Выше только звезды

Пустота. В памяти, в чувствах, в мыслях... И вокруг пустота.

Что вы хотите от меня услышать? Я почти не помню, кем я был и что со мною было. В памяти всплывает только боль. Боль, и ничего больше. Если вся моя жизнь была такой, то я и не хочу вспоминать.

И всё же кое-что осталось в моей памяти. То, что я помню, не смотря ни на что. Помню даже слишком хорошо. И безумно хотел бы забыть.

Это конец. Конец всего: учебы в Хогвартсе, войны, моей жизни...

Всё началось в тот день, когда умер Дамблдор.

Это был сильный удар. После смерти Сириуса я еще пытался держаться, с трудом,но заставлял себя жить, улыбаться, что-то делать... Так было нужно.

Кому? Не знаю. Не мне, точно. Но я должен был взять себя в руки и бросить все силы на эту чертову войну. И я делал это.

Война... Какое громкое слово.

Когда вся страна не может справиться с полусотней человек и сумасшедшим полутрупом, это называется войной?

Хотя, наверное, я просто многого не помню...

Они могли во всем разобраться сами. Но нет, люди валили все проблемы мне на плечи, не замечая, что я и так ломаюсь под грузом своих.

А смерть директора выбила из под ног последнюю опору. Это меня подкосило.

Я помню, как в замедленной съемке, зеленую вспышку, летящую к нему, его полет и падение... Вместе с ним тогда упал и я.

От меня осталась только оболочка. Я больше не мог заставить себя хотя бы притвориться, что живу. Я повторял себе, что должен, что это моя битва,и я не в праве сдаваться. И тут же отвечал: я уже проиграл, уже сдался, и я нисколько не жалею об этом. Мне плевать. На всё.

Я проваливался в отчаяние, падал всё ниже и ниже. Сходил с ума от одиночества, теряясь в окружившей меня темноте.

Я разбивал себе руки в кровь, резал их и терзал раны, чтобы почувствовать хоть что-нибудь, доказать, что я еще жив. Хотя бы физически.

Мне нравилось это чувство. Мне было нужно.

С каждой каплей крови боль тела всё больше перекрывала боль души. Перед глазами стояли черные пятна и мутные звёзды на кроваво-красном небе...

* * *

Кажется, я был знаменит. Вокруг всегда было слишком много людей. Они мне что-то говорили, со злостью били или дружески хлопали по плечу — я почти не видел разницы.

И их я тоже не видел. Вокруг меня двигались лишь тени. Бесцветные тени без лиц и форм. А в ушах стоял гул. Я не слышал их слов и потому не отвечал. А мне им было нечего сказать. И я стал молчать всегда.

Меня раздражало постоянное внимание повсюду, даже в спальне, и я решил спрятаться.

Я помнил, что в нашей башне была свободная комната; она принадлежала знакомому по имени Рон, но он от нее отказался и жил с остальными. И я решил ей воспользоваться. Заперся там, никуда не выходил и никого к себе не пускал.

Кто-то ломился ко мне, что-то кричал, о чем-то просил, а я просто кидал одно запирающее за другим, удивляясь, что еще их помню, когда начал забывать даже своё имя.

Каждый день домовики по чьей-то просьбе приносили мне еду и почти насильно впихивали ее в меня. Ко мне по прежнему нельзя было зайти, но, к сожалению, на них это не распространялось. А забавно было бы: Мальчик-который-выжил-после-Авады-чтобы-подохнуть-от-голода...

Со временем заклинания переставали действовать, а я даже не мог поднять палочку, чтобы создать другие. Но это и не было нужно: всем надоело пытаться ко мне пробиться. Лишь иногда я слышал тихие всхлипы за дверью. Больше никто не приходил.

До него.

Я даже не совсем понял, как всё произошло. Просто однажды дверь в комнату открылась, осветив небольшой участок перед собой, и кто-то замер в проеме. А я впервые заметил, как, на самом деле, в моей комнате темно. Но эта мысль мелькнула и исчезла; я увидел того, кто решил нарушить спокойствие моего существования.

Понять, кто передо мной, было сложно, но тенью он не был.

Он был мне знаком, но я никак не мог вспомнить...

...Всего одно слово...

— Ма...Малфой? — я не сразу понял, что этот хрипящий и каркающий звук — мой голос.

— Даа, Потти, как низко ты пал, — протянул он. И впервые за долгое время я услышал слова. Пусть они с непривычки звучали слишком громко и резко, но я слышал.

А он продолжал:

— Сдох твой любимый директор, не за кого стало прятаться, и во что ты превратился?..

Впрочем, я всегда говорил, что ты трус. Желающие сдохнуть за тебя (или вместо) кончились, и ты сразу спрятался! Ай-я-яй, Потти, как нехорошо, — продолжал он ухмыляться, а мне почему-то стало гораздо легче... По крайней мере двинуться с места или открыть рот и произнести пару слов перестало казаться невыполнимым

— Отвали, — буркнул я, обхватив руками колени.

— Как оригинально! Что, скажешь, я не прав? — Спросил блондин, по-прежнему насмехаясь надо мной, но сейчас это нисколько не раздражало.

— Нет, — коротко ответил я.

— А нахрена ты тогда тут заперся?

— Не хочу никого видеть. Будут только мешать, — про то, что никого кроме Малфоя я и так не вижу, я тогда решил промолчать. Меня и так все чокнутым считали.

Хотя какая мне разница?..

Он же выгнул бровь и насмешливо спросил:

— Мешать делать что?

— Умирать, — просто ответил я.

Он как-то странно посмотрел на меня, затем резко подошел, нагнулся ко мне и поцеловал. Быстро и несколько грубо. А потом так же резко отстранился.

Я смотрел на него, глупо моргая в удивлении и ничего не понимая. Не знаю, чего он этим добивался, но если хотел меня шокировать, у него получилось.

Тогда мне это казалось странным. Меня поцеловали, поцеловал Малфой, а я ничего не почувствовал. Во всяком случае ничего из того, что, по идее, должен был почувствовать. Ни отвращения, ни неправильности происходящего, ни даже неприязни.

И, если честно, мне было на это плевать. Мне понравилось это. Мне вообще впервые что-то понравилось со смерти Альбуса (а может даже и Сириуса). И я хотел это повторить

О чем я ему и сказал.

Раньше, наверное, меня бы передернуло от его ухмылочки, последовавшей за моими словами. Сейчас я только с легким интересом и — чего таить — предвкушением ждал его ответа. Я знал, что он не откажет, в конце концов, как бы по-детски это ни звучало, Малфой первым начал.

Мои ожидания оправдались. Блондин снова приблизился, на этот раз медленнее, и, приподняв мое лицо за подбородок, глубоко поцеловал. Он ласкал мои губы, осторожно проводил своим языком по моему, по зубам, пробовал на вкус всё, до чего мог дотянуться...

Когда мы оба начали задыхаться, он отстранился, и я разочарованно застонал.

Мне показалось, или он действительно перестал дышать?

Я приоткрыл отяжелевшие веки, только чтобы увидеть, как он снова резко подается ко мне.

А потом всё смешалось.

Он почти набросился на меня, кусая и сминая мои губы, гуляя руками по всему телу, поглаживая и надавливая...

И мне было так хорошо...

Я забыл обо всём. Ощущения были такими яркими, такими прекрасными, что просто сбивали меня с ног, заставляя потеряться в своих чувствах.

Не помню, как, но в следующее мгновение я уже лежал на постели, а вся моя одежда валялась где-то в ногах. Он склонился надо мной, опираясь на одну руку, а другой поглаживал мою грудь, переходя на живот. Опустив голову, лизнул и прикусил сосок, и начал опускаться поцелуями ниже.

Сначала медленно, потом всё быстрее и жестче Малфой дрочил мой член. Поцелуи сменились посасываниями и укусами. Его ласки становились всё грубее, он царапал мою кожу ногтями, кусал, оставляя яркие красные следы. и, казалось, получал удовольствие, причиняя мне боль. Но я не останавливал его, мне это нравилось.

Блондин опустился перед моими бедрами и, ухмыльнувшись мне в лицо, склонился к налитому кровью члену. Я зажмурился и ждал, когда он возьмет иеня в рот, но Малфой лишь болезненно прикусил головку и вернулся к моим губам, врываясь, подчиняя.

Разорвав поцелуй, он быстро облизал свои пальцы и, опустив руку к моему входу, вставил сразу два. Я выгнулся и вскрикнул, а он начал вылизывать и покусывать мою шею, одной рукой придерживая меня за бедро, пальцами другой растягивая мою задницу. Было до безумия больно и так же хорошо. Я метался под ним, вскрикивая и стоная, в висках стучала кровь.

А потом он вытащил пальцы, поднял и развел мои ноги и резко вошел. Мой крик, наверное,слышала вся башня... Мне было так больно и так сладко...

— Чрт! Какой же ты узкий, — зажмурившись, шипел он и сжимал мою задницу пальцами до синяков.

Малфой двигался быстро и резко, врываясь в в мое тело с такой силой, что мне казалось — он пройдет насквозь. С каждым его толчком позвоночник прошивала боль, приправленная острым наслаждением, а по ягодицам бежали горячие струйки крови, окрашивая светлые простыни. В моей голове стоял плотный туман, прорываемый иногда яркими белыми вспышками.Член во мне раз за разом проходился по чему-то до безумия чувствительному, обнажая нервы, заставляя сходить с ума, и когда я, наконец, кончил, мир взорвался мириадами звезд, ослепляя и унося за собою в небо...

* * *

После той ночи я окончательно свихнулся. Сошел с ума самым приятным способом из всех возможных: я влюбился.

Я, честно, не знаю во что я влюбился — в Драко Малфоя или в удовольствие, которое Он мне дарил. Но Он для меня стал всем.

Моя жизнь превратилась в сумасшедший танец, где вязкий туман сменялся яркими цветными картинами, то замирающими, то мчащимися куда-то в безумном темпе; где, разрывая мое одиночество, появлялся Он.

Рядом с Ним я, пусть и ненадолго, снова начал жить. Остальные по-прежнему оставались для меня неясными фигурами, лишь тенью. Но они и не были мне нужны.

А Он...

Он заявил, что не желает вместо нормального секса биться о кости, и я стал нормально питаться.

Он говорил мне про аккуратность, я стал за собой следить. Наверное, даже больше, чем "при жизни", как я называю всё, что было до.

Он не хотел сидеть в четырех стенах и вслед за ним я тоже всё чаще выходил на улицу.

Он...

Он...

Всё — Он. Драко стал для меня всем. Моя любимая Звезда.

Рядом с ним я снова был счастлив.

Я знаю, за что я его любил.

Всегда, всю мою жизнь, когда мне было плохо, когда доводили Дурсли или рвал на части магический мир, когда проверяли на прочность нервы или, не скупясь, ломали всё тело, когда дементоры корежили душу, а Судьба им в этом помогала, мне помочь могло только одно.

Звезды.

Я смотрел на них и успокаивался, забывал, что привело меня к ним снова, и просто наслаждался сиянием их холодного серебра — единственного, что могло подарить мне тепло. Эти далекие огни стали всем для меня.

И мой надменный аристократ был одним из них.

Совершенно не такой как все, гордый и холодный, Малфой действительно знал себе цену. Он никому не позволял встать над ним. Он был свободен.

И потому сиял.

* * *

Я много раз видел, как гаснут звезды. Но ни одну из них мне не было так жаль, как его в тот день, когда он потух.

Он лишил меня свободы, я не злюсь. Но зачем же было отдавать свою?..

Он мог делать со мной что хотел, и я всё позволял. Я был для него красивой безвольной игрушкой, я знал это. Знал, что он видит во мне только куклу для секса, но это было неважно. К чему истерика? Желанная игрушка — это уже что-то. Без него я был ничем.

Я догадывался, что он предаст меня, но был с ним, пока мог.

В тот вечер он предложил прогуляться. Такое уже было, когда он хотел, чтобы я был рядом, и эти моменты мне были особенно дороги. Безусловно, мне нравилось спать с ним, и я любил наш секс, особенно из-за оргазма, который он мне дарил. Ведь каждый раз на пике ощущений я видел так любимые мною звезды.

Но просто идти рядом и знать, что сейчас ему нужно мое присутствие, а не очередная порция траха, было приятно.

Только в этот раз всё было иначе. Я понял это, догадался, пока мы шли.

Я видел ответ по его чуть резким движениям, лихорадочному блеску глаз. Я знал, что ждет меня, но продолжал идти за ним.

Мы прошли Хогсмид, ни на минуту не остановившись. Кажется, он был удивлен, что я не задал никаких вопросов. А я удивлялся лишь тому, что он так долго ждал, чтобы сделать это. Мне почему-то казалось, что он предаст меня в самом начале, либо никогда.

За деревней был пустырь, который обычно обходили стороной. Сюда он меня и привел. Вокруг сразу же раздались хлопки аппарации, и мы оказались в плотном кольце Пожирателей. Я прижался к нему на мгновение, чтобы в последний раз почувствовать тепло, а потом отступил. А Он сразу же отошел от меня и встал рядом с ними. На его лице была широкая ухмылка. Кажется, он был доволен проделанной работой.

Глупо. Я пошел за тобой не потому, что доверял. Я знал куда и зачем мы идем. Твоя заслуга лишь в том, что ты дьявольски красив. И свободен. Был, кажется.

Я сказал ему это. И то, что я увидел...

Его глаза удивленно расширились, и немного приоткрылись губы, маня прикоснуться. В то короткое мгновение он был таким милым... Прекрасным. А потом всё ушло.

Он снова усмехнулся и спросил:

— Тогда какого черта ты тут делаешь, Поттер?

— Потому что ты этого хотел, — улыбнулся я.

А затем меня снова окружили тени. Они грубили, ругались, смеялись. Мне это было не важно. Я смотрел на него, видел, как он, ухмыляясь, говорил и делал то же, что и они. Моя прекрасная звезда блекла, подчиняясь человеку и становясь одним из них. Еще одной тенью. И мне было его безумно жаль.

* * *

Дни проходили.

Тени, как могли, пытались меня развлечь. Они каждый день устраивали показательные казни и ждали от меня какой-то реакции. А что я должен был делать? И должен ли? Зачем? Они мне никто.

Вот три из них тащат четвертую. Она что-то кричит, но я не понимаю. Я слышу лишь привычный гул и, изредка, свое имя. Всё так же, как в последние несколько дней. И равнодушие всё то же.

И всё же что-то не так. Уже знакомая картина вдруг заставляет напрячься.

С трудом, но я понимаю, что тень передо мною — девушка. Она кажется мне смутно знакомой. Мне становится интересно и я спрашиваю:

— Кто ты?

Сначала она, кажется, не поняла, что я сказал, но когда до нее дошло, тень даже перестала сопротивляться.

— Ты не узнаешь меня? — как-то хрипло спросила она. Странно, но ее я услышал.

— А должен? — удивился я, и она почему-то заплакала. Девушка продолжала всхлипывать, сидя на коленях и повторяя моё имя, когда кто-то произнес два слова, и зеленая вспышка ослепила меня на мгновение.

Странно, но я почувствовал легкий укол вины. Наверное, я должен был сказать ей что-то другое...

* * *

А на следующий день была бойня.

По-другому не назвать.

Меня привели на холм перед Запретным лесом и устроили цветопредставление. Цвет в основном был красным...

Похоже, Томми нравилось моё новое состояние. Он посылал в меня заклинания, одно за другим, и смеялся. Но я ничего не чувствовал и не замечал. Я стоял и смотрел на Него. Я не видел Его с того самого вечера на пустыре.

Моя потухшая звезда.

Драко стоял чуть дальше остальных и с ухмылкой и презрением наблюдал за толпой перед Хогвартсом.

Я тоже посмотрел на них. Они были просто жалки. Тогда я подумал: если сейчас меня убьют, это стадо сдастся без боя. Неужели они настолько верят в мифического "Спасителя"? Их человек шестьсот против пятидесяти, и они боятся?! А в прочем плевать. Человеческая глупость сейчас — не моя проблема.

Я даже не помню, когда перестал считать себя человеком. Но тогда меня и это не интересовало. Я смотрел на Малфоя и любовался им. В последний раз.

Он почувствовал, что я на него смотрю, и повернулся. Наши взгляды встретились, и мы больше не отрывались друг от друга. До конца.

Я не видел, когда это произошло, я смотрел на Драко, впитывая, выжигая у себя на сердце Его образ. И даже почувствовав сильный удар и упав на землю, до последнего не отпускал его взгляд.

В тот момент для меня всё закончилось. Закончилось и началось.

Я не до конца понимал, что случилось, но в следующий миг я уже смотрел на своё падение со стороны. Видел, как мое тело рухнуло на землю и замерло в неестественной позе.. А взгляд устремился вверх и так и застыл.

Я тоже посмотрел наверх, на небо. Там ярко горели звезды. Гораздо, гораздо ярче, чем те, что я так часто видел, находясь со своей любимой звездой.

Но Драко больше не мог с ними сравниться. Он отказался от свободы, испачкался в грязи у чужих ног. Он уже почти потух. И мне было его безмерно жаль.

Всего мгновение.

А потом всё перестало иметь значение. И он тоже.

Я видел, как он отвернулся ото всех, чтобы скрыть слезу. Он действительно что-то чувствовал ко мне? — вопрос прозвучал в моих мыслях как-то лениво, сквозь туман, ничего во мне не затронув и не вызвав никаких чувств. Я вдруг понял, что всё больше отдаляюсь от него, от своего тела и от земли.

Я всё еще видел то, что происходило у замка, и это действительно была бойня. Как я и думал, Светлая сторона после моей смерти даже не пыталась защищаться, и Пожиратели вырезали их, одного за другим.

В ту ночь древний замок утонул в крови. Потом ею захлебнулось министерство. И Том стал исполнять одну свою мечту за другой, убивая снова и снова.

Конечно, глупо верить в то, что он сможет убить всех магглов в Англии, не говоря уже о мире. И скоро — я уверен в этом — найдется кто-нибудь, кто устанет терпеть и избавит мир от него.

А пока что я здесь. Смотрю на кровавые войны людей и гадаю, когда же они одумаются. Иногда вспоминаю о Драко, но и он меня больше не трогает. Я застыл в этой невесомости, в этой пустоте. И мои чувства тоже.

Я смотрю вниз и понимаю, что я мог бы. Мог вернуться туда и всё исправить. Но я не хочу. Вместо этого я поднимаю глаза наверх и улыбаюсь.

Да, моё место здесь.

Подо мною смерть, ну а выше... Выше меня только звезды.