Прочти мои мысли

14 сентября 1997 г.

Хогвартс

Почти всю жизнь я прожил с мыслью о том, что мне не суждено получить свою хотя бы очень мелкую крупицу счастья, потому как с самого раннего детства я был лишён этой привилегии. Сперва внезапно обрушившиеся на нашу семью события обрекли моих родителей на медленное умирание в клинике Св. Мунго, а меня в свою очередь на семь лет жизни в доме тетки, ее мужа и их высокомерного избалованного сынка, которые даже не скрывали ненависти к моей матери и ко мне. Потом школа, газеты, скандальные статьи, пристальные взгляды, Пожиратели Смерти и прочие монстры, желающие мне долгой и мучительной смерти за что-то, чего я не могу понять. И хоть радостей в жизни было настолько мало, что их можно было пересчитать по пальцам одной руки, я почему-то думал, что всё происходит так, как и должно быть, и что судьба оберегает меня от чего-то… Чего-то счастливого и непривычного мне, я бы даже сказал «нетипичного» для меня. Получить всё это казалось столь же невозможным, как рыбе стать сухопутным созданием. Поэтому в голове невольно зарождалась мысль о том, что не успею я обрести счастье, как меня неминуемо постигнет гибель…

Гарри сидел на подоконнике в спальне Гриффиндора, неловко удерживая дневник левой рукой, и долго думал о том, что написать дальше, но нужные слова не приходили в голову. «А что тут ещё напишешь?» — обречённо и с лёгкой ноткой сожаления прошептал в голове тихий голосок, отчего он, нахмурив брови, погрузился в некое подобие транса и уткнулся лицом в колени. В оконное стекло с силой врезались большие капли дождя, будто желая ворваться внутрь и разделить с ним его тоску и одиночество. В этом году сентябрь был особенно дождлив, словно между погодой и мыслями Гарри был негласный договор или невидимая связь, и эти бесконечные ливни являлись отражением его настроения. Во рту пересохло, а сердце сдавила сильная грусть. Он вспомнил свой последний визит в больницу Св. Мунго, где на протяжении тринадцати лет содержалась в бессознательном состоянии его мать, пострадавшая от заклятия "Десперум" — дело рук Волдеморта, который в ту же ночь был убит магией четырёхлетнего ребёнка. Сейчас Гарри будто наяву видел эти блеклые рыжие волосы и пустые, лишённые жизни зелёные глаза, походившие теперь на необработанные мутные малахиты, в которых, тем не менее, отражалась горечь и скорбь по ушедшему мужу. Он помнил взгляды целителей, смотревших на него с сочувствием, и их слова о том, что её не вернуть. Но в душе Гарри всё ещё жила надежда на лучшее, которая, возможно, до сих пор и не дала ему сойти с ума за столько лет.

— Гарри! — внезапно открывшаяся дверь с грохотом ударилась о стену, и Гарри, пару секунд назад пребывающий в своих мыслях, подпрыгнул от неожиданности и чуть ли не свалился с каменного подоконника. Рон подобно урагану вломился в спальню, его щёки горели, а по лицу расползлась широкая улыбка. По его восторженному виду можно было предположить, что он сдал экстерном годовые экзамены, а то и вообще окончил Хогвартс с отличием. Немного отдышавшись, он продолжил: — Ты не представляешь, что сейчас произошло! Ты такое пропустил!

— Что, ты сделал Гермионе предложение? — спросил Гарри немного саркастически, из-за чего ему самому такой вопрос показался несколько резковатым.

— Да нет же! Родгард снова трансфигурировал Малфоя в хорька и заставил пробежать вокруг преподавательского стола пятьдесят кругов, пригрозив за неисполнение приказа наслать на него заклятье облысения. Ты представляешь? Он пробежал! Похоже, превращать его в хорька стало традицией всех новых преподавателей по ЗОТИ. — Рон, закончив развесёлую тираду, с диким ржачем повалился на свою кровать, а Гарри, сидя на подоконнике, лишь посмотрел на него, изумлённо подняв одну бровь. «Что же такого натворил Малфой, что умудрился вывести из себя настолько непробиваемого аврора как Родгард?»

— А знаешь, за что его так наказали? Малфой огрызнулся на заявление Родгарда о том, что он не далеко ушёл от своего отца-Пожирателя Смерти, — как будто прочитав мысленный вопрос Гарри, выпалил Рон.

— Но ведь это нечестно… Это же просто издевательство! В таком случае, Родгарду нужно заставлять большую часть учеников Слизерина в облике хомяков бегать стометровки на скорость, потому что у большинства из них родители — Пожиратели.

— Да брось, Гарри, яблоко от яблони не далеко падает. Малфой заслужил это!

— Не тебе судить о том, кто что заслужил, Рон. Я не хочу его защищать, но считаю, что человека нужно наказывать за дело, а не за то, кем является его отец. И я больше чем уверен, что Драко не собирается становиться Пожирателем. — Конечно, Гарри защищал Малфоя от нападок закадычного друга, но он никогда не выносил собственное отношение к Драко за пределы своих мыслей. Кроме того, ему хотелось поспорить с Роном, сказать что-нибудь поперёк, немного позлить. Причиной этому было то, что Гарри не хватало дружеского внимания, к которому он так привык за шесть лет. Его терзало множество всяких мелких обид, как, например, то, что Рон и Гермиона вместе провели в Норе практически всё лето и даже не пригласили его погостить хотя бы на пару дней. Или когда они не стали дожидаться его, чтобы вместе занять место в Хогвартс-Экспрессе, а вместо этого уединились в каком-то купе в конце поезда, и ему пришлось ехать вместе с Невиллом, Луной, Дином и Шеймусом, которых Гарри, конечно, считал друзьями, но не такими, какими для него были Гермиона и Рон. Или те многочисленные отлучки этой сладкой парочки в Выручай-комнату после приезда в Хогвартс. Отныне Гарри был один. Пребывающая в коме мать — это все, что у него осталось. «Золотое Трио Хогвартса» постепенно разваливалось, оставляя в душе парня ещё одну глубокую рану.

— Гарри, да что с тобой, в самом деле? Это же Малфой — твой ночной кошмар! Тебе радоваться надо, что хоть кто-то из преподавателей выступил против него, а вместо этого ты его пытаешься защищать, — удивлённо протараторил Рон, забираясь под одеяло.

— Может, я просто его отчасти понимаю. Кроме того, родителей не выбирают, — подытожил Гарри, кладя дневник под подушку и забираясь в кровать. На это Рону нечего было сказать, он лишь коротко кивнул, и ребята уснули.

* * *

Утром Рона и Гермионы уже не было в гриффиндорской башне, и Гарри с грустью в глазах побрёл на завтрак в одиночестве.

— Торопишься, Поттер? — услышал он позади себя знакомый язвительный голос Драко Малфоя. Эти двое испытывали друг к другу взаимный интерес, проявляющийся у каждого по-своему: если Гарри просто любил смотреть на Драко, слышать его голос, видеть блеск в его глазах и просто всячески созерцать его при каждом удобном случае, то Драко ни дня не мог прожить, не поддев его насмешками. Конечно, многие на факультете замечали особый интерес Гарри по отношению к Малфою, но никому и в голову не приходила мысль о том, что тот мог просто любить своего школьного врага. Всё это вызывало у окружающих смешанные чувства: большинству было всё равно, кто-то объяснял это отсутствием дружеского внимания и вызовом в адрес Рона и Гермионы, а Шеймус и Дин периодически подкалывали его, говоря, что тот влюбился, но на самом деле так не считали, хоть все и знали о нетрадиционной ориентации однокурсника. «Влюбиться во врага?! Это, мягко говоря, странно…» — перешёптывались некоторые.

— Что тебе, Малфой? — сухо отозвался Гарри обернувшись.

— Я слышал, что твоим драгоценным дружкам теперь плевать на тебя! — усмехнулся в ответ тот. — Каково это — чувствовать себя одиноким слабаком, а, Поттер? — ухмылка не сходила с лица Драко, и своей фирменной привычкой растягивать слова он постарался сделать акцент на фамилии своего оппонента. Винсент и Грэгори, стоявшие позади, пытались подражать своему лидеру, стараясь изобразить нечто вроде ухмылки, но выглядели эти неудачные гримасы глупо и жалко.

— Думаю, тебе это чувство хорошо знакомо, Малфой, — передразнил его Гарри, — особенно в те моменты, когда рядом нет твоей… — он бросил надменный взгляд на стоящих за спиной Драко Крэбба и Гойла, а затем закончил: — свиты.

— Да как ты…

— Ой, да уймись ты, Драко, а то Родгард увидит, — перебил его Гарри, после чего развернулся и с чувством гордости за то, что поставил своего соперника на место, зашагал в Большой Зал. Любовь-любовью, но за долгие годы постоянных перепалок с Драко Гарри научился у него множеству приёмов ведения словесного боя. А также овладел гранитной выдержкой, которая не позволяла ему расплываться в улыбке при виде Малфоя, а вместо этого сохранять надменность и непоколебимость.

Приближаясь к гриффиндорскому столу, Гарри заметил, что его место рядом с друзьями заняла Луна, севшая возле Невилла, а справа от них о чём-то мило ворковали Рон и Гермиона. Обойдя стол с другой стороны, он бросил им холодное «с добрым утром» и, сев рядом с Шеймусом, склонился над своей тарелкой и начал медленно поглощать завтрак.

В этом году школу по-прежнему охраняли аврорские отряды из-за увеличившейся активности Пожирателей смерти в последние пару лет, а один из авроров занял пост преподавателя по Защите от Тёмных Искусств. Его звали Германиус Родгард — он был выпускником Дурмстранга и заслуженным аврором Соединённого Королевства. Само собой, он всей душой ненавидел Пожирателей, но кроме того, он также ненавидел их детей, а особенное недоверие и ненависть испытывал к Драко, ибо тот был сыном Люциуса Малфоя, правой руки Темного Лорда. Несмотря на то, что уже давно ходили слухи об окончательном исчезновении Волдеморта, с самого начала учебного года новоявленный профессор пытался всячески поддеть вероятного кандидата в приспешники Тёмного Лорда и постоянно напоминал ему о его тёмном предназначении, что постепенно выводило Драко из себя. Кроме этих слухов ходили и такие, будто на тёмной стороне появился новый лидер, считающий Тома Реддла величайшей ошибкой магического мира и якобы поспособствовавший его уходу тринадцать лет назад.

— Гарри, чего это Хорёк так злобно на тебя смотрит? — прервал его размышления Рон, покосившись на слизеринский стол.

— Я напомнил ему о вчерашнем ЗОТИ, — тихо отозвался Гарри, не отрываясь от яичницы.

— Ну вот, теперь я за тебя спокоен, а то уж начал бояться после нашего вчерашнего разговора, что ты и вовсе переведёшься на Слизерин! — от радости закричал Рон чуть ли не на весь зал. Половина слизеринцев обернулась и уставилась на уминающего яичный желток Поттера, который в свою очередь бросил короткий взгляд на явно удивлённого Малфоя. Заметив неловкую ситуацию, Гермиона строго взглянула на своего парня и красноречиво пнула его под столом ногой.

* * *

Прошло полмесяца со дня их приезда в школу, и всё это время отношение между Гарри и его друзьями были очень напряжёнными. Вечер обещал быть таким же, как и обычно — посиделки на подоконнике с дневником в руках уже стали нормой, и Гарри никому не стремился показывать свои записи.

— Что ты там пишешь? — немного удручённо спросил вошедший в спальню Рон.

— Так, ерунда… Просто фиксирую мысли, чтобы не забыть, — холодно отозвался Гарри, не отрывая глаз от наполовину исписанной страницы, — какие-то проблемы?

— Да нет, но просто раньше ты делился своими мыслями с нами, а теперь какая-то тетрадка стала тебе дороже друзей! — Гарри почувствовал, как к голове приливает кровь, все мышцы мгновенно напряглись, а внутри всё будто съёжилось, и он готов был взорваться на месте.

— Знаешь, я устал! Что мне остаётся делать? Наблюдать за вами в Выручай-комнате? Бегать за вами, пока вы тискаетесь по углам? Или писать для вас эссе, когда вы сами не успеваете это сделать из-за постоянных отлучек и прогулов? Извини, Рон, но эта «какая-то тетрадка» уже давно является единственным предметом, которому я могу излить душу, — быстро и практически на одном дыхании выпалил Гарри, спрыгнув с подоконника.

— Да ты… да ты просто завидуешь! — удивленным голосом ответил внезапно побелевший Рон. — У тебя никого нет, поэтому тебя раздражает то, что мы с Гермионой счастливы вместе!

— Думай, о чём говоришь, бестолочь! — чуть ли не крича, заявил Поттер. Его глаза заблестели зеленоватым огоньком. — Я рад тому, что после шести лет учёбы вы, наконец, полюбили друг друга, но… — Гарри уже хотел выплеснуть на друга накопившуюся обиду, но вовремя сдержался. — В общем, забей, — растерянно закончил он и быстрым шагом вышел из спальни, а после и вовсе покинул гриффиндорскую башню. Той ночью он так и не вернулся в спальню семикурсников.

15 сентября 1997 г.

Хогвартс

Ссора с Роном. Я совсем не узнаю тех, с кем проучился шесть лет. Если раньше во время стычек между нами Гермиона была на моей стороне или пыталась как-то разрулить ситуацию и повернуть её в мирное русло, то теперь она старается меня игнорировать и полностью поддерживает своего парня. Меня это достало. Кажется даже, что было бы намного лучше вовсе абстрагироваться от них и разрушить все мосты, чем постоянно изводить себя надеждами и верой в возобновление прежней дружбы. Но всё же это больно — расставаться с людьми, с которыми ты провёл много лет своей жизни. Сперва я лишился отца. Того и гляди лишусь и матери. Мысль о потере ещё и друзей не сравнится даже с самым сильным «Круциатусом». Боже, если Малфой и в самом деле Пожиратель Смерти, то пусть нашлёт на меня Империус или подвергнет заклятью забвения…

Гарри сидел на холодном полу в безлюдном коридоре подземелий. Ему хотелось спрятаться от всех, оградить себя всевозможными отводящими и защитными чарами, чтобы никто не смог найти его. Он просто хотел забыться в прохладных и тёмных глубинах школы. Он замерз до такой степени, что его бил озноб, а изо рта шёл слабый пар, но ему было все равно. Гарри просидел на каменном полу около трети часа, прижимаясь спиной к холодной стене и предаваясь своим мыслям, как вдруг услышал тихие шаги за поворотом, который вёл в большой коридор, выходящий прямо к подземельям слизеринцев. Он быстро прошептал: «Нокс», и его палочка мгновенно погасла. Человек, которому принадлежали шаги, на мгновение остановился и, заметив мелькнувший огонек в тёмном проёме, ведущем в безлюдный тупик, шагнул в него и медленно направился в сторону Поттера. Было темно, но Гарри смог различить высокий силуэт, приближающийся к нему.

— Люмос!

* * *

— Поттер?! — Глаза Драко округлились: похоже, он не ожидал встретить здесь Гарри, а тот сидел на полу, уставившись снизу вверх на ошарашенного Малфоя, и в его голове стучало испуганное: «Ну почему, стоит мне только написать о нем, как он появляется тут как тут?!».

— Малфой… — прошептал Гарри дрожащим от волнения и холода голосом. Если бы Драко обладал сверхслухом, то он бы услышал, как в груди неожиданного гостя подземелий неистово застучало сердце, толкая кровь по венам с неимоверной скоростью, будто желая вырваться наружу. Гарри словно прирос к полу, руки и ноги стали ватными и тяжелыми, а на лице проступил предательский румянец.

— Неужели Уизли сегодня за завтраком сказал правду? — Странно, но Гарри не заметил в голосе Драко ни единого намёка на сарказм или издёвку, на его лице не было даже фирменной ухмылки. Он был серьёзен и по-прежнему немного удивлён этой неожиданной встрече.

— О чём ты? — Гарри неуверенно попытался сменить шёпот на нормальный голос, но из горла вырвался лишь тихий хрип.

— О Салазар… Ты собрался переводиться на Слизерин?

— Ну уж нет, это будет последним, что я сделаю в этой жизни, — пренебрежительно ляпнул Гарри, вставая с холодного пола. «Дурак, что ты болтаешь? Как ты добьёшься его расположения, если будешь себя так вести с ним?» — раздался упрекающий голос в голове. С одной стороны, Гарри понимал, что если он хочет наладить с Драко отношения, то должен держать себя в руках и не реагировать на его колкости негативно, а проявлять терпение и снисходительность. Он хотел как-нибудь дать понять ему о том, какие чувства на самом деле испытывает к нему, как-нибудь осторожно намекнуть на них. А с другой, всё упиралось в осознание главной проблемы, стоящей на пути к достижению этой цели — ведь это же был никто иной, как Драко Малфой! Невероятно язвительный, высокомерный и гордый, он мог легко высмеять чувства Гарри и публично унизить. Поэтому Гарри боялся проявлять слабость к нему во время их стычек, чтобы впоследствии не прослыть неудачником на весь Хогвартс.

— Тогда какого чёрта ты тут делаешь? — спросил Драко, прищурив холодные, как сами подземелья, глаза, в которых заиграли ледяные искорки. Затем он критически осмотрел поднявшегося Гарри с ног до головы и удивленно приподнял бровь, разглядывая пижамные штаны и футболку. Румянец Гарри стал насыщеннее, когда он понял, в каком глупом виде предстал перед своим школьным соперником. Как ни странно, но Драко, кажется, тоже смутился — он отвел глаза и пробормотал: — Да что с тобой происходит? Ты сам на себя не похож…

— Тебя это не касается, Малфой. — выдавил из себя Гарри, затем обошёл Драко и быстрым шагом направился к выходу из тёмного коридора. Ему совершенно не хотелось вступать с Малфоем в очередной конфликт, так как их на сегодня было достаточно.

* * *

Сразу после завтрака в расписании семикурсников стояли сдвоенные со Слизерином занятия по ЗОТИ. Лицо Родгарда, который внешне напоминал Гарри директора Дурмстранга Игоря Каркарова, расплылось в широкой улыбке, когда он заметил входящего в класс Малфоя. И по выражению лица Драко было понятно, что посещение уроков этого изверга из Аврората не доставляет ему особой радости. В карих глазах преподавателя заиграли два дьявольских огонька, будто он предвкушал момент, когда сын Пожирателя в очередной раз сломается под его натиском.

— Итак, — начал профессор, убедившись, что все ученики на месте и опоздавших нет. — Сегодня мы изучим атакующее заклинание, которое называется «Луч Каина» — cain spiculus, а также его контрзаклятье «Щит Святого Авеля» — abel sanctus, что дословно переводится как «святилище Авеля» — место, в котором можно укрыться от поражающих чар. Луч Каина, конечно, уступает излюбленному заклинанию Пожирателей Смерти, известному вам как Авада Кедавра, — прищурив глаза, Родгард перевёл взгляд на Драко, тут же нахмурившегося при упоминании щекотливой для него темы, — и отличается от него тем, что его можно отразить Щитом Авеля. А также он не убивает человека сразу, а стягивает его жгучей верёвкой, сотканной из тёмной энергии. Однако если подвергнутого заклятью не исцелить Дыханием Евы — eve spiritus — в течение двадцати минут, то человек умрёт в дикой агонии, так как верёвка будет медленно стягивать его тело, ломая кости и превращая внутренние органы в кашу. Кроме того, это заклятие не входит в разряд Непростительных, несмотря на то, что применять его крайне опасно.

— И мы будем практиковать это друг на друге? — недоумённо спросила Гермиона у нового преподавателя.

— Не сразу, мисс Грейнджер. Сегодня вы будете насылать Луч Каина на стоящие у стены манекены, а затем отработаете Щит отдельно от атакующего заклятия, чтобы понять принцип его действия и набить руку. Со следующего же занятия вы начнете работать в парах, поэтому сегодня советую вам хорошо отработать заклинания. — Родгард сделал короткую паузу, а затем продолжил: — Сейчас разделитесь на две группы: Слизерин будет отрабатывать Луч, а Гриффиндор — Щит.

Слизеринцы выстроились в ряд в задней части класса. На расстоянии в двадцать метров перед каждым из них стоял манекен, внешне выглядящий как Пожиратель Смерти — деревянная статуя, изображающая человека в чёрном балахоне, чьё лицо было скрыто за уродливой металлической маской. В голове у Гарри пронеслась мысль, что Родгард намеренно издевается над слизеринцами, ведь родители большинства из них служили Волдеморту, а многие по-прежнему преданы его идеям. Он медленно перевел взгляд на Малфоя — бледное и грустное лицо, поникшие плечи. В его душе поднималось острое чувство сожаления, и Гарри терзал страшный вопрос: «Пополнил ли Драко ряды Пожирателей этим летом?».

— На счёт «три-два-один» «зелёная команда» атакует манекены, чётко произнося заклятие «cain spiculus»! «Красные» в это время выходят по одному вперёд класса и, произнося заклинание «abel sanctus», пробуют ставить Щиты. Итак! Три! Два! Один!

— Каин спикулус! — первым выкрикнул заклинание Малфой. Из его палочки стремительно вырвался странный тёмный луч, который в считанные доли секунды достиг манекена и, как бы обвив его чёрной энергетической верёвкой, с силой отбросил в стену. В воздухе повисла тишина, так как Драко был единственным, кто молниеносно среагировал на отсчёт преподавателя.

— Отлично, мистер Малфой! Я смотрю, ваш отец времени зря не терял и хорошо поднатаскал вас в области поражающих заклятий. — Явно довольный сказанным, Родгард широко улыбнулся, а в его глазах заплясали всё те же дьявольские огоньки. «Какого чёрта он его провоцирует? Да он же просто наслаждается, издеваясь над Драко!» — подумал Гарри, переводя удивлённый взгляд с преподавателя на ещё более бледного, чем раньше, Малфоя.

— Да что вы вообще знаете о моём отце?! — нервно выпалил Драко, и Гарри на мгновение показалось, что глаза у того заблестели от подступающих слёз.

— Я знаю то, что он ничтожный приспешник Волдеморта и что ты, несомненно, идёшь по его стопам, — холодно и издевательски прошипел Родгард, и злобный блеск в его глазах стал будто ледяным.

— Я не собираюсь становиться Пожирателем — у меня нет метки! — Резким движением Драко задрал рукав на левой руке, обнажив чистую белую кожу. В его голосе и взгляде читалось нескрываемое отчаяние, а глаза заблестели ещё сильнее. Со стороны казалось, будто у него нервный срыв, и Гарри стало искренне жаль Драко. Конечно, его родители не служили Волдеморту, а напротив — пострадали от его руки, но он прекрасно понимал, каково это — становиться объектом для издевательств и насмешек и знать, что тебя презирают за то, кем ты на самом деле не являешься.

— Это не надолго… — всё так же улыбаясь, процедил Родгард, сверля Драко взглядом карих глаз, пока Драко, не выдержав зрительной атаки, не опустил глаза. Профессор ЗОТИ довольно хмыкнул, резко развернулся к остальным ученикам и скомандовал: — Продолжаем занятие!

* * *

Родгард был прав в своих обвинениях относительно отца Драко, ибо тот действительно был ярым сторонником Волдеморта и помешан на идее его воскрешения. Со времён гибели Реддла семья Малфоев терпела всяческие гонения со стороны магического сообщества, потеряв уважение из-за нескрываемой одержимости Люциуса идеей возродить своего хозяина и обрести тем самым власть и положение в обществе, утраченные в ту ночь тринадцать лет назад. Казалось, всё начиналось довольно безобидно, но с годами Малфой-старший начал терять рассудок и самообладание из-за многочисленных неудачных экспериментов в области тёмной магии. Он стал безумцем, подобным сумасшедшей Лестрейндж, и его уважительное отношение к Волдеморту также скатывалось до фанатизма. Люциус редко контролировал свои эмоции и был стопроцентным кандидатом на пожизненное заключение в отделении для душевнобольных в Мунго.

Что касается матери Драко, то Нарцисса, чтобы не видеть всего хаоса, царящего в старинном поместье, много путешествовала, а пару раз вообще пропадала на пару лет, ничего не давая о себе знать. Поэтому тяжелее всего приходилось Драко, который ежедневно находился под давлением безумства своего отца и толп Пожирателей, буквально поселившихся в Малфой-мэноре. Речь о его посвящении не шла, так как у Драко порой складывалось впечатление, будто отец, день за днём скрывающийся за дверьми семейных подземелий, вовсе забыл о существовании родного сына. Каким образом за столько лет парень смог сохранить свой здравый ум, оставалось загадкой для него самого. Возможно, его спасал Хогвартс, где он проводил большую часть своей жизни. Отца же он видел лишь на летних каникулах, а эти три месяца порой длились как три года — дом уже давно ассоциировался у него с тюрьмой или с местом для сборищ безумцев и психов. Единственное, о чём мечтал Драко — это собственная жизнь. Жизнь без отца и всего того ужаса, который его окружал.

* * *

— Нет, ну вы видели, как он его, а? — не унимался Рон, делясь впечатлениями о Родгарде с однокурсниками, а довольная улыбка всё никак не сходила с его лица. — На раз-два просто уделал!

Как только занятие закончилось, Драко, не дожидаясь одноклассников, пулей вылетел из класса и стремительно направился куда-то вглубь этажа. Гарри обратил внимание, что никто из слизеринцев за ним не последовал, чтобы хоть как-то поддержать своего сокурсника.

— И всё же странный он какой-то, — поддержала разговор Гермиона, не отрываясь от обеда. — Я имею в виду, что он, конечно, аврор, и его задача — искоренять зло в самом его зачатке, но тут, в Хогвартсе, он в первую очередь учитель, и он не должен так доводить своих учеников. Кроме того, он буквально унизил Драко на глазах у всех, сказав такое о нём и его отце. Вы видели, в каком Малфой был состоянии, когда задирал рукав?

— О Мерлин, зайка, не говори такие слова, а то станешь совсем как Гарри… — незамедлительно ответил Рон, с тревогой посмотрев на свою девушку. — Он позавчера рьяно пытался защитить хорька после того, как я рассказал ему о случае на первом уроке по ЗОТИ.

— Уверена, что у Гарри были на это причины, так что успокойся и смотри в свою тарелку, — сказала Гермиона, бросив короткий взгляд в сторону Гарри, который прекрасно слышал этот разговор.

* * *

— Гарри, ты не против, если мы с Гермионой пойдём сегодня в Хогсмид без тебя? — спросил Рон сразу после обеда, придя в гриффиндорскую башню. — Просто я хотел ей сделать сюрприз…

— Вовсе нет, развлекайтесь… — равнодушно ответил тот.

— Ты всё ещё злишься на нас? — после короткой паузы несколько виновато спросил Уизли.

— Рон, давай начистоту? Вы будете общаться и развлекаться вдвоём, а я просто не буду вам мешать, окей? Мне надоели бесконечные неловкие ситуации, и я устал чувствовать себя рядом с вами третьим колесом. — Гарри дошёл до своей кровати и положил на неё сумку с учебниками. — Кроме того, я сегодня не собирался в Хогсмид, поэтому и мешать вам не буду.

— Так, тебе срочно нужно найти себе пару! — решительно заявил Рон, не поверив в слова друга о том, что ему всё равно.

— Думаю, что я сам могу разобраться в том, что мне нужно, а что нет. Сейчас мне нужно немного тишины и покоя. — С этими словами Гарри вышел из спальни, прихватив с собой дневник.

Выскользнув из гриффиндорской башни, Гарри на мгновение задумался; ему хотелось сбежать куда подальше и никому не попадаться на глаза, примерно как вчера в слизеринских подземельях, пока его там не застал Малфой. Спустившись на второй этаж, он направился в сторону туалета Плаксы Миртл с одной безумной, казалось бы, целью — спрятаться в недрах Тайной комнаты, что он делал неоднократно. Вытянув руку, чтобы взяться за ручку, он услышал, как с той стороны двери доносятся тихие всхлипы и чей-то плач. То, что это не Миртл, Гарри понял практически сразу — по звукам становилось ясно, что плакал парень. Он не решался войти внутрь, однако гриффиндорское любопытство все же взяло верх, и Гарри, повернув дверную ручку, медленно открыл дверь.

— Кто здесь? Миртл?! — Гарри сделал шаг вперёд и огляделся в поисках источника шума, но в помещении, через широкое окно освещённом лучами полуденного солнца, не оказалось ни единой души. Даже Миртл, обычно парящая в стенах своей обители, отсутствовала, и без неё здесь было как-то пустынно и необычно. Подумав, что плач ему почудился, он тихонько закрыл за собой дверь и прошёл к раковинам в центре туалетной комнаты. Визиты в заброшенную уборную для девочек на втором этаже уже не вызывали в нём чувства волнения и страха, как прежде, на втором курсе. И хоть чудовище Салазара было побеждено около четырёх лет назад, Тайную комнату так и не приспособили под нужды школы. Причина была в охраняющих её чарах, подвластных лишь змееусту, и поскольку из ныне живущих только Гарри Поттер обладал способностью говорить на парселтанге, для других людей Комната была недоступна. Конечно, сам Дамблдор, авроры и даже Гарри пытались снять эти чары, но магия Слизерина, покинувшего мир живых много веков назад, была по-прежнему сильна, и развеять её не представлялось возможным.

Подойдя к одной из раковин, Гарри взглянул на рельефное изображение змеи, украшающее носик смесителя.

— А может, Рон прав, как и Шляпа на первом курсе? Может, мне не стоило уговаривать её, и сейчас жизнь была бы совсем иной, учись я на Слизерине? — Он тяжело вздохнул и, провёдя пальцами по металлической змейке, произнес пару шипящих звуков на парселтанге. Вдруг дверь одной из кабинок медленно отворилась, и оттуда вышел Малфой. У Гарри округлились глаза, так как лицо у того было такое, будто он просидел здесь весь день, соревнуясь с Плаксой Миртл в том, кто из них двоих прольёт больше слёз. Драко остановился как вкопанный, глядя на Поттера. Похоже, он прекрасно слышал первые шипящие звуки, слетающие с языка Гарри, и догадался, что тот по какой-то неизвестной причине хотел открыть Тайную комнату.

— Ты что, совсем ненормальный, Поттер?! — практически прошептал Малфой, придя в себя. — Что ты опять задумал?

— Что я на этот раз сделал не так? — Гарри сделал недоуменный вид и вопросительно уставился на Драко.

— Ты… Ты хотел открыть её!

— Кого?!

— Ты хотел открыть Тайную комнату!

— С чего ты взял?!

— Не прикидывайся дураком! Я слышал, как ты говорил на парселтанге!

— И что с того?! Может, мне просто нравится говорить на этом языке, поэтому и рассуждаю вслух…

— Ага, конечно, и ты решил сделать это прямо у двери в Тайную комнату!

— Да что ты пристал ко мне с этой комнатой?! И вообще, Малфой, ты что, плакал?! — Гарри попытался увести разговор в другую сторону, задев Малфоя за живое.

— Только попробуй кому-нибудь рассказать об этом… — прошипел Драко, и в его серебристых глазах заиграли маленькие льдинки.

— Или что, прикажешь своим громилам разобраться со мной? Так валяй, я только за, — усмехнулся Поттер, разводя руки в стороны, как бы открываясь для удара.

— Да ты совсем свихнулся, как я посмотрю?!

— Малфой, не заставляй меня напоминать тебе про сегодняшний случай на ЗОТИ. Ты сам в тот момент выглядел не особо уравновешенным…

— Да пошёл ты! — бросил Драко и быстро направился к выходу. Гарри стало стыдно за свои слова. «Вначале я сочувствую ему, а теперь использую произошедшее, как оружие против него. Это нечестно…», — промелькнуло у него в голове.

— Малфой, подожди! — крикнул он, и тот остановился, не успев открыть дверь. Гарри немного замялся, подбирая нужные слова. — Я только хотел сказать, что сочувствую тебе. Я заметил, что Родгард специально тебя провоцирует, и уверен, что он ждёт того момента, когда ты наконец сорвёшься и попытаешься наслать на него какое-нибудь Непростительное заклятие. Тебя исключат, а может, даже сделают что похуже, а он, устранив одного, примется за остальных слизеринцев…

— Какое тебе дело до всего этого, Поттер? Это не твои проблемы. Кроме того, как, по-твоему, я должен себя вести, когда он втаптывает меня и мою семью в грязь?! — Голос Драко задрожал, а глаза снова заблестели от наворачивающихся слёз.

— О Годрик… Ты ведь Малфой! Ты тот Малфой, которого я знал шесть лет и который всё это время отравлял мне жизнь в школе! — улыбнувшись, громко заявил Поттер. — А того, кто сейчас стоит передо мной, я просто не узнаю! Куда делась твоя надменность, гордость, холодность, язвительность и другие качества, привитые тебе отцом?! Вместо этого ты сидишь в туалете с ноющим призраком и льёшь слёзы. — Гарри наблюдал за тем, как у Драко от удивления медленно отвисает челюсть, и, наслаждаясь зрелищем, закончил: — Возьми себя в руки и будь собой. — Он обвёл глазами его одежду и напоследок бросил: — И приведи себя в порядок, а то ты сейчас похож на Миртл.

Драко попятился и стремительно выскочил из туалетной комнаты, громко хлопнув за собой дверью. Гарри улыбнулся ему вслед и, направляясь к подоконнику, подумал о том, что впервые за шесть лет он вот так по душам поговорил со своим школьным соперником.

* * *

День близился к вечеру, а Хогвартс был почти пуст: все ученики, за исключением первых и вторых курсов, весь день были в Хогсмиде. Драко после происшествия на уроке по Защите от Тёмных Искусств так и не появлялся в слизеринских подземельях. После разговора с Поттером он ещё долго бродил по школе, размышляя над событиями прошедшего дня. Было уже довольно поздно, когда он, уставший и измученный невеселыми мыслями, наконец отправился в свою комнату, чтобы принять душ и как следует отдохнуть.

Малфой стоял у входа в гостиную слизеринцев, не решаясь войти. Сегодня на уроке он проявил слабость и подозревал, что слёзы и столь бурная реакция на слова какого-то аврора могли подорвать его репутацию на факультете. А ещё его внешний вид… В голове до сих пор крутились последние слова Поттера, и ведь он был прав — сейчас Драко действительно был похож на призрак подземелий, который никогда не видел солнечного света. Волосы, всегда аккуратно уложенные, растрёпаны, чёлка спадает на бледное лицо, а глаза по-прежнему припухшие и красноватые от слёз. Малфой знал, что стоит ему предстать в таком виде перед однокурсниками, как все сразу начнут шептаться у него за спиной. Хотя все и так шептались — слизеринцы давно знали о том, что происходит в Малфой-мэноре, и большинство просто не могло понять, как Драко удаётся столько лет жить среди чокнутых чёрных магов и при этом сохранять железное спокойствие и надменность. Со стороны казалось, что подобная атмосфера любого сделает сумасшедшим, поэтому сокурсники побаивались Драко, не зная, чего от него можно ожидать. Только Крэбб и Гойл хранили ему верность, ведь их родители постоянно вращались в одних кругах с Малфоем-старшим.

Постояв около портрета ещё пару минут и решив, что не следует заходить в гостиную до полуночи, Драко развернулся и уверенно зашагал прочь из школьных стен на свежий воздух.

* * *

Школьные окрестности опустели, и все ученики уже давно разбежались по своим комнатам. Гарри сидел на прохладной траве, откинувшись спиной на небольшой валун, лежавший на берегу Чёрного озера, и, произнеся «Люмос», заложил слабо мерцающую палочку за ухо светящимся кончиком вперёд. И хотя возле вечернего озера было холодно, возвращаться в гриффиндорскую башню у него желания не было. Открыв дневник и взяв перо, Гарри начал вспоминать, о чём хотел написать, но нужные мысли не шли на ум. Бросив взгляд на последние лучи заходящего за горизонт солнца, он принялся медленно нацарапывать слова на слегка шершавой бумаге, похожей на пергамент. Но не успел он дописать абзац до конца, как увидел в паре сотен метров от себя худощавую светловолосую фигуру, одиноко бредущую в сторону озера. Слегка улыбнувшись и буркнув себе под нос ироничное «да-а-а…», Гарри торопливо дописал до точки и закрыл дневник.

— Что, Поттер, мемуары пишешь? — неуверенно ухмыльнувшись, бросил ему подошедший Малфой, остановившись примерно в десяти метрах от Гарри и держа руки в карманах.

— О, пришёл в себя, я смотрю? Неужели ты хоть раз в жизни прислушался к моим советам?! — иронично произнёс Гарри, глядя Драко прямо в глаза, и Малфой невольно залюбовался двумя чистыми изумрудами, сверкающими в сумерках. — Уйди, ты мне мешаешь, — продолжил он, пытаясь сдержать улыбку.

«Чёрт, Поттер, держи себя в руках! Тот разговор не означал абсолютно ничего — вы по прежнему соперники», — мысленно напомнил себе Гарри.

— А что если не уйду? Кинешься жаловаться своей тетрадке? — Ухмылка Драко стала шире. Он сделал два шага вперёд и, театрально заломив руки, начал блистать своим актёрским талантом: — О, меня никто не любит, а злой Малфой постоянно достаёт меня, отчего мне не хочется больше жить! — со всей трагичностью пропел он и усмехнулся.

— Да ты, как я погляжу, талант! Никогда не задумывался об актёрской карьере? По тебе плачет мировой кинематограф… — Гарри смаковал момент, ибо он снова разговаривал с человеком, которого хотел понять, усмирить и сжать в крепких объятиях. Увидев, что Драко в замешательстве, явно от незнакомого маггловского слова «кинематограф», Поттер расплылся в широкой улыбке.

— Что, совсем осмелел? Забыл, с кем разговариваешь? — Насмешливость Драко быстро сменилась раздражением, а слова наполнились ядом. И Гарри догадывался, в чем дело: еще в прошлом году он не был таким язвительным, и издеваться над ним было легче. Похоже, сейчас самолюбие Драко было уязвлено тем, что у него есть ответ на любую колкость. Гарри лишь иронично улыбнулся, изогнув бровь. Он неторопливо поднялся и собрался идти в сторону замка, оставив вопрос Драко без ответа. Но не успев отойти на большое расстояние, он услышал, как тот выпалил слова какого-то заклинания и почувствовал внезапный, но несильный удар в спину, сбивший его с ног и сваливший в траву.

— На вопросы собеседника нужно отвечать, Поттер! Развернуться и уйти было как-то невежливо с твоей стороны, не находишь?! — буквально прорычал Драко, бросая презрительный взгляд на лежащего в траве Гарри, которого мгновенно захлестнули эмоции — злость напополам с удивлением. В голове бешено крутились мысли: «Малфой напал на меня со спины?! У него что, крыша поехала?» Темнота скрывала их двоих ото всех, кто бы мог стать нежелательным свидетелем предстоящего сражения, а холодное побережье Чёрного озера было идеальным местом для битвы. Гарри поднялся на ноги и, бросив дневник на землю, дёрнулся в сторону своего обидчика, выставив палочку перед собой.

* * *

— Ступефай!

— Экспелиармус! — последовал автоматический выкрик Драко.

— Петрификус Тоталус!

— Протего!

— Эверто Статум!

— Протего! Каин спикулус! — неожиданно для самого себя выпалил Драко и отбросил Поттера метров на пятнадцать от себя. Он уже приготовился выкрикнуть следующее заклятие, но заметил, что Гарри не встаёт на ноги, и вообще не подаёт признаков жизни. Кровь резко отлила от лица Драко, внутри все похолодело, а в голове пронеслась ужасающая мысль: «Я убил его!». Малфоя затрясло. Он сделал шаг вперёд, чтобы рассмотреть получше поверженного соперника, потом ещё один, второй, третий. Драко услышал тихие всхлипы и, подойдя ближе, прошептал «Люмос». Лежащего на земле юношу озарило тусклым светом. Драко замер, и в душе что-то ёкнуло от увиденного. Видимо, падая, Гарри сильно ударился головой о лежащий на берегу валун и разбил затылок, потому что каменная поверхность была залита кровью. Из глаз парня текли слёзы, то ли от боли, то ли от бессилия. Кроме всего этого, торс и шею Гарри обвивала крест-накрест змееподобная чёрная энергетическая верёвка.

— Чёрт, что я наделал… — еле слышно прошептал Драко. Он не мог сдвинуться с места — ноги будто вросли в приозёрную землю. На душе скреблись кошки, нет — дикие львы, раздирая душу на мелкие кусочки острыми когтями. Малфой не мог решить, что ему делать: с одной стороны, Поттер был его врагом и соперником с первого курса, а с другой — Драко осознавал, что Гарри ему не безразличен, а все их перепалки уже давно являлись лишь привычной для них обоих игрой и проверкой на прочность. Через несколько секунд мысленного и физического ступора Драко кинулся к раненному и явно теряющему сознание юноше.

— Поттер… Поттер! ГАРРИ! — сорвался он на крик, когда увидел, что яркий изумрудный цвет глаз стремительно меркнет и темнеет. Драко быстро просунул руку под спину Поттера, а вторую — под его голову, аккуратно сдвинул с валуна и опустил на прохладный травянистый берег, вскрикнув от резкой боли и одернув руку, которую он обжёг, случайно прикоснувшись к обвивающей шею верёвке. — Гарри очнись! Не смей, слышишь? Не смей умирать! — Голос Драко дрожал от охватившей его паники, а к горлу подступал ком. — Чёрт возьми, Поттер! Ты сражался с василиском, что тебе какой-то камень?! — Он едва сдерживал горькие слёзы, которые быстро набежали на глаза, такие же тёмные, как и озеро, возле которого всё происходило. Как ни старался Малфой достучаться до сознания Гарри, тот все равно походил на безжизненную тряпичную куклу. Радовало только то, что Драко удалось нащупать его пульс, а это означало, что надежда ещё была. Внезапно глаза Гарри широко распахнулись.

— Ив… ив спиритус… — прохрипел он и снова потерял сознание.

— Точно! «Дыхание Евы»! Ты гений, Поттер! — нервно улыбнувшись и стерев рукавом с глаз слёзы, воскликнул Малфой. Он вскочил на ноги, направив на Гарри волшебную палочку. — Ив спиритус! — Едва слова сорвались с его губ, как тёмные верёвки растворились в воздухе, не оставив ни единого следа на шее и одежде Гарри.

Драко присел на корточки и, дрожащей рукой поднеся палочку к голове поверженного дуэлянта, начал тихо шептать какое-то исцеляющее заклинание, но рана на голове никак не затягивалась. Оставалось только одно — тащить Поттера в Больничное крыло. Тот был тяжёлым, но то ли из-за выброса адреналина, то ли по какой-то другой неизвестной причине Драко с лёгкостью поднял Гарри на руки и быстрым шагом направился в сторону школы.

* * *

Полночь. Драко, нервный и испуганный, вернулся из Больничного крыла в свою спальню, где он жил, будучи старостой факультета. Руки по-прежнему тряслись, но уже от усталости — адреналин адреналином, но Поттер всё же весил больше него. Малфой рассказал мадам Помфри всю правду, но всё же скрыл от старой лекарки то, что применил к Поттеру Луч Каина. Он рассказал, что спровоцировал Гарри на бой, что отбросил его простым заклинанием из школьной программы и тот, ударившись головой о валун, потерял сознание. К счастью, рана оказалась несерьёзной, и сотрясения у Поттера не обнаружилось. Однако сам факт того, что он чуть не убил человека, поверг Драко в шок.

Он упал на свою широкую кровать и закрыл глаза, перед которыми сразу замелькали картинки произошедших событий. Почему Гарри плакал? Драко не мог припомнить случая, чтобы Поттер плакал от физической боли. Малфой встал с кровати и начал стягивать с усталых плеч мантию, как вдруг из правого кармана выпал дневник Гарри, с которым тот практически не расставался, а следом за ним и палочка из остролиста. Тут же его осенило, что он забыл оставить вещи Гарри на прикроватной тумбочке в Больничном крыле. Сняв мантию и повесив её на вешалку, Драко поднял с пола небольшую книжку в обложке из коричневой замши с латунными уголками, сел в кресло и открыл её на середине. Он понимал, что читать чужие дневники очень невежливо, потому что это равносильно вторжению в личную жизнь другого человека, но не мог устоять перед искушением узнать своего школьного соперника получше.

2 августа 1997 г.

Годрикова Лощина

Вот и настал день, который мне уже давно предрекали целители. Точнее, этот день настал позавчера, в мой семнадцатый день рождения, но тогда я не смог даже открыть дневник, чтобы зафиксировать это. Сердце моего отца перестало биться ровно в полдень. Всё, как мне и говорили — обессиленная и истощённая от времени душа покинула мир живых. Сегодня он был похоронен рядом с могилой Игнотуса Певерелла. Я люблю тебя, папа, прости, что не смог помочь…

Последние слова расплылись в грязные кляксы, и у Драко сердце сжалось в груди, когда он понял, что, написав последнюю строчку, Гарри плакал, а капли его слёз попали на не до конца высохшие чернила. К горлу подступил ком. Он знал о ситуации с родителями Гарри, и хоть об этом сообщали все газеты магического мира, он, тем не менее, ничего не знал о смерти Джеймса Поттера. Вероятно, по той причине, что в Малфой-мэнор, окружённый всевозможными защитными чарами, почта попросту не доставлялась.

Драко перевернул страницу и начал читать дальше.

31 августа 1997 г.

Прайвет Драйв, д.4

Сегодня, возможно, я в последний раз вижу этих уродов Дурслей. Я надеюсь, что после окончания Хогвартса никогда не вернусь к ним. Мне не верится в то, что наступит день, когда мне больше не придётся стирать их вещи, убираться в их дурацком доме, готовить для них и вообще работать их персональным домашним эльфом. И, как бы мне горестно ни было, я был бы рад поджечь эту каморку под лестницей, где мне пришлось вырасти и провести большую часть своей жизни.

2 сентября 1997 г.

Хогвартс

Я снова один. Рон и Гермиона теперь полностью увлечены друг другом, поэтому я настраиваю себя на то, что мне весь год предстоит коротать долгие часы в одиночестве. Зато теперь можно сказать огромное спасибо Малфою, который своими подколками не даёт мне скучать. Чёрт, хоть иди и вставай возле портрета в гостиную Слизерина, чтобы окончательно не загнуться от скуки. Хотя даже в Драко что-то изменилось за этот год. Он стал каким-то грустным и напряжённым, возможно, это из-за нового учителя по ЗОТИ. Чёрт возьми, после окончания школы я буду скучать по нему, хоть он по-прежнему считает меня своим врагом.

5 сентября 1997 г.

Кабинет Трансфигурации

О, Мерлин, не дай мне умереть со скуки! Эта парочка снова опаздывает на занятие. Блин, Малфой смотрит на меня, и похоже догадался, что я веду дневник. Спасибо, Мерлин, теперь скучать точно не придётся!

14 сентября 1997 г.

Хогвартс

Почти всю жизнь я прожил с мыслью о том, что мне не суждено получить свою хотя бы очень мелкую крупицу счастья, потому как с самого раннего детства был лишён этой привилегии…

16 сентября 1997 г.

Хогвартс

Говорить с Драко оказалось интересно. Намного интереснее, чем с Роном и Гермионой. Кроме того, сегодня я впервые увидел его слёзы. Боже, как бы глупо это ни звучало, но моя душа буквально рвётся на части, когда я вижу, как Родгард издевается над ним. А ещё эти козлы-слизеринцы даже не поддержали его…

Тот же день.

Берег Чёрного озера

Сегодня меня поразила ужасная мысль: я сам себе немного начал напоминать Снейпа. О, Мерлин, вот что делает с людьми одиночество. Если я тоже отращу длинные засаленные волосы и буду одеваться как те готы с WGT*, то сам пойду в гостиную Слизерина и заставлю Малфоя наслать на меня Аваду. Ну вот, вспомнишь Малфоя…

Эта запись была последней. «Огромное спасибо Малфою», «буду скучать», «хоть он и считает меня врагом», «Малфой», «Малфою», «Драко»…

— Твою же мать, Поттер… — недоумённо прошептал Драко себе под нос. — Я и представить не мог, что кому-то может быть так же хреново, как мне… Смерть отца, каморка под лестницей, работа в должности домашнего эльфа…

Драко закрыл дневник и осторожно, как будто реликвию, положил его вместе с палочкой Поттера на небольшой столик возле кресла, после чего лёг на кровать и попытался заснуть. Но в голове ещё долго проносились мысли о Гарри и его жизни. Что-то в этой истории не давало ему покоя, и, скорее всего, это что-то было тесно связано с ним самим — Драко…

* * *

Солнце обжигало лицо и слепило глаза, отчего спать стало практически невозможно. Гарри перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. Как только сон снова стал овладевать разумом, он лег на бок, а затем стремительно сел на кровати. Голова немного кружилась, и Гарри попытался сообразить, каким образом он оказался в больничной койке. Мысли потихоньку начали собираться в единое целое, и в памяти Гарри стали всплывать события вчерашнего дня: короткий бой с Малфоем на берегу озера, жгучая боль по всему телу, как от лёгкого Круциатуса… На этом воспоминания обрывались, и последнее, что Гарри вспомнил, это то, как Драко громко выкрикивал его имя. Не фамилию, как обычно, а имя! А после этого темнота. Он огляделся по сторонам и заметил, что его вещи аккуратно лежат на стуле возле кровати: брюки, рубашка, мантия… Внезапно Гарри вскочил с кровати начал ощупывать стопку с вещами в поисках дневника. Не обнаружив пропажу, он ринулся к прикроватной тумбочке и начал переворачивать небольшие ящички вверх дном. Не найдя заветной книжки, он стремительно побежал в другой конец комнаты к небольшому столу мадам Помфри, на котором надеялся увидеть и дневник, и палочку, о которой вспомнил пару секунд назад, но тщетно. Поняв, что бегает по комнате в одних трусах, Гарри дёрнулся в сторону стула с вещами, чтобы одеться, как вдруг дверь за его спиной медленно со скрипом отворилась…

____________________________________________

* WGT (Wave-Gotik-Treffen) — крупнейший фестиваль современной готической музыки и искусства, ежегодно проводимый в Лейпциге с 1992 года. Официальный сайт фестиваля — http://www.wave-gotik-treffen.de.

Драко проснулся рано, чтобы незаметно испариться из слизеринских подземелий и быстро прошмыгнуть в Больничное крыло, не попавшись на глаза ни преподавателям, ни ученикам, ни, особенно Родгарду. Лёжа на кровати в сумрачной комнате, он рассматривал зеленовато-бирюзовые блики от воды, играющие на гобеленах, украшающих холодные каменные стены. Источником бликов было высокое, от пола и почти до самого потолка, широкое зачарованное окно, выходившее в глубины Чёрного озера и открывающее перед зрителем невероятный подводный ландшафт. Когда постоянный сумрак надоедал, Драко невольно завидовал представителям других факультетов, потому что их спальни находились над поверхностью земли, а не глубоко под ней. Однако, будучи старостой, Малфой наслаждался преимуществом перед остальными: у него была своя просторная спальня, с камином, ванной комнатой и личным шкафом для одежды — в общем, со всем, что нужно для полного комфорта. Наконец Драко надоело бесцельное изучение стен и потолка, и, поднявшись с кровати, он направился к большому настенному зеркалу. Увидев своё отражение, он обречённо застонал — весь его вид буквально кричал о том, что он уснул почти под утро: волосы растрепаны, глаза покраснели и опухли, а одежда, которую Драко даже не снял, помята.

— О Салазар… Малфой, во что ты превратился?! — вздохнув, задал он вопрос своему отражению в зеркале.

Взяв расчёску, Драко попытался зачесать непослушные волосы так, как делал это всегда, но они не поддавались и по-прежнему торчали в разные стороны.

— Ну же! — взмолился он, воюя с непослушными прядями, которые больше походили на растение перекати-поле, а не на его всегда аккуратно уложенные шелковистые волосы. Пробурчав что-то недостойное чистокровного волшебника себе под нос, он раздраженно бросил расчёску на небольшой столик возле зеркала. Быстро приняв душ и высушив волосы заклинанием, Драко надел чистую одежду, набросил на плечи чёрно-зелёную мантию и, бесшумно затворив за собой дверь, незаметно пробрался к выходу из слизеринской гостиной.

* * *

— Ты?! — воскликнул Гарри со странной смесью радости, удивления и негодования, когда обернулся и увидел бледное лицо Драко, успев при этом оценить его красные от недосыпа глаза. Драко заметно вздрогнул и, похоже, вся его смелость и решительность улетучились, едва он взглянул на полуобнаженного Поттера. Нервно сглотнув, он быстро отвёл взгляд в сторону и, уставившись в пол, покраснел.

— Я… — только лишь смог ответить Драко, и в его голосе прозвучала растерянность. — Я хотел…

— Вернуть мне мои вещи? — перебил его Гарри. Неловкость в его глазах сменилась возмущением, когда он, переведя взгляд с одной руки Драко на другую, не обнаружил ни в одной из них своего имущества.

— Да, — всё таким же растерянным голосом продолжил Малфой, — и ещё я хотел извиниться перед тобой.

У Гарри отвисла челюсть: услышать от высокомерного заносчивого Драко Малфоя что-то подобное — это всё равно что получить валентинку от Снейпа на День Всех Влюблённых — событие из ряда вон выходящее. Он еще не знал, что Малфой не спал большую часть ночи и размышлял над тем, что прочитал в найденном случайно дневнике. Вспомнив, что по-прежнему стоит перед Драко в одних трусах, Гарри резко развернулся и кинулся натягивать на себя вещи, лежащие на стуле возле кровати.

— Я слушаю… — произнёс он, прыгая на одной ноге и засовывая другую в штанину брюк.

— Я хотел… — начал было Драко, но тут неожиданно резко выпалил: — Они правда заставляли тебя жить в чулане и работать домашним эльфом?! — Кажется, он совсем не собирался этого говорить: тихо ругнувшись, он нерешительно посмотрел на Гарри.

— ТЫ ЧИТАЛ МОЙ ДНЕВНИК?! — взорвался Гарри, и Драко, нервно вздрогнул, подумав, что не стоит торопиться отдавать Поттеру его палочку. — Как ты… Да как ты посмел?! Отдай его мне сейчас же! — ярость буквально завладела сознанием Гарри. За последние месяцы глубокого одиночества дневник заменил ему друзей и стал самым дорогим предметом, поэтому то, что кто-то вот так просто осмелился открыть его и узнать обо всех слабостях, проблемах и переживаниях его обладателя, ужасно его злило.

— Твою мать, угомонись, Поттер! — не выдержал Драко и толкнул Гарри на кровать. Затем он достал из кармана мантии его дневник и палочку, и протянул ему. — Я пришёл поговорить, а не выяснять отношения. Хотя и за этим тоже, в какой-то степени.

Гарри потупился — он на самом деле переусердствовал с выплеском эмоций. Приняв из рук Драко свои вещи и положив их на тумбочку, он поднялся с кровати и подошёл к стулу с одеждой.

— Расскажи, что вчера произошло, — буркнул он, надевая на себя рубашку.

* * *

— То есть ты хочешь сказать, что Малфой прямо на руках притащил тебя в Больничное Крыло? — с искренним удивлением спросил Рон за завтраком, после того как Гарри поведал своим недалёким друзьям, которые даже не заметили его ночного отсутствия, о том, что произошло вчерашним вечером.

— Не забывай, что он этими самыми руками сперва вырубил меня головой о камень! — раздражённо заметил Гарри.

— Боже, Гарри, неужели ты стал настолько безнадёжным?! — усмехнулся Уизли, за что Гарри бросил на него сердитый взгляд. — Ну, я имею в виду, что ты — один из самых сильных магов современности, победивший василиска — да и что там — убивший самого Волдеморта в четырёхлетнем возрасте! А тут всего лишь Малфой… — Рон усмехнулся и взглянул исподлобья на Гермиону, которая, улыбаясь, пилила взглядом свой стейк, лежащий в тарелке. Странное поведение друзей привело Гарри в замешательство: он не понимал, что происходит и что именно из сказанного Роном вызвало эти усмешки у его друзей. Пару секунд спустя он положил свою вилку рядом с тарелкой и подался вперёд, опершись локтями на стол.

— Я чего-то не знаю? — прищурив глаза, спросил Гарри, пристально глядя на Гермиону. Девушка перестала улыбаться и растерянно посмотрела на него.

— Ну, просто… — попыталась объясниться она и замялась, не зная, что сказать. — Гарри, просто мы с Роном подумали, что ты, возможно, влюбился в Драко, — наконец прошептала она, после чего на её лице появилась ещё большая растерянность, чем прежде. Гарри приподнял бровь, и его замешательство сменилось искренним удивлением.

— Нет, вы что, серьёзно?! — спросил он, переводя взгляд от Рона к Гермионе и обратно. Конечно, Гарри всегда всячески пытался скрывать от друзей свои чувства к заклятому врагу, но особо не надеялся, что ему это удастся настолько хорошо, что даже проницательная Гермиона ничего не заметит. Он не хотел им ничего говорить, потому что боялся их реакции, и вместо этого предпочел, чтобы со временем друзья сами обо всём догадались. Гарри всегда было сложно сознаваться в чём-то личном. Одно время его терзал страх, съедающий его изнутри и периодически толкающий на глупые поступки по отношению к окружающим. Он боялся, что друзья узнают о том, что он гей, грубил людям, начинающим его подкалывать, когда он случайно задерживал взгляд на ком-нибудь из парней в мужской раздевалке перед игрой в квиддич или после неё, или же когда он случайно засматривался на кого-нибудь в общей душевой гриффиндорцев. «Герой магического мира» боялся быть окончательно высмеянным, когда все вокруг узнают, что вместо девушек у него встаёт на парней. Но со временем друзья обо всём узнали, и первой была как раз Гермиона, случайно услышавшая еще на третьем курсе разговор Гарри с отцом в клинике Св. Мунго. Оказывается, несмотря на его бесчисленные оправдания по поводу своих поступков, девушка догадывалась об их природе, но никогда не решалась поговорить с ним об этом, до того момента, пока не подслушала разговор между отцом и сыном.

— Гарри, о чём ты? Хочешь сказать, что это не так? — спросила Гермиона. Гарри отодвинул тарелку и вылез из-за стола, перешагнув длинную скамью из тёмного дерева. Взяв сумку с учебниками, он собрался уйти, сказав напоследок вполголоса:

— Я всегда любил его…

* * *

Утром Драко не успел поговорить с Гарри о записях в дневнике, так как их разговор прервала мадам Помфри сразу после того, как Драко закончил красочный рассказ о Луче Каина, валуне, крови и о том, как он тащил Гарри по ночному Хогвартсу в Больничное крыло, впопыхах и от волнения забыв про дневник и палочку.

— О, мистер Малфой, пришли навестить свою жертву? — звонко произнесла целительница и, тихо хихикнув, скрылась за ширмами. Посмотрев ей вслед, парни перекинулись удивленными взглядами — никто из них не ожидал таких слов как «жертва» от вечно серьёзной и рассудительной женщины. Либо это была не очень удачная попытка пошутить, либо же Помфри просто видела в юном Малфое будущего, а может, и настоящего Пожирателя Смерти.

— Ладно, продолжим разговор позже… И не здесь! — Драко сделал акцент на последних словах, демонстративно произнеся их в ту сторону, куда ушла лекарка. Губы Гарри дрогнули, и он опустил глаза, пытаясь скрыть предательскую улыбку. — И это будет долгий разговор… — Драко улыбнулся в ответ и, подарив напоследок «укрытию» целительницы испепеляющий взгляд, вышел из Больничного Крыла.

* * *

После завтрака по расписанию у седьмого курса стоял сдвоенный урок Зельеварения. Несмотря на утреннюю бодрость, оказавшись в темных подземельях, Гарри чувствовал, что его клонит в сон, и не мог сосредоточиться на предмете. Его одолевали грустные мысли, а желание разорвать отношения с прежними друзьями только окрепло после сегодняшнего разговора за завтраком. Как можно было за семь лет не заметить его внутренних терзаний из-за любви к Малфою?! Ведь сами же постоянно твердили, что все эмоции, которые он переживает, написаны у него на лице. Вывод, что, видимо, Рона с Гермионой не сильно беспокоит его душевное состояние, радости не прибавил. Кроме всего прочего, Гарри сильно волновался из-за предстоящего разговора с Драко. «Что же он там такого вычитал, что пообещал мне долгий разговор?!» — вновь и вновь спрашивал он себя. В голове крутилось много вариантов ответа, но самый волнительный не давал ему покоя — возможно, Драко понял, что Гарри к нему чувствует. К концу урока сонливость Поттера успела перерасти в легкий мандраж — ладони потели, сосало под ложечкой, сердце стучало, как ненормальное. Гарри нетерпеливо ерзал на стуле, из-за чего Снейп то и дело бросал на него строгий взгляд, призывающий сосредоточиться на лекции.

Наконец урок подошёл к концу. Не успел Гарри выйти из сумрачной аудитории, как его окликнул голос преподавателя, на удивление не такой строгий как обычно, а с некоторыми нотками заботы или даже теплоты.

— Мистер Поттер, задержитесь.

Гарри обреченно вздохнул и подошёл к учительскому столу. После того как аудиторию покинул последний студент, Снейп одним движением руки в сторону парты предложил ему сесть. Прокашлявшись, зельевар начал разговор.

— Во-первых, я хочу выразить свои соболезнования по поводу вашего отца… — Снейп остановился и, подумав, отбросил официальное обращение на «вы», — я понимаю, каково это — терять близкого человека, Гарри… — Отношения между ним и зельеваром уже давно перешли в неформальные и довольно дружеские. Снейп относился к Гарри, как к сыну, а тому в свою очередь довелось узнать, что за всей суровостью и мрачностью профессора скрывается добрый и ранимый человек, способный на любовь.

— Я потерял их обоих ещё в четыре года, Северус. — Гарри нахмурился оттого, что профессор затронул больную для него тему. — Я понимаю, что они все эти годы были живы, но жизнь и то состояние, в котором они пребывали — это абсолютно разные вещи.

— Ты сам не знаешь, что говоришь, — буквально прошептал Снейп, бросив удивлённый взгляд на своего ученика.

— Уж лучше смерть, чем тринадцать лет такого существования! Такой беспомощности! — голос задрожал, а к горлу, как назло, подступил ком, мешающий говорить. Гарри поднялся из-за парты, собираясь уйти, не закончив этот разговор, но, посмотрев на растерянного зельевара, решил договорить: — Нет, Северус, ты не знаешь, каково это — видеть своих родителей, но не иметь возможности поговорить с ними. Ты не знаешь, каково слышать слёзы в едва различимом шёпоте отца, произносящем твоё имя, каково видеть день за днём угасающий огонёк в его глазах, понимать… — Эмоции взяли верх над сознанием, и из глаз Гарри полились слёзы, а в голосе зазвучала ужасная боль и горечь. Зельевар подошёл к нему и заключил его в тёплые объятия, словно тот был его родным сыном — …понимать, что тебе уже не суждено спасти жизнь матери, и с содроганием ждать того ужасного дня, когда она уйдёт вслед за отцом! О, Мерлин, я останусь совсем один, я буду никому не нужен! — Поттер уже буквально рыдал, уткнувшись в плечо своего преподавателя.

— Прости меня Гарри, мне не следовало затрагивать эту тему, — прошептал Северус, коснувшись на удивление тёплой рукой головы парня, слегка взъерошив его волосы. Он казался подавленным и отчаявшимся из-за собственного бессилия, Гарри знал, что зельевар любит его мать и что он на протяжении многих лет вкладывал все свои силы в создание зелья, способного снять проклятие с Лили и Джеймса. Но все попытки заканчивались провалом.

* * *

— Я зн… знаю, Сев… верус, ты ненавидишь м… меня… — прерывистым шёпотом произнёс Джеймс, обессиленной рукой попытавшись ухватиться за рукав Снейпа, стоявшего возле больничной койки Лили, — …но спас… си жизнь хотя бы ей… Рад… ди Гарри…

— Все обиды забыты, Джеймс. Уже давно я не питаю ненависти к тебе. Все в прошлом, ведь мы уже не дети. — Северус взял руку своего давнего школьного врага и крепко сжал её. — Ты любил Лили так, как не смог бы я. Ты дал ей ту жизнь, которой у неё не было бы, останься она со мной. Благодаря вашей любви у вас родился замечательный сын… Ради него я спасу вас обоих. Гарри хороший мальчик, и ему очень не хватает вас.

* * *

Обещания были даны, зерно надежды — посеяно, и враги стали друзьями. Но зелий, способных вернуть Поттеров к жизни, не существовало. Уже в начале июля Гарри понимал, что отцу осталось жить недолго, потому что за прошедшие годы тот очень ослаб: если раньше он мог говорить шёпотом, то в последние пару лет Джеймс пребывал в том же состоянии, что и Лили — обездвиженный, опустошенный, обречённый.

— Ты не один, Гарри… — после долгой паузы продолжил зельевар — Я понимаю, что никогда не смогу заменить тебе отца, но всегда буду рядом, если ты когда-либо будешь нуждаться в помощи. И я обещаю, что рано или поздно я найду способ нейтрализовать этот чёртов «Десперум».

Высвободившись из успокаивающих объятий профессора, Гарри тепло посмотрел в его глаза.

— Спасибо тебе за всё… — подавив слёзы и грустно улыбнувшись, тихо произнёс он. Подняв с пола упавшую сумку, Гарри развернулся, чтобы уйти, но его намерения снова прервал голос Снейпа.

— И еще кое-что, Гарри. Ты не хочешь поведать мне о вчерашнем инциденте с мистером Малфоем? — Гарри буквально остолбенел от этого вопроса. Откуда Снейп узнал? В тот вечер возле озера не было ни единой живой души, кроме него и Драко. Вопрос поверг его в замешательство.

— Тебе Малфой рассказал?! — в его голосе слышалась смесь испуга и удивления. Зачем Драко делиться этим с деканом? Ведь он сам хотел скрыть от всех происшествие. Но если это не Малфой рассказал, то как Снейп мог узнать?

— Нет, он мне ничего не говорил, но я видел, как он нёс тебя вчера в Больничное крыло. Вид у него был испуганный, да и лицо заплаканное.

— Мы просто повздорили. Ничего серьёзного, — немного успокоившись, ответил Гарри. После слов профессора в голове снова зароились вопросы. «Заплаканное лицо? С чего Малфою плакать? Можно подумать, что это его приложило головой о камень, раскроив затылок, да ещё и стянуло обжигающей кожу верёвкой. А может, он испугался того, что мог убить меня? Или что потерял меня?» Гарри больше всего хотелось верить в последний вариант, ведь это означало бы, что он тоже не безразличен слизеринскому красавчику. Гарри начал было мечтать о предстоящем разговоре с Драко, но его мысли были прерваны.

— Ничего серьёзного?! Да у тебя был разбит затылок, и ты находился без сознания! — не унимался зельевар. Гарри обречённо вздохнул, понимая, что не сможет убежать от разговора, и рассказал профессору всё, что ему поведал Драко, придя утром в Больничное крыло.

— Прошу, Северус, не говори никому, особенно Родгарду! Потому что тогда он совсем Драко со свету сживёт! — умоляюще выпалил Гарри.

— Родгарду?! Ты смеёшься надо мной?! — усмехнулся Северус, закатив глаза. — Чтобы я разговаривал с этим сумасшедшим?! Да ни за что! Кроме того, за кого ты меня принимаешь?! Твои тайны — мои тайны, — торжественно закончил Снейп и уселся на массивный стул за преподавательским столом.

— Сумасшедшим? А тебе-то он чем насолил? — Гарри приподнял бровь от удивления. Неужели Родгард успел достать даже непробиваемого Снейпа?

— Германиус Родгард, — декламирующим тоном начал профессор. — Если бы каждому Пожирателю выдали по боггарту, то каждый из них принял бы облик этого аврора, ибо он — самый страшный ночной кошмар для каждого из последователей Волдеморта. Кроме того, в сравнении с ним известный тебе Аластор Грюм — ваш Невилл Лонгботтом. Так что делай выводы. Тебе ведь уже довелось узнать об его отношении ко всему, что касается Пожирателей Смерти, я полагаю? — Гарри кивнул, и зельевар продолжил: — Ты знаешь, что когда-то я был в их числе, поэтому Родгард неоднократно обращался к Дамблдору с просьбами отстранить меня от должности преподавателя из-за моего тёмного прошлого. — Снейп остановился, заметив, как глаза Гарри яростно заблестели, а руки сжались в кулаки. — Кстати, а почему ему не стоит знать о вашей с Драко потасовке?

— Потому что этот ублюдок так и норовит засадить его в Азкабан! Если он узнает, что Драко напал на меня, то точно не станет расследовать тонкости сложившейся ситуации, а сразу представит его перед Визенгамотом, — сквозь зубы процедил Гарри. — Родгард давит на него, Северус! Он провоцирует Драко, публично издевается над ним и…

— Стоп-стоп! Я всё понял, притормози… — удивлённо произнёс Снейп, приподняв руку и предлагая Гарри успокоиться. — Неужели этот аврор давит и на учеников?! Не думал, что он опустится до такого…

— К счастью, только на тех, чьи родители или родственники состоят в числе последователей Волдеморта, — выдохнув и немного придя в себя, ответил Поттер. — Но главной своей жертвой Родгард сделал Драко. Я думаю, понятно по какой причине.

— Эта причина ясна… — Зельевар задумался и, прищурив глаза, внимательно посмотрел на Гарри. — Но мне не совсем понятна причина, по которой ты защищаешь Драко… — закончил он и, скрестив руки на груди, откинулся на высокую спинку резного готического стула, не отводя взгляда от глаз Гарри, лицо которого тут же залило краской смущения. Ещё несколько секунд Северус пристально следил за эмоциональными метаморфозами на лице ученика, после чего слегка улыбнулся и задал вопрос, который Гарри не ожидал услышать от профессора.

— Значит, всё-таки Малфой?! Гарри, ты уверен? — Снейп уже широко улыбался, поняв, очевидно, что оказался прав, а Гарри не мог сообразить, чем именно вызвана его улыбка: то ли Северус смеялся над его чувствами к заклятому врагу, либо то ли удивлялся тому, что Поттер вообще может сейчас чувствовать что-то ещё, кроме горя и отчаяния.

— Неожиданно, правда? — Гарри горько усмехнулся, а в его голосе послышались нотки разочарования. Раз даже Снейп, который видит людей насквозь, не заметил чувств, которые Гарри уже давно испытывал к Драко, то замечал ли их сам Драко когда-нибудь? Или все усилия найти с ним общий язык были напрасными?

— Честно сказать? Я не думал, что твои чувства к нему настолько сильны, со времени вашего знакомства прошло очень много лет. — Северус ухмыльнулся, а Гарри нахмурился. — Но ты не подумай только, что я осуждаю тебя, просто… — Он остановился, забыв, что именно хотел сказать. Гарри и не подозревал, какие мысли его одолевают. А Северус встревожено думал: «Что, если чувства Гарри безответны? Если так оно и есть, то как оградить его от нового потрясения, когда ещё один человек, которого этот несчастный мальчик любит, откажет ему во взаимности?! Нет, конечно, Джеймс до самой смерти не переставал любить своего сына, но он покинул его, пробив в юной душе брешь размером с квофл.» Заметив, что Гарри вопросительно смотрит на него, Снейп продолжил: — А Драко знает об этом?

— Думаю, что после вчерашнего происшествия знает. Ну, или хотя бы догадывается. У нас ещё не было времени, чтобы поговорить об этом.

— Скажу одно — будь осторожен, Гарри. Ты знаешь его отца. Ходят слухи, что Малфой-старший окончательно спятил из-за множества неудачно проведённых ритуалов по воскрешению Волдеморта. Боюсь, узнай Лициус о том, что его сын встречается с тем, кто послужил причиной смерти его господина, он не упустит возможность добраться до тебя! — На лице Снейпа читалось неподдельное волнение. Его слова были действительно искренними. Гарри кивнул и, открывая дверь, чтобы уйти, повернулся и одарил профессора благодарной улыбкой.

— Мы не встречаемся, Северус, но спасибо за беспокойство! — сказал он напоследок, и вышел из аудитории, закрыв за собой массивную дверь.

* * *

Услышав приближающиеся шаги Гарри, Драко быстро отпрянул от двери кабинета Снейпа и, понимая, что не успеет выбежать из подземелий, спрятался за небольшим каменным выступом в стене справа от двери, где был прикреплён факел, горящий слабым огоньком. Дверь резко отворилась, и Драко затаил дыхание. Он подслушал весь разговор Гарри с зельеваром, поэтому боялся, что его кто-то застукает. Дверь со скрипом закрылась, но вышедший из кабинета Поттер не торопился уходить и вместо этого прижался спиной к двери и откинул назад голову, упёршись затылком в деревянную поверхность. Парень закрыл глаза и о чём-то задумался. Осторожно выглядывая из-за стены, Драко мог отчётливо разглядеть Гарри в профиль, хоть в подземелье было довольно темно. Он по-прежнему боялся дышать и старался не делать резких движений, чтобы не дать себя обнаружить, поэтому ему оставалось лишь смотреть. Драко долго и пристально рассматривал прислонившегося к двери Поттера. Волосы его, как всегда, были слегка взъерошены, длинная чёлка спадала на глаза, брови нахмурены, ресницы слабо подёргивались, а веки были припухшими, то ли от плача на плече зельевара, то ли из-за сонливости. Через мгновение по безнадёжно обветренным сухим губам парня скользнул влажный острый язык. Драко почувствовал лёгкий жар и нервно сглотнул слюну. Момент — и Гарри сделал то же самое, отчего его чётко выраженный кадык дёрнулся вверх и спустя секунду вернулся в исходное положение.

Парень медленно приподнял руку и, взявшись за узел ало-золотого галстука, сильно ослабил его петлю, после чего расстегнул две верхние пуговицы белой рубашки, обнажив ключицы. Драко поймал себя на мысли, что ему нравится наблюдать, как блики от огня играют на слегка вспотевшей коже Гарри, который дышал тяжело и часто, и сердцебиение самого Драко от этих звуков набирало темп, а на лице выступили капельки пота. Он чувствовал возбуждение, глядя на Гарри, такого, оказывается, обворожительного и сексуального, особенно когда тот… — о Мерлин — нахмурил брови ещё сильнее и закусил нижнюю губу. «О Салазар, Поттер, что ты делаешь?! И о чём, чёрт возьми, ты сейчас думаешь с таким выражением лица?!» — мысленно простонал Драко. Несмотря на прохладу и мрак владений профессора зельеварения, жар и желание овладевали телом Драко, о чём говорил и появившийся на брюках бугорок в области ширинки. Заметив это, Малфой тихо пискнул и быстро запахнул на себе чёрно-зелёную мантию, скрывая своё возбуждение от возможных и нежелательных глаз студентов, которые запросто могли оказаться тут. Драко охватила нервная дрожь, колени подгибались, и он чувствовал, что того и гляди упадет, так как его тело было напряжено. «Чёрт, Поттер, ты собираешься уходить отсюда?» Драко снова чуть выглянул, чтобы посмотреть на Гарри, но тут же вздрогнул, когда не обнаружил того на прежнем месте.

— Ты чего тут делаешь? — внезапно раздалось прямо возле уха Драко, отчего он, вскрикнув и подпрыгнув на месте, резко повернулся и увидел в полуметре от себя удивлённое лицо Гарри. Сердце ушло в пятки, а по телу пробежали мурашки. «Что говорить? Что делать? О Салазар, ну и вид у меня сейчас, наверное! Его лицо так близко… Твою мать! Поттееееер! Просто уйди, пожалуйста, не спрашивай меня ни о чём! Просто развернись и уйди! Уйди, уйди, уйдииии!» Сердце билось так, будто было готово выпрыгнуть из груди, спина покрылась холодным потом. Драко отпрянул от каменной стены, изобразил нечто вроде улыбки сумасшедшего и попытался обойти Гарри сбоку, чтобы убежать прочь. Но у него ничего не получилось, потому как тот, поняв, что их с зельеваром разговор был подслушан, с тихим и каким-то садистским «Стоять!» резко схватил его за мантию, которая во мгновение ока распахнулась, представив его взору оттопыренные в области паха брюки. Драко только смущенно ойкнул, а ремешок его сумки соскользнул с плеча, и та с глухим звуком упала на каменный пол. Если Гарри удивился, когда обнаружил Драко за каменным выступом в стене, то сейчас выражение его лица просто не поддавалось описанию.

— Драко, что с тобой? — улыбаясь и, похоже, едва сдерживая смех, поинтересовался Гарри, убирая руку с мантии и тем самым освобождая его. Полюбовавшись немного на предательски оттопыренные брюки Малфоя, Гарри резко перевёл взгляд на его лицо, которое постепенно заливалось краской. Драко одолевало чувство стыда и смущения, ему казалось, что со стороны он выглядит униженным. Главным желанием было сбежать отсюда как можно скорее и никогда больше не попадаться на глаза Поттеру. Подняв с пола упавшую сумку, он собрался было уйти из подземелий, убежать с позором в гостиную слизеринцев, оставив Поттера без ответа, как вдруг Гарри приблизился и, приподняв голову Драко за подбородок, насмешливо заглянул в его глаза.

— Отвали от ме… — только открыл рот Драко, но не успел закончить фразу, как Гарри впился в его губы своими, от чего их обоих окатила волна невероятных чувств и эмоций. Поттер обвил хрупкое тело Драко руками, притягивая его ближе.

* * *

Ещё после пары поцелуев Гарри немного отстранился и посмотрел в серебристые глаза. В них читалось удивление, смешанное с испугом, растерянность и… неужели боль? «Мерлин, я напугал его…». Гарри пожалел о том, что сделал, но, чёрт возьми, он так давно мечтал хотя бы прикоснуться к Драко. Мечтал взять его за руку, провести рукой по шелковистым волосам, заглянуть в ледяные глаза, вот так, как он сейчас смотрит в них, и, конечно же, поцеловать. Гарри осторожно освободил Малфоя из своих объятий и задержал дыхание, ожидая проклятий в свой адрес. Ничего не услышав, он виновато взглянул на Драко. Тот молчал, и, казалось, даже не дышал. Вдруг Малфой резко выдохнул, мотнул головой, и из его прически выбилась прядь волос, упав на глаза. Не успев сдержать порыв, Гарри легким движением руки аккуратно убрал ее ему за ухо и, снова смутившись от интимности этого жеста, прошептал:

— Прости, если обидел. Я этого не хотел… — после этих слов Гарри развернулся и спустя несколько секунд уже скрылся за поворотом мрачного коридора.

Очень странное чувство охватывает, когда в душе человека рушится стена, долгие годы удерживавшая за собой то светлое и доброе, что делает нас людьми. Стена эта незрима, но она как плотина — стоит ей прорваться, как тотчас из неё, разрушая все преграды, вырывается река, сотканная и светлых невинных чувств и детских воспоминаний, затопляя разум и наполняя каждую клеточку твоего тела. У некоторых людей эта стена представляет собой деревянную изгородь, способную упасть от лёгкого дуновения ветра, а есть даже те, у которых она вовсе отсутствует. У других, к числу которых относился Драко, это непробиваемая крепость, выложенная из нерушимого гранита и поддерживаемая стальными контрфорсами. Такую стену не пробить ни сильнейшими заклинаниями, ни осадными орудиями… Рушить стену и отдирать намертво приросшую к лицу маску — очень болезненный процесс, вынуждающий пролить немало слёз.

* * *

Драко не смог заставить себя пойти на уроки, которые следовали сразу после Зельеварения. После поцелуя Гарри он ещё долго не мог прийти в себя, стоя посреди тёмного коридора в подземельях. По телу медленно расползался жар, а шею будто сдавливала невидимая удавка, лишающая возможности дышать. Несмотря на холод, было безумно жарко, и Драко почувствовал острую необходимость выбраться из школы. Неуверенной походкой, будто одурманенный каким-то зельем или бокалом вина, он зашагал прочь из холодных темниц Хогвартса. Ему везло — все ученики находились на занятиях, поэтому никто не увидел его в том состоянии, в котором он покинул стены древнего замка.

Выйдя во двор, Драко не сразу смог понять, почему на улице так темно в полдень — небо было затянуто густыми грозовыми тучами, вот-вот готовыми разразиться мощным сентябрьским громом и пролить тонны воды на скрывающуюся под багровыми листьями засыпающую землю. Но его это не тревожило. Главным желанием было уйти, нет — убежать, и убежать как можно дальше, скрыться от всех. Он быстро и уверенно сошёл с каменного крыльца и направился в сторону Запретного леса. «Что за странное желание? Почему? Откуда оно, и что вообще происходит?» Драко сам не понимал причину своих мыслей, он просто чувствовал, что так надо. Внутри него — в его голове, мыслях, душе — что-то рушилось, ломалось, трещало по швам. Драко думал, что сходит с ума, в ушах гулом раздавался сильный звон, и его шаг мгновенно сменился бегом. Он бежал быстро, спотыкаясь о камни, торчащие из земли, он бежал, оставляя позади Хогвартс. Глаза и лицо были влажными, то ли от внезапно начавшегося ливня, то ли от слез. К счастью, дождь был тёплым, совсем нетипичным для английского сентября. Стирая рукавом быстро намокшей мантии капли с лица и не заметив булыжник, торчащий острым концом из травы, Драко споткнулся об него, порвав штанину, и кубарем скатился с невысокого верескового холма и упал на траву, неудачно приземлившись и сильно ушибив руку.

— Твою мать! — выругался Драко, медленно поднимаясь на колени. Рука болела, но он несмотря на это схватил упавшую сумку и, поднявшись и стряхнув с одежды маленькие фиолетовые вересковые цветочки, побежал дальше. Достигнув края Запретного леса, а точнее, того места, где корни мрачных вековечных деревьев впивались в берег Чёрного озера, он подошёл к воде и прислонился спиной к грубой поверхности ствола древнего падуба. Драко закрыл глаза, восстанавливая дыхание и пытаясь собраться с мыслями, которые находились в ужасном беспорядке. Его по-прежнему бил озноб, а в душе происходила какая-то борьба с самим собой. Он ещё долго не мог понять, почему этот поцелуй и тёплые объятия Гарри так подействовали на него, но спустя мгновения его разум начал проясняться, будто мысли озарило полуденное солнце, выбравшееся из-за туч. На лице Драко расплылась широкая улыбка, а на глазах выступили слёзы.

— Каким же я был идиотом, — сквозь слёзы прошептал он себе под нос, всхлипывая, как маленький мальчишка, внезапно осознавший, до чего же сильно он напакостил. Природа будто сочувствовала ему: с вечнозелёных ветвей старого падуба падали тяжёлые капли воды, принесённые тёплым ливнем, прозрачные и сверкающие, словно чистые аквамарины, и растворялись в неспокойной поверхности Чёрного озера, воды которого тихими волнами стремились выбежать на берег, чтобы коснуться ног Драко и утешить его. С востока подул тёплый ветер, согревая замёрзшего Малфоя, чьи волосы и одежда насквозь промокли.

Прошло около пятнадцати минут, и Драко наконец успокоился. Достав из внутреннего кармана мантии волшебную палочку, он произнёс заклинание, направив её сперва на одежду, а затем на волосы. То ли от пропавшего дискомфорта, доставляемого мокрой одеждой, то ли от полностью прояснившегося неба он окончательно пришёл в себя. Присев на небольшой валун под деревом, Драко извлек из сумки дорогую на вид книжку в тёмно-зелёном переплёте. В его голове роилось множество мыслей, и основной была: как исправить ситуацию с Гарри, который думает, что его поступок напугал Драко и, что ещё хуже, оттолкнул его. Достав из сумки прыткопишущее перо изумрудного цвета, Драко открыл дневник почти на середине и начал вслух надиктовывать текст, строки которого мгновенно вылетали из-под кончика пера.

17 сентября 1997г.

Хогвартс

Замечали ли люди, что без света мир лишён красок? Стоит погасить светильник и оказаться в тёмной комнате, озарённой через небольшое окно лишь слабым светом ущербной луны, и можно заметить, что все окружающие тебя вещи выкрашены в чёрно-белые оттенки. Такова и моя жизнь — вокруг только «чёрное» и так мало «белого», только зло и тёмные ритуалы, тьма и безумие, смерть, боль и крики… Я ужасно устал от этого. Всю жизнь светильник в моей комнате был погашен, но сегодня произошло нечто, что заставило его фитиль вспыхнуть ярким пламенем. Прометеем, подарившим мне этот огонь, стал ты — мой давний враг, соперник, парень, который, оказывается, уже очень давно влюблён в меня. Мальчик-Который-Выжил.

Ты не знаешь этого, но своим неожиданным поступком ты изменил мою жизнь, ты окрасил её в яркие цвета. Этот пьянящий поцелуй был первым в моей жизни, точнее, это был первый настоящий поцелуй — чувственный, нежный, глубокий. Ты думаешь, что напугал меня, но на самом деле ты, Гарри, подарил мне чувство, которого я прежде не испытывал. Что это, когда ты таешь в крепких объятиях любящего тебя человека? Когда от прикосновения его губ к твоим всё тело охватывает лёгкая дрожь, будто сообщая о том, что необходимо ухватиться за какой-то тяжёлый предмет, чтобы не взмыть в воздух, как новорождённая бабочка, только что выбравшаяся из своего кокона? Отчего у меня подгибались колени, когда я наблюдал за тобой? Что означают эти искры в моих глазах, когда я вспоминаю тот поцелуй? Это ли люди называют любовью? К сожалению, я не знаю, что это, так как уже давно не испытывал ничего кроме страха, злости, боли, злорадства и отчаяния. И тут у меня появляется вопрос — почему я, Гарри? Почему ты выбрал того, кто долгие годы издевался над тобой, выставлял посмешищем, всячески подставлял и вообще делал всё возможное, чтобы омрачить твоё настроение от пребывания в Хогвартсе?

Как бы мне хотелось рассказать тебе о причине своих поступков, но мне стыдно говорить об этом. Как сказать тебе, что виной всему тому, что я делал, является мой собственный комплекс? Я слишком слаб, в отличие от тебя, я боюсь признавать очевидные вещи, которые пугают меня. Нет, не меня. Они пугают моего отца, в то время как сам я давно смирился с ними.

Ты мне понравился, Поттер, в тот самый день, когда мы познакомились. Тогда мы были совсем ещё детьми, и я хотел подружиться с тобой. Интересно, помнишь ли ты тот день, когда мы впервые встретились в клинике Святого Мунго? Кажется, нам было лет по шесть… Меня привела туда мама, чтобы показать лекарю сыпь, которой меня наградило одно ядовитое растение, ужалившее в руку во время игры в саду. Ты сидел на первом этаже и ждал Северуса, поднявшегося в палату к твоим родителям, и выглядел очень одиноким и грустным, впрочем, именно таким я и запомнил тебя, и именно таким ты был все эти годы. Я помню, как мы с тобой разболтались в тот день! Я рассказывал о своей новой метле, которую мне подарила мама на мой шестой день рождения, а ты слушал с восхищением, и твои глаза, в то время ещё спрятанные за смешными круглыми очками, блестели цветом сочной зелёной листвы, как у того самого старого дуба, росшего когда-то в парке перед нашим особняком. Я знал, что ты никогда не летал на метле, потому что ты жил в мире магглов, поэтому и предложил тебе приехать в гости. Помню, ты сильно обрадовался, но я ещё очень долго не мог понять, почему Северус, спустившийся в тот момент на первый этаж и услышавший именно эту часть разговора, сперва с недоумением посмотрел на мою мать, а затем быстро увёл тебя, не дав нам даже попрощаться…

С тех пор мы виделись реже, так как Снейп всеми силами ограждал тебя от общения со мной. И лишь на втором курсе я узнал от матери причину его поступков — мой отец был опасен для тебя. И всё же те дни, когда мы виделись с тобой, были самыми светлыми для меня, ты был единственным человеком, которого я мог назвать своим другом. Но отец… Он заставил меня научиться тебя ненавидеть. Он говорил, что я слишком привязался к тебе, и в отличие от меня он первым понял природу этой привязанности. Отец так же говорил, что не потерпит моего предательства и осквернения фамилии, что якобы в нашей семье любовь между мужчинами никогда не поощрялась, а напротив — пресекалась любыми способами. Любыми, Гарри! Многие мужчины и женщины из рода Малфоев, которые предпочитали однополые отношения, таинственным образом исчезали на протяжении долгих веков существования нашей семьи. Но все знали, что они просто-напросто были убиты. Поэтому ради того, чтобы уберечь тебя от Люциуса и самому не исчезнуть таинственным образом, как многие из моих предков, я создал эту маску высокомерного презирающего тебя Драко Малфоя.

Ты, возможно, спросил бы меня, почему я просто не абстрагировался от тебя, почему издевался над тобой вместо того, чтобы просто не обращать на тебя внимания… Это глупо с моей стороны, Гарри, но поначалу это был единственный способ поговорить с тобой, услышать твой голос, увидеть в твоих глазах тот самый блеск цвета листвы летнего дуба, который, кстати, был уничтожен моим отцом пару лет назад. Но потом маска крепко приросла к моему истинному лицу, и я окончательно запутался в своих чувствах к тебе.

Сейчас самое время вернуть всё на свои места, потому что я больше не нужен отцу, не уверен, помнил ли он вообще о том, что у него есть сын.… Поэтому теперь я вряд ли представляю для тебя угрозу.

Ох, я ничего не писал в дневнике с самого момента отъезда в Хогвартс. Мыслей много, и запись получилась огромной. И не знаю, прочтёшь ли ты её когда-нибудь.… В конце концов, я прочитал твои мысли в тот день, когда открыл твой дневник. Будет справедливо, если рано или поздно и ты прочтёшь мои. И если прочтёшь, то знай, что этим поцелуем ты вернул меня к жизни.

Стена Драко была разрушена. Его душа наполнилась давно забытыми чувствами, и он снова ощущал себя тем шестилетним мальчишкой, который рассказывал своему лучшему другу про гоночные мётлы, делился с ним детскими мечтами и приглашал его в гости. Ему хотелось сорваться с места и рвануть на всей скорости к Гарри, заключить его в крепкие объятия, упасть перед ним на колени и просить прощения за все обиды. Малфоевская гордость? К чёрту её! К чёрту родовые традиции и предрассудки, к чёрту отца со всеми его безумными идеями. К чёрту весь мир, способный встать у него на пути! Сегодня был первый за долгие годы день, когда Драко улыбался своим чувствам к бывшему врагу, сегодня произошло его перерождение и фальшивая, высокомерная фарфоровая маска отклеилась от лица и вдребезги разбилась о его чувства, забрав с собой гордыню.

* * *

Весь урок профессора Бинса Гарри был сам не свой, а за обедом его тревога возросла в разы, когда он не обнаружил Малфоя за слизеринским столом. Сейчас его мучил один вопрос: куда, чёрт возьми, делся Драко? Крэбб и Гойл тоже выглядели весьма озадаченными отсутствием своего лидера, остальные же слизеринцы вели себя как обычно, будто им не было дела до старосты факультета.

— Гарри, ты в порядке? — отвлек его от раздумий голос Гермионы, и Гарри только сейчас заметил, что Рона тоже нет за столом. В голову невольно забрались неприятные мысли, что Рон, будучи раза в два крепче Драко, запросто мог в данную минуту мутузить его где-нибудь в тёмном тупике подземелий, приказывая не приближаться к Гарри. Нет, бред, зачем это Рону?! Как бы Поттер ни относился к своему однокласснику, тому и в голову бы не пришло вести себя, как громила-вышибала, и вступать в драку без всякой на то причины.

— Вполне. А что? — ответил Гарри, оторвав взгляд от пустого места рядом с Грейнджер.

— Просто ты уже минут десять пристально смотришь на слизеринский стол и, если рассуждать логически, не можешь найти за ним Драко.

— Браво Гермионе Грейнджер и её непревзойденной логике! Десять баллов Гриффиндору! — улыбнувшись и одарив собеседницу негромкими аплодисментами, продекламировал Гарри. — Кстати, где твой парень?

— Очень смешно. Рон в совятне, отправляет письмо маме. — Гарри только кивнул и принялся за свой обед. Прошла пара минут в молчании, но Гермиону конечно же терзало любопытство относительно поведения Гарри, а точнее его отношения к Драко, поэтому она снова предприняла попытку выяснить правду: — Гарри, я серьёзно. Почему ты так печёшься о Малфое?

— Хочешь начистоту?! — Гарри отложил в сторону вилку и повернулся к подруге. — Видишь ли, после занятия по Зельеварению Драко подслушал мой разговор со Снейпом, а потом перевозбудился, когда следил за мной. После того, как я обнял его и поцеловал взасос, его больше никто не видел. — Молчание. Двое друзей пристально смотрели друг другу в глаза: один с иронией, а вторая с сомнением. Гарри буквально на одном дыхании описал Гермионе утреннее происшествие, зная заранее, что та ему не поверит, но зато хоть наконец отвяжется, и не будет задавать лишних вопросов.

— Дурак ты, Поттер… Я спрашивала серьёзно.

— А я серьёзно и ответил.

* * *

Закончив с обедом, Гарри побежал на урок ЗОТИ в надежде увидеть там Драко и, зайдя в аудиторию, с облегчением понял, что его надежды оправдались — тот сидел на своём обычном месте и, уставившись в учебник, буквально сиял изнутри, а на лице его играла приятная улыбка, которую Гарри раньше никогда не видел. Родгард же, присев на край своего стола и скрестив руки на груди, пристально смотрел на Малфоя, будто пытаясь прочитать его мысли и узнать, что конкретно его так радует. Картина, признаться, была странной, потому что хищник и жертва, по-видимому, сидели в одной клетке не одну минуту, и до сих пор обошлось без кровопролития.

— Заходите живее, урок уже начался, — со всей свойственной ему строгостью приказал Родгард вошедшим в класс студентам.

Оторвавшись от книги, Драко увидел Поттера, который бросил на него в ответ обеспокоенный взгляд.

— Итак, сегодня мы продолжим изучение заклятий, которые начали практиковать на прошлом занятии. Однако один из вас может покинуть аудиторию, так как на достаточно высоком уровне овладел заклятьем нападения. — Родгард осмотрел студентов и остановил свой взгляд на Драко. — Я полагаю, мистер Малфой, вы в курсе, что использование «Луча Каина» на территории школы запрещено без присмотра преподавателя и кроме ситуаций, опасных для жизни? Вы можете тренировать его только в этой аудитории на манекенах либо использовать в битве с силами зла.

Улыбка медленно исчезла с лица Драко, сердце заколотилось в бешенном ритме, а на лбу выступила испарина. «Откуда он узнал? Прятался в кустах? Или стащил у Поттера мантию-невидимку и шпионил за нами? Во всяком случае, это конец. Родгард получил, что хотел. Стоп, но где доказательства? Как он докажет Дамблдору правдивость своих слов? Ведь кроме него свидетелей не было… Или всё же были?»

— О чём вы, профессор? — холодно отозвался Драко, стараясь не выдать своё волнение.

— Ох, думаю, вы не успели рассказать своим одноклассникам о недавнем инциденте, происшедшем с мистером Поттером? — Теперь было видно, что аврор смакует происходящее. Казалось, он готов бить на поражение и в итоге нанести критический удар по психике Драко. Студенты зашептались между собой, переводя подозрительные взгляды с Поттера на Малфоя.

— Простите, сэр, но я не понимаю, о чём вы… — ответил Драко, внешне сохраняя невозмутимость.

— Позвольте взглянуть на вашу палочку, мистер Малфой!? — Родгард тоже держался, стараясь сохранять спокойствие и учтивость. Определённо, он что-то знал о той стычке, произошедшей между парнями, но, по крайней мере, пока ничего не говорил напрямую. Малфой, не колеблясь, протянул волшебную палочку преподавателю, который тут же вытащил из-за пояса свою и, направив на палочку Драко, произнёс: — Приори инкантатем! — К несчастью для аврора, последнее, что использовал Драко, было «Аридус» — примитивное бытовое заклинание для сушки вещей. Родгард прищурил глаза и недоверчиво взглянул на ученика, при этом возвращая обратно его палочку.

— Во всяком случае, прошла пара дней с того самого инцидента, и, разумеется, за это время вы могли использовать и другие заклинания. Но факт остаётся фактом — вы использовали Луч Каина против мистера Поттера, который, насколько мне известно, не относится к силам зла, да и ситуация в тот момент не была опасна для жизни. — Родгард сохранял холодность, и это бесило ещё больше, потому что было чётко ясно, что он всё видел.

— Где доказательства, профессор? Сейчас этот разговор больше похож на ваш очередной обычный враждебный выпад в мой адрес. Если вы хотите моего отчисления, то скажите прямо, иначе к чему вся эта драма?

— Как ты смеешь разговаривать с преподавателем в таком тоне, мальчишка?! Если тебе хочется доказательств, то предлагаю после урока пройти в кабинет директора. Полагаю, тебе известно, что такое Омут памяти? — Лицо аврора буквально побелело от бешенства. Как сильно бы он ни ненавидел представителей тёмного мира, неуважительное к себе отношение он ненавидел ещё больше.

— Мне известно. А ещё мне хорошо известно, что воспоминания можно запросто подделать. Так что где настоящие доказательства, профессор? — сквозь зубы процедил Драко. Как и Родгард, он тоже был на взводе, но всё же держал себя в руках, не позволяя себе сорваться, как он сорвался на Гарри в ту самую ночь.

— Мистер Поттер, не желаете выступить в качестве свидетеля? Всё же мистер Малфой напал на вас, и, зная о ваших взаимоотношениях, полагаю, что вы жаждете справедливости! — вопрос застал Гарри врасплох. «Вот болван! Знал бы ты о наших взаимоотношениях, то сейчас бы не нёс эту ерунду», — подумал он. Очевидно, Родгард ждал, что защитник Хогвартса уж точно встанет на его сторону и низвергнет с «престола вселенского зла» такого ужасного выродка, как Драко Малфой. Все вокруг буквально застыли, ожидая гневных обвинительных тирад в адрес Драко, но у Гарри было другое мнение на этот счёт. Как бы к нему ни относились окружающие, его, тем не менее, уважали, и он на самом деле был гордостью Хогвартса, поэтому ему прощались небольшие вольности в плане нарушения школьных правил.

— Мистер Родгард, может, стоит прекратить весь этот фарс? Ни для кого не секрет, что вы хотите сжить со свету весь факультет Салазара Слизерина и половину преподавателей Хогвартса. При всём моём уважении к вам, думаю, стоит использовать для этого другую тактику, а пока вы только нажили себе в стенах школы массу врагов.

В аудитории воцарилась тишина. Никто не ожидал, что Гарри Поттер выступит в защиту Драко Малфоя, а сам Гарри не ожидал, что у него хватит смелости сказать такое преподавателю. Родгард начинал закипать, и казалось, что сейчас он взорвётся подобно котлу, в который кинули слишком много желчи дракона. Драко был удивлён не меньше остальных, а реакция Поттера на вопрос преподавателя заставила его зауважать Гарри ещё больше прежнего. Родгард вернулся к своему столу и снова присел на его край, скрестив на груди руки.

— Вон отсюда, оба. И после занятия встретимся в кабинете директора! — Несмотря на ярость, Родгарду удалось сохранить самообладание. В классе снова зашептались, и на этот раз все были возмущены поведением преподавателя.

— Но что они сделали не так? За что вы их выгоняете? — не смогла сдержать эмоций Гермиона, которая с самого первого урока с недоверием относилась к новоявленному преподавателю. Родгард перевёл на неё холодный взгляд, потом осмотрел всех присутствующих и заговорил спокойным голосом.

— Раз ни мистер Поттер, ни мистер Малфой не желают рассказывать о том, что случилось ночью шестнадцатого сентября, то это сделаю я. Так уж получилось, что по чистой случайности я прогуливался мимо Чёрного озера, когда услышал перебранку между двумя юношами со стороны побережья. Подойдя чуть ближе, я отчётливо разглядел, как мистер Малфой напал со спины на мистера Поттера, после чего и началась битва на палочках, которая, несмотря на свою непродолжительность, закончилась не совсем приятно для обоих. Мистер Малфой применил против своего соперника Луч Каина. И если бы он моментально не использовал Дыхание Евы, то через двадцать минут Поттер воссоединился бы со своим отцом. — Родгард остановился, переводя взгляд с Гарри на Драко.

Гарри был зол из-за упоминания о своём отце. «Как он смеет вообще говорить о нём в данной ситуации?» Гнев читался и на его лице, а Драко, напротив, снова погрустнел. Как бы парни ни требовали от преподавателя доказательств того происшествия, весь их вид говорил о правдивости слов Родгарда. Это заметили и одноклассники, внимательно выслушавшие историю из уст аврора, который снова смаковал ситуацию. Немного выждав, он продолжил:

— Если человек чист душой, то во время дуэли он не станет использовать заклинание, иссушающее тело и дробящее кости. Не будь Драко Малфой сыном своего отца и последователем Волдеморта, он бы ограничился простыми заклятиями, одобренными школьной программой.

— Простите, сэр, но не хотите ли вы сказать, что, используя эти заклинания в ситуациях, опасных для жизни, мы все моментально становимся в ваших глазах последователями Волдеморта? — Гермиона не унималась. И сейчас Гарри был благодарен ей, потому что на какую-то долю секунды ему показалось, что, вступая в спор с Родгардом, она выступает в защиту Драко.

— Вы можете использовать их в ситуациях, опасных для жизни, мисс Грейнджер, но, как я говорил ранее, главной опасностью для мистера Малфоя в тот вечер был он сам. Мистер Поттер не нападал на него — мистер Малфой атаковал первым. — Хоть преподаватель и уходил от заданного вопроса, он говорил правду. Драко был явно не в себе в ту ночь, но, как ни крути, всё произошло по вине Родгарда, который в тот день высмеял Драко перед одноклассниками.

— Я не последователь Волдеморта! Что вы вообще привязались ко мне со своим Волдемортом?! — выпалил Драко, резко поднявшись со стула. Его руки тряслись, а лицо стало белее мрамора.

— Последователь ты или нет, но ты использовал запрещённое заклятие, и это грозит тебе вылетом из школы.

— Так давай — выгони меня из Хогвартса! Разве не этого ты так долго ждал? Ищешь злодеев среди учеников! Видимо, работа в Аврорате совсем вышибла тебе мозги! — Голос Малфоя сорвался на крик, а уважительное отношение к преподавателю кануло в Лету. Это был конец. По крайней мере, так считал Драко. Терпение обоих лопнуло — здесь и сейчас разворачивалась настоящая война между студентом и преподавателем.

— Как ты смеешь орать на меня?! — тоже поднял голос аврор, отчего, казалось, картины задрожали на стенах. Спустя мгновение он выхватил из-за пояса волшебную палочку и, наставив её на Драко, выпалил заклинание: — Кальверум!

Вокруг все охнули от неожиданности, и затем ещё раз, когда шелковистая шевелюра Малфоя начала редеть, а некогда светлые блестящие пряди стали приобретать безжизненный оттенок и опадать на каменный пол. Драко думал, что его сердце остановится в ту же самую секунду. Его затрясло ещё сильнее — от гнева, страха и стыда перед одноклассниками, которые увидели его в таком нелепом виде. Перед глазами побелело, будто всё вокруг скрылось в густом тумане. Это первый признак обморока или в кабинете на самом деле туман? К горлу подступила тошнота, и версия с туманом отпала. Драко почувствовал, что земля будто уходит из-под ног. Где-то слева от себя он услышал шорох и, повернувшись, увидел метнувшегося в его сторону Гарри; спустя секунду тот оказался возле него и накинул на голову Драко капюшон чёрно-изумрудной мантии, скрыв под ним голову, лишённую волос, которые Поттер всегда так любил.

— Прекратите уже это безумие! — яростно выпалил Гарри, уставившись на Родгарда.

— Я просто сделал то, что обещал ему в первый же день нашего знакомства. У вас какие-то проблемы, мистер Поттер? — улыбнувшись, равнодушно произнёс аврор, явно довольный своей выходкой.

— Я хочу сказать, что вы сумасшедший, раз в каждом втором видите силы зла. Да, Драко напал на меня, но он меня и спас. Я его не виню, так в чём проблема? — Его одолевала ярость. Гарри стоял прямо перед преподавателем, правой рукой прижимая к себе Драко, находящегося в полуобморочном состоянии.

— Будьте осторожнее, мистер Поттер, если не хотите разделить со своим другом его участь, — ядовито выдавил Родгард, приблизив своё лицо к лицу Гарри.

— Да идите вы… — Отпрянув от аврора, Поттер прижал Драко крепче к себе, и они оба вышли из аудитории, громко хлопнув дверью.

* * *

— О, Мерлин, вы оба скоро станете постояльцами Больничного крыла! Что стряслось, мистер Поттер? — встревожено спросила мадам Помфри, подбежав к вошедшей парочке и подхватив Драко под правую руку. По просьбе Гарри они повели Малфоя к дальней койке, скрытой за ширмами. Сев на кровать, тот отключился и упал на подушку.

— Ох уж мне эти худые подростки с их обмороками! — улыбнувшись и вскинув руки, взмолилась целительница. — Так в чём проблема?

— Имя проблемы — Германиус Родгард, — ответил Гарри и, удостоверившись, что в помещении нет людей, стянул капюшон с головы Малфоя. — Ему нужно вернуть волосы, и желательно пока он в таком состоянии. А то придёт в себя и умрёт от ужаса, когда увидит своё отражение в зеркале. — Мадам Помфри рассмеялась и наклонилась, рассматривая поближе облысевшую голову Драко.

— Понятно, — иронично улыбаясь, заключила она. — Помнишь, какое заклинание было использовано?

— «Кальверум», кажется, — Гарри пожал плечами, после чего глубоко вздохнул и сел на кровать рядом с Драко. — Это поправимо, я надеюсь?

— Конечно, поправимо! Пара часов с мазью на голове — и волосы снова будут на месте, заклинание, к счастью, не сильное, — тепло ответила целительница, после чего направилась к шкафу с лекарственными смесями и отварами. Она достала с верхней полки причудливую банку средних размеров в форме капли, из округлого донышка которой торчало три стеклянных усика, служивших ножками. Подойдя к изголовью кровати, на которой лежал Драко, и вынув стеклянную пробку, целительница налила в ладонь немного жидкости, похожей на серебристый гель, и начала наносить его равномерным слоем на голову парня. — Нужно приподнять его голову, чтобы можно было обработать затылок, — вздохнув, сказала мадам Помфри Гарри, не отрываясь от работы. Тот быстро встал с кровати, подошёл к её изголовью и, просунув руки в подмышки Драко, усадил его, подложив за спину подушки. Вскоре целительница закончила свою работу и дала Гарри задание сидеть рядом с Малфоем и следить за временем, в ожидании, когда пройдёт два часа.

Гарри устроился рядом, с нежностью наблюдая за спящим Драко, чья голова была обмотана белой эластичной тканью, которую полагалось самостоятельно снять по истечении двух часов. Спящий, он выглядел таким невинным и умиротворённым, что вызывало улыбку на лице Гарри. Он провёл указательным пальцем по правой щеке Драко, а затем вложил в его руку свою и откинулся на спинку кресла, стоявшего возле кровати. Первые полчаса Гарри сидел, любуясь на своего спящего возлюбленного, и сам не заметил того, как заснул.

* * *

— Гарри! Гаррииии! Просыпайся! — Услышав сквозь сон голос Драко, Поттер широко улыбнулся и, не открывая глаз, пробубнил что-то непонятное себе под нос. — Гарри, вставай! Что это такое на моей голове?! — При этих словах Поттер подскочил в кресле, а сон как рукой сняло. Перед ним на кровати сидел улыбающийся Малфой, а их руки были по-прежнему сомкнуты вместе.

— Время! Сколько времени? — выпалил Поттер, вертясь по сторонам в поисках часов.

— Половина шестого. Объясни, что мы тут делаем?

— ПОЛОВИНА ШЕСТОГО?! — выпалил Гарри, ринувшись в сторону Малфоя. Вскочив с кресла, он быстро принялся разворачивать некое подобие чалмы на голове Драко, которая за время его сна значительно увеличилась в размерах. После того, как был преодолён последний виток злосчастной ткани, на плечи Драко упали длинные блестящие локоны платинового оттенка, отросшие за три с половиной часа примерно на пятьдесят сантиметров. У Гарри отвисла челюсть, потому что в таком виде Малфой сильно походил на своего отца в молодости.

— Что… Что это? Что с моими волосами? Они же выпали! — Драко был в замешательстве и растерянности. Подбежав к большому настенному зеркалу, он остолбенел, когда увидел своё отражение. Распознать эмоции по лицу было практически невозможно: теребя свои длинные локоны, он то улыбался, то снова становился серьёзным, то убирал их за спину, то собирал в конский хвост. Гарри был зачарован этим действом. Внешне Драко теперь ужасно походил на Люциуса, но, чёрт возьми, как же он стал прекрасен! Поднявшись из кресла, Поттер подошёл к нему сзади и, обвив его талию руками, улыбнулся и произнёс вполголоса на ухо:

— Не вздумай стричь!

Прильнув спиной к холодной каменной стенке большого оконного проёма и скрестив на груди руки, Родгард задумчиво всматривался в тьму Запретного леса. В преподавательских апартаментах не горело ни одного светильника, даже камин был погашен, но, несмотря на это, комната была полностью освещена зловещим мерцанием алой луны, которая будто являлась предвестником чего-то негативного.

— Я думаю, Родгард, ты понимаешь, что тянуть мы больше не можем? Господину очень скоро понадобится сила для сражения… — нарушил тишину голос незнакомца, по-хозяйски сидящего в кресле в самом тёмном углу комнаты. Аврор не сразу отреагировал на заданный вопрос и по-прежнему стоял возле окна, не отводя взгляда от зловещих чёрных силуэтов деревьев.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Я же сказал, что это бесполезно… — наконец ответил он и с пренебрежением покосился на таинственного человека, не поворачивая в его сторону головы. — Нам его не получить.

— Королю не понравится такой ответ, ты же знаешь… — голос незнакомца был холоден и недоброжелателен, да и вёл он себя неуважительно по отношению к хозяину апартаментов. Его лица было не разглядеть в темноте, за исключением глаз, в которых отражался красновато-оранжевый огонёк от зажжённой сигары, которую он курил.

— Не смей курить в стенах Хогвартса! Ты не в Готтенхейме! — Аврор грязно выругался сквозь зубы и, выхватив из-за пояса палочку, направил её в сторону незнакомца. Тот не успел и слова сказать, как его сигара превратилась в пыль. Красноватый огонёк погас в глазах человека, но Родгард всё же уловил в темноте его обиженный взгляд, после чего заткнул палочку обратно за пояс и начал нервно вышагивать по комнате. — Для вампира у него слишком мало терпения. Я его предупреждал, что процесс займёт какое-то время, учебный год только начался.

— И как продвигаются дела? — немного иронично спросил гость, стряхивая с себя пыль от сигары.

— Парень держится, и, должен признать, он сильнее отца. Не такой глупый, как Люциус.

— Это-то нам и нужно. Как видишь, Волдеморт тоже был не слишком умён, раз сделал своей правой рукой именно Малфоя-старшего. В жилах этого рода течёт древняя скандинавская кровь, но почему-то все её ценные качества обошли стороной Люциуса и передались именно Драко. — Незнакомец сделал паузу и тяжело вздохнул. — Скажи мне, Германиус, ты правда такой тупоголовый кретин? Чисто внешне ты производишь иное впечатление…

— О чём ты? — Родгард был ошеломлён неожиданным вопросом.

— Я о твоих методах, болван! Нам всё известно о твоих успехах, если их можно так назвать! Ты отталкиваешь от себя Драко, да что там, теперь ты — его главный враг. — Аврор не успел и моргнуть, как высокий человек в чёрном бархатном плаще словно вырос перед ним в мгновение ока. — Что тебе приказывал господин, а?

— В-в-войти к нем-му в доверие… — Родгард был напуган и от страха начал заикаться.

— ВОЙТИ В ДОВЕРИЕ! А что сделал ты? — громкий голос вампира практически превращался в устрашающий крик. — Ты унизил его перед всеми, обидел, опозорил, втоптал в грязь! Ты втоптал в грязь Хельгардского принца! Не смог совладать со своими моральными принципами и подавить в себе хоть на время эту ненависть к Пожирателям и их детям! — Мужчина был озлоблен, а в его глазах зажглись два алых огонька. — По всем законам я должен убить тебя за такой провал, но, думаю, ты нам ещё послужишь. — Вампир, ухмыльнувшись, развернулся и медленно направился в сторону высокого окна.

— Он нужен вам только ради крови? Он ни за что не присоединится к вашей расе…

— Продолжай травить зверя, и рано или поздно он схватит из твоих рук отравленный кусок мяса… — Оба мужчины усмехнулись, после чего в комнате воцарилось молчание. — Он нужен нам не только ради крови, Германиус. Король заинтересован в том, чтобы Драко завладел наследием, оставленным ему его предками. Кроме того, Пожиратели могут со дня на день подорвать власть Агнара, и поэтому ему нужна сила, ему нужен Драко!

— Погоди, ты хочешь сказать, что остальные уже присоединились к нему? — Родгард бросил на гостя слегка испуганный взгляд.

— А ты, как я вижу, знаешь легенду? Да, совсем недавно мы обрели кровь Брандонской принцессы, кровь кельтов. Было непросто отыскать этот род, но древняя кровь пахнет по-особому, и Хогвартс сейчас буквально пропитан запахом крови Драко Малфоя, он должен быть третьим.

— Почему бы просто не похитить его? К чему весь этот спектакль, который вы устроили?

— Не глупи, Германиус, тебе прекрасно известно, что он должен примкнуть к нам добровольно… — Оба задумались, и вскоре Родгард прервал молчание.

— Есть проблема… —Вампир вопросительно взглянул на аврора, и тот продолжил: — Поттер. Между ним и Драко явно какая-то интрижка, и Поттер всё время защищает его. Честно признаться, этого я не ожидал, так как думал, что они враги.

— Разве это проблема? Это отличные новости! Заполучив одного, получим и второго! — В глазах вампира радостно заплясали маленькие красные искорки, было видно, что новость очень обрадовала его.

— Забудь, Эмерик, Поттера вам не получить, этот мальчишка не так прост, как кажется на первый взгляд, — усмехнулся аврор.

— Получить его возможно, если есть козырь в рукаве…

— И что за козырь?

— Агнар может вернуть его мать к жизни, не прибегая к обращению в вампира. Лили Поттер снова может стать полноценным человеком. Если Гарри и впрямь любит свою мать, то он согласится на сотрудничество с новым Лордом Тьмы.

— Допустим, Поттер согласится предать магический мир и пойти на сделку с Королём. Но Драко… Ты и впрямь думаешь, что он согласится на сотрудничество с вами, зная, что вы уничтожите его отца? Глупо всё это как-то. Зачем вообще ему сотрудничать с вами? Неужели ради Поттера он пойдёт на это?

— Любовь, Германиус, очень сильная и непонятная вещь, делающая из смертных глупцов. Это чувство затуманивает их разум, и они готовы идти на любые жертвы друг ради друга.

* * *

«…Мыслей много, и запись получилась огромной. И не знаю, прочтёшь ли ты её когда-нибудь… В конце концов, я прочитал твои мысли в тот день, когда открыл твой дневник. Будет справедливо, если рано или поздно и ты прочтёшь мои. И если прочтёшь, то знай, что этим поцелуем ты вернул меня к жизни…»

— О Мерлин! Я и подумать не мог, что ты тоже ведёшь дневник. И почему ты дразнил меня за то, что я веду свой? — Гарри сидел у подножия высокого дерева, росшего на берегу Чёрного озера, и бережно держал в руках небольшую книжку в тёмно-зелёном переплёте.

— Это был не я, ты меня с кем-то путаешь, — иронично отозвался Драко, сидя на корточках возле воды и касаясь ладонями её гладкой поверхности. По его голосу было понятно, что он улыбается, и, поднявшись и вытерев руки о подол мантии, он подошёл к Гарри и присел рядом. — Это было написано здесь, на этом самом месте, где ты сейчас сидишь.

— Я обычно пишу где попало: в спальне, сидя во дворе, и даже в подземельях, как ты однажды заметил, — Драко улыбнулся и взглянул в глаза Гарри. Всё было как-то слишком хорошо, и ему с трудом верилось, что всё происходящее — это реальность, а не игры его разума. Он чувствовал умиротворение и спокойствие рядом с человеком, которого любил, но спустя пару мгновений он уловил какую-то нотку сомнения в глазах Гарри.

— Могу ли я тебе доверять, Драко? — вопрос застал Малфоя врасплох. «Почему он спрашивает? Ведь он только что прочитал мои мысли, изложенные в дневнике. О Салазар, и что мне ответить? Как дать ему понять, что я готов ради него на всё?» Заметив во взгляде Драко немой вопрос и непонимание, Гарри поспешил добавить: — Я имею в виду, что ещё пару дней назад мы были врагами, а сейчас, как бы это глупо ни звучало, сидим в романтической обстановке и обмениваемся любезностями.

— Но как… Как тебе доказать? — Драко вскочил с места и присел на корточках прямо перед любимым, взяв его за руки. — Хочешь, я переплыву ради тебя Чёрное озеро? Или сражусь с самыми опасными чудовищами в Запретном лесу? Чёрт возьми, Поттер! Я готов преодолеть страх и спуститься ради тебя в Тайную комнату! — Его глаза были полны энтузиазма и в них словно сверкали маленькие ярко-голубые молнии. Гарри смеялся, потому что таким он не видел Малфоя очень и очень давно, таким смешным, трогательным и по-детски храбрым.

— Ты чего ржёшь?

— Да видел бы ты себя со стороны! — Гарри перестал смеяться и теперь просто улыбался, глядя в удивлённые глаза теперь уже точно любимого человека. — Иди ко мне, глупый. — Сидя на траве и опершись спиной о массивный ствол старого дерева, он раздвинул ноги, и Драко сел между ними, прижавшись спиной к тёплому торсу Гарри. Их руки сплелись у него на животе, и им обоим хотелось, чтобы время остановилось, чтобы этот момент длился вечно. Гарри зарылся носом в будто светящиеся на солнце мягкие локоны своего возлюбленного и закрыл глаза. Его волосы пахли осенью, воздух вокруг был пропитан сладковатым ароматом вереска, увядающей листвы, ощущался слабый запах дыма, доносившегося со стороны избушки Хагрида, который каждую осень жёг перед домом сухую листву и опавшие ветки. Был полдень воскресенья, вовсю светило осеннее солнце, уже едва согревающее своими лучами. Поэтому от прохлады парней спасали лишь крепкие объятия и тёплые свитера.

— О чём ты сейчас думаешь? — прошептал Гарри в затылок Драко.

— Я вспоминаю,… Ты помнишь, я говорил тебе о старом дубе, который рос возле нашего дома? В детстве я любил играть в его тени. Это было моё любимое место, и я часто воображал, будто мы играем там вместе с тобой. Представляя тебя рядом, я всегда делился с тобой своими игрушками, разговаривал с тобой… — Драко замолчал и прижался к Гарри чуть сильнее. — Ты был моим единственным другом.

— А как же Крэбб и Гойл? Вы разве не с детства знакомы? — После этого рассказа Гарри почувствовал какое-то мимолётное облегчение. Ему было приятно слышать, что он занимал большое место в детском сердце своего возлюбленного. И это было немного эгоистично, но Гарри испытывал облегчение оттого, что в детстве Драко был одинок так же, как и он сам.

— Пфф, дети Пожирателей… Нет, Гарри, мы были знакомы, но не дружили. Мы и в школе-то особо не дружили, все боятся Малфоев.

Несколько минут прошло в молчании, затем Гарри протянул руку к лицу Драко и, убрав с него длинную светлую прядь, заправил её тому за ухо и, улыбнувшись, прошептал в него короткую фразу: «Я тебя не боюсь».

Это было их первое совместное воскресенье. Инцидент на уроке по защите от тёмных искусств остался позади, как и визит в Больничное крыло, как и история с волосами, которые Драко, по просьбе Гарри, так и не обрезал. И казалось, что время наконец остановилось. У Гарри было чувство, что все проблемы — Хогвартс, Рон, Гермиона, клиника Святого Мунго, Родгард и всё прочее — существуют в какой-то параллельной реальности. Но вскоре это чувство было развеяно внезапным вопросом Драко:

— Расскажи, пожалуйста, о своей матери. Есть ли возможность вернуть её к жизни?

— Хмм, ты действительно хочешь узнать об этом? — Гарри напрягся, но не разорвал объятий, в то время как подсознательно хотел это сделать. Этот вопрос был очень личным, и ни с кем, кроме Снейпа, Дамблдора, Рона и Гермионы, он этим не делился.

— Если есть вероятность того, что я смогу помочь, то я хотел бы услышать историю о той ночи.

— Есть такое заклятие, называется «Десперум». О нём мало кто слышал, потому что придумано оно было Волдемортом. Это заклятие обречения, оно блокирует разум человека, его чувства, эмоции и силы. При этом человек жив, но он не более чем оболочка, душа в которой скована и лишена возможности управлять телом. И снять заклятие может только тот, кто наслал его. В данном случае это Волдеморт, который погиб в ту же ночь, когда и проклял моих родителей. Заклятие было направлено на моего отца, который пытался применить Экспелиармус. Но у него ничего не вышло, и заклятие Волдеморта не только поразило его, но и отскочило в мою мать, стоящую рядом с отцом в тот момент. Поэтому отец умер первым. — Гарри сделал паузу. Он немного оправился со дня похорон своего отца, но чётко осознавал, что не вынесет ещё и смерть матери. Он понимал, что её уход раздавит его окончательно, но чувствовал себя при этом абсолютно беспомощным. Драко приподнялся и повернулся к нему лицом, протянул руку и, коснувшись подбородка холодными пальцами, приподнял его поникшую голову.

— Гарри, мы что-нибудь придумаем, мы найдём способ спасти её, — в его голосе слышались искреннее сочувствие и забота, что заставило Гарри улыбнуться.

— Заклятие можно обратить без Волдеморта, но для этого нужна либо его кровь, либо часть тела, волосы и вообще что угодно, чтобы сварить исцеляющее зелье на его основе.

Услышав это, Драко просиял.

— Что же ты раньше молчал! Вы не думали обратиться к Пожирателям? Мой отец со своими приспешниками ежедневно проводят экспериментальные ритуалы по воскрешению своего хозяина, и я больше чем уверен, что у них есть что-то из его останков.

— Милый, ты хоть сам понял, что сказал? — Гарри грустно улыбнулся, взглянув в глаза Драко. — Во-первых, Малфой-мэнор окружён сильными защитными полями и отводящими чарами, поэтому отыскать его невозможно тем, кто не знает, где он точно находится. Во-вторых, интересная встреча получится: «Здравствуйте, дорогие Пожиратели Смерти! Я Гарри Поттер, тот самый, благодаря которому умер ваш Лорд и благодаря которому вы все лишились рассудка. Не могли бы вы дать мне кость вашего хозяина, чтобы нейтрализовать его проклятие во имя добра?»

Остановившись, Гарри иронично ухмыльнулся, а Драко засмеялся.

— Да, вышло бы глупо. Со вторым пунктом! Но с первым я могу помочь, ведь я знаю, как отыскать Малфой-мэнор… Я уверен, что у них есть не только его кости, но проникнуть в подземелья незамеченными нам будет очень сложно. Кроме того, нельзя медлить, потому что скоро Ночь Жнеца, мир живых соприкоснётся с миром мёртвых, и у Пожирателей появится шанс воскресить Волдеморта. Это поистине большое событие, на которое явятся все приспешники Тёмного Лорда и другие представители подлунного мира.

— Ночь Жнеца? Что это?

— Ох, ты же не знаешь. В тёмном мире есть день, а точнее ночь, когда жнецы, известные так же как Пожинатели душ и Ангелы смерти, открывают завесу между мирами, давая возможность мёртвым проникнуть в мир живых. Это событие происходит лишь один раз в двадцать лет, и оно случится меньше чем через две недели. Пожиратели давно ждут этой ночи, и они точно не упустят возможность воскресить своего хозяина.

— Но чтобы призвать душу, необходимо тело…

— Я думаю, Гарри, что оно у них есть.

— Но как? В ту ночь от Волдеморта и мокрого места не осталось!

— Ну, я не знаю, что у них есть, останки или тело целиком. Я никогда не был в подземельях, где они проводят свои ритуалы. Я вообще редко выбирался из своей комнаты.

— Я должен попасть туда. На тот ритуал. Если, как ты сказал, это и правда большое событие и гостей будет до ужаса много, то нам не составит труда затеряться в толпе и проникнуть в подземелье, чтобы урвать свой кусок.

— Нам?

— Без тебя мне не попасть туда, ты же знаешь. Поэтому мне очень нужна твоя помощь! — Гарри был напряжён, и просить о такой сложной услуге ему было стыдно. И хоть было опасно засовывать руку в клубок ядовитых змей, он готов был пойти на это.

* * *

29 сентября 1997г.

Хогвартс

До намеченного события всего два дня. Драко не без труда достал форму Пожирателей, себе традиционную, а мне чересчур открытую, похотливый извращенец. Кстати, сейчас он напялил её на себя и красуется перед зеркалом! Ну что за нарциссизм! Хотя надо признать, что ему очень к лицу, ммм…

— А ну-ка иди сюда! — улыбаясь, произнёс Гарри и, откинув в сторону свой дневник, подполз к краю большой кровати. У Драко была довольно просторная комната, и Гарри в ней очень нравилось, несмотря на постоянный зеленоватый из-за вод Чёрного озера полумрак. Протянув руку, он схватился за плащ Драко и дёрнул его на себя, от чего тот упал спиной прямо на кровать, к счастью для него, стоявшую рядом с зеркалом.

— Ты чего творишь, Поттер? — смеясь, Драко попытался подняться, но Гарри молниеносно прижал его к кровати, сев на его бёдра.

— Я сам не знаю, что происходит! О Годрик, видимо, это всё костюм! Из чего он? Неужели он зачарован вейлами? — Гарри вовсю валял дурака, но старался держать серьёзное выражение лица. Драко же, кажется, воспринял эти слова всерьез. — Драко, что же это! Мне кажется, что сейчас я до смерти зацелую тебя! О Мерлин!

— Гарри, погоди, я сниму этот костюм! — Драко выглядел напуганным, очень уж убедительно вел себя Гарри.

— О да, давай, лучше сними его! А то я не могу больше себя контролировать!

— Гарри, хотя бы слезь с меня, я ведь не могу двинуться!

— Драко, да что же это! Кажется, моё тело меня не слушается, оно действует само по себе! — На лице Гарри читался сильный испуг, и у него в голове промелькнула мимолётная мысль, что он сам начинает верить в этот спектакль.

— Подожди, Поттер, я освободил одну руку, сейчас я сниму плащ! — Драко начал было расстёгивать фибулу на плаще, чтобы освободиться от него, но Гарри быстро схватил руку Драко за запястье и прижал её к кровати.

— Видишь, что происходит? Это не я! Это она сама! — Гарри был на грани. Он готов был свалиться с кровати и заржать на всё подземелье, когда увидел перепуганное лицо Малфоя.

— Гарри! Мы должны позвать кого-нибу… ммм... — Но ни тут-то было. Драко не успел закончить фразу, как Гарри накрыл его рот своим. «Позвать кого-нибудь и упустить такой момент? — промелькнуло в его мыслях. — Ну уж нет…»

* * *

Драко был несколько напуган, и в его голове кружила лишь одна мысль: Поттер заколдован, и поэтому быть ему, Драко, сегодня изнасилованным, и эта мысль показалась ему заманчивой.

Высвободив руки, Драко начал стягивать с Гарри красно-оранжевый квиддичный свитер, обнажая красивый подкачанный юношеский торс. Гарри был сильно занят ртом своего возлюбленного, поэтому, чтобы полностью снять злосчастный свитер, Драко рывком приподнялся, уселся на кровати и через голову стянул его с Гарри, который в свою очередь, не мешкая, стащил плащ и чёрную облегающую тело майку с Драко, который был просто очарован любимым и его в меру подкачанными мускулами, наработанными долгими тренировками по квиддичу. Драко готов был любоваться Гарри вечно, но мгновение спустя тот снова повалил его на спину, и начал целовать сперва губы, затем его красивый острый подбородок, после чего спустился ниже, нежно касаясь губами сосков, провёл языком ещё ниже, спускаясь к животу и целуя его, потом снова вверх к губам, быстро, ловко, будто делал это уже много раз. Он остановился на мгновение, взглянул в светло-серые глаза и начал расстёгивать тесные кожаные брюки возлюбленного, а затем вовсе освободил его от них. Драко улыбался, всё это действо доставляло ему удовольствие. Он не переставал восхищаться Поттером, представшим перед ним с новой стороны. Малфой привык видеть в нём грустного мальчика, но сейчас это был какой-то энергичный секс-монстр с безумными зелёными глазами, прожигающими одним своим взглядом. Мысли Драко снова были прерваны его собственным неожиданно громким вздохом, вызванным тем, что разгорячённый любовник вобрал в свой рот его напряжённый член.

— О да, Гарри… — вырвалось из уст Драко, вцепившегося руками в тёмно-зелёное шёлковое покрывало на кровати. Гарри энергично двигал языком сверху вниз по стволу члена, вбирал его целиком в рот, а затем, задыхаясь, выпускал его, лаская языком лишь нежную головку, при этом массируя и поглаживая ладонями бёдра Драко. В воздухе веяло запахом секса, напряжения, страсти. Драко, лёжа на спине, извивался подобно змее, когда Гарри ласкал языком чувствительную головку его члена, и чувствовал, что кончит с минуты на минуту. Гарри снова заглотил его член до самого основания, и Драко, несильно схватив его за волосы, подался бёдрами вперёд, а затем назад, потом снова вперёд, ускоряя темп, потом быстрее, ещё быстрее. Гарри всхлипнул и дёрнулся, когда Драко всадил слишком глубоко, пытаясь проникнуть ещё глубже. Драко стонал громко и очень страстно, а затем обильно кончил белой солоноватой жидкостью прямо в горло своему любимому, отчего тот, выпустив член изо рта, сел на пол спиной к кровати и закашлялся. Драко же лежал на покрывале и пытался отдышаться. Заметив, что Гарри нет рядом, он приподнялся на локти и, увидев, что тот сидит на полу, склонив голову вперёд, ринулся к нему.

— Гарри!? — вопросительно произнёс он, сев рядом с ним на краю кровати. Гарри медленно поднял голову и повернулся лицом к Драко. Тёмные локоны были слегка взъерошены, чёлка приклеилась к вспотевшему лбу, на глазах показались слёзы, а на лице появилась улыбка. Драко был слегка напуган. — Гарри, ты плачешь? Я сделал тебе больно?

— Ни в коем случае, просто в следующий раз предупреди, как начнёшь кончать, а то ведь я так могу захлебнуться и умереть. — Гарри улыбался, и страх был рассеян. Но вскоре Гарри полностью развернулся к Драко и, привстав и схватив его за талию, передвинул на середину кровати, после чего навис над ним.

— Ты чего? Разве мы не закончили? — Драко был удивлён, но его мысли по поводу изнасилования начинали обретать реальность.

— Милый, пока что кончил ты, а не я, поэтому мы продолжаем. — По лицу Гарри скользнула издевательская улыбка, издевательско-совратительная, и, чёрт возьми, как же он был хорош! Если Драко и волновался поначалу, то всё волнение как рукой сняло, и его радовала мысль о том, что его трахнет именно такой красавец как Поттер. Его Поттер, и ничей больше.

Гарри снова накрыл рот возлюбленного в жарком поцелуе, его губы были слегка солоноватые после минета, и это сильно заводило Драко. Он быстро расстегнул брюки своего разбушевавшегося парня и тот быстро стянул их с себя, небрежно бросив на пол, а затем снова прильнул к губам Драко. Наконец, оторвавшись от его губ, он скользнул языком к шее. Лаская нежную кожу, целуя её, кусая, он провёл пальцами по слегка вспухшим губам Драко, а затем проник ими в его рот. Драко был на седьмом небе, лаская языком пальцы Гарри и чувствуя его поцелуи на своей шее. Высвободив пальцы из страстных губ Драко, Гарри потянулся рукой вниз, в поисках заветного отверстия между ягодицами партнёра, кусая и облизывая при этом его губы. В комнате снова стало жарко, два обнажённых разгорячённых тела тёрлись друг о друга, Драко лежал под Гарри, согнув ноги в коленях и обхватив ими его талию. Нащупав отверстие, Поттер начал нежно массировать его влажными пальцами, проникая языком в рот Малфоя глубже и глубже, теребя другой рукой его длинные волосы. Драко был расслаблен, поэтому Гарри легко просунул в него сразу два пальца. Драко лишь тихо застонал в его рот, и Гарри продолжил ритмичные движения пальцами. Прошла пара минут, и он понял, что Драко наконец готов. Смочив свой член слюной, он ещё немного поскользил им между ног возлюбленного, после чего начал медленно входить внутрь него. Приняв в себя лишь половину члена, Драко слегка выгнулся и застонал от боли.

— Гарри… —вполголоса выпалил он, слегка дёрнувшись. Его руки быстро метнулись к бёдрам Гарри, и легонько коснулись их, как бы моля остановиться на мгновение.

— Шшш, потерпи немного, любимый, — прошептал ему на ухо Гарри, нежно прикусив при этом мочку и спустившись к шее.

— Нет, продолжай, — Драко улыбнулся, и его торс был уже не так сильно выгнут. Гарри осторожно толкнулся глубже, и вот его член был уже полностью внутри внутри Драко. Подался назад, потом вперёд, снова назад, снова вперёд, сначала медленно, потом быстрее, быстрее, быстрее, продолжая при этом целовать губы любимого… Драко громко стонал в рот Гарри, его член тёрся о его живот, а Поттер проникал всё глубже и глубже. Боль быстро утихла и сменилась чувством экстаза, Гарри двигался сильно, но в тоже время аккуратно и нежно, боясь причинить Драко боль. Целовал его губы, кусал его шею, и явно наслаждался блеском серых, отливающих серебром глаз… Внезапно где-то внутри себя Драко уловил странное приятное чувство, в том самом месте, которое сейчас находилось в полном владении члена Гарри. Чувство нарастало, дыхание участилось, а чуть ниже живота появилось знакомое ощущение, испытанное минутами ранее. Выгнувшись вперёд и громко застонав, Драко кончил себе на живот, а через несколько секунд Гарри кончил вслед за ним.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием двух вспотевших парней, лежащих друг на друге на сбитом шёлковом покрывале. Волосы встрёпаны, одежда разбросана по комнате, дневник и вовсе валялся под креслом возле окна. Гарри приподнял голову, и его взгляд встретился со взглядом Драко.

— Теперь ты принадлежишь только мне, ты знаешь об этом? — улыбаясь, Драко снова обхватил ногами талию возлюбленного и обвил руками его шею.

— И ты теперь только мой, — Гарри улыбнулся в ответ и игриво чмокнул Драко в нос.

— Гарри, теперь ты просто обязан выйти за меня!

— Нет, это ты выйдешь за меня! А я на тебе женюсь.

— Да чёрта с два ты женишься на мне! — Драко рывком подался вперёд и перевернул Гарри на спину, придавив его сверху. — Думаешь, трахнул один раз парня, и теперь он всегда будет снизу? Фигушки!

— Хорошо-хорошо, мы оба выйдем друг за друга замуж! — Гарри смеялся от взгляда на Драко с растрепанными, как львиная грива, волосами. — Но давай сперва выспимся, кроме того, нам предстоит провернуть серьёзное дело.

Драко улыбнулся, молчаливо соглашаясь с возлюбленным, и закрыл глаза. Буквально через минуту он уже засыпал в кольце теплых рук прижавшегося к нему сзади Гарри.

— Одним из основных составляющих Оборотного зелья является шкура бумсланга, очень редкой в наших краях змеи. Ареал обитания бумслангов — это жаркие африканские пустыни, поэтому наш климат для их жизни непригоден. Однако этот вид змей можно встретить в Национальном Магическом Террариуме Британии, где их специально разводят для получения ценных шкур. Конечно, пустыни террариума не такие жаркие, как в Африке, но бумсланги чувствуют себя в них вполне комфортно. — Лекцию Снейпа об ингредиентах для Оборотного зелья прервал Дин, поднявший руку, чтобы задать вопрос. — Да, мистер Томас?

— Сэр, что вы имеете в виду, когда говорите о «пустынях террариума»?

— Хоть здание террариума и выглядит не таким большим, оно, тем не менее, насквозь пронизано заклятиями незримого расширения. Так как там содержится большое количество существ, обитающих в других странах и при разных климатических условиях, то для каждого из них магически создаётся подходящая среда обитания, требующая больших пространств, которые можно себе позволить, лишь использовав заклятие незримого расширения. Ещё вопросы!? — Снейп сделал паузу и перевёл взгляд на Гарри, пытающегося передать небольшой клочок бумаги Драко. — Поттер! Вы вообще услышали хоть что-нибудь из того, что я сегодня рассказывал? — Гарри так и замер на месте с протянутой в сторону рукой. Подойдя к нему, профессор зельеварения демонстративно вытащил записку из его пальцев и бросил на него строгий взгляд. — Это вы заберёте после урока. И вы, мистер Малфой, тоже задержитесь. — Одарив Драко таким же строгим взглядом, Северус развернулся и направился к своему столу.

Гарри нахмурился, но перечить преподавателю не стал. Кроме того, мысли были заняты предстоящим визитом в особняк Малфоев, о котором кроме него и Драко больше никто не знал. А также он думал о событиях вчерашнего вечера и о той ночи, проведённой с Драко. В башню гриффиндорцев Гарри вернулся лишь утром и, быстро запихав форму Пожирателя смерти под кровать и схватив учебники, побежал на уроки.

Оставшиеся десять минут лекции были посвящены заявлениям Гермионы о том, что снимать шкуры с бумслангов — самое настоящее варварство, и что эта процедура должна быть запрещена Министерством, но Снейп остановил конфликт, сообщив Грейнджер, что бумсланги сбрасывают шкуру сами и что такова их природа.

Когда лекция закончилась и дверь за последним учеником была закрыта, зельевар своим излюбленным жестом указал на парту перед преподавательским столом, призывая Гарри и Драко сесть напротив него.

— Итак, что происходит с вами обоими? — Услышав вопрос, Гарри нервно сглотнул, а затем, взглянув на Драко, снова посмотрел на Снейпа.

— Мы встречае…

— Ой, перестань, об этом и так вся школа болтает, — перебил его зельевар, закатив глаза. — Я не хочу сказать, что не рад за вас, но я имел в виду другое. Что вы замышляете? Вы уже около двух недель ведёте себя странно… — Драко немного испуганно уставился на учителя. «Внимательный, мерзавец», — читалось на его лице. Гарри же пилил взглядом свою записку, лежащую на столе преподавателя. — Мне её прочитать или сами всё расскажете?

— Северус, это наше дело… — Гарри напрягся и исподлобья взглянул на профессора, возвышающегося над ним как монументальная статуя. Его мучило желание рассказать Снейпу о своих планах на случай, если их постигнет неудача. Но, с другой стороны, он знал, что тот не отпустит его в логово зверя. «Что ж, если не отпустит, так может, предложит что-то получше? Ради мамы он пойдёт на многое…»

— Пока я жив и пока моя клятва защищать тебя не разрушена, это и моё дело тоже! — полушепотом прорычал зельевар, резко наклонившись к своему ученику и упершись ладонями в край парты. Гарри взглянул на Драко, и тот понял по его взгляду, что он собирается открыть Снейпу правду. Драко глубоко вздохнул и кивнул, глядя ему в глаза.

— Мы собираемся в Малфой-мэнор. — Реакцию Северуса невозможно было разобрать, он лишь поджал и без того тонкие губы, присел на край своего стола и сунул руки в карманы мантии.

— И что же вас обоих сподвигло на это? Приключений захотелось? — его голос был строг. Он взглянул в глаза Гарри, будто хотел силой мысли просверлить между ними дыру, а затем перевёл взгляд на Драко.

— Профессор, у моего отца хранятся кое-какие части тела Тёмного Лорда. Я пообещал Гарри, что помогу ему добыть их для приготовления зелья. — Если ранее было непонятно, как Снейп на это реагирует, то сейчас его глаза наполнились болью. В отличие от Гарри, Драко было непривычно видеть постоянно невозмутимого обитателя тёмных подземелий в таком состоянии. Было почти незаметно, как задрожали руки Северуса. Он обошёл свой стол и медленно опустился на стул, откинувшись на спинку.

— Я знал. Я чувствовал ложь, я всегда её чувствую. Но ведь я использовал Веритасерум, и… как им удалось!? Я знал, что они лгали, лгали всем. А я чувствовал, что что-то не так, что они что-то скрывают, но Министр поверил и отпустил их… — Даже Гарри, привыкший к поведению Снейпа, был удивлён его реакции, ужасно похожей сейчас на реакцию безумца, бубнящего что-то себе под нос.

— О чём ты, Северус? — Вопрос Гарри заставил его немного прийти в себя.

— Спустя год после того, как пострадали твои родители, Гарри, в Визенгамоте шло следствие по делу об использовании Волдемортом незаконных заклинаний, незарегистрированных Министерством Магии. Разумеется, дела о поимке и казни самого Волдеморта не было, так как он был уничтожен, и вместо этого Министерство боролось с негативными результатами его деятельности. Под следствием находились несколько его приспешников, включая твоего отца, Драко. — Северус взглянул на Малфоя, но тот, не желая ничего слышать о своём отце, нахмурился и отвёл взгляд в сторону. — Так вот, мы пытались вытянуть из них информацию насчёт останков их господина, даже Веритасерум использовали, но, видимо, они научились лгать даже под его воздействием, потому что все как один утверждали, что останков нет. Министерство быстро поверило их словам, но я понял, что тут что-то не так. Ведь я был по ту сторону, я знаю, как Волдеморт подготавливал своих приспешников, каким тёмным ритуалам и пыткам он подвергал их. Несколько лет я пытался самостоятельно выследить Пожирателей и выбить правду своими методами, но сразу после суда они все будто сквозь землю провалились. — Снейп сделал паузу и отвернулся в сторону котла, всматриваясь в медленно выходящий из него пар желтоватого оттенка. Его раздирало желание отправиться в логово Пожирателей и добыть последний ингредиент для зелья, способного вернуть к жизни его возлюбленную. — Вы же понимаете, что я должен пойти с вами… Точнее, я пойду с Драко. Ты, Гарри, останешься в Хогвартсе.

— Что? Почему? — Гарри вскочил из-за парты и удивлённо уставился на профессора.

— Потому что я не стану рисковать твоей жизнью. Идти туда — это верная смерть.

— А как насчёт жизни Драко? О нём ты подумал? Или его жизнь не важна для тебя? — гневно выпалил Гарри.

— О Салазар… Конечно, важна, но я обещал твоему отцу заботиться о тебе, а без Драко мне не попасть в Малфой-мэнор!

— Гарри, профессор прав, тебе лучше остаться. Со мной ничего не случится, а если я потеряю тебя, то не переживу этого, — вполголоса произнёс Драко, после чего поймал на себе одобряющий взгляд зельевара.

— Я не останусь здесь, как трус. Я начал это дело, я его и закончу. И не пытайтесь переубедить меня! — сквозь зубы процедил Гарри и, развернувшись, вышел из аудитории, хлопнув дверью.

* * *

Высокий и стройный человек в длинном пальто из чёрного вельвета, расшитом сложным серебристым узором, вышел из густого тумана, захватившего северную часть Запретного леса. Остановившись на пару секунд, чтобы оглядеться по сторонам, он медленно двинулся дальше, вальяжно вышагивая между вековечными деревьями, тёмные стволы которых устремлялись высоко вверх. Он двигался подобно аристократу, изящно вращая в руке чёрную лакированную трость, украшенную рубиновой рукоятью. Длинные тёмно-русые волосы уже не были, как в прошлый раз, собраны в хвост и элегантно перевязаны чёрной атласной лентой, вместо этого они послушно покоились на плечах вампира. Эмерик был стар, но на вид ему было не больше двадцати пяти лет. Являясь правой рукой своего хозяина, он был обязан выполнять его самые сложные задания, которые вампирский король мог поручить только доверенному лицу. Он был предан своему господину, владеющему троном древнего города Готтенхейм, расположенного на вершине горы Гальхёпигген на юге Норвегии, но часто был не согласен с ним и всё время жил в страхе перед его силой. Король Агнар был не простым вампиром — в его жилах текла и волшебная кровь. Он с рождения владел магией и когда-то был обычным волшебником с сильными амбициями, но магический мир отверг его и изгнал из-за проклятия вампиризма, обрушившегося на него несколько столетий назад. А после смерти своего соперника по силе он решил присвоить титул Тёмного Лорда и взять верх над миром магов, так жестоко поступивших по отношению к нему.

Эмерик остановился, почувствовав запах человека, стоявшего за деревом справа от него.

— Зачем ты вызвал меня, Германиус? — произнёс он холодным тоном, обходя дерево.

— Сегодня у меня плохие новости… — дрожащим голосом ответил Родгард, слегка напуганный внезапным появлением вампира.

— Не томи, говори, что стряслось.

— Я подслушал один важный разговор… Во-первых, завтра у Пожирателей смерти очень важное собрание, они…

— …попытаются воскресить Волдеморта. Да, мы знаем о фестивале Пожинателей Душ. Наши люди давно работают в тылу врага, так что мы всегда осведомлены о том, что происходит в кругу этих безумцев. Поэтому нам и нужно заполучить Драко как можно скорее. — Сделав паузу, Эмерик приблизился к аврору, обратив взор на сонную артерию, слабо пульсирующую на его шее. — Ты меня только ради этого вызвал? Или у тебя что-то ещё?

— Эээм… д-да… — прошептал Германиус, сильнее вжавшись в ствол дерева и нервно косясь на вампира, явно заинтересованного в идее поесть перед уходом. — Во-вторых, Драко и Гарри собираются отправиться туда, чтобы достать часть плоти Волдеморта.

— ЧТО? — Вампир отпрянул назад, на его лице читался испуг, смешанный с гневом. Развернувшись, он медленно начал расхаживать по сырой листве, будто обдумывая какой-то план. А затем, используя способности вампира, молниеносно оказался перед собеседником. — Этого нельзя допустить! Мы должны предотвратить это, но только очень осторожно. Они не должны узнать о нас и наших замыслах.

— У тебя есть идеи?

— Ты учитель! Накажи их за что-нибудь, отправь на отработку, оставь после уроков допоздна! Используй свою власть над ними!

— Всё не так просто. Если даже я заставлю их остаться после уроков, они всё равно сбегут. Кроме того, в деле замешан Северус Снейп, полностью поддерживающий их. Скорее всего, он пойдёт туда с ними, этого я точно не знаю. — Наступило молчание, которое Родгард вскоре нарушил: — Что с того, что они пойдут туда? Чем это грозит плану короля?

— Плану господина грозит риск того, что Драко может погибнуть в момент воскрешения Волдеморта! Жнецы — это существа, сохраняющие баланс жизни и смерти. Вернув Волдеморта, взамен они заберут чью-то жизнь, и нельзя угадать, чью именно. А, учитывая могущество души Волдеморта, они могут забрать и не одну жизнь. Поэтому мы должны остановить Драко, и решать проблему нужно быстро — Ночь Жнеца уже завтра. — Эмерик остановился и принялся отряхивать подол своего явно дорогого пальто от прилипших сырых листьев. Взглянув на Родгарда, он уловил некий огонёк в его взгляде, как будто тому в голову пришла гениальная мысль. — Что? Ты что-то придумал?

— Вполне возможно… — воодушевлённо ответил аврор, взглянув на вампира. — Нарцисса. Она единственная, кого может послушаться Драко.

— Хм… Но сперва нужно убедить Нарциссу поговорить с ним. У тебя есть идеи, как сделать это? Хотя я мог бы внушить ей это…

— Нет, её слова должны идти от чистого сердца. Драко не дурак, он поймёт, что на его матери какие-то чары. — Германиус скрестил руки на груди и, задумавшись, продолжил: — Полагаю, что ей достаточно просто узнать о планах сына, и она сделает всё возможное, чтобы разрушить их. Она любит его и ни за что не отпустит на верную смерть.

— Так действуй, Германиус!

— Но как? Если отправить ей письмо с совой, то она получит его как минимум через неделю! Нарцисса сейчас во Франции…

— Волшебники… Какой от вас толк, если вы даже с элементарной работой не в силах справиться. Хорошо, я сам сообщу ей. А твоя задача — охранять и всеми силами защищать юного принца. — Эмерик деловитой походкой приблизился к аврору и протяжно зашептал на ухо: — Выполни свою работу, и хозяин щедро наградит тебя, когда получит Драко в свою коллекцию. А если не выполнишь… — Он медленно наклонился к шее Родгарда и издал тихий рык, словно голодный волк, запугивающий свою жертву, и спустя секунду быстрее ветра умчался прочь.

Воцарилась тишина, окутавшая аврора, одиноко стоявшего посреди северной части Запретного леса. Родгард слегка дрожал от испуга, нагнанного вампиром, но в тоже время понимал, что если он провалит задание, данное королём вампиров, то будет непременно убит.

* * *

Озлобленный, Гарри влетел в гостиную Гриффиндора подобно вихрю и не успел опомниться, как тотчас Рон крепко схватил его за руку и, затащив по лестнице в спальню, захлопнул за собой дверь и наслал на нее запирающее заклинание.

— Эй, ты чего!? — Оказавшись в комнате, Гарри увидел Гермиону, стоявшую возле его кровати, скрестив на груди руки. — Что происходит?

— Это мы у тебя хотим спросить! Что происходит? — строго поинтересовалась девушка, приподняв бордовое покрывало его кровати и представляя на обозрение кучу чёрной одежды. Глаза Гарри округлились, а по телу пробежали мурашки. Он был напуган, но и зол на то, что Рон и Гермиона суют носы куда не просят.

— Это не ваше дело, ясно? — только и смог ответить он.

— Сначала ты остаёшься у Снейпа после уроков. Потом говоришь, что влюблён в Драко. После этого ты не ночуешь в своей кровати, затем Снейп оставляет тебя и Драко после урока. А теперь это — одежда Пожирателей у тебя под кроватью! — Гермиона была обеспокоена. Она подошла к нему и положила руку ему на плечо. — Что происходит, Гарри?

Гарри понял, что попал в западню и просто так ему из неё не выбраться. Кроме того, он заметил беспокойство на лицах друзей, то самое беспокойство, какое он видел, когда отправлялся на битву с василиском в Тайную комнату, когда воевал против дементоров на третьем курсе или когда Кубок Огня выплюнул листок с его именем перед участием в Турнире Трёх Волшебников… И именно сейчас ему не хотелось спорить с ними и грубить. Он скучал по ним, и, как ни крути, они были его друзьями, с которыми он многое пережил. Гарри накрыл руку подруги своей и коротко кивнул, глядя ей в глаза.

— Я скажу вам, но вы должны пообещать мне, что никому не расскажете, а также не попытаетесь остановить меня или пойти за мной.

— Звучит пугающе… — отозвался Рон, забираясь с ногами на свою кровать.

— Пообещайте! — настаивал Гарри. Спустя пару секунд Рон и Гермиона единогласно кивнули, и Гарри, глубоко вздохнув, продолжил: — Завтра мы с Драко отправляемся в Малфой-мэнор.

— Я знал, что этот хорёк попытается втянуть тебя во что-то тёмное, но я не думал, что ты согласишься на это добровольно! — выпалил Рон, вскочив с кровати. Гарри глубоко вздохнул и строго взглянул на перебившего его друга.

— Прежде чем я продолжу, я хочу чтобы вы оба уяснили для себя: если я ещё хоть раз услышу от вас какие-либо оскорбления в адрес Драко, нашей дружбе придёт конец раз и навсегда. — Гарри говорил серьёзно, и в его голосе слышались нотки угрозы. — Итак, завтра произойдёт событие, которое случается лишь раз в двадцать лет. Эта ночь называется Ночью Жнеца.

Присев на край кровати, он рассказал друзьям об их с Драко планах, об останках Волдеморта, о чарах, окружавших поместье, и о многом другом. Он знал, что друзья захотят помочь ему, но он их даже слушать не хотел. Было бы глупо вести в логово врага стадо гриффиндорцев — опасность была слишком высока.

— С нами будет Северус, поэтому волноваться не нужно.

— Слушай, Гарри… Я хочу извиниться. Мы оба хотим извиниться… — после длительной паузы сказала Гермиона и толкнула локтём в бок Рона, стоявшего рядом.

— Да, Гарри, мы были так увлечены друг другом, что совсем забыли про тебя, — начал было Рон, но Гарри остановил его:

— Всё нормально. Да, я злился на вас, но сейчас я знаю, каково это — быть любимым и иметь с кем-то отношения.

— Просто, Гарри, понимаешь, очень сложно поверить в искренность ваших друг к другу чувств с Драко, ведь вы так долго враждовали. А ещё ты сказал мне как-то, что всегда любил его… — Гермиона была в замешательстве, похоже, откровения лучшего друга сбивали её с толку, и ей казалось, что в них очень много недосказанностей.

— Я никогда не рассказывал вам, но я был знаком с Драко задолго до Хогвартса. Мы познакомились в клинике Святого Мунго, когда нам было лет по шесть, а потом неоднократно виделись в Косом переулке, куда меня часто брали с собой по очереди Северус и Сириус. — Вспоминая детство, Гарри улыбался, хоть оно и было наполнено свежей болью от потери родителей. — Драко часто бывал там с Нарциссой. Сперва мне было запрещено общаться с ним, Северус никогда не говорил, почему именно, а недавно Драко сказал, что всё из-за опасности, которую представлял для меня его отец. Но я был ребёнком без друзей. Бывало, что Северус скрипя зубами всё же разрешал нам немного поиграть вместе, но это было редко. Я любил ходить в Косой переулок с Сириусом, он никогда ничего не запрещал мне, он верил, что маленький сын Пожирателя смерти не опасен для меня. Кроме того, Нарцисса — его кузина, и он доверял ей, но это уже другая история.

— Если вы были настолько близки, то почему ты отказал Драко в дружбе, которую он предложил тебе на первом курсе? — спросил Рон, присев рядом. Гермиона села напротив них, устроившись на краю кровати своего парня.

— Когда нам исполнилось по девять лет, мы стали видеться всё реже, а потом наши встречи вовсе прекратились. Люциус узнал, что его сын дружит с мальчиком, убившим его господина и, грубо говоря, сделал Драко пленником Малфой-мэнора. Разумеется, с тех пор он начал промывать ему мозги, убеждая в том, что Гарри Поттер — злейший враг их семейства и что этот человек убил единственную надежду на спасение магического мира от магглов и полукровок. Я не знаю, чего Люциус ещё наплёл Драко, но свою работу он выполнил отлично. На первом курсе мне предлагал дружбу не тот Драко Малфой, которого я когда-то очень хорошо знал и любил, как родного брата. Это был лучший ученик Люциуса, рождённый, чтобы ненавидеть мир людей и впоследствии служить своему тёмному господину.

— Так что же изменилось? Почему вы начали встречаться? — с непониманием в голосе спросила девушка.

— Этот особняк Малфоев — ужасное место, пристанище безумцев, психов и прочего тёмного чистокровного отребья волшебного мира. Драко говорил, что обстановка там ужасающая: ежедневно Пожиратели экспериментируют с зельями, мучают людей, проводят тёмные ритуалы… Всё это пугает и ломает психику. Драко перестал верить своему сумасшедшему папочке и постепенно понял, что всё то, что тот ему внушал, было ложью и что Волдеморт не был таким святым, каким его описывали его последователи. Поэтому постепенно Драко освободился от влияния своего отца, но страх быть убитым ещё теплился в нём: Люциус знал, как много я значу для его сына, и грозился убить Драко, если тот не перестанет любить меня. Но с моей помощью он преодолел и этот страх.

— Послушай, Гарри, я не хочу указывать тебе, что делать, но я лишь прошу тебя быть осторожнее. Я понимаю, ты влюблён в Драко, но знаешь, как вся эта ситуация выглядит со стороны? — Гарри вопросительно посмотрел на подругу, и та поспешила объяснить: — Ну да, вы дружили до школы, потом вы долгое время соперничали из-за того, что Люциус промыл Драко мозги. Теперь, когда приближается событие, происходящее один раз в двадцать лет, Драко внезапно проникся высокими чувствами к тебе и собирается отвести прямиком в руки своего отца. Ты вполне можешь злиться на меня за эти слова, но я сильно переживаю за тебя. Ты сам говорил, что когда-то он стал лучшим учеником Люциуса, и вполне возможно, что он всего лишь играет на твоих чувствах, чтобы добиться своих целей. — Гермиона остановилась, увидев грусть в глазах Гарри, у которого от услышанного в душе заскреблись кошки. Девушка почувствовала себя неловко. — Прости, Гарри, я не хотела расстраивать тебя.

— Нет, в твоих словах есть смысл. Признаюсь, я и сам думал об этом, точнее, задумывался на какую-то долю секунды. Но я верю Драко, я просто чувствую, что всё, что он делает, идёт у него от сердца, а не из-за какой-то корысти.

— Ты веришь или хочешь верить?

— Ох, слушайте, я пойду туда. Если это единственная возможность спасти жизнь моей матери, то я использую её. Там и посмотрим, можно ли полностью доверять Драко или нет.

* * *

Тихий шепот наперегонки с прохладным атлантическим бризом с побережья Довиля, небольшого зелёного городка на северо-западе Франции, влетел в открытое окно дорогого пятизвёздочного отеля. За туалетным столиком просторного номера класса люкс, оформленного в барочном стиле с небольшими вкраплениями элементов ампира и лёгких ноток рококо, сидела красивая женщина в чёрном вечернем платье, аккуратно причёсывающая роскошные длинные пряди цвета белого золота. Ощутив неприятный холодок, скользнувший по открытой из-за глубокого выреза на спине и услышав едва различимые слова, протяжно произнесённые призрачным голосом, она медленно положила щётку для волос на деревянную столешницу цвета слоновой кости. Взяв лежащую рядом волшебную палочку, она медленно встала и, влекомая таинственным голосом, с кошачьей грацией прошла в сторону окна, держа палочку наготове. Женщина осторожно выглянула наружу, но на улице никого не было.

— Нарцисса-а-а… — вновь послышался тихий голос.

— Кто здесь? — обеспокоенно спросила она, обращаясь к ветру и осматриваясь по сторонам, в надежде обнаружить призрака, невидимку или кого-либо ещё, кому мог бы принадлежать этот таинственный голос.

— Драко в опасности-и-и… не дай ему отправиться на фестиваль смерти-и-и… в Малфой-мэно-о-ор… — на этот раз голос был громче, и Нарцисса смогла расслышать каждое произнесённое им слово.

— Фестиваль смерти!? — Женщина была в замешательстве, ибо не понимала о чём идёт речь. Но длилось это недолго. Её рука дрогнула, и каштановая палочка упала на мягкий ковёр. — Ночь Жнеца!

* * *

Настал важный день. Дверь в спальню старосты захлопнулась сразу после того, как Гарри вошёл внутрь, оставив по ту сторону удивлённые лица студентов слизеринского факультета.

— Ох, ну и слухи поползут по школе, — пробурчал Драко, покосившись на профессора зельеварения, вошедшего в комнату вслед за ним.

— И не говори… Поэтому давайте побыстрее покончим с этим и вернёмся в замок до того, как слухи успеют дойти до директора, — так же мрачно пробубнил Снейп, оглядывая окружавший его беспорядок.

— Гарри, где твой костюм? — Драко бросил на него удивлённый взгляд, а затем посмотрел на его ладонь, сжатую в кулак. — И что у тебя с рукой!?

Гарри улыбнулся и, пройдя к кровати, кинул на неё невидимый свёрток. После разговора с друзьями в гостиной Гриффиндора он аккуратно сложил одежду Пожирателя смерти и завернул её в мантию-невидимку, чтобы по пути в подземелья к нему никто не пристал с лишними вопросами.

— Хмм, очень оригинально, дорогой, — одарил его тёплой улыбкой Драко.

— Ой, да бросьте вы! Быстрее переодевайтесь и выдвигаемся! — раздражённо произнёс зельевар, почувствовав неловкую ситуацию. После этих слов юноши, зайдя за большую ширму, быстро натянули на себя чёрные одежды, а затем, выйдя из-за неё, предстали перед профессором в новом обличии. — О Салазар… Да ты вылитый отец! — почти прошептал Снейп, когда увидел Драко в одежде Пожирателя. Парень не знал, что ответить, и поэтому просто пожал плечами.

— Что ж, используем портключ, он перенесёт нас прямо к границе защитного поля, в котором мне придётся прорезать проход, чтобы мы могли пройти внутрь, — сказал Драко, вынув из шкафа для одежды небольшую шкатулку из мореного дуба, украшенную искусно вырезанными кельтскими узорами. Задержав на ней взгляд, Драко напрягся. Меньше всего ему хотелось возвращаться в тот ад, из которого он всегда стремился сбежать. Но ради Гарри он был готов вернуться в то средоточие зла, в котором он вырос.

— Ты в порядке? — спросил Гарри, обеспокоенно взглянув в его глаза.

— Да, всё хорошо, — ответил Драко, улыбнувшись, после чего аккуратно открыл шкатулку, в которой, на небольшой бархатной подушечке, мирно лежала небольшая веточка дуба, сделанная из драгоценных камней. Сама веточка была выполнена из тигрового глаза, а три маленьких листочка — из чистейших изумрудов. — Это наш билет в один конец. Обратно придётся аппарировать. На счёт «три» одновременно прикасаемся к ветке и держимся вместе! Готовы? — командным тоном продекламировал Драко. Гарри и Снейп кивнули, после чего парень начал отсчёт, а затем направил палочку на веточку и произнёс заклинание: — Volatus!