Caecus. Мгновения с Драко

— Ну, что новенького? — спросил Гарри, влетев в целительскую и поприветствовав кивком свою коллегу, сестру Лизу.

Лиза протянула ему чашку кофе, и Гарри благодарно застонал. Этой ночью он опять разругался с Мэри, из-за чего сегодня немного проспал и не успел выпить дома даже стакана воды.

— В заклятиях два случая для тебя, — сказала Лиза, наливая кофе и себе тоже. — У Алисы Лонгботтом болит ухо…

Гарри усмехнулся, натягивая мантию. Мать Невилла его обожала и, с тех пор как он стал работать целителем в Святого Мунго, иногда придумывала себе болезни, только бы он ее навестил.

— …и ночью поступила жертва проклятия с жалобами на молнии в глазах.

Гарри нахмурился.

— Молнии в глазах?

— Глазная мигрень, — уточнила Лиза.

Гарри на ходу поблагодарил ее за кофе и отправился в отделение недугов от заклятий.

После войны от начал изучать медицину в маггловском университете. Вообще-то поначалу он просто хотел себя чем-нибудь занять. Победа над Волдемортом помимо всего прочего принесла чувство потерянности, и Гарри не очень хорошо представлял, что ему делать в жизни дальше. На медицину выбор пал случайно, но неожиданно для себя Гарри увлекся. Университет он, конечно же, так не закончил, однако даже неполные знания по маггловской медицине здесь, в магическом мире, были на вес золота.

Алиса Лонгботтом сидела на кровати и с нетерпением глядела на дверь. Она все еще не разговаривала, но Гарри узнавала.

— Доброе утро, миссис Лонгботтом, — поприветствовал ее Гарри и устроился на стуле у кровати. — Вы плохо себя чувствуете? Ухо болит?

Миссис Лонгботтом энергично закивала. Гарри осмотрел ее, чтобы проверить, больна ли она на самом деле или все же симулирует. Подсвечивая волшебной палочкой, он обследовал уши. Ни покраснений, ни воспаления.

Миссис Лонгботтом выглядела слишком старой для своего возраста, — никто не сказал бы, что она моложе Молли Уизли, — но физически была здорова. А сейчас, когда он сидел рядом с ней, даже казалась довольной.

— Как дела у Невилла? Он ведь скоро должен вас навестить? — спросил Гарри и легонько пожал ее руку. Она снова кивнула. — Тогда скажите ему, чтобы он обязательно ко мне заглянул. Обещаете, миссис Лонгботтом?

Еще один кивок.

Гарри вздохнул и потянулся за медицинской картой, прикрепленной у кровати. Карта была намного толще, чем у других пациентов, которых консультировал Гарри. Он открыл последнюю страницу и увидел, что постоянный целитель уже был здесь с осмотром.

— Значит, у вас болит ухо? — повторил он вопрос и, вернув карту на место, мягко улыбнулся. — Я дам вам микстуру, и боль тут же прекратится, хорошо?

Вытащив из кармана один из пузырьков, которые он всегда носил с собой, Гарри протянул его миссис Лонгботтом. Она радостно схватила бутылочку и, заученным движением откинув крышечку, до последней капли вытряхнула содержимое в рот.

— Вкусно, правда? — спросил Гарри, одобрительно кивнув. В пузырьке был всего лишь апельсиновый сок. Обычно Гарри давал его детям после приема неприятных на вкус зелий — сок тут же перебивал привкус лекарства. Но миссис Лонгботтом тоже была страстной поклонницей его пузырьков.

Выйдя из палаты, Гарри прошел к кабинету заведующего отделением и постучал в дверь. Целителя Боббина, уже довольно пожилого человека, Гарри безмерно уважал. Боббин был одним из тех, кто три года тому назад убедил его прервать изучение маггловской медицины и вместо этого заняться целительским делом.

Закрывая за собой дверь, Гарри краем глаза заметил в коридоре сидящего на стуле маленького мальчика. Ребенок показался ему смутно знакомым, но Гарри так и не вспомнил, где мог видеть его раньше.

Боббин оторвался от бумаг и взглянул на Гарри.

— У миссис Лонгботтом я был, — доложил Гарри. — С ней все в порядке. Сестра Лиза говорила, что у вас есть для меня еще один пациент.

Целитель Боббин со вздохом кивнул.

— Да, вчера экстренно доставили парня с головной болью и высокой температурой. Его жена утверждает, что на него наслали проклятье. А сам он жалуется на сильнейшую глазную мигрень. Думаю, тебе стоит на него взглянуть.

— Конечно. Уже известно, каким проклятием его угостили? — спросил Гарри.

Боббин пожал плечами.

— В том-то и дело, что нет. Авроры уже были здесь и разговаривали с его женой — безрезультатно. Я тоже пока не могу дать заключения. Но тут есть еще одна проблема, Гарри.

Гарри вопрошающе взглянул на него.

— Он не желает, чтобы ты его лечил, — объявил Боббин.

— Не желает, чтобы я его лечил? — растерянно переспросил Гарри.

Обычно все было как раз наоборот. Пациенты из кожи вон лезли, чтобы попасть к нему на прием. Он по-прежнему был для всех блистательным героем.

Боббин снова пожал плечами.

— Уж и не знаю, чем ты так не угодил мистеру Малфою.

— Малфою? — Гарри приподнял бровь. Ну, если пациентом был Драко Малфой, то Гарри мог себе представить, почему тот отказывается от его услуг. Со времен войны они ни разу не виделись, но раньше люто ненавидели друг друга.

— Это его сын там сидит? — спросил Гарри, показывая на дверь.

Боббин кивнул.

Так вот почему мальчик показался Гарри знакомым. Он был чертовски похож на своего отца.

— Случай ясный, — с ухмылкой констатировал Гарри. — Он не хочет, чтобы я его лечил, а не имею ни малейшего желания лечить его.

— Гарри, ты же целитель, — напомнил ему Боббин. — Мы должны относиться к нашим пациентам без предубеждения.

Гарри мрачно кивнул и вышел в коридор.

Малфою-младшему было, наверное, столько же, сколько и его собственному сыну, может, чуть меньше. Он испуганно таращился на дверь перед собой и даже не шевельнулся, когда Гарри к нему приблизился. Должен же он был заметить целителя и хотя бы мельком посмотреть на него? Но мальчишка не отрывал взгляда от двери, за которой, как следовало из надписи на табличке, лежал его отец.

Гарри, вздохнув, вспомнил, как Малфоя на третьем курсе легко поранил Клювокрыл и как он неделями истерил по этому поводу и рассказывал каждому встречному, что ему со дня на день ампутируют руку. Желания общаться с Малфоем, страдающим от мигрени, это не сильно прибавило. Тем более что он, похоже, по-прежнему ненавидит Гарри. Но Гарри, в конце концов, был целителем, и его специализацией как раз являлись болезни и травмы головы. Боббин прав, его долг подавить личную неприязнь к пациенту.

Гарри решительно вошел в палату. Молодая женщина, сидящая у кровати, встретила его нетерпеливым взглядом.

— Вынужден попросить вас выйти на время обследования, — сказал Гарри и представился: — Целитель Поттер.

Женщина тоже показалась ему знакомой, но вспомнил он ее, только когда она назвала свое имя. Астория Гринграсс — точнее, уже Астория Малфой. Она была младше его на два года и училась на Слизерине, вместе со своим будущим мужем.

— Ему становится хуже, — тихо сообщила Астория.

Гарри шагнул вперед, разглядывая худого мужчину на больничной кровати. Малфой лежал на боку, спиной к двери, прижав ладони ко лбу. Непохоже, чтобы он симулировал.

— Подождите немного снаружи, ладно? — попросил Гарри Асторию и подтолкнул ее к выходу. Дождавшись, когда за ней закроется дверь, он подошел к кровати.

— Малфой? — позвал он, но его бывший школьный противник никак на это не отреагировал.

Гарри взял медицинскую карту, прикрепленную, как и в палате миссис Лонгботтом, у кровати, и просмотрел результаты обследования, проведенного при поступлении Малфоя в больницу. Жена доставила его с сильной головной болью и глазной мигренью. Авроров проинформировали о проклятии, однако Малфой до сих пор был не в состоянии давать свидетельские показания.

На момент поступления у него была высокая температура, но ночью она спала. Дежурный целитель назначил болеутоляющее и зелья, нормализующие кровообращение, а также взял кровь на анализ. Диагноз пока поставлен не был.

— Ну же, Малфой, — снова позвал Гарри, раздраженно закатив глаза. Он склонился над кроватью, разглядывая бывшего однокурсника.

— Убирайся, — едва слышно прошептал тот.

— А, так ты не спишь, — констатировал Гарри. Он измерил температуру и удовлетворенно отметил, что она в норме.

— Голова болит? — спросил Гарри. Малфой молчал. — В глазах мерцает? — задал Гарри следующий вопрос, и на этот раз удостоился слабого кивка.

Он нерешительно потоптался у кровати, но все же поборол нежелание возиться с Малфоем и отодвинул с его лица светлую прядь. Драко был еще более тощим, чем в школьные годы, подбородок и скулы некрасиво заострились.

— Открой глаза, — приказал Гарри, присаживаясь на корточки, лицом к лицу с Малфоем.

— Убирайся, — повторил тот.

Покачав головой, Гарри оттянул ему сначала одно веко, потом другое. Малфой сопротивлялся настолько вяло, что Гарри даже забеспокоился.

Глаза были словно подернуты туманом. Гарри, посветив Люмосом, внимательно осмотрел их и опустил веко. Пальцы скользнули по впалой щеке, и Гарри поспешно отдернул руку.

Малфой не симулировал — и это было все, что Гарри мог сказать. Выйдя из палаты, он пожал плечами в ответ на вопрошающие взгляды Астории и ее сына. Он понятия не имел, какой поставить диагноз, и был растерян так же, как Боббин.

Сын Малфоя и в самом деле был очень похож на своего отца. Такое же заостренное лицо, такие же серые глаза, такие же светлые волосы — и такой же насмешливый взгляд.

— Подождем результатов анализов, — сказал Гарри Астории и, наклонившись, протянул мальчишке один из своих пузырьков.

— Можешь выпить, — объяснил Гарри, когда Малфой-младший удивленно посмотрел на него.

— Что нужно сказать? — строго спросила Астория.

— Спасибо, — пролепетал малыш.

Что ж, возможно, не так уж он и похож на своего отца.

— Видел сегодня Малфоя, — сказал Гарри Рону вечером за бутылкой сливочного пива.

Не выдержав выразительного молчания Мэри, он сбежал из дома. И сидел теперь в гостиной Рона и Лаванды, глядя на пламя камина.

— Ох ты ж Мерлин всемогущий, — простонал Рон и посмотрел на Гарри с сочувствием.

— Его прокляли, — сказал Гарри.

— Так ему и надо, — равнодушно заметил Рон.

Гарри смотрел на него во все глаза.

— Он действительно не очень хорошо себя чувствует, — сказал он наконец.

— Гарри, солнышко, хочешь есть? — спросила вошедшая в гостиную Лаванда. На ней было утренняя мантия, ярче, чем упаковка драже Берти Боттс.

— Нет, спасибо, — поспешно ответил Гарри. Он поужинал с Мэри — хотя бы на это их пока хватало.

— Детей я уложила, — сказала Лаванда, усаживаясь в кресло.

— Спасибо, — тихо поблагодарил Рон и погладил ее по волосам.

Рон и Гермиона, расставшись через два года после окончания войны, смогли найти свое счастье. Гарри повезло меньше. После развода с Джинни он ни разу не почувствовал себя по-настоящему счастливым. И только работа в Святого Мунго и сыновья, которых он, к сожалению, видел только по выходным, доставляли хоть какое-то удовольствие.

— Помните маленькую Гринграсс? — спросил Гарри.

— Дафну? — удивилась Лаванда. — Она же училась с нами на одном курсе.

— Нет, я имею в виду ее сестру, Асторию, — сказал Гарри. — Малфой на ней женился.

— Ну, тогда он женился, как и положено снобу, — фыркнул Рон.

— Так она чистокровная? — рассеянно поинтересовался Гарри.

— Ага. Ее семья не придает этому большого значения, но да, они чистокровные, — кивнул Рон.

— Дафна — одна из тех, кто вернулся, — тихо сказала Лаванда. Она побледнела, и Гарри сглотнул, поняв, о чем она говорит.

Лаванда безучастно уставилась в окно. Весь ужас того, что ей довелось пережить, ни Рон, ни Гарри не могли постичь в полной мере.

— Откуда ты знаешь? — спросил Рон с такой нежностью, которой Гарри даже не ожидал от своего грубоватого друга.

— Видела. Она… она была с равенкловцами. Сражалась.

Не так уж много слизеринцев вернулись в замок, но были и такие. Гарри узнал об этом позже. Во время Битвы он не заметил ни одного из них.

Лаванда поднялась и вышла из комнаты.

— Наверное, мне лучше уйти, — поспешно сказал Гарри.

— Нет-нет, она хочет остаться одна. Я ей сейчас тоже не нужен, — мрачно заверил его Рон.

Они были потерянным поколением. Первые годы после войны они были так довольны жизнью и полны жажды деятельности. Гарри женился на Джинни, Рон и Гермиона были счастливы вместе. Все шло прекрасно — слишком прекрасно. Когда-нибудь раны должны были вскрыться, шрамы вновь заболеть, и они не смогли выдержать этого рядом друг с другом.

Каждый сражался теперь со своими призраками в одиночку. Кто как мог. У всех была своя ноша.

— У него есть сын, — возвращаясь к старой теме, сказал Гарри. Рон что-то пробурчал и отхлебнул пива. Гарри замолчал.

Когда он наконец вернулся домой, Мэри уже лежала в постели.

— Извини, — прошептал он и погладил ее по руке.

— Отвали, — яростно выкрикнула она и отвернулась.

Гарри никак не мог заснуть. Он думал о Лаванде и о том, что ей пришлось пережить во время Битвы. Он думал о Малфое, который казался таким жалким на больничной кровати.

— Мэри? — тихо позвал Гарри.

— Чего тебе? — хмуро спросила она и повернулась к нему. Она смотрела на него со злостью — Гарри видел это, несмотря на то, что в спальне было темно. Он положил руку ей на живот.

— И что это значит? — спросила жена.

Он не ответил, только медленно перекатился на нее. Она не сопротивлялась, вместо этого неожиданно поцеловала его. Несмотря на все различия между ними ей все еще удавалось как нельзя лучше отвлечь его от тягостных мыслей.

Он пытался ее любить, искренне пытался — хотя бы сейчас, когда входил в нее. Но почему-то думал о Крэббе и том, как тот кричал, падая в огонь.

На следующее утро Малфою стало намного лучше. Когда Гарри, Боббин и сестра Клэр вошли к нему в палату, он уже сидел на кровати полностью одетый. Его жена устроилась рядом на стуле, с сыном на коленях.

— Мистер Малфой, мы решили пойти навстречу вашему желанию и отпускаем вас домой, раз уж вы хорошо себя чувствуете, — начал Боббин и бросил на Гарри требовательный взгляд. Малфой молчал, наблюдая за своим сыном, который, не обращая внимания на взрослых, вертел в руках мамину волшебную палочку.

Боббин нетерпеливо кашлянул, гипнотизируя Гарри взглядом. Тот должен был высказать мнение о выписке своего пациента. Гарри пожал плечами. Любезничать с Малфоем было выше его сил, но и ругаться с ним при Боббине он не решался.

— Может, вам что-нибудь болит? Или мерцание в глазах еще не прошло? — наконец спросил Боббин, по-видимому, поняв, что ничего от Гарри не дождется.

— Нет, все в порядке, — ответил Малфой и почему-то посмотрел на Гарри.

В этом взгляде сквозила глубочайшая неприязнь к бывшему школьному врагу. Но Гарри заметил и еще кое-что. Страх. Настолько сильный, что Гарри и самому на мгновение стало как-то не по себе. Его даже слегка передернуло. Он был готов поспорить, что не ошибся: хотя на лице Малфоя не дрогнул ни один мускул и оно по-прежнему казалось бесстрастным, Гарри давно уже научился читать по его глазам. В конце концов, он целый год преследовал Малфоя в Хогвартсе и наблюдал за ним каждую свободную секунду. Интересно, осознает ли Малфой, что его глаза для Гарри как открытая книга?

— Может, у вас есть какие-нибудь вопросы? — заунывно продолжил Боббин.

Чего бы ни боялся Малфой, он, по-видимому, решил держать это при себе и покачал головой.

— Сестра Клэр еще раз возьмет у вас кровь на анализ. Мы постараемся выяснить, от какого проклятия вы пострадали, — заявил Боббин, и сестра начала ловко готовиться к процедуре.

Малфой подвернул рукав мантии, и Гарри увидел на его предплечье Темную метку. Он отвел взгляд, чувствуя непонятную неловкость.

— Дай мне еще лекарства, — неожиданно подал голос Малфой-младший. Гарри моргнул и посмотрел на малыша.

— Это еще что такое? — строго спросил Малфой. Гарри повернулся к нему. Сейчас, когда Драко разговаривал с сыном, он был до боли похож на своего собственного отца.

Сестра, слегка надрезав при помощи заклинания кожу выше запястья, брала кровь.

— Пожалуйста — пожалуйста, дай мне еще лекарства, — взволнованно поправился мальчик.

Гарри улыбнулся и потянулся к карману, но Малфой снова вмешался:

— Мистер Поттер не член нашей семьи, как к нему нужно обращаться?

Гарри собирался было отпустить какое-нибудь замечание, но малыш, тихонько извинившись, церемонно произнес:

— Мистер Поттер, не могли бы вы дать мне еще лекарства? Пожалуйста.

Гарри не смог сдержать смешка и протянул мальчику пузырек с апельсиновым соком.

— Приятного аппетита, Скорпиус, — с улыбкой сказал Малфой. Гарри снова взглянул на него, на этот раз с удивлением. Он еще никогда не слышал, чтобы Малфой говорил с такой теплотой и нежностью.

Сестра быстро залечила ранку, и семья Малфоев вышла из палаты. Скорпиус потягивал из пузырька сок, прижимаясь к отцу, и Малфой обнимал его за тоненькие плечики, положив вторую руку на талию Астории.

Позже Гарри узнал, что анализ крови подтвердил наличие в организме Малфоя активного проклятия, явно темномагического характера. Значит, на него действительно напали, хотя Астория никого не видела, а сам Драко ничего не помнил.

Боббин тут же сообщил в аврорат о применении темной магии и отправил сову Малфою.

До тех пор, пока коллеги из лаборатории не определят, как нейтрализовать проклятие, ничего сделать было нельзя. Оставалось лишь надеяться, что проклятие не будет проявлять себя слишком агрессивно и иммунная система сможет с ним бороться.

Гарри сглотнул, когда Боббин, отловив его на выходе, рассказал о результатах анализов. Малфой ему никогда не нравился, но такого даже он не заслужил. Должно быть, ужасно знать, что носишь в себе темномагическое проклятие и ничего не можешь с ним сделать.

— И как нам теперь быть? — спросил Гарри.

Боббин пожал плечами.

— Я попросил его приходить раз в неделю на обследование. Будем регулярно брать у него кровь и надеяться, что проклятие не станет мощнее и не ударит в полную силу. Надежда и терпение — это все, что нам остается. — Боббин вздохнул. — Подождем, когда авроры выяснят, чем в него запустили, и тогда будем его соответственно лечить.

Гарри устало кивнул и потер воспаленные глаза.

Он уже три дня работал по две смены. И при этом радовался каждой минуте, которая позволяла ему не возвращаться домой к жене. Отношения между ними настолько испортились, что Гарри почти физически чувствовал боль, находясь с ней в одной комнате.

В пятницу в виде исключения он вернулся домой пораньше — Чжоу должна была привезти детей.

— Пойдешь с нами завтра в зоопарк?— спросил Гарри у Мэри. — Тэдди тоже собирался заглянуть.

Мэри сидела за письменным столом и готовилась к экзамену. Она была магглой, Гарри познакомился с ней во время обучения в университете. Они начали встречаться, еще когда Чжоу была беременна младшим. Гарри было тогда так легко с Мэри — то, чего ему не хватало с Чжоу.

Чжоу была такой же жертвой войны, как и он сам. И она часами расспрашивала его о прежних переживаниях.

Гарри не хотел об этом говорить. Он предпочел бы все забыть.

И Мэри ему в этом помогала. Она не знала, что на свете существуют волшебники и ведьмы, — и о пережитой магами войне тоже не знала. Даже потом Гарри рассказал ей только самое необходимое, так что она до сих пор и не подозревала, как умерли родители Тэдди и что Лаванду изнасиловали во время Битвы. Она не знала ни Малфоя, ни профессора Снейпа. И о Волдеморте никогда не слышала.

Долгое время ее неосведомленность позволяла Гарри чувствовать себя великолепно. Но вот уже несколько недель, как это перестало работать.

— Не думаю, — перебила его размышления Мэри. Она заправила выбившуюся прядь за ухо и снова углубилась в свои конспекты. Обручального кольца на ее пальце не было.

— А что с кольцом? — обеспокоенно спросил Гарри.

— Сняла, когда ходила в бассейн, а потом забыла надеть, — ответила Мэри, но, похоже, не испытывала ни малейшего желания найти его и вернуть на палец. Она осталась на месте, склонившись над конспектами.

— Дети были бы тебе рады, — предпринял еще одну попытку Гарри.

— Ты не можешь рассчитывать, что ради твоих детей я вдруг начну играть с тобой в счастливую семью. Не после того, как мы ругались всю неделю, с понедельника по пятницу, — разозлилась Мэри. — И будь любезен, не отвлекай. У меня в понедельник экзамен.

Гарри молча кивнул, не сводя с нее глаз. Брак с Мэри был третьим по счету. Если он ничего не предпримет, то и третьего развода не избежать. И это в двадцать шесть лет. Он нерешительно прислонился к двери.

— Что? — прошипела Мэри и требовательно посмотрела на него. Гарри вышел из комнаты и осторожно прикрыл за собой дверь.

Его развод с Джинни был ужасен. Они поженились сразу после войны и провели вместе несколько чудесных месяцев. Гарри отчаянно не хотел разводиться. Это значило для него потерять не только свою большую юношескую любовь, но и всю семью Уизли.

Так, по сути, и получилось. Рон в то время был слишком занят спасением отношений с Гермионой, чтобы еще помогать и ему. Остальные Уизли встали на сторону Джинни и отдалились от Гарри.

Он всегда подозревал, что в конце концов останется один.

Сейчас он снова сблизился с Уизли, и Джинни опять стала ему близким другом, но того, что было до войны, когда Гарри чувствовал, что он действительно член семьи, вернуть было уже невозможно.

Развод с Чжоу тоже был ужасен, но совсем по другой причине. Брак с ней, особенно в конце, Гарри тяготил. Ее слезы по ночам действовали ему на нервы, так же как и длинные беседы о войне. А еще она постоянно говорила о Седрике. И хотела, чтобы Гарри вместе с ней ходил на его могилу. Несмотря на то, что смерть Диггори до сих пор была темой, которую Гарри ни с кем не желал обсуждать.

Чжоу этого не понимала. Она так и не сумела отпустить Седрика. Гарри должен был заметить это, еще когда Чжоу настояла, чтобы своего первого ребенка они назвали в честь ее первой любви. Порой у Гарри было чувство, что она вышла за него замуж только потому, что он был последним человеком, видевшим Седрика живым. Нет, они с Чжоу просто не могли стать друг другу поддержкой и опорой.

И хотя он почувствовал облегчение, когда они развелись, это все равно было ужасно. Своего сына, Сириуса Седрика, он мог видеть теперь только по выходным. А Альбус Северус к тому времени еще не родился.

"Ежедневный пророк" буквально преследовал и самого Гарри, и Чжоу с малышом Сириусом. Лживые статьи об их разводе сыпались как из рога изобилия. А потом журналисты пронюхали о Мэри, тогдашней интрижке Поттера.

В обоих разводах Гарри лишился не только жен. Каждый раз он терял семью — сначала семью Уизли, потом своих сыновей. И он спрашивал себя, что потеряет, если от него уйдет Мэри.

Чжоу немного опоздала и выглядела очень расстроенной. Она буквально вывалилась из камина, таща за собой упирающегося Сириуса Седрика и с трудом удерживая одной рукой Альбуса Северуса. Гарри тут же забрал у нее малыша и опустил его на пол.

— Все хорошо, дорогая? — спросил он и помог ей снять с Сириуса куртку.

Тот сопротивлялся и топал ногами. Чжоу держала его, но Гарри все равно пришлось попыхтеть, прежде чем он сумел стащить с сына ботинки. Натянуть на него домашние тапочки тоже было непросто.

— Просто устала, — наконец пробормотала Чжоу.

Сири бесновался. Он промчался наверх в свою комнату и с шумом захлопнул за собой дверь.

— Эй, Мэри готовится к экзамену, веди себя потише, — крикнул Гарри ему вслед. Сын с ним даже не поздоровался. И Гарри это больше не удивляло. Он уже давно понял, что Сириус ненавидит проводить с ним выходные.

— Мы забыли его медвежонка. Пришлось возвращаться, но как только мы оказались дома, выяснилось, что медвежонок все это время был здесь, — измученно сказала Чжоу.

— Шлаффи, что ли? Да, он здесь, — кивнул Гарри.

Ал в это время дополз до полки и, уцепившись за нее, поднялся на ноги. Гарри с удивлением понял, что малыш уже научился ходить, только когда тот сделал несколько трогательно-неуклюжих шагов. Как же многое он пропускает! Ал растет так быстро.

— Ну почему он мне врет? — с отчаянием продолжала Чжоу.

— Не хотел идти сюда, вот и тянул время, — предположил Гарри.

— Иногда мне кажется, что я больше не выдержу, — вздохнула Чжоу. Она подошла к Алу и, подняв его на руку, прижалась носом к пухлой щечке.

— У тебя все хорошо получается, — заверил ее Гарри. Прозвучало это донельзя жалко. Он оставил ее с маленьким ребенком на руках, да еще и беременную. Ей приходилось справляться с мальчишками в одиночку. Он представлял себе, каково ей приходится, — ему самому одних только выходных с детьми хватало, чтобы устать до полусмерти.

Поход в зоопарк превратился в настоящую катастрофу. Поначалу Сири вообще отказался туда идти, несмотря на все уговоры, и Гарри в конце концов сдался и решил остаться дома. Тедди бы разочарован.

Потом Сири все же передумал. Пришлось снова одевать детей и аппарировать с ними к зоопарку. Сири то и дело устраивал истерики. Он хотел то мороженого, то жареной колбасы. Он хотел к маме. Он хотел к тиграм, потом к слонам. И куда, собственно говоря, подевалось его мороженое?

Ал еще не умел разговаривать, но это не мешало ему быть очень шумным. Он капризничал и часто плакал. Гарри подозревал, что у него колики, но Гермиона как-то сказала, что он просто чувствует нервозность своих родителей и не может на это не реагировать.

В глубине души Гарри немного радовался, когда в воскресенье после обеда Чжоу забрала детей.

Неделя началась довольно суматошно. Два игрока национальной сборной по квиддичу во время тренировки столкнулись друг с другом и серьезно поранились. Травмы, конечно, лечились магически, но у одного из пациентов оказался сложный перелом челюсти, который требовалось прооперировать до начала магической терапии. Пришлось пользоваться старыми маггловскими методами, и Гарри вел операцию.

В середине недели Джинни заскочила в больницу проведать своих коллег и вытащила Гарри в Лондон на обед.

— Как ты? — поинтересовалась она, закуривая сигарету. Пока они были женаты, она не курила.

Выглядела она шикарно. С тех пор, как она попала в национальную сборную, дела у нее пошли на лад. Хотя было время, когда всем казалось, что она не оправится полностью после выкидыша. Ее тогдашний парень ушел, устав от ее депрессии, и больше Джинни отношений ни с кем не искала. Гарри знал, что она так ни с кем и не встречается.

Но по крайней мере, у нее был квиддич.

Гарри рассказал Джинни о своей работе и о редких встречах с Гермионой и Роном. Он с удовольствием поговорил бы о своих сыновьях, но эта тема была абсолютным табу. Во-первых, Джинни было больно от того, что у него двое детей, тогда как она не сумела выносить и одного. А во-вторых, Ал и Сири были частью его брака с Чжоу — об этом Джинни говорить и вовсе не желала.

— На днях снова встречалась с Луной, — сообщила Джинни, глубоко вдыхая ядовитый табачный дым.

У Гарри на встречи с бывшими школьными приятелями не оставалось ни сил, ни времени, и он с интересом слушал, что Джинни рассказывает о Луне и Невилле.

— Она повзрослела. И уже больше не кажется такой сумасшедшей, — с улыбкой заметила Джинни.

— У нее на самом деле все хорошо? — спросил Гарри. Джинни помрачнела.

— Да у кого в нашем возрасте все на самом деле хорошо? — спросила она.

Гарри пожал плечами и подумал о Мэри. Когда-то он мог так сказать о ней. Но с тех пор прошла, кажется, целая вечность.

После обеда Гарри сидел в своем кабинете и пытался навести порядок на письменном столе. Но по правде говоря, это была всего лишь попытка успокоиться.

Результаты лабораторных исследований показали, что проклятие, наложенное на Малфоя, ударило по его глазам. Само собой, ему об этом тут же сообщили и порекомендовали пройти тщательное обследование. Ему назначили время приема, до которого оставалось — Гарри бросил взгляд на часы — да ничего не оставалось.

Чего Малфою не сказали, так это того, что проводить обследование будет Поттер. Впрочем, сам Гарри тоже узнал об этом всего час назад. Он сразу же изучил график дежурств, чтобы найти кого-нибудь, кто сумел бы его заменить. Обследовать Малфоя могли бы двое целителей, но, к сожалению, один из них занимался сейчас сложным укусом оборотня, а второй принимал роды.

Нельзя сказать, что Гарри ненавидел Малфоя так же сильно, как в детстве. Ему было даже жаль, что тот пострадал от проклятия. В конце концов, Гарри давно уже перерос страстное желание наколдовать Малфою бородавки на заднице. И уж тем более он не пожелал ему темномагического проклятия, которое представляло бы такую серьезную угрозу здоровью.

Тем не менее Малфой ему по-прежнему не нравился. Малфоевское высокомерие все еще вызывало в нем глубочайшую неприязнь, и это было даже сильнее презрения, которое Гарри испытывал к нему за то, что тот в свое время примкнул к Пожирателям смерти. Пусть бы Малфой жил себе в мире и согласии — на здоровье, только, пожалуйста, где-нибудь на другом конце Великобритании.

Гарри вздохнул и переложил пергаменты из одного ящика стола в другой. С настоящей уборкой это, конечно же, не имело ничего общего.

В кабинет заглянула сестра Лиза и, извинившись, сказала:

— Я стучала, но ты, похоже, не слышал. Там мистер Малфой, мне его впустить?

— Да, конечно, — кивнул Гарри и уткнулся в бумаги.

Он слышал, как сестра Лиза пригласила пациента войти, но поднял взгляд, только когда за ним закрылась дверь. Малфой смотрел на него с нескрываемым отвращением и явно был рад не больше самого Гарри.

— Садись, — сказал Гарри, указывая на стул.

— Могу я поговорить с твоим шефом? — вежливо поинтересовался Малфой, даже не двинувшись с места.

Гарри тут же разозлился.

— С чего это вдруг тебе понадобился мой шеф? — холодно спросил он.

— Где твой шеф? — процедил Малфой, полностью проигнорировав его вопрос. Похоже, садиться он не собирался и сердито смотрел на Гарри, плотно сжав зубы.

Но чувствовал он себя, кажется, неплохо. Гарри рассматривал его очень внимательно. Ни единого намека на жар или боль.

— Тебе лучше, не так ли? — спросил он, решив не поддаваться на провокации. Будет правильнее, если он займется тем, из-за чего этот упрямец пришел сюда, — его здоровьем.

Малфой растерянно пожал плечами.

— Садись, — энергично потребовал Гарри и снова указал ему на стул. — И расскажи, что тебя беспокоит.

Тот колебался.

— Черт побери, Малфой! Уж поверь, меня от всего это воротит так же, как и тебя. Да сядь ты наконец! — прошипел Гарри.

— Я хочу поговорить с твоим шефом, — упрямо повторил Малфой.

— Обязательно поговоришь — позже, после того, как я проведу обследование. Думаешь, я допущу, чтобы меня упрекали в непрофессионализме? Мой шеф устроит мне веселую жизнь, потому что все будет выглядеть так, будто я не хочу тебя лечить из-за того, что ты Пожиратель смерти, — повысил голос Гарри. — А ты прекрасно знаешь, что причина не в этом. Я не хочу тебя лечить потому, что ты совершенно невыносим.

— Это как-то… успокаивает, — сухо прокомментировал Малфой.

Гарри покачал головой и, постаравшись не реагировать, уставился в окно. Вообще-то он понимал Малфоя. Ему самому тоже было бы неприятно, если бы пришлось доверить свое здоровье врагу, пусть и бывшему.

Он поднялся и снова указал на стул.

— Пожалуйста, — сказал он, серьезно глядя на Малфоя. На этот раз тот сел.

— Я найду себе другого целителя, — мрачно сообщил он.

Гарри вздохнул и пробормотал:

— Да-да, я уже понял.

Он вытащил свой стул из-за стола и поставил его прямо перед Малфоем. Так близко, что, усевшись, уперся коленями в его колени.

— Жалобы есть? — снова спросил он.

— Нет, Поттер, нету, — со вздохом ответил Малфой.

Гарри кивнул и приготовил палочку к осмотру.

— Открой глаза пошире, пожалуйста, — потребовал он.

Малфой покосился на палочку, и Гарри был готов поклясться, что в его взгляде мелькнула паника. Гарри пододвинулся к нему еще ближе и посветил Люмосом в правый глаз. Он привык во время осмотра находиться очень близко к своим пациентам, но с Малфоем это казалось каким-то неправильным и оттого раздражающим.

Гарри попытался сосредоточиться на осмотре и принялся внимательно изучать глаза. Зрачки были расширены. Странно. В норме они при попадании на них света должны были тут же сузиться.

Дыхание Малфоя, прерывистое и учащенное, щекотало кожу. И Гарри рассеянно подумал, что Малфой, пожалуй, боится того, что носит в себе, куда больше, чем старается показать.

— Постарайся не моргать, — тихо попросил Гарри и придвинулся еще ближе. Он произнес заклинание, усиливающее световой луч, и зрачок медленно сузился. Слишком медленно.

Малфой заморгал. Обследованию это порядком мешало. Гарри положил ладонь на его щеку и был удивлен, какой мягкой оказалась кожа на этом худом лице. Он придержал указательным пальцем верхнее веко, чтобы помешать Малфою закрыть глаза.

— Знаю, это не слишком приятно, но ты все же потерпи, — быстро сказал он, когда тот дернулся. Гарри погасил свет и с беспокойством наблюдал за тем, как зрачок мгновенно расширился.

Он проверил светочувствительность второго глаза и повторил обследование еще раз, прежде чем отодвинуться от пациента и убрать руку с его лица.

— Ну что? — спросил Малфой.

Гарри потянулся за пергаментом и записал количество секунд, которое потребовалось, чтобы глаза привыкли к свету.

— Давай-ка еще раз посмотрим, — сказал он и, пододвинувшись к Малфою, снова положил ему ладонь на щеку, придерживая пальцем веко. И с облегчением констатировал, что в остальном с глазами, кажется, все было в порядке.

В лучшем случае речь проблема была в переутомлении или воспалении, вызванном проклятием. В худшем случае — в отслоении сетчатки. Это объяснило бы и глазную мигрень.

— Так ты видел молнии перед глазами? — спросил Гарри, глядя на Малфоя, и осознал, что его ладонь все еще лежит на малфоевской щеке, хотя в этом уже нет необходимости. Он опустил руку на колено.

Малфой кивнул.

— Наблюдалось сужение поля зрения? А может, перед глазами плавали черные или красные пятна? — спросил его Гарри и вздохнул, когда Драко покачал головой.

Отслоение сетчатки было бы весьма неприятным делом, к тому же иногда оно не поддавалось лечению. Гарри должен был убедиться, что Малфою это не грозит, поскольку в противном случае нужно было срочно приступать к терапии. Он снова обследовал глаза, светя в них с различной интенсивностью.

— Ну что там, Поттер? — раздраженно спросил Малфой.

— Сестра Лиза проведет сейчас пару тестов. А я пока загляну в лабораторию, — ответил Гарри. Он не хотел обнадеживать Малфоя, но и попусту беспокоить его тоже было не к чему.

Он позвал Лизу и попросил ее закончить обследование, а сам отправился в лабораторию, чтобы побеседовать с коллегами.

Проходя по коридору, он неожиданно наткнулся на Рона. Тот сидел на стуле для посетителей и нервно покачивал ногой. Гарри, чувствуя, как по спине побежал холодок, подошел к нему.

— Рон! — позвал он.

Тот встрепенулся и взглянул на Гарри. Выглядел он не на шутку встревоженным.

— Что случилось? — растерянно спросил Гарри и присел рядом с другом.

— Лаванда потеряла магию, — ответил Рон и запустил руки в волосы. Гарри молчал, с тревогой глядя на него. Сразу после войны у Лаванды часто случались такие перебои с магией, и она не раз лежала в Святого Мунго. Здесь она и столкнулась с Роном, сразу после того, как тот разошелся с Гермионой. В то время Гарри часто проводил с ним свободное время после работы, и Рон регулярно заходил за ним в больницу.

Гарри знал, что утрата магии у Лаванды вызвана пережитым во время Битвы изнасилованием. Особенно тяжело ей пришлось в те месяцы, когда Грейбек, виновный в этом преступлении, почти каждый день упоминался в "Ежедневном пророке" в связи со следствием и судом. Лаванде тогда приходилось жить без магии практически постоянно.

Но с тех пор, как она стала встречаться с Роном, магия стабилизировалась, и рецидивы случались лишь пару раз. А после того, как Лаванда забеременела близнецами, и вовсе прекратились.

— Как это произошло? Вы разговаривали о прошлом? — слабо спросил Гарри и уставился на свои руки.

— Она собиралась приготовить завтрак. Когда я зашел на кухню, она стояла перед плитой с палочкой в руке и чуть не плакала от отчаяния. Мы все перепробовали, даже простейшее Вингардиум левиоса, но ничего не получилось, — сообщил Рон и покачал головой. Его беспокойство за Лаванду было почти осязаемым.

— А дети где? — спросил Гарри.

— У мамы, — ответил Рон и взглянул на Гарри. — У тебя дежурство?

Гарри схватился за голову. Он совсем забыл о Малфое.

— Извини, — сказал он, — мне и в самом деле пора.

Торопливо шагая по коридору, он думал о Лаванде и Роне. Ему было не себе. Он-то думал, что Лаванде удалось со всем справиться. Но ее реакция в тот вечер, когда он рассказал о Малфое, оказалась очень болезненной. Гарри не должен был вообще затрагивать эту тему!

Перед дверью в лабораторию он постарался выбросить из головы все посторонние мысли и снова сконцентрироваться на Малфое и его проблемах со здоровьем.

— Привет, — поздоровался он с двумя лаборантами. — Мне нужны анализы Малфоя, Драко.

Кровь хранили в колбах, заключенных в магические воздушные пузыри. Пузыри давали возможность рассмотреть кровь в увеличенном виде.

Дежурный лаборант — Гарри не был уверен, что правильно помнит его имя, — взмахом палочки заставил подплыть к ним нужный пузырь.

— Отчетливо видна темная магия, целитель Поттер, — сразу же пустился в объяснения лаборант и ткнул пальцем в колбу, указывая на темную туманообразную субстанцию в крови.

Во время подготовки на целителя Гарри узнал, что магия — это не что иное, как энергия. Ее нельзя было увидеть или, скажем, понюхать — но некоторые волшебники утверждали, что ее можно ощутить. Туман, плавающий в крови Малфоя, был, собственно говоря, не самой темной магией, а скорее ее реакцией на диагностическое беломагическое заклинание, которое накладывали на пациентов перед забором крови. Только так было можно разглядеть следы темномагических воздействий.

— Что-нибудь еще бросилось в глаза? — спросил Гарри и произнес заклинание, осторожно раздувая пузырь, чтобы повнимательнее изучить его содержимое.

Малфой всегда кичился своей чистой кровью. А она выглядела абсолютно так же, как и кровь магглорожденных или магглов. Гарри это точно знал, он проводил лабораторные исследования далеко не в первый раз. И даже этот темный туман не делал кровь Малфоя чем-то особенным. Кровь миссис Лонгботтом, к примеру, была пропитана черной субстанцией куда больше.

— Недостаток железа, — пожал плечами коллега. — Но в остальном абсолютно здоров.

— Недостаток железа? С темномагическим проклятием это вроде не должно быть связано, правда? — задумчиво спросил Гарри.

— Нет, скорее всего нет, — согласился лаборант.

— Я подозреваю отслоение сетчатки. Зрачки сильно расширены и не реагируют на свет, как положено, — поделился Гарри.

— Что, в обоих глазах? — спросил лаборант.

Гарри кивнул. Сетчатка редко отслаивалась сразу в обоих глазах, но если Малфой попал под проклятие, целью которого было вызвать слепоту, то подобный вариант был более чем вероятен.

— Целитель Поттер, взгляните-ка еще сюда. Это кровь мистера Малфоя, взятая при поступлении в больницу, — отвлек его от мыслей лаборант. Он взмахнул палочкой, и еще один пузырь подплыл к Гарри. Туман был и здесь — но немного слабее.

— Темная магия распространилась? — расстроенно спросил Гарри.

Лаборант кивнул. Гарри было довольно неловко из-за того, что он никак не может вспомнить его имени, в то время как его самого узнали мгновенно. К сожалению, такое случалось практически постоянно. Его вообще всегда узнавали мгновенно.

— Да, похоже, он не может с ней бороться, — подтвердил лаборант. Гарри вздохнул. С таким они сталкивались часто. Темная магия расползалась по всему организму и медленно его разрушала.

— Сейчас пришлю вам еще одну порцию крови на анализ. Держите меня в курсе, — попросил Гарри и кивнул на прощание.

Случай Малфоя беспокоил его все больше. Что же все-таки произошло? Нужно будет написать вечером в министерство и спросить авроров, не нашли ли они нападавшего.

Когда Гарри вернулся к себе в кабинет, сестра Лиза все еще проверяла у Малфоя зрение. В помещении царил полумрак, только впереди на стене были видны цифры, высвечиваемые Лизой при помощи заклинания.

Гарри сел на стул для пациентов, разглядывая Малфоя в тусклом свете, пока тот называл цифру за цифрой. Светлые волосы Драко, казалось, светились в темноте. Бледное острое лицо выглядело еще более уставшим и напряженным, чем обычно.

— Четыре, пять, — произнес он и замолк на полуслове, почувствовав на себе изучающий взгляд Гарри.

— Продолжай, — сказал Гарри. Малфой зло глянул на него и снова отвернулся к сестре Лизе и ее цифрам.

Она наколдовала на стене новые, совсем крошечные. И хотя пациентом здесь был не Гарри, он решил воспользоваться случаем и проверить свое зрение. Он снял очки и попытался разглядеть цифры. Но у Малфоя зрение оказалось все же намного острее, чем у него.

— Безнадежно, — с ухмылкой сообщил Гарри. Он и Лизу-то четко не видел, всего лишь расплывчатое нечто. С таким же успехом на ее месте могла бы быть вешалка.

Малфой приподнял брови и вгляделся в цифры. Он называл их одну за другой, ни секунды не колеблясь. Гарри трудно было судить, правильно ли он это делает, потому что, к своему удивлению, он и в очках не смог ничего различить. Пожалуй, стоит проверить, не пора ли их поменять.

— Совершенно верно, — удивленно сказала Лиза. — У него действительно отличное зрение, — обращаясь к Гарри, доложила она.

— Можешь записать результаты в карту? — попросил ее Гарри.

Она кивнула и зажгла свет. Краем глаза Гарри заметил, как Малфой тут же заморгал. Очевидно, неожиданный яркий свет его ослепил..

— Тебе трудно быстро привыкнуть к свету или темноте? Можешь вспомнить, когда это началось? — поинтересовался Гарри.

— Не вешай мне лапшу на уши, Поттер, — отрезал Малфой, все еще моргая. — Я отлично вижу.

Гарри вздохнул. Было бы здорово, если бы этот факт мог его успокоить. Но ничего подобного. Зрение у Малфоя оказалось хорошим, и очки ему были не нужны. Но темная магия по-прежнему работала у него в организме, и никто, кроме человека, наложившего проклятие, не знал, на что она направлена.

— Точно, ты отлично видишь, — согласился Гарри.

— Именно. И нечего выдумывать невесть что, чтобы запугать меня, — прошипел Малфой.

Гарри вздохнул. С глазами Драко что-то было не в порядке, несмотря на прекрасное зрение. Даже если тот и не желал этого признавать. И чем быстрее Гарри выяснит, в чем дело, тем больше шансов свести вред к минимуму, чтобы этому упрямцу никогда не пришлось носить очки.

— Послушай, Малфой, я хочу полностью исключить отслоение сетчатки, и для этого мне нужно еще раз осмотреть твои глаза, — наконец решился сказать он.

Малфой бросил на него мрачный взгляд.

— Слушай, тебе не кажется, что это уже перебор?

— Перебор? Что ты имеешь в виду? — удивился Гарри.

— Да все это. Ты же надо мной издеваешься, — враждебно заявил Малфой. — Нет у меня никаких проблем с глазами, а ты просто нагоняешь на меня страху своими обследованиями. Что, наконец-то нашел способ мне отомстить?

Такого Гарри действительно не ожидал.

— Ты считаешь, что я все это затеял из мести? — кивнув на цифры, спросил он. Цифры медленно таяли по мере того, как заклинание Лизы теряло силу.

— А чем же еще это может быть? — буркнул Малфой.

Гарри вскочил и, чувствуя, как в нем закипает злость, убрал остатки колдовства. Цифры пропали со стены.

— Таким, знаешь ли, не шутят, — выпалил он.

— Да, конечно. Я вижу.

— Я целитель, Малфой. Я поклялся помогать людям. И не делать между ними различий.

Он попытался произнести это как можно спокойнее. Не получилось.

— Различий? И что ты хочешь этим сказать? — Малфой непроизвольно схватился за предплечье, выдавая себя. Он точно знал, на что намекает Гарри. — Ну надо же! Святой Поттер благородно лечит Пожирателей смерти! — выкрикнул он и тоже вскочил со стула.

— Прекрати молоть чепуху, — огрызнулся Гарри. Но прозвучало это совершенно неубедительно.

Он был целителем и хотел помогать людям. Неважно, какой у них статус крови, неважно, мужчины они или женщины, чернокожие или светлокожие, геи или натуралы. Неважно, сколько им лет. И неважно, были ли они судимы или абсолютно чисты перед законом. Касаться прошлого действительно не стоило.

— Я не желаю, чтобы ты меня лечил, — тускло заявил Малфой.

— Проклятье, Малфой, здесь нельзя просто выбирать себе целителя по вкусу, — прошипел Гарри, сверля его взглядом, — будь ты хоть трижды чистокровным.

Малфой молчал. Выглядел он неважно. И Гарри был уверен, что дела у него шли не особо хорошо и до проклятья. Он знал, что бывшим Пожирателям приходится в жизни несладко.

— Ты же тоже этого не хочешь, — наконец озвучил их проблему Малфой. — Ты был бы не меньше моего рад, если бы мы больше никогда не увидели друг друга.

— Боюсь, магический мир не настолько велик. То и дело натыкаешься на кого-то, кого был бы рад никогда больше не видеть, — скрестив руки на груди, констатировал Гарри. — Послушай, здесь есть целители, которые как раз таки делают различия между пациентами. И они будут обращаться с тобой не слишком любезно из-за того, что ты бывший Пожиратель. Ну, я-то с тобой не особо любезен потому, что ты — это ты, — быстро добавил Гарри и улыбнулся. Он надеялся, что Малфой поймет шутку.

Малфой лихорадочно натянул на себя куртку.

— Пошел на хуй, Поттер, — яростно выплюнул он и ринулся к двери. Прежде чем выйти, он обернулся. — Ты такой же, как все. Ты тоже делаешь различия. Святой Поттер, который решил, что имеет право судить других! Ты был таким раньше — такой же и сейчас.

Прежде чем Гарри успел ему ответить, он рванул на себя дверь и исчез.

Гарри смотрел на дверь и пытался понять, что сейчас произошло. Он же действительно хотел помочь. Он отбросил в сторону все их разногласия и просто хотел помочь. Он обеспокоенно уставился на пергамент со своими пометками. Малфой не должен был прерывать обследование. Если они и в самом деле имеют дело с отслоением сетчатки, то нельзя терять ни минуты.

Но что-то мешало ему отправиться за своим несостоявшимся пациентом. Тот просто не мог уйти далеко: вокруг Святого Мунго был антиаппарационный барьер. Гарри наверняка без труда нагнал бы его.

Но он был не только целителем. Он был еще и человеком. Человеком, не желающим бегать за Малфоем. Гарри ненавидел его привычку выставлять себя жертвой. В том, что магическое общество обходит его стороной, виноват только он сам.

— Лиза! — рявкнул он и выглянул в приемную. Девушка сидела за столом. — Что там с результатами осмотра? — гаркнул он.

И тут же пожалел об этом: Лиза взглянула на него с обидой и молча протянула карту.

Малфой был прав — зрение у него великолепное. Ни малейшего признака близорукости или дальнозоркости. Гарри бегло просмотрел записи Лизы и поискал результаты теста, который проверял адаптацию глаз к изменениям освещенности. Пометки Лизы его обеспокоили.

Адаптация к темноте оказалась сильно ограничена. Результаты были не то чтобы совсем ужасными, но весьма однозначными: у Малфоя развивалась ночная слепота. А этот идиот хотел попросту прервать лечение!

— Передай это в регистратуру, Лиза. Пусть кто-нибудь проинформирует Малфоя, — протягивая ей карту, приказал Гарри.

В этот день он ушел с работы довольно рано и заглянул на ужин к Гермионе.

— Лаванда снова в Святого Мунго, — сообщил он.

— Бедный Рон, — прошептала Гермиона и задумчиво посмотрела на Гарри.

Потом он рассказал ей и Эрни о встрече с Малфоем.

— Знаешь, а я прекрасно понимаю, почему он ушел, — заявила Гермиона. Эрни и Гарри с удивлением уставились на нее. — Он твой пациент и должен тебе доверять, а какое уж там доверие, если ты напоминаешь ему о том, что он был Пожирателем смерти?

— Он первый начал, — хмуро заметил Гарри.

— О Мерлин… Ты целитель, Гарри. А он твой пациент. Извини, но именно ты обязан был сгладить ситуацию, — заявила Гермиона.

— Но он же Пожиратель. Совершенно естественно, что люди не желают иметь с ним дела, — встрял Эрни. Гарри бросил на бывшего хаффлпаффца благодарный взгляд.

— Его судили, и он уже отбыл свое наказание, — холодно возразила Гермиона. — И мы не имеем права и дальше упрекать его за прошлые грешки.

— Он провел в школу Пожирателей. И ты не забыла, что он чуть не отравил Рона? И хотел убить Дамблдора? — растерянно напомнил Гарри.

— Он был за это наказан, — повторила Гермиона. Она поднялась и принялась убирать со стола. — И ты не забыл, что он не выдал нас в Малфой-мэноре? И что его мать спасла тебе жизнь?

Гарри промолчал.

— А сколько, собственно, он провел в Азкабане? — поинтересовался Эрни.

— Два года, если не ошибаюсь. И уж поверь, он по сей день продолжает расплачиваться за свои ошибки. Готова поспорить, темномагическим проклятием в него запустил кто-то, кто посчитал, что Малфой слишком легко отделался. А самосуд в Британии, между прочим, запрещен, — заявила Гермиона. — Но насколько я могу об этом судить, расследование будет вестись спустя рукава. Ну что такого-то, пострадал всего лишь какой-то Пожиратель смерти.

— Из-за этого-то я и пришел, — торопливо сказал Гарри и взял у нее сливочное пиво. Гермиона работала в министерстве магии и имела неплохие отношения с авроратом. — Они подозревают кого-нибудь?

Гермиона покачала головой.

— Нет. Но авроры и не особо стараются это выяснить.

— Разве там не работает его дружок? — слабо поинтересовался Гарри.

Гермиона приподняла бровь.

— Забини? Ты серьезно считаешь, что после дела с Ноттом он станет помогать Малфою?

Теодор Нотт по ошибке провел год в Азкабане. Его отец был фанатично предан Волдеморту, но сам Теодор не был Пожирателем и никогда не участвовал в их зверствах. И хотя он заявил на судебном разбирательстве, что во время Битвы сражался на стороне Ордена, ему никто не поверил, и Нотт оказался в тюрьме. Забини тогда попытался вступиться за него, но получил предупреждение от министерства и был переведен в транспортный отдел.

Гарри до сих пор очень хорошо помнил, как бушевала из-за этого Гермиона.

— Магическое общество не стало ни на йоту лучше, — пробормотала Гермиона после продолжительного молчания. — Думаю, новый Темный Лорд — это только вопрос времени. Магические существа, оборотни и вампиры по-прежнему угнетены. Люди попадают в Азкабан, хотя никогда не служили Волдеморту, только потому, что их родители были его приверженцами. Какая-то круговая порука. А Забини получает выговор. И преступника, проклявшего Малфоя, ищут вполсилы.

Гарри беспокойно заерзал на стуле.

— Вот станешь ты министром магии… — начал Эрни, но Гермиона его тут же перебила:

— Не говори чепухи, Эрни. Магическое общество многому должно научиться, прежде чем я смогу стать министром магии. Я ведь магглорождённая, да к тому же ещё и женщина. Магглы извлекли из войны хоть какой-то урок.

— Как ты считаешь, стоит мне поговорить с Забини? — спросил наконец Гарри.

Гермиона посмотрела на него с удивлением.

— Ну, ты же все еще Гарри Поттер, не так ли? Конечно же, стоит.

— Малфой мне по-прежнему не нравится, — громко объявил Гарри.

Гермиона похлопала его по руке.

— Речь не о том, нравится он тебе или нет. Речь о справедливости. Малфой понес свое наказание.

Она потерла запястье, совсем как Малфой на приеме. Только она трогала не Темную метку, а шрам, оставшийся после пыток Беллатрисы Лестрейндж. Примерно там же, где у Пожирателей красовалась змея, Лестрейндж вырезала у Гермионы слово "грязнокровка".

На следующий день Гарри написал своему бывшему однокурснику и попросил держать его в курсе расследования по делу Малфоя. Гермиона была права. Он — Гарри Поттер, и власти у него благодаря этому больше, чем ему, собственно, хотелось. Забини ответил через несколько часов и пообещал сообщать все новости. До сих пор у авроров не было ни одного подозреваемого.

Хотя Лиза сообщила Малфою, что необходимо продолжить обследование, так как есть основания подозревать у него развивающуюся ночную слепоту, тот не отозвался.

Гарри оставалось надеяться, что темномагическое проклятие не распространится дальше, и сосредоточиться на других пациентах. Оба квиддичных игрока были выписаны в конце недели. Переломы замечательно срослись, и игроки смогли продолжить тренировки.

— Удачи в матче против Германии, — пожелал им Гарри на прощание. Джинни прислала ему билеты на игру, и Гарри рассчитывал сходить туда с Роном.

Сам он больше не летал. После битвы за Хогвартс он не чувствовал в этом необходимости. Полеты были частью его детства, а оно безвозвратно прошло.

Лаванду выписали в пятницу. Магия медленно возвращалась к ней. Но ей требовался основательный отдых.

На выходных Чжоу привезла детей. За неделю отношения Гарри с Мэри более-менее наладились, и он с облегчением замечал, что она все больше возвращается к семейной жизни. С его сыновьями она справлялась куда лучше его самого. С ней они не были такими неуправляемыми, как с Гарри. Так что выходные прошли отлично. Гарри наслаждался спокойствием рядом с Сири, Алом и Мэри. Со стороны они, наверное, даже казались настоящей семьей.

В воскресенье он заглянул к Рону и Лаванде. Лаванда была бледна, и Рон беспокоился о ней, но она могла, по крайней мере, выполнять простейшие заклинания.

О Малфое Гарри не вспомнил ни разу.

В понедельник с самого утра Малфою снова потребовалось все внимание Гарри. Клэр, дежурная сестра, налив Гарри чашку кофе, доложила ему о состоянии пациентов и о том, что на выходных в Мунго снова поступил Драко Малфой с сильными головными болями. Его опять доставила Астория.

Гарри выругался и тут же помчался в лабораторию, чтобы взглянуть на анализ крови. Как он и опасался, темных туманных клубов значительно прибавилось, и чтобы заметить это, не нужно было быть квалифицированным лаборантом.

— Так, на что конкретно жалуется Малфой? — спросил Гарри, вернувшись в отделение.

— На сильные головные боли и лихорадку, — ответила Клэр, торопливо шагая рядом с ним к палате.

— А с глазами что? — поинтересовался Гарри, на ходу пролистывая карту Малфоя.

— Еще не обследовали, — призналась Клэр.

От неожиданности Гарри сбился с шага и уставился на нее.

— Это еще почему?

— Целитель Поттер, он и сидеть-то толком не может, как мы должны были проводить тесты на зрение? — забормотала оправдания Клэр.

Гарри обеспокоенно кивнул и зашел в палату к Малфою.

— Мне нужна сестра Лиза, пришлите ее сюда, — приказал он, прежде чем закрыть за собой дверь.

Его взгляд сразу же упал на скрючившегося в постели Малфоя.

— Черт, Малфой, и чего ты добился своим упрямством? — спросил Гарри, подходя к кровати.

Малфой, как и в прошлый раз, лежал, прижимая ладони ко лбу. Он был весь в поту — очевидно, температура все еще не она спала. Гарри погладил его по запястью и осторожно отвел его руки от лица, чтобы пощупать лоб. Драко весь горел.

Клэр права, провести обследование, даже элементарную проверку зрения, было невозможно, пока он в таком состоянии. Сначала следовало поставить его на ноги.

Гарри раскрыл карту и просмотрел назначенные лекарства.

— Поттер? — позвал его Малфой. Сейчас в его голосе не слышалось ни капли язвительности, он звучал тихо и сдавленно. Гарри захлопнул карту и спросил:

— Что, Малфой?

— Я очень серьезно болен?

Выглядел он настолько жалким, что Гарри нерешительно протянул руку, чтобы погладить его по волосам, но в последний момент сдержался. Это было бы совсем неуместно.

— Не знаю, Малфой, — признался он. — Боли сильные?

Вопрос был совершенно излишним, и так понятно, что не слабые.

— Да. И я не смог удержать в себе болеутоляющее, — глухо произнес Малфой.

— Тебя вырвало? — озадаченно спросил Гарри и снова заглянул в карту. Ни о тошноте, ни о рвоте в записях не было ни слова. — Тут об этом ничего не сказано.

Малфой слабо пожал плечами.

— Думаю, я не очень понравился некоторым твоим коллегам. От тошноты мне вообще ничего не дали.

— Хватит жалеть себя, Малфой, — холодно приказал Гарри. — Скоро вернусь и обо всем позабочусь.

Клэр и Лиза стояли в коридоре и о чем-то болтали.

— Почему в карте не записано, что пациента рвало? — зло поинтересовался Гарри.

Клэр пожала плечами.

— Целитель Макензи посчитал, что это не столь важно, — робко ответила она.

— С этого момента, Клэр, важно все, что происходит с мистером Малфоем, и любая мелочь должна быть зафиксирована в карте, понятно? — бросив на нее мрачный взгляд, сказал Гарри. — Лиза, ты скоро будешь мне нужна для проведения тестов на зрение. Попробую привести Малфоя в норму.

Он заскочил в свой кабинет и взял из шкафа болеутоляющее и жаропонижающее зелья, а также средство от тошноты. А потом достал из стола маггловскую капельницу.

Когда он снова зашел к Малфою, тот лежал все в той же позе, в которой Гарри его оставил, и опять прижимал ко лбу ладони, словно это помогало уменьшить боль.

— Сейчас дам тебе болеутоляющее, — пообещал Гарри.

— И меня наверняка опять вырвет, — прошептал Малфой.

Ему действительно было очень больно, Гарри видел, что он не притворяется.

— Потерпи немного, — попросил он и принялся готовить капельницу. Неожиданно он усмехнулся. — Тебе сегодня предстоит узнать, что магглы находчивее нас и нашли решение проблем, которые у нас еще пока решать не научились.

Малфой никак не отреагировал, и Гарри это обеспокоило. Он ожидал хотя бы презрительного фырканья.

— Дай руку, — мягко сказал Гарри, присаживаясь на кровать. Вести себя с этим придурком любезно сейчас, когда тот был беспомощен, оказалось очень просто.

— Что ты собираешься делать? — поинтересовался Малфой и неохотно протянул ему руку. Гарри положил ее себе на колени и подвернул рукав мантии.

Его передернуло, когда он обнажил Темную метку. Она выглядела так же уродливо, как и много лет назад. И ничуть не побледнела.

— Испугался, что ли? — слабо усмехнулся Малфой.

— Ой, да заткнись, — сердито ответил Гарри.

Малфой настороженно наблюдал из-под полуопущенных век за тем, как Гарри вводит ему иглу в вену, снимает жгут и закрепляет иглу пластырем. Змея изогнулась на бледной коже, и у Гарри возникло ощущение, что череп издевательски ухмыляется. Он осторожно провел по татуировке пальцем.

— Не трогай, — прошипел Малфой и попытался выдернуть руку. Игла сдвинулась, и он болезненно поморщился.

— Не дергайся, — предупредил Гарри и отрегулировал капельницу.

— Что ты, собственно говоря, делаешь? — спросил Малфой и устало закрыл глаза.

— Маггловский метод, — гордо пояснил Гарри. — Зелья попадают сразу в кровь, так что твой желудок не взбунтуется.

— И это действует? — скептически поинтересовался Малфой.

— Еще как действует, Малфой.

Гарри остался сидеть на кровати, наблюдая за ним. Кто бы мог подумать, что они окажутся в такой ситуации? Глаза Драко все еще были закрыты, и выглядел он непривычно тихим и умиротворенным. Особенно сейчас, когда черты его лица стали разглаживаться.

— Ну как, легче? — спросил Гарри, когда дыхание Малфоя немного выровнялось. Тот кивнул.

Обычно Гарри не сидел у постели пациентов, пока те лежали под капельницей. Но сейчас он не мог сдвинуться с места. Расслабленный Малфой — это было то еще зрелище. Гарри сомневался, что вообще хоть раз видел его таким. Кроме того, из-за недавнего резкого движения игла не очень удачно сидела в вене, и Гарри не решался подняться, опасаясь окончательно ее сдвинуть.

Так что он оставил руку на своих коленях и украдкой рассматривал Темную метку, изуродовавшую все предплечье. И зачем только Малфой на это согласился? Почему не остался в стороне, как остальные слизеринцы? Впрочем, известно почему. Надеялся вернуть репутацию своей семье и вызволить отца из Азкабана, куда тот попал стараниями Гарри.

Гарри вздохнул и перевел взгляд на окно. Ему вспомнилась Лаванда, и он спросил себя, сможет ли она когда-нибудь оправиться от того, что сделал с ней Грейбек.

Лекарство заканчивалась, и Гарри следил за тем, как последние капли поступают по трубке в кровь.

— Как голова? — тихо спросил Гарри, заученным движением выдернув иглу из вены и залечив ранку заклинанием.

— Лучше, — пробормотал Малфой.

Он убрал руку с колен Гарри, и у того в первое мгновение возникло странное ощущение, будто ему чего-то не хватает. Померив температуру, Гарри с удовлетворением констатировал, что она немного спала.

— Сейчас пришлю сестру Лизу, — сказал он, поднимаясь. — Она проведет с тобой тесты на зрение.

У порога он обернулся и бросил еще один взгляд на Малфоя. Тот выглядел лучше, но все еще казался ужасно измученным.

Гарри заглянул к Лонгботтомам. У Фрэнка открылось тяжелое воспаление легких, которое никак не удавалось вылечить. У ослабленного организма, казалось, не было больше сил бороться за жизнь.

Потом Гарри пробежался по другим своим пациентам и вернулся к Малфою. Лиза как раз закончила обследование и молча вручила Гарри карту. Малфой был бледен, но уже не лежал. Он сидел, сложив руки на груди, и казался рассерженным.

— Вижу, тебе действительно лучше, — поморщившись, сказал ему Гарри.

— Поттер, я все еще хочу поговорить с твоим шефом, — напомнил тот.

— Я запишу тебя к нему на прием, — со смешком пообещал Гарри, разглядывая его. То, что Малфою полегчало, радовало.

Лиза, тоже выглядевшая немного взвинченной, с силой хлопнула дверью, выйдя из палаты.

— И что ты сделал с моей коллегой? — спросил Гарри, с недоумением посмотрев ей вслед. Лиза всегда была довольно уравновешенным человеком и раньше так себя никогда не вела.

— Я рассказал ей, каким самовлюбленным придурком ты был когда-то в школе. Кажется, ей это не слишком понравилось. Она тебя обожествляет. — Малфой закатил глаза.

— Когда-то в школе? Значит, теперь я не такой? — поинтересовался Гарри.

— Да нет, все такой же, — заверил его Малфой, — только плюс ко всему…

Он замолчал, когда Гарри открыл записи Лизы. Похоже, он сразу почувствовал, что результаты обследования Гарри не слишком понравились.

Гарри принялся мерить палату шагами, раздумывая, чем все это грозит Малфою, и чувствуя на себе испытующий взгляд. А потом взмахом волшебной палочки задвинул тяжелые шторы. Правда, абсолютной темноты добиться не получилось — сквозь щель в комнату все еще проникал солнечный свет.

— Что ты делаешь? — занервничал Малфой.

— Дай знать, когда хорошо меня разглядишь, — приказал Гарри.

Самому ему понадобилось около минуты, чтобы глаза полностью привыкли к темноте и он стал четко видеть сидящего на кровати Малфоя. А тот все молчал. Гарри подошел к нему ближе.

— Я ничего не вижу, — с ноткой паники в голосе сказал наконец Малфой. — Зачем ты задернул занавески?

— А я тебя вижу. Здесь не так уж и темно. Свет проникает сквозь щели в шторах. Здесь скорее полумрак, — задумчиво сообщил ему Гарри. Малфой, покачав головой, вскочил с кровати и, наткнувшись на тумбочку, тихо выругался.

— Оставайся на месте, — быстро сказал Гарри и толкнул его назад на кровать.

Он раздвинул занавески и снова углубился в результаты обследования. Малфой страдал ночной слепотой. А во время последнего осмотра он еще мог видеть в темноте. Проклятье убивало его глаза.

— Раньше у тебя были ночью проблемы со зрением? — спросил Гарри, серьезно глядя на Малфоя. Тот испуганно покачал головой.

— За зрение в темноте отвечают палочки сетчатки, — объяснил Гарри и закрыл глаза. — Похоже, они перестали у тебя нормально функционировать.

— Ну так давай, Поттер, приведи их в порядок! — нетерпеливо потребовал Малфой.

Гарри прикусил губу и покачал головой.

— Боюсь, это невозможно.

Малфой никогда не мог похвастаться здоровым румянцем, но сейчас и вовсе стал белым, как мел.

— Невозможно? Поттер, что за херню ты несешь? Вылечить можно все!

— Сожалею, Малфой. Далеко не все, — беспомощно пожал плечами Гарри.

Малфой растерялся. Сполз с кровати и, открыв сумку, принялся бездумно запихивать в нее свое добро. От волнения он, похоже, напрочь забыл, что может воспользоваться волшебной палочкой.

— И что будем делать? — наконец спросил он. Он казался совершенно сбитым с толку, и Гарри заподозрил, что он только сейчас осознал, что проклятье и в самом деле наносит ему вред.

— Нужно узнать, что за дрянь на тебя наслали. Думаю, самое время Забини вспомнить о своих слизеринских амбициях и взяться за работу, — предложил Гарри.

Он внимательно наблюдал за тем, как Малфой упаковывает сумку. Конечно, Гарри мог бы ему помочь или, по крайней мере, напомнить о палочке. Но он этого не сделал, зная, как важно иногда занять чем-нибудь руки. Порой это успокаивало и отвлекало от тягостных мыслей.

— Не стал бы рассчитывать на Блейза, Поттер, — быстро возразил Малфой. — У него своих проблем хватает. К тому же, он больше не аврор.

— Я знаю о том, что случилось с Ноттом. И о том, что Забини из-за этого перевели, — заверил его Гарри.

Малфой недоверчиво уставился на него.

— Откуда бы это?

— От Гермионы, — тихо признался Гарри.

— О, я мог бы и догадаться. Грязнокровка…

Закончить он не смог: Гарри подскочил к нему и зло прижал палочку к его горлу.

— Не смей ее так называть, — прошипел он. — Понял, ты, сволочь? — И вдавил палочку сильнее в чувствительную кожу.

— Понял, — прохрипел после напряженной паузы Малфой, и Гарри сделал шаг назад.

— Будешь приходить сюда через день. Сестра Лиза будет проводить тесты и брать кровь на анализ. Необходимо тщательно следить за твоим состоянием, — отрывисто бросил Гарри. — Я поговорю с Забини. Ничем другим помочь тебе я пока не могу. Мне нужно знать, с каким проклятием мы имеем дело.

Он еще раз внимательно посмотрел на Малфоя. Ну почему лечить этого мерзавца досталось именно ему? Почему тот не мог заболеть чем-нибудь, что было бы вне его, Гарри, компетенции?

— Сейчас оформлю тебе выписку. Придешь послезавтра, — сказал Гарри, прежде чем покинуть палату.

В коридоре он прислонился к стене и несколько раз глубоко вздохнул. Гермиона, поборница справедливости, защищала Малфоя — а тот опять без колебаний ее оскорбил.

Гарри еще раз написал Забини, напомнив, как важно быстро найти преступника, наложившего проклятье. Забини был единственным, на чью серьезность в расследовании ему приходилось рассчитывать.

После этого он еще раз заглянул к мистеру Лонгботтому, которому, к сожалению, так и не стало лучше. Гарри помассировал ноющий затылок и поднялся в кафетерий за кофе.

Из-за Малфоя он не успел сегодня толком провести обход. И сейчас, взяв кипу медицинских карт, он наконец принялся за работу.

Домой он вернулся поздно. Мэри сидела за письменным столом и читала конспекты.

— Ужин в холодильнике, — холодно сообщила она.

— Прости, что я так задержался, — пробормотал Гарри и направился на кухню.

— Так больше продолжаться не может, — заявила жена, когда он грел ужин. Она стояла, прислонившись к косяку, и сердито смотрела на него.

— Что конкретно ты имеешь в виду? — вежливо спросил Гарри. Конечно же, он знал, о чем она говорит, но желания ссориться после долгого рабочего дня не было.

— Я тебя больше не люблю, — констатировала Мэри. В ее голосе звучало удивление, словно она только что это поняла. Гарри тоскливо принялся за еду. — Да, пожалуй, не люблю, — повторила она, поразмыслив.

— У меня был тяжелый день, может, ты расскажешь мне об этом как-нибудь в другой раз? — устало попросил Гарри и взъерошил волосы.

— Ну ты и сволочь! — с ненавистью выкрикнула Мэри. — Самовлюбленная дрянь!

— Малфой того же мнения. Может, вы и правы, — предположил Гарри, глядя на Мэри. Он должен был бы чувствовать грусть после ее признания. А не чувствовал ничего, кроме усталости. Он просто хотел отдохнуть. Может, немного почитать или посидеть с Роном у камина. Ссориться с Мэри он не хотел.

— Кто такая Малфой? Твоя новая пассия? — поинтересовалась Мэри. — Неужели она наконец избавит меня от тебя?

— К сожалению, Малфой — мужчина, дорогуша, — сухо ответил Гарри. — Так что поищи кого-нибудь другого, кто тебе поможет. Глядишь, кто-нибудь и клюнет.

Он поднялся и швырнул на стол вилку.

— Куда это ты собрался? — разъяренно спросила Мэри, перегораживая ему путь.

— Я всего лишь хочу спокойно отдохнуть. Похоже, здесь, в собственном доме, мне это не светит. Так что я ухожу. — Гарри аккуратно отодвинул ее в сторону.

— Нам все равно придется поговорить, — крикнула ему вслед Мэри.

Гарри кивнул и, набрав горсть дымолетного порошка, активировал камин.

Мэри смотрела на него во все глаза. Очевидно, она не ожидала, что он снова сбежит, и на какой-то короткий момент Гарри почувствовал себя просто ужасно. Ему стало так жаль ее и так больно из-за того, что он причиняет боль ей.

Но у него все чаще возникало рядом с ней чувство, словно ему не хватает воздуха и он задыхается. У него были пациенты, был чертов Малфой, о котором приходилось заботиться, и Лаванда, о которой он очень беспокоился. Были сны, все еще мучавшие его по ночам. Сны, в которых он опять слышал, как кричит Крэбб, видел, как падает с башни профессор Дамблдор, и ощущал на языке смерть, отравившую воздух во время битвы за Хогвартс. Он просыпался с бешено колотящимся сердцем, а Мэри спокойно спала рядом.

Все было не так, как Гарри когда-то ожидал. Война не отпускала его, а с тех пор, как в его жизни снова появился Малфой и Гарри увидел Темную метку на бледном худом предплечье, его не покидало чувство, что жена больше ничего не может ему дать.

Он отправился к Рону — это был первый человек, о котором Гарри подумал. Он вышагнул из камина в гостиной, все еще думая о полном разочарования взгляде Мэри.

Уизли как раз ужинали. Лаванда тоненько вскрикнула от неожиданности, увидев Гарри.

— Все хорошо? — растерянно спросил Рон.

Гарри отряхнулся от пепла.

— Мне просто хочется тишины и покоя, — вздохнул он.

— Тогда ты по адресу. Мы как раз собирались сегодня провести тихий спокойный вечер, — поспешно заверил его Рон.

— Принесу тебе тарелку, — ласково сказала Лаванда.

Гарри проводил ее взглядом.

— Как она? — спросил он.

— Лучше, — прошептал Рон. — Давай поговорим об этом позже, ладно?

Ужин прошел отлично. Гарри чувствовал, что его окружают люди, которые полностью его понимают, но, так же как и он сам, не хотят ничего обсуждать.

Гарри ни слова не сказал о Малфое. Он подозревал, что рецидив у Лаванды случился именно из-за того, что он упомянул о нем в прошлый раз. Поэтому Гарри вообще не стал обсуждать работу и вместо этого рассказал об ужине с Эрни и Гермионой.

— Да ладно, не так уж он и плох, — ухмыльнулся он, заметив, что Рон закатил глаза, едва только услышал имя Макмиллана.

— Ты все еще к нему ревнуешь? Ну просто блеск! Как же я для тебя важна! — заявила Лаванда и поморщилась.

— Ну что ты, солнышко, — заворковал Рон и погладил ее по волосам. — Мне просто не нравится этот Эрни. Лучше бы Гермиона сошлась с кем-нибудь другим.

— С кем, например? С Крамом? Или с Маклаггеном? — поддел его Гарри.

— Может, с тобой? — нагло ухмыльнулся Рон.

Лаванда тоже заулыбалась.

— Вот это было бы здорово, — согласилась она с мужем. — Мы еще тогда, в школе, были уверены, что вы с ней будете вместе.

Гарри, скептически хмыкнув, поковырял ложкой в десерте.

— Не знаю, не знаю. Гермиона и я — мать честная! Об этом я никогда не думал.

Эта мысль поначалу показалась ему совершенно дикой, но потом Гарри вдруг удивился, почему она не пришла ему в голову раньше. Гермиона не была такой прилипчивой, как Джинни, или такой драматичной, как Чжоу. И уж совершенно точно подходила ему лучше Мэри.

Когда Лаванда отправилась к близнецам, Рон пододвинул стул ближе к Гарри.

— Послушай, Гарри, она не очень хочет об этом говорить — особенно с тобой, — но она будет благодарна, если ты сделаешь ей одолжение.

— Рассказывай, что случилось, — кивнул Гарри. Ему вдруг подумалось, что почему-то у него всегда находились силы и время, чтобы выслушать Рона или Лаванду, а стоило только заговорить о своих проблемах Мэри, как он начинал чувствовать жуткую усталость. Пожалуй, он и в самом деле та еще сволочь.

— Дафна Гринграсс, — сказал Рон. — Это она тогда нашла Лаванду, ну, сразу после…

Ну конечно! Они говорили об Астории, и Лаванда очень странно отреагировала, когда речь зашла о ее сестре. Гарри и правда не мог сейчас четко вспомнить Битву. В памяти осталась только путаница из пыли, страха и смерти. Дафну он вообще тогда не видел. Но она там была, она нашла Лаванду, и для Лаванды она была тесно связана с изнасилованием.

— Что я могу для нее сделать? — спросил Гарри.

— Она хочет встретиться с Дафной, — объяснил Рон, — вместе с целителем, которому доверяет.

Гарри кивнул.

— Без проблем, Рон. В ближайшее время я наверняка буду часто видеться с Малфоем. Я попрошу его передать Дафне, чтобы она с вами связалась, ладно?

— Спасибо, друг.

Гарри чувствовал, что беспокойство Рона ничуть не уменьшилось.

— Что-то еще, Рон?

Тот пожал плечами.

— Да нет. Я просто надеюсь, что Лав с этим справится.

— Она справится, Рон, — заверил его Гарри.

Они замолчали, когда Лаванда вошла в комнату, и остаток вечера провели у камина с чаем.

Домой Гарри вернулся поздно и лег рядом со спящей Мэри. Он разглядывал ее, с грустью думая, как же жалко, что он ее больше любит.

Неделя выдалась ужасно выматывающей.

Они с Мэри старательно избегали друг друга и совсем не разговаривали.

В середине недели Гарри наткнулся в больничном коридоре на Асторию и договорился о встрече с Дафной для Лаванды. Конечно же, он не стал рассказывать, зачем это надо. Но у него на секунду возникло чувство, что Астория и без того знает, в чем причина.

Малфой сходил на прием к Боббину — как Гарри ему это и обещал. Но целителя Драко так и не сменили. Возможно, Боббин объяснил, что лучше Гарри ему никто не поможет — комбинация знаний по маггловской медицине и целительских навыков делали Поттера лучшим специалистом-офтальмологом в Святого Мунго. А может, Малфоя попросту поставили перед фактом, что выбирать себе целителя он не может.

В любом случае, Гарри был этому рад. Он был уверен, что кое-кто из его коллег сознательно не станет лечить Малфоя как положено из-за Темной метки на его руке. Инцидент с Макензи, который и пальцем не пошевелил, чтобы хоть как-то облегчить его состояние, показал это как нельзя лучше.

Лиза регулярно проверяла у Малфоя зрение и брала кровь на анализ, так как Гарри был слишком занят другими пациентами. По вечерам перед уходом домой он просматривал результаты обследования и был ими доволен. Зрение не ухудшалось, и головных болей тоже больше не наблюдалось. Похоже, проклятье действовало скачкообразно.

Фрэнку Лонгботтому становилось хуже с каждым днем. Гарри не оставалось ничего другого, как написать Невиллу о том, что его отец может умереть. Невилл и Луна тут же прервали свои исследования в Японии и на следующий же день прибыли в Святого Мунго.

На выходных измученная Чжоу привела детей.

Встреча с сыновьями началась ужасно: не успела Чжоу ступить в камин, как Сири крикнул ей вслед, что ненавидит ее за то, что она заставляет его сюда ходить. Гарри так растерялся, что даже не знал, кого стоит пожалеть в первую очередь — самого себя или Чжоу, которая покинула площадь Гриммо со слезами на глазах.

Гарри остался один на один с сыновьями. Сириус стоял в коридоре, зажав своего медвежонка под мышкой и держа в другой руке сумку, и хмуро смотрел на Гарри. Альбус расплакался.

— Может, все же пойдем в детскую? — беспомощно спросил Гарри и поднял Ала на руки.

Он очень хорошо помнил, как Чжоу, сияя от радости, сообщила ему о беременности. Это было один из лучших моментов в его жизни. И ему никогда, ни до, ни после, не было так хорошо, как в те месяцы, когда Чжоу вынашивала Сириуса. Он был на седьмом небе от счастья и так радовался тому, что скоро станет отцом.

Когда Сириус Седрик родился и Чжоу привезла его домой, Гарри обустроил для него бывшую комнату своего крестного.

Ухаживать за ребенком оказалось куда сложнее, чем Гарри себе представлял. Сири мучился коликами, постоянно плакал и почти не спал по ночам. Утром сонный Гарри уходил на учебу, а Чжоу оставалась с сыном одна. Она любила малыша до умопомрачения и, хотя скоро начала напоминать тень, все равно буквально светилась от счастья.

Комната Регулуса Блэка должна была достаться второму ребенку. Но Альбус Северус так никогда в ней и не жил. Ее совсем недавно помогла привести в порядок Гермиона, она же позаботилась об обстановке. Теперь у каждого из мальчишек была своя детская, но те несколько часов, когда они бывали у Гарри, они проводили вместе в комнате Сириуса. Так Гарри было легче за ними присматривать.

Пока Ал, доковыляв до шкафа, увлеченно громил полку с игрушками, Сириус, усевшись на пол прямо посереди детской, исподлобья разглядывал Гарри.

— Хочешь порисовать? — спросил Гарри. — Или, может, поиграем во что-нибудь?

Сириус упрямо покачал головой.

— Соберем пазл? — попробовал еще раз Гарри.

Сириус ничего не ответил. Он вскочил на ноги и, вытащив с полки книжку, начал рассматривать картинки.

Гарри уселся на кровать и принялся наблюдать за детьми. Он их очень любил — и ненавидел с ними оставаться. Он постоянно чувствовал себя отвратительным отцом.

Он растерянно взлохматил волосы. Вчера перед сном он выпил пару стаканов виски, так что сегодня ему болела голова, и мысли крутились вокруг Малфоя — Гарри надеялся, что хотя бы он не мучается сейчас от мигрени.

— Мама мне всегда читает, — хмуро глядя на Гарри, заявил Сириус.

Это было словно пощечина. Гарри кашлянул и нерешительно посмотрел на книжку, лежащую на коленях сына.

— Хочешь, я тебе тоже почитаю? — осторожно спросил он.

Сириус кивнул, и Гарри почувствовал облегчение и прилив любви к сынишке. Он сполз на пол и уселся рядом с Сириусом. Ал все еще громил полку, превращая детскую в рай игрушек.

Гарри не успел прочитать и страницы, как Сириус его перебил:

— Читай, как поросенок!

— В смысле? — не понял Гарри.

— Ты читаешь, как взрослый. А мама читает, как поросенок, когда поросенок разговаривает с друзьями, — заявил Сириус. Гарри беспомощно уставился на него.

Сири был очень на него похож. Впрочем, как и Ал. Только глаза у его сыновей были темными, как у Чжоу, и в чертах лица смутно угадывались азиатские корни. А в остальном Сириус Седрик и Альбус Северус были его точной копией.

— Дай сюда, — буркнул Сири и потянул на себя книгу.

— Я попробую почитать, как мама, — запротестовал Гарри, но Сириус упрямо покачал головой. Гарри в очередной раз облажался.

— Как прошла неделя? — глядя на Сириуса, снова уткнувшегося в книгу, спросил он.

— Хорошо, — сухо ответил Сириус, не отрывая взгляда от движущихся картинок.

Гарри растерянно подергал себя за волосы. Он вдруг почувствовал себя жутко одиноким. Ему казалось, что он разговаривает со своими детьми на каком-то другом языке.

— Может, хотите мороженого? — попробовал он еще раз разговорить Сириуса.

— Папа, Алу мороженого нельзя, — напомнил тот.

— Ладно, тогда мороженое достанется только тебе, — предложил Гарри.

Мерлин, как было бы хорошо, если бы здесь была Мэри! Рядом с ней Сириус был куда более общительным. Но Мэри решила провести все выходные с сокурсницей за подготовкой к очередному экзамену.

Сириус пожал плечами и тихо пробормотал:

— Хорошо.

Гарри попросил его присмотреть минутку за Алом и отправился на кухню.

Сириус притих. Он спокойно ел свое мороженое, разглядывая Гарри. Зато разбушевался Ал. Он, хныкая, пытался забрать у брата лакомство.

— Дай ему банан, — раздраженно приказал Сириус и толкнул малыша. Ал шлепнулся на пол и разревелся. Гарри со вздохом отправился за бананами.

Когда он вернулся, Ал все еще ревел во весь голос. В висках тупо запульсировала боль, и Гарри схватился за голову. И вспомнил, как Малфой прижимал ладони ко лбу, лежа на больничной кровати.

Очистив банан, он попытался скормить его Алу, но малыш отталкивал его руку и самозабвенно плакал, с каждой секундой все горше. Это здорово раздражало. Больше всего на свете Гарри хотелось сейчас, чтобы пришла Чжоу и забрала детей. Лучше уж остаться одному в этом слишком большом доме, чем с детьми, которых он не понимал и которые не понимали его.

С горем пополам ему удалось успокоить Ала. Сириус тоже постепенно оттаял и перестал показывать характер. Они увлеклись кубиками, так что остаток вечера прошел относительно спокойно. Уложив детей спать, Гарри даже загордился тем, что у него это получилось без особых проблем. И утро прошло замечательно — пока за завтраком Сириус вдруг не объявил, что хочет к маме.

О том, что началось, когда Гарри сказал ему, что мама заберет их только после обеда, не хотелось даже вспоминать. Сириус расплакался, Ал тут же последовал его примеру, и Гарри, обреченно застонав, закрыл глаза. Появилась мысль немедленно отправить детей к Чжоу. Она бы их успокоила. Одному Мерлину известно, как ей это удавалось. Но гордость не позволяла Гарри сдаться. Он хотел показать бывшей жене, что тоже умеет ладить с детьми.

Последние часы с сыновьями он выдержал с трудом. Когда Чжоу наконец пришла за ними и поднялась в детскую, Гарри испытал настоящее облегчение.

Сириус, сидевший со своим мишкой на полу, вскочил с места, едва только ее увидел, и уцепился за ее колени, а Ал от души засмеялся, стоило только Чжоу взять его на руки.

Гарри, словно оглушенный, сидел на кровати, и смотрел на детей, даже не скрывавших радости от того, что они скоро от него уйдут.

— Все в порядке? — внимательно глядя на него, спросила Чжоу. Гарри пожал плечами. — Возьми братика и спускайтесь, — легонько шлепнув Сириуса по попке, приказал Чжоу. — И начинайте одеваться, а я еще немного поговорю с вашим папой.

Сириус взял Ала за руку и, встревоженно глядя на нее, с надеждой спросил:

— Нам же не нужно будет здесь еще оставаться?

У Гарри закололо сердце, когда он смотрел, как дети уходят из комнаты. Чжоу закрыла за ними дверь и опустилась рядом с ним на кровать.

Гарри был полностью подавлен. Сыновья, его собственные сыновья ненавидят его. И ненавидят время, которое им приходится с ним проводить.

— Знаешь, то, что вчера сказал Сириус, было для меня настоящим шоком, — призналась Чжоу. Она задумчиво теребила край покрывала, и ее близость напомнила Гарри о том чудесном времени, когда они были вместе.

После напряженных выходных Гарри был рад снова окунуться в работу и заняться своими пациентами.

Состояние Малфоя было стабильно хорошим, Фрэнка Лонгботтома — стабильно тяжелым. Об этом ему доложила Лиза, готовя кофе.

После обеда Гарри изучал медицинскую карту. У пациентки никак не проходил звон в ушах после отита, и Гарри пытался выяснить, нет ли какого-нибудь маггловского метода лечения, которое он еще не опробовал. Он как раз начал рыться в справочниках, когда прилетела сова от Рона. Тот просил Гарри открыть ему камин.

Гарри тут же выполнил просьбу и снова углубился в чтение. Рон появился через несколько минут. Гарри не знал никого другого, кто так энергично вылетал бы из камина. Как-то Гарри даже спросил его, не запрыгивает ли он туда с разбегу.

— Что-то случилось? — встревоженно поинтересовался Гарри: ему сразу же пришла в голову мысль об очередных проблемах у Лаванды. — Ты разве не должен быть сегодня в магазине?

Рон и Лаванда управляли филиалом "Волшебных вредилок" в Хогсмиде, а Джордж вместе с Ли Джорданом вели дела на Диагон-аллее. Решение разделиться позволило братьям Уизли удвоить доход, и Гарри даже не сомневался, что открытие еще одного филиала не за горами. И в это время дня магазин в Хогсмиде обычно еще работал, и Рон должен был бы стоять за прилавком.

— Лаванда справится одна, — объяснил Рон. — Сейчас не так много покупателей, основной наплыв у нас по выходным.

— Как она? — поинтересовался Гарри. — Разве ей не нужно беречь себя?

Рон засиял.

— Все замечательно, спасибо, что помог ей встретиться с Дафной.

Потом он вздохнул и бухнулся на стул для посетителей — даже не отряхнув мантию от пепла. Гарри ухмыльнулся. Все же они с Роном были очень похожи.

— Я не смогу пойти с тобой на следующей неделе на квиддич, — уныло сказал Рон.

— О нет, Рон, ты же не серьезно! — простонал Гарри. — Мы с тобой уже целую вечность никуда не выбирались!

С тех пор, как у Лаванды и Рона родились близнецы, того было не вытащить из дома. Хорошо еще, что ни Лаванда, ни Мэри не интересовались квиддичем, так что у них с Роном все же была возможность сходить куда-то без жен и спокойно пообщаться.

— Извини. Я правда не могу, — виновато сказал Рон и пожал плечами.

— Что-то случилось?

— Да нет, просто у моей любимой тещи день рождения, и я обещал к ней прийти. Не поверишь, совсем об этом забыл, — грустно глядя на него, признался Рон.

— Вообще-то играет твоя сестра, — напомнил ему Гарри.

— Ну, Джинни и без меня справится, — бодро заверил его Рон. — А ты?

— Я тоже без тебя справлюсь, — буркнул Гарри. — Да ладно, я понимаю, что теща важнее. Сходим как-нибудь в другой раз.

— Обязательно, на следующий матч я пойду с тобой, что бы ни случилось, — пообещал Рон. — Может, возьмешь с собой Мэри?

Гарри закатил глаза.

— Что, вы до сих пор не помирились? — встревожился Рон. — Ну ты даешь! Ты что, не можешь купить ей цветы?

— Цветы? — растерялся Гарри. Чем помогут цветы, если у него вообще не было желания с ней общаться? Он просто хотел изредка с ней спать, а также создавать перед сыновьями видимость нормальной семьи. Больше он уже ничего не хотел.

— Ну, женщинам это нравится, знаешь ли, — заявил Рон. Гарри смотрел на него во все глаза. С каких это пор Рон стал так разбираться в женщинах?

— Гарри, ты серьезно? Снова? — спросил Рон после того, как он так ничего и не ответил. — Что, никаких шансов?

Гарри знал, на что он намекает. Конечно же, на его два развода. Он слишком молод еще и для третьего. Он пожал плечами.

— Не знаю. Ни малейшего понятия, Рон. Я не хочу опять разводиться. Я просто хочу, чтобы она оставила меня в покое.

Рон молчал. В отличие от Гермионы он точно знал, когда стоит промолчать и когда словами уже не помочь.

— Ну, сходи тогда с этим дружком Гермионы, — наконец подал он голос.

— С Эрни? — поморщился Гарри. — Не уверен, что он помнит, как выглядит метла. Да ладно, не переживай, найду кого-нибудь. На худой конец пойду один.

Он взглянул на часы.

— У тебя дела? — спросил Рон и поднялся.

— Невилл уже, должно быть, пришел, — тихо сказал Гарри. — Надо к нему заглянуть.

Рон загрустил и поспешил исчезнуть.

Гарри отправился в отделение недугов от заклятий. Невилл и в самом деле уже сидел с Луной в коридоре, почти на том же месте, где сидел Скорпиус, когда Малфоя доставили в больницу в первый раз.

— Привет. — Гарри опустился на стул рядом с Невиллом. Тот держался с Луной за руки, и Гарри был рад, что эти двое могут поддержать друг друга.

— Я всегда знал, что это рано или поздно произойдет, — подавленно сказал Невилл. Луна погладила его по ладони. — Но того, что это будет так больно, я не ожидал.

Невилл казался полностью отчаявшимся. Он был небрит, под глазами залегли темные круги. Он выглядел едва ли не хуже, чем в тот день, когда Гарри вернулся в Хогвартс, чтобы разыскать там последний хоркрукс.

— У вас есть еще пара дней. — Гарри слегка сжал ладонь Невилла.

— Ему больно? — спросил тот и стремительно побледнел.

— Нам показалось, что ему очень тяжело дышать, — добавила Луна.

— Нет, ему не больно, — поспешил заверить их Гарри. — Мы вводим обезболивающие зелья, и за ним постоянно следят сестры. Но да, дышать ему тяжело. Только не думаю, что он это даже замечает.

— Точно? — спросила Луна и подергала себя за ухо. Она не казалась больше ни странной, ни жизнерадостной. То ли заключение в Малфой-мэноре разучило ее радоваться жизни, то ли она просто повзрослела. И только ее своеобразная манера одеваться напоминала о прежней Луне.

— Мы заботимся о Фрэнке как положено, — заверил ее Гарри.

— Когда он умрет, — сдавленно прошептал Невилл, — мама останется совсем одна.

— У нее есть вы, — успокаивающе произнес Гарри, — и есть я.

Невилл бросил на него полный благодарности взгляд.

— Идите домой, — предложил Гарри и пообещал: — Если ему станет хуже, я сразу отправлю вам сову. — Невиллу совершенно точно не помешало бы немного отдохнуть, да и Луна выглядела уставшей. — Попрошу сестру Лизу, чтобы она дала вам Сонное зелье.

Невилл кивнул, а Луна протянула Гарри руку.

Гарри отправился в сестринскую, но Лизу там не обнаружил. Она нашлась в приемном покое. Рядом с ней стоял Малфой.

— Мы только что закончили проверять зрение, — сообщила Лиза и протянула Гарри карту. Он взял ее, но знакомиться с результатами пока не стал.

— Наверху сидят Лонгботтомы, — тихо сказал он и, бросив быстрый взгляд на Малфоя, отвел Лизу в сторону. Он очень хорошо помнил, как Малфой обращался с Невиллом в школе. И сейчас Гарри казалось, что обсуждать при нем дела Лонгботтомов будет неправильно.

Он кратко обрисовал ситуацию и распорядился дать Невиллу и Луне зелье, которое поможет им хоть немного отдохнуть.

— И предложи им посетить психолога, — добавил он.

И только когда Лиза ушла, Гарри заглянул в карту и подошел к Малфою, все еще стоящему у стойки регистратора.

— Ну как ты? — устало спросил Гарри и потер затылок. Уход за Фрэнком Лонгботтомом отнимал у него все силы. К тому же ночью от кровоизлияния в мозг умерла пациентка — совсем молодая женщина. Гарри ненавидел сообщать о таком родственникам. Он до сих пор почти физически ощущал горе безутешных родителей.

— Хорошо, — ответил Малфой, внимательно разглядывая Гарри. — А ты как?

Гарри удивленно уставился на него.

— Целитель здесь вроде я? — напомнил он.

— В первую очередь ты — Поттер, — вздохнул Малфой. — А уже одно это — серьезный повод для беспокойства.

Гарри покачал головой и пролистал карту. Результаты тестов были хороши, и анализ крови не выявил дальнейшего распространения темной магии. Оставалась только ночная слепота. Если им повезет, этим дело ограничится и проклятье остановится, так и не натворив со зрением Малфоя вещей похуже.

Гарри довольно улыбнулся и закрыл карту.

— И что ты имеешь в виду? — все же не выдержал он.

— Ты — Поттер. Ты слишком многого от себя хочешь и вечно рвешься всех спасать, — объяснил Малфой и побарабанил по стойке. Пальцы у него были очень тонкими и длинными, почти как у женщины. Вместо обручального кольца на левой руке красовался тот самый перстень, который Малфой носил еще в школе. Похоже, это была семейная реликвия.

— А с чего вдруг это тебя волнует? — растерянно спросил Гарри.

— Ну ты же, похоже, единственный целитель, который может мне помочь. Конечно же, я заинтересован в том, чтобы другие пациенты тебя не доконали.

— Типично по-слизерински, личная выгода превыше всего, — ухмыльнулся Гарри. Малфой ухмыльнулся в ответ.

Гарри снова потер затылок и с удивлением понял, что эта короткая перепалка принесла ему облегчение.

— Я собираюсь на следующей неделе на чемпионат мира по квиддичу, — сказал Гарри — и в тот же миг пожалел, что вообще открыл рот. Поколебавшись, он все же закончил: — У Рона не получается пойти со мной.

— Это ты об игре Британии против Германии? — оживился Малфой. Гарри кивнул. — Здорово. Билеты, я так полагаю, достала твоя бывшая? Все ведь распродали еще несколько месяцев назад.

Гарри опять удивился.

— Ты в курсе, что я развелся?

— Дважды. Ага. Хоть по ночам я и вижу, как курица, но "Пророк" пока читать могу, — поморщился Малфой.

Гарри предпочел бы, чтобы он не отпускал шуточки о своем здоровье.

— Ты прав, билеты мне достала Джинни, — подтвердил он. — А ты как, собираешься туда?

— Я? — Малфой горько засмеялся. — Выбросить деньги на ветер и оставить сына голодным на неделю? Нет уж, благодарю покорно. Астория меня убила бы, — саркастически добавил он.

Значит, Малфои теперь бедны? Гарри мог бы и догадаться. Суд наверняка вытянул у них кучу денег, и если Гермиона права, то найти работу Драко и по сегодняшний день непросто.

Гарри задумался, а работал ли тот вообще хоть где-нибудь, покинув Хогвартс. У него, как и у Гарри с Роном, не было ЖАБА.

— Доволен, да? — прошептал Малфой. Он был слишком спокоен, если учесть, что говорил о своей бедности.

Гарри вспомнил обо всех издевках, которые Малфой позволял себе по отношению к Уизли, и честно признался:

— Да, немного.

Малфой его не ударил, не проклял — даже не заорал. Он так и остался стоять, облокотившись о стойку, и молчал. И Гарри наконец-то понял, что он все же изменился. Да и не мог бы не измениться. Когда-то он был избалованным чистокровным мальчишкой. Сейчас он оказался на самом дне жизни. Удача повернулась к нему спиной. Конечно же, это на нем сказалось.

— Рон не может со мной пойти, — повторил Гарри. — Я чуть не проклял его, когда он мне об этом заявил. У меня нет и малейшего желания идти туда одному.

Он знал, как это звучит. Он приглашал Малфоя на чемпионат. Драко, возможно, слишком горд, чтобы на это согласиться, но он и правда подходил как никто другой. Гарри было абсолютно не с кем пойти, а Малфой не мог себе позволить билет.

Малфой тихо засмеялся.

— Решил подать мне милостыню?

Гарри склонился к нему и с наигранным трагизмом произнес:

— Послушай, Малфой, я дважды разведен, третий развод на подходе. Я ужасно одинок. Мой лучший друг оставил меня одного-одинешенького. Ты не можешь поступить со мной так же! — Малфой иронично приподнял бровь. — Это настоящая трагедия! Никто не хочет идти со мной на чемпионат, — скорчив грустную мину, закончил Гарри. И тут же заулыбался. Малфой тоже улыбнулся.

— Насчет того, что от тебя собирается сбежать еще одна жена — это правда? — поинтересовался он.

— Ага, сообщила мне об этом неделю назад, когда мы с ней в последний раз разговаривали, — посерьезнел Гарри. — Доволен, да?

— Да, немного, Поттер, — повторил его слова Малфой.

— Ты нищий, я одинокий. Кто бы мог подумать, что так получится? — пробормотал Гарри.

— Вот только попробуй еще раз назвать меня нищим, — с угрозой произнес Драко и кивнул. — Ладно, я схожу с тобой. Но имей в виду: это я делаю тебе одолжение, а не ты мне.

— Понятно, Малфой. Я запомню. Ты делаешь мне одолжение, — быстро согласился Гарри.

— Вот и хорошо. — Малфой оторвался от стойки. — Иди и исцеляй своих больных. — Он повернулся и направился к выходу.

Гарри с улыбкой покачал головой и со вздохом заглянул в расписание. И в самом деле, пора заняться работой.

Гарри до последнего не верил, что Малфой и в самом деле появится. Но тот уже стоял у Фонтана Волшебного братства и рассеянно наблюдал за суматохой в холле, когда Гарри зашел в министерство.

— Привет! — радостно окликнул его Гарри. — Портключ заказал?

Малфой протянул ему карточку с номером тридцать два.

— Придется еще немного подождать, — сообщил он и уставился на Гарри с самым настоящим отчаянием.

— Что такое? — испуганно спросил тот.

— Поттер, до чего же ты все-таки дерьмово одеваешься. Это еще хорошо, что на работе тебе приходится носить форменную мантию.

Гарри нахмурился и осмотрел себя. Ничего страшного. Удобные джинсы и голубой свитер с капюшоном.

— А уж прическа… — Малфой покачал головой. Гарри осторожно пощупал волосы. Похоже, опять торчат во все стороны.

Сам Малфой был одет в черные брюки и серый свитер, поверх была наброшена мантия — поношенная и старая, но, сразу видно, дорогая. Хотя Малфой и не был сейчас богат, как в детстве, но за собой следил. И волосы, которые он отрастил чуть длиннее, чем носил в школе, были аккуратно уложены.

— Мне нравится маггловская одежда, — буркнул Гарри, отчаянно стараясь пригладить торчащие пряди.

— В качестве исключения должен заступиться за магглов — у них временами попадается очень красивая одежда. И уж точно не все разгуливают в дырявых свитерах, — ехидно заметил Малфой.

— В каком смысле дырявых? — возмутился Гарри.

— Рукав, — вздохнул Малфой.

И точно — на рукаве красовалась дыра, из которой торчали нитки. Гарри выругался про себя. И как он только не заметил? И когда порвал? Сегодня где-нибудь зацепился или еще в прошлый раз так ходил?

— Ты не мог бы?.. — смущенно попросил он.

— А ты что, сам не знаешь нужных заклинаний? — все так же ехидно поинтересовался Малфой и, снова вздохнув, вытащил из рукава палочку и привел свитер в порядок.

Тонкая резьба на рукоятке, тщательно отполированная поверхность, а самом кончике должна быть небольшая трещинка. Гарри тут же узнал эту палочку, именно ее он когда-то отобрал у Драко в мэноре и отослал обратно после судебного разбирательства. Малфой его так за это и не поблагодарил.

— Вот так пойдешь на свидание с героем магического мира — а он выглядит, как какой-нибудь маггловский бродяга, — пробормотал Драко, качая головой.

— Эй, это же не свидание! — запротестовал Гарри и слегка покраснел. Малфой гнусно ухмыльнулся. Вот сволочь, он же просто издевается!

Наконец назвали их номер, и они отправились к пропускному пункту. Гарри хмуро наблюдал за тем, как министерский служащий внимательно проверяет палочку Малфоя и несколько раз ее сканирует. Самого Гарри пропустили безо всякой проверки. Он понятия не имел, то ли это немцы настояли на том, чтобы бывших Пожирателей досмотрели особо тщательно, то ли это было инициативой работников министерства.

— Какие-то проблемы? — наконец не выдержал он, когда Малфоя вдруг начали обыскивать.

— Никаких, мистер Поттер, — торопливо заверил его служащий, отскакивая в сторону как ошпаренный.

— Мы всего лишь выполняем предписание министерства, — пояснила его коллега и махнула Малфою рукой, показывая, что он может проходить.

— Не нужно меня защищать, — выругавшись, зло заявил тот.

— Меня все это просто достало, — сказал Гарри. — Я мог бы протащить с собой целую коллекцию ножей, а на меня никто даже не взглянул.

— Вы не могли бы отойти? — сердито спросил служащий, буравя его взглядом.

— Нет у тебя никакой коллекции ножей, — буркнул Малфой, натягивая мантию.

— Это ты так думаешь, — засмеялся Гарри.

Портключ перенес их к входу на стадион. Вдали виднелся Берлин, город, где, как знал Гарри, живет большинство немецких волшебников.

— Ты когда-нибудь бывал в Берлине? — спросил Гарри, пробираясь сквозь толпу.

— Да, в детстве с родителями.

— А я ни разу, — признался Гарри. — У них тут есть что-нибудь вроде нашей Диагон-аллеи?

Малфой кивнул и оживленно сказал:

— Есть, идет параллельно той улице, где распложены Бранденбургские ворота. Шикарное место. Не то что у нас.

Гарри вытащил из кармана билеты и передал их Малфою.

— О, так мы будем сидеть на самом верху? Здорово, Поттер, — радостно воскликнул тот и зашагал к лифту. Гарри последовал за ним.

Он уже привык к тому, что на него повсюду глазеют. Но в этот раз это ощущалось совсем по-другому. Люди таращились не на него, а на Малфоя — похоже, тот был не менее знаменит, чем Гарри.

Казалось, Драко совершенно не замечал направленных на себя взглядов. Он просто целеустремленно шел к ложе, где для них были зарезервированы два места. Джинни и в самом деле постаралась — места находились на самом верху, там, где сидели родственники игроков, а рядом расположился немецкий министр с семьей. Игровое поле отсюда просматривалось прекрасно.

Гарри, рассчитывавший, что хотя бы здесь на них перестанут таращиться, ошибся. На них по-прежнему смотрели, и, похоже, их появление ни у кого радости не вызвало. Гарри решительно положил ладонь на спину Малфою, демонстрируя, что они пришли вместе.

— Отличные места, — оглядевшись, заметил Малфой.

— Ага, — кивнул Гарри, пытаясь игнорировать шепот за спиной.

Он пододвинулся ближе к Малфою. Никогда еще взгляды не были ему настолько неприятны. Женщина, сидевшая рядом, поднялась, и Гарри вполне отчетливо расслышал, как она сказала своему спутнику, что стоит поискать свободные места где-нибудь пониже.

— Не обращай внимания, — ровно сказал Малфой, глядя на него. Так тепло он не смотрел на Гарри ни разу, и тот почувствовал, как по спине побежали мурашки.

— Вижу, твоя бывшая решила не менять фамилию? — Малфой указал на трибуну напротив, где фанаты держали большой плакат с пожеланиями удачи Джинни Поттер.

— Да, это ей менеджер посоветовала. Джинни сделала себе имя, когда мы были женаты. Она поменяет фамилию, когда перестанет играть в квиддич, — охотно ответил Гарри. С каких это пор ему так легко общаться с Малфоем?

— И зачем ты только так поспешил с женитьбой? — полюбопытствовал тот.

Гарри покосился на него и пожал плечами. Гермиона тоже спрашивала его об этом — но в то время Гарри все касалось абсолютно правильным.

— Сколько тебе тогда было-то? — задумчиво протянул Малфой.

— Восемнадцать. Джинни и того меньше, только-только стала совершеннолетней. Мы были еще совсем детьми, — ответил Гарри.

Малфой промолчал и уставился на поле, где уже шли первые приготовления к игре. Он казался полностью расслабленным и умиротворенным, и Гарри вдруг задался вопросом, как все сложилось бы, если бы он раньше знал Малфоя с этой стороны.

Гарри все еще слышал шепот за спиной и чувствовал на себе чужие взгляды, но потихоньку он тоже расслаблялся и смотрел то на поле, то на Малфоя. Тот иногда поворачивался к нему и что-нибудь показывал.

Когда началась игра, Гарри склонился вперед, к перилам, чтобы лучше все видеть. Малфой оказался отличным соседом. Он почти не разговаривал и внимательно следил за игрой. Не то что Рон, который порой болтал слишком много.

— Ну, посмотрим, кто из нас первым заметит снитч? — спросил Малфой, легко толкая его локтем. Гарри кивнул.

Снитч не показывался целую вечность. Его не мог найти не только Гарри, но и Джинни со своим немецким противником. Гарри скрестил пальцы на удачу и лихорадочно скользил взглядом по полю. Снитча не было.

— Похоже, я западаю на ловцов, — вдруг заметил Гарри. Ему никогда раньше не приходило в голову, что и Джинни, и Чжоу были ловцами. Джинни — профессиональным, Чжоу еще в школе.

— Вполне возможно, — согласился Малфой. — А ловца Хаффлпаффа помнишь?

Покосившись на него, Гарри задумался. Он помнил, что на последних курсах это была девушка, но кто именно, он уже и забыл.

— Вот ее тебе как раз и не хватает для коллекции, — весело заявил Малфой.

— Какой еще коллекции? — буркнул Гарри и покраснел.

— Ну как же, Чанг была ловцом Равенкло, мелкая Уизли как-то играла в этом качестве за Гриффиндор, так что тебе осталось заполучить только ловца Хаффлпаффа, — ухмыльнулся Малфой.

— Не только, — возразил Гарри и прикусил язык.

Малфой растерянно уставился на него, и Гарри отвернулся. О черт! Ну надо же было ляпнуть такое! Что на него нашло?

Внезапно он почувствовал себя очень неуютно. Какого черта он придвинулся так близко к Малфою, что даже прижимается к нему плечом и бедром? Только из-за того, что на них смотрят, он не может спокойно усидеть на месте? Безумие какое-то. Это же Малфой! Тот самый Малфой, который ему никогда не нравился. Гарри торопливо отодвинулся.

Малфой — мужчина. Иногда Гарри представлял себя с мужчиной, когда занимался сексом с Чжоу или с Мэри. Нет, геем он себя не считал. Но и стопроцентным натуралом тоже, по-видимому, не был.

Он никогда особо не задумывался, нормальны ли такие фантазии, и никогда из-за этого не переживал. Порой его подмывало спросить Рона, не представляет ли тот мужчин на месте своих любовниц, но он так и не решился на это. Зато он знал, что Гермионе нравятся женщины.

Ну, во всяком случае, она как-то назвала сексуальной Анжелину Джоли, когда они вместе смотрели фильм с ее участием.

А сейчас Гарри вдруг засомневался, что так уж нормально было думать об Оливере Вуде, занимаясь любовью с Мэри. Наверное, все же надо было спросить Рона. Интересно, думал ли тот вообще о ком-нибудь другом в постели с Лавандой? Пусть даже не о мужчине, хотя бы о женщине? Или все его мысли всегда только о Лаванде? Не каждому же так не везет в браке, как Гарри.

Впрочем, неважно, о ком Гарри думал с Мэри. Их брак превратился в поле битвы совсем по другой причине.

А вот то, что Гарри хотелось снова пододвинуться к Малфою — это уже важно. Это же Малфой! Мелкий гаденыш и Пожиратель смерти!

— Вот он! — радостно выкрикнул Малфой и подался вперед. Джинни и ее противник наперегонки неслись к другому краю поля. Снитч!

— Серьезно? — спросил Гарри и попытался снова сосредоточиться на игре.

— Да уж, ловец из тебя никудышный, — констатировал Малфой. Ну уж нет, развивать тему ловцов после своего неловкого замечания Гарри не собирался.

— Между прочим, я тебя трижды победил, — напомнил он все же, глядя, как Джинни снова взмывает в воздух. Снитч пропал.

На этот раз Гарри удалось сконцентрироваться на игре. Джинни пришлось тяжело, особенно если учесть, что ее команда пропустила уже немало квоффлов. Когда Джинни наконец поймала снитч, уже смеркалось. Англия прошла в финал. Британцы орали во все горло, радуясь за свою команду.

— Пойдешь ее поздравлять? — поинтересовался Малфой, ежась от прохладного вечернего воздуха.

Гарри покачал головой.

— Она сейчас будет праздновать с командой. Пошли, поздно уже.

Малфой кивнул и поднялся. Они вместе направились в сторону выхода, продираясь сквозь толпу галдящих болельщиков, торопящихся по домам.

— Извините, — пробормотал Малфой, наступив какой-то женщине на ногу.

И вдруг он замер на месте.

— Что случилось? — спросил Гарри и тут же понял, в чем дело. — Плохо видишь, что ли? — тихо поинтересовался он.

Малфой с отчаянием кивнул, его челюсть мелко дрожала.

— Я давно уже не выходил никуда по вечерам, — наконец тихо признался он. — Даже не подозревал, что у меня так испортилось зрение.

Он закрыл глаза, когда мимо них прошла группа девушек, размахивающих светящимися палочками. Наверное, яркий свет Люмоса резал ему глаза.

— Давай, хватайся за мое плечо, — предложил Гарри.

— Поттер, это не выход, — возразил Малфой, не двигаясь с места. — Я же должен как-то сам справляться.

Гарри вздохнул и заслонил Малфоя от огоньков Люмоса. Он не знал, что сказать. Обычно у него не было с этим проблем. Он умел утешать пациентов и сообщить им самые страшные диагнозы, но сейчас не мог выдавить из себя ни слова. Малфой открыл глаза и облегченно выдохнул, заметив, что Люмос больше не бьет ему в глаза.

— Мне что же, теперь по вечерам и носу из дома не высовывать? — спросил он. — А что будет зимой? Как мне тогда быть?

— Ты привыкнешь. И жена наверняка поможет, будет тебя водить.

Малфоя передернуло.

— Ты совсем ничего не соображаешь, Поттер? — зло спросил он. А потом оттолкнул Гарри от себя и рванул в сторону выхода.

Он то и дело наталкивался на людей, но, скорее всего, еще что-то видел, пусть даже и не четко, потому что двигался в правильном направлении.

— Малфой! — крикнул Гарри и поспешил за ним.

— А что если мне станет хуже? — с отчаянием спросил Малфой и снова остановился. — Что мне тогда делать, Поттер? МакГонагалл предложила мне место учителя. Мне первый раз в жизни кто-то предложил работу! Понимаешь? Что, если я не смогу с ней справиться?

— Малфой, поверь, я сделаю все, чтобы хуже тебе не стало, — быстро пообещал Гарри.

Он завтра же, с самого утра, снова напишет Забини. И если это не поможет, отправится прямиком к Робардсу, главе аврората. Они обязаны найти преступника, наложившего на Малфоя проклятье.

Драко молчал. К удивлению Гарри, он позволил взять себя за руку и довести до пункта выдачи портключей.

Гарри никогда и никому бы в этом не признался, но сжимать эту худую руку было приятно. И приятно было находиться так близко к Малфою. Ему даже стало немного жаль, когда в министерстве тот тут же выдернул ладонь из его ладони.

— Малфой, мне правда жаль, — тихо сказал Гарри, пока они шли к антиаппарационному барьеру.

— Мне не нужна твоя жалость, — огрызнулся Драко.

— Я знаю.

Не сказав больше ни слова, Малфой аппарировал. Гарри смотрел на место, где он только что стоял. То, что состояние Драко ухудшилось, было печально. Но Гарри все равно радовался тому, что так замечательно провел день.