Василиск Смитти

Василиск Смитти

или

История из Хогвартских водопроводных труб.

ССССсссссСССрррррррррииииииссссаааааарррррррраааааазззззз...

Ох. Прошу прощения.

Я забыл, что вы не читаете на парселтанге. Мне стоит извиниться. Просто я только что говорил с Гарри (поэтому не успел перестроиться на ваш язык) о любопытной человеческой склонности носить одежду, весьма странной склонности, если честно. Ведь гораздо лучше была бы... натуральная красота, так сказать. С другой стороны – вы ведь люди, верно. Совершенно невозможно объяснить вам, насколько восхитительно ощущение трущейся о булыжники чешуи. По крайней мере, Гарри до сих пор не может понять.

Что ж, я начинаю. На человеческом.

О, да, я говорю на человеческом языке. Это гораздо практичнее. Не обижайтесь, но вы, люди, даже представить себе не можете, насколько бездарны в изучении звериных языков. Гермиона и Рон с трудом сумели просвистеть "Привет". Осознав степень неспособности людей к постижению несравненного парселтанга, я пришёл к выводу, что придётся выкручиваться самому, и взялся за ваш язык. Он весьма занятный, если подумать.

Итак, я начинаю. На этот раз по-настоящему. Гарри утверждает, что я частенько отвлекаюсь на пустую болтовню. Вовсе нет, я просто сообщаю некоторые факты, весьма важные для...

Ладно, ладно.

* * *

Меня зовут Смисссссирррррррррссссааааааээллл, что на парселтанге значит нечто вроде "Князь Тьмы в Сияющей Чешуе". Гарри считает, что это можно перевести как "Змеюка подколодная с Ненасытным Любопытством". Пусть говорит, что хочет. Кто здесь знаток: я или он?

Понятное дело, своими маленькими неуклюжими языками люди невероятно талантливо (или бездарно?) искажают моё величественное имя. Вы себе представить не можете, какие кошмарные, совершенно чудовищные вариации они выдают. Несмотря на своё самообладание (и хладнокровность!), я содрогаюсь от ужаса при одной лишь мысли об этом.

Из-за этих фонетических эксцессов моё имя быстро сократили до "Смит". А однажды у Рона появилась просто блестящая идея назвать меня «Смитти». Спасибо, Рон. Спасибо огромное. От этакого издевательства у меня чешуя встала дыбом… да, к сожалению, три моих вредины увидели, как я ужаснулся этому прозвищу. Поэтому я Смитти.

Что ж, продолжим.

Я – пятилетний василиск, сын того василиска, которого Гарри убил на втором курсе.

А теперь, пожалуй, мне стоит объясниться.

Если не вдаваться в подробности физиологии василисков, то достаточно знать, что эти редчайшие магические существа – одни из немногих, кому не нужно спариваться для размножения. У василисков нет пола. В течение жизни у взрослых особей есть несколько шансов подарить жизнь новому равному себе созданию, что приводит, разумеется, к развитию вида, и так далее, и тому прочее. Но – только между нами – предоставьте василиску туннели или трубы и достаточно крыс для пропитания, и он выживет – при чём тут развитие?

Позвольте? О, эта глупая история о куриных яйцах, высиженных чем-то-там? Нет-нет, в ней ни капли правды. Этот абсурд придуман волшебниками из-за недостатка информации – или чтобы глупо пошутить, я не знаю.

Вернёмся к василискам. Одна из возможностей оставить потомство – последняя в жизни – это непосредственно смерть. Через несколько часов, если не повреждено тело, из организма родителя появляется новый василиск. А теперь внимание! Это не повод сравнивать нас с бестолковыми фениксами. Они возрождаются из собственного пепла, что, между нами говоря, слезливо-жеманно, вам не кажется? Новорожденный же василиск физически, может, и не отличается от своего родителя, но морально – точно. По сути, это младенец.

Василиск становится зрелой взрослой особью – метров тридцати в длину, – когда ему исполняется примерно полторы сотни лет. Во мне пока чуть меньше метра, так что самостоятельное передвижение по трубам – невероятно трудная задача. У моего "родителя" не было никаких проблем с прогулками по этому трёхмерному лабиринту благодаря его гигантскому телу. Мне же постоянно нужно соблюдать осторожность, чтобы не свалиться в какую-нибудь трубу, из которой я не смогу выбраться. И это ужасно унизительно.

Правда, в тот день, когда это всё-таки произошло, я встретил троих моих... мм... " первых знакомых среди людей".

Меньше года назад, сонный из-за активного переваривания огромных крыс (размером с кроликов, не меньше!), я не рассчитал бросок и упал в яму, из которой даже моему "родителю" с трудом удалось бы вылезти. С того дня ненавижу санки. После двух минут практически свободного падения, более того, кубарем – до сих пор тошнит от воспоминаний – я ударился носом о грубые камни пола и на несколько мгновений потерял сознание. Каков же был мой ужас, когда, исследовав комнату, где закончилось моё бесславное путешествие, я выяснил, что единственный выход расположен почти в двух метрах над полом.

Некоторые из моих дальних родственников, живущие в Африке и Южной Америке, насколько мне известно, умеют прыгать (*1). Но я-то – нет. Пережив нескольких часов паники и окончательно уверившись, что в Африке и Южной Америке живут очень, ОЧЕНЬ дальние родственники, я безнадёжно свернулся в углу и ждал смерти. Досадно, что василиски от голода впадают в спячку. Я был обречён провести вечность в глубинах канализации здания, о котором не знал ни-че-го.

И я далеко не сразу понял, что слышу тихие звуки, доносящиеся из-за стены. Не потому что с моим слухом было что-то не в порядке, просто я был слишком занят быстро наступившей депрессией, чтобы обращать внимание на то, что происходит вокруг меня. Но эти звуки... едва различимые звуки... непонятные звуки... звуки, которые я никогда не слышал раньше и которые можно было принять за крысиный писк, если бы они не были такими низкими и текучими.

Это было моё знакомство с человеческой речью, ведь, как несложно догадаться, в канализации весьма редко можно встретить мирно болтающих людей. А парселтангу меня никто не обучал: это врожденный дар.

И тогда я сделал единственную вещь, которую мог и должен был сделать, хотя и ужасно безрассудную: позвал на помощь. Правда, было как-то не похоже, что источник звука уловил сей скорбный глас, или же меня просто проигнорировали. Я звал и звал, казалось, целую вечность, безо всякого отклика. В конце концов я бы, наверное, разрыдался, если бы умел. Но змеи плакать не могут, а я даже понятия не имел, как это делается.

Я был в отчаянии и собирался скорее покусать себя и умереть, чем отключиться до новых времён (пока василиск в коме, он всегда видит сны, причём чаще кошмары), когда голос, звучавший очень удивлённо, наконец ответил мне:

— Есть там кто-нибудь?

Поражённо застыв от облегчения, я поначалу неспособен был что-либо сказать.

— Эй, есть там кто-нибудь? — повторил голос. — Я слышал, как ты звал на помощь.

— Да! — воскликнул я, забыв о чувстве собственного достоинства. — Я здесь! Я застрял в комнате за этой стеной.

Тут вновь раздались те странные звуки, что я слышал немного раньше. Затем голос спросил:

— Кто ты? Что за змея?

— Я не змея! — негодующе запротестовал я. — Я – василиск. Моё имя Смисссссирррррррррссссааааааээллл, и я стану твоим щитом до конца жизни, если ты вытащишь меня отсюда, — добавил я, призвав всю свою василискову любезность.

Вновь раздался странный шум, но чуть чётче.

— Ты лжёшь. Последний василиск в этой школе погиб четыре года назад.

Я потерял дар речи. Обвинить василиска во лжи – это неимоверная наглость. Не то что бы василиски всегда говорили правду, вовсе нет. Но подобные заявления свидетельствуют о непростительном отсутствии вежливости. Я, забыв о гордости, ответил самым яростным тоном, который только смог изобразить:

— Я его ребёнок, чёртов идиот! Кто ты, забывший, что Повелитель Змей способен оставить потомка даже после смерти?

— Я человек. Меня зовут Гарри Поттер. Ты точно не лжёшь?

Человек. Неясные образы возникли в моей памяти: знания, доставшиеся от родителя. Мерзкая голая кожа. Две лапы. Ещё две лапы, которые не приспособлены даже для ходьбы. Хмм... Да. Почти как крысы, но гораздо менее аппетитные.

(Я знаю, что всё измеряю в крысах. Но вы перестанете удивляться этому, когда представите мои скудные и однообразные канализационные социальные связи.)

— Ты ещё здесь?

Я не вздрогнул – василиски не вздрагивают, вы же знаете, – и ответил:

— Да. Скажи, Гарри Поттер, как живо... Как такой, как ты (я чуть не сказал "животное"), способен понимать меня?

— Это долгая история. Ты – сын того василиска, который погиб несколько лет назад, так?

— Я уже сказал тебе, что да! Ты вытащишь меня отсюда?

Молчание.

— И?

— Ну… Понимаешь... Твой отец пытался убить меня, после того как вверг всю школу в состояние панического ужаса. Так что я даже не знаю...

Спокойствие, спокойствие, только спокойствие.

— Что такое "школа"? — спросил я бесстрастно, давая себе время поразмышлять.

— О! Это место, где учатся молодые люди.

— Учатся чему?

— Ну... тому, что знают взрослые люди.

— Зачем? Если другие люди уже всё знают, то достаточно спросить их.

— Эмммм...

Ужасно глупо. Повезло, я встретился с низшей расой.

Я заговорил самым соблазнительным голосом:

— Чего же ты боишься, Гарри Поттер? Что я задушу тебя, как только ты меня освободишь? Что я тоже начну запугивать эту твою школу? Если бы мне этого хотелось, я бы сделал это давным-давно, разве нет?

Верней, если бы знал раньше, где нахожусь. Мой язык удовлетворённо тронул воздух. Место, заполненное маленькими людьми... Как-то же они сюда попадают. Значит, можно будет выбраться в большой мир…

Снова раздался странный шум. Я начал подозревать, что это звуки какой-то примитивной коммуникации между людьми.

— Проблема в том, — ответил голос вновь, — что я умру, если посмотрю тебе в глаза.

Ах, ну да. Он прав, я и забыл об этом.

— Здесь темно, — вздохнул я.

— Мне надо будет увидеть тебя, чтобы вытащить! А почему ты не можешь вылезти?

— Здесь слишком высоко для меня, — сердито прошипел я. — Не меньше двух метров.

Тишина.

— Какой ты длины?

— От силы метр, я думаю. Так ты вытащишь меня?

— Да, сейчас.

Я ждал весьма долго, прежде чем услышал шум наверху. Потом что-то появилось из той самой горизонтальной трубы, до которой я не мог допрыгнуть. Это была голова — очень забавная голова, с плоским лицом и такими большими глазами, каких я ещё никогда не видел. Странными, отсвечивающими, даже не взглянувшими в мою сторону.

— Не будешь так любезен не смотреть на меня, пока я спускаюсь? — пропыхтел голос.

— Конечно.

Ещё бы. Это существо было единственной моей возможностью выбраться отсюда. Я решил, что в любой момент смогу убить его и насладиться человеческим мясом, когда окажусь наверху.

Громкое "БУМ" разнеслось эхом по моей темнице.

— Можешь закрыть глаза, пока я вытаскиваю тебя?

У меня не было иного выхода, кроме как обречённо вздохнуть и исполнить просьбу.

— Я смотрю.

Молчание, а затем:

— Но ты такой маленький!

Борясь с желанием уставиться убийственным взглядом на собеседника, я угрожающе прошипел:

— Мне всего четыре года!

— Да, прости. М... э... Я возьму тебя на руки.

Руки. О, ясно. Те лапы, которыми не ходят. Довольно удобно, оказывается.

Что-то сдавило меня, и я испуганно пискнул, когда оторвался от земли, спохватившись за долю секунды до того, как открыл глаза.

— Если бы ты... обвился... вокруг этого...

Я повиновался и сжал свои кольца на чём-то почти горячем.

— Ауч, не так сильно, пожалуйста! — а, шея этой зверушки. Она горячая?!

Я изумлённо спросил:

— Почему ты тёплый?

— Потому что я такой. У меня нет чешуи. Это моя кожа.

— Занятно.

Движение, заставившее меня подумать о морской болезни, прервало мои размышления.

— Что... что происходит?!

— Я должен вернуться через трубу. Ты крепко держишься?

Да, падение было ужасно… Подъём же казался мне очевидной попыткой убийства.

Когда всё закончилось и голос заявил, что мы прибыли, я почти открыл глаза. Но что-то тёплое вдруг накрыло мою голову, и я уже приготовился изловчиться и вонзить в это свои клыки, когда...

— Нет! Это я. Не забудь, что мы умрём, если ты откроешь глаза!

Я испугался, когда странный звук, который я так долго слушал чуть раньше, раздался прямо над моим левым ухом. Жутко.

— Мы? — спросил я, слегка паникуя. — Куда ты принёс меня?

— Ты можешь посмотреть. Только потом зажмурься снова.

Я распахнул глаза и увидел своего спасителя, а ещё двух его друзей и их Гостиную.

И во мне проснулось такое любопытство, что я решил: убивать их сейчас невыгодно. Весьма великодушно с моей стороны, не так ли?

Так я встретил Гарри, Гермиону и Рона.

* * *

Довольно быстро мне пришлось признать, что люди, несмотря на их эволюционную недоразвитость, очень умелые благодаря их «рукам». Крысам точно есть чему поучиться.

Я открыл для себя и самую прекрасную вещь, какую вообще можно представить: ванильное сгущённое молоко. Появившаяся в конце концов потребность в нём убедила меня в необходимости терпеть присутствие этих троих – до тех пор, пока они могут угощать меня этим лакомством.

Примерно тогда и началось моё изучение человеческого мира.

Пожалуй, я не буду рассказывать вам всю историю его постижения, это было бы слишком длинно и скучно. С каждым днём мне встречалось всё больше и больше удивительного. Некоторые вещи выглядели даже совершенно бессмысленно – пока я не созревал до того, чтобы смотреть на них сквозь призму человеческого образа мышления. Того образа мышления, который я постепенно стал постигать.

Абсолютно простой пример: дверь. Что может быть непонятнее чем дверь?

Дверь

= тяжёлая деревянная плита, которая может прищемить пальцы

+ петли, которые могу заржаветь и начать скрипеть по ночам

+ ручка, которая ломается гораздо чаще, чем следует, и которую некоторые имбицилы мажут клеем или джемом

+ замок, который обязательно открыт, когда кто-то хочет, чтоб он был закрыт, и неизменно закрыт, когда нужно, чтоб он был открыт, который сломан или засорён и ключ от которого вечно потерян.

Всё это для чего? Чтобы открыть её, когда ты хочешь войти в комнату, и опять закрыть за собой. Я понял, зачем нужна дверь, только узнав о любви людей к уединённости.

Гарри поселил меня в подземельях, в маленькой комнатушке, куда выходила одна из водяных труб. Поэтому я иногда охотился.

Мы частенько подолгу разговаривали, он рассказывал мне о всём человеческом мире – порой было трудно ему верить, – о волшебном мире (особенно о Хогвартсе) и о своём столкновении с моим родителем. И только гораздо позже, когда я уже мог общаться с Роном и Гермионой, я понял, кем на самом деле был Гарри.

Изучение Английского языка было ещё одним пунктом в моём «списке непонимания»: почему люди говорят на разных языках? Я решил, что им просто хочется осложнить себе жизнь. И был уверен в этом до тех пор, пока не взялся за Греческий, Латинский, Французский и Русский и не открыл для себя волшебство интонации и гармонии. Но это другая история.

Итак, я выучил Английский. Я выучил историю. Я выучил географию. Гермиона, безумная от радости, притащила мне из библиотеки, наверно, целые стеллажи книг. Она рассказывала мне о маггловских научных дисциплинах, которые ничуть меня не заинтересовали. Рон проносил меня в сумке на несколько уроков трансфигурации, но на них тоже было ужасно скучно. Нет, что меня на самом деле восхищало – это люди.

Но...

Вы, должно быть, думаете, как всё это возможно с моим "мгновенноубивающим" взглядом. Эта весёлая троица надела на меня солнечные очки. В самом деле. Несомненно, я первый василиск, который носит специально изготовленные для него (Гермионой) солнечные очки. Последнее не особо меня волнует, учитывая, что я привык к темноте в трубах.

Гермиона часто говорит мне, что я напоминаю ей другого Смита в солнечных очках, из какого-то американского фильма. Как-то я попросил её объяснить мне, что такое фильм; как выяснилось, это вид человеческих развлечений. Лично я предпочту этому сомнительному времяпрепровождению милую мышку и миску сгущённого молока в желудке. Ну, каждому своё.

Вооружённый солнечными очками, перебивающийся по сумкам троих моих... пожалуй, почти друзей, я старательно наблюдал.

* * *

Человечество делится на две группы: самцы и самки.

Гермиона сказала, что это произвольное деление.

Но, я уверен, любой может различить представителей этих двух видов. Мужчины – юноши, пока они в школе, – гораздо крепче сложены. Девушки, насколько я могу сказать, более логичны (Рон утверждает, что я несу чушь. Но моя точка зрения – единственная объективная, разве нет?). Они составляют две разные группы. Самый удивительный факт – так называемые отношения между этими двумя группами.

Мне потребовалось очень много времени, чтобы понять их. Почему два эти подвида так трудно общаются друг с другом? Я решил сначала спросить у Рона.

* * *

Рон весьма меня позабавил; но я, разумеется, не показал этого, ведь василиск — представительный убийца, который никогда не забавляется. Рон... самый типичный человек, как я заметил.

— Рон, — сказал я одним прекрасным утром, когда мы грелись на солнышке, лёжа на траве, — почему есть юноши и девушки?

Он посмотрел на меня ещё более глупым взглядом, чем обычно.

— Эй, я спрашиваю, почему?

— Я услышал. У тебя есть ещё какой-нибудь такой же замудрённый вопрос?

— Почему замудрённый? — спросил я. — Я не понимаю. Вот и всё.

Рон пробормотал что-то вроде "Я тоже" и нахмурился.

— Мужчины и женщины нужны, чтобы размножаться, — сказал он в конце концов.

— Как крысам?

— Отъебись ты со своими чёртовыми крысами! Да, именно так.

— И всё?

— И всё.

— А.

Я задумался, а затем спросил:

— Но всё-таки, в чём разница? Почему не могут размножаться двое мужчин? Или женщин? Как понять, мужчина перед тобой или женщина? Как это происходит?

Он перекатился по траве с раздражённым вздохом.

— Мужчины и женщины не одинаковые. Ты никогда не замечал этого у твоих крыс?

— Нет, я их ем. Так как это происходит?

Рон вспыхнул, почти сравнявшись цветом лица с цветом волос.

— Спроси у Гермионы.

— Почему? Ты ведь тоже знаешь?

— Да, но... Дерьмо, я пытаюсь рассказать василиску о сексе. В самом де... Прячься!

Я быстро скользнул в сумку Рона, проклиная компанию парней – именно парней, это точно! – которые шли в нашу сторону.

— Ладно, Рон, тогда что значит "отъебись "? — прошипел я.

— О, чёрт, — раздался стон.

* * *

Тогда я поговорил с Гермионой, и это было намного конструктивней.

— Гермиона, мне надо кое-что у тебя спросить.

— Да, конечно! — ответила она радостно.

Гермиона – кладезь знаний. Я действительно восхищаюсь её фантастическим умом. Она может назвать вам имена последних сорока семи директоров Хогвартса за двадцать секунд и, если вы её попросите, может начать с последнего и перескакивать каждого третьего. Но, правда, она не так забавна, как два её друга. Ах, да, и она девушка.

— Рон ответил очень непонятно. Ты не могла бы объяснить мне разницу между мужчинами и женщинами и рассказать, как они размножаются?

Я думал, Гермиона расхохочется, но она сдержалась и даже удивила меня тем, что спокойно всё объяснила.

В конце концов я более-менее понял.

— Ладно, с механизмом я разобрался. Даже если я считаю несправедливым, что только девочки могут вынашивать ребёнка...

Гермиона улыбнулась:

— Говори же.

— Но выбор партнёра. Случайный? У крыс это всё происходит слишком быстро, я не успеваю понять...

— Сейчас ты затронул серьёзнейшую философскую величину, называющуюся "любовь", — вздохнула она.

Заинтересовавшись, я переполз на ковёр.

— Что ж. Древние корни этого понятия лежат во влиянии феромонов и естественном отборе. Кто-то делает лучший выбор, чтобы оставить лучшее потомство.

— Это понятно.

— Да. И тогда люди начали разделяться на пары.

— Пары... Те самые парочки, которые делают что-то непонятное в тёмных закутках? Чем они занимаются в таком случае?

— Тем самым. Пара обычно состоит из мужчины и женщины, которые станут ячейкой общества, называемой семьёй, и заведут ребёнка.

— Почему "обычно?"

— Потому что некоторые ищут партнёра не для того, чтобы создать семью.

— Но ведь они останутся без детей?

— Эм, нет. Я не это имею в виду. Тут немного сложнее. Два человека могут иметь такие отношения без...

— Не становясь парой?

— Нет. Хотя... да. Но я хотела сказать: без детей.

— Я не понимаю. Это твоё «то самое» нужно, чтобы оставить потомство, разве не так?

— Не всегда. — Гермиона слегка покраснела. — На самом деле, сам по себе акт довольно приятен, и иногда – на самом деле, очень часто – люди делают это только для удовольствия.

Сомнительно.

— Некоторые, — продолжала она, — хотят провести свою жизнь с партнёром – возможно, одним единственным – в наслаждении и не завести потомства.

Я потёр солнечные очки о ножку стула: что-то они стали жать.

— Это сложно.

— Никто и не говорит, что это не так.

— И при чём тут то, что ты назвала любовью?

— Любовь ты чувствуешь к тому, с кем хочешь провести жизнь. Как бы тебе объяснить… Допустим, ты хочешь детей. Нет, не ты – василиск, а ты – человек. Ты не можешь сделать детей сам. Тебе кто-то нужен. И ты стараешься стать дорогим тому человеку, занять место в его сердце, и...

— Разве ты не можешь просто сделать ребёнка и уйти?

— Нет! Ну то есть некоторые так и делают... Я говорю про стандартную ситуацию! Итак, этот человек, ты любишь его сильней, чем других, и даже хочешь провести с ним всю жизнь.

— Значит, чтобы любить кого-то, у тебя должны быть дети?

— НЕЕТ! Чёрт... Иногда совсем наоборот. Ты... Блин. Ладно. На самом деле, влюбиться в кого-то – это хотеть быть рядом с ним всю жизнь, это... Это необъяснимо!

— Как-то совсем не весело. В смысле, я хочу всю жизнь быть рядом с миской сгущённого молока и запасом крыс, но так мне точно станет скучно.

— Ты не можешь влюбиться в миску сгущёнки!

— Ох, правда? Почему же?

— Но... Эм... Ты не можешь... Ну...

— Я не могу чего?

— Ты не можешь... ну... заниматься с ней «этим»!

— Аааааааа, — я понял. — Это настолько приятно?

Гермиона заалела ещё сильней:

— Думаю, да, — пробормотала она.

— Ты ещё не размножалась? — полюбопытствовал я.

— НЕТ! Смитти... в нашем возрасте это... Люди... начинают... хотеть... ну, этого. И поэтому частенько ведут себя как полные идиоты! — добавила она уверенно.

И тут мне стало понятно порой совершенно глупое поведение мальчиков.

— Ты имеешь в виду... что-то вроде брачного сезона?

— Можно сказать и так.

— Боги, боги, всё это так запутанно. И эти парочки в тёмных углах – они этим занимаются? Я просто не знаю – это можно делать при всех?

— Нет. Они... Они целуются, ласкают друг друга. Они счастливы быть вместе. Они влюблены. — Гермиона выглядела весьма взволнованной.

— Но иногда это две девушки или два парня. Почему?

— Некоторым больше нравится заниматься этим с представителями своего пола.

— Но они не могу размно...

— Ради удовольствия.

— Ладно. — Я задумался. — Так, значит, это хорошо – любить кого-то?

— Если этот кто-то тоже любит тебя, то да.

— Почему бы ему не любить тебя?

— Потому что ты ему не интересен в этом плане.

Ох.

— Это… Это, пожалуй, печально.

Без ответа.

— И ты? Ты кого-то любишь?

— ...Да.

— Мальчика или девочку?

Гермиона закатила глаза:

— Мальчика.

— А он тебя нет?

— Нет.

— Кто это?

— Рон.

— Ты скажешь ему об этом?

— Нет.

— Почему?

— Потому что тогда он будет постоянно смущён и перестанет со мной общаться.

Великий Змей, люди ужасно непонятные.

— Спасибо, Гермиона.

— Обращайся, — она выглядела очень грустной.

Что ж, теперь остался только Гарри.

(*1) http://ianimal.ru/topics/letayushhie-zmei летающие змейки... Довольно интересно посмотреть

Я просто обожаю Гарри. Хотя бы за то, что он говорит на парселтанге: после тяжёлого дня это очень радует мой заплетающийся от ваших невероятных слов язык. Ещё я обожаю его за то, что у нет привычки безудержно болтать, ему больше нравится слушать. И он никого не осуждает, ведь он многое пережил. И еще он знает тьму, ту тьму, в которой обитают змеи, может понять её и принять.

Я знал, где найти его.

Я выскользнул из трещины в стене, обвился вокруг ножки стола, где сидел Гарри, и поднял голову на уровень его лица. Он улыбнулся мне.

— Привет, Смисссссирррррррррссссааааааээллл. Это весьма неосмотрительный поступок.

Я окинул быстрым взглядом Гриффиндорскую гостиную.

— В такой дремучий час здесь никого нет. Кроме тебя.

— Ну да.

Гарри всегда сидит чуть ли не до утра, пока глаза не начинают слипаться: только тогда он засыпает несмотря на кошмары. Убийство Волдеморта не спасло Героя Волшебного Мира от мучений во сне.

Я решил – по доброте душевной – немножко с ним поболтать.

— После обеда я беседовал с Гермионой.

Гарри заинтересовано на меня посмотрел:

— О чём?

— О том, что происходит между мужчинами и женщинами.

На лице моего спасителя появилась весёлая и недоверчивая улыбка:

— О сексе?

— Нет, о любви. Что такое секс?

Гарри еле сдержался, чтоб не захихикать.

— Ну, он часто идёт рука об руку с любовью... За редким исключением.

— А... это.

Он серьёзно кивнул, но глаза – его настоящие глаза, не очки – сверкнули.

— Да, это. Что именно вы говорили о любви?

— Это довольно запутанная штука, — вздохнул я. — В смысле, любовь – ещё одна усложняющая вашу жизнь вещь, так ведь?

— Абсолютно с тобой согласен, — пробормотал Гарри.

— Тогда зачем?

Гарри не ответил и грустно улыбнулся.

— Проехали. Просто объясни мне, как две девочки или два мальчика могут заниматься этим. Я не могу понять.

Теперь парень хохотал до слёз.

— Серьёзно, Гарри!

Он наклонился и прошептал в моё рептилье ухо несколько фраз. Я осторожно переспросил:

— Ага, с девочками понятно. Но мальчики?

Ещё несколько фраз.

— Мммм, да. Но разве это не больно?

— Вообще-то, скорее приятно.

— Но всё равно...

— Не волнуйся об этом, — перебил меня улыбающийся Гарри.

Я задумчиво поскрёб клыком о край чернильницы.

— Эти однополые парочки...

— Да?

— Почему они прячутся?

Гарри откинулся в кресле.

— Это осуждается.

Я удивлённо посмотрел на него:

— Почему?

— Просто осуждается. Обычные люди считают это ненормальным.

— Ну, на самом деле, так и есть. Я имею в виду в физиологическом смысле.

— Да, но это не повод презирать и унижать за это.

— Конечно, нет! — возмутился я. — Подожди, доходит и до такого?

Он грустно кивнул.

— Вы странные...

— ...Вы, люди. Да, я знаю.

Мы надолго замолчали, задумавшись.

— Гермиона влюблена, — брякнул я в конце концов.

— В кого?

— В Рона.

Гарри шокировано уставился на меня:

— Правда?!

— Конечно, правда, — прошипел я. — Скажи мне, по каким критериям вы выбираете, в кого влюбиться?

Он задумался.

— Ни по каким. Это просто случается.

Очень содержательный ответ.

— Думаю, это происходит, когда ты больше не замечаешь недостатков Того Человека... только достоинства. И ты понимаешь, что восхищаешься этими достоинствами... а иногда и недостатками. Ты удивляешься, как не видел этой прелести раньше. Иногда ты поражаешься, разве реально влюбиться настолько сильно, что... ну... — Гарри затих.

— Кто это? — тихо прошипел я.

Он послал мне хитрую улыбку.

— Так я тебе и сказал.

Я недовольно заворчал, а потом рассеянно спросил:

— Гарри, что значит "отъебись"?

* * *

Это было в феврале... Кстати, ещё одна восхищающая меня человеческая придумка – это гениальное деление времени, особенно идея високосных лет. Иногда люди довольно сообразительны.

Почти две недели спустя случилось то, что перевернуло мой мир с ног на голову (хотя он и так уже стоял не очень-то ровно) и позволило мне продолжить и углубить моё потрясающее исследование.

В тот день мы вчетвером находились в маленькой комнате, которая была нашим пристанищем, удобно устроившись на полу и жарко споря над партией маджонга; да, змеи – прекрасные игроки и особенно талантливы в шахматах – на радость Рону. Вдруг дверь открылась (что я говорю, она взорвалась!) с оглушительным БУМом, и там появился так грубо прервавший нашу игру псих и заорал:

— Поттер! Уизли! Грейнджер! Могу я узнать, что вы замышляете, запершись там, где вам точно нечего дел…

Он внезапно замолчал, увидев ещё одного участника игры и неосознанно давая мне немного времени на изучение себя. Это был, думаю, взрослый человек, зрелый, один из немногих в этой «школе». Судя по тону, который он использовал, и состоянию моих друзей – они почти позеленели, особенно Гарри, который был в совершеннейшем ужасе, – я понял, что это один из профессоров. Вспомнив всё, что рассказывали мне ребята, я предположил, что передо мной Мастер зелий, профессор Северус Снейп. Если честно, он выглядел так же мерзко, как мне его описывали. В данный момент он замер, поражённый увиденным. Возможно, он не привык к василискам, носящим солнечные очки и играющим с его студентами в маджонг.

— Что за... Во имя Мерлина… как… дерьмо…

Трое моих друзей уронили челюсти в шоке от услышанного ругательства. Я же самым ледяным голосом поставил профессора на место:

— Когда кто-то врывается в комнату, как Вы сейчас, сэр, ему, как минимум, следует принести свои извинения и представиться. С кем имею честь говорить?

Думаю, я уложил его одной левой... если бы ещё у меня были руки.

— Северус Снейп, — заикнулся он, смотря куда-то сквозь меня пустым взглядом.

— Что ж, мистер Снейп, позвольте заметить, что Ваши манеры оставляют желать лучшего. Я также должен добавить... Ладно, я замолкаю, — быстро свернулся я, увидев, что на меня направлена палочка.

— Сэр, нет! — Гарри вскочил на ноги и перехватил руку мужчины. — Он не опасен, — дрожащим голосом добавил парень, поймав взгляд человека.

Я подавил желание шумно выразить своё несогласие, но мужчина даже не взглянул на меня: в данный момент его ярость была направлена на то, чтобы уставиться на моего друга и попытаться стряхнуть его.

— Вы совсем свихнулись, мистер Поттер? Это василиск! Во имя Мерлина, я уверен, что вы больше других осведомлены об опасности этого чудовища, поскольку видели его вживую! Пустите меня!

— Сэр! — вмешался Рон с отчаянным выражением лица, когда Гарри отлетел к стене. — Он действительно не опасен! Уже несколько месяцев прошло, как...

— Несколько месяцев? Вы прятали василиска несколько месяцев? — Профессор был в бешенстве. — К директору. Немедленно. И для... этого... — Он взглянул на меня с отвращением.

— Эй! Повежливей! — возмутился я.

Снейп уставился на меня:

— Говорит, — пробормотал он.

— Я говорю, я пою, я даже могу станцевать ламбаду, если Вам это надо, — снисходительно ответил я.

— И возможно даже подарит немного яда для ваших исследований, — вступилась Гермиона. — И чешуи... И крови.

— О, нет, я не хочу давать...умгрпф!

— Помолчи немного, — проворчал Рон, убирая руку.

Мужчина молчал.

— Итак, — сказал он в конце концов. — К профессору Дамблдору. И возьмите это...

— Смисссссирррррррррссссааааааээллл, к Вашим услугам. Но Вы можете звать меня Смит.

Не похоже, чтоб он был благодарен.

* * *

У старого человека была потрясающая борода. Никогда не видел ничего подобного. Он с любопытством наблюдал за мной, пока Снейп рассказывал о нашей встрече, и потом одарил дружелюбной улыбкой.

— Очень приятно, мистер...

— Смисссссирррррррррссссааааааээллл, но без "мистер". У василисков нет пола.

Дедуля выглядел заинтересованным. Он даже открыл было рот, как будто собираясь задать вопрос, но сдержался под хмурым взглядом профессора.

— Хорошо, мой дорогой Смисссссирррррссссааааааэллл.

— Смисссссирррррррррссссааааааээллл, с девятью Р и двумя Э (*1). Но Вы можете звать меня Смит.

— Мой милый Смит... мм... Не могли бы Вы рассказать, как встретились с Гарри?

Я быстренько выдал ему нашу историю. В конце он искренне улыбнулся. Глаза Снейпа, наоборот, холодно сверкнули, когда он уставился на Гарри, который как будто даже уменьшился из-за этого в своём кресле. Рон и Гермиона, сидящие рядом с ним, не сказали ни слова.

— Чудесно, чудесно! Какое приключение! Я действительно рад нашему знакомству, мистер Смит.

— Уверен, не в той же степени, что и я, — вежливо ответил я.

— Отлично! Теперь нам надо обсудить Ваше присутствие в замке.

— Вы не отправите его в зоопарк или что-то такое? — перебила Гермиона дрожащим голосом.

— Конечно, нет, — уверил дедушка... Дамб-что-то и это действительно очень шло ему (*2). — Нам просто нужно найти мистеру Смиту официальный повод проживания здесь. Северус? — Мужчина повернулся к директору. — Давайте, он будет помогать Вам с зельями?

Чёрный взгляд буквально растерзал меня на кусочки.

— Он сможет приносить пользу, если согласится сотрудничать.

И хотя у меня не обнаружилось ни малейшего желания…

— Прекрасно! Это будет официальной версией. Однако, — добавил дедуля, повернувшись ко мне, — старайтесь всё-таки не слишком часто показываться студентам.

— Разумеется.

— Вот и всё, — закончил он и встал. — Я надеюсь, Вы прекрасно обус...

— А эти трое? — прервал его Снейп ледяным голосом.

Директор подарил ему добродушную улыбку.

— Что, прошу прощения?

— Альбус, они притащили в школу василиска.

— Это неправда! — запротестовал Гарри.

— Заткнитесь, Поттер.

Гарри вздрогнул и стушевался.

— Альбус, они должны быть наказаны.

— Ладно, — вздохнул директор. — В таком случае, назначьте им отработку. Всего хорошего.

Только в коридоре, обвившись вокруг шеи Рона, я обратился к Гарри.

— Снейп не очень-то тебя любит, — заметил я на парселтанге.

— Мягко сказано. Его уроки – это кошмар наяву, — пробормотал он.

— Почему?

Гарри открыл рот, чтобы ответить, но Гермиона перебила его.

— Я ненавижу, когда вы так делаете, — прорычала она. — О чём вы говорите?

— Я спросил Гарри, согласится ли Снейп сыграть с нами в тарок на пятерых, — ответил я. Мне действительно нравится тарок (*3).

— Лучше предложи Дамблдору. Хотя бы есть шанс, что он согласится.

* * *

Так моё существование стало достоянием общественности.

Должен сказать, что было довольно забавно наблюдать за лицами этих очаровательных созданий – людей, – когда они впервые видели меня. Я наслаждался премьерным показом в учительской моего уже ставшим любимым спектакля «А вот и василиск!», где меня встретили несколькими приглушёнными вскриками, парочкой обмороков и фырканьем со стороны Снейпа — прелестного человека, — когда Гарри, по указанию Дамблдора, вытащил меня из своей сумки. На первом уроке зелий был, на мой взгляд, филиал сумасшедшего дома. Студенты тряслись над своими варевами (Гарри уверил меня, что это обычная ситуация) и бросали нервные взгляды на стол, на котором я возлежал. Думаю, их раздражали мои очки. Когда Снейп яростно вздохнул после пятого взорванного котла, я прошипел Гарри одну идею.

— Если ты так хочешь, — ответил он, пожав плечами.

Он повернулся к мужчине, который только что открыл рот, чтобы сказать Гарри что-то, несомненно, отвратительное – если я правильно понял суть их взаимоотношений.

— Сэр, — быстро выпалил Гарри. — Смитти предлагает ребятам потрогать его, чтобы они перестали бояться.

Снейп несколько секунд бесстрастно смотрел на нас в тяжёлой тишине, воцарившейся в классе. Затем он сухо кивнул и, повернувшись к парте, взял меня — его руки были удивительно аккуратны и надёжны.

— Вы всё слышали, — сказал он классу. — Я пройду между вами, и, когда вы убедитесь, что василиск не опасен, — он взглянул на Гарри, — вернётесь к своим заданиям, я надеюсь, на этот раз более внимательно.

Я не знаю, оценили ли вы моё предложение по достоинству. На самом деле василиски ненавидят прикосновения — разве что во время убийства, но это несколько другое. Да, они нормально относятся к контакту с другими рептилиями, но вы только представьте... меня будут трогать потные млекопитающие! Как низко я пал!

Первой была девушка в бордово-золотом галстуке — гриффиндорка, — которая испуганно дотронулась до меня. Мой язык мелькнул в её направлении, и она отшатнулась с вскриком. О, как эта девочка отличалась от Гермионы, всегда серьёзной и невозмутимой. Девушка пахла свининой и лавандовым мылом. Успокаивает.

Следующая — тоже девушка — была слизеринка (*4). Ростом как минимум метр девяносто и с выпуклыми глазами — я подумал сначала, что это очки, но ошибся. Должен сказать, к её чести, она не выглядела по-дурацки испуганной. Что ж, возможно, она была слишком глупа, чтоб понять кто я такой. Мелисса и сухой кошачий корм.

Я переходил от студента к студенту, терпя то более, то менее опасливые прикосновения и мимоходом подмигивая друзьям. Юноши резче пахли потом. А у девушек были более нежные ароматы, но всё равно это было слишком ярко для моего бедного чувствительного носа. Хотя люди оказались не настолько мерзко-липкими, как я ожидал.

Последним был мальчик-слизеринец, который уставился на меня с живым любопытством, перед тем как весьма приятно почесал мою голову. Я готов был замурлыкать от удовольствия, когда он, презрительно посмеиваясь, вздумал меня оскорбить:

— Он больше похож на гигантского червяка, чем на страшного василиска, — ухмыльнулся наглец.

Я поднялся вверх во всём своём великолепии и самым надменным своим голосом ответил:

— Ты так считаешь? Не хочешь ли ты, чтобы я снял очки и доказал, что я и в самом деле Повелитель Змей?

В этот момент установилась мёртвая тишина. Через несколько мгновений раздались крики паники и комната опустела: остались только я, три моих друга и профессор, который всё ещё держал меня и выглядел не очень-то радостным. Гарри, Гермиона и Рон с трудом сглотнули. Я же умирал от смеха впервые в своей жизни.

* * *

— Смитти! — протестующе возопил Рон тем вечером. — Из-за тебя Снейп вкатил нам лишнюю домашку и весь седьмой курс пялится на нас как на психов!

Я рассеянно помахал хвостом — что-то вроде человеческого пожимания плечами.

— Но самое отпадное, что тебе вздумалось ссориться с Малфоем! — продолжал рыжий.

Я заинтересованно поднял голову:

— Малфой?

— Блондинчик, которому ты угрожал! Он любимчик Снейпа и самая большая заноза в заднице из всего Слизерина!

— Я не угрожал ему, — ответил я с негодованием. — Я только предложил снять...

— Ладно, ладно, — вздохнула Гермиона. — Что сделано, то сделано... зато хуже уже точно быть не может.

Рон замолк, а я осторожно стрельнул языком в его сторону.

Эти двое собирались заняться домашним заданием. Я скользнул со стола к креслу, где Гарри бездумно смотрел на огонь.

— Здравствуй.

— Мммм? О, привет. — Он улыбнулся мне. — Ты от души поразвлёкся на зельях.

— Да, я научился смеяться, — удовлетворённо ответил я. — Это очень странно, но не противно. — Я свернулся у него на коленях, и мы немного помолчали.

— Гарри, — сонно проговорил я через несколько минут, — как мы может заставить Рона влюбиться в Гермиону?

— Рон уже любит Гермиону, — ответил он.

— Что? Тогда почему он не скажет ей?

— Потому что боится, что она не любит его.

Я издал свист, достойный отправляющегося локомотива.

— Но это неправда! Вы, люди... Они ведь могут очень долго ломаться, да?

— Очень.

— Почему бы тебе не сказать Рону, что Гермиона любит его, а Гермионе, что Рон любит её?

— Нельзя вмешиваться. И, кроме того, они убьют меня, когда узнают, что я проболтался.

— А я, я могу?

— Нет.

Опять ленивое молчание.

— Как насчёт того, чтоб запереть их в какой-нибудь комнате до тех пор, пока они не спарятся?

— Я думаю, поцелуя будет достаточно, — улыбнулся Гарри.

— Ну раз ты так говоришь… Итак?

— Пожалуй, мы сможем что-нибудь придумать...

Я умиротворённо уснул на его тёплых коленях.

* * *

Вторая часть моей жизни – ну вы поняли, та, которая с людьми – тщательно организована.

Я провожу часть времени в сумке одного из моих друзей, и часть – в ящике Снейпа, где я уже свил себе уютное гнёздышко из документов. Профессор этого не оценил, когда увидел. Но, поскольку я снабжаю его чешуёй, ядом и кровью — очень дорогими ингредиентами, как я понял (подозреваю, что частично он их продаёт), — он без бурных протестов оставил моё убежище нетронутым.

Снейп довольно интересный человек. Возможно, из-за того, что его холодность, спокойствие и отсутствие выражения эмоций напоминают эмблему возглавляемого им факультета. Возможно, из-за его немигающего взгляда. Возможно, из-за слабого запаха крови, который въелся в его кожу, запаха, который никогда не почувствуют люди или собаки, но который я чувствую на языке так чётко, как будто мужчина убил кого-то только что на моих глазах.

Но иногда Снейп снова становится человеком: когда остаётся один – верней, забывает о моём присутствии, – когда сосредотачивается на приготовлении зелий или с усталым вздохом падает в кресло. Я восхищаюсь тем, что он никогда не показывает такого себя людям. Думаю, он мне действительно очень нравится. На самом деле, я начинаю уважать его – а это очень редко для меня.

Ах, да! Ещё мне очень полюбился Малфой. Нет, честно, я обожаю доводить его. Моя старая забава вкратце: я недвижно смотрю на парня со снейповского стола, пока он не взглянет на меня. Когда ему становится скучно, я начинаю тихо шипеть и угрожающе волнообразно двигаться, в гипнотической, так сказать, манере. Этот забавный юноша неизменно нервничает и перестаёт следить за тем, что кидает в котёл. И всё путает. А в конце занятия, за несколько минут до звонка, я стремительно ползу к нему – он сидит на первой парте – рот широко открыт и клыки обнажены. Первые несколько раз Малфой орал от ужаса. Затем перешёл к тому, что выдаёт несколько строк весьма впечатляющих ругательств. Игра в том, чтобы увидеть, как близко я подберусь до того, как он сбежит... Или до того, как Снейп схватит меня и засунет обратно в ящик. Это ооочень забавно! Рон и Гермиона так и не понимают. А Гарри смеётся — тем лучше.

Люди в замке всё меньше и меньше боялись меня, и я уже практически свободно мог блуждать по школе. Только эльфы взвизгивали, когда видели меня. И Филч каждый раз смотрел полным отвращения взглядом. Думаю, он не простил моего родителя за обездвиживание своей кошки, которая выглядела такой вкусной, что я действительно с трудом сдерживался, чтобы не съесть её. Жизнь порой такая непростая штука.

— Профессор Снейп?

Я выполз на стол, наблюдая, как он отмеряет какой-то порошок Дьявола. Он холодно посмотрел на меня.

— Да?

— Могу я побеспокоить Вас? — Моя потрясающая вежливость всегда со мной.

— Вы уже это делаете, — ответил он и отвернулся.

А его невежливость – с ним. Но выглядело это как приглашение.

— Вы знаете какой-нибудь способ обезвредить мой взгляд? — спросил я.

Он быстро посмотрел на меня, но не потребовал причин моего интереса.

— У Вас та же самая проблема, что была у Медуз, — сказал он после секундного размышления. — Я знаю, что магия достигла многого в этой области, но не могу сказать точно... — Он задумался на мгновение. — Я посмотрю, пожалуй.

— Я был бы Вам очень признателен.

Он пожал плечами.

* * *

Между тем претворение в жизнь нашего с Гарри плана шло полным ходом. Увы, мы упустили потрясающую возможность использовать День святого Валентина, но нас озарила другая идея.

Итак, Великий День пришёл.

— Смитти! Что ты делаешь с моей книгой по анимагии? — выдавила запыхавшаяся Гермиона, ворвавшись в гостиную.

— Читаю, — вздохнул я.

Вы когда-нибудь пробовали переворачивать страницы носом? Я пробовал и советую так не делать.

— Она мне нужна, — категорично заявила подруга, аккуратно её забирая.

— Нооооооо!

Я притворился, что обиженно надулся, а потом бросил невинным тоном:

— Кстати! Рон просил меня передать, если увижу тебя, что он дочитал книги, которые ты ему давала! Вон они, — добавил я, указывая кончиком хвоста на внушительную стопку.

— О, спасибо, — сказала Гермиона, быстро сгружая талмуды в свою сумку. Высший балл!

И она ушла.

Я не сказал ни капли лжи. В конце концов, это же не моя вина, что в эту стопку совершенно неожиданно затесался личный дневник Рона. И уж тем более это не вина Гарри, даже если это он – случайно! – прихватил тонкую тетрадку вместе с остальными книгами. Тут вообще ничьей вины нет.

Вторая часть плана была гораздо сложнее. Мальчики не могут входить в спальню к девочкам. Было только одно решение... я.

Войти было самой сложной задачей. Найти Гермионин дневник – под подушкой – ещё трудней. А уж потом...

Я попытался зажать его между своими кольцами, но едва я двинулся – дневник упал, – как открылась дверь.

Вот дерьмо, как сказал бы Рон.

— Смитти?

Джинни, младшая сестра Рона, удивлённо смотрела на меня. (Джинни мне тоже нравится. На самом деле они с Гарри очень похожи, только она не говорит на парселтанге.)

— Что ты здесь делаешь? А... Это дневник Гермионы?

Я подавлено вздохнул. Ладно. Пусть так.

Я рассказал девочке всю историю, и, к моему величайшему удивлению, она рассмеялась.

— Вам надо было просто попросить меня! Но я не знаю, пишет ли она хоть что-нибудь о Роне, — добавила Джинни задумчиво. — Она даже не говорит о нём.

Мы переглянулись.

— Хочешь почитать? — спросила она равнодушно.

Мы бросились к дневнику.

Это было очень поучительно для меня. Просто невероятно: люди способны доверять такие мысли книгам. Это как минимум опасно! Джинни согласилась, и я вспомнил об истории с дневником Волдеморта. Что ж, в любом случае, Гермиона написала достаточно, чтобы даже Рон всё понял, каким бы пнём он ни был.

— Здесь совсем нет грязных мыслей, — разочарованно протянула Джинни. — О сексе, — добавила она, когда я непонимающе взглянул на сестрёнку того, о ком они, предполагалось, должны быть. — Как вы собираетесь подкинуть его Рону? — спросила она в конце концов.

Ладно, это было совсем не сложно.

— А ты уже спаривалась? — спросил я, когда мы вышли из комнаты.

— Это не твоё дело.

Ни Гермиона, ни Рон не спросили об исчезновении их дневников. Возможно, потому что были слишком заняты тем, что бросали друг на друга взгляды (украдкой, конечно, но ничто не могло скрыться от моих пронзительных глаз), чтобы даже заметить пропажу. Гарри искусал изнутри щёки, сдерживаясь, чтобы не смеяться над друзьями. Но после двух дней этого цирка мы с ним были действительно в бешенстве.

— Ну и почему они до сих пор не вместе? — бушевал я.

— Стесняются, — пробормотал Гарри.

— Да они просто два кретина!

— Я смотрю, твой английский всё лучше и лучше, — насмехался Гарри.

— Я зол!

— Ты сам видишь, что это сработало. Теперь осталось дождаться, пока они поговорят друг с другом. Рано или поздно это случится.

— Хммм, да. — Мой язык удовлетворённо мелькнул, когда Гарри начал поскребывать мою чешую.— У тебя получается не так хорошо, как у Малфоя. В смысле, чесать мою голову.

— Малфой чесал тебе голову? — спросил он удивлённо.

— М... Нет, только в первый день, помнишь. Но у него действительно талант.

— Смитти – комнатный василиск, — засмеялся Гарри. — Новое домашнее животное!

— Лучше замолчи, а то получишь.

— Ооооо, я в ужасе.

— А следовало бы, — прошипел я.

Конечно, следовало. Я василиск. Василиски ужасны. И к тому же они любят вмешиваться в чужие дела. В конце концов, в свете последних событий я открыл в себе недюжинные таланты в этой области.

* * *

Отлично. Итак, у Гарри тоже есть личный дневник – как у всех глупых людишек.

И имя того, в кого он влюблён... … хохохооооо… ХОХООООО! Я задумчиво отбивал хвостом какой-то ритм, расположившись на кровати Гарри с книгой перед собой (у гриффиндорцев всё утро уроки). Интересно.

Посмотрим... Что у нас здесь... ох. Это, должно быть, те самые "грязные мысли", о которых говорила Джинни. Посмотрим...

Если бы у меня были брови, они без сомнения взлетели бы до потолка. Люди действительно вытворяют такое?.. Ого. Ладно, теперь я понял, почему они в основном предпочитают заниматься этим наедине. Всем сердцем я пожалел несчастных подростков, страдающих от буйства гормонов – я и не предполагал, что Гарри может даже думать о таких вещах.

"...Я жажду, чтобы он ласкал меня везде, шепча мне на ухо, что хочет меня, что хочет заставить меня стонать. Что бы он сорвал с меня одежду, грубо целуя... чувствовать его язык своим... жадно, жгуче, пока я не начну просить. Он бы ласкал меня, облизывал, покусывал, тогда я начал бы неудовлетворённо всхлипывать, а затем – умолять его, и потом... он взял бы мой член в рот..."

Углубившись в чтение – ооочень увлекательное! – я забыл о времени и подпрыгнул от внезапно раздавшихся голосов. Я облегчённо вздохнул, когда они миновали дверь, и поспешил вернуть дневник на место перед тем, как покинуть комнату.

Так-так-так...

Её глаза как револьвер, её взгляд убивает, бам, бам, бам...

Эта песня почти про меня, не так ли? (*5)

Ладно, Смитти-сваха (спасибо Джинни за это слово) шёл заниматься делами, раз уж он хотел, чтобы эти самые дела сдвинулись с мёртвой точки.

Для начала, два клоуна.

* * *

— Нет.

Я умоляюще посмотрел на Гарри — хотя с этими очками мой слезливый взгляд не произвёл должного впечатления.

— Я сказал, нет.

— Нуууууу, почемуууу?

— Во-первых, потому что это уж очень извращённый план, и, во-вторых, это Непростительное заклятье, и, в-третьих, я... Я сказал нет!

— Ладно, хорошо, — пробормотал я. — Давай забудем об Империусе. Но я уверен, что вторая идея просто прекрасна: изображаем нападение слизеринца на Гермиону, и Рон приходит к ней на помощь.

Мой друг вопросительно поднял бровь.

— Джинни дала тебе свою "Коллекцию Арлекина" (*6)?

— Ой, заткнись.

— Нет-нет, это очень интересно. Я не знал, что василиски питают страсть к романтическим историям!

— Гарри, иди в задницу. Итак?

Он вздохнул.

— Посмотрим, что я смогу сделать.

* * *

Хаффлпаффец с отвращением смотрел на дымящийся кубок, который Гарри ему протягивал.

— Я реально должен это выпить?

— Джастин, пожалуйста.

— Ты только вспомни дерьмо, каким выглядит Крэбб и каким буду выглядеть я!

— Джастин... Ты. Проиграл. Тот. Спор. Пей.

— Спор? — спросил я заинтересованно. — Какой спор?

— Цвет малфоевского нижнего белья, — очень серьёзно ответил мой напарник.

Я чуть не проглотил свой язык.

— Чтоооооо?

— Мы выпили, — тяжело простонал Финч-Флетчли. — Я не знаю, как это случилось, но мы выпрыгнули перед Малфоем, который бродил по коридорам как Снейп во всём великолепии, и стянули с него штаны...

— Чтоооооооо?? — Всё, что я смог выдавить.

— И я выиграл, — сказал Гарри тоном, с которым никто бы не осмелился спорить.

— Хэй! Вот почему он был такой расстроенный в четверг, — заметил я. — И... как?

— И как что? — спросил Гарри, улыбаясь.

— Какого цвета?

Он наклонился и прошептал ответ в моё рептилье ухо. Я снова не нашёлся, что сказать, кроме уже навязнувшего в зубах изумлённого "Чтоооооооо?!".

— Да ладно, это не так плохо. Итак, Джастин, ты должен сделать вид, что нападаешь на Гермиону.

— Ладно, ладно, иду, — вздохнул тот.

План Номер Два удался на ура, и Гарри отправился утешать избитого Джастина/Кребба в больничное крыло, пока Рон и Гермиона... Ну...

— Смитти? Ты идёшь? — прошептал мой сообщник.

— Хммммм... Подожди, понаблюдаю немного...

— Смитти. Этого не будет.

— Но посмотри, это странно. Без дыхания, они могут...

— Смитти.

— Да, хорошо, я просто…

Мне оставалось недовольно бурчать, следуя за ним, но на самом деле я был доволен.

Я доверю вам секрет — я всесилен.

МУАААААХАААААААААХААААА!

(Заметка Гермионы, читающей рукопись: Рон, хватит показывать Смитти эти тупые американские фильмы. Это вопрос выживания вида.)

*1 Автор, как Вы помните, француженка. В оригинале нашего дражайшего героя зовут «Smisssssirrrrrrrrrssssaaaaaaââlll». Графема [â] во французском языке… В общем, если кому-то интересно, то http://ru.wikipedia.org/wiki/%C3%82 Я решил, что для нас Â несколько беспредметна, так что замена её на Э пройдёт безболезненно, к тому же, мы привыкли перед всякими (которые во французском выпали) согласными говорить именно её.

*2 В оригинале это выглядит как «Dumbquelquechose (Дамбчто-то)». “Dumb” (eng.) = глупый.

*3 Тарок - (ит. tarocco). карточная игра, любимая особенно в Италии и Испании; играется в 78 карт, из которых 22 тарока или козырных карты.

http://taromagic.ru/forum/index.php?showtopic=848

http://le-mare.livejournal.com/85478.html

*4 Если кого-то интересует… Меня просто умилили французские названия: Serpentard (Слизерин), Poufsouffle (Хаффлпафф), Serdaigle (Райвенкло) Gryffondor (угадайте), Poudlard (Хогвартс)

*5 http://fr.lyrsense.com/marc_lavoine/les_yeux_revolver

*6 Harlequincollection (как я понял, это коллекция романтишных историй) http://www.harlequin.fr/ http://lib.rus.ec/s/9013

(П/а: Впервые я увидела слово "антропомаг" в одном из величественных переводов DarkRogue, "L'Oracle de la Sybille." (*1). Мне кажется, этот термин гораздо изящней, чем "Хомомаг" или "Хоминомаг", так что я решила использовать именно его. "Redde Caesari quae sunt Caesaris.":р)

Похоже, ставшие парой люди являются просто образцами верности, по крайней мере, поначалу. Рон и Гермиона стали неразлучны, неразлепляемы, неразпинываемы, нерасприсасываемы, не… ну да.

Довольно впечатляюще.

Только по ночам они... А, нет: Рон частенько не спит со всеми. Но у меня так и не получилось найти их с Гермионой тайное место и...

Хммм.

Что?

Я работаю во имя науки василисков!

Ну, не только.

Тем не менее они совсем забросили Гарри. Он погрузился в беспробудную мрачную депрессию, несмотря на моё утешающее присутствие. Ну а чего вы ожидали? Видеть, как самозабвенно счастливы твои друзья, и мечтать о недосягаемом – если ты читаешь это, Гарри, то я выражаю восхищение твоей стойкостью. О чём я там говорил? – а, ну, в общем, Гарри впал в депрессию.

А я не люблю, когда мои друзья в депрессии.

Через две недели после моего первого подвига я пил чай вместе с Дамблдором – прелестнейшим человеком. Сначала мы обсудили один из моих проектов (который на данный момент не имеет ничего общего с моим, читатели, рассказом и выглядит весьма многообещающим), после чего ненадолго установилась умиротворяющая тишина.

— Позвольте, мой милый Смитти, поздравить Вас с достижениями в отношениях мисс Грейнджер и мистера Уизли, — сказал он внезапно, сверкнув глазами.

«Какой хороший человек», - подумал я польщённо.

— О, не стоит внимания. И вы же понимаете, что это лишь для науки.

Директор издал какой-то странный приглушённый звук и вежливо кашлянул:

— Хммм, пожалуй. — Он светло улыбнулся. — О, ещё кое-что. Профессор Снейп интересовался, не могли бы Вы, учитывая Ваше присутствие в замке, уделить немного времени, чтобы поработать с ним и седьмым курсом над Зельем Вакха?

Я был шокирован:

— Снейп интересовался? Правда что ли? И когда будет урок?

— Думаю, Северус планирует его на следующую среду.

— Договорились.

Я допил остатки чая – с ванильным сгущённым молоком.

— Мистер Смит?

— Да?

— Зелье Вакха обладает уникальной способностью выпускать наружу желания, заставляя забыть о мнимых запретах.

— Ах.

— Я просто хочу сказать, что...

— Оу.

— Хорошо вам провести время.

— Ах.

* * *

В среду двадцать семикурсников Гриффиндора и Слизерина, Мастер зелий и василиск снова на уроке зельеварения в школьных подземельях. Сразу, как только зашёл последний студент, в классе повисла тишина. Снейп окинул холодным скучающим взглядом два десятка подростков, сидящих перед ним, и объявил тему урока.

— Присутствие мистера Смита в наших стенах, — начал он саркастично, — дарует нам доступ к большому количеству невероятно редких и дорогих ингредиентов. В других обстоятельствах я бы ни за что не позволил тратить их попусту таким пустоголовым невеждам, как вы. Но не воспользоваться столь благоприятной ситуацией было бы кощунственно, так что я собираюсь задать вам сегодня Зелье Вакха, которое, как вы знаете, – в чём я сомневаюсь, – в маленьких дозах является эффективным средством против стрессов или истерик. В бОльших же дозах это зелье – один из мощнейших наркотиков Волшебного мира. Не имеет смысла упоминать, что все ваши результаты будут тщательно записаны. И я предупреждаю, что пойманный на чём бы то ни было, будет жестоко страдать, испытав мой гнев. Итак, основной ингредиент этого зелья – яд василиска... напоминаю, смертельный. Мистер Смит, будьте добры.

Он деликатно поднял меня и начал объяснять, как сцеживать яд и при этом не поранить меня или не вынудить поранить кого-то другого: мне омерзительны чужие руки, я сразу начинаю кусаться, – студенты сглотнули, уставившись на меня. Я же смотрел на них. Гермиона и Рон сидели рядышком, пропуская всё мимо ушей и глядя на профессора умным взглядом рогатого скота. Малфой внимательно следил за мной – я поприветствовал его мельканием языка. Гарри удалось ускользнуть от Лонгботтома, и он сидел один в самом конце класса, мрачно слушая объяснения Снейпа.

Итак, я не знаю, говорил ли это уже, но, если что, повторяю: у Снейпа невероятно чувствительная кожа. И у него красивые утонченные кисти, сильные и аристократичные, с длинными ловкими пальцами, о которых и грезит мой Гарри, если верить его дневнику.

Я быстро высунул язык в направлении своего друга, привлекая его внимание, а потом начал медленно обвиваться вокруг сильного запястья профессора.

— Сссссссексссссуаааааальныыыйййй, — тягуче прошипел я.

Челюсть Гарри упала на парту.

Прекрасно.

— Ссссссстооооль ссссекссссуаааааалеееен, — добавил я томно, мягко отодвигая рукав мужчины к локтю своими кольцами и скользя языком по его коже, в то время как сам он невозмутимо продолжал лекцию. — Воссссххитииитееельно сссслаааадкоооо паааахххххнет...

Гарри, кажется, забыл, как дышать, только беспомощно открывал и закрывал рот, как рыба на суше. Заалевшая рыба.

Моё тело не очень-то красиво – василиски уродливы, – но я пытался двигаться по предплечью Снейпа так плавно и соблазнительно, как только позволяла моя змеиная гибкость, скользя головой между его пальцев, кружа меж хрупких суставов.

— Ссссссеверуууусссссс... потрясссссаааающщщщще чувссссствииииителен....

На меня уставились зелёные глаза, полные тоскливой безнадёжности.

— Хххххоооочччешшшшшь сссссекссссса.....

— ЗАТКНИСЬ!

Гарри закричал на парселтанге, но это не спасло его от того, что все одноклассники поражённо обернулись, услышав яростное шипение.

— Позвольте нам поучаствовать в вашем небольшом диалоге, Поттер, – холодно потребовал Снейп после небольшой паузы.

Гарри, ошарашенно уставившись на него, подскочил со своего места.

— Э.... Я...

Снейп поднял бровь.

— Я сказал ему быть потише... Потому что....

Он замолк, приблизившись цветом к свекольному, но так и не смог отвести глаза. Я внимательно наблюдал.

— Ну?

— Я... Просто...

«Просто он восхищался вашей чувственностью, я с ним совершенно согласен, и, пожалуйста, давайте займёмся любовью прямо здесь, на этом столе».

Ну же! Скажи это! ДАВАЙ!

Но Гарри только пробормотал что-то невнятное и опустил взгляд. Я разочарованно вздохнул. Что ж, видимо, такое не говорят при зрителях.

— Отлично, Поттер. Отработка.

Ладно, ничто не потеряно, думал я, пока Гарри садился на место, посылая мне убийственный взгляд, а Снейп вновь вернулся к объяснению.

* * *

— ЧТО ЗА ЦИРК ТЫ УСТРОИЛ?

Ооах. Я никогда не видел его настолько взбешённым. На самом деле взбешённым я его вообще никогда не видел.

— Протянул тебе руку помощи, — ответил я с достоинством.

— Заставив меня возбудиться посреди ЕГО урока?

Я заинтересованно взглянул на Гарри.

— Что, правда?

Гарри тут же сник и опустился на ступеньку, ослабив хватку на моей шее.

— Ты даже не представляешь, как, — сказал он грустно.

Я аккуратно выполз из его рук и обвил колени:

— Я извиняюсь.

— Чёрта с два.

Я фыркнул:

— Ладно, ты прав, я не чувствую себя виноватым. Но я всем сердцем хотел тебе помочь.

Гарри тяжело вздохнул, провёл рукой по волосам и обречённо застонал.

— Почему ты не скажешь ему? — рискнул я спросить.

Он горько улыбнулся.

— Смитти. Тут всё совершенно не так, как у Рона и Гермионы. Он... он ненавидит меня. Он ненавидел меня ещё до того, как мы впервые встретились, до того, как я родился. И даже не пытайся вспоминать, сколько там шагов между ненавистью и любовью! Потому что на самом деле это не ненависть, это – презрение, безразличие и отвращение. Ты действительно веришь в то, что сможешь подойти к кому-то, кому ты омерзителен, кого ты бесишь одним своим существованием, и сказать ему, что ты его хочешь? И не только физически, но хочешь общаться с ним, узнать о нём всё? Ты действительно думаешь, что такое реально?

Ужасно расстроенный, я увидел, как по щеке моего друга сбежала слеза. Только одна. Но всё-таки слеза.

— Я доверяю ему, — продолжал Гарри. — Я даже люблю его. Я уважаю его. Он всегда был рядом, когда я попадал в переделки. Но единственное, что он сделает, если я вздумаю хотя бы поблагодарить его – осмеёт. Злорадно. Опустит ниже плинтуса. Я не хочу этого. Я не хочу боли.

Гарри фыркнул и слегка улыбнулся мне.

— На самом деле я не такой уж храбрый.

Я ничего не ответил.

* * *

Я очень долго обдумывал наш с Гарри разговор, будучи весьма растроган. Эти истории о любви, застенчивости и страхе были для меня поначалу бессмысленными и глупыми, ведь василиски всегда одиноки, потому что их цель – выжить, и больше ничего.

Но в моём случае это было истиной лишь до тех пор, пока общение с людьми не размягчило серое вещество в моей голове. В один момент я просто внезапно представил: каково бы это было, если бы больше не было Гарри, с которым можно поболтать, Рона и Гермионы, у которых так хорошо получается меня развлекать, Малфоя, которого столь приятно бесить, – и эта ужасная мысль оставила во рту мерзкий привкус горечи. Похоже, мне вовсе незачем было бы тогда жить.

Незачем было бы жить...

* * *

— Мистер Смит?

Дамблдор удивлённо смотрел, как я выскальзываю из мышиной норы. Вежливо поприветствовав директора, я взобрался к нему на стол.

— Чем я могу помочь? — дружелюбно спросил он.

— Хммм... Есть кое-что, — начал я. — Когда... Когда Вы говорили мне о свойствах Зелья Вакха... В смысле... – Я собрался и посмотрел ему прямо в глаза. — Вы ведь сказали это с неким подтекстом.

Дамблдор медленно кивнул.

— О. Отлично. Полагаю, я понял его верно.

— Думаю, да, — убеждённо произнёс директор.

— Прекрасно. Можно сказать, что мы с Вами две свахи, предоставляющие клиентов, м?

Он слегка улыбнулся и снова согласился.

— Хорошо. И Вы... Вы уверены, что Ваш клиент тоже?.. Просто... Дерьмо. Гарри загибается из-за этого ублюдка! Я хочу знать точно! Я должен!

Старый мужчина расхохотался.

— Ваш английский всё лучше, — сказал он наконец, стирая слёзы смеха. Затем снова стал серьёзен. – Невозможно быть полностью уверенным хоть в чём-либо, когда речь идёт о Северусе. Таков уж он, — директор вздохнул, — гуляет сам по себе.

— Гарри уверен, что Снейп его ненавидит. Презирает.

— О, нет, думаю, нет. Ну, возможно, поначалу Северус был убеждён, что Гарри – прирождённый нарушитель правил. Но он понял свою ошибку, когда летом перед шестым курсом пришёл в дом Дурслей проверить, как там мальчик, и нашёл его без сознания в чулане. Голодного. Избитого. Кто угодно изменил бы своё мнение, — мягко и задумчиво добавил Дамблдор.

— Гарри никогда не говорил мне об этом, — удивлённо заметил я.

— О, конечно. Потому что он не знает. Верней, считает, что это Ремус или авроры нашли его. Но... нет, думаю, Гарри просто нервирует Северуса, потому что Северус не может определиться со своими чувствами к нему... говоря романтичным языком.

— Профессор Дамблдор, — обдумав это, наконец, торжественно произнёс я, — я официально обращаюсь к Вам с просьбой о помощи, дабы свести вместе этих двух кретинов.

Старый мужчина с энтузиазмом кивнул.

— И Вы её получите.

* * *

— Механизм остаётся доподлинно неизвестен, хотя проводилось несколько глубоких исследований. Учёные пытались найти способ обезвредить смертельные взоры, — несколько дней спустя объяснял мне Снейп, листая свои заметки. — Способ этот очень прост – избегать прямого взгляда. Если смотреть с помощью зеркала или через стекло, эффект вышеупомянутого взгляда сильно уменьшается. Волшебники вместе с маггловскими физиками работают в этом направлении и выводят формулу, основанную на отражающих свойствах поверхностей. А есть другой способ — сжать воздух до такой плотности, что он перестанет пропускать блеск глаз и, следовательно, устранит смертельный эффект взгляда. Именно по этой причине студенты пережили внезапные встречи с Вашим... отцом пять лет назад.

Я зевнул.

— А вкратце?

— Вкратце, — холодно ответил Снейп, — есть два пути. Вскрыть Вам череп и узнать причину смертельности взгляда или же сделать специальные очки.

Я застонал.

— Я не хочу носить ничего похожего на бутылочные донышки!

Снейп устало провёл рукой по лицу. Думаю, иногда я его конкретно бешу.

— Они не обязаны быть толстыми, глупый Вы червяк! — прошипел он. — Это вопрос преломления и... Вы понимаете, что это потребует месяцев кропотливой работы? Что мне придётся консультироваться с...

Радостное «тук-тук-тук» прервало обличительную речь профессора, и он сухо рявкнул:

— Войдите!

Седая директорская голова появилась в дверном проёме.

— Прошу прощения за то, что прерываю вас, — сказал он вежливо. — Но я хотел бы попросить Вас, Северус, о маленькой услуге.

Мужчина в недоумении поднял бровь.

— Кое-что перенести, — добавил Дамблдор. — Кое-что очень хрупкое.

Снейп молча направился мимо своего директора к двери. Тот слегка улыбнулся, подмигнув, спрятал меня в один из своих карманов, а затем присоединился к Снейпу. Я всегда поражался способности Дамблдора заставлять Мастера зелий делать всё, что директору хочется. Ну, почти всё, что ему хочется. Сомневаюсь, что приказ «высокого начальства» воспылать к Гарри чистой искренней любовью будет исполнен.

Нет, как и сказал мой друг, мы играем на совсем другом уровне, нежели с Роном и Гермионой. Деликатность – ключевое слово.

Мы совершили несколькокилометровый марш-бросок по коридорам Хогвартса, спустились ещё глубже в подземелья и зашли в крошечную тёмную комнату. У стены стояло что-то большое и плоское, накрытое покрывалом.

Снейп шокировано уставился на Дамблдора.

— То Зеркало? Вы хотите перенести его?

Директор кивнул.

— Мне подумалось, что ему следует стоять в моих комнатах. Никто не знает, когда ещё какой-нибудь студент наткнётся на него.

Снейп мог бы обратить внимание на то, что Зеркало Еиналеж простояло в этой каморке шесть лет и никто его не нашёл. Более того, уже несколько веков в эту часть замка не заходили даже домовые эльфы. Но Мастер зелий ничего не сказал. Он вытащил палочку и под чутким руководством Дамблдора осторожно понёс Зеркало, двигаясь по таким секретным ходам, о существовании которых я даже не подозревал.

В своих апартаментах директор провел нас в маленькую комнату, которую я раньше не замечал — хотя вполне возможно, что её и не было, — и велел профессору поставить артефакт в центре. Затем Дамблдор дернул завязки, и ткань с тихим шелестом упала на пол.

Благодаря стратегически удобному карманному расположению я увидел, как Снейп чересчур быстро отвернулся от Зеркала. Но он не рассчитал неумолимую проницательность моего нового союзника.

— Хотите взглянуть? — спросил директор мягко.

— Меня это не интересует, — холодно ответил зельевар, направляясь к выходу.

Дверь захлопнулась перед его носом. Снейп с тяжелым вздохом развернулся на каблуках.

— Ладно.

Он вновь подошёл к Зеркалу с энтузиазмом приговорённого к четвертованию, а затем уставился в зеркальную глубину своими чернильно-черными глазами.

Снейп стоял недвижно весьма долго, а лицо его не выражало никаких эмоций. Я же дрожал от любопытства. Но в результате он лишь с ироничной ухмылкой повернулся к Дамблдору.

— Я спокойно сижу у себя дома, вдалеке от школы! — выплюнул он перед тем, как покинуть комнату.

Дверь хлопнула с оглушительным «БАМ!».

Дамблдор вздохнул и вытащил меня из кармана. Я непонимающе взглянул на него.

— Он плохо отреагировал, — сказал директор.

— Думаете, Снейп что-то подозревает?

— Хм? О нет, я всю жизнь довожу его подобным образом. Он привык. А теперь...

Волшебник поднял свою палочку, подошёл к Зеркалу и начал быстро что-то бормотать, делая сложные пасы руками. Через пять минут над стеклом образовалось нечто вроде тумана.

Директор усмехнулся.

— Подойдите ближе. Мы увидим сокровенные желания нашего дражайшего Северуса.

Позволив ему поднять меня, я обвился вокруг старческой шеи. Мы наблюдали, как туман рассеивается и появляется картинка.

Я попытался убедить себя, что я не вуайерист. Я эстет... и учёный. Только поэтому не отвел взгляда от происходящего на моих глазах:

Снейп опирался на парту, белоснежная рубашка распахнута, пальцы перебирали чёрные волосы Гарри, стоящего перед ним на коленях. А голова моего друга двигалась между бёдер мужчины, и... и да, они выглядели наслаждающимися моментом. Глаза зельевара были темнее, чем я когда-либо видел.

Картинка пропала, и Дамблдор кашлянул. Он был алого цвета.

— Это очень похоже на то, что я недавно прочитал в дневнике у Гарри.

— Хммм… Тем лучше… Тем лучше…

Казалось, что директор с трудом оправляется от шока. Возможно, он ожидал увидеть романтический ужин при свечах или что-то в этом роде… бедняга.

Но он весьма быстро пришёл в себя.

— Что ж, в таком случае мы на верном пути.

Я кивнул.

— Мы продолжаем?

— Продолжаем. – Он странно взглянул на меня. – А ты не хочешь узнать, раз уж представилась такая возможность? – с лёгкой улыбкой предложил мне этот старый хитрец.

Я посмотрел в Зеркало. Почему бы нет?

То, что я увидел, не стало для меня неожиданностью: отнюдь не большую кучу мёртвых, сочных крыс и барреливанильного сгущённого молока, как читатель мог бы предположить, но туманное изображение человека, которого я знаю… и не знаю в то же время. Но очень стараюсь узнать.

Вы, конечно, совершенно не понимаете, о чём я говорю, верно?

Ладно. Пожалуй, мне стоит объясниться.

Если люди могут превращаться в зверей, то что мешает существованию обратного процесса? Я думаю, что самое сложное в подобной трансформации — приобретение так называемого sapiens-сознания. Любое животное обладает собственным разумом, который очень отличается от человеческого, но от природы гораздо более логичен. Например, у животных нет дурацкой склонности устраивать войны с представителем своего же вида… однако, это не по теме.

Я говорил о том, что для подобного преобразования необходимо понимать людей. Думаю, я уже близок к этому. К тому же у меня наверняка хватит магической силы на эти чары. Так что мне мешает?

Кроме Дамблдора об этом желании знает Минерва МакГонагалл. Эта женщина действительно обладает даром к трансфигурации – и даже сумела заинтересовать меня простейшими преобразованиями – вдобавок к моему проекту. Мы начали работать вместе спустя несколько недель после моего вступления в большой мир. Когда я объяснил ей суть моей идеи, она чуть ли под потолок не подпрыгнула – думаю, это было явное проявление энтузиазма.

Должен сказать, что дело продвигается не особо быстро. Её занятия и мои маленькие эскапады с друзьями занимают огромную часть нашего времени, а понятие Антропомагии никогда не исследовалось за всю историю волшебства.

Почему?

Почему я хочу научиться превращаться в человека? Поначалу, думаю, просто ради любопытства и желания перемен. Теперь же мои исследования близки к завершению, и я уже не столь уверен в своих мотивах. Возможно потому, что я немного завидую.

Может и так...

* * *

— Что творится с Поттером?

Я вздрогнул и обернулся со столь царственным достоинством, что ему не повредило даже сгущённое молоко на моём носу.

— Прошу прощения?

Драко Малфой несколько мгновений сверлил меня взглядом, а затем повторил:

— Я знаю, что Вы с Поттером в некотором роде друзья. Что с ним происходит, позвольте спросить?

Обожаю то, как Драко говорит мне «Вы». К тому же у него это выходит столь естественно. Он вежлив, как змея.

Плавно двигаясь по кухонному столу, где был устроен маленький ночной пикник, я сменил положение своих колец.

— Почему Вас это интересует? — Отдадим же дань вежливости.

Тут у меня возникли некие подозрения.

— Вы ведь не влюблены в него?

Малфой посмотрел на меня так, будто я сумасшедший.

— В Поттера? Вы шутите?

Он выглядел совершенно ошеломлённым, а я отчего-то почувствовал некоторое облегчение. Возможно потому, что мысль о любовном треугольнике всерьёз пугала…

— В таком случае, с чего бы Вам волноваться о Гарри? Тем более, что Вы его едва переносите, если я правильно понимаю.

Малфой задумчиво притянул к себе стул и сел.

— После всего, что Поттер пережил, он заслуживает хоть немного личного счастья. — Тонкие губы слегка искривились. — Глупая мысль для его врага, да?

— Мне кажется, нет, — ответил я совершенно честно.

— Благодарю. Я, конечно, обожаю бесить Поттера, и Вы это знаете. Но, с другой стороны, его нельзя и не любить... Ладно, хватит.

Судя по смене тона, сентиментальные излияния на этом окончились.

— Итак, что с ним происходит?

Сказать Малфою или не сказать?

Пожалуй, сказать.

Он, конечно, может сыграть с Гарри какую-нибудь мерзкую шутку, но в этот раз не станет – я уверен.

— Он влюблён в Снейпа.

Взгляд Малфоя был ещё более шокированным, чем минуту назад.

— Вы шутите? — повторил он.

— Нет.

Малфой помолчал с мгновение, затем задумчиво кивнул:

— Тогда понятно, почему он в таком глубоком отчаянии. Профессор…

— Единственный плюс в том, что Снейп… неравнодушен. Но…

— Во-первых, Вы не знаете, неравнодушен ли Снейп так же сильно, как и Поттер, и, во-вторых, он чертовски успешно подавляет свои желания. Верно?

Он очень умён, этот мальчик.

— Могу я чем-то помочь?

Я окинул его внимательным взглядом.

— Думаю, да. Но без шуток, ладно?

— О, нет. Мне интересно посмотреть на эту парочку.

Малфой усмехнулся. Слизеринец, как есть.

— Я представлял себе василисков совсем другими, — сказал он мне, когда мы покидали кухню.

— Это нормально. Вы, люди, полны глупых предрассудков.

— Мерзкий червяк.

— Сопливый кретин.

* * *

— Сррралллл амммиссс зззаараассссс…

— Нет, нет, НЕТ! Это… Вы только что сказали «Твои ноги воняют навозом». «Как дела?» – это «Ссрраллаамиииисс сзззаррррас?».

— Да нет никакой разницы! И, кроме того, как я мог сказать «Твои ноги воняют навозом», если у василисков нет ног?

— В любом случае Вам не хватает тонкости слуха и произношения! Во-перв… он здесь.

Мы с Драко сидели в удачно найденном им тёмном углу, пока Мастер зелий тщательно запирал свой кабинет. Когда он удалился на свои ночные обходы (я не совсем уверен, это выражение ведь вернО в отношении Снейпа?), мы бесшумно вышли из укрытия и Драко потянулся к дверной ручке.

— Стойте! Снимите мои очки на минутку.

Он удивлённо подчинился.

— Неплохо. Два пароля и три защитных и оповещающих заклятия, — сказал я Драко, когда он вернул очки на место.

— Жуть.

— Я могу спокойно обойти их.

Всё про всё заняло не больше двух минут, и мы проникли в логово зельевара.

— Как Вы думаете, где оно стоит? – спросил мой сообщник, осматриваясь.

Комната была забита шкафами и стеллажами от пола до потолка.

— Даже не представляю, — признался я.

Парень достал палочку, пробормотал что-то вроде «Ищи Зелье Вакха!», и маленький голубой огонёк, сорвавшись с деревянного кончика, скользнул в приоткрытую дверь одного из шкафов.

— Вот оно, — радостно воскликнул Драко и схватил голубой бутылёк, которую я сразу опознал по подписи «Поттер».

Я скривился.

— Может, не будем брать этот экземпляр?

— Разумно. — Драко взял фиал с подписью «Грейнджер» и вздохнул. – Должен признать, что у неё получилось лучше, чем у меня. Но не вздумайте сказать ей об этом.

— Обещаю, — торжественно произнёс я.

Мы перелили зелье во фляжку, которую захватили с собой, а затем заполнили фиал водой и вернули в шкаф.

— Какова вероятность, что у нас будут проблемы? — спросил я.

— Единственный человек, у которого они могут быть… Грейнджер, — ответил с ухмылкой Малфой.

Отлииииично. Никогда не верьте слизеринцу, который признаётся в своей некомпетентности.

Хотя всё равно: что сделано – то сделано.

Вернув защиту на дверь, мы разошлись, договорившись встретиться во вторник – день отработки Гарри.

И только в кровати моего гриффиндорского друга я смог привести мысли в порядок. У меня появился новый союзник. Немного неожиданный. Но я ему доверяю.

Драко Малфой.

Карман его пижамы оказался весьма уютным, лениво думал я, зевая. Очень тёплым.

Интересно, что Малфой почти не удивился, когда я сказал ему о Гарри и Снейпе. Ох… может, он предпочитает мужчин.

Я потянулся в последний раз и уснул.

* * *

Наступил вторник.

Главная проблема была в том, что мы не знали, как бы влить в этих двоих зелье. Дамблдор предложил добавить его Снейпу в кофе, но я напомнил, что Мастер зелий сразу заметит сильный запах наркотика. Джинни готова была сделать то же самое для Гарри, но идея была отметена по той же причине. Кроме того, следовало рассчитать время: нельзя было дать зелье слишком рано. По расчётам даже очень маленькой дозы будет достаточно для наших целей, но её действие будет очень недолгим – минут двадцать максимум.

Как такое провернуть?

Смитти снова должен был сыграть главную роль.

Всё было тщательнейшим образом спланировано и отработано до автоматизма.

* * *

— И?

— Я делаю всё, что могу! Вы когда-нибудь пробовали сцедить яд?

Судя по выражению лиц Дамблдора, Джинни и Драко, конечно, нет.

— Сколько времени пройдёт, прежде чем он снова начнёт у Вас выделяться? — словно бы небрежно спросил директор.

— Чёрт знает, — проворчал я, всё ещё злясь.

— Что, если наркотик ударит тебе в голову? — серьёзно спросила Джинни.

— Помилуй, я василиск, а не человек со слабыми нервами.

По крайней мере, я на это надеюсь.

Драко вручил мне кубок с зельем, и я аккуратно погрузил клыки в наркотик, пытаясь сосредоточиться. Если я могу впрыскивать яд, то что мне мешает точно так же впрыскивать это проклятое зелье? Надеюсь, это не будет причиной страшной неудачи.

И это работало. Я не знаю, как, но это работало.

Я выдохнул в сторону, пытаясь снова до конца очистить свои клыки. Выругался и попробовал ещё раз – теперь уже удачно. Затем заполнил их под завязку зельем.

И посмотрел на трёх моих сообщников.

— Поехали.

Первый Снейп.

* * *

Зельевар восседал за преподавательским столом, с традиционно безразличным видом правя ученические работы. Он рассеянно глянул на меня, когда я взобрался на его стол. Я приблизился, внимательно осматривая его руки, точнее, ища ранки, оставшиеся после подготовки множества ингредиентов и особенно после близкого общения с острыми ножами.

И нашёл самую подходящую царапину. Довольно глубокая, прямо на запястье. Я одним движением обвился вокруг худой руки, аккуратно стирая засохшую кровь кончиком клыка и зализывая вновь открывшуюся ранку языком, мокрым от слюны и наркотика. Через несколько секунд – мне более чем хватило этого времени – удивлённый Снейп с проклятьем отодрал меня от своей руки.

— Могу я поинтересоваться, что Вы творите?

— Мммм. Я люблю вкус крови, — равнодушно ответил я, спокойно соскальзывая со стола и уползая из кабинета.

Вот такие дела. Приходится притворяться кровожадным монстром, чтобы эти свести этих двух кретинов вместе.

Теперь Гарри.

* * *

Конечно, не могло быть и разговора о том, чтобы кусать Снейпа. Он подозрителен до паранойи – меня просто прикончили бы в запале каким-нибудь ужасным боюсь-даже-предположить-каким заклинанием или банальным, но от того не менее острым, ножом.

Гарри же – совсем другое дело.

Я встретил его за два поворота до кабинета зельевара. Он медленно брёл к своему персональному эшафоту с тем же энтузиазмом, что и осуждённый на смерть – или даже хуже.

— Здравствуй.

— О, привет.

— Позволь. — Я скользнул по его руке и устроился на плечах. ­­­­— Всё будет хорошо, — сказал я успокаивающе, ткнувшись носом ему в щёку.

— Да.

— Давай поколдую на удачу?

— Ну если тебе так хочется…

До того, как Гарри осознал происходящее, я вонзил свои клыки – не очень сильно – в его шею. Он сдавленно вскрикнул и в панике взглянул на меня.

— Нормально, всё нормально, — быстро успокоил я друга. — Я знаю, что делаю. Ты же не можешь всерьёз думать, что я хочу тебя убить!

Гарри успокоился и стрельнул в меня подозрительным взглядом.

— Тебе ведь не хватает засосов, — сказал я невинно.

Он улыбнулся.

— Ты меня соблазняешь?

— Зачем? Я и так знаю, что ты принадлежишь мне и душой, и телом.

— Ладно, мы пришли. Что ж… — Он опустил меня на пол и поморщился. — Что-нибудь ещё?

— Всё будет хорошо, — повторил я перед тем, как Гарри зашёл.

Конечно. С моим-то «наудачным поколдованием».

* * *

Местом для засады стала дыра между двумя камнями в стене, соединявшаяся Великий-Змей-знает-зачем с трубами, достаточно глубокая и тёмная, чтобы никто не заметил моего присутствия. Там, где я спрятался – чуть выше двух метров над полом позади стола Снейпа, – у меня был прекрасный обзор всего кабинета.

Совершенно выдохшись, я добрался до этого убежища через пять минут после того, как покинул Гарри. Мой друг, стоя на коленях, упорно оттирал пол, пока Снейп продолжал проверять эссе. В гробовой тишине.

На самом деле я даже заволновался. Что, если я отмерил слишком маленькую дозу? Или – хуже – если маленькая доза только у одного из них? И совсем плохо, если у Снейпа, тогда всё может быть… Но я никогда себе не прощу, если Гарри переживёт худшее в своей жизни унижение из-за моей неточности.

И тут началось.

Верней, это не было похоже на начало. Ритм движений снейпова пера слегка замедлился. Гарри на мгновение остановился – лишь на мгновение – и вновь взялся за щётку. Незначительнейшие события, которые никогда не заметил бы обыватель.

Затем Снейп несколько раз зачеркнул что-то в записях. А ведь Снейп никогда не зачёркивал. С моего обзорного пункта я заметил, как его перо вернулось обратно, немного нервно. Его лицо, на три четверти видное мне, было всё так же безразлично.

Гарри остановился, поднялся, глубоко вздохнул и, потянувшись, опять согнулся, чтобы продолжить отработку, но замер. Его руки судорожно сжимали щётку, а рот был приоткрыт в нерешительности.

— Сэр?

— Поттер?

— Про… прошу прощения, но… можно я сниму мантию?

Перо замерло, и я возликовал. Конечно, в подземельях сегодня была на удивление комфортная температура… Но…

— Как хотите.

Нейтральный, апатичный тон. Снейп вновь начал писать.

— Спасибо, — пробормотал Гарри.

Он стянул мантию, задев и чудом не перевернув ведро, затем бросил её на ближайшую парту. Размяв спину, Гарри продолжил тереть каменные плиты. На нём были джинсы и футболка, что я мысленно одобрил.

Вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками скребущей щётки и скрипом пера.

Несколько минут спустя Снейп поднял глаза, задумавшись на мгновение, и быстро провёл рукой по лицу, прежде чем вернуться к работе.

Гарри же с каждой секундой выглядел всё более неуклюжим.

Я внезапно понял, что именно создаёт у меня ощущение странности происходящего. Отсутствие оскорблений. В отличие от того, что я видел в тот момент, каждый раз, когда я видел их раньше, Снейп выглядел презирающим, а Гарри ненавидящим. Раньше. Я распахнул глаза шире.

Я уже начал отчаиваться (слишком слабые, дозы слишком слабые), когда Снейп решительно положил перо на стол, встал и с тихим шелестом мантии пошёл к книжному шкафу. Проходя мимо Гарри, слегка задел его, казалось, не обратив на это никакого внимания. Мой друг судорожно дёрнулся и опрокинул ведро.

— Осторожней, Поттер, — просто сказал Снейп, ровным голосом и не оборачиваясь.

— Д… Да, сэр.

Гарри трясло, его глаза не поднимались от пола. Он встал и пошёл к раковине в углу комнаты вновь наполнить ведро. Ему понадобилось две попытки, чтобы открыть кран.

Снейп уронил на пол фиал и приглушённо выругался. Гарри снова вздрогнул.

— Поттер, будьте добры, приберите здесь, — сухо потребовал мужчина.

— Да, сэр.

Гарри закрыл кран – три попытки, – подволок ведро к шкафу, захватив по дороге тряпку. Снейп только сделал два шага назад и замер, как будто неспособен был двигаться дальше, его глаза не отрывались от моего друга, который стоял на коленях практически перед ним. Мужчина быстро пробежался языком по губам.

Со своего места я прекрасно видел, что руки Гарри немилосердно тряслись. Он опустил голову так низко, как только мог, – неосознанно демонстрируя свою тонкую шею, – и натирал уже сверкающий пол как одержимый. Внезапно он проехался пальцем по плитам.

— Ауч!

Теперь была очередь Снейпа вздрагивать.

— Что?

Гарри поднёс палец ко рту.

— Да ничего, — промямлил он. — Я… поцарапался.

— Покажите. Это зелье было очень ядовитым, — сказал мужчина холодно и твёрдо.

Гарри встал и последовал за ним к раковине. Его дыхание было заметно учащённым, щёки алели, а глаза упорно рассматривали каменные плиты пола. Он робко протянул руку Снейпу, тот взял её и тщательно осмотрел. Гарри зажмурил глаза, когда сильные пальцы сомкнулись на его запястье.

— Промойте тщательно, — велел Снейп, и его голос звучал, пожалуй, чуть менее самоуверенно, чем всегда.

Пока Снейп копался в кладовке, Гарри послушно выполнил указание и обернулся к мужчине с вопрошающим взглядом. Мастер зелий колебался.

— Дайте руку.

Он опять схватил тонкое запястье и намазал немного зелья на поцарапанную фалангу, затем начал втирать его кончиками пальцев. Я никогда не видел ничего столь же нежного и чувственного.

И Гарри, судя по расширившимся зрачкам, тоже.

Затем Снейп опомнился, и я выругался на парселтанге. Гарри резко развернулся, и я заметил, что Снейп пытается успокоиться.

— Я не знал, что у ваших друзей есть вампирские наклонности, Поттер, — язвительно добавил он ледяным голосом.

Гарри обернулся, удивлённый, но затем понял и поднял руку к шее, где был отчётливо виден мой укус.

— О… нет, это… это Смитти… сэр, — промямлил он.

Мужчина замер.

— Василиск? Он Вас укусил?

— Да, но…

— Когда? Сколько прошло времени?

— Ну около получаса, но…

— Вы совсем псих, Поттер? Или самоубийца?

Он схватил Гарри за руку и потащил его к другому шкафу, где начал яростно рыться. Гарри слабо сопротивлялся.

— Но послушайте…

— Молчать! Может хватит, Поттер, хватит вашего ребячества… пейте, — скомандовал он, всовывая фиал ему в руку. — Когда Вы уже перестанете рисковать своей жизнью? Неужели Вы думаете, что все вокруг существуют только для того, чтобы вовремя прийти к Вам на помощь? Вы считаете, что наше главное удовольствие – это пытаться сохранить проклятому сопляку жизнь? Вы не пуп Земли, Поттер, слышите меня? Вы всего лишь мальчишка, который появился на свет в неправильном месте в неправильное время! ВЫ МЕНЯ ПОНЯЛИ?

Снейп сильно тряс Гарри за плечи, так сильно, что фиал с лекарством выскользнул у того из пальцев на пол и разбился. Когда Снейп замер, Гарри стоял с опущенной головой, молча и неподвижно.

— Поттер.

Мой друг поднял лицо. Его очки упали на пол. По щекам текли слёзы.

— Не говорите так… — прошептал он. — Пожалуйста… не говорите… так…

В его голосе звучала молитва из глубин души. Маленькая детская просьба. Он был прекрасен в своём отчаянии: большие зелёные, влажные от слёз глаза, беззвучно двигающиеся губы, рассыпавшиеся по лбу мокрые пряди, беззащитно дрожащие плечи. Я понял: если Снейп не сломается перед таким Гарри, то я тут не помощник.

Снейп сломался.

Схватил парня за затылок и поцеловал.

Захватил его губы, пожирал его, скользил языком в его рту, жадно прижимал к себе. Почти с отчаянием.

Резко и грубо оттолкнул его и отступил.

Гарри замер, недвижный, оцепеневший. Снейп, совладав с лицом, выглядел как человек, попавший в кошмар.

Затем Гарри, слегка улыбнувшись, качнулся вперёд, поднял руку и ласково погладил зельевара по щеке, нежно прижался к нему, приподнялся на цыпочки и легко коснулся нижней губы мужчины языком.

Снейп повернул голову:

— Нет.

— Да. Вы хотите меня. Так возьмите, — пробормотал он ещё солёными губами в губы профессору. — Пожалуйста.

Затем Гарри поцеловал его, возвращая подаренные ощущения. В свою очередь кротко скользнул языком между тонких губ. Снейп обхватил его, прижимая ближе, сбегая руками вниз по спине.

Звуки, которые Гарри издавал, были восхитительно изумительны. Стоны, шепотки и всхлипы, которые он выдыхал Снейпу в ухо, прежде чем уронить голову ему на плечо, заставили мужчину скользнуть руками под футболку, которую в результате тот с тихим шорохом снял. Потом Снейп прошёлся тонкими губами по этой бледной, нежной обнажённой коже… теперь абсолютно его. Он ласково касался её щекой, ртом, руками, глубоко всасывал и легко покусывал, прежде чем спрятал лицо в уже влажном от пота сгибе шеи, слегка подул в ухо и поцеловал за ним, вызывая у юноши ещё один хныкающий стон.

Два гибких тела откинулись на стол, Снейп быстро расстёгивал свою рубашку, позволяя уверенным рукам Гарри снять её, целуя манящие губы, придерживая за затылок, прижимая тело моего друга к себе. Я практически ощущал жар, исходивший от них, и сводящий с ума запах желания и болезненной потребности в другом.

Хотя я действительно ощущал его. Спасибо чувствительному змеиному языку.

Снейп развёл коленом ноги Гарри и прижался своими бёдрами к его. Это вызвало у моего друга умоляющий всхлип. Стройные ноги Гарри судорожно обхватили талию мужчины, а тонкие руки отчаянно обвились вокруг шеи. Его губы беззвучно умоляли: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». Джинсы соскользнули с бёдер к ботинкам. Нижнее бельё исчезло. Два обнажённых тела сплетались, вились друг вокруг друга, стонали, тёрлись. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!» Руки смыкались на стоящих членах, дотрагивались, исследовали, ласкали, вызывая сладостные вскрики и мольбы. Тонкие губы спустились ниже, скользя, едва касаясь, пробуя, двигаясь ещё ниже, ещё… «Нет! Не сейчас! Возьми меня, возьми меня…» Рука осмелилась раздвинуть, погладила, расслабила, успокоила, и влажный от слюны палец потёр, скользнул внутрь, начал двигаться, давая привыкнуть. «Ох, что же ты делаешь со мной, Северус? Боже, ещё» «Тише, я люблю тебя. Скажи, если будет больно» Ещё палец. «Скажи, ты хочешь, чтобы я вставил ещё один? Тебе это нравится? А это? Скажи» «Да, да, да…» «Что да?» «Да, мне нравится. Я люблю тебя, ох ебать...» «Чего ты хочешь?» «Северус, пожалуйста!» «Этого?»

И потом были крики снова и снова, и страстные мольбы. Это было действительно прекрасно: Гарри с запрокинутой головой, исступлённо изогнувшийся на столе, Снейп на нём и в нём, с таким же выражением лица.

«Я люблю тебя я люблю тебя я люблю тебя я люблю тебя я люблю тебя я…»

Я оставил их одних.

И нашёл своих сообщников в кабинете Дамблдора, который дрожал от любопытства не меньше, чем его студенты.

— Ну что? — Джинни нетерпеливо вскочила.

— Думаю, нам не о чём волноваться, — уверил я их, мысленно пребывая в другом месте.

Моё объявление приветствовали громким «Аааах!».

— Они поклялись друг другу в вечной любви? — иронично усмехнулся Драко.

— Это была… скорей… «гимнастика».

— Смитти, ты покраснел до кончика хвоста! — засмеялась Джинни.

— А вот и нет! — воскликнул я прежде, чем вспомнил, что василиски не умеют краснеть.

Хитрая чертовка.

Но Дамблдор выглядел обеспокоенным.

— Я боюсь за последующую реакцию Северуса, — вздохнул он. — Особенно если это была, как Вы сказали, только «гимнастика».

— Что? — задохнулся я. — Мне надо было остаться до конца?

— О, нет, нет. Сомневаюсь, что Вы смогли бы чем-то помочь. Просто… Северус порой так недогадлив…

Джинни и Драко закатили глаза. А затем слизеринец ухмыльнулся.

— Эй, рыжая, надеюсь, у твоего братца крепкие нервы.

Джинни рассмеялась, чуть ли не до слёз.

— У него инфаркт будет!

— Думаю, у всех, — вздохнул Дамблдор.

Но его глаза сверкали.

Я был горд собой.

На следующий день у Гарри были огромные круги под глазами и улыбка от уха до уха.

(*1) упомянутый "The Sybil's Oracle Book"

Конец страницы, третий раздел

http://www.obscurusbooks.org/html/pigwidgeon37/index.html

И русский перевод первой книги и начала второй. Перевод заморожен, что, в общем-то, закономерно, учитывая РАЗМЕРЫ текста.

http://www.snapetales.com/index.php?fic_id=1096

http://www.snapetales.com/index.php?fic_id=1596

Конечно, не могло быть и речи о публичных признаниях. В конце концов, Гарри был студентом, а Снейп – профессором; Гарри – Мальчиком-который-выжил, а Снейп – экс-Пожирателем; Гарри было семнадцать, а Снейпу – тридцать восемь; Гарри всё ещё оставался «наглым сопляком», а Снейп – «сальноволосым ублюдком»; Гарри был мужчиной и Снейп был мужчиной; Гарри хотел покоя, покоя хотел и Снейп.

Тем не менее, кое-кого следовало посвятить в эту тайну.

Например, Рона и Гермиону.

— Гарри… э… Ты не мог бы уделить нам минутку?

Гарри опустил книгу и с любопытством посмотрел на друзей. Я, свернувшийся у него на коленях, лениво тронул воздух языком.

— Послушай… — начала Гермиона, усевшись в кресло напротив и неуверенно глянув на Рона. — Во-первых… эм… мы хотим извиниться, потому что… Ну…

— …мы вроде как забыли про тебя в последнее время, — закончил рыжий.

— Факт, — спокойно ответил Гарри.

Голубки покраснели.

— Но я вас не виню, — с улыбкой успокоил он друзей.

Голубки облегчённо вздохнули.

— С некоторых пор я вас не виню, — добавил мой друг безжалостно.

Голубки поёжились от стыда.

— Гарри…

— И я забуду об этом, — с серьёзным выражением лица прервал он подругу, — если вы поблагодарите нас со Смитти за то, что вы теперь вместе.

— ЧТО?

— Ну, на самом деле, — сказал я бесстрастно, — вы двое были таааааааакими бестолковыми... аай!

Рон в конце концов отпустил меня, а глаза Гермионы расширились от негодования.

— Обмен дневниками… это были вы?

— Вместе с Джинни, — заметил я.

— …но тогда Крэбб…

— А это был Джастин. — Гарри улыбнулся.

Их реакция была какой-то чрезмерно бурной.

— Хватит орать. Что бы вы делали, если бы не мы? — бросил я сердито, чтоб они замолчали.

Они согласились и пробормотали «спасибо».

— Вас ещё что-то интересует? — спросил Гарри.

— Эм… да. Ты…

— Ну, ты…

— Ты теперь тусуешься с Малфоем, да? — выплюнул Рон, будто выругался.

— Ага.

Потрясённое молчание.

— Благодаря Смитти, — объяснил Гарри, листая книгу. — На самом деле, он не так плох, когда узнаешь поближе…

Двое скривились. Рон напряжённо стиснул губы.

— Вы же не парочка, надеюсь? — не сдержался он.

— Что? О, нет! Но я не уверен насчёт Джинни…

Облегчённый вздох и сопение Рона.

— А я вполне счастлив со Снейпом, — мягко добавил Гарри.

* * *

Нервные срывы и три дня в больничном крыле.

— Более того, они бредят, — объясняла мадам Помфри Дамблдору. — Я даже не представляю, что такого профессор Снейп сделал, что они настолько злы и угрожают ему самыми жуткими пытками…

* * *

С тех пор у Гарри всё было очень хорошо.

— Это ведь ты подстроил всё это, да? — спросил он меня несколько недель спустя.

— Чтооооооо?

— О, ты прекрасно знаешь, о чём я говорю. Признавайся.

— Ладно, признаюсь.

— Как ты это сделал?

— Ну, после того, как я прочитал твой дневник…

— Ты читал мой дневник?

— Это было весьма информативно. Между прочим, виновата Джинни: без неё я никогда бы не догадался, о чём там написано. После того, как я прочитал твой дневник, я уклончиво обговорил сложившуюся ситуацию с Дамблдором...

— Это как?

— Если ты продолжишь перебивать меня, я никогда не закончу. Итак, я обсудил проблему с Дамблдором… О, потом был «Сссссссексссссуаааааальный Ссссссеверуссссс», но это я придумал сам. Затем мы с Дамблдором заставили Снейпа посмотреть в Зеркало Еиналеж и с помощью какого-то суперзаклинания узнали, что Снейп там увидел…

— И что же?

— Подумай.

— Понятия не имею.

— Кое-что, что он любит, когда ты это ему делаешь…

— А!

— Верно. Потом мы с Драко…

— Да это была целая шайка!

— Разумеется. Мы с Драко украли немного Зелья Вакха, и я впрыснул его тебе, когда укусил, помнишь? А чуть раньше проделал почти то же самое со Снейпом… и вуаля!

— И вуаля.

— Всё ведь хорошо закончилось.

— Да.

— Ты выглядел довольным.

— Хммммм… да. Что? Ты был там?

— Кто, я? Неееет.

— Смитти.

— Ладно, и что? Я ушёл до того, как всё закончилось. Ааааааргх – это-вот-так-ты-меня-благо-даришь?

— Прости, — сказал он и отпустил мою шею.

— Хмммпф. У вас навязчивая идея…

Мы помолчали немного. Я смаковал сгущёнку, не особо следя за ленивым ходом своих мыслей.

— Дамблдор беспокоился о реакции Снейпа на случившееся, — вдруг обронил я.

— Не зря.

Я с любопытством обернулся к Гарри.

— Что случилось?

— Он заявил, что это всё было случайностью и больше никогда не повторится.

— А ты?

— А я заставил его передумать. И я не буду рассказывать тебе подробности, маленький змей-извращенец.

Я снова сложился несколькими петлями.

— Пффф… вы, люди.

— Что?

— Даже не забавно.

Итак, что мы имеем.

Гарри со Снейпом, Гермиона с Роном, да и Драко с Джинни неплохо уживаются, так что все счастливы. А я теперь начинаю погружаться в депрессию… из-за переедания сгущённого молока, конечно.

Мне скучно.

Вчера Снейп наконец доработал мои очки и контактные линзы. Единственная проблема в том, что линзы слишком велики мне. Но очки гораздо красивей, и сейчас каждый может видеть бархатный алый цвет моих глаз… который заставляет эльфов трястись и взвизгивать ещё отчаянней, чем раньше.

Миссис Норрис пропала… хо, хо, хо.

Мне скучно.

Я хочу стать антропомагом.

Я хочу ещё побыть свахой.

Мне скучно.

Хогвартс, 23 апреля, 19** год.

Смисссссирррррррррссссааааааааллл, Князь Тьмы в Сияющей Чешуе.

(На этом заканчивается рукопись, озаглавленная «Василиск Смитти, или воспоминания Свахи Хогвартса».)

§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§

Гарри услышал удовлетворённое шипение и поднял глаза. На столе в гриффиндорской гостиной прямо перед ним потягивался всем своим гибким, тонким телом василиск. Прытко Пишущее Перо шлёпнулось на край пергамента.

— Ты закончил?

Василиск повернул к нему голову и подмигнул сквозь очки: — Да.

— Можно почитать?

— Если хочешь. А я иду спать.

И с этими словами василиск Смитти спустился со стола и скользнул в трещину в стене.

Гарри задумчиво проследил за ним взглядом. В последнее время Смитти был (что совершенно нетипично для него) молчалив. Всё-таки Гермиона, и Рон, и он сам, хотя… эээ… ну, каждый по-своему изо всех сил старался, чтобы василиск не чувствовал себя покинутым. Но, тем не менее, Смитти впадал в уныние.

Гарри взял рукопись и углубился в чтение. Он был уверен, что найдёт что-нибудь…

* * *

— Чего ты хочешь?

— Я хочу помочь Смитти стать антропомагом.

Северус издал короткий смешок и снова повернулся к котлу со своей… какая разница, с чем? Не важно.

— Что? — запротестовал Гарри.

— Если это то же самое, что стать анимагом, то ты ничем не можешь помочь, — ответил Северус с раздражением. — Эта способность у каждого уникальна.

— Мой отец и Сириус помогли Петтигрю стать анимагом, — возразил он.

И тут же мысленно сказал себе, что это было неизмеримо глупо. Если он и стал в последние три недели ближе к мужчине, чем за предыдущие шесть лет, всё равно оставались темы, которые бесили Снейпа. Мародёры и Пожиратели, например.

Лицо мужчины окаменело, но он лишь покачал головой:

— Они объясняли ему, что чувствовали, как концентрировались. Конечно, легче учиться в компании. Но ты не можешь стать василиском и пересказывать ему, что делать!

Но Гарри услышал только часть аргументов.

— Могу. Я буду заниматься тем же, — пробормотал он.

— Чем?

— Анимагией. Это ведь поддержит Смитти?

— Объясни мне, почему ты так хочешь помочь этой зверушке?

— Я многим ему обязан. — Зельевар поднял бровь, и Гарри вытащил рукопись из сумки и отдал ему. — Почитай, как будет время… и не порви мне её.

Он улыбнулся в ответ на тяжёлый взгляд Снейпа и вдруг умоляюще сложил ладони:

— Поучись вместе со мной!

— Нет.

— Пожааалуйста.

— Нет.

— Я буду очень-очень хорошим! — невинно проговорил Гарри и закусил губу.

Губы же Северуса Снейпа слегка искривились, но он покачал головой.

— Почему нет?

— Зачем учиться тому, что уже умеешь?

Гарри на мгновение замер с открытым ртом.

— Вау, круто! Покажи мне!

Мужчина огляделся.

— Места маловато.

Мальчик-который-выжил-после-Авады теперь умирал от любопытства.

— Кто у тебя? Ну скажи, кто?

— …хотя, почему бы и нет, — продолжил мужчина, не обратив внимания на вопросы.

Тут же без предупреждения он превратился в огромного чёрного медведя и оглушительно взревел.

Пока Гарри вылезал из-под парты, его любовник насмешливо наблюдал за ним.

— Ого.

— Хммм…

— Ого… это… и давно уже?

— Двадцать с чем-то лет. На самом деле, я хотел форму, в которой было бы… удобней шпионить. Полезный зверёк, какой-нибудь такой...

Внимание, деликатная тема. Ха-ха.

— Точно, например, гризли – тихий и незаметный.

— Я пришёл к тому же выводу. На самом деле, он совершенно бесполезен.

— Я знаю, — мурлыкнул Гарри, прижимаясь к своему любовнику. — Ты не дашь мне замёрзнуть зимой.

Северус замер на мгновение, затем шокировано выдохнул:

— Извращенец!

— Что? Нет, это… Не перевирай!

Зельевар поцеловал его.

— Кстати, что это ты рвёшь?

— Ты действительно хочешь знать?

— Нет.

* * *

— Ублюююююдок!

Гарри вздрогнул и проснулся. Любовь всей его жизни уже дочитывала манускрипт. По злости во взгляде Гарри мог совершенно точно сказать, какая это часть. Возможно, даже какая строка.

— Хммм… Ты на «Местом для засады стала дыра между двумя камнями в стене» или уже на «Руки смыкались на стоящих членах, дотрагивались, исследовали, ласкали, вызывая сладостные вскрики и мольбы»?

Северус ответил скептическим взглядом.

— Во-первых, я только на «пальцы перебирали чёрные волосы Гарри, стоящего перед ним на коленях»; во-вторых, я хочу прикончить Альбуса и твоего василиска; и, в-третьих, – ты знаешь это наизусть?

Гарри кивнул.

— Мне очень понравилось. И к тому же для меня это бесценное творение. Скажешь, понравилось ли тебе, когда дочитаешь до конца, — закончил он и снова улёгся на одеяло.

— Конца? Какого конца? Что там в конце? Гарри!

* * *

Следующим утром во время завтрака каждый мог насладиться величественно-пёстрой (красно-белой с зелёными вставками) раскраской бороды директора Альбуса Дамблдора. Это художество неизвестного автора держалось добрую неделю.

Смитти даже не засмеялся.

Гарри решил, что пришло время приступать к выполнению запланированного.

— Чем-чем ты хочешь заняться?

— Я буду учиться анимагии. Меня напрягает, что ты сможешь превратиться, а я нет.

Смитти взволнованно шевельнул хвостом.

— Я хочу, чтобы ты был змеёй.

— Это не мой стиль… скорее, Малфоя.

— Пожалуй. Так кем ты, думаешь, будешь?

— Пчелой.

— А?

— Ничего, забудь. Да, кстати, мне очень понравилась твоя рукопись…

— Правда?

* * *

— Сконцентрируйтесь на вашей животной сущности… бла-бла-бла… забудьте, как думают люди… всё такое… придите к вашему собственному образу мышления, который поможет определить ваше животное. Так, Северус – медведь… по его умению общаться с людьми – верней, неумению и неуклюжести, – это так и есть... Так… чтобы вновь стать человеком, нужен обратный процесс. Хммм, трансформацию надо совершить точно в тот момент, когда Вы вновь начинаете думать так, как привыкли…

— Это немного глупо: значит, ты должен думать, как животное, но при этом одновременно хотеть чего-то человеческого?

— Да, я не всё понимаю...

Молчание. Концентрация. Мадам Пинс проходит мимо и скептически косится на василиска.

— Эй, Гарри?

— Хммм?

— Может, всё дело в том, что… нуу… я не человек.

— В смысле?

— Может, эти чары невозможно настроить на меня?

— Смитти, с тех пор как ты появился и стал учиться вместе с нами, со своим старанием ты уже можешь занять место любого из наших профессоров.

— Ээ…

— Ладно, пойдём. Пора спать.

* * *

— Это не так легко объяснить, мистер Поттер. Это магия, требующая времени и старания.

«Сдай свои ТРИТОНы и проводи поменьше времени с профессором Снейпом, и мы поговорим об этом», — сказали глаза Минервы МакГонагалл.

Гарри вздохнул.

— Вообще-то, я не для себя спрашиваю, — уточнил он, — а для Смитти, чтобы объяснить ему.

Женщина внимательно посмотрела на него и затем со вздохом села.

— Поначалу идея мистера Смита показалась мне блестящей, — сказала она тихо, — но на самом деле это нереально. Мы работаем каждый вечер уже два месяца, и ни малейших изменений. Я думаю, что-то мешает. Что-то, что невозможно преодолеть.

— Смитти может стать человеком, таким же, как я или Вы!

— Возможно, но не полностью, мистер Поттер.

* * *

Спать Гарри пошёл в тот день злой, как все черти ада.

Во-первых, потому что в тот вечер МакГонагалл, бывшая его любимым профессором, оказалась не более чем слишком узко мыслящей старой женщиной. Сто процентов, Смитти сможет. Гарри знал. Смитти был таким же человеком, как он, точнее, он мог выбирать, быть ему человеком, или змеёй, или обоими сразу. У Смитти был дар разделять эти два способа мышления. Завидный дар. Но вот Гарри не завидовал. Он слишком сильно любил в Смитти этот талант. Потому что за холодной рептильей кровью и ядовитым юмором у Смитти было такое человеческое сердце, подобное которому имели немногие люди.

В затопленной тишиной спальне Гарри громко вздохнул и заворочался на своей кровати. Смитти не останется в этой форме. Точней, только в этой форме. Он слишком человечен. Да и кто бы захотел жить с людьми, оставаясь василиском?

Это вечный приговор: «Иной», с большой буквы.

Мысли Гарри естественным образом плавно перешли, конечно, к Северусу и нему самому. Вторая причина его раздражения была в том, что этот ублюдок выставил его вон под предлогом, что ему нужно закончить зелье! Он заплатит. О да, он за это заплатит. Он… Мммм!..

Северус… Какие перспективы…

Как всегда, мысли об ужасно обожаемом зельеваре погрузили его в царство Морфея.

* * *

Крик вспорол сон, и Гарри инстинктивно протянул руки к дрожащему телу своего любовника, которому опять виделся кошмар. Хм… Нет. Не в это утро. Он моргнул и вскочил с кровати. Другие что-то бормотали и пытались проснуться. Рон. Рона не было в постели. Неясный гул голосов доносился из ванной, и Гарри на автомате двинулся в их направлении, попутно пытаясь прояснить свои мысли.

И столкнулся со своим другом, который выходил из душевой.

— Гарри! — возбуждённо воскликнул Рон. — Дай мне какую-нибудь одежду!

— А? Чо? — Гарри критически оглядел его. Нет, Рон не был голым. Зачем ему одежда?

Рыжий закатил глаза, оттолкнул его и пошёл копаться в своём шкафу. Гарри пожал плечами и зашёл в ванную.

И натолкнулся на обнажённого человека.

Совершенно точно не Северуса, что его по-утреннему сжавшийся мутный мозг весьма надежно констатировал.

И хотя Северусу совершенно нечего делать в Гриффиндорской башне – в ванной семикурсников этим чудесным утром, – это был бы приятный сюрприз.

Итак, совершенно обнажённый. Не знакомый. Не Рон, или Невилл, или Симус, или Дин, или ещё кто-то из гриффиндорцев. Это точно был парень – сложно было бы ошибиться даже в полдевятого утра в субботу – не студент, не профессор, не домовой эльф, не привидение. Незнакомец. Примерно его возраста. Примерно его комплекции. На этом сходства оканчивались, парень был стройнее Гарри, с лёгкими и тонкими волосами… светло-серого цвета? С множеством бликов… зелёных бликов – какого чёрта? И с глазами… красными?

И сногсшибательной задницей.

— Привет.

Гарри тупо смотрел на него, всё ещё размышляя, кем может быть этот парень (абсолютно голый)?

Голый незнакомец слегка улыбнулся ему.

— Это так сложно – просыпаться?

— А?

Рон оттолкнул друга, чтобы зайти в ванную, и тем прервал его нехорошие (очень) мысли.

— Вот! Надевай; это лучше, чем ничего, — сказал рыжий, впихивая какую-то одежду мистеру Голому – нет, Гарри, прекрати уже думать об этом.

Затем он повернулся к Гарри.

— Это просто супер, разве нет?

— А?

Незнакомец улыбнулся ему тонкой улыбкой.

— Он до сих пор не понял, Рон.

Он скользнул – именно так, скользнул к Гарри, – обвил рукой его шею и прошипел на ухо:

— Это Смитти!

* * *

— Смотри, он приходит в себя!

— Гарри?

Гарри сел, потёр глаза и простонал:

— У меня был странный сон… — промямлил он, — о Смитти.

Затем он увидел вышеупомянутого Смитти в его человеческой форме, сидящего на краю кровати и спокойно его разглядывающего.

— О, чёрт возьми.

— Видишь? Видишь? — бешено жестикулировал Рон. — Он наконец-то сделал это!

Остальные выглядели немного потерянно и просто наблюдали за разворачивающейся сценой.

— Гарри. — У василиска был глубокий, с хрипотцой, немного шипящий голос. — Как надевать штаны?

Как только их друг был прилично одет («Он чешется» – «Не трогай») они поспешили отвести его к Дамблдору. Несколько студентов-жаворонков, работая или мечтая, уже заняли Гостиную, которую…

— Кто это?

Голос Джинни остановил их в самом низу лестницы. Рыжая девушка с любопытством смотрела на новенького. Рон, очень гордый собой, с широченной улыбкой ответил:

— Это Смитти!

Красивые голубые глаза расширились, затем шестикурсница начала прыгать от восторга:

— Слишком, слишком классный! Вау!

— Э… Джинни… Мы с трудом его одели. Отпусти его рубашку, пожалуйста.

— Но я любуюсь! Он великолепен!

Бесстрастное лицо антропомага порозовело, а затем он послал Гарри яростный взгляд.

— Прекрати смеяться пожалуйста. — Потом он добавил своим обычным тоном, — Джинни, тебе не сложно отпустить меня?

— Честно? Сложно… Ладно, ладно, не нервничай.

— Смитти? — Внезапно появилась Гермиона, широко улыбаясь. — Поздравляю. Что с твоими линзами?

— Глаза печёт.

— Ладно, давай, Дамблдор ждёт, — прервал их Рон.

Видимо, ему дико не терпелось провести новенького по коридорам.

В результате эффект был потрясающий.

Новости летели впереди них за несколько коридоров, собирая всех студентов с окрестностей. На входе в Большой Зал их ожидал буквально почётный караул.

Смитти шёл в середине и выглядел безучастным к любопытным взглядам вокруг. Гарри воспользовался этим, чтобы рассмотреть антропомага повнимательнее. Изящество – первое слово, которое приходило на ум. Странная скользящая грация. Немного пугали его красные глаза, необычные волосы, тонкие губы, холодное поведение. Но самым очаровательным было лицо Смитти, озарённое лёгкой улыбкой или вспыхнувшее лёгким румянцем. Самые человеческие его эмоции – смущение и веселье – были довольно редки.

Даже слишком.

Дамблдор принял Смитти с распростёртыми объятиями, и десять минут спустя было решено, что тот пока останется в гриффиндорской спальне. Что насчёт ТРИТОНов, то у него не могло быть никаких проблем с тем, чтобы их сдать, потому что все преподаватели в голос уверяли бла-бла-бла...

Возвращаясь в башню, они наткнулись на Драко Малфоя.

Блондин, сонно куда-то бредущий, смазанно поприветствовал их, когда они проходили мимо. Потом резко остановился, с открытым ртом уставившись на Смитти. Гарри кивнул.

— Ого. — Слизеринец мгновение неподвижно стоял, рассматривая бесстрастного Смитти и ошарашено бормоча «Э… Поздравляю».

— Спасибо.

Гарри посмотрел на одного, на другого, а потом как-то хитро улыбнулся.

* * *

— Итак, чем ты намерен заняться в этой форме?

Смитти задумался на несколько мгновений.

— Учиться письму. Летать на метле. Пить сливочное пиво. Есть шоколад. И…

— Значит, чтобы держать перо, ты берёшь его вот так… нет, так.

— Нет! Перо надо держать вот так! Иначе, привет, хрюшка!

— Говори, что хочешь, я…

— Ладно, давай так, вперёд.

Шкряб. Плесь. Ой.

— Чёрт.

— Не так-то легко, верно?

— Я весь синий.

— Это чернила. Итак, начнём сначала…

* * *

— Всё нормально?

— Ммм… ну да, а что?

— Спагетти. Но, знаешь, обычно солёное едят до сладкого.

— Почему?

— Эм… Хороший вопрос.

* * *

— ЧЁРТОВА ЖГУЧАЯ ФИГНЯ!

— Смитти, это шампунь. От него ты не умрёшь.

— Оооооууууууу….

- СТОП, КАКОГО ЧЁРТА ТЫ ГЛАЗА ОТКРЫЛ! Я ПРЕДУПРЕЖДАЛ, ТЫ ЖЕ БЕЗ ЛИНЗ!

— Оно жжёёёёёёёт…..

* * *

— Вытяни руку и скажи: «Вверх!»

— Вверх!

ВЖИХ.

— Ауч!

— Всё в порядке, без проблем. Теперь оседлай её.

— А мне нехорошо, знаешь.

— Я сказал, садись.

— Меня начинает тошнить.

— Неее….

— Буееее….

— Это весьма забавно. Ты сейчас примерно того же цвета, что твои волосы.

— Рон, хватит. Не очень-то приятно, когда тебя рвёт.

— Умирааааю……

— Ну нет. Пойдём, пора ужинать… СМИТТИ, ПОЖАЛУЙСТА!

— Бувееееа… Проштите…

* * *

Гарри весело наблюдал за Смитти, упавшим на кровать со вздохом усталости.

— Ты в порядке?

В ответ раздался стон:

— Вы действительно проводите так каждый день?

— Ты привыкнешь. Есть ещё что-то в твоём списке желаний, чего мы не попробовали?

— Хммм… Теперь единственное моё желание – попробовать поспать в кровати.

— Ничего, мы завтра продолжим. И в понедельник начнутся уроки… Смитти?

Звучный храп.

В таком духе прошли последние месяцы седьмого курса.

* * *

Рон, Гермиона и Гарри, иногда вместе с Джинни помогали Смитти привыкнуть к миру. Он иногда ломался, превращался обратно в василиска и забирался в какую-нибудь тёмную дыру на пару дней. Школьники продолжали провожать его взглядами, в которых любопытства было гораздо меньше, чем вожделения. Когда Гарри объяснил Смитти, что как человек он очень даже симпатичен, тот пытливо и непонимающе уставился на него:

— Как это?

— Ну, с точки зрения внешности, ты очень привлекательный.

— Привлекательный в каком смысле?

— Привлекательный в том самом смысле.

Смитти замер на мгновение, удивлённо хлопая глазами.

— Ты хочешь сказать, что все, кто смотрит на меня, хотят..?

— Может, бессознательно, но да.

В тот день Смитти отличился самым милым румянцем.

* * *

— Но всё равно, — спросил однажды Гарри, — почему ты парень? Я думал, василиски бесполы.

Смитти задумчиво почесал нос, оставив на нём большое чернильное пятно.

— Наверно, дело в психологии.

— Согласна, — подтвердила Джинни, не поднимая головы. – Это факт, что парни извращенцы гораздо больше, чем девушки.

— Сссрррииттт ксаасссрррта.

— Что он сказал?

— Я не буду это переводить, — ответил Гарри, сдерживая улыбку.

* * *

— Мистер Смит, даже несмотря на ваше общеизвестное нежелание заниматься предметом, который мне так не повезло вести у вас, вы должны понимать, что я не могу допустить, чтобы вы почивали прямо посреди моего урока.

— Хррр… а?..

— Двадцать баллов с Гриффиндора.

— Эй!

— Тридцать.

— Бурбурбур…

— Он всё больше и больше похож на человека, как думаешь? — прокомментировал Рон.

— Хммм…

— Гарри, прекрати фантазировать и смотри в свой котёл.

В конце концов, всё было прекрасно в этом новом мире.

Кроме…

* И чуть-чуть клубнич... эээ фанарта, найденного мною по этому шедевру.

http://myaoi.shojoblog.com/smitty-le-basilic-a809209

— Если то, что я делаю, не интересует Вас, хотя бы скажите мне, мистер Поттер.

Гарри опустил глаза на своего любовника, который… который… гриффиндорец примирительно улыбнулся.

— Прости.

Вздохнув, Северус подвинулся к изголовью кровати и пригладил вечно растрёпанные волосы Гарри.

— Что-то случилось?

Гарри обожал, когда его любовник становился… ну, не то чтобы добрым, но… сочувствующим, как сейчас.

— Нет, ничего.

— Гарри?

А тут он начал беспокоиться. Гарри перекатился к нему поближе и обнял.

— Совсем ничего. Это действительно глупо. — Его ухо слегка прикусили. — Скажи, ты всё ещё злишься на Смитти за тот случай с Зельем Вакха, да?

Мужчина заворчал.

— Тогда послушай…

Несколько минут шёпота спустя…

— Малфой?

Гарри с энтузиазмом кивнул.

Северус обхватил голову руками.

Ну конечно… Малфой.

* * *

Драко Малфой, который прекратил общаться с ними с тех пор, как… с самого превращения.

— Драко? — Джинни посмотрела на лучшего друга своего брата огромными глазами. — Да, он приятней, чем я думала. У него довольно своеобразное и необычное чувство юмора. И он красивый… сексуальный. Богатый. Серьёзный. Зрелый. Умный. Очаровательный. Если честно, почти идеальный. Но, Гарри… — Она бросила на него непонятный взгляд, — я предпочитаю девушек.

Вот этого он точно не ожидал.

— А как насчёт того, что ты с ума по мне сходила пару лет назад?

Джинни скривилась.

— Ты был великим Гарри Поттером…

Теперь уже скривился он.

— …но теперь ты просто Гарри! — закончила она радостно.

Он почувствовал, как гора с плеч свалилась.

— И вообще, это было для того, чтобы стать подружкой Панси Паркинсон… что вполне удалось.

— Рон знает?

— А? Нет, бедный мальчик. Постой, почему ты спросил меня об этом?

Бормотание, бормотание…

— УХ ТЫ, СУПЕР!.. Прости. Но сначала надо убедиться, что…

— Для этого мне нужна ты, — убеждённо закончил Гарри.

* * *

Нападение застало его врасплох. Его. Малфоя. Драко Малфоя.

— Э… Послушай, Джинни…

— Не выдумывай себе там лишнего. Это не для меня, это для подруги!

Что ж, он проходил через эти штучки «для подруги» сотни раз… хотя нет, сейчас это правда – Джинни Уизли встречается с Панси Паркинсон. Драко глубоко вздохнул и изобразил самую очаровательную улыбку.

— Я уже занят.

— Ох. — Рыжая даже не выглядела разочарованной… только заинтересованной. — И кто это?

Оййой. Срочно сменить стратегию.

Он немного презрительно взглянул на неё.

— Думаю, это не твоё дело.

Она так не считала и вновь пошла в атаку.

— Нуууу жееее. Ну скажи мне!

— Нет.

— Тогда, — она схватила его за руку, — я просто тебя не отпущу.

Они устроили целую перестрелку взглядами.

А затем она опять атаковала.

— Ну же, скажи. — Джинни улыбнулась ему и участливо подмигнула. — Ты ведь любишь мальчиков, не так ли?

Чтоб тебя!

— О чём ты…

— О, всё нормально. Я бы не сказала, что это очень заметно, но…

Что?

Драко запаниковал.

— Это очень заметно?

И только потом он понял, что бездарно провалился.

— Нечего смущаться, ты же знаешь, — ласково сказала девушка, потрепав его за щёку. — Ты ведь не один такой. Ладно, счастливо!

И оставила его в глубоком ужасе.

Что, если она начнёт болтать об этом? Что, если в с е начнут болтать об этом?

Нет, нет, нет, это совсем не по-гриффиндорски – и хотя именно эта гриффиндорка приняла деятельное участие в создании абсолютно анти-гриффиндорского плана по сближению спасителя мира и Мастера Зелий – Джинни была, первое и главное, достаточно адекватной и умной, чтобы понять, что последует за её возможной трепливостью.

Но как же он сглупил! Во-первых, Джинни ничего не скажет до тех пор, пока он сам знает о ней, Поттере и Снейпе. Он был полным идиотом, когда попался на её уловку, и ему было противно думать, что она позволила себе её применить, но противно лишь потому, что раньше никто на такое не осмеливался. Драко никогда не волновало, что о нём думают, и ещё меньше его волновало то, что он Малфой – хотя ему и было немного стыдно, когда его отец взбесился по этому поводу и утроил скандал.

Так, пора спать.

Хватит жаловаться на судьбу-злодейку, Драко. Спи.

По крайней мере, попытайся.

Юноша слегка улыбнулся, скользнул к нему с лёгким шелестом ткани и прижался теплой кожей. Руки начали исследовать его тело, касаясь бёдер, легли на живот и чувственно опустились дальше. Это было восхитительно.

Драко улыбнулся и повернулся, наслаждаясь трением их кожи. Другой коснулся языком его собственного, и это был очень странный поцелуй, необычайно прелестный: они ласкали друг друга лишь кончиками языков, прежде чем соприкоснуться губами. Драко лизнул чувственный изгиб чужого рта, как будто он был лакомством, а он и был лакомством. Эти тонкие и возбуждающие губы, которые вроде всегда усмехаются, но столь неуловимо, что никто не может быть уверен в этом наверняка… Драко перекатился, накрывая худое и извивающееся тело, вжимая его в матрас, пытаясь обездвижить и зная, что никогда не сможет этого сделать, как бы ни старался. Другой ответил непередаваемо-чудесным звуком – нечто среднее между мурлыканьем и шипением – и потёрся, чувственно прижимаясь к нему. Драко позволил своим губам скользить по изящной шее, затем подняться к уху, чтобы укусить почти жестоко, чувствуя, как беспокойные руки и ноги обвиваются вокруг него. И наконец поцеловал тонкие губы.

Это был такой поцелуй, какого у Драко никогда раньше не было. У него уже случались невинные поцелуи с семьёй и застенчивыми девочками. Он делил французские поцелуи с другими девушками и парнями – от них осталось на память лишь раздражение, если не отвращение. Он обменивался пару раз чувственными поцелуями во время секса, довольно приятными, но, в основном, лишь потому, что Драко испытывал в этот момент физическое удовольствие.

Сейчас же… сейчас язык другого встретил его без тени робости, без смущения, без спешки, без предвзятых суждений, ведомый только спокойным наслаждением от соединения их губ, разделения на двоих этого тепла, влажно-правильного, немного распутного и просто приятного. Он исследовал его зубы, его нёбо, встречался с его языком, сплетаясь с ним, начинал всё заново, сминал его губы своими; они оба не сдерживались и издавали восхитительные влажные звуки. Наслаждались друг другом.

И они продолжали, продолжали пробовать друг друга на вкус, продолжали изучать руками, дарить удовольствие, вызывая дрожь, лаская. Это было так правильно и божественно, и им было жаль всех людей за то, что те не знают такого, этого чувства – именно этого; они жалели тех, потому что они не были на их месте, что никогда не узнают, чего не имеют. Драко нехотя разорвал поцелуй, чтобы рваным дыханием выразить другому, ч т о его худые руки творят с ним, чувствуя дыхание тёплых губ рядом со своим ухом, слыша, как оно тоже рассказывает о настойчивом желании другого, его дрожи, его…

— Я ГОВОРИЛ И ГОВОРЮ: НЕТ!

Драко вздрогнул и проснулся, бешено оглядываясь вокруг.

Ему хватило мгновения, чтобы узнать спальню; заметить, что разбудивший крик принадлежал спящему Гойлу; и осознать, что он один в постели.

Голый, с рукой между ног, но один.

Его проклятие оборвалось с жалким стоном разбуженного. Это несправедливо! – была его первая мысль. Ты должен стыдиться, – была вторая.

Да, он стыдился… сладко, развратно стыдился. Он не променял бы свой сон ни на что иное в этом мире. Они приходили даже днём, эти сны. Они притягивали, завлекали снова и снова.

Драко начал ласкать себя. Постыдно. Униженно. Невероятно, невероятно восхитительно. Его личная тайная фантазия. То, что никогда не случится, так что нет никакого риска. Он вздохнул и укусил подушку, его рука продолжала своё дело, предательница…

Почему, ну почему это досталось ему?

* * *

— ДРАКО МАЛФОЙ ЛОВИТ ЗОЛОТОЙ СНИТЧ! СЛИЗЕРИН ОДЕРЖИВАЕТ ОШЕЛОМЛЯЮЩУЮ ПОБЕДУ НАД РЕЙВЕНКЛО СО СЧЁТОМ 420:60! ГРИФФИНДОР ОТБРОШЕН НА ВТОРОЕ МЕСТО, А СЛИЗЕРИН ВЫИГРЫВАЕТ КУБОК ПО КВИДДИЧУ В ЭТОМ ГОДУ!

Драко приземлился со вздохом облегчения. Матч был бесконечный… надо было позволять товарищам по команде забивать голы. Но наконец-то Драко поймал его, этот проклятый золотой снитч. Он направился к раздевалкам, измученные мышцы уже обещали на завтра тупую боль.

— Супер, Драко, мы выиграли последний матч сезона!

— Оооо, кое-кто будет в ярости из-за этого!

Да, Гарри, например. Драко пообещал себе подарить Поттеру пару «приятных» минут в честь этого, когда увидит его – если увидит. Если поймает одного. Не обязательно одного, конечно, но главное без…

Он внимательно осмотрел, почистил и аккуратно убрал свою метлу, растягивая время, пока игроки его команды спорили друг с другом в душе. Драко надеялся, что они не истратят всю горячую воду – а то ему очень нужно было уединение в тишине и покое и обжигающий душ.

Наконец все вышли и начали одеваться, оставив заполненную паром душевую. Драко открыл кран со вздохом наслаждения. Он долго стоял так, позволяя воде течь по покрасневшей коже, очищая его, расслабляя натруженные мускулы. Он услышал, как команда уходит из раздевалки, и заставил себя шевелиться, пока вконец не сварился под горячими струями.

В конце концов, последние следы мыла и шампуня были смыты, Драко вышел из душа… и столкнулся с тем, кого меньше всего ожидал увидеть здесь.

— Пр… привет, — заикнулся он.

Василиск уставился на него без малейшего стеснения и даже более чем уставился, потому что «уставляются» обычно на лицо, а красные глаза направились от лица ниже, к…

Драко неловко схватил полотенце, прикрывая то, что мгновение назад и хотел им прикрыть. Смитти с любопытством посмотрел на него.

— Что такое?

— Чувство стыда, знаешь ли, — Драко не смог удержаться от резкого ответа.

Тот смазанно пожал плечами. «У этого парня всё «смазанно»; конечно, он же василиск, – думал Драко, – его улыбки, выражение лица, телодвижения… как будто ничто не стоит его усилий».

— Это человеческое представление, — сказал антропомаг, не шевелясь. — В конце концов, — равнодушно начал объяснять он, — манекены точно такие же… ну, может, имеются только небольшие отличия, и…

— Как скажешь. Мне сейчас немного не до обсуждения великих теорий, — сухо ответил Драко, обошёл Смитти и схватил свою одежду.

Тот мгновение помолчал.

— Пожалуй, — сказал он в результате. — Прошу прощения.

Драко подумалось, что он услышал «смазанное» (опять) разочарование в голосе… или это была грусть? Чувствуя себя не в своей тарелке, он дружелюбно спросил, продолжая одеваться и не смотря на Смитти:

— Что же ты здесь делаешь?

— О. Я ищу Гарри и Рона. Они сказали, что придут поздравить тебя. Поздравляю, кстати.

— Спасибо, — сказал Драко, оборачиваясь к нему с улыбкой.

Его улыбка замёрзла, когда он увидел, что Смитти сидит на скамье и наблюдает за ним непонятным взглядом. Драко сглотнул и поспешно натянул футболку.

— Ну, я их не видел, — добавил он быстро. — И… а как ты? Как твои уроки полётов?

Хей, постойте. Я всегда говорил ему «Вы». Откуда вдруг «ты»?!

— Не очень, — ответил из-за спины голос василиска. — Думаю, мадам Хуч в отчаянии.

— Ты не можешь быть идеален во всём, — усмехнулся Драко.

— Я не идеален.

— Почти. Даже Грейнджер тебе проигрывает.

Он оглянулся через плечо и уронил ботинок, увидев, что Смитти покраснел. Что там Гарри говорил? Ах да, невероятно невозмутимый василиск может внезапно краснеть… и к тому же весьма прелестно. О, нет. О, нет, не сейчас. «Опустись», – приказал Драко мысленно.

Чёртовы гормоны.

Одевшись наконец в свою широкую – слава Мерлину – мантию, прекрасно прячущую всё, что надо было спрятать, он повернулся лицом к юноше и вежливо улыбнулся.

— Ну, я пойду. Если я увижу этих двоих, то скажу, что ты их искал. Пока! — И Драко сбежал, чтобы в спальне снова пойти в душ… не догадываясь, что в чулане для мётел за немного приоткрытой дверью двое обмениваются вопросительно-безнадёжными взглядами, качая головами.

Неудачно.

* * *

— Сегодняшнее зелье потребует от вас особого внимания и осторожности…

Драко тщетно старался держать глаза открытыми. Надо было завязывать со своими мечтами. Это становилось вопросом жизни и смерти.

Он должен остановиться. Все эти сны, фантазии, придумывание счастливых сказочек. Он слишком взрослый для этого.

А? Что?

Он наблюдал, как Снейп разводит студентов по парам.

Грейнджер/Лонгботтом. Блейз/Кребб. Панси/Патил (ух, ох). Миллисент/Гойл. Уизли/Томас. Браун/Финниган. Драко позабавило, что он до сих пор не может думать об обоих болванах как о Винсенте и Грегори. Конечно, сказывалась огромная разница между их интеллектами. Тогда как Поттер стал Гарри и…

— Поттер. Сядьте здесь. Поскольку в последний раз Вы громко заявили, что способны сварить зелье сами, мы сегодня же это проверим.

Что ж, понятно. Драко ехидно улыбнулся и затем невинно моргнул широко распахнутыми глазами, когда Снейп посмотрел на него.

— Малфой, — сказал он со странным, дамблдоровским мерцанием в глазах, — Вы объясните перекристаллизацию мистеру Смиту.

А?

О, нееееееееееет!

Он хорошо пахнет. Он пахнет неописуемо прекрасно, травяным шампунем.

— Принцип прост, — объяснял Драко, а его голос почему-то стал выше. — Ты растворяешь кристаллы, разогревая их…

Затем… у него нежные, почти хрупкие руки.

— …Затем ты перекристаллизуешь их, кладя в ледяную воду…

Тёплое тело так близко к нему.

— …Благодаря этому все примеси остаются в растворителе, а ты получаешь чистый ингредиент…

Чистый, да, это про него, странно невинный – даже наивный.

— Ладно.

Они запустили реакцию и стали ждать.

Смитти отломал маленький кусочек льда и бездумно играл с ним, перебрасывая из руки в руку, избегая холода, изящные гибкие пальцы легко ловили обломок. Драко понял, что выглядит, пожалуй, глупо с раскрытым ртом, но не мог сказать ни слова, наблюдая за маленьким кубиком льда, который начал таять, оставляя капли на розовой коже, и... И сосед Драко метким движением закинул лёд за шиворот впереди сидящего. Ну... возможно, не так уж и невинен. Блейз подпрыгнул с пронзительным "Аргх!", а Снейп оставил Гарри и подошёл узнать, что случилось.

* * *

— Извини.

Смитти стоял перед ним и извинялся так же безэмоционально, как и всегда, его красные глаза внимательно смотрели на Драко, а прекрасные волосы задевали тонкие губы.

— Да ничего, — наконец прохрипел Драко.

В конце концов, их дома потеряли по двести пятьдесят очков, это не такая уж и проблема.

Смазанная (опять – всегда), но скромная улыбка неуверенно появилась на лице юноши.

— Точно?

— Да, да.

Антропомаг легонько вздохнул.

— Тогда хорошо. Просто знаешь, это... так замечательно – совершать порой такие шалости, — сказал он задумчиво.

Он секунду рассматривал свои руки, а потом внезапно поднял голову: — Можно, я и в следующий раз буду твоим партнёром?

* * *

Это был ад и рай одновременно. Драко хотелось сбежать и спрятаться, но он ждал каждого следующего дня с всё растущим нетерпением.

Затем он снова начал проводить много времени с Гарри – и признал, что многое потерял, – хотя Уизли странно на него косился. (Что если, в конце концов, Уизли в него?.. Нет, он был неразлучен с Грейнджер)

— Нет. Нет. Нет. Я просто не могу этого сделать.

Грейнджер вздохнула, выхватила палочку из руки Драко и повертела ею у него перед носом.

— Потому что ты машешь палочкой как дирижёр! Смотри... Эванеско.

Книга исчезла.

Драко фыркнул.

— Забавно, — вмешался Гарри. — Почему тебе не нужна палочка, Смитти?

Юноша остановился напротив окна («Словно ангел», – прекрати, Драко), задумчиво закусив губу – аррргх.

— Думаю, как магическое создание я чувствую свою силу лучше. Возможно, бла бла бла…

Порой у василиска бывали моменты занудной болтовни, которыми Драко наслаждался. Вернее, он наслаждался тем, что можно любоваться Смитти, притворяясь, что внимательно слушаешь, не вызывая подозрений, и...

— Драко, прекрати пускать слюни и вернись к занятиям, — рассеянно пробормотала Грейнджер.

Ох, ладно.

* * *

За три недели до экзаменов Гарри зажал Драко в коридоре, сгрёб за воротник и уставился в глаза. — Драко, когда ты уже поднимешь свою задницу?

Блондин ошарашенно уставился на него.

— Что?

Гриффиндорец смотрел очень серьёзно.

— Даже несмотря на то, что я просто хочу, чтобы вы были вместе, Смитти кто-нибудь нужен. Как ты думаешь, что случится с ним после ТРИТОНов? Дамблдор уже зубами и когтями сражается, чтоб спасти его от Отдела Тайн. Там только и мечтают, как бы растащить первого антропомага по кусочкам, чтобы понять механизм работы. Директор бьётся за то, чтобы обеспечить Смитти человеческие права, а какие-то министерские ублюдки отказываются даже рассматривать его дело, из-за того что, мол, он всего лишь аномалия своего вида, не имеющая к людям никакого отношения. Они хотят посадить его в зоопарк, Драко. Ты хочешь увидеть Смитти в зоопарке?

Кровь закипела от гнева, а глаза застлала красная пелена. Как смеет кто-то угрожать, обещать, вообще говорить такое Смитти?

Гарри похлопал его по щеке.

— Смотрю, ты прочувствовал масштаб проблемы. В таком случае я доверяю Смитти тебе. Мгновением спустя Драко спустился на землю.

— Эй, стоп...

Но Гарри уже ушёл.

* * *

Драко полулежал в мягком кресле своей комнаты префекта (он любил время от времени проводить так тихие, спокойные ночи, пытаясь придать своему сознанию хотя бы видимость рациональности), когда открылась дверь и вошёл Смитти.

Такой восхитительно-трогательный в слишком большой пижаме, смотрящий на него, склонив голову набок.

— Что-то случилось?

«В нём слилось самое прелестное от всех людей», — думал Драко, пока юноша разглядывал его с любопытством. И Драко готов был убить любого учёного, который осмелится посадить того в клетку. «Хотя василиск вполне способен сделать это самостоятельно», — напомнил себе Драко. «Для чего бы ещё нужны ядовитые клыки и убивающий взгляд?» Ему вспомнились когда-то услышанные слова Гарри, который знал Смитти гораздо лучше: «Он способен быть человеком так же легко, как и василиском». Но в этот момент тёплое весомое тело на его коленях определённо было человеком, решил он, и даже...

На его коленях?

Он успел только открыть рот, прежде чем губы Смитти прижались к его собственным. И решил промолчать. И насладиться.

Рот был неумелый. Робкий. Драко бы убил того, кто вздумает им помешать, лишь бы это никогда не кончалось. Затем слизеринец почувствовал, что Смитти напрягся и немного отодвинулся, и положил руку ему на затылок, мешая этому. Драко ответил на поцелуй, пробуя губы меж своих, мягко покусывая их и прижимая к себе неуверенного Смитти всё сильней и сильней. Он преодолел барьер зубов, скользнув языком в рот, и был вознаграждён еле слышным удивлённым стоном. Затем он начал чувственно ласкать язык юноши своим, рисуя узоры в его рту, нежно посасывая его, а Смитти таял у него в руках. Буквально.

Он мягко отодвинул гостя и посмотрел на него. Василиск с затуманенными от сладкой страсти глазами, пухлыми приоткрытыми губами и порозовевшими щеками выглядел совершенно потерявшим голову.

— Это был эксперимент, — хрипло произнёс Смитти.

Драко наклонился и томно поцеловал его за ухом, опьянённый дивным ароматом...

— И как, успешный? — горячо выдохнул он, касаясь губами аккуратной мочки.

— Не… не знаю…

— Что ж, значит, надо попробовать ещё раз.

Честное слово, во имя науки.

Во втором поцелуе Смитти сразу приоткрыл рот, и, совсем как в мечтах, Драко смог исследовать его, наслаждаться этим влажным раем, заставляя их обоих задыхаться. Зрачки антропомага были невероятно расширены и полны удивления и желания. Драко почувствовал, как сжался низ живота.

— Я хочу коснуться тебя, — пробормотал он.

Юноша лишь моргнул.

Слизеринец расстегнул пижаму Смитти и распахнул её, обнажая утончённое и изящное тело. Он аккуратно прижался к вздымающейся груди щекой и смог почувствовать прерывистое дыхание и бешеный стук сердца юноши, который издал жалобный всхлип. Когда Драко прикоснулся губами к хрупкой ключице, руки схватили его за плечи и попытались оттолкнуть.

Если раньше лицо василиска не отражало сильных эмоций, то сейчас было восполнено всё. Шок, наслаждение, лёгкий испуг; Смитти пробуждал желание съесть его.

— Дра… Драко, я…

Ого. Василиск растерял слова. Драко ласково расцеловал его губы, щёки, скулы.

— Всё в порядке. Если ты чего-то хочешь, если хочешь, чтоб я не спешил, если хочешь, чтоб я остановился, — в душе Драко молился всем богам, чтобы это был не последний вариант, — скажи мне.

— Но… Может… — нерешительно прошептал Смитти, — …может, тебе нужен кто-то другой… кто-то из людей...

Холодная ярость захлестнула сознание Драко.

— Прекрати. Ты можешь быть хоть флобберчервём, и это ничего не изменит. — «Ну, разве что флобберчервём», – подумалось ему. — Мне нужен Смитти, василиск Смитти, антропомаг Смитти – плевать. Ммммм, дай мне руку.

Он схватил ладонь василиска и направил её себе между ног. Смитти вздрогнул и заалел ещё сильней. А Драко мысленно дал себе несколько оплеух, напоминая, что имеет дело не с обычным парнем, из тех, что таскали у своих родителей порно-журналы, а с василиском, в общем-то невинным. Но всё же он склонился к аккуратному уху и прошептал так нежно, как мог:

— Чувствуешь, как сильно я тебя хочу?

Ответом был стон, который мог бы возбудить и безногого. Смитти, вероятно бессознательно, шевельнул бёдрами, и Драко еле сдержался, чтобы не раздвинуть резко эти тонкие ноги, опрокинув его на землю, и не войти жестоко сразу же.

Сначала пижамы.

— Пойдём, — сказал он, мягко спуская Смитти на пол. — На кровать.

Смитти нерешительно последовал за ним, нервно кусая покрасневшие губы. Драко увлёк его за собой и, уложив посреди перины, склонился над ним.

Волшебно.

Юноша опасливо смотрел на него, его распахнутая пижама обнажала светлую грудь и плоский живот. Драко улыбнулся и протянул руку между ног василиска, но спохватился и вовлёк того в глубокий медленный поцелуй. «Не спеши, не спеши», — твердил он себе. Смитти расслабился под его ласковыми губами, обвил руками шею, приподнимаясь, чтобы быть ближе. Драко осторожно встал над ним на четвереньки, проводя руками по сухой коже, исследуя дрожащее тело. Затем, наконец, приподняв его в сидячее положение, стянул пижамную рубашку, быстро раздел себя тоже и вновь опустил Смитти на кровать, склоняясь над ним. Василиск покорно и страстно смотрел на него из-под полуприкрытых век и издал тихий вскрик, когда Драко опустился на него и припал к шее. Блондин обнял худое тело и медленно гладил бледную спину, сверху вниз в тягучем ритме, пока его рот блуждал по тонкой шее, плечам и ниже... Гибкие пальцы зарылись в светлые волосы, когда он накрыл губами сосок. И снова: посасывая, облизывая, пощипывая, пока вдруг Смитти крупно не задрожал под ним.

— Всё нормально? — прошептал он нежно, возвращаясь ко рту василиска.

— Я... Это... Это приятно, — задыхаясь, проговорил парнишка.

Драко улыбнулся и вернулся к своему занятию. Он ещё мгновение подразнил сосок, затем двинулся ещё ниже, к расслабленному животу, который ласкал гораздо сильней, пока не услышал удовлетворённый стон. Прелестная дорожка очень странных, светлых серо-зелёных волос спускалась от пупка вниз и исчезала за пуговицей пижамных штанов, под которыми уже отчётливо виднелась многообещающая выпуклость. Драко опустил руку прямо на неё и получил в ответ испуганный вскрик. Он взглянул на партнёра: глаза закрыты, голова повёрнута набок, прерывистое дыхание.

— Смитти?

Алые глаза распахнулись и уставились в его собственные со всей беспомощностью этого мира. Драко провёл рукой по плоскому животу.

— У тебя когда-нибудь уже... было такое?

— Нет, — тихим шёпотом.

Отлично. Его надо всему научить... что Драко находил ещё более возбуждающим. Он на мгновение замер в нерешительности, затем схватил пижамные штаны партнёра, стянул их и сбросил с кровати. И посмотрел на своего василиска.

То, как нетерпеливо извивался Смитти, было чарующе. Драко никогда не видело ничего подобного. Его собственная эрекция отозвалась тянущей болью на это восхитительное тело, предложенное столько простодушно, ждущее, умоляющее о чем-то неведомом. Дыхание Драко прервалось, когда юноша со стоном протянул неуверенную руку к сладко напряжённой части тела и дотронулся до неё. Когда Смитти посмотрел на него, его глаза были полны непонимания и вопроса. Драко лёг рядом с василиском, сплетая их пальцы вместе, и повёл его, неспешно обхватывая рукой стоящий член юноши, помогая ему ласкать себя. Он жадно смотрел, наслаждаясь видом приоткрытого рта и кончика языка, горлом, издающим хриплые звуки, мечущейся из стороны в сторону головой, когда василиск позволил ему вести, устанавливая ритм, и наконец получил первый в своей жизни оргазм.

Драко укусил своё запястье, чтобы не перейти к себе. Со слезами в глазах, он нежно огладил губы антропомага, который пытался чуть ли не заново научиться дышать. Затем красные глаза открылись, и Смитти улыбнулся ему… хмм… сыто. Как змея с тремя упитанными мышами в животе, засмеялся Драко про себя.

— Эксперимент удался? — прошептал он довольному партнёру и лизнул его ухо.

Всё тот же запах шампуня…

— Пожалуй... Что...

Драко аккуратно смазал немного спермы с живота василиска и поднёс пальцы к его рту. Язык Смитти мелькнул, робко облизнув, затем он втянул внутрь и начал сосать. Драко погружал пальцы три раза, прежде чем не удержался и излился, пачкая штаны. Когда он снова открыл глаза, Смитти склонился к нему, обеспокоенный.

— Ты в порядке?

Драко слегка засмеялся.

— Я... — выдохнул он. Чёрт, как ему объяснить? — Ты выглядел так же несколько минут назад.

— О.

Покраснел ещё сильней. Драко сел и притянул парня к себе, затем начал медленно целовать его снова. Смитти, закрыв глаза, почти замурлыкал, потираясь о него. Время переходить на следующую ступень, решил Драко.

Он снова опрокинул василиска на подушки и ртом провёл ту же самую дорожку, что и раньше, только в этот раз, тщательно вылизав живот, он двинулся к паху юноши, изощрённо исследуя его и не обращая внимания на член, который вновь начал подниматься, пробегая языком по бёдрам, покусывая сгиб колена. И тогда он вернулся, поняв, что Смитти смотрит на него – нет, пожирает его глазами, что было очень ободряюще. Драко нежно поцеловал напряжённый член, яички, начал работать языком, вызывая у партнёра стоны, музыкой звучавшие у него в ушах. Он медленно взял головку в рот, смакуя бесподобный вкус и... отодвинулся.

Смитти издал разочарованное рычание. В конце концов он вступил в игру.

Драко вновь скатился с него вбок и уложил парня рядом. Когда же он вновь начал целовать его, то скользнул рукой между бёдрами, раздвигая их, легко касаясь кожи возле ануса, затем начал медленно ласкать и расслаблять вход. В ответ на это стройная нога обвилась вокруг его бедра, и Смитти придвинулся ближе. Превосходно.

Он преуспел в столь нелегком деле, как поиски другой рукой под подушкой — а! Именно этого... Единственное влияние чудесных снов на реальность... Он давным-давно перестал стыдиться спать с тюбиком смазки под подушкой. Его благородные предки-Малфои переворачивались в своих могилах – хотя, возможно, ночь с василиском могла оправдать его в их глазах. Драко было плевать.

Смитти с любопытством смотрел, как Драко открывает тюбик и покрывает пальцы смазкой, и вновь застонал, когда тот продолжил ласкать его. Драко тихо пробормотал что-то ему на ухо и медленно ввёл палец.

— О!

Да, «О!» Там было невероятно горячо и узко, и Драко закрыл глаза, сосредотачиваясь на ощущениях, замедляясь, когда Смитти сжимался вокруг пальца сильней, проникая глубже, когда тот немного расслаблялся. Точёное тело дрожало под ним – Драко не был уверен, но, видимо, это было не только от боли, и он добавил второй палец…

Острые зубы укусили его за плечо, и он мельком подумал о ядовитых клыках... По крайней мере, он умрёт счастливым.

— Хорошо, — мягко пробормотал он. — Всё хорошо ведь, смотри... Смитти…

Продолжая свои мольбы, он осторожно двинул пальцами, пронзая юношу под ним, целуя его шею, пока мышцы не расслабилось снова, тогда он проник ещё глубже, наконец, задевая простату...

Смитти закричал от удовольствия и шире развёл ноги. Драко закрыл глаза, когда их члены потёрлись друг о друга. Ещё чуть-чуть... Совсем чуть-чуть...

Третий палец был принят со стоном наслаждения, вперемешку с болью. Дрожащие руки прижимали Драко ближе, ногти расцарапывали спину. Воздух пах сексом.

— Всё хорошо... ой... Смитти...

Слизеринец вытащил пальцы и сел. Смитти лежал, с трудом ловя воздух, тело его блестело от пота. Василиск посмотрел на него и сказал только:

— Пожалуйста...

Драко потратил несколько мгновений на то, чтобы смазать себя любрикантом, не отрываясь от глаз любовника. Мерлин, как же он его хотел. Член просто горел. И вовсе не важно, что изначально Смитти не человек. Какая к чёрту разница, что он пятилетний змей, настолько наивный, что даже не понимает, как опасно быть одному в этом большом жестоком мире. Драко останется с ним и перегрызёт горло каждому, кто посмеет угрожать его мальчику. Вот так.

Он устроился между стройных ног, приподнял и сжал горячие бёдра, удивившись, насколько юноша лёгкий. Затем он замер, осторожно прижимая член к растянутому входу, удерживая себя от быстрых движений. Его глаза не отрывались от глаз напротив – затуманенных, потерянных, испуганных и нетерпеливых, – и он ласково улыбнулся перед тем, как проникнуть внутрь.

Драко внезапно оказался бездыханным, когда понял, что оказался пленником жара и бархата, возбуждения и желания. Смитти слегка застонал от неприятных ощущений, но не оттолкнул его – наоборот, грубо схватил за плечи. Они не двигались несколько мгновений, парализованные почти болезненным удовольствием, тогда Драко начал медленно двигаться. Медленно, затопляя тела негой, затем более пылко, будучи неспособным дальше сдерживаться. Смитти всячески помогал этому. Смитти раскрывался и хотел его каждой клеточкой своего существа. Смитти отдавался ему со всей нерастраченной страстью, без стеснения. Смитти впускал его, приподнимая бёдра выше. Смитти сходил с ума и сводил с ума.

— Сми... Смисссссирррррррррссссааааааааллл!

Непонятно, откуда пришло умение. Драко даже не представлял, как можно выговорить совершенно невероятное имя. Он только знал, что рука схватила его за волосы и его поцеловали, что его собственная рука сомкнулась на члене любовника, что он больше не мог сдерживать бешеный темп толчков, вминая тело Смитти в одеяло, и наконец он испытал сильнейший оргазм за всю свою жизнь, а Смитти закричал под ним.

— Драааааакооо!

Он только знал, что это было так, так прекрасно...

Затем он аккуратно выскользнул, прижался к своему василиску и немедленно уснул.

* * *

Месяц спустя.

Гермиона бросила тревожный взгляд на дверь, ведущую в Зал Суда.

— Как вы думаете, всё будет в порядке? — спросила она в двадцать второй раз.

Рон закатил глаза.

— Гермиона. Нет никаких причин для того, чтобы что-то было не в порядке. Вспомни, что комиссию возглавляет Дамблдор.

— И с чего бы им, в самом деле, называть Смитти бессознательным животным? — добавил Гарри.

Драко ничего не сказал. Он был перепуган до смерти. Что, если эта проклятая комиссия решит, что Смитти всё-таки не человек? Что, если его любовник проведёт остаток своей жизни в зоопарке, лаборатории, университете, музее или будет просто усыплён? Что, если...

Дверь открылась, и министерский служащий выпустил василиска, на чьём лице не отображалось ничего, кроме обычного равнодушия. Только в глазах плескалась паника, отметил Драко.

— Мистер Малфой?

Блондин, чуть не выпрыгнув из ботинок, повернулся к мужчине, который приглашающе указывал рукой в темноту комнаты.

— Суд желает услышать Вас.

Драко сглотнул, кивнул и последовал за ним, на ходу ободряюще касаясь руки василиска.

Он нерешительно двинулся к тёмному возвышению, где сел на стоящий посередине стул. За ним наблюдали несколько дюжин волшебников. Дамблдор сидел в центре первого ряда. Он успокаивающе улыбнулся юноше.

— Мистер Малфой, Драко? — начал он бесстрастным голосом.

Драко облизнул губы.

— Да, — ответил он хриплым голосом.

— Вы удачно сдали ТРИТОНы и закончили седьмой курс в Хогвартсе, школе магии и волшебства.

— Да, — повторил Драко.

Ведьма рядом с Дамблдором что-то записала. Остальные не отрывали от парня глаз.

— Вы согласны ответить на несколько наших вопросов?

— Да.

Дамблдор собрался с мыслями.

— Мистер Малфой, несколько последних месяцев Вы проводите время в компании антропомага.

— Да, но...

— Мистер Малфой?

— Мы общались ещё до того, как он умел перевоплощаться.

— Что Вы можете рассказать о его поведении в обоих случаях?

— Он... Смитти (сидящая справа от Дамблдора волшебница многозначительно фыркнула) потрясающе умный. Я был весьма удивлён, поняв, насколько. Хотя он был знаком с людьми буквально несколько месяцев, он сумел найти с ними общий язык.

— И с Вами тоже?

— А? О, да, разумеется.

- Прошу прощения, — прервала его кашлявшая до этого женщина. — Думаю, Альбус, что Вы слишком спешите.

— Конечно-конечно, Мойра, — вздохнул старый волшебник.

— Мистер Малфой. Вы, если я правильно поняла, не были знакомы с василиском в то время, когда его впервые встретили в школе, и в те недели, что он скрывался ото всех?

Холодный тон женщины не имел ничего общего с добродушным голосом Дамблдора. Враг себя выдал.

— Нет, мадам.

— Значит, Вы ничего не можете сказать о его первоначальном поведении.

— Нет, мадам, но Вы должно быть уже выслушали свидетельство Гарри Поттера по этому вопросу…

— О да! (снова покашливание) Мистер Поттер выглядел чрезвычайно уверенным в своих словах. Тем не менее, этот Смисс... этот василиск проводил почти всё время только с тремя гриффиндорцами, которые рассказывали ему о человеческих традициях и привычках. Не заботясь о последствиях. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что из себя представляет василиск: огромную потенциальная опасность, которая должна жёстко контролироваться. Но, к моему глубочайшему удивлению, эта опасность не была уничтожена мгновенно. А теперь позвольте продолжить. Как вы встретились впервые, мистер Малфой?

Это плохо... чёртова тётка знает, что делает.

— Профессор Снейп представил его нам во время одного из уроков…

— Как я и посоветовал сделать, — спокойно добавил Дамблдор.

Женщина притворилась, что не слышала этого замечания.

— Профессор Снейп, — повторила она, приподняв бровь. — Известный своими глубокими знаниями в тёмных искусствах… Именитый Мастер Зелий... А сколько стоит чешуя василиска сегодня в магазинах? Да он ещё и экс-Пожиратель смерти...

— И герой войны, Мойра, — холодно отрезал Дамблдор.

Женщина оставила Снейпа в покое и сменила тактику.

— И во время этого знакомства все согласились, что это животное совершенно безобидно? — спросила женщина недоверчиво.

— Нет, — признал Драко. — Некоторые ученики испугались.

«Ты действительно хочешь, чтобы я снял свои очки и доказал, что я повелитель змей?»

— Что же, что же. Я уже знаю о его иногда... агрессивном поведении на последующих уроках профессора Снейпа. Мистер Малфой?

— Он притворялся, что хочет броситься на меня. Но это была шутка.

— Шутка?

Женщина, казалось, считала такие шутки признаком очень плохого чувства юмора.

— Василиск бросается на студентов с клыками наголо, и это шутка?

Волшебники за её спиной зашептались.

— Да, — твёрдо ответил Драко.

В ответ – покашливание. Женщина сверилась с бумагами и продолжила.

— Теперь расскажите нам о его желании превращаться в человека. Он говорил Вам об этом?

— Да, поначалу это казалось сложной задачей.

— Довольно умное животное, пожалуй?

— Честно говоря, гораздо умнее, чем некоторые знакомые мне люди, — спокойно ответил Драко.

«Я Малфой», – Драко внезапно вспомнил о генах своих предков. Губы Дамлдора изогнулись в лёгкой улыбке. Женщина зло взглянула на него.

— Продолжайте.

— Это было чистым любопытством. Он думал, каково бы это было – стать человеком.

— Но мы говорим о животном, мистер Малфой. Вы действительно думаете, что животное может хотеть стать человеком из любопытства? Не было ли это продиктовано осторожностью? Или желанием власти?

— Нет.

Драко поймал её взгляд своим.

— Единственной причиной, кроме любопытства, было знание, что учёные не оставят его в покое, пока не препарируют. И что мог сделать василиск с поддержкой нескольких людей и так называемого закона? Тем более что мы способны запереть человека и начать изучать его, становясь хуже Волдеморта (женщина поморщилась). Я не верю, что кто-то может упрекнуть его за желание избежать такой участи.

Драко заставил себя успокоиться. Он не хотел произвести плохое впечатление. Только помешать им забрать Смитти.

— Расскажите мне о его человеческом обучении в Хогвартсе, — колдунья вновь вернулась к бесстрастному тону.

— Он потрясающе быстро догнал и перегнал нас, — гордо сказал Драко. — И в любом случае, у него самые высокие оценки за ТРИТОНы.

— О! — торжествующе провозгласила женщина, повернувшись к комиссии. — Леди и джентльмены! Я хотела бы подвести итоги тому, что мы узнали! Василиск, свободно живущий среди нас, и единственной преградой между нами и нашими детьми и им являются очки! Василиск, получивший образование в Хогвартсе, чтобы стать гораздо умней, чем остальные его ученики! Кто знает, не ходил ли он в Запретную секцию, о которой мы все прекрасно знаем, чтобы далеко превзойти школьную программу? Кто знает, какие заклинания он выучил там…

— Ему не нужны заклинания, чтобы творить волшебство! — запротестовал Драко.

— Слышали ли Вы? Чудовищно опасное животное! И, конечно же, мы дадим ему статус человека?

— Любой идиот с волшебной палочкой в руке будет опаснее него! — заорал Драко.

— Молчите, мистер Малфой! — ответила ведьма. — Суд не давал Вам слова.

Комиссия же была поглощена спором, грохотом разносившимся по комнате. У Драко закружилась голова. Смитти...

— Позвольте.

Дамблдор спокойно поднялся и все замолчали.

— Аргументы мисс Моргор справедливы. Он действительно опасен.

Шепоток пронёсся по залу.

— Но куда важнее, — уверенно продолжал Дамблдор, — понять намерения Смитти. Как сказал мистер Малфой, некоторые фанатичные люди могут быть опаснее орды троллей. Я хочу подчеркнуть, что мнение мистера Поттера и мистера Снейпа наиболее справедливо: антропомаг не проявляет по отношению к ним ни малейшей агрессии. Он считает мистера Поттера близким человеком, хотя – напоминаю – тот убил его родителя. Если только мы не встретились с потрясающим актёром и не стали дружно жертвами его обмана буквально пару минут назад, то, леди и джентльмены, он такой же человек, как любой из нас. И лично я считаю, что отрицание нашего равноправия было бы бессовестно и бесчеловечно.

Неуверенная тишина накрыла аудиторию. Затем голос мадам Моргот пошипел:

— А потом? Можете ли Вы сказать, чем он будет заниматься дальше, Альбус? Благотворительностью, вероятно? — иронично бросила она.

Дамблдор пожал плечами.

— Должен признаться, что ничего не знаю об этом. Но, возможно, мистер Малфой может пролить свет на данный вопрос?

Драко глубоко вздохнул.

— Ему очень нравится готовить зелья, — сказал он. — К тому же... он будет жить в моём Мэноре. Со мной. Потому что он уже месяц является моим любовником. И в этом плане, могу вас уверить, он совершенно точно – человек.

Зал взорвался шумом, в котором удивление покрывалось весёлым интересом. Визгливый голос Мойры мгновенно утонул в других.

Драко откинулся в кресле, мысленно извиняясь перед своими предками. Затем послал всех их к чёрту и ушёл к Смитти, провожаемый одобрительной улыбкой Дамблдора.

* * *

Чудесная солнечная погода.

Бассейн. Шезлонг. Ледяная кола.

Гарри подумалось, что он ещё не раз посетит Малфой-Мэнор на каникулах. Если только у него получится вытащить своего Мастера зелий из его чёртовых подземелий...

Короткий всплеск прервал его мысли, и он слегка повернул голову. Смитти учился плавать. Или, точнее, мистер Салазар Смит, человек, учился плавать. Но гражданский статус не существовал для друзей, и хотя василиску действительно понравилось его новое имя – они-таки осмелились дать ему другое имя! да! — всё равно под этой оболочкой он был тот же и просто Смитти. Итак, Смитти учился плавать и неловко барахтался в воде. Это выглядело бы глупо, если бы не было столь красиво. Драко сидел в соседнем шезлонге, голодным взглядом пожирая оккупировавшего бассейн любовника, и был, похоже, того же мнения.

Блондин выглядел слегка печальным.

— Что-то случилось?

Сам Гарри чувствовал себя неприлично счастливым – не хватало только Северуса.

— Гарри. Смитти – василиск.

Гарри проглотил кубик льда с громким "глыг" и поднял бровь.

— Ну смотри... технически, ему только пять лет, — пустился в объяснения его друг. — А что это значит? Он будет взрослеть быстрее? Но василиски живут чертовски долго. Или наоборот, он не будет взрослеть вообще?

Гарри посмотрел ему прямо в глаза.

— Смитти – человек. Это написано чёрным по белому в официальной бумажке. Так что прекрати ломать голову и лови от этого кайф. Понял?

Драко мгновение молчал, а потом кивнул.

— Ладно.

Гарри закрыл глаза, намереваясь насладиться солнечной ванной...

Плеск ледяной воды заставил его с визгом вскочить. Смитти, чьи локти опирались на край бассейна, смотрел на него слишком невинно.

— Оооой. Извинииии, – без выражения сказал он, но его глаза задорно блестели. – Ты не будешь...

Гарри уже прыгал в воду с чётким желанием утопить его... как и Драко.

%%%%%%%%%%%%%%%%

Эпилог от василиска Смитти, или записки свахи.

Что ещё можно сказать?

Не так уж много... «У счастливых людей нет истории", — сказал один Маггл*. И я совершенно согласен.

Я продолжаю обучаться зельям. Судя по тому, что сказал мне Дамблдор, с моим поступлением были некоторые проблемы, но всё кончилось хорошо. Другими словами, Снейп ворвался в кабинет декана – своего бывшего одноклассника, кажется, – и очень вежливо переубедил. Думаю, бедняга до сих пор шарахается от каждого человека в чёрном.

Я должен поблагодарить Снейпа.

И Дамблдора.

Со Снейпом будет просто. Рано или поздно Гарри заставит его появиться здесь.

Здесь...

Драко сказал, что могу называть "здесь" домом.

Драко...

…

Мммм... Драко...

* * *

Мой родитель и все представители моего вида даже близко не поймут, что они потеряли. Я до сих пор уверен, что любовь ужасно непонятная штука. Но приятная.

* * *

Интересно... Интересно, появятся ли другие антропомаги? Я так и останусь единичным случаем в истории магического мира или стану началом новой эры? (Когда я спросил Драко, он дал мне подзатыльник и велел не париться. Его хорошие манеры приходят и уходят.)

Кто будет следующим? Я с лёгкостью могу представить, как мадам Моргор выступает против антропомага-кошки... или совы... или флобберчервя.

Спор будет очень жарким.

Но... пока что...

* * *

Пока что я собираюсь ответить на отчаянное письмо Рона. Гермиона хочет ребёнка. Да, уже. А чего вы хотели? Она очень упорно добивается желаемого…

* * *

Интересно, если постараться, я смогу превратиться в девушку? В конце концов, василиски же не имеют пола. Дети – это так странно… а потом, должно быть весьма занимательно… особенно в постели… с Драко…

* * *

Всё, хватит.

Что ж, прошу меня извинить и оставляю вас. Всё хорошее рано или поздно кончается, верно?

Приветствую вас, люди, странные и удивительные создания, порой непостижимые, но никогда не надоедающие. Пусть усеют крысы и ванильное сгущённое молоко ваш путь. Сводите же вместе вы своих друзей, чтобы помочь им жить лучше. Живите с гордостью среди врагов ваших и с любовью среди родных и близких, и тогда вы, возможно, оцените это приключение сполна.

И вспомните Смитти.

Vale**.

* «Les gens heureux n’ont pas d’histoire.» Цитата из книги Клода Руа «Le malheur d'aimer».

** «Да здравствуйте!» в значении ‘прощайте и будьте счастливы’.

ПП И ещё фанарты.

http://corbeauxetlapingarou.voila.net/images/smitty1.jpg — очаровашка

http://corbeauxetlapingarou.voila.net/images/smitty4.jpg

http://corbeauxetlapingarou.voila.net/images/smitty2.jpg

http://corbeauxetlapingarou.voila.net/images/smitty3.jpg

http://ambrosio.deviantart.com/art/Smitty-Le-Basilic-62735442

Мне было невероятно радостно окунуться в историю о Смитти и его приключениях. Надеюсь, и вам тоже!

Выражаю огромную благодарность моей бете Nocturne_orange (абсолютно идеальной, по-моему!) за помощь, поддержку и фантастические знания!

И при возможности обязательно скажите «Спасибо» великолепной Lycheeи многоуважаемой RaeWhit!