Сломать его

Странно. Тот год, когда мы должны были последний раз учиться в Хогвартсе, а вместо этого сбежали искать хоркруксы, прошел под одним большим и жирным словом «странно»! Нам казалось, что найти их не составит особого труда, или это только я так думал, но нам пришлось рисковать жизнью, чтобы найти хотя бы один. И в любом случае мы не знали, каким образом их уничтожить. К тому же, как оказалось, каждый хоркрукс обладал потаенной силой своего хозяина, и только он почувствовал бы в тебе хоть каплю сомнения, он эти сомнения приумножил бы в десять раз, заставляя усомниться в правильности выбранного пути. И хоркрукс зародил во мне неуверенность и обратил мой страх за семью злобой на друзей. Мне казалось, что Гарри и Гермиона за моей спиной что-то замышляют, что они, возможно, даже встречаются. И мне было больно от этих предположений, ведь она мне начала нравится, я не мог разобраться со своими мыслями, а еще он…

Осенью, 5 сентября мне впервые приснился он. Весь такой ухоженный, высокомерный, с зализанными назад светлыми волосами, с вздернутым носом, горделивой осанкой: одним словом Малфой. Проснувшись, я, конечно, сморщился от отвращения и предпочел забыть этот сон. У меня получилось. Во всяком случае, мне так казалось.

Мы, словно охотничьи псы, разыскивали кусочки души Волдеморта; да, я больше не боялся его так называть, и с содроганием слушали радио, молясь про себя не услышать знакомых имен. Но это было неизбежно, ведь многие из наших друзей и знакомых были против Волдеморта и открыто это выражали.

Однажды мои нервы сдали, и я позорно решил вернуться домой, я слишком скучал по семье, и во мне слишком много было сомнений. Я не сразу понял, что попал под власть хоркрукса Волдеморта и воспринимал все чувства, бушующие во мне, как свои собственные. И я даже направился домой и на время остановился в трактире, где мои чувства остыли, и я снова мог мыслить трезво. Власть хоркрукска больше не тяготила надо мной, и я вернулся обратно, все же я не мог бросить своих друзей одних. Мы вместе выбрали эту дорогу, мы продолжали путь.

Один раз я прощался с жизнью, когда нас поймали последователи Волдеморта. Все нервы были накалены до предела, мы не могли позволить им обнаружить себя и узнать Гарри, потому что он должен был спасти магический мир, как и предсказывало пророчество. Неожиданностью стало то, что Драко Малфой соврал своим союзникам, что нас не узнает, тем самым, спасая нам жизнь. Я был очень удивлен, ведь это был прекрасный момент, чтобы покончить с нами раз и навсегда, и был готов выкрикнуть ему: «Что ж ты нас не сдашь, Хорек?!», — но сдержался. Этот проклятый аристократишка был настолько бледен, что едва ли мог сойти за живого. Под его глазами залегли темно-синие круги, и я был уверен, что он почти не спит ночью. Нет, мне не было его жалко, и я ни в коем случае за него не переживал, но я не мог на него не смотреть и не думать о том, что ему здесь плохо.

Потом меня долго мучило во снах его бледное и осунувшееся лицо с взглядом, в котором не было ни капли высокомерия. И я не мог решить: то ли мне нравятся такие перемены, то ли нет. Меня долго мучил этот вопрос, не давая сосредоточится на нашем пути, пока мы с Гермионой не открыли друг другу свои чувства, и Малфой просто вылетел из моей головы.

Последний раз, когда я его видел, был день победы над Волдемортом. Нам пришлось спасти этих чертовых слизеринцев из горящей комнаты, ведь мы были благородными гриффиндорцами и не могли не помочь страждущим. Но я так же чувствовал возмущение и злость, из-за того, что это именно они создали огонь, а мы должны спасать от их собственной глупости.

После, все время, когда оставшихся в живых пожирателей смерти уводили под конвоем авроры, мой взгляд постоянно натыкался на испуганное лицо Драко Малфоя. Я сильно жаждал подойти и спросить: «Почему ты тогда соврал?». Возможно, у Гарри и Гермионы было то же намерение, но я с ними это не обсуждал. Мы не хотели ворошить слишком живые и страшные воспоминания.

* * *

Нам повезло, меня и Гарри взяли без экзаменов в аврорат, ведь последний год мы не обучались и вряд ли смогли бы успешно сдать экзамены без достаточных знаний. Гермиона же не захотела становиться аврором, как мы, и решила заниматься колдомедициной, поэтому она поступила в университет, чтобы обучаться ей. Спустя несколько лет меня повысили до начальника нашего отдела, а Гарри перевели в спецотдел особо важных дел и назначили его главой. Что и ожидалось от него, в конце концов, он был успешен в своей карьере, да и былая слава до сих пор не давала ему покоя, а после победы над Волдемортом, она только возросла. Гермиона устроилась на работу в госпиталь Святого Мунго, где могла помогать больным. Так она чувствовала себя намного полезнее, чем, как ей казалось, была бы в аврорате.

Мы были очень счастливы. Честно.

Мы с Гермионой решили пожениться и сняли отдельное жилье, неподалеку от Министерства, чтобы тратить меньше времени на дорогу. Меня, как и каждого другого аврора, могли вызвать в любой момент, если произойдет опасная и неотложная ситуация. Мы даже выбрали день свадьбы: второе воскресенье осени.

Я думал только об этом. Честно.

И я никогда не хотел, чтобы Драко Малфой лежал связанный на полу старого сарая, в котором мой отец когда-то разбирал магловские изобретения.

— Уизли, какого Мерлина ты творишь?! — в этих ненавистных серых глазах снова плескались надменность и презрение, как и в школьные годы, подбородок вздернут, а весь вид так и источает высокомерие.

«Вот это больше похоже на Малфоя», — усмехнулся про себя я.

В тот день праздновался юбилей Хогвартса, на который были приглашены несколько выпусков, в том числе и наш. Праздник должен был длиться несколько дней, ведь, несмотря на огромное пространство Большого зала, он вряд ли уместил бы в себе все выпуски, естественно, те, которые до сих пор остались в живых. Ни для кого не секрет, что Хогвартс был основан около тысячи лет назад четырьмя великими волшебниками, и за все это время в нем проучились несколько тысяч учеников, в том числе и мои родители, и их родители тоже.

Если честно, то я не особо интересовался, сколько лет исполнилось Хогвартсу, но одно я знал точно — столько не живут. Хотя есть исключения — Дамблдор, но и он не прожил тысячи лет. Кроме того, я не особо желал возвращаться в стены родной школы, где погиб мой брат и множество друзей. После длительной разлуки с Хогвартсом, он все еще представлялся таким же разрушенным, как в день победы над Волдемортом, с сотнями убитых тел под развалинами, стоило мне закрыть глаза.

— Рон, мы и так уже опоздали к началу. Чего ты там копошишься? — донесся голос Гермионы из прихожей.

В отличие от магических и магловских анекдотов, где обычно девушки собираются очень долго и их кавалеры негодуют по этому поводу, в данной ситуации долго собирался я, мне просто не хотелось, нет, я не желал идти на этот праздник, даже несмотря на то, что там соберутся наши бывшие одноклассники.

«Те, кто выжили в той битве», — промелькнуло в моей голове, а на лице появилась печальная улыбка. Война выжгла свой отпечаток на моем сердце, слишком сильный, чем я мог бы предположить.

— Может, тогда вообще не пойдем? — я в который раз попробовал отказаться от сомнительного удовольствия снова оказаться в Хогвартсе.

— Мы же это уже обсуждали, — прозвучал недовольный голос Гермионы, возможно, именно сейчас брови на ее лице нахмурены так, что почти сходятся на переносице, а губы, блестящие от блеска, кривятся в раздражении, что ей совсем не идет, — и обещали, что появимся на юбилее.

— И все же я не понимаю, что тебе мешает появиться там одной, — проворчал я, поправляя галстук-бабочку, который никак не хотел держаться ровно: он косился то в одну сторону, то в другую.

Я стоял в нашей спальне перед зеркалом во весь рост уже полностью одетый и все эти двадцать минут, что Гермиона ждала в прихожей, никак не мог справиться с этим необходимым аксессуаром для делового костюма. Или же я просто оттягивал время? Меня не сильно волновал этот вопрос.

— Рон, мы должны появиться там как пара! — Гермиона вошла в комнату и с упреком в глазах посмотрела на меня. Некоторое время полюбовавшись, как я борюсь с бабочкой, вздохнула и подошла ко мне. — Мы встречаемся еще с окончания Хогвартса, а об этом не знают даже наши друзья, только Гарри и твоя семья. Нам же просто некого будет пригласить на свадьбу, так как для них она окажется слишком большой неожиданностью, — серьезно закончила она, поправив бабочку, и та встала как нужно.

— Какая же ты мелочная, Гермиона, — улыбнулся я и погладил ее по щеке.

— У этого слова немного иное значение, — заметила она.

— Может быть, это же ты из нас двоих все знаешь.

Собравшись, мы с Гермионой аппарировали к воротам Хогвартса, которые по случаю празднества были украшены ползучими стеблями, из-за чего они больше напоминали живую изгородь. Местность перед замком напомнила день, когда я впервые приехал учиться в Хогвартс, казалось бы, ничего не изменилось, словно в тот день время для природы остановилось. За спиной пролегает широкая дорога, уходящая вдаль, по которой обычно в замок нас везли незапряженные кареты, по обе стороны от нее расстилается хвойный лес, в котором, проезжая, порой можно было увидеть диковинных птиц. В детстве нам не раз хотелось выбраться из кареты и пойти исследовать этот лес, но она никогда не останавливалась, а перед входом нас всегда ожидали проводники, которые не разрешали совершать безрассудства.

Перед воротами на высокой табуретке стоял домовой эльф с пергаментом в руках, на котором он, видимо, отмечал пришедших. Гермиона сочувствующе посмотрела на него, а в ее глазах зажглись протестующие огоньки, она, похоже, до сих пор лелеет свою надежду на освобождение эльфов от рабства, хотя ей и много раз доказывали, что тем, наоборот, такое положение вещей более чем устраивает.

— Гермиона Гренджер и Рональд Уизли, — четко произнесла Гермиона волнующемуся домовику, который старательно выводил имена на пергаменте.

— Герои войны, — почтительно закивал домовик, смешно покачивая ушами и грозя в любую секунду свалиться с неустойчивой табуретки, — рад вас видеть сегодня, я столько о вас слышал! Столько слышал!

— Гарри Поттер уже здесь? — прервал я восторженную речь домовика, чтобы тот все-таки не упал, пока восхищается нами.

— Гарри Поттер уже пришел с Джинервой Уизли, сэр, — ответил он, почтительно поклонившись на прощание.

* * *

В школе, в противовес моим ожиданиям, все было восстановлено, даже резные дубовые двери, ведущие в Большой зал, которые когда-то были превращены в щепки. На секунду мне почудилось, что год войны был лишь дурным сном, и мы сейчас снова ученики школы чародейства и волшебства, а за этими дверьми нас ожидает Дамблдор, который не был убит профессором Снейпом. Профессор Макгонагалл проведет распределение новичков на факультеты, директор скажет приветственную речь, и все насладятся великолепным пиром, который всегда следовал за этим. Насколько бы изменилась наша жизнь, если бы Волдеморта не существовало, или хотя бы он не возродился на четвертом году нашего обучения? Но вряд ли об этом стоит мечтать сейчас, когда с ним давно покончено раз и навсегда.

По Большому залу лилась дивная музыка, в потолке парили крошечные феи и светлячки, на стенах горели свечи, а весь зал был наполнен счастливо улыбающимися людьми. Подавляющее число дам сочло нужным одеться в блестящие платья, и поэтому сейчас их одеяния отражали свет многочисленных свечей и слепили каждого, взглянувшего на них. Мне стало смешно, сейчас эти дамы больше походили на новогодние елки, чем на роковых женщин, от которых у мужчин кружится голова, однако признаю, глаза слезятся не хуже чем от лука. Гермиона же восхищалась красотой вечернего неба, которое в этот раз было наколдовано над залом, и вспоминала историю Хогвартса. Конечно, она не могла сдерживать свои мысли и познания, потому рассказывала мне, но я не особо вникал в ее рассуждения, как и в наш первый день прибытия в школу, и медленно потягивал сливочное пиво, которое взял с проплывающего мимо подноса. Мы шли через толпу бывших учеников Хогвартса и пришедших с ними партнеров, но я, если честно, никого не знал. Возможно, многие настолько изменились, что я их просто не узнавал, а может они учились намного раньше нас.

Наконец, заметив Гарри и Джинни, я приобнял за талию Гермиону, и мы направились к ним. Непрерывный поток речи Гермионы прервался только тогда, когда она обнаружила, что стоит перед друзьями.

— Давно не виделись, Гермиона, — улыбнулся Гарри и поцеловал ее руку.

Она радостно улыбнулась и согласилась с ним.

После Хогвартса Гарри и моя невеста иногда виделись в Норе на семейных обедах, но они были настолько редкие, что едва ли им удавалось вдоволь поговорить и узнать о событиях, произошедших в их жизнях. А после того, как я и Гермиона переехали в отдельное жилье, они и вовсе почти не видели друг друга. В отличие от нее я с ним довольно часто вижусь на работе, но там мы говорим не о повседневной жизни, а о работе и проблемах, связанных с поимкой преступников.

— Гермиона, ты зря пришла сюда с Роном, ведь все же поймут, что вы встречаетесь, — шутливо подколола ее Джинни, заливисто смеясь из-за удивленного лица подруги. — Вы так долго скрывали ваши отношения.

— Джинни, ты не хуже меня знаешь, что в этом виноват твой братец, который, похоже, не хочет афишировать свои отношения с бывшей школьной зубрилой, — с наигранной скорбью ответила ей Гермиона и искоса взглянула на меня.

— Как я тебе сочувствую, о нас узнало все магическое общество, как только мы прогулялись в Хогсмиде, держась за руки. «Ежедневный пророк» тут же опубликовал об этом целую статью и даже женил нас, хотя на тот момент о свадьбе не шло и речи, — развеселилась моя сестра и всплеснула руками, — ах, что бы я делала без этой газеты.

— Ты же не предлагаешь мне отправить туда, анонимно, новость о том, что мы встречаемся? Хотя их вряд ли заинтересует это, ведь у нас нет такой популярности, как у Гарри Поттера, — Гермиона приподняла правую бровь и посмотрела на Джинни, а Гарри с укором посмотрел на Гермиону, потому что ему не нравилось, когда вспоминали о его славе.

— Ну что ты, стоит лишь упомянуть, что Гарри вас благословил, и вы окажитесь на первых страницах, — она театрально махнула рукой, словно говоря, что это лишь пустяк, и снова радостно засмеялась.

Мы с Гарри не перебивали их разговор, так как знали, что сделаем лишь себе хуже, если вклинимся в их беседу. Когда девушки закончили свой бессмысленный диалог, мы все стали вспоминать школьные годы и дружно смеялись над некоторыми событиями, произошедшими с нами во время учебы. Вскоре к нам подошел Невилл с какой-то незнакомой высокой девицей. Как выяснилось, она тоже училась в Хогвартсе на факультете Рейвенкло, на два года поступив позже нас. Однако она не участвовала в финальной битве с Волдемортом, потому что родители забрали ее в тот год из Хогвартса и отправили доучиваться в академии магии Шармбатон, только по ее окончании она вернулась на родину, где и познакомилась с Невиллом.

— А слизеринцев здесь немного, — протянул Гарри, когда все перестали предаваться воспоминаниям.

— Вряд ли они сунутся сюда, если вспомнить, что было в последний год нашей учебы, — оскалился Невилл, глядя с вызовом.

Он, как и многие, очень изменился за тот год, если раньше он был не уверен в себе, когда огрызался со слизеринцами, то тогда он стал даже слишком самоуверен. Это скорее пошло ему на пользу, потому что после восстановления Хогвартса, он стал учителем Травологии, как и мечтал с третьего курса, а с учениками требовалась строгость и стойкость, которые раньше ему были не присущи.

В нашей компании повисла тишина, никто не хотел вспоминать тяжелое прошлое, и все искали тему, чтобы сменить разговор.

— Надо же, Хорек не побоялся придти, — выпалил я, заметив белокурую голову старого врага, среди остальных гостей.

Все тут же стали травить шуточки на этот счет, сочтя эту тему достаточной, чтобы сменить разговор, а я смотрел в его сторону, не вникая в их болтовню. Он пришел не один, с ним была его жена. Я сразу вспомнил, что об их свадьбе писали в «Пророке» около года назад. Мне было интересно, сколько денег заплатил Малфой, раз в очередной раз о его семье не написали гадостей, которые часто появлялись после падения Волдеморта, а только искренне поздравляли их со столь знаменательным событием. Эта девушка была очень похожа на Малфоя, такая же стройная, белокурая и высокая, только вот ее лицо намного приятнее, а глаза тепло улыбаются каждому, на кого она посмотрит. Но мой взгляд почему-то притягивал этот высокомерный Хорек, посматривавший на всех, как обычно, свысока. Словно он делает одолжение, находясь здесь, и всем нужно бы выказать ему уважение, раз он соизволил явиться на праздник, который едва ли стоит его внимания. Когда к ним подошел какой-то парень не слишком приятной наружности, Малфой скривился, но потом натянул на лицо улыбку и пожал ему руку, хотя я видел, что он это делает с явным неудовольствием.

— Рон! Рональд!

— Да, дорогая, — я перевел взгляд на Гермиону.

— Пошли, потанцуем.

— Ты же знаешь, что я не люблю…

Я не успел достаточно воспротивиться, потому что Гермиона уже тащила меня сквозь толпу на танцпол, где пары кружили по кругу в вальсе под плавную музыку. Приглашенные по поводу юбилея музыканты прекрасно знали свое дело и потому радовали слух присутствующих чистой и красивой мелодией.

Танцевали мы не долго, потому что директор Макгонагалл начала приветственную речь, посчитав, что все, кто хотел придти, уже в зале. Позже к нам подходили бывшие однокурсники и ребята с других факультетов, с которыми мы плечо к плечу боролись против самого злого волшебника всех веков. Всем хотелось поговорить, после стольких лет разлуки.

Так прошло несколько часов, мы веселились, вспоминали, пили сливочное пиво и огневиски. Гермиона все же расшевелила меня еще на два танца, и я не особо протестовал, потому что организм, разгоряченный алкоголем, жаждал действий. Перед моими глазами часто мелькали вспышки блондинистых волос. Гарри с Дином устроили соревнования на смелость и делали все, что хотели ребята, которые с удовольствием наблюдали за выполнением своих пожеланий и придумывали им все более смелые повеления.

Дальше все произошло как-то слишком быстро. Не знаю, что послужило мотивом: алкоголь в крови или многолетняя ненависть? Возможно, и то, и другое. Я, как обычно, не особо раздумывал и над этим вопросом.

Но, когда я заметил, что Малфой вышел из Большого зала, я ни минуты не колебался. Поцеловав Гермиону, я попросил вернуться домой одной. Абсолютно не помню, что я ей наплел, все мысли путались, и лишь одна из них ярко белела, складывая действия в одну линию: «Не упустить Малфоя!». И я вышел вслед за ним.

— Ну что молчишь, Уизли? — надменный голос Малфоя загремел в гробовой тишине полузахламленного сарая.

Он попытался сесть на пол и поморщился от боли. Сильно я его по голове огрел, сказывается работа аврора, когда используешь заклинания, тебя могут и обнаружить. Малфой все же сел, и его идеальная осанка подходила скорее для ужина с министром магии на банкете, когда все смотрят с завистью и восхищением. Однако Кингсли, получивший эту должность после того знаменательного года, не сел бы за один стол ни с одним из отпрысков Малфоев.

Хорек все также сидел и с презрительным прищуром оглядывал место, где оказался. Вряд ли он мог предполагать, что когда-либо окажется в такой ситуации. А я все не мог сдвинуться с места, меня раздражала его поза, его выражение лица, его гордо вздернутый нос, весь его вид не вписывался в обстановку. Это жутко нервировало и заставляло раздражаться с каждой минутой, проведенной вместе, все больше.

— Решил провести мне экскурсию по вашему свинарнику, Уизли? Уволь! — он заерзал и попытался ослабить веревки, в которые я перед этим его «одел».

Малфой был слишком спокоен, для человека сидящего связанным в чужом сарае. По его лицу невозможно было прочитать ничего, кроме того, что он жутко разозлен. Боится? Скорее всего. На моем лице появилась довольная улыбка. Мне нравилось представлять Хорька беспомощным, и я жаждал того момента, когда услышу его мольбу о помощи.

«Как бы ты не старался это скрыть презрением и высокомерием, я вижу искорки страха в твоих глазах», — с удовлетворением про себя усмехнулся я, по моему телу растеклась нега. Я сделал шаг вперед. Искорок стало больше. Почему мне так это нравится? Вряд ли кто-нибудь смог бы ответить на этот вопрос, ведь я сам не знаю ответа. Да и не хочу знать, мне всего лишь хочется наблюдать, как его глаза будут расширяться от страха, который испытывали мы, когда боролись против Волдеморта и его приспешников, среди которых была и семья Малфоя.

— Уизли, развяжи меня сейчас же, — требовательным голосом сказал Малфой, я не сомневался: он думает, что я сейчас струшу и с охотой выполню его приказ, лишь бы тот никому не рассказал об этом случае.

— А я уж думал, ты не попросишь, только и занимаешься обливанием меня грязью, — я не узнал свой голос. Когда в нем появилось столько превосходства? Я отрезал свои пути к отступлению. Я считал, что это событие имеет место быть, и вряд ли оно закончится так быстро, как предполагает Малфой.

— Ах, я то думал, что для тебя это комплименты, — невинно произнес он, делая вид, что и правда так считает.

Это холодное лицо просто до жути меня бесит! Хорек чертов.

Быстро приблизившись, я схватил в кулак белокурые волосы, разрушая идеальную прическу. К искоркам страха прибавились искорки непонимания и удивления, я мог четко их заметить, приблизив лицо так близко, что ощущал его дыхание, замирающее при каждом выдохе, как замирают животные, почуяв опасность.

— Ты сдурел, Уизли?! — его голос сорвался почти на писк.

— Нет. Это ты с ума сойдешь.

Надавив на плечи Малфою, я заставил его снова лечь на пол. Получилось с трудом, брыкается, белобрысая зараза.

— Отпусти, придурок!

— Я сломаю тебя.

— Мечтай, — глаза горят ненавистью, в словах так и сочится яд, настоящий потомок змей.

— Я уже видел тебя сломанным, мне лишь нужно найти то место, где тебя склеили.

— Уизли, серьезно, наведайся в Святой Мунго, ты, кажется, умом повредился, — в его глазах уже не ненависть, а серьезная настороженность.

Аж дыхание захватывает! Я никогда не предполагал, что можно испытать такое чувство власти над своим врагом. Вдохнув побольше воздуха в легкие, я упивался страхом Малфоя и своим превосходством, летающими в сарае. Но волшебство момента резко разорвал звонок сотового. Эти небольшие коробочки связи появились в магическом мире два года назад. Народу понравилось это изобретение маглов, и Министерство одобрило его, как быстрый способ связи. Некоторые чистокровные семьи, конечно, много возмущались, потому что они не желают опускаться до уровня маглов и считают это примитивным способом, но и они тут же приобрели эти устройства, как только они появились в магическом мире. Я же всегда был только рад такому способу связи, потому что он многое облегчал, но сейчас я проклинал Кингсли и его нововведение.

— Ответь, Уизли! И скажи, что мы тут!

На дисплее светилось имя Гермионы, а подо мной лежал поверженный противник, который никак не хотел умолкнуть и не стал бы лежать тихо по моей просьбе.

— Сладких снов, — попрощавшись с Малфоем, приложил его головой о пол.

Я никак не мог позволить Гермионе узнать, чем я занимаюсь. Поднявшись, я быстро вышел из сарая, закрыл его на самое сильное запирающее заклинание, которое используется аврорами, и заглушающее, чтобы в случае того, если Малфой начнет звать на помощь, его никто не услышал, и спокойно прислонился спиной к двери.

— Рон, ты где? Ты же говорил, что будешь дома раньше меня.

— Нужно было заскочить на работу, ты же знаешь, что у меня вечная запарка с отчетами, — получилось даже убедительно. — Скоро буду.

— Целую.

— Жди меня с этим поцелуем, — засмеялся я, а по телу разлился адреналин.

«В сарае родительского дома Драко Малфой!».

До меня только сейчас дошел смысл произошедшего. В голове стало все так ясно и захотелось смеяться, что я, в общем-то, и сделал. Малфой! Хорек! В моей власти! Наверно, то же чувствовали Пожиратели, когда ощущали полную власть над маглами и магами. Интересно, то же самое чувствуют и преступники, которых мы ловим? Это опьяняющее чувство власти. Это безграничное чувство своего превосходства.

Отряхнувшись, я пригладил волосы, пора домой к Гермионе. Нас ждет жаркая ночь.

Ощущение палочки Малфоя в кармане брюк сильно возбуждает.

* * *

— Рон, сегодня ты не сможешь избежать похода со мной на Диагон Аллею. Твоя официальная мантия совсем износилась, я не понимаю, как ты вообще можешь появляться в ней на людях! — категорично заявила Гермиона, высматривая какую-то книгу на книжных полках.

Я каждый раз недоумевал, каким образом она находит нужный ей фолиант, среди этой кучи бумажной продукции. После того, как мы переехали на новую квартиру, она тут же заказала несколько книжных шкафов, а я лишь удивлялся, откуда у нее столько книг и неужели она все их прочитала? Но спрашивать я все же не рискнул, так как интуиция мне подсказывает, что она, скорее всего, прочтет мне курс лекций насчет полезности чтения и, не дай бог, заставит перечитать свои сокровища.

— Именно поэтому я и предлагал не идти на юбилей школы, — откликнулся я, наблюдая за ней.

На самом деле причина была другая, но нужно же мне что-то сказать. Почему-то именно сейчас перед глазами мелькнул образ Малфоя, сбивая мысли в кучу. Наверное, потому что после празднования я запер его в сарае отца и не раз навещал. Мне очень захотелось его увидеть, я сам не знал почему, но я не мог отделаться от мыслей о нем.

— Рон! Ты все-таки учился в этой школе, так что логично было выказать ей дань уважения своим приходом, кроме того, наши бывшие сокурсники узнали, что мы встречаемся.

— Ну да, — я кивнул головой, пропустив ее слова мимо ушей.

Я раздумывал над тем, как бы избежать посещения Диагон Аллеи и поэтому не вникал в то, что она говорит. Я был у Малфоя несколько дней назад и оставил достаточно еды, но не мог перестать беспокоится. Что? Беспокоиться? Нет, конечно, это не беспокойство, просто я не хочу, чтобы он умер, в конце концов, я не жажду оказаться в Азкабане, да и Малфой пока не сломался.

Гермиона, наконец, победно достала какую-то книгу и сосредоточенно стала ее пролистывать, явно что-то выискивая в ней.

— Я так и знала! — сердито воскликнула она, что я от неожиданности подпрыгнул и в непонимании на нее глянул. — Первое упоминание о Джее Проколе было в 14 веке, а не в 15, как сказали в «Мире духов», — объяснила она.

Я лишь вздохнул: Гермиона как обычно просто нашла очередную неточность в фильме, на этот раз в этом.

— На это никто кроме тебя наверняка не обратил внимание. Так что оставь свой праведный гнев.

— Меня просто возмущает то, как они искажают факты, а ведь этот фильм могут посмотреть дети и запомнить неверную дату! — продолжала возмущаться она.

А я решил не встревать и позволить ей просто выговориться. Не думаю, что кто-то запоминает всякие даты, о которых говорят в фильмах, я, например, никогда не обращал на них внимания, так что ей и не нужно беспокоиться о таких мелочах. Но все же я подумал, что данная ситуация мне на руку и решил под шумок уйти, чтобы навестить Малфоя, но Гермиона заметила, что я направился к выходу и сама засобиралась:

— Да, правильно, мы же собирались на Диагон Аллею, — захватив свою волшебную безразмерную сумку, она подошла ко мне, взяла меня за руку, и мы аппарировали.

Везде было, как в любой выходной день, людно: все спешили запастись вещами для предстоящих будней. Вдоль широкой улицы тянулись здания магазинов, заманивая покупателей яркими вывесками и плакатами со скидками. На витрины выставлялись самые лучшие товары магазина, утаивая цену от покупателя, чтобы он зашел и узнал ее сам, прежде чем двигаться дальше. В центре улицы, у красивого фонтана, толпились дети со своими родителями, очевидно, наблюдая за каким-то представлением, потому что в воздухе то и дело появлялись вспышки небольших фейерверков. Мы тут же отправились к мадам Малкин за новыми мантиями, но внутри оказалось, что она уже занимается другими покупателями, поэтому мы решили зайти позже, а пока по настоянию Гермионы заглянули к Флориш и Блоттс. Я недолго смог выдержать этой гнетущей тишины, пока она и остальные покупатели внимательно искали нужные им книги, поэтому я ушел к магазину «Все самое лучшее для квиддича». Я с самой школы не играл в него, потому что времени совершенно не хватало, но я до сих пор активно поддерживал Пушек Педлл. Зайдя внутрь, я заметил Дина и Джинни у прилавка новых поступлений скоростных метел.

— О, Рон, привет, — поздоровалась Джинни, когда заметила, что я к ним подошел. — Ты с Гермионой? А я тут Дина встретила, как тесен мир.

— Гермиона в книжном, она решила, что пока в нашей квартире есть свободное место, она будет заполнять его книгами, — недовольно проворчал я, пожимая руку Дину.

— Значит, она до сих пор продолжает учиться, хотя и закончила университет, — ответил Дин.

— Лучше бы взяли с нее пример, — подколола нас моя сестра.

— Но ведь ты сама не берешь с нее пример, — с иронией проговорил Дин, взглянув на нее.

— Попалась, — рассмеялась Джинни.

Мы некоторое время пообщались, оказалось, что Дина приняли в сборную Англии загонщиком, и поэтому он решил купить себе новую модель метлы, чтобы не подвести свою команду, так как у остальных игроков новые модели метел. А зачем пришла Джинни, я так и не понял, вроде решила прогуляться, пока Гарри занят работой.

Спустя полчаса мы с Гермионой наконец попали к мадам Малкин и еще около полчаса выбирали мантии и подгоняли по размеру. Потом мы зашли в кафе-мороженое Флориан Фортескью вместе с Джинни и Дином и заказали по порции самого вкусного в магическом мире мороженого. Когда нам его принесли, мы какое-то время не решались его есть, уж слишком красиво и волшебно оно выглядело: три шарика разных вкусов и сверху еще один, составляли небольшую пирамиду, политую сладкими сиропами и украшенную небольшими завитушками шоколада. Только когда оно начало таять, мы принялись за лакомство, размышляя, каким образом они создают настолько вкусное мороженое. Только к вечеру мы разошлись по домам, унося с собой большие сумки с покупками. Оказавшись дома, Гермиона тут же занялась расстановкой купленных книг по полкам и выбирала, какие из них она прочтет первыми. Я же сослался на недоделанную работу в офисе и снова аппарировал на Диагон Аллею, чтобы купить покушать своему пленнику.

* * *

Аппарировав к дверям сарая, я отпер его и зашел внутрь. Малфой, видимо, слышал хлопок аппарации, потому что стоял, облокотившись на старый комод, стоящий посреди сарая, выжидающе смотрел, будто целый день меня ожидал. В мятой рубашке и брюках он выглядел совсем не так величественно, как, видимо, хотел казаться. Волосы растрепались, и некоторые отдельные пряди падали на лицо, а подбородок смотрелся более острым, чем раньше. Он заговорил почти сразу, как я переступил порог:

— Уизли, мне нужно принять в ванну. Как ни стыдно это признавать, но от меня уже воняет. Какое тебе удовольствие общаться с плохо пахнущим человеком…ах, прости. Я забыл, что ты привык к таким людям, потому что вырос среди них, — насмешливо протянул Малфой, скалясь.

И я не смог удержать себя от удовольствия вмазать по этим белоснежным зубам. Малфой упал на пол и зашипел от боли. Я кинул пакет с фаст-фудом к его ногам, отмечая про себя, что последующие несколько дней я могу его не навещать.

— Если в твоем доме не имеется такой роскоши, как ванна, мог бы так и сказать, а не бить. Ты мне чуть зубы не выбил, — прижимая руку ко рту, едко произнес он.

— Очевидно, ты хочешь, чтобы я их все же выбил, — усмехнулся я, смотря на него сверху вниз.

— Единственное, что я сейчас хочу, так это принять ванну.

Из-за его поведения мне хотелось проигнорировать его просьбу, но перспектива увидеть его, принимающим ванну, мне показалась более заманчивой. Я недолго раздумывал, как бы ее осуществить, ведь в дом родителей, хоть он и расположен в нескольких метрах, я его привести не могу, как и в нашу с Гермионой квартиру, поэтому стоило подумать о другом месте. Развернувшись, я вышел из сарая, под отчаянные призывы Малфоя к моей совести, и, наложив необходимые заклинания, аппарировал к недорогому отелю.

Там, договорившись обо всем с хозяином и заплатив за ночь, взял ключи от комнаты и поднялся на нужный этаж. В номере было поставлено минимум мебели: двухместная кровать, тумбочка и письменный стол со стулом, — что соответствовало его цене, однако к комнате прилагалась ванная комната, так что этого Малфою вполне должно хватить.

Аппарировав из номера обратно к сараю, я забрал Малфоя с собой и снова очутился в номере отеля. Можно было предугадать, что Малфой тут же скривит губы, при виде комнаты.

— Мотель? Уизли, ты смеешься? — с отвращением выплюнул он. — Как погляжу, зарплата у тебя небольшая.

— Заткнись, — я пихнул его в спину, заставляя шагать по направлению к двери в ванную комнату.

Малфой, не переставая выражать своего неудовольствия, все же зашел в нужную комнату и раздраженно втянул носом воздух. Ванная выглядела вполне прилично, если не считать того, что кое-где некогда белый кафель пожелтел и потрескался, она, конечно, не могла удовлетворить его высокие запросы. Он стоял, не шевелясь, а я наслаждался его ступором и давал ему немного времени, чтобы он мог насладиться всей незаманчивой для него перспективой.

— Я считал, что ты отчаянно хочешь принять ванну, — подражая ему, я иронично протянул эти слова ему на ухо.

Он вздрогнул и пробормотал так тихо, что я не был уверен, верно ли услышал его слова:

— Принять ванну, а не замараться еще сильнее.

Я довольно ухмыльнулся, гордость не позволяет принимать ванны в дешевых отелях? Давай же, покажи мне, как тебя отвращает только одна мысль об этом.

— Ладно, ванная в вашем доме наверняка в еще более запущенном состоянии, — холодно сказал Малфой и стал расстегивать свою уже потерявшую виды рубашку.

Я с разочарованием смотрел на него, не думал, что он так легко сдастся, потому и пропустил его слова мимо ушей.

— Ты так и будешь пялиться, — смотря мне в глаза, недовольно спросил он, уже избавившись от верха.

— Да, — просто ответил я, смотря в ответ ему в глаза.

— Не знал, что ты гей, Уизли, — усмехнулся он, расстегивая брюки.

Я с минуту смотрел на него, потрясенный словами, которые он только что произнес, и с грозным рыком в один шаг оказался перед ним. Он не успел никак отреагировать, и я, как следует, приложил его головой о кафель. Когда пелена ярости спала с моих глаз, я испугался, что убил его, потому что Малфой лежал не шевелясь. Наклонившись к нему, я убедился, что он просто находится без сознания, поднял его с пола и положил в ванну, а потом включил холодный душ, чтобы он поскорей очнулся. Я не собирался работать нянькой и мыть его.

— Черт, — простонал он, распахивая глаза и с болью хватаясь за голову, — мать твою, выключи воду!

В его голосе слышались боль и плаксивые нотки, поэтому я просто его послушался. Сев, он отнял руку от своей головы и с ужасом посмотрел на нее, потому что на ней была кровь. На затылке светлые волосы медленно окрашивались в красный цвет, привлекая внимание таким контрастом.

— Ты меня убить хотел? — глухо спросил он, не смотря на меня.

— Если бы хотел, то давно убил.

— Тогда зачем ты меня похитил? — с непониманием спросил он, желая получить ответ, и с осторожностью поднял на меня свои глаза.

В них был страх, и я не знал, как ответить на его вопрос, потому что сам не знал ответа. Или знал, но не хотел, чтобы он узнал о моих замыслах? Поэтому я просто стоял, молча наблюдая, как его глаза расширяются все шире от страха. Я не ожидал, что он тут же вскочит на ноги и, оттолкнув меня от двери, выбежит из ванной комнаты, поэтому секунду помедлив, выскочил вслед за ним. Я успел схватить его за руку, когда он был уже у самой двери выхода из номера, и рванул на себя, однако Малфой поскользнулся, потому что его тело было мокрым от воды, а я упал сверху, прижав его к холодному полу комнаты. Он загнанно дышал, дрожа всем телом, непонятно от чего: страха или холода, — и, лежа с закрытыми глазами, обреченно ждал своего приговора. Обессилено выдохнув, я наклонился и прижался своими губами к его, пробуя, чем отличаются ощущения от поцелуя женщины. Его губы были сухими и холодными, и как бы Малфой не возмущался, пахло от него до сих пор каким-то приятным дорогим парфюмом. Поцелуй, если это можно назвать так, продолжался не более двух секунд, поэтому я не знал, понял ли он, что только что произошло или нет. Поднявшись с пола, я посмотрел на него такого бледного, почти неживого.

— Вставай и иди принимать свою вожделенную ванну, иначе мы тут же вернемся обратно, — грубо бросил ему я, достав на случай, если он захочет снова сбежать, палочку.

Малфой, не сказав ни слова и не обратив на меня никакого внимания, поднялся и, чуть пошатываясь, зашел в ванную комнату. Дверь он не закрыл, поэтому в комнате было отлично слышно, как шумит вода, а я сидел на кровати, застеленной далеко не новым, но хорошо постиранным бельем, и ждал, когда он закончит.

Зайдя в свой кабинет, я заметил, что папки с делами, которыми стоит заняться в ближайшее время, уже лежат на моем столе. Огорченно вздохнув, я приблизился к столу и сел в кресло, с сомнением глядя на папки. Мне совершенно не хотелось заниматься работой: вчера Гермиона, кажется, обиделась на меня. Нет, она вела себя как обычно, но я видел, как она поджимала губы, смотря на меня, и с едва заметным раздражением интересовалась, чем я занят на работе в последнее время. Снова взглянув на бумаги, я заметил в лежащей стопке красную папку и, небрежно отодвинув желтые папки, лежащие поверх нее, взял ее в руки. Чертыхнувшись про себя, понимая, что ничего хорошего это не сулит, я раскрыл ее и внимательно стал просматривать порученное дело. В красных папках всегда присылали дела, отличающиеся особой важностью и опасностью, ими следовало заниматься без отлагательств, иначе могли пострадать люди. Если быть точным, еще больше людей, чем уже пострадало, потому что эти дела всегда были связаны с опасностью для жизни обычного населения.

В деле говорилось о некой группировке, которая занимается похищением магов. Этим делом не сразу заинтересовались, потому что преступники действуют очень профессионально, но недавно в Министерство обратилась семья маглов, которые утверждали, что их дочь похитили, к слову сказать, их дочь в отличие от них волшебница. На следующий день в Министерство пришла еще одна семья со схожей историей, и тогда отдел, стоящий ниже нас, провел небольшое расследование и обнаружил, что эти случаи оказались не единственными, но в предыдущие разы о пропаже заявляли в магловскую полицию. Судя по всему эти преступники орудовали уже около месяца, потому что о первом похищении заявили примерно тогда, но через неделю нашли тело, поэтому все свели на убийство. Но эти случаи повторились.

— Проклятье… — пробормотал я, осознав, кем оказались все эти жертвы: маги, родившиеся у маглов.

Мне вспомнился Волдеморт и его последователи, выбирающие в жертв таких же людей. По телу пробежала дрожь, при воспоминаниях тех ужасных лет, но я тут же отогнал воспоминания, заставляя себя трезво оценить ситуацию. Нужно было действовать быстрее, потому что с каждым днем пропадает все больше магов, которых вскоре находят убитыми. Жертв становится все больше, а интервалы между похищениями все короче.

Прочитав до конца дело, я долго раздумывал из кого сформировать группу для него, отметая не подходящих авроров и набирая тех, кто работал лучше всех. Наконец составив список, я разослал им записки, в которых звал в свой кабинет для важного собрания. Решив заняться остальными делами, после того, как переговорю с новой командой, я отложил папку на стол, раздумывая с чего начать расследование и как выйти на этих преступников.

В работе аврора я всегда соблюдаю точность, потому что от моих решений и действий зависят жизни людей, но сейчас у меня возникли проблемы. Я просто не мог сформировать план действий, потому что перед моими глазами постоянно представали картинки из прошлого: крики магов и маглов, разбойные действия Пожирателей, разрушение мирных районов, смех Волдеморта. Я как можно более объективно оценил ситуацию и составил примерный план действий для собранной команды, предупредив их, что ответственность за действия лежит на них так же полно, как и на мне. Поэтому они в праве сами выбрать план действий в зависимости от ситуации, но в случаях затруднений могут обращаться ко мне и через неделю обязаны отчитаться о продвижении дела.

Когда команда вышла из кабинета, я выдохнул, только сейчас замечая, что почти не дышал. Возможно, я слишком напряжен в последние несколько дней или же причина в том, что я так и не оправился после тех событий? Не знаю, не хочу об этом думать. Пройдя к своему столу, я сел в кресло и продолжил разбираться с другими делами, благо больше красных папок не прислали, а все остальные были довольно таки простыми. Так что особых трудностей не возникло, и я спокойно составил небольшие команды для решения этих заданий.

Время пролетело незаметно и, когда я глянул на часы, оказалось, что уже настало время обеда. Я решил сделать перерыв и пошел к Гарри поговорить и пообедать с ним, чтобы хоть как-то расслабиться. Я уже хотел зайти к нему в кабинет, но из-за двери неожиданно вышла красивая белокурая девушка с непроницаемым выражением лица. Я едва не врезался в нее, но заметил, что она в положении и вовремя посторонился, чтобы не причинить ей вреда, ведь женщины в этот период такие ранимые. Она никак не отреагировала на меня, даже, возможно, не заметила, погруженная в свои мысли. Я проследил за ней задумчивым взглядом, потому что она мне была явно знакома, но я никак не мог вспомнить, где и когда я ее видел. Решив оставить этот вопрос без ответа, я прошел в кабинет к Гарри и заметил его, стоящего у окна и в раздражении комкающего папку. На его лице были написаны недовольство и гнев, что было странно, потому что я редко видел его в таком состоянии.

— Так дела не решаются, — усмехнулся я, намекая на папку в его руке, и сел в кресло у его стола.

— Проклятье, — выругался он, с досадой смотря на мятую папку с делом, — И правда.

Он кинул ее на стол и устало уселся в кресло напротив, поднимая на меня взгляд.

— Надеюсь, за то, что я помял папку с делом, в архиве на меня не ополчатся, — Гарри скупо рассмеялся, все еще находясь в плохом настроении.

— В этой жизни ты заработал достаточно славы, чтобы на тебя никто ни за что не ополчался, — ответил я, размышляя, в чем заключается причина его состояния.

Он улыбнулся и откинулся на спинку кресла, пожимая плечами. Я взял в руки эту мятую папку и заглянул внутрь: ничего особенного, желтая папка с посредственным делом о заколдованных артефактах. Она, скорее всего, попала в их отдел по ошибке, потому что к ним приходят только те дела, с которыми не смогли справиться другие департаменты, и в подавляющем большинстве это дела в красных папках. Значит причина его плохого настроения не в работе, тогда, возможно, в той девушке? Но кто она? Гарри ведь не может изменять моей сестре? Что их связывает? Может быть, я видел их раньше вместе, поэтому она показалась мне знакомой? Вопросы в моей голове возникали один за другим, и я ни на один не знал ответа. Та девушка беременна, но Гарри же не может быть отцом ребенка? От таких мыслей по моей спине пробежали неприятные мурашки, и я нахмурился, решая, что, скорее всего, я просто себя накручиваю. Я задумчиво глянул на Гарри и заметил, что он выжидающе смотрит на меня.

— Что?

— Рон, я уже в третий раз тебе предлагаю сходить пообедать в кафетерий, — ответил Гарри.

— А, может лучше в столовую, там вкуснее кормят, — предложил я.

Помотав головой, он встал, и чуть подрагивающими от сдерживаемого смеха губами пояснил:

— Значит, ты еще не слышал. Пойдем, по дороге расскажу. Какой-то новичок из отдела Магловских изобретений зашел поужинать прямо с задания и притащил с собой бешеную дрель. На ней похоже лежало непростое заклятие, а он по ошибке решил, что справился с ним. Ну, вот она и ожила, когда он ужинал. Никто не пострадал, но вот имущество она хорошенько попортила, пока носилась по залу с ужасным гудением, разрушая все на своем пути. Сочувствую новичку, работники столовой были в гневе.

— Думаю, не только они. Я сейчас тоже в гневе из-за того, что не смогу нормально поесть, — пробормотал я под смешок Гарри. — Но разве ее не восстановили?

— Разрушений дрель нанесла много, поэтому столовую пришлось закрыть на ремонт.

Наконец, оказавшись в кафетерии, мы сделали заказы и сели за единственный свободный столик. Народу было много, а помещение не было рассчитано на большое количество посетителей, потому что все в основном ходили есть в столовую. Получив свои заказы, мы приступили к еде, разговаривая о работе. Когда народу в помещении поубавилось, я все-таки решил задать мучащий меня вопрос:

— Кто эта девушка?

Гарри в непонимании оглянулся, пытаясь понять кого я имею ввиду:

— Ты про Сьюзи из отдела Надзора? — приподняв бровь, спросил он, потому что она была единственной представительницей женского пола, которая была здесь, не считая работников кафетерия.

— Нет, — я покачал головой, — я ее знаю.

— Тогда кого ты имеешь в виду? — удивился он.

— Ту, что вышла из твоего кабинета.

— Она, — Гарри кивнул и пожал плечами, — не знаю, отделом ошиблась. А потом обругала меня в том, что мы все плохо работаем и вообще у нас непонятно, где кто находится, и все в таком духе. Да уж, изрядно потрепала мне нервы и ушла, — рассерженно закончил он, протыкая кусок рыбы вилкой и отправляя его в рот.

— Уф, слава Мерлину, — облегченно выдохнул я и, замечая непонимающий взгляд Гарри, добавил, — я решил, что у тебя с ней что-то есть и ты изменяешь Джинни. А ребенка она ждет от тебя, ну и так далее.

Гарри подавился куском рыбы и закашлялся, при этом, не переставая посмеиваться:

— Друг, ты уверен, что не ошибся с выбором профессии, из тебя бы вышел неплохой писатель, потому что с фантазией у тебя все в порядке.

— А ты бы что подумал на моем месте? — пытаясь хоть как-то оправдаться, спросил я.

— Не знаю, не мне тягаться с твоей фантазией, — ответил он, продолжая смеяться.

* * *

Закончив к вечеру разбираться с документами и закрыв раскрытые дела, я пришил отчеты команд и отнес все в архив. Время на часах показывало полдевятого, и я почувствовал желание увидеть Малфоя. Несмотря на то, что я понимал, что сейчас лучше вернуться домой к Гермионе, чтобы она не волновалась и ни в чем меня не подозревал, я не мог побороть желание видеть его.

«Только проверить как он там, ведь мне нужно быть уверенным, что он не помер, пока меня не было. К тому же мне нужно отнести ему еды», — уверенно рассудил я и достал сотовый.

Позвонив Гермионе, я дождался, пока она ответит, и предупредил ее, что снова задержусь в Министерстве из-за большого объема работы. По ее голосу я понял, что она расстроена и едва сдерживает раздражение, но я попытался убедить ее, что скоро все нормализуется, как только я разгребу завал дел и различных бумажек, и напомнил, что люблю ее. Это немного ее успокоило, и она пожелала мне поскорей закончить, чтобы вернуться домой к ней. Мое лицо покраснело, потому что по телу прошла волна стыда, оттого, что я обманываю ее. Закончив разговор, я мысленно извинился перед Гермионой и, покинув Министерство, аппарировал к магазину, чтобы купить Малфою еды.

Когда я вошел в сарай, то увидел, что Драко лежит на небольшой кушетке, которую я недавно здесь разместил, так как в мои планы не входило лечить его, если он вдруг подхватит воспаление легких. Он неподвижно смотрел в потолок, словно в нем была дыра, в которой показывали что-то сверхинтересное. Он никак не отреагировал на мое появление, потому что, судя по всему, был погружен в свои мысли. Мне было интересно, о чем он так задумался, что не услышал звук моих шагов. Подойдя к нему ближе, я опустил пакет с продуктами рядом с кушеткой и выжидающе посмотрел на Малфоя, гадая, когда же он заметит мое присутствие. Ждать пришлось недолго, его взгляд прояснился, и он перевел его на меня.

— Так вот почему тут резко завоняло, — произнес он, кривя губы в мерзкой усмешке.

Я не стал ничего отвечать, хотя меня так и подмывало вмазать ему раз-другой по его наглой бледной физиономии. Я последовал его примеру, и, передразнивая, тоже усмехнулся:

— Ошибаешься, это ты ходишь вонючим. А все потому, что каждый день из твоего рта льется только грязь. Очевидно, аристократы не обучаются хорошим манерам, рассчитывая, что запах денег перебьет их отвратительный запах изо рта.

— Во всяком случае, деньги позволяют мне принимать ванны, а тебе не хватает даже на душ.

Прикрыв глаза, я попытался унять свой гнев, но у меня не получилось и, схватив его за руку, я заставил его подняться со своего ложа. Сильно его толкнув, я довольно улыбнулся, наблюдая, как он упал коленями на пол и зашипел от боли. Я присел на кушетку и откинулся на руки назад, продолжая следить за ним взглядом. Драко повернулся ко мне лицом, и я увидел в его глазах привычные эмоции: презрение и ненависть. Но на секунду выражение его глаз изменилось, из-за чего я едва не воскликнул от удивления. Я мог бы поклясться, что в них была нежность, если бы не был уверен, что мне это лишь привиделось.

— Знаешь, Уизли, меня удивляет одно: как тебя могли зачислить на Гриффиндор? Однако мне стоит радоваться, что тебя не определили на Слизерин, и я был избавлен от сомнительного удовольствия лицезреть тебя каждый день в нашей гостиной. И еще Поттер. Как он мог выбрать себе в друзья такую мразь, ведь он весь такой из себя хороший, — протянул Малфой, презрительно усмехаясь и сжимая руки в кулаки.

— У меня тоже есть к тебе вопрос, Малфой. Из твоего рта всегда льются только оскорбления?

— Благо, не грязь, — отмахнулся он.

Наверно, я сегодня был в слишком хорошем настроении или обычные ругательства Малфоя на меня больше не действовали, но бить его мне не хотелось. Точнее хотелось, но я не был уверен, что в этот раз остановлюсь в нужный момент и не убью его. Возможно, я слишком много времени провел в его обществе, но от этих мыслей на моем лице появилась усмешка, и я был уверен, что она выглядела зеркальным отражением усмешки, что так часто появляется на лице Малфоя. Он едва не позеленел от презрения, а его глаза пытались убить меня одним взглядом, но я просто отвел от него взгляд, чтобы не испытывать судьбу. В конце концов, у моего терпения тоже есть предел.

В сарае вдруг стало очень тихо, потому что Малфой прекратил свои ругательства и замолчал, и был слышен лишь скрип старых половиц. Я с непониманием перевел взгляд на приближавшегося ко мне Малфоя, оценивая его возможности. Даже в случае нападения он не сможет победить меня: после стольких дней заточения он ослаб, да и к тому же против аврора он не имеет никаких шансов. Я с усмешкой наблюдал за ним, понимая, что у него ничего не выйдет. Я уже ожидал отбить нападение, но он неожиданно опустился ко мне на колени лицом вперед, так что его нос оказался в двух дюймах от моего.

— Малфой? — я в непонимании смотрел в его серые глаза, которые были всегда такими холодными, как родниковая вода, сейчас же они были словно два теплых омута, затягивающих в свою глубь.

— Ты же этого хочешь, — утвердительно прошептал он, слегка прикрывая глаза. А я только кивнул в ответ, не разбирая его слов и лишь чувствуя чужое горячее дыхание на своих губах. — Я могу тебе дать то, что ты хочешь.

Его голос был завораживающий, из-за чего мысли просто исчезали из головы, он производил на меня действие, похожее на империо. Если бы я не был уверен, что Малфой не может использовать магию без палочки, я был бы уверен, что он наложил на меня чары.

Его руки мягко опустились мне на плечи и нежно провели по спине, лаская; я, затаив дыхание, наблюдал за его губами, которые были так близко, что я едва ли мог сдерживаться, чтобы не впиться в них поцелуем.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — чуть прерывисто прошептал Малфой, заглядывая мне в глаза.

Я понимал, что если сейчас отвечу ему, это, возможно, будет концом моих отношений с Гермионой, я не мог хотеть поцеловать мужчину настолько сильно, насколько никогда не хотел поцеловать женщину. Я никак не мог объяснить это, и на ум приходило только то, что Малфой без сомнения использовал какую-то магию. Мне необходимо лишь попытаться противостоять ей и промолчать, чтобы он понял, что у него ничего не получилось.

— Поцелуй меня, — не узнавая свой голос, выдохнул я, второй раз сдаваясь силе своего желания.

Он улыбнулся и приблизился еще ближе, пока я не почувствовал его губы своими. В этот раз в резонанс тому короткому поцелую в отеле сейчас его губы были теплыми и чуть влажными. Его руки усилили свои ласки и проникли ко мне под рубашку, вызывая ряд мурашек по телу от прохладных прикосновений пальцев. Я взял его руку в свою и приблизил к губам:

— Твои руки прохладные, — сказал я, целуя его пальцы.

— Здесь довольно таки холодно, — ответил он, высвобождая свою руку и снова касаясь своими губами моих. — Но ведь ты меня согреешь.

Мне хотелось смеяться, но не знаю по какой причине: из-за того, что его слова прозвучали так самоуверенно или из-за того теплого чувства, что разливалось с каждой секундой по моему телу.

Драко не стал дожидаться моего ответа и с легкостью стал расстегивать пуговицы на моей аврорской рубашке, покрывая мою шею сетью легких поцелуев. Я наслаждался этими прикосновениями, но мне хотелось чего-то большего немедленно. Я вкусил сладкий запретный плод и теперь не мог насытиться им. Я снова привлек его к своим губам, на этот раз, увлекая его в глубокий и долгий поцелуй. Но он оказался не настолько долгим, как мне хотелось, потому что Драко осторожно отстранился и многообещающе прошептал, чуть припухшими от поцелуев губами:

— Не спеши.

Он стянул с меня рубашку и заставил откинуться на кушетку, наваливаясь сверху. До меня с трудом доходило, что сейчас происходит, потому что все это было настолько ново для меня, всегда считающего себя нормальным гетеросексуальным мужчиной. Но мне не хотелось остановить этот момент, мне хотелось, чтобы он продолжался и продолжался. Его руки опустились ниже к моим брюкам, а поцелуи-укусы оставляли чуть красноватые метки на моей груди. Он расстегнул мои брюки, но я не дал ему их снять, притягивая к себе для нового поцелуя. Оторвавшись от его губ, я хрипло спросил, смотря в его удивительно серые глаза:

— Ты уверен, что хочешь этого?

Я не был уверен, спрашиваю ли его или же я задал этот вопрос для самого себя, но он удивительно твердым и решительным голосом ответил, заставляя меня отбросить свои сомнения подальше:

— Уверен.

Малфой стянул мои брюки и откинул их позади себя. В его глазах горели огоньки нетерпения и возбуждения, они завораживали меня, убеждая хотеть его сильнее. Чуть поколебавшись, я протянул руки и стал расстегивать его помятую рубашку, открывая себе желанный вид на его прекрасную бледную кожу. Он отвел мои руки в стороны, возбуждающе закусывая в нетерпении губы.

— Подожди еще немного. — С этими словами он подарил мне едва ощущаемый поцелуй и усмехнулся.

Приятная тяжесть его тела исчезла, и я в разочаровании промычал что-то невразумительное, желая лишь вернуть его к себе. Подняв голову, я нашел взглядом Драко, который опустился на пол и что-то искал. Тут в моем мозгу мелькнуло четкое понимание того, что моя палочка осталась в кармане брюк, которые Малфой сейчас держит в руках. Я едва успел увернуться от полетевшего в меня заклинания: в который раз мои навыки аврора помогли мне. Малфой с бешеными глазами следил за мной, отступая к двери сарая. Наверно, это странно, но сейчас он выглядел невероятно привлекательно, что я не мог отвести от него взгляда. Мне не стоило так медлить, потому что он воспользовался этим и выскочил наружу в темноту позднего вечера. Опомнившись, я опрометью кинулся за ним и снова едва увернулся от летящего заклинания. Малфой бежал настолько быстро, как мог, плутая сквозь заросли камышей и высокой поросли травы, которая так и пыталась побольнее хлестануть его в ответ.

— Проклятье, Уизли! — выкрикнул он, снова посылая заклинание.

Но он не мог попасть в меня, потому что вряд ли мог различить, где я, среди всей этой заросли, так что он старался не размениваться на заклинания. Драко пытался добежать до места, где кончается территория Уизли, потому что, как он знал, чужая палочка не будет слушаться не своего хозяина на его территории, и едва ли он сможет с ее помощью послать заклинание сильнее «ступерфая», не говоря уже про аппарацию.

Неожиданно для него я выпрыгнул из зарослей, сбивая с ног и падая вместе с ним на мокрую от недавнего дождя траву. Рукой выбив палочку из его ослабевших рук и тяжело дыша, я разозленно вглядывался в лицо Малфоя. До меня стала доходить вся комичность ситуации: я в одних трусах посреди поля прижимаю к траве поверженного противника. Испытав облегчение оттого, что Малфой не успел сбежать и рассказать всем о своем похищении, я нервно засмеялся. Он с испугом наблюдал за мной, пытался вырваться, одновременно выкрикивая во всю силу легких просьбу о помощи. Но его все равно никто не мог услышать, потому что мои родители до сих пор не вернулись из поездки, а жилые пункты находятся в нескольких сотнях миль отсюда.

— Ну что ж ты, Драко, ты ведь говорил, что дашь мне то, что я хочу, — с издевательством протянул я, сжимая его руки над головой и наклоняясь, чтобы заткнуть его рот поцелуем.

На секунду мне показалось, что я смог заставить его замолчать, но он больно укусил меня за губу, едва не прокусив ее до крови.

— Проклятье, отстань от меня, Уизли! — закричал он, тщетно пытаясь вырваться из моих рук.

— А в сарае я был уверен, что ты и сам не против, ты был так убедителен, — продолжая издевательски говорить, я жарко целовал его в шею, опускаясь все ниже.

— Нет, стой, — у Малфоя на глазах выступили слезы, — я пошутил. Уизли, пожалуйста, не надо.

Я еще раз рассмеялся, с растрепанными волосами он выглядел нелепо, а его голос был настолько жалостен, что я никогда бы не поверил, что это он говорит, если бы не видел собственными глазами. Я не стал обращать на его слова внимания и продолжал целовать его, под его умоляющие речи. Расстегнув ему брюки, я спустил их до щиколоток, вызвав у него крик отчаяния. У Малфоя началась самая настоящая истерика: глаза были полны ужаса, по его вискам на траву стекали слезы, а изо рта вырывались рваные рыдания. Я никогда не был настолько близко к тому, чтобы сломать его, но я не смог продолжать. Я не мог видеть его таким: мне самому становилось больно из-за того, что я делаю с ним. Я не мог поверить, но я сочувствовал ему.

«Черт меня подери, это же Малфой, ненавистный хорек, я не могу испытывать такие эмоции по отношению к нему!»

Видимо, доводы рассудка не были настолько убедительны, потому что я все равно не смог заставить себя продолжить.

— Прекрати истерику, Малфой, я пошутил, — процедил сквозь зубы я, вставая с земли и подобрав свою палочку.

Малфой еще какое-то время лежал неподвижно, продолжая поскуливать. Очевидно, он меня не слышал, поэтому мне пришлось повторить свои слова еще несколько раз, прежде чем до него дошел их смысл, и он успокоился. Проводив его под прицелом палочки обратно в сарай, я приказал Малфою не двигаться с места, хотя он, похоже, и сам не собирался делать лишних движений, все еще отходя от событий в поле. Я быстро надел свою рабочую одежду и вышел из сарая, запирая его за собой. Сбегав в родительский дом, взял несколько своих старых вещей и, вернувшись, кинул их на пол сарая со словами:

— Переоденься.

Снова заперев сарай, я наложил на него нужные заклинания. Побегав по полю по мокрой траве и берегу озера, Малфой так изрядно намок и продрог, что ему была необходима сменная одежда, иначе я бы никогда не дал ему свою одежду, даже если бы собирался ее выкидывать.

Я неотрывно смотрел на дверь сарая, погруженный в свои мысли, и не сразу понял, что стою так уже некоторое время. Помотав головой, прислонился лбом к его холодной двери и прикрыл глаза. То, что я понял, сильно ошеломило меня и заставило глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы хоть как-то снять напряжение. Сам того не понимая, я оказался очарован Драко Малфоем и, кажется, в него влюблен.