Люциус Малфой смотрел на клочок бумаги, который держал перед собой в дрожащей руке. Он слишком сильно сжал пергамент, от чего тот разорвался, подобно тяжелым воспоминаниям Люциуса.
Строки, написанные в письме, были до банальности простыми: «Я жду тебя сегодня вечером. Не опаздывай».
Такие знакомые слова. Такие болезненные чувства.
Почерк был неуклюжий и беспечный – очевидно, что человек писал в спешке, и скорее всего, это был мужчина. Женский почерк более изящный и уверенный, дамы часто пишут маленькими округленными буквами, без нажима.
Записка написана просто и слишком уж заурядно, но ее смысл до боли понятен. В запертом ящике его кабинета лежало множество подобных записок – обыкновенных, но с явными намерениями на что-то большее. В некоторых и вовсе написано лишь время и место встречи, все остальное понятно и без лишних слов.
Люциус до сих пор не может уничтожить эти записи, эти драгоценные письма, написанные от руки, которые ему больше не суждено получить. По крайней мере, не от того человека, от которого он ждет. Так много раз он собирался сжечь эти обрывки пергамента с выцветшими от времени буквами, надеясь разорвать свою привязанность к прошлому, которую, к сожалению, нельзя было так же легко бросить беспощадным языкам пламени. Уже несколько раз он собирал все письма, складывал их аккуратной стопкой в камине и стоял с протянутой палочкой в дрожащей руке, не решаясь поджечь.
И он поступил с письмами так же, как со своими чувствами и воспоминаниями – спрятал в темном пыльном ящике, но не забыл. Так много было забот, на разрешение которых требовались века. Но нет времени на воспоминания, как и нет его для сожаления.
До сих пор.
Люциус в сотый раз перечитал записку. Эти простые слова как будто издевались над ним, выстраивая в голове цепочку воспоминаний, оставляя после себя лишь болезненную пустоту.
Хоть письмо и не подписано, Люциус точно знал, кто адресат. Его сын был слишком похож на него – истинный Малфой. Опасности и запреты лишь вдохновляли, но никогда не были препятствием.
В этот момент за его спиной послышались приглушенные шаги, в комнату вошел Драко. Увидев отца, который стоял над его школьной сумкой, он замер. Неоднозначные эмоции скользнули на бледном лице, в его глазах промелькнуло что-то смутно похожее на страх. Внутри Драко все сжалось от плохого предчувствия, и он застыл на месте, не зная, что предпринять.
Люциус не обернулся, но знал, что сын стоял в дверном проеме. Его пальцы сжали помятый кусок пергамента во влажной от пота ладони. В комнате висело неловкое молчание. Тикали старинные часы, в тишине движение стрелок казалось громовой поступью, громким эхом отдаваясь в голове.
Не оборачиваясь к сыну, Люциус поднял руку, в которой сжимал клочок бумаги. Он говорил тихо, но голос его был тверд:
— От кого это, Драко?
Сердце Малфоя-младшего екнуло, когда он заметил до боли знакомый кусок пергамента: одно письмо из многих тех, что он получил. Более того, он почувствовал опасную нотку в голосе отца. Когда Люциус в последний раз говорил таким убийственно-спокойным голосом, он в приступе гнева перекинул Драко через всю комнату.
Малфой-младший закусил губу, и его голос слегка дрогнул, когда он, наконец, произнес:
— Друг.
— Друг? – голос Люциуса был резким, рассекая напряжение между ними. Он обернулся, посмотрев на сына. – И что же это за друг? Может быть, друг на ночь?
У Драко все съежилось внутри, но отступать он не собирался. Его отца всегда было сложно обмануть, почти невозможно. Но он все равно решил попытаться.
— Это девушка.
— Девушка, — задумчиво повторил Люциус, наклоняя голову в бок. Ярость исчезла с его лица, и Драко расслабился, облегченно вздохнув.
Малфой-старший медленно кивнул.
— Я вижу.
Он резко шагнул вперед, несколькими шагами преодолев расстояние, отделяющее его от Драко и, размахнувшись правой рукой, с силой ударил сына по лицу.
Драко, спотыкаясь, попятился назад, приходя в себя от удара. Его левая рука инстинктивно схватилась за горящую острой болью щеку, и он со смятением посмотрел на отца. Драко еле удалось сохранить равновесие и не упасть на пол. Дойдя до тумбочки, которая стояла вплотную к стене, он остановился.
— Не пудри мне мозги, — прошипел злобно Люциус, приближаясь к сыну. С маниакальным блеском в глазах он протянул руку к своему наследнику, схватив его за подбородок. Драко невольно вздрогнул, ожидая очередной удар.
Малфой-старший наклонился так близко, что их лица разделяла всего пара дюймов.
— Это не от девушки.
Паника охватила Драко, и он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, прежде чем попробовать солгать еще раз.
— Отец, — сказал он с мольбой в голосе, — это от девушки. Я клянусь.
Он искренне надеялся, что его голос звучал убедительно.
Люциус гневно выдохнул, закипая от ярости. Тень раздражения промелькнула в его глазах.
— Правда? – с сарказмом прошипел отец, его голос дрожал от злобы. – Интересно, почему же ты тогда не упоминал о ней раньше? Сколько вы уже встречаетесь?
Драко отвел взгляд.
— Три месяца.
По крайней мере, это было правдой.
— Лжец.
Ярость ослепила Люциуса, сжав руку в кулак, он ударил сына по челюсти, предвкушая крик боли. Удар был настолько тяжелый и резкий, что Драко отпрянул назад, споткнувшись и ударившись головой прямо об тупой угол тумбочки. Драко распластался на полу, прислонившись головой к полированной деревянной поверхности, тонкая струйка крови потекла из раны на виске. Во рту появилось что-то, мешавшее кричать от боли. Он с ужасом посмотрел на отца.
Лицо Люциуса перекосило от гнева, он медленно приблизился к своему, лежащему на паркете, сыну. Драко смотрел на него со смесью страха и вызова.
Малфой-старший наклонился вперед и схватил его за воротник белоснежной рубашки, резким движением поднимая сына над полом.
— Кто написал эту записку? – прошипел он, тряся Драко. – Кто это?!
Лицо Малфоя-младшего горело от унижения, он тщетно попытался вырваться из крепкой хватки освирепевшего отца. Его тело трясло от ярости, никогда Люциус не вел себя с ним так, отроду не унижал своего сына. Нижняя губа Драко задрожала, а на глазах появились предательские слезы.
— Ладно, — плюнул Драко, гордо подняв подбородок. Горячая волна ярости окатила его с ног до головы. – Ты хочешь знать, кто это написал? Это был Гарри Поттер, — дерзким тоном сказал Малфой-младший, его глаза вызывающе сверкнули. – Я признаю это. Я трахаю Гарри Поттера уже три месяца. Теперь ты доволен?
Люциус внимательно посмотрел на сына, лицо его все еще пылало от гнева. Он молчал. Отец и сын в напряженной тишине с ненавистью смотрели друг на друга.
Гневные морщины на лбу Люциуса разгладились, краска понемногу отлила от лица, и он посмотрел в глаза Драко с холодным спокойствием. Когда отец заговорил, его голос был холоден, как каменный пол, а серые глаза смотрели ясно, пронизывая насквозь:
— Ты закончишь весь этот цирк, — это была не просьба, а приказ.
— Нет, — впервые в жизни Драко нашел в себе мужество пойти наперекор отцу и, как ни странно, отнюдь не ради себя. Руки Люциуса задрожали, и Малфой-младший собрал все свои силы, вырвавшись из ослабевшей хватки. На шее появился ярко-красный след, оставленный воротом рубашки. Он с отвращением посмотрел на отца. Ярость, страх и боль слились в одно неразделимое всепоглощающее чувство ненависти. – Нет. Я не сделаю этого.
Драко выбежал из комнаты, рукой стирая липкую кровь со скул и виска. Страх перед отцом, охвативший его вначале, бледнел по сравнению с силой нахлынувшей ярости.
— Драко! – неистово взревел Люциус, вылетая из кабинета. Но было поздно, сын уже убежал. Малфой-старший слышал эхо его быстрых шагов по мраморному полу, за которыми последовал громкий хлопок двери. Поместье погрузилось в гробовую тишину.
Люциус отвернулся, было слишком больно смотреть, как его сын уходит. Он оперся рукой об край стола и закрыл глаза, головокружительный вихрь воспоминаний вновь охватил его разум. Как будто кто-то полоснул ножом по груди. На Люциуса нахлынула ноющая, резкая боль, рвущая на части.
Драко не заметил, что на лице его отца промелькнула тень скорби, когда он упомянул Гарри Поттера. Малфой-старший не мог контролировать себя больше. Устало опустившись в кресло, он вспомнил тот нахальный образ...
— Джеймс, — прошептал Люциус голосом, полным тоски.
Vova
