Утро победы или она никогда не проигрывает

Где-то на востоке алеет заря, окрашивая грубые каменные стены Астрономической башни в пунцовый цвет. Я закрываю глаза. Слишком много красного для одной ночи. Слишком много крови.

Я никогда не думал о таком исходе, я и сейчас не верю, что все закончилось именно так. Разве можно победить того, кто считался бессмертным, в чьих руках была вся власть Министерства, кто подчинял себе разумы миллионов, забирал жизни, вершил судьбы? Оказалось, что возможно.

Далеко внизу сейчас празднуют, пируют, поздравляют друг друга и, несомненно, осыпают благодарностями мальчика— который — выжил. Мне нет там места. А здесь тихо, спокойно, только прохладный ветер шумит между зубцами башни.

Вы можете себе представить? Гадкий Слизеринец наслаждается одиночеством, словно истинный романтик. Но я вовсе не зверь, как многие привыкли думать, ничто человеческое мне не чуждо. Беда лишь в том, что я уже давно не один. Я чувствую чье-то присутствие, ощущаю спиной взгляд, слышу едва уловимый шорох одежды. Я никак не реагирую, надеясь, что незваный гость развернется и уйдет. Но он не уходит. Я, по-прежнему не оборачиваясь, нарушаю тишину первым.

— Прекрати стоять за спиной, меня это раздражает.

Осторожные шаги медленно приближаются. Судя по их легкости, мой посетитель — девушка. Девушка, которая одним движением руки может столкнуть меня, стоящего на самом краю, вниз, навстречу земле. Еще час назад я бы не позволил себе такой беспечности, но разве теперь это важно? Умру ли я, буду ли жить — все равно останусь изгоем для всего мира, ведь на мне клеймо Пожирателя смерти.

— Почему ты не празднуешь? — Почти у самого моего уха раздается голос, обдавая шеютеплым дыханием . Цветочный аромат окутывает меня плотной пеленой. Я слегка поворачиваю голову и обнаруживаю, что стою плечом к плечу с подружкой Поттера. А вот это уже удивительно. Какого черта она здесь делает? Она сейчас должна быть в первых рядах тех, кто вытирает сопли о мантию очкарика. Несколько секунд я рассматриваю ее аккуратный профиль, волосы цвета медной проволоки, присыпанные пылью, россыпь веснушек на носу и щеках, отчетливо выделяющихся на молочно-белой коже. Впервые за шесть лет я понимаю, что она красива. Вероятно, раньше я просто был ослеплен ненавистью. Не лично к ней, а ко всем Уизли, предателям крови, как называет их мой отец. Я сам стыжусь собственных мыслей, пытаюсь выкинуть из головы этот бред, но одно слово настойчиво стучит молоточком в моем мозгу: "Красивая, красивая, красивая ..."

Мы стоим так близко, что я могу различить каждую ресничку над ее глазами, но сами они остаются непонятыми мной. Ее глаза вмещают в себя целый калейдоскоп противоречивых чувств и эмоций: счастье и грусть, горечь утраты и облегчение, а в глубине горит золотой огонек, завораживающий настолько, что я не могу разглядеть естественного цвета ее радужки.

Сейчас она больше похожа на богиню, нежели на простую смертную. От нее исходит сила и непоколебимая уверенность, есть в ней что-то необычное, отличающее ее от остальных Уизли. Вроде бы все те же рыжие волосы, те же веснушки, но что-то не дает покоя, и это самое «что-то» мне никак не удается уловить.

Ловлю себя на том, что пауза слишком затянулась, а Джинни все еще ждет ответа.

— Меня там никто не ждет. — Я закатываю рукав грязно-серой рубашки и демонстрирую свое предплечье, жду отвращения на ее лице, но она лишь мельком бросает взгляд на уродливую татуировку и переводит его на мое лицо. — А ты? Что делаешь здесь ты? Разве ты не должна праздновать?

Ее губы трогает печальная улыбка.

— Там не так уж и весело. Я не хочу смотреть на трупы друзей, на окаменевшее лицо брата… — Я вижу, что она хочет сказать еще что-то, но колеблется. Я уже жалею, что спросил ее, ожидая слез, которые ненавижу, но я ошибаюсь. Джинни не плачет. Джинни? Удивительно, что я вообще знаю ее имя. Прерывая мой мысленный монолог, она продолжает — … кроме того, я любила его.

— Кого? — Не понимаю я. — Брата?

Она отрицательно качает головой, отчего ее волосы переливаются рыжими волнами.

— Тома. — Пока я пытаюсь сообразить, кто такой Том, девушка продолжает. — На первом курсе я нашла его старый дневник, писала в нем, а Том отвечал. Тогда я не знала, кем он был на самом деле, но это ничего не меняет. Он совершал жестокие дела, безжалостные, хотел меня убить, но он был единственным, кто меня понимал. Том умел находить к людям подход, умел убеждать и, что ни говори, был великим волшебником. Иногда он показывал мне свое прошлое. Знаешь, учась в Хогвартсе, он нередко бывал на этой башне. В одиночестве. Мне всегда хотелось оказаться с ним рядом, возможно, я наплевала бы на всех и присоединилась к Пожирателям, но лучше быть предательницей крови, чем проигравшей.

Мысли роятся в моей голове. Дневник… да, я помню, как мой отец подбросил его, но чтобы Уизли вела переписку с Темным Лордом? Такого я не мог вообразить даже в самых смелых своих фантазиях. Том… как же режет слух это простое человеческое имя…

Как она может любить его?Даже сейчас, когда от него осталась лишь горстка пепла, она говорит о нем с благоговением.

Почему она рассказывает мне это? Зачем? Я поражен ее откровением, но еще больше я поражен тем, что вообще оказался здесь вместе с ней и слушаю ее, внимая каждому слову.

Она молчит, но я знаю, что она вспоминает его, ее руки крепко сжаты в кулаки, а на лице ярость и боль.

Кажется, я начинаю понимать, что отличает ее от остальных Уизли. У нее есть темная сторона.

— Тебе повезло, что ты не пошла на это, что у тебя нет метки. От тебя отвернулись бы все, как от меня сейчас.

— Неправда, ты нужен своей семье. Я видела, они искали тебя.

— Думаешь, с ними я буду счастлив? Вся наша семья, весь род Малфоев вычеркнут из этого мира.

— А ты думаешь, что я счастлива? У меня есть семья, друзья, поддержка, но это не то, чего я хочу. Мне нужна любовь, но никто не способен мне ее дать. Единственный, кого я любила, теперь мертв. Я никогда не была с ним, но я знала, что он где-то рядом. Это давало надежду.

— А как же Поттер?

Джинни равнодушно пожимает плечами.

— Все, что я к нему испытывала, осталось далеко в прошлом, но он нравится моей маме, дружит с моим братом, он — гордость магического мира, почему бы и нет?

Я усмехаюсь. Сучка-Уизли? Это что-то новенькое. И это «новенькое» мне явно нравится. Еще вчера мы были врагами, сейчас …кто мы сейчас? Не знаю. Не думаю, что за пределами этой башни наши отношения изменятся.

— Почему ты пришла именно сюда?

— Здесь любил бывать Том. — Просто отвечает она. — А ты?

Воспоминания накатывают на меня, перед глазами вновь встает картина: ночь, мои дрожащие руки, обессилевший старик, череп, куполом раскинувшийся над головой, и страх. Поглощающий, сковывающий мышцы страх. За себя, за семью. Страх перед убийством, страх перед Темным Лордом. Я перевожу взгляд на Джинни. Она сильнее меня — она его не боялась.

— Я не знаю. Что-то привело меня. Год назад на этом месте стоял Дамболдор. Я направлял палочку ему в грудь, я должен был убить его, но не смог, понимаешь? Я — слабак. Та картинка намертво отпечаталась в моей голове и заставляет приходить сюда.

Не понимаю, почему я начал рассказывать ейоб этом , наверное, потому, что она тоже открыла мне свою душу. Мы празднуем эту победу по-своему, делясь тем, что давно просилось на волю, но некому было рассказать.

Солнце уже поднялось высоко над землей, его лучи играют с волосами Джинни, отчего она становится похожа на ангела со светящимся нимбом над головой. В мягком золотом свете она выглядит младше, совсем как ребенок. Вся ее строптивость и дерзость исчезла бесследно, лицо излучает нежность. Теперь я могу разобрать цвет ее глаз — карий. Цвет кофе, молочного шоколада и корицы. Ее маленькая ладонь касается моих волос, и она еле слышно произносит.

— Ты не слабак. Одиночка… такой же, каким был он.

Руки сами собой тянутся к ее хрупкому телу, в следующую секунду наши губы ласкают друг друга. Дыхания смешиваются, мой язык уверенно проникает в ее рот. Я обнаруживаю у Джинни еще одну странную особенность, отличающую ее от других девушек: во время поцелуя она держит глаза открытыми. Я могу различить каждую крапинку на их радужке.

В перерыве между поцелуями, когда потребность в глотке воздуха становится невыносимой, я представляю реакцию отца, стань он свидетелем тому, что сейчас происходит, и ухмыляюсь. Сегодня мне все равно. Сегодня все идет наперекосяк.

Джинни последний раз проводит горячим языком по моим губам и, упершись руками в мою грудь, мягко отстраняется. Я не пытаюсь ее удерживать, я знаю, что это не имеет смысла.

Прежде чем ее силуэт исчезает в сумраке замка, она произносит: «Драко, помни, добро всегда побеждает зло. В следующий раз сделай правильный выбор».

Непривычно слышать свое имя из уст предательницы крови. Я сказал Предательница крови? Нет, забудьте. Просто слишком умная девушка. Она знала, знала с самого начала, что Поттер победит, она выбрала правильную сторону, ведь она не любит проигрывать. Как же я недооценивал тебя, Малышка-Уизли.

* * *

Несколько часов спустя я спускаюсь в Большой зал. Столы накрыты к ужину для тех, кто еще не покинул замок, за ними царит полный хаос, каждый сидит там, где ему хочется, слышны разговоры, смех и плач.

Я нерешительно топчусь в дверях, ожидая, что против меня ополчатся все присутствующие, но никто даже не замечает моего появления. Все слишком счастливы, чтобы обращать внимание на бывшего Пожирателя смерти.

Взгляд сам собой выделяет в толпе несколько рыжих голов, я нахожу среди них Джинни. Даже с разделяющего нас расстояния видно, как она счастливо улыбается в объятиях Поттера, как утешает мать, скорбит по брату. Все ее движения так естественны, так натуральны, что произошедшее на башне кажется мне сном, но тело помнит нежные прикосновения, губы хранят жар, разбуженный пламенем поцелуя. Я вижу, что ее взгляд скользит по залу, равнодушно осматривая толпы народа, быстро пробегается по моему лицу и возвращается к Поттеру. Она ничем не показала, что что-то изменилось. Впрочем, я не удивлен, я знал, что так будет. То, что произошло, было небольшим перерывом для нас. Она скинула с себя маску фальши, давая душе свободу, я отбросил озлобленность на мир и понял, что нужно делать правильный выбор, даже если он вам не нравится, ведь добро всегда побеждает. Наше маленькое перемирие закончилось, оставшись на вершине Астрономической башни, скрытое от посторонних глаз, но я больше не смогу назвать ее врагом. Я знаю, она тоже не сможет назвать меня таковым. Все, что ждет нас дальше, будет лишь игрой. Игрой на эмоциях и чувствах. И она убедительно сыграет свою роль, ведь она не умеет проигрывать, а я приму ее правила.

— Драко! — В голосе матери, вырвавшем меня из раздумий, слышится облегчение. — Наконец-то, я уже подумала, что…

Она начинает всхлипывать, не в силах сказать то, что собиралась, но я и сам все понимаю. Я не люблю проявлять нежность, но ведь сегодня все не по правилам. Я крепко обнимаю ее и шепчу: «Я живой, мам. Все будет хорошо».

Вот видишь, Джинни Уизли, я послушался твоего совета, я выбрал правильный путь. Этот путь — моя семья. Далеко не идеальная, но незаменимая и такая нужная.

Мама что-то сбивчиво говорит, захлебываясь от радости, и куда-то тащит меня за руку, продираясь сквозь толпу.

И мы все больше удаляемся от пущенной мне вслед улыбки и глаз цвета молочного шоколада.