Семь Снейпов для Грейнджер

Детство. Как сильно это время, которые мы сами толком-то и не помним, влияет на нашу дальнейшую жизнь. Первые впечатления могут привести нас к успеху, а могут и сломать судьбу. Порой одно слово определяет всю дальнейшую жизнь, а в жизни нашей героини таких слов было предостаточно. Вероятно, не малую роль тут сыграло то, что её родители были стоматологами.

Фразы вроде «Детка, не трогай бормашину», «Малышка, подай перчатки», «Солнышко, ты прямо как настоящий доктор, но всё же верни маме халат!» сопровождали её на протяжении почти всего детства. И, конечно же, все вокруг сходились во мнении, что девочка растёт исключительной умницей и станет стоматологом, как папа и мама.

Её мать, будучи женщиной крайне трудолюбивой и самостоятельной, вышла на работу так рано, как только могла. Но она читала (Читала! Книги вообще были своеобразным фетишем в этом семействе), что воспитание детей не стоит доверять няням, даже если те из самых лучших агентств, а потому в возрасте пяти месяцев Гермиона, а речь, конечно же, пойдёт именно о ней, если кто ещё не догадался, впервые увидела стоматологический кабинет.

— Ох, Джейн, твоя малышка — настоящее чудо!

— Да, мне невероятно повезло, — кивнула та, не отрываясь от составления графика на следующую неделю. — Знаешь, за девять месяцев такого наслушалась о грудных детях, что рожать боялась. А Гермиона такая умничка, кажется, будто ей не пять месяцев, а никак не меньше пятнадцати лет...

— Поверь мне, уж в свои пятнадцать она тебе устроит весёлую жизнь! Так что радуйся, пока можешь сама решать, где ей сидеть, что носить и куда ходить, — она одарила малышку ласковым взглядом и с умилением улыбнулась. — Но тебе и впрямь повезло. Гермиона, пожалуй, самая спокойная и рассудительная девочка из всех, кого я когда-либо видела.

Гермиона распрямилась, вскинула покрытую короткими каштановыми кудряшками головку и будто преисполнилась гордости — да, она действительно самая-самая, никаких сомнений. С этой мысли и началось формирование личной системы ценностей, в которую все дальнейшие события вносили в лишь малозначительные изменения.

Шли годы, росла наша героиня, а вместе с ней и список того, в чём она становилась самой-самой. После четырёх с половиной лет тесно связанного со стоматологией воспитания мисс Грейнджер отправилась в начальную школу просвещать своих сверстников на предмет лечения зубов и гигиены полости рта. Как ни странно, сверстники просвещаться не желали и очень скоро стали избегать общения с Гермионой.

Из школы она обычно бежала не домой, а в стоматологическую клинику родителей.

— Добрый день, миссис Шафт! — привычно здоровалась она, заходя в приёмную, проглядывала список пациентов, записанных на тот или иной день, потому что папа всегда так делал, и проходила в кабинет.

— Здравствуй, солнышко, как прошёл день?.. Будь добра, подай новую пачку ваты из нижнего шкафчика.

— Отлично, как и всегда, — выполнив просьбу, она по обыкновению садилась на стул возле двери и любовалась отцом. В такие моменты она, сама ещё того не подозревая, формировала в сознании образ идеального мужчины — собранного, решительного, высокого, подтянутого и ловко управляющегося с такими страшными и опасными инструментами. — Я сегодня получила ещё три звёздочки: по арифметике, по чтению и по истории. Теперь у меня на две больше, чем у Тони Роджерса, и я лучшая в классе.

— Умничка.

— А ещё Эшли Купер назвала меня занудной зубрилой.

— Не обращай на неё внимания. Да и кому нужны всякие Эшли, если есть книги? — это уже мама, которая отходила иногда по рабочим делам и всегда возвращалась с пакетом из книжного.

Гермиона с улыбкой получала очередную книгу в яркой обложке, иногда такую новую, что, казалось, можно почувствовать запах типографской краски, и погружалась в захватывающий мир Льюиса Кэрролла. Или Джеральда Даррелла, а может быть, даже Марка Твена. Действительно, кому нужны друзья?

Так она стала самой надоедливой и самодостаточной. И этим Гермиона тоже, конечно, гордилась. Ведь она же самая-самая, всегда и во всём.

Со временем сказки сменились более серьёзной литературой: от школьных учебников, которые она читала, значительно опережая программу, и вплоть до «лёгкого чтения» из стоматологических пособий, энциклопедий и Толкина. К семи годам наша героиня стала самой начитанной и серьёзной юной леди, о чём частенько упоминала её школьная учительница.

Так получилось, что Гермиона не пошла путём многих романтизированных особ, зачитывающихся романами Джейн Остин, Шарлотты Бронте и Чарльза Диккенса. Во многом, вероятно, это произошло потому, что подобное творчество не одобрялось в семье Грейнджер. Нам остаётся только порадоваться этому, поскольку иначе вся история пошла бы абсолютно иным путём, а может быть, и вовсе ничего бы не произошло.

Но всё пошло так, как и должно было. И в один прекрасный день обнаружилась ещё одна возможность стать самой-самой.

В тот день Гермиона получила от матери читательский билет и разрешение ходить в библиотеку. Первый пробный поход стал настоящим откровением для нашей юной героини. Десятки, сотни, тысячи книг, расставленные на высоченных с позиции маленькой девочки стеллажах, непередаваемый запах книжных страниц, восхитительная тишина, прерываемая разве что шелестом страниц.

Первым естественным порывом было желание остаться в этом книжном раю навсегда. Но Гермиона с тихой грустью отмела эту идею и попыталась выбрать самые интересные издания.

На двадцатой книжке — томике Сетон-Томпсона, рассказы которого она читала пару лет назад и решила освежить в памяти — стало понятно, что и этот вариант не подойдёт. И когда Гермиона уже отчаялась найти хоть какое-то решение, взгляд выловил среди потёртых корешков Её — самую лучшую книгу, какая только может быть, по мнению юной мисс Грейнджер. «Алхимия. От древних времён и до наших дней. Самое полное собрание» — гласили золотистые буковки на корешке. Но вот беда, с высоты своих четырёх футов трёх дюймов Гермиона никак не дотягивалась до верхней полки, на которой стояло желанное собрание.

Она попрыгала ради пробы, попыталась подцепить книжку и наконец отступила, исподлобья глядя на «Алхимию». Внезапно книга дёрнулась, пошаталась из стороны в сторону, словно пытаясь освободить себе побольше места на полке, и ловко спрыгнула прямо в руки Гермионе.

— Это ты такая странная или я? — она торопливо огляделась и вновь подняла взор к полке. Ещё секунда — и две другие книжки составили компанию первой прыгунье. — Интересненько!

— Выбрали что-нибудь, мисс? — пожилая дама за библиотечной стойкой явно была не рада маленькой посетительнице: и ледяные интонации, и строгое выражение на морщинистом лице, и мрачный взгляд не оставляли в этом сомнений, но Гермиона уже по праву считалась самой упёртой, что ей какая-то ворчливая старуха?

— Да, вот эта книга, — она выложила на стойку выбранную книгу и новенький читательский билет, в котором пока ещё не было ни единой записи.

— Алхимия? Что-то не припомню такой... — она открыла книгу на форзаце, перебрала карточки в каталоге, нахмурилась и посмотрела с недовольством на Гермиону. — Не знаю, где вы её взяли, юная леди, но эта книга не из нашей библиотеки.

— Но я нашла её на полке!

— Да? — в скрипучем голосе явно слышалась насмешка. — И на какой же, позволь узнать?

Гермиона подхватила книгу и гордо прошествовала к соответствующему стеллажу, тонкий пальчик указал на верхнюю полку.

— Вот на этой, самой верхней.

— Это смешно. Ты бы никак не смогла её достать, и я не видела рядом никого, кто мог бы тебе помочь. Так что забирай свою книгу и иди домой, если не собираешься ничего брать.

— То есть я могу её забрать и не возвращать?

Женщина раздражённо кивнула, и Гермиона, прижав «Алхимию» к груди, выскочила из библиотеки, пока склочная старуха не передумала. Домой девочка летела как на крыльях, экспериментируя по дороге со своими новыми силами. Сорвать несколько листьев с дерева, пустить круги по воде в луже, вернуть пробегающему мимо мальчишке улетающий шарик — мелочи, незаметные для прохожих, которые Гермиона самоуверенно связывала со своими новыми удивительными способностями.

А вот дома от робких опытов исследование перешло к более серьёзным. Занавесив взглядом окна, Гермиона последовательно включила и выключила сначала взглядом, а потом и просто силой мысли всю имевшуюся бытовую технику и перешла к устройству личного комфорта.

Вернувшиеся домой родители застали весьма странную картину: их маленькая дочурка полулежит на диване, а вокруг неё в некой хаотической системе парят вазочки с конфетами, печеньем и фруктами, чашка чая и увесистая книга.

— Джейн, звони куда-нибудь...

— Психиатру, экзорцисту или священнику? — уточнила как всегда деловитая миссис Грейнджер, листая телефоннный справочник.

— Попробуем начать с психолога.

— Думаешь, это связано с началом переходного возраста?

— Мам, пап, привет! Я и не заметила, когда вы пришли, — Гермиона отвлеклась на родителей, и книга, чашка, вазочки тут же рухнули на пол с громким звоном и глухим стуком. — Ой...

К концу недели Гермиона стала постоянной клиенткой одного из лучших в городе психологов и получила к списку титул самой странной. Дальнейшую историю, думаю, нет необходимости пересказывать: письмо, Хогвартс и новая гонка за званием самой лучшей.

Могу только отметить, что в первый год учёбы в школе волшебства система ценностей мисс Грейнджер претерпела самые крупные за всю её жизнь изменения. Во-первых, Гермиона поняла благодаря Гарри и Рону, что друзья в жизни всё-таки нужны (хотя и не так сильно, как книги), просто друзья эти должны быть самыми лучшими. А во-вторых, именно в этот год главенствующее место в системе ценностей занял человек, сочетающий в себе смелость её отца — покорителя опасной бормашины — и таинственность любимой книги «Алхимия. От древних времён и до наших дней. Самое полное собрание». Следующие годы Гермиона потратила, помимо прочего, на то, чтобы довести этого человека до уровня самого лучшего.

— Мисс Грейнджер, я, конечно, уже давно начал сомневаться в своих способностях как к педагогике, так и к зельеварению. И это, по большей части, ваша заслуга, но всё же, — Снейп вскинул бровь и осторожно отодвинул от лица колбу с дымящимся зельем, — вы точно уверены в том, что мне необходимо это выпить, а также в том, что данную жидкость вообще можно пить?

— Сэр, я занимаюсь вашим лечением без малого три года, и до недавнего времени у меня отлично всё получалось.

— Ну да, конечно, а потом я по нелепой случайности вышел из комы.

— Вы можете хоть пару минут прожить без своего сарказма? И выпейте, наконец, это зелье! — Гермиона с трудом сдерживалась от того, чтоб запустить в зловредного пациента каким-нибудь заклятьем или же влить зелье силой. — Мы пререкаемся уже два часа. Признайтесь, вам доставляет удовольствие выводить меня из себя, да?!

— Да как вам сказать? — Снейп проследил за капельками зелья, которые от резких движений выплеснулись из колбы и теперь прожигали накрахмаленные больничные простыни.

— Знаете, сэр, я ведь всё ещё получаю специализацию целителя, так что вы у меня единственный пациент, — она решительно придвинула к кровати стул для посетителей и села прямо напротив Снейпа, закинув ногу на ногу. — Я могу сидеть здесь очень долго.

Мрачный взгляд чёрных глаз метался от лица Гермионы к злополучной колбе и обратно. На бледном лице заходили желваки, и без того тонкие бескровные губы вытянулись в нитку, а брови сошлись к переносице. Наконец он выхватил зелье и залпом проглотил.

— Но если я умру...

Договорить и расписать в подробностях все кары, которые обрушатся на голову незадачливой целительницы в случае его смерти, Снейп не успел. Жилы на его шее напряжённо вздулись, глаза закатились, дыхание сбилось, а пальцы судорожно вцепились в простыню.

— Ой...

Гермиона выскочила из палаты в соседнюю комнатку, служившую ей лабораторией, и заметалась в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь Снейпу.

— Ты что со мной сотворила, гриффиндорская идиотка?!! — Снейп влетел в комнатку, чуть не сорвав дверь с петель. — Какой дрянью ты меня напоила, отвечай живо!

Она критически оглядела пациента, который в целом выглядел вполне здоровым. Во всяком случае, до той степени здоровым, насколько это вообще можно соотнести со Снейпом, поскольку ни цвета лица, ни общей болезненной худобы зелье не исправило, но, по меньшей мере, он стоял на своих ногах, активно жестикулировал и плевался ядом втрое активнее, чем обычно — прогресс налицо после двух с лишним лет комы и последующих месяцев, который профессор провёл прикованным к больничной койке.

— А что не так?

— И ты ещё спрашиваешь?!

Он стукнул кулаком по стене, одарил Гермиону гневным взглядом и втолкнул её в палату, где на неё устремились идентичные взгляды чёрных глаз.

— Что за чертовщина?!

— Это я у вас хотел бы спросить, мисс Грейнджер, — раздражённо прошипел Снейп за её спиной. — Или вы настолько тупы, что не можете даже связать данную ситуацию с влиянием вашего идиотского зелья?!

— Мне надо подумать...

Она зажмурилась, вновь оглядела комнату, в которой за эти секунды ничего не изменилось, обхватила голову руками и медленно прошлась до окна и обратно, и снова к окну. После нескольких таких прогулок первый шок слегка отступил, хотя поверить собственным глазам всё равно было нелегко. Тем более, когда они созерцали палату, битком набитую Снейпами.

С детства имея склонность к математике, а впоследствии к арифмантике и нумерологии, Гермиона начала решение проблемы с пересчёта пациентов.

Один, возможно, именно тот, что ворвался в её лабораторию, стоял возле двери, постукивая босой ногой о пол. Другой расположился на кровати, закинув руки за голову, и отчаянно зевал. Ещё один восседал на стуле, скрестив руки и закинув ногу на ногу. Двое остановились возле подоконника и увлечённо рассматривали цветок в горшке. Следующий Снейп, громко грызущий яблоко, обнаружился на корточках перед тумбочкой. А последний, кажется, всё это время ходил за ней.

— Итак, вас семеро, верно?

— Удивительно точное, а главное важное замечание! — желчно отозвался Снейп у двери. — Чем ещё обрадуете, мисс Конгениальность?!

— Ладно, мисс Грейнджер, поскольку ждать от вас какой-либо помощи бессмысленно, а из всех здесь присутствующих таланты и способности исходной личности в полной мере получил, очевидно, только я, полагаю, у нас есть два варианта решения проблемы, — тот, что сидел на стуле, окинул присутствующих надменным взором и ухмыльнулся с видом абсолютного собственного превосходства. — Либо вы говорите мне, что использовали, и я создаю зелье, чтобы всё это исправить, либо мы просто уничтожаем все эти жалкие пародии, без которых, думаю, будет только лучше.

— С чего это лучше?! — мгновенно завёлся Снейп-у-дверей. — Да с чего ты взял, что именно у тебя таланты и способности?!

— Молчи, неврастеник.

— Я тоже хочу таланты и способности... — пробормотал один из двоих возле цветочного горшка.

— Не знаю, не знаю, я бы предпочёл в денежном эквиваленте, — тут же подхватил беседу второй, — а где раздают? И, главное, кому их потом можно перепродать?

— А я бы от еды не отказался, — протянул Снейп, растеряв интерес к опустошённой тумбочке. — Почему здесь только три яблока?

— О, как горько видеть себя в таких пошлых, приземлённых воплощениях, — Снейп, мирно стоявший до этого у Гермионы за спиной, приобнял её за талию и потянул в сторону лаборатории. — Не лучше ли нам уединиться? Ведь вы-то прекрасная, мудрая дева! Вы же понимаете, кто здесь наиболее приближен к утерянному образу, правда?

И тут она с удивлением и ужасом поняла, что рука, начав своё движение у талии, уже успешно добралась до бедра, а ритмичные поглаживания весьма затруднительно истолковать каким-либо иным образом, кроме очевидного.

— Что вы себе позволяете?! — она с силой оттолкнула его и отскочила в другой конец комнаты, на всякий случай.

— Ммм, а ты горячая штучка, Гермиона!

— Так, стоп! Профессор...

— Да? — откликнулся сводный хор на семь голосов.

Она завертела головой, наконец, остановила свой выбор и указала пальцем на того, что оккупировал стул.

— Вы! Объясните мне, что здесь происходит?

— Так значит, вы признаёте, что я здесь самый умный, — он горделиво надулся и небрежным жестом поправил больничную рубашку. — Впрочем, уверен, это очевидно для всех...

— Так, понятно. Кто-нибудь из вас может мне толком сказать?

— А почему вы вообще от нас чего-то требуете?! — коршуном налетел тот, что от дверей. — Вы же здесь мисс Всезнайка, вот и думайте!

— На самом деле, я знаю и даже могу рассказать, если хочешь, — один из Снейпов — она уже запуталась, какой именно, — плавным движением подкрался к ней и шептал на ухо, почти касаясь кожи губами, — но не при них. Есть место, где мы сможем поговорить без лишних глаз и ушей?

Соблазн был велик, но шестое чувство подсказывало, что этой вариации Снейпа доверять стоит в последнюю очередь.

— Ну, так как? Решайся, детка, — и вот уже горячие ладони скользят от коленок вверх, минуя полы халата, под юбку.

— Убери лапы, извращенец!

И тут дверь, ведущая в коридор, со скрипом отворилась, а на пороге появился тот, кого Гермиона хотела видеть меньше всего в данный момент...

Все семеро Снейпов синхронно уставились на вошедшего, и он, мягко говоря, опешил, хотя в целом отлично держался.

— И что здесь происходит, мисс Грейнджер?

— Издержки лечения, доктор Сепсис.

Доктор Сепсис, известный также как заведующий отделением ранений от живых существ, оглядел с любопытством естествоиспытателя семь версий пациента и вновь обратил внимание на Гермиону.

— Ну, по крайней мере, теперь мистер Снейп оправдывает количество предоставляемого ему пространства. Я бы даже сказал, занимает в переизбытке.

Гермиона мысленно порадовалась, что Снейп в силу своего отвратительного характера с недавних пор единолично занимает целую палату, поскольку ни один пациент дольше пятнадцати минут в его компании не выдерживает.

— Только надо бы ещё несколько кроватей сюда поставить, — тем временем продолжал заведующий, — вот как чувствовал, что не стоило их сразу выносить!

— А когда у вас здесь кормят? — подал голос один из Снейпов.

— Минуточку, милейший, я только побеседую с мисс Грейнджер и тут же распоряжусь, чтобы вам принесли обед. Семь порций, — он любезно улыбнулся и отвёл Гермиону в сторону. — А теперь объясните мне, дорогуша, что вы с ними сделали и как планируете всё это исправить, потому что семь Снейпов для старушки Англии — это чересчур!

— Я не знаю, сэр, честное слово! Я только дала ему зелье, очередная экспериментальная версия для того, чтобы нейтрализовать паралитическое действие того препарата, который купировал последствия усиленного кроветворного...

— Ах-ты паршивка! Эксперименты, значит, на мне ставила! Негодяйка! — разбушевался уже другой Снейп, и Гермиона быстро бросилась от него наутёк.

У неё на пути возникло ещё двое Снейпов с идентичными хищными ухмылками. Не сговариваясь, они загородили её от своей разъярённой копии, смерили друг друга недовольными взглядами оскорблённых конкурентов и обратились к Грейнджер.

— Солнышко, если я его остановлю, что буду с этого иметь?

— Не слушай его, детка! Я спасу тебя безвозмездно!.. Но ты ведь подаришь своему спасителю поцелуй в благодарность, правда?

Даже не раздумывая о выборе из двух зол, она капитулировала к прямому начальству в виде доктора Сепсиса, который пребывал в тихом ступоре от происходящего.

— Мистер Сепсис! Мистер Сепсис! У них коллективное помешательство! Переведите их на пятый этаж, а мне дайте нормального пациента.

— Чтобы вы ещё кого-нибудь подобным образом размножили?! Нет уж, мисс Грейнджер, разбирайтесь сами!

И он стремительно пронёсся к двери, по пути чуть не сбив одного из Снейпов.

— Но вы же заведующий отделением! Вы не можете меня вот так просто бросить! — крикнула ему вслед Гермиона, впрочем, не особо рассчитывая на помощь.

— Ещё как могу!

На некоторое время повисла напряжённая тишина, Снейпы хаотично бродили по палате, а Гермиона стояла в центре этого безумия и отчаянно надеялась, что с минуты на минуту проснётся и всё это окажется дурным сном.

— Если вы отвлечётесь от своей активной деградации, то, может быть, мы начнём искать выход из сложившегося положения? А, экспериментаторша недоделанная?! — подал голос один из Снейпов, которого до этого, как оказалось, держали двое других и зажимали рот подушкой. — Да отпустите вы меня, наконец!

— Да-да, вы совершенно правы, но я не знаю даже, с чего начать...

— Поосторожнее, мисс Грейнджер! Прав тут я. Я, только я и никто иной, — категорично заявил сидящий на стуле. — И если бы вы обладали хотя бы сотой долей моей гениальности, то вспомнили бы, что поиск противоядия следует начинать с анализа проблемы и яда, а если речь идёт об экспериментальном зелье, то ещё и анализа его компонентов и цели создания.

— Да, кстати, на кой чёрт тебе сдалось создавать это пойло?!

Гермиона смутилась, поскольку истинные свои цели и ожидаемый от зелья эффект она категорически не желала разглашать Снейпу, а тем более, семи его неадекватным копиям.

— Только не вздумайте уверять нас, что это было всего лишь противоядие, нейтрализующее паралитическое действие. Ведь и дураку ясно, что оно бы не дало такого эффекта, а мой потрясающий ум просто не выдержит вашего банального неумелого вранья. Итак?

— Ну... я хотела вас вылечить, а ещё немного исправить...

— Я идеален, мисс Грейнджер. Зачем меня исправлять?

— Ну-у, вообще-то у вас есть... — под несколькими гневными взглядами она смутилась и быстро исправилась, — была пара неприятных черт характера. А вы мне очень нравились, и я хотела, чтобы вы стали идеальным... и потом, возможно, в будущем...

— О ДА, ДЕТКА!!! — прервал её на полуслове восторженный вопль, и один из Снейпов, нагло растолкав своих двойников, подскочил к ней с горящими безумием глазами. — Где здесь ВИП-палата с двуспальной кроватью? А впрочем, к чему тянуть? Господа, все вон отсюда, желание дамы — закон! Хотя можете стоять, смотреть и завидовать — мне не жалко.

— Не обобщай, завидовать — его прерогатива, — Снейп со стула скривился в презрительной гримасе и кивнул на другого, стоящего в отдалении.

— А на меня можешь и не смотреть, — подхватил, широко зевнув, Снейп с кровати. — Я в любом случае не встану, мне лень.

Прижимающийся к Гермионе профессор выглядел жутко, взгляд его дико метался по палате, руки судорожно мяли халат, на шее дёргался кадык, и весь он вызывал сильные опасения.

— Детка, никогда не хотела попробовать стоя?

Грейнджер с большим трудом отбилась от домогательств, отступила и обвела палату взглядом, уделив пристальное внимание каждому из семи мужчин.

— Эй, на кровати! Ты ленивый, да? — неуверенно осведомилась она после долгой паузы.

— Аха... а что, так заметно?

— А ещё похоть, зависть...

— От твоих рассуждений так есть захотелось... где уже этот обед?!

— Чревоугодие, по всей видимости, — она с сомнением оглядела двух самых активных из всей компании. — Гнев и гордыня?

— Я бы скорее определил это как трезвую оценку собственной гениальности.

— Да-да, конечно, — отмахнулась Гермиона, — а ты, я так понимаю, алчный.

— За это штраф ещё не выписывают? — деловито осведомился тот, на кого она указала, и подошёл ближе к девушке, потирая руки. — Кстати, милочка, раз пошёл такой разговор, не запишите мне рецептик своего чудного зелья? Я уверен, что смогу выгодно его продать. Десять процентов от прибыли вас устроит? Или нет, пять... хмм, три! Да, три процента от всей выручки. Соглашайтесь, это неплохие деньги!

— Семь смертных грехов. Интересненько...

— Скорее, ужасненько!

Гермиона посмотрела на него, словно впервые увидела и просияла торжествующей улыбкой.

— Гнев, верно? Вас не так уж сложно различать! Думаю, логично будет на время дать вам имена, ну, пока вы не соберётесь обратно, — она задумалась на пару секунд и быстро нашла решение. — Не будем изобретать колесо, как насчёт Прайд, Энгер, Энви, Слаф, Грид, Глаттони и Ласт?

— Вы никогда особо не блистали умом, мисс Грейнджер, и до меня вам, конечно, далековато, но сойдёт. Прайд... неплохо звучит, гордо.

— Рада, что вам нравится, но я всё же не понимаю, как такое могло выйти? Я хотела получить одного идеального, безгрешного, можно сказать, а не вот этот кошмар... Что я не учла?

Семь снисходительно-жалостливых взглядов устремились на неё, и Гермиона поспешила закончить свои размышления вслух, смущенная таким вниманием.

— Идиотка, — констатировал единогласно Снейп-хор.

Вперёд выступил обитатель стула, соизволивший наконец-то подняться на ноги и возвышавшийся теперь перед юной целительницей во всём своём величии.

— Вам следовало бы знать, мисс Грейнджер, что природа не допускает явления абсолюта — на этом базируется всё зельеварение. Нет абсолютного холода, тьмы или света, как и абсолютно безгрешного человека, ну, кроме меня, естественно, но и я имею мелкие, несущественные провиннности. Таким образом, ваше зелье исказило требуемую цель согласно основным законам действия зелий и существования Вселенной, то есть, лишило выпившего почти всех грехов, кроме одного. И поскольку вы не обозначили в рецептуре, какой из грехов следует оставить, появилось семь различных вариантов, наиболее приближённых к желаемому.

— Уж извините, сэр, но вы не похожи на то, чего я хотела добиться.

— Приму за констатацию вашего дурного вкуса, — данный Снейп выглядел самоуверенным и непробиваемым настолько, что в нём с трудом угадывался оригинал. — Но всё объяснимо, исчезновение шести грехов компенсировалось значительным увеличением оставшегося седьмого, так разумное сочетание целого превратилось в ужасающий абсурд для частных компонентов.

Грейнджер кивнула, постепенно принимая услышанное к сведению, и отступила в лабораторию. Теперь хотя бы приблизительно было понятно, что и как варить.

Несколько часов над котлами, разделочными досками и бесконечными ингредиентами доконают кого угодно, и даже неутомимая Гермиона не исключение, а потому к вечеру она всё же позволила себе короткий перерыв, несмотря на то, что работы был ещё непочатый край.

Но даже в кафетерии на шестом этаже, где девушка мечтала отдохнуть от примелькавшегося профессора, нашёлся один из Снейпов. Лицо перемазано взбитыми сливками, на рубашке пятно от кофе, взгляд явно оголодавший.

— Глаттони? Ты что, никогда не бываешь сыт?

Тот опустил голову и отступил, но Гермиона уже сожалела о неосторожной фразе, поскольку глупо и несправедливо было винить Снейпа за то, каким он стал из-за её дурацкого зелья.

— Ладно, извини, — она подошла к нему, улыбнулась в попытке приободрить, даже погладила по плечу, хотя знала, что нормального Снейпа это скорее разозлило бы, однако на такое его воплощение подействовало благоприятно. — У меня в лаборатории осталось немного печенья и торт после дня Рожденья, угостить тебя?

Обжора слабо кивнул, и Гермиона, купив себе кофе, быстро потащила его вниз. Остальные Снейпы в палате уже спали на принесённых по распоряжению заведующего кроватях, чему Грейнджер несказанно обрадовалась — капризные пациенты утомили её за день претензиями и бесконечными зельеварческими советами, среди которых по чьей-то вредности были ещё и неправильные.

— Проходи, не стесняйся.

— Да, де... вочка, — он шагнул вслед за ней в комнатку, плотно прикрыл за собой дверь и мгновенно преобразился.

— Г-глаттони... это ведь ты? Ты хотел поесть?

— О да! Ты не представляешь, как я голоден! А знаешь, что у меня этой ночью на десерт?

Гермиона забилась в угол и выставила в оборону стул, который, впрочем, быстро был отброшен.

— Ласт?

— Да, — он жадно втянул воздух в паре дюймов от её губ и замер, смакуя ощущения. — Сладкая...

— Не подходи!

— А то что? Кричать будешь? На помощь позовёшь этих шестерых идиотов? — он хрипло расхохотался и прижался к ней вплотную, медленно расстёгивая больничный халат. — Зови, вперёд. Двое и с места не сдвинутся, потому что одному лень, а другому гордость не позволяет.

Халат полетел на шкафчик с алхимической посудой, и Ласт уже с большей страстью приступил к кофточке.

— Но должен же среди вас найтись хоть кто-то приличный!

— Ага, конечно! Энгер прибежит, наорёт на всех, а потом повесит всю вину на тебя и свалит, потому что помогать не в его компетенции. С Энви, думаю, станется ко мне присоединиться — он ведь всему завидует, так что и тут не останется равнодушен, — он остановился и в сомнении оглянулся на дверь. — А если и правда позвать? Втроём, наверное, будет веселее... но это может подождать! Совершенно не хочу делиться!

— А как же Грид? Он ведь должен мне помочь! Уж он-то обязательно поможет.

— Конееечно, — протянул насмешливо Ласт и дразняще провёл языком по её щеке, — за энную сумму он кому хочешь поможет, но деньги вперёд.

— Глаттони! — выкрикнула Гермиона в отчаянии, тщетно отбиваясь от наглых рук, которые уже успели стащить кофточку и перешли на джинсы.

— Не советую, — с наигранной серьёзностью покачал головой Ласт и принялся терзать молнию на джинсах зубами. — Офкуда фы фнаешь... тьфу! Что за идиотские маггловские шмотки!.. Откуда ты знаешь, что он не каннибал? Ведь сожрёт — не подавится, так что радуйся, что здесь и сейчас оказался я, а не он.

Гермиона на пробу рванулась, лягнула пару раз и даже попыталась невербально призвать палочку, которую ранее сдуру оставила возле котла. Но всё без толку.

— Профессор Снейп, сэр! Профессор... Северус!

— Да, детка! Да! — зашёлся в победном кличе Ласт, расправившись, наконец, с застёжкой. — Зови меня как угодно! Хоть Мерлином, плевать!

— Профессор! Остановитесь же, ну пожалуйста... вы ведь не такой, вы порядочный, сдержанный, бескорыстный, трудолюбивый, добрый, независтливый, скромный, хороший... самый лучший!

Она зажмурилась, сжалась, пытаясь стать как можно меньше, и упёрла ладони в грудь Снейпу, как последнюю смехотворную преграду. Но он неожиданно отступил.

— Ну, наконец-то, я уж думал, вы не скажете!

И он бесследно рассеялся, оставив Гермиону в полнейшей растерянности и лёгком шоке. Через пару минут она с ужасом осознала, что прямо у неё под носом буквально растворился в воздухе её единственный пациент, и горе-целительница побежала в палату, где один цельный Снейп лежал на кровати в окружении шести таких же, но пустых, и устало улыбался.

— Слава Мерлину, вы здесь...

— Рассчитываю в ближайшем будущем исправить это досадное недоразумение. Быть в количестве семи отвратительных пародий на себя, знаете ли, весьма утомительно, — он сел на кровати и потянулся. — Причём, я даже представить себе боюсь, что взбредёт вам в голову дальше!

— Вы знали, да? С самого начал знали, что это за зелье и какой будет эффект! Почему же вы мне не сказали, а?!

Он отстранённо взглянул на пейзаж за окном, едва различимый в слабом свете фонаря, хмыкнул и обернулся к Гермионе.

— Да, я знал. Не забывайте, что беседуете с одним из лучших зельеваров магической Британии... простите, дурное влияние одной из ипостасей.

— А на вас все ипостаси влияют? — Гермиона вздрогнула, неловко прикрылась руками и горячо пожалела, что не догадалась накинуть хотя бы халат, выбегая к нестабильному Снейпу. — Неужели оно так и останется?

— Нет, можете успокоиться. Во-первых, я вполне держу себя в руках, а во-вторых, остаточное влияние только от Прайда. Как вам должно быть известно, все грехи произошли от гордыни.

Гермиона, конечно же, знала, читала, причём очень давно, но как-то вылетело из головы в свете последних событий. Вот так наша героиня лишилась звания обладательницы самой лучшей памяти, и что-то ей подсказывало, что все остальные пункты в списке самых-самых тоже очень скоро благодаря Снейпу придётся вычёркивать.

— А откуда вы узнали...

— Что вы подсунете мне эту отраву? Это было очевидно, мисс Грейнджер. Ваша самоуверенность в сочетании с необъяснимой влюблённостью, которая приобрела поистине пугающие масштабы в последнее время, должна была привести к чему-то подобному. И не считаете же вы себя единственной идиоткой, которой вздумалось создать подобное зелье?

Гермиона отвернулась и закусила губу, с отвращением понимая, что безбожно краснеет. Признаться честно, она, естественно, считала себя единственной идиоткой, сначала даже просто единственной, кому это в голову пришло, а уж потом — идиоткой.

— Но почему вы мне сразу не сказали, как это исправить?!!

— Во-первых, потому что вас следовало проучить, а заодно и выбить из вас этот отвратительный коктейль из самоуверенности и глупости; во-вторых, вы должны были сами прийти к тому заключению, которое недавно озвучили, иначе ничего бы не сработало, — он поднялся, подошёл к ней и бережно обнял за плечи. — И, наконец, в-третьих, я слишком сильно хотел вам понравиться, чтобы прекращать этот фарс до его логического завершения.

— А если бы я никогда не сказала?

— Я в тебя верил...