Тайны зеркала Еиналеж

Зима в этом году выдалась суровая. Небо постоянно куталось в серые тучи, из которых на землю белыми хлопьями падал снег. В стороне от расчищенных дорог незыблемо возвышались сугробы. Рождество уже прошло, но морозы не торопились уступать свои права. Казалось, погода проверяла жителей Англии на прочность.

Волшебный замок Хогвартс, одев свои башни и башенки в снежные шапки, казался ещё более сказочным. Запретный лес манил открывшимися вдруг полянами и прогалинами, над которыми всегда кружила метель. Ученики, гуляющие по территории школы после занятий, играли в снежки. Какой-то первокурсник, тихо подкравшись к остановившимся под деревом девочкам, с громким смехом дернул за ветку, склонившуюся под тяжестью снега, и устроил настоящую пургу. Как бы ни был труден этот год — год в школе, захваченной Пожирателями — и дети, и взрослые радовались такой зиме, временно забывая о проблемах.

Никто не замечал, что на дороге, ведущей к замку и припорошенной только что выпавшим снежком, на мгновение появляются и тут же исчезают следы, будто стёртые невидимой рукой. И даже если бы какой-нибудь случайно оказавшийся рядом ученик обратил внимание на это странное явление, то, скорее всего, просто пожал бы плечами и пошёл дальше. Мало ли каких зверей развёл Хагрид! А может, это работа Пожирателей…

Нынешний директор предположил бы, что это снова шутки невыносимого младшего Поттера, и он, укрывшись мантией невидимкой, зачем-то пробирается в школу.

И какие бы ещё мысли не появились у свидетелей этой сцены, случись таковые поблизости, ни одна из них не была бы близка к реальности. Наложив на себя дезиллюминационное заклинание, и не забывая заметать следы, к Хогвартсу медленно шёл сам Волдеморт.

На змеином лице застыла задумчивая гримаса. Лоб нахмурен, глаза прищурены, губы сжаты в тонкую нитку. Мысли Тёмного Лорда полностью занимал новый план по уничтожению Гарри Поттера. Этому мальчишке снова удалось ускользнуть из-под самого его носа! В Годриковой Лощине победа была так близка, но… Теперь не должно быть никаких осечек.

Волдеморт никогда ничего не забывал. И сейчас, как никогда, гордился этим, безусловно, прекрасным качеством, прокручивая в памяти снова и снова свою вторую встречу с Мальчиком-Который-Выжил. Тогда дух волшебника был заперт в теле неумехи Квиррела, но это не затмило ясности его ума. Тёмный Лорд помнил все свои попытки добраться до философского камня, нелепые препятствия и ловушку Альбуса Дамблдора. Зеркало Еиналеж. Поистине гениально, но Том и не был склонен недооценивать старого преподавателя. Недаром ходили слухи, что только его боялся темнейший волшебник этого времени. Но теперь угроза в лице директора школы устранена благодаря верному слуге Северусу. И Лорд, не брезгуя использовать идеи врага, решил обратить против Поттера оружие его любимого наставника. И на этот раз у Волдеморта было преимущество. Не зная глубин Тёмной магии, Дамблдор никогда не мог постигнуть всех возможностей этого артефакта. Том же намеревался с помощью волшебного зеркала избавиться от самых опасных своих врагов. И план должен сработать. В этот раз он всё сделает сам, идиоты-слуги не смогут ничего испортить. Ведь Тёмный Лорд доверяет только себе. Хотя кое-какая помощь всё же потребуется…

Приоткрылись и скрипнули ворота главного входа, и неясная тень проскользнула внутрь замка. В коридорах почти никого не было, ученики либо наслаждались прогулкой по территории, либо готовили домашнее задание в библиотеке. Только миссис Норрис — кошка завхоза Филча — насторожилась, учуяв незнакомый запах. Минуту спустя насмерть перепуганное животное удирало под защиту своего хозяина. Волдеморт хрипло рассмеялся. Надо же, ещё помнит. Как-то на третьем курсе он вместе со своими верными «друзьями» спустил кошку смотрителя с Астрономической башни, предварительно привязав к ней большой кусок ткани вместо парашюта. Школьная простынь, использованная в импровизированном эксперименте, тогда была безвозвратно утеряна, зато юному Тому Риддлу долго ласкали слух отчаянные вопли кошки. В тот раз никто ничего не доказал, а миссис Норрис с того времени предпочитала обходить его за километр.

Хогвартс навевал множество воспоминаний. О первых грандиозных планах, о первом приближённом круге, о первых попытках применения тёмных проклятий, в конце концов, о первом убийстве. Тёмный Лорд ещё замедлил шаг, стараясь насладиться памятью о месте, ставшем ему домом. Не так уж много в школе изменилось с того времени. Те же коридоры с нелепыми доспехами и болтливыми портретами, неизменные двигающиеся лестницы и любопытные ученики, стремящиеся постичь все тайны замка. Волдеморт довольно улыбнулся. Он первый постиг все тайны Хогвартса, и даже доверил ему свои собственные.

Большой зал незваный гость предпочёл миновать, свернув в один из потайных ходов. Здесь было пыльно и затхло, но Волдеморт с наслаждением втянул воздух. Этот запах напомнил ему о ночных прогулках по школе, о Тайной комнате. Жаль, что мальчишка Поттер убил василиска, такой хороший змей был… Вот и выход за одним из портретов. Его обитатель, по-видимому, был в гостях у соседей, и визит невидимки так и остался незамеченным.

Осталось подняться на третий этаж. Лестница, не оценившая важность персоны посетителя, в последний момент повернула в сторону. Что ж, значит, придётся идти в обход. В одном из коридоров навстречу Риддлу вылетел какой-то первокурсник. Едва избежав столкновения, Тёмный Лорд наложил на него невербальное Силенцио. Всё-таки чистокровный. Проклинать не хотелось, тем более, парень и с обычным Силенцио намучается, пока поймёт в чём дело. Дальнейший свой путь Волдеморт проделал без происшествий под приятный аккомпанемент школьных воспоминаний. Вот и нужная дверь. Когда-то за ней скалил зубы, рыча в ожидании смельчаков, трехголовый цербер Пушок. Теперь же даже самый любопытный студент не нашёл бы в этом уголке замка ничего интересного. Заклинанием маг откинул крышку люка, немного поразмышляв, применил чары полёта и шагнул в пустоту. Заросли дьявольских силков высохли и больше не представляли опасности. Дальше комната, где в противоположную дверь воткнулись острыми концами летающие ключи. Крылышки больше не трепещут, волшебство выветрилось. А жаль, эта задумка была интересной. Шахматное поле МакГонагалл. Том усмехнулся. Он ведь когда-то учился с нынешней преподавательницей трансфигурации, неужели не смог бы выиграть у бывшей одноклассницы партию? Сейчас фигуры не подают признаков жизни. На доспехах и оружии лежит толстый слой пыли, в стороне валяются обломки, оставшиеся, наверно, ещё со времён игры дружка Поттера Уизли. Интересно, почему никому не пришла в голову идея убраться? Брезгливо отталкивая ногой лежащую на пути голову коня, Волдеморт идёт дальше. В следующей комнатке столик с двумя сиротливыми пустыми бутылочками из-под зелий. Да уж, Северус своего не упустит, нетронутые экземпляры догадался забрать. Магическое пламя больше не преграждает путь, и Тёмный Лорд, наконец, достигает цели своего пути.

В большом зале, на первый взгляд абсолютно пустом, к стене приставлено самое обыкновенное зеркало, накрытое покрывалом. Волдеморт неспешно — торопиться ему абсолютно некуда, можно насладиться торжеством — приближается к артефакту. Небрежным движением руки сбрасывает ткань. Красные глаза впиваются в блестящую поверхность, тонкие губы шепчут заклинание.

— Я хочу видеть врагов, — медленно, с расстановкой произносит он. — Я хочу увидеть своих врагов.

Зеркальная поверхность на мгновение подёрнулась дымкой, затем откуда-то из глубины проступили неясные очертания шести лиц.

С минуту Лорд вглядывается в одного, второго, а потом в ярости размахивается и бьёт кулаком по зеркалу. Картинка пошла рябью, как будто ветерок слегка тронул водную гладь.

— Но как… как?! Я хочу знать, покажи!!!

Теперь в зеркале идёт кино. Летают вспышки заклятий, ведутся диалоги. Волдеморт в ярости, но он уже может контролировать свои эмоции.

— Ну что ж, значит, просто больше, чем я планировал…

Он отходит от зеркала, запускает руку в карман мантии и извлекает оттуда обездвиженную заклятием крысу.

— Фините Инкантатем! — зверёк задёргался и был брошен на пол. Тут же перед Тёмным Лордом оказался полненький волшебник с бегающими глазками и волосами мышиного цвета. Его лицо было похоже на крысиную мордочку, и руки прижимались к подбородку совсем как у этого зверька.

— П-повелитель, — выдавливает он из себя, приподнимаясь с пола и становясь на колени.

— П-повелитель, — подползает ближе к хозяину и целует край его мантии.

Волдеморт с презрительной улыбкой, похожей на оскал голодного тигра, смотрит на своего слугу. Потом произносит тихим шипящим голосом:

— Питер, мой самый преданный слуга. Ты, конечно, знаешь, где мы находимся?

— Н-нет, Повелитель.

— Мы в Хогвартсе, мой верный соратник. Ну а этот предмет ты, безусловно, узнаёшь. Ведь именно об этом милом зеркальце ты нашёл мне столько нужной информации в библиотеках других моих Пожирателей. Жаль, что ты так и не смог оценить важность своих сведений, ведь ты слишком глуп, мой дорогой Питер!

Волдеморт на мгновение прервал свою речь. Слуга скорчился у его ног всё в той же рабской позе. Иногда это раздражало. И почему ему служат одни трусы и сумасшедшие?

— Сейчас я с твоей помощью, Питер, проведу один обряд… Ты ведь хочешь помочь своему Повелителю?

— Да, конечно, мой Лорд!

Нет, не хочет. У него на лице написано. Но боится. И никуда он от этого страха не денется.

— Так вот, этот обряд поможет мне уничтожить Гарри Поттера и его самых верных соратников. И мне требуется твоё участие. Из всех своих слуг, Питер, я выбрал именно тебя. Ты ведь ценишь мою благосклонность?

— Да, мой Лорд! Я благодарен Вам за оказанную честь!

— Прекрасно. Значит, мы можем приступать к приготовлениям. Вот здесь, вокруг зеркала, ты начертишь вот такой символ, затем встанешь в его центр и будешь думать о том, чего ты хочешь больше всего на свете. Понятно?

— Да, Повелитель!

— И ещё, Питер, по периметру символа ты напишешь шесть имён, — Волдеморт практически перешёл на парселтанг, так что даже его прислужник с трудом расслышал следующие слова. — Ты запомнил?

— Да, мой Лорд!

— Тогда приступай! И не забудь, Питер! Ты добровольно и искренне хочешь помочь мне в этом обряде!

Глазки у Петтигрю забегали ещё сильней, чем раньше. Дрожащей рукой он взял из ладони своего хозяина кусок мела и принялся елозить по полу, прочерчивая нужные линии. Изредка с опаской косился на зеркало, будто ожидая, что из него немедленно выпрыгнет и нападёт на него какая-нибудь ужасная тварь. Но зеркальная поверхность оставалась ничем не замутнённой.

— Всё готово, мой Повелитель!

— Молодец, Питер! А теперь встань в центр, я буду читать заклинание.

— Милорд, а… а что со мной будет?

— Ничего, Питер, ничего. Я награжу тебя. О такой награде ты даже не мечтал. Хотя нет, Питер, я подарю тебе твои мечты, все самые сокровенные желания, — Волдеморт приблизил своё лицо к перепуганной фигуре и заглянул в водянистые глазки. — А теперь встань в центр! И помни — ты очень хочешь мне помочь!!!

Петтигрю повиновался.

— Закрой глаза и мечтай!

Он послушно опустил веки и попытался вызвать в уме самые желанные образы.

Волдеморт начал нараспев произносить заклинание. Где-то на задворках разума у Питера мелькнула мысль, что что-то похожее он читал, и это что-то, помнится, было далеко не приятно. Но в следующую секунду верный слуга вновь погрузился в свои грёзы. Уж лучше последствия обряда, чем недовольный им Повелитель. Последнее слишком опасно для жизни.

Если бы Питер хотя бы на мгновение открыл глаза, то был бы поражён происходящим. В воздухе носились тени, слышались стоны и крики. Время от времени из толпы безликих призраков выплывало знакомое лицо, но только для того, чтобы тут же исчезнуть в теневом вихре. Волдеморт тоже смежил веки, читая заклятие всё громче и громче. Полы его мантии развевались, подчиняясь неистовому танцу теней. Поверхность зеркала Еиналеж почернела, за стеклом, казалось, бушевала буря. Нечто очень похожее на тёмные валы океанских волн то и дело освещались всполохами света. Хотя, может, это была и не вода. Просто что-то чёрное, большое и вязкое изо всех сил стремилось вытечь с края зеркала.

Тёмный Лорд дочитал заклинание, и всё стихло. Питер осмелился приоткрыть один глаз. Тут же из зеркала вырвалось яркое свечение, окутало сжавшуюся фигуру, и Петтигрю исчез.

Волдеморт довольно усмехнулся, снова накрыл Еиналеж покрывалом и придвинул к стене.

— Ты был верным слугой, Питер. Но для обряда требовалась жертва, готовая сгинуть по своей воле. К тому же зачем мне прислужник трус, вдобавок ещё и обязанный жизнью Гарри Поттеру? — пробормотал он, покидая Хогвартские подземелья.

Гермиона задумчиво теребила в руках сумочку. Казалось бы, такая маленькая, а влезает всё, что нужно. Не зря она учила заклятие невидимого расширения. Вот только такие мелкие безделушки, как зеркало, теперь найти практически невозможно.

Гарри и Рон пошли в ближайший маггловский городок, чтобы купить немного продуктов. Война, она, конечно, войной, но обед, как говорится, по расписанию. Гермиону они тоже с собой звали, но мисс Грейнджер до сих пор разыгрывала глубокую обиду на своего рыжего друга. На самом деле девушка давно перестала дуться, но, вспоминая ужас и холодное отчаяние бессонных ночей, чувствовала непреодолимое желание немного проучить парня. Поэтому сейчас Гермиона в полном одиночестве сидела на своей кровати в палатке и пыталась найти зеркало.

Мысли медленно перекочевали на крестражи. Они с Гарри уже так долго блуждают по всей Англии, а толку чуть. Хотя, после уничтожение медальона надежда вновь разгорелась, идей насчёт дальнейших действий пока не было. Совершенно неясно, куда Сами-Знаете-Кто мог запрятать кусочки своей души.

Гермиона вздохнула и попыталась «разложить мысли по полочкам». Дамблдор, безусловно, знал больше, чем успел сообщить. Но, информации всё же должно быть достаточно для решения головоломки, ведь старый директор не был бы самим собой, если бы не просчитал все варианты событий на десять шагов вперёд. Вспомнить, хотя бы, третий курс и спасение Сириуса. Или, всё же, предательство профессора Снейпа никак не входило в планы великого мага? Сейчас это не важно.

Итак, что мы имеем. Несколько детских воспоминаний Тома Риддла, предположение об исторической ценности предметов-крестражей и осколки медальона Слизерина. Ещё меч Гриффиндора, деллюминатор, старый снитч и книжка с детскими сказками. Ах да, вдобавок ко всему есть неизвестный союзник с патронусом ланью. Понятно, что ничего не понятно. Но не будь она Гермионой Грейнджер, если не сможет найти ответ на эту загадку!

Продолжая рыться в своей сумочке, Гермиона выудила из глубины «Сказки Барда Биддля». Задумчиво пролистала книжку, потом прощупала обложку, на случай, если что-нибудь скрыто там. Чушь, конечно. Министерство Магии давно бы уже всё нашло.

Нет, всё-таки надо навести порядок. А то под руку попадается то мантия, то, например, «История Хогвартса». Забавно, но с первого курса она остаётся любимой книгой девушки. И так хорошо листать её сейчас, вспоминая уютный замок и все связанные с ним радостные моменты, приключения их неразлучной троицы. Когда-то Гермиона снова попадёт туда…

Грейнджер потрясла головой, решительно отгоняя воспоминания. Не время предаваться ностальгии. А то ещё и родители вспомнятся. Оно, конечно, хорошо, что она догадалась стереть им память, но как же сейчас не хватает их заботы и поддержки!

Следующей вещью из сумки наконец-таки было выужено зеркало. Самое обычное, маленькое зеркальце, непременный атрибут девчачьих косметичек. Гермиона задумчиво покрутила его в руках. Интересно, а Рон действительно думал о ней, призывая свет из своего деллюминатора?

Щёки мисс Грейнджер слегка порозовели. Конечно, нужно помочь Гарри, да сейчас и не время для отношений, но… Но так приятно знать, что твои чувства не безответны.

Девушка принялась рассматривать своё отражение. Вроде ничего особенного. Грива пушистых волос, самые обыкновенные карие глаза. Черты лица, конечно, не уродские, но особой красотой не поражают. Может, пока мальчишки не вернулись, сделать причёску?

В зеркале что-то мелькнуло. Гермиона быстро обернулась, испуганно вглядываясь в пространство позади себя. Вроде ничего, наверное, показалось. Итак, как бы получше подобрать непослушные локоны…

На этот раз в зеркале совершенно точно появилась какая-то тень. Гермиона, не отрывая взгляд от стекла, осторожно провела по нему рукой и почувствовала, что её куда-то затягивает…

В следующее мгновение на пустой кровати сиротливо валялась маленькая бисерная сумочка и выпотрошенные из неё предметы. Девушки нигде не было.

* * *

Гарри и Рон, набрав в небольшом маггловском магазинчике еды — спасибо мантии невидимке! — возвращались к месту временной стоянки. Настроение было прекрасное, все невзгоды отошли на второй план. Солнце светило ярко, заставляя жмуриться от нестерпимого блеска выпавшего снега. Вокруг было тихо и спокойно, друзья снова в сборе — что ещё нужно для счастья? По дороге мальчишки не удержались и затеяли игру в снежки. Только когда оба с ног до головы вывалялись в придорожных сугробах, они продолжили путь.

— Гермиона, наверное, нас уже заждалась, — протянул Гарри, отряхивая мантию. — Надо будет и её потом также вытащить! Кстати, ты проиграл!

— Не дождешься, Гарри! Я в тебя попал гораздо больше раз!

— Ну-ну. Так что насчёт Гермионы?

— Не знаю. Она на меня до сих пор обижается, — Рон опасливо поёжился. — Даже не представляю, что мне ещё такого надо сделать.

— Да не волнуйся, дружище. Скоро она отойдёт. Но в качестве помощи, уж так и быть, могу предложить вам играть в снежки против меня в одной команде! Отработаете коллективные навыки.

— Хорошая идея, — рассмеялся рыжий. — Уж в вдвоём-то мы точно тебя завалим!

— Кстати, кто сегодня готовит?

— Надеюсь, не мы.

За разговором ребята сами не заметили, как добрались до палатки. Миновали защитные чары, зашли внутрь…

— Гермиона! Гермиона, мы вернулись! Ты где?

В палатке не было ни души. Вещи девушки раскиданы по кровати в совершенно не свойственном Гермионе беспорядке. У Гарри зародилось неясное беспокойство.

— Может, она пошла искать нас?

— Ничего здесь не убрав? Никак не предупредив? Это вряд ли.

— Но ты же не хочешь сказать, что это были Пожиратели Смерти? — и сам содрогнулся от такого предположения.

— Я не знаю, Гарри, — у Рона был ужасно подавленный вид.

— Да нет, Пожиратели устроили бы засаду, здесь было бы всё разрушено. Ведь так?

Гарри и сам не знал, кого успокаивает больше: себя или друга.

— Наверное, так. Но где тогда Гермиона?

Вопрос остался без ответа. Спустя минут пять размышлений и споров было решено идти искать девушку неподалёку от стоянки. На всякий случай, предпочли не расходиться. Следов на снегу вокруг палатки не было. Снег последний раз шёл вчера вечером, поэтому предположение о том, что всё замела метель, было сразу же отклонено.

— Но здесь могли специально скрыть все улики! — Уизли никак не мог смириться с пропажей Гермионы.

— Если хочешь, мы можем обойти здесь все места поблизости.

Рон только кивнул. Поиски продолжались, но результата так и не последовало.

День тем временем клонился к вечеру. Набежавшие тени скрывали солнечный свет, а в окружении деревьев, чьи голые ветви тянулись к небу, словно костлявые старческие руки, и вовсе становилось жутко. Пошёл снег, мягко обволакивая всё вокруг, теперь повсюду чудились неясные силуэты, заставляя вздрагивать и всматриваться в сумерки. Из-за серых туч на небе не было ни звёздочки.

Двое мальчишек понуро возвращались в свой импровизированный лагерь, на концах их волшебных палочек слабо мерцали огоньки Люмоса. Рыжий то и дело резко останавливался, порываясь пойти назад. Он судорожно вглядывался в просветы между деревьями и, обманутый тенями, дергался то в одну, то в другую сторону.

— Рон, — черноволосый мягко положил руку на плечо друга. — Рон, мне очень жаль, что мы не нашли Гермиону. Но мы не можем блуждать ночью. Утром мы продолжим поиски, я обещаю. А, может, она сама вернётся.

— Гарри, а если её похитили Пожиратели! Я боюсь, Гарри! Вдруг она уже мертва! — в его голосе прорезались истерические нотки.

— Рон, я верю, что она жива. — Гарри остановился и посмотрел ему в глаза. — И что мы её найдём. Обязательно найдём.

— А что, если нет?

— Даже не думай так. Всё будет хорошо.

— Гарри, — Рон на мгновение закрыл лицо руками, будто собираясь с мыслями. — Я всё время думаю о том, что мы даже не помирились. И может, никогда не помиримся. Я так и не поговорил с ней. И, понимаешь, могу никогда больше не поговорить!

— Гермиона и моя подруга тоже. Мне тоже тяжело, Рон. Давай не будем пока ни о чём думать. По крайней мере, до завтрашнего утра.

Уизли кивнул, и дальше они шли, сохраняя молчание. Только, уже почти достигнув места, он вдруг развернулся и закричал:

— Гермиона! Гермиона!

Гарри быстро зажал ему рот рукой и наложил заглушающие чары.

— Ты что, с ума сошёл? Хочешь, чтобы нас убили? Кто тогда Гермиону будет искать?

— Прости, Гарри. Я подумал, а вдруг она просто куда-то уходила и сейчас вернулась, а нас с палаткой нет. Вот и решил её позвать на всякий случай.

Ничего не ответив, Поттер принялся накладывать защитные заклинания и ставить палатку. Перед тем как отправляться на поиски девушки, они предусмотрительно собрали и взяли с собой все вещи. Для этого пришлось воспользоваться безразмерной сумочкой Гермионы. Когда все приготовления были завершены, друзья уселись на кроватях друг напротив друга не в силах разговаривать или что-то делать.

Гари, с отсутствующим видом уставившись в одному ему известную точку на одеяле Рона, подавленно молчал, предаваясь невесёлым размышлениям. Сказать о том, что надо не думать было куда проще, чем следовать этому совету. Гермиона, Гермиона… Где же ты? Гарри был уверен, что девушку не похищали Пожиратели Смерти. Их основной целью был он, поэтому без засады бы не обошлось. А так… Ни следов, ни записки. Ничего. Если бы не вещи, можно подумать, что и не было с ними никогда Гермионы Грейнджер.

В последнее время Гарри почти всегда пребывал в напряжении. Со времени ухода Рона, нападения Нагайны в Годриковой лощине, только сегодня Герой магического мира, а сейчас Нежелательное лицо номер один, смог ненадолго забыть о своей миссии. Друг вернулся, крестраж уничтожили, Пожирателей поблизости не видно — всё в порядке, можно и отдохнуть. И вот что из этого вышло. Неосознанно Гарри начинал винить себя в исчезновении Гермионы. Если бы они с Роном не задержались, если бы уговорили её пойти с ними. А наблюдения за совершенно подавленным Уизли нисколько не облегчали тяжести, давящей на сердце.

— Рон, надо поспать, — вздохнул Гарри, с трудом отрываясь от собственных размышлений.

Тот никак не отреагировал.

— Рон, — Гарри тронул его за плечо.

— Что? — рыжий слегка вздрогнул.

— Пойдём спать, говорю. Завтра будем думать о том, что делать дальше.

— А, хорошо, — рассеянно согласился Уизли, снимая ботинки и забираясь на кровать с ногами.

Гарри последовал его примеру.

Сон не шёл. Тревожные мысли упорно не хотели покидать голову. Гарри, устав от попыток заснуть, открыл глаза и уставился куда-то вверх. Ему нужно успокоиться.

С некоторых пор у Поттера появилась привычка, когда он волнуется, вглядываться в зеркало Сириуса. Когда в знакомом отражении вдруг мелькал голубой отблеск, Гарри сразу вспоминался мёртвый учитель, и тяжёлые размышления отступали, вытесненные светлой грустью.

Он тихо, стараясь не разбудить друга, встал и вышел из палатки. Хотелось побыть на свежем воздухе. Нащупал в мешочке, висящем на шее, знакомое зеркало, засветил Люмос и зачарованно стал вглядываться в своё отражение. Сначала ничего необычного не было, но потом, перекрывая его собственные черты, в зеркале появилась тень. Гарри, судорожно сжав стекло, попытался ухватиться за неё взглядом.

Тень и не думала уходить. Постепенно разрастаясь, она, казалось, вытекала за границы зеркала. Гарри почувствовал, что его как будто куда-то тянет, и попробовал отбросить опасный предмет. Но было уже поздно.

На снег, более никем не удерживаемое, упало зеркало. Белые снежинки, кружащиеся в воздухе, быстро скрыли его от посторонних глаз.

* * *

Солнце давно встало, освещая одинокую палатку посреди леса. Солнечные зайчики беззастенчиво прыгали по серой ткани, никак не находя способ пробраться внутрь, где спокойно спал рыжеволосый парень.

Рон Уизли был до предела вымотан вчерашними событиями. Ложась спать, он планировал подняться на рассвете и продолжить поиски, но открыл глаза только ближе к полудню. Лениво потянулся и сел на кровати, ища глазами друга. Постель Гарри была пуста, поблизости его не наблюдалось. «Должно быть, он вышел на улицу», — решил Рон, поспешно отбрасывая одеяло и, на ходу натянув ботинки и мантию, выскакивая из палатки.

Солнечные лучи на мгновение ослепили его, заставив зажмуриться. Однако порадоваться хорошей погоде помешала тишина, царившая кругом. Уизли растерянно огляделся и нерешительно позвал: «Гарри!» Ответа не было.

— Гарри! Гарри! — в панике переходя на крик продолжал звать рыжий.

Все события вчерашнего дня ярко всплыли в сознании. Пропажа Гермионы, безрезультатные поиски. А теперь и Гарри…

Рон заметался вокруг палатки, выкрикивая имена друзей. Запнувшись обо что-то, он вытянулся на снегу. Медленно поднялся, отплёвываясь от попавшей в рот холодной каши. Внезапно рука нащупала что-то твёрдое. С недоумением Уизли вытащил из снега осколок зеркала, повертел его в руках.

Уставившись на своё отражение, Рон не заметил, как где-то в глубине зарождается серое пятно. Когда стекло стало совсем мутным, он попробовал его протереть от, как думал, налипшей грязи.

Рывок, как от воздействия портала, прервал его мысли.

Солнце продолжало всё так же освещать палатку, солнечные зайчики всё так же весело играли. Вот только парень, только что валявшийся на снегу, бесследно исчез, оставив после себя только осколок зеркала.

* * *

Ремус Люпин нервно мерил шагами прихожую их дома с Тонкс. У Нимфадоры, кажется, начались схватки, и она закрылась с матерью в комнате.

В душе Ремуса бушевали вихри противоречий. Есть ли у него право иметь детей? Ведь так велика возможность передать им своё заболевание, сделать изгоями. Самому Люпину повезло. Сначала с директором Дамблдором, с пониманием отнёсшимся к маленькому оборотню, потом с друзьями, принявшими его в свою компанию, даже узнав правду. Ремус до сих пор с улыбкой вспоминал полнолуния школьных времён, когда Сохатый, Бродяга, Лунатик и Хвост, наплевав на все правила, гуляли по Запретному лесу и Хогсмиду. Как же много прошло времени, и как много событий вмешалось в судьбы четырёх мародёров! Джеймс и Сириус мертвы, последний, к тому же, провёл двенадцать лет в Азкабане, будучи невиновным. Хвост — их маленький забавный Хвостик — оказался предателем, шпионом Волдеморта. Как и Снейп — Нюниус, в преданности которого до последнего был уверен Альбус. Люпин не понимал, как старый директор мог быть так слеп, хотя и сам хорош! Верил, да ещё и убеждал Гарри в невиновности старого врага.

Сам Гарри сейчас неизвестно где. Ремус успел десять раз раскаяться в том, что не сдержался тогда на площади Гриммо. Сын Джеймса был тогда во всём прав: Лунатик просто струсил, попытался убежать подальше от принятия решения, от ответственности.

После того разговора Люпин просто пошёл в маггловский бар и напился. Вывалил всё на такого же нетрезвого маггла, который наверняка принял его рассказ за пьяный бред. Как ни странно, это помогло. В голове будто что-то перемкнуло, всё встало на свои места. Наутро Ремус заявился домой, Нимфадора встретила его с глазами, красными от слёз. «А ведь ей нельзя волноваться!» — запоздало вспомнил безответственный оборотень.

С тех пор Ремус старался не оставлять свою жену одну надолго. Присоединился к сопротивлению, помогал в составлении программ для «Поттеровского Дозора». И, всегда помня о том, что дома его ждёт Тонкс, больше не пытался сбежать. Сомнения не исчезли, но теперь Люпин не позволял им захватить его разум и душу.

А ещё была война. Проклятый Волдеморт подчинил себе и Хогвартс, и Министерство, объявив магглорождённых и членов Сопротивления вне закона. Золотое Трио пока скрывалось, выполняя секретное задание Дамблдора. Предатель Снейп и Кэрроу терроризировали школу. Сотни волшебников и волшебниц были до смерти замучены Пожирателями. Каждый новый день мог принести известие об исчезновении ещё одного знакомого. Ремус никогда в жизни так не боялся. Боялся вернуться домой и обнаружить на его месте пепелище. Боялся увидеть труп своей жены, узнать о её смерти, при этом оставаясь живым. Каждый раз, когда его страхи не подтверждались, Лунатик облегчённо вздыхал, чтобы через несколько мгновений счастья его сердце снова испуганно замерло.

Дверь скрипнула, и Люпин увидел Андромеду Блэк, выходящую из комнаты его жены.

— Ложная тревога, — устало сказала она. — Нимфадора сейчас спит, не буди её.

Ремус тихо проскользнул через приоткрытую дверь к Тонкс. Она спала, по-детски подложив ладони под щёку, заботливо укрытая одеялом. Волосы Нимфадоры были жизнерадостного розового цвета. Ремус усмехнулся, он уже привык к оригинальному имиджу супруги. Тихо присев на край постели, Лунатик задумчиво вгляделся в лицо спящей. Сейчас на губах Тонкс играла светлая улыбка, наверное, ей снилось что-то очень хорошее.

Немного посидев с женой, Рем вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Прошёл в ванную и, облокотившись на раковину, уставился на себя в зеркало. Чёрные круги под глазами, осунувшееся лицо, усталый взгляд — всё это последствия недавнего полнолуния. А седину из волос и морщины уже не уберёшь. Это последствия всей его жизни. И побриться не мешает. А то совсем неряшливый и запущенный вид. Что только Тонкс нашла в нём? Размышляя об этом, принялся искать бритву, но остановился, привлечённый неясным движением в зеркале. Задумчиво посмотрел на отражение. Снова что-то мелькнуло. Ремус нахмурился и стал вглядываться ещё пристальней. Зеркальная поверхность потемнела, контуры отражавшихся предметов поблекли. Люпин против воли склонился ещё ближе, чувствуя, что начинает куда-то падать.

Нимфадора Тонкс проснулась через полчаса. Поднявшись, пошла на кухню, где что-то готовила мама.

— А Ремус куда-то ушёл? — спросила Тонкс, заметив отсутствие мужа.

— Не знаю. Наверное, да, — коротко ответила Андромеда.

Она не могла одобрить выбор дочери, хотя сама в своё время сбежала с магглом.

* * *

Северус Снейп, устало прикрыв глаза, сидел за директорским столом. Вызовов от Лорда давно не было, но одним общением с Кэрроу он был вымотан до предела.

Северус всю жизнь успокаивал себя фразой «хуже уже не будет». И каждый раз ошибался. Но этот год побил все рекорды и мог сравниться по безнадёжности разве что только с восемьдесят первым.

Только что закончился ужин в Большом зале. Директор успел сто раз пожалеть о том, что сегодня изменил своей привычке не появляться на приёмах пищи. Ненавидящие взгляды учеников, кроме слизеринцев, конечно, презрительные — учителей, хищные ухмылки Кэрроу. В школе царила угнетающая, напряжённая атмосфера. Хогвартс перестал быть уютным и защищённым домом, каким, несмотря ни на что, всегда представлялся Северусу.

Выходя из Большого зала, он снова столкнулся с Минервой. Одарив взглядом, полным презрения, преподавательница трансфигурации не удостоила его ни одним словом. В последнее время она вообще старалась как можно меньше видеть директора — чтобы не срываться, как в начале учебного года. Это было неприятно.

Но гораздо хуже было поведение учеников. Снейп пытался защищать их перед Амикусом и Алекто, но продолжать в том же духе, не вызывая подозрений, было слишком сложно. Особенно гриффиндорцы, они словно специально старались подставить себя как только можно, гордо именуя глупость храбростью. А ещё где-то шатался мальчишка Поттер…

Снейп вздохнул и откинулся в кресле.

— Северус, мальчик мой, с тобой всё в порядке? В последнее время ты неважно выглядишь, — тут же раздался голос с портрета Альбуса.

— Всё в порядке, Дамблдор, — сдержанно ответил Северус.

Он всё ещё не мог забыть тот разговор, когда узнал, что Гарри должен будет умереть. Смысл жизни Северуса был перечеркнут несколькими словами. «Ты должен жить, чтобы сохранить жизнь сыну Лили…» — кажется, именно это сказал ему Дамблдор шестнадцать лет назад. А теперь он должен жить, чтобы обеспечить этому самому мальчику достойную смерть в нужный момент. Какая ирония…

— Северус, ты бы отдохнул нормально.

Нет, теперь Альбус точно не отстанет. Показная забота. К чему это сейчас?

— Хорошо, Дамблдор, как прикажете.

— Ну что ты, мой мальчик, какие приказания! Всего лишь совет. Ты действительно плохо выглядишь.

Так же, как и всегда. Себе врать нет смысла. Но он всё-таки поднялся и прошёл в директорские покои, присел на кровать. Снейп уже давно не позволял себе такой роскоши как полноценный сон. Приходилось выкраивать время для отдыха между выполнением директорских обязанностей, рейдами Пожирателей, варкой зелий для Больничного крыла. Когда-нибудь Тёмный Лорд всё поймёт, и тогда останется только надеяться, что Поттер уже получил нужную информацию.

В голове запульсировала боль, Северус поморщился. Хотелось прислониться к холодному камню или приложить ко лбу лёд.

Он медленно побрёл в ванную. Там набрал в ладони воды и выплеснул её на лицо. Стало немного полегче.

Северус отсутствующим взглядом уставился на висящее на стене зеркало. Как-то отстранённо подумал, что Альбус, пожалуй, прав, он совсем плохо выглядит. Лицо даже не белое, а какое-то сероватое, особенно сейчас, мокрое от воды. Неужели такой тёмно-серый цвет бывает у кожи? Попробовал протереть зеркало и почувствовал, что начинает проваливаться во тьму.

«Ну вот, не хватало только сознание потерять, как сопливой девчонке», — запоздало мелькнула мысль.

* * *

Вокруг бушевали ничем не сдерживаемые вихри магии. Он уже не помнил, сколько здесь находился, воспоминаний о том мире вообще осталось мало. Он не был ни духом, ни живым человеком. Такая вот переходная стадия. Времени тоже не было, всё сливалось. Внезапно вихри стихли, он почувствовал, что куда-то летит. Голова была абсолютно пуста, ни мыслей, ни идей. Он не знал, сколько продолжалось движение, просто в какой-то момент понял, что лежит на чём-то твёрдом. Ему не понадобилось даже зеркала…

— Гарри, солнышко, вставай!

Он с трудом приоткрыл глаза и попытался приподняться. Тут же тяжело охнул и опустился обратно, быстро прикрывая веки в спасении от ярких солнечных лучей.

— Сынок, с тобой всё в порядке?

Кто-то опустился на краешек кровати и положил руку на его лоб. Рука была мягкая и тёплая. Запахло чем-то приятным, но чем именно Гарри определить не смог. Он осторожно дотронулся до своей головы, которая, казалось, разрывалась изнутри. Попробовал снова открыть глаза, в этот раз не так поспешно.

На него с улыбкой смотрела рыжеволосая женщина. В её зелёных, таких же, как у него, глазах, плескалось лёгкое беспокойство. «Мама!» — внезапно озарила его догадка. «Ну да, мама, — тут же ответил внутренний голос. — Что в этом такого необычного?» На этот вопрос у Гарри ответа не было.

— Так, прекращай валяться, соня! Уже почти полдень! Немедленно вставай, — сказала мама шутливо строгим голосом.

Гарри всё никак не мог отвести от неё глаз, и, сам не понимая, что такое с ним твориться, старался разглядеть и запомнить каждую чёрточку.

Лили Поттер безусловно была очень красивой женщиной. Длинные рыжие волосы, яркие зелёные глаза, сейчас так и сияющие любовью и заботой. Несколько мелких морщинок ничуть не портили лицо, скорее наоборот, придавали чертам женственности. Она была одета в домашнее платье тёмно-зелёного цвета, рукава которого были небрежно закатаны. Весь её образ был таким уютным и светлым, что хотелось просто сидеть рядом с ней и любоваться. Мама была в точности такой, какой её представлял Гарри.

— Вставай-вставай. Ничего, что сейчас каникулы! Завтрак, между прочим, уже готов, и папа заждался, когда можно будет поесть. Должны же мы хоть когда-нибудь собираться вместе за столом!

— Да, мама, уже встал.

Мама. Как непривычно было произносить это слово. Мама. Гарри повторил его про себя ещё раз, словно пробуя на вкус. Почему же у него вызывает столько эмоций это повседневное обращение?

— Давай, Гарри, умывайся и приходи есть.

Лили вышла из комнаты, а Гарри так и застыл около кровати, рассматривая обстановку. С одной стороны, вроде бы он всё это знал, но почему-то то и дело принимался всему удивляться. Его комната была просторной и светлой, оформленной в гриффиндорские цвета. Большая удобная кровать, напротив которой на стене висели плакаты с квиддичными командами, в углу одёжный шкаф. На письменном столе царил беспорядок: пергамент, учебники, перья — всё валялось вперемешку. Немного присмотревшись, он даже заметил подсохшую лужу давно разлитых чернил. В довершение, на стопке бумаг, совершенно незаметные среди хлама, лежали его очки, которые Гарри тут же и надел. Чёткости сразу прибавилось, теперь он заметил ещё и фотографии в рамках, каким-то чудом не сваленные в общую кучу. На фотографиях был он сам вместе с родителями. Вот они всей семьёй машут руками, показывая на море, плещущееся рядом. А вот эта фотография была сделана дома: они втроём сидят на диване в гостиной, отец ласково треплет ему волосы. Гарри с неясным чувством рассматривал карточки. Для того чтобы вспомнить хоть одно запечатлённое событие, ему приходилось постоянно напрягать память. Это было странно.

Наконец отвлёкшись от созерцания комнаты, Гарри прошёл в ванную, быстро умылся и спустился вниз. Там, за накрытым столом его уже ждали родители.

Лили, повязав на платье симпатичный фартук, расставляла тарелки на стол и раскладывала еду. Джеймс, закинув ногу на ногу, сидел на диване и читал «Пророк». Увидев сына, он отложил газету и поднялся.

— Ну, наконец-то! Я уж думал, мне придётся умереть от голода, — он заразительно улыбнулся Гарри, который замер, уставившись на отца.

На юношу глядела его повзрослевшая копия. Джеймс Поттер — худой, в очках, черноволосый, с торчащими в разные стороны вихрами — уж Гарри-то знал, как непросто привести свою причёску в порядок, а Джеймсу в этом не помог даже возраст. Вот только глаза карие, такие весёлые сейчас. У Гарри защемило сердце, появилось совершенно иррациональное желание крепко обнять отца и желательно подольше не отпускать.

— Давай, садись завтракать, — Джеймс растрепал сыну волосы, подходя к столу.

Гарри сел на свободный стул и принялся, не глядя, заглатывать еду. Всё его внимание было приковано к родителям. Переводя глаза с мамы на папу, он никак не мог понять, что же в этой ситуации кажется ему таким странным, нереальным, невозможным? Мысли крутились в голове, никак не желая оформиться во что-то более или менее понятное. Гарри казалось, будто какая-то очень важная вещь постоянно ускользает от его внимания, вызывая смутные опасения. Он раздражённо потряс головой, но это не помогло.

Джеймс тем временем увлечённо пересказывал жене какие-то новости из Министерства.

— Представляешь, они решили полностью переформировать Отдел по связям с магглами! Артур-то просил себе только ещё несколько человек в помощь, а Министр решил, похоже, сделать его «большим начальником»! Теперь Уизли будет заниматься не только незаконным использованием изобретений магглов. Хорошее повышение.

— Неудивительно. Кингсли всегда любил их семью. Молли будет рада. Хотя она каждый раз при встрече мне жалуется, что Артур до ночи засиживается на работе, да ещё и притаскивает домой непонятные вещи.

— Думаю, теперь это не будет её так расстраивать. Уверен, сейчас она безумно гордится мужем.

Фамилия Уизли резанула слух Гарри. Что-то важное было с этим связано. Спустя мгновение память услужливо предоставила воспоминание о его друге Роне Уизли, с которым они общались с первого курса. Карточки из-под шоколадных лягушек, которыми они обменивались, сливочное пиво в Хогсмиде, весёлое время, проведённое в гостях в Норе… Но во всех этих моментах было что-то неправильное, чего-то не хватало. Гарри никак не мог избавиться от чувства, что снова что-то забыл.

— Сынок, ты уже поел? — Лили заклинанием отправила грязные тарелки в раковину. — Может, тогда пойдёшь в комнату и всё-таки разберёшь свои вещи из Хогвартса? Ты мне вчера обещал. Не забывай, к нам сегодня вечером придут гости, так что наведи хоть какой-нибудь порядок.

— Хорошо, мам, — улыбнулся Гарри.

Лили удивлённо посмотрела на него, удивляясь необычной покладистости.

Юноша поднялся наверх и, сев на кровать, задумался. «Интересно, сейчас Рождественские каникулы?» — промелькнула у него мысль. Гарри почему-то был уверен, что праздники давным-давно прошли. Вздохнув, он взял сумку с вещами и принялся копаться в ней. Мантии были небрежно брошены в кучу на стул, учебники присоединились к беспорядку на столе. Пока Гарри не нашёл для себя ничего интересного.

Одними из последних были извлечены мантия невидимка и несколько помятых фотокарточек. Перебирая в руках прозрачную ткань, он снова почувствовал себя очень близко к разгадке, но идея, так и не сформулировавшись, снова исчезла. «Да что же со мной творится?» — подумал Гарри. Отложив мантию, он расправил сложенные фотографии. На первой черноволосый зеленоглазый парень — это, конечно же, был он сам — радостно улыбаясь, сжимал в руке снитч. На другой запечатлены трое в гостиной Гриффиндора. Гарри, Рон и Гермиона. При виде девушки внутри шевельнулось неясное чувство тревоги, но, глядя на радостные лица, он быстро отогнал его от себя. Друзья придут, они увидятся уже этим вечером.

Закончив разбирать вещи, Гарри пошёл на кухню. Лили что-то готовила, Джеймс ушёл.

— Мам, тебе помочь?

Ответом был утвердительный кивок.

Следующие несколько часов Гарри провёл чистя картошку, украшая гостиную и, вместе с присоединившимся к нему отцом, расставляя мебель. Времени на мрачные мысли не осталось.

Ближе к вечеру к их дому аппарировали Сириус Блэк и Ремус Люпин, следом за ними семья Уизли вместе с Гермионой. Лили сразу же увела Молли, обсуждая что-то понятное только им. Артур, Джеймс, Ремус и Сириус завели разговор на тему политики нового министра, близнецы тихо перешёптывались друг с другом, по-видимому, готовя очередной розыгрыш. Перси обещал прибыть немного позднее, Билл и Чарли находились за границей. Гарри сразу же кинулся к друзьям. Гермиона, радостно улыбаясь, по-дружески обняла его, Рон просто похлопал по плечу.

— Ну, как каникулы, дружище? — спросил он, покончив с приветствиями.

Но Гарри в этот момент был слишком занят разговором с его сестрой. Джинни, подойдя после всех, смущённо обняла парня и поцеловала в щёку. «Конечно, мы ведь встречаемся!» — напомнил себе Гарри, снова почувствовав необычное волнение и тревогу.

Скоро Лили позвала всех за стол, не став дожидаться опоздавших. Впрочем, они надолго не задержались. Перси, появившись буквально через несколько минут, сразу же присоединился к остальным. Немного позже прибыл и последний гость. Это был директор Хогвартса Альбус Дамблдор.

Гарри в шоке уставился на него, не в состоянии понять бури чувств, поднявшихся при виде директора. Радость, удивление, неверие, боль. Он безуспешно рылся в своей памяти, пытаясь найти воспоминания, способные объяснить такую реакцию. Словно проблеск молнии, мелькнул непонятный кадр: зёлёная вспышка заклятия и тело, падающее с огромной высоты…

— Гарри, Гарри, да что с тобой? — Джинни уже минуту тормошила парня, застывшего как в трансе.

— Эээ… ничего, всё в порядке.

Он успокаивающе улыбнулся девушке и решительно отогнал от себя страшный образ. Сегодня праздник, и нельзя портить его ни себе, ни другим.

Вечер вышел весёлым, никакие непонятные ощущения больше не тревожили Гарри. Уже ложась спать, он подумал, что сегодня был абсолютно счастлив.

* * *

— Гарри, солнышко, вставай!

Он приподнялся, и яркий солнечный свет резанул глаза.

Лили присела на краешек кровати и спросила:

— Сынок, с тобой всё в порядке?

Гарри задумчиво посмотрел на маму. Вся эта ситуация что-то ему напоминала, но он никак не мог понять что.

— Давай, соня, поднимайся! Уже полдень.

— Да, хорошо, я встаю, — слова вырвались автоматически.

— Умывайся и приходи есть. Папа уже заждался.

Лили вышла, Гарри задумчиво поднялся с кровати, нашарил на захламлённом столе очки, равнодушно скользнул взглядом по стоявшим фотографиям. Что же происходит, откуда это необъяснимое чувство де-жа-вю?

Приведя себя в порядок, он спустился на кухню. Мама расставляла тарелки, папа читал газету. Увидев сына, Джеймс поднялся.

— Давай, садись завтракать.

Гарри вздрогнул. Он был уверен, что отец произнесёт именно эту фразу.

Джеймс начал рассказывать жене новости из Министерства. Не слушая его, Гарри быстро поел и сказал:

— Я пойду наверх, разберу вещи из Хогвартса.

— Я как раз собиралась тебя об этом попросить, — заметила Лили. — И наведи хоть какой-то порядок в комнате, к нам сегодня всё-таки гости придут.

Быстро справившись с вещами, Гарри снова подошёл к маме. Предложил помощь и оставшееся до вечера время был слишком занят, чтобы о чём-то думать.

Встреча с друзьями вышла тёплой. Гермиона по-дружески обняла его, Рон похлопал по плечу, а Джинни, на правах девушки, смущённо поцеловала.

Сев за стол, Гарри устало подумал: «Сейчас появится Перси, а за ним и Дамблдор».

— Всем привет, я не опоздал? — рыжеволосый парень вошёл в гостиную.

— Нет, нет, всё в порядке, присаживайся, — тут же засуетилась миссис Поттер.

Вскоре появился директор Хогвартса, праздник продолжался. Близнецы начали рассказывать какие-то весёлые истории, их поддержали Бродяга и Лунатик, но Гарри было не смешно. Как будто он уже слышал всё это, и повествование теряло свою изюминку непредсказуемости. Вымученно улыбаясь, юноша всё пытался понять, что же его снова тревожит. Вконец устав от размышлений, он выбрался из-за стола и прошёл в коридор.

На стене висело большое зеркало. Гарри невидящим взглядом уставился на свое отражение. «Что же происходит, почему я просто не могу наслаждаться праздником?» — билась в голове яростная мысль.

— Гарри?

Альбус Дамблдор незаметно подошёл сзади. Парень вздрогнул, когда увидел, как блеснули в зеркале его голубые глаза.

Зелёная вспышка, падающее тело… «Северус, прошу тебя!».

Зеркало, голубой проблеск, будто взгляд знакомых глаз…

Гарри схватился за голову и застонал. Воспоминания, возвращаясь, причиняли ужасную боль. Хоркруксы, пропажа Гермионы. «Рон, я обещаю, мы обязательно найдём её!». Смерть учителя, предательство Снейпа. Воцарение Волдеморта, и патронус лань, приведший его к мечу Гриффиндора. Смерть Сириуса и пророчество в Отделе Тайн. «Ни один из них не сможет жить спокойно, пока жив другой». Дементоры и крик матери, защищающей его. «Пожалуйста, только не Гарри! Не Гарри!». Жизнь в чулане, охота, устраиваемая Дадли… Серая тень, наползающая из зеркала. Вчерашний, идеальный, день, в точности повторяющий сегодняшний. Живые дорогие ему люди, которых он в реальности давно потерял.

С отчаянием во взгляде он уставился на удивлённого Дамблдора. Попятился обратно в гостиную, где при виде его перекошенного лица сразу же смолкли смех и шутки.

— Гарри, что с тобой? — Лили обеспокоено подбежала к нему, но он испуганно отстранился.

— Иллюзия… Вы все иллюзия, — растерянно шептали пересохшие губы.

— Прости, что?

— Всё. Это. Иллюзия!!! — закричал он уже в полную силу.

И тут же мир вокруг закружился, цельная картинка начала распадаться на куски, осыпающиеся к его ногам. Исчезли застывшие лица, пропало уютное убранство комнаты.

* * *

Он очутился в каком-то странном коридоре со стенами, увитыми диким виноградом. Единственным источником света была его палочка с ярко горящим Люмосом. Ноги подогнулись, и Гарри опустился на землю, безнадёжно прислонившись к стене. В уголках глаз появились слёзы. Как это жестоко, заставлять его снова вспомнить обо всех потерях, не просто вспомнить, но увидеть всех такими весёлыми и жизнерадостными. Живые родители, Сириус, Дамблдор. Артур Уизли, занимающий хороший пост в Министерстве. Счастливые Рон и Гермиона, Джинни, с которой он встречается безо всякой опаски. Праздничный вечер, проведённый среди любимых людей. Вот он, предел его мечтаний! Всё это только иллюзия…

Гарри засмеялся как сумасшедший и прошептал «Нокс!», стремясь погасить свет. Палочка никак не среагировала. Озадаченный юноша даже забыл об истерике. Где бы он ни был, отсюда надо выбираться, и, прежде всего, разобраться с неработающей палочкой. Конечно, она принадлежала егерям и до этого тоже плохо его слушалась, но чтобы абсолютно проигнорировать простейшее заклинание? «Бомбарда!» — проговорил он, указывая на «зелёную» стену. Никакого эффекта. «Агуаменти!». Снова то же самое.

Решив отложить эту проблему на потом, Гарри поднялся и пошёл вперёд по коридору, освещая себе дорогу так и не погасшим Люмосом. Шёл он довольно долго. Вокруг ничего не менялось, только время от времени были заметны ответвлённые проходы то с одной, то с другой стороны. Скоро он упёрся в стену. Это был тупик.

Надо было возвращаться и искать другой путь. Дойдя до ближайшего бокового прохода, Поттер свернул туда. Потом ещё один поворот, ещё один, ещё… Скоро Гарри понял, что заблудился. Хотя вряд ли была разница между этими коридорами, и вряд ли стоило пытаться вернуться обратно. Поэтому юноша пошёл дальше, сворачивая наугад.

Через некоторое время он заметил, что свет, исходящий от его палочки, потускнел. Люмос будто выдыхался, видимость уменьшилась.

Гарри даже не знал, сколько уже идёт по лабиринту. Ноги стали свинцовыми, хотелось сесть на землю и закрыть глаза, но он изо всех сил противился этому желанию. Почему-то Гарри был уверен, что если он не найдёт что-нибудь до того момента, как свет окончательно погаснет, случится нечто ужасное.

Люмос стал ещё немного тусклее, когда Поттер зашёл в очередной тупик. Что-то в нём отличалось от предыдущих. Подойдя ближе, Гарри заметил висящий на стене портрет, на земле рядом стоял большой кованый сундук. Взглянув на изображённую на картине девушку, Гарри узнал Гермиону. Он поднёс светящуюся палочку ближе и прошептал её имя.

В следующее мгновение парень отпрыгнул от портрета подальше. Тяжёлая крышка сундука со скрипом открылась, выпуская наружу серую струю дыма. Дым растёкся по полу, собираясь в образ девушки. Перед Гарри сидела Гермиона Грейнджер.

— Что… Где… Гарри, ты… — растерянно произнесла она.

— Герми, ты в порядке? — Поттер протянул девушке руку, помогая подняться.

В ту же секунду его Люмос погас, зато на конце палочки, зажатой в руке Грейнджер, вспыхнул яркий огонёк.

— Нокс! — немедленно среагировала Гермиона.

Никакого эффекта.

— Герми, магия здесь не работает. Только этот Люмос. Когда я нашёл твой портрет он горел у меня, а сейчас перешёл к тебе.

С этими словами Гарри посмотрел на картину. Теперь там висела только пустая рама.

— Что происходит? Я только что… Я и Рон, вместе… Сам-Знаешь-Кто побеждён, родители рядом… — и тут же растерянно замолчала.

Гарри понял, что она сейчас вспоминает все произошедшие события, и выразил поддержку, легко приобняв девушку.

— Но… но как?

Глаза Гермионы расширились, она отчаянно глядела в одну точку, судорожно вцепившись в руку друга.

— Я не знаю. Мы как-то попали сюда через зеркала. Наверно очередные происки Волдеморта. Кстати, здесь его имя ничего не значит, — успокоил он напрягшуюся было девушку.

Ещё несколько минут они просто стояли так, обнявшись. Но потом Гарри отстранился и сказал:

— Я не знаю, что произойдёт, когда Люмос погаснет, но, скорее всего, ничего хорошего. И если кто-то ещё попал в этот лабиринт, мы должны его найти и освободить. Пойдём.

— Конечно. Что-то я совсем расслабилась. Ты знаешь, куда нам надо?

— Нет, пошли наугад.

Следующие несколько часов слились в бесконечное блуждание по коридорам. Свет постепенно угасал, и они почти отчаялись, когда наткнулись на очередной портрет. Однако радость друзей быстро испарилась. С картины на них смотрел Питер Петтигрю.

Гарри и Гермиона растерянно застыли, глядя на Питера Петтигрю, изображённого на картине. На земле рядом стоял уже знакомый кованый сундук, но всё внимание мальчика занимал Хвост. Предатель, шпион Волдеморта. Ненавистная крыса.

— Гарри… Гарри, мы что, должны освободить его? — Гермиона поражённо отпрянула подальше от нарисованного человека.

— Нет, — ответ прозвучал слишком быстро.

Гарри, не отрывая глаз, смотрел на портрет. Он мог с уверенностью заявить, что ненавидит этого человека, слишком много боли Хвост ему причинил. Перед глазами встали события третьего курса: Визжащая хижина, профессор Люпин, Бродяга… В конце концов, он не позволил Сириусу тогда убить предателя и не раз жалел об этом. К чему же теперь проявлять милосердие? Однако что-то всё же мешало юноше просто отвернуться и уйти.

— Что он вообще здесь делает? Разве он не предан Сам-Зна… Волдеморту, вдруг это ловушка? — прервала размышления Гермиона.

— Я не знаю. Может, мы вообще попали сюда по другой причине, а не благодаря Риддлу. — Гарри раздражённо передёрнул плечами. — По крайней мере, я ничего делать для Петтигрю не собираюсь.

Он развернулся, но вместо того, чтобы пойти обратно по коридору, сел на землю, прислонившись к стене. Гермиона в растерянности переводила взгляд с друга на картину, пытаясь принять решение. Наконец, она, словно колеблясь, робко спросила:

— А ты знаешь, что случится, если мы этого не сделаем? Вдруг у нас просто нет выбора?

— Я не знаю, Гермиона! Я ничего не знаю об этом проклятом месте! Но Хвост — Пожиратель, да он убьёт нас, как только освободится.

Гарри рассерженно взглянул на девушку, словно требуя, чтобы она подтвердила правильность его собственных мыслей, но Грейнджер отвела глаза в сторону.

— Гарри, Люмос почти потух, нам надо быстрее что-то придумать. К тому же, остальная магия здесь не действует, и я думаю, что вдвоём мы как-нибудь сумеем сдержать его.

Поттер и сам понимал, что медлить с решением не стоит. Если бы он только был хоть в чём-нибудь уверен! Помочь Хвосту — это казалось таким противоестественным, но, с другой стороны, никак не удавалось избавиться от ощущения, что, если погаснет единственный источник света, случится нечто куда более ужасное.

— Гермиона, — следующая мысль была настолько ошеломляющей, что отодвинула на задний план всё остальное. — То, что ты видела… До того, как оказалась в лабиринте… Это ведь были твои мечты, то, чего ты хотела больше всего на свете?

Гермиона изумлённо уставилась на него, моргнула и ответила, даже не скрывая удивления в голосе:

— Я как-то не думала об этом. Но, наверно, ты прав, там всё было так хорошо, мне бы хотелось, чтобы так было на самом деле, — на её лице появилось мечтательное выражение, правда, не задержавшееся надолго. — Ты сам разве не помнишь?

— Я помню другое, Гермиона. Ты говорила о своих родственниках, о победе над Волдемортом, но я ничего такого не видел. Зато я встретил живых родителей, Сириуса, Дамблдора… — его голос сорвался, но парень быстро взял себя в руки и продолжил: — Получается, каждый из нас видел то, чего больше всего желал, а значит… Питер Петтигрю сейчас испытывает то же самое?

Видно было, как Гермиона напряжённо размышляет, решая, что ответить.

— Наверно да. Но что с того?

— Тогда у меня будет хоть какое-то моральное оправдание, если мы ему поможем! — на лице Гарри появилось мрачное и решительное выражение. — Я не хочу сейчас рисковать, так что давай всё-таки освободим его.

— Хорошо. Ты помнишь, что тогда сделал со мной?

Вопрос застал врасплох. Почему-то до этого Гарри даже не подумал о том, что надо будет сделать. Главным было найти портреты, а потом он был слишком шокирован, видя своего врага.

— Кажется, я… Посветил палочкой.

— Посветить палочкой? Ладно, сейчас попробую.

Гермиона осторожно приблизилась к картине и тщательно осветила каждый угол рамы. Ничего не произошло.

— Хм, Гарри, вспомни что-нибудь ещё. А то Питер Петтигрю…

Не договорив фразу, девушка взвизгнула и отскочила, напуганная скрежетом открывающейся крышки сундука. Как и в прошлый раз из ларца вырвалась струя дыма, сформировавшая фигуру человека, скрючившегося на земле. Гарри презрительно посмотрел на него и отступил на шаг.

Питер тихо застонал и приподнял голову. Взгляд его светлых бегающих глазок остановился на Гарри.

— Сохатый… — Петтигрю подполз к мальчику и схватил его за мантию, пытаясь приподняться. — А куда делись Бродяга и Лунатик?

Гермиона поражённо выдохнула, Гарри был не меньше потрясён, но смолчал. Питер, продолжая цепляться за его мантию, уже сел и теперь растерянно тёр глаза.

— Ох, — Грейнджер не выдержала и наклонилась к беспомощному человеку, помогая ему подняться на ноги. — М-мистер… В-вставайте.

Слабый Люмос совсем потух, тут же вспыхнув с новой силой на палочке Хвоста, зажатой в его руке.

— Что… что происходит? — Петтигрю встал и растерянно посмотрел на ребят. — Г-гарри… Гермиона… Я так рад вас видеть…

— Замолчи, предатель! — Гарри уже пришёл в себя, и его ненависть и презрение вспыхнули с новой силой. — Это мы у тебя должны спрашивать, что ещё выдумал твой драгоценный хозяин!

Питер на секунду задумался, но потом на его лице проступило понимание, сменившееся страхом. Губы задрожали, глаза забегали ещё сильнее, а между бровей появилась складка. Он судорожно сцепил руки в замок, пытаясь скрыть то, как подрагивали его пальцы.

— Нет, нет… Не может быть… Повелитель…

— Что?! Ты что-то знаешь? — мигом среагировала Гермиона. — Где мы? Как отсюда выбраться?

Но Питер, не обращая на её вопросы никакого внимания, поднёс к лицу свою волшебную палочку, разглядывая горевший на её конце огонёк.

— Время ещё есть, — прошептал он. — Это хорошо. Время ещё есть.

Петтигрю крепко вцепился в запястье Гермионы и потащил её по коридору. Гарри, не успев сначала ничего предпринять от удивления, в один прыжок догнал их и отцепил руку мужчины.

— Не смей её трогать! — от гнева парень толкнул Хвоста, но не рассчитал сил, и тот врезался в стену и жалобно заскулил, потирая ушибленное плечо.

— Гермиона ты в порядке? — обеспокоено спросил Поттер.

— Да, Гарри. Незачем было так набрасываться.

Она недовольно взглянула на него и снова обернулась к Петтигрю, теперь стараясь держаться от него подальше.

— Мы должны идти! Найти всех остальных. Иначе огонь погаснет, и тогда… — Питер ожесточённо жестикулируя попятился дальше по проходу.

— Что тогда?

— Я… я не знаю. Но я читал, что тогда случится что-то плохое. Может, не будем проверять что именно? — он усмехнулся и на мгновение перестал выглядеть таким забитым и жалким как обычно.

— Ладно. А ты знаешь, куда идти? Что ты вообще ещё знаешь?

Гарри нахмурился. Несмотря на то, что идея довериться Хвосту ему очень сильно не нравилась, было очевидно, что без него сейчас не обойтись. Значит, придётся потерпеть предателя, но как только они отсюда выберутся… На этом фантазии Гарри обрывались. Действительно, что он может сделать, находясь в бегах, когда и Хогвартс, и Министерство подчинены Волдеморту?

— Я всё расскажу по дороге. Только идём, идём… Нельзя терять времени!

Ребята, еле успевая за мелко семенящим впереди Питером, передвигавшимся на удивление быстро, побежали по коридорам, беспорядочно сворачивая то направо, то налево. Петтигрю держал палочку прямо перед собой на вытянутой руке, освещая путь. В его дрожащих пальцах огонёк то и дело прыгал вверх-вниз, заставляя тени на стенах колыхаться, напоминая этим призраков.

— Чуть-чуть. Помедленнее, — задыхаясь, выдавил Гарри, хватая мужчину за плечо. — К тому же, ты обещал рассказать. Давай.

Питер неохотно убавил темп, вздохнул и начал свой рассказ…

* * *

В магической Греции Афродита всегда считалась одной из наименее одарённых волшебниц. Ни могущественных сил, ни пытливого ума у неё не было. Афродита не могла повелевать стихиями или просчитывать тактику на поле боя. Но, в чём богине не отказывали ни Зевс, ни удостоившийся чести видеть её маггл, так это в умении обольщать. Безусловно, Афродита была прекраснейшей из женщин. Магия любви, заговоры и приворотные зелья удавались ей превосходно. Устоять перед этими чарами было невозможно, и, надо отдать ведунье должное, она умело этим пользовалась. Афродите нравилось ловить восхищённые взгляды мужчин и завистливые женщин, но ещё больше ей нравилось смеяться над незадачливыми влюблёнными. Афродита с наслаждением внушала чувства магам и магглам, изменяя хромоногому супругу Гефесту, а сама при этом оставалась незнакомой с любовью. Ходили легенды, что такая сила богини заключена в её волшебном поясе, где всегда висело маленькое зеркальце, в которое Афродита могла часами разглядывать своё прелестное лицо.

Афродита никогда не задумывалась о последствиях своих действий, считая, что легкомысленность придаёт ей дополнительный шарм. Наверное, именно поэтому она с лёгкостью согласилась подлить Зевсу любовного зелья, когда поспорила с хитрой Герой. Злопамятная супруга громовержца затаила обиду на столь удачливую соперницу и, улучив момент, коварством заставила вспыльчивую Афродиту дать неразумную клятву. Гера знала, что Зевс не простит подобного и сможет придумать зарвавшейся выскочке достойное наказание.

Не подозревая о коварных планах, Афродита во время очередного пира незаметно добавила несколько капель приворотного зелья в бокал верховного мага. Весь оставшийся вечер она наслаждалась вниманием жертвы, получая истинное удовольствие и удовлетворяя своё тщеславие. Гроза разразилась на следующий день.

Зевс недаром был признан главой над остальными волшебниками. Силы его были велики, и он смог избавиться от любовных пут. Осознав произошедшее, маг захотел достойно отплатить Афродите, так унизившей его. Долго просидел в своих покоях громовержец, нахмурив лоб, и придумал дерзкой ведьме достойную кару. Решив отплатить ей той же монетой, поселил он в сердце Афродиты любовь к обыкновенному магглу Анхису, происходившему, однако, из знатного рода.

Теперь Афродита, украдкой наблюдая за возлюбленным, подавляла рвущиеся из груди горестные вздохи. Не сразу она решилась открыться, но, уверенная в собственной неотразимости, в конце концов, сказала любимому о своих чувствах, ожидая радостных восклицаний и жарких объятий. Но не таков был Анхис. Сердце его было чёрствым, а сам он ценил лишь почести и богатство. Польстило ему, что сама богиня не устояла перед ним, и не смог он удержаться от хвастливых речей. Горькие слёзы лила Афродита, понимая, что Анхис лишь насмехается над ней, не в силах сбежать от него прочь.

Скоро дошли слухи и до Зевса. Он больше не таил зла на Афродиту, считая себя отомщённым, и хвастовство маггла до глубины души возмутило его. Не в состоянии отменить своё заклятье, он попытался наслать на Анхиса страшные чары, но влюблённая богиня закрыла его собой. Зеркало, висевшее на поясе волшебницы, поглотило магический луч, заперев его за стеклом. С тех пор Афродита видела в нём не своё отражение, а ужасные лица призраков, навек заточённых в зазеркалье. Много раз пыталась она исправить заклинание Зевса, и, в конце концов, отдала зеркалу часть собственных сил. Теперь любой человек, вглядывавшийся в зачарованное стекло, видел там своё самое горячее желание. Зеркало это Афродита подарила Анхису, а тот передал его своему сыну Энею, родившемуся от союза маггла и ведьмы. Эней получил от матери немного магических сил, их хватило увеличить волшебное зеркало для того, чтобы часами рассматривать собственное счастливое отражение. Эней перестал есть, спать, и Афродита, видя страсть сына, наслала на зеркало ещё одно заклятие, которое могло затянуть в зазеркалье человека, забывшего о реальности. Но Эней не испугался предостережений матери, немного исказив её волшебство. Теперь, чтобы попасть за грань, требовалось провести специальный ритуал.

Эней до конца своей жизни не расставался с заветным зеркалом. Он забрал его с собой, когда пришло время уходить из Трои и, говорят, перед смертью пересёк границу реальности, чтобы вечно жить в своих мечтах.

* * *

— В книгах я не нашёл рассказа о том, как это зеркало попало в Англию, но описание обряда там имелось со всеми подробностями, — закончил историю Петтигрю, продолжая идти по сумрачным коридорам лабиринта. — Я передал Тёмному Лорду все нужные сведения, даже не подозревая, зачем ему понадобилась эта информация. Я начал что-то понимать, только когда очнулся в подземельях Хогвартса, а хозяин приказал приготовить всё для ритуала.

Гарри и Гермиона некоторое время молчали, обдумывая услышанное. На Гарри рассказ произвёл двойственное впечатление. С одной стороны, он всегда считал греческие мифы не более чем легендами, но, если предположить, что все боги были просто могущественными магами, то легенды неожиданно обретали смысл и становились реальностью. В рассказе Питера всё было достаточно логично, вряд ли бы он сам выдумал такое. И всё же, что-то не давало Гарри покоя…

— Подожди. Если, как ты сказал, Эней сам попал сюда через обряд, то как Волдеморт (Питер вздрогнул от этого имени) смог заключить сюда нас? И ты-то ему зачем здесь понадобился?

Петтигрю недовольно нахмурился и принялся объяснять:

— С помощью ритуала в зазеркалье можно отправить кого угодно, для этого достаточно только имени. Основная сложность заключается в том, что необходим человек, который добровольно захочет здесь находиться.

— И ты так сюда рвался, Хвост?

Волшебник поежился и ответил, понизив голос:

— Нет, но этого я хотел определённо больше, чем умереть от Авады.

— Но ведь ты рассказал нам только легенду, — вмешалась Гермиона. — Что ты ещё успел вычитать? Главное, как нам отсюда выбраться, почему здесь не работает магия, кроме этого дурацкого Люмоса, и что значат все эти портреты?

Питер хотел было уже продолжить рассказ, но в этот момент они зашли в очередной тупик. От всех предыдущих он отличался тем, что здесь на стене висела картина. Изображённого человека нельзя было не узнать, и у Гарри вырвалось радостное восклицание, когда он рассмотрел такое знакомое веснушчатое лицо и немного растрёпанные рыжие вихры.

— Рон, — обрадовано выдохнул он одновременно с Гермионой.

Петтигрю насупился и принялся внимательно изучать портрет, бормоча себе под нос какие-то непонятные слова. Люмос на его палочке горел всё ещё ярко, хотя и заметно потускнел за время пути.

— Как вы освободили меня? — отчаявшись найти решение самому, обратился он к застывшим ребятам.

— Просто поднеси к картине палочку и скажи имя, — пожала плечами Гермиона.

Петтигрю осторожно приблизился к портрету и немного торжественно прошептал:

— Рон Уизли!

Всё, что произошло дальше, Гарри видел уже целых два раза. Крышка сундука, стоявшего на земле под рамой, распахнулась, выпуская наружу дым. Спустя несколько мгновений перед ними сидел растерянный Рон и с отсутствующим выражением смотрел на стену лабиринта.

Гарри положил руку на плечо Рона и несильно встряхнул его, приводя в чувство. Вздрогнув, Рон ошёломлённо посмотрел на друга, потом приложил ладонь ко лбу, потирая его. Гарри подумал, что часто поступал точно так же, когда его беспокоил шрам. Уизли, между тем, продолжая рассеянно озираться, увидел Гермиону, отступившего в тень Питера и открыл рот, чтобы что-то сказать, но слов, видимо, не нашлось, и он продолжать хватать воздух, как рыба на суше. Наконец перестав ощупывать лоб, Рон запустил руку в рыжие лохмы, взъерошивая и без того неаккуратную причёску. Гарри терпеливо ждал, пока друг придёт в себя и не нарушал затянувшегося молчания. Глубоко вздохнув, с десятой попытки Уизли всё-таки смог выдавить из себя несколько бессвязных восклицаний.

— Что… что такое? Гарри?!

— Всё в порядке, Рон. Мы тебе сейчас всё объясним, — Поттер ободряюще улыбнулся.

Питер нерешительно выступил из-за спины Гермионы, держа перед собой волшебную палочку с тусклым огоньком.

— Почему Люмос не переместился? — испуганно спросил он.

Гермиона, не отвлекаясь от созерцания Рона, безразлично ответила:

— Кажется, нужно прикосновение…

Питер тут же подошёл к юноше и попытался схватить его. Но Уизли, повинуясь непонятно откуда взявшимся рефлексам сгруппировался и отпрыгнул в сторону.

— Пожиратель! — возглас больше напоминал рычание.

— Эй, Рон, спокойно. Спокойно, — Гарри отвёл палочку друга, направленную на Хвоста. — Мы здесь вроде как вместе, так что не трогай его пока.

Петтигрю, воспользовавшись возникшим замешательством, всё-таки добрался до рыжего и вцепился в его руку. Люмос, повинуясь неведомым законам, сразу же вспыхнул на палочке Рона.

— Да отцепись ты от него! — Гарри грубо оттолкнул Хвоста. — Дай ему освоиться!

Питер, жалобно взвизгнув, отлетел к стене, ударившись уже пострадавшим до этого плечом. Рон тем временем успокоился, к нему возвращалась способность ясно мыслить. Он помотал головой, ещё раз оценивая обстановку. Его бледные щёки залил румянец, скрывая ярко выделявшиеся на белой коже веснушки. Он прокашлялся и, растерянно глядя на Гарри, произнёс:

— Ну так кто-нибудь объяснит мне, что произошло?

Гарри набрал в лёгкие побольше воздуха, предвкушая долгий рассказ, но его перебила Гермиона:

— Подожди, — она одновременно смущённо и заинтересованно посмотрела на Рона, — Что ты видел до того как попасть сюда?

Щёки юноши заалели ещё ярче.

— Я… Ну… Там были вы с Гарри…

— И что — мы с Гарри?!

— Там я… мы победили Сами-Знаете-Кого, — он снова потёр лоб, но быстро отдёрнул руку. — А это всё — правда?

— Нет, — Гарри пришёл на помощь другу. — Это как бы твои мечты, идеальная жизнь… Точнее, идеальный день. Один, повторяющийся. Ну, по крайней мере, так было у меня, — немного неуверенно закончил он.

— Ааа… — Рон несколько секунд обдумывал эту информацию. — Просто мечты…

Гермиона всё ещё подозрительно глядела на него, но от дальнейших вопросов воздержалась. Гарри был рад этому: не хватало сейчас ещё выслушивать очередной спор этих двоих! Хотя, с другой стороны, Грейнджер вроде больше не вспоминала об уходе друга. А они ведь попали сюда так и не помирившись… Гарри подумал, что не в первый раз их троицу объединяют различные испытания. Вспомнить хотя бы Турнир Трёх Волшебников или неудавшуюся казнь Клювокрыла на третьем курсе… Погрузившись в размышления, он не сразу заметил, как к нему осторожно подошёл Питер. Только услышав рядом его тяжёлое дыхание, Гарри обернулся, непроизвольно вздрогнув. И тут же недовольно нахмурился:

— Ну что тебе ещё?

— Мы должны идти! Нельзя стоять.

— Мы и пяти минут ещё здесь не простояли! Впрочем, если ты такой трус, то, пожалуйста, можешь уходить, тебя здесь никто не держит!

Однако Питер не собирался так легко сдаваться:

— Если Люмос погаснет, то…

— То что? — вмешалась услышавшая спор Гермиона. — Ты так и не рассказал конец.

— Да о чём вы вообще? — к Рону вернулся его нормальный озадаченный вид.

— Мы тебе всё расскажем, — успокоил друга Гарри. — По дороге, — добавил он, не давая Хвосту возразить.

Они вышли из тупика и наугад свернули в первый попавшийся проход. Гермиона вкратце рассказывала Рону историю Афродиты, услышанную от Петтигрю. Во время рассказа рыжий слушатель то недоумённо, то скептически хмурился. Гарри иногда вставлял реплики, дополняя повествование. Настроение у него поднялось, вместе с друзьями всё казалось значительно проще. Разве не выбирались они из переделок и хуже этой? Да каждый год в Хогвартсе был куда опасней! А уж поиск крестражей и подавно. По крайней мере, так казалось пока…

— Так вот, а Эней заколдовал зеркало так, и чтобы попасть в зазеркалье требовался обряд. Именно его и провёл Сам-Знаешь-Кто, когда отправил нас сюда. Я ведь правильно поняла, что Еиналеж имеет связь со всеми остальными зеркалами, и мы оказались здесь через них? — Гермиона закончила пересказывать Рону легенду и обратилась к Питеру.

— Д-да, скорее всего, так, — Хвост шёл впереди то ускоряя, то замедляя шаг, и, кажется, не ожидал адресованных ему вопросов, потому что чуть заметно вздрогнул.

— Ну, Рон, тебе всё понятно?

Уизли слегка поёжился, уж очень тон Гермионы напоминал тот, которым она осведомлялась о выполнении домашнего задания на протяжении шести лет. Решив не нарываться на дальнейшие и всё более непонятные объяснения, он кивнул головой в знак согласия.

— А мне вот нет! — тут же возмущённо воскликнула девушка. — Неужели ты не заметил, что мы не услышали самого главного? Об этом месте и о том, как отсюда выбраться, не было сказано ни слова! Гарри, что ты молчишь?

— Успокойся, Герми. Я думаю, сейчас Петтигрю расскажет остальное. Ну же, Хвост, мы все ждём продолжения! — в последнюю фразу Гарри вложил всё презрение, которое испытывал к этому предателю. «Жаль всё-таки, что без него сейчас никак не обойтись», — промелькнула у юноши мысль.

— Что вы хотите ещё узнать? — раздражённо пробурчал Питер. — Дальше информации практически не было, только загадки да полунамёки одни. Знаю только, что магия здесь не работает, потому что зеркало как волшебный артефакт почти полностью поглощает её. Про Люмос было сказано, что у тех, кто сможет выбраться из плена своих грёз, будет источник света, а, если он погаснет, то… Вобщем, эту фразу я переводил с древнегреческого, так что за точность не ручаюсь, но общий смысл в том, что человек очутится рядом со своими кошмарами, которые обретут плоть. И выбраться оттуда будет невозможно.

— Кошмарами, которые обретут плоть? — слегка дрожащим голосом повторила Гермиона. — То есть, наши худшие опасения и страхи станут реальностью?

— Ну, мои и так живы. Волдеморт зовут, — тихо пробормотал Гарри, пытаясь избавиться от неприятного чувства, которое возникло на душе после слов Петтигрю.

— Возможно… — Питер слегка помялся перед тем как продолжить, — Возможно, будет так же, как и с мечтами. Новая реальность, повторяющаяся день ото дня.

На некоторое время воцарилось молчание, прерываемое только эхом шагов. Каждый задумался, воскрешая свои самые страшные воспоминания. Гарри будто снова услышал предсмертный крик матери и тихие слова директора Дамблдора. Увидел Сириуса, падающего за Арку… «Нет, — решил он. — Нельзя об этом думать. И надо как можно быстрее найти следующий портрет. Я не смогу пережить это снова, тем более несколько раз подряд».

Гермиона, по-видимому, тоже пришла к этому выводу, потому что встряхнула головой, словно отгоняя неприятные мысли, и перевела разговор на другую тему:

— А что значат все эти портреты и сундуки, ты знаешь?

— В книге непосредственно про Еиналеж этого не было. Но я нашёл ссылки в других рукописях о магической Греции. Портрет, скорее всего, просто является образом человека, а сундук символизирует плен, в котором он находится. Позвав человека по имени, можно напомнить ему о реальности и, таким образом, разрушить оковы иллюзии. Свет в данном случае тоже является символом правды, ясности. Люмос — это своеобразная нить Ариадны, ведущая по лабиринту и не позволяющая заблудиться.

— А сколько всего человек здесь? — спросил Рон. — И что будет, когда мы всех найдём?

— Всего для обряда использовалось шесть имён. Я — седьмой. Что будет потом не знаю, об этом не нашлось совсем ничего. Наверное, окажемся на свободе, — пожал плечами Питер.

— А кто остальные трое? — вмешался Гарри. — Ты ведь знаешь, кто это?

Петтигрю ответил после некоторой паузы:

— Знаю. Но сказать не могу.

— Почему?

— Перед тем как назвать имена, Тёмный Лорд наложил на меня чары, похожие на Непреложный обет. Я не могу сказать имён.

Гарри разочарованно вздохнул. Если Волдеморт отправил сюда своих врагов, то это значит, что ещё трое друзей будут с ними. Было бы просто прекрасно узнать, с кем предстоит встретиться.

Дальше шли молча. От бесчисленных поворотов уже рябило в глазах, а тупика с картиной всё не было и не было. Люмос потух уже больше чем наполовину, и они предпочли ускорить шаг, чуть ли не переходя на бег. Гарри подумал, что долго они так не протянут: Гермиона уже тяжело дышала и начинала отставать от других. Сам юноша пока особой усталости не чувствовал, но постоянно бежать он тоже не сможет. Петтигрю несмотря на свою далеко не спортивную фигуру двигался впереди всех. «Да, страх подгоняет, — подумал Гарри и снова презрительно скривился, — И как только такое ничтожество попало на Гриффиндор?!»

Когда огонёк на конце палочке Рона стал почти незаметен, они в очередной раз свернули, и вдалеке вроде бы показалась тёмная стена. Ещё прибавили ходу, и вот, уже различима картина. Гарри выдохнул с облегчением и попытался узнать нарисованного человека. Поняв, что перед ним портрет Ремуса Люпина, юноша совсем успокоился.

— Рон, давай быстрей, освободи его!

— Что я должен сделать-то?

Гермиона уже порывалась ответить, но в этот момент Люмос окончательно погас, и все четверо, очутившись в кромешной тьме, почувствовали, как куда-то падают.

* * *

Глаза понемногу привыкали к темноте, уже можно было различить неясные очертания и силуэты. Четыре человека стояли рядом, тесно прижавшись друг к другу и выставив перед собой бесполезные палочки.

— Идиоты! Вы что, не могли заранее всё продумать?

Испуганный визг Петтигрю разорвал тишину. Гарри невольно вздрогнул, но тут же в ярости заорал в ответ:

— Мы? Может быть, это должен был быть ты?! Мы попали в это проклятое место из-за тебя!!!

— Если бы вы тогда не стояли полчаса на одном месте, то Уизли бы успел! Я же говорил, говорил… — голос сорвался, и Питер тихо заскулил от страха.

— Да замолчи ты!

Хвост был прав, но Гарри скорее удавился бы, чем признал это. Он сердито нахмурился и сделал шаг в сторону, пытаясь понять, где они оказались.

— Гарри, осторожно! — Рон едва успел подхватить друга, когда тот чуть не упал в пропасть.

Через несколько минут, проведя осторожное исследование, они выяснили, что стоят на небольшом круглом куске земли, а вокруг со всех сторон обрыв, дна которого, как ни старались, они не увидели. Гарри, Рон и Гермиона снова сгрудились в середине импровизированной площадки, Питер тоже старался держаться к ним поближе.

— И что дальше? — нервно спросила Гермиона.

Ответом был внезапно возникший ужасный холод. А затем Рон воскликнул, указывая куда-то наверх:

— Смотрите!

Все четверо задрали головы и увидели серых теней, спускавшихся к ним.

— О, нет… — прошептала Гермиона. — Дементоры…

Теперь и Гарри узнал их. Существа в черных плащах, с костлявыми руками, покрытыми струпьями, источающие зловоние… Приносящие с собой самые ужасные воспоминания.

— Кошмары, которые обрели плоть… — растерянно прошептала Грейнджер. — Как же я не догадалась!

Эти слова словно послужили сигналом к началу атаки, дементоры заскользили к замершим в ужасе фигурам. Гарри, из последних сил цепляясь за сознание, пытался заглушить крик матери, звучащий в ушах. Он застонал, обхватил голову руками и упал бы на колени, не поддерживай его с двух сторон друзья. Тем временем дементоры начали понемногу высасывать из своих жертв души. Они никуда не спешили, растягивая свой пир. Первым сдался Петтигрю. С криком он прыгнул в пустоту и тут же был схвачен кружащими там тварями. Гарри успел увидеть только, как дементор откинул капюшон и впился в губы Питера, вытягивая из него остатки сознания. Потом обзор ему закрыл другой призрак, вцепившийся в Гермиону.

— Экспекто Патронум, Экспекто Патронум… — в отчаянии шептал юноша, но ничего не происходило.

Бесчувственное тело Гермионы перевалилось за край и исчезло. Рон застонал, пытаясь освободиться от державших его костлявых рук. В конце концов, он тоже сдался, и довольный дементор, подхватив бесчувственную жертву, отлетел. Несколько других приблизились к Гарри.

Собрав последние силы, Поттер подошёл к краю площадки и сделал шаг, не дожидаясь, пока дементоры последуют за ним. Через несколько секунд полёта его подхватили чьи-то руки. «Вот и конец», — успел подумать юноша и зажмурил глаза.

Каждое мгновение Гарри ожидал, что сознание покинет его. Холод пробирал до костей, со всех сторон слышался вой. В лицо бил ветер, Гарри до сих пор не открывал глаз, но, кажется, он куда-то летел, поддерживаемый неизвестным. Прошло довольно много времени, прежде чем юноша понял, что руки, обхватившие его, были тёплыми. Это никак не вязалось с представлением о дементорах. Поддавшись любопытству, Поттер осторожно взглянул на своего спасителя из-под приоткрытых век, но тут же услышал резкий окрик:

— Закрой глаза, если не хочешь их лишиться!

Гарри снова послушно зажмурился. За несколько секунд он успел разглядеть только ослепительный свет, окружавший его. Ничего не понимая, Поттер просто отмахнулся от всех мыслей и сосредоточился на ощущении полёта. Почти как в квиддиче, если разогнать метлу и нестись к земле… Так же захватывает дух. Он вспомнил, как впервые попробовал финт Вронски, желая повторить опыт Крама. Тогда тоже было немного страшно из-за незнакомого приёма, сейчас же больше всего сбивало с толку отсутствие метлы. Да и то, что даже с закрытыми глазами он ощущал присутствие дементоров, спокойствия не добавляло. «Наверно, так же чувствовал себя Рон на квиддичных матчах из-за взглядов болельщиков», — подумал Гарри. И тут же дыхание перехватило от осознания ужасной правды: ни Рона, ни Гермионы больше нет. На глаза против воли навернулись слёзы. Неужели после стольких испытаний всё так глупо закончилось? Нет, не может быть! Это какая-то шутка…

— Что с моими друзьями? — прерывающимся голосом спросил он.

— Мертвы, — ответил незнакомец напряжённым тоном.

— Нет! Вы лжёте!

От подступивших эмоций Гарри чуть не задохнулся. Да как он смеет так говорить! Что он понимает! Рон и Гермиона не могли погибнуть! «Тем не менее, это так, — безжалостно произнёс внутренний голос. — Ты просто не хочешь поверить». Юноша стиснул зубы и со свистом втянул воздух. Это он должен был умереть, не они.

— Почему Вы не спасли их? Зачем помогли мне?

— Не успел, — всё так же односложно ответил его собеседник.

Гарри почувствовал непреодолимое желание что-нибудь разбить, чтобы выплеснуть боль. Хотелось кричать, швыряться вещами, как в кабинете Дамблдора после смерти Сириуса. Пытаясь успокоиться, Поттер несколько раз глубоко вздохнул. Горечь раздирала его изнутри, причиняя невыносимые страдания. Нет, нельзя, нельзя! Нельзя сейчас давать волю чувствам.

Наконец они приземлились. От неожиданности Гарри упал на колени, не удержавшись на ногах. С трудом поднялся, открыл глаза и посмотрел на своего спасителя. Перед ним стоял пожилой мужчина с тёмными курчавыми волосами, слегка тронутыми сединой, красивые благородные черты лица не портил даже крючковатый нос. Одет он был в некое подобие туники, на кожаном поясе которой висели небольшие ножны. У Гарри мелькнула мысль, что такой образ подходит греческому полководцу или римскому легионеру.

— Кто Вы? — голос слегка дрогнул.

— Моё имя Эней. Для тебя это что-то значит, не так ли?

Гарри поёжился под пристальным взглядом янтарных глаз.

— Вы — Эней? Но как такое возможно? Он жил несколько тысячелетий назад!

— В зазеркалье время течёт по-другому. Здесь нельзя умереть от старости.

— Но Рон и Гермиона… — прошептал Гарри.

— Здесь нельзя умереть самому. Но убить тебя могут.

Поттер шумно выдохнул, теперь надежда окончательно покинула его. Эней тем временем задумчиво смотрел на юношу, словно ожидая продолжения.

— А третий, Питер, кажется, тебя не волнует? — нарушая затянувшееся молчание, спросил он.

— Что? Как Вы узнали про Петтигрю? — изумился Гарри.

— Точно так же, как смог говорить на понятном тебе языке. При помощи чтения мыслей.

— Вы применили ко мне легиллименцию?!

— Я не знаю этого определения, — пожал плечами Эней. — Я просто нахожу в твоей памяти нужный образ и слово, обозначающее его.

Гарри решил, что это очень похоже на легиллименцию и недовольно скривился, вспомнив уроки со Снейпом. Теперь он был уверен, что этот предатель специально не учил его закрывать свой разум. И из-за этого погиб Сириус… Ненависть к убийце захлестнула Гарри с головой. Он вызывающе посмотрел на грека, и тот отпрянул, увидев перекошенное лицо гриффиндорца. Однако Эней быстро взял себя в руки и, покачав головой, заметил:

— Зачем ты тратишь столько эмоций? Если этот человек твой враг, так пойди и убей его в честном бою.

— Снейп не умеет сражаться честно! Он может только ударить в спину! — Гарри предпочёл проигнорировать тот факт, что Эней снова залез в его память.

— В таком случае он тем более не стоит тех сил, которые у тебя уходят на ненависть к нему.

Гарри вздохнул. Грек прав, сейчас стоило подумать о другом. И для начала задать все интересующие вопросы.

— Как Вы оказались здесь? Отсюда можно выбраться?

— Я не просчитал последствия обряда. Моя мать была права, когда проклинала зеркало, этот артефакт слишком опасен. Я поступил неразумно, исправив её колдовство. Из-за этого погибла моя жена.

— Но как?

Несколько минут Эней молчал, собираясь с мыслями. Потом продолжил:

— Я всегда боялся смерти, наверно, именно поэтому меня так увлекала возможность навечно поселиться в своих мечтах. Когда мать советовала опасаться зеркала желаний, я просто игнорировал её предостережения. Дошло до того, что она пригрозила мне вечным заточением в зазеркалье. Глупец, её слова тогда лишь раззадорили меня! — Эней горько усмехнулся. — Однако так скоро покидать реальный мир не входило в мои планы. Я немного изменил проклятье Афродиты, сделав обряд обязательным условием перехода. Я считал, что всё предусмотрел, ведь для ритуала нужен был доброволец, а значит, насильно туда никого не могло затянуть. Зеркало стало смыслом моей жизни, однако я постоянно находил причины отложить решительные действия. Когда Трою взяли — ты, конечно, слышал о Троянской войне? — от проведения обряда меня отговорил мой отец, сославшись на то, что я не оставил наследников. Бежав из разорённого царства Приама, я долго скитался, пока не нашёл приют у правителя аборигенов в Лации. Он отдал мне в жёны свою дочь Лавинию, и на несколько лет я обрёл покой, забыв о зеркале. У нас с Лавинией родился сын, я был занят его воспитанием, да и на границах не всегда было спокойно. Какое-то время меня устраивала такая жизнь, но потом я заскучал. Всё больше времени тратил на пустое созерцание собственных грёз. В конце концов, я решился. Не учёл только одного: в тот момент, когда я уже завершал ритуал, в комнату ворвалась моя жена, и я неосторожно окликнул её по имени. Зеркало сочло, что этого и моего желания уйти достаточно, чтобы поглотить нас обоих.

Эней снова замолчал. Гарри заметил, как он пытается справиться со своими эмоциями. «Удивительно, — подумал юноша. — Все эти события произошли так давно, неужели за это время он не забыл о своей жене?»

— Нет, Гарри, не забыл. Зеркало не может подарить забвение, — Поттер даже не удивился, услышав ответ на собственные мысли. — К тому же, оставить свою вину в прошлом не так-то просто.

Гарри поймал себя на мысли, что сочувствует этому человеку. Столько времени помнить о женщине, которую любил, и которая погибла из-за тебя — как это, должно быть, мучительно!

— Что же произошло дальше? — прошептал он.

— Дальше… Сначала всё было так, как я и рассчитывал. Я оказался в своих мечтах, наслаждался жизнью. Но потом Лавиния вытащила меня из грёз, она смогла всё вспомнить и освободиться от иллюзий. Вот только волшебный огонь почти погас, я не успел коснуться её, и мы очутились здесь. Эти существа — кажется, ты зовёшь их дементорами — высосали душу моей жены.

— Почему они не тронули Вас?

Эней горько усмехнулся:

— Мать передала мне часть своей магии. Магии любви. Дементорам она не по зубам.

Гарри помотал головой, переваривая полученную информацию. Что же получается, он теперь должен будет также вечно торчать здесь? Поттер огляделся по сторонам: они стояли на каменной площадке, чуть побольше той, на которой он очутился сначала. Вдалеке маячили чёрные тени дементоров. Перспектива провести здесь даже несколько часов удручала.

— Нет, я не предлагаю тебе остаться в этом месте навсегда. В таком случае смерть была бы милосердней, — спокойно произнёс Эней

— Что же тогда мне делать? И… как Вы вообще вытащили меня оттуда? И почему только меня одного?

— Я уже отвечал на твой вопрос. Когда я приблизился к вам, твои друзья были мертвы. Никто не может успеть всё. Что же касается остального… Зеркало не даёт использовать только магию человека, волшебные артефакты здесь работают, — Эней указал на свои сандалии, и Гарри только теперь заметил маленькие крылышки, слабо трепещущие по бокам. — Не один Гермес любил летать…

Юноша поражённо кивнул, восхищённо рассматривая чудесную обувь. Эх, была бы у Рона и Гермионы такая…

— Твоим друзьям ещё можно помочь.

— Что? — не расслышал Гарри, погрузившись в размышления.

— Ты можешь спасти тех, кто тебе дорог.

— Но как? Если… Если это шутка, то несмешная.

— Я похож на человека, склонного к подобным розыгрышам?

Гарри смутился и отрицательно покачал головой. У него снова появилась надежда, что ещё не всё потеряно. Эней тем временем достал из-за пояса небольшой тканевый свёрток.

— Это хроноворот. Одноразовый. Может перенести в прошлое на несколько часов. В зеркале понятие пространства не такое как в реальном мире, поэтому ты окажешься в том месте, где находился в выбранный момент времени, — пояснил он, отбрасывая ткань и протягивая артефакт Гарри.

Поттер бережно взял хроноворот в руки. Он был очень похож на тот, который гриффиндорец видел на третьем курсе у Гермионы, и с помощью которого они спасли Сириуса. Гарри осторожно повертел часики в руках, рассматривая новоприобретённое сокровище.

— Почему Вы отдаёте его мне? Почему не воспользовались им сами? — наконец поднял он глаза на Энея.

— Куда мне возвращаться? У меня не было даже секунда перед тем, как огонь Лавинии погас. Что толку вмешиваться во время, если всё равно ничего нельзя исправить, — ответил грек.

— С-спасибо, — ошеломлённо прошептал Гарри, всё ещё не веря в такое чудо.

— Подожди, — продолжил Эней. — Я не просто так рассказал тебе свою историю. Как ты думаешь, моё существование так прекрасно?

— Нет, — растерянно сказал Гарри, не понимая, к чему клонит собеседник. — Не думаю.

— Тогда помоги мне! Освободи меня!

— Но как?!

— Убей меня…

— Что?! — Поттер испуганно отшатнулся. — Зачем? Если Вы так хотите умереть, почему не сделать это самому?

— Чем ты слушал? — Эней разъярённо навис над юношей. — Здесь нельзя, нельзя умереть самому!

Гарри потрясённо молчал. Убить? Да, он свыкся с мыслью, что ему придётся уничтожить Волдеморта, но Тёмный Лорд давно не воспринимался им как человек. А так… Отнять жизнь у того, кто спас его, помог, пусть даже он сам просит об этом…

— Нет… я не смогу…

— Ты должен!!!

— Нет, — едва слышно пробормотал Поттер.

Эней выдохнул и закрыл глаза. Гарри испуганно застыл, не решаясь нарушить молчание. Наконец грек успокоился, на его лице появилось мрачное обречённое выражение.

— Извини. Я не могу требовать от тебя этого, — глухо сказал он. — Уходи. Видно моя судьба вечно оставаться в этом проклятом месте.

У Гарри перехватило дыхание. Это было неправильно. Должен был найтись ещё какой-то выход.

— Я… — одно мгновение гриффиндорец был готов согласиться, но в последний момент снова переменил решение. — Простите… Я могу… Всё, что угодно. Но только не это.

— Ладно, Гарри. Ты должен спасти друзей. А я обязан сам нести ответственность за свои поступки. Иди… — махнул рукой Эней.

— Если бы я мог помочь…

— Не нужно. Иди.

Гарри быстро перевёл стрелки хроноворота и накинул на шею цепочку, не давая себя времени на размышления. Прежде всего он должен спасти Рона и Гермиону, они не могут так умереть. Перед глазами всё закружилось, очертания камней и далёких дементоров поблекли. Последним, кого видел Гарри, был одинокий греческий воин, стоявший с опущенной головой…

* * *

— Мы должны идти, нельзя стоять, — Петтигрю тормошил Гарри, вцепившись в его рукав.

— Мы и пяти минут ещё здесь не простояли! Впрочем, если ты такой трус… — автоматически произнёс Поттер, но тут же одёрнул себя: — Ты прав. Мы должны идти немедленно.

Рон и Гермиона изумлённо уставились на друга. Гарри согласился с Пожирателем Смерти? С предателем Хвостом?

Петтигрю радостно взвизгнул и ринулся в ближайший коридор. Гриффиндорцам ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

— Эй… Гарри. Кто-нибудь объяснит мне, что вообще здесь происходит? — Рон нагнал друга и вопросительно посмотрел на него.

Гарри не стал слушать рассказ Гермионы и добавления Питера. Несмотря на то, что он был уверен в правильности своего поступка, образ Энея, одиноко стоявшего посреди маленькой каменной площадки никак не желал стираться из памяти. Юноша чувствовал себя виноватым и в то же время понимал, что не смог бы убить своего спасителя. Пусть образ греческого героя навсегда останется немым укором его совести и храбрости, но, исполни Гарри волю Энея, он наверно вообще не смог бы жить, коря себя за то, что не нашёл иного способа. «Пусть он сможет освободиться… — прошептал Поттер. — Он это заслужил».

— Эй, Гарри, ты меня слышишь? — Гермиона уже несколько минут пыталась привлечь его внимание. — Люмос почти потух, а мы ещё ничего не нашли, что делать?

У Гарри похолодело внутри. Неужели они снова не успеют? Что тогда?

— Идём. Идём дальше! Мы должны найти портрет. И… Рон, когда увидишь картину, сразу же поднеси к ней волшебную палочку и скажи имя изображённого человека, а когда он появится, коснись его.

Уизли кивнул. Следуя за Питером, друзья свернули в очередной проход, и — о радость! — заметили вдалеке большой кованый сундук и висевшую раму.

— Ремус Люпин! — чётко произнёс Рон и протянул появившемуся оборотню руку, помогая подняться.