Мир сильно изменился за лето

"Сомы грамм — и нету драм!"

Олдос Хаксли "Дивный новый мир"

— Добрый день! — и потом, почти сразу: — Как поживаешь?

Не сон ли это? Лифт, гудя, ехал вниз. Над головой Гермионы порхала стайка служебных записок. Малфой улыбался.

— Выглядишь хорошо! — сказал он и ткнул пальцем в сторону декоративной брошки на ее мантии: — Где купила? Очень красиво. Я бы такую жене подарил. Я женился, ты в курсе? А как у тебя дела?

Гермиона нахмурилась.

— Это какая-то шутка, Малфой?

— О. Извини, — виноватым тоном. — Я все понимаю. Никаких вопросов. Не буду больше беспокоить!

И он засвистел под нос какую-то живенькую мелодию. Свистел он хорошо и ладно. Гермиона даже заслушалась.

— Ну, всего хорошего! — все еще не прекращая улыбаться, когда лифт остановился на нужном ей этаже. Гермиона вышла, громко и грозно стуча каблуками, обернулась и, на пару секунд застыв на месте, поглядела через решетку на уплывающее прочь лицо — лицо счастливого идиота. Идиот помахал ей рукой, потом скрылся в темноте шахты вместе с лифтом.

— Не понимаю.

Вероятно, действительно какая-то шутка. Неужели же нельзя было за все эти годы повзрослеть и начать думать головой?! До этого она сталкивалась с Драко Малфоем в Министерстве только дважды. И оба раза он предпочитал притворяться, что не замечает ее. Гермиону это вполне устраивало. Нормальное поведение после всего, что произошло — вежливое игнорирование. Так что ж теперь-то?

Впрочем, работы было очень много, так что она забыла о странном случае. До обеда.

В столовой сегодня подавали требуху в качестве блюда дня. Тошнотворно пахло тушеной брюквой и свиными потрохами. Гермиона решила пообедать в ближайшем кафе. И по пути туда снова наткнулась на Малфоя.

Он стоял у маленькой забегаловки на углу и увлеченно поглощал рыбу и чипсы — прямо из бумажного пакета. Жевал неаккуратно, периодически вытирал ладони об замызганную уже салфетку и то и дело закатывал глаза от удовольствия.

— О. Привет, — сказал он с набитым ртом. — Ты это пробовала? Ужасно вкусно.

Гермиона остановилась и оглядела его с головы до ног. Вроде бы тот же самый Малфой. Волосы зализаны. Дурацкая козлиная бородка. Стоит в черной мантии посреди улицы, чхал на мнение магглов и вдруг… ест их самую плебейскую еду. Слова-то ладно, словами можно кидаться как угодно, но чтобы вот так наступать себе на горло ради какой-то злой шутки?

— С тобой все в порядке, Малфой? — участливо поинтересовалась Гермиона.

— Лучше всех! — он просиял и оскалился, демонстрируя застрявшие между зубов кусочки рыбы и картошки. — Слушай, это же просто вообще! Из чего они это делают?

— Это треска. В пивном кляре. С картошкой.

— А что еще магглы едят тут обычно?

— Кебабы, — растерянно отозвалась Гермиона, пытаясь понять, расширены у него зрачки или нет. Вдруг он под Империо?

— Это из мяса что-то такое? А, да, слышал. Чаю хочешь?

Гермиона вопросительно приподняла левую бровь.

— Честно говоря, я направлялась на обед и…

— А, ну ты пообедаешь, а я чаю.

Он дохрустел последней чипсиной, сказал «м-м-м-м ого-го, ых» и, оглядевшись в поисках урны, пожал плечами, скомкал промасленную бумагу и сунул ее в карман мантии. Потом рыгнул, не прикрывая рот рукой, и виновато улыбнулся. Гермионе стало немножко дурно.

— Бомб боятся, — зачем-то сказала она.

— А?

— Магглы боятся, что в мусорные корзины будут класть бомбы. Поэтому урны тут нет. Слишком много людей.

— А, — он закивал, как будто его действительно интересовала эта информация. — Ну так что, чаю? Я бы поговорил.

Шутить захотел, так шути на полную катушку, Малфой. Чего уж там.

Гермионе было даже любопытно, как долго ему удастся изображать из себя идиота.

В кафе он три раза щелкнул пальцами и закричал во весь голос, привлекая внимание посетителей заодно с официантами:

— Даме самый вкусный ленч! Мне чаю, — потом он добавил чуть тише: — Вот этого, который фруктовый. Розовенький такой.

Гермиона осоловело смотрела на него через стол, на всякий случай крепко держась за палочку в кармане плаща.

— В общем, — он ударил раскрытыми и почему-то слегка дрожащими ладонями по столу: — Я тут подумал. И надумал, что иметь врагов — это плохо. И я решил поговорить. Расставить, так сказать, все точки… И запятые… И восклицательные знаки… И…

— Малфой.

— Да. Да, — он почесал висок указательным пальцем. — Между мной и твоими друзьями было много нехорошего. Я очень обо всем этом жалею. И хочу извиниться. Надеюсь, что ты поймешь меня. Мы же взрослые люди. В конце-то концов!

Может, случайно накурился марихуаны вместо табака?

— Ты куришь, Малфой?

— Что? Нет, не курю. Пытался, но у меня от этого кашель. Слушай, ужасные воспоминания… Так стыдно. Особенно про эцсамого. Ты знаешь, я принял решение называть его «эцсамый». По имени не хочу — до сих пор передергивает. Тот-кого-нельзя-называть — длинно. Сам-знаешь-кто — это у нас в отделе так называют секретаря. Честное слово. Вот бывает, что кто-то, пардон, газы тихонечко пустит, и мы сразу понимаем, что это сам-знаешь-кто и так и говорим — «это сам-знаешь-кто». У него с пищеварением проблемы.

— Малфой…

— А. Да. Так что вот я теперь буду называть его «эцсамый», договорились? В общем, это все было ошибкой молодости. Нет, я ни в коем случае не жалуюсь на свое воспитание. Прекрасная у меня семья. Но им надо было мыслить шире, понимаешь? Вот эцсамый… Я тут про магглов читаю…

Может, действительно Империо?..

— …Вот про водородные бомбы. И химическое оружие. Интересно, он не боялся всего этого? Но эцсамый же такой заносчивый был. Наверное, думал, что этим его не достать. Но Министерство, опять же… Вот чего они до этого не додумались? В общем, я рад, что вы его все равно одолели. А еще мне жизнь тогда спасли. Слушай, ты не представляешь, как я вам благодарен. Я просто не знаю, что мне делать, чтобы вас отблагодарить. Столько лет вас чмырил. Сам не понимаю, как я был таким дураком. Мне иногда, знаешь, страшные сны снятся! Что эцсамый тебя в плен захватил и сделал моей рабыней! Кошмар просто.

— Малфой. У тебя точно. Все. В порядке? — раздельно повторила Гермиона.

Возможно, избыток веселящих чар. И какие-то еще непонятные, неизвестные ей чары. И почему у него руки дрожат? И ногами он под столом чечетку выводит.

Малфой, будто услышав ее мысли, схватился пальцами за коленку и унял ее, будто беснующуюся собачку за шкирман.

— Сама прыгает! — оправдался. — Нет, я понимаю, тебя смущает это все! Но я вот теперь такой. Мерлином клянусь. Слушай, я никогда не был так счастлив. Я как только понял, что вражда, ненависть, и всякое такое — оно плохо, — у меня просто глаза открылись. Ты знаешь, как это здорово — всех простить, ни на кого не держать зла? Это просто невероятно. И ты уж меня извини, очень прошу, но ты ведь тоже вела себя по-детски. Конфликты уродуют мир. Все, все, что несет в себе негатив и разрушение — все это плохо и неправильно. Надо создавать, понимаешь? Созидать. Ну ты же меня понимаешь?

Перед ним поставили чашку розового чая. Малфой отрешенно насыпал туда три ложки сахара и принялся остервенело мешать его, не прекращая говорить. Говорить и говорить.

О том, как он был неправ. О том, как были неправы и не сдержанны Поттер и Уизли, ой, то есть Гарри и Рон. О том, сколько было принято неверных решений и как он о них сожалеет.

У Гермионы чуточку заболела левая бровь.

— И вот я считаю, что семья — вот что самое главное! Дети — цветы жизни! У тебя есть дети? У меня будет трое — минимум. Ми-ни-мум!

С этими словами он достал из кармана маленькую таблетку и, сдув с нее пыль, отправил в рот и запил чаем.

— Малфой, — в который раз начала Гермиона, воспользовавшись паузой, — это что ты сейчас выпил?

— А, это. Это после еды надо утром и днем.

Ситуация начинала проясняться.

Однако на всякий случай Гермиона направила на него палочку из-под плаща и прошептала: «фините инкантатем». Малфой опустил чашку и как будто удивленно в нее заглянул.

Кажется, помогло. Гермиона облегченно вздохнула.

Сейчас он поднимет глаза, спросит «что ты тут забыла, Грейнджер?!» или что-то в этом роде, вскочит и убежит. Империо, не иначе. Надо бы сообщить Гарри. Хотя таблетка тоже напрягла… Маги ведь не принимают таблетки.

— Ой, они что-то еще добавили туда. Цедру апельсиновую, что ли? Очень люблю цедру. Цукаты в последнее время ем постоянно. И еще фисташки. Вот на фисташки подсел, как не знаю на что.

— Малфой. Скажи пожалуйста, откуда у тебя это… средство? Которое ты сейчас проглотил?

— А. Это? В Косом переулке купил. В аптеке. Той, где все ингредиенты в школьные годы покупали. Эх, где мои пятнадцать лет…

— И от чего же оно?

— Ты не поверишь! — Малфой наклонился ближе и продолжил заговорщическим шепотом: — Это концентрированное зелье счастья.

— Нет такого зелья.

— Вот хочешь, сама туда сходи и спроси! Честное слово. Но прежде скажи: ты меня прощаешь?

— Конечно, Малфой, — кислым тоном отозвалась Гермиона, про себя прикидывая, успеет ли сходить в Косой переулок до конца обеденного перерыва. — Конечно, я тебя прощаю.

— Это же просто замечательно! Вы с Роном должны, просто обязаны прийти к нам в гости. Я тебе покажу, как мы живем… Довольно скромно по сравнению со старыми недобрыми деньками, но…

— Спасибо за угощение, — она медленно поднялась.

— Но ты ведь ничего не поела! — всплеснул руками Драко.

— Что-то я… Слушай, у меня много работы. Увидимся позже, хорошо?

— А. Да. Давай послезавтра еще пообедаем! Я снова буду в Министерстве. Не люблю обедать один!

— Безусловно, — отозвалась Гермиона и вышла, то и дело опасливо оглядываясь на ходу. Малфой, причмокивая и улыбаясь, допивал свой розовый чай…

За прилавком аптеки стоял мужчина средних лет. Его лицо показалось Гермионе смутно знакомым.

Она поздоровалась и попросила отвесить ей немного пустырника. Чтобы не привлекать лишних подозрений. И хоть как-нибудь расположить продавца к себе.

— Имеете проблемы со сном? — поинтересовался он, отмеряя сухой порошок.

— В некотором роде, — кивнула Гермиона.

— Могу порекомендовать хорошее средство. Дорогое, но проверенное. Видите ли, я владею технологией… Пустырник и другие травы смешиваю и прессую. И формирую… — он порылся под прилавком и достал оттуда горсть таблеток, завернутых в бумажку, — вот это. Пилюли. Так я это назвал.

Гермиона сделала шаг вперед и наклонилась, чтобы разглядеть таблетки вблизи: маленькие, круглые, беленькие, с отпечатанными на каждой буквами “NI”. Она сразу узнала их. Нитразепам перед сном довольно часто принимала ее мама.

— Зелья многим пить неприятно, а проглотить пилюлю очень просто и ле…

Гермиона решительно обогнула прилавок.

— Эй, вы куда, сюда нельзя!

Она достала палочку и сразу же направилась в подсобное помещение, завешенное портьеркой.

— Вы нарушаете мои права! Туда нельзя! Это частное помещение! — заверещал ей вслед продавец, а потом затопал следом, тяжело дыша и держась за сердце.

— Помолчите. Я из Министерства. Отдел Магического Правопорядка.

Гермиона сдернула простыню с дальнего стеллажа и вздохнула. Продавец поник и уставился в пол.

— Ну а леденцы от кашля-то вам зачем? — спросила она скорее даже не у него, а у пространства, трогая кончиками пальцев коробки с маггловскими медикаментами, шприцами и хирургическими иглами.

— Вкусные очень, — виновато отозвался продавец.

— М, — кивнула Гермиона. — Давайте вы мне сразу скажете, что именно вы продали мистеру Малфою, а я не заявлю на вас — по вашему выбору — либо в Министерство, либо в Управление по борьбе с наркотиками.

— Наркотики?! Да нет здесь наркотиков! Вот, вот, смотрите сами!

Он принялся хвататься дрожащими руками за коробки, вытаскивать упаковки и пластинки разноцветных таблеток и тыкать ими в лицо Гермионе. Некоторые валились на пол.

— Обычные лекарства! Маггловские! Мамой клянусь!

Гермиона оттолкнула его плечом.

— Ну?

— Вот! Вот! — он порылся на верхней полке, достал оттуда просто оформленную белую коробочку с зеленой полоской и сунул Гермионе в руки. Она прочла название. И рассмеялась.

— Не может быть.

— Может, может, — закивал продавец и судорожно стер пот со лба. — Мамой клянусь, я ничего больше ему не продавал. Это разве незаконно? Это же не незаконно. Он мог купить это в маггловской аптеке. Вы можете проверить!

— Не надо мне проверять, — покачала головой Гермиона, разглядывая желто-зеленые капсулки с ровной надписью «20 мг» на каждой. — У меня оба родителя врачи. Я магглорожденная.

Продавец глубоко вдохнул и затараторил:

— О. Ну тогда вы должны знать. Просто обязаны! Эту штуку придумали не так давно. В Америке. Она революционная. Честное слово. Маги еще до такого не додумались. Правда. Это счастье, счастье в таблетках. Попробуйте сами!

— Мне не поможет. Это лекарство помогает только людям с хронической депрессией.

Продавец прищурился. Он явно не знал таких слов.

— Самым несчастным, — пояснила Гермиона. — Если человек нормален, оно ничего не сделает. Только даст весь букет побочных эффектов вроде тремора, и всё.

— Так вы меня не арестуете? Да?

— Я помню вас. Теперь помню. Вы Август Сепсис. Вы работали целителем в больнице…

— Святого Мунго, — закончил он, понурившись. — Да.

— И вы уже тогда интересовались маггловской медициной. Пытались сшить Артуру Уизли раны…

— Виноват! — он поднял руки и жалобно улыбнулся.

— Это лекарство… оно сделало мистера Малфоя похожим на идиота.

— Мисс, — Август покачал головой, — быть может, вы этого не замечали, но все счастливые люди немного похожи на идиотов.

На это Гермионе возразить было решительно нечего, хотя она и попыталась — открыла рот. И тут же закрыла.

— Пожалуйста, не надо меня арестовывать.

— Я не собираюсь. Но скажите мне, как вы вообще дошли до такого?

Август вздохнул, огляделся по сторонам и спросил:

— Вы точно меня не арестуете?

Гермионе отчего-то захотелось выпить глоточек огневиски. Или, по крайней мере, присесть.

— Нет…

— Я всегда восхищался магглами. Вот вы знаете Артура Уизли, он ведь тоже такой! И магия… она же тормозит прогресс. Во всех его проявлениях. То, что умеют они… Мы никогда до такого не додумаемся, даже если перестанем цепляться за традиции. Это же… это просто настоящее чудо. Вы знаете, что антибиотиками можно вылечить драконью оспу на ранних стадиях? Болезнь, которая угрожала нам веками… Ее можно остановить обычными маггловскими антибиотиками! Я сам сделал это открытие, когда работал в больнице. Я пошел в Министерство. И меня обозвали лунатиком. Кроме того, из больницы меня уволили.

— И вы устроились работать сюда.

Август поджал губы на мгновение и, кивнув, продолжил:

— Это лавка моего деда. Он мне ее завещал. Я уже почти год продаю здесь и маггловские лекарства тоже. Никто… никто даже не догадывался, пока не появился он, — Август ткнул пальцем в белую коробочку. — Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой… Но вы же меня не арестуете, да?

— Нет, — устало повторила Гермиона. Объяснение всей этой ситуации оказалось таким абсурдным, таким… ироничным, что она даже собиралась немедленно уйти и никому ничего не говорить. Даже Малфою. Тем более Малфою.

— Минимум пять миллионов человек в одной только Америке принимают его, мистер Сепсис.

— Да? — сказал он, притворяясь удивленным. — Ну… э-э-э.

— Знаете, это же дивный новый мир… — пробормотала Гермиона под нос.

— Что, простите?

— "Дивный новый мир". Есть такой роман. Маггловский роман. Там все счастливы, потому что принимают одно лекарство… А впрочем, забудьте. Удивительное дело... Веселящие чары… Зелье Праздного Довольства… Месяц варить… Ингредиенты, опять же… Черти что.

Август провожал ее растерянным взглядом, когда Гермиона, продолжая бормотать, покинула подсобку, обогнула прилавок и вышла на воздух.

То, что упаковка прозака осталась у нее в руках, Гермиона заметила только около шляпного магазина.

fin