Роуз беззвучно кричит и мечется, не просыпаясь. Ей снится что-то жуткое, будоражащее и почти бессвязное.
Она резко открывает глаза и часто-часто дышит, приходя в себя. Страх стальными путами сковывает тело, пережимает артерии, наслаждаясь ее болью.
После того как Кубок Огня изверг из себя именно ее имя, что-то изменилось. Словно внутри у Роуз появилось чужеродное существо — паразит, мечтающий свернуть шею своей хозяйке. Опасный и неистребимый, он уже сумел отвоевать сны — половину ее жизни.
Стоя у открытого окна в спальне, Роуз долго всматривается в постепенно розовеющую, размытую дымкой кромку горизонта.
Ей хочется тепла и света, но алый шар солнца, выплывающий из бездны, совсем не греет. Зимнее солнце жестоко: слепит ярким светом, но взамен ничего не дает.
Подойдя к кровати кузины, Роуз холодной ладонью касается лица Лили, но та не просыпается. Тогда, как можно осторожней, она щекочет сестре кончик носа и Поттер, звонко чихнув, открывает глаза.
Жестом указав на свое горло, Роуз замирает. Одно неверное движение — и голоса не будет целую неделю. А сейчас это очень некстати: до второго испытания остается совсем мало времени.
Дрожащими руками Лили направляет палочку на сестру и шепчет контрзаклинание. Получается вполне успешно, голос не пропадает: в нем появляется легкая хрипотца.
— Прости, — смущенно шепчет Лили, натягивая маленькие круглые очки, очень напоминающие отцовские. — Теперь хрипеть будешь. Я же говорила, что не очень сильна в этом… Уж точно не как…
— Скажем, что это — простуда, — Роуз обрывает сестру на полуслове, не желая слышать имя, которое она так хочет произнести. — Не переживай.
Лили кивает и принимается одеваться, стараясь скрыть дрожь, охватившую тело, но недостаточно умело, чтобы сестра этого не заметила.
— Жду тебя в Большом зале, — шепчет она устало и, не дожидаясь ответа младшей, бежит по ступенькам вниз.
В гостиной ее, как всегда, приветствуют однокурсники: кто улыбкой, кто словом, а кто просто взглядом. Последним она даже благодарна: здесь от нее не требуется ничего в ответ.
Несколько бойких младшекурсниц пытаются преградить ей путь, окружив живым кольцом. В многоголосом щебете трудно различить, чего именно они хотят.
С трудом вырвавшись, Роуз выбегает в коридор и только здесь замедляет шаг, дыша немного спокойнее.
В замке царит суматоха: взволнованные ученики снуют туда-сюда, ведут себя даже шумнее, чем обычно. Грохот, смех, ругань, топот сотен ног сливаются в одно яркое пульсирующее нечто. У Роуз немного кружится голова, и она не сразу замечает, что рядом с ней мелькает знакомая фигура.
— Привет, — она резко останавливается и, смущаясь, смотрит на Малфоя. Не в глаза, как раньше, а куда-то вниз, в пол.
Его черную ученическую мантию украшает яркий значок «Уизли — чемпион». А ведь она была уверена, что он выкинул безделушку в окно после их последней ссоры…
Становится очень грустно.
— Привет, — он выглядит немного расстроенным, но все же выдавливает из себя улыбку.
Роуз кажется, что говорить им не о чем. Однако в глазах собеседника видит, что сейчас ему это очень нужно, и сдается.
— Как ты?
— Я… Неплохо. А ты?
«Выгораю», — с горечью думает она, чувствуя, как что-то чужое внутри ухмыляется.
По спине пробегает холодок: ее состояние все больше походит на раздвоение личности.
— Я тоже хорошо.
Толпа третьекурсников проходит прямо между ними, на время прерывая разговор. Скорпиусу это явно не нравится: он локтями расталкивает мелкоту, кого-то даже толкает в спину.
— Странное поведение для старосты, — Роуз смотрит на него с легким неодобрением.
Малфой пожимает плечами.
— На бал идем?
Святочный Бал. Конечно, Роуз не забыла. Да и как тут забудешь, когда девочки в спальне только об этом и говорят…
Идти ей совсем не хочется, но чемпионов никто не спрашивает.
Наверное, где-то в глубине души, под слоем отрицаний и самообмана, она все же надеялась, что ее пригласит Тедди. Сподобится. Но нет: субординация для него важнее. Учитель и ученица парой быть не могут.
— Идем.
Улыбаясь, Скорпиус привлекает Роуз к себе и немного неуклюже целует в щеку.
— Я уже думал… — шепчет он на ухо.
— Правильно думал, — она впервые смотрит ему в глаза. — Просто мне нужен партнер.
Тот кивает и резко отстраняется. Еще раз кивает и тихо уходит, а девушка вдруг понимает, что очень хочет, чтобы он снова ее обнял…
* * *
Весь день у нее страшно болит голова. Чужой мечется где-то в черепной коробке: бьется о стенки, путает мысли и медленно сводит с ума, тихо и вкрадчиво нашептывая всякие гнусности.
Сидя на последнем уроке — Защите от Темных Искусств — Роуз полчаса читает одну и ту же страницу затертого учебника, не в силах усвоить простую информацию.
Наконец урок заканчивается и ученики, шумя и переговариваясь, покидают класс. Люпин, силясь перекричать гомон, просит ее остаться.
Последние студенты, выходя, понимающе улыбаются, отчего Роуз еще больше становится не по себе. О ней и профессоре и так невесть что говорят…
Дождавшись, пока все выйдут, она запирает дверь и, подойдя к парте около учительского стола, ловко запрыгивает на нее.
Внутри все сжимается, но неуверенность она скрывает. Болтая ногами, тихо напевает себе под нос бодрую песенку, которую когда-то давно пела ей мама.
Тедди молча заполняет какие-то бумаги, не обращая ни малейшего внимания на ученицу.
— Тедди… — наконец шепчет она и замолкает: слова застревают в горле.
Мужчина поднимается и, обойдя стол, останавливается прямо перед ней. Гораздо ближе, чем позволяет хоть какая-то субординация.
Дыхание перехватывает: слишком он близко. От тела идет приятное тепло, едва-едва различим запах одеколона.
Он совсем не похож на Скорпиуса, к которому она так привыкла. Такой взрослый, живой, теплый.
— Какой же ты еще ребенок, — он наклоняется и едва касается губ, затем быстро отстраняется, заставляя ее потянуться за новым поцелуем.
И она тянется: обвивает руками шею, слегка царапает ее ногтями. Задыхаясь, шепчет что-то странное и глупое.
— Так что ты там хотел сказать?..
— Что не хочу, чтобы ты шла на бал с Малфоем. И вообще… Тебе не нужно больше с ним общаться.
Роуз вдруг трезвеет. Выпрямившись, смотрит на учителя с недоверием.
— Что?
— Не хочу, чтобы ты с ним общалась.
Голова начинает болеть сильнее.
— Мы с ним с третьего курса вместе, — рассеянно произносит она, впервые об этом задумавшись. — Почти пять лет…
— И что?
— Мы ведь с ним можем остаться хотя бы друзьями.
— Не можете.
— Почему?
— Я не хочу, — он повышает тон, и, тут же смягчаясь, добавляет: — Ты еще совсем ребенок… Не может быть нормальных отношений у распавшейся пары.
— То, что у вас с Викторией не получилось — не значит, что у всех так.
Роуз спрыгивает с парты и подходит к окну. На улице медленно темнеет. Ей пора возвращаться в гостиную и начинать готовиться к балу. Теперь уж она точно на него пойдет, хочет Тедди того или нет.
Люпин бесшумно подходит сзади и обнимает девушку за плечи. Касается губами мочки уха, вызывая удивленный вздох.
— Ты ведь знаешь, как сильно он нравится твоей кузине.
— Да. Лили, похоже, его любит.
— Пока ты рядом, даже как друг, они не смогут быть вместе, понимаешь?
— Понимаю…
Ей вдруг становится очень противно: от себя, от Тедди, от Турнира — от всего, что происходит в последнее время.
Хочется вернуться на год назад, когда не было пустоты внутри, когда не нужно было нести ответственность за всю школу, когда можно было просто быть подростком. Любить и быть любимой.
Скорпиус любит ее до сих пор.
А она… запуталась.
— Мне не нравится, что ты считаешь меня своей вещью, — все больше раздражаясь, произносит Роуз.
— Я не считаю, — он пожимает плечами. — Разве тебе плохо со мной?
— Я хочу уйти, — она резко разворачивается и идет к двери, но Тедди догоняет ее и вновь целует.
Она почти готова остаться в момент, когда Люпин, задыхаясь, шепчет:
— Я ведь лучше, чем он, правда?.. Он жалок… Мелкий, никчемный засранец…
Рука сама взлетает вверх и ударяет по щеке, оставляя уродливый красный след.
— П-прости… — запинаясь, Роуз пятится к двери и, оказавшись за пределами кабинета, бежит прочь.
Ей плохо. В голове совсем все перепуталось. Флер, что окутывал Тедди в последние месяцы, растворился. Он совсем не такой, каким она его считала.
Остановившись перед зеркалом, Роуз долго рассматривает свое отражение. Головная боль достигает апогея, и на мгновение она слепнет. Когда же зрение возвращается, Уизли вдруг понимает, что ее губы кривятся в недоброй усмешке. Рука сама собой поднимается и проводит ногтями по нежной коже шеи, оставляя слабый след.
В своих глазах она видит отражение чужого, который все крепнет.
* * *
Скорпиус выглядит чудесно в своей старомодной темно-синей мантии с шитьем. Рядом с ним Роуз чувствует себя особенно нелепой и неуклюжей.
— Ты прекрасна, — он улыбается нежно, но устало. Под глазами залегли темные круги, лицо немного осунулось.
— Спасибо.
Малфой весь вечер искусно играет галантного кавалера, но искренности Роуз не чувствует. Еще никогда она не видела его таким усталым.
Около полуночи она неуверенно касается его плеча и предлагает выйти на воздух.
Присев на одну из лавочек, он тяжело вздыхает. Роуз собирается сесть рядом, но Скорпиус отрицательно качает головой:
— Холодно. Простынешь еще. Может, лучше на колени ко мне сядешь?
В его голосе нет столь различимого подтекста, как у Тедди. Только забота.
Она садится, но заговорить долго не решается.
— Ты меня… ненавидишь? — ее голос срывается.
— Нет.
Теперь он прячет взгляд, смотря куда-то вдаль, на уродливую ледяную статую купидона.
— Скорпиус…
На мгновение он поднимает глаза, и Роуз, не желая упускать возможность, целует его — едва касается губами.
— О-о-о… — он смущается. — А как же Тедди?
— Не думаю, что после пощечины ему еще чего-то от меня захочется…
— Так это правда?
— А ты что, уже знаешь?
— Слухами земля полнится…
Какое-то время оба молчали.
— А знаешь, почему так получилось?
— Почему?
— Он говорил о тебе плохо…
— О… — Скорпиус улыбается. — Понимаю.
* * *
Роуз тренируется почти все свободное время. В третьем испытании ее и остальных чемпионов ждет нечто по-настоящему ужасное: бой один на один с василиском.
О победе здесь речи не идет — достаточно просто продержаться двадцать минут, но и это уже непростительно много, особенно для студентов, с их минимумом практики в заклинаниях...
После многих часов, проведенных в библиотеке, они решили, что завязанные глаза уберегут ее от возможной гибели. Конечно, действовать на звук, вслепую, могут только очень опытные и талантливые маги, но ведь до этого Роуз удавались сложные вещи. До этого.
— Не выходит у меня ничего… Ты же сам видишь.
Пустой класс, очищенный от мебели и школьных предметов — почти идеальное место для тренировок. Здесь пахнет книжной пылью и мелом. Роуз это нравится. Почти как дома, в большой библиотеке, собранной мамой.
— Я в тебя верю, — голос где-то совсем рядом.
Девушка неуверенно делает шаг, затем еще один. Ей неуютно. Страшно так, что ноги подкашиваются, хотя она и понимает, что все это — только игра. Голос в голове не утихает: «Ты умрешь. Умрешь. Умрешь. Умрешь».
Справа падает что-то тяжелое. Звук глухой — словно мешок с очередной тварью, которая ждет не дождётся, когда ей наконец позволят выпотрошить жертву.
Слева топот маленьких ножек, не меньше десятка, словно большое насекомое готовится к атаке.
Палочка из остролиста взмывает вверх:
— Остолбеней!
Раздается сдавленный писк, и вновь наступает тишина.
— Хорошо, — Скорпиус доволен.
«Ты ведь все равно умрешь. Ты слабая. Слабая, как и твой дядя, подохший здесь еще до твоего рождения…»
Роуз злится, но сейчас это только на руку. Еще с десяток тварей оказываются обездвиженными, и Малфой разрешает сделать короткий перерыв.
— Ты просто умница.
«Ты умрешь. Слабая, никчемная идиотка».
— Голова болит, — Роуз потирает виски, стараясь заткнуть того, кто внутри.
— Снова голос?
— Да, снова.
— Это нервное. Пройдет, я обещаю.
Ему она верит и даже немного успокаивается.
— Устала?
— Да, немного.
— Тогда… — Скорпиус вскакивает с пола и, присев за спиной Роуз, снова надевает ей повязку.
Та упирается и недовольно ворчит.
— Не бойся, тренироваться больше не будем.
— М-м-м…
На остаток вечера чужой умолкает, оставляя их только вдвоем.
* * *
Роуз дрожит от страха. День «икс» наконец наступает.
Погода не жалует: свинцовые тучи, нависавшие над замком последние несколько дней, разражаются настоящим ливнем.
Поле для квиддича — традиционное место проведения состязаний Турнира — за пару часов превращается в настоящее болото. Зрители утопают в грязи. Чертыханье и ругань слышны со всех сторон.
Роуз сидит на холодной скамье в шатре, растянутом неподалеку, и слышит лишь обрывки фраз, но ей и этого хватает.
Все недовольны. Зачем тогда вообще весь этот цирк?
— Удачи, дорогая, — мама и папа по очереди целуют ее.
Хьюго — младший и любимый брат — протягивает крошечный зеленый камешек.
— Что это? — едва сдерживаясь, спрашивает Роуз.
— Хризолит. Твой талисман. Поможет…
Они обнимаются и родные уходят. Сегодня с ними тяжело, но без них еще хуже. Все ведь может закончиться очень-очень плохо. Пожалуй, только в этот момент Роуз впервые ясно осознала это.
Голос в голове звучит все громче и громче.
— Удачи, — хищно улыбаясь, скрипучим голосом произносит Гейберт — чемпион Дурмстранга. Взгляд его устремлен на грудь девушки, глаза светятся недобрым огоньком.
— И тебе удачи… — она смотрит в пол.
Кажется, что ее очередь выходить на арену наступает слишком быстро. Натягивая повязку на глаза, она уже знает, что чемпион Дурмстранга оцепенел.
«Ты умрешь. Наконец-то ты умрешь. Сдохнешь. Тебя не будет. Буду только я…»
Голос звучит так громко, что Роуз почти не слышит рева толпы, приветствующей ее. Кажется, после второго испытания у нее почетное второе место… А значит, есть неплохой шанс на победу.
Конечно, все в Хогвартсе только этого от нее и ждут. А она совсем не уверена, что выдержит. Ответственность слишком велика.
«Скоро, уже скоро… Открой глаза и встреть свою смерть».
Погода вносит свои коррективы: едва не поскользнувшись, Роуз вынуждена сорвать повязку с глаз, почти лишить себя защиты.
Стараясь не смотреть вверх, она посылает пару заклинаний на звук. Кажется, вполне удачно. Василиск истошно ревет и бросается в ее сторону.
«Пора сдохнуть», — голос внутри мерзко хохочет.
Лишь на какую-то долю секунды чужой берет контроль над телом: но этого оказывается достаточно, чтобы все пошло прахом. Роуз на мгновение слепнет и поднимает глаза. Последнее, что видит, когда зрение возвращается — два больших желтых глаза.
* * *
Скорпиус поднимается в гостиную и спешно кидает вещи в чемодан. Кажется, его школьная жизнь закончится накануне экзаменов. Конечно, родители не поймут, но сейчас ему все равно.
Главное — спасти Роуз, пока это еще возможно.
Признаться, впервые услышав о проклятье Турнира, он не поверил ни единому слову. Сверхъестественное существо, вселяющееся в одного из участников и живущее в его теле до смерти, казалось ему не более реальным, чем зубная фея. Отец приучил его верить только тому, что ощутимо: что можно потрогать, прочувствовать или хотя бы осмотреть.
Что ж, прочувствовал. Идиот.
А ведь это именно он уговорил ее участвовать в этом дракловом состязании. Вечная слава и почет, деньги, бесплатная учеба в одной из лучших Академий мира… Он ведь вполне мог устроить это для Роуз без угрозы для жизни. Денег его семьи хватило бы с лихвой.
Впрочем, помогая ей кидать имя в Кубок, Малфой совсем не думал, что будет выбрана именно она.
За пять лет так и не понял, кто рядом с ним…
Присев за письменный стол, он торопливо вывел несколько строк:
«Убирайся из нее. Я ведь все равно найду способ выгнать тебя. Или убить. Будь уверен, как только найду способ — вернусь».
Перед глазами всплыла хрупкая фигурка Роуз в грязи, мокрая от дождя. Ее безумные глаза, смотрящие прямо на василиска.
А вдруг она умерла? Вдруг после того, как он убьет поселившегося в ней гада, потеряет ее окончательно?
— Все будет хорошо, Роуз, — шепчет он в темноту. — Я обещаю. Все будет хорошо.
Vova
