…То был тусклый октябрьский вечер, когда туман стелется по площадям и переулкам, а порывистый ветер хлещет промозглым дождем в окна хмурых домов. Город стер краски, словно у телевизора кто-то до минимума убрал яркость и контрастность. Мокрые узенькие улочки тонули в густых сумерках, а запоздавшие прохожие спешили по домам, недовольно шипя, когда попадали ногой в очередную глубокую лужу.
Этот молодой человек, казалось, был промокшим насквозь. Он быстро шагал по улице, натянув капюшон поглубже и подняв воротник. Наконец, незнакомец с облегчением увидел явно знакомую ему вывеску над маленькой, потемневшей от времени дверью. Он, вжав голову в плечи, перебежал дорогу и, толкнув дверь, очутился внутри.
За дверью оказался маленький зал, освещенный большим старинным светильником со свечами. Несколько столиков, стоящих в правой стороне, были накрыты клетчатыми скатертями. У стены находился большой камин, облицованный красным кирпичом, рядом с ним — несколько мягких диванчиков теплого песчаного цвета, а напротив — барная стойка темного дерева. За ней поднималась наверх дубовая лестница с резными столбиками перил.
Это был бар "Дырявый котел", известное место в магической части Лондона. Мужчину же, который в ненастную погоду нашел в нем убежище от дождя и ветра, звали Симус Финниган. Он достал из внутреннего кармана мантии волшебную палочку и, направив ее на свою промокшую одежду, прошептал слова заклинания. От одежды повалил пар.
Высушив мантию, мужчина направился к барной стойке, за которой хозяйничала молодая невысокая девушка в платье цвета жар-птицы.
— Уфф, ну и погодка сегодня. Еще пару часов ливня, и Лондон смоет в море, — пожаловался он, упав на ближайший стул. Девушка сочувственно улыбнулась.
— Может быть, глинтвейн? — предложила она. — Самое то, чтобы согреться в такой холод.
— Спасибо, не отказался бы, — Симус потер руки, согревая озябшие пальцы.
Девушка поставила перед ним большую кружку с горячим ароматным вином. Симус благодарно кивнул.
— Уютно здесь стало, — огляделся он вокруг. — Больше десяти лет в Лондоне не был. И "Дырявый котел" помню темным и невзрачным. Вы просто преобразили это место, — сделал он комплимент девушке за барной стойкой.
Она слегка улыбалась, глядя из-под опущенных ресниц на Симуса, как смотрят на забытого и неожиданно объявившегося старого знакомого. Мужчина вгляделся в ее лицо, на которое падали отсветы горящих свечей. И из разрозненных деталей внешности — цвета глаз, мягкого изгиба пухлых губ, голоса, — сложился образ девушки, которую он не видел целых пятнадцать лет.
— Ханна, это ты?.. — шепотом спросил он, глядя во все глаза на нее и боясь поверить.
— Да…
* * *
Это был теплый август девяносто седьмого года. Смутное время, когда рушились судьбы, сменялась власть в стране, то и дело вспыхивали ожесточенные стычки между "светлой" и "темной" сторонами. А им не было никакого дела — двум влюбленным семнадцатилетним подросткам, словно живущим в своем маленьком уютном мирке на двоих.
Они часто прогуливались по темным аллеям старого заросшего парка. Вдвоем, сплетя пальцы, только они вдвоем и больше никого… Он хохотал от счастья, читал ей стихи, напевал полузнакомые мелодии, собирал охапки августовских желтых листьев и подбрасывал в воздух… Она смеялась, грустила, лохматила ему волосы, прижималась щекой к его плечу. А он зарывался лицом в ее пепельные волосы и забывал обо всем — о войне, о Пожирателях, о постоянной опасности… Были только он и Ханна, и темные аллеи маггловского парка…
* * *
Они неловко смотрели друг на друга и не знали, что говорить.
— Ты, я вижу, стала здесь хозяйкой… — скомкано, не зная, о чем еще говорить, протянул Симус.
— Да, Том решил уйти на покой пару лет назад, — она преувеличенно бодрым голосом начала рассказывать, схватив полотенце и принявшись протирать высокие бокалы. Только бы не увидел, как дрожат руки… — Я выкупила у него "Дырявый котел", ну до этого мы были компаньонами, так что бар достался мне практически за бесценок…
Симус коснулся ее руки, сжимающей бокал. На безымянном пальце поблескивало изящное витое колечко с желтым топазом. Ханна вздрогнула от прикосновения.
— Ты замужем? — с неожиданной щемящей тоской произнес он.
— Уже девять лет, — тихо прошептала она, чувствуя себя в чем-то виноватой перед сидящим напротив мужчиной с грустными растерянными глазами.
— Поздравляю, — сказал он безжизненным голосом. — Я не знал… — с почти детской обидой.
— Я…
— Да понимаю. Не хотела расстраивать, — Симус блуждал глазами по полкам за спиной Ханны и щурился, как от яркого света, хотя в помещении было по-осеннему сумрачно.
* * *
Лето кончилось неожиданно. Просто однажды они встретились уже в поезде Хогвартс-Экспресса. Симус тогда поклялся, что с Ханной ничего не случится. Он защищал ее от нападок слизеринцев, от издевательств Кэрроу, старался, как мог, оградить от того ужаса, что царил в Хогвартсе в тот год. Она, кажется, плакала порой ночами — от страха и от неизвестности.
Тогда, в самом начале мая, они сражались за Хогвартс плечом к плечу. Наверное, их спасло чудо — вспышки заклинаний метались вокруг, как обезумевшие лучи стробоскопа, выбивали из стен каменное крошево и разбивали стекла, обездвиживали и убивали. Он не боялся, нет… в запале боя не было времени отвлекаться на мелочи, вроде страха. Только однажды, потеряв Ханну из виду, запаниковал… сердце готово было выскочить из груди, дыхание перехватило от предчувствия неотвратимой беды…
Симус нашел Ханну в тупике коридора восьмого этажа. Она, Невилл и Джастин с трудом отбивались от пятерых Пожирателей, загнавших их в угол. Мантия девушки была порвана, рукав весь в крови. Он смутно помнил сражение, пятна лиц и всполохи заклятий мелькали, как в калейдоскопе, мир дробился на множество мелких осколков. Кажется, два раза с кончика его палочки слетал зеленый луч…
Опомнился он, когда, оглушив последнего противника, поймал испуганный взгляд Ханны…
* * *
Сейчас девушка отводила глаза в сторону. Машинально теребила на пальце кольцо.
— Извини. Я думала… я считала, так будет лучше.
— И сейчас считаешь? — он тоже не поднимал головы, пряча взгляд, будто боясь случайно посмотреть на нее. А она уставилась на его лохматую макушку и тихо, но твердо произнесла:
— Симус, столько лет прошло.
…Он и не подозревал, что она может быть такой жестокой.
— Ты… счастлива? — неожиданно для себя самого спросил Симус.
— Да, наверное… — Ханна немного задумалась, потом улыбнулась. — У меня хорошая семья, двое прекрасных детей, любимая работа…
Что-то больно царапнуло по сердцу от ее слов.
— Не хочу об этом говорить, — перебила она сама себя, тряхнув головой. — А ты как ? Женился?
Симус грустно усмехнулся, опустив глаза. Хотелось закричать ей прямо на ухо: "Да я тебя люблю, всю жизнь любил, и никто мне больше не нужен!..". Но сил хватило только на то, чтобы соврать, глядя, как блики от свечей отражаются на темной полированной поверхности стойки.
— У меня все хорошо…
* * *
И снова темный парк, но темный не от безысходности, как прошлым летом, когда каждое утро боялось стать для них последним. Нет, сейчас в воздухе разливается поздний май, а вокруг дрожит зыбкая и уютная ночная тишина, готовая вот-вот смениться первыми лучами по-весеннему робкого солнца.
— Я люблю тебя, — Симус смотрел на девушку взглядом, полным затаенной нежности. В волосах у нее ромашки, в косу вплетена золотая лента, словно первый солнечный луч. И что бы ни происходило в стране, какие бы перемены их ни ждали — у них всё будет хорошо.
Ханна отводила глаза.
Всё….
— Ханна?
Отпустила его руку. Замедлила шаг.
Будет…
— Симус… прости. Я… я наверное должна была давно сказать…
Ханну отвлек очередной посетитель, зашедший в паб спрятаться от ледяного дождя. Симус украдкой любовался ей — невысокая, в легком платье, со светлыми волосами, сплетенными в тугую косу, она будто совсем не изменилась за прошедшие пятнадцать лет, а даже похорошела. И странно, он не думал о ней и даже не вспоминал… но вот теперь, когда она так рядом, и в то же время так невыносимо далеко, почему даже теперь так сложно, безумно трудно просто посмотреть ей в глаза? В лучистые серые глаза цвета майского рассвета…
Симус пересел с кружкой за дальний крайний столик с удобным диванчиком. Все, чего он сейчас хотел — это тихо посидеть у потрескивающего камина, неторопливо потягивая горячий глинтвейн… и не смотря на светловолосую девушку, порхавшую у барной стойки "Дырявого котла".
Дверь бара открылась. В полутемную комнату вошел человек в дорожной мантии, занося с собой шорох дождя и запах озона. Подошел к барной стойке и о чем-то негромко заговорил с Ханной.
Симус невольно бросил на них взгляд. Вошедший мужчина мило беседовал с девушкой, она тихо ему отвечала, и иногда ее смех серебристыми колокольчиками доносился до Симуса. Он узнал в прибывшем Лонгботтома, который учился с ним на одном курсе. У Симуса перехватило дыхание. Ханна, наклонившись над стойкой, легко поцеловала Невилла — так жена целует мужа, вернувшегося вечером домой с работы.
Лонгботтом направился по лестнице наверх, в жилые комнаты, не заметив Симуса, сидящего в тени. А у того в голове вертелась одна-единственная бестолковая мысль: он бы подарил Ханне кольцо с рубином...
Его бывший однокурсник. И друг — не бывший, потому что друзья бывшими не бывают, несмотря ни на что.
Его бывшая девушка. И любовь — давно прошедшая, но и через много лет отдающаяся глухими ударами где-то в груди. Несмотря ни на что…
…Симус внезапно вспомнил, что старый парк с узкими темными аллеями находится совсем рядом…
Vova
