Наверное, я уже умерла. Да, точно, еще очень давно. Внутри, наверное, ничего нет — только привычная окружающим оболочка улыбается и презрительно кивает, в ответ на приветствия. Правда, не знаю, когда именно исчезли мои чувства — выбор уж очень большой.
Помню свое семилетие. Детством это время назвать нельзя, ни в коем случае. Первое правило, которое я запомнила: хоть младшая, но все же дочь Блэков, не имеет право быть ребенком. Тем более — в семь. Тем более — на таком грандиозном приеме, который по чьей-то нелепой прихоти назывался моим днем рождения. Я не видела вокруг ничего, кроме таких же великолепных мраморных изваяний, как и мои родители. Что там говорить — я и родителей-то до этого видела не так часто... Тогда холодный и презрительный взгляд гостя отца — Абраксаса Малфоя — прошелся по мне, оценивая, как товар. Хотя, почему как? Отцу нужны были новые связи, а первый урок жизни для юной аристократки никогда не бывает легким — всегда знала это. В тот день Друэлла Розье, слишком идеальная, чтобы быть матерью, перестала видеть во мне ребенка.
Тогда я умерла.
Помню первую пощечину отца. Очередной урок жизни — как можно расслабляться? Мне было четырнадцать и, стоя под его кабинетом, я узнала о грядущей помолвке. С той минуты навсегда осталась в прошлом детская любопытность и попытки подслушивания под дверью. Разумеется, в доме, полном следящих чар, неумелая волшебница тут же была обнаружена — отец ненавидел детские выходки. Он влетел в мою комнату и тихо сказал, что брак поможет продвинуть нужные ему законы. Ведь для такой цели меня и растили. А через секунду — обжигающий щеку удар. Только спустя годы я поняла, что в нем не было ненависти или желания унизить. Слишком уж недостойные причины пачкать руки. Лорд Блэк всего лишь преподал мне второй урок — всегда знай свое место. А мать… Она уже перестала видеть во мне даже личность.
Тогда я умерла.
Помню первый безразличный взгляд старшей сестры. Той, которая всегда понимала меня и, тайком от родителей, давала неоценимые советы. Думаю, что без них я бы получала отцовские наказания куда как чаще. Вот и тогда — по детской привычке пришла к ней в комнату в слезах, пытаясь рассказать о предстоящей помолвке с ледяным Малфоем, но не увидела в глазах Беллатрикс ничего. Абсолютно ничего — сквозь привычный серый туман на меня смотрела пустая кукла, жалкая оболочка Беллы Блэк. Эта пустота не ушла из такого привычного взгляда больше никогда. И вместе с ней пришел следующий урок: не доверяй, даже родным — все меняются. Болезненное правило, достойное настоящего Блэка. Уже позже, на ее свадьбе с Лестрейнжем я узнала, что в тот день сестра получила Темную метку.
Тогда я умерла.
Помню раскрасневшуюся Андромеду, в спешке собирающую свои вещи, непривычный поцелуй в щеку и удаляющийся цокот каблуков по лестнице. Я стояла у двери ее комнаты и осознавала страшную истину, которая набатом звучала в моей голове — теперь ты одна! Вторая сестра тоже бросила тебя! Не на что надеяться — в доме, полном родственников и прислуги, караулит одиночество. А вечером состоялся ритуал выжигания ее с фамильного гобелена, будто бы сестре еще было дело до этого куска ткани и проклятий «древнейших и благороднейших». Ей и до меня-то не было дела — вечно добрая и помогающая, она так и не осознала, что стала причиной очередной смерти. Резкий запах паленой тряпки запечатлел в памяти очередное правило — не привыкай. Тебя все равно бросят, рано или поздно. Одно движение раскаленной кочергой, как топором палача — будто и не было никогда Андромеды Блэк. С той минуты в доме стало запрещено произносить это имя.
Тогда я умерла.
Помню свадьбу, платье, фату, лица гостей и заледеневшие озера глаз моего мужа — Люциуса Малфоя. Что ж, ничего нового — как и фамилию, я поменяла одно одиночество на другое. Улыбка, кивок, ровная спина. Мне было двадцать четыре и я уже многому научилась. Да и сложно было не научиться. Из зеркала на меня смотрели похожие ледяные озера, и в них отчетливо читалось следующее правило: не надейся на лучшее, оно не произойдет. Единственная из сестер, я стала походить на мать — идеальная и неживая Снежная Королева. Со всех сторон слышались одни и те же слова: лучшей Леди Малфой найти было нельзя. Это будило давно забытое чувство гордости — я добилась, чего хотела, отдала долги отцу. Он одобрительно кивал мне, вальсируя с Друэллой на другом конце зала. Все шло, как надо. Но пора признаться, хоть это и сложно:
Тогда я умерла.
Помню решение Темного Лорда не просто заклеймить моего сына, а и дать ему невыполнимое задание. Как удар под дых — эта новость заставила треснуть ледяную корку на, казалось, давно мертвом сердце. Мной завладело безумие — отец убил бы меня, увидев красные от слез глаза. Но это было абсолютно неважно — он давным-давно отдыхает в фамильном склепе. Казалось, в моей голове поселился призрак маленькой девчонки, которая привыкла рыдать на коленях сестры. И он напоминал мне правило: у тебя всегда будет, что терять, поэтому терпи. Наверное, незаметно для себя, вместе с Драко я родилась и сама. Только, это принесло лишь очередную порцию боли — сын, не понимая меня, сам был живым мертвецом. Зря я молчала, когда Люциус брал воспитание в свои руки… Думала, что это уже невозможно, но
Тогда я умерла.
Как же сейчас это опять может происходить? Пытаюсь усмирить мчащиеся с огромной скоростью мысли. Кажется, я чувствую боль, много боли. И немного страха. Так, легкую примесь. Я, кажется, снова умираю. Но, к сожалению, понимаю, что эта смерть станет последней — девять жизней только у кошки. А ледяную статую нельзя будет склеить в очередной раз, как ни старайся. Если мой сын, мой единственный смысл жизни, погибнет — тень Нарциссы Малфой уйдет за ним. Интересно, а Друэлла поступила бы так же?..
Вот она, секунда до моего самого последнего выбора.
* * *
Нарцисса Малфой склонилась над лежащим телом.
— Где Драко? Он жив? — услышав ответ, она грациозно встала, до боли сжав зубы.
Хоть Цисси Блэк давно мертва, Нарцисса Малфой с гордо поднятой головой примет свое, пусть и последнее, решение.
Vova
