Альбус Поттер и Турнир Четырех

Пролог

Победа ничего не значит, если достигнута нечестным путем. Но иногда победа значит слишком много, чтобы достичь ее путем честным. Ему надоело быть тенью. Тенью геройских подвигов, несбыточных надежд и былого величия военных лет. В войне нет величия. А если ты объявляешь ее близкому человеку, то она и вовсе становится бесчестным поединком.

Он не хочет поединка. Тем более бесчестного. Но на нечистую победу согласен, потому что для него она значит слишком много. Слишком много ожиданий и призрачных грез, слишком много всего навалилось за последние годы.

Древний, как само мироздание, ритуал в Хогвартсе: Кубок огня назовет имена. Назначит тех, кому придется пройти огонь и воду, укажет истинного победителя. И он будет драться за свою победу. Остервенело, как умеет.

— Ты победишь… — туман. Всего лишь серое нечто, без плоти и крови. Всего лишь два слова, брошенные в душную темноту ночи.

Тихий шелест ночного ветерка, умиротворяющий лунный свет. Всего лишь маленькая сделка, предложенная самому сильному. Он имеет на нее право. Никто не пострадает. Он просто победит.

— Ты победишь…

Шепот на самой грани восприятия. Нервы, обнаженные до предела. Что надо сделать? Он сделает все. Он уже догадывается, что захочет незнакомец из темноты, не имеющий плоти и крови, но обладающий этим гипнотическим голосом. Он уже согласен. Победа. Она впереди. Она сможет все исправить. Триумф и ни с чем не сравнимое ликование. Доказать, кто является по-настоящему достойным сыном своего отца. Важен результат. Именно он определяет будущее.

— Ты победишь…

Он комкает одеяло, отбрасывая его в сторону, пристально всматривается в силуэт на соседней кровати. Никто не узнает.

— Я согласен, — шепчет он, и что-то странное и мутное поднимается со дна души, чтобы поселиться где-то в левой половине груди.

— Ты победишь… — темнота касается ласково, словно пытаясь успокоить глупого мальчишку, который никак не может поверить в свой звездный час.

— Ты победишь, Джеймс Сириус Поттер…

Август в этом году выдался душным. Воздух, казалось, плавился и подрагивал белесым маревом. Трава пожухла, ветер устало шевелил пыльную поникшую листву.

Альбус Поттер качался в гамаке возле дома и сосредоточенно, прикусив кончик карандаша, что-то вырисовывал на листке пергамента.

— Что это? — листок из его рук внезапно выхватили крепкие смуглые пальцы старшего брата. Он, нахмурившись, изучал художества Альбуса, а потом сказал обиженным тоном:

— Неправда! — и впечатал листок носком кроссовки прямо в пыль поттеровского дворика.

Альбус скептически приподнял одну бровь — научился-таки за долгое время, проведенное перед зеркалом, чем вызвал неодобрение Джеймса и его же презрительное сопение.

— Джим, ты что ведешь себя как ребенок? — пробасил Альбус, нарочно делая голос на полтона ниже, словно демонстрируя превосходство.

Джеймс вздохнул и вдруг сел прямо на землю возле дерева, к которому был привязан гамак.

— Ал, не сердись. Просто… ну сколько можно… Я, Лили... художник чертов. И все ведь для него, да? Для этой поганки… — Джеймс сжал кулаки и, мысленно сосчитав до пяти, медленно разжал пальцы. Этот незамысловатый жест не ускользнул от внимания младшего брата.

— Джим! Прекрати! — лениво отозвался Альбус: спорить с братом в такую жару не было сил.

— Хорошо… — Джеймс откинул голову назад, прислонившись к шершавому стволу старого дерева, прикрыл глаза. Альбус в недоверии покосился на него, недоумевая, почему это строптивый Джеймс так быстро сдался и не кидается отстаивать свое мнение по поводу «поганки».

— Альбус, — вдруг совсем тихо сказал Джеймс, и тихий голос навеял тревогу, что-то смутно пробежало по позвоночнику и заставило покрыться мурашками, несмотря на жару, — Альбус, ты хочешь участвовать в Турнире?

— Да, — так же тихо ответил Альбус, садясь в гамаке, подгибая длинные нескладные ноги.

— А зачем? — бесцветным голосом спросил Джеймс, — зачем? Славы захотелось? Тебе мало, да?

— Затем, что я уже на четвертый курс перехожу, и имею на это полное право. Ты какой-то странный, Джим. Вот, честное слово, странный. То орешь на меня за невинные рисунки, то вкрадчиво интересуешься, собираюсь ли участвовать в Турнире... Нет, Джим, не собираюсь, — вдруг зло сказал Альбус, — зачем? Действительно… зачем сыну Гарри Поттера участие? Ведь Кубок наверняка выберет старшего, да, Джим? Я устал, очень устал от твоих косых взглядов. Оставь меня в покое. Просто оставь в покое. Не буду я участвовать, успокойся.

Альбус выбрался из гамака и направился в сторону дома, оставив Джеймса сидеть на земле, все также прислонившись к дереву.

Дома на кухне хозяйничала Лили. Она уже раскладывала что-то очень аппетитно пахнущее по тарелкам и весело бросила Альбусу:

— Зови Джейми, давайте есть.

— Сама зови своего Джейми, — буркнул Альбус, хватая белый рыхлый кусок хлеба из аккуратной плетеной корзиночки на столе. Лили очень старалась. На самом деле тринадцатилетней девочке тяжело было бы вести хозяйство, но вездесущий Кричер ей помогал. Просто Лили очень хотелось, чтобы дома все было так же, как и при маме. Те же накрахмаленные белоснежные скатерти, те же плетеные корзиночки с ароматными булочками и хлебом, те же начищенные до блеска столовые приборы.

— Положи на место, Альбус Северус! — стальным голосом проговорила Лили, и в ее голосе явственно послышались интонации бабушки Молли. Это было смешно, и Альбус фыркнул в ладонь, от чего крошки разлетелись по свежевычищенному ковру. Лили моментально надулась и топнула босой ногой, выражая крайнюю степень гнева. Потом смерила его задумчивым взглядом и быстро сказала в уже удаляющуюся спину, обтянутую черной футболкой:

— Вы снова поссорились, так? — она горестно всплеснула руками, в точности копируя мамин жест. Альбус оглянулся:

— Нет.

— Ты будешь есть?

— Нет.

— Ал! Ну, извини. Да бери ты этот хлеб, сколько хочется… только давай мы все вместе поедим, а? Папа же говорил, что это очень важно… ну, пожалуйста... Ал…

— Отстаньте от меня все!— рявкнул Альбус и стремительно взлетел по ступеням в их с Джеймсом комнату.

— Оставь его, — мрачно проговорил Джим, усаживаясь за стол.

Лили пристроилась напротив, напряженно поглядывая на брата.

— Ты знаешь, что с ним?

— Пошумит — перестанет. Он вообще дерганый стал в последнее время, — Джеймс, насупившись, ковырял ложкой в тарелке.

— Знаешь что, Джейми? Мне надоели ваши склоки и постоянный напряг. Я иду к Розе. А вы ссорьтесь, сколько хотите. По крайней мере, там я не буду об этом знать.

— Да, наверное, так будет лучше, — сказал Джеймс, тоскливо думая, что, если Лили уедет, они с Альбусом точно подерутся. А может, это будет для них лучше всего? Ну подерутся, с кем ни бывает, зато, может, Ал утихомирится и перестанет постоянно слать письма и рисунки эти обидные своему ненаглядному Малфою.

Связавшись с отцом по камину и получив его одобрение, Лили с чистой совестью отправилась к родственникам, планируя уже оттуда отправиться в Хогвартс, так как август подходил к концу, и до учебы оставалась всего лишь неделя.

Дом без Лили затих. Джим уже навестил за лето всех своих друзей, и отправляться куда-то было абсолютно лень, тем более он знал, что отец наверняка попросит не оставлять Альбуса одного и снова будет твердить о том, что необходимо поддерживать друг друга и всегда держаться вместе.

Джеймс был бы не против держаться вместе с младшим братом, но не мог ничего с собой поделать. Его брат на проверку оказался обыкновенным выскочкой. Отцовский любимец… хорошо учится, всегда находит, как выделиться. То комнату эту нашел на первом курсе, то получил мамину защиту… «Почему, мама? Почему именно он? Ведь я же не хуже… зачем ты защищала его? Неужели ты забыла обо мне и Лили… Альбус оказался для тебя важнее всех нас. Важнее меня…», то отца спас, поделившись силой, то Зеркало это собрал, выстояв против Джорджа…

А что Джеймс? Джеймс оказался в этой истории жертвой. Его все жалели. Ах, бедный мальчик, попал под Империо, ах, какой ужас, пережил Обливиэйт… Ну попал, ну пережил. И что? Никто почему-то не говорит, что он смелый и храбрый, его только жалеют. Джеймсу Поттеру не нужна жалость. Ему нужно признание. Признание отца, сестры, родственников. Того же Альбуса, если уж на то пошло. Но брат его не замечает. Он всецело поглощен перепиской с Малфоем. Это — центр его вселенной, а Джеймсу Поттеру придется вечно крутиться только вокруг да около звездного брата. Но Турнир Четырех может все изменить. У Джеймса есть шанс оказаться впереди.

Раз в пять лет Турнир проводился в Хогвартсе, и всегда победителем оказывался Гриффиндор. По-другому и быть не может, ведь это — факультет сильных и отважных. Альбус — слизеринец, и ему даже не стоит пытаться, пусть лучше Кубок выберет его белобрысого дружка… лучше... так будет лучше…

Альбус, лениво позевывая, уселся на перила и сполз на первый этаж, так же лениво подошел к столу, нацеливаясь на большое спелое яблоко в вазочке с фруктами. В окне глухо ухнуло, и раздался совиный клекот. Альбус, осторожно косясь на сидящего в гостиной Джеймса, попытался бочком протиснуться к окну. Там, на подоконнике, чистил перышки темно-серый филин. Его желтый клюв сосредоточенно выискивал что-то в крапчатых перьях крыла. Склонив голову набок, филин косил на Альбуса желтым любопытным глазом.

— Отдай! — Альбус протянул руку, намереваясь забрать письмо, привязанное к лапе филина. Филин, еще раз издав недовольный клекот, выразительно прищелкнул клювом.

— Печенья хочешь! — сообразил Альбус, кидаясь на кухню.

Когда он вернулся, то обнаружил, что Джеймс пытается согнать филина с подоконника. Филин ругался и смешно подпрыгивал на месте.

— Оставь его в покое, Джим! — возмутился Альбус и отпихнул старшего брата от окна.

Филин замер и протянул лапку Альбусу, словно приглашая его отвязать письмо. Альбус развязал тонкую зачарованную нить и почувствовал, что сердце забилось быстрее, а настроение стремительно улучшается.

— Сияешь? — спросил Джеймс, презрительно скривившись, — снова письмо? Даже можно не спрашивать, от кого…

— А ты спроси! — задорно крикнул Альбус, ловко запрыгивая на любимый диван. Опустив голову на жесткий валик, он стал разворачивать письмо от Скорпиуса.

И тут же письмо из его рук исчезло. Альбус подскочил, намереваясь схватить нахального брата, посмевшего посягнуть на его переписку.

Джеймс отскочил достаточно далеко и развернул пергамент. Альбус остановился, насмешливо наблюдая за его реакцией. Джеймс сначала покраснел, потом так же резко побледнел, а потом стал медленно, но неотвратимо наступать на Альбуса, безумно вращая глазами.

— Слизеринцы... юмористы недоделанные! — завопил он и прыгнул вперед, конечно же, промахнувшись, потому что гибкий и верткий Альбус легко ушел в сторону. Братский гнев себя на этом, по-видимому, исчерпал, и Джеймс просто сидел теперь на полу, обиженно смотря на младшего брата. Он никогда раньше не нападал на него первым. Это импульсивный и непредсказуемый Альбус обычно являлся зачинщиком их редких драк.

Альбус посмотрел на Джеймса и показал ему кулак, понимая, что определенно успеет вбежать вверх по ступеням и запереться в комнате.

Джеймс тоже это понял и потому отшвырнул письмо в сторону и вдруг расхохотался. Громко, до слез.

Альбус взглянул на рисунок и рассмеялся в ответ, сгибаясь пополам, чувствуя, как слезы выступили в уголках глаз. Ну, Скорпи... точно... слизеринец. На листке четким штрихом был изображен тролль на метле. В его карикатурно уродливом лице легко можно было разглядеть черты Джеймса Поттера. Тролль делал нелепый разворот и падал на землю, смешно цепляясь за свою метлу. Это и правда было нарисовано смешно и не обидно. Альбус, все еще не в силах унять рвущийся наружу смех, подобрал рисунок, и он тут же изменился, превращаясь в текст. Листок был зачарован.

Скорпиус предполагал, что старший брат Альбуса может проявить неуместное любопытство и поэтому потрудился зачаровать пергамент, несмотря на запрет пользоваться магией вне школы. Скорей всего, попросил отца. Альбус снова рассмеялся, представляя, как мистер Малфой накладывает чары на письмо с этим нелепым рисунком, а потом приподнимает одну бровь, а Скорпиус в ответ приподнимает свою. Альбус вдруг понял, что соскучился по обоим и надеялся, что мистер Малфой окажется в Хогвартсе в том же качестве, что и в прошлом году. Вспомнив Хогвартс, Невилла, которого не видел очень и очень давно, кресло в гостиной Слизерина, Хагрида, профессора Дамблдора, портреты бывших директоров школы, Альбус почувствовал, что ему надоело болтаться без дела и захотелось обратно в школу.

Скорпиус был на редкость многословен. Он написал целых пять предложений. И из них Альбус сделал вывод, что ему тоже скучно. Скорпиус был, как всегда, уверен в себе и сообщал Альбусу, что будет ждать его на платформе 9 и ¾ 31го августа в 8.00 и ни минутой позже. Зачем так рано, Альбус не понял и решил, что если он прибудет, как и все, к 9-ти, ничего страшного не произойдет.

* * *

Главный аврор задумчиво смотрел в окно на приближающуюся небольшую сову. Сова летела прямо к министерскому зданию и явно несла письмо, адресованное самому Главному аврору.

Гарри неторопливо развернул листок и зевнул — спать хотелось просто невыносимо. Вчера был действительно трудный день. Что-то менялось в волшебном мире, неуловимо сходило с привычных рельсов. Сейчас он расследовал два убийства чистокровных магов из древних родов. «Ежедневный Пророк» верещал об опасности и даже позволил себе намекнуть на то, что маги слишком много позволили маглорожденным «невеждам», но аврорату удавалось пока сдерживать натиск недовольных и напуганных волшебников.

Сова пристроилась на подоконнике. Совсем маленький сычик. Таких обычно покупают своим детям семьи с небольшим достатком. Самая распространенная и безмозглая порода.

«Мистер Гарри Поттер,

Меня зовут Лиза Дурсль, я — мать Дины Дурсль, студентки школы Хогвартс. Я бы ни за что не обратилась к Вам, если бы не отчаянное положение моей дочери. Дело в том, что ее отец — Вы же знаете Дадли, точно знаете — не отпускает Дину на второй курс, так как узнал, что девочка познакомилась с вами. Он очень напуган, а его отец, мой свекор, просто в бешенстве. Они заперли Дину дома и никого к ней не пускают. Девочка постоянно плачет, она хочет, так хочет продолжать обучение, а я не хотела бы ей мешать. Поймите, я хочу, чтобы дочь была счастлива, и пусть она не такая, как мы, я не считаю это «ненормальностью»…

Помогите, пожалуйста, ведь, по словам Дины, Вы занимаете в своем мире высокий пост… помогите нам…

P.S. Умоляю, сохраните в тайне от Дадли и Вернона это письмо…. Я Вас очень прошу…»

Гарри вздохнул и протер очки. Ну что за люди? Ничто их не учит. Истории свойственно повторяться. Почему он сейчас должен помогать Дине Дурсль, которая вовсе не вызвала в нем симпатии при их неожиданной встрече?

Внезапно вспомнились выломанная громоздкая дверь и огромная фигура Хагрида в проеме. Первый праздничный торт и искренний детский восторг от того, что он оказался в этом мире полном магии и волшебства, полном всего, о чем только может мечтать маленький ребенок.

«Комплекс героя», — хмыкнул Главный аврор и аппарировал прямо из кабинета к границе магической части Лондона.

Здесь было чисто и тихо. Гарри аккуратно прошелся по улице, где все казалось знакомым и навевало тяжелые мысли, прошел мимо детской площадки, перестроенной и заново выкрашенной, но все такой же узнаваемой, свернул к небольшому двухэтажному коттеджу. Здесь все оставалось по-прежнему, несмотря на то, что прошло столько лет.

Главный аврор Британии требовательно постучал в дверь, игнорировав звонок, с каким-то мстительным удовольствием ощущая страх, просачивающийся сквозь стены этого дома.

— Именем закона! — выкрикнул он стандартную формулировку, — откройте дверь!

Тишина. Даже возня, вроде слышимая поначалу, прекратилась. Гарри поднял голову и увидел в окнах второго этажа внимательные заплаканные глаза и робкую улыбку на детском лице.

— Откройте дверь, или я вышибу ее к дементорам! — Гарри с размаха пнул дверь и действительно снес ее. В доме было тихо. Кто-то сдавленно всхлипнул, и из кухни показалась невысокая женщина в мятом цветастом переднике, смотревшая на Гарри, не моргая, огромными глазами.

Гарри, не таясь, вытащил волшебную палочку и подмигнул женщине, которая, как он понял, и была матерью девочки.

— Я пришел забрать Дину.

— Куда ты собрался забрать ее, жалкий урод? — этот голос, хоть и постарел, но заставил Гарри внутренне вздрогнуть. Он слишком долго откладывал визит. Надо было давно взглянуть своим страхам и комплексам в глаза. Вот в эти жалкие поросячьи глазки Вернона Дурсля.

— Урод здесь не я, — усмехнулся Поттер, и от этой усмешки словно повеяло холодом, — Дина — ведьма, хотите вы или нет. И она должна учиться контролировать свою силу. Вы же не хотите, чтобы неконтролируемый поток магии разнес весь дом? Она уже проучилась год, она может. Просто отдайте мне девочку. Сейчас.

— Дина! — крикнул он на весь дом, — мы уезжаем. Сейчас.

— Но до сентября еще несколько дней, — встревоженно произнесла Лиза.

— Она погостит у дяди, — зловеще улыбнулся Гарри, — ты же не против, Ди? — Дадли отвел глаза, промямлив что-то нечленораздельное.

— Силенцио, — улыбнулся Гарри.

Он поднялся наверх и легко открыл дверь под усердное сопение всех Дурслей.

Дина выбежала следом, и, прежде чем входная дверь захлопнулась, показала деду и отцу язык.

— Не гримасничай, — строго одернул ее Гарри, — мы сейчас аппарируем. Ты знаешь, что это?

— Слышала, — важно ответила Дина, вцепившись в его ладонь.

* * *

Альбус валялся на диване в гостиной, Джеймс начищал черенок своей метлы на крыльце, когда раздался резкий хлопок аппарации, и во дворе появился отец, одной рукой прижимающий к себе странную девчонку, которая показалась Джеймсу смутно знакомой.

— Ал! — взволнованно крикнул он, — у нас гости!

Альбус замер в дверном проеме, сложив руки на груди.

— Отец, это что? — спросил он, хмуро указывая на девочку.

— Дина. — коротко ответил отец, отходя от девочки.

— Я в курсе, — продолжил Альбус конструктивный диалог, — и что оно, ой, прости, она тут делает?

— Ждет отправки в Хогвартс, как и вы, — пожал плечами Гарри, — пойдем, Дина, я покажу тебе твою комнату. Поживешь там три дня, а потом отправишься в Хогвартс вместе с ребятами. Кстати, это Ал, а это Джейми.

— Джеймс, — холодно поправил старший сын Поттера и, переглянувшись с Альбусом, недоуменно пожал плечами.

— Ну да, Ала ты знаешь, вы же на одном факультете учитесь…

— Слизерин?! — завопил Джеймс, — пап, ты чего? Что она здесь забыла, пусть рулит домой.

Гарри вздохнул и одним взглядом заставил сыновей замолчать:

— Тишина. Дина — наверх, в свою комнату. Альбус и Джеймс — ко мне в кабинет.

— Зачем? — тихо спросил Альбус, недовольно скривившись в сторону Дины.

— Pазговаривать будем.

Проходя мимо растерянной девочки, Джеймс тихо шикнул:

— А ну, брысь!

Дина заморгала быстро-быстро, а потом вдруг что-то прошептала ему вслед, чуть шевельнув палочкой.

— Никакой магии в доме! — прикрикнул Главный аврор.

— Да, сэр, — откликнулась Дина, очаровательно улыбнувшись, и подмигнула Альбусу. Альбус приподнял бровь в ответ и подумал, что теперь-то до отъезда будет весело… ой, как весело…

Джеймс любил поспать. Поспать долго и со вкусом. Может, даже до обеда, если никто не побеспокоит. А нарушители спокойствия всегда находились, и один даже жил с ним в одной комнате.

Альбус — жаворонок по натуре, всегда поднимался ни свет ни заря, начиная слоняться по дому и мешая всем спать. Отец тоже вставал рано, но обычно отбывал на работу, а вот Ал со скуки начинал доставать всех, кто оказывался в радиусе тридцати метров.

Вот и сегодня, услышав возню на кухне, источником которой явно был не Кричер (эльф все делал тихо и бесшумно), Джеймс что-то недовольно пробурчал и, повернувшись на бок, уткнулся в подушку, надеясь, что брату не взбредет в голову его будить. Внезапно раздался резкий звук, заставивший мгновенно вынырнуть изо сна, и тут же мелодичный перезвон осколков. Не иначе, что-то разбилось. Джеймс скривился и сел на кровати, оглядывая комнату. Его внимание сразу привлек темный затылок напротив. Альбус мирно спал в своей кровати. То есть уже не спал, его тоже разбудил странный звук.

— Я думал, это ты шумишь... — настороженно прошептал Джеймс, прислушиваясь.

— Нет… Я рано встаю, — зевнул Альбус, — но не настолько же… Черт… Я, кажется, понял, — сказал младший. И рывком соскочил с постели, — кому-то сейчас достанется и достанется сильно.

Когда Джеймс и Альбус спустились вниз, оба лохматые, с пылающими праведным гневом глазами, то обнаружили за кухонным столом Дину Дурсль, которая с самым независимым видом уплетала печенье, оставленное на столе заботливой Лили перед тем, как уйти.

Дина изучила Поттеров с головы до ног, недовольно сморщила непропорционально длинный нос и мелодично сказала:

— Вы завтракать?

— Нет, блин, ужинать, — буркнул Джеймс и начал рыться в буфете, пытаясь отыскать свою чашку.

— Ты что-то ищешь, Джейми? — лилейным тоном спросила Дина.

— Свою чашку, — нелюбезно откликнулся Джеймс. Альбус, скрестив на груди руки, с интересом наблюдал за обоими. И думал, что некрасивая, мелкая, противная девчонка на собственной кухне очень раздражает. Она совсем не похожа на Лили: красивую, яркую, солнечную. Дина напоминала Альбусу ежа. Нет, скорее, дикобраза. Такой же длинный нос и иглы во все стороны, которыми можно стреляться даже на расстоянии.

— Такую безвкусную, красную, с золотой ручкой?

— Именно, — стрельнул глазами в сторону нахалки Джеймс, однако колкости говорить не стал. Отец приучил быть вежливыми. Особенно с противоположным полом.

— Ты оставил ее на краю стола, и она, естественно, разбилась. Прости, Джейми, я нечаянно.

Джеймса передернуло от этого «Джейми», и вообще он просто был вне себя от ярости: ведь разбившимся предметом была его любимая чашка. Не просто чашка, а та, которую лично подарила мама когда-то очень давно. И он не ставил ее на край. Он аккуратно убирал мамин подарок в шкаф. Если Джеймс Поттер и был небрежен в отношении своих вещей, то уж точно не тех, которые ему подарила мама.

— Где?! — рявкнул он, и Альбус невольно вздрогнул. На него Джеймс так не орал. Ему на секунду даже стало жалко Дину, которая широко распахнула глаза и с непониманием уставилась на его брата.

— Ч...его? — выдавила она из себя, чуть заикаясь.

— Осколки, дура! — снова прикрикнул Джеймс, но уже без злобы, скорей устало.

— Кричер убрал… — немного растерянно ответила Дина.

— А что же ты палочкой не воспользовалась? Не починила? Простое «Репаро» — и никаких следов… — зло и даже обиженно сказал он.

— Так нельзя же колдовать вне школы, — с абсолютно искренним удивлением ответила Дина, но в ee глазах зажегся лукавый огонек, что не ускользнуло от внимания Альбуса. Он хмыкнул и сказал:

— Джим, она просто не соображает. Не научилась. Оставь ее в покое. Пусть хоть весь дом разнесет, отец все восстановит. И чашку твою Кричер восстановит. Она думала, что напакостит таким образом, но не вышло.

Дина улыбнулась, и Альбуса передернуло: как можно так едко улыбаться?…

— Я, пожалуй, пойду… — сказал он и поднялся обратно в комнату, думая, что заняться совершенно нечем, а встречаться с этими двумя внизу совсем не хочется.

Как ни странно, день прошел тихо. Дина и носа не показывала из гостевой комнаты, Джеймс весь день провел во дворе, а Альбус так и провалялся на кровати, глядя в окно и думая, что, наверное, не доживет до того момента, когда они, наконец, отправятся в Хогвартс. Коварная и привлекательная мысль отправиться к Уизли, оставив Дину и Джеймса вдвоем, быстро улетучилась, потому что отец лично его просил не обижать девочку и проследить за тем, чтобы Джеймс вел себя прилично. Как будто за этим вообще можно проследить.

Внезапно он почувствовал вызов каминной сети. Уровень магии, что окутывала дом Поттеров, всколыхнулся, безошибочно посылая импульс тому, кого вызывали. Младший Поттер сбежал в гостиную и с удовольствием уселся по-турецки на ковер, увидев, что его вызывает Гермиона.

— Ал, — она тепло улыбнулась племяннику.

— Привет, Гермиона! — радостно откликнулся тот, счастливый от того, что ему нашлось хоть какое-то занятие.

— Как у вас дела? — спросила она, внимательно осматривая гостиную. Никак, отец уже всем рассказал, что помогает родственнице-грязнокровке вернуться в школу. Альбус и не заметил, как в его мысли прокралось это гадкое, ненужное слово, но поделать ничего не смог. В отношении этой девчонки сразу же приходило на ум именно оно. И пусть он знал, что его бабка такая же маглорожденная, но все-таки он был уверен, она никогда не была такой противной.

— Отлично, — сказал Ал с напускным весельем. Это не укрылось от внимательной Гермионы.

— Где Дина? — спросила тетка встревожено.

— В комнате, — ответил Альбус, помрачнев. Он думал, что Гермиона хотела поговорить с ним, а она тоже, как и отец, печется об этой… Дине.

— Ваш отец просил передать, что не вернется сегодня домой, и завтра в Хогвартс вас отправлю я. Может, вас всех забрать к нам?

— Ой, нет... спасибо! — соблазн исчезнуть из дома под благовидным предлогом был очень велик, но, представив шумную компанию родственников(а ведь все кузины и кузены наверняка уже там), Альбус решил, что лучше с Диной и Джеймсом, чем с таким большим количеством гриффиндорцев сразу.

— Что, слишком много красно-золотого? — подмигнула тетка, и Альбус сразу же расслабился, в который раз подумав, что так, как понимают его Гермиона и отец, наверное, не понимает больше никто из его семьи.

— А ты? Ты не с отцом? — спросил Альбус, переводя разговор на другую тему.

— Нет. Вообще я сейчас буду заниматься немного другими делами.

— Расскажи, — попросил Альбус, обнимая большую желтую подушку, уютно устраивая на ней подбородок.

Гермиона помрачнела и нахмурилась. Альбус отчетливо увидел морщинки на лбу, несмотря на то, что это был всего лишь разговор по камину.

— Ну, мне удалось кое-что узнать, но, Ал, не стоит об этом. Вряд ли кто-то поверит мне или даже тебе, если я расскажу.

— Тогда тем более расскажи, — настойчиво потребовал племянник.

— Министр сошел с ума! — в сердцах воскликнула Гермиона, — он хочет создать отдел по работе с маглами.

— А что такого нет? — зевнул Альбус. Про политику было неинтересно, но Гермиона так сильно встревожена, что стало просто любопытно: и что такого ужасного в этом отделе?

— Нет. Зачем? — удивилась миссис Уизли.

— И что страшного?

— Маленький ты еще… — вдруг грустно улыбнулась Гермиона.

— Нет, Гермиона, правда и что страшного? Ты же у нас борец за права маглов и все такое…

— Маглорожденных, Ал, — мягко поправила тетка и попыталась отключиться. Но Альбус Северус Поттер отличался завидным упрямством.

— А что будет? — вдруг спросил он и, его охватила тревога, сильная, мощная. Такая, когда кажется, что через минуту случится что-то непоправимое.

— Охота на ведьм, — зло фыркнула Гермиона и прибавила спокойно, — но я этого не допущу. Так что спи спокойно. А завтра не забудь разбудить своего брата пораньше. Мы не будем ждать и опаздывать на Хогвартс-экспресс из-за его любви поспать.

— Я постараюсь, — улыбнулся Альбус и уставился в камин, который теперь был просто камином, а языки пламени задумчиво трепетали в такт неспешным мыслям. Охота на ведьм. Тетка всегда смотрит далеко. Всегда смотрит в самую суть. И раз она так обеспокоена.. но чем может быть опасен обычный маггл? На все их оружие существует масса контрзаклятий, не говоря уже о боевых и непростительных. Так что ерунда все это, зря тетка паникует. Надо будет с отцом поговорить.

Мирное тресканье поленьев убаюкивало, и Альбус не заметил, как уснул прямо перед камином. И не почувствовал, как Джеймс подошел тихонько, отлевитировал его на диван и укрыл теплым пледом. Постоял рядом, вглядываясь в тонкие черты лица, осторожно убрал темную прядку с щеки и тихо поднялся наверх.

* * *

На Хогвартс-экспресс они, конечно же, опоздывают. Но не из-за Джима. А из-за мелкой Дины. Она демонстративно долго собирается, заперевшись в комнате, по-видимому, совершенно не впечатленная криками и угрозами Джеймса. Когда она, наконец, появляется, то на часах уже без десяти девять и попасть в назначенный срок на вокзал уже никак не получится. Гермиона, злая, как толпа царапающихся книззлов, экстренно вызывает Главного аврора и мчится на вокзал вместе со всем шумным семейством.

Гарри Поттер, уставший и очень раздраженный от ночного рейда, в котором ему лично пришлось принять участие, так как от этого многое зависело, возникает прямо посреди гостиной. Альбус и Джеймс стоят мрачные, насупившиеся, Дина же, полностью собранная и аккуратная, приветливо улыбается дяде.

— Сюда, живо! — рычит Главный и сгребает руками всех троих. Альбус утыкается в отцовское плечо и думает, что очень сильно соскучился, и что отец стал очень много времени проводить на работе, занимаясь какими-то бесконечными делами и рейдами.

Альбус даже не успевает испугаться — понятное дело, аппарировать вот так, вчетвером, опасно. Но, видимо, для Гарри Поттера не существует такого понятия, как «опасно». Мгновенный вихрь аппарации, болезненной рывок в районе живота, вот они уже на магловской платформе.

Вспоминая вчерашний разговор с Гермионой, Альбус пристальней присматривается к вокзалу Кингс-Кросс. Люди идут по перрону быстро, редко оборачиваясь, не обращая внимание ни на кого, кроме своих семей. Как и волшебники, впрочем. Но их много. Альбус представляет себе весь мир и внезапно осознает, что маги — его малая часть. Слишком малая, чтобы ее замечать. Становится неприятно и почему-то холодно. Он вдруг представил, что все эти люди решат уничтожить магов в одно мгновение. Они же просто растопчут их…. Нервно нащупав в кармане палочку, Альбус уверенным шагом направляется к барьеру.

Секунда — и он на привычной платформе возле поезда, поблескивающего новенькой красной краской.

Здесь спокойно, несмотря на суету, странная тревога ускользает, оставляя после себя лишь легкий намек. И тогда Альбус вспоминает, что Скорпиус просил подъехать к восьми. Он лихорадочно оглядывается в поисках белобрысой макушки и находит много светлых голов, но ни одной, которой он хотел бы видеть. Ни Скорпиуса, ни его отца. Альбусу нестерпимо хочется найти друга, найти слизеринцев и, наконец, закончить эти бесполезные каникулы. Ведь скоро Турнир Четырех, а, значит, самое время поделиться со Скорпи своими идеями.

Гарри Поттер кивает в сторону Гермионы и разношерстной компании Уизли вокруг нее, и отступает к большой кирпичной колонне, чтобы прислониться к ней спиной. Альбус смотрит на отца при свете яркого солнца и не узнает. Тот выглядит постаревшим, осунувшимся и очень изможденным.

— Иди, Ал. Увидимся на каникулах. Я буду скучать, — Гарри крепко прижимает сына к себе и тут же отпускает, чтобы потянуться за очередной сигаретой.

— Можно мне тоже? — Драко Малфой появляется внезапно, будто из-под земли. Хотя, оказывается стоял у той же колонны, но с другой стороны.

— Можно, — бесцветно отвечает Гарри и протягивает ему пачку.

— Герой… — хмыкает Драко, и в его голосе неприкрытая горечь.

— Мистер Драко, — подает голос Альбус. Малфой-старший вопросительно изгибает бровь. Нет, так Ал еще не умеет. Да и Скорпи, наверное, тоже. Но, в целом, намек ясен.

— Профессор Малфой, — Альбус учтиво наклоняет голову, — Вы не подскажете, где найти Скорпиуса?

— Не подскажу, — отвечает Драко, но на Альбуса даже не смотрит, пристально всматриваясь в лицо Главного аврора.

— Почему? — вспыхивает Альбус.

— Потому что он просил тебя подъехать раньше, конечно же. Ты проигнорировал его просьбу, почему я должен тебе чего-то сообщать?

Альбус кивнул и ушел в сторону поезда, решив просто пройтись по вагонам. Так, значит, Скорпиус обиделся? Как всегда, впрочем. Надоел со своими обидами…Досада окутала Поттера-младшего словно облаком, настроение мгновенно испортилось.

— Нарываешься, герой? — спрашивает Драко, лениво стряхивая пепел с сигареты, — ты снова нарываешься, сволочь…— шепчет он, криво усмехнувшись.

— Дыши ровнее. Тебя это не касается, — жестко обрывает его Гарри и вдруг закрывает глаза, откинув голову прямо на каменную стену.

— Я устал, Драко, слышишь… я устал… Их убивают. Это даже не заклятье. Их просто режут ножом, как животных, а я ничего не могу сделать.

Драко молча затягивается и выпускает дым, медленно выдыхая.

— Ритуал? — предполагает он, внимательно наблюдая за реакцией Поттера.

— Хуже. Гермиона говорит, что это — жертвоприношение. Магическое, да. Но вот кому и зачем… Этого мы не знаем.

— Может, хватит, а? Может пора на отдых?— тихо говорит Драко, незаметно сжав его руку.

— Может, и хватит, Малфой, — легко соглашается Гарри и чуть сжимает холодные пальцы в ответ.

— Но только что ты будешь делать, если следующим окажется твой сын, а? — резко распахнув глаза, выдыхает Поттер-старший, наклоняясь к Малфою. Тот застывает каменной статуей, с ненавистью смотря в бешеные зеленые глаза, — или твои друзья.. твоя жена в конце концов?! Охота идет на чистокровных, понимаешь? Вас режут, как свиней на убой, а ты предлагаешь мне отдыхать… пожалуй… вы и так изгадили этот мир своими извращенными идеалами, дальше некуда.. может, это расплата, а, Малфой?! — Гарри сдавливает его горло и тут же резко отпускает, снова закрыв глаза.

— Псих, — полузадушенно хрипит Драко и отступает на шаг, — мне пора, герой.

Он быстро идет к поезду и легко запрыгивает на подножку, даже не оглянувшись. Хогвартс-экспресс, выдыхая большие белые клубы дыма, снова отправляется в самое безопасное место волшебного мира. По крайней мере, Главный аврор Британии верит, что это так.

* * *

Скорпиуса нигде не было, и Альбус бросил поиски, просто устроившись в одном из купе. Где-то через час ему стало скучно, болтовня однокурсников надоела, тем более, что с ним общаться почти никто и не хотел. Он все равно оставался чужим на своем факультете. Хотя малышня тянулась и очень хотела познакомиться поближе, ведь они уже слышали истории об Альбусе Потере — сыне великого героя волшебного мира Гарри Поттера.

Альбус встал, вежливо и холодно извинившись, как это и положено в их среде, вышел в тесный тамбур. Потом снова прошел по вагону, чтобы размять затекшие ноги. Появилось желание найти Лили и Рози с Хьюго. Да он даже был не против присутствия Джеймса, если уж на то пошло. Проходя мимо купе, он услышал оживленный смех и голоса. Ему на шею кинулся рыжий ураганчик, и Альбус с радостью вдохнул знакомый запах волос Лили.

— А вот и ты! — радостно завопила сестренка и попыталась затащить его внутрь.

— Нет, я…

— Скорпиуса ищешь, — догадалась Лили, — ну иди тогда.

Она отступила и скрылась в купе. Ей не хотелось искать Скорпиуса, потому что не отдал ей снитч во время матча. Лили не злопамятна, просто она привыкла, что все и во всем ей уступают.

Скорпиус нашелся в конце поезда. Он сидел, глядя в окно и подтянув колени к подбородку.

— Привет, — осторожно произнес Альбус, садясь напротив.

— Привет, — тихо откликнулся Скорпиус, поворачиваясь.

Повисло напряженное молчание. Альбусу многое хотелось рассказать, многим поделиться, но он не стал нарушать тишину, предоставив Скорпиусу право самому направить их общение.

— Знаешь, — вдруг сказал Скорпиус, — я никогда раньше не смотрел в окно во время поездки. Оказывается, увлекательно.

— Ага, — кивнул Альбус и вдруг рассмеялся.

Скорпиус вопросительно приподнял бровь, Альбус ответил тем же и сказал:

— Ты меня удивляешь.

— Я вообще такой. Удивительный, — фыркнул Скорпиус и тоже рассмеялся, — Ал, я просил в восемь, — добавил он укоризненно.

— Ну, извини. Я не видел причины.

Скорпиус внимательно на него посмотрел, хмыкнул и снова уставился в окно.

— Прекрати, — начинать день с ссоры не хотелось, — Скорп, перестань. Я забыл.

— О, даже так. Ты научился признавать ошибки, Альбус Северус. Взрослеешь.

— А не пошел бы ты, Скорпиус Гиперион, — сказал Альбус, чувствуя , как гнев закипает внутри, и так и хочется врезать по нахальной физиономии напротив.

Скорпиус спокойно выдержал его гневный взгляд и улыбнулся:

— Я рад, что ты меня нашел.

— Еще бы ты не был рад, — фыркнул Альбус, — ты бы в жизни не пошел меня искать сам. Ну и ладно. Зато теперь мне есть, кому рассказать про каникулы.

— Только не это, — вздохнул Скорпиус, зевая, будто ему невыносимо скучно, но зажегшийся в глазах интерес говорил совсем об обратном. И, конечно, Скорпиус Малфой никогда бы и никому не признался, даже под Kруциатусом, что ждал, когда Альбус станет рассказывать свои истории….

Гарри внимательно посмотрел на лежащего человека. Присел на корточки, чтобы вглядеться в лицо, и невольно отшатнулся. Потому что на щеке уже мертвого мага были вырезаны буквы. «He will come» («он придет»). Не при помощи заклятий, таких как Сектумсемпра, не при помощи чар подобия, а простым магловским ножом с очень острым лезвием. Главный аврор провел по запекшейся царапине пальцем, поморщился и поднялся на ноги.

— И что теперь? — рядом с ним стоял мрачный донельзя Тедди Люпин и, скрестив руки на груди, тяжелым взглядом осматривал место происшествия.

— Ничего, — глухо проговорил Гарри, — найду — изрежу на кусочки и буду резать долго. Очень долго, — прибавил он, задумавшись.

— Ведьме не было и двадцати лет. Ты должен ее знать, вы учились вместе в Хогвартсе.

— Откуда мне ее знать? Она же чистокровная. Со Слизерина. Мы с ними не очень ладили, знаешь ли, — Тед передернул плечами и уставился в темноту, будто пытаясь что-то там разглядеть.

— Ну а мне предстоит один очень неприятный разговор. Это Саманта Флинт, Тед. Дочь Маркуса Флинта, которого я, в отличиe от тебя, помню. Его дочь была старостой факультета и училась на седьмом курсе, когда я отправил Ала в Хогвартс. Мне жаль ее, она не замечена в чем-то плохом или противозаконном.

— Никто из них замечен, — усмехнулся Тед, — они — детки Пожирателей, они должны быть ниже травы тише воды, и они прекрасно это осознают.

— Тед Люпин! — прикрикнул на крестника Главный, — кем бы ни был отец этой девчонки, она всего лишь девчонка. Это — человеческая жизнь! Это сердце и душа. И никто не имеет права отбирать ее вот так.

Волосы Теда приобрели пурпурный оттенок, он побледнел и попытался вырваться из цепкого захвата Гарри. Но Главный аврор умел взять за горло и в прямом и в переносном смысле. В глазах Теда всколыхнулась неконтролируемая ярость, он вздрогнул и судорожно всхлипнул.

— Тед? — встревожено спросил Гарри, разжимая пальцы, — Тедди?.. нет, нет, ну что ты…

Он протянул руку к лицу Теда и тут же отдернул, когда острые, длинные зубы почти впились в его ладонь.

Колдомедики предупреждали, что волчья природа в конце концов возьмет свое. В последнее время Тед был раздражителен, плохо спал. Гари неоднократно отмечал, что крестник является на работу с темными кругами под глазами, а цвет его волос — пепельно-серый, что означало сильный упадок сил. Но они все устали. Эти убийства выбили их из колеи. Гарри сбился с ног, бегая по пятам сумасшедшего с магловским ножом, и каждый раз бесился от осознания того, что снова опоздал.

Тед дернулся и согнулся пополам, его руки вытягивались, кости трансформировались, причиняя мучительную боль. Гарри видел такое, когда Римус Люпин, отец Тедди, бесконтрольно перевоплощался. Гарри очень надеялся, что крестника минет эта участь, он записал Теда на прием колдомедика, но тот только развел руками и сказал, что отец-оборотень и мать-метаморф — гремучая смесь, и трансформаций не избежать.

Гарри отступил на шаг, лихорадочно соображая, вызывать ли оперативную группу или справиться с Тедом самому? Вызывать группу — это означало регистрировать всплеск незаконной анимагии. Это означало поставить крест на карьере Люпина. Ведь оборотень не может быть аврором. Это клеймо, пятно на всю жизнь, как это было с его отцом.

— Тед… — осторожно позвал Гарри крестника, чуть пятясь.

Огромный оборотень, уже полностью трансформировавшийся, поднял морду кверху и призывно завыл. Потом он повернулся к Гарри и оскалился.

— Тедди, — предупреждающее произнес Гарри, думая, не нанесет ли Ступефай излишнего вреда. Выбора не осталось:

— Ступефай! — огромный волк прыгнул, выбивая палочку из рук Главного аврора, целясь острыми клыками прямо в беззащитное горло.

* * *

Первокурсники с восторгом пялились на плавающие в воздухе свечи, старшие спокойно ужинали, привычные к такому представлению. Директор Макгонагалл произнесла приветственную речь, представила всех преподавателей, и Альбус с видимым удовольствием отметил, что профессор Малфой остался на месте и также будет преподавать зелья. Подтянутый, всегда строгий, предельно сдержанный профессор Малфой очень нравился Альбусу, именно таким, по его представлению, и должен быть преподаватель.

Однако, его мнение разделяли не все. Когда профессор зельеварения был представлен, то по залу прошел шепоток, ведь все знали, что Драко Малфой обвинялся в убийстве Слагхорна, но был оправдан. Макгонагалл стоило больших усилий убедить попечительский совет в том, что без такого грамотного зельевара школе никак не обойтись.

— Хогвартс перестал быть безопасным… — сказал кто-то совсем рядом. Скорпиус обернулся, опасно сощурившись, словно высматривая того, на кого можно обрушить недовольство сплетнями вокруг. Но рэйвенкловцы моментально замолчали, отворачиваясь. Прячете взгляд? Прячьте. Не стоит смотреть в глаза слизеринцам — там слишком много боли и невысказанной ярости. И так было всегда.

Макгонагалл взяла в руки Распределяющую шляпу. Шляпа дернулась и вдруг запела. Все моментально замолчали — шляпа давно ничего не пела, предпочитая заниматься распределением студентов. Хотя сегодняшнее ее выступление было сложно назвать пением. Скорее зловещим предзнаменованием:

He will come.

It will be darkness.

He will dry your souls and tears.

He will come.

Your only nightmare,

You’ll remember all your fears.

(Писала на английском изначально, чтобы сохранить атмосферу поттерианы. Потом сама себя переводила на русский) :

Он придет.

И будет тьма.

Что иссушит ваши души.

Он придет.

Кошмар из сна,

Чтобы этот мир разрушить.

Шляпа замолчала и задумчиво прибавила:

— И не спрашивайте, почему. Ничего не знаю.

Макгонагалл, явно ошарашенная подобным заявлением, легонько встряхнула древний артефакт и, предварительно откашлявшись, чуть скрипучим голосом стала называть фамилии первокурсников.

Альбус поймал себя на мысли, что вот уже несколько минут пялится в свою тарелку, не двигаясь. Он покосился на Скорпиуса, сидящего рядом: тот задумчиво пережевывал праздничный ужин и вроде даже не был напуган, как большинство в этом зале.

— Отец говорит, что шляпа давно в маразме — и теперь я в этом убедился лично, — сказал он в ответ на вопросительный взгляд Альбуса.

Альбус усмехнулся и решительно поднялся из-за стола, направившись к выходу. Скорпиус не пошел за ним, как обычно, скорее просто не понял, куда и зачем направляется Поттер. А Альбус вышел из зала и прислонился к холодной стене, пытаясь унять бешено стучащее сердце. Он не знал почему, но слова Распределяющей шляпы каким-то образом подействовали на него. Альбус, конечно, не мог знать кто такой «он» и когда этот таинственный "он" придет, но чувствовал каждой клеточкой своего тела непонятное волнение, оно душило, скручивало тело мучительной судорогой: он упал прямо на пол и, обхватив руками колени, затрясся в лихорадочном ознобе. Ему показалось, что он теряет сознание, что тьма наплывает, окутывая разум непроницаемым полотном, и, сквозь нарастающий шум в ушах, Альбус различил зловещий шепот:

— Х-х-хс-с-с-а-а-аш-ш-ш...

Когда ощущения давящей тьмы стали невыносимыми, Альбус увидел странный свет прямо от серебряного дракона на своем предплечье. И все сразу прошло. Словно мама нежно погладила по голове и подоткнула одеяло, чтобы маленький Альбус не замерз. Словно грустное и нежное «Протего»… в ответ на страшный шепот.

Альбус поднялся на ноги, ощущая сильную дрожь в коленях и инстинктивно ухватившись за стену, чтобы не упасть.

— Поттер. — голос не спрашивал — утверждал. Альбус быстро оглянулся и снова чуть не упал, но его подхватил под руку профессор Дамблдор.

— Осторожней, Альбус, — почти ласково сказал он, — что-то произошло?

— Да… нет. Нет, сэр. Все нормально.

— Я бы так не сказал. Ты явно чем-то озадачен. Пошли.

Дамблдор быстро пошел вперед по коридору, и полы длинной серебристой мантии тихонько зашуршали по полу. Альбус послушно побрел за профессором, в голове все еще звучал странный голос, преследующий его уже три года подряд.

— Заходи, — Дамблдор гостеприимно распахнул дверь своего кабинета.

Альбус нерешительно шагнул за порог, осматриваясь. Первым делом его привлек портрет Альбуса Дамблдора на стене. Бывший директор Хогвартса сидел в кресле, скрестив руки на груди и, как всегда, прикрыв глаза.

Возле большого стола, простого и строгого, как и весь интерьер этой комнаты, стояло кресло, обитое красным бархатом. В камине потрескивало пламя, озаряя помещение мягким уютным светом. Аберфорт кивнул на кресло, предлагая гостю сесть и сам уселся напротив, заняв свой высокий и не совсем удобный на вид стул.

— Что напугало тебя, Альбус? Слова старой шляпы? — требовательно спросил профессор ЗОТС.

— Нет, сэр, — ответил Альбус, поднимая невозможно зеленые глаза и спокойно выдерживая взгляд собеседника. Аберфорт смотрел на мальчика внимательно, изучающе, словно пытаясь заглянуть в его мысли. Но Альбус был уверен, что на легилименцию Аберфорт не решится.

— Старая шляпа выжила из ума, это все ерунда, — сказал Альбус и улыбнулся, — ведь правда? Профессор?

Аберфорт нахмурился и, резко поднявшись, подошел к окну.

— Не совсем, Альбус, — произнес он, не глядя на мальчика, — не совсем. Расскажи мне, что ты почувствовал. Это важно.

— Я… Темнота. Она накрыла меня. Я словно потерял сознание, но… мама… дракон, вот этот, — Альбус задрал рукав и протянул руку, показывая рисунок, — словно закрыл меня.. — Альбус замолчал, так как был не в силах передать словами все то, что он ощутил, выйдя из Большого зала.

— Джиневра защитила тебя. Что-то надвигается, Альбус, — тихо сказал профессор, — и я не вправе скрывать этого от тебя. Волшебный мир меняется. Неуловимо, незаметно для нас, но все-таки… Иди пока, мальчик. Иди, учись и, возможно, ты поймешь что-то, что поможет нам.

— Профессор… — потрясенно прошептал Альбус, — Зеркало Истины… оно всегда показывает то, что неизбежно?

— Нет. Не так. На это можно повлиять. Только не говори, что ты видел. Потому что пока об этом будущем знаешь только ты, и только ты можешь что-то предпринять, чтобы это будущее изменилось. Чем больше людей будут знать об этом, тем больше шансов, что это станет реальностью, понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Альбус, — я все понимаю. Но я… не смогу?.. — вопрос прозвучал, как просьба, как крик о помощи.

— Сможешь, Альбус Северус. Сможешь. Ведь Зеркала Истины больше нет, а значит ты — единственный, кто сможет что-то изменить.

— Мне… всего четырнадцать. Что я могу?

— А разве от тебя сейчас что-то требуется? — удивился Дамблдор, снова усаживаясь на свой стул, стискивая узловатыми пальцами деревянные подлокотники.

— Учись, Альбус. Наслаждайся жизнью и молодостью, которая никогда больше не повторится. И помни, что свое будущее мы предопределяем сами. Иди, Альбус. Иди.

Профессор устало прикрыл глаза, словно собираясь вздремнуть. Альбус торопливо кивнул и покинул кабинет Аберфорта, решив пойти сразу в спальни, справедливо рассудив, что распределение уже закончилось.

В гостиной Слизерина царило оживление. Старшекурсники праздновали начало нового учебного года. Скорпиус Малфой сидел в кресле в углу, в нарочито небрежной позе, в руках — бокал на длинной изящной ножке, по-видимому, с вином. Он глядел на огонь в камине факультетской гостиной и не сразу заметил приближение Поттера.

Альбус присел на подлокотник и, бесцеремонно выхватив бокал из малфоевской руки, сделал большой глоток.

Скорпиус даже не шевельнулся, продолжая все так же смотреть на огонь.

— Ты все-таки поверил, — сказал он минуту спустя.

— Нет, — откликнулся Альбус, нервно раскачивая ногой.

— Ты считаешь, что что-то происходит.

— Нет.

— Ты просто решил выйти прогуляться? — вопросительно вздернутая бровь.

— Нет.

— Тогда какого дементора тебя понесло посреди распределения? — две вопросительно вздернутые брови и абсолютно спокойный тон, который не соответствовал сказанному.

— Не знаю, — пожал плечами Альбус и улыбнулся, — я не знаю. Но, знаешь, я почувствовал мамину защиту. Она и правда есть. И возможно, мама действительно меня спасла.

— Это хорошо. Хорошо, что ты осознаешь, что все было не зря. А сейчас заканчивай пустую болтовню и слезь с кресла — я хочу пойти спать.

— Пооотер, — протянул Чарли Нотт, — ты сегодня такой мрачный? Испугался предсказания? Или наконец-то понял, что ты — пустое место и без имени папочки ничего не значишь?

— Уймись, Нотт… — процедил Альбус сквозь зубы, — ты пьян, придурок, — добавил он, скривившись.

— Я уймусь, Поттер. Но и тебе лучше затихнуть. Скоро Турнир и там будет понятно, кто есть кто.

— Вот именно, Чарли, — улыбнулся Поттер, сдавливая бокал в своей руке. Тонкий хруст заставил всех в гостиной повернуться на резкий звук. Раздался звон осколков — бокал рассыпался в руках Поттера на части, осколки до крови ранили ладонь, и Альбус смотрел на кровь, стекающую по запястью, усмехаясь, наклонив голову набок...

* * *

— Турнир Четырех должен состояться, — твердо проговорила голова министра магии в камине директорского кабинета.

— Но не будет ли это большой ошибкой в свете всех этих событий… — возразила Минерва Макгонагалл, нервно постучав пальцами по столу.

— Каких событий, госпожа директор? — улыбнулся Персиваль Уизли.

— Ну как же.. «Пророк» писал…

— Не стоит так верить «Пророку», право, не стоит, — ответил новый министр магии, а после добровольной отставки Кингсли Шеклбота был избран именно Персиваль. Большую роль сыграла его репутация добропорядочного волшебника из чистокровной семьи, которая всегда лояльно относилась к маглам. К тому времени Перси уже неплохо поднялся по карьерной лестнице и сумел проявить себя.

— В волшебном мире не происходит ничего из ряда вон выходящего, — категорично заявил министр, — все под контролем аврората и Гарри Поттера. Вы же доверяете народному Герою, профессор?

— Доверяю. Вы правы. Хогвартс защищен, в его стенах студентам ничего не грозит. Турнир Четырех состоится.

— Это послевоенная традиция. И если вы не проведете Турнир — паники не избежать.

— Хорошо, — Макгонагалл тяжело вздыхает, осознaвая, что министр прав. Турнир и правда — мероприятие, которое не может быть отложено, ведь он проводится раз в пять лет между четырьмя факультетами Хогвартса, потому что Тремудрый Турнир был отменен очень давно по соображениям безопасности. Школа больше не принимает гостей.

— Турнир состоится. Кубок огня выберет претендентов на победу. До свидания, министр.

— До свидания, профессор.

* * *

Белая сова уселась на подоконник, демонстрируя гордую осанку, которой обладают только полярные породистые совы, и постучалась в стекло. Драко Малфой распахнул тяжелые створки, поморщившись от осеннего холодного ветра, ворвавшегося в комнату. Сова, возмущенно ухая, влетела в помещение и деликатно села на спинку стула, принимаясь чистить перья. Что поделать — гроза за окном не самое приятное, что может пережить почтовая сова в своей жизни.

— Что там у тебя… — пробормотал Драко, разматывая нитку, которой был привязан желтый пергамент к лапке, по-королевски ему протянутой. Развернув письмо, Драко принялся за чтение. Прочитав первые строки, Драко изменился в лице и опустился в кресло возле камина, как раз под портретом Северуса Снейпа, который как обычно, сидел на стуле и бесстрастно взирал на происходящее в комнате.

— Ты чем-то встревожен, Драко? — спросил Снейп.

— Вы обещали не нарушать мое личное пространство, профессор, — едко напомнил Драко, пытаясь трансфигурировать перо, лежащее на столе, в сигарету. Перо превратилось в горку пепла. Драко оглядел плоды своих трудов и, яростно взмахнув палочкой, изничтожил остатки пера и трансфигурированный пепел, вызвав смешок за своей спиной, полный сарказма. Когда Малфой обернулся и посмотрел на портретную раму — она была пуста.

Он нервно походил по комнате, потом решительно шагнул в камин, четко проговорив:

— Гриммуалд-плейс, 12.

В полумраке поттеровской гостиной было не разобрать лица человека, лежащего, повернувшись к стене,на диване.

Драко Малфой брезгливо отряхнулся, легким движением палочки зажег светильники в комнате и настороженно прислушался. Дыхание спящего было тяжелым, отрывистым, словно человек долго бежал или…

Драко одним прыжком подскочил к лежащему на диване и резко сдернул покрывало. То, что он увидел, ему совсем не понравилось.

Главный аврор, бледный как полотно, зажимал кровоточащую рану на плече. Малфой нахмурился и молча попытался отодвинуть руку. Поттер стиснул зубы, но пальцы от плеча убрал.

— Ты идиот, да? — зло спросил Драко, — почему до сих пор не в Мунго?

— Это… — Гарри затрясло от озноба, — Тедди.. я не могу… в Мунго…

— Тедди? Люпин?! Волчонок?! Дементор тебя сожри, Поттер, ты идиот в квадрате… волчья сущность вылезла-таки у племянничка… а как иначе… это же ясно было с самого начала… Стоп. Он что, тебя укусил?

— Да… да сделай уже что-нибудь! Больно.. — прохрипел Гарри и согнулся пополам, подогнув колени к подбородку.

— Что я могу сделать, придурок?! — заорал Драко, готовый завыть от безысходности. У него на руках умирал сам герой магического мира. А он ничего не мог сделать. Мало того, что умирал от банальной потери крови, так еще и инфицирован наверняка. Мозг начал работать лихорадочно быстро. Самому ему не справиться, нужны зелья, колдомедики и прочее… Приняв единственно верное решение, Драко сделал шаг к камину.

— Стоять, Малфой! — властный голос заставил замереть на полпути к цели. Главный аврор даже при смерти оставался тем, кто всегда контролирует ситуацию.

— Ну уж нет, — Малфой хищно улыбнулся, — и что ты мне сделаешь, Герой? Ты думаешь, мне хочется отвечать за бездействие, когда твою разложившуюся тушку будут соскребать вот с этого самого дивана? Я аппарировал из Хогвартса, а, значит, легко будет вычислить, что в момент твоего окочуривания я был здесь.

Гарри вдруг зашелся тяжелым булькающим смехом:

— Эгоист.. ты же за свою шкуру боишься.. за свою лощеную шкурку… звереныш… так оставь меня сдохнуть и аппаририруй из Хогвартса куда-нибудь еще, вряд ли будут так глубоко копать. Все же понятно… Крестник покусал своего крестного, и крестный благополучно отошел в мир иной… Не надо Мунго… слышишь, Драко… пусть Тед живет нормальной жизнью.. помоги ему… ты же можешь, ты же лучший зельевар в Европе, я знаю.. Снейп помогал Люпину, и ты помоги Теду, он хороший мальчик, просто так вышло.. он же не виноват… помоги…

— Да ты пребываешь в посттравматическом шоке, как я погляжу, — Драко подошел, неслышно ступая по светлому пушистому ковру, — ты что, правда решил, что я тебя тут подыхать брошу?… Скотина ты, Поттер. Скотиной был, скотиной и остаешься до сих пор.

Драко вздохнул и подошел к Поттеру, который, по всей видимости, уже лишился сознания. Малфой протянул руку к лицу Гарри и понял, что у него дрожат пальцы. Рассердившись на себя за проявление слабости, он уже уверенней прикоснулся к ране на плече. Поттер глухо застонал и сцепил зубы.

— ….! — емко высказался зельевар и быстро заговорил:

— Поттер, слушай сюда. Я знаю, что ты меня слышишь, сволочь гриффиндорская… я сейчас обратно в Хогвартс.. тихо, не дергайся, я — за зельями, а ты лежи тихо. До полного инфицирования у нас еще сутки, я надеюсь, что смогу за это время что-нибудь придумать… Сейчас главное — восстановить объем крови… Короче, лежи смирно, и, может, порадуешь еще детишек своим присутствием.

* * *

Альбус задумчиво смотрел на огромный позолоченный кубок в центре Большого Зала. Студентам дали три дня на то, чтобы взвесить все «за» и «против» и опустить пергаменты со своими именами в него. Турнир Четырех должен был вот-вот начаться и неудивительно, что вокруг Кубка царило оживление.

Лили стояла в стороне, мрачная и насупившаяся, потому что она не училась еще на четвертом курсе, а значит, не могла участвовать. И вряд ли сможет, потому что через пять лет она закончит Хогвартс. «Ну не повезло вам с Хью, что теперь, да и зачем вам вообще это надо?» — философски рассуждала Роза. Она не бросала свое имя в Кубок огня, она не собиралась ничего никому доказывать. Роза Уизли, умница и отличница, просто хотела, чтобы все были счастливы, и никто не ссорился.

Альбус принял решение не участвовать, как и обещал Джеймсу, но, увидев старшего брата у Кубка, довольного, улыбающегося, явно чувствующего себя победителем, мрачно поинтересовался у Скорпиуса:

— У тебя есть пергамент?

— Хм… Поттер, — протянул Скорпиус в привычной манере, — ты, никак, решил осчастливить факультет своим участием?

— Именно, Малфой, — в тон ему ответил Поттер и требовательно протянул руку. Торопливо нацарапав на листке свои инициалы, Альбус решительно подошел к Кубку огня.

— Ты же обещал… — его запястье сжали пальцы брата.

— Я передумал, — усмехнулся Альбус и точным броском зашвырнул пергамент в Кубок.

— Ты… — Джеймс сжал кулаки и сделал угрожающий шаг по направлению к Альбусу.

— Я! — еще раз усмехнулся младший Поттер и спокойно пошел обратно к своему столу.

— А ты? — спросил он Скорпиуса, который, улыбаясь, взирал на происходящее и с одобрением пожал руку Альбуса.

— А я еще в первый день кинул, — ответил Скорпиус, отворачиваясь.

— Кинул?.. — непонимающе переспросил Альбус, — кинул... — повторил он, — а мне не сказал.

Скорпиус Малфой ничего ему не сказал о том, что тоже будет участвовать в Турнире Четырех. Это было… обидно? Да нет же, они раньше уже все обговорили — обижаться здесь не на что… но что же тогда так саднит в груди, почему едкая горечь заполняет душу? Почему хочется пойти и достать пергамент обратно, забиться в какой-нибудь угол и сделать вид, что ничего не случилось, и эта борьба его не интересует.

— Не сказал, потому что каждый решает сам, Ал, — спокойно возразил Скорпиус в ответ на тяжелый взгляд Альбуса Поттера, — каждый сам решает, принимать участие в Турнире или нет. И я свое решение принял сразу, а ты долго колебался из-за какого-то странного договора с братом. Я не знаю, что этот злобный тролль задумал на этот раз, но мне не нравится, как он на тебя смотрит, будь он хоть трижды твоим родным братом…

— Вот именно, Малфой, — с достоинством проговорил Альбус, — Джим — мой брат, может, он не всегда правильно ведет себя, но все же я ему доверяю.

— А мне? — тихо спросил Скорпиус, — ты доверяешь мне? Я вижу, как он смотрит, Ал. Это зависть, понимаешь, это зависть в самом гнусном ее проявлении, Джеймсу нельзя доверять. Он сделает все, чтобы ты был вне игры — это очевидно.

— А может, это ты завидуешь? — вдруг спросил Альбус и усмехнулся, — может, это ты завидуешь, Скорпиус Гиперион Малфой, а на самом-то деле Джеймс просто хочет помочь? Волнуется за меня, например? Тебе не приходило в голову, что кто-то может волноваться за близких? Хотя… В вашей семье это не принято, так?

— Ты чего? — потрясенно спросил Скорпиус, чувствуя, что еще немного, и из глаз польются слезы, чего раньше с ним не случалось. Что это с Альбусом? Скорпиус не оскорблял Джеймса Поттера. Он просто высказал свое мнение. И он уверен, что это правда, — Джеймс что-то задумал, а Альбус, как обычно, не может спокойно проанализировать ситуацию и просчитать ходы хоть чуть-чуть наперед.

— Может, и не принято. Но и не принято кидаться на своих же. А твой братец иногда готов растерзать тебя — только дай повод.

— Что за чушь? — возмутился Альбус, в упор смотря на Скорпиуса, — что за чушь, Малфой? Джеймс не сделает мне ничего подлого. Запомни это раз и навсегда.

— Запомню, Поттер. Обязательно запомню, — Скорпиус, резко развернувшись, направился к выходу.

— Что это с ним? — спросила подбежавшая к Альбусу Лили, — вы что, поругались?

— Не совсем… — пробормотал Альбус, думая, что не стоило так нападать на друга. В чем-то Малфой прав, конечно. Но именно это обстоятельство и вывело Ала Поттера из себя. В какой-то момент ему показалось, что Скорпиус стремится навязать ему свое мнение, что он пытается поссорить его с Джеймсом… или это просто недовольство, предчувствие чего-то неприятного, что неминуемо должно произойти между ним и братом.

— Ты — идиот, Поттер, знаешь? — тихо проговорила Адель Забини, мрачно наблюдавшая всю сцену из угла зала, и, презрительно скривившись в сторону Альбуса, ушла вслед за Скорпиусом.

* * *

Драко торопливо рылся на полках, проклиная вполголоса несносного Поттера, его клыкастого крестника и всех блохастых родственничков впридачу.

— Профессор… — оглянулся Малфой, понимая, что без помощи Снейпа не обойтись. Да, Драко Малфой — лучший зельевар Европы, но он бы не умел и сотой доли без нужных подсказок и ехидных комментариев своего профессора и крестного. И пусть сейчас это всего лишь портрет, который разговаривает и двигается так, как это представляет себе Драко, пусть это — жалкое подобие человека, сила которого всегда привлекала и восхищала. Все равно, без него не справиться, не поверить в собственные силы.

— Я тебя слушаю, — привычная невозмутимость, набившая оскомину, привычный изгиб тонких злых губ. Северус Снейп снова готов язвить и издеваться, давая тем самым понять, что он еще в строю.

— Мне нужно… кроветворное… но это просто, это я сам. А еще… интоксикация…ммм… приблизительно третьей степени, шоковое состояние…

— Интоксикация волчья, я так понимаю? Ты уверен?

— Естественно, сэр, — в голосе Драко послышалось раздражение, — я в состоянии классифицировать интоксикацию. Тем более волчью. Но волк был молодой, в период первой, незаконченной трансформации. Каковы шансы на полную реабилитацию?

Снейп заходил по своей нарисованной комнате от одного конца рамы к другому: его мантия развевалась на манер крыльев летучей мыши, так же, как и при жизни.

— Мне прочитать тебе лекцию о том, как укус оборотня действует на организм мага? Или ты просто займешься делом, не прикидывая шансы? Кто?

— Какая разница… — отмахнулся Драко, поворачиваясь к полке с ингредиентами для редких зелий.

— Большая, мистер Малфой, — холодно откликнулся профессор, явно раздосадованный нерадивостью ученика, — хотя… молчите… молодой волк, раненый маг… Поттер, да? Кто же еще… Люпинское отродье все-таки показало клыки… Ну тогда все не так плохо. Поттер — полукровка. Это для чистокровного мага укус — приговор. А у твоего Поттера есть шанс выкарабкаться. Слушай внимательно. Ты сейчас накачаешь его обычным волчьим зельем. Тройной дозировки…

— Он же…. В кому впадет, не приходя в сознание, — потрясенно проговорил Драко, быстро прикидывая в уме последствия от всех составляющих зелья в таком количестве.

— Может и впадет, — согласился Снейп, — восемьдесят процентов вероятности, что именно так и будет. Но если очнется, то будет здоров. При правильном применении еще одного компонента. Других вариантов нет, Драко. Если ты вдруг решил поиграть в благородство, то придется идти до конца. А потом тебя найдут над его хладным трупом, и ты надолго сядешь в Азкабан, — скучным голосом закончил Снейп и исчез из рамы.

— Это мы еще посмотрим… — прошептал Малфой, сметая с полок все склянки и делая уверенный шаг к камину.

* * *

Когда Альбус вернулся в гостиную, то обнаружил Скорпиуса в окружении однокурсников. Он что-то увлеченно рассказывал и даже не повернул головы, когда Альбус зашел. Никто не повернул. Будто он пустое место. Альбус тихо прошел в спальню и нырнул под полог своей кровати, чтобы отвернуться к стене и поделиться с ней своей обидой.

Минуты шли, а Альбус просто смотрел в темноту: спать не получилось. И когда тихо скрипнула соседняя кровать, Альбус шумно выдохнул и прошептал:

— Скорпи…

Ответом была тишина, Скорпиус не пожелал услышать или действительно спал. Снова пришла злость: неужели он без Малфоя и шагу ступить не может, неужели вся его жизнь подчинена эмоциям хладнокровного слизеринца, человека, в принципе, абсолютно чужого.

Внезапно по замку пронеслась волна магии, каждый находящийся в школе ощутил ее теплую силу. Казалось, что на секунду вспыхнул яркий свет, оставив после себя тепло. Соседи по спальне повскакивали с кроватей, в гостиной послышались возбужденные голоса — замок будто завибрировал, сообщая о чем-то.

— Что это? — Альбус выбрался из-под полога и в недоумении уставился на однокурсников.

— Я не знаю… — взъерошенный и от этого очень смешной, Скорпиус помотал головой, словно пытаясь отогнать назойливые ощущения теплоты и света.

Чарли Нотт рванулся из спальни, попутно зацепив стул у стены, который со страшным грохотом опрокинулся на пол.

Альбус, пожав плечами, вышел следом.

— Что, малявки, испугались? — рассмеялся староста факультета, на ходу натягивая мантию и поглядывая на заспанных и действительно порядком напуганных младшекурсников.

— Что это? — требовательно спросил Альбус, ощутив, что Скорпиус совсем рядом, за спиной. Это обнадеживало и успокаивало.

— Кубок готов назвать имена, — просто ответил староста, — пять лет назад было то же самое, мы тогда тоже здорово напугались. Все в Зал! — громко сказал он и первым покинул слизеринскую гостиную.

Ощутив непередаваемое волнение, Альбус кинулся обратно в спальню, чтобы быстро одеться. Воздух искрился от бесконечных «акцио», призывающих одежду. Началась путаница: в руках Альбуса вместо его джемпера каким-то образом оказался пиджак Забини, а Гойл с сомнением рассматривал тонкую шелковую рубашку, которая точно не могла бы вместить его внушительные габариты.

— Финитэ инкантатем… — твердо сказал Скорпиус, единственный полностью готовый к выходу.

— Лови! — он швырнул Альбусу собственный черный свитер, поморщившись, как от зубной боли, и направился к выходу. Альбус растеряно повертел водолазку в руках и, коротко кивнув, натянул на себя, уже выходя вслед за Малфоем.

В Большом зале горели свечи, атмосфера царила праздничная, все замерли в ожидании. Наконец, в зал вошли преподаватели во главе с директором. Макгонагалл, подтянутая и как будто помолодевшая, в праздничной темно-зеленой мантии, с гордостью обвела взглядом всех своих студентов.

— Кубок огня готов назвать имена, — торжественно проговорила она чуть срывающимся от волнения голосом.

Альбус почувствовал, как рисунок на предплечье завибрировал и потеплел, словно мама прошептала что-то одобряющее на ухо и пригладила непослушные вихры ласковой рукой.

Макгонагалл подошла к Кубку и протянула руку.

— Хаффлпафф… — произнесла она, — назови нам того, кто будет бороться за честь факультета Хельги Хаффлпафф…

Секунда — и из Кубка вырывалось пламя, ровное, мягкое, даже на вид теплое, но не обжигающее. Вместе с пламенем из Кубка вылетел листок. Магонагалл поймала его узловатыми, но все еще ловкими пальцами и, прочитав, с хитрой улыбкой обвела замерший зал.

— Лисандр Скамандер!

Стол Хаффлпаффа разразился громкими искренними аплодисментами. Высокий мальчишка, с правильными чертами лица и очень светлыми волосами, неторопливо вышел в центр зала. За ним побежал другой, его точная копия, но помладше, и повис на шее у старшего брата, видимо, выражая искреннюю радость, потом отстранился и со смущенной улыбкой уселся обратно за стол своего факультета.

— Рэйвенкло! — произнесла Макгонагалл в очередной раз протягивая руку, — имя того, кто будет отстаивать честь факультета Ровены Рэйвенкло!

На этот раз огонь был прозрачным, как воздух, синее пламя казалось холодным, вылетевший пергамент не обожжен — он словно был покрыт слоем инея.

— Шицко Ченг! — хлопки Рейвенкло были осторожные — дань вежливости, они словно и сами не поняли, что произошло. Из толпы синих вышел юноша с темными прямыми волосами и ярко-голубыми глазами, которые совсем не подходили к его типу лица. Он смущенно улыбнулся, словно сам не ожидал. От него исходила сила, шестикурсник Шицко — упрям и целеустремлен, прямо как его мать — Чжоу Чанг, которая тоже когда-то училась именно на Рэйвенкло. Он пожал руку Лисандру и встал рядом, пряча удивительные глаза под длинной челкой.

Напряжение нарастало. Все чувствовали, что впереди — самое интересное.

— Гриффиндор! Дай нам имя того, кто по праву может считаться наследником Годрика Гриффиндора! — произнесла Макгонагалл, и ее голос дрогнул, она не смогла сдержать волнения за свой любимый факультет. На этот раз огонь яркий, обжигающий, на мгновение все лица присутствующих озарились красным отблеском. Ответ Кубка никого не удивил:

— Джеймс Поттер!

Невилл Лонгботтом подошел к Джеймсу, не скрывающему торжествующей улыбки, и пожал ему руку, выражая свою поддержку.

Шицко не может скрыть разочарования — отношения с Джеймсом были безнадежно испорчены еще в прошлом году, когда они оба пытались ухаживать за красавицей Индирой, и она в итоге предпочла сына народного героя. Но он все же пожал руку Джеймса, потому что тот протянул ее первым, и у Шицко просто не осталось выбора — ведь на них смотрел весь зал.

— Слизерин! Мы просим имя того, кто один является достойным наследником рода Салазара Слизерина!

Огонь Кубка на этот раз был зеленым — цвет смертельного заклятья. Все следили за страшным изумрудным пламенем, не в силах отвести взгляда.

— Альбус Поттер!

Альбус Поттер шумно выдохнул: сердце билось в груди, словно загнанная птица. Он словно не мог сделать такого необходимого сейчас вдоха. Его глаза встретили взгляд старшего брата, и ноги мгновенно подогнулись — Джеймс смотрел на него со злостью и обидой, словно Альбус сделал что-то совершенно неправильное, ненужное. Захотелось зареветь, как в детстве, плюнуть на все и отказаться от участия в Турнире.

— Поттер… — раздался рядом насмешливый и нарочито громкий голос Скорпиуса, — если так вышло, что это — ты, то не стой столбом, общественность ждет.

Альбус оглянулся, чтобы встретить настороженные, недоверчивые взгляды слизеринцев, и сделал шаг.

— Я верю в тебя, — раздался быстрый шепот, очень тихий, на самой грани восприятия, и Альбус расправил плечи и шагнул навстречу своей судьбе.

* * *

— Поттер?.. живой?

Драко вышел из камина, отряхиваясь словно кошка, угодившая в воду. Поттер лежал на диване в гостиной, раскинув руки, хриплое дыхание со свистом вырывалось из полуоткрытого рта, повязка на плече пропиталась кровью.

Драко подошел ближе, нахмурившись. И, вскинув палочку, быстро произвел поверхностный осмотр.

— Тройную дозу, профессор… — пробормотал он чуть слышно и внезапно понял смысл того, что говорил ему Снейп. Все верно — мышцы сейчас сведет судорога, интоксикация достигнет пика. И ему придется накачивать Поттера волчьим зельем на свой страх и риск, чтобы снять спазм, чтобы уменьшить влияние яда на организм. И вряд ли дело ограничится одной дозой.

Поттер выгнулся дугой, наглядно подтверждая опасения Драко, и тот схватил Гарри за подбородок ледяными пальцами, чтобы влить первую порцию отравы.

Тело чуть расслабилось, дыхание пришло в норму, и Драко почувствовал, как напряжение отпускает, поверил, что все обойдется.

Через час судорога повторилась снова, и Малфою пришлось повторить процедуру. Но на этот раз не вышло, Гарри продолжало скручивать с невероятной силой, словно его кости хотели пропороть кожу. Сердце неистово колотилось, по вискам стекал пот, неприятно застывая за воротником рубашки. Хотелось что-нибудь сломать. Или кого-нибудь убить. Исчезнувший племянник вполне бы подошел.

Внезапно Гарри стал задыхаться, руки протянулись к горлу, и Драко захотелось оказаться где-нибудь далеко отсюда, — это означало трансформацию гортани, последняя финальная стадия волчьей интоксикации. Процесс надо было срочно остановить. У Драко не осталось выбора. Четвертая порция зелья. Шаг за грань.

Тело Поттера расслабилось, он с облегчением выдохнул. Драко сидел прямо на полу, сжимая его запястье, и считал пульс. Раз… два… три… четыре… пять.. шесть.. семь…

Ночь длилась, за окном занимался рассвет. Раз… два… три…четыре… пять.. шесть….

«Отдайте мне Гарри Поттера и останетесь живы…» раз.. два.. три…четыре….пять….

«Я знаю, это ты ее проклял, Малфой!»… раз… два… три… четыре…

«Гарри Поттер мертв!».. раз… два… три…

«Снова решил всех спасти, герой?!» раз... два...

«Все закончилось, звереныш, все…» раз…

…

Тишина. Тишина бывает разной, она может быть пронзительной, и это точно образное выражение, потому что пронзительности у тишины нет. Говорят, что она может быть тяжелой или уютной. Но это все красивые слова, придуманные для того, чтобы хоть как-то назвать то, что не имеет названия. Тишина — это синоним пустоты.

Альбус Поттер слушал тишину. Слушал и понимал, что это — пустота, что это — ничто. И он был рад, необыкновенно рад этой тишине, потому что противный свистящий шепот все чаще давал о себе знать, будто некто в голове Альбуса произносит странные и непонятные слова, которые он почему-то понимает.

Кубок огня выбрал его для участия в Турнире, и это показалось странным, ведь Кубок по традиции выбирал только тех, кто готов бороться за свой факультет, бороться до конца и неистово. Его брат был именно таким. Он будет отстаивать честь Гриффиндора будто свою собственную, чего нельзя сказать об Альбусе. Если честно, то он был даже напуган выбором Кубка, напуган тем, что Слизерин — действительно его дом, и не просто дом, а воплощает то, за что он будет бороться против собственного брата. Что скажет отец? Вряд ли он мог допустить такую мысль, вряд ли он мог представить, что когда-нибудь Поттер будет бороться против Поттера, Слизерин против Гриффиндора…

Никто не объявит о начале Турнира. По сути, Турнир уже начался. Никто не знает, какие испытания выпадут на долю каждого игрока, все ли пройдут первый этап до конца, чтобы выйти вместе ко второму, который уже, как и положено, будет проходить с поддержкой трибун.

Альбус пытался представить, что приготовил для него Кубок, какое задание ему придется выполнить, чтобы защитить честь факультета Салазара Слизерина, волшебника, чье имя до сих поминалось шепотом, а в их доме и вовсе было ругательством.

… Утро было душным, а пробуждение неприятным — сказывалась бессонная ночь. Так всегда бывает, когда не выспишься: настроения нет, веки тяжелые и горячие, требуют закрыть глаза, поддаться сильному искушению и бухнуться обратно на кровать. Альбус резко встряхнул головой, словно отгоняя непрошеные мысли и поплелся в ванную, чтобы привести себя в порядок перед началом занятий. У него было странное ощущение того, что за ним кто-то наблюдает, словно чей-то неприязненный взгляд дырявит спину. Холодная вода помогла отвлечься, и Альбус в более или менее сносном состоянии вошел обратно в спальню.

По спине пробежался резкий холодок, будто кто-то запустил в него Айсеро (заклятие несложное, но неприятное), а ведь спальнябыла пуста, а кровати аккуратно застелены. Никого, кто мог бы за ним наблюдать. Никого, кто вообще мог бы сказать ему хоть слово в это невыносимое утро.

Альбус быстро собрал сумку и направился на завтрак в Большой Зал. За столом Слизерина царило оживление — там сидел незнакомый Альбусу мальчишка примерно двенадцати лет, притихший, сосредоточенно сжимающий свою вилку. И в мантии с желтыми отворотами. Цвета Хаффлпаффа.

Все еще ничего не понимая, Альбус приблизился к столу тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, чтобы услышать, как Нотт отрабатывает свое плоское остроумие на белобрысом мальчишке. Теперь Альбус его вспомнил. Пару раз они с братом приезжали в дом Поттеров на Рождество, но это было очень давно, еще до Хогвартса, и Альбус был не уверен, он ли это вообще.

Оглянувшись по сторонам, Альбус мгновенно понял, что его насторожило — Скорпиуса нигде не было. Его не было за слизеринским столом — зато он нашелся за гриффиндорским, на самом краю, с презрительным выражением лица ковыряющийся в тарелке. Начиная понимать, Альбус быстро осмотрел зал. Так и есть. Лили приветливо помахала ему рукой со стороны рейвенкловцев, а среди желто–оранжевых ярким синим пятном выделялась мантия Индиры Кришт.

Кто думает, что Рейвенкло и Хаффлпафф — факультеты дружески расположенные друг к другу, глубоко заблуждается. Они никогда не показывали своей неприязни так неистово и открыто, как это делали Гриффиндор и Слизерин, но и о дружеско-приятельских отношениях речи не шло. Быть может, Лили повезло — pейвенкловцы всегда благосклонно относились к Гриффиндору, но в данной ситуации.. стоп! В какой такой ситуации?? Что вообще происходит?!!!

— Прекратить! — Альбус громко хлопнул ладонью по столу перед носом Чарли Нотта и оглядел всех присутствующих за столом злым и угрожающим взглядом. Если бы глазами можно было бросаться Авадой, то это как раз тот случай.

— Что он, — жест в сторону мальчишки-хаффлпаффовца, — здесь делает?!

Мальчишка втянул голову в плечи и отчаянно замотал головой, но ничего не сказал. Из глаз потекли слезы, и Забини издал ехидный смешок:

— Да ты еще и размазня, малыш… — приторным голосом сказал он и протянул руку к пареньку. Мальчишка смотрел на его ладонь огромными светло-карими глазами, как завороженный. Словно это — змея, которую он, неопытный и неумелый факир, должен покорить, заставить подчиниться одним усилием силы воли.

— Это — Лоркан Скамандер, — спокойно объяснила Альбусу Адель, — брат Лисандра Скамандера, участника Турнира от Хаффлпаффа. По-моему, отборочный тур уже начался, а ты стоишь и сонно моргаешь глазами. Идиот, говорю же! — рассмеялась Адель легко и непринужденно, будто сказала что-то действительно веселое и шутливое.

Альбусу все стало ясно. Никто не будет ничего объяснять, он сам должен понять, в чем дело. Так… Думай, думай.. и думай быстро… Лоркан, брат Лисандра. Лили, сестра Джеймса. Индира — девушка Шицко, и Скорпиус — его близкий друг. В чем же заключается основное задание? Вернуть пропавшего на свой факультет? Это очевидно. Но вряд ли будет так просто, как это может показаться на первый взгляд. Вон Лисандр сидит за своим хаффлпаффским столом, прожигает глазами слизеринцев, подвергая их, наверное, сотому Круциатусу в своих мыслях, но ничего не может сделать.

Или Шицко, который вообще не сидит, а просто мечется от одного края зала к другому, и на щеках остро выступают скулы, кажется, что даже здесь слышен злобный скрежет зубов, хотя это, конечно, чушь.

Альбус неторопливым шагом направился в сторону гриффиндорцев, и зал мгновенно затих. Сотни глаз уставились на Альбуса Поттера, раздалось многозначительное хмыканье со стороны слизеринцев: было ясно, что Альбус, как обычно, что-то упустил, провалявшись в постели, и теперь все в предвкушении нового незабываемого зрелища.

Скорпиус поднял голову и улыбнулся, и Альбус подумал, что если бы во всем происходящем был какой-то подвох — Скорпиус ему бы сообщил.

— Ну и что ты здесь забыл? — будничным тоном, словно ни капли не удивлённый, спросил Альбус, усаживаясь напротив и не обращая внимания на Джеймса, который смотрел так, будто задумал просверлить в младшем брате дыру.

— Собственно ничего, что могло бы меня действительно привлечь, — в тон ему ответил Скорпиус, — но есть одна маленькая проблема. Я не могу отсюда уйти.

— То есть? — нахмурился Альбус, — как это понять? Что значит, не можешь?! — он уже почти кричал, не обращая внимания, на усиливающийся гомон вокруг.

— Я бы сказал, что он теперь гриффиндорец, но это явно не про него, потому что такая погань не может относиться к нашему факультету, — злобно произнес Джеймс, и его друзья послушно закивали, посылая в сторону нахохлившегося Скорпиуса выразительные взгляды.

— Я не могу уйти, Поттер, потому что не могу, — злобно пояснил Скорпиус, отодвигая от себя тарелку с нетронутым омлетом.

Альбус еще раз нахмурился и сделал еще одну попытку прояснить ситуацию:

— Ты мне объяснишь?

— А ты не видишь? — поинтересовался Скорпиус и резко встал, — я прекращаю этот фарс, — прошипел он, наклонившись к Альбусу через стол, — надеюсь, до твоего ума дойдет, что случилось. И жаль, что я не смогу присутствовать на столь значимом событии, — Скорпиус степенно поклонился и вышел из зала, бросив Розе, которая сидела к нему ближе всех:

— Что там у ва… ой, прости, у НАС? Трансфигурация?

Роза молча кивнула: сострадательная и добрая, она и сейчас жалела нахального слизеринца, которому так не повезло угодить именно на Гриффиндор. Но правила Турнира жесткие, а порой и абсолютно непонятные, поэтому Скорпиусу придется быть среди гриффиндорцев, пока Альбус не найдет способа его вернуть на свой факультет.

Роза встала и хотела выйти следом, но затем вернулась к замершему столбом Альбусу.

— Ал, не тупи, — ласково сказала она, — просто придумай что-нибудь. Понимаешь, для Скорпиуса везде барьер, кроме гриффидорской башни, нашего стола и… классов по расписанию, как я понимаю. Просто барьер, понимаешь? Он действительно физически не может вернуться. Это же испытание для тебя, его лучшего друга. Кого еще было забирать? — она усмехнулась, — разве ты еще с кем-то ладишь? Да забери у вас Нотта, Забини или даже Дину, ты бы и не заметил, а здесь, видишь, занервничал… Просто думай, Ал. И я буду думать.

Альбус криво усмехнулся, смерил оценивающим взглядом оставшихся гриффиндорцев и подумал, что пару дней в львятнике Малфою не повредит. Может, он тогда перестанет так себя вести и будет хотя бы объяснять в чем дело? Кубок или кто там, кто принимал это решение просчитался, думая, что Альбус Поттер будет переживать из-за Скорпиуса Малфоя. Ничего. Посмотрим, что из этого выйдет, стало даже интересно.

У Слизерина — руны совместно с Рэйвенкло, а значит, сейчас им не по пути, и Альбус спокойно вернулся к слизеринцам, решив оставить решение задачи по возвращению блудного Малфоя на факультет на потом: гораздо больше его сейчас занимал затырканный второкурсник-хаффлпаффавец, который уже не знал, куда деться от едких замечаний и насмешек в свой адрес. Не повезло парню Слизерин — это вам не Рейвенкло, где, может, и не рады непрошеным гостям, но так открыто демонстрировать неприязнь тоже не будут.

— Говорят, что на Хаффлапаффе, вам всем дарят фонарики, в качестве благотворительности, потому что Люмос наколдовать вы не в состоянии… — Дина Дурсль села напротив Лоркана и теперь веселилась вовсю, остальные поддерживали, не особо вникая в смысл, потому что слово «фонарик» чистокровным было незнакомо, но Дина и не думала об этом, она просто была рада, что теперь насмешки достаются не ей, вот и старалась вовсю продемонстрировать остроумие и слизеринскую натуру.

Альбус, может, тоже отпустил бы пару интересных замечаний в адрес недотепы, но реакция Дины на новенького вызвала непонятную дрожь. Он просто со всей силы ударил по столу и мрачно заявил:

— Все на занятия!

Эдвард Пьюси, назначенный старостой в этом году и жутко обозленный, что Кубок выбрал не его для участия в Турнире, насмешливо взглянул Альбусу в глаза и сказал обманчиво мягким тоном:

— Ты чего раскомандовался? Ты себя кем-то возомнил, Поттер?

— Заткнись, — ответил Альбус, полностью выдерживая его колючий взгляд, — заткнись и просто дай команду идти на занятия. Опоздаем и с каждого снимут баллы, в итоге факультет уйдет в минус, а виноват будешь ты, Эд, — последние слова Альбус практически прошептал, наклонившись к низкорослому Пьюси.

Староста оказался в двоякой ситуации. С одной стороны, Поттер прав, и пора бы уже отправляться на руны, если они и вправду не хотят опоздать всем факультетом, а если учесть, что у младших сейчас зелья, то мистер Малфой их просто по стенке размажет одним взглядом, даже без помощи палочки. Но с другой стороны… Согласиться означало послушать Поттера и потерять свой собственный статус. Черт бы побрал этого выскочку! Всегда лезет туда, куда не звали.

— Пусть каждый сам решит, когда и куда ему идти, — спокойно произнес Эдвард, и напуганные первокурсники шустрой стайкой побежали к выходу. Сам Альбус еще раз усмехнулся и пошел на руны, а Пьюси пусть сидит и штаны просиживает, если ему так хочется.

Профессор Тиннери, женщина уже в возрасте, аккуратная всегда и во всем, уже была в классе. Хотя занятия еще не начались, она все равно выразила недовольство поздним приходом Альбуса легким покачиванием головы. Ее предмет посещало не так много студентов, но профессора это нисколько не смущало: иногда казалось, что она будет читать жутко нудные лекции и одному студенту. Будь он в этом заинтересован. Руны изучались по выбору и с третьего курса. Альбус таскался сюда только из-за Скорпиуса, честно говоря. Но и история с Зеркалом Истины наглядно продемонстрировала, что лишних предметов в Хогвартсе не бывает. Правда, им со Скорпиусом, а преимущественно Скорпиусу, удалось прочесть только первый рунический слой, но Малфой упорно пыхтел над древними письмена, надеясь, что и прочтение последующих шести не за горами. Альбус не разделял его оптимизма: он знал, что некоторые слои так и остаются непрочитанными, а седьмой слой так и вовсе поддается единицам. Значит, у них, простых студентов шансов очень мало. Но Скорпиус в это верил и упрямо продолжал посещать предмет, радуя профессора Тиннери. Правда, Альбуса она не любила, видимо, чувствовала, что интерес мальчика к науке чтения древних рун нулевой.

— Где мистер Малфой? — холодно поинтересовалась Тиннери, убирая за спину тяжелую и абсолютно седую косу.

— Его нет, — ответил Альбус, поглядывая на Агнесс Тиннери исподлобья.

— Заболел? — сухо спросила ведьма.

— Нет, — в тон ей ответил Альбус.

— А где же он тогда? — брови Агнесс чуть приподнялись в удивлении.

— На транфигурации с профессором Макгонагалл, — вежливо ответил Альбус, изображая послушание.

— Но… — видимо, слов Агнесс не нашла, поэтому просто уставилась на Альбуса, пытаясь переварить сказанное.

Альбус пожал плечами и уселся рядом с тремя pейвенкловцами, которые также числились в любимчиках у Тиннери. Да у нее все в любимчиках, кроме Альбуса Поттера, которого непонятно каким ветром занесло на факультатив. А теперь наглый мальчишка смеет заявлять, что ее лучший ученик, ее надежда и гордость, учит банальную и пошлую трансфигурацию с Макгонагалл вместо того, чтобы постигать искусство древних тайн?

Альбус сидел на первой парте, мило улыбаясь и преданно смотря на профессора. В правой руке он зажал перо, явно намериваясь внимательно и аккуратно записывать все сказанное преподавателем. И самое главное — он ни слова не солгал.

* * *

Гермиона Уизли никак не могла привыкнуть к новому кабинету. Она мерила его шагами от края пушистого ковра до белой полоски мраморного пола у окна. Ей здесь не нравилось абсолютно все. Не нравились тяжелые, излишне плотные шторы. Не нравился слишком большой и вычурный стол с таким же креслом, больше всего напоминающим трон, не нравилась манера Перси постоянно указывать ей на то, что она должна делать, а чего не должна.

Гермиона задыхалась в этих обитых бархатом стенах. Все было не так, все не ее. Это слишком вычурно, слишком пафосно. Но министр магии считал, что на маглов, с которыми Гермионе предстояло работать, это произведет впечатление. А может, она просто стало очень раздражительной? Дети уехали в Хогвартс и предоставленные друг другу Рон и Гермиона внезапно поняли, что говорить-то не о чем. Тема детей себя исчерпала, успехи Розы очевидны, ветер в голове Хьюго лечится только возрастом, и то вряд ли, ведь многие Уизли с годами оставались такими же взбалмошными.

Все чаще и чаще она ловила себя на мысли, что вот этот человек, с поседевшей головой и пивным брюшком, ей абсолютно чужой, что он не похож уже на того Рона, которого она знала когда-то и любила, которому родила двоих детей и от которого терпела всю ту неотесанность и грубость, которая с возрастом перестала казаться милой и очаровательной. Да, Рон никогда не дал бы ее в обиду, да, на него всегда можно положиться. Но что-то главное в своей жизни он упустил, еще когда ушел из аврорского отряда в 2007м.

Тогда им обоим это казалось правильным решением. Вернее казалось так Молли и Артуру, ну а Гермиона как всегда могла просто поддакнуть, подумав, что, может, это и не такая уж хорошая мысль. Но Джордж планомерно спивался, по крайней мере, делал вид, что это так, магазин терял покупателей, и дело братьев Уизли грозило вовсе кануть в Лету. Естественно, в память о погибшем Фреде этого нельзя было допустить, и Рон с огромной радостью ушел из аврората, озадачив своим поступком Гарри, который к тому времени уже был Главным аврором. Поттер не стал разговаривать по душам или чего-то советовать, он просто подписал необходимые бумаги и, как всегда, дружески, хлопнул Рона по плечу, улыбнувшись. И Рон не заметил, что улыбка эта была натянутой, а сам Гарри после этого перестал просто так забегать в гости к ним с Гермионой после рабочего дня.

Когда же все стало просто привычкой? Привычкой приходить домой, целовать мужа в поседевший висок и говорить:

— Ты поел, милый?

Или привычка небрежно кидать разглаживающее заклинание на вещи Рона, который он, конечно же, кинул как попало перед сном… Когда это стало раздражать?

Гермиона подошла к окну и распахнула его настежь, с трудом отодвинув тяжеленные шторы, почему-то пурпурного цвета. За окном осень, ветер и сильнейший листопад. Листья кружатся, как сумасшедшие: так и норовят залететь в кабинет Главы отдела по работе с маглами.

— Освоилась? — заботливо поинтересовалась голова министра магии в камине. Даже не соизволил направить вызов — вот так сразу: здрасьте, радуйтесь мне! Гермиона почувствовала, что раздражение внутри нее клокочет подобно лаве в вулкане, и что очень скоро эта лава выплеснется куда-нибудь… например, в камин.

— Да, вполне, — вежливо ответила миссис Уизли, пряча руки под столом и впиваясь ногтями в ладони до боли. «Так тебе. Получи, идиотка! Сама согласилась на эту работу…»

— Гермиона, я думаю, пора запускать программу в действие, — важно проговорил министр.

— Ты о чем? — Гермиона вскочила с места и с уже нескрываемым раздражением уставилась на Перси.

— О последней разработке Министерства, конечно.

— Персиваль, этого нельзя делать! Нельзя, чтобы маглы знали о нас: чистокровных кто-то убивает. Режет магловским ножом у них на щеках странные слова, а ты хочешь запустить в действие программу по разглашению секретности?!

— Не совсем, — Персиваль самодовольно улыбнулся, — никто не собирается разглашать, как ты выразилась, секретность. Незачем. Просто, пойми, чистокровных убивает не магл. Это делает кто-то из своих, кто просто не хочет наследить магией.

— Перси, — Гермиона посмотрела на своего родственника устало, как на ребенка, — я это давно поняла и проанализировала, все сведения у Гарри. Естественно, это делает кто-то из волшебников. Я скажу тебе больше, — Гермиона понизила голос и сделала «страшные» глаза, — это чистокровные. Это их заговор.

— Против меня? — Перси выглядел почти обиженным.

— Да нет, ну что ты… — Гермиона доверительно улыбнулась, — но в любом случае, — она нахмурилась, — программу не стоит начинать сейчас.

— Я даю тебе месяц, миссис Уизли, — жестко произнес Персиваль, — ровно месяц на то, чтобы ты вместе с Поттером и авроратом нашла этого психа. Потом, мы начнем программу. Тебе все ясно?

— Абсолютно, — Гермиона, нисколько не впечатленная ни строгими интонациями, ни маниакально горящими глазами министра, демонстративно достала из ящика стола пачку сигарет. Она курила очень редко, и Персиваль это не одобрял, а Рон так и вовсе мог не разговаривать с ней потом целый день. Но мнение первого ее ни капли не интересовало, а второй уже давно ничего не замечает, кроме своего магазина и прибыли, которую он может принести.

— Твой Поттер того не стоит, — мрачно сказал портрет профессора Снейпа, и изображение исчезло из рамы, по-видимому, сочтя разговор оконченным.

— Еще бы… — хмыкнул Драко себе под нос,— конечно, не стоит, профессор. В этой жизни все чего-нибудь да стоит и всегда не того, что мы можем и хотим предложить, — добавил он, поворачиваясь к зеркалу.

Зеркало отразило высокого мужчину, который выглядел значительно моложе своего возраста: его серые глаза смотрели настороженно и устало, тонкие губы были плотно сжаты; в руках он держал колбу с зельем ярко-синего цвета и периодически ее встряхивал, при этом считая:

— Пятнадцать… — пробормотал Драко, удовлетворенно кивнул и назвал уже ставший привычным адрес, шагая в камин.

Когда Скорпиус Малфой первый раз вошел в гостиную Гриффиндора, то ярко-красные тона и золотистая отделка показались излишне вычурными, режущими глаз. Но через полчаса он понял, что на это можно не обращать внимания. Гриффиндорцы смотрели на него настороженно, но многие — приветливо, и даже пытались улыбаться. Младшие хихикали, потихоньку выглядывая со второго этажа, поленья в камине уютно потрескивали, и в целом обстановка была вполне сносной. Если бы не одно "но". И имя этому было Джеймс Сириус Поттер.

Старший Поттер, казалось, не спускал с Малфоя глаз, он весь вечер пристально следил за ним, даже не пытаясь это скрывать. Занимаясь своими делами, общаясь с однокурсниками, просто проходя по гостиной, он постоянно наблюдал за Скорпиусом. Скорпиус решил не обращать на это внимания, но вскоре понял, что поттеровский взгляд не просто раздражает, а буквально выводит из себя.

— Прекрати на меня пялиться, — заявил Скорпиус и демонстративно отвернулся. Не помогло — казалось, он чувствовал взгляд Джеймса и на затылке.

— Слишком много чести, Малфой, — мрачно ответил Джеймс. Он был озадачен заданием, он не совсем его понял. Конечно, Лили должна вернуться на Гриффиндор, но вот как… и этот…здесь, в их гостиной, сидит и нагло ухмыляется, как у себя дома. Да он должен сидеть в углу затравленным зверьком и тихонько на всех поглядывать, чтобы не подошли и не придавили, как насекомое, как змею.

Выходит, этот змееныш Алу самый близкий человек? Так же, как Лили для Джеймса, или Лоркан для Лисандра? Это просто невероятно, Малфой предаст его при первой возможности, это же самый настоящий слизеринец, скользкий и мерзкий, такой же, как его отец.

— Тебе не давали права голоса, Малфой, — угрожающе проговорил Джеймс, — поэтому твое дело сидеть и молчать, пока мой братец придумывает, как тебя вытащить. Ты на чужой территории.

— Да-а? — от волнения Скорпиус стал немного растягивать гласные, — я, знаешь, как-то заметил, — он прошелся по гостиной и сел прямо у камина, на широкий, конечно же, красный, диван, раскинув руки и закинув ногу на ногу, — но меня все устраивает. Эй, малявка, — прикрикнул он на маленькую веснушчатую гриффиндорку, — подай яблоко.

Девочка посмотрела на него круглыми от удивления глазами и робко протянула фрукт, взяв его со столика в центре комнаты. В гостиной воцарилась звенящая тишина.

Скорпиус внимательно осмотрел яблоко со всех сторон, брезгливо вытер его белым платком и с хрустом откусил.

Джеймс, красный от ярости, готов был кинуться на нахала, но его остановила Роза:

— Оставь его, — прошептала она, — ему непросто. Это все напоказ. Не обращай внимания.

— Я не позволю ему помыкать нашими, — ответил Джеймс и сделал шаг в сторону Скорпиуса. Оглядев Джеймса с головы до ног, Малфой подкинул надкусанное яблоко и одним движением палочки уничтожил его, после чего встал и рассмеялся:

— Ты — дурак, Джеймс Поттер! И ты никогда не выиграешь этот Турнир.

После чего вышел из гостиной, громко хлопнув дверью.

— Стой! — раздался рядом тихий голос. Скорпиус резко обернулся, его глаза опасно сверкнули, он был очень зол и расстроен. А больше всего злился на себя на то, что подпустил Ала так близко, что теперь связан с ним и должен косвенно принимать участие в Турнире; за то, что позволил эмоциям взять верх; за то, что не может спокойно пережить эти несколько дней среди рассерженных кошек.

— Уже отбой, — Хьюго Уизли говорил спокойно, засунув руки в карманы серых брюк.

— И что? — буркнул Скорпиус, скрестив руки, всем своим видом выражая, что ему плевать на всех, а на гриффиндорцев особенно.

— Что-то мне подсказывает, что снимут баллы не с Гриффиндора, как бы тебе этого ни хотелось, а со Слизерина.

— А если с Гриффиндора?

— Это нелогично, — пожал плечами Хьюго, — посуди сам, — тогда все просто кинутся нарушать правила, чтобы насолить, вот и все. И будет не игра, а какой-то... рынок в воскресное утро.

— И что мне делать? — вдруг спросил Скорпиус, — устало прислоняясь к стене.

— Идти спать, — к ним подошла Роза, — тебе ничего не надо делать. Делать что-то должен Ал, и он обязательно справится, а тебе надо просто подождать.

Скорпиус внимательно посмотрел на Розу. Невысокая, красивая той неброской красотой, которая навевает мысли о домашнем уюте: мягкие каштановые волосы, которые иногда кажутся рыжими, россыпь веснушек вокруг чуть курносого носа и большие карие глаза, в которых и тепло, и сострадание для всех, кто хочет его увидеть.

Почувствовав его взгляд, Роза вдруг стремительно покраснела и быстро ушла, нетерпеливо дернув Хьюго за рукав джемпера.

— Она добрая, — улыбнулся Хьюго, — всегда хочет всем помочь. И даже тебе.

— Меня это не волнует, — Скорпиус выдал ядовитую усмешку, — я чужой.

Хьюго пожал плечами, в глазах мелькнула жалость, и он ушел, ни разу не оглянувшись, все так же засунув руки в карманы. Скорпиус проводил его задумчивым взглядом. Он ожидал полного игнорирования со стороны гриффиндорцев, или открытой неприязни, или мелких пакостей, или, может, ехидных комментариев, но уж никак не этого странного сочувствия в их глазах. Тем более от Уизли. Ну, с Поттером все понятно: тот будет с пеной у рта доказывать то, что он ничтожество и не достоин находиться среди благородных гриффиндорцев, и в этом случае Скорпиус чувствовал бы себя в своей тарелке, но когда столкнулся с сочувствием Розы Уизли, то понятия не имел, что с этим делать.

* * *

В Запретном лесу всегда тихо, если не прислушиваться. Но стоит отвлечься от собственного дыхания, как становится ясно, что лес полнится самыми разными звуками. Многим они показались бы зловещими, но для волшебника в них не было ничего страшного. Вот тихо потрескивает поле защитной магии — это антиаппарационная пелена вокруг Хогвартса; шуршат невидимые обитатели леса, которые не показываются на людях; вдалеке слышен призывный клич кентавров, трубящих общий вечерний сбор.

Молодой волк лежит, свернувшись. Это оборотень, но в нем сейчас не осталось ничего человеческого. Он воспринимает мир, как набор осязаний и внешних ощущений. К примеру, ему очень холодно. Он, конечно, не знает, что в период первой трансформации волк всегда испытывает сильную лихорадку, и просто дрожит, уткнувшись влажным носом в мохнатые лапы. Его не терзает чувство вины, потому что ему не доступны сейчас человеческие чувства, он просто хочет уснуть, он устал. К тому же, он ранен: Ступефай, слетевший с палочки Главного аврора, отбросил слишком сильно, он ударился о стену, неудачно налетев на остро выпирающую арматуру, так как это был нежилой магловский район, и теперь истекает кровью, тщетно пытаясь зализать раны. Волк поднимает голову и начинает выть, выть страшно и тоскливо. Он зовет на помощь, но никто не услышит, а опознает вой раненого оборотня, то, скорей всего, заявит в аврорат, где уже завтра, по истечении трех суток, начнутся поиски пропавшего аврора Теда Люпина.

* * *

Лоркан Скамандер сидел, съежившись в большом зeленом кресле, и его желто-черная форма смотрелась чужеродно на фоне зеленого бархата слизеринской гостиной. Он с испугом смотрел на всех слизеринцев, его губы предательски дрожали, но он изо всех сил старался не плакать и сидеть ровно.

Альбус Поттеру вдруг стало жаль мальчишку, ему и правда сильно не повезло попасть именно сюда. Укус змеи — это всегда страдания и боль. А змея не зря является бессменным слизеринским символом со дня основания школы. Кусать здесь умели всегда и теперь не остается ничего, кроме как просто сидеть, стиснув зубы, и ждать, пока старший брат найдет выход из сложившейся ситуации.

— Встань, — пробормотал Альбус, подходя к креслу, в котором устроился напуганный хаффлпаффавец.

Лоркан послушно поднялся и выжидательно уставился на Альбуса.

— Пошли, — кивнул он, направляясь в спальню второкурсников, Лоркан послушно шел за ним, — здесь, — Альбус кивнул на пустую кровать в дальнем углу комнаты, — будешь спать. Закроешься пологом и можешь на всех наплевать. Они не посмеют что-то сделать.

Да, конечно, не посмеют, Альбус в этом уверен. Физического вреда Лоркану никто не причинит, но вот про всякие мелкие гадости Альбус решил просто не говорить. Такая возможность поиздеваться над представителем другого факультета — это же невероятная удача для настоящего слизеринца. Лисандру лучше поторопиться.

Внезапно в гостиной Альбус услышал громкие голоса и смех. Он решил посмотреть, что так развеселило однокурсников и тихонько выглянул, оставив Лоркана одного осваиваться в комнате.

Староста как раз разгонял всех младшекурсников и девчонок по спальням, а старшие курсы столпились, загнав кого-то в угол и отпуская сальные шуточки, такие, что сомнений не было — там девушка.

— Что за… — мрачно спросил Альбус у Джона, который стоял к нему ближе всех.

— К нам гости, — осклабился Забини и рассмеялся вместе со всеми, когда напуганная гостья что-то пролепетала.

— Ладно, допустим, нам вообще любопытно наблюдать тебя здесь. Но вопрос, крошка, в другом. — Пароль? Откуда? — пробившись сквозь заслон слизеринцев, Альбус увидел, как кончик палочки Нотта упирается в горло Розе Уизли.

— Роза… — растерянно просипел Альбус, почувствовав, как горло мгновенно пересохло. Что она, дементор ее задери, здесь делает?! Дура! Мерлин Всемогущий, какая же дура… как теперь ее отсюда вытаскивать? Альбус почувствовал невыносимое одиночество — очень не хватало Скорпиуса за спиной, его презрительной улыбки, спокойного тона, а больше всего — умения драться без палочки. Но и Альбус Поттер тоже что-то может, правда? Например, мамина защита от всех заклятий…

— Ты вроде ничего, девочка, только вот под мантией не видно, что там ты от нас прячешь? — увидев страх в глазах жертвы, слизеринцы заржали, а Роза побледнела, как полотно и, выставив вперед палочку, сказала срывающимся голосом:

— Не подходите… не подходите…

— И что ты нам сделаешь? — рассмеялся Пьюси, — побежишь жаловаться? — ты сама нарушила одно из самых главных правил — незаконно оказалась на территории чужого факультета и к тому же, — Эдвард победно улыбнулся, — тебе никто не поверит. Откуда пароль, заучка Рози?

Роза замотала головой и зажмурилась, что-то прошептав. Альбус уловил защитную сеть чар, очень слабую, но все же. Немногие умеют это делать. Тем более, сеть подпитывалась извне кем-то еще. Альбус уверенно оттолкнул Забини и встал напротив старосты.

— Хватит, Эд, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно и развязно, — отпусти ее, искать же будут.

— Где? — удивился Чарли Нотт, — гриффиндорскую зубрилку будут искать в подземельях Слизерина?

Альбус замолчал — аргументы кончились. Осталось только одно: он схватил Розу за запястье и резко дернул на себя, — беги! — крикнул он, вскидывая палочку:

— Инкарцеро! Ступефай! Протего! Протего!

Создавшаяся суматоха позволила Альбусу и Розе выскочить из подземелий в коридор, где никто не сможет их тронуть, потому что это означало бы преследование на территории школы, что, конечно, карается по закону.

Альубс даже думать не хотел, что будет, когда он вернется в гостиную своего факультета, где Эдвард уже освободился от пут, а Забини отошел от Ступефая, попавшего ему в руку.

За углом их ждал Скорпиус. В сумраке коридора, освещенного только слабым светом факелов, в мантии, надвинутой на лоб, он казался каким-то призраком, вокруг него распространялся еле заметный свет, он нараспев читал заклинания. Увидев их с Розой, тут же опустил палочку и приподнял брови, что выражало приветствие.

— И тебе вечер добрый, — буркнул Альбус, нервно оглядываясь.

— Погони боишься, Поттер? — спросил Скорпиус, скидывая капюшон и склоняя голову набок.

Альбус посмотрел ему в глаза, в них снова плясали озорные огоньки. Ни тени эмоций на лице, но глаза всегда выдавали Скорпиуса с головой.

Альбус вдруг расхохотался. Он смеялся громко, прислонившись к стене и вытирая выступившие слезы.

— Ты бы видел лицо Эда, когда я кинул в него Инкарцеро…

— Что, правда? — спросил Скорпиус, и в голосе прозвучала явная тоска — ему нестерпимо хотелось обратно на Слизерин.

— Правда, — ответил Альбус, отсмеявшись, — так что стряслось? Роза, что это вообще значило? Ты с ума сошла? Тебя бешеные пикси покусали? Какого ты поперлась в подземелья? А если бы я уже вообще спал?! — накинулся Альбус на притихшую Розу.

— Ты был нужен, — мы, кажется, поняли, как тебе выиграть первый тур. Как еще мы могли тебя вызвать? Патронусов вызывать мы еще не умеем. Скорпиус пройти не может, барьер. А я-то могу. Он сказал мне пароль.

— Ты сказал ей пароль от слизеринской гостиной? — Альбусу показалось, что лимит удивлений на сегодняшний день полностью исчерпан.

— Сказал, — ответил Скорпиус, — у меня были причины.

— Ты подверг мою сестру опасности… — угрожающе проговорил Альбус, наступая на Малфоя.

— Прекрати, Ал, он плел сеть, мне было не страшно, — пояснила Роза с восхищением глядя на Скорпиуса ведь он плел настоящую защитную сеть, на расстоянии!

— Ваша сеть трещала по швам, — пробурчал он.

— Так. Если вы закончили выяснять, что к чему — лучше убраться отсюда, сейчас Пьюси отойдет от шока и его единственным желанием будет найти тебя, Ал.

— Вряд ли, — он же не станет снимать баллы с собственного факультета.

— Нам нужно в библиотеку, Ал, нужна форма отказа.

— Отказа? — непонимающе спросил Альбус, но послушно пошел следом за Розой и Скорпиусом.

— Понимаешь, это очень похоже на одно древнее испытание, которое проводилось еще с основания школы. Тогда факультеты обменивались студентами, и, чтобы вернуться на свой факультет, надо было произнести форму отказа. Я думаю, здесь приблизительно то же самое.

— То есть Скорпиус должен отказаться от Гриффиндора?

— Если бы я только мог... — усмехнулся Скорпиус, — нет, не все так просто, Ал. Форму отказа должен произнести ты. Ты — участник Турнира.

— Ладно, хорошо. Допустим, но какая эта форма?

— Именно это мы и выясним. Я не думаю, что у тебя много времени на раздумья. Это испытание не зря проходит первым — наверное, кто первый справится, получит какие-то преимущества в дальнейшем.

— И ты извини, Ал, но я скажу Джеймсу, как только выясню, в чем дело, — спокойно сказала Роза, — это мое условие договора. Потому что я, в первую очередь, думаю о Гриффиндоре. Просто Джейми не стал бы принимать помощь Скорпиуса, а я бы без него не справилась…

— Это называется взаимная выгода, Уизли, — процедил Скорпиус, опасно сощурившись.

— Только не сейчас, Скорпиус, — Альбус предостерегающе вскинул руку, — я все-таки узнаю первым форму отказа и, возможно, первым догадаюсь, что мне делать.

— Может — да, а может, нет…

В библиотеке в этот час никого не было, что неудивительно, так как был уже поздний вечер. Только в одном углу царило оживление. Там, между бесконечными стеллажами, трое студентов переговаривались и спорили приглушенными голосами.

— А я говорю, надо искать «Жизнеописание Ровены Рэйвенкло», именно она придумала испытание, так как хотела, чтобы все студенты жили в мире. Логично предположить, что и форму отказа придумала она, — деловитый шепот Розы Уизли был еле слышен.

— Не факт! — ей возразил другой голос, по-мальчишески резкий, немного растягивающий слова, — она, может, и придумала это все, но вот форму отказа мог написать кто-то другой.

— Мы же можем просто посмотреть, правда? Хватит спорить! — возмутился третий, спокойный и немного хриплый: Альбус Поттер уже устал от постоянных пререканий Скорпиуса и Розы и хотел только одного — чтобы все это быстрее закончилось.

— Отлично, рыжая! — произнес Скорпиус, — читай жизнеописание, а я, пожалуй, все-таки просмотрю «Тайные ритуалы» Маркуса Верхата…

— Как угодно, — недовольно фыркнула Роза.

Альбус бы тоже с удовольствием сказал, что он тоже что-нибудь просмотрит, прочитает, но огромное количество книг вводило его в уныние: он просто не знал, с какого конца подойти к этим полкам и за какую книгу хвататься. Поттер взял первый попавшийся фолиант, чтобы просто делать вид занятого и увлеченного общим делом.

— Она ничего, ничего не писала про отказ! — в сердцах воскликнула Роза спустя полчаса.

— Я же говорил, зубрилка! — усмехнулся Скорпиус. Усмешки, конечно, не видно, но Альбус точно знал, как изогнулись тонкие губы Малфоя, выражая и снисхождение, и презрение.

— Тогда найди сам! — обиделась Уизли, отворачиваясь к стеллажам.

Тихие шаги заставили всех троих вздрогнуть. Скорпиус уронил книгу, и она упала с громким стуком.

— Люмос! — прошептал чей-то голос и высветил страницы упавшей книги.

— Отказ. Молодцы, детки. Вот только не работает эта форма.

— Лисандр, — выдохнула Роза, — ты нас напугал.

— Не надо говорить за всех, рыжая, — встрял Скорпиус.

Альбус же кинулся к страницам и быстро прочитал вслух:

— «Я отказываюсь от твоей помощи, ибо мой дом дает мне все. Я отказываюсь, но я благодарен. Я отказываюсь, но я буду помнить, что дом всего лишь направляет нас, а не определяет».

— Спасибо! — рассмеялся он, весело смотря на старшего Скамандера, — а то мы уже час не можем найти эту форму!

— От нее нет толка, — мрачно сказал Лисандер, — я уже несколько раз ее произносил — и ничего. Индира так и не может попасть на Рэйвенкло. Шицко тоже давно уже понял. Вы просто еще не проходили древней истории — она с пятого курса начинается. Я сразу понял про отказ, но точной формы нет. Верхат просто изложил это своими словами. Дело в магии и в чем-то еще. Ищи, Поттер, ищи, — насмешливо сказал Лисандер и направился вглубь библиотеки.

— Пинс скоро вернется, — сказал ему Альбус.

— Я быстро, — кинул Лисандер через плечо, — и еще, — он вдруг остановился, — если на вашем змеином факультете хоть кто-то посмеет обидеть Лоркана, то…

— И? — Скорпиус вопросительно изогнул бровь, и вопрос прозвучал с явной насмешкой.

— Я еще не придумал, — ответил Лисандер, — но обязательно придумаю, так своим и передай.

— Я присмотрю за ним, Лис, — тихо сказал Альбус уже в удаляющуюся спину.

Лисандер обернулся и серьезно кивнул.

* * *

Неясные тени и образы проступают сквозь кровавую муть в глазах. Ярость, отчаянная и неконтролируемая, вырывается на свободу, становится трудно дышать: каждый вдох — борьба за жизнь, каждый выдох — хрип измученных легких.

Гарри Поттер привык бороться за свою жизнь, он, как никто другой, знает, что значит стоять у самого края, заглядывая в глаза равнодушной вечности.

И он борется, цепляется за сознание, потому что есть те, ради кого он это делает. Есть Джеймс, Альбус и Лили, его дети, и ради них он снова собирает волю в кулак, чтобы сделать шаг назад.

Когда Гарри открывает глаза, то первое, что он видит, — размытый силуэт Малфоя на фоне распахнутого окна. Драко сидит на подоконнике и лениво покачивает ногой; в руках наполовину скуренная сигарета.

— Не дыми, — морщится Поттер и пытается приподняться. Драко наблюдает за ним внимательно, без привычной насмешки в глазах.

С третьей попытки Гарри удается сесть: он пытается найти очки, смешно хлопая ладонью по полу.

Драко начинает улыбаться. Поттер не видит его усмешки, но слышит тихий смешок и обиженно спрашивает:

— Ну?

— Что «ну»?

— Где моя палочка?..

— А... палочка. Где-то там. Ищи лучше, Поттер, и будет тебе счастье, — говорит Малфой, и голос у него довольный, полный превосходства.

Гарри вспыхивает и пытается призвать свою палочку магией, иногда ему это удавалoсь, все-таки палочка должна слушаться своего владельца. Но сейчас ничего не получается — видимо, совсем нет сил.

Драко смеется, легко и без капли презрения, и Поттер тоже начинает смеяться.

* * *

«Отказ… отказываюсь от дара… форма..» — мысли крутились в голове, и все равно было непонятно. Альбус не мог уснуть, ворочаясь в кровати: то ему казалось, что слишком душно, и он резко отдергивал темно-зеленый полог, невидяще таращась в темноту, то задергивал его обратно, подавляя неосознанное ощущение того, что за ним кто-то пристально наблюдает.

Почему-то вспоминался первый год и распределение. Тогда он безумно хотел на Гриффиндор, хотел быть таким же сильным и храбрым, как и его отец, как все его дяди и тети, герои прошлых лет, сражавшиеся за мир и свободу. Но Гриффиндор не принял его. Зато его принял Слизерин. Альбус чувствовал, что это важно, очень важно сейчас… Слизерин принял… он — слизеринец… он — представитель своего дома…

Внезапно он понял, и догадка оказалась простой до гениальности, настолько простой, что не могло быть по другому.

Вскочив с постели, Альбус, чертыхаясь, стал лихорадочно искать свои вещи, подсвечивая Люмосом. Когда он забрался под кровать, где предположительно находился джемпер, то услышал, как на его постель упало что-то тяжелое, и недовольный голос Забини произнес:

— Поттер, или спи, или убирайся вон!

— Сейчас… — тихо ответил Альбус, выуживая из тумбочки мантию-невидимку. Почему нельзя подождать до утра? Альбус не знал ответа на этот вопрос, просто желание быть первым и ни с чем не сравнимая гордость от того, что он догадался, догадался сам, распирали его изнутри.

Он тихонько проскользнул в гостиную, а оттуда подошел к двери второкурсников. Дверь, ожидаемо, была зачарована. Но это было простейшее запирающее, и Альбус презрительно хмыкнул — уже на первом курсе они могли запирать свою спальню, накидывая защитную сеть, а не просто запирающие чары.

— Алохомора... — прошептал Альбус и осторожно заглянул внутрь.

Второкурсники безмятежно спали, Лоркан нашелся там же, где Альбус его оставил — до чего послушный ребенок!

— Лоркан… давай, поднимайся.

Скамандер-младший по-детски потер глаза кулаком и открыл заспанные глаза.

— Тебе чего? — буркнул он.

— Хочешь на Хаффлпафф? — спросил Альбус, хитро улыбаясь.

Лоркан только кивнул, глаза сразу загорелись интересом, желание спать сразу пропало. Он доверчиво прошел за Альбусом в слизеринскую гостиную.

Камин привычно горел, и отсветы пламени на зеленых стенах казались причудливыми существами, призраками, живущими на этих обитых бархатом стенах.

Лоркан поежился — в гостиной Хаффлпаффа все было по-другому. Там огонь не выглядел таким холодным и мистическим, там было тепло и уютно, а здесь он постоянно мерз.

— Что надо делать? — спросил он мрачно. И Альбус задумался — а действительно, что? Идея перестала казаться такой гениальной, хоть и была все еще привлекательной. Просто Альбус задумался, а того ли он пытается вытащить? Ведь его друг — Скорпиус, и это он сейчас в Гриффиндорской башне среди гриффиндорцев, настроенных, мягко говоря, недоброжелательно.

А если это все произнесет Скорпиус? Почему он должен помогать Лоркану Скамандеру, у которого для этого есть старший брат?

Альбус уставился на огонь, на губах заиграла улыбка. У него все получится. У них. Он вернет Скорпиуса, и Лоркана отправит на Хаффлпафф. И это будет самой настоящей победой в первом испытании.

* * *

Не то, чтобы Гермиона волновалась сильно за Главного аврора, но ей хотелось обсудить с ним поведение Персиваля и его пресловутую программу. А на месте Гарри не оказалось. Тогда Гермиона решила отправиться прямиком на Гриммаулд плейс, так как она, наверное, была единственной изо всех, кому позволялось заходить в этот дом в любое время.

Первое, что ошарашило Гермиону, когда она ступила на светлый ковер гостиной, был резкий запах какого-то зелья. Гермионе оно показалось знакомым, но где именно она его слышала раньше, миссис Уизли вспомнить не могла. Еще в комнате было сильно накурено, но это привычный запах поттеровского дома. После смерти Джинни и отправки детей в Хогвартс Гарри много курил, не выходя во двор, как раньше.

— Гарри? — осторожно позвала Гермиона, подходя к распахнутому окну.

— Может, ты прекратишь на мне виснуть, герой? — раздался насмешливый голос от двери. Гермиона оглянулась: Драко Малфой собственной персоной стоял в дверях гостиной, на его плечо опирался изможденный и небритый Гарри Поттер.

— Гарри.. — ахнула миссис Уизли, бросаясь к Главному аврору.

— О, само Уизли пожаловало…

— Прекрати… — вяло отмахнулся Гарри и приветливо улыбнулся подруге, — привет…

— Привет... — проговорила Гермиона, все еще в недоумении наблюдая странную картину, — что случилось? — спросила она, строго сдвинув брови.

— Дело в том, — сгрузив Поттера обратно на диван, сказал Драко, — что Поттера покусали. И теперь народный герой немного ослаб.

— Кто покусал?.. — растеряно спросила Гермиона, и вдруг в глазах мелькнуло понимание, в них отразился ужас: она невольно прикрыла рот рукой, подавляя вскрик.

— Тедди.. — прошептала она, — нет, нет, нет…

Все встало на свои места: заплаканная Мари-Виктуар, которая вот уже второй день билась в истерике в доме Молли, потому что Тед пропал; отсутствие Главного аврора на рабочем месте, где его безуспешно пытались найти все Уизли, но утешали себя тем, что нет ни его, ни Теда, а, значит, логично предположить, что они вместе.

— Да, — мрачно ответил Драко и шагнул к камину.

— Что ж… отойти в мир иной народному герою я не дал, теперь пора заняться воспитанием подрастающего поколения и наводить порядок на факультете.

— Драко… — окликнул его Гарри, — спасибо.

— В расчете, Поттер. Хогвартс, Слизерин, — и вспышка зеленого пламени на мгновение озарила комнату.

Гермиона задумчиво изучила пустую колбу, забытую на каминной полке.

— Волчье… — проговорила она, принюхавшись, — ну, конечно…

— Меня тошнит от этой отравы, — пожаловался Гарри.

— Ты… ты теперь.. — Гермионе даже страшно было произнести.

— Нет, не думаю… я не знаю, чем Малфой меня откачивал, но определенно, успешно. Лучший зельевар, что б его…

— Как он узнал?

— Я сам попросил помощи.

— У Малфоя? Гарри, где твоя голова?..

— А что? — ощетинился Поттер, — ты бы смогла помочь? Или Рон? Или Флер? Кто?! Он мог помочь, он поддерживает связь с портретом Снейпа, он преподает зельеварение в Хогвартсе. Я вообще хотел, чтобы он помог Тедди, я не думал, что выживу, — тихо закончил Гарри, потянувшись к графину с водой на столике у кровати.

— Вряд ли… — согласилась Гермиона, присаживаясь на краешек дивана, — но ты все-таки такой дурак, — она улыбнулась и потрепала его по спутанным волосам.

Гарри улыбнулся в ответ, и на мгновение ему показалось, что в дом вернулось тепло. Но уже в следующую секунду, Гермиона отстранилась и нахмурилась:

— А где Тедди?

— Я не знаю.

— Третьи сутки, Гарри. Третьи сутки на исходе, — Гермиона выглядела не на шутку встревоженной.

— Я должен найти его раньше… никто не должен узнать, понимаешь?! — Гарри вцепился в руку подруги.

— Мне больно, — она аккуратно высвободила запястье, — мы должны, — поправила Гермиона, — мы должны, и мы его найдем. Где это произошло?

— Слушай, тебе не стоит лезть во все это, — твердо сказал Гарри, — Гермиона, я в состоянии справиться.

— Я и не сомневаюсь, — Гермиона упрямо встряхнула головой, — я и не сомневаюсь, что справишься, но помощь тебе не помешает. Ты же знаешь, что от меня тебе не отделаться.

— Это точно…

* * *

Утро Альбус встретил хоть и не выспавшимся, но в прекрасном расположении духа, ведь сегодня он должен отгадать загадку первого этапа Турнира Четырех — чем не повод чувствовать себя превосходно?

В Большом зале он уверенно встретился с воспаленным взглядом такого же не выспавшегося, но довольного Скорпиуса. Скорпиус степенно кивнул другу и с аппетитом принялся за завтрак.

Альбус выдержал десять минут от начала завтрака и вдруг, поднявшись с места, громко обратился к директору:

— Профессор Макгонагалл, я хочу сделать заявление!

— Прошу вас, мистер Поттер, — Макгонагалл тепло улыбнулась и показала на место перед преподавательскими столами. По залу пробежался шепоток, а Джеймс смотрел на младшего брата чуть ли не с испугом.

— Сегодня, — голос Альбуса чуть дрожал от волнения, ведь он впервые выступал в полной тишине перед таким количеством людей, — здесь и сейчас, я хочу попросить покровительства у основателей. Он подошел к гобелену, изображающему все четыре эмблемы факультета и опустился на колени. Зал ахнул, кто-то вскочил на ноги и начал кричать, Роза Уизли наблюдала за двоюродным братом с любопытством, Лили — с интересом, а Лисандр Скамандер сильно побледнел.

— Тихо! — Макгонагалл призвала студентов к порядку. Все замерли на местах, наблюдая.

— Лоркан Фиделиус Скамандер, Хаффлпафф, — громко сказал он, не поднимаясь, все так же склонив голову.

Лоркан послушно встал с места и встал по правую сторону от Альбуса.

— Скорпиус Гиперион Малфой, Слизерин, — Скорпиус неторопливо подошел и встал слева.

Альбус поднял голову и обвел всех взглядом, в котором читалось явное превосходство. Он и не знал, что сейчас, со стороны выглядит настоящим слизеринцем: с гордой осанкой, с холодным взглядом, в котором отражается желание быть первым и понимание, что ему это удалось.

— Слизерин! Прими не своего. Пусть он чужд тебе, и ты не принял его при Распределении, прими его сейчас, ибо он хитер и горд, потому что в каждом из нас есть эти черты. Я ручаюсь за Лоркана Скамандера, прими его.

Вспыхнувшая в воздухе зеленоватая искорка сначала была практически незаметной, она кружила вокруг Лоркана и вдруг рассыпалась снопом золотисто-зеленых искр, и Лоркан, оглядевший себя, вздрогнул. Его галстук из желто-черного стал серебристо-зеленым, а эмблема на мантии изображала змею, а не барсука.

— С ума сошел?!!! — закричал Лисандр и рванулся вперед, но не смог добежать, потому что наткнулся на невидимый барьер. И замолчал, завороженный голосом Альбуса, который, словно в трансе, произносил слова нараспев:

— Гриффиндор! Прими не своего. Пусть он чужд тебе, и ты не принял его при Распределении, прими сейчас, ибо он храбр, как лев и столь же отважен, потому что в каждом из нас есть эти черты. Я ручаюсь за Скорпиуса Малфоя, прими его, как гриффиндорца, прими, я прошу тебя… Ведь дом не определяет нас, а лишь направляет… прошу…

Вот здесь Альбус не был уверен. Возможно, что эти слова должен был произнести Джеймс, но он чувствовал в себе право просить и за Скорпиуса.

Красное пламя, вспыхнувшее вокруг Скорпиуса, заставило многих вскрикнуть. Скорпиус с достоинством поправил красно-золотой галстук на шее и хищно улыбнулся в сторону притихших гриффиндорцев.

— Он не гриффиндорец! Это — бред! — выкрикнул Джеймс, скривившись: он понял, что Альбус прав. Шицко Ченг усмехнулся и схватился голову, повторяя себе под нос:

— Принять… ну, конечно, чтобы отказаться, надо сначала принять.

Действительно, когда он пытался произнести форму отказа, то есть просто вернуть Лили Поттер на свой факультет, ничего не происходило. Но он не делал этого публично… Поттер… чертов позер…

Альбус поднялся на ноги и посмотрел в сторону преподавателей, ища поддержки. Аберфорт Дамблдор кивнул мальчику, улыбнувшись в усы, и Альбус серьезно кивнул в ответ.

— Для того, чтобы отказаться от чего-либо, нужно сначала это принять. Я просто подумал, что Распределяющая Шляпа распределяет, но дома… дома принимают или нет… я не могу этого объяснить, просто… — Альбус замялся, — вот теперь.. отказ.

— Хаффлпафф, возьми свое. Прими Лоркана Скамандера обратно, ибо он показал себя храбрым и сильным и научил меня видеть дальше, научил меня видеть истину. Я отказываюсь от твоей помощи, ибо мой дом дает мне все. Я отказываюсь, но я благодарен. Я отказываюсь, но я буду помнить, что дом всего лишь направляет нас, а не определяет.

— Слизерин! Прими свое…

Вокруг троих хогвартцев в центре Большого зала вспыхнуло синее пламя, что на мгновение закрыло их от людских глаз, через минуту они снова были перед всеми, в мантиях с эмблемами своих факультетов.

В полной тишине раздались робкие хлопки, и вот уже весь зал громко аплодировал, восхищаясь своим новым героем.

Макгонагалл, стирая слезы с лица (глаза заслезились — наверное, соринка попала…) произнесла:

— Я все равно не понимаю, почему он обратился и к Гриффиндору, и почему Гриффиндор его послушал.

— Это же Поттер, Минерва… — фыркнул сидящий рядом профессор Флитвик, — вспомните Турнир Трех Волшебников, тогда Поттер, помнится, вытащил двоих, вместо одного… С Поттерами все правила отказываются работать…

— Да… но я и подумать не могла, что когда-нибудь буду болеть за Слизерин…

Джеймсссс… Поттер…. Ты все еще хочешь победить? — тьма наползала, словно туча, закрывая собой красный закат. Джим Поттер сидел у озера, поджав колени к подбородку и уткнувшись в колени. Голос продолжал преследовать его теперь не только во сне, но и наяву. Он не мог сказать, что это реальный голос. Он не мог сказать, что слышал его когда-то и где-то. Это словно сама темнота, на самой грани слышимости, нашёптывала странные слова, словно ветер пробегал по последним срывающимся листьям.

— Хочу! Хочу! Хочу… — крикнул Джеймс, поднимая голову и вскакивая на ноги.

— Ты победишь…

— Что я должен делать?! Что?!

— Предать… ты поймешь… ты сможешь предать, Джеймс Сириус?

— Я… смогу! Ты слышишь?! Что бы ты ни было — я смогу!!!!

— Ты победишь…

Джеймс Поттер смотрел в угасающее небо и думал, что это не будет предательством. Все всегда достается Альбусу, гордость отца и восхищение Лили, его бы смогла понять мама. Но мамы больше нет. А значит, он просто заберет то, что принадлежит ему. Просто возьмет свою победу. Ведь Кубок выбрал его.

Джеймс смотрел в угасающее небо и не замечал, как по его щекам текут слезы.

* * *

— Каждый последующий рунический слой отражает смысл предыдущего, но в более глубоком его понимании, — монотонно бубнила профессор по Рунам, и Альбус так же монотонно скрипел пером, записывая все, что она говорила. Скорпиус сидел рядом и внимал профессорским словам с нескрываемым интересом. Альбус выразительно зевнул и покосился в окно: «На пятом курсе надо будет отказаться от посещения Рун, я не выдержу!»

— Поттер, не спи, записывай! — недовольно пробурчал Малфой над ухом.

— Сам записывай, если тебе так надо, — Альбус демонстративно свернул пергамент. Агнесс, казалось, этого не заметила и продолжала твердить что-то о рунических слоях и о том, сколько смысловой нагрузки может нести в себе всего одна руна.

— Бред... — прошептал Альбус.

Скорпиус покосился на него недовольным взглядом, но Альбус не отреагировал, он думал о следующем этапе Турнира, который должен проходить перед трибунами. Что там будет и какие еще загадки придется разгадывать, младший Поттер не знал, но странное предчувствие тревожило его последние дни, не давало ни заниматься, ни думать о чем-то другом. Может, всему виной было странное поведение Джеймса? Он ходил смурной, на вопросы Альбуса не отвечал, будто младшего брата и не существовало вовсе. Альбусу давно уже хотелось поговорить с ним, ним, но он решил перенести разговор на рождественские каникулы, до которых оставалось совсем немного.

Когда Альбус, позевывая и лениво прикрывая рот рукой, вышел из класса и остановился у дверей в ожидании Малфоя (тот, конечно же, не мог уйти без пары животрепещущих вопросов по теме, от которых старуха Агнесс просто расплывалась лужицей по своему стулу), к нему подошла Роза.

— Ал, что-то происходит, — сказала она серьезным тоном. Впрочем, серьезным тоном Роза Уизли говорила всегда и обо всем.

— В смысле?.. — Альбус как раз сейчас пытался понять, не оставил ли он учебник по зельеварению в подземельях, и копался в своей сумке, даже не поднимая головы.

— Я про Джима. Он стал какой-то странный, ты заметил?

— Еще лет десять назад. Как только вообще научился чего-то замечать, — пробурчал Альбус, с досадой понимая, что учебник все-таки забыл.

— Я серьезно. Джеймс очень рассеян, часто молчит, погружен в себя, что для него, знаешь ли, совсем не свойственно…

— Роза! Прекрати разговаривать, как учебник по психологии, я тебя умоляю! Ничего с Джимом не происходит. Он, как всегда, немного не в себе. Мой брат всегда не в себе, по моему мнению. Иначе он бы не относился так ко мне.

— Он нормально к тебе относится! — Роза сложила руки на груди, давая понять, что разговор не будет окончен, пока она этого не позволит.

— Вот и отлично! — Альбус попытался пройти, до зельеварения не так много времени, а ему надо зайти за учебником — профессор Малфой будет не просто зол, а выставит Альбуса посмешищем, как всегда поступал с неаккуратными и забывчивыми студентами. Этого Поттер-младший допустить не мог.

— Ал! — Роза схватила его за руку, — вам нужно поговорить…

— Пусть приходит и говорит, а не присылает тебя, — Альбус скривился и высвободил руку.

— Ал… — беспомощно прошептала Роза, смотря, как тот быстро уходит.

— Куда это он? — спросил Скорпиус, который как раз вышел из класса.

— Не знаю, — ответила Роза.

— Тебе что-то надо, рыжая? — спросил Скорпиус, пристально смотря на девочку.

— Да... но… а ладно.. — она махнула рукой и отвернулась, — да и вообще — я не рыжая! У меня имя есть! — в голосе гриффиндорки зазвенели слезы.

— Ну и что? Почему все сегодня такие нервные? — Скорпиус усмехнулся и проводил ее задумчивым взглядом.

* * *

Тедди Люпин очнулся перед рассветом. Лучи мягкого утреннего солнца проникали сквозь поредевшие листья деревьев, окрашивая все вокруг в золотистый цвет.

Тед открыл глаза: понимание происходящего и человеческие воспоминания хлынули в мозг непрерывным потоком, Тедди глухо застонал и схватился за голову; встал, держась за ствол большого старого дерева. Его мутило. Он поморщился и попробовал сделать шаг. Получилось, но с трудом. Мысли, тревожные, невыносимые, тяжело ворочались в голове, жутко хотелось пить. Все, что помнил Тед, — это как его накрыла волна выворачивающей ярости, и как его крестный стоял, наблюдая за ним со странным пониманием и участием, граничащим с ужасом.

Как он оказался в Запретном лесу, Тед не помнил. Лишь смутное ощущение озноба, лихорадки, терзавшей тело всю ночь, мелькали в памяти, словно напоминая о чем-то гадком, неприличном, о чем-то, что хотелось поскорей забыть. А теперь, когда он осознал, что с ним произошло, то пришел стыд и страх — ощущения, которые аврор Люпин уже начал забывать за время своей бескомпромиссной работы под руководством Гарри Поттера.

Тед понимал, что теперь его жизнь изменится навсегда, вывернется наизнанку, и эта ночь — всего лишь точка отсчета. Безумный старт в новую неизбежность. Тед понимал, что случилось что-то ужасное, но надежда робким огнем окутывала сознание, не давая сорваться. Может, это проявления метаморфизма? Он знал, что его мать, Нимфадора, была метаморфом, что она могла менять облик по своему желанию, отсюда и странный изменяющийся цвет волос у самого Теда. Может, какой-то этап взросления, переход на новую ступень, еще какая-нибудь ерунда… Чушь! Это все полнейшая чушь. Тед вспомнил глаза Гарри перед тем, как кануть в небытие. В этих глазах был ответ. Его крестный точно знал, что происходит, и ему придется рассказать об этом Теду.

Но сначала Теду предстояло вернуться домой. Чуть влажные от утренней испарины листья противно чавкали под ступнями. У Теда не было ни одежды, ни палочки, и он даже представить себе не мог, как именно доберется до ближайшего камина. Было холодно. Промозглая сырость и утренний холод, казалось, забирались под кожу, чтобы забрать последнее тепло.

— Волчонок… — вдруг сказал чей-то голос. По-старчески скрипучий, он, тем не менее, звучал достаточно бодро.

Тед встрепенулся. Он не ожидал, что встретит в лесу человека.

— Кто здесь? — спросил Люпин, нервно сглотнув.

— Волчонок… молодой, смешной… неужели?...

— Да кто здесь? — Тед огляделся по сторонам, но кроме толстых стволов и узловатых корней ничего не увидел.

— Тебе холодно? Пойдем, согреешься, — голос хихикнул, похоже, довольный собой.

Идти куда-то, за кем-то по утреннему лесу было верхом абсурда. Но сама ситуация для Теда, внезапно оказавшегося неизвестно где, уже была абсурдна, поэтому молодой аврор решил довериться странному голосу.

Перед глазами заплясал огонек, и Тед послушно пошел за ним, решив, что терять ему уже, в принципе, нечего. Спустя полчаса огонек нырнул за густое переплетение веток впереди. Тед задумчиво провел по странной стене рукой: мгновенно ощутил магию и отдернул руку. Флитвик всегда учил своих студентов, что нет ничего опаснее неизведанных чар.

— Испугался, волчонок? — раздался все тот же голос, на этот раз прозвучавший с явной насмешкой, — ты проходи, проходи, не бойся…

Тед аккуратно раздвинул ветки и шагнул в образовавшийся проем. И тут же оглянулся на странный звук. Ветки сошлись обратно со странным скрипом.

Здесь было тепло и зелено. Словно дыхание осени не коснулось этих мест, словно здесь существовал свой особенный мир. А впрочем, так оно и было.

Перед Люпином оказался дом. Деревянный добротный, он будто бы приветливо распахнул дверь перед незваным гостем.

— Чего уставился? Заходи давай.

Тед сделал неуверенный шаг внутрь. Половица под ногами жалобно скрипнула. В чистой и светлой комнате было тихо. Здесь уютно расположились стулья и большой овальный стол. Не было ни ковров, ни скатерти, ни каких-то других милых вещичек, что обычно придают особый уют дому.

Внезапно он понял, что за ним пристально наблюдают. В углу комнаты стоял человек. В темной мантии, абсолютно седой. Его морщинистое лицо не выражало ни капли той язвительной насмешки, которую слышал Тед в голосе, что привел его сюда. Старик выглядел спокойно, даже чуть отстранено: из-под косматых седых бровей его выцветшие глаза смотрели ласково, со снисхождением.

— Оденься, — сказал незнакомец строго и властно, кинув Теду черный сверток. Натянув мантию, простую черную, Люпин почувствовал себя гораздо уверенней. Его волосы приобрели фиолетово-розовый оттенок. Он был смущен и одновременно снедаем любопытством.

— Теперь сядь.

— Зачем? — с вызовом спросил Тед, по волосам будто пробежали огненные искры — красные отблески.

— Поговорить, волчонок.

— Кто вы и почему зовете меня так?

— А ты не знаешь? Ты же оборотень.

— Не оборотень, а метаморф. Моя мать — метаморф. Я не имею к оборотням никакого отношения.

— Оборотень-метаморф… Какой интересный мальчик. Какая интересная наследственность… Я умираю.

— А я могу чем-то помочь? — Тед был удивлен такой быстрой смене темы разговора. Странное заявление от незнакомого человека в непонятном месте.

— Ты? Ты можешь спасти всех.

— От чего? — Тед сжал виски руками: как же не повезло наткнуться на безумца-отшельника…

— От Темного Лорда, конечно же…

— Волдеморт мертв!

Старик рассмеялся. Он смеялся хрипло и надсадно, его седая борода тряслась в такт.

— Темный Лорд будет всегда. Вопрос в том, кто Избранный, волчонок. Темный Лорд придет. И быстрее, чем все думают. Мы на пороге полного краха. Мы собирались готовиться к войне, а она вот — рядом. Избранный, волчонок. Нет, не ты... вижу. Не ты. Избранный есть, и он сможет уничтожить зло, что совсем близко. Так было всегда. И так будет. Смутное время... Волдеморт — только часть, одна из страниц этой печальной книги. Финальная глава впереди. Ты можешь спасти избранного, — сказал он, и вдруг резко вскинул палочку, — Легилименс!

Внезапно накатила темнота, и Тед Люпин провалился в небытие.

* * *

— Рождественский бал. Старая традиция. Какого Мерлина?...

— Ты же сам сказал: традиция, — рассмеялся Скорпуис, разглядывая мрачного Альбуса, который примерял праздничную мантию перед зеркалом в слизеринской спальне. Мантия была велика, как обычно. Ее прислала Гермиона, так же, как и Рози, и Хьюго, и Джеймсу с Лили, по-видимому. И, похоже, мужские были одного размера. На Джеймсе это смотрелось, наверное, инеплохо, но вот на Альбусе мантия выглядела явно с чужого плеча.

— Поттер, ты в этом похож на совенка. Которого искупали.

— Ну и пусть! — фыркнул Альбус, но торчащие вихры попытался пригладить, — мне все равно, как я выгляжу. Если Гермиона решила, что мне подойдет, значит, в этом и пойду.

— Нельзя, — серьезно покачал головой Скорпиус, отрываясь от большой книги в кожаном переплете с золотым тиснением, ты — участник Турнира, победитель первого этапа. На тебя же будут все смотреть. Напиши своей тетке, пусть пришлет на пару размеров меньше.

— Я подумаю, — буркнул Альбус, подумав, что его все обсмеют, если узнают, что он просит мантию на размер меньше. С другой стороны, если Гермиону попросить, то она никому не расскажет… Его размышления прервал голос Скорпиуса:

— Ты уже пригласил кого-нибудь?

— А? — Альбус повернулся к другу, и в глазах мелькнуло смущение и страх.

— Ну надо же кого-то пригласить… Тем более, тебе…

— А тебе, как будто, не надо… — Альбус отвел глаза в сторону, сделав вид, что изучает тяжелую резную раму зеркала.

— Надо, — Скорпиус улыбнулся. Казалось, перспектива кого-то приглашать его совсем не пугала, — но я не краснею при этом как первокурсница перед распределением, правда?

— Кого ты пригласил? — в зеленых глазах мелькнуло искреннее любопытство.

— Разве я сказал, что пригласил, Ал? — Скорпиус начал растягивать гласные, как всегда, когда сильно нервничал. Почувствовав смущение приятеля, Альбус ощутил уверенность, ведь теперь он не был в одиночестве, — но обязательно приглашу.

— Ну! — Альбус выжидающе уставился на друга.

— Ну… ты не.. я.. короче. Тебе-то какая разница?

— Интересно, давай говори уже.

— Вот сначала приглашу — потом скажу, — выкрутился Скорпиус и самодовольно улыбнулся.

— Ну и ладно. Все равно узнаю, — Альбус стянул с себя мантию и, представив, как он будет выглядеть в ней, сел писать письмо Гермионе.

* * *

Тед Люпин вернулся домой спустя пять дней. Главный аврор оформил задним числом приказ, который предписывал аврору Люпину отправиться на задание сроком на пять суток. Скрепив приказ магической печатью, Гарри почувствовал себя так, будто он раскидывает мусор Рассеивающим вместо того, чтобы уничтожить его. Он не говорил с Тедом: крестник сознательно его избегал. Правда, к Мари-Виктуар он не вернулся: испугавшись себя и своего состояния, он просто не мог позволить себе отправиться к жене и сыну, поэтому, сцепив зубы и смотря в пол, попросил у крестного разрешение пожить в его доме на Гриммуалд-плейс.

Гарри было все равно, ведь он бывал очень мало, а дети в Хогвартсе. Но Тед умудрялся избегать хозяина дома и не разговаривать с ним. Сам Главный аврор на крестника не давил и решил дать ему время разобраться в себе.

Но в первый же день пребывания Теда в доме Поттера между ними состоялся тяжелый разговор.

— Гарри… — Тед, закутанный в плед, сидел на диване, а сам хозяин дома искал бодроперцовое зелье, потому что считал, что крестник простыл. Мрачный и осунувшийся, Поттер и сам выглядел не очень здоровым.

— Я… кто я?.. — выдавил Тед, судорожно сглотнув.

— Ты… — Гарри помедлил, отсчитывая нужное количество капель в стакан, а потом протянул зелье крестнику. Тедди выпил залпом, чуть поморщившись: Андромеда, его бабка, всегда лечила его более щадящими методами.

— Ты болен, Тед.

Тед прикрыл глаза. Он ожидал, что крестный начнет увиливать от ответа или соврет какую-нибудь чушь. Может, он и хотел этого. Но с Гарри Поттером рассчитывать на сладкую ложь было действительно глупо.

— Чем? — глухо спросил он.

— Колдомедик, который тебя осматривал… сказал, что это ликантропия. Прогрессирующая.

Внутри все оборвалось. Тед, как прилежный студент, знал, что обозначает этот термин. Оборотень. Волк. Недочеловек. Отщепенец и изгой.

— Как?... Почему?.. я же метаморф…

— Твой отец, Тед. Я никогда тебе не говорил. Римус Люпин-старший был оборотнем. Ты знаешь, как его называли в школе?

— Нет…

— Лунатик. Прости, что не сказал раньше. Я не был уверен, что болезнь покажет себя. Я надеялся, что все обойдется. Но… Никто не должен знать. Я буду рядом. Я постараюсь контролировать тебя. Иначе про аврорат придется забыть.

Забыть?! Он так легко об этом говорит… Забыть годы тренировок и подготовки… Да пусть лучше крестный назовет вещи своими именами: забыть о нормальной жизни… черт! У него же сын… маленький Римус…значит, и он…

— Римус…

— Почти наверняка, — сказал Гарри, не щадя его, — подумай сам, ты — оборотень, отец Мари — тоже.

— И что теперь? — волосы Теда стали почти черными.

— Жить, Тедди. Просто жить.

— Что это? — Тед выпутался из одеяла и подошел к крестному, разглядывая его ключицу в воротнике расстёгнутой рубашки, где на смуглой коже отчетливо выделялись багровые шрамы. Гарри покосился на рану и застегнул горловину наглухо.

— Что это? Это я?..

Гарри не ответил, а Тед, скривившись, умчался наверх, где у него была своя комната, так как у Поттеров он проводил очень много времени.

Спустя несколько минут сверху раздался шум, как будто кто-то швырял что-то тяжелое. Гарри неторопливо поднялся наверх — мальчику нелегко, но это надо пережить.

— Тед?.. — осторожно произнес он, подойдя к двери. За дверью было тихо. Но Гарри смог различить, как Тед произнес:

— Чудовище… — разрыдался. Глухо, безнадежно.

— Нет, Тедди, нет… ты слышишь, ты не чудовище, все будет хорошо. Со мной все нормально. Я вылечился… а ты… я что-нибудь придумаю, Тедди… слышишь?..

Глава 9. Рождественский бал

Если бы Альбус Поттер знал, что его ждет на Рождественском балу, ноги бы его там не было. Но так как обычно все пакостные события происходят неожиданно, то и младший Поттер пребывал в счастливом неведении.

За неделю до предстоящего мероприятия он успел получить новую мантию, которая на этот раз была немного меньше, чем нужно.

— Что б вас всех… — выругался Альбус Северус сквозь зубы, — неужели так сложно подобрать что-то по размеру?..

Однако, повертевшись перед зеркалом, он решил, что первая все же лучше если немного закатать рукава и попросить Розу уменьшить длину. Она наверняка может. И почему умные мысли всегда приходят не тогда, когда нужно?

Альбус с решительным видом отправился в Гриффиндорскую башню в поисках Розы Уизли. Розу он не нашел. Зато нашел Джеймса. Брат окинул его мрачным взглядом, но голос его звучал приветливо:

— Ал… что ты здесь делаешь?

— Розу ищу, — буркнул Альбус, про себя отмечая, что Джеймс и правда изменился: вытянулся, похудел, глаза его выражали странную тоску.

— Она в библиотеке. В гостиной я ее не видел, — ответил Джеймс, отворачиваясь.

Альбус пожал плечами и хотел уже двинуться дальше, но внезапное ощущение неправильности происходящего заставило его замереть на месте. Так не должно быть! Джеймс — его брат, его плоть и кровь. У него тоже умерла мама, его отец — Гарри Поттер, а сестренка — Лили. Они одинаковы во всем, и все, что их различает, — это глупая нашивка на груди и принадлежность к разным факультетам. Неужели это — пропасть? Основатели, вы ведь все знали, да? Зачем вы затеяли этот нелепый спор? Противостояние?...

— Джейми? — позвал тихонько, словно боялся, что Джеймс услышит.

— Что? — почему-то шепотом откликнулся Джеймс.

— Я… — а сказать в сущности было нечего. Объяснить, что отношения дороже глупых предрассудков? Рассказать, как сильно скучает по нему, своему брату? Нет, это глубже и серьезней любых слов. Джеймс сам должен это понять.

— Да ничего, Джейми, я пойду, мне и правда Роза нужна, — имя брата позвучало ласково и грустно, словно Альбус внезапно стал старшим.

Джеймс коротко кивнул и проводил его задумчивым взглядом до поворота к библиотеке. Вот только Альбус ни разу не обернулся.

В библиотеке он не сразу нашел Розу: здесь было много народу, так как после занятий все стремились поскорей дописать эссе и подготовиться к урокам, чтобы освободить вечер.

Роза нашлась в конце стеллажей с книгами по трансфигурации (трансфигурация.. эссе… не забыть бы…), и она была там не одна. Рядом, усевшаяся прямо на пыльную полку, обнаружилась заливающаяся смехом Лили, а с другой стороны — Скорпиус Малфой, оживленно чего-то рассказывающий.

И Роза, и Лили были поглощены его мимикой, жестами, заворожены и, похоже, покорены. Они смеялись, и даже Роза сдержанно хихикала. Альбусу стало обидно. Когда с полученным свертком он ушел в ванну переодеваться, то сначала и не понял, куда подевался Скорпиус, который ему ничего не сказал.

Альбус подчеркнуто невозмутимо прошел мимо, что-то фыркнув на приветствие Розы.

— Ал! — Лили с таким же веселым смехом повисла у него на шее.

Теперь уже не получится просто пройти мимо, как будто по своим делам. Скорпиус улыбнулся и смахнул с глаз светлую челку:

— Ну как?

— Что? — буркнул Альбус

— Мантия.

— А... да ничего... я вообще... трансфигурация…

— Да, ты знаешь, мы нашли кое-что интересное, — приветливо сказала Роза, — здесь хватит на несколько эссе. Мы даже можем сделать совместный проект. То есть представить небольшое исследование по теме: практическую и теорeтическую часть…

— Проект? — Скорпиус сощурился, и Альбус вздрогнул: он знал, что прищур не значит ничего хорошего.

— Может, это и будет проект, рыжая, да только ты здесь ни причем. Я никогда не буду готовить проект с гриффиндорцами, — из глаз исчезла беззаботность, теперь взгляд Скорпиуса выражал невысказанное презрение ко всему, что связано с Гриффиндором. Он вытащил большую, тяжелую книгу из рук замершей Уизли и развернулся к Альбусу:

— Ты идешь?

— Куда? — опешил тот.

— В подземелья. Проект готовить. Совместный.

Альбус посмотрел на Розу, которая еле сдерживала слезы, на Лили, удивленную и растерянную, и пожал плечами:

— Конечно.

В конце концов, это всего лишь дело выбора, а ему опять придется выбрать Слизерин и Скорпиуса Малфоя, который абсолютно не собирался никого обижать, а просто не умел общаться по-другому. Придется научить.

— Извинись, — пальцы Альбуса сжались на дорогом шелке малфоевской рубашки.

— Нет.

— Скорпиус Гиперион, извинись немедленно!

— Нет. Это правда, Поттер. Совместного проекта с Гриффиндором не будет.

— Пусть. Мне все равно, что там будет на трансфигурации, но ты обидел Розу. И Лили.

— Поттер, — прошипел Скорпиус, заламывая руку Альбуса, отцепляя его от себя, — я общаюсь с ними, я даже могу смеяться с ними. Но твоя Роза должна понимать, что совместной работы быть не может.

— Раньше ты считал по-другому.

— Раньше… — Скорпиус вспыхнул и вдруг отвернулся. Альбус удивленно вскинул бровь: он не видел, чтобы друг когда-нибудь краснел.

— Короче. Ты идешь или нет? — зло спросил он, торопливо оглядываясь.

Альбус вдруг уловил в его голосе просьбу. Он усмехнулся и пошел следом. Скорпиусу придется поделиться своими мыслями. Непременно.

Когда слизеринцы спустились в гостиную, и Скорпиус устроился в кресле с книгой, Альбус небрежно присел рядом и, как бы невзначай, спросил:

— Ты не хочешь поговорить, Скорп?

— А? — Скорпиус перелистнул страницу, но шея в воротнике расстёгнутой рубашки покрылась красными пятнами, что не укрылось от дотошного Поттера.

— Не хочешь… — Альбусу вдруг стало весело, — с чего ты накинулся на Розу, Скорпи? — елейным голосом спросил Альбус, вытягивая шею, чтобы заглянуть в книгу, которую читал Скорпиус.

— Я не накидывался, — спокойно ответил Малфой.

— А ты уже пригласил на бал?

— Кого?

— Кого-нибудь… Розу, к примеру..

Красные пятна переместились на щеки.

— С чего ты взял? — голос прозвучал нарочито ровно.

— Ну, ты так забавно краснеешь…

— Запомни раз и навсегда, Поттер. Я могу смеяться с Уизли. Я могу общаться с Уизли, забывая про Гриффиндор. Я могу делать что-то с Уизли вместе, если мне это нужно. Но я никогда не приглашу Уизли куда-то. Пригласить можно только равных себе. Слизеринцев. Это же очевидно.

— Вполне, — Альбус уже смеялся в голос, — и как? Кого ты пригласил? Да никого. И не пригласишь, потому что просто не можешь…

— Я приглашу… я… — взгляд Скорпиуса метнулся по гостиной: казалось, он сам был напуган собственным решением.

— Забини! — позвал он, остановив свой взгляд на высокой смуглой Адель.

— Чего тебе? — Адель даже подошла, по пути гибко потянувшись, привстав на цыпочки.

— Пойдешь на бал? — вальяжно спросил Скорпиус, скользнув по изящной фигурке оценивающим взглядом.

— С тобой? — Белые ровные зубы блеснули в улыбке, — пойду.

Альбус с любопытством наблюдал за другом. Самодовольная улыбка, острый взгляд, бросающий вызов. Неужели и он, Альбус Поттер, такой же? Альбус невольно поежился, наблюдая, как Адель и Скорпиус смотрят друг на друга, усмехаясь, вызывающе.

Скорпиусу не нравилась Адель. Даже больше — он презирал ее, уж Альбус-то знал. Он презирал ее за ограниченность и излишнюю жестокость, за желание быть лучше любой ценой. Презирал и все же считал равной.

Альбусу же нравилась Адель. Нравилась, как может нравиться любая красивая вещь. Нравилась за кошачью грацию и гибкость, нравилась за живые темно-карие, почти черные глаза, нравилась и пугала своей бескомпромиссностью, забывчивостью, которую кто-то бы счел милой. Но он бы никогда не пригласил ее на бал, потому что боялся того, что она ему нравится.

А Скорпиус пригласил и теперь смотрел на нее так, как будто имеет на это право. Альбус небрежно шевельнул рукой, прошептав нужное заклинание так тихо, что никто этого не заметил.

Адель взвизгнула и подпрыгнула на месте:

— Ты наступил мне на ногу… — обиженно сказала она и улыбнулась. Вернее, приподняла верхнюю губу, обнажая белые зубы.

— Я не… — Скорпиус в растерянности оглянулся, а Альбус сделал вид, что наблюдает за игрой огня в камине, думая о чем-то своем.

— Я еще подумаю, Малфой, нужна ли мне эта неуклюжесть на балу, — она победно улыбнулась, словно выиграла какой-то спор, и ушла в комнату девочек.

— Не делай вид, что тебя интересует гармония огненной стихии, Поттер, — сквозь зубы процедил Скорпиус.

Альбус внимательно посмотрел в его глаза. Скорпиус не был зол или расстроен, в его сузившихся зрачках плясали самые настоящие черти, а, может, просто игра света? Альбус вдруг расхохотался:

— Она не нужна тебе, Малфой.

— Конечно, нет. Но мне надо с кем-то пойти, и Забини вполне подходит. Она достаточно привлекательна, чтобы составить мне компанию.

— Не в этом суть... Не в привлекательности, — пробормотал Альбус.

— О, знаток душ… а в чем тогда же, Альбус Северус? В манерах, умении себя подать? Нет… дай-ка я догадаюсь — наверняка в душе, да? В любви?.. Сказок в детстве начитался? — почему-то голос Скорпиуса почти сорвался на крик.

— Не знаю. Не думал об этом, — Альбус пожал плечами, недоумевая, что так вывело друга из себя.

— Подумай, Ал. Ты можешь любить кого хочешь, но выберешь равную себе в итоге.

— Это кто так сказал?

— Неважно, — Скорпиус прикрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.

— Но внешность — это неважно…

— Правда? — Скорпиус усмехнулся, не открывая глаз, — и вот идешь ты с такой как Дурсль, и все смотрят на тебя и жалеют. Тебя жалеют, потому что пригласить-то больше было некого…

— Что за чушь?..

— Чушь? — Скорпиус резко открыл глаза и наклонился к Альбусу, — а спорим, ты бы не смог пригласить ее. Дурсль.

— Она моя сестра. Троюродная, кажется… или четвероюродная… короче…

— Не важно. Суть в ее внешности, верно?

— Нет. А вот и приглашу.

Какой черт дернул его это ляпнуть? Альбус хотел было сказать, что это шутка, что все не совсем так, и он, в принципе, согласен со Скорпиусом: кому не нравится видеть рядом красивую девушку?..

— Хорошо, — тягуче протянул Скорпиус, — ты появишься с Диной Дурсль на Рожденственском балу, а я напишу для тебя эссе по рунам. Но если нет… Не видать тебе зачета… ты же никогда не напишешь это эссе..

— Идет, — сказал Альбус, даже не раздумывая. В конце концов, эссе — это серьезно. А что Дина?... Они неплохо друг друга поняли летом за те три коротких дня, что провели у него дома.

* * *

Дина смотрела, как снежинки оседают на холодном парапете Астрономической башни. Здесь, наверху, было очень холодно. Так холодно, что, казалось, будто воздух искрится перед глазами серебристым инеем. А Дине хотелось, чтобы этот морозный воздух заморозил ее изнутри, выморозил все то магловское, что в ней есть. То, что мешает ей быть своей на Слизерине, то, что служит камнем преткновения все три года обучения здесь.

Тихие шаги застали девочку врасплох. Она не ожидала увидеть тут Альбуса Поттера. Честно говоря, она побаивалась его отца, а Альбус был очень на него похож. Она робела и перед Поттером-младшим и старалась скрыть свою робость за наглостью и даже некоторой развязностью, будто хотела подчеркнуть, что такая же, как и все они, что тоже заслужила право носить серебристо-зеленый шарф и нашивку с витиеватой, словно шипящей, литерой S.

— Дина? — спросил Альбус и подошел ближе.

Дина натянула на голову капюшон и отвернулась. Ей не хотелось, чтобы кто-то нарушал уединение, ведь это — только ее уголок. И она не собиралась его ни с кем делить. Тем более с Поттером.

— Что? — неприветливо откликнулась Дина, поворачиваясь к Альбусу и изучая его светлыми глазами насквозь. Ее глаза не были голубыми и серыми тоже. Какой-то водянистый невыразительный оттенок.

— Пойдешь со мной на бал? — просто спросил Альбус.

Дина замерла. На бал? Ее приглашает Поттер? Да она вообще не собиралась на этот их бал. Но вдруг нестерпимо захотелось надеть красивое платье и пройтись по залу под руку с элегантным молодым человеком. Как принц из сказки, которую ей читала мама давно. У принца белокурые волосы и красивые глаза, он очень ровно сидит в седле на белоснежной лошади и живет в прекрасном замке, который снаружи похож на Хогвартс…

— Ну так что? — хриплый мальчишеский голос грубо вторгся в ее выдуманный мир, и Дина посмотрела на Альбуса. Темные вихры торчали в разные стороны, криво завязанный шарф одним концом доставал до пола, и его махровые кисти были изрядно грязными. Туфли тоже следовало бы почистить еще утром. Дина снова закрыла глаза. Прекрасный принц протягивал ей руку, предлагая забраться на свою невероятную лошадь.

Альбус Поттер не был похож на принца из сказки. Но он был участником Турнира, а, значит, той, кто пойдет с ним, выпадет честь первой появиться в одном из красивейших залов Хогвартса.

— Я подумаю, — ответила Дина серьезно, а Альбус коротко кивнул и убежал вниз.

Дина перегнулась через перила. Там, в ледяной дымке, принц как раз снял перчатку, чтобы протянуть руку своей милой даме и пригласить ее на бал. «Конечно, да!» — ответила принцесса, и ее щеки зарделись румянцем…

* * *

— Что это? — Главный аврор с подозрением изучил лежащий перед ним пергамент.

— Большая проблема, по-видимому, — пожал плечами Ролл, который делал отчет по последнему аврорскому рейду в Косом переулке. От рейдов не было никакого прока, но Главный требовал от подчиненных ежедневных отчетов, потому что боялся, что вот-вот откроется дверь или сова постучит в окно, и он узнает, что погиб кто-то еще.

Проблема, так некстати подкинутая Роллом, была действительно большой. Чистокровных продолжал убивать неизвестный сумасшедший.

— И снова никаких следов магии?..

— Именно.

Поттер задумчиво покачал пальцем подставку для перьев на своем столе. Подставку подарила Гермиона, и она была с секретом. Внешне как будто обычная и даже не магическая, при более близком изучении она оказывалась серьезным амулетом от темной магии. Миссис Уизли считала, что темной магии и ее воздействия герою войны не избежать, а, значит, защита будет очень кстати. Но Гарри не думал, что какая-то безделушка сможет его и вправду защитить, если все-таки кто-то решит свести с ним счеты. Однако подставку не убрал и привык вот так покачивать ее указательным пальцем, поглаживая шероховатый бок.

Кто же этот неизвестный, что так беспощаден к волшебникам, имеющим сомнительный в нынешнее время статус чистокровности?.. Кто-то, у кого крышу снесло еще с войны? Кто-то, кто потерял близких? А может, это вовсе магл, каким-то образом узнавший про магический мир?

Ответов не было. Оставалось только одно. Выяснить, кто будет следующим в этой цепочке. Выяснить и предотвратить нелепые смерти.

Неизвестный, убивающий волшебников, и вырезающий на их лицах странную фразу, может и вовсе оказаться маглом… невероятно? Но ведь может же.. Поттер почувствовал, что ему срочно нужна помощь аналитика и волшебника, связанного с маглами. И только один человек мог ему помочь. Как впрочем, всегда.

— Привет, всезнайка! — ласково сказал Гарри, шагнув из камина прямо в кабинет начальника отдела по работе с маглами.

— Привет! — Гермиона оторвалась от бумаг на столе и приветливо улыбнулась.

— Как ты? — спросили они одновременно и так же синхронно рассмеялись.

— Бывало и хуже, — усмехнулся Гарри.

— Да ладно, садись, и выкладывай, зачем пришел. Не просто же так со мной повидаться…

— Не просто так, — Гарри сел в кресло в углу комнаты: по-видимому, Гермиона отдыхала в нем, когда сильно уставала. Сама хозяйка кабинета подошла и тихонько уселась на подлокотник рядом. Стало уютно. Невероятно, невыносимо уютно. Так, что где-то внутри что-то оборвалось и рассыпалось в прах, так, что стало даже страшно. Такой страх всегда толкает на необдуманные поступки и фразы. Ведь ничего не должно переворачиваться внутри от того, что с тобой рядом лучший друг?...

— Это может быть магл, — сухо сказал Гарри, невольно отстранившись от пушистого облака каштановых волос и легкого запаха цветочных духов. Джинни всегда предпочитала тяжелые ароматы.

— С чего ты взял? — Гермиона мгновенно включилась в работу, ей не нужно было объяснять, о чем речь, и про что только что думал Гарри. Было такое чувство, что она залезла к нему в мысли, прочитала все, что нужно и теперь готова, как всегда, разложить все по полочкам.

— Потому что я не чувствую магии. Никто из авроров ее не чувствует, понимаешь? Их режут. Вырезают это непонятное послание на лицах. Это же самый настоящий маньяк…

— Да. Который знает, кто чистокровный, а кто нет. Не смеши меня. Какой магл может знать все о волшебниках?

— Ну, тот, кто прожил в семье магов достаточно долгое время…

Гарри вскочил на ноги. Глаза его лихорадочно блестели. Гермиона тоже поднялась и стояла напротив. Она поняла.

И они одновременно выдохнули:

— Сквиб…

* * *

Когда заиграла красивая торжественная музыка, Альбус весь внутренне сжался. Нет, он не хотел, совсем не хотел появляться на балу. И дело было не в мантии с подвернутыми рукавами (укороченная головастой Розой, она смотрелась более-менее сносно), и даже не в Дине в странном платье ярко-желтого цвета, одного взгляда на которое хватало, чтобы понять — желтый ей совсем не идет. Дело было во всех этих людях, нарядных и ожидающих чего-то от него, Альбуса Поттера, от сына героя, от победителя первого этапа Турнира Четырех.

Он сжал зубы и стиснул руку в кулак. Дина, державшая его под локоть, с недоумением взглянула на своего кавалера: он был бледен и, похоже, очень разозлен. Но Дине было все равно — главное для нее сейчас было то, что она зайдет в зал первой. Она, Дина Дурсль, а не выскочка Забини или сдвинутая Лили Поттер.

— И открывают вечер по традиции участники Турнира! — раздался восторженный голос Макгонагалл.

— Пошли... — прошипела Дина, дергая Альбуса за рукав.

Альбус шикнул на нее и решил, что идти в зал все-таки придется… И ступил на натертый до блеска паркет. Нужно было сделать первый круг по залу с дамой, вместе с другими победителями, а потом начать танцевать. И это было ужасней всего — танцевать Альбус Поттер не умел. И сколько Скорпиус ни пытался его научить, ничего не вышло. Теперь краем глаза он мог видеть другие пары. Шицко Ченг был самым высоким, он шел, гордо вскинув голову, и его спутница Индира, тонкая и красивая, была ему под стать. Лисандр тоже казался Альбусу воплощением элегантности, как и его девушка, высокая и статная, с Хаффлпаффа, как и сам Скамандер.

Джеймс был вместе с Лили. Мрачный, он то и дело бросал выразительные взгляды на Шицко и Индиру. «А ведь он переживает», — понеслось в голове у Альбуса. Он как-то не думал, что его брат может кого-то любить и переживать. А теперь пришла жалость и желание как-то помочь, приободрить. А вместе с этим и злость на Шицко. Что, других девушек не было?..

Это хорошо, что Джеймс с Лили. Во-первых, видеть сестру с кем-то было бы просто невозможным (убил бы…), а во-вторых, хохотушка Лили, такая необычно повзрослевшая и привлекательная в своем новом бархатном платье с открытой спиной, сможет отвлечь брата от мрачных мыслей.

Скорпиус Малфой и Адель Забини смотрелись… равными. Правильное слово. Как Скорпиус и хотел. И в этом была своя гармония. Язвительные, с ехидными улыбками, гордо вскинутыми головами, олицетворяя собой свой факультет в полной мере.

Альбус знал, что Скорпиус будет с ней до конца вечера, но как только необходимость находиться на людях пропадет, он снова перестанет с ней разговаривать и замечать. Ну и придурок. Адель красивая.

И вот тут Альбус Поттер упал. Просто растянулся на полу, не заметив чье-то подлой подножки. Рухнул на пол, нелепо растопырив руки и хлопнув ими по полу, словно неоперившийся птенец, выпавший из гнезда.

Громкая музыка и смех окружающих звенели в голове единым шумом, от которого хотелось сбежать подальше. Нет, такого позора ему не пережить… Вокруг щелкали колдокамеры, журналисты «Ежедневного Пророка», присутствующие на торжественном мероприятии, торопились заснять столь неординарное событие.

Альбус резко поднялся на ноги и, грубо расталкивая присутствующих, с веселым хихиканьем галдящих ему вслед, протиснулся в угол зала.

Он не заметил, что за ним пробирается молоденькая ведьма, с самопишущим пером и колдокамерой, болтающейся на шее.

— Привет. Это ты — Альбус Северус Поттер? — приветливо спросила молодая девушка со смешными коротко подстриженными волосами почему-то красного цвета. На ней была ярко-желтой блузка свободного покроя, а на ее шее,поверх новой и явно дорогой колдокамеры, болтались бусы невыносимо синего цвета.

Альбусу внезапно стало плохо от такого изобилия кричащих цветов. Он отвел глаза и вздохнул: видимо, беседы не избежать.

— Извините, мне плохо, — честно ответил Альбус, пытаясь отодвинуться от настырной журналистки. Но пятиться было некуда — Альбус и так уже впечатался спиной в каменную стену зала. Он даже и подумать не мог, что стена окажется такой гладкой. В коридорах стены шероховатые, кое-где камень влажный, и до них неприятно дотрагиваться. А здесь гладкий, и как будто даже немного теплый.

— Почему? Тебя кто-то обидел? Кстати, я — Вета. Вета Физер, — весело представилась она, — и мне выпала честь взять у тебя интервью, — она улыбнулась и забавно встряхнула головой, словно отбрасывая за плечи длинные волосы, которых у нее не было.

— Никто меня не обижал, — буркнул Альбус. Отец учил не доверять людям с колдокамерами в руках, он говорил, что газетчики обязательно переврут все твои слова и сделают жизнь невыносимой.

— Тогда давай просто поговорим, — Вета чуть щелкнула пальцами, и перо застыло над пергаментом, прямо в воздухе.

Альбус покосился на перо, которое показалось ему какой-то хищной птицей с острым клювом, нацеленным прямо на него, и вдруг широко улыбнулся:

— Конечно! Давайте поговорим. Вам тут удобно?

— Вполне, — Физер явно обрадовалась открывшимся перспективам.

— Я вас слушаю, — со стороны казалось, что Альбус изо всех сил старается быть галантным. На одну неуловимую секунду его глаза пересеклись со взглядом Скорпиуса Малфоя. Но ведьма, поглощенная нарисовавшейся сенсацией, этого не заметила.

— Расскажи, как это — быть сыном Героя, Главного аврора, быть сыном того самого Мальчика-который-выжил?

Альбус фыркнул и зажал рот ладонью — забавно было представить отца мальчиком…

— Офигительно, — ответил он, широко зевнув, — вы знаете, — Альбус перешел на заговорщицкий шепот, и ведьма наклонилась к нему, хлопая длинными накрашенными ресницами, — мне можно все… — слизеринец оглянулся, будто боялся, что его кто-нибудь может услышать.

— Да?.. — Вета явно растерялась от таких откровенностей.

— А вы чего ожидали? Что я скажу, будто мой отец равняет меня со всеми? Или что я такой весь из себя скромный? Нет.

— То есть ты считаешь, что тебе позволено все?

— Сыну Гарри Поттера и правда позволено все, — Скорпиус Малфой внезапно оказался рядом, — а самое главное — ему позволено быть хамом и просто уйти отсюда.

— Но ты же понимаешь, мальчик, что это будет на первой странице «Пророка» завтра же…

— А что там будет написано? — спросил Скорпиус и картинно развел руками, — что сын героя отказался с вами говорить? Или что ему можно все? С первым пунктом, я думаю, солидарны многие, а про второе все и так давно в курсе. Так что с сенсациями вам крайне не повезло, мисс. Простите.

Скорпиус схватил Альбуса за руку и потянул к выходу.

— Но как же... Альбус! Альбус Поттер, стой! Ну расскажи хотя бы как ты себя чувствовал, когда упал на глазах у всех.. Ты был расстроен, разочарован? Альбус…

Но Скорпиус ловко и быстро протащил друга сквозь толпу, и вскоре они были уже в коридоре.

— Спасибо! — Альбус улыбнулся и понял, что чувствует себя значительно лучше.

— Пойдем на воздух, — подмигнул ему Скорпиус.

Альбус молча пошел рядом. Уютное, спокойное молчание, когда никто не требует от тебя нужных слов и вдумчивых фраз. Такое молчание под силу только близким людям, которым достаточно чувствовать друг друга, просто довольствуясь присутствием.

Предрождественское небо было сплошь усыпано звездами.

— Красиво… — прошептал Альбус, задирая голову.

— На рассвете от этой красоты ничего не останется. Но ведь это будет значить рассвет…

— Это другая красота.

Альбус снова замолчал, вглядываясь в ночное небо.

Ему показалось. Ему же просто показалось, что в небе на мгновение вспыхнул смертный знак?.. Череп с выползающей змеей. Они проходили этот символ на истории, им еще рассказывали, что у бывших Пожирателей Смерти осталась темная метка на предплечье. Такая должна быть у мистера Малфоя, наверное. А, может, и нет.

В любом случае, просто показалось. Откуда взяться темной метке в радостном рождественском небе тихого и спокойного мира?..

* * *

Альбус очень хотел, чтобы Скорпиус поехал к нему на Рождество. Он взахлеб рассказывал о своей семье, о подарках и вечерних посиделках в Сочельник. Он делал это так, что Скорпиус даже начал немного завидовать, потому что в его семье подобное не было принято. Поддавшись порыву после очередного красочного рассказа, Скорпиус решился и сказал: «Хорошо». Но предварительно он должен был обсудить все с отцом.

Тот нашелся в лаборатории. Он перебирал полку с зельями, потому что хотел взять кое-что в домашнюю лабораторию, чтобы поработать на каникулах. Портрет Снейпа ехидно комментировал все действия отца, одновременно давая дельные советы.

— Пап… — Скорпиус замер на пороге, не решаясь шагнуть внутрь без разрешения.

Профессор Малфой вздрогнул и уронил склянку с зеленой жидкостью, после чего выругался сквозь зубы, но так и не обернулся.

— Проходи, — бросил он через плечо, пытаясь при помощи палочки и нескольких странных заклинаний восстановить пролитое зелье.

— Поздно, Драко. Диффузия уже произошла. Зелье вступило во взаимодействие со внешней средой. Заклинания подобия и первичного восстановления структуры не помогут.

— Дементор тебя задери, Скорпиус! Прежде чем входить — постучись!

— Боюсь, отец, что эффект был бы тот же. Ты был слишком погружен в свою работу, — Скорпиус вежливо склонил голову, не смея перечить отцу.

— Зелье варилось две недели... У меня нет двух недель.. Оно мне нужно сейчас.

— Лавка Робба в Косом переулке, — профессор Снейп сегодня был очень разговорчив.

— Робб… Перекупщик. Вы думаете, профессор, что у него есть то, что мне нужно? Ладно. В любом случае, у него есть, если не зелье, то хотя бы ингредиенты. Но, черт, сколько же мне придется переплачивать... — Драко раздосадовано хлопнул рукой по полке, от чего все склянки на ней подпрыгнули на пару миллиметров.

— Снять бы с вас баллы, мистер Малфой, — язвительно сказал он Скорпиусу.

— Как вам угодно, профессор Малфой, — с достоинством ответил тот.

— Что ты хотел?... — Драко со вздохом уселся в кресло возле камина, с уютом устроив длинные ноги на специальной скамеечке. Рука уже привычно потянулась за сигаретами, когда Драко вспомнил, что никогда не курит при сыне. Пришлось просто постучать пальцами по столику.

— Я хочу уехать на Рождество к Альбусу.

Драко поморщился и прикрыл глаза. Поттер неминуемо просачивался в его жизнь, словно пыточная капля воды, которая капает на лоб каждую минуту, сводя пленника с ума.

— Скорпиус, — устало сказал Малфой-старший, — я же уже говорил тебе, как важно выбирать окружение равное тебе и твоему статусу.

— Ал — слизеринец.

Драко приподнял бровь, словно подвергая сомнению этот странный факт жизни Поттеров.

— Он — равный.

— Объяснять что-либо было бесполезно — это Драко понял сразу. Его сын был по натуре скорее Блэком, нежели Малфоем. Упрямый и своенравный.

— Но Поттеры — это не только Альбус Поттер. Это гриффиндорцы. Много гриффиндорцев. Это Уизли. А ты никогда не проведешь ни дня в доме Уизли. Это я тебе гарантирую. Да и в доме Поттеров тебе делать нечего. Ты поедешь к матери, в Йокширское поместье. Она ждет тебя.

— Отец, — Скорпиус попытался возразить, но тут же умолк под тяжелым взглядом. Отец усмехнулся и сказал:

— Иди, Скорпиус, и собирай вещи, скоро уходим. Сначала камином отсюда, потом отправишься к Астории.

Скорпиус наклонил голову и прикусил губу. Возражать, как всегда, не решился. В конце концов, толпа рыжих гриффиндорцев и правда несколько пугала.

* * *

Астория Малфой, в девичестве Гринграсс, больше всего в этой жизни любила себя. Нет, когда-то давно, лет пятнадцать назад, ей казалось, что она без ума от одного человека. Но тогда их семья, полностью разорившаяся, лишенная прав после войны, нуждалась в поддержке. Как раз такую поддержку мог обеспечить брак с наследником древнего рода Малфоев, с которого были сняты все обвинения. Когда встал вопрос, кому из сестер выходить замуж за нелюдимого, высокомерного и хамоватого Драко, то обе заявили, что лучше утопятся в ближайшем пруду, чем проведут остаток жизни с этим… тут Дафна припомнила пару крепких словечек, за что получила пощечину от отца.

Однако сам Драко уверенно заявил, что его будущей женой будет Астория. С Дафной он учился на одном курсе и прекрасно знал ее склочный характер, способность раздувать сплетни из ничего и не хотел, чтобы она стала матерью его ребенка.

Астория — другое дело. Высокая, темноволосая, с яркими голубыми глазами, она выглядела просто великолепно. Драко, конечно, не был влюблен. После всех событий, выпавших на его долю, он считал, что способность любить его оставила навсегда. И была ли она когда-нибудь… Но Астория была достаточно красивой и здоровой, чтобы быть матерью его детей. Он просто не учел одного — еще она была достаточно своенравной.

Долг перед своей семьей Астория выполнила — она родила Малфою наследника. К ее разочарованию, мальчик родился настоящим Малфоем — с белокурыми волосами, тонкими чертами лица и, похоже, таким же вредным характером.

Вот только глаза Скорпиус явно унаследовал от Гринграссов, хотя тогда еще живая Нарцисса Малфой считала, что своими чисто голубыми глазами Скорпиус обязан именно ей и всей линии Блэков.

Отношения с Драко так и не сложились, хотя Астория была хорошей женой. На людях послушная, спокойная, понимающая и ведущая светские беседы. В ней было все и даже с избытком. К сожалению, равнодушия в ней тоже было с избытком.

После рождения сына эти тягостные для обоих отношения, протянулись еще несколько лет, пока не умерла Нарцисса. Теперь у Драко не было ни отца, ни матери, не перед кем было держать лицо.

Астория в один прекрасный день уехала навестить своих родителей, которые к тому времени перебрались в Йоркшир, где вполне уютно расположились в обширном поместье, и больше не вернулась.

Не сказать, чтобы Драко отреагировал спокойно — как никак, задета честь семь, рода. Ни одна жена в приличной семье не смеет покидать своего мужа, каким бы он ни был.

Он не кинулся вдогонку, но вопилер послал. И еще два. Грозя свести ее общение с сыном к нулю, если она не появится дома. Астория не появилась, а Драко вдруг понял, что испытывает от этого неимоверное облегчение. Он занялся воспитанием сына, который в одиннадцать лет, как и положено отпрыску из любой волшебной семьи, отправился в школу Чародейства и Волшебства.

Накануне его отъезда, Драко снова послал Астории послание. На этот раз не вопилер, а простое письмо, скрепленное фамильной печатью Малфоев. Он кратко и сухо изложил на бумаге свои пожелания, которые сводились к тому что, если Астория Малфой не прибудет провожать сына в Хогвартс, Драко ее убьет. Просто и без затей. Из-под земли достанет.

Астория отозвалась. Насмешливое письмо заставило Драко побелеть от злости: жена насмехалась над ним. Она писала, что, конечно, проводит сына, а своими угрозами он может пугать кого-нибудь другого: ее это нисколько не впечатлило.

Но Драко было не занимать хладнокровия и выдержки, и он степенно встретил Асторию на пороге менора, пригласил на чашку утреннего кофе и позвал Скорпиуса.

Скорпиус никогда особо не вникал, что там происходит между родителям. Его приучили быть сдержанным и не проявлять ненужного любопытства. Но по матери он не мог не скучать. И, увидев ее в то самое утро, когда он должен был отправиться в школу, маленький Малфой, забыв обо всех правилах хорошего тона и сдержанного приветствия, бесцеремонно повис у Астории на шее.

Драко смотрел на это спокойно — сын останется только с ним. Сначала Астория пыталась возражать и порывалась забрать сына с собой, но получила недвусмысленное предупреждение, что если решится на это — лишится всех благ, которые достались ей вместе с малфоевскими деньгами. Драко пообещал, что на ее счет каждый год будет поступать немалая сумма. И Астория согласилась.

Драко все устраивало: официально они не развелись, Скорпиусом мать занималась в строго отведенное время. А одиночество? Что же, ему не привыкать. К тому же новая должность как нельзя лучше помогала держать себя в тонусе и быть рядом с сыном.

* * *

Скорпиус сидел в кресле у окна и читал книгу. Руны были его самым любимым предметом, и сейчас, сидя вот здесь, в йоркширском поместье, он с удовольствием посвятил свободное от общения с бабушкой и дедушкой время любимому предмету.

Книга была древней, из легендарной библиотеки Гринграссов. Ей было несколько веков, по-видимому, потому что, если бы не Сохраняющие чары, она бы давно рассыпалась в пыль. Именно этим книга и привлекла Скорпиуса.

Раскрыв следующую картинку, он невольно отшатнулся и уронил фолиант на пол. Книга жалобно всхлипнула, чары не позволили ей упасть, но все же защита дала трещину.

Скорпиус увидел вязь тех самых рун, которые были высечены на Зеркале Истины. Он не мог ошибаться, он хорошо запомнил ту надпись в надежде когда-нибудь прочесть и познать все смысловые слои этих рун. И вот теперь ему предоставилась такая возможность.

Провозившись около часа, Скорпиус понял, что шестой слой прочитан. Но вот зачем ему это нужно — Скорпиус не знал. Однако, он знал, с кем ему непременно захочется поделиться сногсшибательной новостью.

На вызов каминной сети откликнулась Лили.

— Привет. Где Ал? — спросил Скорпиус, стараясь не выдавать волнения.

— Он… где-то в доме, — Лили улыбнулась, — я его позову, если надо.

— Надо, — ответил Скорпиус. Пока Поттер убежала искать неугомонного, Скорпиус смог рассмотреть гостиную Уизли. Изобилие красного и золотого показалось чересчур ярким, но это выглядело по-настоящему празднично. Похоже, здесь никто не заботился о том, чтобы все было стильно и соответствовало выбранной цветовой гамме, как это всегда было в домax Малфоев и Гринграссов.

К тому же, сложно было оценить обстановку, когда в гостиной одни гриффиндорцы. Много гриффиндорцев. Они все играли во что-то увлекательное, сидя вокруг невысокого столика в центре комнаты.

Многих из них Скорпиус знал. Рыжая Уизли с приложением-братцем сидела на ковре, подтянув колени к подбородку, ее карие глаза светились озорным блеском. Скорпиус еще никогда не видел такую Розу. Роксана Уизли держала в руках колоду карт, помешивая ее с хитрым видом, ее брат, Фред Уизли, тоже сидел рядом, подперев голову рукой и наблюдая за сестрой с полуулыбкой. Луи Уизли, смеясь, отбивался от Джеймса, который пытался наградить его внушительным щелчком по носу за проигрыш. И еще несколько человек, которых Скорпиус не знал, вели себя так же непринужденно и на взгляд слизеринца весьма странно. Неудивительно, что в этой честной компании нет Ала.

Альбус появился спустя несколько секунд: в одной руке он держал блюдо с аппетитными пирожными, в другой — графин с соком. Зажатой под мышкой палочкой он одновременно пытался левитировать перед собой поднос с разнообразными сладостями. И получалось это не очень успешно: поднос опасно накренился и грозил опрокинуться на пол.

От увиденного Скорпиус на мгновение потерял дар речи. Альбус Поттер, слизеринец. Человек, которого он считал своим другом, прислуживает гриффиндорцам в гостиной Уизли?..

Альбус меж тем сгрузил принесенные припасы на стол, где они тут же были расхватаны проворными руками Уизли и Поттеров всех мастей.

Скорпиус ждал презрительной гримасы на его лице или хотя бы недовольства подобным обращением, но Альбус только весело рассмеялся и, наконец, повернулся к камину.

— Скорпи! — похоже, он был действительно рад.

— Привет! — откликнулся Малфой, все еще пребывая в недоумении от увиденного.

— Пойдем к нам! — Альбус, открыто улыбаясь, протянул ему руку.

Скорпиус невольно оглянулся через плечо, словно опасаясь, что мать зайдет в комнату. Но с ней он пообщался утром, и до вечера она его не побеспокоит, если он сам не захочет. Порядки семьи — каждый имеет право на свободное времяпровождение. Предложение Поттера было заманчивым с одной стороны и пугало с другой. Оказаться среди гриффиндорцев — вряд ли это то, чего может и должен хотеть настоящий Малфой; но в то же время хотелось понять, что значит вот так просто сидеть в разношерстной компании и не думать о том, как нужно себя вести, не продумывая каждый ход и каждое слово, как это необходимо у слизеринцев.

— Скорп… ну же… потом вернешься. Никто не узнает.

— Скорпи, давай уже, — в поле зрения появилась Лили, она смешно тряхнула рыжими волосами и тоже протянула руку.

И Скорпиус решился. В конце концов, и правда, никто не узнает.

Спустя секунду Скорпиус Малфой шагнул в гостиную семьи Уизли.

Казалось, никто даже не заметил его присутствия. Все были увлечены игрой, лишь Роза немного подвинулась, давая Скорпиусу место на диване рядом с собой и Алом.

И тут Скорпиуса заметил Джеймс. Он замер на секунду, будто не веря своим глазам. Его взгляд выражал одновременно недоумение, понимание, досаду и злость.

— А это что тут делает? — Джеймс чуть сощурился и усмехнулся.

Все, как по команде, уставились на Скорпиуса.

— Это мой друг — Скорпиус Малфой, — твердо произнес Альбус, незаметно сжав ладонь Скорпиуса.

— Привет. Скорпиус, — вежливо улыбнулась полная девушка в очках, — я — Люси Уизли.

— Очень приятно, — Скорпиус галантно склонил голову, чувствуя себя, по меньшей мере, неуютно.

— Приятно…Ты не ошибся камином, Малфой? — насмешливо сказал Джеймс, — здесь, знаешь ли, не место заносчивым слизеринцам.

Альбус вдруг поднялся на ноги и окинул Джеймса странным взглядом. Казалось, еще секунда, — и он ударит брата.

— Ты прав, Джим, здесь не место слизеринцам. Пошли, Скорп.

— Джейми! — взвизгнула Лили, — не будь идиотом, извинись!

— Ни за что! Пусть катится. Вместе со своим недоноском Малфоем.

Гриффиндорцы настороженно наблюдали за разыгрывающейся сценой, но вмешиваться никто не решился.

— Я домой. Передавайте бабушке привет, — горько усмехнулся Альбус и, схватив Скорпиуса за руку, шагнул в камин:

— Гриммуалд плейс, 12.

* * *

— Это ликaнтропное. Дашь крестничку и сам выпей.

Драко устало потер лоб и бухнулся на диван, скрестив ноги. Огонь в камине чуть дрогнул, но вызова так и не последовало.

Гарри Поттер, не менее вымотанный, сел в кресло напротив и залпом выпил содержимое пузырька.

— Спасибо, — он вгляделся в лицо Малфоя, словно пытаясь найти ответ на какой-то вопрос. Драко усмехнулся:

— Пожалуйста, Герой… — протянул он, — ну как, чесотка не донимает, шерсть не прорезается? — невинно поинтересовался он.

— Радуйся, что я ослаб, звереныш, иначе получил бы сейчас...

— И это твоя благодарность… — Драко горестно всплеснул руками.

Пламя в камине снова дрогнуло, впуская гостей. Малфой напрягся, подбираясь, но тут же расслабился, вспомнив, что доступом в гостиную аврора обладают немногие.

Когда незваные гости шагнули из камина, то Драко захотелось курить. И ругаться. И, может, приложить кого-нибудь парочкой непростительных.

— Ал… — укоризненно произнес Гарри, — ты снова поругался с Джейми…

— Твой Джейми сказал, что слизеринцам там не место, и я вынужден с ним согласиться, — с достоинством ответил Альбус.

— Добрый вечер, профессор, — степенно поздоровался он с Драко.

— Не сказал бы, — машинально ответил тот, прожигая взглядом виновато выглядывающего из-за спины Альбуса Скорпиуса.

— Пап.. — пискнул тот.

— Ты… ты должен быть в Йоркшире.

— А ты в меноре… — Скорпиус вызывающе посмотрел на отца, голубые глаза (чертова блекова порода!) смотрели из-под светлой пряди лукаво, он склонил голову набок, в точности повторяя отцовский жест.

Драко почувствовал, что, если эта сцена продлится еще пару минут, он надерет отпрыску уши прямо при Поттерах. Поттер-старший, по-видимому, испытывал похожие ощущения, потому что он весь побагровел, только что дым из ушей не валил, и рыкнул:

— Альбус Северус, изволь объясниться.

— Он же Северус… — фыркнул Драко, — каких объяснений ты ждешь?..

Альбус посмотрел на своего отца, перевел взгляд на другого и… сделал первое, что пришло ему в голову: дернул друга за рукав и, с воплем: «Бежим!» кинулся прочь из гостиной прямо во двор. Скорпиус по инерции ломанулся за ним: от осознания нелепости поступка что-то сжалось в животе, а дыхание перехватило. И тут же накатил восторг, неуместный, но такой ликующе радостный.

Альбус утащил его за дом, там они забежали в сарай для метел, и Альбус, выхватив палочку, тут же сплел сеть на хлипкую дверь. Скорпиус осмотрел его старания скептическим взглядом:

— Эту дверь легче выломать.

— Отец не будет ломать, — возразил Альбус.

Они перевели дыхание и уставились друг на друга. После чего начали хохотать так, что на глазах выступили слезы. Скорпиус попятился к стене и зацепил старые метлы, которые со стуком полетели на пол, незадачливый авантюрист сполз следом, вытирая глаза рукой.

Альбус согнулся пополам и попытался протянуть руку Скорпиусу, но снова расхохотался и сел на пол:

— Нет, ты вспомни, как они на нас смотрели…

Новый приступ хохота скрутил обоих.

Отсмеявшись, Скорпиус стал серьезен:

— А как же магия вне школы до совершеннолетия?

— Брось, — отмахнулся Альбус, — ты же в доме Главного аврора. На такие мелочи он просто не обращает внимания.

— Понятно. Что дальше?

— Чердак, — Альбус заговорщицки подмигнул Скорпиус и прошептал короткое заклинание. Тут же стала видна лестница, ведущая наверх.

— Тайное убежище.

— Насколько тайное? — деловито осведомился Скорпиус.

— Ну… Лили, Джим, Рози и Хью, конечно, в курсе… мы здесь сидели все вместе раньше. Еще до Хогвартса.

— Так и знал, в вашей семейке «тайное» — это значит известное, как минимум, трем Поттерам и многочисленным Уизли.

— Какая разница.. их же здесь нет… Идем!

Мальчишки поднялись по скрипучей лестнице наверх. Чердак оказался на редкость уютным. Альбус тут же одним взмахом палочки разжег небольшой камин, и в комнате сразу стало теплее. Скорпиус уже порядком продрог: он был только в свитере и брюках, так как уходил из теплой комнаты йоркширского поместья.

Похоже, Поттеры использовали чердак для хранения старых и ненужных вещей. Чего здесь только не было: старые наборы для метел, аккуратно разложенные по полочкам, мебель со старомодной узорчатой обивкой, груды каких-то книг в углу, и небольшое окно под самым потолком.

— Чувствуй себя, как дома! — Альбус улыбнулся и бухнулся во одно из кресел, которое при этом жалобно скрипнуло.

Скорпиус устроился на диване, подогнув ноги и облокотившись на спинку.

Они помолчали. Здесь было необыкновенно хорошо молчать, это Скорпиус понял сразу.

— После каникул второй тур, — сказал Альбус и поежился.

— Откуда знаешь? — встрепенулся Скорпиус.

— Знаю, — пожал плечами Альбус, — Кошка предупредила всех участников. Но не сказала, что именно будет.

— А я прочитал шестой слой… ну тех самых рун на Зеркале. Помнишь? В библиотеке Гринграссов есть древняя книга. Там я нашел такие же.

— Ну и? — Альбус подался вперед и замер в ожидании ответа.

— Я ничего не понял.. — пожал плечами Скорпиус, — но перевод примерно такой: «и на седьмом замкнется круг.»

— И все? — в голосе Альбуса прозвучало разочарование.

— Да. Если мы соединим шестой и седьмой слои, то получим…

— И на седьмом замкнется круг. Да будет так...

* * *

Драко вскочил на ноги и кинулся за сыном, но был остановлен властным окриком Гарри:

— Стой. Ты куда?

— За сыном, — лаконично ответил Драко, остановившись.

— Куда? Они уже в сарае для метел, если мы сейчас кинемся вдогонку, то они наделают кучу глупостей. Например, рванут на метлах. А погода сейчас не очень. А в сарае есть чердак, там тепло и уютно. Пусть посидят. Успокоятся. Потом и наказание.

Драко не мог не признать, что в словах Поттера есть определенный резон.

— Хорошо, — пробурчал он, — когда появятся, отправь Скорпиуса домой. Немедленно. А мне нужно в Косой переулок к Роббу.

— Зачем? — Гарри встрепенулся и окинул Малфоя долгим взглядом. Как аврор, он не мог не среагировать на это имя.

— За зельем, которое разлил… по неосторожности.

Как бы там ни было, но он в жизни не признается, что в этом виноват сын.

— Оно нужно срочно. Снейп говорит, у Робба есть.

— Ладно. Но я тоже наведаюсь к старине Роббу. У меня есть к нему пара вопросов.

— Не переусердствуй, у него и правда редкие компоненты, которые не достать. Включая ингредиенты для ликантропного.

— Я просто кое-что выясню, — упрямо повторил Гарри, — иди, я пойду следом.

— Мне все равно, — пожал плечами Драко и шагнул в камин.

* * *

Жажда. По-другому это не назвать. Жажда, которая мучит уже так давно. Чтобы ее утолить, надо просто снова взять в руки нож и послушать, что нашептывает тьма… Тьма давно разговаривает с ним. Здесь, в стенах приюта, он научился одному — никому не верить. Но он верит тьме.

«Убей!» — шепчет она, и он не смеет ослушаться. Он знает, что произойдет, если этого не сделает. Он знает, что будет с миром. Кошмарные сны снятся каждую ночь.

И сегодня он идет по сумеречным улицам этого странного места. Здесь ходят странные люди в мантиях, словно из средневековой сказки. Эти люди заняты своими делами, они не обращают на него никакого внимания.

Его цель. Он чувствует. Вот этот высокий блондин в темной мантии, глухо застегнутой у самого ворота. Воплощение зла. Он ударит ножом и оставит послание, как всегда. Он вырежет эти два слова на щеке. Только дождется, когда они окажутся одни в переулке. Хватит ли у него сил, чтобы убить взрослого мужчину? Тьма поможет. Ей зачем-то нужны эти два слова.

Всего два.

«Он придет».

ГГлава 11. Неизменная величина

Когда Драко Малфой зашел в лавку Робба в Косом Переулке, первое, что бросилось ему в глаза — старина Робб, обычно веселый и жизнерадостный, выглядел измученным и изможденным.Его круглое лицо осунулось, маленькие, близко посаженные глазки смотрели злобно: больше всего Филипп Робб напоминал сейчас напуганного поросенка, которому явно не хватило места у материнского тела.

— Добрый день, мистер Робб, — поздоровался Драко, его лицо не выдало ни капли того изумления, которое он испытывал.

— Добрый, мистер Малфой, — вздохнул Робб, но было видно, что он так совсем не считает.

— Мне нужно то самое зелье, которое вы продали мне в прошлый раз. Помните?

— Помню. Но у вас отсутствует разрешение Министерства на его приобретение, и это я тоже очень хорошо помню.

— Но вас это не особо волновало раньше, не так ли?

— Раньше, позже… — проворчал Робб, поворачиваясь к многочисленным шкафчикам на стене за его спиной.

— Я доплачу за неудобства, вызванные моим желанием приобрести это зелье, Филипп, — вкрадчиво сказал Драко и полез в карман, изящным жестом достав из него бархатный черный мешочек, который характерно звякнул, вызывая алчный блеск в глазах продавца. Драко довольно улыбнулся: золото всегда оказывало большое влияние, что на людей, что на волшебников. Всем хочется жить и жить хорошо, имея возможность приобреcти все, что душе заблагорассудится.

Робб вздохнул и картинно развел руками:

— Как я могу отказать вам, мистер Малфой?..

— Это было бы крайне неосмотрительно с твоей стороны, — Драко начал злиться: какого черта этот недоносок тянет?

— Как скажите, как скажите… но зелья у меня нет… могу продать ингредиенты.

— И даже глаз дракона?

— Да. Весь набор, но зелье сварите сами… поймите, у меня жена, дети… я не могу так рисковать.

— Хорошо. Тащи ингредиенты, и если там будет не все… — Драко протянул руку с зажатой в ней тростью и выразительно провел ее кончиком по горлу продавца. Робб издал невразумительный всхлип и быстро закивал.

Через пять минут все нужные компоненты лежали в ряд перед покупателем. Драко придирчиво изучил их все, поморщился, глядя на листья мандрагоры, которые явно были уже старыми, а значит, их потребуется гораздо большее количество, потом сгреб все в специально приготовленную сумку и уменьшил ее заклинанием.

Когда он вышел, уже сгущались сумерки, и, погруженный в собственные мысли, Драко не заметил неясной тени за своей спиной. А когда заметил, было уже слишком поздно. Однако инстинкты ловца, отточенные еще с детства, все-таки позволили ему поймать движение боковым зрением и дернуться в последний момент.

Нож вошел под лопатку, и Драко чуть не задохнулся от ужаса. Больше всего на свете он боялся крови. С тех самых пор, как остался жив после поттеровской Сектумсемпры, с тех пор, как запах крови, ее ощущение под одеждой и просто выворачивающая слабость, стали его персональными воспоминаниями, заставляя раз за разом содрогаться от ужаса. Вот и сейчас паника накрыла его с головой. Он не боялся заклятий, но нож… это было настолько неожиданно, что Драко не сразу сообразил достать палочку.

Его противник в черном плаще и капюшоне, закрывавшем лицо, отшатнулся, поняв, что жертва еще жива и собирается обороняться.

От ужаса и накатившей дурноты Драко не мог вспомнить заживляющего. Он, конечно, помнил, но вот произнести правильно, тем более направив палочку на рану, не получалось.

Малфой осел на землю, просто хватая ртом воздух, уже не в силах сопротивляться. Незнакомец подошел очень близко и снова вскинул руку с ножом, намереваясь довести начатое до конца.

Драко закрыл глаза. Сейчас, как никогда, ему захотелось жить. «Жить!» — взрывалось его сознание беззвучным воплем.

— Инкарцеро, — прохрипел он, чувствуя, как вместе со звуками из его рта выплескивается и пузырится на губах кровь.

* * *

Альбус виновато потоптался на пороге отцовского кабинета.

— Проходи, — Гарри выпрямился в своем большом кресле и облокотился на стол, подперев голову кулаком.

— Где Скорпиус?

— В гостиной. Ждет, когда ты доступ к каминной сети откроешь. Он хочет вернуться в Йоркшир.

— Не думаю, что его отец одобрит это желание. Он сказал препроводить Скорпиуса прямиком в Менор. И я вынужден подчиниться.

— Не смеши меня, — фыркнул Альбус, — ты — и подчиниться… Слушай, пап, ну да — виноват, — он опустил голову, потом тут же упрямо вздернул подбородок. Гарри невольно вздрогнул: настолько он был похож на него самого в юности и насколько другим был его взгляд. Уверенный в себе и в том, что отец поддастся уговорам.

— Что? — Гарри улыбнулся: такой Альбус ему очень нравился, хоть и несколько пугал.

— Давай оставим Скорпиуса.

— Что?!.. — Гарри поперхнулся и закашлялся. Через пару секунду стало понятно, что Главный аврор смеется.

— Ал… он же не зверек, не книззл… я тебя умоляю…

— Да ты меня не понял, — Альбус покраснел и махнул рукой, — ну, не отправляй его в Менор. Пусть со мной останется на каникулах. Я его уговорю.

— Не думаю, Ал, — покачал головой отец, — он же с матерью был. У него семья есть…

— Ему там скучно, — твердо сказал Альбус, — а я к Уизли не вернусь. Там Джим, с ним я видеться не хочу.

— Допустим, — кивнул Гарри, — но все-таки давай дадим слово самому Скорпиусу.

— Ладно, — Альбус пожал плечами, и глаза заблестели озорным блеском.

Через пять минут он уже тормошил Скорпиуса, уговаривая остаться. Долго уговаривать не пришлось — Скорпиус совершенно не рвался остаться с отцом один на один. А то, что отец заберет его из Йоркшира, если он туда отправится — ясно, как и то, что за окном снова снег.

Малфой-младший резонно рассудил, что у Поттеров будет спокойней. Он осознавал силу отцовского гнева, который обрушится на его голову потом, но к тому времени отец остынет (но не забудет, потому что не забывает ничего и никогда, связанного со Скорпиусом), а потом в Хогвартсе вполне возможно ему просто будет не до него. Ведь возможно же, да? К тому же в перспективе был Поттер (компания назойливая, но привычная), чердак в сарае (там не все еще осмотрено) и фамильная библиотека Блэков (конечно, только часть, но все-таки книги — это то, что всегда привлекало и завораживало младшего Малфоя).

Когда Главный аврор спустился вниз, готовый отправиться в Косой переулок, то Альбус и Скорпиус сидели на диване, уставившись на него с одинаковым выражением на лицах. Гарри попытался сделать серьезное лицо, чтобы продемонстрировать настоящую отцовскую строгость, но не вышло — уголки губ неумолимо приподнимались: Гарри не смог удержаться от смеха.

Он тут же подумал, что хотел бы видеть в этой комнате Джеймса рядом с братом, настолько же хорошо чувствующего своего брата, насколько это проявляется у малфоеныша. Такая синхронность взглядов и жестов появляется только у людей близких, доверяющих друг другу, когда, даже не задумываясь, реагируешь на ситуацию точно так же, как твой друг. Но Джеймс и Альбус слишком разные, и Джейми так старается подчеркнуть эти различия, а Ал не делает и шага навстречу… Что же, хорошо, что у младшего сына есть такой друг, по крайней мере, во всей этой нелепой ситуации со Слизерином Альбус вообще мог остаться один…

— Ладно, — Гарри почувствовал, что еще минута, и он будет смеяться во весь голос, представив лицо Малфоя-старшего, который узнает, что сын не приедет домой, а решил остаться в доме Главного аврора. Да ради одного этого можно было оставить мальчишку здесь.

Гарри Поттер исчез в камине, проговорив, четко артикулируя:

— Косой Переулок.

— Что это с ним? — недоуменно спросил Скорпиус, когда хозяин дома скрылся в вихре зеленых искр.

— А, это… — Альбус рассмеялся, — просто у папы с камином и этим местом возникли некоторые недопонимания. Его в детстве постоянно выкидывало не туда, куда надо. Теперь он всегда четко произносит это название, это и правда смешно.

— Весело тут у вас, — проговорил Скорпиус, подходя к каминной полке. На ней стояли колдографии и кубки.

— Лучший Ловец 2003, — прочитал Скорпиус на одном, — не знал, что Гарри Поттер играл в профессиональный квиддич, — прибавил он, недоверчиво покачав головой.

— А он и не играл, — грустно улыбнулся Альбус, — это мама. Она играла за «Гарпий», знаешь?

— А, эта команда наделал много шума в свое время, конечно. Жалко, что их уже нет.

— Жалко… — прошептал Альбус и погладил кубок по золотистому боку.

Скорпиус вдруг положил руку ему на плечо.

— Не надо, Ал, — тихо произнес он, чувствуя, каким-то седьмым, десятым чувством угадывая, что Альбус сейчас расплачется.

Поттер обернулся и уперся лбом в плечо Скорпиуса. Тот неловко опустил руки, не зная, как ему поступить. А Альбус шептал быстрым срывающимся шепотом:

— Знаешь, она… она была такая… всегда улыбалась... пироги пекла, все время пела… я не знаю, как она играла, меня тогда не было, это было еще до рождения Джима… а мне достались только колдографии с матчей, но… это лучшие колдографии, которые я когда-либо видел, понимаешь?... я все помню... каждый ее жест, каждый взгляд... я все помню и думаю, что, если бы не она... что меня бы не было уже?.. это же чушь... чушь… что она могла увидеть в этом зеркале?.. это больно… знаешь, Скорпи, как это больно, словно раскаленное железо жжет изнутри… и ничего, ничего не можешь сделать, только терпеть, потому что ничего не изменишь, потому что ее нет…

И Альбус Северус все-таки разревелся, как маленький. Он рыдал на плече своего друга, выплескивая одиночество и горечь, сметая барьеры, полностью доверяя ему самое сокровенное, то, что не доверил бы никому и никогда.

Скорпиус растерянно отошел в сторону, он понял, что случилось что-то важное, что Альбус Поттер только что поделился с ним не просто слезами или воспоминаниями — он поделился своей болью, что для слизеринца значит очень много, потому что любая слабость, проявленная на факультете, может обернуться против. И Скорпиус внезапно понял, что с этого момента будет очень осторожен с воспоминаниями Альбуса, что эта боль стала и его болью тоже. Осознание этого затопило разум, Скорпиус испугался. Он и представить не мог, что вот это неугомонное чудо настолько прочно войдет в его жизнь.

— Слушай, я есть хочу, — произнес Скорпиус нарочито небрежно, не выдавая волнения.

— Сейчас, — Альбус метнулся на кухню. Через пару минут послышался грохот и ругань.

— Слушай, у вас что, домовика нет? — осведомился Скорпиус, стоя в дверном проеме, с усмешкой обозревая разбитые чашки, которые вылетели из шкафа.

— Я призвать хотел… тарелку, — фыркнул Альбус.

— Ага. А то, что она находится в дальнем углу и перед ней куча чашек, которые неминуемо свалятся следом, ты, конечно, не подумал.

— Кричер! — крикнул Альбус, тоскливо разглядывая остатки сервиза. Такие мелкие осколки и Репаро не восстановить. Наверное. Но попробовать в любом случае можно.

— Репаро!...

— Не поможет, если бы тут одна чашка была. А так непонятно, что из этой горы восстановиться должно… Другое заклинание надо.

— Ну и… — буркнул Поттер, ожидая, что Скорпиус сейчас произнесет это заклинание, и чашки послушно вернутся на полку.

Скорпиус посмотрел на Альбуса, отвел взгляд, поглядев в окно, повернулся обратно, зевнул и выдал:

— А я его не знаю.

— Ну ты и… — Альбус скорчил гримасу и сказал, — пошли, покажу тебе свою комнату.

В комнате было светло и достаточно аскетично. Одно большое окно во всю стену, с двух сторон — две кровати, разделенные большим столом, и шкаф — тоже один на двоих. Скорпиус усмехнулся: если бы ему пришлось делить свою комнату, в которую поместилось бы три таких как минимум, с кем-нибудь, то он бы сошел с ума.

— Как только ты его терпишь? — задумчиво произнес он, выглядывая в окно: за окном шел снег.

— Он же мой брат, — ответил Альбус, — хоть и бывает порой абсолютно невыносимым, — добавил, тоже подходя к окну.

— А сколько у вас комнат? — спросил Скорпиус, чтобы сменить тему: говорить про Джеймса Поттера не хотелось, ни к чему хорошему это не приведет.

— Гостиная, мамина, кабинет, Лили, Моя с Джеймсом, Тедди, библиотека…

— Тедди? Это еще кто?

— Ну как это кто? Тед Люпин — папин крестник.

— А зачем ему в вашем доме целая комната? — изумление в голосе Скорпиуса было неподдельным. Если бы крестник его отца (а кто это, кстати говоря?..) вот так нахально жил в их доме…

— Так она пока не женился, у нас практически жил, у него родители на войне погибли. Только бабка есть — Андромеда, — Альбус подышал на замерзшее стекло и принялся вычерчивать пальцем узоры.

— Андромеда Тонкс? Интересно, это же моя двоюродная бабка, сестра моей бабушки, — Скорпиус присоединился к творческому процессу, продолжая линии, нарисованные Альбусом.

— Знаешь, а отец говорил, что все маги так или иначе дальняя родня, что даже Малфои и Поттеры где-то пресекаются… — Альбус завершил линию и досадливо поморщился — рисунка не вышло.

— Выходит, мы с тобой родственники? — Скорпиус нахмурился и одним движением ладони стер все художества.

— Знаешь, — Альбус с интересом посмотрел на друга, — у нас есть одна книга…

— «Тайна имени»? — оживился Скорпиус, — у нас тоже такая есть. Она подчиняется только Малфоям… у нас. А у вас, наверное, Поттерам… хранит тайные родовые заклятия и много чего интересного.

— Не Поттеров… Это дом Сириуса Блэка. Мы с Джимом так и не смогли открыть ее, хотя вроде и приходимся Блэкам дальними родственниками. Наверное, это только для прямых потомков…

— Но я же — Блэк… — Скорпиус задумчиво поджал губы.

— Тогда ты должен попробовать. Обязательно! — воодушевился Альбус, — пойдем в библиотеку!

— Пойдем… — с сомнением проговорил Скорпиус. Впрочем, там, где появляется Альбус Северус со своими идеями, заканчиваются здравый смысл и покой.

Фамильная библиотека Блэков приятно удивила Скорпиуса: он и не ожидал, что она будет настолько огромной и таинственной, как и положено быть любой фамильной библиотеке, где книги бережно собирались веками. Написанные лучшими зельеварами и арифмантами, они воплощали в себе магический гений многих столетий.

Альбус небрежно прошелся мимо всего этого великолепия (не понимает, нет, не понимает, насколько велико его богатство, доставшееся не по праву..)

— Акцио «Тайна имени», — требовательно произнес он, замерев возле одной из полок. И как он здесь ориентируется?

Через пару секунд в руки Альбуса шлепнулся большой фолиант. Затянутый в темно-бордовую кожу, с серебряными защелками, он напомнил Скорпиусу их фамильную «Тайну», но эту книгу отец никогда не давал ему в руки: в нее позволялось заглядывать только под его строгим присмотром и только на отдельные страницы.

— Дай, — прошептал Скорпиус, уже чувствуя притяжение. Книга чувствовала присутствие Блэка.

В его руках она отозвалась теплом и неярким светом.

— Ого, — прошептал Альбус, — я же мог ее Тедди всучить давно… но не подумал…

Скорпиус открыл защелки, которые легко поддались нажиму пальцев.

— Что там?.. — Альбус сосредоточенно засопел у него за плечом.

— Тихо ты… — Скорпиус испытывал смешанные чувства. С одной стороны, запрет отца пользоваться подобными вещами, да и вообще находиться в этом доме, с другой — принадлежность к роду, древнему и сильному, необыкновенное ощущение силы и власти над магией, живущей на этих желтых ломких страницах.

— Здесь собраны заклятья и зелья, созданные представителями рода,— с благоговением прошептал Скорпиус.

— Давай попробуем что-нибудь… — предложил Альбус, понимая, что другой возможности не представится, только если с Тедом, но вряд ли он предложит такое аврору.

— Нельзя использовать на себе незнакомые заклятья, — назидательно произнес Скорпиус, но глаза его горели неподдельным интересом. Альбус мгновенно почувствовал эту слабость — другу тоже очень хотелось попробовать.

— Найди что-нибудь простое... ну, пожалуйста… Скорпи... Ты же можешь, я же знаю, что ты можешь…

Против наглой лести Скорпиус Малфой устоять не смог.

— Ладно... вот… заклятие братства, из самых доступных…

— Братства? Для братьев?

— Не совсем… связывает двух волшебников, если они не связаны кровными узами. Доверие. Позволяет чувствовать друг друга на расстоянии, усиливает действие заклинаний друг друга… не может быть! Это же сколько преимуществ, — потрясенно прошептал Скорпиус.

— Как видишь, может. Это то, что нужно. Давай. Ты же мне доверяешь? — Альбус доверчиво протянул ему свою руку. Скорпиус покосился на смуглую ладонь с неровно остриженными ногтями и улыбнулся:

— Доверяю. В любом случае, его всегда можно будет снять, — и накрыл руку друга своей.

Поднял палочку, сосредоточился и произнес:

— Скорпиус Малфой, Альбус Поттер, Конджанктио! (Conjunctio)...

Тонкая огненная цепочка искрой пробежала по тонким мальчишеским запястьям и замерла светлым пятном на предплечье Альбуса, там, где расположился серебряный дракон. Дракон словно ожил, дернулся, будто стремясь убежать, уйти от этого света, но все же замер, свернувшись калачиком, когда цепочка словно обвила его за шею, будто собираясь задушить.

— Что это? — напряженным голосом произнес Альбус.

— Больно? — так же напряженно спросил Скорпиус, чувствуя, что на лбу выступили капельки пота.

— Не… нет… — выдавил Альбус, — только жжет немного…

— Магия.. на тебе уже есть заклятие твоей матери, и теперь это вступает с ним в противодействие…

Наконец, свет потух, цепь исчезла, дракон снова расслабился, растекаясь привычным рисунком по руке.

— Уф, — Альбус перевел дух, — и что теперь? Ты что-нибудь чувствуешь? — спросил он чуть дрожащим от волнения голосом у Скорпиуса.

Тот покачал головой:

— Только все так же голоден. Больше ничего.

— Пойдем есть тогда, Кричер наверняка что-нибудь приготовил.

* * *

Гарри Поттер был неимоверно зол. Нет, не так. Он был вне себя от ярости, потому что неизвестный с ножом снова ускользнул. Пока он залечивал, хотя бы поверхностно, раны Драко, пока опомнился и кинулся в погоню, враг ушел. Снова ушел безнаказанным.

— Это не маг, — прохрипел Драко, с натугой кашляя — нож вошел в легкое, — это точно не маг… сквиб…

— Это я уже давно понял, — проворчал Главный, — давно… Но вот зачем ему это нужно?...

— Он что-то бормотал про тьму, про войну, — Драко снова закашлялся.

— Агуаменти… Выпей. Значит, про войну… будь проклята война… как же вы мне все надоели!

— Кто? — не понял Драко.

— Чистокровные. Маглорожденные. Сквибы. Всем что-то надо, нормально жить и существовать никто не в состоянии.

— Это не чистокровные, Герой. Ты же видишь…

— Не факт. Вполне могут быть. Убивать своих же, чтобы отвести от себя подозрения, как раз в вашем стиле. Тебя как, в Мунго?

— Нет, меня домой, в свою лабораторию. Пара зелий, немного покоя, и я буду в норме. Скорпиус в меноре?

— Э.. не совсем. Он выразил желание остаться с Альбусом.

— Чего? — Драко уставился на Гарри, и Главный аврор удовлетворенно подумал, что желаемый эффект достигнут — Драко Малфой вышел-таки из себя и разом растерял всю свою показную холодность и безразличие.

— Ничего, — спокойно ответил Поттер, наслаждаясь моментом, — он у меня. С Альбусом. С тобой видеться побаивается, по-моему. Да успокойся ты, дети отлично проведут время.

— Только не в твоем доме, Поттер… Мой сын в этом…этом… — Драко застонал, в очередной раз захрипев.

-Ты сам не раз был в этом. Пошли, заберешь его сам, если приспичило, а я не хочу быть своему сыну злобным дядей, который не разрешает видеться с другом.

— Аппарейт.

В гостиной Поттеров Драко обессилено рухнул в одно из кресел возле камина и прикрыл глаза.

— Скорпиус! — произнес он громко, чуть усилив голос Сонорусом.

Скорпиус появился на лестнице, прикусив губу и опустив белобрысую голову. Альбус весело сбежал вниз по ступеням и повис у отца не шее, не забыв уделить внимание и гостю:

— Добрый день, мистер Драко!

Драко вздохнул: бесцеремонность Поттеров, по-видимому, неизменная величина. То, что не меняется.

— Ты, — он проигнорировал приветствие Поттера-младшего и сосредоточил свое внимание на сыне, — без ведома исчез из дома Гринграссов. Ты отправился к Уизли, хотя я строго-настрого это делать тебе запретил. И самое гнусное — ты остался в этом доме, когда я просил тебя отправиться домой. Более чем достаточно, Скорпиус, для сурового наказания. Так?

— Так, отец, — Скорпиус поднял голову, губы плотно сжаты, в глазах — упрямство, — я готов понести наказание.

— Отлично. Сейчас мы отправимся в Хогвартс. Поможешь мне в лаборатории. Будешь чистить и убирать. От услуг домовиков я на это время откажусь.

— Да, отец, — щеки Скорпиуса заалели: делать грязную работу было стыдно.

— Мистер Драко, — Альбус встал рядом, — я тоже виноват. Возьмите и меня чистить котлы. Я умею.

Гарри молча покачал головой и на недоуменный взгляд Малфоя-старшего только пожал плечами.

— Ладно, мистер Поттер,— вздохнул Драко, — поторопитесь.

Глава 12. Ты победишь...

Альбус Поттер задумчиво изучал интерьер директорского кабинета. Большое резное кресло, тяжелые шторы на зарешеченных окнах, портреты на стенах, придирчиво изучающие визитеров. Вот уже пять минут он, Джеймс, Шицко и Лисандр ожидали, когда директор Макгонагалл закончит свою утомительную речь по поводу того, насколько важным и сложным будет второе испытание Турнира Четырех. Наконец, она устало опустилась на свой стул и кивнула:

— Идите, мальчики. И помните, главное в вашем случае — тепло одеться.

— Это понятно… Не лето на улице, — проворчал Альбус, выходя из кабинета. Хотя уже начиналась весна. Они прождали Турнир долгих два месяца, и вот, наконец, наступил долгожданный момент.

— Тепло одеться?.. — Скорпиус прищурился, запустив пятерню в светлые волосы, безнадежно их разлохмачивая.

— Да. Но я не думаю, что это настолько важно.

— Идиот! — не выдержал Скорпиус, — пойдем, — заявил он тоном, не терпящим возражений.

— Куда? — спросил Альбус в недоумении.

— Собирать вещи. Неужели ты не понимаешь, что это значит? Испытание будет проходить не в Хогвартсе. Ты даже не знаешь, куда вас закинут.

— Почему нас должны куда-то закидывать? — вытаращился Альбус.

— Не знаю, — пожал плечами Скорпиус, — интуиция.

Хваленая малфоевская интуиция не подвела. Их собрали на квиддичном поле, где притихшие трибуны с жадным любопытством изучали своих чемпионов, раскинув над головой шатер из разноцветных зонтов, так как весенний дождь не заставил себя долго ждать.

— Сегодня, — голос Макгонагалл немного дрогнул — профессор трансфигурации была сильно взволнована:

— Мне выпала честь представить второй этап Турнира Четырех. Чемпионы! Вам будут предложены порт-ключи. Вы не знаете, где окажитесь. Задача, где бы вы ни были — найти порт-ключ, который перенесет обратно, на стадион, где вас будет ждать следующее испытание. До финального истпытания дойдут только двое, чтобы в честной дуэли выяснить, кто же сильнейший. Удачи вам и ясного Люмоса!

— Спасибо! — нестройным хором выдали побледневшие чемпионы: они и не предполагали, что дело закончится дуэлью.

— У вас не так много времени. Всего несколько часов, — напомнила Макгонагалл и протянула традиционный матерчатый мешочек красного цвета.

Джеймс был первым. И тут же исчез, видимо, ухватив свой порт-ключ. Следующим — Лисандр — смущенно улыбнулся, будто говорил: «Я не виноват, так получилось» и тоже исчез.

Альбус протянул руку следом, потому что ожидание неизведанного стало просто невыносимым. Его пальцы ухватили что-то рельефное и гладкое, теплое на ощупь. Альбус вздрогнул, но испугаться не успел — мгновенный рывок принудительной аппарации, и он уже на месте. Теперь только осталось выяснить, на каком именно.

Первое, что Альбус ощутил — пронизывающий ледяной ветер. Он забирался под весеннюю мантию, трепал непослушные волосы. Альбус открыл зажмуренные глаза и осмотрелся. Это были горы. Заснеженные вершины неясными тенями проступали сквозь туман, словно макушки великанов из детской сказки, которые Ал так любил читать в детстве.

Тихо. Никого не видно и не слышно. Как ему искать здесь порт-ключ? Что он вообще должен сделать? Альбус сделал неуверенный шаг и тут же почти по пояс провалился в сугроб. Только тогда он вспомнил про уменьшенную сумку в кармане мантии, которую ему помог собрать Скорпиус. Сумка была на месте.

— Фините Инкантатем… — прошептал Альбус, с огромной радостью и облегчением выуживая из недр огромной сумки теплый свитер и зимнюю мантию. На мягком сером свитере сбоку была монограмма СМ, и Альбус, улыбнувшись, прошептал:

— Спасибо.

Что-то теплом отозвалось в груди, странное ощущение, будто он услышал насмешливое и такое знакомое: «Пожалуйста, Поттер!»

Альбус вздрогнул и оглянулся. Тишина. И вот теперь он с ужасом осознал, что не помнит уменьшающего заклинания, что не может его вспомнить, как ни пытается. Бросать сумку здесь не хотелось (там могло быть еще много полезных вещей), тащить с собой — невыносимо.

Заклинание пришло на ум быстро и просто:

— Редуцио!

Альбус не мог знать, что именно в это мгновение Скорпиус почему-то почувствовал необходимость вспомнить это заклинание, будто его об этом попросили.

Альбус не то, чтобы услышал — почувствовал. Заклятие братства действовало, но Альбус Поттер и представить не мог, к каким последствиям это приведет.

* * *

Тедди Люпину снился сон. Он снова видел себя в хижине отшельника, в которую попал в свою первую ночь после перевоплощения. Он никому не рассказал о странном человеке, но и не забыл его. Этой ночью он пришел во сне. Но даже маленький ребенок-волшебник знает, что сны всегда несут с собой какой-то смысл. Не бывает пустых снов, если твоя энергия — магическая, и ты обладаешь хоть каплей дара предвидения.

Отшельник, весь в белом, с белой же бородой, смотрел на Тедди насмешливо и со снисхождением, как и в первую их встречу.

— Волчонок… спаси его, ладно?

— Кого? — Тед хотел попятиться, но не смог, так как в этом сне у него не было тела.

— Избранного. Последняя надежда… только он сможет предотвратить…

— Предотвратить что?

— Войну. Седьмой из проклятого рода уже близко. И он придет. Обязательно. Перед вашим миром будет пропасть. И вы покатитесь туда, послушно и быстро, чтобы оставить прах от существующего порядка. Просто спаси его.

— Где… где? — это все, что мог выдавить Тед из непослушного горла.

— Хогвартс. Средоточие силы. Светлой и темной магии. В этих древних стенах скрыто гораздо большее, чем открыто взгляду волшебников. Хогвартс, волчонок. Турнир Четырех.

Темнота.

Тед встряхнулся и подскочил на кровати, сонно протирая глаза. Постепенно успокоив учащенное дыхание, осторожно подошел к двери, прислушиваясь. Вчера он снова остался у крестного. Допоздна задержавшись на работе, он решил не будить Мари и аппарировал на Гриммуалд-плейс вместе с Гарри.

Тед не признавался себе, но отношения с Мари-Виктуар в последнее время стали совсем натянутыми. Она не понимала, почему он столько времени проводит у Гарри, не возвращаясь домой. А Тед не мог ничего рассказать, потому что так и не признался ей в том, что он — оборотень. Сначала хотел до конца выяснить возможности новой ипостаси. Тем более, Драко Малфой (с этим его мерзким выражением лица, которое Тед просто не переваривает) заявил, что, вероятно, у Теда очень редкая форма ликантропии. Что он со временем сможет управлять перевоплощениями и не будет зависеть от лунной фазы. Вообще, нужно заметить, что Малфой в этом плане оказался лучше, чем все о нем думали. Он помог Гарри, да и зелье, сваренное им, неплохо помогает самому Теду. Но все равно, очень тяжело избавиться от предрассудков волшебного общества, где к пожирателям, пусть и бывшим, относились с презрением и недоверием.

В любом случае надо рассказать обо всем крестному. Тед поднялся с кровати, торопливо оделся и быстро сбежал по ступеням в гостиную. Но Гарри там не было: Главный аврор уже ушел на работу, как обычно, ни свет ни заря , и Тед громко и емко и выругался, потому что крестный снова пожалел его будить, а в данном случае это могло привести к беде. Ведь в Турнире участвуют школьники, он и сам когда-то давно кидал свое имя в Кубок. Это, конечно, не тот Кубок, который появляется раз в несколько сотен лет, чтобы выбрать участников Тремудрого Турнира, но тоже довольно могущественный артефакт. Так кого выбрал Кубок в этом году? С этими всеми событиями Тед к своему стыду даже не выяснил, касалось ли это как-нибудь Поттеров или Уизли, ведь это шумное семейство никогда не оставалось в стороне от любого мало-мальски значимого события.

Тед кинулся к полке, которая висела справа от камина, туда Джинни Поттер всегда складывала газеты. И пусть ее уже нет, но некоторые привычки в доме не меняются с годами. Так и есть: газеты оказались на месте, и Тед торопливо зашуршал страницами в поисках какой-либо информации о нынешнем Турнире.

«Выведена новая порода книззлов», о Мерлин, и существующие-то не слишком дружелюбны, Теду никогда не удавалось найти с ними общий язык, «Министр Уизли сообщил, что Отдел по работе с маглами начинает свою работу»… так, не то… все не то…. вот! «Сыновья Героя — участники Турнира Четырех. Гриффиндор или Слизерин?»

Мерлинова борода! Двое. И Джейми, и Ал. Оба умудрились стать участниками. Кто там еще? Лисандр Скамандер… сын Луны и Рольфа, их Тед знал, но близко знаком не был, и Шицко Ченг, про которого Люпин не знал ничего.

«Темный Лорд есть всегда, вопрос в том, кто Избранный….»

Неужели Избранный — кто-то из этих мальчишек? Ведь опасность может грозить скорей участникам Турнира, нежели кому-либо в Хогвартсе, потому что школа Чародейства и Волшебства отлична защищена.

«Ничего не изменилось…»

Когда-то Избранным стал Гарри Поттер. И сказано об этом было в пророчестве, которое было скрыто среди сотни таких же в отделе Тайн.

Наверняка там и есть и про Турнир, и про Избранного, и про Темных Лордов, будь они прокляты! Но никто не знает, где. И никто никогда не подпустит к отделу Тайн и близко простого аврора. Даже Главного вряд ли. Пророчество могло быть сделано очень давно. Задолго до рождения участников всех нынешних событий. Или касаться всего происходящего только косвенно.

Доступ, может, Тед и выбьет из неповоротливой бюрократической системы, но что это даст? Несколько тысяч белых матовых шаров. Как узнать нужное?

«Ничего не изменилось…» Избранный Поттер. Поттер. Это имел в виду отшельник? Альбус Поттер? Джеймс Поттер? Чем черт не шутит — снова Гарри Поттер?

— Аврорат, кабинет Главного аврора, — буркнул Тед, бросая вызов по каминной сети. Главный аврор не ответил — его не было на месте. Тед быстро наговорил короткое послание и вылез из камина.

В любом случае ему сейчас одна дорога. В Хогвартс. Времени мало. Можно счесть это волчьим чутьем.

В этом кабинете разговор всегда сух и предельно лаконичен. Здесь не место для шуток или домашних бесед — Гермиона Уизли знала это, как никто другой. Ее друг дома — это одно, а Глава аврората Поттер — совсем другое.

По делу об убийстве чистокровных что-то стало проясняться. По крайней мере, по определенным данным можно было хотя бы примерно определить, кто будет следующей жертвой. Так как дело касалось сквиба из неизвестной семьи, Главный аврор решил, что Глава отдела по работе с маглами должна обязательно помочь в раскрытии этой серии преступлений. Ему было жаль Гермиону, на которую свалилось столько обязанностей, но выбора у Гарри не было — она одна могла так грамотно четко и логично мыслить, и только ей он мог доверять без оглядки любые дела, даже находящиеся под заклятием Особой Секретности.

И аналитические способности миссис Уизли не подвели: она сопоставила факты, места убийств, возраст жертв, их принадлежность к различным родам и выяснила, что логика в поведении убийцы все-таки была. По крайней мере, она попыталась представить, кто мог быть следующим.

— Малфой. — сказала она Гарри, когда беседовала с ним один на один у себя в кабинете.

— Он же уже пытался, — возразил Гарри, — вряд ли захочет еще раз.

— Именно, что захочет. Его психика неуравновешенна... Я думаю, здесь мы столкнулись со сквибом в активной магической фазе. То есть магия в нем есть, но не находит выхода, поэтому его мучают видения. Маглы называют таких людей душевнобольными и даже помещают в специальные лечебницы, потому что такие люди, как правило, социально опасны. Так вот, Малфой говорил, что преступник приговаривал «тьма… тьма…», это как раз говорит о том, что его разум под чьим-то контролем. Кто-то внушил ему, что эти волшебники — зло. Следовательно, он снова придет за Малфоем. Но, так как он не самоубийца, то, конечно, помнит, что у него не вышло совершить задуманное. То есть подсознательно он отвергнет этот вариант.

— Я не понял, ты же сама сказала, что предположительно следующая жертва — Малфой.

— Да. Малфой. Скорпиус Малфой.

* * *

— Пройди мимо, Джеймс… просто пройди мимо…. и ты победишь… просто пройди мимо, не останавливайся, не говори с ним… не помогай ему…. Красная тварь все сделает сама… просто пройди мимо… и победа твоя.

* * *

Под ногами снег. Куда взгляд ни кинь — всюду снег. Альбус решил действовать согласно логике, и его охватил азарт.

«Если бы я хотел здесь что-то спрятать, какое место это могло бы быть?» — подумал Альбус и внезапно понял что здесь, в заснеженных горах, он бы ничего прятать не стал. Определенно. Пещера. Вот это было бы правильным решением. Еще раз внимательно осмотрев место, в котором оказался, Альбус заметил небольшой чернеющий вход совсем рядом. Подумав, что это было совсем несложно, Альбус самодовольно улыбнулся и направился прямиком туда. Тем более, пещера казалась привлекательным укрытием от ветра, который пронизывал до костей даже через толстую мантию. А Согревающих Альбус вспомнить не мог.

Нагнувшись, чтобы не удариться головой о достаточно низкий свод, Альбус вошел вовнутрь пещеры, которую заметил. Первое, что привлекло внимание Чемпиона — настойчиво капающая вода. Он зажег Люмос и внимательно осмотрелся. Это был небольшой грот, ненамного больше, чем его с Джеймсом комната. Дальше уводил проход, ведущий внутрь скалы. Альбус поежился — подземелья он не любил.

— Не люблю подземелья… — произнес он вслух и подумал, что от слизеринца такое слышать было бы странно, и хорошо, что здесь никого нет.

Вода нашлась в дальнем углу: она капала назойливо, отдаваясь четким эхом в ушах.

Коридор оказался освещен тусклым светом факелов, прикрепленных к стене вразброс, и это очень удивило Альбуса: откуда здесь, в этой странной пещере, свет? С другой стороны, раз свет есть, значит, здесь кто-то был, так что, скорей всего, он на верном пути.

Идти пришлось долго, коридор петлял, кружил, и Альбус уже потерял счет бесчисленным поворотам. Когда он понял, что дальше идти просто невыносимо, то сел прямо на землю в свете наиболее яркого факела. В этой душно-влажной тишине, изредка прерываемой звуком капель, невыносимо захотелось наверх, на воздух. Стены давили: Альбусу казалось, что ему уже никогда не выбраться отсюда. Погруженный в тяжелые мысли, потеряв счет часам и минутам, проведенным здесь, он не услышал шагов из коридора справа. А когда услышал, прятаться было уже поздно.

Слизеринец притих, вжимая голову в плечи, и дрожащими руками вытянул палочку. Когда незнакомец вышел из-за угла, то Альбус, ожидая чудовища, дракона, акромантула, кого угодно, резко вскинул палочку, но тут же опустил в недоумении уставившись на пришедшего:

— Джим… — растеряно выдохнул он.

— Ал... — не менее растеряно откликнулся старший брат.

— Ты... ты что здесь делаешь?.. — выдавил из себя младший, понимая, что затягивать эту сцену дальше просто нет сил.

— То же, что и ты, естественно, — фыркнул Джеймс, осторожно обходя брата со спины, словно ожидая, что у того сзади окажется какое-то мощное оружие, которым он непременно захочет воспользоваться.

— И что дальше? — напряженным голосом спросил Альбус, поворачиваясь следом за Джеймсом.

— Порт-ключ один. Знаешь это? — тихо сказал Джеймс.

— Догадывался. — Ответил Альбус.

Он и правда догадывался, что порт-ключ окажется один. И победителем будет именно тот, кто найдет его первым. С другой стороны, их ждало финальное испытание. Двое первых. Значит порт-ключа два? Вряд ли. Скорей всего, он просто находится на каком-то месте, и все участники должны до него дотронуться. Тогда логично предположить, что все четверо здесь, именно в этих пещерах.

— Так что?

— Удивительно конструктивный диалог, Джим, — съязвил Альбус и тут же подумал, что это вполне мог сказать Скорпиус. Друга очень не хватало.

Внезапно все вокруг заходило ходуном. С потолка посыпались камни, и Альбус почувствовал самую настоящую панику. Он заметался от стены к стене, но землетрясение только усиливалось, откуда-то из глубины пещеры послышалось утробное рычание.

Пол вдруг начал осыпаться, прямо под ногами появилась огромная яма. Альбус попятился к стене, но внезапно понял, что в ловушке. Вцепившись рукой в небольшой выступ, он с ужасом смотрел, как последний островок земли исчезает, проваливаясь в никуда.

На шее каждого участника болтался экстренный порт-ключ. В случае нестандартной ситуации Чемпионы могли вернуться домой, просто сдавив небольшую монету пальцами с двух сторон.

— Порт-ключ! — закричал ему Джеймс с другой стороны стены.

— Нет, — упрямо помотал головой Альбус, и на глазах выступили злые слезы. Он не сдастся. Ни за что. Можно прыгнуть. Вот прямо сейчас, пока есть от чего оттолкнуться.

И он прыгнул. Но не достал все же до другого края, соскользнув вниз. Теперь Альбус висел, держась руками за край образовавшейся пропасти.

— Джим! — крикнул он.

Джеймс сидел у противоположной стены, сжав лицо руками и все время повторял: «Нет, нет, нет»…

Джеймс поднял голову и посмотрел брату в глаза. Если Альбус сорвется, то, конечно, успеет ухватиться за порт-ключ. Ничего страшного не случится, он просто вылетит из игры. «А если не успеет?» спросил внутренний голос, «как потом жить? А почему Альбус должен не успеть? Просто схватить монету, болтающуюся на шее, она как раз под рукой младшего брата.

Именно это имел в виду назойливый голос? Предать. Просто уйти. И у Альбуса не останется выбора, кроме как вернуться.

— Возвращайся, Ал, — произнес Джеймс, подходя к самому краю, — возвращайся, все кончено.

— Джим! — умоляюще вскрикнул Альбус, цепляясь из последних сил.

— Тебе помочь? — ровно спросил старший брат, — я могу помочь тебе дотронуться до ключа.

— Нет! — снова вскрикнул Альбус.

— Я же ничем не обязан тебе, Ал. Я такой же участник, как и ты, и, как ты, я хочу только одного — победы для своего факультета. Гриффиндор всегда побеждает, не может быть иначе.

— Кого ты хочешь убедить? — посипел Альбус, чувствуя, что у него от силы полминуты: потом напряженные мышцы не выдержат, и он сорвется вниз.

Джеймс остервенело замотал головой и резко пошел прочь, не оглядываясь.

— Джим!!! Джим…

У него должна проснуться совесть, наверное? Или что или что там отвечает за благородство поступков? Почему так холодно? Просто нестерпимо холодно, словно все существующие внутри него чувства выморозило этими шагами. Он все-таки оставил брата одного, висеть там, над пропастью; он просто повернулся к нему спиной, когда Альбусу больше всего была нужна его, Джеймса, поддержка. Что сказал бы отец, видя их такими? Нет, не так. Что бы сказала мама? Ты отдала ему все, даже свою жизнь не пожалела, не сказав никому и ничего. А я… Я не могу. Я хочу этой победы, я обещал, что пойду до конца: докажу, что достоин и отцовской похвалы и восхищенных взглядов.

Перед глазами умоляющие зеленые глаза и тонкие пальцы, в последней судороге вцепившиеся в камень. Ты всегда был таким хрупким, Ал. Младший. Отцовский любимчик. Кто же защитит тебя сейчас?..

— Джим… — последний отчаянный всхлип, выражение полной всепоглощающей безнадежности.

— Черт бы тебя побрал, Альбус Северус, — прошептал Джеймс и кинулся назад, падая навзничь, протягивая руку.

Альбус ухватился за крепкую ладонь брата, стиснул зубы и, уперевшись ногами в скалу, стал выбираться.

Когда они вдвоем с братом сидели, прислонившись к каменной стене, то Альбус просто сжал руку Джеймса своей, тихо погладил и прошептал:

— Ты молодец, Джейми. Все будет хорошо.

— Тебе-то откуда знать? Почему не воспользовался ключом? — зло выкрикнул Джеймс хриплым голосом.

— Не хотел, — отрезал Альбус, и его тон из доброжелательного мгновенно стал ледяным, — ты лучше подумай, почему это случилось… По-моему, у нас проблемы посерьезней поруганной гриффиндорской чести.

— Не язви, — машинально одернул брата Джеймс.

В это же время снова раздался утробный рев, а следом последовал резкий отчаянный крик. Кричал кто-то из Чемпионов: кроме них здесь никого не было. Братья переглянулись и, выхватив палочки, бросились на звук.

«Красная тварь…», — вертелось в голове у Джеймса Поттера, — «красная тварь…».

Глава 13. Связанные

Человек в магловской одежде пробирался сквозь галдящую толпу. Он мог бы выглядеть чужеродно среди волшебников, но к магловским вещам здесь давно уже привыкли. Никому не было дела до странного парня в мешковатой футболке и синих джинсах.

Он аккуратно пристроился к шумной и пестрой компании, которая проходила через большие двустворчатые ворота мимо странного карлика, аккуратно сверявшегося со списком.

— Вас так много! — пожаловался он непонятно кому.

— Так пропустите нас, профессор! — рассмеялась девушка с непонятной раскраской на лице: на ее щеках были сине-белые полосы.

— Ладно, — вдруг вздохнул карлик, — проходите уже, — проворчал он, но было видно, что ворчит просто для виду, а на самом деле очень рад видеть всех этих людей.

Парень в футболке прошел следом, смешавшись с веселой толпой и ускользнув от внимания человечка.

Если бы кто-нибудь спросил его, что он здесь делает, то вряд ли он смог бы дать внятный ответ. Он здесь, чтобы уничтожить зло. Он не знает, где оно, но в том, что совсем рядом, не сомневается. И если все эти странные люди веселятся и смеются, значит, они не видят опасности, значит, не в состоянии себя защитить. Ничего, один промах не значит, что ему не удастся вновь.

* * *

Когда Тед Люпин добрался до Хогвартса, то обнаружил, что успел к финальному моменту второго этапа Турнира Четырех.Квиддичный стадион был полон народа: все с нетерпением ждали возвращения Чемпионов, и каждый факультет пытался перекричать другой.

Последний час пребывания участников на Турнире подходил к концу.

Тед быстро огляделся по сторонам, пробираясь, чтобы найти свободное место. Но это было невозможно: настолько плотно все было забито. Сначала по привычке прибившись к гриффиндорцам, он решил, что все-таки надо подбираться к слизеринцам. Замерев где-то между, на границе, нейтральной территории, Тед стал внимательно наблюдать за происходящим.

Его внимание привлек странный бледный парень лет двадцати. Он казался ровесником Теда, но Тед, обладающий феноменальной памятью на лица, готов был биться об заклад, что с ним такой не учился.

Парень нервно озирался и было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке. Он вздрагивал, когда слышал названия заклинаний, изо всех сил вертел головой, будто бы видел все здесь впервые. Аврорское чутье заставило Теда подобраться поближе к странному незнакомцу.

* * *

Альбус и Джеймс вбежали в этот грот практически одновременно. Здесь было очень просторно, настолько, что огромный красный дракон имел много места для маневров. Существо было длинным, скорее похожим на гигантскую змею: плоская голова с желтыми глазами и очень острыми зубами, покрытое красно-медной чешуей тело. Около тридцати метров в длину. И все-таки мальчик решил, что это дракон. Чарли присылал книгу с картинками, и Альбус хорошо запомнил именно эту зверюгу, поразившись тогда ее размером и удивительному красному цвету.

Кричал Шицко. Видимо, рейвенкловец не ожидал встретить здесь эту тварь и теперь просто испугался. Из другого коридора вылетел Лисандр Скамандер и замер, ошарашенно глядя на огромного дракона.

— Шицко! — крикнул он, — ключ! Сожми ключ!

Зверюга мгновенно переключилась на источник голоса и, все так же утробно рыча, кинулась на Лисандра. Лисандр растерялся, попятился к стене, правда, все же вытащил палочку и попробовал воздействовать на змею заклинанием:

— Ректумсемпра!

Не вышло. Дракон зашипел, будто обиженный, но все равно продолжал наступать. Лисандр увернулся и ловко проскользнул у неповоротливой твари под брюхом. Теперь в прицел желтых страшных глаз с вытянутыми зрачками попал Джеймс, но и ему удалось ускользнуть.

— Он охраняет проход! — крикнул Шицко, указывая на незаметный коридор, уводящий дальше, в глубину пещеры.

— Если мы не объединимся, то ничего не выйдет! — крикнул Альбус. С ужасом смотря, как дракон приближается прямо к нему.

— Давайте! — крикнул Шицко и первым направил палочку, — Ректумсемпра!

— Ступефай! — Джеймс.

— Инкарцеро! — Лисандр.

Вместе с заклинанием Альбус вдруг почувствовал невероятный прилив сил, с его руки, помимо красного луча заклинания, сорвалась яркая вспышка света, которая на мгновение ослепила всех: это вспыхнул белым свечением серебряный дракон.

Красный дракон подземелья вздрогнул, зрачки его расширились, полностью закрывая радужку жуткого глаза, и зверь вдруг пополз. Он полз к Альбусу на брюхе, словно послушная собака. Белое сияние окутало Альбуса словно коконом, закручивая слизеринца в невероятный слепящий вихрь, в котором явственно можно было разглядеть силуэт дракона.

И этого серебряного дракона явно боялся и почитал красный. Потому что он просто замер перед Альбусом на брюхе, признавая его безоговорочное первенство.

— Ч...что это?... — заикаясь от волнения проговорил Шицко.

— Серебряный дракон… — прошептал Джеймс, чувствуя безграничное восхищение братом и тут же жгучую зависть, ведь Альбус снова оказался впереди, и сжигающую ревность, ведь Джеймс слишком хорошо знал, откуда у Альбуса эти способности.

— Уходи... — прошептал Альбус, близко наклоняясь к голове чудовища, — просто уходи и не мешай, ладно?

И монстр слушал его завороженно, словно кобра факира с дудочкой. А Лисандр потрясенно прошептал:

— Альбус… на каком языке ты говорил?

— А? — с лица младшего Поттера никак не сходило глупое и мечтательное выражение, словно он только что пообщался с лучшим другом.

— Язык… странный язык, Поттер, — задумчиво сказал Шицко, — словно змея шипит…

— Не знаю, — пожал плечами Альбус, — мы идем или как?

— Идем, — откликнулся Лисандр, отлипая от стены и направляясь в сторону неизведанного коридора.

Однако, сам Альбус уходить не спешил, он все еще стоял, что-то нашептывая красному дракону, и поэтому, когда вышел в коридор следом за всеми, то оказался там один.

Здесь было темнее, чем во всех остальных коридорах, которые он уже видел. Но факелы здесь все-таки были, просто очень тусклые. Альбус дошел до конца коридора, прежде чем понял, что это тупик. Совсем тупик. Не было оттуда выхода, а вход единственный, тот, где они встретили чудовище. Но ведь Джеймс, Лисандр и Шицко куда-то делись? Альбус еще раз прошел вдоль стены, задумчиво ведя по ней ладонью. Ничего, обычная каменная стена, шершавая и холодная на ощупь. Пройдя еще раз пять туда и обратно, Альбус с отчаяньем ударил по стене кулаком: жест, который не мог помочь, но хотя бы успокоить. Помогло мало, только костяшки пальцев нещадно саднили.

— Привет, — раздался вдруг знакомый голос.

Альбус обернулся. Перед ним стоял Скорпиус Малфой собственной персоной.

— Откуда ты здесь взялся? — с подозрением спросил Альбус, подходя к другу.

— Пошел за тобой, — улыбнулся Скорпиус, — тебе же нужна помощь, как всегда, правда? Ты никогда и ничего не можешь сделать сам.

— Что с тобой? — спросил Альбус, чуть трогая Скорпиуса за руку. Рука как рука. Как обычно,холодная.

— Со мной все нормально, — Скорпиус язвительно усмехнулся, — а вот, что с тобой, Альбус Северус? Ты совершенно, абсолютно беспомощен. Из Выручай-комнаты на первом курсе вытащил тебя я. О пробуждении Дракона тоже узнал я. И руны Зеркала Истины прочитал я.

— Но… я же тоже что-то сделал… — обескураженно проговорил Альбус.

— Да. Навлек на нас неприятности. Ты постоянно это делаешь. Знаешь, Альбус, мне это надоело. Кубок Турнира Четырех должен принадлежать мне. Это я должен был быть выбран. Я должен участвовать в Турнире. А ты — трусливое создание, которое вечно плачется по своей мамочке.

Жесткие, злые слова хлестали наотмашь, словно пощечины, звоном отдаваясь в ушах. Альбус попятился и тут же вскинул палочку вне себя от гнева. Никто и никогда не смеет обижать его мать.

— Ступефай! — крикнул он со слезами на глазах. И Скорпиус отлетел к стене, ударившись головой и упав на грязный пол пещеры.

Чувствуя тревогу и странный, на уровне подсознания, страх, Альбус тихонько подошел к Скорпиусу. И закричал, увидев его лицо. Мертвое лицо.

* * *

Когда Скорпиус почувствовал накатившую внезапно слабость, то списал все просто на усталость и волнение, связанное, конечно же, с Неугомонным, который где-то там, неизвестно где, добывал победу для Слизерина. Но слабость не проходила, Скорпиуса буквально сложило пополам, и он, пробормотав что-то невразумительное Адель и Джону, которые сидели рядом, быстро покинул стадион, чтобы хотя бы плеснуть себе в лицо холодной воды. Его захлестнул страх. Ужас. Склонившись над раковиной, он торопливо плескал в лицо водой, но это не помогло. Паника только усиливалась, и Скорпиус даже ударил себя по щеке, думая, что это приведет его в чувство. Ему показалось, что он слышит чей-то крик.

— Что это…. — прошептал он в пустоту, чувствуя, как его начинает тошнить. От страха.

Чуть покачиваясь, Скорпиус торопливо пошел прочь, направляясь в подземелья, к отцу.

Еще утром, когда Малфой-младший ненавязчиво поинтересовался, пойдет ли профессор смотреть финальный этап Турнира Четырех, Драко язвительно заметил, что победа Поттеров его лично не интересует, а победа Хаффлпаффа и Рэйвенкло не может интересовать по определению. На что Скорпиус загадочно хмыкнул и задумчиво, и как бы невзначай, предположил, что Поттеры Поттерами, а не интересоваться победой факультета декан Слизерина просто не имеет права. Драко с грустью подумал, что, кажется, раздавать отпрыску оплеухи уже поздно: наглое создание выросло и теперь взирало на отца упрямыми ярко-голубыми глазами, давая понять, что последнее слово за ним.

— Я буду там, когда сочту нужным, мистер Малфой, — процедил профессор и плотно сжал губы.

— Прости, отец, — кажется, не все потеряно в воспитательном процессе подрастающего поколения.

— Извинения приняты, — сухо отозвался Драко и повернулся к своему столу.

И вот теперь Скорпиус плелся в кабинет отца, чтобы попросить помощи, потому что резкое ухудшение физического состояния и непонятный, но до дрожи реальный страх, давали серьезный повод для беспокойства.

Но дойти он не успел, потому что следующий приступ паники оказался непреодолимым: Скорпиус скрючился, кулем осел на пол и закрыл лицо руками.

— Малфой! — настойчивый голос извне заставил его отвлечься от своего состояния, и Скорпиус открыл глаза. Над ним наклонился Аберфорт Дамблдор и пристально вглядывался в его лицо.

— П… п… профессор… — выдавил Скорпиус, сейчас ему было все равно, кто именно ему поможет, лишь бы помогли, лишь бы избавили от этого страха, липким потом стекающего между лопатками, — п.. плохо… очень…

— Спокойно, Малфой, — ровно сказал Дамблдор, быстро сканируя Скорпиуса на предмет воздействия темной магии. По мере обследования его лицо вытягивалось, на нем проступило недоумение.

— Это не твое, мальчик, — вдруг резко сказал он, — пошли, пошли… — аккуратно поддерживая Скорпиуса, он повел его в свой кабинет.

— Что значит не мое? Это мне сейчас страшно.

— Скажи, ты с кем-нибудь связан?

— В смысле? — Скорпиуса снова замутило, и он отвернулся, болезненно застонав.

— Магически, Малфой. Давай соображай, ты же не так туп, как мне порой кажется...

— Да, — выдавил из себя Скорпиус, про себя поражаясь, как легко и непринужденно выдал их с Альбусом тайну.

— С кем? — строго, но с определенной долей мягкости, стараясь не давить на мальчишку, спросил Дамблдор.

Скорпиус замотал головой: уж этого он не скажет.

— Ладно. Я и сам могу догадаться, — Аберфорт походил по комнате, заложив руки за спину.

— Тебе страшно? — спросил он.

— Да… помогите…

— Тебя мутит?

— Да! Да! Да сделайте что-нибудь! — в голосе младшего Малфоя проскальзывало неумело скрываемое раздражение.

— Боггарт, — вдруг сказал Аберфорт, — это всего лишь боггарт. Его видит тот, кто связан с тобой, причем раз влияние такое сильное, то, следовательно, и сущность, принятая боггартом, связана с тобой. Это близкий тебе человек, мальчик… если не твой отец, в чем я сомневаюсь, потому что уж боггарта он бы смог отличить от реальной угрозы, не кто-то из взрослых, а братьев и сестер у тебя нет, значит… Поттер. Как всегда. Всегда и везде Поттер.

У Скорпиуса не осталось сил сопротивляться чужому ужасу, и он рухнул из кресла на колени, так сильно закусив губу, что из нее пошла кровь.

— Внушай, маленький Малфой, внушай своему другу, что это боггарт, что ты здесь, и с тобой все хорошо. Пользуйся связью. Найди его.

— Я... я… не могу, — прошептал Скорпиус. Из прокушенной губы на пол падали капли крови.

— Соплохвоста тебе под зад! — выругался Аберфорт, — ты слизеринец или размазня, Скорпиус Малфой? Ищи его! Ему нужна помощь. Боггарт, тщательно наведенный, может свести с ума.

Скорпиус сконцентрировался, отвлекаясь от собственной боли и ужаса: это все фантомно, на самом деле ничего этого нет… нет… Тонкая пульсирующая нить красного цвета перед глазами, это и есть связь? Кое-где прерывистая, совсем истончившаяся, а где-то крепкая, кажется, и силой не разорвать. Тянуться. Тянуться за нитью, чтобы дойти до конца. Ты слышишь меня, Альбус? Я здесь, я не знаю, смогу ли помочь, но я здесь, и со мной все нормально, бери мою силу, если она нужна тебе. Всего одно слово. Вспомни. Всего одно, и морок рассеется.

— Ридикулус… — прошептал Скорпиус, закрыв глаза и сжав виски, — Ридикулус…

* * *

— Ридикулос! — прокричал Альбус первое, что пришло на ум, потому что страх сводил его с ума, медленно убивал, отравляя каждую клеточку тела своим губительным влиянием.

Он снова видел мертвого Скорпиуса, осознавая, что убил его сам. Откуда вдруг на ум пришло заклинание против боггарта, Альбус не понял, но это было весьма кстати, потому что спустя несколько минут все действительно прошло, и слизеринец осознал, что это был тщательно наведенный морок. Боггарта ведь можно направить. Они проходили, когда изучали темную магию. И тогда сгусток темной энергии становится в разы сильней и может действительно свести с ума. По крайней мере, в истории волшебного мира были такие примеры.

Альбус шумно выдохнул сквозь зубы и вдруг увидел, что в одном месте стена немного другая. Словно кто-то неуловимым жестом наложил тень туда, где ее быть не должно. Альбус наклонил голову набок и подошел к странному месту. Провел рукой, потом усмехнулся и, направив палочку, прошептал:

— Алохомора!

Просто. Все гениальное всегда просто. И здесь простой дверной проем, открывающийся простейшим заклинанием. Альбус сделал шаг и вышел прямо перед толпой на квиддичный стадион в Хогвартсе, который взревел, встречая своего Чемпиона.

Но никого из остальных игроков не было.

— А где все? — произнес Альбус, как только смог уйти с поля и увидел подбежавшую к нему Розу. Он все еще ощущал сильную слабость, голова кружилась, но его мучал один единственный вопрос, почему он не видит Скорпиуса? И где Джим и остальные?

— Никого еще не было… — ответила Роза, — ты — первый, Ал, — проговорила она с гордостью, словно это она сама или ее факультет были первыми.

— Но как же… я же видел их…

Дальше события сменяли друг друга с головокружительной скоростью.

Альбусу стало настолько плохо, что он не мог сдвинуться с места. На стадионе появился Джеймс, почему-то в разорванной одежде и с безумным взглядом, он что-то закричал, размахивая руками. К Альбусу приблизился Скорпиус Малфой, он был очень бледен и, похоже, чувствовал себя так же плохо.

Альбус попытался улыбнуться Скорпиусу, и ему это почти удалось, когда на них кто-то налетел и сшиб с ног. Успев заметить ярко-синюю макушку, Альбус понял, что это Тедди, но что делает Тедди здесь и почему кидается на них вот так вот, не понял.

Между тем силы покинули Поттера-младшего окончательно, и он провалился в темноту глубокого обморока.

* * *

— Нет, ну ты объясни мне, почему, почему все всегда заканчивается больничным крылом? Почему нельзя жить спокойно?

— Потому что твой брат — ходячая неприятность.

— Ты сам — ходячее недоразумение…

Альбус с трудом разлепил ставшие такими тяжелыми веки и обвел комнату мутным взглядом. Как и сказал кто-то с очень знакомым голосом — все закончилось именно больничным крылом. Возле него обнаружился Джеймс, а на соседней кровати — Скорпиус. Джеймс сидел и задумчиво крутил в руках палочку, вяло переругиваясь с Малфоем.

— Пить хочу… — сиплый шепот, вырвавшийся из горла, мало походил на привычный голос Альбуса Поттера.

Джеймс подошел к тумбочке, взял стакан с водой и присел к Альбусу на кровать.

— Держи, — тихо сказал он, протягивая воду брату и придерживая стакан одной рукой.

Потом нахмурился, словно старался стереть с лица излишне заботливое выражение и быстро вышел, пробормотав:

— Ну ладно, мне, в общем, пора…

Альбус улыбнулся ему вслед и посмотрел на Скорпиуса:

— Сколько я здесь?

— Три дня, — ворчливо откликнулся Скорпиус, — ровно три дня, как ты меня втянул в неприятности. Снова.

— Я тебя никуда не втягивал, — надулся Альбус, — и, кстати, а почему ты здесь?

— А разве непонятно? Потому что ты здесь. Потому что мы с тобой связаны древним заклятием Блэков.

— Звучит зловеще…

— Еще как… Когда ты там увидел боггарта, то я здесь чуть не умер от страха и ужаса. Хорошо, что рядом оказался Дамблдор: он сразу понял, что это заклятие.

— Выходит… это ты мне помог?

— Да, наверное…

— Скорпи, слушай, — Альбус сел в кровати и жадно посмотрел в окно, где весенний ветерок трепал макушки уже зеленеющих деревьев, — а кто победил? Кто выиграл Турнир Четырех?

— Не знаю, — пожал плечами Скорпиус, — я же не выходил отсюда, как и ты.

— А Турнир никто не выиграл. Его отменили, — в больничное крыло, весело улыбаясь проскользнула Лили Поттер.

— Как? — мальчишки уставились на нее, явно желая подробностей столь неординарного обстоятельства.

— А вот так, — Лили подошла к Альбусу, заглянула в тумбочку, аккуратно сложила в ящички принесенные подарки, — дело в том, что боггарт, который забрал у Альбуса все силы, не был задуман учредителями Турнира. Точнее боггарты были в числе препятствий, конечно, но вот такой, какой достался Альбусу… Я подслушала разговор папы и Дамблдора. Дамблдор сказал, что это предвестник, и что он не зря выбрал именно Альбуса…

— А потом?.. — в один голос воскликнули слизеринцы.

— А потом папа вспомнил про заглушающие и наложил их такой силы, что ни я, ни Рози защиту взломать не смогли.

— А Тедди? — вспомнил Альбус, — Зачем он нас снес?

— А там преступник какой-то был, за которым аврорат давно охотился. Который убил Саманту Флинт. И папа, и Тедди в тот день еле успели.

— Ему был нужен я? — Альбус поежился и стал похож на растрепанного воробья.

— Не знаю. Тед так решил почему-то. В любом случае, он в аврорате.

Лили быстро поправила Альбусу подушки и тепло улыбнулась Скорпиусу:

— Тебе тоже?

— Обойдусь, — буркнул Скорпиус, потом запнулся на полуслове и замолк.

— Тебе тут Рози передала, — Лили протянула Малфою небольшой конвертик.

— А с каких это пор ты совой заделалась, Поттер? — язвительно спросил Скорпиус, забирая конверт и становясь пунцово-красным.

Альбус, делая вид, что его ничего не касается, принялся за изучение абсолютно белой стены больничного крыла.

— Ты надоел мне своим хамством, — гордо выдала Лили и ушла, подмигнув Альбусу, который тут же показал ей язык.

— Ого. Малявка научилась разговаривать… сколько воды утекло… — посетовал Скорпиус, начиная хохотать. Альбус не выдержал и тоже начал смеяться.

— Давай уже, открывай. Посмотрим, что там тебе кузина прислала. Заметь, мне она ничего не передала.

— А то, — самодовольно усмехнулся Скорпиус, открывая конверт, — ты извини, — сказал он несколько секунд спустя, — это личное, так что, Ал, ты об этом никогда не узнаешь.

В ответ раздалось обиженное сопение.

— Да, ладно, я пошутил. Лови! — и Скорпиус отлевитировал простую записку из конверта прямо в руки Альбуса.

«Малфой!

Выздоравливай. Мне нужно твое исследование по трансфигурации».

— Разбежалась, — фыркнул Скорпиус, но что-то подсказывало Альбусу, что совместная работа Слизерина и Гриффиндора не за горами.

* * *

— Кто ты? — голос Главного аврора был жестким, в каждой нотке пряталась угроза, ощутимая и плотная как лондонский туман за окном ранним утром.

— Тот, кто уничтожит тьму.

Сидевший перед ним был молод. И самое страшное и непонятное — он был человеком. Не магом, не сквибом, как они решили сначала. Просто человеком. Без малейших признаков магии. Вернее, магия была. Она была внутри него, висела в нем уродливым черным сгустком, но это не было предопределено ему с рождения.

— Обливиэйт, — устало сказал Гарри, направляя на него палочку.

Они уже не один раз пытались воздействовать на этого странного человека, но все их усилия были тщетны. Ни Обливиэйт, ни какое-либо другое заклятие на него просто не действовали, и это было действительно страшно.

Гермиона, проштудировав кучу книг и пообщавшись с десятком специалистов, сказала, что это — предсказатель. Что им руководят высшие силы, вне их понимания. Концентрация чужеродной для него магии стала очень сильной и искала выхода, и он убивал, вырезая на лицах предупреждение. «Он придет». Убивал чистокровных, потому что его притягивала родовая магия.

Точно таким же сгустком темной энергии являлся боггарт в пещере, который практически свел Альбуса Поттера с ума. И если бы не заклятие братства, которое помогло ему разделить ужас со Скорпиусом Малфоем, то это бы неминуемо произошло. А так оба просто на какое-то время лишились сил: нормальная реакция подросткового организма — долгий здоровый сон. Скорпиус проспал трое суток, Альбус — чуть больше.

Что-то надвигалось на волшебный мир. Что-то неотвратимое приближалось и пробуждалась, и, к ужасу Гарри Поттера, его сын имел ко всему этому самое непосредственное отношение.

Почему Тед оказался рядом, когда на Альбуса (или на Скорпиуса) собирался напасть убийца, Гарри не знал. Тед что-то начал рассказывать про отшельника в лесу, который указал ему на Избранного... В этом вопросе Гарри еще только предстояло разобраться. В любом случае Тед Избранного спас. Как и говорил отшельник, кем бы он ни был. Выходит, это Альбус? Джинни знала об этом?

Гарри торопливо закурил, даже не потрудившись открыть окно. Ему сейчас очень не хватало мудрого старика Дамблдора, который всегда мог разложить по полочкам разбегающиеся мысли. Не того, желчного и ехидного, который преподавал сейчас в Хогвартсе, а Альбуса Дамблдора, умного и могущественного волшебника, который боролся за дело света. Ведь так, профессор?..

Он найдет пророчество, связанное с его сыном. Он просто обязан его найти. Среди тысяч матовых шаров, среди сотен стеллажей. Гарри Поттер всегда находил, что искал.

* * *

Теду удалось поймать преступника. Молодой парень, лет двадцати, совсем обычный, со светлыми волосами, высокий. Тед интуитивно, каким-то шестым чувством вычислил его из толпы и понял, что его цель — не Джеймс, а Альбус. Защищать пришлось двоих: Скорпиус так невовремя появился рядом.

Когда потерявших сознание Малфоя и Поттера отлевитировали внутрь школы, подальше от жаждущей подробностей толпы, Тед аппарировал преступника в аврорат, а потом вернулся в школу, чтобы узнать, как чувствуют себя мальчишки. Он прошел по гулким и уже пустым коридорам, заглядывая в пустые классы, когда внезапно услышал знакомый голос. Голос отшельника.

В один миг весь обратившись в слух, Тед прислонился к двери. Он не мог видеть, но голоса слышал прекрасно. Один принадлежал директору Макгонагалл, а второй… без сомнения тому самому человеку, который и помог ему спасти Поттера-младшего. Но увидеть кто там, не сумел, побоявшись обнаружить свое присутствие в неположенном месте. Поэтому он просто ушел побыстрее оттуда, решив оставить выяснение личности говорящего на потом.

Спустя несколько минут дверь открылась. Оттуда вышли два преподавателя.

— Вы считаете это приемлемым, профессор Дамблдор?

— Конечно, Минерва.

— Это абсолютно дурная затея.

— Прекрати брюзжать.

— Папа! — радостно воскликнул Альбус, бросаясь к отцу на шею и с неудовольствием отмечая, что отец снова небрит.

— Отец, — Скорпиус степенно кивнул Малфою-старшему, который сжимал свою трость так, как будто она могла от него убежать.

— Ты уверен? — спросил он у сына, с нескрываемым беспокойством в голосе.

— Абсолютно, пап, — усмехнулся Скорпиус.

— Все-таки это неугомонные Поттеры….

— И невыносимые Уизли, — добавил Скорпиус трагическим шепотом.

— Вот именно.

— Прекрати, Малфой, — фыркнул Поттер-старший, — прекрати его запугивать, это всего лишь каникулы, тем более ты его отпускаешь всего на неделю.

— На целую неделю! — Альбус Поттер сиял как начищенный галлеон.

— Ну хорошо. Но все равно, постарайся избежать общения с рыжими… гм… молодыми людьми.

— Я постараюсь, пап, — было видно, что он еле сдерживается от смеха.

— Я проконтролирую, — пригрозил Драко, выразительно постучав тростью по бетонному полу вокзала Кингс-Кросс.

Альбус не выдержал и расхохотался. Скорпиус приподнял бровь и с достоинством ответил:

— Конечно, отец. Ты же будешь навещать мистера Поттера. Поэтому, безусловно. Проконтролируешь.

— Ты сейчас никуда не поедешь… — начал Драко, но договорить не успел, потому что двое подростков уже сорвались с места и умчались в неизвестном направлении, еле сдерживая смех.

— Вернутся, — философски сказал Гарри, закуривая, — а ты и правда заходи, звереныш.

— Всенепременно, — фыркнул Драко и аппарировал.

Конец четвертой части

Скоро!

Часть 5. Альбус Поттер и легенда Запретного Леса

В волшебном мире все очень неспокойно. Пока Главный аврор пытается найти пророчество, связанное с его сыном, в Хогвартсе происходят странные вещи. Сгустки темной магии появляются то тут, то там, и никто не может понять, чем это вызвано. Однако, зацепка есть. Все следы ведут в Запретный Лес. Альбусу Поттеру и Скорпиусу Малфою предстоит узнать одну из самых древних и страшных легенд...