Волшебный аромат черемухи

— Дяденька, вам плохо?

Еле открываю слипшиеся от пота ресницы, мой взгляд медленно движется вверх, выхватывая яркие обрывки окружающей действительности: лаковые красные туфельки, белоснежные гольфы с нарисованными котятами, плиссированное платьице и испуганные огромные глаза на круглом детском личике. Увиденное настолько контрастирует с грязной каменной стеной на заднем фоне, что режет глаз. Как бы я не был пьян, но даже в таком состоянии понимаю, что маленькая девочка в платье и гольфиках не должна находиться одна, ночью и в грязной подворотне. А то, что я сам нахожусь именно там, не вызывает сомнений — в моей жизни в последнее время ничего не меняется. Значит, либо это невинное создание — порождение алкогольного бреда, либо кто-то из старых недобрых знакомых решил подобраться ко мне таким вот нетривиальным образом.

Рука дергается к карману брюк, где лежит волшебная палочка. Кусочки мелкого щебня попадают под ногти, и резкая боль заставляет сознание немного проясниться: кажется, сегодня я начал пить с самого утра, а значит, сейчас ещё вполне может быть день. Верно, сегодня же суббота! И будто бы обрадовавшись попаданию в цель верным воспоминанием, мозг моментально принимается за работу: вокруг начинают постепенно проявляться разнообразные звуки, запахи и цвета. Это похоже на то, как отпускает мощное парализующее заклинание, которое сковывает не только тело, но и органы чувств. Сначала яркий солнечный свет бьет по воспаленной слизистой глаза, затем резкий тошнотворный запах жареной рыбы и тушеной капусты буквально пригвождает к земле, ну а потом пестрые картинки мира наконец-то складываются в единый паззл, и я с удивлением отмечаю, что на улице действительно все еще день. Это довольно непривычно — обычно я встречаюсь со своим сознанием далеко за полночь, когда на небе даже звезды гаснут, устав светить. Хорошо, что хоть с местом я не ошибся. Пусть это не совсем подворотня, но обоссанная стена между мусорными баками и полуразвалившимся ветхим домиком не многим отличается от оных.

Мерлин, как же трещит голова! Я медленно, словно боясь расплескать боль, поднимаюсь и с удивлением замечаю, что рядом переминается с ноги на ногу позабытая мной девочка.

— Дяденька, вам плохо?

Она повторяет свой вопрос, и я, первые несколько секунд безуспешно пытаясь заставить давно не использовавшиеся голосовые связки воспроизвести что-то похожее на речь, наконец-то выдавливаю из себя хриплое:

— Нет, мне просто скучно.

Мой смех пугает даже меня, что уж говорить о маленьком ребенке, который весьма предсказуемо с криком «мама!» бросается прочь со всех ног. Мама — это, конечно, не папа, просто будет много крика и ненужного шума вместо моментального удара в нос, но лучше уходить отсюда как можно скорее подобру-поздорову. Прости меня, милое создание, но что поделаешь — я не должен врать. Мне действительно безумно, до дрожи в пальцах, до саморазрушения скучно.

Так было не всегда, в первые годы после окончания войны у меня просто не было времени задуматься: а что дальше? Жизнь катилась сама по себе, как пущенный под откос Хогвартс–экспресс. Все шло по накатанной, по тому плану, что я создал для себя в то время, когда у нас была лишь смутная надежда выжить и пара консервных банок на троих. Какими красивыми были эти мечты: семья, любимая работа, мир во всем мире… Почему же на деле все оказалось совсем не так красочно? Мой поезд со всего размаху врезался в стену реальности, за которой не было ничего. Лишь дни, похожие один на другой. Одни и те же лица вокруг, одни и те же фразы от окружающих, одно и то же тело в постели. Это не счастье, это скука.

— Ты подсел на адреналин! — смеялся Рон, когда я придумал очередную забаву — прыгать с несущейся на бешеной скорости метлы прямо в прохладную воду прозрачного, как стекло, озера. Правда, смеялся он не долго — с открытым переломом руки как-то не до смеха. Джинни тогда устроила такой скандал, что в окнах на первом этаже нашего дома потрескались стекла. О полетах пришлось забыть, мой мотоцикл Джинни продала втайне от меня уже давно, еще после третьей аварии, идеи безумных, будоражащих кровь развлечений постепенно исчерпались, и я, наконец, пришел к простому, но действенному способу ухода от реальности, который до меня выбирали сотни таких же неудачников, как я.

Виски (разбавить один к одному, пожалуйста), текила (только соль, никаких лимонов), джин тоже можно, хотя привкус гнилых елок во рту утром ужасно раздражает; на худой конец, пиво, много пива. Конечно, есть еще и наркотики, но я стараюсь не злоупотреблять, уж очень сильное впечатление произвел на меня мой самый первый эксперимент с ними в Хогвартсе, когда после пары затяжек безобидной на вид сигареты я до рассвета прятался в пустой кладовой от несуществующего слона-людоеда. Да, Невилл уже тогда знал толк в этих вещах — тайком на занятиях срезал листья мандрагоры, высушивал, растирал, скручивал в пергамент, а потом продавал за пару сиклей всем желающим. Даже близнецы уважительно похлопывали его при встрече по плечу, хотя они были первыми, кто додумался извлекать дым из вопиллеров и вдыхать его через нос, ловя при этом неслабые галлюцинации. Сейчас Невилл совсем сдал: весь зеленый и тощий, похожий на свои растения, он живет в своем придуманном мире. Я видел его не так давно, в аврорате, когда приходил навестить Рона в его отделе. Бедный Уизли никак не соберется с духом, чтобы посадить старого друга за решетку. Покрывает его раз за разом, когда молодые, неосведомленные авроры обнаруживают при очередном рейде гектарную плантацию мистера Лонгботтома, умело скрытую от магглов, но совершенно незащищенную от аврорских поисковых заклинаний. Иногда мне кажется, что Невилл сам хочет того, чтобы его посадили и отправили на принудительное лечение, но и я, и Рон понимаем, что уже поздно.

Погрузившись в воспоминания, я не замечаю, как мои ноги сами приводят меня в мой любимый маггловский бар с нелепым названием «Три поросенка». Большинство из завсегдатаев этого заведения похожи на тупых пьяных свиней, а никак не на маленьких розовых поросят, но хозяин — барин. Кстати, хозяин — он же бармен и официант — милейшей души человек. Сам не пьет и даже не курит, помнит родословную практически каждого клиента до четвертого колена, а еще у него самое свежее, пьянящее и неразбавленное ни на грамм пиво. Вот поэтому я прихожу сюда каждый вечер, когда мой номинальный рабочий день подходит к концу. Как можно не заскучать, когда половину сознательной жизни ты думал о том, как спасти целый мир, а после того, как все-таки справился с заданием, тебе доверили лишь старые, рассыпающиеся в руках бумаги в темном пыльном архиве? «Ты хочешь работать в аврорате, Гарри? Конечно, как скажешь! Но ты должен понимать, что мы не можем рисковать нашим национальным героем. Вот, как раз для тебя есть очень интересная и ответственная должность». Архивариус, мать вашу. Мне срочно нужно выпить.

Старая на вид деревянная дверь открывается без малейшего скрипа, и я погружаюсь в знакомую атмосферу пьяных смешков и стойкого перегара. Перекидываюсь парой приветственных жестов с постоянными посетителями и, не останавливаясь возле их столиков, прохожу сразу к барной стойке.

— Привет, Джим! Две пинты «Гордости Лондона», пожалуйста.

— Гарри, рад видеть! Одну минутку, сейчас будет лучший эль для лучшего клиента! Как твой шрам?

Привычка — вторая натура, поэтому я машинально касаюсь лба, того самого места, которое уже несколько лет абсолютно неприметно, благодаря лазерной шлифовке. Да, что не под силу магии, то по плечу современной медицине. Джима же интересует та пустяковая царапина на щеке, которую я получил пару недель назад в его же заведении, пытаясь поставить на место обнаглевших пьяных задир. Тот сантиметр содранной кожи ничто по сравнению с тем, что испытали тупые недоноски, корчась от непродолжительного Круцио на заднем дворе моего любимого бара.

— Все в порядке, Джим, спасибо! Зажило как на собаке.

— Ну и замечательно. Вот твоя «Гордость Лондона», угощайся.

— Ну-ну, что я вижу! Гордость Британии средь бела дня заливается гордостью её столицы, как предсказуемо.

— Привет, профессор. Сцеди мне немного своего яда в кружку, люблю пиво с горчинкой.

Снейп здесь нечастый гость, поэтому я очень рад его видеть. Бывший профессор способен выпить в три раза больше меня и при этом оставаться трезвым, как стеклышко, но личная лаборатория позволяет ему производить гораздо более высокоградусные напитки, чем простое английское пиво, и при этом гораздо дешевле.

— Напомните мне, Поттер, когда это я разрешал Вам обращаться ко мне на «ты»?

— Наверное, пару лет назад. Когда ты впервые попросил у меня денег в долг.

Со стороны может показаться, что мы сейчас вцепимся друг другу в глотки. На самом же деле это наш привычный стиль общения, который выработался за хогвартские годы и который мы не стали менять, то ли из-за ностальгии по давно минувшим временам, то ли находя свой особый кайф в этих словесных пикировках. Кстати, я ни капли не вру — лишившись преподавательской должности, Снейп так и не смог найти для себя подходящей работы, и когда денежные сбережения, которых было не так уж и много, подошли к концу, он остался почти на мели. Редкие продажи собственноручно созданных в устаревшей лаборатории шампуней, кремов и мазей — «рыльно-мыльных средств», как он сам их называет — почти не приносят никакого дохода, да и качественные ингредиенты стоят недешево. Что поделать, в настоящее время и магглы, и маги предпочитают покупать известные торговые марки, заполонившие прилавки магазинов, предлагающие яркую кричащую упаковку и химически красочное содержимое, а не подозрительные на вид бутылочки с неаппетитно-натуральным на вид составом.

Я уже не помню, при каких обстоятельствах я в первый раз дал Северусу денег в долг, но уже несколько лет подряд где-то раз в месяц он находит меня в одном из моих постоянных злачных мест пребывания. И я, не дожидаясь, когда он сквозь зубы процедит свою просьбу, молча отсчитываю старому профессору увесистое количество галеонов и сую в немного трясущиеся руки пачку сотенных маггловских купюр.

— Какие планы на вечер, Поттер?

А вот это уже что-то новенькое, обычно профессору далеко плевать на мои планы.

— Даже не знаю. Еще несколько пинт эля, а потом посмотрим.

Снейп недовольно хмурит брови и включает свой особый преподавательский тон, предназначенный для нерадивых студентов, которые гуляют по школе после отбоя или не в состоянии отличить высушенное ухо водосвинки от мумифицированного желудка красноухой черепахи.

— Поттер, когда-нибудь даже я не смогу спасти вас от алкогольной интоксикации.

Мне хочется пошутить, что, дескать, вы же не Бэтмен, чтобы всех спасти, но я сдерживаю язык за зубами. Во-первых, сегодняшний Снейп, поменявший черную мантию на серую растянутую футболку и непонятно какого цвета брюки с вытянутыми коленями, меньше всего похож на известного всем магглам героя комиксов и фильмов. Хотя когда-то ему очень шло это прозвище, закрепленное за ним с моей подачи среди студентов нашего курса. А во-вторых, его антипохмельное зелье вне конкуренции, даже не представляю, что бы я без него делал, ведь Джинни отказалась варить для меня этот поистине необходимый при моем образе жизни напиток уже давно. Я пробовал химичить с ингредиентами и сам, только вот получившийся в итоге продукт заставил меня провести несколько часов в обнимку с унитазом, и после этого я оставил опасные для здоровья эксперименты. Кстати, несмотря на то, что Снейп вроде как находится на моем содержании, возврата долга я ни разу не требовал, а он сам и не заикался — самое лучшее антипохмельное мне приходится покупать. При этом варит он его достаточно редко, не поддаваясь на мои уговоры поставить производство на поток.

— Не уходите от темы, профессор. Вы хотели пригласить меня на свидание?

— Если по такому случаю Вы все-таки начнете обращаться ко мне уважительно, что ж, я подумаю над этим вариантом. Но вообще-то я о другом — меня пригласили на один шумный прием, не хотите ли составить мне компанию?

Мы слишком хорошо понимаем друг друга, поэтому ему не нужно что-то пояснять или уговаривать меня — Снейпу точно так же скучно и тоскливо, как и мне, а скука, поделенная на двоих, переносится немного проще.

Поэтому я просто пожимаю плечами — почему бы и нет? Северус молча кивает, не выказывая никаких эмоций, но я замечаю, как немного расслабляются его вечно напряженные плечи, и улыбаюсь про себя — я рад помочь хорошему человеку.

Допив свое пиво, я рассчитываюсь с Джимом, и вместе с профессором мы выходим на залитую теплым солнечным светом улицу.

— Поттер, вам нужно переодеться и привести себя в порядок.

Преподаватель — это не профессия, это диагноз. Будто из нас двоих только я один одет как попало. Но спорить со Снейпом — себе дороже. Поэтому мы, напугав своим видом двух клоунов, заходим в Макдональдс, чтобы, закрывшись в просторном туалете, немного поколдовать над своей внешностью в прямом смысле этого слова. Быть алкоголиком-волшебником очень удобно: чтобы привести себя в приличный вид, достаточно лишь несколько раз взмахнуть палочкой и выпить маленький пузырек с умело сваренным зельем.

Потом мы заглядываем в небольшой магазинчик, где можно взять напрокат очень даже приличный костюм. Покупать очередную классическую шмотку нет никакого смысла — дома всевозможные смокинги и костюмы всех цветов занимают половину гардеробной, но встречаться с Джинни нет никакого желания. Северус молча следует за мной, не задавая ненужных вопросов — кто платит, тот и прокладывает маршрут.

Когда мы выходим из магазина, то выглядим весьма представительно и даже привлекательно. Вот и отлично, ни к чему магическому миру знать о наших маленьких слабостях. Джинни периодически пытается меня шантажировать тем, что рано или поздно её терпение закончится, и она даст интервью о том, как ей живется столько лет с Героем-алкоголиком. В ответ на это я протягиваю ей телефонную трубку, найдя предварительно в списке контактов телефон Риты Скитер. Джинни умолкает — она знает, что я уже давно жду весомого повода, чтобы развестись с ней, и этот звонок будет как раз тем самым поводом.

— И куда же мы направляемся дальше, Северус?

— В поместье Малфоев, Поттер. Сегодня Драко дает прием в честь своего дня рождения, приглашено множество гостей, практически день открытых дверей в меноре.

Снейп пытается хихикнуть, но этот совершенно несвойственный для него звук выходит неестественно хриплым и даже жутким, поэтому профессор замолкает, снова нацепив свою излюбленную непроницаемую маску.

— Странно, что вас не пригласили лично, Поттер, — продолжает он, с интересом глядя на меня. — Вы же вроде неплохо поладили с Малфоем после окончания войны?

Странно как раз не это, честно говоря, я не удивлюсь, если меня вообще не пустят на порог этого гостеприимного дома. Хотя вряд ли Малфой посмеет устроить скандал на глазах у большого количества гостей. А вот то, что я забыл, что сегодня его день рождения, — это действительно неожиданно. Не думал, что когда-то смогу забыть что-то связанное с Драко. Однако же получилось.

— Аппарируем или как? — я слишком очевидно игнорирую неподдельный интерес Северуса, и это должно укрепить его догадки. Но если я даже в состоянии крайнего опьянения никогда никому не рассказывал о том, что когда-то, в другой жизни, Малфой был моим любовником и возлюбленным, то сейчас не стоит и начинать.

* * *

Менор не узнать. Где те старые мрачные стены, хранящие следы шальных Авад, заросшие почти до окон диким виноградом и колючим шиповником? С появлением в поместье молодой хозяйки все вокруг преобразилось. Крыша покрыта новой черепицей, стены отштукатурены и покрашены приятной на вид светлой краской, никаких колючек и запущенных кустарников — везде аккуратные, продуманные клумбы, а трава на газонах подстрижена буквально под линеечку. Лишь сильный миндальный запах цветущей черемухи остался неизменным, он впитывается в кожу и настраивает на романтический лад, оживляя забытые воспоминания. На лужайке перед домом расставлены шатры и скамейки, гостей действительно много, но мест, похоже, хватит всем. Слышится хрустальный перезвон бокалов, и мой рот непроизвольно наполняется слюной. Мы подходим ближе к гостям и, нацепив доброжелательную улыбку, вежливо приветствуем знакомых. Звучит негромкая музыка, и я замечаю неспешно вальсирующую пару.

Они красивы, оба. Той красотой, которую излучают все гармоничные союзы. Кажется, что каждый предугадывает движения другого, поэтому их танец — что-то большее, чем простое движение по кругу, это нельзя не заметить. Я невольно любуюсь Драко, ведь прошло непростительно много лет после того, когда я видел его в последний раз. Время почти не оставило на нем своих меток, а может, я просто не хочу скрупулезно выискивать их. Танец заканчивается, и Малфой нежно целует супругу в щеку, отчего та покрывается легким румянцем. Они похожи на только что помолвленную парочку подростков, хотя женаты уже очень давно. Странный звук отвлекает меня, но только через несколько секунд я понимаю, что это громко скрипят мои с силой сцепленные зубы.

Снейп, видимо, чувствует мое напряжение, потому что он больно сжимает мой локоть своими костлявыми пальцами и шипит в самое ухо:

— Умоляю, Поттер, только без выходок. Здесь полно потенциальных клиентов, не загоняйте последний гвоздь в крышку гроба моего бизнеса.

Плевать мне на его бизнес, но Северус прав — ни к чему устраивать сцены и давать лишний повод для злорадства моим недоброжелателям. Тем более что я сам сделал свой выбор и не имею права предъявлять какие-то претензии Малфою.

Астория и Драко занимают свое место во главе центрального стола, и гости тоже, наконец, рассаживаются по местам. Звучат поздравления, тосты и смех, а я, устав гонять официанта за очередным бокалом чего-то дорогого, выдержанного и терпкого, заказываю целую бутылку, не обращая внимания на его недоуменный взгляд и на сердитое шипение с того бока, где сидит Северус.

Я улыбаюсь и шучу, заигрываю с сидящими рядом дамами и даже приглашаю хозяйку вечера на танец. Танцор из меня еще тот, но тренировки на Святочных балах не прошли даром, и я веду свою партнершу весьма уверенно. Астория благоухает цветочным ароматом, такая же светлая и чистая, как сама весна. Закончив танец я, повинуясь внезапному порыву, обламываю с пушистого куста черемухи одуряюще пахнущую ветку, и вручаю её миссис Малфой в подарок.

* * *

Устав от суеты и громких голосов, я незаметно удаляюсь из-за стола и, окутанный сумерками, вхожу в затихшее поместье Малфоев. Некоторое время без цели брожу по пустым коридорам, спиной чувствуя неодобрительные взгляды домовых эльфов, пока чьи-то шаги не нагоняют меня в галерее фамильных портретов.

— Развлекаешься?

Я молчу, жадно рассматривая его лицо, которое в первый раз за весь вечер находится ко мне так близко. Я ворую у времени эти секунды, запоминаю, впитываю, чтобы мне было о чем вспоминать потом, завтра, всю оставшуюся жизнь. Наверное, в моих глазах Драко видит что-то такое, что не дает ему задать вопрос повторно. Он бросает взгляд на бутылку, зажатую в моей руке, и его губы кривятся в столь знакомой мне усмешке.

— Может, хочешь чего-то покрепче?

Я согласно киваю, все так же не в силах сказать ему ни слова. Драко всегда предлагает только один раз, и сегодня я не могу и не хочу говорить ему «нет».

Он заводит меня в затемненную комнату, но свет огней за окном позволяет без труда разглядеть окружающую обстановку. Большая кровать с балдахином не оставляет сомнений в том, что мы находимся в спальне. Сердце екает в груди, и я делаю несколько шагов к Драко, который уверенным взмахом палочки зажигает несколько толстых, наполовину оплавленных свечей в старинных канделябрах. Заворожено наблюдаю, как белый порошок тонкой полосой сыпется на поверхность маленького карманного зеркальца. Магическая гладь поддергивается дымкой и блаженно стонет — видимо, её частенько используют для подобных дел. Малфой на мгновение склоняется над столом, а потом передает мне свернутое трубочкой пригласительное, напечатанное на тонкой надушенной бумаге и украшенное вензелями. Я вдыхаю белую пыль, не в силах оторвать взгляд от тонкой шеи с выпирающим кадыком, который резко движется вверх-вниз, пока Драко с силой вдыхает носом, запрокинув голову назад.

Несколько минут мы просто молчим, наслаждаясь тем, как по венам движется адреналин, перемешанный с теплом.

— Поттер, а что ты мне подарил?

Я чувствую, что краснею, как свежесваренное членистоногое, — о подарке я позабыл напрочь, а Снейп, зараза, конечно же не напомнил и даже не намекнул, что подарил сам.

— Можешь не отвечать, я все понял по твоим ушам.

Драко не злится, он смеется. И, подойдя ближе — настолько, что я могу сквозь аромат дорогого парфюма различить неповторимый, не забытый запах его тела, — выдыхает тепло мне на ухо: «Ты можешь подарить мне себя».

Банально и пошло? Я так не думаю. К черту одежду, через несколько минут я целую Малфоя настолько сильно, что брюки и рубашки падают с нас практически без нашей помощи, как будто бы испугавшись напора.

Мы трахаемся так, что кролики бы обзавидовались, глядя на нас. Письменный стол, кожаное кресло, подоконник и даже шаткое трюмо смогли сегодня познакомиться с голыми ягодицами Малфоя чуть ближе.

— Мальчики, я не помешаю?

Астория входит неслышно, и прежде чем кто-то из нас успевает что-то сказать, миссис Малфой проводит рукой по своей спине — — и черное шелковое платье падает к её ногам. Драко издает животное рычание и, хватая супругу за руку, втягивает её в наш водоворот поцелуев.

Я уже почти ничего не соображаю, да и какие могут быть мысли, когда только и успевай целовать, мять, облизывать прижимающиеся ко мне обнаженные тела. Это чистый восторг, то, что я искал так долго и все-таки смог найти. Я трахаю Драко медленно, с оттяжкой, уносясь за облака от наблюдения за тем, как головка моего члена исчезает внутри и снова появляется, втягивая за собой нежную, чуть розоватую кожу. Астория тихо стонет под Драко, и через неизвестное нам троим количество времени я захлебываюсь воздухом, достигнув наивысшей точки блаженства.

Мое упокоенное сознание не сразу различает резкий хрип, который сменил уже привычные размеренные звуки наслаждения. Я выхожу из Малфоя как раз в тот момент, когда он на пике оргазма сжимает горло своей жены руками с такой силой, что хрипы переходят в беспомощное сипение. Через секунду тело Астории обмякает, и её безвольно повисшая рука говорит о том, что нас снова только двое в этой комнате.

Драко неспешно встает с кровати и, небрежным движением проверив пульс на шее своей супруги, с удовлетворенным видом колдует на себя парочку очищающих заклинаний. Судя по его блаженному виду, он не только не огорчен произошедшим, а наоборот, доволен как кот, обожравшийся сливок с кокаином.

— Это лучший день рождения в моей жизни, — говорит он, сладко потягиваясь.

— А как же это? — киваю я на труп его жены, не в силах подобрать более подходящих слов.

— А это — самый лучший подарок на самый лучший день рождения.

Малфой смеется так заразительно, что я невольно подхватываю его смех — и вот уже мы оба катаемся по полу, икая и всхлипывая от переполняющих безумных эмоций. Валяния сами собой переходят в жаркие объятия, которые заканчиваются очередной схваткой моего члена с задницей Драко.

Мы лежим на полу, Малфой неспешно затягивается сигарой, примостив свою голову на моем плече.

— Почему, Драко?

Нет смысла уточнять свой вопрос, Малфой понимает его правильно.

— Знал бы ты, Поттер, как она меня достала.

Не хочу выпытывать подробности, лишь интересуюсь тем, как он собирается все это объяснять остальным.

— Скажу, что сбежала с любовником. Прямо с торжества, посвященного моему дню рождения. Ах-ах, мое сердце разбито! А ты подтвердишь, что все это время был со мной. Ведь подтвердишь же?

В ответ я накрываю его губы своими, и лишь полное физическое истощение наших тел не позволяет нам пойти на следующий заход. Через какое-то время Драко встает и, одевшись, вызывает домового эльфа, которому на вид лет пятьсот, не меньше. Наблюдая за тем, как старые морщинистые лапки заворачивают в черный креп труп Астории, а потом левитируют его прочь из комнаты, меня накрывает в первый раз. Я чувствую панику, тошноту и сожаление, но насмешка в глазах Малфоя не дает мне впасть в истерику.

— Останешься? — безразличным тоном спрашивает Драко, кивая на разобранную постель, на которой мгновение назад лежал труп его жены.

— Нет, я, наверное, домой, — через силу выдавливаю я, пытаясь справится с очередным приступом тошноты.

— Как хочешь. Мне, пожалуй, пора к гостям. Жду от тебя сову.

Мазнув по моей щеке губами, Малфой протягивает мне коробку с дымолетным порошком, и я, усилием воли сосредоточившись на своем адресе, шагаю в камин.

* * *

Первым, что я вижу, оказавшись в своей гостиной, — свою жену, испуганно кутающуюся в простыню и смотрящую на меня, как на привидение.

— Гарри? Мы не ждали тебя сегодня.

Прежде чем я успеваю задать вопрос, кто такие эти «мы», я замечаю Северуса, спускающегося по лестнице, которая ведет со второго этажа, где расположена моя спальня.

— Поттер, вы, как всегда, не вовремя, — брезгливо цедит он, не стесняясь, что стоит перед своим бывшим учеником в одних трусах.

Меня выворачивает прямо на ковер, но рука крепко обхватывает волшебную палочку — и двойная Авада бьет в цель без промаха. Последнее, что я вижу, прежде чем мое сознание оставляет меня, — это букет свежесрезанной черемухи, красующийся на нашем обеденном столе.

* * *

— Джинни, у тебя мозги вообще есть? Чем ты его опоила?

— Гермиона, я не хотела, честно. Это была всего лишь шутка. Джордж сказал, что это безобидное зелье, экстракт черемухи, что ли. Оно должно было помочь Гарри расслабиться, ну, может, чуточку выставил бы себя дураком, ему бы это только на пользу пошло! Вы же видели, какой он был напряженный, потерянный после ссоры с Малфоем. Я просто хотела ему помочь!

— Ты просто дура! Его развозит даже от глотка сливочного пива! Сколько часов он уже в отключке?

— Два с половиной…

— Рон, вызывай колдомедиков, мы сами тут не справимся. Отметили выпускной, нечего сказать

— Погоди, Гермиона, он, кажется, открывает глаза.

— Ох, Рон, посмотри, он же стал совсем седым!

— Гарри, Гарри, ты куда? Ты же еле на ногах стоишь!

— Все в порядке. Мне просто необходимо найти Драко как можно скорее. Все в порядке, честно.

— Ну вот, а вы кричали, переживали. Я знала, что все обойдется. Чего ты так смотришь, Гермиона? Раскуривай, у нас вся ночь впереди.