За широкой грядкой сладкого перца — тенистые заросли малинника. Чуть поодаль от него гнет к земле усыпанные плодами ветви старая скрюченная слива. Справа, ближе к цветочной клумбе, раскинулись ряды моркови, брюквы и душистой петрушки. Слева — громоздятся у кромки песчаной дорожки шершавые головки булонской тыквы. Младший Сид знает здесь все: и ручеек за гнилым поваленным деревом; и россыпь глазастых ромашек у корневища груши-дички, из листьев которой Старшие варят зимой ядреную бодрящую настойку; и нору кровожадного полоза в местечке у щербатого забора — как раз там, где в прошлом году молния расколола пополам ствол самого высокого ореха.
«Будь осторожней, Сид! — звучат в голове наставления Сида Старшего. — Сторонись прогалин и солнечных просветов! Обходи молодые, не разросшиеся грядки стороной! Выбирай тень и будь начеку: полоз хитер, а сойка быстра. Зазеваешься — попадешь в беду: не поймает змей, так сцапает птица. Держись старых гномьих зарубок — они всегда выведут тебя домой».
Слова Старшего мудры, но Сиду вовсе не страшно. Он сотни раз проделывал этот путь и выучил в саду каждый камень. Это раньше, когда он совершал свои первые вылазки из-под трухлявого пня, служившего его клану домом, приходилось смотреть в оба и прислушиваться к каждому шороху. В то время он был мал и неопытен. Сад казался ему огромным и враждебным, а его обитатели — даже безобидная, ослепшая от старости древесная жаба — смертельно опасными.
Но теперь все было абсолютно по-другому! Теперь-то Сид вырос! Он пережил целых три зимы, добывал наравне со всеми родичами пропитание клану и, ко всему прочему, однажды участвовал в схватке с большой водяной крысой, пытавшейся разорить их лучший амбар, спрятанный в подгнившей куче прошлогодней листвы. Его уже не считали самым младшим в семействе, ведь весной недалеко от развесистого куста сладкого крыжовника, в распустившемся лиловом бутоне медуницы Старший Тор нашел двух спящих гномят-несмышленышей, чудом не захлебнувшихся в каплях холодной росы, стекавших в узкий венчик цветка со стебля. В тот день клан пополнился новыми родовичами, а Сид перестал быть самым юным из всех Младших гномов, обитающих в саду семейства волшебников по фамилии Уизли.
Динь-дон, динь-дон — еле слышно позвякивает бубенчик на кончике колпака. Клац-клац, клац-клац — тихо вторят ему каблуки деревянных кломпе. Сиду весело шагать по усыпанным гравием дорожкам. В другой раз он непременно бы шел грядками вдоль канавы, осторожно минуя полянки и внимательно озираясь по сторонам. Но сегодня утром Младший Пит собственными глазами видел, как змей уполз к болоту охотиться на лягушек. А сойка не появлялась в саду уже три дня, после того как один из рыжих мальчишек угодил в нее летающим продолговатым мячом. Ну разве не повод для хорошего настроения? Есть еще, конечно, злющие водяные крысы, но они не выходят из нор раньше заката, а на случай если встретится на пути коварная землеройка или оса, у Сида имеется при себе остро отточенный гвоздь, который может колоть похлеще самого опасного жала или ядовитого зуба.
Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп… Рюкзачок с добытыми вишневыми косточками приятно оттягивает плечи. «Раз-два, раз-два», — мысленно подгоняет себя Сид. Солнце еще не начало припекать, а он уже выполнил заданную Старшими работу на сегодня, а это значит, что впереди практически целый свободный день и можно, наконец, переделать сотню интересных, отложенных как раз на такой случай дел! Хорошо бы, к примеру, сходить к реке посмотреть, как охотятся стрекозы на юрких водяных жуков; или отправиться к клумбе — лакомиться душистой цветочной пыльцой из растущих на ней незабудок и колокольчиков; но лучше всего, конечно, набраться смелости и прокрасться к самому дому волшебников, вскарабкаться на ступени деревянной веранды и стащить оттуда блестящую круглую пуговицу, катушку крепких атласных ниток, медную скрепку… Да, собственно, любую лежащую без присмотра вещицу, полезную в хозяйстве и способную принести пользу клану.
Предвкушение грядущих приключений заставляет Сида улыбнуться: впереди выходной! Редкое событие в жизни садового гнома, чьи дни до последней секунды наполнены работой и заботами о благополучии семейства.
«Запомни, Сид, — бывало, говорил ему Сид Старший, нашедший его несмышленышем среди ягод смоковницы одним дождливым октябрьским утром. — Гном живет до тех пор, пока жив его клан. Разлад в семье — хуже самой лютой зимы и целого выводка полозов! Не выстоять гному в одиночку без крепкого плеча родовича! Интересы клана всегда должны быть на первом месте, ведь если придет беда, помощи ждать будет неоткуда…».
Именно так — в труде и согласии — жили сотни поколений садовых гномов, чьи далекие предки однажды покинули дремучие лесные чащи и сырые горные пещеры, чтобы навсегда поселиться бок о бок с чародеями в уютных теплых долинах Британии.
Магии в гномах, что воды на донышке наперстка — самая малость. Хватит разве на то, чтобы срастить сломанный стебелек цветка или усыпить резвого майского жука, но не более. Потому и приходится крохотному народцу трудиться не покладая рук с ранней зари до поздней ночи. Летом заготавливают они впрок мед, ягоды, семечки, пыльцу и грибы, чтобы зимой, когда наступят суровые холода, было чем питаться всему многочисленному семейству. Работа не прекращается и в стужу: шьются в несколько рук куртки и штаны для молодежи и старших; выдалбливаются и покрываются лаком десятки пар кломпе; мастерятся ремни и сумки, чинятся инструменты и прочая домашняя утварь — никто не останется без дела. Каждый вносит свою посильную лепту в то, чтобы выжил клан. Бездельничают только несмышленыши, но таких даже в самый урожайный на прибавление год бывает в семье не больше двух-трех.
Но несмотря на ежедневные заботы и подстерегающие опасности, жизнь Сида и его родовичей проста и понятна, ибо легко дышится на этом свете тем, чье предназначение известно, а судьба предопределена с самого рождения. Любой садовый гном знает, что должен не только приносить пользу своему семейству, но также оказывать посильную помощь более слабым обитателям окружающего мира. Ведь все живые существа — даже самые маленькие цветы и насекомые — дети суровой и щедрой матушки-природы, а значит — как ни крути — приходятся гному родней.
«Наше появление на свет — великое таинство вселенской магии, запомни это, малыш, — поучал Сида его старший наставник. — Гном не родится от себе подобного, как это водится у волшебников и животных. Мы появляемся сами в местах, где касается земли незримая человеческому глазу пыль, просыпавшаяся из срезанного падающей звездой лунного луча. Случается это нечасто, поэтому нужно быть предельно внимательным: ведь если не обнаружить зародившегося гноменка-несмышленыша к утру, то сожжет его безжалостное горячее солнце. Но если глядеть в оба и найти заветное место до рассвета, то пополнится клан новым родовичем, а ты навсегда перестанешь считаться Младшим и станешь воспитателем желторотого найденыша. Таково наше предназначение, Сид. Так следует жить любому добропорядочному гному, покуда не истечет его время».
Много всего интересного рассказывал Младшему Сиду его воспитатель, вот только разговоров о смерти он не любил. На все вопросы об этом печальном, но неизбежном событии отвечал скупо и неохотно. Может быть, потому, что не хотел лишний раз запугивать своего впечатлительного подопечного, а может, потому, что еще ни один гном в их большой семье не умер своей смертью.
«Умирать не страшно, Сид. Главное, чтобы произошло это не по твоей глупости и неосторожности. Будь внимателен и держись подальше от волшебников, и это случится с тобой очень нескоро», — спокойно напутствовал не в меру любопытного воспитанника Старший Сид. И Сид Младший ему безоговорочно верил.
* * *
Солнце поднялось уже высоко над горизонтом, поэтому Сид прибавил шагу, чтобы не пришлось проделывать остаток пути по самому зною. Свой маршрут он знал назубок: за грядкой с цветной капустой — муравейник. Сид обошел его стороной: мало ли что! Оставалось миновать несколько кустов черной смородины, а там и рукой подать до высоких зарослей осоки, в которых припрятан неприметный проход, ведущий прямо к двери их большого уютного дома, расположенного у подножия трухлявого пня. Сид уже почти добрался до места, где тропинка сворачивала к прикрытому сухой соломой лазу, как его внимание внезапно привлекли раздавшиеся в саду громкие голоса волшебников.
В любой другой момент Сид припустил бы со всех ног в укрытие, ведь Младшим гномам под страхом сурового наказания запрещали попадаться кому-либо из чародеев на глаза. Но сейчас он и шагу не сделал в сторону спасительных кустиков травы, а просто замер на месте, открыв рот от удивления. Сомнений быть не могло: в саду горько рыдала женщина.
Здравый смысл приказывал Сиду отправляться восвояси, но любопытство все же взяло верх, и через минуту он уже бежал на звуки безутешного плача, к которому время от времени присоединялся взволнованный, срывающийся на крик мужской баритон.
Чутье его не подвело: оба волшебника оказались у колодца, недалеко от кособокого сарайчика, в котором визгливая детвора Уизли хранила свои летающие метлы. Женщина лежала на земле и плакала, спрятав лицо в дрожащих ладонях. Ее муж склонился над ней, тщетно пытаясь привести бедняжку в чувство. Казалось, они ничего не замечали вокруг, поэтому Сид осмелился подойти совсем близко.
— Молли! Ну зачем? Зачем ты полезла в его шкаф? — бормотал маг, поднимая жену и усаживая ее рядом с собой прямо на цветущие кустики земляники. — Ты же знала, чем это может закончиться, правда? И кому теперь лучше?
— Я должна была все проверить, Артур! Пойми же, наконец! — всхлипнула та в ответ.
— И как? Выяснила? — голос волшебника дрогнул, словно от боли.
Молли резко поднялась с земли и бросила к ногам мужа какие-то скомканные бумажки. Как только тот взглянул на них, лицо его резко помрачнело, а сам он словно вмиг постарел на десять лет.
— Милая, это еще ни о чем не говорит! — только и смог выдавить из себя Артур, отводя затравленный взгляд от заплаканного лица жены. — Это всего лишь колдографии! Мы не знаем ни обстоятельств, ни…
— Хватит! Хватит говорить то, во что сам не веришь! — резко перебила его она. — Нужно быть полным идиотом, чтобы отрицать очевидное! Наш сын болен, Артур! Болен! И я не буду сидеть сложа руки, и тебе не позволю!
Мистер Уизли тяжело вздохнул и попытался приобнять жену.
— Это не болезнь, милая. Это природа…
— Какая еще природа?! Да ты в своем уме, Артур?! — волшебница ошпаренной кошкой заметалась из стороны в сторону, не сводя с собеседника разъяренных глаз. — Чарли нормальный! Слышишь меня, нормальный! У него будет семья, жена и дети — будет все, что должно быть у каждого нормального мужчины! А это… Это пройдет. Надо только будет обратиться к квалифицированным колдомедикам и не пожалеть денег…
Она еще продолжала говорить, но Сид уже не слушал ее сумбурную, перемешанную со всхлипами и причитаниями речь. Его внимание целиком и полностью приковали к себе валяющиеся неподалеку скомканные колдографии. Убедившись, что волшебники все еще не обнаружили его присутствия, Сид, подстегиваемый нетерпением и любопытством, мелкими перебежками подобрался к месту, откуда открывался замечательный вид на заветные изображения.
С мятых картонных квадратов случайному зрителю во весь рот улыбались двое молодых людей. Первому, обладателю густой рыжей шевелюры, небрежно собранной на затылке в конский хвост, было не больше восемнадцати лет. Другому — высокому шатену с красивыми, почти по-женски вырисованными надломленными бровями — уже явно минуло двадцать пять. Сняты они были по пояс с очень странного ракурса: будто один из них держал колдоаппарат на вытянутой руке. Оба были без рубашек. Старший обнимал младшего со спины, положив щетинистый подбородок на его конопатое обнаженное плечо.
Увиденное страшно разочаровало Сида. В колдографиях он не нашел ничего необычного и теперь никак не мог понять, что же могло так сильно расстроить волшебников. Парни по всем признакам были абсолютно здоровы и довольны жизнью. О чем же стоило тогда горевать?
Сид собирался и дальше рассуждать на эту тему, как вдруг рядом с лопухом, под широким листом которого он так удачно спрятался, раздался звонкий хлопок — в метре от его укрытия в сад аппарировал юноша, в котором Сид сразу же признал одного из молодых людей, изображенных на злополучных снимках.
— Вы рылись в моих вещах! — гневно прокричал он, обращаясь к изумленным родителям, которые совершенно опешили от подобного поворота событий. — Вы были в моей комнате и залезли в мой ящик, мама!
— Чарли, сынок, это просто недоразумение…— начал было оправдываться мистер Уизли, но парень не дал ему закончить.
— Ложь! Вы сделали это намеренно!
— Сынок, дай мне сказать…
— Не желаю! Не желаю ничего слушать! Это было низко… — тут голос Чарли предательски дрогнул и скатился до сдавленного шепота. — Низко и гадко… Как вы могли?
Сид отчетливо видел крупинки слез на молочно-белых щеках юного волшебника: тот негодовал, всем видом показывая, как сильно этот поступок оскорбил его чувства.
— Сынок, — заговорила после долгой паузы Молли, кое-как справившись с душившей ее истерикой. — Мы все исправим! Только выслушай меня!
В глазах Чарли мелькнуло подозрение, но Молли этого не заметила. Ее голос зазвучал вкрадчиво и настолько фальшиво, что даже Сиду стало не по себе.
— Это лечится, Чарли! Это просто скверная, противоестественная болезнь, от которой надо избавиться! Мы отведем тебя в Мунго и через несколько недель уже забудем обо всей этой неприятной истории! Это недоразумение…
— Хватит! Хватит, мама! — Чарли мгновенно перестал плакать, поднялся на ноги, выпрямился и посмотрел на родителей с плохо скрываемым презрением; на лице застыло выражение неподдельной гадливости и отвращения. — Так значит, я для вас недоразумение?! Вот уж не думал… Хотя, чего еще от вас можно было ожидать?! Барти был прав.
С этими словами он резко развернулся и направился к дому. Молли и Артур в ту же секунду бросились за ним.
Изумленный Сид, разумеется, не осмелился последовать за участниками семейной драмы в их жилище, но это, к слову, и не было нужным: продолжение скандала он и другие обитатели сада до мельчайших подробностей слышали через открытые окна Норы. Затем входная дверь с грохотом ударилась о противоположную стену, выпуская на улицу сначала разъяренного Чарли, а затем едва поспевающую за ним до смерти перепуганную миссис Уизли. В руке у первого был небольшой походный рюкзак.
— Остановись, я прошу тебя! — бедную женщину била крупная дрожь. Она попыталась удержать сына за полы дорожной мантии, но тот грубо отстранил ее, едва удостоив взглядом.
— Ты пойдешь к нему? Да? — не унималась несчастная мать.
Но Чарли был непреклонен. Твердой походкой он дошагал до забора, где кончались границы антиаппарационного поля, и с громким хлопком растворился в воздухе, даже не оглянувшись в сторону родительского дома.
* * *
Сиду крепко влетело за то, что он вернулся домой с опозданием. Старший Том даже обещал всыпать ему розог и непременно сдержал бы слово, если бы клану не пришлось срочно спасать от ливня разложенные перед домом для сушки листья табака. Ну а к вечеру, после тяжелого трудового дня, о его проступке благополучно забыли. Жизнь в гномьем доме потекла своим чередом: плотно поужинав, семейство посидело в гостиной у камелька; Старшие перекинулись в картишки; Младшие поиграли в шашки; а как только на темный небосвод выкатилась неровная головка желтобрюхой луны — все отправились на боковую.
Сид облегченно вздохнул, когда наконец смог уединиться в своей маленькой, уютной спальне. Целый день ему приходилось улыбаться родовичам и делать вид, что ничего особенного не произошло, хотя после увиденного в саду на душе у него скребли когтистыми лапами здоровенные злющие кошки. Он никак не мог выкинуть из головы ни заплаканное лицо миссис Уизли, ни брошенные ею непонятные слова — «скверная болезнь», «недоразумение», «противоестественное»… Спалось ему в ту ночь очень плохо.
А наутро, как только первые лучи солнца окрасили восточный краешек неба в лазурный цвет, Сид со всех ног помчался к волшебникам. Его просто разрывало от любопытства и неловкого чувства вины за случайное соглядатайство, но, к собственному разочарованию, ничего нового он узнать так и не смог — окна Норы были плотно закрыты. К вечеру ситуация не изменилась: деревянные рамы оставались надежно защелкнутыми, а в саду воцарилась небывалая и оттого опустошающая тишина. Не было слышно привычных детских криков и смеха, умолкли бодрые голоса и веселый звон посуды, обычно доносившиеся из кухонной форточки, и даже приветливый скрип петель на входной двери превратился в тяжкий виноватый стон — все здесь безмолвно кричало о поселившейся в доме беде.
Сид прождал до полуночи и уже совсем засобирался восвояси, как вдруг его остановил звук чьих-то шагов — на крыльцо вышла одетая лишь в ночную сорочку Молли. Она несколько минут тревожно смотрела куда-то вдаль, а затем, смахнув слезинку с морщинистой щеки, поплелась обратно.
С тех самых пор жизнь Младшего Сида круто переменилась. Днем он, как и прежде, работал, ел и в целом старался всеми силами быть полезным клану. Но вечерами, когда сумерки синими струйками начинали сочиться сквозь траву и ветви деревьев, он направлялся к дому волшебников, чтобы устроиться удобнее на моховой подушке прямо напротив входа в Нору и дождаться минуты, когда на крыльцо выйдет заплаканная и уставшая Молли. Женщина, не подозревающая о том, что этот скорбный ритуал с ней разделяет еще одно маленькое, но чуткое сердце, обычно либо тихо плакала, либо устремляла горячий, ищущий взгляд воспаленных глаз в темноту, далеко за границу антиаппарационного поля. Спустя несколько минут она, тяжело вздыхая, уходила в дом. Вместе с ней беззвучно вздыхал и Сид, подсчитывая в уме дни, пролетевшие с момента ухода Чарли.
* * *
Вернулся Чарли только через полтора месяца — в конце сентября, когда пожелтела листва, а мутные лужицы в саду начали по утрам затягиваться тоненькой корочкой льда. Это случилось посреди бела дня, когда Сид и еще несколько садовых гномов пробрались в сарай Уизли, чтобы разжиться там парой-тройкой пластмассовых бутылок, необходимых для постройки плота.
Юноша аппарировал прямо на размытую дождями лужайку, со всего размаху шлепнувшись в грязь. Из одежды на нем были только джинсы, вещевого рюкзака Сид тоже нигде не увидел.
На шум из дома выскочила миссис Уизли. Молли бросилась было к сидящему на земле Чарли, но тут же остановилась как вкопанная, не сделав и пары шагов. Радость на ее лице сменила гримаса неподдельного ужаса.
— Мерлин всемогущий! Сынок… — со стоном вымолвила она, разглядывая неприкрытое тело молодого человека: по всему его торсу, на плечах и спине наливались фиолетовым цветом огромные, уродливые кровоподтеки.
Чарли тихо всхлипнул и, откинув с лица отросшие волосы, наконец посмотрел в глаза матери. Изо рта Молли тут же вырвался крик — губы парня были разбиты, на щеке полыхала свежая ссадина, а на левой скуле зеленел заживающий, но от того не менее страшный синяк.
— Сынок…— голос несчастной женщины скатился до сдавленного шепота, — он бил тебя? Бил, да?
И, не дожидаясь ответа, она рванулась навстречу сыну, упала рядом с ним на колени и, плача, обняла — Чарли весь трясся от рыданий. Она крепко прижимала его к себе, исступленно целовала в лоб, макушку и шею, горячо шептала ласковые слова утешения.
— Он — очень плохой человек, мама! — бился он в ее руках. — Я не должен был уходить! Не должен! Прости меня…
В ответ та лишь сильнее обнимала его, снова и снова приговаривая, словно заклинание:
— Все хорошо. Теперь ты дома. Никто тебя больше не обидит.
Они просидели во дворе около получаса, пока Чарли совсем не успокоился и не позволил Молли увести себя в дом. В тот вечер окна в Норе так и остались закрытыми.
* * *
А еще через два дня Чарли снова уехал. Ранним утром Артур вынес на покосившееся (то ли от вечной сырости, то ли от старости) крыльцо небольшой чемодан и пухлую клеенчатую сумку. Вслед за мужем, кутаясь в серую шерстяную накидку, из дома вышла Молли. Вид у нее был крайне взволнованный, но в глазах горел решительный огонь.
Сид как раз проходил мимо, прокручивая в голове разговор, произошедший между ним и Сидом Старшим накануне.
— Что такое «противоестественный»? — набравшись храбрости, наконец спросил он у наставника.
— Мне сложно объяснить это, малыш, — прозвучало ему в ответ. — Помнишь, в прошлом году зимой волшебники несколько дней подряд жгли огонь около веранды, где растут розы? А помнишь, как один из кустов зацвел, решив, что наступила весна?
Сид кивнул: он действительно помнил, что на протяжении всех рождественских каникул вернувшиеся из школы мальчишки ради какого-то, известного только им баловства разводили в саду большой костер. На распустившийся бутон нежно-желтого цвета они тогда пришли любоваться всем кланом. Старший Том утверждал, что все дело было в необычном, магически выведенном сорте — мол, простой цветок никогда бы не зацвел в лютые морозы. Остальные громко спорили с ним; а Сид, как завороженный, смотрел на белые крупинки снежинок, сахарной горкой оседающие на гладкие упругие лепестки.
— Ну так вот! Это и было противоестественно, — подытожил Старший Сид, — то есть противно!
— Противно чему? — не унимался его маленький подопечный.
— Противно законам вселенной, мироздания! — гневные нотки отчетливо звякнули в голосе воспитателя. — Это было плохо! Природа совершенна, и тот, кто нарушает ее задумки — творит зло! Всему свой срок, свое время и предназначение. Роза зимой не принесет пользы ни пчелам, ни бабочкам, для которых она была создана. То, что мы видели тогда, было неправильно, несвоевременно и возмутительно! Понимаешь теперь, что значит это слово?
— Понимаю, — задумчиво отозвался Сид. — Противоестественное — это что-то необычное и оттого очень красивое!» .
Услышав подобный вывод, старый гном разошелся не на шутку. Он еще битый час распекал Сида за тугодумство, обзывал «бестолочью» и обещал лично надавать ему тумаков, если тот еще раз задаст какой-нибудь глупый вопрос.
Сид, конечно, сделал вид, что все понял, но в душе ужасно обиделся на резкие слова. Воспользовавшись пустячным предлогом, он при первой же возможности улизнул из дома, чтобы немного побыть одному и разобраться в ужасной путанице, образовавшейся за последние месяцы в его горемычной голове.
Он и сам удивлялся, почему его так глубоко тронула эта история, ведь он отродясь не испытывал симпатии к волшебникам! Но к Чарли его тянуло просто непреодолимо. Было что-то странное в этом глазастом мальчишке… Что-то загадочное и в то же время неуловимое. И как Сид ни старался разгадать это «что-то» — оно все время ускользало от него. Тайна Чарли волновала его больше, чем самые страшные сказки, которыми изредка баловали молодняк Старшие гномы.
Поэтому, снова оказавшись рядом с домом Уизли и увидев рядом с чемоданами одетого в дорожную мантию Чарли, Сид не на шутку расстроился. Потеряв всякую осторожность, он вышел из густой травы на гравий садовой дорожки, и юноша тут же заметил его.
Сид ничуточки не испугался, так как чувствовал, что волшебник не сделает ему ничего дурного. Чарли же присел на корточки, чтобы получше рассмотреть любопытного обитателя сада.
— Представляешь, дружок, — сказал он Сиду с грустной улыбкой, — я сегодня увижу драконов!
А затем поднялся, помахал рукой и пошел по направлению к калитке, где его уже ждали родители. Шагнув за защитный барьер, все трое с хлопком растворились в воздухе.
* * *
Прошел еще месяц. В конце октября выпал снег, и у клана появилась масса неотложных дел: нужно было срочно залатать прохудившуюся крышу амбара и занести в него вывешенные для просушки кленовые щепки и березовую кору, а также расчистить запорошенные тропы и лазы. Сид трудился вместе со всеми не покладая рук. На душе у него впервые за последнее время было легко и хорошо. Ему нравилось чувство единения, возникающее во время общей работы. После отъезда Чарли он потерял к волшебникам всякий интерес и перестал в сумерки приходить к их дому. Тревога постепенно оставила его беспокойное сердце, и старые, слегка подзабытые прелести гномьего маленького мирка (чьи интересы и происшествия не распространялись дальше границ садового забора) раскрылись для него по-новому. Ясные морозные, щиплющие за нос деньки пролетали быстро, уступая время уютным вечерам — тягучим, как патока из рождественской коврижки. Сидя у камина, Сид с удвоенным интересом слушал байки Старших родовичей и искренне радовался, играя с несмышленышами. Жизнь потихоньку входила в привычную колею…
…Это случилось в один безветренный ноябрьский день, как раз после заката. На сад уже опустилась густая сизая мгла, и только дальний краешек неба на западе все еще теплился оранжевым закатным маревом. Сида отправили к Норе — раздобыть несколько серных спичек для приготовления особо едкого дубильного порошка. Справился он с этим заданием быстро — благо расточительные Уизли имели неосторожность оставить коробок на веранде, стократ облегчив удачливому воришке задачу. И даже несмотря на то, что Молли находилась совсем неподалеку — то и дело выбегала во двор и несла в сарай еще горячие банки со свежим вареньем, — Сид умудрился незаметно протащить охапку слегка отсыревших охотничьих спичек прямо у нее под носом.
Он уже почти скрылся в увядшей траве палисадника, как вдруг у него над головой раздался странный шелест. Испуганный Сид выронил добычу и, прикрывая макушку руками, повалился на землю — ему показалось, что это пикирует с неба ночная хищная птица. Но вскоре стало ясно, что это не так: нечто черное, похожее на густой столб дыма, стремительно пронеслось над садом и ударилось о землю в метре от ошарашенной Молли, вышедшей из дома с очередной банкой в руках. В туче поднявшейся пыли Сид не сразу разглядел фигуру высокого молодого человека, облаченного в длинную черную мантию.
Увидев незваного гостя, Молли вскрикнула, выронила ношу и бросилась к крыльцу. Но далеко уйти ей не удалось — незнакомец в два прыжка нагнал ее и повалил на землю. Несколько минут они боролись, катаясь по мокрой траве, но в конце концов женщина ослабела и не смогла больше сопротивляться: парень прижал ее одной рукой к каменной дорожке, а другой — со всей силы потянул за волосы, заставив бедняжку смотреть себе в глаза.
— Где он? — злобно прошипел он ей в лицо. — Отвечай, старая ведьма, иначе я выну из тебя потроха раньше, чем ты успеешь позвать сюда своего развалюху-муженька!
— Он уехал! Далеко уехал, и тебе его не найти, Барти, как ни пытайся! Он сам попросил нас увезти его подальше от тебя! — глаза Молли метали молнии. Несмотря на всю уязвимость своего положения, она явно не боялась: напротив, сама была готова вцепиться склонившемуся над ней человеку в горло.
Тот, кого она назвала Барти, грязно выругался.
— Повтори! Повтори, мымра! Что ты сказала?
— Его тут нет, черт тебя подери! Чарли больше не появится здесь! Это было его решение, и поверь, я скорее умру, чем скажу тебе, где он! — на одном дыхании выпалила та.
От этих слов молодой человек дернулся, как от удара, а затем резко оттолкнул свою жертву и поднялся на ноги. Кажется, Молли сказала ему еще что-то, но Сид не расслышал этих слов, так как все его внимание было приковано к волшебной палочке, которую незнакомец вытащил из широких складок своей мантии и направил на лежащую на земле миссис Уизли.
— Сектумсемпра! — лающим голосом прокричал он незнакомое Сиду заклинание и, обратившись в сгусток черного дыма, стремительно взмыл в воздух.
То, что произошло дальше, стало напоминать Сиду дурной, тошнотворный сон. Какое-то время он ждал, что Молли наконец поднимется или хотя бы сядет, но этого так и не произошло. В итоге Сид занервничал: женщина распласталась на холодном гравии, широко раскинув руки и устремив лицо в затянутое тучами ночное небо. Что-то было явно не так, но издалека ему никак не удавалось разглядеть детали…
Любопытство и колкое чувство неясной тревоги победили инстинкт самосохранения, и Сид вышел-таки из своего укрытия. Шаг, другой… и он уже совсем приблизился к странно притихшей миссис Уизли. Еще пара шагов и Сид почувствовал, как его башмак погрузился во что-то теплое и липкое…
Гном опустил глаза и тут же чуть не взвыл от ужаса: под его ногами была кровь. Огромная… нет, просто гигантская лужа черной крови медленно расползалась в стороны от тела волшебницы.
Онемев от страха, Сид кинулся прочь. Не разбирая дороги, спотыкаясь и царапая лицо о торчащие ветки, он на всех парах несся к своему дому.
«Бежать! Бежать! Бежать!» — набатным боем гудело в груди сердце.
«Вернись! Вернись! Вернись! — тоненько скулил голосок в голове. — Никто не видел! Никто не придет на помощь! Помоги ей!».
И Сид, не в силах совладать с собственной совестью, повернул назад.
Добравшись наконец обратно, он понял, что время повело счет на минуты: лицо Молли посерело, заострилось, а кровь уже не хлестала из широких разрезов на животе и груди, покидая измученное тело тонкими черными струйками.
— Эй! Помогите! — что было сил завопил Сид, глядя на закрытые окна Норы. Но его крик утонул в ночных шорохах сада.
— Кто-нибудь! На помощь! — но и эта жалкая попытка не увенчалась успехом.
Сид в панике заметался вокруг Молли. Ему нужно было что-то, чем он мог привлечь внимание обитателей дома. Сначала он хотел найти палку и постучать ею о пустое жестяное ведро, валяющееся неподалеку. Но сколько ни шарил в темноте руками по грязной земле — так и не смог найти ничего подходящего.
Совсем выбившись из сил и потеряв всякую надежду, он случайно нащупал колючий клок соломы, который, по всей видимости, порыв ветра сдул с крыши сарая… Решение родилось мгновенно.
Сняв обувь и ощутив голыми ступнями рыхлую ледяную почву грядки, Сид закрыл глаза и сконцентрировался.
«Магия не терпит суеты! — вспомнились слова Сида Старшего. — Мы не имеем волшебной палочки, а черпаем силы из матушки-земли, запомни это накрепко. Если вдруг тебе понадобится ее скрытая мощь — поклонись ей и просто попроси».
Сид так и сделал. И хоть раньше колдовать ему не приходилось, какое-то внутреннее чутье безошибочно подсказывало ему, что именно нужно делать. Он протянул озябшую руку к желтеющему в темноте клочку сухой травы и мысленно произнес: «Мне нужен огонь! Дай мне огня!». Ничего не произошло, но Сид не сдвинулся с места. Не чувствуя боли в окоченевших ногах, он все твердил и твердил: «Огня! Дайте огня!».
Время неумолимо бежало вперед, не оставляя Молли ни единого шанса. Сид почти совсем разуверился в успехе и готовился опустить руку, как неожиданно ощутил легкое покалывание в кончиках пальцев. Открыв глаза, он с изумлением увидел, как из его собственных ладоней, потрескивая и шипя, сыплются крохотные мерцающие искры.
От радости у Сида перехватило дыхание, но он взял себя в руки, снова зажмурился и что есть мочи мысленно закричал: «Еще! Еще! Огня! Дайте огня!»…
Солома вспыхнула ярким пламенем и осветила заревом небольшой кусочек сада.
«Мало! Этого мало!» — упрямо твердил Сид. Огненные струйки текли из его рук на землю, слизывая остатки пожухлой травы и перекидываясь на бревенчатую стенку трухлявого сарайчика. Скоро ветхое строение, скрипя и полыхая жаром, полностью занялось огнем.
— Мерлин всемогущий! — послышался взволнованный голос мистера Уизли. — Да что же здесь происходит? Да я… О господи, Молли!!! Билл!!! Билл, скорее беги сюда…
Сид облегченно выдохнул, когда сквозь черную пелену дыма увидел две фигуры, приближающиеся к лежащей на земле женщине. Он блаженно улыбнулся, когда первый язычок окружившего его пламени лизнул подол его шерстяного сюртучка… Умирать действительно оказалось не страшно.
Vova
