И ударил Гарри по струнам. И огромный трёхголовый пёс сладко зевнул и уснул, уронив одну из голов в миску, больше похожую на здоровенное корыто. И дрогнули врата царства Аида. И распахнулись они, приглашая дерзкого вступить на тропы мира мёртвых.
* * *
— Ой, да замолчи ты! — на бородатом лице было написано отвращение.
Юноша растерянно опустил лиру.
— Я всё сделал правильно, — пролепетал он, — ваш пёсик уснул, и ворота…
— Я не виноват, что Цербер не разбирается в музыке. Ему хоть на чём сыграй, хоть как, — уснёт, собака! А мне надоело! Рехнуться можно, несколько тысяч лет сюда таскаются смертные, и все с лирами! У вас что, других инструментов нет? Ведь есть же, мне свежеумершие рассказывали! И добро бы играл хорошо!
Персефона тяжело вздохнула.
— Потанцевали бы… Но под это…
— Я целый год учился, — упавшим голосом произнёс Гарри.
— Оно и видно, что только год, — ехидно заметил бог мёртвых, — и что за молодёжь нынче пошла? Торопыги!
— Неужели ты не мог выучится на чём-то другом? Что полегче? — грустно спросила Персефона.
— Наверное. Но в Некрономиконе Александрийском сказано «лира»! — Поттер всплеснул руками, и струны возмущённо вякнули.
— Не начинай! — замахал на него Аид, — Хватит! Лучше б ты сюда магнитофон прихватил, всё веселее было бы!
Инструмент обиженно тренькнул, и юноша стыдливо придержал его.
— Короче, чёрт с тобой, бери своего, кого ты там хотел? и катись! Ему играй свои песни.
— Ээээ, а обязательно играть?
— Обязательно, — мстительно улыбнулся бог. Подумал и добавил: — Традиция такая, уходить отсюда под музыку. Хотя Цербер тебя по любому выпустит, ему живых впускать сюда нельзя, а выпускать — за милую душу!
Гарри растерянно хлопал глазами. Всё оказалось слишком просто… Так почему же Гермиона утверждала, что этот обряд не удалось выполнить никому, включая легендарного Орфея?
Персефона ласково погладила парня по плечу.
— Помни, ты не должен говорить с тем, кого забираешь, и не имеешь права оглядываться на него, пока вы не выйдете в ваш мир, иначе он снова вернётся к Аиду, и на сей раз без возврата…
— Я понял, — юноша сглотнул. — А он? Ему можно со мной говорить?
Бог мёртвых насмешливо фыркнул.
— Попробуй, заткни их… Это вам, пока живым, ничего здесь нельзя, а им уже всё можно. Ну, почти всё. Идти он за тобой будет, никуда от моей воли не денется, но молчать… Ладно, кто он там? Твой бывший учитель? Северус Снейп! — воскликнул Аид и вежливо добавил появившейся тени: — За вами пришли.
— Спасибо! — попытавшись поклониться, Гарри чуть не уронил с головы лавровый венок.
— Проваливай, — устало сказал бог.
Гарри решительно ударил по струнам. Тень вздрогнула. И неуверенно поплелась следом за героем.
Громкие фальшивые звуки постепенно затихли вдали.
Персефона зевнула.
— У этого тоже ничего не выйдет.
Её муж кивнул.
— И к гадалке не ходи, — смирения в нём ни не грош. И что эти живые за люди? То мне не верят — норовят убедиться, что уходят не одни, то с объятиями раньше времени на покойников кидаются…
— Ну, эти обниматься не будут.
— Скорее, попытаются подраться. Живые же привыкли, что они говорят, а мертвецы лежат себе тихонечко. А вот когда наоборот… Этот Снейп ведь молчать не будет, нет…
* * *
— Поттер! Вы что, совсем рехнулись? Додумались, тоже мне, лучше бы дрель сюда принесли!
Гарри икнул и покрепче ухватился за лиру.
— Недоумок, весь в своего отца! Вы мучили мои глаза своим видом семь лет, а теперь решили потерзать и уши? Правильно говорят, яблочко от яблони… Когда ваш папаша пытался петь, мухи дохли! А у меня, знаете ли, тонкая и чувствительная натура!
За спиной юноши раздался мученический стон.
— Мерлиновы подштанники, да прекратите вы! Навязался на мою голову, никчёмный, тупой, наглый… Тьфу! Да что ж это такое! Нет от вас спасения ни на том свете, ни на этом!
Лира пела. Уж как умела…
— А скажите мне, Поттер, это вам Хагрид на ухо наступил? Что ж, видимо, вы бездарны абсолютно во всём. Достаточно вспомнить, как вы варили свою бурду, которую в припадке умопомешательства пытались называть зельями. Разведёт вечно вонищи, хоть противогаз надевай… И в защите от тёмных сил вы не блистали… Гонору у вас — выше крыши, а умений — ноль! Думаете, выучили «экспеллиармус», и уже можно на Тёмного Лорда идти? А кстати, чем вы его?
Ответом ему было нестройное бренчание.
— Что молчите? А, ну конечно, гриффиндорская звезда нос воротит от простых смертных. К тому же мёртвых… Впрочем, я не удивлюсь, если вам просто стыдно, ведь Волдеморт наверняка помер со смеху, глядя на ваши жалкие потуги его заавадить.
Аккорд! Ещё аккорд!
— Слушайте, Поттер, вам что, славы не хватает? Идите, наслаждайтесь, хоть ложкой её ешьте! За каким вонючим дракклом вас сюда-то принесло? За каким… Гм… Ну ладно. Да хватит уже играть!
Спину окатило ледяным холодом, и Гарри испуганно втянул голову в плечи. Сзади раздался удивлённый вздох…
— Черт… Да стойте вы! Двести баллов с Гриффиндора!
Ой.
— За… за сам факт вашего существования! Что? Съели? Поттер, посмотрите мне в глаза.
Ага, сейчас, только галоши надену. Гарри посильнее вдарил по струнам, и лира взвыла. В ответ раздался залп ругательств.
А потом…
— Поттер, — вкрадчиво, — а скажите-ка мне, почему вы шляетесь на тот свет, вместо того, чтобы наслаждаться семейной жизнью? Неужели мисс Уизли наконец-то прозрела, поняла, с какой бестолочью имеет дело, и нашла себе кого-то получше? Впрочем, найти более достойного кавалера совсем не сложно. И сюда вы, наверное, притащились с горя… Но учтите, Поттер, от меня вам сочувствия не дождаться.
Речь прервал злой смешок.
— Бедный герой… Заняться ему больше нечем, а на подвиги тянет. Кому вы вообще нужны в мирной-то жизни? Вы же неуч, и если бы не покровительство Дамблдора, то вылетели бы из Хогвартса ещё на втором курсе. Или уж, в крайнем случае, на третьем! Да и то сказать, зачем вы вообще ходили в школу? Не учиться, это точно. Что вам скромный труд студента, вам то василиска подавай, то сотню-другую дементоров, но лучше всего — тролля!
Профессор распалялся всё больше.
— Да вы и сами как тролль. Разве что ростом не вышли. Хм, Поттер, скажите, каково это быть замухрышкой-недомерком на фоне ваших ровесников? По-моему, мисс Грейнджер — и то выше вас… Зрение ваше тоже ни к чёрту, даже в самую занюханную квиддичную команду с таким не возьмут. Это на фоне школьников вы выделялись, а для настоящего спорта не годитесь. Даже эта жалкая карьера вам не по плечу. Или вы собрались в уличные музыканты? Ну что ж, милостыню вам будут подавать исправно, вы же жалчайшее зрелище на свете, Поттер! О. Я припоминаю, что в кармане сюртука у меня, кажется, завалялся кнат-другой. Вот, погодите, выберемся на землю — так и быть, заплачу вам первый гонорар! Смотрите, уже светлеет! Не передумали, Поттер?! Поттер! Я к вам обращаюсь! Твою мать! Камнем бы в тебя швырнуть, мальчишка! Чёртов наглый упрямец! Обернись!
Цербер ошарашено уставился на юношу и попятился от разъярённой тени.
В глаза ударило солнце.
* * *
Гарри стоял у выхода из пещеры и щурился на яркий пейзаж. Полуденное сияние отражалось в лазури Эгейского моря, свежий ветер опьянял. Парень содрал с головы осточертевший венок и зашвырнул его подальше.
Как хорошо…
Что-то Снейп молчит.
— Профессор… — Гарри обернулся и замер, наткнувшись на горький взгляд.
— Будьте вы прокляты, Поттер…
Снейп жался в тени: неуклюжий, нелепый, похожий на раненную ворону.
Юноша печально улыбнулся.
— Всё образуется, сэр. Будем жить.
— Зачем...
— Это только кажется, что незачем. Вы просто забыли, как и для чего, но это поправимо. Пойдёмте, вас там все заждались. Они не верили, что всё получится, но я же спец по невозможному, меня хорошо выучили, — Гарри застенчиво взмахнул ресницами, — и знаете… я, оказывается, соскучился по вашей ругани. Ну что? Аппарируем?
Профессор молчал. Потом скривился, — эту гримасу оптимист Поттер решил считать улыбкой, — и пожал плечами.
— Ну, не прыгать же теперь со скалы…
Раздался хлопок, и тёплый склон опустел.
* * *
А в подземном царстве Аид недоумённо переглянулся с женой.
— Как ему удалось? Я думал, они ненавидят друг друга!
Персефона утешающе похлопала мужа по руке.
— Ну и пусть. Зато есть надежда, что кто-нибудь из них вспомнит о нас и внесёт изменения в Некрономикон. Тогда, глядишь, следующий визитёр придёт сюда ну хотя бы с гитарой…
Vova
