Собирая осколки

— С возвращением в Англию, мисс Уизли, — вежливо улыбнулась ей привет-ведьма на пункте межконтинентальных перемещений британского Министерства магии.

Джинни кивнула, забрала у нее документы и вышла в атриум. За два года здесь почти ничего не изменилось: те же люди, та же суета, тот же фонтан, который теперь был мемориалом жертв двух войн с Вольдемортом. Все давно привыкли видеть Министерство таким, и все-таки, до сих пор проходя по атриуму, Джинни вспоминала первый раз, когда она здесь оказалась: июньскую ночь в конце её четвертого курса. Ночь гибели Сириуса. Она так и не смогла понять, как Гарри мог тут работать...

Джинни поежилась. Прошло два года с тех пор, как она в последний раз видела Гарри, но каждая мысль о нем до сих пор причиняла ей почти физическую боль. И в этом была виновата сама Джинни.

Когда-то давно Альбус Дамблдор сказал ей: "У каждого человека свой запас прочности, мисс Уизли. Я абсолютно уверен, что воспоминанию Тома Риддла вас не сломать". Дамблдор был прав, воспоминанию это не удалось. Сломать её не удалось и двум слугам Вольдеморта, изображающим из себя учителей в Хогвартсе. Она стоически переносила угрозы, пытки, страшные воспоминания, месяцы ожидания и страха за себя и за близких. По иронии судьбы, она сдалась через год после окончания войны, когда все должно было быть хорошо.

Несмотря на протесты родителей, она не вернулась в Хогвартс. Джинни начинало тошнить от одной только мысли, что ей снова придется ежедневно ходить по коридорам, где она провела столько ночей в страхе, что их поймают, сидеть в Большом Зале, где лежали её погибшие друзья и брат, сидеть на уроках и не слышать веселых комментариев Колина. Поэтому, как только ей исполнилось семнадцать, она переехала жить к Гарри и получила место охотника в запасном составе “Холихэдских Гарпий”. И вот тогда-то она поняла, что где бы она ни была, чтобы она ни делала, война по-прежнему преследует её. Её и Гарри.

Когда бороться уже было не с кем, а страх и кошмары не отпускали её, Джинни сделала единственное, что ей оставалось. Она убежала.

— Чем тебе не нравится Англия? — раздраженно спрашивает Гарри. Этот спор тянется уже целую неделю, и они оба смертельно от него устали. — Ты же всегда мечтала играть в "Гарпиях"!

— Гарри, я не могу больше находиться в этой чертовой стране, понимаешь?! — кричит Джинни. — Я больше не хочу быть ветераном войны! Я не хочу быть девушкой, которая потеряла брата! Я не хочу быть девушкой Гарри Поттера!

— Вот как... — тихо произносит Гарри, его лицо внезапно становится абсолютно спокойным и ничего не выражающим.

— Гарри... — устало вздыхает Джинни. — Я хочу быть твоей девушкой... Я просто... — она не знает, как это сказать, чтобы он понял. Хотя, разумеется, он понимает и так.

— Ты просто хотела бы быть девушкой Гарри. Без Поттера, — он пожимает плечами. — Я понял. Знаю, что утомительно быть моей девушкой, но, извини, я не могу внезапно перестать быть чертовым Гарри Поттером. Не то что бы мне никогда не хотелось...

— Я знаю... — едва слышно произносит она. — Я знаю.

Они даже почти не ссорились. Просто через неделю после того, как сообщила всем о своих планах, Джинни отправилась в Атланту, штат Джорджия, столицу американского квиддича. Она была уверена, что в месте, где её никто не знал, где никогда не было Вольдеморта, она сможет начать новую жизнь. Вот только, сколько она ни убеждала себя, что теперь она может забыть обо всем и быть счастлива, ночью ей снились те же страшные сны, что и на родине. А еще каждую ночь ей снился Гарри.

Помотав головой, она откинула мрачные мысли и, перебросив дорожную сумку через плечо, уверенно зашагала к каминам:

— "Нора", — четко произнесла она.

Дом её детства почти не изменился. Тот же запах, тот же легкий беспорядок, то же солнце, ярко освещающее гостиную. Только лежащие в углу журналы говорили о том, что тут шли приготовления к свадьбе.

— Мам! — позвала она.

Через несколько секунд из кухни показалась рыжая голова Молли:

— Джинни, дорогая, ты уже прилетела! — она кинулась к дочери и обняла её. — Как ты выросла, милая! И похудела! Ты что, совсем не ела последние два года?

— Да ела я, мам, — искренне улыбнулась Джинни впервые за долгое время. — Я соскучилась.

Она позволила матери отвести её на кухню, слушала её вздыхания о том, как она выросла, похудела, какой красивой она стала, несмотря на худобу, ела все, что Молли ставила на стол перед ней, и с её губ не сходила ухмылка: она наконец-то вернулась домой.

* * *

Временно она остановилась в своей старой комнате в родительском доме. Несмотря на то, что она не собиралась возвращаться в Атланту, она пока не хотела никому говорить об этом. Но даже если Гарри не захочет с ней разговаривать, или, что хуже, он нашел себе другую, если Гермиона ненавидит её (в этом Джинни не сомневалась), а все братья собираются держаться с ней холодно, она все равно собиралась остаться в стране и попытаться все исправить.

Ближе к полудню, когда она все еще распаковывала свои вещи, в комнату ворвался Джордж:

— Ты приехала! — закричал он, обнимая сестру. — Ты приехала! Как же я соскучился, Джин-Джин!

— Ну не могла же я пропустить твою свадьбу, — ухмыльнулась она.

— Я всегда знал, что ты любишь меня больше Рона, — рассмеялся он.

Джинни отстранилась от него и удивленно спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну... ты же пропустила его свадьбу, — пожал плечами Джордж.

— Что? Они поженились? — Джинни шокировано смотрела на брата. — Когда?

— Года полтора назад, — нахмурился он. — Ты что, не знала?

Джинни молча покачала головой и опустилась на кровать. Разумеется, она понимала, что осталась не в лучших отношениях с Гермионой, но никак не думала, что из-за этого она пропустит свадьбу своего родного брата.

— Все думали, что ты просто не захотела приехать...

— Вы думали, или они сказали? — глухо спросила она.

— Мы не спрашивали, — ответил Джордж. — Прошло всего несколько месяцев с твоего отъезда, и мы думали, что ты просто не хочешь видеть Гарри и всякое такое...

Гарри... Джинни судорожно вздохнула. Как Рон мог променять её на Гарри... В конце концов, она его единственная сестра, она что, не была достойна даже приглашения на свадьбу? Джинни устало уронила голову на руки, думая, что действительно не была достойна, и что Рон выбрал правильно.

— Я убью Ронникинса, — зло пробормотал Джордж, неловко поглаживая её по спине.

— Не надо, он прав, — она натянуто улыбнулась брату. — В конце концов, я все равно не смогла бы, сезон был в самом разгаре.

Он недоверчиво посмотрел на нее, но спорить не стал.

— Слушай... — она глубоко вздохнула, — не говори никому, что я спрашивала, но... как он?

Джордж ухмыльнулся, но в кои-то веки обошелся без шуточек и колкостей:

— Не знаю, если честно, он почти перестал общаться с нами... Ну, ты понимаешь, почему... — Джинни в очередной раз почувствовала угрызения совести. — Рон упоминал, что он быстро движется по карьерной лестнице, что неудивительно, учитывая, кто он, и сколько времени проводит на работе. То и дело мелькает в колонке сплетен на фотографии с какой-нибудь девушкой. Если тебе станет от этого легче, ни разу не видел, чтобы они повторялись, — она вяло улыбнулась. — Джин-Джин, не мое это дело, но какого черта произошло между вами, что тебе пришлось уехать?

— Я уехала не из-за Гарри, — удивленно ответила она. — Точнее, я уехала не из-за того, что мы поссорились. Мне просто начало казаться, что если я останусь в Англии, то либо сойду с ума, либо спрыгну с первой попавшейся крыши. Поэтому я уехала.

— Рон так и сказал, но я думал, что...

— Все так и было, — вздохнула Джинни. — Если Гарри и был в чем-то виноват, так это в том, что он был тем, кто он есть.

Джордж ничего не ответил.

* * *

Поправляя платье подружки невесты и в последний раз расчесывая волосы, она с ужасом думала о нескольких следующих часах. Один из самых счастливых дней в жизни Джорджа и Анджелины был для нее ожившим кошмаром: наконец-то она в полной мере ощутит последствия своей ошибки. Собравшись с силами, она натянула на лицо самую натуральную из её фальшивых улыбок, которую успела достаточно натренировать после возвращения, и спустилась в гостиную. Четверть часа она обмениваясь любезностями с дальними родственниками и друзьями Джорджа и Аджелины, пока Молли не объявила, что скоро начнется церемония.

Когда они с Кэти Белл и Алисией Спиннет шли к алтарю, Джинни старалась одновременно и всем улыбаться и ни на кого не смотреть. Она не знала, что случится, когда она все-таки увидит Гарри, но ни Джордж, ни Анджелина не сказали бы ей спасибо за свадьбу, испорченную внезапно убежавшей или, еще хуже, разрыдавшейся подружкой невесты. Но церемония прошла, как по маслу: Анджелина выглядела потрясающе в зелено-голубом платье, которым она решила заменить классическое белое, Джордж улыбался до ушей, Молли тихонько плакала, а сама Джинни почти не думала о том, что на месте шаферадолжен был стоять Фред, а не Ли Джордан.

Церемония кончилась, кончился поток поздравлений и вежливый обмен любезностями с бесконечными дальними родственниками. Наконец Джинни собралась с духом и, дождавшись, когда рядом с Роном и Гермионой не будет огромной толпы родственников, подошла к ним:

— Привет, — неуверенно произнесла она.

Гермиона с каменным лицом прошла мимо нее, демонстративно не обращая внимания.

— Давно не виделись, — произнес Рон, провожая Гермиону взглядом.

— Рон, ты можешь тоже уйти, если хочешь, — вздохнула Джинни.

— Не могу, ты моя сестра, — он пожал плечами.

Джинни немного задело, что он не стал даже пытаться начать разговор, но она не собиралась сдаваться. Она не могла себе позволить потерять еще одного брата.

— Поздравляю с женитьбой, — радостно произнесла она. — Извини, что так запоздало, я бы поздравила раньше, если бы знала.

Уши Рона покраснели, и он посмотрел себе под ноги:

— Извини, — вяло произнес он, — просто...

— Все в порядке, я понимаю. Уверена, что Гермиона бы отменила свадьбу, если бы ты меня пригласил, — он неловко покивал, слегка ссутулившись. — Рон, я очень рада за вас, — искренне произнесла Джинни. — И я почти не сержусь. Я всего лишь... не хочу, чтобы мой любимый брат меня ненавидел.

— Я не ненавижу тебя... — Рон наконец-то посмотрел ей в глаза. — Я не собираюсь выбирать между сестрой и лучшим другом, просто... ты не видела его, Джинни. Каким он был после того, как ты уехала.

Джинни опустила глаза.

— Рон, я знаю его. Я знаю, что я наделала...

— Так какого хрена, Джинни? — горько спросил он.

— Я просто не могла больше... быть здесь.

— Ты не одна потеряла брата, Джинни! -раздраженнопроизнесРон. — Ты не одна пережила войну, не одна участвовала в битве... Мы все прошли через то же, и ты могла просто позволить тебе помочь, а не делать в течение года вид, что все хорошо, а потом внезапно бежать из страны.

— Если бы я постоянно ныла и билась в истерике, Гарри бы лучше не стало.

— Да, ему стало гораздо лучше, когда ты бросила его и сбежала на другой конец света, — раздраженно произнес он. — Ладно, не важно, не мое дело. Извини, что так вышло со свадьбой.

— Я понимаю, — повторила Джинни. — Так как у тебя дела, братишка?

В конце концов, ей удалось разговорить Рона. Он рассказал ей о работе в магазине Джорджа, признался, что в сентябре хочет поступить на работу в аврорат, как изначально и хотел. Джинни отметила, что он старался не упоминать Гарри, а она, разумеется, и не подумала бы сама у него расспрашивать. К её сожалению, через несколько минут Рон извинился и отошел, пробормотав что-то про Гермиону, и Джинни снова осталась в одиночестве.

Решив, что общения с родственниками на сегодня хватит, она направилась к пруду, захватив с собой фужер шампанского. Когда она была маленькой, она часто бывала тут с братьями, особенно летом. Иногда она приходила сюда одна, когда была чем-то расстроена. А летом, после войны, они с Гарри частенько тут гуляли, обсуждая все на свете, в том числе и будущее...И вот, теперь она снова сидела в одиночестве на глинистом берегу, абсолютно не беспокоясь за светло-голубое платье, и пытаясь напиться бокалом шампанского, то и дело взмахивая палочкой, чтобы оно не кончилось.

— Да, и правда, волшебником быть чудесно, — раздался сзади до боли знакомый голос. Джинни вздрогнула, и замерла, не в силах обернуться. — Бесконечная выпивка... Жаль, что вкус с каждым разом становится все хуже и хуже.

Гарри сел рядом с ней, и Джинни, стараясь сглотнуть внезапно появившийся ком в горле, посмотрела на него. Он почти не изменился, только лицо, может быть, стало чуть взрослее. Те же изумрудные глаза, та же легкая улыбка на губах, те же короткие непослушные волосы, по которым Джинни тут же захотелось провести рукой. Внезапно ей стало невыносимо трудно не произносить "я люблю тебя", "умоляю, прости меня", "я не могу без тебя жить". Но она знала, что ничего хорошего из этого не выйдет, так что, впервые за вечер не пытаясь улыбаться, она дрожащим голосом произнесла:

— Привет.

— И тебе привет, — Гарри стукнул об её фужер бокал с огневиски. — Никогда не думал, что избегать на свадьбе одну из подружек невесты так сложно и утомительно.

Джинни неловко хихикнула.

— А куда ты дел свою блондинку? — спросила она, старясь, чтобы её голос звучал беззаботно.

— Не знаю, — он пожал плечами. — По-моему, когда я в последний раз её видел, она разговаривала с Чарли.

— Боюсь, ей ничего не светит, — пробормотала Джинни. — Чарли не любит блондинок.

— А он любит кого-то, кроме драконов? — спросил Гарри с наигранным удивлением.

— Розововолосых, — автоматически ответила она, сразу же пожалев о том, что сказала.

— Точно... — грустно произнес он.

— Как Тедди?

— Хорошо, — Гарри улыбнулся. — Не замолкает, правда, ни на секунду. Андромеда, по-моему, скоро с ума сойдет от его постоянных вопросов.

Почему-то только сейчас Джинни подумала о том, что Тедди её даже не помнит.

— Ты сама-то как? — тихо спросил Гарри.

— Нормально, — Джинни выдавила из себя ухмылку. — У меня было два удивительно нормальных года. Меня даже убить никто не пытался.

— Радует, — Гарри усмехнулся. — Нет, правда, я рад за тебя. Это то, чего ты хотела.

Джинни грустно улыбнулась: это было так в духе Гарри, радоваться за нее,когда она убежала от него.

— Спасибо, — прошептала она.

— Я пойду, пожалуй. Нужно еще проводить Лану домой, если она, конечно, помнит, с кем пришла... — торопливо произнес он. — В общем, я просто хотел поздороваться.

Джинни тоже зачем-то вскочила, её лицо оказалось в нескольких сантиметрах от лица Гарри. На секунду они оба застыли, удивленно смотря друг на друга. Джинни заметила, что его взгляд скользнул по её губам, но спустя мгновение Гарри отступил на шаг назад.

— Было здорово снова тебя увидеть, — произнесла она, надеясь, что в сумерках Гарри не заметит её горевших щек.

— Да, тебя тоже... — поспешно произнес Гарри.

В воздухе повисло неловкое молчание, и Джинни была уже готова плюнуть на все, поцеловать его и пусть будет, что будет, когда Гарри наконец нарушил тишину:

— Джинни, вот еще что... — привычный вариант её имени, произнесенный им, резал слух, — будь осторожнее, пока ты тут, хорошо? Никаких серьёзных угроз нет, но здесь все-таки не Джорджия, а ты по-прежнему Джинни Уизли...

Он не договорил, но Джинни и так прекрасно знала, как должна была закончится фраза: "Хоть ты уже и не моя девушка".

— Постараюсь, — пообещала она, и Гарри, кивнув на прощание, исчез за деревьями.

* * *

Следующий месяц Джинни провела в поисках работы, а затем квартиры. Еще до возвращения в Британию она решила, что больше не будет заниматься профессиональным квиддичем, как бы ей ни хотелось: она была обязана попробовать вернуть Гарри, и спортивная карьера стала бы только еще одной помехой.

Итак, через полтора месяца после своего возвращения домой она стояла перед многоквартирным домом в магловской части Лондона и пыталась найти в себе силы подняться в квартиру Гарри. Где он живет, она знала благодаря Джорджу. Разумеется переезд Гарри с площади Гриммо не стал для нее сюрпризом: там было слишком много места и слишком мрачно для одного человека.

Все-таки добравшись до нужной двери и постучав, Джинни подумала, что это мог быть просто розыгрыш Джорджа. Но когда дверь открылась, она увидела Гарри, удивленно уставившегося на нее.

— Привет, — невинно улыбнулась она. — Могу я войти?

Он молча отошел от двери, пропуская её в квартиру:

— Да, конечно... — растерянно произнес он. — И тебе привет.

Джинни мельком огляделась по сторонам. Входная дверь вела напрямую в гостиную, выглядящую удивительно пустой. Здесь стояли только диван и заваленный пергаменом стол, вокруг которого на полу лежали сложенные в неаккуратные стопки книги.

— Извини за бардак, я не ждал гостей, — произнес Гарри, видимо проследив за её взглядом.

— Ничего страшного, — она покачала головой. — Это ты извини, что пришла без предупреждения. И просто за то, что пришла... — Джинни почувствовала ком в горле, но тут же взяла себя в руки. — Мы можем поговорить?

— Да, конечно, — Гарри растерянно взъерошил свои волосы. — Чай, сливочное пиво, огневиски?

— Чай...

Они прошли в кухню, которая была обставлена немногим лучше, чем гостиная. Особенно в глаза бросалось то, что здесь был только один стул.

— Похоже, ты гостей вообще никогда не ждешь, — поджала губы Джинни.

Гарри ничего не ответил, только усмехнулся и создал из воздуха второй стул, совершенно не подходящий к остальной мебели в кухне, и начал заваривать чай.

— Неужели это правда вкусно? — морщится Гарри, кивком указывая на её чашку.

— Правда, — улыбается Джинни, вдыхая коричный аромат. — Знаешь, ты его готовишь даже лучше, чем мама.

— Неправда, — смеется он. — Никто ничего не может готовить лучше, чем она.

— И снова ты совершил невозможное, — она целует его в щеку и делает еще глоточек, пока Гарри поправляет плед, упавший с её плеча.

Через пару минут Гарри поставил перед ней чашку,и Джинни почувствовала любимый запах, исходящий от золотистой жидкости. Она совершенно не ожидала, что после всего, что случилось между ними, он, как ни в чем не бывало, приготовит её любимый корично-лимонный чай, и впервые за очень долгое время Джинни была готова поверить в то, что все будет хорошо.

— Спасибо, — произнесла она, надеясь, что он услышит в её голосе хотя бы частичку всех этих чувств.

Гарри только пожал плечами и сел напротив, крутя в руках бутылку со сливочным пивом. Это движение было единственным, что выдавало в нем волнение.

— Ты хотела поговорить, — ровным, почти равнодушным голосом произнес он.

— Да... — Джинни закрыла на пару секунд глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Ты, наверное, слышал, я остаюсь в Англии, больше никаких переездов.

— Рон упоминал об этом, — кивнул Гарри.

— И мне жаль, Гарри... Мне правда очень, очень жаль, что все так вышло. Прости меня за то, что уехала, за то, что не вернулась через неделю...

— Джинни...

-Не перебивай меня, пожалуйста, потому что иначе я уже никогда не скажу этого.Я хотела вернуться раньше, но не могла. Должна была отработать два года по контракту, чтобы не выплачивать огромную неустойку... Я хотела вернуться, честное слово.Я понимаю, что не могу вот так просто попросить прощения и ждать, что ты меня простишь, и все будет как раньше, но...Я люблю тебя.Я хочу быть с тобой. Я хочу, чтобы все было как раньше, и хочу, чтобы ты знал это. Поэтому, пожалуйста, если ты уверен, что у нас уже ничего не выйдет, прошу, скажи мне это сейчас. Я обещаю, я не буду устраивать истерик, не буду тебя преследовать, и вообще буду вести себя крайне прилично, честно избегая тебя каждый раз, когда мы будем сталкиваться на очередном семейном торжестве. Но если... есть хотя бы малейшая вероятность, что когда-нибудь ты сможешь меня простить, то, умоляю тебя, дай мне шанс все исправить.

Она замолчала. Затаив дыхание, она ждала ответа Гарри, но, сколько бы Джинни ни пыталась понять, что происходит в его голове, она все равно не видела никаких эмоций в его изумрудных глазах. Молчание затянулось, и Джинни встала из-за стола.

— Спасибо за чай, — прошептала она.

— Джинни, подожди... — произнес Гарри, хватая её за руку.

Снова, как и в ночь после свадьбы Джорджа, они стояли совсем близко и хватило бы небольшого движения до поцелуя. Но его рука, крепко сжимающая её запястье, дрогнула и расслабилась, отпуская её.

— Я не знаю, Джинни, — прошептал он.

Внезапно на его лице было столько боли и отчаяния, что она невольно протянула руку к его лицу, правда тут же остановила себя.Ей захотелосьотвернуться и не видеть последствий того, что она натворила.

— Я могу что-нибудь сделать? — из-за сдавивших горло слез её вопрос был почти беззвучным.

— Можешь вернуться в прошлое на два года назад? — вздохнул Гарри. — Хотя нет, лучше лет на десять…

— Обязательно, как только появится такая возможность, — слабо улыбнулась она.

Они стояли посреди кухни, молча смотрели друг на друга.

— Я... я пойду...

Выходя из квартиры, она обернулась:

— Я буду ждать, Гарри. Ты же знаешь, у меня это хорошо получается, — она грустно улыбнулась. — Напиши мне как-нибудь, пожалуйста…

— Напишу, — кивнул Гарри.

Выходя из квартиры Джинни надеялась, что это письмо не будет прощальным.

* * *

Он написал почти через две недели после этого разговора. В коротенькой записке было лишь предложение встретиться в ближайшую пятницу, оставляя Джинни гадать, собирался ли Гарри дать ей этот шанс или просто хотел сказать, что все кончено, лично, а не в письме. В любом случае, письму она была рада, потому что, как любой нормальный человек, больше всего Джинни ненавидела ожидание и неопределенность.

В пятницу после работы Джинни провела несколько часов, стараясь успокоиться перед предстоящей встречей. Она чувствовала себя идиоткой, переодеваясь в шестой раз за вечер, и понимая, что абсолютно не знает, что надеть. Гарри, разумеется, не удосужился сообщить, куда они отправятся (если вообще отправятся), так что в ней боролись привычка одеваться практично и желание напомнить ему, что когда-то он считал её красивой.

— Что мне надеть сегодня вечером? — спрашивает она Гарри.

— Все, что угодно, — он равнодушно жмет плечами, не отрывая взгляд от книги.

— Эй, это ты меня пригласил на свидание, помнишь? И, раз мы наконец идем на свидание, я хочу быть в чем-нибудь, что тебе нравится!

— Мне все на тебе нравится, — улыбается он.

— А больше всего? — не унимается Джинни, отбирая у него книгу и наклоняясь, чтобы поцеловать.

Он притягивает её к себе, усаживает на колени и целует.

— А хотя, знаешь, — он хитро улыбается, — больше всего мне нравится видеть тебя голой.

Джинни вздохнула, оглядывая кучу перемеренной одежды."Может быть, и правда не стоит одеваться? — подумала она. — По крайней мере, никому в голову не придет бросить голую девушку..."

В итоге, когда пришел Гарри, она еще не собралась.

— Привет, — произнес он, слегка улыбнувшись. — Ты готова?

— Привет. Да, еще секунду, — соврала она. — Проходи пока…

Она поменяла домашнюю майку на первую попавшуюся под руку, и вышла обратно к Гарри, на ходу расчесывая волосы:

— Как дела на работе? — спросила она.

— Все в порядке, — ответил Гарри. — Во всяком случае, магическая Британия может спать спокойно.

— Рада это слышать, — Джинни пыталась распутать особенно непослушный клок волос. — Но ты уверен, что этот дурацкий туман не из-за того, что кто-то проклял Лондон?

Гарри в ответ только хмыкнул. “Говоришь о погоде? Просто потрясающе!” — мысленно отругала себя Джинни.

— Ну что, выходим? — спросила она, на ходу собирая сумку.

Когда он не ответил, она посмотрела на него и сразу поняла, что никуда они не пойдут.

— Джинни, извини, я так не могу… — Гарри растерянно взъерошил себе волосы. — Я давно разучился говорить с тобой, словно с чужой, но я слишком зол для того, чтобы делать вид, что ничего не было.

— Я понимаю, — прошептала Джинни.

Гарри усмехнулся и покачал головой.

— Да, ты всегда все понимала. Пока однажды не решила, что тебе лучше без меня… Я тоже должен был понять, да?

— Нет, — к своему ужасу, Джинни почувствовала ком в горле. — Сейчас я и сама не могу оправдать себя...

Она знала, что он хотел попрощаться навсегда. Видела это в его глазах.

— Прости меня, — произнесла она дрожащим голосом.

Когда-то привычным движением она встала на цыпочки и обняла его. Впервые за долгое время у нее было ощущение, что она дома, и от мысли, что это всего на несколько коротких секунд, она едва не расплакалась.

— Извини, я сейчас… — она запнулась, — я сейчас отпущу тебя, потерпи еще секунду…

Гарри обнял её в ответ. Совсем как раньше: одна рука на талии, другая в её волосах.

— Ох, Джин… — вздохнул он.

Она всхлипнула, услышав от него, наконец, это имя, и тут же постаралась взять себя в руки.

— Я все испортила, — произнесла она на удивление ровным голосом и выпустила его из объятий. — Я знаю, Гарри. Честное слово, я понимаю тебя. Спасибо, что постарался…

— Замолчи! — яростно прошептал Гарри.

Он почти грубо привлек её к себе. В его поцелуе не было ни намека на нежность, только злость и отчаяние, его рука, запутавшаяся в её волосах, не оставляла ей выбора. Джинни вцепилась в рубашку на его спине, думая только о том, что не могла его отпустить.

— Иногда мне кажется, что я тебя ненавижу… — прошептал он, отпуская её.

— Только иногда? — не сдержалась Джинни.

Он снова усмехнулся.

— Я как-нибудь напишу… — пообещал он и, выйдя из квартиры, тут же трансгрессировал.

Джинни кое-как закрыла за ним дверь и опустилась на пол, по её щекам текли слезы.

* * *

Ожидание письма от Гарри затянулось на несколько недель, и Джинни отчаялась ждать. После их “свидания”, которое закончилось, так и не успев начаться, она почти перестала надеяться и теперь старалась взять себя в руки и жить дальше. Иногда у нее получалось верить в то, что она справится, но чаще всего ей хотелось взять палочку и стереть себе память. Разумеется, приближающийся Хэллоуин только ухудшал её настрой. Прошло девять лет, но до сих пор ей становилось тошно от скалящихся тыкв и летучих мышей. И Джинни помнила, что кое-кто ненавидит этот праздник еще больше.

С самого утра последнего дня октября она знала, что сегодня не сможет держаться от Гарри подальше. Дождаться вечера было единственным, на что хватило её самообладания. Собираясь к нему, Джинни надеялась, что не застанет его дома, все-таки это была годовщина "Великой Битвы с Троллем". И все же перед выходом, ругая себя за глупые и наивные надежды, она выпила зелье, которое не принимала уже больше двух лет. "На всякий маловероятный случай, — подумала она. — Пусть лучше будет. Никому же не обязательно знать..."

Она трансгрессировала в уже знакомый переулок и поднялась в квартиру Гарри.

— Привет, — неуверенно произнесла она, когда он открыл дверь.

— Напоминает дурную привычку, — пробормотал он. — Ты вроде бы обещала, что не будешь навязываться.

— Ну, ты же не сказал, что между нами ничего не может быть, — пожала плечами Джинни. — Я могу войти?

Гарри замолчал на несколько секунд, видимо всерьёз обдумывая, пускать ли её.

— Проходи, — наконец произнес он. — Сразу предупреждаю, у меня отвратительное настроение, так что с твоей стороны было бы умнее заглянуть ко мне как-нибудь потом.

Она поморщилась. Гарри никогда не грубил ей, даже во время ссор, и Джинни догадывалась, что сейчас он пытался таким образом заставить её уйти.

Действительно, выяснять отношения в день двадцатилетия со дня смерти его родителей было бы слишком, но она пришла не за этим, поэтому решила проигнорировать его слова.

— Я думала, ты будешь сегодня с Роном и Гермионой, — произнесла она. — Десять лет, и всякое такое...

— Решил не портить им настроение, — Гарри отхлебнул из стоящего на спинке дивана стакана с огневиски. — Сегодня не только десять лет...

— Ты правда думаешь, что я забыла? — тихо спросила Джинни.

— Нет, — ответил он. — Будешь? — спросил он, кивая в сторону бутылки, стоящей на стопке книг.

Она молча кивнула, игнорируя голос разума в голове. Гарри принес с кухни второй бокал и, наполнив янтарной жидкостью, протянул его Джинни.“Плохая идея. Очень плохая идея”, — подумала она.

— За Лили и Джеймса, — подняла бокал Джинни.

Гарри молча повторил её жест и выпил до дна. Джинни села на диван, наслаждаясь теплом, разливающимся по её телу.

— Так зачем ты пришла? — спросил Гарри на удивление спокойно.

— Подумала, что тебе понадобится собутыльник, — натянуто улыбнулась она. — Это глупо, я понимаю, что из меня не лучшая компания... Просто я догадывалась, что ты будешь избегать Рона и Гермиону, да и вообще всех людей. И я не хотела, чтобы ты сегодня был один...

— Ты не подумала, что я просто хочу побыть в одиночестве? — раздраженно спросил он.

— Ненавижу быть один, — произносит Гарри, помогая ей снять пальто. — Особенно дома.

— Знаю, — она целует его в щеку. -Извини, не думала, что нас настолько задержат...

— Ничего... — он пожимает плечами, но Джинни видит, что он расстроен.

Обычно, если у нее не получается попасть домой до Гарри, она заранее предупреждает его, и он задерживается на работе.Она прекрасно понимает его нежелание находиться в доме на площади Гриммо в одиночестве, но, как говорит Гермиона: "Теперь это твоя работа — не давать Гарри хандрить".

— Ну и какое это одиночество, если по всем дому разбросаны мои вещи? — весело спрашивает она, затемобнимает Гарри за талию и кладет голову ему на грудь. — Смирись, ты больше никогда не будешь действительно один, — шепотом обещает она.

И в этот момент, Джинни действительно в это верит.

— Ты ненавидишь одиночество, Гарри, — тихо произнесла она, снова проклиная себя за то, что бросила его. — Но если хочешь, я уйду.

— Не уходи, — он покачал головой. — Только имей в виду, что это ничего не значит.

— Разумеется, это ничего не значит, — Джинни старалась не выдать своих эмоций. — Я сегодня пришла не для того, чтобы вернуть тебя таким дурацким способом. Мы можем просто притвориться, что мы друзья? Всего на один вечер?

— Знаешь, — Гарри покрутил в руке пустой бокал, потом снова потянулся за бутылкой. — Кажется, я уже достаточно пьян, чтобы не отказываться от этой глупейшей идеи.

— Вот и договорились, — улыбнулась Джинни, — протягивая ему свой бокал.

Алкоголь сделал свое дело, и они разговорились. Болтая обо всем и ни о чем одновременно, они потягивали виски, смеялись и просто наслаждались обществом друг друга. Точнее Джинни наслаждалась обществом Гарри и надеялась, что это взаимно.

То ли потому, что она слишком нервничала, то ли благодаря “железному желудку Уизли”, алкоголь на Джинни почти не подействовал. Да и Гарри, несмотря на свое заявление, не казался пьяным. И все же, когда они начали целоваться, она уговаривала себя, что это из-за огневиски. Уговаривала себя, что Гарри не в себе, когда он начал раздевать её, что она слишком много выпила, когда кинула в сторону его майку. Ей удалось себя уговорить, когда он взял её на руки и понес в спальню.

Гарри проснулся от светящего в глаза солнца. Поморщившись, он перевернулся на другой бок, но это не сильно помогло: теперь ему в глаза светило солнце, отраженное от рыжих волос Джинни. Несмотря на выпитую накануне бутылку огневиски, он прекрасно помнил, как девушка оказалась в его постели и почему она не должна была тут находиться. И все же Гарри обнял её одной рукой и легонько прижал к себе, решив, что он может еще ненадолго притвориться, что ничего не помнит.

Он никогда не винил Джинни в том, что она уехала. По крайней мере, его вины было в этом не меньше, чем её. Он знал, что после войны Джинни было тяжело, но почти ничего не делал, когда она начинала злиться на всех вокруг, когда внезапно закрывалась в ванной и не выходила оттуда часами, когда они ссорились из-за глупостей, словно Рон с Гермионой. Им всем было тяжело, все справлялись по-своему. Даже когда Джинни решила не возвращаться в Хогвартс, он не начал беспокоиться за нее: они с Роном тоже не горели желанием заканчивать свое обучение. Он был настолько глуп и самоуверен, что даже не допускал мысли о том, что Джинни может его бросить, поэтому когда она решила убежать от всего, что напоминало ей о войне, Гарри был слишком шокирован, чтобы остановить её. Спустя месяц, когда злость постепенно ушла, и он понял, почему она уехала, было слишком поздно пытаться что-то исправить. Постепенно он смирился с огромной дырой в его жизни, которую оставила после себя Джинни. Пустота заполнилась работой и ничего не значащими свиданиями с другими, а злость на себя, Джинни и всех вокруг постепенно исчезла, оставив только грусть и нежелание видеть кого-то из семьи Уизли, даже Рона с Гермионой.

А потом Джинни снова перевернула его жизнь с ног на голову, приехав на свадьбу Джорджа, решив остаться в Англии и, наконец, оказавшись на кухне Гарри с просьбой дать ей шанс все исправить.И Гарри физически не смог сказать ей, что все кончено, хотя и не собирался снова с ней встречаться.Он любил Джинни, он бы сошел с ума, случись с ней что-нибудь, но теперь он прекрасно понимал, что этого было недостаточно. Хоть Гарри и не винил её, он бы никогда не смог простить Джинни того, что она бросила его. И все же он пригласил её на свидание, чувствуя себя при этом чуть ли не наркоманом. И чем больше времени проходило с её возвращения, тем сложнее ему было уговаривать себя, что не стоит давать Джинни еще один шанс окончательно разрушить остатки его жизни.

Теперь она лежала рядом с ним, и он даже не мог заставить себя убрать руку с её талии.

— Доброе утро, — внезапно сказала Джинни.

Гарри вздогнул и отпустил её.

— Я разбудил тебя? — спросил он, и так зная ответ. — Извини, думал, что ты сон, — соврал он.

Джинни вяло улыбнулась в ответ и встала с кровати, очевидно направляясь на поиски своей одежды. Гарри тут же пожалел, что его очки лежали где-то на полу в соседней комнате, потому что даже со своим плохим зрением он видел, насколько красивым было обнаженное тело Джинни в ярком солнечном свете.

Стараясь игнорировать реакцию организма на ходящую по дому голую девушку своей мечты, он надел первую попавшуюся под руку одежду и последовал за Джинни.

Когда он все-таки нашел свои очки, Джинни направлялась к двери.

— Может, останешься на завтрак? — не задумываясь, спросил он.

— Нет, Гарри, спасибо, — она улыбнулась ему. — Если я останусь, мы сначала будем краснеть и пытаться найти тему для разговора, а потом плюнем на все и снова отправимся в кровать. Ты оглянуться не успеешь, как окажется, что мы снова встречаемся, и все потому, что ты думал не тем, чем надо. А я не хочу возвращать тебя такими методами.

Он кивнул, хоть и не очень возражал против такого развития событий. Она уже выходила из квартиры, когда Гарри вспомнил кое-что:

— Меня не будет в стране несколько недель, — сказал он.

Джинни остановилась и посмотрела на него. В её глазах читался знакомый ему страх.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Если верить нашим источникам, волшебники, которых мы преследуем, несколько месяцев скрываются где-то в Швейцарии. Кингсли договорился с их министром о совместной операции. Если повезет, я вернусь в Англию до конца года.

— Будь осторожен, — произнесла Джинни совсем как раньше. — Я понимаю, что просить тебя написать мне из Швейцарии — это слишком... Просто пошли мне патронуса, как вернешься, хорошо? И, Гарри... Спасибо, что сказал мне о том, что уезжаешь.

Гарри снова кивнул. На самом деле он просто забыл, что не был обязан говорить ей об этом.

* * *

Он вернулся за несколько дней до Рождества, справившись со своей ролью в операции и в очередной раз умудрившись обойтись без травм. Это было крайне странно, учитывая, что большую часть времени он думал о Джинни.

Гарри не очень удивился, когда вечером следующего дня в дверь постучали. Правда, увидев Джинни, он сразу понял, что она пришла не потому, что соскучилась (или не только по этому). Девушка была бледна как мел и нервно кусала губы.

— И правда живой, — слегка улыбнулась она. — Ты не занят? Мне нужно поговорить с тобой.

— Не занят, проходи...

Ему показалось, что в ней что-то изменилось, но никак не мог понять, что именно. Снова закусив губу, она посмотрела на него, и внезапно Гарри точно понял, что она хочет ему сказать. И совсем не знал, хочет ли он услышать эти слова.

— Я беременна, Гарри, — удивительно спокойно произнесла она.

— Я не хочу быть как моя мама, — говорит Джинни извиняющимся тоном.

Гарри удивленно смотрит на нее, пытаясь понять, о чем она говорит.

— Я имею в виду, что не надейся... что если я согласилась жить с тобой, мы обязаны срочно пожениться и наделать кучу зеленоглазых детишек.

— То есть с другим цветом глаз можно? — ухмыляется Гарри, но увидев выражение лица Джинни, добавляет. — Я шучу, Джин. Не беспокойся из-за этого.

— Не могу, — тихо произносит она. — Я знаю, что ты хочешь семью.

— У меня есть семья, Джин, — он целует её макушку. — И у нас впереди вся жизнь, я подожду.

Повисшую в воздухе тишину нарушал только шелест вредноскопа.Гарри опустился на диван и, откинувшись на спинку, закрыл глаза. Его знаменитая сообразительность, просыпавшаяся в экстренных ситуациях, очевидно, считала происходящее не заслуживающей внимания банальностью, потому что Гарри абсолютно не представлял, что ему хотя бы сказать.

— Просто чтобы потом не возникло недоразумений... — медленно произнес он, — Ты уверена, что от меня?

Джинни села рядом с ним. Краем глаза Гарри видел, что она всматривается в его лицо, но он упорно продолжал смотреть на стену напротив него.

— Я никогда ни с кем не была, кроме тебя, — ответила она. — Так что да, вполне уверена.

Он позавидовал иронии, проскользившей в голосе Джинни, и еёспокойствию.Разумеется, он понимал, что для нее это уже не было новостью. Его не было почти два месяца, а когда узнала она? Неделю назад? Три? Пять?

— Ты же понимаешь, что я не планировала это? — тихо спросила она, и Гарри наконец-то услышал в её голосе неуверенность. Странно, но это подействовало на него успокаивающе.

— Не в твоем стиле, — ответил он. — Не беспокойся, не виню я тебя ни в чем. Мы оба были там, и обоим не пришло в голову вести себя, как взрослым людям.

— Я выпила контрацептивное зелье перед тем, как прийти к тебе... — он удивленно посмотрел на нее. — Я не планировала тебя соблазнять, просто... приняла на всякий случай. Глупо. Я же знала, что в моей семье они не всегда действуют...

Нежданный, незапланированный ребенок, который оказался сильнее магической защиты... Гарри наконец начал осознавать, что он станет отцом, что через несколько месяцев мире появится крохотный человечек, чем-то похожий на него и чем-то — на девушку, которую он любил. "Это несправедливо, — думал Гарри. — Эта новость должна была стать самой счастливой в моей жизни, а вместо этого..."

— Что ты собираешься делать? — спросил он.

— Постараюсь, чтобы у меня родился здоровый малыш, — Джинни пожала плечами. — Постараюсь, чтобы он вырос здоровым, умным и счастливым... Ты можешь быть уверен, Гарри, ствоимребенком все будет в порядке. Что бы ты ни решил.

— А если я решу, что не хочу, чтобы кто-то знал, что он мой? — невесело усмехнулся Гарри. Разумеется, он бы так не решил. И в то же время он слишком хорошопредставлял себе, как сложится жизнь ребенка, если станет известно, что его отец — именно Гарри Поттер. Особенно если его самого не будет рядом, чтобы защитить малыша.

— Я вернусь в Атланту, — спокойно ответила Джинни. Слишком спокойно, чтобы это было всерьёз. — Знаешь, тебе не обязательно беспокоиться из-за безопасности и прочего: кроме меня у него будет пять чересчур заботливых дядюшек.

При упоминании братьев Уизли Гарри простонал:

— О Мерлин, твои братья убьют меня. И твои родители.Меня ждет медленная и мучительная смерть...

— У тебяеще есть время самому убежать из страны, — хмыкнула она.

Гарри вяло улыбнулся в ответ, глядя на нее и думая, что она прекрасна. И как они умудрились все запутать? Все же было так просто: он, она и никакой войны между ними...

— Я понимаю, что тебе нужно все обдумать, — внезапно произнесла Джинни. — Я пойду...

— Нет, — резко оборвал её Гарри, и сам удивился своей реакции. — Останься. Просто... останься. Тебе не стоит трансгрессировать в твоем положении... Если тебе что-то нужно, я слетаю к тебе в квартиру и...

— Гарри... — перебила его Джинни. — Я беременна, а не смертельно больна. Ты не обязан со мной нянчиться. Ты вообще ничем мне не обязан, — горько добавила она.

— Останься, — повторил Гарри. — Но ты права, мне действительно нужно проветрить голову.Пожалуйста, дождись меня. В холодильнике есть ужин, если захочешь прилечь, моя кровать к твоим услугам... Тебе что-нибудь понадобится?

— Я справлюсь, Гарри, — улыбнулась она.

Он натянуто улыбнулся в ответ и трансгрессировал в первое пришедшее в голову место.

* * *

— Дай догадаюсь, — произнесла Гермиона, натягивая перчатки.— Ты вытянул меня из моего уютного дома от моего уютного мужа на этот дурацкий холод, потому что Джинни снова что-то натворила?

— Она беременна, — пробормотал Гарри.

Гермиона, в абсолютно несвойственной ей манере, тихо выругалась.

— Полностью согласен, — вздохнул он. — Я не знаю, что мне делать...

— А думаешь,язнаю? — усмехнулась она.

— Конечно, нет... Ты можешь просто поговорить со мной?

— Поговорить... — повторила Гермиона, усаживаясь на заснеженную лавочку. — Когда вы переспать-то успели?

— Хэллоуин, — коротко ответил Гарри.

— Тогда понятно. Говорила же, нужно было пойти с нами. Тогда бы она не смогла спровоцировать тебя на подобную глупость. Разумеется, вы были оба пьяные и не собирались думать о последствиях?

— На самом деле, я прекрасно соображал. Просто не привык, она всегда пила зелье. Она сказала сегодня, что выпила его в тот вечер...

— И ты ей веришь? — фыркнула Гермиона.

— А ты думаешь, что Джинни Уизли специально забеременела, чтобы вернуть меня? — Гарри был готов рассмеяться над нелепостью этого предположения.

— О том, что она способна бросить все и улететь в Америку, я тоже не думала... — прошептала Гермиона.

— Что мне делать, Гермиона? — шепчет Гарри. По его лицу текут слезы. — Что мне теперь делать?

Гермиона молча гладит его по спине. Он прекрасно понимает, что сейчас онадажене знает, что сказать.

— Я люблю её... Мы же были счастливы... Мы наконец-то были счастливы, несмотря ни на что.

Гермиона по-прежнему молчит, а Гарри еще сильнее сжимает в руке бархатную коробочку с купленным пару недель назад кольцом.

— Откровенно говоря, она не бросала меня, — признался Гарри. — Она говорила только о переезде. Это я поставил ультиматум, что если она это сделает, между нами все будет кончено.

— Не такая уж и большая разница, — чуть неуверенно сказала Гермиона.

— Огромная, — мрачно ответил он.

Гермиона молчала и задумчиво смотрела на свои варежки.

— На самом деле, ты прекрасно знаешь, что делать, — наконец произнесла она. — Потому что если я предложу тебе что угодно, кроме этого, ты разозлишься и накричишь на меняза бесчувственность, непонимание сущности любви, отношений и твоей тонкой натуры.

— И с каких пор ты такая саркастичная?..

— Ты плохо на меня влияешь, — усмехнулась она. — Как и Рон, в принципе.

Гарри задрал голову. Он наблюдал, как падает снег, и думал о том, что сказала Гермиона. По сути, она не дала никакого совета, и все же её слова помогли Гарри понять: он действительно знал, что ему делать.

— Ты права... — он улыбнулся ей.

— Еще бы, я всегда права, — пожала плечами Гермиона. — Именно поэтому ты прибегаешь ко мне всякий раз, когда у тебя проблемы.

— Слишком старая привычка... — пробормотал Гарри. — Спасибо.

— Приходите к нам еще, — шутливо ответила она. — Ладно, давай сразу спасу еще от одной беды и отправлюсь домой: врите всем, что вы встречались с лета, а не говорили никому на случай, если у вас ничего не выйдет. Тогда, скорее всего, после разговора с её братьями у тебя останется то же число конечностей, что и было.

То ли от облегчения, то ли от неожиданности данного ей совета Гарри громко рассмеялся.

* * *

Он не был в доме на площади Гриммо больше двух лет. После ухода Джинни, он просто не мог заставить себя там находится: каждая комната напоминала о тех счастливых месяцах, что они жили вместе. Теперь же дом, который после стольких стараний все-таки начал выглядеть уютно, зарос пылью и выглядел не менее мрачным, чем когда Гарри оказался тут впервые. Он поднялся в мансарду и забрал единственную свою вещь, которую когда-то тут оставил.

* * *

Когда в тот вечер он вернулся домой, Джинни уже спала, свернувшись калачиком на диване. Он осторожно перенес её на кровать и утром не стал будить, только отправляясь на работу оставил ей записку:

“Джин,

пожалуйста, не уходи, нам надо поговорить”.

А вечером он понял, что просто боится. Боится, что с Джинни или с ребенком что-нибудь случится, боится, что она снова уйдет, боится, что она передумает. Это было глупо, даже жалко и немного странно, потому что он давным-давно перестал бояться чего-либо. Ему было все равно с тех пор, как она ушла, а теперь он чувствовал себя полным идиотом, не решаясь трансгрессировать в свою же квартиру.

Сначала ему показалось, что он все-таки ошибся при перемещении, потому что чуть не влетел в мигающую огоньками елку. Оглянувшись, он едва узнал свой дом, преобразившийся благодаря рождественскому убранству.

— Даже нельзя одну в квартире оставить, — пробурчал Гарри, глядя на висящую у входа омелу.

— Не нравится? — тихо спросила Джинни, стоящая, оказывается, совсем рядом.

— Нравится, — честно ответил он, оглядываясь по сторонам. — Просто... неожиданно.

— Извини, что без спроса, — виноватым голосом произнесла она. — Сочельник уже завтра, и мне было абсолютно нечего делать, так что...

— Все в порядке, — прервал её Гарри. — На самом деле, спасибо тебе.

Джинни неуверенно улыбнулась. Они молча смотрели друг на друга, вероятно, оба гадая, что будет дальше. А затем хором произнесли:

— Я люблю тебя.

— Не хмурься, — смеется Джинни, еще сильнее растрепывая его волосы. — Сегодня такой солнечный день.

— Просто вспомнил, что тебе нужно готовиться к экзаменам, а я тебя отвлекаю, — отшучивается он.

— Не правда, — чуть грустнеет она. Но тут же целует его в щеку и снова улыбается. — Знаю я, о чем ты думаешь. А еще я знаю, что все будет хорошо. У тебя, у меня, у нас. Все будет хорошо, честное слово.

Гарри улыбается и позволяет себе поверить в это, пусть и ненадолго.