Кровь врага

«— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!

(с) «Гарри Поттер и Кубок Огня»

Тишина длилась так долго, что Гарри не выдержал и открыл глаза. Ничего не изменилось. Хвост все так же лежал на земле, над котлом клубился пар. Стараясь не шуметь, Гарри начал потихоньку выскальзывать из веревок – дюйм за дюймом, обдирая кожу и стискивая зубы. Веревки поддавались медленно и неохотно, и действовать аккуратно не всегда получалось, но Хвост, казалось, забыл обо всем, кроме своей покалеченной руки.

Звук раздался в тот момент, когда веревки уже были готовы соскользнуть с ободранных запястий. Громкий детский плач огласил безмолвное кладбище – такой неуместный в его мрачной тишине.

— Мой Лорд?.. – странным голосом пропищал Хвост.

Он приподнялся на локте и неуклюже встал на четвереньки, и лишь затем – на ноги, всхлипывая и баюкая изуродованную руку. Заглянул в котел и отшатнулся.

— Мой Лорд… — повторил Хвост испуганно и наклонился снова.

В этот момент веревки поддались. Гарри вздохнул поглубже, боясь, что Хвост и тот, кто был в котле, услышат, как радостно забилось сердце. Он нашел глазами палочку и перевел дух. В запасе было всего несколько секунд, чтобы завладеть ею и обезвредить Петтигрю.

«Раз, — сказал Гарри сам себе, сжимая и разжимая кулаки. – Два… Три!»

— Акцио, палочка! Ступефай!

Все прошло как по маслу – зареванный и недоумевающий Хвост даже не успел ничего понять. Он повалился на землю как мешок с картошкой прямо на обрубок руки, в застывших глазах отразилась мука.

«И поделом тебе», — с некоторым злорадством подумал Гарри.

Связывающих заклинаний он сходу не вспомнил, поэтому просто перерезал свои веревки и связал ими Петтигрю. Добавил для надежности еще один Ступефай и лишь тогда подошел к котлу.

Сначала он не мог заставить себя заглянуть в него – словно какой-то внутренний стопор не давал ему это сделать. Даже не страх – странная необъяснимая оторопь. Но тут снова раздался плач, и Гарри, отчего-то задержав дыхание, шагнул вперед.

— Агу, — сказало существо на дне котла, и Гарри потрясенно выдохнул. – Ау-у-у-а!

Ни красноватых глаз-щелок, ни чешуйчатой кожи цвета сырого мяса, ни хищного безносого лица. Самый обычный ребенок лежал в котле как в колыбели, сучил ножками и улыбался Гарри так, будто был счастлив его видеть.

— Агу! – повторил он, и Гарри в ужасе отпрянул, как и Хвост минуту назад.

Не зная, что думать и как реагировать, он на всякий случай еще раз хорошенько проверил узлы на веревках неподвижного Петтигрю, обошел котел по большой дуге, проверяя, не притаилась ли где уползшая Нагайна. И лишь затем вернулся к снова заплакавшему ребенку. Увидев Гарри, тот перестал плакать, но вместо этого стал хныкать и тянуть к нему ручки – совершенно обычные пухленькие, розовые, умильные ручки.

Гарри оторопело замер, не в силах двинуться с места, но ребенок просился все настойчивее. В конце концов он не выдержал и сделал то, что сделал бы любой нормальный человек на его месте – взял ребенка на руки.

Нет, не так. Он взял Волдеморта на руки!

К горлу подкатила тошнота, и Гарри чуть было не бросил ребенка обратно в котел. Зажмурившись, он подхватил его под грудки и вытянул руки, чтобы держать существо как можно дальше от себя.

«Наверное, я должен его убить», — мелькнула паническая мысль, заставившая вновь широко распахнуть глаза — от ужаса.

— Агу-ка! – сказал ребенок и сунул палец в рот.

— Агука, — механически повторил Гарри и вдруг резко подтянул ребенка к себе, усаживая на одну руку и не в силах поверить своим глазам. Аккуратно отведя освободившейся рукой с детского лба жидкие волосики, он провел пальцем по вздутому шраму и прошептал: — Не может быть…

Шрам не был точной копией его собственного, но был очень, очень похож.

Хвост пришел в себя и горестно застонал, а Гарри все стоял и стоял, задумчиво баюкая весело улыбающегося Волдеморта на руках.

— Мой Лорд! – как попугай, не знающий других слов, проскулил Хвост, и Гарри обернулся к нему.

— Твой Лорд умер, — сказал он решительно. – И ты умрешь. Сдохнешь в Азкабане, как…

На лице Хвоста появилась глумливая усмешка, его тело поплыло, меняя очертания. Прекрасно понимая, что произойдет дальше, Гарри отчетливо вспомнил лицо Сириуса, безумно смеющегося с портрета на газетной вырезке. Отчего-то заломило в висках. Боль быстро охватила голову – гораздо быстрее, чем менялось распростертое перед ним тело.

— Авада Кедавра! — Палочка сама влетела в руку, а слова легли на язык так естественно, будто он говорил их уже много раз.

Зеленый луч ударил в Хвоста, когда тот уже почти полностью превратился. Гарри подошел к нему, с отвращением пнул хвостатую тушку с облезлой шерстью и еще вполне человеческим лицом.

— Я же сказал, что ты сдохнешь как крыса, вот ты и… — тут он осекся.

Черт, нет! Все не так. Хвост не сдох – это он, Гарри, убил его!

Тут ребенок дернул его за волосы, и Гарри с ужасом выронил палочку. Некоторое время он молча таращился на нее, а потом беспомощно прошептал: — Я просто не мог допустить, чтобы он снова сбежал, понимаешь?

— Агу, — согласился малыш. Гарри заставил себя перевести на него взгляд, кое-как стянул с себя мантию одной рукой и закутал в нее младенца. Тот был еще слишком мал, чтобы что-то понять, но Гарри казалось, что если убийство само по себе ужасно, то убийство на глазах у ребенка ужасно вдвойне, если не больше.

— Ты больше не услышишь этих слов. Никогда, — пообещал он порывисто и твердо добавил: — Но я буду звать тебя Томом. И чтобы никаких лордов, ясно? Даже не думай!

— Агу, — предсказуемо отозвался Том и улыбнулся во весь пока еще беззубый рот.

* * *

5 лет спустя

— Разве я не говорил тебе никогда не садиться на метлу без меня? – Гарри изо всех сил стиснул кулаки, стараясь говорить спокойно. – Ты слишком мал! Ты разобьешься или сломаешь себе шею!

— Прости, Гарри, я не хотел тебя сердить, — маленький мальчик понурил голову, подошел ближе и осторожно расправил до боли напряженные пальцы, беря его за руку. – Я больше не буду, честное-пречестное.

Гарри почувствовал, как злость отступает и глубоко вздохнул, прежде чем присесть перед мальчиком на корточки.

— Вот и хорошо, Том, — сказал он почти ласково. – Пойми, я за тебя беспокоюсь.

— Я знаю, Гарри, прости, — Том обнял его за шею – доверчиво, без страха, и Гарри мысленно поблагодарил Мерлина — за то, что в очередной раз помог ему сдержаться.

Приступы накатывали все чаще, а справляться становилось все сложнее. Но Гарри пообещал себе, что день, когда он поднимет руку на ребенка, никогда не наступит. И он сдержит слово. Свихнется, заавадится, но сдержит.

* * *

Еще 5 лет спустя

Зеркало треснуло ровно пополам, и Гарри на секунду залюбовался этой неожиданной симметрией, прежде чем расколоть остатки на тысячу осколков. Следом за зеркалом последовали люстра, шкафы, стол и диван. Стекло лопалось с мелодичным звоном, дерево – с глухим треском, а ткань надсадно шипела, расползаясь. Гарри крушил все вокруг, надеясь, что звуки помогут затушить клокочущую внутри ярость, но та и не думала утихать.

— Гарри!

Звонкий мальчишеский голосок заставил палочку в руке дрогнуть.

— Я занят, Том, — прорычал Гарри, разворачиваясь к двери.

— Гарри, а у меня получилось заставить журавлика летать, — мальчик вошел в разрушенную комнату и аккуратно переступил через обломки стола. – Пойдем, покажу.

— Я занят! – крикнул Гарри, сжимая рукоятку палочки изо всех сил.

— Пойдем, тебе понравится, — Том подошел совсем близко и заглянул в глаза. – Я хочу, чтобы ты первым это увидел.

Гарри стиснул зубы так, что челюсть болезненно заныла.

— Хорошо, — процедил он. – Хорошо.

Сразу стало легче. Глубоко вздохнув, он взял Тома за руку и пошел за ним.

* * *

Еще 5 лет спустя

— Гарри, ты ломаешь себе жизнь, — Джинни затянулась и выдохнула дым в потолок. – Почему бы тебе наконец не жениться? Том уже взрослый, вряд ли будет сильно возражать.

— На ком жениться, на тебе? – виски сдавило – верный признак того, что вот-вот снова накатит.

«Только не это», — сказал себе Гарри. Он не может позволить себе сорваться при Джинни. Зря она пришла к нему домой. Ой, как зря. На людях, на работе, в гостях это еще можно было хоть как-то контролировать. Скрипеть зубами, царапать ногтями ладони, кусать губы и терпеть. Говорить медленно и спокойно и даже улыбаться – почти искренне.

А дома было можно. Отпустить, не думать, позволить ярости овладеть разумом.

И ждать, когда придет Том и успокоит, затушит бушевавшее внутри пламя.

Приступы начались еще в школе. Он не помнил точно, до появления в его жизни Тома или после. Сначала он списывал все на гормоны и подростковую раздражительность. После – на усталость и сдающие нервы. Сейчас он уже себя не оправдывал и просто пытался с этим жить.

— Нет, Гарри, не на мне, — Джинни покачала головой – как показалось Гарри, с сочувствием – и виски сдавило с новой силой, захватывая весь затылок.

— Уходи, Джинн, — просто и тихо.

— Прости, что? – недоумение явственно читалось на ее миловидном веснушчатом лице.

— УХОДИ! – заорал он во всю глотку, обхватывая голову руками.

— Гарри, что с тобой?

От обеспокоенного тона и горячей узкой ладони между лопатками стало только хуже. Гарри ощутимо затрясло, и он побоялся снова заговорить – даже вздохнуть поглубже побоялся, – чтобы не схватиться за палочку.

— Думаю, вам лучше уйти, мисс Уизли.

У Тома ломался голос, и властные интонации в нем прозвучали довольно забавно, но ни Гарри, ни Джинни этого не заметили.

— Я никуда не уйду, пока не узнаю, что с Гарри, — решительно заявила Джинни, лишь мельком взглянув на мальчика.

— И тем не менее, я вынужден настаивать. — Том в мгновение ока оказался рядом и оттеснил ее от поттеровского кресла. – Простите, мисс, но если вы не уйдете сами, мне придётся позвать эльфа.

— Вышвырни ее уже наконец, — простонал Гарри, ожесточенно натирая виски.

— Он слишком много выпил за обедом, — тоном, не терпящим возражений, объявил Том и щелкнул пальцами, вызывая домовика. – Критчер, доставь нашу гостью домой и побыстрее.

Едва озадаченная и порядком разозленная Джинни исчезла, Том развернулся, упал на колени перед Гарри и порывисто его обнял.

— Успокойся, она ушла, ушла, — зашептал горячо. – Ну прекращай. Не надо, слышишь? Посмотри на меня.

Гарри впитывал его слова всем своим существом, а на последних вскинулся, поднимая голову.

— Я в порядке. – Почти правда. – Не сорвусь. Не сегодня.

— Вот и отлично, — Том улыбнулся ему, широко, открыто. – Сыграем в шахматы? Или, может, полетаем?

— Все, что захочешь, — выдохнул Гарри облегченно и улыбнулся.

Приступ отступил. Надолго ли? Об этом можно было не думать, когда рядом Том.

* * *

И снова 5 лет спустя

— Гарри, ты тут? – Том вошел в полутемную комнату, привычно разметая перед собой остатки порушенной мебели небрежными взмахами палочки. – Гарри?

— Хозяин уснул, — раздался скрипучий голос Критчера откуда-то сверху. Том поднял голову и увидел, что эльф чинит люстру. Эта была почти еще новая – всего седьмая починка. Или восьмая? Еще две дюжины точно переживет.

— Хорошо, спасибо. – Гарри учил быть вежливым со всеми – с прислугой, магглами, нищими. Том с детства видел, что другие маги далеко не всегда соблюдали эти правила, но сам придерживался их неукоснительно, и в итоге они впитались в кровь.

Не тратя время на перемещения по дому, он аппарировал прямиком в поттеровскую спальню. Гарри спал в одежде, свернувшись калачиком на большой кровати, и Том, поколебавшись, сел рядом с ним. Раздеть его, не разбудив, было делом пары заклинаний.

Поттер мало ел, много работал, и от того был худ и жилист. У него была смуглая кожа, гладкая и шелковистая на вид. Том часто видел его полуодетым, но раздетым полностью – всего пару раз, случайно и давно. С интересом рассматривая спящего, он не глядя потянулся за покрывалом и случайно задел пальцами бедро. Ладонь сама собой раскрылась и легла на теплую кожу, скользя легко и естественно, будто так и надо. Гарри вздохнул и перевернулся на спину, будто нарочно подставляясь под ласкающую руку, но Том заставил себя отвести ее в сторону и все же дотянуться до лежащего рядом пледа.

Укрыв им Гарри, он несколько минут любовался на такое умиротворенное во сне лицо, а потом быстро наклонился, шепнул:

— Вот бы ты был таким всегда… — и на секунду прикоснулся к его губам мимолетным поцелуем, не способным потревожить глубокий спокойный сон.

Гарри что-то невнятно промычал, словно в ответ. Том улыбнулся. Надо будет попробовать сделать так, когда Гарри не будет спать. Эта мысль давно уже витала где-то в голове, но лишь сейчас оформилась в настоящее желание.

Том встал и тихонько вышел за дверь.

— Кричер! – позвал негромко. — Скажи мне, когда Гарри проснется, — и сразу аппарировал, не дожидаясь ответа.

* * *

— Только не нервничай, и все получится, — Том разгладил мантию у Гарри на плечах и улыбнулся ему в зеркало.

— Ты точно не сможешь пойти со мной? – Гарри перехватил его руку и чуть потянул Тома на себя. — Мне нужно полчаса!

— Не могу, прости, — Том покаянно покачал головой и шагнул ближе, обнимая. – Они сказали, что если я снова не явлюсь на переэкзаменовку, то меня вышибут с треском, а в этот раз ее устраивают только ради меня.

— Не извиняйся, — со вздохом покачал головой Гарри. – Это ведь из-за меня. Это мне нужно…

— Замолчи, и чтобы я больше такого никогда не слышал, — резко оборвал его Том.

Гарри рассмеялся и с нежностью мазнул пальцем по кончику его носа.

— Дай угадаю: ты чертовски доволен, что новоиспеченный Главный аврор зависит от тебя как младенец, и ходит с тобой за ручку, как за мамочкой?

— Да, и не вздумай отнимать у меня привилегию смотреть на всех свысока! — Том фыркнул и глянул на него с вызовом.

— Ты так не умеешь, — убежденно заявил Гарри, мягко улыбнувшись. – Ты самый добрый и отзывчивый человек из всех, кого я знаю.

— Тогда тем более перестань нести чушь и извиняться, тебе это не идет, — Том перехватил его руку, задержал у лица, пристально глядя в глаза. – Я люблю сильного Гарри.

— А злого бешенного Гарри-психа тоже любишь? – в голосе явственно проступила горечь.

— Любого люблю… — хрипловато ответил Том.

Гарри смотрел на него прямо, не мигая, и сердце билось предвкушающе: вот сейчас-сейчас-сейчас… Он качнулся вперед – едва заметно, чуть-чуть, ровно настолько, чтобы Том, почувствовав, потянулся навстречу. Взгляд знакомых до каждого лучика у зрачка зеленых глаз переместился на губы, и Том зажмурился.

Сейчас-сейчас-сейчас…

— Хозяин, вам подать мантию?

Скрипучий голос Критчера разорвал невидимую ниточку между ними, и Том понял, что готов расплакаться – даром, что уже три года как считался полностью совершеннолетним. Не желая, чтобы Гарри почувствовал себя неловко, он первым сделал шаг назад, убирая руки за спину.

— Ты справишься. Я в тебя верю, — сказал просто, получив в ответ благодарный взгляд.

— Спасибо, Том, — тихо ответил Гарри. – Без тебя я бы…

— Я знаю. Тебе пора, — в горле вдруг запершило, захотелось прокашляться и почему-то – умыться.

— Удачи на экзамене, — Гарри широко улыбнулся и подмигнул ему на прощание.

Том махнул рукой в ответ. Сердце больно дернулось.

Не сейчас.

* * *

Гарри изначально не хотел принимать пост. Человек с такими проблемами не имеет права занимать руководящую должность. Но чтобы отказаться, нужно было об этих проблемах рассказать – непосильная задача для того, кто полжизни чувствовал себя отверженным. И потом, он мог себя контролировать.

Ведь мог же?..

Сейчас, после всего лишь двух месяцев после переезда в кабинет Главного, Гарри уже начал в этом сомневаться. Приступов больше не было – были редкие моменты просветления. Тупая давящая боль теперь была постоянной и привычной спутницей, а красноватая пелена ярости – нежеланной, но прискорбно частой гостьей.

Гарри держался до последнего – пил успокаивающие, старался общаться с подчиненными только через вышколенных помощников и рабочие записки, организовал Тому беспрепятственный пропуск в аврорат, на случай, если будет совсем уж худо. И к слову сказать, очень скоро Том стал появляться в его кабинете почти каждый день.

— Я не могу больше, — простонал Гарри, без сил падая на кровать. – Я не справляюсь! Я должен пойти и рассказать обо всем Дамблдору.

Том вздохнул, опустился рядом и погладил его по волосам.

— Почему ему, а не Кингсли?

Гарри повернулся, удивленно глядя на него, и Том переместил руку ему на лоб, слегка массируя виски. Так и не найдя ответа на этот вопрос, Гарри предпочел просто закрыть глаза и с наслаждением отдаться во власть ощущений.

— Я хочу подать в отставку, — сказал он тихо, когда последние отголоски боли отступили. – Скажу, что еще слишком молод и не справляюсь с ответственностью.

— Тебя так просто не отпустят, — покачал головой Том.

— Им придется, — Гарри перевернулся на спину. – Иначе я сорвусь, и они вышвырнут меня сами.

— Не сорвешься. Я в тебя верю. И буду рядом.

Гарри посмотрел на Тома из-под приоткрытых век, кивнул, снял со лба его руку и крепко сжал.

* * *

Нора была единственным местом, где Гарри чувствовал себя относительно спокойно. Здесь, в окружении друзей, уютного беспорядка и вечной суматохи, приступов не случалось еще ни разу.

Этот день не должен был стать исключением, не смотря на то, что Том не смог пойти с ним.

Не должен был, но стал.

Все началось с малого – безобидной шутки, которую Гарри почти сразу забыл. Кажется, Рон сказал что-то вроде «…заболеет и станет безносым, как Волдеморт». Или «красноглазым»? Почему-то сознание зацепилось за эти два слова, и в какой-то момент Гарри обнаружил, что мучительно размышляет, какое же из них неосторожно обронил Рон. Хотя почему, собственно, неосторожно? Шутки про Темного Лорда давно и прочно вошли в обиход, и никто не считал нужным даже понижать голос, говоря про него. О том, кем был на самом деле Том, они не знали. Никто не знал, кроме Дамблдора.

Впрочем, Том худо-бедно ассоциировался у Гарри с Темным Лордом только первые пару месяцев своей жизни. Еще три года до своего совершеннолетия Гарри периодически вспоминал об этом, когда навещал его в приюте. И оформляя опекунство – тоже. Остальные же семнадцать лет прошли настолько безоблачно, насколько это вообще могло быть в их ситуации.

Тогда почему сейчас вскользь упомянутое имя, давно переставшее заставлять сердце спотыкаться, вызвало знакомую тянущую боль? Из-за Тома?..

Гарри поспешно извинился и покинул стол прямо в разгар воскресного обеда. Сбежал в сад, спешно нащупал сигареты, закурил.

Или он сказал «покроется чешуей, как Волдеморт»?

Когда Темный Лорд стал фольклорным персонажем и обзавелся внешностью монстра из низкосортного фильма ужасов, Гарри не помнил. Или не знал. И не хотел знать, особенно сейчас. Как бы то ни было, людям свойственно высмеивать свои страхи.

— Гарри, ты куда пропал? – зычный голос Рона прокатился по саду и эхом отозвался в затуманенной подкатывающим приступом голове.

Подавив малодушное желание сбежать, Гарри обернулся к нему и продемонстрировал сигарету.

— Сейчас приду, — он вымучил из себя улыбку в надежде, что Рон кивнет и отвалит.

Не тут-то было.

— Бросай курить, не то станешь лысым, как Волдеморт! – Уизли захохотал, довольный своей шуткой.

В черепе что-то взорвалось.

— Я… сейчас… приду, — кое-как процедил Гарри, отчаянно желая сесть на корточки и сунуть раскалывающуюся голову между колен.

— Знаешь, друг, что-то с тобой не то последнее время твориться, — к ужасу Гарри, Рон быстро подошел к нему и заглянул в глаза. – И Джинн на тебя отчего-то крепко обиделась, а почему, не говорит.

— Я расскажу тебе. Позже, — пообещал Гарри сквозь зубы.

— Да ладно, они там все равно какие-то детские болячки обсуждают, можем не торопиться, — Рон широко улыбнулся.

К горлу подступила тошнота вперемешку с горькой ненавистью.

— Я сказал. Оставь. Меня. В покое.

Гарри очень четко выговорил каждое слово – чтобы фраза прозвучала как можно спокойнее.

— Да что с тобой, Гарри? – Рон воззрился на него недоуменно и обиженно. – Ты какой-то бешеный сегодня. Прям как Волде…

— ЗАТКНИСЬ! – Гарри молниеносно выхватил палочку и приставил ее к судорожно дрогнувшему горлу. – Какое ты имеешь право вот так походя упоминать это имя?!

Кровавая непроницаемая пелена поднялась откуда-то изнутри, окутала мозг и заметалась, ища выход.

— Да ты рехнулся! – Рон посмотрел на него с ужасом, как паука, неожиданно свалившегося на лацкан пиджака. – С каких пор ты входишь в клуб почитателей Темного Лорда? Мне казалось, когда-то ты собирался его убить.

Это было уже слишком. Красный туман рванулся наружу, осел на радужке глаз, сорвался с губ единственным словом:

— Круцио!

И только когда Рон, страшно закричав, осел на землю, разум вдруг вернулся. Ярость, боль, безумие – все отступило в одночасье, и только кроваво-красный отблеск в стеклах очков от некогда зеленых глаз напоминал о том, что Гарри Поттер все-таки сорвался.

— Фините Инкантатем, — прошептал он мертвенно бледными губами и упал коленями на траву. – Дамблдор… Кто-нибудь, позовите Дамблдора!

* * *

— Как он?! – Том без стука ворвался в спальню Гарри и не останавливаясь прошел к кровати.

— Я был вынужден дать ему Зелье сна без сновидений, — Дамблдор, казалось, ничуть не рассердился. – Прошу тебя, сядь, мой мальчик.

Том с сомнением посмотрел на спящего Гарри и заставил себя успокоиться.

— Не желаете ли выпить со мной чаю? – учтиво предложил он – чтобы ни случилось, всегда нужно оставаться гостеприимным хозяином.

— Охотно, спасибо, — Дамблдор тепло улыбнулся в усы и проследовал за Томом на кухню.

Том терпеливо дождался, пока Критчер приготовит и подаст чай и только после того, как Дамблдор сделал первый глоток, спросил:

— Так что случилось, сэр? Гарри… — он поколебался, прежде чем закончить, — …что-то натворил?

Дамблдор посмотрел на него с удивлением и отставил чашку.

— По-видимому, я чего-то не знаю, — медленно сказал он. – Почему в ответ на известие, что вашего опекуна напоили снотворным, ты предполагаешь, что он что-то натворил?

— Будьте так добры, ответьте, да или нет, это важно, — Том впился в него взглядом.

— Он применил Второе Непростительное к своему лучшему другу, — складывалось ощущение, что слова давались директору Хогвартса тяжело. – Как ты считаешь, это подходит под определение «натворил»?

— Ох, нет… — кровь мгновенно отхлынула от лица. – Как же так? Я не должен был отпускать его одного!

Дамблдор внимательно посмотрел на него поверх очков, пожевал губами и задумчиво сказал:

— Вот что, мой мальчик, думаю, самое время все рассказать…

* * *

— И ты выложил ему все? – красные глаза зло блеснули в приглушенном свете единственной включенной лампы.

— Да… Прости, Гарри.

Том покаянно склонил голову, и Гарри поспешно замотал головой.

— Нет-нет, ты все сделал правильно. Давно пора.

Где-то внутри все еще клокотала непонятная, будто чужая злость, и единственный способ от нее избавиться был притянуть Тома к себе поближе, вслушаться в его слова – или даже просто в дыхание или стук сердца, — что Гарри и сделал.

— А знаешь, он ведь может помочь, — прошептал он Тому в ухо. – Если кто-то и может, то, наверное, только он…

Гарри на секунду прикрыл глаза, а когда снова открыл, они снова были самыми обычными. Зелеными.

* * *

Дамблдор строго-настрого велел держать Гарри под зельем, но Том на свой страх и риск послушался лишь отчасти, все же он двадцать лет справлялся с приступами Гарри, и был уверен, что справится и сейчас. Он даже порадовался неожиданной возможности провести побольше времени вместе. И Гарри, кажется, тоже.

К некоторой досаде обоих, директор появился уже вечером следующего дня, неодобрительно покачал головой, увидев бодрствующего Гарри, и попросил Тома спуститься вниз.

— Я не хочу спровоцировать Гарри на очередной приступ, как вы это называете, — объяснил он. – Поэтому давай поговорим здесь.

Том кивнул, жестом предложил ему сесть и попросил Критчера приготовить чай.

— Напомни мне, мой мальчик, какие у тебя были оценки по Истории магии? – задал неожиданный вопрос Дамблдор.

— «Превосходно», сэр.

— Замечательно, — директор довольно улыбнулся, но глаза оставались очень серьезными. – Тогда ты помнишь о том, кто такой Волдеморт.

— Конечно, — слегка удивленно подтвердил Том. – Но при чем тут он?

— Чуточку терпения, и я все объясню. Прежде ответь еще на один вопрос: ты никогда не задумывался, почему Гарри усыновил тебя?

— Потому что мы родственники, разве нет? – теперь Том уже совсем ничего не понимал, и был совсем не уверен, что хочет понимать.

— В каком-то смысле, — уклончиво согласился Дамблдор. – Родственники по магии, но не по крови.

— Так я ему не племянник? – новость была со всех сторон ошеломляющая. С одной стороны Том всю жизнь считал Гарри дядей, а с другой… Если они не кровные родственники, то это значительно облегчает дело.

— Нет, не племянник, — осторожно ответил директор, внимательно следя за реакцией слушателя. – До трех лет ты жил в приюте, а Гарри – доучивался в школе. Он навещал тебя каждые выходные, не пропуская ни одного. В день совершеннолетия он ворвался в мой кабинет и с порога заявил, что отныне ты ни минуты не останешься в казенных стенах, и я обязан ему в этом помочь, — Дамблдор улыбнулся, вспоминая. – Тогда же мы и решили сказать всем, что ты – его племянник, от которого отказалась его тетка-маггла. На самом деле, у него только одна тетка, и она тогда была уже не слишком молода, но я всех убедил, что это правда.

— Но если я ему чужой, то почему Гарри сделал все это? – спросил Том тихо, чувствуя, что не справляется с голосом.

— Скажи, а он когда-нибудь рассказывал тебе о том, что произошло в Хогвартсе, когда он учился на младших курсах? – ответил вопросом на вопрос Дамблдор.

— Нет, сэр, никогда.

Неприятное тянущее чувство зародилось внизу живота – предчувствие чего-то плохого.

— Что ж, тогда расскажу я, — вздохнул Дамблдор.

После этого вздоха Том уже не сомневался, что рассказ ему не понравится.

* * *

— Значит, это я? — слова давались тяжело после почти часа напряженного молчания. – Я виноват в том, что с ним случилось?

— Не ты, — твердо ответил Дамблдор. – Не ты, а Волдеморт.

— Но ведь я… — начал было Том, но директор его перебил.

— Запомни, мой мальчик, ты родился тогда, в котле. В тебе нет, и никогда не было ни единой части его души – только набор генов. Но сколько не ищи, ты не найдешь ни в одном человеке генов Темного Лорда. Темным Лордом не рождаются – только становятся.

— Но ведь она была, душа эта, — подумав, возразил Том. – Куда она делась?

Тут страшная догадка пронзила мозг, и он с ужасом уставился на Дамблдора.

— Боюсь, она перешла в Гарри, — подтвердил директор. – Присоединилась к той, что уже была в нем изначально.

— Но откуда? – во рту пересохло, и язык ворочался с трудом.

Дамблдор некоторое время молчал, будто решал, можно ли доверить Тому какую-то важную информацию.

— Не будем вдаваться в детали, — наконец вымолвил он. – Могу лишь сказать, что Волдеморт, желая обрести бессмертие, разделил душу на несколько частей. Одна из них оказалась в Гарри в тот момент, когда Волдеморт ударил в него Смертельным проклятьем.

— Значит, эти приступы…

— Эти приступы – попытка Волдеморта овладеть его сознанием. И боюсь, в том, что он перестал справляться, виноват лишь я один. Все эти годы я искал и уничтожал оставшиеся вместилища души Волдеморта, не понимая, что не уничтожаю саму душу. Вместо этого я просто высвобождал ее, часть за частью. И конечно она стремилась к воссоединению. Гарри очень сильный и мужественный человек, поэтому до сих пор не позволил Волдеморту овладеть собой. Но он никогда бы не справился без твоей помощи.

Дамблдор тепло посмотрел на Тома, и тот гулко сглотнул.

— Это потому, что мы с ним связаны? С Гарри? Или… с Волдемортом?

— Да. Думаю, что да. Уверен, что ты связан с обоими.

Повисла долгая пауза, во время которой Том пытался осмыслить все сказанное. Дамблдор пил давно остывший чай, но Том не догадался предложить заварить новый.

— Наверное, поэтому я его никогда не боялся, — сказал он наконец. – Я всегда точно знал, что как бы он не бушевал, он никогда не причинит мне вреда. И я всегда чувствую эту связь. Но только с Гарри, не с… ним.

— Думаю, именно поэтому он продержался так долго, — Дамблдор вздохнул и покачал головой. – И именно поэтому можно попробовать все исправить.

— Исправить? – неверяще переспросил Том. – Но как? Его можно… вынуть?

— Не совсем… — директор покачал головой. – Вынуть, как ты говоришь, нельзя. Но зато его можно убить. Только ответь мне, пожалуйста, честно на еще один вопрос. Ты любишь Гарри?

* * *

Том тихо вошел в комнату, плотно прикрыл за собой дверь и несколько напряженно улыбнулся сидящему на кровати Поттеру.

— О чем говорили? – поинтересовался тот, цепким аврорским взглядом отмечая странную решимость на лице и в позе своего воспитанника.

Прежде чем ответить, Том подошел к постели, присел на край и взял его за руку.

— Гарри, я все знаю. Дамблдор рассказал мне про Волдеморта.

— Вот как… — как ни странно, злости это заявление не вызвало – только удивление и страх перед тем, как отреагировал на все Том. – Наверное, я должен был сказать сам, но я…

— Ничего, — перебил его Том и улыбнулся. – Ничего страшного. Я уже большой мальчик, чтобы справиться с такой оглушительной новостью, а вот раньше мог и не выдержать свалившейся «радости». – Он помолчал, собираясь с силами. – Гарри, я должен тебе кое-что рассказать…

Гарри принял новость стоически. Встал, подошел к окну, закурил. Тому очень хотелось заглянуть ему в глаза, но он был почти уверен, что и так знает их цвет.

— Он сказал что-то еще? — глухо спросил Гарри не поворачиваясь.

Именно этого вопроса Том ждал и боялся. И все тянул и тянул с ответом, пока Гарри не заговорил снова:

— Том, Дамблдор сказал, как от него избавиться? Или что? Меня нужно изолировать, да? Куда, Мунго, Азкабан? Да не молчи ты!

Он наконец обернулся, впиваясь в Тома отчаянным взглядом.

— Он сказал… — Наконец решился тот. – Он сказал, что его можно попробовать убить. Что я связан с тобой и с ним настолько крепко, что могу отделить одного от другого. Что я смогу убить его, не тронув тебя.

— Тогда чего ты ждешь? – спокойно спросил Гарри. – Он научил тебя, как это сделать? Если нет, то я расскажу.

Том медленно кивнул и резко вскочил с кровати, заметался по комнате.

— А вдруг он ошибается? – крикнул отчаянно. – Тогда ты, ты…

— Я все равно умру! – твердо сказал Гарри, поймав его за плечи. – И лучше так, чем взаперти или на задворках собственного разума. Дальше будет только хуже, пойми! Однажды ты не сможешь вернуть меня обратно, и останется только он. А даже если сможешь – да я лучше отравлюсь, чем продолжу ломать тебе жизнь!

— Гарри, — выдохнул-всхлипнул Том и порывисто обхватил его обеими руками за талию, прижимаясь.

— Если все получится, то мы сможем наконец жить нормально, — прошептал Гарри ему в волосы. – А если нет… Для меня это все равно будет лучшим исходом. Знаешь, я чертовски рад, что это все же не я схожу с ума, и не я готов рвать людей на части голыми руками.

— Не ты, конечно, не ты, — глухо отозвался Том. – Я всегда это знал.

Он нехотя отстранился, внутренне собираясь, поймал взгляд.

— Если… То есть когда все получится, многое изменится, — пообещал с улыбкой – кривоватой, невеселой, но искренней.

— Все получится, — заверил Гарри, улыбнувшись в ответ.

Секунды шли одна за другой, а Том так и не решался поднять палочку. Тогда решился Гарри. Он закрыл глаза и прислушался к себе. Чужеродная отвратительная злость покоилась на самой глубине, и пришлось постараться, чтобы вытащить ее наружу – в присутствии Тома она совсем не хотела показываться.

«Боишься, сука!» — злорадно подумал Гарри, поднапрягся и вытолкнул чужую сущность наружу. Голову привычно затопило яростью, и он почти физически почувствовал, как радужка меняет цвет.

«Давай же, Том…»

И он открыл глаза.

— Авада Кедавра! — В следующее мгновение в него полетела зеленая вспышка.

* * *

— Гарри, Гарри! – Том рухнул на колени возле грузно осевшего на пол тела, холодея от ужаса. – Гарри! Мерлин, что я наделал!

Кровь отхлынула от лица до такой степени, что вместо того, чтобы разразиться слезами, глаза пересохли. Цепенея от страха, Том схватил Гарри за руку, лихорадочно щупая запястья в попытке отыскать пульс, но собственное хриплое сбивчивое дыхание не давало возможности успокоиться и вслушаться в ощущения. Тогда Том прильнул ухом к груди и чуть не застонал от облегчения – сердце билось.

Билось, черт бы всех подрал!

— Гарри, — снова позвал он, выпрямляясь, и с замиранием сердца увидел, как дрогнули ресницы.

— Том… — шепнул Гарри, открывая глаза. Зеленые.

Не в силах вымолвить ни слова, Том снова упал ему на грудь, вслушиваясь в мерные глухие удары.

— У меня получилось? – все же смог он задать самый важный вопрос. – Его больше нет?

Он вскинул голову, с тревогой вглядываясь в лицо Гарри.

– Нет, — подтвердил тот. – Ты смог, ты действительно смог! А я ведь поклялся, что ты никогда не услышишь этих слов, — Гарри удручено покачал головой.

— Каких? – нашел в себе силы переспросить Том, шальной от счастья и облегчения.

— Неважно… — Гарри улыбнулся и притянул его к себе. – Теперь уже точно никогда не услышишь. Ни-ког-да.

Гарри знал, что говорит правду – чужой злости больше не было, он чувствовал это всем сердцем, всей душой. Будто кто-то взял и оторвал старый, давно загнивший лист на массивном зеленом комнатном цветке, соскреб застаревшую слизь с сочного стебля и обмыл чистой водой.

— Я не знаю, о каких словах ты говоришь, — серьезно посмотрел на него Том. – Но явно не о тех, что я хотел бы услышать. Хотя нет, — опередил он уже открывшего было рот Гарри, — мне нужно кое-что посущественнее слов.

Гарри с нежностью погладил его по спине, поймал взгляд и твердо ответил:

— Кажется, я знаю, что именно…