Я - Фред. Ты - Джордж

Я уже точно и не помню, когда это началось. Когда мне было тринадцать или четырнадцать? Может, и все пятнадцать? Я не уверен в правильности своего ответа на этот вопрос, но порой мне кажется, что это безумие не начиналось никогда, оно просто было со мной всегда, с самого моего рождения. Я не мог осознавать этого, но это было предопределено моей судьбой. По чьей воле так произошло – Мерлин его знает, но мне пришлось с этим жить. Мне же и с этим умирать. И все-таки, с чего это началось?

* * *

В призрачном свете луны мне было не до сна. Мама уже давно пожелала нам спокойной ночи и плотно закрыла за собой дверь, ведь завтра такой важный день, и мне и моему брату просто необходимо выспаться и набраться сил, потому что завтра мы впервые едем в Хогвартс. Мерлин, как интригующе звучит это слово! Как оно просто лопается от возможностей, скрывающихся в нем, от веселья, спрятанного в нем. Это не давало заснуть. Сначала я еще пытался закрыть глаза и провалиться в сон, но нетерпение и любопытство настолько пожирали меня изнутри, что ни о каком сне не могло быть и речи. Я долго ворочался, хотел было спросить брата, спит ли тот, но он вот уже час лежал неподвижно, наверное, уже видел десятый сон. Ну пусть хотя бы он выспится!

Я сел на кровати, отбросив одеяло: из-за долгого метания по кровати оно сделалось нестерпимо горячим и удушающе тяжелым. Каким он будет, завтрашний день? Братья уже так много рассказывали о Хогвартсе, о всех интересных вещах, которые происходили с ними там. Хотя я и Джордж больше видели в этом новые возможности для наших нескончаемых проказ.

Я открыл окно, впуская внутрь прохладный ночной воздух. Разгоряченное от теплого одеяла тело быстро остывало. Наконец-то, прохлада!

— Фред, закрой окно, а то простынешь! – внезапно раздался с соседней кровати голос Джорджа, явно пытавшегося спародировать сердитые интонации нашей матушки.

Брат хихикнул, заметив, что я вздрогнул от звука его голоса. Совсем не ожидал, что он еще не спит.

— И долго ты тут уже так лежишь и наблюдаешь за мной? – дерзко спросил я.

— Достаточно, чтобы понять, что ты дурак! – звонко рассмеялся он.

— Тсс, — прижал я палец к губам, а затем быстро захлопнул окно, — маму разбудишь!

— Ну и что? Ооо, маленький Фредди боится грозной матушки?

Джордж противно захихикал, а во мне сразу же все взвилось!

— Заткнись! – в самодовольную физиономию брата полетела подушка.

Он закашлялся, переводя дыхание, а затем легко бросил мне подушку обратно, однако без злобы. Он из нас двоих всегда был более уравновешенным, хотя мало кто верил, что близнецы Уизли вообще бывают спокойными или уравновешенными.

Его глаза озорно блестели при свете луны, которая слишком уж быстро бежала по ночному небу. Я надул губы, якобы обидевшись на его колкую заметку.

— Да, брось, Фред! Ты же знаешь, я не всерьез.

— Ничего не знаю, — грубо ответил я, обхватил подушку ногами и руками и решительно отвернулся к стене.

Трюк сработал, как и всегда. Джордж никогда не мог выносить, если я на него дулся. Он пару раз позвал меня по имени, но я оставался непреклонен, так что ему не оставалось ничего другого кроме как встать с кровати и подойти ко мне. Я чуть не потерял равновесие, когда он со всего размаху прыгнул ко мне на кровать и по ней заходили волны.

— Эй, братишка, не дуйся! Я не люблю этого, ты же знаешь.

Маленькая ладонь, точь-в-точь как моя, легла мне на плечо.

— Почему ты сказал, что я дурак? – еле слышно просопел я в подушку, но Джордж прекрасно все слышал.

— Потому что не спишь. Я проснулся, когда ты окно открыл, вот и все.

Я нехотя повернулся к нему. Его лицо было словно отражение меня самого в воде. И в то же время для меня оно всегда было другим. Когда мы рядом стояли у зеркала, я всегда считал, что я намного красивее брата, за что не раз получал подзатыльник от него, если говорил это вслух, чтобы подразнить его. Вот и сейчас я смотрел на него, думая о том, как мы похожи, и одновременно считая нас абсолютно разными, но было ли правдой то или другое, одно мы понимали точно – мы вместе до конца нашей жизни, связанные не просто внешностью, но и кровью, и магией.

Джордж задорно улыбнулся мне, забавно склонил голову и скорчил смешную рожицу.

— Смотри, я Перси, я самая умная и страшная задница на свете! – он продолжал корчить рожицы, изображая брата. Даже в детстве мы часто дразнили его за его честолюбие.

Я невольно засмеялся, а потом с испугом закрыл рот рукой. Слишком уж громким вышел смех. Не дай Мерлин, чтобы мама заявилась сюда!

— Я не сержусь больше, — ответил я и обнял брата.

— Это круто! Вот только мне холодно.

Мы забрались под мое одеяло, прислонившись спиной друг к другу. Так было удобней всего. Несколько минут прошли в молчании, легком, детском молчании, ни к чему не обязывающим. Я отвел назад руку и наткнулся на холодную ладонь Джорджа. Черт, а он действительно замерз. И все из-за моих выходок! Внезапно мне стало ужасно стыдно перед братом, захотелось попросить прощения, однако я этого не сделал. Все-таки это уже было слишком странным, он бы снова посмеялся надо мной. Я просто не стал убирать свою руку, и через минуту он легко сжал мои пальцы.

— Как думаешь, мы попадем на один факультет? – внезапно спросил он после долгого протяжного вздоха.

— Джордж, а ты можешь себе представить по-другому? – укоризненно спросил я его в ответ.

Как он вообще себе это представлял? Мне становилось жутко от одной только мысли, что братишка и я могли попасть на разные факультеты.

— А если мы попадем в Слизерин? – его голос слегка дрожал от еле скрываемого ужаса. – Папа ведь нас просто убьет, а мама будет неделями присылать громовещатель!

— Мне неважно, в какой дом мы попадем. Пусть даже в Слизерин! Главное, чтобы мы были там вместе.

Я крепко сжал его ладонь в своей. Если быть честным, то эти же мысли терзали меня уже не одну неделю. Наверное, в тот самый день, когда сова принесла Джорджу и мне письма из Хогвартса, я уже подумал об этой ужасающей возможности разлучить нас. Нет, ни за что! Я резко повернулся к брату лицом, так что тот чуть не упал на кровать, потеряв опору за своей спиной.

— Если надо будет, я сменю факультет, только чтобы быть с тобой в одном доме, — очень серьезно сказал я, смотря в упор на него. – И мне совершенно неважно, что там скажет какая-то дурацкая старая потертая шляпа! Мы будем с тобой на одном факультете, пусть даже это будет Слизерин, Салазар его побери!

От такой дурацкой игры слов он и я дружно рассмеялись, откидываясь на кровать. Развеселившись, мы начали дурачиться и щекотать друг друга, катаясь по кровати, запутываясь в одеяле. И конечно же, совсем не заметили, как на лестнице зажегся свет, а в следующий момент в дверном проеме стоял человек, которого я и Джордж боялись порой больше, чем рассказов о Том-Кого-Нельзя-Называть, — Молли Уизли, наша мама.

— Фред и Джордж Уизли! – казалось, ее громкий голос сейчас не только успокоил нас в течение доли секунды, но и разбудил всех остальных членов нашей семьи. – Быстро по своим кроватям и чтобы не было больше ни звука! Уже два часа ночи, если завтра проспите Хогвартс-экспресс, останетесь еще на год дома!

Джордж с виноватым выражением лица выпутался из моего одеяла, что, надо сказать, далось ему с большим трудом, и быстро улегся в свою кровать. Как только он и я заняли положенные нам места, дверь резко захлопнулась, и мама ушла к себе. Мы продолжили лежать в полной тишине, лишь с лестницы доносился скрип ступенек. Но вот и этот звук стих, а затем исчезла и тонкая полоска света под дверью. Я тут же приподнялся, опершись на локоть.

— Про смену факультета: ты ведь знаешь, что я это серьезно имел ввиду, — прошептал я совсем тихо.

— Да, знаю, — раздался такой же голос из темноты. – И я бы поступил так же.

Я улыбнулся сам себе. Других слов я и не ждал. Мы были братья-близнецы, разве можно было представить нашу жизнь в Хогвартсе на разных факультетах?! Я втянул воздух, собираясь сказать что-то еще, но вышло лишь усталое «спокойной ночи».

— И тебе! – прошептал брат.

И все же я еще долго не спал, наблюдая через окно путешествие луны по небосклону. Могу поклясться, что Джордж так же лежал на своей кровати и бездумно смотрел в темноту, но страх перед нагоняем от нашей матушки прочно удерживал нас обоих в своих постелях, закрыв и наши рты на замок. Завтра так многое изменится, завтра будет Хогвартс.

В ту ночь я заснул лишь, когда уже начало светать.

Я никогда не забуду тот полный ужаса момент, когда я и Джордж стояли в шеренге, готовясь одеть распределяющую шляпу на наши непутевые головы. От страха, что мы можем попасть на разные факультеты, у меня сводило судорогой колени. Брат стоял рядом и, если можно было судить по выражению его лица, испытывал все те же чувства, что и я. Нам обоим было страшно. Вот он, роковой момент! Казалось, что вся наша жизнь сейчас зависела от решения шляпы. Ведь на тот момент не было ничего важнее, чем быть рядом с братом, с тем, кого знаешь порой едва ли не лучше себя.

Шеренга медленно продвигалась вперед, и мы были записаны почти в самом конце длинного списка, который держала в руках профессор Макгонагалл. Страх перед ней после ее жесткого приветствия был почти такой же, как перед решением шляпы. И вот...

— Джордж Уизли!

По-моему, мой желудок в этот момент сделал немыслимое сальто. Теплая знакомая рука мягко сжала мою ладонь, я поднял взгляд на брата, но тот смотрел прямо, с каким-то вызовом в глазах, на шляпу и лишь шепнул мне:

— До встречи на факультете!

Широкие края шляпы закрыли яркие глаза брата всего лишь на несколько секунд, а затем:

— ГРИФФИНДОР!

Аплодисменты и громкие крики старших братьев о том, что теперь на Гриффиндоре стало одним Уизли больше, оглушили меня.

— Фред Уизли!

Мерлин! Вот оно... вся моя жизнь теперь решится. Только бы не упасть, не споткнуться... Какое там споткнуться?! Сознание бы не потерять!

Белее мела я сел на табурет, взглядом ища брата за столом его факультета. Нашел, и тут же потерял, потому что шляпа уже была у меня на глазах.

— Гриффиндор, Гриффиндор, Гриффиндор, пожа-а-алуйста! – шептал я еле слышно.

— Гриффиндор? – раздался тихий голос над моим ухом. – Ааа, понимаю, тебе так важно быть с братом? Что ж, так и быть! ГРИФФИНДОР!

С сердца камнем упали все мои сомнения и весь мой страх. Мерлин, я и брат на одном факультете! Это, наверное, лучший момент моей жизни!

Я стрелой рванул к своему столу, по пути не замечая аплодисментов вокруг, а затем оказался в объятиях сразу четверых членов своей семьи. Все Уизли на одном факультете – так оно и должно быть. Сердце прыгало в груди, даже когда мы уже сидели на своих местах и слушали речь директора. Все, о чем я мог думать, было понимание того, что меня не разлучили с братом и вот он, сидит справа от меня и будет сидеть все последующие семь лет.

Вероятно моя эйфория и невосприимчивость к окружающему миру была не единственной, иначе как обьяснить тот факт, что ни я, ни Джордж не запомнили ни единого школьного правила, упомянутого Дамблдором в тот вечер?

* * *

Первые две недели учебы у меня с братом ушли на то, чтобы выучить Хогвартс, как свои пять пальцев, затопить туалет плаксы Миртл, поджечь наш стол на трансфигурации, три раза успеть смыться от Филча и миссис Норрис и, конечно же, позаботиться о том, чтобы вся школа прослышала о новых Уизли. Это был не предел, но вполне хорошее начало, которое удовлетворяло нас обоих.

Учеба давалась нам легко, как она дается каждому на первом курсе. Мы были уже своего рода знаменитостями среди однокурсников, которые только охали, ахали и смеялись над нашими выходками. Время летело незаметно, и казалось, что для нас нет ни единой преграды. Однако продлилось это чувство вседозволенности и безнаказанности недолго, а именно до первого урока полета на метле.

Дома я и Джордж уже не раз опробовали метлы Чарли и Билла, хотя и летали еще совсем неважно, но мечта играть в квиддич была одна на двоих. Нам не составило большого труда выяснить, где мадам Хуч хранит школьные метлы, так же как и достать их оттуда. Летая над стадионом, мы хохотали, перекидывая друг другу квоффл (нашли мы его к нашему счастью также в помещении с метлами), чувствуя себя свободными, как птицы. Солнце грело наши рыжие макушки, вокруг не было ни души.

Я наблюдал за полетом брата и невольно завидовал ему. Мне всегда казалось, что он летает лучше меня, хотя Джордж уверял меня в обратном. Конечно, эта зависть была доброй натуры. По черному завидовать ему я не умел, так же как это было и с его стороны.

— Эй, ты чего замечтался! Лови!

Он со всей силой кинул в меня квоффл, но вместо того, чтобы поймать, я отбил его головой. Брат схватил мяч, а я в это время потирал макушу – квоффл был тверже, чем казался на первый взгляд.

— Фред, что за трюки! У тебя ведь голова не кирпичная! – улыбался Джордж во весь рот, подлетев ко мне.

— Нет, но думаю, что теперь она стала немного тверже.

— Или в ней стало немного пусто! – звонкий смех Джорджа разрезал воздух.

— Ах ты, ну погоди!

Я уже собрался пуститься вслед за братом, чтобы проучить наглеца, как громкий голос Макгонагалл, наверняка усиленный заклинанием, в буквальном смысле вернул нас с небес на землю.

— Мистер и мистер Уизли! Немедленно спускайтесь!

Сердце ушло в пятки. Вот и конец веселью!

В итоге, нам пришлось в течение недели убираться в кабинете Филча, и еще мы получили несколько громовещателей от мамы и выговор от Перси. Хотя нас это мало волновало, потому что именно в это время мы нашли то, что полностью изменило нашу жизнь в Хогвартсе – Карту Мародеров.

* * *

— Покажи-ка мне это еще раз! – брат протянул руку.

Мы тащили из кабинета Филча все, что могло представлять для нас интерес, и этот чистый кусок пергамента попался мне на глаза днем ранее. Однако, что бы мы ни делали с ним, какие заклинания ни применяли бы, пергамент оставался чистым, либо на нем появлялись надписи без единого смысла. Вот уже который час мы сидели в одной из пустых классных комнат и пытались разгадать тайну этой странной вещицы.

Джордж вертел пергамент в руках, затем в очередной раз коснулся его палочкой и приказал открыться.

— Послушай, мы же уже несколько раз так пытались, ничего не выходит! – устало заметил я.

— Я просто подумал, может, его надо затронуть в каком-то определенном месте? Например, точно посередине или в правом верхнем углу.

Я мгновенно оживился, заерзав на своем месте.

— Неплохая идея! Давай, попробуем.

Следующие полчаса мы поочередно тыкали палочками в пергамент, обследуя каждый миллиметр его поверхности. До отбоя оставалось лишь несколько минут.

— Откройся, откройся, откройся! – монотонно повторял я.

— Фред, пошли, скоро отбой.

— Остался лишь маленький участок, который мы не проверили. Еще минуту! Откройся, откройся, откро...

Громкий звон раздался по всему замку, отражаясь в каменных стенах гулким эхом. Что ж, если мы сейчас отправимся в наши комнаты, то вероятность натолкнуться на старост или учителей слишком высока. Придется еще посидеть тут и потом красться через весь замок в башню. Я невольно улыбнулся: это было уже не впервой.

Как только звон, прокатившись по всем коридорам замка, утих, я поднес палочку к пергаменту:

— Откройся!

На этот раз пергамент ответил не набором букв, а вполне осмысленным вопросом: «Зачем?»

— Эй, Джордж! Смотри!

Джордж склонился над моим плечом. Его дыхание щекотало мою щеку. Я втянул носом воздух – от Джорджа веяло неуловимым приятным ароматом чего-то домашнего. Он всегда так пах, хотя я никогда не мог понять, что же это за запах. Немного сладковатый, но не приторный, словно летнего ветра, который несет аромат с цветочных полей.

— Надо ответить, — высказал он предположение, пожимая плечами.

— Да, но как? Что мы вообще ожидаем от этого пергамента?

— То же, что и от других приятных мелочей из кабинета Филча, — улыбаясь от уха до уха заговорщически прошептал брат, — возможностей для новых проказ!

И затем дотронулся до пергамента своей палочкой. Внезапно из коридора донеслись голоса, видимо старост, которые патрулировали Хогвартс. Я инстинктивно схватил Джорджа за шиворот и утянул за собой под учительский стол, на котором мы расположились. Я приложил палец к губам, Джордж лишь кивнул.

— Люмос! – послышался голос от двери.

Лучи волшебного света падали на стены, потолок и освещали доску, которая висела прямо перед нами. Слава Мерлину, стенки учительского стола защищали нас от любопытных глаз.

— Что такое, Джейк?

— Мне послышались голоса из этой комнаты. Думал, может, какую парочку врасплох застанем. Но вроде все чисто.

— Давай, пошли!

Комната погрузилась в полумрак, лишь пара свечей на стенах давали легкий свет.

— Они ушли? – едва слышно прошептал я, прислушиваясь к удаляющемуся звуку голосов.

Джордж не ответил, он сидел с совершенно шокированной миной и уставился на пергамент.

— Джордж?

Он лишь ткнул пальцем в пергамент, затем перевел глаза на меня. Я нагнулся и невольно затаил дыхание. Там, куда указывал палец брата, на пергаменте замерли две точки, почти слившись в одну с надписями над ними: Фред Уизли и Джордж Уизли. Я кинул взгляд на коридор, нарисованный тут же на карте. Еще две точки неспешно удалялись от нашего укрытия: Джейк Дик и Марлен Хэйт.

Я и брат, как завороженные, смотрели на карту, разглядывая все ее уголки, все точки, которые были изображены на ней. Мы так и остались сидеть под столом последующие часы, изучая эту весьма полезную вещицу. Лишь когда все конечности затекли, а черные точки перед глазами начали сливаться в одно неясное пятно, мы решили идти обратно в комнаты. Надо ли говорить, что по дороге мы не встретили ни единой живой души?

С картой мы стали неуловимой парочкой, тенью на каменных стенах. В одну секунду мы были здесь, в другую – уже в другом конце замка. Мы даже не подозревали, как много в Хогвартсе тайных проходов и туннелей. Мы тратили почти все свободное время на осмотр тех частей Хогвартса, которые ранее были нам недоступны. Хотя оказалось, что не все тайные туннели секретны, о некоторых знали учителя, а больше всех о них был осведомлен Филч. Его черную точку мы чаще всего видели в запутанных коридорах и переходах. Он, будто чувствуя, что кто-то узнал об этих тайниках, яростно патрулировал их, всей душой желая наткнуться на нерадивых учеников. Ни мне, ни Джорджу эта встреча более не грозила. Теперь, у нас действительно не было преград!

Мы были окрылены победой над школьными правилами, над Филчем, над миссис Норрис, над крючковатым носом Снейпа, над строгой Макгонагалл и лишь Дамблдор бросал на нас иногда такие взгляды, что мы оба были просто уверены: он знает! Иногда этого хватало, чтобы поджать хвосты и ретироваться из поля зрения директора в считанные секунды, иногда же это еще больше побуждало нас сотворить какую-нибудь выходку.

Наша слава королей проказ росла с каждым днем, а мы купались в ее лучах. Конечно, со временем у нас появился сообщник – Ли Джордан. Ли делил с нами спальню. В основном, спальни были расчитаны на пять человек, но наша была особенной: находясь под самым куполом гриффиндорской башни, в нее входило лишь три кровати. Ли очень быстро проникся духом шуток, озорства, не всегда безопасных экспериментов в нашей комнате и гриффиндорской гостиной и настроем Уизли. Однако, про карту я и Джордж решили по обоюдному согласию умолчать. Это было слишком ценное сокровище, чтобы о нем полагалось знать кому-то еще. К тому же Ли славился своей охотой поболтать.

* * *

Джордж и я сидели на его кровати, низко склонив головы над картой. Ли в комнате не было: Снейп назначил ему отработку, потому что парень умудрился расплавить несколько котлов. За окном огромными хлопьями вот уже который час валил снег. Через неделю должны были начаться рождественские каникулы, и весь Хогвартс был словно околдован. Ученики предвкушали праздники и свободные дни. А я и братишка предвкушали грандиозную шутку, которую мы оставим на рождественские каникулы здесь в подарок. Правда, что это будет за шутка ни он, ни я пока что не придумали. Мы уже несколько дней ничего не устраивали, ломая голову над тем, чем бы удивить Хогвартс к праздникам. Вот и сейчас мы сомкнули наши макушки над пергаментом, надеясь, что, может быть, увидя что-то интересное на территории школы, нам придет в голову гениальная идея.

Все усилия были напрасны. Нам обоим будто кто-то фантазию отключил! И именно тогда, когда это было нам нужнее всего. Мы синхронно вздохнули и, будто сговорившись, оба откинулись на кровать. Все-таки порой наша способность делать и думать одно и то же не сговариваясь смешила или настораживала окружающих, но для нас это было настолько обыденным, как стакан тыквенного сока за завтраком. Это было то, что нас особенно сближало.

— У меня уже все перед глазами плывает, Фред! – пожаловался брат, зажмуриваясь.

— Надо передохнуть.

Мы продолжили лежать в тишине – брат так и не открывал уставших глаз, а я лениво разглядывал так же лениво кружащие снежные хлопья за окном. Сегодня был выходной, старшекурсники ушли в Хогсмид, а остальные либо проводили время в гостиной у теплого камина, либо бесились на улице. Зачарованный снежок со всего размаху врезался в наше окно, так что я и Джордж вздрогнули от звука дребезжащего стекла. Снежок превратился в большое белое пятно, покрывающее окно, по которому кто-то будто выводил слова пальцем: «Отработка закончилась, выходите во двор. Тут война между львами и змеями. Ли».

— Не пойдем, — как один буркнули я и Джордж.

Мы были слишком ленивы, чтобы выходить на улицу, и порой нам было просто необходимо побыть одним. Обычно человеку нужно побыть наедине с самим собой, но если у тебя есть брат-близнец, то у тебя не возникает такого желания. Ты хочешь побыть наедине лишь с ним, потому что это все равно, что быть одному. Это все равно, что сидеть напротив зеркала и обмениваться мыслями со своим отражением. Только мое отражение – Джордж, — могло еще и отвечать.

Я свернулся калачиком, уткнувшись брату носом в плечо. Снова этот приятный запах, будто я дома, будто я долго-долго где-то бродил и наконец-то нашел свой уголок. Тело заполняла приятная истома, сознание все дальше уплывало от меня, я проваливался в сон. Я уже почти заснул, когда Джордж слегка пошевелился.

— Фред?

— Ммм...

— Ты уже придумал, что ты мне подаришь на Рождество?

Сон как рукой сняло! С лет восьми мы условились дарить друг другу на Рождество и на день нашего рождения абсолютно ненужные и смешные вещи, которые мы потом вместе использовали для наших шуток. Салазар меня побери! Мы так закрутились с учебой, картой и нашими вечными идеями, что я совсем...

— Я тоже еще ничего не придумал, — улыбнулся Джордж, прерывая поток моих панических мыслей.

— Может, придумаем вместе? Что бы ты хотел?

— Не знаю. А ты?

— И я не знаю.

Я и брат одновременно звонко рассмеялись. Что ж, два сапога пара, ничего больше не скажешь!

— Может, на это Рождество мы ничего не будем друг другу дарить? – предложил я.

— Можно, но это скучно. Надо придумать что-то действительно совершенно ненужное нам обоим, безвкусное и отвратительное!

— Миниатюры миссис Норрис и Филча? – я хрюкнул куда-то Джорджу в плечо, беззвучный смех сотрясал все мое тело.

Брат хихикнул.

— Ну, или фигурку Перси, которая бы постоянно зачитывала нам вслух школьные правила. Это была бы тоже неплохая идея.

— Как насчет мамы, которая кидается мини-громовещателями?

— Или Макгонагалл, которая постоянно снимает баллы. Пятнадцать баллов с Гриффиндора, мистер Уизли. Десять баллов с Гриффиндора, мистер Уизли! – брат смешно передразнивал нашего строгого декана.

Я уже не мог сдерживаться. Схватившись за живот, я хохотал во все горло, представляя себе этих живых мини-человечков, которые пытаются остановить мастеров проказ Уизли, но все безуспешно. Мы всегда на один шаг впереди! Брат смеялся вместе со мной, хотя немного сдержаннее. Когда мы оба утихли, я снова уткнулся ему в плечо, поджав ноги.

— Помнишь, как в пять лет мы поклялись, что никогда ничего не будем друг от друга скрывать? – вспомнил я.

— Конечно, помню, братишка. Разве что-то изменилось?

— Н-нет, но есть кое-что, чего я тебе не говорил.

Я тут же физически ощутил, как Джордж напрягся всем телом. Я его понимал. Если бы он сказал мне то же самое, я бы тоже заволновался. Доверие брата было самой важной вещью для меня всю мою жизнь, и мое для него, видимо, тоже.

— Я тебе никогда не говорил, что мне нравится, как ты пахнешь, — смущенно пробормотал я.

Джордж молчал. Мне было нестерпимо его молчание. Черт, ответь что-нибудь! Я, что, выставил себя сейчас полным дураком? Вот ведь идиот!

Молчание затянулось, но в конце концов, Джордж ответил:

— А почему нравится?

— Ну... когда я чувствую твой запах, я ощущаю себя дома и в безопасности. Ты пахнешь домом.

Я почувствовал, что заливаюсь краской. Наверное, мой цвет лица сейчас был под стать моим огненным волосам. Мысли снова пустились в бешеный панический пляс. Опять я наплел всякую ахинею! Однако, все улеглось в одно мгновение, когда брат просто ответил:

— Ты тоже, — и заключил меня в объятия.

Что я говорил, когда шляпа отправила нас в Гриффиндор? Что это был самый счастливый момент мой жизни? Я врал. Вот, это был он. Я и Джордж были лучшими друзьями на свете, просто неспособными предать друг друга, мы были частью одного целого. Наверное, правду говорят, что у близнецов на двоих одна душа.

Мы договорились встретиться с Ли сразу же после уроков. Нам наконец-то удалось придумать шутку, которую мы сочли достойной близнецов Уизли, но для ее успешного претворения в жизнь требовалась помощь нашего друга.

Я и Джордж уже стояли у статуи горбатой уродливой ведьмы, которая то и дело поглядывала на нас исподлобья и что-то ворчала об учениках, которым нечего делать. Однако, выругать нас ей, видимо, было лень.

— Ну, и где он? Опаздывает на десять минут! – проворчал я, сверяясь с карманными часами. – Он нам все дело сорвет!

— Не беспокойся! Я уверен, что он придет.

— Посмотри на карту, где он?

— Мы же условились в присутствии других на карту не смотреть, — кинул брат на меня удивленный взгляд.

— Да, тут никого нет кроме этой старой карги!

— Кто тут карга? Я карга? Ну, что за молодежь пошла! Вот несколько сотен лет назад, вот там была молодежь! – старая ведьма начала что-то причитать о былых временах, когда Хогвартс был обителью галантных джентельменов и барышень, я лишь возвел глаза к потолку и нетерпеливо вздохнул.

— Вон он, смотри! – Джордж вытянул руку, указывая в конец коридора.

Ли почти бегом приближался к нам. Когда он наконец-то остановился, его ноздри широко раздувались, рот был приоткрыт, и он тяжело дышал. Видимо, он действительно только что бежал чуть ли не через весь Хогвартс.

— Где тебя Салазар носил? – тут же напустился я на него.

Ли лишь согнулся пополам, упираясь одной рукой о колено, а вторую выставил вперед, давая понять, что ему нужно отдышаться. Я и Джордж непонимающе уставились друг на друга.

— Я... фух! На Пивза... наткнулся! Убегал от... него, — еще один глубокий вдох и выдох, — через три этажа! Он хотел отобрать мою сумку, а... когда я... фух... послал его к дальним родственникам, решил, что покидать в меня тухлыми яйцами – это прекрасная идея. Я бы на вашем месте избегал сейчас коридоров в западном крыле, — Ли еще раз перевел дух. – Там все ужасно воняет!

— Ну, не повезло тебе, дружище! – сказали Джордж и я, как один, и похлопали Ли по плечу.

— Вот, колдокамеру я достал, — Ли вытащил из сумки сверток, — и чтобы краска не смывалась, нужен экстракт беладонны. Я думаю, он есть в шкафах у Снейпа.

Мои губы сами собой расползлись в широкой улыбке. Превосходно! Прекрасно! Замечательно! Пока что все шло лучше некуда.

— У нас завтра зелья, — подмигнул брат. – Думаю, Снейп не будет возражать, если мы наряду с обычными ингридиентами позаимствуем кое-что еще.

Все трое, мы дружно рассмеялись. Я спрятал колдокамеру в свою сумку, и вместе мы направились прочь от статуи старой ведьмы, которая до сих пор витала где-то в облаках, рассказывая причудливые истории давно ушедших дней.

По дороге речь зашла о квиддиче. Это была одна из любимейших тем братьев Уизли. Я и Джордж просто грезили тем, когда в следующем году мы сможем пробоваться на место в команде. Мы, правда, пока еще не решили точно, на какую позицию. И, конечно же, это тоже была одна из тем, которую мы могли обсуждать часами. Я более склонялся к варианту охотников, Джорджу импонировало место загонщика, а Ли считал, что нам надо быть вратарем и ловцом и постоянно менять друг друга. Ведь никто и не заметит разницы! Он, конечно, был прав, но вратарь почти всегда остается на одном месте, нам же хотелось летать над полем, а на ловце лежит слишком большая ответственность, и он не рассчитан на большую игру в команде, а мы хотели быть ее частью.

Втроем мы часто посещали тренировки нашей команды по квиддичу, устраивали всевозможные проказы, когда тренировки были у Слизерина (как-то раз, например, напустили им в душ слизней; я мог поклясться, что некоторые из них визжали, как девчонки), и, конечно же, не пропускали ни единого матча. Мы знали наизусть все правила, а Ли, который сидел рядом с нами, отпускал шутки и комментарии, от которых мы и остальные ученики хватались за животы. Он мог болтать всю игру, но по делу. Так что было совсем неудивительно, когда он сказал нам, что хочет со следующего года быть комментатором игр. Терри Слоупен, нынешний комментатор, был на седьмом курсе, и на следующий год должен был состояться выбор нового ученика на эту роль.

* * *

На следующий день на зельях нам удалось стащить экстракт беладонны. Хотя ни я, ни Джордж не понимали, как этот экстракт, причина галлюцинаций и дурмана, мог помочь сделать краску несмываемой, однако мы полагались на Ли, который разузнал это... Мерлин знает, как и где! Главное, чтобы это сработало.

Втроем мы забрались в один из тайных туннелей, о которых не знал Филч. Мы были так уверены в надежности нашего укрытия, что даже не сочли нужным отходить от входа на почтительное расстояние. Через каменные стены до нас порой доносился шум Хогвартса. Все было готово: над магическим голубоватым огнем уже висел большой котел, в котором медленно нагревалась ярко-розовая краска (мы нашли ее в одном из складских помещений, хотя было непонятно, зачем в школе нужна краска такого яркого ужасного оттенка). Ли вытащил из кармана помятый листок бумаги и прочитал вслух:

— Чтобы добиться наилучшего эффекта при покраске, краску нужно подогреть до первых пузырьков, затем добавить три бутылька экстракта беладонны (бутылек стандартного размера)...

Он перевел на нас вопросительный взгляд, брат и я достали бутыльки с экстрактом. Слава Мерлину, стащили мы пять, но вот были ли они стандартного размера? И как это узнать? Я внимательно осмотрел этикетку и удовлетворенно хмыкнул: в левом нижнем углу мелким шрифтом стояло «Стандартная порция». Ли облегченно вздохнул и продолжил читать:

— Убавить огонь и варить в течение двух часов. Каждые десять минут мешать один раз против часовой стрелки. После оставить краску остывать шесть часов, не мешая и не двигая котел с места. Вроде все.

— Слушай, Ли, — Джордж нахмурился, — только один вопрос: где ты это достал?

— В библиотеке, в книге «Домашнее хозяйство», — самодовольно улыбнулся тот.

— Ну что ж, тогда начнем?

С энтузиазмом... мы принялись ждать, когда на розовой поверхности покажется первый пузырек.

Это было утомительно! Сначал мы сидели тихо, потом начали болтать, сыграли партию в карты, а краска все еще не хотела закипать!

Я прислонился к плечу брата, не сводя глаз с розовой жидкости, которую начинал тихо ненавидеть. Но что поделать, ведь удачные шутки тоже требуют своих жертв. От огня шло приятное тепло, а от Джорджа его приятный запах. Брат и Ли болтали о чем-то, а меня взяла истома. Ли что-то рассказывал, а брат то и дело звонко смеялся, ярким чистым смехом. Обычно, когда я прислонялся к его плечу и начинал засыпать, он чувствовал это и намеренно сидел смирно, не шевелясь, чтобы я уснул, но рассказ Ли так увлек его, что он то и дело ерзал на месте, его тело сотрясали порывы смеха. Он, казалось, совсем забыл, что я тоже здесь.

Это начинало действовать на нервы. Сонливость прошла, будто ее и не было, но я все еще не вслушивался в разговор. Я слышал лишь голоса: один – Ли, еще совсем детский, слишком высокий, звонкий, и говорил он немного в нос; второй – брата, чуть ниже, чуть глубже, хотя и едва уловимо, полностью идентичный с моим. И почему-то голос Ли начал меня раздражать. Хотелось заткнуть его, чтобы он ничего не рассказывал брату, чтобы Джордж снова сидел смирно, чтобы я смог уснуть, вдыхая его запах, наслаждаясь его родным теплом. Ли мешал, очень мешал! И он сейчас украл у меня моего братишку! Он развлекал его своими дурацкими никому не интересными историями, а Джордж шел у него на поводу. Как же это бесило!

Каменные стены туннеля снова сотряс залп смеха, отскакивая от них глухим эхом. Джордж наклонился вперед, хватаясь за живот, а я чуть не упал лицом на каменный пол, потеряв свою опору. Я выпрямился, злой, как Снейп, которому вдруг помыли голову против его воли, и от всей души дал брату подзатыльник.

— ЭЙ! – выкрикнул он, потирая рукой затылок. – Что с тобой?

Я зло уставился на него, затем медленно перевел взгляд на Ли. Тот испуганно выпучил глаза, все его тело напряглось.

— Не ори так, идиот! Нас же услышат! – процедил я сквозь зубы, обращаясь к брату, но все еще при этом смотря на Ли.

— А просто мне это сказать нельзя было? – возмущался Джордж, не замечая моего ужасного расположения духа.

Я резко сел, повернувшись к обоим спиной, и уставился в огонь.

— Да, что с тобой, Фред? – негодующе повысил голос брат.

— Ничего, все нормально.

— Ничего не нормально!

Ладонь осторожно легла мне на плечо, я зло сбросил ее.

— Эй, что такое, Фред?

— Фред, что с тобой? – голос Ли заставил гнев, слегка улегшийся от мягкого тона Джорджа, вскипеть с новой силой.

Я снова встал и направился к выходу из туннеля. Слегка надавил на камень, и тот послушно отъехал в сторону, открывая нашему взору пыльное помещение с метлами.

— Фред, стой!

Я резко развернулся на каблуках, в моих глазах стояли слезы ярости и злости.

— Развлекаетесь? Вот и развлекайтесь тут! – проорал я зажмурившись и буквально вылетел из маленькой комнатки, по пути роняя метлы и размазывая слезы по щекам.

Никто за мной не бежал, никто не кричал снова, чтобы я остановился. От этого я злился еще больше. Проклятый Ли Джордан! Он отнимает у меня моего братишку! Слезы застилали глаза. Я выбежал в пустой (слава Мерлину) коридор и встал как вкопанный. Все мои чувства вдруг разом отпустили меня, оставив место лишь одному – стыду. Краска залила мои щеки, я утирал последние слезы и стоял в коридоре совсем один, как круглый дурак. Возвращаться сразу не было мужества. Подумав несколько секунд, я решил, что направление «влево», нравится мне больше, чем «вправо», и медленно, словно во сне пошел по коридору, шмыгая носом и борясь с угрызениями совести.

Я брел по Хогвартсу и пытался вспомнить хоть одно укрытие, которое было защищено паролем от посторонних глаз и о котором не знал Филч. На душе было так гадко, что я собирался найти такое убежище и остаться там до конца своей жизни.

Противоречивые чувства разрывали меня, мою голову, в то время еще не привыкшую испытывать несколько чувств в одно и то же время, ощущать эту противную палитру и совершенно не понимать, что же со мной проиходит. С одной стороны мне было ужасно стыдно за мою выходку перед братом и Ли. Обдумывая свои слова и действия, я все быстрее приходил к выводу, что я повел себя как полный идиот, при этом сам не понимая, почему я так сделал. Это составляло другую сторону медали: мне было стыдно и все же, стоило мне вспомнить «задушевный» разговор двоих, как в моих жилах закипала кровь. Затем я снова думал, что все-таки моя реакция не имела никаких логических объяснений, как и моя ярость. Так меня и терзали муки совести и вспышки гнева некоторое время, постоянно чередуясь друг с другом. Мерлин, я так запутался!

Я проходил мимо старого портрета, который кивнул мне и участливо спросил, увидев мое несчастное лицо: «Проблемы, парень?», на что я лишь махнул рукой. Внезапно меня осенило: это же был очень знакомый портрет! Я резко остановился и, даже не удостаивая взглядом удивленную мину на холсте, пробормотал:

— Memento mori.

Лицо приняло скорбное выражение:

— Да, мой мальчик, помни о смерти, всегда помни о смерти!

За сим портрет послушно открыл скрывающийся за ним проход. Я, недолго думая, шагнул внутрь и просто пошел вперед. Было темно и сыро, мой маленький люмос, казалось, был так же удручен и разбит, как и я сам. Неудивительно, что огонек на конце палочки давал совсем чуть-чуть света. Приходилось идти почти на ощупь, но я с какой-то злостью решил ни за что не останавливаться. Несколько раз я спотыкался, падал, вставал и снова шел дальше.

Мои мысли отключились после пятого падения. Я понятия не имел, куда вел этот туннель, но судя по тому, что ощущение сырости возрастало с каждым шагом и становилось все холоднее, я был уже на уровне хогвартских подземелий. Ах, Салазар их побери! И меня, и мои мысли, и мои дурацкие поступки!

В который раз я споткнулся, и именно в этом месте туннель перешел в резкий обрыв, так что я кубарем полетел в темноту... в неизвестность... в пустоту. Ну и пусть!

Распластавшись на животе, я еще долго лежал и слушал шуршание маленьких камней, которые я увлек за собой, пара из них стукнулась о мою голову, но меня это не интересовало. Все стихло, лишь где-то методично капала вода с потолка на жесткий каменный пол.

Кап... кап... кап... КАП!

Последняя капля будто прорвала плотину в моей голове: меня захлестнуло эмоциями, хаотичными мыслями, точнее их обрывками.

Мерлин, что я наделал? Джордж! Вся наша дружба! Я все разрушил, я идиот... дурак... Джордж... прости меня, я такой идиот! Я маленький несмышленыш... ребенок... слезы... Джордж... братишка... темно... страшно... братишка... спаси... прости... пожалуйста... братишка... Дж...

— Фред!

— Джордж, Джордж, прости, прости, я такой дурак!

Я лежал на животе, не замечая, что кто-то теребит меня за плечо, пытается перевернуть на спину, почти кричит мое имя. Я не замечал, что мои обрывочные мысли перешли в не менее обрывочные слова напополам с всхлипами.

Мне было ужасно страшно, но не оттого, что вокруг была кромешная тьма и все тело болело от ушибов, а оттого, что я боялся, что Джордж покинул меня навсегда из-за моей собственной глупости.

Меня перевернули на спину, и в глаза ударил яркий луч света, а потом звонкая пощечина обрушилась на мою мокрую щеку. Я распахнул до того зажмуренные глаза и увидел над собой лицо брата, такое же заплаканное, как и мое, и выражающее тот же страх, что был в моей душе.

— Я тут, Фред, прекрати! Мне плохо... тебе плохо, я чувствую! Мне от этого...

Договорить братишка не смог, он сам разрыдался. У близнецов ведь одна душа на двоих: если плохо одному, то и другому не лучше. А если тебе всего лишь одиннадцать лет, то любая ссора кажется концом света для обоих. Только вот мы и раньше ссорились, но чтобы доходило до такого... Наверное, думал я, обнимая хнычущего брата и сам то и дело шмыгая носом, мы просто очень боимся потерять друг друга.

Постепенно всхлипы утихли, и я виновато заглянул в лицо Джорджа. Тот раскраснелся, глаза опухли от слез и смотрели с обидой, укором и одновременно облегчением.

— Ты зачем убежал? – тихо спросил он.

Я виновато опустил глаза, не зная что сказать, и не нашел ничего лучшего, чем ответить вопросом на вопрос:

— Как ты меня нашел?

Джордж качнул головой, указывая вправо. На полу рядом с ним лежала карта Мародеров. Мерлин, каким же я бываю тупым! Хотел спрятаться, ну-ну...

— Когда ты убежал, я продолжил готовить с Ли зелье. Тебя все не было, я сказал, что отойду в туалет, а сам хотел посмотреть, где ты. Нашел тебя в этом туннеле, но его конца нет на карте, — Джордж протянул мне карту, показывая проход, в котором мы находились, но точек с нашими именами нигде не было видно, а туннель уходил за границы пергамента, — и когда ты пропал с карты, я побежал сюда. Я испугался, что ты исчез... и почувствовал, что тебе плохо.

Джордж замолчал, а я не знал, что сказать. Я чуствовал себя последним слизнем в этой дурацкой ситуации. Наконец, я глубоко вздохнул:

— Прости меня, братишка! Я такой идиот! Я даже не подумал о том, что тебе тоже может быть плохо... нет, ты, наверное, был первым, кому от моей выходки стало плохо. Извини!

Я не поднимал на него глаза. Если совесть может заживо есть людей, то в тот момент она определенно не оставила от меня ни косточки.

— Все в порядке, — тихо прошептал брат, обнимая меня.

Я со вздохом облегчения обвил свои руки вокруг него, пряча лицо у него на шее. «Доза» знакомого аромата волшебным образом сразу успокоила меня.

— Ты плакал из-за меня? – спросил брат.

— Только что?

— Да. Из-за меня? Ты повторял мое имя и плакал во весь голос, и кричал. Ты помнишь?

— Плохо, — признался я, краснея. Мое чувство стыда только что устремилось к пункту бесконечности. – Я... наверное, я просто плакал, потому что... потому что, — сложно было признаться даже самому себе в этом, — ты уделял Ли больше внимания, чем мне. Я подумал... что он украл тебя, твою дружбу.

Джордж засмеялся, отстраняясь от меня.

— Серьезно? – сквозь улыбку произнес он, в то время как я хмуро смотрел на него исподлобья.

— Да, серьезно! – вызов в голосе.

— Ты действительно горазд на выдумки, Фред Уизли! Не только в шутках и проказах, но и в обычные дни. Как тебе такое могло в голову прийти?! Мы же просто болтали!

— Нет, не просто!

— Фред, неужели ты думаешь, что я бы смог променять тебя на кого-то другого? Вот, ты бы променял меня на... скажем, Анджелину Джонсон? Она красивая!

Джордж поиграл бровями, намеренно подкалывая меня. Я зажмурился и энергично помотал головой.

— Вот и я бы не стал!

Да, конечно, братишка был прав, а я просто... просто... не знаю, что со мной было, но это было явно чем-то странным. Наверное, стоило возвращаться обратно.

— Пойдем, Ли уже заждался и мне, наверное, стоит перед ним извиниться.

Я поднялся, едва ли не скрипя зубами и морщась при каждом движении, — падения не прошли бесследно, — но Джордж ухватил меня за руку, удерживая на месте.

— Что такое?

— Пообещай... пообещай, что больше никогда не будешь так плакать из-за меня, — глаза брата смотрели на меня со страхом. Я действительно так сильно его напугал?

— Нет, так не годится, — я снова сел. – Давай так: мы пообещаем, что никогда не будем плакать друг из-за друга. Хорошо?

Я вытянул вперед руку.

— Никогда! – Джордж крепко сжал ее, а его взгляд сразу потеплел и успокоился.

Мы принялись карабкаться по скользкому обрыву вверх, а затем грязные, полупромокшие, но совершенно довольные, появились у Ли перед носом. Он ошалело уставился на нас обоих, не в состоянии вымолвить хотя бы слово. Я глупо улыбался, крепко держа брата за руку.

— Ли, прости меня, пожалуйста! – вот черт, счастливая улыбка совсем не хотела сходить у меня с лица.

Итак, первая часть нашего рождественского плана была завершена: ярко-розовая краска, несмываемая водой или другими жидкостями, была готова. Конечно, ее можно было в считанные секунды удалить взмахом палочки, но на то нам и нужна была колдокамера, чтобы запечатлеть результат нашей шутки на память. Джордж, Ли и я уже предвкушали вытянутые лица и смех в большом зале, а именно он являлся нашей целью. Правда, нам, наверное, придется не спать полночи, а то и всю ночь, но это являлось для нас такой мелочью. В один из последних дней перед каникулами и отъездом домой я и Джордж бродили в одиночестве вокруг школы и еще раз обсуждали наш план. К сожалению, он имел небольшую загвоздку...

— Фред, ты понимаешь, что вдвоем мы просто можем не успеть все это провернуть? – свел брови на переносице брат.

Я лишь вздохнул, поддевая рыхлый снег носком ботинка и подкидывая его в воздух.

— Да, знаю, нам нужен Ли.

— Который будет либо помогать...

— Либо стоять на дежурстве с картой, но...

— Да, мы условились никому не показывать карту. А ты не думаешь, что Ли можно? – Джордж перевел на меня щенячий взгляд.

Я скривил рот и снова внутри противно поднялась горечь и желчь. Я ничего не мог поделать, я ревновал брата к Ли, хотя сам и не хотел этого. Каждый раз, когда брат упоминал это имя, у меня внутри будто сжималась невидимая пружина: лишь на доли секунд, на один момент, словно меня укололи маленькой иголкой и тут же убрали ее. Конечно же, Джордж сразу заметил мою гримасу.

— Эй, братишка! Мы же договорились!

— Да-да, я помню, прости! Просто... оно само так получается. Ли классный, я не спорю, но показывать ему карту. Ну, а вдруг он проболтается? Ты же знаешь, какой у него длинный язык!

Джордж пожал плечами, было трудно спорить с последним аргументом. Некоторое время мы продолжали идти молча. День выдался ясный, хотя солнце, конечно же, ни чуточки не грело, зато снег искрился в его свете до боли в глазах. До нас то и дело долетали смех и крики: никому не хотелось сидеть в замке в такую погоду. Мимо нас промчались несколько девчонок из Гриффиндора с первого и второго курсов, кидая на бегу друг в друга снежками, визжа и хохоча.

— Ааааа! – заорал я во все горло, когда какая-то из них подбежала ко мне сзади и засунула за шиворот до ужаса холодный снежок.

Я завертелся, как волчок, пытаясь вытряхнуть снег, начавший уже таять, из своей одежды, однако все было безуспешно. В гуле смеха и визжания я не расслышал голос того, кто сжалился надо мной и произнес очищающее заклинание, оставившее лишь мою одежду немного влажной. Запыхавшись и раскрасневшись, я оперся на свои колени, пытаясь отдышаться. Гул голосов утих, видимо, группа ожидала мою реакцию на их розыгрыш. Шапка слетела с моей головы и волосы закрывали мое лицо, так что никто не мог видеть, как я хитро улыбнулся сам себе, а затем беззвучно повалился на снег.

— Фред, вставай! Мы знаем, что ты нас разыгрываешь! – раздался недалеко от меня высокий голос, вроде, это была Алиссия.

— По-моему, его слабые нервы просто не выдержали такой нагрузки, — ага, а это Джонсон, ее голос не спутаешь ни с каким другим.

Я продолжал лежать, не двигаясь, а гомон немного утих. Группа явно начала беспокоиться. Девчонки! Над ними так легко подшутить!

Хотя мне и было уже нестерпимо холодно, но я продолжал лежать лицом в снегу. Нос замерз, щеки жгло, словно огнем, а из глаз вот-вот готовы были политься слезы. Но, похоже, что мои мучения обещали оправдать себя: рядом раздался скрип снега, кто-то подошел ко мне. Только бы не Джордж! Но он на то и был моим братом-близнецом, он должен был понять мой план.

— Эй, Фред! – теперь уже немного робкий голос Анджелины раздался почти над самым моим ухом.

Я напрягся, готовясь к атаке, и в тот момент, когда она слегка коснулась моего плеча, я рывком схватил ее за руку, таща вниз и бросая в снег.

— Попалаааась! – победоносно закричал я, резко вскочил на ноги и взмахнул палочкой. Джонсон с головой накрыла белоснежная пелена. – Джордж, давай!

Второго приглашения брату не требовалась, он только того и ждал – сразу же выхватил палочку. Воздух моментально взорвался почти нестерпимым визгом девчонок. Мы повалили нескольких слишком медлительных в снег, проделав с ними тот же трюк, что и с Джонсон, а затем пустились в догонку за остальными. Они визжали, кричали и, как это свойственно девочкам, бежали все-таки слишкои медленно и метали мелкие заклятья наугад через плечо. Мы же прекрасно видели наши цели, а уж заклятие ватных ног мы давно выучили наизусть.

Вскоре вся группа беспомощно барахталась в снегу. Кто-то из них все еще то и дело вскрикивал, когда снег попадал им за шиворот или в рукава, кто-то (видимо, родственные нам души) смеялся навзрыд, пытаясь освободиться от белой массы, ну а кто-то уже грозил нам расправой, самой что ни на есть худшей.

— Уизли! Долбанные Уизли! Я вам сейчас! – Джонсон почти выбралась из под плотного слоя снега.

— Мечтай дальше, Анджелина! – я высунул язык, призвал свою шапку и натянул ее.

Я и брат переглянулись с дикими улыбками на лицах и – будто сговорились – рванули с «места преступления». Думаю, если бы девчонки выбрались из-под снега, пощады нам было бы не видать. Мы бежали, а позади нас уже слышались грозные крики. К счастью, нам удалось уйти на значительное расстояние, а затем мы спрятались за огромными курганами снега, которые окружали хижину лесничего Хагрида со всех сторон. Прошло несколько минут, прежде чем мы сново могли нормально дышать.

Я посмотрел на брата: тот весь раскраснелся, красно-желтый шарф почти полностью выбился из-под мантии, шапка сбилась на бок. Я едва ли выглядел лучше, но мы оба все же улыбались. И снова одна, хоть и не запланированная, проказа удалась с блеском! Я вдруг вспомнил наш разговор ранее.

— Джордж, я знаю, как мы поступим. Я и Ли все сделаем, а ты будешь стоять с картой на страже в коридоре перед большим залом. На первой лестнице, например. Ли тебя не увидит, как не увидит и карту. А то, что кто-то должен следить за окружением, он и так поймет.

— Ну да, ты гений! Все же просто, как дважды два. И о карте ему не придется рассказывать. Надо будет ее просто спрятать под мантией, — улыбнулся Джордж. – Пойдем, найдем его. Нужно посвятить его в наш план.

Мы поправили одежду и направились к главному входу в Хогвартс. В мыслях я улыбался своей находчивости и невольно спрашивал себя: заметил ли Джордж, что я буду работать с Ли всю ночь, а не он? Даже если он и заметил, я не стал долго заморачиваться насчет этого. В конце концов, пытался выгородить я сам себя перед совестью, Ли карту доверять нельзя, а я бы лучше умер, чем позволил себе не участвовать в организации этой шутки. А ведь если я буду стоять с картой на посту, то пропущу всю интересную работу. Кому же еще оставалось стоять на страже, как не братишке?!

Все эти отговорки звучали глупо даже для меня самого. Я понимал, что просто не хочу оставлять Ли и Джорджа снова одних.

* * *

Луна уже несколько часов светила над окрестностями замка, когда Джордж, Ли и я беззвучно крались по коридорам Хогвартса, таща с собой котел с краской и неудобную колдокамеру. Надо сказать, что именно поход до большого зала представлял для нас наибольшую опасность быть обнаруженными. Так как карту Ли мы решили не показывать, то и нам самим пришлось идти в зал «вслепую». Мы шли медленно из-за тяжелого котла с краской, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. При малейшем звуке мы замирали, и, казалось, что даже стук наших сердец мог нас выдать. Котел мы тащили попарно, сменяя друг друга. Так как карта была у Джорджа, то в мою с Ли «смену» он немного уходил вперед, якобы проверяя путь, а на самом деле он сверялся с картой. Возвращаясь, он кивал мне и Ли, вот только этот кивок я воспринимал с намного большим облегчением, чем наш друг, потому что знал, что карта не лжет и путь впереди чист.

Мы без приключений смогли добраться до большого зала, двери которого никогда не запирались. Наша троица перекинулась многозначительными взглядами, а затем я и Ли устремились в зал, настороженно прислушиваясь, нет ли там кого, а Джордж остался сторожить вход.

Оставшись одни, мы аккуратно поставили котел на пол. Пот градом катился с моего лба, Ли тоже уже вытирал лицо рукавом. Без освещения большой зал казался еще громаднее, чем обычно. Бездонный потолок украшали миллионы звезд, и мне казалось, что я смотрю в какую-то бездну. Погашенные свечи плавали по воздуху, наводя страх. Пустые столы и скамьи вдоль стен тоже не придавали картине ничего хорошего. Большой зал показался мне каким-то устрашающим местом, словно из сказки-страшилки. Ли рядом передернул плечами.

— Жутковато, — прошептал он в полголоса. Я кивнул.

Однако, терять время было нельзя. Я сосредоточился на нашем задании.

— Какой? Вон тот? – указал я на самый крайний левый стол.

— Да. Над ним герб, видишь?

— Угу. Пошли.

С силой оторвав котел от земли, мы потащили его к длинному столу. Окинув его взглядом, меня чуть не накрыло отчаяние: он казался бесконечным! Мы не управимся, даже если будем торчать тут две ночи. Но все-таки Уизли на то и Уизли, что не бросают дело из-за трудностей. Я засучил рукава, достал из кармана мантии большую кисть и окунул ее в котел.

На следующее утро я очнулся в своей кровати (надо сказать, от противного звона будильника) полностью одетый. Джордж и Ли тоже лежали в своих постелях одетыми. Никто из нас даже не смог залезть под одеяло от усталости, а так и повалился на кровать.

— Я ведь только что уснул! – простонал в подушку Джордж, Ли подхватил его недовольство неразборчивым мычанием.

Я запустил в будильник каким-то заклинанием, и тот послушно замолчал. Мы проработали почти всю ночь, но чтобы не вызвать подозрений необходимо было появиться к завтраку. Занятий сегодня не было, уже начались каникулы, так что все спускались поесть, а затем отправлялись на станцию Хогвартс-экспресса. Я вытянулся и подошел к зеркалу.

— Эй, парни, — долгий зевок, — я только что понял, что даже если появимся к завтраку, нас все равно заподозрят.

— Почему? – раздался уставший голос Ли.

— Потому что у нас это на лице написано. У меня ужасный вид и круги под глазами. Я понятия не имею, как их убрать.

К месту перед зеркалом присоединились еще двое, вид у брата был лишь чуть лучше моего, а Ли, похоже, «досталось» больше всех. Наша ночная активность была в буквальном смысле этого слова написана у нас на лицах. Вот черт! Все мы продумать не успели.

— Ладно, Салазар с ним! Пойдемте завтракать, я умираю с голоду, — предложил Ли, и я и брат были полностью с ним согласны.

В гостиной внизу нас приветствовали однокурсники, при этом поздравляя с удавшейся шуткой. Видимо, часть учеников уже успела позавтракать и видела результат наших трудов. По пути в большой зал нам пересекли дорогу Алиссия и Анджелина.

— Хорошая работа, мальчики! Мы вам даже прощаем вчерашнее!

Затем они как-то странно переглянулись и, явно стараясь сдержать противное хихиканье, прошли дальше. Что это с ними?

— Видимо, было легко догадаться, кто способен на такую шутку, — не без гордости в голосе сказал Ли.

Он не был одним из «легендарных королей шуток Уизли», и поэтому просто весь раздувался от гордости, когда мы втягивали его в наши авантюры, рассказывая всей школе о том, что мы ему доверяем и посвящаем в свои планы. Хотя надо отдать ему должное – эти самые планы он не разбалтывал, что бы ему ни предлагали взамен.

Мы зашли в большой зал, приготовив маски удивления. И вот оно! Кинув взгляд налево, я увидел длинный стол Слизерина, окрашенный в ярко-розовую, почти нестерпимо режущую глаза, краску. Мои брови поползли вверх, я приготовился уже было сказать что-то о тех, кто постарался этой ночью, как вдруг понял, что что-то пошло не так. Весь зал притих, как только мы вошли, и теперь одна его часть справа от нас взорвалась бешеным, диким хохотом, гоготом и улюлюканьем, а лица слизеринцев взирали нас с такой ненавистью, что я невольно сглотнул комок в горле.

— Фред! Твоя одежда, — едва живой простонал вполголоса брат рядом со мной.

И тут на меня навалился весь ужас происходящего. Мы же не переоделись! Ни я, ни Ли. Мы проспали всего лишь часа два, неудивительно, что никто из нас не был в состоянии заметить розовые пятна на наших мантиях. Мой стон отчаяния утонул в хохоте людей. Так проколоться! Салазар нас побери! Но отчаяние быстро уступило место страху, когда с ближайшего слизеринского места поднялся Маркус Флинт, известный своим драчливым нравом, и направился к нам с диким лицом и воплями... я не расслышал, что он вопил, но выглядело это устрашающе.

Мы словно приросли к полу, не в состоянии сделать ни шага. Большой зал утих в ожидании. Но наши дурные головы спас от проклятий, как ни странно, наш самый нелюбимый учитель – Снейп. В последний момент, когда Флинт уже заносил палочку и еще несколько учеников Слизерина доставали свои из мантий и вставали со своих мест, властная рука зельевара легла слизеринцу на плечо.

— Не опускайтесь до уровня этих шутов, мистер Флинт. К тому же применение насилия в Хогвартсе запрещено, не забывайте, — спокойно сказал Снейп, но его слышал весь зал. – Я сам займусь ими.

Флинт опустил палочку и отправился обратно на свое место, кинув на нас такой взгляд, что было абсолютно ясно – насилие к нам еще применят, как только учителей не будет рядом.

— Что ж, полагаю, ваши яркие пятна на дешевых мантиях говорят сами за себя, мистер Уизли, мистер Джордан. Пятьдесят баллов с каждого.

Я в тихом ужасе закрыл глаза. Я уже видел перед собой лица сокурсников, а за ними шло лицо Перси и... самое страшное – мамы.

Снейп в это время критично осмотрел брата. Мантия Джорджа была идеально чиста, ведь он лишь стоял на страже. Противный зельевар скривил губы.

— Что ж, мистер Уизли, похоже, что на вас следов краски нет, из чего следует, что прямое ваше участие в этом представлении доказать невозможно. Однако я снимаю с вас двадцать баллов. План вашего неподражаемого брата должен был быть вам известен, однако, — Снейп сделал многозначительную паузу, — вы не удосижилсь сообщить о нем старостам или преподавателям. Что до вас, мистер Джордан и мистер Уизли, после возвращения с каникул вы будете месяц мыть коридоры в подземельях.

Я едва слышно застонал, кидая полный надежды взгляд на Макгонагалл за учительским столом, однако ее разгневанное лицо ясно говорило о том, что пощады нам ждать не стоит.

— На этом все, — Снейп уже было резко развернулся на каблуках, как вдруг Джордж подал голос.

— Профессор Снейп, я тоже участвовал в этом. Я стоял на страже. Я виновен так же, как и Ли с Фредом.

— Гриффиндорский героизм! — через плечо почти выплюнул Снейп. – Двадцать баллов Гриффиндору за честность...

Я не верил своим ушам!

— ... и пятьдесять баллов с Гриффиндорам за ваше участие в преступлении. Отрабатывать будете вместе со своим братом, мистер Уизли.

Снейп, словно огромная черная тень, быстрым шагом направился к учительскому столу, а мы так и стояли, будто громом пораженные.

— Зачем ты выдал себя? – спросил я брата, поворачиваясь к нему.

— Мы же условились все делать вместе, и раз уж ты факультет ради меня сменить собирался, то уж месяц отработок я ради тебя тоже потерплю, — подмигнул брат.

Эта фраза сделала меня невосприимчивым к последующим колким словам, обвинениям, равно как и к восторгам от нашей шутки и от фотографий на память, крикам Перси, крикам мамы и месячной отработке. Я просто не мог забыть эти слова ни на минуту. Каждый раз, когда я и Джордж чистили полы подземелий, я смотрел на брата и не мог сдержать невольную улыбку. Все-таки он сделал это ради меня, а не ради Ли.

Большой прокол, который мы допустили в нашей рождественской шутке, был забыт нами очень нескоро. Сначала об этом напоминали насмешки других учеников, издевки слизеринцев, ну и, конечно же, пара проклятьев, затем отработки – эти бесконечные холодные полы подземелий. Конечно, насмешки и издевки можно было стерпеть, а с однокурсниками даже немного посмеяться над нашим промахом, отработки изматывали физически, но со временем приелись, но что действительно мешало жить, так это месть слизеринцев.

Брат, Ли и я на своей коже ощутили, что не зря в этот факультет принимают самых коварных, самых хитрых и беспощадных. Даже карта не всегда помогала уходить от мстительных змеенышей. Хотя мы и таскали ее повсюду с собой, но в людных коридорах было просто рисковано каждый раз смотреть на пергамент. Мы несколько раз получали проклятья в спину, неизвестно от кого точно, причем несколько раз за день. Чаще всего это были лишь мелкие проклятья, ватных ног, например, или дизориентации. Наш веселый нрав настолько приспособился к этому, что мы даже начали устраивать соревнования, на кого наложат больше проклятий или кто чаще всего будет врезаться в стену после заклятия дизориентации (конечный счет был: я – десять раз, Джордж – восемь и Ли – тринадцать).

Однако так легко мы от слизеринцев не отделались. Маркус Флинт организовал на нас целую охоту, собрав для этого несколько друзей. Если я и Джордж были одни, то мы с легкостью уходили от них с помощью карты (если успевали заметить вовремя), а вот Ли не везло. Он постоянно попадался этой банде в лапы. Из этих стычек он выходил покрытый то волдырями, то прыщами, то молюсками, а как-то раз один из дружков Флинта умудрился применять к нему заклятие исчезновения рта (жуткое было зрелище). Бедняга не переставая бегал в больничное крыло. В итоге, мне и брату стало его просто жаль, и мы начали повсюду ходить вместе, надеясь, что втроем мы хоть как-то сможем противостоять слизеринцам. Наши надежды не оправдали себя – теперь в больничное крыло мы бегали (шли, прыгали, ползли, несли друг друга) втроем. Мадам Помфри лишь сочувственно качала головой, завидя нас у порога, и даже пыталась поговорить со Снейпом, чтобы он приструнил своих подопечных, но как выразился достопочтенный крючконос: «Я не думаю, что мистеры Уизли и мистер Джордан могут предоставить доказательства того, что это дело рук моих учеников». На этом порывы мадам Помфри добиться справедливости канули в лету, она лишь вздыхала и продолжала лечить нас изо дня в день.

Этот месяц показался нам если не адом, то самыми темными закоулками Запретного леса уж точно. Когда настал последний день отработки, мы просто ликовали. Наконец-то все будет на своих местах. Слизеринцы тоже немного отстали от нас, видимо, преследовать нас целый месяц было даже для них утомительно.

После последнего захода в подземелья подниматься на самый верх гриффиндорской башни было невыносимо легко, нас будто кто-то нес. Мы постоянно переглядывались, подмигивали друг другу, шутили и смеялись. Нашим мучениям наконец-то пришел конец! Это окрыляло.

— Знаете, я кое-что хотел вам сказать, — Ли вдруг резко остановился.

Джордж и я переглянулись, непонимающе пожав плечами.

— Это была, конечно, замечательная шутка, которую мы устроили перед Рождеством, но я хотел спросить: теперь, когда наказание мы отработали, вы еще собираетесь устраивать что-то подобное?

Это был, надо сказать, очень хороший вопрос. В течение отработки нам было не до шуток и проказ, а наличие наказания, домашней работы и злобных слизеринцев к тому же не оставляло свободного времени. Но теперь наши мучения прекратились (или хотя бы уменьшились), так что... что мешало королям Уизли вернуть себе прежний титул?

— Мы обязательно будем устраивать что-то подобное, что-то даже еще лучше, чем рождественская шутка! – с серьезным лицом ответил Джордж после секундного раздумья. – Неужели ты думал, что месяц чистки и какие-то слизеринцы могут заставить нас отказаться от нашего призвания?!

Я даже удивился словам брата. Совершенно не ожидал от него такого рвения. Обычно он был более спокойным, обдумывал наши похождения с более ясной головой, чем я. Я вполне мог себе представить, что он бы отказался от шуток на время, но с другой стороны, я бы никогда не смог перестать проказничать, а если у нас одна душа, то хотеть мы можем лишь одно и то же...

— Конечно, не могут! – я приобнял брата за плечи, с вызовом смотря на Ли. – Мы будем продолжать делать то, что нам нравится, и так, как нам нравится! Ты с нами?

Нам сразу стало понятно, почему Ли вообще начал этот разговор, — он неловко уставился на концы своих ботинок, переминаясь с ноги на ногу и кусая губы.

— Ты не хочешь больше быть частью команды? – внезапно очень тихо спросил Джордж.

Как участливо и грустно звучал его голос. Внутренне я невольно напрягся, как и в многие другие разы, когда брат проявлял интерес к Ли. Совсем как Джордан, я прикусл губу, стараясь подавить это.

— Я... Джордж, Фред... Я бы с радостью, понимаете! Но... если снова будете проворачивать что-то такое, то я не хочу. Не хочу опять мыть полы или еще что похуже или бегать от слизеринцев целый месяц! — протараторил Ли, будто боялся, что если станет говорить медленно, то так ничего и не скажет. – Если можно, я бы хотел быть частью команды, но в таких больших «проектах» участвовать не хочу.

У меня в груди поднялась волна возмущения. Да, как он может! Значит, смех от сокурсников и одобрения мелких проказ он получать хочет, а если снова проколемся, то мне и брату огребать по полной?! Ну уж нет!

— Ты эгоист, Ли! – не удержавшись, выкрикнул я, сжимая кулаки. – Ты не просто часть команды, ты ведь наш друг! Как ты можешь просто так взять и оставить нас? Меня и брата? Идиот! Надо было с самого начала с тобой не водиться! Трус несчастный!

Я не заметил, как сделал несколько шагов по направлению к Ли и теперь нависал над ним, буквально вдавливая того в стену. Уже тогда я и Джордж были на целую голову выше его.

— Фред, ты мой друг, но... я не хочу снова попадаться! Понимаешь? Я не хочу! – Ли лепетал какие-то дурацкие извинения, все еще боясь взглянуть на нас.

— Фред, прекрати! – брат сжал мое запястье, оттаскивая меня от Джордана, а затем довольно хмуро посмотрел на нашего друга. – Ли, ты либо полностью с нами, либо вообще не участвуешь в розыгрышах, в никаких абсолютно!

— Если откажусь, мы же не перестанем быть друзьями? – робкий взгляд.

Джордж помотал головой из стороны в сторону. Я хотел было возразить, но стоило мне открыть рот, как брат до боли сжал пальцы на моем запястье. Я сморщился, но вырывать руку из его хватки не стал.

— Хорошо, ребята, извините, но я не могу! Не хочу больше попадаться.

— Заметано, Ли! – брат протянул вперед руку, «предатель» неуверенно пожал ее. – Мерлин, и хватит уже смотреть на нас, как собачка на хозяина!

Джордж громко засмеялся, затем к нему присоединился и я. Ли залился краской и смущенно уставился в пол, а затем тоже разразился громким счастливым смехом.

— Пойдемте уже дальше, хочется спать, — предложил я.

Мы поднимались наверх так, словно разговора с Ли только что и не было. Мы продолжали шутить, болтать о всякой ерунде и нести чепуху, но внутри я почему-то ликовал. Мне хотелось пуститься в пляс и громко-громко кричать или петь. Теперь я и брат снова будем только вдвоем устраивать наши шутки, только вдвоем мы будем варить несмывающуюся краску, только вдвоем мы будем не спать ночами, шастая по Хогвартсу, только вдвоем мы будем строить и вынашивать планы. Только вдвоем! Ли – мелкий предатель, но я совершенно не злился на него. Наверное, он даже не подозревал, насколько осчастливил меня своим внезапным решением.

* * *

Светило яркое майское солнце. После нескольких недель дождей наконец-то выдался погожий денек, и весь Хогвартс выбрался наружу, несмотря на приближающиеся экзамены. Джордж и я так устали от вечного ливня, который портил наши «экскурсии» в Запретный лес (на наш день рождения мы решили сделать туда первую вылазку и с тех пор гуляли по его не особо густой части, прилегающей к школе, где было относительно безопасно), что были одни из первых, вышедших погреться на солнышке. Идилию дополнял тот факт, что было воскресенье, а значит – никаких уроков, никаких учителей и никакого домашнего задания!

Мы расположились у озера, намереваясь провести здесь большую часть дня. К тому времени мы уже успели разведать, где находится вход в хогвартские кухни, так что у нас с собой была целая корзинка провианта и даже сливочное пиво, которое мы старательно прятали от любопытных глаз.

Наше обещание, данное Ли, мы сдержали и остались хорошими друзьями с той лишь разницей, что о наших шутках теперь он узнавал одновременно с остальными, а не заранее. И теперь, вальяжно раскинувшись в зеленой траве и слушая отдаленный плеск русалок в озере, мы ждали его, он обещал принести новую колоду взрывающихся карт.

Я закрыл глаза, всей свое кожей ощущая и впитывая тепло уже почти летнего солнца, когда меня внезапно накрыла чья-то тень.

— Привет, ребята! Вот и я! – Ли улыбался во все тридцать два.

— Привет, дружище!

— Привет! Карты принес? – оживился Джордж, уже усаживаясь для очередной партии, которая обычно заканчивалась подпаленными бровями.

Мы устроились поудобнее, заранее убрав из поля игры легко-воспламеняющиеся предметы, раздали карты и начали играть. Обычно взрывающиеся карты используют для построения карточных домиков, которые норовят то и дело взлететь в воздух, но наши отчаянные головы устроили из этого целую игру. Самый сок заключался не столько в самой игре, сколько в ее темпе. Нужно было играть так быстро, чтобы у тебя не осталось карт до того, как они взорвутся. Это иногда было проблематично, но очень весело. Нередко мы целые вечера просиживали в гостиной Гриффиндора не только втроем, но и собирая целые оравы школьников, включая старшекурсников, которые играли с нами.

Партия выдалась горячей в прямом смысле слова. Мы немного затянули темп и под конец игры уже дули на горячие пальцы, при этом играя совершенно хаотично и необдуманно, лишь бы избавиться от карт. Выиграть не удалось никому. Джордж уже хотел было сбросить последнюю его карту, как внезапно вся колода завибрировала в руках и затем:

БУМ!

— Ай-ай-ай! Жжется, жжется! – Ли соскочил со своего места, стряхивая с себя остатки тлеющих карт, которые уже начали восстанавливать свой прежний облик, однако несколько дырочек на его мантии продолжали дымиться. Он скакал на одном месте, будто танцевал дикий танец.

Я и Джордж хохотали, как ненормальные, очищая попутно мантии от мелкого пепла. Конечно, игра была не совсем нормальная и безопасная, но тем веселее нам было. Чем больше риска и неожиданности – тем выше был наш интерес.

После нескольких партий у всех троих были подпалены брови, а уши немного заложило от громких взрывов. Единогласно мы решили устроить паузу.

— Вы слышали, — Ли, как обычно, начал болтовню со свежих слухов, — говорят, что один шестикурсник из Слизерина, по-моему его звать Мэтью Хелбоун, встречается с хаффлпаффкой?

— И? – недоумевающе протянул я.

— Как «и»?! Ты что, Фред? Ты понимаешь, что он из СЛИЗЕРИНА, а он из ХАФФЛПАФА?! К тому же поговаривают, что она из магглов.

— А кто эта она, ты хоть знаешь? – Джордж, вытянувшись на траве, приоткрыл один глаз, удостоив сплетника презрительным взглядом, и тут же закрыл его снова.

— Эээ, нет! Мне это Алисия рассказывала, и имени девушки она не упомянула.

— Ну да, девчонкам только и верь! – проворчал я. Как обычно Ли повелся на дешевую сплетню и уже распространяет ее дальше.

— До сих пор все, что Алисия говорила, было правдой! – яростно выпалил друг на мое обвинение.

Я пытался сдержаться, но не смог, и рассмеялся.

— Охахахаха! Ты только послушай, братишка, кажется, Ли влюбился!

— ЧТО? – Джордан аж подскочил на месте.

— «Алисия всегда говорит правду», «Алисия рассказала мне это»! Утютю! Ухахахаха!

Я смеялся, схватившись за живот и согнувшись пополам, в то время как Ли залился краской и сидел неподвижно, сжав руки в кулаки. Брат заинтересованно приподнялся на локтях, наблюдая эту сцену и внимательно следя за реакцией Джордана.

— И ничего я не влюбился! – тихо проговорил тот.

Я продолжал смеяться так громко, что ученики, расположившиеся вокруг озера недалеко от нас, начали поворачивать головы в нашу сторону.

— Ни в кого я не влюбился! – голос Ли становился громче. – Замолчи, придурок Фред!

— Влюбился, влюбился! – продолжал дразниться я, затем вскочил на ноги и заорал во всю глотку, — Ли Джордан влю...

Докричать я не успел, потому что Ли с диким криком напрыгнул на меня, повалил на землю и начал тубасить кулаками во все места, куда мог дотянуться. Я закричал от неожиданности, пытаясь столкнуть его с себя, но за несколько секунд этой бессмысленной борьбы у меня внутри будто что-то щелкнуло: это именно то, чего я хотел! Я просто хотел набить морду этому Ли, моему другу. Это желание было иррациональным, и я подавлял в себе все попытки обосновать его логически (потому что мне было проще верить в иррациональность этого желания, чем узнать его настоящую причину). Все стало так ясно и кристально чисто — я просто хотел драться с Ли, потому что меня раздражало в нем все: его голос, его повадки, его мысли, его речь, его интересы и его самый главный интерес – дружба с моим братом! Я с усилием оттолкнул его только для того, чтобы самому наскочить на него и с неожиданным для самого себя удовольствием врезать кулаком по этому разъяренному ненавистному лицу. Ли взвыл от боли, но тут же снова перешел в наступление. Мы сцепились друг с другом не на шутку, хотя и по разным причинам. Я не знаю, сколько бы мы продолжили колотить друг друга, начисто забыв о палочках (драка на кулаках была инстинктивнее, злее, жестче), если бы не подбежавшие старшекласники.

— Агуаменти!

Нас окатило ледяной водой, и мы тут же оставили попытки навредить друг другу, упав на теперь уже сырую траву и опешив хлопая глазами, тряся головой и кашляя от воды, попавшей в легкие.

— Что тут стряслось?

Салазар тебя дери, думал я, совершенно точно узнав голос Перси. Уж он-то не забудет настучать маме.

— Видимо, твой младший брат... не знаю, какой из них, правда... сцепился с Джорданом. Дрались, словно коты за кошку!

Вокруг раздался смех. Я не мог понять, сколько людей собралось вокруг нас – все выглядело размытым, а мне вдруг стало невыносимо стыдно, неловко и захотелось от отчаяния сжать ладонь брата, но, увы, его я тоже не мог распознать.

— Фред, ты? Или Джордж? Кто из вас, ну? – голос Перси гремел над моей головой.

Мерлин, ну что за..?!

— Это я, Фред, — прохрипел я еле слышно.

— Фред, я так и думал! Непозволительное поведение на публике! Что скажет мама? Я сегодня же отправлю ей письмо!

Вот ведь осточертел! Я кое-как встал на ноги, чувствуя слабость, и наконец-то почувствовал присутствие брата, когда он схватил меня за руку, помогая подняться. Перед глазами все сразу прояснилось... и лучше бы не прояснялось! Нас окружала толпа из человек пятнадцати, и все их любопытные и насмешливые взгляды были устремлены на меня и Ли, который сидел рядом мокрый до нитки и не переставая тер окровавленную губу.

— Перси, перестань! Пиши маме, сколько хочешь, стукач! А сейчас нам в больничное крыло надо сходить. Пойдем, Фред! Кто-нибудь помогите Ли!

— Я помогу! – вызвался наш чертов старший брат, рывком ставя Джордана на ноги. – Ладно, расходитесь, нечего тут больше смотреть!

Все еще смеясь и отпуская шутки по поводу «юных петухов» остальные ученики отправились по своим делам. Вчетвером мы направились к мадам Помфри, Ли при этом немного прихрамывал, опираясь на Перси (который всю дорогу читал мне лекции), но я в душе был просто уверен, что он просто притворяется, а если и нет, то тогда это был лишний повод для радости, что я смог хорошенько ему накостылять.

До конца первого курса я и Ли больше не обмолвились ни словом. Джордж продолжал с ним общаться, что я воспринимал всегда очень резко и болезненно, но ничего не говорил, потому что верил, что на самом деле я единственный ему по-настоящему близкий человек. К тому же приближались летние каникулы, и я со злорадством думал о том, что долгих три месца никакой Ли не помешает мне и брату наслаждаться свободным временем.

На пути в Лондон я уговорил брата сесть с Алисией и Анджелиной, так что больше свободного места в купе не было. Мы всю дорогу дурачились, болтали о том и о сем, шутили и играли в разные игры. Как-то раз я заметил Ли, проходившего мимо нашей двери. Он лишь чуть повернул голову, заглядывая к нам, затем резко отвернулся и решительно прошел дальше по коридору.

К сожалению, это лето выдалось не таким примечательным, как нам бы того хотелось. Во-первых, погода совершенно не хотела играть нам на руку, почти каждый день шел дождь, причем не ливень, а противная мелкая морось, которая удручающе действовала на меня с братом. А во-вторых, настроение нам портили Перси и мама. Уж слишком им не понравился наш первый год в Хогвартсе. Конечно, о наших оценках они даже не заикались, к ним было не придраться, разве что к зельям. Но даже Снейпу пришлось признать, что наши знания в его области достойны хотя бы тройки. Однако, мама и Перси постоянно тыкали нас носом в наши розыгрыши, указывая на нашу дурную славу и не забывая пройтись по баллам факультета, которые мы успели потерять за первый курс. Мама любила повторять, что столько баллов за один год не теряли наши старшие братья все вместе взятые за все их школьные года.

Постоянные выговоры мало взывали к нашей совести, но все больше и больше действовали на нервы, так что Джордж и я все чаще просто уходили с утра из дома (если позволяла погода), бродили по округам или летали на метлах. Появлялись мы только к вечеру, голодные и уставшие. Сначала из-за этого мы получали еще больший нагоняй, чем за наши школьные выходки. Наше настроение ухудшалось с каждым днем, и так как мы были всего лишь двенадцатилетними мальчишками с горячими сердцами и непослушными мыслями в голове, то мы начали планировать наш побег из дома. Мы продумывали наш план, когда уходили по утрам, сидя на берегу реки неподалеку или бродя по полям и редкому лесу. В эти дни мы много разговаривали, так много, казалось мне, как не разговаривали до тех пор ни разу. Конечно же, чаще всего мы просто в тысячный раз пережевывали слова, которые слышали от Перси и мамы, пересказывали друг другу в одних и тех же выражениях, как мы злы на них и как от них устали, но нам это не надоедало, поскольку мысли у нас были одинаковыми, а обсуждение мерзостей, которые совершили в нашем отношении родственники, наполняло нас злорадством.

Кроме сплетен о нашей родне мы вспоминали школу, все те удачные шутки, которые мы успели провернуть, и уже начинали планировать новые. Теперь, когда мы знали Хогвартс наизусть, знали его учителей, учеников и их нравы, знали, кто с кем враждует и кто с кем дружит, мы были во всеоружии, и ничто не мешало нам планировать новые шутки в свободное время, которого у нас было навалом. На второй год мы собирались приехать в Хогвартс и взорвать его целой серией незабываемых розыгрышей. Однако, мы условились не трогать первокурсников, если они сами случайно не попадут в наши западни. Все-таки мы на собственной шкуре знали, как в первое время боязливы и неуверенны первоклашки, а самое главное было, — мы понимали это без лишних объяснений, — чтобы все чувствовали себя в Хогвартсе, как дома. Вряд ли можно испытывать подобное, если с первых же твоих дней в школе, кто-то постоянно подшучивает над тобой. Поэтому после долгих разговоров и препираний мы пришли к этому простому выводу: первокурсников намеренно не трогать.

Если брат и я не разговаривали друг с другом, то тогда мы летали на метлах, практикуясь в квиддиче и разучивая разные трюки и маневры. Наши метлы были совсем старенькие (как и большинство наших вещей), но их мощности еще хватало для того, чтобы выполнять не особо быстрые учебные полеты. Когда, уставшие, мы наконец-то приземлялись, то ноги казались нам ватными и совершенно не приспособленными для ходьбы. Тогда приходилось долго сидеть и разминать затекшие конечности, в то время как мы начинали единственный спор, в котором не могли прийти к обоюдному согласию, что для нас двоих уже было примечательно.

— Почему ты так хочешь, чтобы мы оба занимали одно и то же место в команде? – возмущенно спрашивал меня, наверное, уже в сотый раз Джордж. – Почему мы не можем сделать каждый по своему?! Я буду пробоваться на загонщика, а ты – на охотника. И все! Каждый играет на том месте, которое ему больше нравится.

Я резко помотал головой, при этом разминая затекшую ступню.

— Так не пойдет, брат! Ну, послушай, мы ведь все время все делаем вместе, так?

— Да, но...

— Не перебивай! Мы вместе родились, мы вместе выросли. Мы устраиваем одни и те же шутки, у нас одна и та же любимая еда...

— О дааа, вот бы сейчас клубничного торта со сливками! – брат мечтательно закатил глаза и облизнул губы.

— Не увиливай от темы! – я слегка повысил голос, на что получил лишь насмешливый взгляд. – И не смотри на меня так! Слушай сюда!

— Ну да-да, я слушаю! Но что ты еще скажешь мне нового, Фред? Мы ведь уже так много раз это обсуждали: мы вместе то, мы вместе это. Но если мы все всегда делаем вместе, то так и будем всю нашу жизнь вместе все делать.

— А ты что считаешь, что это плохо? – я с ужасом в глазах воззрился на брата.

Нет, не могу поверить, что он только что сейчас сказал! Скажи, что ты не имел это ввиду так, как я это понял! Пожалуйста, опровергни мои догадки!

Страх стальным обручем сжал мою грудь. Джордж открыл рот, и я боялся, что услышу сейчас слова «да, считаю». То, что я услышал в тот момент, было, наверное, даже хуже.

— А ты так уверен, что мы всю нашу жизнь будем делать одно и то же и навсегда останемся друг с другом так, как сейчас? Ты уверен, что нас ничто не сможет разлучить, что когда мы вырастем, то у нас не будет собственных семей, которые будут держать нас на расстоянии друг от друга?

Джордж говорил это спокойно глядя на меня, но я видел в его глазах боль, тоску и отголоски того самого страха, что сейчас не давал мне дышать. Меня сковал ужас, не давая даже моргнуть. Такое чувство бывает, когда ты лежишь один в своей кровати ночью и вдруг понимаешь, что ты не вечен, что когда-нибудь, может, даже завтра ты умрешь и тебя просто не станет, никому не будет дела до того, что ты когда-то был, тебя забудут и ты никогда не сможешь проснуться, никогда не увидишь света и даже не будешь видеть сны. И в этот момент судороги сводят все твои органы внутри, от ужаса ты распахиваешь глаза, уставившись в темноту, пытаясь прогнать эти разрушающие, сводящие с ума мысли, и делаешь панические глотки воздуха, лишь бы понять, что ты еще тут и жив.

Примерно такой же страх заполнил меня до краев после вопроса Джорджа. Я просто не мог себе представить, как это, когда брата нет рядом. Как такое возможно, чтобы он был не рядом со мной, а где-то в другом месте? Как такое возможно, чтобы он разговаривал и шутил не со мной, а с кем-то другим? Как такое возможно, чтобы у него была в будущем семья, к которой я не принадлежу? Как, как, как?

— А ты разве не уверен в этом? – ответил я вопросом на вопрос, пересилив себя. Мой голос дрожал.

Джордж продолжал грустно смотреть на меня, а затем медленно покачал головой.

— Ты не уверен в том, что мы всегда будем вместе? – дрожание моего голоса делалось нестерпимым.

Рыжая голова брата низко опустилась, он снова покачал ею и застыл в таком положении. Внезапно меня охватил гнев. Я рывком вскочил на ноги, сжал свои виски до боли и громко-громко отчаянно закричал. Джордж, вздрогнув всем телом, поднял голову и уставился на меня с удивлением и страхом в глазах. Мой крик не утихал, а становился лишь громче, пугая птиц в округе, отражаясь в каждой травинке, в каждом листке, отражаясь в сердце брата и его испуганных глазах. Я крепко зажмурился, сдавил свою голову еще сильнее, а затем ринулся на брата, повалив того на землю. Я сидел на нем, покрывая его грудь ударами кулаков и то и дело утирая рукавом глаза.

— Идиот! Придурок! Джордж, ты придурок! Как можно так говорить?! Как можно так думать?!

Новая порция ударов.

— Ты чертов мелкий слизеринский ублюдок, а не брат! Не смей, не смей так думать! Мы навсегда, слышишь, навсегда останемся вместе!

Снова гулкие удары.

— Мы всю нашу жизнь будем вместе, потому что мы чертовы братья, потому что у нас одна душа на двоих! Потому что у нас одна жизнь на двоих, ты понял? Идиот! Сволочь! Кретин!

По-моему, такие ругательства я употреблял первый раз в своей жизни. Руки уже болели, но я продолжал покрывать грудь брата тумаками.

— Ты понял, что я сказал? Ты понял? Ничто нас не разлучит, ты знаешь! Мы... я, я сам все буду делать для того, чтобы только остаться с тобой навсегда, потому что ты мой гребаный брат! Потому что я тебя люблю, Салазар тебя побери, сволочь!

Мои яростные крики перешли в неразборчивые всхлипы, когда брат резко обвил меня руками, утягивая за собой на траву. Я лежал у него на груди, истерически всхлипывая и сжав его рубашку своими белыми пальцами. В груди словно была черная дыра, куда засасывало все мои мысли, все мои слова и эмоции. От такой близости брата я начал впадать в некоторое подобие апатии. Я не успокаивался, я просто пустел, мое эмоциональное состояние двигалось к отметке «полный ноль», что мне в этот момент тоже уже было безразлично. Брат все еще крепко сжимал меня, до тех пор пока я не перестал всхлипывать и обрывочно дышать.

Когда мое дыхание выровнялось, брат поцеловал мою макушку.

— Ты прав, прости. Нас ничто не сможет разлучить... только смерть, — прошептал он.

— Ничто, ничто больше, — вторил я ему еще тише, сжимая его рубашку еще крепче, будто боясь, что если я разомкну пальцы, то брат исчезнет.

Я не помню, как получилось так, что мы оба заснули в этом положении, но когда я открыл глаза, то солнце стояло уже совсем низко над горизонтом. Я разбудил Джорджа, и мы поспешили домой, оседлав наши метлы. Мы не говорили друг другу ни слова, потому что оба понимали, что дома нас уже ждет очередной нагоняй, а обсуждать произошедшее сегодня не было желания ни у него, ни у меня. Так в полном молчании мы и летели навстречу грозным словам нашей матери, ее насупившимся бровям и противному поддакиванию Перси.

Однако именно в этот день все наши неудачи дома повернулись вспять. За ужином мама снова начала читать свои выговоры и нотации, порицая нас на чем свет стоит, когда в разговор неожиданно включились отец и Билл с Чарли.

— Молли, дорогая, ты не думаешь, что уже стоит прекратить постоянно ругаться на мальчиков?

— Артур, не лезь! Ты никогда не был особенно строг с детьми, — мама отмахнулась от папы словно от мухи.

— Нет, не был, но ты переходишь все границы!

— Да, мам, — подхватил Чарли, пережевывая стейк, — ты посмотри на них: оба бледные, словно из них соки все выпили. Ты уже преувеличиваешь!

— Чарли, молчи! – строгости мамы не было предела. Она явно решила показать, кто в доме хозяин.

— Нет, мам, Чарли прав! – вот и Билл подключился.

Я и брат только с удивлением переводили взгляд с одного на другого. Рон и Джинни, самые младшие, также молча следили за назревающей ссорой.

— Хватит уже их ругать! Они натворили делов, ну и что? Мне, например, их шутки всегда очень нравились. Но ты ведь читаешь только «доклады» Перси о том, что плохого происходит в школе. Между прочим, надо их похвалить за то, что они так редко попадались, — Чарли ободряюще подмигнул нам, я и брат неуверенно ответили ему улыбкой.

— Но это же просто неподобающее поведение! Совершенно не лезет в рамки общественности, — начал было Перси свою нудную лекцию.

— Ты уже задолбал, если честно, со своими рамками общественности! — Билл презрительно покосился на брата. Он как раз этим летом проколол себе ухо и вставил серьгу, чем немало шокировал родителей... и Перси. Все остальные члены семьи находили этот поступок очень смелым и крутым.

За столом воцарилась неловкая пауза. Воздух был будто заряжен. Мама угрюмо смотрела то на отца, то на Чарли, Билл и Перси пересеклись в безмолвной дуэли, лишь мы с братом, да Рон с Джинни сидели, как мышки, боясь даже вздохнуть. Как ни странно, но в спор встряла Джинни:

— Маааам, я тоже считаю, что Фред и Джордж хорошие. Не надо их больше ругать!

— Джинни, не лезь, — тихо прошептал Рон, потянув свою сестру за рукав и не сводя глаз с матери, предчувствуя уже неизбежную бурю.

Эти два тихих детских голоса будто взорвали плотину, которая не давала нашему бурному семейству вцепиться друг другу в глотки. За секунду кухня наполнилась спором, громкими голосами, препираниями и превратилась в полный хаос. Так уж водится в семье Уизли: если ругаться, то ругаться всей семьей вперемешку, перебивая друг друга, да так, чтобы гномы в саду спрятались от страха по своим норкам.

Весь этот шум и гам продолжался минут десять и закончился насупившимся Перси, который молча доедал свой ужин, победными улыбками старших братьев и отца и смягчившимся взглядом мамы, которым она одарила нас, бедолаг.

— Хорошо, — строго сказала она, — вы меня убедили. Фред, Джордж, извините меня. Вы мои сыновья и я очень вас люблю! Не стоило так долго давить на вас.

Она улыбнулась, а у меня с братом словно камень с сердца упал.

— Мама, но..! – начал было Перси.

— Перси, никаких «но», мы все выяснили! И уж если я обещаю больше не ругаться на них, то и тебе запрещаю делать это без повода!

Брат что-то обидно проворчал себе под нос, накладывая в тарелку еще салата, Джинни вдруг засмеялась и захлопала в ладоши, а мы с братом внезапно осознали, какой бредовой была идея убегать из дому.

Глубокой ночью, сидя в кровати Джорджа, мы разрешили наш спор по поводу квиддича. Мы дали обещание, что останемся неразлучны, поэтому когда никто не хотел уступать, сделать окончательный выбор можно было лишь одним известным нам способом:

— Камень!

— Ножницы!

— Бумага!

Я сморщил нос, а Джордж победоносно улыбнулся: Гриффиндор, жди своих новых загонщиков!

— Я тоже хочу поехать в этом году в Хогвартс! Мне надоело целый год торчать дома и ждать вас. Скучно, с Джинни не поразвлекаешься даже, — наш младший брат Рон смешно надул губы, явно недовольный тем, что и в этом году ему не поехать в школу волшебства.

— Но, Ронни, милый, — начала было ворковать мама, а я и Джордж тут же за ее спиной стали строить веселые рожицы, передразнивая ее, складывая губки бантиком и убаюкивая воображаемого ребенка на руках, — ты же знаешь, что ты поедешь в Хогвартс только в следующем году. Зачем тебе...

— А я хочу в этом! – Рон грозно сдвинул брови и скрестил руки на груди. – К тому же Билл теперь закончил школу, там на одного Уизли меньше.

— Хахаха, мам, а это ведь наш маленький Ронни дело говорит, — засмеялся я.

— Не называй меня так!

— Ронни, Ронни, Ро...

— Фред, прекрати! – тут же прикрикнула на меня мама, даже не поднимая глаз от очередного свитера на Рождество, которые она всегда начинала вязать в конце августа.

Джордж, который с упоением грыз яркое зеленое яблоко, подмигнул мне и заговорщически прошептал:

— Рон, а ты знаешь, что в Хогвартс просто так не поступишь?

— Как «не поступишь»? – голос младшего брата вдруг наполнился неуверенностью.

— Так и не поступишь, пока не выполнишь определенные задания.

Мама грозно посмотрела на брата исподлобья, а затем возвела глаза к потолку и громко вздохнула, но прерывать его не стала. Она, видимо, уже настолько свыклась в мыслями, что ее близнецы те еще шутники и проказники, что порой ей было просто лень останавливать нас. Хотя, к сожалению, эти атаки лени бывали у нее очень редко.

— Когда ты прибываешь в Хогвартс, тебя ведут по коридорам замка и ты должен запомнить все-все-все картины, которые там висят, — между делом продолжал Джордж, а я зажимал себе рот рукой и прятался за спину матери, лишь бы не выдать себя хихиканьем. – Да, а потом тебя заводят в одну темную-темную комнату и оставляют одного.

Джордж сделал многозначительную паузу, откусывая смачный кусок яблока и медленно пережевывая его, а Ронни так и вжался в кресло. Мои зубы до боли стиснули пальцы, мне стоило огромных усилий не расхохотаться.

— А потом? – спросил Рон совсем тихо.

— А потом тебя спрашивают: «Чей портрет был изображен на картине, которая висела между третьим и четвертым этажами в западном крыле?» И тут яркий свет, а вокруг тебя...

И снова трагическая пауза, а я уже не мог сдерживаться и почти что хрюкал в кулак.

— А вокруг тебя... ПАУКИ! Сотни, тысячи ПАУКОВ! – Джордж с диким хохотом кинулся на брата, пытаясь схватить того и при этом изображая своими длинными белыми пальцами движения таких ненавистных Рону созданий.

Дикий визг, почти девчачий, заполнил комнату, а затем и всю Нору, и Рон со всех ног кинулся прочь из комнаты. Я просто взорвался хохотом, брат не отставал. Мы хлопнули ладонь о ладонь, а затем почти повалились на пол от смеха. Я не мог сдерживать слезы, а живот уже болел. Мерлин, никогда не забуду лицо Ронни в тот момент! Все-таки шутка, которую мы сыграли с ним, когда он был совсем еще мелким, до сих пор осталась у него в памяти. Стоило только мне или Джорджу упомянуть о пауках, как младший брат становился белее мела и ретировался в другие комнаты.

Наш почти истерический смех был прерван, когда над нашими головами нависла фигура мамы, явно не предвещавшая ничего хорошего. Мы моментально прекратили смеяться, осев на пол, отчего мама казалась теперь еще больше, еще страшнее и темнее, словно большая грозовая туча. Мы уже приготовились к потоку слов, упрекающих нас, высказывающих нам наше наказание и так далее, но вместо этого она лишь резко втянула воздух, а на выдохе взмахнула палочкой и произнесла непонятные слова. Я даже не успел ничего понять, а брат лишь инстинктивно поднял руку перед лицом, защищаясь от непонятно чего... но ничего не произошло. Мы не покрылись сыпью, не остолбенели, все тело было цело. Мама резко развернулась на каблуках и как ни в чем не бывало снова села за свитер, судя по буквам, этот предназначался Биллу. Она очень гордилась лучшим выпускником этого года и его таким быстрым поступлением на службу в Гринготтс.

Сначала я и брат подумали, что она просто решила нагнать на нас страху, чтобы в будущем неповадно было, но поднявшись на ноги, тут же поняли, как глубоко мы ошибались.

«Джордж, смотри-ка, наша мама тоже умеет разыгрывать», — хотел было произнести я, улыбаясь во весь рот, однако у меня просто не получилось.

Я открывал рот, формируя губами слова, но не издавал ни звука. Джордж удивленно уставился на меня.

«Ты чего, Фред?» — прочитал я по его губам, но ничего не услышал. Брат с удивлением приложил руку ко рту, затем широко раскрыл его, видимо пытался кричать, но ничего не получалось.

Я резко повернулся к матери, награждая ее взглядом, полным обиды и злости. Салазар ее побери! Теперь видно сразу, что мы родственники – она тоже горазда на проказы, только они у нее жестче и с большими последствиями. Она даже не смотрела в мою сторону, но будто почуствовала мой взгляд:

— Фред, не смотри так на меня! Пора вам немного угомонить свои длинные языки. В Хогвартс через три дня. Вот три дня и помолчите.

Я возмущенно закрывал и открывал рот, глотая воздух, как рыба, и не издавая ни звука. Джордж, увидев это действо, по привычке зажал себе рот рукой и беззвучно захихикал в кулак.

«Что смешного?!» — сказал я, точнее выпалил эти слова в порыве гнева, но, увы, никто их не услышал.

Джордж выпрямился, все еще улыбаясь, затем сделал губы бантиком, выпучил глаза и начал открывать и закрывать рот, явно потешаясь надо мной. Я насупился, окинул взглядом полным ненависти маму, все еще спокойно вязавшую, брата, который находил все это до ужаса смешным, и вышел прочь из гостиной, направляясь по лестнице в нашу комнату.

По дороге злость меня отпустила, и я поневоле должен был признать абсурдность этой ситуации и улыбнулся, сначала слегка, потом немного шире, а затем, как и Джордж минутой ранее, зашелся истерическим смехом, при этом не слыша самого себя. Внезапно мне пришла в голову гениальная идея: я сделал глубокий вдох, а затем загорланил что есть мочи самую неприличную песню из всех, которые мне доводилось слышать. Я пел по все горло про полуголых русалок и пьяных волшебников, про привидений, которые умерли голыми, про глупых кентавров, которые влюблялись в гиппогрифов (я, если честно, тогда понятия не имел и о половине того, о чем говорилось в той песне, но находил ее безумно смешной), про гоблинов, которые танцевали вальсы с домашними эльфами, и про Мерлин знает кого еще. Так я и поднимался по лестнице, не переставая выкрикивать описания особо ярких и бесстыжых моментов. Мне было без разницы, что никто меня не слышал, зато я мог теперь шутить над всем и вся и не быть наказанным. Когда я зашел в нашу комнату, продолжая петь, мое настроение было на высоте.

* * *

Так как последние три дня перед отъездом в Хогвартс мы были начисто лишены возможности болтать, то, буквально объясняясь на пальцах, разных выражениях лиц и на пергаменте, решили инвестировать это время в тренировки по квиддичу. Наша временная немота даже играла нам на руку, и погода, будто считавшая, что заткнуть наши рты было отличнейшей идеей, подарила нам на этот случай чистое небо, яркое солнце и полное отсутствие ветра. За эти три дня мы научились понимать друг друга на поле без слов. Это было очень большим преимуществом, потому что, во-первых, орать другому игроку через все поле какие-то команды, когда вокруг носятся другие члены команд, мячи и бушуют болельщики, было очень тяжело, во-вторых, это давало фору противнику, который понятия не имел, о чем я и брат договаривались, делая друг другу разные знаки.

Мы уходили летать сразу после завтрака, возвращались перед обедом, а затем до ужина снова летали до изнеможения. Но несмотря на усталость я обожал эти тренировки. Мне нравилось часами кружить над полями, выделывать различные трюки, а немая система знаков, почти интуитивно разработання мной и братом, давала ощущение, будто мы — это одно целое, настолько слажены были наши движения. Я даже пожалел, что не выиграл тогда наш спор: с такой слаженной игрой нам цены бы не было в качестве охотников, но охотников всегда трое, а это был бы минус. Вряд ли кто-то еще смог бы так быстро наловчиться и подстроиться к нам, у нас же самих это получалось автоматически.

Я любил прокручивать это в голове и объяснять этот феномен нашим родством, не только кровным, но и духовным, и магическим. Это давало мне еще один повод быть уверенным в том, насколько сильно мы связаны друг с другом, а чем сильнее мы связаны, тем сложнее чему-то эту связь разрушить.

Был последний день перед отъездом в Хогвартс, и вся Нора была перевернута с ног на голову. Наше семейство будто ополоумело, все носились сломя голову с одного этажа на другой, Чарли не утруждал себя тратой времени на беготню, он просто аппарировал из комнаты в комнату, постоянно возникая перед нашими носами, чем доводил маму до криков. Несмотря на всю суматоху и весь хаос я и Джордж лукаво улыбнулись друг другу, взяв на заметку, как маму раздражает беспричинное аппарирование. Слава Мерлину, наши голоса она нам вернула тем утром, чтобы мы могли беспрепятственно собираться. Помогало это, надо сказать, мало.

— Мама, где мои носки? – раздался голос Чарли откуда-то сверху.

— Чарли, милый, какие носки? – судя по громкости ответа мама была где-то на кухне.

— Синие! С желтыми полосками!

— Я их вчера положила в стирку.

— МАМА! Мне они нужны сегодня же!

— Да, но...

— МАААААМ! – дикий ор из соседний комнаты. – Короста погрызла мою книгу по истории!

— Джордж, отнеси ее Чарли, он починит! Не вздумай делать сам!

— Мне некогда возиться с его книгами! Джордж, отнеси ее к отцу.

— Папы еще нет дома! – отозвалась Джинни тоже из кухни, видимо, помогала в чем-то маме.

— Я не могу найти одну свою мантию! – вот и Перси подал голос.

Я невольно улыбнулся, заталкивая в чемодан свои пожитки, — голос у брата был совсем визгливый, словно у девчонки, хотя он и был уже на четвертом курсе.

— Какую мантию, Перси?!

— Как какую?! Мою любимую с золотой каймой!

— О Мерлин, по-моему, я видела ее у Билла!

— Что она делает у Билла?! – Перси был редкостным собственником, и его тон ясно давал это понять.

— Я НЕ ЗНАЮ! Спроси своего брата сам!

— Мам! – подал голос я.

— НУ ЧТО ЕЩЕ?! – я вздоргнул от неожиданности. Было такое чувство, что мама не просто прокричала эти слова, а рявкнула на весь дом сонорусом.

— Если ты увидишь внизу Рона, пошли его ко мне, я нашел ОГРОМЕННОГО паука!

— ФРЕД! Сейчас я сама поднимусь наверх и покажу тебе таких огромных пауков, что ты до пятого курса не забудешь!

Хихикая я повалился на кровать брата. Проказа удалась. Но все же стоило оставить маму в покое. Все мои вещи я смог найти самостоятельно. Короста умудрилась полакомиться и одной из моей книг, но это меня не печалило – всего-то навсего книга по зельям. Так что не стоило всякими мелочами доставать маму, которая сейчас походила больше на огнедышащего дракона, чем на Молли Уизли. Я раскинулся на кровати, уставившись в потолок, и начал в уме перебирать все, что уже успел положить в чемодан, а также то, что еще стоило взять с собой. Внезапно я вспомнил про карту Мародеров. Эту вещицу-то уж точно нельзя было оставлять дома.

Я рывком вскочил с кровати и принялся обшаривать все шкафы и ящики, находившиеся в нашей комнате, при этом не разбирая, в чьих вещах я рылся – в своих или брата. К тому же порой этой грани между «твоим» и «моим» совершенно не существовало. Дверка прикроватной тумбочки Джорджа жалобно скрипнула, когда я открыл ее, но внутри я нашел отнюдь не карту, а кое-что мне совершенно незнакомое. Обычно я всегда знал, какие вещи хранит брат в своих ящиках, как и он знал о моих. У нас не было секретов друг от друга, тем больше я удивился, скорее застыл от удивления, когда увидел в его тумбочке стопку писем. Они все были покрыты широким размашистым почерком, который брату явно не принадлежал.

В голову тут же ворвался вихрь мыслей: брат получал от кого-то письма все лето? Но почему мне не сказал? Это что-то личное? Ради Мерлина, что Джорджу от меня скрывать, мы же две половинки одного целого! Но письма все-таки лежали у меня перед глазами и никуда не собирались исчезать.

Я сглотнлу комок в горле. Вообще-то, это было нарушением личного пространства, но с другой стороны, разве Джордж поступил бы на моей месте иначе? Да, и о каком личном пространстве может идти речь, когда мы условились все и всегда делить друг с другом?! Мои брови сошлись на переносице, и, продолжая хмуро пялиться на кипу писем, я решительно вытащил их из тумбочки. Сгорая от любопытства, я начал читать первое попавшееся письмо.

Привет, Джордж!

Ты не представляешь, как я обрадовался твоем прошлому письму. Да уж, я рад, что история с попреканиями закончилась и теперь ты сможешь наслаждаться каникулами в полной мере. Классные у тебя браться, раз заступились за тебя. Мы с семьей сейчас отдыхаем в Южной Америке. Это просто нечто! Истории древних племен захватывают, а множество из их магических штучек работают в пирамидах и по сей дей. Были в трех заброшенных городах, папа подхватил пару проклятий, но ничего страшного. Колдомедики сказали, что через неделю он оправится. И все равно он уже на третий день снова пошел с нами в поход, сказал, что пара легких проклятий его не остановят. Мама только ругается каждый день. Мне тоже хочется, чтобы старший брат заступился за меня с папой и оправдал нашу жажду приключений в ее глазах, но увы, старших братьев у меня нет. Жаль, что ты не смог поехать с нами, хоть я тебя и звал. Иногда вижу такие клевые штуки и думаю: «Вот бы сейчас Джорджу сюда! Уж он-то бы нашел им применение!» Конечно, нам почти ничего не разрешают брать с собой. Только одни сувениры из магазинов, но и они такие классные. Когда я их тебе покажу, у тебя челюсть отпадет, поверь мне! Ладно, папа опять зовет, пора в путь. До следующего письма, друг!

Пока,

Ли Джордан

Мне не нужно было читать остальные письма, чтобы понять, что в них и кем они написаны. Салазар тебя побери, чертов Ли Джордан! Знакомое чувство гнева, ярости, отчаяния и ревности, так долго дремавшее внутри меня, поднялось из самых глубин моего подсознания и вырвалось наружу. Я что есть мочи сдавил руками виски, стараясь причинить себе боль, только бы не раскричаться, не завыть посреди комнаты волком. Джордж, тупой идиот! Ну зачем ты с ним переписывался все лето... нет, зачем ты СКРЫВАЛ это от меня? Я скорчился на полу, уже вцепившись руками в волосы, пытаясь не заорать от внутреннего гадкого чувства предательства родного брата, брата, с которым я привык делить свою душу, а он даже не счел нужным поделиться со мной жалкими письмами. Я не мог этого понять, просто не мог. Я не знал других отношений с братом, кроме как тех, что основывались на нашем обоюдном и полном доверии, и в этот самый момент письма на полу были для меня самым ярким и гадким доказательством предательства брата. Как вдруг внезапно в чувство меня привели громкие крики:

— Мама! У Билла нет моей мантии!

— Перси, иди сюда! Я нашел ее здесь! – раздался голос Джорджа из соседней комнаты.

— Что?! Почему она всегда не там, где...

Дальше я не слушал. Голос брата подействовал на меня, как ведро ледяной воды. Черт, я успокоился за секунду, но это спокойствие было мнимым: внутри меня все еще бушевал целый океан эмоций. В этот момент я ненавидел брата, я ненавидел Джордана, я ненавидел Хогвартс, потому что он познакомил нас, я ненавидел свою семью, потому что они все маги, а не магглы, и потому что мы обязаны обучаться в школе волшебства. Я краем уха слышал, как Перси и Джордж о чем-то громко спорили на лестнице, видимо, мантия Перси не была в порядке. Гнев внутри меня немного улегся, уступив место всепоглощающему холодному желанию мести. Мне хотелось отомстить брату, сделать ему больно, показать, как противно было мне обнаружить эти письма, спрятанные от меня, от его родного брата-близнеца.

Я медленно встал, зажав проклятые бумажки в руке. Костяшки моих пальцев побелели от напряжения, в ушах гулко стучала кровь, лицо горело, но я еще контролировал себя. Я смотрел на эти письма, на этот ненавистный размашистый почерк и заставлял себя вспоминать все те неприятные моменты в школе, когда Ли пытался заполучить внимание брата, когда он раздражал меня одним своим присутствием, когда его улыбка заставляла меня сжимать кулаки в карманах мантии. Внутри самого себя я пытался накопить всю свою ненависть к Ли, всю свою ревность к брату, весь гнев и всю обиду. И когда я поняла, что достиг предела, что если я не сделаю что-либо сейчас со всем этим спектром самых ужасных эмоций, которые когда-либо мог испытывать, то меня разорвет на части, я снова сфокусировал взгляд на кипе писем, затем закрыл глаза и шумно выпустил воздух, а вместе с ним все то, что терзало меня изнутри. Когда я открыл глаза, то бумагу в моих руках объяло яркое голубое пламя, однако мои пальцы не чувствовали жара. Я продолжал держать пергамент, наблюдая, как он превращается в золу и пыль и оседает на пол. А когда все письма до одного сгорели, я оставил дверь тумбы открытой, а кучку бывших писем лежать на полу рядом с кроватью Джорджа, и вышел из комнаты.

Сидя в нашем саду и пытаясь выманить драчливых гномов из их нор, я невольно удивлялся произошедшему. У меня очень редко случались естественные выбросы магии. Таких случаев в моем детстве были единицы. Брат был по этой части – он постоянно совершал какое-то волшебство, сам того порой не замечая или не понимая. И вот сейчас у меня только что был естественный выброс магии, однако я этот выброс смог контролировать, я намеренно сам же его и вызвал. Мне казалось это забавным и парадоксальным. Такое вообще бывает?!

О реакции брата на мою выходку я старался не думать.

Прошла первая неделя второго года в Хогвартсе, а я уже готов был взвыть волком. За это время я успел пожалеть о своей необдуманной выходке раз сто, если не больше. Брат не просто обиделся на меня, нет, он, по-моему, меня просто возненавидел после того, что я сделал. Как и ожидалось, сначала он кричал, пытался поколотить меня, даже заклятия в меня слал. Я надеялся, что на этом все и ограничится, но я ошибался. Джордж просто стал меня игнорировать, он не разговаривал со мной, не отвечал на мои вопросы, в Хогвартсе он все еще сидел со мной рядом за длинным столом нашего факультета, но ни разу не показал вид, что вообще замечает меня. Когда я пытался заговорить с ним, он начинал разговор с Ли, который сидел по другую его сторону. Сначала меня это раздражало и выводило из себя, но после трех дней моих тщетных попыток реакция Джорджа лишь удручала меня и вводила в состояние глубокой обиды. Я понимал, что не мне стоило обижаться, но как же он мог так долго игнорировать меня? Почему он не простил меня на следующий же день после моей дурацкой выходки? Неужели Ли был для него дороже и ближе, чем я? Вопросы съедали меня изнутри, я шатался по Хогвартсу теперь совершенно один, чувствуя себя так, будто мне отрезали какую-то важную часть тела, только я не могу понять, какую именно. В коридорах я иногда натыкался на брата, всегда в сопровождении Джордана. Судя по тому, как Джордж отводил взгляд, и с какой злобой и презрением смотрел на меня Ли, было понятно, что брат рассказал ему о моем поступке. Что ж, это лишь подливало масла в огонь, но ничуть не улучшало мою плачевную ситуацию, которой я сам был виной.

Было воскресенье, на улице стояла прекрасная погода, но меня это мало волновало. Укутавшись в одеяло, я уже полдня сидел на кровати и тупо следил за движением двух точек на карте с именами моего брата и Ли. За все те три или четыре часа, что я наблюдал за ними, они ни разу не разошлись: побывали в библиотеке, на улице, у хижины лесничего Хагрида и даже полазили по секретным туннелям. Я не сводил с них глаз, кусал нижнюю губу и готов был разрыдаться. Мне не хватало общества брата, его голоса, его смеха и шуток, его запаха, так любимого мной. Ли все-таки смог украсть у меня Джорджа, ему это удалось. Ирония была лишь в том, что я сам подал ему общество моего брата на блюдечке. От этой мысли я еще сильнее прикусил губу и зажмурился, стараясь не дать слезам выйти наружу, хотя это было почти невозможно предотвратить. Комок уже слишком долго был в моем горле, чтобы снова проглотить его. Я приоткрыл глаза и понял, что из моих стараний не расплакаться ничего не вышло – вся картинка передо мной был размыта, и я чувствовал тяжелые соленые капли в уголках рта.

— Фред, вот ты где!

Громкий оклик у входной двери заставил меня вздрогнуть. Я впопыхах накрыл карту своим одеялом, а затем вытер рукавом мантии предательские слезы, которые даже не думали перестать бежать по моим щекам. Я сфокусировал взгляд на двери и чуть не застонал – Анджелина. Зачем ее Салазар сюда принес?

— Что... – больше прохрипел, чем сказал я. Я кашлянул, прочищая горло. – Что тебе надо, Джонсон? Джорджа и Ли тут нет.

— Я и не их искала, а тебя! – она уверенным шагом направилась к моей кровати, я отвернулся, пытаясь незаметно вытереть глаза, но увы, это не вышло так незаметно, как я того желал, — Ты что, плакал?

Я повернулся к ней, с вызовом смотря прямо ей в глаза, и невольно удивился, заметив, что она села рядом на мою кровать. Черт, что ей вообще тут надо?! Проваливай, дура, не до тебя сейчас!

Я хотел высказать ей все это в лицо, накричать на нее и прогнать прочь, но не мог. Я просто зло смотрел на нее, а она смотрела на меня так... участливо? Нет, не может быть, откуда ей вообще знать, что со мной? Я отмахнулся от этой мысли, как от назойливой мухи. И все же я не мог вымолвить ни слова, чтобы прогнать ее, словно язык проглотил. Анджелина слегка наклонила голову и ее темные густые волосы закрыли ее плечо и руку.

— Т-так зачем ты искала меня?— я все-таки нашел в себе силы спросить ее снова, хотя мой голос слегка дрожал.

— Хотела вытащить тебя на прогулку, — пожала плечами она и внезапно лучезарно мне улыбнулась. – В последнее время ты постоянно здесь торчишь? Тебя нигде не видно вне уроков.

Я кивнул. Какое ей вообще дело, где я провожу свое свободное время?.. Стоп! На прогулку?

— Я никуда не пойду! – буркнул я.

— Это я уже поняла. Что-то случилось, Фред? Ты и Джордж... ну, вы в последнее время вместе нигде не появляетесь. Я всегда вижу Джорджа и Ли, но тебя с ними нет. И потом, первая неделя учебы прошла, а вы даже не устроили ни одного розыгрыша!

— Какое тебе-то дело? – я одарил Анджелину хмурым взглядом.

— Нуууу, жаль, что никто не может указать слизеринцам на их место! И неприятно видеть вечно-довольного Филча. Даже Снейп на последнем уроке не снял с вас баллы.

Я грустно усмехнулся. Мне тоже не хватало наших шуток, но я был совершенно не в настроении что-либо устраивать, да и без содействия брата это было совершенно бессмысленно.

— Фред, может, я могу как-то помочь?

— Не думаю.

— Но это же просто грустно – видеть вас двоих вот так. У Джорджа постоянно лицо, будто он лимон съел, когда он тебя видит, а у тебя такое, будто ты вот-вот расплачешься.

— Неправда! – энергично запротестовал я.

— Правда! – с нажимом ответила Джонсон.

Я засопел и отвернулся от нее. Ох уж эти девчонки! Они, что, всегда абсолютно все видят и ничего от них не утаишь?

— В общем, Фред, я не знаю, что там у вас произошло, но вы с каждым днем будто оба увядаете. Ты бледный ужасно, а Джордж, по-моему, даже похудел.

— Да, что ему-то?! У него есть Ли, чего ему страдать? – зло выплюнул я, не сдержав своих эмоций.

— Ли? Так это в нем все дело?

Я лишь плотнее укутался в одеяло.

— Да, ладно тебе, Фред, только слепой не увидит, что ты ревнуешь своего брата к Джордану!

— Я не ревную!

Анджелина насмешливо подняла бровь и посмотрела на меня взглядом, который будто спрашивал: «Ты сам-то в это веришь?»

— Ну, ладно-ладно... мне не нравится Ли... Точнее он мне нравится, он классный парень, но...

— Тебе не нравится, когда он находится с твоим братом и Джордж уделяет ему свое внимание.

— Да, — просто ответил я, внутренне поражаясь тому, какие же все-таки девчонки дальновидные. Или это только Джонсон такая?

— Фред, ты понимаешь, что хоть вы и братья-близнецы, ты не можешь Джорджа привязать к себе, словно эльфа-домовика?

— Ты не понимаешь, Андж, мы с ним пообещали друг другу, что нас ничто не разлучит, что мы будем вместе навсегда.

— Андж? – брови Джонсон поползли вверх, но заметив мой угрюмый взгляд, она быстро вернулась к теме нашего разговора, — Ладно, Андж, так Андж! Так, слушай сюда, даже если вы это пообещали, это не значит, что теперь вам нельзя проводить время в обществе других людей. Ты же вот сейчас сидишь и болтаешь со мной!

— Вообще-то, это ты ко мне на порог заявилась, уселась на мою кровать и начала проводить задушевные беседы! – я улыбнулся.

— Не в этом дело вообще! – Анджелина вдруг смутилась, потупила взгляд и слегка покраснела.

Какие же все-таки девчонки странные!

— Я о том, Фред, что в этом нет ничего плохого, что у вас есть и другие... близкие друзья, кроме вас самих. Я уверена, что несмотря на то, что Джордж наслаждается обществом Ли, — я поморщил нос после слова «наслаждается», — он не перестает думать о тебе. Вы же родные братья! И что бы там ни произошло между вами, все равно вы ими останетесь. Если даже вы будете в ссоре, разве ты не побежишь первым выручать Джорджа, если с ним что-то случится?

— Конечно побегу!

— Вот видишь! Думаешь, что Джордж думает иначе? Ты все еще остаешься для него самым близким человеком, просто у него есть еще один друг. В этом нет ничего плохого, не стоит злиться без причины. Я уверена, вы обязательно помиритесь и это произойдет в скорейшем будущем!

Анджелина похлопала меня по плечу, сочувственно улыбаясь.

— Да, возможно ты права. Спасибо, Андж!

В моей голове внезапно все прояснилось. С одного момент на другой я знал, что надо сделать. Мне нужно было лишь найти этих двоих и попросить прощения не только у брата, но и у Ли. То, что говорила Андж, имело смысл. Как наивен я был, думая, что брат действительно не будет ни с кем больше встречаться кроме меня? Неужели я правда так думал? Неужели я верил в то, что ему будет достаточно лишь моего общества?

Вообще-то, да, я именно так и думал, я надеялся на это всей душой. Но это была такая глупая детская надежда, что мне самой она теперь показалась нелепой и смешной. И все это мне помогла понять Андж, просто пришла и помогла. Черт, какие девчонки все-таки замечательные!

— Теперь все в порядке, Фред? – робко улыбнулась Анджелина.

Я ответил ее несмелой улыбке широким оскалом во все тридцать два, а затем заключил ее в удушающие объятия.

— Ай, Фред, ты что?!

— Сиди смирно! – я захихикал, я был в лучшем за последние семь дней расположении духа.

Я отстранился от Анджелины и с любопытством отметил, что она залилась краской. Дурочка, что тут такого?! Затем я спрыгнул с кровати, потянув ее за собой.

— Пойдем, Андж! Мне нужно, чтобы ты помогла мне найти моего брата-идиота и его новую парочку!

Сам не понимая почему, я расхохотался во весь голос. Анджелина лишь огорошенно смотрела на меня, позволяя тащить себя за собой.

* * *

Мы быстро шли, если даже не бежали, по коридорам Хогвартса. Перед уходом я не посмотрел на карту, поэтому я понятия не имел, где брат и Ли могли быть сейчас. Перед тем, как пришла Джонсон, они были в помещении для метел, недалеко от стадиона по квиддичу, но Салазар знает, где их носило теперь. Мы заглядывали в пустые комнаты и спрашивали тех немногих учеников, что встречались нам по пути, но никто не видел эту парочку. Мы как раз решили продолжить поиски снаружи и пересекали внутренний двор Хогвартса, когда Анджелина спросила меня:

— Андж? Так еще никто мое имя не сокращал.

— Тебе не нравится?

— Нет, просто необычно. Ну, не мог ты придумать что-то более...

— Девчачье? – я кинул на нее смешливый взгляд, и получил «ты-что-издеваешься»-взгляд обратно.

— Хм, наверное, ты бы так это описал, Фредди!

— Фу, не называй меня Фредди! Как ужасно звучит, мне не пять лет!

— Ладно-ладно, не буду. Просто ты мог бы звать меня полным именем...

— Но оно такое длинное! – я вскинул руки к небу, трагически закатывая глаза.

— Или называть меня Лина, меня...

— Тебя так зовет мама, сто процентов!

Анджелина кинула на меня удивленный взгляд.

— Я же не твоя мама! – я скривил губы.

— Ладно, на самый крайний случай я могла бы быть Анджи.

— Но Андж тебе больше подходит!

— Это еще почему?

— Это сокращение кусачее, как и ты сама. Смотри: Андж, Андж, Андж! – я протараторил ее имя, каждый раз при этом громко клацая зубами и скалясь.

— Мерлин, и почему я тебе вообще помогаю?! – Андж возвела глаза к небу, но продолжила идти рядом.

Я улыбнулся, не только из-за нашего диалога, но и потому что увидел брата и Ли, которые направлялись к поваленным деревьям за хижиной лесничего.

— И ты думаешь, что мы вот так просто возьмем и простим тебя после того, что ты сделал?

Ли возмущенно уставился на меня. После моих извинений он соскочил с поваленного дерева,на котором он и брат расположились, и теперь загораживал Джорджа словно охранял моего брата от меня. Это мне не понравилось, но я затолкал это недовольство куда поглубже. Целью моего разговора с ними двумя был мир, а не новые упреки, но все-таки я немного не сдержался:

— «Мы»? Ли, не решай за моего брата! Дай ему самому сказать.

— Он не хочет с тобой разговаривать!

— Откуда тебе знать? Ты не его брат! – я зло прищурился.

Ли и я автоматически сделали пару шагов навстречу и теперь стояли, едва ли не сталкиваясь носами. Похоже, из моих извинений назревала получиться очередная драка с Ли. Чертов Джордан! Все из-за твоей упертости и узколобия!

— Так, мальчики, спокойно! – Андж протиснулась между нами, пытаясь отодвинуть нас друг от друга.

Хмыкнув, я сделал шаг назад и заметил, как Джонсон едва слышно сделала вздох облегчения.

— Слушай, Ли, Фред пришел сюда, чтобы извиниться перед вами обоими. Почему вы не можете просто забыть то, что произошло между вами?

— А тебе-то вообще что до этого, Джонсон?! – Ли одарил мою подругу презирающим взглядом. – Ты-то чего сюда лезешь? Вообще не твое дело!

— Я просто хочу помочь! – Анджелина обиженно смотрела на Ли.

— Иди помогай в другом месте! Тут сопливые девчонки не нужны!

— Эй, Ли, придержи свой длинный язык! – я схватил Андж за руку, оттаскивая ее от Джордана и загораживая ее своей гргудью.

Ну вот, сошлись петухи! Невольно в голове вся эта сцена возникла со стороны, и я не мог не усмехнуться. Как все иронично и словно не по-настоящему!

— Чего ухмыляешься? Проваливай, Уизли! Тебе здесь нет места!

— Нет места, говоришь?! – во мне закипал гнев. – Да, он мой брат родной! Кому уж тут нет места, так это тебе, слизень несчастный!

— Повтори, что ты сказал!

Снова мы приблизились друг к другу. Андж дергала меня за рукав, пытаясь остановить, но я просто игнорировал эти ее слабые порывы.

— Я сказал, что ты несчастный слизень, который подлизывается к моему брату, потому что у него больше нет друзей!

Ли что-то прорычал, а затем схватил меня за шиворот, пытаясь встряхнуть со всей силой.

— ХВАТИТ! – голос моего брата заставил нас в момент оцепенеть. – Хватит уже! Ли успокойся! И ты, Фред, тоже! Хватит этих разборок!

Ли против воли отпустил меня, я с вызовом продолжал смотреть на него.

— Вы два круглых идиота! – брат устало тер глаза, сидя на поваленном дереве. – Анджелина права, Фред пришел сюда, чтобы извиниться, а не за новой дракой. Нет, ну правда, вы что оба этого хотите? Делить меня все время в Хогвартсе? Я вам не вещь какая-то, придурки!

— Джордж, никто и не... – начал было Ли.

— Замолчи!

Взгляд брата был наполнен таким гневом, какого я еще никогда не видел в его глазах. Я невольно отпрянул назад, настолько жутко было для меня это зрелище. Ли тоже умолк, робко смотря на брата.

— Фред, слушай, — взгляд и голос брата смягчились, — то, что ты сделал, было подло по отношению ко мне и к Ли, но... мне тоже было нелегко все эти дни быть без тебя...

— Что я тебе говорила, — самодовольно шепнула Андж мне на ухо.

— ... и я готов тебя простить, потому что знаю, что ты правда сожалеешь, потому что мне плохо, когда тебя нет рядом, и я знаю, что тебе тоже. Но только при одном условии: ты и Ли должны помириться. Мне надоело стоять между вами двумя и смотреть, как вы пытаетесь поделить меня. Либо мы живем все трое мирно, либо не общаемся вообще. Решайте сами!

Брат легко соскользнул с дерева, даже не удостоив меня и Ли взглядом, в то время как мы оба ошарашенно смотрели на него. Проходя мимо меня, Джордж остановился, окидывая Анджелину оценивающим взглядом.

— Анджелина, пойдем! Пусть они вдвоем все это решают, это их проблема. Ты молодец, что вытащила Фреда сюда, — брат улыбнулся Джонсон и мотнул головой, призывая ее идти за ним.

— Но я его сюда не...

— Пошли, — мягко прервал ее брат.

Я слегка подтолкнул Андж, на что получил взгляд полный удивления. На прощание Джонсон окинула Ли недобрым взглядом, а затем она и брат медленно побрели в сторону замка, о чем-то тихо переговариваясь.

Ли и я остались стоять одни в напряженной тишине. Что ж, брат говорил дело: либо мы друзья, либо гуляем порозонь. Я передернул плечами, обошел опешевшего Ли и уселся на дерево, где только что сидел брат.

— Ну что, Джордан, будем мириться или как? – уверенно прознес я, не сводя с него удивительно спокойного взгляда.

* * *

Вечером я и брат сидели в гриффиндорской гостиной, играя во взрывающиеся карты и обмениваясь планами, которые не упели претворить в жизнь во время нашей ссоры. Оказывается, мы очень много успели запланировать за лето, и это казалось почти преступлением, что до сих пор все эти планы продолжали пылиться в наших головах и не были претворены в жизнь. Наш смех то и дело звенел в гостиной. Мы были не одни, почти все гриффиндорцы собрались здесь, проводя время за разговорами, играми или домашними заданиями. Я то и дело замечал взгляды, направленные на нас. Некоторые из них были слегка насмешливыми, некоторые смотрели с легкой тенью сочувствия и будто бы пытались подбодрить, кто-то из старшекурсников пару раз подмигнул мне с задорной улыбкой. Конечно, наша ссора с Джорджем стала достоянием общественности, и теперь, видя, что мы помирились, многие из учеников показывали свое молчаливое одобрение. Никто из гриффиндорцев не любил раздоры в собственном доме, обычно все жили дружно, поэтому о редких ссорах всегда знал весь факультет и все невольно сопереживали одной или другой стороне конфликта. Все-таки Гриффиндор был одной большой семьей, где старшекурсники присматривали за малышней, а те видели в них своих старших братьев и сестер. Я скорчил рожицу одной первокурснице, которая внимательно смотрела на нас вот уже с минуту, о чем-то думая. Она покраснела и вмиг отвернулась, делая вид, что читает книгу. Недалеко от нее сидели девчонки нашего курса, среди них Алиссия и Анджелина. Последняя, заметив мой беглый взгляд, подняла голову, перевела взгляд с меня на брата, а затем улыбнулась во все тридцать два поднимая вверх большой палец. Я подмигнул ей. Надо будет не забыть отблагодарить ее потом. Ведь если бы не Андж с ее поддержкой, я бы никогда не смог найти в себе силы поговорить с братом и Ли.

Разговор с Ли был не из легких, но мы смогли прийти к общему соглашению и выяснить, что на самом-то деле не такого уж плохого мнения друг о друге. Заручившись клятвой с обоих сторон, что больше не будем вести себя, как с цепи сорвавшийся Пивз, мы заключили мир, и на этот раз я был абсолютно уверен в том, что этот мир не будет нарушен. Сначала он тоже сидел с нами в гостиной, но после пары часов вспомнил о своем несделанном реферате для трансфигурации и пулей унесся в библотеку. Так что теперь мы сидели вдвоем, болтали, смеялись и шутили, и я чувствовал себя на вершине блаженства. Мне даже казалось, что несмотря на то, что он сидел на некотором расстоянии от меня, я все равно ощущал его родной запах.

Гостиная понемногу пустела. Кто-то, в основном ученики младших курсов, уходил в свои комнаты, но большинство старшекурсников наоборот выходили в коридоры Хогвартса. Стрелки часов бежали к отметке «отбой», и начиналось время свиданий. Перси то и дело бросал угрюмые взгляды на тех, кто покидал гостиную, но прав остановить их у него не было. Тем сильнее сходились его брови, когда он смотрел на старост, которые сидели у камина и, похоже, не показывали никакого интереса по поводу нерадивых учеников.

Гулкий удар колокола прокатился по школе, возвещая отбой. Старосты – судя по их лицам совершенно неохотно – поднялись со своих мест и тоже вышли в коридор: их задача была патрулировать ходы Хогвартса, но все знали, что своих они не тронут. Перси тоже ушел к себе наверх. Чарли сидел с Оливией Боуз в одном из дальних углов и судя по выражению его лица, ему-то уж точно было наплевать, кто покидает гостиную, а кто нет. Больше никого в комнате не осталось.

— Псст, — я привлек внимание брата, затем отодвинул полу мантии, показывая брату свернутую карту.

Дальше мне объяснять ничего не пришлось. Джордж прекрасно понял, что я хочу устроить вылазку. Он аккуратно собрал наши карты в колоду, затем мы встали и бесшумно проскользнули в проем, ведущий к портрету Полной Дамы.

— Не гуляйте слишком долго, мальчики! – раздалось нам вслед, когда вход за нами закрылся.

— Не будем, обещаем! – я лукаво улыбнулся Полной Даме, а затем я и брат пошли прочь.

Пройдя пару десятков шагов я вытащил карту, предварительно убедившись, что в коридоре мы были одни. Сверившись с картой, мы облегченно вздохнули – в радиусе ближайших пятидесяти метров никого рядом не было. Засунув руки в карманы мантии, мы вальяжной поступью прогуливались вдоль каменных стен, уверенные в том, что нас никто не обнаружит.

— Ты куда-то хотел сходить, Фред? В определенное место или просто прогуляться? Мы в этом году еще не были в Запретном Лесу, — Джордж пробежался взглядом по карте, проверяя окрестности.

— Вообще-то, у меня была другая идея. Помнишь, в конце прошлого года мы наконец-то выяснили пароль к ванной для старост?

Джордж остановился, как вкопанный, его глаза округлились.

— Точно! И мы...

— Еще ни разу в ней не были! – хором произнесли мы оба.

Совершенно одинаковые улыбки появились на наших лицах. Шалость удалась! Сверившись с картой, мы не теряя времени почти бегом понеслись к ванной для старост.

Ванная находилась несколькими этажами ниже (и насколько мы успели разузнать, это была не единственная ванная старост). К ней вел узкий коридор, каждый сантиметр которого был увешан портретами и гобеленами, так что даже каменных стен не было видно. На первый взгляд этот узкий коридор вел в тупик – ни одна дверь не вела из него в другое помещение, но с помощью карты брат и я быстро разузнали, что в самом конце этого якобы тупика за красным гобеленом с причудливым рисунком находится скрытая дверь в один из туннелей школы, а прямо напротив, за картиной, изображающей какой-то сельский праздник из давно забытых времен, располагалась ванная старост.

Я огляделся по сторонам, но все было тихо. Хогвартс, обычно наполненный миллионами голосов, теперь был словно спящий зверь – то там, то здесь раздавались непонятные звуки, но они не тревожили общей тишины. Джордж наклонился к картине и прошептал пароль. Люди на полотне, бурно празднующие и пьющие без остановки, внезапно все как один повернули головы к нам, одарили нас оценивающим взглядом и нахмурили брови. Я и брат затаили дыхание, но уже в следующий момент картина плавно отъехала в сторону, а тихий, будто издалека, гам ее обитателей возобновился. Мы не теряя времени юркнули внутрь, проход за нами тут же закрылся с ярко-выраженным хлопком. В помещении было темно хоть глаз выколи.

— Люмос! – одновременно шепнули я и брат.

Наши огоньки осветили своего рода раздевалку. Это была маленькая комната, вдоль ее стен стояли скамейки и вешалки с длинными изогнутыми крюками. На одной из скамеек лежали несколько чистых полотенец. Напротив нас был еще одна дверь, видимо, ведущая в саму ванную комнату. Я и Джордж переглянулись и и оба закусили губу в предвкушении. Нам уже доводилось слышать рассказы о том, какие у старост невероятные ванные, но те берегли пароли пуще зеницы ока.

Я слегка толкнул дверь носком ботинка, и она тут же легко распахнулась. Минуту перед нами все было темно, но потом вдоль круглых стен один за другим быстро зажглись магические свечи, которые, как и в Большом Зале, парили в воздухе. У меня сперло дыхание, когда я увидел ванную в этом приятном мягком свете.

— Вау! – только и мог выдохнуть рядом брат.

Да, ванная действительно поражала. Это была большая круглая комната, в центре которой в полу находилась такая же круглая ванная. Напротив входной двери было огромное окно, которое украшала мозаика цветных стекол. За окном было темно, но при свете, исходящем от свечей и наших палочек, мозаика переливалась всевозможными оттенками и сама будто слегка искрилась, впитывая в себя лучи тепла. За парящими свечами вдоль стен мы обнаружили десятки полочек затейливой формы, которые были уставлены бутыльками и баночками с различными средствами гигиены. Не доходя до окна полочки уступали место нескольким просторным шкафам, двери которых украшала резьба. Вокруг самой ванны полукругом были установлены десятки кранов с вентилями разной формы и цвета. Но самый шик в ванной составляли безусловно стены и пол – они были определенно из камня, но тот, кто оформлял или строил эту комнату, проделал долгую работу, подбирая камни одного и того же приятного песочного цвета. Все они были различной формы, но были словно влиты один в другой. Это определенно придавало ванной уют и тепло, но в то же время выглядело очень дорого и красиво.

— С сегодняшнего дня будем купаться только здесь! – прошептал Джордж и погасил свою палочку.

Я лишь кивнул, гася и свою тоже. Не долго думая мы начали эксперементировать с разными кранами, пуская в ванную то просто горячую воду, то пену разных цветов, а у одной пены был даже вкус клубники. Когда вода уже грозила выйти «из берегов» и затопить пол, мы скинули одежду и буквально нырнули в горячее удовольствие.

— Эта ванная, наверное, лучше, чем у некоторых богачей дома, — произнес я через некоторое время (естественно сначала мы минут двадцать провели за играми и бессмысленным плесканием), облокачиваясь на бортик ванной и вытягивая ноги.

Мои пальцы столкнулись с ногой брата, который сидел напротив точно в такой же позе. Я провел большим пальцем по его ступне, и он тут же с хихиканием ее отдернул.

— Щекотно, перестань!

— А ты не вытягивай свои длиннющие ноги на мою половину, — бессовестно улыбнулся я в ответ.

— Я тебе сейчас покажу твою половину!

Джордж привстал и хотел было плюхнуться на меня, погрузив под воду, как вдруг мы оба замерли, услышав хлопок. Точно с таким же хлопком дверь проема закрывалась и за нами. Мерлин, ну кому еще приспичило идти мыться так поздно после отбоя!

Наши глаза расширилсь от ужаса. Других выходов из ванной не было, нас точно сейчас найдет какой-нибудь староста. Черт, черт, черт! Мы пулей вылетели из ванной, схватили свою одежду и карту, которые лежали тут же на полу и быстро окинули взглядом ванную, ища спасительный уголок, где можно было бы спрятаться. Джордж вдруг стрелой рванул к окну, я последовал за ним, уже было подумав, что брат сошел с ума и собирается прыгнуть. Но когда я перевел взгляд, то меня осенило: шкафы! Конечно же! Брат, ты гений!!!

Мы метнулись к самому большому, как нам показалось, шкафу, распахнули его дверцы и залезли внутрь. Темнота, нарушаемая лишь двумя мягкими полосками света, исходящими из замочных скважин, окутала нас. Черт, а шкаф не такой уж и большой, как казался снаружи. Я понял, что окружен полотенцами и мочалками, на одной моей ступне я ощущал вес брата, его коленка уперлась мне куда-то в ребра, а моя правая рука, судя по ощущениям, была зажата между его спиной и стенкой шкафа. Черт! Но это было лучше, чем попасться.

Джордж рядом едва слышно прошептал заклинание, запирая дверцы шкафа на замок. Конечно, самая легкая алохомора могла в считанные секунды распахнуть их, но так нам, по-крайней мере, не грозила опасность нечаянно самим открыть дверь или, того хуже, вывалиться наружу.

Я услышал, как медленно со скрипом открывается дверь в ванную и тут же прильнул глазом к скважине. Судя по тому, что вторая полоска света тоже исчезла, брат в этот момент проделал то же самое с другим «глазком».

Дверь открылась полностью и в комнату робко зашел человек. О Мерлин, да это же Оливер Вуд! Видимо, Джордж тоже узнал его, потому что в этот момент он резко вздохнул. Что тут делает капитан нашей сборной? Он ведь не староста.

Видимо, Оливер был здесь тоже в первый раз, потому что сначала он, как и мы, остановился как вкопанный и разглядывал ванную большими круглыми глазами. Затем он медленно, при этом внимательно осматривая стены и неосвещенные части ванной, прошел дальше. Его брови сошлись на переносице, когда он заметил волны, ходящие кругами по поверхности воды. Черт, надо было какое-нибудь заклинание наложить! С другой стороны, если бы возились, то не успели бы спрятаться. Оливер присел у края ванны, внимательно наблюдая за движением волн, а затем словно пытаясь увидеть сквозь пену, не прячется ли кто-то под водой.

ХЛОП!

От нового хлопка закрывающейся картины Оливер вздоргнул, как вздрогнули и я с братом. Я еще плотнее прижался к скважине, пытаясь увидеть, что еще за гость пришел сюда так поздно. Это вряд ли было простым совпадением. Может, у Оливера свидание? Но для свидание как-то уж слишком настороженно и боязливо он себя вел.

Дверь в ванную снова заскрипела, а затем в проеме появилась еще одна высокая статная фигура. В блеске свечей на мантии отразился герб Слизерина. О черт! Оливер, ты влип! Видимо, он тоже это понял, потому что Вуд просто застыл на месте. Когда новоявленный посетитель ванной для старост вступил в полоску света, мои глаза чуть не вылезли на лоб: Мерлин, это был Маркус Флинт. Два капитана враждующих сборных, враждующих факультетов, стояли лицом к лицу в якобы совершенно пустой ванной. Салазар их сюда принес, не иначе! Черт, это будет либо дуэль, либо физическая потасовка, но просто так они уж точно не разойдутся.

Брат рядом издал непонятный приглушенный звук, будто подавил вскрик удивления. Я слегка толкнул его локтем, призывая к тишине. Еще нас тут не хватало для счастья.

Я ожидал колких слов, ругательств и издевок, но вместо этого Флинт просто остался стоять на месте и смерил Оливера оценивающим прищуренным взглядом. Он выглядел совершенно не уливленным тому факту, что встретил своего соперника здесь. Наоборот, он выглядел... самодовольно, будто этого-то он и ожидал. Может, он его преследовал? Оливер стоял к нам спиной, поэтому ни я, ни Джордж не могли видеть, какие чувства по поводу этой встречи отражались у него на лице.

— Хм, а я думал, что ты не придешь, Вуд, что струсишь в последний момент! – с издевкой в голосе произнес Флинт.

Так у них была назначена встреча здесь? Но почему именно в ванной для старост? Почему не на территории школы? Почему не где-нибудь в пустом классе? Ну, не мыться же они сюда пришли, в самом-то деле!

— Как видишь, я тут, — шепот Оливера был совсем слабый, я едва мог различить слова.

— Зачем ты меня сюда позвал? – Флинт продолжал мерить своего противника взглядом, осматривая его с головы до ног.

— Я... о том... то, что... – Оливер замялся.

Флинт сделал пару шагов в его сторону, капитан нашей сборной заметно напрягся.

— Ты имеешь ввиду, что хочешь поговорить о том инциденте? – вкрадчиво, совсем по-слизерински, спросил Флинт.

— Д-да, о том.

— О каком о том? – насмешливый взгляд слизеринца заставлял в моей груди все кипеть.

Да что он себе позволяет?! Как он обращается с нашим капитаном (мы еще не прошли отборочные, но в душе я уже привык называть Оливера капитаном)?!

— Ты сам знаешь... черт, Флинт, не прикидывайся, будто не знаешь!

— А, может, и не знаю? – слизеринец сделал еше пару неспешных шагов, будто хищник, приближающийся к жертве в страхе ее спугнуть. – Скажи, о каком инциденте ты говоришь?

— После матча... после последнего матча, когда... – Оливер снова проглотил язык.

— Тебе напомнить? – Флинт уже стоял почти вплотную к Оливеру. – Я напомню: ты назначил эту встречу сегодня здесь, потому что не можешь забыть, как в прошлом году после последнего матча я прижал тебя к стенке в душевой кабине и целовал тебя, а потом дрочил тебе. Ну, теперь вспомнил?

ОН ЧТО ДЕЛАЛ?! Мои брови просто готовы были покинуть пределы моего лба, и судя по внезапной тишине внутри шкафа, Джордж только что перестал дышать. Мерлин, нет, он лжет! Чтобы капитан НАШЕЙ сборной путался с капитанов СЛИЗЕРИНЦЕВ! Да скорее тот-кого-нельзя-называть восстанет из мертвых, чем случится такое! Я не мог поверить своим ушам. Мне было плевать, что они оба парни, меня больше возмущал тот факт, что они, Салазар их побери, чертов ГРИФФИНДОРЕЦ и СЛИЗЕРИНЕЦ! Они не могут целоваться в душе! Не могут и точка!

Тем временем Оливер что-то бормотал себе под нос, но ничего нельзя было разобрать. Я почувствовал, как от мест на моей коже, которые соприкасались с холодным железом замочной скважины, тонкими струйками начала расстекаться боль, но я просто проигнорировал это чувство. Мне нужны были доказательства, я не мог просто так поверить Флинту на слово! Он лжет, определенно лжет!

Флинт сделал еще один шаг, теперь он находился почти нос к носу с Оливером. Я затаил дыхание. Слов, которые они произносили, уже не было слышно, только угадывались движения губ. Оливер пару раз качнул головой, а слизеринская хитрая улыбка не сходила с губ Флинта. Я в последний раз увидел, как этот змееныш что-то прошептал, а затем Вуд, наш капитан, подался вперед и буквально впился в эти все еще смеющиеся губы слизеринца.

Я зашипел от боли: я только сейчас заметил, что брат когда-то успел схватить меня за руку и теперь его ногти до боли впивались мне в кожу. Я дернул рукой, пытаясь стряхнуть его, но он, похоже, даже не замечал этого, хотя давить перестал.

Мое внимание снова переключилось на эту невероятную сцену, что происходила в ванной для старост. Я видел, как Флинт поднял руки, обнимая Оливера, гладя его спину. Вуд отвечал тем же. Их поцелуй становился все более страстным, более глубоким. Их дыхание начало прерываться, они периодически отрывались друг от друга, видимо, лишь для того чтобы сделать глубокий вдох и начать все сначала. Когда в следующий момент Оливер слегка отпрянул от Флинта, тот подался вперед словно вампир кусая ему шею, из горла капитана вырвался оборванный не то вскрик, не то вздох, он покачнулся, теряя равновесие, и в следующий момент он уже падал в воду, утягивая за собой и Флинта. Воды вышла за края ванны и залила пол. Я вдруг испугался, что они могли удариться головой о твердый пол и потерять сознание, но уже в следующий миг оба вынырнули. Лицо Вуда было залито краской, но это не продлилось долго – через секунду Флинт уже снова впивался в его шею, в его губы, при этом стаскивая с себя насквозь мокрую одежду и пытаясь освободить Оливера от мантии, липнувшей к его телу. Боль вокруг глаза уже распространилась куда-то внутрь головы. Мне казалось, что голова гудит и каждый раз, когда я вдыхал воздух, который постепенно становился слишком душным в маленьком шкафу, мне резало легкие и перед глазами шли круги, но я не мог оторваться. Да, и что оставалось мне делать? Мы же не могли уйти отсюда! Конечно, я мог бы просто не смотреть, но мне было слишком интересно это зрелище, да и когда еще можно было увидеть такое вживую?! Брат рядом тоже застыл, я снова не слышал его дыхания, но зато очень четко чувствовал его запах. Моя рука между ним и шкафом затекла, но я придавал ей еще меньше значения, чем боли в голове и вокруг глаза.

— Что ты делаешь? – почти прохрипел Оливер, когда Флинт стянул с него мокрую мантию, а с себя рубашку.

— А ты что думал, что в этот раз ты отделаешься обычными детскими играми? Ну уж нет, я собираюсь взять тебя всего.

С этими словами слизеринец начал стягивать с Оливера рубашку, покрывая его тело поцелуями и укусами. Тяжелое дыхание Вуда перешло в тихие стоны. Иногда он, видимо, пытался их сдержать, закусывая нижнюю губу, но тогда Флинт впивался в сосок Оливера, и тот широко распахивал глаза, в то время как из его губ вырывался протяжный стон.

Одна рука Флинта опустилась под воду. Голос Вуда почти довел мой слух до предела, я был ужасно напряжен и его громкий стон, почти крик прозвучал в моей голове так, будто кто-то в полной тишине ударил в огромный колокол. Он выгнулся, всем телом подаваясь Флинту навстречу, а затем целуя губы своего противника. Его руки обвились вокруг спины слизеринца. Оливер продолжал стонать, зажмурив глаза и римтично двигая телом. Я невольно испугался, когда почувствовал, как брат рядом слегка заерзал на месте. Салазар тебя побери, Джордж! Я почти забыл, что он тоже сидел рядом со мной и наблюдал эту картину.

Интересно, что брат думал по этому поводу? Какие чувства вызывала у него эта сцена? Отвращение? Интерес? Я слегка пошевелил плечами, пытаясь привести в чувство затекшее тело, но это было бесполезно, и я снова переключился на двоих в ванной.

Флинт что-то шепнул Оливеру на ухо, и тот повернулся к первому спиной, грудью опираясь о борт ванной, при этом не переставая часто и громко дышать. Слизеринец прильнул к нему сзади. Обе его руки были под водой, но мерлинова борода, я бы много отдал, чтобы увидеть, что он делает, потому что реакция Оливера была несравнимой ни с чем. Он захлебывался в своих собственных стонах, ритмично покачивал телом, кусал и облизывал губы, а когда Маркус ухватился за борт ванной по обе стороны от капитана и резко подался вперед, Вуд широко распахнул глаза и открыл рот, но крика не было, не было ни стона, ни выдоха, будто у него просто закончился воздух. Обе фигуры замерли, лицо Флинта выражало нетерпение, но он не начал двигаться, пока Оливер не сделал первый легкий толчок. Через секунды комнату наполнил унисон стонов и вздохов, два тела ритмично двигались, словно были одно целое. Флинт ускорял темп, а Оливер то слегка открывал глаза, то снова зажмуривал их, кусал губы и безуспешно царапал ногтями камень ванной. Костяшки пальцев Флинта побелели, он издавал почти рычащие звуки, еще более ускорял темп. Он схватил Оливера за плечи, при каждом толчке притягивая того к себе еще ближе. Вуд не сопротивлялся, он добровольно подчинялся этому бешеному ритму, заданному Флинтом. Я не мог понять, сколько времени прошло так. Минуты, часы, дни? Я просто не мог оторвать взгляд от этих двоих, от их двигающихся тел. Все закончилось, когда Оливер в последний раз выгнул спину, сжимая руки в кулаки, а затем снова расстопыривая пальцы. Флинт в последний раз с силой подался вперед и комнату огласил их совместный стон облегчения.

В этот момент я заметил, что закусил один из пальцев свободной руки и до боли теперь сжимал челюсти, оставляя на коже отпечатки своих же зубов. Мне с трудом удалось приоткрыть рот, на губах был соленоватый привкус крови. Я отпрянул от скважины и заметил рядом еще одну полоску света. В полутьме я мог видеть лишь очертания лица Джорджа и блеск его глаз, которые смотрели на меня в упор. Видимо, брат до сих пор сжимал свою палочку в руке, с тех пор как запечатал дверь, потому что я услышал слабый шелест пергамента где-то совсем рядом, а затем брат прошептал, не сводя с меня глаз:

— Шалость удалась!

Мы поднимались в гриффиндорскую башню в полной тишине. Я не имел ни малейшего понятия, сколько времени мы провели в ванной для старост. Но судя по тому, что на карте в коридорах черных точек не было совсем (кроме Филча и Снейпа в подземельях, похоже, они во сне не нуждались), то время свиданий, а также патрулирования коридоров давным давно прошло. Была глубокая ночь или, возможно, совсем скоро уже утро? Я невольно скривил губы, представляя, что если наш будильник и правда зазвенит через час или два, то поспать перед новой учебной неделей мы точно не успеем. Мы были уже почти у самого портрета Полной Дамы, храп которой разносился на многие метры вглубь ходов Хогвартса, как вдруг брат остановился. До этого мы не обмолвились ни словом.

— Что такое, Джордж?

Он внимательно посмотрел на меня и вдруг хихикнул:

— Я и не думал, что такое возможно между двумя парнями.

Брат заиграл бровями, а затем тихо засмеялся, зажимая себе рот кулаком. Ну, вот тебе, Фред, и ответ на твой вопрос: Джордж не находил эту ситуацию ни отвратительной, ни интересной, он находил ее смешной. Перед глазами снова возникли картины из ванной старост: искаженное похотью лицо Флинта, Оливер, изгибающий спину. Я зажмурился и помотал головой.

— А я не думал, что такое возможно между слизеринцем и гриффиндорцем! – возмущенно прошипел я.

— А это играет какую-то роль?

— Конечно, играет, Джордж! Подумай сам, ты бы стал встречаться со слизеринкой какой-нибудь?

— Конечно, нет! Наши красивее намного! – Джордж изобразил неподдельное возмущение на лице, а затем хлопнул меня по плечу и снова рассмеялся. – Да, ладно тебе, Фред! Пусть встречаются с кем им угодно.

— Но они же оба капитаны команд! Как у них вообще до такого дошло?!

— Знаешь, меня больше интересует другой вопрос, — брат хитро улыбнулся, — будут ли у них еще подобные встречи?

— Джордж! – я закатил глаза. – Неужели ты собираешься следить за ними? Этого еще не хватало! Пойдем, я хочу спать.

Я схватил брата за руку и потащил к портрету. Нам минут десять пришлось будить Полную Даму, а когда она проснулась, то еще десять минут мы выслушивали ее нотации о том, что даже самые блудливые старшекурсники приходят раньше, чем мы. После такой гневной тирады и нашего обещания впредь приходить раньше нам наконец-то было разрешено пройти внутрь.

Когда мы поднялись в нашу спальню, мне казалось, что я усну за секунды, однако стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором всплывала знакомая картина в комнате из камня песочного цвета. Я крутился и вертелся, но никак не мог уснуть. Разные мысли лезли мне в голову, но я не мог сосредоточиться ни на одной из них. Это начинало раздражать. Дураку было ясно, что до звонка будильника оставалось все меньше и меньше времени, которое я должен был использовать с умом, а именно поспать.

— Тоже не можешь заснуть? – послышалось с соседней кровати.

— Джордж? Я думал, что ты уже давно спишь. Ты так тихо лежал.

— Я тоже не могу уснуть. Иди сюда!

— Н-но... Джордан же...

— Да, он храпит, как суслик. Давай сюда, так засыпать легче.

Я зажег слабый огонек на конце своей палочки, схватил одеяло и как можно тише перебрался к брату на соседнюю кровать. Она была слишком узкой для двоих взрослых людей, но для двоих двенадцатилетних мальчишек – в самый раз. Брат прижался ко мне, утыкаясь мне носом в шею, по привычке я нашарил в темноте его руку. Мы переплели пальцы, и я слабо сжал его ладонь. Знакомый родной запах ударил мне в голову, и все мои видения и мысли испарились в считанные секунды. Я улыбнулся и едва успел расслабить уголки рта, как тут же провалился в спокойный сон.

* * *

Сегодня, как ни странно, стол Гриффиндора в Большом Зале был заполнен до отказа. Абсолютно весь факультет присутствовал на завтраке, что случалось весьма редко. Гул голосов наполнял своды зала, и то здесь, то там я постоянно слышал слова «квиддич» и «отборочные». Я и брат разговаривали мало, мы уплетали за обе щеки, потому что сегодня нам необходимо было показать себя с лучшей стороны, а для этого нам нужны были силы. Ли сидел рядом и тараторил без умолку, то обращаясь к нам, то к Анджелине и Алиссии, которые сидели напротив.

— Уизли, вы просто обязаны взять это место в команде! Не могу никого лучше представить, кто бы еще подошел на роль загонщиков! Вы просто разнесете всех! Я уверен. К тому же еще и пару фокусов, наверное, устроите!

Ли заговорщически подмигнул. Я и брат переглянулись, проглотив последний кусок:

— Нам...

— сейчас...

— не до...

— фокусов...

— Ли! – его имя мы произнесли одновременно и с укором посмотрели на друга.

Джордан слегка смутился, но уже в следующий момент его глаза сузились и он закусил губу в предвкушении.

— Ничего не знаю, я просто уверен, это будет нечто, когда вас примут в команду! Так и вижу: лучшие загонщики школы – братья Уизли!

— Не забудь о Чарли, он же тоже Уизли, но он ловец, — внезапно в разговор вмешалась первокурсница, сидевшая рядом с Алиссией.

Кажется, ее звали Кэти Белл. Я немного знал о ней – она была довольно скромная и тихая, но сейчас ее глаза загорелись. Фанатка квиддича? Или поклонница Чарли? Я подавил смешок и тут же кусочек тыквенного печенья попал не в то горло, вызвав громкий приступ кашля.

— О черт, нет, Фред, не умирай! – трагически застонал брат рядом, стуча меня по спине. – Я не смогу играть в квиддич без тебя! Не умирай, не надо!

Теперь мой кашель смешался со смехом, что нисколько не улучшало ситуации. Наконец-то прокашлявшись, я щелкнул брата по носу:

— От тебя вреда больше, чем пользы, братишка!

— Всегда рад! – Джордж, насколько это позволяло положение сидя, изобразил низкий полкон.

Я дернул его за воротник мантии, и брат гулко стукнулся лбом о стол. Вокруг послышались смех и сдавленное хихиканье. Ну вот, близнецы Уизли снова развлекают публику.

— Хватит, ребята! Вам еще летать сегодня! – Ли выглядел очень обеспокоенным, видимо, его волновали отборочные в комнаду Гриффиндора больше, чем нас самих.

— Ну, а вы? – снова подала голос Кэти, резко поворачиваясь к Анджелине и Алиссии, которые словано воды в рот набрали и сидели тихо все это время. – Вы же тоже сегодня будете пробоваться на охотников, да?

Я, Джордж и Ли как один уставились на девчонок и открыли рты: Мерлинова борода, Анджелина и Алиссия в роли охотников? Это было неожиданно! К тому же никто из нас об этом не знал, в то время как о наших планах Ли раструбил за один день на всю школу. Я переводил любопытный взгляд с Андж на Алиссию. Обе уставились в свои тарелки, к которым за время завтрака даже не притронулись, и продолжали молчать.

— Вы просто обязаны пойти туда! – снова встряла Белл.

Я смерил ее оценивающим взглядом: всегда была такая тихоня, а теперь вон, оказывается, какая бойкая. Интересная девчонка, на Андж немного похожа.

— Я видела ваши тренировки на поле – вы работаете, как одна команда! Когда вы летаете, то вам даже общаться друг с другом не надо, вы на интуиции работаете. Фред и Джордж используют систему знаков...

Мое тело моментально застыло. Что? Откуда она знает про систему знаков? Мы тренировались на поле и использовали ее, да, но даже Ли столько раз наблюдал за нашими полетами и ни разу не догадался. Салазар тебя побери, Белл! За тобой точно нужен глаз да глаз.

— ... они у них, конечно, очень незаметные и понятны только им, хотя мне и удалось разобраться в нескольких...

Я переглянулся с братом. Его лицо было белее мела. Нашу гениальную систему общения на поле, каковой мы ее считали, раскусила какая-то первокурсница. Черт!

— ... но вы, Анджелина и Алиссия, — продолжала Кэти как ни в чем не бывало, — вы играете на интуиции. Вам не нужно никакой тайной системы знаков, вы просто одинаково думаете! Вы обязательно должны сегодня пробоваться на охотников! Ну?

Четыре пары глаз ожидающе воззрились на двух подруг. Те покраснели еще больше и, казалось, что вот-вот сольются со своими тарелками воедино. Внезапно на их плечи легли две ладони, и в поле зрения показалось улыбающееся лицо нашего брата, Чарли. Он весело подмигнул нам, а затем шепнул на ухо Джонсон и Спиннет:

— Придерживаюсь мнения Кэти! Приходите на поле, вы нужны команде!

Затем брат встал, громко пожелал нам удачи и пошел к своему месту за столом. Видимо, его ободряющие слова были то, что нужно: девчонки переглянулись, а затем несмело улыбнулись друг другу.

— Фред, Джордж, увидимся на поле, — внезапно встав из-за стола, Андж одарила нас полным уверенности и селгка вызывающим взглядом, а затем она и Алиссия направились прочь из зала, обсуждая что-то на своем пути.

— В следующем году я буду играть с ними, — ни к кому особенно не обращаясь, пробормотала Белл, задумчиво накладывая себе омлет.

Сомнений не оставалось: Белл просто одержима квиддичем! Я задумчиво пережевывал свой завтрак, игнорируя болтовню Ли и представляя себе маленькую хрупкую Кэти на метле в одном строю с Андж и Алиссией.

* * *

Когда мы с метлами вышли на поле, я невольно присвистнул: похоже, посмотреть на отбор игроков собрался весь факультет. Я окинул взглядом трибуны.

— Смотри, — брат вытянул руку.

Проследив за его указательный пальцем, я увидел несколько людей, сидевших на расстоянии от массы гриффиндорцев. В одиноко сидевшей фигуре с большим блокнотом я узнал Седрика Диггори, третьекурсника. Насколько я помнил, на прошлой неделе он прошел отбор в команду Хаффлпаффа, заняв место ловца. Еще трое чуть подальше были из Равенкло, я не мог распознать их лиц, и, как и Седрик, совершенно один в самом конце трибуны сидел Маркус Флинт. Я невольно сглотнул образовавшийся в горле комок. Зачем он здесь? Пришел оценить будущих соперников, как и другие ученики, или это всего лишь прикрытие для того, чтобы подействовать Оливеру на нервы?

Я осмотрел поле, на котором расположились претенденты на место в команде, в поисках нашего капитана. Что ж, похоже, что Вуду сейчас было не до слизеринца: он стоял поодаль и о чем-то шептался с Чарли. Чарли был прежним капитаном команды, но в конце прошлого года отдал этот титул Вуду, объяснив это тем, что на седьмом курсе у него будут другие заботы, кроме как составлять тактику полетов для команды. Оливер был вне себя от счастья, но теперь, видимо, собирался доставать Чарли вопросами в ожидании совета. К ним подошел Макс Лоун, пока что единственный охотник в команде. Поболтав втроем еще с минуту, Чарли и Макс оседлали метлы и взмыли в воздух, а Оливер наконец-то подошел к будущим игрокам.

— Всем добро пожаловать! Приятно видеть, что вас, желающих получить место в команде, так много. Как вы знаете, — Вуд оценивающе смерил взглядом школьников перед ним, — на данный момент у нас свободны два места охотников и места загонщиков. Пожалуйста, те, кто хочет играть за охотников встаньте слева от меня, а те, кто пробуется на загонщиков – справа.

Группа учеников пришла в движение. Когда я и брат оказались на правой стороне, мы невольно вздохнули с облегчением: большинство из группы стояли напротив нас на левой стороне. У нас было всего лишь три конкурента.

— УИЗЛИ ВПЕРЕД! – вдруг донесся до наших ушей крик Ли с трибун, сопровождаемый смехом толпы. – УИЗЛИ ВПЕЕЕРЕЕЕЕЕЕД!

Ли выпустил небольшой фейерверк из своей палочки, на что я и Джордж захихикали, а Оливер недовольно нахмурил брови.

— Загонщики будут первыми. Фред, Джордж, сначала вы. За мной! — строго обратился он к нам, оседлав свою метлу. – Остальным пока что оставаться на земле и не попадать под бладжеры.

Я перекинул ногу через метлу, бесцельно смотря на кандидатов в охотники передо мной. Знакомое лицо привлекло мое внимание.

— Удачи! – Андж кивнула мне, поднимая большой палец вверх.

Я кивнул в ответ.

— Ну что, братишка, зажжем? – послышалось справа от меня.

— А то!

Крепко сжав биту в руке и улыбаясь во весь рот, я и брат абсолютно синхронно взмыли в небо вслед за Оливером.

Вечером в гостиной я не мог стереть счастливую улыбку со своего лица, сидя в компании нового состава гриффиндорской команды по квиддичу. Даже под вечер все еще плохо верилось в то, что теперь я и брат полноценная часть команды. Черт, черт, черт! Моя улыбка стала еще шире. Рядом сидели Алиссия и Андж, обе выглядели тоже до сих пор немного удивленными, но и ужасно самодовольными. Я невольно усмехнулся, они действительно показали себя лучшими сегодня на поле, я редко видел таких хороших охотников.

— Фред, не отвлекайся! Ты слушаешь? – капитан Вуд строго посмотрел на меня.

— Да, конечно, прости!

— Учти, — грозно призгрозил он мне пальцем, — тебе и брату свои шуточки придется оставить в стороне, если вы заинтересованны в успехе нашей команды!

— Да-да, конечно, ты абсолютно прав! – быстро пробормотал я, нацепив маску смирения.

Стоило Вуду отвернуться, как я тут же перевел взгляд на брата, сидевшего тут же, и скорчил рожу, передразнивая нашего целеустремленного капитана, который судя по всему собирался загонять нас до полусмерти. Джордж прыснул от смеха, а когда Вуд поднял на него строгий взгляд, который до этого был прикован к пергаменту у него под носом, то брат тут же принял до ужаса серьезное выражение лица, коснулся рукой подбородка и начал усиленно кивать, будто был весь погружен в обсуждение расписания тренировок. Оливер возвел глаза к небу, затем снова уткнулся в пергамент, продолжив свое бормотание:

— Так, тренировок во вторник не получится. У меня в этот день дополнительные занятия с профессором Спраут. Среда тоже выпадает, у Чарли и Макса после обеда... занятия со Снейпом? – Оливер неуверенно посмотрел на двоих парней, которые сидели тут же со скучающим видом.

— Это временно, — скривив губы, пояснил Макс. – Ему не понравилось, что на прошлой неделе мы сожгли один из его шкафов с ингридиентами.

— Вау! – одновременно выдохнули я и Джордж.

Такого нам еще не приходилось вытворять. Я с уважением посмотрел на Чарли, улыбающегося во все тридцать два. Оливер лишь вздохнул. Всем было известно, что он был прилежным учеником, хотя и ему иногда перепадали отработки, но когда дело доходило до квиддича, то он автоматически превращался во второго Перси. Что-то ворча себе под нос, Вуд сделал пометки на своем пергаменте.

— Анджелина, Алиссия, что насчет вас?

Девчонки лишь передернули плечами.

— У меня каждый день свободен.

— У меня тоже.

— Счастливые второкурсники! Вот бы мне снова вернуться в ваше время, — горько вздохнул Чарли.

— Ладно, — Оливер продолжил делать пометки в пергаменте. – Предлагаю для начала установить тренировки, как и в прошлом году, в понедельник и четверг. Тренировки по выходным будем начинать за три недели до матчей или если регулярные будут по каким-то причинам отложены. Возражения есть?

— Время? – полюбопытствовала Алиссия.

— Пока что вечерами светло, так что предлагаю шесть часов вечера.

Все мы кивнули, и Оливер наконец-то объявил, что «собеседование» можно считать закрытым. Внезапно гостиную сотряс звук колокола, возвещающий отбой. Оливер побледнел и буквально впился пальцами в подлокотники кресла, в котором сидел. Я с интересом наблюдал за ним. Что это он так испугался обычного звона к отбою?

— Мне пора, всем спокойной ночи! – он резко поднялся на ноги, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, и быстро направился к выходу.

— Эй, Оливер, неужто на свиданку? – крикнул ему вслед Чарли так громко, чтобы все присутствующие могли его слышать.

Вуд замер на месте и медленно повернулся к нам красный, как рак. Все гриффиндорцы уставились на него в изумлении. Наверное, причиной этому удивлению послужило еще и то, что про всех в Хогвартсе ходила та или иная доля слухов, но вот о Оливере еще никто ничего не слышал. Он стоял на месте и полусмущенно, полурассерженно смотрел на Чарли.

— Ну? – не выдержал Джордж.

— Может быть, — Вуд буквально процедил эти слова, а затем под громкое улюлюканье и свист своих соседей и друзей вылетел из гостиной, словно гонимый проклятьем.

Я заметил странный блеск в глазах брата, когда он провожал уход капитана внимательным взглядом. Я хорошо знал эту искру, что была видна там сейчас. Она всегда появлялась, стоило брату придумать что-то противоречащее правилам. Стоило Оливеру исчезнуть за портретом, как он метнулся к лестнице, направляясь, видимо, в нашу спальню. Слава Мерлину, все остальные уже были заняты своими делами и никто не заметил странного поведения Джорджа, лишь Андж проводила его удивленным взглядом. Недолго думая, я последовал за ним.

Когда я зашел в комнату, плотно прикрыв за собой дверь, Джордж сидел на своей кровати, сосредоточенно наблюдая за точкой на карте. Последнему пикси было ясно, чье имя она носила.

— Эй, Джордж, а если сейчас Ли войдет, а ты тут с картой так сидишь! Нельзя, чтобы карту кто-то обнаружил.

— Не войдет он сюда, он внизу сидит.

— Черт, Джордж, я тоже только что сидел внизу и теперь здесь! Просто будь осторожней! Что ты вообще удумал?

Брат уже открыл было рот, но я перебил его:

— Что ты собираешься проследить за Оливером, я понял, не дурак ведь.

Джордж насмешливо хмыкнул, а затем снова углубился в карту.

— Скажи мне лучше, зачем ты собираешься это сделать?

Я испытывающе смотрел на брата. Черт, зачем тебе это надо, Джордж? Мы уже видели один раз его «свидание» нечаянно, зачем искать встречи еще раз?

Брат медленно отодвинул карту и поднял голову, направив на меня взгляд хитрых, слегка прищуренных глаз.

В горле встал ком. Я уже знал ответ, мне не нужно было его повторения вслух. Он просто хотел посмотреть на это снова. Он снова хотел увидеть Вуда и Флинта, занимающихся этим, занимающихся сексом. Краска залила мне лицо, когда я полностью осознал, насколько интимной была сцена, свидетелями которой мы стали. Черт, Салазар побери нас и нашу карту, потому что теперь мы могли почти беспрепятственно наблюдать за развитием этих отношений! Черт, Джордж, нет, скажи, что ты не хочешь просто еще раз посмотреть на это! Перед глазами против моей воли предстали знакомые картины, которые теперь так часто являлись мне во сне. Я покраснел еще больше, пытаясь прогнать эти видения, но брат... вот он, он сидел передо мной, и весь его вид, все его существо показывали мне, что он видит перед своим взором те же сцены, что он предвкушает увидеть их вновь, что он жаждет этого.

Он еще больше сузил глаза и улыбнулся так, что на секунду у меня застыла кровь.

— Ты знаешь ответ, Фред: потому что я хочу снова увидеть эти невероятные сцены. И ты хочешь увидеть их снова!

— Нет! – запротестовал я и тут же зажал себе рот рукой, слишком уж громко вышло. – Я не хочу снова смотреть на... на это. Это было неправильно! Подглядывать было неправильно, выслеживать Оливера сейчас неправильно... черт, то, что они делали, было неправильно! Так не должно быть!

Я отступил на полшага от брата, теребя себе волосы. Неправильно, неправильно, неправильно! Это стучало в мозгу каждый раз, стоило картинам из ванной снова показать себя. Парень с парнем, слизеринец с гриффиндорцем, — так не должно было быть! Это против естественного порядка вещей.

До этого момента все произошедшее оставляло меня равнодушным, но сегодня, буквально минуту назад, когда я увидел лицо Оливера, когда я увидел, что инцидент в ванной был не последним и не единственным, что два капитана собираются повторить это снова, меня будто ударила молния. Нет, это определенно что-то противоестественное, что-то ненормальное!

— Ты просто не хочешь признать, что тебе это было интересно и ты хочешь посмотреть на это снова, — презрительно хмыкнул Джордж, отворачиваясь от меня к карте.

— Черт, Джордж, нет! Я правда считаю, что это неправильно! И ты, ты тоже не должен выслеживать Оливера! Он же наш капитан!

— Когда это в наших шутках нас останавливали позиции, занимаемые людьми в обществе? – тихо рассмеялся Джордж.

— Нет! — я уверенно положил ладонь на пергамент, закрывая от брата точку, за которой он, как завороженный, следил. – Нет, братишка, мы уберем карту и пойдем вниз, поиграем с Ли во взрывающиеся карты. Ты не пойдешь за Оливером!

— Черт, Фред, да что с тобой?! – брат вскочил на ноги, отталкивая меня от кровати. – Такая возможность сломать школьные правила, посмотреть на этих двоих, а ты хочешь сидеть в гостиной и играть в карты?! Это не тот безбашенный Фред, которого я знаю. Ну же, пойдем! Признай, ты ведь тоже хочешь увидеть это еще разок. Давай, один раз и все, хорошо? Может, они просто повздорят и разойдутся, а может, Оливер и правда идет на настоящее свидание с девчонкой. Тогда мы сможем пустить о нем парочку интересных слухов. Считай, что это просто еще одна проделка.

Брат заговорщически подмигнул мне. Я больше не видел на его лице той холодной, хитрой и рассчетливой ухмылки, что испугала меня , его глаза открыто смотрели на меня, в них был блеск, но больше не было видно того странного нездорового интереса.

Джордж прав, а я нет, это всего лишь очередная проделка, ничего более. Он просто хочет проследить за Оливером, как если бы хотел проследить за Перси, просто шутка, очередная шутка. Я пытался уговорить сам себя. Получалось плохо, но стоило мне посмотреть на лицо брата, просто светящееся азартом, как я не мог спорить с ним дальше.

— Ну, хорошо, — улыбнулся я. – Твоя взяла, бери карту!

— Ты лучший брат на свете!

Джордж с размаху налетел на меня, стискивая в объятиях. Я запоздало обнял его в ответ. Интересно, а если Маркус обнимает Вуда, то он делает это так же? Тьфу, Салазар меня побери, что за мысли лезут мне в голову?!

Брат слегка отстранился от меня, заглядывая мне в лицо. Он лукаво улыбнулся, затем схватил карту, пряча ее в карман мантии, и пулей вылетел из комнаты, крича мне на ходу, чтобы я не отставал. Все еще мучимый сомнениями, я пустился ему вдогонку.

* * *

Я и брат сидели в одном из секретных ходов. Точка с именем Оливер Вуд все еще медленно и неуверенно кралась по коридорам школы. Мы постоянно забывали, что нам, счастливым обладателям карты, удавалось беспрепятственно передвигаться по Хогвартсу, но остальным приходилось проделывать длинный путь, чтобы дойти до места встречи, часто сворачивая с прямого пути, прячась от патрулей или путешествуя в полной темноте. Что ж, это было, наверное, даже интереснее, чем с легкостью уходить от любых преследователей, даже от Филча. Меня посетили мысли, что с находкой карты, эта часть ночных путешествий теперь была для нас почти недоступна.

— Как думаешь, куда он идет? Не похоже, чтобы снова в ванную, — шепнул Джордж, не отрывая взгляда от карты.

— Не думаю, что они стали бы встречаться дважды в одном месте. Это рискованно. Но пока что непонятно, куда он направляется. Ты Флинта искал?

Брат помотал головой.

— Надо поискать его, может, он уже в условленном месте и ждет? Тогда мы бы тоже уже могли выдвигаться в путь.

— Хорошая идея, Фредди!

— Не называй меня Фредди! – засопел я, толкая брата в бок.

Нам понадобилась лишь минута, чтобы найти Флинта. Как я и предполагал, его точка застыла в ожидании.

— Где это?

— Похоже, это туалет Плаксы Миртл.

— Плаксы Миртл? – Джордж перевел на меня неверящий взгляд. – Не говори, что они собрались заниматься этим на глазах у Миртл!

— Откуда мне знать! Но это точно ее туалет. Смотри, видишь, рядом кабинет чар. Это точно он, я тебе говорю.

— Эх, ладно, пошли! Странно себе это представляю, но пока не увижу собственными глазами, не поверю.

Мы неспешно шли по коридорам, даже не стараясь прятаться, разве что только голоса приглушили, дабы не тревожить портреты и не делать шума. Я уткнулся носом в карту, следя за точками старост и учителей, которые патрулировали ходы. Стоило кому-то из них свернуть в нашем направлении, как мы тотчас же меняли маршрут.

— Я только что подумал, Фред, а как мы незаметно пройдем внутрь туалета?

Я остановился как вкопанный. Действительно! В прошлый раз остаться незамеченными нам помог случай, но как быть теперь? Не сидеть же в коридоре, где шастают старосты и Филч? Черт, получается, мы весь путь проделали зря?!

— Я не знаю, — это было все, что я смог выдавить в ответ. – Я сверяюсь с картой, а ты уж что-нибудь придумай до тех пор, пока мы не достигли туалета.

Джордж шумно вздохнул, шепча ругательства себе под нос. Я продолжал следить за тем, чтобы наш путь оставался чист, но мой мозг в то же время энергично работал над решением нашей проблемы. Может, в туалет ведут другие ходы? Я с надеждой заглянул в пергамент – увы, обычный вход из коридоров Хогвартса был единственным путем внутрь. В этот же момент точка Оливера прошла через дверь и оказалась в одном помещении с Маркусом. В углу появилась и застыла серая точка с надписью Плакса Миртл. Видимо, мы были не единственными любителями подглядывать за другими.

Когда мы наконец достигли туалета, то выяснилось, что никто из нас так ничего и не придумал. Судя по двум точкам прямо за стеной, которые почти сливались в одну, Маркус и Оливер были уже вовсю заняты делом, при этом даже не затруднившись уйти в одну из кабинок. Это предположение подтвердил и тот факт, что находясь по другую сторону двери, мы все равно могли слышать слабые стоны. Джордж чертыхнулся, осматривая дверь – замочной скважины в ней не было, как не было и других отверстий. Однако, внизу у самого пола обнаружилась небольшая щель.

— Следи за картой, через две минуты я тебя сменю, — бросил мне брат через плечо, почти ложась на каменный пол и приникая к узкой щели.

Я пытался сконцентрироваться на карте, но все мое внимание занимали стоны и вздохи, не до конца заглушаемые дверью. Черт, снова эти сцены из ванной лезли в мою голову! Я зажмурил глаза, тряся головой, пытаясь прогнать наваждение. Стоны стали чуть громче. Идиоты, неужели не боятся, что их застукают? Я невольно кинул взгляд на наши с братом точки и на Оливера и Флинта за дверью. Миртл все еще оставалась в углу туалета и не сдвинулась ни с места за это время. Меня внезапно одолела зависть. Наверное, есть свои преимущества в том, чтобы быть полупрозрачным и уметь ходить сквозь стены.

До моего слуха долетело имя Флинта, сорвавшееся с губ Вуда. Я заметил, как брат заерзал на полу, как вдруг у меня пересохло в горле, как заслезились от напряжения мои глаза и... как точка с именем Аргус Филч свернула в коридор, прямиком ведущий сюда. О ЧЕРТ!

— Джордж, Джордж, вставай! – зашипел я, теребя брата за плечо. – Сюда идет Филч, надо смываться, скорей!

Второй раз просить брата не пришлось, он моментально вскочил на ноги и с ужасом уставился на меня. Я отметил, что у него припухла губа. Он ее кусал? На эти размышления не было времени, я засунул карту за пазуху и почти бегом ринулся в сторону противоположную завхозу. Через три шага мне все же пришлось остановиться, потому что Джордж остался стоять на месте.

— Ты рехнулся, Джордж? Надо сматывать удочки!

— Он их услышит! – Джордж с мученическим лицом кивнул в сторону двери, из-за которой слышались стоны.

— Какое нам дело, пошли!

— Вуд ведь наш капитан! Их надо предупредить!

— ТЫ С УМА СОШЕЛ?! КАК?

Брат слегка нахмурил брови, окидывая коридор оценивающим взглядом, затем его лицо прояснилось. Он буквально подлетел ко мне, резко повернулся и взмахнул палочкой:

— Вингардиум Левиосса!

Доспехи, стоявшие прямо напротив входа в туалет, со скрипом поднялись над полом. Брови брата сошлись на переносице, от усердия он высунул кончик языка, сузил глаза, прицеливаясь, а затем резким движением палочки направил доспехи прямо в дверь. Невыразимый грохот наполнил коридор.

— Идиот! – застонал я, хватая брата за руку и срываясь на бег.

Запыхавшись мы юркнули в первый скрытый туннель на нашем пути. Я оперся руками о коленки, тяжело дыша.

— Джордж, тупица! Ты только больше шуму наделал! Филч сразу же примчался, наверное.

Брат усмехнулся, утирая со лба маленькие капли пота.

— Конечно, примчался, но он хромает и медленно бегает, и если Вуд и Флинт не тупицы, то они успели убраться оттуда быстрее.

— Ты понимаешь, что им, возможно, нужно было еще одеться, прежде чем голышом выскакивать в коридор?

— Нет, не нужно! – Джордж коварно улыбнулся, я непонимающе уставился на него. – Флинт брал у Оливера в рот, у того лишь штаны приспущенны были.

Я приоткрыл рот в изумлении, в то время как Фред выудил карту у меня из-за пояса.

— Смотри! – довольно скалясь, он ткнул пальцем в пергамент.

Точка Филча топталась у входа в туалет, видимо, он ставил доспехи на место. Флинт и Оливер уже были этажем ниже в одном из пустых классов.

— Думаю, на сегодня с нас хватит. Пошли спать, — я покачал головой, забирая у все еще дико-улыбающегося брата карту.

По дороге в гостиную Гриффиндора я поневоле то и дело улыбался себе под нос. Все-таки славная шалость вышла!

— Джордж, — устало вздохнул я, — по-моему, ты зациклился на Вуде и Флинте. Ты в последние недели только и делаешь, что придумываешь планы, как бы застать их вместе. Разве это нормально?!

— Да ладно тебе! Мне просто интересно.

Брат отмахнулся от меня, словно от комара, утыкаясь в книжку. Последние три дня мы каждую свободную минуту проводили в библиотеке. Народ шептался о новой грандиозной шутке, которую мы планируем, а на самом деле Джордж вбил себе в голову, что должен отыскать заклинание, помогающее видеть сквозь стены. Я пытался его отговорить: во-первых, я очень сомневался, что такое заклинание существует, а во-вторых, если оно действительно существовало, то скорее всего, находилось в запретной секции. Однако все мои попытки остались безуспешными. Брат намертво ухватился за эту идею.

— Ну, а если мы не найдем такого заклинания? – спросил я, машинально переворачивая страницы книги передо мной, я даже не удосужился пробежать глазами их содержание.

— Значит будем пытаться придумать такое заклинание сами, ну или какое-либо устройство, помогающие смотреть сквозь стены.

Я оперся подбородком о руку, удостаивая брата тоскливым взглядом. Он это говорил на полном серьезе – это удручало еще больше. После протяжного вздоха я снова начал перелистывать книгу.

Мерлин, чем мы вообще занимаемся – выслеживаем нашего капитана по квиддичу во время его свиданий с Маркусом Флинтом! Меня передернуло, все мое нутро противилось этому, но я не мог оставить брата одного. Я просто понимал, что он на моем месте поступил бы точно так же. Однако удовольствия мне эти игры в шпионаж не доставляли никакого. Нам уже удалось пару раз застать Оливера и его слизеринскую половинку в разных уголках Хогвартса, при этом у нас был прекрасный угол обзора, но с каждым разом видеть эти картины мне становилось все более неловко. Каждый раз я ловил себя на мысли, что краснею и хочу отвести взгляд, но почему-то заставлял себя смотреть и дальше. Иногда я наблюдал за Джорджем. Его поведение было совсем другим: он наблюдал за парочкой не моргая, будто боялся пропустить что-то; часто он кусал и облизывал губы или сжимал руки в кулак. Меня это беспокоило, это был нездоровый интерес, поэтому я старался помешать ему, как мог. К сожалению, мои попытки редко оканчивались удачно.

Потоки моих мыслей прервала тень, нависшая над страницами книги в руках. Я обернулся и застыл в ужасе – передо мной стоял наш капитан. О черт! Неужели он знает?! Мое сердце ушло куда-то в пятки, в то время как Оливер переводил разъяренный взгляд с меня на брата. Джордж тоже застыл, при этом однако успев с грохотом захлопнуть лежащую перед ним книгу. Я осторожно, не сводя глаз с Вуда, закрыл свою как можно тише.

— Какого Мерлина вы сидите тут, можно узнать? – прогремел Оливер над нашими головами и тут же получил сердитое «тссс» от других обитателей библиотеки.

— Ээ... мы, ну, мы... – поочередно заплетались языками я и брат.

— Мы делаем реферат по трансфигурации, — нашелся брат, состроив невинную мордашку.

— Угу-угу, — поспешил кивнуть я.

— Меня не интересует, чем вы тут заняты, — зашипел Вуд, словно змея.

Наверное, у слизеринца понабрался, пронеслось у меня в голове, и я с трудом подавил смешок.

— Меня интересует, почему вы не явились на внеплановую тренировку, которая должна была состояться двадцать минут назад?

Я и брат ошалело переглянулись: тренировка? Но сегодня ведь выходной! Видимо, брат хотел высказать вслух мои мысли, но Вуд прервал его, стоило тому открыть рот:

— Да, сегодня выходные, да, обычно мы не тренируемся на выходных, и да, через две недели у нас первый матч и вообще-то на прошлых выходных у нас уже была тренировка, в которой вы оба принимали участие. Так что же мешает вам сделать это теперь?! Я вас по всему замку обыскался! Всю команду отправил на ваши поиски, а вы сидите тут! Да это было последнее место, куда я додумался пойти! – Вуд рвал и метал, с каждым его словом я все больше старался вжаться в стул или вдруг стать невидимым. – Я жду вас на поле через пять минут полностью переодетыми!

Он резко развернулся и вылетел из библиотеки. Переглянувшись мы последовали его примеру. Черт, как мы могли забыть о внеплановой тренировке?! Ведь совсем скоро матч с Хаффлпаффом, а там и рукой подать до матча со слизеринцами. Я мысленно ударил себя по лбу – вот ведь идиоты!

— Все твоя вина, Джордж! – запыхавшись обратился я к брату, в то время как мы почти бегом пересекали ходы школы.

— Почему?

— Если бы не твои дурацкие идеи и одержимость желанием подсмотреть за этими двумя, то мы бы не забыли о тренировке!

— Ой да ладно тебе! Ну, подумаешь, поворчит на нас Оливер, да заставит полетать лишние круги над стадионом. Не сломаемся!

— Как знаешь, но я в этом больше не участвую!

Брат остановился как вкопанный, заставляя тем самым и меня затормозить.

— Как так, не участвуешь? – спросил он, не сводя с меня удивленного взгляда.

— Не участвую и точка! Если ты хочешь продолжать выслеживать Оливера, то пожалуйста, но без меня. Я уже говорил тебе, что считаю это неправильным. Больше я тебе помогать не буду в этом деле и сопровождать тебя в твоих вылазках тоже.

— Как же так, Фред, братишка? Мы же всегда все делаем вместе! Эй, — брат быстро подошел ко мне, обнимая меня за плечи, — ты ведь знаешь, я не смогу со всем управиться один! Мне нужна твоя помощь, твои советы и твоя смекалка!

Он отстранился от меня, заглядывая мне в глаза. Черт, сложно было ему отказать, когда он вот так... вот так просил своим взглядом. Он умел делать этот щенячий взгляд, от которого у меня просто язык не поворачивался сказать «нет». Я попытался отвернуться, но брат крепко держал меня за плечи, не давая мне возможности «побега».

— Н-н-ну... Джордж... черт, это неправильно, — неуверенно забормотал я.

Близость брата, его успокаивающий запах и этот открытый взгляд, умоляющий поступиться своими принципами, ломали всю мою решимость стоять на своем. Черт, нельзя просто так уступать ему! Пусть он и мой брат, но я понимал, что то, что он делает, неправильно, это нужно было прекратить.

— Джордж, нет, я не...

Договорить я не успел, брат резко наклонился вперед, громко чмокая меня в губы, а затем остранился, озорно смотря на меня.

— Подумай еще раз над этим, — произнес он, хитро прищуривая глаза, а затем сорвался с места, таща меня за собой. – Давай, быстрей, не то даже авадой от Оливера не отделаемся!

На автомате мои ноги сами бежали за братом, в то время как в моей голове случилось на редкость большое «редукто» из мыслей.

* * *

— Еще раз! Никуда не годится! Анджелина, Алиссия, вы слишком медленные, нужна скорость! Макс, ты слишком неповоротлив, тебя два раза чуть не снесло бладжером, если бы не Фред... или Джордж... в общем, неважно, ты понял! Чарли, что это только что была за спираль?! Еще раз! Фред и Джордж... только попробуйте еще хоть раз, Салазар вас разрази, забыть о тренировке! Все по местам! Раз, два, три, поехали!

Мы прокручивали одну из стратегий Вуда уже в сотый раз, такое у меня было ощущение. Он не на шутку разозлился на нашу забывчивость, а влетело всей команде. Он не просто задался целью сделать тренировку сложной, он явно решил вымотать нас до смерти. Моя правая рука ныла от тяжелой биты, левая уже, казалось, срослась с древком метлы. Я тихо ворчал себе под нос, не задумываясь проделывая все финты и когда приходило время бить по бладжеру, я обрушивал на него всю мощь своего удара, пытаясь выместить на неповинном мяче всю свою злость и усталость. К сожалению, после таких энергичных выпадов сил на полет оставалось еще меньше, но зато в мыслях я радовался возможности выместить свой гнев.

Я злился на брата. Это была его вина, из-за его дурацких идей нам так влетело и теперь не только мы, но и вся команда отдуваются за то, что Джордж вбил себе в голову, хотя и не знают об этом. Этот гнев лишь укреплял мою решимость отказать брату в содействии. Его «увлечение» начало досаждать нашей повседневной жизни, а значит, уже не является лишь невинным «хобби». Я твердо решил, что после тренировки выскажу все это брату. И карту у него надо будет отобрать, посмотрим, как он тогда запоет. Я злорадно улыбнулся, посылая еще один бладжер в далекое путешествие, при этом целясь в брата. Тот резко увернулся, выражение его лица заставило меня улыбнуться еще шире.

— Уизли! Смотри, куда бьешь! – донесся до меня строгий голос Вуда.

— Извини, капитан! – я махнул рукой, устремившись за бладжером, который преследовал Алиссию.

Я не знаю, сколько времени еще Вуд гонял нас. Однако в тот самый момент, когда при попытке послать бладжер в далекие дали я представил вместо мяча лицо нашего капитана, Оливер крикнул о том, что тренировка окончена. Нескрываемые стоны облегчения раздались над полем. Я с трудом удержался на ногах, когда слез с метлы, казалось, что я разучился ходить. Руки неимоверно болели, метла и бита весили тонну, не меньше, но все же я был рад, что эта тренировка, больше похожая на истязание, закончилась.

Приняв душ и выйдя из мужской раздевалки, брат и я наткнулись на Андж и Алиссию, выходивших из женских кабин. Судя по их лицам они были на грани истощения. Даже не удостоив нас взглядом, они медленно побрели в сторону школы, мы молча следовали за ними. Тело нещадно болело, и каждый шаг давался с великим трудом. Я с ужасом думал о всех тех лестницах, которые вели в гриффиндорскую башню на нашем пути. Я убью Вуда... или брата. Посмотрим, какое желание будет сильнее.

Мы наконец-то достигли замка, и хотя до отбоя оставался еще примерно час, никто даже и не думал сворачивать от прямого пути в гостиную Гриффиндора. Со стороны мы были, наверное, похожи на инферналов, настолько мертвым я себя чувствовал, да и другие, видимо, чувствовали себя не лучше. Никто не проронил ни слова по пути в башню, лишь когда до цели нашего пути оставалось совсем чуть-чуть и мы ждали нужной лестницы, Андж больно ущипнула меня и брата за руку.

— Ай! – синхронно вскрикнули мы, почти отскакивая от нее.

— Я не знаю, что вам понадобилось в библиотеке на выходных, но реферат по трансфигурации это не был точно, Макгонагалл нам ничего не задавала. Не забывайте, что я и Лисси с вами на одном курсе, — Анджелина угрюмо смотрела мне в глаза. — Нас вы не проведете рассказами о домашнем задании. В общем, мне плевать, относится ли это к вашим проказам или еще к чему, но если вы еще раз забудете о тренировке и Оливер снова будет так нас гонять, то поверьте, в следующий раз я найду силы задушить вас обоих во сне, даю вам слово.

В это время к нам подъехала нужная лестница, и девчонки как ни в чем не бывало продолжили путь. Я и брат переглянулись: было понятно, что команда не забудет, из-за кого им пришлось сегодня так страдать. Будет весело выслушивать выговоры Чарли и Макса. Понурив голову, я побрел дальше.

В гостиной было немного народу – большинство еще наслаждались последним часом перед отбоем. Конечно, некоторые из них и после отбоя не собирались появляться здесь. Ли сидел в одном из кресел и болтал с какой-то первокурсницей. Заметив нас, он лучезарно улыбнулся, помахав нам рукой.

— Эй, Фред, Джордж, наконец-то вы тут! Сыграем в карты?

— Прости, Ли, я пас, — почти неслышно выдохнул я. – Оливер нас загонял до полусмерти, я пойду спать.

— А я, пожалуй, еще сыграю, — брат подмигнул Джордану.

Пожелав обоим спокойной ночи, я поднялся наверх. Никогда в жизни я еще не радовался своей кровати так сильно. Казалось, что я лежу не на обычной постели, а на мягчайшем облаке. Я раскинул руки и ноги: наконец-то долгожданный отдых! Тяжесть сковала мои конечности, только теперь, расслабившись, я осознал величину моей усталости. Однако сон вдруг как рукой сняло. Я лежал в темноте, уставившись в темный потолок моей кровати.

В голове крутились разные мысли, которые все сводились к двум темам: Флинт и Вуд и тот задорный поцелуй брата в коридоре. Что ж, усмехнулся я сам себе, хоть какой-то прогресс – в последние недели это была обычно лишь одна тема о двух капитанах, теперь хоть еще что-то начало занимать мои мозги. Вопрос был лишь: к лучшему ли это?

Зачем брат вообще чмокнул меня в губы? Это даже поцелуем нормальным не назовешь, просто легкое дурашливое прикосновение. Это не было поцелуем, которыми обменивались Оливер и Маркус, даже если они целовались лишь коротко, все равно это выглядело по-другому. Их поцелуи не были такими дружескими, такими мимолетными и легкими, такими... дразнящими? Будто брат хотел подразнить меня, показать, что возможно и больше....

Черт, о чем я думаю?! Это уже слишком! Я резко сел на кровати и замотал головой. Что у меня за мысли? Думаю о поцелуях с собственным братом. Что за идиот! И вообще я устал, нужно поспать. Я задернул полог кровати, снова устраиваясь поудобнее.

Я проворочался минут десять, но так и не мог уснуть – мысли съедали меня живьем; как вдруг скрипнула дверь. Кто-то зашел в комнату. Тихие шаги приближались к моей кровати, а затем гость отодвинул полог и проскользнул внутрь, присаживаясь на край. В темноте я лишь по очертаниям, да по рыжему отблеску в волосах понял, что это брат.

— Ты чего, Джордж? – тихо спросил я.

— Подвинься!

Я послушно отодвинулся, а брат не задумываясь улегся рядом, утыкаясь носом мне в грудь и обнимая меня одной рукой. Я машинально заключил его в обьятия, теребя пальцами его волосы.

— Что-то случилось? – мой тихий шепот казался мне слишком громким.

— Нет... я хотел спросить, остался ли ты при своем решении, которое высказал мне сегодня днем.

Я протяжно вздохнул, обдумывая свой ответ. Он мой брат-близнец, у нас одна душа на двоих, но иногда одна половинка души может ошибаться, другая должна помочь ей увидеть эти ошибки. Я знал, какой ответ будет единственно-правильным.

— Остался, я больше не участвую в этом, братишка. Я люблю тебя, но твое поведение... оно не сходится с моими принципами, не знаю... просто так нельзя делать, понимаешь?

— Да, пожалуй, понимаю...

— Значит, ты перестанешь? – в моем голосе звучала надежда.

— Нет, — твердость ответа Джорджа заставила меня вздоргнуть. – Я понимаю, почему ты отказываешься, но я не собираюсь этого делать. Я хочу дальше наблюдать за ними, мне это просто нравится. Пойми и ты меня, хорошо?

Я невольно скривил губы, но брату противоречить не мог – то, что он говорил, было логично.

— Да, я понимаю, я не буду пытаться отговорить тебя. Только будь осторожен в своих похождениях!

— Буду, не бейспокойся! У меня же есть карта.

— Но...

— Хоть этого меня не лишай, Фред! – возмущение брата сквозило в каждом слове. – Без карты меня просто поймают! Ты этого хочешь?

— Ты прав, извини! Хорошо, карту отбирать не буду. А теперь спи, — я зарылся носом в волосы брата. Как они чудесно пахнут!

— Что прям здесь? – хихикнул он.

— Ну да, а что, хочешь обратно в свою кровать? К тому же Ли уже несколько раз видел, как мы спим вместе, пока что всей школе об этом не раструбил.

— А если раструбит, то что тогда, будешь отрицать? – я почувствовал, как тело брата напряглось.

— Ни за что! – ответил я после секундного раздумья. – Мне что должно быть стыдно за то, что я тебя люблю, своего брата-близнеца?! Мы же две части одного целого, не забывай! Я никогда бы в жизни не отказался от этого. Даже если бы вся школа показала на нас пальцем и обсмеяла, мне было бы плевать.

Брат потянулся вверх и легко прикоснулся своими губами к моим. Только теперь это был не глупый смешной чмок, это было... просто прикосновение... и одновременно не просто прикосновение. Как будто брат хотел сказать «спасибо» за мои слова и обнять меня, но объятия показалось ему недостаточно, чтобы выразить свою благодарность. Да, именно так это и ощущалось – как выражение глубокой благодарности, выражение нашей душевной привязанности, как-будто на миг мы снова стали тем целым, частью чего мы постоянно себя ощущали.

Я улыбнулся, чуть крепче обнимая брата. Он знал, что я не пойму его жест превратно, поэтому не побоялся сделать это. Это многое говорило о глубине его доверия ко мне, о нашем взаимопонимании. Осознание этого наполняло меня ощущением безграничного счастья. Все те моменты до этого, когда я думал, что был счастлив, вдруг словно канули в небытье, вот он самый счастливый момент!

— Спокойной ночи, — пробормотал брат куда-то мне в плечо.

На сей раз сон не заставил себя долго ждать.

Я проснулся в необычайно хорошем расположении духа. Такое редкое осеннее солнце приятно грело мне щеку, под одеялом было тепло и уютно, и с соседних кроватей доносилось сонное сопение брата и Ли. С удовольствием потягиваясь и разминая конечности, я попытался определить причину такого хорошего настроения. Ах да, точно! Вчера мы выиграли наш первый матч. От этой мысли самодовольная ухмылка сама появилась на моем лице. Это было определенно причиной того, почему мне хотелось петь и парить над землей. В конце-концов, это ведь был наш первый с братом матч в жизни!

Я невольно начал думать о прошедшей неделе, которая несмотря на изнуряющие тренировки казалась мне особенно хорошей, потому что я наконец-то перестал выслеживать Вуда при его встречах с Флинтом. Моя совесть была чиста и спокойна. Брат, видимо, тоже умерил свой пыл. Иногда он брал карту и уходил вечером на «разведку», но случалось это уже не так часто. К тому же мы снова начали проказничать, и этот факт дарил мне чувство глубокого удовлетворения. Все-таки близнецы Уизли не Уизли, если не творят шуток. Это было непередаваемое чувство, когда после долгого «воздержания» я и брат устроили атаку навозных бомб в одном из женских туалетов, а затем долго сносили всевозможные заклинания на своей шкуре. Ну откуда нам была знать, что именно в тот момент, когда мы запустили бомбы, в одной из кабинок была Андж!? Но несмотря на это сама мысль о том, что шалость удалась, вызывала у меня на лице довольную улыбку.

Мои мысли снова вернулись к квиддичу. Что ж, по-крайней мере, теперь вплоть до рождественских каникул мы могли спокойно тренироваться, не задумываясь ни о чем. Следующий матч со Слизерином был запланирован на последнюю неделю перед каникулами. А до того времени мы могли расслабиться. От моих мыслей меня отвлек шум на соседней кровати, видимо, Джордж проснулся и теперь ерзал в постели.

— Доброе утро, брааааатишка! – сонно выговорил он, зевая во весь рот. – Обожаю выходные! Можно наконец-то выспаться.

Причмокивая губами, брат плотнее укутался в одеяло и повернулся на другой бок.

— Эй, ты что же собираешься спать и дальше, Джордж?

— Ну, а почему бы и нет? У тебя есть какие-то планы на сегодня?

— Пока что нет, — я помотал головой, хотя брат и не мог меня видеть, — но это же не значит, что мы весь день проваляемся в кроватях, не занимаясь совершенно ничем?

— А по-моему, звучит здорово! Вот увидишь, Джордан тоже будет не против. Эй, Джордан!

Недовольное ворчание с другой кровати ясно дало понять, что Джордан сейчас явно не в восторге оттого, что кто-то интересуется его мнением.

— Эээээй, Джооордан! – повысил голос Джордж, специально действуя другу на нервы.

— Иди ешь слизняков, Фред!

— Дурак! Я – Фред! – возмущенно отозвался я. – Тебя Джордж зовет!

— Неправда! Это все Фред, — брат противно захихикал, зарываясь лицом в подушку.

— Идите оба к черту!

После чего Джордан резко сел на кровати и метнул подушку прямо в меня. Я закашлялся, попытался убрать тяжелую подушку с лица, но в итоге лишь запутался в одеяле и с грохотом упал с кровати. Смех брата и Ли оглушил меня, в то время как я пытался выпутаться из предательского одеяла и встать с пола. Запыхавшись я наконец-то стоял на ногах, держа подушку Ли в руке и гневно оглядывая вдруг притивших соседей по комнате. В следующую секунду подушка уже летела обратно в ее обладателя, а я с неистовым криком схватил свою, прыгнул к брату на кровать и начала тубасить его, что есть мочи. Не долго думая Джордан присоединился к нашей потасовке.

По комнате во всю летали перья, мы бились будто на арене, при этом оглушительно хохоча и визжа, словно девчонки. Я не знаю, сколько времени мы провели в нашей миниатюрной куче-мале. Во рту у меня были перья, перед глазами мелькали то рука Фреда, то ошалелое лицо Джордана, то чья-то босая нога, то локоть. Я смеялся до слез, кашлял от пуха и вдруг понял, что уже давным-давно так не веселился.

С грохотом отворившаяся дверь заставила нас застыть в мгновение ока. В дверном проеме стоял Перси. Черты его лица отражали смесь гнева и одновременно отчаяния.

— Фред, Джордж, живо собирайтесь! Мы проведем эти выходные дома, — процедил он, игнорируя хаос, царивший в комнате.

— Что? Почему? – в один голос запротестовали брат и я.

— Мама... – Перси сделал паузу, глубоко вздыхая, и от этой многозначительной паузы мое сердце ушло в пятки, — мама в больнице Святого Мунго.

В одно мгновение я позабыл, что минуты назад у меня было хорошее настроение, как мы только что веселились во всю. «Мама в больнице Святого Мунго» — эти слова эхом отдавались в моей голове. Я перевел испуганный взгляд на Джорджа, тот словно окаменел и с неверием смотрел на старшего брата.

— Одевайтесь! – Перси пытался придать уверенности своему голосу, но не мог скрыть волнения. – Чарли ждет внизу, через каминную сеть мы отправимся сразу в больницу. Папа и Рон с Джинни уже там, Билл тоже.

Он резко развернулся и устремился вниз по лестнице. Словно в тумане я слез с кровати и рассеянно начала одеваться.

* * *

Мы резво шли по коридорам больницы, следуя за какой-то колдосестрой. Я плохо понимал, о чем Чарли и Перси разговаривали с ней, но одно было ясно – она ведет нас к маме в палату. Мое сердце делало удары через раз. Казалось, что если я забуду о том, что мне надо дышать, то оно вообще перестанет биться. Страх сковал мои внутренности. Мама в больнице Святого Мунго – значит, это что-то серьезное. Да и, в конце-то концов, волшебники не магглы, их простая простуда не возьмет, а если и возьмет, то есть уйма заклинаний, ставящих на ноги за минуту. Значит, с мамой случилось что-то страшное.

Мне не хотелось это принимать и не хотелось в это верить. Я сглотнул ком в горле, ускоряя шаг, стараясь не отставать от братьев. Джордж шел рядом, боязливо оглядываясь по сторонам.

— У меня тоже от этого места мурашки по телу, — шепнул я ему в ухо. – Не смотри по сторонам! С мамой все будет хорошо.

Джордж кинул на меня быстрый взгляд, я едва успел нацепить натянутую улыбку, хотел его подбодрить, но брат уже понурил голову. До самого конца пути он приковал свой взгляд к мантии впереди идущего Перси. Я хотел как-то успокоить его, дать понять, что все будет хорошо, что с мамой все будет в порядке, но не мог, потому что сам боялся того, что это может быть неправдой. У меня снова стоял ком в горле, и чем больше я думал о маме, тем больше щипало в глазах. Черт, черт, черт! Не смей реветь!

Мы резко остановились, так резко, что я почти налетел на Чарли.

— Вам сюда, — без тени эмоций указала колдосестра на одну из дверей и тут же устремилась прочь.

Чарли открыл дверь, я невольно задержал дыхание, заходя внутрь, боясь увидеть... увидеть что-то страшное.

Около маминой кровати стояли отец и остальные члены нашей семьи. У Джинни покраснели глаза, она то и дело вытирала их большим платком. Я узнал его – это был мамин подарок сестре на день рождения: красивый большой платок с именами членов нашей семьи, вышитыми затейливыми золотыми и огненными буквами. Мне снова пришлось бороться с собой, чтобы не зареветь, как девчонка.

— Ох, мальчики, вы здесь! Наконец-то! – отец, заметив наше присутствие, быстро подошел к нам, заключая в объятия. – Все хорошо, врачи говорят, что она поправится.

И тогда я увидел маму: она лежала на большой просторной кровати совершенно без сознания. Ее кожа была мертвенно-бледного оттенка, один этот ее вид заставлял мою кровь стыть в жилах от страха за нее. Неуверенно я и брат подошли ближе, Джордж хотел взять маму за руку, но едва коснулся ее кожи, как тут же отпрянул.

— Пап, она как-будто в огне горит! – взгляд братишки был переполнен страхом.

— Врачи сказали, что у нее огненная лихорадка. Сейчас ее немного лучше. Я рад, что вы не видели ее, когда ее лихорадило. Я перепугался не на шутку.

— Огненная лихорадка? – неуверенно переспросил Чарли. – Но она же такая редкая и просто так на улице ее не подхватишь!

— Знаю, — отец понурил голову, — но ваша мама недавно была в Лютном переулке, пыталась там найти рецепт зелья или книги о том, как изгонять упырей, а то наш в последнее время расшалился... хотя это уже не так важно. Врач сказал, что он часто встречал жертв старых артефактов, на которые были наложены сильные проклятия или болезни. Вероятно, Молли подхватила лихорадку там, возможно даже сама того не зная.

Все головы нашего семейства повернулись в сторону мамы. Хотя ее лицо было спокойно, было видно, как метались ее зрачки под веками. Джинни громко всхлипнула, нарушая почти идеальную тишину.

— Все хорошо, Джинни, не плачь! С мамой все будет хорошо, — Рон приобнял сестру за плечи.

Щелкнула дверь, и все мы как один вздрогнули от этого странного и такого неподходящего ситуации звука. В палату зашел колдомедик в длинной белой мантии. Я толком не слушал, о чем он тихо переговаривался с отцом, Биллом и Чарли. Я не мог оторвать взгляда от мамы, такой неестественно бледной. Она выглядела совершенно беззащитной и слабой в этот момент. Снова защипало в глазах, шмыгнув носом, я вытер предательские слезы рукавом мантии. Все-таки сколько бы мама ни ругалась на меня с Джорджем, она все равно оставалась нашей мамой – единственной и неповторимой, одним из самых дорогих людей на свете, за которую я так же не раздумывая отдыл бы жизнь, как и за брата.

Тепло коснулось моей ладони – брат взял меня за руку, при этом не сводя взгляда с мамы. В ответ я крепко сжал его пальцы.

— С ней все будет в порядке, — тихо сказал Джордж, но с такой уверенностью, будто абсолютно точно знал это.

— Правда?

— Не сомневаюсь даже.

Рон, Джинни и Перси перевели на него неуверенный взгляд.

— А вы разве сомневаетесь? – почти с вызовом ответил он.

Все трое покачали головой. Я еще крепче сжал руку брата, кивая сам неизвестно чему или кому. Да, мама обязательно поправится. С ней все будет хорошо. Мы будем ждать, а когда ей станет лучше, то обязательно устроим большую вечеринку дома и запустим кучу фейерверков. Я грустно улыбнулся себе под нос.

На задворках сознания я слышал разговор отца и братьев с колдомедиком. Я не понимал общей сути, лишь вылавливал отдельные фразы, и думая о фейерверках в Норе, я старательно игнорировал слова медика «критическое состояние», «мы делаем все, что можем» и «плохие прогнозы».

Как бы мы ни противились, но отец заставил нас вернуться в школу. Было неимоверно сложно, нет, почти невозможно сидеть на уроках и пытаться сосредоточиться на чем-то другом, кроме картины мамы на больничной койке, которая возникала в голове каждые три секунды. Каждый день Чарли получал сову от папы. Сидя за столом Гриффиндора, я, как загипнотизированный, наблюдал за полетом птиц, взглядом выискивая Стрелку, а затем напряженно следил за лицом брата, когда тот пробегал глазами письмо. Несколько дней подряд он едва прочитывал письмо до конца, а затем с нескрываемым вздохом разочарования передавал пергамент мне, Джорджу и Перси. Каждый день я боялся заглянуть в этот пергамент или увидеть, как изменяется лицо Чарли, но на протяжении недели содержание письма оставалось прежним: «Состояние вашей мамы не меняется, но стабильное. Врачи говорят, что сделали все, что могли, теперь остается ждать». Каждый раз после того, как Джордж прочитывал письмо, он сжимал руки в кулаки, сдерживая себя. Я хорошо его понимал, он был зол, расстроен, подавлен и не знал, на ком можно вынести свою злость, как можно выпустить пар. Мои попытки держать себя в руках не были так успешны: уже на третий день, не дожидаясь окончания завтрака, я прямиком направился в теплицы профессора Стебль и с помощью на редкость сильных «редукто» и «инсендио», в которые я вложил весь свой гнев и все свое отчаяние, буквально испепелил такие ненавистные всему второму курсу юные мандрагоры, над которыми тогда работал наш класс. Конечно, без наказания я не остался: мне пришлось убирать всю теплицу без помощи магии (каждый день по несколько часов) и факультет лишился сорока баллов. Хотя потеря баллов волновала меня на тот момент меньше всего.

После недели мучений и бесцельных ожиданий на выходных мы снова были в больнице, и снова были мучительно больно видеть маму в таком состоянии. Ее кожа все еще была мертвенно-бледного оттенка, но врачи сказали, что за неделю у нее не было ни одного приступа, что было очень хорошим знаком. Надежда, уже начавшая понемногу угасать, снова затрепетала ярким огоньком внутри меня. Значит, мама действительно пойдет на поправку, ей становится лучше!

Вернувшись вечером воскресенья в Хогвартс, я и брат недолго пробыли в общей гостиной и ретировались наверх. На удивление в комнате нас ждал Джордан.

— Эй, парни, привет! Ну, как вы? Вашей маме лучше? – он сидел на своей кровати, обложившись книгами и свитками пергамента.

— Целую неделю у нее не было приступов, колдомедики говорят – это хороший знак, — произнес Джордж и слегка улыбнулся.

Брат перевел на меня взгляд, будто спрашивающий: «Все же верно, это хороший знак, да?» Кончики моих губ дернулись вверх, и я с удивлением отметил, что теперь улыбаться у меня выходит намного легче, чем всю неделю до этого. Лед во взгляде Джорджа, что был там все это тяжелое время, тоже начал таять – надежда, даже больше походившая на уверенность в выздоровлении мамы, снова поселилась там. Понимание этого грело мне сердце. Было бы странно, неправильно, если бы в этой ситуации наши мысли рознились.

Стянув с себя мантию, я устало плюхнулся на кровать, в то время как Джордж направился в уборную. Джордан больше не выказывал попыток заговорить со мной – либо ему было чем заняться со всеми этими книгами, либо он просто чувствовал, что я не был настроен на беззаботную беседу. Тишину комнаты разрушали лишь шум воды из ванной, да поскрипывание пера Джордана.

— Джордан, что ты делаешь? – спросил я, даже не успев подумать, зачем я вообще это спрашиваю. Слова, еще не успев толком сформироваться в мозгу, сами слетели с языка.

— Домашнее задание. Снейп ведь задал нам сочинение, ты помнишь?

— А, ну да, помню! – я понятия не имел, о чем он говорил. – На какую тему?

Джордан отложил перо, слегка нахмурив брови, а затем окинул меня обеспокоенным взглядом.

— Классификация зелий, в которых используется корень мандрагоры. Джордж, ты точно уверен, что помнишь?

— Я Фред, а...

— О, прости!

— Ничего, — я махнул рукой, меня редко смущал тот факт, что люди путают нас, — но вот насчет сочинения – я думаю, я и правда забыл. Джордж, наверное, тоже. Дашь списать?

Ли сделал глубокий вдох.

— Я бы с радостью, если бы это было сочинение по истории у Бинса, но Снейп...

— Не страшно, забей! Как-нибудь выкрутимся.

Виноватый взгляд в мою сторону, а затем Джордан снова углубился в книги. Я принялся изучать узоры на потолке. Узорами мы называли эти каракули ради шутки: на самом деле, весь потолок просто был исписан «посланиями» бывших учеников Хогвартса. Не было почти ни одного свободного места. Некоторые надписи были датированы, как-то раз брат, Джордан и я осмотрели каждый сантиметр потолка в надежде найти самую старую запись. И мы ее нашли. «Розамунда и Винсент на веки» — гласила надпись, датированная шестым февраля 1487 года. Нам казалось странным, что за столько веков никто не стер эти записи, некоторые из которых были вырезаны обычным маггловским ножом. Я усмехнулся себе под нос, вспоминая, как мы переписывались на эту тему на уроке трансфигурации, а когда Макгонагалл ловко поймала один из наших самолетов-записок на лету, то вместо того, чтобы снять несколько баллов, решила преподать урок истории, рассказав о том, что еще в 1450 году директор школы, который сам в детстве любил вырезать на потолке комнат приличные и не особо слова, заколдовал все потолки спален так, чтобы все, вырезанное, выжженное или записанное на них, оставалось там навсегда. Джордж и я нашли тогда эту идею великолепной и действительно удавшейся шуткой на века.

Сейчас разглядывание «узоров» на потолке отвлекало меня от негативных мыслей, я старался думать только о хороших вещах, большинство из которых были связаны с братом и нашими проказами. Поток моих мыслей прервала скрипнувшая входная дверь. Я приподнялся на локтях, в проеме стояла Анджелина.

— Андж, привет!

Джордан кивнул в знак приветствия и тут же снова углубился в свитки.

— Привет... Фред?

— Да, это я. Заходи, что-то хотела?

— Угу, хотела, — Андж сцепила руки в замок, потирая большими пальцами друг о друга. – Пойдем, погуляем немного. Думаю, тебе стоит проветриться.

— Спасибо за заботу, Андж, но я не в том настроении, чтобы...

— Именно потому, что ты в этом идиотском настроении уже неделю! – выпалила она, делая шаг вперед. – Я... я за тебя переживаю!

Джордан издал какой-то странный звук, будто подавился, быстро перевел взгляд на меня, затем смерил им Андж и только было открыл рот, чтобы сказать что-то, но я оказался проворнее:

— Ли, даже не думай сейчас говорить то, что вертится у тебя на языке! Андж всего лишь моя очень хорошая подруга!

Анджелина непонимающе уставилась на Джордана, который лишь пожал плечами, но рта не открыл, а затем залилась краской.

— Ну... ты понял, как я это имею ввиду, — начала было оправдываться она.

— Ладно, пойдем!

Я спрыгнул с кровати, натягивая ботинки. Я не горел желанием куда-то идти, но и не хотелось заставлять Андж выдумывать какие-то нелепые и ненужные оправдания ее словам только потому, что Джордан себе что-то додумал. Я вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

До отбоя было еще на удивление много времени, хотя пробыв почти целый день в больнице у мамы, мне казалось, что был уже поздний вечер. Не долго думая, я и Анджелина отправились на улицу, солнце только-только подкатилось к горизонту, вечер стоял ясный и безветренный.

С каждым нашим шагом под ногами хрустела сухая листва, и несмотря на ясную погоду в воздухе уже висел едва уловимый морозный запах, предвещавший скорую зиму. Мы шли в молчании, я не был расположен к разговорам, Андж, видимо, не знала теперь, о чем меня можно спросить. Она шумно втянула воздух, будто собиралась что-то сказать, но все же не решилась. Она лишь улыбнулась мне и зашагала дальше, плотно сжав губы. Значок Гриффиндора на ее мантии, казалось, отражал последние лучи заходящего солнца, горя огненными цветами. Я посмотрел на свой: нет, мой был вполне обычен – яркий, как и всегда, но тусклый по сравнению со значком Анджелины.

— Как твоя мама? – наконец-то, осмелилась спросить она.

Я что-то невнятно промычал в ответ, дав понять, что не особо расположен обсуждать эту тему. Андж была смышленой девочкой – слегка кивнув, она снова замолчала, уставившись на носки своих туфель. Еще несколько минут мы прогуливались в молчании. Почему-то мне становилось хорошо на душе: чем больше я смотрел вокруг на залитый яркими красками пейзаж, тем меньше тревожился. Значок Анджелины горел, рефлектируя солнечные лучи, а мой их, верно, впитывал в себя, направляя через слои ткани прямо в сердце, успокаивая его хотя бы на время. Я уже почти забыл обо всем на свете, наслаждаясь окружающим нас видом, когда мы достигли озера.

— Фред...

— Ммм? – я забрался на большой валун на берегу, провожая взглядом широкие круги на воде – вероятно, резвился гигантский кальмар.

— Ты и Джордж... вы... вы еще следите за Оливером?

Я развернулся так резко, что чуть не упал. Я не ослышался?! Андж только что спросила... о нет, о Мерлин, неужели, она знает?

— Не смотри на меня так! – она отвела взгляд в сторону. – Да, я знаю об этих ваших вылазках.

— И... и о Флинте и... – я начал заикаться, затем поспешно поправил ворот своей мантии, который стал вдруг таким узким и удушающим.

— О Флинте и Вуде, да, и о них я тоже знаю... Хотя это осталось бы тайной, если бы не ты с братом.

— Как ты узнала? – способность связно говорить пришла ко мне так же внезапно, как и только что обрушившаяся на мою голову новость.

— Подслушала тебя и Джорджа в библиотеке. Я не хотела, просто сидела одним рядом дальше, за шкафом, а вы-то не больно уж тихо и разговаривали, надо сказать. Видимо, думали, что вокруг никого нет.

Я невольно сглотнул ком в горле: а что, если Андж не единственная, кто вот так вот случайно подслушал меня и брата? Черт, лучше даже не думать о такой возможности!

— Так вы еще следите за ним? – она буквально припечатала меня взглядом своих темных глаз.

— Нет! Я давно отказался от этих затей. А Джордж...

Я умолк на полуслове: почему-то казалось, что говорить о том, насколько мой брат был одержим этой темой, по-крайней мере, еще неделю назад, было обыкновенным сплетничеством и выставлением Джорджа в дурном свете. Ну уж нет, пусть я и не одобрял его «увлечение», но никому не было обязательным это знать.

— А Джордж? – Андж подняла одну бровь вверх.

— А что Джордж?! Ничего. Почему ты вообще спрашиваешь?

— Знаешь, я давно хотела тебя спросить об этом. Ну и... просто хотела тебе сказать, что мне это кажется неправильным. Это подло, следить за нашим капитаном за его же спиной. С кем он встречается – это его дела, но никак не твои с Джорджем.

Я густо покраснел – черт, будто моя совесть явилась во плоти и разговаривает со мной. Андж, Салазар тебя побери!

— Да-да, я знаю! – отмахнулся я, желая прекратить неприятный разговор.

— Вы точно больше не подглядываете за ним? Учти, Фред, я всерьез хотела рассказать об это Оливеру.

— ТЫ ЧТО?!

— Черт, ну а что ты думаешь, мне стоило делать?!

— Ну уж точно не бежать ябедничать Оливеру! — насупился я, вот этого я от Андж точно не ожидал. – Да я и брат тогда бы вылетели из команды в два счета!

— И возможно, это было бы вам уроком! – слегка повысила голос подруга. – Ну, ладно, не злись, Фред! Я ведь не сделала этого. Я хотела поговорить с тобой, спросить об этом, прежде чем делать какие-то выводы. Поклянись, что больше не будете за ним следить, иначе я действительно пойду и выложу ему все подчистую!

Я с ненавистью посмотрел на нее. Умная, коварная – настоящая девчонка! Они все такие что ли? Я забыл на тот момент, что сам считал это подлостью следить за Оливером, и почему-то отстаивал совершенно противоположную точку зрения. Возможно, лишь только из-за того, что двенадцатилетний мальчишка не может просто так согласиться с девчонкой, а возможно, и потому что пообещай я это Андж, брату тоже придется сдержать это обещание, а я не хотел ограничивать его свободу. Он бы на моем месте, наверное, послал бы Андж в далекое путешествие, но я не смог.

— Ладно, твоя взяла! Хорошо, клянусь, мы больше не будем следить за Вудом.

— Клянешься на могилах твоих предков?

— Ты серьезно, Андж?!

— Да, серьезно! – она хмуро смотрела на меня исподлобья.

— Салазар тебя дери, Джонсон! Хорошо, клянусь на могилах своих предков!

Я и Андж ударили по рукам, а затем она как ни в чем не бывало забралась ко мне на валун, устраиваясь рядом поудобнее. Мы снова погрузились в молчание, однако на этот раз оно длилось недолго. Уже через пару минут Анджелина заерзала на месте: у нее явно что-то еще сидело на языке и не давало покоя.

— Ну, и что еще? – с усмешкой посмотрел я на нее.

— Расскажи, как это было! – выпалила она на одном дыхании.

— Как было что?

— Как это было – наблюдать за капитаном и Флинтом? Блин, ты знаешь, я когда узнала – была в шоке! Не оттого, что вы следите за Оливером, а оттого, кого наш капитан выбрал! – она округлила глаза, а я не верил своим ушам.

И это она только что читала мне мораль?! Ну точно – девчонка!

— Расскажу, если дашь списать сочинение по зельям! – рассмеялся я.

— И не мечтай! Расскажи мне просто так! Что вы видели? Что они делали?

Нет, она не шутит – ее карие глаза горели любопытством.

— Джонсон, ты издеваешься?!

— Нет, что тут такого? Следить вы за ними больше не будете, но можешь же мне рассказать? Мне интересно!

— Блин, тебе интересно? Если бы тебе было интересно, ты бы сначала попросила меня взять тебя с собой на одну из таких вылазок, а потом бы читала мне мораль о том, как это плохо! Или, по-крайней мере, хотя бы дала списать сочинение и удостоилась бы полноценного рассказа!

— Пожааааалуйста! – Андж, совсем как это делал Джордж, состроила щенячьи глазки.

Черт, и где они все этому взгляду учатся?! Их ночами что ли кто тайком обучает?

— Ну уж нет, Андж! Раз это подло наблюдать за ними, то уж тем более пересказывать это дальше – еще большая подлость! Я надеюсь, тебе хватило ума оставить этот милейший факт о Вуде и Флинте при себе?

Андж отвела глаза, что-то невнятно бормоча. Моя интуиция подсказывала мне самое худшее. Идиотка, неужели, она рассказала кому-то еще? Я схватил ее за плечи, рывком поворачивая к себе и буквально буравя ее взглядом.

— Андж?!

— Н-н-ну... ну я сказала Алиссии. Но это ведь ничего страшного! Она никому не расскажет, я обещаю!

Я оперся локтями о колени, ероша себе волосы. Блин, сколько еще народу узнает о Вуде с Флинтом из-за меня и брата? Если это узнает Вуд – что ж, выгонит нас из команды и больше никогда в жизни не будет с нами разговаривать, но вот если до Флинта дойдут слухи о том, кто раструбил на всю школу о его афере... Внезапная судорога свела мои внутренности. Тогда меньшее, что можно и нужно будет сделать – уйти из Хогвартса ради спасения собственной жизни.

— И еще...

— Что еще? – я замер, ожидая новых неприятных сюрпризов.

— Когда я рассказывала об этом Алиссии, мимо проходил Макс и услышал нас. Еще ляпнул что-то вроде «Я всегда подозревал!».

Я застонал. Девчонки – неразумные существа! Вот черт, если знает Макс, то он наверняка расскажет и Чарли. Мерлинова борода, вся команда по квиддичу теперь знает о том, с кем встречается их капитан, вот только Оливер, похоже, до сих пор не в курсе.

— Андж, ты идиотка! Ты понимаешь, что теперь все об этом знают?

— Не называй меня идиоткой! – подруга насупилась.

— Не время обижаться! Благодаря тебе теперь вся команда в курсе! И не за горами тот момент, когда об этом кто-нибудь раструбит по всей школе. Вот это по-настоящему подло по отношению к Оливеру! Да он же станет объектом насмешек всей школы! Черт, и все это твоя вина!

— Фред, не стоит так утрировать! Я уверена, что этот факт не покинет пределов команды. Все-таки мы почти одна семья, постоим друг за друга. И если это выбор Оливера, то пусть. Мы знаем и это не так страшно. Это все останется между нами.

— Ты имеешь ввиду между шестью людьми?! Знаешь, практика показывает, что шесть людей не могут одновременно утаить один секрет, кто-то обязательно проболтается, – мой голос просто сочился сарказмом.

— Я думаю, ты преувеличиваешь, Фред!

Андж похлопала меня по спине и спрыгнула с камня, делая несколько шагов вдоль теперь уже тихой черной водной глади.

— Вот увидишь, никто не узнает! Все будет хорошо.

— Не думаю, — внезапно раздалось за моей спиной.

Я обернулся и буквально сросся с гладкой каменной поверхностью, наблюдая, как из-за соседнего куста появляется темная фигура. В свете заходящего солнца блеснул значок – даже яркие лучи не могли придать зеленым и серебряным оттенкам теплоты. Мне казалось, мир перевернулся с ног на голову, Андж тоже застыла, а на нас снизу вверх угрюмо смотрел Маркус Флинт.

— Так-так, — процедил Флинт, почти небрежно постукивая палочкой о раскрытую ладонь, — значит, ты, Уизли, и твой ненаглядный близнец раскрыли небольшой секрет, не так ли?

Я проглотил ком в горле. Единственным разумным поступком в этой ситуации казалось мне громко закричать и бежать, что есть мочи, но я слишком хорошо понимал, что это было бесполезно. Флинт – старшекурсник: да я бы не успел даже палочку достать, как уже лежал бы на земле в полном «ступефае» или с чем-нибудь еще похуже. Мысли в голове устроили большой шабаш, черт, я совершенно не знал, что делать и говорить! Флинта это, однако, не тревожило, он спокойно продолжал:

— А ты, Джонсон, решила, что раструбить об этом всей квиддичной команде львят будет прекрасной затеей?

Анджелина вся сжалась от угрюмого взгляда. Флинт завел руки за спину, придавая своему лицу задумчивое выражение. Три невыносимо долгих секунды молчания повисли в воздухе. Я мысленно распрощался со своей жизнью. Мне было лишь жаль перепуганную Андж, ведь по сути, она просто оказалась не в том месте, не в то время.

— Твое счастье, Уизли, — ледяным тоном произнес слизеринец, — что Круциатус и Авада Кедавра относятся к числу непростительных заклинаний, однако мне просто противно отпускать вас без должной «награды».

Это был мой конец! Флинт резко занес палочку, и страшно представить какие проклятия готовы были сорваться с его губ, как всю эту сцену прервал знакомый голос:

— Маркус? Маркус, это ты? Вот ты где, я тебя...

Из тени кустов появилась фигура Оливера. Слава Мерлину!

— ... обыскался. Что тут происходит? Уизли, Анджелина? – Оливер озадаченно переводил взгляд с меня и Андж, буквально сжавшихся в комочек, на Флинта.

— Привет, Оливер! – Флинт явно нехотя опустил палочку. – Ты как раз вовремя.

— Как это понимать, Флинт? Ты только что хотел атаковать моих игроков?! И это накануне матча со Слизерином! У тебя вообще совести нет?! Хотя это, конечно, риторический вопрос, но твою мать, Флинт! Салазар тебя побери, насколько же ты подлый! Не думал, что ты дойдешь до такой низости!

Несмотря на то, насколько опасной была ситуация всего лишь секунды назад, сейчас мне вдруг нестерпимо захотелось рассмеяться во весь голос. Капитан на людях даже не удостаивал Флинта и словом, а если и говорил с ним, то это был обмен колкостями и обиняками, и видеть Оливера сейчас вот таким: глубоко обиженным, читающим слизеринцу нотации, — это было до ужаса иронично. Вуд походил на большую курицу-наседку, которая явно намеревалась заклевать петуха до смерти, за то что посмел тронуть ее цыплят.

Я наблюдал за беснующимся Оливером, который и слова не давал вставить опешевшему слизеринцу, а сам зажимал себе рот кулаком, кусая до боли губы, лишь бы утаить предательскую улыбку.

— Я всегда знал, что ты тот еще гад, Флинт, но дойти до такого?! Как ты мог?!

— Да заткнись ты уже, Вуд! – наконец-то взял себя в руки Маркус и рявкнул что есть мочи.

Воцарилась мгновенная тишина, которую в эту же самую секунду разбил вдребезги звон колокола – время отбоя. Однако, ссорящейся парочке было на это явно наплевать. Они, казалось, пытались испепелить друг друга взглядом.

— Ты знаешь, что твои распрекрасные Уизли прознали о наших встречах? И узнать о них им было явно мало, они за нами еще, оказывается, и следили, — уже спокойно продолжил Флинт, стоило звону затихнуть.

— Ч-что? О каких встречах ты говоришь, Флинт?

— Не прикидывайся, Оливер! Эти двое знают. Твои львята не знают их места и суют свой длинный нос не в свои дела. Я только что слышал, как они обсуждали эту тему. Уизли следили за нами, Джонсон подслушала их в библиотеке, и теперь о наших, как бы выразиться, не совсем дружеских отношениях знает вся красно-желтая команда! Оливер, — почти прошипел Флинт, — это им не сойдет с рук, я прикончу их обоих и всю твою команду в придачу! Я придушу своими руками каждую живую душу, которая узнает об этом.

Вуд стоял как вкопанный, переводя ошалевший взгляд с Маркуса на меня с Андж, будто спрашивая: «Неужели это правда?» Андж потупила взгляд, я тоже старался не смотреть на капитана, при этом залившись краской. Оставалось лишь надеяться на благородство Оливера, который постоит за свою команду даже в такой ситуации.

— Это правда? – едва слышно спросил он.

Я не мог выговорить ни слова, лишь кивнул. Анджелина вторила мне. Продолжая гипнотизировать мыски своих ботинок, я уповал на то, что Оливер не окажется таким же сумасшедшим как и Флинт и спасет нас. Конечно, выйти сухими из воды на этот раз мне и брату не удастся, но я уже был бы рад исходу, в котором все мои конечности остались бы целыми.

— Я его прикончу! – не вытерпел Флинт, снова занося палочку, но Вуд оказался быстрее, обхватывая его сзади и заводя руки за спину, выворачивая кисти.

Маркус зашипел от боли, скалясь словно загнанный в ловушку зверь. Палочка мягко упала на траву, и я отчетливо расслышал вздох облегчения Андж.

— Маркус, даже не думай! – спокойно говорил наш капитан, а я невольно удивился его физической силе – на вид Флинт казался намного крепче. – Несмотря на то, что они обо всем знают, они остаются моей командой, я не позволю тебе и пальцем тронуть хоть кого-то из них. Квиддич мне дороже отношений с тобой.

— Отношения со мной идут тебе на пользу, Вуд! — прошипел слизеринец. – Ты наконец-то перестаешь быть тряпкой.

Флинт тихо засмеялся себе под нос, но стоило Оливеру вывернуть кисть чуть дальше, как тот захлебнулся в стоне боли и злобы. Вуд оттолкнул его, повалив тем самым на траву, а сам спокойно поднял палочку слизеринца. Маркус еще секунду лежал, потирая покрасневшие кисти рук.

— Я тебе этого не забуду, Вуд!

— Даю тебе пять секунд, чтобы встать и убраться отсюда! Через час встретимся здесь же, тогда отдам тебе палочку и поговорим спокойно.

— Да пошел ты к бабушке Мерлина! – поднимаясь, Флинт плюнул Оливеру под ноги, а затем исчез в лесу.

Между тем солнце уже спустилось за линию горизонта, стало почти темно, и лицо капитана в этом сумраке казалось неестественным, чужим и нагоняло страх. Он остался стоять на своем месте, сжимая в руке палочку любовника или соперника, я теперь не мог точно сказать. Я осторожно сделал шаг вперед, не зная чего ожидать. Теплая рука коснулась моей ладони — Андж была рядом.

— Оливер, – неуверенно начал я, — спа...

— Не стоит благодарности, Уизли!

— Извини, — слова приходилось выдавливать из глотки силой. – Ты сильно сердишься на меня с братом?

— В данный момент я вас обоих почти ненавижу и испытываю к тебе и брату отвращение за то, что вы сделали... но это не изменяет того, что вы часть команды, а это то, о чем я должен думать прежде всего.

— Оливер, прости меня тоже! Я не хотела... так получилось.

— Значит, знает вся команда? – Оливер просто проигнорировал слова Анджелины.

Его глаза смотрели холодно и безучастно, но я боялся представить, что происходит там, внутри него.

— Боюсь, что да.

Глубокий тяжелый вздох, а мою грудь будто разрывали на клочки. Мерлин, что мы натворили! Зачем вообще полезли в это дело? И чем больше я думал об этом, чем больше меня грызла совесть, тем чаще в голове возникал вопрос: почему ты не остановился, когда я просил тебя об этом, Джордж? Злость на брата росла, я с легкостью свалил всю вину на него. Зачем он втянул меня в это? Почему не послушал меня, когда я твердил ему, что с этой слежкой стоит закончить?

— Идите домой, уже отбой. Вас могут поймать, — устало сказал Оливер, прерывая поток моих мыслей.

Я и Андж непонимающе уставились на него. «Идите домой» и это все? Он не будет ругать нас, отчитывать или пытаться оправдать себя? «Идите домой»? Ему безразлично все то, что случилось сейчас?

— Оливер, ты уверен? – я хотел было коснуться его рукава, но все-таки отвел руку на полпути. Вряд ли он сейчас оценил бы этот жест.

Капитан резко отвернулся от нас.

— Обещайте, что это останется только между членами команды. Я надеюсь, что могу вам в этом доверять, а с Маркусом я поговорю. Он вас не тронет.

— Да, конечно, Оливер. Мы обещаем.

— Я поговорю с Алиссией.

— А я с братьями и Марком. Обещаю, это не распространиться дальше... и обещаю, что мы не будем больше следить за вами.

— Я на это надеюсь. Теперь идите, не попадитесь старостам и учителям.

Андж открыла было рот, чтобы сказать что-то еще, но я схватил ее за руку, утягивая за собой. Пока была возможность уйти мирно и без шума – нужно было уходить. То же самое правило всегда использовали я и брат в своих проказах. Как показывала практика, и в других ситуациях оно было верным.

Мы быстро шли вдоль озера, башни Хогвартса горели в почти полностью наступившей темноте тысячами огней. Я уже много раз видел это зрелище, гуляя с братом около Запретного леса, но Андж не смогла удержаться от восхищенного вздоха.

— Какой он красивый!

— Ага, только Андж, нам некогда. Нужно добраться до гостиной, а у меня нет с собой...

Я замолчал на полуслове, почти прикусив себе язык. Вот ведь идиот – чуть не проболтался о карте! Да уж, подъем к гриффиндорской башне без помощи Лунатика и его команды будет не из легких.

— И вообще, тут такое случилось, а ты любуешься красотами Хогвартса. Андж, ты легкомысленная!

— Ничуть! Просто все же обошлось.

— Ничего не обошлось! Оливер обещал поговорить с Флинтом, но он же слизеринец! Думаешь, он пойдет на какие-то уступки?! Да скорее Снейп помоет волосы, чем произойдет такое!

Андж хрюкнула куда-то в темноту. Было уже совсем темно, но зажигать палочку ни я, ни она не решались – слишком велик был риск быть замеченными. Я едва мог различить ее силуэт рядом, но чувствовал, как она сотрясается от беззвучного смеха.

— Ты чего, Андж? Прекрати! Нам надо идти дальше, черт возьми!

— Хи-хи-хи, просто ты смешной, Фред!

— Ну хватит смеяться! Пойдем! – я резко прибавил шагу, так что мы почти бежали.

Больше мы не говорили до самого замка, и я был рад такой непроглядной тьме, потому что залился краской от этого простого замечания подруги.

Когда мы наконец-то достигли Хогвартса, то перед нами встала задача посерьезней, чем скрываться от непрошенных свидетелей в темноте. Нужно было проникнуть в замок незамеченными, да еще и пробраться на самый верх гриффиндорской башни. Время было самое неспокойное – самое больше полчаса после отбоя, все коридоры, наверное, кишели старостами и учителями. Черт, черт, черт! Я резко остановился, не доходя нескольких шагов до освещенной части двора.

— Фред? – шепнула Андж прямо мне в ухо, что заставило мои волосы на затылке встать дыбом. – Что такое?

— Я думаю, как нам лучше идти дальше. Мы же не можем просто так войти через главный вход.

— Наверное, нет. Но ты с братом ведь лучше знаешь все укромные места, не правда ли? Ты нас проведешь?

— Я постараюсь, — уклончиво ответил я. – Пойдем, недалеко от теплиц есть вход в Хогвартс. И на твоем месте я бы молился, чтобы я вспомнил пароль.

Скрываясь в тенях, мы почти бегом добрались до теплиц. Я всю дорогу судорожно перебирал в уме всевозможные пароли от всевозможных тайников, ходов и дверей, но какой бы пароль ни приходил мне в голову, я не мог с полной уверенностью сказать, правильный ли он.

От теплиц шел ни с чем несравнимый запах удобрений и гниющих растений. Я потянул назад Анджелину, которая собралась прямиком туда, делая пару шагов по направлению к теплицам. На ее вопросительный взгляд я лишь покачал головой. Тесно прислонившись к заросшей мхом стене замка, я медленно продвигался вдоль нее, ощупывая правой рукой все неровности, в левой все еще держа ее ладонь.

— Что ты ищешь?

— Тссс, — я приложил палец к губам, указывая наверх, – прямо над нами из окон кабинета профессора Спраут лился теплый свет.

Я продолжал ощупывать стену, в душе уже почти начав паниковать – где же он? Он же должен быть где-то здесь, черт! Мы прошли вдоль стены, затем обратно, я никак не мог нащупать проклятый рычаг, открывающий дверь (конечно, после того, как был назван пароль). Его-то и днем было сложно отыскать под этими зарослями мха, не то что в почти абсолютной тьме.

— Фред, ты уверен, что здесь есть вход? – прошептала Андж.

Я едва успел открыть рот, как вдруг стена за моей спиной задрожала, и в следующий момент мы полетели в темноту. Я больно ударился о твердый пол, вокруг было темно, хоть глаз выколи. Рядом я слышал испуганное неровное дыхание Андж.

— Люмос, — раздался где-то рядом идентичный моему голос.

В тот же миг мои глаза ослепил яркий свет палочки. Надо мной стоял Джордж, наспех пряча знакомый до боли пергамент за пазуху и протягивая руку Андж.

— Экспресс-доставка в гриффиндорскую башню. Заказывали?

Братишка, ты лучший, — только и мог подумать я, поднимаясь на ноги. На миг все было забыто, все проблемы, все мои обвинения в его адрес. Джордж искал меня, выследил по карте, понял, что я не могу попасть домой и пришел за мной. Черт, Джордж, ты лучший брат на свете! Я не мог стереть с лица глупую улыбку.