Огонь - огнём ("Чайная серия". Часть VII)

Дух Божий молнией блистающей падёт

На землю, всюду сея страх и трепет.

Нам сказано, что лишь в пожаре том

Найдём мы искупление грехов.

Надежду или смерть мы обретём,

На ложе погребальное взойдя

Любви иль гибельных страстей – вот выбор твой:

Испытывается дух – огонь – огнём.

(Т. С. Элиот. «Литтл Гиддинг», Четыре квартета)

«Этого не должно было случиться», — думала Гермиона, спрятав лицо в галантно поданный ей Роном платок и пытаясь заглушить всхлипы.

Дамблдор устроил тихие и скромные похороны. Лишь немногие были допущены в розовый сад Хогвартса, чтобы попрощаться с Сириусом Блэком. Кроме неё и Рона здесь, конечно, находился Гарри, а ещё — профессор Люпин, Грозный Глаз Грюм, два незнакомых аврора (были ли они друзьями Сириуса или присутствовали здесь в целях безопасности – Гермиона не знала), несколько преподавателей из Хогвартса. Позади Дамблдора стояла МакГонагалл. Её бледное лицо искажала страдальческая гримаса; казалось, она едва сдерживала слёзы. К удивлению Гермионы, Хагрид не пришёл. «Должно быть, снова уехал куда-нибудь вместе с Мадам Максим», — подумала она.

Гермиона и Рон пришли позже остальных, когда места рядом с Гарри уже заняли Люпин и авроры. Тогда они встали напротив него — так, чтобы он мог их видеть. Мало ли что? Вдруг ему потребуется поддержка? Однако лицо Гарри было бледным, бесстрастным, а его взгляд был прикован к урне с пеплом Сириуса. Люпин время от времени похлопывал Гарри по руке, но он, казалось, этого не замечал.

— Какого чёрта этот здесь делает? — пробормотал себе под нос Рон, глядя куда-то за спины Люпина и авроров, но Гермиона не обратила внимания на его слова. Она тоже не знала, для чего пришёл Снейп, но так как он стоял вдали от всех и держал язык за зубами, ей не было до него дела. Мастер зелий не сводил глаз с Люпина, наверняка сожалея, что тот ещё жив, тогда как остальные Мародёры… Гермиона резко оборвала себя. Несправедливо и глупо так думать. Может быть, всё совсем не так. Просто её ослепила скорбь.

Просто она не могла смириться с тем, что случилось, ведь всё должно было сложиться иначе. Конечно, она знала, что за стенами Хогвартса по-прежнему существуют Волдеморт, Упивающиеся смертью, война и прочие ужасы, но она почему-то была уверена, что Сириус и Гарри заслужили передышку после всего, что им пришлось вынести. В первый раз за всю жизнь им представился случай лучше узнать друг друга. Сейчас Сириус и Гарри должны были быть вместе, пить чай в коттедже, а на следующей неделе весело отмечать своё воссоединение в Норе. В последние дни Рон только об этом и говорил.

Жизнь несправедлива. Раньше она часто слышала эти слова, но поняла их только сегодня.

Рон смущённо обнял её. Ей было приятно опереться на него – такого высокого и тёплого; его рост позволял ей удобно устроить голову на его плече, в то время как он прижался щекой к её волосам. Она желала, чтобы у Гарри тоже был такой человек. Вряд ли на эту роль подошёл бы Джордж Уизли. Во всяком случае, ни он, ни Фред сегодня здесь не появились. Люпин, пожалуй, мог бы подойти. Одно время он и Гарри хорошо ладили, хотя это было почти четыре года назад. Но даже это лучше, чем ничего: очень не хотелось думать, что у Гарри нет никого, кто мог бы встать сейчас рядом с ним.

Дамблдор говорил что-то о мужестве Сириуса, о его молодости — всё то, что обычно говорят в подобных случаях, но у Гермионы никак не получалось собраться с мыслями. Это беспокоило её, потому что обычно она всегда могла взять себя в руки, но сейчас ничего не получалось. Она сделала ещё одну попытку сосредоточиться, но, посмотрев на урну, на застывшее, отрешенное лицо Гарри, вновь поймала себя на том, что голос Дамблдора доносится до неё словно бы издалека. К счастью, Дамблдор, судя по всему, уже заканчивал свою речь.

— Вынужден признать, — говорил он, — что я не в состоянии сказать о нём всего… Римус, Сириус высказывал какие-нибудь пожелания по поводу того, как мы должны распорядиться его останками?

При этих словах Гарри (его лицо всё ещё оставалось неестественно бледным) подал признаки жизни и взглянул на Люпина. Кажется, Гарри не плакал. Впрочем, с момента гибели Сириуса не прошло даже двух дней, и он, наверное, всё ещё в шоке. Гермиона читала, что подобное состояние может сохраняться довольно долго, порой даже несколько недель или месяцев – до тех пор, пока человек не справится со своим горем. Люпин снова похлопал Гарри по плечу, а потом извлёк из складок своей потрёпанной мантии пергамент.

— Одну минуту, сэр, — негромко сказал он.

— Очень хорошо. Пожалуйста, сообщите нам, что мы должны сделать.

Распоряжение останками волшебника – вопрос всегда очень щекотливый. А так как порой происходили неприятные истории вроде «случайного» смешения пепла нелюбимого брата с летучим порохом или трансфигурация тела тёти в новый кофейный столик, Министерство магии издало закон, согласно которому все пожелания покойного по поводу судьбы своих останков следовало огласить перед несколькими свидетелями.

Люпин взмахнул палочкой над печатью, развернул свиток и стал читать.

— Я, Сириус Августус Блэк, желаю, чтобы мои земные останки были кремированы, после чего пепел надлежит разбросать, по крайней мере, в одном из указанных мною мест: во-первых, в ящике для белья…

Тут голос Люпина сорвался, брови изумлённо поднялись, он даже слегка покраснел. Глаза Гарри расширились, а Гермиона едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Тем временем, Люпин попытался продолжить:

— Э… вообще-то, я не думаю, что первый способ осуществим… Да и второй также совершенно невозможен, а третий… О, Боже! — Он посмотрел на изображавшую оскорблённое достоинство профессора Синистру, а затем перевёл взгляд на пергамент.

— В таком случае, если никто не возражает против того, чтобы немного нарушить закон…

Дамблдор закашлялся, а Гермиона заметила, что два аврора, стоящие рядом с Грозным Глазом (лысый негр и молодая женщина с нелепыми розовыми волосами), с трудом удерживаются от улыбок. Посмотрев на Снейпа, она увидела, что его губы скривились в очень выразительной усмешке.

— Вероятно, мы обсудим детали позже, — сказал Дамблдор. — Завтра утром в моём кабинете, Римус? И Гарри, конечно, тоже.

Гарри и Люпин кивнули.

— В таком случае это всё, — сказал Дамблдор и взмахнул палочкой. Урна поднялась в воздух и повисла у его плеча. Гермиона попыталась сдержать слёзы. — Поскольку развеивание сейчас не состоится, полагаю, мы можем считать церемонию оконченной. Прошу прощения за непредвиденные обстоятельства. Нимфадора?

Женщина с розовыми волосами вышла вперёд. Она уже избавилась от улыбки и теперь стояла с серьёзным видом.

— Мы собираемся в «Три метлы», директор. Нам кажется, Сириусу бы это понравилось, — сказала она с улыбкой. – Когда он сидел под арестом в Министерстве, он не раз говорил, что хочет побывать у Розмерты. Конечно, мы приглашаем всех… э… — Гермиона с удивлением отметила, что взгляд Нимфадоры (так, кажется, её звали) на какую-то долю секунды задержался на Снейпе. – В общем, мы приглашаем всех, конечно же, — быстро закончила она, ещё раз взглянув на Дамблдора.

— В таком случае я покидаю вас, — сказал Дамблдор и пошагал в сторону замка. Урна плыла вслед за ним по воздуху. Грюм последовал за директором, очевидно, рассчитывая на личную беседу. В другое время Гермиона удивилась бы этому, но сейчас она позволила Рону выдернуть её из оцепенения и они направились туда, где в окружении толпы стояли Люпин и Гарри. Все хотели выразить им свои соболезнования за исключением Снейпа: как только церемония окончилась, он удалился, не сказав ни слова. «Должно быть, его заставил прийти Дамблдор», — подумала она.

Ещё одно преимущество роста Рона заключалось в том, что он не стеснялся его использовать даже в присутствии старших. Бормоча «простите, извините меня» и крепко держа её за руку, Рон протискивался сквозь толпу к тому месту, где стояли Гарри и Люпин. Что касается самой Гермионы, то она бы предпочла вежливо подождать, пока другие отойдут в сторону, но, казалось, Гарри даже был им признателен за то, что они очутились рядом так быстро.

— Ты в порядке, Гарри? — спросил Рон хрипло.

— Да, конечно, — ответил Гарри. Он по-прежнему был ужасно бледен. Гермиона захотела обнять его, чтобы немного утешить, но ей показалось, он не нуждался в этом. — Рад, что вы пришли, — добавил Гарри.

— Конечно, мы пришли, — заверила его Гермиона, но так и не придумала, что ещё сказать. Да и Рон, судя по его виду, тоже. Что тут скажешь?

— Очень сочувствую вашей потере, молодые люди, — пропищал профессор Флитвик: несмотря на крохотный рост и тонкий голос, ему удавалось держаться с достоинством. — Он был хорошим человеком. Слишком рано всё это случилось.

Гарри тяжело сглотнул и кивнул. Люпин протянул руку.

— Большое спасибо, Филиус.

— Я присоединяюсь, Римус, — сказала профессор Синистра. Судя по всему, она уже не сердилась. Затем стали подходить и другие преподаватели: выразив свои соболезнования, они возвращались в замок. Профессор МакГонагалл подошла последней, а сопровождала её (о, Мерлин!), Флёр Делакур. Гермиона никак не могла смириться с тем, что эта маленькая французская шлюшка стала профессором, хотя вынуждена была признать, что её преподавание в прошлом году не стало полной катастрофой. Кажется, она будет занимать свой пост и в следующем семестре. Удивительно! В первый раз за столько лет преподаватель Защиты продержался больше одного года.

— Мои соболезнования, мистер Люпин, мистер Поттер, — сказала МакГонагалл, пожимая им руки и разговаривая с Люпином таким тоном, словно он всё ещё оставался её студентом. «Интересно, а в то время, когда Люпин сам преподавал в Хогвартсе, она держалась с ним так же?» — мелькнула у неё мысль. — Нам всем будет очень не хватать Мистера Блэка.

— Конечно, Минерва, — сказал Люпин, пожимая ей руку с лёгкой улыбкой. Гарри сдержанно кивнул. Он выглядел так, словно не мог вымолвить ни слова. — Мне жаль, что вам пришлось прервать ваш отпуск, Минерва. Я надеюсь, вам понравилась Франция?

МакГонагалл слегка покраснела.

— Да, очень, благодарю вас, — Делакур откашлялась. — Ах, да… мистер Люпин, надеюсь, вы знакомы с мисс Флёр Делакур? В настоящее время она — ваша преемница.

— Это замечательно, — серьёзно произнёс Люпин и пожал Флёр руку. — Спасибо, что пришли, профессор Делакур. Как вам Хогвартс? В своё время мне очень нравилось здесь преподавать.

— Он даже лучше, чем я ожидала, — признала Делакур. По сравнению с концом прошлого семестра её французский акцент стал сильнее, и Гермиона предположила, что она, вероятно, так же как и профессор МакГонагалл, провела лето во Франции. Затем Флёр обратилась к Гарри. — Мне очень жаль, — сказала она искренне. — Эта трагедия… такая неожиданная, такая ужасная.

— Спасибо, — пробормотал Гарри. — Я имею в виду… конечно.

Рука Люпина снова легла на плечо Гарри. Теперь, когда Гермиона подошла поближе, ей показалось, что Гарри это не очень нравится, но он слишком вежлив, чтобы сбросить её.

— Ты уверен, что хочешь пойти в «Три метлы», Гарри? — спросила она.

— Думаю, да, — ответил он. — Почему нет? Тонкс права, Сириусу бы это понравилось.

— Тонкс?

Губы Люпина слегка изогнулись.

— Дамблдор зовёт её Нимфадора, — пояснил он, — но она ненавидит это имя и поэтому использует обычно свою фамилию.

— Вот именно, — отозвалась Тонкс из-за спин Гарри и Рона. Учитывая обстановку, её голос звучал чересчур жизнерадостно. — Дурацкое имя. Ну да ладно. Послушайте, так как все, кто хотел уйти, уже ушли, полагаю, нам тоже пора… Я надеюсь, вы присоединитесь? — добавила она, обращаясь к Делакур и МакГонагалл. Гермиона ощутила, что Рон напрягся, и сейчас она была с ним полностью согласна. Ради всего святого, они ведь не на вечеринку по случаю дня рождения собираются!

— Нет, спасибо, — сказала МакГонагалл (её щёки всё еще алели). – Я, по крайней мере, остаюсь, — добавила она, метнув взгляд в сторону Делакур. — Конечно, я не могу говорить о…

— Я тоже вынуждена отказаться, — сказала Делакур, вежливо наклоняя голову.

— Ну что же, — заключила Тонкс. — Кингсли! Иди сюда, мы уже уходим. — Лысый чернокожий аврор, который говорил с профессором Синистрой, кивнул и направился к ним.

— Должен сказать, Тонкс, — сухо заметил Люпин, — у тебя талант всё превращать в праздник.

— Ох, — Тонкс хватило деликатности принять смущенный вид, и она бросила взгляд на Гарри. — Прошу прощения… я просто подумала…

— Ничего, — сказал Гарри и, к удивлению Гермионы, даже слегка улыбнулся. Это была слабая и не очень уверенная улыбка, но она всё-таки была. — Я понимаю, почему ты нравилась Сириусу.

Тонкс наконец прекратила улыбаться и положила руку на свободное плечо Гарри.

— Тогда давайте проводим его так, как ему бы понравилось.

* * *

Сам Рон считал, что Сириусу бы понравились более шумные проводы, чем эти, но, наверное, это было бы неуместно. Как бы то ни было, все присутствующие — Рон, Гермиона, Гарри, Люпин, Тонкс и Кингсли Шэклболт — сидели за угловым столиком в «Трёх Метлах», стараясь выглядеть весело и непринужденно. Хотя, если быть точным, Гарри даже не старался: бледный, задумчивый, он никому не сказал ни слова.

Рон не мог винить Гарри за это или делать вид, что удивлён его поведением. Последние два года Гарри вообще нельзя было назвать разговорчивым, а уж в прошлом семестре — особенно. Возможно, это началось со смерти Седрика Диггори, о которой он предпочитал вообще не говорить, а потом – покатилось как снежный ком. И то, что Рон и Гермиона в те дни больше интересовались друг другом, чем Гарри, только этому поспособствовало.

Невозможно избавиться от угрызений совести. Конечно, Гермиона просто неотразима (когда не пытается свести его с ума), но всё равно он мог бы уделять больше внимания лучшему другу. Оба должны были. Ведь они начали дружить втроём, и вытеснять Гарри из их компании было несправедливо. Естественно, Рон и Гермиона не могли изменить свои чувства друг к другу, но… им нужно было быть внимательнее. Хотя ещё не поздно исправиться, ведь так?

Рон посмотрел на Гарри, который потягивал виски, что втихаря купила ему Тонкс. Никто не возражал, хотя Рон мог бы поклясться, что и ему и Гермионе не светило ничего, кроме сливочного пива. Ох, ладно. Всё равно по лицу Гарри не скажешь, что ему нравится вкус.

— Я ведь был только на втором курсе в то время, когда вы уже учились на седьмом, — говорил тем временем Шэклболт Люпину, — я уверен, ты и не помнишь меня…

— Эмм, — вежливо промычал Люпин.

— Да чего уж там, — сказал Шэклболт с добродушной улыбкой, — к тому же, я ведь был на Рэйвенкло. Но вас четверых я знал. Все знали. Мы смотрели на вас с трепетом, особенно на Блэка. Он был такой весёлый, всегда смешил нас — младших.

Люпин улыбнулся.

-Я уверен, он делал это специально. Говори о Сириусе что хочешь, ему всегда нравилось, когда его обожали.

— В последнее время уже нет, — сказал Гарри тихо, но все повернулись и посмотрели на него. В уголках его губ застыла горькая усмешка. — После того как Министерство сняло с Сириуса обвинения, влюблённые волшебницы завалили его знаками внимания. По-моему, это его пугало.

Люпин тихо засмеялся.

— Ты шутишь. Он ещё в школе привык быть объектом поклонения. Конечно, потом, наверное, немного отвык… — голос Люпина внезапно сорвался, но Рону показалось, что он слышит невысказанные слова: «отвык, за 12 лет тюрьмы, куда угодил за преступление, которого не совершал, а теперь он мёртв и уже никогда не сможет снова «привыкнуть».

Наверное, присутствующие подумали о том же, потому что теперь все внимательно разглядывали столешницу. А потом Гарри сказал то, что Рон больше всего боялся от него услышать:

— Это моя вина. Я должен был остаться с ним.

— Гарри, нет! — в один голос воскликнули Гермиона и Люпин.

Мгновение спустя Люпин продолжил:

— Я хочу пресечь эту глупость с самого начала. Ты ничего не смог бы сделать. Сириус хотел, чтобы ты был в безопасности. Этого он желал более всего.

Гарри оттолкнул от себя стакан с виски, и его губы сжались.

— Я бы и так был в безопасности. Ведь авроры знали, что поступил сигнал тревоги, правда? — он выразительно посмотрел на Тонкс и Шэклболта, которые явно чувствовали себя не в своей тарелке. — Я не должен был бежать. Я должен был остаться и помочь, тогда он смог бы продержаться дольше. До тех пор пока не появились бы вы.

— Может быть, ты и прав, — сказал Люпин. Гермиона ахнула, а Рон подумал, что Римус, наверное, сошел с ума. Это было совсем не то, что Гарри должен был сейчас услышать. – А может быть, и нет, — тем временем продолжал Люпин. — Мы не знаем наверняка, Гарри. Вы могли выжить оба, но также могли оба попасть в плен, и это было бы гораздо хуже. Подумай об этом. Даже такой рисковый человек как Сириус и то понимал, что мы не можем дать ни единого шанса подобному исходу. Это тебе о чём-нибудь говорит?

Рон подумал, что Люпин разговаривает с Гарри ужасно холодно и бесстрастно, как будто объясняет аспекты защиты в шахматной стратегии. Но оказалось, что логические доводы подействовали. Гарри уже не выглядел таким бледным и перестал дрожать, хотя его губы по-прежнему были сжаты, а в глазах застыло подавленное и безучастное выражение.

— Сириус не знал всего, — начал он, — он понятия не имел, на что я способен, а на что нет. Так же как и вы. Я знаю, что все стремятся защитить меня. Но я хочу, чтобы вы вначале спрашивали – чего желаю я.

— Сейчас речь не о том, чего желаешь ты, Гарри, — произнесла Гермиона взволнованно. — Профессор Люпин прав (Рон с трудом удержался от того, чтобы не застонать). «Неужели она не понимает, что сейчас не время говорить об этом», — думал Рон, но, видимо, Гермиона действительно не понимала. — Ты-Знаешь-Кто рыщет вокруг, — сказала она, понизив голос, — он выпустил Упивающихся смертью из Азкабана, и никто из нас не может делать то, что хочет, мы должны думать о том, что лучше для всех…

— Легко тебе говорить, — сказал Гарри холодно, но Гермиона продолжала, как будто не слышала его.

— А для всех будет лучше, если ты останешься жив. И это ещё не всё, Гарри. Разве ты не знаешь, что все мы заботимся о тебе? Мы хотим, чтобы ты был в безопасности. Мы…

— Мне кажется, ты сказала, что это не то, чего хотелось бы лично тебе, — выкрикнул Гарри. — Прекрасно. Я понял. В любом случае это теперь неважно. Я жив, а Сириус умер.

— Гарри… — начал Люпин.

— Я ничего не могу с этим поделать. Я не могу вернуть его. Если бы я мог. Но… — пальцы Гарри сжались в кулаки, — но такого больше не случится.

Рон ощутил, как по его спине пробежали мурашки.

— Успокойся, дружище, — сказал он. — Послушай, ты сейчас расстроен, но эта чёртова война продолжается и ты не можешь утверждать, что не случится снова… чего-нибудь подобного. — Он не хотел ни произносить слово «смерть», ни говорить, что «кто-то ещё умрёт», ни того, что Сириус был лишь одной из жертв.

— Не могу? — губы Гарри изогнулись в усмешке почти столь же выразительной, как снейповская.

— Нет, не можешь, — выкрикнула Гермиона. — Что ты собираешься делать? Сразиться один на один с Сам-Знаешь-Кем? — она выглядела испуганной. – Будет лучше, если ты не станешь думать ни о чём подобном…

— Я и не собираюсь. Меня тошнит оттого, что все считают, будто знают, о чём я думаю. Но этого никогда больше не случится. Никогда. – И, прежде чем Рон успел понять, что это всё, черт возьми, значит, Гарри поднялся со своего места. — Извините. Мне кажется, я должен вернуться в Хогвартс. Не очень люблю вечеринки.

Тонкс вскочила так быстро, что ударилась коленкой о стол.

— О! — простонала она. – Конечно, Гарри, мы понимаем… Сегодня был трудный день для всех нас и особенно для тебя. Я не хотела, — её голос сорвался, — конечно, иди.

— Нам всем пора, — сказал Шэклболт. – Сейчас никому не следует болтаться поодиночке; кроме того, уже темнеет.

В Хогвартс возвращались в напряжённом молчании. Тонкс, Шэклболт и Люпин внимательно следили за обстановкой вокруг, предоставив Рону и Гермионе развлекать Гарри. Проблема заключалась в том, что когда Гарри овладевали подобные настроения, развлечь его было невозможно – так же как пощекотать спину ощетинившегося ежа. Рон совершенно не представлял, что сказать, и, судя по воцарившейся гробовой тишине, Гермиона тоже. Гарри выглядел так, словно находился в каком-то своём мире. Он отрешённо смотрел вдаль, будто мог видеть нечто, недоступное остальным.

Когда они добрались до школы, Тонкс и Шэклболт направились в кабинет Дамблдора. «Интересно, а Грюм ещё там?» — подумал Рон. И тут, впервые за всё время, Гарри посмотрел Рону, Гермионе и Люпину в глаза, а потом беспомощно пожал плечами.

— Извините, — сказал он. — Я… я знаю, то, что я сказал – безумие. Я не сдержался. Всё так неправильно.

Они простили его в ту же секунду. Рону захотелось сжать его в объятиях, но он решил, что это, наверное, будет немного неуместно, и ограничился тем, что грубовато схватил Гарри за руку. — Не беспокойся, — сказал он. — Пойдём, хочешь, мы составим тебе компанию? Гриффиндорская Башня, наверное, уже совсем загрустила.

— Я живу в подземельях, — сказал Гарри самым обычным тоном, словно не видел в этом ничего необычного. — Там безопаснее.

— Ох, — выдохнул Рон, но Гермиона кивнула.

— Думаю, никому не придёт в голову искать тебя там. Если кто-нибудь соберётся… Хотя я уверена, что никто и не будет. Не сомневаюсь, что там очень надёжно, — заключила она, — но будь осторожен.

— Конечно, — сказал Гарри, — и спасибо, Рон, но я хочу побыть один. Просто нет настроения общаться.

Рон кивнул.

— Ты, это… дай знать Джорджу, — сказал он. — Он переживает за тебя.

— Что? Ах, да… — сказал Гарри. – Хорошо, я свяжусь с ним.

Люпин прокашлялся, вызвав у них угрызения совести. Рон совсем забыл, что тот стоит рядом.

— Увидимся позже, Гарри?

— Да, — сказал Гарри, — конечно.

— А мы с тобой встретимся завтра утром в кабинете Дамблдора и обсудим… то, что осталось, — добавил Люпин хрипло, и Рон увидел, как по его лицу скользнула тень. Вот чёрт! Рон так беспокоился о Гарри, что совсем позабыл о чувствах Люпина, а ведь Люпин потерял одного из лучших своих друзей.

Что же касается Гарри, то, казалось, он даже не заметил страдания, мелькнувшего на лице Люпина и, промолвив лишь «хорошо, увидимся завтра», направился к лестнице, что вела в подземелья. Он шёл, слегка опустив плечи, постепенно его силуэт смешался с тенями, а потом исчез из виду.

* * *

Снейп сам не знал, чего он ожидал от этих похорон. Он даже не знал, почему вообще решил пойти. Снейп сказал, что придёт, хотя Гарри не просил его; просто это было из разряда тех вещей, которые нужно сделать. И, конечно, он испытал определённое удовольствие, глядя на урну с пеплом – вот всё, что осталось от Сириуса Блэка. Кажется, его присутствие на церемонии возмутило всех, кроме Гарри, который, похоже, даже не заметил его. После того как всё закончилось, Снейп вернулся в свои комнаты и стал ждать Гарри. Что же касается идеи «празднования» в «Трёх метлах», он считал, что большей нелепости выдумать было сложно.

Гарри оставался у него с той самой ночи, когда был убит Блэк. Тогда, в больничном крыле, он взглянул на Снейпа со странной улыбкой: «Со мной будет всё хорошо», — только и вымолвил он, а потом улыбка исчезла, и её место снова заняло подавленное, отсутствующее выражение. «Я хочу пойти с тобой», — сказал он. — «Сонное зелье не подействовало. Скажи Мадам Помфри, что Дамблдор позволил мне уйти. Скажи ей что-нибудь. Я здесь не останусь».

«Дамблдор…»

«Он не будет возражать».

И он не возражал. Конечно, Гарри не было официально позволено жить у Снейпа; ему выделили комнату (одну из тех, двери которых выходили в Холл), там были сложены все его вещи, хотя сам он не провёл в ней ни минуты. Но какое значение имели такие тонкости, если вокруг не было никого, кто мог бы обратить на них внимание?

Дамблдор пришёл к Снейпу в то же утро и с непроницаемым видом спросил, не согласится ли он заниматься с Гарри Защитой От Тёмных Искусств этим летом. Снейп был изумлён, нет, просто шокирован поведением директора, хотя, немного поразмыслив, решил, что не должен был так удивляться. Этим летом Гарри оказался как никогда близко к смерти, и в следующий раз он должен быть хорошо подготовлен к встрече с опасностью. Нельзя постоянно полагаться на удачу, и Снейп должен сделать всё возможное, чтобы он не полагался на неё.

Кроме того,… не этого ли они оба так долго хотели? В конце прошлого семестра Гарри уже просил Снейпа учить его Защите. Это пойдёт ему на пользу. Точнее, им двоим.

И в этот же миг, словно своими размышлениями Снейп позвал его, Гарри появился на пороге. Он осторожно открыл дверь, а затем тихо прикрыл её за собой, будто шёл учебный год, и им всё ещё нужно было ото всех скрываться. Но не сейчас. Летом подземелья опустели, кроме них здесь ни души, и Гарри пришёл к нему открыто, без мантии-невидимки. Он двигался по комнате совершенно бесшумно, казалось, он скользит по полу, а затем так же плавно он опустился на стул. Сейчас было слишком тепло, и огонь в камине не горел, но Гарри всё равно некоторое время созерцал пустое пространство за каминной решеткой.

Снейп попытался сообразить, что сказать.

— Как… — начал он.

— Могу я просто посидеть здесь немного? – спросил Гарри.

Снейп поднялся, чтобы взять книгу. Они сидели в тишине — Гарри уставился в пустой камин, а Снейп пытался читать, иногда даже успешно. Все эти дни Гарри не желал говорить со Снейпом о смерти своего крёстного. Да Снейп и не ожидал этого. Для подобных разговоров у него были Уизли и Грейнджер.

А вот то, что Гарри не хотел секса, стало для Снейпа неожиданностью. Насколько он знал Гарри, обычно стресс или тяжелые переживания заставляли его особенно жадно искать физических удовольствий – в них он находил способ отвлечься, расслабиться или и то и другое сразу. Теперь же он с замешательством думал, что смерть Блэка лишила Гарри присущего ему жизнелюбия. Неужели связывающие их узы были столь крепкими?

Слава Богу, что Блэк мёртв.

Прошло почти два часа, когда Снейп взглянул на часы. Было почти десять.

— Тебе необходимо поесть, — сказал он.

— Я ел в пабе, — ответил Гарри, заставляя себя выйти из оцепенения и проследив за перемещениями Снейпа по комнате, а затем снова утыкаясь взглядом в решетку.

— Тогда иди в постель.

— Я ещё не хочу спать.

Снейп подавил вздох. Если только Гарри не потерял к нему интерес окончательно (а насколько он мог судить по его поведению в последнее время — это не так), текущее положение дел не продлится долго. Скоро Гарри начнёт искать утешения, и Снейп с радостью даст ему желаемое. Но гораздо больше, чем вопросы секса, Снейпа беспокоило то, что Гарри не спит. Теперь он начал понимать, что так волновало Блэка и Дамблдора, и, конечно же, разглагольствования Гарри в «Кабаньей голове» насчет того, что взрослые волшебники нуждаются во сне меньше, чем дети, были полной ерундой. Возможно, он спал всё-таки больше, чем казалось на первый взгляд и, видимо, совершенно не страдал от недосыпания, но всё равно, этому нужно положить конец.

— Выпей тогда чашку чаю, — сказал Снейп и направился за чайником. — Позволь, я заварю его.

— Хорошо, — равнодушно согласился Гарри.

Вместо чая Снейп заварил ромашку. Убедившись, что его не видят, он добавил в чашку Гарри пять капель самого сильного сонного зелья, которое смог найти среди своих запасов. Не такое действенное, как Напиток Живой Смерти, тем не менее, оно было гораздо эффективнее чем то, которое давала ученикам Помфри; к тому же, Гарри не сможет узнать его вкус.

Гарри пил чай, не замечая вокруг себя ничего, и, видимо, снова погрузился в мрачные мысли. Они сидели в полной тишине, и Снейп занимал себя тем, что наблюдал, как Гарри осушает свою чашку до последней капли. Неожиданное появление Люпина раздражало. Более того, оно внушало опасения. Кроме угрозы, которую Люпин из-за своей маленькой проблемы представлял для Гарри (впрочем, как и для любого другого), существовало ещё кое-что. Например, он мог вбить в свою косматую голову, что должен заменить Блэка в жизни Гарри. Он может стать превосходным папочкой: совать всюду свой нос, путаться под ногами.

Пальцы Снейпа сжали чашку. Кажется, события вновь выходили из-под контроля и притом стремительно. С самого начала он внушал себе, что их маленькая интрига не может длиться долго. Он приказал себе быть готовым к тому, что всё это закончится, возможно, даже его публичным бесчестьем. Помнить об этом в течение всего прошлого года было нелегко. Ещё сложнее стало этим летом, когда он был уверен, что конец их отношений неотвратим. А с той ночи, когда умер Блэк и он чуть не рехнулся при мысли, что к моменту прибытия авроров Гарри тоже может превратиться в окоченевший труп, он был просто неспособен это принять. Блэк, Люпин, Дамблдор, Упивающиеся смертью, Волдеморт — все они, словно сговорившись, хотели отнять у него то единственное, потерю чего (Снейп начал это понимать) он не способен перенести.

И винить в этом он должен только себя.

— Забавно, — вторгся в его размышления голос Гарри. Сейчас он смотрел в пустую чашку. – Я хочу сказать, что Сириус…

Неужели Гарри собрался говорить с ним о Сириусе? Невероятно! Снейп был не настолько искусным лицемером, чтобы убедительно изображать сострадание к Блэку, но он был мастером «покерного» лица и сейчас самое время применить свой талант на практике.

— Он провёл в тюрьме двенадцать лет, — наконец сказал Гарри, — но когда он бежал, у него появилась возможность путешествовать по всему миру и многое повидать. Ему нравилось странствовать, несмотря на то, что приходилось превращаться в Нюх… в собаку и нужно было выполнять опасные задания Дамблдора. Он ненавидел сидеть взаперти.

Снейпу очень хотелось отпустить колкость насчёт конуры, но он сдержался, а через мгновение Гарри смущенно добавил:

– Я ведь нигде не бывал, — сказал он, — не был за границей. Я даже никогда не видел океан.

— Ты увидишь его, — спокойно ответил Снейп, стараясь ничем не выдать охватившего его смущения. Он совершенно не ожидал, что разговор может принять такое направление, и не понимал, что всё это могло значить. – Или ты считаешь себя таким старым, что путешествия уже не для тебя?

— Я… не знаю, — сказал Гарри и потряс головой. – Я, ох… Извини, сегодня был длинный день, кажется, я забыл, что хотел сказать.

Снейп подумал, что это хороший повод сменить тему.

– Он уже почти закончился. Этим утром Дамблдор просил меня позаниматься с тобой Защитой от Тёмных Искусств. — Снейп остановился, ожидая реакции. А когда понял, что не дождётся её, спросил прямо: — Ты доволен? Ты ведь хотел этого… раньше. «До всего… до 31 июля…»

Гарри вовсе не выглядел довольным.

— Да. Это будет здорово, — сдержанно ответил он. — Мы можем начать завтра?

— Да, я так и планировал.

— Хорошо. Я устал. Может, ляжем?

Снейп кивнул, пытаясь не показать, что доволен. Они легли, не надев ни ночной сорочки, ни пижамы, но в постели Гарри не свернулся клубочком в объятиях Снейпа, как он всегда делал раньше. Вместо этого он придвинулся так близко, как только мог, но не касаясь Снейпа, затем устроил голову на подушке и закрыл глаза. Спустя немного времени он отвернулся, и его дыхание стало ровным и глубоким.

Снейп хмуро уставился в темноту, но решил списать всё на напряжение и неприятности дня. Кстати, никто не обещал, что завтра они закончатся: Блэк наверняка оставил завещание и, без сомнения, львиная доля его состояния (и, притом, немалого) должна теперь отойти к Гарри. Снейп невесело улыбнулся. Если он сам скоро умрёт, Гарри сможет бездельничать, проматывая сразу два больших наследства. Мальчишке везёт!

Погружённому в размышления Снейпу понадобилось около десяти минут, чтобы понять — несмотря на медленное, размеренное дыхание, Гарри не спал.

Теперь он в этом не сомневался. Снейп наблюдал за спящим Гарри столько раз, что успел во всех подробностях изучить его любимую позу, очертания распластанного на матрасе тела, привычку причмокивать губами, знал, как он сопит и как вздрагивают порой его ноги. И, конечно же, он никогда не лежал как одушевлённый истукан.

Снейп прикрыл глаза, расслабился, понемногу замедляя дыхание, до тех пор, пока не добился правдоподобной иллюзии глубокого сна. Возможно, если Гарри не будет думать, что за ним наблюдают, он сможет… Или это зелье действует не так быстро, как он предполагал.

Снейп провёл на грани сна и бодрствования всю ночь, но Гарри так и не уснул. Этого просто не могло быть! Четырёх капель зелья вполне достаточно, чтобы усыпить взрослого мужчину, самое малое — на семь часов. А сам он, для верности, добавил в чай пять капель, учитывая, что зелье, которое Гарри давала Помфри, не подействовало.

Нужно спросить Гарри напрямую — пусть знает, что Снейпа ему не одурачить, но почему-то не мог выдавить из себя ни слова, хотя Гарри наверняка уже понял, что Снейп тоже не спит. Просто нелепо вот так пролежать рядом всю ночь и не сказать друг другу ни слова. А ведь раньше они только так и разговаривали: в темноте, лёжа в постели. Но почему-то Снейп был уверен, что если он сейчас задаст этот вопрос, между ними возникнет отчуждение, которое они уже не смогут преодолеть. О чём бы он ни спросил сейчас, Гарри не станет ему отвечать. Нужно подождать. Значит, Снейп даст ему немного времени. Ведь он умеет быть очень терпеливым, когда нужно.

Наконец, когда до рассвета оставался примерно час, Гарри уснул. И в тот же миг, словно именно этого сигнала ждало его тело, Снейп провалился в сон. Вот теперь он был спокоен. Конечно, Гарри Поттер, даже спящий, подвергался большей опасности, чем остальные люди в бодрствующем состоянии, но … Снейп не мог этого объяснить, он просто чувствовал, что Гарри рисковал меньше всего, когда спал.

* * *

Сказала мама: — Конрад, милый,

Должна идти я, ты же будешь здесь.

Но помни, что тебе скажу:

Не вздумай класть свой пальчик в рот.

Не то придёт большой портной,

Что ходит к непослушным детям.

Тогда им снятся сны о том,

Как ножницами острыми, большими

Он отрезает пальцы им. Тогда

Знай, что уже не вырастут они.

Уэлден Макнейр в детстве очень любил сосать пальцы. Отец его был трусом и мог испугаться даже собственной тени, а мама обожала цитировать разные поучительные присказки. Когда стихотворные нравоучения не помогали, она пускала в ход проверенные средства воспитания – тумаки и затрещины.

Но одна мамина присказка все-таки глубоко запала в его душу. В ней говорилось о непослушном мальчике, который сосал свои пальцы, несмотря на предостережения матери об ужасном портном. Однажды, когда она вышла в магазин, а неслух-Конрад сосал большой палец, к нему пришёл страшный портной с огромными ножницами…

После того как Макнейр услышал эту историю, он тут же избавился от своей привычки сосать пальцы. Оставалось надеяться, что теперь-то уж портной к нему не придёт.

Но с Портным всё-таки пришлось повстречаться. Мама показала ему комикс. На одной картинке бедный маленький Конрад, одетый в красный джемпер, сосёт свой большой пальчик, а потом… Вот ужас-то! Ломая двери, Портной врывается в дом. В его руке — огромные ножницы, почти такого же размера, как он сам. У него рыжие волосы — они развеваются за его спиной, как на ветру. Он светится от удовольствия, когда отрезает Конраду оба больших пальца, а мальчик, истекая кровью, скачет от боли и зовёт на помощь, но никто не приходит…

Нельзя ожидать от Портного справедливости. Юный Уэлден быстро понял эту простую истину. Ведь Портной любил причинять боль, ему нравилось это. Поэтому, даже если ты больше не сосёшь пальцы, он всё равно придёт к тебе. «Нужно стать сильным, очень-очень сильным, и тогда Портной не сможет тебя одолеть. Это единственное спасение», — решил Макнейр. Что же, сказано – сделано. Он научился причинять боль другим детям, и всё для того, чтобы Портной, увидев это, сразу понял, как они слабы, и что по сравнению с ним — Макнейром — лёгкая добыча. Поэтому вначале он должен прийти к ним. И вообще, Макнейр понял как это весело – мучить детей. Ха! Их матери даже запрещали ему играть с ними.

И в то же время Макнейр начал бояться портного ещё больше. Ведь теперь, когда Макнейр сам узнал, как это здорово — издеваться над другими, он лучше понимал Портного и убедился, что был прав насчёт него. А значит — нужно быть всегда начеку.

Теперь он вырос, стал взрослым мужчиной. Портной же приходил только к детям. Почему же он до сих пор так боится? А если ему страшно, то почему тогда он сидит за столом, в своём кабинете наверху, и обдумывает шифрованное послание Родольфусу и Беллатрисе Лестрейндж? И, кажется, он уже позабыл, о чём это письмо.

Внезапно символы утратили всякий смысл и принялись танцевать по всей странице. Потом они сложились в Черную Метку, которая уставилась прямо на него. Большие пальцы стало покалывать. Он…

Дверь за спиной Макнейра была заперта, но он отчётливо услышал скрип, как будто кто-то поставил ногу на нижнюю ступеньку ведущей наверх лестницы.

Этого не может быть…

Затем раздались размеренные удары, словно кто-то очень быстро бежит вверх по лестнице, и Макнейр закричал, пытаясь вскочить со стула и запереть дверь на ключ до того как она откроется, но он не мог пошевелиться, а шаги на лестнице звучали всё громче и громче…

И дверь открылась. Он вбежал.

Макнейр увидел длинные рыжие волосы, сверкающие жёлтые глаза и глумливую улыбку до ушей.

Огромный рыжий человек-ножницы.

И Макнейр понял, что портной просто ждал, всё время ждал этого момента, а все усилия Макнейра стать сильным и жестоким оказались бесполезны…

О, дети, знайте, что портной придёт

И схватит непослушных.

* * *

Римус Люпин восхищался многими качествами Альбуса Дамблдора, но то, что директор — отъявленный жаворонок, к ним не относилось. Нельзя сказать, что он встретил их весело (учитывая обстоятельства, это было бы неуместно), но весь его вид буквально источал бодрость и энергию.

— Доброе утро, Гарри, Римус, — поприветствовал их Дамблдор, предлагая присесть к маленькому чайному столику в алькове кабинета. Гарри и Люпин опустились на обитые чёрной кожей стулья, которые громко заскрипели, когда на них сели, но сам Дамблдор расположился в обтянутом красной тканью кресле. Приглядевшись, Люпин с изумлением понял, что оно дышит. Дамблдор взял печенье с большого подноса на столе, наклонился и быстро подложил его под сиденье, стараясь, однако, не просовывать пальцы слишком глубоко внутрь. Кресло пропыхтело и захрустело печеньем.

Люпин бросил взгляд на Гарри. Он подумал, что, принимая во внимание недавние события, этим утром Гарри выглядит отдохнувшим. Ему полагалось ощутить радость, вспомнив, каким расстроенным был Гарри на похоронах Сириуса. Однако во взгляде Гарри отражалось непонятное, ленивое удовлетворение, от которого Люпину сделалось не по себе. Это было почти так же отвратительно, как и боевитый настрой Дамблдора, — вероятно, даже хуже.

Сконцентрировав внимание на Дамблдоре, Люпин увидел, что директор прекратил поглаживать подлокотник кресла и теперь пристально смотрит на них.

— Вопрос, который нам следует обсудить, не займёт много времени, — сказал он. — Как вы знаете, мы должны решить, что делась с останками Сириуса. — Он указал на каминную полку за своей спиной, и Люпин увидел на ней урну. — Я подумал, что вы двое знали его лучше всех, и поэтому могли бы предложить что-то более… приемлемое, чем то, что указал в завещании он сам.

Люпин не смог побороть улыбку. В этом был весь Сириус – даже к такой вещи как смерть он не мог отнестись серьезно.

— К сожалению, мы общались меньше, чем хотелось, — произнёс Люпин вслух, хотя не был уверен, что говорит искренне. Всё лето он пытался заставить себя черкнуть несколько строк Сириусу. Но ведь и тот не писал ему. Люпин решил, что Сириус просто поглощён обществом Гарри. Странно, он думал, что будет больно, и удивился, ощутив только усталую грусть. — Конечно, в мире много мест, которые любил Сириус. И Хогвартс – одно из них. — Он снова улыбнулся. — Например, я точно знаю, что ему было бы приятно удобрить Коноплю-Людоеда профессора Спраут.

Гарри изумлённо уставился на Люпина.

— Профессор Спраут выращивает…

— Это растение часто используется в чарах и в зельеварении, — невозмутимо прервал его Дамблдор. – Конечно, она не подпускает к нему любознательных студентов.

— Особенно самых любознательных, — подтвердил Люпин.

— О, Боже! — сказал Дамблдор.

— Тогда давайте так и поступим, — предложил Гарри.

— Это привлекательная идея, — признал Дамблдор, — но, возможно, вы придумаете что-то более достойное, Римус? Ведь, в конце концов, Сириус был не только шутником, но ещё и героем.

Удивление исчезло с лица Гарри, так же как и безразличие. Его глаза потемнели, заставив Римуса вздрогнуть.

— Мы можем развеять его пепел над озером, — проговорил он с запинкой, стараясь поскорее придумать что-нибудь и наконец покончить с этим неприятным делом. Люпин не сомневался, что, окажись Сириус на его месте, он вполне мог бы бросить его пепел в ближайший горшок с растением, а потом напиться до беспамятства, ведь жизнь, в конце концов, для живых.

— Он любил плавать, — медленно проговорил Гарри, — а ещё — кататься на лодке и рыбачить. Недалеко от коттеджа был пруд.

— Тогда решено, — сказал Дамблдор. Он поднял руку, словно собирался похлопать Гарри по руке. Но Гарри тут же убрал ладони себе на колени и рука Дамблдора снова опустилась на подлокотник кресла. — Очень хорошо, Римус, вне всякого сомнения, вы хотите всё сделать вдвоём.

— Конечно, — сказал Люпин, немного обескураженный тем, что Дамблдор не выразил желания принять участие. – Тогда, если ты готов, Гарри, можно заняться этим сразу после нашей беседы.

— Хорошо, — согласился Гарри, но Дамблдор прервал его:

— Римус, мне нужно сказать тебе несколько слов. Я ведь могу задержать тебя немного?

— Естественно, — сказал Люпин. – Гарри, ты не против?

— Почему я должен быть против? — спросил Гарри и встал. Затем он посмотрел на Дамблдора. Прочитать выражение его глаз Люпин не смог. — Я уже могу идти, сэр?

— Можешь, — ответил Дамблдор, в его глазах плескалась тревога. Люпин и директор смотрели в спину Гарри. Тот шел, держась очень прямо и расправив плечи. Вдруг он остановился у стола Дамблдора, не спрашивая разрешения, взял с полки урну с пеплом Сириуса и вышел из кабинета. Дамблдор не стал его останавливать.

Как только за Гарри закрылась дверь, Люпин повернулся к Дамблдору.

— Вы что-то хотели, сэр?

— Это касается всё того же, — сказал Дамблдор, откинувшись на спинку кресла. Его серебряные брови сошлись на переносице, придавая Дамблдору ещё более серьёзный вид. – А именно — Гарри, он меня очень волнует.

— Естественно, — ответил Люпин, готовя себя к продолжению; кажется, он уж догадывается, о чём пойдёт речь.

И правда.

— Я делаю всё, что могу, — продолжал Дамблдор. — Я уже принял кое-какие меры, но хочется, чтобы ты тоже мне помог.

— Конечно. А что за меры?

Дамблдор добродушно посмотрел на него.

— Гарри необходимо отвлечься. Я получил согласие Северуса на то, чтобы до начала семестра он индивидуально занимался с ним Защитой от Тёмных Искусств.

Люпин уставился на него.

— Вы… что? Гарри? Северус?

— Они оба согласились, — сказал Дамблдор. Он прикрыл глаза и отпил из чашки. — Времена меняются, Римус и притом очень быстро. Признаюсь, я всё чаще не могу угнаться за ними.

— О! Ладно, я понял, — сказал Люпин, хотя ещё не оправился от изумления. Что должно было произойти, чтобы Гарри и Северус Снейп смогли работать вместе? Предположим, для Гарри катализатором могла стать смерть Сириуса, но что могло заставить согласиться Северуса? Может быть, он хотел воспользоваться случаем и приобрести влияние на мальчика в сложное для него время? Если так, то Снейп будет жестоко разочарован, – в этом Люпин не сомневался. Гарри Поттер слишком независим для того, чтобы этот план сработал.

— Несмотря на это, твоя помощь мне тоже нужна, Римус, — сказал Дамблдор. — Как ты знаешь, Северус может быть… скрытным. Он всегда принимает решения самостоятельно.

— Э… да, — сказал Люпин осторожно, гадая, что ещё за этим последует.

— Иными словами, я приглашаю тебя пожить в Хогвартсе. По крайней мере, пока. Пообщайся с Гарри, если нужно будет, пусть он выплачется на твоём плече. Ты не против?

Люпин вспомнил сдержанного мальчика, который только что вышел из кабинета, и решил, что не в состоянии представить, чтобы он плакал на его или чьём-то ещё плече.

— Это моё наказание? — спросил он скептически. – Неужели вы считаете, что наибольшую пользу я принесу, если останусь здесь и буду ждать, когда Гарри захочется поговорить? И как долго?

Дамблдор поднял бровь.

— Признаюсь, я ожидал, что ты отнесёшься к моему предложению с большим рвением или хотя бы с пониманием, — сказал Дамблдор. — Я не считаю заботу об эмоциональном здоровье Гарри Поттера бесполезным занятием.

— Гарри знает, что может обратиться ко мне всегда, когда захочет, — возразил Люпин. – Но ему вряд ли понравится, если я буду ходить за ним хвостом как нянька.

— Никогда не думал, что ты захочешь уклониться от обязательств, Римус, — сухо сказал Дамблдор.

Люпин попытался сохранить спокойствие.

— При всём моём к вам уважении, директор, я считаю, что у меня нет обязательств перед Гарри. Я не его отец… или крёстный. Я также не его учитель, по крайней мере, — сейчас. Я его друг, если ему нужна моя дружба, и я всегда приду ему на помощь, где бы он ни находился. Но я не имею никакого желания навязываться. Он уже взрослый юноша, а не ребёнок. И какое отношение к этому всему имеет «скрытность» Северуса?

Глаза Дамблдора сверкнули.

— Как я уже сказал, Римус, я волнуюсь о Гарри. Но я не уверен, что Северус, который будет проводить с ним большую часть времени этим летом, захочет рассказать мне всё, что следует знать, дабы позаботиться о благополучии мальчика.

Люпин медленно поднялся со стула.

— Однако, — сказал он спокойно, — шпионаж – это конёк Северуса, директор. Не мой. Желаю вам хорошего дня.

Никогда ещё Дамблдор не выглядел так грозно. По крайней мере, Люпин его таким не видел. Заставив себя не пасовать, Люпин сдержанно кивнул и, не спросив разрешения, покинул кабинет.

Так вот о чём он хотел поговорить. «Но я всё сделал правильно». Люпин никогда бы не подумал, что Дамблдор может попросить его шпионить за мальчиком, докладывать о его действиях? И, чёрт возьми, в чём это Дамблдор подозревает Гарри? Ведь директор всегда в курсе всего. Для чего, во имя неба, он дал Гарри разрешение изучать Защиту от Тёмных Искусств под руководством Северуса Снейпа? Дамблдор всегда знает, что происходит в стенах Хогвартса.

Нет, здесь что-то не так. Наверное, Дамблдор просто хотел проверить его, это точно. И он явно провалил экзамен. Ну и пусть. В последнее время он что-то уж слишком часто играл роль дрессированной собачки. Он уже давно искупил свою вину в том, что в своё время не доложил Дамблдору, что Мародёры стали анимагами, и в том, что не выдал Сириуса Блэка в третий год Гарри в Хогвартсе. Но потом он расплатился сполна. Ведь так?

Он никогда не прекращал бороться против Волдеморта. Но у него есть собственные представления о методах, и он не собирается ни покрывать, ни предавать Гарри Поттера. Сириус тоже не пошёл бы на это. Интересно, пытался ли Дамблдор извлечь информацию о Гарри из самого Сириуса? И был ли Сириус столь же непреклонен? Этого он уже не узнает никогда.

Стараясь подавить внезапно поднявшуюся в нем волну боли, Люпин спустился по лестнице. Гарри ждал его, сидя на нижней ступеньке, по-прежнему держа урну в руках, на его лице застыла уже привычная бесстрастная маска.

— Ты готов сейчас пойти к озеру? — спросил его Гарри.

— Да, — ответил Люпин. — Пора.

— Да, — сказал Гарри. — Всему своя пора, не так ли?

Люпин нахмурился, но прежде чем он смог осмыслить странного (и не характерного для него) замечания, Гарри уже отвернулся и пошёл по коридору, и Люпину оставалось только последовать за ним. Они вышли из стен школы и направились к озеру, не говоря ни слова.

Пепел тёк сквозь пальцы Гарри, словно песок, и ветер разносил его над озером. Казалось, это зрелище завораживает Гарри.

— О чём ты думаешь? – мягко спросил Люпин.

— Ни о чём, — сказал Гарри, а затем добавил, — я однажды видел сон — воздух, полный пепла. Я не мог дышать… не стоит об этом.

— Иногда сны волшебников могут быть вещими, — сказал Люпин осторожно. — Особенно твои.

— Иногда, — согласился Гарри, и, достав ещё немного пепла, протянул урну Люпину. — Вот. Возьми немного. Ему бы это понравилось.

Люпин опустил кисть в урну и ощутил что-то сыпучее, сбитое в мягкие хлопья. Сириус. Он не смог удержать дрожь, хотя сказал себе, что это вовсе не Сириус, что Сириус умер. Здесь только пепел. Тем не менее, он поспешно пробормотал развеивающее заклинание и теперь смотрел, как тёмная дымка летит над водной гладью. День был солнечный, и поверхность озера сверкала под яркими лучами.

Гарри опрокинул урну над своей ладонью. Оттуда высыпалась маленькая горстка пепла.

— Оставлю себе немного, — сказал Гарри. В его глазах мелькнула грусть, и это было гораздо лучше прежней отстранённости. — Ты возьмёшь?

— Нет, спасибо, — сказал Люпин, пытаясь подавить новый приступ дрожи. Поведение Гарри вызывало у него оторопь, но кто дал ему право судить его поступки? Он вспомнил рассказ Шэклболта — в ночь, когда умер Сириус: Гарри был совершенно раздавлен, он не говорил ни слова и, казалось, совершенно утратил связь с реальностью. Мальчику плохо, как бы он ни старался это скрыть.

Какое-то безымянное чувство поднялось в нём, заставив обнять Гарри за плечи.

— Гарри, — выпалил он внезапно, — ты хочешь, чтобы я остался здесь? В Хогвартсе? С тобой?

Гарри молча стряхнул пепел со своей ладони в маленький мешочек, который висел у него на поясе. Затем он посмотрел на Люпина. Его лицо снова было исключительно спокойно.

— Нет, — сказал он.

Рука Люпина вернулась на своё место. Через мгновение он кивнул:

— Я желаю тебе только хорошего, Гарри, — сказал он.

— Спасибо, — ответил Гарри. Какое-то время они всматривались друг в друга, — «два мужчины», — подумал Люпин, — «не мужчина и мальчик», — а затем его взгляд привлекло какое-то движение за спиной у Гарри.

Через лужайку к ним решительно направлялся кто-то, одетый во всё черное. Северус Снейп. Люпин удивлённо моргнул.

— Кажется, ты опаздываешь на свой первый урок, — сказал он.

— Что? — Гарри быстро обернулся, и Люпин увидел, как напряглись его плечи. — Ох…

Снейп шёл быстро, и через мгновение он уже стоял перед Гарри.

— Поттер. Вы опаздываете.

— Мы развеивали пепел Сириуса, Северус, — сказал Люпин, стараясь сохранять спокойствие. — Уверен, даже ты мог бы дать Гарри немного времени для этого.

— Всё в порядке, — сказал Гарри, очень удивив его. — В любом случае, мы уже закончили. – Гарри стоял, прижимая урну к себе. Он снова взглянул на Люпина. — Хочешь взять её?

— Нет, спасибо, — сказал Люпин, не отводя глаз от Снейпа. – Пусть будет у тебя.

— Неужели ты никуда не торопишься, Люпин? — спросил Снейп своим самым шёлковым голосом.

— Похоже, что да, — ответил Люпин. — Я как раз собирался попрощаться с Гарри.

— Куда ты теперь? — спросил Гарри.

— О, и туда и сюда, — сказал Люпин, решив, что откровенничать в присутствии Снейпа глупо. По-видимому, Снейп предпочитал помалкивать о делах Гарри, но что заставит его держать язык за зубами, если Дамблдор вдруг поинтересуется личными делами Люпина? — Я с тобой свяжусь. Послушай, Гарри, если тебе что-нибудь понадобится, — что угодно — просто дай мне знать. Ты понял?

— Да, — ответил Гарри, — спасибо.

Люпин протянул руку, и Гарри крепко пожал её. Его рука была холодной. Через мгновенье они разорвали пожатие.

— Всего хорошего, — сказал Люпин.

— Всего, Римус, — тихо ответил Гарри.

— Прощай, Люпин, — пробормотал Снейп и уже отворачивался, чтобы идти в замок, когда Люпин с удивлением заметил удовлетворение, вспыхнувшее в тёмных глазах. Впрочем, какое это сейчас имело значение? Гарри сам в состоянии позаботиться о себе. Просто обязан. Он, Люпин, сделал всё что хотел и мог сделать.

Глубоко вдохнув, Люпин мысленно пожелал всего наилучшего Снейпу, Гарри, Дамблдору, Хогвартсу… Сириусу… и отправился воевать.

* * *

Снейп не мог поверить, что всё будет настолько просто и Люпин отступится без борьбы; казалось, он вообще не слишком беспокоится о Гарри. Снейп пытался сопоставить своё сегодняшнее впечатление от встречи с воспоминаниями о том Люпине, которого знал раньше, и не смог. Что-то не сходилось. Может, он просто никогда не понимал этого человека? Или оборотня? Хотя теперь это уже не важно. Его больше нет.

— О чём вы говорили, — попытался вечером выяснить Снейп, — когда я вас нашёл?

— Так, особо ни о чём, — сказал Гарри, пожав плечами. — Он спросил, хочу ли я, чтобы он остался со мной. Я ответил — нет.

Вот и всё. Однако скоро Снейп забыл о Люпине, поскольку появились новые, гораздо более серьёзные поводы для размышлений и тревог.

Снейп всегда знал, что Гарри Поттер может быть исключительно способным учеником, если удосужится приложить мозги. Он лишь не подозревал, насколько способным. Даже рвение, которое Гарри проявил в прошлом году в Зельях, не подготовило его к этому удивительному открытию. Оказывается, Снейп и не представлял, какие чудеса внимательности, целеустремлённости и настойчивости может проявить Гарри, пока они не начали заниматься Защитой от Тёмных Искусств.

Напрасно, сидя в день похорон Блэка в своей гостиной, он боялся, что Гарри с отвращением отшатнётся от того, что Снейп собирался ему предложить. Он даже решил не откладывать этот вопрос в долгий ящик, а выяснить всё как можно раньше. Снейп ожидал столкнуться с неприязнью Гарри к предмету, который сам он любил, неприязнью более чем предсказуемой, если учесть пресловутое Гриффиндорское невежество и манию с ходу отвергать всё непонятное. Но, к его глубочайшему изумлению, Гарри с таким восторженным, неподдельным вниманием слушал его вступительную речь об опасности (и красоте) Тёмных Искусств, что это даже забавляло.

— Как многоголовая Гидра, — мечтательно проговорил Гарри, повторяя слова Снейпа. Тот усмехнулся в ответ. — Или Медуза. Знаешь, такая… со змеями на голове.

— Да, это ещё одна подходящая аналогия, — одобрил Снейп. – Или как одна личность, но обладающая многими возможностями и силами.

Гарри кивнул.

— С чего мы начнём?

— С теории, — сказал Снейп, ожидая открытого протеста. Если бы ему позволили преподавать этот предмет целому классу учеников, он, бесспорно, начал бы с демонстрации возможностей Тёмных Искусств: во-первых, чтобы устрашить, а во-вторых, чтобы показать им то, с чем они собираются иметь дело. Без сомнения, маленький опыт позволил бы убить двух зайцев: произвести впечатление и заинтересовать учеников. Но Гарри – совсем другое дело. Он знал не понаслышке, на что способны Тёмные Искусства; и за демонстрацию, которая смогла бы впечатлить Гарри, Снейпу пришлось бы отправиться прямиком в Азкабан. Поэтому он решил засадить Гарри за книги, тем более что мальчишка никогда не испытывал к ним особого почтения.

Когда же в ответ на его слова Гарри согласно кивнул, а затем безропотно читал весь день напролёт, Снейп испытал настоящий шок. Гарри усваивал знания поразительно быстро, словно занимался предметом уже не в первый раз. Но такого просто не могло быть, ведь книга, которую изучал Гарри, хранилась в Запретной Секции, а Снейп был уверен, что ни один преподаватель, включая Дамблдора, не дал бы её ученику без серьёзного повода. И каким бы специалистом в нарушении правил всех сортов ни был Гарри, Снейп сомневался, чтобы он стал читать её по собственному почину.

Снейп не мог поверить своим глазам, когда Гарри (без напоминаний!) принялся конспектировать прочитанное, а потом решил, что слух тоже подводит его, когда услышал весьма разумные вопросы, которые Гарри задал ему, закончив читать. Они прозанимались четыре часа без перерыва, и время пролетело для них незаметно — словно один миг. Казалось, предмет, которым они занимались, одновременно и пугал и нравился Гарри. А Снейп в первый раз за всю свою жизнь получил от педагогической деятельности удовольствие.

Следующие уроки проходили в том же духе. Иногда они даже чередовали теорию с практикой, и чем дальше, тем яснее становилось, что таланты Гарри лежат скорее в области Защиты от Тёмных Искусств, чем в области Зелий. Снейп показывал — Гарри повторял за ним, время от времени они устраивали дуэли. Несколько раз Гарри побеждал, и тогда Снейп ощущал странную смесь удовлетворения и замешательства.

Гарри действительно учился у своего наставника. Что лишний раз доказывало — все эти годы класс Защиты должны были вести не эти полчища некомпетентных глупцов и рядящихся в профессоров идиотов, а Снейп. Тогда он бы смог сделать из Гарри волшебника более великого, чем Волдеморт.

Однако сейчас Снейп мог только попытаться помочь Гарри наверстать упущенное время. Со своей стороны Гарри делал всё, что ему велели, и даже больше. К концу их уроков Снейп чувствовал себя совершенно измотанным, но у Гарри, казалось, имелся в распоряжении неистощимый запас энергии. Он не просто учился — он жадно поглощал знания. Где, черт возьми, он до сих пор скрывал эту энергию, эту страсть? Неужели всё это он растрачивал на квиддич?

«На секс он сейчас себя тоже не растрачивает», — с горечью подумал Снейп во время ужина в Большом Зале — примерно через две недели после похорон Блэка. Рядом с ним за столом сидели Синистра и Вектор. Друг с другом они не разговаривали, и Снейпа это вполне устраивало. Минерва и Делакур на оставшееся от каникул время вернулись во Францию, и только небеса знали, где пропадают Хагрид и Флитвик. Ещё меньше его интересовало местонахождение Трелони, а Дамблдор…

В последнее время Дамблдор вёл себя странно. С тех пор как уехал Люпин, прошло две недели. Пожалуй, Снейп не смог бы объяснить, что именно изменилось. Даже в самые спокойные периоды их отношений директор вёл себя закрыто и сдержанно, но сейчас что-то было явно не так. Это беспокоило Снейпа. С самого июня, когда Снейп узнал, что их с Гарри разлучают на лето, в его душе поселился гнев на Дамблдора и теперь тлел там как тихое, но неугасимое пламя. Ему не верили. Зато директор оставил их с Гарри в покое. В данный момент большего нельзя было и желать. Это превосходило самые смелые мечты Снейпа, но именно поэтому он не мог доверять такому везению.

На ужин Гарри не пришёл. Он отговорился тем, что хочет пересмотреть конспекты их прошлых уроков, пообещав позже заглянуть на кухню и перекусить там. Без сомнения, маленький противный эльф (как-его-там-зовут) трясётся над Гарри словно одержимый и будет счастлив достать мальчишке хоть луну с неба. Снейп постарался подавить внезапно охватившую его тревогу. Чёрт, он уже готов квохтать словно Дамблдор, Молли Уизли или, к счастью, уже почивший Сириус Блэк. Хвала Мерлину, Гарри достаточно взрослый, чтобы самостоятельно позаботиться о своём пропитании.

В этот миг шум совиных крыльев отвлёк его от тягостных мыслей. Три совы, мягко спланировав, сбросили свою ношу на преподавательский стол и вылетели в окно. На стуле Минервы лежал экземпляр Вечернего Пророка. Странно, он полагал, что она отменит свою подписку на время летних каникул. Должно быть, на почте просто ошиблись. Решив не упускать случай, который сам идёт в руки, Снейп взял газету.

Он застыл, стоило его взгляду остановиться на неброском заголовке, помещённом в самом низу страницы. Снейп пришёл в себя уже на пороге Большого зала и понял, что оставил на столе незаконченный ужин и теперь с судорожно зажатой в руке газетой мчится в библиотеку. Он нашёл Гарри в одном из предназначенных для индивидуальной работы кабинетов в самом конце зала. Наморщив лоб, он просматривал свои записи и что-то помечал на полях пергамента. Его губы беззвучно шевелились, словно он проговаривал текст про себя.

— Совершенствуешь технику чтения? — спросил Снейп.

Гарри посмотрел на него, одарив кривой, усталой улыбкой:

— Ты же меня знаешь, я – ещё тот зубрила.

Снейп сунул ему под нос газету.

— Взгляни на это, — сказал он, пытаясь подавить странную смесь волнения и тревоги или, по крайней мере, изгнать эти эмоции из своего голоса. — В самом низу. — Снейп сам удивлялся своей реакции. Что заставило его вскочить с места, бежать к Гарри, делиться с ним новостью, вместо того чтобы подождать, пока Гарри сам придёт к нему? Притом что Снейп терпеть не мог газеты и старался читать их как можно реже.

Недоумённо нахмурившись, Гарри взял газету и посмотрел вниз страницы. Затем поднял брови.

— Ну и ну! — сказал он. — Что произошло?

— Я ещё толком не разобрал, — признался Снейп, — не успел прочесть до конца.

— Тогда иди сюда, — сказал Гарри, поднимаясь со стула и устраиваясь на широком подоконнике. Он похлопал по месту рядом с собой. — Давай почитаем вместе или ты хочешь, чтобы я прочёл это для тебя? — добавил он насмешливо.

— У меня мало времени, Поттер, — сказал Снейп, оглядываясь по сторонам и проверяя, никто ли за ними не наблюдает. Библиотека была совершенно пуста, и даже Мадам Пинс нигде не было видно. К тому же, он всегда может отговориться, что это – часть их индивидуального урока. Придя к выводу, что никакой опасности нет, он сел рядом с Гарри и они вместе принялись изучать статью.

Палач Министерства Найден Мёртвым при Загадочных Обстоятельствах

Прошлой ночью Уэлден Макнейр, занимающий должность Экзекутора Опасных Тварей в Министерстве Магии, был найден мёртвым в своём доме в Йоркшире. Покойного обнаружили за его рабочим столом, над которым он склонился, словно застигнутый сном, но страшные подробности придают загадочности происшествию, которое при иных обстоятельствах могло быть принято за смерть, наступившую вследствие естественных причин.

«У него отсутствовали большие пальцы», — всхлипывает его домработница Винфрид Перкинс. (Далее была помещена фотография кудрявой пожилой женщины в шляпке, которая безутешно рыдала, закрывая лицо платком). Я никогда не видела ничего подобного. Ни одной капли крови. У него просто не было больших пальцев, хотя за ужином они совершенно точно были на месте. Я видела их, когда он резал на части пирог с почками, и поверьте мне, делал это так же профессионально, как и всё остальное. Такие подробности я всегда замечаю. И зачем кому-то понадобилось отрезать замечательные пальцы мистера Макнейра, спрашиваю я вас? Он был достойным джентльменом».

Министерство Магии отказывается комментировать произошедшее, но нам известно, что у мистера Макнейра не осталось семьи, которая могла бы унаследовать его уникальную коллекцию чучел опасных животных. Ходят слухи, что в ней была даже голова Нунду, но эта информация не подтверждена. Не вызывает сомнений лишь одно: Уэлден Макнейр был загадочным человеком во всех отношениях, вплоть до обстоятельств его смерти.

— Это интересно, — сказал Гарри. Он посмотрел на Снейпа и понизил голос. – А ещё он был Упивающимся смертью.

Снейп округлил глаза.

— Неужели?

— Ох, прекрати, — пробормотал Гарри, и его щёки порозовели, когда он снова заглянул в газету. — Знаешь, он должен был казнить Клювокрыла — гиппогрифа Хагрида. — В ту ночь, когда Сириус сбе… — Гарри прикусил язык. Снейп попытался подавить в себе вспышку ярости, которая всегда захлёстывала его, стоило только вспомнить ту жуткую ночь. В конце концов Блэк мёртв. Случившееся тогда не должно больше иметь никакого значения, но почему-то имело.

— Макнейр был садист и ублюдок, — сказал Снейп хрипло, заставляя себя прекратить думать о Блэке. — Его не волновала ни политика, ни идеология. Ему просто нравилось мучить. Тёмный Лорд обрёл в нём наиполезнейшего слугу для особых дел.

— Догадываюсь для каких, — мрачно сказал Гарри. — Он получил по заслугам.

— Ты так считаешь?

— А ты так не считаешь? — Гарри сложил газету, не глядя на Снейпа. — Он работал на Волдеморта, и ему это сходило с рук. И при этом он работал в Министерстве. Он и Малфои – одного поля ягоды – всегда выходят сухими из воды. А вот ты вынужден скрываться в Хогвартсе, и это после всего, что ты сделал! — До Гарри никто, кроме Дамблдора, никогда не пытался защищать Снейпа. Боль, причинённая воспоминаниями о Блэке, притупилась, и неважно, что понятия Гарри о жизни и справедливости сильно отдавали манихейством. — Он получил то, что заслужил, — продолжил Гарри, спрыгнув с подоконника и вперив угрюмый взгляд в стеллаж с книгами. – Я так считаю. Хочешь, пойдём к тебе?

Не уловив логической связи между двумя последними фразами, Снейп спросил:

— Для чего?

— Ну, не знаю, — сказал Гарри, а затем взглянул на него, чуть улыбнувшись. Снейп ощутил, как его сердце пропустило удар. В этой улыбке было лукавство и одновременно обещание, он узнал её, хотя, казалось, не видел её целую вечность. — Мне хотелось бы чуть-чуть отпраздновать. Столько времени прошло, ведь так? Я хотел сказать… — Внезапно он запнулся. – Конечно, если ты хочешь.

Снейп едва удержался от того, чтобы не схватить мальчишку за руку и не утащить его из библиотеки силой. Или уложить на ближайшую гору книг.

— Полагаю, твоё предложение могло бы заинтересовать меня, — протянул он. — Если это что-то стоящее.

— Можешь не сомневаться, — сказал Гарри, изобразив на своём лице нечто, по его мнению, должное называться игривой улыбкой. Вышло у него не очень, но Снейпу было на это плевать.

– Хочешь пойти сейчас?

Шагая в сторону подземелий, Снейп постарался принять раздосадованный вид — на тот случай, если они кого-нибудь встретят. Вдруг Гарри пробормотал:

– О.. мне нужно кое-что тебе сказать.

Едва ли ему предстоит услышать что-то приятное. Снейп напрягся.

— Что именно?

— Когда ты отправился ужинать, я, прежде чем пойти в библиотеку, послал сову Джорджу. Джорджу Уизли, — пояснил Гарри, как будто Снейп мог забыть, кто такой этот «Джордж». — Написал ему, что наша договорённость прекращается. Полагаю, мы с ним порвали.

Снейп изумлённо смотрел на Гарри всё время, пока они спускались в подземелья.

— Почему ты сделал это?

— Понимаешь, — со вздохом сказал Гарри, — Рон упомянул его после похорон. И я понял, что совершенно забыл о нём. У меня и так голова забита, и я не хочу, чтобы на мне висело ещё и это.

— Ясно, — сказал Северус, в то время как они проходили через его классную комнату в кабинет. Он оглянулся, желая убедиться в том, что они одни. Конечно, кому здесь быть летом, кроме него самого и Кровавого барона? Свобода и уединение возбуждали, а теперь, когда у него появилась возможность использовать то и другое для чего-то запретного, особенно. — Разрыв отношений по совиной почте? Вот это да, Поттер!

— Я… я думал, ты будешь рад, — сказал Гарри, в то время как Снейп пробормотал пароль и впустил его внутрь. — Мне казалось, тебе никогда не нравилось…

Снейп заткнул его рот поцелуем, прижав к двери, как только она за ними закрылась. Чёрт, за эти дни они даже не целовались. Снейп пытался представить, как он берёт Гарри за руку и целует его, говоря «с добрым утром» или «спокойной ночи», но он просто не мог заставить себя сделать что-либо настолько нелепое. Эти ритуалы — возможно нежные, но такие пустые — не подходили ни одному, ни другому. Они могли только так – прижать к двери и стоять, вцепившись друг в друга из всех сил, пока длился их нескончаемый поцелуй. В этот миг всё, что находилось за пределами этой комнаты, стало мелким и незначительным: смерть Макнейра выглядела как курьёз, поведение Дамблдора больше не беспокоило, отъезд Люпина радовал, — и всё это только добавляло остроты их ощущениям.

Так же как сознание того, что теперь нет Блэка, а значит среди тех, кто может их разлучить, на одного человека стало меньше. Ты — мой!

Всё закончилось слишком быстро, гораздо быстрее, чем хотелось бы Снейпу. Но чего ещё можно было ожидать после столь долгого воздержания? Их руки мгновенно расправились с молниями брюк друг друга, и Гарри кончил первым, толкаясь бёдрами, прерывисто дыша в рот Снейпа и чуть не сломав ему запястье, которое находилось между ними. Со своей стороны Снейп мог гордиться собой, так как он всё же умудрился дотащить Гарри до постели, прежде чем кончил в тёплую крепкую руку. Мокрые, оба с клейкими ладонями, они упали на кровать дрожащие и совершенно обессиленные.

— Мы должны это повторить, — сказал Гарри, уставившись в потолок и тяжело дыша.

— Дай мне немного времени, — прохрипел Снейп, но предложение ему понравилось.

— Мне этого не хватало, — признался Гарри.

Снейп приподнялся на локте и взглянул в пылающее лицо Гарри. Гарри посмотрел на него в ответ – даже его очки немного запотели.

— Тебе было не до этого, — сказал Снейп; он не был уверен в том, что не вступает на скользкую дорожку, но он должен был попытаться выяснить хоть что-то.

— Наверное, — сказал Гарри. По его лицу сложно было прочесть хоть что-нибудь.

Нужно прояснить ещё кое-что.

— Ты в порядке? — спросил Снейп, сомневаясь, что добьётся успеха.

— О, да! — сказал Гарри, но в его голосе прозвучала нотка неуверенности, которая привлекла внимание Снейпа.

— Что произошло? — спросил он, стараясь говорить ровно и спокойно, чтобы Гарри понял – Снейп иногда может без раздражения выносить скрытных Гриффиндорцев.

— Что? Ох, да ничего. Просто в голову всё время лезет разная ерунда. Никак не могу от неё избавиться. — Он одарил Снейпа мрачным взглядом. – Ну хватит уже, давай, покажи ещё шутку.

— Ты только что извлёк из неё всё веселье, — легко отозвался Снейп, но его беспокойство никуда не делось. Было довольно-таки неприятно лежать в постели со своим любовником полуодетым, с липкими ладонями, и разговаривать о серьёзных предметах вместо того, чтобы снять наконец одежду и забраться под одеяло. Он взмахнул палочкой над их руками – по крайней мере, исчезла грязь. Гарри сел на кровати и скрестил ноги. — Сними обувь, Поттер.

Гарри заворчал себе под нос, стаскивая кроссовки, но не было похоже, чтобы он по-настоящему сердился.

— Через две недели начинается семестр, — сказал Снейп, не зная с чего начать.

— Да, — согласился Гарри. — Мы должны многое сделать, прежде чем он начнётся. Я имею в виду, если мы хотим всё успеть.

— Что именно успеть? – невозмутимо спросил Снейп.

Гарри удивлённо посмотрел на него.

— Я говорил об уроках по Защите. Столько всего ещё осталось, а когда начнётся учебный год, у нас уже не будет времени. — Он усмехнулся. — Знаешь, ты не такой уж плохой учитель.

— А ты не такой уж болван, — сказал Снейп, решив, что лесть не ранит. — Где ты прятал свои мозги раньше?

— В штанах, конечно, — быстро ответил Гарри, опрокинув Снейпа на кровать и шаловливо улыбаясь ему. — Я уже готов продолжать.

— Ты не ответил. – Хотя, если честно, это может и подождать. Руки Снейпа скользнули под рубашку Гарри, ладони прошлись по плоскому животу и стали подниматься наверх, пока кончики пальцев не ощутили маленькие напряженные соски. Дыхание Гарри стало хриплым, а потом сбилось, когда Снейп начал их легонько пощипывать.

— Сейчас я хочу получить то, — прошептал Снейп, — чего не хватало мне.

И он получил — томно, неспешно, впитывая каждую каплю наслаждения. Много позже, когда обнаженный и влажный от пота Гарри поджав ноги лежал рядом, Снейп ощутил лёгкий укол сожаления о незаконченном ужине. Сейчас он был жутко голоден. Но если бы он не помчался с газетой к Гарри, возможно, они бы не… В конечном счёте всё вышло как надо, газета поспособствовала… аппетиту. Снейп хмыкнул. Предложение действительно оказалось стоящим, даже более чем. Сонно улыбаясь, Гарри уткнулся носом ему в шею.

Да. За это можно было отдать многое. Всё что угодно. Цена не имела значения.

— Я не хочу, чтобы начинался учебный год, — пробормотал Гарри. — Мне нравится как сейчас. Мне нравятся уроки и нравится быть здесь, с тобой, и не прятаться. Мне нравится то, как мы разговаривали с тобой перед этим. Я только хотел бы… — Он внезапно запнулся.

— Хотел бы чего?

— Чтобы всё это не случилось так, как случилось, — сказал Гарри почти шепотом. — Чтобы Сириус… — его голос снова сорвался.

Снейпу понадобился всего один миг, чтобы понять – Гарри не был готов платить за это любую цену. Он стиснул зубы и постарался придумать, что бы такое сказать — не слишком грубое. Но прежде чем на ум пришло хоть что-то, Гарри опередил его:

— Вначале я думал, что это я виноват в том, что случилось с Сириусом. Сейчас я так не считаю. Это не моя вина.

— Конечно, не твоя, — бросил Снейп, приподнимаясь и глядя на Гарри сверху вниз. — Прекрати нести чушь.

— Какую чушь? Я лишь сказал, что это не моя вина! — Гарри оперся на локти и посмотрел на него в ответ.

— Я слышал, что ты сказал. Но я также слышал твою интонацию – ты словно бы пытаешься убедить самого себя. — Снейп нахмурился. – Поттер, одно дело — испытывать скорбь, но изводить себя нелепыми мыслями – это совсем другое. – Он отнюдь не считал «нормальным» проявлением печали всё то, что мог наблюдать в эти дни. Казалось, Гарри вкладывал всё своё горе, весь свой гнев в учебу и, наверное, так оно и было. — Этим ты ничему помочь не сможешь.

— Ты знаешь это по собственному опыту, верно?

Если бы Снейп уже не терял рассудок дважды за один единственный вечер, он бы мог рассердиться гораздо сильнее. Но поскольку сегодняшний день уже испытал его нервы на прочность, он лишь сказал:

— Возможно. В конце концов, то, что скоро начнутся занятия, это даже хорошо. Твои идиоты-друзья, без сомнения, обеспечат круглосуточное утешение и поддержку, — сказал он с усмешкой.

— Наверняка, — буркнул Гарри. Он замолчал, и строптивое выражение на его лице постепенно уступало место угрюмости. — Я знаю, они хотят как лучше, но я не могу успокоиться в одну секунду.

— А сколько секунд тебе нужно, чтобы успокоиться? — спросил Снейп, пытаясь побороть сонливость и продолжить беседу. Хотя единственное, чего ему по-настоящему хотелось, – это как следует выспаться, тем более что он это заслужил. — У тебя есть эта проклятая мантия. Ты будешь бродить в ней везде, где тебе захочется. Не думай, что я этого не знаю.

Глаза Гарри вспыхнули.

— Даже если так, что тогда? — спросил он с вызовом. — Что плохого, если мне хочется…

Снейп зевнул.

— У тебя нет причин для негодования, к тому же, оно тебя не красит. Я всего лишь хотел сказать, что предаваться унынию и мрачным мыслям в одиночку — вредно. Не говоря уже о том, что уединённые прогулки – не очень хорошая идея, особенно после наступления темноты. — Он ещё не забыл, как выглядело падение Гарри с поднебесья — вниз, на квиддичную площадку: тогда его спасли только чары, которые Снейп наложил на метлу. Одного того случая было вполне достаточно, чтобы не тешить себя иллюзией, будто в Хогвартсе Гарри ничего не угрожает. – Я сказал тебе то, что думаю по этому поводу. А теперь давай спать.

Гарри молча опустился на подушку рядом со Снейпом, и тот обнял его за плечи. На некоторое время в комнате стало тихо. В последние дни Гарри спал лучше. Настолько лучше, что Снейп почти перестал беспокоиться.

— Знаешь, а я не одинок, — внезапно сказал Гарри. Голос его звучал тихо, но в нём не было ни следа сонливости. — Я и не бываю один. Никогда-никогда.

О Мерлин, он сейчас не готов выслушивать Гриффиндорские бредни о семье друзей.

— Если ты собираешься сентиментальничать, — пробормотал Снейп, — подожди хотя бы, пока я усну.

— Не собираюсь, — сказал Гарри, но в его голосе отчётливо прозвучали неуверенные нотки. Снейпу стало любопытно, и он приоткрыл один глаз. — Я не шучу. Это началось… в общем, уже давно. Я … Мне приснился сон, и в нём я… — он резко остановился и поморщился. — О-у. — Ну… я лишь хотел сказать тебе… В ту ночь, когда умер Сириус… — Внезапно он схватился рукой за лоб, и с его губ сорвался тихий стон боли. — О-о-у.

Снейп сел, сон в миг слетел с него.

— Шрам? — требовательно спросил он. – Это Тёмный Лорд? Вставай. Будет лучше, если мы пойдём к Дамблдору.

Гарри опустил руку и взглянул на Снейпа с вымученной улыбкой.

— Нет, это не шрам, — сказал он. — Нет. Я уверен.

Снейп позволил себе чуть-чуть расслабиться.

— Тогда что? – Хорошо будет, если сейчас не случится нечто подобное тому, что они пережили в «Кабаньей голове». Тем более что они так и не смогли дать сколько-нибудь приемлемое объяснение произошедшему. Так что если сейчас он заметит хоть малейшее сходство с тем эпизодом, он сам потащит Гарри прямо к…

— Это всего лишь головная боль, — спокойно и очень собранно сказал Гарри. – Ещё я не ужинал, и ты сегодня загонял меня до полусмерти на занятиях.

Снейп посмотрел на него с подозрением, но не заметил ничего нехорошего. В глазах Гарри не было странного свечения, а в голосе – ледяного бесстрастия, от которого по всему телу Снейпа бежали мурашки… Свет и холод он помнил ясно, а вот остальные подробности того происшествия в «Кабаньей Голове» расплывались словно в тумане.

— Очень хорошо, — сказал Снейп. – Так о чём ты говорил?

— Что? Да особенно ни о чём, — сказал Гарри, опускаясь на кровать и зевая во весь рот. – Об одном глупом сне, что мне приснился. Ты прав. Это… сентиментально. А больше ни о чём. — Он закрыл глаза и усмехнулся. – Наверное, это ты превращаешь меня в романтика.

Снейп был уже почти готов успокоиться… Кажется, с Гарри всё в порядке… однако что-то было не так.

— Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? — настаивал он.

— Да, просто кто-то не даёт мне спать.

— Идиот, — сказал Снейп, но всё-таки прилёг рядом. Через несколько секунд Гарри уже спал. Всё было как всегда – и поза, и причмокивание губами, и всё остальное. Но вся усталость Снейпа будто испарилась, и прошло около получаса, прежде чем он тоже уснул, поощряемый ровным дыханием и спокойным, умиротворённым выражением лица его любовника.

* * *

Северус стоял перед дверью. Она выглядела знакомо – точно такие же двери вели в классные комнаты Хогвартса. Изнутри доносились тихие голоса. Он знал, что ему не полагается входить туда; но одновременно чувствовал, что должен сделать это. Ему было страшно, а если честно, то ужасно страшно. И в то же время, когда его рука потянула на себя ручку, он не смог этому помешать.

На первый взгляд внутри комнаты не происходило ничего особенного. Ничего такого, что могло бы так испугать его. За столом в первом ряду сидел Гарри Поттер… стоп! Очень юный Гарри Поттер; по виду даже младше, чем когда впервые переступил порог Хогвартса. Возможно, ему было лет девять, но никак не больше десяти, а мешковатая одежда (без сомнения, обноски его кузена) делала его ещё меньше.

Гарри очень внимательно слушал то, что ему говорили три женщины. Они стояли прямо перед ним, плечом к плечу, а руки их были скрещены на груди. Лица у них отличались, но все они были одеты в одинаковые юбки до колена, накрахмаленные белые блузки и у всех волосы были стянуты в тугой узел. У той, которая стояла посередине, за ухом торчал карандаш.

— Привет, — сказал Северус, хотя не собирался ничего говорить.

Гарри удивлённо повернул к нему голову и улыбнулся.

— О, привет, Северус, — воскликнул он звонким высоким голосом. – Смотри, кто здесь! Мисс Абелард, Миссис Уитли и Миссис Спенсер – это мои учительницы. Они учили меня в начальной школе, когда я ещё был магглом.

— Ты никогда не был магглом, — Северус почувствовал, что должен подчеркнуть это. — Даже когда ты жил с ними, в действительности ты не был…

— Благодарю вас, но здесь учим мы, — резко сказала женщина, стоявшая слева.

— Да, — подхватила та, что была справа. — Мы пришли, чтобы учить его важным вещам, и не позволим вам нести всякий вздор.

— Чему это вы его учите? — потребовал объяснений Северус.

— Расскажи ему, Гарри, — сказала та, что стояла посередине; её волосы были седыми.

Гарри поднял маленькую ручку и начал загибать пальцы.

— Ну, мы уже выучили, как пересчитать все прожилки на древесном листе. Это была математика. Потом мы учили, как пройти по дорожке, что отбрасывает молодой месяц, знаешь, как это круто, ведь по ней можно попадать прямо в сны людей… Мне кажется, есть много других путей, но этот самый весёлый… Это была география. А сейчас у нас естествознание. Я пока ещё не знаю, что мы будем учить. Наверное, ты можешь остаться и послушать. Он ведь может? – добавил Гарри, обращаясь к трём учительницам.

— Если он сядет и замолчит, — ответила та, что занимала место в центре. И тут же Северус обнаружил себя сидящим в конце ряда — через три стола от Гарри.

— Сегодня, Гарри, — сказала та, что стояла слева, — мы будем проходить три самых страшных на свете звука. Знать это очень полезно, и мы надеемся, ты будешь благодарен нам за урок.

— Спасибо, мисс Абелард, — ответил Гарри робко и почтительно. Северус никогда не слышал, чтобы он в подобном тоне разговаривал с ним или с любым другим преподавателем Хогвартса, за исключением, разве что, Дамблдора.

Мисс Абелард удовлетворённо кивнула. А потом стоявшая справа женщина сказала:

— Начну я. Во-первых, ты должен знать, что самые пугающие в мире звуки люди никогда не слышали и услышать не могут.

— Как это? — спросил Северус, прежде чем смог остановить себя. Три женщины одновременно уставились на него.

— Северус, — в голосе Гарри звучало предостережение, и Северусу стало не по себе.

— Продолжаем, — сухо сказала женщина; глаза всех троих были снова устремлены на Гарри, — третье место среди самых страшных звуков занимает тот, что издают Они, когда незаметно подкрадываются к тебе, а ты ничего не слышишь и не знаешь об Их присутствии до тех пор, пока не станет уже слишком поздно.

— А кто эти Они? — с тревогой спросил Гарри, кусая нижнюю губу.

— Они могут быть кем угодно и прийти когда угодно. Иногда Они – это мы. — Она указала на себя и двух своих компаньонок. — Но не сегодня и не здесь. Мы не пускаем Их к тебе, кем бы они ни были.

— Их бесконечное множество, — вмешалась мисс Абелард, и когда та, что стояла справа, вопросительно посмотрела на неё, мисс Абелард сказала вежливо:

— Прошу прощения, Спенсер. Продолжай, пожалуйста.

— Я уже закончила, — ответила миссис Спенсер, не сводя глаз с мисс Абелард, у которой сейчас был слегка смущенный вид.

Та, что стояла в центре — судя по всему миссис Уитли — сказала:

— Второй самый страшный в мире звук издаёт ветер, который дует сквозь ветви одинокого сливового дерева, растущего на вершине Кунлунских Гор, где не ступала нога человека. Этот звук так ужасен, что ни одно живое существо не может там выжить.

— Ох, — выдохнул Гарри. — А как насчет глухих животных?

— Продолжаем, — мисс Абелард снова перехватила инициативу, — а самый пугающий звук в мире… ты готов?… это звук маггловского телефона, который звонит в совершенно пустом доме. Заметь, я имею в виду абсолютно необитаемый дом, где нет ни животных, ни человека, ни единого насекомого, а также никого, кто стоял бы у окна или у дверей. Телефон должен звонить в полной изоляции.

— Но это бессмыслица, — сказал Северус, нахмурив лоб. Леди снова уставились на него, а Гарри вздрогнул. – Прошу прощения, мадам, но то, то вы говорите, полная чушь. Как эти звуки могут пугать, если нет никого, кто мог бы испугаться? – Леди продолжали пристально смотреть на Северуса, и он почувствовал, что должен объяснить свою мысль, ведь он не желал, чтобы голову Гарри забивали всякой ерундой. — Вы слышали когда-нибудь Дзен коан об упавшем дереве в лесу…

— Ты будешь вести себя тихо, Упивающийся смертью, — хором сказали все три. Северус открыл рот, желая возразить, но они перебили его: — Мы знаем, что на твоей руке Метка. Тебе не скрыть её от нас.

Северус схватился правой рукой за левое предплечье, как будто бы пытаясь спрятать Метку.

— Нет. Я покинул их. Это больше не имеет значения. Я даже не связан больше с Тёмным Лордом. Он разорвал связь, кажется, — добавил он, внезапно с ужасом осознав, что он в этом не уверен.

— Метка внутри тебя, — прошипела мисс Абелард. — В твоём сердце. У тебя нет права задавать нам вопросы. Посмотри на этого ребёнка. — Она указала на Гарри, маленького Гарри, который наблюдал за происходящим, широко распахнув невинные глаза. — Ты хотел его. Ты трахал это дитя.

Северус вскочил с места, на котором сидел, больно ударившись коленом о столешницу.

— Нет! Никогда! – с жаром воскликнул он, потирая ушибленное колено. — Я не делал этого. Гарри было шестнадцать, когда…

— Десять, тринадцать, шестнадцать, какая нам разница? Ты чувствуешь свою вину. Ты знал, что ты преступник. Мы чуем запах раскаяния, — сказала миссис Уитли.

— Если хочешь, — добавила миссис Спенсер, — мы можем наказать тебя за это как следует.

— Как следует? — выдохнул Снейп, чувствуя, как к нему возвращается страх. — Как это?

— Ударить тебя линейкой по запястью, — сказала мисс Абелард, не обращая внимания на его вопрос. — Нашлёпать тебе по попе, или поставить тебя в угол, или натравить на тебя скорпионов, чтобы они сожрали всю твою плоть до самых костей, — для нас это одно и то же, молодой человек.

— Нет.

Теперь они обернулись к Гарри, который тоже встал и теперь, сурово нахмурившись, смотрел на леди.

— Не его. Вы не сделаете этого с ним. Я вам не позволяю.

— Пока не позволяешь, — сказала мисс Абелард. — Насколько ты силён?

— Как долго ты сможешь защищать его? — добавила миссис Спенсер.

— Я достаточно силён, — сказал Гарри и повернулся к Северусу. — Я хочу, чтобы ты проснулся и забыл всё это, — сказал он. — Хорошо? Сейчас.

Северус послушался и сделал так, как ему было велено.

Когда прилетела Хедвиг, Рон читал последний выпуск «Недели Квиддича», а Гермиона с Джинни сидели у окна, болтая об обычных девчоночьих делах. Увидев сову, Рон уронил журнал и помчался к окну, на ходу перепрыгнув через потрепанную оттоманку. Гермиона и Джинни удивлённо переглянулись и бросились вслед за ним.

Рон схватил пергаментный свиток, предоставив Джинни дать Хедвиг немного орехов, а Гермиона попыталась заглянуть в письмо через его плечо.

— Что он пишет? — спросила она, от нетерпения даже перестав дышать. – Что он там ещё затеял? С ним всё в порядке?

Рон повернулся и сердито уставился на неё. Она что, не видит? – он ведь даже не успел развернуть письмо! Гермиона смущённо покраснела.

— Ладно, тогда дай и нам взглянуть! – сказала она.

Девочки вплотную подошли к Рону, и он начал читать вслух.

«Дорогие Рон, Гермиона и все остальные в Норе.

Извините, что так долго собирался написать вам. Мне не хотелось никого волновать. Я просто хочу сказать, что у меня все в порядке. Я не слоняюсь без дела и много занимаюсь, так что пусть Гермиона не беспокоится.

— Ещё чего не хватало! — оскорблённо воскликнула Гермиона, как будто Гарри написал что-то обидное.

Я действительно очень занят. Я много читаю в библиотеке, пытаюсь подготовиться к следующему семестру, и это занимает все мои мысли. А ещё Дамблдор разрешил мне взять несколько индивидуальных уроков по Защите от Тёмных Искусств у Снейпа.

— О-о-ой! — вскрикнула Джинни, выразив охватившие всех троих эмоции.

Это не так плохо, как вам может показаться. На самом деле то, что я могу заниматься летом магией, а не просто читать учебники – это просто здорово! Знаю, вы можете мне не верить, но Снейп не так уж плох, когда мы с ним один-на-один. Я и правда многому у него научился. Конечно, может быть это Дамблдор велел ему хорошо обращаться со мной, но на самом деле я так не думаю — ведь раньше это не помогало, правда? Конечно, его нельзя назвать уж очень любезным. Он не похвалит меня, даже если от этого будет зависеть его жизнь. Но я знаю, он считает, что у меня неплохо выходит, и я даже начал с нетерпением ждать следующего урока. Мы с ним хорошо ладим.

Рон прекратил читать и потряс головой.

— Это… подождите, что это?

Гермиона, прищурившись, смотрела в пергамент.

— Это просто не может быть правдой. Считаете Снейп или ещё кто-нибудь перехватывает письма и суёт в них свой нос?

— Откуда мне знать? — сказал Рон неуверенно. – Вообще-то, мы можем показать письмо папе, пусть произнесет Finite Incantatem над ним после ужина.

— Ну…— поколебавшись, сказала Джинни, — может быть… я имею в виду, может быть это всё-таки правда? — Рон и Гермиона изумлённо посмотрели на неё. — В общем... Мне конечно не нравится Снейп, но до последнего семестра он никогда не говорил мне ничего плохого — такого, как тебе, Рон. Да и сделал это всего один раз. Он может и не быть ужасным. Хорошо, не совсем ужасным. Короче, не постоянно абсолютно ужасным.

— Ты – это ты, Джин, — сказал Рон. – На уроках ты ведёшь себя тихо и ты можешь сварить приличное зелье. Совсем другое дело – Гарри. Гарри Поттер. Снейп ненавидит его с тех пор, как он родился.

Гермиона кивнула, соглашаясь, за что Рон был ей очень благодарен. Обычно она всегда была готова встать на защиту любого преподавателя… даже Снейпа. Но даже она убедилась, что Снейп скорее съест свою мантию, чем будет достойно вести себя с Гарри.

— Мы сможем обо всём расспросить Гарри, когда увидим его в следующий раз, — сказала она. — Продолжай, Рон.

Но хватит об этом. Я хотел сообщить вам, прежде чем вы узнаете это от кого-нибудь ещё — вчера я порвал с Джорджем.

— Ох! — выдохнули разом Гермиона и Джинни. Рон ощутил, как его глаза полезли на лоб.

В этом нет ничего ужасного, правда. Мы не поссорились. И вообще, ничего плохого не случилось. Но у нас всё было несерьёзно, и после смерти Сириуса я понял, что не хочу заниматься подобной ерундой. Столько всего происходит вокруг. Думаю, Джордж это тоже понимает. И вообще, он гораздо сильнее привязан к своему магазину шуток, чем ко мне".

— Это правда, — признал Рон.

— Мне всё это не нравится, — сказала Гермиона нахмурившись. — Что он называет «ерундой»? Он всерьёз собирается жить только ради мести Сами-Знаете-Кому?

— Это похоже на Гарри, — сказал Рон. – Ты ведь его знаешь. — Он толкнул Гермиону локтем и улыбнулся. Она просто ходячее беспокойство, но так приятно хоть изредка отвлекать её от тревожных мыслей, иногда у него это даже получалось, как правило – только у него.

— Мы поговорим с ним, когда вернёмся в Хогвартс. Вправим ему мозги. Ты ведь знаешь, мы можем.

Гермиона гордо расправила плечи и улыбнулась ему в ответ.

— Надеюсь.— Потом она виновато посмотрела на него. — Мы и правда должны больше бывать с ним. После того как Сириус… — она с трудом сглотнула. — Мы нужны ему. Я хотела бы, чтобы и сейчас он был с нами.

— Или чтобы мы были с ним там, — согласился Рон. — Даже если ради этого нам пришлось бы терпеть Снейпа.

Гермиона вздрогнула.

— Что бы он ни говорил, но… после смерти Сириуса… всё время проводить со Снейпом? О чём вообще думает Дамблдор? И я не верю, что Снейп не ведёт себя как мерзавец.

— Странные дела творятся, — сказал Рон, снова глядя в пергамент. Затем он задумался. — Я имею в виду – в Хогвартсе.

* * *

Две недели пролетели очень быстро.

Гарри вёл себя нормально, по крайней мере, настолько, насколько вообще можно говорить о норме в его случае, и Северус немного успокоился. Он стал лучше спать, почти каждую ночь хотел секса, учился с ещё большим пылом и, самое главное, регулярно раздражал его, так что у Снейпа не оставалось поводов сомневаться, всё ли с ним в порядке. Как и раньше, он избегал есть в чьём-либо присутствии, но при этом не худел и не слабел, поэтому Снейп полагал, что Гарри не лжёт, когда уверяет, что вполне способен позаботиться о себе сам.

Оказалось, проводить почти всё время с Гарри далеко не так утомительно, как он ожидал. Они спали вместе почти каждую ночь и не расставались весь день: уроки порой переходили в бурные споры, иногда они даже кричали друг на друга, но Снейпу их дискуссии, пожалуй, нравились и он знал, что Гарри тоже получает от них удовольствие. Их пререкания никогда не затрагивали ничего слишком личного и поэтому никого не задевали. Когда их уже начинало тошнить друг от друга, Гарри уходил в библиотеку, а Снейп скрывался в своей лаборатории. Иногда Гарри спал в «своей» спальне, так что они всегда могли взять тайм-аут прежде, чем начинали действовать друг другу на нервы.

В общем, их жизнь вдвоём наладилась так быстро и так хорошо, что Снейп не на шутку обеспокоился. Он просто не может позволить себе к этому привыкнуть. Гарри – его тайна, его скрытый под покровом ночи партнёр по преступлению, и он не смеет считать его кем-то ещё, кем-то большим. Это последний год, который Гарри проведёт в Хогвартсе. В следующем году он должен будет уехать, построить собственную жизнь, а Снейпу придётся… смириться… как всегда… и остаться здесь. Чтобы Гарри смог навещать его в подземельях после того как окончит школу, им нужно будет очень сильно исхитриться, чтобы придумать для этого достаточно веские причины. Не говоря уже о том, что Гарри со временем утратит к нему интерес, что естественно. С его стороны было бы глупо, даже очень глупо привыкать к мальчику, он ведь не останется с ним навсегда.

Но, несмотря на все здравые мысли, Снейп никак не мог найти в себе достаточно сил, чтобы положить конец установившемуся ходу вещей. Он оправдывал себя тем, что через несколько дней всё равно начнутся занятия и Гарри должен будет ночевать в Гриффиндорской башне. Так какой смысл выгонять его сейчас?

Пока можно, он будет наслаждаться тем, что у него есть.

До начала учебного года оставалось ещё два дня. Они лежали в постели – обнажённые и измотанные. На раскрасневшемся лице Гарри блуждала лукавая улыбка.

— А зачем мне вообще нужны эти уроки? — пробормотал он, целуя Снейпа в грудь. — Я уже очень многому научился у тебя. Когда занятия начнутся, я мог бы остаться жить здесь, с тобой до тех пор, пока нужно будет сдавать на Т. Р. И. Т. О. Н.

— Как практично.

— А я вообще практичный человек.

— Но ведь чтобы спрятать тебя как следует, мне придётся запретить домашним эльфам спускаться сюда.

— Конечно, — согласился Гарри.

— А значит, тебе придётся стирать мою одежду

— Да уж, я надорвусь, у тебя ведь целых две мантии, — сказал Гарри, вытягиваясь на кровати.

Снейп уже собирался обидеться на то, что ему напомнили о его финансовом положении, но Гарри усмехнулся и поцеловал его. Прекрасно. Снейп не слишком нежно дёрнул его за спутанные волосы.

— И всё-таки, — сказал Гарри. — Спасибо, что учишь меня. Я уже многому научился, не так ли? Я имею в виду, мне так кажется. И это… — он запнулся. — Хорошо, что мне было чем заняться.

Смерть Сириуса Блэка. Этой темы они по-прежнему старались не касаться. Снейп чувствовал, что они оба от этого в проигрыше, хотя и не смог бы объяснить почему.

— Ты показываешь неплохие результаты. Пожалуй, я мог бы сказать, что ты не совсем бездарно тратил моё время. — Снейп не стал говорить, что Гарри дал более чем значительную фору своей невыносимой подружке мисс Грейнджер. У него не было её мозгов, но зато он обладал незаурядным талантом и настойчивостью.

— Хотя ещё столько всего осталось не пройденного, — сказал Гарри. В его интонации Снейп не услышал сожаления, зато там совершенно точно звучал интерес и почти благоговение перед тем, что он уже успел узнать о Тёмных Искусствах и о Защите от них. В последнее время Снейп всё чаще задумывался о том, что бы сказал об этом безвременно почивший Джеймс Поттер. – Для того чтобы узнать всё, нужна целая жизнь, — сказал Гарри, — и даже этого будет мало. Может быть, поэтому Волдеморт так хочет жить вечно?

Снейп поднял бровь.

— Без сомнения, — сказал он. — Ты собрался следовать его примеру?

Гарри поднял голову, и улыбка исчезла с его лица.

— Не шути так.

— Я не шучу, — сказал Снейп. — Тебе нравится то, что ты делаешь, и в этом нет ничего плохого. Я только напоминаю тебе о том, что может произойти, если твоё увлечение зайдёт слишком далеко. — Конечно, Волдеморт – это крайний случай. Сам Снейп был гораздо более скромным… и подходящим… примером. Его собственный неутолимый интерес к Тёмной магии не принёс ему ничего хорошего.

— Я не хочу походить на него, — сказал Гарри. — Я не хочу того, к чему стремится он. На свете есть множество прекрасных вещей, гораздо лучших, чем вечная жизнь. Например, секс, — добавил он с надеждой в голосе.

— Ты, наверное, шутишь, — сказал Снейп; с прошлого, весьма впечатляющего раза прошёл всего час или около того.

— Я серьёзно. — Гарри выглядел разочарованным. – Тогда, может быть, утром?

— Возможно, — сказал Снейп, не желая отвлекаться от разговора, который становился всё более захватывающим. — Итак, Мистер Поттер, вы не хотите становиться сумасшедшим, одержимым манией бессмертия. Чего же вы тогда хотите? Как вы собираетесь не быть на него похожим?

Гарри поднял голову.

— Ты разве не знаешь? — спросил он оскорбленно. — Почему ты говоришь мне это? Ты ведь не думаешь, что я похож на него, правда?

— Нет, — сказал Снейп твёрдо. — Я так не думаю. Я только спросил… — Кстати, а о чём он говорил?

— Хорошо, я хочу кое-о-чём спросить тебя, — примирительно сказал Гарри, хотя было очевидно, что он пытается что-то разузнать у Снейпа. — Мы не занимались этим, но в книгах, что я читал, упоминалась магия, которая творится без использования палочки.

— Смею надеяться, что этот вид магии упоминался и на твоих уроках по Защите от Тёмных Искусств также.

— Правда?

— А разве нет?

— Вообще-то, нет, — сказал Гарри. — А должен был?

— Должен, — отрывисто бросил Снейп.

— Ох… а может быть, нам расскажут о ней в этом году?

— Я собираюсь задать этот вопрос Делакур на собрании, когда будут обсуждаться учебные планы, — сказал Снейп решительно.

— Было бы здорово. — «Знаете, как-то ночью, когда я был в постели с Гарри Поттером, он рассказал мне…»

— Да, именно так я себе это и представлял.

Гарри ухмыльнулся.

— Хорошо, неплохо бы нам приступить к делу, если ты хочешь, чтобы они поверили. А вообще-то я не имел в виду только беспалочковую магию. Я говорю о магии, которая творится безо всего вообще.

— Что?

— Ну, знаешь, без палочек, без заклинаний, без мысленно произносимых слов, безо всеговообще. Чтобы только сконцентрироваться и — пожалуйста, уже всё готово. Чтобы магия вершилась сама, и ты получал то, что хочешь.

Снейп нахмурился.

— Так это обычное дело. Например, когда дети-волшебники начинают входить в силу…

… или когда профессор Чёртова Спраут наклоняется к тебе во время пира в честь Хэллоуина и заговорщицки шепчет, что, дескать, всегда подозревала романтические отношения между неким мистером Поттером и неким мистером Уизли, а в тебе в этот миг всё кричит «НЕТ!» и твой кубок разлетается на тысячи осколков…

— Я не об этом, — нетерпеливо перебил его Гарри. — Не о том, как я отрастил обкромсанные волосы, или как убегал от Дадли, или как выпустил змею из зоопарка, или ещё о чём-то таком. Это мелочи. Я о серьёзных вещах, для которых обычно нужно произносить заклинания. Например, таких как аппарация или трансфигурация, короче обо всём, для чего нужны заклинания и что мы делаем не случайно, а сознательно.

— Многие взрослые волшебники могут проклясть или сглазить без слов, и это даёт им временное преимущество в дуэлях, — осторожно сказал Снейп. — Но мало кому удавалось творить, как ты говоришь, «серьёзные» заклинания без палочек, или слов, или хотя бы без мысленного произнесения заклинаний. В истории волшебного мира такие случаи — редкость. Эта магия доступна очень немногим. Первым из тех, о ком до нас дошли такие сведения, был Мерлин. Иногда это удаётся Дамблдору, но далеко не всегда. К этому стремился Тёмный Лорд, но никому не известно, как далеко он зашёл. Для него это никогда не было главной целью, скорее всего, ему просто было любопытно. У него есть другие средства…

— Но мне кажется, этот вид магии более естественный, — задумчиво сказал Гарри. – Ведь вся эта латынь и махания палочкой – это лишь способ наладить связь между тобой и магией. Не лучше ли было учиться тому, чтобы обращаться к магии напрямую, чувствовать её? Ну, словно она — это часть тебя. А я считаю, что так оно и есть…

— «Вся эта латынь», как ты говоришь, придаёт магии образ и форму, упорядочивает волшебную энергию, — сказал Снейп. – Она дисциплинирует наше сознание, и только самые могущественные волшебники могут позволить себе отойти от установленной традиции, но и те не слишком сильно. Даже Тёмный Лорд. Конечно, определённая свобода выбора здесь есть, но сама традиция существует по веской причине. И причина эта в том, что нам нужна структура, Гарри, отсутствие структуры – это всегда опасность. Хаос. — Снейп не удивился тому, что Гарри увлёкся идеей отказаться от заклинаний и палочек. Кому ещё могла прийти в голову мысль отменить существующие в магии правила, как ни Чёртову Гарри Поттеру – известному нарушителю всех возможных правил?

Гарри смотрел на него так, как будто бы собирался протестовать, но потом улыбнулся.

— Знаешь, а ты ведь сам называл махание палочкой «дурацким». В мой первый год в Хогвартсе.

— Неужели? — спросил Снейп, ему не хотелось вспоминать о том, как когда-то одиннадцатилетний Гарри был отдан под его ответственность как учителя, и которого он… — Я удивлён, что ты вообще это запомнил. А сейчас я хотел бы немного отдохнуть – я это заслужил.

Гарри кивнул и свернулся клубком рядом с ним.

— Послезавтра, — произнёс он мрачно.

Да. Начало учебного года. Гарри должен будет вернуться в Гриффиндорскую башню, и снова начнутся эти проклятые уроки Зельеварения, и Уизли, и Грейнджер, и, и, и…

— Давай спать, — сказал Снейп.

* * *

Беллатриса Лестрейндж сидела перед своим любимым зеркалом, которое само по себе было вещью очень странной. Она и Родольфус не были в своём доме уже много лет. Разве Министерство не конфисковало его? Вероятно, теперь он принадлежит каким-нибудь мерзким грязнокровкам. Но сейчас она была в своём доме, расчёсывала длинные черные волосы любимой расчёской с ручкой из слоновой кости и внимательно вглядывалась в отражение. Её второе «я» безмятежно глядело на неё из зазеркалья, и руки отражения двигались в одном ритме с движениями Беллатрисы. В комнате было темно и прохладно.

В зеркале она видела также Родольфуса: он сидел на их кровати с балдахином и что-то читал.

— Что это? — спросила она.

— Письмо от Уэлдена Макнейра, — ответил он тихо и как-то отстранённо. — Я не могу ничего разобрать… буквы словно пляшут. — Он нахмурился. — Белла, что мы здесь делаем? Мне казалось, до этого мы были где-то в другом месте. Я не могу вспомнить, где именно, хотя…

Беллатриса нахмурилась. А её отражение – нет. В зеркале она продолжала спокойно расчёсывать волосы. Это тоже очень странно. Они должны быть сейчас в укрытии, в тайном месте после их бегства из… неважно, откуда. Она знала, что они в бегах, что их ищут. Но кто? Может быть, Министерство? Возможно... Да, они были в Азкабане. Жуткое место. Но даже там не было так холодно, как здесь… Стоп. Она и правда предпочла бы прятаться от Министерства, а не от Тёмного Лорда. Кажется, он зол на них за провал какого-то поручения. Или они сделали что-то неправильно? Ах, да! Они должны были кого-то убить или похитить… почему так сложно вспомнить?

— Ты уверен, что ты не можешь прочитать письмо? — спросила она и увидела в отражении, что у Родольфуса между бровями залегла складка.

— Кажется, уже могу, — сказал он. — Буквы уже успокоились. Здесь говорится… о Боже! Здесь говорится: «Вы умрёте. Вы все умрёте».

Беллатриса нахмурилась. А её отражение улыбнулось.

— Не самая остроумная угроза из тех, что я слышала.

— Не я написал это, — сказал Родольфус обиженно.

— Давай кому-нибудь расскажем, — решила Беллатриса. — Если мы скоро умрём, нужно предупредить остальных. А что если… — она на миг остановилась, размышляя. – Да! Алекто и Амикус. Давай скажем им. Они должны знать.

— Они должны знать, — согласился Родольфус. — Алекто и Амикус. — Затем он снова посмотрел на письмо. — Погоди, здесь есть ещё что-то.

— Что?

— Здесь говорится: «Посмотри в зеркало».

Беллатриса взглянула на своё отражение. Её отражение улыбалось… улыбалось всё шире и шире.

— Знаешь, что во всё этом самое хорошее? — спросило отражение. Беллатриса безмолвно покачала головой. — Ты никогда не узнаешь почему.

Затем отражение потянулось к ней из зазеркалья, его руки прошли сквозь стекло, словно это была водная гладь.

Когти отражения были очень острыми.

(КОНЕЦ I ЧАСТИ)

К сожалению, два дня прошли быстрее, чем хотелось бы.

И вот уже снова Снейп смотрел вниз, в Большой зал, на шумных студентов, которые занимали свои места, и намеренно избегал той части гриффиндорского стола, где Гарри встречался после долгой разлуки с занудой Грейнджер и этими никчемными Уизли. Должно быть, Хагрид уже стоит на пороге замка с очередным выводком первокурсников, а значит — с новой порцией головных болей, только и ждущих момента, чтобы начать пульсировать в висках и лобных пазухах Снейпа.

Последний школьный год Гарри Поттера.

Снейп сжал зубы так, что свело челюсти. Он предостерегал Гарри от сентиментальности, но в этот миг сам чувствовал себя слезливым идиотом: он не мог не признать, что эти четыре недели стали одними из лучших в его жизни. Что ж, Снейп не против признаний… просто раньше он всегда оставлял их при себе, предпочитая загонять поглубже, но, кажется, за время их занятий с Гарри он тоже кое-чему научился.

Гарри Поттер – его лучший ученик. Снейп вдруг обнаружил, что ухмыляется абсурдности этой мысли, и – не пропадать же добру – между делом нагнал страху на третьекурсника из Хаффлпаффа, которому не повезло в этот миг посмотреть на него.

Теперь всё закончилось. Гарри вернулся в Гриффиндорскую башню: этим утром он перенёс туда свои вещи. Вообще-то их было немного — большая часть хранилась в «Другой Комнате» (так они её называли), ведь предполагалось, что Гарри живёт там. И всё-таки апартаменты Снейпа опустели. Хотя представлять, что, проснувшись завтра утром, он не увидит хлама, которым Гарри завалил прикроватный столик, было приятно.

В этот момент двери распахнулись, и несколько дюжин визгливой мелкотни прошествовали в Большой зал под предводительством профессора МакГонагалл. Снейп подавил невольный вздох, зная, что его может услышать Дамблдор, а в последнее время он старался пересекаться с директором как можно реже. Голубые глаза всегда смотрели испытующе, словно что-то искали в его душе, и хотя Снейп превосходно владел искусством окклюменции, он знал, что всё время должен быть настороже. Особенно с тех пор, когда до него дошло, что именно ищет Дамблдор, черт бы его побрал!

И если несносный старик не доверяет ему настолько, чтобы сказать обо всём прямо, то Снейп, конечно же, не собирается спрашивать.

Но вот первокурсники выстроились шеренгой перед Распределяющей Шляпой: на их лицах отражались всевозможные оттенки страха. Снейп как-то придумал игру: суть её заключалась в том, что он пытался угадать, кто из новичков попадёт в Слизерин. После стольких лет практики его догадки обычно оказывались верными. Сейчас на его факультет должен попасть вот тот мальчик с волосами цвета спелой пшеницы и внимательным прищуром испытующих глаз. Темнокожая девочка с очень прямой, гордой осанкой. А ещё…

И тут Шляпа запела:

Вы попали в Хогвартс, дети,

В Замке всех вас очень ждали,

Здесь вас встретят чудеса -

О которых не слыхали!

Я должна была поведать

Вам о школе и основах,

Но нарушив свой обычай,

Расскажу о том, что будет.

Снейп вжался поглубже в стул, на котором сидел, и нахмурился. По залу пронёсся тихий ропот. Первокурсники совсем смутились.

Чтобы знать, в каком вам Доме

Предстоит семь лет учиться,

Вы должны меня надеть

И послушно подчиниться.

Потому что я ни разу

Не ошиблась в этом, дети,

Не смотрите, что в заплатах –

Я мудрее всех на свете.

Но теперь внимайте, дети,

Взрослые, и вы учтите -

Всем вам здесь грозит опасность,

Затаившаяся в Замке.

Чтобы ей сюда проникнуть —

Не понадобится порох,

Ни портключ и ни уменье

Аппарировать сюда.

И она преодолела

Стены славной этой школы

И теперь внутри блуждает,

Шепчет в коридорах ночью.

Снейп едва успел сжать губы, пытаясь скрыть, что едва не разинул рот от изумления. Возбуждённый ропот становился всё громче, и Дамблдор громко хлопнул в ладоши, требуя тишины.

Но не опасайтесь монстра,

Ни чудовища с глубин,

Ни злокозненного духа,

Что смущает мирный сон.

Тот, о ком пою сейчас я,

Не стремится напугать вас,

Он не хочет ранить тела,

Так как цель его – душа.

В сердце хочет он проникнуть

И внести с собою Тьму.

Но прошу вас, не пугайтесь,

Не бегите прочь из замка,

С плачем к мамам не бросайтесь,

Будьте мужественны, дети.

Смело встаньте на защиту

Ваших душ, мои друзья:

Не позвольте древним силам

Вами тайно завладеть -

Я ведь вас предупредила.

Помните, нет внешней силы,

Что изгонит тьму из сердца.

Когда стало ясно, что Шляпа закончила песню, в зале раздался хор голосов. Снейп бросил взгляд на Дамблдора. Директор поднялся со своего места и, прежде чем он начал говорить, Снейп понял, что Дамблдор не на шутку встревожен, хоть и пытается это скрывать. Не удержавшись, Снейп посмотрел на Гарри: тот буквально впился глазами в Шляпу, пока Уизли и Грейнджер (оба с округлившимися от изумления глазами) шептались друг с другом.

Опасность в стенах школы. Не трудно догадаться – кто главная мишень. Правая рука Снейпа непроизвольно дёрнулась.

— Пожалуйста, внимание, — произнёс Дамблдор. Его голос звучал спокойно, но очень серьёзно, и в Большом Зале в тот же миг воцарилась тишина.

— На сей раз Шляпа спела необычную песню. Конечно же, я не призываю вас пренебречь её предостережением, но не забывайте: чем бы ни оказалась в итоге упомянутая «опасность», она «не стремится ранить тела», так же как и «напугать». Дамблдор сделал паузу и по залу снова пронёсся ропот. Затем директор поднял палочку, ещё раз призывая к тишине. – Будьте уверены, преподавательский состав немедленно предпримет все необходимые меры для того, чтобы не допустить нежелательных последствий, и, конечно же, мы гарантируем, что ни один ученик не пострадает. Шляпа советует вам не бояться и не впадать в уныние, а она, уверяю вас, никогда не лжет. — Дамблдор ободряюще улыбнулся, но Снейп заметил, что присутствующие по-прежнему пребывают в смятении. Некоторые первокурсники захныкали и стали проситься домой. Снейп с гордостью отметил, что среди них нет предполагаемых слизеринцев.

— Но сейчас довольно об этом, — сказал Дамблдор. — Я советую вам не позволять всему этому испортить наш пир, который начнётся уже очень скоро. Но прежде давайте вернёмся к такому важному делу, как распределение наших новых учеников. — Он тепло улыбнулся первокурсникам, на которых мягкое обращение, казалось, действовало успокаивающе.

— Профессор МакГонагалл, — голос Дамблдора звучал ласково – под стать улыбке, — не будете ли вы любезны начать?

Минерва, которая выглядела потрясённой не меньше остальных, откашлялась и объявила имя первого ученика:

— Адамсон, Джонатан.

Бледный от волнения Джонатан Адамсон попал в Хаффлпафф, а пока шла церемония, Снейп пытался собраться с мыслями. Как он и предполагал, мальчик с пшеничными волосами (Маккерас, Энтони) и темнокожая девочка (Шагнесси, Наташа), а также ещё несколько отмеченных им детей, попали в Слизерин. Наблюдая за тем, как новички занимают места за столом его Дома, Снейп с удовлетворением отметил, что старшие внимательно оценивают малышей, вместо того чтобы слепо и бездумно приветствовать их, как это происходило за столами других Домов: например, гриффиндорским. Снейп снова посмотрел на Гарри, и на какой-то миг их взгляды встретились.

Гарри выглядел помрачневшим. Снейп быстро отвёл глаза. У них ещё будет время, чтобы обсудить песню Шляпы. И они обязательно обсудят её. Гарри не имеет права легкомысленно воспринимать происходящее, хотя раньше именно так и поступал. Снейп надеялся, что смерть Блэка хоть чему-нибудь его научит, хотя поводов для оптимизма было немного.

На блюдах, что стояли перед ним, появилась еда. Как всегда, лучась от удовольствия, хотя, без сомнения, оно было напускное, Дамблдор предложил всем присутствующим наслаждаться пиром. Снейп постарался сосредоточиться на ужине, время от времени поглядывая на слизеринский стол. Там царила привычная обстановка: студенты постарше объединялись в компании, в то время как новые ученики осторожно пытались налаживать знакомства. Снейп с удовлетворением отметил, что Крэбб и Гойл примостились в самом конце стола и, по-видимому, пребывают в полной растерянности, лишившись общества Драко Малфоя.

Воспоминание о Малфое вызвало короткий, но острый приступ боли. Одно время он пытался помочь мальчику выйти из-под влияния собственного отца. Но время шло и ничего не менялось. И всё же, Снейп не мог предположить, что собственный ученик сдаст его Тёмному Лорду со всеми потрохами. Хотя это был лишь вопрос времени…

Снейп предупреждал Гарри, что однажды они с Малфоем встретятся. И вот, пожалуйста! Судя по словам Гарри, Малфой принимал участие в налёте на коттедж «Эльсинор». Почему его никто никогда не слушает?

В конце праздника Дамблдор объявил, что старостой школы среди девочек стала Гермиона Грейнджер (чего и следовало ожидать), а тихоня Логан МакЛинток из Рэйвенкло – среди мальчиков (хотя несмотря на всё прилежание, ему было далеко до Грейнджер). Что же, из всех возможных вариантов этот был лучший. Конечно, если бы Гарри все шесть лет занимался так же усердно, как этим летом…

Сразу после ужина Снейп собрал всех своих Слизеринцев в Общей Гостиной и ещё раз объяснил им, почему он ненавидит преподавать. Слизеринцы были самыми сносными учениками в школе, и он оказывал им определённое покровительство, но если говорить откровенно, они всё равно оставались детьми, которых, будь его воля, он предпочёл бы не учить. Если бы Снейп мог выбирать, он выбрал бы что угодно, только не преподавание. Всё что угодно.

И всё же, Снейп был за них в ответе, и сейчас, стремительным шагом входя в Гостиную, глядя, как старшие ученики устанавливают должную дисциплину, он ими даже немного гордился. Старосты навели идеальный порядок. Первокурсников поставили впереди, и теперь они смотрели на Снейпа во все глаза. Даже та девочка с гордой осанкой выглядела немного испуганной: именно так как нужно.

— Мы — слизеринцы, и мы не должны себя обманывать, — сказал он.

Некоторые из новичков смутились, но большинство учеников серьёзно закивали.

— Я не собираюсь вас успокаивать. Вы должны серьёзно отнестись к предостережению Распределяющей Шляпы. Будьте внимательны к себе и наблюдайте друг за другом. Слизеринцы независимы, но я жду от вас определённой сплочённости. Потому что, и это ясно как день… (тут Снейп позволил интонации своего голоса упасть до угрожающего рыка) — никто не собирается заботиться о вас. Другие профессора не станут ни верить, ни симпатизировать вам. Учтите, если вам нужна помощь, вы должны обращаться ко мне. Но имейте в виду – я не собираюсь вытирать вам сопли. — Раздались редкие смешки со стороны старших учеников, в основном от семикурсников. Крэбб и Гойл, как всегда, тупо смотрели на него.

— Само собой, вы должны понимать, — продолжил Снейп, — если вы заметите хоть малейший признак той угрозы, о которой говорила Распределяющая Шляпа, вы обязаны немедленно сообщить. Мне. В крайнем случае, если вы тотчас не найдёте меня, можете обратиться к другому преподавателю, но я настоятельно рекомендую вам постараться и сделать так, чтобы первым обо всём узнал я. После меня в порядке предпочтения идёт профессор Синистра — кстати, в прошлом тоже слизеринка. Ещё вопросы есть?

В ответ ученики отрицательно закачали головами. Без слов.

— От вас я ожидаю безоговорочного послушания, взамен же я обеспечу любое покровительство, которое только смогу оказать. Насчёт того, соблюдаю ли я свою часть договорённости, первокурсники могут узнать у старших учеников. Я уверен, вы убедитесь, что это действительно так. Конечно, если вы сдержите свои обязательства. — Его глаза угрожающе прищурились. — В прошлом году некий ученик решил, что будет забавным, если он попытается бросить мне вызов, опорочив моё имя. Сейчас этот студент исключен, и я настоятельно советую вам не пытаться следовать его примеру. — Он метнул убийственный взгляд на Крэбба и Гойла — те явно чувствовали себя не в своей тарелке. Но теперь это уже не имело значения. Вряд ли Драко посвящал их в свои планы. Снейп сильно сомневался, что они хотя бы догадывались о том, что мальчишка был анимагом. Драко хватало осторожности, чтобы вести всю игру самостоятельно, и то, что сейчас он из неё выбыл, Снейпу было очень даже на руку.

Снейп видел, как смутились ученики, когда он напомнил о тех событиях. Молчаливая борьба между деканом и Драко Малфоем породила напряжение внутри факультета, который и так противостоял остальной школе, а потому был вынужден держаться сплочённо. Конечно, Малфой вёл себя заносчиво и его не любили, однако из-за того, что его семья пользовалась влиянием, перед ним заискивали. С другой стороны, Снейп всегда защищал своих учеников. Он был уверен, что их симпатии – на его стороне, однако слизеринцы, как всегда, предпочитали делать ставки и соблюдать нейтралитет, пока не определится победитель. И этим их качеством он тоже гордился.

Что ж, такова природа Слизерина. Какие-то вещи он никогда бы не смог объяснить Гарри, да и не собирался пробовать: он просто знал — Гарри никогда их не поймёт. И то, что Шляпа едва не распределила его на Слизерин, не имело значения.

— Так как упомянутый ученик был исключён, в этом году у нас назначен новый староста среди мальчиков. Я уверен, что вы будете относиться к мистеру Нотту с тем уважением, которого он заслуживает. То же могу сказать и о мисс Паркинсон — она остаётся старостой девочек. Они обязаны докладывать мне обо всех происшествиях, и, если у вас возникнут какие-либо проблемы с другими учениками, обращайтесь за помощью к ним. Не докучайте мне пустяками. Меня они не волнуют. Вопросы есть?

По рядам пробежала ещё одна волна отрицательных кивков.

— Хорошо. Сейчас я должен идти к Директору, который, я уверен, захочет собрать преподавателей, чтобы обсудить недавние события. Старосты отведут новых учеников в их комнаты, и я надеюсь, что вы разместитесь там быстро и не производя лишнего шума. Если, вернувшись, я обнаружу хоть что-нибудь, выходящее за рамки образцового порядка, я буду в высшей степени разочарован. Мистер Нотт и мисс Паркинсон, выйдите вперёд. – Они подчинились. Снейп достал из кармана палочку. — Протяните ваши палочки. – Старосты сделали то, что им было велено.

Он легко коснулся кончиков их палочек. Вспыхнули и погасли голубые искры.

— При необходимости вы сможете связаться со мной до конца этой ночи. Если в то время, пока я буду на собрании преподавателей, так называемая "угроза" каким-либо образом проявит себя, коснитесь своей палочкой любой ближайшей к вам поверхности и произнесите моё имя. Я услышу и тут же приду. Напоминаю вам, что заклинание будет активно только одну ночь, и если по какой-либо причине вы злоупотребите этой привилегией, я превращу вашу жизнь в ад. Вам понятно? — Нотт и Паркинсон кивнули с очень серьёзным видом.

Паркинсон... на её счёт Снейп пока ещё не составил окончательного мнения. Для Драко она было кем-то вроде "подружки", но её, конечно же, больше привлекал статус Малфоя, чем он сам по себе. Но, несмотря на это, Панси вряд ли простит Снейпу то, что он выслал из школы парня, которого она считала ценным трофеем. Нужно будет понаблюдать за ней.

О, да! Он ненавидел свою работу.

Расправив плечи, Снейп бросил на учеников выразительный взгляд, цель которого была одновременно устрашить и приободрить. Он давно понял, что на слизеринцев хорошо действует правильная смесь уважения и страха.

— Сейчас я оставляю вас, располагайтесь. Добро пожаловать снова в Хогвартс и хорошего вечера.

— Хорошего вечера, профессор Снейп, — прозвучал слаженный хор, и он покинул гостиную, шагнув в портретный проём.

— Ты едва поел, — увещевала Гермиона Гарри.

Рон изумлённо уставился на неё. Гермиона прекрасно понимала, о чём он думает. Видимо, Рон решил, что она сошла с ума — раз из всех событий этого вечера самым необычным ей показалось отсутствие аппетита у Гарри. На самом деле, прежде чем обсуждать песню Распределяющей Шляпы, ей нужно было время, чтобы всё как следует взвесить: хотя бы несколько минут.

Гарри угрюмо пожал плечами. Он был мрачен весь вечер, даже ещё до песни Распределяющей Шляпы. Хмурое выражение на его лице время от времени сменялось унылой задумчивостью, а потом снова возвращалось, чтобы уступить место тягостным мыслям. Гермиона шепотом поделилась своими наблюдениями с Роном, а тот тихонько ответил ей, что разницы между этими состояниями не видит. Нет, в Рональде Уизли совсем нет тонкости.

— Я был не голоден, — сказал Гарри. — Я хорошо поел в обед. Добби принёс мне целый поднос сэндвичей.

— Даже если и так...

— Он в порядке, Гермиона, — раздражённо вмешался Рон. — Видишь, он выглядит даже лучше чем всегда, и вообще, может быть, мы, наконец, поговорим о более важных вещах?

Конечно, сейчас они могли обсуждать что угодно. Устав от царящего в гостиной шума и не желая, чтобы кто-нибудь услышал их разговор о событиях этого вечера, они закрылись в спальне Гарри и Рона. Никто не заметил их уловки: Дин и Симус ещё оставались внизу, а Невилла... не было.

— Ну, давай же, дружище, — приставал к Гарри Рон. – Мы просто обязаны разгадать эту загадку. Чего ты такой мрачный? Какого черта имела в виду эта Шляпа?

— Откуда мне знать, что она имела в виду? – огрызнулся Гарри. — И вовсе я не мрачный. Просто я так же, как и ты, понятия не имею о том, что происходит.

— Она говорит, что опасность внутри замка, — взволнованно сказал Рон, вытягиваясь на постели, где все они сидели. Гермиона попыталась совладать с приступами нервной дрожи: она сидит на постели Рона, а ведь девушке здесь не место! — Что это может быть, как ты думаешь? Что-то обитает в Хогвартсе... может быть, ещё один василиск? Или Акромантула? – Рона передёрнуло.

— Акромантула? Ох, Рон, не будь ребёнком! — сказала Гермиона.

— Хагрид держал одного в замке, когда тот был маленьким!

— Ну что ты! Хагрид уже не живёт в замке, а больше никому и в голову не придёт завести здесь что-то подобное!

— Ладно, мисс Умные Подшипники, а что ты думаешь обо всём этом? – похоже, Рон обиделся, но видно было, что он не рассердился. Кстати, он в первый раз назвал её «мисс Умные Подшипники» при посторонних. Это было её ласкательное прозвище. А сейчас Рон проболтался. Гермиона ощутила приступ досады, но постаралась не подать виду.

— Мне кажется, это человек, — сказала она.

Гарри рывком поднял голову и в первый раз за весь вечер взглянул на неё с интересом.

— Человек? Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказала, — раздраженно ответила она, невольно выдавая своё настроение. Ну, даёт! Что ещё она может иметь в виду! — Конечно, это может быть и какое-нибудь волшебное существо, но гораздо чаще опасность исходила от людей. Вспомните хотя бы Малфоя, Невилла, всех этих преподавателей Защиты от Тёмных Искусств, и так далее, и так далее. Кроме того... — Гермиона внезапно остановилась, пристально глядя на Гарри и кусая губы.

— Продолжай, — потребовал Гарри.

— Возможно, её цель — ты, — сказала она виновато. Гермиона ненавидела сообщать людям плохие новости. Но, вероятно, ни Рону, ни Гарри эта мысль не приходила в голову...

— Я не боюсь, — заявил Гарри. — Шляпа сказала, что «это» не желает никому повредить. А ещё она убеждала нас не бояться. По-моему, нам вообще волноваться не о чем. С какой стати?

— Тогда почему Шляпа посвятила этому целую песню, будь она не ладна, если беспокоиться не о чем? — скептически спросил Рон. Иногда он мог попасть в самую точку. — Почему тогда она не стала нести свою обычную чушь насчёт Домов?

— Прошлое школы – это не чушь, Рон, — сказала Гермиона сурово. – Вот если бы ты читал "Историю Хогвартса"…

— Как-нибудь, — ответил Рон. – Ладно, допустим, это человек, — продолжил он, неохотно принимая её версию, — тогда мы должны подумать о том, кто это может быть. Шляпа сказала, что угроза находится внутри, так что кто бы это ни был, он наверняка живёт тут давно.

— С чего бы это? — спросил Гарри. — Почему ты так решил?

— А как иначе? — возразил Рон. – Или ты хочешь сказать, что это первокурсник?

— А ты вспомни Джинни... — начал было Гарри, но остановился, и Гермиона облегчённо вздохнула. Одержимость Джинни Уизли Томом Риддлом не принадлежала к числу любимых тем Рона.

Рон нахмурился.

— Тогда угрозой была не Джинни, а Сами-Знаете-Кто... он мог вселиться в кого угодно...

— Верно, — сказала Гермиона поспешно. – На её месте мог оказаться каждый. Не будем забывать об этом.

— Нужно сразу исключить людей, которые никак не могут угрожать кому-либо, — сказал Рон. – Начнём с того, что «угрозой» не можем быть мы, не так ли? То же касается Дамблдора и любого преподавателя, за исключением…

— Это не Снейп, — решительно возразил Гарри.

Они в изумлении уставились на Гарри, а потом Гермиона вспомнила то странное письмо, которое они получили две недели назад. В нём Гарри положительно отзывался о Снейпе, а мистер Уизли, как ни старался, не смог обнаружить никаких чар. Кроме того, Гарри совершенно не был похож на человека, который находится под действием заклятия Imperius, к тому же, он всегда был к нему устойчив.

— Может, ты и прав, — сказала она, — но я не уверена, что следует исключать хоть малейшую...

— Говорю вам, это не Снейп, — повторил Гарри. – Он просто не смог бы! Он больше не двойной агент и не может вернуться к Волдеморту. Кроме того… — Гарри принуждённо засмеялся, — Шляпа сказала, что «угроза» не намерена никому причинять зла. А когда это Снейп вредил неумышленно?

На некоторое время воцарилась тишина. Гермиона вынуждена была признать, что в словах Гарри есть смысл.

— И вообще, — убеждённо продолжил Гарри, — у нас нет полной уверенности, что это человек, так? На самом деле «угрозой» может оказаться что угодно.

— Я считаю... — начала было Гермиона.

— Хорошо. Но пока у нас так мало сведений, нет никакого смысла волноваться.

А вот это вообще не было похоже на Гарри. Раньше он первый бросался распутывать загадки, и Гермионе нередко приходилось сдерживать его от уж слишком… фантастических предположений. Хотя в данном случае они могут лишь предполагать, а это совершенно бесполезно.

— Преподаватели наверняка что-нибудь придумают, я уверен, — сказал Рон, словно бы озвучивая её мысли. – Всё равно мы сейчас ничего не можем сделать! — его лицо внезапно прояснилось. – Давайте лучше поговорим о чём-нибудь другом. Гарри, ты ещё не сказал нам... но ты ведь собираешься стать капитаном команды Гриффиндора в этом году, не так ли? Наверное, Хуч уже говорила с тобой об этом. Это просто здорово!

Жизнерадостность Рона иногда действовала на нервы, но сейчас внимание Гермионы привлёк Гарри: уставившись в покрывало, он что-то неразборчиво пробормотал в ответ.

Но Рону каким-то образом удалось расслышать. Его глаза вылезли из орбит, и затем он нахмурил рыжие брови.

— Повтори-ка ещё раз, что ты сказал, — потребовал он, пытаясь казаться спокойным. – Должно быть, я ослышался.

Гарри поднял голову. Его щеки покраснели, но он смотрел на них вызывающе.

-Я сказал, что не собираюсь играть в Квиддич в этом году, — произнёс он громко и четко. — Я уже сказал об этом мадам Хуч. Сегодня утром. Она собирается попросить Элен Бирс стать капитаном.

Гермиона поражённо смотрела на Гарри. Лицо Рона по цвету напоминало свёклу, а из его рта вырывались бессвязные звуки, словно он задыхался. Гарри поднял руку в непривычно властном жесте, и, как ни в чём не бывало, продолжил:

— Я уже писал вам, что у меня есть более важные дела. Лестрейнджи бежали из Азкабана, а потом Сириус... – его голос сорвался. — Он действует. Волдеморт. И он придёт за мной. Я должен быть готов. Я не могу тратить время на глупые игры.

— Глупые... — только и мог вымолвить Рон.

В любое другое время Гермиона целиком поддержала бы Гарри. Но сейчас она чувствовала, что здесь что-то не чисто.

— Ты ведь любишь Квиддич, — сказала она с тревогой. — Он всегда тебя радовал...

— Я порадуюсь, когда увижу, что Волдеморт стёрт с лица земли, — прорычал Гарри. Клянусь тебе, что ради этого я готов даже танцевать на улицах. – Он прищурил глаза, и в них вспыхнул огонь, от которого по телу Гермионы пробежала дрожь. Она вспомнила то холодное, непреклонное выражение, которое было на его лице, когда они сидели в "Трёх Метлах", после похорон Сириуса. – И я собираюсь приложить к этому руку, сделаю всё, чтобы это произошло.

— Да что с тобой такое? — взорвалась Гермиона, прежде чем смогла взять себя в руки. Гарри и Рон повернулись в её сторону: Рон смотрел одобрительно, а Гарри словно обороняясь. – Ты не хочешь играть в Квиддич... не желаешь думать о том, что за опасность нам грозит... ты на себя не похож, Гарри!

— А что с тобой такое? – воскликнул Гарри.— Ты сама могла бы сказать мне тоже самое, если бы подумала об этом раньше.

— Тут он прав, — признал Рон. — Но всё равно, это как-то странно, Гарри.

Гарри встряхнул головой.

— Что странного в том, что я взрослею? — спросил он, — так же как и в том, что я понимаю свою ответственность?

— Убивать в одиночку Волдеморта – не твоё дело, — жестко сказала Гермиона. — То, что он охотится за тобой, не означает, что нет никого, кто смог бы с ним сразиться, взрослые волшебники...

— Я взрослый волшебник, — сказал Гарри. Гермиона никогда прежде не слышала, чтобы он говорил с ними так холодно. — Я многому научился. Ты бы удивилась, если бы узнала. Не только ты можешь чему-то учиться.

— Конечно, нет, я знаю, но...

— Никаких но. Я не играю в Квиддич. И точка. — Внезапно выражение лица Гарри изменилось. Его взгляд стал очень мягким, почти заискивающим. – Подумай сама, Гермиона, ну что тут такого. Я всего лишь бросил Квиддич. В этом нет ничего ужасного. Не так уж я и изменился.

— Это всё Снейп, — мрачно пробормотал Рон.

Гарри резко поднял голову и впился в него взглядом. Его глаза прищурились.

— Снейп что? О чём ты говоришь?

— Летом он наложил на тебя какое-то заклятие, не так ли? Confundus, или что-то в этом роде... чтобы Слизерин смог выиграть Кубок... — Рон достал палочку и широко взмахнул ею над Гарри. — Finite incantatem!

Гарри и Гермиона смотрели на него не говоря ни слова, потом Гермиона скрестила руки на груди.

— Ну как, что-нибудь изменилось? — спросил Рон с надеждой.

— Нет, — сказал Гарри. — Рон, Снейп тут не при чём, и я не под Конфундусом. Ради Бога, вы что, забыли о том, что случилось в мой день рождения? Вы совсем не хотите меня поддержать?

Он выглядел таким расстроенным, что слова сами полились из уст Гермионы:

— Конечно, хотим, Гарри. Прости нас. Просто всё это было так неожиданно. — Она пристально посмотрела на Рона. — Правда, Рон?

Рон тоже выглядел пристыженным.

— Конечно, правда. Извини, Гарри. Ты ведь знаешь, мы тебя никогда не бросим.

— Спасибо, — сказал Гарри, его улыбка выглядела немного натянуто, но, тем не менее, в ней сквозило облегчение. — Для меня это очень важно. Правда. Я не знаю, что бы я без вас делал, — внезапно добавил он с таким видом, словно сам не был уверен в своих словах. Кажется, он даже смутился.

— Хорошо, никогда не сомневайся в этом, — сказала Гермиона, в полной уверенности, что Гарри имеет в виду смерть Сириуса.

— А то! — подтвердил Рон, — только попробуй отделаться от нас, дружище.

Улыбка Гарри стала ещё более натянутой.

— Хорошо, — пробормотал он, — это невозможно предугадать. – Он снова пожал плечами и негромко рассмеялся, словно не имел в виду ничего определённого.

А Гермиона всё-таки задумалась над его словами.

* * *

Собрание преподавателей оказалось невыносимым, то есть таким, как Снейп и ожидал. К тому времени, когда он вошёл в учительскую, большинство профессоров уже собрались там. Исключением стали МакГонагалл, Спраут и Флитвик, которые, так же как и он сам, были деканами, и у которых, очевидно, нашлись неотложные дела в факультетских комнатах. Дамблдор сидел во главе длинного стола красного дерева. Его пальцы что-то выстукивали на столешнице, а взгляд был устремлён в пространство; казалось, он полностью поглощен своими мыслями, но Снейп знал, что от внимания директора не ускользает ничего.

В тот миг, когда Снейп опустился на стул, в комнату вошли Минерва и Филиус. Флитвик явно ожидал, что Минерва сядет рядом с ним, но та заняла место рядом с Дамблдором, который встретил её радушной, хотя и немного тревожной улыбкой. Снейп закатил глаза. Да, он здесь не единственный лицемер.

Последней вошла Спраут. Как только она села, Дамблдор, казалось, вернулся к действительности (связь с которой, Снейп знал это совершенно точно, он никогда не терял), и сложил ладони в замок.

— Друзья, прошу вашего внимания! Мне не хочется задерживать вас допоздна, но я считаю, что нам необходимо немедленно прояснить этот вопрос. Прежде всего: есть ли у кого-нибудь из вас предположения насчёт того, что имела в виду Шляпа? Какая угроза могла затаиться в этих стенах?

Все повернулись и посмотрели на Хагрида.

— Да я никогда, — запротестовал он с обиженным видом. — Арагог – дело прошлое.

— История имеет обыкновение повторяться, — язвительно заметил Снейп.

— Да, но не сейчас, — оскорбился Хагрид.

— Я вижу... — выдохнула Трелони. Снейп откинулся на своём стуле, а Минерва закатила глаза. — Я вижу опасность... страшную опасность, которая примет вид... — она сделала драматическую паузу и взмахнула руками, едва не смахнув Флитвика со стула, на котором тот сидел. — Смерти и разрушения!

— Да! Смерть и разрушение довольно опасны, oui, Сибилла, — сказала Делакур, вызвав у Минервы МакГонагалл озорную улыбку. О Мерлин, с каждым днём они становятся похожими друг на друга всё больше и больше. Трелони недоумённо уставилась на неё.

— Ещё какие-нибудь предположения? — быстро спросил Дамблдор. Никто не издал ни звука, и Дамблдор вздохнул. — Я много думал об этом. Нет необходимости говорить, что мы должны быть бдительны. Полагаю, в течение следующих нескольких дней мы все как следует поломаем головы над этой загадкой и, возможно, на следующем собрании, в пятницу, придём к более плодотворным заключениям. А до тех пор смотрите в оба. Я также буду наблюдать за происходящим. Как только... я повторяю, как только вы придёте к какому-то выводу, я ожидаю, что вы немедленно уведомите меня. – Все согласно закивали. — А теперь, хотя я прекрасно понимаю, как вы все измотаны, я хочу спросить: есть ли что-нибудь, что вас беспокоит?

Снейп горячо надеялся, что желающих высказаться не найдётся. Конечно же, он устал и сейчас хотел только одного — вернуться в свои подземелья и перед сном всё хорошенько обдумать. В этот миг мадам Хуч подняла руку.

— Да, Роланда? — спросил Дамблдор.

Прежде чем начать говорить, Хуч покусала губы:

— Вообще-то я не знаю, стоит ли из-за этого всех задерживать, но всё это так странно… я подумала, что должна сказать... Гарри Поттер решил в этом году бросить Квиддич.

Снейп ощутил, что его брови взлетели, и тут же вернул их на прежнее место. Минерва словно окаменела.

— Что? — спросила она требовательно. — Конечно же, нет! Вы, должно быть, ошибаетесь...

Хуч покачала головой.

— Он пришёл ко мне этим утром и заявил, что больше не играет. Я хотела сказать ему, что он может стать капитаном Гриффиндора, как вы решили, Минерва. Просто мне кажется, что это странно, даже очень странно... для мальчика, который раньше буквально бредил квиддичем...

Минерва набросилась на Снейпа, напомнив ему огнедышащего дракона.

— Как вам это удалось? — прорычала она. Снейп ощутил, как приподнялись волосы на его затылке. — О, не изображайте передо мной невинность, Северус Снейп, после смерти Сириуса Блэка вы занимались с Гарри... вы пытались внушить ему чувство вины за то, что он играл или...

— Вы... — жалкая старая ведьма, Снейп едва удержался от того, чтобы не произнести это вслух — Вы ошибаетесь, Минерва. Я действительно имел несчастье проводить с Поттером по несколько часов каждый день, заметьте, в моё личное время, но он ни разу при мне не упоминал, что желает бросить Квиддич. – Какого чёрта он не сказал мне об этом? — Боюсь, вам придётся поискать на роль козла отпущения кого-нибудь ещё. Например, того же Поттера? Вы действительно считаете, что ради этого необходимо лишать всех нас сна? — Он подчёркнуто посмотрел на сердитую Хуч.

— Я подумала...

— Ах, да! Должно быть, вы решили, что раз дело касается драгоценного Гарри Поттера, то можно озадачить этим весь преподавательский состав. Хотя, если бы на его месте был любой другой ученик, вопрос решался бы на уровне факультетских старост. Мы все прекрасно знаем, о чём вы подумали, Хуч...

— Довольно, — мягко сказал Дамблдор, и дискуссия тут же прекратилась. — Северус прав, хотя он выбрал не самый лучший способ выразить своё мнение. Минерва, я оставляю этот вопрос на ваше рассмотрение, и мы все надеемся, что независимо от того, какое решение примет Гарри, это послужит его интересам. Между тем, если нет других важных вопросов, я считаю, это собрание подходит к концу.

— Уже ко второму, — заметил Флитвик, отвернувшись в сторону.

— Прения прекращаются, — сказал Дамблдор и поднялся с места. Снейп сомневался, что директор строго соблюдает парламентскую процедуру, но сейчас это его не волновало. Слова Хуч дали ему совершенно новый повод для тревоги, и, похоже, он будет заботливо лелеять его всю оставшуюся ночь. Угомонить эту тревогу может только хорошая трёпка, которую он собирался задать Гарри. Почему он не сказал ему? Не то чтобы Снейп возражал против того, чтобы Гарри забил на Квиддич... Хвала Мерлину, у мальчика есть более достойные занятия, на которые он может тратить своё время, не говоря уж о том, у Слизерина появится шанс получить Кубок в этом году... И всё же, почему Гарри предпочёл утаить от него своё решение, Снейп понять не мог.

"Вам есть что скрывать, Поттер?"

"Конечно. А тебе разве нечего?"

Хитрый маленький негодник.

Пока преподаватели покидали комнату (Минерва до самых дверей сверлила его взглядом), Дамблдор задержал Снейпа, ласково, но твёрдо положив руку на его локоть. Снейп постарался подавить вздох, напомнив себе, что чего-то подобного он и ожидал.

— Уделишь мне минутку, Северус?

— Конечно, директор, — сказал Снейп, пытаясь отделаться от ощущения, будто он приговорён к смертной казни.

Дамблдор подождал, пока все выйдут, а потом сказал:

— Ты знаешь причину, по которой я оставил тебя, поэтому не будем терять время попусту. Какую бы опасность ни подразумевала Распределяющая Шляпа... мы можем предположить, что это имеет какое-то отношение к юному Гарри. Мы ведь уже к этому привыкли, не так ли?

— Я тоже об этом думал, — признал Снейп.

— Несомненно. — Дамблдор устремил на него свой пронизывающий взгляд, и Снейп дважды проверил барьеры, защищающие его сознание от вторжения, — кажется, они держались. Вздох Дамблдора подтвердил его предположение. — Ты ведь будешь информировать меня, не правда ли, Северус?

По крайней мере, Дамблдор не назвал его "дорогим мальчиком", что немного повысило его запас терпения в этот вечер.

— Конечно, директор, — ответил Снейп.

— Очень хорошо, — Дамблдор пристально посмотрел на него из-за своих очков-половинок. — Это всё, Северус. Иди и отдохни. Завтра всё начнётся сначала.

Спускаясь в свои подземелья, Снейп размышлял о том, что Дамблдор был прав насчёт этого, впрочем, так же, как насчёт многого другого: начинаются занятия и, похоже, триллер под названием Последний-Учебный-Год-Гарри-Поттера — тоже. Подумать только, ведь день так хорошо начинался! Прежде чем вернуться в Гриффиндорскую башню, Гарри одарил его долгими неспешными поцелуями.

Снейп закрыл за собой дверь спальни, обновил защитные заклинания и, порывисто вздохнув, разделся. Мантию он повесил в шкаф, а рубашку и брюки отправил взмахом палочки в корзину для белья. Затем он открыл ящик комода в поисках свежей ночной сорочки. Конечно, у него их было только две, и вспоминать замечание Гарри по поводу скудости его гардероба было мучительно. Хотел бы он посмотреть на Гарри, окажись тот на его месте с такими средствами...

Стоило ему извлечь ночную сорочку из ящика, как что-то посыпалось сквозь пальцы. Снейп нахмурился и развернул её, заметив, как падают на пол какие-то тёмные частички. Удивление сменилось злостью, и он выдвинул ящик так далеко, как только смог. Заглянув внутрь, он обнаружил там целый слой этих частичек, щедро рассыпанных поверх его вещей. Нет, не частичек... это было похоже на сажу, или...

... или на чей-то пепел...

Хорошо, что в его комнатах по-прежнему действовали заглушающие чары, потому что в ином случае рык Снейпа мог бы обрушить весь замок:

"ПОТТЕР!"

Снейп наказал Гарри следующим вечером после изматывающего дня занятий с Рэйвенкло и Хаффлпаффом, на которых он снял много баллов и умышленно не назначил ни одной отработки. Он желал без помех отчитать мальчишку так, как он того заслуживал, однако решил коварно скрыть свои истинные намерения и послал Гарри обычную записку с приглашением.

Когда же Гарри пришёл, Снейп отругал его, под конец даже сорвавшись на крик, за то, что тот бросил Квиддич, не сказав ему ни слова. В ответ Гарри завопил, что он не обязан докладывать Снейпу о каждом своём чихе. А потом Снейп ощутил, что ещё немного, и они начнут швырять друг в друга проклятия или, по меньшей мере, разругаются вдрызг, но каким-то образом вместо этого они очутились в постели.

— О Боже, — стонал Гарри, стараясь как можно выше приподнять задницу. Его лодыжки лежали на плечах Снейпа, а сам Снейп крепко зажмурил глаза в тщетной попытке сохранить остатки самоконтроля. — О... а-а-а... Боже! — Снейп подумал, что нужно будет как-нибудь поддразнить Гарри за то, что тот зовёт его в постели не иначе, как "Боже". Однако уже через мгновение его предали собственные бёдра, толкнувшись в такую божественно-горячую тесноту, что Снейп вообще утратил дар речи. Гарри поцеловал его в руку. Снейп склонился к нему ровно настолько, чтобы дотянуться до рта Гарри не растянув себе что-нибудь, и целовал его так долго, как только смог, уделяя особое внимание мягкой нижней губе Гарри.

— ...нужно будет… сделать это... как-нибудь… поинтереснее, — проговорил Гарри едва дыша.

Снейп постарался собрать разбегающиеся мысли:

— Преподаватель и ученик... тайна мрачных подземелий... по-твоему, это не достаточно интересно?

— А-а-ах, — Гарри выгнул спину, слегка увеличив расстояние между их телами. Снейпу пришлось чуть сбавить темп, а значит, они смогут разговаривать чуть более осмысленно. Гарри протянул руку и заложил за ухо Снейпа упавшую на его лицо прядь. – Об этом нужно было думать на прошлой неделе... здесь… никого не было... мы могли бы сделать это в твоём кабинете, или в классе, или... мммБоже...

Цыплёнок стал смелее, не так ли? Снейп почти с нежностью вспомнил время, когда Гарри жутко смущался и не мог, не покраснев, шепнуть ему даже о самых простых сексуальных желаниях.

— Тебя это возбуждает, правда? – каким-то образом он даже умудрился ответить. — Мысль, что тебя застанут? И не красней. — После кое-каких проделок, которые Гарри устраивал в этом нелепом плаще, алыми щеками его не проведёшь... – Давай же, закрой глаза. Представь себе, что хочется.

Гарри закрыл глаза, и его губы дрогнули в озорной улыбке.

— Да, я уже вижу.

— И где же мы?

— Снова у Дамблдора в постели, где же ещё... — Снейп тут же остановился и ущипнул оказавшуюся под его рукой часть тела. Гарри зашёлся смехом. – Ладно, ладно тебе… прости… ну, хорошо, я сожалею… ну, может быть, не очень сожалею. — Он снова открыл глаза... невозможные зелёные глаза. – Честно, из всех мест на свете это... Ещё чуть-чуть, и мы бы сделали это тогда, так?

Да, они почти... Он вкусил свой запретный плод — Гарри — во второй раз. А ведь Дамблдор должен был знать... и он знал.

— Я всё помню не хуже тебя.

— Тогда двигайся, ну же, — Гарри подался ему навстречу. – Давай наверстаем то, что тогда упустили.

Снейп фыркнул и стал навёрстывать то, что они тогда упустили, и хорошо, что упустили. Тогда ещё не пришло время. Но ведь, исходя из нормальных моральных норм, оно не пришло и теперь ...

Да уж, для Снейпа всё это интереснее некуда… Гарри снова закрыл глаза, и Снейп выдохнул ему в ухо:

— Гарри Поттер. Сейчас не время... кто угодно может войти и увидеть...

Гарри чуть не задохнулся, похоже, он не ожидал, что Снейп продолжит игру... да, совершенно не ожидал... Он выгнул спину, застонал и, просунув руку между их телами, стал ласкать свой член.

— О Боже! Простите, профессор. Ничего не могу с собой поделать.

Снейп ощутил, как по низу его живота и по пояснице заструился жидкий огонь.

— А от вас сейчас вообще ничего не зависит, Поттер. Здесь решаю я, ведь так? — Ещё одна фантазия. Кем бы он ни приходился Гарри в этих отношениях, он никогда ничего не решал. — Вы в моей власти, и я буду брать вас когда и где мне будет угодно. — Стоны Гарри превратились в отчаянные всхлипы, его рука, которой он обхватил член, стала двигаться быстрее. Снейп видел, что от оргазма его отделяет всего несколько мгновений. В ответ его бёдра стали двигаться ещё быстрее. О Мерлин, о Боже... — На моём столе, прижав к стене моего класса, на полу, перегнув через скамейку в чертовой раздевалке, я разделаюсь с тобой за всё!.. Я высосу тебя досуха… до последней капли... прямо у дверей Большого зала… когда вся школа будет ужинать...

Рот Гарри приоткрылся в беззвучном крике, и он кончил так сильно, что его сперма залила Снейпа с ног до головы. Снейп издал хриплый, отчаянный стон и вынужден был зажмурить глаза, чтобы в тот же миг не кончить самому. Но они распахнулись сами собой, когда он услышал шепот Гарри:

— Тогда, в его постели, ты сделал меня. Одними только поцелуями. Больше всего на свете я хотел тебя. – Пальцы Гарри коснулись щеки Снейпа.

Бёдра Снейпа охватила дрожь, и он стал толчками изливаться в опустошительном наслаждении, пока с последним стоном оно не швырнуло его, задыхающегося и совершенно обессиленного, прямо на Гарри.

Через мгновение Снейп выскользнул из него и устроился на боку, положив голову на плечо Гарри. Гарри тут же крепко прижал его к себе.

— Это было очень даже интересно, — пробормотал Снейп, пытаясь отдышаться. – Ты кончил, когда я упомянул Большой зал, так? Не знал, что ты эксгибиционист.

Гарри засмеялся.

— Нет, я... риск-ци-о-нист. Но, если честно, не настолько. Мы могли бы нарваться на неприятности. — Он поцеловал Снейпа в макушку. – Так, просто забавная мысль, и всё. – Они немного помолчали, и Снейп начал задрёмывать, когда Гарри внезапно сказал: — Это был импульсивный поступок... Квиддич.

— Ты потряс меня, — проговорил Снейп, не открывая глаз. — Но ты ещё можешь передумать, я уверен.

— Нет, я не хочу, — сказал Гарри. – То, что я принял решение спонтанно, не означает, что оно плохое. Я не сказал тебе о нём только потому, что сам ещё ничего не знал.

Снейп не стал говорить, что слова Гарри заставили его почувствовать себя лучше. Гарри прав... у него есть дела поважнее.

— Почему ты бросил его? Из-за того инцидента с Лонгботтомом?

-Нет! — воскликнул Гарри оскорблённо. — Нет, я не боюсь играть в квиддич. Просто у меня больше нет на него времени, так же как и на Джорджа. Некогда заниматься всем этим. После лета... после того как Сириуса... – Голос Гарри сорвался, и Снейп напрягся. Но чуть погодя Гарри продолжил уже спокойнее. — Ты ведь знаешь, почему я попросил тебя заниматься со мною Защитой. Потому что это сейчас действительно важно. — Он фыркнул. – Сегодня мы снова занимались с Делакур. Она ничего, но всё это не то.

— Я бы тебе многое рассказал.

— Ты мне уже многое рассказал.

— Хмм… — Снейп потянулся. — Если тебе интересно моё мнение, я согласен с тобой. Ты принял правильное решение.

— Я рад. Ты единственный, кто меня поддерживает. МакГонагалл, наверное, завтра мне голову оторвёт. И мне жаль Элен, — добавил он. — Все говорят, что она стала капитаном только потому, что они не смогли заполучить меня...

— Но она и правда стала капитаном потому, что они не смогли заполучить тебя.

— Она прекрасно играет! А Джинни пробовалась на роль ловца в эти выходные, и она действительно хороша...

— Меня это не волнует, Поттер. Давай спать. Но сначала...

— Я не могу спать здесь, — сказал Гарри мрачно. — Мне нужно вернуться в Гриффиндорскую башню, ты не забыл?

Снейп похолодел. Он действительно…

– Совершенно забыл, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Но прежде чем ты пойдёшь, нам нужно кое-что обсудить: это касается Распределяющей Шляпы.

Теперь уже напрягся Гарри. Как интересно.

— Что именно?

Снейп чуть приподнялся, опираясь на локоть: теперь они оказались нос к носу, и он заглянул прямо в глаза Гарри, призвав на помощь весь доступный авторитет, который мог наскрести, учитывая, что сейчас он лежал в постели со студентом с голой задницей.

— Ты будешь осторожен, вот что. Чем бы эта «угроза» в итоге не оказалась, скорее всего, она здесь по твою душу, и ты знаешь это не хуже меня.

— Я знаю. — Неожиданная капитуляция лишила Снейпа дара речи. — Гермиона считает так же. Но я не беспокоюсь, Северус, честно...

— Конечно, ты не беспокоишься, — огрызнулся Снейп. — Когда тебя это волновало? На тебя не повлияла даже…

— Я буду осторожен. Ладно? Правда, буду. — Гарри мог изображать серьёзность не хуже Снейпа. Он делал это так хорошо, что Снейп уже с трудом отличал правду от лжи. – Я не для того учился всё лето и бросил Квиддич, чтобы меня поймали в коридорах, — убеждённо добавил Гарри. – И вообще... Шляпа сказала, что эта... угроза… не намерена причинить вред кому-либо в Хогвартсе. А Шляпа не лжет, не так ли? Так сказал Дамблдор. Послушай, я уверен, что бы это ни было... оно не собирается никому повредить...

— Намерения — это одно, а действия — совершенно другое. Пускай философы рассуждают о природе зла, но...

— Зла! — Гарри сел на кровати, оттолкнув Снейпа и бросив на него свирепый взгляд. – Какого ещё зла? Может быть, оно даже не опасно. Зло — это Волдеморт! И меня беспокоит он, а не какая-то «угроза», которую Шляпа и назвать-то не может! – Гарри покраснел, а его глаза сверкали от возбуждения.

Снейп не знал что и ответить на столь бурный взрыв негодования. Внезапно он разозлился. Он ощутил, как сжались его губы, и, сощурив глаза, он долго и пристально смотрел на Гарри, пока тот не отвёл взгляд.

— Надеюсь, ты не забыл, что я сказал тебе этим летом? – прошипел Снейп сквозь стиснутые зубы. – Что меня иногда, так, время от времени, беспокоит твоя безопасность?

Гарри расслабился, упрямое выражение вмиг исчезло с его лица.

— Я знаю, — сказал он и даже улыбнулся. — Прости меня. Мне приятно, что ты волнуешься обо мне.

В голосе Гарри звучало смущение, и Снейп отвёл глаза.

— Возвращайся к себе. Увидимся утром, за завтраком.

— И на сдвоенных Зельях в среду, — проворчал Гарри, выползая из постели. Снейп позволил себе немного ослабить самоконтроль, совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы с нежностью посмотреть на задницу Гарри. Нежные взгляды – это целое искусство, а его значение недооценивается. – Полагаю, без Малфоя всё пойдёт гораздо лучше.

— А без Лонгботтома — безопаснее.

— Прекрати, — Гарри посмотрел на него устало. – Увидимся утром.

— Прекрасно. — Снейп не знал, кто его дёрнул за язык, заставив выпалить:

— Гарри! — Гарри удивлённо обернулся. – Я буду… Проклятье... — Я постараюсь... в общем, завтра, я буду... — Удивление на лице Гарри сменилось полнейшим замешательством.– … обращаться с тобой… лучше, — наконец закончил Снейп, процедив нужное слово сквозь зубы. – С тобой. Не слишком. Но... может быть… чуть-чуть. Может быть.

Лицо Гарри просияло ярче, чем огонь в камине.

— Замечательно! — выдохнул он, а потом прыгнул обратно в постель, напомнив Снейпу щенка-переростка и подарив ему поцелуй, который полностью вознаградил его за эту полнейшую и совершеннейшую глупость.

Последние события ставили Гермиону в тупик, но в конце концов она пришла к выводу, что одобряет происходящее. По большей части. Гермионе всегда было сложно принять то, что казалось ей не очень понятным. Что уж говорить о вещах, которых она не понимала совсем.

Например, почему профессор Снейп стал хорошо обращаться с Гарри Поттером.

Ладно, не то что бы хорошо. Не совсем. Никто не мог обвинить Снейпа в том, что он "хорошо обращается" с кем-либо, а тем более — с Гарри. Тем не менее, профессор уже не был столь ужасен. У Гермионы просто в голове не укладывалось, каким образом копившиеся годами ненависть, вражда, ребячество – всё это было сглажено тремя неделями индивидуальных уроков по Защите. Обращаясь к Гарри, Снейп говорил с ним едко, но без жестокости, без унизительных издёвок. Снейп словно бы укротил своё ядовитое жало, которое с наслаждением пускал в ход при каждом удобном случае весь прошлый год.

Наклонившись над безнадёжно загубленным зельем Рона, Снейп сказал:

— Совершенный провал. Признаюсь, мистер Уизли даже превзошел мои ожидания. — Он ухмыльнулся Рону, который стал красный, как свёкла. Слизеринцы расхохотались.

Изучив зелье Гермионы, Снейп не проронил ни слова, и это значило, что ничего плохого сказать нельзя... но он не преминул одарить её весьма неприятной усмешкой, которая красноречиво выражала его подлинное отношение к ней.

Склонившись над зельем Гарри, Снейп что-то проворчал, кивнул головой и отвернулся, не сделав ни единого замечания. Потом всё вернулось на круги своя: он начал карать остальных гриффиндорцев и миндальничать со слизеринцами. Гермиона уставилась на Гарри, который, казалось, даже не заметил, как Снейп только что практически присудил ему золотую медаль. Снейп. Зато все остальные были ошеломлены почти так же, как она.

Гермиона вытянула шею так далеко, как только смогла, и попыталась заглянуть в котёл Гарри. Его зелье выглядело прилично, но, конечно же, ничуть не лучше, чем её!

Да, сегодняшний урок стал самым невероятным событием из тех, что произошли за последние несколько дней. Складывалось впечатление, что все эти странности просто таки облюбовали Гарри. Вначале уроки по Защите со Снейпом, затем вся эта история с квиддичем, кстати, туда же можно отнести и вчерашний урок с Делакур, которая устроила обзорную практику по пройденному материалу.

У Гермионы были кое-какие сложности с повторением принципов левитации предметов, так как в конце прошлого года профессор Делакур показала им очень мудрёные заклинания. Если честно, то это были даже не сложности, а так, ерунда… но Гарри проделал всё играючи и, похоже, урок не вызвал в нём ничего кроме скуки. Делакур выглядела немного обескураженной всем этим, хотя и похвалила его. А прошлым вечером, вернувшись с ужина, Гарри сразу же взялся за домашнее задание. Едва не опередив Гермиону. Рон чуть в обморок не упал.

Кроме того, Гарри вовсе не выглядел опечаленным, что также было очень странно, если вспомнить его скорбный вид во время похорон Сириуса. Может быть, он просто загнал свои чувства внутрь? Что ж, на него это похоже. Хотя Гермиона не думала, что Гарри это полезно. За последние дни случилось столько всего необычного... нет ли здесь какой-нибудь связи? Или есть?

— Что случилось со Снейпом? — спросил Рон, когда все трое шли из подземелий в класс на урок по Чарам. — Гарри?

— О чём ты? — спросил Гарри, даже не взглянув на них.

— Какого черта он был с тобой таким любезным?

— Он не был любезным, — возразил Гарри.

— Снейп? Да он практически поцеловал тебя в задницу. Что...

Гарри посмотрел по сторонам, а затем сказал, понизив голос:

— Я уже говорил тебе. Этим летом мы стали лучше относиться друг к другу. Не то чтобы... Не скажу, что мы теперь друзья, или что-то в этом роде, но теперь уже не так, как раньше.

— И ты вот так, внезапно, перестал его ненавидеть? — спросил Рон, недоверчиво нахмурив брови. — Три недели — и всё забыто? Всё, что он тебе говорил, как поступал с тобой... и с нами? Раз и всё?

— Он многому научил меня, — сказал Гарри уклончиво. — Я не говорю, что он не делал плохого, но...

— Но… что? — потребовала Гермиона, когда Гарри остановился.

— Ну, хорошо, я не знаю, — согласился Гарри. – Я считаю так: что есть – то есть. Какая разница, почему он так себя ведёт? Неужели то, что он больше не злобствует — это плохо?

— С тобой, может быть, и нет, — резко ответила Гермиона. – Ты, должно быть, не заметил, что в отношении остальных гриффиндорцев он ведёт себя так же отвратительно, как и всегда?

На щеках Гарри появились красные пятна.

— С этим уж я ничего не могу поделать. Чего ты хочешь от меня? Я понятия не имею, почему он так поступает.

— Может быть, — признал Рон, когда они уже приближались к классу Флитвика.

— Он просто терпит меня на своих уроках. Не могу же я сказать ему: «Послушай, Снейп, почему бы тебе не быть милым с каждым...»

— Я и не говорю, что ты должен...

Но что именно, по мнению Рона, должен делать Гарри, так никто и не узнал, так как в этот миг Флитвик хлопнул в свои маленькие ладоши, призывая всех занять места. А когда следующим утром и Рон и Гермиона увидели передовицу Ежедневного Пророка, они совершенно забыли и о Снейпе, и о его поведении, и обо всём остальном.

Сбежавшие военные преступники найдены мёртвыми в пустом укрытии

Родольфус и Беллатриса Лестрейндж, известные как Упивающиеся смертью и опаснейшие слуги Сами-Знаете-Кого, были найдены мёртвыми прошлым утром в маленьком коттедже недалеко от Хогсмида. Их ни о чём не подозревающие соседи — Персиваль и Присцилла Хиггинс, обратили внимание на подозрительный запах, исходивший из коттеджа, который предположительно должен был пустовать уже несколько месяцев с тех пор, как его последние обитатели переехали. Когда же супруги Хиггинс попытались войти в коттедж, они столкнулись с несколькими сложными и опасными охранными заклинаниями. Миссис Хиггинс немедленно вызвала авроров. Мистер Хиггинс в настоящее время выздоравливает в больнице св. Мунго.

Супруги Лестрейндж бежали из Азкабана в июле и вместе с другими Упивающимися смертью участвовали в убийстве Сириуса Блэка (крёстного отца Гарри Поттера), которому ранее также удалось совершить побег из тюрьмы. До вчерашнего утра местонахождение Лестрейнджей оставалось неизвестным.

Судя по запаху, Лестрейнджи умерли за несколько дней до того, как были найдены их тела. "Всё это совершенно таинственно, — сказал аврор Кингсли Шэклболт. – Мало того, что совершенно непонятно, как они оказались в Хогсмиде, мы также не можем объяснить, как убийца мог пройти через охранные заклинания. Мы не обнаружили никаких признаков вторжения".

Тот факт, что супруги Лестрейндж были убиты без применения магии – ещё одна характерная черта этого непостижимого происшествия. В рапорте следователя говорится, что смерть наступила вследствие асфиксии, причинённой удушением. У обеих жертв были раздавлены гортани, а на шеях обнаружены отметины, оставленные, предположительно когтями.

В настоящее время Министерство Магии отказывается давать какие-либо официальные комментарии по поводу происшествия, кроме процитированного заявления, данного аврором Шэклболтом.

Предыдущие арендаторы коттеджа, Джон и Марта Хэйлфезер, покинули его, не оплатив ренту за последние несколько месяцев. Владелец дома — Хью Петтифорд будет весьма обязан, если ему сообщат какую-либо информацию о них, так же как о местонахождении весьма ценного персидского ковра, ранее принадлежавшего его бабке.

— О Господи, — сказал Рон и метнул быстрый взгляд в сторону Гарри. – Ну и ну... кто-то добрался до них. Двумя Упивающимися Смертью стало меньше. Это же здорово! Правда?

— Конечно, — ответил Гарри с каким-то злым удовлетворением, ещё раз пробегая статью глазами. — Я слышал её голос… Беллатрисы… этим летом. Когда я бежал к ... укрытию, она кричала... — горькие слова срывались с губ Гарри, — она называла Сириуса "предателем крови», я не понял, что это значит.

Рон нахмурился.

— Это подлое оскорбление, вот что это значит. Вроде «грязнокро...» — ну, ты меня понял. Некоторые называют так чистокровных, которые хорошо относятся к не-чистокровным. Кое-кто видит в этом что-то плохое.

— Такие как Лестрейнджи, — сказал Гарри, уткнувшись в газету и судорожно сжимая её в руках. Гермиона ничуть не удивилась бы, если бы он её порвал. — Ладно. Хорошо, что теперь мы от них избавились.

Гермиона не могла не признать, что он прав. Конечно, Гарри можно было понять: он испытывал гнев из-за смерти Сириуса и радость оттого, что справедливость восторжествовала.

— Но мы ведь не знаем, кто убил их, — сказала она с опаской, ощутив, как ею овладевают нехорошие предчувствия. — Исходя из того, что нам известно, это мог быть и Сами-Знаете-Кто.

— Зачем Сама-Знаешь-Кому убивать своих же Упивающихся? — спросил Рон недоверчиво.

— Потому что... — Гермиона остановилась, бросив быстрый взгляд на Гарри.

Он закончил вместо неё:

— Потому что они должны были похитить меня и провалили дело. А когда поняли, что у них ничего не вышло, они убили Сириуса. Вот почему.

— Ох, — пробормотал Рон. – Ты прав...

— Ладно, — сказал Гарри, откладывая газету в сторону. А потом, понизив голос так, чтобы его могли слышать только Рон с Гермионой, он добавил: — Надеюсь, об остальных мы тоже скоро прочитаем в газете.

Гермиона знала, что она, наверное, должна была ужаснуться словам Гарри, но не могла не признать, что опять-таки всем сердцем поддерживает его. Вместо неё высказался Рон:

— Они и так ведь уже не первые, да? – прошептал он. — Помните, несколько недель назад... Макнейр? Тот тип, который должен был казнить Клювокрыла? Гарри, ты говорил нам, что видел его рядом с Сами-Знаете-Кем на кладбище после Турнира Трёх Волшебников...

— Да, хотя в газете его не назвали Упивающимся смертью. Жаль.

— Странно, что когда его нашли, у него не было больших пальцев, — сказал Рон с чересчур уж явным, по мнению Гермионы, удовольствием.

— Вот ещё что странно, — заметила она, — кажется, в статье говорилось... «как мог кто-то убить их, пройдя охранные заклинания?» Ведь их не нарушили ни люди, ни контр-заклинания, а значит, проклясть Лестрейнджей можно было только с улицы, не входя в коттедж.

— К тому же они были задушены, — сказал Рон. – Да и есть ли заклинание, способное задушить кого-нибудь?

— Может быть, и есть, — сказал Гарри. — Вообще-то я узнал, что с помощью заклинаний можно сделать что угодно. Например, существует проклятие, от которого на подошвах ног появляются бородавки. Не просто где-нибудь там, на теле, а именно на подошвах. Магия может всё ну, или почти всё.

Голос Гарри звучал мечтательно. Гермиона нахмурилась.

— Этому тебя Снейп научил, да? — спросил Рон жестко.

Блаженная задумчивость в один миг исчезла с лица Гарри, и он сердито посмотрел на Рона.

— Какая муха тебя укусила, что ты всё время спрашиваешь меня об этом? По-твоему, я сам не способен дойти до мысли, что магия может всё?

— Я не спрашиваю тебя об этом всё время, это всего лишь второй раз.

— Да, второй раз с воскресного вечера! — Гарри встряхнул головой. – О Господи, Рон, ну правда! Какое это имеет значение, когда... — он снова схватил газету и помахал ей, — происходят такие вещи?

— Хорошо, Гарри, — сказала Гермиона примирительно.

— Остынь, — добавил Рон.

Гарри вздохнул и сел на место.

— Постараюсь. Мне жаль. Наверное, я немного увлёкся... но ведь это хорошо, когда твои враги начинают подыхать, не так ли?

Рон кивнул.

— Просто замечательно... вот будет круто, если они вообще все вымрут? Да ещё не захватив с собой никого из нас? Это был бы идеальный мир.

Взгляд Гарри снова стал мечтательным.

— Мне нравится, как ты это сказал.

И снова Гермиона с ним согласилась. Почему же ей так не по себе?

* * *

Алекто не могла найти крысу.

Она стояла на просторном, заросшем травой поле: тут могли быть десятки или даже сотни крыс. Но ей нужна была всего одна. Вполне конкретная крыса. И она никак не могла её разглядеть. Такое разочарование.

Она позвала брата:

— Амикус! — Нет ответа. — Амикус, где ты? Мне нужна помощь... я не могу найти его...

— Кого его?

Алекто оглянулась и увидела Гарри Поттера, который стоял за её спиной. Мягкая трава доходила ему до колен, а глаза были неправдоподобно яркими.

И это была не единственная странность. На голове Поттера вместо волос росли… змеи, а ведь раньше их там не было. Хотя… как знать, она ведь никогда не встречала его лично.

— Я ищу крысу, — объяснила она, желая оказаться полезной, поскольку на лице Поттера было очень вежливое выражение. – Её зовут Хвост. Я хочу найти его.

— Петтигрю, — сказал Поттер беспечно, хотя его глаза сощурились. Одна змея на его голове зашевелилась и что-то прошипела ему в правое ухо. — Да. Ты права. Министерство приказало его увезти, но одна из вас отыщет его.

— Но я никого не вижу, — продолжала Алекто. Она чувствовала себя очень глупо и понимала, что не справилась с задачей. – Извините меня.

Поттер мягко улыбнулся ей.

— Не извиняйся. Ты почти привела меня к нему. Я уже узнал всё, что мне нужно. — Он покосился на неё. — Но мы не знакомы. Я имею в виду, что никогда не встречался с тобой раньше. Или встречался? Ты была в коттедже «Эльсинор»? Ты помогала убивать Сириуса?

— Амикус помогал, — сказала Алекто гордо. — Я была в Эстонии, там ...

— Не важно, — перебил её Поттер, махнув рукой и давая понять, что его нисколько не интересует, чем она занималась в Эстонии. — Ты одна из них, а на твоей руке Метка — вот что важно. Ведь так? И если бы ты была в коттедже, ты бы делала то же самое, что и остальные.

— Конечно, — согласилась Алекто.

— Конечно, — повторил Поттер, и змеи на его голове начали извиваться и возбужденно шипеть. Алекто пришло в голову, что это должно её обеспокоить.

— Я не могу найти Амикуса, — сказала она. — Я надеялась, что он поможет мне. С этой крысой. Хвостом. Я звала Амикуса. Но отыскать его не могу.

— Я уже нашёл его, — ответил Поттер. А потом ещё раз улыбнулся. – Я разговаривал с тобой, Алекто. До тебя я не говорил ни с кем из них. Я пришёл сюда только потому, что кое-кто хочет поздороваться с тобой.

Алекто оглянулась, но кроме неё и Поттера в поле никого не было. Тут голубое небо начало покрываться облаками, а воздух стал холодным.

— Правда? Кто?

Она снова повернулась к Поттеру, однако сейчас на неё смотрел уже не Поттер. Из его ярко-зелёных глаз на неё уставилось нечто иное, нечто счастливое и голодное.

— Привет, — сказало оно.

Странно, голос был женский. Змеи на голове Поттера высовывали языки и шипели – кажется, они радовались.

— Похоже, ты украла моё имя.

* * *

Сегодняшний заголовок в газете очень обеспокоил Снейпа, хотя он никогда бы не признался в этом.

Всего через шесть дней после того, как Ежедневный Пророк опубликовал статью о смерти Лестрейнджей, общественность взбудоражило сообщение о смерти Алекто и Амикуса Кэрроу — пожалуй, самых энергичных, но удручающе тупых прихлебателей Тёмного Лорда. Снейпа всякий раз одолевал рвотный рефлекс, когда он вспоминал, в каких близких отношениях находились брат и сестра Кэрроу.

Как и следовало ожидать, статья вышла под сенсационным заголовком и содержала минимум полезной информации. Подобно случаю с Лестрейнджами, Кэрроу были найдены через несколько дней после смерти — в небольшом уютном коттедже в Брайтоне, кажется, они проводили там отпуск. Да уж.

Как бы то ни было в Ежедневном Пророке сочли, что это происшествие далеко не так загадочно, как убийство Лестрейнджей, и всё потому, что причина смерти ни у кого не вызывала сомнений: оба Кэрроу были съедены. Того, что от них осталось, едва хватило для опознания. Какой-то молодой аврор или кто-то ещё разглагольствовал о Смеркуте(i) (весьма забавно, если учесть, что Смеркуты водятся исключительно в тропиках и не оставляют от своих жертв ни единого кусочка) или о коварном Эрклинге(ii): должно быть, бедняга не смог найти поблизости ни одного подходящего малыша, которого можно было бы растерзать. Какая чушь! Снейп не верил ни единому слову.

Скорее он мог предположить, что Кэрроу попросту позволили съесть себя флобберчервям – Алекто и Амикус были достаточно тупы для этого, особенно если находились в подходящем состоянии. То, что они встретили свой мерзкий конец так скоро после смерти Макнейра и Лестрейнджей, могло оказаться не более чем очень странным совпадением. Однако Снейп не верил в совпадения. Доверчивые долго не живут.

Что-то или, что ещё вероятнее, кто-то охотился на Упивающихся смертью. Снейп лишь хотел знать – кто. И как. Вечером он мог бы обсудить это с Дамблдором; вне всяких сомнений, директор пришёл к тем же заключениям, что и он. Наверное, так и следует поступить.

Снейп отложил газету в сторону и кончиками пальцев потёр переносицу. Он надеялся, что никто этого не заметил. Это было посреди завтрака, а ему бы не хотелось, чтобы его обеспокоенность заметили ученики. Не хватало ещё, чтобы они связали его состояние с убийством двух Упивающихся смертью. И особенно, чтобы на это обратил внимание Гарри, который вместе с Уизли и Грейнджер сейчас внимательно изучал экземпляр Пророка.

Они не виделись наедине уже... да, уже пять дней и ещё не обсуждали смерть Лестрейнджей. Не то, чтобы они непременно должны были говорить об этом, скорее всего этого не стоит делать. У Гарри и так достаточно поводов для беспокойства из-за намёков чёртовой Распределяющей Шляпы по поводу чёртовой "опасности", которая, казалось, имела все чёртовы шансы проявиться.

Хотя не похоже, чтобы Гарри всё это волновало. О, нет. Он предоставил волноваться Снейпу, Дамблдору и кому угодно ещё. Пусть о его безопасности пекутся простые смертные…

Да и правда, какой смысл тревожиться? Переживания ничему не помогут. Действия — вот что важно. Снейп должен ждать, пока не придёт время действовать, и ещё он должен верить, что почувствует, когда это время настанет. А до тех пор он будет настороже. Бросаться в бой очертя голову — это для дураков и гриффиндорцев. Впрочем, это одно и то же.

Снейп отпил остывший чай и скользнул взглядом по столу преподавателей. Его внимание привлекли Минерва и Делакур, которые что-то негромко обсуждали, склонившись над одной газетой и не подозревая о том, что это выглядит столь же красноречиво, если бы они надели обручальные кольца или одинаковые джемпера. Дамблдор, словно позабыв этим утром обо всех своих заботах, наблюдал за ними со снисходительной улыбкой. Это было отвратительно.

Снейп снова перевёл взгляд на Гарри. Ох, Минерва, если бы ты только знала. Эта мысль не раз развлекала его. По школе уже распространилась молва о его необъяснимой снисходительности по отношению к Гарри Поттеру, и он полагал, что Минерва, в свою очередь, стала меньше злиться на него после инцидента с квиддичем. В учительской она обронила несколько комментариев по поводу того, как это замечательно, когда преподаватели справедливо вознаграждают тех, кто этого заслуживает, хотя бы иногда. Конечно, Гарри заблуждается, если верит, будто их уловки смогут уменьшить шквал воплей, который непременно поднимется, когда они...

Снейп уставился в свою овсянку и придушил жалкий и робкий писк надежды, заставив её замолчать: пусть знает своё место.

________________________________

i Смеркут, летаплащ (англ. lethifold, также известен как живой саван) – это редкое существо, которое встречается исключительно в местах с тропическим климатом. Он напоминает чёрную накидку толщиной, возможно, полдюйма (может быть толще, если недавно убил и ещё переваривает очередную жертву), которая по ночам плавно скользит вдоль земной поверхности. Заклинание Патронуса – единственное, что может его отогнать. Однако он, как правило, нападает во сне, поэтому человек не успевает спросонья применить заклятье. От жертвы не остаётся и следа (Цит. по: Волшебные существа мира Гарри Поттера).

ii Эрклинг (англ. Erkling) – это эльфоподобное существо, которое обитает в Чёрном лесу в Германии. Оно крупнее гнома (в среднем 3 фута ростом), имеет заострённую мордочку и тоненький голосок, особенно нравящийся детям, которых эрклинги пытаются увести от взрослых и съесть. Однако строгий контроль, осуществляемый немецким министерством магии, за последние несколько веков сильно уменьшил количество убийств, совершённых эрклингами. Последнее зафиксированное нападение эрклинга на шестилетнего волшебника Бруно Шмидта закончилось смертью эрклинга, поскольку мистер Шмидт огрел его по голове отцовским складным котелком (Цит. по: Волшебные существа мира Гарри Поттера).

Стоило Рону подумать, что более странными события стать уже не могут, как они тут же стали.

Учебный год только начался, а произошло уже столько всего необычного (пусть даже и не плохого)! Снейп более терпимо относился к Гарри, но не к остальным гриффиндорцам. Гарри стал зубрилой не хуже Гермионы. Упивающиеся дохли кругом как мухи. И в кои-то веки Гермиона позволила Рону залезть к себе под юбку. Но всё это просто меркло в сравнении с заголовком в сегодняшнем Ежедневном Пророке:

САМИ-ЗНАЕТЕ-КТО ОПУБЛИКОВАЛ ОБЪЯВЛЕНИЕ В ПРОРОКЕ!

Прибыв сегодняшним утром на работу, сотрудники Пророка были потрясены, когда узнали, что прошлой ночью в Приёмную явился неизвестный в маске. Назвавшись представителем ТОГО КОГО НЕЛЬЗЯ НАЗЫВАТЬ, он потребовал разместить большое объявление в этом выпуске. Читатели могут увидеть его на странице 2А.

Несколько мгновений Гарри, Рон и Гермиона раскрыв рот тупо пялились в газету, а потом Гарри, даже не дочитав толком передовицу, рывком раскрыл Пророк на странице 2А. В этот миг все в Большом зале как один склонились над своими экземплярами и пространство наполнил возбуждённый гул голосов.

Как и было обещано, объявление занимало целую страницу.

ВНИМАНИЮ тех, кто испытывает моё терпение и уничтожает моих последователей.

Я, Лорд Волдеморт, больше не потерплю подобной наглости. Волшебный мир скоро склонится предо мной, и каждый, кто окажет мне сопротивление, будет уничтожен. Если враждебные действия будут прекращены немедленно, вы ещё можете рассчитывать на моё снисхождение в той мере, в которой я смогу его дать.

Предупреждаю: кто вы — мне известно не хуже, чем вам.

Внизу объявления красовалась большая, витиеватая подпись:

Лорд Волдеморт I, Наследник Слизерина.

А для того, чтобы уничтожить последние сомнения в подлинности автора объявления, внизу была помещена фотография Тёмного Лорда во всём его змеином, бледнолицем блеске. Рон охнул и отвернулся. Даже в этом черно-белом варианте Волдеморт выглядел чертовски жутко. Гарри уже описывал его раньше, но собственными глазами Рон видел его впервые. Волдеморт не имел привычки позировать перед камерой.

— Лорд Волдеморт I? — переспросил Гарри.

— Остаётся надеяться, что наследников у него не будет, — сказал Рон.

— О Боже, — выдохнула Гермиона, и лицо её побледнело. — Я никогда не слышала ничего подобного...

Уткнувшись в газету, Гарри зашёлся смехом. Немного успокоившись, он вымолвил:

— О Господи. О Господи.

— Это не смешно!— Гермиона задохнулась от возмущения, а все вокруг стали оборачиваться и смотреть на них, явно считая, что у Гарри поехала крыша. Что ж, Рон не мог винить их за это.

— Ты шутишь? Да я в жизни не слышал ничего смешнее! – фыркнул Гарри.

Волдеморт на фотографии продемонстрировал зверский оскал, и Рон едва не описался.

— Представь себе, не шучу! — огрызнулась Гермиона. — Сами-Знаете-Кто сказал, что мир скоро склонится перед ним... он явно замыслил нападение... он собирается покарать тех, кто убивает его Упивающихся...

Гарри посмотрел на неё так, словно она сошла с ума.

— Ты вообще понимаешь, что говоришь? Волдеморт даже не знает, кто их убивает. У него нет ни малейшей догадки. Он до смерти боится! — Гарри помахал газетой перед Гермионой.

— Иначе зачем ему помещать своё объявление в газете? Для чего ему это делать, если он знает, кто его враги?

— Ну... – начала было Гермиона, но тут же остановилась как громом поражённая, сообразив, что Гарри прав.

— Неужели он надеется, что кто-то будет настолько тупым, чтобы выйти вперёд и сказать: «О, ты прав, это всё моих рук дело, а сейчас убей меня, пожалуйста", — недоумевал Рон.

— Вообще-то, он может, — возразил ему Гарри. — Он достаточно ненормальный для этого. Кроме того, весь этот трёп насчёт "захвата власти"... лишь попытка спровоцировать кого-нибудь, ты согласен? Чтобы выманить врага из укрытия.

Рон вынужден был признать, что в словах Гарри есть смысл.

— С каких это пор ты стал так здорово разбираться в подобных вещах? — спросил он восхищённо.

— Должно быть, у Снейпа научился, — ухмыльнулся Гарри.

— О, закрой, наконец, эту газету, — сказала Гермиона, бросив взгляд на фото Волдеморта. Её явно передёрнуло. — Я хочу дочитать статью на первой странице...

Рон почувствовал себя гораздо лучше после того, как Волдеморт перестал сверлить его взглядом. Он положил руку Гермионе на спину (соблазнительную и тёплую даже сквозь блузку), и, вытянув шею, стал читать, заглядывая ей через плечо.

Объявление (порядковый номер 194) приняла хозяйка «Ежедневного Пророка» Лула Нэкботтом примерно в 10 часов вечера. Кроме Миссис Нэкботтом и упомянутого Упивающегося в офисе никого не было, но миссис Нэкботтом утверждает, что совершенно не испугалась.

"Он пришёл, весь из себя такой грозный, одет в эту белую маску и черный плащ – просто с ума сойти можно! — рассказывала она, — и говорит мне, что желает заказать объявление для Тёмного Лорда, на целую страницу. Я отвечаю ему, что такое объявление стоит два галлеона и четыре сикля. А он весь так подобрался и говорит мне: Тёмный Лорд, дескать, не собирается платить за объявление в таком клочке макулатуры, на что я ответила ему, что он просто ничтожество, а этот тип в маске сказал, что если я не сделаю как велено, он за дерзость прихлопнет меня как муху. А я и говорю ему: «Прекрасно, сынок, а кто его тогда напечатает? Ты что ли?" А он вылупился на меня, а потом швырнул на мой стол три галлеона и аппарировал. Даже сдачи не взял! Такая идиотская история, скажу я вам".

Упомянутое объявление – первое убедительное свидетельство (возможно оно потянет даже на доказательство), возвращения Сами-Знаете-Кого с тех пор, как об этом поползли слухи. Напомним, распространяться они стали после Турнира Трёх Волшебников и усилились после нападения Упивающихся на Гарри Поттера в июле этого года, когда был убит крёстный отец Поттера — Сириус Блэк. Тогда никто в Министерстве Магии не дал вразумительных комментариев.

— Готов в этом поклясться, — фыркнул Рон. – Все три года они предпочитали прятать свои головы в песок. На этот раз Фадж подаст в отставку, вот увидите.

— Наконец-то я узнал, как зовут любовь всей моей жизни, — сказал Гарри. — Лула Нэкботтом.

— Дружище, на твоём месте я бы к ней так сильно не привязывался, — ответил Рон. — Теперь Сами-Знаете-Кто поместит её под номером один в своём списке.

— Не-а! Это моё место, ты не забыл? — Гарри отбросил газету на стол, по-прежнему хихикая. — Я сам собираюсь дать ответное объявление – тоже на всю страницу: «Дорогой мистер Риддл, я смеялся, как никогда в жизни…»

— Может быть, тебе стоит отнестись к этому серьёзнее, Гарри, — прошипела Гермиона. — Что на тебя нашло? Даже если Сам-Знаешь-Кто и не догадывается, кто убивает его Упивающихся, он злится... а когда он зол, то способен на всё! — Гарри прекратил смеяться и сердито посмотрел на неё. – Погибнут люди, — продолжила она. — Ты об этом подумал? Неужели тебе всё равно?

— Я... — голос Гарри сорвался. — Ты права. Он наверняка в бешенстве. Я... я не подумал об этом.

— А должен был, — бросила Гермиона, — потому что ты – один из тех, на ком он постарается сорвать зло в первую очередь.

— Да, — сказал Гарри, но вид у него был отсутствующим, он пристально смотрел в окно, как будто там было нечто, видимое только одному ему. Он нахмурился. — Да, с этим нужно что-то делать...

Гермиона глубоко вдохнула, подхватилась с места и вылетела из Большого Зала. Гарри по-прежнему смотрел в окно и, казалось, даже не заметил, что она ушла.

— Ты рехнулся? — спросил Рон.

Гарри вздрогнул и посмотрел на Рона, как будто только что очнулся.

— Что? Ох, извини. Да, ты прав. Вы оба правы. Я скажу ей, что мне жаль. — Он снова заглянул в газету. – Мне просто это в голову не приходило – всё, что она тут наговорила.

Рон пожал плечами.

— Хорошо, но сейчас-то до тебя дошло, правда? Что могут быть последствия. И ты тут ничем помочь не можешь. – Рон хотел предостеречь Гарри, чтобы тот даже не смел и пытаться.

— Ммм… — промычал что-то невразумительное Гарри и поднялся, оставив газету на столе. — До Истории магии осталось пятнадцать минут. Пойдём, найдём Гермиону, я хочу извиниться.

Последняя выходка Волдеморта повергла школу и, конечно же, весь волшебный мир в панику. Что ж, этим вечером Снейпу придётся вытерпеть очередное собрание преподавателей. С начала семестра их уже прошло немало, но все они оказались на редкость бездарными: много шума и мало толку.

На следующее утро после выхода объявления Волдеморта на первой полосе наконец-то появилось официальное заявление Корнелиуса Фаджа, смысл которого сводился к следующему: "Мы держим всё под контролем, так что занимайтесь своими делами". По крайней мере, Снейп именно так сформулировал для себя его содержание: возможно, он льстил себе, но ему всегда казалось, что он умеет читать между строк. Однако поскольку ни массовых беспорядков, ни мятежей не последовало, он решил, что остальной волшебный мир оказался не столь проницателен.

На уроке Зелий Гарри был столь рассеян (пусть и по понятным причинам), что найти повод для отработки не составляло никакого труда.

— Видишь, я осторожен, — сказал Гарри сердито. – Хотя об этой «опасности» до сих пор ни слуху ни духу, правда? И я вовсе не собираюсь сбегать из школы и искать Волдеморта.

Скрестив руки и ноги на индийский манер и с явным раздражением уставившись на Снейпа, Гарри сидел на потёртой софе в его гостиной. Было около девяти часов вечера. Снейп должен отослать Гарри обратно до десяти, но Мерлин свидетель! – он даже представить не мог, сколько времени нужно потратить, чтобы втолковать Гарри Поттеру хоть что-то.

— Ты прямо как Рон и Гермиона, — продолжал Гарри. – Что, по-вашему, я собираюсь делать?

— Ты прав, — сказал Снейп, — мы все несправедливы к тебе. Но, видишь ли, у нас есть причины подозревать тебя в склонности к безрассудным поступкам. Возможно, тому виной кое-какие случаи в прошлом.

— Я веду себя осмотрительно, — возразил Гарри.

— Это ты так говоришь, — ответил Снейп.

— Главное моё «безрассудство» в том, что по успеваемости я теперь в числе первых. — Гарри закатил глаза. — Ты всегда хотел, чтобы я лучше учился, а теперь, когда я занимаюсь больше, ты тут же нашёл уйму других поводов для беспокойства. — Он склонил голову набок, словно задумавшись. – Убийства Упивающихся? Тебя сейчас это волнует?

Снейп пристально посмотрел на него.

— Гарри, Тёмный Лорд сейчас настолько безумен и зол, что докатился до объявлений в газетах. Я полагаю, у меня есть повод для тревоги, как и у всякого здравомыслящего человека.

Гарри расправил плечи.

— Но это ещё не всё, правда? Тебя беспокоит, что они начнут охотиться и за тобой? Я имею в виду тех, кто устраивает все эти убийства.

— Я...

— Но тебя, — в голосе Гарри не сквозило даже тени сомнения, — это не должно волновать. Я хотел сказать, что здесь ты в безопасности. В Хогвартсе. Тебя здесь никто не достанет.

Снейп негодующе сверкнул глазами. Неужели Гарри настолько глуп?

— Заткнись, Поттер. Если ты и впрямь думаешь, что Хогвартс настолько защищён и неприступен, ты просто слеп. И я не желаю это больше обсуждать.

— Ты же сам завёл этот разговор! – кажется, раздражение Гарри даже превысило его собственное.

— Только лишь, чтобы предостеречь тебя. — Снейп открыл последний выпуск "Зельеварения для Дотошных Академиков". — Ты принёс что-нибудь с собой?

— Домашнюю работу, — сказал Гарри покорно и полез в свою сумку. – У тебя сегодня нет других желаний?

Снейп чувствовал, что слишком сердит, чтобы испытывать какие-либо «желания», поэтому в ответ он лишь хмыкнул и попытался не смотреть на Гарри, который прислонился спиной к его боку, вытянул ноги на софе и начал читать учебник по Зельям (не иначе, как желая подлизаться).

И затем дерзкий негодник посмел так увлечься чтением, что, казалось, совершенно забыл о существовании Снейпа. Он даже бормотал что-то по-латыни себе под нос, когда переворачивал страницы.

Прошло примерно около получаса, в течение которого Снейп позволял себе сердиться. Всё это время он перелистывал журнал, так и не прочитав в нём ни единого слова. Перед тем как влезть на софу с ногами, Гарри снял обувь (Снейп требовал делать это всякий раз, когда тот клал ноги на кушетку), но на этот раз он по каким-то причинам снял ещё и носки. Скользя взглядом по софе, Снейп наблюдал за тем, как отблески огня играют на его пальцах. Они всегда поджимались, когда Гарри кончал.

С губ Снейпа сорвался тихий вздох. А потом он слегка откинулся назад, и Гарри упал на спину, мягко, растянувшись прямо поперек его бёдер. Гарри издал удивлённый звук и стал было переворачиваться, но Снейп остановил его, жестко ухватив за руку. Гарри застыл, но не сказал ни слова, а когда он снова расслабился, Снейп позволил своей руке медленно скользнуть вдоль его груди и начал расстёгивать рубашку. Гарри судорожно вдохнул, затем обмяк и его руки... будто бы совершенно случайно, опустились... к молнии на его брюках, предвосхищая намерения Снейпа. К тому времени Снейп уже наполовину расстегнул рубашку мальчика, затем он на мгновенье отнял руки, лизнул кончики пальцев и начал пощипывать и покручивать соски Гарри. Гарри безмолвно открывал и закрывал рот, а потом выгнул аркой бёдра — так, что Снейп даже через ткань мог видеть очертания его твердеющего члена.

Это было бесполезно. Впрочем, как всегда. Он просто не мог держать свои руки при себе и не касаться мальчика с тех пор, как сделал это в первый раз. Он чуть не стёр свои зубы в порошок, когда вспомнил те месяцы в прошлом году, когда они были насильно разлучены: со дня выхода первой статьи этой коровы Скитер, предавшей огласке их связь, и до Рождества. Ему казалось, что это длилось целую вечность. Без сомнения, высшие функции его мозга тогда серьёзно пострадали, Снейп был уверен в этом. И когда тот бесконечный рождественский день наконец закончился, он не раздумывая… бросил бы Аваду в любого, кто посмел бы прервать их...

Гарри… на ковре… кричит… его рот дёргается...

Снейп соскользнул с кушетки, мягко толкнув Гарри и вынуждая его откинуться навзничь, прежде чем тот сумел удержаться на локтях. И в тот же миг, предупреждая возможные возражения, Снейп схватил его бёдра, рывком развернул лицом к огню, встал перед ним на колени и широко раздвинул его ноги. Гарри изумлённо смотрел на Снейпа сверху вниз: его лицо пылало, губы красные, он почти задыхался, рубашка распахнута на груди, брюки расстёгнуты. Вытащить его член (уже такой твёрдый, бордовый, горячий...) из трусов было делом одного мгновения, потом наклониться и...

Сдержанность, самоконтроль, — всё было отброшено и забыто. Наверное, этих качеств у него никогда и не было. А может быть, однажды он снова сможет вернуть их себе. Возможно, когда-нибудь он сумеет прикоснуться к Гарри и не сойти с ума.

Когда-нибудь… Но не сейчас, не этим вечером. Этим вечером Гарри выгибал свои бёдра вверх, цеплялся пальцами за волосы Снейпа, отчаянно стараясь не тянуть и не дергать, но ничего не мог с собой поделать, сейчас он был рабом наслаждения... Гарри отдавал себя без остатка, всего себя — лишь бы угодить Снейпу, он вибрировал в его руках, в его губах, как совершенный музыкальный инструмент. Не в силах сдержать себя он стонал: сейчас его стоны звучали гораздо ниже и глубже, чем год назад, когда он ещё не познал всю радость, всю глубину удовольствия, которое может подарить секс.

Внезапно Снейп осознал, что из его, пусть и занятого, рта тоже вырываются стоны. Он глотал, облизывал, сосал его содержимое как самое изысканное, самое любимое лакомство. Здесь внизу Гарри пах мускусом, и он был тёплый, влажный от пота, и вьющиеся темные волосы его промежности щекотали нос и подбородок Снейпа. Солёный. Вкусный. Восхитительный. В паху Снейпа болело. Он выпустил член Гарри с мягким, влажным звуком и самодовольно ухмыльнулся Гарри, а потом заставил его всхлипывать, когда начал облизывать и ласкать низ восхитительных округлых яичек.

— Ох, Боже, — задыхался Гарри. — Боже. Как хорошо. Северус... м-м-ммм.

Он начал дышать чаще, его бёдра дрожали. Как только Снейп заметил эти признаки приближающегося оргазма, он снова взял член Гарри в рот, жадно и глубоко погрузив его в глотку, одновременно надавив большим пальцем на нежную плоть позади яичек Гарри.

— О Боже, — вот и всё, что смог выкрикнуть Гарри: чтобы издать ещё хоть звук, у него в лёгких явно не осталось воздуха. Его руки свело судорогой, и он больно вцепился в волосы Снейпа. — Я кончаю... я ко...

А потом он кончил. Снейп глотал и глотал, работая ртом и большим пальцем до тех пор, пока Гарри не начал извиваться, давая ему знать, что удовольствие начало сменяться дискомфортом. После оргазма его член становился очень чувствительным. Снейп осторожно выпустил его изо рта, вытер рукавом губы и сел на пятки. Теперь он старался не кончить прямо в штаны от одного только вида Гарри — раскинувшегося на софе и сейчас даже ещё более соблазнительного, чем до того. Опустошенный член лежал на его бедре (по-прежнему скрытом под одеждой), лицо было красное, как вишня, очки съехали в сторону. Босые пальцы ног на ковре поджаты. Снейп ухмыльнулся.

— Ты, — прохрипел Гарри, махнув в сторону Снейпа. — Теперь ты.

Снейп покачал головой, хотя собственное тело проклинало его. Он поднялся на ноги так невозмутимо, как только мог, и скользнувшие вниз складки мантии надёжно скрыли эрекцию

— Кое-кто здесь способен держать себя в руках, мистер Поттер, — сказал он. — Полагаю, мы можем считать вашу отработку выполненной… должным образом.

Застёгивая молнию на брюках и пуговицы на рубашке, Гарри выглядел смущенным, но счастливым.

— Наверное, ты, и правда, не хочешь, — пошутил он. – Спасибо, что учёл мои желания.

Снейп фыркнул и постарался (не делая резких движений) расположиться на софе, снова беря в руки свой журнал.

— Хотя ты этого и не заслуживаешь, я уверен.

Гарри ещё не достаточно пришёл в себя после оргазма, чтобы придумать подходящий ответ, поэтому он просто наклонился и поцеловал Снейпа в щёку, а когда Снейп попытался, повернув голову, превратить поцелуй в настоящий, увернулся с шаловливой улыбкой.

— В таком случае я оставляю тебя с... – начал было он, а потом ещё имел наглость невинно добавить: — я хотел сказать, с твоим чтением.

Он выглядел таким жизнерадостным, таким безгранично счастливым, в отблесках пламени он словно бы весь светился. На одну единственную секунду Снейпу стало жутко. С тобой никогда ничего не случится, — подумал он.— Я не позволю. Я просто уничтожу что угодно и кого угодно, если это будет угрожать тебе…

.

— Убирайся, — выпалил он, и затем, в ответ на изумлённый взгляд Гарри, быстро добавил: — ты — жалкий негодник, но кое у кого есть дела, которые нужно делать.

Застенчиво улыбаясь, Гарри собрал свои книги в сумку. Его щёки всё ещё были розовыми после оргазма. Он снова поцеловал Снейпа — сладко, но быстро, и сказал:

— Не волнуйся. Честно. Всё будет хорошо. Вот увидишь.

Когда мальчишка успел стать таким нелепым оптимистом? В прошлом году он им не был, это точно. Вряд ли причиной столь солнечного настроения стала смерть его крёстного. Но как высказать то, что он ощущал, он просто не представлял. Что он мог сказать? «Не мог бы ты выглядеть не таким счастливым?». Ладно, возможно у него повернётся язык это сказать. Может быть, он просто обязан сделать это.

— Гарри, — начал он.

Но, казалось, Гарри его не слышал, так как уже направился к двери — в помятой мантии и с полной сумкой книг.

— Увидимся завтра, — сказал он, улыбнувшись ему через плечо. – Не думай, что только у тебя одного есть дела. У меня впереди очень насыщенная ночь. Спокойной ночи, Северус.

— Спокойной...

Дверь за ним закрылась.

* * *

Хвост бежал. Он нёсся через поле, пытаясь найти камень, или корень дерева, или что-нибудь ещё, что угодно, где он мог бы спрятаться. Для такой маленькой крысы это должно быть просто...

То и дело ему попадались остывающие тела... каких-то знакомых… и он вынужден был бежать прямо по ним... Да, вот Уэлден Макнейр, и Лестрейнджи, и Кэрроу (хотя от них осталось очень мало), и ещё... тут Крэбб, чуть дальше — Яксли и Розье, и ещё, и ещё… О Боже, о Боже, кажется все здесь, остался ли в живых хоть один Упивающийся?

Неужели Бродяга убил всех?

Хвост мчался, пытаясь спастись; он просто не представлял, как такое вообще возможно. Как мог Сириус Блэк, который был мёртв, убить всех этих могущественных сторонников Тёмного Лорда? Может быть, после смерти он сумел превратиться в настоящего Грима, а теперь вернулся, чтобы уничтожить своих убийц? Нет, этого не могло быть. Хвост никогда не слышал, чтобы раньше случалось нечто подобное. Тем не менее, вот она – правда: Бродяга преследует его, гонится за ним через эти усеянные трупами поля, мчится за своей законной добычей и его длинные лохматые ноги не чета крохотным лапкам жалкой крысы…

Однако чего-то здесь не хватало. И даже очень. Но у Хвоста не было времени подумать об этом. Нет, не сейчас, когда он бежит что есть мочи, мимо всех этих тел, которые пахнут так приятно… А ведь он ужасно голоден. Если бы только он мог остановиться, хоть на мгновение, и попробовать кусочек... Он уже несколько дней ничего не ел, а падаль была такой чудесной, такой ароматной, но... Он не смел. Тогда Бродяга его наверняка поймает. И… странно, Бродяга как-то научился говорить в своей анимагической форме. Ещё одна невероятная вещь. Но, тем не менее, в воздухе громко раздавался голос, и это, вне всяких сомнений, был голос Сириуса.

Я ИДУ ЗА ТОБОЙ, ПИТЕР! ТЫ УБИЛ ИХ! ТЫ ПРЕДАЛ ИХ! ЭТО ТВОЯ ВИНА, ВО ВСЁМ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, ВИНОВАТ ТОЛЬКО ТЫ!

Хвост никогда еще не слышал, чтобы в голосе человека было столько ярости, даже больше, чем тогда, в Визжащей Хижине, когда Сириус пытался его убить.

ЕСЛИ БЫ НЕ ТЫ, НИЧЕГО БЫ НЕ СЛУЧИЛОСЬ!

Все эти годы голос Сириуса преследовал его во сне, с тех пор как Сириус бежал из Азкабана... Всё должно было прекратиться с его смертью этим летом и на несколько дней, всего лишь на несколько дней, действительно прекратилось... Тогда почему...

Хвост съёжился в тени дерева и в отчаянии попытался зарыться под корни, пытаясь спрятаться. Прямо перед ним шелестела высокая трава, и он знал, что Бродяга рядом, ищет его, вынюхивает острым, как у лисы, носом. Он не мог бежать. Он не мог спрятаться. Но, может быть, ему удастся хотя бы отсидеться в норе, откуда Бродяга не сможет его достать, пока не подоспеет помощь.

А голос всё гремел, и звук его далеко разносился в пространстве. Но сейчас он звучал иначе. Теперь он совершенно не напоминал голос Сириуса. Кажется, это были женщины, взбешенные женщины, и с их голосами смешивался ещё чей-то голос… голос юноши. Кажется, он был знаком Хвосту, только вот так сразу сложно понять...

— Приведи их к нам! Малфоев! Мы хотим их! Выдай нам Люциуса! Выдай нам Драко! Покажи нам — где они!

Что? Кто такие эти "мы", ищущие Малфоев? Может быть, если он скажет, они пощадят его? Может быть, они отзовут Бродягу?

Хвост задрожал. Он охотно сказал бы им... если бы только знал, где сейчас Малфои. Убийства Упивающихся довели Тёмного Лорда до паранойи, он начал прятать их даже друг от друга, на тот случай, если среди приближённых завёлся предатель. А может, он сумеет обмануть их, сделает вид, что знает? Он готов на всё, лишь бы выторговать немного времени... лишь бы они отозвали пса. Шелест травы раздавался уже ближе.

Да. Он притворится. Но он не умеет говорить в облике крысы. Он должен сменить форму. Выбираясь из-под корней, Хвост быстро превратился в человека и открыл рот: ложь уже была готова сорваться с его языка.

Но в этот самый миг из зарослей выскочил Бродяга и бросился прямо на него: его глаза горели красным огнём, челюсти были влажными от слюны, морда в крови. И Хвост тут же забыл всё, что хотел сказать. Паника обрушилась на него, как волна, и он выкрикнул другое имя… Имя человека, который (Хвост точно знал это) сам ненавидел Сириуса, и это чувство было взаимным. Имя одного единственного человека на свете, упоминание которого могло бы отвлечь Сириуса, имя того, кто мог бы защитить Хвоста...

За две секунды до того, как челюсти Бродяги сомкнулись на его горле, ломая трахеи и разрывая артерию, Хвост закричал:

— Снейп! Помоги мне! Снейп! Снейп! СНЕЙП!

Конец второй части.

Первым, о ком написали в Пророке, стал Петтигрю.

Конечно, ведь найти его было легче всего, так как он сидел под арестом в одном из изоляторов Министерства в Сомерсете. Всё лето его перевозили с места на место, поскольку в Лондоне он постоянно получал послания с угрозами расправы, а в Министерстве хотели быть уверенными, что он доживёт до завершения процесса по его делу, в конце которого его ожидает Поцелуй Дементора.

Но не судьба. Уже на следующий день, после того как газета опубликовала объявление Волдеморта, во вторник, в полдень, нашли тело Петтигрю, а через несколько часов известие о его убийстве появилось на страницах Вечернего Пророка. Камера, в которой его держали, была надёжно заперта; следящие чары не показали никаких признаков вторжения — ни магического, ни какого-либо другого. Тем не менее, он лежал на полу, горло превратилось в кровавую кашу, словно его терзал какой-то зверь. Лицо Петтигрю искажала гримаса ужаса, рот открыт — словно умирая, он кричал. При этом дежуривший в ту смену аврор поклялся под Веритасерумом, что не слышал ничего, что заставило бы его заподозрить, будто в подвале творится неладное.

Но Петтигрю оказался не последним. В течение следующих двух дней повсюду находили тела Упивающихся смертью. Их обнаруживали в разных местах и в разное время, но, несмотря на это, складывалось впечатление, что все они умерли примерно в один и тот же час – по крайней мере, такой вывод напрашивался, если внимательно изучить отчёты авроров. Имена некоторых убитых Гермиона никогда не слышала ранее. Если честно, их было достаточно много: их подозревали в том, что они поддерживали Волдеморта, но никогда не привлекали с подобными обвинениями к суду. Хелена Яксли была задушена своими же длинными светлыми волосами. У Хартлайта Розье ("брата печально всем известного Эвана" – как напоминал читателям Пророк) оказались сломаны все кости до единой. Тибериусу Крэббу выпустили кишки... теперь стало ясно, почему Винсент Крэбб этим утром не вышел к завтраку, оставив бледного, как мел, Гойла сидеть за слизеринским столом в одиночестве. Три дня прошло с тех пор как невыразимый ужас охватил школу. Молниеносная быстрота и крайняя жестокость этих убийств обеспокоили даже тех, кто ненавидел Волдеморта. Даже Гермиону. И даже Гарри, по крайней мере, ей так казалось.

И с того самого вторника, когда было обнаружено тело Петтигрю, с Гарри стало твориться что-то неладное. Его непривычно яркий, сияющий здоровьем румянец внезапно сменился полной противоположностью: лицо стало серым и изможденным. С каждым новым днём, в течение которых находили тела убитых, глаза Гарри становились всё более тусклыми, как будто от истощения, и Рон признался Гермионе, что Гарри, оказывается, совсем перестал спать. А поскольку в Большом зале он не появлялся, то наверняка он вдобавок ещё и не ел. Гермиона надеялась, что ему станет легче после смерти Петтигрю; в конце концов, именно Хвост предал родителей Гарри. Но Гарри, казалось, совсем ушёл в себя и не желал говорить об убийствах Упивающихся.

В четверг вечером они решили, что со всем этим пора заканчивать и затащили Гарри в укромный угол библиотеки, где их не подслушает ни мадам Пинс, ни кто-нибудь ещё.

— Дружище, — сказал Рон, — я не знаю, что с тобой происходит, но с этим нужно что-то делать.

— Со мной всё в порядке, — ответил Гарри, пытаясь разлепить покрасневшие веки. — Я просто устал. Вот и всё. Я плохо сплю.

— Ты ведь вообще не спишь, не так ли? — требовательно спросила Гермиона.

Гарри уставился в стол.

— Немного сплю, — сказал он, и Гермиона поняла, что Гарри лжет. – Голова болит, — продолжил он через мгновение. – Наверное, Волдеморт расстроен тем, что его Пожиратели дохнут как мухи. Больше ничего.

— Больше ничего? Ну, тогда всё в порядке! — воскликнул Рон. — Ты говорил об этом Дамблдору?

— Нет, — огрызнулся в ответ Гарри. Казалось, его лицевые мышцы свело от негодования. — И не собираюсь. Это его не касается.

Гермиона изумлённо уставилась на него.

— Не касается... ты что, рехнулся? Его касается всё, что имеет отношение к Сам-Знаешь-Кому!

— Но ведь это просто головная боль! У меня нет видений или чего-нибудь подобного! Мне не о чем рассказывать Дамблдору! – сейчас Гарри выглядел почти как безумный. — Я всё держу под контролем, ясно вам? Всё в порядке. Всё будет хорошо.

— Что за чёрт в тебя вселился? — спросил Рон. — Как ты можешь говорить, что всё в порядке? А если всё это затеяно, чтобы только добраться до тебя? — он нахмурился. — Я слышал, что от бессонницы люди сходят с ума. Давай мы отведём тебя к мадам Помфри!

— Я не сумасшедший и к Помфри не пойду! — Гарри стиснул зубы, чтобы подавить чуть не вырвавшийся из горла рык. — Послушайте, просто... просто у меня голова забита, понятно? Все эти события. И я...— Он остановился, поморщился и, обхватив голову руками, стал раскачиваться из стороны в сторону. — Я просто стараюсь...

— Гарри, — начала Гермиона и вдруг поняла, что её голос дрожит. Должно быть, он тоже это услышал, потому что снова взглянул на неё. В его глазах было раскаяние.

— Я в порядке, Гермиона. Честно. Я не хочу, чтобы вы волновались.

— Не мели ерунды, — сказал Рон. – Ты просто придурок, если считаешь, что нас не должно всё это волновать. Все эти твои выходки: то, что ты порвал с Джорджем, бросил квиддич, перестал быть похожим на человека и вбил в свою голову, будто ты должен спасти мир...

— Рон, заткнись, — сказал Гарри сквозь зубы. — Ты ничего не понимаешь.

— Так объясни!

— Рон, — начала было Гермиона, но остановилась, потому что совершенно не знала, что сказать.

— Давайте так, — сказал Гарри, — если завтра мне не станет лучше, я пойду к мадам Помфри. Договорились? Я обещаю.

Гермиона подумала, что он слишком легко сдался, и была уверенна, что Рон наверняка с ней согласен. Гарри выглядел ужасно. Может быть, он и правда сам не знает причины?

— Хорошо, — медленно проговорила она.

— Прекрасно, — сказал Гарри и вытащил свой учебник по Защите из сумки. — Отлично. Давайте поговорим о чём-нибудь ещё. Гермиона, можно просмотреть твои записи? Я не мог как следует сосредоточиться в классе, чтобы записать всё, что говорила Делакур.

В конце концов он пообещал им сходить к Помфри, и Гермиона сдалась, хоть всё это ей и не нравилось. Но на Гарри давить было бесполезно. В таких случаях он всегда закрывался, и в конце разговора они оказались бы даже дальше от цели, чем в начале. Наверное, лучше действовать осторожно, притвориться, будто верят ему (насчёт того, что он спал, ел и ходил к Помфри), а потом он успокоится и… скажет им правду…

В довершение ко всему в пятницу утром Гарри не появился на Зельях.

Снейпа это не обрадовало.

— Сообщите ему, что его ждёт отработка, мисс Грейнджер, — рыкнул он Гермионе. — В восемь. Этим вечером.

— Сэр, — попыталась объяснить Гермиона, — сэр, он плохо себя чувствует... я думаю, что он пошел в больничное крыло... – Лучше бы ему и правда пойти туда. Гарри не спустился к завтраку, и Рон сказал, что этим утром он даже не был в своей постели.

— В таком случае я жду, что он поспешит принести мне справку от мадам Помфри, — сердито сказал Снейп и отвернулся, направляясь к котлу Дина Томаса, который начал уже зловеще потрескивать. Весь урок он был жутко зол... должно быть, даже злее, чем обычно... и Гермиона подумала, не означало ли это конец их с Гарри странному перемирию. Когда урок закончился, она с радостью выбежала из класса, кивнув, когда Снейп довольно-таки резко напомнил ей сообщить Гарри об отработке.

К счастью, на Чарах Гарри появился. Увидев его в коридоре, Гермиона и Рон набросились на него с вопросами, пока не появился Флитвик.

— Где ты был? — спросила Гермиона. — Ты ходил в...

— Больничное крыло, да, ходил, — ответил Гарри покорно. — Она дала мне что-то от головной боли. Сказала, что сегодня я буду спать лучше.

— Ох, тогда ладно, — выдохнул Рон с облегчением, причём, явно большим, чем хотел показать. — Что она тебе дала?

— О, кажется, какое-то зелье, — сказал Гарри уклончиво. — Я не помню, как оно называется. Жутко вонючее. Что я пропустил на Зельях?

— Что-то жутко вонючее, — сказал Рон. — Я имею в виду Снейпа, конечно.

Гарри засмеялся, но Гермионе показалось, что его смех прозвучал как-то неестественно.

— У тебя с ним отработка сегодня вечером, — напомнила она осторожно.

Голова Гарри дёрнулась, как от удара, и он изумлённо уставился на неё расширившимися глазами.

— Что? Я ведь даже ничего не сделал! – оскорблённо воскликнул он.

— Ты прогулял урок, — напомнил ему Рон. – Да и вообще, когда это Снейпу нужен был повод?

— Я не пойду, — сказал Гарри.

Они уставились на него как на сумасшедшего.

— Ты, что? — переспросила Гермиона. Но в этот миг появился Флитвик, призывая всех занять свои места, так что пришлось отложить разговор до обеда.

— Послушай, — многозначительно сказал Рон, одновременно уплетая окорок, — ты не можешь просто так взять и не пойти на отработку. Особенно на отработку к Снейпу.

— Из-за тебя Гриффиндор потеряет не меньше пятидесяти баллов, — добавила Гермиона.

— Я не подойду к Снейпу и на пушечный выстрел, — сказал Гарри решительно.

— Почему? – требовательно спросила Гермиона, бросив опасливый взгляд на преподавательский стол, как будто бы беспокоясь, что Снейп может её услышать. Но Мастер Зелий сосредоточился на ланче, всем своим видом показывая, что ему нет никакого дела до окружающих. — Я думала, вы со Снейпом начали ладить! Что случилось?

— Ничего! — сказал Гарри. — Это потому... ну... в общем, потому что, — резко закончил он. – И хватит об этом.

— Ох, потому что, — повторил Рон. — Скажешь это Снейпу, когда он отберёт все, до единого, баллы у Гриффиндора. «Потому что!».

— Так и скажу! — огрызнулся Гарри и отпил тыквенного сока. К еде он едва прикоснулся.

— А что если ты принесешь справку от мадам Помфри? – робко предложила Гермиона. В таком настроении как сейчас она Гарри не видела никогда. — Снейп сказал, чтобы ты принёс. Тогда он не сможет назначить тебе отработку за то, что ты был болен.

— Могу поклясться, что сможет, — сказал Рон.

— Да, — задумчиво ответил Гарри. — Точно, справка. Хорошая идея. Пойду и возьму её сейчас же.

— Но твой обед... — запротестовала Гермиона.

— Я не голоден. Увидимся на Трансфигурации. — И он вышел из-за стола, не сказав более ни слова.

Гермиона посмотрела в сторону преподавательского стола и увидела, что Снейп наблюдает за Гарри: его глаза были угрожающе прищурены. Она поняла, что Снейп, наверное, планировал перехватить Гарри после обеда, чтобы наказать его... Снейп любил проделывать такие вещи, особенно с Гарри. И Гарри, вероятно, тоже это понял. "Что ж, птичка улетела" — подумала она, вспомнив старый фильм, который она несколько раз смотрела с родителями. Ладно, может быть, Гарри удастся взять справку, и тогда Снейпу придётся отступить.

Но отступать Снейп не собирался.

За время учёбы в Хогвартсе Гермиона повидала немало странного: людей, которые превращались в кошек, привидений, что могли проходить сквозь стены, говорящие портреты, и ещё много чего. Но она никогда не видела, чтобы профессор Снейп приходил в гостиную Гриффиндора, чтобы забрать студента на отработку лично.

Снейп – как обычно — мрачный и похожий на летучую мышь, появился на пороге портретного проёма вечером того же дня, повергнув всех присутствующих в комнате в изумлённое молчание. Гермиона повернула голову и посмотрела на Гарри. Свернувшись клубком в красном кресле с какой-то библиотечной книгой на коленях, он не мог оторвать глаз от Снейпа. Казалось, он был потрясён не меньше остальных.

— Итак, знаменитый Гарри Поттер решил, что сегодня он выше отработки, верно? — спросил Снейп бархатным голосом, подчёркнуто не обращая внимания на прикованные к нему взгляды.

— Э.. – выдавил из себя Гарри; его глаза стали огромными, — ммм...

Снейп сделал шаг к портрету и взмахнул рукой в его сторону, пародируя приглашающий жест.

— После вас, Поттер.

— Я, эээ... — Гарри бросил взгляд на Рона и Гермиону, но они могли лишь беспомощно посмотреть на него в ответ. – Что касается утра... у меня есть справка от мадам Помфри...

— Если бы я спросил вас о справке от мадам Помфри, Поттер, вы, без сомнения, удовлетворили бы моё самое горячее желание, — сказал Снейп. Его рука по-прежнему была простёрта в сторону выхода. — Что именно в словах "после вас" вам не понятно?

Конечно, всё это очень странно, но Гермиона подумала, что Гарри выглядит слишком уж бледным и испуганным. Ведь он же не боится Снейпа, правда? Раньше он никогда его не боялся. Что происходит? Почему Гарри так упорно стремился избежать отработки, избежать Снейпа, и зачем Снейпу понадобилось приходить за ним? Может, это как-то связано с их летними занятиями?

— Нет, — голос Гарри почти превратился в хрип, — нет… это... единственное, чего я не могу...

Снейп опустил руку, его глаза сверкнули, и все, находившиеся в гостиной гриффиндорцы, как один съёжились от страха. Кто-то из первокурсников всхлипнул.

— Вы не можете, Поттер? У вас сломаны ноги?

Гарри открыл рот, но Снейп опередил его:

— Или вам хочется лишить ваших товарищей всех баллов, которые к этому времени заработал Гриффиндор? – сказал он громко.

Все в гостиной перестали дышать. Гермиона подумала, что если Гарри сейчас же не встанет с места и не пойдёт со Снейпом, его физически вышвырнут за дверь. К счастью для него (и для всех гриффиндорцев), бледный как мел Гарри шатаясь поднялся на ноги и не проронив больше ни слова вышел из гостиной в сопровождении хмурого Снейпа.

Как только портретный проём закрылся, гостиная наполнилась голосами. До Гермионы доносились обрывки фраз... "этот тип ещё злее, чем всегда...", "что он имеет против Гарри сейчас...", "такого никогда раньше не было..."

Но лучше всего подвёл итог происходящему Рон: повернувшись к Гермионе, он изумлённо спросил:

— Что, чёрт побери, это было?

* * *

"Сэр,— сказала Грейнджер, взволнованно глядя на него, — сэр, он плохо себя чувствует... мне кажется, он пошёл в больничное крыло..."

Снейп заставил себя подавить холодную дрожь, которая охватила его тело при этих словах, сказав себе, что он должен успокоиться. В последнее время Гарри выглядел, словно оживший мертвец. И он всегда был непробиваемо упрям во всём, что касалось внимательного отношения к себе и своему здоровью. Это произошло так внезапно... Может быть, он что-то подхватил от своих товарищей по факультету? Но ведь ни у кого в школе нет симптомов, подобных тем, что он наблюдал у Гарри. Бледность, холодная и влажная кожа, мутные глаза, каждая его клеточка словно бы кричала о крайнем истощении, и Снейп заметил, что он по-прежнему ничего не ест.

И ещё Гарри избегал Снейпа, как будто это не он, а Снейп зачумлён.

Произошло что-то очень странное. Продолжает происходить. Всё началось с того самого вторника, когда разнеслась весть о смерти Петтигрю. С того дня Гарри выглядел так, словно побывал в аду, а ещё стал избегать встречаться взглядом со Снейпом. Внезапно прекратились поздние визиты в комнаты Снейпа, так же как "случайные" встречи в коридорах... Всё настолько отличалось от того вечера понедельника, когда Гарри был таким счастливым, таким раскованным и нежным, что Снейп совершенно не понимал, куда всё это исчезло. Ему не оставалось ничего, кроме как рыскать по классу в отвратительном расположении духа, срывая злость и разочарование на друзьях Гарри, поскольку сам Гарри отсутствовал. Но в то время, пока он, действуя почти на автомате, разносил в пух и прах зелья учеников, его мысль летела вперёд, пытаясь собрать воедино все части этой загадки. Он чувствовал, что от того, сможет ли он её разгадать, зависит очень многое, хотя и не знал почему.

На этой неделе семикурсники должны были готовить Напиток Живой Смерти. Это было непростое зелье, и он не всегда давал его ученикам, но этим августом ему пришло в голову, что неплохо бы иметь его под рукой, учитывая проблемы Гарри со сном. И особенно когда первое сонное зелье, которое он попробовал ему дать, не подействовало. Снейп воспользовался возможностью и на уроке сварил Напиток Живой Смерти сам. Одна единственная капля этого зелья способна погрузить человека в самый глубокий сон, по меньшей мере, на четыре часа. Снейп полагал, что смог бы найти повод, чтобы назначить Гарри особенно продолжительную отработку – как раз на четыре часа — и незаметно подсунуть ему зелье... Каковы бы ни были причины его недомогания, глубокий сон пойдёт лишь на пользу Гарри.

Мысль о том, что Гарри, возможно, плохо себя чувствует, осенила его в тот момент, когда он одобрил довольно-таки посредственное зелье Паркинсон; причём произошло это так внезапно, что он чуть не запнулся посередине фразы: вот именно – недомогание. Болезнь...

Опасность.

Конечно. Опасность, "притаившаяся внутри" школы, — это должно быть какая-то болезнь... Может, мысли Снейпа о зачумлённых не так уж далеки от истины. Чума или какой-то вирус... уж наверняка не нуждается ни в летучем порохе, ни в метле, чтобы проникнуть внутрь... И, уж конечно, это нельзя полностью уничтожить. Да, Распределяющая Шляпа сказала, что эта опасность не намерена никому причинить вред, но как может болезнь намереваться. Для этого у неё попросту нет мозгов. Кажется, Гарри Поттер стал её первой жерт... Её первым носителем.

Наконец-то урок закончился, и Снейп напомнил Грейнджер (стараясь сделать это как можно суровее), сказать Поттеру о его вечерней отработке. И как только дверь класса закрылась за последним студентом, он устремился в свой кабинет, намереваясь связаться по каминной сети с больничным крылом.

Лицо Поппи Помфри немедленно появилось перед ним в языках пламени. Когда она увидела, что её вызвал Снейп, её весёлая улыбка несколько померкла и она осторожно произнесла:

— О, доброе утро, Северус... что я могу для вас сделать? Ещё один студент ранен?

Снейп попытался сдержать раздражение. Она и впрямь считает, что он каждый день посылает к ней искалеченных учеников? Вслух же он задал другой вопрос, постаравшись скрыть сквозившее в его голосе нетерпение:

— К вам не приходил Поттер — сегодня, во время первого урока?

Она нахмурилась.

— Гарри? Нет. Сегодня он не показывался... хотя я предпочла, чтобы он зашёл; в последние дни он выглядит ужасно, не так ли?

Чёрт бы всё побрал. Снейп помрачнел.

— Сегодня он не пришёл на мой урок. Грейнджер сказала, что он направился к вам. — Конечно, если честно, она сказала немного не так, но Снейп никогда не был честным. — Полагаю, он посчитал себя выше того, чтобы идти на занятия в пятницу. Как это похоже на него.

Брови Помфри сурово сошлись на переносице.

— Вы не правы. Хоть мальчик и не приходил ко мне, он выглядит больным, вы не можете отрицать этого, Северус. Я уверена, заметить это могли даже вы.

Снейп глубоко вдохнул.

— Я заметил. — Должен ли он сообщить ей о своих подозрениях? В конце концов, она колдомедик, но... нет. Пока нет. Вначале Снейп хотел поговорить с Гарри. Вдруг он ошибся? – Окончательное мнение я составлю сегодня, во время вечерней отработки. Если мне покажется, что он болен, я отошлю его к вам.

Её глаза удивлённо расширились.

— Хорошо, это было бы... очень милосердно с вашей стороны, Северус.

— Да, я образец милосердия, — мрачно сказал Снейп. – В таком случае, это всё, что я хотел узнать, мадам Помфри. Благодарю вас. — Он разорвал связь, не сказав больше ни слова. Снейп не стал говорить, что если он пошлёт Гарри в больничное крыло, то, скорее всего, в бессознательном состоянии, после того как вольёт в него предельную дозу Напитка Живой Смерти. Он искренне сомневался, что мальчишку можно доставить туда каким-либо другим способом, кроме, разве что, заклятия Imperius. Но, как выяснилось, даже ему Гарри мог сопротивляться.

Снейп наблюдал за Гарри весь обед. Тот по-прежнему не ел и выглядел всё также пугающе. А ещё Гарри не смотрел в сторону преподавательского стола. Он покинул зал посередине трапезы, в страшной спешке, сорвав замысел Снейпа перехватить его после обеда. Скорее всего, он сделал это умышленно... может быть, совсем чуть-чуть, но... всё же. И ещё он не пришёл вечером на отработку. Снейпу не оставалось ничего другого, как затащить его в подземелья лично.

Когда стрелка приблизилась к восьми, а затем пересекла черту, он вынужден был это сделать. Снейп сказал Грейнджер про восемь часов, и на неё было совершенно не похоже забыть или перепутать время. Значило ли это, что Гарри просто решил... не приходить? Вряд ли Гарри был столь глуп, чтобы надеяться, будто его связь со Снейпом дает ему исключительное право избегать наказаний, которым должен повиноваться любой другой ученик. Такое сразу бросилось бы всем в глаза. Стоило только Снейпу прекратить травить его во время уроков, как об этом заговорила вся школа. Нет, он не позволит Гарри демонстрировать столь открытое неповиновение. Всему есть свой предел.

Пытаясь отогнать навязчивые мысли о том, что Гарри настолько болен, что действительно не смог спуститься в подземелья, Снейп поднялся на гриффиндорскую башню. Когда Снейп потребовал открыть вход, Полной Даме это не понравилось; несмотря на то, что она была обязана впускать преподавателей без пароля, требование Снейпа ей явно пришлось не по вкусу.

— Розовый, — сказал он ей с ухмылкой, перешагивая через портретный проём, — действительно не ваш цвет.

А потом маленький наглец ещё имел дерзость сопротивляться.

Снейп пресёк на корню намечающуюся традицию и теперь стремительно шагал вниз по лестницам, волоча за собой Гарри. Он был так зол, что предпочитал не открывать рта, пока не успокоится хоть немного. Сейчас он вполне способен сказать что-то такое, из-за чего Гарри вообще откажется разговаривать. А может, всё-таки поддаться соблазну?

Снейп провёл Гарри в свой класс, затем через кабинет в свои личные комнаты, где он приготовил чай на двоих.

— Сядь! — прорычал он, указывая на один из двух стульев, а потом понял, что это не самое хорошее начало. К его удивлению, Гарри опустился на стул. Приглядевшись поближе, Снейп заметил, что бледное лицо Гарри заострилось, он слегка дрожал, словно был очень болен или испуган. Внезапно, за один удар сердца, гнев Снейпа исчез, уступив место тревоге. Нет, он не ошибся. Происходит что-то очень... странное, и с этим необходимо немедленно разобраться.

Он налил чай в чашки так, чтобы Гарри видел, что они будут пить из одного чайника. Конечно же, Гарри не мог видеть того, что, прежде чем идти в Гриффиндорскую башню, сам Снейп принял антидот к Напитку Живой Смерти.

— Пей, — сказал он уже мягче. — И съешь что-нибудь, пока ты здесь. Ты не был на ужине. — Домовые эльфы прислали Снейпу целый поднос с сэндвичами.

— Я не голоден, — пробормотал Гарри, но сделал глоток чая. — Я, ээ.., неважно чувствую себя сегодня.

— Где ты был утром во время занятий?

— Я ходил в больничное крыло, — ответил Гарри и начал рыться в кармане. Сейчас в его голосе слышалось раздражение. — Я сказал тебе, у меня есть справка...

Снейп похолодел. Он всегда знал, что Гарри склонен ко лжи, но он не мог вот так с ходу вспомнить, когда, за всё время их отношений, Гарри лгал ему. До начала их связи — да, конечно, но только до. Он мог увиливать, уходить от вопросов, изображать неведение, держать свой рот на замке, что угодно... но он никогда не говорил неправды, причем даже не покраснев. По крайней мере, Снейп этого не замечал. Гарри никогда не лгал ему ни о чём важном. Или, всё-таки, лгал?

— Вот. — Гарри бросил справку на стол и вызывающе посмотрел на Снейпа. Прямо ему в глаза.

— Благодарю вас, — сказал Снейп равнодушно, не прикасаясь к ней. Он пил свой чай, и, кажется, это напомнило Гарри, что он может последовать его примеру. Снейп не сказал больше ничего, пока Гарри не поставил на стол пустую чашку. Затем он повторил уже резче: — Где ты был сегодня утром во время урока?

Гарри удивлённо посмотрел на него. В ответ Снейп впился в него взглядом, ощущая, как его губы складываются в жесткую горькую линию. Он не собирался продолжать представление.

— Я... — начал Гарри, — почему ты...

— Я говорил с мадам Помфри после урока, — холодно сказал Снейп, прежде чем Гарри смог продолжить лгать. — Она сказала мне, что тебя не было в больничном крыле. А потом ты появляешься здесь, со справкой. Где ты был сегодня утром во время урока?

Гарри открыл рот, и у него хватило совести, чтобы на какое-то мгновение даже покраснеть, прежде чем он выпалил:

— Прекрати, не разыгрывай со мной роль учителя сейчас, когда мы...

— Я разыгрываю, — прошипел Снейп, — роль любовника, которому лгут. Без видимых причин.

Это заставило Гарри замолчать, и сейчас пристыженный вид удержался на его лице немного дольше.

Затем плечи Гарри поникли.

— Прости меня. Я подделал справку. Я не хотел, чтобы ко мне все приставали, и я думал, если вы все поверите, что я пошел... Но я действительно неважно себя чувствую... я, думаю, мне нужно вернуться... — Он провел дрожащей рукой по лбу. — Я чувствую себя как-то странно.

Прекрасно. Напиток Живой Смерти начал действовать. Снейп скрестил руки и торжествующе улыбнулся.

— Нет, продолжай. Почему ты себя чувствуешь нехорошо?

— Я только... я... Северус, я не могу находиться здесь сейчас. Я должен идти. Будет... будет плохо, если я... — Он слегка покачнулся, сидя на стуле.

— Плохо, если что? — резко спросил Снейп. — Ты не ешь. Ты не спишь. А сейчас ты лжёшь мне. Вот что плохо, Гарри.

— Нет! Ты не понимаешь... я не могу контролировать... — Гарри положил руки на стол, пытаясь встать, но потом упал назад, весь дрожа. Он поднял испуганные глаза на Снейпа, который внезапно сам ощутил страх. Может, у Гарри была аллергия на один из компонентов зелья? Но его физиологические реакции соответствовали его ожиданиям от этого зелья: "остекленевший взгляд, румянец на щеках, потеря контроля над движениями. Но без проблем с дыханием. Без судорог".

— Что ты сделал? — прошептал Гарри.

— Хорошая доза Напитка Живой Смерти, — ответил Снейп, стараясь не показывать Гарри, насколько он испуган. — Ты уснёшь, а потом проснёшься в больничном крыле. Я не намерен позволить тебе свалиться замертво. Ты мне ещё спасибо скажешь.

Гарри сбросил свои чашку и блюдце со стола, и они разбились, упав на пол. Теперь он дрожал уже весь, глаза безумные, рот изогнулся в гримасе... Словно он боролся с врагом, которого Снейп не мог видеть.

— Нет! Северус... ты не должен был... Я сейчас слишком слаб, я не могу... — Он снова пошатнулся. — Я не могу сопротивляться такому зелью, как это...

— Ты не должен пытаться сопротивляться зелью, глупый мальчишка, — набросился на него Снейп, поднимаясь на ноги и заставляя исчезнуть осколки фарфора взмахом палочки. — Это не причинит тебе вреда. Это всего лишь...

— Но это причинит вред тебе, — проскрипел Гарри, и его голова упала на стол. Снейп застыл как мертвый и уставился на него. — Я не могу... я не должен спать, мне трудно контролировать их... вблизи тебя... поэтому я не хотел приходить... — Его веки задрожали, и он заплакал, глотая слова: — Они голодны, они хотят... ннн, Северус, пожалуйста, помоги мне, я не могу...

Снейп оглядел комнату. Он выхватил палочку сразу, как только Гарри заговорил. Но вокруг никого не было. Защитные заклинания не тронуты. Он не слышал ни единого звука, ни шёпота или дыхания. Нахмурившись, он посмотрел на мальчика.

Глаза Гарри были плотно закрыты, он лежал на столе, какой-то странно мягкий, как будто все его кости вмиг исчезли. Снейпа снова охватил холод, прежде чем он стряхнул его с себя. Люди часто говорят странные, полубезумные вещи, прежде чем уснуть, по мере того как сны мешаются с явью. Он левитировал Гарри на софу перед огнём, где им было так хорошо всего несколько дней назад, и комфортно устроил его. Через некоторое время Снейп собирался переместить его в свой кабинет, откуда он мог бы вызвать Помфри, не объясняя ей, каким образом Гарри Поттер очутился в его личных комнатах; но сейчас он хотел обследовать Гарри сам. Он встал перед софой на колени.

Кожа Гарри была слишком бледной, слишком холодной. Влажной. Его глаза закатились под веки... чего не должно было произойти после зелья. Пульс был частым, и Гарри вздрагивал. Что ж, Снейп увидел всё, что хотел. Он поднялся на ноги, глаза устремились к кувшину с голубым порошком на каминной полке. Сейчас он только отлевитирует Гарри в кабинет, а потом...

Ноги Снейпа подкосились. Он упал на колени, выронив палочку из внезапно ослабевших пальцев.

Что за чёрт? Снейп испуганно огляделся, но кроме него и Гарри в комнате никого не было. Он посмотрел на Гарри, но Гарри по-прежнему был без сознания, он вздрагивал и тяжело дышал. Что с ним происходит? Снейп должен немедленно вызвать Помфри, но он не мог пошевелить даже кончиком пальца. Не мог встать. Не мог даже, Мерлин, помоги ему, дотянуться до своей палочки. Где-то глубоко в подсознании он ощущал немыслимый страх, но его тело упало на пол, его глаза закрылись, дыхание замедлилось, и он погрузился в самый глубокий сон в его жизни.

Наконец-то пришло время Северуса. Несколько месяцев он следил за проклятыми гриффиндорцами, пытаясь выяснить, куда и зачем пропадает этот лохматоголовый Люпин, и почему, возвращаясь, он всякий раз выглядит ещё более потрепанным. Северус подозревал, что там что-то нечисто: стоит ему раскрыть их секрет, и всех четверых уж точно исключат. И пусть ещё скажут спасибо – что так легко отделались. Это меньшее из того, что они заслуживают, а особенно Блэк. Безмозглый идиот проболтался, когда Северус стоял за его спиной. Вот тупица! Нужно всего лишь нажать на небольшой нарост на стволе Дракучей Ивы и можно войти...

Перед ним простирался коридор: мрачный, узкий и тёмный. И ещё холодный. Липкий, как … как кожа мертвеца, если к ней прикоснуться.

Северус встряхнул головой, чтобы в ней поскорее прояснилось. Люпин. Он пришёл сюда за ним. Остальные тоже должны быть здесь, не так ли? Наверняка ни о чём не подозревают и заняты своими делишками. А значит, Северус должен вести себя очень тихо, конечно, если не хочет, чтобы его поймали. Но пробираться наугад в узком тоннеле непросто. И... этого не может быть, но... кажется, тоннель сжимается вокруг него? Такое ощущение, словно он пульсирует. То сокращается, то расширяется, медленно и страшно, как будто Северуса заперли в артерии.

И тут Северус услышал шум. Он нарастал, заставляя застывать кровь в жилах.

Вервольф. Проклятье, это вервольф.

Внезапно Северус понял, что ему больше не шестнадцать; теперь он знал, что мародеров здесь нет, но где-то в укромном месте притаился Сириус Блэк, который жаждет прикончить его и безраздельно обладать Гарри Поттером. Северус также знал, что ему не спастись, даже если он немедленно повернётся и со всех ног побежит обратно к выходу. Но бежать он не мог. Стены сдавили, а неровный пол превратился в жирную болотную грязь, которая засосала его ноги.

О, чёрт, черт, черт! Отдалённое ворчание приблизилось, превратившись в рёв, затем — в лай, затем — в вой. Северус слышал, что вервольф настигает его. Сзади. Жаркое, обжигающее дыхание разит кровью, с каждой секундой тварь всё ближе, а ноги Северуса увязли, он не может бежать...

Вдруг перед ним появился Джеймс Поттер. Только глаза этого Джеймса Поттера были зелёными, как у Лили Эванс, а на лбу — шрам, и… Господи, о Мерлин, ведь это — Гарри. Гарри Поттер, а вервольф уже рядом, а в последний раз его спас Джеймс, а значит, теперь его черёд спасать Гарри, это долг жизни, но и так он спас бы Гарри, и он спасёт его любой ценой, и долг тут не причём потому что... потому...

— Беги, — закричал он Гарри, который, уже бежал, но вовсе не к выходу, а к Северусу, а значит, и вервольфу. — Убирайся отсюда! Убирайся отсюда сейчас же!

Но Гарри даже не подумал убираться. Напротив, он мчался к Северусу, который очутился между ним и вервольфом. Кто доберётся до него раньше? Тоннель плотно сжался вокруг него, блокируя проход. Его тело защитит Гарри от вервольфа, и от этой мысли на душе стало чуть легче. А Гарри (какой же он всё-таки дурак!), распростёр руки, и его пальцы словно бы погрузились в стены тоннеля. По какой-то причине они немного раздвинулись, и Северус обрёл способность двигаться; а потом Гарри схватил Северуса за руку, и ему наконец-то удалось освободить ноги из вязкого плена. Теперь они бежали вместе. Гарри тащил его за собой по тоннелю так быстро, как только мог, и вскоре перед ними показался похожий на пасть выход: всё ближе и ближе... но вервольф буквально наступал им на пятки.

И тут случилось немыслимое. Гарри до боли сжал запястье Северуса и рванул его на себя, вытолкнув Северуса из тоннеля, перед собой, а значит, теперь Гарри оказался между Северусом и вервольфом.

— Нет! — закричал Северус, падая на землю, споткнувшись о корни Дракучей ивы. — Нет... достань свою проклятую грёбанную палочку, ты, идиот, и убирайся...

Но Гарри не послушал его. Вместо того чтобы достать палочку, он встал между Северусом и входом в тоннель, широко раскинув руки. Перед глазами Северуса возникли длинные, острые, как ножи, слюнявые зубы, окровавленная пасть и вот всё это несётся прямо на Гарри, а в следующий миг Северус проснулся.

* * *

По телу Снейпа пробежала судорога; он открыл глаза и понял, что пялится на каминную решётку, за которой пляшет пламя. Он лежал на полу, и ворсинки ковра царапали его щеку. Голова болела, и внутри неё что-то пульсировало, словно после тяжелого похмелья, сердце стучало как безумное. Он видел вервольфа... ясно, — это Люпин, и ещё Гарри...

Снейп сел, видимо, слишком быстро, потому что перед глазами всё поплыло. Всего лишь кошмар. Но какого черта он лежит на полу? Гарри одурманен Напитком Живой Смерти. Снейп собирался позвать мадам Помфри. Но внезапно его ноги отказали, а потом он бежал что было сил из Визжащей Хижины. А Гарри...

Превозмогая боль, Снейп медленно повернулся и увидел Гарри, который вместо того чтобы спать, съёжился на краю дивана. Обхватив руками колени, он беспомощно смотрел на Снейпа.

— Прости меня, — сказал Гарри. Его голос звучал неестественно спокойно. — Но я не могу позволить им добраться до тебя. Не ты. Я скорее умру, чем...

Палочка Снейпа лежала на полу рядом с ним. Он собрал в кулак остатки сил, рывком поднялся на ноги, устремился к софе и, схватив Гарри за воротник, стал трясти его.

— Что с тобой такое, чёрт тебя дери? — закричал он. – Что происходит? Что ты творишь?

— Ты не понимаешь, — проговорил Гарри отстранённо и ровно, болтаясь в руках Снейпа, как тряпичная кукла, словно в его теле не осталось никаких сил. — Всё хорошо, больше никто не умрёт. Ни ты и никто другой с нашей стороны. Я всё сделаю сам. Я уже делаю. — Внезапно его зелёные глаза затуманились. — Но мне пришлось заключить с ними сделку... я запретил им трогать тебя, но взамен я должен отправиться с ними на охоту за тем, кто им действительно нужен... так они сказали... поэтому я...

Снейп отшатнулся от него, словно его окатила ледяная волна.

— Значит, это ты, — сказал он. — Ты — та самая опасность...

— Я не позволю им добраться до тебя, — тихо повторил Гарри. — После того как мы разобрались с Петтигрю... я хотел, чтобы он нашёл Малфоев... но вместо этого он привёл их к тебе. И сейчас они охотятся за тобой, а я не могу больше удерживать их. Я слишком устал... поэтому я... я думаю, что должен сейчас пойти с ними. Они...

Без единого слова, без малейшего колебания Снейп нацелил палочку прямо на лоб Гарри. Гарри даже глазом моргнуть не успел (зелье всё-таки замедлило его реакции), Снейп выкрикнул:

— Legilimens!

В следующее мгновение он словно бы летел через пространство. Ему показалось, что до сего момента он не совершал ни одной попытки легилименции. Не было ни плавного раскрытия чужого сознания перед ним, ни особенного сопротивления его вторжению. Скорее складывалось впечатление полёта, как будто он нёсся к большой каменной стене, сложенной из чёрных булыжников, и понимал, что сейчас врежется в неё... но, прежде чем он смог её коснуться, стена рассыпалась в пыль. Сейчас он проникнет в воспоминания Гарри, сможет понять, что происходит. Наконец-то хоть один-единственный раз за всю его проклятую жизнь он не опоздает. Он...

— О, Привет.

У них были острые зубы.

Женщины. В плащах. Почти безликие женщины. Их были сотни, возможно, даже тысячи. Он медленно падал прямо перед ними, они направлялись к нему, маршируя через бескрайнюю пустыню чёрного песка, расстилавшуюся под пламенеющим небом. Он ещё не коснулся земли, как его расширившиеся от ужаса глаза, которые он не мог оторвать от приближающихся фигур, отказались служить ему: он не понимал, сколько их — три или сотни. Не вызывало сомнений только то, что если он упадёт у них на пути, если он окажется на этом песке...

Он где-то здесь. Но мы достаточно сильны. Ты хочешь найти его? Сейчас мы гораздо сильнее. Он наш, и мы голодны. Он тоже голоден.

У них у всех были зубы, острые зубы, и они все улыбались ему, протягивая к нему руки с когтями на концах пальцев, и они были в голове Гарри. И Снейп больше не хотел оставаться там ни секунды.

Он не хотел больше ничего видеть и с безмолвным воплем вылетел прочь из сознания Гарри так быстро, что этот порыв отнял у него последние силы. Потом он осознал, что пятится прочь от Гарри, а потом, пошатнувшись, упал на задницу, чуть не угодив в камин. И он снова выронил свою проклятую палочку.

Задыхаясь, Гарри бился в судорогах на кушетке, его глаза закатились. Он словно боролся за жизнь. Затем его тело мощно дёрнулось вверх, а потом он упал и больше не шевелился.

Сердце Снейпа остановилось. Он умер.

Но, великий Мерлин! Гарри... дышал. Всё ещё дышал. Несмотря на все действия Снейпа, несмотря на то, что сейчас жило в его голове, это не убило его. Пока.

Снейп приказал себе не сходить с ума, как глупое дитя. Пришло время сделать то, что, как он опасался, придётся сделать; мысль о чём не покидала его с того дня как Гарри стал выглядеть больным. Шатаясь он поднялся на ноги, чувствуя себя марионеткой, которую дергают за ниточки, и потянулся к кувшину на каминной полке.

— Директор! – отчаянно выкрикнул он в пламя. — Альбус, ради Бога, вы там?

С тех пор как Снейп утащил Гарри из общей гостиной, прошло тридцать минут, а Гермиона никак не могла отделаться от тревожного чувства. Причиной тому было не только странное поведение Снейпа, лично явившегося за учеником, но также и состояние здоровья Гарри. Он сказал им, что принял зелье, которое дала ему мадам Помфри, но большинство зелий Помфри действовали очень быстро, особенно зелья от головной боли. Однако Гарри весь вечер выглядел бледным и больным.

Более того, Рон тоже волновался, а значит, дела Гарри на самом деле плохи.

Наконец, без четверти девять, Рон отбросил журнал о квиддиче и пробормотал:

— Жди здесь, — а сам направился наверх, в спальню мальчиков. Несколько человек проводили его удивлёнными взглядами, но никто не произнёс ни слова. Вероятно, они объясняли его плохое настроение недавним визитом Снейпа. Все, кто был в общей гостиной, обсуждали это событие ещё минут пятнадцать после ухода Гарри. Гермиона попыталась сделать вид, что поведение Рона её нисколько не удивляет, а затем вернулась к своему чтению, хотя вряд ли смогла усвоить из прочитанного хоть что-то.

Спустя минуту, или около того, она едва не подпрыгнула на месте, услышав голос Рона, шептавшего ей прямо в ухо:

— Не оглядывайся и не отвечай.

Тут до неё дошло, что Рон, должно быть, стащил мантию-невидимку Гарри. Гермиона глубоко вдохнула и попыталась успокоить отчаянно колотящееся в груди сердце.

— Просто положи книгу, а потом выходи, словно бы ничего не произошло. Если кто-нибудь спросит, скажи, что идёшь в библиотеку. Я пойду за тобой, а потом мы под мантией проберёмся в подземелья.

Гермиона не была полностью уверена в том, что так они смогут что-нибудь разузнать, но это лучше, чем просто сидеть и мучиться в неизвестности. Гарри с Роном не единственные в Хогвартсе, кому по вкусу приключения, и ещё: если Снейп заставил Гарри чистить котлы или подметать пол, им будет легче убедиться в том, что с ним всё в порядке, если Снейп их не увидит. Она встала, пытаясь выглядеть непринужденно, и направилась к портретному проёму.

— Куда ты идёшь, Гермиона? — окликнула её Парвати Патил.

Судя по тому, что сейчас Парвати и Лаванда Браун сидели по разным углам гостиной, они явно были в ссоре. Гермиона, не желая играть роль заместителя лучшей подруги, быстро сказала:

— Мне нужно поискать материалы об использовании бубонтюберова гноя в заживляющих зельях для нового эссе. Хочешь пойти со мной в библиотеку?

— Нет! — зашептал ей в ухо Рон, но Гермиона знала что делает. Парвати состроила брезгливую гримасу и снова уткнулась в любовный роман, который читала весь вечер.

Этот ответ пресёк на корню все любопытные вопросы, и Гермиона, почувствовав себя особенно умной, вышла через портретный проём. Прежде чем закрыть за собой холст, она немного подождала, а затем нырнула к Рону под мантию. Полная Дама ничего не сказала, поскольку в прошлом году Рон с Гермионой не раз убегали из башни вместе, и, похоже, она считала, что это очень романтично.

— Ты рисковала, — проворчал Рон, пока они осторожно спускались по спиральной лестнице. К счастью, никто не поднимался им навстречу.

— Ох, прошу тебя, — сказала Гермиона. — У Парвати аллергия на библиотеку. "Как и у тебя", — чуть не сорвалось с языка.

— Как у всех, кроме тебя и рэйвенкловцев, — ответил Рон и затем добавил: — и ещё Гарри.

— Это хорошо, что он стал прилежней учиться, — возразила Гермиона, но так как Рон открыл рот, чтобы поспорить с ней, она добавила: — но всё это очень странно. Я хотела бы, чтобы он рассказал нам что происходит.

— Не похоже, чтобы вечером ему стало хоть каплю лучше, правда? Я думаю... — Рон запнулся на мгновенье, стараясь не оступиться на особенно криво отёсанных ступенях. — Я хотел сказать, что очень удивлюсь, если он вообще ходил в больничное крыло.

—Но... он ведь сказал, что ходил, — проговорила Гермиона, не желая обвинять Гарри во лжи без каких-либо доказательств. — Он сказал, у него даже есть справка... помнишь, он собирался показать её Снейпу...

— Справку можно подделать, — мрачно возразил Рон. — Фред и Джордж часто баловались этим. Было бы странно, если бы Гарри не перенял их штучки. Он тоже вполне мог так поступить, лишь бы мы перестали волноваться.

— Ладно, скоро мы сможем спросить его об этом, — решила Гермиона. – Конечно, если Снейп не следит за ним как ястреб.

— Когда это Снейп не следил за Гарри как ястреб? Старый ползучий гад.

Они спустились на первый этаж и увидели нескольких хаффлпаффцев-третьекурсников (так показалось Гермионе), которые болтали, сбившись в кучку, в фойе. Пройдя немного дальше по коридору, Гермиона услышала что-то вещавшую МакГонагалл, а по мере приближения — и профессора Делакур – её голос звучал как флейта. В последнее время МакГонагалл и Делакур всюду ходили вместе. Гермиона пыталась не думать о том, как это мило: ей бы не хотелось проговориться об этом при Роне, который, скорее всего, будет громко (и непристойно) хохотать над её словами.

Поэтому она прикусила язычок, слегка толкнула его локтем под рёбра, и они быстро пошли по коридору, ведущему в подземелья. Они уже почти достигли цели, когда позади раздался звук лёгких стремительных шагов. Видимо, кто-то ещё направляется в подземелья и, похоже, спешит. Когда оглянувшись через плечо, Гермиона увидела Дамблдора, её сердце замерло. Рон нервно сглотнул у её уха, и они отступили в сторону, чтобы спрятаться за статуей Умбрика Безобразного. Не повезло! Гарри рассказывал им, что Дамблдор мог каким-то образом видеть сквозь мантию-невидимку, или чувствовать людей под ней, что-то в этом роде...

Но Дамблдор прошел мимо, не сказав ни слова. Внимательно вглядевшись в его лицо (конечно, насколько позволяли обстоятельства), Гермиона заметила, что директор чем-то очень обеспокоен. Признаки волнения, а в особенности, на лице Дамблдора, скорее всего, не предвещают ничего хорошего. А если взволнованный Дамблдор направляется в подземелья, где Гарри... Нет, может быть, это вообще не имеет никакого отношения к Гарри, конечно же, не имеет...

— Пойдём, — пробормотал Рон решительно, и они последовали за Дамблдором, пытаясь ступать так тихо, как только возможно. По пути их подстерегала неприятность: Гермиона чуть не упала, оступившись на коварно исчезающей ступеньке, в эту ловушку вечно попадал Невилл, но Рон сумел вовремя схватить её и не дал соскользнуть вниз. После этого происшествия Гермиона была уверена в том, что Дамблдор знает об их присутствии, но он не обернулся и не сказал им ни слова. А значит, по какой бы причине не тревожился Дамблдор, это было связано с Гарри. В ином случае зачем ему позволять им идти следом?

Дамблдор остановился у двери кабинета Снейпа и очень отчётливо произнёс:

— Fide mea.

Дверь открылась. Как только Дамблдор вошел, она начала закрываться, но он придержал её рукой. Рон затаил дыхание и вместе с Гермионой тихо, как тень, проскользнул внутрь за Дамблдором. Дверь закрылась за ними. Гермиона попыталась унять дрожь.

Дамблдор ничем не выказал свою осведомлённость в их присутствии и позвал:

— Северус? Ты здесь?

Дверь в противоположной стене кабинета (раньше Гермиона никогда её не замечала) распахнулась, и изнутри донёсся резкий голос Снейпа:

— Входите! — Дамблдор пошёл на голос, а Рон и Гермиона — за ним.

Так вот где жил Снейп. Поскольку Рон и Гермиона шли вперёд на цыпочках и, опасаясь выдать себя, едва осмеливались дышать, Гермиона бросила лишь беглый взгляд на окружающую обстановку: старый стол, на котором стояла чашка с чаем и поднос с сэндвичами, расшатанные на вид стулья, перед едва горящим камином — софа с потёртой обивкой. Вдоль стен стояли высокие под самый потолок шкафы, до отказа забитые книгами, и слава богу, никаких скользких тварей в склянках. Снейпа нигде видно не было.

Дамблдор не стал останавливаться, чтобы оглядеться, но направился вперёд, к очередной двери. Тут до Гермионы дошло, что они сейчас войдут в спальню профессора Снейпа. Внезапно ей показалось, что это, должно быть, какая-то ошибка и Гарри никак не может быть замешан в этом. Что должно произойти с Гарри, чтобы он оказался в спальне Снейпа? Она даже не была уверена, что хочет видеть спальню Снейпа. Но, как бы то ни было, Дамблдор явно хотел, чтобы они сюда пришли... Полные мрачных предчувствий они продолжили путь.

Они переступили порог спальни и словно бы очутились в печи. Огонь ревел в камине Снейпа в полную мощь, и казалось, что к этому он добавил ещё и согревающие воздух чары. Но уже через мгновенье, как только глаза Гермионы привыкли к полумраку, жара перестала её волновать.

От представившегося её глазам зрелища она едва не задохнулась. Рядом с ней перестал дышать и Рон. В спальне Снейпа стоял стенной шкаф, комод, покрытый тканью ларец, прикроватный столик и большая кровать с балдахином. И вот в этой кровати, тщательно укрытый и похожий на безжизненное тело, лежал Гарри Поттер.

Рон издал слабый cдавленный стон. Гермиона тут же схватила его за руку и крепко сжала её. Рон замолчал, но гримаса боли по-прежнему искажала его лицо. Гермиона подумала, что, должно быть, она сама сейчас выглядит похоже. Гарри лежал на кровати очень неподвижно, он ещё больше побледнел, и только едва заметное движение в области грудной клетки говорило о том, что он всё ещё жив. В комнате стояла удушающая жара, но несмотря на это Гарри был укрыт горой одеял.

— Никаких изменений? — спросил Дамблдор.

— Никаких, — ответил Снейп. Он склонился над Гарри, судорожно сжимая палочку. — Я пробовал применить энервейт. Я уже перепробовал... всё, что только мог. — Лицо Снейпа заострилось и выглядело измученным. Гермиона ощутила, как внутри пробуждается гнев. Может быть, это Снейп своей отработкой довёл Гарри до такого состояния? Ему следовало хорошо подумать, прежде чем поручать Гарри что-то сложное, ведь все видели, что он болен!

— Вынужден сказать, что здесь страшно жарко, — сказал Дамблдор, присаживаясь на край кровати рядом с Гарри и приподнимая его веко длинным худым пальцем. – И, кроме того... — Он прикоснулся к щеке Гарри. — О Боже!

Снейп кивнул.

— Он холодный как лёд. Я не могу... – Снейп на мгновенье зарылся пальцами в волосы. — Я не представляю, как согреть его. — Снейп немного поколебался, а затем спросил: — Может, нам позвать Помфри?

Зачем Снейп спрашивает? Конечно, они просто обязаны вызвать мадам Помфри! Естественно, Дамблдор может...

— Не сейчас, — сказал Дамблдор, доставая из складок мантии палочку. – Вначале я сам осмотрю его.

— Директор, — в голосе Снейпа звучала тревога, — нет, мне кажется, не стоит... я ведь рассказал вам, что случилось, когда я...

— Я помню, что вы рассказали, Северус, — мягко возразил Дамблдор. — Но мне хотелось бы увидеть всё самому.

— Но ведь он без сознания...

— Это не помеха. — Дамблдор вытянул левую руку и коснулся лба Гарри, точнее, его шрама, указательным и средним пальцем. – Не думаю, что даже Том знает этот фокус, — пробормотал он, а потом направил палочку, которую держал в правой руке, на голову Гарри. — Legilimens.

Гермиона увидела, что Дамблдор склонился над Гарри, его глаза были крепко зажмурены, выдавая предельную степень сосредоточенности, а напряжённая спина и плечи показывали, каких усилий ему это стоило. "Legilimens..." — латынь... «читать в сознании»... неужели это вообще возможно? Гермиона содрогнулась. Никогда прежде она не слышала ни о чем подобном. Наверное, это очень сложно.

Через несколько секунд Дамблдор отвёл палочку. Подняв голову, он тихо вздохнул.

— Как, вы видели? Вы их видели? — требовательно спросил Снейп. – Я ведь не... они реальны?

Дамблдор опустил руку, в которой держал палочку, на колени. Гермиона с ужасом отметила, что эта рука дрожала. О Мерлин, что такого он мог увидеть в сознании Гарри?

— Стены разрушены, — едва слышно произнёс Дамблдор. Его палочка исчезла в длинном пурпурном рукаве. — Почти до основания. Превратились в пыль.

Теперь Снейп был изумлён не меньше Гермионы.

— Стены?

— Да. – Не вставая с кровати, Дамблдор отвернулся от Гарри. Его руки были сложены на коленях, плечи поникли. — Я знал, что этот день придёт. Но мне казалось, что я смогу справиться с этим.

— Директор, — с трудом проговорил Снейп, — пожалуйста, объяснитесь. — Гермиона подумала, что никогда ещё она не была так согласна со Снейпом.

Крепко сжимая руки перед собой, Дамблдор поднялся на ноги и только потом взглянул на Снейпа, который стоял у противоположной стороны кровати. Сейчас Дамблдор повернулся спиной к Рону и Гермионе, а ей очень хотелось бы видеть лицо директора.

— Когда Гарри Поттер был ребёнком, — сказал Дамблдор, — прежде чем оставить его родственникам, я осмотрел его так же, как сейчас. Я хотел удостовериться, что Волдеморт не... нанёс ему какого-либо ущерба помимо физического. В сознании крохотного младенца я обнаружил мощь, поразившую меня. Была ли это собственная сила мальчика? Или она появилась после нападения Волдеморта? Тогда я не знал этого наверняка, впрочем, не знаю и сейчас.

Дамблдор остановился. Снейп нахмурился.

— Я не... — начал он, но Дамблдор перебил его.

— Однажды я уже встречал ребёнка, наделённого незаурядным могуществом. Его сила проявилась гораздо раньше, чем это обычно бывает. Тот ребёнок был одинок, рос в тяжёлых условиях; он привык использовать свою силу против других, для достижения превосходства над ними. — Глаза Снейпа расширились, линии его сурово сжатых губ смягчились. Дамблдор тяжело вздохнул. — Вероятно, ты уже догадался, что этим ребёнком был Том Риддл. И вот, юный Гарри Поттер... которого ради его же безопасности пришлось отдать кровным родственникам его матери, людям, не расположенным баловать его... оказался в очень похожей ситуации. Я не мог допустить повторения ошибки. — Дамблдор снова взглянул на кровать. Фиолетовая шляпа директора причудливо сверкала в свете пламени. — Конечно, может показаться, что тогда была допущена не одна, а бесконечная череда ошибок. Признаюсь, я так не считаю. В любом случае в ней заключался корень зла.

— Во имя Мерлина, Альбус, — прохрипел Снейп, — что вы сделали?

— Как я уже сказал, стены разрушены, — сказал Дамблдор устало. — Я возвёл их, прежде чем оставить мальчика у Дурслей. Внутри я заключил основную часть его сил; стены должны были стоять до тех пор, пока он не станет достаточно взрослым, чтобы оценить своё могущество, пока он не научится использовать его должным образом. Я планировал открыть ему правду в конце этого года. И тогда, если бы он захотел, мы могли бы вместе разбирать их... понемногу.

— Вы возвели стены, чтобы ограничить его сознание? — повторил Снейп потрясённо. — Его силы?

— Только частично, — сказал Дамблдор. — Я оставил в его распоряжении столько сил, сколько есть у каждого нормального волшебника. Но, конечно же, львиная доля осталась внутри, Северус. Его сила больше твоей, больше моей и даже больше, чем та, которой когда-либо обладал Волдеморт. — Он распростёр руки. — Как ты считаешь? Мог ли я оставить такое могущество в руках младенца?

— Я... – Когда Снейп посмотрел на Гарри, он выглядел больным. В голове изумлённой Гермионы пронеслась мысль, что если Гарри и правда так силён, как сказал Дамблдор, Снейп, вероятно, сожалеет о страданиях, которые он причинял ему все эти годы. Будет ему впредь наука.

— Я... – снова начал Снейп и встряхнул головой. — Я не понимаю. Те женщины... те существа, которые я увидел в его сознании. Вы видели их? — Дамблдор кивнул, и Гермиона похолодела. Так же, как и Рон. «Существа» внутри сознания Гарри? Какое отношение они имеют к стенам? Может ли здесь вообще быть какая-то связь? Кто они вообще такие? В глазах Снейпа мелькнула отчаянная надежда. — Может быть, они не реальны. Может быть, это просто образы, проявления каких-то эмоций... Сейчас, когда ваши стены пали, может быть, его психика нашла такой странный способ самосохранения или...

Но Дамблдор покачал головой.

— Я так не думаю, Северус, — сказал он тихо. – Мне кажется, хоть я и не совсем понимаю, как это произошло, но защитные рефлексы Гарри снизились. Женщины в его голове не порождены подсознанием. Они в высшей степени реальны. Разве ты их не узнал?

— Нет, — прорычал Снейп.

— Это — Фурии, — тихо сказал Дамблдор.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина, а Снейп застыл на месте с открытым ртом. Затем он закрыл его и потряс головой.

— Это... Нет. Этого не может быть. За всё время моих научных занятий я не встретил ни единого упоминания о том, чтобы кто-нибудь видел их в последнюю тысячу лет, или даже больше... некоторые полагают, что это всего лишь сказка, миф...

— Они не миф, — сказал Дамблдор.

— Откуда вы знаете? Вы были там лишь несколько секунд.

— Я знаю, Северус, потому что я видел Фурий, — ответил Дамблдор, — очень давно, ещё в юности. Я об этом никогда не говорил, да и в будущем, мне, скорее всего, не захочется рассказывать о том случае. О таких вещах в книгах не пишут. Хотя, полагаю, я далеко не единственный, кто встречал их. Но, в отличие от юного Гарри, я их не принял. Мне не нужно было то, что они предложили... по крайней мере, не настолько, чтобы платить цену, которую они назначили.

От отчаяния Гермиона была готова рвать на себе волосы. Судя по тому, как дрожал рядом с ней Рон, он был не в лучшем состоянии. Снейп, казалось, сам был близок к этому.

— Какую цену? – проскрежетал Снейп. — Что им от него нужно? Что они ему предложили?

— Что они ему предложили, знает только Гарри, — сказал Дамблдор. Он слегка развернулся, и в неверном свете каминного пламени Гермиона могла разглядеть его профиль. — Но цена очевидна: Гарри согласился впустить их. Если сказать проще — Гарри Поттер одержим.

Кровь застыла в жилах Гермионы. Тело Снейпа натянулось как струна.

— Это уже слишком, — крикнул он, но Гермиона заметила, что он ужасно побледнел. – Откуда вы знаете, что он впустил их? И что они что-то ему предложили? Они могли...

— Фурии повинуются древним законам, — сказал Дамблдор строго. — Они не могут войти без его согласия. — Плечи Снейпа поникли. – В больничное крыло его отправлять бесполезно, от этого может стать только хуже... его нельзя беспокоить. Я уверен, что его можно оставить здесь. Сейчас выходные, и я постараюсь найти объяснение его отсутствию. Конечно, Минерве я собираюсь сказать правду.

— Но что нам делать сейчас? — настаивал Снейп.

Дамблдор бессознательно потёр переносицу.

— Я не знаю, — сказал он. Никогда ещё Гермиона не слышала более страшных слов. — Я не уверен, что в этой ситуации вообще можно что-то сделать. Мы не можем заставить Фурий уйти... это не полтергейст, которого можно изгнать. Единственный, кто может освободить Гарри от них — это сам Гарри. Если он достаточно силён для этого.

В этот миг Гермиона увидела, как застыли плечи Снейпа, который уставился в пространство, словно видел там нечто, доступное только ему одному.

— Насколько ты силён? — пробормотал он.

— Что? – резко спросил Дамблдор.

Снейп встряхнул головой.

— Ничего. Совершенно ничего. Альбус. Если только Гарри может заставить Фурий уйти... может попробовать ещё раз легилименцию? Мы поговорим с ним, может, удастся установить контакт и убедить...

— Как ты мог заметить, — перебил его Дамблдор, — милые леди не обрадуются вторжению. Я должен пойти поискать кое-что в моей библиотеке, и мне нужно поговорить с Минервой. У меня где-то были записи о моей встрече с ними. Возможно, они окажутся полезными... Оставялю Гарри на твоё попечение.

— Очень хорошо, — сказал Снейп.

Дамблдор направился к выходу. Гермиона подтолкнула Рона, который, казалось, превратился в соляной столп, и они крадучись пошли за директором. Уже переступая порог обшарпанной гостиной, Гермиона оглянулась и увидела, как Снейп сорвал с плеч свою длинную черную мантию и накрыл ею Гарри поверх всех одеял.

* * *

Дверь захлопнулась за Дамблдором с глухим стуком, в котором Снейпу слышался смертный приговор. Он лёг рядом с Гарри, укрытым горой одеял, которую Снейп только что увенчал собственной мантией. Он закатал рукава рубашки выше локтей, и хотя вспотел, как последняя свинья, он никак не мог заставить себя снять согревающие воздух чары или хотя бы уменьшить огонь в камине. Нужно было как-то согреть Гарри. Если бы он только знал, как это сделать. Он вытянул руку и прижал Гарри к себе так близко, как только ему позволял этот ворох одеял. Снейп ощущал себя полнейшим дураком, но он совершенно не представлял, что ещё можно сделать. Мерлин, мальчик был холодным. Это не правильно. Кем бы Гарри ни был, а он мог быть кем угодно, он никогда не был холоден.

Или был? И правда, насколько хорошо Снейп его знал? Ведь он никогда не подозревал, что Гарри, даже погружённый в пучину боли или гнева, способен на такое.

Снейп действительно хорошо умел читать между строк. Как только Дамблдор сказал ему, что Гарри одержим Эриниями, он сразу понял, кто ответственен за убийства Упивающихся смертью. Снейп не знал, как именно он это делал, но другого ответа просто не могло быть. Если Гарри действительно был так силён, как сказал Дамблдор, и если он принял Фурий, которые и сами могущественны до неприличия, их объединённые возможности были поистине безграничны. Снейп содрогнулся.

Он протянул руку и дотронулся до влажной щеки.

— У нас с вами гораздо больше общего, чем я думал, не так ли, мистер Поттер? — пробормотал он.

И, правда, он никогда бы не смог предположить, что Гарри в состоянии совершать такие дела. Сам же Снейп был в высшей мере способен на это. Если бы Фурии вздумали предложить ему нечто подобное, когда угодно, в любой момент его жизни, Снейп знал, что мог бы ухватиться за такую возможность. Фурии: те, кто мстят за кровавые преступления. А месть была одной из самых согревающих душу Снейпа фантазий. Только теперь многие из тех, кому он сам хотел бы отомстить — Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Питер Петтигрю и ещё небольшая горстка людей... были мертвы. Некоторые из них, как оказалось, благодаря Гарри Поттеру.

— Мой герой, — пробормотал Снейп, надеясь, что мысль об убитых не вызовет у него приступ дурноты. Он зарылся пальцами в волосы Гарри, которые, несмотря на окутавший мальчика холод, были влажными от пота. Он думал о сне, который Гарри заставил его забыть и о котором ему случайно напомнил Дамблдор. Там был юный Гарри и три учительницы, оказавшиеся ни кем иным, как Фуриями.

— Насколько ты силён? — спросила одна из них.

Черт побери, тогда они тоже хотели убить Снейпа. Но Гарри остановил их. А судя по событиям сегодняшней ночи, Гарри уже некоторое время защищал его, и ему приходилось нелегко.

Рука Снейпа сжалась в волосах Гарри так сильно, что он чуть не вырвал клок из головы мальчишки. Гарри даже не вздрогнул, только по его телу прошла судорога.

— Ты. Идиот, — сказал хрипло Снейп. – Какой бес в тебя вселился… — И он захлебнулся собственным смехом, от которого сотрясалась его голова. — О Мерлин. Проклятье. — Он одарил бесчувственного Гарри своим самым выразительным взглядом. — Ты заплатишь за это, Поттер. Как миленький. Я тебе этого не спущу. И снова твою жалкую задницу придётся спасать мне. Так что за тобой долг. И притом не один …

Он поднялся на ноги и направился к ларцу, что стоял в углу комнаты. Снейп накрыл его дорожкой, украшенной кисточками, и Гарри наверняка считал, что под ней находится обычный стол. На самом деле, под дорожкой скрывалась личная коллекция зелий Снейпа, причём таких, которые Снейп не решался хранить даже в запертом шкафу в своей кладовой. Запрещённые зелья. Варить их было одновременно удовольствием и вызовом. Кто бы мог подумать, что однажды они пригодятся? Что ж, не один Поттер считал, что правила существуют для посредственностей.

Снейп припомнил, как однажды Гарри задал ему вопрос (как выяснилось, вовсе не такой уж невинный); Снейпу казалось, что это было так давно... «Мне кажется, я где-то слышал о зелье, которое позволяет людям делить сны. Я просто подумал, что… ты никому о нём не рассказывал?»

Вот именно, что «не рассказывал», пробормотал Снейп, одновременно направляя палочку к запертой крышке ларца. Она открылась, издав тихий щелчок.

— Вот именно, что не… — Он встал на колени, высматривая то, что искал: небольшой фиал, наполненный прозрачной, рубинового цвета жидкостью. Зелье выглядело настолько красиво, что вызывало огромное искушение просто любоваться им. Интересно, ведь тогда он вспомнил об этом зелье благодаря вопросу Гарри, именно тот вопрос вдохновил его на то, чтобы сварить его в первую же неделю месяца, когда он оставался один, когда они с Гарри были в разлуке.

Oneiroxenos. Это должно подойти. По какой-то странной иронии это зелье пришло из Античной Греции. В прошлом люди знали о снах всё. И разразившаяся катастрофа в полной мере подтверждала его мысли.

Снейп приоткрыл рот Гарри и капнул одну каплю зелья на его язык. Затем он пробормотал:

Eis tous oneiras sous poreuomai.

Dekhou me.

Eis tous oneiras sous badizo.

Xenize me.

Веки Гарри затрепетали. Ритм его дыхания сбился, а затем его голова бессильно упала на плечо. Конечно, Снейп ещё мог передумать. Остановиться, пока не стало слишком поздно…

Снейп поднял фиал с Oneiroxenos высоко в воздух, наблюдая, как восхитительный рубиновый цвет зелья переливается в отблесках пламени.

— За нас, мистер Поттер! — объявил он и сделал большой глоток. Затем он снова закупорил фиал и аккуратно поставил его на прикроватный столик. Потом Снейп снял согревающие воздух чары, чтобы ни он сам, ни Гарри не изжарились насмерть во время сна, и удобно устроился в кровати рядом с Гарри.

Спустя три минуты ничто в мире не смогло бы его разбудить.

— Одержим! – голос Рона ломался, и, казалось, это его ужасно раздражает. Гермиона не ответила: сейчас она была занята, яростно пролистывая толстенный том, который стащила с пыльной библиотечной полки. — Этот идиот рехнулся, раз позволил завладеть собой! – Гермиона по-прежнему молчала. – И при том, по доброй воле! — добавил Рон, надеясь получить хоть какое-то подтверждение, что она вообще слышит его.

— Замолчи! — прошипела она. — Рон, я не хочу, чтобы мадам Пинс вышвырнула нас прежде, чем мы найдём то, что ищем. — Так и быть, может, у неё получится. — Я просматриваю Компендиум Богов и Духов, но здесь обо всём написано так кратко, что это больше напоминает энциклопедию. Едва ли здесь есть что-то действительно полезное… и это издание такое старое… Конечно, и к тому же здесь нет библиографии! Ужасная дешевка. Ладно, можешь убрать. Подай мне ещё вон ту... — Гермиона указала на гору огромных, пыльных, переплетённых в кожу книг, которые она левитировала на стол.

Глаза Рона округлились от ужаса.

— Какую именно?

— Вон ту, по греческой мифологии, автор Вунденблат. Нужно же с чего-то начать!

Рон едва не сорвал себе спину, подавая ей книги. Ну уж нет, в следующий раз он их отлевитирует. Кусая нижнюю губу, Гермиона напустила на себя важный вид и принялась изучать содержание, а Рон от души проклинал свои гормоны и старался думать только о Гарри. Ну, если честно, то о Гарри и Снейпе, поскольку что ни говори, но в подземельях явно произошло что-то странное, и Рон никак не мог подобрать подходящих слов, чтобы сформулировать свои ощущения. Он попытался обсудить увиденное с Гермионой, однако она решительно отказывалась вести какие-либо разговоры, пока не разберётся с этими Фуриями. Конечно, он не винил её в этом, хотя умение подруги концентрироваться на поставленной задаче порой лишало его присутствия духа. Однако когда они целовались, это качество Гермионы было бесспорным плюсом.

К черту! Он попытается ещё раз.

Рон открыл очередную книгу и попробовал читать, но сосредоточиться было сложно. Половина всей этой ерунды все равно была на греческом, местами страницы были покрыты плесенью или вообще истлели. Это значит, что Пинс может обвинить их в порче этой рухляди, даже если они с Гермионой тут не при чём. Он уже почти дошёл до середины в чтении этой белиберды, когда Гермиона прошептала:

— Нашла!

Рон немедленно захлопнул книгу, стараясь не закашляться от поднявшейся при этом пыли, отложил её в сторону и наклонился к Гермионе, чтобы посмотреть, что она там нашла.

— И что же они собой представляют, эти Фурии?

— О, я слышала о них раньше, — сказала быстро Гермиона, наверное, не желая, чтобы Рон решил, будто она чего-то не знает, — например то, что они из Древней Греции и что они творили там… в общем, ужасные вещи… и, так оно и есть, Рон. — Она указала ему на пожелтевшую страницу. Текст был набран крупным готическим шрифтом, а в углу страницы помещалась иллюстрация. На ней были изображены три женщины с соблазнительными формами, их головы вместо волос украшали змеи. Змеи шипели и шевелились, а женщины изгибали свои тела и плотоядно смотрели на Рона, вогнав его в краску.

— Соберись, Рональд! – прикрикнула на него Гермиона. — Прочти текст!

Оторвав взгляд от обнажённых змееголовых женщин, Рон прочитал:

— Фурии: в Греции их также называли Эриниями, Эвменидами, Гневными, Маниями, Безумными, Араями, Благосклонными, Мучительницами… — Черт побери, у них имён больше, чем во всём семействе Уизли. — Но, возможно, правильнее всего называть их Praxidikae или Мстительницами. Поскольку их предназначение – мстить за кровавые преступления.

— Кровавые преступления? — слабо переспросил Рон. — Но Гарри никогда не совершал кровавых преступлений. Мне так кажется. А что это значит – «кровавые преступления»?

— Я не уверена, — сказала Гермиона явно волнуясь. — Я ещё не дочитала. Но, должно быть, имеются в виду у-убийства.

— Гарри никогда никого не убивал!

— Я уже не уверена в этом, — прошептала Гермиона.

Рон перестал читать и уставился на неё. Гермиона отвела взгляд, избегая смотреть на него.

— Ты рехнулась? — спросил он.

— Я не знаю. Не знаю... ладно, давай читать дальше, хорошо?

Рон нахмурился и дал себе слово, что серьёзно поговорит с ней, как только они покончат со всеми этими делами, а затем продолжил читать: «Никто не знает, откуда в действительности появились Фурии, но у магглов на этот счёт имеется большое количество любопытных сведений. Согласно греческим мифам, Фурии появились в результате союза Геи — Земли и Урана — Неба. Когда Уран начал заточать в темницы и даже убивать своих детей, Гея потребовала защитить их. Тогда её сын Кронос ответил на её призыв. Он оскопил отца-убийцу и именно из его крови появились Фурии. (Рон позеленел и крепче сжал бёдра.) Другие источники утверждают, что Фурии — это дочери Никс — греческой персонификации Ночи; как бы то ни было, историю Урана и Геи принято считать наиболее приемлемым объяснением, так как она, похоже, более всего соответствует смыслу мифа.

Хотя большинство волшебников относятся к истории и мифам магглов, как к полнейшей чепухе, ни один из них не предложил более убедительной версии происхождения Фурий. Обстоятельства их рождения, если в данном случае вообще можно говорить о рождении, остаются покрытыми тайной.

Сложно судить об истинной природе Фурий, так как в исторических свидетельствах и мифологии магглов содержится бесчисленное множество их описаний. Порой они изображаются в виде одной единственной женщины "идущей-в-тумане", но в большинстве источников утверждается, что, в действительности, женщин три: Тизифона (мстительная), Мегера (завистливая), и Алекто (безжалостная). Маггловский драматург Эсхил (у которого, как принято считать, предки были волшебниками), описал Фурий в своей знаменитой трилогии "Орестея", как целый хор женщин. Фурии, которых в пьесе называют Эвменидами, довели до самоубийства Ореста, после того как тот убил свою мать, Клитемнестру за то, что та убила его отца Агамемнона. Тем, кто хочет узнать об этом более подробно, рекомендуется просмотреть сами пьесы».

— Не знаю, есть ли эти пьесы в библиотеке, — пробормотала Гермиона. — Знаешь, я никогда не пробовала искать здесь маггловскую литературу... Нужно будет посмотреть.

Сам Рон считал, что в библиотеке Хогвартса можно найти массу книг гораздо более полезных, чем сборник маггловских пьес, но решил пока не спорить и поэтому снова уткнулся в книгу.

Хотя за последние несколько столетий не появлялось свидетельств о встречах волшебников с Фуриями… (тут Рон вспомнил признание, которое Дамблдор сделал Снейпу, и вздрогнул), ...принято считать,что предназначение Фурий — карать за кровавые преступления, которые остались неотмщенными людским правосудием.

— Неотмщёнными... – медленно проговорил Рон, похоже на то... если они охотятся за Упивающимися смертью. Все они каким-то образом избежали правосудия... некоторых даже никогда и не обвиняли — как, например, Макнейра, а кое-кто бежал из тюрьмы, как Лестрейнджи.

— Питер Петтигрю был арестован Министерством, — сказала Гермиона тихо. — Его поймали. Его даже приговорили к Поцелую Дементора. Значит, Фурии не должны были преследовать его.

— Ну и что с того? — нетерпеливо перебил её Рон. — Если его всё равно ожидал Поцелуй, то это даже милосердно, что его убили, верно? По крайней мере, он умер, оставаясь собой. Если честно, для него это даже слишком хороший конец.

— Возможно, — согласилась Гермиона, но казалось, её всё ещё что-то тревожит. – Просто… Гарри принял их, и, видимо, тем самым дал им возможность... убивать людей. Да, они Упивающиеся смертью, но всё равно они ещё и люди, а Гарри помогал убивать их. Мне вот только хотелось бы понять, как он это делал: сознательно или они просто использовали его... Ох, смотри, здесь ещё подробнее говорится о кровавых преступлениях.

Рон вгляделся в указанный Гермионой абзац. "Под кровавыми преступлениями подразумеваются убийства, но Фурии, как правило, мстят за убийства, произошедшие внутри семьи – как это случилось, например, в семье Ореста. И особенно яростно Фурии преследуют виновных в убийстве матери или отца".

Гермиона издала изумлённый звук, привлекая внимание Рона.

— Что?

— Убийство отца, — выдохнула она, — ну, конечно!

— И что? — повторил Рон. – В этом нет никакого смысла. Я хотел сказать, что ведь все эти Упивающиеся не убивали своих отцов. Ну, я, конечно, не знаю, что у них там было в прошлом, но...

— Ну, очнись же, Рон! Конечно, они не убивали своих отцов. А вот Сам-Знаешь-Кто убил своего отца.

Рон моргнул.

— ... Ох! — выдохнул он, тут же вспомнив рассказ Гарри о том, что у Волдеморта отец был магглом, и всё такое. — Точно, ты права. Но, подожди... почему же тогда убивают Упивающихся? Почему не убили только Сама-Знаешь-Кого, который сделал это? Хотя я не против того, что умирают Упивающиеся.

Гермиона беспомощно пожала плечами.

— Я не знаю. Возможно, это связано с Меткой и они каким-то образом могут находить людей, связанных с Сам-Знаешь-Кем, отмеченных им. И всё равно не понятно, почему они охотятся за другими, а не только за Сам-Знаешь-Кем. Потому что иначе по всему миру должны погибать тысячи преступников, сумевших избежать поимки и правосудия, но Фурии даже не думают преследовать их...

— Постой-ка, — сказал Рон, чувствуя внезапно холод в груди. — Ты права. Ну, в том, что Фурии охотятся за теми, кого отметил Сама-Знаешь-Кто... Но... он ведь Гарри тоже отметил, верно? Я имею в виду его шрам и всё такое... — Рон взглянул на Гермиону и увидел, как она напряглась, когда поняла, о чём он говорит. – А это значит, что когда они расправятся с Сам-Знаешь-Кем и всеми Упивающимися… они возьмутся за Гарри?

Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом Гермиона закрыла лицо ладонями и застонала:

— О Боже! — проговорила она сквозь зубы. — Во что же он влез!

— Мы должны что-то сделать, — горячо воскликнул Рон. — Мы должны помочь ему.

— Но как? — спросила Гермиона, отнимая руки от лица и поднимая голову. Она была бледна как мел. — Ты слышал, что сказал Дамблдор. Только Гарри может...

— Мы можем добраться до Гарри! Снейп что-то сказал о... леги...

— Легилименции...

— Точно, — Рон схватился за эту мысль, как утопающий за соломинку. — Мы можем пойти и спросить его об этом. Гермиона, мы должны попробовать.

— Хорошо, ладно, но... спросить Снейпа? Ты сошёл с ума? С чего бы это Снейпу помогать...

— Но ведь это и его касается, — возразил Рон. — Он тоже носит Метку, так? И в его интересах, чтобы вся эта чертовщина прекратилась. А для этого нужно что-то сделать.

— Он будет в ярости, когда узнает, что мы подслушивали... — сказала Гермиона тихо, но чувствовалось, что она уже почти готова уступить.

— Конечно, — сказал Рон, — но если Гарри умрёт, виноваты в этом будем мы. – Как Рон и предполагал, этот довод решил всё. Гермиона поднялась на ноги, прижимая книгу к груди.

— Пойдём, — сказала она, а потом остановилась, и вид у неё был разочарованный. – Но сначала я досмотрю эту книгу.

Хотя Гермиона была убеждена на все сто процентов в том, что Снейп не будет помогать им, всё же Рон был прав: нужно было попытаться. Они вышли из библиотеки, делая вид, что ничего особенного не происходит... приближалось время отбоя, и большинство учеников уже начали расходиться по своим комнатам. Они спрятались за углом и, убедившись в том, что поблизости никого нет, нырнули под мантию, собираясь вернуться в подземелья.

Гермиона опасалась, что их обнаружат; слизеринцы возвращались в спальни, и один или два раза они почти столкнулись с ними. Но наконец им всё-таки удалось добраться до двери кабинета Снейпа без приключений. Притаившись за углом, они подождали, пока коридор опустеет, а портрет, закрывающий вход в гостиную Слизерина, будет опущен на ночь.

Когда всё стихло, Гермиона вышла из укрытия и робко постучала в дверь, решив, что как только Снейп откроет, они снимут мантию-невидимку и зададут свой вопрос. Однако ответа на стук не последовало, и через мгновенье, Гермиона постучала громче. И снова никто не отозвался.

— Другого выхода нет, — пробормотал Рон себе под нос и, повысив голос, сказал:

— Fide mea.

Гермиона ощутила, как неистово застучало её сердце... она не могла поверить, что они врываются в кабинет Снейпа, — нет, в его личные комнаты, с помощью пароля, который они подслушали у Дамблдора. Когда они с Роном затевали всё это, она не ожидала, что всё зайдёт так далеко. Но когда она уже решила, что пароль не сработает и что только Дамблдор мог им воспользоваться, в тот же миг дверь беззвучно открылась и они с Роном дрожа проскользнули внутрь.

В кабинете было пусто. Сделав глубокий вдох, Рон снял с них плащ, и Гермиона произнесла:

— П-профессор Снейп? Вы здесь?

Никакого ответа.

— Есть здесь кто-нибудь? — сказала Гермиона, стараясь изо всех сил унять дрожь в голосе и направляясь вместе с Роном к двери в дальней стене кабинета, которая вела в личные комнаты Снейпа. Они намеревались пробраться в логово льва... нет, в логово змея, но отступать было некуда... — Профессор Снейп! — позвала она ещё раз. — Это Рон Уизли и Гермиона Грейнджер. Нам нужно с вами поговорить. — Тишина. — Это, это касается Гарри!

Они добрались к двери, и Гермиона снова постучала. На этот раз она колотила по дереву так сильно, как только могла.

— Снейп! — заорал Рон, вероятно, совершенно забыв о том, кто он и где находится. — Откройте! Нам нужно поговорить, вы должны нас выслушать!

— Ох, Рон! — простонала Гермиона, но вопреки её ожиданиям разъяренный Снейп, готовый проклясть их на полпути, так и не появился. Вокруг по-прежнему было тихо.

— Ну ладно, — сказал Рон, решительно расправив плечи. — Ладно...

Он достал свою палочку. В прошлый раз, выходя из комнаты, Дамблдор наложил на дверь весьма простое запирающее заклинание, и чтобы снять его, достаточно было произнести элементарное Alohomora. Правда, Рон, наверное, немного переусердствовал, потому что дверь распахнулась с громким стуком, который заставил Гермиону подпрыгнуть, а Рона тихо выругаться.

Теперь Гермиона была уверена, что уж в этот раз Снейп непременно набросится на них с криком, но в комнатах было по-прежнему тихо: тихо, как в могиле.

— Должно быть, он вышел, — сказал Рон. — Хотя я не представляю, куда он мог направиться, ведь Дамблдор сказал ему не звать Помфри. Нужно было взять с собой карту. Но, в любом случае, мы можем пойти и посмотреть как там Гарри.

— Хорошо, — сказала Гермиона. Они и так уже зашли слишком далеко, и отступать не было никакого смысла. — Что ж, пойдём.

Они прошли через гостиную Снейпа, с тревогой оглядываясь по сторонам. В любое другое время Гермиона изнывала бы от желания хотя бы подержать в руках все эти книги, заполнявшие расположенные вдоль стен полки… Она знала, что у Снейпа есть редкости, заполучить которые для библиотеки мадам Пинс не могла даже мечтать. А значит, и ей придётся смириться с мыслью, что она никогда не сможет заглянуть в них – ведь вряд ли Снейп когда-нибудь захочет пригласить её на чашку чая. Гермиона будет счастлива, если вернувшись и обнаружив их с Роном в своих апартаментах, профессор хотя бы не проклянёт их.

В этот миг они переступили порог спальни Снейпа и у Гермионы вылетели из головы все мысли.

В комнате уже не было так жарко, как всего полчаса назад, но открывшаяся их глазам картина была ещё более странной, если только это вообще было возможно. Неподвижный Гарри по-прежнему лежал в постели. Его укрывала гора одеял, которую венчала мантия Снейпа. Сам Снейп сейчас лежал рядом с ним и, очевидно, спал так же крепко, как и Гарри. Но самым шокирующим было то, что одна его рука лежала у Гарри на плече. Казалось, они даже дышат в одном ритме.

— Что это? — спросил Рон, словно не веря собственным глазам и даже не потрудившись понизить голос. — Он что, решил вздремнуть? Что за черт?!

— Рон…

— Да ещё рядом с Гарри! Что, не мог улечься на своём диване в гостиной?

— Рон…

— Снейп! Проснитесь! Мне всё равно, сколько баллов вы с нас снимите, Профессор, нам нужно поговорить с вами о…

— Рон! — Гермиона схватила его за рыжие волосы и повернула в сторону ночного столика, что стоял со стороны Снейпа. На нём они увидели фиал, примерно на две трети наполненный рубиново-красной жидкостью. — Он не решил вздремнуть, он принял зелье!

— Что? — Рон был потрясен до глубины души, словно он никогда и ничего не слышал о зельях. — Зачем он это сделал?

— Откуда мне знать? — сказала Гермиона раздражённо и наклонилась, чтобы взять фиал со столика. На этикетке была тонкая, как паутина, надпись, сделанная рукой Снейпа. -'Oneiroxenos', – прочитала она. Название показалось ей знакомым.

— Оне… чего? — спросил Рон, энергично развернув плечи. — Что это такое?

— Я не знаю, — повторила Гермиона, явно раздосадованная тем, сколько раз за сегодняшний вечер ей пришлось признаться в том, что она чего-то не знает. – Кажется, это греческое название. Я должна поискать его. У Снейпа здесь куча книг, по крайней мере, в одной из них оно должно упоминаться.

— Но у нас нет времени просматривать их все, — воскликнул Рон в ужасе.

— Нам не нужно просматривать все! Вряд ли здесь книги только по зельям! — возразила Гермиона, направляясь в сторону двери, ведущей в гостиную.

Но хорошо поразмыслив, она вернулась и, наклонившись к Снейпу так близко, как только осмелилась, внимательно на него посмотрела. От Снейпа исходило тепло, а щеки слегка окрасил румянец, но это, вероятно, из-за того, что в комнате всё еще было достаточно тепло. Дыхание было ровным. Она осторожно приподняла веко, почти ожидая, что он сейчас откроет глаза и начнёт кричать на неё, но он даже не пошевелился. Похоже, что зелье, чем бы оно ни оказалось, крепко держало его в своей власти.

Рон издал какой-то неясный звук.

— Не знаю, как ты можешь прикасаться к нему. Он без сознания?

— Вероятно, — сказала она, оглядываясь вокруг, словно бы ожидая увидеть где-то поблизости книгу, в которой могла быть информация о том, какое зелье принял Снейп или хотя бы какую-то подсказку. Увы! Придётся, наверное, искать в гостиной. — Гермиона снова направилась к выходу из спальни. – Я не знаю, какое действие должно оказывать это зелье… но вряд ли это яд.

— Яд? Зачем Снейпу травиться? Нет, я, конечно, не против…

— Я тоже не знаю! — сказала Гермиона, оборачиваясь к Рону уже с порога. — Зачем Снейпу вообще понадобилось что-то делать? Я просто подумала, что нужно проверить все варианты…

— Не кричи на меня, — сказал Рон; его голос звучал гневно, но ровно. — Знаешь ли, я тоже хочу помочь.

— В таком случае помогай, — ответила она уже без раздражения. — Прости меня. Я просто беспокоюсь. Здесь столько книг, и ты прав, мы не можем просмотреть их все. И мы также не можем спросить Снейпа о Гарри, или о Легилименции, или ещё о чём-нибудь, пока он спит, и мне не нравится, как выглядит это зелье; мне вообще всё это не нравится.

— А зачем нам вообще нужно искать это зелье? Это проблемы Снейпа. Может, нам просто пойти к Дамблдору? — возразил Рон. — Мы могли бы сказать ему, что Снейп вырубил себя зельем. Мне кажется, от Дамблдора, даже будь он без сознания, толку больше, чем от Снейпа в здравом уме: я так считаю.

Гермиона колебалась. Ей казалось, что это – разумное предложение… но… слишком уж Дамблдор был уверен, что никто не может помочь Гарри выбраться из того, куда он угодил. Гермиона же не хотела мириться с этим. Что бы там Снейп ни делал, он делал хотя бы что-то, и чем скорее она поймёт, что именно он сделал, тем лучше.

— Вспомни, Дамблдор понимает, что происходит, не лучше чем мы, — сказала она осторожно. — Я ээ…, Ну, я не думаю, что мы должны беспокоить его. Мне кажется, нам лучше разделиться: ты начнёшь с того конца комнаты, а я – с этого. Ищи книги, в которых говорится о сонных зельях и жидкостях. Подожди-ка!

В этот момент её взгляд упал на корешок экземпляра «Сильнодействующих Зелий». Она не прикасалась к этой книге с тех пор, как во второй год они варили Оборотное Зелье, но сейчас ей внезапно показалось, что именно там она натыкалась на Oneiroxenos. Название зелья звучало достаточно необычно и поэтому привлекло её внимание. Хотя тогда они были настолько поглощены мыслями о Тайной Комнате, что она и не подумала познакомиться с ним поближе.

— Дай я посмотрю вначале здесь, — сказала она быстро и сняла книгу с полки, но тут же вскрикнула и уронила книгу на пол. Её пальцы горели и причиняли жуткую боль. Спустя несколько мгновений, в течение которых она бормотала себе под нос заклинания, книгу наконец-то можно было взять в руки. В руки, которые не принадлежали Снейпу.

— Вот параноик, — сказал Рон, внимательно разглядывая ладони Гермионы, а затем поцеловал одну из них, когда решил, что не причинит этим боли. — Какое счастье, что мы учили контр-заклинания.

— Кажется, у него были причины стать параноиком, — сказала Гермиона, улыбнувшись. – Учитывая все обстоятельства. — Открыв книгу, Гермиона увидела надпись Собственность Профессора С. Снейпа. Остальные – берегитесь. В ответ она высунула язык и стала проглядывать содержание. Её охватила радость, когда она увидела следующие слова: «Сонные Зелья: Oneiroxenos и некоторые другие».

Описание зелья было кратким, но за ним следовал длинный список ингредиентов и указаний, касающихся его приготовления, которые в данный момент Гермиону не интересовали. Сейчас её интересовало только то, что, принятое должным образом и сопровождённое необходимым заклинанием, это зелье позволяло двум или нескольким людям делить сны. Проще говоря, "Oneiroxenos" значило «Проводник в сны».

— О Боже! — сказала она оцепенев. — Вот что он сделал. Он выпил его и отправился в сны Гарри.

— Но зачем ему это понадобилось? — спросил Рон озадаченно.

— Я не зна… Полагаю, что он хочет спасти его. Так же, как и мы, — сказала Гермиона, едва веря словам, которые сорвались с её губ. Конечно, Снейп раньше уже спасал жизнь Гарри, но после того, что сказал Дамблдор, этот поступок, казалось, превосходил любые представления о долге. Особенно, когда речь шла о Снейпе. Хотя, может быть, он просто понял то же, что и они – а именно, что сам он, носящий Метку Волдеморта, подвергается опасности. И от того, смогут ли они остановить Фурий, зависела и его жизнь тоже.

— Но разве Дамблдор не сказал, что Фурии ему не обрадуются, — возразил Рон.

— Да, — ответила Гермиона, по-прежнему находясь в каком-то оцепенении. Потом она посмотрела на Рона.

— Я думаю, что нам они тоже не обрадуются, — сказал он спустя мгновение.

— Думаю, нет, — согласилась она.

— Так сколько нужно выпить?

Она сверилась с книгой.

— Полный глоток, — прочитала она и посмотрела на фиал. — Думаю, здесь осталось достаточно. — Читая, она кусала губы. — Здесь говорится, что нужно поместить одну каплю на язык спящего… ни больше, ни меньше.

— Значит, одну каплю для того, в чей сон ты хочешь попасть? — проговорил Рон. — Это кажется логичным, правда?

— Правда, — сказала Гермиона, кивнув, словно знала это наверняка, а потом каждый из них аккуратно поместил каплю зелья на язык Гарри. — Так... теперь здесь говорится, что мы должны прочитать это заклинание... — Заклинание было написано на древнегреческом, но, к облегчению Гермионы, ниже были даны и латинская и английская транскрипции:

«В сны твои я вхожу.

Прими меня.

На пороге снов твоих моя нога.

Окажи мне гостеприимство».

Звучит довольно просто... надеюсь, что язык, на котором произносится заклинание, не имеет принципиального значения. Я, правда, должна начать учить древнегреческий. Хотя я надеялась взяться за Санскрит...

— Это всё прекрасно, — нетерпеливо перебил её Рон. — Давай, скорей сделаем то, что собирались. Я не в восторге от того, что Снейп в одиночку ошивается в снах Гарри. Кто знает, что у него на уме?

— А кто знает, что у нас получится? — возразила Гермиона. Она схватила Рона за руку и крепко её сжала. — Вначале мы должны прочесть заклинание. Давай сделаем это одновременно. Ох, я, правда, очень сильно надеюсь, что язык и произношение не имеют принципиального значения... — Они сели на кровать с другой стороны от Гарри. Кровать была достаточно просторна, чтобы все с удобством могли на ней разместиться, и Гермиона подумала, для чего может понадобиться столько места такому худому человеку, как Снейп.

Она глубоко вдохнула.

— Хорошо. Пора. 'Eis tous oneiras sous poreuomai'... — Они остановились на латинском варианте; затем Гермиона сделала ещё один глубокий вдох, набрала в рот столько Oneiroxenos, сколько поместилось, и проглотила. На вкус оно было кислым как лимон, она поморщилась и передала фиал Рону. Он тоже сделал полный глоток, после чего фиал опустел, и он бросил его на пол. Стекло ударилось о каменные плиты, но не разбилось. Затем Рон обнял Гермиону и оба немного дрожа опустились на постель поверх одеял так, как это сделал Снейп.

— Есть ещё что-нибудь, что нужно сделать? — спросил Рон. — Должны ли мы дотронуться до Гарри, как Снейп?

— В книге об этом ничего не говорится, — ответила Гермиона, чувствуя, что её тело начинает расслабляться. — Интересно, зачем он сделал это... может быть, просто повернулся во сне.

— Я чувствую, что вообще не могу пошевелиться, — сказал Рон заплетающимся языком. — Эй, Умные Подшипники... как мы собираемся проснуться?

— Я... — глаза Гермионы медленно закрылись. Всё тело стало неимоверно тяжелым. — Не знаю. Забудь. Не знаю.

— ...сошли с ума... — голос Рона стих. Всего на одну секунду Гермиона испугалась, что всё может закончиться очень плохо, прежде чем тоже погрузилась в глубокий сон.

Минерва МакГонагалл не пришла в восторг. Точнее, а МакГонагалл всегда стремилась к точности... сейчас её чувства не имели никакого отношения к восторгу: она была просто в бешенстве.

— Минерва, — говорил Дамблдор, следуя по пятам за МакГонагалл, которая, словно грозовая туча, неслась в подземелья, — я признаю, что положение весьма огорчительно...

— Огорчительно! — прошипела она, радуясь, что поблизости нет студентов, и они не видят, каким красным может быть у неё лицо. — Гарри Поттер впустил в свою душу самых злобных духов, которые только есть в мире! Да, Альбус, я считаю, что это в высшей мере огорчительно!

Осталось только решить, что она со всем этим будет делать. У всех факультетов вместе взятых, не говоря уже о Гриффиндоре, нет стольких баллов, снятие которых могло бы её успокоить. А главное, ей ещё придётся говорить обо всём со Снейпом. О, вероятно он будет просто невыносим; можно только представить его торжество, когда он станет вещать о "знаменитом Поттере", который ещё раз продемонстрировал, что считает себя выше правил, и, чёрт бы его побрал, на сей раз он окажется прав и убедится в этом. МакГонагалл хотелось, чтобы сейчас с ней была Флёр, но одновременно она радовалась её отсутствию.

— Это правда, — сказал Альбус, — и всё же я советую тебе успокоиться. Если хочешь выпустить пар, выскажи всё мне; так мы хотя бы не нанесём ещё большего вреда.

МакГонагалл стиснула зубы, вонзила ногти в ладони, и в этот миг они оказались перед дверью в кабинет Снейпа.

— Я отказываюсь верить, что все ваши желания сводятся лишь к тому, чтобы наказать Гарри, Минерва, — продолжал Альбус. — В конце концов, вы ведь не Фурия. Хотя признаюсь, сейчас я уже начал сомневаться в этом. — Он произнёс пароль, и дверь открылась. — Полагаю, нам нужно объединить усилия с Северусом и любым другим, если это поможет найти выход из положения, и только потом решим, как поступить с Гарри.

МакГонагалл глубоко вздохнула.

— Естественно, — проговорила она сквозь зубы, и, конечно, директор хорошо знал, как нелегко дались ей эти слова. — Прости меня, Альбус, за то, что я опережаю события.

Дамблдор улыбнулся ей, и они вошли в кабинет Снейпа.

— Дорогая Минерва, я ведь могу рассчитывать на ваш неистребимый оптимизм, не так ли?

Конечно, он может, ведь она всегда была оптимисткой. Минерва заставляла себя предвкушать, как накажет Гарри, так как для этого мальчик должен быть цел и здоров настолько, чтобы можно было его наказать... Гарри выберется из этой беды живым, как выбирался из всех предыдущих. А уж тогда она заставит его проклинать день, когда он родился.

— Северус! — позвал Альбус, изумлённо разглядывая пустой кабинет. МакГонагалл подумала, что Снейп, должно быть, вышел, чтобы сварить какое-нибудь мерзкое зелье, которое может спасти Поттера, или поискать что-то полезное в книгах. — Странно, когда я уходил, он оставался в своих апартаментах, — сказал директор и направился к двери, расположенной в противоположном конце кабинета: сейчас она была распахнута настежь. Странно. Насколько МакГонагалл знала Снейпа, тот никогда не оставлял свои личные комнаты незапертыми, даже когда находился в них один. Ещё более странным было то, что дверь немного болталась на петлях, как будто её открыли, применив силу.

— Северус?! – осторожно позвала МакГонагалл, переступая порог гостиной. Здесь также никого не было, но следующая дверь тоже была открыта: на сей раз она вела в спальню Снейпа. МакГонагалл ощутила, как напрягся рядом Альбус, а затем директор быстрым шагом устремился вперёд. Минерва последовала за ним, чувствуя, как её охватывает страх... нет... настоящий ужас, хотя она и не понимала отчего.

Когда они вошли в комнату, её глазам предстало настолько странное зрелище, что вначале МакГонагалл подумала, что видит сон. Да. Она проснётся и расскажет об этом Флёр, а потом Флёр объяснит ей, что всё это значит с точки зрения маггловской психологии, и они вместе посмеются, потому что относиться к этому серьёзно...

Да и как можно относиться к этому серьёзно? Гарри Поттер, укрытый горой одеял и неподвижный, словно он был мёртв, лежал в постели Северуса Снейпа. С одной стороны от Гарри, заключив его в объятья, находился сам Снейп, а с другой, также обнявшись, — Рон и Гермиона. Казалось, все они крепко спят.

Минерва услышала, как из уст Альбуса вырвался тихий протяжный вздох. Да уж, ничего хорошего в этом не было.

— Профессор Снейп! Уизли! Грейнджер! Что всё этот значит? – воскликнула она, понимая, что выглядит очень нелепо, но она должна была попытаться сделать хоть что-нибудь. Никто даже не пошевелился. В действительности, она не надеялась на это и теперь повернулась к Дамблдору, чувствуя, что готова умолять его, лишь бы получить объяснения.

Как обычно, директор опередил её. Он подошёл к кровати и, наклонившись, поднял лежащий на полу фиал.

— Oneiroxenos, — сказал он тихо, читая надпись на этикетке. – Вот как! Хорошая работа, Северус, я должен был это предвидеть... — Дамблдор посмотрел на четыре тела, лежащие в постели. — Но, признаюсь, я не ожидал, что ты привлечёшь к этому мистера Уизли и мисс Грейнджер. Интересно, откуда оно взялось?

— «Оно?», что вы имеете в виду?

— В частности, зелье, — ответил Альбус, по-прежнему не глядя на неё, — "Онейроксенос" – это зелье, которое позволяет одному человеку попасть в сны другого. Очень опасное и строго запрещенное, так что естественно, оно было у Северуса под рукой. И если говорить о ситуации в целом... я уверен, что мы стали свидетелями самой необычной спасательной кампании в истории Хогвартса.

Похоже, так и есть. Она и Альбус задержались в комнате на несколько минут и удостоверились, что все четверо находятся в бессознательном состоянии, но физическая опасность им не угрожает. Несколько больше времени заняло понимание того, что Гарри Поттер решил перенести войну, сотрясавшую магический мир Британии, внутрь своего сознания. И ещё больше времени Минерве понадобилось, чтобы принять тот факт, что в этом как-то замешан Северус Снейп. Так много вопросов... слишком много, а когда дело касалось разгадывания загадок, МакГонагалл никогда не отличалась терпением. Это был её главный недостаток ещё в те годы, когда она работала в Отделе Тайн и сражалась с Гриндевальдом.

— Заканчивайте там побыстрее и просыпайтесь! — проворчала она этой невероятной четвёрке, покидая подземелья. Минерва возвращалась к своим книгам, а Альбус — к своим, хотя ни один из них не надеялся, что это принесёт хоть какую-то пользу.

Когда МакГонагалл возвратилась в свои комнаты, там её ожидала Флёр. Малышка не проронила ни слова, если не считать тревожного взгляда её огромных ясных глаз, когда она предложила Минерве чашку горячего чая.

Затем Флёр села рядом с ней в шезлонг, положив ей на колено тёплую, нежную руку. И в этот миг, так же как и много раз до того, Минерва МакГонагалл порадовалась, что однажды преподала Флёр урок, суть которого была проста: юной французской девочке не следует надоедать и злить старую шотландку.

* * *

— Меня не интересует, — сказал Лорд Волдеморт, — почему ты не смог раздобыть информацию, Люциус. Или ты ожидал от меня чего-то другого?

Люциус Малфой стоял перед ним на коленях, а его лицо было приятного зеленоватого оттенка.

— Нет, мой Лорд. Я молю о прощении. Я удвою и утрою свои усилия.

Вот это Волдеморту нравилось в Люциусе больше всего: он всегда мог придумать массу отговорок, но всегда чувствовал, когда не следует даже пытаться прибегнуть к ним. Сейчас Волдеморт не был настроен выслушивать оправдания; низкопоклонство и пресмыкание нравились ему гораздо больше, и подсознательно он понимал, что Люциус тоже знает это.

Тем не менее, рациональная его часть всё ещё была во власти холодного гнева.

— Я не испытываю недостатка в последователях, так что не считай себя незаменимым. При этом я не намерен терять Упивающихся Смертью без особой необходимости. — Он говорил это уже не раз, но, несмотря на то, что вдалбливать одно и тоже всегда скучно, он делал это, пока не ему не надоедало, и тогда те, кто не усваивал, обычно умирали. Это его вполне устраивало. — Если ты должен умереть, я хотел бы, чтобы твоя смерть принесла пользу. Мне. Ты ведь предпочитаешь почётную гибель позору, правда, Люциус? Ты ведь предпочёл бы умереть как воин, а не как загнанная дичь? – Конечно, он хорошо знал, что Люциус предпочёл бы не умирать вовсе... что ж, это стремление Лорд Волдеморт полностью разделял. Хотя, в конце концов, это ничего не меняло.

— Конечно, мой Лорд, — пробормотал Люциус с несколько меньшим энтузиазмом, чем хотелось бы. Волдеморт решил простить его. Люциус ещё был ему нужен.

— Очень хорошо. Передай своему сыну: я хочу, чтобы этим вечером он связался с Феррарой, возможно, другие мои слуги смогут сделать то, чего не смог ты. А теперь иди и подумай, какую пользу ты можешь принести... Держи связь с... — он почти сказал «Яксли», прежде чем вспомнил, что тот был мёртв, — со Смитом, — закончил он после небольшой паузы. — Посмотрим, на что ты способен. Теперь иди. — На мгновение Волдеморт коснулся своего лба кончиками пальцев.

— Да, мой Лорд. Мой Лорд? С вами всё хорошо?

— Я в порядке, — огрызнулся Волдеморт, быстро подняв голову. — Убирайся с моих глаз. — Затем он снова потёр лоб пальцами. — Я всего лишь немного устал.

* * *

Отправляясь в сны Гарри Поттера, Снейп был готов ко всему, по крайней мере, он так думал. Он помнил суровое шествие Фурий по чёрным пескам, устремившихся навстречу ему, едва он упал, кроваво-красное небо и завывание ветра в ушах.

На сей раз всё выглядело на удивление мирно. Он чувствовал, что должен бояться, но почему-то ему не было страшно. Вместо стремительного полёта вниз он спокойно, почти прогуливаясь, шёл сквозь тёмный тоннель по тропинке, выложенной из светло-зелёного камня. Он чувствовал себя гораздо комфортней и уверенней, чем можно было предположить, учитывая, что его окружала только пустота ничем неограниченного пространства. Тьма со всех сторон настолько сгустилась, что он мог видеть только зелёные камни под ногами и больше ничего. Всё вокруг замерло и стихло. Его охватило ощущение бесконечной паузы.

Через некоторое время (могли пройти как секунды, так и столетия) тьма вокруг него начала рассеиваться, а затем полиняла в уже знакомый ему кроваво-красный цвет. Зелёные камни под ногами уступили место чёрному песку, и звонкий звук от его каблуков сменился мягким шуршанием. Снейпу никогда не нравилось ходить по песку. Песок затягивал его ноги, заставляя замедлить шаг, и он был таким горячим, словно его раскалило солнце. При этом никакого солнца видно не было... над ним простиралось лишь красное небо.

Снейп тревожно огляделся, но он был совершенно один. Фурии – ни в виде трио, ни в виде армий, не появились. Перед его взором лежали чёрные пески, а вдали возвышалась стена из чёрного же камня. Снейп оглянулся назад и обнаружил, что зелёная тропинка совершенно исчезла, и теперь его со всех сторон окружали стены. Он мог идти дни напролёт... или время, равное дням в снах... но так никуда и не прийти.

Вряд ли это была хорошая идея, но решив, что другого пути у него нет, Снейп решил рискнуть

— Гарри? – позвал он. — Гарри, ты здесь? Ты слышишь меня? — Единственным ответом, который он получил, стало тихое эхо, которое принёс ветер — не вой, как раньше, а скорее какой-то зловещий шорох. Что ж, Снейп всегда подозревал, что у Гарри Поттера в голове ветер. Мрачно улыбнувшись, он повторил уже громче:

— Гарри! Поттер! Ты слышишь меня? Это я... Северус! — Он остановился и добавил: — Северус Снейп! — как будто Гарри мог знать несколько Северусов и нуждался в уточнении.

Хотя, возможно, это сработало, потому что в тот же миг Снейп увидел, как на горизонте показалась неясная фигура — чёрный силуэт на фоне красного неба. Снейп поспешил ей навстречу, тогда как фигура продвигалась вперёд неспешным ленивым шагом. По крайней мере, это была не женщина, а её походка ничем не напоминала крадущуюся поступь Фурий. Однако, приблизившись, Снейп увидел, что это и не Гарри. Это был не кто иной, как Альбус Дамблдор.

— Альбус! – изумлённо сказал Снейп, подходя ближе к директору, который приветствовал его привычно мерцая глазами. — Что вы здесь делаете?

— Волшебство творю, мой дорогой мальчик, — ответил Дамблдор. — Что же ещё?

— Естественно, что же ещё, — проворчал Снейп; сейчас он не был расположен к играм. — Вам удалось обнаружить что-то новое? Или вы нашли Гарри? Я даже не представляю, где его искать. Вряд ли интеллект Поттера столь необъятен, чтобы он мог здесь заблудиться, не так ли?

Дамблдор рассмеялся и погрозил костлявым пальцем.

— А теперь, Северус, — сказал он, — давай оставим все эти штучки, ладно? Мне кажется, что притворяться сейчас неразумно, особенно здесь. Мы оба знаем правду. — Снейп с трудом переставляя ноги развернулся и бросил взгляд назад, когда Дамблдор добавил: — Верно? Извини, Северус, но я всегда знал, что твои отношения с Гарри... очень непростые. Ты ведь не станешь это отрицать?

— Да, и вы это знаете, — пробормотал Снейп, чувствуя себя школьником, который попался на краже печенья.

— В таком случае, я полагаю, ты знаешь, что это, в известном смысле, твоя вина? — Дамблдор взмахнул рукой, указывая на окружавшие их чёрные пески.

Снейп моргнул.

— Что?

— Ну-ну, мой дорогой! — сказал Дамблдор. — Конечно, ты уже понял, что именно привело их сюда? Твоё зелье, Северус.

— Я не думаю, что сейчас подходящее время для шуток, директор, — бросил Снейп. — Или решения загадок, если уж на то пошло.

Дамблдор засмеялся.

— Возможно, как раз подходящее, ведь Гарри предпочёл порешить Риддла (прим. пер. — здесь игра слов: Riddle — по-англ. "загадка") своими силами. Хм, ну, ладно, это всего лишь моя маленькая шутка... — Дамблдор как-то смущённо откашлялся, в то время как Снейп смотрел на него во все глаза. — Помнишь Сомнисперус, который ты послал Гарри. Зелье было предназначено для того, чтобы показать ему его самую сокровенную надежду, или желание, или что там ещё ты хотел, чтобы он увидел. Гарри принял его в ночь Хэллоуина, когда магические силы находятся на пике могущества... К тому же он был одинок, он чувствовал гнев. В общем, милые леди услышали его зов... зелье открыло им дверь.

— Что? — Снейпу стало так скверно, что у него закружилась голова. — Но... Сомнисперус не мог так подействовать. Он лишь открывает то, что уже есть в твоём сознании... а вы сказали, что Фурии совершенно реальны, и каким, черт побери, образом, они могли оказаться его самым сокровенным желанием? Я думал, он хочет увидеть родителей или...

Снейп снова запнулся.

— Я никогда не говорил тебе, что посылал Гарри Сомнисперус, — медленно проговорил он. — И даже если вы каким-то образом узнали это... как вы можете утверждать, что он принял его в ночь Хэллоуина, и что он тогда чувствовал?

Дамблдор хранил молчание, ласково улыбаясь ему.

— Вы не Альбус Дамблдор, — сказал Снейп, сжимая руки в кулаки.

— Мой дорогой мальчик, боюсь, ты прав, — вздохнул Дамблдор и покачал головой. — Признаюсь, с моей стороны было очень нехорошо вводить тебя в заблуждение, но... таков уж я. И таковы мои поступки.

Снейп решил схватить самозванца за мантию, собираясь встряхнуть его как следует или хотя бы придушить. Если бы только с ним была его палочка, особенно в таком месте, как это, но, увы, он знал, что палочка осталась в кармане мантии вместе с его материальным телом. Но как только Снейп попытался протянуть вперёд руки, он осознал, что не может даже пошевелить ими. И ногами тоже. У него возникло ощущение, будто они приросли к месту.

— Альбус? — прошептал он, хотя хорошо знал, что перед ним не Альбус.

— Да, я не совсем Альбус, — согласилось существо. — В отличие от Фурий, я что-то вроде персонификации некоторых свойств человека в сознании Гарри. Если быть точным, я воплощаю всё, что он относит к обману и предательству. Суровый приговор бедному Дамблдору, я считаю, но это так. Боюсь, ты не можешь поверить ни одному слову, исходящему из моих уст. Кроме того, что касается Сомнисперуса, конечно. Однако, всё, что я сказал, правда. Мне кажется, ты заслуживаешь того, чтобы знать. — Он развёл руками, словно извиняясь, но затем в его левой ладони внезапно появился нож. — Сейчас я не могу позволить тебе идти дальше. Скоро здесь произойдут важные события.

Снейп почувствовал, что у него пересохло во рту.

— Подожди! — закричал он. — Ты нападаешь на меня... означает ли это, что Гарри знает о том, что я здесь? Значит ли это, что он хочет от меня избавиться, или тебя послали они, тебя послали Фурии?..

— Сложный вопрос, — сказал Дамблдор весело, доставая из широкого рукава мантии маленький круглый камень и принимаясь точить нож. Соприкоснувшись с камнем, металл запел, полетели искры. — И его, без сомнения, лучше оставить философам. Хммм, да. А сейчас обдумай то, что я рассказал о себе, — добавил он, улыбаясь шире, чем когда-либо:

— Хочу сказать тебе, что это ни капельки не больно.

Волдеморт вернулся в свои комнаты, чувствуя себя совершенно обессиленным. Он прикрыл глаза всего на минутку, а когда открыл их, обнаружил, что оказался на кладбище за старым домом Риддлов и сидит на земле у могилы отца. Прямо перед ним — по другую сторону надгробия — сидел юный Гарри Поттер. Голову его венчали змеи, а на губах блуждала блаженная улыбка.

— Ну, вот мы и здесь, — сказал Поттер.

Волдеморт ухмыльнулся, одновременно пытаясь понять, что произошло. Одно из двух: либо всё это ему снится, либо Поттер заманил его в ловушку и каким-то образом перенёс на настоящее кладбище Риддлов. Второе маловероятно, но в тот же миг его словно осенило… О!

Должно быть, всё именно так и происходило. Поттер убивал его Упивающихся смертью во сне. Что ж, впечатляющий и достаточно неожиданный способ. Но как?

— Если бы сейчас на мне была шляпа, я бы снял её перед тобой, — сказал он. — Расскажи мне, как ты делал это.

— О, скоро мы подойдём к этому, — ответил Поттер. Змеи на его голове зашипели в знак одобрения.

Волдеморт надменно вздёрнул подбородок и сказал:

— Как ты выносишь соседство этих безмозглых тварей? — На мгновение змеи замерли, а потом возмущённо зашипели: к этому звуку он давно привык: с тех пор как ещё в детстве обнаружил, что может говорить со змеями.

— Не докучай моим волосам, Том, — сказал Поттер; казалось, насмешка его нисколько не задела. Он вытянул руку и утешающе погладил по голове ближайшую к его правому уху змею. — Ну, ну, — сказал он, — вы мои любимицы, ведь так?  

Волдеморт окинул взглядом кладбище, пытаясь придумать, что делать дальше. Его палочки с ним не было, и он всё ещё не мог осознать происходящее.

— Я удивлён, что у тебя хватило смелости вернуться сюда, Поттер, — сказал он, — после той твоей маленькой экскурсии.

— Ах, той, — ответил Поттер. — Ты имеешь в виду тот раз, когда ты чуть не описался, едва убитые тобой жертвы стали появляться из твоей же палочки, а потом ещё и я сбежал, захватив с собой тело Седрика. При этом я был один, а с тобой шайка Упивающихся; уверен, им пришлось не сладко, не так ли?

Волдеморт потянулся за палочкой, хотя прекрасно знал, что сейчас её у него нет. Рефлекс. Но это не помеха. Он пристально посмотрел на Гарри и, даже не пошевелив губами, отдал мысленный приказ: «Crucio».

Поттер прищурился, и воздух вокруг него слегка заколебался. Он засмеялся.

— Ох, это не подействует. Только не на меня. Хотя сознавать, что я могу блокировать такие вещи, приятно. — Он усмехнулся. — Здорово. Я могу блокировать заклинание «Круциатус», даже если бросил его ты, и при этом ничуть не напрягаясь. Это просто... здорово.

Если бы новое тело Волдеморта имело поры, наверное, он бы сейчас вспотел. Но нет, так нет, поэтому он лишь сказал:

— Так ты планируешь занять моё место, так? Не могу сказать, что я в ужасе, Поттер. Если у тебя есть сила, это не означает, что у тебя достаточно мозгов, чтобы состязаться со мной.

Поттер хмуро посмотрел на него.

— Я не собираюсь занимать твоё место. Меня это не привлекает. Я не хочу заменить тебя.

— Неужели? — ухмыльнулся Волдеморт. — В таком случае у тебя действительно нет ни капли мозгов. Ты силён, Поттер, а сила должна использоваться. Я не знаю, где и как ты её получил... но я всегда подозревал, что ты владеешь ею, даже когда ты был ещё ребёнком. И в один прекрасный день сила овладеет тобой. Вот увидишь.

— Ничего подобного, — заявил Поттер уверенно, но его лицо слегка побледнело. Змеи возбуждённо зашипели. Возможно, они каким-то образом чувствовали, о чём Поттер думает.

— Да, — сказал Волдеморт и наклонился вперёд. — Я думаю... возможно... я совершил ошибку, когда ты был ребёнком. Я не должен был пытаться убить тебя.

Поттер недоверчиво фыркнул.

— Ты так думаешь?

— Но ещё не поздно её исправить, — сказал Волдеморт, игнорируя намерение мальчишки отшутиться. — Тебе необходимо руководство, мальчик. Без него, предоставленный самому себе, ты можешь потерять контроль. Кому ты доверишься? — он ухмыльнулся. — Дамблдору? — Волдеморт втайне восторжествовал, увидев, что Поттера передёрнуло, а его губы сжались, прежде чем он смог справиться с собой. — Мы оба избраны творить великие дела, Поттер, — продолжил он вкрадчиво. — Представь, чего мы могли бы достичь...

Поттер недоверчиво уставился на него.

— Ты... ты пытаешься привлечь меня на свою сторону? — спросил он. Поттер немного наклонился вперёд и сощурил глаза за этими нелепыми очками. — Серьёзно?

— Да, так и есть, — произнёс Волдеморт, стараясь, чтобы его голос не дрогнул, — совершенно серьёзно. Независимо от того, понял ты это или ещё нет, но твоя жизнь должна измениться. Однажды остальной мир узнает это... они поймут, что ты не похож на них, и они отвергнут тебя. Так, как это сделали твои грязные родственники-магглы, когда ты был ребёнком. К сожалению, некоторые волшебники нисколько не отличаются от них, — он улыбнулся мальчику. — Но я — да.

Рот Поттера открылся. Он походил на слабоумного. Наверное, это выглядело очаровательно, но в мире было мало вещей, способных очаровать Волдеморта. А затем Поттер сказал:

— Я не верю тебе. Ты... — он засмеялся, покачав головой, — ты уже сделал свой выбор, а сейчас расплачиваешься за последствия.

— Поттер...

— Все эти годы ты не оставлял попыток убить меня! Ты убил моих родителей! Твои приспешники убили моего крёстного! Ты едва не убил Се... — внезапно он остановился.

Волдеморт улыбнулся, прекрасно осознавая, насколько зловеще выглядит в этот момент.

— Северус. Да. Я припоминаю ту ночь и твою дерзкую попытку спасти его. — Он обвёл рукой кладбище. — Должен признать, что тогда я тоже оказался не на высоте. Северус... твой любовник. — Гарри вздрогнул, и Волдеморт оскалился. — Как интересно. Ты ведёшь себя так, словно мы обсуждаем какой-то грязный секрет, не так ли? Нечто такое, о чём не говорят вслух. Как будто ты не уверен в его чувствах к тебе.

Гарри снова вздрогнул. Победа. Волдеморт склонился вперёд.

— Неужели он тот, на кого ты можешь положиться? Неужели он тот волшебник, который поможет тебе управлять своей силой, научит тебя владеть собой, чтобы ты смог ужиться с кем-то ещё, слиться с толпой?

— Мне... мне не нужны помощники, чтобы контролировать мою силу, — сказал Поттер. — И мне не нужно смешиваться с толпой.

— Конечно, нужно, — сказал Волдеморт примирительно. — Тут нечего стыдиться. — Кажется, мальчишка засомневался. Мерлин! Неужели ему это удалось? Неужели он единственный, кто смог искусить Гарри Поттера, убедить его, привлечь на свою сторону?

Конечно, он смог. На свете было мало такого, чего Лорд Волдеморт не смог бы сделать, когда хотел. А теперь он получит Поттера... Это сулит ему столько возможностей. Конечно, он мог бы убить его. Так было бы проще всего, и однажды он узнает, как это сделать. Или, если удастся выдрессировать мальчишку как следует, он мог бы и впрямь держать Поттера при себе, как орудие, существо, готовое повиноваться его приказам.

Или... и это самое соблазнительное, он мог бы найти способ заполучить магию Поттера? Они ведь уже связаны, мальчишка носит его метку, а в его жилах течёт кровь Поттера... возможно, вместе с ней он уже получил его могущество. А если добавить его мощь к той, которой Волдеморт уже владеет... тогда его уже никто не остановит. Никогда.

— Поттер, — сказал он. — Позволь мне рассказать о твоём любовнике. Хочешь узнать о Северусе Снейпе то, что знаю я? Хочешь узнать, что он делал, когда служил мне и позже, когда он отвернулся от меня и поклялся в верности Альбусу Дамблдору? Особенно о тех вещах, которые ему нравилось делать, и неважно, что сейчас он это отрицает.

— Он был шпионом, — щёки Поттера вспыхнули. — Он пошёл против тебя, когда понял кто ты такой.

Волдеморт задумчиво кивнул.

— Очень хорошо. Сейчас, если тебе так хочется, мы можем сделать вид, что это правда. Так... по-твоему... он был или злодей, или дурак, если присягнул мне тогда. Но с какой стороны ни посмотри, он — предатель, потому что отвернулся от меня после того как поклялся мне в верности собственной плотью. Хорошее приобретение, а, Гарри?

— Ты не стоишь даже грязи на его обуви, — прошептал Поттер, и змеи на его голове поднялись, словно собирались напасть.

— Но ты стоишь гораздо большего, — быстро сказал Волдеморт, надеясь, что своими словами он не оттолкнул Поттера слишком сильно. — Ты любишь его? Прекрасно. Ну, так и забирай его себе. Я никогда не побеспокою его... пусть это будет первое условие нашей сделки, если тебе так хочется.

— Сдел... ты мучил его! — сказал Поттер. — Твои Упивающиеся пытали для тебя Лонгботтомов. И знаешь, кроме того, ты причинил боль моей маме... я до сих пор слышу её крик, когда рядом со мной оказываются дементоры. Она была напугана, а это тоже разновидность пытки. — Поттер зарычал от ярости. — Никаких разговоров о сделках, Том. У меня уже есть друзья, которые помогают мне контролировать мои силы. Они жаждут повидаться с тобой. — Гнев исчез, и Поттер улыбнулся. — Они долго ждали этой встречи, по крайней мере, так они говорят.

— Что ты...

В этот же миг за спиной Поттера материализовались три фигуры: они возвышались над ним, в то время как он, по-прежнему, сидел на земле. Они были закутаны в серые плащи, но, насколько удалось разглядеть, это были женщины. Полностью открыты были только их руки, которые очень напоминали когти и при том с длинными и очень острыми концами.

Внезапно воздух стал очень холодным и густым, и Волдеморт понял, что их окружает туман. Он больше не мог видеть ничего позади Гарри и трёх женщин, стоявших за его спиной. Кладбище и дом Риддлов исчезли.

— Это мои друзья, — сказал негромко Поттер, и в его голосе чувствовалась опасность, — Тизифона, Мегера и Алекто. Возможно, ты слышал о них.

Конечно, Волдеморт о них слышал, но никогда по-настоящему не верил в их существование. Несмотря на все доводы рассудка о том, что это всего лишь иллюзия, созданная Поттером, тело Волдеморта сковал страх. Убедительная иллюзия, которая просто не могла оказаться реальностью.

— Впечатляюще, Поттер, — побормотал он, — изобретательная тактика, но мне совершенно не интересны твои домашние заготовки. Тебе лучше убрать их, чтобы мы могли вернуться к нашему разговору.

Внезапно женщина, стоявшая посередине, застонала и протянула когтистую руку к Волдеморту.

Довольно разговоров, — сказала она. — Мы жаждем отомстить за кровь отца. Мы хотим начать охоту, сейчас же.

Река крови течёт за его спиной, — выкрикнула та, что стояла слева.

Утопим его, — проскрежетала другая справа. — Преследуй его, гони, пока он не захлебнётся в ней.

Казалось, от их голосов содрогалась земля, и Волдеморт чуть не упал. Он оперся на руку, проклиная Поттера, который по-прежнему сидел совершенно неподвижно. Он не отрывал цепкого взгляда от Волдеморта, его глаза были очень яркими.

— Поттер, — сказал Волдеморт предостерегающе. — Я был слишком терпелив с тобой. Ты могущественен, это правда... но я обладаю большими знаниями и опытом. И я не склонен терпеть твои дурацкие игры. И сейчас ты либо будешь слушать меня, либо уберёшься из моей головы. Обещаю тебе, что наша следующая встреча не будет столь же приятной.

— Я не в твоей голове, — спокойно ответил Поттер. — Это ты — в моей. Ты немного отличаешься от других. Можно сказать, что я перенёс тебя сюда и запер внутри. Я не могу объяснить это лучше... но ты попал в ловушку и не сможешь выбраться отсюда. А милые леди реальны, даже слишком. Хотя... едва ли они будут милыми с тобой...

Три женщины одновременно зашипели и жадно щёлкнули зубами.

— Они сказали, что мы не можем убить тебя, — продолжил Поттер, — тебя — нет. Странно, да? В нашей власти убивать твоих последователей так, как нам того захочется, но тебя, единственного, по-настоящему виновного, мы убить не можем. Мы должны довести тебя до того, чтобы ты сделал это сам. Признаюсь, это единственный путь. — Поттер нахмурился. — Меня это не очень радует, но таковы обстоятельства.

Волдеморт почувствовал, что его губы сами собой растягиваются в недоверчивую ухмылку.

— Ты считаешь, что способен довести меня до самоубийства?— Его тело сотрясалось от смеха. — После того как я потратил всю мою жизнь на то, чтобы понять, как победить смерть? Ты ждёшь, что я добровольно пойду на это?

— В противном случае будет гораздо хуже, — сказал Поттер, указывая на трёх женщин. — Поверь мне.

— Я не верю тебе, Поттер, и нет ничего худшего, чем смерть, — сказал Волдеморт холодно. — Не говори о том, чего ты не понимаешь.

Охота! — потребовала стоявшая посередине женщина. — Мы достаточно ждали, мы были терпеливы...

— Ты напросился, — сказал Поттер и поднялся, брезгливо отряхивая грязь со своих брюк, словно желая вместе с нею избавиться от всяких воспоминаний о Волдеморте.

Волдеморт постарался собраться с силами. Его последняя попытка применить Круциатус провалилась, но он знал и другие заклинания, другие проклятья, ещё более тёмные и изощрённые. Он совершенно не допускал мысли, что всё... это происходит на самом деле. Фурий нет. Они просто не могут существовать. Он прочитал столько книг, общался со столькими мудрыми магами, и все они уверяли его, что это не более чем миф... Волдеморт убедился в этом, прежде чем запятнал свои руки кровью отца. Ошибиться было бы... немыслимо, поэтому он сконцентрировался и вложил все свои силы в атаку на Поттера.

Женщина, что стояла справа от Поттера, потянулась к нему, и как только Волдеморт бросил заклинание, перехватила его прямо налету. И оно исчезло, превратившись в безобидное облачко, стоило ей только сомкнуть вокруг него пальцы.

— Ты не слушаешь меня, верно? — спросил Поттер, глядя на него с жалостью. — Ты не в состоянии причинить мне вред. Сейчас ты в моём сознании, и с этим ничего нельзя поделать. Вставай. — Поттер сжал руку в кулак, и Волдеморт, к своему ужасу, обнаружил, что поднимается на ноги. — Ты не можешь навредить мне, зато я могу. И я буду, пока ты не сдашься. Но это не то, чего ты ожидаешь. — Поттер указал на туман, сгустившийся позади надгробия. — Там вся твоя жизнь. Ждите нас здесь. Пойдём, Том, прогуляемся.

Рон успокоился, когда увидел, что вне зависимости от того, где они оказались, Гермиона по-прежнему с ним. Она всегда умела строить догадки, и сейчас у неё наверняка найдётся объяснение происходящему, потому что ему это явно не под силу. Со всех сторон их окружала тьма, и лишь под ногами виднелась сложенная из камней дорожка. Нервы Рона были на взводе, сейчас он отдал бы всё что угодно за приличный… "Lumos"— он всё-таки попытался наколдовать свет, но не удивился, когда у него ничего не вышло, тем более палочки у него не было.

— Чёрт! Что же нам делать?

— Мне кажется, выбор у нас небольшой, — ответила Гермиона, стараясь скрыть дрожь в голосе. Что ж, почти получилось. — Нам остаётся только идти вперёд. Мы не можем оставаться здесь вечно. — Она сжала его руку, заставив Рона сделать глубокий вдох. Он ощутил, что Гермиона тоже глубоко вдохнула, а затем они пошагали по едва различимой во тьме тропинке.

Однако, несмотря на намерение двигаться вперёд, складывалось впечатление, что они топчутся на месте: они всё шли и шли, но конца этому не было видно. Рон уже начал серьёзно подумывать, не пора ли начинать волноваться, как вдруг окружавшая их тьма начала каким-то образом меняться. Он не мог описать происходящее другим словом. Чернота принялась вращаться, обвила их, словно кокон, в ней постепенно стал проглядывать красный, и внезапно Рон обнаружил, что дорожка исчезла и теперь они ступают по песку.

— Ох, — выдохнула Гермиона, глядя на открывшийся их взглядам ландшафт — огромную пустыню чёрного песка под красным небом. Далеко… даже очень далеко… виднелись гигантские тёмные стены, кое-где они были разрушены.

— Будь я проклят, — произнёс Рон, охваченный благоговейным страхом.

— Ужасно, — сказала Гермиона в смятении. — И это сознание Гарри? Ох, Рон, какое жуткое место! Здесь… здесь всюду ощущается такое одиночество, и тьма, и небо — словно кровь!

— Готов поклясться, здесь не всегда было так, — заявил Рон. — Бьюсь об заклад, это Фурии постарались. Мы должны всё исправить.

— Так же, как и многое другое, — сказала Гермиона хмуро и решительно пошагала по песку. Рону показалось, что она идёт куда глаза глядят. Что ж, наверное направление и не важно… Здесь не было никаких вех или знаков, по которым они могли бы ориентироваться, а стены всё также маячили на горизонте и, казалось, нисколько не приближались. Рон подумал, что нужно идти к ним, ничего другого просто не оставалось. Интересно, для чего понадобились эти стены: чтобы удерживать что-то внутри или же защищать это от посягательств извне?

— Ничего, прорвёмся, — задумчиво проговорил Рон. — Нам нужен план, раз уж мы оказались здесь.

Гермиона остановилась и кивнула.

— Для начала мы могли бы поискать Снейпа.

Не то чтобы Рону очень этого хотелось, но он вынужден был согласиться, что это лучше, чем ничего.

— Хорошо. Только как мы узнаем где…

В тот же миг откуда-то донёсся яростный крик и, судя по всему, кричали неподалёку. От неожиданности Рон подскочил, а Гермиона изумлённо открыла рот. И тут они узнали этот ни на что не похожий возмущенный вопль. Несколько лет назад они уже слышали нечто подобное в Визжащей хижине.

— Нам туда, — сказал Рон, и они со всех ног бросились бежать по пескам. Кажется, у Снейпа возникли неприятности. Может быть, он встретился с Фуриями? Внутри у Рона всё сжалось при мысли… а что если они спешат прямо в объятия опасности? Конечно, это происходит с ними далеко не впервые, но от этого не легче. К тому же сейчас они собирались спасать Снейпа. Всё то время, пока они бежали, Рон внушал себе, что они действуют из благих побуждений. Но было бы прекрасно, если к тому времени, когда они доберутся до цели, Снейпа немного покалечат.

Рон уже мог видеть две фигуры, маячившие в отдалении, причём обе выглядели знакомо. Одна из них билась и кричала, но не двигалась с места. Должно быть, это Снейп, но почему тогда он так неподвижен, почему не убегает от того, другого? А ещё, кажется, он видит… нож? Кто-то в мозгах Гарри набросился на Снейпа с ножом? Эта мысль словно подстегнула Рона, и он побежал так быстро, словно вмиг утратил способность бояться, иначе бы он прирос к месту от страха. Они с Гермионой безоружны. Что они собираются делать? Но как бы там ни было, им остаётся только…

Внезапно они очутились прямо перед фигурами, едва устояв на ногах от неожиданности, ведь ещё только секунду назад их разделяло приличное расстояние. Рон замер на мгновенье и, убедившись, что перед ним действительно Снейп, стремительно наклонился, набрал в пригоршню песка и швырнул его в лицо нападавшего на Снейпа. И только потом до него дошло, что это…

— Профессор Дамблдор! — прохрипела Гермиона; она совершенно задохнулась от бега и была так же потрясена и испугана, как и Рон. — Что вы…

Но прежде чем Рон открыл рот, намереваясь спросить что-нибудь или извиниться, лицо Дамблдора исказилось, фигура начала растворяться, а затем унеслась, словно вихрь, в красное небо, где совершенно исчезла.

— Ох, — только и смогла сказать Гермиона, без сил опускаясь на песок, издавший мягкое ‘уффф’. — Что… что это… — она посмотрела на Рона, который, казалось, утратил способность не только двигаться, но и дышать. — Ты… думаешь, этот песок обладает магическими свойствами? Что заставило директора уйти? Возможно, он ещё вернётся и...

— О Мерлин, какая глупая девчонка, — донеслись резкие, отрывистые слова откуда-то сзади. Гермиона и Рон вздрогнули и, обернувшись, уставились на Снейпа. Увидев Дамблдора, Рон совершенно забыл о нём. Снейп уже мог свободно двигаться и теперь растирал ладони и запястья, сердито глядя на Рона и Гермиону, как будто они сделали что-то ужасное. — Это был вовсе не Дамблдор, а персонификация одного из множества комплексов, существующих в психике Гарри Поттера, — сказал Снейп, прищурив глаза. — И теперь я размышляю, какие отклонения от нормы воплощаете вы двое. Давайте, рассказывайте.

— Мы... мы ничего... не воплощаем, — выдохнул Рон, сгибаясь пополам от боли в боку. — Что он... о чём вы только что говорили? Что это было?

— Этот «Дамблдор» олицетворял всё, чему Поттер не верит, — ответил Снейп. Казалось, он сомневался в собственных словах. Снейп не протянул руки, чтобы помочь Гермионе встать, вместо этого он пристально разглядывал их, словно перед ним были какие-то зловредные насекомые. — Итак, что вы такое? Его нелепое стремление к риску? Пресловутая "Гриффиндорская отвага»?

Вот гад.

— Мы не воплощение. Мы только что спасли вам жизнь, — огрызнулся Рон. По крайней мере, он на это надеялся... неужели и правда, можно получить раны, находясь в чьём-то сознании? — И мы вообще-то были не обязаны это делать.

— Профессор, это действительно мы, — сказала Гермиона серьёзно, поднимаясь на ноги и отряхивая песок с юбки. — Мы приняли Онейроксенос. То, что ещё оставалось во флаконе.

— Онейро... — глаза Снейпа полезли на лоб.

— Мы пробрались в вашу комнату, — лепетала Гермиона, — и мы об этом очень сожалеем, сэр, но, вы же видите, это было вызвано крайней необходимостью, а как только мы поняли, что вы сделали, нам не оставалось ничего другого, как отправиться следом и помочь вам найти Гарри...

— Грейнджер, — проговорил Снейп сдавленным голосом, — что вы получили у меня за последнюю контрольную?

— Девяносто девять процентов, сэр, — сказала Гермиона, расправляя плечи и глядя Снейпу прямо в глаза. — Один процент вы вычли за то, что вам не понравилось, как я написала своё имя вверху пергамента.

— А вы, Уизли? — спросил Снейп, повернувшись к Рону. — Какова ваша оценка?

— Я не помню, мне всё равно, — буркнул Рон, отбросив вежливость.

Снейп прижал пальцы ко лбу и закрыл глаза.

— Мерлиновы зубы, — пробормотал он. — Это действительно вы.

— Это и правда мы, сэр, — сказала Гермиона с облегчением. — Как долго вы здесь? Вы нашли...

— Вы — идиоты, — прогремел Снейп, на его лбу пульсировала вена. Рон невольно попятился. — Вы ведь можете... вы последовали за мной, совершенно не представляя... вы вообще СООБРАЖАЕТЕ, как это опасно и чего стоим мы в сравнении с...

— Фуриями, верно? — спросил Рон, испытывая мрачное удовольствие от того, как Снейп запнулся на полуслове и замер с открытым ртом.

— Откуда вы...

— Мы проникли в ваши комнаты вслед за директором, профессор, — сказала Гермиона. Извиняющиеся нотки исчезли из её голоса, теперь в нём слышалось стремление продемонстрировать дедуктивные способности. — Под мантией-невидимкой Гарри, — уточнила она. — Мы слышали всё, о чём вы говорили. — Глаза Снейпа снова полезли на лоб, но прежде чем он взорвался, Гермиона поспешила добавить: — О, сэр, мы понимаем, как вы рассержены, и когда мы выберемся отсюда, вы можете делать с нами всё, что угодно, но ведь мы можем помочь Гарри, неужели вы не понимаете? Вы ведь тоже здесь для этого, не так ли? Пожалуйста, профессор, мы всё равно уже здесь. Мы должны помочь ему. Мы… мы любим его!

При этих словах уши Рона покраснели, хотя он должен был признать, что это правда... Если ты не любишь своего лучшего друга, тогда кого ты тогда вообще любишь? Хотя это не то, о чём говорят вслух. Рон был уверен в том, что Снейп начнёт сейчас насмехаться над Гермионой из-за её вдохновенной речи и заранее гневно сжал кулаки. Однако, к удивлению Рона, на бледных щеках Снейпа разлился слабый румянец, и он лишь пробормотал:

— Как трогательно, — для Снейпа это была поразительно слабая реакция.

— Мы правы, профессор? — спросил Рон решительно. — Вы ведь здесь для этого? Я имею в виду, чтобы помочь Гарри? Или вы замыслили что-то ещё?

— Рон! — воскликнула Гермиона, в то время как Снейп, с лица которого ещё не сошла краска, сказал:

— Что-то ещё? И что, по-вашему, это может быть?

— Ну... — стыдно сказать, но других гипотез у Рона не оказалось. — Эммм...

Привычная усмешка мгновенно вернулась на лицо Снейпа.

— Понятно. С такими мозгами, как ваши, Уизли, я не думаю, что нам удастся покончить с этим неприятным делом к утреннему чаю.

— Хорошо! Я знаю, зачем вы здесь! — бросил Рон. — Да, вы, конечно, спасаете Гарри, всё верно, но только для того, чтобы сохранить собственную шкуру, потому что вы тоже носите Метку! Я прав?

— Я... — На одну секунду Рону показалось, что Снейп смутился, но это впечатление исчезло так быстро, что он решил, будто ошибся. — Очень наблюдательно.

— Пожалуйста, — сказала Гермиона тихо, желая прекратить намечающуюся ссору. — Мы, все трое, хотим остановить Фурий, не так ли? Мы обязаны это сделать, и мы можем, поскольку мы уже оказались здесь, верно? В таком случае, нам нужно прийти к согласию... Наши шансы будут выше, если мы объединим усилия. Нам нужно понять, что произошло! — Против этого не нашлось возражений даже у Снейпа, хотя вид у него был такой, словно ему очень этого хотелось. — Профессор, вы видели Гарри с тех пор, как очутились здесь? — спросила Гермиона.

Казалось, Снейп переживает внутри себя титаническую борьбу, но, наконец, он сдался:

— Нет, не видел. И, готов поспорить, вы также.

— Нет, — сказал Рон защищаясь. — Но мы только что пришли. А как давно здесь вы?

— Понятия не имею, — ответил Снейп, и, судя по всему, он не любил признаваться в неведении, так же как и Гермиона. — Я не совсем понял, как здесь течет время. Могли пройти часы. Или минуты.

— Здесь всё по-другому, — признал Рон, решив, что негласное перемирие — это самое лучшее. А то, что оно «негласное» — просто замечательно. — Я имею в виду, когда мы услышали ваш… мм... крик... зов, нам показалось, что вы находитесь далеко, но стоило нам побежать, как мы вскоре увидели вас.

— Да, — сказала Гермиона, — мы думали, что до вас несколько миль, но на самом деле вы были рядом, и вот мы здесь. Но где же Гарри?

— Это большой вопрос, — кисло ответил Снейп. Он указал жестом на окружающую их пустыню. — Полагаю, мы с уверенностью можем утверждать, что здесь его нет. Этот... призрак... явно хотел помешать мне продвинуться вглубь его сознания. Я могу только предполагать, но, вероятно, он имел в виду то, что находится за этими стенами.

— Они выглядят так, словно отстоят от нас очень далеко, — проговорила задумчиво Гермиона. — Но если мы сосредоточимся так же, как мы делали это раньше... то, возможно, на этот раз нам даже не понадобится бежать. — Сейчас она выглядела растерянной. — Я не представляю, как можно заработать одышку, если здесь нет даже наших тел.

— Мало того, здесь ты можешь быть даже заколот, — сказал Снейп холодно. — Почти. И если мы собираемся предпринять хоть что-то, полагаю, мы должны наконец начать, прежде чем нам снова помешают.

— Ну, тогда давайте... пошевеливаться, — сказал Рон, стараясь говорить решительно, и поморщился, когда понял, что это ему не удалось. — Сейчас...

— Я думаю, нам достаточно захотеть этого, — сказала Гермиона, делая шаг вперёд. — И если мы считаем, что Гарри за теми стенами, нам действительно нужно спешить... — Она глубоко вдохнула, резко оттолкнулась, а потом... исчезла.

— Кровь и ад! — выкрикнул Рон и рванулся за ней. Через мгновение он понял, что уже стоит рядом с Гермионой и смотрит на чёрные камни. Ещё через секунду к ним присоединился Снейп, едва не налетев на них.

— Меткое наблюдение, Уизли, — нехотя пробормотал Снейп, и это было первое позитивное высказывание в его адрес за всё время. Рон моргнул, а потом постарался не ухмыльнуться.

Гермиона внимательно изучала каменную стену и, казалось, не заметила появления Снейпа. Она уже обнаружила несколько трещин и щелей, а также места, где стена вот-вот готова была рухнуть. Тут же она увидела две расщелины, которые бежали сверху и до самого низа, уходя в песок. Складывалось впечатление, что достаточно небольшого толчка, и стена рассыплется в пыль.

— Эти стены, — взволнованно произнесла Гермиона, одновременно касаясь чёрной поверхности, — они действительно... из камня?

Снейп внимательно посмотрел на неё.

— Нет, мисс Грейнджер, конечно же, из марципана. И сейчас мы начнём прогрызать сквозь них путь. Перед нами не устоит ни одна тюрьма.

— Вы знаете, что я имею в виду, — воскликнула Гермиона, прежде чем Рон успел открыть рот. Вспышка в её глазах приятно удивила Рона. Впервые она осмелилась возразить преподавателю в ответ на несправедливость, точнее, Снейпу.

— Сэр, — добавила Гермиона, пытаясь как-то сгладить резкость. Рон вздохнул и принялся внимательно разглядывать стену.

Затем он нахмурился. Стена как стена. За исключением того, что... часть этой стены была сложена не из камня. Когда Рон вгляделся чуть повнимательнее, то заметил, что располагавшаяся между двумя трещинами часть была сложена из кирпичей. Кирпичи были чёрными и настолько сливались с остальным камнем, что он чуть не проморгал эту любопытную подробность. Похоже, ни Гермиона, ни Снейп пока ещё ничего не заметили.

Рон внимательно изучил стену справа и слева от себя, но не обнаружил больше ни одного участка, сложенного из кирпичей. Что это значит? Данный фрагмент стены почему-то казался знакомым, но ведь это абсурд! Как могут кирпичи выглядеть знакомыми? Такое могло бы случиться, если ты провёл немало времени, разглядывая сложенную из них стену, ведь так? А Рон мог вспомнить только одну кирпичную стену, на которую он когда-либо обращал внимание, и это была…

— Косая Аллея! — выпалил он.

Снейп и Гермиона перестали разглядывать стену и повернулись к нему.

— Что? — требовательно спросил Снейп.

— Смотрите, эти кирпичи… ну, они выглядят точно так же, как те, с помощью которых можно пройти из «Дырявого котла» в Косую Аллею. Только здесь они чёрные. Видите? Вы их узнаёте? Вот эта часть кладки — внизу — обычно находилась прямо перед моими глазами, когда я был маленьким, я ещё думал, что по очертаниям немного похоже на голову козла, особенно если прищуриться…

Снейп и Гермиона смотрели на него так, словно он сошел с ума. Плечи Рона невольно поникли, а затем он будто бы снова воспрянул духом. Он знал, что он прав, и приблизился к этому участку стены, желая доказать свою правоту.

— Вот, здесь… три вверх… два в сторону… — У него не было палочки, поэтому Рон просто нажал на нужный кирпич пальцами, надеясь, что этого будет достаточно. Вначале ничего не происходило, и щёки Рона вспыхнули при мысли, что, обернувшись, он увидит удивлённо вскинутые брови Гермионы и ухмыляющегося Снейпа. Но потом… наконец-то! Кирпичи начали поворачиваться, в середине стены появилось отверстие, которое становилось всё шире и шире, пока перед их глазами не возникла арка.

— Ох, Рон! — Гермиона задохнулась от восторга, и Рон ощутил, как его грудь распирает от гордости.

Снейп выглядел так, словно изо всех сил старается скрыть изумление.

— Как… — он остановился, откашлялся и продолжил: — Как именно вы умудрились прийти к этому заключению, Уизли?

Рон скромно пожал плечами.

— Просто… когда я присмотрелся, мне показалось, что это очень похоже на вход в Косую Аллею, — сказал он. — А кроме того, все ведь знают, как Гарри нравится Косая Аллея.

— Прямо-таки все? — уточнил Снейп.

— Конечно, — подтвердила Гермиона, изумлённо глядя сквозь открывшуюся арку. — Это его врата в волшебный мир, через них он ушел от Дурслей и попал в Хогвартс и… вообще, это правда. Иногда он рассказывает о том, как впервые попал туда с Хагридом. Естественно, для него важно то, как выглядит вход в его сознание… ты молодец, Рон!

Казалось, Снейп стиснул зубы.

— Прекрасно, — сказал он. — Как бы то ни было, хочу отметить, что всё, лежащее по ту сторону арки, совершенно не напоминает Косую Аллею.

Это была правда. Насколько они могли видеть, чёрный песок исчез, а вместо него появилась садовая дорожка. Она была обрамлена живой изгородью и вела к необычной спиральной башне, вершина которой уходила в красное небо.

Гермиона сжала губы и нахмурилась.

— Башня, — бормотала она, — символизирует… секс, как вы думаете? Фаллический символ, несомненно…

— Гермиона, — прохрипел Рон, слишком смущенный, чтобы посмотреть в сторону Снейпа.

Она бросила на него укоризненный взгляд и вернулась к созерцанию башни.

— А может, это образ башни Гриффиндора? Я хочу сказать, что хотя она и не похожа на нашу башню, но, возможно, она воплощает его ощущение дома или что-то в этом роде…

Не говоря ни слова Снейп направился к башне, слегка задев их полами своей мантии. Рон и Гермиона обменялись удивленными взглядами и также молча последовали за ним. Рон не считал, что здесь нужно что-то обсуждать. Появление башни стало единственным событием, поэтому они должны отправиться к ней. А заботиться об оружии совершенно бесполезно, если не знаешь, с чем тебе придётся столкнуться.

Для него и Гермионы это было привычное ощущение. Рон лишь надеялся на то, что Снейпу оно также знакомо.

Волдеморт бесстрастно смотрел на открывшуюся его взору сцену.

— Ох, отпусти меня, — всхлипывала Эмми Бенсон, обращаясь к державшему её Дэнису Бишопу, в то время как Том Риддл наблюдал за происходящим.

— Я пытаюсь, — прохрипел Дэнис, его лицо было ужасно бледным, а по щекам текли слёзы. — Я не хочу, не хочу…

— Прекрати, Том! — умоляла Эмми, извиваясь под Дэнисом.

— Прекратить что? — вежливо спросил Том Риддл, лениво прислоняясь к каменной стене. Издалека доносился звук прибоя. — Вы хотели увидеть пещеру. Я привёл вас сюда. А сейчас мы развлекаемся, и никто не сможет помешать нам.

— Но, но ведь это грязно, это больно, пожалуйста, прикажи ему прекратить…

— Прекратить? Зачем? Ему тоже весело.

— Нет, — простонал Дэнис. — Я не хочу, это мерзко. Я не хочу сделать ей больно, она — моя подруга, останови это, что бы ты ни делал, останови сейчас же…

Том оторвался от стены, и его юное лицо исказила уродливая гримаса.

— А если я попрошу тебя прекратить плевать в меня бумажными шариками во время еды? — прошипел он и повернулся, чтобы поглядеть на Эмми, — а тебя, маленькая тварь, не хихикать за моей спиной с твоими тупыми друзьями?

— Но ты больше нас, ты старше! — закричал Дэнис. — Это не честно! Ты обещал показать нам что-то классное…

— В кое-каких книгах пишут, что это очень даже классно, — сказал Том. — Я брал их из ящика мистера Кримпетса. А сейчас заткнись и пошевеливайся.

Эмми снова заплакала. Дэнис склонился над ней, прижимаясь лбом ко лбу Эмми.

— Прости, — выдохнул он. — Прости меня!

Волдеморт и так помнил этот случай очень хорошо, поэтому он отвернулся и взглянул на Поттера, который смотрел на происходящее с явным отвращением. Три женщины стояли позади него, шипя и щёлкая зубами.

— Так вот что ты делал с детьми? Когда был в приюте? — спросил Поттер. — Ты начинал с этого?

Волдеморт пожал плечами.

— Это были простенькие пытки, не отрицаю, — сказал он, — полезная практика, как ни крути. Ты, наверное, догадался, что я самостоятельно дошёл до заклятия Imperius, а когда я узнал о нём, оно уже превосходно удавалось мне.

— И ты совсем не сожалеешь? О том, что ты сделал с ними? — спросил Поттер; теперь он, как и Волдеморт, не смотрел на детей в пещере, а внимательно вглядывался в лицо собеседника.

— А почему я должен? — спросил Волдеморт. — После того случая они перестали донимать меня. Бенсон вскоре отправили в другой приют. Бишоп остался, но, насколько я помню, большую часть времени проводил сам с собой, что-то бормоча себе под нос и не смея посмотреть кому-нибудь в глаза. Правда, о том, что с ним стало после того, как он покинул приют, я сказать не могу. — Волдеморт улыбнулся. — Ох, Поттер. Это и есть твой план? Показать мне мои многочисленные преступления, чтобы я, преисполнившись раскаяния, отказался от собственной жизни? Ты на это рассчитываешь?

— Я…

И снова Волдеморт увидел сомнение в глазах Поттера, когда тот поднял руку и медленно провел ею по волосам. Змеи ласково переплелись с его пальцами. — А ты не испытываешь ничего подобного, не так ли? Я считал, что… каждому знакомо чувство вины…

Нет чувства вины, — прошептала Тизифона. — Неправильный подход.

Продолжай искать, — настаивала Алекто. — Найди его.

Поттер нахмурился, кусая губы.

— Найти его? Что ты хочешь… он уже здесь.

Поймай его, — сказала Мегера. — Найди, поймай. Это не то, что мы ищем.

— Я уже понял это! — сказал Поттер, явно разочарованный. — Но я не представляю что… — Он хмуро взглянул на Волдеморта, и вдруг его лицо прояснилось. Змеи на его голове свились в кольца и, казалось, внимательно его слушают. Выглядело всё это довольно абсурдно, но Волдеморт почему-то испытал прилив тревоги, особенно когда Поттер сказал: — Дело не в том, каков ты, а в том, чего ты хочешь. Я поймаю тебя на этом. Слизеринцы ведь честолюбивы… верно? — Волдеморт не ответил, и Поттер обхватил себя руками за плечи и удовлетворённо кивнул. — Прекрасно. Оглянись назад.

Волдеморт повернулся и, к своему изумлению, увидел, что положение участников в той, такой знакомой ему сцене, изменилось. Том Риддл теперь стоял перед Эмми и Дэнисом, которые сидели на полу пещеры и глядели на него во все глаза.

— Это было восхитительно, — выдохнул Дэнис.

— Сделай так ещё раз, — попросила Эмми.

Том мягко улыбнулся, одновременно поднимая руку: и тут же три небольших камня поднялись в воздух, а затем с грохотом упали на землю.

— Ты лучше всех, — сказал Дэнис. — Клянусь, никто в целом мире не может делать такие вещи! Однажды ты будешь править миром!

Эмми убеждённо кивнула.

— Я буду голосовать за тебя, — сказала она серьёзно.

— Спасибо тебе, Эмми, — сказал Том и заставил камни гоняться друг за другом по полу; восхищённые дети захлопали в ладоши.

— Как ты это делаешь? — спросила Эмми.

— Я родился особенным, — сказал Том, бросая на неё короткий проницательный взгляд. — Думаю, в этом всё дело. А теперь вы тоже знаете. — Он прищурился. — Вы должны пообещать, что никому не скажете.

Оба ребенка кивнули, пожирая его глазами.

— Лопни мои глаза, — сказал Дэнис, и Эмми согласилась с ним от всего сердца.

— О, есть ещё кое-что… — добавил Том. — Я хочу быть уверенным, что когда мы вернёмся, вы поможете мне убирать мою комнату. И не вздумайте обманывать.

— А ты разве не можешь делать это с помощью твоей… твоей силы? — спросила Эмми.

— Меня могут поймать на этом, — возразил Том, и тогда нашу тайну раскроют.

Денис встал, гордо расправив плечи:

— Я никому не скажу, — пообещал он, — и я буду убирать твою комнату вместо тебя до тех пор, пока ты будешь показывать мне твои фокусы. У меня так никогда не получится. Мне хотелось бы посмотреть, что ты ещё умеешь.

А пока Дэнис и Эмми продолжали упрашивать Тома, предлагая ему взамен всё, что он пожелает, Поттер сказал:

— Ну как? Так уже лучше?

Волдеморт с ухмылкой повернулся к нему.

— Заискивание двух маленьких маггловских ублюдков? Почему я должен смотреть на это, если их страх доставляет мне гораздо большее удовольствие?

— Может, ты и прав, — признал Поттер, удивляя Волдеморта. — Но они всего лишь дети. Вообрази, что ты мог бы сделать, если бы… — внезапно он вздрогнул и остановился. Затем он удивлённо оглядел пещеру: — Ты слышал?

— Что я должен слышать? — огрызнулся Волдеморт.

— Это… — Поттер прижал ладонь ко лбу, — какое-то движение, словно кто-то взбирается вверх по лестнице, а она наклоняется… в любую минуту она может разрушиться.

Сосредоточься! — выкрикнула Мегера.

— Я… — Поттер быстро встряхнул головой и нахмурился. — Хорошо. Извини. Мы продолжим позже… — Он снова огляделся вокруг, а затем пристально посмотрел на Волдеморта: последние следы неуверенности исчезли с его лица. Затем он сказал: — Знаешь, что? Я лучше покажу тебе, что я имел в виду.

* * *

Входя в башню, Снейп не знал, что именно он ожидал увидеть; похоже, он заразился гриффиндорским нахальством: ведь внутри его могло подстерегать что угодно. Однако ничего особенно страшного там не было. Конечно, первое впечатление может оказаться обманчивым.

Внутри башня была круглой и имела широкое основание; пол и стены сложены из камня. Вдоль стен вилась спиральная лестница, уводящая вверх к чему-то похожему на витраж из небесно-голубого стекла. Снейп не мог разобрать, что именно там изображалось… выглядело это как мешанина цветов, которые искажались и затемнялись просвечивающим снаружи красным небом. Вдоль лестницы на стенах висели картины, но, в отличие от тех, что были в Хогвартсе, здесь изображения не двигались.

Кроме лестницы внутри башни не было ничего. Только в самом центре на возвышении покоился стеклянный ящик. Подойдя поближе, Снейп увидел, что внутри на бархатной подушке лежит золотой снитч. Посередине снитча он разглядел вмятину, и его крылышки не трепетали.

— Что это? — услышал он требовательный голос Грейнджер у себя за спиной. — Снитч? Вы думаете, мы должны достать его? Здесь должна быть защёлка, или замочная скважина, или…

Ей очень повезёт, если она выберется отсюда живой. Конечно, это относится ко всем, но сейчас Грейнджер угрожала двойная опасность: выверты психики Гарри и гнев Снейпа. Уизли, по крайней мере, оказался способен хотя бы на одно полезное наблюдение.

Снейп не верил, что они последовали за ним. Конечно, в стремлении спасти друга нет ничего удивительного, но у них хватило наглости забраться в его комнаты под этим чертовой мантией… более того, совершенно ясно, что Дамблдор сам позволил им идти за ним, узнать личный пароль Снейпа… После этого Снейпа не удивляло, что в представлении Гарри директор олицетворял всё самое ненадёжное. Даже приняв во внимание любовь Дамблдора к идиотическому гриффиндорскому героизму, Снейп не представлял, что могло бы оправдать подобное вероломство.

Мы должны помочь ему. Мы… мы любим его!

Снейп заскрежетал зубами. Но вслух он сказал:

— Я не вижу ни замочной скважины, ни замка, ни чего-нибудь ещё в этом роде. Сомневаюсь, что вы двое знаете пароль или какие-нибудь особенно дорогие его сердцу слова. — Он надеялся, что они примут горечь звучавшую в его голосе за сарказм.

— Уйму, — сказал Уизли, приводя Снейпа в бешенство, — но мы ведь не собираемся сейчас экспериментировать? Может быть, никакой пароль и не нужен? Я имею в виду, кто сказал, что нам вообще нужно открывать этот ящик… вдруг мы этим только повредим Гарри?

Грейнджер окинула взглядом лестницу.

— Я не вижу здесь никаких признаков Гарри. Я подумала, может быть… мы найдём что-то полезное в этих картинах?

Снейп сделал глубокий вдох и кивнул. Грейнджер уже направилась к лестнице, когда он остановил её, крепко ухватив за плечо.

— Я пойду первым, мисс Грейнджер. Мы ведь не знаем, что нас там ждёт.

Ему показалось или в глазах Уизли мелькнуло одобрение? Снейп сдержал себя от непонятно откуда взявшегося желания поддеть мальчишку.

— Я не вижу, что может быть опасного в живописи, — возразила Грейнджер, приближаясь ещё на один шаг к смерти от яда, которая, вполне вероятно, может ожидать её, когда они выберутся из всего этого. — Даже картины в Хогвартсе совершенно безопасны, а эти даже не двигаются.

— Конечно, — сказал Снейп, — какое счастье, что в голове Поттера всё исключительно упорядочено и подчиняется строгим правилам.

— Он прав, — проворчал Уизли, похоже, он был не очень рад признать его правоту. — Давай, Гермиона, позволь ему пойти первому.

Грейнджер раздраженно фыркнула, но отступила в сторону, пропуская Снейпа вперёд. Сюжет первой картины был очарователен: рыжеволосая женщина склонилась над колыбелью, улыбаясь лежащему в ней младенцу. У ребенка были мягкие как пух темные волосы, и он смотрел на неё широко открытыми удивлёнными глазами.

— Это, должно быть, Гарри и его мама, — сказала Грейнджер, объясняя очевидное. — Нет здесь никакой опасности. Смотрите, а что если… — и, прежде чем Снейп смог её остановить, она протянула руку и погладила простую деревянную раму, в которую был вставлен холст.

В тот же миг она отдёрнула руку, потому что фигуры на картине стали двигаться и говорить.

— Грейнджер… — гневно начал было Снейп, а потом замер, стараясь не пропустить ни единой детали…

У них на глазах Лили Поттер наклонилась над колыбелью и погладила кончиками пальцев лоб маленького Гарри... на котором ещё не было шрама. Она не сказала ни слова, но просто начала тихо напевать какую-то нежную, ласковую мелодию, которую Снейп не смог узнать. А вот Грейнджер песня была знакома, поскольку она тут же принялась подпевать. Наверное, что-то маггловское.

Подняв глаза, Снейп увидел, что следующая картина изображала сцену, где Лили держала Гарри на руках, а Джеймс из-за её плеча смотрел на них с какой-то глупой улыбкой. Снейп порадовался тому, что чем старше становился Гарри, тем меньше он походил на Джеймса... у него была светлая кожа его матери, такой же овал лица и, естественно, её глаза. На следующем полотне Сириус Блэк высоко поднимал Гарри и широко улыбался. Снейп презрительно усмехнулся. А на следующей картине женщина закрывала Гарри собственным телом. От Волдеморта.

Не сумев сдержаться, Снейп коснулся рамы и услышал крик Лили:

— Нет, не Гарри... пожалуйста, не Гарри! Убей меня вместо него. — Волдеморт поднял свою палочку...

— Ох, — Грейнджер задохнулась от ужаса. Снейп быстро провел пальцами по раме и, к его облегчению, изображение снова стало неподвижным и немым. Яркая зелёная вспышка, вырвавшаяся из палочки Волдеморта, казалось, навсегда повисла в воздухе; Лили Поттер застыла в отчаянии, ничего не понимающий маленький Гарри плакал от страха за её спиной.

— Мерлин, — прошептал побледневший Рон.

Грейнджер с трудом сглотнула.

— Эти картины... чем дальше мы продвигаемся, тем старше он становится. Значит… наверху должно быть что-то о Фуриях. Как они нашли его, что они делают...

— Тогда нам лучше пойти туда, — сказал Уизли, встряхнув головой, как будто пытаясь отогнать от себя кошмар предыдущей сцены, — там мы можем найти что-то полезное.

Снейп испытал странные ощущения внутри. Вначале ему стало холодно, затем что-то как будто подскочило к самому горлу, а потом опустилось до кончиков пальцев на ногах.

— Я пойду, — сказал он коротко. — Вы двое остаётесь здесь.

— Что? — возмущенно воскликнула Грейнджер.

— И не мечтайте об этом, — бросил Уизли, кровь в один миг прилила к его бледным щекам. — Мы не позволим вам лезть в личные воспоминания Гарри. Мы пойдём, а вы можете оставаться здесь.

— «Личные дела» Поттера меня совершенно не интересуют, — сказал Снейп, презрительно усмехаясь и размышляя о том, поможет ли здесь снятие баллов. — Могу заверить вас в этом.

— Да, конечно, — бросил Уизли. — Вы всегда пытались доставить Гарри неприятности, даже если он не делал ничего плохого. Клянусь, вам было бы интересно узнать... — тут его голос сорвался.

— О Рон! — простонала Грейнджер.

— Узнать о его проделках? — ласково спросил Снейп. — В других обстоятельствах очень даже может быть, Уизли. Но сейчас у нас есть проблемы поважнее.

— Он прав, — сказала Грейнджер, кивая для убедительности.

— Что?! Гермиона...

— Да, он прав, Рон. Бесполезно отрицать это. Мы должны позволить ему... — Тут глаза Грейнджер расширились, и она почти задохнулась, указывая рукой куда-то вверх через плечо Снейпа. — О Боже, что это такое?

Снейп резко повернулся, следуя взглядом за её рукой и одновременно потянувшись за палочкой, которой с ним не было. И в тот же миг Грейнджер пронеслась мимо него и помчалась вверх по лестнице. Снейп в ярости зашипел, и протянул руку, чтобы схватить её, как она перепрыгнула через несколько ступенек и оказалась вне досягаемости. Пролетев мимо ранних воспоминаний Гарри, Грейнджер устремилась прямо к вершине.

— Держи его, Рон, — выкрикнула она.

— МИСС ГРЕЙНДЖЕР... — и тут Уизли нахально схватил его за мантию. О Мерлин, она поднимается всё выше, и через мгновенье она доберется до... — УИЗЛИ, ЕСЛИ ВЫ СЕЙЧАС ЖЕ НЕ УБЕРЕТЕ СВОИ РУКИ, Я КЛЯНУСЬ, ЧТО...

— Что вы? — выкрикнул Уизли прямо за его спиной. — Что бы там ни было, это не Ваше чёртово дело, и Гарри никогда не позволил бы вам соваться туда, и вообще, она не собирается делать ничего дурного, так что просто дайте ей...

Уизли ещё не закончил фразу, как Снейп увидел, что Грейнджер почти достигла верха лестницы, а затем начала медленно спускаться, внимательно разглядывая картины в поисках разгадки. В этот момент кровь в ушах Снейпа шумела уже так, что заглушала вопли Уизли; Снейп заметил, что Грейнджер внезапно застыла на месте, да так резко, что чуть не оступилась. Как завороженная, она всматривалась в ближайшую к ней картину.

Уизли в изумлении даже отпустил Снейпа.

— Что там? — крикнул он. — Что ты нашла?

Грейнджер таращилась на холст, затем закрыла глаза, резко встряхнула головой и снова посмотрела. Её рот медленно открылся и закрылся, а потом она обернулась и устремила свой взгляд прямо на Снейпа.

Снейп поднял голову и, глядя ей прямо в глаза, начал сам медленно подниматься по лестнице, стараясь сохранить всё спокойствие и достоинство, на которые был в этот момент способен. О, дьявол и все его черти. Только этого им сейчас и не хватало.

— Я не... — начала Грейнджер дрожащим голосом, — этого не может... — и затем: — Стойте! — Она подняла дрожащую руку и стала вертеть головой, глядя то на картину, то на Снейпа. Снейп остановился. Уизли налетел на него сзади. Грейнджер смотрела на него безумными глазами, сверкавшими на бледном лице. — Что это такое? — требовательно спросила она высоким, пронзительным голосом. — Профессор... что это...

— Я не знаю, что вы имеете в виду, Мисс Грейнджер, — сказал Снейп, удивляясь тому, насколько спокойно и ровно звучит его голос. — Мне отсюда не видно. — Он снова стал подниматься, пока между ними не осталось всего несколько ступенек, и он смог совершенно отчётливо рассмотреть то, что и предполагал увидеть.

На этой картине мальчик пятнадцати лет сидел на каменном полу балкона в ледяную октябрьскую ночь. Он был не один. Старший мужчина стоял перед ним на коленях и пылко целовал, обхватив своими руками его лицо. Глаза их были закрыты, и, казалось, они не обращают никакого внимания на царящий вокруг холод. Снейп почувствовал, как обожгло его щёки, он видел всё происходившее столь же ясно, как если бы заглянул в Омут Памяти.

— Что это? — повторила Грейнджер таким голосом, будто находилась на грани того, чтобы, прижав руки к груди, броситься вниз. — Это... этого не может быть...

— Что? Конечно же, нет, — сказал Уизли. Снейп повернулся к нему и с изумлением обнаружил, что Уизли вовсе не выглядел возмущенным... на его лице было написано отвращение, но не негодование. — Это что-то… что-то вроде наваждения. Ловушка или галлюцинация, или ещё что-то такое. Гарри никогда бы... — Его голос сорвался, и он взглянул прямо на Снейпа. — И вы также никогда не... это ведь ясно.

Снейп был потрясён. Его только что одарили незаслуженным, слепым доверием, и более того, он никак не мог ожидать подобного от чёртова Рональда Уизли, и неважно, почему он это сделал.

— Полагаю, я должен быть польщен тем, что вы считаете меня выше соблазнения собственных учеников, Уизли, — сказал он, удивляясь, как глухо звучит его голос.

— Как будто вы на это способны, — кажется, Уизли пробормотал что-то вроде этого, но Снейп не был уверен, что расслышал всё точно.

Тем временем, Грейнджер вернулась к созерцанию картины, потрясённая и шокированная. А потом, прежде чем Снейп смог остановить её (предположение Уизли насчёт того, что все изображения не более чем галлюцинации, могло сослужить полезную службу и помочь выпроводить этих двоих из проклятой башни), она развернулась и поспешила вверх по лестнице, разглядывая картины, то краснея, то бледнея, и заставляя Снейпа гадать, какие растлевающие сцены с участием его самого и Гарри она видит. Вне всякого сомнения, она уже созерцала их в постели Дамблдора. Сейчас она, возможно, проходит мимо картины, изображающей их первую ночь в подземельях. Или даже первый опыт занятия любовью в ванной…

— Стой! — прорычал он, и, к его изумлению, Грейнджер действительно остановилась. Она стояла перед очередной картиной, задыхаясь, и, казалось, её глаза были полны слёз.

Он не знал, что ещё сказать. Прекрати смотреть на них. Это не предназначено для твоих глаз. Эти мгновения тебе не принадлежат.

Что бы не изображало очередное полотно, Грейнджер и не подумала отвернуться от него. Глядя прямо перед собой, она негромко произнесла:

— «Ежедневный Пророк". О господи, Пророк… Рита Скитер говорила правду…

— Гермиона, — попытался возразить Уизли, но теперь в его голосе звучала неуверенность.

— Та статья… после неё он так долго был словно не в себе, неважно, что он говорил… и… — она дёрнула головой и снова впилась взглядом в Снейпа, судя по всему, Грейнджер была в бешенстве. — Ему по-прежнему назначали отработки! И… и всё что произошло с Невиллом! Невилл ненавидел вас, а не Гарри…

— Гермиона, — проговорил Уизли, — нет, это неправда. Ты ошибаешься…

— Нет, я не ошибаюсь! — воскликнула она, стиснув пальцы в кулаки и вся дрожа. — Всё… всё говорит об этом! Рон, ты рассказывал, что заставал его, когда он убегал по ночам из спальни, верно?

— Он… он говорил, что ходит в библиотеку или встречается с Джорджем, — выкрикнул Уизли. — Он тогда был с Джорджем, помнишь? Брось всю эту ерунду. Профессор, скажите ей, что она не права, и мы сможем выйти отсюда и поискать его ещё где-нибудь.

Грейнджер прижала руку ко лбу, глядя себе под ноги с таким видом, будто у неё в голове шла активная работа.

— Вы приходили за ним, чтобы забрать его из гриффиндорской башни, — бормотала она, — дважды. И он… он всегда защищал вас. Он провёл с вами это лето. Вы обращаетесь с ним мягче в этом семестре… в письме, которое мы получили, он писал…

— К чёрту всё это! — прорычал Уизли. — У нас нет на это времени! Кто знает, где сейчас Гарри? Профессор... — в его голосе слышалась мольба, и Снейп понял, о чём он просит. — Просто скажите ей, что это неправда. Хорошо? Просто скажите это.

— Почему я должен говорить ей что-то? — спросил холодно Снейп. — Почему я вообще должен объясняться перед ней? Грейнджер, — бросил он, — или скажите, наконец, что-нибудь полезное, или позвольте нам покинуть это место.

Губы Грейнджер дрожали, затем сжались и, не сказав ни слова, не отрывая глаз от Снейпа и Уизли, она прикоснулась к раме ближайшей к ней картины.

«Ты сам не знаешь, чего ты хочешь, не так ли? Я понимаю. Но ты… ты причиняешь мне боль. Я не хочу, чтобы ты снова поступил со мной подобным образом. Пожалуйста, не делай так больше…»

Голос Гарри звонко разносился по каменной башне, он был слышен очень ясно. Снейп с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы, вспоминая этот разговор. Это произошло на следующий день после Хэллоуина, когда он впервые услышал о Гарри и Джордже Уизли, и Гарри пришёл в его кабинет, чтобы поговорить…

«Я хочу быть уверенным, что ты не собираешься начать всё снова, а потом… опять бросить, если обстоятельства сложатся неблагоприятно».

Снейп прикрыл глаза и ждал. После паузы, которая, казалось, длилась вечность, он услышал собственный голос шокирующе дрожащий и хриплый: «Очень хорошо. Очень хорошо. В таком случае, чего ты хочешь? От меня?»

И голос Гарри ответил ему, кристально чистый и прекрасный в своей бесхитростной убеждённости: «Быть с тобой».

Воцарилась тишина, и Снейп открыл глаза. Грейнджер по-прежнему смотрела на него, её пальца лежали на раме. Они изучали друг друга в полном молчании; она вся дрожала, а он чувствовал, будто превратился в камень.

— Это правда, Рон, — сказала Грейнджер.

— Я не отрицаю этого, — подтвердил Снейп, удивляясь, откуда взялось это спокойствие. Возможно, он просто находится в шоке. Конечно, он должен быть обеспокоен тем, что двое лучших друзей Гарри раскрыли их тайну. Наконец, он мог хотя бы ощущать волнение от того, что они узнали обо всём именно в такой момент. Но вместо этого он чувствовал какую-то отстранённость, как будто происходящее совершенно от него не зависит и всё, что он может — это только наблюдать и ждать. Это чувство было слишком хорошо знакомо ему, он уже неоднократно испытывал его в своей жизни.

За своей спиной он услышал нервный вздох Уизли. Снейп повернулся к нему и увидел, что мальчишка стал ещё бледней, его голубые глаза широко раскрыты от изумления.

— Скажите, что это не правда, — проговорил Уизли.

— Нет, — ответил Снейп. — Нет, Уизли, боюсь, что это — правда. — Он вдруг понял, что испытывает больше, чем шок: он ощущает облегчение. Тайна раскрыта. Если они выживут, в их жизни всё изменится; без сомнения, Снейп будет обесчещен, уволен и убит, вероятно, именно в таком порядке. Но зато больше не будет никакого прятанья по ночам, никаких упований на вероломное милосердие Дамблдора, никакой паранойи. Всё это осталось в прошлом.

— Я убью тебя, — сказал Уизли дрожащим голосом. — Я убью тебя сейчас.

— Боюсь, в таком случае вы должны встать в очередь, — ответил Снейп спокойно. — Но позвольте признаться вам, Уизли, мне было бы любопытно посмотреть на то, как вы попытаетесь сделать это.

Лицо Уизли исказила гримаса неприкрытой ярости. Его плечи застыли, кулаки сжались, и Снейп был уверен, что юный идиот близок к тому, чтобы наброситься на него. Грейнджер и пальцем не пошевелит, чтобы вмешаться.

Но стоило Уизли сделать шаг вперёд, как лестница под их ногами задрожала и начала извиваться. За спиной Снейпа закричала Грейнджер. Снейп протянул руку и схватился за перила, стараясь удержаться на ногах. Уизли, поддавшись гневу, уже потерял равновесие и упал на колени.

Чёрт побери! Башня начала разрушаться.

Волдеморт чувствовал, что всё больше раздражается. После того как сцена в пещере осталась позади, Поттер показал ему немало событий из его жизни, которые он предпочёл бы не вспоминать. Он вновь был вынужден созерцать, как эти кретины в школе всюду таскались за ним, заискивая и подлизываясь, как легко все они, кроме, конечно, Дамблдора, падали к его ногам, покорённые его умом, молодостью и красотой.

— Мне неприятно говорить об этом, — сказал Поттер, наблюдая за семнадцатилетним Томом Риддлом, рассекающим с самоуверенным видом коридоры Хогвартса, — но ты был чертовски симпатичным ублюдком.

Волдеморт пожал плечами.

— Это обстоятельство не имело большого значения, — ответил он. — Правда, привлекательность некоторое время была полезна мне, а потом я стал достаточно могущественен, чтобы не заботиться о таких мелочах. — Он сказал правду, однако, глядя на себя в юности — с тёмными блестящими волосами и обольстительной улыбкой, Волдеморту пришлось подавить в себе лёгкую тень сожаления. Очень лёгкую.

— Ты считаешь, что это стоило того? — спросил Поттер, — всего, что ты потерял, всего, что ты продал за то, чтобы стать таким, как сейчас, по сути — мёртвой оболочкой.

— Я не оболочка, Поттер, это как раз твоя проблема, — сказал Волдеморт. — Тебе уже надоело ребячиться или хочешь задержаться и посмотреть, как я разговариваю с Мелиссой Хедли в чулане для метел?

— Я… — Поттер остановился и уставился на Волдеморта, его глаза буквально полезли на лоб — да, это, пожалуй, неприятное зрелище. — Чулан для мётел? Ты? И девочка?

Волдеморт жестом указал на сценку и точно — миниатюрная светловолосая девчушка вынырнула из-за поворота в холле и вспыхнула, увидев шедшего ей навстречу Тома.

— Для меня она могла сделать всё, что угодно, — сказал Волдеморт. — Это было наше первое свидание. Очень скоро она уже ничего не считала унизительным для себя, если этого хотел я. Это развлекало меня, некоторое время. Она стала одной из моих первых Упивающихся смертью. И погибла одной из первых. — Волдеморт смотрел, как юный, Том Риддл, обворожительно улыбаясь, наклонился к Хедли и, видимо, что-то ей говорил.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — сказал Поттер. — Ты говоришь, что девушка тебе нравилась? Или… нет. — Он нахмурился. — Тебе нравилось лишь то, что она могла тебе дать, а ещё то, что ты мог заставить её умолять о позволении сделать всё, что тебе хотелось. Верно?

Вместо ответа Волдеморт изобразил неспешные и продолжительные аплодисменты.

— Очень смешно, — сказал Поттер. — Очень смешно. Боже мой. Как тебе удаётся быть таким умным и одновременно таким тупым?

Руки Волдеморта вдруг опустились.

— Никто, — сказал он, — никому ещё не удавалось назвать меня «тупым» и остаться в живых.

— Тебе не запугать меня, — ответил Поттер. Фурии щёлкали зубами, шипели и кивали за его спиной. Внезапно Волдеморт осознал, что рядом с Поттером сейчас было лишь две Фурии. Куда делась ещё одна? И когда она успела исчезнуть?

— Когда ты перестал задумываться о том, что творишь? — продолжал Поттер. — Когда ты ослеп настолько, что перестал понимать, в кого ты превратился?

Дверь чулана для мётел закрылась за спинами Тома и Хэдли, а хогвартский коридор снова стал пустым и тихим. Затем Поттер взмахнул рукой, и коридор тоже исчез.

На его месте возникла шумная улица Лондона. Сейчас Поттер, две Фурии и Волдеморт стояли недалеко от здания Министерства Магии. Вокруг толпились репортёры — как волшебники, так и магглы, наводнив прилегающее пространство вспышками камер, возбуждёнными возгласами и толкотнёй. Они оказались в самом центре толпы, собравшейся вокруг Министерства и распространившей свои щупальца вглубь улиц на несколько кварталов.

Распашные двери французского балкона открылись, и из них выступил мужчина в сопровождении двух охранников. Толпа встретила его радостными криками. Вспышки камер теперь слились в одну — казалось, здесь только что родилась сверхновая звезда. Мужчина был одет в длинную, искусного кроя мантию, которая придавала его высокой подтянутой фигуре значительный вид. На его лице сияла благосклонная улыбка, за которой, однако, явно проглядывала угроза. Тёмные волосы выгодно подчёркивала проступившая на висках седина; а лицо выглядело мудрым, но при этом было лишено признаков солидного возраста. Казалось, ему около пятидесяти лет.

Он поднял руку в приветственном жесте, и крики стали громче. Некоторые начали петь, и вскоре вся толпа уже скандировала: Риддл! Риддл! Риддл!

Волдеморт наблюдал за тем, как Том Риддл собираллся говорить перед тысячами людей, готовыми ловить каждое его слово. Риддл снова поднял руку, и толпа мгновенно затихла, как будто он наложил заклятие Imperius на каждого присутствующего человека.

— Волшебники и магглы Великой Британии! — сказал Риддл, и его звучный и решительный голос далеко разносился в воздухе. — Сегодня чрезвычайно важный день для всех нас. Ваше доверие — великая честь для меня. Поэтому я принимаю власть, которую вы вручили мне не только с неохотой, но и с удовлетворением.

Толпа снова разразилась аплодисментами и радостными возгласами.

— Последние три года были благоприятными для волшебного мира, — продолжал тем временем Риддл. — Как ваш Министр Магии я имел счастье внести свою лепту в произошедшие в нашей жизни изменения. Только что я встречался с Премьер-министром магглов. Эти переговоры приведут нас к новой эпохе в нашей истории. Я счастлив сообщить, что ваша мечта… моя мечта… НАША мечта о том, чтобы объединить два мира, сегодня наконец близка к осуществлению. В настоящее время мы с Премьер-министром работаем над планом разделения власти в правительстве Объединённого Королевства!

Рёв толпы оглушал. Риддл поднял руку, призывая к тишине, а затем продолжил:

— Скоро маги и волшебницы займут подобающее место на мировой сцене! Друзья, соотечественники, нас ждёт великое будущее. И именно я поведу вас к славе! — Он поднял в воздух сжатую в кулак руку, и оказалось, что предыдущие вопли — ничто по сравнению с поднявшимся сейчас гвалтом. Шум не ослабевал минут пять. — Я буду рад ответить на несколько вопросов, — добавил Риддл, когда крики начали понемногу стихать.

Тут же руки репортёров взметнулись в воздух. Помощник, что стоял справа от Риддла, указал рукой в толпу, и какая-то женщина, прикоснулась палочкой к горлу, чтобы усилить звук.

— Министр Риддл, — от волнения её голос звучал высоко и пронзительно. — Здесь собрались те, кто хотят видеть вас главой объединённого правительства нации. Что вы хотели бы сказать этим людям?

Риддл легко рассмеялся.

— Благие небеса, я думаю, мы немного опережаем события, не так ли? Скажу лишь, что было бы неразумно отметать любую возможность в тот момент, когда игра только началась. Конечно, я не собираюсь вступать в союз ни с одной из существующих политических партий. Мы должны найти совершенно новый принцип мышления. — И, не ожидая, пока его ассистенты сделают выбор, он сам указал на следующего человека из толпы репортёров.

— Да?

— Министр Риддл, — сказал мужчина, — последние несколько дней были отмечены серией побед вашего правительства. Прошлой ночью Альбус Дамблдор был арестован по обвинению в предательстве, после чего направлен в Азкабан… — При упоминании имени Дамблдора толпа начала свистеть и шикать, а при сообщении о его аресте раздались одобрительные возгласы. — Причиной стала открытая критика проводимых вами реформ, не могли бы вы это прокомментировать?

Риддл печально покачал головой.

— Едва ли я стал бы называть произошедшее «триумфом», — сказал он. — У меня нет врагов… за исключением врагов государства. Я всегда уважал Альбуса Дамблдора. Мне грустно было видеть, как он ищет поводы для того, чтобы критиковать наше развитие; в конце концов, он не разделял нашу точку зрения. Уверен, что, подобно мне, все вы надеетесь на его скорую реабилитацию. Следующий? Да, вы…

Звуки стихли. Волдеморт, стоявший неподвижно всё это время, повернулся и пристально посмотрел на Поттера, который снова поднял руку, чтобы изменить сцену.

— Я бы никогда так не смог, — сказал Поттер. — Я обладаю большим могуществом, чем ты, но я не стал бы делать ничего подобного… не заставлял бы миллионы людей есть с моих рук. Но у тебя бы это получилось. Ты мог бы изменить всё, лишь бы добиться желаемого.

— Верно, — сказал Волдеморт и удивился тому, как глухо звучит в его ушах собственный голос. — Ты… ты считаешь, я захотел бы работать с магглами? Создать общее с ними правительство? Нет… я… — Он оглянулся и посмотрел на толпу, на то, как он общается с людьми, будто король или даже бог. Сколько времени пройдёт, пока этот человек действительно станет Премьер-министром? Сколько времени пройдёт, пока он станет достаточно могущественным, чтобы сломать любую оппозицию, точно так, как он сломал Дамблдора?

— Ты впустую растратил всё, что имел, — сказал Поттер тихо и безжалостно. — Посмотри на себя. Ты всего лишь чудовище. Все тебя ненавидят. Ты считаешь это хорошо, что люди настолько запуганы, что боятся даже произнести твоё имя? А ведь они могли бы выкрикивать его на улицах!

— Я… это просто жалкий сброд, почему меня должно волновать…

— Это ты жалок. Ты потерпел поражение во всём, за что брался. Никто не доверит тебе свою жизнь. Ты даже не преуспел в том, чтобы обрести бессмертие. Знаешь, что я сделал, когда прочитал твоё идиотское объявление в газете? — Поттер наклонился вперёд, его губы насмешливо изогнулись, а змеи радостно зашипели ему в уши. — Я засмеялся.

Волдеморт набросился на Поттера с голыми руками. Но прежде чем он смог сомкнуть их на горле мальчишки, одна из стоявших за его спиной Фурий вылетела вперёд и оттолкнула его так сильно, что он приземлился на собственный зад. Некоторое время Поттер выглядел так, как будто и правда вот-вот рассмеётся; но потом он лишь встряхнул головой и вздохнул.

— Что теперь, Том? — сказал он. — Я могу сколько угодно показывать тебе всё это, но ты уже никогда ничего не получишь. Не лучше ли просто признать, что ты — просто пустое место?

— Я покараю тебя, — сказал Волдеморт хрипло, хотя отчего-то знал, что не сможет самостоятельно даже подняться на ноги. — Ты… ты даже не можешь представить себе, какие муки ждут тебя за…

Заканчивай, — прорычала одна из Фурий, и Волдеморт ощутил, как по его телу пробежала холодная дрожь.

— Хорошо, — сказал Поттер и вытянул вперёд руку, направив указательный палец прямо на голову Волдеморта. — Я собираюсь опробовать новое заклинание, Том. Обрати на это внимание. Vide cor tuum.

Посмотри в своё сердце.

* * *

Всего через несколько мгновений гнев Гермионы был сметён волной всеобъемлющего ужаса. Стоило только Снейпу повернуться лицом к Рону, который уже занёс руку для удара, как башня задрожала, а лестница под их ногами, казалось, сошла с ума. Гермиона почувствовала, как её отбросило назад, но она успела схватиться за перила, что и уберегло её от падения. Снейпу тоже удалось устоять, а вот Рон упал на колени. Снейп наклонился к Рону, и на какой-то миг Гермиона подумала, что он собирается ударить его, но... вместо этого Снейп рывком поставил Рона на ноги, а потом повернулся к ней с криком:

— Грейнджер! Шевелитесь!

Несмотря на открытия, которые принесла эта ночь, голос Снейпа по-прежнему мог заставить её буквально подпрыгнуть на месте, если, конечно, интонация была подобрана правильно. Гермиона повиновалась, прежде чем осознала это, а когда опомнилась, то поняла, что мчится по лестнице прямо к мастеру зелий, который схватил её за локоть и потащил за собой так быстро, как только мог. Башня дрожала всё сильней. У Рона хватило ума нестись вниз впереди них, и, пока все трое бежали к двери, Снейп не выпускал её руки.

Но что означало разрушение башни? И если она упадёт, не утратит ли Гарри все свои воспоминания? Что спровоцировало землетрясение или, в данном случае, "умотрясение"? Гермиона решила, что поиск ответов на эти вопросы требует полной сосредоточенности, и она обязательно займётся этим, если выберется отсюда живой. Тяжелый камень сорвался с потолка и упал, чуть не пробив ей голову и осыпав их со Снейпом пылью. Она споткнулась, но Снейп, обхватив её за плечи, практически потащил к выходу. Рон вцепился в руку Снейпа, который крепко держал Гермиону, и таким образом все трое пулей вылетели из двери, прикрывая головы от падающих осколков свободными руками.

Наконец Снейп отпустил её, и она поковыляла на подкашивающихся ногах, стараясь оказаться на безопасном расстоянии от башни; Снейп с Роном следовали за ней. К счастью, стоило им покинуть башню, грохот стих, и она снова стояла неподвижно, причём выглядела лишь немного хуже, чем раньше. Гермиона выдохнула с облегчением. Похоже, они всё-таки не навредили психике Гарри или, по крайней мере, его памяти.

Рон, задыхаясь, согнулся пополам, положив руки на колени.

— Мм-Мерлин, — только и смог проговорить он. — Что это было?

— Понятия не имею, — сказал Снейп прищурившись и разглядывая башню. — Гарри мог узнать, что мы здесь, или...

Он остановился. Гарри. Он сказал Гарри. Судя по взгляду, который бросила на него Гермиона, она тоже это заметила.

— Да, так вот, насчёт того, чтобы убить вас, — начал Рон…

Когда Снейп повернулся к Рону, его губы изогнулись в доброжелательной, но оттого не менее опасной ухмылке, и тот при виде её невольно отступил на шаг назад.

— Уизли, — прошипел он, — я бы рекомендовал отложить обсуждение этого вопроса. Особенно учитывая то, что мы застряли в сознании Гарри Поттера, пытаясь найти его, и до сих пор не имеем ни малейшего представления о том, где он и как...

Рон не сводил глаз со Снейпа, и лицо его краснело всё больше и больше… но вдруг оно стало белым как мел. Теперь его взгляд был устремлён куда-то за плечо Снейпа, словно он видел что-то позади него и Гермионы. Снейп обернулся и застыл на месте. Гермиона ощутила, как внутри неё что-то оборвалось.

— Гермиона, — прохрипел Рон, — Герм… Гермиона...

— Грейнджер, — с нажимом прошептал Снейп, — не оборачивайтесь, просто идите сюда... медленно...

Незваные гости. Чужаки.

Голос, доносившийся откуда-то из-за её спины, напоминал скрежет ножа по камню, или вой вервольфа, или раскаты грома и ещё множество других звуков, которые пугали её в детстве.

Она не смогла удержаться. И оглянулась.

Позади неё стояло существо ростом около восьми футов. С ног до головы оно было укутано в серый плащ с капюшоном, и единственное, что Гермиона смогла разглядеть, был рот широкий и тонкий. Выступавшие из длинных рукавов руки украшали длинные, окровавленные когти. Фурия. Настоящая, живая Фурия.

Мании... Безумные. Гермиона гадала — сойдёт она с ума или нет. Она отшатнулась от Фурии по направлению к Рону и Снейпу.

Фурия даже не пошевелилась, чтобы остановить её. Вместо этого она повторила:

Пришельцы. Вы не можете перекрыть реку крови. Вы не можете изгнать нас.

— Нет, — прошептала Гермиона и с трудом сглотнула. — Нет... мы друзья Гарри... мы здесь не для того, чтобы навредить ему, мы...

Отцеубийство. Мы охотимся за отцеубийцами.

— Мы не отцеубийцы, — быстро сказал Рон. — Никто из нас не делал этого. — Затем он бросил взгляд на Снейпа. — Я хотел сказать, что я не думаю...

— Здесь нет отцеубийц, — подтвердил Снейп, не сводя глаз с Фурии; он держался очень спокойно, и, казалось, даже дыхание его не участилось. — Мы не причиним вам вреда, милая леди. Мы всего лишь хотим поговорить с твоим хозяином.

И без того широкий рот Фурии стал ещё шире, обнажив ряд длинных и острых как лезвия зубов. С них капала слюна.

— О Мерлин, — прошептал Рон.

Хозяин голоден. Мы тоже. Мы уже ели. И ещё поедим.

— Хорошо, — проговорил Снейп медленно, по-прежнему пристально глядя на Фурию. — Мы... как я сказал, здесь не для того, чтобы причинить тебе вред...

Нет, Отмеченный, — ответила Фурия и протянула к Снейпу когтистые руки, словно желая обнять его. — Ты здесь для того, чтобы накормить нас.

* * *

Создавая Vide cor tuum, Гарри тщательно обдумал все детали. Применить это заклинание мог только по-настоящему могущественный волшебник, потому что оно расширяло привычные границы магии, независимо от того, произносилось ли оно вербально или нет; кроме того, необходима была неподкупная, беспристрастная правдивость, а это качество, и впрямь, встречается редко. Это заклинание нельзя было назвать изощрённым, скорее оно требовало подлинной силы и несколько большей убеждённости в необходимости его применения, чем обычно нужно волшебнику для того, чтобы заклятье сработало.

Однако применённое правильно, оно принуждало жертву видеть чистую, ничем не прикрашенную правду сердца. Если в тебя попали заклинанием Посмотри в Твоё Сердце, ты увидишь себя таким, какой ты есть, а также все твои выборы и всё, что ты когда-либо совершил. И при этом ты не сможешь отвести взгляд от своей души ни на один миг.

Для большинства людей это может стать непосильным испытанием.

Две Фурии вышли из-за спины Гарри Поттера. Та, которая стояла слева, держала в руке каменную чашу, до краёв наполненную прозрачной, чистой водой.

Лорд Волдеморт безучастно смотрел в пространство перед собой; казалось, он разглядывает там нечто, доступное только его взору.

— Что ты там видишь? — спросил Гарри негромко.

Волдеморт медленно покачал головой.

— Всё, что я сделал, — ответил он. — Все те...

Гарри кивнул. Фурии мурлыкнули.

Волдеморт всё смотрел и смотрел вдаль.

— Сколько всего я мог бы сделать вместо этого, — сказал он, изучая свои длинные бледные пальцы. — Знаешь, я ведь мог бы заняться музыкой. Мне говорили, мои руки могли бы подойти для фортепиано...

— Ты мог бы многое сделать, — сказал Гарри.

— Я мог бы всё начать сначала, — проговорил Волдеморт с надеждой. — Возможно, сейчас я смог бы распорядиться всем правильно. Сейчас, когда я знаю правду. Я имею в виду… я мог бы...

— Нет, — сказал Гарри. — Никаких "с начала", Том, это — конец. — Он пожал плечами. Плечи Волдеморта поникли. — Даже я не знаю, как повернуть время вспять. Ты заплатишь за то, что сделал.

— Ох! — Волдеморт снова посмотрел на свои руки. — Я мог бы стать великим, — выдохнул он разочарованно. — Почему я не сделал правильный выбор? Почему я не задумывался об этом тогда?

— Ударь меня, — сказал Гарри

— Зачем мне делать такую нелепость? — с горечью спросил Волдеморт, по-прежнему разглядывая свои руки. — Всё так глупо... — он провёл худой рукой по лбу. — Ведь то был я, не так ли? Я принимал эти решения? — Он наконец посмотрел на Гарри. — Это я решил стать Волдемортом и отказался от Тома Риддла? Неужели это сделал я? — казалось, он совершенно сбит с толку.

Гарри пожал плечами и засунул руки в карманы. В этот момент змеи на его голове притихли.

— Я не знаю, — сказал он. — Если честно, меня это не интересует. Но ты должен решить, что ты собираешься делать сейчас.

— Делать, я? — Фурии шагнули вперёд, и одна из них протянула кубок. Не пролив ни капли.

Внезапно сделалось очень холодно, облака стали стремительно расти, пока не стало совсем темно.

Волдеморт наклонился и заглянул в кубок.

— Я должен, не так ли? — сказал он. — Я... — он облизал губы, — я чувствую жажду.

— Вся вода — твоя, — сказал Гарри. Волдеморт протянул руку и взял кубок. Хотя его руки дрожали, вода не проливалась. — Ты, наверное, подумал, что твоя смерть будет выглядеть иначе? — добавил Гарри. — Не как вода?

— Это смерть? — спросил Волдеморт. Фурии кивнули. Он изумлённо посмотрел на воду. — Забавно, — сказал он, — пахнет приятно. — Он наклонился вперёд, поднял кубок и осторожно сделал глоток. — О! Она сладкая. — Потом он отпил ещё.

— Правда? — спросил Гарри.

— Странно, — сказал Волдеморт, облизывая губы и снова приникая к кубку. — Знаешь, я привык бояться многих вещей. Правда. Мне не верится, что смерть так приятна на вкус. — Он осушил кубок до последней капли. — Всё кончено, — сказал он, опуская его и вытирая рукавом губы. — Это было необходимо.

— Ты даже не представляешь насколько, — ответил Гарри.

— Думаю, представляю, — сказал Волдеморт и медленно опустился на колени. Кубок выпал из его рук и покатился по земле. — Что ж. Так много всего… — Он перекатился на бок и прикрыл глаза. — Знаешь... я, правда, хотел бы...

Когда Лорд Волдеморт выдохнул в последний раз, одна из Фурий наклонилась и опустила его веки совсем.

Гарри довольно долго смотрел на тело, пока оно не растворилось в воздухе.

— Хорошо, — сказал он. — Что теперь?

Фурии не ответили.

Внезапно Гарри нахмурился и расправил плечи. Затем он посмотрел на потемневшее небо. Змеи на его голове ожили и зашипели.

— Минуточку, — сказал он. — А где Алекто?

Всё, им пришёл конец, в этом Рон был совершенно уверен. Ему удалось прогнать фальшивого Дамблдора, но вряд ли он добьётся успеха, если швырнёт в лицо Фурии песок или грязь. Может быть, она ест эту грязь на десерт, после того как поужинает человеческими костями.

Фурия наступала на Снейпа, а тот медленно пятился назад. Его желтоватое лицо сейчас жутко побледнело. Он выглядел так, словно вот-вот готов был обделаться от страха, и Рон, который никогда ничего не имел против смерти Снейпа, поймал себя на том, что размышляет о возможных способах его спасения.

— Уизли, — сказал Снейп, — Грейнджер, уходите. — Он сделал ещё один шаг назад. — У вас нет Метки. Она не станет преследовать вас.

— Бегите, профессор! — убеждала Гермиона, заламывая руки. — Вы должны лишь захотеть этого так, как мы делали раньше, и бегите куда угодно, как можно быстрее...

— Я пытаюсь, — проговорил Снейп сквозь стиснутые зубы, — сейчас это не работает. — Он отступил ещё немного. Казалось, каждый шаг даётся ему с неимоверным трудом, а о том, чтобы бежать, не было и речи.

Невозможно бежать, — проникновенно пропела Фурия. — Нет спасения.

— Послушай, — Рон услышал свой хриплый голос как будто бы со стороны, — профессор не убивал своего отца… а ты ведь караешь за преступления против крови, так что...

Он носит Метку, — прошептала Фурия, по-прежнему не отводя взгляда от Снейпа и неуклонно приближаясь к нему. Она уже могла достать его, почему же она медлит? Или она чего-то выжидает?

— Но у них Метки нет, — сказал Снейп, — следовательно, они могут уйти, верно? Уизли, Грейнджер, Мерлина ради, уходите!

Рон не мог допустить, чтобы его последним воспоминанием о Снейпе стало благородное самопожертвование этого самого Снейпа. Это было бы просто нечестно. Вот если бы он увидел, как Снейпа отправляют в Азкабан на пожизненный срок, если бы он был уверен, что никогда больше не увидит его лица — тогда совсем другое дело. На меньшее он не согласен. Да и Гермиона, судя по всему, не собиралась предоставлять Снейпа его участи.

Но Рон не знал, что тут можно ещё сделать. Он вообще услышал о существовании Фурий всего несколько часов назад, и как в таком случае прикажете с ними сражаться? В книгах по этому поводу ничего не говорилось, а сам Рон не обнаружил пока ни одного уязвимого места.

— Вы что, оглохли оба? — спросил Снейп — голос его звенел от ярости и страха. — Почему вы всё ещё торчите здесь?

— Мы... — начала было Гермиона, но в этот же миг их ослепила вспышка света. И тут оказалось, что они уже не одни в окружающем башню парке. Теперь здесь был ещё и Гарри. Наверное, Рон мог бы потерять сознание от облегчения, если бы вместе с Гарри не явились ещё две Фурии.

На голове у Гарри тоже были змеи, а в глазах застыло странное выражение. Рон судорожно сглотнул.

Наступавшая на Снейпа Фурия остановилась и издала щёлкающий звук; наверное, это было что-то вроде приветствия. Снейп обернулся и увидел Гарри: зрачки его расширились, словно он не мог поверить своим глазам.

— Г-Гарри? — слабо спросила Гермиона. — Это ты?

— Гермиона, — сказал Гарри. Казалось, он был удивлён не меньше, чем они. — Как вы сюда попали? — Тут он заметил Снейпа и раскрыл рот от изумления. — Какого чёрта вы здесь делаете? — Он резко повернулся и наставил дрожащий палец на Фурию, всё ещё угрожавшую Снейпу. — Алекто, нет! Назад!

У него Метка, — повторила Алекто, словно это всё объясняло. Две другие Фурии, стоявшие у Гарри за спиной, одобрительно зашипели.

— Нет, — сказал Гарри, мотнув головой. — Волдеморт мёртв. Его метка больше ничего не значит. Он умер, вы получили то, что хотели.

Что хотел ты, — поправила его одна из Фурий.

— Ладно, то, что мы хотели, — согласился Гарри. — Всё так, очень хорошо... Но теперь оставьте его, — он указал жестом на Снейпа, — в покое.

Есть ещё кое-кто, — сказала другая Фурия. — Отмеченные. Малфои. Ты хочешь Малфоев?

Игра не закончена, — подтвердила Алекто.

К изумлению Рона, Гарри, похоже, колебался.

— Я... я хочу отомстить Малфоям. Драко убил Сириуса. Но Се...э... профессор Снейп...

Гарри почти сказал Северус. Он назвал Снейпа "Северус". Рон ощутил, как его желудок скрутило, но сейчас не время думать об этом.

— Волдеморт мёртв? — спросил Снейп, и до Рона дошло, что он пропустил что-то важное. — Я не ослышался?

— Что? О, да, — сказал Гарри. — Да, его больше нет. Мегера, сколько ещё их осталось? Кроме Снейпа, — добавил он быстро. — Профессор не в счёт.

— Ты убил их, — проговорила Гермиона. Рон увидел, что она бледна как тень. — Это был ты. На самом деле.

Гарри нахмурился.

— Гермиона...

— Я надеялась, что ошибаюсь. Я надеялась... Как ты мог... все эти люди...

— Это Упивающиеся смертью! — выкрикнул Гарри. — Подумай о тех, кого они убили. Вы были счастливы, когда они начали погибать, не так ли?

— Я не знала, что это твоих рук дело! — выкрикнула она. — О, Гарри...

— Какая разница, кто это сделал? Кто-то ведь должен был...

Рон хотел бы стать таким же умным, как Гермиона, но увы! Он не мог угнаться за ней. Будь он посообразительней, он бы понял, что тут происходит. Всех этих Упивающихся угробил Гарри?

— Стоп, — сказал он. — Гарри, о чём ты говоришь? Ты убил всех этих людей? Как тебе это удалось? Ты ведь был всё время в Хогвартсе?

Гарри указал на Фурий, которые теперь молча уставились на Рона.

— Они мне помогали. Они могут… путешествовать в снах, могут... в общем, когда они со мной, а я с ними, нам не важно, где мы находимся, Рон. Я не могу объяснить этого, в любом случае, не здесь.

— Тогда как нам выбраться отсюда? — спросил Снейп, не отводя взгляда от Фурий,— и ещё мне хочется быть уверенным в том, что эти милые леди не собираются убивать меня.

— Конечно, не собираются, — сказал Гарри, но его голос звучал как-то неуверенно и он бросил какой-то странный взгляд на Фурий.

Мы преследуем Отмеченных, — сказала Фурия, которую Гарри называл Мегерой.

— И Гарри тоже? — требовательно спросил Рон.

Взгляды присутствующих снова обратились к нему. Кажется, Гарри и, особенно, Снейп были потрясены.

— Рон! — воскликнула Гермиона, словно он едва не проболтался. Только здесь не было никакого секрета, и Гарри должен это знать.

— Гарри тоже отмечен Сами-Знаете-Кем! — сказал Рон. — Дайте-ка подумать. Как только вы прикончите всех Упивающихся, вы займётесь им, верно? Избавься от них, Гарри. Дамблдор сказал, что только ты можешь сделать это!

— Они... они не сделают этого, — медленно произнёс Гарри и повернулся, чтобы ещё раз посмотреть на Фурий. Они молчали, сверля его изучающим и каким-то голодным взглядом. — Или сделаете?

Алекто издала странный щёлкающий звук.

— Ох, — выдохнул Гарри, — ладно. — Затем он кивнул и...

Внезапно их подхватил штормовой ветер. Казалось, небо и земля перемешались, и Рон не мог сказать, бежит ли он, или упал, или с ним происходит что-то ещё. Ему показалось, что он движется одновременно во всех направлениях и так быстро, как никогда раньше: быстрее, чем на Всполохе Гарри, быстрее, чем когда используешь портключ...

Затем движение прекратилось, и Рон упал на колени прямо на чёрный песок. Вокруг снова была сумрачная пустыня под кроваво-красным небом. Запыхавшаяся Гермиона приземлилась недалеко от него, а Гарри держал Снейпа, обхватив его за талию.

— Вы в порядке? — спросил Гарри, оглядываясь через плечо. Фурий нигде не было видно.

— Какого чёрта, — выдохнул Снейп, отшатнувшись от Гарри, — ты сделал?

— Сбежал, — сказал Гарри. — Я выдернул нас оттуда и оттолкнул их подальше от нас. Теперь им придётся нас искать. У вас будет достаточно времени, чтобы убраться отсюда.

— Что? — спросил Рон. — Оставить тебя с ними?

— Ты сошёл с ума, — сказала Гермиона.

— Я знал, что вы так скажете, — проговорил Снейп. — Будьте так любезны, Поттер, избавьте меня от гриффиндорского героизма. Я с удовольствием уйду.

— И оставите его Фуриям? — крикнула Гермиона, поворачиваясь к Снейпу.

Снейп развёл руками.

— А что бы вы хотели, чтобы я сделал, мисс Грейнджер? — спросил он. — Вот, например, вы. Что можете сделать вы? Гарри пригласил их сюда. И мы ничем не можем помочь ему, пока мы здесь, в его голове. Очевидно, мы можем даже ухудшить положение дел.

— Значит… значит, вы собираетесь бросить его, — сказал Рон, задыхаясь. — Вы чёртов трус. Я знал это. Я это знал. Гарри, друг, когда мы выберемся отсюда, нам предстоит очень долгий разговор, и вряд ли я прощу тебя...

— Простишь... — Гарри выглядел смущенно. Потом он бросил быстрый взгляд на Снейпа, и его глаза расширились. — Они...

— Они всё знают, — подтвердил Снейп с едва уловимым сожалением в голосе. Рон сказал себе, что сейчас не время разбираться с ним, как бы ему этого ни хотелось. — Мы совершили небольшую экскурсию в башню твоих воспоминаний или что там ещё. Тайна раскрыта.

Сейчас Гарри, которого не устрашили Фурии, который хладнокровно убил Волдеморта и его последователей, смотрел на Рона с Гермионой с выражением, весьма близким к ужасу. В этот миг последний осколок надежды, который ещё жил в душе Рона и молил, чтобы всё оказалось дурацкой ошибкой, сжался и умер.

— Ты ублюдок, — сказал он. Гарри с шумом вдохнул. Змеи на его голове зашевелились и зашипели. Никогда ещё он не был похож на человека меньше, чем теперь. — Как ты мог? — прошептал Рон, понимая, что просто не в состоянии больше говорить о Снейпе.

— Не сейчас, — выдохнула Гермиона, прикрывая глаза. — Ради Мерлина, Рон, мы должны избавиться от Фурий, которые рыщут где-то поблизости, стараясь отыскать нас.

— Не вас, — сказал Гарри, тряхнув головой, а затем взглянул на неё. — Им нужен я. Именно поэтому вы должны уйти. Послушайте, я силён. Я их удержу. Я смогу победить их.

— Каким образом? — жестко спросила Гермиона. Она скрестила руки на груди и пристально смотрела на него. — Как ты заставишь нас уйти?

— Я... — Гарри сощурил глаза, а затем раскрыл их, недоумённо моргнув.

— Прекрасно, — сказала Гермиона. — Мы здесь потому, что нам так захотелось. Ты принял нас. Как там говорится в заклинании... ты оказал нам гостеприимство, не важно, сознательно ты это сделал или нет. Ты не можешь просто вышвырнуть нас отсюда. Точно так же ты пригласил их. Её голос поднялся теперь до крика. — Ты — идиот!

— Грейнджер, — сказал Снейп не громко, но твёрдо, — что вы намерены делать, оставшись здесь? Как вы можете придумать способ справиться с Фуриями, находясь здесь?

— Заткнись, Снейп, — набросилась на него Гермиона. — Мне плевать, что ты говоришь. Я... — Она наставила дрожащий палец прямо в лицо Снейпа, одновременно отчаянно краснея. — Я готова убить тебя!

«Интересно, как долго Гермиона ждала удобного момента, чтобы высказать всё это Снейпу?» — подумал Рон. Но в ответ Снейп сказал лишь:

— Я не сомневаюсь в этом Грейнджер, но сейчас для него вы — обуза, так? — он пристально посмотрел на неё. — Или вы предпочитаете, чтобы он думал о том, как защитить вас, вместо того, чтобы позаботиться о собственной безопасности? Вы этого хотите?

— Конечно, нет, — Гермиона заломила руки и с мольбой смотрела на Гарри. — Но ведь должно же быть что-то, что мы можем сделать?

— Нет, — ответил Гарри спокойно, — он прав. Послушай, если вы вернётесь назад... если вы проснётесь... может быть, вы сможете придумать, как помочь мне.

— Дамблдор сказал, что такого средства нет, — возразил Рон. — Вот почему мы здесь.

— И именно поэтому мы сейчас уйдём, — сказал Снейп. — По крайней мере, я. — Он протянул руку и прикоснулся к Гарри. Рон почувствовал, как по коже пробежали мурашки. — Я что-нибудь придумаю, — продолжил он тихо, — обещаю.

Гарри натянуто улыбнулся.

— Я знаю. Послушай, присмотри за этими двумя, хорошо?

— Мы не собираемся уходить, — ухмыльнулся Рон, уставившись на Снейпа.

— Конечно, как пожелаете, — сказал Снейп. — Теперь... дайте подумать. — Он нахмурился. — Как мы можем уйти?

Не говоря ни слова, Гарри поднял руку, и в воздухе перед ними появилась простая деревянная дверь.

Снейп открыл её, и через проём Рон увидел спальню Снейпа и их четверых, спящих в его постели. Б-р-р-р.

— Только попробуйте сделать какую-нибудь гадость, пока мы спим, а вы бодрствуете, — прорычал он.

— И в мыслях не было, — вкрадчиво ответил Снейп. — Вы уверены в том, что не хотите составить мне компанию?

— Совершенно, — бросила Гермиона, делая шаг вперёд и исследуя дверной проём. — Гарри, как ты это делаешь? Это что-то вроде...

Внезапно Снейп сделал молниеносный бросок, словно змея на Слизеринском гербе, схватил Гермиону за руку и сильно толкнул её в проём. Она закричала и пропала из виду. С воплем негодования Рон бросился вперёд, сам не зная, собирается ли он схватить за Гермиону, или ударить Снейпа, или ещё что-нибудь, когда почувствовал, что кто-то толкнул его сзади. Рон по инерции продолжал двигаться вперёд, когда Снейп схватил его за волосы, чёрт бы их побрал! — и вытолкнул в открытую дверь вслед за Гермионой.

Внезапно Рон обнаружил, что летит головой вперёд сквозь какое-то пространство, возвращаясь от сна к действительности. Он видел, как дверь становится всё меньше и меньше, а Снейп и Гарри наблюдают за его падением.

— Прощай, Уизли, — сказал Снейп и закрыл за ним дверь. Всё вокруг стало чёрным.

* * *

Гарри и Снейп посмотрели на закрывшуюся дверь.

— Хорошо, — сказал Гарри. — Вот и всё. — Он повернулся к Снейпу, глядя на него широко открытыми печальными глазами. — Я знал, что ты придёшь сюда.

— Ты хорошо изучил меня, — ответил Снейп, сжимая дрожащие пальцы в кулаки. — Жаль только, что, как оказалось, я знаю тебя не так хорошо, как думал.

Гарри опустил голову.

— Ты тоже должен уйти, — сказал он глухо.

— Так заставь меня, — ответил спокойно Снейп. — Уверяю тебя, меня не так легко одурачить.

Гарри снова поднял голову.

— Пожалуйста, Северус, — сказал он. — Знаешь, почему я сделал это? Чтобы никто не смог причинить тебе вреда. Чтобы ни Волдеморт, ни Упивающиеся смертью не смогли до тебя добраться, чтобы никто и никогда больше не пострадал, чтобы нам не пришлось больше… — голос Гарри сорвался, он потянулся и взял Снейпа за руку.

— Ты выпустил на свободу, — начал Снейп, пытаясь сохранить спокойствие, — зло куда худшее, чем Волдеморт.

Гарри уронил руку и покраснел.

— Я не знал этого, — сказал он. — Тогда... я не понимал этого. Но они так многому научили меня... предложили мне так много... — Он указал рукой на разрушающиеся черные стены. — Разве ты не видишь? Не видишь, что Дамблдор сделал со мной?

— Вижу, — сказал Снейп, — и теперь я понимаю, почему он это сделал.

— Северус!

— Но вот чего я не понимаю, — Снейп поднял руку, прерывая его, — так это почему Фурии так стремятся убить нас или, как они выражаются, «меченых». Мы не совершили преступлений против крови, по крайней мере, насколько мне известно. Почему они хотят убить нас только за то, что мы... были... связаны с Волдемортом?

У Гарри был несчастный вид.

— Они пока... отстали от нас, — сказал он. Они решили, что поймали нас, но оказалось, что потеряли. Я думаю, чтобы найти меня, им придётся потрудиться. И сейчас... — он тяжело сглотнул.

— И сейчас они готовы убивать всех, кто попадётся к ним в когти, не утруждая себя поиском мотивов, — закончил Снейп, изо всех сил стараясь держать себя в руках. А как хотелось бы взять мальчишку за шкирку и вытрясти из него весь бестелесный теперь дух. — Замечательно!

— Послушай, чего ты от меня хочешь? — спросил Гарри. — Они чувствуют гнев. Они потому и нашли меня, что я тоже был рассержен. Это — источник моей силы, так они сказали. И они обитают в той части моей души, где живёт страх, гнев и... — его голос снова сорвался, а глаза внезапно расширились. Потом он резко повернулся и уставился на стены.

— Они тоже черпают там свою силу, — сказал он.

— Что? — спросил Снейп. В этот миг песок под их ногами вздрогнул, воздух задрожал и откуда-то донёсся вой. Этот звук заставил его буквально примёрзнуть к месту. Это было похоже на травлю собачьей сворой, или на дыхание в затылок подкрадывающегося монстра, или как будто в узком тоннеле за тобой гонится вервольф...

— Они здесь, — сказал Гарри и схватил Снейпа за руку. — Бежим!

Снейп не колебался и не протестовал, когда Гарри аппарировал их, или что там ещё он сделал, унеся их с того места. Он одобрил бы всё, что могло отдалить их от Фурий; но как долго они смогут убегать? Не бесконечно. Нужно что-то придумать.

Когда перемещение прекратилось, Снейпу потребовалось всего одно мгновение, чтобы прийти в себя. Затем он посмотрел вверх и увидел, что Гарри доставил их к одной из стен.

— Отлично, — сказал Гарри и прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. И тут же прямо из воздуха перед ними материализовались две киркомотыги. — Давай, бери одну, — сказал Гарри, приподнимая свою, — и за работу. — Он замахнулся и удивительно сильно ударил киркомотыгой по стене. Стена треснула в месте удара, как будто была сложена из чего-то не более прочного, чем песок у них под ногами.

— Какого черта ты делаешь? — спросил Снейп, уставившись на вторую киркомотыгу. — Как это может нам помочь?

— Некогда объяснять, — выдохнул Гарри, делая новый замах и откалывая ещё один кусок от стены. По ту сторону стен не было ни песка, ни красного неба. Всё исчезало в клубящемся сером тумане.

— Что там? — спросил Снейп. — Гарри... если ты собираешься ухудшить наше положение...

— Вряд ли это возможно, — сказал Гарри и снова замахнулся. Снейп был вынужден согласиться с ним. — Послушай, Северус, я не собираюсь разрушать все стены. Не сейчас... Но мне нужно пробить в этом месте брешь...

— Пробить? Зачем...

— Ты собираешься помогать мне или нет?!

— Конечно, да, — выкрикнул Снейп, — но я не чертов гриффиндорец и не собираюсь бросаться куда-то очертя голову, не понимая, для чего я это делаю!

Гарри опустил киркомотыгу на землю.

— У нас нет времени. Ради всего святого, я знаю, ты мне не веришь...

— Я этого не говорил...

— Нам нужно выбраться из этой пустыни, ладно? Пожалуйста, послушай меня. Мы должны выманить их из пустыни и привести по ту сторону стен, в туман. — Он с мольбой посмотрел на Снейпа. — Ты считаешь меня чудовищем, верно? Но это не так. Клянусь тебе. Ты увидишь. И это единственный план, который у меня есть. Я не знаю, что ещё можно сделать.

Ужасающий вопль послышался снова. Снейп и Гарри вздрогнули, и Снейп снова посмотрел на Гарри. Я не знаю, что ещё можно сделать.

Снейп тоже не знал. Зарычав, он схватил вторую киркомотыгу и ударил, отколов значительную часть стены, прокладывая путь в туман.

— Лучше, — прохрипел он, — не сдаваться… — стон, — даже если для этого… нужно… стать законченным... — стон, — безмозглым идиотом...

— Надеюсь, до этого не дойдёт, — выдохнул Гарри, но это лучше, чем позволить им убить тебя. Или меня. Я так считаю. — Он беззвучно засмеялся. — Сейчас это одно и то же.

— Ты понимаешь, — сказал Снейп, — если ты это сделаешь... они проникнут всюду. Во всё твоё сознание. — Если, конечно, они уже этого не сделали. Могут ли они попадать в разные его части? Если так, как они собирались убить его? Во всём этом не было никакого смысла. Снейпа охватило ужасное чувство, что мотивы, которые движут поступками Фурий, находятся за пределами человеческого понимания.

Они руководствуются чувствами и страстями, они чужды рациональности и действуют, подчиняясь очень и очень древним законам. Было бы чудом, если бы Снейп или Гарри смогли бы установить с ними сколько-нибудь разумный контакт. И опять-таки, Гарри Поттер сам по себе всегда был существом импульсивным. И, конечно, ему тоже чужда рациональность.

Если бы Фурии убили Гарри, смогли бы они воспользоваться его телом, его могуществом, превратив его в куклу? Могли бы они продолжать жить после того, как он умер, в его теле и в его сознании? Они могли бы свободно перемещаться по земле, обладая всеми дарованиями Гарри, делая всё, что только могли пожелать.

Дамблдор сказал, что Фурии подчиняются древним правилам. Но учитывая случившееся, эти правила оказались очень гибкими настолько, что Фурии могли интерпретировать их так, как им нравилось. Если они считают, что могут делать всё, что им вздумается, то правление Волдеморта покажется мирной прогулкой по парку по сравнению с тем, что способны устроить они.

Прежде чем Гарри ответил, вой раздался снова, теперь уже значительно ближе. Снейп оглянулся и увидел их: теперь их было уже не трое, а тысячи, целая армия маршировала к ним через пески. Гарри выронил киркомотыгу и отступил от стены.

— Вот так, — сказал он мягко. — Они идут сюда. Нужно было лучше работать.

По мере того как Фурии приближались, их фигуры дрожали в воздухе, менялись местами и, наконец, их снова стало только три: Тизифона, Мегера и Алекто.

— Сколько их, — спросил Снейп Гарри, — на самом деле?

Гарри глубоко вдохнул и пожал плечами.

— Столько, сколько ты видишь в каждый конкретный миг, — сказал он. — Когда их Трое, значит, их действительно три, а когда их больше... что ж, значит, их больше. Но они всегда одни и те же.

Снейп почувствовал, что у него начинает болеть голова. Он всегда терпеть не мог волшебников, которые называли самые... тёмные... области магии "мумбо-юмбо", но в этот момент он мог их понять.

— Мы снова собираемся сбежать? — спросил он. — Должен признаться тебе, что этот план я поддерживаю всем сердцем.

— Пока нет, — сказал Гарри. Змеи на его голове поднялись уже почти вертикально, выражая предельное внимание. — Держись. Стой рядом со мной.

В любом случае, выбора у Снейпа не было. Чем ближе подходили Фурии, тем сильнее он ощущал, что его ноги становятся всё тяжелее, так как это было в саду, окружающем башню воспоминаний. Странно, что Гарри мог сопротивляться им.

Гарри вздёрнул подбородок.

— Приветствую вас, леди, — сказал он негромко. — Я рад, что вы нашли меня.

Они защёлкали и зашипели, подходя всё ближе.

— Вы собираетесь убить меня? — продолжал Гарри. — Неужели вы не понимаете, что сделав это, вы тоже умрёте?

— А они умрут? — пробормотал Снейп, прежде чем смог остановить себя.

— Умрут, — подтвердил Гарри, не отводя глаз от Фурий. — Я рассказывал тебе... они черпают силу в моём гневе. Если я умру, мой гнев умрёт, и они вместе с ним. — Он сделал глубокий вдох. — Хотя я не думаю, что они верят мне.

Снейп посмотрел на Фурий. Фурии тупо разглядывали Гарри, а та, что стояла посередине, низко наклонила голову, а затем резко и сильно отбросила её назад.

Мы не умираем, — сказала она. — Мы вечны. Месть вечна.

— Возможно, — сказал Гарри, — но я ваш хозяин. Я впустил вас. Я вам нужен для того, чтобы вы могли действовать. И вы хотите убить меня?

Фурии хранили молчание. Внезапно Снейпа осенила мысль, и он высказал её, даже не успев как следует обдумать.

— Вы предадите своего хозяина? — сказал он громко. — Благодарность — это один из древнейших законов. Если вы поднимете руку на вашего хозяина, вашего благотворителя, вы нарушите его.

— Правда? — спросил Гарри, по-прежнему глядя на Фурий.

— Правда, — подтвердил Снейп. Возможно, Фурии не сознают, что они могут умереть, но они должны понимать, что обязаны повиноваться определённым законам. Они обязаны. Потому что в ином случае...

Носящий Метку, — простонала Фурия, стоявшая слева. Она протянула вперёд свою когтистую руку, как будто желая обнять и Гарри и Снейпа сразу. — Отмеченный отцеубийцей. Его сила — в тебе. Его Метка — на тебе. — Остальные две Фурии кивнули, возбуждённо зашипели и защёлкали.

Гарри наклонил голову.

— Это правда, — сказал он. — Я думал, что она исчезнет, когда он умер.

Фурии как одна покачали головой и застонали.

— Тогда вот что, — сказал Гарри. Он взял Снейпа за руку и начал двигаться назад, в направлении дыры, которую они пробили в стене. — Мне кажется, мы не смогли вас переубедить.

Снейп отступал главным образом потому, что другого выбора у него не было. По крайней мере, казалось, у Гарри есть план; конечно, Снейп чувствовал бы себя гораздо комфортнее, если бы знал, что именно тот собирается делать, в этом случае он мог бы предвидеть или его успех, или, что более вероятно, провал. Мысль о том, что он вынужден действовать в неведении, вызывала у него протест.

— Бежим! — крикнул Гарри громко, резко рванул Снейпа за руку, и они вместе прыгнули в проём, провалившись в туман. Они снова бежали, точно так же, как в том кошмаре о вервольфе, преследуемые яростными воплями Фурий. Вой превратился в лай собачьей своры.

Каменные стены исчезли, сменившись живой изгородью. Снейп вдруг осознал, что они бегут сквозь лабиринт. Лабиринт из растений, заполненный туманом, очень похожий на тот, который пришлось пройти Гарри в последнем испытании Турнира Трёх Волшебников. Он не смел сбавить скорость, не смел спрашивать Гарри о том, куда они направляются, частично потому, что не был уверен в том, что сам Гарри знает это. Он понимал лишь то, что они бегут туда, где нет Фурий, и это было прекрасно.

Внезапно туман начал рассеиваться; воздух вокруг потеплел, и они уже бежали в свете солнца, а над ними расстилалось голубое небо. Снейп почувствовал, что его тело стало легче, а ноги словно обрели крылья. Живая изгородь исчезла; теперь под их ногами был уже не чёрный песок, не трава, а что-то напоминающее песчаную отмель, и они ступали по чистой тёплой воде. Морское побережье, но совершенно не похожее на те, что Снейп видел в Англии; песок здесь был удивительно мягким и белым, небо слишком синим, вода слишком прозрачной, а воздух — прогретым.

Внезапно Гарри остановился, и Снейпа, по-прежнему державшего его руку, резко дёрнуло.

— Теперь, — выдохнул Гарри, — мы подождём...

— Гарри, — только и сумел сказать Снейп, — где...

В это же мгновение Фурии оказались здесь, как будто они отставали всего на несколько секунд.

Все три направлялись в сторону Гарри и Снейпа. Гарри не двигался, и Снейп тоже заставил себя стоять спокойно. Он снова пожалел, что с ним нет его палочки. Было бы чудесно умереть сражаясь.

Но как только Фурии подошли поближе, так что было видно, как развеваются на ветру полы их плащей, они остановились. Та, которая стояла посередине, подняла голову и начала принюхиваться. Все три издавали звуки, выражавшие изумление, в этот миг они походили на собак, уловивших странный, неожиданный запах или звук.

Снейп услышал, как Гарри глубоко вдохнул. Сам он вообще едва мог дышать.

Стоявшая слева Фурия наклонилась и опустила свои длинные когтистые пальцы в тёплую воду. Она издала странный клекочущий звук, в котором слышалось изумление.

Гарри выдохнул.

— Тебе нравится это, Тизифона? — спросил он мягко.

Она не ответила, но вместо слов сложила ладонь лодочкой и зачерпнула воду. Затем медленно выпрямилась и протянула руку с водой Фурии, стоявшей с ней рядом. Фурия наклонилась, понюхала и сделала осторожный глоток. Потом она облизала губы чёрным, заострённым на конце языком.

Фурии вздохнули, как будто все они попробовали воду на вкус.

— Вам нравится? — повторил Гарри. — Вы можете пить её столько, сколько захотите. Мне не жаль, её здесь много.

Они посмотрели на него. Снейп хотел бы видеть их глаза.

— Я не убегу, — сказал Гарри негромко и удивительно мягко. — Вам нравится здесь?

Фурии снова посмотрели по сторонам, потом вверх — на небо, вниз — на воду и вдоль белого побережья. Пронёсся нежный бриз.

Тепло, — сказала одна из них.

Хорошо, — сказала другая.

— Да, — согласился Гарри. — Вы... вы можете остаться здесь. Столько, сколько захотите. Вам не нужно возвращаться в пустыню. — Они посмотрели на него. — Это ваш дом.

— Поттер! — одёрнул его Снейп. — Ты рехнулся? Какого черта?

— Оглянись, Северус, — сказал Гарри и указал рукой на окружавший их рай. — Пустыня — это место, где я хранил всё, что заставляло меня испытывать гнев и страх. А здесь я берегу нечто более приятное. — Он кивнул в сторону Фурий. — И они... они никогда не видели ничего подобного.

Фурии тем временем вошли в воду, которая уже доставала им до пояса. Время от времени они останавливались, чтобы напиться и поговорить друг с другом, издавая тихие щелчки и шипение, смысл которых Снейп не понимал. Ему стало любопытно, понимает ли их речь Гарри.

— Они всегда жили местью, — сказал Гарри, — и ненавистью. Они всегда чувствовали гнев и голод и... — Гарри с мольбой посмотрел на Снейпа. — Они пришли оттуда, где властвуют эти страсти. То была их природа. Теперь — нет.

Одна из Фурий повернулась к ним.

Музыка, — сказала она мягко.

Снейп моргнул. Он не слышал никакой музыки, но Гарри улыбнулся и кивнул ей.

— Да, — подтвердил он. — Я тоже различаю её.

— Я ничего не слышу, — пробормотал Снейп.

— Я тоже, — тихо ответил Гарри. — Просто подыграй мне. Мне кажется, если они её слышат, значит, она здесь есть.

Мы остаёмся? — настойчиво спросила Фурия и отвернулась, глядя на уходящий в бесконечность горизонт, где синева растворялась в синеве. — Это дом?

— Это дом, — подтвердил Гарри. — Вы можете остаться здесь. Со мной. — Снейп издал удивлённый звук, но Гарри не обратил на него внимания. — Больше не будет голода. Не будет нужды. — Волнуясь, Гарри облизал губы. — Вы можете владеть здесь всем сколько захотите. Сколько вам понадобится.

Одна из Фурий запрокинула голову, глядя в синее солнечное небо. Ещё один шаг вперёд, и вода достигла плеч. Третья всё ещё смотрела на Гарри.

Больше не будет голода, — повторила она через минуту. — Мы сыты. Ты накормил нас. Это напитает нас?

Гарри кивнул.

— Вы дали мне то, в чём я нуждался. Теперь я даю то, что нужно вам. Это справедливо.

Справедливо, — задумчиво повторила Фурия.

Гарри расправил плечи.

— Вы принимаете это? — спросил он, и его голос прозвучал неожиданно резко. — Вы принимаете мой дар? Он нравится вам?

Снейп перестал дышать.

...мы принимаем, — сказали Фурии хором. Одна из них взглянула на остальных и указала длинным костлявым пальцем на выступавший из воды камень, который Снейп заметил в отдалении.

К тому камню, — сказала она. — В глубину. К песне.

К песне, — согласились остальные две. Не говоря больше ни слова, они начали двигаться вглубь открытого океана. Вода постепенно покрывала их грудь, плечи, а потом сомкнулась над их головами.

— С ними всё будет хорошо, — сказал Гарри, как будто Снейпа волновало их благополучие.

— О, прекрасно, — ответил Снейп, наблюдая за тем, как они уходят. — Ты знал, что это сработает?

— Конечно, нет, — произнёс Гарри. — Но получилось лучше, чем я мог подумать. Я знал, что они вечно испытывают голод. А голодных нужно накормить. И им нужна пища, которая не иссякнет.

Здесь я берегу нечто более приятное. Снейп посмотрел на Гарри и увидел, что змеи исчезли с его головы, а их место заняли привычные растрёпанные чёрные волосы.

— А она не иссякнет? — резко спросил Снейп.

Гарри одарил Снейпа долгим взглядом, а затем покачал головой.

— Не думаю, — сказал он. — Посмотри вокруг. Пустыню ограничивали стены. В этом месте нет границ. Ты видишь здесь предел?

Снейп прикрыл глаза и снова попытался побороть головную боль.

— Гарри, это ведь не настоящее побережье. Это образ, который твоя душа избрала для воплощения... — Чего? Чего-то приятного? Что это? Представление Гарри о доброй воле и милосердии?

Снейп посмотрел на воду, в которой исчезли Фурии.

— Не могу поверить, — сказал он. — Ты сказал, что дал им дом или что-то в этом роде?

Гарри засмеялся, на этот раз более беззаботно, чем можно было бы ожидать.

— О, нет, — сказал он, — не им. Но они останутся здесь. Клянусь, они не уйдут отсюда.

Я никогда не бываю одинок. Правда, никогда. Гарри уже говорил это. И Снейпа передёрнуло от воспоминания.

— Они всегда будут с тобой, — сказал Снейп. — Мерлин! Они всегда будут частью тебя.

Гарри закрыл глаза.

— Я заключил эту сделку, — сказал он, — тогда я не понимал, что делаю... но изменить это невозможно. Слишком поздно что-либо менять. Мы не можем ничего повернуть вспять. — Он указал на пляж. — Но... теперь всё в порядке, не так ли, Северус? Волдеморт мёртв, и они... здесь.

— Я бы не сказал, что "всё в порядке", — возразил Снейп. Он ударил ногой по воде, и от того места побежала волна. — Гарри...

— О Боже, Северус! — воскликнул Гарри с мольбой. — Ты не понимаешь? Знаешь, для чего я сделал всё это? Я сделал это ради тебя...

— Я не хотел этого! — прорычал Снейп. — Скорее бы я...

— Ты бы что? — выкрикнул Гарри, теряя терпение. — Ты бы предпочел умереть? Чтобы Волдеморт положил конец всему взмахом своей палочки? Чтобы...

— Я хотел, чтобы ты не был убийцей, — сказал Снейп. Гарри сильно побледнел и замолчал.

— Да, я стал им, — сказал он через мгновенье, его лицо было бледно как мел даже при ярком свете солнца. — Как и ты.

Снейп глубоко вздохнул и прикрыл глаза.

— Но это не всё, что я есть, — сказал Гарри. — Ради Мерлина, оглянись вокруг ещё раз. Я... Северус, ты не узнаёшь, что это за место? Почему Фурии нашли здесь покой? Неужели оно не кажется тебе хотя бы чуточку знакомым?

Знакомым? Снейп снова открыл глаза и моргнул. Сейчас, когда Гарри сказал об этом, у него возникло ощущение... будто он не раз бывал на этом берегу. Он лишь не мог понять, почему, или где, или когда.

— Что это за место? — спросил он. — Ты говорил, что никогда не видел океана. Откуда ты взял всё это?

— Из себя, — сказал Гарри мягко. — Это всё, что я знаю. — Он потянулся и коснулся Снейпа рукой. — Ты должен вспомнить. Ты... — он сглотнул, — ты уже бывал здесь. Ты провёл здесь много времени.

Глаза Снейпа расширились. Он посмотрел на их переплетённые руки, скользнул взглядом вдоль берега, потом по воде, которая успокоила Фурий. Более «приятные» вещи. Это место, где обитает надежда, и вера, и любовь Гарри. Снейп находится здесь уже очень долго.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — сказал Снейп.

— Пожалуйста, только не в моих мозгах, — ответил Гарри и сжал руку Снейпа.

Снейп снова посмотрел на воду и высвободил свою руку. Не оглядываясь на Гарри, он сказал:

— Пора просыпаться, Поттер.

Конец III части.

Проснувшись, Гермиона увидела, что Рон уже сидит на постели Снейпа и трёт руками глаза. Она позавидовала тому, как быстро он пришёл в себя. Её собственная голова кружилась, в висках пульсировало, а глаза, казалось, как минимум в три раза больше, чем глазницы.

Потом до неё дошло, что она лежит рядом с Гарри и Снейпом, и тут же заставила себя приподняться, не заботясь больше о физическом самочувствии.

— О Боже! — простонала она.

— Проклятье, — пробормотал Рон в знак согласия. — Я не чувствовал себя так ужасно с тех пор, как в прошлом году напился самогона у Хагрида.

— Мы должны пойти к Дамблдору, — сказала Гермиона, спуская ноги с кровати и окончательно поднимаясь. В этот миг она покачнулась и вынуждена была схватиться за кроватный столбик. — Нужно рассказать ему...

— Рассказать ему о чём? — спросил Рон хрипло и виноват в этом был не только Онейроксенос. — О Фуриях, о Снейпе, трахающем Гарри, или о том, как нам хочется, чтобы нас вывернуло наизнанку, причём немедленно?

— Обо всём, — ответила Гермиона. Она споткнулась в дверях, ощущая, что её голова наконец-то начинает проясняться. — Пойдём, Рон... мы... мы не можем просто оставить их там.

— А хотелось бы, — сказал Рон и посмотрел на Снейпа и Гарри, всё ещё спящих в постели Мастера зелий. Его лицо исказила гримаса. — О Боже! — сказал он. — Что за чёрт...

— Мы можем разобраться с этим позже, — заметила Гермиона. — Сначала нам нужно спасти Гарри. Снейп прав... может быть, нам удастся сделать что-то полезное сейчас, когда мы бодрствуем. Рон, пожалуйста!

Рон был уже на ногах. Они проковыляли через комнаты Снейпа и его класс, остановившись только для того, чтобы подобрать мантию-невидимку.

Была уже половина второго ночи, и это обстоятельство, а также мантия позволили им рассчитывать, что они без проблем доберутся до кабинета Дамблдора. Гермиона, как староста, знала пароль; так что на месте они сняли плащ, произнесли:

— Тыквенные кексы, — и увидели, как перед ними появилась тайная лестница.

Пока они поднимались по ступенькам, Гермиона почувствовала, что постепенно приходит в себя, хотя движение по спирали вверх мало способствовало воцарению покоя в желудке. Войдя в кабинет, они, как и ожидали, обнаружили Дамблдора сидящим за его столом в окружении огромной горы книг и свитков. Он посмотрел на них сквозь очки.

— Я не ожидал увидеть вас так скоро, — сказал он. — Могу я надеяться на хорошие новости?

— Новости самые плохие, профессор, — выпалил Рон, шагнув вперёд, прежде чем Гермиона смогла его остановить. — Фурии пытаются убить Гарри. Из-за того, что его тоже отметил Сами-Знаете-К... Волдеморт. Мы собирались остаться, мы пытались помочь, но Снейп обманом вышвырнул нас.

— Гарри наколдовал что-то вроде двери, и Снейп просто вытолкнул нас через неё, — добавила Гермиона. — Они остались в сознании Гарри, хотя всё ещё спят.

— И эти Фурии чертовски страшные, профессор...

— Ох, и Сами-Знаете-Кто мёртв...

— Остановитесь, пожалуйста, — перебил их Дамблдор, указывая на стулья, что стояли перед его столом. — Сядьте. Расскажите мне всё по порядку.

Они так и поступили, рассказывая обо всём, что видели, перебивая друга; иногда останавливались, чтобы ответить на вопросы Дамблдора. Когда они наконец закончили, Дамблдор откинулся на спинку стула, сцепил пальцы рук и задумчиво уставился в потолок; его брови сошлись на переносице, казалось, он тщательно обдумывает услышанное. Гермиона отчаянно надеялась, что сейчас он выскажет какую-нибудь блестящую мысль, изречёт что-то из ряда вон выходящее... даже для Дамблдора.

— Есть... есть ещё кое-что, — сказал Рон колеблясь. Гермиона сглотнула. Она не была уверена, что сейчас подходящее время для того, что он собирался сообщить, а она нисколько не сомневалась в том, что так и будет. Но вдруг это и есть та важная деталь, которая поможет Дамблдору найти верное решение.

— М-м-м... когда мы с профессором Снейпом были в сознании Гарри... мы видели некоторые его воспоминания. Он, м-м-м, — Рон сглотнул, и его лицо заметно позеленело. — Снейп был... в общем, Гарри и Снейп были...

Казалось, он не в состоянии продолжать. Гермиона по-женски деликатно преодолела затруднение и сказала:

— Они были вместе, профессор. С тех пор как Рита Скитер опубликовала статью в "Ежедневном Пророке", в прошлом году. Мы видели в-воспоминание, где они целовались, и... и Снейп всё признал.

— Неужели? — спросил Дамблдор, поднимая брови, но, вопреки ожиданиям Гермионы, он был не слишком потрясён.

— Да, — прорычал Рон. — Он не хотел, чтобы мы узнали... пытался помешать нам смотреть на эти воспоминания... но мы видели их, и он не смог ничего отрицать.

Гермиона вздрогнула, вспомнив, как Рон умолял Снейпа сделать именно это. Просто чудо, что Рон покинул подземелья, и не предпринял попытки задушить Снейпа во сне.

— Это правда, сэр, — сказала она Дамблдору. — Снейп... воспользовался Гарри.

— О, я не знаю, — спокойно сказал Дамблдор. — Я, лично, так не считаю.

В кабинете стало так тихо, что можно было бы услышать малейший шорох.

— Вы знали, — прошептала Гермиона после долгого молчания.

— Знал, — подтвердил Дамблдор. — Практически с самого начала.

— Вы, — прохрипел Рон, — вы позволили ему...

— Я позволил им, — поправил его Дамблдор. — Или вам показалось, что в этих воспоминаниях Гарри действовал по принуждению?

Гермиона подумала, что ей, должно быть, снится какой-то жуткий сон.

— Он... Снейп — учитель! — выкрикнула она. — Он старше настолько, что мог быть отцом Гарри. Гарри... и вы... как вы могли? — Она посмотрела на Рона, который изумлённо уставился на Дамблдора — лицо бледное, рот открыт.

Дамблдор поднял руку, требуя тишины.

— Я и не жду, что вы поймёте, — сказал он. — Но у меня были на то свои причины.

— Подобные тем, по которым вы создали стены в сознании Гарри, да? — сказал Рон тихо, и в его голосе звучала горечь. — Мы были там, когда вы сказали это, помните? — Следующие слова он уже почти выкрикивал: — О чём вы думали, когда делали это? Кто дал вам право решать, что вы можете творить в голове Гарри всё, что вам вздумается, и, по-вашему, это нормально, то, что Снейп...

Он не мог продолжать. Прежде чем Гермиона осознала, что делает, она погладила его по руке.

Дамблдор открыл рот, желая что-то сказать. Но в тот же миг произошло нечто неожиданное: хрустальный шар на его столе, до сих пор остававшийся тёмным и неподвижным, внезапно ожил, мигая красным и синим, словно маггловская полицейская сирена. Дамблдор выпрямился.

— Боюсь, нам придётся продолжить нашу беседу позже, друзья мои, — сказал он. — Профессор Снейп только что проснулся.

* * *

— Мой Лорд?

Тёмный Лорд не отвечал на нерешительный стук Люциуса Малфоя в дверь. Ничего необычного в этом не было; он часто впадал в подобные настроения, и в таких случаях его слугам и сторонникам оставалось только терпеливо ждать его расположения. Но сейчас дело не терпело отлагательств. Согласно сообщению Смита, Авроры только что обнаружили тело Джона Пристера — ещё одного Упивающегося смертью, убитого одновременно с другими — несколько дней назад. Тёмный Лорд должен был узнать об этом немедленно.

Люциус сделал глубокий вдох и, положившись на Мерлина, потянул на себя ручку. Оказалось, дверь не была заперта. Тёмный Лорд мог быть совершенно уверен в том, что никто не посмеет вторгнуться в его личные комнаты. Отчасти потому, что никто не хотел мгновенной смерти.

Тёмный Лорд сидел в своём кресле перед камином, в котором ревел огонь. Складывалось впечатление, что он не услышал, как вошёл Малфой. Люциус громко кашлянул.

— Прошу прощения, что потревожил вас, мой Лорд, — сказал он.

Тёмный Лорд не шелохнулся. Люциус с опаской приблизился к креслу; ступая по каменному полу, он намеренно старался производить как можно больше шума. Меньше всего ему хотелось, чтобы его обвинили в том, что он застал своего господина и повелителя врасплох.

— Мой Лорд, — сказал Люциус и остановился.

Ему показалось, что Тёмный Лорд спит. Он раскинулся в своём кресле, его глаза были закрыты. На его бледном, змееподобном лице застыло выражение, которое можно было назвать только умиротворённым. Но он был совершенно неподвижен. Он не дышал.

Люциус почувствовал спазм в желудке, когда задумался о том, что может означать отсутствие дыхания. Спокойствие… он постарался взять себя в руки, не хватало только удариться в панику.

— Мой Лорд? — повторил он дрожащим голосом.

В действительности, он и не ожидал, что Тёмный Лорд ему ответит. Но, конечно же, было бы просто немыслимо, чтобы он был… был…

Люциус не мог, никогда бы не смог, не отважился бы прикоснуться к Лорду Волдеморту. Поэтому он достал свою палочку, направил её на голову своего хозяина и произнёс дрожащим голосом: «Enervate».

Вспышка заклинания коснулась Тёмного Лорда, и в тот же миг его тело рассыпалось в прах.

Люциус ощутил, как холод сковал каждый его мускул, когда он увидел горстку… чего? Пыли? Сажи? Пепла?.. — того, что некогда было самым могущественным тёмным волшебником Британии. Потом он оглядел комнату, отчаянно желая, чтобы всё это оказалось шуткой, может быть, даже уловкой, цель которой проверить его преданность, несмотря на то, что его ощущения… которые раньше никогда не подводили Малфоя и много раз спасали ему жизнь, говорили, что всё потеряно: на сей раз игра окончена.

— Мой Лорд? — снова прошептал он. Ответа не последовало. В комнате было тихо как в могиле, и Люциус ощутил, что осознание правды о том, что произошло, пронизало его до самых костей.

Он сделал глубокий вдох и опустил палочку. Итак. Волдеморта… больше нет. Возможно, позже он сможет вернуться, так как это уже происходило раньше; но, может быть, и нет. Суть состояла в том, что в настоящее время он мёртв, и почти все его Упивающиеся смертью убиты.

На минуту Люциус представил, как он выдаёт себя за убийцу Волдеморта, героя волшебного мира. Как он объявляет, что сумел победить его в его же собственном логове, как выражает сожаление о тех ужасающих вещах, которые Тёмный Лорд снова принудил его делать.

Все эти мысли пронеслись в его голове, в то время как он бросил горсть Летучего пороха в камин, вошел в пламя, а потом нёсся по пустынному холлу собственного дома. За то время, пока он спешил к своей семье — к жене и сыну, он даже представил в красках всю славу, которая могла достаться ему, а страх придавал его шагам полёт и скорость. Какая слава в верной смерти?

Спрятаться. Бежать. Укрыться. Что-то убило Волдеморта. И всех остальных. Какой шанс остаться в живых был у него, когда сам Тёмный Лорд пал?

Люциус ворвался в гостиную, где сидели Нарцисса и Драко. Они удивились, увидев его.

— Дорогой, — сказала Нарцисса, — что случилось? Разве ты не должен быть сейчас…

— Поднимайтесь и поторопитесь, — прорычал он в ответ. — Мы уходим.

Драко встал, его глаза изумлённо расширились.

— Что случилось? — спросил он.

— Тёмный Лорд мёртв, — ответил Люциус. Драко отшатнулся от него с таким видом, словно вот-вот потеряет сознание; Нарцисса прижала руки к груди и открыла рот. — Мы уходим отсюда, сейчас же. — Он щёлкнул пальцами, вызвав домашнего эльфа. — Ты! Принеси мне мой Гринготтский ключ, кожаный портфель из моего кабинета и подбитые мехом плащи для всех нас. Быстро!

Драко и Нарцисса уже стояли, готовые идти, хотя оба, казалось, были потрясены.

— Куда мы направляемся? — слабо спросила Нарцисса. — Что мы собираемся делать? — Она окинула взглядом дом. — Мы… мы когда-нибудь вернёмся сюда?

— Я не знаю, — сказал Люциус. — Я постараюсь сделать так, чтобы мы дожили до завтрашнего дня.

— Но куда мы пойдём? — настойчиво спросил Драко, беря мать за руку. Несмотря на всю опасность сложившейся ситуации, Люциус ощутил прилив гордости за сына, который до сих пор неуклонно поднимался по карьерной лестнице, опережая старших Упивающихся смертью, которые в последнее время часто умирали. — Если нам понадобятся меховые плащи…

— Думаю, Монголия подойдёт, — сказал Люциус. Драко и Нарцисса побледнели ещё больше. — Там решим, что делать дальше.

К их чести, они не стали ни протестовать, ни стенать, ни спорить. Он хорошо воспитал их обоих. Если есть хоть малейшая возможность скрыться от невидимого смертельного врага, они это сделают. Малфои живучи. Они всегда были такими. И он надеялся, что таковыми и останутся всегда.

Домовой эльф вернулся в сопровождении двух своих товарищей, каждый держал в руках меховой плащ. Кожаный портфель и ключ от сейфа в Гринготтсе лежали сверху.

Люциус быстро проверил содержимое портфеля. Прекрасно. Очень хорошо. Он потянулся за плащом, глядя, как Нарцисса и Драко уже надевают свои.

Затем он задержался ещё на мгновение, чтобы бросить взгляд на свой фамильный дом, слишком хорошо понимая, что, возможно, видит его в последний раз; вполне вероятно, им суждено стать последними Малфоями, ступающими по этим залам.

Нет. Невозможно. Они ещё могут выжить. Просто обязаны. Тёмный Лорд может восставать и падать, но Малфои переживут всё. Он повернулся к жене и сыну.

— Пойдёмте, — сказал он.

* * *

После неподвижного лежания в кровати и притом в течение гораздо более долгого времени, чем он предполагал, Снейп медленно и с трудом заставил себя принять сидячее положение. Болела голова, болела спина, болело абсолютно всё. И за это Гарри тоже придётся извиниться. Снейп мог бы ему вручить целый список, пусть изучит поподробнее.

Мерлин. Он потёр лоб. Они выжили. Он не мог в это поверить, но они, в самом деле, выжили. Волдеморт мёртв, Фурии обузданы, а Снейп и Гарри здесь, живые. У мальчика всегда было больше везения, чем рассудка.

Сейчас им нужно только разобраться с последствиями.

Гарри тихо застонал рядом. Снейп наклонился, чтобы взглянуть на него, и прищурился. Неужели он выглядит так же ужасно. Гарри был бледен, как молоко, пульс на его шее бился неровно. Голова Гарри метнулась на подушке, он снова застонал, словно его терзала боль.

Снейп осторожно коснулся его плеча.

— Гарри? — сказал он. — Ты слышишь меня?

— Н-н… — сказал Гарри. Он на мгновенье приоткрыл глаза, так что Снейп успел уловить зелёный отблеск, а затем снова закрыл их. — Больно, — прохрипел он.

— Согласен, — пробормотал Снейп. — Ты можешь сидеть?

— Не могу пошевелиться, — сказал Гарри, его голос звучал до странности безмятежно. — Я… пытаюсь. Не могу даже… поднять руки…

О чёрт! Магический шок. Неудивительно. За последние несколько дней Гарри израсходовал больше энергии, чем некоторые волшебники тратят за всю свою жизнь. А теперь, когда опасность миновала, истощение взяло своё.

— Не волнуйся, — сказал Снейп, хотя Гарри, судя по всему, ничто не тревожило. — Это магический шок. Это нормально. — По крайней мере, для большинства волшебников. Но приложимо ли понятие «нормы», когда речь идёт о ком-то, обладающем могуществом и способностями Гарри Поттера? Или это вовсе не магический шок… что если его состояние как-то связано с тем, что Фурии всё ещё остаются в его голове?

— Я не боюсь, — сказал Гарри очень тихо, почти на пределе слышимости. — Ты в порядке?

— Со мной будет всё нормально, — ответил Снейп.

— Хорошо, — прошептал Гарри и даже попытался улыбнуться. — Я так рад…

— Не засыпай, — сказал Снейп быстро. — Ты был без сознания уже достаточно времени.

— Нет, я… я совсем не спал… не ел… мне было не нужно... — Гарри вздрогнул и закусил губу. — Но сейчас я так устал.

— Что? — спросил Снейп. — Что значит «не ел и не спал»?

А может быть, Гарри, наконец, сказал ему правду? Наверное, он преувеличивает. Конечно же, он не имел в виду, что и впрямь не…

— Мне это было не нужно, — повторил Гарри, настойчиво пытаясь открыть глаза. Но не сумел и снова закрыл их. — Магии было достаточно, чтобы… питать меня. Поддерживать. Сон и еда были не нужны.

По спине Снейпа пробежал холодок. Возможно ли, что бы кто-нибудь обладал таким запасом магических сил, чтобы забыть о первостепенных человеческих потребностях? А если так, можно ли вообще считать его человеком?

Но нет. Это Гарри. Кем бы он там ни был, Гарри достаточно глуп, чтобы при этом оставаться человеком. И что бы ни случилось в дальнейшем, Фурии или Волдеморт, Снейп не позволит причинить им вреда Гарри; скорее у него получится аппарировать на Марс.

— Мы поговорим об этом позже, — сказал Снейп. — Сейчас я собираюсь позвать Помфри.

— Дамблдор…

— Вначале — Помфри, — резко бросил Снейп. В больничном крыле есть все необходимые зелья и медикаменты для восстановления после магического шока, и необходимо доставить туда Гарри как можно быстрее. В любом случае, Дамблдор вполне может поговорить с ними там.

В этот миг в кабинете заревело пламя, лишая его возможности выбора.

— Северус? — позвал его Дамблдор.

— Ох! — слабо выдохнул Гарри и закрыл глаза.

— Не смей… — бешено прорычал Снейп, но Гарри уже опять потерял сознание. Снейп наклонился и начал трясти его за плечи. — Поттер! Очнись!

— Северус! — сказал снова Дамблдор, вбегая в спальню Снейпа; за ним хвостом следовали Уизли и Грейнджер. — Вы в порядке? Что случилось?

Не обращая на них внимания, Снейп рывком поднял Гарри за воротник и снова закричал:

— Гарри Поттер! Очнись!

Глаза Гарри слегка приоткрылись, и, издав слабый стон, он уронил голову на плечо. Его кожа снова стала холодной и влажной.

Снейп повернулся к Дамблдору.

— Я думаю, это магический шок. Мы должны доставить его в больничное крыло.

— Фурии… — начал Дамблдор.

Снейп не ответил. Он закинул руки Гарри себе на плечи и вытащил его из постели.

— Грейнджер, — сказал он, — не будете ли вы так добры…

К его удивлению, Грейнджер немедленно трансфигурировала его прикроватный столик в подходящие носилки. Снейп вынужден был признать, пусть и неохотно, что это была не слишком топорная работа. Он пристально посмотрел на Дамблдора.

— Мы можем поговорить по дороге, я уверен.

— Поговорить, — пробормотал Гарри.

— Да, да, — сказал Снейп, осторожно опуская Гарри на носилки с помощью Уизли. Снейп не мог не заметить, что Уизли из всех сил старается не смотреть на него. Он даже пытался не смотреть и на Гарри, что было сложно, учитывая сложившиеся обстоятельства. — Не засыпай.

— Конечно, — сказал Дамблдор, проходя вперёд и кладя худую руку на лоб Гарри, прямо на шрам. Снейп невольно вспомнил фальшивого Дамблдора, который напал на него в пустыне. — Гарри, Северус прав. Ты не должен спать, если сможешь. — Он посмотрел на Грейнджер и Уизли. — Разговаривайте с ним, пока мы будем идти.

Затем все пятеро проследовали в больничное крыло, это была в высшей степени странная процессия: Гарри лежал на носилках, которые левитировали Снейп в ногах, а Дамблдор — в голове, Грейнджер и Уизли шли по обе стороны от Гарри и судорожно пытались болтать с ним о всякой ерунде. Гарри отвечал им невпопад и пытался держать глаза открытыми.

— Бирс сказала, что Джинни наш самый перспективный ловец, — продолжал Уизли, поглаживая Гарри по плечу. — Ты должен показать ей некоторые приёмы… если, конечно, ты сам не захочешь снова играть… теперь, когда со всем этим покончено…

— Да, — быстро подхватила Грейнджер. — Теперь всё станет как было, правда, Гарри? Всё будет наилучшим образом. И ты снова будешь с нетерпением ждать матчей…

Дамблдор оглянулся и встретился взглядом со Снейпом. Они понимающе смотрели друг на друга; глаза Дамблдора были печальными. У Снейпа внутри всё сжалось. Нет. Ничего уже не будет так, как раньше. Не для Гарри. Возврата нет. После того, что он сделал, после того, кем он стал, как он может снова быть мальчиком, играющим в квиддич?

Снейп положил руку на лодыжку Гарри. Гарри попытался сфокусировать мутный взгляд на Снейпе, и на какой-то миг Снейпу показалось, что они смотрят на него с благодарностью. Уизли опустил голову, его губы искривила гримаса отвращения, но он ничего не сказал. Однако свою руку с плеча Гарри убрал.

Когда они добрели до больничного крыла, была уже почти половина третьего ночи, и поспешившая им навстречу Помфри выглядела сонной. Увидев Гарри, лежащего на носилках, она сердито нахмурила брови.

— Я вижу, вы не шутили, Северус. Что произошло? Он потерял сознание во время отработки?

— Некоторым образом, — уклончиво ответил Снейп. — Э…

— Магический шок, Поппи, — сказал Дамблдор серьёзно. — По крайней мере, мы так предполагаем. У него выдалась тяжёлая ночь. Мы стараемся удержать его в сознании, хотя нам это удаётся с трудом…

Помфри наклонилась и практически выкрикнула ему прямо в лицо:

— Как вы себя чувствуете, мистер Поттер?

— М-м-м… — ответил Гарри, и его глаза медленно закрылись. Помфри сильно сжала его плечо, и он снова открыл их, издав тихий, обиженный звук.

— Шок, всё правильно, — подтвердила она. — Что он мог делать в этот час? Северус, Вы что, заставили его левитировать подземелья? — Она сердито посмотрела на Снейпа, который ответил ей не менее выразительным взглядом.

Дамблдор потёр переносицу и вздохнул.

— Это очень и очень долгая история, Поппи… и, боюсь, она слишком скоро выплывет на поверхность. Вы сможете позаботиться о нём?

Теперь Помфри выглядела обиженной.

— Конечно, смогу, — сказала она. — Но что вы имеете в виду…

— В таком случае, с вашего разрешения, мы оставим здесь Рона и Гермиону для поддержки Гарриного духа. Я уверен, они вам не помешают. — Грейнджер и Уизли убеждённо кивнули, а затем притихли как мышки. — А сейчас, Северус, пожалуйста, пойдём со мной. Нам нужно обсудить события этой ночи.

— Нет, — чуть не задохнулся Гарри и откинул назад голову. Снейп зашипел и шагнул обратно к нему, но Дамблдор остановил его, осторожно ухватив его за руку.

— Ты сможешь помочь ему наилучшим образом, — сказал он, — если пойдёшь сейчас со мной.

Снейп не был в этом так уверен, особенно учитывая то, как нависли над Гарри Грейнджер и Уизли, бросая на Снейпа злобные взгляды. В любом случае, у него не такой уж большой выбор. Он послал Гарри многозначительный взгляд и сказал:

— Я вернусь, Поттер. — Но прежде чем отвернуться и последовать за Дамблдором, он заметил озадаченный взгляд, которым провожала их Помфри, пока они шли к выходу.

— Альбус, — сказал он тихо в тот момент, когда перед ними появились ступеньки зачарованной лестницы.

— Помнишь, — спросил Дамблдор, когда лестница уже несла их вверх, — как ты сидел в этом кабинете, напротив меня, несколько лет назад, и мы обсуждали… ситуацию… с юным Гарри? В его третий год в Хогвартсе.

— Как я мог забыть, — сказал Снейп угрюмо.

— И как я благодарил тебя за всё, что ты сделал для школы. За всё, что ты сделал, чтобы защитить Гарри. Ты тогда ещё заметил, что я должен тебе отплатить за всё это.

Снейп удивлённо посмотрел на него.

— Я…

— Тогда я сказал тебе, что мне нужно время.

Снейп покачал головой. Дамблдор умеет напомнить… Магглы называют это «фотографической памятью», похоже, директор никогда не перестанет изумлять его.

— Я не помню, — признался он. — Но, судя по всему, помните вы. Но что…

— Мы не сможем сохранить всё в тайне, — сказал Дамблдор, когда они вошли в его кабинет. Он повёл их к стоявшему в углу своему любимому креслу, которое сейчас тихо похрапывало. Он погладил пальцами подлокотник, и кресло фыркнуло. — Добрый вечер, Тоби. Печенье сейчас будет.

Не успев подумать, Снейп спросил, как будто у них не было более важных вещей для обсуждения:

— Почему вы называете кресло «Тоби»?

— Х-м-м? О… — Дамблдор с отсутствующим видом взмахнул палочкой. На столе появился поднос с бисквитами и чайником. — Вообще-то раньше его звали Гораций. На самом деле имя меня никогда не волновало. Но эта история может подождать другого раза, ты согласен? — Он налил чай, и опьяняющий аромат мяты распространился в воздухе. У Снейпа возникло крайне неприятное ощущение dejа vu, хотя рот наполнился слюной.

— Рон и Гермиона рассказали мне, — продолжил Дамблдор, предлагая ему чашку, — что Волдеморт мёртв. Это так?

— Так сказал Гарри, — ответил Снейп, с благодарностью отпив из неё. — Я не знаю, как именно это случилось, но Фурии это подтвердили. Я не думаю, что они бы успокоились, если бы не были уверены в этом.

Дамблдор кивнул.

— Да. Рано или поздно магический мир должен заметить, что Волдеморт исчез. А учитывая его недавнее… публичное обращение… и поднявшуюся вслед за ним панику, я предполагаю, что это произойдёт скорее ‘рано’. Люди сейчас пристально наблюдают за происходящим.

Снейп кивнул.

Дамблдор развёл руками.

— Что мы скажем им, Северус? Что мы можем показать им? Существует ли тело?

— Понятия не имею, — признался Снейп. — В то время мы с Гарри были заняты проблемой сохранения собственных. И сейчас…

— Конечно, — сказал Дамблдор, кивая. — Но… обрати, пожалуйста, на это внимание…Гарри был болен несколько дней. Наверное, это все заметили. Вчера он пропустил большую часть уроков; сегодня ночью он поступил в больничное крыло в состоянии магического шока. В ту самую ночь, когда Лорд Волдеморт… исчез, или умер, или как там публике вздумается это интерпретировать, и пока только мы знаем больше.

Снейп молча кивнул. Конечно, Дамблдор прав. Никто не знал и не мог знать о Фуриях, пока не влезли Уизли и Грейнджер. Но вряд ли пройдёт много времени, пока люди поймут, что Гарри как-то связан с исчезновением Волдеморта. Они будут задавать вопросы. Это естественно.

— Министерство, — проговорил он, ощутив, как внутри всё сжалось. — И как только они узнают, они…

— Совершенно верно, — сказал Дамблдор. Он наклонил голову и стал смотреть на стол. — Они будут задавать вопросы. Они устроят проверки. Конечно же, они используют легилименцию.

— О чёрт! — сказал Снейп тихо.

— Хочу, чтобы ты знал, — сказал Дамблдор. — Я не одобряю того, что сделал Гарри. Надеюсь, ты тоже.

— Нет, — согласился Снейп. — Но… Альбус, если они докопаются до истины… что они сделают с ним… и газеты… — Для «Ежедневного Пророка» Рождество явно наступит раньше. Гарри Поттер одержим Фуриями? Или даже новый Тёмный Лорд? Этого будет достаточно, чтобы обеспечить передовицы на полгода вперёд, как минимум, — Снейп содрогнулся.

— Северус, — сказал Дамблдор, — надеюсь, ты поверишь мне, если я скажу, что ты единственный, кому я мог бы доверить благополучие Гарри.

Снейп моргнул, но удержался от того, чтобы сказать: «Так какого чёрта, в таком случае, вы отправили его с Блэком этим летом?» Дамблдор явно к чему-то вёл, и, как всегда, это внушало Снейпу чувство безотчётного страха. Он собирался попросить Снейпа о чём-то. О чём-то значительном, о чём-то…

Дамблдор поднялся на ноги и вышел из-за своего огромного стола. Потом он пробормотал что-то неразборчивое, и верхний ящик открылся. Затем директор полез внутрь и стал копаться в его содержимом.

— Как-нибудь, — пробормотал он с досадой, — я должен навести здесь порядок… — Очевидно, он добрался до дна ящика и теперь начал доставать оттуда различные предметы: обёртки от сладостей, намоминалку, часы, коробку с лимонными дольками (Ах!), пергаментные свитки и, наконец, упаковку с шерстяным бельём. — А вот и он, — торжествующе произнёс Дамблдор, сбрасывая бельё на пол. Дамблдор извлёк ещё один предмет из ящика и протянул его Снейпу, держа на раскрытой ладони, чтобы Снейп мог лучше разглядеть его.

Затем директор вернулся к столу и сел на Тоби. После этого он положил предмет на стол и подтолкнул его поближе к Северусу.

— Я знаю, — сказал он, — что могу быть уверенным в том, что ты примешь верное решение.

Снейп посмотрел на стол. Его глаза расширились.

Гермиона наблюдала, как Мадам Помфри с помощью Рона помогла Гарри сесть, чтобы можно было влить в его горло молочного цвета зелье.

— Пей, Поттер, — сказала она. Гарри послушался и открыл рот.

— Ох, — выдохнул он, осушив стакан, — на вкус приятное.

Помфри погладила его руку.

— Приготовлено из молока лунного телёнка, — сказала она. — Лучшая в мире вещь от магического шока. Никогда не встречала мага или волшебницу, которым бы оно не понравилось. Но, выпитое в большом количестве, это зелье приводит к печальным проблемам с желудком…

При этих словах Гарри позеленел. Не моргнув глазом, мадам Помфри извлекла откуда-то ведро и успела подставить его как раз вовремя, потому что Гарри немедленно вырвало. Гермиона отвернулась. Хотя это не было так противно, как когда Рона рвало слизнями во второй их год в Хогвартсе.

— Хорошо, — вздохнула Помфри. — Сейчас лучше? — Гарри застонал, но кивнул. — Теперь я оставлю тебя, отдыхай.

— Но его только что вырвало вместе со всем лекарством, — возразил Рон.

— И это значит, что в течение нескольких часов я не буду давать их ему, — сказала терпеливо Помфри. — Уже поздно. Полагаю, вы оба не собираетесь идти в постель и оставлять его?

— А как вы думаете? — спросил Рон и одарил Помфри дерзкой улыбкой, которая заставила Гермиону вспомнить о Фреде и Джордже.

Помфри закатила глаза, хотя её губы улыбались. Потом она зевнула.

— В таком случае я с радостью пойду спать, — сказала она, — если вы вдвоём последите за ним. Что бы там ни произошло... я не собираюсь вмешиваться, пока профессор Дамблдор не просветит нас... Похоже, его состояние улучшается. — Определённо, цвет лица Гарри уже был более здоровым, и Гермиона с удивлением задумалась о том, как может помочь лекарство, которое организм изверг наружу. — Зовите меня, если что-то понадобится.

— Мы так и сделаем, — хором ответили Рон с Гермионой и проводили взглядом мадам Помфри, направившуюся в свои комнаты. Они подождали, пока за ней закроется дверь, а потом повернулись к Гарри. Его глаза всё ещё казались затуманенными, но, похоже, он приходил в себя и теперь смотрел на них серьёзно.

— Даже не знаю, с чего начать, дружище, — сказал Рон.

— Я не уверена, что сейчас подходящий момент... — начала Гермиона.

— Мне кажется, лучше не бывает, — сказал Рон, не отводя глаз от Гарри.

— Я тоже не знаю, с чего начать, — ответил Гарри и облизал губы. Гермиона налила ему воды в стакан из кувшина, стоявшего поблизости; он осторожно отпил и потом, убедившись, что жидкость не собирается возвращаться наружу, сделал несколько больших глотков.

Затем он вытер рот рукой.

— Я хотел рассказать вам, — сказал он хрипло, — как-нибудь.

— Как-нибудь? — переспросил Рон. — Ради Мерлина, Гарри. Что... как долго всё это...

— Мы видели, как Снейп ц-целовал тебя, — сказала Гермиона содрогнувшись. — В твоих воспоминаниях. На балконе, что за Большим Залом. — Гарри побледнел, а потом покрылся красными пятнами. — Ты выглядел... моложе, — добавила тихо Гермиона.

Гарри с трудом сглотнул.

— Хэллоуин, — пробормотал он, а затем добавил ещё тише: — на пятом курсе.

Желудок Гермионы скрутило.

— О Боже! — только и сумел выдохнуть Рон.

— Рон, — сказал Гарри, — нет...

— Нет? Нет что? Разве Снейп не долбанный извращенец? — Лицо Рона стало таким же красным, как его волосы. — Прости, друг... но он не отвертится...

— Это был всего лишь поцелуй, — прошипел Гарри, бросая испуганный взгляд на дверь, за которой скрылась Помфри. — Рон... если ты хочешь, чтобы я рассказал тебе что-то... заткнись! — Рон стиснул зубы, его глаза горели гневом, но он молчал. — Это был только поцелуй, — тихо повторил Гарри. — Первый поцелуй. А потом месяцы и месяцы ничего. Он не мог... — Гарри покраснел и посмотрел на свои колени. — Несмотря на то, что я хотел. Но он не мог. До шестого курса. После моего дня рождения.

— Ох, — выдохнул Рон. — Да уж, это было так благородно с его стороны.

Гарри пристально посмотрел на Рона.

— Послушай, ты, идиот, я пришёл к нему сам, — сказал он решительно. — Это тебе понятно? Я просил его.

— Он должен был сказать "нет", — вмешалась Гермиона. — Ради Бога, он ведь наш учитель! Кто знает, сколько ещё других...

Гарри повернулся к ней; в его глазах вспыхнула ярость, и Гермиона вспомнила холодный, недобрый взгляд, который видела, когда он был ещё одержим Фуриями. Гермиона невольно отшатнулась от него.

— Никаких «других» не было, — сказал Гарри. — Никого, кроме меня. Я могу поклясться в этом.

— Ты хоть сам себя слышишь? — спросил Рон. — Чёрт побери, Гарри. Ты пугаешь меня. И её тоже.

Гарри на секунду закрыл глаза, а когда открыл, в его взгляде было смущение; он безвольно оперся на подушку.

— Извините, — сказал он. — Я, м-м-м... я могу контролировать себя. — Он коснулся висков. — Здесь. Они сейчас в Море Спокойствия, и я думаю, что скоро снова стану нормальным...

— Море... — Рон запнулся, вглядываясь в Гарри, а потом выпалил: — Ты сошёл с ума? Они собираются упрятать тебя в сумасшедший дом?

— Никто не собирается меня никуда упрятывать, Рон, — сказал Гарри твёрдо.

— А что тогда они собираются делать? — спросила Гермиона, решив, что тему Снейпа сейчас лучше отставить в сторону. Им нужно обсудить более важные вещи. — Гарри, где... — она быстро понизила голос, — ... Фурии? И ещё ты сказал, что Сам-Знаешь-Кто мёртв... мы рассказали об этом Дамблдору...

Гарри кивнул, а потом он поведал им самую странную историю, которую Гермиона когда-либо слышала: что-то о воспоминаниях, о создании заклинания, позволяющего заглянуть в сердце, о кубке с водой, который убил Волдеморта, а потом о том, как Снейп помог Гарри пробить стену, построенную в его голове, чтобы Фурии могли... могли...

Гермиона уронила голову на руки.

— Подтверди, что я поняла правильно, — сказала она осторожно. — Фурии остались... там, в твоей голове.

— Да, — сказал Гарри, — но...

— Но они в той части тебя, которая хорошая.

— Да, ответил Гарри, — так что...

— Так что они по-прежнему остаются частью тебя.

— Да, — сказал Гарри, — послушай...

— Послушать что? — Гермиона вскочила, сжимая руки в кулаки. — Что я должна слушать? Они остались в тебе! Они сейчас в этой комнате, с нами! — При этих словах Рон начал озираться, как будто ждал, что Фурии сейчас снова появятся у него за спиной.

— Но это не так, — сказал Гарри с мольбой. — Их нет, Гермиона. Они... спят сейчас, что-то вроде того. Я не чувствую их. Я... я имею в виду, что они есть, но их нет. Они ведут себя тихо. — Он взволнованно вцепился руками в простыни. — Гермиона, это я, клянусь. Только я. Только Гарри. И больше никто.

— Тогда кто убил всех этих людей? — прошептала Гермиона. — Это тоже был только ты?

— Нет, — сказал Гарри. — Я имею в виду... они были там именно для этого. Они помогли мне, они показали мне, как это сделать. — Он посмотрел ей в глаза. — Но делал это только я. Только я хотел этого.

— Гарри, — прошептал Рон.

— Ты тоже этого хотел, — бросил Гарри, не сводя с него глаз. — Не так ли? Ты сам сказал это, когда они начали умирать. Ты не сказал ни одного плохого слова о том, кто убивал их.

— Я тогда не знал, что это был ты, — возразил Рон.

— Но ведь кто-то должен был это сделать, верно? — спросил Гарри. — А если бы это был Дамблдор? Если бы он убил всех их так, что никто не пострадал с нашей стороны? "Здорово!" Вот что ты сказал тогда...

— Но Дамблдор никогда бы... — начал было возражать Рон, а потом его лицо помрачнело. Гермиона знала, что они оба сейчас думают об одном и том же: как они могли быть уверены в том, что сделал бы Дамблдор после того, что они узнали сегодня ночью. Кто знает, на что он способен? Или Снейп? Или Гарри?

Да кто угодно!

Гермиона никогда не относила себя к людям, которые ищут лёгких путей. Но теперь ей очень хотелось оказаться в своей постели и спать, не зная ничего о том, что происходит сейчас. Они, несмотря на всю свою отвагу, не сумели ни в чём помочь Гарри. Не так ли? Они не спасли его, не помогли ему избавиться от Фурий. Они лишь узнали много того, о чём предпочли бы никогда не знать. Вот и всё, чего они достигли. Гермиона физически ощутила горечь во рту.

— Значит, Сами-Знаете-Кто мёртв, — пробормотал Рон. — Хорошо... ты молодец, я считаю, — он фыркнул. — Все всегда думали, что именно ты сделаешь это, верно? Даже если об этом открыто никто не говорил.

— Все так думали? — Гарри снова ощутил накатившую на него усталость, но теперь это была уже самая обыкновенная усталость, не смертельная.

Некоторое время они сидели молча, а Гермиона размышляла о том, как случилось, что её самый близкий друг оказался совершенным незнакомцем. Так внезапно. О Мерлин, ещё вчера она была уверена в том, что она знает, кто такой Гарри...

Рон нарушил тишину, сказав:

— Так... возвращаясь к э-э-э... вопросу о Снейпе...— Он сглотнул. — Я хотел бы знать насчёт Джорджа. Пока вы были...

Гарри снова посмотрел на свои колени.

— Джордж знал, — сказал он тихо.

— Что? — Рон явно не мог поверить собственным ушам. Так же как и Гермиона.

— Это была его идея, — сказал Гарри запинаясь. — Чтобы... чтобы мы притворялись, что встречаемся. Мы никогда не были по-настоящему вместе.

— Что? — повторил Рон, как будто Гарри внезапно начал говорить на Суахили. И Гермиона не могла винить его за это. — О чём ты говоришь? Джордж никогда бы... Джордж ненавидит Снейпа!

— Я знаю, — сказал Гарри, и впервые за всю ночь они увидели на его лице настоящую боль. Гермиона почувствовала, как по её спине пробежал холодок. О чём он говорит им? — Рон, я... мы заключили сделку... Джордж и я. Я не... я не могу сказать тебе, что это было. Это касается Джорджа. — Он закусил нижнюю губу. — Я не хотел. Но после всей той гнили, которую развёл "Пророк", мне казалось, что это лучший выход...

— Так это действительно была правда, — прошептала Гермиона.

— Но я никогда... я не обманывал Джорджа, ничего подобного, Рон, — горячо продолжил Гарри. — Я клянусь.

— О! — сказал Рон. — Отлично! — И Гермиона подумала, что он готов сейчас заплакать. — Ты — подонок.

— Рон... — начал Гарри.

— Я надеюсь, он стоит того, — сказал Рон, обращаясь к своим коленям. — Снейп. Я, правда, надеюсь на это, Гарри, потому что я считаю, что он — это всё, что у тебя осталось...

На этот раз Гермиона воскликнула:

— Рон!

А Гарри снова опустил голову, как будто принимая то, что услышал.

— Такой подход ничего нам не даст, — сказала Гермиона, стараясь говорить строго. — Мы... мы должны разобраться во всём. Гарри, не мог бы ты просто, — она беспомощно развела руками, — просто рассказать нам, что случилось? С самого начала? Может быть, это поможет нам... — Поможет что? Найти во всём этом смысл? Вряд ли. Но в любом случае стоило попытаться.

Гарри посмотрел на неё долгим, непроницаемым взглядом. Это не был взгляд Фурий, но в его глазах было нечто, обеспокоившее её ещё больше.

— Хорошо, — сказал он наконец ровным тоном. — Если вы уверены, что хотите знать.

Она не хотела. Совсем. Но, несмотря на это, кивнула.

Гарри глубоко вдохнул.

— Хорошо, — сказал он. — Вы помните тот случай с квиддичем, который произошёл в конце пятого курса?

* * *

Снейпу потребовалось всего лишь несколько часов для того, чтобы принять необходимые меры. Он делал всё что нужно, но никак не мог отогнать от себя ощущение, что его вот-вот остановят, и от этого его душа буквально уходила в пятки. При мысли о том, что Дамблдор может в любую минуту передумать и приказать ему сделать что-то другое… или, даже хуже, не делать ничего. Если всё то, что он делает сейчас, вообще возможно.

Но он должен всё сделать. Об альтернативах Снейп не собирался даже думать.

Когда он возвращался в Хогвартс, уже почти рассвело. Он отклонился от своей цели всего лишь на драгоценные полчаса, заглянув в подземелья, чтобы уладить оставшиеся дела, прежде чем вернулся в больничное крыло.

Гарри не спал и был один. Он выглядел гораздо лучше с тех пор, как Снейп видел его в последний раз, но всё ещё оставался бледным. Сейчас он смотрел в окно с потерянным, печальным выражением на лице. Снейп предположил, что Уизли и Грейнджер оказались не столь понимающими, как Гарри надеялся. Снейп мог бы сразу сказать ему об этом. Во имя Мерлина, а чего Гарри ждал? Поздравлений и пожеланий всего наилучшего?

Когда Снейп вошел, Гарри посмотрел на него и попытался улыбнуться.

— Привет, — сказал он. — Как ты себя чувствуешь?

— Сейчас нет времени для разговоров, — сказал Снейп и без дальнейших слов сдёрнул с Гарри одеяла. — Поднимайся. Мы покидаем это место. Ты можешь идти?

Гарри беспомощно посмотрел на него. Так на него похоже.

— Думаю, да, — сказал он. — Но… что мы?..

— Вставай, — повторил Снейп и, схватив Гарри за локоть, начал вытаскивать его из постели, так что ему оставалось или встать, наконец, или свалиться на пол.

Снейпа почти не удивляло охватившее его возбуждение. Он испытывал тревогу, его терзала неизвестность, всё это, конечно, присутствовало…, но он ощущал также и предвкушение. Может быть, это был причудливый и никому не известный побочный эффект Онейроксеноса; он чувствовал почти эйфорию. Позже он подумает над этим.

— Нам необходимо уехать, — сказал Снейп, посмотрев по сторонам. Они были по-прежнему одни в больничном крыле, но чем выше поднималось солнце в небе, тем меньше времени у них оставалось. — Сейчас же. Пойдём.

Гарри был уже на ногах, хотя стоял на них не совсем твёрдо, не говоря уже о том, что, казалось, был совершенно сбит с толку.

— Х-х-хорошо, — сказал он. — Но куда мы отправимся?

Снейп полез в свой левый карман и начал рыться в поисках того, что там было спрятано. Затем он выловил, что искал, и протянул Гарри.

Гарри в изумлении уставился на Гринготтский ключ, лежавший на ладони Снейпа.

— Куда захотим, — сказал Снейп.

(Продолжение следует...)

Когда ей сообщили, что Гарри пропал, Минерва МакГонагалл сделала то, что ей казалось самым естественным — она отправилась к Дамблдору. Что ещё можно сделать — ей просто не приходило в голову. Грейнджер и Уизли явились к ней субботним утром, примерно в восемь тридцать, их била истерика — Гарри исчез из больничного крыла, не оставив ни следа.

— Мы ушли от него в шесть, — сказала Грейнджер, давясь слезами, — м-мы, мы поспорили с ним! Мы должны были остаться, и я вернулась всего через десять минут, но его уже не было!

Уизли вообще не мог произнести ни слова.

МакГонагалл тут же связалась с Поппи Помфри, которая была чернее тучи.

— Я навещала его после того, как ушли Уизли и Грейнджер, — сказала она. — Он выглядел подавленно, но, по крайней мере, оставался на месте. И, естественно, я не давала ему разрешения покидать больничное крыло. Конечно же, он не мог никуда уйти, он ведь где-то недалеко?

МакГонагалл вытащила голову из камина и с недоумением посмотрела на Уизли с Грейнджер.

— Вы говорите, что поссорились, — сказала она. — Может быть, он ушёл, потому что обиделся?

Вот тогда-то Уизли показал ей такое, от чего у неё перехватило дыхание. Карту… Но не просто карту. Она показывала местонахождение любого человека в школе.

— Фред и Джордж дали её Гарри, — пояснил он. — Её сделал отец Гарри вместе с друзьями. Она никогда не ошибается. Никогда! И если ей верить, его нигде нет!

— Так же, как и Снейпа, — добавила Грейнджер и высморкалась.

Исчезновение Гарри Поттера после бессонной ночи, на протяжении которой МакГонагалл так и не смогла найти ни одного способа избавиться от Фурий, её чрезвычайно встревожило. А то, что при этом исчез ещё и профессор Снейп, особенно после всего, что она увидела в его комнатах, взволновало её ещё больше. В итоге она конфисковала карту (решив, что как только Гарри Поттер найдётся, у неё с ним будет очень долгий разговор), быстро оделась и поспешила в кабинет Дамблдора.

И вот сейчас она была здесь и сидела напротив директорского стола. Человек, который весьма и весьма сомневался в благополучном исходе сложившейся с Гарри ситуации, исчез. Эти утром Дамблдор казался совершенно невозмутимым и по своему обыкновению предложил ей чай и бисквиты.

— Альбус, — сказала она, призывая на помощь всё свое терпение. — Я не уверена, что ты относишься к тому, что произошло с должной серьёзностью.

Он улыбнулся ей.

— Лимонное пирожное?

— На завтрак? Вы что, действительно… — Она остановилась, встряхнула головой и сердито посмотрела на него. — Нет, Альбус, ради всего святого! Неужели вы ни капли не обеспокоены? Я рада слышать, что Гарри, по-видимому, справился… с Фуриями…

— Вероятно, это был единственный способ, — сказал Дамблдор, кивая.

— Так как могло случиться, что после всего этого он пропал, да ещё и Северус вместе с ним?! Где они? Вы куда-то их отослали, ведь так? — Это было единственное разумное объяснение. Она быстро пришла к выводу, что Гарри необходимо спрятать в каком-то безопасном месте после того, как исчез Волдеморт. Конечно же, Дамблдор приложил к этому руку.

— Естественно, — сказал он, не прибавив больше ни слова.

МакГонагалл хмуро посмотрела на него.

— Альбус, я надеюсь, вы знаете, что можете мне доверять…

— Во всём, — сказал Дамблдор и впервые посмотрел на неё серьёзно. — Так уж случилось, что… Да, я отослал их вдвоём. Но я понятия не имею, куда они отправились. Так же как и то, вернутся ли они когда-нибудь.

МакГонагалл непонимающе посмотрела на него. Что ещё такое? Он всерьёз предлагает Гарри бросить учёбу? Может быть, он шутит? Конечно же, они вернутся. Гарри нужно сдать весной Т.Р.И.Т.О.Н’ы, а Северус — преподаватель! И как может Дамблдор не знать, куда они уехали?

Когда она задала этот вопрос, Дамблдор сказал:

— Это я предоставил решать Северусу. Учитывая находящиеся в его распоряжении средства, а также его природную изобретательность, я уверен, он выберет такое место, где их не найдёт никто… даже я, если они этого не захотят. — Он печально улыбнулся ей. — Это самое малое, что я мог для него сделать, принимая во внимание обстоятельства.

— Самое малое, что вы могли сделать? Средства? — МакГонагалл сурово посмотрела на него. — Снейп беден как церковная мышь, Альбус. С тех пор как…

— Я вернул ему его Гринготтский ключ, — спокойно сказал Дамблдор, и она почувствовала, как её рот непроизвольно открылся.

— Но, — с трудом произнесла она, всё ещё не придя в себя после шока, — Министерство…

— Без сомнения, они многое выскажут мне по этому поводу, — признал Дамблдор. — Уверен, я найду, что им ответить. А ещё я совершенно уверен в том, что Гарри и Северус поступят наилучшим для себя образом.

Он медленно поднялся на ноги и подошёл к окну, предавшись созерцанию хогвартстких окрестностей, площадку для квиддича, простирающийся вдали Запретный лес. В этот момент МакГонагалл осознала, насколько он стар.

— Надеюсь, они будут счастливы, — сказал он. — Вряд ли вы можете пожелать им чего-то лучшего, Минерва.

— Счастливы? — еле-еле проговорила МакГонагалл. В её голове наконец-то начало хоть что-то сходиться, правда, которую она знала, но не хотела замечать. — Альбус… Альбус, что…

— У вас с Флёр есть какие-нибудь планы на сегодня? — спросил Дамблдор. — Надеюсь, что есть… Кажется, сегодня не очень холодно, и я верю, что погода будет солнечной.

МакГонагалл лишь смотрела на него молча, не в силах выговорить ни слова. Дамблдор повернулся к ней и несколько секунд внимательно смотрел на неё, а потом снова отвернулся к окну.

— Да, — сказал он. — Сегодня будет замечательный день.

* * *

Воспоминания Снейпа о Севилье были смутными, но приятными — редкость для его детских лет. И он решил, что отправиться туда — далеко не худший для них с Гарри вариант. В этом городе не было ни одной знакомой ему души, южнее La Coruсa он никого не знал в Испании, но это было одно из многих, раскиданных по всему миру мест, где его семья тайно владела недвижимостью.

Например, Снейпы содержали квартиру с двумя спальнями недалеко от Трианы, откуда открывался вид на Гвадалквивир. Квартира была очень мило обставлена, несмотря на то, что более двадцати лет здесь никто не жил; за неё со счёта Снейпа ежегодно автоматически списывались деньги. Её главным отличием было то, что она располагалась в той части города, где совершенно не действовала магия.

На земле очень мало мест, где нет магии, к тому же они очень малы по площади. Севилья не была исключением. Район с нулевым уровнем магии начинался одним кварталом ниже по улице, где располагалась квартира Снейпа, и заканчивался примерно через пол квартала выше.

Волшебники не любили забредать сюда. Понятно, что находиться в месте, где невозможно использовать ни заклинания, ни чары — неприятно; даже волшебные зелья теряли здесь свои свойства и превращались в бесполезную муть. В общем, все условия для развития паранойи у ведьм и волшебников, даже лучшие, чем если бы вас самих лишили магических сил. Здесь ты не в состоянии защитить себя. Ты даже можешь не заметить появления врагов.

Никто не знал, что у Снейпов здесь есть собственность. Но даже если бы таковые и нашлись, им бы и во сне не привиделось, что здесь можно искать Снейпа и Гарри.

Конечно, они не обязаны здесь оставаться. Снейп не лгал Гарри: они могли отправиться куда пожелают. У него было всё: его деньги, его книги, его фамильные сокровища — всё в его распоряжении. Если им наскучит Севилья, тогда Гарри может понравиться Киото, а может, Снейп даже решит отправиться в Буэнос-Айрес. Или вообще не в город… а куда-нибудь в провинцию, в самую глушь. Им принадлежало всё. Любое место в любое время могло стать их.

Но для начала это было хорошее место. В сентябре в Севилье всё ещё восхитительно тепло… так тепло, как редко бывало в Шотландии. Небо — лазурно-синее, и хотя воздух был таким же омерзительным, как в любом другом маггловском городе, Снейп никак не мог им надышаться. Несмотря на то, что они были ограничены рамками маленькой квартиры, он давно уже не чувствовал себя таким свободным.

Снейп не был уверен, что Гарри ощущает то же, что и он. В этот миг, вцепившись в кружку с чаем, Гарри смотрел в окно на искрящийся простор реки. Снейп размышлял о том, сможет ли мальчик, который привык жить и дышать магией, выносить условия квартиры, соседей. Однако он не упал замертво, перейдя невидимую границу, и хотя на мгновение задохнулся и побледнел, Гарри не стал протестовать.

Они находились здесь уже четыре дня, и хотя Гарри спал не очень хорошо, ел он вполне прилично. Ещё он был очень тих: нередко начинал смотреть куда-то в пространство или принимался слоняться по квартире, хватая время от времени старые пыльные вещицы, чтобы потом вернуть их на место; кажется, он выбирал их наугад. Он делил постель со Снейпом с самой первой ночи, как будто иначе и быть не могло, и когда Снейп просыпался, Гарри всё так же лежал рядом, свернувшись клубком, время от времени проваливаясь в дрёму.

Снейп осознал, что иметь Гарри всё время рядом с собой, когда нет ничего и никого, способного их разлучить, в высшей степени необычно. У него возникло ощущение, словно как-то незаметно вернулось лето, когда они просто были вместе. И то, каким естественным это было для них, теперь пугало его ещё больше. Впервые в своей жизни он так близко подошёл к тому, чтобы быть по-настоящему счастливым.

Он не сразу поверил в это.

Поэтому он был удивлён, когда, читая утреннюю газету, вдруг услышал, как Гарри сказал:

— Мне нравится здесь.

Он поднял голову, но Гарри продолжал задумчиво смотреть в окно.

— Хорошо, — сказал Снейп осторожно. — Но нам не обязательно оставаться здесь всё время. Моей семье принадлежит много других владений.

Гарри улыбнулся. Он нечасто улыбался с тех пор, как пришёл в себя.

— И мы сможем совершить настоящее кругосветное путешествие, правда?

— Сможем, — подтвердил Снейп. — Однако в настоящий момент я бы рекомендовал остаться здесь. До тех пор, пока...

— Пока не уляжется суета, — согласился Гарри со вздохом, беря в руки газету, которую ему протянул Снейп.

Да, там была суета. Каждое утро Снейп покидал квартиру, тайком проникал в ближайший переулок вне мёртвой магической зоны и быстро накладывал на себя чары. Они не могли обмануть внимательного наблюдателя, но срабатывали на остальных, и этого было вполне достаточно, чтобы раздобыть экземпляр «Ежедневного Пророка». Конечно, радиоприёмник не мог ловить волшебные станции, но, судя по тому, что они читали в «Пророке», это было благом.

Все искали Гарри Поттера. Некоторые (хотя их было не так много) также удивлялись исчезновению Северуса Снейпа. О Волдеморте ничего слышно не было. Сказать, что людей 'интересовало' происходящее, значило очень сильно приуменьшить.

Дамблдор хранил молчание, несмотря на всё увеличивающееся неудовольствие Министерства. Например, этим утром газета сообщала, что он может быть отстранён от своего поста в Хогвартсе и взят под стражу, если будет и дальше избегать сотрудничества со следствием.

Когда Гарри прочитал это, он посмотрел на Снейпа и взволнованно сказал:

— Это ведь уже не в первый раз, правда? Он... если они сделают это, он...

— ...сможет уйти на заслуженный отдых, — сказал Снейп. — Но, веришь или нет, Поттер... я даже не стану заключать пари на то, кто выиграет, настолько очевиден ответ.

Гарри был потрясён... А потом он усмехнулся.

— Так же, как и я, — сказал он. — Знаешь, я тоже не буду.— Он отбросил газету в сторону и засмеялся. Потом он склонил голову на бок. — Я говорю, — продолжил он, — мне здесь нравится. Я… в общем... здесь тихо.

В этот момент за окном включилась чья-то сигнализация. Здесь это случалось с достаточной регулярностью — примерно один раз в несколько часов. Глядя на Гарри, Снейп вопросительно поднял бровь, на что Гарри только пожал плечами.

— Ты знаешь, что я имел в виду, — сказал он. — Здесь очень спокойно. — Он потёр рукой лоб. — Я... я думал, это будет ужасно, когда ты рассказал мне, что это за место. Я думал, я не вынесу того, что здесь нельзя использовать магию. Но здесь такие ощущения, будто тебя завернули в мягкое одеяло. Это умиротворяет. Здесь я могу свободно дышать. — Он снова пожал плечами. — Я чувствую, что постепенно становлюсь самим собой.

Он сел за кухонный стол напротив Снейпа.

— Постепенно? — уточнил он.

Гарри уставился на свои руки.

— Я не знаю. Я другой, ведь правда?

— Да, — согласился Снейп. — Ты другой.

— Ты... — не поднимая головы, Гарри покусал губы. — Что ты думаешь об этом?

Снейп хорошо взвесил свой ответ, который обдумывал уже несколько дней, предвидя подобный вопрос. Что он думал о Гарри? О молодом мужчине, который сейчас сидел перед ним, который совершил убийство и которого странная смесь любви и ярости заставила принести в жертву всего себя без остатка?

Снейп тоже совершал убийства и даже кое-что похуже. И любовь не имела к этому никакого отношения. Она не оправдывала его поступков. Это означало, что Снейп не имел права бросить в него камень.

— Ты сделал то, что должен был сделать, — сказал Снейп. — Возможно, ты спас волшебный мир от великого зла. Но, я надеюсь, ты понимаешь, что мог бы принести гораздо большее зло, если бы ты не... — Что? Не имел в своём распоряжении врождённый природный запас добра, в котором смог погасить ярость Фурий? ... — не смог подчинить их.

— Я знаю, — пробормотал Гарри. — Я был глуп. Я думал, они... — Он сделал неопределённый жест. — Я не знаю… мои друзья? Или что они сделают то, о чем я попрошу? Я не знаю, — повторил он.

— Ты ошибался, — сказал Снейп со своей любимой интонацией, которая означала — «я-не-могу-поверить-что-ты-был-таким-идиотом».

При этих словах Гарри поднял голову, его глаза сверкали.

— Пойми, я был одинок! — сказал он. — Тот Хэллоуин. Это было после того, как ты и я… ты знаешь… после «Пророка» и всего, что тогда случилось. Даже Рон не разговаривал со мной из-за Джорджа. Я не мог ни с кем поговорить о том, что происходит, и... и в моём сне, после того, как я принял зелье, появились они. Они хотели остаться со мной, хотели мне помочь. Так они тогда сказали. — Он горько рассмеялся. — Только знаешь? Знаешь, чего хотел я? Я хотел добраться до Малфоя. Я хотел этого ещё больше после того, как он убил Сириуса. И Малфои оказались чуть ли не единственными., до кого мы не дотянулись.

Снейп не знал, что на это ответить. В конце концов, это правда, и Малфои по-прежнему где-то скрываются. И кто знает, что они могут придумать, чтобы снова сбить Гарри с толку, как только им представится такая возможность?

Он не боялся, что они могут преуспеть в этом. Он боялся того, что они снова смогут пробудить в Гарри тёмные стороны его души. Люциус и понятия не имеет, какую опасность он может потревожить.

Насколько Гарри удастся владеть собой? Если ему представится возможность, будет ли он способен отказаться от того, чтобы уничтожить Малфоев, как он уничтожил остальных Упивающихся? Не то чтобы мир от этого обеднеет, но Снейп не мог исключить возможность, что отпустив себя однажды, Гарри не сможет остановиться.

— Ты бы убил их сегодня, если бы представился случай? — спросил Снейп прямо, решив, что ему необходимо прояснить это.

Гарри от неожиданности открыл рот и бросил на Снейпа быстрый взгляд.

— Я... — сказал он и сглотнул, — я не знаю. — Он вздрогнул. — Я по-прежнему ненавижу их за всё, что они сделали. Особенно Драко. Но сейчас мои чувства изменились. Я уже не чувствую того, что раньше. Когда я это делал... когда убивал их... я имею в виду, что, конечно же, это делал я. Но у меня было такое ощущение, будто я всё время спал. Полагаю, так оно и было. — Он встряхнул головой. — Я хотел этого. Но мне казалось, что это происходит не со мной. Я не знаю, смогу ли я снова сделать это. Надеюсь, что нет.

Потом он посмотрел на Снейпа.

— Если я всё-таки сделаю это, — сказал он тихо, — что сделаешь ты? Ты остановишь меня?

— Как я могу это знать? — спросил Снейп раздражаясь. — К чему эти вопросы? Ответ зависит от многих обстоятельств. — Он не сказал, что не может вообразить себе обстоятельства, которые могли бы заставить его причинить Гарри боль; это, наконец, могло бы уже дойти до мозгов мальчика.

— Надеюсь, ты сумеешь, — сказал Гарри. — Это всё, что я могу сказать. Я не хочу стать... как ты говоришь... ‘злом даже худшим, чем Волдеморт’.

— Ты уже говорил мне, что не похож на него, — сказал Снейп. — Ты говорил это с большой убеждённостью. — Он поднял руку, когда Гарри снова открыл рот. — Помни, что выбор всегда твой и только твой. И что это всегда выбор, а не судьба.

Гарри сделал глубокий вдох, кивнул и выдохнул. Снейп тоже выдохнул, но более осторожно.

Он устал долгими бессонными часами представлять те тёмные пути, по которым странствовал Гарри. Он знал, что сам мог бы стать очень подходящим попутчиком в этих странствиях... и не важно, что думает по этому поводу Дамблдор, он едва ли самый подходящий человек, который может превратить Гарри в честного обывателя. Он просто не мог представить, чтобы Гарри собирал армию, штурмовал Министерство и совершал поступки, которые творил Волдеморт.

И в этом заключалась суть: Гарри не желал власти. Он хотел защитить людей, которых любил. Это привело его к большой опасности и причинило ему зло, но он не потворствовал добровольно этой части своей личности. Снейп надеялся... смел надеяться... что бы ни произошло в будущем, мир никогда не падёт под властью Лорда Поттера. У Гарри просто не хватит для этого мозгов. Если верить в судьбу (а Снейп вовсе не был убеждён, что верит в неё), то в таком случае доброе божество, которое наделило Гарри удивительным могуществом, вместе с ним дало ему так мало амбиций. Чёрт побери, когда он немного придёт в себя, возможно, он опять начнёт всё время говорить о квиддиче. Возможно.

— Так... о чём там ещё сообщают, в новостях? — непринуждённо спросил Гарри, снова заглядывая в чашку с чаем.

Снейп посмотрел в газету, молча обдумывая что-то, а потом сказал:

— Так и быть, на второй странице твои друзья расшумелись о том, как сильно они о тебе беспокоятся.

Гарри выпрямился и поднял на него глаза.

— Что?

Он не рассказывал Снейпу о том, что произошло в больничном крыле. Снейп знал лишь то, что Гарри рассказал Грейнджер и Уизли, по крайней мере, часть правды, и что это ничем хорошим не закончилось. Но сегодня на второй странице было помещено их объявление, в котором говорилось, что они беспокоятся о Гарри, и если он прочитает эту заметку, они очень просят его связаться с ними и просто сообщить, в порядке ли он. Для большего пафоса статья («Возвращайся домой, Гарри» — Умоляют Лучшие друзья Мальчика-Который-Выжил») сопровождалась фотографией, на которой Уизли и Грейнджер стояли рядом. Оба имели несчастный вид.

Гарри сгрёб газету и быстро пробежался глазами по статье. Его щёки окрасились румянцем, и нижняя губа на мгновенье задрожала; он судорожно смял газету в руках.

Потом он откашлялся.

— Хорошо, — сказал он. — Это ведь хорошо, правда?

— Очень трогательно, я считаю, — сказал Снейп. — Передай мне чай.

Чайник стоял на кухонной столешнице, так что Гарри пришлось встать, чтобы дотянуться до него. Снейпу нравилось понуждать его делать вещи типа ‘подай — принеси’, как маггла. Для Гарри это было полезно. К тому же при этом не страдало самолюбие Снейпа.

— Да, хорошо, — сказал Гарри, беря в руки чайник, — что тебя там не было. Ты не слышал, что они мне говорили. О тебе. И всё такое.

— Отвратительные вещи, я уверен, — сказал Снейп. — Сахар на полке.

— Ты не кладёшь себе сахар. Мерлин, если бы ты видел лицо Рона. Мне показалось, что он хотел меня убить. Даже сейчас я не могу вспоминать об этом. А теперь он хочет, чтобы я ‘вернулся домой’? — Гарри с размаху опустил чайник на стол, чуть не разбив его. — Где этот дом, хотел бы я знать? Теперь уж точно не в Хогвартсе.

Казалось, он не ждёт ответа. Снейп едва усидел на месте, ожидая продолжения. Тяжело дыша, Гарри смотрел на чайник. Потом он выпалил.

— Как ты думаешь, мы можем пойти погулять? Мне нравится город. Сегодня хороший день.

Снейп сделал глубокий вдох и кивнул. Используя чары, это было достаточно безопасно, и, кроме того, он хотел бы увидеть, как Гарри приспособится к новой обстановке, когда они выйдут за границы магически нулевой зоны. Сейчас ему будет полезно посмотреть на новые места и прекратить прокручивать в голове одни и те же мысли. Снейп был даже удивлён тем, что он не спрашивал об этом раньше.

— Ты бывал здесь ещё ребёнком, правда? — спросил Гарри.

— Недолго, — сказал Снейп. — Примерно около месяца. Мне тогда было шесть или семь лет. Я особо ничего не запомнил, кроме того, что мне здесь понравилось. — Большая часть его воспоминаний сводилась к ощущениям тепла и солнца, которых ему позже перепадало мало. Он рос в подземельях. Склонив голову на бок, Снейп спросил:

— Когда ты хочешь пойти?

— Когда? О, как насчёт того, чтобы через час?

— Почему не сразу? — задал Снейп, как ему показалось, логичный вопрос. — У тебя есть какие-то неотложные дела?

— Вообще-то нет, — сказал Гарри и бросил ещё один взгляд на газету. Он покраснел. — Я, э… я просто подумал, может быть, я мог бы написать письмо?

Он бросил долгий взгляд на Снейпа и потом, не говоря больше ни слова, наклонился и накрыл руку Снейпа своей рукой.

Снейп посмотрел Гарри в глаза… такие же зелёные, как всегда, не красные, не холодные… и не сбросил его руку.

* * *

— Это моя вина, — тихо произнёс Люпин. — Профессор Дамблдор просил меня остаться, чтобы присмотреть за Гарри. Я отказался. Я подумал, что на свете есть более полезные вещи, которые я мог бы делать… и Гарри сам сказал, что не нуждается в том, чтобы я был здесь.

Он приехал в Хогвартс прошлым вечером и поспешил встретиться с Роном и Гермионой на следующее утро. Рон был рад его успокаивающему присутствию, но также огорчён тем, что он знал не больше чем они. Гарри и Снейп отсутствовали уже целую неделю.

Рон… который однажды решил, что никогда не сможет простить Гарри, который целых двадцать четыре часа ничего не хотел так сильно, как начистить ему как следует морду… быстро осознал, что как бы зол он ни был, он способен отдать всё что угодно за то, чтобы Гарри вернулся живым, невредимым и, желательно, без Снейпа. Тогда он смог бы отшлёпать его по заднице так, как он того заслуживал. Если, конечно, с ним всё в порядке.

— Такое впечатление, что никто ничего не знает, — проговорила Гермиона с отчаянием. Она тоже тяжело переживала всё случившееся. Она даже не могла сосредоточиться на домашних заданиях. — Я несколько раз видела здесь Грюма, и он каждый раз пожимал плечами, когда его взгляд падал на меня. Если он не сможет найти Гарри, то кто тогда вообще на это способен?

— Хотел бы я знать, — сказал Люпин.

Они сидели перед хижиной Хагрида, кутаясь от холода в мантии. Рон предпочёл бы зайти внутрь — в последние дни все следили за ними, куда бы они ни пошли. Может быть, люди просто хотели понять — нет ли вестей о Гарри? Или увидеть, как они беспокоятся и страдают? Рон не знал, но сыт был всем этим по горло. Было так здорово оказаться подальше от надоедливых глаз.

И он знал, что если бы они покинули пределы Хогвартса, было бы только хуже. Хогсмид буквально кишел репортёрами, пытающимися докопаться до истины. Фред и Джордж были вынуждены даже закрыть магазин. По крайней мере, Дамблдор не пустил этих стервятников в школу. Рон понимал, что буря только поднимается… и сколько ещё пройдёт времени, пока не будет доказано, что Волдеморт мёртв? А сколько его понадобится для того, чтобы связать это с Гарри? Вероятно, Гарри был прав, или это был Дамблдор, или кто-то ещё… самое лучшее для него сейчас — залечь на дно.

Рону просто хотелось знать, где находится это ‘дно’. И что с ним всё в порядке. Он должен был это знать.

— Чай, — крикнул Хагрид за их спинами, заставив всех подскочить на месте. Он нёс в одной руке чайник, а в другой — три чашки… маленькие чашки, которые он всегда доставал, когда к нему приходили Гарри, Рон и Гермиона. Они легко помещались на его ладони.

— Хотите зайти внутрь? — спросил Хагрид. — Снаружи немного ветрено, правда?

Рон, Гермиона и Люпин одновременно вздрогнули. Последние три дня Хагрид выхаживал Клыка, после того как Клык съел четырёх флоббер-червей подряд. Теперь в хижине стоял специфический запах.

— Я думаю, свежий воздух пойдёт нам на пользу, Хагрид, — вежливо сказал Люпин, беря свою чашку. — Спасибо.

Хагрид налил всем по чашке чая, поставил чайник и со вздохом опустился рядом с Люпином. Рон осторожно отпил из чашки, пытаясь не содрогнуться. Хагрид всегда заваривал чай крепче, чем можно было выдержать; Рон, Гарри и Гермиона обычно ждали, пока Хагрид отвернётся, чтобы вылить чай в кувшин, который Гермиона приносила специально для этих целей.

— Так, — сказал Хагрид, — по-прежнему ни слова от Гарри, да?

— Ни одного, — ответила Гермиона подавлено.

— Странные дела, — протянул Хагрид с глубоким печальным вздохом. — Но Дамблдор должен знать, что делать. Раньше он всегда знал. — Рон вздрогнул. Потом Хагрид повернулся к Люпину и сказал:

— Не видел тебя с самых похорон бедного Сириуса. Чем ты занимался, Римус?

— Налаживал контакты с вервольфами, — сказал Люпин. При этих словах Рон с интересом повернулся к нему. — Я думал, многие из них примкнут к Волдеморту. Конечно, это было примерно в то время, когда таинственно начали умирать Упивающиеся смертью. — Он фыркнул. — Если они и хотели присоединиться к Волдеморту, то после этого могли внезапно передумать.

— Гарри спас нас от больших неприятностей, — сказал Хагрид, изумив Рона. — Ведь так?

— Полагаю, он дорого заплатил за это, — сказал Люпин и вздохнул. — Должно быть, именно это он имел в виду тогда, в ‘Трёх мётлах’. После похорон Сириуса. — Он посмотрел на Рона и Гермиону. — Вы помните?

Рон мрачно кивнул. Гарри заявил тогда, что больше не позволит, чтобы ещё кто-то был убит или ранен. Тогда Рон подумал, что эти слова рождены горем. Но если оглянуться назад — всё станет ясно: странная молчаливость Гарри, его холодная целеустремлённость, даже то, что он не ел и не спал, а проводил всё время зарывшись в книги. Он учил заклинания, чтобы убивать людей. Или защищать других. Рон даже не знал, что теперь и думать.

Люпин ещё не знал о Снейпе, кроме того, что Дамблдор послал его ‘защищать’ Гарри до тех пор, пока Гарри не сможет вернуться… если это когда-нибудь произойдёт. Рон не знал, как сказать Люпину правду, и даже должны ли они вообще говорить ему что-нибудь. Но точно он не собирался делать это в присутствии Хагрида.

— Смотрите, — внезапно сказала Гермиона.

Рон посмотрел вверх и увидел большую коричневую сову, направлявшуюся к ним. Она несла письмо.

— Это сова профессора Снейпа, — сказал Хагрид.

Рон и Гермиона мгновенно вскочили. Сова быстро снижалась.

— Но этот филин был в совятне, — продолжал удивлённо Хагрид, — он никуда не летал. Насколько я знаю. Я ведь приглядываю за ним по просьбе Гарри.

Рон уставился на Хагрида.

— По просьбе Гарри? Зачем Гарри просить тебя приглядывать за совой Снейпа?

Хагрид пожал плечами.

— Ну, вообще-то за Хедвиг тоже, конечно, — сказал он. — Она сделала кладку яиц. Ахерон — папа. Я однажды видел их вместе, так что я уверен, это точно.

Рон и Гермиона уставились на него с отвисшей челюстью. Люпин тихо засмеялся.

— Сова Гарри и филин Северуса? О Боже. Куда катится этот мир?

— Д-да, — заикаясь выдавил из себя Рон, и в это время сова Снейпа опустилась на изгородь, держа в клюве письмо. Гермиона взяла его дрожащими руками.

— Это от Гарри! — воскликнула она. — Для меня и Рона.

— Открой его, — нетерпеливо потребовал Хагрид, но Люпин положил руку на его плечо.

— Пусть Рон и Гермиона прочитают его сами, — сказал он. — Это письмо для них. Я уверен, они расскажут нам всё, что сочтут нужным.

Они с Гермионой посмотрели на него с благодарностью. Хагрид выглядел разочарованно, но кивнул, а потом сказал Люпину:

— Ты не поможешь мне дать Клыку лекарство? Одному мне трудновато будет. Понимаешь, какое дело, кому-то нужно держать его за лапы.

Лицо Люпина вытянулось. Рон постарался не рассмеяться, когда тот стоически произнёс в ответ:

— Веди.

Когда они скрылись внутри хижины, Гермиона осторожно открыла письмо. Филин Снейпа внимательно изучал их как… нет, не как ястреб, конечно, скорее, как сова. Рон читал, заглядывая ей через плечо. Письмо было датировано вчерашним днём, но обратного адреса не было.

Дорогие Рон и Гермиона,

Я увидел статью в Ежедневном Пророке этим утром, о том, как вы волнуетесь обо мне. Простите, если напугал вас. Но нам необходимо было уехать. Если вы читаете газеты, то поймёте, почему. Меня все разыскивают, и я даже не могу представить, что сделает Министерство, если они найдут меня. Я не хочу иметь с ними никаких дел. Я сыграл свою партию во всём этом и теперь хочу, чтобы меня оставили в покое.

У меня всё хорошо. У нас. Сейчас я чувствую, что становлюсь самим собой. Я не могу сказать вам, где я сейчас нахожусь, но это приятное место. Мне нравится здесь. Хотя мне хотелось бы увидеть вас. Я очень сожалею, что так всё случилось. Я, правда, хотел бы рассказать вам о том, что происходило. Но, надеюсь, вы понимаете, почему я не мог сделать это. Я никогда не хотел причинить кому-нибудь боль, этого я хотел меньше всего. Я просто хотел, чтобы все были в безопасности.

Я люблю вас обоих. Знаете, когда я писал это, то вдруг осознал, что никому раньше не признавался в любви. Я чувствую, что писать об этом немного глупо, но считаю, что не могу не сделать этого, потому что вы должны знать, если ещё не знаете. Мы увидимся, ведь я исчез не навсегда, и я не хочу сказать ещё что-нибудь столь же сентиментальное.

Мы собираемся на прогулку. Сегодня по-настоящему замечательный день и я хочу посмотреть окрестности. Скоро я вам напишу ещё. Надеюсь, у вас всё хорошо. Можете использовать мою метлу и мантию моего отца, если захотите, если вам нужно будет пойти куда-то или побыть в одиночестве. А также любую другую мою вещь.

Вы сможете присмотреть за Хедвиг? Мне кажется, она сидит на гнезде. Я сказал бы вам, кто отец, но вы никогда не поверите.

Гарри

Рон с трудом сглотнул. К своему ужасу, он почувствовал, что вот-вот расплачется. По крайней мере, Гарри никогда не говорил Снейпу, что любит его, если письмо не лжет. По крайней мере, кажется, он в порядке. Хотя Рон ещё не отказался от мысли надавать ему по заднице.

— Хорошо, — сказала Гермиона хрипло, сворачивая пергамент и засовывая его в карман мантии. Потом она откашлялась.

— Да, — сказал Рон и взял её за руку.

— Он сказал, что мы ещё увидимся, — проговорила она почти жалобно.

Рон обнял её за плечи и притянул поближе к себе.

* * *

Они проходили весь день. Они гуляли, пока у них не заболели ноги, и вернулись домой совершенно без сил. Но не совсем. Как только за ними закрылась дверь, Гарри повернулся к Снейпу с голодным выражением во взгляде. Снейп никогда не мог и, наверное, никогда не сможет проигнорировать этот взгляд. И вот:

«Vide cor tuum, да?», — прошептал Снейп, прижавшись к шее Гарри, когда они уже лежали вместе в постели.

— Да, — сказал Гарри. — Если ты произнесёшь его надо мной… я знаю, ты сможешь… это то, что я сделал с ним. С Волдемортом. Так вот, ты произнесёшь его надо мной, если тебе покажется, ну, знаешь, если я сделаю что-то не то… Тогда я увижу его сам. И узнаю, что я не прав. Ты не сможешь отвертеться от этого. — Он коснулся лица Снейпа. — Примени его ко мне. Я хочу, чтобы ты сделал это.

— Возможно, в другой раз, — сказал Снейп. Потом он фыркнул. — Знаешь, ты не единственный, кто изобретает заклинания. Вряд ли ты в этом отношении особенный.

— Хорошо, не единственный, — признал Гарри. — Хотя это действительно хорошее заклинание. Как-нибудь я могу попробовать ещё раз. — Потом он слегка покраснел. — Мне кажется, ты уже видел моё сердце. Когда был со мной.— Он облизал губы. — Спасибо за то, что не оставил меня с ними. Тогда я хотел, чтобы ты ушёл… но сейчас я рад, что ты не сделал этого. Без тебя… я никогда не смог бы додуматься…

— Рад, что смог помочь тебе в создании безрассудного, необдуманного, вынутого из задницы плана, — сказал Снейп и поцеловал его.

Гарри засмеялся и поцеловал его в ответ. Он обвил руками Снейпа, и они некоторое время лежали вместе в тишине, позволяя телам остыть.

Потом:

— Пожалуйста, скажи, когда мы здесь, — прошептал Гарри, прижимаясь лбом ко лбу Снейпа. Его тёплое дыхание щекотало нос Снейпа. — Пожалуйста, скажи. Что мы сделали это. Мы оба сделали это. Скажи, что мы сделали.

Снейп закрыл глаза, взял руки Гарри в свои и выдохнул что-то столь же безрассудное в ответ:

— Мы сделали это.

* * *

Сейчас веди нас. Возьми нас в тёплую воду, в прибрежные отмели, в музыку. Веди нас. В первую очередь — в музыку. Спой. Спой нам. Спой.

THE END OF THE TEA SERIES

Кто муки эти нам принёс? Любовь.

Любовь — неведомое Имя, Агнец, Царь –

Создатель мира Сам соткал

Одежды из огня для нас.

Нам их не снять:

мы лишь живём

сжигая плоть иль дух — огонь — огнём.