Если вам когда-нибудь взбредёт в голову мысль работать в Министерстве Магии, немедленно отвлекитесь и постарайтесь какое-то время ни о чём не думать. Ведь оно настолько погрязло в человеческих пороках, что никакие, даже самые радикальные реформы, не спасут его от мучительной гибели. Правда, его обитатели — переносчики заразы — расползутся по новым местам работы и превратят их в очередные притоны воров и взяточников.
Вот в таких раздумьях, закинув руки за голову, я обычно провожу рабочий день. Можно решить, что я простой клерк или заместитель начальника малоизвестного отдела, но всё гораздо сложнее — я детектив сектора борьбы с неправомерным использованием магии. Бывает, выхожу в коридор пообщаться с коллегами или что-нибудь перекусить. Бывает, конечно же, езжу на вызовы, провожу расследования, выступаю в Визенгамоте. Но это лишь малая часть моей работы. В основном, мне приходится выслушивать рассказы шефа о его жене и вести споры со вторым детективом сектора, на предмете которого я бы хотел остановиться подробнее.
Человек, проработавший в Министерстве более десяти лет, не признает никаких авторитетов. Его редко волнуют приказы начальства, он поступает так, как считает нужным, недаром за глаза его называют «ослом». Он плохо находит общий язык с людьми, и я не исключение. Размахивая палочкой (его дурацкая привычка), он доказывает мне, что Гилдерой Локхарт — очень уважаемый мною человек — может быть интересен только домохозяйкам и девочкам-подросткам, но никак не сотруднику правоохранительных органов Магической Британии. Он не принимает моих столь веских аргументов, как написание Локхартом учебника для школы авроров и предложенное решение вампирской проблемы, которая досталась нам по окончанию войны с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Шеф (кстати, тот ещё взяточник) либо не обращает внимания на наши перепалки, либо подшучивает, но никогда не принимает ни чьей стороны. Странно, ведь именно благодаря ему, имея за плечами немало нарушений, мой коллега не вылетел с работы. Говорят, что они дальние родственники. Но по какой-то неизвестной причине родство не распространяется на обсуждение мистера Локхарта.
Кавалер ордена Мерлина третьей степени, автор многих учебных пособий, бывший и, пожалуй, лучший аврор, а не просто любимчик домохозяек (хотя его можно с уверенностью назвать красавцем) стал для меня человеком, к достижениям которого я отношусь с трепетом и собираюсь когда-нибудь повторить его успех хотя бы отчасти. Ещё немного, и я накоплю достаточно средств для оплаты обучения в школе авроров, чтобы на шаг приблизиться к своей мечте.
Этим я и объясняю наши разногласия с коллегой: у него просто нет цели в жизни.
* * *
У вернувшегося с совещания шефа сверкают глаза, отчего Грогсон (тот самый второй детектив) приподнимается на стуле в ожидании.
— Шеппард, сегодня твой день, — говорит начальник.
— Это с чего же, сэр? — лениво протягиваю я, зная, что это очередная шутка.
— Слышал, что твой ненаглядный Локхарт преподаёт в Хогвартсе?
Конечно, я знаю об этом и считаю правильным: столь талантливый человек должен лично передать часть богатейших знаний подрастающему поколению.
— Да, сэр, — не хочется распространяться при «свидетелях».
— Видимо, мифическое проклятье Сам-Знаешь-Кого оказалось не таким уж и мифическим, раз даже твой кумир не продержался больше года в школе. Думаю, больше преподавать он не сможет, — он ухмыляется на пару с Грогсоном, хотя последний и не догадывается, о чём речь.
— Не понял, сэр.
— В Мунго твой ненаглядный. Полная потеря памяти.
Я плохо соображаю, когда сильно переживаю. Хоть меня и трудно вывести из себя, эта новость сильно взволновала меня, и я вынужден попросить у шефа разрешения выйти прогуляться несколько минут. Бродя по коридору из стороны в сторону, я собираюсь с мыслями и никак не могу принять тот факт, что один из величайших волшебников нашего времени сейчас находится в госпитале и, скорее всего, проведёт там остаток дней. Нет, тут нужно хорошенько разобраться.
— Хорошо, что ты вернулся! — восклицает шеф, когда я возвращаюсь в кабинет. — Чего лицо мокрое? Надеюсь, ты просто умылся.
— Сэр, я бы хотел…
— Я вот тоже кое-чего хочу. Не стану сразу раскрывать все карты, Дик, поэтому тебе просто придётся исполнить мой приказ — нужно посетить лондонскую квартиру мистера Локхарта и проверить её на наличие незаконных заклятий: трансфигурация запрещённых предметов, атрибутов, амулетов… ты и сам знаешь, не впервой такое делать. Будем считать, что это просто формальность.
Разрешение на обыск я как раз и собирался попросить. Вполне может оказаться, что у Локхарта есть недоброжелатели, которые не побрезгуют пойти на столь страшное преступление, как полное забвение. Но шеф темнит и не договаривает, что меня крайне напрягает.
— Думаю, ты справишься сам, а мы с Грогсоном проверим его дом.
Шеф даёт адрес, аппарат обнаружения и ордер. Никогда он еще не оформлял документы так быстро. Ох, как же давно я мечтал побывать в квартире мистера Локхарта. И как же печально, что моё желание осуществляется в столь грустных обстоятельствах.
Я знал, что эта квартира — не основное жилище. Это скорее студия, где можно поставить заглушки и творить в полной тишине, сосредоточившись на воспоминаниях, ложащихся в основу книг.
Несмотря на то, что никто, кроме мистера Лохкарта не посещал это место, обстановка здесь не лишена безукоризненного вкуса и стиля, присущего владельцу. И, видимо, предполагая, что в его квартиру могут проникнуть грабители или просто восторженные фанаты, он оставил на столе вазу с фруктами и записку, лежащую рядом: «Приятного аппетита». В шкафу со стеклянными дверями сияет сразу несколько улыбок Локхарта — это его книги. Проверив на магию яблоко (как детектив, я не могу отказаться от той версии, что фрукты принесены именно врагами) и получив отрицательный результат, откусываю от него.
К моему удивлению, на книгах аппарат по обнаружению магии пищит.
— Finite Incantatem!
Шкаф превращается в низкий стол, а одна из книг (самая большая) — в Омут Памяти. Остальные же рассыпаются на множество пробирок с серебристой жидкостью. Не нужно быть профессором Хогвартса, чтобы узнать в них воспоминания. Процедуру их извлечения довольно часто проделывают люди преклонного возраста, чтобы не забыть важнейшие моменты из их жизни. Мистер Локхарт делал такое, скорее всего, по той же причине, потому что в его жизни приключилось столько событий, что запомнить их все было бы проблематично.
Единственная загвоздка — зачем их так тщательно маскировать? Скорее всего, от тех же грабителей.
Мне, конечно, очень стыдно, но ничего не могу с собой поделать. Отложив в сторону аппарат, я принимаюсь перебирать колбы. Как только я беру их в руки, в воздухе всплывают надписи, поясняющие их содержимое: «Встреча с вампиром Эваном», «Битва с брюхомордым драконом» и так далее. Но несколько из них просто обозначены цифрами — «Один», «два» и «три».
Я обещаю наказать себя за это — например, не есть неделю или попросить у шефа помыть пол в офисе, — и выливаю воспоминание «Один» в Омут. Появляются очертания знакомого интерьера офиса — почти все министерские кабинеты выглядят именно так, — и я окунаю голову в Омут.
* * *
POV Питер Уилсон
За много лет работы в Министерстве я понял — лето здесь самая ужасная пора. Приходят выпускники Хогвартса и норовят устроиться на работу самыми разными способами — от предложения взятки до прямых угроз. И чаще всего они получают отказ, но в нынешние времена сотрудников крайне не хватает, поэтому берут, кого попало. Отдел обливиаторов — стирателей памяти — на особом счету. Сюда отправляются тех, кто получил от ворот поворот у авроров, поэтому контингент здесь, сами понимаете, какой. Но при грамотном руководстве даже из таких разгильдяев можно сколотить неплохую команду, у членов которой есть все шансы продвинуться по карьерной лестнице и стать аврором.
Ко мне в офис стучит очередной кандидат. Тоненьким голоском он словно поёт:
— Здравствуйте, сэр, меня направили к вам для собеседования. — И улыбается своей самой обаятельной улыбкой.
— Присаживайтесь.
Доходяга с тускло-жёлтыми кучерявыми волосами. Внешне он не тянет на сурового бойца, коими являются авроры, — я уверен, что его послали ко мне по этой причине. Но, видя его оценки: всего одно «выше ожидаемого» — по травологии, остальные «удовлетворительно», а по зельям — «тролль», понимаю, что ошибся. Счастье, что он вообще умудрился закончить Хогвартс. Пару лет назад его не взяли даже бы к нам, но сейчас я обязан провести формальное собеседование и в любом случае утвердить его на должность стажёра.
— И что же вас привело в наш отдел?
— Понимаете, сэр, — он опять улыбается. Вот паршивец. Наверное, ему сказали, что его улыбка ослепительна и способна убедить кого угодно в чём угодно. И, чёрт возьми, были правы! — Я с детства мечтал ловить преступников, раскрывать… преступления. Отец говорил, что у меня есть способности к этому. Но у меня проблемы со здоровьем: хронические головные боли. Отец говорил, что они меня могут взять и с болями, если я зарекомендую себя как хороший сотрудник. Поэтому я и отправился служить к вам.
Вместо того чтобы слушать его заранее подготовленный текст, я читаю его характеристику из школы: «Дружелюбный, покладистый, справедливый». И ещё множество хвалебных эпитетов. Но что-то мне в нём сразу не понравилось. Наверное, эта дурацкая обворожительная улыбка.
* * *
POV Карл Шмидт
Нас называют падальщиками, министерскими гиенами. Мы приходим после авроров и «прибираемся» в головах магглов и иногда особо отличившихся волшебников, видевших то, что им не положено видеть. Приходим, стираем и уходим. Так я учу всех новичков. Ничего лишнего — делаем дело и трансгрессируем обратно, остальное уже задача других отделов.
Локхарт, хоть и с виду напоминает девчонку, быстро уловил суть. Остальные обычно месяцами ноют о том, что им «сложно влиять на судьбы людей, лишать их законного права на воспоминания» и несут прочий бред. А как только понимают, не без помощи пары кулаков, что магглы с ними сделают, если узнают о волшебстве, убирают как миленькие. Иногда даже больше, чем нужно. Но пока никто не жаловался.
Один случай я забуду, только если такой же неопытный обливиатор, как некоторые, сотрёт его из моей памяти. Нас с Локхартом, Шенноном и Джексоном отправили чистить память магглам, выжившим в катастрофе — какой-то придурок взорвал несколько котлов с очень опасным зельем, и от его деревни остались только пепел и полсотни магглов, видевших вспышку. Непочатый край чужих мозгов с опасным воспоминанием.
Авроры быстро разобрались с взрывателем, но им уж очень приглянулись золотые вещи магглов, не сгоревшие в страшном пожаре. Ох, вот это была заварушка. Вы только представьте: до сих пор пылают обломки маггловских домов, а рядом дерутся пятеро громил, в совершенстве владеющие боевыми заклятьями. Локхарт смекнул, в чём дело, и по-тихому приманивал к себе золотые вещички, за ним последовали и остальные парни-обливиаторы. А я стою и разрываюсь — смотрю то на убивающих друг друга авроров, то любуюсь на парней, которых воспитал. Кажется, с фунт благороднейшего из металлов они тогда насобирали. А аврорам потом было не до этого: вместе с раненым от взрыва преступником пришлось увезти в госпиталь и избитого Брауна. Память магглам мы стирали до самого утра.
И прежде чем отчитаться перед начальством о проделанной работе, мы успели продать золотишко проверенным людям по неплохой цене. Что и отметили в ближайшем баре.
Локхарт схватывает налету.
* * *
POV Гилдерой Локхарт
Мне уже осточертели эти однообразные вызовы: «пришли, стёрли и ушли», — как любит выражаться старший обливиатор Шмидт. Хочется чего-то большего, а лучше выдающегося, чтобы получить аврорскую мантию. Отец говорит, что у меня получится.
За три месяца работы в отряде обливиаторов я усвоил главное правило: авроры — лицо отдела. Всегда опрятные, на первых полосах газет. Их начальник пытается всеми правдами и неправдами дать им как можно более простые задания, сваливая основную работу на остальные сектора отдела. Авроры с выражениями лиц победителей, машут палочками, и дело сделано, а мы предстаём перед людьми мальчиками на побегушках.
За такового меня принимал и Грогсон или Грегсон — старший сегодняшней дежурной смены. Ему хватило наглости оставить свой пост и уехать куда-то «по важным государственным делам». И сейчас я сижу около пульта в ожидании очередных глупых вызовов. Вроде нападения на кошку одной пожилой и очень уважаемой дамы в придачу ещё и бабушки одного из сотрудников. Ну, ничего, если случится что-то серьёзное, я не забуду упомянуть уход Грогсона.
У меня раскалывается голова, приходится глотать болеутоляющее зелье, отчего сильно клонит в сон. Но писк пульта и красные искры — лучший будильник. В камине появляется очертание головы старухи.
— Отдел обеспечения правопорядка, — следую я инструкции.
— Я подозреваю, что в моей квартире совершено убийство, — мямлит она.
Похоже, это очередное сообщение от сумасшедшей. Скорее бы её отшить и выпить немного зелья, а то голова сейчас треснет.
— Почему вы так решили? — вздыхаю я.
— Понимаете, я сдаю квартиру одному милому молодому человеку. Он два месяца исправно платил, но сегодня я пришла за очередной платой, — чуть не плача рассказывает старушка. — И дверь мне никто не открыл! Молодой человек никого не знает, он не выходит на улицу. Открывать я боюсь: вдруг и я окажусь в опасности.
Внезапно приходит мысль — если я в одиночку раскрою преступление, то один и получу все почести. И напарник, вроде Грогсона, мне ни к чему.
Миссис Роуз живет напротив сдаваемой квартиры, что только упрощает задачу. С каплей недоверия она отворяет дверь. Оказавшись внутри, я чувствую пристальный взгляд хозяйки за спиной.
Квартира практически пуста, только шкаф приветствует меня запахивающимися стеклянными дверцами — ничем не поживиться.
Около шкафа и сидит, подогнув ноги, «милый молодой человек». Он вполне живой, только взгляд испуганный.
— Вставайте, сэр, — я улыбаюсь и протягиваю руку, свободную от палочки — как в инструкции.
— Я никуда не пойду. Я решил умереть сегодня и сделаю это.
Заявление не из самых обычных. Похоже, он действительно уже в этом уверен.
— Сэр, — начинаю я. — Подумайте о ваших близких, родных. Как они переживут потерю?
— За последние двадцать лет я общался только с драконами, миссис Роуз и тобой. Я — истребитель этих чешуйчатых тварей. И моя миссия выполнена, поэтому могу умереть.
— Сэр, одумайтесь.
— Малыш, если тебе просто хочется выслужиться перед начальством, то ты выбрал не самое удачное дело. Проваливай.
— Сэр…
— Да что ты заладил?! Я не хочу больше жить и всё тут.
— Я всего лишь хотел спросить: чего вы тогда ждёте?
— Я вспоминаю свою жизнь. — Похоже, он решил, что я на его стороне. — Знаешь, будь у меня время, я бы переложил эти истории на бумагу.
— И почему так не делаете?
— Потому что я должен и хочу умереть. Я совершил самое страшное преступление — только между нами… Ай, да я всё равно умру! — выкрикивает он. — Я убил единорога. Случайно, но убил.
Меня осеняет — если его воспоминания так интересны, то зачем им пропадать?
— Думаю, я смогу вам помочь.
— Это чем же, малыш?
— Важные вам эпизоды из жизни могут сохраниться. У меня есть с собой пробирка, — я вытягиваю из-за пояса стеклянный сосуд, выдаваемый нам для особо секретных воспоминаний. — Туда можно опустить их.
— Нет уж, я передумал, — с грубым оскалом (наверняка с таким он нападал на драконов) возражает он. — Пусть уж они останутся при мне.
— Как хотите, сэр.
В голове уже выстраивается чёткий план действий. Я уверен в том, что он слаб и не сможет сопротивляться Imperio…
С придурковатым выражением лица он вытягивает серебристые нити воспоминаний и бросает в пробирку, протянутую мной. Я уже мысленно представляю себя на месте истребителя драконов. Но к чему эти лишние действия? Я лучше этого человека, у меня есть цель и я иду к ней. Нужны ли ему эти воспоминания, если значимости для людей, и, прежде всего, для него самого, они не представляют? Так почему бы их не приобрести мне, я-то уж точно найду им применение. А что если?..
Он прыгает из окна, когда я предоставляю ему самостоятельно решить свою судьбу. Моя работа на этом заканчивается, я выхожу из квартиры и тут же стираю старушке память о квартиранте и сегодняшнем происшествии.
Завтра же ухожу в отпуск.
* * *
POV Ричард Шеппард
Ужасно. Тошнотворно.
Рвотные позывы отправляют меня на поиски уборной, но, извините, в золотой умывальник я делать это отказываюсь. Хочется скорее убраться из этой злополучной квартиры с дурацким шкафом со стеклянными дверцами.
На улице тошнота не проходит, и я принимаю решение посетить ближайшее питейное заведение, наше или маггловское — неважно. Алкоголь у всех одинаковый.
Нахожу более-менее приличный паб и заказываю бармену виски.
— Эй, парень, чего такой смурной? — пропитым голосом спрашивает он.
— Да так, проблемы.
— На работе? Смотрю, видок у тебя неважный, одёжка не ахти. Считай, стаканчик от заведения.
Мне повезло. Я совсем забыл про маггловские деньги.
От начального действия алкоголя мысли концентрируются, я адекватнее оцениваю ситуацию. Гилдерой Локхарт оказался не героем, а преступником, ворующим чужие судьбы. На его фоне коллеги-взяточники выглядят невинными овечками, даже иногда помогающими людям. Локхарт же жил, до недавнего времени, только ради своей цели — снискать славу. Похоже, во время отпуска он набирал всё больше чужих воспоминаний, а книгами, где их пересказывал, добился уважения среди коллег и продвижения по службе. Скорее всего, он почистил память всем бывшим коллегам, кроме Грогсона: видимо, на том дежурстве он видел его в первый и последний раз. Думаю, если бы его не остановили (уж не знаю кто это был, наверное, Дамблдор, раз дело произошло в Хогвартсе), то он вполне мог стать Министром Магии.
А я? Взял готовую жизнь и стремился повторить её, вместо того чтобы составить собственные планы, воплощать их, а не строки из книг. Я стал таким же падальщиком, как и мой бывший кумир.
Занимаюсь тут тролль знает чем: виски, бары, самоутешение. Нужно почистить мантию и доложить начальству обо всём увиденном.
И помириться с Грогсоном, он хоть и упрямый, но не осёл.
Vova
