Подмастерье и Некромант

— Брачный закон? — Гарри смял край газеты, гневно взмахнув «Ежедневным пророком». — Им что, сейчас больше заняться нечем?!

Со дня последней битвы прошло шесть месяцев. Мёртвых похоронили, но Пожиратели Смерти по-прежнему находились на свободе.

Гермиона подняла взгляд, радуясь возможности отвлечься от еды: Кикимер теперь готовил так, словно каждый раз стремился одержать победу в кулинарном конкурсе, но у нее почти не было аппетита.

— Ну, когда-нибудь всё должно прийти в норму, — сказала она. И подумала: «В норму... Разве сможет когда-нибудь хоть что-то стать снова нормальным?»

— Что там?

— Что-то о сквибах, гет-рах, мерах предосторожности и родословных, — пробормотал Рон с набитым тостом ртом.

Гермиона повернулась к третьему из их дружной компании и нахмурилась:

— Как ты узнал об этом? И давно ты читаешь газеты?

Рон порозовел. Он нервно сглотнул, затем откашлялся:

— Вообще-то я не читал. Я подслушал, как мама рассказывала об этом.

— Дай мне газету, Гарри, — потребовала Гермиона. — Бьюсь об заклад, что это не услышанные Роном «гетры», а «гены»1.

Гарри закатил глаза, но передал «Пророк» Гермионе. Та немедленно исчезла за газетой, оставив на виду лишь кудрявую макушку. Несколько минут спустя она отложила номер, озадаченно покачав головой.

— А знаете, это не лишено смысла, — сказала она, наконец. — Министерство, должно быть, теряет хватку.

— Что? — уставился на неё Гарри. — Что разумного в принятии брачного закона, когда Пожиратели Смерти до сих пор в бегах?

— Так что там про эти гетры? — спросил Рон.

— Ну, в основном этот закон направлен против браков между близкими родственниками. Вспомни о том гобелене Блэков, — она махнула рукой в сторону двери. — Все чистокровные семьи связаны друг с другом. Волшебным даром мы обязаны нашим генам, Рональд. О, не смотри на меня так. Я говорила тебе об этом раньше. Как ребёнок получает рыжие волосы? Помнишь? Информация закодирована в клетках нашего тела.

Рон, сморщившись, пригнул голову. Гермиона в свою очередь пристыжено прикусила губу. Ей действительно не следовало быть столь нетерпеливой с ним. Она знала, насколько измотаны нервы её друга. Но неужели он никогда в самом деле не слушал её? Никогда не запоминал ничего из того, что она рассказывала?

— В любом случае межродственные браки плохо сказываются на генах. При ограниченности генного набора, риск, что «плохие» гены «встретятся» и соединятся неудачно, более высок, чем в открытом обществе. По сути, если чистокровные продолжат жениться на чистокровных, не получая свежего притока генов, всё закончится стадом безумных сквибов. Министерство заколдовало родословные всех волшебников и ведьм, поэтому только часть людей сможет жениться и порождать, — она старалась не обращать внимания на явное непонимание на лице Рона, — иметь детей. Те, кто не будет смешивать неудачные гены. Проще говоря, они хотят уберечь Драко от женитьбы на его сестре и рождения ещё одного поколения психопатов.

— У Драко же нет сестры, — сказал Гарри, бесхитростно округлив глаза.

Гермиона показала ему язык. По крайней мере, он понял её.

— Как видишь, Гарри, — продолжила она, — на самом деле, этот закон призван немного прояснить ситуацию.

Рон задумчиво потёр свой нос, окончательно задумавшись над разъяснениями Гермионы.

— И как именно они собираются проделать это? Этот фигов закон?

— Ну, если ты захочешь жениться, тебе необходимо обратиться с заявлением в Волшебное Бюро Генеалогии. Они возьмут образцы крови у тебя и твоей потенциальной невесты, а затем проведут тесты, сравнивая их с комбинациями родословных волшебного мира. Если они чисты, то ты сможешь жениться и завести детей. Если же нет, ты не получишь лицензию, и — Гермиона фыркнула, — при попытке вступить в нелегальную незащищённую половую связь, мужская функция не сработает.

Гарри и Рон побледнели. Их руки дёрнулись. Гермиона не смогла удержаться от улыбки. Если бы она не находилась рядом, они, вероятно, потрогали бы свои достоинства, чтобы убедиться, что те всё ещё на месте. Мужчины! Вот уж действительно. Всегда думают об одном и только об одном.

— Так, что ещё тут нового? — спросила она, снова взяв газету.

— Вот-вот начнется судебный процесс над Снейпом, — пробормотал Рон.

— Что? — вместе закричали Гарри и Гермиона.

Рон снова вздрогнул, слегка побледнев:

— Я... я слышал, как об этом говорили вчера в Министерстве, когда я пришёл туда по делам магазина Волшебных Вредилок.

Рон интересовался прессой не больше, чем это было ему необходимо, но он научился прислушиваться к людям.«За одним только значительным исключением», — подумала Гермиона.

— Но, — голос Гарри звучал напряжённо, — он недостаточно здоров для судебного разбирательства. О чем, черт возьми, они думают?

Снейп всё ещё был в больнице Святого Мунго, в изоляторе, находясь между жизнью и смертью уже много недель. Целители по-прежнему не были уверены, вернется ли к нему речь и какие ещё непоправимые увечья нанёс его телу змеиный яд.

Кроме того, воспоминания, отданные им Гарри, не были извлечены нормальным заклинанием и, вероятно, не подлежали восстановлению.

Снейп остался в живых во многом благодаря быстрой реакции Гермионы. Она содрогнулась, вспоминая те отчаянные минуты, когда с помощью магии ей удалось остановить льющуюся потоком кровь и поддерживать дыхание и пульс профессора, используя маггловскую первую помощь. Гермионе и самой пришлось провести в Святом Мунго две недели после контакта с его отравленной кровью.

— Он даже не сможет защитить себя, — в ужасе прошептала Гермиона.

Зелёные глаза Гарри угрожающе сверкнули. Снейп всегда относился к нему предвзято. Но с тех пор, как они узнали о его неизменной преданности, к запутанному клубку под названием «отношение Гарри к Мастеру Зелий» добавились ещё и вина со стыдом.

— Тогда защищать его будем мы, — заявил Гарри.

______________________________________________________________

Прим. Переводчика: в оригинале использовалась игра слов: ‘jeans’ и ‘genes’ звучат одинаково. Хотелось как-то передать её в нашем языке, поэтому гетры и гены.

Снова зажглись лампы. Гермиона сидела в оцепенении, по её лицу струились слезы. Джинни рядом с ней вздрогнула. Комната вокруг них оставалась странно тихой, лишь изредка кто-то вздыхал да шмыгал носом.

Белый как простыня Гарри Поттер — основной свидетель защиты — уставился на серебристый экран, где только что как голливудское кино прокрутили на весь мир воспоминания, полученные им от Снейпа.

— Это все на сегодня, мистер Поттер, — наконец сказал Глава Визенгамота. — Мы продолжим завтра утром в девять со свидетелем Гермионой Грейнджер.

Гарри, плотно сжав губы в линию, молча кивнул головой.

— Всем встать, — протяжно произнес судебный секретарь.

Гермиона с трудом поднялась на ноги, поскольку члены Визенгамота вихрем вылетали из комнаты в развевающихся мантиях.

Вместе с Джинни и Роном она протиснулась сквозь толпу. Гарри ждал их в стороне, игнорируя просьбы об интервью и выкрикиваемые ему из-за пределов комнаты вопросы. Во всяком случае, они не позволили прессе присутствовать на просмотре воспоминаний. Выглядел тот неуверенно.

— Ты в порядке? — спросила Джинни с теплотой и беспокойством в голосе.

Он покачал головой и выразительно на неё посмотрел. Сыворотка правды выветрилась бы только через пару часов.

— Ой, извини, — Джинни сильно покраснела, что весьма неудачно сочеталось с цветом её волос. — Нам позволили снова воспользоваться другим выходом, так мы сможем сбежать от журналистов.

Гарри облегченно вздохнул, но продолжал молчать. Было очевидно, что он не планировал сказать на публике даже слова, пока в точности не будет уверен, что не сболтнет лишнего.

— Пойдем, — сказал Рон, направляясь в противоположную часть комнаты.

Позади них судебные волшебники-надзиратели шагнули наперерез репортерам, выталкивая их из комнаты.

Пыльный коридор, которым они воспользовались, закончился на заднем дворе грязного маленького паба где-то на окраинах Лондона.

Это было защищенное и надежно охраняемое место для основных свидетелей «Процесса Века», чтобы трансгрессировать на площадь Гриммо незамеченными.

Вернувшись домой, они направились в библиотеку, где устало повалились на потускневшие от времени диван и кресла.

Но прежде, чем кто-либо воспользовался шансом что-нибудь сказать, оглушительный ТРЕСК заставил их подпрыгнуть.

Сморщенная взволнованная улыбка эльфа была подобострастно направлена на Гарри.

— Хозяину нужно что-нибудь?

— Да, мне нужно…

— Стоп! — крикнула Джинни, — Кикимер, что-нибудь выпить и не помешало бы немного крекеров, верно?

Гарри кивнул, бормоча что-то неразборчивое сквозь прижатую ко рту руку.

К счастью, Кикимер не понял своего хозяина и радостно поклонился, прежде чем исчезнуть снова. Минутой позже кувшин тыквенного сока вместе с тарелкой пшеничных крекеров опустились на столик перед ними.

— Ненавижу Сыворотку правды, — сказал наконец Гарри. — Я хочу, чтобы это уже закончилось.

— Еще не время, приятель, — мрачно сказал Рон, — Хотя, думаю, сегодняшний день многое изменит, если только их всех там не слишком часто било бладжером.

Гермиона с усилием сглотнула, но тяжелый ком в горле не сдвинулся с места:

— Они не выглядят так, как если бы проводили много времени на полях для Квиддича.

Затем она спрятала лицо в руках:

— Он возненавидит это. О, Гарри, ты представляешь, насколько ему не понравится то, что ты сделал сегодня?

Гарри промолчал, но его губы, сжатые вместе ещё плотнее, были вполне достаточным ответом.

— Но если это спасет его от Азкабана, — сказала Джинни, — несомненно, это чего-то да стоит.

— ЕСЛИ это спасет мерзавца оттуда, — Рон откинулся назад в своем кресле.

Гарри сердито посмотрел на него, но в том, что его друг сказал, не было чего-то действительно враждебного, поэтому он оставил все как есть.

Гермиона вздохнула и заставила себя снова смотреть, наблюдая бледное решительное лицо Гарри, озабоченный хмурый взгляд Джинни и то, как устало ссутулился Рон.

«Шесть месяцев», — подумала она, — «а мы все еще выглядим так, словно нас только что пожевал Гигантский Кальмар, а затем снова выплюнул обратно».

— Доказательства очень убедительные, — сказала Джинни, пытаясь говорить уверенно. — Они допросили каждого. Дважды. Они даже доставили из Хогвартса портрет Дамблдора. И сегодня... Я просто не понимаю, как кто-то сможет осудить его после того, что мы видели сегодня.

Они снова замолчали. К сожалению, все они в настоящий момент понимали, что течение общественного мнения весьма переменчиво.

— Я очень на это надеюсь, Джинни, — ответил наконец Гарри, говоря очень медленно.

Он был бы честен с ними и с Сывороткой Правды, и без. Но ему совсем не нравилось терять контроль над собственной речью:

— Но мне страшно. Он действительно СДЕЛАЛ много плохого. Ему ПРИШЛОСЬ, конечно. Но все же…

— Да-а, — добавил Рон, удивив Гермиону внезапным приступом восприимчивости:

— Иметь дело с мертвым героем намного проще, чем с живым предателем.

— "Proditio plerumque amatur, proditor odio habetur", — процитировала Гермиона. — "Мы любим измену, но ненавидим предателя".

Раздраженная озадаченным выражением Рона, она добавила:

— Плутарх. Античный греческий историк и автор заклинаний. Серьезно, Рон…

— … разве ты не читал? — подхватили хором Гарри и Джинни.

— Ты знаешь, что не читал, Гермиона, — разозлился Рон внезапно. — Зачем продолжаешь спрашивать?

С яростным блеском в глазах он вышел из комнаты.

Гермиона потерла свой лоб, смаргивая слезы:

— Мне не следовало говорить этого.

— Не следовало, — согласилась Джинни.

— Знаешь, я просто так устала, а он никогда не слушает, и я боюсь завтрашнего дня. Почему они всё еще хотят поговорить со мной? — причитала Гермиона.

— Ты одна из Золотого Трио, — благоразумно сказала Джинни. — Он был твоим учителем в течение шести лет. И… что ж, ты спасла ему жизнь. Поэтому, естественно, они хотят поговорить с тобой.

Джинни, конечно, была права.

— Я лучше пойду и извинюсь перед Роном, — сказала Гермиона наконец.

* * *

— Однажды они не смогут помириться, — прокомментировал Гарри.

Когда рядом была только одна Джинни, правда давалась легче.

— Я знаю, — сказала Джинни, — но не думаю, что нам удастся что-нибудь поделать с этим.

— А потом?

— Меня отправили в Мунго.

— Из-за чего?

— Яд змеи… кровь профессора Снейпа…

Её измазанные в его крови руки. Залитая его кровью одежда. Она действительно проглотила немного крови и яда, потому что делала ему искусственное дыхание рот в рот.

Следующие две недели в Мунго нельзя было назвать приятными, однако, оглядываясь назад, она была почти рада тому, что таким образом избежала большинства последствий поражения Волдеморта. Включая похороны и победные празднества.

— Как он сейчас?

Она посмотрела на своего допрашивающего. Почему он спрашивает её об этом?

— Жив, — сказала она. — По-прежнему в Мунго. О деталях вы можете расспросить его целителя. Мюриель Магворт.

«По-прежнему без сознания», — едва не сказала она, прикусив свой язык в последний момент. К счастью, Гарри предупредил её об этом порыве говорить — побочном эффекте от Сыворотки Правды. «Всё еще без перемен. Всё ещё мертвенно бледен. Мы не знаем, будет ли он когда-нибудь снова разговаривать. Мы не знаем, как вернуть ему воспоминания, ЕСЛИ он очнется. Мы…»

— О, да. Хорошо. Благодарю вас, мисс Грейнджер. На сегодня все.

Ей удалось кивнуть и воздержаться от того, чтобы сказать что-нибудь ещё, несмотря на то, что было много того, о чем она хотела поведать. О том, как он всегда пытался защитить их, даже от самих себя. Было так странно, насколько иначе выглядели для нее некоторые события сейчас, оглядываясь назад. Но здесь не то место, чтобы рассказать все это. Ведь это судебное разбирательство, а не Г.А.В.Н.Э — компания. Они наняли лучших адвокатов, которых смогли найти из обоих миров: волшебного и маггловского. И нет смысла в нанятых специалистах, если не позволять им делать их работу. Поэтому Гермиона промолчала.

Когда они оказались снаружи и приготовились трансгрессировать, она поняла, что не может вернуться на площадь Гриммо сразу.

— Послушайте, ребята, как насчет того, чтобы вам пойти вперед? Увидимся там позже. Я просто… Мне нужно, — она сомкнула свои губы прежде, чем правда выплеснулась из нее: «Мне нужно пойти и увидеть его. Я должна убедиться, что он действительно жив и всё ещё там».

— Конечно, — сказал Гарри. — Мы понимаем.

Джинни кивнула. Но Рон посмотрел на неё с почти привычным замешательством.

Прежде чем она успела сказать что-то неуместное, Гермиона сконцентрировалась на трансгрессиационной платформе больницы и исчезла.

* * *

Целитель Магворт, спокойная приземистая женщина с острым взглядом, поздоровалась с ней, когда она ступила на этаж Изолятора.

— Мисс Грейнджер. Давно вас не было.

Гермиона кивнула:

— Юристы посоветовали нам держаться подальше на время судебного разбирательства.

— Так сегодня последний день?

— Я искренне надеюсь на это, — ответила Гермиона.

— Выглядите измученной.

— Поверьте мне, чувствую я себя хуже, чем выгляжу, — сказала Гермиона с прямотой, заставившей целительницу в удивлении поднять брови, и прибавила, — Сыворотка правды. Я прибыла сюда прямо из Визенгамота.

— А, конечно, — Магворт одарила её утешительной улыбкой. — Тогда, я полагаю, лучше не предлагать вам Бодроперцовое зелье.

Гермиона фыркнула над шуткой. Бодроперцовое зелье и Сыворотку правды лучше было не смешивать — если только вы хотели говорить правду и ничего кроме правды всю оставшуюся жизнь.

— Думаю, как правило, я честна, но это было бы, пожалуй, чересчур. Как он?

— Лучше, — тотчас произнесла целительница, — но все еще не очнулся. Тем не менее, последние данные показали, что его кровь сейчас полностью чиста, а почки снова работают. Ему придется до конца жизни следить за своей диетой, но у него будет остаток его жизни для этого.

— Это хорошо. Конечно, если они не засунут его в Азкабан до конца дней, — Гермиона доверяла целительнице, к тому же она слишком устала, чтобы следить сейчас за языком.

— Было бы ужасно, спасти его от верной смерти для пожизненного заключения в Азкабане, — сказала Магворт.

— Ужасно даже не начать рассмотрение, — сказала Гермиона. — Я не могу! Как я смогу жить сама, если спасла его для живой смерти? — отчаяние душило её. — Я не знала, что делала, когда спасала его. И эти воспоминания... Они проигрывали воспоминания, которые он отдал Гарри. Они заставили Гарри положить их в Омут Памяти, а затем спроецировали их на экран. Вы знаете, что Снейп на самом деле хотел умереть? Он хотел, чтобы его жизнь закончилась. Он никогда не планировал выжить в последней битве. И тут прихожу я, гриффиндорская всезнайка, и из всех вещей я вспоминаю маггловскую первую помощь и спасаю его. Что мне делать, если я спасла его только для Азкабана?

— Я уверена, что до этого не дойдет. Я слежу за процессом в «Пророке» и «Придире», и, думаю, шансы вполне велики. Особенно с новой линией Министерства. Они не хотели бы выглядеть ненамного лучше Пожирателей с их чистокровной пропагандой, как должно поступать с предателями крови. Почему бы вам не посидеть немного со мной и выпить чашечку успокаивающего чая? Полагаю, наш больной снова осознает собственное окружение, во всяком случае, в некоторой мере, и, не думаю, что было бы хорошей идеей, если бы он уловил то, как вы расстроены.

Гермиона сглотнула слезы и погрузилась в предложенное кресло:

— Конечно. Но мне просто необходимо было прийти, понимаете? Мне нужно было убедиться, что он здесь, что он поправляется, что…

— Конечно, я понимаю. Вы спасли его жизнь, а он в свою очередь, так или иначе, спас все ваши жизни. В волшебном мире не могло возникнуть более тесной связи между двумя людьми, чем ваша.

— Они же не серьезно, — сказала Гермиона.

— Боюсь, что да, — произнес Артур Уизли.

Вся семья Уизли плюс ассорти из членов Ордена и друзей собрались в Норе. Каким-то образом кухня и кухонный стол расширились так, что все нашли себе место. Перед каждым стояла дымящаяся кружка с горячим шоколадом. И, боже, как же они нуждались в этом шоколаде.

В центре стола пестрели заголовками специальные выпуски «Ежедневного Пророка» и «Придиры»: «Процесс Века. Приговор» и «Экс-Пожиратель Смерти обязан жениться».

Визенгамот — эти малодушные трусы — предоставили вынесение приговора беспристрастному магическому судье, Чаше Нейта.

Сегодня ночью проклятая Чаша выплюнула вердикт наружу.

Для волшебного мира в таких приговорах не было ничего необычного. Он объявлял Снейпа одновременно и виновным, и невиновным. Виновным в убийстве Дамблдора, но невиновным в тяжком преступлении. Виновным в измене волшебному миру, в совершении различных преступлений во время первого восхождения Того-Кого-Наконец-То-Больше-Нет, но были признаны смягчающие обстоятельства во время второго.

В конце концов, Снейп был освобожден с испытательным сроком.

Всё бы было хорошо и замечательно, если бы не условия упомянутого испытательного срока.

Чтобы доказать, что он добропорядочный и безобидный член магического сообщества, Северус Снейп, экс-пожиратель смерти, экс-шпион, экс-профессор, экс-директор, должен жениться в течение трех лет после того, как огласили приговор, или же провести остаток дней в Азкабане.

— Я думаю, никто из нас на самом деле не ожидал, что он будет освобожден от всех обвинений, — заявила наконец Минерва Макгонагалл.

— Но мы надеялись на это, — печально сказала Поппи Помфри.

— В любом случае, какого черта ТАКОЕ условие? — спросил Гарри Поттер, Мальчик-Который-Мог-Безнаказанно-Ругаться.

— Одно это гарантированно позволит запереть его в Азкабане, до тех пор пока он не найдет невесту, — горько заметил Джордж Уизли.

— А где Бруствер? — вставила Гестия Джонс.

Артур Уизли вздохнул:

— Министр посылает свои извинения, но –

— ПРОКЛЯТЬЕ, он уже предает Орден? — глаза Гарри убийственно сверкнули.

— Гарри! — не смогла удержаться больше Молли Уизли.

— Извините, миссис Уизли. Но я просто не верю в это. Мы должны благодарить Снейпа, что все мы живы и сидим здесь сегодня с чашкой горячего шоколада. А Министр не только ПОЗВОЛИЛ чертовой Чаше приговорить его к пожизненному заключению, но у него даже не хватило смелости СКАЗАТЬ нам, как это произошло! НАХРЕНА ТОГДА ЭТОТ ДОЛБАНЫЙ ВИЗЕНГАМОТ НУЖЕН? ЗАЧЕМ Я ВЫПИЛ ВСЮ ЭТУ ДЕРЬМОВУЮ СЫВОРОТКУ ПРАВДЫ И ДЕМОНСТРИРОВАЛ ВОСПОМИНАНИЯ СНЕЙПА НА ВЕСЬ МИР, ЕСЛИ РЕЗУЛЬТАТ ТАКОЙ?

Гермиона и Рон поморщились от вспышки Гарри.

— Ты должен понять, Гарри, Визенгамот, Министр — они хотели полностью непредвзятого приговора, — объяснил Артур Уизли. — И Чашу обеспечили всеми последними изменениями в законе, прежде чем положили в нее просьбу для вынесения решения. И… Я думаю, Гермиона знает об этом больше нас всех вместе взятых. Эту идею магглы рассматривают, как очень гуманную, и я полагаю, что на этом базировалась условие. Это называется «ребалитация».

Гермиона вымученно застонала и начала биться головой об стол. Один раз, второй, третий...

— Гермиона? — лицо Артура Уизли выражало неуверенность и беспокойство.

— Это называется «реабилитация». И это не имеет НИЧЕГО общего с браком. СОВСЕМ.

* * *

— Ну и что мы будем делать? — спросил Рон.

Луна посмотрела на него свои огромными глазами и немного сумасшедше улыбнулась:

— Нам нужно найти ему жену.

— Он даже не ОЧНУЛСЯ, — выплюнул Гарри. — Он едва жив. Последнее, в чем он нуждается, это в жене. О чем они думали в этом Министерстве неудачников? Нет, подождите, что это я? Последние факты говорят сами за себя. Они просто не умеют думать!!!

Юные члены Ордена уединились в саду, как можно дальше от взрослых. Окружающий их щит Муффлиато мерцал синими и серебряными огнями, обеспечивая приватность разговора.

Гермиона ничего не сказала, но Рон знал, что она едва сдерживает слезы. Она была такой с тех пор, как прочла о приговоре наверху, наедине, в его комнате.

— Гермиона? Ты в порядке?

Она подняла голову и пристально посмотрела на него. Её покрасневшие, с темными кругами усталости, глаза блестели слезами в мерцании свечей.

Некоторое время она просто молча смотрела на него. Затем выдохнула:

— По мне заметно? НЕТ, я не в порядке, ЧЕРТ ПОБЕРИ. Как я могу быть в порядке? Я спасла его жизнь или то, что от неё осталось. Я провела две недели в Мунго, меня тошнило кровью. И для чего? Чтобы услышать, что тупая Чаша посылает его обратно в Азкабан на всю оставшуюся жизнь? Как ты думаешь, я могу быть В ПОРЯДКЕ после всего этого?

Рон вздрогнул и отшатнулся, но не отпустил её руку. Спустя несколько мгновений Гермиона опустилась на стол. Плечи её затряслись, а по лицу потекли слезы. Он притянул её к себе и обнял. Всё, что он мог сказать, было бы неправильным, всегда было неправильным. Но, по крайней мере, он мог обнять её.

— Так, что же нам теперь делать? — спросил он через некоторое время.

В саду Норы было тихо, за исключением приглушенных рыданий Гермионы.

— Мы должны найти ему жену, — повторила Луна, — Используя этот новый брачный закон, мы должны убедиться, что она ведьма, на которой он сможет жениться законно. Каким-то образом нам нужно получить информацию об его возможных парах в Волшебном Бюро Генеалогии. Затем нам необходимо найти удачную ведьму и убедить её выйти за него замуж.

— А что, если он скажет: нет? — спросила Гермиона, шумно хлюпая носом. — И что если, она скажет: нет?

— Проблемы нужно решать по мере их поступления, — сказал Невилл. — И, кроме того, мы смогли победить Волдеморта. Заставить Снейпа жениться, чтобы освободить его из Азкабана, должно быть детской забавой по сравнению с этим.

— Так что мы собираемся делать с этой генеалогической штукой? — спросил Рон.

Гермиона задумчиво пожевала свою нижнюю губу. Не помогло. Потерла свой ноющий лоб, но и это не произвело большого эффекта.

— Я действительно не знаю. Сомневаюсь, что волшебникам в этом бюро разрешается с кем попало обсуждать возможных кандидаток. Ведь это очень личный вопрос. Кое-кто из Министерства, возможно, заставил бы их провести односторонний поиск… но если бы Гарри там появился, все мы оказались бы на очередном заголовке «Придиры».

Джинни засмеялась:

— И я даже могу вообразить, какого рода ЭТОТ заголовок может быть. Мальчик-Который-Хочет-Жениться.

Гарри сердито посмотрел на Джинни, которая тут же сильно покраснела.

Рон перевел взгляд со своей сестры на лучшего друга и только покачал головой:

— Я лишь могу сказать, что вам лучше показаться в этом бюро вовремя, или я не ручаюсь за действия мамы,— и тут же тихо добавил,— или за мои собственные.

С тех пор как закончилась война, Уизли стали ещё больше заботиться друг о друге, чем прежде.

— Хм, — сказал Гарри. — Ни у кого нет идей? Гермиона? Предполагалось, что ты среди нас самая умная.

Луна выглянула из-за своего круассана. Она заколдовала крошки так, что они змеевидной вереницей двигались вверх к её рту. До сих пор светловолосая когтевранка внимала дискуссии за завтраком с тихим восхищением. Теперь её пристальный взгляд скользнул по Рону с Гермионой, но она ничего не сказала, лишь улыбнулась сама себе. Если что-то для неё и было вполне очевидным, то она, как правило, старалась позволить своим друзьям постичь эти вещи самим.

Гермиона поймала её взгляд в самый подходящий момент.

И застонала.

Оттолкнув от себя нетронутую тарелку, она уткнулась лицом в руки. Казалось, она делает это слишком часто в последнее время. Как же ей хотелось вернуться в Хогвартс. Как она хотела вернуться к нормальной жизни. Но когда в её жизни хоть что-нибудь было нормальным?

Преследующий её лучшего друга злой волшебник, чтобы убить того и поработить её мир — вот что составляло её обыденность на протяжении последних лет. И это никогда не было нормальным.

— Я должна пойти, — пробормотала она.

— ЧТО? — голос Рона подскочил до невообразимых высот.

Она устало подняла голову, как раз вовремя, чтобы поймать одобрительную улыбку Луны:

— Все очень просто, на самом деле. Я должна пойти и сделать вид, что хочу выйти за него замуж. Затем они сделают свои тесты и предоставят мне результаты. Всем известно о том, что я спасла его, никто не усомнится во мне. Долг жизни и всё такое. Они уже думают, что я полностью чокнутая, хуже не станет.

Невилл громко захлебнулся какао в своей кружке:

— Станет.

Он опустил кружку:

— Как только Снейп узнает.

Рон лишь уставился на неё, не в состоянии произвести подобающий вопль.

Гермиона вновь опустилась на стол, пряча свою пушистую голову. Внезапно отказ показался ей весьма заманчивой идеей.

* * *

Но она была истинной гриффиндоркой. И она была абсолютно уверена, что целитель Магворт поможет ей. Если Снейп всё ещё без сознания.

Впервые за несколько месяцев, входя в Мунго, она надеялась, что накануне вечером у него не было улучшений.

— Доброе утро, целитель Магворт, — она знала, что её руки были холодными и влажными от волнения.

Но Мюриель Магворт, конечно, тоже прочла последние новости и улыбнулась ей с симпатией:

— Почему-то я знала, что вы появитесь сегодня. Чашку чая, мисс Грейнджер?

— Да, спасибо. Полагаю, здесь без изменений?

Мюриель встряхнула головой:

— Извините, нет. Боюсь, это займет ещё несколько дней.

Когда они уселись в целительской с дымящимися чашками лимонного бальзама и липового чая, их беседа быстро повернулась к судебному процессу и приговору.

— Так вот, этот приговор очень странный, не так ли? И я никогда не слышала, чтобы Чаша Нейта использовалась для вынесения приговора кому-либо.

— Это древний артефакт. Я полагаю, что возможность использовать его не предоставлялась последнюю тысячу лет.

— Почему так уныло, мисс Грейнджер? — спросила Магворт. — Он свободен. И однажды он женится и остепенится. Я уверена, у него будет хорошая жизнь.

— Но, — Гермиона остановилась, когда поняла, что сказать: «Кто вообще выйдет за него?» было бы не совсем вежливо.

— Вероятно, ему будет непросто найти кого-нибудь, — признала целительница. — Но смею сказать, что не невозможно. И у него есть три года, чтобы заарканить готовую на это ведьму.

Гермиона глубоко вдохнула, надеясь, что выражение лица не выдаст её:

— По существу, могла бы найтись ведьма-доброволец.

Магворт подняла пару кустистых бровей. В своих круглых очках пожилая женщина выглядела сейчас почти как Сычик.

— Ну, — Гермиона нервно потёрла руки, — Знаете, я действительно забочусь о нем?

Лицо целительницы смягчилось:

— Да, конечно. Вы спасли ему жизнь.

Гермиона кивнула. Несомненно, это было правдой:

— Я… Вы — относительно этого вопроса. Я прошу об услуге.

— Да? — сдвинутые брови вернулись.

— Видите ли, я не уверена, что нравлюсь ему. Но, как вы сказали, я, действительно, забочусь о нем. Весьма. Поэтому я интересовалась этим новым брачным законом — Возможно ли выяснить…Сейчас …Если …Имеет ли моя забота о нем какое-то будущее? Потому что, так как я не знаю, смогу ли однажды ему понравиться, и если наше будущее не законно и не имеет смысла, если он когда-нибудь… — она осеклась и бросила на целительницу умоляющий взгляд.

Магворт вздохнула:

— Этот приговор и эти новые законы действительно лишают ухаживания романтики, не так ли? — и затем одарила Гермиону ободряющей улыбкой: — Я понимаю. Думаю, вам нужен образец крови, верно?

Гермиона в ожидании сидела в кабинете Волшебного Бюро Генеалогии, в тысячный раз сгибая и разгибая пальцы. Ей постоянно чудились шаги, и это заставляло её нервничать ещё больше. От одиночества становилось только хуже. Но хорошо, что они проявили осторожность, отправив её сюда одну, одетую в старое платье Гестии Джонс, и набросив на неё отталкивающие волшебные чары.

Казалось, в эти дни репортеры прятались повсюду. Только вчера Уизли обнаружили американского журналиста, крадущегося вокруг Норы. Это произошло, когда один из выброшенных Роном во время выдворения садовых гномов приземлился на голову репортера: рассерженный гном вцепился в нос бедняги. Когда Гермиона вошла в Бюро Генеалогии, то была уверена, что насчитала по меньшей мере пятерых репортеров, скрывающихся в толпе.

Что если тесты скажут, что она может выйти замуж за Снейпа?

Она содрогнулась. Конечно, тесты покажут, что она могла бы выйти за Снейпа. Ее родители — магглы, поэтому вероятности, что был какой-то волшебник, которому запретят жениться на ней из-за нового закона, практически не существовало. А сам Снейп был полукровкой. Насколько Гермиона знала, семья Принц не принадлежала к древним чистокровным родословным.

Поэтому были шансы, что у него есть несколько ведьм для выбора. Девушка не знала, что предпочесть: иметь список из нескольких сотен кандидаток, чтобы убедить хотя бы одну из них выйти замуж за Мастера Зелий или довольствоваться лишь жалкой горсткой.

«Несколько на выбор», — фыркнула Гермиона мысленно. Нет, она всегда была хороша в арифмантике, а также ознакомилась на каникулах с математикой магглов. Едва ли у Снейпа в действительности могло оказаться всего несколько возможных пар.

Внезапно дверь открылась. Строгая светловолосая ведьма в узких очках в черной оправе посмотрела на неё сверху вниз.

— Мисс Грейнджер?

— Да, — вскочила та, ощущая небольшую тревогу.

— У меня результаты тестов, которые вы принесли. Не могли бы вы пройти со мной?

Судорожно сглотнув, Гермиона кивнула.

Её проводили в маленький, тесный кабинет. Стена в глубине комнаты была покрыта замысловатыми, непрерывно меняющимися семейными древами. Кипы пергаментов, некоторые высотой больше фута, громоздились на письменном столе.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Кофе? Чай? Что-нибудь покрепче?

Зачем ей что-нибудь покрепче?

— Ничего, спасибо. Я в порядке.

— Ну, мисс Грейнджер, — внезапно радостно улыбнулась генеалогическая ведьма. — Ваш случай поистине экстраординарный. Я надеюсь, вы не против пробежаться по нашему исчерпывающему арифмантическому анализу. Я никогда раньше не видела такого.

— Какого такого? — Гермиона почувствовала слабость.

Ведьма хотела сказать, что у Снейпа не было вариантов — нет, она, конечно, не улыбалась бы в этом случае. Или могла бы? Если, например, терпела его уроки зелий в Хогвартсе?

Улыбка волшебницы совсем не сочеталась с её строгими очками:

— Для Северуса Снейпа наши тесты выдают только одну законную пару. Это статистически аномально. Очень увлекательно. Мы никогда раньше не имели аномалий. Видите ли, рассматривая, что вы магглорожденная, а он — полукровка, обычно арифмантика предполагает, что вы оба можете иметь любое число возможных законных пар. В вашем случае, так и есть. Но у вашего жениха нет. У него есть лишь один законный вариант для заключения брака. Это действительно совершенно изумительно.

— Один законный — один? Но это…т… эта…, — от нервного напряжения у Гермионы перехватило дыхание. — Ктоэтаведьма? — справилась она, наконец.

Гениалогическая ведьма просияла ещё ярче, чем прежде.

— Вот что наиболее удивительно в данном случае! Это вы, моя дорогая. Вы — единственная ведьма, которую Северус Снейп может легально взять в жены, согласно новому брачному закону.

Гермиона ощутила, как её рот раскрылся. Её сердце на миг остановилось, а затем забилось так, словно она пробежала несколько миль. Дрожа, девушка вцепилась руками в подлокотники кресла.

— Я? — прошептала она.

— Да, вы! И разве это не чудесно? Это, несомненно, самая романтичная любовная история, которую я когда-либо слышала, — костлявое лицо ведьмы смягчилось глупой сентиментальностью. — Вы спасаете его жизнь на войне. Вы влюбляетесь. И сейчас ваша любовь спасает его жизнь снова.

Она счастливо вздохнула, не замечая того, что Гермиона в шоке всё ещё изумленно глазела на неё.

* * *

— Это невозможно, — заявил Рон невозмутимо. — Это не может быть правдой.

Гермиона вздрогнула. Она могла справиться Роном, когда тот бушевал, кричал и был совершенно неразумным. Тихий, сдержанный Рон — действительно плохая новость.

Гарри склонился над запечатанным пергаментом, брошенным Гермионой на столик. Когда он поднял взгляд, его лицо было очень бледным. На лбу зловеще проступал неровный шрам.

— Боюсь, это правда, — сказал он, наконец. — Документ правомерен. Скреплен печатью и все такое.

Гермиона глубоко вздохнула:

— И волшебная статистика не лжет. Особенно когда чернила смешаны с Сывороткой правды.

Гарри упал в своё кресло, усталый и сломленный.

— О, Боже. Мы действительно ничего не сможем сделать, так?

Рон по-прежнему внимательно смотрел на Гермиону. Его голубые глаза потемнели от боли.

Она тяжело сглотнула, не желая видеть своё отражение в этих глазах, не желая видеть его боль, не желая видеть, что сейчас, СЕЙЧАС за все время Рональд Уизли внезапно понял её, действительно понял её и узнал, что она сделает, даже раньше, чем это осознала она сама. Она попыталась думать о Г.А.В.Н.Э., о победе над Волдемортом, о спасении Снейпа, но единственным, о ком она могла думать, был Рон.

Она снова сглотнула, затем подняла голову и встретилась с Роном взглядом. Он не передергивался, не злился, лишь просто смотрел ей в глаза с выражением печали и сожаления на лице.

— Конечно, осталось кое-что, что мы можем сделать, — ее голос прозвучал глухо, словно доносился издалека. — На самом деле все предельно просто, Гарри. Мы должны убедить Снейпа жениться на мне...

— Нам нужен план, — заявил Гарри.

Гермиона уставилась на него. План уберечь Снейпа от Азкабана. План убедить Снейпа из всех людей жениться на ней… подождите минутку, что Гарри предложил, им нужно?

— План, Гарри?

Гарри закатил глаза.

— Да, Гермиона. Вопреки тому, что, ты, возможно, думаешь обо мне, я знаком с таким понятием, — замявшись, он выдавил улыбку. — Думаю, сохранить кому-то жизнь может быть немного сложнее, чем пытаться убить кого-нибудь.

Он тяжело сглотнул.

— План…звучит хорошо, — заметила Джинни, нарушая неловкое молчание.

— Гениальный план мог быть лучше, — Невилл казался испуганным.

Луна, сидящая по-турецки на диване, улыбнулась сама себе. Насколько Гермиона могла сказать, все шло в соответствии с превосходным планом, который её подруга-когтевранка уже разработала в странных и удивительных уголках своего разума.

Рон стоял у окна, пристально вглядываясь в дождь. Она старалась не смотреть на него. Каким-то образом девушка заставила себя вновь сосредоточиться на обсуждаемом вопросе.

— Целитель Магворт сказала, что он очнется на днях. Она думает, что ему необходимо будет провести в Мунго еще около трех недель, потому что он слишком долго находился без сознания. Но затем его отправят домой.

Джинни почесала лоб.

— Кто-нибудь знает где его «дом»?

— Может, Хогвартс? — Невилл бессмысленно уставился на неё.

Гермиона покачала головой.

— Не обязательно. Школа ещё не открылась снова. На днях я разговаривала с проф…директором Макгонагалл, и они откроются снова только в июле — летняя школа для наверстывания пропущенного года.

Джинни содрогнулась.

— Мама уже говорила о частных занятиях.

— Если он не вернется в Хогвартс, это может все усложнить, — добавила она.

— А если он все-таки вернется в Хогвартс, вы думаете, пытаться заставить его жениться на студентке станет проще? — отвернулся от окна Рон. Гермиона вздрогнула. Она не привыкла слышать его голос таким жестким, саркастичным. Но он сделал важное замечание. Очень хорошее замечание.

— Он никогда не позволит себе увидеть в ней кого-нибудь, кроме студентки, — вставила Луна. — Замок заколдован так, чтобы любой, находящийся внутри него, был в безопасности — физически и духовно — если это вообще возможно. В Хогвартсе никогда не было случая соблазнения студенткой учителя. Или наоборот. Тогда как в Академии Шармбатон есть два призрака — результат несчастной любовной истории между студенткой и преподавателем, — она радостно им улыбнулась.

Рон побледнел. Гарри нахмурился.

— Каким-то образом мне нужно находиться с ним рядом, так, чтобы это не было очевидно, — задумчиво сказала Гермиона. — В Хогвартсе будет легче, чем там, где он живет. И ему потребуется работа.

— О, я думаю, он вернется в Хогвартс, — бодро сказала Луна. — Он будет чувствовать себя таким виноватым за то, что ему приходилось делать, будучи директором. И поскольку «Пророк» уже решил, что никто не пожелает когда-либо выйти за него замуж, я сомневаюсь, что кто-нибудь ещё захочет нанять его. В конце концов, они предполагают, что его заберут в Азкабан сразу по истечении трех лет. Действительно этого времени недостаточно, чтобы выстроить хорошие отношения между работодателем и работником.

Гермиона задумчиво пожевала нижнюю губу.

— Итак, я не должна быть студенткой. Как насчет… это проблема, если подмастерье выходит замуж за своего мастера? В мире магглов да.

Рон и Джинни пожали плечами — они, очевидно, никогда не задумывались об этом. Широко распахнутый взгляд Невилла сказал больше слов. Но Луна — хорошо информированная обо всех грязных байках волшебного общества — сменила свою обычную отстраненную улыбку на озорную маленькую усмешку.

-В мире магглов такое бывает. В волшебном мире такие контракты заколдованы для защиты подмастерья. Чувства мастера не могут влиять на то, как он оценивает своего ученика. Перенелла Фламель была подмастерьем Николаса Фламеля, когда они поженились.

— Как бы то ни было, тебе известно о подобных вещах, Луна? — сказал Гарри, полный восхищения.

К Луне снова вернулась её фирменная «не от мира сего» улыбка.

— Мой отец однажды распространял серию о легендарных волшебных любовных историях. Моргана и Мерлин. Николас и Перенелла. Минерва и Альбус.

— Минерва Макгонагалл и Альбус Дамблдор? — ахнула Гермиона. — Не может быть!

Луна только пожала плечами. Но Джинни захихикала.

— Это имеет больше смысла, чем морщерогий кизляк.

— Идея подмастерья звучит хорошо, — сказал Гарри.

— Это даст мне три года каждодневной работы с ним. Это даст мне…нам…время. И шанс. Я полагаю, — желудок Гермионы сжался. — Я надеюсь.

В школе она ни разу не сказала профессору ни слова наедине. Единственное, что она когда-либо говорила ему было: «Ты не сдохнешь на мне», прежде чем их обоих увезли в Мунго. И единственным личным, что когда-либо говорил ей он, было его наблюдение, что он не смог увидеть разницы между её нормальными и заколдованными зубами. От того инцидента до сих пор было обидно. Помимо этого, они всегда взаимодействовали только как учитель и студентка. И она действительно не нравилась ему тогда.

Если она не нравилась ему, когда была студенткой, как бы он воспринял её в качестве своего подмастерья? И в то время как она получала высшие оценки, даже по Зельям, особенно на СОВ… Гермиона прекрасно осознавала, что не дотягивала до его стандартов. Она никогда всерьез не задумывалась об этом, поскольку никогда не рассматривала карьеру в зельеварении.

— Мне нужно сдать мои ЖАБА как можно скорее, — сказала она, наконец. — Я должна быть лучше, чем была когда-либо.

После пребывания вне школы больше года.

— Мне нужен кто-нибудь, кто подтянет меня по Зельям, — добавила она. — И боюсь, нам по-прежнему понадобится кто-нибудь, чтобы силой заставить Снейпа взять меня в качестве своего подмастерья. У него никогда раньше не было ученика, так почему он возьмет его сейчас? И даже если он сам обдумывал это…полагаю, он никогда…даже…не рассмотрел бы меня.

Луна кивнула, довольная, как мать, чьё дитя разгадало загадку.

— Нам нужно поговорить с Макгонагалл.

— Приятно видеть вас, мисс Грейнджер, — сказала Минерва Макгонагалл и к неудобству Гермионы продолжила сжимать её в объятиях.

— Спасибо вам за приглашение, — улыбнулась Гермиона.

Кабинет изменился. Появились новые шторы богатой расцветки с узором из шотландской клетки. Множество длинноногих столиков было сокращено до одного, помещавшегося между двумя потрепанными мягкими креслами (красная кожа и темное дерево, возможно дуб) перед камином. В углу, следом за уютной кошачьей корзиной стоял большой столбик для царапанья.

Один из стеллажей сейчас представлял собой застекленный шкафчик с изумительным выбором виски.

— Почему бы нам не присесть и не выпить немного чая?

— Благодарю вас, — сказала Гермиона. — Это было бы замечательно.

Снаружи тусклый солнечный свет, сопровождавший её в замок, дал волю апрельскому ливню. Дождь застучал по стеклам.

Они сели в кресла, и когда директор Макгонагалл постучала по столу между ними своей волшебной палочкой, на нем появился полноценный пятичасовой чай с пряностями, пшеничными лепешками и сладостями вместе с двумя чайниками. Судя по запаху, в одном был «Седой Граф», а в другом — «Дарджелинг».

У Гермионы совсем не было аппетита, но она была рада занять руки чашкой чая, чтобы не продолжать отрывать заусенцы. Просто она немного нервничала все эти дни.

Им требовалась посторонняя помощь. А директор Макгонагалл действительно наилучший вариант для них. Но вместе с тем число людей, посвященных в План, должно быть как можно ниже. Луна же объясняла им почти по слогам, что их План рано или поздно неизбежно раскроют.

— Такие вещи выйдут наружу, — говорила она им. — В «Придире» когда-то была серия статей, охватывающих магические интриги и заговоры. И все они были разоблачены. Хотя иногда, пожалуй, слишком поздно.

Гермиона закатила глаза, но Гарри согласился с Луной.

— Посмотри на Волдеморта — сам Снейп — лучшее доказательство сказанного Луной. Мы просто должны попробовать и надеятся, что нас разоблачат, когда будет слишком поздно.

— Ты имеешь в виду, после того, как мы поженимся.

— Да-а, — согласился Гарри и взглянул на неё со странной грустью в глазах.— Так было бы лучше всего.

Гермиона глубоко вдохнула и снова сосредоточилась на беседе.

— Простите? Боюсь, я немного задумалась, — произнесла она с пылающими щеками.

Но Макгонагалл ласково улыбнулась.

— Всем нам сейчас есть о чем подумать. Что привело вас сюда сегодня? Я надеялась, что увижу вас снова в Хогвартсе, когда начнется летняя школа.

Гермиона сделала ещё один глубокий вдох, затем выдохнула. Прямо сейчас учащенное дыхание было не лучшей идеей. Она проглотила комок в горле. Сейчас или никогда. Выкладывай.

— Я…я пришла просить вас об услуге, директор. И… если… это возможно, я хотела бы попросить вас… о конфиденциальности… относительно причины моего визита.

Директриса нахмурилась. На её лице промелькнуло тревожное выражение. Но через мгновение она кивнула.

— Очень хорошо. Я сделаю, что смогу. Так зачем же вы здесь?

Гермиона дрожащими руками опустила чашку. Ложка слегка звякнула, когда она положила её на стол. Девушка наклонилась к своей сумке и вытащила свиток пергамента. Один только взгляд на официальную печать Волшебного Бюро Генеалогии заставил её почувствовать легкую дурноту.

— Не могли бы вы взглянуть на это, пожалуйста?

* * *

— Я… Я должна сказать что… это очень… очень похвально с вашей стороны, мисс Грейнджер … попытаться… — заикаясь, произнесла директор Макгонагалл. Её нос приобрел отчетливый розовый оттенок.

Затем:

— Вы не хотите чуть-чуть виски? Потому что мне сейчас, пожалуй, необходим стаканчик.

Гермиона моргнула, слегка опешив. Директор Макгонагалл предлагает ей виски?

— Э-э… только совсем немножко.

Отказаться было бы невежливо, и если Минерва Макгонагалл полагала, что виски поможет, она охотно последует примеру своей учительницы.

— Ардбег для меня, и я думаю немного Гленморанжа для вас, — Макгонагалл протянула ей стакан с бледно-золотистой жидкостью, едва с палец высотой.

Её собственный стакан был значительно полнее, и цвет был темнее, скорее янтарный, нежели золотой.

Алкоголь запылал на языке и обосновался маленьким, но удивительно приятным пожаром в недрах её желудка. Следующий глоток на самом деле ощущался не так уж плохо. Скорее сладко и цветочно, если жидкое пламя могло быть таким на вкус.

— Ваш план неплох, — внезапно сказала директор Макгонагалл. — Но я надеюсь, вы не ожидаете, что он сработает. Северус не тот мужчина, кто…

— Директор … Извините, что прерываю вас… Я… я ничего не жду… все, чего я хочу… заставить его... подумать, и я надеюсь, взять меня за…за…замуж скорее из-за эмм… пригодности. Я никогда не буду ждать от него… Я просто… Я не могла бы вынести… и так уже действительно достаточно смертей и страданий от В…Волдеморта, — она звучала как сломанная запись полного собрания сочинений Джейн Остин.

Гермиона содрогнулась. Глаза Макгонагалл увлажнились, что смутило её ещё больше.

— Несомненно, — сказала директриса. — Более чем достаточно.

— Но я просто хотела сказать, что Северусом Снейпом не легко манипулировать, также не думаю, что он даже когда-либо намеревался жениться, ни по любви или каким-то другим причинам. Особенно после… — Макгонагалл откашлялась и оживленно продолжила. — Я полагаю, что вы воспользуетесь выходными, чтобы упаковать свои вещи. В понедельник мы начнем частные уроки для ваших ЖАБА. А завтра я нанесу Горацию визит и напомню ему об его долге волшебному миру.

— Гораций? — затем Гермиона поняла, о ком Макгонагалл говорила.

— Гораций Слизнорт, — подтвердила директриса. — Вы, мисс Грейнджер, должны будете стать гением зельеварения. Вашей обычной одаренности будет не достаточно. Поэтому впереди у вас настоящий академический поединок.

— Я не сомневаюсь, что вы осилите эту задачу. А я могу только пожелать вам и Северусу удачи.

С тех пор как её выписали из Мунго, Гермиона навещала Снейпа как минимум раз в неделю.

Сперва она вела себя скованно. Входила, садилась в кресло для посетителей и проводила два часа, уставившись на его неподвижную фигуру и едва ли что-либо сознавая.

Спустя три-четыре недели, всякий раз, когда она заходила в палату, её начинало трясти, и она не могла сдержать слез. Однако со временем и это прошло.

Она успокоилась. Навещая его, она обнаружила, что все внутри неё стало столь же неподвижным, как и он, лежащий в этой тихой комнате, где слышалось лишь его неглубокое дыхание. Снаружи мир не стоял на месте, памятные службы и победные празднества завершились, а герои и жертвы начали собирать воедино осколки разбитых жизней и жить дальше. Внутри же этой тихой комнаты время, словно остановилось.

В какой-то момент ею снова овладели беспокойство и волнение. Целители вновь и вновь обещали ей, что он поправится и будет жить, но он все не двигался и не приходил в себя.

Она спасла его для пожизненной комы?

Свои часы посещений она проводила в нервном напряжении, в наблюдении за его лицом, руками, в поисках хоть каких-нибудь изменений. Но ничего не происходило. И покидая больницу, она чувствовала себя измученной и опустошенной.

Сидя подле него сейчас, она была даже более напугана, чем раньше. Но сейчас она боялась того, что он очнется. Что если он очнулся? Что он скажет? Будет ли он в состоянии разговаривать? Узнает ли он её вообще? Сможет ли она вести себя так, словно…

Она покачала головой.

Итак… Нужно найти что-то положительное в этой ситуации… Единственная положительная вещь в этой ситуации… Да не было во всем этом ничего положительного, в самом-то деле! И пусть у неё не получится вести себя так, словно ничего не случилось, разве это что-нибудь изменит? Ведь столько всего произошло, в конце-то концов!

Целители понятия не имели, насколько много он помнит, и не лишился ли своих воспоминаний целиком. Им было ясно одно: Снейп воспользовался каким-то необычным методом извлечения воспоминаний для Омута Памяти. В настоящий момент специалист по Чарам Памяти из Палаты Непоправимых Увечий от Заклятий работал с Гарри, копируя воспоминания и очищая их — насколько это было возможно — от мыслей и эмоций Гарри об увиденном.

Гермиона содрогнулась. Ей было очень жаль того, кому, так или иначе, придется объяснить все это Снейпу. Мало того, что тот всё ещё жив, в то время как планировал умереть, так он ещё и получит обратно свои самые личные и болезненные воспоминания, увиденные в ракурсе сознания человека, которого ненавидел больше всего.

Он шевельнулся? Она вскочила, нагнулась вперед, сосредоточенно вглядываясь в его вытянутые бледные черты. Её сердце подскочило, а желудок сжался.

Он просыпается?

Она пристально смотрела на его лицо, на худое тело под бело-зелеными покрывалами. Он выглядел более худым, чем прежде, когда ещё преподавал. Этот бледный и болезненный человек — вот все, что осталось от их грозного учителя зельеварения.

Она нахмурилась. Его дыхание казалось более глубоким. И не таким частым, как раньше. Было ли это лишь её воображение, или же его веко слегка дернулось?

Медленно, осторожно открылась дверь. И целитель Магворт заглянула внутрь.

— Пора, мисс Грейнджер.

Гермиона кивнула и поднялась на ноги. Она была не совсем уверена, что ощущает сейчас: огорчение от того, что очередное её посещение прошло без пробуждения Снейпа, или облегчение?

Когда дверь за ней, наконец, закрылась, она вздохнула и повернулась к целительнице.

— Вы уверены, что он скоро очнется?

Мюриель Магворт кивнула.

— Разве вы не заметили изменений?

Гермиона задумчиво изогнула свою нижнюю губу.

— Я не уверена, но мне показалось, что он дышит более глубоко. И не так часто, как раньше. И, мне показалось, я видела, как одно из его век двигается.

Целительница улыбнулась.

— Он снова может дышать без магической помощи. И он двигает глазами во сне. Он действительно просто спит сейчас. Он проснется. Не волнуйтесь. Он проснется и будет жить. И все будет просто замечательно.

Гермиона стиснула зубы. Она знала, что Магворт просто хотела её успокоить. Но ничего не будет «просто замечательно». Не может быть все «просто замечательно» с пожизненным заключением в Азкабане, зависшим над головой Снейпа, из-за ряда неправильных представлений о маггловском правосудии со стороны слишком нетерпеливых служащих Министерства.

Она выдавила из себя улыбку.

— Спасибо вам. Я очень надеюсь на это.

* * *

— Выглядишь дерьмово, детка, — подколол её Джордж, когда она вошла на площадь Гриммо.

Он переехал сюда после панихиды. Он не мог спать в Норе и в квартире, которую делил со своим близнецом. По сути, она не была уверена, спал ли он и на площади Гриммо. Он был таким бледным, что недавно побеленные стены в сравнении с ним и то выглядели ярче. Веснушки выделялись на щеках темными пятнами, словно Джорджа одолевала корь.

— Ты тоже, — она положила свою сумку и устало потянулась. — Остальные вернулись?

— Да, ты пришла последней. Я просто спустился, чтобы запастись сливочным пивом, которое поможет смазать это военное заседание.

Гермиона вздрогнула. Некоторые слова теперь имели другой смысл. Год или два назад она бы усмехнулась, услышав выражение «военный совет». Но тогда был бы жив Фред, чтобы захлопать ладонью по рту в фальшивой имитации боевого клича.

— Я буду наверху через минуту, — сказала она.

— Там без перемен?

Девушка поморщилась.

— Целительница сказала, что некоторые изменения есть, но он всё еще без сознания.

— Не смотри так мрачно, — сказал Джордж. — Зато у нас будет больше времени на разработку планов. А эта плохая летучая мышь из подземелий потребует чертовски хороших планов.

— Он не летучая мышь. И он не плохой, — сказала Гермиона автоматически. — Я просто надеюсь, что мы придумаем что-нибудь, что действительно сработает.

— …и поэтому он действительно может прийти в себя в любой момент,— заключила Гермиона.

— И что дальше? — спросил Гарри, нервно расхаживая перед окном. — Ему наверняка расскажут о судебном процессе и об условиях его испытательного срока. Что он собирается делать потом? Что Министерство намерено делать?

Гермиона поняла, о чем он говорил.

— Ты имеешь в виду, собирается ли он сразу пойти в Волшебное Бюро Генеалогии… и намерены ли они рассказать ему о…

Она почувствовала, как похолодело её лицо, словно из головы буквально выкачали всю кровь.

Джинни покачала головой и вмешалась:

— Я провела некоторые исследования. Я просмотрела процедуры ВБГ (Волшебное Бюро Генеалогии) и детали нового брачного закона.

Джинни нахмурилась, когда заметила, как все уставились на неё.

— Что? Вы думаете, Гермиона единственная в этой комнате, кто знает, как разузнать о подобных вещах?

— Да ну, нет, конечно. Продолжай. Так о чем ты там…?

— По существу, или эти министерские типы — полные идиоты, или же они крайне изворотливы. Во-первых, ВБГ не может производить односторонний поиск. Это было бы сватовством, а у них нет лицензии на это. Сватовство — крайне прибыльный бизнес, и снова возвращаются законы, защищающие такие лицензии. Раньше «Анно Домини» обладало довольно большим влиянием.

Во-вторых, результаты находятся под защитой законов о неприкосновенности частной жизни, а это означает, что представители Министерства не имеют возможности их получить, если только они не занимаются Темными Искусствами. Таких я, конечно, учитывать не буду.

В-третьих, и это самое странное, Гермиона не должна была получать никаких результатов.

— Что? Но у неё было два образца крови! — хором воскликнули Гарри и Рон.

— Верно, у неё были образцы крови. Но она лишь сказала, что помолвлена со Снейпом, хотя это и не так. Какие бы заклинания ни использовались в ВБГ, ожидается, что они должны были выявить её ложь, но они не сработали.

— Почему? — Рон выглядел озадаченным.

Мысли Гермионы в панике кружились. Были ли какие-нибудь шансы, что результаты были ложными?

— Подумай об этом, Рон, — заставила она себя заговорить. — ВБГ работает с высоко секретной информацией. Нет ничего более личного, чем родословная, особенно принадлежащая людям, так зависимым от чистоты крови. Им нужно убедиться, что никто не сможет заполучить эти данные в свои руки. И не только для того, чтобы предотвратить шантаж. Если бы у них не было превосходных гарантий, им стоило бы лучше назваться «Магия Крови Без Границ».

Она повернулась к Джинни:

— Ты думаешь, мои результаты…

— Неправильные? Фальшивые? — Джинни решительно покачала головой. — Мы с Луной глубоко просканировали пергамент. И Луна наложила кое-какие сложные правдовыявляющие чары. Кое-что из этого они иногда используют в «Придире» для проверки своих топ-историй.

Внезапно Гермиона поняла, какой смертельно бледной была Луна. Её кожа была словно восковой, а обычно выпуклые глаза глубоко запали.

— Все в порядке, — заверила ее Луна. — Я просто очень устала. Это заклинание относится к весьма высокому уровню магии. Но, Гермиона, я могу обещать тебе, что результаты верны. И более того, по какой-то причине магия думает, что ты уже помолвлена.

— Что? — пискнула Гермиона. — Я что?

Джинни и Луна одинаково пожали плечами.

— Понятия не имеем, почему магия думает именно так. Но это единственное объяснение.

Некоторое время в комнате стояла полнейшая тишина.

— Возможно, это часть той арифмантической аномалии? — предположил Гарри, наконец.

Гермиона глубоко выдохнула. Это было бы почти разумно.

— И всё, чего я хотела, это снова жить нормально, — пробормотала она.

Затем её мысли вернулись к более насущным проблемам.

— Что до Министерства, Джинни, я думаю, все мы знаем, что безумство и зло не исключают друг друга, — она вздохнула. — Этот испытательный срок — действительно шутка. Всё звучит так, будто они никогда реально и не хотели, чтобы он находился на свободе. Они дразнят его нормальной семейной жизнью публичности ради, хотя ЗНАЮТ, что у него почти нет шанса найти кого-то, на ком он сможет законно жениться. Даже без этой аномалии, разве у него был бы справедливый шанс?

Рон пожал плечами.

— Спрашивай не нас, а Министерство. Я полагаю, он мог бы пойти к свахе. Это, вероятно, позволило бы получить желаемый результат при нормальных обстоятельствах. Он мог бы сварить Феликс Фелицис. Но ты думаешь, он станет? Честно, ты можешь представить Снейпа, пытающегося найти жену, чтобы выполнить это условие?

Он не смотрел на нее. С тех пор как принял её решение, Рон был дружелюбным и вежливым с ней. Он даже не высмеивал её по поводу запуска новой версии Г.А.В.Н.Э. Но он никогда не смотрел на нее. Никогда не встречался с ней взглядом. И продолжал изумлять её своей новообретенной зрелостью.

— Нет, — сказала она, наконец. — Я не думаю, что он пошёл бы в Бюро Генеалогии, даже если бы они делали односторонний поиск.

«Даже если бы Министерство сказало ему сразу, что я — его единственный шанс избежать Азкабана, я не могу себе представить, как он просит меня выйти за него замуж», — подумала она.

— И что же дальше? — спросил Невилл.

— Я возвращаюсь в Хогвартс. И с понедельника я начну оттачивать свои навыки в зельеварении на частных уроках с дорогим профессором Слизнортом.

Рон изобразил шумные рвотные порывы, и Джинни обнаружила, что улыбается. Некоторые вещи все-таки не изменились.

— Э-э, — Гарри откашлялся и неловко поерзал. — Точно, — он подошёл к одной из полок и отыскал что-то, похожее на книгу. Нет, две книги.

— У меня кое-что есть для тебя, Гермиона.

Он подошёл к ней и протянул книги. В одной из них она сразу узнала «Продвинутое Зельеварение» Принца-полукровки.

— Я чуть не забыл о ней, — пробормотал Гарри виновато. — Я сходил и забрал её из Выручай-комнаты, после того как Дамблдор… после смерти Дамблдора.

Пауза.

— Тебе необходима вся помощь, которую ты сможешь получить. Э-э… Джинни? Как насчет того, чтобы спуститься вниз и поужинать?

Гермиона кивнула, разглядывая потрепанную книгу.

Она вспомнила свои опасения насчет неё. Какую зависть у неё вызывало великолепие комментариев. Как приводило её в ярость отсутствие всякого уважения к автору. Как обижали её все приводимые в защиту этой книжки аргументы. Сейчас ей следует быть благодарной, что Гарри вспомнил об этом учебнике. Она положила его на стол и обратила внимание на вторую книгу. Эта была иной: опаленная, темно-зеленая тетрадь в твердом переплете.

Дневник? Она тотчас подозрительно нахмурилась.

«Но Гарри не дал бы мне опасную книгу, не так ли? Особенно после…»

— Конечно же, дал бы, — пробормотала она. — Некоторые вещи никогда не меняются.

Гермиона вытащила свою палочку и держала её наготове, поворачивая книгу к свету. Потускневшие инициалы. Л. и Э.

— ЛЭ? — она уставилась на книгу, её сердце заколотилось. Была ли это… Могла ли эта тетрадь принадлежать…

Гермиона решительно раскрыла книгу.

«Зелья», — было написано на первой странице ровным девчачьим почерком.

«Мысли, Заметки и Рассуждения, Относящиеся к Моему Второму Любимому Предмету в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс».

Под этой записью кто-то неразборчиво накарябал в попытке выглядеть остроумным и классным, но не достигнув желаемого эффекта: «Усилия Методично & Систематично Повлиять на Ощипатуса Тягомотиуса & Идиотуса Болвануса».

« 2 сентября, 1970. Первый урок Зелий. Я полюбила их. Как готовка, только лучше. Здесь рецепт, того, что мы делали…

Северус тоже полюбил их. Но он дуется, потому что они не позволяют нам экспериментировать. Он хочет знать, что бы случилось, если бы он поменял некоторые ингредиенты или перемешал по-другому. Мы решили открыть маленькую лабораторию в тайном месте, так мы сможем все это опробовать».

«5 сентября, 1970. Сегодня мы делали…

Думаю, я использовала слишком много текучих водорослей. Джеймс Поттер, этот идиот, использовал ОЧЕНЬ много текучих водорослей. Его котел взорвался, урок был отменен, и у меня так и не получилось посмотреть, оказалось ли моё зелье нормальным. Болван. И он ухмылялся все время, как будто он герой или что-то в этом роде».

«Зато сейчас мы знаем, что бывает после добавления слишком большого количества текучих водорослей», — было нацарапано под этой записью в узкой мальчишечьей манере.

«12 сентября, 1970. Северус прав. То, что не позволяют экспериментировать СКУЧНО. На Чарах гораздо веселее. Но я думаю, что обнаружила тайное место, где мы сможем открыть нашу секретную лабораторию. Эта комната находится в школе. Но она не всегда там. А если она там, не думаю, что она всегда выглядит одинаково. Придется исследовать её сегодня ночью. Я хочу, чтобы слизеринское общежитие находилось ближе к моему. И чтобы Гейл не храпела».

Тихий шорох заставил её поднять взгляд. В дверях стоял Гарри.

— О, Гарри, — прошептала Гермиона, — Это…это…

Он кивнул.

— Дневник моей мамы. Я нашел его под грудой галеонов в моем хранилище в Гринготтсе, когда разбирался там. В нем все её уроки Зелий в Хогвартсе. Она была даже более помешана на ведении записей, чем ты.

Он сделал глубокий вдох и указал на другую книгу.

— Все-таки будь осторожна, Гермиона. Он был в ярости из-за того, что его старый учебник попал ко мне в руки. Я даже представить боюсь, что бы он сделал, если бы узнал, что книга все еще где-то рядом, — он сглотнул. — Он…Она… Они варили вместе, пока он…пока они не поссорились… пока моя мама… пока она не смогла …не простила его… Он действительно любил её, Гермиона.

* * *

Слизнорт, решила Гермиона, был даже липче слизня. Даже сальные волосы Снейпа не могли быть столь же маслянистыми, как снисходительная дружелюбность пожилого Мастера Зелий. Но стоило отдать ему должное, ведь он протестировал её и за полчаса составил план их уроков. Это давало ей надежду, несмотря на то, что ей было слегка не по себе от профессора.

Гермиона вернулась в Большой Зал как раз во время ланча. После шести месяцев восстановления и реконструкции Хогвартс выглядел так, словно ничего не случилось — кроме эпитафий на стенах для всех, кто погиб в последней битве. Она помедлила в дверях. Без студентов в зале было очень пусто. Заколдованный потолок над её головой был наполнен плывущими облаками.

— Мисс Грейнджер!

Девушка вздрогнула. Ей отчаянно махала директор Макгонагалл.

— Почему бы вам не сесть вместе с нами? Уверяю вас, мы не кусаемся.

— Вы уверены, Минерва, дорогая? — Гораций Слизнорт, засмеявшись, откинулся назад в своем кресле, его круглый живот слегка дрожал.

Гермиона вздохнула — лучше бы она позвала в свою комнату домового эльфа — и быстро направилась прямо к учительскому столу. Сегодня присутствовали только директор Макгонагалл, мадам Помфри, профессор Вектор и профессор Слизнорт.

— Благодарю вас, — сказала она, когда Макгонагалл выдвинула кресло рядом с собой.

— Ерунда, дорогая, было бы просто нелепо, если бы вы сели там.

Мягкий хлопок возвестил о прибытии чашки с супом. Гермиона благодарно вздохнула. Каким-то образом домовые эльфы узнали, что у неё почти не было аппетита. Она заставила себя поднять ложку. Она знала, что должна поесть. Добавление ко всем её проблемам ещё и пищевого расстройства — совсем не лучшая идея.

Гермиона, конечно, специально изучила свои симптомы.

ПТСР(посттравматическое стрессовое расстройство), депрессия и в целом просто…печаль. Она даже подумывала о том, чтобы показаться маггловскому терапевту, но быстро отказалась от этой мысли. Она бы не смогла рассказать ему правду, и это делало терапию бессмысленной. Умом девушка понимала, что со временем почувствует себя лучше. Она, в конце концов, смирится со своими потерями. С тем, что никогда не увидит снова своих родителей — из-за своих воспоминаний они были потеряны для неё безвозвратно. С тем, что никогда не увидит снова Фреда. Или Тонкс. Или Люпина. Или… Гермиона безжалостно остановила мантру имен, которые хотелось повторять и повторять в сознании до бесконечности. В конце концов, она станет лучше спать. Её перестанет тошнить от одной мысли о еде.

Но на данный момент такое простое действие, как поедание супа, было почти большим, с чем она могла справиться.

— Ожидается ряд изменений перед началом работы школы, — рассказывала Минерва Слизнорту. — Новые учителя… Генриетта Хитченс возьмется за Маггловедение. Билл Уизли возьмет Защиту от Темных Искусств. Альберик Свитч согласился присоединиться к нам через год, чтобы взять на себя Трансфигурацию. А пока её продолжу преподавать я. Зельеварение…

— Что ж, Минерва, тут я бы не беспокоился. Даже если Северус ещё какое-то время не сможет взять на себя полную нагрузку, я уверен, что смогу превратить мисс Грейнджер в более чем приемлемого подмастерье к сентябрю. И она обладает энергией молодости, которая поможет ей справиться с шалостями младших классов.

Гермиона подняла голову от своего супа, стараясь не смотреть на директора Макгонагалл. Но, конечно же, женщина заметила и слегка ей подмигнула. Девушка снова опустила взгляд. Если директриса хотела, чтобы Снейп взял себе подмастерье, она сомневалась, что зельевар сможет отказаться. Размышляя о неподвижной худой фигуре — все, что осталось на данный момент от некогда импозантного мужчины — она поняла, что ему, вероятно, не помешал бы помощник.

— Гермиона, после обеда нам нужно поговорить о ваших Ж.А.Б.А. Не могли бы вы зайти ко мне в кабинет в два часа дня?

— Конечно, директор. И благодарю за приглашение присоединиться к вам. Профессора, — она вежливо кивнула остальным преподавателям за столом.

* * *

— Я знаю, что на самом деле вы бы предпочли снова взять все предметы, Гермиона, — сказала Макгонагалл, протягивая Гермионе чашку чая. — Но это действительно было бы не выполнимо.

Гермиона кивнула.

— Я знаю. И я, — она слегка вздохнула. — Я должна признать, что мне действительно не хватило бы на это энергии, даже с частными уроками.

Макгонагалл решительно взглянула на нее, приподняв брови.

— Вы почти ничего не кушаете, — заметила она. — И выглядите вы так, словно совсем не спите. Вам следует показаться Поппи по этому вопросу.

Гермиона снова кивнула.

— Я покажусь.

Директриса вздохнула.

— Прошло только шесть месяцев. Нужно время, чтобы прийти в себя. Но вы молоды, у вас впереди целая жизнь. Я не буду говорить вам эту чушь, что «время лечит» — время не лечит, но с течением времени жить станет легче.

А теперь ваши предметы: зельеварение, естественно. Также Заклинания — самые сложные зелья — заколдованные. Травология, конечно. Предлагаю вам взять в качестве четвертого предмета арифмантику — вычисления помешиваний, снятие мерок, время варки — всё подчинено арифмантике и нумерологии.

— Я буду скучать по трансфигурации, — призналась Гермиона. — Но я согласна. Это все, что мне нужно, и это сочетание считается одним из наиболее многообещающих, кроме того, оно необходимо для обучения на мракоборца, — она слабо улыбнулась.

— Хорошо, — Макгонагалл казалась довольной. — Полагаю, мистер Поттер и мистер Уизли не вернутся в школу?

Гермиона покачала головой.

— Гарри уже начал обучение на мракоборца. Он сдаст свои Ж.А.Б.А параллельно с учебой. Так для него будет проще, чем вернуться в Хогвартс и всё время ловить на себе взгляды, как будто он животное в зоопарке. Рон берет вечерние курсы бухгалтерского учета. Они с Джорджем и Ли Джорданом продолжат заправлять «Волшебными Вредилками Уизли». Но Джинни вернется. И Невилл, и Луна.

— Это хорошо. С нетерпением жду встречи с ними.

* * *

Неделю спустя директор Макгонагалл вызвала Гермиону к себе в кабинет, прервав интересный урок арифмантики.

— Он очнулся, — произнесла Макгонагалл, как только Гермиона, слегка запыхавшись, вошла в её кабинет.

Директриса была очень бледной.

— Я была там, когда он проснулся сегодня утром.

Сердце Гермионы пропустило удар, она глубоко вдохнула и почувствовала, как подкосились ноги.

— Присядь, девочка. Тебе нужно пойти и увидеть его, не упади в обморок в моем кабинете.

Гермиона молча опустилась в кресло для посетителей напротив письменного стола.

— Как…он?

— В сознании. Жив, — Макгонагалл пришлось сглотнуть, прежде чем она смогла продолжить. — Смущен. Не может разговаривать… на данный момент… Целители… все же надеются, что со временем он восстановит способность к речи.

— О, Боже, — прошептала Гермиона.

Но, как всегда, ответа не было.

* * *

— Ему действительно гораздо лучше, — заверила Гермиону целитель Магворт. — Конечно, он все еще не может говорить, но он знает, где он, и что произошло.

— Вы рассказали ему? — спросила Гермиона.

— Конечно. Ему нужно было узнать, по крайней мере, голые факты того, что случилось, чтобы иметь возможность переориентировать себя и принять, что он все еще жив.

— Как…как он отреагировал? — голос Гермионы дрожал.

— Не так уж плохо, как могло быть, — сказала целительница кратко. — Итак, пойдемте. Не позволяйте ему двигаться слишком много — кивать или качать головой. У вас есть полчаса.

— Профессор? К вам посетитель, — Мюриель Магворт обняла Гермиону и потянула её ближе к кровати.

Снейп действительно бодрствовал. Его кровать была трансфигурирована, поддерживая его в полулежащем, полусидящем положении. Мужчина пристально смотрел прямо перед собой на дождь за окном. Он повернул голову на голос целительницы. Постепенно, по чуть-чуть, медленно. Темные глаза глубоко запали. На фоне мертвенно бледного лица они были почти черными, но безрадостными. Из них исчезла та привычная жгучая сила, о которой помнила Гермиона по тем временам, когда он ещё наводил на них ужас в своих подземельях.

— Профессор Снейп? — произнесла она неуверенно. — Можно мне… можно мне остаться с вами ненадолго? Я присяду?

Его взгляд остановился на ней. Губы дрогнули. Мимолетное пожатие костлявых плеч, казалось, говорило, что ему наплевать, стояла ли она или села в кресло. Её колени подкосились от нервов и облегчения.

Целитель Магворт улыбнулась им и ободряюще кивнула.

— Я вернусь через полчаса. Зовите меня, если что-нибудь понадобится.

Магворт тихо закрыла за собой дверь, и Гермиона осталась наедине со своим бывшим учителем.

— Я так рада, что вы очнулись, — прошептала Гермиона.

Ответом ей было вымученное фырканье. Северус Снейп был с ней не согласен.

Гермиона вздрогнула и так сильно сжала холодные ладони в кулаки, что костяшки побелели. Но она не отвернулась, встретив взгляд его черных глаз так спокойно, как только могла.

— Простите, сэр.

Его тёмные глаза с усмешкой сузились, но из горла вырвался лишь едва слышный скрежет. Тем не менее, ему не нужно было что-либо говорить. Она, и не слыша его голоса, очень хорошо поняла то, что он хотел бы сказать.

«Как типично для Гриффиндора. Сначала делать, а потом думать. Хотя я ожидал большего от вас, мисс Грейнджер. Или я ошибся,полагая, что вы всегда и всё знаете? Лучше мистера Поттера и мистера Уизли, а теперь, по-видимому, лучше и меня самого?»

Она снова вздрогнула, но все же не отвела взгляда.

— Я просто не смогла бы…

Не в силах закончить предложение, Гермиона замолчала, просто уставившись на него.

К её удивлению Снейп не отвернулся. Вместо этого он просто вернул ей взгляд глаз, которые выделялись темным на бледной коже. Черты его лица… опустошенные… изнуренные. Глаза обожгло слезами, но вряд ли профессору бы понравилось, если бы она сейчас здесь разревелась.

Когда целитель Магворт снова открыла дверь, Гермиона все так же сидела у постели Снейпа. Девушка подняла взгляд и попыталась улыбнуться. На её лице застыло странное задумчиво-отрешенное выражение, и когда целительница, глядя на неё, приподняла брови, она оставила свои бесплодные попытки.

Гермиона повернулась к профессору, который по-прежнему не двигался.

— Я вернусь, если можно, сэр.

В ответ он закатил глаза и снова слегка пожал худыми плечами.

«Разве это выглядит так, словно я смог бы прекратить эти ваши посещения? Поступайте, как хотите, мисс Грейнджер, ведь вы все равно сделаете по-своему, нравится мне это или нет».

* * *

Оказавшись в небольшом кабинете целительницы, девушка обессилено прислонилась к стене. Такой же вымотанной она себя ощущала после многочасового экзамена.

— Присядь. Присядь! — Магворт взяла её за руку и повела к привычному для нее креслу.

Взмахом палочки целительница сотворила чай для двоих. Следующим взмахом седовласая волшебница с одной из полок призвала маленькую красную бутылочку.

— Небольшая порция Бодроперцового зелья, — заявила она. — Открой рот, девочка. Или я дам тебе Бодрящее Зелье, а оно раза в два противней на вкус.

Послушно проглотив лекарство и лишь слегка задохнувшись и фыркнув, когда острое варево запылало в желудке, девушка увлажнившимися глазами посмотрела на целительницу.

— Думаю, теперь мне удалось по достоинству оценить виски директора Макгонагалл, — прохрипела она. — Похожий эффект, только на вкус приятнее.

Магворт фыркнула.

— Так Минерва делилась с тобой своим виски? Она, должно быть, любит тебя.

Гермиона удивленно заморгала:

— Вы знаете директора Макгонагалл?

Пожилая ведьма позволила себе лукавую усмешку.

— Мы вместе учились в школе. Мы всегда неплохо ладили, несмотря на то, что я была на Слизерине, а она на Гриффиндоре.

Еще один сюрприз. Если бы Гермионе пришлось предполагать, она, вероятно, распределила бы Мюриель Магворт на Пуффендуй.

— Знаешь ли, девочка, преданность факультету — не главное. Так не должно быть в школе. И, уж тем более, это не должно иметь значения, когда мы вырастаем и выходим из стен школы во взрослый мир, — целительница фыркнула. — Конечно, некоторые старые предрассудки тяжело изжить.

Гермиона вздрогнула, щеки её вспыхнули. После всего, что случилось, кому как не ей следовало бы хорошо об этом знать. Но, как сказала целительница, старые предрассудки жили гораздо дольше, чем того было нужно.

— Когда он сможет разговаривать? — спросила девушка, нарочно меняя тему.

Магворт не ответила. Вместо этого она подняла свою чашку и сделала глоток. Затем продолжила медленно поворачивать кружку — зеленый плющ обвивался вокруг черного фона — в своих руках. Наконец, Мюриель вздохнула:

— Я не знаю, сможет ли он разговаривать снова. Должен. Мы применили к его ранам заклинание Застоя, пока откачивали яд из тела. Когда его тело снова поддалось магическому исцелению, мы залечили все повреждения, которые он перенес. Не думаю, что есть даже шрам внутри этого упрямца. Но видите ли, голосовые связки — очень чувствительная часть анатомии человека. Могут быть отдаленные последствия, несмотря на то, что, по сути, его речь должна быть в порядке. Колдомедики, со всеми нашими знаниями и магической силой, недостаточно сведущи в отдаленных последствиях: в чем-то, что не может прийти в норму сразу.

Гермиона уставилась в свою чашку. Над ромашковым чаем с бледно-желтым лаймом и мелиссой поднимался пар. Вкус не слишком интересовал её, но зато чай успокаивал нервы без назойливости Бодроперцового зелья.

Отдаленные последствия. Она определенно знала об этом больше колдомедиков. Её мать занималась стоматологической хирургией, сталкиваясь с восстановлением челюстей, зубов, разрушенных после транспортных аварий, и тому подобным.

— Помощь логопеда, — сказала она, наконец. — Логопедия — вот то, что ему нужно. Если физически с ним все в порядке, нужен кто-то, кто бы вел процесс его выздоровления и заставлял его должным образом заниматься.

Магворт нахмурилась.

— Что это за вид терапии? Никогда раньше не слышала о такой.

— О, вы и не могли, — ответила Гермиона. — Это маггловская вещь. Без магии приходится справляться со множеством отдаленных последствий заболеваний и несчастных случаев, — она вздохнула. — Так здесь нет логопедов? Очень плохо.

Затем её неожиданно осенило:

— Могли бы мы пригласить специалиста из магглов? Мне случилось знать одного весьма хорошего. В больнице, где работает моя мама, — она остановилась, задохнувшись. — Где работала моя мама, прежде чем начинать операцию, она иногда приглашала логопеда. Конечно, полагаю, вам придется применить к ней Забвение впоследствии… так что, вероятно, нет…

— Хммм… — Магворт поставила свою кружку на стол и задумчиво сплела пальцы. — Возможно так, а, может, и нет. Стоит попробовать — и я знаю, кого попросить об этом. Северус, безусловно, почувствует себя намного лучше, если сможет снова хлестать своим злым языком.

— Как её зовут?

— Лойс Петрел, — сказала Гермиона.

Приблизительно в то же самое время Лойс Петрел разглядывала спокойное лицо пожилой женщины в прямоугольных очках, со строгим пучком и отчетливым шотландским акцентом.

— Так у моей дочери нет СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности)? Она не ребенок с особыми потребностями?

Профессор Макгонагалл нахмурилась.

— Я не знаю, что это за С-Д-В-Г, но, конечно же, у вашего ребенка есть особые потребности. У нее проявляются все признаки того, что с возрастом она сможет стать чрезвычайно талантливой волшебницей. Вы не можете просто отправить её в какую-нибудь маггловскую школу и заставить отказаться от сил и талантов.

— Волшебница, — повторила Лойс Петрел.

Часть её разума кричала ей поднять телефон и позвонить в полицию и психиатрическую лечебницу. Но другая часть восторгалась: «Конечно, вот что это! Внутри неё есть сила, от которой она не может избавиться. Это любого заставило бы вести себя так, словно внутри него обитает миллион муравьев».

— Да, — подтвердила госпожа Макгонагалл. — Волшебница. Человек — как вы, но с весьма особыми талантами — как я.

Внезапно женщина, словно завернулась сама в себя, становясь всё меньше и меньше на глазах Лойс, пока в кресле перед молодым логопедом не осталась сидеть изящная полосатая кошка.

Но прежде чем Лойс успела закричать, или у неё случилась истерика, кошка снова начала расти, пока женщина не вернулась в кресло, при этом ни один волосок не выбился из ее прически.

— Ух, ты, — сказала Лойс. — Это… это очень убедительно.

«Разве только завтрашним утром я проснусь в замечательной белой комнате, после того как меня запрут там с нервным срывом», — подумала она.

Но, конечно же, Лойс никак не могла позволить себе нервного срыва, ведь ей необходимо было думать об Алине, и это всегда поддерживало её, с тех самых пор, как в шестнадцать она узнала, что беременна. Беременна… а отец ребенка исчез в ночи.

Макгонагалл улыбнулась.

— Семестр начинается первого сентября. Алина получит письмо посредством совиной почты — сова прилетит к вам с письмом из школы — как э-э… маггловский почтовый голубь. Преподаватель Маггловедения, Профессор Хитченс, встретится с вами, чтобы помочь приобрести все, что потребуется Алине в Хогвартсе.

— Мы очень серьезно относимся к взаимоотношениям между магглами и волшебниками. И хотим вовлечь в образование детей родителей-магглов. Поэтому, пожалуйста, если у вас есть какие-либо вопросы, свободно сбрасывайте мне записки с помощью каминной сети. Мы уже подключили ваш камин для передачи сообщений. Вы просто берете щепотку этого порошка, бросаете в огонь, произносите мое имя, а затем кидаете ваше письмо в пламя. Оно не сгорит, не волнуйтесь, но появится на моей стороне сети.

Когда ваша дочь окажется в школе, для переписки вы сможете использовать школьных сов, или же вы можете приобрести собственную сову.

Я знаю, все это несколько шокирует и удивляет вас, но обещаю вам, что Алина будет счастлива с нами.

* * *

Гермиона не была особо удивлена, увидев Гарри на следующий вечер после посещения Снейпа. Когда Гарри пролез через портретный проем, она сидела в пустой гриффиндорской гостиной, свернувшись клубочком на диване в компании Живоглота и «Самых Могущественных Зелий».

— Здравствуй, Гермиона, — сказал он. — Я принес тебе немного сливочного пива.

Гермионе захотелось закатить на него глаза: какой очевидный предлог! Мысленно она представила, что бы на это сейчас сказал Снейп: «Несомненно, даже гриффиндорец мог бы придумать что-нибудь получше?»

Вслух она ограничилась:

— Спасибо тебе, Гарри, это действительно очень мило с твоей стороны.

Она осторожно положила книгу на читальный столик, подальше от бутылок.

Парень протянул ей бутылку. Стекло звякнуло о стекло. Гермиона сделала глоток и подавила дрожь. На самом деле, она не особенно любила сливочное пиво.

Какое-то время они молча сидели перед камином. Год назад Гермиона стала бы подгонять и пилить Гарри, допытываясь, зачем он пришел. Но сейчас у неё просто не было сил на это. Он пришел поговорить, это было очевидно. По этой причине она разумно полагала, что он, в конечном счете, все-таки начнет разговор.

— Я был у него, — внезапно сказал Гарри, не глядя на свою подругу. — Это было ужасно.

— Почему?

— Он… он ничего не сказал, вообще ничего. Просто лежал там, похожий на приведение, и пристально смотрел на меня. Он даже не усмехнулся или ухмыльнулся. Это было пугающе, — Гарри передернулся. — И я… я извинился, но… но… как возместить эти ГРЕБАНЫЕ шесть лет, когда я обращался с ним как с дерьмом, чертовски НЕНАВИДЕЛ его, и…

И тогда он просто закрыл глаза.

— Боже, Гермиона, — Гарри откинулся назад. — А он даже не знает деталей суда и приговора. И невозможно сказать, насколько много он помнит, хотя подозреваю, что порядочно, судя по тому, как он смотрел на меня. Но он ничего не сказал. Вообще ничего.

— Это потому что он не может, Гарри. Я разговаривала с целителем Магворт вчера. Физически он поправился, но это не означает, что нет отдаленных последствий на его голосовых связках, например. Не упоминая… о психологических последствиях стресса, под которым он находился, когда на него… напали.

Длинные слова и медицинские термины успокаивали её разум. И девушка заметила, что они, по крайней мере, немного подействовали на Гарри.

— Ты все еще работаешь с очищением воспоминаний?

Гарри кивнул.

— Да, но этот процесс должен скоро завершиться. Я надеюсь. Я не хочу смотреть на них снова. Хотя сомневаюсь, что они когда-нибудь вообще изгладятся из моей памяти. Они будут внутри меня так долго, как я живу. Я снова и снова возвращался к ним, чтобы отфильтровать свои… мысли, чувства…моё восприятие добавилось к ним… Гермиона… Я…

Он покачал головой, не в силах подобрать слов.

— О, Гарри.

Они просидели на диване ещё около часа, молча допивая сливочное пиво. Вскоре Гарри, извинившись, ушел. Джинни и остальные, должно быть, уже ждали его на площади Гриммо.

Три дня спустя Гермиона, скрестив ноги, сидела на диване в гостиной Гриффиндора. На коленях покоился толстый фолиант в кожаном переплете с хрупким от возраста пергаментом. Живоглот, наслаждающийся пустотой башни, величественно вытянулся в одном из мягких кресел возле камина.

Близилась полночь, но «Естествознание» Плайни, одна из книг, рекомендованных профессором Слизнортом, была действительно чрезвычайно интересной.

«Дикий портулак», — прочла она. — «Знаменит своими уникальными свойствами. Нейтрализует последствия отравления стрелами и ядом змей».

Гермиона закрыла книгу. Змеи. Яд. Она действительно не хотела читать об этом. Ей не хотелось даже думать об этом. Взгляд на часы подсказал ей, что уже полночь, но, несмотря на то, что рано утром ей предстоял урок в теплицах — травы собирались прежде, чем солнце становилось слишком жарким — ей не хотелось идти в постель. Она не настолько устала, чтобы спать без кошмаров. Недолго девушка подумывала о зелье Сна Без Сновидений. Но тут же покачала головой. Оно было очень сильным и в большом количестве вызывало привыкание, а в последние месяцы она слишком часто его принимала.

«Лучше сделать что-нибудь конструктивное», — подумала она. — «Например, заняться планом превращения в подмастерье, которого оценил бы Снейп».

— Глотик, я иду в подземелья, чтобы что-нибудь сварить. Ты со мной?

Кот отвернулся, свернувшись клубочком. Гермиона приподняла бровь. Что ж, по крайней мере, ответ был ясным.

* * *

Её шаги отдавались эхом в пустых коридорах и лестницах. В отсутствие студентов учителя не патрулировали замок ночью. Только Филч делал свой обычный обход в десять часов, проверяя, что все окна закрыты, и свечи погашены.

Когда Гермиона ступила на узкую лестницу, которая вела из Входного Холла вниз, в подземелья, одна из новых эпитафий, выгравированных на стенах замка, привлекла её взгляд. Камни для эпитафий вычистили. Они выделялись ярким кремовым цветом на фоне темных от времени стен замка. Она знала, что замок сам выбирал стих для каждого памятного камня. Девушка прочла:

«Моргана Монтгомери, 1984-1998, Ни огонь, ни ветер, ни рожденье, ни смерть не могут стереть наших добрых деяний».

«Она, должно быть, была одной из студенток, которые проскользнули обратно в Хогвартс с Колином Криви», — догадалась Гермиона.

Она слышала это имя раньше, но где? Монтгомери…ох, конечно. Сестры Монтгомери. Моргана и Мадлен. Их младший брат был убит Фенриром Сивым. Сейчас осталась только Мадлен. Гермиона попыталась воскресить в памяти связанное с именем лицо, но ничего не приходило на ум. Моргане было всего четырнадцать лет, когда её убили, и, вероятно, она была с другого факультета, поэтому совсем не удивительно, что Гермиона не знала её.

Но стоя в сумерках Входного Холла и вглядываясь в памятный камень, Гермиона не могла отделаться от ощущения, что ей хотелось бы её знать.

* * *

Дверь в кабинет зельевара была заперта, и Гермиона поспешила миновать её. В апреле замок был холодным, подземелья же абсолютно ледяными. Оказавшись внутри класса Зелий, первым делом она разожгла ревущий огонь и призвала достаточно колдовских огоньков, чтобы осветить комнату ярче, чем когда-либо было. Не думая, она прошла к своему обычному месту, рутинно сформировавшемуся за шесть лет уроков зельеварения дважды в неделю и несметного числа отработок, отбываемых в этом же месте. Однако почти уже положив свои книги на парту, Гермиона остановилась.

Она не была ученицей уже очень долго, несмотря на то, что всё ещё готовилась к Ж.А.Б.А. прямо сейчас. Она никогда снова не сядет здесь, в классе Зелий, в то время как её учитель будет вышагивать по комнате, сердито поглядывая на неё за её пылкое рвение правильно ответить на вопрос. Гермиона глубоко вдохнула и медленно двинулась к следующей парте. Эта принадлежала Невиллу. Она разумно полагала, что парта не была проклятой, как её друг однажды заявил. Лишь страх перед профессором заставлял его быть таким нервным и неуклюжим в классе.

— Ну, что ж, — пробормотала она, — А сейчас испытаем что-нибудь совершенно новое.

Прочтение записей Принца-Полукровки вместе с дневником Зелий Лили подарило ей несколько идей, и у неё чесались руки их опробовать.

Возможно, потому что у неё были такие проблемы со сном, в последнее время она очень много размышляла о сонных зельях и об их опасностях. Она составила таблицу сравнения различных эликсиров и любовных напитков и обнаружила странную схожесть: все они весьма сильно зависели от магии таких естественных действий, как сон и отдых.

Её отец интересовался гомеопатией, и почему-то этот распространенный среди популярных сонных зелий фактор напомнил ей об одной из дискуссий, которые они с отцом так любили.

— Мы так привыкли применять Аспирин и Таленол, что уже никогда не задумываемся об альтернативах. Предубеждение. Конечно, есть ситуации, когда нам необходимы все эти медикаменты, но очень часто бывает достаточно натурального лекарства, или даже оно действует лучше. Это похоже на — когда всё, чем ты пользуешься — молоток, все твои проблемы, в конечном счете, начинают выглядеть как гвозди…

Гермиона вздохнула. Она очень скучала по противоречивому юмору своего отца.

— Молоток здесь — это определенно магия, — размышляла она, выкладывая на стол корни валерианы, шлемник, калифорнийский мак, хмель, страстоцвет, ромашку и мускатный орех. — Если я обращусь к магии только как к самому последнему и незначительному ингредиенту, используя её в нужное время и правильным образом, чтобы превратить это в нечто большее, чем простой чай, результат должен будет полностью отличаться от обычных сонных зелий. Будет более мягким, но, по-прежнему, эффективным. Конечно, если я ошибаюсь, я, возможно, стряпаю котелок яда…

Гермиона усмехнулась, когда ей в голову пришла непочтительная мысль: «Снейп, вероятно, одобрил бы любой исход».

— На одно слово, пожалуйста.

Гермиона уже собиралась покинуть Большой Зал, направляясь на очередной урок Заклинаний. Профессор Флитвик заставлял её тренироваться в продвинутых движениях волшебной палочкой, используя для упражнений палочку такой же длины и веса, как и её собственная, но без магических сил. В настоящий момент девушка крайне сомневалась, что когда-нибудь достигнет достаточной сноровки, чтобы наскрести больше «Выше Ожидаемого» на Ж.А.Б.А.

А пальцы Снейпа были чрезвычайно ловки и проворны…

Гермиона начала рассматривать свои успехи в занятиях так, как в её воображении, оценил бы их он. И по какой-то причине ей казалось, что она никогда не дотягивала до его уровня.

— Да, профессор Макгонагалл?

— В мой кабинет, пожалуйста, следуйте за мной. Не волнуйтесь, это не займет много времени. На своем уроке вы окажетесь вовремя. Профессор Флитвик сказал мне, что пока очень доволен вашей работой.

— О, — щеки Гермионы довольно запылали.

Но настойчивый голос в глубине сознания критиковал: «Ты хочешь сказать, что это твое отбрасывание упражнения с палочкой в течение трех раз за сеанс и есть «Выше Ожидаемого»? В таком случае, даже не хочу знать, с чего же эти ожидания начинаются…».

Ворчащий «Бонни Принц Чарли» открыл вход в кабинет директрисы. Несколько мгновений спустя Гермиона уже смотрела на Макгонагалл через усыпанный бумагами стол с ножками в форме когтистых лап.

— Я провела утро в Мунго, — сказала Макгонагалл. Её голос звучал напряженно, а губы сжались в тонкую линию.

Незамедлительно во рту у Гермионы пересохло, а живот затрепетал от волнения:

— Как… Как профессор Снейп?

Вероятно, Макгонагалл заметила нетерпение Гермионы, предложив одну из своих редких мимолетных улыбок:

— Я обнаружила, что ему гораздо лучше — по крайней мере, что касается его физического здоровья. Кажется, на данный момент, удача на нашей стороне: логопед, которого вы посоветовали Мюриель… Лойс Петрел — мать одной из наших будущих первокурсниц.

— В самом деле? — воскликнула Гермиона. — Я и не догадывалась, что Алина — ведьма!

— Вы знаете ребенка?

— Не очень хорошо, директор. На каникулах я привыкла время от времени встречаться с моей мамой в больнице за обедом, и иногда, когда у миссис Петрел не было няни для Алины, она брала её с собой в больницу — у них там есть услуги по уходу за детьми работников, хотя, на самом деле, они были предусмотрены для детей младшего возраста. Помню, Алина всегда была очень активной.

— Ах. Что ж, благодаря счастливым обстоятельствам, что Алина — волшебница, Мюриель Магворт смогла обратиться к миссис Петрел относительно вашего предложения о речевой терапии.

— Конечно! — воскликнула Гермиона. — Поскольку её дочь — волшебница, нет необходимости подвергать её Забвению!

Макгонагалл кивнула.

— Миссис Петрел согласилась принять профессора Снейпа на лечение. Полагаю, они встречались раз в день на прошлой неделе.

— О, это чудесные новости! У него есть какие-нибудь успехи?

— Сейчас он выражается вполне… отчетливо, — сказала Макгонагалл сухим тоном, означавшим, что Снейп говорил ей отнюдь не любезности. — Однако не совсем так, как до нападения. Вы сможете увидеть сами. Вы можете трансгрессировать в Мунго сегодня днем после занятий с профессором Флитвиком.

Директриса откашлялась и бросила на Гермиону полный сочувствия взгляд.

— Миссис Петрел тоже там будет сегодня. Ей рассказали о ситуации с вашими родителями. Поэтому… при желании вы можете говорить с ней открыто.

У Гермионы перехватило дыхание, словно её ударили в живот.

Она старалась не думать о своих родителях. Это была не её вина. Она не могла знать, что Министерство набросило не выявляемые защитные заклинания на её родителей. Она не могла знать, что эти редкие защитные заклятия столкнутся с наложенными ею Чарами Памяти ещё более худшим образом, чем Бодроперцовое зелье реагирует с Сывороткой Правды. Она не могла об этом знать. Поэтому это была не её вина.

По крайней мере, она знала, что её родители живы. И счастливы. Даже если они никогда не вспомнят, что у них когда-то была дочь.

— Спасибо, — сказала Гермиона, наконец. — Я лучше пойду сейчас на урок.

* * *

— Мисс Грейнджер, — проворчал Снейп, когда она вошла в комнату, и скривился так, словно неожиданно куснул печенья из коры хинного дерева (прим. пер. обладает очень горьким вкусом).

Макгонагалл была права. Его голос очень изменился. Больше не вкрадчивый и спокойный, модулированный и выразительный, он был сейчас отрывистым, хриплым и резким.

Но зато он снова заговорил.

— Профессор Снейп… как хорошо снова слышать ваш голос! — улыбнулась она ему, охваченная облегчением.

Услышав её слова, он фыркнул, слабо и невыразительно, совсем не как её бывший учитель зельеварения.

— Могу я присесть?

Он не стал отвечать, лишь изогнув черную бровь и указав на стул слабым движением левой руки. Будто хотел сказать: «Поскольку я не могу вас выставить из этой комнаты лично, что ж, вы можете сесть».

Гермиона опустилась на стул. По пути в комнату она размышляла о вещах, которые могла бы рассказать ему — возможно, предоставить ему новости о других членах Ордена? Или о том, как восстановили Хогвартс? Что она собирается сдавать скоро Ж.А.Б.А., и что работает над проектом по зельеварению?

Но сейчас, когда она сидела возле его постели, все её планы, казалось, выветрились из головы. Остались смущение, опасение и сумбурные, болезненные вопросы, которые она задать ему не могла.

— Мисс Грейнджер, — проскрежетал Снейп едва слышно. — Я слышал… что должен, — его голос надломился от боли, когда он перенапрягся, чтобы подчеркнуть слово, — … поблагодарить вас … еще раз… На… этот раз…за идею терапии для… восстановления моей способности к речи.

С бьющимся сердцем Гермиона встретила его взгляд. Его глаза были унылы, а лицо лишено всякого выражения.

— Я рада, что это работает, — тихо сказала она.

Снейп закрыл глаза.

«А я нет».

Взглянуть в зеленые, совсем как у Лили, глаза, а затем погрузиться в освобождающее забвение смерти: неужели он просил слишком многого?

Он услышал тяжелый вздох Гермионы Грейнджер. На долгое и мучительное мгновение тишины девушка затаила дыхание. Когда ей, наконец, пришлось выдохнуть, донесшийся звук был между вздохом и рыданием.

Её так отчетливо слышимая боль заставила неловко рвануться в глубине его души долг жизни, которым он был ей обязан. Снейп ещё крепче зажмурился и сжал руки в кулаки, радуясь, что одеяла скрывали эту беспомощную, чрезмерно эмоциональную реакцию.

Будь проклята судьба или все боги, или кто там решил, что идея Грейнджер подвергнуть его маггловской речевой терапии станет очередным долгом жизни. И, конечно, не было ни одного раза, когда бы он спасал её, чтобы учесть это в его пользу. Хотя бы потому, что его целью было спасение Гарри, ну, или из-за его клятвы преподавателя. Он поклялся защищать всех своих студентов. Спасение её жизни было частью его должностной инструкции.

Конечно, ему пришлось признать, что если уж, он все-таки должен жить, без способности разговаривать или петь это было бы бесконечно сложнее. С другой стороны, возможно, было бы лучше, если бы, когда дверь его камеры в Азкабане закроется за ним спустя три года, он не смог делать ни то, ни другое. Безумие, наверное, пришло бы быстрее. Хотя — подарило бы ему безумие забвение?

Он содрогнулся.

Будь проклята и Минерва тоже: за то, что жизнерадостно запихивает его на ещё три года в рабство. И будь проклят он сам, за то, что оказался шокирован её беспощадностью, и тем, как она воспользовалась его ситуацией. Будь она слизеринкой, он бы ожидал её действий. Он бы даже оценил её хитрость. Довольно коварно с её стороны: чтобы уберечься от проблемы замещения вакантной должности зельевара, сперва завладеть его услугами на эти три года, а затем заставить его взять подмастерье, которого было бы очень удобно направить и подготовить для принятия обязанностей ко времени, когда его увезут в Азкабан.

Снейпу, казалось, не удавалось стряхнуть с себя то чувство ужаса, которое охватило его с тех пор, как Минерва рассказала ему обо всем, что произошло с того момента, как подлая змея вонзила клыки в его шею. Начиная с падения Волдеморта, и заканчивая тем, как его заочно осудили, а также об этом ужасном, нелепом условии его испытательного срока. Хотя ему, вероятно, следует быть благодарным за небольшую милость: по крайней мере, Минерва не предложила ему попросить одну из женщин — членов Ордена принести себя в жертву ради спасения его от Азкабана.

Болезненная усмешка искривила его губы.

Даже если бы он и задумался об этом. Несомненно, им разрушено вполне достаточно жизней и без добавления ещё одной женской жизни и свободы на эти весы. И не важно, действовала бы она из неуместного чувства долга или того хуже из жалости.

Но беспокойство в глазах Минервы казалось почти искренним, когда та говорила о его возвращении в Хогвартс для восстановления. Он фыркнул. Почти как если бы она все еще опасалась за его жизнь — как будто боялась, что он убьет себя.

Если бы он мог!

Он был проклят жить, связанный вторым из трех Нерушимых Обетов, сделанных им за свою жизнь. И этот второй Обет останется неизменным, пока он либо не умрет естественной смертью, либо не будет убит другим.

Его воспоминания были затерты — он знал об этом: о провалах, слезах и ударах; о боли и гневе, больше не связанными со временем, местом, или событием — о, Поттер, будь ты проклят, проклят, проклят за то, что так чертовски похож на нее, так чертовски, проклятье, благороден. Так чертовски невежественен.

Но было одно воспоминание, которое он сохранил.

Последний раз, когда он видел Лили живой. Она шла навестить подругу в Мунго. Он нагнал её и затащил в бельевой шкаф. Он упал перед ней на колени, снова и снова умолял её о прощении, заклинал её покинуть страну. По её глазам он увидел, что она знала, о том, что он наделал… А потом она заставила его поклясться Нерушимым Обетом, использовав… как слизеринка свою…свою бесхитростную подругу-идиотку в качестве Связующего.

Лили заставила его поклясться, что бы ни случилось, он не убьет себя…

Он помнил все. Как если бы это было вчера. И даже после стольких лет одни и те же вопросы мучили и страшили его. Действительно ли Лили знала, что он сделал? Она принудила его к этому Обету, потому что возненавидела? Или же она сделала это, потому что все еще, как-то, хотя бы немного…что ж, не любила его, конечно, как бы она могла? Но заботилась о нем? Назло всему? Факт остается фактом независимо оттого, что послужило причинами для её просьбы, он сделал то, что она хотела. С тех пор как Лили умерла, он никогда больше не сможет освободиться от Обета. И теперь, каковы бы ни были её мотивы, этот Обет превратился для него в жесточайшую из пыток, какие он только мог себе представить.

Он был жив.

Через три года его отправят в Азкабан до конца его дней. И он не может убить себя, если не хочет вернуться обратно на землю привидением.

«Конечно», — задумался он, — «одно, возможно, даже увенчало этот ужас».

Из всех людей его подмастерьем станет гриффиндорка Гермиона Грейнджер. Однако все же было и одно светлое пятно. В качестве его подмастерья она должна быть готовой слушаться любого отданного им приказа. Он ухмыльнулся. Мысленно он начал обозревать отвратительнейшие обязанности, которые Мастер Зелий мог поручить своему подмастерью. «О, приказы, которые он отдаст ей…»

Внезапно он резко выдохнул: его осенило. Приказы! Она будет подчиняться всем его приказам. Возможно, это путь положить конец всем его мучениям…

Теперь у него было о чем подумать.

Прим. автора: при нарушении Обета, человек возвращается на землю привидением, возможно, это было частью договора Северуса и Лили.

Громкие голоса разрушили его задумчивость. Два из них он узнал сразу: Минерва Макгонагалл и целитель Магворт. Узнать третий мгновенно ему не удалось.

Дверь с грохотом распахнулась, и Долорес Амбридж сердито проворчала:

— Я знаю, что он не спит. И я настаиваю на разговоре с ним! Сейчас же! Он будет вызван в качестве свидетеля по нескольким незавершенным судебным процессам. И к тому же его собственный…

— Решение Чаши Нейта окончательно, — возразила Минерва Макгонагалл.

— Это вы так думаете, — прошипела Амбридж. — А сейчас мне нужно поговорить с…пациентом.

Его глаза открылись, вспыхнув, но в это секунду, произошли две вещи: Грейнджер вскочила, встав между его кроватью и дверью, и каким-то образом сумела найти его левую руку под одеялами.

Холодные тонкие пальцы нащупали его ладонь и крепко сжали её — как будто вся её жизнь зависела от этого.

— Директор Макгонагалл! — воскликнула девушка. — Профессор Снейп… он пытался заговорить… но не смог…а потом… потом он упал в обморок!

Получив от неё сигнал, он замер, пусть даже это и означало необходимость оставить свою руку в её руке.

— Что случилось, мисс Грейнджер? — Макгонагалл поспешила к кровати и опрометчиво положила ладонь на его лоб. Всё что ему оставалось делать — это не дергаться.

— Я…Я … Он хотел заговорить… но не смог …и потом, думаю, напряжение было слишком большим для него… и он просто потерял сознание.

Он едва не фыркнул. Не нужно быть легилиментом, чтобы понять, что девчонка лжет. Но уровень её боли был, несомненно, подлинным, и, очевидно, достаточным, чтобы это могло — возможно — одурачить Амбридж.

Целитель Магворт повысила голос:

— Вон! Вон! Все вы. И, Амбридж, не смейте сделать шага в мою палату без мракоборцев и ордера. У него произошел рецидив. Вон! Да, мисс Грейнджер, даже вы.

Пальцы, всё еще сжимавшие его руку, с неохотой ослабили свою хватку.

Он слышал движение, бормотание, как закрылась дверь, затем наступила тишина. Он выждал еще пять минут, потом глубоко выдохнул и медленно открыл глаза. Мюриель сидела в кресле, которое освободила Грейнджер, её проницательный взгляд остановился на его лице.

Снейп попытался ухмыльнуться, но это причинило боль мышцам в его горле, и он содрогнулся. Мюриель плавно взмахнула над ним волшебной палочкой для диагностики. Зеленые и красные руны зажглись в воздухе над его телом, затем снова потускнели.

— Ну, — сказала целительница. — Эта Амбридж действительно отвратительная особа, не так ли? Вам повезло, что девочка Грейнджер среагировала так быстро.

Резкий рывок в душе дал ему понять, насколько он был удачлив. Казалось, в эти дни он накапливает долги жизни, как бродячий пёс обзаводится блохами. Он снова закрыл глаза. «Вы понятия не имеете», — хотел сказать он. Но голос его подвел. Поэтому он просто молча покачал головой.

— Вам нужно поспать сейчас, — сказала Магворт. — Ваш энергетический уровень очень низок.

Снейп хотел снова покачать головой — не достаточно ли он выспался за последние шесть месяцев? Но даже это маленькое движение оказалось для него чрезмерным.

Его сознание было утянуто усталостью, словно под воздействием свинцового груза, и всё потемнело.

* * *

Гермиона узнала Лойс Петрел в тот же миг, когда та вошла в Изолятор.

Лойс была миниатюрной женщиной, с очень бледной кожей и длинными темно-каштановыми волосами, которые она завязывала в строгий конский хвост, очень похожий на пучок профессора Макгонагалл. У нее были карие шоколадного оттенка глаза, теплые и понимающие, а поведение — всегда спокойным, тихим и безобидным. Она была из тех людей, с которыми легко. Одной из тех, кто в молчании мог бы просидеть у твоей постели весь день, если ты заболел, и совсем не чувствовать себя плохо от этого.

Необычность её дочери показывала, насколько Алина отличалась от своей матери. Маленькая девочка выглядела почти в точности как ее мама (только волосы были немного темнее, и уже сейчас видно, что она будет выше). Но по характеру они отличались как небо и земля — Алина была маленьким торнадо, всегда в движении, радостная, импульсивная, энергичная.

«Ну», — подумала Гермиона, когда Лойс Петрел направилась к ней. — «Если Алина — волшебница, возможно, теперь её темперамент не удивителен. Интересно, на какой факультет её распределят…»

Лойс проигнорировала протянутую ей руку и просто крепко обняла Гермиону.

— Прости, Гермиона. Я не знала.

Гермиона судорожно вздохнула.

— Конечно, нет … и, — она выдавила слабую улыбку. — С моими родителями все нормально. Поэтому действительно не стоит…

Лойс отстранилась и внимательно посмотрела на нее.

— Ты, и правда, очень повзрослела, Гермиона.

— Целитель Магворт всё ещё с профессором Снейпом. Там было… э-э…недоразумение, но сейчас все под контролем. Думаю, будет лучше, если мы пойдем в её кабинет и подождем её там.

— Думаю, чашка чая не помешала бы, — ответила Лойс. — Ты же можешь…?— она взмахнула рукой в воздухе, словно держала палочку.

Гермиона улыбнулась:

— Да, могу.

Устроившись в уютном кабинете Мюриель Магворт, Лойс внимательно посмотрела на неё, и Гермионе стало интересно, как много Макгонагалл и Магворт рассказали логопеду о прошедших событиях в волшебном мире. Она полагала, что много, и следующие слова Лойс подтвердили это.

— Гермиона, ты понимаешь, что не должна всегда быть сильной? Даже взрослым позволено быть слабыми и нуждаться в помощи. Я знаю, что мы были едва знакомы в прошлом, но я — связь с твоей старой жизнью. А ты принадлежишь к новому миру моей дочери.

— Если тебе когда-нибудь потребуется кто-то, плечо, на котором можно поплакать или сочувствующее ухо… я к твоим услугам.

Гермиона прерывисто вздохнула.

— Я… Лойс… Спасибо вам… это… это… много значит для меня.

И это действительно было так.

— Почему маггловский паб, Гермиона? — проворчал Рон.

— Потому что нас не должны подслушать, Рональд, — ответила Гермиона, изо всех сил стараясь сохранять терпение.

Они сидели в уютно-неряшливом пабе где-то в Лондоне. Место, куда студенты приходили поужинать и спланировать остаток вечера. Одно из таких мест, по мнению Гермионы, которые вспоминаются с нежностью даже много лет спустя. Пиво было хорошим, хотя и небрежно поданным. После съеденных там «рыбы и чипсов» вы остались бы живы, но все же было бы разумнее оставаться верным «чили кон карне». В компенсацию здешние цены не заставляли ваш желудок урчать от голода.

Не то, чтобы её спутники, не считая, Гарри, конечно, имели какое-то представление о ценности маггловских денег.

Устроившись в своей кабинке, первым делом они возвели вокруг себя невидимый щит Муффлиато. Затем, прошептав Аттентионем Пропульсо, ребята убедились, что никто не захочет обратить на них внимание.

— Мы не могли сделать это где-нибудь в Косом переулке? Или в Хогсмиде? Или…, — скулил Рон. Они собрались так поздно из-за него. Интенсивный курс «Магии Бизнеса», который он брал в вечерней школе на Скол аллее, закончился лишь в десять вечера. После проведенных только что трех часов за изучением волшебной версии бухгалтерского учета было неудивительно, что он ворчал.

— Рон, заткнись, — попросил Гарри. — Мы все слишком хорошо узнаваемы в волшебном мире. Здесь гораздо лучше.

— Мне нравится, — вставила Луна. С безмятежной улыбкой она обвела взглядом своё окружение. Её большие глаза мерцали в тусклом свете паба, очарованные всем происходящим вокруг.

Рон и Невилл определенно чувствовали себя неуютно.

«Я уверена, что это из-за одежды», — задумалась Гермиона. Рон почти никогда не покидал дома без мантии, и она не помнила, что когда-либо видела Невилла на публике без «надлежащей» одежды. «Должно быть, они ощущают себя, словно одетыми в пижамы», — она ухмыльнулась сама себе. Это также объясняет, почему Луне было так комфортно. Несмотря на то, во что их необычная подруга была одета, напоминая хиппи в своем откровенном цветастом платье, Луна вписывалась неплохо. Даже со своим ожерельем из бутылочных пробок. Одна из девушек в баре как ни странно, была наряжена гораздо причудливее.

Джинни наклонилась к Гарри, предлагая ему трансфигурировать их мантии. Затем она быстро набросила на себя Вестимента Трансформо.

— Итак, как давно ты читаешь «Вог»? — спросила Гермиона свою подругу.

Джинни ухмыльнулась.

— Этот наряд, на самом деле, из «Космополитен».

Обтягивающая пара белых брюк выгодно подчеркивала её стройные ноги, в то время как глубокий вырез её темно-серого топа делал тонкий акцент на легкой ложбинке в области груди. Гладкие янтарные кожаные сапоги обхватывали её икры. У неё была даже сумочка в похожем стиле.

Джинни также нанесла немного макияжа, вполне достаточно, чтобы оттенить волосы, сейчас короткие, уложенные в обманный боб, и полные губы.

Гермиона вздохнула. Неудивительно, что ни Невилл, ни Гарри не могли отвести своих глаз от Джинни. Вероятно, еще одна причина плохого настроения Рона.

— Кхе-Кхе. Я предлагаю начать, — объявил Гарри. — Как продвигается План, Гермиона?

— Я буду сдавать Ж.А.Б.А. на следующей неделе.

Она боролась с волной паники, угрожавшей накрыть ее с головой.

— Не волнуйся, Гермиона. Ты будешь великолепна, как всегда, — подбодрила её Джинни.

Гермиона одарила её кривой усмешкой.

— Я буду даже лучше, не так ли? Чтобы он вообще обратил на меня внимание, я должна быть чертовым гением.

Рон покачал головой.

— Тебе же ведь нравится это, разве нет? Мужчина, который является настоящей интеллектуальной задачей. Кто-то, кто обычно никогда бы даже не взглянул на тебя.

— Рон! — сердито воскликнули Гарри и Джинни. Невилл выглядел так, словно предпочел бы обернуться невидимкой. Луна одобрительно кивнула.

Гермиона вздрогнула, но не смогла придумать, что сказать. Она не знала, о чем думать в первую очередь.

— Я думала, ты был выше этого, Рон, — сказала Джинни.

— Так и есть, — огрызнулся её брат. — Это было случайное дружеское наблюдение.

На мгновение за столом воцарилось молчание.

Затем Гарри продолжил:

— Хорошо. Так как он?

— Лучше, — сказала Гермиона. — У него все еще проблемы с глотанием и почти нет голоса, и когда он задыхается, ему нужен кто-то поблизости, кто сможет наложить Анапнео.

Но он поправляется. Лойс говорила мне, что у него паралич одной стороны голосовых связок, соответственно полученному ранению. Нервы были повреждены, и их нельзя восстановить с помощью магии. Они должны зажить в свое время. Это займет много месяцев. И ему нужна интенсивная терапия. Но помимо этого, ему действительно гораздо лучше. Целитель Магворт сказала мне, что его выпишут из Мунго через неделю. Таким образом, несколько недель он проведет дома, прежде чем начнется летняя академия в Хогвартсе.

— И что он будет делать? Ты сказала, что Макгонагалл попросила его вернуться в Хогвартс, — спросил Невилл. — Но он вернется? — он глотнул сидра. — Знаешь, Гермиона, эта штука не так уж и плоха на вкус.

Луна складывала перед собой в стопку подставки для пива. Она была восхищена их разнообразными формами и оформлением.

— Он вернется, — подтвердила Гермиона. — Он сказал мне об этом, когда я навещала его в последний раз. Вероятно, Макгонагалл просто сообщила ему, что он должен быть в школе во время летних курсов и проинформировала, что к этому времени я буду готова начать у него свое обучение.

— И он просто согласился? — нахмурилась Джинни.

— Наверно, — ответила Гермиона. — Знаешь, я тоже очень удивлена этим. Почему он с такой готовностью соглашается вернуться? Не упоминая о том, что в качестве своей ученицы из всех людей он принял меня.

Луна отвлеклась от мечтательного созерцания пивных подставок и пристально посмотрела на своих друзей широко раскрытыми, таинственными глазами, словно она видела нечто такое, чего не мог постичь больше никто в этом захудалом баре.

— Он нужен Хогвартсу, — просто сказала она. — Он нужен своим студентам. Что еще ему остается делать?

Снейп, шатаясь, вошел в небольшую гостиную и повалился на единственный уцелевший от разрушения предмет мебели. Его старый, потертый диван. Сейчас, черный от сажи, тот выглядел даже хуже, чем раньше.

Он старался не смотреть на свои любимые книги, разорванные и обуглившиеся, с разбросанными по полу страницами и корешками.

Конечно же, его защита не выдержала. Разбушевавшиеся Пожиратели Смерти сорвали свою ярость из-за поражения на его имуществе. Было гребаным чудом, что ему не пришлось собирать останки от своего дома в спичечный коробок.

Не то чтобы его это заботило. У него не было каких-то хороших воспоминаний об этом месте.

Воспоминания… Его замутило, а в голове все закружилось от вновь возвращенных воспоминаний. В желудке поднялась желчь. Он не должен поддаваться этому порыву. Или захлебнется. Было бы так просто уступить: позволить себе задохнуться и умереть. Он подавился.

Нет. Не таким образом. Если и было что-то, чего он хотел еще меньше продолжения своего жалкого существования за зловещей дверью тюремной камеры Азкабана три года спустя, то это вечное существование. Только поэтому он действительно предпочел бы черную учительскую мантию — жемчужно-серебристым одеждам призрака. Нет, если он хочет вырваться из этого ада, ему необходимо собрать свои мысли воедино.

«Контролируй свое дыхание. Сконцентрируйся на диафрагме. Мерные, неглубокие вдохи. Расслабься. Считай секунды», — раздался в его голове спокойный голос целительницы, нет, не целительницы, миссис Петрел.

Медленно бежали секунды. Постепенно порыв рвоты угас, оставив его в истощении и бессилии. В голове стучало.

Воспоминания были очищены полностью. Он должен был признать, что благодарен за это. Просмотр своих жалких воспоминаний глазами Гарри Чертова Поттера мог бы убить его, и он тотчас возвратился бы назад приведением. Но очищенные воспоминания не содержали больше и его собственных мыслей. Поэтому сейчас они ощущались чужеродными и болезненными для его сознания. Как будто в его мозг вбили железные гвозди.

И, о Боже, о Боже… Почему он просто не отказался от этих воспоминаний? В конце концов, в них не было ничего даже отдаленно хорошего или приятного. Почему он настоял на получении обратно того, что ему принадлежало, когда знал, что невозможно по-настоящему вернуть ему то, что он отдал в момент слабости, когда понимал, что к нему возвратятся совсем не его настоящие воспоминания, особенно теперь, когда половина волшебного мира разделила их с ним?

Каким дураком он был, каким чертовым дураком. Но, очевидно, фортуна действительно благосклонна к дуракам. Процесс очищения удался, и сейчас всё было возвращено на место. Возвращено вне места. Неважно. Он сжал руки в кулаки, борясь со спазмами, которые снова скрутили его желудок.

«Поттер, Чертов Поттер, почему ты не мог позволить им приговорить меня к смерти? И Гермиона Невежда Грейнджер, почему ты не могла перестать думать хотя бы однажды в своей жизни?»

* * *

Гермиона Невежда Грейнджер закончила экскурсию по замку Хогвартс в подземельях.

— Это кабинет зельеварения. В настоящее время я провожу здесь кое-какие эксперименты. Надеюсь, они смогут убедить профессора Снейпа, что взять меня в качестве своей ученицы — не самая ужасная вещь во Вселенной.

— Почему он так думает? — спросила Лойс, прохаживаясь вдоль полок и с восхищением рассматривая всевозможные склянки, пузырьки и бутылочки с яркими порошками, блестящими жидкостями и странными формами.

— Ну, ему никогда особенно не нравилась моя позиция, когда я была его студенткой.

— Почему? Я не могу представить, чтобы ты не была старательной и блестящей, — Лойс встала рядом с Гермионой, выглядевшей весьма заинтересованной котлами на столе перед собой.

Гермиона вздохнула.

— Я долгое время не понимала этого. Но, полагаю, я была слишком…активной… Я нарушала темп, который он избрал для своих уроков. А он… он… тот, кто предпочитает держать все под контролем.

— Обладать магией, подобно тебе — это лучший способ всё контролировать, как я представляю, — предположила Лойс.

Гермиона поморщилась.

— Не обязательно. Это… скорее что-то личное, думаю. Как бы то ни было, то, над чем я сейчас работаю — в основном, это гомеопатия магглов с чуточкой «волшебства». Я пытаюсь использовать магию очень скупо, чтобы сделать зелья легче для организма. До того, как я стала столько времени болтаться в Мунго, я действительно даже не представляла, какими плохими могут быть магические побочные эффекты.

— В этом много смысла, Гермиона. Как продвигаются твои эксперименты?

Гермиона вздохнула, и между её бровями появилась морщинка.

— Э-э… Я не уверена. Я все время ощущаю себя такой чертовой невежей. Я просто не привыкла экспериментировать. Знаете, я всегда мечтала об этом, когда была младше? Экспериментировать. Создавать что-то новое и креативное.

— Но сейчас… мне трудно мыслить за рамками учебников. Знаете, на протяжении последних лет, прошедших в войне, мои друзья всегда попадали в неприятности и пренебрегали своей школьной работой, как будто не будет жизни после, — она покачала головой. — У меня никогда не было шанса погрузиться с головой в… вы знаете, насладиться, поиграть с тем, что я выучила. И — следование правилам, безупречность в них, получение в точности описанных результатов — это заставляло меня чувствовать себя… надежно. Безопасно. Я была под контролем.

— Сейчас война закончилась, и ты можешь отпустить себя, — сказала Лойс мягко. — По крайней мере, чуть-чуть. Жизнь никогда не будет полностью безопасной. Но твоя жизнь и жизни твоих друзей уже вне опасности. Можно слегка расслабиться, отказаться от контроля.

— Это не так-то просто, — признала Гермиона. — А постоянные усилия делают это еще более сложным.

Лойс дружелюбно и мелодично рассмеялась.

— Да, так не получится. Не волнуйся слишком сильно, Гермиона. У тебя есть время. Расслабься, и позволь своей мечте осуществиться.

Когда Гермиона держала путь на седьмой этаж, на последний урок с профессором Флитвиком перед Ж.А.Б.А., её сознание все еще оставалось в подземельях, вместе с котлами.

Мысль об экзаменах кольнула её в живот, заставив его сжаться. Но лишь слегка. Она так боялась С.О.В. Почему же она не была в полной панике сейчас?

Но она не волновалась, вместо этого размышляя над тем, что делать со своим последним проектом для зельеварения.

* * *

В полете фантазии она добавила к своему списку идей создание успокаивающего лосьона для купания. На самом деле, это получилось по вине Джинни.

Джинни купила простую, нет, скорее просто нелепую маггловскую пену для ванной, содержащую тысячи крошечных металлических золотых сердечек, которые Джинни заколдовала так, что они создавали водоворот, щекоча кожу купальщиков. Не то что бы не было волшебных средств с таким же эффектом, но практичная Джинни обнаружила, что покупать у магглов оказалось гораздо дешевле. Проворная в заклинаниях, юная волшебница не видела причин тратить на пенни или кнат больше, чем ей, безусловно, приходилось. Джинни пообещала Гермионе, что то, чем она занималась, совершенно легально и абсолютно безопасно, пока она заколдовывала сделанные магглами средства только для своего личного пользования и в пределах своего собственного дома. У неё появились бы проблемы, только если бы маггл, не связанный с волшебным миром, вошел в контакт с результатами её экономности.

— И уверяю тебя, я не намерена делиться моей ванной с непосвященным магглом, — говорила ей Джинни.

Одна только мысль об этом колком заверении заставила Гермиону закатить глаза.

— Я смею надеяться, что нет, Джинни, — прокомментировал Гарри с подозрительно покрасневшими щеками.

Гермиона простонала. Вероятно, Гарри был совершенно очарован пеной для купания от Джинни.

Нет, ей действительно ни к чему эти образы в сознании.

Но случай с купанием подсказал ей, какие еще зелья можно сварить. Крема, тоники, парфюмерные изделия… и лосьоны для купания. Все еще нерасположенная прибегать к сильным лекарствам, Гермиона из чисто эгоистических мотивов искала что-нибудь, чтобы прогнать прочь ночные кошмары и защититься от страхов.

«Неплохой способ сохранять заинтересованность в деле», — размышляла она.

Основными ингредиентами из маггловского рецепта, отобранными ей в качестве основы для своего нового проекта, были молоко и разнообразные эфирные масла (розовое, жасмин, мускус, иланг-иланг). Розовое — для спокойствия разума и эмоциональной стабильности, но без седативных эффектов Сонного Зелья. Жасмин — для воодушевления, но без перевозбуждения. Мускусное масло было хорошо известно, как сильнодействующий афродизиак, но также являлось и изумительным очищающим средством. Иланг-иланг, возможно, самое интересное вещество среди множества, был столь же двусмысленным, как и мускус. Он был не только афродизиаком, но и умиротворял взволнованное сердце и мог даже вызвать легкую эйфорию.

Гермиона была не слишком уверена в сочетании мускуса и иланг-иланга — она, вероятно, заменила бы их более безопасными веществами, возможно, лавандой и чуточкой ладана взамен? Но если отталкиваться от маггловских средств для купания, то для начала это было достаточно симпатично. Но… всё это не обладало достаточной силой и магией, чтобы побороть её бессонницу и беспокойность. Возможно, молоко лунной коровы вместо обычного молока? Но эта штука была дорогой! Ей необходим галлон, чтобы должным образом провести эксперименты. Или, что если она использует размолотый в порошок рог единорога вместо пищевой соды в качестве очищающего средства? Очистительные свойства должны быть достаточно сильными, чтобы заменить мускусное масло.

* * *

Внезапно Гермиона обнаружила, что стоит прямо перед кабинетом профессора Флитвика. Когда же путь от подземелий до седьмого этажа стал таким коротким? Обычно карабканье по всем этим лестницам занимало годы. Она постучала и вошла в комнату. К своему удивлению она увидела крохотного профессора, одетым для выхода.

— Профессор Флитвик? — спросила девушка.

Она перепутала время? Предполагалось, что она должна быть где-то ещё прямо сейчас?

— Нет, нет, мисс Грейнджер. Я не забыл про ваш урок, — заговорил высоким голоском профессор Флитвик. — Но он будет проходить не здесь. Мы отправляемся в Косой переулок, чтобы навестить сегодня Олливандера.

Гермиона нахмурилась, но профессор восторженно ей улыбнулся.

— Пришло время получить вам вторую палочку.

— Что? — онемев, Гермиона только и смогла в изумлении уставиться на своего преподавателя.

Лишь самые сильные и опытные ведьмы и волшебники могли работать с двумя палочками. Она знала, что Дамблдор обладал двумя палочками. Флитвик, конечно, тоже мог использовать сразу две. Она допускала, что Снейп, вероятно, тоже мог. Но она? Она до сих пор каждый вечер тренировала одно из наиболее замысловатых вращений, выполняемых одной рукой, которому учил её Флитвик!

— Да, мисс Грейнджер. Вам определенно понадобится вторая палочка, если вы собираетесь стать подмастерьем Северуса Снейпа. Не смотрите так испуганно! Мы не практиковались бы во всех этих движениях просто так, — Флитвик лучисто улыбнулся ей. — Я уверен, что к концу лета, когда придет время продемонстрировать ваше владение палочкой, даже Снейп не останется недовольным.

Тренировали все эти движения… Внезапно Гермиона почувствовала себя глупо. Так вот почему Флитвик настаивал на использовании левой руки на тренировках. Вот почему некоторые из приемов казались ей совсем бессмысленными. Они были только половиной упражнения. Ей нужна вторая палочка, чтобы завершить эти движения.

Какой хитрец, однако, этот крохотный пожилой мужчина! Это было, определенно, по-слизерински! Оставить её в подобной темноте, смущая отсутствием прогресса и её собственной неуклюжестью…

— Вы готовы к Летучему пороху? Мне, на самом деле, не очень хотелось бы прогуливаться до трансгрессиационной платформы в такую погоду.

Гермиона выглянула в окно. В стекла стучал весенний ливень. А она даже и не заметила, проторчав все утро в подземельях.

— Летучий порох мне подходит, Профессор.

Внезапно её живот головокружительно задрожал: "Вторая палочка. О, Боже мой, профессор Флитвик считает, что я достаточно хороша для того, чтобы справиться со второй палочкой!"

Дрожащей рукой она схватила щепотку Летучего пороха и бросила её в огонь.

— К Олливандеру, пожалуйста, — твердым голосом сказала она. — Косой переулок.

Закашлявшись, Гермиона споткнулась на выходе из камина и осмотрелась. Тесный маленький магазинчик изменился. Окно искрилось весенним солнечным светом. Твердый деревянный пол был натерт до блеска, наполняя комнату ароматом пчелиного воска и вербены. Здесь были новые полки, больше не темные от возраста, а яркие, из свежих сосновых досок, напомнивших Гермионе об ИКЕЕ. Но от пола до потолка полки, как и прежде, были заставлены одинаковыми узкими коробками, которые она помнила ещё со своего первого волнующего визита в этот магазин в компании родителей и профессора Макгонагалл. Длинный темный стол тоже по-прежнему находился тут, несмотря на глубокие царапины и подпалины в древесине. А за столом стоял мистер Оливандер. Пожилой мужчина выглядел измученным и худым. Его тонкие волосы напомнили ей пушистое облако, а лунообразные глаза как обычно выражали замешательство.

— Мисс Грейнджер, — хрипло проговорил он. — Я вижу, вы пришли выбрать вторую палочку.

На мгновение Оливандер остановил на ней задумчивый взгляд.

— Сейчас виноградная лоза подходит вам даже больше, чем прежде. Её куст подобен вашим волосам, такой же живой, если позволите мне так выразиться. Она хороша для связующих заклятий. Увеличивая силы носителя, она таит в себе искру вдохновения. Вы знали, что виноградная лоза традиционно связывается с исцелением и плодородием? Со времен Диониса виноградная лоза почиталась как средство развеять горе и печаль. И не только изделия из неё, но также и её древесина.

Гермиона откашлялась, не зная, что ответить. Но, по всей видимости, пожилой волшебник и не ждал комментариев, поскольку повернулся к камину, который снова вспыхнул зеленым, объявив о скором прибытии профессора Флитвика.

— И мой дорогой Филиус, конечно. Ясень и береза.

Маленький волшебник стряхнул пыль со своей мантии и широко улыбнулся мужчине.

— И по-прежнему в безупречном рабочем состоянии после 79 лет.

— Я ожидал не меньшего, — Оливандер торжественно склонил голову.

— А теперь, мисс Грейнджер, положите, пожалуйста, вашу первую палочку на стол, — тихо произнес он и шагнул к своему столу. — Хотели бы вы попробовать эту? Вишня и волос из шкуры Керинейской лани. Воспользуйтесь вашей левой рукой, пожалуйста.

Но палочка осталась неподвижной, даже не вызвав покалывания, когда она осторожно взмахнула ею.

— Омела с пером белоголового грифа, возможно?

Этой палочкой она умудрилась обжечь руку.

— О, нет, о, нет. Но не волнуйтесь — это всегда гораздо более длительно — найти подходящую вторую палочку. В конце концов, это добавляет индивидуальности не только вам, но и вашей первой палочке тоже.

После трёх часов крошечных волнообразных рывков левым запястьем, испытывая палочку за палочкой, Гермиона чрезвычайно вымоталась. Поскольку её первоначальный энтузиазм исчез, в её разум начали закрадываться сомнения. Возможно, профессор Флитвик ошибся, и она не была готова для второй палочки? Возможно, она никогда не будет готова?

Палочка, лежащая перед ней сейчас, была длиннее и жестче, чем её первая. Дерево отливало красным, и на нем было даже несколько отметин от прутьев и веток. Она выглядела довольно красивой.

Когда Гермиона подняла палочку, её живот напрягся. Когда она взмахнула ею, вниз по спине пробежала дрожь. Она открыла глаза. Вокруг палочки мерцало перламутровое сияние — и более того, лежащая на столе Оливандера первая палочка сверкнула ответным блеском.

— Ах, — удовлетворенно вздохнул Олливандер. — Ну и ну. Тис, 16.535 433 071 дюймов, содержит перо сфинкса*. Интересный выбор. Мужское начало второй палочки составило пару с женским началом первой. Это означает возрождение. Палочка хороша для трансфигурации и арифмантики. Палочка, способная направлять и видоизменять. Зачарованные ей предметы тем сильнее, чем сильнее её носитель. И сфинкс «мудрость и коварство».

* * *

Северус Снейп глубоко вздохнул и вошел в магазин.

Был поздний вечер, и Косой переулок почти опустел. Он знал, что должен быть очень благодарным Оливандеру, решившему увидеться с ним, а согласие открыть магазин в столь неурочный час было, безусловно, большим, чем он вообще мог ожидать. Он даже не был уверен, разумно ли приходить. Какая из палочек подготовила бы к Хогвартсу саму его душу? Варка школьных зелий и преподавание могло осуществляться с помощью любой палочки, купленной с полки.

Но с тех пор, как его первая палочка была сломана — как больно от этого воспоминания даже сейчас, даже после стольких лет — он жаждал снова обладать палочкой, которая бы полностью поддавалась ему, магии в глубине его души… Много лет он сопротивлялся этому желанию. Палочка, оставившая на нем след, стала бы помехой в его положении. И события прошлых лет доказали, как хорошо ему послужила его осторожность, когда невежество Т — Волдеморта относительно волшебных палочек, в итоге, позволило одержать над ним победу.

— Добро пожаловать, мастер Снейп, — сказал Оливандер.

Одинокая свеча озарила лицо пожилого мужчины, отбрасывая зловещие тени от его пушистых волос на стопки коробок с палочками позади него.

— Спасибо вам за…согласие…увидеться со мной… — Снейп мучительно осознал, что его голос прозвучал не более чем хриплым шепотом. Однако все же это лучше, чем бывало раньше.

— Эбонит. И волос единорога. Палочка из света и тьмы, — фыркнул Оливандер. — Жаль, что она сломалась.

— Попробуйте сперва эту.

* * *

— Палочка выбирает волшебника, — сказал ему Оливандер, прежде чем закрыть за ним дверь, загадочная улыбка сморщила его лицо. — И всегда по определенной причине. Не забывайте об этом.

Сейчас Снейп снова сидел на своем потертом диване с палочкой в каждой дрожащей руке.

Тис с сердечной жилой дракона в правой. Береза с пером сфинкса в левой.

Возрождение и начало нового. Сила сердца и внутренней мудрости.

Если бы только он смог заставить себя поверить в символику волшебных палочек снова.

* в греческой мифологии; человек-лев с крыльями и грудью женщины

Положительным моментом в последней ночи перед сдачей Ж.А.Б.А. было то, что у Гермионы появился отличный повод не спать. Легко объясняемая, весьма очевидная причина. Она приняла успокоительное, которое ей дала мадам Помфри, и дремала. Её голова покоилась на подушке, которую в свою очередь подпирала стопка самых важных учебников по четырем её предметам. (Здесь не было никого, чтобы выяснить, насколько она все-таки поддалась древним суевериям. А если домовые эльфы и обнаружили её отчаянные попытки подготовиться к экзаменам, они, вероятно, никому бы не рассказали об этом).

С арифмантикой проблем не будет. Там Гермиона чувствовала себя в безопасности. Числа были хороши. Цифры были в порядке. Расчеты… ну, поддавались вычислениям. А маггловская математика, казалось, должна была помочь ей решить наиболее причудливые задачи, возникшие в ходе пробных экзаменов, которые она проводила сама себе. Хотя она и не была полностью уверена, почему.

Она повернулась на спину: закругленный корешок учебника по зельеварению под подушкой почти удобно прижался к шее.

Заклинания… обычные, чары уровня Ж.А.Б.А скорее всего не будут сложными. Чары уровня подмастерья — даже если ученичество проходит не в Заклинаниях, а в Зельях — были гораздо сложнее.

Она потерла свое ноющее левое запястье.

Теперь, когда ей пришлось столкнуться с практикой двумя палочками, радость от веры Флитвика в её потенциал сменилась растяжением связок и несколькими небольшими синяками. Но ей понравилось ощущение второй палочки в левой руке. Это ощущалось так, словно она, наконец, смогла есть с помощью вилки и ножа. Она хихикнула и подтянула ноги к животу. Какое нелепое сравнение!

Теоретическая травология будет забавой. В этом она была уверена. Но практическая. Гермиона задумчиво пожевала нижнюю губу. Её просто не влекло к растениям, как Невилла. Или Луна… Что бы это ни было, но Луна этим обладала. Сочувствием?

Затем ей в голову пришло кое-что необычное. Она села, сдвинув брови.

На шестом курсе, когда неожиданно возросло мастерство Гарри в зельеварении, благодаря его внимательности к книге Принца-Полукровки, она — ну, волновалась по поводу этого учебника (и после случая с дневником Реддла, кто бы мог упрекнуть её за это?) — но, по большому счету, просто завидовала. Она также ненавидела и собственную неуклюжесть на метле, но на это было легче не обращать внимания. Мозги против Мускулов, с этим она жить могла. Одни люди талантливы в танцах или квиддиче, другие — нет. Но когда дело касалось изучения книг или даже чего-то, выполняемого своими руками, вроде подготовки ингредиентов для зелий или уходу за растениями — это совсем другое. Ведь такие вещи можно изучить на практике.

Но сейчас… Она знала, что разумно могла надеяться на очко в теоретической части травологии. И в практической она тоже все сделала бы достаточно хорошо. Однако Невилл был бы гораздо лучше в обеих, просто потому что интересовался растениями. А Луна была когтевранкой. При всей своей странности, она почти столь же хорошо успевала в учебе, как и Гермиона. Но не… Гермионе даже стало слегка обидно . Не волновалась так обо всем. Не была столь напряженной. Луна просто… пребывала в спокойствии. Даже не будучи столь же умной, как Гермиона, Луна целиком восполняла это своей расслабленностью. Почему-то Гермиона чувствовала, что во всем этом, на самом деле, должно быть какое-то противоречие, но знала, что это не так.

Странно.

И еще более странно, что её не смущал данный факт. В голову ей пришла новая мысль, и она повернулась в сторону кота: пушистого рыжего комочка на краю постели.

— Глотик, — спросила она, — Как ты думаешь, я, наконец, повзрослела?

Кот никак не отреагировал.

Гермиона фыркнула:

— Ладно, я поняла. До тех пор, пока я задаю подобные вопросы… наверное, нет.

Она легла обратно на учебники, уставившись на балдахин своей кровати на четырех столбиках. Темно-синий, с крошечными серебряными звездами: это было почти то же самое, что смотреть на небо в летнюю ночь.

Зелья.

Единственный предмет, заставляющий её живот нервно дрожать и тотчас чувствовать тошноту. Она заерзала, нервно сцепив пальцы, тем самым, сопротивляясь внезапному порыву вскочить и зашагать по комнате. Но это уничтожило бы всю приятную сонливость принятого ей успокоительного.

Глубокий вдох — вниз, к животу. Сосчитать до трех. Сконцентрироваться на выдохе, позволить своему телу позаботиться о вдохе.

Один раз.

Второй.

Третий.

Слизнорт, скользкий слизняк, оказался превосходным наставником. Внимательно прочитанные старый учебник профессора Снейпа и дневник Зелий Лили стали настоящим открытием. И хотя её эксперименты в настоящий момент ни к чему не привели, даже одни их попытки, принуждение себя к действиям за пределами учебных рецептур, неважно как страшно было… все это изменило её взгляд на предмет. Это было интригующе, захватывающе. Словно она разгадывала загадки — как будто решение просто было скрыто с поля её зрения, вместе со свойствами возможных компонентов, подающих ей сигналы.

Гермиона глубоко вдохнула.

Она была абсолютно уверена, что сможет справиться со всем, что задаст ей Министерство.

Совсем другое дело — Северус Снейп. Он — лучший Мастер Зелий, которого приходилось видеть волшебному миру в этом столетии.

И ему не нужен был подмастерье.

Он ненавидел студентов. Иметь подмастерье ему не понравится еще больше. И больше всего ему не понравилось бы иметь её в качестве своей ученицы.Не говоря уже — нет. Лучше не думать об этом. Она не будет думать об этом сейчас. Не может. Иначе у неё случится нервный срыв.

Её желудок сжался, и она судорожно сглотнула.

Она просто (просто?) должна убедиться, что она лучшая ученица, которую только можно вообразить. Нет. Ей придется сделать еще больше. Она должна убедить себя стать лучшим подмастерьем, которого мог бы вообразить Северус Снейп.

Но это было задание, которое могло бы оказаться непосильным для мастера. Пожалуй, это было еще более устрашающей задачей, чем любые экзамены Ж.А.Б.А по зельеварению.

Она даже не соизволила постучать. Вместо этого она просто прорвалась через его хлипкую защиту, словно горячий нож сквозь масло. Стоя среди обломков, оставшихся от его гостиной, она смотрела на него с ужасающим состраданием в глазах.

— О, Северус, — прошептала Макгонагалл.

— Что вы хотите? — проскрежетал он, закашлялся и захрипел, заставив себя сконцентрироваться на мышцах горла и живота, чтобы не задохнуться, затем медленно продолжил хриплым шепотом. — Ваша драгоценная летняя академия должна начаться лишь через неделю.

Минерва проигнорировала его, оглядывая разрушенную комнату и заметно передергиваясь, когда ей на глаза попался заголовок изуродованной книги. Снейп почувствовал себя неловко. Ему удалось сгрести обрывки в угол, но не хватило сил, чтобы должным образом разместить остатки своей библиотеки.

— Кто это был? — прокаркал он. — Кто сплетничал обо мне? Эта глупая маггла? Эта Петрел?

— Миссис Петрел чрезвычайно здравомыслящая молодая леди. С поразительной способностью восприятия магии для магглы. Конечно же, она «сплетничала». Она рассказала мисс Грейнджер о своем беспокойстве, что ты находишься здесь совсем один, а мисс Грейнджер в свою очередь хватило здравого смысла прийти по этому вопросу ко мне.

— Здравый смысл? — Северус нахмурился. Смех вырвался из его горла надрывным кашлем. — Мисс Грейнджер? Та, у кого хватило дури и идиотизма спасти мою жизнь? Худшая участь, которую вообще можно заслужить?

— Северус!

Гневный вопль принёс ему нездоровое удовлетворение. Но вместо того, чтобы выдать ему одну из своих знаменитых тирад а-ля Макгонагалл, которая доводила его до беспорядочной дрожи в тринадцать лет, она только глубоко вздохнула и покачала головой:

— Ты понятия не имеешь, что сделала мисс Грейнджер, не так ли?

Он насупился, пытаясь игнорировать неприятное давление, вызванное чувством благодарности и грузом жизненного долга.

— Что? — выдохнул он раздраженно. — Она спасла мою чертову жизнь. И? Кажется, будто это тоже вошло у неё в привычку, глядя на Поттера и Уизли.

— Северус, — голос Макгонагалл стал очень тихим. — Как долго ты принимал змеиный яд до того как В... до того как Реддл натравил на тебя это чудовище?

Это заставило его вскинуть голову и встретиться с ней глазами. Поймав приводящий в замешательство, проницательный взгляд новой директрисы Хогвартса, он понял, что мог сказать ей только правду.

— С тех пор, как Нарцисса принудила меня к тому Обету. Дамблдор заставил меня, — пробормотал он. — Но какое отношение это имеет к героизму вашей драгоценной мисс Грейнджер или к её вторжению в мою частную жизнь?

Все-таки Минерва выдержала его взгляд.

— Тебе известно, что именно сделала мисс Грейнджер, чтобы спасти тебя?

Он покачал головой. Он не хотел знать! Не было ли достаточно и того, что она заставила его жить, когда всё, чего он желал, смерть?

— Она использовала маггловскую первую помощь, Северус. Рот в рот. Она наглоталась твоей крови. А вместе с ней она проглотила и яд Нагайны. Но она-то не пыталась повысить свой иммунитет, принимая малыми дозами этот отвратительный животный яд. В первую ночь в Св. Мунго её сердце прекращало биться дважды. С её рук полностью сошла кожа, потому что они были пропитаны твоей кровью.

Он скрестил руки на груди.

— Моё сердце останавливалось трижды, как любезно сообщила мне Магворт, и что?

Но даже он понимал, что его тону весьма не хватало уверенности.

— Мисс Грейнджер навещала тебя чуть ли не каждые два дня, пока ты находился без сознания, — продолжила Макгонагалл. — Она заботится о тебе. Конечно же, она оповестила бы меня о том, что ты совсем один в разрушенном доме, не в состоянии позаботиться о себе. Это не вторжение в частную жизнь.

Сидит подле его постели, пока он без сознания… посылает Макгонагалл ему на помощь… заботится о нем?

Внезапно он в шоке уставился на Макгонагалл:

— Вы хотите мне сказать, что эта надоедливая девчонка влюблена в меня? И вы хотите, чтобы она стала моей ученицей?

Макгонагалл громко рассмеялась и энергично покачала головой.

— В самом деле, Северус. Что произошло с твоим здравым смыслом? У Гермионы Грейнджер было лишь одно увлечение за целую жизнь — бедный Гилдерой, когда ей было тринадцать. Ты всё еще припоминаешь ей это?

— Хрмпф, — Снейп мучительно откашлялся. Когда он заговорил вновь, его голос звучал низко и глухо, но все же немного мягче:

— А как же Крам? И этот мальчишка Уизли?

Макгонагалл вздохнула и опустилась в одно из уцелевших кресел.

— Она была влюблена в Крама, но, к счастью, ей хватило ума не полюбить его. Уизли ей, конечно, нравится, но думаю, она не смогла бы влюбиться в него, даже если бы захотела.

— Тебе так трудно понять, что кто-то может заботиться о тебе просто так?

Снейп мгновение молча смотрел на Макгонагалл. Затем он устало выдохнул и честно ответил:

— Да, это так.

— О, Северус, — тихо сказала Минерва, сочувствие снова смягчило черты её лица.

Он подавил порыв выразить недовольство этим крайне раздражающим рефреном. Вместо этого он лишь потер ноющий лоб.

Вцепившись в эту удобную возможность, словно кошка, которой она и была, Макгонагалл встрепенулась и оживленно заявила:

— Такое возможно. Тебе лучше привыкнуть, что вокруг тебя по-прежнему есть люди, которые заботятся о тебе. Включая меня. И ты не останешься здесь еще на одну ночь. Ты прямо сейчас возвращаешься со мной обратно в Хогвартс. Я отправлю сюда домовых эльфов, чтобы прибрать этот беспорядок и забрать твои вещи. О, и побереги своё горло от любых попыток отказаться, потому что я не хочу слышать больше никаких аргументов от тебя сегодня.

Через мгновение:

— Кстати, что произошло с домами по соседству? Я думала, там жили магглы.

Он вздрогнул, его плечи устало опустились.

— Жили, — прошептал он. — Эмигранты. Бедняки, знаете ли. Много детей. Кажется, было не очень безопасно иметь меня в качестве соседа.

— О, Боже…

* * *

Примечание переводчика:

рефрен — в поэзии — повторяющийся стих или группа стихов в конце песенного Куплета.

Дорогие читатели, жду ваших отзывов и комментариев)

— Сюда, к Гермионе!

— Мисс Грейнджер!

— Четыре Превосходно!

Грянули тосты, и живущие в замке привидения зааплодировали своими полупрозрачными руками.

На другом конце Главного Стола Северус Снейп, снова облаченный в свой привычный черный учительский наряд — черные брюки, черный сюртук, черная мантия — мрачно нахмурился. Он был даже бледнее обычного. Его кожа потеряла желтоватый оттенок, и поэтому он действительно мог бы приобрести приятный загар, если бы только регулярно выбирался на солнечный свет. Следы от укуса Нагайны выделялись на его бледной шее паутиной из толстых, узловатых шрамов агрессивно красного и багрового оттенков.

Минерва Макгонагалл пожала руки Гермионы. Ту захлестнула волна головокружительного удовольствия. Она просто не могла перестать улыбаться сегодня вечером. Она даже осмелилась улыбнуться профессору Снейпу.

— Нам нужно обсудить твоё ученичество, — быстро сообщила Гермионе директор Макгонагалл. — Ты свободна сегодня после обеда?

От одного лишь упоминания об ученичестве у Гермионы чаще забилось сердце, и задрожал живот.

— Э-э… Я хотела пойти в Хогсмид с Биллом — с профессором Уизли. Но я легко могу поменять договоренность.

Макгонагалл кивнула.

— Мне не жаль для тебя праздника, моя дорогая. Твои результаты, несомненно, превосходны. Но кто-то должен объяснить тебе все последствия ученичества в волшебном мире. И поскольку профессор Снейп ясно дал понять, что не жаждет иметь подмастерье –

— А меня меньше всего.

Макгонагалл криво усмехнулась.

— И это тоже, конечно. По данной причине, не думаю, что он озаботится убедиться, что ты правильно понимаешь условия ученичества, в которое войдешь. А заключая связующий магический договор, тебе нужно в точности понимать, что ты делаешь.

Казалось, в животе у Гермионы в панике разбежалось стадо гиппогрифов. Она тяжело сглотнула и порадовалась, что шум болтовни, гудящей вокруг Главного Стола, поглотил её весьма громкий глоток.

Она снова глубоко вздохнула.

— Да, конечно, директор. Я очень высоко ценю это.

Макгонагалл улыбнулась.

— Хорошо. В моем кабинете в — скажем, в 9.30?

* * *

— Вот, — сказала Минерва Макгонагалл. — Я уже составила соглашение.

Директриса положила на стол между ними большой покрытый темно-зелеными завитками чернил свиток пергамента:

— Я боюсь, что такого рода связующий магический договор по-прежнему потребует от вас подписаться на нём кровью.

Гермиона глубоко вдохнула и подвинула пергамент поближе. Она читала о волшебном ученичестве, конечно. Она знала, что подпись кровью была неотъемлемой частью договора, но все же это заставляло её чувствовать себя неуютно.

— Корни церемонии уходят в древность, но процедуры, используемые в наши дни, сформировались в Средних Веках. Этапы церемонии имеют много общего со средневековыми клятвами вассала феодалу, — объяснила Макгонагалл.

Гермиона нахмурилась.

— В каком смысле?

Она не могла вспомнить, что читала что-нибудь об этом.

Директриса слабо улыбнулась.

— Кровь для подписи, поцелуй для скрепления.

Гермиона задохнулась.

— Ох. Я не знала об этом.

— Вот почему я попросила тебя встретиться со мной сегодня вечером, — вздохнула Макгонагалл. — Твой план — насколько это касается его — хороший. Северус никогда не принял бы помощь из жалости, неважно насколько она заслужена. Он... Гермиона, то, о чем мы собираемся поговорить сегодня вечером... я надеюсь, что бы ни было сказано, это останется внутри этой комнаты? Даже твоим соучастникам нельзя услышать об этом. Единственная возможность добиться успеха в твоем плане, это если ты выполнишь его с верой и честью, традиционно требуемыми этим соглашением.

Гермиона кивнула:

— Конечно, директор.

— Я думаю, мы можем отбросить это обращение, — сказала Макгонагалл. — Завтра тебя сделают подмастерьем Северуса и, по существу, ты станешь членом педагогического коллектива. Как тебе хорошо известно, меня зовут Минерва.

Гермионе потребовалось несколько секунд, прежде чем она смогла заговорить. Её сердце забилось так часто, что она ощутила его стук у себя в ушах.

— Спасибо, Минерва.

Внезапно Макгонагалл тепло улыбнулась.

— Нервничать — это нормально, Гермиона. Когда Альбус попросил меня называть его по имени, я запаниковала и чуть не откусила кончик языка —

— Вернемся к Северусу. Тебе немного известно о том, через что он прошел. Даже основываясь на том немногом, что ты знаешь, ты должна понимать тот факт, что он не склонен верить, что кто-то может его уважать, и уж тем более заботиться о нем. Это ученичество может предоставить тебе возможность завоевать его уважение и, насколько можно, убедить его, что и ты искренне уважаешь его. Я горячо надеюсь, что взаимное уважение сможет дать нам шанс убедить его, что брак с тобой — приемлемый способ спасти его от Азкабана по окончании испытательного срока.

— Однако я не уверена, согласится ли он? Вопрос, который ты должна задать себе сейчас: сможешь ли ты жить с таким риском?

Гермиона закусила нижнюю губу. Образы, заставляющие её просыпаться ночью, вновь просочились в сознание. Кровь, так много крови. И этот пустой, полный отчаяния взгляд. На мгновение она закрыла глаза и потрясла головой, чтобы прояснить мысли.

— Я не знаю, — призналась она, наконец. — Но если уж на то пошло, мне придется.

— Вы не знаете, не собирается ли он попробовать отыскать способ… соблюсти требования этого условия самостоятельно?

Минерва вздохнула.

— Не собирается. Именно так он мне сказал, и у меня нет причин сомневаться в нем. По сути, я почти удивлена тем, что он не попытался убить себя.

Гермиона содрогнулась, затем заставила себя вновь обратить внимание на пергамент перед собой.

— Думаю, мне потребуется несколько минут, чтобы разобраться в этом.

Директриса кивнула.

— Не торопись. Если возникнут какие-либо вопросы, задавай.

Гермиона склонилась над свернутым зеленым манускриптом и прочла:

«Это соглашение свидетельствует…»

* * *

*

Жду ваших отзывов и комментариев, дорогие читатели))