шкафу, в спальне, я знаю, — Гермиона развернулась и замерла на месте.

Драко тоже стоял с не опущенной на стол чашкой и сжатым в руке кофейником.

— А откуда я знаю? — она посмотрела на него непонимающими глазами.

«Скажи, что вы трахались, и все в шоколаде!» — заорал внутренний голос.

«Это не было серьезно, она просто хотела перепихнуться», — ответил Драко.

«Ну… об этом не обязательно упоминать…»

«Я не хочу… начинать со лжи», — даже самому себе Драко было стыдно в этом признаться. Он никогда не имел дело с сопливыми моральными принципами. Отец учил его брать все, что захочется, а способ не так уж и важен.

— Потому что ВСЕ нормальные люди хранят полотенца в шкафу. Он у меня один — в спальне.

«Мудак!»

— Лааадно, — протянула Гермиона неуверенно.

Она чувствовала, что Драко что-то недоговаривает. В общем-то, здесь все что-то недоговаривали. Ну, с Роном-то понятно: его «тонкие» намеки трудно было не заметить. С Гарри дело обстояло чуть сложнее. Он странно поглядывал на нее, всегда заботливо поддерживал, впрочем, как и Джинни, но было в его заботе нечто другое, неуловимо романтическое, заставляющее Гермиону вздрагивать и делать все, чтобы как можно реже находиться рядом с ним. Еще оставался Драко. И с ним… С ним вообще была беда! Временами она чувствовала напряжение. То самое сексуальное напряжение, будто он сейчас бросится на нее и завалит на пол прямо здесь. А самое смешное в этом, что она была бы не против.

Эротические сны Гермионы Грейнджер включали двоих людей: Гарри и Драко. По отдельности, естественно. Она не любила сны, в которых присутствовал ее лучший друг. Гермионе всегда казалось, что она заперта в своем теле, которому нравится то, что происходит, но у самой девушки было ощущение, что ее насилуют. Девушка просыпалась после этих снов в слезах, но рассказать было некому. Во сне с Драко все происходило практически одинаково. Одинаково приятно. Они занимались сексом на ковре в какой-то комнате, жестко, нетерпеливо, пока он, издав звериный рык, не падал на нее. И Гермиона думала, что может сказать, как он пахнет, какие на ощупь его волосы, губы, знает, что такое — чувствовать его внутри. А сегодня, когда Драко упал на нее, ощущение его тела было до боли знакомо.

Но как знакомо это ощущение было для Драко! Он сидел на кухне и сжимал чашку уже остывшего кофе. Гермиона начинала вспоминать, но только бессвязные моменты. Он подумывал о том, чтобы выбить из Герберта контрзаклинание и прекратить этот фарс «хочу — не могу». «Фините Инкантатем» не сработало, Веритесарум и Легилименция на Пожирателя не действовали, Поттер уже все попробовал, но даже дементором Герберта было не напугать. Драко предложил использовать «Империо», а лучше сразу «Круцио», но Золотой Мальчик только с отвращением посмотрел на него.

От мыслей Малфоя отвлек стук в окно. На подоконнике сидела великолепная белая сова. Драко сразу понял, кому она принадлежит. Поттер так и не смирился с потерей своей любимицы Хедвиг. Новую сову (а точнее, филина) Золотого Мальчика звали, кажется, Добби.

«Да уж, — думал Драко, — только у Поттера хватило бы ума в одном существе соединить воспоминания о двух своих потерях».

Малфой лениво поднялся, открыв окно, отвязал письмо от лапки и вернулся на стул. Филин недовольно ухнул.

— Мышей не держу, пошел вон, — беззлобно бросил Драко.

Птица еще раз недовольно глянула на него и, поцарапав в отместку подоконник, удалилась.

Слизеринский Принц развернул письмо.

«Драко!

Ваши с Гермионой занятия приносят хорошие результаты, и я рад, что ваши отношения складываются так…» Дальше несколько слов было перечеркано, а потом письмо, наконец, продолжилось: «замечательно. Я считаю, что Гермионе необходимо освоить заклинание Потронус. Также я понимаю, что тебе это заклинание дается с трудом и…»

Драко опустил письмо. За пять лет работы в министерстве Поттер освоил канцелярский язык и мог теперь долго распинаться вежливыми словами, добираясь до сути. Малфой побежал глазами по строчкам в попытке найти хоть какую-то полезную информацию для себя. Он остановился на последнем предложении и нахмурил лоб. Вода в душе перестала шуметь. Через три минуты на кухню вошла Гермиона с мокрыми волосами.

— Кажется… — Драко поднял на девушку свои сосредоточенные глаза. — Кажется, мы едем в Хогвартс.

«Я еще думаю о том,

Что без меня тебе все равно будет лучше…»

(Silbermond — Letzte Bahn «Последний поезд»)

Помните свой первый день в школе? Новый портфельчик, который раза в два больше вас, возбужденные лица ваших новых одноклассников, новые учителя, новые книги, новое перо и чистый пергамент… Ой, простите, последнее не из нашей оперы!

Гермионе всего этого не хватало. Точнее, не хватало воспоминаний об этом.

Ее чуть не стошнило, когда они аппарировали в Хогсмид.

— Не. На мои. Ботинки, — прошипел Драко, бледный как полотно, и Гермиона сглотнула комок. — Хорошая девочка.

— Гермиона! — низкий утробный голос заставил обоих вздрогнуть.

К «Кабаньей голове», где назначили встречу, с широкой улыбкой на лице бежал высокий грузный мужчина, почти старик. Если бы Драко не знал, что прийти к ним должен был Хагрид, подумал бы, что это слишком лохматый медведь. Малфой не мог не отметить, как тот постарел. Двенадцать (с ума сойти!), двенадцать лет назад этот человек встретил их на станции в Хогсмиде и отвел в место, которое Драко (если быть честным с самим собой) с большей уверенностью назвал бы домом, нежели Малфой-Мэнор. В Хогвартсе он ЖИЛ и чувствовал, что жизнь не проходит стороной. И Хагрид, хотел этого слизеринец или нет, был частью этой жизни.

Теперь в его запутанных кустистых лохмах все чаще просвечивали грязно-седые пряди. Драко никогда не ладил с полувеликаном и сейчас делать этого в общем-то не собирался. Да он бы все отдал, чтобы их встретил кто-нибудь другой! Но Хагрид и слышать ничего не хотел и, как только узнал, что его «маленькая Гермиона» снова возвращается в Хогвартс, самым наглым образом уговорил Минерву МакГонагалл, нынешнего директора школы, послать его.

Сама «маленькая Гермиона» не знала об этом ровным счетом ничего, поэтому она изрядно перепугалась, когда огромный, устрашающего вида мужчина приблизился к ним и потянул к ней свои руки-лопаты.

— Гермиона! — снова прохрипел он.

Девушка вскрикнула, спряталась за спину Драко и сжала его мантию, которую он надел исключительно как дань традициям Хогвартса. Хагрид опешил и смотрел на слизеринца ошалевшими глазами. Он не мог бы сказать, что ненавидит Драко (Хагрид в принципе был не способен на такое чувство, как ненависть), он недолюбливал его папашу и считал самого Малфоя-младшего высокомерным гаденышем. Но сейчас, когда его Гермиона, которую он считал если не дочерью, то, как минимум, любимой племянницей, жалась к человеку, который унижал ее и издевался над ней на протяжении семи лет, в Хагриде начала подниматься волна праведного гнева.

— Расслабься, он твой друг, — недовольно пробормотал Драко, пытаясь отцепить от себя Грейнджер.

Гермиона неуверенно выглянула из-за его плеча. «Твой», а не «наш». Как женщина, она всегда замечала детали. Поэтому гриффиндорка знала, что они с Драко различаются. Критически. Оба волшебники, оба незаурядно умные, оба не способны произвести Патронуса… И все-таки, ее не покидало чувство того, что они вроде как… не сочетаются.

Девушка поборола страх и, выйдя из-за спины Драко, улыбнулась Хагриду. Полувеликан сразу перестал хмуриться.

— Гермиона! — воскликнул он в третий раз и подхватил ее на руки.

Она только собиралась закричать, но встретила предупреждающее покачивание головы Драко.

Пока компания шла к Хогвартсу, говорил только Хагрид, рассказывая Гермионе о ее детстве, задавая ей вопросы и пропуская ответы. Она слушала его, но только вполуха, пытаясь по ходу понять, во что так глубоко погружен Драко. Он не смотрел под ноги, а в серых глазах было огромными буквами написано «Занят! Не беспокоить!». Наконец, изящным движением Малфой извлек из кармана мантии пачку сигарет, вытряхнул оттуда одну курительную палочку и затянулся. Гермиона заворожено наблюдала за ним. Гарри говорил, что Драко из старинной аристократической семьи, и сейчас она чувствовала себя неуклюжей свинаркой рядом с ним.

— Нельзя курить на территории школы! — Хагрид нарушил хрупкую гармонию, вырвав сигарету изо рта слизеринца грубыми пальцами.

Драко стрельнул в полувеликана таким взглядом, что Гермионе показалось, влага в воздухе сейчас превратится в лед.

— Директор МакГонагалл ждет вас у себя, — немного грубо пробурчал Хагрид, пряча глаза. Он вовсе не боялся слизеринца, но была в том какая-то сила, которой полувеликан никогда не мог сопротивляться.

— Лимонные дольки? — спокойно поинтересовался Драко, когда Хагрид уже повернулся к ним спиной. Последний удрученно кивнул, а слизеринец победно улыбнулся. — Идем, Гермиона, — намеренно громко произнес он и почти взял ее ладонь в руку. «Совсем рехнулся?!» — возмутился внутренний голос, и пальцы сжались вокруг запястья.

* * *

— Лимонные дольки? — переспросила Гермиона, пока Драко тащил ее к кабинету директора. Иначе это назвать было нельзя, потому что она чувствовала себя как на поводке. Сначала девушке показалось, что он возьмет ее ладонь, но потом его будто что-то остановило.

Горгулья встретила их, как всегда, каменным взглядом. Драко толкнул Гермиону на лестницу.

— Лимонные дольки, — и горгулья поползла вверх.

— А почему… — попыталась заговорить девушка.

— Да заткнешься ты наконец?! У меня от болтовни этого огромного остолопа чуть голова не разорвалась! А тут ты еще…

Малфой сорвался. У него правда была дикая головная боль, и он сделал себе пометку: никогда не выпивать три бутылки огневиски за раз. Всю ночь Драко не спал, утром его рвало, а завтрак, состоявший из одной сигареты, так бесцеремонно прервало это волосатое чудовище…

В то злосчастное утро, когда Слизеринский Принц получил от Поттера сову, он быстро собрался, не обратив даже внимания, что надел, оставил в распоряжении Грейнджер свою кухню и отправился в Министерство выяснять отношения с Золотым Мальчиком. Драко пришлось полчаса выслушивать его нытье о том, что он сам не может учить Гермиону (по понятными причинам), да и слизеринцу «не мешало бы научиться Патронусу…» (тут он припомнил, что, кажется, зарычал). Ничего нет хуже, когда твой «враг-друг-коллега» пытается быть еще и боссом и указывает тебе, что делать. Драко чувствовал себя именно так. Ему нужно было как-то отстоять свою позицию.

— Ты мне не указ! — заявил он, так ничего и не придумав.

— Делай, как хочешь! — не выдержал Гарри.

Ему казалось, что прошлой ночью ему удалось достучаться до Малфоя. Почему он вообще заговорил с ним? У Гарри были проблемы, и, как никогда, ему хотелось от этих проблем сбежать. Здорово бы рассказать о том, что происходило, Джинни или Рону… А Гермионе так вообще идеально! Она всегда знала, что делать… Но вселенская печаль Гарри Поттера как раз и заключалась в том, что это было невозможно. С Драко… они вроде как стали товарищами по несчастью. Гарри мог обсуждать чьи угодно неприятности в жизни, лишь бы не говорить о своих. Логический круг был прост: счастливый Драко сможет нормально учить Гермиону, которая будет счастлива от этого, что в свою очередь сделает счастливым Гарри.

План отличный. Вот только изначально обреченный на громкий провал, потому что Поттер кое-чего не знал…

— Пошлешь МакГонагалл сову. Мы приедем завтра, — Драко оставил последнее слово за собой и гордо покинул офис Золотого Мальчика.

Сидя в кабинете директора Хогвартса, мистер Малфой думал о том, что теперь все по-другому. Очередная ошибка суждения…

— Мы с мистером Филчем (у Драко чуть не вырвалось: «Этот старый хрыч еще жив?») долго думали, где вас разместить, — МакГонагалл поправила свои круглые очки, — а потом решили, что у вас есть право выбрать. Мистер Малфой?

— Конечно, слизеринские подземелья, — выдал Драко после секундной заминки. Просто голос в его голове запротестовал против холодных каменных стен под Озером, но гордость и упрямство не позволили ему попроситься в гостиную Когтеврана или, о, Великий Мерлин, может даже, Гриффиндора (Пуффендуй не рассматривался вовсе).

— Полагаю, Вы, мисс Грейнджер, присоединитесь к гриффиндорцам? — кошачьи глаза директора посмотрели на девушку.

Гермионе отчаянно хотелось сказать «Нет» и спросить, не найдется ли в Слизерине лишней женской спальни, но Драко смотрел в окно таким безразличным взглядом, что ничего другого как «Да, директор» она выдавить не смогла.

Следующие несколько часов прошли за обустройством в новом жилище. Точнее, так они прошли у Гермионы. В Хогвартс доставили все ее вещи из съемной квартиры: фотографии, по которым она пыталась хоть что-то вспомнить, одежду (большая часть из которой, кстати, была новой, потому что, прочитав всевозможные журналы, Гермиона убедила себя, что мужчины «любят глазами», и для соблазнения «профессора Малфоя» ей потребовалась не одна мини-юбка), личные мелочи, которые сейчас ничего не значили, книги и еще, и еще…

Драко же ограничился небольшим маггловским чемоданом с одеждой, который оказался, гиппогриф его задери, до обалдения удобным, не то, что тяжелые сундуки. Еще была новая сумка из последней коллекции известного магического дизайнера Джекси Джонс. Туда Драко всунул несколько блоков сигарет, конечно, не без помощи заклятия незримого расширения.

Вот и сейчас он сидел на подоконнике и медленно покуривал. Астрономическая Башня ничуть не изменилась, а предплечье опять неприятно заныло. Драко задрал рукав и долго смотрел на бледную руку, на которой позорным клеймом отпечаталась уродливая змея. Он сделал еще одну затяжку и уже собирался спуститься с подоконника.

Драко повернул голову и вздрогнул от неожиданности: перед ним стояла Гермиона.

— Мерлин! Грейнджер, какого соплохвоста ты тут забыла? — он вытянул из сигареты последние капли никотина и отправил окурок за окно.

— Просто… хотела забраться наверх… — Гермиона жалась и переступала с ноги на ногу, не зная как вести себя с Драко. Она никак не ожидала увидеть его тут, наоборот, была уверена, что уж здесь-то, на самой высокой башне, сможет спокойно подумать в одиночестве. Кажется, он был того же мнения…

— Забралась? Теперь можешь со спокойной душой валить отсюда, — Драко достал еще одну сигарету.

Гермиона развернулась и уже собиралась уйти. Ей было так обидно! По-детски, по-женски, да просто по-человечески! Драко нравился ей. Не просто как-то там невнятно нравился, она чувствовала физическое притяжение, в которое не верила, наверное, никогда, по крайней мере, когда она очнулась после заклинания, могла бы поклясться, что его не существует. Но эта двойственность слизеринца… вот уж у кого семь пятниц на неделе! То он максимально мил с ней, помогает во всем, то шлет куда подальше и не хочет разговаривать.

— Почему ты меня так ненавидишь? — резко развернулась Гермиона, до боли сжав кулаки, чтобы слезы не брызнули из глаз.

Драко несколько секунд неподвижно смотрел на нее, так и не донеся сигарету до рта.

— Я тебя не ненавижу, — наконец, прикурил он от палочки.

— Тогда почему мы не были друзьями? — Гермиона смотрела на него в упор, а он усиленно прятал глаза.

— Мы не могли ими быть, — подумав, но все же резко ответил Драко.

— Ты остроумный, много знаешь, любишь книги. Я уверена, мне было бы интересно с тобой. И я… вроде как тоже не дура. Мы бы подкалывали друг друга… ну, так безобидно, знаешь… Так, почему?

Драко болезненно усмехнулся. Безобидно, ага, конечно! Она задавала вопросы, на которые он сам себе запретил отвечать. Да и Поттер был не против, чтобы она никогда не слышала от Драко едкое «Маленькая мерзкая грязнокровка!». Его любимое определение для нее. А кровь-то у всех одинаковая! И у отца она текла такая же красно-бордовая, пахнущая железом, ничуть не лучше ее крови, стекающей из свежей раны «Грязнокровка», так заботливо выведенной тетей Беллой…

Слизеринский Принц затянулся снова, так что его оголенное левое предплечье представилось на обозрение девушки. Луна серебрила бледную кожу, только уродливый узор оставался чернильно-темным. Гермиона одним прыжком подлетела к Драко и схватила его за запястье.

— Из-за этого? — на выдохе спросила она, потому что кислород покинул легкие, когда девушка заглянула в его глаза.

Драко долго смотрел на нее. Мерлин, как тяжело было не давать сердцу выпрыгнуть через горло! Наконец он отвел глаза и взял ее левую руку.

— Нет, из-за этого, — тихим хриплым голосом сказал Малфой, показывая Гермионе ее же предплечье, потом легко освободился из ослабившейся хватки девушки и покинул астрономическую башню.

Она еще долго смотрела на шрам на руке. Грязнокровка.

* * *

«Дебил! Ты — ДЕБИЛ!!» — орал на Драко его внутренний голос.

— Заткнись! — вслух ответил слизеринец. — Она рано или поздно поймет, что я сволочь!

«Ты мог бы попытаться…»

— Это все равно кончится, когда она вспомнит. А тогда… тогда уже будет не так просто от этого отказаться.

«Жизнь тоже когда-нибудь закончится».

Драко стоял посреди своей комнаты. Да, внутренний голос был чертовски прав: жизнь когда-нибудь закончится, но это не заставляло его прыгать с ближайшего обрыва или той же Астрономической Башни.

Сегодня за ужином МакГонагалл должна была объявить об их приезде в Хогвартс. Гермиону точно будут чествовать, а вот его… К драклам их всех! Никуда он не пойдет! Драко завалился на кровать и попытался ни о чем не думать.

* * *

Гермиона мужественно сдержала слезы. Ага, как же! Она заревела, как только Малфой коснулся нижней ступени лестницы, ведущей в Башню.

Выплакавшись, через полчаса она вытерла лицо и направилась в Большой Зал. Там шел ужин. Сегодня особенно торжественный, и директор застучала вилкой по бокалу, чтобы привлечь внимание учеников, когда Гермиона вошла. МакГонагалл позвала девушку к преподавательскому столу. Та в полной тишине простучала каблучками по каменному полу и опустилась на один из двух свободных стульев.

— Сегодня у нас исключительная гостья! — громко объявила директор. — Знаменитая мисс Гермиона Грейнджер, — девушка немного приподнялась и кивнула головой. — Давайте все поприветствуем ее!

Дети и преподаватели встали со своих мест и захлопали в ладоши (громче всех, конечно, Хагрид, который чуть не перевернул преподавательский стол). Гермиона смущенно улыбалась и кивала всем в ответ. Когда ее взгляд столкнулся с удивительно голубыми глазами молодого мужчины за учительским столом, Гермиону отвлекла МакГонагалл, тихонько спросив:

— Мистер Малфой не появится?

— Не думаю, — одно только упоминание слизеринца заставило девушку скривиться.

На протяжении всего ужина Гермиона посматривала на пустое место рядом с собой и ежилась. А ежилась она от небесно-голубых глаз, неотрывно смотрящих на нее. После еды Гемиона быстро ретировалась в свою комнату.

Ночь была долгой и холодной.

* * *

Мелко дрожа, Драко проснулся на зеленых шелковых простынях. Он понятия не имел, который час, потому что солнце не гостило в подземельях. Часы на руке подсказали, что сейчас раннее утро.

Приняв душ и сменив одежду на свежую, Драко почувствовал, что для полного счастья ему не хватает только завтрака.

Когда он вошел в Большой Зал, сначала никто не обратил внимания. Но пока слизеринец пересекал его, направляясь к преподавательскому столу, постепенно все глаза уставились на него. Драко было, ну, не совсем, чтобы наплевать, просто за пять лет он привык игнорировать эти полные страха и презрения взгляды. Сев на свободный стул, он с аппетитом принялся за еду, дневная голодовка не пошла ему на пользу.

Гермиона с удивлением смотрела на Драко. Как будто ничего вчера и не произошло!

Он повернул голову в ее сторону. У вас было когда-нибудь так, что смотришь человеку в глаза и не можешь оторваться? Знаешь, что нужно, но тебя будто заморозили в одной позе, и уже никак. Но Гермиона смогла. Она соскочила с места и понеслась прочь из зала.

— Простите! — нагнал ее голос уже у самого выхода.

Гермиона обернулась. Опять эти ярко-голубые глаза.

— Мисс Грейнджер? — мужчина поправил аккуратные прямоугольные очки.

— Можно просто Гермиона, — нехотя ответила девушка, но так уж требовали приличия.

— Вы вчера так быстро убежали, я не успел представиться. Меня зовут Алекс Бруннер, — он протянул руку, — я из Института Салемских Ведьм, США. Новый профессор Трансфигурации.

— А что, никого моложе они не нашли? — ленивый голос заставил их обоих обратить на себя внимание. Драко разрывался между тем, чтобы сострить на тему того, что Бруннер девчонка (раз уж Институт Салемских Ведьм принял его) и тем, что он слишком юн, чтобы быть компетентным. В результате долгих споров со своим внутренним голосом было выбрано второе.

— Насколько мне известно, профессор Снейп был не многим старше меня, когда начинал работать в Хогвартсе, — жестко ответил Бруннер.

Драко усмехнулся.

— Ты сейчас себя сравнил с Мастером Зелий? — он сложил руки на груди и посмотрел на нового преподавателя в своей любимой высокомерной манере.

— Знаете, мистер… Простите, мне неизвестно Ваше имя.

— Драко Люциус Малфой, — слизеринец пожал руку Бруннера, пытаясь попутно сломать ему все лучевые кости.

— Ах, мистер Малфой! Наслышан о Вас. «Предатель крови» и враг всех магглорожденных. Я, кстати, тоже один из них. Как Вам спится по ночам, а?

Не будь Слизеринский Принц собой, он бы покраснел и не знал что ответить.

— Прекрасно, я варю фантастическое зелье сна без сновидений, — ухмыльнулся он и удалился идеальной неспешной походкой.

— Драко, — попыталась остановить его Гермиона, тронув за плечо. — Прости, Алекс, мне нужно идти, — она фальшиво-приветливо улыбнулась и побежала за Малфоем.

На улице Гермиона задрожала от холода. Конец октября, все-таки. Куда он мог пойти? Но этот вопрос беспокоил ее меньше, чем другой. Почему ОНА пошла за ним? Вчера Драко прямо сказал ей, что единственная причина, по которой они не общались то, что она — магглорожденная. И все равно в ней теплилась надежда, что, может быть, так было тогда, может быть…

Гермиона уже, кажется, обежала весь замок вокруг и хотела возвращаться, как заметила светловолосую голову. Драко сидел на земле под деревом. Она подошла ближе. У корней водрузился тяжелый надгробный камень. Слизеринец курил, опустив глаза, как будто ему было стыдно.

— Представляю, какого ты обо мне мнения, — пробормотал Драко, сделав еще одну затяжку. — Ты ведь любил магглорожденную и постоянно называл ее грязнокровкой. Тогда почему она к тебе нормально относилась? Не понимаю я баб… Крестный…

К счастью, у Гермионы хватило ума уйти. Вчера директор МакГонагалл сказала, что у профессора по Защите от Темных Искусств уроки до обеда, а потом он будет в их полном распоряжении. До того времени можно было спрятаться в библиотеке.

Демонстративный кашель отвлек ее от книги. Перед ней стоял бледный Драко с посиневшими губами.

— Уже полдень, Грейнджер, нам пора, — пробормотал он и развернулся.

Гермиона тихо кивнула и, быстро расставив книги по полкам, направилась за Драко.

К кабинету они шли молча.

— Ты ненавидишь грязнокровок? — неожиданно спросила Гермиона, потому что этот вопрос и именно в такой формулировке не давал ей покоя со вчерашнего вечера.

Драко замер. Грязнокровок? Ему показалось, или Грейнджер действительно назвала ТО САМОЕ слово? Он отчаянно ждал, пока его внутренний голос скажет что-нибудь. Но тот молчал, словно предоставляя Драко шанс самостоятельно ломать свою жизнь.

— Ненавидел, — признался он. — Но единственное, что отличает мою кровь от твоей, — Гермиона напряглась, — у меня кровеносные сосуды не так близко расположены, — девушка тут же залилась краской, подтверждая его теорию.

— Так… ты по-прежнему мой учитель? — сердце в нетерпении счастливо запрыгало в груди.

— Если мне будет, чему учить тебя, — улыбнулся Драко, открывая перед Гермионой дверь. Мантикору ему в помощники, его улыбка была не издевательская, не ухмылка, она была… искренней! Девушка так и застыла в удивлении.

— Ну, может, вы уже все-таки войдете? — окликнул их недовольный голос. Аберфорт Дамблдор сложил руки на груди и посмотрел на них, сведя брови.

«Храбрым человек бывает тогда, когда оставаться трусом значительно опаснее».

(Емельян Ярмагаев, «Приключения Питера Джойса»)

Когда делаешь то, что у тебя получается хорошо, а у других нет, удовольствие так и накрывает с головой. А если тебе это еще и нравится…

Уже второй час Гермиона и Драко безуспешно пытались создать Патронуса. На самом деле, пытался в основном он, потому что она, тщетно порывшись в голове и так и не найдя ничего подходящего (даже самые счастливые сны не сработали), сидела и наблюдала за его напрасными попытками.

Драко перебрал уже все свои воспоминания: от первой купленной метлы до группового секса, который принес ему массу незабываемых ощущений. Его бесило то, что ничего не получалось: тонкая серебристая струйка таяла, едва оторвавшись от палочки. Еще более постыдно было то, что Грейнджер видела это все. Ну, может, хоть теперь она поймет, что он не такой «крутышка», каким хочет казаться, и отстанет от него… Эй, секундочку! Он, вообще-то не этого хотел! Да, чтобы она от него отстала, но не чтобы считала его никчемным!

Нынешний хозяин кабинета Защиты от Темных Искусств, Аберфорт Дамблдор, тоже смотрел, как слизеринец стрелял холостыми, выкрикивая «Экспекто Патронум!» так, что уже голос осип. Профессор качал головой и хмурил брови, в очередной раз интересуясь, что за воспоминание выбрал Драко. Тот старался не распространяться о своей жизни и только рявкал «Это личное!».

Аберфорт вообще никаких чувств по поводу Малфоя-Младшего не испытывал по той простой причине, что никогда не имел с ним дела. Отец его был Пожирателем, да и мальчишке, вроде, нанесли Метку, но кто хорошо соображает, что творит в шестнадцать лет? Вот они с Альбусом тоже были родственниками, но это не означает их схожесть! Может, и этот юнец отличался от папаши, к тому же Поттер в последние годы хорошо о нем отзывался.

— Тебе и нужно что-то личное! — ответил после еще одной неудачной попытки Дамблдор. — Что-то, заставившее тебя чувствовать себя не так, как обычно.

— Не как обычно… — зло пробурчал Драко под нос.

Признаться честно, девяносто процентов времени своих раздумий он тратил на то, что ненавидел этот мир и то, что тот с ним сделал. Остальные десять перебирал имена своих любовниц, думая о том, хочет ли он написать кому-нибудь из них, чтобы перепихнуться еще разок.

Взгляд невольно упал на Гермиону. Уж с ней-то он хотел бы сделать это еще раз. Такая страстно извивающаяся под ним тогда и такая тихая и невинная сейчас… Он почувствовал нахлынувшую волну возбуждения и отвернулся от своих зрителей.

— Драко? — беспокойным шепотом окликнула его Гермиона.

И снова… Его имя на ее губах…

— Экспекто Патронум! — выкрикнул он.

Теплый светлый луч спрыгнул с конца палочки и, изменяя форму, поплыл по комнате. Драко просиял от восхищения. Получилось! Хоть что-то в этой гребаной жизни у него наконец-то получилось! Детский восторг затопил голову. Увы, длился он недолго, потому что вскоре Патронус начал угасать и растворился в небытие.

— Ты смог! — восторженно закричала Гермиона, соскочила с табуретки, на которой сидела, и повисла у Малфоя на шее.

Близость ее тела была до опьянения прекрасной.

«Только один раз», — зашептал внутренний голос, и Драко обвил руки вокруг ее талии и уткнулся носом в копну кучерявых волос.

Они замерли. И время вместе с ними. Кровь, отдаваясь глухим стуком в ушах, клокотала в височной вене.

— Кхе-кхе, — демонстративно закашлял профессор. — Наконец-то, хоть кто-то из вас смог что-то сделать. Какое воспоминание ты выбрал?

Драко инстинктивно отодвинулся от Гермионы. Голова не желала соображать.

«Скажи про первую метлу! Нет, это глупо, не говори! Первый перепих? Ээээ, не! С Паркинсон, это вообще за счастливое воспоминание не считается!» — запаниковал внутренний голос.

— Когда отец умер, — тихо ответил Драко каменным голосом. Бисеринка пота скатилась по виску.

Гермиона отпрянула и в ужасе закрыла рот руками. Она не проводила Драко взглядом, когда тот молча вышел из кабинета. Она не видела, с каким отвращением смотрели на него старшекурсники всех факультетов, кроме Слизерина. Она не сказала ему ни слова за ужином, только иногда поглядывала, как он с аппетитом пережевывал стейк. И все это время одна мысль рефреном прокручивалась в голове: неужели, это правда? Неужели, Драко так ненавидел отца, что самым счастливым было воспоминание о его смерти?

Гермиона не помнила своих родителей, их решили не информировать о том, что дочь стала «слегка» забывчива. В конце концов, в последнее время она не так часто их видела. По словам Гарри. Вообще, всю свою жизнь она постигала «по словам Гарри». Ей это немало надоело, возникало такое чувство, что она спрашивает о каком-то совершенно чужом ей человеке, потому что та Гермиона Грейнджер не имела ничего общего с ней по мироощущениям. Той Гермионе Грейнджер почти наверняка было наплевать на высокомерного желчного Слизеринского Принца…

Последний уже двигался прочь из Большого Зала, еще выбирая направление: спускаться в подземелья до жути не хотелось.

— Драко! — его окликнул смелый голос Гермионы.

Он знал, что мысль о нем вертится в ее маленькой прекрасной головке.

— Да, — жестко утвердительно ответил он.

— Я… ничего еще не спросила, — растерялась девушка.

— Да, прямые волосы шли тебе больше, — быстро проговорил он и изящными торопливыми шагами направился в таки подземелья, потому что только там Драко мог от нее укрыться.

Вечер прошел на удивление быстро. Все-таки, славный потомок Малфоев был счастлив, что студенты выпросили рояль в гостиную Слизерина. Мешали только восторженные шестнадцати-семнадцатилетние девицы, собравшиеся вокруг музыкального инструмента. Бледные пальцы на белых клавишах, полное игнорирование посторонних звуков и мыслей, потому что Шопеновская Фантазия требовала полной концентрации внимания. Драко не думал, какая клавиша следующая, пальцы сами вели в нужную сторону, но он слушал, каждую ноту, каждое сочетание звуков.

Гермиона сидела у входа в Слизериновские подземелья уже с два часа и все слушала, как кто-то перебирал клавиши. Логика подсказывала, что это мог быть только Драко. Во-первых, уже за полночь и остальные ученики, наверняка, разошлись по комнатам, потому что завтра, все-таки, не выходной. Во-вторых, у него были идеальные пальцы для игры на рояле: длинные и гибкие. Ей казалось, что она, может быть, тоже умеет играть. Гермиона посмотрела на свои руки: ногти характерно чуть-чуть выгнуты вверх, как у всех пианистов. Но, наверное, все же не очень хорошо, пальцы коротковаты.

От убаюкивающих звуков девушка начала медленно проваливаться в сон. Музыка стихла, и крышка рояля с негромким стуком закрылась. Гермиона встрепенулась только, когда у входа послышались шаги. Кажется, Драко отправился на свою запланированную ночную прогулку. И что он скажет, если обнаружит ее у входа? То же самое, что в прошлый раз? Только тогда у них отношения были лучше.

Она соскочила с пола и бросилась бежать по запутанным коридорам, что было мочи, хотя расслабленное тело сильно сопротивлялось. Задыхаясь, Гермиона добежала, наконец, до выхода из замка и остановилась перевести дух за статуей. Через минуту там появился Драко. Он сошел по ступеням и, вдохнув свежий воздух, направился к дереву у самого озера. Девушка опять поймала себя на мысли о том, что не может оторвать взгляд от его движений, от того, как он легко опустился у корней и уперся спиной в ствол, как вытряхнул сигарету и прикурил от палочки.

Гермиона чувствовала, как пальцы начинают коченеть. Драко, вероятно, надел что-нибудь потеплее, а вот на ней была только простая футболка с длинными рукавами и короткая юбка. Не самый удачный прикид для ночной прогулки, но она на нее и не собиралась. Тянуть дальше не имело смысла: или Гермиона, поджав хвост, уйдет, так и не узнав правды, или осмелится подойти к нему и выяснит для себя все раз и навсегда.

— Курить на территории Школы запрещено, — дрожащим голосом сказала она, пряча руки в рукава.

— Десять очков со Слизерина, — безжизненно ответил Драко, продолжая затягиваться.

Гермиона не оценила шутку, в основном потому, что не поняла ее.

— Можно мне присесть? — спросил она, уже собираясь опуститься на колени.

— Ты ведь сделаешь это независимо от моего ответа? — Малфой повернул к ней голову, и луна осветила его мрачное лицо.

«Ух ты! Вот это глаза!» — невольно подумала девушка. Серебро, холодное и безжизненное, пугающее и восхитительное.

Гермиона села на траву.

— Драко…

— Почему ты называешь меня по имени? — не выдержал он и даже перестал на несколько секунд курить.

— Ну… не знаю, привычка, что ли… — растерялась Гермиона. — Почему ты здесь ночью?

— В подземельях холодно и душно. Здесь хотя бы воздух свежий, — не задумываясь, выдохнул он.

— Ммм… понятно… Драко… Я хотела кое-что спросить… Скажи мне… это правда?

— Да, прямые волосы действительно шли тебе больше, — Слизеринский Принц докурил сигарету и потянулся за следующей.

— Да я тебя об этом даже никогда не спрашивала! — взорвалась девушка. Вот всегда он так: готов как угодно отшучиваться, лишь бы не говорить о чем-то, что его затрагивает.

— Но ты же хотела знать, — Драко покрутил сигарету в руках и вернул ее в пачку.

— Забудь, — Гермиона покачала головой, встала и уже собиралась уходить.

— Мой отец покончил с собой, — тихо сказал он, снова начав игру с сигаретами.

Девушка медленно обернулась. Об этом не знал вообще НИКТО. Когда она спросила Гарри, тот пролепетал что-то невнятное. Позже Гермиона прошерстила подшивки газет и нашла одну с очень интересным заголовком «Пожиратель Смерти скончался от сердечного приступа. Люциус Малфой был найден мертвым у себя в кабинете».

— Он не оставил предсмертной записки, ничего, — Драко смотрел, как луна серебрит поверхность озера. — Чистокровный волшебник ушел из жизни самым маггловским способом — вспорол себе вены. Там было столько крови… — он зажмурил глаза, потому что пугающая картинка теперь не желала покидать голову. — Я всегда равнялся на отца, хотел стать таким же, как он. А потом… я как-то резко вырос и увидел, насколько он жалок. И мне было противно. Не от того, как он поступал, а от того, что я не мог перестать любить его, несмотря на это. Знаю, что ты сейчас подумала: самый эгоистичный человек и самый большой подонок на свете. Да, я такой. Но, черт возьми, я до сих пор не могу поверить в то, что он умер! Мне кажется, он вот-вот войдет и разочарованно посмотрит на меня, как всегда…

Драко умолк, сигарета в его руках уже рассыпалась табаком. Гермиона не знала, что делать и сидела, не шелохнувшись. Тишину, разлившуюся в ночном воздухе, нарушало только их шелестящее дыхание.

— Иди в замок, ты вся дрожишь, — наконец сказал Малфой, отряхивая руки.

Гермиона молча поднялась и уже собиралась уйти.

— Ты не подонок, — быстро проговорила она, обернувшись, — ты просто очень хочешь им казаться, — девушка попыталась скорее ретироваться, опасаясь реакции Драко на эти слова.

— Грейнджер, — безэмоционально окликнул ее слизеринец. — Если ты кому-нибудь скажешь, ты — труп, — он по-прежнему смотрел на озеро, обращаясь к ней.

— Знаю, — тихо ответила Гермиона и побрела в замок.

* * *

— Это Хеллоуин, это Хэллоуин, — напевала Гермиона себе под нос, помогая украшать тыквами большую залу.

До Бала-Маскарада, устраиваемого в этом году, оставалось меньше недели, и любые руки (даже не такие умелые, которыми обладала сейчас мисс Грейнджер) годились.

Драко все эти праздничные хреновины не радовали совсем. Он помогал девушке и Дамблдору, но делал это как бы между прочим. Занятия проходили из рук вон плохо. Драко убеждал себя, что выбор воспоминания и появившийся какой-никакой Патронус — чистая случайность, поэтому старался его избегать. Но вот беда: с другими воспоминаниями не получалось вообще.

— Из-за этого дебильного маскарада мы пропустили ужин, — недовольно буркнул Малфой, когда последняя тыква-фонарь была установлена.

— А в этом можешь винить только себя, — отрезал профессор. — Если бы ты приложил хоть каплю усилий, мы бы закончили намного раньше.

— Но есть хочется… — вставила Гермиона.

— Ладно, — Дамблдор махнул рукой, — идемте к домовикам, уж у них то есть, чем поживиться.

Они быстро спустились по извилистым коридорам Школы на кухню, где их радушно приветствовали эльфы. Однако, увидев Гермиону, они стали как-то жаться к стенкам и прятать от нее глаза.

— А почему они так странно одеты? — она взяла еще один кусочек хлеба и, старательно размазав по нему джем, отправила в рот.

— Если эльфы получают одежду, они становятся свободными, — нехотя пояснил Дамблдор.

— Они не свободны?! — возмущение Гермионы не было предела. — Но как? Мы ведь живем в цивилизованном обществе…

— Ну, создай организацию по правам эльфов, — Драко доел и развалился на стуле, как сытый котяра. — И назови ее Г.А.В.Н.Э., — он рассмеялся и, вытащив сигарету, закурил.

— Почему Г.А.В.Н.Э.? — не поняла Гермиона.

— Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов, — по памяти расшифровал Драко.

Девушка просияла.

— Отличная идея! А ты мне поможешь с этим?

Перед глазами Драко сразу возникли знакомые значки с вышеозначенной надписью, и он, нет, не просто засмеялся, заржал до колик в животе. А потом Малфой представил, как сегодняшняя Гермиона сделает такие значки и будет пытаться убедить всех носить их. Просмеявшись, он, правда, подумал, что на этот раз может и сработать, она хоть и не Поттер, но тоже героиня, как-никак. И все равно… Назвать общество «Г.А.В.Н.Э.»! Драко прошибла очередная волна смеха.

Именно из-за нее Малфой не видел, как Гермиона смотрела на него. Видя его неподдельную улыбку, она не могла не начать улыбаться в ответ, а потом тоже сорвалась в хохот.

Они оба как-то позабыли, что на кухне был еще один способный мыслить и делать выводы человек. От внимания Дамблдора не ускользнули ни их переглядки на занятиях, ни то, с каким лицом Гермиона смотрела на Драко сейчас.

— Ну все, я спать, — он затушил сигарету о ботинок и метко запустил окурок в урну. — Спокойной ночи, профессор. Гермиона, — он назвал ее по имени неосознанно, но она вздрогнула от этого, — тебе тоже приятных снов.

— Спокойной ночи, — девушка замялась перед тем, как назвать ЕГО имя, — Драко.

— Спокойной ночи, — кивнул Дамблдор.

После того, как слизеринец ушел, повисла давящая тишина. Гермиона пыталась спрятаться в своих мыслях, но она не могла не замечать на себе тяжелый взгляд профессора.

— Поскорей бы все вспомнить, — невпопад ляпнула девушка. — Тогда у меня и Патронус получится…

— Знаешь, Гермиона, — вздохнул Аберфорт, — воспоминания ведь можно не только вернуть. Можно создавать новые. Самые сильные воспоминания связаны с другими людьми. А лучшие из лучших, как правило, с любовью. Ты, конечно, можешь подождать, пока воспоминания вернутся, а можешь двигаться дальше.

Дамблдор поднялся и направился к выходу из кухни. Уже в дверях профессор снова повернулся к Гермионе.

— Он неплохой парень. Просто запутался. Пригласи его куда-нибудь, он слишком закрытый, чтобы сделать первый шаг.

— Как Вы узнали, что я… — Гермиона подняла на профессора ошарашенные глаза. — То есть, что он…

— А как ты узнала, о ком я говорю? — Дамблдор ушел, оставив Гермиону наедине со своими мыслями и хогвартскими домашними эльфами.

* * *

На следующее утро, когда Драко по обыкновению курил, сидя на подоконнике Астрономической башни, к нему подлетела серая школьная сова. Он отвязал записку, прикрепленную к лапке.

«Хочешь отдохнуть немного от «военной жизни» и прогуляться? Буду ждать тебя в час дня у «Трех метел»

Г.Г.»

«Если мужчине нравится женщина, он должен ее завоевать, победить. А если женщине нравится мужчина, она же должна ему сдаться. Выигрывают, проигрывая. Мы играем в шашки, а они играют в поддавки. Кривая женская логика. Всегда у них так…»

(Василий Уткин, «О чем говорят мужчины»)

Ждать всегда сложно. Особенно, когда не уверен в том, чего ждешь. А время тянется, как жевательная резинка, и бабочки все больше бесятся в животе.

Гермиона еще никогда не чувствовала себя такой дурой. То есть, наверное, никогда... Стрелка ее наручных часов предательски медленно сместилась еще на одно деление. Он не придет. Естественно, не придет! О чем она только думала! Где? Где ее хваленная гриффиндорская гордость? Вот только Гермионе начинало казаться, что ее никогда и не было. Может быть, она всегда чего-то ждала: принца на белом коне, большой и светлой любви, что он схватит ее на руки и поведет в вальсе так, что голова начнет кружиться, а потом… поцелует, и они будут жить долго и счастливо. На уровне подсознания осталась мечта — красивая, детская, но такая до безобразия нереальная, что хотелось плакать от отчаяния. А Драко показал ей то, что было на самом деле, то, чего она уже никогда не сможет изменить — грубые печати, оставленные неведомой ей войной. В ту самую секунду Гермиона поняла: она может ждать еще хоть тысячу лет, а может рискнуть и попытаться стать счастливой, просто потому, что она влюблена в Драко, не по-подростковому нежно и нерешительно, а так, как может любить сердце, ищущее, жаждущее, истосковавшееся по страсти.

Что ж? Она попыталась, можно поаплодировать себе и гордо удалиться со сцены. Некогда гордая гриффиндорка подняла наконец глаза от стрелки часов, уже пять минут как перевалившей через час дня, и собиралась уйти. Ее остановил запах сигаретного дыма.

— Привет, — хрипло проговорил Драко и попытался откашляться.

Гермиона смотрела на него, не веря глазам. От височной вены гул в ушах стоял такой, что всего остального шума она не замечала.

— Извини за опоздание. Читал книгу в библиотеке и… зачитался, — добавил он под нос. — Вот, — Малфой вытащил из-за спины ярко-красный цветок, — в качестве извинения. Я не знал, какие твои любимые, поэтому решил взять этот.

Дрожащей рукой Гермиона обхватила протянутый стебель.

— Я… вообще-то тоже не знаю, какие мои любимые. Но этот мне определенно нравится! — заверила она его.

— Отлично. Хочешь посидеть в «Трех метлах» или прогуляемся?

— Лучше прогуляемся. Свежий воздух и все такое, знаешь…

Они шли молча, пока Гермиона, наконец, не решилась начать разговор.

— Я не думала, что ты придешь, — призналась она.

— Но все-таки ждала, — ухмыльнулся Драко.

— Всегда есть маленькая вероятность даже для самого невероятного, — бодро ответила Гермиона. — Такие вещи меняют жизнь.

— Значит, ты не верила, но все же ждала? — давил он. — Ты представляешь, насколько это…

— Жалко? — Гермиона уже четко осознала, что с ним всегда нужно готовиться обороняться. — Ты хотел спросить, представляю ли я, насколько Я жалка? Так вот, представляю!

Драко сначала смотрел на нее, нахмурив брови, потом достал сигарету и собирался закурить.

— А вот теперь ты начинаешь злиться… Ведь если бы я не представляла, ты мог бы тыкнуть меня в это носом и снова быть эдаким знающим все засранцем! Но знаешь, что? Мне наплевать! Я понятию не имею, по каким сумасшедшим причинам, но ты мне нравишься, ясно?! Ты, вот такой, какой ты есть! Желчный, порою отвратительный, всегда высокомерный и колкий! А ты… определись уже, что ТЫ чувствуешь ко мне, потому что мне уже порядком надоели твои метания!

Гермиона тяжело дышала и пыталась угадать по его серым непроницаемым глазам, что он сейчас скажет.

— С чего ты взяла… что я начинаю злиться? — Драко в упор смотрел на нее.

— Я… Ты закурил. Ты куришь, только когда нервничаешь или злишься. Ну, и еще каждые три-четыре часа. Ты курил перед тем, как мы только встретились, так что… — быстро объяснила девушка, не веря, что он спросил именно про это. — И… это все, что хочешь узнать?

— Слушай… Гермиона, — сдавленно произнес Драко, — ты… Мерлиновы яйца, как это сложно! Я просто… не знаю… что сказать. Ты просто… просто обалденная! Была… Сейчас… это ты… и, в то же время, не ты. То есть, ты… ты мне… но я не привык… просто ты меня… а я всегда…

«Отличная речь! — заметил внутренний голос. — Еще с полчаса, и мы до глаголов доберемся!»

Драко был готов дать в морду самому себе. Он никак не ожидал этих слов от Грейнджер. Но еще меньше ожидал от себя, что не найдет ответа. То есть, конечно, она была права: его мотало от издевательских оскорблений по пути холодного безразличия до острого желания затащить ее в ближайшую классную комнату и заниматься там любовью, пока крики девушки не достигнут ушей озерных русалок. Но Драко никогда не приходило в голову подумать о том, чего он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочет. И даже в те короткие мгновения, когда мысль об этом проскальзывала в мозгу, он позволял ей оставаться всего лишь мыслью.

Мы не делаем того, что хотим по одной простой причине: страх. Во-первых, потому что, когда получаешь то, о чем всегда мечтал, оно, как правило, оказывается не таким уж прекрасным. Ну, не из мечты пройти через тысячу испытаний, чтобы потом угробить любовь бытом жизни! А во-вторых, когда исполнишь мечту, ради чего потом жить? Ради новой мечты? А если ее нет? Этого Драко больше всего и боялся.

— Я… наверное… ничего сейчас не смогу тебе сказать, — наконец, медленно проговорил он.

Гермиона стала уже краснее цветка, который она еще сжимала в руках. На то было три причины. Во-первых, необычно холодный октябрьский воздух пробирал до костей. Во-вторых, она так разозлилась на Драко, что хотела его ударить, но понимала, что скорее поставит синяк себе, чем ему. А в-третьих… в-третьих, ей в жизни еще не было так стыдно. Она призналась… призналась ему, а он…

— Бесчувственная скотина! — в сердцах закричала девушка. — Наверное, воспоминание о том, как умер твой отец, и вправду для тебя самое счастливое!

Цветок еще хранил человеческое тепло, когда Драко поднял его с земли через минуту после того, как Гермиона ушла. Первые в этом году снежинки таяли на ярких лепестках.

* * *

Драко поправил фрак. Идеально. Пылинка на левом плече. Изящно, как всегда, он смахнул ее двумя пальцами. Ну, вот, теперь можно идти.

Большой зал уже был заполнен учениками. В основном, парочки от четвертого до седьмого курсов тусовались у столов с закусками, не решаясь выйти на танцпол. Возможно, потому что играла живая, но такая непривычная мелодия вальса.

— Мистер Малфой, слава Мерлину! — к нему торопливо подошла МакГонагалл. — Наконец-то, хоть кто-то, кто умеет танцевать!

— Что, профессор? — не понял Драко. Еще этого ему не хватало!

— Идемте, мистер Малфой, идемте, — МакГонагалл потянула его за рукав в центр танцплощадки. Она кивнула профессору Флитвику, и оркестр заиграл новую мелодию.

Венский вальс. Драко не мог не узнать. На самом деле, он любил танцевать. Это разогревало мышцы и заставляло думать. Все-таки, ему нравилось, когда мозг работал. Порой даже казалось, что это может заменить ему все…

С вальсом нужно было держать ритм, но Драко легко вел профессора через весь зал, без труда избегая столкновения с обалдевшими учениками. Он даже не заметил появление еще одной пары. Просто в какой-то момент ярко-красное пятно стало то и дело попадаться на глаза.

Через три круга МакГонагалл мягко направила Драко к краю зала.

— Что-то у меня голова кружится, — призналась директор. — Спасибо, мистер Малфой. Похоже, мы все-таки достигли нужного эффекта, — она кивнула головой на десяток пар, нестройно кружащихся по залу.

Внимание Драко опять привлекло ярко-красное пятно. Она была шикарна. И похожа на принцессу. Этот сочный гриффиндорский цвет прекрасно шел к ее кремовой коже. Широкая юбка подчеркивала тоненькую талию. Каштановые волосы были выпрямлены и убраны наверх так, что только две пряди обрамляли лицо. А губы… они еще никогда не были так выразительно вишнево-красными, еще никогда ему так не хотелось их поцеловать. Но вел ее… этот чертов учителишка Трансфигурации, Алекс Как-его-там. И все-таки, Драко утешил себя тем, что танцует он лучше американца.

Ему удалось поймать взгляд Гермионы. Ее щеки сразу стали цвета платья, и она отвернулась. А этому… Алексу (в голове у Драко его имя звучало так язвительно, что внутренний голос чуть не вырвало) она улыбалась. И разговаривала с ним. И смеялась. Для него, гиппогриф ее задери, для него!

Драко быстрыми шагами подошел к столику с закусками, от которого тут же испарились все подростки, и залпом выпил пунш. Собственно, желаемого эффекта это не дало. Уж алкоголь-то здесь был под запретом. Да и куреву МакГонагалл не обрадовалась бы, так что пришлось оставить сигареты в комнате. Может, ну ее, эту унылую Хеллоуиновскую вечеринку и заглянуть в старые добрые «Три метлы», чтобы пропустить стаканчик-другой огневиски?

«Ну, вперед, — насмешливо фыркнул внутренний голос. — Какая ж ты девчонка! Давай, давай, просри свой шанс! Кстати, может, единственный. А все почему? Ах, да, у тебя не хватает смелости признаться ей! А для начала, себе».

«Еще что-нибудь?» — раздраженно подумал Драко.

Голос молчал. Драко в кое-то веки оказался наедине с собой. Причем настолько наедине, насколько он давно уже не был. Как его это бесило. Вот именно сейчас, когда ему нужен совет или тот, кто пнет его к правильному решению!

Музыка остановилась, пары сделали последний круг и зааплодировали оркестру. Драко видел через весь зал, как Алекс наклонился к Гермионе и что-то прошептал ей на ухо. Она улыбнулась. Непроизвольно Драко угрожающе зарычал так, что появившиеся у стола ученики поспешили ретироваться.

Алекс оставил Гермиону. Теперь Драко нужно было только решиться.

«Да иди уже!» — не выдержал внутренний голос.

— Можно тебя на минутку, — низким мягким голосом протянул Малфой, бесшумно появившись рядом с Гермионой.

— О, Мерлин! — она вздрогнула. — Драко…

— Он тебя достает? — рядом возник Алекс с двумя бокалами пунша.

— Все в порядке, — натянуто улыбнулась девушка.

— Мне кажется, тебе лучше развернуться и уйти, — прошипел Алекс.

— А мне кажется, тебе лучше не лезть не в свое дело, а то заболеешь, — Драко и так уже был на грани, и профессоришка не облегчал ему дела.

— Чем это?

— Переломом челюсти, — холодно отрезал Малфой.

— Так, все, хватит! — не выдержала Гермиона, вставая между ними. — Алекс, спасибо за помощь, но я могу за себя постоять. Драко… что тебе нужно от меня?

— Выйдем. На. Минутку, — по словам произнес он.

Гермиона уже набрала в легкие побольше воздуха и собиралась что-то сказать, но, увидев глаза Драко, со стуком захлопнула челюсть.

— Только на минутку, — сдалась она.

— Возьми мою палочку, — посоветовал Алекс.

— Я уверена, он не причинит мне вреда, — успокоила его Гермиона. — Ну… почти уверена.

Драко быстро покинул Большой зал, и ей оставалось только следовать за ним, придерживая гигантскую юбку. Он почти выбежал во внутренний дворик, в котором был так необходимый свежий воздух.

— Знаешь, бегать на каблуках не очень-то удобно! — Гермиона едва поспела за ним.

— Да… — Драко стал ходить взад-вперед, потирая лоб, — да, знаю.

— Серьезно? — усмехнулась девушка, сложив руки на груди.

— А? Что? — он остановился и поднял на нее взгляд. Его глаза были беспокойными, словно он изо всех сил пытался сосредоточиться, но у него это отчаянно не получалось.

Малфой стоял молча и тяжело дышал.

— Драко… — неуверенно позвала Гермиона. — Ты, вроде бы, собирался мне что-то сказать? Ну… ты не мог бы сделать это побыстрее, а то здесь холодно, а мое платье…

Она не успела договорить, потому что Драко, в два широких шага оказавшийся прямо перед ней, накрыл ее губы своими. Ее руки упирались в его грудь, и Гермиона чувствовала, как его сердце делает кульбит за кульбитом. Наверное, поэтому он так рвано дышал. Наверное, поэтому его губы казались такими горячими… Хотя… последнее скорее от холода на улице.

Всем хочется, чтобы их первый поцелуй был идеальным, потому что… ну, просто потому что так надо! Для Гермионы этот поцелуй не был первым… наверное… но, все-таки, был. И был он идеальным настолько, насколько только может представить девушка.

Одной рукой Драко прижал ее к себе, а другой держал ее голову, чтобы Гермиона ненароком не посмела отвернуться. Как будто она собиралась! Он медленно придвинул ее к стене, не оставляя между ними и миллиметра расстояния. Девушке стало трудно дышать. Не потому, что она не могла вдыхать через нос, просто сердце так бесилось в груди, что легким просто не было места растянуться.

Драко резко оторвался от нее, и Гермиона нехотя отпустила его. Кожа у обоих горела.

— Это было… быстро… — пытаясь восстановить дыхание, пробормотала она не своим голосом.

— Я не знал… как сказать, — он прижался к ее лбу своим.

— Ничего. Я… кажется, поняла, — улыбнулась девушка.

Драко неуверенно потерся о ее нос. Он видел это в тысячах фильмов, и Поттер делал это со своей рыжей, но у самого как-то не представлялось случая попробовать. Да и смысла в этом для него как-то никогда не было, а сегодня, сейчас… ему ХОТЕЛОСЬ это сделать. Он снова коснулся ее губ. Не резко и напористо, как в первый раз, ласково, доверительно.

Послышался топот ног. Драко моментально отступил от Гермионы на дозволительное для друзей расстояние.

— Срочно! Нужна ваша помощь! — обеспокоенно воскликнул Алекс.

* * *

Уже в своей комнате, пытаясь избавиться от запаха дыма на волосах и одежде, Драко проклинал этих идиотов-третьекурсников, у которых хватило ума поджечь тыквы. Конечно, мантикора их задери, это лучшая месть за то, что им было не дозволено присутствовать на празднике. Ведь подождать один гребаный год у них терпения не хватало!

Выйдя из душа в чистой пижаме, он, наконец, успокоился. Может, оттого, что, лежа на кровати, погрузился в свои воспоминания. Ее губы… и она, вся дрожащая, маленькая, хрупкая, как куколка тонкого китайского фарфора из старой музыкальной шкатулки. А главное, она зачла этот поцелуй, как признание.

«Теперь… все будет хорошо?» — наивно спросил Драко у внутреннего голоса.

Тот только усмехнулся и ничего не ответил своему счастливому хозяину. Малфой перевернулся со спины на бок и взял палочку

— Акцио сигареты, — лениво протянул он, не прилагая усилий.

Пачка не менее лениво подползла к его руке. Драко вытащил одну сигарету и задумчиво покрутил ее в руке. Курить здесь просто так вообще не было никакого желания. Тепло от душа постепенно сходило на нет, и он почувствовал привычную зябкость подземелий. А на улице, наверное, вообще дубак…

Драко откопал среди своих вещей теплую мантию и, засунув в карман пачку, быстро покинул слизеринские обители.

Любимое дерево у озера было, естественно, свободно, и Малфой вальяжно развалился под ним. Полчаса медленного бесцельного потягивания курева и пускания дыма, и у него совсем закоченели пальцы. Но уходить не хотелось. На небе сияла чертова туча звезд, которая так и просила: «Покажи меня своей девушке!».

Драко резко принял сидячее положение. А Гермиона — его девушка?.. Вот в школе было просто: поцеловались один раз, значит, уже встречаетесь, а теперь… ебешься, ебешься и не знаешь, как это все обозвать…

«Последнюю», — пообещал себе Драко, потому что мысли стали тяжелыми.

Луна уже медленно покатилась к западу, когда он наконец вернулся в замок, в темных коридорах которого можно натолкнуться на что и кого угодно.

— Герм… Гермиона? — удивленно смотрел он на девушку.

— Привет, — та смущенно улыбнулась.

За секунду Драко прокрутил в голове сотню версий, для чего она могла вылезти из постели посреди ночи. Но все они были какие-то… не по-Грейнджеровски.

— Что ты тут делаешь? — спросил он напрямик.

— Ну… — замялась девушка, — если я скажу, что задержалась в библиотеке, ты ведь мне не поверишь?

— Поверил бы, если б ты не была в пижаме.

— Лягушачьи мозги… крысиные кишки… — прервал их знакомый брезгливый голос старого смотрителя. — Да, миссис Норрис, они еще поплатятся!

— Быстрей! В другой коридор! — скомандовал Драко, затащив Гермиону за поворот, прижал ее к стене и накрыл своей мантией.

— Мы же больше не студенты, что он нам сделает? — она хоть и не помнила ничего, но о Филче была наслышана.

— Поверь, ему будет все равно, лишь бы поймать кого-нибудь и донести директору. А у меня нет никакого желания тащиться сейчас к МакГонагалл. Знаешь, кошки в плохом настроении, когда их только разбудят, — подмигнул Драко.

Гермиона опять не поняла остроты, но он ей только что… подмигнул?

Драко сам не сразу это сообразил, а когда понял, было уже поздно, потому что она уютно устроилась в его объятиях. Он прекрасно понимал, что Филч и вправду им ничего не сделает, просто ему до боли хотелось вернуть то ощущение ее хрупкой фигурки в своих руках.

Смотритель прошаркал мимо них, продолжая свои заунывные бормотания под нос.

— Ну, теперь можно идти, — Драко нехотя отстранился, но Гермиона удержала его за футболку.

— А можно… — тихо попросила она, — мы так еще постоим?

Драко почувствовал, как сердце в груди снова начало свой бешеный танец.

— Можно, — он осторожно обнял девушку и уткнулся в ее волосы. — А хочешь… мы можем постоять и у меня в комнате…

— Можем? — покраснела она.

Через две минуты Гермиона лежала на кровати Драко, задыхаясь от его поцелуев. Она не помнила, как они добежали до комнаты, как захлопнулась дверь, как он впился в ее губы и как она тут же обвила ноги вокруг его торса, предоставляя ему полную свободу действий.

Сейчас она казалась себе самой грязной на свете шлюхой, прыгнувшей в постель к парню чуть ли не на первом свидании. Вот интересно, сколько таких у него было? Но только когда он так проходился губами по ее шее, Гермиона как-то забывала об этом и сильнее сжимала его бедра своими.

Драко потерялся. В себе, в ее запахе, в ощущении ее кожи. Он сжал ее ладонь рукой. Какая она была маленькая! Почему он никогда не замечал, насколько женщины хрупкие? Казалось, оба ее тоненьких запястья он мог обхватить одной рукой. Малфой осторожно запустил пальцы под футболку Гермионы. Она никак не запротестовала, и его рука медленно поползла наверх и оказалась на ее груди. Девушка застонала и толкнулась бедрами, прижимаясь к его возбужденному члену. Она потянула его футболку, и Драко понял знак. Он оторвался от нее и, приподнявшись на коленях, одним привычным движением избавился от ненужного предмета одежды.

Гермиона пораженно ахнула. Не то, чтобы она никогда не видела накаченного мужского пресса, но вживую, да еще вблизи… В общем, зрелище было не для слабонервных. Она нервно сглотнула и сжалась. Драко снова опустился к ней и, ненавязчиво потянув футболку вверх, помог снять ее.

Продолжая целовать Гермиону, он медленно двинулся ниже. Его рука достигла края пижамных шорт и скользнула под них.

— Мм… — всхлипнула Гермиона, инстинктивно сжимая бедра. — Драко, я…

— Я не буду тебя торопить, — он тут же убрал руку от шорт и вернулся к груди.

— Драко, просто…

— Гермиона, ты не должна объяснять.

— Постой, — она чуть оттолкнула его рукой. — Мне… мне нужно объяснить.

Драко недовольно сел. Судьба не наградила его большой чашей терпения, но сегодня он держался рекордное время.

— Просто для меня это… — начала Гермиона, пытаясь собрать кашу в голове хотя бы в одно законченное предложение. — Я ведь ничего не помню из своей «той» жизни. С кем встречалась, занималась ли когда-нибудь… ну… ты понимаешь. Так что я вроде как… «девственница», — сдавленно добавила она, ставя кавычки пальцами.

— Оу… И ты не хочешь терять свою «девственность», — Драко повторил ее движение, — с первым встречным?

— Нет, нет! — Гермиона успокаивающе погладила его по плечу. — То есть, конечно, я не хочу делать это с первым встречным. Но ты не первый встречный. И… я ПРАВДА, ПРАВДА хочу, чтобы это был ты, просто… я пока не готова.

Он встал с постели и начал лихорадочно искать сигареты.

— Драко, прости! Я поняла, что не могу, только когда мы…

Он быстро вернулся и заткнул ее рот поцелуем.

— Слушай, Гермиона, — тяжело дыша, оторвался он от нее, — я ничего такого не планировал. Так уж случилось, что ты сегодня… «задержалась в библиотеке», а я вышел покурить на свежем воздухе, мы встретились и… все зашло немного дальше, чем мы могли предполагать. Но я ни к чему тебя не принуждаю.

— Драко… я не хочу пока… но ты… если хочешь… можешь, — Гермиона закрыла глаза, предчувствуя, как покраснеет после последнего слова, а потом прошептала: — прикоснуться.

Он изумленно смотрел на нее. Она приподнялась на коленях и почти акробатическим движением стянула с себя шорты вместе с трусиками, потом обняла его и потянула за собой на кровать. Драко неуверенно поцеловал ее, и Гермиона прижалась ближе. Он опустился к шее и груди уже более напористо. Обвел языком вокруг соска и втянул его в рот, так что она невольно выгнулась под его телом и глухо застонала. Он нарочито медленно и осторожно продвигался все ниже, рисуя на ее теле горячие узоры языком. Сделал круг у пупка, аккуратно коснулся чувствительной кожи. Все это время девушку трясло от напряжения и возбуждения. Невыносимо хотелось почувствовать… что-то. Она не знала. Но он… наверное, он знал, что делать.

И глупо было подвергать это сомнению. Как только Драко коснулся ее промежности языком, Гермиона задрожала еще больше, подавая бедра вперед, и издала невнятный несдержанный стон. Драко слышал его, и внутренний голос самодовольно ухмыльнулся. Малфой начал неторопливо посасывать клитор, приводя Гермиону в такой экстаз, что она задыхалась и еще сильнее задвигала бедрами, встречая его горячий язык. Драко крепко сжал ее ноги обеими руками и все глубже толкался в нее, целуя красные от крови лепестки половых губ.

Оргазм накатил внезапно. Гермиона гаснущее вскрикнула, ощущая, как теплое удовольствие лишает все тело сил. Драко пригладил волосы и опустился на кровать рядом с ней. Она еще дрожала и рвано хватала ртом воздух.

— Дра.. Драко… — выдохнула Гермиона, обхватывая его торс руками. Потом открыла рот, собираясь сказать что-нибудь вразумительное, но так и не нашлась.

Она повела рукой вниз по прессу и случайно коснулась твердого отростка. Драко болезненно зарычал. Гермиона поцеловала его в шею и неуверенно просунула ладонь под резинку пижамных штанов.

— Подожди, — Драко нехотя оторвал ее от себя. — Ты не должна.

— Я хочу, — прошептала она, поцеловала его губы и уже совсем уверенно спустила с него брюки вместе с трусами.

Гермиона медленно опускалась, целуя его подбородок, шею, чувствуя, как вибрирует гортань, когда он нетерпеливо рычал оттого, как она нежно поглаживала головку члена. Драко безотчетно начал двигать бедрами, пока она водила одной рукой вверх-вниз по стволу, а другой размазывала выступившую смазку. Звуки из его горла стали более громкими и хриплыми. Левой ладонью Драко комкал простынь, а правой непроизвольно поглаживал ягодицу Гермионы. Она ускорила темп, сильнее сжимая его член, делая основной упор на головку, отчего он просто сходил с ума и извивался, пытаясь избавиться от напряжения. Его сердце сорвалось в галоп, перед глазами полетели цветные всполохи.

— Я… кончаю… — прохрипел он, и выплеснул тугую струю спермы. — О, Мерлин… Гермиона… ты…

Драко хотел перевернуться и обнять ее, но тело словно кто-то превратил в желе, и оно отказывалось слушаться. Она положила голову ему на грудь и слушала, как еще долго его сердце неровно билось о ребра. Драко ошарашено смотрел в потолок. Ни с одной женщиной ему не доводилось чувствовать такого. Внутри было критически пусто, и мысли путались. Даже его болтливый голос в голове ничего не сказал сказать, кроме очумелого «Вау!».

Гермиона встала с постели, ее руки были в сперме, и аккуратная педантичная натура требовала помыться. Драко наконец обрел способность двигаться и поднялся вслед за ней.

— Можно я душ у тебя приму? — она еще стояла до опасности близко к нему, но явно этого не понимала.

«Что-то она слишком часто задает этот вопрос», — усмехнулся внутренний голос Драко.

«Заткнись!» — ответил последний.

— Да, конечно, сейчас, только найду тебе полотенце, — сказал он вслух и побрел к шкафу.

— Хочешь со мной? — Гермиона обняла его сзади за торс и потерлась носом о кожу.

— Хочу, — прошептал Драко, резко развернувшись. — Но если я это сделаю, — он прижал Гермиону к шкафу, чувствуя, как у него снова встает, — ты лишишься «девственности», — тонкие аристократические пальцы закавычили слово, — вне зависимости от своего желания, — всучил ей полотенце, пытаясь как-то прикрыть ее соблазнительную наготу.

— Даже так? — Гермиона посмотрела на него исподлобья и эротично улыбнулась.

— Ты играешь со зверем… — прохрипел Драко, придвигаясь к ней еще ближе.

«Завали ее на ковер и трахни! Ты же хочешь! Она тоже, видимо, не прочь! Ты на глаза, на глаза ее посмотри!» — выл голос в голове.

— Со звеееерем, — со смехом протянула Гермиона. — Хорек ты мой, — она снова игриво улыбнулась и потянулась за поцелуем.

— Хорек? — возбуждение Драко как рукой сняло. — Почему именно хорек? — он напрягся, на лбу заходили морщинки.

— Да просто так… — девушка не понимала, что такого ляпнула. Ну, да, какое-то кривое получилось сравнение. Может, лучше было назвать его хомячком или котенком, но почему-то каждый раз, как она смотрела на его шелковистые платиновые пряди, представляла себе беленького хорька.

— Вислый меня иногда так называл, — быстро нашел объяснение Драко, молясь про себя, чтобы она сказала «Да».

— Нав… наверное, — натянуто улыбнулась Гермиона. Честно признаться, она этого не помнила, потому что давно уже не видела Рона, но в обычно непроницаемых глазах Драко без труда читался нужный ответ.

Он облегченно выдохнул, а на губах появилась искренняя улыбка.

— Тогда иди в душ.

Он успокоился, а от этого стало спокойно и Гермионе. Она обняла его за пояс и поцеловала в плечо. Хотела что-то сказать. Потом испугалась, что слишком торопится и решила промолчать

— Может, все-таки присоединишься? — пробормотала она, не желая отпускать его.

— Ладно…

«Еще одно распространенное заблуждение: вы якобы должны учиться на своих ошибках. В действительности вы можете научиться тому, что не нужно делать, но насколько это ценно, если вы по-прежнему не знаете, что вам следует делать?»

(Джейсон Фрайд, Дэвид Хайнемайер Хенссон, «Rework: Бизнес без предрассудков»)

Ничего не имеет такого притяжения, как кровать в понедельник утром. Ну, и не в понедельник, на самом деле, тоже. А особенно, когда ты просыпаешься в этой кровати не один.

В первый раз в жизни Драко не мерз во сне. И улыбался по-настоящему счастливо. Он медленно открыл один глаз. Ее кудрявая голова покоилась на его плече. Драко закрыл глаз, и глупая улыбка на губах растянулась еще шире. Значит, это был не сон.

«Главное теперь не делай глупостей! А то ты вечно все портишь», — проворчал внутренний голос.

Драко отмахнулся. Он больше не сделает никаких глупостей. Он в кои-то веки счастлив. Счастлив до тех розовых соплей, на которые всегда презрительно фыркал.

Слизеринец открыл глаза, чтобы еще раз посмотреть на нее. Во сне Гермиона хмурила брови, и губы двигались в неприязненной реплике. Драко тихонько поцеловал ее в лоб. Еще несколько секунд угрюмая маска не покидала ее лицо, а потом она расслабилась и уткнулась лицом в его грудь. Как ни глупо было в этом признаваться, но Драко провел бы здесь, обнимая ее, хоть целую вечность.

Негромкий хлопок заставил его вздрогнуть. Лупоглазый домашний эльф согнулся в извинительном поклоне посреди комнаты.

— Чего тебе? — негромко, но злобно прошипел Драко.

— Ввввам запппписка, — домовик положил аккуратный конверт на стол и исчез из комнаты от греха подальше.

Слизеринец нахмурил брови. Кто может отвлечь его в самый неподходящий момент?

«Спорим, это Поттер?» — недобро заявил внутренний голос.

Драко аккуратно отнял от себя Гермиону и, переложив ее голову на подушку, накрыл одеялом по самый подбородок. Она неуютно поежилась. Малфой отыскал среди кучи их одежды свою палочку.

— Инсендио, — прошептал он, указывая на камин.

Огонь начал уютно потрескивать. Драко еще раз оглядел комнату. Его штаны лежали прямо у кровати. Душ вчера чуть не закончился именно так, как он и предсказывал. Но Малфой смог с собой справиться. Ради нее. Мерлинова борода, ради нее! В первый раз он сделал что-то для девушки… Ладно, уж слишком философские размышления для утра, поэтому Драко решил не заморачиваться, натянул штаны и добрался таки до письма.

«Драко,

срочно приезжай в Министерство! Это по поводу дела Герберта и Салливана. Потом следовало несколько перечеркнутых слов и, наконец, дописано: И Гермионы тоже касается.

Г.Поттер»

«Ну вот, я был прав!» — невесело восторжествовал голос в голове.

«Оставим ее одну?» — подумал Драко с накатывающей грустью, потому что до звериного рыка хотелось вернуться в постель, где она, такая теплая, сонная, обнаженная, обнять ее, поцеловать в шею и...

«Так, сосредоточься! Нам придется оставить ее одну», — вздохнул внутренний голос.

Драко собрался тихо и быстро. Когда он уходил, огонь в камине еще согревающе горел.

* * *

— Так, Поттер, у тебя ровно пять минуть, чтобы меня заинтересовать, — Драко влетел в кабинет Золотого Мальчика и, удобно расположившись в кресле, приготовился слушать.

— Если ты прибыл сюда прямо из Хогвартса, я тебя уже заинтересовал, — Поттер поправил очки.

«Один-ноль в его пользу», — недовольно заметил внутренний голос.

— Герберт сейчас на допросе, — тихо сказал Гарри.

Драко напряженно выпрямился на стуле. Левое предплечье заныло тупой болью. Герберт был на его церемонии инициации, стоял где-то позади всех и, недовольно глядя на Люциуса, покачивал головой. Он никогда не смотрел на Драко более, чем на мальчишку, индюка, распушившего хвост, чтобы сойти за статного павлина.

— От меня ты чего хочешь? — слизеринец опустил голову и достал сигарету.

— Не в моем кабинете. Покуришь в камере, — Поттер сухо забрал у него пачку. — Идем.

Камеры… Наверняка, отца тоже здесь пыт… допрашивали. Внизу было холодно и как-то уж очень давяще, что Драко захотелось покончить с собой.

— Дементоры? — моментально догадался он.

— Ммм… да, — нехотя ответил Поттер. — Экспекто Патронум! — серебряный олень легкой поступью поскакал вперед, ограждая их от жадных черных ртов. На секунду Гарри показалось, что один из дементоров потянулся именно к Драко. Неужели, они настолько оголодали?

— Так чего ты от меня хочешь? — Драко не спешил заходить в камеру.

— Поговори с ним, — твердо ответил Поттер.

— О чем?! — усмехнулся слизеринец. — Обсудить погоду? Ах, да, этого он не сможет, он же провел соплохвост знает сколько, не видя света. Спросить, достаточно ли хорошо с ним обращаются? Нет, нет! Что я могу сделать, чтобы ему было комфортнее подыхать? Поттер, ты вообще из ума выжил?!

— Драко! — Гарри был не в духе. Он ожидал, что если уж Малфой явится, то будет полезен. — Дело серьезное. Нам нужно узнать заклинание, чтобы вернуть Гермионе память.

— Используйте Приори Инкантатем*, — не понимал проблемы Драко.

— Спасибо, Капитан Очевидность! — не выдержал Гарри. — Использовали уже. Только этого Класус Мемориум** ни в одной книге нет, мы уже все обыскали. Поэтому и контрзаклятие не знаем. Колдомедик еще тогда говорил…

— Короче, ты думаешь, что Герберт прям возьмет и мне все выложит, потому… — сделал паузу Драко, предлагая Поттеру закончить предложение.

— Ты ведь знаком с ним… — начал было Гарри.

— Потому что я тоже Пожиратель, — невесело, но победно закончил фразу Драко.

Он скривил свою фирменную улыбку и вальяжно ввалился в камеру. Герберт удивленно поднял глаза на старого знакомого. Драко охлопал карманы и снова вышел наружу.

— Сигареты, Поттер, — требовательно вытянул руку он.

— Прости, — Гарри отдал ему пачку, после чего слизеринец совершил второе пришествие в камеру Герберта.

Тот посмотрел на Драко уже без удивления. Слизеринец с лязгом отодвинул стул и привычно изящно опустился на него. Потом достал сигарету, прикурил от палочки и после первой затяжки облегченно выпустил дым наружу. Герберт пристально смотрел на него, ни говоря ни слова. Драко докурил до фильтра и легким движением бросил окурок на пол. Достал еще одну сигарету.

— Ты сюда пришел покурить? — не выдержал Герберт.

— Поговорить, — Драко вынул сигарету изо рта и вернул ее в пачку.

Герберт усмехнулся.

— Что, теперь Мальчик-который-выжил подослал тебя?

— Ага, — Драко закинул ноги на стол и опять достал сигарету.

— Я все равно ничего не скажу, — ровным голосом ответил Герберт.

— Ну, а какой резон тебе молчать? — слизеринец смотрел на Пожирателя, как на старого «кореша».

— Драко, — покачал головой Герберт, — ты был мальчишкой. Так им и остался! Да, МЫ присоединились к Темному Лорду, потому что были уверены в его победе. Кто мог знать, что семнадцатилетний подросток может… Но, тем не менее… мы разделяли взгляды Лорда. И Люциус тоже. Ты… Тебе сказали, что так правильно, но… в какой-то момент ты поставил это под сомнение. Теперь… для тебя ее кровь ничего не значит. Это твои убеждения, и ты уже достаточно взрослый, чтобы решать. Но меня ты переубедить не сможешь. Грязнокровка навсегда останется такой, контрзаклятия нет.

— Не называй ее так! — Драко вскочил со стула и схватил Герберта за грудки. — Как, нет? — мысль медленно, но верно доходила до слизеринца. Она никогда не сможет вспомнить…

— Чего ты так заволновался? — с подозрением спросил Герберт. — Или она для тебя больше, чем грязнокровная подружка Поттера?

Драко резко отпустил Пожирателя, будто тот был чем-то противным.

— Повторю, — Герберт хитро улыбнулся, — контрзаклятия нет. Я просто заблокировал ее память, поставил плотину. Но есть кое-что, что сможет ее прорвать. Очень сильные эмоции. И грязнокровочка Грейнджер вспомнит все. ВСЕ, Драко.

Он слышал Герберта, но кровь отстукивала свою мелодию в ушах.

— Почему ты мне все-таки рассказал? — не понимал Малфой.

Пожиратель злобно ухмыльнулся.

— Теперь ты будешь мучиться. Она ведь хочет все вспомнить. А ты… хочешь?

Драко сжал пачку сигарет в руке и вышел из камеры.

Чем дальше несла его жизнь, тем сильнее становилось осознание того, каким идиотом он был в своей недавней юности. Не просто идиотом, глобальным идиотом. Таким идиотом, что все остальные идиоты от зависти могли бы сдох… Впрочем, кто не делает по молодости ошибок? Единственная проблема — Драко понимал, что за ОДНУ ошибку, даже не стопроцентно свою, он вынужден будет расплачиваться всю оставшуюся жизнь. Несмотря на всю тактичность, ему будут напоминать об этом Поттер, Вислый, Гер… Драко вдруг осенило: как раз она то и не будет напоминать ему об этом! Ей ведь нечего напоминать! Да, она прошерстила все газеты, все книги, ни один день «пытала» всех подряд, чтобы выяснить, что случилось на той войне, но это только слова… Она не видела, с каким отвращением он смотрел на нее, как оскорблял ее и доводил до слез…

— Драко! Драко! — Поттер щелкал перед его глазами пальцами. — Ты меня слышишь вообще?

— Да… нет… Что? — слизеринец встряхнул головой.

— Что он сказал? Как снять заклинание?

«Ты знаешь, что ему ответить! Знаешь!» — завопил внутренний голос.

— Оно необратимо, — твердо заявил Драко. — Мне жаль, — он быстро направился прочь из Министерства.

___________________________________________________________________

*Приори Инкантатем — особое заклинание, вызывающее образ последнего заклинания, совершённого данной палочкой. (прим. Автора)

** Класус Мемориум — заклинание, которое использовалось Гербертом в 4 главе и вызвало беспамятство Гермионы. (прим. Автора)

* * *

Сначала Гермиона расстроилась, когда, проснувшись, не обнаружила Драко рядом с собой. Но на столе лежала записка, выведенная его замысловатым аккуратным почерком.

«Меня срочно вызвали в Министерство. Постараюсь скорее вернуться. Драко»

Она прокручивала эту коротенькую фразу за завтраком, в библиотеке и даже на занятии у профессора Дамблдора.

— Мисс Грейнджер! — не выдержал он. — Сосредоточьтесь!

Гермиона попыталась стереть глупую улыбку с лица и сконцентрироваться.

— Экспекто… — она уже подняла палочку, как их опять прервали. На этот раз вовсе не ее отвлеченность.

— Привет! — в комнату просунулась улыбающаяся рыжая голова.

— Рон! — от неожиданности вскрикнула Гермиона.

Он весело подбежал к подруге, поднял ее на руки и закружил.

— Тысячу лет тебя не видел! Как дела? Чем занимаешься?

— Как раз в данный момент она пыталась создать Патронуса! — недовольно упер руки в бока Аберфорт. — Мистер Уизли, Вы не могли бы отойти и не мешать! Хотя бы до конца занятия!

— Простите, — цвет лица Рона моментально слился с цветом волос.

Гермиона сдержала усмешку и снова занесла палочку.

— Экспекто Патронум! — четко проговорила она.

Комнату озарило серебряное сияние. С конца палочки спрыгнул луч, превращаясь в животное. Зверек начал быстро передвигаться по комнате, часто перебирая лапками, и исчез в окне.

— Получилось! У меня получилось! — весело закричала Гермиона и радостно запрыгала на месте.

— Кажется, это был хорек, — Аберфорт довольно улыбнулся.

— Нннет, — неуверенно помотал головой Рон. — Думаю, это была выдра. Ведь раньше у Гермионы был Патронус-выдра.

— А Вы как думаете, мистер Малфой? — только профессор Дамблдор заметил появление слизеринца, опирающегося о дверной косяк.

— Драко, — Гермиона сразу просияла, а щеки залил яркий румянец.

— Я не разглядел, — холодно ответил он.

— Гарри говорил, что ты сегодня будешь занят в Министерстве, — Рон был явно недоволен столь скорым возвращением Слизеринского Принца.

— Я быстро разобрался со всем. Я же не ты, — он спокойно усмехнулся.

Рон сжал кулаки. На что Драко не отличался терпением, но Рон… По сравнению с ним слизеринец был просто удавом.

— А как твои дела с Патронусом? — и все же за годы Рон научился какому-никакому самообладанию.

— И, правда, мистер Малфой, не хотите попробовать? — Аберфорт был не совсем в курсе детских разборок слизеринца и гриффиндорца.

— Не сегодня, — Драко скривил лицо и уже собрался уходить.

«Не перед Вислым. Вдруг, не получится…» — смутился голос в голове.

— Испугался, — теперь уже преимущество было на стороне Рона, и он мог позволить себе покровительственно усмехнуться.

Вот этого Драко не мог стерпеть. Он даже подумать не успел.

— Экспекто Патронум! — выкрикнул он, вспоминая вчерашнюю ночь.

Все, находившиеся в комнате, изумленно ахнули, когда с палочки Драко слетела огромная великолепная сова. Она описала круг под потолком и, не найдя цели, для которой ее вызвали, выпорхнула в окно.

Рон так и остался стоять с открытым ртом. Драко тоже удивленно смотрел в точку, где исчез его Патронус.

«Наш Патронус! — возликовал внутренний голос. — Выкуси, Вислый! Сосните, все! Драко Малфой может создать Патронуса! И это не просто какая-то шафка, это Сова! Роскошная обалденная Сова!»

Драко тяжело дышал, а в глазах заблестел огонь, которого никогда не было. Она стала его единственным счастливым воспоминанием. А Гермиона? Что могла вспомнить она? Драко боялся поверить в то, что они разделили одно и то же. Боялся, но тешил себя слабой надеждой. Гриффиндорка спокойно улыбнулась, возвращая землю под его ноги.

* * *

Снег уже укутал землю своим холодным одеялом, а звон рождественских колокольчиков слышался повсюду. Хогвартс был похож на пряничный домик, сияющий разноцветными огоньками. Увы, большинство учеников разъехались по домам и не лицезрели эту красоту. Что может быть лучше, чем провести рождество в кругу семьи и друзей? Драко точно знал, но утром накануне он понял, что ему не удастся это сделать.

— Ты тоже получила, да? — он хмуро бросил конверт перед Гермионой.

— Конечно, — она кисло улыбнулась, демонстрируя свой экземпляр. — Гарри не мог меня не пригласить. Но можем сказать, что мы слишком заняты и… — Гермиона придвинулась к Драко на непозволительно близкое расстояние.

— Герм, — тихо остановил ее он.

— Нам все еще нельзя показывать, что мы… вместе, — она хотела было сказать «встречаемся», но чувствовала, что Драко не нравится это слово, потому что оно накладывало слишком много обязательств.

— Ты пойми…

— Все в порядке, — она уже почти коснулась пальцами тыльной стороны его ладони, но вовремя опомнилась и убрала руку. — Ты… мне когда-нибудь все объяснишь.

— Объясню, обязательно, — Драко напряженно смотрел в одну точку, брови сошлись на переносице. — Только, боюсь, к Поттеру все равно придется идти.

— Ты расстроился?

— Просто я хотел… я думал, мы… — на бледной коже Драко заиграл такой непривычный румянец. Он смущался. Гиппогрифа за перья! Драко Малфой весь такой смущенный перед ней! — Не важно!

— Хоть это мне СЕЙЧАС можешь сказать?

— Я хотел отметить рождество только с тобой, — выпалил он, отворачиваясь.

Гермиона расплылась в улыбке. Она понимала, как ему тяжело давался каждый шаг к ней. В конце концов, он двадцать три года вел себя как сволочь, и невозможно было в один момент превратиться в белого и пушистого шушпанчика*.

— Мы можем побыть немного у Гарри, а потом, — она опустила руку под стол и провела по его бедру, — устроить свой маленький праздник у тебя.

Драко поднял глаза. Гермиона смотрела на него весьма недвусмысленно.

_____________________________

* Шушпанчик. Объяснять, что есть из себя данное существо слишком долго и нудно, ибо значение это слово может принимать любое в зависимости от того, как его употребить. Конкретно здесь считайте его синонимом маленького миленького котенка. Но если хотите узнать поточнее, Google Вам в помощь!

* * *

Слизеринский Принц ждал уже минут пять. Он точно знал, что еще рано, поэтому не поглядывал каждую секунду на часы. И все равно, когда она придет и спросит: «Давно ждешь?», он безразлично бросит: «Только вышел». Потом он прошепчет пароль и проведет ее в гостиную Слизерина. Гермионе он пароль не говорит, не потому, что не доверяет ей, она знает, просто ему нравится каждый день встречать ее здесь и вести в свою комнату. А потом она будет спать у него на груди, ведь ему так теплей и спокойней, а ей… ей просто нравится, что он в ней нуждается.

Гермиона протяжно закричала. По щекам потекли слезы, от кошмаров она извивалась во сне.

— Герм, Герм! — Драко проснулся сразу и попытался разбудить ее.

— Не надо! — прокричала она в последний раз и открыла глаза. — Пожалуйста… — по инерции вылетело у нее.

— Что случилось? — он во все глаза смотрел на Гермиону.

Она долго глядела на Драко так, что он почти слышал, как копошатся мысли в ее голове.

— Ничего, — девушка тяжело вздохнула и прижалась к его груди.

— Гермиона, — прошипел Драко. Ему и без Легилименции было ясно, что она врет.

— Ну… — она сомневалась, стоит ли рассказывать. — Мне приснился… плохой сон, — Гермиона чуть было не сказала «кошмар», но это слово входило в список тех, на которые он реагировал не лучшим образом.

— Спасибо, это я понял, — у Драко кончалось терпение. — Что за сон?

— Ну… — Гермиона опять замялась, подбирая слова. — Мне в последнее время часто снятся сны. Такие, ну… как будто… и не сны вовсе, — выдохнула она, наконец.

Драко напрягся и нервно сглотнул.

— И что… — голос звучал совсем хрипло, — что это за… сны?

— Ну… Первый сон, он… странный такой. Там мы с тобой. Только мы дети, нам лет по двенадцать. Мы на квиддичном поле. И еще там Гарри, Рон и какие-то ребята из Слизерина и Гриффиндора. Но мы… мы стоим друг напротив друга. И ты смотришь на меня так… — Гермиона неприязненно зажмурилась, — так, как будто я что-то грязное и противное. И ты такой весь из себя… прилизанные волосы, взгляд высокомерный. А потом мы вступаем в перепалку, и… потом я обычно просыпаюсь.

Второй сон… приятный. Мы… — она покраснела, — занимаемся любовью. У тебя в квартире. В гостиной, на полу. Но… так… резко. Как будто мы ненавидим друг друга, и нам просто… нужно потрахаться. Мне там так хорошо, и… я не хочу, чтобы это кончалось, и мы делаем это снова, и снова, пока не падаем без сил.

Есть еще… третий. Он… — Гермиона оголила свое левое предплечье, — об этом. Там… я… в большой мрачной комнате. Я лежу на полу. Надо мной женщина. Она… я очень ее боюсь. Она ведет палочкой по моей руке, пытается что-то у меня выпытать. Я начинаю плакать, потом поворачиваю голову и вижу тебя. Ты смотришь на меня с ужасом и… Я вижу, ты хочешь мне помочь, остановить ее, сделать что-нибудь. Но не можешь. Ты просто смотришь на меня в упор, потом отворачиваешься. Я кричу и… просыпаюсь.

Пока Гермиона рассказывала сбивчивым и дрожащим голосом, Драко цепенел все больше. Он уже чувствовал, как волосы на затылке встают дыбом, а сердце мечется в груди, будто тигр в клетке. Внутренний голос неспокойно сжался и нервно помалкивал.

— Я не знаю… что это, — Гермиона покачала головой. — Просто сны или… воспоминания. Драко, скажи мне? Я… я что, схожу с ума?

— Давно они тебе снятся? — он пытался придать твердости голосу, но не мог даже спокойно вдохнуть, чтобы выдать достаточно длинное для спокойного человека предложение.

— С Хеллоуина, — быстро ответила она, даже не раздумывая.

— Герм… — начал Драко. Мысли метались в голове, нужно было срочно что-то придумывать, но паника в душе стала слишком сильной, чтобы адекватно соображать. — Я думаю… мне кажется… это просто сны. В них едва ли есть смысл. Ты начиталась газет, наслушалась россказней о войне, вот тебе теперь и мерещится… разное. Касательно других двух снов… ну, у нас с тобой, и правда, были не лучшие отношения в школе. Про секс… может, ты подсознательно хочешь этого, поэтому и… Короче… не придавай снам большого значения.

— Так… все, о чем я тебе рассказала, никогда не происходило? — с сомнением спросила Гермиона.

«Если скажешь «Нет», то соврешь», — напомнил внутренний голос.

— Конечно, нет, — спокойно ответил Драко, хотя адреналин уже хлынул в кровь. — Тебе нужно хорошо поспать. Сейчас принесу зелье сна без сновидений, — он поцеловал ее в макушку и направился в ванную.

Драко достал склянку из шкафчика над раковиной и посмотрел на себя в зеркало.

«Ты начал ей врать», — тихо сказал голос в голове.

«А что, мне нужно было сказать ей правду?! А потом объяснить, зачем она пришла ко мне той ночью, и как у меня бы в жизни не хватило смелости пойти против тети Беллы?!» — не выдержал Малфой.

«Да, нет. Мне просто интересно, как ты потом будешь выкручиваться».

Драко нечего было ответить, он скорее вернулся в комнату. Гермиона уже дремала, иногда подрагивая во сне.

* * *

Рождественский ужин проходил бы в тишине, если бы не постоянные рассказы Артура Уизли. Но даже его жизнерадостность не могла разрядить напряженную атмосферу. Драко видел, как на него поглядывает Вислый, да и все остальное семейство рыжих ему было явно не радо. Только Поттер не сверлил его взглядом.

— Ну, Гермиона, как твои занятия? — добродушно спросил мистер Уизли. — Рон рассказывал, что ты смогла сделать Патронуса.

— Да, — она слегка смутилась. — Но это не только моя заслуга. У меня прекрасный учитель, — Гермиона незаметно положила левую руку на колено сидящего рядом Драко и повела ей вверх по бедру.

Тот поперхнулся тыквенным соком.

— Да, профессор Дамблдор очень хороший, — откашлявшись, прохрипел он.

— Рон говорил, что теперь у тебя тоже есть Патронус, — улыбнулся мистер Уизли.

— Да, это совааа, — фальцетом закончил Драко, потому что проворные пальчики Гермионы добралась до его мужского достоинства. — Простите, мне нужно выйти на секундочку, — он быстро отодвинул стул и неловко встал из-за стола, пытаясь не выпрямляться и как-то прикрыть пах.

На кухне он ополоснулся холодной водой и пришел в себя.

— Драко, — эротичным шепотом окликнула его Гермиона.

— Что?! — он испуганно обернулся. — Герм! Какого черта ты творишь?!

— Я хочу уйти, — призналась она задыхающимся голосом. — Сейчас же.

— Что ты скажешь Поттеру?

— Что хочу провести рождество с родителями, — не задумываясь, ответила девушка. — А ты «забросишь меня туда» по дороге домой.

— Уходим через пять минут, — согласился Драко.

* * *

Едва аппарировав в квартиру, они набросились друг на друга. Гермиона за секунду стащила с Драко пиджак и галстук. Он жадно схватил руками ее бедра и прижал к стене. Они целовались так, будто хотели проглотить друг друга. Драко уже добрался до трусиков, которые, к слову сказать, оказались из тонкого дорогого шелка, как в окно кто-то постучал. Сначала он думал, что ему показалось, но стук настойчиво не прекращался. Драко зарычал от негодования и возбуждения.

— Я вернусь ровно через тридцать секунд, никуда не уходи, — велел он, с сожалением отпуская Гермиону.

Она только кивнула, не в состоянии вымолвить ни слова.

Драко открыл окно. На подоконнике сидел большой филин. Слизеринец быстро отвязал конверт, прикрепленный к его лапке.

«Драко,

Люблю, мама»

«Ну ты и свинья», — заявил внутренний голос.

— Что там случилось? — Гермиона уже уютно расположилась на диване.

— Мне нужно отлучиться, буквально на несколько минут. Я только поздравлю маму, и сразу вернусь.

— Да, конечно, — она невольно улыбнулась. — Я пока найду, чем себя занять.

— Спасибо, — Драко нежно поцеловал ее, подобрал пиджак и аппарировал из квартиры.

Гермиона осталась одна. Сказать, что ей будет, что поделать, она сказала, но на самом деле понятия не имела, чем можно успокоить возбужденное тело.

«Наверняка, у него есть что-нибудь интересное почитать», — сообразила девушка.

Она подошла к его рабочему столу и стала осматривать кипы книг и бумаги. На глаза ей попался кусок пергамента. Гермиона без труда узнала ровные красивые буквы и улыбнулась. Прошло еще несколько секунд, и улыбка спала с лица, сменяясь замешательством.

— Что?.. — не веря, прошептала девушка.

* * *

Драко хотел скорее вернуться в квартиру. Ему долго пришлось искать Нарциссу среди гостей устроенной ею рождественской вечеринки.

— Драко, милый, ты все-таки смог прийти, — она тепло улыбнулась, обнимая сына.

— Да! С Рождеством!

— Ты выглядишь таким счастливым, — удивилась Нарцисса, уже целую вечность не видевшая, как Драко улыбается.

— Да, я… вроде как… счастлив, — смутился он.

— Аааа… Тогда тебе, наверное, нужно идти, — сразу поняла Нарцисса.

— Спасибо, мам, — Драко крепко обнял ее и прошептал: — Я очень тебя люблю.

Он поцеловал мать в щеку и полетел в кабинет. Быстро переместился через каминную сеть в ближайший бар, из которого можно было аппарировать в квартиру. Драко едва мог успокоить дрожащие руки, когда он вбежал в гостиную. Гермиона стояла у его рабочего стола. В несколько шагов он оказался около нее и обвил ее тонкую талию руками. Она резко развернулась к нему. На ее глазах блестели слезы.

— Герм, что случилось? — он обеспокоенно посмотрел на нее.

— Это я тебя хочу спросить, — Гермиона подняла перед ним пергамент.

Драко почувствовал, как сердце ухнуло на дно желудка.

«Я, Гермиона Джин Грейнджер, находясь в здравом уме и ясной памяти...» — гласил пергамент.

«Пиздец…» — констатировал внутренний голос.

«Единожды солгав всему миру, вынужден лгать всю оставшуюся жизнь. Да еще и увязывать очередное вранье с предыдущим. И для психики, и для извилин такая жизнь — сущий ад. Не дай бог, ошибешься хоть раз — и сам потонешь, и всю команду своей лодки отправишь на дно».

(Харуки Мураками, «1Q84»)

Людям свойственно сожалеть. Недосказанные слова, недосмотренные взгляды. Мы часто думаем: «Лучше сделать, чем потом сокрушаться о том, на что не решился». Но столь же часто нам приходится оплакивать то, на что хватило ума осмелиться.

Драко сглотнул, потому что в горле образовалась Сахара.

— Ну, я жду, — голос Гермионы дрожал. — Ты объяснишь?

«Что делать?! — заметался голос в голове. — Скажи, что это шутка! Нет, нет, погоди, это глупо! Выруби ее, выруби!! А потом можно сказать, что ей приснилось!! Или придумать что-нибудь…Нет, нет… Точно, наложи Обливиэйт!!»

«Конечно, гиппогрифа за хвост! Ей одного заклинания на память было мало!» — возмутился Драко.

«А что тогда?! Ну, давай, тогда пори правду-матку! Ей понравится!»

— Драко! — Гермиона выжидающе сжимала пергамент в руке.

Он кивнул. Сначала неуверенно, потом еще раз и третий, контрольный, протягивая время, насколько это было возможно.

— Герм, это… — за тридцать секунд молчания слова так и не подобрались, — сложно.

— Я умная, пойму, — она не давала ему хоть какую-то возможность увильнуть и придумать очередную ложь. — Скажи мне одно: это правда? Это случилось?

Драко в панике обратился к своему внутреннему голосу, но этот предатель загнанно молчал. Слизеринец снова сглотнул в попытке хотя бы вернуть себе возможность разговаривать.

— Да, — выдохнул он на свой страх и риск.

С одной стороны, Гермиона требовала от него быть честным, потому что говорить правду — правильно, а ложь — мерзкое отвратительное чудовище, которое положено пресекать на корню. С другой, ей до боли хотелось, чтобы правда оказалось иной, хотя очевидность происходящего била в лоб. Пусть бы он солгал, на скорую руку сочинил любую отговорку, она приняла бы даже самую нелепую, потому что понятия не имела, что теперь с этой правдой делать.

Слезы покатились сами собой, Гермиона выпустила из руки пергамент и осела на пол.

— Герм… — Драко дернулся к ней в бешеной попытке сделать хоть что-то правильно.

— Не смей! — заорала она. — Не приближайся ко мне! Ты мне лгал! Я поверила тебе! Как ты мог?! Ненавижу тебя… — закончила Гермиона осипшим голосом.

Драко застыл в двух шагах от нее, не смея двинуться больше ни на дюйм.

— Я не мог сказать тебе правду. Просто это… это не имеет никакого отношения к тому, что между нами сейчас.

— Почему?.. Зачем я к тебе пришла тогда?.. — Гермиона не могла остановить рев и захлебывалась на каждом слове.

— Ты… хотела забыть другого человека, — признался Драко.

— Кого?

— Я… не могу сказать.

— Я покажу пергамент Гарри и Рону, — пригрозила Гермиона.

— Ты обещала этого не делать! — возмутился Драко, а внутренний голос с сожалением добавил: — «А ведь она сама предлагала дать Непреложный Обет, надо было соглашаться…».

— Ты много чего мне обещал, — отрезала девушка.

— Ладно, ладно, — сдался Драко. — Это был… Невилл.

— Невилл? — растеряно спросила Гермиона и даже перестала плакать.

«Невилл?» — удивился внутренний голос.

— Да, вы с Невиллом… В общем, я не знаю, как это произошло между вами, но… Ты и Луна ведь подруги, так что… Я узнал об этом случайно. Ты так боялась рассказать Гарри или Рону. У нас это было только раз, потом ты потеряла память, и я решил, что так даже лучше, потому что ты перестала мучиться. А со временем… мы стали ближе. И ты сказала, что я нравлюсь тебе таким, какой есть. Тогда я понял, что важно лишь то, что мы чувствуем друг к другу сейчас, а остальное… просто БЫЛО.

— Я не хочу здесь оставаться, — Гермиона поднялась с пола и заметалась по квартире, но ей никак не удавалось найти кусочек пространства, где не присутствовало бы напоминания о Драко. — Я… мне нужно уйти, — она уже добрела до прихожей, когда он удержал ее за руку.

— Я тебя никуда не пущу, — твердо заявил Драко. — Ты расстроена, наделаешь глупостей, о которых потом будешь жалеть. Мне нужно, чтобы ты была в безопасности. Мы можем аппарировать в Хогвартс.

— Я хочу напиться, — призналась Гермиона, отойдя от него на максимально возможное расстояние.

— Мы возьмем огневиски, вино, что ты захочешь, можешь напиваться, сколько тебе влезет. Но только там, где тебя никто не тронет.

Гермиона кивнула головой. Он был прав. Какой бы отвратительной подлой лживой скотиной он не был, но он был прав.

* * *

В Хогвартсе царила тишина. Гермиона позволила Драко довести себя до гостиной Гриффиндора. Он с сожалением посмотрел на портрет Полной Дамы в розовом платье, оставил у входа рюкзак с выпивкой и нехотя ушел, зная, что она ни в жизнь не скажет пароль в его присутствии.

Драко протопал довольно далеко от гостиной когда-то ненавистного факультета и остановился только в паре поворотов от Большого Зала. Собирался закурить, потом смял сигарету и сунул ее обратно в карман. Выждал еще с минуту и вернулся к знакомому портрету.

— Пароооооль? — сонно пробормотала Полная Дама.

— Мне не нужно внутрь, — огрызнулся Драко. — Мне нужно, чтобы никто не выходил НАРУЖУ.

— Хм! — оскорбилась Дама и отвернулась от наглеца.

Слизеринец только покачал головой и тяжело опустился на холодную каменную кладку. Ночь обещала быть длинной. Счастливое Рождество…

* * *

Драко проснулся от того, что кто-то совсем не по-дружески пихнул его в плечо.

— Доброе утро, спящая красавица, — с презрением сказал профессор Бруннер.

— Сколько времени? — спросил Драко, продирая глаза. Тело ломало, конечности едва двигались. Он потратил последние силы на то, чтобы подняться с пола без помощи, не дай Мерлин, Бруннера.

— Десять. Я думал, вы с Гермионой проведете Рождество у Гарри. Быстро вернулись.

— Не твое дело, — прохрипел Драко и поковылял прочь от гостиной Гриффиндора.

— Мое, когда ты сидишь тут, видимо, всю ночь.

Слизеринец даже не оглянулся, продолжая пытаться размять затекшие мышцы.

— Малфой! — разозлено окликнул Бруннер. — Что тебя связывает с Гермионой?

Драко застыл на месте.

— Для тебя она мисс Грейнджер, — прошипел он.

— Она позволила мне называть себя Гермионой.

— Я сплю с ней. Ясно тебе? Гермиона моя девушка. Не смей к ней приближаться.

— Конечно, ты потому сидишь под дверьми, что Гермиона твоя девушка.

— Послушай, ты… — Драко рывком подбежал к Бруннеру и, схватив его за грудки, припер к стенке. — У нас есть некоторые проблемы, как у всех людей. Если ты, соплохвостов ублюдок, посмеешь воспользоваться этим, я тебя прибью и глазом не моргну.

— Она слишком хороша для тебя, и ты это знаешь, — холодно ответил Бруннер, не дрогнув и мускулом и даже не делая попытки дотянуться до волшебной палочки.

Драко оттолкнулся от профессора, будто тот был чем-то мерзким. Слизеринец бросил на Бруннера еще один испепеляющий взгляд и быстрыми шагами удалился в подземелья.

* * *

Гермиона проснулась, почувствовав, что ее вот-вот стошнит. Она едва успела добежать до ванной, как желудок щедро поделился с унитазом всем, что вошло в него за последние двадцать четыре часа. Девушка постояла еще минут пять в обнимку с бочком, прежде чем вернуться в комнату. Солнце уже вовсю забавлялось на полу комнаты, свидетельствуя о том, что день давно перевалил за середину. Голова у Гермионы дико раскалывалась, но желудок, вроде, не собирался выдавать новых фортелей.

Она приняла освежающий душ и спустилась в Большой Зал, где домовики уже накрывали обед на небольшую группу учеников и учителей, не покинувших школу на время праздников. Гермиона ела медленно, постоянно оглядываясь и нервно попивая тыквенный сок.

— Ты знаешь, что по тому, насколько грязный стакан, можно определить, насколько человек нервничает? — улыбаясь, Алекс весело сел рядом с ней.

Гермиона посмотрела на свой бокал, весь усеянный отпечатками пальцев.

— Здравствуй, Алекс, — голова гудела от собственного голоса больше, чем от профессора трансфигурации.

— Его здесь нет.

— О чем ты? — Гермиона перестала оглядываться и уткнулась в тарелку.

— Малфой. Ты ищешь его глазами. Постоянно поднимаешь стакан, чтобы протянуть время. Он, скорее всего, еще спит. Всю ночь просидел у входа в гостиную Гриффиндора. Боялся, что ты, напившись в дрызг, пойдешь буянить.

— Ты… вроде как защищаешь его? Мне казалось, он тебе не нравится.

— Я считаю, что он сволочь, — признался Алекс. — Просто мне хотелось посмотреть на твою реакцию и понять, говорит ли он правду.

— Правду о чем? — не поняла Гермиона.

— Он сказал, что ты его девушка.

— И как? Находишь, что это правда?

— Видимо, да. Ты покраснела, и взгляд стал таким всепрощающим, когда я сказал, что он сторожил дверь.

— В прошлый раз ты не показался мне таким хорошим психологом.

— В прошлый раз я думал, что у меня еще есть шанс, — с гордой улыбкой ответил Алекс. — Держи, — он поставил пузырек с мутно-синей жидкостью на стол рядом с тарелкой Гермионы, — это от профессора Слагхорна, избавит от похмелья, — и удалился из зала.

* * *

Гарри рассказывал ей, что в школе она часами спасалась в библиотеке. И зачем? Здесь, на Астрономической башне, сиделось намного лучше: прохладный ветерок прочищал мозги и отвлекал от тяжелых мыслей. А все мысли у нее были о Драко. Она не видела его уже четыре мучительных дня, занималась самостоятельно, Патронус выходил без труда, но то, какие воспоминания приходилось использовать, не давало покоя. Она скучала. По его рукам, глазам, насмешливой улыбке. По его прикосновениям, по дрожащему от холода телу, прижимавшемуся к ней среди ночи и сразу успокаивавшемуся. По непроницаемому лицу, даже по чертовой татуировке, которую она целовала, чтобы он не терзал себя мыслями, какого она о нем мнения.

До нового года оставалось двое суток. Гермиона убеждала себя, что ей нужно просто продержаться, а потом все начнется заново. И она больше не сделает глупой ошибки, потому что ему, кажется, это все тоже не нужно.

Гермиона стерла слезы и опустила ногу на пол, собираясь встать и уйти. На пороге стоял Драко, глядя на нее в упор. Лицо его было осунувшимся и еще более заостренным, чем обычно. Под глазами чернели зловещие синяки, брови, сосредоточенно сведенные, нависали над помутневшими от усталости глазами.

— Нам нужно поговорить, — жестким голосом сказал Драко.

— Зачем? — Гермиона сделала бесплодную попытку ускользнуть, но он удержал ее за плечо.

«Затем, что мы, наконец, придумали оправдание», — ехидно ответил внутренний голос.

— Гермиона… Прошло много времени, я изменился. Ты злишься на меня за то, что было три месяца назад, пять лет назад, даже десять. Неужели, это до сих пор имеет значение?

— Не имеет, — усмехнулась она. — Это не имеет значения. Но я зла на тебя не из-за того, что было. Я зла из-за того, что ты не сказал мне правды о том, что было. Ты мне солгал, это важно.

— Чтобы защитить тебя!

— Не строй из себя Верховного Мага! Какое право ты имеешь решать, что можно мне говорить, а что нет?! Я пытаюсь вспомнить! Я хочу вернуть свою жизнь, потому что только так могу понять, кто я! И знаешь, что? Ты стоишь между мной и моей памятью, Драко. Вот теперь я начинаю себя спрашивать: почему? Что такого страшного ты сделал, что не хочешь, чтобы я вспомнила?

«Опять наврал ей», — без промедления ответил внутренний голос на ее вопрос.

— Герм… В своей жизни… в своей жизни я профукал столько шансов, сколько едва ли кто-то из людей получал. Я был не прав, но сейчас прошу тебя: дай мне… один… последний шанс. Мне тяжело признаться в том, что я врал тебе, но… потерять тебя… будет в сотни раз тяжелее.

Драко больше не держал ее, просто его дрожащая рука все еще лежала на плече Гермионы. Ей хотелось обхватить его, уткнуться в плечо, почувствовать его губы на своих, тепло, и чтобы больше так не щемило в груди. Всего этого она не сделала. Может, потому что струсила, но, скорее, из-за гордости. Вроде, он выложил уже все карты на стол, и большего нельзя и желать, но было что-то… что-то такое, что оставляло у Гермионы в сердце навязчивое нежелание довериться ему снова. Мягким движением плеча она сбросила его руку и покинула башню, пока слезы окончательно не вырвались из-под контроля.

Драко измученно закрыл глаза, потом медленно подошел к подоконнику и вслепую опустился на него. Деревянный, он еще хранил последние капли тепла ее тела, но холодный декабрьский воздух быстро вбирал их. Четыре дня раздумий — и все усилия в трубу.

«Ну, ты хоть попытался, — утешил его внутренний голос. — Может, поспим уже, наконец?»

Метель застилала глаза, скрывая школу, и Драко казалось, что он тонет в белом мареве, как в липкой патоке. Снежинки таяли на бледной коже, оставляя после себя холодные мокрые следы.

* * *

Новогодняя ночь выдалась теплой и снежной. Двор был завален чуть ли не по пояс, и у учеников даже не возникало мысли покидать замок, поэтому директор МакГонагалл спланировала небольшой праздник в Большом Зале, а после того, как часы пробьют двенадцать, все должны отправиться по постелям. Драко на всеобщую пирушку, как всегда, наплевал, предпочитая вступить в еще один год жизни, как есть, в одиночестве.

План был отличный, но в половине двенадцатого слизеринца потревожил тихий стук в дверь. Драко нахмурил брови, не представляя, кто бы это мог быть. Стук повторился, намекая, что нужно бы открыть. Он поднялся и мягко провернул ручку двери. На пороге стояла она. Потупив глаза, теребя что-то за спиной, нервно покачивая бедрами, так что легкое платье мерно колыхалось им в такт.

— Ты просил у меня шанс, — Гермиона осмелилась поднять глаза, — я решила дать тебе его. Только знай, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО последний, не профукай.

Драко смотрел на нее во все глаза не в силах пошевелиться.

— Может, впустишь меня, и мы выпьем? — она извлекла из-за спины бутылку шампанского и два бокала. — Новый Год, все-таки…

Оцепенение еще не спало, но он смог отодвинуться, чтобы гриффиндорка проникала в его скромную обитель. В том же ступоре Драко открыл бутылку и наполнил бокалы. Шампанское пахло ягодами и пьянило одним только ароматом.

— Я скажу тост, — прошептала Гермиона, максимально приблизившись к нему. — Выпьем за то, чтобы ничто не могло встать между нами, ни ложь, ни воспоминания, ни другие люди, — она звонко коснулась своим бокалом его и медленно выпила пузырящуюся жидкость.

Драко поглотил шампанское залпом. Голова сразу стала пустой, а мягкий запах ее духов смешался со сладостью напитка. Он поставил бокал и притянул Гермиону к себе. Ее грудь быстро поднималась и опускалась от прерывистого дыхания. Драко коснулся ее губ. Наконец-то! И за вечность он не забыл бы, какие они мягкие, но жгучее ощущение потребности все время целовать их не отпускало даже теперь. Слизеринец нетерпеливо прошелся по тонкой косточке скулы, зубами вытащил сережку и втянул в рот мочку уха, пока дрожащие руки семенили по бедрам, задирая платье.

— Драко… — нервно прошептала Гермиона.

— Да, прости, я помню, нужно подождать, — он убрал руки с ее бедер.

— Нет, я… — она взяла его лицо руками и заглянула в серебристые глаза Слизеринского Принца, — я хотела тебе сказать, что я готова.

Драко понял, что это будут последние слова со смыслом, произнесенные за этот вечер. Он снова притянул ее к себе для поцелуя. Руки двинулись по известному маршруту, и Драко несдержанно зарычал, чувствуя резинки чулок под ладонями. Он подхватил Гермиону и без осторожности уложил ее на постель, накрывая своим телом. Пальцы судорожно засеменили по тонкой ткани в поисках молнии.

— Слева, — подсказала Гермиона, но Драко нашел там только ровный шов, — от меня, — быстро объяснила она, уже и сама желая избавиться от великолепного шифонового платья которое девушка так тщательно выбирала из всей кучи привезенной одежды целый день.

Драко молча стащил ненужную тряпку, тело ходило ходуном от жара, от химии между ними. Он был уверен, что чулками сюрпризы закончатся. Не тут-то было! Сорвав платье, он обнаружил шелковый корсет сочного зеленого цвета, щедро расшитый серебристыми кружевами. А Гермиона неслабо подготовилась… Драко сидел на коленях, тяжело дыша, жадно рассматривая распластавшееся перед ним тело девушки. Ее щеки залил огонь смущения, и Гермиона приподнялась, чтобы возобновить ласки. Она припала к его губам, затерявшись одной рукой в платиновых прядях волос, медленно начала опускаться по подбородку к шее, с удовольствием чувствуя, как вибрирует гортань, когда она ведет линию от затылка по позвоночнику.

Не теряя времени, Драко дрожащими пальцами пытался справиться с мудреной шнуровкой корсета. Шелковые ленты не желали поддаваться, и он лишался остатков терпения.

— Акцио, — раздраженно позвал он, и палочка послушно вскочила в руку. — Диффиндо, — провел теплым деревом по корсажу, и шнурки разлетелись лоскутами.

Он без сожаления отбросил эротическую приманку и припечатал Гермиону к кровати. Подразнил ее носом, едва задел губы, поцеловал в щеку, облизал ушную раковину и двинулся ниже. Руки были заняты ее грудью, небольшой, но такой соблазнительно мягкой с крупными затвердевшими сосками. Он нещадно мял ее, перекатывая пальцами темные шарики. Языком провел линию вдоль шеи, пощекотал яремную впадинку, отчего Гермиона застонала и вскинулась под ним, цепляясь ослабшими пальцами за шелковые простыни. Драко оставил крупный засос на груди — клеймо принадлежности ему. Добрался ртом до груди, втянул один сосок, поиграл с ним языком, сделал тоже самое со вторым. Еще одна метка прямо под грудью, языком пересчитал ребра, опускаясь все ниже, слушая, как она глухо стонет и как прерывается ее дыхание от каждого его прикосновения. Руки уже давно ласкали ягодицы, стеснительно останавливаясь у границы чулок, но Драко ждал, пока изучит все ее тело, будто он уже не делал этого. Он покружил немного у пупка, прочертил линию по тазовой косточке и достиг, наконец, ног. Зубами стянул один чулок и медленно вернулся к промежности по внутренней стороне бедра, проделал тот же трюк с другой ногой, заставляя Гермиону биться в конвульсиях от наслаждения и нетерпения. Не торопясь, мучая и ее и себя, снял трусики, также обильно расшитые кружевами, как и корсет, оставив ее абсолютно обнаженной.

— Драко… — умоляюще простонала Гермиона.

Венерин бугорок приглашающе разбух и покраснел, с половых губ стекала мутновато-белая смазка. Драко припал к ним губами, толкнувшись внутрь языком, отчего она закричала в голос. Он жалел, что может почувствовать этот пряный приторный вкус только ртом, потому что кровь наполнила чресла, еще когда она ответила на его первый, сладкий от шампанского, поцелуй. Драко стянул пижамные штаны — единственный предмет одежды, в котором он собирался встретить Новый Год, — и вернулся к ней. Гермиона тяжело дышала и уже была на неведомой грани. Он заглянул в ее расширившиеся от возбуждения глаза и понял все правильно. Поцеловал и одновременно мягко вошел в раскрытое влагалище. Она удивленно распахнула глаза и вскрикнула, почувствовав его в себе. Кровь стучала в ушах, заглушая все остальные звуки, позволяя сосредоточиться хотя бы на этом ритме. Его Драко и выбрал, когда после десятисекундного промедления начал двигаться внутри нее.

Он еще помнил, что в подземельях было холодно. Когда-то. До того, как пришла она. В его комнату, в его жизнь. А теперь место стремительно теряло смысл. Запах пота, смешанный с ароматом ее духов, спешно окутывал его, заставляя торопиться, двигаться быстрее, быстрее, быстрее… теряться и оставаться на месте только благодаря ее глазам, смотрящим на него в экзальтированном экстазе. Он видел, что она близка к вершине, и сдерживался изо всех сил.

Часы на стене начали отбивать полночь.

— Я… — Гермиона не успела закончить предложение и с двенадцатым ударом протяжно закричала, ослепленная взявшимся из ниоткуда белым светом.

Драко сделал еще три резких несдержанных толчка и кончил в нее. Отдышавшись, как мог, приподнялся на трясущихся локтях и посмотрел на Гермиону. Из ее носа быстрыми струями стекала кровь. Она была без сознания.

«Самое жестокое — это расстаться без объяснений. Молча уйти, оставив человека наедине с сотнями острых, как бритва, вопросов в голове, на которые только ты можешь дать ответ».

(Первоисточник не найден…)

Все люди — мазохисты. Мучение доставляет нам удовольствие. Да возьмите хотя бы секс. Во время оргазма дыхание учащается, частота сердечных сокращений увеличивается до ста восьмидесяти ударов в минуту и более; значительно повышается артериальное давление. Такой режим работы сердца сравним с экстремальной физической нагрузкой. И все это ради чего? Ради нескольких секунд наслаждения.

Я весь дрожал, очнуться от яркой вспышки белого света никак не получалось. Мне было интересно, сколько ударов в минуту делает сердце. Сто пятьдесят? Двести? Последнее куда ближе к реальности. Дыхание немного успокоилось, и я с трудом смог приподняться на локтях, чтобы посмотреть Гермионе в глаза. Тело тряслось, как желе.

Кровь я почувствовал по запаху раньше, чем увидел. Ее голова была чуть откинута, и красная жидкость струями стекала на подушку. Первая мысль, что пришла мне в голову, была из ряда ненормальных: я таки исполнил мечту своей трехмесячной давности и затрахал Гермиону до смерти. Но ее сердце бешено колотилось подо мной.

Вскочив с постели, я бросился в ванную. В панике прошерстил глазами шкафчик над раковиной, уставленный зельями. Вот оно! Нужное. Склянка полная, я им никогда не пользовался. Вернулся в комнату и стер кровь (Мерлиновы яйца, как ее было много!), освобождая дыхательные пути, поднес бутылочку к носу и приподнял Гермионе голову.

— Герм! Герм! — я осторожно хлопал ее по щекам.

Она моргнула. Один раз. Другой. Потом посмотрела на меня такими глазами, будто видит в первый раз в жизни, и… заплакала? Слезы скатывались по лицу непрерывным потоком, стирая остатки крови. Она закрыла рот рукой, пытаясь спрятаться в трясущихся ладонях.

— Герм! — хотел обнять ее, но Гермиона вывернулась. Тогда я крепко схватил ее за плечи: — Что случилось? Тебе больно? Не молчи ты, ради Мерлина!

В ее глазах был… страх? Ужас? Замешательство? Отвращение…

— Мне… я… — залепетала Гермиона. — Я… мне нужно… душ, — наконец, выдохнула она, вырываясь из моих рук.

— Ладно… — с сомнением пробормотал я. — Идем…

Еще три минуты назад все было прекрасно. Мы занимались любовью. Не тем грубым сексом, к которому я привык, а именно любовью, от которой у меня в груди все горело, как не горело ни от одного, даже самого извращенного сексуального приключения. А теперь она плакала и не признавалась, в чем причина. Может, попробовать… нет, это нечестно по отношению к ней. А по отношению ко мне честно молчать?! Все-таки… ладно! Была не была!

Я попытался настроиться на ее волну. Когда одновременно нельзя использовать ни палочку, ни заклинание вслух, Легилименция становилась особо тонкой наукой. Скорей всего, именно поэтому у меня и не вышло. Хотя чаще всего получалось… Просто я сейчас не был настроен на творение магии. Убедить себя в этом оказалось довольно легко.

— Нет! — с запозданием, но резко ответила Гермиона. — То есть… ты понимаешь… то, что случилось… в смысле между нами… я… мне… я должна побыть одна, — она усиленно прятала глаза. — Прости, — добавила , чуть помедлив, и, прикрываясь простыней, быстро проскользнула в ванную.

Звук щелкнувшей задвижки меня слегка удивил. Да мне бы даже Алохомору не пришлось использовать, чтобы открыть дверь, если б я того пожелал! Гермиона вела себя как минимум странно. Заплескалась вода, но шум был… смешанный с чем-то еще. Я бы мог поклясться, что слышал всхлипы, как будто она заперлась в ванной, чтобы поплакать. Но с чего ей плакать? Я хотел покопаться в себе, но внутренний голос молчал.

Прошел уже почти час. За это время я успел привести комнату в порядок: сменил наши окровавленные, пахнущие сексом простыни, собрал одежду и бросил ее на стул. Гермиона наконец соизволила выйти из ванной. Нет, не так. Она сначала выглянула оттуда, словно хотела что-то проверить, потом с ее губ слетел легкий вздох разочарования, и бочком она, плотно обернутая все той же злосчастной простыней, протиснулась в комнату. Глаза были опухшие, красные.

— Герм, — я подошел к ней. Беспокойство гложило меня все больше. Гермиона сразу покраснела и отпрянула. Я оторопел, но потом сделал еще одну попытку: — Герм. — Она дернулась немного назад, но встретила в виде преграды стену. — Что случилось? Я сделал тебе больно?

— Нет, — глухо прошептала она и сглотнула.

Соврала.

— Тогда что? — не сдавался я. Мне казалось, что ответ мне известен, что он лежит на поверхности, но то ли беспокойство мешало до него добраться, то ли я слепо отказывался смотреть правде в глаза.

— Драко… я… — Гермиона снова сглотнула. — Давай поговорим утром, — выпалила она на одном дыхании.

— Объясни сейчас, — вырвалось у меня. Признаться честно, я боялся услышать ответ до дрожи в руках и уже был готов дать ей время до утра, лишь бы оттянуть неизбежное.

— Драко, пожалуйста, — она неуверенно коснулась моей руки пальцами, опять сглотнула (гиппогрифа за яйца, как мне это не нравилось!), потом решительно сомкнула пальцы вокруг запястья, — давай поговорим утром.

— Ладно, — я нахмурил брови. — Пойдем спать.

Я направился к кровати и уже влез на свежие простыни, когда заметил, что Гермиона не последовала за мной. Она еще стояла у двери в ванную, тяжело дыша. Снова нервный глоток. Меня уже начинало это бесить. Сглатывание — признак того, что человек нервничает. Значит, что-то скрывает. Значит, неизбежно врет.

— Герм, идем, — мягко сказал я, протягивая к ней руку.

На этот раз она только сделала глубокий вдох и, не отпуская простыни, медленными шагами подошла к кровати. Но какое у нее было лицо! Как у Дюймовочки перед первой брачной ночью с Жабом! Гермиона скользнула на край кровати и опустилась на подушку.

— Герм, эта простыня не самая чистая, — с деланным отвращением сказал я и ненавязчиво потянул за грязный шелк, обертывающий ее тело.

Она не смотрела на меня, но послушно раскуталась и кинула лоскут рядом с кроватью.

— Здесь холодно, — хриплым голосом сказала она.

Гермиона дрожала, как шпага, случайно покинувшая руку владельца и застрявшая в стене. Я молча взял палочку и бросил в камин привычное «Инсиндио», потом накрыл ее одеялом и прижался сзади, пытаясь согреть своим теплом. В моих руках она задрожала сильнее.

— Герм… — тихо позвал я. — Знаешь… когда мы с тобой разговаривали на башне, я не сказал тебе одну очень важную вещь, — было почти слышно, как она задержала дыхание. У меня у самого воздух застыл в легких от того, что я собирался произнести! Я наклонился к Гермионе, поцеловал ее в шею и прошептал на ухо: — Я люблю тебя. Очень.

Это был не просто порыв сердца (хотя и он, мантикору мне на голову, тоже). Таким нехитрым способом я обезопасил себя. После этих слов, о чем бы она не хотела «поговорить утром», наши отношения не закончатся тем крахом, на грани которого они неожиданно оказались час назад.

— Спокойной ночи, — дрожащим голосом сказала она.

— Спокойной ночи, — я уткнулся в шею Гермионы и быстро провалился в сон, отогнав все сомнения.

* * *

Проснулся я от того, что стало холодно. Уже какое-то количество времени я пытался натянуть на себя одеяло и нашарить рядом уютное и теплое тело Гермионы, чтобы, покрепче обняв ее, забыться сладким сном. Первое не спасло, а второе никак не получалось. Когда я открыл глаза, в комнате было привычно темно. Камин давно погас, и в нем зловеще тлели только несколько угольков. Я потянулся к прикроватному столику и включил лампу. Попутно рука нашла клочок пергамента. Прежде чем развернуть его, глянул на часы. Восемь утра. Куда могла деться Гермиона в такую рань?

«Наверное, пошла стащить чего-нибудь съестного на кухне, чтобы устроить романтический завтрак и разрулить то, что было вчера», — с улыбкой подумал я.

Внутренний голос напряженно молчал. Собственно, я не слышал его с моего с Гермионой разговора на Астрономической башне. Местами мне было даже жаль. Казалось, я потерял верного друга. Ему даже и письма не напишешь…

Письмо! Я вспомнил о пергаменте, который сжимал в руке. Развернул его. Наверху была огромная растекшаяся клякса. За ней несколько строк. Почерк торопливый, размашистый, но, все же успокаивающе знакомый — ее.

«Драко,

Прошлая ночь»

Я невольно улыбнулся. Наверняка там что-то вроде: «Прошлая ночь была волшебной. Мне еще ни с кем никогда не чувствовала себя так хорошо. Ушла, чтоб раздобыть чего-нибудь нам на завтрак. Скоро вернусь. Люблю, Г.». Сердце приятно загрохотало, заставляя дыхание учащаться. От вчерашнего беспокойства и следа не осталось. Ладно, нужно дочитать, пока меня не разорвало от счастья.

«Драко,

Прошлая ночь была»

Я поморгал, чтобы убедить себя, что правильно увидел текст.

«Прошлая ночь была ужасной ошибкой. Нам лучше не видеться.

Г.Г.»

По-видимому, я забыл, как нужно дышать, потому что голова начала отчаянно кружиться от недостатка кислорода. Сердце стучало, но тоже как-то неуверенно, будто раздумывая: «А стоит ли?». Не знаю, сколько времени я пялился на гребаную бумажонку, но локоть, на который я опирался затек и дрожал от напряжения.

Осознание правды давалось мне с особым трудом, хотя сосать у жизни приходилось частенько. Я всегда думал, что у меня еще есть возможность что-то изменить и судьба однажды подкинет козырные карты. Как ни гадко было признавать, но эту раздачу я проиграл вчистую.

Оставалась только слабая надежда на то, что Гермиона не уехала и мне удастся перекинуться с ней парой слов. И самые приличные из них звучали как: «Гиппогриф меня задери, ну, и какого соплохвоста произошло?! Неужели ты…?». Договаривать не было смысла, все и так стало прозрачно, как дракловы Поттеровские очки.

Я натянул брюки и футболку с длинными рукавами, отыскал свою последнюю нетронутую сигарету и сжал в кулаке палочку. Найти ботинки так и не удалось, я плюнул на это и отправился на поиски своей «любимой» босиком. По дороге закурил. С сердца немного отлегло, только когда я дошел до середины сигареты.

— Ты совсем офанарел! — мой спасительный наркотик грубо вырвали изо рта. — Тебе, конечно, многое здесь позволяется по просьбе мистера Поттера, но курить в школе! — Бруннер весь изошел праведным гневом. — У тебя мозги на месте вообще?!

— Отдай сигарету! — заорал я, прижимая профессоришку к стене и вымещая злобу на нем, повинном, как мне казалось в тот момент, во всех моих неприятностях.

Бруннер смотрел на меня без ужаса, с загорающимся в глазах гневом. Только на этот раз глаза были голубые. Профессор затушил сигарету о стену и раскрошил ее в труху прежде, чем я успел спасти остатки никотина. Я зарычал, как раненный зверь, и тряхнул Бруннера, четким движением отправляя его на пол. У профессора не было ни единого шанса удержаться на ногах, но и лежа он не собирался сдаваться. Как Поттер, химеры на него нет… Я подлетел к Бруннеру и занес кулак.

— Гермиона уехала! — гаркнул мужчина без тени страха за свое здоровье.

Моя рука остановилась в сантиметре от его так и не зажмуренных глаз.

— Когда? — прохрипел я.

— Час назад. Поговорила с директором МакГонагалл, собрала вещи и уехала.

— Сегодня есть поезд до Лондона? — удивился я.

— Нет. Она попросила меня аппарировать ее, — Бруннер поднялся с пола.

Последняя фраза профессора привела меня в замешательство. Если она попросила аппарировать ее, то моя первая, страшная мысль, заставившая мир колыхнуться в драклов тысячный раз, была в корне не верна. Гермиона не могла аппарировать сама, значит, она не вспомнила свою «прошлую жизнь». Но тогда я не понимал вообще ни соплохвоста! Мужская логика наткнулась на стену женской…

Я встал с пола, отчаянно потирая висок, пытаясь успокоить пульсирующую под кожей вену. Вроде бы Бруннер что-то кричал мне, только я не слышал, быстрыми шагами направляясь в Башню Гриффиндора.

— Парооооль? — нараспев спросила меня Полная Дама.

— Открывай, старая кошелка! — заорал я.

— Неверный пароль! — злобно отрезала толстуха.

— Тогда как тебе такой: моя палочка разносит в клочья твой портрет?!

— Львиная храбрость, — помог мне приторный голос из-за спины. — И незачем так орать, — Бруннер кинул на меня строгий усмиряющий взгляд, что я опять почувствовал себя мальчишкой, наказанным за шалость.

Я ворвался в гостиную. Естественно, там никого не было. Дернулся в направлении женских спален, но лестница подо мной тут же превратилась в скользкий скат. Как мне хотелось заорать «Редукто» в этот момент! Бруннер спокойно подошел ко мне, подал руку, которую я, разумеется, не принял, и махнул палочкой на скат, мысленно произнеся заклинание.

— И не вздумай приставать к старшекурсницам, — серьезно сказал он, едва сдерживая поганую улыбочку, и удалился.

Чтобы взлететь наверх, мне потребовались три секунды. Еще пять, чтобы отыскать комнату Гермионы. Никогда бы не подумал, что она, настолько педантичная во всем, могла оставить после себя такой кавардак! На кровати валялась одежда: платья, юбки, кофты, затесалась даже пара кружевных бюстов в дополнение к трусикам. Эпицентром взрыва стала зеленая шелковая простыня и мужская футболка. Моя. Но во всем этом хаосе из женских побрякушек не было ответов на мои вопросы. Да что там ответов! Даже крошечной зацепки не было!

Не зная, что делать дальше, я спустился в подземелья. Пошел к прикроватной тумбе, на которой еще лежала записка.

— А! — коротко со свистом выдохнул я, наступив на что-то острое. Опустил глаза и поднял сережку. Крепко сжал ее в руке и неосознанно сунул в карман.

Пакуя вещи, я был в гневе. Когда я стоял на пороге когда-то ее, а теперь опустевшей, квартиры, уже просто в ярости!

— Алохомора! — от безысходности закричал я, направляя палочку на замок.

Дверь не просто открылась. Она слетела с петель, пропуская меня в квартиру. Наверное, мысленное «Редукто» было лишним.

Я вошел внутрь. Квартира была маленькая, до тошноты эргономичная, словно сошедшая со страниц каталога ИКЕА*. Но и здесь был бардак, как будто кто-то сбегал впопыхах. Лишь рабочий стол был в порядке. Как бельмо на глазу, на нем выделялся неестественного зеленого цвета пергамент.

Подошел к столу. Письмо адресовано мне.

«Драко,

когда ты будешь читать это письмо, меня уже здесь не будет».

Позади себя я услышал шаги и уже собирался обернуться, как что-то тяжелое опустилось на затылок, и я вырубился.

____________________

* Прим. Автора: ИКЕА (IKEA) — крупнейшая в мире сеть по производству и продаже мебели и товаров для дома.

* * *

Когда я очнулся, голова гудела, как спятивший паровоз. Я поморгал, пытаясь навести резкость, поднял глаза. Передо мной стояла какая-то старая карга со сковородой в руке.

— Кто Вы такой? — дрожащим голосом спросила она, направляя на меня свое грозное оружие.

Я хотел подняться. Не тут-то было! Руки сзади перетягивала веревка, и ладно бы просто веревка, но она была крепко привязана к диванной ножке.

— Развяжите меня, — прорычал я.

— Кто Вы такой? — уже более твердо спросила старуха, потрясывая сковородой.

— А Вы кто?!

— Я владелица этой квартиры! Мисс Грейнджер всегда была примерным арендатором, но она так и не внесла плату за январь, поэтому я пришла проверить, не случилось ли чего с ней.

— Я друг Гермионы.

— Друзья не врываются в чужие квартиры и не вышибают двери! — возразила бабка.

Ну, да, тут она права. Только мне на это было глубоко и от всей души насрать! Единственное, чего я страстно желал — дочитать письмо, а эта старая карга стояла на моем пути. Нужна была палочка. Я окинул взглядом комнату. Конечно, она лежала возле стола, там, где эта бабка припечатала меня сковородой.

— Акцио… — шепотом позвал я, и палочка тихонечко подползла ко мне.

С ее помощью я без труда освободился от пут.

— Ну, так кто Вы такой, молодой человек?! — старуха снова погрозила мне сковородой.

— Петрификус Тоталус! — не выдержал я, выбросив вперед руку с палочкой.

Через секунду карга оказалась на полу по стойке смирно. А не надо было мне мешать! Как ни в чем не бывало, я встал с пола и вернулся к столу, на котором по-прежнему лежал зеленый пергамент.

«Драко,

Г.Г.»

«А я думал, ТА записка была жестокой», — хриплым шепотом проговорил внутренний голос.

У меня ослабели колени. Попятившись назад, я неуклюже приземлился на диван. Сердце неровно колотилось о ребра, вена, шумно бьющаяся в виске, лишала всякой возможности соображать. Интересно, у Грейнджер не завалялось бутылки вискаря? Потому что мне до просто необходимо надраться в говно. На шатающихся ногах я направился на кухню. Естественно, у грязнокровной всезнайки не было и капли алкоголя. К чертям! Ближайший бар всего в нескольких кварталах отсюда, главное — сдержаться и не аппарировать прямо туда.

* * *

Обычно мне хватало бутылки крепостью примерно в сорок-пятьдесят градусов, чтобы полностью потерять способность соображать. В тот вечер я принял на грудь явно больше, поэтому парк, в котором я очнулся, поначалу показался незнакомым. Попытался подумать. Мне не понравилось — каждая буква в мозгу отпечатывалась тяжелой литерой по вискам. То есть, какое сегодня число я даже близко не представлял. А может, я и не пришел в себя? Где-то поблизости крякали утки, что уже наводило на определенные мысли… Мой любимый парк! Точно! Как долго я уже валялся на этой скамейке?

— Мама! Мама! — заверещал тоненький детский голосок. — Дядя умер? — она тыкала в меня своими маленькими настырными ручонками.

— Дядя спит, — прохрипел я, не делая тщетной попытки подняться. Встать и уйти мое тело пока было не готово, так что я снова закрыл глаза.

— Пойдем, Мэгги, пойдем, — видимо, это подошла сердобольная мамашка девчонки.

Мне снился сон. Не могу сказать, что он был хорош или плох. Я не понимал, где нахожусь. И вдруг появилась она. Ниоткуда. Подошла. На ее лице не было ни гнева, ни страха, одно только сплошное сожаление. Гермиона ничего не сказала, только провела рукой мо моей небритой щеке. Я чувствовал ее прикосновение каждым волоском, каждой клеточкой. Она поднялась на цыпочки и коснулась моих губ. Блаженство. Если бы мне позволили провести так вечность, я бы провел. Теплые и мягкие, немного солоноватые, мои любимые… Она отпрянула от меня, взяла за руку и тихо прошептала: «Я отведу тебя домой». Потом у меня закололо предплечье, но, что странно, правое, а не левое.

Через несколько секунд все исчезло, и я провалился в глубокую темноту.

* * *

Следующее пробуждение вызвало во мне еще меньше приятных эмоций, чем предыдущее. Холодная вода… флоббера мне в штаны, освежала и заставляла взбодриться! Я буквально подскочил на диване, скидывая с себя покрывало, и начал судорожно шарить по карманам, дабы найти спасительную палочку.

— Кх, кх! — кашлем мое внимание привлек мужской голос.

Я поднял глаза. Передо мной, скрестив руки на груди и скорчив недовольную мину, стоял Поттер. Кое-как проморгавшись, я огляделся. Это была моя квартира, без сомнения. На полу под столом еще валялся злосчастный контракт. Котелок, из которого, вероятно, Поттер меня и полил, стоял на журнальном столике подле Золотого Мальчика.

— Добрый вечер! — нарочито громко поздоровался он. — У тебя голова на плечах есть?! — разъяренно добавил Поттер.

Голова тут же дала знать о том, что она у меня еще есть, потому что то, чего нет, не может так остервенело болеть.

— Чего ты орешь? — потирая лоб, медленно спросил я — подбирать слова было на удивление сложно.

— Чего я ору?! — снова закричал Поттер. — Ты… да, ты… да, у меня нет приличного слова, чтобы описать, кто ты, Малфой!

— Так скажи неприличным, — посоветовал я и сделал попытку встать. Попытку успешн… А, нет, показалось, я снова повалился на диван, как неваляшка.

— Ты еще шутишь?!

— Принеси воды, а? У меня такой сушняк…

Поттер рыкнул что-то невразумительное, поднял котелок и удалился на кухню. Зашумела вода. Золотой Мальчик вернулся, и еще через секунду я, насилу успевший оправиться от первого душа, получил второй.

— Еще хочешь? — ехидно спросил он.

— Пожалуй, хватит, — кивнул головой я и откинулся на диване.

— Малфой, ты понимаешь, что натворил?

Поттер опять называл меня по фамилии. Не то, чтобы я был против, но это явно не сулило ничего хорошего.

— Что такое? — хрипло спросил я, чтобы как-то утолить жажду, облизывая губы, на которые падала вода с волос.

— Вторжение в маггловский дом, применение оборонной магии против пожилой магглы! Ты, конечно, всегда творил какую-нибудь чушь, но это…! Ты в курсе, что это тянет на срок в Азкабане?

— Теперь в курсе.

— Так какого лешего?! Ты ведь ничего не делаешь просто так. Объясни мне! Объясни мне ради Маерлина свою извращенную логику!

— Иди ты… к драклам.

— Тебя искали Авроры.

— Мерлиновы яйца! — усмехнулся я. — А что, всех Пожирателей уже поймали и решили переключиться на меня?

— Ты, вообще, тоже Пожиратель, если помнишь. И ты являешься сотрудником Аврората, так что это внутриведомственное расследование.

— Какое сегодня число?

— Пятое.

— Хороши работнички! Не больно они торопились! Видимо, чтоб пойти под суд, мне придется самому нацепить кандалы!

— Я оттягивал твою поимку, как мог. Потом мне сказали, где тебя искать.

— Кто сказал?

— Не твое дело, — голос Поттера стал заметно жестче. — Зачем ты ворвался в чужую квартиру?

— Не твое дело, — передразнил я.

— Драко! — серьезно сказал Поттер, и я понял, что он уже почти потерял терпение, что, как ни гадко признавать свою уязвимость перед этим Святошей, грозило мне неприятностями. — Или ты мне все объяснишь, или я организую тебе Азкабан, а может, что похуже.

— Похуже… — пробурчал я и сжал в руке палочку, которую таки смог выудить из складок мокрой одежды.

— Похуже, Драко. Тебя лишат того, что больше всего ценишь — магии. Хочешь такой сценарий?

— Ты не имеешь права! Это не твое дело! — взорвался я. — Это касается только меня и Г… — я вовремя осекся.

— Г? Грязнокровки?

«Ты попал», — предупредил голос в голове. Как будто я, мантикору меня за волосы, и так не знал!

Ком в горле перекрыл доступ кислороду.

— Погоди, погоди… — подозрительным взглядом посмотрел на меня Поттер.

«Гиппогриф его задери!! Он догадался!! Так, он всегда сначала использует Экспеллиармус! Держи палочку крепче!» — паниковал внутренний голос.

— Это из-за той девушки, о которой мы говорили в баре?

«Чего?» — мысленно спросил я, и бровь изогнулась сама собой.

«Чего??» — совсем не понял внутренний голос.

— Магглорожденная, — продолжал строить догадки Золотой Мальчик. — Ты поговорил с той девушкой, естественно, повел себя, как последняя сволочь, и она тебя послала. А потом ты сорвался на Гермионе, но она-то может за себя постоять, поэтому ты в отместку пошел громить ее квартиру. Правильно?

«Ну… почти…» — протянул голос в голове.

— Однако это удовлетворения не принесло, и ты решил утопить свое «несчастье» в огневиски. Возможно, в этом сценарии было еще несколько женщин. Так что, Драко, сколько их было?

Я молчал. Не потому, что не хотел говорить Поттеру. Я не мог вспомнить. Пять дней прошли в густом тумане. А, нет! Вот! Мне удалось нащупать в памяти короткий эпизод.

Девушка. Красивая. Точеные линии талии, сиськи что надо, а задница... Я едва сдерживаюсь, чтобы не подойти и не шлепнуть ее, как следует. Сидит, потягивая один из дебильных женский коктейлей. Я еще достаточно трезв, чтобы подойти и познакомиться. Но через секунду ее имя вылетает у меня из головы. Еще через полчаса мы оба изрядно пьяны и готовы потрахаться в грязном туалете замшелого заведения. Заваливаемся в кабинку и запираем щеколду. Она тянется к моим брюкам, расстегивает ремень и ширинку. Из кармана торчит палочка. «Это такая игрушка?» — похотливо улыбается девица. «Ага, для взрослых», — отвечаю я, достаю палочку, провожу по ее жопе, шепча про себя заклинание, мне вовсе не хочется иметь потомство от магглы. Она стягивает с меня брюки, и я уже готов, но тут из кармана выпадает сережка. Тусклый свет сортира играет на чистых камнях. Сережка, которую я вытащил из уха Гермионы в нашу последнюю ночь. Мне сразу становятся противны прикосновения девицы, которая уже добралась до моего члена и собирается взять в рот. Я отталкиваю ее, натягиваю брюки, подбираю сережку и ухожу напиваться дальше. Потом опять провал…

— Драко! — Поттер щелкнул пальцами у меня перед глазами, я вздрогнул и очнулся. — Понимаю, у тебя проблемы. Но бухать неделю подряд — не решение. У меня есть предложение. Я замну историю с нападением на магглу. При условии, что ты проспишься, как следует, и в понедельник придешь на работу. Мы с Роном планируем важную операцию. Нам пригодится твоя… изворотливость. Будь гостеприимным хозяином и проводи меня до прихожей, — сказал Золотой Мальчик напоследок и направился к выходу.

Я лениво поднялся и побрел за ним.

— Ах, да, и еще… — Поттер развернулся у уже открытой двери.

Его неожиданный удар в челюсть повалил меня на пол.

— Это тебе за Гермиону, — жестко сказал он и, наконец, свалил из моей квартиры.

Я обессилено растянулся на полу. Вот интересно, если запульнуть заклинанием в себя, оно сработает?

* * *

В пятый раз за утро подавляя желание выпить что-нибудь алкогольное, я ждал лифт в Министерстве. Маленькие камушки на сережке кололи руку и напоминали, что я жив и нервы не атрофировались после грандиозной попойки.

— Здравствуй, Малфой, — с усмешкой на губах меня поприветствовал один из Вислых. Я понял это только по ярко-рыжей шевелюре. Обычно мы друг друга игнорировали. Видать, новости о моих веселых похождениях разошлись по всему Министерству.

— Здравствуй, — сухо кинул я и поторопился спрятаться в подошедшем лифте.

За секунду до того, как машина двинулась вниз, я мог бы поклясться, что видел каштановую копну волос Гермионы в толпе.

— Итак, что у нас? — быстрыми шагами я влетел в кабинет Поттера, приземлился на незанятое кресло, бросил на пол портфель и сложил ноги на стол. Едва ли кому-то еще было позволено вот так вести себя с Золотым Мальчиком (кроме Вислого, конечно), но эта иллюзия нарушения правил давала мне необходимый адреналин.

«Ты опоздал», — мысленно упрекнул меня Поттер, но вслух спокойным голосом сказал следующее:

— Как нам удалось выяснить в ходе разведывательной операции, Пожиратели расположились в одном из старых особняков на севере Англии. Самым укрепленным местом является подвал, там они и прячутся.

— Мы на них нападем? — вопрос был глупый, но зато сразу подталкивал к разговору о деле. Я достал сигарету и прикурил от палочки.

— Да. Выдвигаемся через час, — сурово сказал Вислый, которому мое присутствие в операции (да и в этом кабинете) явно было не по душе. — Идем небольшими группами по три человека, атакуем с четырех сторон: здесь, здесь, здесь и здесь, — он ткнул четыре точки на карте.

— Надеюсь, Грейнджер не идет? — я смог справиться с дрожью в голосе, когда произносил ее фамилию.

— Рано ей еще на такие задания, — пробурчал под нос Вислый.

— Тогда через час встретимся в холле, — я резко встал и хотел уйти.

— Стой! — крикнул Поттер. — Изучи пока досье на Пожирателей, — он кинул мне несколько папок. — И возьми полезные зелья. Ну… ты сам знаешь, какие.

Я коротко кивнул и вышел. Пока добирался до своего кабинета, успел пролистать все папки. Изучи. Ага, как же! Я и так знал всех чуть ли не лично, поэтому выкинул листы в ближайшую урну. Достал из ящика секретера заранее составленный набор всех необходимых пузырьков и повязал сумку с ними к поясу. Потом упал в любимое кресло и затянулся…

* * *

— Мы нападать будем, или как? — мне уже порядком наскучило сидеть за сугробом в ожидании чего-то непонятного.

— Гарри, заткни его, или я это сделаю, — злобно прошипел Вислый.

— Почему мы вообще нападаем днем? — я курил уже вторую сигарету.

— Потому что они думают, что логичнее нападать ночью! — сорвался Вислый.

— Откуда ты знаешь, что они думают? — что-то меня пробил словесный понос…

— Гарри! — Вислый был на грани.

— Драко! — прикрикнул на меня Поттер.

— Рон! — нашелся я. Поттер смотрел на меня из-под тяжелых век. — А что? Я думал мы тут развлекаемся так, пока ждем, — оправдался я, выкидывая окурок.

Над поместьем зажглась яркая звезда.

— Пора, — серьезно прошептал Вислый, и мы мелкими перебежками направились к особняку.

За нашим «отрядом Альфа» был задний вход. Даже не заблокированный никаким заклинанием. Мне это сразу не понравилось. И не зря. Ну, почему драки завязываются так быстро? Вообще, я был не против, потому что схватки напоминали Квиддич, только вместо бладжеров летали заклинания. И ставка больше, чем в обычной игре.

Я увернулся от шального «Круциатуса» и огляделся. Наши (Мерлиновы яйца, НАШИ!) справлялись неплохо, хотя у Поттера любимым по-прежнему оставался «Экпеллиармус».

— Малфой! — заорал Вислый, и я обернулся. Поздно. Зеленый луч неотвратимо летел в мою сторону. Оказывается, умирать не так уж и страшно.

Глава эта и предыдущая писались параллельно, перепроверялись и вычитывались, сравнивались, так что все мелкие несоответствия повествования НАМЕРЕНЫ и относятся исключительно к субъективному восприятию действительности главными героями!

__________________________________________________________

«У меня все хорошо

Без тебя…»

(Silbermond — Ohne dich «Без тебя»)

Вам когда-нибудь приходилось просыпаться в постели с человеком, который Вас презирает и которого презираете Вы? Нет, хуже, c человеком, который Вас презираЛ и которого презираЛИ Вы? А еще с пониманием. Того, что такого не может быть, и Вы, наверное, попали в какую-то сумасшедшую параллельную вселенную, где Вы не та и он не тот. Все ужасы войны по сравнению с этим полная фигня…

Теплая кровь потекла из носа. Мне показалось, что я проваливаюсь… от счастья, от удовольствия, от неоткуда взявшейся боли. Такой застилающей глаза бури я не чувствовала никогда. Словно в моей голове взорвался вулкан. Я уже готова была потерять сознание, как… Секунду, я его потеряла.

— Герм! Герм! — грубые мужские ладони хлопали меня по щекам, в нос бил острый непонятный запах.

Я медленно заморгала, приходя в себя. Передо мной был он. Все тот же. То есть, вроде бы все тот же… Только теперь его глаза смотрели заботливо и руки обнимали нежно. Я заплакала. Сразу. Слезы рванулись по щекам рекой так, что я не могла их остановить. Поднесла руку ко рту, хотела укрыть искаженное эмоциями лицо в ладонях.

— Герм! — он попытался обнять меня, но я инстинктивно отпрянула. Может быть, Драко еще не понял, что происходит, и крепко схватил меня за плечи: — Что случилось? Тебе больно? Не молчи ты, ради Мерлина!

Он посмотрел мне прямо в глаза и, казалось, увидел меня насквозь. Уже все знал, но хотел услышать ответ из моих губ. Он был такой свой, теплый, уютный. Драко Малфой. Факультет — Слизерин. Чистокровный волшебник. Магглоненавистник. Пожиратель Смерти… Странное это чувство, когда тошнит от самой себя. Хотя я и прежде его испытывала, когда спала с Гарри.

— Мне… я… — слова не желали подбираться, как я ни старалась. — Я… мне нужно… душ, — я смогла, наконец, выразить то, что хотела, освобождаясь от рук Малфоя.

— Ладно… — с подозрением пробурчал он. — Идем…

Уже собиралась сказать свое паническое нет, как произошло то, чего я никак не ожидала. Он попробовал применить ко мне Легилименцию! Каков подонок! Но самое изумительное было даже не это. У Драко бы получилось, не блокируй я его на самом входе в мое сознание. А его палочка лежала на тумбе... и губами он не шевелил. Какая же огромная сила должна была скрываться под его бледной кожей?

— Нет! — запоздало, но оттого не менее резко выкрикнула я. — То есть… ты понимаешь… то, что случилось… в смысле между нами… я… мне… я должна побыть одна, — не могла больше смотреть ему в глаза. — Прости, — с промедлением добавила я и, замотавшись в простыню по самое горло, стрелой влетела в ванную.

Педантично закрыла дверь на задвижку, хотя понимала, что та открывается простой Алохоморой. Прижалась к холодной поверхности. Чертовы подземелья! Даже деревянные предметы здесь были ледяными! Не говоря уж о зеленой шелковой простыне, которая соскользнула с моего обнаженного пылающего тела. Я включила душ и опять дала волю слезам. Мысли путались, растекаясь по сознанию густой и вязкой патокой, так что не было никакой возможности собрать их.

В голове одна за одной пробегали сцены того, как я и Драко… Нет! Нет! Нет! Остановите Землю, я сойду! И если бы это был просто секс, просто чтобы не думать, избавиться от других мыслей, но это… Я сама пришла к нему и сделала это добровольно. Грубая ложь! Я сделала это С УДОВОЛЬСТВИЕМ.

Вена пульсировала в виске так, что единственным желанием было пустить в нее Аваду, на худой конец — пулю. Тело горело от невыносимой перегрузки. Я стояла под холодным душем и вообще не представляла, что в голове может умещаться столько мыслей. Вот что имел в виду Малфой, когда говорил, что с радостью забыл бы все. «Это не имеет значения», — вспомнила я свои слова. Черта с два! Имело, для меня это имело колоссальное значение. Сейчас.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я решилась выйти из ванной. Сначала аккуратно выглянула за дверь, глупо надеясь, что он уже спит, и я смогу предательски тихо сбежать. Мне не повезло. Он стоял посредине комнаты, приведенной в порядок. Видимо, мне понадобилось много времени, чтобы уложить свои мысли.

— Герм, — он уверенно двинулся ко мне. К слову, о том, чтобы одеться, Малфой не подумал. Я залилась румянцем, словно для меня было неприлично смотреть на него голого, и немного отступила. Хотела бы, чтобы он тоже отступил… — Герм. — Сделала еще шаг назад и коснулась лопатками стены. — Что случилось? Я сделал тебе больно?

— Нет, — голос от слез так охрип, что я не сомневалась: он обо всем догадался. Сглотнула подступивший к горлу ком.

— Тогда что? — не отставал он.

— Драко… я… — еще один глоток, чтобы новый поток рыданий не вырвался наружу. — Давай поговорим утром, — выдала я спасительную фразу, пока в легких был на это воздух.

— Объясни сейчас, — резко потребовал он и качнулся назад, словно сам боялся своей просьбы.

— Драко, пожалуйста, — мне нужно было его успокоить, и я прикоснулась к руке. По пальцам сразу побежала знакомая волна возбуждения и отвращения, я снова сглотнула, подавляя ее, и уверенно обхватила его запястье, — давай поговорим утром.

Две самых длинных в моей жизни секунды он просто смотрел на меня, потом нахмурил брови и тихо сказал:

— Ладно. Идем спать.

Драко пошел к кровати, и я легко отпустила его руку. Уже забравшись на постель, он с подозрением посмотрел на меня. Я по-прежнему стояла у двери и глотала подступающие к горлу крики, сердце трепыхалось в груди, словно я только что пробежала марафон, из-за этого и дыхание было прерывистое, тяжелое.

— Герм, идем, — сказал он вроде бы ласково, но я отчетливо слышала, что он что-то подавляет, только никак не могла понять что. Страх? Гнев? Подозрение?

Я вдохнула воздух, до отказа наполняя легкие, и крепче прижала простыню к телу. Пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, медленно подошла к кровати и легла на самый краешек.

— Герм, эта простыня не самая чистая, — с притворным сомнением и вроде как давая мне возможность выбирать, он потянул на себя ткань, в которую я отчаянно куталась.

Опять невольно сглотнув, я сняла простыню и кинула ее на пол, отчетливо понимая, что предоставляю ему на обозрение свое голое тело. Великий Мерлин, пусть это уже кончится! Мне мучительно необходимо было прикрыться, потому что я даже спиной чувствовала его серые глаза, глядящие на меня.

— Здесь холодно, — пробормотала я, так и не сумев прочистить глотку перед словами.

Драко ничего не ответил, позади себя я услышала «Инсиндио», лениво брошенное в камин, потом легким движением он набросил на меня одеяло и прижался сзади, укутывая в свои руки. От последнего я задрожала, как оставшийся на ветке листок на холодном ветру старухи-зимы, неожиданно заставшем беднягу в гордом одиночестве.

Мерлин, как мое тело реагировало на его прикосновения! Я с ужасом понимала, что испытывала такое чувство в первый раз в жизни. В памяти всплыл наш первый секс. Хотя, наверное, даже это слово было неправильное. Больше подходил трах. Животный трах ради вымещения гнева. На себя, за то, что предала подругу ради собственного удовольствия. И на него, за то, что вылез сухим из океана войны, затопившего нас. Тогда я пришла именно к Драко, потому что падать ниже было уже некуда. Сегодня я пришла к нему, потому что изголодалась по его телу рядом с моим, по его этим чертовым серым глазам, от которых меня била дрожь, пришла, потому что хотела, чтобы ОН был моим первым разом.

— Герм… — позвал он меня мягким голосом, глаза опять начали наполняться слезами. — Знаешь… когда мы с тобой разговаривали на башне, я не сказал тебе одну очень важную вещь, — он сделал паузу, и я тоже. В дыхании. Воздух отказывался течь во мне. Мерлин, не смей этого говорить! Драко поцеловал меня в шею и прошептал: — Я люблю тебя. Очень.

Сердце оборвалось. Он либо А — был искренен, либо Б — все рассчитал, понимая что после этих слов я не смогу сделать неожиданный фортель. Я пыталась убедить себя в варианте номер два. Но душе до боли хотелось верить в первый.

— Спокойной ночи, — сказала я, приструнив неповинующийся голос.

— Спокойной ночи, — безмятежно ответил Драко и, уткнувшись в мою шею, вскоре засопел.

Я еще долго роняла слезы на подушку, не в состоянии забыться сном. Любым сном! Он мне физически был необходим.

Драко тяжело вздохнул, отнял от меня руки и перевернулся на другой бок. Это мой шанс. Бежать! Куда глаза глядят. Уж по бесшумным передвижениям я была мастером, несколько месяцев «практики» перебежек по лесам и полям Англии сделали свое дело. Я выбралась из кровати, обернула вокруг бедер зеленую простыню, прокралась к шкафу, вытащила оттуда футболку, натянула ее. Что-нибудь еще? Палочка наверху. Неплохо было бы одеть хотя бы трусы. Взгляд наткнулся на соблазнительно белье на стуле, и сознание сразу наполнилось горечью отвращения. Ладно, обойдусь без трусов.

Я последний раз глянула на Драко. Как ребенок, он свернулся клубочком на нелюбимых холодных простынях, время от времени подрагивая. На глаза снова навернулись слезы. Он будет меня искать. Намного более рьяно, чем искал когда-то Темный Лорд. Я быстро подошла к столу. На нем лежали чистый пергамент и перо, стояла чернильница. Приготовив писчий инструмент, я занесла его над бумагой. Слов не было. Чернила лениво капнули на пергамент, оставляя огромную кляксу. Я разочарованно вздохнула и зачастила по листку.

«Драко,

Прощай, Г.Г.»

Подула на записку, давая высохнуть, свернула ее вчетверо и положила на прикроватную тумбу. Когда уходила, хотела обернуться и посмотреть на него еще раз. Мерлин… Сдержалась и вылетела из подземелий, как ошпаренная.

И что дальше? Куда мне идти теперь, когда я все вспомнила? К Гарри? И все вернется на круги своя: секс, вина, неловкие взгляды. Но я не хотела не только этого. Я не хотела ГАРРИ. Он снова стал для меня другом. Таким, с которым можно поговорить о своих проблемах, повеселиться, но это ВСЕ… Тогда к Рону? После расставания мы стали далеки, как небо и земля. Да он наверняка будет допытываться, почему я прячусь от Драко. И снова мысли вернулись к нему, превращая сознание в сплошной хаос. Что делать с ним? Всю жизнь прятаться? Да и для чего? Ну, это же Драко!! Мерлин, сейчас мне нужно расставить все по местам, а когда он был рядом, я не могла этого сделать.

А если… я замедлила шаг и совсем остановилась, когда безумная мысль пришла мне в голову. Если не говорить никому, что я вспомнила? Тогда можно будет сохранить дружбу с Гарри, попытаться наладить отношения с Роном… Тогда все останутся в выигрыше! Кроме Драко… Все мои блестящие планы неизбежно разбивались об это имя. Я снова рванула в Башню Гриффиндора, что есть сил. Покинуть Хогвартс мне однозначно придется.

Я выпотрошила шкаф, вещи оказались на кровати. Короткие юбки, легкие платья, кофты с откровенными вырезами, кружевное полупрозрачное белье. Для чего я вообще начала все это носить? Для Драко. С трудом отыскались простые трусики и бюстгальтер, потертые джинсы, удобная футболка и кофта. Еще дорожная мантия, палочка, и я готова.

Не утрудив себя уборкой, я направилась в кабинет МакГонагалл. Было семь утра, и я могла представить себе ее глаза, когда появлюсь ни свет ни заря.

— Лимонные дольки, — твердо произнесла я, обращаясь к гаргулье. Она послушно двинулась вперед. По мне, так давно уже следовало сменить пароль, потому что каждый наперечет ученик Хогвартса его знал.

Минерва МакГонагалл встретила меня в привычном клетчатом халате, заспанная и с криво надетыми наспех очками.

— Мисс Грейнджер? — удивленно посмотрела она на меня. — Что-то случилось? — беспокойство горело в ее глазах, палочка уже пришла в боевую позицию.

— Нет, все в порядке, — улыбнулась, но уж очень натянуто. — Просто я хотела предупредить Вас, что уезжаю, и попросить поблагодарить от моего имени профессора Дамблдора.

— Подождите, Гермиона, — директриса пришла в замешательстве. — Почему уезжаете? Неужели Вы…?

— Нет, — соврала резко, буквально на автомате. — Я по-прежнему ничего не помню. Просто… я научилась всему, что мне было необходимо. Далее я смогу справиться сама, — улыбка не к месту и грохочущее сердце выдавали меня с потрохами. Но если это и произошло, Минерва МакГонагалл была достаточно тактична, чтобы не показать виду.

— Мистер Малфой тоже покидает Хогвартс?

Что ответить на этот вопрос, я понятия не имела.

— Не знаю, возможно, — протянула я.

— Вы отправляетесь не вместе? — удивилась директриса.

— Нет.. мне… срочно нужно в Министерство. Только что получила сову от Гарри.

— Сегодня? — вытаращила на меня глаза МакГонагалл. — Ну, что ж, мистеру Поттеру виднее. Я передам Вашу благодарность Аберфорту.

— Спасибо, — я снова неловко улыбнулась и поторопилась уйти.

— Доброе утро! — недалеко от кабинета директора меня встретил Алекс. — А ты ранняя пташка.

— Я… да. Ты тоже.

— Я сегодня дежурю, Новогодняя ночь, я просто счастливчик.

— В школе до сих пор нужны дежурные?

— Ну… на всякий случай. Ведь не все Пожиратели попали в Азкабан.

— Да… — я замялась. Алекс был очень хорошим человеком. В беспамятстве я не понимала, почему мне с ним легко разговаривать, теперь все стало ясно: он как две капли воды похож на Гарри, только без этой давящей способности моментально выходить из себя.

— Уезжаешь? — Алекс кивнул на дорожную мантию, перекинутую через руку.

— Да, я… — И тут меня осенило. Уже выбежав из подземелий, я начала размышлять, как добраться до Лондона, не раскрыв себя, а судьба как нарочно столкнула нас сегодня утром. — Слушай… а тебе сильно влетит, если ты оставишь пост?

— Ну, я могу попросить мистера Филча приглядеть за всем, он-то свою работу всегда на совесть выполняет. А что?

— Ты… не аппарируешь меня в Лондон? Это срочно, а я…

— Без проблем, — оборвал Алекс мою неумелую речь. — Только скажу пару слов мистеру Филчу. Давай через десять минут у главного входа. Прогуляемся до Хогсмида и…

— Аппарируем оттуда, — закивала головой я. — Спасибо.

* * *

Как давно я не была в своей квартире! Хоть я и жила в беспамятстве у Гарри, предпочла сохранить ее, чтобы иметь какое-то пристанище. Друзья не возражали и безапелляционно заявили, что оплатят аренду. Теперь-то я понимала, что Гарри скорее всего просто чувствовал себя виноватым в том, что не уберег меня от заклинания.

Я понимала, что у меня нет времени предаваться ностальгии и нужно быстро паковать вещи. Драко скоро проснется и, не найдя меня под боком, непременно заявится сюда, он ведь знает, где я живу. У меня опять не было времени, чтобы подумать и найти решение. Объясниться с ним с глазу на глаз я бы точно не смогла. Да и что ему сказать? Вчера я пришла к тебе, а потом вдруг передумала? Наглая ложь! Ложь… Мне оставалось сделать то, что он делал со мной три месяца — солгать.

Голова горела от мыслей, я металась по квартире, в спешке пакуя вещи. Перевернула и разбила вазу, запнулась о журнальный столик, с которого тут же слетели все книги, наткнулась на кресло, теперь стоящее в неестественном положении. Закончив непредумышленный «погром» своей квартиры, я села за рабочий стол, достала чистый пергамент и застрочила полные ненависти слова:

«Драко,

Г.Г.»

Достаточно жестоко, чтобы он забыл меня? Я держала голову подальше от пергамента, чтобы не закапать его слезами.

«После такого он никогда больше даже не глянет в твою сторону, помни, — твердо сказала я себе. — Но ты ведь этого и хочешь…»

Бросила перо, схватила чемодан и уже собралась аппарировать. Потом поняла, насколько в этом хаосе незаметен пергамент. Вернулась, мало-мальски прибралась на столе и коснулась бумаги палочкой, чтобы придать ей цвет. Почему-то сразу подумала о зеленом, и лист окрасился в сочный оттенок травы. Пора. Прощай. Сердце жалобно екнуло от последней мысли.

* * *

В «Дырявом Котле» сдавались вполне приличные номера. Пожалуй, это было одно из тех немногочисленных мест, где НИКТО не будет искать «беглянку». Слишком уж просто, а мозг Драко всегда мыслил изощренными путями.

Поставив вещи, я завалилась на кровать. Неспокойная, но до того вымотанная сутками без сна, полными эмоциональных и физических нагрузок, что вырубилась сразу же.

* * *

Я проснулась только под вечер, и то от того, что в окно постучала сова. Только изрядно повозившись с рамой, мне удалось открыть его. Филина Гарри Добби, терпеливо сидевшего на подоконнике, я сразу узнала.

«Драко», — пробежало у меня в голове, и сердце в очередной раз кольнуло.

Пальцы дрожали, пока я торопливо отвязывала прикрепленную к лапке записку.

«Гермиона, где ты? Малфой совсем спятил! СРОЧНО нужно поговорить. Буду ждать тебя в Министерстве. Гарри».

«Значит, он уже был в моей квартире», — подумала я, наспех умываясь и натягивая дорожную мантию.

* * *

В Министерстве было тихо. Еще бы! Во-первых, только полоумные (или дежурные Авроры) притащились бы на работу первого января. Во-вторых, время неумолимо подходило к полуночи.

Гарри сидел в своем кабинете и пролистывал бумаги, когда я вошла, по привычке прежде постучавшись.

— Гермиона! — его глаза безумно горели. — Мерлин, я так за тебя испугался! — он подлетел ко мне и набросился с объятиями.

— Я в порядке, — заверила я его, похлопывая по спине.

— Что у вас случилось? — он усадил меня на стул напротив себя и буквально выпытывал правду глазами.

— А что? — я нервно заправила волосы за уши и только тут поняла, что на мне нет одной сережки, быстро вернула прядь на место, чтобы Гарри вдруг не заметил.

— Он напал на пожилую магглу и разгромил квартиру! Твою, между прочим, квартиру!

— Напал на магглу?! Миссис Норингтон! — у меня глаза чуть не выскочили из орбит. Я ожидала от него всякого, но такое…

— Шарахнул в нее Петрификусом, представляешь! Он что, сошел с ума? Или кто-то из младшекурсников напутал с заклинанием?

Ага, напутал. Я напутала. Только мое заклинание было длинное и состояло из нескольких не самых приятных строк.

— Почему ты уехала из Хогвартса? Профессор МакГонагалл (Гарри так и не научился называть ее директором) сказала, что ты, якобы, научилась всему нужному и покинула школу, получив мою, якобы, сову. Гермиона, что происходит?

Теперь я поняла, насколько непросто приходилось Драко со мной. Придумывать ложь за ложью, стараясь не запутать ни себя, ни других. Каждая мысль о нем открывала в груди зияющую дыру. Почему?! Я бы все отдала, чтобы эта пытка прекратилась!

— Я… мы… мы с ним повздорили (и это даже почти не ложь), и он… назвал меня маленькой мерзкой грязнокровкой, — сказала я первое правдоподобное, что пришло в голову.

— Что?! — взревел Гарри, вскакивая со стула и опрокидывая его. — Эта скотина опять…?! Ну, я ему…

— Гарри, не нужно, — я коснулась его руки. Помогло. Он еще стоял, тяжело дыша, но решимости на лице поубавилось. — Он, наверное… был из-за чего-то расстроен. Да и в любом случае, я дала ему сдачи, — вырвалось у меня, и я с ужасом услышала горечь в собственном голосе. — Потом я поняла, что больше не желаю видеть его гнусное, бледное… идеальное лицо… — у меня задрожал подбородок, я была готова разреветься, броситься перед Гарри на колени и во всем сознаться. В очередной раз твердость характера не дала мне сделать глупость. — Вот и вся история.

— Где ты остановилась?

— Я не могу тебе сказать.

— Почему?! — возмутился Гарри.

— Д… — я осеклась, не желая называть Малфоя по имени перед Гарри. — Он уже разгромил мою квартиру, не хочу повторения.

— Не понял! Где связь между тем, что Я буду знать, и Малфоем?

— Он незаурядный легилимент, — объяснила я.

— А я акклюмент! — раздосадовано сказал Гарри.

— Не такой талантливый, как он, — возразила я и резко замолчала. Все, я себя выдала. Я не могла знать этого, если бы не вспомнила все. Продержалась со своей ложью меньше двадцати четырех часов, молодец, Грейнджер!

— Я думал, ты более высокого мнения о моих способностях, — обиженно пробормотал Гарри, сложив руки на груди. Неужели, не заметил? А я и забыла, как ненаблюдательны бывают мужчины! — Тебе все равно не стоит волноваться, — перевел он тему разговора. — На поиски Малфоя отправлены несколько Авроров.

— Авроров? — удивленно спросила я, и сердце сделало кульбит, потому что знало, чем это грозило Драко. — Его что, хотят отправить в Азкабан?!

— По мне, так он заслужил! — нахмурился друг.

— Нет, Гарри! Он просто сглупил! У него точно должны были быть причины! — выпалила я и осознала, что защищаю Драко с пеной у рта.

— Гермиона, то, что он сказал тебе, а потом сделал…

— Гарри… ты сам убеждал меня, что он… — «изменился», — чуть было не сказала я, но вовремя опомнилась: — нам помогает. У каждого могут быть срывы, мы ведь все люди… Пожалуйста… Азкабан… Азкабан уничтожит в нем последние крохи человечности!

У моего милого друга опустились плечи и погрустнел взгляд. Я понимала, что действую не просто по-дружески. Плевать! В тот момент я не думала о морали, а только о том, что могу спасти Драко от тюрьмы, которую он, кстати, заслуживал за нападение на мою домовладелицу и много еще за что!

— Ладно, я… постараюсь сам его найти и… придумать что-нибудь, — сдался Гарри. — Но ты… в безопасности?

Я улыбнулась и, обняв его, с новой волной облегчения почувствовала, что это объятия ДРУГА.

— Да, Гарри, не волнуйся, я в порядке.

Когда я уходила, в груди было неспокойно. За Драко.

* * *

Начало января всегда своего рода затишье. Для меня этот январь оказался именно таким. Я пыталась занять себя тем, в чем всегда находила спасение — читать. Благо, в Косом переулке достаточно магазинов, где можно найти подходящую литературу, да и любимые книги из квартиры я успела прихватить. Только они мне не понадобились. За последние три дня я прочла жалких двести страниц, учитывая тот факт, что отвлекалась только на приемы пищи. Но каждая строка, о чем бы она не была, возвращала меня к мыслям о нем. От Гарри никаких вестей… Ну, где Драко мог скрываться, в самом деле?!

Встав утром пятого января, я не выдержала и послала другу сову. Через два часа пришел ответ.

«Я пока не нашел его. Этот придурок умеет прятаться! Забини нет в стране, иначе он знал бы, где его дружок. Но ни о чем не беспокойся. Гарри».

Не беспокойся, ну, да, конечно. Насколько я знала Драко (а узнать его за последние пять лет мне удалось неплохо), он просто напивался в каком-нибудь баре в компании нескольких девиц… красивых, наверное… посимпатичнее меня… Великий Мерлин, я ревновала! И оспорить этот факт не мог даже мой логичный мозг.

Сколько баров в Лондоне? Проще сосчитать звезды на небе! Гарри его в жизни не найдет. Значит, придется мне. От этой мысли я неожиданно обрадовалась.

«Дура!» — прикрикнула я на себя, но сердце не успокаивалось.

Итак, где он может быть? Да, где угодно… Хорошо, подойдем с другой стороны. Он же не может беспробудно пить пять дней подряд, значит, пойдет после бара куда-то. Квартиру Гарри скорее всего проверил, так что она отпадает. Мэнор? Возмоооожно…

Так как начать мне было, собственно, неоткуда, то я решила первым делом отправиться в родовое гнездо Малфоев. Так или иначе, там можно поговорить с Нарциссой, она ко мне неплохо относится, может, знает, где шляется ее криминальный отпрыск.

Перед тем, как аппарировать недалеко от поместья, я вымыла голову и сменила одежду на чистую. Себя я убедила, что неприлично появляться перед такой женщиной, как Нарцисса, в чем попало. Но подсознание упорно лелеяло надежду, что Драко все ж таки добрел до именья…

На полпути к парадной двери дорогу мне преградил всадник в форме, очевидно, слуги.

— Назовите себя и скажите, с какой целью Вы прибыли в родовое поместье высокочтимой чистокровной семьи волшебников и чародеев Малфой, именуемое Малфой-Мэнор? — выдал мне свою высокопарную и отнюдь не соответствующую его положению речь мужчина.

— Меня зовут Гермиона Грейнджер, я… — замялась, не зная, как охарактеризовать свою релевантность к вышеупомянутому «высокочтимому чистокровному и далее по тексту» семейству, — коллега, — нашлась я, наконец, — мистера Драко Малфоя и хотела бы видеть его глубокоуважаемую персону.

— Сожалею, господина Малфоя нет дома.

— Тогда мне нужно поговорить с миссис Малфой. Это очень важно и касается ее сына.

— Я доложу о Вашем прибытии, — кивнул мужчина и ускакал в направлении особняка.

«Пафоса-то, пафоса, — недовольно подумала я. — А манер никаких, хоть бы спешился, прежде чем с девушкой разговаривать».

Часть недовольства принадлежала, без сомнения, разочарованию в том, что Драко увидеть так и не удастся. Хотя за последние дни мне вполне сносно удалось убедить себя, что мне это и не нужно.

Нарцисса встретила меня с улыбкой на лице.

— Гермиона, как я рада тебя видеть! — она по-светски приобняла меня.

Все-таки, я поражалась мужеству этой женщины: в войне против Темного Лорда она потеряла всю семью (Драко был ее единственной родней, оставшейся в живых), но сохраняла гордый цветущий вид.

— Я тоже рада… Нарцисса, — выдавила я.

Ее бесспорно интересовало, зачем я приехала, но она не позволила себе наброситься на меня с расспросами до того, как предложить чашечку свежезаваренного чая. Когда чай был подан, миссис Малфой осторожно отпила глоток, поставила чашку на столик и только потом почти безразлично сказала:

— Мне передали, что ты приехала поговорить о Драко, — на имени сына голос все-таки дрогнул. — С ним что-то случилось?

— Не совсем, — приврала я. — Просто он немного… выбился из колеи. Нарцисса, я задам Вам несколько вопросов, ничему не удивляйтесь, просто ответьте, тогда я смогу помочь… ему.

— Драко что-то натворил? — беспокойство в ее голосе стало отчетливым.

— Ничего страшного, — почему-то ей я смогла соврать легко, с улыбкой на губах, наверное, даже моя совесть не способна была причинить боль матери. — Вы можете рассказать мне, куда Д…рако обычно ходит? Помимо баров и клубов. Какое-нибудь место, куда бы он мог пойти бессознательно?

Нарцисса задумалась.

— Даже не знаю… он… он такой скрытный, знаешь… Хотя… есть одно место…

* * *

Обычный маггловский парк. Таких в Лондоне с десяток. Нарцисса говорила про пруд. Я шла по извилистым гравиевым дорожкам. Мимо меня пробежала маленькая девочка.

— Мэгги! Мэгги! Не беги так, упадешь! — за ней пыталась угнаться женщина, наверное, мать.

Порыв ветра поднял в воздух оставшиеся с осени листья. Я приближалась к воде.

— Мама! Мама! — закричала девочка, подлетев к скамейке, где спал какой-то бездомный. — Дядя умер? — она тыкнула в беднягу пальцем.

— Дядя спит, — прохрипел мужчина, закрыв глаза, которые он с трудом разлепил несколько секунд назад.

Я замерла. По внешности… Великий Мерлин, он был похож на бродягу: небритый, в грязном пиджаке поверх свитера и несвежей рубашки. Но голос… даже такой хриплый, я не спутала бы его ни с каким другим.

— Пойдем, Мэгги, пойдем, — мать взяла дочь на руки и унесла ее подальше от страшного незнакомца.

Сердце в груди играло какую-то бешеную мелодию, главной составляющей которой, судя по всему, были ударные. Собрав остатки воли в кулак, я подошла к скамейке и присела на корточки. Да, это был он, мой Драко, с пятидневной щетиной, спадающими на лоб волосами, превратившимися из платиновых в грязно-серые, синяком на правой щеке. Я не заметила, как из моих глаз потекли слезы. Боли. Но одновременно слезы радости и облегчения, что я нашла его, что с ним ничего не случилось. Прежде чем я успела подумать, моя рука заскользила по его щеке. Он прильнул к ней, заставляя сердце сильнее сжиматься в груди.

«Поцеловать его… нет, это безумие! Да, ладно, он дрыхнет, как медведь в спячке! Всего один раз, — пообещала я себе и прильнула к его губам. На язык сразу скользнул горький вкус алкоголя. — Стоп, хватит!» — заорала я на себя, почувствовав, что перешла границы, да и он начал тихонько мне отвечать.

Я отшатнулась, и Драко тяжело вздохнул. Интересно, сколько он здесь провалялся? Нельзя было оставлять его на скамейке в парке! Я осторожно оглянулась вокруг: никого. Достала палочку и взяла его за руку. Опустилась к его уху и прошептала: «Я отведу тебя домой».

* * *

Аппарация прошла удачно: Драко приземлился точнехонько на диван в гостиной. Я боялась, что он проснется, поэтому сразу ринулась на кухню, где, по идее, должно было найтись зелье сна без сновидений. Зная Драко, я могла предположить, что в расстановке зелий по полочкам есть какая-то логика, но какая, мне и в голову не могло прийти, так что я потратила добрых десять минут на поиски нужного пузырька и вернулась в комнату.

Он по-прежнему спал, так что я не имела представления, как влить в него снадобье.

«А если по-маггловски?» — подумала я.

Пришлось трансфигурировать подручные предметы в некое подобие капельницы. Выбор дезинфекционной жидкости в квартире Драко был широкий: от слабоалкогольного вина до крепкой выдержки огневиски. Последним я, впрочем, пренебрегла, потому что вылить на ватный тампон дорогущую жидкость даже у меня рука не поднималась, поэтому я воспользовалась водкой. Сначала загнула рукав на левом предплечье и долго таращилась на уродливую татуировку. Меня передернуло, нет, лучше в правую руку. Закатала рукав, легко нашла вену под бледной кожей Драко и вставила иглу. Пузырек был небольшой, поэтому зелье прокапало быстро, и он стал совсем неподвижен, только грудь медленно вздымалась и опускалась и слегка подрагивали руки.

«Замерз», — догадалась я и, притащив из спальни плед, накрыла его.

Я сидела на полу, смотрела в его лицо и с ужасом понимала, что скучаю по нему.

— Драко, — шепотом позвала я, зная, что он меня все равно не услышит, и потерлась носом о его нос. Снова поцеловала губы, по-воровски, пока никто не видит. Я крала минуты с ним. Как наркоман, растягивала последнюю дозу, но знала, что она вот-вот закончится, и тогда в сердце станет много ненужного места, которое совсем нечем заполнить, потому что другой наркотик я не признавала.

Часы пробили. Я подняла голову. Восемь?! Вечера?! Уходить не хотелось, но я знала, что надо. Запечатлев на его губах последний отчаянный поцелуй, щедро сдобренный слезами, я нехотя выпустила бледную ладонь из рук и ушла.

* * *

В моей квартире было пусто. Авроры подлатали дверь и изменили память миссис Норингтон. Перед тем, как отправиться к себе, я заскочила в «Дырявый котел», забрала вещи и отправила Гарри сову, дав знать, где сейчас Драко. Тяжесть последних пяти дней обрушилась на плече сметающей лавиной. Не сделав попытки даже прибраться, прямо в одежде я завалилась на кровать и заснула.

* * *

После закончившихся, наконец, праздников, Министерство гудело, как улей. Мне нужно было занять себя чем-то полезным, а так как к делам меня по-прежнему не подпускали, будучи уверенными в моем беспамятстве, оставалась только благотворительность. Я решила, что, может быть, буду полезна в больнице Святого Мунго. Утром я прочитала несколько историй болезни, позвонила родителям (Мерлин, как давно я не слышала их голоса!) и отправилась в лечебницу, где и планировала провести остаток дня.

Я находила радость в том, чтобы развлекать больных детишек, потому что они тоже были безумно счастливы. Меня это отвлекало от мыслей о нем, но как же это утомительно! К полудню я чувствовала себя выжатой, как лимон, и отправилась вниз купить чего-нибудь бодрящего.

У стойки регистрации была какая-то непонятная суета.

— Быстрее! Ему нужна помощь! — услышала я знакомый голос Гарри, и сердце неспокойно пропустило удар.

Я продралась сквозь толпу и замерла на месте. Потом услышала высокий женский крик. Свой собственный. Гарри и Рон поддерживали безжизненное тело Драко.

«Если Вы уже теряли кого-то из близких, то понимаете, если же нет, то Вам и не представить».

(Лемони Сникет: 33 несчастья)

В момент, когда что-то происходит, человеку свойственно воспринимать это преувеличенно. Люди не могут абстрагироваться и осознать, что девяносто процентов того, что они чувствуют, — в голове, и лишь десять — физика тела.

«Я умер, — подумал Драко. — Но можно ли умереть, если чешется пятка?»

«Вопрос века…» — протянул внутренний голос.

Слизеринец попытался избавиться от жгучего зуда, но ничего не получалось. Тогда он хотел открыть глаза. И опять неудача. А дышать вроде бы было легко. Запах приятный, знакомый. Духи. Дорогие. Мамины. Какой-то шум. Голоса. Драко постарался прислушаться.

— Надеюсь, он скоро очнется, — мягкая женская рука погладила тыльную сторону его ладони.

Тяжелый вздох, полный сдержанного отчаяния.

— Ему нужно отдохнуть, — безучастный тембр.

— Можно мне… нам остаться? — голос номер один, все такой же дрожащий, как при первой фразе.

— Как хотите. Он все равно ничего не услышит, доктор Розье велел дать ему зелье сна без сновидений.

Покалывание в руке и онемение всего тела.

«Небытие», — успел подумать Драко перед тем, как отключиться.

* * *

В палату тихо зашел Гарри. Сцена, которую он наблюдал, привела его в легкое, ничем не объяснимое замешательство: Драко неподвижно лежал на койке (как и было положено раненому), рядом сидела миссис Малфой держа его руку, а подле, беспокойно гладя ее по другой ладони, пристроилась Гермиона.

— Я принесу Вам чай, — тихо сказала она и поднялась. — Гарри!

Миссис Малфой обернулась, не выпуская руку сына.

— Аммм… — замялся Гарри. — Я… Здравствуйте, — кивнул он и, не найдя других слов, вышел, попутно спрашивая себя, зачем вообще явился.

— Гарри, — окликнула его миссис Малфой своим холодным голосом, размеренно покидая палату. — Могу я с тобой поговорить?

— Эммм… — он опять замялся, взгляд мимолетом скользнул по Гермионе, бесшумно закрывшей дверь. — Да, конечно.

— Расскажи мне, как это случилось, — повелительно сказала женщина.

— Миссис Малфой, я не думаю, что Вам стоит… — начал парень.

— Гарри, — голос был мягкий, но напряженный, — я не прошу тебя думать или решать, что мне стоит и не стоит делать. Но я имею полное право знать, что произошло с моим сыном.

— Миссис Малфой… — поморщился он.

— Гарри, — с нажимом произнесла она, как бы напоминая ему: «Я спасла твою жизнь».

— Мы были на задании, — сдался он. — Поимка Пожирателей, как обычно.

— Драко добровольно согласился на это? — холодно поинтересовалась Нарцисса.

— Он сотрудник Аврората… — увиливая, сказал Гарри.

Приложив ухо к двери, Гермиона напряженно слушала, пытаясь не пропустить ни слова. Она помнила, что Драко поступил на службу в Министерство вскоре после окончания войны. Таково было условие властей: он служит на благо обществу, и их семью оставляют в покое в финансовом и политическом смыслах. Люциус не распространялся по этому поводу, его вообще мало видели на людях после окончательного падения Темного Лорда. Нарцисса же рьяно протестовала против присоединения Малфоя-младшего к служащему классу, явно опасаясь за здоровье сына, потому что не понаслышке знала, что есть Пожиратели и как они «любят» предателей. Она предлагала любую помощь: финансовую, информационную, но Министерство оставалось неумолимо, требуя к себе отпрыска знаменитой фамилии. Драко не стал сопротивляться и поступил в распоряжение (Великий Мерлин, да он тогда надавил себе на глотку!) Гарри Поттера, которому Бруствер бесконечно доверял. Сделал это слизеринец в основном из-за матери, не смея лишать ее того образа жизни, к которому она привыкла. Гермиона видела, что работал он всегда на совесть, даже Рону приходилось признавать, что «хорек отличился», поэтому, собственно, Драко был сначала частым гостем в Святом Мунго. Позже он научился с пользой для себя и всех остальных применять дар зельевара и уже не бегал по поводу каждой раны в больницу. Вот и в этот раз Драко не отлынивал…

— Гарри, не юли, — строго попросила Нарцисса.

— Мы не выбираем задания, миссис Малфой! — начал закипать Гарри. — Есть информация — мы готовим план по поимке.

— Видимо, ваш план провалился, — холодно заметила женщина.

— Не всегда все проходит гладко. Часто приходится действовать по обстановке. В этот раз… так и вышло. Завязалась драка, он хорошо справлялся, он изворотливый, а потом в него послали… — Гарри нервно сглотнул, прежде чем произнести: — Аваду. Не знаю, насколько намеренно, но… Я пытался его защитить, бросил Экспеллиармус наперерез, но он был слишком близко к обоим заклинаниям, не успел увернуться… Короче, то ли рикошетом, то ли еще как… Все происходило быстро, я сам не успел разглядеть. Потом увидел Драко на полу. Мы, естественно, сразу отступили и бросились в Святого Мунго. Вот и все.

Нарцисса коротко кивнула, а Гермиона за дверью облегченно вздохнула. Конечно, если бы Авада достигла цели, Драко уже лежал бы в другом, намного менее приятном месте, но кто знает, каковы будут последствия от мешанины?

— У меня еще один вопрос, — все также размеренно сказала Нарцисса. — Чью поимку вы планировали?

— Это конфиденциальная информация, я не могу Вам сказать, — покачал головой Гарри. — Да и зачем Вам…

— Гарри, я знаю этих людей, не все ли равно? Или Вы думаете, что я стану помогать тем, кто покалечил моего сына?

— Нет, ну что Вы… — под взглядом Нарциссы Герой Магического Мира чувствовал себя, как нашкодивший котенок. — Эмм… Там был Роули, скорее всего он возглавлял эту группу, кажется, он и послал в Драко заклинание.

— Роули? Торфинн? — в голосе женщины проскользнули какие-то эмоции, кажется, неверие и немного страха.

Гермиона содрогнулась от этого имени. Как наяву, ей представился высокий светловолосый волшебник мощного телосложения, чуть было не поймавший ее, Гарри и Рона в маггловской кафешке, когда они только-только удрали со свадьбы Билла и Флер.

— Значит, он еще на свободе? — Нарцисса вернула себе прежнюю холодность.

— Рон уже работает над поиском и планом по поимке, — поспешил Гарри заверить ее.

Миссис Малфой снова кивнула и собиралась вернуться в палату. Уже нажав на ручку двери, она обернулась:

— Спасибо, Гарри, — сдержанно сказала она, — за то, что спас ему жизнь.

— Не за что, — ответил он, а потом добавил под нос: — мы теперь в расчете. Гермиона? — Гарри заметил девушку, прячущуюся за чуть открытой дверью.

Она неловко улыбнулась и выскользнула из палаты, пропуская Нарциссу.

— Привет.

— Привет, — Гарри кивнул головой. — Пришла навестить Малфоя?

— Я… да. Он, конечно… сволочь, но все-таки учил меня три месяца, я не могла не…

— Да, понимаю…

— А этот Роули…

— Гермиона, держись от этого подальше, ладно? — прервал ее Гарри. — И вообще… Не думаю, что тебе стоит оставаться в Аврорате. Я разговаривал с Министром Говардсом, он сказал, что был бы рад видеть тебя в качестве своего личного секретаря. Что скажешь?

— Я? Но я же ничего не помню… — начала отпираться Гермиона.

— Ты многому научилась, и вообще, ты способная. Просто Аврорат… опасное место. Я бы ни за что не позволил Джинни стать Аврором, и то, что ты им стала, для меня…

— То есть ты решаешь, кем мне быть? — Гермиона начинала злиться. Да кто он такой, в конце концов! Ее друг, но не начальник! Нет, ну, на самом деле, начальник, но только на работе, а не в жизни!

— Я не это сказал. Я просто беспокоюсь за тебя, — объяснил Гарри. — Во время войны я рисковал вашими жизнями и не хочу делать это снова. Гермиона, пожалуйста… согласись на предложение Говардса. К тому же… так ты и от Малфоя сможешь быть подальше, — тихо закончил он и ушел.

«Подальше», — звучало в ушах Гермионы. Чтобы понять, наконец, что с ней происходит, ей нужно было быть от него подальше. Но, Мерлин… как не хотелось!

— Ты все равно ему больше не нужна, — твердила она себе, нервно отскребая лак для ногтей от стола в своей квартире. — Он ведь тебя больше не искал после того письма. А ты думала, он что? Весь Лондон перевернет ради человека, который его, по собственным словам, ненавидит? — ее движения по столешницы стали резче и ожесточеннее. — Вот же идиот! — закричала Гермиона в слезах, палец соскользнул с гладкой поверхности, ноготь переломился.

Она посмотрела на свои руки. Вообще-то, ногти выглядели черти как. Пока она встреча… была с Драко, ее маникюр смотрелся идеально, потому что рядом с ним могла быть только идеальная девушка. Гермиона потянулась за палочкой и заклинанием обкорнала ногти до удобной длины, выровняла их. Посмотрела на часы. Нужно было лучше взять маггловские ножницы и сделать все руками, так бы времени прошло больше. В раздумье она потерла лоб, потом достала пергамент, перо и чернильницу и нацарапала записку:

«Уважаемый Министр Говардс,

Гермиона Грейнджер»

* * *

«Наверное, надо очнуться», — протянул внутренний голос.

Драко молчал. В общем-то, местами он даже жалел, что Авада не долетела до него. Тогда можно было бы не париться, не думать о Грейнджер, не выносить себе мозг коротким вопросом: «Почему?».

Уже много дней, почти не отходя от постели, его руку держала мать. А Грейнджер (эта чертова сука Грейнджер!) пришла только один гребаный раз! Но пока Нарцисса была рядом, Драко не мог позволить себе сдаться.

— Гермиона, — окликнул бархатный голос матери.

— Миссис Мммалфой, — девушка мягкой поступью вошла в палату. — Как он? — сухо спросила она.

— Без изменений, — тихо ответила Нарцисса, выпуская руку Драко. — А ты здесь…?

— По делам, — торопливо ответила Гермиона. — Министр Говардс открывает сегодня новое крыло. Его отстроили на пожертвования, которые собрали на том благотворительном ужине, когда… Давно.

«Когда ты чуть со мной не переспала», — мысленно закончил Драко.

— Мне уже пора, — холодно сказала Грейнджер. — Дела. Надеюсь… ОН скоро поправится, — добавила она так, словно Драко был для нее самым чужим на свете человеком.

Даже голос в голове примолк, не находя слов для такого свинства.

«Прости, мам», — подумал Драко.

* * *

Нарцисса вернулась к постели сына, когда Гермиона еще не успела выйти из палаты. Женщина просто не понимала, что между ними происходит. Драко ничего не рассказывал, но в последнее время, общаясь с девушкой, он отчетливо стал счастливее, добрее, лучше: никаких шлюх и пьянок. И вот он, лежит тут перед ней, чуть не умерший… Нарцисса сильнее сжала бледную руку сына и почувствовала ее холодность. С нарастающей паникой она перебралась к запястью. Пульс не прощупывался.

* * *

Гермиона закрыла за собой дверь и тяжело привалилась к стене. Он ведь все равно ничего не слышит, к чему тогда разыгрывать эту маску безразличия? Ответ был, увы, до удивления прост: для себя любимой, потому что позволь она себе хоть кинуть на него взгляд, глаза бы тут же наполнились слезами.

— Целителя!! — надорванный голос Нарциссы заставил Гермиону отвлечься от собственных горестных размышлений.

Она обмерла, когда колодомедик ворвался в палату к Драко. Слизеринец был даже бледнее обычного.

«Мертв», — прозвучало в голове у Гермионы, сердце сорвалось с места, она стала задыхаться, и слабость в коленях заставила осесть на пол.

— Сестра!

Мимо Гермионы пролетела девушка в белой больничной форме. Нарциссу чуть ли не силком выпихнули из палаты. Пустыми, расширенными от страха глазами она молча смотрела на девушку. Наверное, Гермиона видела миссис Малфой такой в первый раз. Ради сына она рискнула пойти (пусть и не напрямую) против волшебника много более сильного, чем она сама. Драко был ее единственным якорем, и тот норовил оторваться от женщины и утонуть в пучине жизни.

Гриффиндорка сделала над собой усилье и, поднявшись с пола, обняла Нарциссу. Было все это… как минимум, странно. Дальше хуже — Гермиона почувствовала слезинку, упавшую на плечо. Как ни крути, а жизнь ломает.

Следующий час прошел как в тумане. В палату вызвали еще одна медсестру с сумкой зелий. Из-за двери не доносилось ни звука.

«Наверняка, Силенцио», — подумала Гермиона. Поначалу она хотела было вернуться к министру Говардсу, но не посмела оставить Нарциссу. С работой можно разобраться и позже, тем более, что в Министерстве прекрасно знали, что мисс Грейнджер ни за что не покинет рабочего места без уважительной причины.

Колдомедик вышел из палаты, напряженно потирая лоб. На дрожащих ногах Нарцисса встала со скамьи, на которой нервно ожидала. Гермиона не нашла в себе ни мужества, ни сил, чтобы хотя бы приподняться, потому что сердце сжалось в предчувствии самого жуткого.

— Мы его реанимировали, — целитель успокаивающе положил руку на плечо Нарциссы. Свистящий вздох облегчения, и все остальное Гермиона слышала исключительно через гул крови в виске: — Он стабилен, но мы не знаем, что еще может случиться. Я имею в виду… — молодому колдомедику было явно неприятно, что больной поставил его в такое щепетильное положение некомпетентного целителя. — Мы не ожидали, что он может так внезапно… Поэтому я должен Вас спросить, миссис Малфой. Что было до того, как он… перестал дышать?

— Ничего, — Нарцисса невольно посмотрела на растерянную девушку. — Гермиона зашла, мы немного поговорили, потом я вернулась к его постели, и… — женщина сглотнула и мужественно закончила: — пульса… у него не было пульса.

— А Вы, мисс Грейнджер, что-нибудь заметили? — колдомедик сосредоточенно посмотрел на гриффиндорку.

— Я… — Гермиона поднялась со скамьи, чтобы не смотреть виновато снизу вверх. — Нет, я… Минутку, Вы знаете меня?

Колдомедик на секунду замер, а потом ответил короткой фразой:

— Я лечил Вас, когда Вы поступили в беспамятстве. Вы говорили что-нибудь, что могло подвигнуть его на…

— Он ведь без сознания… — неуверенно протянула Гермиона.

— Тем не менее. Возможно, он все слышит. Какие-то слова… — целитель с сомнением замотал головой, подбирая правильную фразу, — давайте скажем, могут лишить больного жажды жизни. — Видя замешательство на женских лицах, он посоветовал: — Миссис Малфой, Вам лучше вернуться к сыну. Думаю, Ваша поддержка ему никак не повредит. Если что… Вы знаете, что делать.

Колдомедик кивнул и удалился быстрыми, но усталыми шагами. Нарцисса столь же резко исчезла в палате Драко, а вот Гермиона еще долго стояла в коридоре, словно оглушенная Петрификусом. Он слышал. Ему… не все равно?..

* * *

Драко решил, что пора бы подниматься, когда он смог полностью контролировать свое затекшее тело. Сначала он открыл один глаз. Благо, свет в палате был приглушенным из-за задернутых штор. Драко медленно разлепил второй глаз. Нарцисса спала рядом с ним, согнувшись на стуле в три погибели. Она по-прежнему держала его бледную руку.

— Мам, — тихо позвал Драко. Голос был охрипший, и издаваемые звуки неприятно скребли по сухому горлу. — Кх! — попытался прокашляться слизеринец, и Нарцисса подняла голову.

— Драко! — она опустилась на колени и обняла сына за шею.

— Позови целитель, — тем же хриплым голосом попросил он.

Женщина кивнула и вышла из палаты.

— Твою ж мать… — Драко согнулся от резкой боли, поразившей грудь, когда он попытался встать.

Малфой мечтал поскорее выбраться из этого треклятого места: он никогда не питал любви к больницам. И сейчас неприязнь только усилилась. Напичкать себя зельями слизеринец и сам был в состоянии, а вот вид не спавшей несколько дней матери действительно угнетал.

К приходу колдомедика Драко уже смог справиться с собой и уверенно сидел на постели, свесив ноги с края.

— Мистер Малфой, — нарочито учтиво кивнул молодой врач. — Как Вы себя чувствуете?

Внутренний голос просто бушевал и разрывался между сарказмом по поводу того, чтобы медик попробовал Аваду на себе, и тем, чтобы выглядеть бодрячком перед матерью.

— Нормально, — спокойно ответил Драко, проигнорировав назойливого приятеля.

«Ага, для человека, которого чуть не убили», — не мог не добавить голос в голове.

Драко убедительно улыбнулся, как бы игнорируя своего товарища по шизофрении еще упорнее.

— Голова не кружится? — колдомедик начал осматривать слизеринца, осторожно направляя палочку с Люмосом на конце ему в глаза.

— Все в порядке, — холодно сказал Драко, надеясь быстренько отделаться от юного специалиста. Вроде бы он видел этого мальчишку в школе, может, еще где, но заморачиваться по этому поводу не хотелось. — Я бы хотел, чтобы меня выписали.

— Вам нужен будет постельный режим, — напряженно начал колдомедик, пряча палочку и натягивая рукава чуть ли не до кончиков пальцев.

«Замерз что ли? — поинтересовался внутренний голос. — И правда, прохладно здесь, даром, что больница».

— И еще кто-то, кто будет за Вами ухаживать.

Драко уже почти не слушал, он разглядывал врача. Среднего роста, черные волосы, взгляд какой-то зашуганный. Где слизеринец его видел? Вопрос-то был дурацким и незначительным, но Драко знал, что его мозг не успокоится пока не найдет ответ.

— В Малфой-Мэноре я смогу о нем позаботиться, — убедила доктора Нарцисса.

— Где мы с Вами могли встречаться? — сосредоточив взгляд, поинтересовался Драко.

— Амм… Я лечил Вашу… коллегу, мисс Грейнджер, — пряча глаза, ответил колдомедик.

«А, точно! Это тот некомпетентный придурок, не знающий контрзаклинаний!» — хмыкнул внутренний голос.

— Ясно, — только и сказал слизеринец. Ответ не стоил его размышлений, но он хотя бы заставил мозг думать.

— Я подготовлю документы на выписку, — колдомедик торопливо покинул палату, снова поправляя рукава.

«Некомпетентный придурок», — еще раз пробурчал внутренний голос.

* * *

Драко планировал свалить из родного гнезда чуть ли не сразу после выписки. Не тут-то было! Нарцисса взялась за него всерьез, не давая сынуле и из кровати вылезти. «Постельный режим!» — строго напоминала она. Даже гребаный колдомедик несколько раз заглядывал. Драко пришлось сдаться. В конце концов, отпуск ему тоже не повредит. Не надо каждый день таскаться в Министерство, видеть рожу Поттера, Вислого, Гер… Этой подлой гадины Грейнджер! В груди снова кольнуло.

— Рита! — крикнул он, и домовиха с легким хлопком появилась перед хозяином. — Принеси мне зелье сна без сновидений, — приказал Драко.

Эльфиха опустила огромные глаза-блюдца и что-то пробормотала под нос.

— Что? — гневно прошипел слизеринец.

— Г… госпожа велела не давать Вам никаких снадобий сверх тех, что были прописаны, — чуть тверже проговорила Рита.

Внутренний голос обессилено зарычал.

— Так пошла вон! — взбешенно заорал Драко, запуская в бедную домовиху попавшейся под руку вазочкой для цветов.

Фарфоровое изделие угодило бы точнехонько в дверь, если бы ее в этот момент не открыл дворецкий. К счастью (или к сожалению?), он служил у Малфоев достаточно давно, чтобы знать о вспыльчивом характере молодого господина, поэтому без труда успел увернуться.

— Мистер Малфой, к Вам пришел мистер Гарри Поттер, — флегматично объявил дворецкий.

Драко был рад даже такому поводу выбраться из постели, к которой его приковала Нарцисса. Он легко откинул одеяло, натянул футболку, не потрудился сменить пижамные штаны, влез в удобные тапочки, легко подхватил со стола палочку и выудил из заначки пачку сигарет. Слизеринец молнией пролетел по лестнице мимо матери, самолично несшей ему какое-то очередное варево.

— Драко! — возмутилась она. — Тебе нельзя вставать с пос…

— Поттер пожаловал, — с ухмылкой нашел он оправдание своей самоволке.

На самом-то деле Драко даже не заметил Героя Магического Мира, пробежав мимо него к двери в сад.

— Дра… — открыл рот ошалевший парень в привычных круглых очках.

— За мной, Поттер, — велел Драко, мельком обернувшись.

— Вижу, тебе лучше, — Гарри недовольно сложил руки на груди, наблюдая, как Малфой стал углубляться по запутанным дорожкам в сад, прикурив от палочки и блаженно затягиваясь сигаретой.

— Было, до твоего прихода, — не мог не уколоть Драко. — Чего приперся?

— Узнать, как ты, — спокойно ответил Гарри. — В Министерстве беспокоятся, — добавил он. На самом деле, это Гермиона не находила себе места, хоть и не признавалась. Гарри обнаружил ее, разочарованную, у пустой палаты слизеринца. На предложение друга «Давай навестим его в Мэноре», Гермиона только хмыкнула «Вот еще!» и гордо удалилась.

— В Министерстве? — презрительно уточнил Драко. — Пошли они все… — прибавил он, имея в виду, в общем-то, Грейнджер. — Что там с Роули? — перевел слизеринец разговор на нейтральную территорию.

— Как сквозь землю провалился! — с досадой признался Поттер. — Будто кто-то ему помогает! Да и вообще, всем Пожирателям! Только никак не могу понять, кто…

— Уж не на меня ли ты думаешь? — Драко докурил и швырнул окурок, попутно воспламенив его.

— Нет! — поспешил оправдаться Герой Магического Мира. — Я… Может, ты знаешь? — с надеждой спросил он.

— Ага, приходил тут ко мне один консультироваться: «Драко, не подскажешь, как спрятать пару-тройку…».

Слизеринец не успел закончить саркастическую тираду. В окне дома полыхнуло, раздался угасающий женский крик, слышный на всю округу.

— Мама… — хриплым шепотом проговорил Драко и бросился к поместью.

Противно, когда, чтобы осуществить что-то, не хватает одной короткой секунды! Не менее противно, когда не хватает вроде бы каких-то пять… десять минут.

Драко замер посреди пылающей комнаты. С изуродованного временем лица на него смотрели светло-карие глаза, в которых полыхал злобный смех. Торфинна Роули Драко узнал бы и без идиотского досье Поттера.

— Давно не виделись, ДРУЖОК, — проскрипел Пожиратель.

Слизеринец не слышал его. Серые глаза с ужасом натолкнулись на тело матери, распластанное на полу.

— Отправляйся вслед за своей мамашей-предательницей! — крикнул Роули, занося палочку.

На другом конце комнаты уже появился Поттер с Экспеллиармусом наготове. Но Драко был быстрее.

— АВАДА КЕДАВРА! — со всей накопившейся яростью выпалил он, и зеленый луч уложил Пожирателя на месте.

Парень упал на колени рядом с телом Нарциссы, не обращая внимания на жар все ярче разгорающегося огня.

* * *

Драко курил. Уже не первый час. Уже не первую пачку. Так, что окурки валялись повсюду, и пепельница лежала перевернутой на полу. А тело по-прежнему дрожало. Зубы стучали, попадая друг на друга, ходили ходуном изящные аристократические пальцы, от количества сигарет было трудно дышать, и казалось, его вот-вот стошнит собственными легкими.

В кабинет неслышно вошла Гермиона. Она видела, как Гарри вытаскивал слизеринца из горящего дома. Адеско Файер. На последнем году в Хогвартсе Гермиона перерыла все книги и смогла-таки отыскать контрзаклинание, уж очень не хотелось повторения пожара. Но она не успела. Когда девушка аппарировала к особняку вместе с Роном, поспешившим на вызов Гарри, от плещущего своей роскошью фамильного поместья осталось пепелище, мнущиеся у него слуги и домовые эльфы, а еще молодой хозяин с трупом красивой статной женщины на руках. Драко никогда и никому не показывал свои эмоции, отсюда все эти его щегольские ужимки и ухмылки, едкие замечания и усмешки. Гермиона никогда еще не видела такой черноты под его глазами. Они, всегда такие идеальные, блестяще-серебряные, теперь были подернуты грязной дымкой.

Гермиона уже собиралась закрыть дверь, как ее вытянули за предплечье.

— Гарри, какого черта? — зашипела она, выдергивая руку.

— Не надо, Гермиона, оставь его, — Гарри был серьезен. Он уже успел принять душ и избавиться от грязной одежды. — Ему нужно побыть одному.

— Одному?! — Гермиона едва сдерживала крик, только чтобы Драко, сидящий за дверью, не услышал. — А тебе нужно было побыть одному, когда С… — она осеклась.

— Когда? — с подозрением посмотрел на нее Гарри.

— Когда… когда… — на удивление, но у Гермионы не было идей, как закончить предложение, горло мгновенно пересохло, — когда с… сссамый близкий тебе человек умирает, и кажется, что ты остался один на свете?! — наконец выдала она.

Гарри собирался что-то сказать, но потом его челюсть со стуком захлопнулась, и он опустил руку, которой собирался удержать Гермиону.

Она вернулась в кабинет. За минуту ее отсутствия изменилась только одна деталь: сигарета, которой нервно затягивался Драко, стала короче. Гермиона зажала рукой рот, из глаз пошли слезы. Его слезы. Она как будто чувствовала то же, что и он. Хотелось плакать. От боли. Читая книги, Гермиона часто встречала выражения типа «ее/его сердце сжала боль». Ей всегда казалось, что это только красивая фигура речи. Ну, какая боль в сердце? Разве что инфаркт миокарда внезапно накатит! Теперь она поняла, что это не метафора. Она смотрела на него, вот-вот готового сорваться, и сердце бесилось в груди. Боль, от которой хочется выть волком. От нее нет мгновенного лекарства, и кажется, что проще умереть.

Гермиона подошла к Драко, вынув сигарету из его дрожащих губ, затушила ее о стол и бросила окурок в общую кучу. Кажется, он затрясся еще сильнее.

— Тш… — она погладила его светлую голову, покрытую сажей, потом поцеловала в лоб. — Тише, мой маленький, — села к нему на колени, по-матерински ласково прижала к своей груди и обвила его руки вокруг своей талии. — Все будет хорошо…

— Ее больше нет… — голос дрожал, а интонация была непонятная. То ли он не верил в это, то ли уже осознал и задыхался от самого факта. — Ее больше нет… — сдавлено глотая слезы.

Гермиона слышала, как он всхлипнул, почувствовала, как начала намокать футболка. Драко прильнул к ней сильнее, сжимая руками ее хрупкую фигуру.

— Больше нет… — снова прохрипел он.

Она подняла его голову. Вам доводилось видеть сосущую пустоту в глазах любимого человека? Если нет, то вы не сможете понять, что Гермиона почувствовала в тот момент. Она теряла его. Навсегда. Так страшно ей не было с тех самых пор, как она думала, что Гарри…

— Драко! — отчаянно позвала Гермиона, пытаясь достучаться до его сознания. — Драко!

По его грязным щекам с новой силой хлынули прозрачные слезы. Гермиона попыталась стереть их. Не получалось. Она поцеловала его бледные губы. Соленые капли на языке и никакой реакции. Губами Гермиона собирала слезы со всего лица. Целовала щеки, глаза, губы, нос…

Снова губы, и Драко начал отвечать. Он не переставал плакать, но стал двигаться, и из его горла послышались хрипы и стоны, хотя всхлипы не прекращались. Гермиона прижалась сильнее, углубляя поцелуй.

«Лучше так, лучше так, только не думай, Драко, только не думай», — молилась она, стягивая его футболку.

* * *

Гарри тихо закрыл дверь. Ему, наверное, показалось. От пережитого шока. Да какого, к соплохвостам, шока?! Это ведь мать Драко убили, а не его. Но Гермиона все равно НЕ МОГЛА сидеть на Драко Малфое, целовать Драко Малфоя и стягивать с Драко Малфоя футболку… Гарри снял очки, протер их рукавом, потер уставшие глаза, надел очки и снова взялся за ручку двери. Открыл ее на тонкую щель. Ошибки не было: по комнате разносились тихие сладкие стоны, футболки, ее и его, валялись на полу, а Гермиона обнимала и целовала Драко так, как она никогда не делала этого с ним…

«Так, может быть, я силен,

Детка, я ушел…»

(Сергей Лазарев — I’m gone)

В один прекрасный момент начинаешь понимать, что твой миловидный тепленький мирок развалился по камешкам, и ты не имеешь ни малейшего представления, как его собрать. Потом ты думаешь: а в какой момент твой мир НАЧАЛ ломаться?

Я с трудом смог закрыть дверь, потому что руки словно одеревенели. Так где же была точка отсчета, в которой от моего мира откололся первый кусок?

Гермиона и Драко? А я думал, самые жуткие кошмары кончились с войной. Я шел по коридорам Министерства, чтобы банально куда-то идти. Голова соображала плохо, мозг просто отказывался верить увиденному. До боли хотелось ворваться к Малфою в кабинет и посмотреть на их ошарашенные лица, а главное, услышать, как они все это объяснят. И в то же самое время я знал, что не смог бы этого выдержать.

— Гарри! — Джинни кинулась мне на шею и крепко сжала в объятиях. Я не успел понять, как пришел, видимо, домой. — Как ты? Рон рассказал мне про Мэнор…

— Да, все… нормально, — ответил я бесцветным голосом. — У нас есть…? — я тяжело выдохнул, не решаясь закончить предложение.

Джинни отстранилась от меня. Но сразу поняла. Молча пошла на кухню, принесла бутылку огневиски и наполнила стакан. Сев на диван в гостиной, я залпом выпил жидкость. Алкоголь жег горло, с непривычки. Драко, наверное, такого уже не испытывал. При мысли о слизеринце по телу начала раскатываться горячая волна гнева, я с силой сжал стакан.

— Миссис Малфой… — робко начала подсевшая ко мне Джинни.

— Да, — коротко ответил я, потому что голова уже была занята совершенно другим.

— Как… Драко? — голос дрожал, она никогда не называла слизеринца по имени.

— Гермиона осталась его утешать, — жестко сказал я. — Я… скорее всего не приду сегодня ночевать.

Джинни кивнула. Она понимала. Точнее, думала, что понимала. «Поимка Пожирателей», — если что, мог оправдаться я, как обычно. И она, скрипя сердцем, отпускала меня, потому что я всегда возвращался. Но на сегодня планировался совершенно особенный рейд.

Мантия-невидимка уже с трудом скрывала меня всего, и я то и дело боялся, что кто-нибудь увидит ботинки. К счастью, «кого-нибудь» (особенно, кого-нибудь конкретного) на моем пути сегодня не было. Заглянув в Министерство и убедившись, что сладкая парочка уже покинула его стены, я отправился прямиком к Малфою в квартиру. Такой безалаберности от него никто, наверное, не ожидал: никакого антиаппарационного или защитного заклятия к квартире или хотя бы к замку от оной не прилагалось. Ничем не сдерживаемый, я осторожно просочился в прихожую. На пороге стояли обгоревшие тапочки Драко и аккуратные туфли Гермионы. Бесшумно я прошел в гостиную.

Они сидели на диване. Глаза слизеринца были закрыты, челюсти сжаты, ногти нещадно карябали обивку. Гермиона обеспокоенно примостилась рядом, нервно поглаживая его волосы.

— Драко, — тихо позвала она. — Может, хочешь принять душ?

Гермиона не отпускала его ладонь, будто боялась, что он уйдет и наделает глупостей, а пока она с ним, все вроде как в порядке.

Драко молча кивнул и открыл глаза. Великий Мерлин… белки были красными, а радужка из серой превратилась в почти черную. Гермиона помогла ему подняться и повела в ванную. Ногами слизеринец передвигал как тряпичная кукла.

Зашумела вода, и я изо всех сил пытался не представлять, что они там делают, но в голову лезли непрошенные картинки: вот Гермиона снимает с него одежду, бережно, аккуратно, словно он — фарфоровая статуэтка, раздевается сама, они вместе залазят в ванну. Она намыливает его голову, осторожно проходится мочалкой по каждому сантиметру его тела, нежно просит закрыть глаза, чтобы мыло не попало, заботливо смывает пену, обнимает его, целует, укутывает в полотенце.

Я так задумался, что не заметил, как в квартире стало тихо. Они не вернулись в гостиную, а сразу пошли в спальню, куда я, недолго думая, тоже переместился. Драко в белом теплом халате флегматично лежал на кровати, оперевшись о спинку, Гермиона, обернутая полотенцем, рачительно перекладывала подушки, помогая ему устроиться удобнее.

— Я на секунду, — она поцеловала его в лоб и вышла.

Появилась опять Гермиона действительно скоро, держа в руке стакан с мутноватой жидкостью.

— Выпей, — попросила она.

Малфой не сопротивлялся. Безразлично взял стакан, в несколько глотков поглотил содержимое и со стуком поставил емкость на прикроватный столик. Гермиона стянула с себя промокшее полотенце, что заставило меня немного смутиться и одновременно возбудиться, а Драко даже головы не повернул. Она и с него стащила халат, потом накрыла тело слизеринца одеялом и устроилась рядом. Я начал паниковать. Дверь в спальню подруга закрыла, то есть никакой возможности незаметно выскользнуть у меня уже не было. Аппарировать тоже нельзя — они точно услышат хлопок. И если они сейчас… Великий Мерлин, станут заниматься сексом, мне останется только сконфуженно отвернуться и зажать уши.

Но удача была на моей стороне. Гермиона положила его голову к себе на грудь и обняла за плечи.

— Спеть тебе колыбельную? — тихо спросила она, целуя его в лоб.

Драко только моргнул и слабо кивнул головой, оплетая ее талию руками.

Мягким голосом Гермиона затянула, пожалуй, самую известную колыбельную, Брамса. Тетя Петуния пела ее Дадли даже в годы полового созревания.

«Сейчас я спою тебе колыбельную,

Убаюкивают тебя до утра».

(Brahm's lullaby, «Колыбельная Брамса», перевод — Наталья Василёнок)

Когда Гермиона закончила петь, Драко уже крепко спал.

— Все будет хорошо, любимый, все будет хорошо, — прошептала она и закрыла глаза.

Меня прошиб холодный пот. Гермиона Грейнджер назвала Драко Малфоя «любимым»… У них были… ОТНОШЕНИЯ. Я долго пытался понять, что же было между МНОЙ и Гермионой до того, как она потеряла память. Отношения? Едва ли секс каждые два-три дня можно назвать так. Встречаясь в затертых маггловских отелях, мы никогда не разговаривали, быстро снимали одежду, занимались быстрым сексом, быстро одевались и неловко расходились до следующего раза. И вот я смотрел на них… таких разных, людей, которые когда-то ненавидели друг друга, людей, которых, наверное, даже Луна не могла бы представить вместе. Людей, теперь любящих друг друга…

Последняя фраза звенела в ушах так, что я больше уже ничего не слышал. Даже не убедившись, что Гермиона спит достаточно крепко (за слизеринца волноваться не было нужды, наверняка, она дала ему зелье сна без сновидений), я аппарировал.

* * *

Сигнальное заклинание у Рона в квартире заверещало сразу, как я там появился. Через секунду на кухне появился мой заспанный друг собственной персоной.

— Кто здесь? — громко спросил он, не включая свет, но крепче сжимая вытянутую палочку.

Со светом он, пожалуй, был прав: лампа бы больше помогла мне, чем ему, но только потому, что я так и не скинул мантию-невидимку.

— Все нормально, это я, — серебристая ткань устало сползла с моих плеч, когда я зажег Люмос.

— Гарри! — Рон удивленно опустил палочку. — Час ночи, я думал, сегодня-то ты будешь с Джинни.

— Выпить есть? — хмуро спросил я и начал лазить по кухонным шкафчикам. Не знаю, с каких пор я начал решать проблемы алкоголем. Наверное, так было… проще. Хотя бы какое-то время не думать ни о чем… и выговориться.

— Нижний шкафчик слева, — подсказал Рон, потирая сонные глаза.

— А, точно, — я достал НЕТРОНУТУЮ бутылку огневиски.

Как-то внезапно оказалось, что Рон из нас троих самый сильный. По крайней мере, психологически. Его слезы я видел всего два раза в жизни: когда умер Фред и на его же похоронах. Не то, чтобы я ревел постоянно, но для Рона… все было иначе. Он был готов выстоять со своими родными и друзьями на поле боя. До самой смерти. Я же был сторонником концепции «умирать, так лучше одному», а все, кого я люблю, пусть будут подальше, в безопасности.

Взяв два стакана и бутылку я переместился в гостиную. Разлил огневиски и предложил Рону. Чокнулся с ним и залпом выпил алкоголь. Налил еще.

— Ты… в порядке? — Рон даже не пригубил.

Я выпил еще одну порцию и не поспешил закрыть бутылку.

— Переживаешь из-за миссис Малфой? — допытывался друг.

— Ты бы видел его глаза… — я собирался выпить снова, но, подумав, поставил стакан обратно на столик.

— Малфоя? — удивленно посмотрел на меня Рон, не веря, что я действительно могу сочувственно говорить о слизеринце.

— Как будто у него в жизни ничего не осталось… — я продолжал смотреть в одну точку.

— Ты о Драко Малфое, я правильно понял? — нажимал Рон.

Я посмотрел на друга и кивнул. Кажется, он собирался разразиться тирадой о том, что Малфой заслужил то, что имеет, и как я могу жалеть такого подонка, как он, но потом закрыл рот и потянулся за своим стаканом огневиски. Молча чокнулся со мной и залпом поглотил горячительную жидкость. Я знал, о чем Рон в этот момент подумал. О Молли и Артуре. Наверняка, вспомнил наш пятый курс, когда его отец дежурил в Министерстве, как его чуть не убили…

В любом случае, мы оба поняли, что Малфой потерял все… И дело было далеко не в особняке, фамильном состоянии, даже не в статусе, которого Драко лишился уже давно. Всем этим он перестал дорожить в тот самый момент, когда смотрел на меня в Малфой-Мэноре в кошмарную ночь смерти Добби. Жаль, что Слизеринский Принц так долго не мог понять, что для него действительно важно. И что для него важно теперь? Гермиона? Но как? Когда? И тут до меня дошло… Я вспомнил наш разговор в баре. Тогда мне не хватило одного шага до истины. Уже так давно… Но что случилось в Новый год? Мне хотелось расспросить Гермиону, и в то же время я знал, что нельзя этого делать. А может… может, так оно и лучше? Она хочет быть с ним, она поможет ему справиться, но… Твою же мать, почему все так сложно?!

— Рон, я останусь у тебя переночевать?

— Принесу одеяло, — друг кивнул головой.

Я откинулся на диванные подушки и снова погрузился в нелегкие размышления.

* * *

Министерство и так обычно стоит на ушах, но это утро было определенно особенным. Я хотел найти министра Говардса, но девушка, заменяющая Гермиону по ее же просьбе (и когда она успела?!), сказала, что тот будет занят. В общем-то, дальнейшая история меня не интересовала, покуда карьере подруги ничего не угрожало. Тогда я более или менее довольный отправился к себе в офис. И вот там нашел угрозу уже своей карьере. В кабинете меня ждал Бруствер.

— Здравствуй, Гарри, — слегка улыбнулся он.

Насколько я знал его, Кингсли никогда не станет кричать на меня или как-то отчитывать, но и так запросто появляться в моем офисе было не совсем в его стиле.

— Здравствуйте, — я приветственно кивнул и обратил внимание на свежую прессу, уже украшающую мой стол: на первой странице полыхал Малфой-Мэнор и прыгали буквы заголовка «Новое восстание приспешников Темного Лорда?».

— Как мистер Малфой? — Бруствер сосредоточенно сжал руки в замок.

— У него умерла мать, как Вы думаете? — неожиданно резко ответил я. Виной была частично еще не прошедшая злость на Драко и Гермиону и необходимость выместить ее, а также ноющая головная боль после изрядной дозы огневиски, выпитой уже после того, как Рон отчалил спать в свою комнату.

— Гарри, у нас проблемы, — конечно, Кингсли спустил мне все на тормоза. — То, что убили Роули… Короче… общественность недовольна. Никаких убийств, ну и… Мы должны убедиться, что это была самозащита, и так как Драко…

— Это была самозащита, — твердо отрезал я. И вообще-то не соврал.

Бруствер понимающе кивнул.

— Хорошо. Я уверен, суд поверит твоим словам. Удачно поработать, — Кингсли поднялся и ушел.

В дверном проеме я увидел беспокойно пробегающую мимо Гермиону.

— Привет! — призывно крикнул я, и она обернулась.

— Привет, — Гермиона неуверенно подошла к моему кабинету, кивнув Брустверу. Ее глаза встревожено бегали, словно она сама хотела сбежать отсюда подальше.

— Как… Драко? — напряженно спросил я, шире открывая дверь в надежде, что подруга войдет.

— Нор… — видимо, на автомате собиралась ответить она, но потом будто вспомнила, что со мной нет надобности притворяться и, грустно опустив голову, сказала: — Плохо. Не знаю, что делать… Он… его как будто нет…

Ее голос так сильно дрожал, что я едва мог разобрать слова. Она любит его. Эта мысль давила на мозг, и у меня почти уже не хватало сил, чтобы не высказать ей все напрямую. Я уже открыл рот, как…

— Гарри… — тихо сказала Гермиона, подняв на меня глаза, полные слез. Могу поклясться, что слышал, как мое сердце грохнулось на дно живота. — Я должна ему помочь…

Я только кивнул, отпуская ее. И Гермиона умчалась. К нему. Мне нужно было сдержаться и заниматься делами. Но ведь…

Мантия-невидимка серебристыми струями надежно укрыла меня с головой.

* * *

Шпионить, без разрешения шныряя по разным местам, мне было не в первой, но этот раз ни в какое сравнение не шел с предыдущими. Я опять пришел в квартиру Драко и смотрел на его неподвижное лицо. Гермиона вышла из кухни со стаканом апельсинового сока и тарелкой картошки фри и рыбы.

— Тебе нужно поесть, — тихо сказала она, садясь рядом со слизеринцем.

Тот никак не отреагировал, но послушно открыл рот, когда Гермиона поднесла к нему вилку. Он безразлично прожевал все содержимое тарелки и запил его соком. Она едва заметно улыбнулась, видимо, это был уже прогресс. Поцеловала его в щеку, приобняла за плечи. Потом поднялась с дивана и сняла с полки несколько книг.

— Знаешь, чтение позволяет отвлечься, — тихо сказала она, снова садясь рядом с Драко.

И опять никакой реакции. Я никогда не видел, чтобы человеку было настолько на все наплевать. Терять сложно, даже если не осознаешь потерю. Так было со мной и моими родителями. Я вроде как всегда знал, что иметь родителей — это норма, но самое странное, в основном сам факт моей «ненормальности» заставлял чувствовать себя несчастным. Мне хотелось того, чего я никогда не чувствовал: родительской теплоты, заботы. А Драко, так или иначе, знал, что это такое. Самое страшное — осознавать, что у тебя что-то БЫЛО, но уже не вернется.

Гермиона открыла толстенную книгу, так и не дождавшись ответа.

— 26 июля 1864 года по волнам Северного канала шла на всех парах при сильном норд-осте великолепная яхта. На ее фок-мачте развевался английский флаг, а на голубом вымпеле грот-мачты виднелись шитые золотом буквы «Э.» и «Г.». Яхта эта носила название «Дункан» и принадлежала лорду Эдуарду… *

— Хватит, — прервал ее Драко, резко встав с дивана и прожигающе посмотрев на Гермиону.

Она непонимающе подняла глаза.

— Уходи, — жестко велел он.

— Драко… — морщинки беспокойства заходили по ее лбу.

— Зачем ты вообще все это делаешь? — он с ненавистью смотрел ей в глаза. — ТЫ бросила меня, ушла, отомщенная. Да пожалуйста! А потом что?! Прониклась жалостью к несчастному мальчику и решила быть милосердной?! Знаешь, Грейнджер, мне к соплохвостам не нужно твое гребаное сострадание! Я многое пережил ОДИН, сейчас тоже справлюсь! Не желаю видеть твою мерзкую грязнокровную рожу рядом с собой! Так что вали отсюда, пока я не воспользовался палочкой!

Гермиона смотрела на него во все свои огромные от страха и обиды глаза, и я видел, что она вот-вот расплачется.

— Драко, я… — снова попыталась объясниться она.

Он подскочил к Гермионе и занес руку для удара. Я бросился к ним, собираясь остановить его. Уж этого я бы не спустил никому, даже Рону. К счастью для нас обоих, у слизеринца хватило воли сдержаться.

— КАТИСЬ. ОТСЮДА. К ДРАКЛАМ. ГРЕЙНДЖЕР! — сорвался он на нечеловеческий крик, выделяя голосом каждое слово.

Гермиона сглотнула, чтобы не разреветься и, отложив книгу, встала. Она умоляюще посмотрела на Драко, но он демонстративно отвернулся, так что я не видел выражения его лица. Зато видел ее. Как Гермиона ни подавляла свои чувства, по щекам потекли слезы. Она тихо сходила в спальню, забрала сумку и ушла, неслышно прикрыв за собой дверь. Со звуком щелкнувшего замка Драко повернулся к коридору и дернулся в его направлении, будто внутренний голос прокричал ему: «Идиот! Догони ее и извинись!». Но слизеринец гордо остановился, часто задышал и закрыл глаза. Его вырвало.**

___________________________________________________________________

* Жуль Габриэль Верн, «Дети капитана Гранта».

** Рвотный рефлекс может возникать в разных случаях: при ряде инфекций, отравлении, накоплении токсичных продуктов в крови, беременности, а также в связи с сильными волнениями и эмоциями отрицательного характера. (Прим. Автора)

* * *

— Почему мы вообще должны идти? — услышал я возмущенный голос Рона из соседней комнаты.

— Потому что он ваш коллега! — Джинни закончила поправлять галстук брата.

— Или потому что Гарри так сказал, — пробормотал Рон, когда я вошел в комнату, и тут же покраснел. — Идемте, — хмуро махнул он на дверь.

Честно говоря, я думал, на похоронах Нарциссы будет не протолкнуться. На удивление, рядом с Драко возле открытого гроба стоял только Блейз Забини. Он поддерживающе положил другу руку на плечо. Глаза Малфоя были закрыты, и мне начинало казаться, что слизеринец просто боится их открыть, потому что тогда придется жить с суровой правдой.

Драко медленно подошел к гробу, будто заставлял себя делать каждый шаг. Он заботливо поправил волосы матери и поцеловал ее в лоб. Потом достал из кармана палочку и вложил ее в руки Нарциссы. Дальше никто не смог смотреть на него: Блейз тактично опустил глаза, изучая свои ботинки, Джинни уткнулась в мое плечо, Рон стал наблюдать за чем-то невероятно интересным в небе. Даже я отвел взгляд в сторону раскидистого дуба.

Порывистый ветер нагло раскачивал оставшиеся на дереве сухие листья и… кору? Я сощурил глаза, чтобы приглядеться. На уровне человеческого роста от ствола отделялось несколько волнистых веточек. Но вот вслед за ними появилось и лицо. Гермиона пугливо пряталась за дубом, не решаясь выйти. Еще бы! После той сцены, что Драко ей закатил!

Полил дождь. Тоже мне, конец зимы! Может, сама погода проливала последние слезы по Нарциссе Малфой.

Драко повернулся к Блейзу, и тот сразу понял знак. Они одновременно подняли палочки, как бы беря гроб Нарциссы с двух концов, и погрузили его в начавшую заполняться водой яму. Когда ящик из дорого дерева был уже в полуметре от дна, раздался треск. Это рука Малфоя дрогнула, и гроб сорвался. Я дернулся было, чтобы помочь, но Забини отрицательно покачал головой и поддержал ящик.

Могилу быстро засыпали землей, а Драко по-прежнему безмолвно стоял у ее края. Блейз в последний раз похлопал друга по плечу и развернулся, кивком давая нам знак, что пора уходить.

Когда мы покидали фамильное кладбище Малфоев, так и оставшееся на пепелище, я смог узреть Гермиону во весь рост. Она все так же пряталась за стволом дерева. Ее плечи чуть подрагивали, когда она смотрела на слизеринца, а на щеках были капли. Отнюдь не от дождя.

* * *

Когда в твоей жизни часто случается что-то экстраординарное, ты быстро к этому привыкаешь, и оно становится обыденным. Учишься двигаться дальше, закрывая глаза, сжимая кулаки, не слушая ноющее сердце. Ведь мир не перестает крутиться только потому, что кого-то не стало.

Уже через две недели все вернулось к норме или, по крайней мере, к тому, что таковой считалось. Гермиона возилась с делами в Министерстве, но видел я ее все реже. Она была постоянно занята с министром Говардсом, как нарочно избегала Аврората, стараясь отправлять с поручениями на наш этаж кого-нибудь другого. Драко приходил на работу, даже почти трезвый, хотя иногда от него отчетливо несло алкоголем. Курил он, кажется, больше, а за прошедшие с похорон Нарциссы полтора месяца побледнел и еще сильнее осунулся. На заданиях был вялым и больше предпочитал разбираться с бумажками. Я закрывал на все это глаза. Увы, один я не мог его прикрыть.

Под вечер десятого марта ко мне в кабинет влетела записка. Я открыл ее и обмер.

«Уважаемый мистер Поттер!

Старший помощник Отдела по правопорядку»

Дрожа от волнения, я бросился к Брустверу.

— Заходи, Гарри, — велел он, не поднимая головы, когда я появился в дверном проеме. — Полагаю, ты получил повестку?

— Но, мистер Бруствер… Это бессмыслица какая-то! Судить человека за убийство Пожирателя Смерти! Не подумайте, что я за смертные казни и все прочее, но…

— Я понимаю, Гарри, — Кингсли поднял на меня свои почему-то всегда успокаивающие глаза. — Все эти защитники прав волшебников, совсем у них мозги набекрень! Приехали из Штатов и лезут со своими «свободолюбивыми» взглядами, куда не надо! — я впервые услышал в речи начальника столько негодования. — Как бы то ни было… — Бруствер взял себя в руки, — сам министр заинтересовался этим делом, он тоже будет на слушании. Надеюсь, у него благосклонное отношение к Малфою… НО. В последнее время у Драко серьезные проблемы с… ну, ты понимаешь. И если он явится на заседание в нетрезвом состоянии, суд точно не встанет на его сторону несмотря ни на какие свидетельства в его пользу.

— Что я могу сделать? — с готовностью спросил я.

— Позаботься о том, чтобы Малфой пришел вовремя и чтобы он…

— Хорошо, — я кивнул головой и уже собрался уходить.

— Он до сих пор..?

— Думаю, да, — ответил я на и без окончания ясный вопрос и покинул кабинет.

Разговор с бывшим Слизеринским Принцем оказался проще, чем я ожидал, хотя он все время молчал и только кивал головой. Жалкое зрелище, скажу я вам: из заносчивого и гордого аристократа он превратился в несчастного мальчишку, которому нет ни до чего, включая себя, дела.

— Драко, — в последний раз позвал я, и он поднял на меня пустые глаза. — Не опаздывай, — еще один безразличный кивок с его стороны, и я удалился.

Уже на выходе из Министерства я натолкнулся на Гермиону.

— Привет! — она даже улыбнулась, когда обняла меня, натянуто, правда, но ничего, пока сойдет.

— Привет, как ты?

— Да… зашиваюсь, — Гермиона прятала глаза. — А ты?

— Примерно также, — кивнул я. — Слышала про дело Малфоя?

Она побледнела и нервно сглотнула.

— Ддда. Но оно основывается на каких-то сюрреалистических предположениях обвинения! Не знаю, на что они надеются, там и зацепиться не за что! — длинное нервное оправдание выдавало Гермиону с потрохами: наверняка, она изучила вдоль и поперек все листы, но все равно боялась, что что-то пойдет не так, поэтому теперь пыталась убедить всех окружающих в абсурдности ситуации.

— Я уверен, все будет нормально, — я успокаивающе положил руку на ее плечо. — Я был с ним в тот день в Мэноре, там преднамеренным убийством и не пахло.

Гермиона облегченно выдохнула и расслабилась. Без сомнения, она знала, что решение во многом будет зависеть от меня, и теперь, когда убедилась, что я все же на стороне защиты, была полностью уверена в своих словах.

— Ладно, Гарри, мне еще нужно поработать. Передавай привет Джинни, пока! — воодушевленная, Гермиона побежала к ближайшему лифту.

— Пока, — пробормотал я и отправился к камину.

* * *

В ночь перед заседанием я не мог уснуть. Вообще, я уже третью ночь не мог нормально уснуть и все думал о Гермионе и Драко. Внутреннее чутье подсказывало мне, что министр Говардс не просто так заинтересовался делом Малфоя, и моя подруга имела к этому непосредственное отношение. И вот эта связь меня жутко бесила! Того, что я видел, было достаточно, чтобы УМОЛЯТЬ Гермиону держаться подальше от слизеринца, но мне все больше казалось, что я не имею никакого права вмешиваться в их отношения.

— Джинни, — я надеялся, что она еще не спит.

— Мм? — тихо отозвалась моя жена.

— Мне нужно кое-что спросить.

Джинни обеспокоенно повернулась ко мне.

-Что случилось?

Она всегда четко задавала вопросы. Именно задавала вопросы, а не делала предположения.

— Ты ведь любишь Рона…

— Он бывает придурком, но он мой брат, — улыбнулась Джинни, и я почувствовал ее пронизывающий взгляд на себе.

— Представь, что он… связался с кем-то нехорошим.

— Например…

— Ну… Панси Паркинсон.

— Ха! Рон бы никогда не…

— Ну, просто представь. Если бы он влюбился в нее и все ради нее делал, а она смотрела бы на него, как на шавку какую-то.

— Убери сослагательное наклонение, и все ровно так и будет, — усмехнулась Джинни.

— Ты бы попыталась отговорить его от того, чтобы бегать за ней?

— Я бы сказала, что думаю об этом, но оставила выбор за ним. Влюбленные, как пьяные, — им море по колено.

— А если бы… если бы Рон тебе ничего не рассказал о Панси?

— Тогда как бы я узнала? — совсем перестала понимать Джинни.

— Увидела бы их случайно, — твердо ответил я.

— Гарри, что происходит? — мне не нужен был свет, чтобы знать, что она с беспокойством разглядывает мое лицо.

— Ничего, просто спросил.

— Гарри, — голос Джиневры Уизли-Поттер стал жестче. — Ты ведь знаешь, я всегда готова поддержать тебя и помочь. Что-то с Роном?

— Нет, с ним все в порядке.

— Тогда что?

— Все нормально, просто… Я разберусь.

— Гарри… — уже тихо позвала она, нежно беря меня за руку. — Пообещай мне одну вещь.

— Конечно, — я нервно сглотнул и молился Мерлину, чтобы Джинни этого не заметила.

— Если когда-нибудь что-нибудь между нами будет не так, ты расскажешь мне, просто чтобы мы могли поговорить об этом и все разрешить.

— Да, Джинни, обещаю, — я обнял ее и закрыл глаза. Все так и будет. С этого момента.

* * *

Без пяти десять. Где его черти носят?!

Драко лениво показался из-за угла. Черный костюм, черная рубашка, черный галстук, черные ботинки. Лицо его, кстати, прекрасно гармонировало с прикидом — под глазами темнели такие круги, что оставалось неясно, ложился ли он спать или просто успел с утра выкурить добрую пачку сигарет. Да, ими от него и несло, ладно хоть не огневиски.

— Не мог прийти пораньше? — не выдержал я.

— Нет, — хмуро ответил слизеринец, вообще не замечая моего раздражения.

Зал суда ни капли не изменился с того времени, как я был тут в последний раз. Выражение лица Драко, сидящего перед целой армией судей, оставалось настолько флегматичным, будто он выполнял какую-то безумно отупляющую однообразную работу. Слизеринец отвечал спокойно, откровенно показывая безразличие к происходящему.

Шоу началось, когда для допроса вызвали Гермиону. До этого момента они оба старательно избегали смотреть друг на друга, да и сейчас Малфой демонстративно уставился на стену, но моя подруга уже не могла прятать взгляд.

— Мисс Гермиона Джин Грейнджер, одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения, проживающая по адресу Лондон, улица Бейкер, дом восемнадцать, квартира три?

— Да, Ваша Честь.

— Вопросы сторон к свидетелю?

— Позвольте я начну, — поднялся адвокат защиты. — Расскажите нам, как бы Вы могли охарактеризовать моего подзащитного.

— С Драко… — Гермиона сглотнула, — то есть, с мистером Малфоем я знакома уже около тринадцати лет. Увы, шесть месяцев назад на меня было наложено неизвестное заклинание, блокирующее память, однако…

— Ваша Честь, я протестую! Не вижу смысла допроса свидетеля, который ничего не помнит! — усмехнулся обвинитель.

— Мисс Грейнджер может рассказать нам ценные сведения об изменении личности мистера Малфоя за последнее время, так как она находилась в непосредственной близости к нему, — не остался в стороне адвокат Драко.

— Протест отклонен, — главный судья ударил молотком по стойке перед собой. — Продолжайте, мисс Грейнджер.

— Благодарю, Ваша Честь. Как уже упоминал мистер Дантин, — Гермиона кивнула в сторону поддержавшего ее адвоката защиты, — последние месяцы я была очень близка с мистером Малфоем, — назвав его фамилию, голос подруги дрогнул, она метнула быстрый взгляд на слизеринца и с удивлением обнаружила, что он тоже смотрит на нее. — Дело в том, что он согласился обучать меня после того, как я потеряла память, что уже характеризует его как положительного человека. Он очень помог в моих изысканиях.

Судья кивнул.

— Сторона обвинения?

— У меня есть несколько вопросов, — с готовностью поднялся прокурор.

— Задавайте.

— Спасибо, Ваша Честь. Вы ведь магглорожденная? — начал издалека законник.

— Да, — с достоинством ответила Гермиона.

— Несмотря на потерю памяти Вам ведь известно, как мистер Малфой относится к таким, как Вы?

И здесь надо отдать должное Гермионе и ее способности держать себя в руках.

— Мне известно, как он к ним относИЛся, — гордо ответила она. — А вот к себе Вы, вероятно, можете употребить эту фразу в настоящем времени.

— Я не хотел Вас никак оскорбить, — обвинитель смутился, но, очевидно, вовсе не из-за того, как прозвучало предложение, а из-за того, что у девушки хватило смелости ответить. — Мистер Малфой не проявлял никаких признаков ненависти, неприязни к Вам?

На короткую секунду Гермиона замерла. Наверное, она вспомнила его едко брошенное «маленькая мерзкая грязнокровка», если это вообще случилось после нового года, как она мне рассказала.

— Нет, — мягко ответила она. — Мистер Малфой проявлял ко мне уважение, как подобает любому благовоспитанному магу. Но мне казалось, мы сейчас обсуждаем не его отношение к магглорожденным. Едва ли у Драко хватило бы мужества убить чистокровного Роули, даже в целях самозащиты, если бы он все так же придерживался взглядов своего отца! — под конец сорвалась Гермиона.

— Вы начинаете строить безосновательные предположения, что недопустимо в стенАх правосудия, — покровительственно улыбнулся законник, довольный тем, что заставил свидетельницу выйти из-под самоконтроля.

— У Вас тоже немного оснований для обвинения Драко, — жестко ответила подруга.

— Прекратить эти перепалки в зале суда! — главный судья снова призвал всех к порядку ударом молотка. — Есть еще вопросы к мисс Грейнджер?

— Нет, Ваша Честь, — обвинитель ухмыльнулся, как сытый кот, и опустился на стул.

— Нет, Ваша Честь, — повторил адвокат защиты.

— Тогда мы переходим к допросу еще одного свидетеля, мистера Гарри Джеймса Поттера.

Я с готовностью занял место Гермионы и уже собирался отвечать на вопросы, но на секунду повернулся в сторону подруги. Лучше бы я этого не делал! Мне без труда удалось проследить траекторию ее взгляда. С беспокойством я отметил, что слизеринец тоже смотрит на нее в упор.

— Да, Ваша Честь, — на автомате ответил я.

Слушать судью, обвинителя и адвоката у меня получалось только вполуха, точнее, вполглаза. Я рассказывал медленно, будто вдумчиво, но на самом деле просто не мог сосредоточиться на заранее заготовленной истории.

— Итак, мы выслушали всех свидетелей, — объявил судья. — Пора приступить к голосованию. Кто за то, что мистер Драко Люциус Малфой виновен в намеренном убийстве мистера Торфинна Роули, произошедшего двадцать девятого января сего года? — несколько человек подняли руки. — Кто против? — ладоней в воздухе было значительно больше. — Решением суда с мистера Драко Люциуса Малфоя снимаются все обвинения, — громко провозгласил судья, ударив молотком по стойке.

Гермиона облегченно вздохнула, Министр Говардс, самолично присутствовавший на разборе дела, довольно улыбнулся, а вот Драко не отреагировал никак. Не успел судья сказать «Заседание объявляю закрытым», как его уже не было в зале. Моя гордая некогда подруга сорвалась за слизеринцем. Мне же ничего не оставалось, как последовать за ней. Так мы и бежали через все Министерство, отчаянно переходя на торопливый шаг, стараясь не привлекать к себе внимания.

Я не сразу заметил, как мы оказались на улице, а затем и в маггловской кафешке. Гермиона наконец догнала Драко, и они не заметили, как я проскользнул в дверь и в направлении туалета, чтобы накинуть мантию-невидимку, которую носил с собой уже постоянно. Последнее, что я видел, когда скрывался в уборной, — непривычно разъяренное лицо Малфоя, обращенное к Гермионе.

Кажется, когда я вернулся, надежно укрытый, спектакль уже был разыгран: слизеринец твердыми шагами направлялся к выходу, а она стояла в ступоре у одного из столиков, уже готовая разреветься.

— Я люблю тебя! — сорвавшимся от отчаяния голосом закричала Гермиона, так что на нее обернулись чуть ли не все посетители и официантки.

Драко замер, не дойдя метра до входной двери. Я понял, что больше мне здесь делать нечего.

«Не знаю, почему я напугана, ведь я была здесь прежде.

Забыть свое прошлое и просто быть моим…»

(Adele — One and Only)

Так бывает, что просишь человека уйти, нет, не просишь… Просто-напросто выгоняешь его! Потом долго и усердно убеждаешь себя, что сможешь справиться, что все, что ни случается — к лучшему. Вот проходят дни, недели, месяцы, и уже на самом деле чувствуешь, что свободен, и вдохи даются меньшим усилием над собой, и сердце отстукивает нормальный ритм. А потом… снова встречаешь того человека… Три слова, и мир опять начинает меняться со скоростью света…

Они сидели молча, не глядя друг на друга, а старательно изучая годовые кольца на столешнице. Официантка принесла заказанный кофе.

— Что-нибудь еще? — спросила она.

Слизеринец посмотрел на бедную девушку таким прожигающим взглядом, что она сразу поняла — пора уносить ноги, пока не поздно.

— Драко… — неуверенно начала Гермиона.

— Зачем? — он искренне не понимал, к чему все эти предисловия. В голове Слизеринского Принца образовалась такая каша, что ее масса уже подходила к критической для неминуемого взрыва. Все это время он старался не думать о Грейнджер, но мысли возвращались, рефреном прокручиваясь в голове, анализируя каждое сказанное девушкой слово, в бесплодной попытке понять логику.

«Какую к соплохвостам логику?! Она же женщина!» — проворчал внутренний голос.

— Я… я, наверное, не смогу тебе всего объяснить, — призналась Гермиона. — Но если ты позволишь мне попробовать…

— Говори, — жестко велел Драко, подняв на нее суровый взгляд.

— Ладно… — девушка глубоко вздохнула и закрыла глаза. — Даже не знаю, как начать…

— Сначала, — Слизеринский Принц был резок и груб, но лишь настолько, насколько его раздражала ситуация.

— Хорошо, — гриффиндорка снова глубоко вдохнула, пытаясь хоть чуть-чуть успокоить колотящееся сердце. — После нашего разговора на Астрономической Башне я много думала. Я ненавидела тебя за ложь, но ты все-таки пришел извиниться, и это так запуталось… — Гермиона закрыла глаза рукой, чтобы как-то абстрагироваться от реальности и привести в порядок разбежавшиеся мысли. — И я… я думала, что мне хватит сил отомстить тебе, хотела заставить тебя чувствовать себя так же погано, как чувствовала себя я, когда нашла тот пергамент.

— Тебе это удалось, — глухо прервал ее Драко. — Продолжай, — тоном, не терпящим возражения, велел он, видя, что девушка остановилась.

— Да… — Гермиона покаянно опустила голову. — А потом ты попал в больницу… — она решила пропустить эпизод «До», не зная, как слизеринец отреагирует на него. — Я тогда думала, что… В общем, я сама чуть не умерла.

— Именно поэтому ты пришла навестить меня целый ОДИН раз! — уж терпением Слизеринский Принц не отличался, хотя догадывался, как непросто дается девушке рассказ.

— Когда убили Нарциссу… — гриффиндорка резко продолжила как раз с этого момента, так что Драко сразу заткнулся и в защитном жесте скрестил руки на груди. — Я знала, что тебе будет нужен кто-нибудь, чтобы…

— Пожалела меня? — сквозь зубы прошипел слизеринец.

Гермиона устало покачала головой. То, как он мыслил, не поддавалось ее пониманию: грубо, однозначно, основываясь на каких-то своих тараканах в голове. Впрочем, как и все люди…

— Это не жалость, Драко, — немного резковато ответила девушка, — это сочувствие. К человеку, который тебе небезразличен. Мне казалось, я смогу без тебя, ведь ты не милый добрый надежный мальчик, которого я могла бы полюбить. Но… — глаза Гермионы стали влажными. — Но я люблю тебя, — прошептала она. — Ты как-то просил дать тебе шанс. Теперь я прошу дать шанс мне.

Она вытащила из сумки ручку и взяла со стола салфетку. Быстро что-то на ней нацарапала и положила бумажку на блюдце рядом с чашкой Драко.

— Твой ход, — тихо сказала Гермиона, встала и направилась в сторону уборной.

Слизеринец остался сидеть на месте и не переставал сверлить взглядом салфетку.

— П… принннести Вам счет? — к нему неуверенно подошла официантка.

Драко с сомнением кивнул и уже через полминуты рылся по карманам в поисках маггловских денег. Благо, оные были, потому что в последнее время слизеринец нередко бывал в немагическом мире. Расплатившись, он еще с минуту пялился на салфетку, потом развернул ее дрожащими от волнения пальцами.

«В уборной через пять минут», — гласили аккуратные маленькие буковки.

Все чаще и чаще Слизеринскому Принцу приходилось принимать решения, и он искренне скучал по дням, когда ему говорили, что и как правильно делать, ведь тогда можно было не париться. Драко уронил голову на ладони.

«Ты любишь ее?» — очнулся внутренний голос.

«Не знаю. Она… то, как она поступила со мной…»

«А ты как с ней поступил?»

«Ну, не мог я сказать правду!»

«Ладно. Просто забудь про все это! Курить и бухать, конечно, весело, но с каждым разом все меньше. Хоть один, один единственный раз подумай о долгосрочных последствиях того, что ты делаешь! Или я умываю руки!»

Голос в голове замолчал, словно обидевшийся вконец друг. Драко поднялся из-за стола и уверенно направился к двери. Остановился за два шага до выхода, и его плечи бессильно опустились. Он сделал вид, словно ищет что-то в карманах, и развернулся на сто восемьдесят градусов.

В туалете было тихо, все кабинки разинуты, и только дверь одной педантично прикрыли. К ней Драко и направился. Потупив глаза, у перегородки стояла Гермиона. Слизеринец вошел и задвинул щеколду. Одну долгую минуту они смотрели друг другу в глаза, а потом он прижал ее к стене и заткнул рот поцелуем. Девушка с готовностью ответила, зарываясь пальцами в его платиновых волосах. Драко крепко обнял ее тонкую талию. Он целовал ее грубо, даже жестоко, прикусывая губу до ощущения наливающейся крови, толкаясь в рот языком, ведя с ней войну. Он был зол на Гермиону. Так зол, что хотел бы покалечить ее, оставить синяки, о которых она никогда не забудет. Зол, как был зол в их самый первый раз. Но, Великий Мерлин… как ему этого не хватало! Удивительно, как одна и та же женщина может сносить крышу раз за разом.

Драко стащил с нее пиджак, полез рукой под тонкую ткань блузки и нещадно сжал грудь, впиваясь ногтями в кожу, оставляя глубокие следы-полумесяцы. Но Гермиону это нисколько не беспокоило: она только ближе прильнула к его ладони и заелозила под ним, пытаясь добраться до тела. Девушка расстегнула рубашку слизеринца и медленно провела пальцами от груди до паха. Едва справилась с ремнем и стала поглаживать набухающий член. Драко зарычал ей в губы и провел рукой по бедру гиффиндорки, задирая юбку и заставляя девушку обвить его ногой.

Туфля со стуком упала на кафельный пол, заглушив удивленный вздох слизеринца, когда он не обнаружил на Гермионе трусиков. Она издала нетерпеливый стон, чувствуя его шершавые пальцы. Два месяца без него… Два самых ужасных месяца в ее жизни. Гриффиндорка никак не могла понять, почему так. Не важно! Главное, Драко сейчас был рядом, снова… И он ласкал ее промежность, ловкими движениями перебирая нежные складочки. Девушка начала двигаться ему навстречу, вбирая в себя пальцы слизеринца. Она застонала чуть громче, но Драко не хотел, чтобы она кончила так быстро. Он убрал руку от ее бедер и переключился на грудь. Разорвал блузу, совсем как тогда, в квартире, поднял наверх бюстгальтер, освобождая мягкие тяжелые полушария. Слизеринец долго мял и сжимал их, пока терся членом о киску Гермионы через ткань юбки. Девушка тяжело дышала, нетерпеливо обхватив ладонями его ягодицы.

Драко понял, что они оба готовы. Он приподнял ее, прижимая к перегородке, и одним резким толчком вошел в Гермиону по самое основание. Она громко несдержанно вскрикнула, не заботясь о том, что ее могут услышать. Драко пришла мысль о том, что гриффиндорка могла бы вообще-то подумать, прежде чем тащить его в грязный общественный туалет, но, в любом случае, на аппарацию у него уже не хватало концентрации. У нее, очевидно, тоже. От каждого нового толчка из горла Гермионы вырывался протяжный стон.

— Еще… немного… — прерывисто прошептала девушка, ближе прижимаясь к Драко.

Он глухо зарычал и ускорил ритм, впиваясь губами в ее шею. Гриффиндорка выгнулась дугой и, издав последний безудержный крик, ослабла в его руках. Драко сделал еще несколько толчков и кончил, изливаясь в ней тугими струями.

Они тяжело дышали, не отпуская друг друга.

— К тебе… или ко мне? — неровно дыша, спросил слизеринец.

Гермиона не ответила и только облегченно всхлипнула, уткнувшись ему в плечо.

Уборщица могла бы поклясться, что слышала стоны и легкий хлопок, прежде чем войти в туалет. Но никого не было, только черная туфля на каблуке и женский пиджак лежали на полу закрытой изнутри кабинки.

* * *

— Я, конечно, не против секса, как инструмента примирения, но все-таки… — устало пробормотал Драко, когда через несколько часов они лежали в его кровати, сплетясь, словно змеи.

— Так давай больше не будем ссориться, — с улыбкой проговорила Гермиона, слабо приподнимаясь над ним и целуя его в нос.

— Я же сказал, что НЕ против, — он сразу оживился и резво перевернул ее на спину.

Драко стал целовать девушку, нежно, мягко, растягивая удовольствие. Рукой он нашарил грудь и начал ласково массировать ее. Гермиона застонала и инстинктивно свела ноги, зажав между ними его уже твердеющий член.

— П… погоди, — смогла выдохнуть гриффиндорка, когда Драко отпустил ее губы и спустился к подбородку.

— Что-то не так? — не понял он, недовольно отрываясь от девушки.

— Если мы сделаем это еще раз, мне придется ставить имплантат вагины, — призналась Гермиона.

— Имплантат? Это что? — слизеринец сощурился от незнакомого термина.

— Это была шутка, — улыбнулась она. — Но я правда больше… По крайней мере, сегодня. У меня там все болит. Ну, сам подумай, сколько раз мы уже занимались сексом за сегодня?

— Откуда мне знать? Я не считал, — с показным безразличием ответил Драко.

«Ага, конечно! — усмехнулся внутренний голос. — Ну, если и так, я могу подсказать точную цифру».

«Заткнись!» — мысленно шикнул слизеринец.

Гермиона провела линию от его плеча по груди и животу к паху и прошептала:

— Теперь я сама все сделаю.

Он изумленно посмотрел на нее, пытаясь понять, говорит девушка серьезно или снова шутит. Она заставила Драко перевернуться и сесть на кровати, а сама устроилась сверху, ласково целуя его и медленно опускаясь все ниже. Гермиона коснулась напряженного члена, и слизеринец невольно вздрогнул, подаваясь чуть вперед. Она нежно поцеловала пенис у основания и начала посасывать яички, водя рукой по стволу.

— Твою ж… — Драко закрыл глаза рукой, откидывая голову назад.

Гриффиндорка тем временем педантично прошлась губами по всему члену и осторожно взяла в рот головку. Девушка облизывала и обсасывала ее, дразня языком самые чувствительные зоны, заставляя Слизеринского Принца стонать и рычать от удовольствия. Гермиона покружила у головки еще немного, а потом взяла член в рот целиком и стала медленно водить головой вверх-вниз, чтобы кончиком он мог чувствовать ее влажное горло. Драко неосознанно начал двигать бедрами, глубже трахая девушку в рот. Она ускорила движения, принимая его разбухший член и массируя рукой яички.

— Герм, я сейчас… — попытался предупредить ее слизеринец, но девушка не остановилась и только еще быстрее стала водить по пенису губами.

Драко вскинул бедра в последний раз, и горькая сперма брызнула Гермионе в горло. Она сглотнула и, выпустив изо рта обмякший член, перебралась к слизеринцу на грудь.

— Я даже боюсь спрашивать… — сказал он наконец, только через минуту отдышавшись. — Боюсь спрашивать, где ты такому научилась.

— Я много читаю, — усмехнулась гриффиндорка, подняв на Драко глаза.

— Это было… потрясающе, — признался он, подтягивая ее к себе и с упоением целуя.

— Не хочешь, чтобы я сначала рот сполоснула? — с интересом спросила Гермиона.

Слизеринец оторвался от девушки, хитро прищурился, окинул ее оценивающим взглядом и вынес вердикт:

— И так сойдет, — и продолжил целовать ее. — Нет, правда, Герм, если у нас будет такое после каждой ссоры, может, мне еще раз тебя бросить?

— Только попробуй!

— Не посмею… — тихо и как-то уж очень серьезно сказал Драко. — Я слишком… слишком боюсь, что ты ко мне больше не вернешься, — он сразу спрятал лицо в копне волос Гермионы, чтобы она, не дай Мерлин, не увидела его болезненного от мысли потерять ее взгляда. — Такой, как ты, больше нет…

— Теперь все будет по-другому, — пообещала она, гладя его волосы и четко осознавая, что не будет. На языке вертелся вопрос: сколькими он пытался ее заменить? Но она боялась. Боялась услышать ответ, а еще больше боялась рассказать ему всю правду, поэтому просто прижалась к нему ближе. — Знаешь, я проголодалась. У тебя есть на кухне что-нибудь кроме алкоголя?

— Ха-ха, очень смешно. Могу предложить яйца. Не свои, куриные, — ехидно ухмыльнулся Драко.

— Пошляк, — Гермиона шутливо шлепнула его по плечу и поднялась с постели.

— Сказала девушка, которая пять минут назад делала мне минет.

Она не обратила внимания, только покачала головой.

— Ты омлет будешь? — крикнула гриффиндорка из кухни.

— Буду, — Драко подошел к ней сзади, обнял за талию и поцеловал в плечо.

— Мне так не очень удобно готовить, — призналась Гермиона, тем не менее прижимаясь ближе к его рукам.

— Принесу футболку, иначе ужина я не дождусь, — он коротко поцеловал ее в висок и ринулся в комнату.

Когда слизеринец вернулся, в пижамных штанах, с одеждой в руках, на кухне пахло гарью, а на столе стояли две тарелки с непонятным серо-желтым содержимым.

— Герм, не обижайся, — он понюхал так называемый «омлет» и сощурил нос, — но готовить ты не умеешь. Судя по запаху, гадость полнейшая.

— Как смогла! — огрызнулась девушка, сложив руки на груди. — Не нравится, сам делай!

— Обязательно, только надень футболку, — попросил он, не в силах оторвать взгляд от ее обнаженного тела, и перебросил ей одежду. Гермиона послушалась. — Мерлин, ты и в ней дико сексуальна, сядь на стул, — Драко отвернулся, стараясь не думать о гриффиндорке.

— А ты, значит, умеешь готовить? — ненавязчиво спросила она.

— Я съехал из Мэнора сразу после окончания школы. У меня был выбор: научиться готовить или умереть с голода.

— Сразу после школы? — удивилась Гермиона. — А я думала… — она замерла, поняв, что вот-вот сболтнет лишнего. — То есть… ты мне об этом не рассказывал. Вообще, ты не рассказывал мне ничего о школе.

Драко остановился с неразбитым яйцом в руке.

— Ну… — скорлупа треснула, и желток с белком шлепнулись в миску. — В школе я был порядочной сволочью.

— Тогда ничего не изменилось, — усмехнулась девушка.

— Подай мне молоко, пожалуйста, — проигнорировал он последнюю фразу.

Гермиона встала со стула и поставила рядом с миской пакет.

— Хочешь, чтобы я рассказал про наше прошлое? — Драко аккуратно влил жидкость в смесь.

— Нет, — без промедления ответила девушка. — Прошлое неважно. Просто… мне было немного интересно.

— Я хотел бы… быть другим, — признался Драко, вылив содержимое миски на сковороду. — В школе мы ненавидели друг друга, — ему нужно было рассказать, хотя Гермиона и не просила. — И я бы… отдал многое, чтобы этого никогда не происходило. Я долго думал, что волшебники лучше магглов, потому что мы изобрели так много заклинаний, зелий. Мы знаем, как быстро залечить раны, как разрушить одним словом. Но сколько мы не старались, три вещи даже нам неподвластны: смерть, любовь и время. Время…Нельзя изменить прошлое.

— А как же хроноворот? — не подумав, спросила Гермиона и поняла, что сказала только тогда, когда слизеринец бросил на нее подозрительный взгляд. — Я читала об этом. Вроде бы с хроноворотом можно вернуться назад во времени…

— Ну, да, читала, — облегченно улыбнулся Драко, убавляя температуру плиты. — Хроновороты опасны. На много назад не вернешься, да еще временные петли, нечаянные столкновения… Всякое может случиться, поэтому Министерство едва ли когда-то им пользовалось. Хотя можно было бы столько исправить…

— Оживить Нарциссу? — быстро догадалась девушка.

— Да. И маму тоже, — он сосредоточенно смотрел в угол мойки, и Гермиона не могла понять, о чем слизеринец думает. — Готово, — резко сменил тему Драко, снимая сковороду.

Они ели молча, не поднимая друг на друга глаз.

— Мы сегодня прогуляли работу. Как думаешь, нам влетит? — прервала тишину девушка.

— Герм, если у тебя нет хорошей темы для разговора, то давай лучше помолчим, — попросил слизеринец.

— Я просто хотела…

— Я знаю. За сегодня столько произошло, что мне кажется, это был не один день, а целая вечность, — он ковырялся вилкой в остатках омлета и избегал ее взгляда.

— Мы поговорим. Потом, — Гермиона положила руку на тыльную сторону его ладони.

Драко встал со стула и сгреб ее в объятия. Потом крепко поцеловал и прошептал на ухо:

— Я уже говорил, что такой, как ты, больше нет, но повторить ведь никогда не лишнее.

Гермиона улыбнулась и прижалась носом к его шее, чувствуя небывалое спокойствие.

— Знаешь, я устала.

Не говоря ни слова, он поднял ее на руки.

— А посуда?

— Завтра, — тихо сказал Драко и понес девушку в спальню.

Под теплым одеялом они оба в момент разомлели.

— Спокойной ночи, — тихо сказала Гермиона, подарив ему долгий поцелуй на сон грядущий.

— Спокойной ночи.

О многом еще придется подумать. Но это завтра, а пока Морфей накрыл город расшитым звездами одеялом, отправляя всех в свое волшебное царство.

«Я не могу объяснить, почему этого недостаточно,

Мозаика больше не складывается…»

(James Morrison — The pieces don’t fit any more)

Счастье — это тонкая грань, канат, по которому люди хотят пройтись. Когда ты счастлив, не хочется ни о чем думать, потому что любая, даже незначительная мысль, как дисбаланс, может все разрушить.

Уже целую неделю Гермиона чувствовала себя эквилибристкой. Об отношениях было совместно решено пока ничего никому не рассказывать. До каких пор продлится это «пока» гриффиндорка и сама не знала, но… как говорится, молчание — золото, и доколе Драко был согласен оное хранить, у нее было время расставить в своей жизни все по местам. На вопрос «Что и по каким местам?» мисс Грейнджер, правда, тоже затруднялась ответить, но так ведь все делают, значит, и она разберется.

Каждое утро они ходили в любимое кафе Гермионы, где она неизменно заказывала классический Earl Gray, а Драко не понимал, как она может быть такой бодрой весь день без, как минимум, чашки кофе, как максимум, с подмешанным в него энергетическим зельем. Потом была долгая рабочая смена, когда они почти не разговаривали и уж точно не могли позволить себе обняться или поцеловаться, хотя слизеринцу жутко хотелось прижать ее к стене где-нибудь и с силой впиться в губы. Зато после работы наступал вожделенный вечер, когда они возвращались в квартиру, ужинали вместе, а потом долго-долго валялись на кровати, изучая тела друг друга и не думая ни о чем на свете.

Сегодняшний вторник ничем не отличался от предыдущего. Гермиона прихлебнула чай и с удовольствием вдохнула приятный запах. Драко поморщился, глядя на ее чашку, и вылил в свой кофе темную ароматную жидкость. Сделал глоток и с упоением почувствовал, как сахар тягучими сладкими струями начал растекаться по крови. Гриффиндорка тихонько усмехнулась.

— Чего? — не понял он.

— У тебя такой вид… счастливый.

Слизеринец невольно улыбнулся. Уже неделю он пребывал на курорте из розовых облачков и не планировал оттуда съезжать. Так хорошо (а главное, так хорошо ДОЛГО) ему не было уже давненько, глупая светящаяся улыбка не сходила с лица. Драко кивнул и как бы нечаянно положил руку на талию Гермионы. Она послушно придвинулась ближе к нему и сжала его ладонь.

— Без пятнадцати девять уже, — грустно сказала гриффиндорка, глядя на часы на его запястье. — Нам нужно идти.

Драко скривил недовольную мину, но не согласиться не мог. Они быстро закончили свой утренний ритуал распивания напитков и отправились в Министерство.

Время летело быстро. Слизеринец как раз практиковался в своем новом увлечении — невербальной беспалочковой магии. Конечно, это было непростым занятием, но Драко нравилось чувствовать переливающиеся волны силы в ладонях. С палочкой по мощности они, конечно, не шли ни в какое сравнение, но зато открывали широкие перспективы. Он не понаслышке знал, что такое — оказаться без оружия в решающий момент, и не хотел, повторись это снова, быть беспомощным и беззащитным.

«Экпеллиармус», — подумал Драко, слегка махнув рукой, и палочка вылетела из руки чучела волшебника.

Слизеринец довольно ухмыльнулся.

«Лааааанч!» — потребовал голос в голове, потому что часовая стрелка давно перевалила за полдень и грозилась уже переместиться к двойке.

«Заслужил», — решил Драко и поспешил на обед, который он, кстати, договорился провести с Гермионой и уже прилично опаздывал из-за собственного раздолбайства и желания во всем добиться совершенства.

Только поднявшись на верхний, одиннадцатый уровень, слизеринец понял, что оставил в кабинете палочку.

«Да ладно, кто на нас нападет в центре Лондона?» — беспечно поинтересовался внутренний голос.

«Никто», — согласился Драко, потому что ему уже не терпелось скорее присоединиться к своей девушке.

Девушке. Гермиона Грейнджер — его девушка. Как ни дико это звучало, но ему нравилось, и, вообще, сча…

— Поттер! — слизеринец, совсем потерявшись в своих мыслях, налетел на Золотого Мальчика. — Привет, — Драко доброжелательно помахал рукой и улыбнулся, не обратив внимания на измученный и уставший вид Героя Магического Мира.

Гарри подозрительно воззрился на него.

— Привет?

— Да, Поттер, П-Р-И-В-Е-Т, — по буквам произнес слизеринец, не понимая замешательства коллеги. — Знаешь, такое слово, произносимое при встрече в знак доброго расположения или вежливости.

— Драко Малфой никогда со мной так не здоровался, — окрысился Герой Магического Мира, хватаясь за палочку. — Кто ты? — теплое, но от того не менее острое дерево ткнулось в грудь Слизеринского Принца.

«У него совсем мозги набекрень?!» — возмутился голос в голове.

«Ничего, у меня есть, чем ему ответить! — Драко закрыл глаза, глубоко вздохнул, чувствуя, как магия течет по телу, чуть взмахнул рукой и мысленно воскликнул: — Экспеллиармус!»

Палочка Гарри сделала кульбит в воздухе и приземлилась точнехонько в руку слизеринца, вызвав тем самым недоумение на лице первого и несказанную радость второго.

— Как…? — Поттер отшатнулся.

— Магия, чувак! — расхохотался Драко. — Держи, — возвращая оружие владельцу, он наконец заметил черные круги, пролегающие под глазами Золотого Мальчика. — Поттер, ты… в порядке?

Гарри измученно потер глаза и опустил голову.

— Устал немного, — признался он, убирая палочку. — Все эти Пожиратели…

— Ты на самом деле думаешь, что здесь какой-то заговор? — усмехнулся Драко. В его чудесном мире все было спокойно: никаких Пожирателей Смерти, самое важное из забот — суметь сосредоточиться на зелье, потому что мысли постоянно разлетались.

— Да… Нет… Не знаю! — пошатываясь, покачал головой Гарри.

Слизеринец поморщился. Придется помогать Поттеру.

— Тебе нужно расслабиться. Пойдем… пообедаем, — Драко неуверенно похлопал гриффиндорца по плечу.

* * *

Гермиона ждала уже полчаса. Наверняка, он опять где-нибудь читает или тренируется. Она улыбнулась.

Колокольчик у входа приветственно звякнул, и девушка с надеждой подняла глаза. Слава Мерлину, в кафе действительно вошел Драко. Гермиона поднялась, чтобы помахать ему рукой и тут же опешила, увидев за спиной слизеринца Гарри. Она села и сразу опустила голову.

— Гермиона! — друг все-таки заметил ее.

— Гарри, привет, — натянуто улыбнулась девушка. — Драко, и ты здесь! Никак не ожидала тебя тут встретить!

Слизеринец на секунду замер, но тут же вспомнил про их маленькую игру и сделал удивленное выражение лица.

— Мы с Поттером выбрались пообедать вместе. Присоединишься? — спокойно спросил он.

— Ну… да, конечно! — с энтузиазмом отозвалась Гермиона.

Ланч проходил в молчании, слава Мерлину, хоть музыка в кафешке была, а то Драко казалось, он оглохнет от этой тишины.

— Гарри, ты выглядишь уставшим, — решилась нарушить безмолвие девушка, погладив друга по тыльной стороне ладони.

— Да… Мне нужен отдых, — кивнул гриффиндорец, а Драко посмотрел на него так, будто хочет убить.

«Убери от него руку! Убери от него руку!» — зашипел внутренний голос.

— Я в уборную, — бросил слизеринец, потому что не было сил смотреть на них двоих, хотя Драко и знал, что она — его, от начала и до конца, от кончиков пальцев до макушки, разумом, телом, душой.

Он умыл лицо и смог убедить себя, что все в порядке. Но беспокойство упорнее растекалось по мышцам.

«Да я вообще не понимаю, чего ты паришься! — почти безразлично заявил голос в голове. — Она с тобой, вы уже неделю счастливы и перманентно не вылезаете из постели. В чем проблема-то?»

«В этом и проблема, — вздохнул Драко, опираясь о раковину и роняя голову. — То, что Герберт тогда сказал… сильные эмоции… Я каждый день боюсь, что они ее настигнут, и она все вспомнит. А еще больше боюсь, что ее эмоции никогда не будут достаточно сильны, чтобы… Акромантула мне на голову, почему я разговариваю с собой в туалете?!»

«Ты псих».

«Это многое объясняет», — согласился слизеринец, кивая головой.

«Успокойся и возвращайся к ним! — велел внутренний голос. — Вообще, ты не думаешь, что пора бы рассказать Поттеру обо всем…»

«Не знаю. По-моему, Гермиона против…» — неуверенно начал Драко, выходя из уборной.

— Вы так сблизились, — услышал он голос Золотого Мальчика, когда уже собирался вернуться за столик.

— Да, мы… подружились, — смущенно сказала девушка, и слизеринец заметил, как раскраснелись ее щеки, поэтому решил остановиться и послушать занимательный разговор.

— И как он? — напряженно спросил гриффиндорец. — Я имею в виду… он потерял мать, потом суд и все такое…

— Иногда я его не понимаю, — призналась Гермиона. — Он скучает по кому-то, но не говорит.

— По Нарциссе, наверное.

— И по ней тоже, — припомнила девушка их разговор на кухне. — С кем еще он мог быть так близок?

Внутренний голос тихо недовольно зарычал.

«Иди и прекрати это!»

«Тс!»

— Люциус?

«Ха!»

Гермиона бросила на друга сомнительный взгляд.

— Ну, тогда… не знаю. Вокруг него всегда было много народа. Крэбб, Гойл, Забини, Паркинсон, Снейп, вся аристократическая верхушка…

— Подожди-ка, — остановила Гарри девушка. — Ты сказал… Снейп?

— Да, Снейп, профессор Зельеваренья в Хогвартсе. Он был крестным отцом Драко. Помнишь, я тебе рассказывал, — подтвердил парень, грустно потупив глаза.

Слизеринец стоял за углом, и кровь билась в виске, угрожая разорвать сосуды. Он перестал смотреть на них, потому что съеденный на обед омлет грозился выйти наружу тем же путем, что и вошел.

— Снейп… — прошептала Гермиона. Так вот, что так тревожит Драко… Девушка вспомнила, как он сидел на траве под раскидистым деревом у могилы профессора. — Он всегда был рядом… — голос девушки был по-прежнему тихим, и Гарри ничего не слышал.

— Когда Снейп умер… — начал было гриффиндорец, но дальше никто не слушал.

Две вещи произошли одновременно: Гермиона болезненно сжалась, вспомнив профессора, как он делал последние вздохи у Гарри на руках, и Драко вышел из своего укрытия, не способный больше это слушать. Они встретились глазами, и девушка моментально побледнела.

В разных культурах длительность взгляда, считающаяся приличной, сильно варьируется. Например, славяне, как правило, при разговоре постоянно смотрят в глаза, у европейцев же, напротив, не принято долго пялиться друг на друга. Наверное, они думают, что через взгляд можно проникнуть в голову…

Драко и Гермиона замерли, смотря друг на друга. Теперь все стало совершенно окончательно ясно. Он не мог поверить. Нет, этого… она… Слизеринец разорвал зрительный контакт и стрелой вылетел из кафе.

— О, Мерлин… — одними губами проговорила Гермиона, чувствуя, как сердце ушло в пятки.

* * *

Замок щелкнул положенные три раза. К величайшему удивлению гриффиндорки, когда она переступила порог квартиры, ничего не заверещало, не накинулось на нее и не повалило на пол.

— Драко… — не снимая туфель, девушка прошла в гостиную.

Слизеринец сидел на диване, сосредоточенно уставившись в камин и карябая ногтями обивку. Его подбородок дрожал от напряжения, а вдохи были слишком частыми.

— Когда? — резко спросил он.

— Драко… — Гермиона устало опустила сумку на пол, подойдя к нему, собиралась сесть на диван и обнять любимого за плечи.

— Я спросил, когда? — прошипел слизеринец, подняв на девушку глаза, заставляя ее отшатнуться.

Она набрала воздуха в легкие, но так и не нашлась, что ответить.

— Уж слишком натурально ты морщилась для человека, который не помнит, как видел смерть. И я в третий, последний раз спрашиваю тебя: КОГДА? — Драко уже разорвал шов, и палец в гневе расковыривал мягкий наполнитель.

— Я собиралась рассказать… — хриплым от волнения голосом прошептала Гермиона, делая еще одну бесплодную попытку приблизиться к нему.

— В новый год? — паралон показался из разошедшейся дыры.

Девушка отвела глаза, захлебываясь адреналином, бушующим в крови.

— Все не так… — попыталась оправдаться она, чтобы выиграть хоть немного времени.

— А как?! — сорвался на крик слизеринец, вскакивая с дивана и хватая Гермиону за плечи. — Ну, объясни мне! Или солги! У тебя хорошо получается!

— Кто бы говорил! — не выдержала гриффиндорка, глядя ему в глаза и ощущая мокрые дорожки на щеках.

Драко отпустил ее и отвернулся.

— Я пытался не врать тебе, — спокойнее сказал он.

— Драко… Я не хочу тебя обвинять. Просто… дай мне ДВЕ минуты, чтобы сосредоточиться и объяснить тебе все!

Слизеринец посмотрел на умоляющее лицо девушки и невольно смягчился. Сел на диван и сложил руки на груди.

— Вперед, — угрюмо велел он, стараясь не глядеть на нее и дать Гермионе подумать.

— Я… я жила в своем пустом мирке, без воспоминаний, и… ты мне понравился, — делая кажущиеся огромными в ее быстрой речи паузы, затараторила девушка, пока ниточка мысли не ускользнула. — И для меня это было вроде «первой любви», но ты вел себя как … сволочь, а потом… мне удалось продраться через твой каменный панцирь, потому что я ведь верила, что внутри… внутри ты лучше, и мы… Со мной ты был другим, более сдержанным, ласковым. Ты… оберегал меня. Тогда я подумала: «Ведь все совершают ошибки, но если уж у тебя хватило храбрости извиниться, то…». В общем, я простила тебя, поэтому пришла в Новогоднюю ночь в твою комнату… — Гермиона замолчала и горько усмехнулась: — Если бы я только знала, чем все кончится… — Слезы опять брали свое, заполняя глаза, не давая говорить. — Я ведь… до потери памяти тебя ни в грош не ставила, а тут поняла… что люблю! Есть от чего с катушек слететь, знаешь… А ты… давил на меня, требовал ответов, но у меня их не было! Не было правильных. Я так боялась, что ты опять будешь ненавидеть себя за дела своей молодости, поэтому… Не знаю, мне просто нужен был план. А на план нужно было время. Я просто запаниковала… Что я могла сделать? Рассказать Гарри обо всем и разрушить нашу с ним дружбу? А ты бы как отреагировал, когда я заявила бы, что все вспомнила? И я… Мне показалось, что без тебя я смогу во всем разобраться. Я ошиблась… не смогла, я просто… Потом не стало Нарциссы, и ты… Мне было за тебя так страшно!..

— Стоп, — Драко поднял руку в интуитивном защитном жесте. — Хватит. Это… слишком, — все время, что девушка сбивчиво говорила, он не смотрел на нее, а теперь вовсе спрятал лицо в ладонях. — Гиппогриф меня задери… — прошипел слизеринец, роясь по карманам в поисках сигарет. Он нашел вожделенный запас никотина и попытался прикурить от палочки. Обычно податливое, дерево дрожало в руках, не желая подчиняться. — Мерлиновы яйца! — он остервенело метнул магическое оружие на пол и соскочил с дивана. — Все, Грейнджер, хватит. Это… так больше не может продолжаться, — так и не выпущенная сигарета начала рассыпаться в руках.

— Что? — Гермиона, не веря, наблюдала за ним, чувствуя, как неприятно сосет под ложечкой.

— Мы. Так больше не может продолжаться, — собрался Драко, сжав кулаки. По комнате стал распространяться едкий запах табака.

— Ты… — девушка глубоко вдохнула, чтобы найти в себе сил произнести фразу до конца: — Ты говоришь, что хочешь расстаться со мной? — она подняла на слизеринца голову и попыталась заглянуть ему в глаза.

— Так будет лучше, — быстро ответил Драко и, не веря в свои слова, замотал головой. — Расходиться, сходиться… Это была последняя ложь…

— МОЯ ложь? То есть, когда врешь ты, я должна прощать, но если только я оступаюсь… — на повышенных тонах попыталась возразить девушка.

— Дело не в тебе, — он резко обернулся и наконец взглянул на нее. — И не во мне. Дело в НАС. Мы патологически не способны говорить друг другу правду. И так… не может продолжаться.

Она смотрела на него и никак не могла поверить. И все же головой понимала, насколько Драко прав. Их отношения держались на тонкой ниточке лжи, которую они холили и лелеяли, изощренно плели и злились, когда ножницы правды беспощадно разрезали оную. Но неужели… неужели, больше нет шанса начать сначала?! Ведь они же… они же любят друг друга!

— Так, да? — выжидающе спросила Гермиона.

— Именно так, — жестко отрезал Драко.

Она больше ничего не сказала, только встала, подхватила свою сумку и со всей дури хлопнула дверью, незаметно смахнув очередную предательскую слезинку со щеки.

«Ну, ты мудаааак…» — протянул внутренний голос.

— Заткнись, — велел Драко вслух, направляясь на кухню.

«Я-то заткнусь. Ты от этого мудаком быть не перестанешь».

Драко с силой долбанул кулаком по стене, отчего дверца шкафчика над раковиной, скрипнув, открылась. Уже початый бутыль огневиски призывно смотрел на слизеринца. Он взял склянку и долго просматривал ее на яркий свет кухонной лампы. Вернул на место и открыл другой, верхний ящик, с зельями, которыми не следует злоупотреблять, но если уж сильно нужно… Два из пяти одинаковых пузырьков были пусты, но зато другие три приветливо поблескивали от искусственного освещения. «Сон без сновидений», — четко, без любых распространений о дозах и побочных эффектах, повествовала этикетка. Драко одним глотком выпил содержимое, подумал с пару секунд, потом отправил в желудок жидкость из еще одного флакона и поплелся в гостиную. На диване гостеприимно лежало покрывало. Отлично, так он хоть не сильно замерзн… Хотя через несколько секунд это было уже не важно.

«В конце концов, мы всего лишь люди.

В конце концов..?»

(Jon Mclaughlin — Human)

Иногда чего-то хочется. Но проблема как раз в том, что не можешь понять, чего именно. Какой-нибудь еды? Возможно. Сладостей? Нет. Мяса? Нет. Рыбы? Тоже нет. Может быть, о, Великий Мерлин, овощей?

Гермину вытошнило от одной только мысли о брокколи. В зеркало над раковиной она посмотрела на свое бледное измученное лицо. Министр Говардс точно отправит ее домой. Тогда и пытаться идти на работу нет смысла.

Девушка черкнула короткую записку боссу с извинениями, что плохо себя чувствует и не сможет появиться сегодня, и уже собиралась отправить ее, как осознала, что личная сова к ее недорогим апартаментам не прилагается. Этот факт привел Гермиону в такое отчаяние, что она обессилено опустилась на ковер посреди гостиной и тихо жалобно заплакала. Грудь заныла тупой болью, доставившей гриффиндорке еще больше расстройства.

Из-за собственных надрывных всхлипов девушка не сразу услышала стук в окно. Она подняла глаза: на подоконнике сидел великолепный серый филин и хлопал желтыми глазами. Он снова затарабанил по стеклу и даже ухнул пару раз, выражая крайнее недовольство нерасторопностью адресата.

Мисс Грейнджер вытерла слезы, гордо поднялась и, подойдя к окну, распахнула раму. Филин развернулся к ней так, чтобы удобнее было отвязать прикрепленный к лапке конверт. Гермиона думала, что птица сорвется в полет, как только проворные девичьи пальчики справятся с бечевкой, но пернатое терпеливо ожидало. Она распечатала конверт и обнаружила там записку следующего содержания:

«Дорогая Гермиона,

Министр Говардс».

В груди у девушки потеплело от такой заботы и отеческой ласки. Она начеркала новую записку Министру, в которую к искренним извинениям добавила еще и бесконечную благодарность за понимание и столь доброе отношение к ее незначительной персоне.

Когда филин бесшумно упорхнул в непривычно ясное лондонское небо, Гермиона решила, что не время хмуриться и, раз уж ей представилась возможность передохнуть, нужно воспользоваться ей в полной мере. Она приняла освежающий душ, расчесала непослушные волосы, легкими кудрями рассыпавшиеся по плечам, надела любимое кокетливое платье и направилась в кафе выпить свой утренний чай.

Совсем неожиданно было натолкнуться там на Гарри. Он чуть не пролил на подругу горячий кофе, но девушка вовремя увернулась.

— Мерлинова борода! Гермиона!

— Привет! — она лучезарно улыбнулась и обняла гриффиндорца.

— Я слышал, что ты себя плохо чувствуешь. Ай, чего стоять в дверях? Пойдем присядем.

Они прошли к дальнему столику и удобно устроились на мягком диванчике.

— Так, как ты? — обеспокоенно спросил Гарри.

— В порядке, — почти не соврала девушка. — Наверное, подхватила желудочный грипп, что-то меня тошнит уже второй день.

— Понятно, — гриффиндорец натянуто улыбнулся. — Слушай… знаю, говорить об этом… Короче… На Малфое уже две недели лица нет. Когда я попытался спросить, он… послал меня, как, впрочем, всегда. Что случилось?

Гермиона вмиг помрачнела. Лица на нем, значит, нет? Сволочь, подонок, тварь! Как же она по нему скучала!..

— Не знаю, — холодно ответила девушка. — Мы больше не общаемся.

Теперь Гарри стало понятно, что случилось. Недолго же протянули их отношения…

— Он… опять сказал тебе какую-нибудь гадость?

— Я не хочу об этом говорить, — девушка закрыла глаза и отвернулась — каждое упоминание о Слизеринском Принце отдавало тупой болью в груди. Ну сколько, сколько еще она будет себя мучить?! Ведь это он решил, что все кончено, так еще и страдает на публику, зараза!

— Гермиона, — Гарри взял ладонь подруги в свои руки, — я знаю, вы стали с ним близки, но… Малфой просто придурок, раз не смог с тобой… — гриффиндорец запнулся, чуть не сболтнув все, о чем знает. — В том смысле, что ты потратила на него кучу времени! Знаешь… мы так давно не общались, да и Рон вечно спрашивает, где ты и как ты.

— Ты прав, — закивала головой девушка. — Ты абсолютно прав. Пусть Д… Малфой катится к чертям! У него столько тараканов в голове, что у меня ядов не хватит их всех вывести! Передай Рону, что я с удовольствием выпью с ним сегодня сливочного пива после работы. И с Джинни я тоже так хочу увидеться!

— Тогда решено! Сегодня, после работы, в Дырявом Котле, — Гарри воодушевленно обнял подругу за плечи.

Гермиона убеждала себя, что он прав. Пора. Пора начинать новую жизнь. Без Малфоя.

* * *

Огонь в камине не горел, потому что больше не обладал той успокаивающей убаюкивающей силой. Зато ей обладал набор искусно приготовленных зелий сна без сновидений. Драко открыл глаза и обнаружил, что опять вырубился на диване, не успев доползти до кровати. Слизеринец глянул на часы и без особого сожаления или хотя бы толики страха перед боссом осознал очередное опоздание. Второе за эту неделю. Учитывая то, что был только вторник, Поттер не преминет отчитать его.

«Да пошел он… — лениво отозвался голос в голове. — Может, вообще не пойдем, а? Херово же… и холодно, Мерлиновы яйца, даром, что апрель».

Драко поежился. Да уж… В объятиях Гермионы было не в пример теплее…

«Ну, понеслооооось…»

Слизеринец недовольно сощурился, но внутренний голос был до омерзения прав. Драко делал все, чтобы не думать о Грейнджер: отдавал все силы работе, читал тонны литературы, а когда приходил домой, сразу закидывался зельем, которое путем множественных алхимических экспериментов таки смог трансформировать в капсулы, и засыпал. Он ненавидел выходные, предоставлявшие ему кучу свободного времени. Великосветский гордец даже начал смотреть маггловские фильмы, чтобы было, чем занять мысли. И все равно…

Однажды Драко нашел у себя ту блестящую сережку, долго пялился на нее, потом со злостью вышвырнул в окно. Минуть пять просидел на диване, не сводя глаз с рамы, раскачиваясь взад-вперед, все сильнее сжимал сцепленные руки. Не выдержал и бросился на улицу, совершенно позабыв о палочке. Пытался сконцентрироваться и применить беспалочковую магию, но и тут слизеринца постигла неудача. Тогда он целый час рылся в траве и смог отыскать маленький предмет.

«Гиппогриф тебя задери, ты ж ее любишь…» — с жалостью проговорил голос в голове.

— Заткнись!! — орал Драко на всю улицу, так что прохожие оборачивались на него, как на ненормального.

Да слизеринец, откровенно признаться, уже и не мог сказать, что он нормальный.

«Ну, слушай, — снова начал докапываться внутренний голос, когда Драко все же решил забить на работу и проваляться весь день на диване, упиваясь жалостью к себе. — Она ведь могла остаться. Скажи ты ей, что все не так и ты берешь свои слова назад, скажи ей, что любишь и тебе без нее херово, и она бы осталась!»

«Так нельзя! Все! Это был КОНЕЦ! Самый окончательный конец! Потому что я так решил. Потому что так правильно…»

«Ты, Мантикору тебе в штаны, баран! Дебил недоделанный! Она делала тебя человеком, которым ты хочешь быть, человеком, которым тебя бы хотела видеть мать! А ты представляешь, как ей сейчас плохо?! Но нет, Мерлиноы яйца, твоя гребаная гордость и верность соплохвостовым принципам же важнее! Ну и будь один, живи, как хочешь. Только знаешь, едва ли найдется другая такая умная, красивая, добрая идиотка, способная терпеть и, более того, прощать все твои выкрутасы! Au revoir!*»

«Все сказал?»

Голос молчал, видимо, действительно решив попрощаться навсегда. Драко лежал неподвижно еще минут десять, потом соскочил с дивана, на силу отрыл в шкафу чистый пиджак и вылетел на улицу. Все, чего он хотел — найти Гермиону.

_____________________________________________________________________________

* Au revoir! — Прощай! (фр.) (Прим. Автора)

* * *

В Министерстве Драко сказали, что личный секретарь Министра Говардса плохо себя чувствует и, наверное, лежит дома под набором из теплых одеял. Увы, в знакомой маленькой квартирке девушки также не оказалось (хотя сначала слизеринец подумал, что она просто не услышала, как он вошел, совершенно аккуратно применив Алохомору). Тогда мистер Малфой подумал, что, может быть, Гермиона у родителей, но где они живут, он попросту не знал, иначе точно заявился бы к ним домой. Оставалось только прочесывать Лондон, как слепой котенок в поисках теплого маминого бока, мыкаясь по всем местам города, которые девушка хоть когда-либо упоминала.

Часам к семи вечера Слизеринский Принц совсем выбился из сил, да и день голодания не пошел ему на пользу. Драко не мог точно вспомнить, как ноги (или магия?) привели его к Косому переулку. Из дверей Дырявого Котла доносился приятный аромат жаркого. Живот призывно заурчал. Слизеринец покачал головой — даже ему нужно иногда есть. На ослабших ногах он ввалился в заведение и уже собирался занять ближайший свободный столик, как увидел ее. Гермиона сидела вместе с Вислым, Поттером и его женой и весело смеялась.

— Плохо ей, да? — хмуро пробормотал Драко под нос, обращаясь к внутреннему голосу.

Закрыв глаза, слизеринец аппарировал в квартиру, где на полке кухонного шкафчика ждали горьковатые пилюли.

* * *

Вчерашний вечер прошел весело, как это всегда и бывало с друзьями, но Гермиона не чувствовала удовлетворения. Проснувшись поутру, она снова начала вспоминать дни, проведенные с Драко, и понимать, чего ей так не хватало: его хитрой улыбки, сдержанного, но такого крепкого объятия и страстного, поглощающего поцелуя… И если бы этот идиот просто пришел и извинился, пообещал, что такого не повториться впредь, девушка бы поверила и простила, потому что вера — единственное, чем она жила, на что еще надеялась.

Вернувшись после утренней прогулки, Гермиона по привычке включила автоответчик, хотя ей уже давненько никто не звонил.

«У вас одно новое сообщение», — известил приятный женский голос.

Девушка с интересом плюхнулась на диван возле телефона.

«Гермиона… детка, привет, — нежная мамина речь заставила гриффиндорку расплыться в улыбке. — Ты давно не заходила… и не звонила… Мы с папой были бы рады тебя увидеть. У нас все хорошо… Ну, ты звони... не забывай нас… Целуем, любим тебя очень сильно. Пока-пока».

К концу сообщения Гермиона лежала, спрятав в подушках красное от стыда лицо. С тех пор, как закрутилась вся эта канитель с потерей памяти, она едва ли чиркнула хоть строчку родителям. Отвратительная дочь! А ведь они ее всегда так поддерживали, и мама не раз в детстве давала полезные советы… Мама! Ну, конечно! Мама точно знает, что ей делать с Драко.

Девушка схватила сумку и выбежала из дома, даже не удосужившись запереть дверь.

Через полчаса она во второй раз приготовилась нажать на кнопку звонка. Сначала Гермиона аппарировала прямо к двери, но потом сообразила, что нехорошо являться с пустыми руками, поэтому добежала до ближайшего супермаркета и наугад выбрала пирожные. Уже когда звонок пропел свою трель, гриффиндорка подумала, что вообще-то стоило посмотреть содержание сахара в них, потому что мама-стоматолог едва ли одобрит такую явную насмешку над ее профессией.

Миссис Грейнджер открыла дверь почти сразу и радостно вскрикнула, увидев дочь на пороге.

— Гермиона! Боже, солнышко! — она стиснула девушку в объятиях. — Я так рада тебя видеть! Как ты здесь? Надолго? Так, останешься до ужина! Отец тоже хотел с тобой повидаться! А ну-ка, заходи скорей. Какая же ты красавица! — щебетала миссис Грейнджер, не давая дочери вставить и слова. — Пирожные? Ну… идем, я чай поставлю.

Гермиона почувствовала себя как-то странно, вернувшись в дом, где прошло ее детство. Она невольно улыбнулась, видя на каминной полке старые фотографии и любимые некогда книги.

— Ну, рассказывай, — миссис Грейнджер усадила дочь напротив себя и приготовилась слушать. — Как у тебя дела? Чем занимаешься? Все бегаешь по рейдам в этом… как его… Аврорате! — на силу вспомнила женщина.

— Нет, я… Я сейчас работаю личным секретарем Министра Магии.

— Вот это моя девочка! — радостно воскликнула миссис Гренйджер, суетясь с заваркой чая. — Министр Магии, он ведь главный там, у вас? — засомневавшись, спросила она.

— Да, вроде как. Да. Я, в общем-то… — Гермиона не знала, как подойти к деликатной теме. — Мне… мне нужен твой совет в одном деле, — наконец призналась она.

— Оу! — удивилась женщина. Она знала, насколько самостоятельна ее дочь. С тех пор, как она поступила в Хогвартс, девочка начала все больше отдаляться от родителей, и уже не они советовали ей, а наоборот.

— Да, вот так… — смутилась Гермиона.

Девушка выложила матери все, избегая, тем не менее, острых углов (то есть не говоря, что она и есть главная героиня сей запутанной истории).

— И Луна совсем не знает, что теперь делать, — закончила Гермиона. — Мамы у нее нет, и я подумала, может, ты поможешь, ведь я… То есть, у меня только с Роном были отношения, но это совсем не то…

— Ух… — миссис Грейнджер глубоко вздохнула. — Я и забыла, какая ты у меня уже взрослая. Знаешь, когда я училась в колледже, у нас тоже был парень, весь такой красивый, умный, короче, девчонки поголовно были в него влюблены. Ну, и я тоже. Бегали за ним, как собачки, даже вспомнить смешно! А я-то гордая была, думала: «Вот еще! Чтобы я, да за каким-то парнем! Ни за что!». И знаешь… каким-то сверхъестественным образом я ему понравилась. Может, и во мне ведовская сила есть, а? — она подмигнула дочери. — Может, это я его проворожила? — женщина от души засмеялась, а Гермиона покраснела и отвела взгляд, сдерживая себя, чтобы не разочаровать мать парой едких правдивых слов. — Так вот, — продолжила миссис Грейнджер, — мы начали встречаться, конфеты там, мягкие игрушки, все как положено… Но отношения с ним… я все время как будто на пороховой бочке сидела. Сходились, расходились, делали друг другу гадости, врали, извинялись, и опять все по кругу. В общем, в какой-то момент я не выдержала. Он тогда накричал на меня. Я знала, у него просто нрав крутой, и приди я к нему, он бы опять сжал зубы, буркнул извинения под нос, и наши отношения бы продолжились. Но я не стала. Через два месяца после этого я встретила твоего отца. Никогда не забуду этот день. Он подошел ко мне в парке с огромным букетом цветов и сказал, что я самая красивая девушка, которую он когда-либо видел. А потом прибежала полиция: оказывается, он этих цветов на клумбе в парке нарвал! — миссис Грейнджер расхохоталась. — Потом мы гуляли… долго-долго… В общем, суть истории в чем. Твой отец, конечно, делал ошибки, но он никогда не позволял мне приходить и требовать извинений, тем более не позволял мне извиняться перед ним. Знаешь, ведь, в конце концов, женщине нужен мужчина, который будет с ней до конца, охранять и оберегать, и, главное, будет по своей воле.

Гермиона грустно смотрела в стол. Да, мама права. Драко вылитый парень из ее истории. Грудь опять заныла, а глаза стали влажными.

— Солнышко, ты в порядке? — миссис Грейнджер обеспокоенно положила руку на плечо дочери.

— Да, все хорошо, — девушка через силу улыбнулась. — Спасибо тебе большое. Знаешь, я, наверное, пойду, — она встала и почувствовала, что ноги ослабели.

— Как это? — спохватилась женщина. — А как же остаться на ужин?

— Я… я зайду… на выходных… обещаю. Мне что-то не очень хорошо сейчас. Погулять хочется.

— Только обязательно зайди, — крикнула миссис Грейнджер вдогонку дочери, которая успела уже добежать до двери.

— Да, да, конечно, — Гермиона обернулась и крепко обняла мать. — Спасибо, — прошептала она женщине на ухо. — Ты мне очень помогла. Правда, спасибо. Люблю тебя, — она чмокнула миссис Грейнджер в щеку. — Увидимся.

Вот и мама сказала Гермионе то же, что и Гарри. Наверное, они правы, ведь столько людей не может ошибаться, верно?..

* * *

— Ты вчера не пришел на работу, — сурово окрикнул Слизеринского Принца Гарри, как только Драко вышел из лифта на своем этаже.

— И тебе доброго утра, Поттер.

— Почему ты вчера не пришел? — настаивал гриффиндорец.

— Не твое соплохвостово дело.

— Хочешь, чтобы тебя уволили?

— Да пожалуйста, — безразлично бросил слизеринец.

— Это тебе не место свободного посещения!

— Да приболел я, Поттер, ясно тебе! — не выдержал наконец Драко, потому что ненавидел, когда кто-то пытался давить на него.

— Тогда нужно было сообщить об этом, как нормальные люди делают, — спокойно сказал Гарри.

— Как Грейнджер, что ли?

— Гермиона тут при чем?

— Не при чем, — пробурчал под нос слизеринец, — просто…

— Так… Ты пропустил очень важное собрание, между прочим.

— Очередной рейд? — лениво осведомился Драко.

— Очередной, — раздраженно подтвердил гриффиндорец.

— Нет, погоди, я неправильно выразился. Давай сначала. Очередной провальный рейд?

— В мой кабинет. Сейчас, — прошипел Гарри.

Следующие два часа прошли за скучными обсуждениями стратегии. Вещал в основном Вислый, поэтому Драко слушал только вполуха, но обращал внимание на важные моменты. Еще две недели назад слизеринец поднял бы Поттера на смех с этой идиотской идеей заговора, но теперь мистеру Малфою было совершенно наплевать. Рейд — так рейд. Под Аваду — так под Аваду, терять-то больше нечего.

— Сейчас все участники операции отправляются по домам, — огласил Поттер напоследок, — тренируйтесь, отдыхайте. Ровно в одиннадцать вечера на назначенном месте. Не опаздывайте, — гриффиндорец многозначительно посмотрел на Драко. Легким кивком головы тот подтвердил, что все понял.

* * *

Рон вернулся в Министерство под утро, перемазанный грязью, измученный и злой. Такой паршивой операции у него не было никогда! Только один схваченный Пожиратель, и тот предпочел выпить яд, а не сдаться. Да еще четыре раненных Аврора, Гарри и хорек в их числе. Рыжеволосый волшебник и сам подумывал отправиться в больницу Святого Мунго, но потом решил, что справится с парой «царапин». Да и Малфой великодушно предоставил ключи от своего кабинета (ну, вообще, оные вытащили у Драко из кармана, пока он был в бессознательном состоянии). В офисе слизеринца можно было найти все необходимые зелья.

Уже покидая Министерство, Рон натолкнулся на Гермиону.

— Великий Мерлин! — в ужасе воскликнула она. — Что с тобой случилось?

— Рейд, — хмуро ответил волшебник. — А ты чего тут делаешь, да еще в такую рань? У тебя же отгул до понедельника.

— Я… не спалось. Решила поработать с документами. А как Гарри? Он в порядке?

— Попал под пару заклинаний, — отмахнулся Рон. — А вот хорьку больше досталось.

Гермиона обмерла. Ее и без того бледное в последние дни лицо совсем посерело.

— Драко? — дрожащим голосом спросила девушка. — Он… жив?

— Да жив, жив. Чего ему будет? Тебе вроде было нечего делать? Хочешь, выпить чего-нибудь? Мне нужно расслабиться.

— Я… нет, прости. Мне… нужно идти, — на шатающихся ногах Гермиона добралась до ближайшего камина. Последнее, что она видела перед аппрацией, — удивленное лицо Рона.

* * *

В больнице имени Святого Мунго жизнь текла своим чередом: Гилдерой Локхарт расхаживал по коридорам и мило беседовал со всеми проходящими людьми, целители обсуждали последние новости колдомедицины, утром привезли четырех раненных Авроров, Невилл Лонгоботтом зашел навестить своих родителей… Ах, да! Раненные Авроры!

Тяжело дыша, Гермиона опиралась о стойку регистрации и выжидающе смотрела на девушку, которая искала информацию.

— Палата пять ноль шесть, пятый этаж, — проговорила наконец медсестра.

— Спасибо, — бросила Гермиона и побежала к лестнице.

Гарри стоял в коридоре, когда девушка достигла цели.

— Гермиона! — удивленно воскликнул он, увидев подругу. — Как ты здесь…

— Мне Рон рассказал, — поторопилась объяснить она. — А…

— Драко еще без сознания, — так же опередил ее вопрос Гарри. — Можешь зайти, если хочешь, — пожал он плечами.

Девушка глубоко вдохнула. Ну… он ведь не узнает, что она приходила, так? Значит, наверное, может… Сжав кулаки, Гермиона мужественно вошла в палату.

К ее несчастью, слизеринец уже пришел в себя и даже намеревался покинуть нелюбимое им место. Когда он увидел девушку, на лице Драко отобразилась такая лавина эмоций, о существовании которой до прошлой зимы он и слыхом не слыхивал. Мысли от «Какого соплохвоста она здесь делает?!» до «Как хорошо, что она пришла!» за секунду пронеслись в голове.

«Да к тебе она пришла!» — восторжествовал внутренний голос.

«Заглянула к Поттеру, я видел, как его тоже ранили», — апеллировал слизеринец.

«Дурак!»

«Заткнись!»

— Как ты себя чувствуешь? — холодно спросила Гермиона, разрывая звенящую тишину.

— Чуть не сдох, — грубо бросил Драко.

— Тебе там самое место! — не выдержала девушка, сама не зная, отчего его привычная жесткость ее так обидела.

— А тебе здесь не место! — не остался в долгу слизеринец.

— Драко! Ты очнулся, — в палату вошел Гарри. — Чего вы так орете?

Гермиона отвернулась от обоих, потому что чувствовала, как повлажнели глаза.

— Доброго утра всем, — к их компании присоединился молодой человек в форме колдомедика. — Вижу, Вы очнулись, мистер Малфой. — Он подошел к Драко и начал осматривать его. — Как себя чувствуете?

— Чуть не сдох, — снова прошипел слизеринец.

— Пропишите ему что-нибудь против немотивированных приступов агрессии! — обратилась к колдомедику Гермиона, сумев совладать со слезами.

— Целитель Розье, правильно? — Драко немного нервировало, что приходится все время работать с одним и тем же колдомедиком. Было у слизеринца какое-то нехорошее предчувствие на его счет. — Это она невротичка, пропишите ей успокоительное!

— Да что с вами? — удивился Гарри.

— Так! — Розье поднял руки в примирительном жесте. — Думаю, всем нужно успокоиться. Сейчас принесу чай.

Колдомедик удалился, и в палате повисла гнетущая тишина. Она оставалась нерушимой, пока целитель не вернулся с подносом, на котором стояли чайник и три маленькие чашечки. Розье методично разлил чай и раздал всем, находившимся в палате. Не будь Драко так зол, он бы заметил, что у колдомедика немного трясутся руки и лицо раскраснелось от возбуждения.

Слизеринец выпил жидкость залпом, Гарри — не торопясь, а Гермиона так вообще маленькими глоточками. Тем не менее, именно она первой почувствовала слабость в ногах и осела на пол.

— Целитель… — сонным голосом пробормотала девушка.

Гарри бросился ее поддержать, но и его ноги подкосились.

До Драко наконец дошло. Поттер был прав — заговор существует. Колдомедик смотрел на слизеринца высокомерным взглядом победителя. Теряя сознание, Драко понял, почему ему так знакомо лицо целителя. На фотографии из ежегодника отца Ивэн Розье стоял рядом с Люциусом.

Дорогие Читатели,

фанф покинут Бетами уже 2 главы как, так что не обессудьте

_______________________________________________________________

«Я так долго убегал, но теперь у меня есть, кого защищать. Это ты».

(Ходячий замок)

Сигареты, алкоголь, наркотики, лекарства — все они вызывают привыкание, но лишь потому, что приносят, пусть и временное, облегчение, спокойствие, даже радость. Главное — не переборщить.

Драко в точности знал, сколько зелья ему нужно выпить, чтобы спокойно проспать всю ночь. Проблема в том, что постепенно, с каждым днем, он немного увеличивал дозу, но больше от этого не спал. Организм как будто вырабатывал иммунитет против зелья. Может быть, именно поэтому слизеринец потерял сознание последним, а очнулся — первым.

Как ненужный мусор, пленники были свалены в кучу в темный угол подвала. Не то чтобы окружающая обстановка показалась Драко знакомой, просто придя в себя и начав опять соображать, он смог сделать простые выводы. Никаких окон и свет через зарешеченное отверстие в двери пробивается слабый, искусственный — значит, они под землей. Сыро и грязно — следовательно, помещение давно не использовали, и дом, скорее всего, заброшен. За спиной, как и под собой, слизеринец чувствовал холодные камни, тогда это наверняка какой-нибудь старый особняк семьи благородного происхождения. Таких домов, раскиданных по всей Англии, осталось превеликое множество, потому что большинство их владельцев пошло под суд после Второй Магической Войны.

Голова у Драко гудела, как спятивший паровоз. Этот горе-зельевар наверняка насыпал слишком много корня белладонны. Кап-кап. Такие обычные звуки стекающей с потолка воды били по мозгам, словно молот по наковальне. Слизеринец открыл глаза и моргал до тех пор, пока белые пятна не исчезли из поля зрения. Потом потер их руками (благо, они были свободны, хотя палочка в них, разумеется, отсутствовала).

В плечо слизеринца что-то упиралось. Он повернул голову и увидел пушистую копну волос Гермионы, которая все еще была без сознания. Сердце у Драко неприятно заныло. Он осторожно отнял от себя девушку и убрал непослушные пряди с ее лица, пытаясь дать доступ воздуху. Она была такая бледная, что на секунду слизеринец испугался, а не слишком ли много было для нее зелья. Дрожащими пальцами Драко зажал сосуды у основания ее головы, и с облегчением почувствовал клокотание пульса.

— Ммм… — раздалось мычание Поттера. — Какого…

— С добрым утром, — слизеринец быстро, но аккуратно уложил Гермиону на камни, пока Гарри ничего не заметил, и поднялся на ноги, чтобы как-то разогнать кровь по телу.

— Гермиона! — гриффиндорец сразу бросился (если можно так назвать рывок, закончившийся падением) к подруге. — Гермиона, очнись! — он начал хлопать ее по щекам.

После десяти самых длинных секунд в жизни Драко, которые он провел с замиранием сердца, якобы не глядя на девушку, она медленно открыла глаза.

— Гарри… — совсем тихо и слабо прошептала Гермиона. — Что… случилось?

— Слава Мерлину! — Поттер сжал ее хрупкое тело в объятиях.

— Нас напоили зельем, — Драко поднял с пола жестяную миску, очевидно предназначенную для собак. В посудину накапало приличное количество относительно чистой воды. Лет пять (да что там пять, два или три!) назад он бы побрезговал даже прикоснуться к ней, но сейчас жажда мучила так, что пару глотков жидкости с явным металлическим привкусом слизеринец счел за благо.

— Фу, как ты можешь это пить? — Гарри с отвращением посмотрел на Драко. — Вдруг там тоже зелье.

— Поттер, это немного ржавая вода, уж можешь мне поверить, — грубо ответил слизеринец.

— Можно… можно мне тоже? — тихо попросила Гермиона.

Гарри посмотрел на рвано дышащую подругу. Кажется, ей досталось от зелья больше всего. Гриффиндорец подошел к Драко и забрал у него миску, потом вернулся к Гермионе и поднес посудину к ее губам.

— Меня тошнит, — призналась девушка, сделав два глотка и уже отворачиваясь, чтобы дать завтраку (а может, и просто желчи?) беспрепятственно покинуть желудок.

— Сделай глубокий вдох, — холодно посоветовал слизеринец, посмотрев на нее. И опять. Это невыносимое «глаза в глаза». Гермиона послушно вдохнула воздух, полностью заполняя легкие. — Выдохни и вдохни еще раз. Только медленно.

Девушка сделала все ровно так, как было сказано, и с удивлением почувствовала, что желудок больше не желает выкидывать фортелей. Но она так и не могла перестать смотреть Драко в глаза. Хотелось, чтобы он обнял ее и сказал, что все будет хорошо, что они выберутся из этой передряги. Обычно это Гермиона всех вытаскивала, благодаря своим знаниям и холодной логике. Но она больше не чувствовала в себе сил спасать всех и вся. Ей нужно было сильное мужское плечо. Его плечо.

Скрипнула дверь, и размышления девушки прервал знакомый голос:

— Так, так, так. Надолго же вы вырубились!

— Ах ты…! — Драко ринулся было к вошедшему мужчине, но тот быстро осадил лихого слизеринца, выставив вперед палочку.

— Но, но, но! Будь хорошим мальчиком и сядь-ка со своими друзьями, — велел Розье.

Голос в голове у Драко недовольно зарычал, но даже ему нечем было ответить, поэтому Слизеринский Принц вернулся к Гарри и Гермионе и опустился на камни рядом с девушкой.

— Теперь мы можем поговорить, — Розье довольно ухмыльнулся и, наколдовав стул и несколько свечей, сел. — Вам ведь известно кто я?

— Нет, — с вызовом ответил Гарри, демонстративно отвернувшись, показывая тем самым незначительность волшебника, сидящего перед ним.

Розье осклабился, но потом смог совладать с собой.

— Ну, а ты, Драко? Неужели, не догадался?

— Вероятно, ты — сын Ивэна Розье. Он погиб в восьмидесятом, в Первой Магической Войне. Убит Аластором Грюмом, из-за чего последний лишился глаза. Ты на пару-тройку лет старше нас, верно?

— Я всегда знал, что ты умнее, чем Мальчик-который-выжил, — издевательским тоном подтвердил Розье.

— Но до одного я так и не смог додуматься: что дальше? Что ты собираешься делать?

— Это хороший вопрос, — Пожиратель еще более уверенно развалился на стуле. — Знаешь, один маггловский художник сказал: «Хорошие художники копируют, великие — крадут». И я решил украсть… идею Темного Лорда. Она ведь была… гениальна. Крестражи и вечная жизнь… Кто не мечтает об этом?

— Знаешь, где-то я это уже видел. Ни чем хорошим не кончилось, — с сарказмом произнес Драко.

Розье снова усмехнулся.

— У Темного Лорда был враг. Мальчик-который-выжил… У меня таких врагов нет. Зато есть оплот Пожирателей, которые жаждут отмщения, — волшебник с яростью посмотрел на пленных. — Покажи свою Метку.

— Только когда увижу твою, — парировал Драко.

Все так же крепко держа палочку, Розье завернул рукав. Уродливая черная змея извивалась на светлой коже предплечья, череп выглядел свирепым и неприятно напоминал Темного Лорда.

Пожиратель ждал.

— Когда тебя инициировали? — спросил Драко.

— В семнадцать. Покажи татуировку.

Слизеринец опустил голову. Он положил правую ладонь на запястье и неуверенно потянул за рукав, словно обнажал ту отвратительную часть своей души, от которой всенепременно пытался избавиться.

— Нечем гордиться, верно? — Малфой снова поднял голову.

— Предатель! — хмыкнул Розье, закрывая свою метку, будто слизеринец был недостоин смотреть на нее. — Но ты не просто предатель. Ты сделал это ради своей шкуры. Как и твоя мамаша!

Драко дернулся вперед, собираясь вцепиться мерзкому уроду в глотку, даже если в него полетит Империо, Круцио, Авада… Его удержала нежная женская рука. Гермиона крепко сжала ладонь слизеринца, не позволяя тому сделать глупостей.

— Но знаешь, — продолжал Пожиратель, — с твоим умом… Ты можешь быть мне полезен. Тем более… тебе опять нужно спасать себя, — Розье еще раз злобно ощерился. — Я предлагаю сделку, Драко. Твоя жизнь, — он ткнул в грудь слизеринца, — в обмен на их, — обвел палочкой Гарри и Гермиону.

Жизнь постоянно ставит перед нами выбор. И суть ведь даже не в том, что мы выберем, ведь все уже и так предопределено. У нас есть только глупая вера в способность влиять на события, но откуда нам знать, что так не было задумано с самого начала?

Секунд десять Драко смотрел в глаза Пожирателя неподвижно. Потом слизеринец усмехнулся. Еще один раз. Снова. И, наконец, просто захохотал во весь голос. Он уже согнулся пополам, но все еще не отпускал руку Гермионы. Девушка смотрела на него и никак не могла понять. Он что… сошел с ума? Драко опроверг эту смелую теорию, резко выпрямившись и поглядев на обеспокоенную гриффиндорку. Он сильнее сжал ее руку в своей ладони. Приблизился было, будто хотел поцеловать, неистово, как в последний раз, но не посмел. Просто не посмел поверить, что этот раз будет последний.

— Иди ты к соплохвостам, — твердо ответил слизеринец. Он потерял в жизни достаточно, но все, что у Драко Малфоя еще осталось, было здесь, у левого бока, держалось за него, как за спасительную соломинку.

— Ну что ж… — Розье презрительно смотрел на пленника. — Ты сам решил. Авада…

Пожиратель не успел договорить. Драко закрыл глаза и сосредоточился. Теплыми волнами сила катилась по его телу, подпитываясь безудержным огнем, пылающим в сердце.

— Экспеллиармус!! — заорал слизеринец, понимая, что невербаликой здесь не обойдешься.

Зеленый огонек, зародившийся на конце палочки, вмиг погас, а само оружие вылетело из рук Пожирателя. Не теряя времени, Драко соскочил с пола и повалил на него не успевшего прийти в себя Розье.

— Акцио! — рисковать с беспалочковой магией больше не хотелось, и слизеринец протянул руку к оружию, которое послушно скользнуло в ладонь. — Петрификус Тоталус! — Пожиратель выпрямился, как по струнке, и Драко поднялся с пола. — Пора сваливать отсюда, — улыбнулся Малфой своей знаменитой ухмылочкой.

* * *

Легко сказать, да нелегко сделать! Розье не лгал — дом и правда был заполнен «оплотом Пожирателей, жаждущих мести». И эту жажду Гарри, Гермиона и Драко узрели, как только повернули за угол своей темницы. К счастью реакция у слизеринца была хорошая, и он быстро смог успокоить нервного Пожирателя. Но долго так продолжаться не могло: один волшебник с даже не стопроцентно своей палочкой и две обузы у него под мышкой.

— Так, Поттер, бери, — Драко сунул оружие гриффиндорцу. Малфой надеялся, что, пока он защищает Гермиону, у него хватит сил отбиваться и без палочки. — Аппарировать отсюда нельзя, нужно выбраться на улицу. По подвалу идти проще — здесь, скорее всего, меньше Пожирателей, да и черный выход для слуг всегда имеется. Я смотрю вперед, ты защищаешь тыл, Герм — посередине, — он совершенно неосознанно назвал ее по имени, но почувствовал, как девичья рука вздрогнула.

Боясь издать лишний звук, они почти на ощупь крались по темному коридору, кое-где освещенному небольшими свечами.

— Драко? — тихо прошептала Гермиона, чтобы Гарри не услышал.

— Давай не сейчас, а? Выберемся — там и поболтаем, — шикнул на нее слизеринец.

— Я просто… хотела сказать спасибо. За то, что ты… остался со мной… с нами! — покраснев, поправила девушка.

Драко запнулся о ступеньку, потому что засмотрелся на Гермиону. Как не вовремя женщины выбирают моменты для разговоров! Слизеринец выпустил ее руку и взлетел по короткой лестнице.

— Поттер, палочку! — велел он, нащупав над головой деревянные створки, явно ведущие на вожделенную свободу. — Редукто!

Полетели щепки, темноту подвала разорвал красновато-желтый закатный свет. После долгого времени, проведенного в полумраке, резало глаза, да и ноги ступали как-то неровно от дневной голодовки. Драко вытащил из подвала Гермиону и даже помог вылезти Поттеру. Думать было некогда, и слизеринец взял их за руки, собираясь сразу аппарировать. Не тут-то было! Вероятно, защитное заклинание распространялось до самой ограды. Малфой чертыхнулся (как, впрочем, и Гарри) и, выстроив процессию в прежнем порядке, двинулся в сторону, где предположительно были ворота.

В этот момент они чувствовали себя мышами, решившими перебежать освещенную комнату под наблюдением хозяина апартаментов. Увы, так оно и было. Гарри едва успел отразить прицельно полетевшее в них Круциатус. Палочка сопротивлялась, как могла, и гриффиндорец на секунду даже ощутил гнетущую боль в теле.

— Взять их! Живыми или мертвыми! — велел властный голос Розье, стоявшего во главе своей армии.

До спасительных металлических ворот оставалось каких-то десять-пятнадцать метров. Но таки добежав до них, Драко почувствовал, как его накрывает волна отчаяния: створки были плотно запаяны, заклинанием, естественно, и сколько не кричи «Редукто», делу не поможешь.

— Ну, умирать, так с боем, — слизеринец развернулся к врагу лицом и приготовился защищаться.

В силу ограниченных возможностей, отражать заклинания было трудно, но еще минуты две они могли продержаться. За это короткое время Гермиона наконец вспомнила, что она — храбрая, но более того — УМНАЯ гриффиндорка, от чьих зорких глаз не ускользали даже самые мелкие детали. Прикинув, что расстояние между воротами и землей не меньше двадцати сантиметров, девушка решилась на вполне осуществимый подкоп, тем более, земля уже оттаяла и была влажной и мягкой. Пока Драко и Гарри обеспечивали оборону, она неистово рыла почву, создавая достаточно широкий лаз. Втянув живот и прижав грудь, Гермиона сумела протиснуться под воротами.

— Гарри, палочку! — крикнула девушка, понимая, что просто так аппарировать она не сможет.

Гриффиндорец удивленно воззрился на протянутую под створками руку подруги, но быстро смог понять план, поэтому без сожаления отдал оружие и схватил Малфоя за плечо. Последнее заклинание, на которое у Драко уже не было сил ответить, с грохотом врезалось в металлические ворота.

* * *

Захват Пожирателей производили уже без них, а под чутким руководством Рона, который для такого дела не поленился собрать всех сотрудников Аврората. Гарри помог с определением места, пока маги не успели смыться оттуда, и вернулся в Министерство. Без стука он вошел в кабинет Драко. Слизеринец расслабленно курил, развалившись на рабочем кресле. В пепельнице Гарри заметил уже два или три окурка.

— Знаешь, Малфой, курение вызывает разные маггловские болезни, — заметил гриффиндорец, присаживаясь напротив коллеги.

— Знаю, — спокойно ответил Драко и, затушив одну сигарету, спокойно потянулся за следующей.

— Я тут поговорил с Бруствером. Тебя решили представить к награде. Орден Мерлина второй степени, — сообщил Гарри.

— Отлично, — с полнейшим безразличием бросил слизеринец.

— Может, ты хоть немного порадуешься?

— Отлично! — с напускным энтузиазмом Драко натянул на лицо фальшивую улыбку, которая, однако, опала уже через секунду.

Несколько минут они сидели молча, и Гарри внимательно изучал Малфоя. Гриффиндорец уже знал этот задумчивый взгляд, напряженно сведенные брови и сжатые губы. Но только никакого желания лезть в жизнь слизеринца у него не было. Гермиона будет без него счастливее. Обязательно будет. Потому что Драко не умеет ничего, кроме как ломать другим людям жизни, раз не сумел ее удержать.

— У меня только один вопрос, — Гарри прервал печальный ход своих мыслей, чтобы вернуться к делам насущным. — Как ты догадался? Ну, про Розье и все остальное.

— Это слишком длинная логическая цепочка, Поттер, ты не поймешь, — хриплым голосом ответил Драко.

— Малфой, — зашипел гриффиндорец — терпения на этого мерзавца не всегда хватало.

— Он давно показался мне знакомым. Еще когда я лежал в больнице после Авады, — слизеринец потушил сигарету и отвернулся к стене. — Мы все идиоты, раз не догадались, хотя бы по фамилии. Розье сказал мне, что до этого лечил Гермиону, и я не стал больше рыться в памяти. Он знал, что я буду в Мэноре после больницы и подослал туда Роули, потому что убивать меня в Святом Мунго было бы слишком подозрительно. Как я мог не заметить… — Драко начал разговаривать скорее сам с собой, нежели с Поттером. — Он тогда натягивал рукава, чтобы скрыть Метку, я сам так постоянно делаю, но все равно не догадался. А еще, когда Розье лечил Гермиону, он ничего не сказал о контрзаклятии.

— Потому что оно не существует, — кивнул Гарри и обернулся, услышав, как скрипнула дверь.

— Существует, — твердо ответил Малфой. — Правда, Грейнджер? — на кресле он развернулся к проему, в котором замерла девушка.

— Что?! — от негодования Герой Магического Мира соскочил с места и сжал кулаки, глядя на залившуюся краской подругу. — Ты все вспомнила?! Но… но… когда?!

— В Новогоднюю ночь, — ответил за девушку слизеринец. — И кстати, мы с ней спали, — открывая уже все тайны, добавил он.

— Драко! — краснея сильнее, возмущенно воскликнула Гермиона.

Гарри хотелось разгневаться еще больше, но, видя лицо подруги, он смягчился. Вообще, у него уже давно зрела мысль, что девушка все вспомнила, но подумать, что Гермиона Грейнджер в здравом уме и твердой памяти (самое важное!) начала встречаться с Драко Малфоем… Видимо, ей реально крышу снесло! И все же, она ведь его умная и практичная Гермиона, она разберется, и нет никакого смысла сейчас обижаться на нее за маленькую ложь, которой девушка, очевидно, пыталась защитить свою личную жизнь.

— Ну, это я знаю, — признался гриффиндорец.

— Знаешь?! — в один голос вскричали Гермиона и Драко, и последний даже удивленно встал с рабочего кресла.

— Ну, да. Вы, блин, конспираторы соплохвостовы! — Гарри недовольно сложил руки на груди. — И да, из всего, что происходит, могу сделать вывод, что вы в очередной ссоре. Гермиона, — гриффиндорец подошел к подруге и взял ее за руки, — мы ведь друзья… и мне не важно, кем будет твой парень, но только если он будет о тебе заботиться, как ты того заслуживаешь. Я… я хочу извиниться. За то, что было между нами… тогда, ну, ты понимаешь. Будь даже я свободен, все равно не достоин такой, как ты. Но только… этот хорек, без обид, Малфой, — бросил гриффиндорец, обернувшись, — он тоже не достоин. Когда ты была с Роном, ты никогда столько не плакала и не была такой грустной.

— Это ее выбор, Поттер. И не твое, кстати, дело, — прошипел Драко. Встретившись с колючим взглядом Гермионы глазами, он неожиданно почувствовал себя лишним в собственном кабинете. Да и на этом празднике жизни тоже. — Если Вислый там случайно найдет мою палочку, пусть вернет мне после рейда, — бросил слизеринец, уходя, и снова глянул на девушку, которая уже отвернулась и не думала на него смотреть. Одна гребаная секунда. Аааай… Лучше бы он этого не делал.

«Помнишь один из сотен тех разговоров, когда мы обсуждали, что ты идиот?» — поинтересовался внутренний голос, пока Драко ехал в лифте.

«Нет».

«Я так и подумал, поэтому не примину тебе это напомнить. Так вот, Драко Малфой, ты — ИДИОТ!»

«Она на меня даже не посмотрела! Она согласилась с Поттером — я ей НЕ НУЖЕН! Повторить по буквам? Н-Е Н-У-Ж-Е-Н. Это ее выбор…»

«Мерлиновы яйца! Да на кой давать женщинам выбор?! Они к черту сами не знают, чего хотят! Помнишь, я обещал, что больше не буду с тобой разговаривать? Так хрен тебе! Я каждый день буду напоминать, какой ты соплохвостов дебил, что упустил ее!»

Слизеринец уже успел аппарировать в квартиру и разглядывал пилюли. Нет, сегодня он и без них прекрасно уснет.

* * *

Мадам Малкин еще раз посмотрела на мантию. Она словно висела на мужчине, как бесформенная тряпка, хотя должна была сидеть идеально, ведь мерки сняты со скрупулезной точностью и сшито на заказ.

— Мистер Малфой, выпрямитесь! — недовольно велела портниха, и слизеринец нехотя расправил плечи. — Так-то лучше! — мадам Малкин стряхнула невидимые пылинки с плеч и гордо улыбнулась своей работе. — Ну, что скажете?

Драко безразлично посмотрел в зеркало.

«Смазливый трус!» — прошипел голос в голове.

— Неплохо, — кисло ответил слизеринец.

— Неплохо?! Неплохо?! — возмутилась женщина. — Да она сидит как влитая! Будете самым модным на этом Вашем вечере! Вообще, не думала, что Вы заберете ее так поздно.

На самом деле, Драко и не собирался. Это Поттер настоял, чтобы слизеринец заказал парадную мантию. Он же явился в квартиру к «коллеге» и, чуть ли не приставив к горлу последнего палочку, заставил пойти и забрать покупку, в которой Драко должен был явиться на торжественную церемонию.

— Спасибо, — невпопад ответил Драко и достал из кармана галеоны.

Расплатившись, слизеринец отправился в Министерство, где и должен был пройти вечер.

Он сидел в своем кабинете, и глаза раз за разом скользили по одной и той же строчке книги по зельеваренью. Смысл написанного не желал оставлять и следа в голове, потому что Драко опять думал о ней. С поимки Пожирателей прошли еще две тяжелые недели, и все вроде как должно было начать становиться на свои места. Ни фига подобного! Сердце ныло каждый раз, когда он случайно видел Гермиону, а голос в голове нудил сильнее. А вот ей, кажется, вообще было все равно! Слизеринец мог бы поклясться, что девушка расцвела, будто роза в середине лета, разве что кожа у нее оставалась немного бледновата, зато на щеках играл счастливый румянец.

Драко закурил. Спокойствие растекалось по крови вместе с никотином.

— Вот ты где, — в кабинет совершенно бесцеремонно зашел Поттер. — А я уж решил, ты свалил.

— Как я мог! Мне же сегодня вручают награду, — саркастически отозвался слизеринец.

— Идем, гости уже собираются.

Вместе, Гарри и Драко спустились на первый уровень, где расположили недавно отстроенный зал для приемов.

— Я был уверен, что ты не пойдешь, несмотря на мои угрозы, — признался гриффиндорец. — Тебе же по боку этот орден. Так чего вдруг?

Малфой пожал плечами. Все верно. Ему было по боку.

Зал уже заполнился людьми. Оркестр играл веселенькую ненавязчивую мелодию. Драко сразу двинулся к столу с напитками.

— Мистер Малфой, — к нему картинно подошел Блейз.

— Мистер Забини, — смог поддержать шутку Слизеринский Принц.

Блейз рассмеялся своим мелодичным холодным смехом, Драко же лишь только невесело хмыкнул.

— Драко Малфою, слизеринцу до мозга костей, бывшему Пожирателю вручают Орден Мерлина. Вот уж не ожидал, — с неподдельным удивлением Забини поднял свой стакан с огневиски за друга.

— Дерьмо случается, — не смог удержаться Драко от любимой после просмотра сотен маггловских фильмов фразы.*

— Чего? — не понял Блейз.

— Не важно.

Забини был не из тех, кто любил поболтать. Он сразу уловил настроение бывшего однокурсника, но не считал нужным лезть в его дела.

— Вот это да… — присвистнул Блейз, случайно кинув взгляд на лестницу.

Драко тоже обернулся. Это было его глобальной ошибкой: по широким ступеням, покрытым фиолетовым ковром, спускалась Гермиона. И она была… чудесна. Нет, нет, не то слово. Волшебна. Так хороша, что Слизеринскому Принцу приходилось напоминать себе дышать. Атласное платье тонкими складочками струилось по ее телу, едва касаясь пола. Вырез сзади оголял лопатки, сложная бретель через одно плечо расходилась на две и так эротично пересекала спину, что Драко казалось, будто под ней есть нечто запретное, желанное. Сочный цвет морской волны необычно подчеркивал теплые карие глаза и каштановые волосы, стянутые в небрежный узел. Большие серьги, похожие на гроздья винограда, почти касались плеч, еще больше подчеркивая их хрупкость, как и массивные браслеты, готовые вот-вот слететь с тонких запястий. На щеках играл благородный румянец.

— А Грейнджер очень даже… — с вернувшейся холодностью заметил Забини, отпивая еще глоток огневиски, и в глазах слизеринца сверкнул огонек. — Как она тебе, а? — прежде чем идти на штурм, поинтересовался он у друга, памятуя об инциденте в Малфой-Мэноре.

Драко хотел оскорбить ее, но слова не желали подбираться. Поэтому он лишь сморщил лицо и быстро удалился, чтобы не видеть девушку.

«Она охрененно выглядит», — шепнул внутренний голос.

— Заткнись, — посоветовал Драко, прижимаясь лбом к холодной стене в туалете.

«Просто до охерения охрененно!» — не отставал голос в голове.

Слизеринец со злостью долбанул по кафелю и почувствовал, как под кожей чуть хрупнули кости. Странно, но именно эта боль его отрезвила. Вернувшись в зал, Драко собирался просто перетерпеть остаток вечера.

Но, увы, иногда случается так, что весь мир оборачивается против нас. Играла красивая медленная музыка, и пары нестройно кружились по залу. Среди разодетых в пух и прах волшебников Драко заметил яркое платье Гермионы. Девушка танцевала с Забини, который в отстраненной, но оттого не менее изящной манере, вел ее по кругу. Блейз сказал что-то со снисходительной улыбкой, и гриффиндорка от души рассмеялась. Драко почувствовал, как у него задрожали руки и зубы застучали от заполнявшего гнева. И ладно бы она нашла кого-нибудь хорошего и примерного, так нет ведь! Забини! Великий Мерлин, Забини! Ярость и ревность, ревность, ревность…

Проведя у стола с закусками еще десять секунд и на силу успокоившись, Драко уверенными шагами двинулся через всю залу к Гермионе и Блейзу. Малфой остановился рядом с ними и тактично кивнул обоим головой. Забини было прекрасно известно, что означает этот жест, в особенности в момент, когда у друга желваки двигались от напряжения. Блейз ответил спокойным кивком и передал Драко руку девушки.

Гермиона опасливо вложила дрожащие пальцы в его ладонь. Она бы с радостью убежала, но уж очень не хотелось, чтобы в Министерстве потом судачили об этом. Пока они танцевали, слизеринец не произнес ни слова, только уперто смотрел ей в глаза и прижимал все ближе к себе. Но только девушке казалось, что что-то ей мешает. В прямом смысле слова. Было какое-то странное ощущение препятствия между их ладонями, бумажка или ткань, Гермиона никак не могла понять.

Музыка прекратилась, и аплодисменты согревающей волной полились на оркестр. Драко отпустил гриффиндорку и, все тем же коротким кивком поблагодарив ее за танец, удалился. Гермиона удивленно посмотрела ему вслед. Когда слизеринец обернулся на нее, она смущенно опустила глаза. На полу, в двух дюймах от ее платья, лежала свернутая в несколько раз салфетка. Девушка подняла ее и опять поймала на себе взгляд Драко. Он смотрел так сосредоточенно, что не было сомнения, слизеринец выжидал. Гермиона неуверенно развернула бумажку.

«Нужно поговорить. Срочно. Касается Поттера. Через пять минут в холле», — гласили неровные буквы, будто пишущий очень нервничал, выводя их.

Девушка почувствовала, как сердце начало колотиться в груди. Что могло случиться с Гарри? И что этот… хорек может знать! Подойдя к столику, она попросила у официанта пунша, чтобы смочить в момент высохшее горло.

— Гермиона! Чудесно выглядишь! — с объятиями на нее налетела Джинни.

— А… да, спасибо. Ты тоже. Не знаешь, где Гарри? — неровным голосом спросила Гермиона, высматривая среди гостей лохматую черную голову.

— Отошел куда-то, — бросила рыжая волшебница. — Оставил меня одну, представляешь? Ну, я еще задам ему!

— Я отлучусь в уборную, — сказала Гермиона и быстрыми шагами направилась к выходу, пока Джинни по доброй девичьей традиции не последовала с ней.

Выйдя в холл, она увидела Драко. Слизеринец стоял у фонтана и нервно затягивался сигаретой.

— Что случилось с Гарри? — твердым, насколько позволяло колотящееся сердце, голосом спросила гриффиндорка, сложив руки на груди.

Драко обернулся, застыл на секунду, будто задумавшись о чем-то, а потом отправил окурок в воду.

— Ничего, — тихо ответил он.

— Тогда какого соплохвоста?! — возмутилась Гермиона, упирая руки в боки, чувствуя, как закипает от злости.

— А ты бы пришла, если бы я сказал, что просто хочу поговорить?

— Естественно, нет!

Она развернулась и уже собиралась уйти, но Драко удержал ее за руку.

— Герм, подожди. Это не о Поттере, но правда очень важно.

Это было слишком. Когда он называл ее так. Не грубое «грязнокровка», не жестко брошенное «Грейнджер», «Герм…». Девушка посмотрела слизеринцу в глаза и сразу пожалела об этом, потому что тело задрожало еще сильнее.

— Что тебе? — она хотела прозвучать злобно, но прозвучала просто жалко.

— Держись подальше от Забини. Он явно не тот хороший парень, с которым тебе стоит быть.

— Ты будешь мне указывать, с кем встречаться?! — взорвалась Гермиона. — Ты тоже хорошим не был, знаешь ли!

— Поэтому я с тобой и расстался, — почти грустно сказал Драко.

— Как благородно! — ее уже было не остановить. — Ты меня сломал! Ты уничтожил все, во что я когда-либо верила! Не смей, слышишь, не смей говорить мне, что делать! Ты, слава Мерлину, больше не часть моей жизни, но только потому что сам так решил!

— Я не хочу видеть тебя рядом с ним! — сорвался слизеринец, в ответ на крики тоже повышая голос.

— Но и рядом с собой не хочешь! — выдала Гермиона последнюю реплику.

Драко нечего было ответить, и он свирепо зарычал. Отпустил ее руку и, притянув девушку за талию, впился губами в ее губы. Голова пошла кругом. Он пытался наверстать месяц, который не мог прикасаться к ней.

Но Гермиона не была так рада. Ей уже порядком это надоело, хотелось поставить жирную точку и перевернуть страницу, но, казалось, что рука каждый раз срывается, оставляя лишний завиток. Девушка нашла в себе силы отпихнуть его и со злости хлопнула Драко по щеке.

В холл вбежал Гарри. Джинни рассказала ему, что Гермиона ушла в уборную, но что-то долго не возвращалась.

Бывшие враги, бывшие любовники, они стояли перед гриффиндорцем, тяжело дыша.

— Что..?

Драко бросил на Поттера полный ненависти взгляд и, потирая скулу, торопливыми шагами удалился. Гермиона медленно начала оседать на пол, в уголках ее глаз собирались слезы и тут же пускались по щекам бурным потоком.

— Гермиона! — Гарри подбежал к подруге и попытался ее поднять.

Она осталась сидеть, уткнувшись лицом в колени. Потом пробормотала что-то под нос. Гриффиндорец опустился к девушке и обнял ее за плечи.

— Гермиона, ну что случилось?

Уже покрасневшими глазами она посмотрела на друга.

— Гарри… я так люблю его… так люблю его… — прошептала Гермиона между всхлипами.

Аврор открыл было рот, но потом понял, что его слова ей к соплохвостам не нужны.

_____________________________________________________________________________

*Отсылка к фильму «Форрест Гамп» и знаменитой фразе главного героя “Shit happens”. (Прим. Автора)