Квиддич и немного личного

Разум в сотый раз твердил мне, что возбуждаться, глядя на парня, неправильно, противоестественно и гадко, но то, что находится у меня в штанах, никак не хотело слушаться голоса разума, зато очень хотело этого чертого Малфоя. Я поплотнее запахнул полы своей мантии, чтобы сидящая рядом Лисса не заметила моего состояния. Если бы я встал посреди матча и ушел с трибуны, то она наверняка побежала бы за мной. Надо было давно порвать с этой ненасытной девчонкой, она меня уже затрахала во всех смыслах. Если тратить столько времени на секс, то буду, как выжатый лимон на тренировках, а капитан команды не может быть вялым. Надо же соблюдать правила, которые сам придумываешь. Иначе я не смогу поймать снитч, даже если он будет кружить только вокруг моего носа. Я решил, что расстанусь с ней перед следующей игрой. Но тут мои мысли вернулись к игре, которая проходила сегодня. Слизерин — Хаффлпафф. Трибуны взревели, наблюдая, как ловцы плечом к плечу мчатся за чем-то едва видимым в густом послетуманном воздухе. Лисса бубнила что-то вроде: "Давай, Маркус...быстрее...сделай его," — и все крепче сжимала мою руку. Ловец Хаффлпаффа был ее кузеном, и редкостным придурком. У Слизерина на этой позиции, я имею в виду ловца, а не придурка, был не кто иной, как Малфой. Уже четвертый год играл в команде, талантливый парень. Только ему удавалось обыграть меня, хотя у меня опыта больше. Я начал на первом курсе и после школы собираюсь играть в профессиональный квиддич. Сначала не воспринял его, как серьезного соперника, он тогда был на втором курсе только, я — на четвертом. Потом уже понял, что стоит быть внимательнее с этим парнем, он только выглядит слабаком, на деле очень шустрый. Скорпиус стал вырываться вперед и протянул руку к снитчу, еще чуть-чуть и он его поймает. Я не слышал, что говорила мне Лисса, из-за множества криков, сливающихся в беспорядочный гомон голосов. Но тут меня словно оглушило внезапной тишиной. Все замолкли, наблюдая, как зеленое пятнышко стремительно движется к земле с приличной высоты. Малфоя сбил с метлы бладжер. Двумя секундами позже голос комментатора объявил, что ловец Хаффлпафа поймал снитч, но даже на трибунах победителей было тихо. Профессора поспешили на поле. Я пытался разглядеть, что происходит, но мне не удалось. Я увидел Скорпиуса лишь тогда, когда его несли на руках без сознания. И мне было страшно.

Я весь день думал о том, как он. Никто из моих друзей не говорил об этом, а спросить у слизеринцев я не мог, они бы не поняли моего интереса. Лишь вечером в гостиной Гриффиндора, я узнал, что произошло.

— Несколько переломов, но он все еще без сознания, — одна из третьекурсниц рассказывала своей подруге, что ей удалось узнать от приятельницы с другого факультета.

— А Мони сказала, что он разбился на смерть, она видела, что у него голова была в крови.

— Да, но он не умер. Просто разбил голову.

— Твоя информация устарела, — к разговору присоединилась еще одна девочка постарше, — Малфой уже пришел в себя.

Дальше я не слушал сплетни. Подумал, что было бы неплохо навестить его в больничном крыле. Но мы ведь даже здороваемся через раз, да еще и соперники. Что я мог ему сказать? Говорят, что главное признаться себе, но это намного легче сделать, чем признаться другому. Себе я уже давно признался, что мне не безразличен Скорпиус, но сказать об этом вслух не смог бы даже в пустой комнате.

Через несколько дней я увидел его в Большом зале. Малфой был бледнее, чем обычно. Сидел и тихонько вилкой ковырял что-то в своей тарелке. Я снова удивился тому, что он попал на Слизерин. Сколько не наблюдал я за ним, он всегда был слишком тихим, спокойным. Разговаривал мало, слушал тоже мало. Будто все вокруг было ненастоящее, и только он один знал, что есть на самом деле. Было в его взгляде что-то печальное, неуловимое и чертовски притягательное. Будь он отсталым, то попал бы в Хаффлпафф, мудрым — в Рейвенкло. Это бы объяснило, почему он такой. Но какого он делает на Слизерине? Ни разу за пять лет, я не увидел, чтобы он сделал или сказал что-нибудь гадкое. Видимо я плохо в людях разбираюсь. Может он будущий маньяк. Тут, Скорпиус, словно почувствовав мой взгляд, поднял голову и посмотрел на меня. Не было ни одной эмоции на его лице, и это заставило меня поежиться. От такого человека не знаешь, что ожидать. Я вздрогнул, когда моего уха коснулось что-то влажное, повернулся и увидел Лиссу, которая тут же поцеловала меня. Я ответил, а когда кинул взгляд на слизеринский стол, Малфоя уже не было.

Однажды, когда я шел на урок, уже прилично опаздывая, я услышал голоса, которые заставили меня насторожиться.

— Я знаю, что это ты сделал, крыса! — кричал кто-то неподалеку. Я изменил направление и, завернув за угол коридора, увидел троих парней, одним из которых был Малфой, а двое других — шестикурсники с его же факультета. Тот, что был повыше, держал Скорпиуса за руки, а другой навис над ним, сжимая в руке палочку.

— Ты хоть представляешь, во что вляпался? Я тебе за это не только руки оторву, — он пыхтел, как паровоз, видимо очень был зол. А Малфой, не изменяя своему обычному состоянию, спокойно стоял, опустив глаза. А на губах его играла легкая улыбка.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, тварь, — парень, чьего имени я не знал, ударил Скорпиуса кулаком по лицу. Я метнулся к ним, но не успел занести руку для удара, как Малфой зарядил ногой в живот парню. Тот, что держал его руки за спиной, зажал одной рукой шею Скорпиуса. Недолго думая, я вытащил палочку и направил ее на здоровяка.

— Отпусти, — он помедлил чуть-чуть, но все-таки отпустил его. — Пошли, Малфой, — я кивнул Скорпиусу, и он послушно последовал в ту сторону, куда я указал. Шестикурсники даже не попытались нас остановить. Мы молча шли по коридору, и я не знал, что говорить. Вдруг он остановился и схватил меня за рукав. Меня передернуло, и я отдернул свою руку.

— Ты идешь в Гриффиндорскую башню, — меня удивляло, как он может всегда быть таким спокойным, черт. Улыбаться нагло парню, который хочет тебе ребра пересчитать. Да, этот Малфой, кажется совсем псих. Я действительно направлялся в башню, по привычке. Забыл, что ему нельзя там появляться, он же слизеринец. Вообще все забыл. А какого черта, раз он слизеринец эти двое наехали на него?

— Что там произошло?

Он пожал плечами.

— Не знаю, что ответить. Ты же и сам все видел.

— Почему это произошло?

— Бредли считает, что это я подлил ему зелье, перекрашивающее волосы в зеленый цвет.

— А кто это сделал на самом деле?

— На самом деле?

— Да.

— Я.

— Как это? Но ты сказал, что...

— И я не соврал. Он действительно считает, что это я. Ты просто поспешил с выводами. Иногда бывает, что если человек чего-то не сказал, то мы думаем, что этого не было. Но я не только не подтвердил этого, но и не опроверг, ведь так? Наверное, если бы я сказал, что он знает, что это я, ты бы... — Я начал чувствовать, что сейчас мой мозг взорвется. Казалось, что Скорпиус говорит не со мной, а с кем-то в своей голове.

— Перестань. Ты зачем его покрасил?

— А это важно?

— Нет.

— Тогда и обсуждать не стоит. А зачем ты мне помог?

— А это важно?

— Нет. Я и так знаю ответ.

— Какой же?

— Ну, думаю, что тебя устроит: "Ты же гриффиндорец, не мог остаться безучастным".

— А если не думать, что меня устроит?

— Все еще проще. Я тебе нравлюсь.

— Что? — я был просто в шоке. Никак не ожидал, что Малфой когда-нибудь мне это скажет. Я вообще не ожидал, что он может быть таким болтливым. — Ты псих, — я отвернулся от него, собираясь уйти.

— Значит, я ошибся. Извини.

Я снова взглянул на него.

— Ты с чего это взял вообще?

— Ну, стал замечать, как ты смотришь на меня.

— Как? — я был уверен, что покраснел в этот момент. Но я был возмущен тем, что он говорит мне все это. Был бы кто-нибудь другой, уже давно получил бы в глаз.

— Я плохой актер, Поттер. Не смогу изобразить, — я не мог понять, смеется ли он надо мной.

— Пошел ты на хер, Малфой. Я не педик, понял!? — я ткнул его палочкой в плечо и поспешил в башню.

— Я не говорил этого, — крикнул он мне вдогонку. "Но и не опроверг," — пронеслось у меня в голове.

Черт бы побрал этого придурка.

С тех пор я старался избегать Малфоя. Впрочем, мы и раньше не так часто пересекались, поэтому большого труда мне это не составило. Но теперь, когда я видел его в Большом зале или в коридоре, то намерено отворачивался или уходил, если это было возможно. Я не мог определить, что сильнее: мой стыд или моя злость. С одной стороны было ужасно стыдно, что Скорпиус если не уверен, то догадывается, что я не совсем нормальный. Но несмотря ни на что, сам себя я считал самым нормальным человеком на свете. А вот Малфою не помешало бы приобрести чуточку здравомыслия, иначе он не доживет до конца пятого курса. Нет, я не собирался его убивать, но, видимо, этот идиот любил неприятности. Я пару раз видел, как Бредли со своим дружком, которого Малфой мне не представил, снова прижимали его к стенке, но на этот раз я не вмешивался. И за это мне тоже было стыдно, но я не хотел больше с ним связываться. Ведь тогда даже спасибо не сказал, зато выставил меня педиком. Вот поэтому я и был зол. Наверное, больше на себя, чем на него, Малфой просто озвучил то, что я не осмеливался произнести вслух. И хотя он вроде бы был прав, я не знал, можно ли так говорить, если это были только мысли, я же даже не обнимался никогда с парнем.

Самая ожидаемая игра осени Гриффиндор — Слизерин была назначена на субботу. Почти всю неделю я с командой провел на поле, но в пятницу запретил им делать любые физические нагрузки и сказал, чтобы все хорошенько выспались. Я уже собирался подняться в свою спальню, которую делил с двумя соседями, но ко мне подбежала растрепанная девочка со второго курса и, не сказав ни слова, вручила записку. "Удачи на поле. С.М." Я сразу понял, кто это. Но так и не смог понять, зачем он это сделал. Первой мыслью было, что это намек на то, что мне эта удача потребуется, но потом я совсем запутался. Малфой никогда не жульничал, и даже не мешал так, как позволяли игровые правила. Хотя я не знал теперь, что ожидать от него. Может, снесет мне голову ради забавы, а потом мило улыбнется. Раньше-то я сомневался, что он говорить умеет, а оказалось, что Малфою не мешало бы иногда помалкивать. В общем, нормально поспать в ночь перед матчем мне не удалось, в голову постоянно влезал этот шизофреник. Я никак не мог понять, почему меня так к нему тянет. Может я тоже псих? Если бы я сказал, кому-нибудь из друзей, что меня возбуждает парень, то они бы подтвердили, что у меня поехала крыша.

На игру я вышел не в лучшей форме. Снитч пропал куда-то, и около получаса я просто летал вокруг поля, безуспешно пытаясь его выследить. Когда услышал ликование со стороны слизеринских трибун и чье-то: "Джеймс, смори туда! Снитч!", то я понял, что Малфой уже начал охоту. Зря я старался не смотреть в его сторону в течение всей игры. Обернувшись, я увидел, как он ускоряется, и помчался в ту же сторону. Мне с трудом удалось его нагнать, но все-таки удалось. Слишком много лишних мыслей. Я старался обратить все свое внимание на золотой мяч, который был уже совсем близко, но тот, кто находился сейчас еще ближе, не давал мне сосредоточиться. Скорпиус одновременно со мной протянул руку. На его месте другой ловец попытался бы сбить меня с метлы, я бы сделал тоже самое, если бы на его месте был кто-нибудь другой. Я скорее представлял себе, чем слышал, как стрекочут маленькие крылышки, посторонние звуки не доходили до меня, но я смог услышать крик, который был почти заглушен ветром:

— Давай, Поттер.

И через секунду я сжимал снитч в руке, а Малфой был позади меня. Я повернулся и увидел, что он улыбается. Теперь я был уверен, что у него проблемы с психикой. Скорпиус просто сдался, когда мы уже вплотную приблизились к снитчу. Сдался, убрав свою руку и замедлив метлу.

— Зачем? — я действительно хотел знать, зачем он это сделал.

— Тебя ждут, — парень кивнул вниз, где гриффиндорцы скандировали мое имя, а игроки спешивались. Малфой тоже направился к земле, а я все сжимал в руке мяч, держа метлу в воздухе. Не мог я радоваться этой победе, это было позорнее, чем даже проиграть Лили. И мне были ненавистны радостные крики команды, которая звала меня спуститься. Ненавистен этот чертов Малфой, который неспешно шел в сторону раздевалки, неуклюже покручивая свою метлу, будто интереснее в мире не было занятия. Я пообещал себе, что поговорю с ним, скажу, чтобы он больше никогда так не делал.

Мне не удалось найти его в тот же день, наверное, не вылезал из подземелья. Зато я не спускал с него глаз за завтраком, чтобы не упустить. Когда он встал из-за стола и направился к выходу, я последовал за ним. Нагнал почти у лестниц.

— Малфой, постой.

Он остановился и посмотрел на меня, но не собирался ничего говорить.

— Зачем ты сдался?

— С чего ты взял, что я сдался?

— Давай без твоих вот этих штучек. Просто скажи, зачем ты это сделал.

— Просто у меня плохо выходит просить прощения.

— Что? — Я не понимал, что за бред он несет.

— Ну, я подумал, что ты злишься за то, что я тогда сказал. Но я не хотел тебя обидеть.

— Не понимаю, что за чушь ты несешь. Причем тут квиддич?

— Все знают, что для тебя важна победа. Я решил, что если ты победишь, то перестанешь меня избегать.

— Ты же предал свою команду, факультет, себя и меня тоже. В следующий раз убедись, что твое извинение не унизит человека, прежде чем совершать дурацкие поступки. И я не избегал тебя.

— Пусть так, если хочешь. Ты теперь и за этот матч будешь на меня злиться?

— Дьявол. Какая тебе разница? Живи дальше в своем двинутом мире, и оставь меня в покое. Чего ты хочешь?

— Ты уверен, что хочешь знать, чего я хочу?

Разговор на тему "хочу" ассоциировался у меня только с одним. Но вероятность того, что Малфой скажет именно это, казалась мне невозможной. И я не знал, был бы я рад, если бы он это сказал, или не очень.

— Да, скажи, — я старался, чтобы мой голос был как можно серьезнее, чтобы он не понял мои мысли.

— Хочу знать, за что я тебе нравлюсь.

— Малфой! Ты...ты просто...Я сейчас убью тебя! Ты снова начинаешь? — хотелось схватить его за грудки и скинуть с лестницы, но я лишь сжал кулаки и принялся орать. — Еще раз скажешь что-то подобное, и, клянусь, я сверну тебе шею.

Ни один мускул на его лице не дрогнул. Он ничего не ответил, лишь отвернулся и задумчиво уставился в какую-то точку, не обращая никакого внимания на мои крики. Я глубоко вздохнул, успокаиваясь. А потом тихо сказал:

— Не знаю.

— Ммм?

— Я не знаю, за что.

Скорпиус снова взглянул на меня, словно оценивая. И мне стало неуютно.

— Иди, — уверенно сказал он, будто только что решил что-то.

— Куда?

— Ну, не знаю. Куда ты собирался, туда и иди. На урок, в башню, на поле. Откуда мне знать?

— И все? — я сам не понимал, что значит мой вопрос.

— Да, — Малфой встал на ступеньку лестницы, которая, словно эскалатор в маггловском метро, унесла его на этаж выше.

Это шутка такая? Захотелось унизить? Ответ я получил через пару часов в письменном виде.

"Теперь я знаю, что был прав. Не злись. И прости, если что. Если ты думаешь, что я буду смеяться над тобой, то ошибаешься. Знаешь, у меня когда-то была собака. Она меня постоянно кусала, а я защищал ее перед отцом. Говорил, что сам поранился. Он мне, конечно, не верил, но обещал не забирать ее. Однажды утром я проснулся, а ее нигде не было. За день до этого она снова меня укусила, поэтому отец разозлился и оставил ее в приюте. Я долго не мог его простить. Ты, наверное, спросишь, зачем мне нужна такая агрессивная собака? Просто, когда подбираешь на улице пса, надо быть готовым к тому, что он привык никому не доверять, и требуется время, чтобы он этому научился. И не смотря на то, что Грета (так я ее назвал) всегда ходила за мной по пятам, и ей явно нравилась моя компания, когда я пытался погладить ее, она защищалась. Думаю, что ты, как моя собака. И ты сам боишься того, чего хочешь.

PS: Приходи сегодня вечером на поле для квиддича. Часов в восемь. Если не придешь, я никогда в жизни больше не взгляну на тебя.

Скорпиус"

Сказать, что я был удивлен, значит, ничего не сказать. Когда Малфой говорил, что у него плохо выходит просить прощения, он не врал. С привычкой, постоянно говорить такие наивные гадости, он делал только хуже. Теперь еще и с собакой сравнил. У этого человека никакого чувства самосохранения. И что за угроза в конце? "Никогда не взгляну". И я должен прибежать после этого? А я когда-то сомневался на счет того, что он слизеринец. Малфой ужасен, только умеет делать вид, будто он божий одуванчик. И никуда я не собирался идти. Пусть этот идиот отстанет от меня, и скоро я забуду о нем. Не буду больше ходить на матчи, когда не играет Гриффиндор. Не буду пока бросать Лиссу. Скоро эта чертовщина, которая происходит в моей голове, испарится, и все вернется на свои места. Пусть Скорпиус катится в логово пикси.

Но когда на часах было без десяти восемь, я вскочил с дивана, где до этого слушал что-то о том, как Лисса завалила экзамен, и вышел из гостиной Гриффиндора, выругавшись на себя за тупость.

Я увидел его издалека, Скорпиус сидел на траве и смотрел вдаль. Его серебристые волосы разметались на ветру, сливаясь с белоснежной рубашкой. Я подумал, что ему должно быть холодно без мантии, и давно ли он тут. Не хотелось сразу обнаруживать себя. Я остановился и стал наблюдать за ним, отчасти от того, что все еще сомневался, что прийти сюда было правильным решением. Он взглянул на левое запястье, взъерошил и без того взлохмаченные волосы рукой, волновался видимо, что я задерживаюсь. Это придало мне уверенности, не такой уж значит Малфой безэмоциональный, каким хочет казаться. Я приблизился к нему, и когда был на том расстоянии, что он мог слышать мои шаги, Малфой выпрямил спину и взглянул на меня через плечо. На секунду я поколебался, наткнувшись на его глубокие серые глаза, но потом присел рядом, опираясь на руки и согнув ноги в коленях.

— И что?

— Смотри, — он указал пальцем на закат. — Когда-то у Солнца был необыкновенный цветок, божественной красоты. Все, кому случалось хоть раз в жизни увидеть его, навсегда оставляли этот образ у себя в памяти, как самое замечательное, теплое, прекрасное. Цветок переливался всеми оттенками красного, оранжевого и желтого. Днем Солнце охраняло свою драгоценность и не спускало с него глаз, следуя с востока на запад, — Малфой рукой показал этот путь, — но ночью, он оставался без присмотра. Поговаривали, что если заполучить его, то станешь сказочно богат, и все твои желания сбудутся. И, правда, кто может быть богаче Солнца? — Малфой остановился и перевел взгляд с горизонта на меня. Я не сразу понял, что он ждал ответа.

— Не знаю...

— Потому что, нет никого богаче. Ладно, слушай. — Он снова посмотрел на пламенный диск, тонущий в озере, — Одним утром, когда Солнце снова вышло, чтобы посмотреть на свой цветок, его не было на привычном месте. Горю Солнца не было предела, множество дней оно бродило по свету, чтобы отыскать драгоценность, и когда уже потеряло надежду, заметило необыкновенно яркий свет в одном из окон. Трудно было не узнать сияние любимого цветка. Естественно, Солнце вернуло его. И с тех пор, всегда забирает с собой, уходя с небосвода. Поэтому закат так прекрасен и наполняет теплом. Это и есть сияние самого необыкновенного творения на земле.

Скорпиус закончил свой рассказ и откинулся на спину, положив руки под голову. После недолгого молчания я спросил:

— Ты это сам придумал?

— Нет. Это маггловская легенда.

— Ты зачем меня позвал? Легенду рассказать и на закат посмотреть?

Он отрицательно помотал головой.

— А зачем?

— Просто так. Хочешь признание? — он лежал с закрытыми глазами и улыбался.

— Давай.

— Ты достал меня со своим: "Зачем? Что? Почему?"

— До свидания, Малфой, — я собирался встать и уйти, но он вскочил и схватил меня за руку.

— Не уходи, Джеймс.

И я не ушел. Даже если бы хотел, то не смог бы, глядя в его глаза, просящие меня остаться. Без этого привычного отсутствующего выражения. Я снова сел на траву, и спрятал лицо в ладони. О чем можно было говорить? Это ведь не я ему приглашение отправил, значит и разговор должен начать он, но Скорпиус тоже видимо не знал, что говорить. А я хотел знать, что он думает обо всем этом. Если он знает, что не безразличен мне, и позвал сюда, значит ему тоже не все равно. Или это спортивный интерес, вроде: "Что во мне такого особенного, если Джеймс Поттер хочет меня?"

— Спроси, — голос заставил меня вздрогнуть.

— О чем?

— Обо всем, что хочешь узнать. Я отвечу честно, обещаю. И юлить не буду.

Я задумался. В голове была куча вопросов. "Ты презираешь меня? По мне видно, что я "такой"? Как давно ты стал догадываться? Почему не промолчал? Ты гей?" Но задал я почему-то совсем другой:

— Откуда ты узнал эту дурацкую легенду?

— Прочел. Теперь моя очередь.

— Очередь? Это ты обещал отвечать честно, а не я.

— Я не требую от тебя честности. Если тебе не понравится вопрос, ты можешь отказаться отвечать.

— Хорошо, задавай.

— Я первый парень, который тебе нравится?

Черт. Почему он такой прямолинейный? Нельзя быть поделикатнее?

— Да.

— Твоя очередь, Джеймс.

Я решил, что если он задает такие личные вопросы, то и мне стесняться нечего.

— Когда ты стал замечать?

— Честно, не знаю. Наверное, месяц назад, в конце сентября.

— И что ты думаешь об этом?

— В смысле? Я не осуждаю тебя...если ты это имеешь в виду.

— Малфой, ты ведь неспроста со мной возишься. Просто скажи, зачем позвал.

Он замялся, и даже несмотря на то, что начинало темнеть, я заметил, что его бледное лицо покрылось красными пятнами. Видимо ему трудно давались эти слова, но я понимал его, и не торопил.

— Не думаю, что ты меня поймешь. У тебя большая семья, куча друзей, ты никогда даже не задумывался, нужен ли ты кому-нибудь, потому что знаешь, что нужен.

— А ты, значит, никому не нужен? — я улыбнулся, чувствуя себя взрослее.

— Не знаю. Я думал, что если нравлюсь тебе, то возможно...

— Сможешь стать для меня нужным.

И снова тишина. Скорпиус как-то сгорбился и вжал голову в плечи.

— Тебе не холодно? — поинтересовался я, чтобы разрядить обстановку.

— Нет.

— Врешь?

— Да.

— Может, пойдем в замок?

— Нет, — отрезал Скорпиус.

— Твоя очередь спрашивать.

— Не хочу.

— Черт, Малфой. Не веди себя, как надутая второкурсница. Тебе-то парни нравятся?

— Нет.

— Тогда какого весь этот спектакль? — я тогда обиделся на его резкое "нет". Мог бы для приличия сказать "не знаю", я бы понял, а тут...

— Я не имел в виду, что ты мне не нравишься.

— А что тогда? Хватит мне пудрить мозги. Я парень, если ты забыл.

— Я не знаю, — он обхватил голову руками. — Просто, если сейчас ты уйдешь, то у меня уже не будет шанса даже подумать.

То есть, я должен был ждать, пока он решит, что со мной делать. И если ему в голову взбредет, что он предпочитает парней, то я радоваться должен? Нет, на такое я был не согласен. Пусть сам в себе разбирается. Я ему не пес, который будет за ним преданно бегать.

— Еще раз сравнишь меня с собакой или вообще с каким-то животным, и я с тобой что-нибудь сделаю. Пока не придумал что, но сейчас пойду и подумаю. Может быть, изнасилую, — поднявшись на ноги, я направился к замку, оставив Малфоя одного на поле.

Меня разбудил скрип двери, но я решил не обращать на это внимания, подумав, что кто-то из парней вышел в туалет. Я довольно чутко сплю, и часто просыпаюсь из-за таких мелочей. Укутавшись с головой в одеяло, я пытался вспомнить, что мне только что снилось, это было так реально, что я и почти наяву верил, что сон был на самом деле. Но когда что-то холодное коснулось моей ноги, я вскочил и рефлекторно схватил палочку с тумбочки. В темноте я ничего не мог разглядеть и хотел уже использовать Люмос, но негромкий шепот остановил меня:

— Тише, Джеймс. Это я, — Лисса нырнула под одеяло и прижалась к моему голому телу. Я вздрогнул от прикосновения ее прохладной кожи, после теплой кровати, она казалась просто ледяной.

— Что ты тут делаешь?

Вместо ответа она спустилась вниз и, стянув мои трусы до колен, обхватила руками член. Черт, церемониться Лис не любила, что есть, то есть. Я не был настроен на это сегодня. Слишком устал, и спать хотелось ужасно. Тренер и так отымел меня по полной программе на поле, образно выражаясь, конечно, а тут еще она.

— Лис? Парни услышат, давай позже?

Но ее видимо совсем не интересовало мое мнение, она лишь прибавила к рукам язычок, на что я не мог не отреагировать. Теперь, если бы она остановилась, то мне пришлось бы одному заканчивать то, что она начала. Инстинктивно я сжал ее плечи и чуть потянул вверх, она поняла намек и словно кошка поползла вверх, вплотную касаясь грудью моего торса.

— Сколько? — она любила шептать мне слова в рот во время поцелуя. Часто я даже не понимал, что она бубнит.

— Минута?

— Успеешь?

— Постараюсь.

— Давай.

Резко перекатившись так, что она теперь была снизу, я замер на мгновение и прислушался, а Лисса тихонько захихикала. Скрип кровати угрожал перебудить моих соседей, но все обошлось на этот раз. И хотя, если бы кто-нибудь нас застал было бы очень неловко, я не сильно заботился об этом, уже не раз мы с Лис попадали впросак. Пошлые шутки меня не оскорбляют, а выдавать они нас не станут. Пару месяцев назад она придумала игру, когда мы договаривались, сколько времени дается на то, чтобы кончить. Поначалу это было весело, но теперь превратилось в какую-то систему. Впрочем, с Лиссой все превращалось в систему. Все наши отношения были ограниченны негласными правилами. Я не должен был видеть ее до завтрака, а при встрече обязательно поцелуй, как знак того, что у нас все нормально. Если Лис не целовала меня, то это означало, что она обижена, и мне надо как-то загладить вину, даже если я не знал в чем виноват. Но особо напрягаться никогда не приходилось, она прощала меня и за попытку. Секс любила грубый и быстрый, говорила, что лучше острые ощущения, чем растянутое удовольствие. По сути, мне было плевать, поэтому я всегда только тупо кивал в знак согласия.

Она уже перестала сдерживать стоны, и я зажал ей рот рукой, чтобы не разбудила пол школы своим оргазмом. Через пару секунд она судорожно вздрогнула, прикусив мою ладонь, а потом обмякла, не в состоянии что-либо делать в ближайшие две минуты точно. Когда и моя разрядка была уже совсем близко, я взглянул ей в глаза, которые были открыты, но, казалось, не видели меня. В голове пронеслось: "А Малфой смотрит в глаза девушкам во время секса?", — и я отвернулся, не мог больше ее видеть, казалось, что все это искусственно. Надеюсь, что она не заметила отвращения на моем лице. Нет, она не была мне противна. Я сам был себе противен. Чувствовал, что, трахаясь с Лиссой, предаю весь свой мир. И ее, и его, и себя. Какого черта сейчас? Почему я вспомнил о нем именно сейчас? Идиотизм.

Когда я проснулся утром, ее уже не было. Еще одно правило — не просыпаться вместе, которое вытекало из табу не видеться до завтрака. Она всегда ждала, пока я засну, а потом тихонько уходила. И честно сказать, я был рад этому, всегда любил спать один, когда тебя никто не трогает и не пинает. Да, Лис не было, зато здесь был Джордан, который хитро улыбался мне, играя бровями, за что заслужил подзатыльник, когда я проходил мимо него, направляясь в душ. В Большом зале он продолжал делать намеки, но я не обращал на него внимания.

— Джеймс, ты случайно не заболел? Ты как-то странно сопел этой ночью. Может обратиться к мадам Памфри?

— Угу, так и сделаю, — меня больше волновал мой завтрак.

— Не затягивай, а то перейдет в хронический насморк. Да, и нас заразить можешь. Хотя я не отказался бы от "такого" насморка. Повалялся бы пару дней в кровати...с температурой.

— Я передам.

Он хотел сказать еще что-то, но Никки, видимо догадавшись, о чем толкует Джордан, перебил его, переведя разговор на тему квиддича. Следующая наша игра была с Хаффлпаффом, и только через полтора месяца, поэтому на тренировки мы слегка забили, но зато раз в неделю выматывались, компенсируя сразу несколько дней. Я знал, что это не очень хорошо, но честно говоря, было лень мчаться через день на поле. Успеем еще. Я не слушал особо, что рассказывал Никки, но когда он замолчал на полуслове, я поднял глаза от тарелки. Они оба удивленно смотрели на что-то, за моей спиной. Первой мыслью было, что староста узнал про незаконное проникновение Лиссы в мужскую спальню этой ночью. Но когда я обернулся, приготовившись выслушать гневную тираду и отшутиться, и вместо старосты увидел Скорпиуса, мне захотелось провалиться.

— Привет, — он сказал это только мне, проигнорировав Никки и Джордана, и мне стало как-то неловко. То, что он сейчас делал, выглядело, по меньшей мере, странно для моих друзей.

— Привет, Малфой. Хотел что-то?

— Поздороваться.

— Поздоровался? — резко спросил Джордан. — Теперь катись.

— Замолчи, — я пнул друга под столом, и кажется, сильнее, чем хотел, потому что он скорчил болезненное лицо и схватился за ногу.

— Ты чего? Совсем спятил?

Я уже открыл рот, чтобы ответить ему, но тут Малфой вмешался.

— А вообще я по делу. Тебя Слизнорт искал. Что-то на счет твоего эссе, — Скорпиус протянул мне листок бумаги, свернутый в четверо. — Профессор передал.

Я взял его и, аккуратно развернув, чтобы я один мог видеть, что там написано, прочитал: "Пойдем со мной". С сожалением взглянув на свою тарелку, которая была все еще наполовину полной, я встал из-за стола.

— Мне надо к Слизнорту, увидимся позже, — и я быстро ушел, чтобы Никки и Джордан не успели задать вопросов, для ответа на которые мне пришлось бы что-то придумывать.

— Обязательно было лишать меня завтрака? — раздраженно выпалил я, когда мы вышли из Большого зала.

— Ты слышал легенду о Безголосой Эмме? — Его привычка не замечать моих вопросов, меня начинала выводить из себя, но я уже понял, что это такая защитная реакция, поэтому решил, что попробую смириться.

— Нет, не слышал.

— Она училась на Рейвенкло. Не помню, сколько лет назад, где-то десять, может быть больше. Ее самой большой бедой было то, что она была слишком умной. Ты думал, когда-нибудь, что высокий интеллект может стать проклятьем?

— Я не в настроении говорить о бедах и проклятьях. Ты чего хотел?

— Поговорить.

— О чем?

— Я если честно, уже не думаю, что смогу это сказать, — и снова задумчивое спокойное выражение покинуло его лицо, уступая место смущению. Мне это было на руку, я чувствовал себя в два раза увереннее, когда он краснел.

Я взял его за рукав мантии и потащил за собой в один из пустых кабинетов, которые не использовались по назначению уже очень давно. А закрывать их никто и не подумал, потому что кроме пыли и старых никому не нужных книг там было нечего прятать. Скорпиус сел на крышку стола, свесив ноги, и смотрел на свои пальцы, а я прислонился спиной к стене напротив него, скрестив руки на груди. Я понимал, что то, что он хочет или хотел сказать очень важно, и делил возможные исходы только на "да" и "нет", сам не зная, хочу ли я этого "да". Ну, я, конечно, давно хотел, но это изменило бы совершенно все в моей жизни, и я не знал, готов ли.

— Меня стыдиться глупо, — чуть хрипловато сказал я, а затем откашлялся.

— Почему?

— Ну, если учесть то, что ты обо мне знаешь, то это мне надо стыдиться, не так ли?

— Ты прав.

Я рассмеялся. Подтвердил, что мне действительно должно быть стыдно, и бровью не повел. В этом весь Малфой, простой и прямолинейный до неприличия.

— В таком случае скажи, что хотел сказать.

— Я напишу лучше, — он, наконец, осмелился на меня посмотреть. — Давай?

— Хорошо.

Я отдал ему листок, который он мне дал в Большом зале. У него с собой было перо, но не было чернил. К счастью, я всегда имел при себе шариковую ручку. Скорпиус по-турецки сел на пол и принялся писать, наказав мне не подсматривать. Минут пять я ходил из угла в угол и кусал ногти, не зная чем себя занять, а в животе у меня крутило как перед самой первой игрой. Правда тогда мне было одиннадцать, и самым большим страхом было упасть с метлы или опозориться. Я тихонько подошел к нему и взглянул через плечо.

— Джеймс, я вижу твою тень.

Я цокнул.

— Черт. Ты в стихах, что ли, пишешь? Что так долго?

— Сейчас, подожди.

Примерно через минуту он встал и отдал мне записку. Я думал, что он напишет больше за все это время, но там было всего несколько строк. Скорпиус отошел к окну, не хотел видимо смотреть на меня, пока я буду читать. Я бы тоже волновался.

"Глупо отталкивать хороших людей, когда они появляются в твоей жизни. Надо держаться за тех, кому ты дорог, даже если они против. Мне все равно парень ты, девушка, или даже собака. Извини, за сравнение. Ты мне тоже нравишься. Я, правда, не знаю пока, насколько далеко я готов зайти, но знаю, что не хочу, чтобы ты уходил".

Я два раза перечитал это и, положив листок на стол, вышел в коридор. И я совершенно не знал, что мне теперь делать. То есть он был не против, но что я именно ему предлагал? Я сам толком ничего не понимал. Две недели назад я и не думал, что такое может произойти, это был только мой секрет. И так должно было остаться. Тем более что мне уже семнадцать, я совершеннолетний, а Скорпиусу только пятнадцать, он сам не понимает, что творит. Не знаю, почему я тогда считал себя, уж очень взрослым, хотя по сути сам еще был в переходном возрасте. Но твердо решил, что не буду пользоваться подростковой нестабильностью Малфоя. Он-то видимо воспринимал весь мир, как вражеское окружение, подобно большинству подростков, а тут подвернулся я, которому он не безразличен.

Я снова открыл дверь и в нерешительности заглянул внутрь. Скорпиус все также стоял у окна, но теперь, облокотившись о подоконник, закрыл лицо руками, а плечи его слегка подрагивали. Черт, к этому я был не готов.

Было очевидно, что решать что-то нужно именно сейчас, иначе будет поздно. И я сдался. Не помню, как приблизился к нему, но помню, как напряглись мышцы Скорпиуса, когда я дотронулся до его плеч. Затем я коснулся губами шеи и замер, ожидая его реакции. Решил, что если он отодвинется или попросит прекратить, то это будет конец. Но он затих на некоторое время, и я не слышал даже его дыхания. Те мучительные секунды, пока он принимал решение, были настоящим адом. Я готов был провалиться сквозь землю. Но тут плечи под моими пальцами расслабились, и Скорпиус, наконец, чуть наклонил голову, тем самым позволяя мне продолжить. И с этого момента мне снесло голову. То, что я так долго сдерживал, вышло наружу.

В грязной всеми забытой комнате я прижимал к стене, исследовал через одежду и покрывал поцелуями самое желанное существо на свете. А он отвечал мне, скованно, неуверенно, но отвечал. Прикосновения его пальцев к моему телу действовали, словно, электрический заряд, заставляя покрываться мурашками. Никакие изощрения в постели с Лиссой не могли дать мне больше наслаждения, чем робкие ласки Малфоя.

Неожиданно он толкнул меня в грудь, отодвигаясь.

— Что?

— У тебя сейчас Трансфигурация, не забыл?

— Пофиг. Придумаю что-нибудь, — я снова потянулся к нему, но он перехватил мои руки.

— Нет, иди на урок.

— Черт, — подхватив с пола мантию, я отряхнул ее и накинул на плечи. Он, конечно, был прав, но в тот момент, Трансфигурация волновала меня меньше всего.

— Не обижайся, просто тебе действительно не стоит портить оценки.

На урок я опоздал, чем заслужил грозный взгляд МакГонаглл. Я сел на свое привычное место между Джорданом и Лиссой, которые удивленно переглянулись. Я подозревал, что выглядел помятым, да и мантия была не первой свежести. Где-то в середине урока Джордан спросил:

— Ты что, подрался с Малфоем?

— Нет, с чего ты взял?

— Ну, когда вы уходили к Слизнорту, ты выглядел более…чистым, ну или…Короче, сейчас ты как будто из задницы вылез.

— Пошел ты, — я двинул ему локтем в бок.

— Ты достал уже! Второй раз за день треснул, придурок, — Джордан отвернулся, делая вид, что обиделся, но спокойно отсидеть урок мне все равно не удалось. Теперь Лисса пристала с вопросами.

— Джейми, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Да, нам с ней уже давно надо было поговорить, но я, наверное, был слишком труслив, чтобы порвать отношения с такой девушкой. Она же и проклясть может.

— Лисса, мне нужно тебе сказать кое-что, но сейчас не самое подходящее место и время. Давай после урока?

— Хорошо, — она с подозрением прищурила глаза и отвернулась.

А что я мог ей сказать? Она бы не поверила, что я бросаю ее, потому что мы не сошлись характерами, а сказать правду было бы сумасшествием. Завтра бы вся женская половина нашего факультета говорила, что Джеймс Поттер кинул самую сексуальную девушку из-за пятнадцатилетнего слизеринца, и нарекли бы меня педиком. Впрочем, они были бы правы.

— И о чем же ты хотел поговорить? — она стояла, скрестив руки на груди.

— Лис, я хочу, чтобы ты знала, что ты самая красивая девушка из тех, что мне приходилось видеть. И я…

— Хватит пудрить мне мозги, Поттер. Мы расстаемся? — она улыбалась. Черт возьми. Откуда она знала, и почему так странно мне улыбалась, будто я маленький ребенок, ничего не понимающий в жизни?

— С чего ты взяла?

— Это не важно. Главное, хорошо ли ты подумал. Ты уверен, что принял правильное решение?

— О чем ты? — ее намеки насторожили меня.

— В тот день, когда ты ничего не сказав, убежал из гостиной, я пошла за тобой. Ты встречался с Малфоем. И тогда я стала подозревать, поэтому пришла ночью….чтобы убедиться. Ты не хотел меня, — и только тут в ее голосе прозвучало сожаление. — Ты его хочешь, ведь так?

Я молчал. Не мог произнести ни звука.

— Но долго ли это будет продолжаться? Не надоест ли он тебе вскоре после того, как ты его получишь? Если сейчас ты уйдешь, то я не вернусь к тебе, поэтому хорошенько подумай. Настолько ли тебе нужен этот Малфой?

— Нужен…

— Ты что, любишь его?

— Думаю, да, — в тот момент, я был очень благодарен Лиссе, она, кажется, пыталась меня понять. Вряд ли ей это удалось, но уже то, что она попыталась это сделать, повысило ее в моих глазах.

— Тогда передавай привет Скорпиусу. И ничего не бойся, иначе я перестану тебя уважать, — она обняла меня. И первый раз я почувствовал, что она на сто процентов искренна. Не знаю, можно ли остаться друзьями с бывшей девушкой, но Лисса и правда была моим другом. По крайней мере в то время, в том пустом коридоре.

Вечером того же дня Лисса и Джордан прилюдно целовались в гостиной Гриффиндора, а я лишь ухмылялся, когда замечал на себе сочувствующие взгляды девушек. Вряд ли бы она стала всерьез встречаться с этим идиотом, но ей нужен был перевалочный пункт, пока она не найдет кого-нибудь стоящего.

Я снова получил записку от Скорпиуса и отправился на поле для квиддича. Между нами уже не было того напряжения, что в прошлый раз. Мы оба валялись на траве, подложив руки под голову, и разговор давался куда легче.

— Я порвал с Лиссой.

— Зачем?

— Что значит «зачем»? Сам не понимаешь?

— Ну, ты все равно не собираешься открывать наши отношения, поэтому не вижу смысла расставаться с Лиссой.

— Какой же ты придурок. Ты бы хотел, чтобы я продолжал с ней спать и бегал к тебе?

— Нет, но…

— Тогда заткнись.

Скорпиус рассмеялся.

— Чего ржешь?

— Ничего. А что Лисса сказала?

— Передала тебе привет.

Он снова ухмыльнулся. Я перекатился, и он оказался подо мной. Чуть взъерошив серебристые волосы, я чмокнул его в кончик носа, но видимо, ему этого было не достаточно, он сам потянулся губами и поцеловал меня. Я решил, что не буду пока приставать к нему с более серьезными ласками, было еще слишком рано. Для начала, надо было заставить его довериться мне. Но иногда мне казалось, что он уже достаточно доверяет мне, вот только, наверное, сам я был не готов. Неожиданно Скорпиус застонал, и явно не от удовольствия.

— Что?

Он не ответил. Высвободился из моих рук и сел рядом, приложив ладонь к ребрам с левой стороны.

— Дай, посмотрю, — я хотел стянуть его рубашку вверх, но он отмахнулся.

— Отстань, — упрямо сказал Малфой и отодвинулся. Но мне было все равно, я резко дернул нижний край рубашки вверх, открывая его ребра, где красовался огромный синяк. На светлой коже, его было отчетливо видно.

— Это что? — я легонько коснулся синяка, но тут же отдернул руку, боясь, что ему будет больно.

— Мне холодно.

— Что это? Снова Бредли?

— Не влезай. Я сам разберусь.

— Ты идиот. Что у вас с ним вообще происходит? Почему они тебя постоянно задирают?

— Это моя жизнь. Я сказал, не лезь.

— Значит, не лезть в твою жизнь? Ясно, счастливо оставаться, — я знал, что он не позволит мне уйти, и оказался прав.

— Постой. Извини, я не так хотел сказать. А с Бредли у нас уже давно общая неприязнь. Его дядю отправили в Азкабан за то, что он был пожирателем, и он считает, что тут виноват мой отец. Они общались немного в школе. Бредли мне с первого курса это высказывает.

— Но причем тут ты?

— А на тебя разве не влияет то, что ты сын Гарри Поттера?

— Нет, — слишком быстро ответил я и сам понял, что это не так. Конечно, на меня влиял этот факт. Просто я не придавал этому значения. — Ты прав, но почему ты терпишь этого придурка?

— А кто сказал, что я его терплю, — Скорпуис как-то лукаво улыбнулся, — скорее он меня терпит.

Я вспомнил про тот случай с зельем, перекрашивающим волосы. Видимо Малфой периодически доставал этого Бредли всякими шуточками.

— Ты псих. Тебе повезло, что ты еще живой. Обещай, что больше не будешь нарываться, а я поговорю с Бредли.

— Джеймс, я же сказал, что…

— А я говорю, что если ты не прекратишь этот идиотизм, то я уйду.

— Это не честно.

— Может быть.

Скорпиус все-таки пообещал не шутить больше с Бредли, а я поговорил с ним. Правда, тот отказывался понимать по-хорошему, но когда получил заклинанием по своей тупой башке, стал более сговорчивым.

На перроне было много народу, как и каждый раз, когда Хогвартс-экспресс прибывал на вокзал. Когда ученики приезжали на Рождественские каникулы, здесь было особенно тесно, потому что все были в верхней одежде. Поэтому я не стал подходить слишком близко, оставаясь на безопасном расстоянии от толпы. Прислонившись к каменной колонне, я выглядывал светлую макушку, хотя это было бесполезно, ведь Малфой всегда носил шапку, чтобы не застудить свои драгоценные мозги. И меня он вечно ругал за то, что я игнорирую эту деталь гардероба.

— Из-за резких перепадов температуры корневая система волос слабеет. Часто люди, которые не носят головных уборов в мороз, к годам тридцати начинают лысеть. У тебя не очень красивая форма черепа, Поттер. Лучше не надо лысеть.

Скорпиус сам нашел меня. Сейчас он стоял по правую сторону от меня и смотрел с задумчивым видом на высокий потолок. Я отметил, что он стал выше ростом за те несколько месяцев, что мы не виделись. Теперь он был примерно такого же роста, как я, хотя оставался таким же худым. Летний загар давно сошел, и на его лице вновь появилась привычная бледность. Было так приятно осознавать, что он, наконец, рядом, можно протянуть руку и коснуться его.

— Я скучал, — сказал я, дотронувшись до его руки. Он сжал мою ладонь и только сейчас посмотрел мне в глаза.

— Я знаю, — сначала он был уж слишком серьезный, а потом улыбнулся, — ты ведь в каждом письме жаловался.

— Зато ты ни разу не написал этого!

— А зачем?

— Значит так? Счастливого Рождества, Малфой, — я высвободил свою руку и собирался развернуться, но он крепко обнял меня.

— Джеймс, я уже давно не верю, когда ты так говоришь. Ты не сможешь уйти, — он положил голову ко мне на плечо. — И ты сам знаешь, что я скучал.

— Люди смотрят.

— Ну и что? Это вокзал, здесь все обнимаются.

— Но…

— Мне все равно, что они думают, и на твое смущение тоже все равно.

Я боялся, что он изменится. Перестанет быть забавным, прямым и иногда раздражающим своей наивностью. Но это был все тот же Скорпиус. Он выглядел старше, но внутри оставался именно таким, каким я его помнил в те времена, когда у нас все только начиналось. Через два месяца ему должно было исполниться восемнадцать, а еще через три он окончит школу. И тогда мы будем видеться чаще.

Как только мы переступили порог моего дома, Скорпиус тут же побежал в гостиную к телевизору. Я лишь покачал головой. Мой дом находился в маггловской части Лондона, где многое для него было в новинку. Конечно, он знал обо всех этих маггловских штучках, но редко сталкивался с ними на практике. Родители запретили ему даже произносить слово «телевидение» в Малфой-меноре. А Скорпиус, когда первый раз увидел ящик, аппетит потерял. Горе-киноман. Иногда я ревновал его к этой зависимости, впрочем, я ко всему его ревновал. Ко всему и ко всем. Нервы часто бывали на пределе, но старался не мучить его вечными претензиями. Ведь знал, как он ко мне относится. Правда все равно не хотелось, чтобы кто-то или что-то еще стало для него хотя бы наполовину так важно.

— Ты забыл про диски, которые я просил? — немного осуждающе, а вместе с тем обижено заявил он, когда я вошел в гостиную.

— Вот по чему ты действительно скучал. Посмотри в шкафу, там должен быть синий пакет.

— Что на обед? — проигнорировав мое шуточное обвинение, он раскрыл шкаф и стал искать диски с фильмами.

— Тыквенный пирог, — я знал, что Скорпиус ожидал, что я припасу для него пиццу с сыром. Я так и сделал, но мне так нравилось это по-детски обиженное и изумленное выражение на его лице, что я не сдержался. — Шучу.

Когда я вернулся с пиццей, он уже сидел на полу и пялился в экран, где шли начальные титры кого-то фильма. Он даже не разделся, все так и сидел в пальто и шапке, которую я стянул с его головы, присев рядом.

— Ты лучше всех, — Скорпиус с таким счастьем начал уничтожать пиццу, что мне стало смешно. Лично я не очень любил сыр, да и к этому блюду относился равнодушно. Впрочем, Малфой всегда оставлял мне равно половину, даже зная, что я съем не больше одного куска.

Прошло около получаса, прежде чем он понял, что фильм не оправдал его надежд, и потерял к нему интерес. И мне это было на руку, потому что, наконец, Скорпиус переключился на меня. Он без церемонии выключил телевизор и принялся раздеваться. Но я перехватил инициативу, собираясь избавить его от одежды собственноручно. Он оказался смелее меня в школьные годы, и в первый раз именно он начал. Когда вспоминаю, как Малфой меня уговаривал, даже смешно становится, учитывая, что это я как маньяк следил за ним и в тайне мечтал. Тем более что я уже лет с четырнадцати вел активную половую жизнь, а у Скорпиуса вовсе не было опыта в интимных делах. Но все же, он был очень уверен и решителен на вид. Наверное, волновался и пытался казаться спокойным. Я никогда не спрашивал его, волновался ли он, считая, что он может подумать, что что-то сделал не так. Однако нельзя сказать, что все было именно так, как надо. Еще ни разу за всю мою жизнь никто не сопровождал половой акт историями о том, как в ночь на пятницу тринадцатого числа по всей Европе вырезали несколько тысяч рыцарей-тамплиеров. Не выдержав, я рассмеялся в голос, чем заслужил его обиженный взгляд. Впрочем, то, как я просил прощения, и спасло ситуацию. С тех пор у нас с ним негласное табу: «Никаких историй во время секса». Он иногда все же забывал следовать этому правилу, но сегодня видимо ему было не до разговоров. И понятно почему, все-таки мы давно не виделись.

— Ты какой-то необычный сегодня, — задумчиво сказал Скорпиус, тыкая меня пальцем в ребра. Было немного щекотно, но я уже привык.

— Почему?

— Говоришь мало, смотришь как-то странно…

— Ты подрос.

— Тебе не нравится?

— Не в этом дело, — я потрепал его по волосам. — Все меняется. Я не знаю, что будет завтра.

Малфой крепче прижался ко мне и чмокнул в нос.

— Это ерунда. Главное, что ты знаешь, что происходит сегодня. Один мудрый маггл сказал, что прошлое нельзя изменить, будущее нельзя предугадать и…

— И поэтому жить надо настоящим? А как же прорицания? Ты ведь сам туда ходишь.

— Наука весьма туманная и зависит от многих факторов. Дело в том, что узнавая свое будущее, мы уже меняем ход событий. Например, если ты узнаешь, что умрешь двадцатого мая этого года в каком-нибудь баре от удара ножа, то, что ты будешь делать?

— Останусь дома на весь день…

— Вот, значит, твоя судьба уже изменилась, потому что ты влез туда, куда лезть не стоит.

— Понял.

Скорпиус внезапно вскочил и стал натягивать на себя одежду.

— Но ты можешь открыть мне наше ближайшее будущее, сказав, что мы будем делать в Рождество.

Я замялся. Не хотелось говорить ему, что я не могу провести праздник с ним, но рано или поздно надо было бы сказать.

— Извини, но я, наверное, не смогу справить Рождество с тобой.

— В смысле? — Он замер и уставился на меня так, что стало не по себе.

— Я буду в Норе…это традиция.

— Я не могу пойти с тобой?

— Они заметят. А родители не поймут меня, если узнают.

— Все ясно, — мне не понравилось выражение его лица. Снова безразличное ко всему, без единого намека на эмоции. Я встал и попытался обнять его, но он увернулся.

— Ну, не обижайся. Тебе тоже следует провести этот день с семьей, а после мы отметим вместе.

— Боюсь, что слишком поздно.

— Не дури, ты же знаешь, что я…

—Я сегодня утром написал отцу, так что он уже все, наверное, знает, если успел разобрать корреспонденцию. А значит, скоро и твои родители будут в курсе.

Я был шокирован. Мой разум отказывался верить, что это так, но я понимал, что он не шутит. Я даже не знал, что говорить. Хотелось треснуть его по башке, выскочить из дома, бежать и сделать что-нибудь, чтобы остановить это. Перед глазами промелькнуло брезгливое выражение на лице отца и мама, которая плачет о том, что ее первенец гомик. Так не должно было быть.

— Ты сумасшедший, Малфой! Ты хотя бы понимаешь, что разрушил всю мою жизнь этим тупым поступком?! — я обхватил голову руками и стал ходить из угла в угол.

— Джеймс, послушай, — но я не хотел ничего от него слышать. В тот момент мне казалось, что я его ненавидел. Неужели он не понимал, что это тайна, и должно было оставаться тайной? Ведь выйди это в свет, то мы опозорились бы до конца дней. Но самое главное было, что теперь моя семья будет считать меня педиком. — Джеймс, остановись и выслушай меня. ДЬЯВОЛ, ДЖЕЙМС, ПЕРЕСТАНЬ ХОДИТЬ ТУДА-СЮДА И ПРОСТО ВЫСЛУШАЙ МЕНЯ!!! — первый раз Скорпиус был таким. Я никогда раньше не слышал, чтобы он кричал, и это подействовало на меня. Я остановился и взглянул на него.

— Так-то лучше. Теперь не перебивай меня. У нас есть два пути. Первый: я сейчас же еду домой и говорю, что это была неудачная шутка, и я просто разозлился, что мне снова не подарили собаку. И это будет значить, что мы с тобой больше никогда не увидимся. Потому что как только я приеду в июне домой, состоится моя помолвка с Арабеллой Блекбоунт. Она из хорошей чистокровной семьи и «один из самых лучших вариантов». И второй путь: ты успокаиваешься, понимаешь, что рано или поздно все равно придется рассказать твоим родным и близким. Я иду в Нору с тобой, и мы справимся с этим вместе. Просто верь мне, Джеймс. Ты же ловец, ты знаешь, что надо рисковать, чтобы получить то, чего ты действительно хочешь. Просто протяни руку и возьми, иначе упустишь…

И как всегда, из всех вопросов, которые можно задать, я задал самый дурацкий:

— Арабелла это не та высокая бледная слизеринка с противной физиономией?

— Я знаю около пятидесяти девушек, что подходят под это описание, — видимо он прочел в моем взгляде, что я принял второй из изложенных им путей, потому что губы его растянулись в улыбке. — Так, ты со мной?

— Это сумасшествие, но да…