Над пропастью во лжи

А знает ли кто-нибудь цену жизни? Может, пару кнатов. Или доверху набитый новенькими галлеонами сундук. А если стоимость жизни исчисляется поступками? Ты делаешь доброе дело и тем самым продлеваешь минуты своего существования. Помог человеку — живешь на день дольше. Может, достаточно просто вести здоровый образ жизни, чтобы жить долго и счастливо. А может, нет ничего такого, что не даст тебе умереть раньше времени. Философский камень, эликсир бессмертия, кровь единорога — все эти искусственные попытки побороть смерть — смешны. Ее нельзя избежать, но с ней можно договориться. Ты не узнаешь цену собственной жизни, пока не услышишь мерное тиканье часов, отмеряющих твои последние минуты. Это неизбежно. В любых песочных часах, рано или поздно, весь песок окажется внизу. Такова Судьба — кто-то в нее верит, кто-то — нет. Она может подшутить над вами, вот только чувство юмора у этой дамы специфичное. Хотя, если вы находите забавными игры с человеческими жизнями, то вам определенно понравится.

Твое время уже пошло, так наслаждайся им.

Любой дурак способен рисковать своей жизнью. Герой тот, кто рискует своим сердцем.

Гермиона Грейнджер открыла глаза и сонно улыбнулась. Сквозь неплотно задернутые занавески в комнату просачивался солнечный свет, напоминая о том, что утро давно наступило. На кровать девушки запрыгнул толстый рыжий кот и вопросительно мяукнул.

— Ну, здравствуй, самый-противный-в-мире-кот, — строгим голосом начала Гермиона, — из-за того, что ты всю ночь устраивал гонки по паркету, я уснула только под утро.

Кот недовольно вильнул хвостом и, спрыгнув с кровати, гордо вышел из комнаты. Девушка еще раз зевнула и вылезла из-под одеяла. Она заглянула под кровать, в надежде найти там свои тапочки, но их там не оказалось. Обреченно вздохнув, Гермиона босиком пошлепала в ванную. Это было обычное августовское утро. Сейчас она умоется, потом позавтракает с родителями. Когда они отправятся на работу, Гермиона будет читать «Историю возникновения магии» или «Не волшебные волшебники». А после приготовит на ужин какое-нибудь простенькое блюдо и отправится писать очередное эссе. Все ее летние дни были до ужаса одинаковы, но девушку все устраивало. Она искренне не понимала, зачем вносить в жизнь разнообразие, ведь рутина казалась ей залогом спокойствия. Умывшись и причесав непослушные волосы, она спустилась вниз, предвкушая любимые тосты с черничным джемом.

— Доброе утро, милая.

— Доброе утро, мам, — кивнула Гермиона.

— Солнышко, садись скорее завтракать. Через полчаса мы поедем в медицинский центр, — она торопливо налила чай и поставила его на стол.

— Это еще зачем? — удивилась девушка и принялась за завтрак.

— Как зачем? Мы пройдем различные обследования, чтобы убедиться, что здоровы.

— Я итак могу сказать тебе, что здорова, — нахмурилась Гермиона, но спорить не стала.

Она очень любила маму и старалась ей не перечить. Аманда Грейнджер поцеловала дочь в макушку и вышла из кухни. Гермиона задумчиво мешала чай ложкой, думая о том, что скоро она снова окажется в Хогвартсе со своими верными друзьями. Рон наверняка вытянулся за лето, и теперь девушка будет на голову ниже его. А Гарри снова попал в кучу передряг и задумал новое опасное приключение. С ними не соскучишься, но Гермиону порой утомляла чересчур насыщенная жизнь. Спокойствия, которым она наслаждалась дома, в Хогвартсе не было и в помине.

— Дорогая, ты позавтракала? — услышала Гермиона мамин голос.

— Да, мамочка, — она спешно прожевала тост и убрала посуду в раковину.

— Иди, одевайся. Папа сейчас за нами заедет.

Девушка вздохнула и послушно отправилась в свою комнату. Стыдно признаться, но отважная гриффиндорка, побывавшая в таких опасных местах, которые многим даже не снились, до ужаса боялась врачей. Она терпеть не могла запах больницы и людей в белых халатах. Исключение составляли только ее родители. В медицинском центре Гермиона обошла кучу врачей. Каждый из них задавал девушке различные вопросы, на которые она отвечала, путаясь и краснея. Гермиона сдала всевозможные анализы и теперь мечтала поскорее отсюда убраться. Расслабилась она только у окулиста, который сказал, что у нее безупречное зрение. Гермиона пожаловалась ему, что ее заставляют терпеть все эти мучения, хотя она точно знает, что абсолютно здорова. Добродушный доктор засмеялся и угостил девушку конфетой, чтобы поднять ей настроение.

— Гермиона, откуда у тебя эти буклеты? — спросила ее мама, когда они ехали домой.

— Я взяла их, пока ждала вас с папой, — ответила она.

Девушка набрала море листовок с описаниями болезней и методами лечения. Читая их, она ужасалась страшным недугам и радовалась, что это обошло ее стороной. Потом в сердце поселилась непередаваемая жалость к несчастным людям, кого злой рок не обошел стороной.

— Я решила, — сказала вдруг она, — после Хогвартса я займусь колдомедициной.

Аманда Грейнджер улыбнулась и погладила дочь по руке. Она не сомневалась, что Гермиона выберет профессию, направленную на спасение жизней и была горда тем, что они с мужем сумели так воспитать свою малышку.

* * *

— Гермиона, я нашел свободное купе.

Девушка обернулась, и Гарри указал рукой на дверцу.

— Гарри, мы с Роном — старосты. У нас отдельный вагон, — виновато напомнила девушка.

— Ах, да, — погрустнел тот.

— Мы скоро придем, не скучай, — Рон потрепал его по голове. — С тобой останется Невилл и Луна. Потом еще Джинни подойдет.

— Да, скучать точно не придется, — улыбнулся Гарри, увидев в начале вагона блондинку с огромными розовыми очками на голове.

— Пошли, Рон, — потянула его Гермиона, помахав Луне.

Когда ребята зашли в купе для старост, там уже сидели Эрни Макмиллан и Ханна Аббот — старосты Пуффендуя.

— Привет, — Гермиона села напротив. — А где остальные?

— Привет, нам сказали следить за дисциплиной в вагонах. Том и Мэри уже ушли их патрулировать, а Паркинсон и Нотту как всегда ничего не нужно. Они сидят своей дружной компанией и замышляют очередную гадость, я уверена, — девушка фыркнула и тряхнула светлыми кудрями.

— Слава Мерлину, что Малфой — не староста, — пробурчал Рон.

— Да, — согласился Эрни, — он редкостный ублюдок. Гермиона и Ханна обменялись многозначительными взглядами. Драко Малфой всегда был персоной нон грата. Любые обсуждения Слизерина обязательно заканчивалось пламенной речью о нем. Даже разговаривая с Гарри и Роном, девушка постоянно слышала его имя. Это ужасно раздражало.

— Пошли, Рон, — позвала она друга.

— Я, пожалуй, останусь тут, — ответил Рон, увидев в руках Эрни новый выпуск «Квиддомана».

Девушка пожала плечами и помахала на прощание Ханне. Добираясь до купе, в котором находился Гарри, Гермиона успела отругать парочку первокурсников. Она вдруг подумала, что все время кого-то за что-то отчитывает. «Какой из меня медик? — подумала она, — надо выучиться на преподавателя ЗОТИ, чтобы составить конкуренцию Снейпу». Девушка усмехнулась, тогда он точно ее изведет. Профессор Снейп никогда не любил самую умную ученицу Гриффиндора и придирался к ней так же часто, как и к ее лучшему другу.

— Гарри, а где Джинни? — девушка вошла в купе и увидела друга, который со скучающим видом смотрел в окно.

— Ушла к Томасу, — ответил он. — А где Рон?

— Остался с Эрни, — девушка махнула рукой.

Она села напротив Гарри и внимательно на него посмотрела. Он был задумчив в последнее время, по крайней мере, так сказал Рон. Гермиона всегда жалела друга, ведь на его плечи взвалили ношу, непосильную даже для сильного волшебника. Вот уж действительно — врагу не пожелаешь такой славы. А сколько ему пришлось пережить насмешек и недоверия? Но он всегда оставался сильным, всегда верил в лучшее и убеждал в этом других. В этом весь Гарри, самый самоотверженный человек из всех, кого Гермиона знала.

— Гарри, — она пересела к нему и положила руку на плечо, — ведь все будет хорошо?

— Кто знает. Если доживем — увидим, — грустно усмехнулся он.

— Конечно, доживем! — неожиданно громко сказала девушка. — Будем собираться семьями и вспоминать наши школьные годы. Я стану лучшим в магическом мире колдомедиком, ты будешь главой Министерства, а Рон... Рон будет игроком в квиддич.

Гарри засмеялся.

— Ему так не скажи, а то он подумает, что ты намекаешь на его умственные способности.

— Хорошо, — согласилась девушка. — О чем ты думаешь? У тебя такой отрешенный вид.

— Я думаю о том, что скоро мы прибудем в Хогвартс и я съем долгожданный шоколадный пуддинг. Да, пожалуй, я мечтал об этом все лето.

Гермиона улыбнулась и положила голову на плечо другу. Он приобнял девушку. Так хорошо было сидеть и не думать о войне, которая непременно начнется, как только Волан-де-Морт решит действовать. Гермиона подумала, что ей повезло с друзьями, особенно с Гарри. Казалось, она может рассказать ему абсолютно все, ничего не скрывая. И девушка может быть уверена — друг поймет, поддержит и подскажет.

— Я так люблю тебя, Гарри, — сказала вдруг она.

— Я тоже люблю тебя, — сказал он тихо и грустно вздохнул.

Если бы Гермиона могла видеть его лицо в тот момент, она бы обязательно спросила, чем он расстроен. Но она не видела. А Гарри печально улыбнулся своим мыслям и задумчиво посмотрел в окно. Он никогда не жаловался на свою жизнь, потому что верил, что такова судьба. Что так и надо. Но сейчас нестерпимо хотелось стать обычным парнем с человеческими слабостями, а не героем, на которого возлагают огромные надежды.

Где мой мир безупречный и правильный?

Он рассыпался облаком пыли.

Мои ангелы небо оставили,

А вернуться на землю забыли.

— Рон, куда подевался Гарри? – Гермиона взволнованно теребила кольцо на среднем пальце.

— Может, он разговаривает с Дамблдором? – пожал плечами Рон.

Девушка рассержено пихнула друга.

— Вон стоит Дамблдор, а Гарри с ним нет! Неужели тебя совершенно не волнует участь твоего друга?

— Да успокойся ты, вон он идет. Целый и… почти невредимый.

Гермиона и Рон с удивлением посмотрели на друга. Гарри шел, прижимая руку к носу, но даже издалека можно было заметить, что на его лице кровь. Он непринужденно кивнул друзьям и сел рядом.

— Гарри, что случилось? – взволнованно прошептала Гермиона, наклоняясь, чтобы увидеть друга.

— Потом, — бросил тот.

Гермиона недовольно что-то пробурчала и пересела к Гарри.

— Вечно ты вляпываешься во всякие истории. Ну, сколько можно? – она покачала головой и вытерла салфеткой кровь с его лица.

Гарри, улыбнувшись, наблюдал за заботливыми действиями подруги и думал о том, что ему безумно повезло. Что даже в такое тяжелое время у него есть друзья, на которых можно положиться.

— Эта история действительно интересная, — шепнул он ей на ухо, — теперь я знаю, что Малфой…

— Хватит! – неожиданно громкий голос Гермионы эхом раздался в зале.

Девушка смущенно замолчала, глядя как на нее смотрит весь преподавательский состав.

— Хватит, — повторила она уже шепотом. – Мне надоели разговоры о Малфое. Неужели больше не о ком говорить?

Она рассерженно отвернулась, слушая речь Дамблдора. Гарри закрыл глаза и подпер лицо руками. Все гораздо сложнее, чем он думал. Но сути дела это не меняет. Раз уж его считают избранным, героем, способным победить Волан-де-Морта, он сделает это. Ради своих родителей, ради друзей, ради нее.

— Гарри, ты слышал? Не может быть!

Он поднял голову и прислушался к речи директора.

— … а Защиту от темных сил будет вести Северус Снейп.

Гарри от удивления замер, наблюдая за овациями за столом Слизерина. Что? Только не это!

— Как Дамблдор не понимает? – вслух удивился он.

— Гарри, если Дамблдор так решил, значит так и надо, — серьезно сказала Гермиона. – Я ему доверяю.

— А я думаю, что он спятил, — вмешался Рон. – Снейп стал еще опаснее на новой должности.

— Вы всегда все знаете лучше всех, — рассердилась Гермиона. – Гарри, даже не думай ничего предпринимать! Обещай мне, — она строго посмотрела на друга.

— Я не могу обещать тебе того, что не выполню, — спокойно ответил он.

Рон улыбнулся в поддержку друга. Гермиона нахмурилась, но ничего не сказала. Она понимала, что не в силах остановить Гарри. Никто не в силах. Он всегда будет идти в самое пекло, чтобы помочь всем. А кто будет спасать его? Ну, в конце концов, для этого и есть друзья. Он спасает мир, они спасают его.

* * *

Первым уроком в расписании Золотого Трио было Зельеварение, которое теперь преподавал профессор Слизнорт. Как и раньше, оно было сдвоено со Слизерином.

— Что может быть лучше первого урока с главными кретинами школы, — простонал Рон, подходя к кабинету.

— Зато, с нас не будут снимать баллы просто так, — улыбнулась Гермиона.

Снейп всегда находил повод досадить Гриффиндору. Он мог лишить факультет баллов за то, что ученик слишком громко чихнул. Слизнорт же был добродушным старичком, который сразу отобрал себе любимчиков, но остальных не задирал.

— Друзья, — начал он приветственную речь, — я очень рад вновь вернуться в Хогвартс. Мои методы обучения остались прежними, поэтому я собираюсь поделить вас на пары между факультетами.

Ученики рассержено загудели. Какому гриффиндорцу хотелось делить парту со слизеринцем?

— Тише, тише. Я считаю, что это поможет наладить отношения между учениками.

— Скорее ухудшить, — недовольно пробурчал Рон.

Гарри согласно кивнул. Эта затея ему определенно не нравилась.

— Итак, сейчас я зачту пары.

— Прощайте, спокойные дни, — вздохнула Гермиона.

— …Гойл и Браун…

— Гермиона, если что, мы рядом.

— …Уизли и Кребб…

— За что?! – простонал Рон.

— Гарри, а где твой учебник?

— … Финниган и Паркинсон…

— Я не думал, что буду заниматься Зельеварением. Попрошу у профессора Слизнорта, думаю, у него найдется для меня учебник, — задумчиво протянул Гарри.

— …Грейнджер и Нотт, Малфой и Патил, Поттер и Гринграсс.

— Могло быть и хуже, — прошептала Гермиона и отправилась на первую парту к Нотту.

Она втайне радовалась, что ее не посадили с Малфоем, тогда как Гарри только этого и хотел. После того, как он подслушал его разговор в Хогвартс-экспрессе, у него не осталось сомнений. Малфой – будущий Пожиратель.

— Профессор Слизнорт, не могли бы вы выделить мне учебник? – спросил Гарри.

— Конечно, мой мальчик, — улыбнулся тот, — возьми вон там.

Гарри кивнул и подошел к шкафу. В нем остался последний учебник, довольно потрепанный и с оторванными страницами. «Что поделать» — подумал Гарри и, вздохнув, взял книгу.

— Привет, — осторожно сказала Гермиона, усаживаясь за парту.

Теодор кивнул, даже не посмотрев на соседку по парте. «Что ж, — подумала Гермиона, — могло быть и хуже». Она оглянулась, чтобы посмотреть, как идут дела у друзей. Рон и Кребб сидели насупившись, а Гарри и Дафна демонстративно не обращали внимание друг на друга.

— Бедная Парвати, — прошептала Гермиона.

Девушка отодвинулась от Малфоя на такое расстояние, на какое только было возможно, и смотрела на него с нескрываемым страхом.

— Итак, начнем урок, — сказал Слизнорт, когда все, наконец, расселись. – Я думаю, что вы уже достаточно взрослые, чтобы проходить такие зелья как Сыворотка Правды или Феликс Фелицис. Они, безусловно, сложны в приготовлении и требуют не дюжей внимательности. Запишите ингредиенты Сыворотки Правды, именно с нее мы и начнем изучение нашего курса. Итак: перья болтрушаек, семена клещевины, настойка горькой полыни…

— Какие семена?

Гермиона повернула голову, на нее смотрел Теодор и явно ждал ответа.

— Клещевины, — ответила она.

— Спасибо.

Гермиона медленно кивнула. Ничего себе! Слизеринцы и такие слова знают? Она усмехнулась своим мыслям и продолжила записывать ингредиенты, думая о том, что с соседом по парте проблем у нее не должно возникнуть.

* * *

— Мерлин, Гринграсс такая дура, — простонал Гарри, когда друзья вышли из кабинета.

— Знаешь, я думаю, тебе все же повезло больше. Этот свин занимает целую парту, — возмутился Рон.

Гарри засмеялся.

— А Нотт был довольно спокойным, думаю, что мы поладим, — пожала плечами Гермиона.

Парни переглянулись, но ничего не сказали.

— Пошли обедать, я ужасно голоден, — пожаловался Рон.

Гарри и Гермиона кивнули, и Золотое Трио отправилось в Большой Зал. Гермиона на ходу прикидывала, сколько времени займет ее поход в библиотеку и останется ли время на подготовку эссе на Травологию. Девушке требовалось обратить особое внимание на этот предмет, ведь она твердо решила стать колдомедиком. Задумавшись об этом, она и не заметила как подошла к столу. К ее удивлению, девушку уже поджидала сова.

— От кого это может быть? – удивилась она.

Парни пожали плечами и принялись за еду. Гермиона отвязала письмо и внимательно прочитала адрес отправления.

— Это из дома, — вслух сказала она.

— Открывай, чего медлить? — поторопил ее Рон.

Девушка послушно вскрыла конверт, в нем лежала какой-то документ с печатью и подписью, напечатанный на компьютере и небольшая записка от мамы – ее почерк Гермиона узнала сразу. « Сначала прочту мамино письмо» — решила девушка. Она бегло пробежалась глазами по бумаге и замерла.

— Что там? – поинтересовался Гарри.

— Бред какой-то, — прошептала Гермиона и быстро вытащила, все еще лежащий в конверте, документ.

Раза три или четыре она его перечитывала, отказываясь верить своим глазам. Нет, это был совсем не документ. Девушка держала в руках справку из медицинского центра «Коралл — плаза». Гермиона медленно опустила руки и уставилась в одну точку. Ее губы шевелились, она что-то шептала.

— Что это? – повторил Гарри, взволнованно смотря на подругу.

— Приговор, — тихо ответила она и, быстро встав из-за стола, выбежала из зала.

— Это будет совсем не больно. Ты что, действительно никогда не сдавала кровь из вены?

— Н-нет

— Давай руку и закрой глаза. Видишь? Совсем не больно. А почему ты не сдавала кровь? Медицинское обследование нужно проходить раз в год, это я тебе как врач с двадцатилетним стажем говорю.

— Да, это действительно не больно.

— Ты можешь идти, результаты анализов пришлют тебе через неделю.

* * *

Гермиона сидела на подоконнике и смотрела в одну точку. Мир мгновенно потерял свои краски, словно дементр высосал из нее все счастье и радость. Девушка отправила сову матери, в надежде получить ответ сегодня. Она хотела узнать, что это дурацкий розыгрыш. Гермиона бы даже посмеялась, правда. И совсем не обиделась на родителей. Но в глубине души девушка отлично понимала, что с такими вещами не шутят.

«Получатель: Пациент № 132 Гермиона Джин Грейнджер.

Результаты анализов: Содержание тромбоцитов и лейкоцитов в крови сильно понижено, что приводит к накоплению сфингомиелина преимущественно в клетках печени, селезенки, головного мозга, надпочечников, костного мозга, кожи. В пунктатах костного мозга и селезенки обнаружены крупные многоядерные клетки с "пенистой" цитоплазмой, содержащие капельки сфингомиелина.

— Если бы я еще что-нибудь в этом понимала, — прошептала Гермиона.

В связи с данными результатами имеется подозрение на болезнь Ниманна-Пика (сфингомиелиноз) тип С.Первичным биохимическим дефектом является дефицит фермента, катализирующего гидролиз сфингомиелина; при этом происходит накопление и отложение сфингомиелина и холестерина в клетках ретикуло-эндотелиальной системы и в мозге. Возможности лечения болезни Ниманна-Пика в основном ограничены и преимущественно применяется поддерживающая и симптоматическая терапия. Вамтребуется пройти тщательное обследование, для подтверждения этого диагноза»

Девушка отложила письмо и закрыла глаза. Она ничего не понимала в маггловской медицине, но фраза «…применяется поддерживающая и симптоматическая терапия» прекрасно пояснила ей ближайшее будущее. Если диагноз подтвердится, то это неминуемая смерть. Гермиона часто-часто задышала, пытаясь сдерживать непрошеные слезы. Мама всегда учила ее быть сильной.

— Как же тут быть сильной, мамочка, — Гермиона тихо всхлипнула.

За окном темнело. Она просидела в совятне целый день, пропустив и обед, и ужин, и Травологию. Девушка решила наведаться в библиотеку и найти там информацию по этой загадочной болезни.

— Ведь еще точно неизвестно, больна я или нет. Может, диагноз ошибочен. Сколько раз в медицине такое бывало? – говорила она вслух.

Гермиона потратила целый час, чтобы обнаружить в волшебной библиотеке немагические книги. По большей части, это были сказки, или произведения знаменитых классиков, но девушка не теряла надежды. Достав с полки огромный том «Немагических заболеваний», девушка села за стол. Сейчас она узнает все про эту болезнь. Найдя в оглавлении нужную страницу, девушка быстро перелистала и принялась читать.

— Болезнь Ниманна-Пика (БНП) принадлежит к смертельным наследственным нарушениям обмена веществ, входящих в большую группу лизосомных болезней накопления, — прочитала она вслух. — Болезнь Ниманна – Пика имеет следующие симптомы и особенности: ухудшается аппетит, тошнота, рвота, потеря веса, увеличиваются лимфатические узлы.

Подумав про себя, что таких симптомов она не замечала, девушка заметно ободрилась.

— При данном заболевании получают свое развитие гипотония, слепота, глухота, слабоумие. Возможны расстройства координации движений, нарушение глотательных функций, нарушение речи. Увеличиваются селезенка и печень. Болезнь Ниманна – Пика имеет три типа: Самым тяжелым считается тип А. Немного более легким является тип В этой болезни, при этом происходит задержка в росте, больного часто преследуют легочные инфекции, уровень холестерина повышен, как правило, больные способны дожить до взрослого возраста. Тип С способен развиться и у грудничков, и у взрослых. Нарушается функциональность печени, случаются припадки, трудности с дыханием, развитие замедляется, нарушается координация, продолжительность жизни – около года, — тихо читала Гермиона.

Вот как. Около года. Что ж, недолго ей осталось. Девушка огляделась по сторонам и вырвала страницу из книги, мысленно ругая себя за это. Ладно, раз в жизни можно. Гермиона замотала головой, пытаясь избавиться от наваждения. Сейчас она ляжет спать, а когда проснется, то окажется, что это был всего лишь кошмарный сон. Девушка решительно отлеветировала книгу и отправилась в спальню, мечтая никого не встретить.

— Мисс Грейнджер? – услышала она голос позади себя.

— Да, профессор Макгонагалл? – девушка обернулась.

— В вашей квартире имеется камин?

Гермиона слегка удивилась такому вопросу, но вида не подала.

— Да, но он не подключен к сети.

— Профессор Дамблдор этим займется, — кивнула Макгонагалл. – Завтра с утра вы отправитесь к своим родителям. Они прислали нам письмо, сказав в нем, что это очень срочно.

Значит, учителям они письмо прислали, а ей нет? Гермиона сжала кулаки.

— Но, профессор, я пропущу Трансфигурацию.

Лицо Макгонагалл просветлело. Она с легкой улыбкой посмотрела на свою ученицу.

— Мисс Грейнджер, я уверена, что вы знаете тему следующего урока. Ничего страшного, если вы его пропустите. А теперь идите в гостиную, уже поздно.

Гермиона поблагодарила профессора и пошла вперед по коридору. Значит, завтра все решится. Надежда теплела в ее груди. Она верила, что все обойдется. Потому что верить, это так легко и правильно. Гермиона часто попадала в сложные ситуации, и только надежда помогала ей идти дальше, не опустив головы.

Гостиная была пуста, и девушка отправилась в спальню. Спешно переодевшись, она залезла под одеяло и закрыла глаза. Еще чуть-чуть и она переживет этот страшный день. Но Морфей отказывался забирать ее в свое царство, обрекая на тяжелые мысли. Гермиона вдруг сильно пожалела, что все время ругала мальчиков, за их безрассудные поступки. Она сама никогда их не совершала, ну, или почти никогда. Осознание того, что она уже давно умирает, что она сама себя убивает, грызло ее изнутри.

— Почему это все со мной? – прошептала девушка, перед тем как погрузиться в сон.

* * *

Гермиона проснулась из-за того, что белая сова тихонько стучала в окно спальни. Девушка быстро вылезла из-под одеяла и отвязала от лапки птицы послание, стараясь не разбудить соседок по комнате. Это было письмо от Дамблдора, который уже ждал ее в кабинете. В эту секунду Гермиона все вспомнила. Она вспомнила то, что так надеялась забыть. Нет, это не сон, это страшная, пугающая реальность. Девушка похолодела от ужаса. Ей снова предстоит показаться врачам, которых она боится. Но это необходимо, чтобы узнать, есть ли у нее шансы жить дальше.

Через пару минут Гермиона выскользнула из гостиной Гриффиндора и направилась в кабинет директора.

— Доброе утро, мисс Грейнджер, — улыбнулся он.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор.

— Как настроение?

Отвратительно. Кошмарно. Хуже некуда.

— Спасибо, хорошо, — она переступила с ноги на ногу.

— Вам, вероятно, уже пора. Держите порох, — директор протянул ей серебристый мешочек.

Девушка назвала свой адрес, и исчезла в зеленом пламени. В гостиной ее уже ждали родители. Мама выглядела заплаканной, а папа — очень уставшим. Гермиона решила, что она будет сильной ради них. Самые близкие ей люди не должны видеть ее душевной боли.

— Мамочка, — вскрикнула Гермиона и бросилась ей в объятия.

— Родная моя, — выдохнула Аманда Грейнджер, прижимая к себе дочь.

— Нам пора, — тихо сказал отец и вышел из комнаты.

По дороге в медицинский центр, они не разговаривали. Вернее, они не разговаривали о болезни Гермионы. Мама девушки все рассуждала на тему сильного похолодания и с наигранной бодростью строила планы на зиму. Может, она считала, что таким образом не причинит дочери боль, но Гермионе так хотелось высказаться. Она кричала и плакала, но все эти эмоции были внутри.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер. Я Том Дорис, буду курировать ваше лечение. Пройдемте в кабинет.

«В кабинет, в котором умрут мои надежды»

* * *

— Извините, я читала об этой болезни, она ведь передается генетически? Но мама и папа… — сказала Гермиона надтреснутым голосом.

— Все верно, — Том Дорис снял очки и внимательно посмотрел на девушку. – В некоторых случаях это могут быть дальние родственники. Удивительно другое: эта болезнь является детской.

— Не повезло, — горько усмехнулась девушка.

— Это как сказать. Тип С – самый обнадеживающий тип. Были случаи… случай, когда человек выздоровел.

— Значит, надежда есть? – робко спросила Гермиона.

— Вы знаете, мисс Грейнджер, надежу терять никак нельзя. Это очень важно, потому что здоровье пациента всегда зависит от того, насколько он хочет выздоровления.

Девушка кивнула. Она еле сдерживала слезы и мечтала поскорее покинуть этот кабинет, где обилие белого цвета больно резало глаза.

— Я прописал вам курс лечения, для поддержания…

— И долго я буду жить? – перебила его Гермиона.

— Мы не даем точных прогнозов, — доктор отвел взгляд.

— Хотя бы примерно. Два года? Два месяца? Пару недель?

— Около года, — ответил он после небольшого молчания.

— Ясно.

Ясно, что дальше пустота. А раньше там были надежды на светлое будущее, на победу в войне, на искренние чувства. Не терять надежду? Когда-то это было просто.

— Вот витамины – это вам на ближайшую неделю. Потом я выпишу вам более сильные препараты.

— Спасибо. До свидания.

Гермиона на ватных ногах вышла из кабинета, к ней тотчас подлетела побледневшая мама.

— Ну как ты?

— Все нормально, мам. У меня есть год, чтобы научиться жить.

* * *

— Гермиона, ты где вчера пропадала? Мы все обыскали!

Девушка рассеяно обернулась и увидела своих друзей.

— Может, расскажешь, в чем дело? – сердито спросил Рон.

Гермиона решила, что не скажет им. Меньше всего на свете она хотела жалости, а особенно от них. Они узнают сами, позже, когда скрывать это будет невозможным.

— Ничего. С родителями поссорилась, — бодро соврала она.

Рон ничего не ответил, а Гарри недоверчиво посмотрел на подругу. От него скрыть правду будет сложнее всего, он всегда чувствовал, когда у Гермионы проблемы.

— Пойдемте же, опоздаем на Зелья! – поторопила она друзей.

Чтобы не было вопросов, она должна вести себя как обычно. Как будто ничего не произошло и все в порядке. Словно она не умрет через год. Она справится.

Друзьям повезло, когда они забежали в класс, Слизнорта еще не было. Гермиона быстро села с Ноттом, радуясь, что ей удалось избежать расспросов Гарри.

— Грейнджер, ты знаешь Историю Магии?

Гермиона кивнула.

— Тогда скажи мне причины восстания древесных гномов в 1605 году, мне для реферата надо. Пожалуйста.

Девушка слегка улыбнулась. Она знала, что все считают ее зубрилой, и ее раздражали вечные просьбы списать. Но Нотту помочь почему-то даже хотелось. Это поможет ей отвлечься.

— Конечно, — сказала она и принялась с увлечением рассказывать о несоблюдении магической конституции и последствиях этого.

— Открываем восьмой параграф и конспектируем действия зелья Долгой Молодости.

Гермиона так увлеклась, что даже не заметила, как Слизнорт зашел в класс. Она торопливо открыла учебник и стала делать конспект.

— Как тебе удается все учить? – спросил Нотт.

Девушка заметила, что в его словах не было иронии, или желания задеть. Обычное любопытство.

— Все это очень интересно, — улыбнулась она.

— О да, — отозвался Нотт, закатив глаза.

Они тихонько засмеялись. Гермиона про себя отметила, что смеется со слизеринцем. Но при этом не испытывает к нему ненависти или отвращения.

Гарри Поттер смотрел на подругу, которая с энтузиазмом рассказывала что-то слизеринцу, сидящему с ней за партой. Он чувствовал, что улыбка – это лишь маска. Гермиона была плохой актрисой, и Гарри ясно понял, что у нее что-то случилось. Он обязан выяснить, что. Он обязан помочь. Потому что видеть ее страдания — это еще больнее, чем чувствовать свои.

Однажды я свернул не туда. Однажды ночью я умер.

Драко Малфой медленно шел по темному коридору. Ему даже не требовалось освещать дорогу палочкой, потому что он знал ее наизусть. Еще пара шагов – и он достигнет цели. Драко подошел к кирпичной стене и закрыл глаза. Повторив про себя пару раз одну и ту же фразу, он услышал глухой скрежет – это открылись двери Выручай-комнаты. Его самого поражала простая гениальность идеи: починить Исчезательный шкаф и переправить с его помощью в школу Упивающихся. Драко слегка улыбнулся, подумав об этом.

— Акцио, огневиски, — легкий взмах волшебной палочки и в руке у слизеринца оказалась наполовину пустая бутылка.

Таким же образом он призвал стакан и сел на пол. Вокруг него были груды нужных и бесполезных вещей. Чего здесь только не было: давно забытые древние фолианты, сломанные стулья, старые праздничные мантии, фотографии смеющихся людей. Здесь не было только ответа на вопрос Драко, поэтому пришлось искать его на дне бутылки.

— Инсендио.

Драко поджег фотографию, на которой был запечатлен маленький мальчик в обнимку со своей мамой. Они оба улыбались и махали руками. В последнее время, в душе у Драко словно поселился дементр. Он высасывал все положительные эмоции, оставляя слепую ненависть, тупую боль и безграничное отчаяние. Сейчас Драко не мог вспомнить, когда он по-настоящему смеялся. Наверное, в последний раз это было в Малфой-меноре, когда он с Нарциссой пересматривал альбом со старыми фотографиями. Было так уютно, словно не надвигалась никакая война и в соседней комнате не сидела компания Упивающихся. Потом Нарцисса исчезла. Драко не знал, куда она пропала и что с ней стало. На все вопросы Люциус отвечал, что так угодно Темному Лорду. Он убеждал сына, что все будет хорошо. Но в отличие от отца, Драко не готов был пожертвовать матерью в угоду Лорда, поэтому он искал любую зацепку, чтобы узнать, что с его матерью.

— Я очень боюсь за тебя, Драко.

— Не переживай, мам, все будет хорошо.

— Перед тем, как что-то совершить, подумай, стоит ли игра свеч.

— О чем ты?

— Просто помни, что есть люди, которые любят тебя за то, что ты есть, а не за твои поступки.

Драко сильно сомневался, что его искренне любил кто-то, помимо мамы. Отец видел в нем лишь продолжателя древнейшего рода. Слизеринцы – человека, который имеет кучу связей. Никто не общался с ним просто так. Просто потому, что он хороший человек.

— Наверное, потому что я плохой человек, — сказал Драко и усмехнулся.

Он поджег очередную фотографию, размышляя о том, как починить шкаф. Может, тогда его мать освободят? Драко был полностью погружен в свои мысли и не заметил, как в Выручай-комнату зашел кто-то еще. Отвлекся он только тогда, когда услышал громкий звон. Неприятный звук эхом разнесся по огромной комнате и Драко поднял голову. На него удивленно смотрела Гермиона Грейнджер, вытирая слезы руками. В любой другой день слизеринец обязательно послал ее куда подальше, напомнил о ее ничтожности и месте в магическом мире, но не сегодня. Драко остро почувствовал всю тяжесть свалившихся на него проблем. Он устало посмотрел на Грейнджер и продолжил поджигать фотографии. Пускай здесь окажется хоть все это долбаное трио – ему наплевать.

— Я тут… Ты… Извини, — гриффиндорка торопливо покинула комнату.

Драко не обратил внимания на странное поведение девушки, на ее, полные слез, глаза. Ему было наплевать на всех, кроме себя. И кроме его любимой матери.

За окном смеркалось. Драко пропустил обед, ужин, вечерний обход старост. Ну ничего, Панси прекрасно справится без него. При мысли о своей надоедливой однокурснице, он скривился. Паркинсон напоминала ему Беллатрикс – такая же сумасшедшая, готовая пойти на все, ради достижения цели, даже по головам. А разве сам Драко не способен этого сделать? Сколько раз он подставлял и унижал, но не убивал. Неужели, он действительно слишком слаб для этого? Драко встал и тряхнул головой, отгоняя странные мысли. Если убийство Дамблдора поможет ему вернуть Нарциссу – он, не задумываясь, пойдет на это. Слизеринец окинул комнату взглядом, проверяя, что может его выдать. После он вышел в коридор, чтобы вернуться в гостиную Слизерина.

— Драко!

Глухой стук каблуков эхом отдавался в коридоре. Вдалеке вспыхнул огонек, вызванный Люмосом. Драко обернулся, что узнать, кто его звал. Темная фигура приблизилась к нему.

— Драко, пойдем со мной, — лицо Снейпа было непроницаемым, как всегда. Только глаза выдавали зельевара – что-то случилось.

— Профессор, — начал Драко.

— Потом. Иди за мной.

Снейп так быстро пошел вперед, слегка шелестя черной мантией, что Драко еле за ним успевал. Они спустились в подземелье. Дорога до кабинета Зельеварения была знакома слизеринцу. Сколько раз он прогуливал Прорицания здесь, помогая Снейпу разгребать ингредиенты. Их всегда связывали близкие и доверительные отношения, Драко по-настоящему уважал своего учителя. За все время их общения, Снейп никогда не был таким взволнованным. Он не волновался по пустякам, не обращал внимания на внешние проблемы. Поэтому в сердце Драко черной тенью закралась тревога.

— Ты давно общался с Люциусом? – спросил Снейп голосом, абсолютно лишенным каких-либо эмоций.

— Неделю назад, — сухо ответил Драко.

Он не любил разговоры об отце, так же, как не любил самого отца. Уверенность, что в исчезновении Нарциссы виноват именно Люциус, не покидала его.

— Драко, я вынужден сообщить тебе пренеприятную новость.

— Сэр, с мамой что-то случилось? – взволнованно спросил слизеринец.

Похоже, он попал в самую точку, потому что зельевар нахмурился и отвел взгляд. Заговорил он не сразу.

— Ты знаешь, что она очень беспокоилась из-за твоего задания. Она боялась, что ты не сможешь выполнить его, и Темный Лорд тебя не пощадит.

Драко напряженно замер. Что-то не понравилось ему в речи Снейпа. Тот явно не хотел говорить ему, что случилось.

— Она пришла ко мне с просьбой о помощи, — продолжил он. – Я дал Непреложный Обет, пообещав, что буду помогать тебе и защищать от опасности.

— Я уже не ребенок, — не выдержал Драко. – Мне не нужна нянька!

— Темный Лорд узнал об этом, — продолжил Снейп, не обращая внимания на его реплику, — и, конечно же, ему это не понравилось. Он приказал запереть Нарциссу, чтобы она не смогла помочь или помешать тебе, выполнить задание.

— С ней все в порядке?

— Не перебивай, пожалуйста, — холодно сказал зельевар.— Нет, Драко с Нарциссой не все в порядке.

Снейп посмотрел на своего ученика, который напряженно ждал ответа.

— Она… Нарцисса мертва, Драко, — тихо сказал он.

— Что?!

— Она нагрубила Лорду, он такого не прощает.

— Что?!

— Драко, я понимаю твои чувства…

— Что вы сказали?!

На секунду в кабинете повисла звенящая тишина, которая тут же прервалась звоном разбивающихся стекол. Бывает, что волшебник не в силах совладать со своими эмоциями, тогда магия может стать разрушительной.

— Успокойся, — тихо сказал Снейп.

Драко изумленно смотрел на своего преподавателя. Успокоится? Быть спокойным, когда тебе говорят, что твоя мать мертва?

— Да какого черта мне быть спокойным?! – заорал он и выбежал из кабинета.

Драко не разбирал дороги. Ему было все равно, где находится. Главное – в одиночестве. Зайдя в первый попавшийся кабинет, он с силой захлопнул дверь. Стекла окон задрожали, а со стола упала керамическая статуэтка и разбилась вдребезги. Точно так же, как эта статуэтка, разбился мир Драко. Та вселенная, которую он выстраивал годами – разрушена. Единственного человека, который любил Драко Малфоя, больше нет. Он остался один в холодном бездушном мире, наполненном серостью тишины. Все краски потеряли свой смысл, все слова, которые были сказаны – свою значимость.

— Почему ты оставила меня? – прошептал он.

Слез не было. Не потому, что Малфои не плачут. Или аристократы должны сдерживать свои эмоции, нет. Внутри Драко была пустота, поглощающая все эмоции, отдавая взамен апатию и безразличие.

— Я не верю. Это просто сон.

Он просидел в кабинете до утра, наблюдая за сказочным звездопадом за окном. Ему даже почудилось, что небесные светила сложились в имя матери. Но эта иллюзия быстро пропала. Горизонт заалел – наступал новый день. Холоднее и бессмысленнее предыдущих.

— Драко, я думаю, тебе не стоит здесь сидеть.

Слизеринец резко обернулся и увидел в дверном проеме Дамблдора. Он внимательно смотрел на него поверх очков. Было видно, что мудрый директор все знал.

— Мне плевать, что вы думаете, — процедил Драко.

В нем закипала злость, и ему было все равно, на ком ее сорвать.

— Тебе нужно поесть и поспать. Я освободил тебя от занятий на день.

— Освободите потом, когда я поеду на… похороны, — запнулся Драко.

— Они были вчера, — спокойно ответил Дамблдор.

— Что? Но ведь не сразу…

— Не сразу, Драко. Но Нарцисса умерла не вчера.

Осознание того, что ему даже не дали попрощаться с матерью, стало последней каплей. Они все пожалеют, что это случилось. Теперь Темный Лорд не сможет заставить его действовать в своих интересах, потому что слабых мест у Драко не осталось.

— Драко, если ты хочешь отправиться в поместье, — начал директор.

— Только для того, чтобы убить Люциуса, — прошипел тот, сжимая кулаки так, что костяшки побелели.

— Тогда я вынужден оставить вас в Хогвартсе.

— Я все равно убью его! – закричал Драко.

Дамблдор понимающе на него смотрел, и от этого сочувствующего взгляда становилось еще паршивее.

— Мне не нужна ваша жалость, ясно? Я сам справлюсь!

— Подумайте, прежде чем совершать глупости, — сказал Дамблдор и вышел из кабинета.

— Это не ваше дело! — громкий крик Драко вновь наполнил помещение.

Ему хотелось кричать, плакать, бить мебель, крушить стены, переломать все, что встанет на его пути. Но не было сил. Он осел на пол, опустив голову. Нельзя разрушить мир вокруг так просто, как разрушили его собственный. Но можно уничтожить тех, кого он считает виноватым. И начать с Поттера, который заварил всю эту долбаную войну.

Драко встал с пола. Жалеть себя больше не имеет смысла. Он обещал матери, что будет сильным – значит, возмездие не заставит себя ждать. В Большом Зале было немного народу. Наверное, немногие встают в такую рань. А может, кто-то, как и Драко, еще не ложился. При входе в зал он столкнулся с Грейнджер. Всегда аккуратно одетая, она выглядела растрепанной и не выспавшейся.

— Отвратительно выглядишь, грязнокровка, — кинул ей Драко.

Ему было необходимо испортить настроение кому-нибудь еще. А лучше всего – всем вокруг.

— Так же отвратительно, как ты? – она повернулась и посмотрела на слизеринца глазами, полными ненависти.

— Какая ты смелая, неужели, твои дружки где-то рядом? – прошипел Драко.

— Я, в отличие от тебя, Малфой, на многое способна сама, не прячась ни за чью спину.

— Все равно вам, грязнокровкам, скоро придет конец, — выплюнул он.

— Посмотрим, — Грейнджер резко развернулась и стремительно пошла к столу Гриффиндора.

Драко почувствовал ее запах – мед с молоком. Он казался слишком приторным и противным. Впрочем, как и сама Грейнджер.

— Малфой, ты где шляешься? – накинулся на него Блейз, как только Драко сел за стол.

— Не твое дело.

Для себя он решил, что никому не расскажет о случившемся. И попросит Дамблдора и Снейпа не распространяться. Драко не нужна всеобщая жалость и утешения.

— Друг, тебя не было вчера весь день, а ночью ты не появился в спальне. Вид у тебя сонный, так что колись. Кто она, мешающая тебе спать? – Забини подмигнул.

Драко не ответил. Кто мешал ему этой ночью спать? Ответственность за свою жизнь, внезапным грузом сваливавшаяся на его плечи. Прощание с детством прошло успешно, он больше не сможет рассказать маме о своих проблемах.

— Выше голову, Малфой! Первым уроком Зелья, отыграемся на этих кретинах.

Драко натянуто улыбнулся, чувствуя, как разбивается на осколки.

(P.S: Если у кого-то есть желание, стать бетой – пишитеJ)

Ты не услышишь крика о помощи, время в большой цене.

Стены огней сдавят виски сильней…

Бессонная ночь дала о себе знать – Гермиона засыпала на ходу. Лежа в кровати, она представляла себе свое несуществующее будущее: она, уже взрослая и серьезная женщина, исправно ходит на работу, имеет троих детей и ленивого, но очень любимого мужа. Все как в обычных счастливых семьях: совместные уикенды, планы на отпуск, прогулки с детьми. Гермиона попыталась представить на месте мужа Рона – но не вышло. А Джинни уверяла ее, что они будут отличной парой. Все это было недоступным теперь и, почему-то, не особенно желанным. Все слишком просто и скучно, даже в ее мечтах.

— Гермиона, ты меня слушаешь?

— Что? – она подняла голову и посмотрела на Гарри.

— Я говорю, что меня ужасно выматывают эти новые обязанности капитана в команде. Теперь нужно найти вратаря, ты представляешь, как это сложно? Рон считает, что вполне способен, но я все-таки думаю…

Гермиона отстраненно мешала ложкой чай, совершенно не слушая своего друга. Она думала о том, что если бы у нее остался хоть один крошечный шанс на выздоровление, то все было бы по-другому. А еще все время хотелось себя жалеть, и на глазах постоянно появлялись слезы. Гермиона не привыкла быть слабой — она всегда была наравне с друзьями во всех опасностях, но сейчас она остро почувствовала свою уязвимость.

— …что так я и сделаю. А ты как думаешь?

— Да, — невпопад ответила Гермиона.

— Что, да?

Черт, а о чем он сейчас говорил. Девушка потерла виски и устало вздохнула.

— Гарри, прости, я сейчас не в настроении разговаривать.

— Что-то случилось? – он внимательно посмотрел в ее глаза.

— На Малфоя наткнулась. Ты ведь знаешь, он умеет испортить настроение.

Гермиона подумала, что это не такая уж и ложь. Малфой и правда пренеприятный тип, который испортил ей, и без того паршивое, утро. Разве он может служить Волдеморту? Да этот хорек испугается, он ведь ничего не может без своей свиты. Она поморщилась, вспоминая полные ненависти глаза Малфоя.

— Кстати о Малфое, — оживился Гарри.

Гермиона застонала и закрыла лицо руками. Ей ужасно надоели постоянные, а порой беспочвенные, обвинения друга. От выслушивания очередного довода в пользу, а вернее во вред, Малфоя, ее спас Рон. Он сел рядом с друзьями, и посмотрел на них, счастливо улыбаясь.

— Я так волнуюсь. Но не зря же мы все лето провели в воздухе, правда, Гарри?

— Ты о чем? – не поняла Гермиона.

— Как о чем? Вообще-то, перед тобой новый вратарь гриффиндорской команды, — улыбнулся Рон.

Гермиона виновато прикусила губу. Гарри ведь рассказывал ей об этом пару минут назад. Кажется, он сомневался в кандидатуре друга, или нет? Черт, надо было слушать.

— А вы чего такие кислые? – поинтересовался Рон.

Гермиона посмотрела на Гарри – тот сосредоточенно отламывал кусочки от печенья и складывал их в тарелку. Вид у него был уставший и недовольный. Обиделся? Гермиона пообещала себе обязательно поговорить с другом, между ними не должно возникать недомолвок.

— Первый урок со Снейпом – чему радоваться? — попыталась усмехнуться она.

— Эх, вот скоро закончим Хогвартс, и больше никогда не увидим его недовольное лицо и сальные волосы, — мечтательно произнес Рон.

— Да уж, — отозвался Гарри, — если переживем очередную встречу с Волдемортом.

Рон поморщился при упоминании темного волшебника. Гермиона подумала, что теперь ей совсем не страшно сражаться с ним, хотя бы потому, что даже если она и умрет, то это просто случится немного раньше назначенного времени.

— Пойдемте, опоздаем на ЗОТИ и лишимся баллов, как всегда, — поторопила друзей Гермиона.

— Все равно лишимся, — пожал плечами Рон.

На Защите Гермиона сидела с Невиллом. Она ни разу не пожалела об этом, потому что ее сосед по парте был спокойным и ненавязчивым, всегда. Ну, разве что за исключением сегодняшнего дня.

— Гермиона, ты неважно выглядишь, — заметил он.

— Спасибо.

— Я не о том, — смутился Невилл. – Просто ты… уставшая.

Гермиона улыбнулась. Какой же он милый, раз назвал ее болезненную бледность, огромные синяки под глазами и растрепанный вид словом «уставшая»

— Лонгботтом, да ты умеешь делать комплименты, — все услышали едкий голос Паркинсон. – Но я бы сказала иначе: не уставшая, а скорее… хм, может, уродливая? Или лучше мерзкая?

Слизеринцы засмеялись.

— Гермиона по красивее тебя будет, Паркинсон, — тут же ответил Рон.

Снейпа не было, значит, обычная словесная перепалка вполне могла закончиться волшебной дуэлью. Хотя, в Хогвартсе был популярен и магловский способ выяснения отношений: с помощью кулаков. Гермиона понимала, что друзья хотят заступиться за нее, но больше всего на свете хотелось, чтобы они не вмешивались. Просто не обращали внимания.

— Минус десять баллов Гриффиндору, за разговоры во время урока, — Снейп появился неожиданно, тут же обрадовав слизеринскую половину класса.

Весь урок Гермиона была в прострации, не слыша грязных шуток Забини и грозных ответов Гарри, не замечая злобный взгляд Паркинсон и заботливый — Рона. В ее голове с огромной скоростью проносились десятки тысяч воспоминаний, но не за одно нельзя было ухватиться. Все они ускользали, словно счастливые мысли при встрече с дементрами. Гермиона отчаянно пыталась улыбнуться, убедить себя в том, что все будет хорошо – но не получалось. Бег времени замер, не давая ей возможность пережить этот урок и занять себя чем-нибудь, что сможет ее отвлечь. Зато ее собственные часы, часы ее жизни, шумно тикали, отсчитывая минуты.

— Гермиона, ты чего сидишь?

Она потрясла головой и огляделась: класс был пуст, только Гарри и Рон стояли возле ее парты, обеспокоенно на нее смотря.

— Все нормально, я просто задумалась, — беспечно улыбнулась она.

Вышло натурально, Рон улыбнулся в ответ.

— Ты весь день такая, — проворчал Гарри.

В ответ Гермиона ласково потрепала его волосы, словно показывая, что беспокоиться не о чем. Она действительно не хотела расстраивать своих друзей, делать им больно. Ведь это невероятно тяжело. Что случилось бы с ней, узнай она, что Гарри скоро умрет? Страшно представить.

Друзья вошли в гостиную Гриффиндора и сели возле камина, где уютно потрескивал огонь. Рон ненадолго ушел в спальню, оставив друзей вдвоем. Это место всегда располагало к беседам по душам и веселым разговорам. Только ни то, ни другое Гермионе не было доступно. Она чувствовала бесконечную обреченность и не знала, что ей делать.

— Гермиона, может, ты скажешь, что происходит? Рон верит, что все нормально. Но я-то вижу, — Гарри был настроен решительно.

— Не о чем говорить, просто настроения нет, — вновь улыбнулась она.

Улыбаться, когда совсем не хочется, у нее выходило неплохо. Гермиона подумала, что еще пара дней – и она будет делать это безупречно, по привычке.

— Послушай, ты всегда можешь рассказать мне…

— Я знаю, — перебила Гермиона. – Но рассказывать и правда нечего.

Она не знала, как перевести тему. Гарри просто так не отстанет, он добьется подробного ответа подруги. А чья-то жалость ей была не нужна, своей через край хватало. Придется обречь себя на адские муки, и послушать об этом слизеринском придурке.

— Ты что-то говорил о Малфое с утра, — напомнила она.

— Точно! – глаза у Гарри загорелись. – Я слышал, как он ругался со Снейпом все утро, наверняка дело в метке.

— Ты уверен? – безжизненным голосом спросила Гермиона лишь для того, чтобы он не вспомнил о ней.

— В чем? – Рон сел рядом с друзьями.

— Мы о Малфое. И, да. Я уверен, что дело именно в метке. Могу поспорить на что угодно, что она у него уже есть. И, наверное, Снейп передал ему какое-нибудь задание от Волдеморта – Рон прекрати хмуриться! – и поэтому сегодня весь день такой отрешенный.

— Ты что, следишь за ним? – усмехнулась Гермиона.

— Да, — Гарри ответил серьезно. – И собираюсь проследить еще не один раз. У меня есть карта Мародеров, с помощью которой я легко узнаю, что задумал этот хорек.

— Я с тобой, — оживился Рон.

Мальчишки. Для них пребывание в Хогвартсе означало приключения, но никак не учеба.

— Послушай, — устало сказала Гермиона, — глупо думать, что он сможет что-то сделать под носом у Дамблдора.

— Мы же не заставляем тебя следить за ним вместе с нами, — раздраженно сказал Гарри.

— Да, это только наше дело, — согласился Рон.

Интересно. Значит, всегда дела у них были общие, а теперь ее уже и в расчет не берут. А ведь она даже не умерла еще! Выкинув эти ужасные мысли из головы, Гермиона возмутилась:

— Ну, уж нет, я с вами!

— Я знал, — просиял Гарри. – Ты можешь выпытать что-нибудь у Нотта, раз уж у вас с ним нормальные отношения. А мы будем следить за малфоескими передвижениями.

— Знаешь что, если Нотт не называет меня каждые пять минут грязнокровкой, это совсем не значит, что мы друзья! – разозлилась Гермиона. – Сами узнавайте, что хотите и у кого хотите.

— Но мы сможем за себя постоять. Тем более, нас двое. А ты одна и тебе…это…ну детей рожать еще, — смущенно сказал Рон, — девушки не должны участвовать в опасных операциях.

— И давно ты во мне девушку разглядел? Все шесть лет я была с вами во всех переделках, и ты не жаловался! А теперь – Гермиона, отдыхай. Ну уж, нет.

— Я просто думаю о твоем будущем, — друг сильно покраснел.

— Да какое к черту будущее? – закричала она. – Нет никакого будущего. Мне плевать, что вы там решили. Я не собираюсь сидеть в стороне, пока вы делаете очередные глупости.

С этими словами Гермиона резко выхватила у Гарри из рук карту и выбежала из гостиной. Она намеревалась узнать, что сейчас делает слизеринский идиот. А когда ее догадки подтвердятся – что он задумывает с дружками очередную гадость или летает на своей дурацкой метле – Гермиона со спокойной совестью отправиться спать. Пускай, еще не ночь, но глаза уже закрывались.

— Торжественно клянусь, что замышляю только шалость, — прошептала она, идя по длинному коридору.

Найти Малфоя было не так-то просто. С Забини, Крэббом или Гойлом его, вопреки ее ожиданиям, не оказалось. Водя пальчиком по карте, она, наконец, обнаружила заветную точку. Малфой находился на восьмом этаже. Он походил пару раз туда-сюда и исчез.

— Выручай-комната, — догадалась Гермиона.

И что этот хорек там забыл? Впрочем, неважно. Главное, не говорить Гарри, ведь он обязательно сделает из этого катастрофу мирового масштаба. Однажды у нее получилось попасть в ту комнату одновременно со слизеринцем. Может, получится и в этот раз?

— Странная она, — Рон удивленно проводил удаляющуюся фигуру подруги.

— Да уж, — согласился Гарри.

То, что Гермиона что-то скрывает, он уже понял. Осталось узнать, что. Было обидно, что она не хочет делиться проблемами, потому что Гарри бы сделал все, лишь бы их решить. Только бы не видеть ее пустого взгляда, печальной улыбки и полной отрешенности от всего.

— Красивая такая, когда злится, — пробормотал Рон и густо покраснел.

Гарри усмехнулся. Для него она всегда была красивая: и когда злилась, и когда грустила, и когда заливисто смеялась над его шутками. Гермиона была самая лучшая в мире подруга, в этом не было сомнений. Гарри облокотился на спинку мягкого дивана, он не мог уснуть всю ночь, и сейчас его одолевала усталость. Рон с увлечением рассказывал о своем сне, в котором он играл в квиддич за свою любимую команду. Вдруг Гарри увидел смятую бумажку, которая лежала рядом. Наверное, выпала из кармана Гермионы.

— …а потом я поймал этот закрученный мяч, и трибуны взорвались аплодисментами в мою честь, — закончил довольный Рон. – Что это у тебя?

— Рецепт сонного зелья, Гермиона оставила, — задумчиво ответил Гарри, читая листок.

Сейчас, его мысли были далеки от гостиной Гриффиндора. Они витали где-то рядом с его любимой подругой, которая остро нуждалась в поддержке и помощи. Он не многое понял из вырванной страницы, но уже решил наверняка, что узнает о проблеме Гермионы все. Гарри аккуратно сложил листок в карман и вышел из гостиной. Беспокойство за подругу сменилось ужасным страхом ее потерять. Он был не готов к этому, слишком Гермиона ему дорога. Дороже, чем Рон, некстати подумалось ему.

Лучше сладкая ложь, но мне проще жить без твоих истин.

Смерть – это не конец. Это начало конца. Теперь для Драко закончилась обычная жизнь, пускай не такая идеальная, но все же имеющая положительные моменты. Все мечты, желания, планы на будущее, стали просто иллюзией. Осталась только слепая ненависть, которая перекрывала разум. А еще острое желание отомстить Люциусу, Лорду, и всем остальным, кто был виновен в смерти матери. Уничтожить их, стереть с лица земли, заставить страдать так, как страдает сейчас он.

Драко сидел на груде барахла в Выручай-комнате и перебирал в руках серебряный браслет. Обыкновенная тоненькая цепочка с небольшим кулоном в виде буквы «М» — подарок матери на одиннадцать лет. Это единственная вещественная память о ней, не считая немногочисленных писем, которые он бережно хранил. Он никогда не проводил с Нарциссой много времени, но даже те недолгие минуты прочно засели в его памяти, грозясь вытолкнуть все остальные воспоминания. Мама была единственным человеком, который по-настоящему переживал за него. Она была готова отдать жизнь за своего сына, но теперь отдавать уже нечего. А ведь он даже не успел сказать ей, как сильно ее любит.

Драко с силой сжал кулаки. Все было неправильно. Подросток в шестнадцать лет не должен придумывать план по убийству своего директора, не должен мечтать убить своего отца. Драко остро чувствовал всю свалившуюся на него ответственность. Или убьет он – или убьют его, вариантов немного. Горячие слезы текли по щекам, отрезвляя и опьяняя одновременно.

Исчезательный шкаф все еще не работал. Сколько слизеринец не пытался его починить, часами сидя в Выручай-комнате, все было напрасно. В конце концов, ему надоело сидеть в пыльном помещении, и он решил отправиться в гостиную своего факультета, мечтая лечь в свою кровать и заснуть. Надолго, чтобы не видеть снов, не слышать посторонних звуков. А лучше – вообще никогда не просыпаться.

Драко покинул комнату и шел по темному коридору. Он ничего не видел, но чувствовал, что не один. Из-за угла доносилось чье-то прерывистое дыхание, и парень направил туда свою палочку.

— Люмос!

За поворотом, вжавшись в стену, стояла Грейнджер, прижимая к себе пожелтевший листок пергамента. В ее глазах совершенно не было страха, наоборот, маниакальная уверенность и отчаяние.

— Что ты тут делаешь, грязнокровка? – прошипел Драко.

Ему не нужны были лишние свидетели, тем более последователи Дамблдора.

— Ничего, — спокойно ответила она.

— А ведь мы здесь совсем одни, — Драко сделал шаг вперед и направил палочку в лицо девушке, она зажмурилась от яркого света. – Я же спокойно могу тебя убить.

— Не выйдет, — Грейнджер рукой отодвинула его палочку и с вызовом посмотрела в глаза. – Смелости не хватит. А теперь, дай пройти.

Она попыталась обойти Драко, но он быстрым движением припечатал ее к стене.

— Нокс, — коридор погрузился в темноту.

— Это Поттер тебя шпионить послал? Так передай ему, что если я еще раз тебя увижу, то, поверь, наберусь смелости, чтобы запустить в тебя непростительным, — прошипел он.

Драко не видел лица Грейнджер, но он чувствовал, что она улыбается. И эта ее улыбка бесила больше всего. Сильно хотелось ударить ее со всего размаха, чтобы она плакала, кричала и перестала быть такой самоуверенной. Острое желание причинить кому-нибудь боль, хоть немного похожую на его собственную, не покидало Драко целый день.

— Может, ты сам мне это передашь? – донесся из темноты голос. – Немедленно отпусти ее, мерзкий хорек!

— Инсендио, — Драко взмахнул палочкой, и факел на стене вспыхнул.

Теперь он увидел, что в пару шагах от них стоял Гарри Поттер, с такой же злостью и ненавистью в глазах. Он стоял, вытянув палочку вперед.

— Отпустить ее? – Драко провел острием палочки по шее Грейнджер, отчего та слегка вздрогнула.

— Ты заплатишь за это! Ступефай!

Заклинание пролетело в нескольких сантиметрах от Драко. Он зло улыбнулся, отходя от грязнокровки. С ней он всегда успеет разобраться, а от Поттера пора избавиться.

— Петрификус Тоталус!

— Протего!

Драко с ненавистью смотрел на своего врага. Ему казалось, что он в состоянии применить даже непростительное заклинание, настолько сильна была злость, пульсирующая у него в висках.

— Экспеллиармус!

Палочка выпала из руки Драко, когда он уже направил ее на Поттера. Он оглянулся: сзади него стояла Грейнджер и слегка улыбалась.

— Пойдем, Гарри.

— Мы еще не закончили, Поттер, — прошипел Драко, глядя вслед уходящей паре.

* * *

— Гермиона, о чем ты думала, когда пошла одна за Малфоем? – Гарри непонимающе на нее смотрел.

— Я в состоянии за себя постоять. К тому же, он просто жалкий трус, неспособный ничего сделать самостоятельно.

Они поднимались в башню Гриффиндора. Гермиона была абсолютно, даже пугающе, спокойна. Гарри же просто трясло от злости.

— Нельзя недооценивать врагов!

— Успокойся, Гарри, — она тепло улыбнулась другу.

Гермиона совершенно не ощущала чувства страха, когда Малфой направил на нее свою палочку. Она была уверена, что тот не сможет ее убить, и эта уверенность не покидала девушку и сейчас.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросил вдруг Гарри, когда они уже зашли в гостиную.

— О чем ты?

— Например, объяснить, что вот это значит?

Гарри достал из кармана смятую бумажку и протянул ее Гермионе.

Она взяла ее в руки, и развернула дрожащими руками. Несомненно, Гермиона узнала эту страницу. Именно ее она вырвала из справочника в тот день, когда узнала о своей болезни. Гарри выжидающе на нее смотрел.

— Ты можешь мне объяснить, что случилось? – спросил, наконец, он. – Я ведь не чужой для тебя человек, и очень волнуюсь.

— Это только мое дело, — прошептала Гермиона.

Она стояла, сжав в руке листочек и пытаясь сдержать, грозившиеся появиться, слезы. Это нелегко – рассказать другу то, в чем себе не до конца признаешься. Ведь сообщить о болезни, значит добровольно признать свою скорую смерть.

— Эта болезнь… Я ничего не понял, пока читал листок. Ты скажи, заболел кто-то из родителей?

— Нет! – испуганно воскликнула она.

— Из друзей?

Гермиона замотала головой. Больше всего на свете ей сейчас хотелось убежать в свою спальню и запереть ее изнутри. А еще никого не видеть и не слышать – просто побыть в одиночестве.

— Тогда кто? – Гарри озадаченно посмотрел на подругу.

— Я, — прошептала она. – Я, Гарри.

Несколько секунд он просто смотрел на нее, приоткрыв рот. Опомнившись, Гарри обнял подругу и сказал:

— Не переживай, все обойдется. Мадам Помфри – лучший целитель, она мигом избавится от твоей болезни.

— Нет! – Гермиона оттолкнула друга и посмотрела на него глазами, полными слез. – Это не лечится, Гарри. Это очень редкая маггловская болезнь, которая неизлечима. Я умру, понимаешь? Мне остался всего год.

Она обессиленно села на диван и закрыла глаза. Признаться было легче, чем она думала. Гораздо тяжелее смотреть в глаза другу и видеть там жалость.

— Гермиона, я…

— Не надо, Гарри. Все в порядке.

Она встала с дивана и собралась подняться в спальню для девочек.

— Гермиона, Гарри, идем на ужин? — Рон, перепрыгивая лестницы, спустился вниз. – Вы чего опять такие хмурые? Гермиона… ты плакала?

Он быстро подбежал к подруге и взял ее за руку. В его простых жестах было столько заботы и нежности, что Гермиона невольно улыбнулась.

— Я получила «хорошо» на Нумерологии, — она пожала плечами.

— И что? – не понял Рон.

— А то, что это не «превосходно»! – ответила Гермиона, пряча улыбку.

— Ну ты не переживай, у тебя этих «превосходно» столько, что ты еще и с нами поделиться можешь.

Гарри, стоявший чуть поодаль, засмеялся.

— Нет уж, сами учитесь, — строго сказала Гермиона. – И пошлите на ужин.

Всю дорогу до зала она молчала, как, впрочем, и Гарри. Рон шел между ними и болтал о проекте по Прорицаниям, забавно описывая толкования своих снов. Гермиона рассеянно улыбалась, изредка кивая, чтобы у друга не сложилось впечатления, что его не слушают. Напряжение, возникшее между ней и Гарри, становилось все ощутимее. Даже Джинни заметила и аккуратно спросила у подруги, пока мальчики обсуждали квиддич:

— Вы с Гарри поссорились?

— С чего ты взяла? – резко ответила Гермиона.

— Если не хочешь говорить – я не настаиваю. Но я же не слепая, что ты, что он – вы натурально друг друга избегаете.

— Прости, Джинни, я сегодня сама не своя. Но мы не поссорились, просто немного не сошлись во мнениях.

Гермиона попыталась непринужденно улыбнуться.

— Бог мой, Гермиона, если у тебя паршивое настроение, не надо делать вид, что все в порядке. Ты так улыбаешься, словно хочешь меня убить, — притворно ужаснулась Джинни, чем вызвала у подруги естественный смех. – Так-то лучше. И, если ты захочешь поговорить, я всегда к твоим услугам.

— Спасибо! – Гермиона крепко обняла ее.

Идиллию нарушила сова, которая с громким уханьем уронила письмо прямо в тарелку к Гермионе. Все удивленно на нее посмотрели – почту всегда приносят по утрам. Да и виновница всеобщего внимания тоже была удивлена, она аккуратно вытащила свернутый в трубочку пергамент из тарелки и встала из-за стола, чтобы прочитать его в более уединенном месте. Она уже почти покинула Большой Зал, как услышала голос друга:

— Что это?

Она повернула голову и увидела Гарри, который шел рядом с ней. Он подозрительно смотрел на листок в руках у подруги.

— Забыла тебе сказать, что я теперь являюсь участником Ордена.

— Что? – воскликнул Гарри. – Когда ты успела?

— Я недавно отправила письмо, и вот получила ответ, — она помахала пергаментом. – Теперь я наравне со всеми участвую во всех заданиях.

— Я не понимаю, почему тебя взяли, а меня нет?

— Потому что тебе нужно сражаться с Волдемортом, а я могу не дожить до этого времени, — звенящим голосом сказала Гермиона.

Она увидела боль в глазах друга, и ей снова захотелось разрыдаться. Гарри выхватил из ее рук письмо и быстро забегал глазами по строчкам.

«Гермиона, мне было очень тяжело читать твое письмо. Я искренне надеюсь, что все образуется. И, если ты уверена в своем желании примкнуть к Ордену Феникса, то мы готовы принять тебя. Мы посовещались и решили, что в связи со сложившимися обстоятельствами, ты можешь выполнять некоторые задания, которые помогут нашей организации. Но о серьёзных сражениях речи, естественно, и быть не может.

Альбус Дамблдор просил тебя зайти к нему после того, как ты получишь это письмо, для получения дальнейших указаний. А Молли очень хочет тебя увидеть на Рождественских каникулах.

Береги себя. С уважением, Ремус Люпин»

— Почему ты мне ничего не сказала? Как долго ты собиралась скрывать все это?

— Гарри, — Гермиона умоляюще на него посмотрела, — пожалуйста. Я не хотела делать тебе больно...

— Послушай меня. Я всегда буду рядом с тобой, слышишь? Всегда. Что бы там ни происходило, что бы ты ни сделала — ты можешь на меня рассчитывать. Я поддержу любое твое решение, ты только больше ничего от меня не скрывай.

Гермиона смотрела на друга, а по щекам текли предательские слезы. Он обнял ее, сильно прижимая к себе.

— Все будет хорошо, — прошептала она, скорее для себя, чем для него.

— Конечно, — уверенно ответил Гарри.

— Мне нужно идти к Дамблдору. Я тебе потом все расскажу, — Гермиона вытерла слезы ладошкой, — обещаю.

Она быстрым шагом пошла к кабинету директора, оставив Гарри одного.

Он сел на пол, облокотившись на стену, и закрыл лицо руками. Приходилось ли ему думать когда-нибудь, что самый близкий и дорогой для него человек окажется в опасности? И он, Гарри, ничего не сможет с этим сделать. Ощущение безысходности и беспомощности давило на него с огромной силой, но он справится. Гарри сможет победить Волдеморта и Упивающихся, поможет пережить подруге ее болезнь. Он справится, потому что им движет сила, способная свернуть горы, и имя этой силы – любовь.

— Профессор Дамблдор, можно войти?

— Проходите, мисс Грейнджер, — директор Хогвартса сидел за столом и с улыбкой наблюдал за фениксом, который пытался отобрать у него из рук печенье.

Гермиона села в кресло и выжидающе посмотрела на Дамблдора.

— Вам наверняка известно, зачем я вас позвал. Так как с недавнего времени вы состоите в Ордене, вам полагается выполнить одно задание. Я бы даже сказал, поручение. Оно будет связано с человеком, обучающимся в Хогвартсе, так что проблем с учебой у вас не возникнет.

Гермиона кивнула.

— Может чаю? – Дамблдор пододвинул к ней большую пузатую чашку в виде дракончика.

— Нет, спасибо, профессор.

— Это очень вкусный чай, мисс Грейнджер. Кроме того, он имеет успокаивающее свойства, — директор внимательно посмотрел на нее поверх очков. – Думаю, вам это необходимо.

Наверное, он намекал на дорожки от слез, которые остались на щеках Гермионы. Она послушно взяла чашку и сделала глоток. Действительно, странное теплое чувство разлилось по телу, и Гермиона почувствовала привычное спокойствие.

— Вернемся к делу. Человек, о котором я хочу поговорить, вам хорошо известен. Это – Драко Малфой.

Гермиона поперхнулась чаем и решила поставить чашку на стол, на всякий случай.

— Как вы знаете, его отец является Упивающимся, — не обращая внимания на ее реакцию, продолжил Дамблдор. – И очень вероятно, что Драко может попасть под его влияние, а, следовательно – натворить глупостей. Нам ведь этого не хочется, верно?

Дождавшись кивка от Гермионы, он продолжил:

— Я уже просил одного человека узнать, что же скрывает Драко. Может, у него есть определенное задание или поручение. Но выяснить это оказалось непросто, в связи с последними обстоятельствами мальчик очень замкнулся в себе. Потому я и решил доверить эту сложную миссию вам, мисс Грейнджер.

— Мне? – Гермиона неверяще посмотрела на директора. – Он не станет со мной разговаривать, профессор, я уверена.

В ее памяти всплыла сегодняшняя встреча со слизеринцем, которую вряд ли можно назвать теплой или дружеской.

— Добровольно – нет, — улыбнулся Дамблдор.

— Вы что, хотите, чтобы я использовала непростительное заклинание? – ужаснулась Гермиона.

— Я предлагаю вам воспользоваться Полярной сывороткой. Ее еще иногда называют зельем Плюс на Минус. Вы что-нибудь слышали об этом?

— Нет, — виновато призналась она.

— Это не удивительно. В школьной программе это не проходится, и мало в каких книгах есть упоминание о зелье. Я расскажу вам, мисс Грейнджер, как оно действует. Человек, который всю жизнь ненавидел молочный пудинг, выпив это зелье, полюбит его больше всего на свете. Вы понимаете, о чем я?

— То есть ненависть Драко — превратится в любовь?

— Вполне возможно. Действие сыворотки длится всего час, я думаю, вам этого хватит, чтобы его разговорить.

— А потом он все забудет? – спросила Гермиона обреченно.

Ее совсем не радовала возможность пообщаться с Малфоем. И вдруг зелье не подействует, как надо?

— Нет, он будет помнить чувства и эмоции. Но, вероятнее всего, ваш разговор сотрется из его памяти. Подойдите к тому столику, мисс Грейнджер. Красный флакончик – это то, что вам нужно.

Гермиона послушно подошла к маленькому столику, на котором стояло множество скляночек и бутылочек. Обнаружив, наконец, нужный флакон, она взяла его в руки. Он был горячим, словно жидкость внутри кипела.

— Вам осталось незаметно подлить это Драко, мисс Грейнджер, — Дамблдор загадочно улыбался.

— Но как? – в голосе Гермионы появилось отчаяние.

Как она может подлить эту сыворотку слизеринцу, если они совсем не общаются? Вряд ли он согласится взять чай из ее рук. Скорее выльет содержимое чашки ей на голову.

— Я думаю, у вас все получится, — ответил директор.

Гермиона кивнула и направилась к выходу.

— Мисс Грейнджер, — голос Дамблдора донесся до нее, когда она почти закрыла за собой дверь, — без надежды жизнь теряет смысл навсегда, и маленькие обломки становятся огромными нерушимыми стенами. Помните об этом.

Она слабо улыбнулась директору и покинула кабинет. Надежда – очень коварная вещь. Гермиона думала об этом, идя по темному коридору, где эхом раздавался каждый ее шаг.

— Я не буду строить свой мир на надежде, чтобы потом наблюдать, как он вдребезги разлетится на мельчайшие кусочки, — прошептала она

Выхода нет, исхода нет, ночью опять тьма,

Но я не жду, когда придёт рассвет,

Знаешь, я жду, когда небеса возьмут меня к себе.

Капли дождя стекали по окну, словно соревнуясь между собой. Ливень за окном все нарастал, грозя превратиться в настоящую бурю. Ветер свирепо наклонял верхушки деревьев, словно вымещая на них всю свою злость. Непроглядный туман изредка освещался ослепительными вспышками молнии.

Драко сидел на подоконнике и водил пальцем по запотевшему стеклу. Все вокруг казалось ему таким ненастоящим и выдуманным, словно кто-то писал книгу, в которой он, Драко Малфой, был в главной роли. Этот завывающий вихрь за окном, раскаты грома, от которых становилось немного жутко, осенний холод — все иллюзия, декорации к обычной слезливой истории.

Позади послышались тихие шаги, но Драко не оборачивался. Ему было все равно, кто ходит по темным коридором Хогвартса, вместо того чтобы присутствовать на уроках. Он встал с подоконника, чтобы пойти в гостиную Слизерина и как следует выспаться. В последнее время юноша совершенно забыл, что такое сон.

— Остолбеней!

Земля быстро ушла из-под ног, и последней мыслью, которая пронеслась в голове у Драко, было желание остаться в таком состоянии навсегда.

— Малфой? — чей-то тихий шепот заставил его открыть глаза.

Он лежал на ледяном полу, а над ним склонилась Гермиона Грейнджер и испуганно нащупывала пульс на его запястье. Руки у нее были очень теплые. Как у мамы, почему-то подумалось ему.

— Малфой, ты жив? — спросила она дрожащим голосом.

— Вроде да, — Драко приподнялся на локтях и огляделся.

Что произошло он, почему-то, не помнил. За окном бушевала непогода, а в Хогвартсе было тихо. Очень тихо. Драко даже слышал отрывистое дыхание Грейнджер. Она внимательно на него смотрела, не решаясь сказать что-нибудь. В неярком свете факелов, Гермиона была очень красива. Ее каштановые волосы отливали золотом, карие глаза расширились от страха. Она сама показалась Драко очень хрупкой и беззащитной. Сразу появилось маниакальное желание обнять ее и никогда не отпускать, не давать никому в обиду.

— Что произошло? — поинтересовался он, прекратив любоваться своей однокурсницей.

— Ты упал, — немного неуверенно сказала она.

— А ты пришла мне на помощь, да?

— Вроде того, — она слабо улыбнулась. — Вставай с пола, он же холодный.

Драко послушно поднялся на ноги, вспоминая, как он общался с Гермионой раньше. И почему никогда не замечал, какая она очаровательная.

— Ты такая красивая, — сказал вдруг он.

Его разумом словно завладела неведомая сила, все ранее доступные ему мысли и желание куда-то исчезли, оставив за собой туманный шлейф. В голове была только она.

— Спасибо, — она немного смутилась, и ее щеки порозовели, это было видно даже при тусклом свете факелов. — Можно задать тебе один вопрос?

— Конечно!

Ему было все равно, что она будет говорить, лишь бы слышать ее приятный голос.

— Только обещай, что ответишь честно. Обещаешь?

— Обещаю.

По правде говоря, он бы пообещал ей сейчас что угодно.

— Скажи, у тебя есть черная метка?

Драко слегка вздрогнул и посмотрел в ее потемневшие глаза. Почему она спрашивает об этом? Он нежно дотронулся рукой до ее щеки, отчего она несильно отшатнулась назад.

— А зачем тебе?

Кожа у Гермионы мягкая и нежная, хочется впиться в нее губами. Нет, не так. Хочется нежно прикоснуться к ней, не причиняя боли. Почувствовать ее на вкус.

— Я просто хочу знать. Скажи, пожалуйста, — добавляет она через секунду.

Ну если она просит… Как ей вообще возможно отказать?

— Есть.

Драко любуется ее лицом. Она слегка вздрогнула, услышав его ответ, и отвела взгляд.

— Какие твои любимые цветы?

Его вопрос заставил Гермиону врасплох. Она чуть приоткрыла рот, словно сомневаясь, стоит ли вообще отвечать на него.

— Ирисы, — прозвучал ответ.

Драко кивнул. Он протянул руку, дотрагиваясь до ее волос. Такие ли они мягкие, как кажется на первый взгляд?

— Тот-кого-нельзя... — она запнулась и поправилась, — Волдеморт дал тебе какое-то задание, верно?

— Что?

Да, ее волосы действительно мягкие. Драко перебирал в руках прядки, словно играя с ними.

— Я говорю, — она сделала шаг назад, — он дал тебе какое-то задание, верно? Ты можешь сказать мне, это останется между нами.

Драко нахмурился. Неужели нельзя поговорить о чем-то более приятном? И что за нелепый допрос? Но он ведь пообещал ответить. Ей пообещал.

— Если я тебе отвечу, ты меня поцелуешь?

Гермиона посмотрела на Драко со смесью удивления и сомнения.

— Х-хорошо, — наконец, сказала она.

— Да, — нехотя ответил Драко. — Он велел мне избавиться от директора Хогвартса.

— Что? — испуганно вскрикнув, Грейнджер сделала еще шаг назад.

— Но ты все равно любишь меня, правда? — с надеждой спросил Драко. — Я не хочу этого, но надо, понимаешь?

Она быстро кивнула, все еще смотря на него со страхом. Драко подошел к Гермионе, нежно взяв ее за руки. Он слышал ее неровное дыхание и бешеный стук своего сердца, который отдавался в висках. Одна мысль прочно засела в его голове, и упорно отказывалась ее покидать — как она целуется? Какова Грейнджер на вкус?

— Ты же все равно меня любишь? — Драко повторил вопрос.

— К-конечно, — неуверенно ответила она.

Он удовлетворенно кивнул и приблизился к ней. Расстояния между ними почти не осталось, их разделяли лишь считанные миллиметры. Еще немного, и он сможет прикоснуться к ее губам, сможет поцеловать ее так нежно, как только умеет. Драко никогда не чувствовал такого раньше. Такой заботы и нежности, желания оберегать кого-то, защищать от всех. Это странное ощущение теплом разливалось по его телу.

— Малфой, я…

— Тише.

Он мягко прикоснулся к ней губами, закрывая глаза. Гермиона несильно его оттолкнула.

— Мне надо идти, — ее голос стал увереннее.

— Но мы еще встретимся?

— Разумеется, — грустно усмехнулась она.

— Я буду ждать нашей новой встречи, — Драко держал ее за руку, не желая отпускать.

— Не сомневаюсь. Но мне все же надо идти.

— До встречи, Гермиона.

Ему показалось, или она правда вздрогнула, когда он назвал ее по имени?

— Да, да. До встречи, — она выдернула руку и быстро пошла прочь.

Драко взглядом проводил удаляющийся силуэт. Его не покидало ощущение того, что все это неправильно. Словно он делает то, что не должен делать. Или с тем, с кем это делать не следует.

* * *

Гермиона быстро бежала по коридору, сбивая учеников, которые шли с урока. Она увидела в толпе Гарри и Рона, но не остановилась. Важнее всего было сейчас сообщить Дамблдору об опасности. Конечно, Драко вряд ли сможет убить сильнейшего мага тысячелетия, но ему с удовольствием помогут остальные Упивающиеся.

Губы жег этот странный поцелуй. Как Гермиона не терла их, это ощущение ее не покидало. Странное ощущение отвращения и страха. Малфой был таким… Таким странным. И, хотя Гермиона понимала, что это виновато зелье, она допускала мысль, что слизеринец может быть нежным с тем, кого действительно любит. Ярлык, висевший на Малфое, отвергал саму идею это мысли, но Гермиона училась ломать стереотипы.

— Лимонные леденцы.

Назвав пароль от кабинета, она быстро прошмыгнула внутрь.

— Профессор?

— Мисс Грейнджер, здравствуйте, — Дамблдор читал старый фолиант. — У вас что-то случилось?

— Нет. То есть да. Я говорила с Малфоем, — сбивчиво начала Гермиона, тяжело дыша.

— Да вы присядьте, — директор внимательно посмотрел на свою ученицу.

— Нет, сэр, спасибо. Я хочу сказать, что узнала его задание. Ему действительно поручили одно дело.

— Интересно. И какое же? — Дамблдор с интересом на нее посмотрел.

— Это… Ему поручили… — замялась Гермиона, — ему поручили убить… вас, — выдохнула она, наконец.

— Что ж, мисс Грейнджер. Спасибо вам за информацию, вы замечательно потрудились. Мистер Малфой вас не доставал? У этого зелья иногда бывают такие странные последствия.

Он, казалось, совсем не удивился тому, что сказала Гермиона. Даже наоборот, обрадовался ее словам.

— Не доставал… Профессор Дамблдор, что вы собираетесь делать?

— Не беспокойтесь, пожалуйста. У вас сейчас Гербология, верно? Идите, мисс Грейнджер.

— Да, сэр, — послушно ответила Гермиона и покинула кабинет.

Неужели Малфой действительно сможет убить человека? Одно дело угрожать и унижать, но совсем другое — лишить кого-то жизни.

В душе поселилась неведомая ранее тревога. Все еще хуже, чем все думают. Намного серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Как сказать об этом Гарри? Он ведь наверняка захочет расквитаться с Малфоем самостоятельно, но этого нельзя допускать. Можно умолчать, но врать другу снова, было бы не выносимо. Гермиона итак погрязла во лжи, она была повсюду, засасывая всех в свою зыбкую пучину.

* * *

— Что я здесь делаю?

— Малфой, ты в порядке? Может, тебе нужно сходить в больничное крыло?

Панси Паркинсон испуганно смотрела на своего однокурсника.

— Что? — Драко огляделся.

Он сидел в гостиной Слизерина, но совершенно не помнил, как туда попал.

— Сначала ты сидел здесь с таким довольным лицом, что мне стало страшно. Серьезно, Малфой, у тебя была такая идиотская улыбка! А потом тебя словно Ступефаем огрели.

Драко промычал что-то невразумительное, стараясь вспомнить, на чем заканчивается его последнее воспоминание. Он собирался идти в гостиную, как вдруг неведомая сила сбила его с ног. Дальше — провал, в голове были лишь неясные размытые картинки, совершенно не несущие в себе смысла.

— Драко, — позвала его Паркинсон.

— Чего тебе?

— Тебя Снейп звал, — сообщила она.

— Хорошо.

На ватных ногах Драко встал с дивана и направился в кабинет к зельевару. С ним такое было в первый раз. Нет, конечно, он порой забывал некоторые детали после огромного количества выпитого алкоголя, но здесь было что-то другое. И это «что-то» не давало Драко покоя. И, к тому же, он ведь не пил. Тогда чем вызвана эта потеря памяти?

— Профессор, — Драко вошел в кабинет, — вы меня звали?

— Проходи.

Снейп выглядел очень уставшим, словно провел десять уроков Зельеварения у таких кретинов, как Лонгботтом.

— Ты не знаешь о происшествии с Люциусом? — спросил он, наконец.

— Что с ним? — напрягся Драко.

— Он провалил одно очень серьезное задание, я думаю, ты понимаешь, что Темный Лорд его за это не похвалил.

Снейп устало потер лоб.

— Что с ним? — повторил Драко.

— Он пока жив, — по тому, как Снейп произнес эту фразу, стало понятно, что ключевое слово здесь «пока». — А его задание перепоручено тебе.

— Вот как? Но у меня уже есть…

— Забудь о нем, — резко сказал Снейп. — Лучше бы тебе вообще убраться из Хогвартса.

— Куда я пойду? — раздраженно спросил Драко. — Я, можно сказать, сирота, — он зло усмехнулся.

— Куда хочешь. Лорд не простит тебе провала.

— А кто сказал, что я его провалю? — разозлился Драко. — Что мне поручено?

— Избавиться от ближайшего окружения Поттера, — холодно сообщил Снейп. — На выбор: Уизли или Грейнджер. Тогда он станет более уязвимым.

Зельевар угрюмо посмотрел на своего ученика.

— Кто из Уизелов имеется в виду? — отстраненно поинтересовался Драко.

— Мистер Малфой, вы в своем уме? — Снейп перешел на официальный тон. — Убить человека, это не огневиски выпить тайком от учителей! — он с силой ударил кулаком по столу.

То, что профессор нервничал, было видно сразу. Дело действительно было серьезным.

— Я справлюсь, — сказал, наконец, Драко.

Он справиться. Он будет лучше своего отца. А когда Поттер умрет, то Драко будет на высоте. Он не сомневался, что Темный Лорд сможет отблагодарить своего верного слугу.

— Юношеский максимализм, — бросил Снейп. — Ты уже завтра передумаешь.

— Нет. Нет! Я не передумаю, я справлюсь. Понятно?!

Драко выскочил из кабинета, оглушительно хлопнув дверью. Он, сломя голову, несся по мрачным коридором, мечтая скорее покинуть тесные подземелья. Еще никогда его так не душила темнота, так не давила тишина. Злость сменилась испугом — он не сможет убить человека. Снейп прав, это просто глупое желание показаться взрослым. Но пути назад нет, он уже принял решение.

Драко стоял на Астрономической башне, облокотившись на перила. Туман рассеялся, и звездное небо казалось близким, как никогда. Яркие звезды мерцали, словно дразнясь, а бледный месяц вдалеке сливался с редкими облаками. Ночной ветер неприветливо трепал волосы Драко, и мешал забыться холодными прикосновениями.

Убить Уизела? Заманчивая перспектива. У Драко давно было такое желание. С того самого дня, когда он посмеялся над его именем. Это будет просто, ведь рыжий не силен в заклинаниях. А просто — значит, скучно.

Драко усмехнулся: он уже считает убийство человека скучным делом — настоящий Упивающийся.

Грейнджер — с ней будет сложнее. Намного сложнее. Драко вспомнил ее уверенную походку, отсутствие страха и злость в глазах. Ее мягкие волосы и нежную кожу. Стоп! А с какой стати он вообще подумал о ее лохматых волосах?

Драко тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Какие только мысли в голову не придут. Наверное, это все из-за бессонницы. Драко решил, что крепкий сон — это то, что ему сейчас необходимо больше всего.

Осталась Уизлетта. Идеальная мишень и неплохой способ выбить Поттера из равновесия. Да, пожалуй, ее он и выберет.

Уже начало светать, когда Драко, наконец, смог уснуть. И во сне он видел грязнокровку Грейнджер, чувствовал ее тепло, целовал ее губы. И что-то внутри говорило ему, что это был не просто сон.

Напрасно ты идешь со мной. Тебе будет больно на меня смотреть. Тебе покажется, будто я умираю, но это неправда. Видишь ли... это очень далеко. Мое тело слишком тяжелое. Мне его не унести.Но это все равно, что сбросить старую оболочку. Тут нет ничего печального.(с) "Маленький принц", Антуан де Сент-Экзюпери

Гермиона Грейнджер сидела на подоконнике Астрономической башни, свесив ноги вниз. Высота порядочная — исход сразу летален. Но ей было не страшно. Она чувствовала тоску, отчаяние, сожаление, горечь, но не страх.

Звезды мерцали, то исчезая, то появляясь снова. А гриффиндорка думала о том, что еще никогда не загадывала желания. Никогда не видела ту самую первую звезду.

— Гермиона? Ты что, собралась...

Она повернула голову и увидела Гарри, стоящего сзади нее. Он испуганно смотрел на подругу, а недосказанный вопрос застыл в его глазах.

— Нет, конечно, — ей было даже обидно, что он так о ней думал. — Зачем укорачивать и без того короткую жизнь? — она улыбнулась.

Гарри продолжал стоять, не двигаясь с места.

— Садись со мной?

Он аккуратно присел на край подоконника.

— Я смотрел карту, чтобы узнать расположения Малфоя, но увидел тебя, и…

Что «и», он не сказал. Но это итак было ясно.

— Все в порядке, правда. Я просто хотела побыть одна.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — поинтересовался Гарри.

— Например?

— Например, о задании Дамблдора. Малфой… он не угрожал тебе больше? — в его словах была забота.

Гермиона откинула голову назад и улыбнулась. Рассказать Гарри, что Малфой признавался ей в любви? Что пытался поцеловать ее и обнять?

— Он не угрожал.

— Расскажи, что у вас произошло? — попросил он настойчиво.

— Гарри, я бы с радостью, правда. Но Дамблдор взял с меня слово, — она вздохнула, потому что врать не хотелось. — Спешу тебя заверить, что он меня не обзывал, не причинял вреда и не делал ничего противозаконного.

Гарри недоверчиво на нее посмотрел. Разве может Малфой ничего ей не сказать и ни разу не оскорбить? Выглядело очень неправдоподобно, но ему не хотелось

копаться в этом. Если не хочет говорить — это ее дело. А его дело быть рядом и оберегать ее, пока есть возможность.

— О чем ты думаешь, — спросил он, наконец.

— Каково это, летать на метле?

— В смысле? Ты ведь летала, — удивился Гарри.

— Летала, но не высоко и не быстро. А теперь жалею, — Гермиона грустно улыбнулась. — Я, вообще, о многом жалею. Например, о том, что не получила ни одной плохой оценки. И не посмотрелась в зеркало Еиналеж. А еще я так и научилась гадать на кофейной гуще.

— Гермиона, мы можем сделать все это. В любое время, — ответил он. — Ты только скажи, и я…

— Послушай, — перебила она его, — я не сказала никому о своей болезни, потому что не хотела, чтобы со мной обращались как с больной. Забудь об этом, словно я тебе ничего не говорила.

— Я постараюсь.

Девушка обняла его, уткнувшись лицом в плечо. Только сейчас неизбежность чего-то страшного ее отпустила.

За окном мерцали звезды. Ночь плавно накрывала Хогвартс, наблюдая за неспящими. Холодные капельки дождя медленно опускались на землю, охлаждая и увлажняя ее. Над черным озером парил буревестник, напевая свою грустную песню ветру. Природа жила, а с ней жила и надежда, что все будет хорошо.

* * *

Сны — это мысли человека, его воспоминания, может, желания, прошлые действия. Вот только Драко раньше не целовал Грейнджер, упаси Мерлин! Драко не испытывал к ней лютой ненависти как к Поттеру, появившейся вследствие детской обиды и постоянного соперничества, не было того презрения и насмешек, которые он адресовал рыжему Уизелу, упоминая его большую семью и маленький достаток. Грейнджер была лучшим другом худшего врага, этого было достаточно для того, чтобы навсегда вычеркнуть ее из списка людей, к которым можно или нужно относиться нормально. На самом деле, Драко даже не замечал гриффиндорскую выскочку, хотя она всячески пыталась привлечь к себе всеобщее внимание своим умом. Тогда какого черта ему всю ночь снились непонятные отрывки, в которых неизменно присутствовала эта грязнокровка?

Его преследовали ее огромные испуганные глаза, чуть хрипловатый шепот, нервные прикосновения и горячие дрожащие губы. Сны еще никогда не были такими реальными, и от этого тошнило. Грейнджер заняла его мысли, мешая обдумывать задание Лорда, а это не могло не раздражать.

Наверное, утром все проще. Мысли еще холодные, рассудок трезвый чувства притуплены. Драко больше не чувствовал неуверенности в своем решении или желания отказаться от него. В душе засел самый настоящий страх за свою жизнь, потому что больше бояться было не за кого.

— Малфой, ты не собираешься вставать? — Забини грубо ткнул его в плечо.

— Отвали.

— О, наш король не в духе, — его голос сочился сарказмом.

— Забини, не испытывай мое терпение, — зарычал Драко, натягивая одеяло на лицо.

— А то, что? — Блейз конкретно издевался.

Вместо ответа Драко вскочил с кровати, свирепо смотря на своего однокурсника. У него чесались руки, и почесать их хотелось непременно об это смазливое лицо Забини.

— На тренировку идете? Погода херовая, но разве нашего капитана это волнует. Эй, вы чего?!

Драко перевел взгляд на Нотта, который удивленно смотрел на них.

— Идем, — ответил Блейз за двоих, в напряжении смотря на Малфоя.

— Ну чего встали тогда? Пошли! — поторопил их Теодор.

Драко мигом умылся и оделся, оставив Блейза собираться одного. Тот старательно не обращал никакого внимания на своего соседа по комнате. По дороге на поле Драко догнал Теодор.

— Ты чего такой хмурый, Малфой?

— Не выспался, — угрюмо ответил он.

— Понял.

Теодор вообще был на редкость сообразительным малым. Он никогда не задавал лишних вопросов, и хорошо чувствовал, когда лучше промолчать.

— Нотт, какой у нас первый урок?

— Зельеварение, — ответил тот. И, немного помолчав, добавил: — А все же здорово, что нас пересадили. Эта Грейнджер делает всю работу за двоих…

Драко словно ударили железным молотком по голове. Он приглушенно зарычал, услышав ее фамилию.

— Я не приду на тренировку, — перебил он Нотта и, резко развернувшись, пошел в направлении гостиной Слизерина.

— Эй, Малфой! Ты сдурел? У нас через неделю игра…

Драко уже не слышал его, так как поспешил скрыться в темных коридорах.

Его преследовало это ужасное чувство, когда все вокруг раздражает, когда хочется убить кого-нибудь просто так, чтобы успокоится.

— Черт, — Драко, негромко ругнувшись, остановился.

Он прижался лбом к холодной шершавой стене и закрывает глаза, пытаясь вспомнить хоть одну причину, почему он не пошел на тренировку. Может, дело в плохой погоде? Или в ссоре с Забини? Виноват плохой сон? Все не то. На погоду давно плевать, на Блейза тем более. Настоящую причину Драко задвинул в самую даль своего сознания, что она, не дай Бог, не вылезла наружу.

Услышав шаги вдалеке, он вздрогнул. И ему вдруг срочно захотелось выпустить зеленый луч из палочки, когда он увидел, кто это идет. Грейнджер, собственной персоной. Увидев Драко, она нахмурилась, и ускорила шаг.

— Какого черта ты здесь шляешься?

Глухое рычание Драко слегка удивило ее. Она подняла бровь и спокойно ответила:

— Малфой, я тут учусь, если что.

Именно это спокойствие и раздражало, вся ярость, копившаяся в Драко годами, готова была выплеснуться наружу. Он толкнул Грейнджер к стене, и встал напротив нее.

— Мне плевать, ясно тебе? Просто сделай так, чтобы я тебя вообще не видел.

— Я уйду, как только ты дашь мне пройти.

Наверное, Драко выглядит сейчас совсем помешанным. Иначе, почему она даже не пытается спорить и доказывать свою правоту, как обычно? А перед его глазами вдруг возникают размытые отрывки, словно воспоминания, которых не может быть: ее робкая улыбка, заботливый взгляд, случайные прикосновения.

— Убирайся, — тут же взревел он.

Грейнджер вздрогнула от его крика и, обойдя Драко, поспешно удалилась. Еще несколько секунд он слышал стук ее каблучков, эхом отдававшийся в коридоре.

— Чертова грязнокровка, — прошипел Драко, ударив кулаком в стену.

Но если от самой Грейнджер избавиться у него получилось, то непонятные мысли продолжали лезть в голову. Это было непонятно, и оттого страшно. Словно кто-то управляет твоим мозгом, внушая ложные воспоминания.

Драко быстрым шагом направился в гостиную, но был остановлен Снейпом.

— Драко, — непривычно мягко начал он, — у вас все в порядке?

— Лучше всех, — отозвался он.

— Я знаю, как это тяжело, но…

— Да ни черта вы не знаете! — Драко, в который раз, сорвался на своего декана. — Что вы вообще можете обо мне знать? Ее больше нет, и никогда не будет! Никогда! И это не тяжело, это… это…

В голосе были одни нецензурные выражения.

— Успокойтесь, — холодно сказал Снейп. — Нарцисса — это невосполнимая утрата. Но подумайте о том, что она бы вряд ли хотела видеть вас в таком состоянии.

— Она мертва, ей уже все равно, — тихо сказал Драко.

— Да, но вы живы. Не делайте глупостей.

Снейп ушел, оставив Драко одного. В его словах была правда, но именно та правда, которую обычно не хочется признавать. Действительно, Нарциссу уже не вернуть, но это не ослабляет его боли и ненависти. Драко подумал, что было бы гораздо проще, окажись он на месте своей матери. Ему бы не пришлось выполнять это задание Темного Лорда.

Вспомнив, что сейчас вернутся с тренировки его однокурсники, Драко решил не идти в гостиную. Придется объяснять им, почему он ушел с тренировки, а разумного ответа у него не было.

Сюрприз поджидал его уже за поворотом, там сидела Грейнджер, положив голову на коленки.

— Опять ты, — прорычал Драко.

Она подняла голову и устало посмотрела на него.

— Опять я, — ее голос был очень тихим.

Драко впервые видел Грейнджер такой: на щеках разводы от слез, красные глаза, опухший нос и обреченность во взгляде. Она выглядела очень слабой, словно и не пыталась никогда доказать свою стойкость и выносливость всем вокруг. Что она здесь делает? И… как давно?!

— Ты все слышала, да? — зло спросил он.

— Что слышала?

По тому, как дрогнул ее голос, Драко понял: слышала. Ту тайну, которую никто не должен знать.

— Не делай из меня идиота, Грейнджер.

Он рывком потянул ее наверх, и встряхнул, как тряпичную куклу. А она даже не подумала сопротивляться, а просто отвела взгляд.

— Если ты хоть кому-нибудь скажешь…

— Хватит, — она перебила его, и в голосе появилась былая решимость. — Я не собираюсь никому говорить, но не потому, что боюсь тебя. Я не привыкла рассказывать чужие секреты.

Она ощутимо оттолкнула его и посмотрела с вызовом, как и всегда. От слабой и беспомощной Грейнджер не осталось ни следа. А в голове вновь заискрились фейерверки воспоминаний, от которых Драко бросило в дрожь.

— Вали отсюда!

От собственного крика закладывало в ушах, но главное для него было избавиться от этого наваждения

— Убирайся, пока я не убил тебя!

Грейнджер ушла, одарив Драко напоследок самым презрительным взглядом, на который только была способна. А он сполз вниз по стене, отчаянно мечтая пустить зеленый луч в самого себя, чтобы избавить его от всех мучений, которые ему приходиться переживать.

Эти наваждения не покидали Драко. Чертова грязнокровка не уходила из его мыслей. Что она с ним сделала? Может, это какое-то волшебство, вроде приворотного зелья? В любом случаем, Драко понял, что единственный способ избавиться от этого наваждения, это избавиться от Грейнджер. Может, он рано выбрал мелкую Уизли?

* * *

Было так тихо, что Гермиона слышала собственное дыхание. Она снова сидела на Астрономической башне, надеясь, что Гарри не придет сюда опять. Ветер ласково трепал ее волосы, солнце медленно опускалось за горизонт, оставляя за собой алый свет.

А из головы Гермионы все не выходила эта странная встреча. Малфой никогда не пугал ее так, как сегодня. Она даже поверила, что он действительно сможет ее убить, настолько безумны были его глаза. А тут еще она стала невольным слушателем его беседы со Снейпом. Даже врагу, кем Малфой, собственно, и являлся, не пожелаешь лишиться родителей. И было страшно смотреть в его глаза, наполненные болью, а не надменностью и презрением, как обычно.

Гермиона вертела в руках сверток, который принесла ей сова. Это родители отправили письмо и лекарства, которые она должна была пить. Вот только

Гермиона искренне не понимала, зачем они ей нужны? Чтобы прожить на один день дольше? Ерунда.

— Инсендио, — прошептала она, и горящий листок бумаги полетел вниз.

Следом отправилась и упаковка таблеток.

Дамблдор поручил ей приглядывать за Малфоем, и замечать все странное, что с ним происходит, при этом запретив как-либо действовать. Но Гермиона вообще не хотела находиться рядом с этим слизеринцем. В ней смешалось чувство жалости и ненависти, очень гремучая смесь.

А закат еще никогда не был таким красивым. Хотя, может, она просто не обращала на него внимание. Сейчас хотелось успеть запечатлеть все, увидеть каждую деталь этого огромного мира, запомнить его во всей красе, пока еще есть время. Насладится красотой и многогранностью Запретного леса, почувствовать прохладу озера и вдохнуть аромат волшебных роз.

Она уже не боялась смерти, она смирилась, не видя смысла бороться. Может, это было и не правильно, но ей хотелось плыть по течение, медленно ожидая конца.

Вдалеке послышались шаги: кто-то поднимался в башню. Наверняка, это Гарри. Снова увидел ее на карте и решил проверить, не прыгнула ли она вниз. Вот глупости, разве станет человек в здравом уме прощаться с жизнью?

Гермиона сидела, так же свесив ноги вниз, и ждала, когда шаги стихнут. Одиночество стало недосягаемым, и поэтому его стало остро не хватать.

— Если бы ты знала, как тяжело мне сейчас сдерживать себя и не толкнуть тебя вниз, — услышала она хриплый голос за спиной.