Обрученная со смертью

Вирджиния быстро шагала по темному переулку, нагонявшему на нее необоснованный страх. На убогих лавочках восседали неухоженные люди, которые пристально следили за каждым её шагом. Вирджиния старалась не оборачиваться, чтобы случайно не встретиться взглядом с одним из них. Девушка испугалась, что магазин находится в другой стороне, но облегченно вздохнула, когда увидела впереди небольшую вывеску с надписью «Горбин и Бэрк».

Вирджиния нажала на ручку затянутой в перчатку рукой и вошла. В полутемном помещении не было никого, кроме юноши-продавца. Спустя мгновение глаза привыкли к полумраку, и девушка вздрогнула.

Лавка в самом деле была полна диковинных, даже жутких вещей. Высохшая почерневшая рука, словно мумии. Высокая запыленная бутыль, доверху наполненная чем-то подозрительно похожим на кровь. И прямо перед ней в витрине блестел человеческий череп.

— Чем могу вам служить, мисс?

Вирджиния чуть не вскрикнула. Продавец незаметно подошел к ней и теперь стоял рядом. Он и в самом деле был очень молод, едва ли старше ее, черноволосый и бледный. В этом свете его лицо казалось таким же белым, как череп в витрине.

Девушка принужденно улыбнулась. — Видите ли, в последний раз я была здесь очень давно. Мой отец — большой любитель редкостей, и часто бывал у вас. На днях он приобрел у вас старинный кинжал гоблинской работы...

— Ваш отец — мистер Бэзил Вэйн? — вдруг живо спросил юноша. — Разумеется, я помню. Он человек с прекрасным вкусом. Для нас честь принимать у себя мисс Вэйн.

Он взглянул ей в глаза и впервые улыбнулся. Вирджиния увидела, что юноша-продавец очень хорош собой. Простой черный костюм и черная мантия подчеркивали бледность лица, но это ему шло, придавая его облику строгость и благородство. Черные волосы, отпущенные, пожалуй, чуть длиннее, чем следовало, были уложены в прическу.

— А где мистер Бэрк? — спросила девушка. — Я вас раньше не видела...

Юноша склонил голову. Прядь черных волос, разделенных пробором, упала на лоб.

— Том Реддл к вашим услугам, мисс Вэйн. Я временно замещаю мистера Бэрка.

— Мистер Реддл... — Вирджиния смутилась. Она поправила густые вьющиеся темно-каштановые волосы. — Я здесь в первый раз как покупатель, и не знаю...

— Вы хотели бы осмотреться, — закончил юноша и улыбнулся. — Позвольте мне помочь вам.

Он подвел ее к витрине в глубине лавки, которой Вирджиния сначала не заметила, и девушка не сдержала восхищенного возгласа.

На черном бархате сверкали женские украшения необычайной красоты. Лунно-бледное опаловое ожерелье. Тонкий двойной золотой браслет в форме змеи с глазами-рубинами. Высокая серебряная диадема сложного и тонкого рисунка, словно морозный узор на стекле, отделанная крупными круглыми жемчужинами; венчала же ее самая крупная, розовая.

— Это копия диадемы Кандиды Когтевран, одной из основательниц школы Хогвартс, — произнес продавец. Все это время он, похоже, не сводил с Вирджинии глаз. — Оригинал, как вам, несомненно, известно, сохраняется в замке. Но эта диадема, пусть и в меньшей степени, тоже обладает благотворным действием на интеллект.

— Я закончила Когтевран, — рассеянно сказала Вирджиния. Ее внимание уже полностью приковала другая драгоценность.

Тонкое золотое кольцо, отделанное четырьмя изящно перекрещенными сапфировыми лепестками. Присмотревшись, Вирджиния увидела, что лепестки образуют двойное "В", начальные буквы ее имени. Больше никаких украшений, ничего лишнего. Неизвестный мастер обладал безупречным вкусом.

— Какая прелесть... — прошептала она.

— Кольцо? — спросил Том Реддл. Вирджиния взглянула на него и вдруг на мгновение испугалась: ей показалось, что голубые глаза юноши сверкнули красным огнем.

— Да... — отвечала она, все еще под впечатлением картины, причиною которой, наверное, была игра света в драгоценностях. — Здесь двойное "В", как в моем имени — Вирджиния Вэйн... Удивительно...

— Быть может, это знак? — спросил Том Реддл. Голубые глаза стали такими же, как прежде, но улыбка красивых губ вдруг показалась девушке зловещей. Наклонившись, продавец отпер витрину и отодвинул стекло. Длинными белыми пальцами взял кольцо.

— Примерьте, мисс Вэйн...

Вирджиния, чувствуя странную робость, стянула перчатки. Юноша поощрительно улыбнулся, держа кольцо двумя пальцами так, что синие камни заманчиво сверкали.

Вирджиния протянула руку за кольцом, и вместо того, чтобы вручить его ей, Том Реддл вдруг сам ловко надел его девушке на безымянный палец. Их руки на мгновение соприкоснулись; пальцы Тома Реддла были такими же холодными, как металл кольца.

— Мы не знаем имени мастера, изготовившего его, — сказал юноша, наблюдая, как Вирджиния любуется кольцом. Оно было как раз впору, и удивительно шло к ее тонкой белой руке. — "Горбин и Бэрк" приобрел его совсем недавно у миссис Венеры Валентайн. — Вирджиния изумленно вскинула на него глаза. Том Реддл улыбнулся, давая понять, что, как и она, заметил удивительное совпадение. — Миссис Валентайн говорила, что оно приносит удачу в сердечных делах.

Вирджиния почувствовала, как краснеет. Чтобы скрыть смущение, она рассмеялась.

— Но зачем же тогда миссис Валентайн было продавать его?

— Миссис Валентайн недавно исполнилось восемьдесят лет, — доверительно сказал юноша. Голубые глаза не отрывались от ее собственных. — Вам оно очень к лицу, мисс Вэйн. Жаль, что вы не можете видеть, как эти сапфиры идут к вашим глазам...

Вирджиния опустила глаза, раскрасневшись еще жарче. Удивительно, как этот юноша находил именно те лестные слова, какие ей хотелось услышать. И притом это было первое, что подумалось ей самой, когда она увидела кольцо: как эти камни пойдут к глазам...

— Я беру его, — сказала девушка.

— У вас прекрасный вкус, мисс Вэйн. — Том Реддл направился к прилавку и обошел его, снова оказавшись с ней лицом к лицу. — Чистая кровь — великое дело...

Вирджиния нахмурилась. Ее семья никогда не кичилась своей чистой кровью. Том Реддл был, бесспорно, одним из самых красивых молодых людей, что ей доводилось встречать, но она так и не смогла решить, нравится ей этот странный юноша или нет...

— Сто пятьдесят галлеонов, — произнес продавец. Почувствовав перемену ее настроения, он снова улыбнулся. — Вам, мисс Вэйн, мы уступаем за сто сорок.

Вирджиния сунула руку в карман мантии, и вдруг вспомнила, что и кошелек, и сумочка остались у матери, от которой она незаметно улизнула через заднюю дверь магазина модной одежды мадам Фуссар. Она покачала головой и рассмеялась, чувствуя одновременно разочарование и облегчение. — Боюсь, наша с вами сделка не состоится, мистер Реддл. У меня нет при себе денег.

— Не беспокойтесь, мисс Вэйн. — Юноша-продавец снова вышел из-за прилавка. — Я придержу его для вас, — шепнул он, приблизившись к ней.

— Вы очень любезны, — отвечала девушка. Ей вдруг захотелось поскорее уйти из этой зловещей лавки, и она заторопилась к выходу. Том Реддл опередил ее и предупредительно распахнул перед нею дверь.

— Кольцо! — вдруг вспомнила Вирджиния. Она поспешно сняла его и протянула продавцу. Том Реддл принял его, на мгновение задержав ее руку в своей прохладной ладони; потом аккуратно опустил кольцо в карман мантии.

— До встречи, мисс Вэйн, — сказал он, придерживая дверь.

— До встречи, мистер Реддл, — отвечала девушка, думая только, что ей сейчас предстоит выслушать от матери. Иначе она бы заметила странный жадный красноватый блеск, вновь появившийся в глазах Тома Реддла, провожавшего ее взглядом.

Вирджиния снова попала в лавку только через неделю. Выдержав крайне неприятное объяснение, она наконец добилась разрешения отправиться в "Горбин и Бэрк" одной. Миссис Вэйн вначале и слышать не хотела о том, чтобы дочь ходила в Лютный переулок одна, но тут вмешался мистер Вэйн и напомнил супруге, что он постоянный клиент этого магазина. Это в высшей степени респектабельное заведение, сказал он миссис Вэйн, возмущенно поджимавшей губы и качавшей головой, и его там знают уже много лет. И в конце концов миссис Вера Вэйн сдалась, настояв на том, чтобы проводить дочь до Лютного переулка и встретить на выходе из него. Вирджиния ни за что не соглашалась, чтобы ее провожали до магазина.

Девушка спрыгнула с подножки кареты, простилась с матерью, протянувшей ей руку через окошко, и скрылась в переулке. Она торопливо шла по узкой грязной улочке, мрачной, несмотря на солнечный полдень, и приблизилась к знакомой двери под навесом со смешанным чувством облегчения и страха. Сквозь застекленную дверь она увидела, что мистер Реддл заметил ее и направляется навстречу. Дверь распахнулась раньше, чем она коснулась ручки.

— Добрый день, мисс Вэйн, — сказал юноша, пропуская ее внутрь.

Вирджиния взглянула на него; Том Реддл приветливо улыбался. Это была не просто дежурная любезность, он был несомненно рад ее видеть. Она улыбнулась и протянула ему руку, и юноша прикоснулся к ней губами.

— Счастлив снова видеть вас, — сказал Том Реддл. Увидев, что Вирджиния направляется к витрине с драгоценностями, он сказал:

— Ваше кольцо убрали с витрины, чтобы хранить до вашего возвращения. Сейчас я принесу его.

Продавец скрылся в комнатке позади прилавка, и Вирджиния осталась одна. Она начала было оглядываться вокруг, но сразу же поежилась и вновь обратила взгляд к витрине с украшениями. Это была единственная витрина, которая ее не пугала. Но тут послышались шаги, и Том Реддл появился из комнаты, держа в руках черную коробочку. Он поставил ее на прилавок.

— Прошу вас, Вирджиния, — с улыбкой сказал юноша.

Девушка приблизилась к прилавку. Том Реддл отомкнул замочек и откинул крышку. Девушка вдруг заметила, что на руках у него перчатки.

— Почему вы в перчатках? — спросила она, глядя на кольцо на малиновом, контрастирующем с синими сапфирами, бархатном ложе.

— Чтобы уберечь металл от соприкосновения с кожей, — пояснил юноша. — Пусть ваши руки коснутся его первыми... — Том Реддл улыбнулся. Он подхватил кольцо и протянул ей.

Глядя на золотое кольцо на черной ладони, Вирджиния медленно стянула перчатки, положив их на прилавок. Она протянула руку и взяла кольцо, ощутив металлический холодок. Надевая его на палец, девушка вдруг вспомнила, что в тот, первый, раз на Реддле перчаток не было.

Сердце неприятно сжалось, но Вирджиния тут же отогнала нелепые подозрения.

— С меня сто пятьдесят галлеонов? — спросила она, опуская руку в карман.

— Сто сорок. — Том Реддл улыбался, внимательно наблюдая за ней... Наблюдая? Зачем? Девушка улыбнулась своей фантазии и, достав кошелек, стала отсчитывать деньги.

— Ай!.. — Рука дрогнула, рассыпав золотые монеты. Кольцо словно послало огненные искры по пальцам до самых кончиков; Вирджиния пошатнулась, схватившись другой рукой за прилавок. Кошелек упал на пол, монеты раскатились во все стороны. Как сквозь туман она видела, что на бледном лице Тома Реддла впервые появилось какое-то подобие румянца, и глаза... Опять этот красный блеск! Огонь вернулся в кисть, пробежал вверх по руке, и от плеча к сердцу. Девушка схватилась за грудь, комната поплыла перед глазами. Пол уходил из-под ног. Она приготовилась к тому, что сейчас потеряет сознание... и вдруг все кончилось. Дурнота отступила. Девушка обнаружила, что стоит, судорожно вцепившись в прилавок, и разжала пальцы. Подняв голову, Вирджиния увидела, что Том Реддл стоит за прилавком и смотрит на нее с выражением недоумения и тревоги.

— Что с вами, мисс Вэйн? — спросил он.

— Ничего... не обращайте внимания. — Вирджиния встряхнула головой. Что с ней было? Она ничего не помнила. Какое-то неясное побуждение заставило ее посмотреть под ноги. Ее кошелек валялся на полу, все деньги рассыпались. Присев, она стала собирать их. Вдруг перед глазами появилась волшебная палочка, которая сделала изящный взмах. Кошелек и монеты поднялись в воздух, и деньги аккуратно ссыпались внутрь. Устыдившись, что сама не вспомнила о палочке, Вирджиния поднялась и очутилась лицом к лицу с Томом Реддлом. Юноша улыбался, опуская палочку в карман мантии. Вирджиния подумала, что не замечала до сих пор, как он красив. Он был не просто одним из самых привлекательных юношей, что она видела — он был лучше всех, кого она видела. А какой учтивый — ей еще никогда не доводилось встречать такого приема, хотя Вэйнам везде оказывали уважение...

— Спасибо... — сказала она. Все остальные слова вдруг забылись.

— Пожалуйста, мисс Вэйн. — Том Реддл подал ей кошелек.

— А как же деньги... — пролепетала она. Деньги? Какие деньги? Она могла думать только о том, кто стоял перед ней...

— Мы в расчете, мисс Вэйн, — сказал он.

Он отошел и занял свое место за прилавком. Девушка, как в гипнотическом сне, последовала за ним. Том Реддл рукой в перчатке взял ее безвольную руку, снял кольцо и вернул в оставленный на прилавке футляр. Щелкнул замочек. Реддл вложил покупку в руку Вирджинии и сомкнул ее пальцы вокруг коробочки.

— Завтра в одиннадцать вечера я пришлю за тобой, — тихо сказал он, глядя ей в глаза. — Будь готова.

Вирджиния глядела ему в глаза нежно и восторженно. Том Реддл улыбнулся, потом отпустил ее руку. Девушка повернулась и, слегка пошатываясь, направилась к выходу. У самой двери он негромко окликнул:

— Вирджиния!

Девушка обернулась и застыла, зачарованно глядя на него.

— Не забудь надеть свое кольцо, — сказал Том Реддл.

Вирджиния нащупала ручку. Ей понадобилось несколько попыток, чтобы открыть дверь. Том Реддл так и не пришел к ней на помощь, наблюдая за нею из-за прилавка все с той же улыбкой.

* * *

Миссис Вера Вэйн, сидевшая в карете, в ожидании пересела поближе к окну. Завидев Вирджинию, она подвинулась, давая дочери место.

— Ну, как дела? — спросила миссис Вэйн. — Купила что-нибудь?

Вирджиния подняла голову и посмотрела на нее, словно очнувшись от сна.

— А? — спросила она. — Что ты сказала, мама?

— Да что с тобой? — Разгладившийся было лоб миссис Вэйн снова нахмурился, в синих, как у дочери, глазах появилась тревога.

— Вирджиния!

— Н-ничего. — Взгляд девушки наконец прояснился, она улыбнулась матери. — Ничего не купила, вот и расстроилась.

Миссис Вэйн вздохнула с облегчением. — И не следовало тебе туда ходить, — заявила она. Как видно, ей неприятно было даже произносить имя лавки. — Я поговорю с твоим отцом. Никогда мне это не нравилось. И уж молодой девушке из хорошей семьи там вовсе не место. — Она перегнулась через передние сиденья и приказала трогать.

За всю дорогу Вирджиния не произнесла больше ни слова. Миссис Вэйн вскоре оставила попытки разговорить ее, и девушка молчала до самого дома, рассеянно поглаживая черную коробочку в глубоком кармане мантии.

Дома, к облегчению миссис Вэйн, Вирджиния ожила, только говорила меньше и была чуть бледнее обычного. За ужином она вместе с матерью засмеялась шутке мистера Вэйна, который сострил, что Вэйн хоть и Вэйн, напрасно ходила за покупками. В девять часов Вирджиния, сославшись на усталость, ушла к себе.

Как только она осталась одна, улыбка сошла с ее губ. Девушка открыла платяной шкаф и достала платье, случайно купленное у мадам Фуссар, которое Вирджиния надевала всего раз или два. Она его не любила. Платье было черным как вдовий туалет, и хотя очень ей шло, делало ее непохожей на себя, словно набрасывая зловещую тень. Вирджиния стала переодеваться, бледная, сосредоточенная, словно ведомая чужой волей. Застегнув платье на спине, Вирджиния подняла свои темно-каштановые волосы и туго скрутила их на затылке. Она вдела в уши тяжелые золотые серьги, которые почти не носила — они оттягивали мочки и неприятно холодили обнаженную шею. Закончив туалет, девушка подсела к туалетному столику и на несколько мгновений замерла, вглядываясь в свое отражение в зеркале.

На нее смотрела изысканно красивая молодая женщина, совершенно ей чужая. Высокая прическа делала ее старше и строже, а лицо из-за черного платья казалось совсем белым. Только синие глаза остались прежними. Кольцо так идет к глазам... Вирджиния достала кольцо из коробочки, стоявшей на туалетном столике, и медленно надела его на палец.

За окном была уже ночь. Вирджиния подошла к комоду у кровати и, опустившись на колени, выдвинула нижний ящик. Перебрав аккуратно сложенную одежду, с самого дна ящика она достала черную парадную мантию. Ее выбирала миссис Вэйн; она заявила, что черный цвет для парадной мантии — хороший вкус. Вирджинии никогда еще не случалось надевать ее с черным платьем.

Она накинула мантию на обнаженные плечи — короткие рукава заканчивались выше локтя, оставляя плечи открытыми — продела руки в широкие рукава и застегнула драгоценную застежку у горла. Потом достала из футляра свою палочку и опустила ее в глубокий карман.

Вирджиния накинула капюшон. Надвинув его на лицо, она покинула комнату.

Все в доме уже спали; огонь нигде не горел. Девушка медленно спустилась по лестнице и вышла в прихожую. Перед дверью она на мгновение замерла. Потом отодвинула щеколду и вышла, не позаботившись запереть дверь или хотя бы прикрыть ее.

К дому вела подъездная дорожка, обсаженная по краям липами. Дорожка была пуста; казалось, что улица тоже. Вирджиния, не замедляя шага, шла по дорожке туда, где ее никто не ждал...

Как только она поравнялась с последними липами, к дорожке подкатила карета. Темнота почти полностью скрывала ее; должно быть, экипаж был черным. Когда Вирджиния приблизилась к карете, дверца открылась сама собой; взблеснуло украшавшее ее змеистое серебряное "С". Девушка ступила на подножку и взобралась внутрь. Дверца захлопнулась; карета резко тронулась. Вирджинию бросило на кожаное сиденье. От толчка девушка словно проснулась.

Она бросилась к дверце кареты и рванула ее; та не поддавалась. В свете уличного фонаря блеснуло кольцо на руке; Вирджиния сорвала его и размахнулась, чтобы выбросить в окошко кареты — и вдруг рука ее замерла, не докончив движения. Несколько мгновений девушка стояла, вцепившись в дверцу; ветер сорвал капюшон с головы и отдувал от лица волосы, выбившиеся из прически. Потом медленно села и снова надела кольцо.

Куда бежать? Зачем? Она едет к своей мечте...

Дорога убегала под колеса, оставляя позади спящие дома, черные деревья. Свет фонарей раз за разом ослеплял ее, врываясь в окна. Она поняла, что Лондон остался позади. И почти сразу, как она подумала, что дорога вот-вот кончится, карета остановилась.

Дверца распахнулась.

Тот, кого ее сердце боялось и жаждало, подал ей руку.

— Вашу руку, мадам, — сказал он.

Он был прекрасен. Черная мантия окутывала его как ночь, на белой изящной руке сверкал тяжелый золотой перстень с черным камнем. Чистое белое лицо словно камея, оттененное черными волосами, волной ниспадавшими на висок. Неожиданно голубые прозрачные глаза...

Вирджиния приняла руку Тома Реддла и ступила с подножки на землю. Его пальцы были холодными. Он поднес ее руку к губам.

— Добро пожаловать в мой дом, — сказал Том Реддл. — Сегодня в нем состоится бал в честь моего двадцатиоднолетия.

Вирджиния огляделась. Они находились в начале широкой тисовой аллеи; впереди можно было различить высокие кованые ворота. Его дом? Кто же он такой?

— Кто же ты такой?... — прошептала она.

— Гораздо выше, чем ты можешь себе представить, — тихо сказал хозяин. Прозрачные глаза были как голубой лед. Он улыбнулся Вирджинии и предложил ей руку. Рука девушки сама собой легла на его локоть, и он повел ее по аллее к дому.

Перед воротами он не остановился. Повел рукой, и они растаяли, пропустив его и Вирджинию, чтобы снова возникнуть у них за спиной. "Хозяин... Истинный хозяин..." — думала Вирджиния. Они поднимались по белой мраморной лестнице. Свет в ромбовидных окнах красивого старинного дома отбрасывал длинные золотые блики на затененное крыльцо. Тяжелые двери отворились навстречу хозяину, и они вошли.

Они попали в просторный вестибюль, погруженный в темноту; ноги Вирджинии утонули в мягком ковре. Девушка чуть не оступилась; твердая холодная рука поддержала ее. Разум Вирджинии на миг прояснился, и сердце сжалось от страха. Но тут белая рука повернула бронзовую ручку двери, которая вела в гостиную, и на нее обрушился свет и многоголосый гомон. Комнату озарял огонь словно от тысячи свечей; справа ярко пылал камин. Гостиная была полна людей — молодых людей в черных мантиях. Как только хозяин и гостья вступили в комнату, все смолкло, и все повернулись к ним.

Вирджиния ощущала множество устремленных на нее взглядов. Наступившую тишину, казалось, можно было пощупать рукой. Теперь она видела, что среди гостей были и женщины, при беглом взгляде неотличимые от мужчин в своих длинных черных мантиях. У всех дам была пара. Вирджиния чувствовала снедавшее их жадное любопытство — женщин еще сильнее, чем у их спутников — но, как и мужчины, они не давали или не решались дать ему проявиться.

— Вирджиния, — раздался рядом ясный голос Тома Реддла; молодой человек и его спутница, которые украдкой переглянулись, тут же, как по команде, обратили взгляд на хозяина, — позвольте представить вам моих друзей. Альберт Эйвери, — нервный юноша с длинными светлыми волосами поспешно низко поклонился и тут же выпрямился, не отрывая взгляда от хозяина. — Родольфус Лестрэйндж и его очаровательная юная дама, мисс Беллатриса Блэк. — Глаза Вирджинии изумленно раскрылись. Перед нею была девочка самое большее четырнадцати лет, стоявшая со своим спутником под руку и державшаяся как взрослая. Когда их представляли друг другу, Вирджиния была уверена, что в темных глазах Беллатрисы сверкнула ненависть. Вирджиния поняла ее причину. Беллатриса все бы отдала, только бы быть на ее месте. Как охотно сейчас Вирджиния уступила бы его...

Спутник молодой девушки, Лестрэйндж, похоже, ничего не замечал. Он, как и Эйвери, низко поклонился Вирджинии, ловя взгляд хозяина. Том Реддл вел свою даму вдоль ряда гостей, представляя их одного за другим, и каждый почтительно кланялся ей, даже дамы склоняли головы.

— У вас очаровательные друзья, — сказала Вирджиния. Ей никогда еще не оказывали такого почета, но их учтивость показалась девушке принужденной. Все они, казалось, боялись вызвать неудовольствие хозяина...

— Очень рад, что вам понравилось их общество, — сказал Том Реддл. В прозрачных глазах ничего нельзя было прочесть.

Он хлопнул в ладоши, и начавшееся было гудение голосов тут же смолкло.

— Вина гостям, — приказал он. — Музыку!

Тотчас же зазвучал вальс. Против воли Вирджиния заслушалась прекрасную музыку, тело откликнулось на звуки, приглашающие к танцу. У Тома Реддла, распорядителя этого вечера, был хороший вкус... К Вирджинии подбежал домовой эльф, смешно путаясь в белом полотенце, и с подобострастным поклоном предложил вина. Вирджиния сделала глоток, и голова закружилась, по жилам побежал огонь. Все в доме таинственного юного мага было не таким, как виденное ею прежде, и даже вино пьянило с первого глотка...

— Вы позволите пригласить вас на танец?

Юный хозяин стоял перед ней, предлагая руку. Голубые глаза смотрели странно, чуть насмешливо; какой может последовать ответ, кроме согласия? Все смотрели на них, затаив дыхание...

— Да... — сказала Вирджиния. Том Реддл улыбнулся, и холодные пальцы завладели ее рукой; он обхватил ее за талию, увлекая в танце. Вирджиния видела, как вслед за ними одна за другой закружились остальные пары. Те, у кого не было пары, стояли у стен и тихо разговаривали. Вирджиния поймала несколько брошенных на нее взглядов, заставивших ее вздрогнуть как от холода. Потом все исчезло, остался только он. Юный хозяин властно кружил ее, не отрывая от своей дамы холодных голубых глаз. И казалось, что пожатие наполнило живительным теплом холодные пальцы. Вирджиния чувствовала, как запылали щеки, и казалось, что белому лицу мага словно сообщился этот огонь. Он был в этот вечер властителем душ своих гостей и ее властителем...

В этот вечер?..

Музыка смолкла; Том Реддл склонялся перед нею, благодаря за танец. Очнувшись, она присела в ответном поклоне.

Она выпрямлялась, когда что-то вдруг ожгло плечо, прикрытое мантией; вскрикнув, Вирджиния схватилась за него рукой, и в следующий миг заклятие поразило обнаженную руку. На белой коже появился ожог словно кислотой; Вирджиния закричала. Лицо Тома Реддла побелело как череп; он выхватил палочку и, нацелив на язву, прошептал заклинание. Ожог тотчас же затянулся. Вирджиния, белая от потрясения, припала к плечу мага.

Том Реддл, поддержав Вирджинию, усадил ее на стул. Потом медленно повернулся к остальным гостям.

— Кто из вас это сделал? — тихо спросил он. Все замерли. Казалось, никто даже не дышал.

Вирджиния, немного овладевшая собой, не дыша смотрела на разыгрывавшуюся перед ней сцену. Вдруг она увидела, как стоявшая справа Беллатриса ловким змеиным движением спряталась за спину своего спутника.

— Кто из вас это сделал? — тихо повторил маг. Он был далеко не самым старшим среди волшебников, но все молчали; никто не смел даже сдвинуться с места.

Взгляд холодных голубых глаз остановился на Лестрэйндже. Молодой человек заметно побледнел. Вдруг он нервно переступил с ноги на ногу; за его спиной мелькнуло смуглое лицо с растрепавшимися надо лбом темными волосами.

— Беллатриса? — мягко спросил хозяин. Было странно и жутко наблюдать эту сцену: Том Реддл вдруг показался гораздо старше своих лет, словно юными устами говорил какой-то зловещий древний маг.

Юная волшебница медленно вышла из-за спины Лестрэйнджа. Смуглое лицо было теперь землисто-бледным.

Том Реддл повернулся к Вирджинии.

— Дорогая, — мягко произнес он, — не будешь ли ты любезна подождать меня наверху?

Вирджинии словно плеснули в лицо кипятком. Она встала, опираясь на спинку стула.

Молодые люди запереглядывались; потрясенные лица и усмешки убедили Вирджинию, что она не ослышалась.

— Н-наверху? — переспросила она.

— Я не задержусь, — сказал юноша. Некоторые из молодых людей покраснели; волшебники зашептались. Плеснул смешок. Бледное лицо Беллатрисы исказилось от ярости.

Вирджинии казалось, что она сейчас умрет от стыда прямо на глазах у всех этих волшебников. Том Реддл смотрел на нее своими прозрачными голубыми глазами и чуть улыбался.

— Мы с Беллатрисой должны поговорить, — сказал он. Беллатриса ахнула, словно подавившись. — Она больше никогда тебя не тронет, я обещаю.

Вирджиния, как зачарованная, подошла к лестнице, ведущей на второй этаж, и взялась за перила. Несколько мгновений она стояла, замерев перед ожидавшими ее объятиями темноты. Потом стала подниматься по лестнице, растворяясь во мраке. Никто больше не смеялся. Все смотрели ей вслед так, словно тоже были зачарованы.

Вирджинии не нужен был свет. Она знала эти комнаты, словно была здесь хозяйкой. Девушка прошла по коридору, тянувшемуся вдоль перил, который был застелен ковровой дорожкой. Отсюда ее еще могли видеть гости Тома Реддла, и Вирджиния знала, что они провожают ее жадными взглядами, словно сама была там. Вирджиния коснулась холодной бронзовой ручки двери, ведущей в одну из комнат, выходивших в коридор, и дверь сама собою отворилась. Девушка оказалась в просторной комнате с высоким лепным потолком, освещенной единственным канделябром, словно нарочно оставленным на столике у стены. Мерцающее пламя свечей создавало причудливую игру теней — тяжелой старинной дубовой мебели, темно-зеленых бархатных портьер, присборенных серебряными кистями. На стене слева было зеркало от пола до потолка в прихотливой бронзовой оправе. Вирджиния приблизилась к нему, и зеркало отразило высокую, красивую молодую женщину, всю в черном, с совершенно белым лицом. Синие глаза казались затуманенными, словно красавица спала с открытыми глазами...

— Слизерин, — прошептала Вирджиния. Зеркало медленно повернулось, открывая зияющий черный проем. Вирджиния прошла через дверь, и зеркало бесшумно вернулось на место, преграждая ей выход. Больше в комнате дверей не было.

В комнате жарко пылал камин. У огня стояли два обитых зеленым бархатом кресла, гостеприимно отодвинутые. На пол была брошена медвежья шкура. Вирджиния передернулась. Она не любила таких жестоких развлечений. Слева была широкая кровать под черным с серебром пологом. Черный с серебром и зеленый. Цвета, любимые хозяином этого дома. Мрачная красота... Вирджиния вздрогнула. О чем же она думает? Вот-вот появится...

Дверь-зеркало бесшумно повернулась, отразив танцующее пламя, и закрылась за его спиной.

— О Вирджиния, — прошептал красавец-маг, приближаясь к ней. В голубых глазах были нежность и желание. Руки его мягко легли на ее плечи, согревая своим прикосновением. Вирджиния, не в силах противиться, закрыла глаза. Поцелуй был жарче, чем огонь камина.

— Пожалуйста, — прошептала Вирджиния. О чем она просила?.. Том Реддл взглянул ей в глаза своими голубыми прозрачными глазами, которые все же были непроницаемы, оставляя его душу недоступной...

— Хочешь вина? — спросил он.

— Пожалуйста... — сказала Вирджиния. Хозяин улыбнулся и щелкнул длинными пальцами. Ладонь обожгло ледяное стекло: в руке Вирджинии появился высокий бокал, наполненный золотистой жидкостью.

Том Реддл улыбался, поднося к губам свой бокал.

— Не хочешь ли сесть к огню? — спросил он. От ледяного вина голова закружилась, жаркий ток крови согрел сердце. Хозяин подвел Вирджинию к креслу; оно мягко приняло ее в свои бархатные объятия. Он расстегнул застежку ее мантии и снял ее с плеч гостьи. Огонь ласкал обнаженные руки и лицо. Маг сел рядом, не сводя с Вирджинии глаз. Девушка сделала еще глоток вина.

— Скажи мне... — прошептала она, чувствуя, что это вино, ласка огня и близость красавца-хозяина вот-вот лишат ее остатков воли.

— Кто же ты такой?

Голубые глаза блеснули... красным... Страх коснулся холодом, не проникая в затуманенный разум. Маг улыбнулся.

— Пей! — приказал он. Вирджиния покорно поднесла бокал к губам и, закрыв глаза, сделала глоток. Вино словно жаркой волной подхватило ее. Или, может, то был он?.. Вирджиния отдалась этому потоку, чувствуя, что ее последнее сопротивление сломлено, что она сломлена, что она погибла.

Вирджиния очнулась от глубокого, черного забытья. Она подумала, что никогда еще не переживала такого сна, ужаснейшего сна. Вирджиния вспомнила, что это был за сон, и со стоном стыда закрыла лицо руками. Она никогда никому об этом не расскажет, никогда. Она спрятала лицо в подушку от стыда перед самой собой. Девушка утонула в подушке в с головой. Что за подушка? вдруг мелькнула мысль. У нее была меньше и не такая мягкая... Не открывая глаз, Вирджиния провела рукой по простыне: простыня была гладкая и мягкая, точно из шелка. Сама девушка была укрыта тяжелым меховым одеялом. Страшась встретиться с истиной лицом к лицу, она еще несколько мгновений не открывала глаз. Потом, точно бросаясь в холодную воду, резко открыла глаза и огляделась.

Она была в чужой, роскошно и мрачно обставленной комнате. Не той, где она уснула, — эта комната была ей совершенно незнакома. Над головой, поддерживаемый резными столбиками кровати, был черный с серебром полог. Шелковая простыня и подушки были свежими, но не белыми, а темно-зелеными. Девушка села в постели. У кровати стоял изящный туалетный столик, на котором лежал гребешок, украшенный, по-видимому, настоящими изумрудами. Камешки, как глаза, подмигнули ей; Вирджиния, вздрогнув, отвернулась. Она поймала в зеркале отражение своего лица и передернулась. Она никогда еще не была такой бледной, словно ночь с Томом Реддлом выпила краски с ее лица. При мысли о Томе Реддле щеки вспыхнули. Вирджиния взглянула в зеркало. Румянец на глазах исчез, и лицо стало каким было — трагически-бледным. Вирджиния отвернулась к окну. Его плотно занавешивали темно-зеленые портьеры, так что в комнате царил полумрак, хотя Вирджиния не сомневалась, что уже утро. Утро! О небо, родители уже, наверное, с ума сошли от страха! Вирджиния бросилась к окну и рывком раздвинула занавеси. В комнату хлынул серый бессолнечный день. Уже было, судя по всему, позднее утро. Вирджиния как была, в одной длинной шелковой сорочке, бросилась к двери и рванула ручку. Дверь не поддавалась.

Миссис Вэйн, сидевшая с мужем за завтраком, вдруг зябко повела плечами. — Дует, — сказала она. — Бэзил, проверь, пожалуйста, откуда сквозняк.

Мистер Вэйн поднялся из-за стола и вышел в прихожую. Вернулся он с растерянным видом.

— Представь себе, дверь была открыта, — сказал он. — Неужели я забыл вчера запереть ее, когда возвращался домой?

Вера Вэйн тревожно нахмурилась. — Как можно быть таким рассеянным! — воскликнула она. — У нас ничего не пропало? — Она вдруг ахнула. — Бэзил, ты же оставил ключи в кармане мантии!

Мистер Вэйн похлопал себя по карману и с облегчением вздохнул. — Все в порядке, Вера, — сказал он.

Мистер и миссис Вэйн успокоенно улыбнулись друг другу и занялись завтраком.

Словно у них никогда не было дочери.

* * *

Вирджиния, сжимая руками виски, сидела на неубранной постели и пыталась не поддаваться страху и собраться с мыслями. Она очень скоро отчаялась в своих попытках выбраться из заточения. Она попыталась трансгрессировать, но ничего не вышло. Очевидно, комнату защищали препятствующие этому чары. Ее палочка осталась в кармане мантии, которую любезный хозяин снял с ее плеч, усаживая к огню... Комната находилась на втором этаже, и Вирджиния не нашла ничего, из чего можно было бы связать веревку. И даже если ей удастся выбраться отсюда, куда она пойдет в таком виде? Из ее одежды исчезло решительно все, на ней была только эта шелковая ночная сорочка с полосками кружев вместо рукавов...

И она понятия не имела, где и в чьих руках находится. Имя, которым назвался ее похититель, — Том Реддл, — скорее всего было фальшивым, как и его положение. Служащий лавки никак не мог иметь такого дома и водить такие знакомства. Она вспомнила церемонную учтивость его гостей, изумрудные серьги в ушах Беллатрисы Блэк и бриллиантовую застежку мантии Лестрэйнджа — и почти благоговейный трепет, который они оба испытывали к нему. Вирджиния не сомневалась, что власть, которую этот юноша имел над своими друзьями, объяснялась его личностью. Быть может, он окружил себя людьми, которые любят подчиняться? Но Беллатриса не похожа на робкую и податливую особу. Вирджиния потерла руку, еще хранившую память о боли. Значит, причина в другом. Он, должно быть, незаурядно могущественный маг... Глупо было надеяться, что ей сразу же удастся освободиться. Вирджиния подошла к двери и подергала за ручку. — Все напрасно... — прошептала она.

Ручка повернулась под ее пальцами, и дверь плавно отворилась.

Девушка отпрянула от неожиданности. В чем дело? И тут вдруг ей вспомнился отцовский каламбур, и она поняла, что дверь открыл пароль, фамилия "Вэйн". Вирджиния, затаив дыхание, выглянула за дверь. За дверью тянулся коридор, застеленный ковровой дорожкой. В него выходило три двери с одной стороны и три — с другой. С правого конца коридор заканчивался тупиком; с другого, левого, он упирался в двустворчатую дверь, судя по всему, ведущую на лестницу... Вирджиния, как была, босиком, выскочила из комнаты, побежала по ковровой дорожке к дверям... и больно ушиблась, налетев на них с разбегу. — "Вэйн", — прошептала она. Двери остались закрытыми. Девушка пошла вдоль ряда дверей, по очереди пробуя бронзовые ручки. Вдруг сердце болезненно стукнуло. Дверь в ее комнату тоже не открывалась! Она попытала пароль. Ничего. Вирджиния бросилась на дверь и стала молотить по ней кулаками. Том Реддл, кто бы он ни был, насмехался над ней! Напоследок ударив в дверь кулачком — она отшибла руки, а дверь даже не дрогнула — Вирджиния подошла к последней, соседней с ней, двери. Уже почти без всякой надежды попробовала бронзовую ручку. Дверь открылась без всякого пароля.

Вирджинию окутало облако горячего пара; она услышала звук льющейся широкой струей воды. Комната была просторная и неожиданно вся белая. Ванная комната — самая роскошная из всех, которыми ей доводилось пользоваться. Стены были отделаны мрамором. Посреди комнаты стояла мраморная ванна, которую можно было скорее назвать бассейном; в нее хлестала вода из сияющего крана. Вирджиния моргнула, отбрасывая с глаз намокшие волосы: с крана словно сверкнули зеленые глаза. Она присмотрелась: кран украшало изображение змейки с глазами-самоцветами. Ванна наполнилась, и кран сам собой аккуратно повернулся; зеленые глаза подмигнули ей. Вирджиния с отвращением отвернулась. Она увидела, как приглашающе отдернулась льняная занавеска, скрывавшая ванну. Девушка сжала губы. Она попятилась, не отрывая взгляда от ванны, и нашарила дверную ручку. Дверь не открывалась. Вирджиния дернула за ручку, уже зная, что это бесполезно. Ее не выпустят отсюда, пока она не сделает то, что угодно хозяину. Она пнула ножкой дверь и направилась к ванне. Вирджиния стянула сорочку и, дернув плечом, бросила ее прямо на пол. Потом вошла в ванну и быстро погрузилась в горячую воду. Протянув руку, задернула занавеску и обхватила плечи руками. Ей все время казалось, что за нею наблюдают. Хотя разве эта занавеска спрячет? Откуда-то появилась стопка зеленого махрового белья и аккуратно легла на широкий край ванны; тут же уже лежал нетронутый белоснежный кусок мыла. Поколебавшись несколько секунд, Вирджиния встала в ванне во весь рост и принялась торопливо мыться. Потом, наскоро вытеревшись полотенцем, вышла из ванны и сунула ноги в невесть откуда взявшиеся атласные домашние туфли. Она торопливо накинула зеленый купальный халат и затянула пояс; потом, выпрямившись, огляделась. На полочке под зеркалом, висевшим над раковиной, стоял целый ряд баночек. Это дамская ванная комната, ванная хозяйки дома, подумала девушка. Она снова, уже в который раз, задала себе вопрос, чьи же это комнаты. Тряхнула головой, чтобы отогнать эту мысль. Она не хотела знать ответ.

Вирджиния взглянула в затуманенное зеркало. Ванна разрумянила ее щеки, и она в первый раз за это невозможное утро улыбнулась. Не устояв перед искушением, девушка взяла крайнюю из баночек и открыла. Внутри, как она и подумала, был крем. Желтоватый и неприятно пахнущий. Она зачерпнула немного пальцем; палец тут же закололо. Вирджиния торопливо закрыла баночку и вернула ее на место. Поплотнее запахнув халат, пошла к двери и уверенно открыла ее. Уверенно, подумала она, про себя засмеявшись этой мысли. Как будто она была здесь хозяйкой, а не пленницей чужой воли... Вирджиния подошла к двери в свою спальню и открыла ее. Глаза ее на мгновение широко раскрылись от изумления: кровать была аккуратно застелена, а на стул рядом с кроватью брошено... неужели мантия... девушка бросилась к одежде и схватила ее, и тут же, вскрикнув от разочарования, бросила обратно на стул. Пеньюар. Черный. Как же он даже в мелочах распоряжается ею, подумала Вирджиния, охваченная внезапной яростью. Когда выходить. Когда совершать туалет. Когда и во что переодеваться... Неужели... неужели он думает, что можно силой завоевать ее сердце? Но нужно ли ему ее сердце, горько подумала Вирджиния. Быть может, не более, чем... она прижала пальцы к щекам, отчаянно покраснев. Но зачем тогда он держит ее здесь и окружает такими, пусть насильственными, заботами? Он мог бы получить то, чего хотел, а потом отослать ее домой... И вызвать снова, если пожелает. Ему это не составило бы труда, она еще не встречала магов, способных так искусно и так скоро подчинять чужую волю... Куда же завели ее мысли, думала Вирджиния, тряся головой с отвращением к себе. Такой ход мыслей и так скоро... Он это сделал, он ее изменил. Навсегда, прошептала она. Вирджиния села к туалетному столику и принялась расчесывать волосы, вглядываясь в свое бледное лицо. Мокрые волосы выглядели темнее обычного, но уже начали высыхать, и как будто такими же и остались... Девушка нахмурилась, пристальнее вглядываясь в свое отражение. Да, в самом деле — волосы стали темнее и резко оттеняли белую кожу. И, словно потяжелев, кудрявые от природы волосы никак не начинали снова виться... Вирджиния вдруг уставилась на гребешок — и, точно обжегшись, бросила его. Довольно. Купальный халат от мокрых волос стал влажным; поколебавшись, Вирджиния взяла приготовленный для нее черный пеньюар. На стуле под ним белела еще какая-то одежда... Белье! Вирджиния, вспыхнув от унижения, спрятала лицо в черный шелк. Потом — выбора не было — стиснув зубы, скинула влажный халат и натянула белую старомодную пару, панталоны и длинный лиф, жестко облегавший тело и заставлявший держаться прямее обычного. Накинула длинный пеньюар и взглянула в зеркало. Вчерашняя незнакомка, впервые явившаяся ей, когда она собиралась на бал, переоделась — но осталась верна себе. Белое лицо, черное платье; потемневшие волосы, которые теперь только слегка вились, были лишь немного светлее платья. И — неужели они стали длиннее? Да, в самом деле... Оставалось лишь уложить их на затылке. Теперь это будет еще легче. Вирджиния уверенно опустила руку в карман и извлекла пакетик шпилек. Быстро и ловко скрутила волосы в прическу, открывающую шею, сделавшую ее еще холоднее, чем она уже стала...

Вдруг скрипнула дверь. Вирджиния, вздрогнув, обернулась и замерла от удивления.

В наполовину открытую дверь, точно не решаясь открыть ее настежь, — как бы я не сбежала, мелькнуло в голове у Вирджинии, — протискивался домовой эльф, державший тяжело нагруженный поднос с едой.

— Завтрак для мадам, — пискнул он, ставя поднос на туалетный столик. Освободившись от своей ноши, он поклонился ей, почти уткнувшись лбом в пол, — чтобы не встречаться с ней глазами, подумала Вирджиния. Исполнив порученное, эльф проворно засеменил к выходу.

— Стой! — неожиданно для себя властно крикнула Вирджиния. Эльф застыл в дверях. Радуясь неожиданному успеху, пленница подбежала к нему; эльф быстро повернулся к ней лицом, раскинув ручки, закрывая выход своим телом. Глубоко посаженные глазки на морщинистом личике бегали по сторонам.

— Кто послал тебя? — допытывалась Вирджиния, упав на колени, чтобы их лица оказались вровень. — Кто твой хозяин?

— Милорд не велел говорить, — пропищал домовик. — Милорд приказал...

— Милорд? — быстро переспросила Вирджиния.

Глаза эльфа вдруг выпучились от ужаса. Он зажал себе рот, словно пытаясь запереть неосторожные слова, потом схватил себя за горло, обшаривая глазенками комнату в поисках острых углов, — и вдруг, точно ему запретили истязать себя при ней, повернулся на месте и исчез. Дверь яростно захлопнулась, чуть не ударив ее.

Вирджиния отшатнулась, отбрасывая со лба выбившиеся из прически волосы. Она упала на стул и перевела дыхание. Это все же лучше, чем ничего. Эльф послушался ее и обращался с почтением. "Мадам". "Милорд..." — подумала Вирджиния. — "Что бы это значило?.." Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Потом взглянула на поднос с завтраком, который принес эльф.

Это был основательный завтрак — яичница с беконом, овсянка, тосты с джемом и кофе. "Милорд приверженец традиций", — подумала Вирджиния. Едва ли он хочет ее отравить. Быть может, в еду что-то подмешано... но скорее с иною целью. Вирджиния почувствовала, как вспыхнули щеки. И тут же мучительно подвело живот. Она же ничего не ела со вчерашнего вечера. Если она уморит себя голодом, она точно не сможет ни спастись, ни сопротивляться... Вирджиния придвинула к себе тарелки и набросилась на еду.

К своему удивлению, она опустошила весь поднос, хотя думала, что не осилит и половины. Приготовлено было умело, и хотя не от души, как старался для Вэйнов старый слуга семьи, но вкусно. После сытного завтрака не хотелось даже вставать. Вирджиния почувствовала, как тяжелеют веки — и тут поняла, что ее опасения насчет еды оправдались. Спать хотелось неодолимо. Интересно, как этот эльф готовит для своего господина? мелькнула вдруг безумная мысль. Она еле успела добраться до кровати и, едва коснувшись головой подушки, провалилась в сон.

* * *

Вирджиния открыла глаза, окруженная сиянием, словно вокруг горело множество свечей. Уже наступил вечер, свечи были расставлены повсюду — на туалетном столике, на подоконнике — занавеси были раздвинуты, огонь трепетал на свежем ветру, в чернильно-синей ночи — в ногах кровати. И она была не одна — она дождалась...

Она порывисто села, трепеща от нетерпения. Прохладная белая рука погладила ее по волосам, темным и тяжелым...

— Ты пришел? — прошептала она.

— Ты ждала меня? — шепнул голос, словно голос самой ночи. Она повернулась, он был рядом — светящееся словно жемчуг прекрасное лицо, голубые прозрачные глаза... Губы тихо улыбались, ей или чему-то своему...

— Как это кольцо идет к твоим глазам, — прошептал он.

— Я надела его для тебя, — прошептала Вирджиния. Она не помнила, когда, но это было неважно... имело значение только то, что он был с ней... Она протянула руки, и вот она уже была в его объятиях, его прохладные губы были на ее губах... Она крепко прижала его к себе. Может ли быть большее блаженство?... — Ты сегодня так прекрасна, — прошептал он ей на ухо. Вирджиния закрыла глаза, чувствуя, что не вынесет своего счастья...

* * *

Вирджиния позабыла о времени. Она проводила дни, словно во сне, и пробуждалась только рядом с ним — кого совсем не знала, кто, открывая ей объятия, никогда не открывал души. Ее перестали тревожить вопросы, что за дом стал прибежищем их любви. Для нее перестало существовать все, что было вне его стен. Даже себя она помнила туманно, и как в тумане видела себя в зеркале. Она не замечала, что в глазах слуги-эльфа при взгляде на нее появляется такой же страх, что она увидела на его лице при упоминании имени его господина... Ее возлюбленный часто приводил своих друзей, и они принимали их вместе. Она не замечала, что обращенные к ней почтительные поклоны становятся все ниже, пряча испуганные взгляды. Вирджиния почти не различала их лиц. Среди них ни разу не мелькнуло смуглое лицо ревнивой Беллатрисы, но Вирджиния не замечала этого, и не ощутила ни облегчения, ни торжества.

Тот, первый, день был последним днем, что она помнила ясно.

* * *

Вирджиния не знала, сколько прошло дней и ночей, прежде чем тот, кого она знала как Тома Реддла, снял с ее руки кольцо.

Вирджиния словно очнулась от сна — долгого, временами пугающего, временами чарующего, но которого почти не помнила... Она стояла посреди чужой мрачной спальни, вытянув руку в широком рукаве черной мантии, а стоявший перед ней красивый юноша с холодными голубыми глазами на белом лице аккуратно опускал в карман своей черной мантии сверкающее колечко. Вирджиния опустила руку, изумленно глядя на него, и молодой человек улыбнулся.

— Как ты себя чувствуешь? — ясным голосом спросил он.

— Кто вы? — вырвалось у Вирджинии прежде, чем память вернулась к ней.

Молодой человек улыбнулся, потом расхохотался. Смеялся он искренне и весело, но от звука этого смеха у Вирджинии озноб пробежал по спине.

— Ты меня не узнаешь? — спросил он.

Вирджиния попятилась, потерла лоб ладонью.

— Я узнаю... — прошептала она. — Ты Том Реддл, тебя называют милордом... Да что же я говорю?

Она в ужасе вскинула на него глаза, все вспомнив, но он смеялся, звонко и неудержимо, качая головой и прикрывая белой рукой глаза. Вирджиния наблюдала за ним, холодея. Она успела узнать о Томе Реддле немного, но с первого дня знала, какой страх он внушает всем своим друзьям и слугам — и с тех пор, хоть и исподволь, только укреплялась в этой мысли. — Право, моя дорогая, ты превзошла мои ожидания, — сказал он, отсмеявшись. — Мне давно такого не говорили...

— Зачем ты похитил меня? — спросила она, сама удивляясь своей смелости.

Том Реддл снова улыбнулся, но его улыбка была другой. В ней было что-то похожее на нежность и даже восхищение...

— Теперь я еще больше уверен, что не ошибся, — сказал он. — Немногие из волшебников... и еще меньше женщин решились бы так говорить со мной. Ты чистокровная волшебница... и ты не только прекрасна, но и смела. Мы с тобой похожи...

— Нет! — вдруг крикнула Вирджиния, перебивая этот поток похвал. Она достаточно видела, чтобы не желать походить на него! И испуганно ахнула, лицо Тома Реддла вдруг побелело как кость, глаза полыхнули красным огнем...

— Нет? — неожиданно мягко спросил он, но ноздри его раздувались, выдавая гнев. Вирджиния не могла выговорить ни слова.

— Нет? — повторил Том Реддл. Он подошел к онемевшей Вирджинии и положил руки ей на плечи. Потом вдруг повернул ее к зеркалу.

Вирджиния коротко вскрикнула, в этот раз испугавшись себя самое.

Женщина, смотревшая на нее из зеркала, имела черты Вирджинии Вэйн — но не была Вирджинией Вэйн. На черную мантию ниспадали черные волосы, достигавшие пояса. Лицо было не просто бледным, а белым — белым как мрамор, белым как лицо Тома Реддла... Глаза, раньше синие, цвета летнего неба, посветлели и стали прозрачными как голубой лед...

— Никто из тех, кого я приблизил к себе, не остается прежним, — прошептал маг, сжав руками ее плечи. — А тебе выпала честь мне принадлежать.

Белое как мрамор лицо вспыхнуло, Вирджиния сбросила с плеч его руки.

— Я никогда тебе не принадлежала! — крикнула она.

Голубые глаза широко раскрылись в насмешливом изумлении.

— Тебя подводит память? — спросил маг. — Или, может быть, это меня подводит память? Ты забыла, сколько дней и ночей провела со мной, любовь моя? Ты забыла, как принимала меня в свои объятия?

Вирджиния, с пылающим лицом, не отводила взгляда от насмешливых голубых глаз, грудь ее высоко вздымалась.

— Ты получил власть над моим телом, — сказала она. — Но не называй это обладанием... или любовью. Ты очаровал меня, но моя душа никогда не была твоей.

Юноша склонил голову к плечу, недоверчивая улыбка таила насмешку.

— Неужели? — спросил он. — То, что называют любовью, давно в моей власти... У тебя было довольно времени, чтобы убедиться в этом.

Вирджиния покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Это наваждение, дурман. Чтобы обладать душой, нужно открыть свою... Том Реддл... Видишь, как нелегко мне даже звать тебя по имени?

Маг побелел, губы его приоткрылись... Трудно было сказать, потрясен он ее словами или разгневан...

— Это не мое имя... — прошептал он. — Меня зовут иначе... Мое имя будет величайшим из имен...

Вирджиния уже не могла остановиться.

— Я его не знаю, — сказала она. — Быть может, я могла бы полюбить тебя, Том Реддл... но я тебя не знаю.

Какое-то мгновение она думала, что уже не успеет пожалеть об этих словах. Лицо мага было так ужасно, что она застыла на месте. Потом он овладел собой, снова став красавцем Томом Реддлом. Губы его улыбнулись, хотя в глазах сохранялось то же застывшее выражение...

— Ты очень смела, — сказал он. — Мне это нравится. Но ты не понимаешь, с кем ты говоришь. Но ты поймешь... ты меня узнаешь. — Маг улыбнулся, в этот раз в сознании своего могущества, в предвкушении торжества...

— Где моя палочка? — вдруг спросила Вирджиния.

Настроение юноши совершенно изменилось — теперь он наслаждался происходящим.

— У тебя в кармане, — сказал он. — В целости и сохранности...

Вирджиния опустила руку в карман и нащупала свою палочку. Девушка извлекла ее. Палочка действительно была цела. Но, может быть, он заколдовал ее?

— Я к ней не прикасался, — сказал маг. Он не сводил с нее глаз, мягко улыбаясь. — Что ты хочешь сделать? Обезоружить меня? Связать? Оглушить?

Он с наслаждением смотрел на ее борьбу с собой. Эта женщина не могла не понимать, что шутки кончились, дело идет о жизни... Она не могла не понимать, как опасен тот, кто стоит перед ней...

Вирджиния вскинула палочку. Одновременно с этим взлетела в воздух палочка Тома Реддла. Из его глаз исчезла насмешка; губы его приоткрылись, ноздри затрепетали. — Ну давай... давай сразимся... — шептал он. Они кружили, не спуская друг с друга глаз. — Какая женщина... Первая женщина, которая отважилась сразиться со мной один на один...

— Редукто!— отчаянно крикнула Вирджиния. Мага отшвырнуло к стене; она успела увидеть, как тает в голубых глазах изумление. Он так и не поверил, что она ударит его. В следующий миг ее подхватило в воздух и, закружив, со страшной силой ударило оземь. Вирджиния только успела подумать, что разбилась, как обнаружила, что лежит на кровати. Вспыхнув от стыда и злости, приподнялась, но едва успела нацелить на Реддла палочку, как та вылетела из ее руки. Она вскочила, но ее тут же толкнули обратно на кровать. Она вскинула голову, разум мутился от унижения и ярости.

Маг с насмешливой любезностью подавал ей ее палочку.

— Я восхищен, мадам, — сказал он. Но в глазах его не было насмешки. Вирджиния видела, что на него и в самом деле произвела впечатление ее смелость. — Но есть куда более действенные заклинания. Я тебя научу...

Он направился к двери. Опомнившись, Вирджиния вскочила, но дверь уже захлопнулась, заперев пленницу в клетке.

— До вечера, — услышала Вирджиния. Она осталась одна — теперь в полном сознании своего положения, которое, однако, она все не могла осмыслить, ее разуму не давали ни времени, ни свободы... И теперь он отказывался принять действительность, это было...

— Это происходит не со мной, — прошептала Вирджиния.

Она села за туалетный столик, склонила голову, запустив пальцы в волосы. Черные волосы... белые руки. Она подняла голову и посмотрела в зеркало. Черноволосая женщина с голубыми прозрачными глазами покачала головой.

— Нет, не со мной, — сказала женщина. — Это не я... — Женщина. Какая женщина. Она больше не девушка, предназначенная жениху... Она досталась против воли тому, кто превратил ее в эту женщину. Которую она не знает, как не знает и своего обманного возлюбленного...

Нет, она знает. Она знает достаточно, чтобы снова и снова проклинать день, когда повстречала его. Он холоден и коварен. Он высокомерен и не признает равенства себе... только подчинение. Он неразборчив в средствах и готов на все ради удовлетворения своих страстей... По всей вероятности, жесток.

И еще он очень умен и очень могущественный маг.

Те, кого он называет друзьями, наверняка его приспешники в темных делах... должно быть, черная магия, подумала Вирджиния. И без сомнения, он попытается вовлечь в свои дела и ее, заставив участвовать наравне с остальными... или даже больше. По-видимому, ей предназначена особая роль.

Что же делать?

Она вскинула голову и посмотрела в голубые глаза женщины в зеркале. Ты знаешь его лучше меня, прошептала Вирджиния. Скажи мне, что делать?

Женщина молчала. Вирджинии показалось, что голубые прозрачные глаза насмешливо улыбнулись...

Она сидела, погрузившись в раздумья о своем положении, когда раздался частый сухой стук в дверь. Сердце трепыхнулось.

— Кто там? — крикнула Вирджиния, но уже знала, кто это. Хозяин и не подумал бы постучать...

Дверь приоткрылась, и в нее просунулась ушастая безобразная голова.

— Милорд приказал передать мадам, что сегодня вечером состоится прием, — пропищал эльф, старательно отводя глаза в своей старой манере. — Он просил мадам приготовиться.

Голова исчезла, и дверь захлопнулась.

Игра пошла в открытую. Что же приготовил для нее Том Реддл?..

* * *

Зал шумел, переговаривался, слышались восклицания. Волнение достигло предела.

Но один четкий хлопок в ладоши прекратил гомон, словно закрыли дверь, отгораживаясь от уличного шума. Хозяин хлопнул длиннопалой белой ладонью по подлокотнику кресла-трона, призывая ко вниманию, но хлопок прозвучал уже в полной тишине. Все молчали, все взоры были устремлены на него и его избранницу.

Они восседали рядом в креслах на возвышении в конце гостиной, как король и королева в тронном зале. Но спинка кресла хозяина возвышалась над креслом Вирджинии на целых три фута, и его кресло, единственное в зале, было целиком из черного дерева, под стать сбегавшей по нему складками мантии мага. На его руке был золотой перстень с черным камнем, с которым, как заметила Вирджиния, он почти никогда не расставался... На ней самой тоже была черная мантия, но не та, в которой ее похитили из дома, — такая же просторная и длинная, как у Реддла. Черные волосы королевы бала были распущены по плечам, ниспадая до пояса, а на лоб был плотно надвинут золотой обруч. От убора уже ломило виски, а вечер только начинался...

— Приветствую вас, друзья мои, — зазвучал ясный голос хозяина. — Недавно я собирал вас по случаю моего дня рождения. Сегодняшний прием посвящен моей прекрасной избраннице, Вирджинии Вэйн, которую я имел удовольствие вам представить.

Вирджиния сидела очень прямо, глядя перед собой, хотя слова Реддла обожгли ее точно хлыстом. Он назвал ее Вэйн, девичьей фамилией... Оповестил всех, кто еще не знал, что держит у себя девицу...

Но никто и не думал смеяться. На них взирали с таким почтением, словно все прегрешения хозяина заранее засчитывались ему в заслугу. Вирджиния вдруг увидела группу волшебников, — очевидно, семью, — сидевших отдельно от остальных, словно они были на особом положении. Все трое, отец, мать и сын, были светлыми блондинами; мальчик, светлоглазый, с заостренным подбородком, очень походил на отца.

— Вирджиния, позволь представить тебе семью Малфоев, моих ближайших друзей, — услышала она. — Отто и Вероника были так любезны, что предоставили в наше с тобой распоряжение свой дом.

Вирджиния, не зная, верить ли своим ушам, смотрела, как богато одетый светловолосый мужчина и холеная дама рядом с ним поднимаются с мест и склоняются в поклоне, словно не они, а им оказана великая честь. — Благодарю вас, друзья мои, — сказал Реддл. — Темный Лорд не забудет вашей услуги...

Темный Лорд?.. Вирджиния в смятении взглянула в исполненный благоговения зал, потом на черную фигуру мага, возвышавшуюся над ним.

— Мы счастливы, милорд! — вдруг воскликнул маленький Малфой. Мальчику было лет семь, не больше. Мать шикнула на него, но хозяин улыбнулся.

— Я верю, Люциус, — ласково сказал он. — Подойди и поприветствуй нашу прекрасную Вирджинию...

Мальчик вспыхнул. Он вскочил, подбежал к Вирджинии и, быстро и неловко схватив ее руку, поцеловал ее и тут же отскочил, спрятав руки за спину и весь покраснев. Мать, вскочив со стула, перехватила его и увела на место, точно боялась оставлять рядом с хозяином...

— Славный мальчик, — ласково сказал Темный Лорд. — Он еще научится манерам...

— А теперь, — ясный голос наполнил зал, хотя маг не повышал его, — все подойдите и поприветствуйте нашу королеву. — Маг знаком удержал на месте вновь поднявшихся было Малфоев, словно они уже отдали положенную дань уважения хозяйке вечера.

— Беллатриса, — позвал, или, точнее, выкликнул он.

Похолодев, Вирджиния увидела поднявшуюся с места Беллатрису. Юная волшебница совершенно переменилась с того первого вечера. Она была бледна и глядела в землю, точно что-то в ней надломилось...

Молодая девушка, не поднимая глаз, пробралась между стульев и подошла к помосту. И вдруг, к изумлению и ужасу Вирджинии, стала перед нею на колени и поцеловала ей руку. Вирджиния чуть не отдернула руку, но Беллатриса была дальше, чем когда-либо, от мысли вредить ей. Поднимаясь с колен, волшебница вдруг вскинула глаза, и Вирджиния увидела в них самый настоящий страх. Это поразило ее больше, чем все, случившееся в этот вечер. Беллатриса боялась не только гнева хозяина — она боялась ее...

За Беллатрисой последовали другие гости. Один за другим молодые волшебники становились перед Вирджинией на колени и целовали ей руку. От этого унижения, в виде особой милости, были избавлены только Малфои — но вся семья смотрела на церемонию глазами, полными благоговейного страха, готовые последовать примеру остальных. Вирджиния не знала, когда же закончится эта пытка. Она потеряла счет склонявшимся перед нею головам, рука, к которой прикладывались волшебники, распухла и болела. Их было много, гораздо больше, чем на приеме в честь дня рождения Тома Реддла...

Наконец подошел последний. Эйвери. Вирджиния, сквозь дымку боли, вспомнила эти длинные светлые волосы и нервную манеру. Эйвери порывисто встал с колен и торопливо вернулся на свое место.

— Наша королева благодарит вас, — услышала Вирджиния. Голова раскалывалась от боли, обруч, казалось, давил все сильнее... — Я также признателен вам. Темный Лорд не забывает тех, кто ему предан...

Вирджиния почувствовала, как ужас сжал сердце. Реддл открыто назвал своих друзей слугами. Много черных мантий... сколько вмещает этот зал? Богатые, влиятельные, цвет волшебного мира...

— Вирджиния просит ее извинить, — ясный металлический голос словно вонзался в виски. — Она вынуждена покинуть нас. — Маг неожиданно стремительно поднялся с кресла; волшебники, сидевшие ближе всего к возвышению, откачнулись. Но он направился не к ним, а к Вирджинии, и, обхватив ее за талию холодной рукой, поднял с кресла. — Идем, любовь моя, — он вывел ее из зала, почти вытащил. Ноги не держали ее. Реддл подвел Вирджинию к лестнице, к которой подходил короткий коридор, начинавшийся от двери гостиной, и положил ее руку на перила.

— Тебе понравился прием? — прошептал он ей на ухо. Вирджиния ответила взглядом, полным ужаса. Маг тихо засмеялся и отошел. Зал поглотил его и зашумел, заждавшиеся слуги вновь обрели своего повелителя...

Вирджиния, борясь с дурнотой, почти повисла на перилах. Нащупав обруч на лбу, с усилием сорвала его. Голову точно выпустили из тисков. Пошатываясь, Вирджиния стала подниматься по лестнице, но слабость вновь одолела ее, и она опустилась на ступеньку. Зал гудел... Они что-то обсуждали... Вирджиния вдруг почувствовала, что должна это узнать, что Реддл не случайно удалил ее из зала. Там затевались дела, в которые ее пока не следовало посвящать... Но Вирджиния не могла решиться на это. Она отчетливо представляла, что будет, если ее захватят. Беллатриса покусилась на нее на первом балу. Вирджиния сравнила бледную, словно угасшую, волшебницу с той полной страсти юной ведьмой, какой она была. Реддл жестоко наказал ее. Должно быть, Пыточное заклятие, подумала Вирджиния. А что он сделает с тем, кто посмеет выведывать его планы?.. Вирджиния задрожала. Она поднялась на ноги и, цепляясь за перила, так быстро, как только была способна, поспешила наверх, прочь от этого зловещего собрания. Она должна вернуться в свою комнату... Она должна все обдумать... На лестничной площадке, где встречались две двустворчатые двери, она вдруг замерла. Сердце заколотилось. Вирджиния вспомнила, что всего во второй раз оказалась здесь одна — раньше Реддл неизменно провожал ее до ее покоев — и в первый раз оказалась здесь в полном сознании происходящего. Она взглянула налево, в тянущийся вдоль перил коридор; двустворчатая дверь, такая же, как на ее половине, была открыта. И тут сердце чуть не выскочило из груди. Она вспомнила, куда ведет эта дверь.

В его комнаты.

Вирджиния напрягла память. Вот она, ведомая его волей, поднимается по лестнице наверх... сворачивает налево... она не заметила двери, но, должно быть, та была открыта настежь, как сейчас... Вирджиния быстро взглянула вниз, в сторону гостиной. Шум голосов доносился даже сюда. Похоже, они еще долго не разойдутся...

Другого такого шанса может не быть.

Вирджиния свернула налево и медленно двинулась вдоль коридора, вглядываясь в двери и пытаясь восстановить в памяти ту, что вела в его комнату. Какая она по счету? Доверившись интуиции, Вирджиния остановилась перед третьей. Нажала на бронзовую ручку, мысленно обругав себя — конечно же, дверь защищена — но, к ее великому удивлению, дверь подалась. Вирджиния проскользнула внутрь и прикрыла за собой дверь. Оперлась на нее спиной и попыталась перевести дыхание. Сердце неистово колотилось. Она с первого взгляда узнала эту комнату — тяжелую старинную мебель, присборенные кистями темно-зеленые портьеры, а главное, зеркало на стене слева от пола до потолка...

— "Слизерин", — прошептала Вирджиния. Зеркало с готовностью повернулось. Как же он беспечен... или это она наивна? Быть может, войдя в эту дверь, она попадется в ловушку? Нет, навряд ли, сказала себе Вирджиния. Он слишком самоуверен... так самоуверен, что бросил ее у подножия лестницы, не сомневаясь, что после увиденного она не отважится отправиться куда-либо, кроме как к себе... так самоуверен, что забыл запереть свои покои... и слишком самоуверен, чтобы завести больше одного пароля для своих собственных комнат. Кто посмеет войти сюда, кроме хозяина? Малфоев он, Вирджиния была уверена, ни на минуту не считал хозяевами после того, как завладел их домом...

Она глубоко вздохнула и шагнула в комнату. Зеркало повернулось, преграждая ей выход... но она больше не была одурманена.

— "Слизерин", — прошептала Вирджиния, уверенная в удаче. Дверь послушно открылась.

— Великий Мерлин, — прошептала Вирджиния. Она оперлась рукой на столик, пытаясь унять колотящееся сердце. Что же она здесь ищет? Что-нибудь, проливающее свет на личность Реддла и его занятия... И вдруг она впилась взглядом в столик, на который бездумно смотрела. На нем лежала книжица в черном кожаном переплете с золотыми уголками. "Том Марволо Реддл... Дневник", — стояло на обложке.

— О небо, — прошептала Вирджиния. Ноги подкосились, и она упала в обитое бархатом кресло. Сколько времени прошло с тех пор, как она покинула собрание? Не больше десяти минут. У нее есть... положим, полчаса, прошептала девушка. Она заставляла себя не думать, что будет, если Реддл вернется раньше и застанет ее со своим дневником в руках.

Вирджиния протянула дрожащую руку и взяла книжицу. Та Вирджиния Вэйн, которой она была, никогда бы не открыла чужого дневника... но ту Вирджинию Вэйн не удерживали в плену, не улещали и не запугивали... Ее не покоряли силой, хитростью и чарами... И она по-прежнему ничего не знала о своем похитителе, кроме того, что он обладает огромной властью и необычайной магической мощью. Быть может, его душа откроется мне с этих страниц, подумала Вирджиния. Она глубоко вздохнула и раскрыла дневник Тома Марволо Реддла.

Он открылся в середине. Должно быть, Реддл часто перечитывал это место, подумала Вирджиния. Наверное, тут что-нибудь особенно важное для него... — "12 мая 1954 года", — прочитала девушка. Пять лет назад, подумала она. Ему было шестнадцать.

"Я это сделал. Я отомстил". Прекрасный четкий почерк читался легко. "Хочу запечатлеть этот день в подробностях, чтобы не забыть ни единого мгновения. Я без труда застал их врасплох. Трансгрессировал в деревню около шести вечера, на задний двор дома. На улице никого не было — все эти маглы обедали, как мы... Я отпросился с обеда, изобразив, будто у меня схватило живот. Старая клуша, Элспет, тут же засуетилась. "Конечно, Том, дорогой... Идите сейчас же в больничное крыло, вдруг это что-то серьезное?" Хотела сама проводить меня, я едва от нее отвязался. Но я отвлекся. Как бы ничего не забыть... Они, все трое, тоже обедали. Никого из прислуги во дворе не было, только садовник торчал в саду. Но он почти глухой, и к тому же, когда копается в грядках, ничего не способен разглядеть у себя под носом. Я дождался, пока повернется ко мне задом, и проник в его дом. Как можно жить в такой конуре? Открыл дверь без всяких заклинаний, эти болваны днем вообще никогда не запираются. Снял ключ с гвоздя и пошел к дому. Я мог бы обойтись без всякого ключа или войти через парадную дверь, но я хотел наверняка застать их врасплох. Пусть смерть подкрадется к ним со спины. Пусть они ничего не почуют, пока не увидят меня". Кто же это? Кому он мстил? думала Вирджиния. Сердце так колотилось, точно она не сидела, а бежала. "Я прошел через кухню и вестибюль и остановился за дверью в гостиную. Я их видел — они ели, смеялись и разговаривали. Кровь во мне кипела. Никогда еще я не чувствовал такой ярости. Он смел спокойно обедать и смеяться, этот мерзкий магл, который бросил меня еще до того, как я родился! Из-за него я попал в этот нищий приют, в котором с ума можно было сойти от скуки. И он действительно был очень похож на меня — это разъярило меня больше всего. Как он смел походить на меня? Как смел носить мое имя?"

— Это его отец! — вдруг ужалила ее догадка. Он мстил своему отцу, который был маглом! "Я вошел в комнату и остановился напротив стола. Они даже не сразу заметили меня. Потом вдруг старуха, его мать, увидела меня и сказала: "Ой, кто это? Кто вы, молодой человек?" Она даже не испугалась! Как они были уверены, что с ними ничего не может случиться, эти ничтожества! Я не ответил ей. Я сказал: "Посмотри на меня, Реддл". Я еле сдерживался, чтобы не перебить их сразу же. Они все еще смели ничего не понимать! Он уставился на меня и вдруг говорит: "Поглядите-ка, как он похож на меня! Ты кто, мальчик?" Я сказал: "Если ты не помнишь, тем хуже для тебя". Меня всего трясло, я чуть не сломал палочку, которую сжимал в руке. И тут вдруг его мамаша откинулась на стуле и ахнула: "Что с его глазами? Том, Майкл, глядите!" Они уставились на меня и тоже вскрикнули. Я выхватил палочку и сказал: "Я твоя смерть, Реддл". Они сразу поверили, они поняли, что я их убью! Откинулись на стульях, побелели, разинули рты! О великий Слизерин! Я крикнул: "Авада Кедавра"! Я был в такой ярости, что убило сразу всех троих. Они грохнулись со стульев как мешки со старой обувью. Если бы я мог проделать это еще раз, этот миг был слишком короток!"

— О небо, прошептала Вирджиния. Почерк нигде не утратил четкости. У него ни разу не дрогнула рука, когда он писал, как убивал своего отца и деда с бабкой!

"Я стоял, глядя на их трупы. Он и мертвый был очень похож на меня, этот поганый низкорожденный магл, посмевший осквернить своей кровью кровь Салазара Слизерина. Я бы изуродовал его, но нельзя было оставлять следов". О Мерлин.

— Шестнадцать лет, — прошептала Вирджиния. Бедняга, этот магл, наверное, так и не понял, что его убило. Она вздрогнула, читая дальше. "Он так и не понял, что его убило," — словно звучал в ее ушах ясный ровный голос Тома Реддла. — "Какая жалость! Если бы я мог показать ему, кто я такой, если бы имел время, чтобы заставить его молить о пощаде! Я бы свел их с ума от боли перед тем, как убить, если бы не опасался, что крики услышат в деревне".

— Святое небо, — прошептала Вирджиния.

"Но я сделал это, сделал это! Теперь еще один крестраж готов. Перстень моего деда".

— Крестраж? — изумилась Вирджиния, насколько еще была способна изумляться. Она заметила, что почерк впервые утратил четкость, словно Реддл впервые взволновался настолько, что рука изменила ему. "Перстень Марволо Мракса, как он утверждал, перешедший к нему от Певереллов, золотой с черным агатом". Вирджиния чуть не вскрикнула. "Теперь душа Темного Лорда обрела еще одно надежное хранилище. Впрочем, я удивлен, что у меня получилось в этот раз. Убийство трех поганых маглов — разве это можно назвать полноценным убийством?" Вирджиния прервала чтение. Руки ее так тряслись, что она уронила дневник на пол. Заколдованное кольцо, унизительная церемония приветствия, даже поединок — все казалось теперь детской игрой. Только теперь она поняла, почему перед ним так трепещут все эти старшие по возрасту и значительные волшебники.

И только теперь она поняла, какая участь ей уготована.

Том Реддл, со своей чудовищной гордыней, никогда не выпустит ее из рук... даже когда она ему будет не нужна... он не из тех, кто отдает то, что раз назвал своим...

— Чтобы я после него сошлась с другим? — спросила себя Вирджиния. — Этого не будет, он никогда этого не допустит.

Для нее это означает только одно...

Со стоном отчаяния она уронила голову на руки.