Книга. Стоя в пустой гостевой спальне Малфой-Мэнора, Люциус сжимает ее в руках, гладит тыльной стороной ладони, потом, не выдержав, прикасается к выпуклым буквам на обложке губами. И горько усмехается самому себе. Кто бы мог подумать, что Лорд Малфой станет настолько небрезгливым, чтобы целовать учебник, которому больше двадцати лет.
Abeunt studia in mores, — гласит надпись на титульном листе. «Занятия налагают отпечаток на характер». Пальцы Люциуса неторопливо перебегают к двум буквам подписи, вплетающимся друг в друга змейкам. Двойное S, знаменитая монограмма слизеринского декана.
Старший змей и младший змей. Люциус уже не помнит, кто это придумал, он или Северус. Зато помнит — в подробностях — ту, первую ночь в Выручай-комнате. Ему было 23, а Северусу 17, и этот неопытный мальчишка, чья сила неудержимо лилась через край, заставил его своей страстностью забыть всех остальных любовников.
И еще множество ночей. И до, и после войны. И когда Темный Лорд возродился. Полная непроницаемость и некоторое дружелюбие на людях. И — жаркое безумие наедине, безудержная взаимоотдача, обостренная пониманием того, что каждый раз может стать последним. Есть горькая ирония в том, что они прошли всю войну, и Северус погиб за несколько часов до ее окончания. За несколько часов до своей победы. И в том, что Лорд убил его, так и не раскрыв. И впору бы злиться на то, что Северус был шпионом, и, значит, все это время предавал его, Люциуса. Но, как ни крути, младший змей оказался умнее, вовремя перейдя на правильную сторону.
Умнее и глупее одновременно. Позволил себя убить.
В романтическую чушь из статей Риты Скитер о том, что Снейп всю жизнь любил грязнокровку Эванс — мать Поттера и героически пошел во имя ее на смерть, Малфой не верит. Где была та мать Поттера, когда Северус с сияющими глазами шептал, сжимая его в своих объятиях: "Ты — мой!"
Лоб Люциуса прижимается к зеркалу. Что он там увидит? Мужчину 45 лет, состарившегося за 2 года до всех шестидесяти. Потухшие серые глаза. Тебя оправдали, Люциус. Ты пережил и войну, и свое падение. Твои жена и сын живы. И у тебя никогда больше не будет хозяев! Ты должен быть доволен. Ты доволен?
Нарцисса с утра до вечера занята делами. Восстановить разоренный дом. Учредить еще один благотворительный комитет. Драко сразу после процесса уехал путешествовать по Европе: мальчику нужен отдых. «Мальчику нужен отдых», — сказала Нарцисса. А Люциус в который раз представил, что ответил бы Северус (поджав губы): «Ремня ему нужно, а не отдых».
Люциус теперь часто разговаривает с ним. Даже если на самом деле — с павлином. Просто представляет, что Северус его слышит.
«Ты скоро тронешься умом. Так нельзя, Люци», — Нарси кажется озабоченной его состоянием куда больше, чем в то время, когда Лорд сделал себе штаб-квартиру в Малфой-Мэноре. Она старательно следит за его распорядком, тщательно кормит завтраком, обедом и ужином. О Северусе они не говорят. И так все давно ясно. Слава Мерлину, не на дурочке женился.
Пока шли суды, было легче. Весь день был заполнен, и ночи не казались бесконечными: засыпал от усталости сразу же, как только голова касалась подушки. Теперь, когда все закончилось, не спится. Люциус блуждает по дому неслышной тенью. Одинокая свечка плывет за ним, не решаясь вторгаться в созданное воспоминаниями пространство.
Его комната выглядит так, как будто младшего змея тут никогда и не было. Кроме Северуса, в ней никто никогда не жил. Найти ее можно, только если выйти на потайную лестницу из кабинета или из подземного хода, ведущего под садом Малфой-Мэнора. Секрет ее знали только Северус, Люциус да вездесущие домовики. И все же, даже и здесь Северус старался не оставлять следов. Незаметно жил, непонятно ушел.
А он, Малфой, сам привел его к Лорду.
…Они расстаются перед хижиной. Украденная у войны минута. Опальный лорд и изгнанный директор обходятся без слов. Северус с понимающей усмешкой смотрит на его подбитый глаз, легонько касается кончиками пальцев царапины на лице, на пару секунд накрывает его губы своими. Вторая его рука сжимает руку Люциуса. И на мгновение кажется, что они будут всегда. Что бы ни случилось, они будут вместе всегда, старший и младший.
А через три часа, из транслируемого на весь Хогвартс диалога он узнает, что Лорд убил Северуса Снейпа. И ничего, даже тела не останется, от того, под чьей тяжестью он стонал здесь, в этой комнате, сходя с ума от приближающегося оргазма…
Он никогда больше не заглянет в эти черные глаза, два подземных озера, которые с равнодушием поглощают весь остальной мир, а ему дают долгожданное забытье. Не услышит теплой насмешки в голосе, от которой по всему телу разбегаются мурашки. Не почувствует запаха полыни, небрежным жестом проводя по черной мантии после долгой разлуки. Младшего змея нет. Просто нет.
Скорчившись, лорд Малфой ложится на холодное покрывало непомерно широкой кровати. Свечка опускается на бюро и гаснет. Через двадцать минут морщинки на лице лорда разглаживаются, а сам он погружается в глубокий сон. Прижатый к груди старый учебник выскальзывает из ослабевшей руки и с глухим стуком падает на пол. Но лорд Малфой не просыпается: ему снится лето, он сам, лежащий навзничь на поле позади Малфой-Мэнора и черноволосый патлатый юноша, целующий родинку на его груди.
Во сне утихает боль, приходит облегчение, и лорд не проснется даже тогда, когда спустя пару часов дверь, ведущая в комнату, неожиданно скрипнет, а свечка на бюро подскочит вверх, от смущения заливаясь ярким пламенем. А черная тень на несколько секунд замрет на пороге, затем решительно шагнет внутрь и около кровати выругается вполголоса, споткнувшись о валяющуюся в самом неподходящем месте книгу.
Vova
