Чистовик истории

В маленькой и довольно тесной комнатке, не могущей похвастаться даже наличием окна, в кресле, стоящем в самом ее центре, сидит немолодой мужчина, которого вот уже полтора десятка лет не видел никто в мире. Пол, стены и потолок комнаты покрыты сложным узором чуть заметно светящихся линий, в узлах этого узора располагаются замысловатого вида артефакты, по виду которых затруднительно что-либо сказать об их назначении. Мужчина улыбается. Он, наконец-то, подошел совсем вплотную к сжигавшей его долгое время цели. Грандиозный замысел готов был к осуществлению.

– Мистер Поттер, сосредоточьтесь.

Мужчина кивает.

Почему мы так расслабились после уничтожения Волдеморта? Почему никто из нас не задумался о причинах его появления? Дамблдор... расслабился, одолев Гриндевальда. Окунулся в рутину управления школой. И получил Волдеморта. Мы наступили на эти же грабли. Расслабились после уничтожения Волдеморта. Погрязли в сиюминутных проблемах. Не задумывались о будущем. Отмахивались от признаков грядущей беды. И дождались нового Темного Лорда.

Который не рискнул напасть на меня. Видимо, опасался, как Волдеморт опасался Дамблдора. Зато уничтожил всех остальных.

Простите меня, друзья. Простите, что я выжил – а вы нет. Простите, что я сбежал, не найдя в себе сил вновь встать на тропу войны. Не найдя, ради кого мне поднять палочку.

Как долго я топил все в алкоголе? Когда именно я вспомнил про хроновороты – и решил все исправить? Кто именно сообщил мне о проводящихся исследованиях природы Времени?

Я уже не помню.

Встреча с Янусом Невструевым помогла мне вновь обрести цель. Как он заинтересовался изложенной мной проблемой! Как загорелись его глаза, когда он начал прикидывать возможные способы решения!

Сколько лет мы потратили в бесплодном поиске...

Все изменил один лишь разговор.

Я много слышал о двуединости Януса, но поначалу считал их близнецами. Потом кто-то объяснил: "Они не близнецы – он един в двух лицах". Я этого не понимал. Никто этого не понимал, но все привыкли и не обращали внимания на такую странность.

Один-единственный, первый и последний разговор со "вторым" Янусом.

– Мистер Поттер, – сказал он тогда, – вам, полагаю, известно, что я занимаюсь еще и связью с параллельными пространствами?

– Да, сэр.

И об этом я слышал. Двуединый Янус. Один занимается временем, другой – пространством. Помню, что сколько не присматривался во время того разговора к сидящему передо мной, так и не смог найти отличий. Другие сотрудники института, дольше работавшие с ними, легко различали их. Впрочем, они говорили, что раньше различия Янусов были выражены несколько ярче. Не только я в затруднении, но и многие молодые аспиранты.

– Вы получили подсказку, которая может помочь?

– Можно сказать и так. – Подумав, согласился он. – Другие пространства зачастую отличаются от нашего в нескольких константах. Иногда это приводит к довольно любопытным отличиям. Возможность осуществления намеченной вами цели зависит от константы причинно-следственной связности. Она характеризует предопределенность и обратимость временных потоков и, что, в общем-то, неудивительно, их взаимоисключительность.

Это был парадокс, на который мы недавно наткнулись. Но не смогли объяснить. Константа...

– Мистер Невструев, если я правильно вас понял, то там, где возможно путешествовать во времени, нельзя предсказать будущее – и наоборот?

– Это так. Но не спешите отчаиваться, все зависит от значения константы. Есть достаточно обширный интервал значения, в котором ограниченно возможно и то, и другое.

А ведь я уже собирался поднять брови и поинтересоваться, как же сочетается предопределенность пророчеств и обратимость временных потоков хроноворотами.

– Хроновороты?

– В том числе. Ограниченно возможное вмешательство в еще не стабилизировавшееся прошлое, до нескольких часов, в рамках существующей событийной линии. Вам же необходим возврат в отдаленный от настоящего момент и с возможностью полного вмешательства.

– Получается, ничего не выйдет? – упал я духом.

– Если вы представляли, как придете в кабинет Альбуса и скажете ”Здравствуйте, профессор Дамблдор, я – Гарри Поттер, и я пришел из будущего”, – Янус разулыбался, – то нет. Я уточнил константу. Максимум, что у вас получится – это отправить в прошлое вашу память, причем, скорее всего, только как абстрактное знание, не снабженное эмоциональной окраской.

С таким уточнением-ограничением работать стало проще. Снятие ментальности, темпоральный перенос получившейся информационной матрицы, поиск и слияние с подходящим сознанием.

Нет. Не подходящим. Конкретным сознанием.

Как ни странно, но именно из-за "системы наведения" и пришлось промучиться дольше всего.

Основу для энергетических линий вырисовывали почти полгода, даром, что нужно было покрыть лишь сотню квадратных футов пола, стен и потолка. Каждый из двадцати девяти артефактов изготавливали и проверяли индивидуально.

Когда все закончили, аналитики еще с месяц высчитывали вероятность успеха.

Девяносто три процента.

Мне посоветовали потерпеть, доработать.

Я отказался.

Не было сил больше ждать.

Скоро я буду там.

Хотя это буду уже не я.

Надеюсь, Гарри-на-той-стороне сможет распорядиться всем моим опытом, всеми моими знаниями и вырвать магическое сообщество из замкнутого круга. Предотвратить появление новых Темных Лордов.

От всей души желаю ему удачи.

Разгораются волшебным светом начертанные линии, меняются, узор переливается сотнями цветов. Вращаются, дергаются, дрожат артефакты. Комнатку наполняет свист, гул, дребезжание...

– Мистер Поттер, вспомните, каким вы были в одиннадцать лет. Вспомните какой-то яркий момент вашего прошлого, хорошо запомнившийся.

Первый настоящий день рождения, когда пришел Хагрид...

…мой первый друг.

Лучшие друзья, Рон и Гермиона...

...как тяжело было видеть их всех мертвыми.

Этого не произойдет. Все будет по-другому.

Мужчина несмело улыбается.

Вот интересно, и как скоро Гермиона обо всем догадается?

— Переход.

Ослепительная вспышка, грохот, заложивший уши...

И все исчезло.

Какой интересный сон...

Проснувшись, лениво потягиваешься в кровати. Пока не прозвенел будильник, можно немного побаловать себя и поваляться еще чуть-чуть. Хотя...

Скашиваешь взгляд на часы. Ну конечно! Уже пол-одиннадцатого, и звенел он давным-давно.

А нечего было засиживаться заполночь. Опять. Не первый раз уже отключаешь будильник, не просыпаясь и не помня потом его звонка.

Резким движением подрываешься с постели и спешишь привести себя в порядок после сна. Заправить можно будет и потом, и так на утреннюю пробежку опаздываешь.

Скидываешь пижаму и, натянув футболку, влезаешь в шорты.

Запрыгнув на перила, скатываешься вниз по лестнице на первый этаж дома. Шнуруешь кроссовки, хватаешь ключи и выбегаешь, захлопнув за собой дверь.

Чистое наслаждение — бежать, разгоняя затаившиеся остатки сна. Совершать эту маленькую ежедневную победу.

Желудок недовольно урчит, давным-давно ожидая завтрака.

Радостно смеешься, мысленно прося у него прощения за поздний подъем и уговаривая потерпеть. Чуток потерпеть, все равно вы с ним уже почти прибежали обратно.

Лишь ненадолго задержавшись для открытия двери, влетаешь в дом и спешишь на кухню. Что там тебе оставили сегодня на завтрак?

Очень скоро приходишь к консенсусу со своим желудком. После чего начинает хотеться уже другой пищи, духовной.

Останавливаешься у своего книжного шкафа и замираешь, перебегая взглядом с корешка на корешок, выбирая друга, который скрасит утро... или весь день...

Но стоит лишь выбрать одну из книг, мысленно отмеченную когда-то "Перечитать, когда будет время", как раздается стук в дверь.

Вообще-то никто не должен был придти. Но мало ли... Почтальон, сосед, еще кто-нибудь.

Дежурно улыбаешься и распахиваешь дверь.

Сердце пропускает удар.

Это был не сон...

За дверью стоит Минерва МакГонагалл.

Легко узнаешь ее, хоть и дико непривычно (Непривычно? Ха!) видеть ее не в мантии и остроконечной шляпе.

Рисуешь на лице вежливый интерес, чувствуя при этом, что очень скоро тебя начнет отчаянно трусить.

— Мисс Гермиона Грейнджер? — с утвердительными интонациями интересуется она.

— Да. — Изображаешь недоумение "кто-вы-мадам-и-что-вам-нужно".

— Могу я поговорить с вашими родителями?

— К сожалению, они сейчас на работе. — Вежливо-огорченно отрицательно качаешь ты головой. — Им что-то передать?

— Благодарю, но в этом нет необходимости. Когда мне прибыть, чтобы им было удобно?

Задумываешься и отвечаешь:

— В шесть пополудни.

— Хорошо, — кивает женщина. — До вечера, мисс Грейнджер.

— Всего доброго, — прощаешься ты.

Закрываешь дверь, приваливаешься к стенке и, мгновенно обессилев, просто сползаешь на пол. Сумбурный, фантастический, невообразимый сон в один миг оказался грозным предвестником грядущего.

Пожалуйста, нет...

Тебя бросает в нервную дрожь.

Сколько раз ты, книжное дитя, мечтала попасть в волшебный мир? Вместе с Бильбо ты хихикала над увальнями-гномами, а с его племянником любовалась лесами Лотлориена. На пару с Люси дивилась стоящему посреди леса фонарному столбу. Проплыла многие мили в лодке Геда Ястреба...

Что ж, добро пожаловать.

Вот только это отнюдь не добрая сказка. Лавкрафт бы поседел от ужаса, доведись ему узнать об изнанке этой сказки. О, здесь нет Добра и Зла. Здесь не достаточно расплавить кольцо — и жить долго и счастливо. Здесь радостно предают и с улыбкой убивают. Держи врага ближе, чем друга? Здесь все друг другу очень близки.

Добро пожаловать в волшебный мир, девочка.

Здесь очень легко называют врагом. За то, что у тебя неправильные родители. За то, что ты "темное существо". За то, что ты просто задаешь неправильные вопросы — и ищешь ответы на них.

И, что самое страшное — всех это устраивает.

Те, кто воспитывался в этой клоаке — просто не представляют, что все может быть по-другому. Кто приходит позже — попадает в сказку. И слишком поздно они замечают, что сказка совсем не та, что им обещали. Замечают, когда они уже научились подчиняться и не высовываться — ведь им все уже объяснили. Грязнокровкам никогда не понять традиций волшебного мира.

В бездну такие традиции.

Лишь в твоих силах все исправить.

Тебе уже известна изнанка этого мира. Ты знаешь, что ему угрожает.

Ты больше не сможешь верить в сказки.

И тебя уже не смогут сломать.

Это ты должна сломать мир. Может, стать Темной Леди? Революция — один из самых быстрых способов изменения. И не говорите, что он самый кровавый. Бывает, что в жерновах строя гибнет больше.

Тебе нужен план.

Четкий, продуманный план. Строго регулирующий допустимое вмешательство, направление изменений. Никто не должен заметить твоего влияния. Опираясь на полученное знание, надо определить цели и методы.

Но даже с таким великолепным подарком ты не можешь распланировать все на годы вперед. Есть очень много того, чем не интересовался тот-Гарри.

Заполнить пробелы... И, пока, составить план ближнего прицела.

Чувствуешь себя почти успокоившейся и грустно улыбаешься. Дайте Гермионе Грейнджер составить план — и она забудет обо всем на свете. Кроме целей этого плана.

Возвращаешься в свою комнату, усевшись за стол, выбираешь чистую тетрадку со смешным рыжим котенком на обложке, снимаешь с ручки колпачок и аккуратно выводишь на первой странице заголовок: "Цели на ближайший учебный год".

Ведь нельзя исключать любопытствующих, заинтересующихся этой тетрадью. Наложить чары — все равно, что объявить обо всем во всеуслышание и только подогреть любопытство. Записывать можно только опорные тезисы. Которые никто не поймет. Кроме тебя.

"1. Найти друзей. Стоит ли понадеяться на случай или заняться активным поиском?"

Подружиться с Гарри и Роном. Пожалуй, это едва ли не единственный пункт, который просто необходимо выполнить. Как ни крути, но Гарри Поттер является ключевой фигурой, символом. И он должен стать источником преобразований. Ни у кого более не будет возможности преодолеть извечный консерватизм прошлых поколений магов. Сломать устаревшие структуры и выстроить новое будущее. Тебе необходимо его полное доверие. В противном случае ты останешься Кассандрой, предрекающей будущее, в которое никто не собирается верить.

Подружиться... Сказать "давай дружить"? Пардон, но мы не в детском саде. А подружиться с Гарри Поттером — задача не из легких. Всю жизнь до этого бывший одиночкой, он принял Хагрида как взрослого, с которым можно поговорить обо всем, и Рона как друга-сверстника. И никто ему больше не нужен. Набиваться в друзья, с риском все испортить? Или постараться действовать так же, как и в той-реальности, с вероятностью крушения всего из-за недоучета какой-либо детали? Печальна участь одинокой Кассандры...

"2. По возможности записаться на дополнительные курсы иностранных языков".

Серпентарго. Тот-Гарри рассчитывал, что память передастся ему-нынешнему, и не прояснил этот вопрос. Необходимо выяснить, досталось ли тебе знание языка. И, если это так, придумать метод его легализации. Маловероятно, что удастся скрыть подобное. Случайно проговоришься или не сумеешь сделать непонимающее лицо, когда будет болтать Гарри — да мало ли что может произойти! Риддл — наследник Слизерина. Гарри получил это знание от осколка души. А ты? Еще примут за дочь Волдеморта и все планы псу под хвост — только Темной Леди становиться и останется. Легенда... Вот только пока в голову не приходит ни единой идеи. Ладно, задача поставлена, задача будет выполнена. Сейчас нужен план, а не конкретные методы его реализации!

"3. Быть лучшей ученицей. Никто не должен знать больше!"

Как ни печально это признавать, но только репутация всезнайки позволит универсальным "где-то прочитала" отвечать на многие неудобные вопросы. А то, что, рано или поздно, придется задействовать свалившееся на голову знание будущего — практически данность. Главное — правильно обосновать источник информации. Тезис "в библиотеке Хогвартса найдется все" слишком долго и сложно опровергать. Ведь даже та-Гермиона, несмотря на все ходящие про нее байки, не прочитала и сотой доли хранящейся в Хогвартсе литературы.

"4. Достойно завершить учебный год".

Философский камень. Наперед зная все ловушки, можешь хоть прямо сейчас их пройти (забудем, что их еще даже нет). Будь прокляты эти традиции волшебников, позволяющие достойному добраться до сокровища. Легенды о героях, преодолевающих все преграды на пути и с честью добирающихся до цели, даже по немагической культуре табунами ходят. А то, что достойным может оказаться и тот, кто воспользуется сокровищем не в самых благовидных целях...

Грустно, господа.

И это еще один пункт среди необходимых изменений магической культуры. А то пишут на ядерном чемоданчике загадку, ответ на которую позволяет им воспользоваться.

"5. Расспросить друзей об их семьях".

С Питтегрю ведь надо что-то делать. Хватит ли смелости на такое вмешательство? Замучает ли совесть, если не вытащишь Блэка на пару лет раньше? И как провернуть это обоснованно?

"6. Проконсультироваться со школьным стоматологом о методах исправления прикуса".

А почему бы и нет? Вместо упрашивания разрешения просто поставишь родителей перед фактом.

* * *

До самого вечера не можешь толком ничем заняться, читаешь и не понимаешь смысла прочитанного, отчаянно уговариваешь себя не нервничать. Вернувшихся из клиники родителей уведомляешь о вечернем визите и кратко описываешь внешность "незнакомой" дамы. Они в недоумении.

МакГонагалл пунктуально появляется ровно в шесть. Приветствуешь ее и проводишь в гостиную. Зовешь родителей.

МакГонагалл представляется — называет не только имя, но и должность. Поясняет, что прибыла в дом Грейнджеров из-за их дочери-волшебницы. Под скептическими взглядами оборачивается в кошку и обратно. И только после этого начинает объяснять необходимый минимум. Вводную лекцию для магглорожденной волшебницы и ее семьи.

Ты внимательно слушаешь ее. Ахаешь, когда это необходимо. Задаешь приличествующие случаю вопросы. Запоминаешь, о чем она рассказывает — и о чем предпочитает умолчать.

Под конец, твой будущий декан с торжественным видом вынимает из воздуха конверт с пригласительным письмом и вручает его тебе. Под взглядами взрослых распечатываешь его и, не ожидая ничего особенного, читаешь. Если не учитывать адрес, то от того письма, что намертво отпечаталось в не-твоей памяти, оно отличается лишь обращением: "Мисс Грейнджер".

МакГонагалл прощается и изъявляет намерение покинуть вас. Провожаешь ее до прихожей. Стук закрывающейся двери сливается с хлопком аппарации. Возвращаешься.

— Что ж, на выходных отправляемся в этот Косой переулок.

— Мам, а не получится ли побыстрее? Завтра... ну хотя бы послезавтра? — Родители переглядываются. — За неделю я просто умру от нетерпения!

— Послезавтра на вторую половину дня у меня никто не назначен. Так и быть, сходим после обеда.

— Папа, ты — лучший! — серьезно заявляешь ты и счастливо улыбаешься.

Послезавтра. 31 июля. Пожалуй, можно и рискнуть.

* * *

Паркуете машину около "Дырявого Котла". Отец, разумеется, его не видит, но МакГонагалл дала адрес и достаточно четко обрисовала, как туда попасть.

Показываешь на дверь. Взгляд отца становится странно расфокусированным, но уже через мгновение он уверенно направляется к входу. Когда четко знаешь что и где искать, не справятся никакие отвлекающие чары.

В баре темно, грязно и накурено. Морщишь нос, пытаешься отмахнуть дым от своего лица. Кроме бармена, никто не обращает на вас никакого внимания: волшебники негромко обсуждают недавний визит Гарри Поттера. Краем уха вычленяешь его фамилию из окружающего неразборчивого гула.

Старый Том улыбается, с первого же взгляда определив цель вашего прибытия и, после знакомства, сопровождает вас на задний дворик и открывает проход.

— Вот интересно: бар могут видеть только те, кто знает о его сути. — Бормочешь вроде бы под нос, но так, чтобы слышал отец. — Зачем же нужен еще и заколдованный проход? От кого его прячут? Где логика?

Или это способ контроля передвижения осведомленных о магическом мире магглов? И сейчас Том пишет отчет в Министерство? Если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят...

— Идем в банк, — отвлекает тебя отец, — надо обменять деньги.

— А потом сразу в книжный, — заявляешь ты непреклонным тоном. Отец улыбается.

В книжном ты отдаешь ему список и оставляешь договариваться с продавцом, а сама уходишь присмотреть себе книги для свободного чтения. И не только их...

Подавляешь облегченный вздох, понимая, что тебе удалось не ошибиться со временем. Гарри Поттер с любопытством перелистывает книгу проклятий, которую, помнится, там Хагрид, заметив, едва ли не силком вырвал из рук. Подходишь ближе.

— Привет, — дружелюбно говоришь ему ты, — ты тоже магглорожденный? Я Гермиона, — протягиваешь ему руку.

Мгновенная оценка собеседника. Ну да, после Малфоя то...

— Гарри, — осторожно сжимает, — и, вообще-то, нет. Но я воспитывался у магглов, мои родители погибли.

— О, — виновато выдыхаешь, — прости.

— Ничего, — спокойно отвечает он, — я их и не помню совсем. Даже не знал, кто они были. Я только сегодня узнал, что я — волшебник.

— А я позавчера. — Оглядываешься на окликающего тебя отца. — Можно я тебе позвоню? Было бы неплохо поговорить с кем то, кто может понять.

Гарри задумывается на мгновение, но кивает. Пристраиваешь выбранные книги на полку, достаешь из кармана блокнот с карандашом и на вырванном листочке быстро царапаешь номер. Гарри диктует тебе свой телефон. Убираешь все обратно и подхватываешь книги.

— Рада была познакомиться, — киваешь ты.

— Взаимно, — неловко улыбается он, пряча бумажку в карман.

Спешишь к отцу, внутри все ликует.

* * *

Завершили этот день выбором палочки. Пришлось потратить не менее четверти часа и перебрать десятка четыре палочек, прежде чем Олливандер нашел твою палочку.

"Десять дюймов девять линий, виноград и жила дракона. Гибкая, великолепна для трансфигурации".

Он был доволен и как-то странно на тебя поглядывал. Но ничего более так и не сказал.

* * *

Месяц до школы проводишь зарывшись в книги, освежая в памяти все, что подзабыл тот-Гарри и узнавая вовсе ему неизвестное. Как ни забавно, но он так и не прочитал "Историю Хогвартса", несмотря на все понукания.

Через несколько дней после встречи ты позвонила ему-нынешнему. Гарри, которого позвали к телефону, слегка смущаясь, сообщил о неприятии его родственниками магии и попросил не звонить, пообещав, что будет перезванивать сам, когда будет удобнее. Он не обманул, и вы немало провисели на телефоне, обсуждая все подряд и успев за это время немного познакомиться. Гарри с нетерпением дожидался первого сентября, и только не слишком частые ваши разговоры помогали ему скрашивать ожидание.

Созвонившись тридцать первого числа, вы договорились встретиться на вокзале.

* * *

— Гарри! — замечаешь ты стоящего между девятой и десятой платформой заметно нервничающего мальчика.

— Привет, Гермиона, — с облегчением улыбается он. — Ты не знаешь, как попасть на платформу 9 ¾?

— Знаю, — хмуришься ты, — а что, тебе не объяснили?

— Хагрид забыл, наверное.

Отец подходит с твоими вещами.

— Гарри, познакомься, это мой отец…

— Джеральд Грейнджер, — протягивает он руку.

— Гарри Поттер, — пожимает мальчик. — Рад с вами познакомиться, сэр.

— А уж как я рад, что у Гермионы, наконец-то, появился друг…

— Папа… — беспомощно говоришь ты.

— На вас возложена великая задача, молодой человек. Вы должны не дать моей дочери погубить себя книгами. Почаще заставляйте ее заняться чем-нибудь еще, иногда заставляйте прогуляться…

— Папа! — возмущенно восклицаешь ты.

— Не перебивай!

— Я вас понял, мистер Грейнджер, — сдерживая улыбку, серьезным тоном сообщает Гарри. — Все сделаю.

— Надеюсь на вас, мистер Поттер, — важно кивает отец. — Гермиона, как попасть на платформу?

— Нужно пройти через разделяющий платформы барьер, — указываешь ты.

Здесь тоже действуют отвлекающие чары. Если ты не в курсе, то, даже наблюдая, как проходят другие, ты ничего не увидишь. Или кто-то пройдет между тобой и барьером, закрывая его собой, или отвлечешься в последний момент. Нужно знать.

На волшебной платформе шумно. Галдят встретившиеся после лета друзья, напутствуют своих детей родители, пускает пар паровоз, мяукают и путаются под ногами кошки, ухают запертые в клетках совы.

— Господи, какой же тут хаос! — вздыхаешь ты. — Пойдемте искать свободное купе.

Полностью свободное купе нашлось почти в самом конце поезда. Вроде бы даже то самое. Отец помогает вам загрузить вещи и, напутствовав напоследок, прощается.

— Гарри Поттер, — со вкусом выговариваешь его фамилию, когда вы устроились в купе.

— Ну, хоть ты не начинай, — отводит он глаза. — Мне хватило посещения Дырявого Котла, где Хагрид меня представил.

— Я и не собиралась, — миролюбиво сообщаешь ты. — Просто это так неожиданно, — лукавишь ты, — предупредил бы.

— Да? Я думал, ты знаешь. Когда ты первый раз позвонила, дядя проорал “Поттер!” так, что его, наверное, и в Австралии слышно было.

— Они настолько сильно не любят магию? — Удивляешься ты. — Почему?

— Я не знаю. — Пожимает Гарри плечами. — Наверное, тетя не очень любила мою маму. И очень не любит меня. А у тебя классный отец. — Немного грустно сообщает он.

— Только он иногда считает, что лучше меня знает, что мне нужно.

— Что тебе нужны друзья? — Уточняет Гарри. — У тебя не было друзей в школе?

— Да… у меня в детстве было слабое здоровье, и я не посещала детский сад, — решила объяснить ты. — Я рано научилась читать и, когда я пошла в школу, я не смогла ни с кем подружиться. С одноклассниками мне было скучно, а старшие ученики не собирались общаться с малявкой. Я еще глубже зарылась в книги и осталась одиночкой. А у тебя как?

— О, если бы кто-нибудь захотел стать моим другом, мой кузен быстро объяснил бы ему, что дружить с Гарри Поттером — очень плохая идея. Для всех в школе я был неудачником. В начале лета я даже радовался, что буду ходить совсем в другую школу и, может быть, подружусь с кем-нибудь. А потом пришло письмо из Хогвартса.

— Ты был рад?

— Конечно! — восклицает Гарри. — Сбылись все мои мечты.

Он еще не догадывается, что его ждет. Он верит в сказки. Но не ты. И ты будешь с ним рядом. Поможешь ему во всем. Вы измените мир. Вместе.

Впервые в жизни тебе было интересно общаться с ровесником. Вы обсуждаете все подряд, выдвигаете предположения об обучении магии. Гарри со вкусом расписывает поведение Хагрида в Лондоне, и вы забавляетесь его незнанием простых вещей. Ты рассказываешь про МакГонагалл, как она превратилась в кошку, что ты тоже хочешь научиться подобному.

И тебе придется крайне быстро изучить анимагию. За год-полтора. Анимаг, оборачивающийся змеей, знает серпентарго. А змееуст, изучивший анимагию, превращается в змею. Ты подменишь причину и следствие. Ведь ты — змееуст. Ты убедилась в этом, когда родители оторвали тебя от “Великих волшебников XX века” и вытащили в зоопарк.

Стук в дверь прерывает вас. Ты открываешь, и к вам заглядывает улыбающаяся женщина.

— Ничего не хотите купить?

Гарри подскакивает и, пообщавшись с ней, покупает целую гору вкусностей.

— Не завтракал? — окидываешь ее взглядом.

— Нет, — Гарри изучает кучу взглядом. — Кажется, я себя переоценил. Да ты угощайся.

— Спасибо.

Обсуждение съехало на волшебные сладости. Прежде чем поймать, провожаете взглядом прыгающий шоколад. Удивляетесь движущимся фотографиям на вкладышах (“Ну какой в этом смысл: фотография, на которой периодически никого нет?”). Ты плюешься сквозь слезы, когда беззаботно закинутый в рот орешек оказывается со вкусом перца. Вы хихикаете и шутливо номинируете сладости на “Самое идиотское колдовство”. Потом вас вновь прерывают.

— Извините, вы случайно не видели жабу?

Вы качаете головами, и Невилл со вздохом отправляется дальше.

— Мне когда-то купили рыбок, — сообщаешь ты. — Вот только они передохли очень быстро. Не… если я и куплю себе какого-нибудь питомца, то он будет более заметный и недовольный, если я буду забывать его кормить. Кошку там, или собаку… — косишься на Хедвигу. — Сову?

— Совы носят почту, — поясняет Гарри.

— Проще и быстрее будет позвонить.

— А в Хогвартсе телефоны не работают. Вообще ничего не работает, сама говорила.

— Да, но там я и школьной совой могу воспользоваться… — Ты задумываешься. — А вообще, будет интересно выяснить, почему там не работает наша техника.

— Гермиона, я думаю, многие взрослые волшебники интересовались этим вопросом. Если бы что-то можно было сделать, давно бы уже сделали.

— Да брось, Гарри, — отмахиваешься ты. — Ты вот про Хагрида рассказывал — вполне показательно. Они с пренебрежениями относятся к техническому прогрессу. Держу пари, все их исследования сводились к чему-нибудь типа “какая интересная маггловская штучка, жаль не работает, ну да все равно магией можно то же самое сделать”.

— Хмм… — хмурится Гарри.

— Давай поищем в библиотеке? Найдем — будем думать.

— А не найдем?

— Тогда тем более будем думать. Ну, разве тебе не интересно разгадать такую загадку?

* * *

Вечереет. Вы по очереди переодеваетесь в школьную форму и сидите, уткнувшись в окно и любуясь пейзажами.

— Через пять минут мы прибываем на станцию “Хогвартс”, — разносится по вагонам объявление. — Пожалуйста, оставьте ваш багаж в купе, его доставят в школу отдельно.

Поезд замедляет ход и, наконец, останавливается. Вы покидаете купе и выходите из поезда в холодную темноту, рассеиваемую единственным фонарем, проплывающим над вами на высоте добрых восьми-девяти футов.

— Первоклашки, сюда. — Лесничий замечает вас. — Порядок, Гарри?

— Это и есть Хагрид, — поясняет тебе Гарри.

— Какой он огромный, — выдыхаешь ты.

— Все здесь собрались? — Хагрид едва заметно шевелит губами, пересчитывая всех. — Идите за мной и смотрите под ноги.

Совет был нелишним. Оскользнувшись, едва не падаешь, но тебя ловит Гарри. Шепотом благодаришь его и внимательнее смотришь, куда ставить ногу.

— А за этим поворотом будет Хогвартс, — объявляет Хагрид.

Вы проходите это поворот и…

— Великолепно, — бормочет рядом Гарри.

— Нет слов, — соглашаешься ты с ним.

Подождав, пока стихнет первый восторг, Хагрид распоряжается:

— По четверо в лодку.

Когда все расселись, Хагрид командует, и все лодки синхронно отплывают от берега и, построившись клином, плывут в сторону замка. Все вокруг, молча, любуются невообразимо прекрасным видом сияющего всеми окнами замка на фоне безоблачного звездного неба.

Лодки доплывают до причала, и вы выбираетесь на берег.

— Жаба чья?

— Тревор! — радуется Невилл.

По подземному переходу Хагрид выводит вас прямо к воротам замка. Оглянувшись, еще раз пересчитывает всех и стучит.

Ворота немедленно отворяются. Вас встречает Минерва МакГонагалл. Декан Гриффиндора. В зеленой мантии. Забавно-с.

— Первоклашки, профессор МакГонагалл.

— Спасибо, Хагрид, — кивает она. — Я отведу.

Через гигантский вестибюль, она проводит вас в небольшую комнатку около Главного зала. Все дети, сбившись в кучу, с любопытством оглядываются вокруг.

— Добро пожаловать в Хогвартс! — объявляет МакГонагалл. — Скоро начнется пир по случаю начала нового учебного года. Перед пиром произойдет церемония распределения вас по факультетам. Это одна из самых важных церемоний, потому как пока вы в школе, ваш факультет будет вашей семьей. Большую часть своего времени вы будете проводить именно в помещениях вашего факультета. Всего их четыре: Гриффиндор, Рейвенкло, Хаффлпафф и Слизерин. Пока вы в Хогвартсе, за ваши успехи ваш факультет будет награждаться баллами, а за проступки их будут отбирать. В конце года отличившийся факультет получит Кубок Школы. Я надеюсь, что вы будете гордостью своего факультета. Все вы. Церемония будет проведена через несколько минут в Главном зале, в присутствии всех учеников и преподавателей Хогвартса. Я вернусь за вами, когда все будет готово. Не шумите.

Она строго оглядывает притихших детей и покидает комнату.

— Как думаешь, — шепчет тебе Гарри, — как будет проходить эта церемония?

— Не знаю. — С легкостью врешь ты. — Но вряд ли это будет проверка умений, мы ведь не обязаны что-то уже знать. Вероятно, это будет некий анализ способностей, склонностей… Ух ты!

Из стены выскальзывают привидения, продолжающие в движении обсуждать Пивза и не обращающие ни малейшего внимания на стопившихся внизу первокурсников.

— Пополнение! — замечает вас Толстый Монах. — На распределение? Я учился на Хаффлпаффе, буду рад познакомиться с новыми товарищами.

— Построились! — Возвращается МакГонагалл. — Церемония начинается.

Привидения приветственно кивают ей и через стену направляются в зал.

— За мной.

Двери распахиваются, и МакГонагалл вводит вас в Главный зал. Сидящие за столами старшие ученики разглядывают новичков. МакГонагалл проводит вас к столу преподавателей и размещает лицом к ученикам.

Гарри волнуется и смотрит на потолок.

— Конечно, это не настоящее небо, — не удерживаешься ты. — Потолок зачарован, чтобы его отображать.

МакГонагалл ставит табурет и кладет на него шляпу. Пока та поет, изучаешь сидящих в зале учеников и пытаешься вспомнить, что знал о них тот-Гарри.

— Я буду называть ваши имена. Вы должны надеть шляпу и сесть на табурет. — МакГонагалл разворачивает свиток с именами. — Эббот, Ханна!

Лениво следишь за распределением, чувствуя, как рядом едва не трясет нервничающего Гарри. Достаточно быстро очередь доходит до тебя.

— Грейнджер, Гермиона!

Гарри едва слышно желает тебе удачи. Усаживаешься и надеваешь шляпу.

«Интересно. И занимательно, — бормочет она на ухо. — Я вижу достойную львов храбрость. И ум, которому позавидуют орлы. Трудолюбие и верность барсуков. А уж про змеиную хитрость и расчетливость я и вовсе говорить не буду. Что же с тобой делать…»

Молчишь, шокированная.

«Придумала! Я не буду тебя распределять. Выбирай сама».

«Гриффиндор. Так надо».

«Раз уж сказала, что решать будешь ты, я не буду спорить. Как скажешь…» — шляпа шевельнулась, готовясь закричать: — Гриффиндор!

С облегчением снимаешь шляпу и спешишь к аплодирующему тебе столу под ало-золотыми флагами.

МакГонагалл сдвигается по списку все ниже и ниже. Перед следующим именем она выдерживает едва заметную паузу и объявляет:

— Поттер, Гарри.

Зал взрывается шепотом. С интересом замечаешь потрясенное выражение на лице Малфоя. В этом все волшебники… Едва ли не боготворить героя магического мира и при этом не сообразить, что Гарри Поттер в этом году поступает в Хогвартс. Как это типично.

Шепот постепенно стихает, и все с напряжением ждут вердикта шляпы.

— Гриффиндор! — решает она, и твой стол разражается бурей оваций. Смущенный мальчик торопится сесть напротив тебя. Близнецы Уизли вопят: “С нами Поттер!”, другие гриффиндорцы спешат познакомиться и пожать руку. Ты улыбаешься, искренне забавляясь поднятой вокруг Гарри шумихой.

Пока вокруг суетятся, МакГонагалл успевает распределить немногих оставшихся и унести табурет со шляпой. Поднимается Дамблдор и, разведя руки в приветственном жесте, провозглашает:

— Добро пожаловать к началу нового учебного года!

Он садится, и на столах появляются блюда. Студенты и профессора накладывают себе приглянувшееся.

Молча сидишь, прислушиваясь к разговорам вокруг. Нет никакого желания самой начинать беседу. Гарри периодически дергают, что-то ему рассказывают, что-то спрашивают. Он старается честно всех выслушать, при этом не забывая о еде и разглядывании преподавателей.

Отвлекаешься, заслушавшись интересным разговором, пропускаешь момент. Гарри держится за шрам и подозрительно поглядывает на Снейпа.

Едва столы пустеют, Дамблдор поднимается вновь. Мгновенно наступает тишина.

— Раз уж все наелись, скажу еще несколько слов перед началом нового семестра. Хочу сообщить первокурсникам, что лес вокруг замка является запретной зоной для всех без исключения, да-да, и для старших учеников тоже. Наш смотритель, мистер Филч, попросил напомнить о запрете колдовства в коридорах во время перерывов между занятиями. Набор в квиддичные команды состоится во время второй недели семестра. И последнее. Правый коридор на третьем этаже закрыт для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.

— Он это серьезно? — интересуется Гарри у непонятно когда пристроившегося рядом Перси Уизли.

— Вероятно, да. Правда, он обычно объяснят причины запретов. В лесу, к примеру, полно монстров — это все знают…

Пир закончен, объявления доведены, всех отправляют спать. Перси собирает всех первокурсников в кучку и ведет вас, объясняя дорогу. Гарри на ходу сонно моргает, с трудом воспринимая действительность. Ты тоже чувствуешь усталость.

Портрет Полной Дамы. Перси называет пароль. Гостиная Гриффиндора. Желаешь Гарри спокойной ночи (он бурчит в ответ что-то неразборчивое), поднимаешься в спальню первокурсниц, переодеваешься и без сил падаешь в кровать. Спать…

* * *

Они глазеют. Они сплетничают. Они не собираются оставлять Гарри в покое. Его это крайне смущает. Гарри сосредотачивается на поиске и запоминании дороги. Ты учишься передвигаться по Хогвартсу, не обращаясь к наведенной памяти. Опасно. Чем чаще ты будешь непроизвольно обращаться к своей-чужой памяти, тем больше будет у нее эмоциональных привязок к твоим воспоминаниям. А значит, легилименту будет проще найти ее. Нужно изучить окклюменцию до того, как количество связей превзойдет критический порог.

Всю первую неделю вы старательно втягиваетесь в ритм жизни Хогвартса. Блуждаете по коридорам, ища нужные вам кабинеты и едва не опаздывая на занятия. Пытаетесь постичь простейшую магию. Где-то получается хорошо, где-то не очень. Постепенно знакомитесь и со своими сокурсниками.

Лишь к концу первой недели вам впервые удается спуститься на завтрак, ни разу не заблудившись. Гарри в прекрасном настроении, которое поднимается еще выше, когда сова приносит ему записку: Хагрид приглашает на чай.

— Гермиона, что у нас сегодня? — интересуется он, царапая на обороте записки ответ.

— Две пары зелий со Слизерином.

Гарри вздрагивает и сажает кляксу.

— Зелья ведь Снейп ведет?

— Да, — киваешь ты, — и он, вдобавок, декан Слизерина.

— О, черт, — он машет запиской, высушивая чернила, — у Рона Уизли тут старшие братья учатся, так он говорит, что Снейп просто ужасный преподаватель. Вроде как, он только своим слизеринцам благоволит, а к остальным очень строг.

— Увидим, — со всем возможным оптимизмом говоришь ты.

— Знаешь, во время пира он на меня так смотрел… мне показалось, что я ему не нравлюсь.

— Ну что ты, Гарри, — говоришь ты, не смотря на него, — вы ведь ни разу не встречались. С чего бы ему тебя не любить?

— Не знаю. — Пожимает он плечами. — Тетя не любила маму. Так что не удивлюсь, если Снейп зол на моего отца.

Фиаско на зельях не оказывается неожиданностью для вас обоих. Но вот итог приводит тебя в изумление. Обманчиво спокойный Гарри, едва покинув после занятия кабинет, поворачивается к тебе.

— Гермиона, клянусь, я назло ему стану лучшим в зельях!

Какого черта??? Что, что, что изменилось??? Почему?

Это что, всего-то из-за недели тесного общения с тобой, а не с Роном? Нечастые разговоры по телефону в течение предыдущего месяца вряд ли можно сильно принимать в расчет. Хотя и полностью сбрасывать их со счетов тоже нельзя.

— Тогда, — изо всех сил стараешься не выдать волнения, — нам нужен кто-то из старших, кто поможет нам и проконтролирует. Ты ведь не думаешь, что у нас получится все выучить самообразованием?

— Нет, — он берет себя в руки, и вы направляетесь в гостиную Гриффиндора, — но кто из старшекурсников достаточно хорошо разбирается в зельях и согласится потратить свободное время на нас?

— У меня есть идея, — внезапно осеняет тебя. — Близнецы Уизли.

— Гермиона, но ведь они… — Гарри замолкает и задумывается. — А ведь верно, и как это я сам не подумал. Ведь для создания их приколов нужны весьма глубокие знания. Рон как-то рассказывал, как они превратили его плюшевого мишку в паука. И это было еще до их первого курса.

— Ого! — восклицаешь ты. — Это, конечно, не стол в свинью, но трансформацию спички в иголку это превосходит на порядки.

— Да, — соглашается Гарри, — так что они смогут нам помочь не только с зельями, но и чарами и трансфигурацией. Надо только как-то с ними сойтись, — размышляет Гарри вслух, — нельзя же просто подойти и попросить такое.

Что ж, если раньше ты раздумывала над методами предотвращения попадания Гарри в команду по квиддичу, то теперь, видимо, на этих планах стоит поставить крест. Остается утешаться, что, тренируясь, Гарри будет весьма качественно отрабатывать координацию и ловкость, учиться мгновенно принимать решения, зачастую на чистой интуиции. Стал бы он таким хорошим бойцом без такого багажа? Маневры в трехмерном пространстве гораздо сложнее движений на плоскости. Даже сотня дуэлей не даст ему таких навыков, как всего один матч.

Черт возьми, может, тебе самой тоже попытаться пробиться в школьную команду?

Похоже, иногда истории следует дать идти своим чередом.

* * *

— … вот так вот я и оказываюсь самым молодым игроком за последние сто лет, — заканчивает Гарри рассказывать о знакомстве с Вудом.

— Теперь у тебя из-за тренировок будет меньше свободного времени, — раскрываешь отложенный на время рассказа учебник чар, — а ведь мы хотели поискать причину несовместимости магии и техники.

— Да не беспокойся ты, — отмахивается Гарри, — год только начался, времени полно. Вуд, к тому же, пятикурсник, ему еще к СОВам готовиться. И занятий у них больше. Найдем причину, будет на это время.

В библиотеку входят близнецы Уизли и, заметив вас, спешат присоединиться.

— Привет, Гарри. — Кивает один из них. — Вуд нам рассказал. Мы ведь тоже в команде.

— Э-э… рад буду играть вместе с вами, — мгновенно соображает Гарри. — Фред, Джордж, есть одна просьба, даже и не знаю, к кому еще обратиться…

— И? — близнецы польщены.

— Можете помочь с зельями?

Близнецы переглядываются.

— Рон рассказывал о вашем уроке.

— Снейп меня ненавидит, — горячо шепчет Гарри, заметив со стороны библиотекарши интерес к такой необычной компании. — Я просто не смогу на его уроках научиться чему-нибудь. Он специально будет меня доводить.

— Поможем, Гарри, — хлопают его по плечу, — придумаем, где и когда, и сообщим тебе перед тренировкой. Ладно, мы пойдем, а то Ли Джордан хвалится, что нашел новый тайный ход из школы.

— А мы уверены, что этот ход мы нашли еще на первом курсе. Так что, до встречи!

Малфой не появлялся и дуэль не назначал. Впрочем, вполне возможно, что он подходил, а Гарри его послал куда подальше и не стал даже упоминать тебе об этом.

Следующим утром совы доставили Гарри его новенькую метлу.

* * *

— Как прошла тренировка? — интересуешься у Гарри по его возвращению.

— Потрясающе. Это… это нечто. — Затрудняется он описать свои ощущения. — Я как будто родился на метле. Все так получается…

— Рада за тебя. Гарри, — мнешься и отводишь глаза, — поможешь мне научиться летать?

— Конечно, — легко соглашается он. — Да, близнецы сказали, заниматься будем по выходным, как раз завтра и начнем. Они найдут какой-нибудь пустующий класс и отведут нас туда. Что читаешь?

— Архитектурные чары, — поясняешь, видя недоумение Гарри, — меня заинтересовала антиаппарационная защита.

— Гермиона, — качает он головой, доставая немного недописанную работу, — на нашем уровне знаний она может представлять только чисто академический интерес.

— Мне просто любопытно, — смущаешься ты.

Перелистнув очередную страницу, натыкаешься на чары, которые ты совсем не ожидала увидеть. Неверящим взглядом снова и снова перечитываешь абзац. Убедившись в правильном понимании написанного, начинаешь негромко непроизвольно хихикать.

— Гермиона, с тобой все в порядке? — отвлекается Гарри от своего эссе.

— Ох, Гарри, — выдавливаешь сквозь смех, — погоди, успокоюсь. Тут такое...

Он терпеливо, хоть и недоумевающе, ждет.

— Сколько было теорий... — постепенно успокаиваешься, но продолжаешь хихикать, — сколько исследований... А разгадка лежит на поверхности.

— Ты нашла причину неработоспособности техники? — тут же интересуется он.

— Да... Гарри, ты будешь смеяться, но просто таков принцип действия чар молниеотвода — блокировать всю электрическую активность в заданном объеме.

— Да ну, — не верит он, — и что, никто не обратил на это внимания?

— Зуб даю, те, кто накладывал эти чары, не интересовались принципом их действия. Защищают? Защищают. А как именно они это делают — дело десятое.

— Значит, нужно просто найти заклинание, которое будет — Ха! — защищать от защиты. И все будет работать.

— Получается, так, — соглашаешься ты. — Вот только, мне кажется, что поиск этого заклинания будет ой, каким непростым. Не исключено, что таких чар просто не существует, так как они были, в принципе, не нужны. Проклятье! Куча заклинаний, а их тупо зазубривают, не вдаваясь в принцип их действий. Что такое магия? Почему при произнесении слов и взмахе палочкой получается… то, что получается? Как оно, вообще, работает?

— Это наш следующий проект? — интересуется Гарри. — А что, мне нравится.

— Если бывают спонтанные выбросы, то зачем именно нужны палочки? Как колдовали до их изобретения? Почему вообще именно палочки? Не кольца, не браслеты, не тапки, чтоб все с полпинка работало — почему?

* * *

— Вы готовы? — нашли вас с Гарри после обеда близнецы Уизли.

— Морально — да, — отвечаешь ты, — что нам нужно взять?

— Ничего, у нас там все есть.

“Там” — это оказался давно не используемый класс, в котором близнецы организовали свою собственную лабораторию. Множество разнообразнейших маскировочных и рассеивающих внимание чар защищало ее. Едва близнецы впускают вас внутрь, предварительно добавив вас в число игнорируемых защитным комплексом, у тебя невольно вырывается вздох восхищения.

— Вообще то, это не мы организовали все это. Наша здесь только защита. — Вы рассаживаетесь на пыльных сидениях. — Итак, вам нужна только помощь по зельям?

— Нет, — говорит Гарри, — еще Чары и Трансфигурация. И, если судить по вашим творениям и этой защите, ваши умения намного превосходят уровень ваших однокурсников. Думаю, не ошибусь, если предположу, что вы уже сейчас можете сдать СОВ по этим предметам.

— Можем.

— Только зачем?

— Есть причины, для меня, по крайней мере, — бросает Гарри взгляд на тебя, — знать как можно больше. Кроме этого, у нас с Гермионой есть задумки, которые требуют выходящих за рамки школьной программы знаний.

— Хорошо. Но если вы считаете, что мы будем вам все разжевывать, то вы ошибаетесь. У нас и у самих много планов. Занимайтесь самостоятельно. Спрашивайте, если будут проблемы, мы подскажем.

— Это лучше, чем если бы мы занимались одни, — признаешь ты.

Ты помогаешь Гарри лучше понять принцип варки зелий, разобраться с компонентами. Близнецы, периодически подкидывая дельные подсказки, что-то ваяют в другом углу. Вы пытаетесь разобраться в принципах комбинирования ингредиентов.

После очередного шипения пролившегося зелья, один из близнецов (ты уже немного различаешь их, но пока еще не запомнила, кто из них кто) спохватывается:

— Мы же ужин пропустили!

— Давайте, заканчиваем на сегодня и пойдем на кухню.

Близнецы показывают вам кухню и рассказывают про домовых эльфов. После позднего ужина вы возвращаетесь в башню Гриффиндора уже после отбоя.

— Кто здесь? — раздается вдруг скрипучий голос из-за поворота.

Не сговариваясь, вы разворачиваетесь и на цыпочках бежите прочь.

— Принюхайся, моя дорогая, они не могли уйти далеко.

Вы бежите по коридорам, сворачивая в первые попавшиеся. Сзади слышится топот Филча.

— Фред, ты что, не проверил дорогу? — свистяще шепчет, по-видимому, Джордж.

Вы уткнулись в тупик с одной-единственной дверью. Знакомой дверью.

— Alohomora, — торопливо колдует Джордж, и вы забегаете в комнату, запирая за собой дверь.

Мальчишки тут же приваливаются к двери, прислушиваясь к шагам Филча. Ты смотришь на поднимающегося на ноги цербера.

— И кто назвал это Пушком?

— Бежим! — реагирует Гарри.

В спешке выбираетесь из помещения, надеясь, что Филч заглядывал, увидел запертую дверь и ушел.

Вам повезло.

В башню Гриффиндора вы возвращаетесь молча. Уже в гостиной, перед тем как разойтись спать, ты роняешь:

— Там был люк.

— Похоже, то, что Хагрид взял в Гринготтсе, за этим люком, — задумчиво бормочет Гарри, а затем, встрепенувшись, спрашивает: — кстати, с чего вы взяли, что его зовут Пушком?

Близнецы переглядываются.

— В другой раз.

* * *

В учебе и исследованиях как-то незаметно пролетели два месяца. Вы уже давно не плутали в закоулках коридоров. Близнецы Уизли, с которыми вы теперь неплохо общаетесь, показали несколько замаскированных коротких переходов, что давало некоторую экономию времени.

Наступил Хэллоуин. Весь день держишься несколько напряженно, невольно любопытствуя, насколько будут отличаться события.

Никому (кроме Гарри и близнецов, конечно) до тебя не было дела. Так что, когда с воплем “Тролль!” врывается в зал Квиррелл, ты невольно окидываешь взглядом других детей, подсознательно ожидая не увидеть кого-то. Но, кажется, все на месте.

— Тишина! — останавливает зарождающуюся панику Дамблдор. — Старосты, отведите учащихся по спальням.

Учителя торопливо покидают зал, намереваясь искать монстра.

Отдаетесь на волю уже успокоившейся толпы. Перси торопливо распоряжается, выбивая для первокурсников привилегированный проход.

— Это же глупо, — шепчешь ты, — отправлять всех по спальням, когда в замке бродит тролль. Стоит нам наткнуться на него и…

Ты не заканчиваешь.

— Не бойся, — шепчет в ответ Гарри, — лучше давай прикинем, что мы можем ему противопоставить.

Тихонько обсуждаете различные идеи. Ваши сокурсники прислушиваются к вам и постепенно успокаиваются. Как можно бояться какого-то тролля, когда их товарищи рядом выбирают наилучший метод его нейтрализации!

* * *

На следующем же самостоятельном занятии замечаешь необычную озабоченность близнецов. Достаешь взятый из библиотеки талмуд по чарам, но они, очевидно, придя к согласию, зовут вас.

— Давно уже следовало вам ее показать, — вздыхает Фред.

— Появилась проблема, которую нужно обсудить с вами.

На столе перед ними лежит изрядно потрепанный лист пергамента.

— Что это? — тут же интересуется Гарри.

Джордж ухмыляется и, достав палочку, активирует Карту.

— Впечатляет, — восхищается Гарри. — А как вы узнали пароль?

— Хаффлпаффка одна сказала, Тонкс — та еще оторва! Жаль, она окончила в этом году. А саму Карту мы вытащили из кабинета Филча, хоть и не смогли самостоятельно понять, что это.

— Собственно в чем загвоздка, — подхватывает Фред, — Карта позволяет следить за всеми перемещениями в замке.

— Во время инцидента с троллем мы решили узнать, где он, и убедиться, что на него никто не наткнется.

— Кроме учителей, конечно.

— Вот только около Пушка очень скоро объявились Снейп и Квиррелл, что-то там сделали и вернулись.

— Мы думаем, что они хотят заполучить то, что там хранится. И специально выпустили тролля, чтоб всех отвлечь и сделать попытку справиться с цербером. Но, видимо, у них не получилось.

— Гарри, у тебя не появилось никаких идей, что там может быть?

— Нет, — качает Гарри головой, разглядывая Карту.

Близнецы еще мгновение смотрят на него с надеждой, а затем Фред достает палочку, готовясь спрятать Карту.

Пожалуй, пора.

С резким выдохом останавливаешь Фреда и указываешь на точку, которую ты нашла почти сразу.

— Что это?

— Питер Петтигрю, — читает Гарри. Близнецы пожимают плечами. — Что такое, Гермиона?

— Это имя было во “Взлете и падении темных искусств”, Петтигрю посмертно наградили Орденом Мерлина II степени. Он отыскал Сириуса Блэка, хранителя тайны Поттеров, предавшего их, и погиб от его руки. — Три одинаково потрясенных взгляда. Раздраженно закатываешь глаза. — Нужно сообщить директору. Здесь что-то нечисто.

— Нет, — тут же говорит Фред, — мы не будем показывать Карту Дамблдору.

— Тогда давайте пойдем и разберемся сами, — предлагаешь ты.

Две рыжих головы склоняются над пергаментом.

— Это башня Гриффиндора.

— Спальня первокурсников, — добавляет первым сориентировавшийся Гарри.

— Отлично, пошли.

Спальня первокурсников оказалась пустой: все сидели в общей гостиной, делая уроки и просто развлекаясь. Фред достает из кармана Карту и разворачивает ее. Подходит к одной из кроватей.

На ней спит крыса.

— Это крыса Рона, — сообщает Гарри.

— Да, — соглашается Джордж, — и мы, совершенно точно, никогда не называли ее Питером Петтигрю.

Джордж берет крысу и отходит с ней на несколько шагов.

— Но судя по карте, — сообщил Фред, — это он и есть.

Близнецы переглядываются. Убрав карту, Фред наколдовывает клетку, куда Джордж аккуратно, стараясь не разбудить, запихивает крысу.

— А вот теперь можно и к директору.

— Вы знаете, где его кабинет? — любопытствует Гарри.

— Конечно. Нас столько раз туда отводили…

Весь путь по школе совершаете скрытыми коридорами, даже если оказывается дольше. Незачем кому-то видеть вас сейчас. И так пришлось исхитриться, вытаскивая клетку с крысой незаметно для гриффиндорцев. Из последнего коридора вы выходите прямо напротив горгульи.

— Вот здесь кабинет директора, — сообщает Фред и с ходу пытается угадать пароль. — Лимонный шербет?

— Что? — недоуменно восклицает Гарри.

— Дамблдор ставит в качестве пароля названия сладостей. — Объясняет Джордж. — Пастила?

— Нам нужно поговорить с директором Дамблдором. Это связанно с Питером Петтигрю. — Сообщаешь ты горгулье.

Близнецы ехидно смотрят на тебя. Полминуты спустя горгулья отодвигается, шокируя их.

— Как?..

— Читайте “Историю Хогвартса”, — ухмыляешься ты. — А как, по-вашему, испросить аудиенцию, не зная пароля?

— Туше, — признает Джордж.

Поднимаетесь по винтовой лестнице и входите в кабинет директора.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — приветствуют его близнецы.

— Здравствуйте, — смущаясь, бормочите вы с Гарри.

— Рад вас видеть, молодые люди, — кивает директор. — Что вы хотели мне сказать?

— Вот. — Джордж ставит на стол клетку с крысой. — У нас есть подозрения, что это анимаг.

— Присаживайтесь, — одним взмахом палочки директор исчезает клетку и, сдвинув очки на нос, принимается разглядывать зверька. Вы молчите, ожидая.

Директор вздыхает, левитирует крысу на свободное кресло. Росчерк — и в кресле посапывает чуть полноватый, обрюзгший, неприятно выглядящий человечек.

— Питер Петтигрю… — почти неверяще выдыхает Дамблдор. — Я верил, Сириус… — Он замирает, о чем-то серьезно задумавшись.

Гарри вежливо кашляет, директор тут же вспоминает про вас.

— Ах да, полагаю, у вас много вопросов? — Вы киваете. — Десять лет назад, когда Волдеморт (близнецы вздрагивают) охотился на семью Поттеров, я предложил им использовать чары Доверия. Это заклинание не позволяет тем, кто не посвящен в секрет, обнаружить защищенный дом, даже прогуливаясь рядом с ним. Я просил сделать меня хранителем тайны, но Джеймс отказался. У него было три друга, которым он полностью доверял. Он сообщил мне, что доверил тайну Сириусу Блэку. Несколько месяцев спустя Волдеморт пришел в их дом.

Гарри рядом крепко сжимает руки на подлокотниках кресла.

— Все решили, что Сириус предал твоих родителей, Гарри, а Питера, который тоже был одним из их четверки, убил, вместе с двенадцатью случайно оказавшимися рядом людьми. Хоть и были некоторые… странности… на них предпочли просто закрыть глаза, слишком очевидны были улики.

— А вы? — тихо спрашивает Гарри.

— Я не верил, что Сириус способен на предательство. Но один человек, пусть даже глава, не может пойти против всего Визенгамота. Твоих родителей любили, Гарри. За Азкабан для Сириуса Блэка проголосовали единогласно. А теперь, — Дамблдор переводит взгляд на Питера, — у нас есть живой свидетель. И я постараюсь теперь разобраться, что же именно произошло тогда. Прошу прощения, но мне следует как можно быстрее отправиться в министерство.

Кабинет директора покидаете в тяжких мыслях.

— Крайне неприятно, когда другие знают о тебе то, что не знаешь ты сам, — задумчиво говорит Гарри. — Гермиона, в каких книгах можно что-нибудь найти?

Задумываешься на мгновение.

— Попроси у мадам Пинс подшивку “Пророка” за восемьдесят первый год, номера за ноябрь и декабрь. Я уже упоминала “Взлет и падение темных искусств”, кое-что есть еще в “Истории современной магии” и “Великих волшебниках XX века”, но совсем немного.

— Ого, — ошарашен Гарри.

— Да ты знаменит, — подкалывают его близнецы.

— Фред, Джордж, — делаешь вид, что идея тебе пришла только что, — вы говорили, что в лаборатории, когда вы ее нашли, были рабочие журналы.

— Да.

— А там не было журналов по анимагии?

— Были. Слушай, — осеняет Фреда, — а ведь Джеймс Поттер с друзьями — возможно, это они и были Мародеры. Вряд ли в то время в школе было много незарегистрированных анимагов. Да, Гермиона, а зачем ты спрашиваешь?

— Дадите их полистать?

* * *

Наступил день первого матча по квиддичу. С самого утра Гарри на взводе: это его дебют. Несмотря на все предпринятые Вудом и командой меры секретности, слух о новом ловце просочился наружу. Периодически подходящие ученики (неважно, желают они ему удачи или говорят, чтобы не боялся навернуться) только подливают масла в огонь. Гарри еле-еле запихивает в себя более чем скромный завтрак.

На твое пожелание удачи Гарри нервно кивает и вымученно улыбается.

В одиннадцать утра — время, на которое назначено начало игры — ты уже сидишь на гриффиндорской трибуне рядом с Хагридом.

Из раздевалок на противоположных концах поля выходят игроки. Команды встречаются в центре поля, где их дожидалась мадам Хуч. Минута, пока судья что-то говорит игрокам. Капитаны жмут друг другу руки. Свисток — игра началась.

Во все глаза следишь за ходом игры, мало обращая внимания на комментарии Ли Джордана — друга близнецов, с которым и вы немного познакомились, но так и не сумели научиться общаться.

Хагрид не отрывается от бинокля, наблюдая, кажется, за одним только Гарри. Ты же смотришь на всю игру, наслаждаясь слаженностью действий игроков и не особенно интересуясь результатами.

— Чегой-то это с Гарри творится, хотел бы я знать, — бормочет вдруг Хагрид. — Готов поклясться, прокляли его метлу. Сильной магией прокляли.

— Слизеринцы? — тут же интересуется сидящий рядом Финниган.

— Нет. — Уверенно отвечает Хагрид. — Не ученическая эта магия.

— Хагрид, разреши бинокль.

— Конечно.

Тратишь несколько драгоценных секунд, подстраивая бинокль под свои размеры, затем вскидываешь его и внимательно изучаешь учительскую трибуну.

— Странно, — вслух размышляешь ты, — колдуют и Снейп, и Квиррелл… А больше никто. Но если они оба пытаются навредить — тогда Гарри давно бы упал. Значит, один из них пытается помочь, вот только кто? И почему тогда они оба сунулись к псу?

— Ты это о чем? — незамедлительно интересуется Хагрид. Делаешь вид, что, задумавшись, не слышишь его.

— Гарри нужно помочь. Но если нельзя быстро определить, кто именно ему помогает, нужно помешать обоим. Держи. — Возвращаешь ты бинокль и, спешно перебираешься на проходы под трибунами. Бежишь в сторону преподавателей.

Хорошо, что тебе точно известно, кто из них двоих что колдует. Сперва отвлечь Квиррелла, а затем Снейпа — как, кажется, сделала та-Гермиона.

На Квиррелла накладываешь довольно бестолковое обычно, но и малозаметное заклинание, вызывающее непреодолимое желание моргнуть. Снейпу с мстительной улыбкой поджигаешь мантию.

Возвращаешься к Хагриду, смотришь на поле. Гарри летит с высоко вскинутой рукой, в ней зажат слабо трепыхающийся снитч.

И пусть не говорят, что стадион взорвался в радостных воплях. По твоему мнению, реакция на некоторые голы была более громкой.

— Гермиона, — зовет тебя Хагрид, когда ты уже собралась спускаться с трибун вслед за остальными болельщиками, — что ты говорила про профессоров?

Оборачиваешься.

— На Хэллоуин, когда в замок проник тролль, Снейп и Квиррелл были около трехголового пса.

— А вы-то про него откуда знаете? — потрясенно выдыхает Хагрид.

— Видели, — отмахиваешься ты. — Хагрид, Гарри говорил, что ты должен знать, что там хранится, за этим псом.

— Это не про вас, — твердо отвечает Хагрид.

— Хагрид, они пытались проникнуть туда, пытались убить Гарри. Один из них, по крайней мере, — поправляешься ты. — Что там такого важного?

— Да говорю же, не ваше это дело, — злится Хагрид. — Вон Дамблдора идите, пытайте, или Фламеля, их это…

Он резко замолкает.

— Фламеля, значит. — Киваешь и, развернувшись, покидаешь трибуну.

— Э, Гермиона!

* * *

Победу решили отметить с размахом. Пока близнецы организовывают набег на кухню, быстро делишься с Гарри полученной информацией.

— Фламель… — задумчиво бормочет Гарри, — где-то я видел это имя, точно помню…

— Мы много чего прочли, — соглашаешься ты, — хотя бы примерно, где ты это видел, когда?

Гарри отрицательно мотает головой.

— Не помню, — грустно улыбается, — уж извини.

— Найдем, — задумчиво хмуришься.

Празднование постепенно организовывается. В гостиной становится шумно, весело. Команду, особенно ловца, славят, приводя Гарри в смущение.

Радуешься вместе со всеми. Смотришь на лучащегося счастьем Гарри — и замираешь.

“Я слишком тебя любил. Твоё счастье и спокойствие заботили меня куда больше всего остального, я позволил себе на время забыть и о страшной правде и о своих намерениях”.

Невидящим взглядом скользишь по лицам. Никто еще не догадывается, что ждет их всего через несколько лет.

Хочется кричать. И плакать. Рассказать все.

Но ты знаешь еще слишком мало. Уверена ли ты, что твое вмешательство не приведет к еще более чудовищным последствиям? Нет.

Пока — нет.

Сможешь ли ты суметь сохранить для Гарри иллюзию детства — одновременно помогая ему? Не сломается ли он, открой ты ему правду?

Кто знает…

Отчаянно нужна информация.

— Ты в порядке? — присаживается рядом Гарри.

— Да… — тянешь неопределенным тоном. — Просто задумалась.

— О чем, если не секрет?

— Надо навестить на каникулах Олливандера. Может, он знает о палочках что-то интересное.

— Если не он, то кто же? — соглашается мальчик с тобой.

Если не ты, то кто же? Кто не будет закрывать глаза на проблемы, кто разорвет порочный круг, кто вместо вечного повторения прошлых историй сможет сделать шаг вперед?

Пора забыть, что время — колесо. Время — стрела.

Страшно…

Отчаянно, до дрожи пробирает страх…

Не справиться, не получить возможности, не успеть…

До ужаса боишься не успеть.

— Гермиона? — Гарри внимательно смотрит на тебя. Что он сумел увидеть в твоих глазах? О чем он подумал?

Заправляешь за ухо выбившийся локон. Отводишь взгляд, смотришь на вечеринку.

Да пусть произойдет хоть что-нибудь! Гарри должен отвлечься, он не успокоится, пока не поймет, что у тебя на уме.

Твои молитвы были услышаны. В гостиной появляется Минерва МакГонагалл.

Веселье на мгновение стихает, но декан окидывает своих подопечных взглядом — и улыбается. Демонстративно смотрит на часы.

— Что ж, до отбоя еще полтора часа…

Все расслабляются. Нагоняя не будет. МакГонагалл находит взглядом Гарри и жестом подзывает его к себе.

Смотришь, как она что-то ему говорит. Наблюдаешь, как меняется выражение его лица — от взволнованного любопытства — к удивленной радости.

Напоследок МакГонагалл пристально смотрит на близнецов и, погрозив им пальцем, покидает вас. Сияющий Гарри возвращается на диванчик.

— Сириуса Блэка оправдали, — выдыхает он, — на Рождество я смогу поехать к нему, познакомиться.

— О. Рада за тебя.

Время. У них будет чуть больше времени, чтобы лучше узнать друг друга. Хорошо это или плохо? Как повлияет на него Сириус?

Слишком уж все неопределенно…

— Гарри, Гермиона, — подходит к вам Невилл, — вы Тревора не видели?

Гарри, улыбнувшись, мотает головой — и замирает. Невилл, вздохнув, уходит, а ты наблюдаешь за Гарри, практически видя промелькнувшую у него в голове ассоциативную цепочку: Невилл ищет жабу — поездка в поезде — шоколадные лягушки — вкладыш.

— Я вспомнил, — тихо подтверждает он твою догадку. — Это имя было на вкладыше в шоколадных лягушках, когда мы только ехали сюда.

— Она у тебя сохранилась?

— Мм… кажется, нет. Но я помню, там было что-то про алхимию.

— Фламель. Алхимия. Фламель… Алхимия… Фламель! — Взволнованным тоном восклицаешь ты. — Если это тот самый Фламель…

— Ты что-то про него знаешь?

— Да. Я читала про него еще до того, как узнала о магии. Фламель, предполагается, создал философский камень и его, якобы, неоднократно видели после смерти.

— Якобы? — уточняет Гарри.

— Это маггловская легенда. Но не исключено, что у нее окажется реальная подоплека. — Киваешь сама себе. — Я даже уже знаю, где это можно уточнить.

* * *

— Вверх!

Презрительно игнорируя тебя, метла даже не шевелится.

— Вверх!

Поддразнивая, она чуть перекатывается набок и возвращается в исходное положение.

— Вверх!

И вновь ей просто плевать на тебя. Не шевелится и не собирается. Приходишь в бешенство.

— Уверенней, Гермиона, — наблюдает Гарри привычную картину. Каждый раз у тебя уходит по несколько минут и десятка два-три команд, чтобы заставить метлу влететь в твою руку.

“Ты опасаешься ее — и уговариваешь, — сказал как-то Гарри. — Просто прикажи ей. Уверенно”.

Вздыхаешь и закрываешь глаза. Да как смеет этот чертов кусок деревяшки, не имеющий и тени сознания, игнорировать твои команды? Сжечь, уничтожить, запустить в Дракучую Иву…

— Вверх! — рявкаешь со злостью.

Отставленную в сторону ладонь подбрасывает, когда метла на скорости врезается в нее. У тебя получилось! Все прошлые разы она поднималось нехотя, делая одолжение после долгих уговоров. Кажется, тебе удалось понять принцип!

Вот только этот принцип никак не поможет тебе на метле удержаться.

Садишься на метлу и, после одобрительного кивка Гарри, чуть тянешь ее на себя, заставляя ее немного подняться.

Ноги сами собой сжимаются в коленях в попытках удержаться на тонкой жердочке. Руки намертво вцепляются в метловище — и разжать их вряд ли получится.

И как только игроки умудряются держаться одной рукой — а то и вовсе без рук? Это не велосипед, здесь нет такого удобного сидения. Да и велосипед не свалится с высоты, лишь свернет чуть в сторону, но времени всегда хватает схватиться за руль и компенсировать. А без седла, когда надо контролировать и высоту полета, и держать в руках биту или мяч? Да идите вы полем, лесом и торфяником со своим квиддичем, адреналиновые наркоманы! Тут просто летать-то бы научиться. И то боязно.

Медленно наворачиваешь круги. О том, чтобы подняться повыше или ускориться и речи быть не может.

Когда ты останавливаешься, Гарри задумчиво тебя изучает. Про рожденных ползать он, в отличие от Малфоя, не пошутил ни разу. Добрый он мальчик.

* * *

Постепенно приближается рождество. Снега нет довольно долго: первый выпадает только к середине декабря, когда все уже как на иголках, предвкушают рождество и каникулы. Со странной тенью ностальгии вспоминаешь гораздо более снежные Соловецкие зимы. Все ученики высыпают из замка, по-детски радуясь зиме. Близнецы, когда вы наседаете на них после их наказания, подробно объясняют, как именно они зачаровали снежки для бомбардировки квиррелловского тюрбана. Втайне умираешь от хохота.

Каменные стены замка вытягивают тепло. Передвижения по коридорам замка сводятся к минимуму, огонь в каминах разжигают сильнее, из гостиных выходят, одеваясь как на улицу. Особенно мерзкий климат в подземельях. Немного сочувствуешь Снейпу и всем слизеринцам оптом.

Малфой нашел новую тему для издевательств над Гарри, неоднократно прохаживаясь на тему не до конца отсидевших преступников. Гарри стоически игнорирует его нападки, милостиво не напоминая, что Сириус приходится самому Драко гораздо более близким родственником.

Иногда у тебя даже появляется жалость к мальчику: он так хочет обратить на себя внимание, понравиться Гарри. Не научили его дружить, а объект для тренировки он выбрал крайне неудачный, еще и сразу поставил себя неправильно… В итоге это выльется в непрекращающуюся школьную вражду и многолетнюю ледяную неприязнь после нее.

Разок у тебя (о, чудо!) возникло робкое желание попытаться помирить их. Впрочем, перегорело оно необычайно быстро. Что поделать, слизеринец успел взбесить и тебя. Особенно если сравнить его с его сестрой.

Как же тот-Гарри был потрясен, когда чем-то знакомая блондинка лет сорока представилась как Элеонора Люциевна. Малфоева. Ту дикую смесь изумления и едва подавляемого истерического хохота от вида насквозь обрусевшей, почти позабывшей родной язык сестры своего давнего недруга Гарри не испытывал больше никогда. А много позже, узнав ее получше, вернулся к напрочь выброшенным из головы в момент представления мыслям закрутить с ней интрижку.

Каникулы близятся. В последние дни Гарри пребывает в радостном возбуждении: не терпится познакомиться с Сириусом. А у тебя есть на каникулах своя цель.

Все когда-нибудь случается. Наступил и Этот День. Первый день каникул.

Складываешь в сумку абсолютно необходимые вещи и покидаешь ставшую уже привычной комнату. Не терпится вернуться домой, обнять родителей. Но ты знаешь, что уже завтра начнешь считать дни до возвращения сюда.

По прибытии на Кингс-Кросс вас встречают двое мужчин, почти одновременно направившиеся к вам, едва вы вышли на перрон. Виснешь на шее у отца, пока Гарри осторожно знакомится с Сириусом, которого он пока видел только на фото. Сириус знакомится и с тобой и твоим отцом. Вы с Гарри желаете друг другу счастливого рождества и прощаетесь.

Несколько дней тебя будут расспрашивать, ахать и кормить домашней едой. Праздник… Выждать еще день-два — и можно наведаться в Косой переулок.

* * *

В глубине магазина кратко звенит колокольчик, скоро подойдет хозяин.

— Добрый день, мисс Грейнджер, — как всегда из ниоткуда выныривает Олливандер.

— Здравствуйте, мастер, — киваешь ты.

— Помню, виноград и жила дракона. Какие-то проблемы с палочкой?

— О нет, что вы, — качаешь головой, — я всего лишь хотела задать вам несколько вопросов.

— Всегда рад помочь, — ободряюще улыбается Олливандер.

— Я хотела спросить… — мнешься под его внимательным взглядом. — Мистер Олливандер, как работают палочки? Как раньше обходились без них?

— Ох, — счастливо вздыхает Олливандер, — порадовали старика. Редко кто задается таким вопросом, а ведь вопрос-то правильный. Что ж это я, — внезапно спохватывается он, — пойдемте внутрь, разговор-то будет непростой.

Маленькая комнатка, куда проводит тебя Олливандер, является, судя по всему, одновременно спальней, гостиной, столовой и мастерской. Узкая кровать с небрежно брошенной на нее мантией. Низенький круглый столик, на котором лежат деревянные заготовки палочек, позавчерашняя газета, тарелка с недоеденной пиццей и полупустой стакан.

— Прошу, присаживайтесь, — приглашает он за стол. — Простите, я сейчас уберу.

Один росчерк палочкой — и стол пустеет. Но это явно не было простым заклинанием исчезновения. Догадываешься, что Олливандер куда-то все спрятал. Садишься на подозрительно пошатнувшийся под тобой стул.

— Да, очень правильный вопрос, — повторяет он. — Вы хотите знать, как все начиналось?

Киваешь.

— Вряд ли вы найдете это в какой-либо книге, — предупреждает он. — Мы уже никогда не узнаем, кто первый сумел структурировать магию и — вместо сгустка энергии — создал первое заклинание. Конечно, палочек тогда еще не было, но и заклинания были предельно простые. Несколько силовых линий, два-три активных узла. Самым сложным было научиться их выплетать, а уж запомнить и, впоследствии, создавать было просто. Шло время, проводились исследования, и началось то, чего все ожидали и опасались. Сложнейшие из придуманных заклинаний многие маги были просто не способны повторить. Те, кто мог, создавали артефакты, куда вкладывали эти заклинания — для остальных. Совершенствовать стали и артефакты. Вкладывали два заклинания, три, еще больше. В итоге, была разработана концепция универсального артефакта. Артефакта, который может создавать любое заклинание, информация о котором в него вложена. И тут столкнулись с другой проблемой. Артефакт должен быть достаточно компактен, чтобы его было удобно постоянно носить с собой. Там должна быть защита от случайной активации. И должен быть механизм идентификации заклинания, которое хочет использовать владелец. Так были изобретены волшебный палочки и нынешняя концепция сотворения заклинаний, когда волшебник знает ключ — слово и жест — а палочка создает заклинание.

Он тяжело вздыхает.

— Это был прорыв. Изначально не способные к сложному колдовству маги получили доступ к высшим заклинаниям. Большая часть магов перестала пытаться творить заклинания самостоятельно. Зачем, если можно просто махнуть палочкой, вместо того чтобы напряженно создавать энергетический конструкт. Очень немногие продолжали разработку новых чар. Но и они оценили удобство палочек и использовали их в повседневных делах. Разработанные заклинания они продавали мастерам палочек. Мастера конкурировали между собой в погоне за самым полным набором заклинаний… Настал момент, который должны были предвидеть. Никто уже не учился по-настоящему творить волшебство. Энтузиасты-исследователи забросили свою работу, когда поняли, что все необходимые для жизни заклинания придуманы и воплощены. Именно тогда, когда было придумано последнее заклинание, начался закат Магии.

— Кто был последним? — осторожно спрашиваешь ты.

— Мерлин. Великий Мерлин, — с горечью говорит Олливандер, — который так и не сумел вытащить магов из трясины, куда они погружались.

Полторы тысячи лет…

— Я знаю, что я сделаю, — внезапно сияет старый мастер. Он достает из шкафа прошитую стопку разноразмерных листов и бережно кладет ее на стол. — Это дневник нашего рода за последние шесть столетий. У меня нет наследника, мисс Грейнджер. Возьмите их и сделайте то, что не удалось Мерлину. Я не сомневаюсь: вы станете великой.

* * *

Разложив на столе, вдумчиво изучаешь дневник Олливандеров. Магия — гораздо более сложная и интересная штука, чем кажется при поверхностном взгляде. Когда-то давно и не тебе попалось на глаза сравнение магических заклинаний (конструктов!) и компьютерных программ. Фэнтезийные истории о бравых попаданцах-программистах, проникающих в суть магии и использующих прежние наработки для повергания в прах архимагов.

Чушь, конечно. Программа выполняет одну команду за другой (если не учитывать условных и безусловных переходов). Но в любой момент времени команда только одна. В конструкте же сотни и тысячи узлов (и это для относительно несложной магии!), сложным образом связанные друг с другом и непрерывно друг на друга влияющие. Скорее, это нейропрограмма.

А палочка, таким образом, универсальный нейрокомпьютер. Который “в железе” не изобретут и через сорок лет. Даже гордость берет.

Но и на конструкты можно, при желании, распространить адаптированные процедурный и объектный принципы. Что, в общем-то, и использовалось разработчиками чар. Если у нас есть конструкт для нагрева и конструкт для определения температуры, то вполне возможно создать “термос” взяв их и навертев сверху управляющую сеть. А в заклинании потом отразить названия базисов — просто так, для памяти.

Александр, помнится, жаловался, что объектно-ориентированный подход — это минное поле. Код множится и дублируется, мешая нормальной работе. Да, проще писать. Но — дольше выполнять. Вот и прогрессирует год за годом вычислительная мощность процессоров.

Так и здесь. Пододвигаешь журнал мародеров и изучаешь объектную проблему на примере анимагии. “Канонический” метод, который можно найти в современных справочниках, невероятно сложен, но универсален. Мародеры использовали более простой и, скорее всего, более старый способ. Вероятно, нашли в библиотеке Поттеров или Блэков. Но там необходимо было вручную вычислить некоторые константы.

В дневнике же упоминается первоначальный метод. Очень простой, но с большим количеством индивидуальной подгонки, несколькими сотнями коэффициентов. Когда метод разработали, просто не было необходимого для вычислений математического аппарата. Вот и требовалось по несколько лет неполных трансформаций для их экспериментального подбора. Опасного. Семь процентов смертности.

Потребуется время, чтобы восстановить все зависимости, вычислить и подогнать под себя.

Но это пока терпит. У тебя еще около года до встречи с василиском, когда придется прикрыть владение серпентарго.

Менталистика. Когда-то обучение начинали именно с нее. Без абсолютной памяти сложно точно запомнить множество монструозного размера конструктов, а не разгоняя сознание не получится создавать их достаточно быстро. Это потом придумали окклюменцию, легилименцию и прочие ответвления. Более простые, как раз для владеющих палочками, которым не требовалась вся мощь не скованного разума.

Ты все чаще проваливаешься в чужую память. Количество эмоциональных связей приближается к критическому порогу. Надо что-то делать.

* * *

Встретив на вокзале Гарри, благодаришь его за подаренный Паркер. Самой тебе фантазии хватило лишь на пару романов о самом бегучем волшебнике Плоского мира. Пусть посмеется. Чем-то тебе Ринсвинд напоминает самого Гарри.

В дороге обсуждаете свои каникулы. Ты рассказываешь об откровениях Олливандера и показываешь дневник его семьи. Гарри рассказывает, как узнавал Сириуса. Со вкусом описывает Лондонское поместье Блэков и его незабвенную хозяйку. Чокнутого домовика. Показывает мантию-невидимку.

— Сириус узнал ее: она принадлежала отцу, но тот перед смертью кому-то ее отдал.

— Записки при ней не было? — восхищаешься ты артефактом.

— “Используй ее с умом”, — процитировал он. — Без подписи.

В Хогсмиде пересаживаетесь в кареты. Задумчиво разглядываешь фестралов. Гарри не обращает на них внимания. Счастливый…

На следующее утро просыпаешься рано, но Гарри, едва не подпрыгивая в кресле от нетерпения, уже дожидается тебя.

— Гермиона, пойдем скорее, пока все спят, — он подтягивает тебя поближе и укрывает вас мантией. — Мне ночью не спалось, и я пошел прогуляться…

— Гарри! — негромко восклицаешь ты.

— Знаешь, ночью Хогвартс такой спокойный и красивый, — шепотом объясняет он, ведя тебя по коридорам. — А в одной из комнат я нашел любопытное зеркало. Знаешь, я увидел в нем своих родителей. Хочу тебе показать. Я бы разбудил раньше, но лестница к вам не пустила…

Объясняешь систему защиты на лестницах в спальни девочек и, в очередной раз, советуешь прочесть “Историю Хогвартса”.

Еиналеж…

Что, интересно, увидишь в нем ты?

Вы с Гарри? Над поверженным Волдемортом? И все живы? И будущее будет спокойным?

Хотя, это скорее цель…

А зеркало показывает мечту.

Гарри останавливается, выдыхает и тихонько открывает дверь. Вы заходите.

В комнате пусто.

Лишь следы в пыли показывают место, где еще недавно стояло зеркало.

* * *

Вновь втянуться в рутину учебы оказалось очень просто. Вот только на первом же зельеварении Снейп решил напомнить о своем сволочизме.

— Мисс Грейнджер, — обращается он к тебе, когда ты уже готовишься кратко изложить пройденные в прошлом семестре темы, — уберите это и достаньте нормальное перо. Десять баллов с Гриффиндора.

— У вас нет права, сэр, — возражаешь ты, игнорируя изумленные взгляды отвлекшихся от проверочной работы сокурсников, — в правилах Хогвартса нигде не сказано, что для письма необходимо использовать именно перья.

— Двадцать баллов с Гриффиндора. — Снейп смотрит холодно и бесстрастно.

Молча достаешь перо и убираешь ручку в сумку.

После уроков навещаешь МакГонагалл, и вы вместе просматриваете правила. Декан, убедившись в твоей правоте, обещает поставить вопрос на следующем учительском собрании.

На следующих зельях достаешь Паркер немного демонстративно. Снейп, тихо ненавидя, игнорирует.

* * *

Прочтя дневник Олливандеров, Гарри соглашается в необходимости постижения менталистики. Чем вы и занимаетесь на ваших самостоятельных занятиях, отложив все остальное.

Самым сложным оказалось принять простой факт: разум должен перестать быть функцией только тела. Факт, столь же удивительный, как и очевидный, если вспомнить об анимагах. Ведь мозг кошки там или крысы не позволяет существовать полноценному человеческому сознанию. Не говоря уже о жуках, у которых мозг вообще отсутствует. А значит, анимаги думают чем-то еще, что с телом связано несколько опосредованно.

Чистый разум, связанный лишь с душой. Если она, конечно, существует. Впрочем, ее можно рассматривать как удобную абстракцию. Такой разум не будет скован физическими ограничениями мозга на скорость мышления, объем и качество памяти.

И еще один момент, весьма тебя забавляющий. И окклюменция, и легилименция разрабатывались именно как адаптированные под мозг приемы. При переводе сознания в высшие плоскости их полезность становится даже, скорее, отрицательной.

В совершенствовании сознания ты прогрессируешь быстрее Гарри. Ввиду приближающегося матча с Хаффлпаффом Вуд увеличил количество тренировок. Близнецы, совсем забросив свои собственные разработки, стонут и от души чихвостят капитана. Гарри, хоть он и гораздо сдержаннее, явно соглашается с ними, но все же находит время, чтобы выслушать о твоих действиях и постараться повторить твои шаги. Пусть он вынужденно отстает, но ему будет проще нагонять по проложенной тобой тропе, избегая твоих ошибок.

* * *

В день матча Гарри на нервах с самого утра: по неясной причине Снейп изъявил желание заменить мадам Хуч в качестве судьи. Не только команда, но все Гриффиндорцы подозревают зельевара в намерении любой ценой присудить победу Хаффлпаффу, что гарантирует поражение в квиддичной гонке и, почти наверняка, приведет к очередному взятию Слизерином Кубка школы. Кажется, восьмого подряд.

В последний раз желаешь Гарри удачи у самой раздевалки. Он машинально кивает, совершенно не слыша тебя. Близнецы хлопают его по плечам и утаскивают внутрь, предварительно пообещав тебе присмотреть за ним. Отправляешься на трибуну присмотреть себе местечко поудобнее.

Как и в той жизни, Гарри накручивает себя до такой степени, что ловит снитч чуть больше чем через три минуты от начала игры, не дав никому забить ни одного гола.

Да… Если бы не Барберус Бреджи, квиддич мог бы остаться интересной игрой, развитие же его идеи портит всю красоту и нивелирует усилия других игроков. А “Квиддич сквозь века” еще осмеливается утверждать, что лишь после изобретения снитча игра родилась по-настоящему. По твоему скромному мнению, в тот момент игра умерла.

Вокруг опустившегося на поле Гарри собирается хлынувшая с трибун толпа. Но всех их опережает пришедший на эту игру Дамблдор. Задумчиво провожаешь его взглядом, когда команду уносят на руках. Пора и тебе возвращаться в башню.

В гостиной старшекурсники спешно наводят порядок в преддверии вечеринки, развешивают украшения. В самый разгар работы появляется команда, игроков шумно приветствуют. Не найдя Гарри, интересуешься у Фреда, где он. По словам рыжего, твой друг немного задерживается из-за решения лично отнести свою метлу.

Незаметно выскальзываешь из гостиной и, коротко оглядевшись, устраиваешься на подоконнике в незаметном для беглого взгляда закутке. Ждешь, наблюдая.

Близнецы вместе с несколькими помощниками покидают гостиную, направляясь, по-видимому, на кухню за припасами для вечеринки.

Ждешь.

Они возвращаются, нагруженные съестным. Пока заходят, из открытого портрета доносится приветственный рев.

Ждешь. Волнуешься.

Гарри бредет, глубоко задумавшись. Окликаешь его и он, очнувшись, прячется вместе с тобой.

— Тебя долго не было.

— Да. Надо было подумать.

— Что-то произошло?

— Дамблдор… когда подошел ко мне после матча. Сказал, чтобы я не искал зеркало, оно сводит с ума, показывая мечту.

— А ты искал? — тут же интересуешься ты.

Гарри мнется и отводит глаза.

— Это было безответственно!

— Я знаю, — тихо говорит он, — но я хотел еще раз увидеть их.

Мгновенно остываешь.

— Прости. Я… была неправа.

— Нет, Гермиона. Ты полностью права. Глупо жить несбыточной мечтой. Нужно ценить что имеешь. Спасибо тебе, что ты есть. У меня никогда не было такой подруги.

— Гарри! — теряешься, не зная, что сказать. Гарри находит твою ладонь и крепко сжимает ее.

— Случилось еще кое-что, — после паузы добавляет он. — Я заметил Снейпа, направляющегося в Лес.

Старательно морща лоб, Гарри рассказывает о слежке за зельеваром и его более чем странном разговоре с Квирреллом. Анализируете разговор.

— Там действительно философский камень и кто-то из них хочет его добыть.

— А кроме Пушка есть еще какое-то количество препятствий. Одно из них устанавливал Квиррелл.

— Как минимум есть еще что-то от Дамблдора.

— Ага. Не удивлюсь, если там это зеркало и находится.

— Все может быть. Но три испытания для такой ценности маловато… Следующее число — семь. Значит, вероятно, привлечено еще четыре мага. Деканы факультетов?

— Не исключено… Как думаешь, что там может быть?

— Ну, Спраут посадила какую-нибудь хищную гадость, Квиррелл притащил монстра…

— Снейп, МакГонагалл и Флитвик?

— Пас. В их сферах можно придумать много чего любопытного и интересного.

* * *

После матча Вуд, словно вспомнив о предстоящих ему СОВах, снизил интенсивность тренировок. Гарри уже готов был облегченно вздохнуть, но ты вручила ему подробно расписанный график подготовки к экзаменам. Единственное исключение из повторения и отработки заклинаний ты сделала для ваших ментальных упражнений. Робкое возражение, что до экзаменов еще больше двух месяцев, ты проигнорировала. Напомнила только, что когда Вуд возобновит тренировки, Гарри будет уже не до экзаменов.

В один из дней Хедвига приносит приглашение от Хагрида. Полувеликан немного обижается, что вы давно к нему не заходили. Получив предлог, Гарри тут же отписывает обещание прийти. На твои возмущения говорит, что не собирается зарастать мхом, а пойдет прогуляться, чего и тебе советует.

Скрепя сердце, соглашаешься.

Ближе к вечеру идете к Хагриду. Гарри косится на занавешенные окна и стучит в дверь.

— Кто пришел?

— Это Гарри и Гермиона. Хагрид, ты же сам нас приглашал.

Хагрид открывает дверь и, пропустив вас внутрь, прежде чем закрыть, подозрительно осматривается.

— С тобой все в порядке? — интересуешься ты.

— В полном, — отзывается Хагрид, — а чегой-то ты спрашиваешь?

— На улице тепло, у тебя плотно занавешены окна и горит камин. Ты решил устроить у себя баню?

— Да нет, просто… э-э… на огонь посмотреть захотелось, вот.

Вы с Гарри быстро переглядываетесь, без слов понимая друг друга: Хагрид темнит.

— Чай будете? С бутербродами.

— Только чай, — поспешно отзывается Гарри.

Пока Хагрид наливает чай, Гарри вдруг спрашивает:

— Кроме Пушка, что еще охраняет философский камень?

Хагрид роняет чашку и шипит сквозь зубы, ошпарившись кипятком. Машинально бросаешь reparo.

— Вы откуда это про камень узнали? Неважно. Знать не хочу. И как он охраняется, не знаю. И не сказал бы, даже если б знал.

— Профессор Дамблдор, разумеется, поставил что-то в конце. Ты посадил Пушка в начале. А кто работал еще? Профессора МакГонагалл, Флитвик, Спраут, Снейп и Квиррелл? — Гарри пристально вглядывается в глаза Хагрида. — Значит, мы не ошиблись.

— Откуда вы… А-а… — отмахивается Хагрид. — Слушайте, не встревайте в это дело. Оставьте профессору Дамблдору.

— Хагрид, я слышал разговор Снейпа и Квиррелла. — Убеждает Гарри. — Один из них хочет украсть камень.

— Чепуха. — Не верит Хагрид. — Зачем бы им…

— Я не знаю! Я слышал…

— Забудь!

Гарри и Хагрид сверлят друг друга взглядом.

— Чтоб мне было спокойнее, — смягчается Гарри, — скажи, что только ты знаешь как пройти мимо Пушка.

— Профессор Дамблдор еще знает, — сдается Хагрид. — Но он знает, как пройти все препятствия. Его-то вы, надеюсь, не подозреваете?

Разволновавшийся лесничий подцепляет чайник и подливает кипятка в свою огромную кружку. Ты не отрываешь взгляд от камина.

— Хагрид, это драконье яйцо? — замечаешь ты то, что пряталось под чайником. — Они же запрещены к распространению! Где ты его достал?

— Выиграл. Пошел вчера ночью в паб в Хогсмид горло промочить перед сном, и там с одним типом в картишки перекинуться уселись. Сдается мне, он был рад от него избавиться.

— Если бы он хотел от него избавиться, — возражаешь ты, — он бы продал его на черном рынке, но он решил презентовать его тебе. Не отрицай, Хагрид, тебе его именно вручили. Что ты отдал взамен?

— Ничего, я же его выиграл, — отпирается лесничий.

— О чем вы разговаривали? — допытываешься ты. — Что ты мог ему рассказать?

— Не помню я, — Хагрид пожимает плечами, — мы с ним основательно на грудь приняли.

— Чтобы пить с тобой наравне, надо либо быть сходных размеров, либо притворяться. Как он выглядел?

— Как обычный человек. Лица я не видел, если ты про это, он в плащ весь был завернут. — Хагрид замечает ваши возмущенные взгляды. — Эй, не смотрите на меня так, в “Кабаньей голове” это обычное дело!

— Хагрид, — подключается Гарри, — ты точно не рассказывал ему о Пушке и как его обойти?

— Не помню, — пожимает плечами Хагрид, — мы с ним о разной живности трепались, могли и про него поговорить.

Переглядываетесь с Гарри.

— А с этой живностью, — киваешь на яйцо, — что делать будешь?

— Я книжку в библиотеке взял, — достал Хагрид из-под подушки “Разведение драконов”. — Старенькая конечно, но в ней все подробно расписано!

— Хагрид, ты знаешь, что они огонь выдыхают? Хагрид, у тебя дом деревянный. Хагрид!

Он тебя не слышит.

По возвращении Гарри сразу подсаживается к мрачно молчащим в углу гостиной близнецам.

— Нужна ваша помощь.

Гарри рассказывает про Николаса Фламеля и философский камень, про Пушка и драконье яйцо, про Хагрида и его пьянку с незнакомцем, про Снейпа и Квиррелла.

— Нужно чтобы вы посматривали по карте за ними, не пойдут ли они за камнем. И еще что-то с драконом придумать бы.

— Сделаем, Гарри.

— А насчет дракона.

— Чарли напишем.

— Это наш старший брат.

— Драконолог.

— Сколько вас всего, — на пальцах подсчитывает Гарри, — пятеро?

— Шесть братьев.

— Билл в египетском Гринготтсе разрушителем заклинаний работает.

— И еще сестренка в следующем году поступает сюда.

* * *

С тревогой следите за Хагридом и его одержимостью дракончиком. Гарри регулярно интересуется у близнецов ответом Чарли. Наконец, письмо приходит.

Чарли сообщает, что в начале мая его друзья собираются к нему лететь и вполне могут прихватить дракона (или яйцо, если он не успеет вылупиться) по пути. Интересуется, удобно ли будет вам встретить их в полночь второго на вершине астрономической башни.

— Не подходит, — говоришь ты, — придется тащить его через весь замок. Нас сто раз поймать успеют.

— Что тогда?

— Лучше уж, — сглатываешь, — в Запретном лесу встретиться. Там и Хагрид сможет его проводить. И присмотрит, чтоб ничего не случилось.

* * *

Дракончик вылупляется, и Хагрид торжественно нарекает его Норбертом. Счастливый, Хагрид поначалу совершенно не желает вас слушать, но постепенно вам удается его убедить, что в драконарии малышу будет лучше.

В ночь отправки вы с Гарри прячетесь под мантию-невидимку и отправляетесь к Хагриду. Норберт уже упакован в ящик, Хагрид положил ему в дорогу крыс и плюшевого медвежонка.

Кликнув Клыка, отправляетесь в лес. Хагрид несет дракона, вы освещаете путь.

Лес темен и страшен. Ежишься и прикидываешь, действительно ли это была хорошая мысль. Гарри с любопытством оглядывается. Кажется, ему все нипочем. Хагрид тихонько что-то бормочет спрятанному в ящик дракончику.

На поляне вас уже дожидаются четверо парней с хитро скрепленными между собой метлами. Принайтовываете к метлам ящик.

Хагрид, обливаясь слезами и сморкаясь в платок размером с простыню, прощается с питомцем. Вы с Гарри пожимаете руки друзьям Чарли и тихонько благодарите за помощь.

Они улетают и увозят Норберта. Хагрид долго смотрит им вслед.

Подмерзнув, напоминаешь Хагриду, что пора возвращаться. Печальный лесничий кивает и грузно топает по тропинке обратно. Уже надеешься, что все закончилось, но вдруг Хагрид останавливается. Резко, будто налетев на невидимую стену.

— Хагрид, что это?

Огибаешь Хагрида, желая увидеть, чем заинтересовался Гарри. На земле пролита какая-то серебристая жидкость. Когда вы проходили, ее еще не было.

— Это единорожья кровь, — глухо отвечает Хагрид, и ты поражаешься, как он мгновенно изменился: нет больше грусти, Хагрид собран и сосредоточен. — Распоследним мерзавцем надо быть, чтобы ранить столь чистое существо. Что-то злое тут творится.

Он смотрит на кровавый след, затем быстро переводит взгляд на вас. Ясно, Хагрид разрывается между желанием как можно быстрее выполнить свой долг и пониманием, что вас следует проводить к замку.

— Мы пойдем с тобой. — Решает Гарри. — Вдруг да поможем.

Хмыкнув, Хагрид вытягивает из-за спины свой гигантский арбалет. Внимательно изучает следы и, видимо, определив, в какую сторону двигался единорог, направляется вслед за ним. Приготовив палочки, сопровождаете его. Клык замыкает.

Идете, продираясь через кусты и валежник. С каждой минутой Хагрид мрачнеет, крови на земле все больше. Около особо заметной лужицы Хагрид приостанавливается и, коснувшись ее, нюхает кровь. Мрачнеет еще больше.

— Много крови потерял. Не выживет. Мы уже близко.

Через пару минут находите прогалину, на которой лежит мертвый единорог. Гарри уже хочет выйти к нему, но, услышав шорох, замирает.

Из тени выдвигается укутанная в плащ фигура и двигается к трупу. Приблизившись, склоняется над раной и пьет кровь.

Хагрид бледнеет. Вы стоите, не шевелясь и почти не дыша, и наблюдаете за осквернением.

Кажется, проходит целая вечность, когда существо, наконец, заканчивает и растворяется в тени.

— Что это было? — выдыхает Гарри. — Зачем он?..

— Пошли отсюда, — Хагрид разворачивается и разворачивает вас, — давай, двигаем.

— Хагрид, — вновь спрашивает Гарри через несколько минут, — так ты расскажешь, что он делал?

— Не стоит вам это знать, но вы ж все одно выясните. — Вздыхает Хагрид. — Кровь единорога может остановить даже на краю небытия, но при этом будешь навеки проклят. Я… только одного знаю, кто может на это решиться.

Гарри молчит.

— Тот-кого-нельзя-называть? Ты ведь говорил, что он не умер. Ты думаешь, это он? И это он охотится за философским камнем?

— Гарри, не лезьте куда вам не следует. Рано вам еще.

Молча идете до замка. Внутри прощаетесь с Хагридом.

— Пойду профессора Дамблдора будить. А вы возвращайтесь к себе и никому — слышите, никому! — ни слова.

* * *

Непонятно, как Гарри умудряется подготовиться и сдать экзамены. Каждый день он интересуется у близнецов действиями Снейпа и Квиррелла. Ничего…

В последний день экзаменов происходит то, чего вы опасались. Дамблдор, не пропустивший ни единой трапезы, не появляется на обеде. Спешно поев, Гарри разыскивает близнецов и наседает на них с традиционным вопросом. Близнецы затаскивают вас в пустой класс и разворачивают карту. Изучаете ее вчетвером.

Дамблдора нет на карте.

— Ему удалось выманить директора из школы, — резюмируешь ты. — Вскоре он пойдет за камнем. Надо кого-то предупредить.

— Нас не послушают, — возражает Гарри, и близнецы согласно кивают. — Скажут, что защиту делали всемером, ее никто не пройдет. Но у него был почти год, чтобы все разведать и подготовиться. Нет, все, что мы можем, это пойти по пятам и остановить его.

— Но как мы-то справимся с препятствиями? — взываешь ты к разуму. — Мы не знаем, что там, и мы только ученики.

— Поэтому мы и пойдем следом. Он будет разрушать ловушки и когда достаточно ослабнет, мы нападем.

У тебя тысяча, миллион возражений, но понимаешь, что тебя не послушают.

Гарри просит близнецов непрерывно следить за третьим этажом. Вы пытаетесь заняться другими делами, но не в состоянии сконцентрироваться. Сидите вокруг карты вчетвером.

На ужине нервничаете, разглядываете двух кандидатов в похитители. Те спокойны.

В гостиной Гриффиндора, спрятавшись ото всех в углу, разворачиваете карту. Около Пушка тут же находите Квиррелла. Наблюдаете, как профессор исчезает с карты.

— Не убил, — комментирует Джордж. — А как пройдем мы?

— У меня есть гипотеза, — неуверенно говоришь ты, — но я ничего не гарантирую.

— Мы слушаем, — подбадривает Гарри.

— Это маггловская легенда. Певец Орфей отправился в Аид за своей умершей женой. Вход туда стерег трехглавый пес Цербер. Орфей усыпил его игрой на лире.

— То есть, его усыпит музыка?

— Я не знаю. Но больше ничего в голову не приходит. Хагрид явно не скажет.

Близнецы кивают друг другу. Гарри убегает в свою спальню и через минуту возвращается.

— Пошли.

Через Хогвартс идете, стараясь не шуметь. Джордж отслеживает по карте учителей.

Добравшись до памятной двери, обнаруживаете ее приоткрытой. Осторожно заглядываете внутрь. Пес ворчит, в три головы наблюдая за вами — дотянуться до двери он не может. У его лап стоит арфа.

Гарри достает подаренную Хагридом на рождество флейту.

— Погодь, — тормозит его Фред. — Это зачарованная арфа, она играет сама по себе.

— Что ж она не играет сейчас?

— Мелодия кончилась. Нужно просто дотронуться до нее палочкой.

Гарри одаряет Фреда странным взглядом.

— Ты самоубийца? Иди, запускай, если так хочешь.

— Почему сразу самоубийца? — ворчит Фред, — он же ничего нам не сделал, когда мы тут прятались. Он, наверное, реагирует только если лезть к люку.

— А как он отреагирует, если приближаться к нему с палочкой наизготовку?

— Да Мерлин с тобой, свисти в свою дуделку.

Гарри победно ухмыляется и, приложив флейту к губам, извлекает из нее дико немелодичные звуки. Как ни странно, у пса, видимо, совершенно нет музыкального слуха, потому что он начинает засыпать даже под такую “музыку”.

Дождавшись, когда пес, уснув, валится набок, Фред идет и активирует арфу. Гарри прекращает мучить ваш слух.

— Пусть под эту музыку ему приснятся сладкие сны. После Гарри ему бы снились только кошмары.

Джордж успевает отскочить от кулака Гарри, и они с Фредом открывают люк.

Смотрите в непроглядно-черную бездну.

— Дамы вперед! — ехидничают близнецы.

— Старшим надо уступать, — тут же парируешь ты.

— Я первый, — негромко говорит Гарри.

Близнецы мгновенно серьезнеют.

— Уверен?

Гарри кивает. Присаживается, уцепившись за края, осторожно соскальзывает вниз, повисает. Задерживает дыхание и отпускает руки, тут же исчезает во тьме.

Машинально считаешь секунды.

— Все в порядке, — доносится из люка на счет восемь, — здесь мягко, прыгайте.

Близнецы по очереди спускаются вниз. Выждав немного, спускаешься и ты.

Падаешь. Растение под тобой пружинит. Короткий взгляд — трое мальчишек изрядно оплетены и почти не могут шевелиться.

— Быстро уходи, — кричит Джордж, — это Дьявольские силки!

В два прыжка достигаешь стены, где нет побегов растения.

— Чего они боятся? — кричишь ты в ответ.

— Огня!

Кивнув, достаешь палочку и призываешь синее пламя. Через несколько секунд силки зашевелились, пытаясь отползти. Спустя минуту мальчики уже были полностью свободны.

— Но почему с тобой ничего не произошло? — интересуется Гарри.

— Силки не рассчитаны на столько человек, — отвечает вместо тебя Джордж. — Одного они ловят легко, освободиться почти невозможно. На каждого следующего реагируют медленнее. Жаль, я сразу не сообразил, на что мы упали. А Гермиона, простояв еще секунд пять, тоже попалась бы.

— Спасибо, — киваешь ты.

— Команда.

Оглядевшись, вы обнаруживаете единственный выход из комнаты — чуть уходящий под уклон тоннель. Приготовив палочки, идете по нему.

Тоннель выводит в огромный зал. Разглядываешь источник шелеста: множество в беспорядке порхающих в зале блестящих птичек.

— Что за птицы? — в никуда спрашиваешь ты.

— Это не птицы, — разглядев стаю, отзывается Гарри, — это ключи.

Вы подходите к следующей двери и изучаете ее. Ты без особой надежды бросаешь чары открывания. Гарри находит метлы и задумчиво стоит над ними. Близнецы достают отмычки.

— Это что? — изумляешься ты.

— Отмычки. Занятная, надо сказать, штука. — Джордж принимается за замок. — Знаешь, Гермиона, сколько замков защищены от чар? Конечно, вряд ли настолько круто, как этот… Но от взлома мало кто догадывается защитить… Вуаля.

Замок щелкает. Джордж распахивает дверь и театральным жестом приглашает войти.

В следующем зале темно, но едва вы делаете первые шаги, как он освещается идущим из ниоткуда светом.

Перед вами гигантская шахматная доска, и вы стоите на стороне черных.

— Эх, — присвистывает Фред, — Рона бы сюда, он бы их выиграл.

— Да? — скептически смотришь на него. — Ну, ваш брат, — пожимаешь плечами, — вам виднее.

— А мы что будем делать? — интересуется Гарри.

Близнецы переглядываются и молчат. Ты вспоминаешь заклинание из книги архитектурных чар.

— Есть одни чары, довольно простые. Их используют для вырезания скульптур. Для толковой работы нужно, конечно, много тренироваться, но вот разрезать фигуры пополам можно легко.

Показываешь движение палочки и четко проговариваешь формулу. Мальчики повторяют за тобой. Поправляешь незначительные ошибки, пока не остаешься удовлетворенной.

За четверть часа вы в хлам разносите своих противников. Немного жаль творение МакГонагалл, но кроме вандализма больше ничего в голову не приходит.

Расчистив путь, выходите в коридор. Несколько шагов — и новая дверь. Открываете.

Спешно закрываешь нос рукавом, надеясь хоть немного защитится от вони. Сквозь брызнувшие слезы видишь валяющегося тролля с проломленным черепом.

— Фу! — Гарри, зажав нос, торопится пересечь комнату к следующей двери. Идешь за ним. Близнецы, наколдовав на голову пузыри, с любопытством изучают тушу.

Следующая комната почти пуста: лишь в центре стоит стол, на котором в ряд выстроены семь склянок с зельями. Едва вы заходите внутрь, фиолетовое пламя отсекает дорогу назад, а черное преграждает путь вперед. Оставшиеся позади близнецы осторожно подходят. Вы с Гарри отчаянно переглядываетесь.

— Возвращайтесь, — решает Гарри, — и отправьте сову Дамблдору, предупредите его. Мы… мы справимся.

— Удачи, — кивают вам братья и, развернувшись, отправляются обратно.

Вы подходите к столу. На нем свиток.

Перед тобой — опасность, а позади — спасенье,

— Гениально, — с довольной улыбкой говоришь ты, — это же просто задачка на логику. Парадоксально, но среди магов очень мало людей с математическим складом ума. Они бы тут надолго застряли, над этой загадкой…

— А мы?

— На девятый день рождения мне подарили книгу логических задач. Я не успокоилась, пока не решила ее полностью. Эта загадка в ней была бы не самой сложной.

— Ну, раз ты уверена.

— Погоди минуту.

Итак. Из двух последних строчек следует, что вторая и шестая склянка наполнены одинаково. Яд или вино? Нет, яда там быть не может — вторая склянка самая большая. Значит, в них вино, из чего следует, что в первой и пятой яд. Четыре из семи есть. Что известно про последнюю склянку? Не сок — ты знаешь, где обе склянки. Не яд — яд в первой, а последняя от нее отличается. И “хочешь дальше, не поможет”. Значит, здесь зелье, которое поможет вернуться назад. Не определены только две склянки, яд и защищающее от черного пламени. Но “сидит не в меньшей смерть твоя”…

Безошибочно указываешь на самую маленькую скляночку.

— Эта проведет вперед.

Гарри берет ее и с сожалением рассматривает.

— Одному едва хватит. — Он смотрит на тебя. — Какая вернет назад?

Указываешь на последнюю в ряду.

— Возвращайся тоже.

— Справишься один? — не двигаешься ты.

— Постараюсь.

— Будь осторожен.

Берешь склянку и отпиваешь глоток. Вздрагиваешь: холод пробирает до костей.

— Не яд? — тут же беспокоится Гарри.

— Нет. Просто холодно. Удачи!

Гарри ловит твою руку и пожимает. С трепетом входишь в огонь, но пламя не обжигает. Оглядываешься на Гарри, тоже входящего в огонь, и покидаешь комнату.

Вновь укрываешь нос, стараешься дышать неглубоко. Спешишь скорее миновать комнату с троллем, но на полдороги замираешь.

Ведь Квиррелл прошел перед вами, а все склянки были полны и стояли в ряд.

Торопишься обратно, едва заходишь в комнату испытания зелий, как тебя вновь окружают две огненных стены. Подходишь к столику, перечитываешь загадку, берешь самую маленькую склянку.

Она полна.

Пьешь ее и, вновь вздрогнув от холода, спешишь вперед в следующую комнату.

И видишь Гарри. Крепко связанного, стоящего недалеко от входа. В центре комнаты зеркало Еиналеж, его изучает Квиррелл и не смотрит в вашу сторону.

— Зеркало — ключ к камню, — пока Квиррелл бормочет, подбираешься к Гарри и пытаешься ослабить веревки. — Этот Дамблдор, как выдумает что-нибудь… Хорошо, что он в Лондоне, пока вернется — я уже исчезну отсюда.

— Ты что здесь делаешь? — еле слышно шепчет Гарри.

— Тебе помочь пришла. Diffindo. Черт! Diffindo! — Обрывки веревок с тихим шорохом падают на пол.

Квиррелл мгновенно оборачивается.

— Грейнджер, — вскидывает руку, и в тебя летит сгусток магии.

Все замирает.

Квиррелл стоит статуей, посланное им заклинание еле ползет. Ты не можешь шевельнуться.

Где-то с краю сознания звучит мелодия. Или — то, что ты воспринимаешь как мелодию. Басовитыми переливами гудят камни вокруг тебя. Перезвоном доносится сзади отголосок колдовского пламени. Высокой, пленительной, чарующей мелодией слышится зеркало. Резким диссонансом выделяется из окружающей гармонии Квиррелл, приставший к нему паразит и посланные ими чары.

«Ты тоже это слышишь?»

Хочешь взглянуть на Гарри, но не в силах повернуться. Смещаешь фокус внимания к нему. Музыка притихает, но ты воспринимаешь его любопытство.

«Мы раскрыли сознание. Не думала, что это так… потрясающе».

«Все так медленно… Это ведь транс?»

«Да. Чувствуешь, около Квиррелла что-то неправильное?»

«Это Волдеморт».

«Уверен?»

«Во мне нечто похожее, только гораздо слабее. Осталось после попытки убийства?»

«Не слышу в тебе ничего постороннего».

«Здесь какая-то защита. Она… теплая… на вкус. Знаю, абсурдно звучит, но не могу по-другому выразить это ощущение. И… она противоположна сущности Волдеморта».

«Ты можешь направить ее туда?»

«Нет. Она внутри меня. Думаю… нужен физический контакт. Надо его коснуться».

Двигаешься влево. Пытаешься двинуться влево. Тело не слушается, перемещаешься по чуть-чуть. Очень медленно, но все же ты увернешься от ползущего как черепаха заклинания.

Проходит целая вечность, ты убираешься с траектории сгустка. Гарри понемногу продвигается вперед, вытягивает руки. Квиррелл широко раскрывает глаза, взмахивает рукой.

Как бы медленно вы не двигались, ваш противник двигается еще медленнее. Видимо, с его точки зрения вы быстры.

Тело не поспевает за мыслью.

На мгновение сбивается с ритма песнь замка, когда заклинание врезается в стену.

Мало-помалу, Гарри продвигается вперед. Еще вечность — и он самыми кончиками пальцев касается руки Квиррелла.

Теперь и ты чувствуешь ту защиту, что пытался, путаясь в словах, описать Гарри. Она неспешно распространяет свое влияние на профессора, и зло внутри него, трусливо поджав хвост, в панике отступает. Торжественно бьют литавры, заглушая визг вашего врага.

Еще вечность, еще один безумно долгий шаг и Гарри касается шеи Квиррелла.

Визг превращается в вой. Чернота сочится сквозь поры, Волдеморт покидает тело своего слуги, забирает у него и остатки жизни.

Выходишь из транса.

Безжизненное тело валится под ноги Гарри. Твой друг дрожит и нервно вытирает ладони о мантию.

— Ты как?

— В порядке, — отвечает он. — Мы справились.

Киваешь и, сделав пару шагов, делаешь то, что не получилось сделать полгода назад.

Зеркало открывает тебе панораму Млечного Пути.

— Что видишь?

Отворачиваешься.

— Мне всегда хотелось несбыточного, Гарри. Звезды и магия. Вручив волшебную палочку, у меня уничтожили мечту. Остались лишь звезды.

Гарри задумчиво смотрит на зеркало, но не приближается, отходит в сторону, садится прямо на пол. Присаживаешься рядом с ним. Нет ни сил, ни желания куда-то идти. Просто сидите рядом и вместе молчите.

После четверти часа тишины в комнату врывается Дамблдор. Окинув вас взглядом, успокаивается.

— Вы целы?

— Да, профессор, — устало говорит Гарри. — Камень ему не достался.

Дамблдор долго изучает взглядом тело.

— Как он умер?

— Я просто дотронулся до него, — пожимает плечами Гарри. — Не понимаю, что с ним произошло.

Вздохнув, Дамблдор усаживается рядом с вами.

— Как я смог ощутить, он был одержим Волдемортом. Твоя же мать, своей жертвой, даровала тебе удивительную, неведомую защиту, основанную на ее безграничной любви к тебе. Волдеморту никогда было не понять всего могущества этой силы. Он просто не смог быть рядом с тобой.

— Но почему же он тогда сам не умер, вместо Квиррелла?

— Строго говоря, Гарри, его нельзя назвать живым, и поэтому он не может сейчас умереть. Но вы сумели отсрочить его возрождение. Увы, не навсегда, но еще какое-то время мы можем жить спокойно… относительно.

— Что вы сделаете с камнем? — бросив взгляд на зеркало, спрашивает Гарри.

— Он не является моей собственностью, так что решать будет его хозяин. Уверен, вы выяснили, кто это.

Машинально киваешь. Дамблдор тепло улыбается.

— Как вы успели прибыть так быстро? — интересуешься ты.

— Когда в Министерстве поинтересовались целью моего визита, я понял, что кому-то понадобилось мое отсутствие в Хогвартсе — и поспешил вернуться.

— Профессор Дамблдор, — помявшись, решает все-таки спросить Гарри, — Квиррелл сказал, что Снейп ненавидит меня из-за моего отца. Это так?

— У них были довольно… м-м… напряженные отношения, — дипломатично отзывается директор, — особенно после того, как твой отец совершил непростительный, с точки зрения профессора Снейпа, поступок.

— И какой же? — вскидывается Гарри.

— Спас его жизнь.

— Что? — выдыхаешь ты в унисон с Гарри.

— Правда, забавно? — ухмыляется старик. — Думаю, все его попытки защитить тебя были вызваны этим событием. Чтобы оказаться в расчете с твоим отцом и спокойно ненавидеть его дальше.

— И он тоже, — с горечью говорит Гарри. — Во мне видят или “мальчика-который-выжил”, или сына своих родителей. И почти никто не видит меня.

Полуобернувшись к Гарри, тревожно смотришь на него, безмолвно говоря, что уж ты-то…

Он благодарно кивает тебе.

— Обещаю, Гарри, — тихо говорит Дамблдор, — я не буду забывать, кто ты есть.

* * *

Никто так ничего и не узнал. В связи с окончанием занятий почти никто не обратил особого внимания на объявление Дамблдора об отставке Квиррелла. Была гораздо более интересная тема для обсуждений: близился последний матч сезона, Гриффиндор и Рейвенкло.

Гарри совершенно не волновался. После инцидента с камнем он ходил какой-то пришибленный и почти ни на что не обращал внимания. Все твои попытки расшевелить его провалились. Даже на матче он был погружен в свои мысли, играл словно на автопилоте, но все же не дал Чанг поймать снитч.

После матча Гарри вновь не появляется в гостиной. Справляешься у близнецов: Гарри сидит в одиночестве в пустом классе. Спешишь к нему.

Гарри сидит и разглядывает лежащую на столе книгу в кожаной обложке.

— Что это?

— Хагрид только что вручил, — не отрывает он глаз. — Фотоальбом.

— Еще не смотрел?

Гарри отрицательно покачивает головой. Садишься рядом с ним и открываешь первую страницу.

* * *

Учебный год закончился. Прощальный пир, где объявили о победе Гриффиндора. Результаты экзаменов — втайне гордишься своим средним рейтингом в сто четыре процента. Сборы. Уведомления о летнем запрете магии. Оттаявший Гарри ухмыляется и выразительно шевелит пальцами, картинно хмуря брови. Напоминает о ваших планах попробовать работать без палочки. Впрочем, вряд ли этим летом у тебя будет на это время.

Последний день словно повторяет первый в обратной перемотке: лодки через озеро, Хогвартс-экспресс, Кингс-Кросс.

Дожидаетесь своей очереди покинуть платформу.

— Ты к мистеру Блэку?

— Нет, — с сожалением отвечает Гарри.

— Но почему? — недоумеваешь ты.

— Дамблдор объяснил. Сейчас я не могу покинуть дом тети. Особенности защиты. Но Сириус обещал сюрприз.

— О. Ну, тогда звони.

Смотритель кивает вам, и вы покидаете платформу, выходя в обычный мир. Быстро находишь взглядом родителей. И встречающих Гарри Дурслей.

— Шевелись, парень, — нервно кося на аляповато вырядившееся семейство Уизли пыхтит Вернон. — Не собираюсь тут целый день болтаться.

— Ну… — от возмущения не сразу находишь слова. — Надеюсь, твой крестный действительно что-нибудь придумает, и твое лето будет спокойным.

— Тоже на это надеюсь. Но, на крайний случай… — Гарри хитро улыбается. — Я не скажу им о запрете на колдовство.