— Гарри, Гарри, взгляни, что пишет Гермиона! – Рон с блестящими от восторга глазами слетел с лестницы, ведущей в спальни мальчиков.
Из всего пятого курса Гриффиндора только они двое остались на каникулы в замке – они, да ещё Симус Финниган, который, впрочем, по-прежнему избегал Гарри. Да и сейчас тоже отсутствовал.
— Чего там? – спросил Поттер, нехотя отрываясь от изобретения текстов для рождественских открыток.
— Она – гений! – воскликнул Рон.
— Говори по существу, а? – попросил Гарри, недовольный тем, что ему сбили настрой. – Мне ещё половине ОД надо что-то выдумать…
— В том-то и фокус!
Видя, что его лучший друг не намерен говорить понятнее, Гарри Поттер медленно поднялся из кресла, наводя на лицо, как он надеялся, самое суровое выражение.
— Эй, Гарри, ты чего?... Живот прихватило, что ли? – испугался Рон.
— Нет, блин! С этими поздравлениями я уже смозолил все мозги, так что либо говори, что хотел, либо садись помогать! – возмутился Гарри.
— Не знал, Поттер, что у вас есть мозги, — протянул Рон, довольно неплохо копируя манеру речи Снейпа, и начал рассказывать: – Ладно, слушай… – в следующее мгновение ему пришлось уворачиваться от метко пущенной в него диванной подушки. – Эй! Я же пошутил!
— За такие шуточки… — проворчал Гарри. – Продолжай!
— Ну так вот: она придумала Заклинание Рассылки!
— Чего? – удивился Гарри. – Как Гермиона могла его придумать, если оно уже существует?
— То есть? – не понял Рон.
— Письма, которые приходят летом. Думаешь, МакГонагалл каждое письмецо вручную пишет и совам к лапкам привязывает?
— Э-э-э, да знаю я про него! – отмахнулся Рон. – Гермиона новое изобрела! Рождественское!
— Это как?
— А вот так: произносишь слова, взмахиваешь палочкой, и заклинание отправляет все подарки и поздравления адресатам! Само! И текст для открыток тоже само придумывает!
— Ничего себе… — обалдело выдохнул юноша.– Признаюсь, такого я даже от нашей Гермионы не ожидал!
— Может, попробуем?
— Ещё спрашиваешь! Что нужно сделать? Что она пишет? – Гарри просто сгорал от любопытства.
— Слова заклинания: «Лóрем нóбис óмнибус!»… Где-то тут она что-то писала про взмах палочкой… — бормотал Рон, ища глазами в тексте нужную фразу. – Ага! Вот оно: «…круговое движение прямо над головой».
— Это что – как нимб у ангелов рисуют? – предположил Гарри.
— Наверное, — пожал плечами Рон.
— Давай, я первый!
— О’кей. Погоди… — запнулся Уизли. – Может, сначала покажем заклинание Дамблдору? Оно, конечно, Гермионина работа… Но ведь всякое бывает…
Гарри взглядом пообещал другу, что, сходив к директору, тот будет самостоятельно разбираться с двойным набором открыток. Фантазии больше не хватало ни на что. Выдумать ещё два десятка разных поздравлений он был не способен. Несколько раз повторив про себя слова заклятья, он сосредоточился и, подняв над головой палочку, очертил ей полный круг:
— Лóрем нóбис óмнибус!
По телу прокатилась знакомая горячая волна: волшебство свершилось. Это подтвердили и слова Рона:
— Ну ты, дружище, даёшь… С первого раза! Аж засветился весь!
— Не известно ведь, получилось ли… — ни с того ни с сего засомневался Гарри.
Но, как показали последующие события, всё получилось…
* * *
Первой ласточкой стал Симус Финниган, разбудивший Гарри с Роном неуверенным стуком в дверь.
— Это… Ну… Вы не спите?
— Уже – нет, — мрачно констатировал Рон.
Гарри старался не смотреть на Симуса: не хватало ещё Рождество начинать с очередной ссоры.
— Э-э-э… — Симус густо покраснел: он явно не готовился к этому разговору, а в последний момент растерял остатки храбрости. – В общем, прости меня, Поттер! И спасибо за открытку!
Гарри смог только пробормотать нечто невнятное и кивнуть. Такой ответ, по-видимому, удовлетворил Симуса, и он, смутившись, вышел из спальни.
— Странно…Я точно помню, что ему никаких открыток не отправлял… — ничего не понимая, помотал головой Гарри.
— Заклинание… отозвался Рон.
— Прочитай-ка, что ещё про него пишет Гермиона, — повернулся к другу Гарри.
— Погоди, — Рон дотянулся до тумбочки, взял письмо и, поспешно отыскав нужные строки, стал читать: «…что, в теории, должно послужить отправке поздравлений и подарков всем, кого адресат знает лично. Сама пока не проверяла. У меня только расчёты – сами понимаете, не пойду на такой риск. Да и вам двоим не советую! Счастливого Рождества, ребята!».
— Ро-о-он! – простонал Гарри, представляя, от скольких случайных адресатов ему сегодня ждать «спасибо».
Всё-таки, какое счастье, что каникулы…
* * *
Рон насилу уговорил Гарри пойти завтракать. Вроде бы всё обстояло мирно. Гриффиндорцы, которые также проводили каникулы в замке, горячо благодарили его за тёплые слова поздравлений, которых он им прислал. Периодически подходил кто-то из хаффлпафцев или равенкловцев с теми же намерениями. Гарри одновременно ощущал неловкость и любопытство: всё-таки, пусть заклинание и хорошая идея для ленивых, но как-то неудобно слышать «Спасибо, Гарри!» но не знать точно, за что его благодарят. Что же он такое всем разослал-то?...
После того, как счастливая, улыбающаяся Чжоу расцеловала его и куда-то убежала вместе с Мариэттой, Гарри, сказав Рону, что будет ждать его на площадке для квиддича, удрал из Большого Зала. Из-за поступка девушки на него пялились все, кто там был. Юноша подумал: «Хорошо, хоть Малфой на завтрак не спустился… Интересно, почему?..».
Но, завернув за ближайший угол, понял, что это нехорошо. Совсем не хорошо…
— Поттер, скажи-ка мне, что это такое?
Глядя на заклятого врага, который с ехидной ухмылочкой на физиономии помахивал пестрой открыткой, Гарри почувствовал, как прирастает к месту… К счастью, Малфою в данный момент не требовалось участие собеседника в разговоре.
— Что бы мне конкретное тебе зачитать, Поттер? Чтоб поярче? Сам не подскажешь? Вот, например: «Видеть твою поганую рожу не могу». Это понятно. Я на твой счёт, чтоб ты знал, испытываю аналогичные эмоции. Или ещё: «С удовольствием бы скормил тебя и всю твою семейку Пушку». Кто такой Пушок, Поттер? Твоя домашняя зверушка? И вообще: где логика? Если рожу поганую мою видеть не можешь, как же ты меня кому-то скормишь? Ах да! Совсем забыл, что наш Великий Герой и логика – вещи взаимоисключающие. А последнюю фразу я и вовсе никогда не забуду: «…но всё равно очень тебя люблю и желаю тебе счастливого Рождества!». Ты знаешь, что я, как аристократ, обладаю весьма тонким вкусом, Поттер. Особенно, если это касается подобных шедевров. Но всё-таки уважь мою скромную персону и объясни. Что! Это! Было?!
Гарри не знал, смеяться ему или плакать. По лицу Малфоя, кроме искреннего недоумения и интереса к вопросу, ничего иного прочесть было нельзя. Про заклинание объяснять бесполезно…
— Поттер, поведай хотя бы что-нибудь: ты решил сменить ориентацию или окончательно спятил? Если второе, то я с радостью передам тебя в Мунго. А если первое – тут уж уволь, не ко мне.
Не успел Драко Малфой закончить свою фразу, как Гарри начало перекашивать от подступающего хохота. Ему было наплевать, что его оппонент думает по этому поводу, но сдерживать смех было вне человеческих сил.
— Поттер, ты издеваешься?!
Боясь, однако, что Малфой сейчас окончательно взбеленится, Гарри стал медленно пятиться задом и, как следствие, и врезался в подошедшего к ним Хагрида.
— Гарри, чой-то вы тут делаете, а?
— Да нет, Хагрид, ничего, — ответил юноша, тщетно пытаясь стереть идиотскую улыбку с лица. – Так, столкнулись…
Малфой тем временем незаметно для Хагрида покрутил пальцем у виска и пошёл прочь.
— Да, что на балбеса этого внимание-то обращать… Я чего хотел сказать-то: спасибо, Гарри, за открытку, и книга о драконах здоровская!
Книгу Гарри выбирал сам, поэтому с готовностью улыбнулся.
— И тебе спасибо за кошелёк. Клыки от карманников – круто придумано!
Хагрид прислал ему меховой бумажник с острыми дюймовыми клыками понятного назначения. Гарри не стал упоминать о том, что пока не придумал, как ему самому открыть сей предмет и не остаться без пальцев. Великан явно хотел сказать что-то ещё, но тут неудачливому поздравителю подумалось, что профессор Снейп тоже может выбрать именно этот момент и именно главные двери Большого Зала, дабы пройти к завтраку, и тогда придётся объясняться ещё и с ним…
* * *
Увы, эта мысль пришла слишком поздно. Едва успев попрощаться с Хагридом, Гарри явственно ощутил, как волосы у него на затылке встают дыбом. И не зря…
— Поттер, пройдёмте в мой кабинет.
Этот голос юный герой узнал бы из сотен – нет, из тысяч других голосов, потому как не пожелал бы встретиться с профессором зельеварения, даже если б тот пребывал в добром расположении духа (хотя Гарри сильно сомневался, что у Снейпа таковое имеется). Сейчас же, если его не обманывал слух, настроение у декана Слизерина было обычное – то есть отвратительное.
За четыре с половиной года пребывания в Хогвартсе Гарри Поттер успел уяснить, что спорить со Снейпом – себе дороже. Поэтому он собрался с духом и поплёлся следом за ним в подземелья. Пререкаться же сейчас было тем более невозможно – в столь дурацкой, созданной своими собственными руками ситуации. За весь путь, который показался юноше бесконечно долгим, он успел не единожды поклясться себе никогда и ни при каких условиях не использовать непроверенные заклятья, и уж тем более – изобретённые кем-то из однокурсников, пусть даже и Гермионой Грейнджер. Наконец, они достигли кабинета зельеварения, и Гарри, заметив лежащую на углу стола яркую открытку, мысленно попрощался с жизнью. Исходя из того, что зачитал Малфой, послание Снейпу должно было оказаться ещё хлеще…
Зельевар долгое время молчал, измеряя шагами кабинет; лицо его при этом было скрыто сальными прядями, которые Гарри в его нынешнем положении остро напомнили рваные края плащей дементоров Азкабана. Надо сказать, что и сам Снейп сейчас походил на одно из этих малопривлекательных существ – от него исходила такая ощутимая волна отрицательных эмоций, что, казалось, ничего радостного в этой жизни горе-поздравителю уже не светит. Гарри уже почти отважился обратиться к профессору, но тот заговорил сам. Медленно, растягивая слова, каждое из которых было пропитанно ядом.
— Нужно сказать, Поттер, что я никогда не ошибался по поводу вашего ко мне отношения – сколько бы наш дражайший директор не пытался меня переубедить. Я имел немало возможностей удостовериться в этом лично, тогда как Дамблдор всегда основывался лишь на своих представлениях о том или ином человеке, а не на опыте…
То, что Снейп назвал его и директора по фамилиям, не употребив обычных «мистер» и даже «профессор», показывало, что он взбешён до крайности. А зельевар продолжал:
— Я сейчас не стану приводить конкретные примеры, Поттер, однако скажу вам несколько важных вещей. Я не надеюсь, что вы запомните их, но все же постарайтесь. Я не буду переходить на личности, иначе наша беседа затянется, а я не испытываю никакого желания пребывать в вашем обществе дольше необходимого. Так вот. Во-первых, Поттер, оскорблять людей – невежливо. Сомневаюсь, что вы об этом знаете, но к пятнадцати годам пора бы уже. Оскорблять преподавателя вашей школы – неразумно, а человека, который вполне способен незаметно для окружающих отправить вас на тот свет – небезопасно. Впрочем, понятия о вежливости, разуме и безопасности у вас отсутствуют, и меня это никогда не удивляло. Вы — истинный сын вашего покойного батюшки.
Гарри, с самого начала решил молча выслушать всё, что Снейп ему скажет, с каким бы выражением лица, каким бы тоном это ни было сделано, но оскорбления в адрес отца вынести не смог. Он уже открыл рот, чтобы ответить, как дверь кабинета распахнулась и вошла Долорес Амбридж. Её слегка растрёпанная прическа и разъярённое лицо говорили слишком о многом, чтобы у юноши возникли сомнения по поводу цели её визита…
— В чём дело, профессор Амбридж? – поинтересовался Снейп.
Словно только что его заметив, женщина нацепила на лицо слащавую улыбочку и промурлыкала:
— Профессор Снейп, видите ли, мне сообщили, что Поттер находится здесь. Позвольте, я его у вас украду: мне крайне необходимо с ним переговорить.
— Не позволю.
Амбридж уже протянула руку, чтобы схватить Гарри за запястье и увести прочь, как до неё дошёл смысл сказанного зельеваром.
— Простите, что? Вы мне перечите, Северус?
Тон её стал ещё слащавее, и Снейп едва заметно поморщился. Гарри подумал, что едва заметно для него – это демонстративно для декана слизеринцев, и, догадываясь, что тот сознательно бесит Амбридж, впервые в жизни был с ним в какой-то мере солидарен.
— Нет, госпожа инспектор. Но, насколько мне известно, вы, как и я, в числе прочего – подчинённая директора этой школы. Я исполняю его приказ – провести с мистером Поттером профилактическую беседу. Профессор Дамблдор распорядился, чтобы эта беседа состоялась именно сейчас, и, поскольку я ещё не закончил, то не могу отпустить студента. Уверяю вас, мне это не доставляет ни малейшего удовольствия, а даже наоборот, поэтому мистер Поттер окажется в вашем распоряжении настолько скоро, насколько это возможно. Но, увы, не сейчас.
Вот теперь Гарри уже не предполагал, а совершенно точно знал, что Снейп над Амбридж издевается. Поняв это, он ощутил прилив симпатии к профессору зельеварения и тут же поразился самому себе: он ведь ещё несколько минут назад ненавидел этого человека, наверное, больше всех на свете! Однако что-то в глубине души подсказывало юноше, что ехидный зельевар не отказался бы взглянуть на то, что написано в открытке, пришедшей Генеральному инспектору Хогвартса…
Неизвестно, что Амбридж ответила бы Снейпу на его тираду: лицо у неё успело сменить самые разные цвета и оттенки, но в миг, когда она собралась заговорить, в камине появилась голова профессора Дамблдора, которая, отыскав взглядом инспектора, произнесла:
— О! Долорес! А я как раз искал вас! Вернее, вас искал министр. Поднимитесь, пожалуйста, скорее в мой кабинет – кажется, Корнелиус спешит. – Дамблдор позволил себе слабо усмехнуться и посмотрел на Снейпа. – Вижу, Северус, вы уже приступили. Надеюсь, вы не забудете о главном. Гарри, мой мальчик, спасибо тебе за чудесную открытку! – добавил директор и исчез.
Амбридж надулась – так, что казалось, будто она вот-вот лопнет. Снейп, бросив на неё взгляд исподлобья, развёл руками. Наблюдая за всем этим, Гарри боялся одного – снова расхохотаться, как при Малфое. Наконец, преподавательница Защиты, фыркнув, выскочила, и Гарри с зельеваром остались наедине.
— Похоже, вам весело, Поттер.
Его словно холодной водой окатили. Стараясь придать своему лицу самое приличное выражение, Гарри для пущей убедительности помотал головой. Кажется, подействовало.
— Что ж, в таком случае продолжим. Что было во-первых, я вам уже объяснил. Переходим к следующему пункту. Во-вторых, не стоит изъясняться в…кгхм…тёплых чувствах к человеку, с которым вы находитесь, мягко скажем, в плохих отношениях.
Гарри, из последних сил сдерживал рвущийся наружу смех, сжал кулаки и закусил губу. Только бы дотерпеть… Слушать, главное – слушать и не засмеяться…
— В-третьих, крайне странно сочетать такие объяснения с выражениями неприязни, как это сделали вы. За такое вас могут сдать в специальное отделение в больнице Святого Мунго…
«Опять про Мунго» — крепясь, подумал Гарри и прослушал несколько слов.
— И, наконец, в-четвёртых. Вполне закономерно, Поттер, что вы унаследовали таланты и пристрастия вашего родителя – в том числе и его любовь к глупым шуткам. Однако посмею предположить, что даже он не стал бы отправлять нечто подобное, — на этих словах Снейп впервые взял со стола открытку и помахал ей в воздухе, — Тёмному Лорду.
Впоследствии, рассказывая Рону, а потом Гермионе обо всё произошедшем, Гарри думал, что, скорее всего, в тот момент не выдержал бы и зарыдал от смеха… Но тут…
БАБАХ!!!
Наверху, прямо над кабинетом зельеварения, что-то взорвалось с оглушительным грохотом. С потолка посыпалась штукатурка. Снейп пулей вылетел из кабинета, бормоча что-то про директора Хогвартса и «чёртово разрешение на фейерверки в замке». Вспоминая вчерашние хитрые, лукавые лица близнецов Уизли, Гарри сообразил, кого ему благодарить за спасение, и вышел вслед за профессором. Денёк обещал быть весёлым.
* * *
– Получается, открытки пришли всем, кого ты знаешь лично и в отношении кого ты испытываешь какие-либо эмоции, — произнесла Гермиона, что-то отмечая на пергаменте, который держала в руках. – Не понимаю, где же я ошиблась: по всем расчётам получалось выразительное поздравление плюс искреннее отношение к адресату… Что такое, мальчики? – спросила она, подняв голову на друзей – багрового от смеха Рона и зелёного от злости Гарри, — Вам нехорошо?
Vova
