Судьба и мелкие неприятности

«Возьми философской ртути и накаливай, пока она не превратится в красного льва. Дигерируй этого красного льва на песчаной бане с кислым виноградным спиртом, выпари жидкость, и ртуть превратится в камедеобразное вещество, которое можно резать ножом. Положи его в обмазанную глиной реторту и не спеша дистиллируй. Собери отдельно жидкости различной природы, которые появятся при этом. Ты получишь безвкусную флегму, спирт и красные капли. Киммерийские тени покроют реторту своим темным покрывалом, и ты найдешь внутри нее истинного дракона, потому что он пожирает свой хвост. Возьми этого черного дракона, разотри на камне и прикоснись к нему

Рецепт получения философского камня, принадлежащий, по преданию, испанскому мыслителю Раймунду Луллию (ок.1235 — 1315) и повторенный английским алхимиком XV столетия Дж.Рипли в «Книге двенадцати врат»

Кнедлики с маком, коринкой и ванильным соусом продолжали молниеносно исчезать с тарелки, хотя есть уже совсем не хотелось — то есть вели себя, как самый настоящий пудинг, да и по вкусу его чем-то напоминали. Гарри вздохнул, потер покрасневший от холода, да так и не отогревшийся за время обеда, кончик носа и, задумавшись, съел еще кусок лакомства. Пудинг… уже почти пора замешивать рождественский плум-пудинг. Не то чтобы Гарри удавалось часто его пробовать, но это же ведь типа традиция.

Тетка никогда не доверяла «ненормальному уроду» самостоятельно приготовить это важнейшее рождественское угощение, и, естественно, не позволяла съесть ни кусочка после того, как пудинг оказывался на праздничном столе, но в замешивании Гарри неизменно заставляли участвовать, вместе со всей семьей, как и полагалось по обычаю. Конечно, это было полнейшей глупостью, ведь в остальные триста шестьдесят четыре с половиной дня ему настойчиво давали понять, что членом семьи он не является, и являться никогда не будет. Определенно, Дурслей нельзя было упрекнуть в излишней логичности.

Помимо замешивания, Гарри исполнял при тетке роль поваренка, а так же шесть часов обязан был простоять у плиты, пристально глядя на бурлящую под огромной формой воду. Чтобы та, не дай господи, не выкипела до конца.

А после тянулся долгий месяц, наполненный непрерывным нытьем кузена, желающим отведать десерт. Дадли было плевать, что тот еще до конца не готов. И однажды «милый мамочкин пупсик» таки добрался до огромной формы с пудингом задолго до Рождества. Объелся он так, что попал в больницу.

Естественно, во всем оказался виноват Гарри и получил знатную трепку за свою «вину», зато это был его лучший праздник до Хогвартса. Миссис Фигг согласилась приютить маленького соседа в Сочельник — Дурсли поехали забирать сыночка из больницы — и, когда они задержались, вдруг предложила выпить по чашке чая, да не только с затхлыми сухарями, облепленным кошачьей шерстью, как обычно. Нет! Она вдруг вынесла самый настоящий плум-пудинг, облитый сахарной глазурью и украшенный веточкой остролиста. Правда, миссис Фигг не стала подавать его горящим, но нельзя же просить слишком многого.

Вот тогда-то Гарри и довелось первый и последний раз в жизни отведать это чудо. Впрочем, кошачий волос нашелся и в пудинге, да не один. Но обращать на это внимания никто не стал. Жаль только, что Дурсли узнали о незапланированном «баловстве» племянника и посадили его на две недели на хлеб и воду.

В Хогвартсе почему-то плум-пудинг не подавали никогда, даже на праздники. Гарри хотел как-то спросить почему, но так и не решился. А единственное Рождество, проведенное с крестным, было до того чудесным, что все вопросы вылетели из головы.

В этом же году Гарри был совсем один. Впрочем, он сам этого хотел.

Конечно, в Англии оставался Хогварст, который должен был, по заверениям директора, подарить ему тепло, уют и безопасность настоящего дома, но не мог предоставить даже убежище на лето маленькому мальчику, а теперь и вовсе ставший смертельно опасной ловушкой.

Подставлять под удар Пожирателей семью Уизли, сваливаясь им, как снег на голову во время праздничного обеда не хотелось совершенно. Хотя они, скорее всего, были бы рады гостю, несмотря на то, что в августе, перед расставанием, Гарри повел себя не лучшим образом. Впрочем, потом он написал письмо с извинениями — все, как полагается! — и приложил к нему коробку собственноручно испеченного печенья в виде фигурок садовых гномов.

Но все равно будет безопаснее для всех, если Гарри останется в Карловых Варах. Здесь можно сидеть в небольшом уютном кафе, есть жаркое и кнедлики (запивая их в зависимости от начинки, то чудесным пивом, то кофе), потом выйти на улицу и купить жареных каштанов. Подумать только — каштаны! Прямо на улице! И парок от них такой духовитый и сытный, что кажется, что им одним можно наесться. Как это… не по-английски. Впрочем, каштаны тут продавали не так часто, как бы хотелось. А сегодня и вовсе найти их было бы сложно из-за внезапно ударивших морозов.

Без дементоров не обошлось, их холод, чем-то неуловимым, но заметным, отличается от естественного. Интересно, Волдеморт успел как-то пронюхать о том, где находится его главная головная боль и принял эстафету у Дадли в игре «поймай Гарри», или он отправляет бывших стражей Азкабана рыскать наудачу? А, может быть, и вовсе не думает ни о какой охоте, а просто планомерно ссорит Англию с другими странами? За дементоров, их нужды и действия отвечает Министерство, а, значит, и ноты протеста приходят именно туда. И никого не касается, что министерский контроль над этими существами остался только на бумаге. Как бы Англия не оказалась втянута в международный конфликт, помимо гражданской войны.

Уже не первое десятилетие на различных международных конференциях раздавались призывы к Англии уничтожить жутких тварей, по крайней мере, не допускать их пытать своим присутствием беспомощных заключенных и отменить Поцелуй дементора, как особо негуманный способ казни.

Разумеется, у каждой страны нашлись бы, если присмотреться, и более опасные монстры (правда, обычно в лабораториях исследователей и Отделах Тайн), да и с заключенными нигде особо не церемонились. Однако такие вещи не было принято выставлять на показ, как в Англии, которая продолжала бравировать своими традициями. И вот к чему это все привело!

Нет, нет, сам Гарри ни за что бы не задумался о подобных вещах. По крайней мере, раньше. Он совсем не разбирался в политике, тем более международной. Мерлин! Да он вообще ни в чем не разбирался, если вдуматься. Даже в том, как правильно уничтожать Темных Лордов, а ведь это, вроде как, было его единственной жизненной целью и предназначением, если исходить из всего, что говорил Дамблдор, и до своей смерти, и после внезапного воскрешения во время свадьбы Билла и Флер.

Гарри наткнулся на тайную встречу мистера Уизли и директора случайно. Ну что поделать, если с ним вечно происходит что-то в таком вот роде? И вовсе он ни за кем не следил! А то что не сдержался, не понял как себя надо вести… Так он был просто до обморока рад. Страшно рад. Безумно. Взахлеб. С того ужасного происшествия на Астрономической башне Гарри чувствовал, как в его магия закручивается внутри тугой пружиной: еще виток, еще, еще и еще… Совсем скоро пружина должна была лопнуть (спонтанные вспышки агрессии основательно попортили такой аккуратный ранее дом Дурслей), но вдруг механизм резко остановили, дав желанную передышку.

Сначала Гарри не поверил своим глазам, увидя живого Дамблдора, как ни в чем не бывало разговаривающего с отцом Рона. Но уж когда поверил… Он упивался своей радостью, тыкался зареванным лицом в желто-лиловую мантию старого волшебника, громко мычал что-то невнятное, всхлипывал и тут же порывался заорать на весь свет о великом чуде и нечаянной радости. И ни за что не позволял отцепить себя от вновь обретенного наставника. А через несколько минут такого бурного изъявления чувств и вовсе попытался схватить директора в охапку и покружить по узенькому трехстенному сарайчику, заполненному штепселями, перегоревшими лампочками и другим хламом, милым сердцу Артура Уизли, ведь теперь…

— Теперь все-все-все будет хорошо! Ведь, правда же? И вы им не позволите! И вы их всех победите, вы же самый-самый-самый сильный на свете! Вы живы и теперь все в порядке! — кричал Гарри.

Отцепить его от Дамблдора удалось далеко не сразу. Тем временем, привлеченные странными криками и невнятной суетой, в сарайчик набились Уизли в полном составе (даже молодожены), наличествующие в Норе члены Ордена, просто любопытные родственники и гости, и — самое ужасное — невесть откуда взявшиеся репортеры.

Только через несколько дней Гарри понял сразу несколько вещей: что его излишне эмоциональным поведением крайне недовольны, что Дамблдор планировал оставаться в списке умерших и дальше, и что планы Ордена теперь придется менять на ходу.

Просветил Гарри в своей неповторимой манере никто иной как Снейп. То есть, и сам Дамблдор и Молли с Артуром пытались достучаться до Гарри и раньше, но он каким-то образом пропускал неудобные разговоры мимо ушей, пребывая в эйфории. Его даже не волновало каким образом директор выжил и почему скрывал это — самого факта «воскрешения» вполне хватало для непривычного, но такого сладкого чувства радости, окутавшего Гарри коконом. И выбираться из него ужасно не хотелось. Даже когда Гермиона, плача провожала своих родителей на самолет до Сиднея, Уизли спешно переезжали из Норы под защиту дома Блэков, а Дамблдор, озабоченно хмурясь, устанавливал все новые и новые охранные чары на все и вся, Гарри продолжал блаженно улыбаться. Он улыбался и тогда, когда выяснилось, что в этом году исполнять обязанности директора Хогвартса будет Снейп. Гарри было все равно — для него существовал только один директор и самое главное, что тот был жив.

Позже, как следует подумав, он решил, что серьезно съехал с катушек от всего произошедшего. Ничем иным свое тогдашнее состояние и поведение оправдать Гарри не мог. А старшие и более опытные маги и раньше не баловали его внятными объяснениями.

Впрочем, с появлением в штабе Ордена длинной, темной, похожей на ядовитую экзотическую лиану, покрытую ядовитыми шипами, фигуры Снейпа, кокон эйфории немедленно сдулся. Видимо, напоролся-таки на невидимую колючку.

Гарри с удивлением понял, что любовь ко всему миру, которую он испытывал еще секунду назад, не распространяется на одного конкретного профессора. Хотя его больше и не хотелось уничтожить, как в конце шестого курса, ведь Дамблдора он не убивал, и все так же оставался верным членом Ордена, по уверению директора.

— Так-так-так, Поттер! И снова вы выделились! — Снейп брюзгливо фыркнул, скривился, повел длинным носом, будто унюхал что-то протухшее и выкрикнул прямо в лицо Гарри: — Вас не на секунду нельзя оставить, безответственный, глупый мальчишка, думающий только о себе! Пока за вас гибнут люди, вы только и делаете, что ломаете чужие планы и жизни.

— Я… — Гарри сам не очень понимал, что хочет сказать, но решил, что не вступить в диалог будет невежливо.

— Вы! — немедленно перебил его Снейп и больше не дал вставить ни слова. — Именно вы перепортили все, что можно было испортить! Что нельзя — тоже испортили. Из-за вас Темный Лорд узнал о том, что директор жив, а сокрытие этой информации было огромным преимуществом в войне. Уже не говоря о том, что я чудом не был раскрыт, как шпион. Вы! Знаете ли вы, что мне пришлось испытать, доказывая свою лояльность?! Не знаете! Вы просто сидите тут и бездельничаете, даже не предлагая помощь, чтобы исправить тот вред, что был вами нанесен! Впрочем, какая может быть помощь от мальчишки-недоучки, который ни на кнат не разбирается в том сложнейшем положении, в котором оказалась страна!..

Снейп говорил, говорил и говорил, с наслаждением смешивая с грязью сына школьного врага. Крылья его носа раздувались, на щеках и шее выступили уродливые красные пятна, изо рта вылетали брызги слюны, глаза почти полностью закатились в экстазе, а пальцы левой руки, сжавшиеся на вороте мантии, мелко подрагивали.

Гарри почти не воспринимал смысла тирады. Он заворожено смотрел на своего профессора и думал, что тот сейчас кончит прямо перед всеми, кто был в холле. А туда, как уже повелось, на звуки скандала прибежали все присутствующие в доме волшебники, фамильяры и эльфы. Самое удивительное — все молчали, видимо заслушавшись.

«Снейпу, потом будет жутко неудобно. Стыдно. Интересно, он убьет всех, кроме Дамблдора? Или Живоглота тоже не тронет? Тот, хоть и очень умный, говорить не умеет. И позволит ли директор Снейпу вот так запросто перебить Орден?» — размышлял Гарри и пропустил момент, когда Снейп прекратил свою страстную речь. Однако удовлетворенным профессор не выглядел. Он задыхался, шумно вдыхал воздух, все крепче стискивал воротник, а в его глазах полыхала еще более сильная, чем обычно (если конечно, такое возможно) ненависть ко всем Поттерам, которые когда-либо обременяли собой этот мир.

«Не кончил», — сочувственно вздохнул Гарри.

Пару раз его случайно прерывали однокурсники во время весьма интимного процесса за задернутым пологом кровати — ощущения были ужасны. «Но Снейпу-то сейчас никто не мешал, вроде? Значит, ему чего-то не хватило».

С секунду подумав, Гарри понял, что Снейпу не хватает эмоциональной реакции на его монолог. Подумал еще секунду, вздохнул еще раз и решил помочь, несмотря на то, что они с профессором никогда не ладили. Но нельзя же бросать человека в таком состоянии. Мужская солидарность не позволяет.

Вернуться к прежнему поведению и умонастроению оказалось очень легко. Еще бы, за столько лет ненависть и обида успели въесться в характер, сильнее чем ржавчина въедается в железный брус, и стать чем-то вроде рефлекса.

— Не смейте так говорить! — завопил Гарри.

Снейп радостно сверкнул глазами и вновь начал выкрикивать обвинения. Тогда-то и произошел тот самый безобразный скандал, во время которого Гарри успел поссориться со всеми сразу и основательно потрясти дом. Не удержался. За несколько дней радостного безумия расслабился и забыл, насколько разрушительно его обычное состояние. Прежде всего, для него же самого, но и для других тоже.

— Если от меня все время что-то скрывают, как от несмышленыша, то я и тыкаюсь, как слепой кутенок, ничего не видя и не понимая! Все знали о том, что директор жив! Все! Один я, как дурак, ничего не знал! Это просто гадко! — орал Гарри, в нервах ломая на мелкие кусочки зачарованную раму портрета Вальбурги Блэк.

Ее изображение в это время пребывало в глубоком обмороке, а Уизли в шоке от обвиняющих взглядов, которыми их награждали в достатке.

— Щенок вы и есть! А вырастете — таким же кобелем неуемным станете, как ваш крестный! — исходил ядом счастливый Снейп, кажется, он пошел на второй заход. — Польза от вас нулевая. И никто ничего не знал, кроме Артура и то он обет дал Непреложный. А вы чем лучше других, что вам докладываться нужно?! Чем?! Вы даже хуже! У вас в голове Темный Лорд, как у Малфоя в особняке хозяйничает.

— Так научили бы меня закрываться! — ярился Гарри.

— Вас учить бессмысленно. Вы даже не посредственность — вы чурбан!

— Мальчики, мальчики, успокойтесь, — попытался вступить в разговор Дамблдор. — Северус, ну на что это похоже? Гарри, прекрати, немедленно, тебе еще год учиться в Хогвартсе, а профессор Снейп будет там директором, как ты знаешь. Я уже слишком стар и болен для этой должности.

— Я не поеду в Хогвартс, — вдруг совершенно спокойно сказал Гарри, отошел от портрета и присел на ступеньку лестницы.

Решение созрело внезапно, но было единственно верным, хотя Молли попыталась убедить его, что это подростковая блажь и глупость.

— Что бы сказали твои родители, если бы узнали, что ты не сдашь Тритоны? — всхлипывала она и требовала немедленно дать обещание пойти учиться.

Гарри твердо отказывался, хотя понимал, что обижает этим Молли. Но он теперь был совершеннолетним и впервые сам мог решать, что хочет делать. А хотел он побыть немного в одиночестве и обдумать, все, что с ним случилось за эти годы, а так же некоторые слова Снейпа. Ведь, по-существу, тот был во многом прав — Гарри совершенно не знал, что творится за пределами Англии, и никогда этим даже не интересовался.

К кому обращаться за разъяснениями, когда действительно ни Мордреда лысого не понимаешь? Конечно к Гермионе. Она тоже, оказывается, не задумывалась, а что, собственно, происходит в остальном мире и как это может повлиять на войну с Волдемортом. Но постаралась, как можно скорее наверстать упущенное и поделиться с другом шокирующими фактами.

Она и теперь, через два с половиной месяца, в каждом письме старалась уместить новую лекцию по международному положению, и маггловскому, и магическому, а так же их взаимосвязи. Правда, письма были редки из соображений безопасности.

Естественно, Гарри уговаривала доучиться не одна только Молли. Постарались все. Когда его очень уж выматывали бесполезные разговоры, то приходилось снова переключаться на «другой уровень», как он это называл. Полностью погрузиться в кокон эйфории больше не удалось, но этого и не требовалось. Гарри успокаивал нервы, абсурдно реагируя на абсурдность мира, а совесть была успокоена историей про сумасшествие. Вести себя как угодно, перекраивая модели поведения и смешивая их, оказалось весьма забавным, но чаще всего Гарри просто с наслаждением играл в ребенка, которым ему не довелось побыть. Почему-то, именно это больше всего пугало окружающих и выбивало их из колеи.

Находясь на «другом уровне» Гарри больше не забывал, что он оружие. Причем оружие уже взведенное и нацеленное. Неизвестно, надолго ли хватит пружины, и какой силы будет «бабах», когда пружина порвется. Но, даже понимая это, Гарри мог спокойно и плодотворно размышлять, что не удавалось сделать при обычном мировосприятии.

Как раз во время таких размышлений он понял, что, скорее всего, временно спятил, но так как счел, что уже научился управлять собственным безумием, то ничуть не расстроился. В конце концов, надо же оправдать то, что писала о нем пресса. А может быть, Скиттер тайная провидица?

Разговоры о том, что Гарри необходимо вернуться в Хогвартс стихли, когда Снейп рассказал, что почти все слизеринцы-старшекурсники получили задание в новом учебном году тем или иным путем доставить Поттера Темному Лорду. К тому же, новый учитель ЗОТИ совершенно точно был Пожирателем. В школе для Избранного стало слишком опасно.

Тогда Дамблдор решил, что Гарри прекрасно проведет время в доме крестного, занимаясь самостоятельно и не выходя за порог.

— Нет, — сказал Гарри и снова потянулся к недоломанной раме.

— Мой мальчик, у нас нет другого выхода. Ты останешься здесь, — покачал головой Дамблдор.

— Я мог бы помогать вам, директор, с… ну вы знаете с поисками чего именно, — умоляюще посмотрел на него Гарри.

Он не стал произносить названия вместилищ души, пытаясь доказать свою предусмотрительность и взрослость.

— Это опасно. Это очень опасно! Ты должен остаться под защитой этого дома. Я так решил. И боюсь, что если ты продолжишь упорствовать, я буду вынужден применить к тебе некоторые магические ограничения. Ты же понимаешь, что я забочусь только о твоей пользе.

Гарри понимал. И ему очень не хотелось огорчать директора, Уизли, Ремуса, Гермиону и даже Критчера со Снейпом. Но он так же ясно понимал, что если останется в доме Сириуса, то сначала спятит не слегка, а всерьез, а потом «бабахнет», да так, что от дома, а возможно и Лондона мало что останется.

— И вы думаете, директор, что я лучше исполню пророчество, если вы меня здесь запрете? Вашей магической силы хватит на это, но если вы ее ко мне примените, то, клянусь, что я найду способ умереть. Я вам не игрушка.

— Гарри, Гарри, что ты такое говоришь? — казалось, Дамблдор сейчас расплачется, — я не собирался…

Гарри уже привычно скользнул на «другой уровень» и восхитился переливами оттенков цвета директорской мантии, а потом вынул из кармана джинсов изображение розового слона, над которым корпел весь вчерашний вечер, готовясь к тяжелому разговору, и протянул его директору.

— Что это, Гарри? — печально спросил тот.

— Слон. Вам. Я вас люблю.

— Я тебя тоже люблю, Гарри. И мне очень больно, от твоих слов, хотя ты, наверное, прав.

— Не люблю, когда кому-то из-за меня плохо, — поделился Гарри с директором, — а вы любите?

— Нет, что ты.

— Тогда зачем хотите сделать мне плохо? Отпустите.

И Дамблдор отпустил. Не сразу, с массой условий и ограничений, но отпустил. Возможно, потому, что не очень понимал, что делать в данных обстоятельствах со спятившим Избранным. С другой стороны, в стране оставаться было действительно опасно, поэтому очень быстро была организованна поездка в Чехию на поиски некого крайне важного предмета.

Как через некоторое время начал подозревать Гарри — предмета несуществующего в природе. По крайней мере, в этой самой Чехии.

Зато еда здесь была отменная. Да. Особенно в этом маленьком кафе. Пальчики оближешь. Вот и Малфой узнал от кого-то, как здесь вкусно готовят и пришел полакомиться кнедликами. Малфой…

— Малфой?!

* * *

— Поттер… — устало и обреченно вздохнул Драко.

Какая помесь соплохвоста и рогатой жабы прокляла его неизвестно, но что проклятие есть — это совершенно точно. Вон оно сидит и гневно сверкает очами. Вернее очками… Да неважно чем оно, то есть он там сверкает! Главное, что это конец. И почему-то совершенно не хочется бежать подальше. Нет, Драко рефлекторно дернулся к двери сразу же после окрика, но все же остался на месте. А потом желание удрать исчезло. Да и глупо это.

Не зря же цыганка нагадала всего пару часов назад судьбоносную встречу. Поттер — это судьба, пора смириться. От нее не сбежишь. Драко весь день чувствовал что дементоры, посланные красноглазой тварью по его душу, кружат над городом. Поэтому, когда увидел краем глаза тень в небе, не задумываясь нырнул в первую попавшуюся дверь, оказавшуюся дверью кафе, в котором ему было совершенно нечего делать. «Впрочем, может быть, дементоры как раз за Поттером и охотились», — подумал Драко, но тут же философски пожал плечами — ведь особой разницы не было. Без палочки и средств к существованию в чужой стране долго он все равно бы не протянул. А быть убитым все же лучше, чем остаться без души.

Драко решил, что пора кончать с глупым фарсом и шагнул к врагу.

— Хочешь убить? Убивай. Я даже сопротивляться не буду.

Поттер потер кончик носа, разглядывая школьного врага, как невесть откуда вылезший сорняк на магически защищенной клумбе — с нехорошим таким интересом. Потом он потер шрам и скривился, потом потеребил правое ухо, потом левое, и кажется, не собирался останавливаться. Драко такое пренебрежительное поведение окончательно взбесило и развеяло остатки его самоконтроля. Ничем хорошим это не могло кончиться по определению.

— Ты, урод шрамоголовый, что пялишься на меня?! Думаешь, чем лучше прикончить? Да ты не стесняйся, можешь использовать то самое заклинание, что уже когда-то попробовал — я истеку кровью у тебя на глазах, и ты будешь счастлив, святоша! Или еще второе Непростительное можно…

«Нет, нет, нет… Мерлин! Только не это. Пусть сразу убьет, не хочу больше… боль адская!» — мысленно скулил Драко, в то время как вслух перебирал самые неприятные способы собственной кончины, перемежая их оскорблениями. Он вдруг как-то сразу уверовал в то, что Поттер его специально искал, чтобы отомстить за все и сразу — и вот нашел. От мыслей о неизбежной и страшной смерти ослабели ноги, а ладони покрылись потом.

— Хочешь кнедлик? — вдруг деловито предложил Гарри.

— Ч-ч-чего?!

— Кнедлик. Вкусный.

— Не хочу!

— Хочешь, я же вижу. Ты голодный.

— Поттер, ты больной?! — Драко взъярился так, что впервые с пяти лет, почувствовал вокруг себя вихрь неконтролируемой магии.

Это в семнадцать-то! Мерзкий очкарик! Довел до такого позора!

— Я не Поттер, — возмутился Поттер, — но здоровый. Только я спятил. Так ты кнедлик будешь? Я закажу.

— А давай, заказывай, — Драко вдруг как-то резко успокоился и махнул рукой на шрамоголового и в прямом и переносном смыслах. — Платить сам будешь. У меня денег совсем нет и уже давно.

Действительно, чего переживать. Ну спятил Поттер и спятил. И сидит, весь такой из себя спятивший, забывший собственную фамилию, кормит кнедликами того, кого всегда ненавидел и собирался убить. Или это он Снейпа убить поклялся? Неважно. По идее, Поттер должен находиться сейчас где-то на секретной аврорской базе и проходить ускоренный курс обучения. Или, по крайней мере, сидеть в Хогвартсе, под присмотром Драной Кошки и Старого козла — который — всех — обманул — и — не помер, но это, право, такие мелочи. Сам-то Драко тоже не дома и не в школе. А вообще — это все просто галлюцинация за миг до поцелуя дементора. Галлюцинации не стыдно признаться в том, что в карманах пусто, да и вообще в чем угодно. Жаль, что она такая неприятная. Лучше бы маму увидеть перед смертью, хоть попрощаться.

— Ешь, Малфой, — Поттер уже несколько минут настойчиво пихал вилку в руку задумавшегося Драко, — а то ты худющий, как я после лета у родственничков.

— Ненавижу кнедлики, — признался Драко, доедая вторую порцию, — идиотская здесь кухня какая-то.

Только сейчас он смог произнести нечто членораздельное. До этого только сосредоточенно сопел, стараясь хоть изредка прожевывать пищу, а не заглатывать ее, подобно удаву. Поттер тоже молчал, подперев щеку рукой и глядя на Драко взглядом няньки-эльфийки, которой беспечные родители забыли дать строгие указания о должной диете ребенка. Мол, кушайте на здоровье молодой хозяин, кушайте побольше. Да с хлебом, да с подливой, да еще булочек не забудьте отведать, и пирожков впридачу, и мороженное трех видов. Бррр! Точно галлюцинация.

— Так тебе десерт не заказывать? — обеспокоенно поинтересовался Гарри. — Жалко. Они здесь вкусные. А в меня уже не лезет.

— Давай десерт, — Драко милостиво кивнул галлюцинации — все-таки что-то приятное в ней можно было обнаружить, — но сначала мяса закажи. Месяц его не ел.

Мясо — это здорово. Особенно повару удался кролик в сметанном соусе с пряными травами. И десерты здешние оказались совсем неплохи. Но Поттер прав — не лезут подлые вовнутрь, как бы не хотелось наесться впрок. А ведь неизвестно долго ли продлиться эта галлюцинация, и будут ли в ней и дальше вкусности раздавать вместо тумаков. Драко тоскливым взглядом проводил фигуристую официантку, унесшую остатки еды, хотя и под угрозой проклятья не смог бы впихнуть в себя больше ни кусочка.

— Пойдем, — Поттер расплатился, поднялся и поманил его за собой.

Драко встал с некоторым трудом, попытался вздохнуть, подергал ремень на брюках и с сожалением подумал, что надо бы его расстегнуть, но неприлично ведь. А идти с застегнутым ремнем тяжело, к тому же, на улице холодно, пурга и дементоры могут поджидать. Настроение у Драко портилось тем сильнее, чем дальше он отходил от кафе. А этот шрамоголовый шел себе и шел вдоль заснеженной улицы, будто бы ничего не замечая, но стоило замешкаться, как он тут же оказывался рядом и внимательно смотрел в глаза своими круглыми, как у совы, гляделками. Хоть бы оправу очков сменил что ли.

— Куда ты меня решил затащить, Поттер? — самым омерзительным тоном, какой только смог изобразить, поинтересовался Драко.

— Я не Поттер, — снова сказал Поттер и слегка нахмурился.

— А кто же ты тогда, идиот?

— Ред. Меня теперь зовут Леон Ред, Малфой.

— Пф. А меня теперь не зовут Малфой, Поттеред, — коверкать фамилию врага было как всегда приятно, даже если он всего лишь видение.

— А как тебя зовут теперь?

— Никак, — буркнул Драко и натянул шарф на нос.

Он сказал чистую правду. И от этого хотелось выть, ругаться, дать Поттеру по физиономии или хоть напиться. Но откуда взять выпивку? Впрочем, есть же галлюцинация, с которой не обязательно церемониться.

— Плевать мне Ред ты или Грин, огневиски хочу! — закапризничал Драко. — Или здешнего маггловского пойла какого-нибудь на крайний случай, только покрепче. Есть что выпить?

— Есть, — ничуть не удивился и не оскорбился из-за тона Гарри. — Дома есть. Мы и идем домой.

В крохотной квартирке у новоявленного Реда, действительно было немного столового красного вина, конечно не обладающим благородным букетом выдержанных вин из подвалов Малфой-менора. Однако выбирать все равно было не из чего, и поэтому Драко остался вполне доволен, даже хотел было расщедриться на похвалу галлюцинации, которая была все так же молчалива и не навязчива, но потом передумал. Вино было легкое, да и выпил он всего ничего, но его тело внезапно объявило забастовку и отказалось выполнять команды мозга. Последнее что Драко помнил, как кто-то стягивал с него сапоги из драконьей кожи, стачанные сапожником-лепреконом — ужасную редкость по нынешним-то временам. Он еще успел подумать, что их можно выгодно продать, если удастся еще когда-нибудь попасть в магический квартал Праги, и заснул.

Утром, первое, что ощутил Драко, было непривычное чувство скованности во всем теле. Да и голова явственно побаливала. К тому же, было абсолютно неясно, где он находился, а лежа на боку и почти не имея возможности пошевелиться, очень трудно правильно оценить обстановку. Однако Драко постарался это сделать.

Чистая, мягкая подушка, свежий воздух, отсутствие цепей и прочих приспособлений того же рода, — указывали на то, что, слава Мерлину, он не в подземной темнице, и появления красноглазой твари можно в ближайшем будущем не бояться. Но, что же, прах Мордреда, мешает ему, Драко, пошевелиться? Судя по дыханию, его удерживает в кровати что-то живое… кто-то живой. И это явно не милая, нежная, юная ведьмочка. Совсем наоборот — некая часть организма соседа по ложу только что недвусмысленно сообщила о поле своего хозяина, нагло ткнувшись Драко между ягодиц.

Сиплый визг, с которым он выскочил из кровати, разорвав объятия (насильника? или, Мерлин упаси, любовника?!), надолго запомнился жителям близлежащих домов.

— Чего ты орешь, придурок? — пробурчали с кровати. — Утро раннее. Спи, зараза слизеринская.

Драко рискнул приоткрыть один глаз. На кровати развалилась вчерашняя галлюцинация. К сожалению, дальше притворяться перед самим собой было невозможно — Поттер оказался самым настоящим. Лохматым, мерзким и… с громадным стояком. Возмутительно! У любого нормального парня от таких звуковых эффектов, какие только что были продемонстрированы, давно бы все съежилось. А у этого стоит. Хотя эта несправедливость занимала Драко не особо долго: ровно до тех пор, пока он не заметил, что торчит посреди комнаты в одном белье. Страшные мысли зародились в еще не до конца проснувшемся мозгу и немедленно вылились в новые визги:

— Где моя одежда, кто меня раздел и зачем? Это ты, извращенец меня трогал?!

— Давай поспим еще, а? Ну, пожалуйстаааааа, — заныл Поттер и попытался, было, зарыться в подушки, но был безжалостно вытащен оттуда паникующим, красным как рак Драко.

Правда, он немедленно одернул руки от почти голого неприятеля.

— Одежда! Немедленно!

— Я тебе не домовой эльф, Малфой, — возмутился, наконец, Гарри. — Одежда твоя на стуле висит, обернись, кретин. Еще раз так завопишь, я тебе рот заклею скотчем. Понял?

Драко впечатлился непонятной угрозой, замолчал, оделся, сел на освободившийся стул и почувствовал себя вполне готовым повторить вчерашний ужин. Только вот, никто не предлагал. Поттер делал вид, что спит и явно не собирался кормить гостя. Впрочем, убивать или, лезть с нежностями — что еще хуже — тоже не спешил. Драко вздохнул и решительно направился на кухню. Готовить он почти не умел, хотя кое-какие несложные блюда пришлось освоить за время самостоятельной жизни, но сварить пристойный кофе с пряностями был вполне способен. «А на запах шрамоголовый сам прибежит», — злорадно подумал он.

Так и вышло. Двое молодых людей пили кофе, настороженно глядя друг на друга и не чувствуя вкуса напитка. По крайней мере, Драко не чувствовал. Он гадал, зачем нужен старому школьному врагу и предчувствовал долгие часы унижений. Если сразу не убил, значит, хочет растянуть удовольствие — простая логика. Хотя, раньше за Поттером не замечалось садистских наклонностей, ну так все в этом мире меняется. Больше всего Драко корил себя за то, что показал, насколько его обеспокоило то, что он проснулся в одной кровати с мужчиной. Если он прав в своих предположениях (а за последний год все его мрачные предчувствия неукоснительно сбывались), то можно готовиться к изнасилованию. Шрамоголовый же сам сказал, что спятил. И совсем скоро покажет насколько — вон уже встал и направился прямиком к Драко.

«Буду драться», — решил тот. Вчерашняя еда придала ему не только физические, но и моральные силы, — «Это он специально кофе сначала выпил — усыпляет подозрения. Зря! Думает, что я совсем глупый и беспомощный что ли? Эх, надо было ночью у него палочку вытащить, или утром, пока он в постели валялся. Уж я бы ему показал!»

— Так, — сказал Гарри, — выкладывая из белого шкафа для хранения продуктов (Драко знал, что он называется холодильник, но не любил этого маггловского слова) бекон, яйца, молоко и масло.

Из буфета он вынул муку, сахар, мармелад и еще какие-то баночки и коробочки. Бывший наследник рода Малфоев сглотнул слюну. Изнасилование откладывалось.

— Так, — повторил Гарри и принялся ловко стряпать завтрак, — а теперь рассказывай по порядку все, что с тобой случилось и почему ты теперь больше не Малфой. Кстати, как мне тебя называть?

— По имени, — буркнул Драко.

Такой уверенный, взрослый, вежливый и в то же время очень уютный Поттер, взбивающий венчиком яйца, действовал на нервы больше, чем психованный мальчишка, который стал привычен за годы учебы. Хотя в этом отвратительном типе нервировало все. И всегда хотелось поступать наперекор, назло и ему и здравому смыслу. Вот и теперь Драко сказал то, о чем говорить совершенно не стоило.

— Вообще-то, предполагалось, что после того, как меня изгнали из рода и лишили фамилии, я буду носить девичью фамилию матери и даже, возможно, стану лордом Блэком, но все пошло совсем не так. Из-за тебя пошло!

Он остановился, было, а потом продолжил рассказ. Плевать. Все равно ничего не изменить и не исправить. Хоть выговориться перед смертью.

— Ты как всегда, портишь жизнь нормальным людям. Если бы ты не потащился в Министерство в конце пятого курса, то я бы сейчас здесь не сидел!

Конечно, обвинять Поттера в своих бедах было бессмысленно, но не отца же поносить отборной бранью за то, что тот решил вступить в организацию маньяка-полукровки. Хотя отец и заслуживал пары (ладно, пары сотен) нелестных эпитетов за ошибку молодости, но точно не предполагал, что все обернется для него фактически заточением в собственном поместье.

Новый Министр с упрямством самоубийцы пытался выслужиться перед обеими сторонами и повыпускал из Азкабана почти всех узников, впрочем, его можно было понять — после «воскрешения» Дамблдора страна обезумела на глазах, и какие-то разумные действия были вряд ли возможны. Естественно, что Люциус Малфой получил свободу одним из первых, однако, эта свобода, по настоянию сторонников Дамблдора, была ограниченна домашним арестом. К тому же, в Малфой-мэноре почти официально поселился Темный Лорд, который всячески показывал, что семья хозяина дома, ранее приближенная к нему, теперь впала в немилость.

И не мудрено: Люциус провалил задание в Министерстве, Драко — в Хогвартсе, да еще и сейфы их как-то подозрительно быстро опустели. Лорд злился и делал жизнь Малфоев невыносимой. Драко возненавидел Снейпа лютой ненавистью. Корчась под очередными пыточными проклятиями, он думал, что смог бы сам убить Дамблдора, и тогда не пришлось бы так мучиться, это декан влез и все испортил.

Когда выяснилось, что Дамблдор жив, Драко был уверен, что теперь-то Снейп получит свое. Но тот сумел выкрутиться и даже почти не пострадать. Драко сжимал кулаки в бессильной ярости, видя, как ненавистный ему человек после феерического провала, вернее даже очевидного предательства, покидает поместье на своих ногах, и жалел, что фамильные отравленные кинжалы заперты в тайнике. Сейчас бы они очень пригодились. Ну и что, что в спину — зато наповал. Люциус подошел сзади, сжал плечо сына и кивнул в сторону удаляющейся темной фигуры.

— Настоящий слизеринец. Учись.

— У кого? — взвился Драко. — У этого?!

— Да. Именно. Удивительная выживаемость. Хотя, подозреваю, что Снейп сегодня выпил Феликс Фелицитас перед встречей с Лордом, но то, что он успел это сделать, уже само по себе является удачей. Нам бы такую, сейчас бы она очень пригодилась в одном деле.

— Отец? — Драко понизил голос. — Неужели ты нашел…

— Т-с-с, сын, — Люциус приложил палец к губам. — Не здесь.

Лорда Малфоя никто не посмел бы назвать глупцом. Он прекрасно видел, сразу после возрождения Темного Лорда, что тот превратился в нежить, но не мог от него уйти. Единственное, что удалось, так это путем сложных и долгих манипуляций, переписать основной капитал на жену, а потом перевести его на анонимные счета частично в банки, которые контролировались не гоблинами, а иными магическими расами, а частично и вовсе в маггловские. И так уже Лорд запускает руки в сейфы своих сторонников, как в свои собственные. Недавно он выяснил, что для этого ему даже формального разрешения не требуется — метка очень походила на рабское клеймо, а у рабов не может быть собственности. Люциус очень хорошо подстраховался на все возможные случаи. Он предусмотрел и то, что может погибнуть в любой момент и разработал инструкцию для Нарциссы и Драко, как обналичить средства в этом случае. Одного Люциус не предвидел — того, что вся семья окажется запертой в поместье. Без денег и возможности их получить.

Этим летом встал вопрос уже не о деньгах, а о выживании рода. Может быть, удалось бы выторговать жизнь Драко в обмен, к примеру, на Малфой-мэнор, но кто поручился бы за то, что Лорд выполнит свою часть сделки? К тому же, Люциус опасался, что сына могут сломать. Несколько раз он слышал непристойные комментарии в его адрес и предложения, которые не всякой шлюхе из Лютного сделают. Подобные слова не должны оскорблять слух благородного юноши ни при каких обстоятельствах, но Лорд, казалось, считал их еще одним наказанием для Малфоев, к тому же очень забавным. Вот шутники и изощрялись с каждым днем, выдумывая все больше пошлостей и грязи. Пока это все было просто шутками, рук никто не распускал. Пока... А что дальше?

Драко и сам боялся сломаться. Зато он никогда раньше так откровенно не разговаривал со своими родителями. И отец и мать ежедневно делились с ним, и размышлениями, и опасениями, и робкими надеждами на то, что ситуацию можно как-то исправить. Все трое много времени проводили за книгами, пытаясь найти выход из ужасного положения и, наконец, Люциусу повезло. Хотя везение было весьма сомнительное, ведь, чтобы спасти сына, нужно было от него отказаться. К тому же, необходимо было устроить все так, чтобы Драко оказался как можно дальше от Темного Лорда в тот момент, когда лишится Темной Метки.

— Понимаешь, Поттер, — говорил Драко, невоспитанно засунув в рот сразу кусок яичницы и маслянистый, поджаристый блинчик-ливанец с мармеладом, — если глава рода полностью отречется от меня и скажет, что я более не Малфой: ни по крови, ни по магии, ни по фамилии, ни по родству, ни по свойству, — то я как бы становлюсь совершенно другим человеком. Это тебе не просто выжечь с гобелена или отказать от дома. Все мои долги, клятвы, да хоть Непреложные Обеты аннулируются. Метка вовсе должна была исчезнуть. Так с ней и вышло, — он вздохнул.

— А с чем не вышло-то? — проницательно поинтересовался Гарри.

— Со всем остальным, — Драко ухватил последний блинчик с блюда.

Отречение было окончательным и необратимым, именно поэтому им очень редко пользовались, тем более, если детей в семье было меньше трех, а с течением времени и вовсе забыли. Даже в случае смерти Люциуса, Драко не смог бы стать лордом Малфоем да и просто носить эту фамилию из-за сопротивления магии. Было решено, что первый сын Драко станет «обещанным ребенком» и примет фамилию Малфой. Род Блэков тоже обязательно получит наследника, как выкуп за то, что принял того, от кого отрекся родной отец.

— И что же? — поторопил Гарри задумавшегося собеседника.

— А ничего. Не принял меня род Блэков. Совсем никак. Даже при том, что я обещал наследника. Кровного наследника! Даже знаешь… — Драко не понимал отчего столько рассказывает врагу, но не жалел об откровенности, — я пообещал Блэкам всех своих детей, когда понял, что род матери от меня отказывается. И все равно он меня не принял. И я даже не знаю почему!

Все до мелочей было расписано и срежиссировано. Лорду уже поднадоели прежние забавы, в любой момент он мог придумать что-то новое. Нужно было торопиться, но тем не менее, необходимо было все устроить так, как будто Малфои все лишь подчиняются обстоятельствам а не сами что-то планируют.

Прежде всего, Драко демонстративно разругался с родителями, обвинив их в том, что они плохо служат повелителю. В ответ отец назвал его никчемным щенком, наверняка, подмененным в детстве фейри. Потому что не мог у него, у Люциуса Абрахаса Малфоя родиться вот такой бесполезный и бесхребетный червяк. Скандал вышел знатный — публика в лице Темного Лорда, безумной тетушки Белль и еще нескольких Пожирателей из внутреннего круга была в восторге. Лорд даже не стал в этот день оттачивать пыточные проклятия на хозяевах дома. Из-за все усиливающейся паранойи он, в последнее время, испытывал почти физическое наслаждение от доказательств разобщенности своих сторонников. Наоборот приятельские или даже семейные отношения стали для Лорда таить в себе ростки заговора и бунта. На это и был расчет.

Потом наступил самый сложный период — надо было осторожно распустить нужные слухи, оставить некоторые книги на видном месте, а некоторые спрятать подальше, после дождаться подходящего момента и не упустить его. Пришлось терпеть почти три недели, не общаясь друг с другом и изображая смертельное оскорбление, пока, наконец, Лорд не заговорил о том, на что ему так долго намекали.

— Люциус-с-с, это правда, что в твоем роду были алхимики, способные создать философский камень?

— Правда, мой Лорд, — Люциус упал на колени и склонил голову.

— А почему мне стало известно об этом только сейчас-с-с-с-с? — недовольно зашипел Волдеморт. — Если бы не Белла, которая наткнулась в вашей библиотеке на весьма занимательные записи, то я так и оставался бы в неведении.

— Сожалею, мой Лорд, но дело в том, что философский камень, был получен совершенно случайно, по ошибке, к тому же, не имел тех свойств, которые должен был бы иметь. То есть с его помощью невозможно было получить бессмертие — только презренный металл, от которого нет никакого проку. Впрочем, чего же еще можно было ожидать от его создателя — бесталанного сквиба, изгнанного из рода за опасные опыты? Хотя он и приобрел некоторую известность у магглов под именем Эдварда Келли(1), но известность крайне скандальную.

— Люциус! Ты из-с-с-с-деватьс-с-с-ся на до мной вздумал? Где камень?! Золото нам сейчас будет очень кстати.

— Но, мой Лорд…

— Молчать! Где камень?

— Судя по всему, в Чехии. Когда император Рудольф II заточил Эдварда Келли в замке Кривоклат, ему удалось передать письмо своему брату Адриану Малфою. В этом письме он подробно описывал свойства камня, обещал отдать и камень, и все разработки, а так же, полностью покончить со своими безумными авантюрами, если его спасут. Адриан Малфой не счел нужным помочь сквибу (хотя письмо сохранил), и Эдвард Келли разбился, пытаясь покинуть темницу с помощью веревочной лестницы. Камня при нем не обнаружили, значит, он спрятал его где-то в башне, в которой сидел несколько лет.

— Твой предок, Люциус, идиот. Это же надо, отказаться от философского камня из-за гордыни. Что ж. Я не буду столь переборчив и немедленно отправлю в Чехию Долохова.

— Отправьте меня, мой Лорд! — Драко упал на колени с другой стороны трона. — Я не подведу, к тому же, камень, скорее всего, не дастся в руки тому, в ком нет крови Малфоев, поэтому его магглы и не смогли отнять у Келли силой.

— Ты недостоин такой чести, — возмутился Люциус. — Я запрещаю тебе! Я пока еще твой отец.

— Запрещаешь?! Мне такой отец не нужен!

— Замечательно! Тогда я отрекусь от тебя прямо здесь и сейчас, мальчишка!

Люциус вскочил и начал читать древнюю формулу отречения, молясь всем богам, каких только сумел вспомнить, чтобы его не успели прервать. Благо еще, что заклинание было достаточно коротким. И старым. Таким старым, что опознать его и просчитать последствия вряд ли кому-то из присутствующих сразу удастся. А потом никто не сможет ничего сделать. В Чехии, в гномьем банке как раз открыт счет на имя мистера Блэка, Люциус как чувствовал что-то, когда его заводил. Зачарованный ключ от сейфа уже у Драко, артефакты и амулеты, какие удалось потихоньку собрать, тоже у него. Он может отправляться прямо сейчас.

— Никто, кроме меня самого не смеет ничего запрещать моим слугам! — включился семейную ссору Темный Лорд, который, конечно же, не мог допустить, чтобы кто-то другой завладел вниманием присутствующих. — Люциус, ты будешь наказан. И за самоуправство тоже. А ты, Драко, принеси мне камень и сможешь вернуться в род. Твой отец не откажет мне в просьбе.

— Да, мой Лорд. Конечно, — Люциус снова упал на колени. Дело уже было сделано.

Темный лорд так и не понял, что за ритуал был использован.

_________________________________________

1)Реальный алхимик с очень занимательной судьбой. Жил в 16-ом веке. Путался в собственных именах. Создал «ангельский язык» и, по слухам, философский камень. К Малфоям никакого отношения не имеет, хотя кто знает…

* * *

— Вот так я и оказался в Чехии. Конечно, никакой камень искать я не собирался, — Драко презрительно фыркнул, но потом самокритично признался, — поначалу мне это и не нужно было, а потом все равно бы не вышло. Я думал пойти к гномам, спокойно забрать деньги и поехать куда-нибудь в Америку, пока все не успокоится.

— А родители как же? Ты что, бросил бы их на милость красноглазого монстра? — Гарри заглянул в глаза Драко.

Если это действительно так, то белобрысый гаденыш, сидящий напротив, не стоит внимания. В общем-то, Гарри не совсем четко осознавал мотивы своих поступков, совершенных на «другом уровне», и сам был в диком недоумении, обнаружив утром в кровати визжащего парня. Хотя нет, не в кровати — из нее Драко успел выскочить. В любом случае, сориентироваться у Гарри вышло довольно быстро. Он вспомнил почему привел домой такого странного гостя и решил, что попробует присмотреться к нему в нормальном состоянии. Это совершенно не значило, что прошлое предано забвению, просто, в последнее время, Гарри понял, что получил уникальную возможность — взглянуть по-новому на старых знакомых и старые отношения. Почему бы не начать с Малфоя? Или кто он там сейчас?

— Родители тоже были бы в безопасности! — возмутился Драко. — Если роду грозит полное исчезновение, то можно с помощью специального ритуала заставить время в поместье застыть, пока обстановка не станет более благоприятной. Правда, ненадолго, раньше, говорят, целые века чары могли держаться, а теперь только три года. Отец собирался провести ритуал через день после отречения, чтобы успеть и чуть-чуть восстановиться из-за отката, и не потерять времени. Теоретически, магия, погрузив хозяев в купе с чадами и домочадцами в сон, должна была изгнать из поместья всех чужаков, а мама и отец получили бы отличную непробиваемую защиту на время сна.

Гарри вроде бы внимательно смотрел на Драко, на то, как открывается и закрывается его рот, но видел совсем другую картину. Вернее картинку, как в детской книжке со сказками братьев Гримм. Дадли в очередном истерическом припадке ее изорвал на малюсенькие клочки и выбросил, нечаянно обеспечив кузена развлечением почти на всю зиму. Пожалуй, Гарри именно тогда научился нормально читать, ведь приходилось часами вглядываться в буквы, снова и снова проговаривать про себя целые слова, и их части, стараясь найти закономерность и составить осмысленные предложения. Работы было много, но она Гарри не пугала. Он только сожалел, что почти половину обрывков тетя успела выкинуть.

На картинках Гарри отдыхал — там основной трудностью было найти более-менее крупный кусок, а уж остальные подбирались к нему достаточно быстро. Хотя порой, красный колпак шута оказывался каким-то образом на голове почтенной матроны. Впрочем, скорее всего, со сказками происходило примерно то же самое. Гарри не знал о чем в них должна была идти речь, поэтому складывал мозаику из обрывков страниц, повинуясь собственному воображению и разумению — иногда выходила полная чепуха, а иногда все очень даже верно получалось. Например, сказку про Замарашку, которая стала принцессой (хотя Гарри так и не понял, каким образом это произошло), а потом вышла замуж за Храброго Портняжку, он долго рассказывал сам себе по ночам, представляя себя на месте героев. Правда, в ночных грезах он всегда был Замарашкой (несмотря на то, что она была девчонкой), а не хвастунишкой и ловчилой Портняжкой.

Больше других Гарри в детстве нравилась картинка, изображающая спящую принцессу по имени Шиповничек, именно ее он и вспомнил, когда Драко рассказал о ритуале, погружающем в сон. Но что-то в картине, определенно, было не так, как надо! И цветной витраж, запомнившийся до мельчайших подробностей, и томность позы и дорогие драпировки, и оплетший ложе шиповник, и золото волос принцессы, — вроде бы все было на месте. Золото волос?! Не золото. Фирменная Малфоевская белобрысость! Конечно, картинка будет странной, если место прекрасной пятнадцатилетней принцессы занял надменный и, в общем-то, совсем пожилой уже, Пожиратель Смерти.

Гарри еще раз вгляделся в картинку и попытался прогнать Люциуса с непредназначенного для него места пристальным взглядом. Тот даже не пошевелился. Гарри мысленно зашипел на него на серпентарго, выражая свое возмущение. Это тоже не возымело должного эффекта. Лорд Малфой упорно продолжал занимать изящную кушетку, увитую крупными розовыми цветами, и кажется, собирался там лежать до окончания срока действия обряда.

Гарри раздраженно подумал, что раз Люциус так нагло занял одну из его любимых фантазий, то Малфои, видимо, имели к Шиповничку самое непосредственное отношение. А что? Наследить они успели по всей истории, как магической, так и, как сегодня выяснилось при разговоре о философском камне, — маггловской.

И вечно все портили! Вот картинку, например. Впрочем, Гарри подумал еще немного и нехотя признал, что Люциус смотрится на месте Шиповничка очень даже неплохо и вполне может дождаться поцелуя гм… принца? Интересно, каково это, когда мужчина целует мужчину? Или все же для спящих красавцев специально подбирают рыцарственных принцесс, которые потом обязаны выйти замуж за спасенного? Хотя Люциус ведь женат. Почему-то, о Нарциссе Малфой Гарри совершенно позабыл. А ведь она должна быть рядом с супругом. Ой. И ведь, не только она! Интересно, Драко понял, что, его тетка с мужем тоже вполне могут попасть под сонные чары — они-то ведь родственники.

— Я бы обязательно придумал, как родителей из Англии вывезти. Хотя, думаю, что три года достаточный срок, чтобы ты от Лорда избавился, Поттер! Если, конечно, не станешь прохлаждаться по европам, а займешься делом, — между тем, продолжал вещать Драко, кажется, совсем не обеспокоенный перспективой спасать еще и Беллу.

Гарри нечаянно отвлекся от размышлений, вслушался в слова собеседника и восхитился. Вот же! Породу ничем не выведешь — Драко сидит на чужой кухне без палочки (вчера пришлось внимательно проверить его одежду и обувь), денег тоже нет, идти, судя по всему некуда — и при этом продолжает хамить! Восхищение, впрочем, не мешало желанию от души подраться с давним противником. Просто так для утренней разминки. Однако драться было не с руки — больно кухня мала, да и комната не больше. К тому же Драко был слишком изможденным. Отощавший до полного неприличия, дерганный, с затравленным выражением лица, спутанными волосами и манией преследования (не важно, что вполне обоснованной), — он точно не выиграл бы даже самый захудалый конкурс красоты. Гарри впервые со дня их знакомства выглядел лучше и чувствовал себя от этого как-то странно. Накормить что ли еще эту эгоистичную колючку? Глядишь, поправляться начнет.

Драко время от времени украдкой облизывался, видимо, желая еще раз почувствовать вкус мармелада, которым мазали блинчики. И с каждым разом Гарри засматривался на кончик розового языка, мелькающий между губ, все дольше и дольше. А с чего непонятно. С этим парнем не хотелось уходить на «другой уровень», вернее, что-то оттуда все время выбивало, но, тем не менее, ни разу не возникло желания убить или даже просто позлорадствовать над злоключениями врага. А ведь как он ненавидел Малфоя этим летом! Пожалуй, только Волдеморт и Снейп удостоились большей ненависти. И где она? Прошла, растворилась.

И хорошо. Гарри устал быть взведенным оружием. Почему-то ему твердили о любви, а учили ненавидеть и мстить. За время, проведенное в Чехии, он решил, что убьет Волдеморта, если так нужно, но не станет бегать за ним по всей Англии с палочкой наперевес. Дамблдор сам сказал, что обойдется без помощи в поисках осколков души Темного Лорда, что ж, навязываться дальше не имеет смысла. И вообще, если верить пророчеству, то Гарри и Волдеморту все равно суждено встретиться и сразиться, так какая разница, где именно это произойдет? Можно просто, не двигаясь с места, ждать встречи с судьбой.

Однако о безопасности Гарри не забывал, вот и имя взял себе другое. Красный Лев — очень впечатляет. Ну ладно, конечно, звучит странно, но менять имена по семь раз на неделе не годиться. Уж раз выбрал, то и выбрал. О задании Дамблдора он тоже помнил и собирался выполнить его, насколько возможно, хотя уже почти на сто процентов уверился, что его просто отправили подальше, рассказав про философский камень, который «необходим нам в борьбе со злом, как воздух» очередную красивую сказочку. Ан нет. История Малфоя подтверждает, что, по крайней мере, камень существует. Что это, как не судьба? Теперь Гарри его обязательно добудет, хотя бы, ради того, чтобы он не достался Волдеморту.

— Я так и не понял, почему ты деньги не получил?

— А мне их просто не дали! — фыркнул Малфой.

— Почему? Даже если тебя не принял род Блэков, у тебя же был ключ от сейфа, как я понял.

— Был. Зачарованный на магическую подпись Малфоев или Блэков. Отец перестраховался. До отречения я мог пользоваться и той и другой подписью, а сейчас не могу никакой. Родители через три года проснутся, а меня… а я… даже если жив останусь каким-то чудом, то…

Гарри пристально посмотрел на Драко, тот опустил голову и заерзал на стуле.

— Я магию теряю, — шепотом признался он, наконец. Если меня ни один род не принял, то, наверное, я в маггла скоро превращусь.

— Пойдем, — Гарри моментально принял решение и теперь не желал терять ни минуты, — проверим, что там у тебя с гномами и почему тебя род Блэков не принимает.

Очень хотелось обнять глупого Малфоя, который до ужаса стеснялся потери магии, и сказать ему, что все образуется. Гарри мужественно подавил в себе это странный порыв. Все же не стоило так часто уходить на «другой уровень», кажется, безумие прогрессирует.

Аппарировать он ненавидел, да и не особо умел, поэтому с большим удовольствием использовал бы каминную сеть, но он не знал толком, где в Карловых Варах можно было найти общественный камин и вообще магический квартал. Да и был ли он в городе? Пришлось крепко обнять Драко — тот пытался вырваться и шипел что-то нелесное о наглых троллях — и попытаться сосредоточиться на координатах аппарации.

В магическом квартале Праги было людно по причине выходного дня и уже чувствовалось праздничное настроение. Одна из семей особо выделялась из толпы. Мальчишка лет двенадцати в красной шапке с задорным помпоном аккуратно нес новехонькую метлу, упакованную в нарядную бумагу. Девочка поменьше вела на поводке ухоженного рыжего пса. Рядом с детьми шли важные степенные родители, время от времени гордо посматривающие по сторонам. Все члены семейства выглядели абсолютно довольными жизнью. К несчастью, они проходили мимо дверей Трипаслик-банка (2) как раз в тот момент, Гарри и Драко появились на их пути.

Вообще-то, Гарри хотел благовоспитанно аппарировать на специальную площадку в конце улицы (главным образом потому, что только ее координаты и помнил), но Драко, в котором было еще достаточно магии, сумел путанными мыслями о гномах повлиять на процесс, поэтому появление молодых людей вышло очень впечатляющим.

Драко отскочил от Гарри, запнулся о пса и выбил метлу у мальчика из рук. При этом сам пошатнулся и собрался упасть на булыжную мостовую. Инстинкты ловца не дали Гарри упустить то, что он уже непонятно почему начал считать своим, а так как под ногами путалось четверо человек и пес, (который, кажется, решил, что добрые волшебники специально пришли поиграть с ним), то он схватил Драко на руки и попытался выбраться из кучи малы. Благо, двери банка находились напротив.

Драко, что удивительно, сидел смирно, не пинался. Видимо, не осознал, где находится. Гарри, возможно, удался бы его маневр, но помешала метла, о которую споткнулся отец несчастного семейства. Он с ругательствами отшвырнул метлу в сторону, и ее намертво заклинило в дверном проеме. Гарри мечтал только об одном — прекратить идиотский балаган любым способом, поэтому, не дав себе времени задуматься, перепрыгнул препятствие, все так же, держа Драко на руках.

— Ой, — сказала девочка, — как романтично!

— Ой, — сказала ее мать, — что же это теперь будет-то?

— Скрытника им в постель, — выругался отец, — теперь эта маггловская зараза добралась и до нас! Дети, а ну отвернитесь! Эти два мерзавца могут начать целоваться! И ты, Марженка тоже отвернись немедленно.

— Так это же случайно все вышло, — недоумевал мальчик. — Пап, да эти паны не такие совсем! Они не похожи на тех панов, которые у тебя на маггловских кассетах, ну тех из Бель Ами, эти же паны не голые… Ой!

Мать семейства сноровисто выдернула застрявшую метлу, уже потерявшую весь свой праздничный вид, взвесила ее в руке, и огрела мужа по шее, сбив с него котелок. Скучноватый воскресный променад мгновенно приобрел пикантную перчинку. Впрочем, Гарри и Драко было не до того. В банке их встречали.

— Гхм, — откашлялся высокий гном, оказавшийся на вид гораздо симпатичнее гоблина, — вы твердо знаете, молодые волшебники, зачем пожаловали сюда?

— Да! — рявкнул Гарри, который все никак не мог прийти в себя после столь впечатляющей аппарации.

— И во второй раз я спрашиваю вас, уверены ли вы в своем решении? — прогудел еще один гном, пониже первого.

— Да!

— И в третий раз я повторяю вопрос, точно ли вы готовы к последствиям своего поступка? — выступил вперед гном с роскошной рыжей бородой, подметающей каменные плиты.

— Да. Да. Да! — Гарри стряхнул ошалевшего Малфоя с рук. — Мы уверены. И никуда не уйдем.

— Что ж, поздравляю панов, — первый гном как-то судорожно сглотнул, — теперь вы полноценные супруги, и брак ваш заключен на один год и один день. Ранее этого срока вы не можете развестись. А если захотите продлить супружество, то должны либо обменяться брачными клятвами в присутствии волшебника, который имеет право их скрепить, либо еще раз прийти сюда и сделать то, что только что сделали. Между нами говоря, уже много-много лет никто из волшебников не вступал в брак таким образом. (3) О таких парах только в романах для дам пишут. Счастья вам и де… э-э-э-э процветания.

— Поттер, я сплю? — слабым голосом спросил Драко.

— Не называя меня Поттером, — простонал Гарри.

Это была полная катастрофа. Он! Женат! На Малфое! Который не Малфой вовсе, а вообще непонятно кто.

— Убью-ю-ю-ю! — завыл это не пойми кто и кинулся душить ближайшего гнома.

Истерика, которую закатил Драко, была столь великолепной, что Гарри почти не приходилось поддерживать его магическими всплесками. У, прости Мерлин, супруга и так обнаружилось достаточно магии. Как объяснил высокий гном, оказавшийся директором банка, чуть успокоившимся юношам, это вышло оттого, что после вступления в брак Драко полностью вошел в род мужа и получил такой же уровень силы, как у того. Если бы Люциус отрекся от сына иначе, то после свадьбы, Драко не стал бы сильнее, так как, несмотря ни на что, был бы Малфоем и наследовал родовую магию.

Нашлось объяснение и тому отчего род Блэков не принял нового члена. Пусть и косвенно, но в гибели Сириуса — последнего главы рода — участвовала Нарцисса, и магия этого не простила ни ей, ни ее ребенку. Гарри же был слишком дальним родичем Блэков, чтобы использовать их родовую подпись.

— Все. Денег мы не получим никогда, — констатировал Драко и обреченно захрустел крохотными рассыпчатыми печеньками.

Еда его явно успокаивала и, только что уполовинив огромное блюдо с пирожными, он уже не особо рвался в бой.

— Гхм, — гном повертел в руках чашку с кофе, — возможно, мы бы смогли что-то сделать для вас, но не за просто так, разумеется.

— Что вы хотите взамен? — Гарри уже минут двадцать пытался успокоиться, очистить сознание, чтобы ничего не взорвать и никого не поубивать.

Получалось из рук вон плохо. И на «другой уровень» перейти никак не выходило. Безумие испугалось творящегося округ Гарри безобразия и подло сбежало.

— Мы хотим философский камень, — гном опасливо вжал голову в плечи, понимая, что серьезно рискует, озвучивая такие требования.

Драко от возмущения подавился печеньем, а Гарри расхохотался.

Нет, ну надо же! И эти туда же. Судьба, что б ее.

— Вы его все равно не сможете использовать, — гном нырнул под стол, спасаясь от разъяренного Драко с горячим кофейником в качестве оружия. — По соглашению от 1664 года между волшебниками и магическими расами, занимающимися денежным обращением, философские камни второго разряда, то есть те, которые используются только для получения золота, подлежат уничтожению. Из-за них налаженная банковская система может рухнуть в один момент и тогда все ваши темные лорды покажутся не стоящей внимания мелочью.

— А, точно, — Драко опустил кофейник, — я и забыл совсем об этом соглашении. Отец как-то его упоминал, во время уроков экономики.

Гарри задумался. Он был уверен, что Дамблдор знал и помнил все на свете, тогда получается, он обманул и отправил за заведомо ненужной вещью? Более того — вещью опасной. Волдеморту плевать на все соглашения, он не постесняется использовать камень для получения золота, значит, везти его в Англию не следует. Лучше уничтожить здесь, в Чехии. Найдут они с Малфоем камень, узнают у гномов, что можно сделать с заблокированными пока счетами и забудут о том, что женаты. Даже развода не понадобится никакого — просто не подтвердят за год брак другой церемонией и все.

Похоже, Драко пришел к такому же выводу.

— Поттер, от тебя мне нужны деньги на палочку, свою прежнюю я нечаянно сломал, пока от дементоров бегал. А от вас, господин директор банка, мне нужны любые сведения, которые у вас есть, о точном местонахождении философского камня, — важно и деловито сказал он, доедая миндальный рогалик.

— Ты теперь сам Поттер, — фыркнул Гарри, — а камень в этом, как ты говорил, ну в Кривоклате.

— А вот и нет, — гном снова уютно устроился в кресле и приобрел настолько величавый вид, что никто даже представить не смог бы, что он еще несколько минут назад прятался от двух магов-недоучек под столом. — Как показало расследование, камень пан Эдвард Келли взял с собой, когда пытался бежать из тюрьмы. И побег бы его был успешен, если бы не дракон, живущий в замке Локет, который в недобрый час вылетел на охоту. Драконы обожают золото и драгоценности, но, как оказалось, философский камень для них более ценная добыча. Что точно произошло неизвестно, но Эдвард Келли погиб, а камень оказался похищен.

— Нам что, придется сражаться с драконом?! — завопил Драко, снова утратив даже подобие спокойствия.

— Нет-нет! Ни в коем случае! Дракон замка Локет давно находится под охраной государства, — засуетился гном. — Его нельзя убивать. И вообще не стоит слишком уж нарушать его покой, а то у нас у всех будут неприятности. К тому же, все эти годы камень был надежно спрятан и не представлял угрозы.

— Тогда чего вы от нас хотите? — устало спросил Гарри.

— Понимаете, — директор банка занервничал, — дракон стар. Держать под его охраной камень уже не так безопасно. Ваше появление это доказывает. Думали, что никто ничего не узнает? Однако новости разносятся быстро. Там вопрос, тут вопрос… Мы знаем, зачем вы пожаловали в Чехию, отнюдь не только за тем, чтобы вступить в брак.

Гарри и Драко одновременно вздохнули. Такой брак совершенно не входил в их планы.

— Так вот, — заторопился гном, — вам нужно тихонечко забрать камень у дракона. Вернее, подменить его, мы вам дадим муляж, практически неотличимый от настоящего. Правда, дракон почти не выходит из башни, но любит смотреть на венчания в старинном стиле, это напоминает ему молодость. Когда церемонии проводят в замке, он прячется на тайной галерее и тогда можно спокойно попасть в его логово.

Гарри и Драко снова обреченно вздохнули. План был ужасен, но делать нечего — придется его выполнять. Зато пока можно не думать об идиотских брачных обычаях и очередном выверте судьбы.

— Да, я, надеюсь, вам не стоит напоминать, что кроме камня вы не должны больше ничего брать у дракона? — гном улыбнулся и отечески погрозил пальцем.

Он был очень доволен сделкой. Ради нее можно было и потерпеть выкрутасы глупых мальчишек.

Гарри вдруг отчетливо ощутил во рту вкус лимона и сахара и озадаченно нахмурился. В кабинете директора банка он ничего не ел, в отличии от Драко — не до того было. К тому же на столе никаких лимонных долек попросту не было.

_____________________________________

2)Trpaslík — скорее карлик, а не гном. Вообще, чешские гномы это домовые-приведенья-невидимки, а не гномы в нашем понимании.

3)Такой брак с перепрыгиванием через метлу действительно существовал у валлийцев и других народностей и считался вполне законным, наряду с церковным венчанием. Магглам подтверждать это брак было не нужно, ну а у магов все чуть иначе.

* * *

— Палочка, Поттер, — надменно напомнил Драко, как только вышел из дверей банка, — мне нужна палочка и как можно скорее!

Он старался не коситься на возникшую посреди еще недавно мирной улицы трибуну, подозрительно похожую на ту, что расположена в маггловской части Гайд Парка. Давешняя мать семейства, стояла на этой трибуне и, одной рукой прижимая к себе детей, а другой потрясая все той же злополучной метлой, выкрикивала какие-то лозунги. Какие именно — в шуме и гаме разобрать было невозможно. Десятки ведьм и несколько затесавшихся в толпу, видимо по недоразумению, магов немедленно повторяли каждое ее слово, из-за чего смысл выказывания совершенно терялся. А тут еще пес заливисто лаял в особо патетических местах речи хозяйки. Однако что-то подсказывало Драко, что именно они с Поттером стали причиной несанкционированного митинга.

У него даже возникла мысль, что палочку можно будет купить как-нибудь позже, а пока стоит убраться подальше, ибо даже Мерлин твердил, что лучше выйти без защиты и волшебного посоха против самого злобного и огромного дракона, чем, обвесившись наилучшими защитными амулетами, пытаться переспорить разбушевавшуюся женщину. И не важно ведьму или нет.

«Будет сущим глупцом тот, кто с беспечностью отнесется к обиде женщины, не знающей колдовской науки. На ум ей могут прийти такие способы мести, какие невозможно ни предугадать, ни предупредить тому, кто с детства привык пользоваться чарами», — писал великий маг в единственном дошедшем до потомков толстенном труде «Магия жизни». К сожалению, этот труд был полностью посвящен взаимоотношениям на ложе страсти. Он содержал в себе пространные философские рассуждения мужчинах и женщинах, о природе любви и витиеватые описания способов, коими влюбленные могут доставить наслаждение друг другу, но ни одного рецепта (даже приворотного зелья), ни одного заклинания Мерлин в нем не приводил. Почему неизвестно. Так же толком было неясно на чем, собственно, основывались те, кто приписал в свое время преогромный том «Магии жизни» именно перу Мерлина, но так уж было принято и все. Примерно раз в сто лет находился новый ниспровергатель устоев, рискнувший усомниться в этой непреложной истине, но колдонаучное сообщество жестоко и быстро расправлялось с наглецом.

Копии книги передавались из поколения в поколение, а каждый мальчишка-маг в соответствующем возрасте вдруг натыкался на тяжеленный фолиант и прочитывал его от корки до корки. Родители особо непривычных к чтению подростков пускались на всякие ухищрения, дабы подманить отпрыска к книге. Даже, бывало, платили знакомым юношам, чтобы те завлекательно упомянули в разговоре данный труд. Все лучше, чем самим рассказывать мальчишкам о тычинках и пестиках! Даже магглорожденным произведение Мерлина подсовывали старосты по наущению деканов. И за века существования школы эта система сбоев не давала.

По крайней мере, Драко так думал раньше. Однако глядя на Поттера с детским любопытством и абсолютно безбоязненно разглядывающем толпу разъяренных ведьм, которые в любую минуту могут накинуться на виновников переполоха, он усомнился, что его новоиспеченный супруг вообще когда-либо слышал о «Магии жизни». Впрочем, судя по всему, он и о банальном инстинкте самосохранения ничего не знал. Драко был бы совсем не против потерять «мужа» до того, как тот потребует исполнения супружеского долга, но справедливо боялся, что в случае серьезной опасности, скорее всего именно Поттер, благодаря своей знаменитой удаче, останется вдовцом. И отнюдь не безутешным. С другой стороны, показать перед давним соперником слабость — немыслимо! Драко успешно игнорировал тот факт, что Поттер уже видел его и слабым, и рыдающим, и испуганным, и даже полумертвым от голода. Неважно. Сейчас он слабости не выкажет, и палочку они купят не когда-нибудь в неопределенном будущем, а немедленно.

— Ты меня слышал, Поттер? Я сказал — немедленно!

— Жалко, — Гарри шмыгнул носом.

— Кого или чего тебе жалко? — презрительно поинтересовался Драко. –Будь добр, выражайся яснее!

— Ну этих… — Гарри покраснел и кивнул в сторону митингующих ведьм, — которые с мужчинами спят.

Драко оцепенел. «Ну да, женщины, определенно, спят с мужчинами», — думал он, — «В смысле не спят, конечно. Не совсем спят. Э… только вот готов поклясться, что Поттер имел в виду что-то другое, а вот что…»

— Ты говоришь о мужчинах, предпочитающих свой пол? — в конце концов, сумел он подобрать приличную формулировку и тут же вскипел от праведного негодования. — А чего их жалеть-то? Или ты, Поттер и сам из них? И это все был твой коварный план?! Ты специально усыпил мои подозрения и воспользовался моим состоянием для того, чтобы гнусно перепрыгнуть через метлу!

Ведьмы, которые совсем недавно внимали оратору на трибуне постепенно, начиная с задних рядов, стали прислушиваться ко все возвышающемуся голосу Драко и заинтересованно оборачиваться.

Гарри покраснел еще сильнее, чем прежде, сердито зыркнул на Драко, а потом вдруг, ни с того ни с сего, уселся прямо на булыжную мостовую. Хорошо еще, что в Праге, как и везде в цивилизованном волшебном мире, на центральных торговых улицах действовали чары самоочищения. Владельцам недвижимости предписывалось обновлять чары около их магазинов, ресторанов и прочих заведений не реже раза в неделю. Тем не менее, сидеть на холодных камнях, по которым ежедневно топчутся ногами десятки людей?! Драко был до крайности фраппирован таким поведением, но, в большей степени тем, что на лице Поттера вдруг откуда-то появилась непотребно радостная улыбка. Он сидел и смотрел на двинувшуюся в их с Драко сторону толпу агрессивно настроенных ведьм, как на давно потерянных родных и, кажется, был готов их всех разом обнять.

Ведьмы почувствовали что-то неладное и первые из них остановились. Остальные, желающие понять, почему толпа больше не движется, стали напирать сзади. Конец был неизбежен.

Драко на секунду прикрыл глаза, пожалев, что не умеет просить покровительства у старых богов и не знает ни одной христианской молитвы. Поттер спятил. Действительно спятил. А он еще не хотел верить в это — думал, что бывший соперник и нынешний муж или глупо шутит, или что-то замышляет.

— Пойдем, — Драко потряс Гарри за плечо, — пойдем отсюда.

— Драка-бяка, — Гарри показал мужу язык и снова со счастливо улыбкой уставился на ведьм.

— Сам ты — бяка!

— Нет — ты!

— Нет — ты!

— Какие они еще в сущности дети! — с придыханием сказала одна из ведьм. — И такие хорошенькие оба! И ссорятся, совсем, как мы с Янеком в молодости.

Дамы, которые до сих пор не сумели пробиться вперед, услышав эти слова, удвоили усилия. Вокруг новоиспеченных супругов начало сжиматься кольцо сентиментально улыбающихся ведьм. Гарри продолжал блаженно улыбаться им в ответ. Драко откровенно паниковал, однако, хотя у него и была возможность сбежать, как и вчера в кафе, но он снова не воспользовался ею. Идиот. Его левый глаз вдруг мелко затрясся и Драко понял, что это все. Конец. Лорду не удалось его доконать, зато это вполне удалось Поттеру. Мужу. К которому сейчас тянули руки совершенно посторонние ведьмы! А ведь они не имели на это никакого права! Разве это они не спали ночами выслеживая мерзкого грифа по всему замку? Разве это они целых шесть лет сочиняли про него издевательские (пара псевдолюбовных там тоже была, исключительно, чтобы послать их в валентинках, а потом посмеяться, конечно) стишки? И вообще, разве это их Поттер?!

— Руки прочь! — зарычал Драко, оскалился, схватил Гарри за плечи и аппарировал вместе с ним, совершенно не заботясь о технике безопасности.

Правила строго настрого запрещали аппарировать из такого положения, но все обошлось. Почти. На кровати помимо ошалелого Поттера и самого Драко, удобно устроившегося сверху, появились еще камни мостовой и чей-то деревянный башмак. Драко смутно удивился этой находке, которая оказалась у него прямо под локтем, но тут же забыл о ней, получив затрещину.

— Ай! За что? — возмутился он.

— Ты еще спрашиваешь, придурок, — зашипел разъяренной коброй Гарри. — Интересно, как мы теперь покажемся в магическом квартале, после того, как ты так талантливо изобразил голодного оборотня и напугал бедных женщин?

— А сам-то, — Драко сполз с Гарри и обиженно отвернулся, — ты вообще изображал малолетнего братца Хагрида.

— Мне можно, — убежденно заявил Гарри, — я ведь спятил, помнишь?

— Помню, — Драко ощупал пострадавший затылок, — очень удобно. Я спятил — значит мне все позволено. Тогда я тоже спятил, — он вызывающе выпятил подбородок.

— Логично, — сладко улыбнулся Гарри, — мы ведь с тобой теперь одна семья, Драаааааако.

Тьфу! И вот как прикажете на это отвечать? Ведь действительно — семья. И Гарри, то есть Поттер обязан содержать второго супруга, который полностью вошел в его род, а так же помогать и поддерживать во всех начинаниях даже после окончания брачного договора. Похоже, этого он так и не понял. Драко теперь навечно будет Поттером. О, Мерлин… Мерлин?! Да не Мерлин, а яйца соплохвоста! Драко и сам не до конца осознал происходящее. И не мудрено — такие новости!

Одно ясно — в Англию ему теперь дорога заказана. Может быть, на другом конце свете, где-нибудь в дикой России или там Нигерии ему удастся скрыться от позора, но не ближе. Ведь все будут думать, что… ну что… в общем, совершенно неприличные вещи они будут думать! Хотя, конечно же, Поттер теперь имеет полное право в любой момент потребовать с него исполнения супружеского долга. И тут уж ничего не поделаешь.

Драко не совсем твердо был уверен в собственной ориентации. То есть, привлекали его и девушки и парни, но в этом он себе сознался совсем недавно и упорно продолжал считать, что интерес к собственному полу суть всего лишь любопытство сдобренное бушующими гормонами. Он собирался летом после шестого курса найти партнеров обоих полов и сравнить ощущения. Пока же Драко, стыдно сказать, даже не целовался ни с кем кроме Панси. Это произошло случайно на четвертом курсе после Рождественского бала, ничем особенным не запомнилось и больше никогда не повторялось.

В любом случае, Драко собирался попробовать с парнем один единственный раз (вполне достаточно для удовлетворения любопытства, не так ли?) и при этом быть сверху и только сверху. Похабные смешки за спиной, которые он слышал этим летом, еще больше утвердили его в намерении избегать роль боттома как можно усерднее.

Несколько раз во время его бесцельных блужданий по Чехии в поисках выхода, и попытках скрыться от преследований Лорда, с ним знакомились приятные и внешне симпатичные мужчины со вполне определенной целью. Драко был не прочь расслабиться и забыть о проблемах даже в обществе маггла, но его новые приятели желали видеть его исключительно снизу. Мерлин знает почему. С девушками такой проблемы возникнуть не могло, зато и знакомиться на улице со странным парнем они не спешили, да и вообще были более осторожны.

А после сегодняшних ужасов Драко уже сомневался, что когда-либо сам приблизится к какой-нибудь девушке. Моральная травма, знаете ли! Хотя, конечно, такие травмы со временем проходят, да и развлекаться только с собственной рукой рано или поздно надоест. К тому же, хотя Драко теперь имел претензии к обоим родителям, он все равно их любил и собирался подарить роду Малфоев наследника. Мелькнула было сердитая мысль, что мамА еще достаточно молода для ведьмы, так что они с отцом вполне могут справиться сами с такой простой задачей, раз уж умудрились напортачить везде, где только можно. Хотя, Драко быстро передумал и решил все же выполнить обещание. Жаль пропустить шанс. Это будет такая маленькая изящная месть, то есть, не месть, конечно, а так — крохотный, но крайне чувствительный укол. Невообразимо — отцом гипотетического будущего Малфоя будет маг, носящий, пусть и по глупому недоразумению, фамилию Поттер!

Нет, нет. От такого Драко не откажется, но по-настоящему подумает о детях как-нибудь потом. Очень сильно потом. Сейчас его волновали совсем другие проблемы — в частности сохранность собственной задницы. А еще план изъятия философского камня у дракона. В принципе, если ничего с камнем не выйдет, расстраиваться не стоит. Брак пришелся очень кстати. Голодная смерть Драко уже не грозит — Поттер его в случае чего и три года до пробуждения родителей покормит. Хотя, тогда точно придется многим поступиться, прежде всего, остатками гордости.

Да и опасно с Поттером рядом находиться. Мало того, что Лорд его считает основным врагом, так еще и сам он человек крайне непредсказуемый, мягко выражаясь. Вот что он устроил перед банком? А сейчас, пока Драко размышлял о судьбах мира и конкретно о их, на ближайшее время, общей судьбе, куда этот Поттер уже успел исчезнуть? Неужто сбежал?! Хотя нет. Пахнет вкусно. Драко вдохнул дразнящий аромат, доносившейся с кухни и облизнулся — все хорошо, спокойно и правильно, так, как должно быть. Муж на кухне и готовит ужин.

Спали снова в одной кровати. Больше места все равно не было. Драко попытался было гордо устроиться на полу, на тоненьком пледе, но Гарри начал громко и ехидно рассказывать подушке, что тощие бледные задницы его нисколько не привлекают, и вообще он девушек любит. Рыжих. Вот. И исполнять супружеский долг совершенно не намерен. Так что «дорогой муж» может совершенно спокойно выспаться, как человек, а не кряхтеть всю ночь и не стучать костями о половицы.

— …а то простынет и зачихает мне всю квартиру, сам даже без палочки — лечить его еще придется и сопельки вытирать, — закончил Гарри и преувеличенно горестно вздохнул.

Драко угрюмо замотался в плед и лег поверх одеяла, потеснив Поттера к стене. Тот фыркнул, но тираду не продолжил и вроде бы даже уснул. Самому Драко не спалось. Ему было страшно, горько, до ужаса обидно и в то же время тепло и уютно. Хотелось дать Поттеру по морде и прижаться потеснее, залезть под одно одеяло и пить горячее какао или эгг-ног(4), плюнув на Лорда и вообще всю эту гребанную войну. Пусть старичье друг другу глотки грызет, если спокойно не живется, так нет же! Сами справиться не могут и вешают все на молодых, тех кому не воевать, а трахаться охота. Придумали пророчество какое-то еще! Поттер — победитель Темного Лорда, ха. А его самого спросили, хочет он кого-то побеждать или нет? Не спросили. Как у Драко ничего не спросили, отправив убивать самого великого светлого мага современности. Ну Лорду-то и положено чужими руками каштаны из огня таскать, а Дамблдор? Чем он лучше выходит?

Такие мысли продолжали мучить Драко и позже. За несколько дней, проведенных вместе с Поттером, они успели составить некий распорядок, устраивающий их обоих, и что удивительно, почти не раздражали друг друга, даже борясь за последнее пирожное на тарелке. Драко постепенно начал подозревать, что получив свои деньги, будет скучать по непредсказуемому Поттеру. Совсем чуть-чуть.

По крайней мере, тот не приставал и готовил совершенно бесподобно, хотя и тут умудрился начудить. На следующее утро после свадьбы ушел из дома, ни слова не говоря, и вернулся, нагруженный пакетами, как домовой эльф. Драко не успел испугаться отсутствию Гарри, потому что, измученный ночными размышлениями, сладко спал, намотав на себя кроме пледа еще и отвоеванное ночью одеяло. Застал он Поттера, как раз за распаковыванием бесчисленных сверточков и коробочек.

— Что-то вкусненькое будешь делать? — Драко с надеждой сунул нос в один из пакетов и расчихался, потому оттуда остро пахнуло приправами.

— Руки! — гаркнул Поттер. — Руки кто мыть будет?

— Я мыл, обиделся Драко.

Неужели не видно, что он только вышел из ванной? Удобства в этом храме гигиены были конечно минимальные — ни тебе горячего минерального источника, бьющего из мраморной чаши, ни флаконов богемского стекла с ароматическими маслами и притираниями, ни пола с подогревом и массажем ступней… Пришлось обходиться только зубной щеткой, которую Драко таскал с собой в кармане куртки, да позаимствованными у Поттера (в это утро уже на законных основаниях) пастой и мылом, а так же полотенцем, трансфигурированным вчера заботливым хозяином дома из нового (только из упаковки) носового платка. И все же Драко вымылся!

— Мда? Мыл говоришь? Тогда садись и завтракай, а потом нас с тобой ждет работа.

При слове «работа» Драко поморщился, но перечить не стал, тем более что на столе действительно стоял настоящий классический английский завтрак. Белая фасоль, томаты, шампиньоны, не считая, конечно яиц, бекона и тостов… Изумительно. А еще Поттер рядом, что-то помешивающий и нарезающий, разрывающий шуршащие обертки, вскрывающий нутро глиняным горшочкам и откручивающий головы консервным банкам.

— Что ты творишь? — лениво поинтересовался Драко, украдкой поглаживая наполнившийся живот.

— Рождественский пудинг, — ответил Гарри откуда-то из недр кувшина с медом, который он вдумчиво дегустировал.

— Пудинг? — удивился Драко. — Это что, еще одна глупая маггловская традиция?

— Пудинг это, прежде всего, вкусная-превкусная еда, — искушающее отозвался Гарри. — И мне просто необходима твоя помощь в его приготовлении, вернее замешивании. Вот замешивание — как раз традиция.

Драко был совершенно сыт и ближайшие два часа точно мог обойтись без еды, поэтому решил показать Поттеру, что тоже имеет собственное мнение. Да и вообще — пусть помнит на ком женат! Или замужем? В общем — с кем состоит в браке.

— А нельзя отложить это мероприятие? — недовольно протянул Драко. — Мне нужна палочка! Да и вообще, пора подумать о том, как забрать камень у дракона, а не о всяких там глупых маггловских забавах. Если тебе так уж приспичило делать этот твой пудинг, то просто отложи это мероприятие на потом.

— Не-а, — безмятежно отозвался Гарри, доставая откуда-то преогромную форму с выдавленной сбоку надписью «Vesele vаnoce!»(5)

— Что ты имеешь ввиду своим плебейским мычанием? — холодно поинтересовался Драко.

— Малфой, а Малфой, а тебе не приходило в голову, что ты мне немного должен, а?

Драко это приходило в голову не раз, но он был уверен, что Поттер ни за что не вспомнит о долге вслух.

— Я тебе верну деньги, как только получу доступ в сейф.

— А я не про деньги. Их у меня достаточно. Ты просто подумай, что мне вовсе незачем тащиться за камнем прямо сейчас, что-то выдумывать и вообще лишний раз суетится. Я и подождать могу. А вот ты нет. Тебе ужасно хочется получить доступ к счету и побыстрее свалить от меня подальше. Так?

— Так, — неохотно признал Драко.

— Услуга за услугу. Сегодня я собираюсь делать пудинг и ты мне в этом поможешь, ведь необходимо, чтобы участвовала вся семья. У меня никогда не было семьи, а ты, пусть и формально, мой муж, такой шанс упускать я не хочу. Откладывать тоже — с камнем все может получиться очень быстро и где мне потом искать тебя, чтобы ты помешал пудинг вместе со мной? Нет уж. Давай сегодня. Заодно и мой заказ будет готов. Кстати, мне пришлось надевать плащ с глубоким капюшоном и пользоваться кое-каким артефактом, чтобы вчерашние ведьмы не узнали, в магическом квартале Праги до сих пор неспокойно. Имей ввиду, что второго плаща у меня нет, так что пока заказ не принесли, придется тебе все равно сидеть дома.

— А что ты заказал? — не скрывая любопытства спросил Драко.

Почему-то ему было очень приятны слова глупого Поттера о том, что они одна семья.

— Увидишь, — улыбнулся Гарри.

Оказалось, что Поттер заказал две мантии, зачарованные так, чтобы без труда меняться в соответствии с пожеланиями хозяина. Их было легко трасфигурировать во что угодно, а еще легче изменить фасон наряда. Просто ткнуть палочкой в понравившийся образец и все. Правда, в измененном состоянии мантия существовала не дольше ста часов. Если же ее трансфигурировали во что-то совсем уж экзотическое, то чары могли исчезнуть гораздо раньше, а ткань попросту расползтись прямо на теле мага или ведьмы. Из-за такой ненадежности, а еще крайней дороговизне эти мантии использовали редко, однако в поисках философского камня они могли оказать неоценимую помощь. Даже Драко это пришлось признать. Да и с покупкой палочки мантии очень помогли.

Гномы прислали муляж философского камня и Гарри торжественно сообщил что он «примерно такую хрень и сломал на первом курсе». Драко благоразумно решил не выяснять ту давнюю историю, но уже через секунду после принятия решения, сидел на муже сверху, уперев палочку ему в горло, и требовал отчета по секундам.

Выяснить дату очередного костюмированного бракосочетания в замке оказалось совсем не трудно. Труднее было попасть в это время в Локет. Но взрослые семнадцатилетние волшебники могли справиться и не с такой сложной задачей. Они заранее решили, что лучше всего будет прикинуться гостями, благо их мантии изобразят любые наряды. В крайнем случае можно заплатить двум магглам, из числа участвующих в церемонии, чтобы те уступили место. В конце концов, именно так и пришлось действовать.

— Поттер, ты что притащил? — шипел Драко, разглядывая женское средневековое платье.

— Э… — Гарри, хоть и был изрядно смущен, все же не забывал сноровисто поправлять на себе бархатные штаны с серебряным шитьем.

Чары надежно скрывали двух магов, притаившихся в одном из проулков Града Локета.

— Я не буду такое надевать! Не заставишь!

— Драко, ну а что было делать? Там все по приглашениям оказывается! Да и свадьба непростая совсем. Да если бы эту девушку не бросил парень прямо перед церемонией, нам бы ни за что не удалось попасть в замок! Она ждала до последнего, все никак не хотела поверить, что он не придет.

— А почему я не могу скопировать твой костюм, а не эту тряпку? — склочно фыркал Драко.

— Я ж говорю — приглашения здесь именные. То есть у нас есть билеты на имя пани Новаковой и пана Кулганека. Кто-то из нас должен сцепить зубы и стать на время пани.

— Но почему я?! Потому что в твой род вошел, а не ты в мой?

— Потому что ты изящнее, — выдал Гарри, ужасно смутился и продолжил, — и потому что я обязательно все испорчу, если девушкой оденусь, а тебе удастся всех вокруг пальца обвести.

Драко гордо задрал подбородок и согласился заставить мантию поменяться на ужасное платье. Один плюс во всем этом был — к платью прилагалась вуаль, так что никто не разглядит под ней пылающее лицо.

Подмена камня произошла просто и буднично, как будто такое случалось по сто раз на дню. Удалось и затеряться в многолюдной толпе, и незаметно проскользнуть к лестнице на башню, и без особо труда отыскать зачарованное жилище на самом верху. Логово дракона не произвело на юношей особого впечатления, там было пыльно и мрачно, а горы золота они видели и в своих сейфах. Пространственные чары этого места, впрочем, заслуживали отдельного внимания, но ни Гарри, ни Драко не были такими уж фанатами исследовательской деятельности. Хорошо еще, что искать камень в огромной пещере долго не пришлось, дракон самые ценные свои сокровища держал на виду.

Уже возвращаясь с добычей по верхней галерее, они не сговариваясь остановились, увидя жениха и невесту в старинных костюмах. Те смотрели друг на друга с такой любовью и нежность, что щемило сердце.

А когда пара принялась целоваться, Драко стало по-настоящему больно. Еще несколько часов и он уйдет из крохотной квартирки в Карловых Варах навсегда. А Поттер не остановит, а наоборот будет только рад. Да и зачем бы мужу его останавливать, ведь их брак ненастоящий, не такой, как у этих людей. Без любви… Поттер стоял, прикрыв глаза и тоже о чем-то напряженно размышлял.

И тут вдруг совсем рядом раздался рык дракона. Драко вздрогнул, в ужасе попятился назад, а старинные перильца галереи только хрупнули под его весом тонкой весенней веточкой.

_________________________________________

4)Напиток на основе молока и яиц

5)Веселого Рождества! (чешск.)

* * *

Спать с Драко под боком было как-то спокойно что ли. Правильно. Да, вот именно — правильно. К утру эта белобрысая зараза, которая поразительно быстро освоилась в чужой постели и жизни, свивала тугой кокон из одеяла и пледа, так что просыпались они, плотно прижавшись щекой к щеке. И это тоже было правильно. И хотелось целоваться. И даже думалось, что если бы Драко не боялся столь явно, то можно было бы чмокнуть его в щеку и посмотреть, как он краснеет. А так Гарри только оставалось вздыхать и краснеть самому, ловя себя на странных мыслях, которых еще несколько дней назад и в помине не было в его голове. Драко нуждался в ласке и вкусной, обильной еде, по крайней мере, так считал Гарри и с удовольствием подчинялся своим ощущениям, не пытаясь их анализировать. Ему просто было приятно заботиться не только о себе.

С появлением в его жизни Хедвиг, он всегда мог с кем-то поговорить, кого-то приласкать и получить ласку в ответ, и ему не было так ужасно одиноко, как раньше. Когда же умной и доброй совы не стало, Гарри начал просыпаться по ночам, как в раннем детстве, от ужаса и безысходности. Он обнимал себя, прижимал к груди подушку, даже купил плюшевого медведя, совсем такого, как хотел в пять лет — но все было зря. Видимо, для взрослых медведи не панацея от горестей.

О том, чтобы завести еще одну сову и речи быть не могло. Ни одна из них не сравнится погибшей подругой. Гарри задумывался иногда о другом животном — таким, которого можно приласкать и взять с собой в постель — но опасался, что с новым питомцем случится тоже, что и с Хедвиг. Волдеморт ведь не остановится, и продолжит убивать тех, кто близок к его врагу, не важно своими или чужими руками. Да и кого взять? Пса — немыслимо из-за Сириуса. Кота? Они либо откровенно плюют на хозяев и только милостиво позволяют себя обихаживать, либо отличаются слишком суровым нравом, как Живоглот. Так что Гарри решил ничего специально не предпринимать и не ходить по зоомагазинам, чтобы случайно не изменить к худшему жизнь какого-нибудь несчастного создания. Появится животное само — отлично, не появится, значит не судьба.

Вот Хорек завелся сам. Пришел несчастный и голодный и остался жить. Жаль, тискать себя не позволяет, ну оно и понятно — звереныш гордый и кусачий. Зато рядом с ним совершенно не чувствуется никакое долбанное одиночество, а маленькая квартира и одна кровать на двоих дает массу возможностей, как будто случайно прикоснуться к живому теплому телу.

Сначала Гарри был очень недоволен из-за дурацкого стечения обстоятельств, которые привели его (в который раз!) в очередную ловушку, на этот раз с нерасторжимым год браком, но потом понял, что все к лучшему, обряд его ни к чему, по существу, не обязывает, зато, он на совершенно законных основаниях успеет откормить Драко до приличного состояния, прежде чем тот исчезнет.

В том, что «муж» непременно оставит его, как только доберется до содержимого сейфа, у Гари не было ни малейшего сомнения. Ему ужасно не хотелось терять спокойный сон и ощущение надежности бытия, но и задерживать Драко он не собирался. Тот сам вправе решать, что делать с собственной жизнью, да и опять-таки, о Волдеморте забывать не следует. Грустно, но в конце концов — такова жизнь. Гарри с этим успел смириться. И с тем, что жизнь ему все время подкидывает сюрпризы, он тоже смирился. Почти.

Драко в женском наряде, то пыхтел, маршируя словно пьяный ландскнехт, то, вдруг спохватывался и начинал семенить, пошло покачивая бедрами, однако при всем этом почему-то выглядел действительно очаровательно и изящно. Гарри сначала шел впереди и оглядывался ровно каждые две секунды, тихонько любуясь мужем и немного опасаясь его внезапного побега (уж очень не хотел тот надевать платье), потом плюнул и немного отстал. Так он мог не только наблюдать за Драко, но и за обстановкой в целом, и за гостями.

Нельзя сказать, что «пани Новакова» и «пан Кулганек» произвели своим появлением фурор, но и незамеченными они точно не остались, хотя и постарались не выделяться. Где-то глубоко в душе Гарри понимал, что только слепой или безумец, вроде него, примет Малфоя за девушку, особенно Малфоя злого и нервничающего, так что стоит на всякий случай удвоить бдительность.

К тому же, сразу стало понятно, что все присутствующие друг друга неплохо знали, и вполне можно было нарваться на неудобные расспросы. Гарри помянул было недобрым словом девицу у которой, наплетя какой-то романтической чуши, ему удалось достать костюмы и пригласительные билеты, но вспомнил, что сам не особо вслушивался в то, что она говорила.

На лестницу, ведущую в башню, удалось попасть не сразу. Сначала невесту и жениха долго усаживали на лошадей, потом так же долго процессия двигалась к воротам замка, после была церемония встречи, тоже затянутая, по мнению Гарри. Во время нее все основательно промерзли, поэтому очень благосклонно отнеслись к идеи перед началом празднества выпить горячего медового напитка. Вот тогда-то только и получилось выбраться из толпы.

Муляж философского камня пришлось переложить из потайного кармана в поясной кошель нового наряда, и Гарри периодически застывал, в полной уверенности, что потерял его. Тогда оборачивался Драко и шипел что-нибудь нелестное из-под вуали.

Хорошо еще, что Гарри догадался потребовать у гномов план замка. Иначе юноши рисковали заблудиться во всех этих галереях и переходах, а медлить было никак нельзя.

— И как здесь дракон перемещается, понять не могу, — буркнул Гарри, наклоняясь и с опаской трогая рассохшийся пол перед собой. — Он же тяжеленный, а тут все старое ужасно.

— Поттер, ты чем слушал на уроках? ЗОТИ ведь твой любимый предмет, разве не так? — Драко резко развернулся и смел высоким головным убором шикарную паутину — под неустанных трудов сотен поколений местных пауков.

Паутина кокетливо свесилась ему на затылок, имитируя вторую вуаль.

— Ушами я слушал. — Гарри засмотрелся на новое украшение супруга и даже забыл обидеться на тон. — Я про драконов все почти знаю, не раз сталкиваться приходилось, — добавил он через мгновение, вспомнив питомца Хагрида и Венгерскую Хвосторогу.

— Ну-ну, — кивнул Драко, — если твои знания столь велики и обширны, то почему же ты не знаешь о том, что драконы, которые являются духами-хранителями какого-либо места, не совсем материальны? Они не то были созданы алхимическим путем древними магами невесть сколько веков назад, не то призваны ими же из-за грани нашего мира и тут скрестились с обычными драконами, не важно. Самое главное — эти существа могут быть, при желании, невидимыми и ровным счетом ничего не весить. Потому-то они так опасны. Еще тысячу лет назад они наводили ужас и на магов и на магглов, особенно те, которых не смогли привязать к какому-то определенному месту. К счастью, сейчас их почти не осталось. Думаю, что здешний вообще может быть единственным.

— Надеюсь, что он все же пойдет смотреть венчание, — Гарри потер кончик носа, — будет неловко, если мы поменяем камень прямо в присутствии невидимого хозяина.

— Уверяю тебя, мы сразу почувствуем дома дракон или нет, — хмыкнул Драко и решительно продолжил путь.

Каким образом они должны были это почувствовать, Гарри так и не понял, но переспрашивать не стал — постеснялся. И так дураком и неучем выставился перед Драко. Да еще в такой области, в которой привык блистать. Впрочем, это раньше Гарри бесился бы и нарывался на драку, желая доказать Малфою свое превосходство, теперь же он достаточно безразлично отнесся к обнаружению очередного пробела в знаниях, только покачал головой.

И хотелось бы обвинить кого-то в своей вопиющей безграмотности, ну вот хоть того же директора с его странной манерой найма преподавателей, но это было бы не совсем справедливо. К самому Дамблдору Гарри продолжал питать весьма теплые чувства, ведь его «чудесное воскрешение» очень сильно развязывало руки. Если есть Величайший Светлый волшебник современности, то негоже какому-то мальчишке-недоучке лезть вперед. Гарри летом успел почувствовать единоличную ответственность за весь магический мир и повторения не хотел совершенно. Не уж, обвинения тут не уместны. К тому же, книг в Хогвартсе было достаточно, и читать их никто не мешал. Ну почти — тайны и приключения, а так же следовавшие за ними посещения больничного крыла и отработки, занимали львиную часть учебного времени. Да и Мерлин с этим. Сейчас он не в школе и уже больше туда не вернется, а вот о серьезной подготовке к выпускным экзаменам стоит подумать на досуге.

Гарри позволил себе несколько секунд помечтать, представив как они с Драко вдвоем сидят за столом, заваленным свитками и книгами и учат билеты. Потом вздохнул и запретил себе маяться дурью прямо сейчас. Пообещав впрочем, заняться этим увлекательным делом попозже в более подходящее время и другой обстановке.

На пороге логова дракона Драко шумно втянул воздух и приглашающее махнул рукой.

— Идем, кузницей уже почти совсем не пахнет, так что тут никого нет, как минимум полчаса.

— Кузницей? — шепотом переспросил Гарри.

— Ага. Температура тела дракона очень высока, рядом с ним металл раскаляется и начинает издавать специфический запах. Когда же источник тепла исчезает — металл остывает, — скороговоркой прошептал Драко и двинулся вперед, осторожно обходя кучи золота и лавируя между сундуками, изъеденными древоточцами.

Гарри немного замешкался на пороге, потому что шрам внезапно обожгло знакомой болью. Неужели Волдеморт близко? Но нет. Быть такого не может. Тут что-то другое… Юноша огляделся, и пытаясь определить источник боли, пошевелил ногой ближайшую кучу драгоценного хлама.

«Что-то другое» оказалось лежащим на дне деревянного ларца яйцом. Не тем, что обычно используют для яичницы или для теста (их Гарри перевидал на кухне у тетки немало) и уж точно не драконьим. Это яйцо было немного крупнее куриного, а так же отличалось от него структурой и цветом скорлупы. Выглядело оно вполне свежим, по крайней мере, ничем не пахло, но при этом явно содержало в себе осколок души Волдеморта.

Гарри не был на сто процентов уверен в принадлежности крестража, но кроме своего главного врага, других безумцев расколовших душу он все равно не знал. Профессор Дамблдор почти ничего толкового ему не рассказал во время прошлогодних дополнительных занятий и сам мог заблуждаться, считая, что Волдеморт непременно использует в качестве хранилищ вещи, принадлежавшие Основателям. В любом случае, оставлять на месте предмет, который фонит на весь замок темной магией было нельзя. Вполне возможно, что гномы найдут способ уничтожить крестраж, или посоветуют что-нибудь дельное.

Гарри еще раз огляделся, понял, что Малфой откинул вуаль и занят разглядыванием своего отражения в выпуклом серебряном нагруднике, украшенном жемчугом, быстро сунул яйцо в поясной кошель и подумал, что все-таки в чем-то его родственнички были правы, называя его преступником. Если в обычном мире Гарри изо всех сил крепился и брал без спроса только еду, то поступив в Хогвартс, почему-то был вынужден каждый год красть уже что-то посущественнее вареной картофелины.

— Драко, поторопись! Или ты решил дождаться здесь своего тезку? — Гарри поморщился от невыносимой боли, вызванной близостью крестража, но при этом попытался улыбнуться.

Получилось плохо, Драко хотел было что-то сказать, но взглянув на лицо мужа, передумал. Через пять минут философский камень занял место рядом с яйцом.

— Идем Поттер, на тебя вид золота дурно влияет! А я-то все никак не мог понять, почему ты таким оборванцем по школе ходишь, а ты просто в хранилище свое заходить боялся, да, Потти? — просюсюкал Драко, воюя с подолом платья, застрявшем между двух сундуков.

— Сам ты «Потти», — фыркнул Гарри.

Больше они не разговаривали до тех пор, пока не дошли до лестницы, ведущей вниз с галереи. К сожалению, сейчас не было никакой возможности спуститься. Свадебная процессия остановилась прямо под ними, видимо, того требовал обряд. Драко застыл, вглядываясь в толпу. Гарри же взглянул на него и пропал. Он все смотрел и смотрел на тонкую фигуру, на выбившуюся из-под генина(6) прядку волос, на белое запястье, проглядывающее через пену кружев… Это была настолько пронзительная картина, что даже боль на время отпустила. Гарри вдруг ясно понял, что любые чувства, которые он когда-либо испытывал к девушкам, меркнут перед той огромной волной любви, которая его сейчас затопила с головой. Он сглотнул комок в горле и подумал, что Драко впору кричать: «Шалость удалась!» Что может быть забавнее такой глупой и никому ненужной любви. Мир вокруг стал расплываться и меняться, как всегда бывало при переходе на «другой уровень».

Рык дракона нельзя было спутать ни с чем, но Гарри сейчас было наплевать на всех драконов мира. На «другом уровне» Драко выглядел еще прекраснее, особенно, когда решил вылететь без метлы с галереи. Гарри вполне разделял страсть мужа к полетам и к спонтанным решениям, поэтому с удовольствием присоединился к нему, прыгнув следом.

Стоявшие внизу люди ахнули в один голос. Гарри в полете поймал свое сокровище и покрепче прижал к себе. Ему захотелось подольше покрасоваться перед зрителями, а главное пообнимать супруга, поэтому он замедлил падение, кажется просто силой мысли. Никаких заклинаний он точно при этом не произносил, возможно, поэтому все же не удержался на ногах и упал на пол, приложившись спиной и затылком о камни.

Боль он чувствовал, но она не мела никакого значения, ведь с Драко все было в полном порядке — он свалился мужу на живот и теперь ошалело хлопал глазами. Пугать его не следовало, поэтому Гарри мысленно нахмурился и погрозил разбитой голове пальцем, чтобы она прекратила дурить и зарастила рану. Голова, недовольно ворча и пререкаясь в полголоса, все же послушалась. Гарри удовлетворенно закрыл глаза и позволил сознанию исчезнуть.

— Гарри, Гарри… Очнись, Гарри! — кто-то рыдал над ухом и мешал отдыхать.

Впрочем, вопил не один голос, просто другие воспринимались, как безличный шум. Гарри попытался сообразить, чего от него хотят и вслушался в это бормотание. Кулон, который являлся артефактом-переводчиком, запищал от нагрузки и, наконец, включился. Лучше бы он этого не делал. Кажется, они с Драко своим падением расстроили свадьбу.

Невеста рыдала, причитая, что покойник на свадьбе — примета хуже не придумаешь, ее нервно утешали подруги. Жених требовал телефон, чтобы позвонить в полицию и службу спасения. Священник молился. Группа жонглеров рассуждала стоит ли потребовать прибавку к гонорару за стрессовую ситуацию, ловчий пытался утихомирить кречета, который рвался из пут и клекотал. Остальной обслуживающий персонал и гости спорили о личности пострадавшего и одновременно пытались этого самого пострадавшего разглядеть поближе и осмотреть его повреждения.

Драко каким-то образом удавалось их сдерживать. Каким именно, Гарри предпочел не задумываться. Нарушить Статут о секретности и загреметь в местный аналог Азкабана за использование заклинаний на магглах — это не то, ради чего Люциус Малфой отрекся от сына и чего ему желал в новой жизни.

Естественно, чувства Пожирателя Гарри интересовали мало, но так уж вышло, что теперь за Драко отвечал он сам и был не намерен отпускать его в какую-то там тюрьму. Даже если ради этого придется прорываться с боем из страны и прятаться от авроров на другом краю света.

— Со мной все в порядке, — в доказательство этого Гарри открыл глаза и сел, несмотря на протесты всех окружающих, в том числе и Малфоя.

— Не смей, мерзавец, больше помирать! Иначе я тебя сам прикончу! — завопил Драко, лихорадочно ощупывая затылок мужа и его спину.

Гарри тяжело вздохнул и поправил очки, которые каким-то чудом не свалились. Внимание было весьма приятно, тем более что Драко очень плотно прижился к нему ради медицинских изысканий, но они ведь не одни. Как-то очень уж публичный брак у них выходит. Между тем рука, бродящая по затылку, становилась все настойчивее в поисках неизвестно чего, а глаза мужа становились все больше и больше.

— Ты чего?

— Это ты чего? — прошипел Драко. — Рану куда подевал тролль марокканский?!

— Почему марокканский-то? — обиделся Гарри. — И какую такую рану?

— Такую! Из которой кровь лилась пять минут назад!

— А… — глубокомысленно ответил Гарри, схватившись за голову и глядя на бурое пятно, уже успевшее въесться в каменную плиту.

Определенно, с ним что-то было не так. Нормальные волшебники пользуются для лечения зельями и заклинаниями, так ведь? Нет, ну Снейп ему не раз твердил, что для Избранного закон не писан, даже почти убедил в этом, но все же должны быть какие-то особые рамки даже для тех, кто выбивается за рамки обычные. Должны ведь? Такое даже на сумасшествие не спишешь, как ни старайся. А что, интересно, подумают эти люди из свадебной процессии?

— Что магглам скажем? — снова зашипел Драко.

Вот ведь — мысли-то у них с мужем уже сходятся. Гарри задумался даже не перешло ли к супругу умение разговаривать со змеями. А что? Вполне-вполне возможно. Такой семейный дар ему очень пойдет.

— Молчишь?! — в это время ярился Драко. — Хотя… ты лучше действительно молчи. Я сам как-нибудь.

Тут на них набежала очнувшаяся толпа, и стало не до разговоров. Вернее не до разговоров друг с другом. А так рот закрыть не давали не на секунду. Пришлось чуть ли не каждого лично уверить в том, Гарри жив и здоров, и умирать не собирается ближайшие лет двести. Да вот такой он везучий — упал с высоты третьего этажа и даже не ушибся. Бывает, знаете ли. Драко поддакивал: «С ним еще и ни такое бывает! А кровь… А что кровь? Из носа. Исключительно из носа! Да. Не ушибся, но вот кровь носом пошла. А сейчас перестала».

Все эти расспросы и причитания сопровождались похлопываниями, осмотрами головы, кручением и верчение в разные стороны. Гарри сам себе начал напоминать куклу на веревочках и разозлился. Ассоциации уж больно неприятные. А тут еще Драко толкнул его в бок, одними губами повторил приказ помолчать и залился соловьем.

Он рассказывал о великой любви, о препятствиях на ее пути, о недобрых людях, которые не понимают, как это прекрасно — любить, даже если любовь противоречит традициям и обывательской морали.

Гарри заслушался. Он понимал, конечно, что Драко болтает вздор, в который сам ни на секунду не поверил, только ради того, чтобы объяснить, зачем они пробрались на свадьбу и что делали на галерее.

— Мы увидели плачущую девушку, ее парень не появился, и она была в отчаянье, так как не хотела идти сюда одна. А мы… мы давно слышали о венчаниях в Локете и подумали, что это прекрасный шанс. Мы тоже хотели произнести брачные клятвы в этом романтичном месте, но боялись помешать, поэтому и поднялись повыше.

— О, это вы сделали зря, — улыбнулся священник, — есть легенда, что в замке живет дракон, который выходит посмотреть на венчание. Вы вполне могли его встретить.

Гарри застонал. Дракон! Как он мог забыть о драконе?! Впрочем, поделать ничего нельзя. Только убраться, наконец, подальше от галереи. Тем более что, их с Драко, не обращая внимания на протесты последнего, активно тянули к накрытому свадебному столу. Хотя упирался Драко только до того момента, когда увидел яства, расставленные там. Гарри понял, что не уйдут они с этого праздника жизни до тех пор, пока хоть один кусочек ароматной вырезки, приготовленной на открытом огне «Паненки на вертеле» или ложка супа-палевки, поданной в специально выпеченных круглых караваях хлеба останется не съеденными.

Хорошо еще, что посадили их не рядом с женихом и невестой, а на другом конце стола — не так стыдно за алчно поблескивающие глаза супруга. Вот ведь! В драконьем логове они у него так на золото не блестели, как сейчас на жаренный в сухарях сыр, покрытый золотистой корочкой.

Гарри пил темное, густое, поразительно вкусное пиво и размышлял, может ли быть, что дракон и не собирался нападать? Ведь не нападает же он на магглов. Священник, пододвинув к себе блюдо с аппетитно скворчащими колбасками, продолжил рассказ о местной достопримечательности. Оказалось, женщины еще в прошлом девятнадцатом веке ходили к дракону за огнем, когда он потухал в их очагах.

— А девицы некоторые сами огонь заливали, чтобы лишний раз к дракону наведаться и благословение у него получить. Какая из девушек его получала, та замуж выходила очень-очень быстро. Так говорят. Только в чем это благословение заключалось неизвестно точно.

— Как ты думаешь, — обратился Гарри к своему супругу, отхлебнув предварительно для храбрости еще несколько глотков пива, — нас дракон случайно не благословил? То-то мы так удачно упали.

Драко, подавился гуляшем.

— Нет. Он только девиц благословлял, ты же слышал. Из нас двоих я хоть и в женском наряде, девушкой не являюсь. Может быть, о тебе не все известно, ммм?

— Значит, нам не грозит быстро-быстро выйти замуж? — кружка пива как-то подозрительно быстро закончилась, но Гарри не собирался останавливаться на этом.

— Нам вообще не грозит выйти замуж, — Дако свирепо вращал глазами, но больше сделать ничего не мог, потому что их с мерзким пьяницей разделял широченный стол.

— Ну, — подмигнул священник Гарри, — я могу вас обвенчать, не по-настоящему конечно. Я ведь сана-то не имею, не глядите, что сегодня в рясе — это просто маскарад, но если желаете… просто для себя.

К сожалению, эти слова были услышаны соседями по столу, уже изрядно напробовавшимися разных сортов пива, крепких медов и восьми видов наливок. Все жаждали развлечения. Одного настоящего венчания им оказалось недостаточно.

— Я тебе, Поттер, этого никогда не прощу! — бормотал Драко, пока на нем поправляли платье, а потом уже в крохотной комнатке, где их закрыли перед обрядом.

— Это ты начал про неземную любовь! — тихонько огрызался Гарри на всякий случай по-английски и зажав переводчик рукой. — Если бы ты молчал, то им и в голов бы не пришло нас женить!

— Так давай откажемся!

— Поздно.

— Это точно. От них не вырвешься.

— Давай хоть имена скажем не настоящие, — подумав, предложил Гарри. Я — Лео Ред, ты — хм… Драко Блэк?

— Плевать, — Драко махнул рукой, — они у нас имена не спрашивали, можем называться хоть Дамблдором и Гриндевальдом. Этот фарс все равно никак не повлияет на наш с тобой статус. Даже если бы нас венчал их настоящий священник, для магии это ничего не значит. Нужен маг, чтобы наш с тобой дурацкий брак скрепить. А магов тут кроме нас нет.

Он пребывал в этой уверенности, произнося слова брачных обетов и выслушивая их же от Гарри, ровно до того момента когда оставшийся безымянным пан в костюме священника сказал:

— Объявляю вас супругами!

Золотистая сфера, возникшая вокруг молодоженов не оставляла никакого простора для двойного толкования — брак был магически скреплен.

Больше всех был шокирован маг Божен Глуздек — сотрудник чешского Министерства Магии, который, поняв, что натворил, немедленно протрезвел. Ну никак он не думал, что эти смешные парнишки — волшебники, хотя догадаться можно было сразу после их падения. После Божен винил в случившемся вишневку, коей злоупотребил ради свадьбы своего приятеля-сквиба и пресловутое «благословение дракона», но дело уже было сделано.

Кстати, дракон поучаствовал в брачной церемонии и более весомо, когда внезапно появился перед всеми гостями и выпустил струю пламени в новобрачных.

Гарри толком не успел понять, что именно произошло, только почувствовал, что они с Драко влипли в очередную безумную историю. Почти сразу же успокаивающий золотистый свет сменился ослепляющим жаром, а потом раздирающей болью в шраме. Он кричал, кричал, кричал, а из глаз его разлетались кровавые капли и, звеня, сыпались на каменные плиты.

_______________________________

6) Женский конусообразный головной убор.