Твари и (полу)люди

Она очнулась где-то в темной глубине Запретного Леса, не имея ни малейшего понятия о том месте, куда попала. Вдалеке слышался глухой топот удаляющихся кентавров. Положение было безнадежным, путь к бегству – отрезан сгустившейся в зарослях темнотой. Вступила в свои права ночь: границы круглой поляны слились с тяжелым мраком, в котором с трудом различались черные силуэты деревьев. От густых зарослей внимание отвлекала странная конструкция посреди поляны: нечто куполообразное и неимоверно большое. Это «нечто» бледно серебрилось в синей мгле – рассеянный лунный свет едва ли мог помочь разглядеть структуру материала, составлявшего его оболочку. Долорес Амбридж не имела ни малейшего понятия о природе этой устрашающей махины, а удовлетворять свое любопытство посредством ближайшего ее рассмотрения тем более не желала.

Впрочем, это и не потребовалось. Прошло несколько томительных минут, прежде чем из недр этой конструкции показался ее хозяин – медленно, с тихим скрежетом, напоминающим хруст суставов. Огромная многоногая масса, сверкающая выпуклыми глазами – их было восемь! – светившаяся во мраке светло-серой шерстью. Акромантул! Животный страх парализовал конечности. Женщину охватила паника – этого не может быть, акромантулы давно вымерли в этих местах. В воспаленном от ужаса мозгу беспорядочно толпилась масса самых разных вопросов. Как это чудовище вообще оказалось в Британии? Почему оно не на учете в Министерстве? И как вышло, что это старая, но, безусловно, опасная развалина осталась незамеченной? О том, что может произойти непосредственно с ней, Долорес старалась не думать, хоть втайне и жалела, что не была убита кентаврами.

Огромный паук неторопливо вскидывал длинные жилистые ноги, выкарабкиваясь из липкой паутины. Странным было то, что он не торопился нападать. Казалось, акромантул даже не заметил, что к нему пожаловала добыча. Восемь выпуклых глаз неподвижно глядели вперед, похожие на большие стеклянные шары. Мерлин, да это создание, кажется, ничего не видит! Долорес затряслась, вспомнив, что у пауков до самой смерти сохраняется тончайшее обоняние. Паук, словно прочитав мысли насмерть перепуганной женщины, дернулся в ее сторону. Учуял, гад ползучий.

Амбридж, призвав на помощь последние капли самообладания, мелкими шажочками попятилась назад и подняла глаза на чудовище. — Несмотря на то, что меня сюда приволокли в надежде, что я окажусь в твоем желудке, ты не имеешь права меня трогать! – тоненький дрожащий голос срывался на визг. – Я пыталась указать нерадивым ученикам их истинное место, но они решили забыть про то, что я, Долорес Джейн Амбридж – их преподаватель и первый заместитель Министра Магии!

Воцарилось длительное молчание.

— Министра магии, — наконец, проскрежетал Арагог.

— Да, мерзкая тварь, министра магии! И я имею полное право потребовать твоих объяснений касательно причин твоего появления в Запретном Лесу! Что ты здесь делаешь? – Долорес, задыхаясь от страха и ярости, хваталась за последнюю спасительную нить – за призрак своей власти, которая в этих дебрях ничего, в самом деле, не весила. Послышался тихий хруст, темнота зарябила – акромантул, перебирая восьмеркой тонких ног, приблизился к женщине. Та, сглотнув, отступила назад.

— Ты так хочешь услышать мою историю, человек? – в сиплом, потустороннем голосе затаилась угроза. – Что ж, ты все равно не сможешь ее кому-либо пересказать… Она коротка, и можешь не надеяться, что ты выиграешь много времени.

Амбридж похолодела. В последних словах заиграли плотоядные нотки.

— Я живу здесь уже полвека, человек, мои дети, как и я, выросли в этом лесу, и будут здесь жить дальше, потому что наше племя неистребимо... – до слуха женщины донесся лязгающий звук огромных челюстей. – Всем этим я и мой клан обязаны доброму человеку Рубеусу Хагриду, который заботился обо мне, когда я был маленьким. Именно он принес меня в этот лес, спасая от происков жалких людишек, плодящихся в вашей магической школе… И не только от них…

— Ах, Хагрид!.. – Амбридж задохнулась от возмущения и тут же сделала еще один шаг назад. — Ну да. Конечно же, это дело рук Хагрида. И как я раньше не догадалась, что только этот придурковатый получеловек…

— Как ты его назвала, повтори? – заскрежетал голос.

Вперед рванулась длинная, поросшая редким волосом нога и, нырнув под спину Долорес, резко приблизила ее к мохнатой голове. На хнычущую от ужаса женщину уставились все четыре пары молочно-белых глаз, опасно мерцающих в темноте. Трепыхаясь, суча короткими ножками и едва не теряя сознание, Амбридж завопила:

— Получеловеком я его назвала, безмозглая ты зверюга, и готова повторять это бесчисленное количество раз! Он – всего лишь полувеликан, полукровка...

— Мне это известно, Долорес Джейн Амбридж, — прервал ее Арагог и, злобно скрипя, отбросил женщину в сторону, куда-то в колючий хворост. Его блестящие черные жвала напряглись. – И, тем не менее, для меня он остается человеком... Я повидал на своем веку много представителей вашего рода и могу с уверенностью сказать, что Хагрид в сто раз более достоин называться человеком, нежели ты. Ты даже не подозреваешь, сколько мне о тебе известно, Долорес… Мои дети – а их много, очень много, моя гостья – видят все. Они – мои глаза. И я знаю, как ты коварна и зла, я знаю, какие планы ты лелеешь – от паучьего рода ничего не скроется. Мы везде есть, человек… И человек ли ты – это еще вопрос.

Арагог грузно пошевелился и передвинулся на метр ближе к окаменевшей Долорес. Она с вызовом смотрела на возвышавшуюся над ней бледную волосатую громаду из ног и глаз.

— Долорес Джейн Амбридж, ты наверняка знаешь, что у пауков есть своя система правил и табу. Хагриду я и моя семья никогда не причиним вреда, хотя это противоречит нашим инстинктам. О большем я и не могу просить своих сородичей. Из всех нас только я могу отказать себе полакомиться человечиной – из уважения к моему другу… Но сейчас искушение сильно, как никогда. Ты оскорбила Хагрида, потому ничто не помешает мне наказать тебя. Прощай, человек.

Все. Конец. Амбридж широко распахнула глаза, уставившись на угрожающие расправой жвала, с которых стекал крупными вязкими каплями смертоносный яд.

— Нет! – побледнев, выкрикнула она. – Ты этого не сделаешь.

Ее голос звучал решительно и смело – в противоположность внутреннему состоянию. — Это преступление! – Амбридж тянула время, отчаянно цепляясь за считанные минуты, остававшиеся до позорной гибели.

— Почему же? – заскрежетал акромантул.

— Ты – существо, наделённое интеллектом, близким к человеческому, и ты, как и мы, обязан отвечать за свои поступки. — Тут в ее голову пришла спасительная мысль. Не самая гениальная, но для паука сойдет. Вряд ли эта огромная волосатая тварь разбирается в магии и может с точностью сказать, на что способен любой среднестатистический волшебник.

— Существует магическая связь между мной и Министерством магии, — уверенно заявила Амбридж. — Если ты на меня нападёшь, я, с помощью невербального заклинания, успею передать информацию людям из Министерства. Вместе с ней они получат приказ немедленно аппарировать прямо на это место. И тогда не жди пощады – тебя уничтожат, как таракана, и все твое драгоценное семейство с позором отошлют прочь. Уж даже не знаю, куда именно.

— Отошлют… — Амбридж облегчённо вздохнула про себя. Цель была достигнута: акромантул был в замешательстве. – Но – как? — В хрипящем голосе угроза сменилась подозрительностью.

— Очень просто. Разве есть что-то невозможное для Министерства? Вы и так должны быть благодарны за то, что мы до вас все еще не добрались. Вас просто никто не успел обнаружить – потрясающее везение, не так ли? Решать вопрос о месте проживания магических существ, особенно, таких опасных как вы — право Министерства, и оно может выгнать кого угодно, откуда угодно и когда угодно. Особенно это право уместно в данном случае, поскольку ваше нахождение здесь – незаконно.

К такому повороту событий Арагог был не готов. Старый акромантул прекрасно помнил, что Хагрид пошел против правил, отпуская его в Запретный Лес. Но пауку и мысль не приходила о том, что его скромное убежище будет раскрыто. И тут ворвалось это человеческое создание – явно ничтожное, но обладавшее, к сожалению, слишком устрашающим оружием. Арагог вряд ли мог признать, что боится – опыт подсказывал, что все не так просто в этих визгливых угрозах, — скорее беспокоится. А древний инстинкт защитника рода повелевал прислушаться к этому примитивному существу – но запрещал соскальзывать в панику. В конце концов, охотник и жертва пока еще не поменялись местами.

— Я готова сделать тебе предложение, — продолжала вещать Амбридж. — Могу обещать, что никогда, до самой смерти, никому ничего не скажу о том, что здесь видела, если ты отпустишь меня.

Арагог недоверчиво лязгнул жвалами, словно призывая опомниться неблагоразумную женщину.

— Нет, ты подумай, тупая тварь! Мне не обязательно уйти, чтобы погубить тебя со всем твоим потомством, и разгласить, кто виноват в том, что вы тут расплодились! Я могла бы давно уже это сделать. Но вы всё ещё здесь. Так зачем мне давать ложные обещания? Неужели только затем, чтобы сделать то, что я и так могу?!

Арагог задумался. Вряд ли она врала насчёт мысленной связи между ней и другими волшебниками из Министерства. Если, как уверял Хагрид, один ученик Хогвартса едва мог бороться с насильственным проникновением в свой разум, то уж обоюдно добровольная связь вообще не должна быть проблемой.

— Хорошо, Долорес Джейн Амбридж. Ты убедила меня. Но учти: если у Хагрида будут хоть какие-то неприятности, я подниму на ноги всех Темных существ этого леса, чтобы тебя найти… Пока не узнаю, что ты мертва, не будет покоя тем, кого я пошлю за тобой. А пока иди. На то время, которое понадобится тебе, чтобы выбраться из леса, я приставлю к тебе надежную охрану. Мосаг, призываю тебя!..

Последняя фраза напомнила змеиное шипение. Долорес вздрогнула и нервно огляделась по сторонам.

Минуты две стояла полная тишина.

— Мосаг! Призываю тебя! – повторил Арагог, заскрежетав. Наконец-то паутинный купол зашевелился, и наружу вылезла огромных размеров черная паучиха. Передвигалась она значительно живее, чем ее старший сородич. Упруго отталкиваясь от земли мощными тонкими ногами, она приблизилась к Арагогу.

— Ты звал, меня, Арагог, — звук ее голоса был еще более жутким, он хрипел, сипел, прерывался. – Кентавры отогнаны, наши дети постарались на славу.

— Знаешь ли ты, какую беду они нам принесли? Это человеческое создание надо убрать из нашего леса, Мосаг. Вынеси ее на опушку леса и оставь там. За дальнейшую ее судьбу я не отвечаю...

— Неужели нельзя просто убить это отродье? – Мосаг алчно клацнула жвалами.

— Я запрещаю, — выдохнул древний паук. – Сделай так, как я говорю тебе, Мосаг. Любые наши действия, направленные на нее с целью причинения вреда, обернутся против нас.

Мосаг гневно захрипела, однако смирилась с решением Арагога. Амбридж подхватили под спину и, обессиленную, кинули на мохнатую спину чудовища. Повинуясь инстинкту самосохранения, женщина отчаянно вцепилась в длинную жесткую шерсть, покрывавшую Мосаг, которая тут же сорвалась с места и ринулась в беспроглядную ночную тьму… Вроде бы наступал последний этап этого вечерне-ночного кошмара. Если эта тварь действительно собиралась вынести её из леса, можно было бы и немного расслабиться. Но Долорес, испытывая природное отвращение ко всем членистоногим, ощущала лишь страх и старательно боролась с рвотными позывами. В ее голове не укладывался факт личной неприкосновенности в данный момент. Ведь, что может помешать беспринципному чудовищу нарушить обещание, данное Арагогу, и убить ее где-нибудь в укромном месте? От страха Амбридж захныкала и с отвращением прижалась к паучьей спине. Нечеловеческий ужас, контролируемый во время непосредственной борьбы за жизнь, вырвался из глубины сознания и захлестнул женщину мощной волной неконтролируемой паники. Ею смело все мысли, силы покинули тело, и Долорес Джейн Амбридж провалилась в кромешный мрак обморока. А Мосаг все неслась вперед, в ночь, перебирая восьмеркой волосатых лап и лязгая жвалами.

Второй акт трагедии не состоялся ни для нее во сне, ни для Арагога наяву. Наутро заместительницу министра нашли без сознания и с очевидным диагнозом: «нервный шок» отправили в больницу святого Мунго. Там, после просмотра ее воспоминаний в лабораторном Омуте памяти, квалифицированным целителям стало ясно, что стереть их раз и навсегда — это лучшее, что можно сделать, чтобы вернуть миру нормальную Амбридж.