Кухня в «Норе». Как всегда уютная, с запахами всевозможных яств. Миссис Уизли суетилась вокруг него, безостановочно задавая вопросы. Отвечать не хотелось. Он сидел, смотря вглубь заполненной чаем кружки. Закончив причитать над тем, как он исхудал, Молли перешла к наступлению.
— Ремус, ты же знаешь, как нужен ей…
Он вздрогнул, только заметив, как по появившейся бесконтрольной привычке в восходящем от горячего напитка паре появилось её лицо. Тонкс.
— Когда ты видел её в последний раз?
— Месяца два назад кажется. Перед тем, как отправиться на задание.
— И что ты наговорил ей? — Люпин мог поклясться, что в глазах миссис Уизли плясали недобрые искры. Возможно, она даже была готова пытать его Круциатосом, чтобы только выяснить правду.
— Пытался переубедить…
— Переубедить?
— Ох, Молли… Зачем ей нищий стареющий оборотень. Ей бы…
— Ей бы только тебя. Да и сам ты сможешь?
Он ещё раз взглянул на предательский пар и грустно усмехнулся. Сможет, как же…
— Ладно, скоро Рождество, а ты весь пропылился. Вот, — с этими словами она кинула ему брюки и свитер, — это Артура. Ты уж переоденься в них пока, а твою одежду я постираю и приведу хоть в какой-то порядок.
Он снял пиджак.
— Ремус, что это?
«Чёрт, забыл совсем…»
Миссис Уизли с тревогой смотрела на обильно растёкшиеся по рубашке кровавые пятна. Заставив Люпина вылезти и из неё, она запричитала.
— Как тебя угораздило?
— Говорил же, жил среди оборотней. Нравы у них сама понимаешь… За информацию платить надо.
— Так не пойдёт. Сейчас.
Спину и грудь словно насквозь пронзила мазь, наложенная миссис Уизли. Но грызущая безостановочная боль из разорванных ран уходила.
— А теперь иди наверх. Ляжешь в комнате Фреда и Джорджа. Попозже сменю тебе перевязки.
Люпин повалился на диван и засул. Открывшаяся дверь разбудила его. Вошедшую он узнал сразу. По фигуре, по запаху, по чему угодно другому, узнал бы в миллионной толпе. Чёрт, Мерлин, почему она? Тонкс.
— Привет, Тонкс.
— Привет, Ремус. О, Мерлин, Ремус…
Да, не могла не заметить. Щёки ввалились, глаза впали в чёрные ямы и рана на щеке до сих пор не зажила. Да, он стал слишком худ. И не от жизни с оборотнями…
— Как ты…
— Исхудал?
— Да…
— А ты?
Тонкс промолчала. Ещё не войдя в комнату, она попыталась. Собраться. Но способности метаморфини исчезли. Она тоже истончилась. Волосы поблекли. Будто в ней самой что-то угасало.
— Молли просила сделать тебе перевязку.
— Ах да, конечно, — Люпин сел. Тонкс развязала бинты. Сдавленно прорычала что-то. Она была готова убить весь мир за то, что он сделал это с ним. Наложив мазь, вновь затянула бинты. Люпин поморщился. Больно. Но вытерпел.
— Спокойной ночи, — пробормотала Тонкс. А затем крепко обняла его, поцеловала в макушку и выскочила из комнаты.
Люпин забывался в полусне. Но через пелену дремоты мысли, словно в лихорадке, перегоняли друг друга. Он знал, что сейчас Тонкс сидит с Молли на кухне и та тихим говором успокаивает её. Всё из-за него. Её слёзы.
«Ты осёл, Ремус. И ещё какой. Бежишь, от себя же отворачиваешься и от неё. Что она сделала с собой? Из-за… да, тебя. Ты ведь не боишься оборотней, не боишься умереть в любой момент. Так какого Мерлина ты боишься сказать Тонкс как любишь её? Ведь сейчас, когда Тёмный Лорд вернулся, мы просто можем не дожить до рассвета».
Утром, когда он проснулся, на стуле лежали не только свежевыглаженные брюки, но и новая рубашка. А ещё главный рождественский элемент в доме Уизли — вязаный свитер. В этот раз Молли превзошла саму себя — свитер был по размеру и очень шёл Люпину. Он оделся и выглянул в коридор. В «Норе» было тихо, все ещё спали. Он бесшумно спустился по лестнице и вышел на улицу. Снег! Неужели зима наступила? Люпин вдохнул и почувствовал как морозный воздух покалывает легкие. На крыльце стояла Тонкс.
— Как ты? — она обернулась и встретилась с ним взглядом.
— Спасибо, лучше… Тонкс? Прости меня…
Люпин подошёл и обнял её.
«Чёрт побери, Мерлин. Перестанешь ли ты когда-нибудь стремиться вся к этому… оборотню? Нет, чёрт подери. Мир влился в него, стал им».
«Чёрт, Ремус, ты точно осёл… О, Мерлин… А к чертям, к чертям всё… Ведь весь мир — она».
— Как же…
_люблю_тебя. Фраза в синхронности вырвавшаяся в низких голосах.
Тонкс уткнулась в его плечо. Люпин провёл по её макушке.
— Тонкс, твои волосы, они вновь этого безумного цвета…
— Тебе не нравится? — всё ещё прижимаясь к его плечу, глухо спросила она.
— Нравится… В тебе мне всё нравится.
— И мне в тебе.
Сил спорить не было. Он только поцеловал её, и ещё раз, и ещё…
— Пойдём в дом, а то Молли начнёт волноваться, что мы пропустим завтрак.
Vova
