Ночь перед днем Святого Валентина

Что может быть приятнее зимнего вечера у камина? Когда в уютном полумраке мерцание огня окрашивает бытие самыми радужными цветами… Когда в бокале искрится янтарная жидкость, а ее уровень в бутылке неуклонно понижается… Когда так легко думается о вечном… Потрескивание дров в камине дарит ощущение покоя и безопасности, а напиток в бокале настраивает на философские размышления. Северус Снейп раздумывал, поможет ли еще одна бутылка огневиски избавиться от предвкушения неизбежного праздника. Пока релаксация шла строго по графику и доставляла немалое удовольствие. Для начала профессор сервировал себе стол, по опыту зная, что с полновесным виски на травах отлично сочетаются блюда из морепродуктов. Не забыл он и про пряности — корицу, имбирь, перец и анис, — создающие связующую нить между блюдом и виски. Украшением стола был хаггис — традиционное шотландское блюдо с гарниром нипс и таттис. А вы не пробовали плеснуть на горячий, дымящийся хаггис немного виски? Обязательно попробуйте, и перед вами раскроется новый аромат.

Однако насладиться ароматом в одиночестве профессору не удалось. Камин полыхнул изумрудным светом, и оттуда с царственным величием вышел мужчина.

— Лорд Люциус Малфой, — представил себя он.

Осанка сиятельного лорда производила неизгладимое впечатление даже на привыкшего к экзерсисам Темного правителя, но Северус Снейп лишь вяло махнул рукой:

— Изыди.

На лице лорда Малфоя отобразился интерес, взгляд отметил уровень огневиски в бутылке, а губы сами прошептали: «Accio бокал!» Щедро плеснув себе из бутылки Северуса, Малфой удобно расположился в соседнем кресле:

— Продолжим разговор!

— Люц, я тебя боюсь, когда ты бодрый!

— А я тебе верю! Я тоже тебя слегка опасаюсь, когда ты мало выпил.

— Говори, с чем пришел, и…

— Сев, я не понял. К тебе приходит старинный друг…

— Так просто? С дружеским визитом?

— Ну а с каким еще? Твоя подозрительность тебя погубит!

— Она меня спасет. И что, у тебя нет никаких идей, как изменить мир к лучшему? Да ты никак стареешь!

— Идей про мир, каюсь, нет, но вот как немного подзаработать…

— ОПЯТЬ?

— Сев, возьми себя в руки! Что я сказал такого ужасного, чтобы ронять бокал? Кстати, Reparo!

Люциус подхватил восстановленный бокал, наполнил его и передал собеседнику:

— Выпей. Полегчает.

— Люц! Именно с этой фразы начинаются все катастрофы в моей жизни!

— Да ладно тебе! Ну не попал бы ты тогда к Его Темнейшеству… Не начал бы шпионить… Остался бы, как сквиб, без ордена Мерлина!

— Как у тебя все просто…

— Это у тебя все сложно! А моя идея принесет тебе не только славу, но и галлеоны.

— О-о-о! Только не это.

— Если не нужны галлеоны, пожертвуешь их кому-нибудь. Может, еще один орден дадут.

— Дался тебе этот орден!

— Обидно, знаешь ли. Рисковали вместе, а как награды…

— Люц! Ты-то чем рисковал?

— Темный лорд у меня жил!!! Это, между прочим, само по себе на орден тянет! А, кроме того, я про тебя сильно догадывался. И никто даже не заподозрил, что я о чем-то…

— Не продолжай! Рассказывай, что там у тебя. Все равно ведь не отвяжешься...

— Что за манеры, Северус Снейп?

— Да будет тебе! Что-то мне подсказывает, что я ввязываюсь в очередную авантюру… Причем твою!

Люциус заметно расслабился и, пробормотав что-то вроде «кто бы сомневался», достал откуда-то небольшую книжечку.

— Лабораторный дневник моей бабули, — пояснил он и, пресекая все попытки Северуса приобщиться к чтению, отрезал: — Сев! Даже не думай! Обложка связана из зачарованной шерсти оборотня! Родовая магия. Я тебе сам все, что нужно, прочитаю.

— Люц, а ты все еще уверен, что мне это нужно?

— Абсолютно! Итак, рецепт: Неистовая страсть.

— Уже пугает.

— Позволяет любовникам получать неземное удовольствие…

— И?

— Сев, ну ты как неродной! Завтра день всех влюбленных. Сегодня ночью ты быстренько варишь эту гадость, я ее реализую. Под праздник пойдет на «ура». И все.

— Что «все»?

— Не надо тратиться на рекламу! Греби себе галлеоны…

— А где ты эту «страсть» распространять будешь?

— Хотя бы в Хогсмиде. Есть у меня там в аптеке одна ведьма… Я уже и договорился.

— Люц! Ты с фестрала упал? Там же завтра будет пол-Хогвартса! Это же невинные дети!

— Сев! Ты сам-то веришь в их невинность? Вот, помню, мы в их годы…

— Категорически нет!!! Мне их потом всю ночь ловить!

— А ты добавь в эту «страсть» какой-нибудь маркер. Сев, ты же умеешь. Допустим, чтобы ты по запаху мог найти принявшего это зелье.

— Я тебе что, собака?

— Нет, можно, конечно, и чтобы цвет кожи изменился, но это, пардон, не реклама. Это ж вся идея псу под хвост. А по запаху — самое то! Надо только, чтобы этот запах различал кто-то специально подготовленный. Такой, как ты, например. Выпил специальное зелье и все знаешь. Ты вот представь: «Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора!» И никто не знает, как ты их нашел. Кроме меня…

— Маркер по запаху, говоришь… Твои бы идеи да в мирных целях. И, в принципе-то, ничего сложного. Мой волос… Волос единорога … Две унции крылышек златоглазки… Люц, а ведь это должно сработать!

— Что и требовалось доказать!

— Но все же еще надо протестировать…

— Так ведь целая ночь впереди!

— А тестировать на ком будем?

— Сев, обижаешь! Конечно же на себе! Ты все сваришь, мы быстренько выпьем. Я спрячусь — ты меня найдешь. Соглашайся! Когда еще, Сев, лорд Малфой будет у тебя подопытным клобкопухом?

— Мерлин! На что я опять подписываюсь!

— На золотые горы!

* * *

В личной лаборатории профессора зельеварения Хогвартса, несмотря на поздний час, наблюдалась активная деятельность. Причем развивал ее отнюдь не хозяин помещений.

— Так, Сев, быстренько возьми котел номер три с платиновым напылением. Хорошо. Теперь добавь туда корень визгопёрки. Три раза по часовой и два раза против… Теперь три ростка жгучей антенницы… И… плохо видно... вот почерк у старухи был…

— Ты хочешь сказать, что не разобрал рецепт?

— Все я разобрал! Стал бы я со всеми договариваться…

— Люц, ты? Конечно стал бы!

— Не в этот раз! Теперь двадцать капель настойки «Ветер Нильфхейма». Добавил? Теперь растолки альгодисменорею…

— Ты ничего не путаешь?

— Смотри сам!

— Тут написано: бадьян! Что ты мне этим дневником тычешь? Запомни, тыкать в живого человека...

— Это смотря чем тыкать! И куда… И сколько… И вообще, многое зависит от амплитуды…

— Какой же ты!..

— Сев, да ты ханжа!

— Не отвлекайся! Бадьян я растолок.

— Теперь быстренько порежь листья шалфея, мяты и ромашки.

— Как резать?

— Бабка пишет мелко…

— Мелко пишет или мелко резать?

— А есть разница? Хватит на меня зыркать!

— Да, Люц, разница есть! Ты вспомни день рождения Нотта, когда ты с павлиньим хвостом по аллеям мэнора в неглиже бегал. Тогда ты нашел чудесное заклинание своего прадедушки…

— На моем месте должен был быть Нотт! Тогда всё с самого начала пошло не так...

— Как и сейчас.

— Сейчас все так и даже лучше. Мне давно так не везло…

— Ты опять играл?

— Не отвлекайся! Три по часовой и четыре против. Как ты это делаешь? Смотрел бы и смотрел…

— Человек до бесконечности может смотреть на то, как горит огонь, как льется вода, и как работают другие. Люц, ты не оригинален!

— Ты ко мне придираешься. Теперь добавь лирный корень. Три по часовой, два против. Готово! Час настаивается, и вперед — к страсти! За этот час ты можешь сварить маркер, а я, если не возражаешь, выпью Огденского. Как-то я с тобой подустал…

Северус смерил взглядом приятеля, но промолчал. Идея арома-маркера была нова, интересна и очень многообещающа. Если, конечно, использовать ее с умом…

* * *

В гостиной по-прежнему горел камин, но ощущения уюта и безопасности уже как ни бывало. Друзья наполнили кубки зельями и пристально смотрели друг на друга.

— За что пьем, Люц?

— Ну, Сев, чтоб у всех…

С этими словами они осушили кубки и внимательно вгляделись друг в друга. Ничего не происходило.

— Люц, ты чего-то ждешь?

— А ты?

— Ты должен спрятаться, а я тебя найти. Все просто. У тебя пятнадцать минут.

— А ты не хочешь узнать, как я себя чувствую? — промурлыкал Малфой.

— Неужели возбужденным? Хочешь об этом поговорить?

— Нет, Сев, говорить мы об этом не будем, а вот…

— Не-не-не, дорогой друг. У нас с тобой полевые испытания сомнительного зелья. И хотя на мышей оно произвело неизгладимое впечатление, мы — не мыши. И вести себя будем соответственно. Я сказал — соответственно! И не надо на меня так плотоядно смотреть!

— А так можно?

— Иди прячься! Места-то хоть не забыл?

— Места, говоришь… Я знаю одно место…

— Люц! Не смешно! Ну знаю я это место, дальше что?

— О, Сев! А мой запах ты уже чувствуешь?

— Меня сейчас должен волновать механизм культурной политики в сфере адаптации мигрантов. А тут — такое!!!

— Чего-чего?

— Отвлекся? Вот иди думай об этом и хорошо спрячься!

* * *

Ночь в старинном замке — время чудес, и об этом знают все его обитатели. Темные таинственные коридоры… Каменный сводчатый полоток… Бесконечные лестницы… Окошки, как бойницы, и бойницы, как окошки… И лунный свет, узкими яркими полосками расчерчивающий каменный пол…

Кому-то это казалось романтикой, а для Северуса Снейпа ночное патрулирование было всего-навсего работой. Которая временами нравилась, временами приносила удовлетворение, а временами вызывала отвращение или даже тоску и безысходность. Ну а назовите работу, которая никогда не вызывала подобных мыслей. Во-о-от! Сейчас же всем существом мастера зелий завладел азарт. Найти в огромном замке человека, ориентируясь лишь на запах… Конечно же, профессор шел не только на запах. Он знал в этом замке почти все закоулки, привлекательные для одержимых гормональным буйством подростков. И хотя Люциус подростком не был, искать его следовало по тому же принципу. Зелье уже начало проявлять свои свойства. Нет, запаха приятеля профессор не ощущал, зато он ощутил некое томление.

«Что за бурду я сварил? — уже неоднократно задавался вопросом признанный мастер зелий. — И, главное, зачем я это пил?»

В качестве доступного ответа приходили на ум огневиски и вопиющее обаяние приятеля. И если крепкий напиток Северус соглашался признать движущей силой своей неосмотрительности, то с обаянием Люциуса надо было что-то делать. Срочно. С каждой минутой блондинистый аристократ казался все более привлекательным. Причем, если Северус раньше просто допускал подобные мысли, то сейчас их направленность становилась откровенно заманчивой. Все больше и больше волнующих фантазий вызывал старинный друг. Вовремявспомнился их единственный поцелуй… Сколько же лет назад это было? Тогда они на трезвую голову решили не портить дружбу невнятным сексом.

«А вдруг ничего бы не испортилось? — крутилась в голове предательская мысль. — И, в принципе, ведь возможен и дружеский секс… Мы уже сто лет друг друга знаем и, уж конечно же, не будем рисковать семейной жизнью… Нет, семья — это другое! И любовь — это другое… Тогда что же это? Вожделение! Мерлиновы подштанники! Я же добавил в эту гадость антидот к амортенции, — думал он. — Так почему срабатывает как-то по-идиотски? Неужели я чего-то не учел? Бедный Люц… Ему-то сейчас каково?..»

А бедный Люц тем временем притаился в нише за колонной и подручными средствами справлялся со вставшей проблемой. Он уже ничего не видел перед собой, да и не хотел видеть, если уж совсем на чистоту. Ничего, кроме этих бездонных черных глаз. Они завораживали, манили, обещали, от их взгляда исходила смертельная опасность, и в крови начинал бурлить адреналин. Люциус точно знал, чего, а точнее, кого он сейчас хотел. Он представлял, как укусит этого гордеца за нижнюю губу, как потом слижет капельку крови и постарается уйти от захвата. Как припечатает к стене гибкое тело и легко коснется… плотью плоти… Как будет подчинять себе, и как, возможно, подчинится сам. Как увидит во взгляде приближение мгновения, за которое не жалко отдать и последний галлеон. Люциус не ожидал такого ошеломительного эффекта от маленького глотка зелья — ведь он не выпил и четверти дозы. Что-то определенно пошло не так. И это «не так» стало крайне болезненным при попытке решить проблему в третий раз. Мало того, что решение затягивалось, так еще и нахождение в промерзшем каменном коридоре приносило огромный дискомфорт. Вспоминались тепло горящего камина, большая кровать, шелковые простыни… А на этих простынях… Да уже кто угодно! И побыстрее! Обострившийся слух уловил чьи-то легкие крадущиеся шаги.

«Все, Сев! Вот ты и попался!»

Северуса как магнитом влекло к темной нише в конце коридора. Он уже знал, кого там найдет, и оттого сердце стучало где-то в горле. Азарт охотника и торжество зельевара были круто замешены на глотке Неистовой страсти. Как можно тише он подкрадывался к приятелю, прикидывая в уме, как тот вздрогнет, если ему на ухо внезапно крикнуть: «Пятьдесят баллов со Слизерина!»

— Сто баллов со Слизерина! — эхом разнеслось по коридору, и Северус, схватившись за сердце, оперся на стену.

— Люц! Ты в своем уме?!

— Более чем, — промурлыкал прямо в ухо Люциус. — А ты что-то не торопился. Тебя надо наказать…

Профессор Хогвартса затравленно озирался. На столь громкий крик, по его подсчетам, немедленно должны были явиться ВСЕ! И преподаватели, и привидения, и даже домовые эльфы. А выставлять на всеобщее обозрение еще и ТАКОЙ аспект своей частной жизни Северус определенно не собирался. Поэтому, подхватив приятеля, он одному ему известными тайными ходами ретировался в свои комнаты и быстро запечатал за собой дверь.

— Люц! Ты сошел с ума! — повторил он.

— Только не надо лгать, что тебе это не нравится.

— Не стоит, Люц… Это все усложнит…

— Наоборот, упростит. Сев, сознайся, ты же хочешь. Ты же жаждешь прикосновений. Я читаю это по твоим глазам, ты открылся передо мной… У тебя тоже рвет крышу. Еще мгновение, и ты потеряешь свой хваленый контроль…

— Люц, давай лучше выпьем и все обсудим. Это побочный эффект…

— Неубедительно, Сев! Какой побочный? Это, — Люциус выразительно опустил глаза, — основной эффект! Я вижу в твоих глазах «Да!». Я чувствую запах твоего желания. Но мне мало этого. Я хочу впечатать тебя в стену, а потом, если повезет, и в матрац! И ты хочешь того же! И я, и ты не знаем, что из этого получится, но оно будет незабываемо…

— Тем более… Нам потом…

— До «потом» надо дожить, а я умру, если сейчас не…

В этот пикантный миг камин полыхнул изумрудом, и в комнате появились две женщины.

— Я же тебе говорила, Мион, что он точно здесь, — бросила своей спутнице красивая блондинка.

— Цисси? Как неожиданно… Но как вовремя!

— Я всегда появляюсь вовремя, лорд Малфой! Северус, добрый вечер!

— Добрый вечер, Нарцисса! Гермиона, как я рад тебя видеть!

— Господа, а чем это вы тут занимались?

— Ничего личного, Цисси. Северус варил экспериментальное зелье, а я ему помогал.

— Видимо, хорошим советом. А что здесь делает книжка тетушки Вальпурги?

— Кого? Люц!!! — Северус закашлялся.

— Ну да, это же простенькие зелья от детских болячек, — пояснила Нарцисса.

— Простенькие?! Люциус!!! — на мастера зелий было страшно смотреть. Его глаза метали молнии.

— Я же говорил: почерк неразборчивый. Но зачем ЭТО детям? — несколько стушевался Люциус.

— Лорд Малфой! Потрудитесь объяснить, что здесь происходит!

Северус перехватил отчаянный взгляд друга:

— Нарцисса, позвольте мне. Люциус нашел один очень забавный рецепт и решил, что именно это зелье будет пользоваться на праздновании дня всех влюбленных повышенным спросом.

— Не понимаю, что из этого могло его ТАК заинтересовать. Северус, взгляни, какое зелье вы варили.

— Нарцисса, ты уверена? Шерсть оборотня, родовая магия…

— На этом блокноте? Северус, ты всегда такой наивный, когда дело касается Люциуса!

— Сев! Я не знал!

Испепелив взглядом подельника, Северус начал листать блокнот.

«Действительно, простенькие детские зелья. Никакой Неистовой страстью и не пахнет…»

— Люциус! Будь так любезен, покажи мне рецепт зелья, которое ты с таким воодушевлением диктовал!

От этих слов Люциус должен был превратиться в ледяную глыбу, при условии, что ему ранее не удалось сгореть со стыда. Но сиятельный лорд был выше этих низменных страстей, поэтому как ни в чем не бывало он открыл книжицу и ткнул пальцем в рецепт:

— Мы варили это.

— О-о-о! Люциус, ты умеешь читать?! Это же Непродолжительный сплин. И половину компонентов ты переврал!

— Но у тебя же получилось!

— Люц, ты просто гений зельеварения! Только ты мог, неправильно прочитав детский рецепт, изобрести афродизиак!

— Северус, вы с мистером Малфоем варили афродизиак? — голос Гермионы дрогнул. — Но зачем?

— Естественно на продажу! — решил выручить друга Люциус.

— Вы хотели торговать ЭТИМ в школе?! — глаза Гермионы были уже размером с блюдца.

— Нет, милая, ты же видишь — мальчики ошиблись, — Нарцисса обняла готовую расплакаться молодую женщину и обвела мужчин строгим взглядом. — Как дети, честное слово! Вас и на час вместе оставить нельзя! Все-таки моя интуиция еще ни разу не подводила. Лорд Малфой, не угодно ли вам сопроводить вашу супругу домой?

— С удовольствием, леди Малфой! Вашу руку…

— И что, даже чаю не попьете?

— Милочка, какой чай на ночь в вашем положении? Разрешите откланяться.

И чета Малфоев скрылась в пламени камина.

— Северус, что это было?

— Гермиона, я скучал по тебе. Очередной одинокий вечер в преддверии дурацкого праздника. Что может быть ужаснее! И когда появился Люциус со своей бизнес-идеей, я уже успел скрасить вечер парой глотков Огденского. И мир стал ко мне дружелюбнее… Кроме того, Люц подарил чудесную идею об использовании арома-маркеров зелий. Посуди сама, когда еще будет время проверить?

— Иными словами, вы изрядно выпили и приступили к сомнительным экспериментам?

— Звучит как-то неприглядно, но суть отражает верно.

— Еще бы… Северус, а вдруг что-то бы пошло не так? Вы же могли отравиться!

— В моем случае это исключено.

В этот минуту в комнату влетел филин Малфоев.

«Что он еще придумал?» — ворчал Северус, отвязывая свиток от лапки птицы.

— О нет! Только не это!

— Что-то случилось?

— Сама почитай.

Гермиона развернула письмо.

«Сев! Зелье я забрал и уже отправил по назначению. 50% твои, как договаривались. Пей свой маркер и не скучай. Люц.

P.S. А все-таки ты хотел!»

— Какие же вы еще…

— М-м-м?.. — Северус приподнял бровь.

— Обожаю, когда ты так делаешь.

— Неужели?

— И твой голос, Северус-с-с… хочется слушать и слушать...

— А я могу говорить и говорить, хотя и не знаю подходящих слов...

— А чего же ты хотел, Северус?

На такой вопрос любимой женщины ответ может быть только один. Северус подхватил кудрявую прядь волос и убрал ее за ухо, нежно лаская жену. Вторую руку он утопил в волосах на затылке, слегка массируя его кончиками пальцев. Он пил ее взглядом — жадно, ненасытно. И очень медленно приближался губами к ее лицу. Гермиона не выдержала первой. Обвив руками плечи мужа, она заставила его наклониться. Он слегка покачал головой, резко выпрямился и, подхватив на руки свою женщину, уселся на подлокотник дивана. Идти дальше не было сил. Она прижалась к мужу, покрывая поцелуями лицо, шею, волосы. Он слегка мурлыкал от удовольствия и что-то нашептывал ей на ухо. Потом не выдержал и завладел ее губами. Прервав поцелуй, чтобы глотнуть воздуха, Гермиона проворковала:

— Но здесь все это проделать неудобно.

— Не возражаю…

И супруги скрылись за дверью спальни.

В это время в Малфой-мэноре Люциус Малфой осыпал поцелуями свою самую желанную женщину:

— Иди ко мне, моя Богиня!

Ночь перед днем Святого Валентина подошла к концу.