— На этом уроке не будет дурацких взмахов палочкой… — Северус Снейп резким толчком распахнув дверь класса зельеварения, гневно посмотрел на новоиспеченных первокурсников.
— Уй, — тихий писк, раздавшийся буквально под ухом, заставил Снейпа прервать заготовленную заранее фразу на середине и сбавить стремительный шаг до скорости в ноль метров в секунду.
Брезгливо одернув ладонь от медной ручки, профессор зельеварения шагнул в класс, откуда на него с нескрываемым ужасом взирало сорок пар глаз.
Дверь медленно начала закрываться, являя свету зажатого в углу между стеной и дверью Невилла Лонгботтома. Нос юноши явно чувствовал себя некомфортно после пришедшегося по нему удара, и скривился на несколько градусов вправо. Возможно, именно поэтому он опух и пустил немного крови. Впрочем, Снейпа это волновало сейчас меньше всего.
Под непроницаемым взглядом профессора, который пугал добрую половину студентов, учившихся в Хогвартсе в течение последних шестнадцати лет, не хуже любого боггарта, Лонгботтом медленно сполз по стенке. Вставать не было ни сил, ни желания, однако следовало смотреть правде в глаза: не встать сейчас — значило не встать вообще никогда. Невилл свято верил в то, что Снейп является его личным наказанием за все грехи, что совершил он и все его предки до седьмого колена. И был совершенно уверен, что если ему и будет суждено умереть до того, как «черный ворон» Хогвартса простится с бренным миром, то случится это под взглядом именно этих черных глаз. Больше всего Невилла печалило то, что даже на смертном одре вряд ли бы ему удалось увидеть в них хоть капельку сострадания.
Услужливая фантазия сразу подбросила подходящую для случая картинку.
Вот он, герой всего магического мира, лежит, залитый собственной кровью, на маковом поле. В его правой руке меч Годрика Гриффиндора, в левой — отсеченная у самой шеи голова Темного Лорда. И никого нет рядом. Потому что герои обычно умирают в одиночку, уползая с поля боя, чтобы навсегда оставить о себе живую память, а не такую — беспомощную, покалеченную, слабую. Никого. Кроме Снейпа, который вдруг появляется словно из ниоткуда. Он подходит, наклоняется, ждет, когда умирающий посмотрит на него и, четко выговаривая каждое слово, произносит: «Уже тридцать баллов с факультета Гриффиндор, мистер Лонгботтом». А затем забирает меч и, напоследок пнув уже мертвого непризнанного героя под ребра, удаляется. Занавес опускается.
— Это последнее предупреждение, мистер Лонгботтом, ваше молчание стоило Гриффиндору уже пятьдесят баллов. И завтра в девять я жду вас у себя в кабинете на отработку.
От последней фразы фантазия, замутнявшая рассудок, сдулась словно воздушный мячик, оставив хозяина головы самому разбираться с последствиями своей деятельности. Зато ноги, как и другие конечности Невилла, повели себя достойно: он уверенно встал с пола, гордо поднял голову, и протянул профессору несколько кульков, которые за последние пять минут пропустили через себя столько стихийной магии-паники, что впору было превратиться в горстку пепла. Но нет. Они остались всего лишь помятыми кульками, наполненными семенами редкого растения Кифобетс.
— П-простите, — обретя дар речи, начал выстраивать защитную позицию Невилл, — профессор Стебль сказала, что вам для занятия необходимы семена и попросила их занести. Я собирался подождать вас снаружи, но тут дверь распахнулась и…
— И вы, впрочем, как и всегда, мистер Лонгботтом, — возведенная Невиллом хлипкая стена обороны рухнула, как карточный домик, — решили мне доставить еще больше неприятностей своей неуклюжестью, — Снейп выхватил кульки из трясущихся рук Невилла, развернулся, подняв при этом полами мантии пыль с пола, и направился через ряды парт к своему столу.
* * *
Невилл брел по пятому этажу, пытаясь успокоиться после очередной неприятности, произошедшей в классе зельеварения, когда звуки до дрожи в коленях знакомого голоса, раздававшегося из-за поворота, заставили его остановиться.
— Помона, не могли бы вы больше не отправлять ко мне Лонгботтома? Не понимаю, чем вас не устраивают домовики, они хотя бы не разрушают половину моего класса одним своим появлением, в отличие от вашего подопечного.
— Северус, моими подопечными являются растения в теплицах, а студентов я обучаю, — остроконечная зеленая шляпа профессора гербологии качнулась, вторя движению головы.
— Именно это я и имел в виду, — процедил сквозь зубы Снейп, — вот это ваш новый «фикус» принес мне на этот раз, — послышался тихий шелест бумаги, а затем громкое «Ах!» профессора Стебль. Невилл покрылся холодной испариной и робко выглянул из-за угла в надежде, что его не увидят.
— Я… я даже не знаю, что сказать, Северус. Невилл замечательно разбирается в травах, не представляю, как такое могло получиться…
— Неважно, как это получилось, но мне достаточно неприятностей с ним и на самих занятиях, так что избавьте меня от его присутствия во все другое время.
— Но…
— Momento more, Помона, momento more, — Снейп поднял вверх указательный палец и прислушался.
Спустя секунду он продолжил:
— Неважно. Просто выполните мою просьбу, если не хотите, чтобы я сам приходил в теплицы за нужными ингредиентами, — Снейп развернулся одним быстрым движением и зашагал в сторону подземелий, оставив профессора гербологии стоять посреди коридора с побелевшим от страха лицом — ее дорогим растениям грозила серьезная опасность, раз сам Снейп собирался их навещать.
В это же время картина Полной Дамы, прятавшая за собой вход в гостиную факультета Гриффиндор, с тихим стуком закрылась за протиснувшимся в проход человеком. Глаза его блестели от слез, а лицо было искажено гримасой ужаса.
* * *
— Невилл, что произошло? — Гарри подошел к соседу по комнате, который только что, весь в слезах, ворвался в спальню и быстро скрылся за пологом своей кровати.
— Снейп… — сквозь сдавленные рыдания едва расслышал Гарри.
— Он тебе опять нахамил?
— Он хочет, чтобы я умер! Он предложил профессору Стебль бросить меня в море! — истерично выкрикнул Невилл и, воздав руки к небу, вернее, к балдахину кровати, затем опять бросился на подушку, которой предстояло стоически впитывать соленые слезы на протяжении еще двух часов.
Когда Невилл, наконец, заснул, Гарри, пытаясь не шуметь, достал мантию-невидимку, накинул на плечи и тихо выскользнул из гостиной.
* * *
Казус второй.
— Как можно быть таким бесчувственным? — Гарри устало рухнул на кресло — все-таки споры со Снейпом были не самой простой задачей.
— Как можно быть таким глупым? А таким неловким? Как вообще в природе могло случиться такое недоразумение, как мистер Лонгботтом?
— Прекрати, Невилл старается, а ты, старый развратник, даже и не думаешь ему помочь!
— Почему я вообще должен помогать ему? И вообще, Поттер, ты забываешься. Еще одно обвинение в моей черствости, которой я, кстати, не отрицаю, и твоя маленькая волосатая задница выкатится отсюда вся в крови, — Снейп собирался уже отойти от Гарри, но тот крепко схватил его за запястье.
— Только этого и жду, — голос Гарри внезапно осип, он потянул Снейпа к себе и заставил коснуться ладонью паха, — только этого и жду…
— И после этого ты еще меня называешь развратником? — Снейп ухмыльнулся.
— Вообще-то, я называю тебя старым развратником, — Гарри подался вперед и языком провел по сухим губам зельевара.
— Ты нарываешься…
— Я хочу нарваться…
Снейп, не размениваясь на нежности, подмял Гарри под себя и одним ловким движением вытянул ремень из петель брюк. Прокляв про себя моду на пуговицы, пришедшую на замену обычной молнии на ширинке, Снейп помог ему кое-как высвободиться из штанов, не забыв при этом стянуть и свои тоже.
Увидев, как плавки облегают возбужденный член Гарри, профессор тихо выдохнул: «Mamma mia». Мысли о маме, так не вовремя посетившие Снейпа, показались Гарри даже возбуждающими — кто бы мог догадаться, что суровый профессор зельеварения так чувствителен.
Когда оба освободились от одежды, профессор резко развернул Гарри к себе спиной и, толкнув в спину, поставил на колени. Любовно проведя ладонями по слегка шершавой коже ягодиц, покрытых мелкими завитками черных волос — таких же непослушных, как и прическа Гарри, Снейп пару раз шлепнул соблазнительные полушария, отчего тот застонал, чувствуя, как нарастает возбуждение.
Снейп осторожно толкнулся членом в напрягшийся анус Гарри, затем еще и еще, но упругие мышцы никак не хотели расслабиться и впустить его.
Тяжело упав на взмокшую спину Гарри, Снейп, спустя минуту, резко вскочил и выкрикнув: «Momento more!», быстро ушел в другую комнату.
Гарри, посидев пару секунд в состоянии офигевания, собрал вещи и весь в слезах выскочил в коридор, на ходу натягивая мантию — он и подумать не мог, что небольшое заигрывание так быстро убьёт момент, когда у Снейпа на него стояло. Гарри мало что понимал на итальянском, но слово momento истолковать правильно было не сложно, а more явно означало «умирать», если судить по сериалам, которые смотрела тетушка Петунья. Разочарование кислотой разливалось по венам, сердце больно сжалось, а разум, разразившись дьявольским смехом, громко кричал: «Ты глупец, Поттер, что связался со стариком!»
Когда Снейп вернулся с кое-как найденной баночкой лубриканта, его в комнате ждал лишь одинокий забытый носок.
* * *
Казус третий.
— Профессор?
— Кто там? — гаркнул Снейп, все еще находясь в паршивом настроении после случившейся ночью неприятности с исчезновением Гарри. — А, Уизли, чего вам?
Рон прошел вперед, боясь поднять на Снейпа взгляд. Ведь не зря же сегодня весь день все только и говорили о том, что профессор с утра еще более не в духе, чем обычно.
— Вы назначали мне отработку на сегодня, но если вы заняты, я могу зайти попозже, — Рон было хотел выскользнуть из класса, но дверь захлопнулась прямо перед его носом.
— Неплохая попытка, мистер Уизли, но удираете вы так же плохо, как варите зелья, — Снейп обошел рабочий стол и приблизился к Рону. — Пройдемте.
Они зашли в соседнюю комнату, где располагалась лаборатория.
— Вам необходимо починить все треснутые колбы, — Снейп указал на горку стекла, лежавшего на небольшом столике у стены, — без магии, естественно.
— Без магии? — глаза Рона округлились. — Но как?
— При помощи этого, — Снейп пихнул ему в руки небольшую коробочку, на которой было написано: «Клей «Момент», — надеюсь не обязательно объяснять, что с этим делать?
Рон помотал головой. В принципе, кое-какие представления о клее у него имелись, хотя и очень смутные.
— Отлично, и, пожалуй, затем выкиньте…— Снейп застыл, — momento more…
Профессор быстро вышел из класса, так и не договорив. Предплечье, где была метка Волдеморта, обжигала невыносимая боль.
Немного помедлив, Рон начал склеивать тонкое стекло, каждую секунду рискуя порезаться. Когда часть колб была кое-как починена, а остальная спрятана за ближайшим шкафом, Рон бравой походкой вышел из класса и направился к озеру. Он совершенно не понимал почему профессору понадобилось выкидывать остатки клея в озеро, но нарушать приказа: «Момент в море» — не собирался.
* * *
Чем всё закончилось.
На следующий день в больницу Святого Мунго были доставлены трое.
Невиллу Лонгботтому был диагностирован параноидальный синдром — ему казалось, что за каждым поворотом поджидает зло, которое хочет его утопить.
Гарри Поттер был определен в палату с мягкими стенами, поскольку по непонятной причине не переставал биться головой о стены, приговаривая: «Ты даже не смог его завести, какой Волдеморт?».
Озерная русалка же, доставленная из Хогвартса вместе с первыми двумя пациентами, была сразу же отправлена на операционный стол для восстановления подвижности слипшегося от непонятной массы хвоста.
Vova
