Он наконец перевёл дыхание, полной грудью вдохнув воздуха после продолжительного приступа смеха. Том протёр глаза и, отодвинув пустую тарелку со следами соуса, поднял стакан с маггловской кока-колой, как бы салютуя странно выглядящей фигуре, стоящей перед ним. Парень, глаза которого также были полны слёз, вызванных сильнейшим приступом смеха, с интересом приподнял бровь, реагируя на необычную картину — демонстрацию Томом маггловской традиции.
— Я тебе говорил, — широко усмехнулся Том и неторопливо облизал губы, наслаждаясь каждой капелькой колы. Он снова задумчиво забормотал: — Да, да, я же тебе говорил….
Парень, сидящий напротив него, наклонился вперёд, попадая под лучи желтого света, исходившего от довольно замызганной стеклянной лампочки. На свету его лоб блестел от пота, но шрам, уходящий вниз от середины лба, был светлым и совершенно невоспалённым. Его видели лишь те, кто о нём знал. Он отхлебнул собственный напиток и поднял запотевший стакан, сжимая его так, как если бы он не знал, что ему предпринять: то ли допить содержимое, то ли просто понаблюдать за тем, как капли воды стекают вниз по его стенкам. Потом он перевёл ироничный взгляд на Тома:
— Ты мне вот что скажи…
Том расхохотался. На самом деле это был наполовину смех, наполовину хихиканье, но Гарри предпочёл считать это смехом, поскольку ну никак не мог представить себе будущего Тёмного Лорда хихикающим.
— Я действительно не знаю, — сказал тот так серьёзно, как мог, а затем резко откинулся на спинку стула, окончательно развеселившись и заканчивая фразу удовлетворенным и довольным смешком.
— О, это драгоценно, — мрачно ухмыльнулся Гарри, заводя влажную прядь за ухо. — Я добился своего. Волдеморт напился. — Том тут же выпрямился при упоминании своего второго имени. — Думаю, всё, что мне осталось — это сделать тебя беременным.
— Не называй меня так! — резко сказал Том, блеснув белыми рядами сжатых зубов.
Гарри не обратил внимания на внезапное изменение тона его партнера. Он пожал плечами и взмахнул своим стаканом.
— О чём ты? Здесь никто не знает Его имени.
— Ты больше не будешь так говорить, — прорычал Том. Он попытался принять расслабленную позу и расправить напряжённые плечи, хотя, судя по всему, потерпел в этом неудачу. — Это не я. И, — он сморщил лоб в пьяной глубокой мысли,— почему ты захотел увидеть меня беременным?
Гарри усмехнулся.
— Это только один из способов задеть тебя. Выпьешь ещё?
Мысль о выпивке убрала внезапную напряжённость, витавшую в воздухе. Том подозвал официанта и попросил ещё два бокала и две бутылки кока-колы.
— Если что-то и используют сегодня вечером, — сказал он, когда официант ушел, — то это будет твой кошелёк.
* * *
— Ты знаешь, — лениво сказал Том, наваливаясь на плечо Гарри, чтобы удержать равновесие.— У тебя была прекрасная возможность сделать то, что ты хотел со мной сделать, раньше...
Гарри пожал плечами, насколько это было возможно под весом человека в девяносто килограммов.
— Да. Но это было бы то же самое, что обманывать ребёнка. Ты был слишком милым и невинным, слишком… неискушённым.
— Я не был невинным! — с негодованием заявил Том, то отодвигаясь от Гарри, то тут же, передумав, снова цепляясь за него. — Я был только…эээ…растерян.
— Ты считал, что трусы — это какое-то блюдо, и ты сидел перед моей стеной около двух дней, зачарованно наблюдая за узорами древесины. Гермиона уже начала называть тебя «маленьким мальчиком Томми».
Том съёжился от упоминания этого имени и кинул на Гарри злой взгляд, зная, что всё равно тот не сможет увидеть выражение его лица. Они шли — или, скорее, сам он просто покачивался, а шёл Гарри, — теперь под тенью темного беззвездного неба. Ресторан давно уже остался позади, и перед ними на линии горизонта маячил силуэт здания с мерцающей надписью «Мотель 26»
— Вот что происходит, когда ты заново возвращаешься в эту жизнь, — пробормотал Том. — Ты получаешь новое начало. Даже твой разум.
— Да, — задумчиво и с сожалением ответил Гарри.
Том заметил тон его голоса и вздохнул. Он отпихнул Гарри и сел прямо на дорогу. Гарри взглянул на него, как на сумасшедшего и, пожав плечами, сел рядом.
Где-то далеко виднелись отблески молний, и грохотал гром. Блестящий рой жёлтых огоньков играл между деревьями и затем взлетал высоко в небо. Том достал длинную тонкую палочку из кармана и стал водить ею в воздухе, притворяясь, что это он выполнил люмос, и эти вспышки были результатом его колдовства. Он повернулся к Гарри.
— Прости. Мне жаль, что всё так получилось.
Гарри оживлённо рассмеялся, но теперь его смех совсем не был радостным.
— Не извиняйся. Я и так не ожидал приветственных речей после того, как я Его победил.
— Ты не должен был остаться один… Возможно, вскоре в этот день над землёй будет парить большой Гарри в виде воздушного шара. И они поставят пьесу, в которой будут рассказывать об этом сражении при помощи кукол-марионеток, пения и танцев актёров под звуки твоей песни.
— У меня есть песня?
— Наверняка появится раздражающая, привязчивая песня, которая запомнится всем, и которая постоянно будет вертеться в памяти.
Гарри вытащил полы рубашки из штанов: они были влажными. Даже больше, чем тогда, когда они сидели в помещении, где духота, по крайней мере, объяснялась наличием посетителей, а ночь, казалось, становилась всё более жаркой.
— Так или иначе, я предпочитаю уединение и изгнание, так что рад отказаться от компании.
— Ты как капризный малыш, — пошутил Том, потому что было очевидно, что Гарри уже давно вышел из детства. Он вздохнул, его сознание стало постепенно проясняться, голова кружилась уже не так сильно, как раньше. Часть его очень хотела в тот несуществующий мир, который создали маггловские напитки, но пока что он был доволен, что сохранял хоть немного разума. Том продолжил:
— Честно. Если бы я спас магический мир от постоянно растущей угрозы, одновременно принеся кого-то в жертву, я, в конечном счёте, совершенно бы извелся и без близкого человека просто сломался.
Гарри пихнул его в бок, немного усмехаясь.
— Это была прекрасная идея. И она даже не была моей. Но я не мог позволить Гермионе нести такой груз на плечах. Она и так слишком озабочена тяготами этого мира.
— Ну, если тебе от этого лучше… хотя благодаря её острому уму и было найдено то заклинание. И только твои внутренние силы помогли ему осуществиться. Так что теоретически это — твоя вина, — сказал Том.
— Иногда мне становится интересно: изменило ли это меня?— спокойно прошептал Гарри, и голос его был настолько тих, что звуки, доносившиеся издалека, на его фоне казались грохотом. — Я использовал темную магию, чтобы вернуть тебя к жизни. Это была та же тёмная магия, которая уничтожила Волдеморта… в то же время, по невероятному совпадению, он использовал ту же магию, чтобы убить моих родителей и попытаться захватить магический мир.
Во время речи Гарри Том лениво поигрывал своей палочкой. Как только тот прекратил говорить, Том поднял свою палочку и провёл ею по волосам Гарри.
— Помнишь, о чём говорилось в том журнале о магах, который мы любили читать, когда нам было скучно? Тот, который мы нашли в кровати Фреда и Джорджа?
Гарри сморщил нос, как будто почувствовал неприятный запах, и подумал, что, судя по всему, Том пьянее, чем он думал.
— И какое это имеет отношение к нашему разговору?
— Ты помнишь ту фразу? — продолжил Том нарочито скучающим голосом. Но Гарри увидел, как на его лице мелькнула злая усмешка. — Главное — это не длина твоей палочки, а то, как ты её используешь.
Гарри смог удержаться от улыбки и вопросительно приподнял бровь:
— И?
— Это о том, как ты используешь своё могущество, Гарри. Мы все в магическом мире являемся привилегированным классом, — Том поднял простую на вид палочку и начал её вращать. С каждым движением та излучала всё больше света и магии. Гарри знал, что он был прав: он, как и эта простая на вид палочка, выглядел как обыкновенный человек, и это прекрасно маскировало его магические силы. Том продолжал:
— Есть тёмная и светлая магия. Но и светлую магию можно использовать из эгоистических побуждений, а тёмную магию, наоборот, для высоких целей.
Гарри уронил голову на плечо Тому во время этой речи:
— Слишком мало людей верит в это, — тихо заметил он.
— Дамблдор в это не верил, — прошептал Том спокойно. — И я знаю, что ты верил в него больше, чем в магию, или в меня, или во что-то ещё.
— Так вот почему…. — глаза Гарри широко распахнулись, поскольку он, наконец, осознал сказанное. Было похоже на то, как если бы ему буквально открылись глаза на происходящее. — Это то, почему он умер? Потому что он отказался использовать тёмную магию?
— Он просто не мог. Он был светом, слабой силой. А ты обладал и тёмной магией. А для победы было необходимо слияние этих магий, требовалось использовать обе крайности. И Дамблдор знал это.
Воцарилась тишина. Следующий час Гарри потратил на размышления, сосредоточившись на мыслях о душной ночи и пытаясь отодвинуть от себя ужасные воспоминания. Он почти забыл, что сидит посреди дороги, пока не увидел свет фар. Тогда он встал и потянул Тома в более безопасное место.
Когда они уже давно покинули дорогу и шли по тропинке, Том продолжал держать его за руку, и Гарри, наконец, поверил в сказанное. Несмотря на то, что прежний Том был очень злым и жестоким, он помог ему многое понять. То, что делал Гарри, не было неправильным, и Том был живым подтверждением этому. Проклятье, да то, что он смог вернуть Тома к жизни, было фактически явлением возрождения! Два Тома не могли существовать в одно и то же время. Гарри сам обнаружил это, когда начал читать книги по тёмной магии. Конечно, тот Том, который появился из дневника, не был реален, но если бы ему всё удалось, тот Том мог бы уничтожить Волдеморта в настоящем. Это было бы замечательно, за исключением того, что Том из дневника был тоже злым. Потребовалось заклинание замены и возрождения, чтобы уничтожить Тёмного Лорда и все его воспоминания, а также причины для его возникновения, чтобы не дать новому Тому пойти по тому же пути.
Возрождённый Том, идущий в это время возле Гарри, вошёл в этот мир шестнадцатилетним с разумом новорожденного. Но благословление заклинания состояло в том, что он учился намного быстрее, чем любой ребенок. Через месяц он уже умел нормально говорить, через три — ходить, а через шесть — научился любить.
— Гарри, — прошептал ему однажды ночью Том много месяцев назад. — Гарри, твои глаза!
— А что с ними? — спросил Гарри, вытирая их и думая, что что-то попало на веки.
— Я могу в них видеть себя! — улыбнулся Том и нежно посмотрел прямо ему в глаза. К тому времени ему исполнилось четыре месяца, и он всё ещё познавал этот мир. Он наклонился вперёд, и Гарри мог отчётливо видеть нежную кожу его губ, которые двигались во время произнесения слов. — Они похожи на зеркало!
Гарри рассмеялся, потому что Тому нравились зеркала. Вероятно, зеркало Еиналеж привело бы его в дикий восторг, если бы когда-нибудь у него была возможность его увидеть.
— Спасибо.
— Мне нравятся твои глаза, — прошептал тогда уже далеко не наивный Том и посмотрел взглядом, выражавшим намного больше чувств, чем простая дружба.
Теперь Гарри сидел под деревом в объятьях Тома. В его сознании их роли поменялись: Гарри больше не был учителем, и Том, становясь сильнее с каждый днем, скоро не будет в нём нуждаться.
Но в сознании Тома Гарри навсегда останется его учителем, так как всегда будет открывать ему тонкости и особенности этого мира. Каждое мгновение заставлял их играть новые роли. Сегодня они были простыми приятелями. Этой ночью, возможно, они станут любовниками. А завтра перед ними откроется вечность.
Vova
